АССОРТИ-4 - Роднов и его друзья

АССОРТИ-41
Различные статьи последних лет:
Содержание:
1) Роднов М.И. Уфимский городской потребительский рынок на рубеже XIX–XX веков //
Северо-Запад в аграрной истории России / под ред. В. Н. Никулина. Калининград, 2012.
Вып. 19. С. 151–166.
2) Роднов М.И. История Татарстана в трудах Руфа Игнатьева [Приложение. Игнатьев Р.Г.
Мензелинская ярмарка] // Научный Татарстан. Гуманитарные науки / АН РТ. Казань,
2012. С. 101–116.
3) Роднов М.И. Подворная карточка как источник по военной истории // Народы Южного
Урала на страже Родины: материалы Всероссийской научно-практической конференции,
посвящённой 200-летию Отечественной войны 1812 г., 400-летию победы Народного
ополчения К. Минина и Д. Пожарского, 1150-летию Российской государственности / под
общ. ред. В.В. Амелина / Мин-во образования Оренбургской области, Научноисследовательский институт истории и этнографии Южного Урала ОГУ, Ассамблея народов Оренбургской области. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2012. С. 83–87.
4) Роднов М.И. Конкуренция регионов и «оскудение центра» России на рубеже XIX–XX
вв. // Типология и особенности аграрного развития России и Восточной Европы X–XXI вв.
XXXIII сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и
сообщений. Брянск, 19–22 сентября 2012 г. / РАН, Отделение историко-филологических
наук, Научный совет по проблемам аграрной истории Восточной Европы, Институт славяноведения РАН, Брянский гос. ун-т им. акад. И.Г. Петровского. М., 2012. С. 77–79.
5) Роднов М.И. Оренбургский материал на страницах газеты Ивана Аксакова «День» //
Сельское население России в условиях модернизации XIX–XXI веков: сб. статей VII
Междунар. науч.-практ. конф. / науч. ред. Г.Е. Корнилов, В.А. Лабузов / Мин-во образования и науки РФ, Правительство Оренбургской области, Мин-во образования Оренбургской области, Институт истории и археологии УрО РАН. Оренбург: Изд-во ГБУ «Региональный центр развития образования Оренбургской области», 2012. С. 275–280.
6) Роднов М.И. Новые материалы о помещичьем хозяйстве Мензелинского уезда накануне
отмены крепостного права // Вестник Самарского государственного университета. 2012.
№ 2 (93). С. 70–83.
7) Роднов М.И. Земство Уфимской губернии и аграрная статистика // Российская история.
2012. № 5. С. 110–120 (авторский и журнальный варианты).
8) Роднов М.И. Массовые источники по истории Мензелинского уезда рубежа XIX–XX
вв. // Научный Татарстан. Гуманитарные науки (Казань). 2013. № 1. С. 66–77.
9) Роднов М.И. Стерлитамак на газетных страницах XIX века // В центре Евразии: Сб.
науч. трудов по материалам Всерос. науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы истории
Южного Урала» / Отв. ред. Д.П. Самородов, зам. отв. ред. И.В. Денисов / Мин-во образования и науки РФ, Стерлитамаксий филиал БашГУ. Стерлитамак: Стерлитамакский филиал БашГУ, 2012. С. 4–11.
10) Роднов М.И. Демографические последствия Гражданской войны на Южном Урале (по
материалам Златоустовского уезда) // Горизонты демографического развития России: смена парадигм научного предвидения: Сборник материалов IV Уральского демографического форума с международным участием / Законодательное Собрание Свердловской области, Институт экономики УрО РАН, УИ РАНХ и ГС при Президенте РФ, МОО «Форум
женщин УрФО», УГМА Минздрава России, Институт экономики АН Республики Узбекистан, НИИ Новой экономики и системного анализа Карагандинского экономического униСноски в журналах и сборника оформлялись часто иначе, преимущественно как концевые, здесь везде переведены в постраничные. Исправлены также ошибки при публикации
моих статей и сохранена буква «ё» – М.И. Роднов.
1
1
верситета. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2013. С. 286–291.
11) Роднов М.И. Столыпинская реформа на Южном Урале в трудах Х.Ф. Усманова: научное наследие // Крестьянский мир: новые источники и методологические подходы. Вторые
чтения, посвящённые 90-летию со дня рождения профессора Хамзы Фатыховича Усманова / ИИЯЛ УНЦ РАН, отв. ред. М.И. Роднов. Уфа, 2013. С. 201–207.
12) Роднов М.И. В поисках татарской истории // Научный Татарстан. Гуманитарные науки
(Казань). 2013. № 3. С. 53–59.
Кроме того в журнале «Бельские просторы» опубликован ряд статей, которые размещены на сайте журнала:
1. Роднов Михаил. Звезда Василия Зефирова над бельскими просторами; Василий Зефиров. Уральская рыбная ловля / публикация М. Роднова // Бельские просторы. 2012. №
7. С. 121–122, 122–126.
2. Роднов Михаил. Сосфенов: журналист и писатель // Бельские просторы. 2012. № 9. С.
107–117 [здесь же перепечатана из моей книжки работа И. Сосфенова «Иван Игнатьевич (в журнале: Иванович – ошибочно) Дюков» на стр. 118–124].
3. Зефиров Василий. Киргизский пленник, или Взгляд на линию за 22 года / публ. М.И.
Роднова // Бельские просторы. 2012. № 11. С. 76–83.
4. Зефиров Василий. Взгляд на Уфу (публикация М.И. Роднова) // Бельские просторы.
2013. № 1. С. 92–97.
5. Роднов Михаил. Страницы музыкальной истории Уфы XIX столетия (включая публикацию статьи Игнатьева) // Бельские просторы. 2013. № 2. С. 136–139 (139–143).
6. Зефиров Василий. Последний взгляд на Уфу (публикация М.И. Роднова) // Бельские
просторы. 2013. № 5. С. 109–115.
Сноску на эти публикации надо делать: См.: Роднов М.И. В поисках татарской истории // Научный Татарстан. Гуманитарные науки (Казань). 2013. № 3. С. 53–59.
2
I.
Опубликовано: Роднов М.И. Уфимский городской потребительский рынок на рубеже XIX–XX веков // Северо-Запад в аграрной истории России / под ред. В.Н. Никулина.
Калининград, 2012. Вып. 19. С. 151–166.
М.И. Роднов
Уфимский городской потребительский рынок
на рубеже XIX – XX вв.
Во второй половине XIX в. в жизни населения российской провинции,
вслед за столичными центрами, произошли принципиальные перемены, которых не было ранее. На протяжении тысячелетий люди сами выпекали хлеб,
изготавливали различные изделия из зернобобовых культур. Теперь же всё
более растущая часть в первую очередь горожан перешла к потреблению покупного хлеба. У всех народов существовали способы приготовления хлеба,
который использовался в кашах, супах и печёных изделиях1. В 1860-е гг. русское население Южного Урала (Миасский завод) хлеб употребляло «более
пшеничный, нежели ржаной; пшеничный хлеб называют калачём; кроме того
пекут из пшеничной муки на масле небольшие круглые хлебы, верх которых
или верхняя корка обмазывается или яичным желтком или сметаною; эти
хлебы называют шангами». Также местные жители делали пельмени, пироги,
блины, лепёшки, лапшу, ватрушки или творушки. «Булки здесь пекут круглые и продолговатые и всякий хлеб, кроме испечённого из ржаной муки, зовётся калачём. Такого рода пшеничные и иногда крупичатые калачи продаются на базаре, чем промышляют некоторые из жителей. Есть ещё продолговатые хлебы и калачи, у которых верхняя корка обмазывается до посадки в
печь, постным маслом»2.
Однако всё убыстрявшиеся со второй половины XIX в. процессы индустриализации, модернизации общества приводили к появлению групп населения (рабочие, предприниматели, интеллигенция), которым становилось невыгодно (некогда, нет условий) выпекать дома хлеб. Проще было купить.
Одновременно, по мере роста благосостояния, возрастал спрос на кондитерские изделия, приготовление которых в домашних условиях требовало
наибольших затрат и усилий. Эти процессы охватили всю губернию. По данным земского обследования 1895–1897 гг. в Уфимском уезде калачные завеСм.: Хлеб в народной культуре: Этнографические очерки / Отв. ред. С.А. Арутюнов, Т.А.
Воронина. М., 2004; Шитова С.Н., Гаделгареева Р.Г. Злаки в повседневной, праздничной
и обрядовой пище башкир в конце XIX – начале XX в. // Хозяйство и культура башкир в
XIX – начале XX в. М., 1979; Мигранова Э.В. Продукты земледелия в традиционных обрядах башкир // Феномен Евразийства в материальной и духовной культуре, этнологии и
антропологии башкирского народа. Уфа, 2009.
2
Оренбургские губернские ведомости. 1851. 24 ноября; Игнатьев Р. Миасский завод //
Гурвич Н.А. Сборник статистических, исторических и археологических сведений по бывшей Оренбургской и нынешней Уфимской губерниям, собранных и разработанных в течении 1866 и 67 гг. Уфа, 1868. Отдел II. С. 77.
1
3
дения отмечены в Биш-Аул-Унгаровской, Булекей-Кудейской, Архангельской и др. волостях, в Стерлитамакском уезде имелись хлебопекарни в Бишкаиновской волости (2), Дуван-Табынской (3) и др., в Мензелинском уезде
калачные заведения существовали в Александро-Карамалинской волости (3),
Заинской (8), Мысово-Челнинской (16), всего – 37, в Белебеевском уезде они
были зафиксированы в Бакалинской, Верхне-Троицкой, Кичкиняшевской волостях. В Бирском уезде статистики, видимо, очень внимательно подошли к
этому вопросу, зарегистрировав 58 хлебопекарен (Байгузинская – 12, Аскинская, Ельдякская, Верхне-Татышлинская волости – по 6 и т. д.). Бакалейнохлебные заведения и мучные лари существовали в Златоустовском уезде.
Выпечка и торговля хлебом распространились по всей губернии.
Но наиболее активно эти процессы происходили в городах. Хотя большинство горожан (как низшие слои, так и зажиточные, нанимавшие кухарок)
продолжали сами печь себе хлеб, спрос на готовую хлебобулочную и кондитерскую продукцию неуклонно нарастал. Уже в 1886 г. в Стерлитамаке работали 14 семей хлебопёков, калачников и булочников, было 20 хлеботорговцев и 6 мучников. В Златоусте имелось 3 хлебника и 1 «кандитер», в Бирске –
26 хлебников, в Белебее – 4, в Мензелинске – 31. Большой спрос на кондитерские изделия вызвал появление полукустарного типа предприятий. В 1882 г.
в крае действовали пряничные заведения Д.К. Кондратьева (изготовлено
1500 пуд. пряников на сумму 10 500 руб.) и А.К. Кондратьева (7000 пуд., 28
тыс. руб.) в Уфе, А.Н. Бурмистрова (1500 пуд., 3600 руб.) и Стахеевых (1081
пуд., 3217,06 руб.) в Мензелинске, Е.Г. Пролубникова (2000 пуд., 4800 руб.) в
Златоусте. Последний также держал крендельное заведение, выпустившее
2000 пуд. продукции на 3200 руб.2 Большое количество пряников, калачей,
кренделей и иных изделий развозилось по ярмаркам и базарам Уфимской губернии.
Наиболее ярко и в самых массовых масштабах рыночное потребление
готовой хлебобулочной продукции, как и муки, имело место в Уфе, самом
крупном городе региона, столице губернии. Предпримем попытку реконструировать складывание городского потребительского рынка в Уфе.
Изучение уфимской рекламы показывает постепенный и сложный процесс формирования потребительского рынка хлебобулочных изделий. Сначала доминировала торговля сырьём (мука, зерно, дрожжи) для горожан, выпекавших в домашних условиях хлеб, а также продажа простейших изделий
(калачи, печёный хлеб), рассчитанных на рядового (сравнительно небогатого) потребителя. Так, в марте 1877 г. городская управа сдавала в оброчное
содержание 22 места «под квасную и калачную торговлю, на нижней площади, сроком с 20 апреля 1877 по 20 апреля 1878 года». А «дрожжи самые лучСборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. I, вып. 1. Города. Казань,
1887. С. 30–31, 34, 41, 43, 45; Т. I. Уфимский уезд. Уфа, 1898. С. 600–601, 607–608; Т. II.
Стерлитамакский уезд. Самара, 1899. С. 1012–1013; Т. III. Мензелинский уезд. Уфа, 1899.
С. 724–725; Т. IV. Белебеевский уезд. Уфа, 1898. С. 838–839; Т. V. Бирский уезд. Уфа,
1899. С. 780–781, 845; Т. VI. Златоустовский уезд. Уфа, 1899. С. 680.
2
Гурвич Н.А. Указ. соч. Отдел III. С. 77.
1
4
шие как для домашнего печенья, так и для булочников и винокуров можно
получать на площади, в лавке г. Исаева, близ почтовой конторы, и в лавке г.
Кондратьева, по Почтовой улице, на углу Каретной улицы»1.
Немногочисленные первые булочные и кондитерские Уфы специализировались, видимо, на производстве для состоятельных слоёв горожан.
Спрос был ещё невелик и для повышения рентабельности первые уфимские
булочники-кондитеры совмещали изготовление изделий из хлеба с продажей
конфет и шоколада, а также приготовлением разнообразной мясной продукции. В Уфе существовали своеобразные кондитерско-колбасные заведения.
«В булочном заведении Фокерод можно получить во всякое время свежую
колбасу по униженным ценам», а при отправке из Уфы новобранцев на русско-турецкую войну булочник Каупиш пожертвовал один пуд сухарей и 70
мясных котлет2. Обращает внимание обилие рекламы в канун Пасхи, предприниматели использовали любую возможность зазвать покупателя. Например, в 1876 г. «булочное заведение В. Каупиша на Базилевской улице, в доме
Кузнецова, рядом с торговлею и домом И.В. Короткова, близ дворянского
собрания» извещало «почтеннейшую публику, что в заведении моём к празднику СВ. ПАСХИ приготовляются разные белые хлебы, сухари различных
сортов, принимаются заказы на торты различных видов, куличи и бабы и
разные украшения для куличей, продаются различных родов КОЛБАСА и
ОКОРОКИ». Булочный мастер В. Каупиш в конце рекламного объявления
добавлял: «я надеюсь, что почтеннейшие покупатели и закащики удостоят
меня тех же внимательности и поощрения, каким пользовалось заведение моё
со времени его основания. С своей стороны я приложу всевозможное старание, чтобы угодить гг. покупателям и закащикам».
В аналогичной тональности была выдержана реклама конкурента.
«БУЛОЧНАЯ ФОКЕРОДА имеет честь известить почтеннейшую публику,
что в ней, ПО ПРИМЕРУ ПРЕЖНИХ ЛЕТ, можно получать к предстоящему
празднику ПАСХИ куличи, бабы, торты, всех сортов печенья, а также сахарные яйца, ветчину, колбасы, и проч. С заказами на все означенные предметы
просят обращаться заблаговременно.
Долговременная известность булочной ФОКЕРОДА даёт нам надежду,
что и в предстоящий праздник почтеннейшая публика не оставит нас своим
вниманием и заказами. Эммеренция Фокерод».
На уфимском рынке 1870-х гг. преобладали, судя по фамилиям, нерусские предприниматели, приехавшие откуда то с запада и принесшие столичные, «европейские» стандарты изготовления хлебобулочных изделий. Следующий предприниматель Розейман (Розенман, затем известный уфимский
колбасник) в своей рекламе прямо сообщал, что он «из Берлина». Также в
самых почтительных выражениях, что свидетельствовало об ориентации на
узкий слой зажиточных и наиболее культурных уфимцев из дворян, чиновников, купцов и мещан, он извещал, что к Пасхе «будут изготовляться в моих
1
2
Уфимский листок объявлений и извещений. 1877. 14 марта.
Там же. 1877. 4 апреля, 16 мая.
5
заведениях в булочной и колбасной, против гостиного двора, в доме купца
Марка Никитича Блохина, и в моём собственном доме, на Малой Казанской
улице, большой выбор всевозможных приготовлений, а именно: пирожных,
чайных и кофейных печений, различных тортов, сахарных яиц, куличей,
кренделей, баб в виде пирамид и т. п., как по заказу, так и без оного; точно
также будет большое заготовление окороков, разной ветчины, фаршированных разной дичи и домашних птиц, разных колбас, копчёных и варёных с
чесноком, зильц с языком и сосисок разных сортов.
Всё это приготовляется лучшим способом и будет продаваться по самым умеренным ценам, а потому и прошу почтеннейшую публику почтить
меня своим вниманием»1.
Кроме изготовления в своих заведениях, предприниматели заказывали
товар за пределами Уфы (доставка гужом?!, март 1876 г.). Так, В. Каупиш извещал, что «только что получен большой выбор пасхальных яиц с разными
внутри изображениями». И, судя по рекламе, четвёртым ведущим игроком на
уфимском рынке был «кондитор Андрей Городецкий», который уведомлял
уфимцев, что «кондиторская к предстоящему празднику СВ. ПАСХИ принимает заказы на куличи, бабы, разные торты (миндальные, лимонные, ореховые, шоколатные, из чёрного хлеба), венские пироги, роги изобилия и имеет
печенья к чаю, кофею, шоколату, сухари сахарные и проч. Кондиторская помещается в доме Н. Блохина, на Казанской ул.»2.
Из рекламы ведущих уфимских хлеботорговцев (и колбасников) виден
широкий ассортимент, но в первую очередь кондитерских изделий, рассчитанных на верхний сегмент рынка. Обычный хлеб представлен сухарями и
калачами. Видимо, большую роль играло производство на заказ, булочные
обслуживали «своих» постоянных покупателей, отсюда непременно «заискивающий» тон рекламы. Скорее всего, в 1870-е гг. даже в домах «высшего
уфимского света» хлеб для семьи выпекала прислуга, а приобретались только
кондитерские изделия. С другой стороны, булочно-кондитерский бизнес был
достаточно прибыльным, некоторые заведения существовали давно и двое
(Розенман и Городецкий) обзавелись усадьбами.
Кондитерским товаром приторговывали и другие предприниматели, не
специализировавшиеся на хлебе: «в лавке бывшей Маршалова возобновлена
торговля бакалейным и кондитерским товарами» по ценам гостиного двора.
В винном магазине С.Л. Сахарова «был большой выбор разных закусок и
кондитерских конфет»3. Предпринимались попытки открывать новые магазины, летом 1876 г. появляется реклама А. Каупиша, открывшего торговлю
«на Казанской улице, в доме купца Губанова, рядом с Волжско-Камским
Ком[мерческим] Банк[ом]». Возможно он пытался в большей степени ориентироваться на средний класс, в его рекламе упоминаются «булки, печенья»,
Там же. 1876. 22 марта.
Там же. 29 марта.
3
Там же. 18 октября.
1
2
6
«самые лучшие белые хлебы, сухари разных сортов»1. В 1878 г. видим рекламу булочного мастера Келлера, предлагавшего к Пасхе большой выбор
сахарных яиц, пирожных, печенья к чаю, французских сухарей, сахарных
кренделей и воздушных баранок2.
Через десять лет сохранил бизнес булочник Келер3, «кондитор Андрей
Городецкий» на Казанской улице в собственном доме по прежнему принимал
к Пасхе заказы на куличи, бабы, торты, рога изобилия, разное печенье и пасхальный сыр4, процветало булочное, кондиторское и колбасное заведение А.
Розенмана. Тот принимал «заказы на всякого рода кондиторские, булочные и
колбасные изделия; имеет свежие конфекты, пирожные, торты, чайное печенье, варенье ягодное и фруктовое, ягодное и фруктовое жиле и сиропы, бонбоньерки разных цен; постоянно имеет свежие сосиски, ливерную колбасу и
весь прочий колбасный товар; в большом выборе – французские и московские сухари Стрицеля, блех-кюхен и проч. и проч. Заведение находится: на
углу Мало-Казанской и Ханыковской улиц, в собственном доме, а отделение
– на Бекетовской улице, в доме Сахарова»5.
Продолжали возникать новые заведения. Кондитерскими изделиями
(получены конфеты из Казани) торговал Т.А. Маломерков (с 1885 г.) на
Большой Казанской улице6. А на Верхне-Торговой площади Н. Степанов открыл Новую московскую булочную под фирмой Михайлова. Принимались
заказы «на куличи, кондиторские пироги, пасхи, греческие бабы, разного рода печенье, а также принимаются заказы на сухари всевозможных сортов,
пудами с значительной уступкой. Тут-же продаётся: сливочное масло, Казанская и Оренбургская мука первого сорта пудами и фунтами, фаршированная
дичь, колбаса разных сортов, запечёные и сырые окорока, а также московские сахарные яйца и сахарные цветы для уборки куличей»7.
Ещё через десять лет, в 1896 г., реклама хлебобулочных заведений
практически исчезает со страниц рекламного еженедельника. В сентябре извещалось, что «нужны прикащицы девушки в кондитерскую и булочную Фокерод»8 и лишь раз «кондитерская и булочная Серебрякова» объявляла о
приёме заказов «по всем предметам кондитерского производства. Исполнение заказов в отношении качества удовлетворит тонкий вкус гастронома, отделка или уборка заказов изящная.
Всегда свежее и в большом выборе: сливочные и с ванилью тягучки,
сливочная помадка и ирис по 40 к. ф., конфекты шоколадные и пр. от 25 коп.
до 1 руб. фун., пирожное, печенье, пончики, хворост, сушки, сухари и проч.
Большой выбор бомбоньерок от 10 коп. до 10 руб. По булочной: выборгские
Там же. 16 августа, 6 декабря.
Там же. 1878. 10 апреля.
3
Там же. 1886. 3 марта.
4
Там же. 1878. 14 апреля..
5
Там же. 1886. 6 октября.
6
Там же. 1885. 30 декабря.
7
Там же. 1886. 14 апреля.
8
Там же. 1896. 9 сентября.
1
2
7
молочные и заварные крендели, московская мелочь, венские слойки, сушки и
проч. Весовой белый хлеб 3 к. ф., молочный от 4 к., красносельский 5 к., с
цукатами и проч. 12 к. Пеклеванный хлеб 5 коп., печение кондитерское и булочное два раза в день. Всегда свежие и сухие дрожжи»1.
К концу XIX в., видимо, уфимский потребительский рынок в основном
сложился, булочные отделились от колбасных, появление массового покупателя сделало излишним рекламу даже на Пасху. Булочные стали обыденностью, изменился сам тон рекламных объявлений, исчезла излишняя комплиментарность, преобладает сухая информация, уфимцы и так знали, где можно
купить хлеб. Булочная Фокерод в 1886 г. вообще не стала тратиться на рекламу. Наиболее интересна реклама Серебрякова. Она ориентирована уже на
среднего покупателя, даже детей и подростков, здесь сравнительно низкие
цены, большой ассортимент обычного хлеба – от весового до пончиков, чтобы приобрести к вечернему чаепитию, и тягучки. Вообще уфимский продовольственный рынок был весьма насыщен, недаром городская ярмарка потеряла своё значение, прогуливавшиеся, но мало покупавшие уфимцы воспринимали её больше как развлечение.
Журналист отмечал, что «уфимская ярмарка отличается тем, что на ней
бывает больше продающих, нежели покупающих; но зато ярмарка для обывателей башкирской столицы, начиная от бомонда до подонков, составляет
большое развлечение. Посетитель здесь и образцы товаров посмотрит, и знакомых встретит, и "подсолнухов" погрызёт, и интрижку разведёт, кстати и
сальные выходки балаганщиков прослушает под звуки духовой музыки, в
роде оркестра дедушки Крылова. Вот в общих чертах уфимская ярмарка. Деловая-же сторона нынешней ярмарки очень незавидная, о чём в цирке клоун
Александров очень верно высказался, что "трубочисты чистят трубы не для
противопожарных мер, а для того, чтобы уфимские купцы, вылетая в трубу,
не замарались"»2.
Для конца XIX – начала XX вв. можно говорить о достаточно стройной
системе уфимского хлебного потребительского рынка, включавшего несколько компонентов, рассчитанных на разные слои общества: 1) торговля
сырьём – мукой и зерном в основном на Верхне-Торговой площади; 2) разносная уличная и временная торговля в местах скопления народа; 3) стационарная торговля хлебом для массового потребителя и 4) стационарная торговля высококачественными хлебобулочными и кондитерскими изделиями.
Во второй половине XIX в. население Уфы зерно (исключая фураж для
скота, горох и крупы) практически не покупало, домашний перемол или поездки на мельницу со своим зерном давно ушли в прошлое. В городе действовали многочисленные приёмки хлеба, куда привозили зерно окрестные
крестьяне, но никакого участия во внутригородском потребительском рынке
они не принимали. Жители, продолжавшие выпекать дома хлеб, покупали
муку. Особенностью Уфы стала концентрация торговли на Верхне-Торговой
1
2
Там же. 24 июня.
Самарская газета. 1898. 1 февраля.
8
площади (современный Гостиный Двор) и прилегающих к ней улицах, где к
концу XIX в. возник своеобразный «супермаркет», в котором можно было
приобрести практически всё – от семечек до золота и автомобилей. При относительно небольшой территории города Верхне-Торговая площадь оставалась легко доступной для жителей почти всех улиц и слобод, а также для
приезжих. И мучная торговля тоже концентрировалась здесь.
Старая, Нижняя торговая площадь у Троицкой церкви (совр. Монумент
Дружбы) и речной пристани утратила своё значение. Сдача мест под торговлю мукой на Троицкой площади в 1895–1900 гг. приносила городским властям мизерный доход в 32 руб. ежегодно1.
Продавали муку различные предприниматели. В 1886 г. в лавке А.И.
Маршалова (против гостиного двора) можно было купить крупчатку разных
сортов, муку ржаную, пшеничную, пшено и разную крупу2. В рекламе Ф.Е.
Чижёва говорилось, что «получена и продаётся лучшая крупитчатая мука
нижегородских вальцовых мельниц»3. Возможно, товар предназначался для
мелкооптового покупателя – булочников и кондитеров.
За мукой уфимцы шли или ехали на Верхне-Торговую площадь. Городские власти старались регулировать торговлю. Так, 12 октября 1876 г. управа
выпустила объявление о порядке реализации «сельских произведений» и
продуктов на главных площадях Уфы. Согласно пункту 2 «городские торговцы и торговки не имеют права скупать сельских произведений и съестных
припасов в базарный день до 12-ти часов дня». Вероятно, сельчане привозили на продажу муку грубого помола мелких деревенских мельниц, которую с
возов покупали беднейшие жители Уфы. А в пункте 5 говорилось, что «лица,
приносящие на рынки и базары различные предметы для продажи с рук, не
должны блуждать по всему рынку и базару, а обязаны находиться вблизи тех
мест, где производится продажа товаров, однородных с принесёнными
ими»4. Власти стремились сосредоточить торговлю в определённых рядах.
Кроме того, из-за сравнительно небольшого числа пекарен в Уфе и отсутствия должной конкуренции дума устанавливала таксы (предельно допустимые цены) на хлеб, как и иные продукты, которых торговцы обязаны были
придерживаться. Постановлением от 26 июля 1863 г. стоимость фунта ржаного хорошо пропечённого хлеба определялась в 1,5 копейки, пшеничного –
в 2 копейки. Фунт хлеба из крупичатой муки первого сорта должен был стоить не выше 5 коп., второго сорта – 3 копейки5. В 1896 г. такса уфимской городской думы на французскую булку весом не менее ¾ фунта определялась в
5 коп., весом не менее 3/8 фунта – 3 коп.6
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. IX. Доходность городских
недвижимых имуществ. Уфа, 1901. С. 68.
2
Уфимский листок объявлений и извещений. 1886. 13 января.
3
Там же. 6 октября.
4
Там же. 1877. 28 марта.
5
Шевич В.С. Уфа // Памятная книжка Оренбургской губернии на 1865 год. Уфа, б. г. Отдел первый. С. 50.
6
Уфимские губернские ведомости. 1896. 6 апреля.
1
9
В 1876 г. городская управа с торгов отдавала «в оброчное содержание
48 участков в мучном ряду, на верхней торговой площади, для торговли хлебом». Также сдавали в аренду «46 участков в калачном ряду, на верхней торговой площади» и 8 участков «для торговли печёным хлебом». На ВерхнеТорговой площади имелись мясной, рыбный, бакалейный, шапочный, железный, галантерейный ряды1. В 1877 г. мучной ряд был рядом с соляным, а в
аренду сдавалась лавка «в мучном ряду, против казённых весов, между лавок
Набатова и купца А.Ф. Мамина»2. В 1886 г. на Верхне-Торговой площади
дума сдавала с торгов 22 участка в мучном ряду3. В 1876 и 1878 гг. крупчатой
мукой в гостином дворе торговали А.И. Попов, М.Н. Облецов и С.А. Попов, а
Ф.С. Софронов продавал муку в своём доме на Успенской улице4. В 1903 г.
братья Степановы торговали мукой в гостином дворе, а М.Я. Алексеева – на
Базарной площади5.
К началу XX в. по мере развития стационарной торговли ситуация несколько меняется. Досчатые лавки на Верхне-Торговой площади в 1898 г.
существовали под толкучий рынок (112), калачные ряды (81) и мясные ряды
(80). Город получал существенный доход от сдачи в аренду на ВерхнеТорговой площади корпусов для торговли печёным хлебом (от 2187,96 руб. в
1895 г. до 1906 руб. в 1900 г.), навесов для торговли готовой пищей (1895 г. –
862,68 руб., 1900 г. – 1100 руб.), а также двух корпусов для калачной торговли (1896 г. – 1572 руб., 1900 г. – 2296 руб.)6. Мучные ряды уже отдельно не
фигурируют.
По сведения за 1911 г. вся мучная торговля в Уфе была целиком сосредоточена на Верхне-Торговой площади, где продавали муку Аверьянов и К°,
Е.Я. Дрягунов, П.В. Дунаев, И.Е. Иванов, наследники Колокольниковой,
М.С. Коровкин, А.И. Костерин и С.А. Черников вместе, Краснопееев, Кучков, Маторин, братья Поликарповы, И.В. Поликарпов, Разсомахин, Е.И. Степанов и М.Г. Фёдоров7. Среди уфимских «мучников» соседствовали крупные
фирмы и купцы (Иванов, Коровкин, Костерин и Черников, Колокольниковы)
с мелкими предпринимателями, чьи инициалы составители справочника
установить не смогли. Реклама также подтверждает концентрацию мучной
торговли в одном месте. «Мучная торговля Матрёны Александровны Осиповой» производилась на Верхне-Торговой площади «против часовни», «мучная торговля Екатерины Константиновны Аверьяновой» была там же «против часовни». А уфимский купец С.Е. Иванов на «Верхне-Базарной площади,
в хлебном ряду» торговал «хлебными товарами, чаем, сахаром, пчелиным
мёдом, воском, разными маслами и персидскими ягодами». Временную торТам же. 1876. 3 мая.
Там же. 1877. 12 сентября, 21 ноября.
3
Там же. 1886. 1 сентября.
4
Уфимский календарь на 1876 год. Вып. 1. Уфа, б. г. С. 73; Памятная книжка Уфимской
губернии на 1878 год. Отдел IV. С. 62.
5
Уфимский календарь на 1903 год. Уфа, 1903. С. 180.
6
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. IX. С. 65, 70–71.
7
Справочная книга г. Уфы. Уфа, 1911. С. 256.
1
2
10
говлю в Уфе «зерновым и размолотым хлебом и рыбой» Михаил Степанович
Щавелев производил «на Верхней торговой площади», а постоянную «при
собственном доме» на улице Посадской, 101. Некоторые предприниматели
совмещали торговлю мукой с реализацией широкого ассортимента различных продуктов питания.
Торговля хлебом и мукой производилась на прилегающей к гостиному
двору площади, в лавках, выходивших на улицу Центральную, рядом с часовней (на этом месте ныне фонтан), в самом бойком месте Верхне-Торговой
площади, откуда начинается улица Большая Казанская (совр. Окт. революции), по ней поднимались телеги с грузами, переправившиеся через Белую.
По сведениям краеведа З.И. Гудковой «часть площади по улице Центральной
(ныне Ленина) занимали мучные ряды, а к северу от Александровской часовни были расположены хлебные ряды… до 1907 года на месте строения № 44
[здание фирмы Нобеля, ранее И.Е. Иванова] размещались "толкучий рынок"
и хлебные ряды». Расположенное рядом по улице Центральной / Ленина здание № 45 («Общество взаимного кредита», строительство велось в 1909–1911
гг.) находилось также на месте хлебных рядов. Не ясно куда хлебная торговля переместилась после возведения этих корпусов, возможно, далее по площади на север, откуда убрали водоразборную будку в 1910 г. (ныне здесь памятник Ленину)2.
Кроме того, видимо, небольшая торговля изделиями из хлеба производилась в местах скопления людей, в первую очередь возле переправ через
Белую. В 1876 г. уфимская городская управа проводила торги на два участка
всего в 4 кв. саж. под квасную и калачную торговлю при вавиловском перевозе3, там из уфимского пригорода Нижегородки на пароме переправлялись
на другую сторону реки Белой, здесь начинался гужевой тракт на запад, в
сторону Казани. В марте 1877 г. в оброчное содержание сдавались 22 места
«под квасную и калачную торговлю, на нижней площади, сроком с 20 апреля
1877 по 20 апреля 1878 года»4. Возле переправ и пристаней всегда было много народа – рабочие, приехавшие в город крестьяне и др., которым требовалась еда.
Затем в Уфе существовала уличная торговля дешёвым весовым (калачным) хлебом, предназначенным в основном для простого люда. Видимо, она
производилась самими кустарями или членами их семей, выпекавшими
немудрёную продукцию в домашних условиях, и торговавшими на площадях
города (возможно была и разносная продажа). На неё обращали внимание саАдрес-календарь Уфимской губернии и справочная книжка на 1904 год. Уфа, 1904. Рекламные объявления. Александро-Невская часовня построена в 1886–1889 гг., уничтожена
в советскую эпоху (Дорога к храму. История религиозных учреждений г. Уфы. Уфа, 1993.
С. 49, 51); Адрес-календарь Уфимской губернии и справочная книжка на 1905 год. Уфа,
1904. Рекламные объявления.
2
Гудкова Зинаида. Исторические и архитектурные памятники верхне-торговой площади г.
Уфы // Бельские просторы (Уфа). 1999. № 1. С. 190, 191, 194.
3
Уфимский листок объявлений и извещений. 1876. 12 апреля.
4
Там же. 1877. 14 марта.
1
11
нитарные врачи. На тему уличной торговли откликнулся ведущий уфимский
статистик того времени, редактор «ведомостей» и врач Н.А. Гурвич. «Я беру
на выдержку продажу калача и сушек. Не нужно обладать изысканною требовательностью опрятности и особенною брезгливостью, чтобы возмущаться
до тошноты процессом продажи калачного, так называемого, весового хлеба,
предлежащего обыкновенно на открытой доске и подвергающегося беззащитно прикосновению не только стихий, но и десятков грязных рук приторговывающей серой толпы, которая, прежде покупки, даже одного фунта,
непременно прощупает весь каравай, а то и несколько таковых, а вам затем
приходится этот перещупанный десятками грязных рук хлеб кушать во всей
неприкосновенности грязных на нём налётов, потому, что тут ведь ни промывки, ни проварки не будет…! Я не говорю уже о чистоте самого продавца
и его рук.
Перехожу к милым крендельщикам – этого разносчика "под бременем
сладостной и грязненькой ноши". Это обыкновенно грязненький мужичонка
в грязненьких зимою – чепане или полушубке, а летом и без оных, а просто в
грязной рубахе. Он задрапирован такою же грязною через плечо перевязью,
на которой тяготеют груды сушек без покрышки и, таким образом, этот его
продукт гарнируется снаружи стихийными наносами, а с внутренней стороны собственным запахом и выделением самого мануфактуриста»1.
Из критической заметки Н.А. Гурвича, человека в общем небедного,
следует, что к услугам таких уличных торговцев хлебом прибегали и люди
среднего достатка, не только беднота. Из разбросанных по Уфе кустарных
хлебопекарен, по всей видимости, снабжалась хлебом значительная часть горожан, особенно на окраинах, в районах проживания рабочего люда. Эта
часть хлебного рынка Уфы наименее отражена в источниках. Мелкие предприниматели объявлений в газетах не давали, да и не всегда их «бизнес» был
законным образом зарегистрирован.
По мере роста численности населения Уфы и увеличения количества
потребителей готовых хлебобулочных изделий город покрывался сетью всевозможных заведений, где выпекался хлеб. Реализация товара происходила
как на Верхне-Торговой площади в калачном (хлебном, для торговли печёным хлебом) ряду, так и, наверняка, по месту изготовления. И важнейшую,
если не основную, роль в снабжении уфимцев и приезжих хлебом играли кустари. Не случайно Н.А. Гурвич так возмущался антисанитарией мелкого
бизнеса. Уже в 1862 г. в Уфе насчитывалось 23 хлебника и 2 кондитера2. Во
время однодневной переписи 1879 г. были зафиксированы ремесленники –
булочники, калачники, крендельщики, кондиторы, хлебники, пряничники,
пекари. Видимо, они специализировались на выпечке разных сортов – булок,
пряников, кренделей, калачного (весового) хлеба и др. Данные за 1879 г. показывают географическое распределение хлебобулочных предприятий в городе, состоявшем тогда из трёх частей. В первой части (центр Уфы вокруг
1
2
Уфимские губернские ведомости. 1897. 14 февраля.
Шевич В.С. Указ. соч. С. 42.
12
Верхне-Торговой площади) насчитывалось ремесленников и находившихся в
услужении (учеников, рабочих) 22 чел., во второй части (кварталы к западу и
северу от Верхне-Торговой площади) их было 11 чел., а в третьей части
(кварталы за маленькой речкой Сутолока, так называемая «Старая Уфа») в
1879 г. не проживало ни одного хлебопёка. В 1882 г. в Уфе имелось (мастера,
рабочие, подмастерья) 61 хлебник, 193 булочника и калачника, 90 пряничников и 14 кондиторов1. Ещё до проведения железной дороги и начала ускоренного роста населения в Уфе хлебным промыслом занимался весьма многочисленный отряд ремесленников. Кондитеры «из рекламы» составляли самую малую часть этого бизнеса. Обратим внимание, что (по данным за 1879
г.), видимо, кустари-хлебопёки всё таки ориентировались на достаточно состоятельные (средние) слои горожан. В районе «Старой Уфы», где проживало население, имевшее хозяйство полудеревенского типа, пекарен и иных заведений не зафиксировано.
В городе действовало (открывалось и закрывалось) множество небольших, кустарного типа заведений. В 1899 г. среди ремесленников Уфы упоминались крендельщики Е.С. Домрачёв, У.Е. Кутузов, А.П. Мотовилов, М.С.
Тихонин, Н.С. Тихонин, калачники – Ф.Г. Ванзин, Я.П. Гаврилов, А.И. Дулов, В.И. Коковихин, И.М. Камбулов, Н.М. Катков, С.И. Конфеткин, Н.Е.
Пушкарёв, И.М. Разумов, М.В. Якунин2. Этот, наверняка, неполный список
ремесленников, выпекавших хлеб, сильно отличается от данных 1879 г.
Большинство заведений находилось на «окраинных» улицах, довольно далеко от Верхне-Торговой площади и их покупателями, скорее всего, являлись
семьи с не самым высоким достатком. Не упоминаются в этом перечне Александровская, Пушкинская, Большая Казанская улицы, окружавшие центральную, самую «престижную» Верхне-Торговую площадь, зато есть слобода
Архиерейка, Старая Уфа и т. д. Наверняка, влияла конкуренция хлебных рядов у Гостиного двора, большинство из указанных ремесленников обслуживали потребителей, которым было далековато ходить за хлебом на ВерхнеТорговую площадь.
Среди уфимских ремесленников-хлебопёков происходило расслоение.
Из 15 заведений по списку 1899 г. почти половина (8) арендовали помещения. Это уже чисто коммерческие предприятия, специально организованные,
остальные семеро являли собой семейные заведения. Наиболее предприимчивые мастера переходили к полупромышленному производству хлеба. А
крестьянин С.Н. Гичев, имевший пекарню на Александровской улице, в 1892
г. придумал машину для выделки кренделей, на которую получил привилегию от Министерства финансов, «подделка строго преследуется»3.
В 1911 г. уфимские полицейские при составлении городского справочника собрали подробную информацию о всех (большинстве?) заведений гоГурвич Н.А. Указ. соч. Отдел III. С. 87; Отдел IV. С. 31.
Адрес-календарь и справочная книжка Уфимской губернии на 1899 год. Уфа, 1899. С.
191.
3
Уфимские губернские ведомости. 1892. 16 мая; 1894. 14 июля.
1
2
13
рода, в той или иной степени связанных с производством и торговлей хлебом. В Уфе насчитывалось 16 хлебопекарен и работало семь крендельных заведений1.
Сравнение со списком 1899 г. показывает, что через 12 лет сохранился
бизнес крендельщиков Мотовилова и двух Тихониных (трое из пяти) и калачников (владельцев хлебопекарен) Ванзиных, В.И. Коковихина и Н.Е.
Пушкарёва (трое из десяти). Видимо, крендельный бизнес, рассчитанный на
массового потребителя недорого народного удовольствия, являлся более
устойчивым. А вот выпечка простого весового (калачного) хлеба в виде караваев оставалась рискованным занятием и сопровождалась большой текучестью среди предпринимателей. И, наконец, сведения за 1911 г. полностью
подтверждают тенденцию 1899 г. – подавляющее большинство простых по
оборудованию ремесленных хлебопекарных заведений концентрировались в
«окраинных» улицах Уфы и, скорее всего, были ориентированы на покупателя с невысоким достатком, а также на поставку товара в хлебный (калачный)
ряд на Верхне-Торговую площадь. Среди рекламных объявлений начала XX
в. пекари и крендельщики не встречаются, что свидетельствует о небольших
объёмах производства и сравнительно скромной прибыли этих заведений.
Зато в центральных кварталах Уфы вокруг Верхне-Торговой площади
процветали «современные» магазины, продававшие качественную хлебобулочную продукцию, рассчитанную на более состоятельные слои потребителей. По справочнику 1911 г. в Уфе существовали 9 кондитерских и булочных, в которых, скорее всего, производилась собственная выпечка хлеба.
Например, в рекламе «общей столовой» А.А. Воробьёва, что находилась в
доме М.А. Исаевой «на верхней площади», постояльцам предлагали «чай,
кофе, шоколад и фруктовые воды. Завтраки с 10 часов утра. Обед с 2-х до 5ти часов дня. По середам и пятницам блины»2.
Кроме того, в Уфе в 1911 г. работали конфектные и пряничные фабрики Д.П. Берштейна, братьев Зориных, П.М. Козлова, Р.П. Платонова, братьев
Усмановых, откуда тоже производилась торговля. Наконец, в Уфе сложилась
разветвлённая система предприятий «общественного питания», ориентированная на массового посетителя с высоким, средним и ниже среднего достатком, где в обязательном порядке продавали хлеб. В городе насчитывалось 22
столовых и чайных3.
Большинство булочных и столовых концентрировались в наиболее
престижных центральных кварталах Уфы, хотя и на «окраинах» они присутствовали. Например, по улице Александровской (совр. Маркса) в квартале
между поперечными улицами Пушкинской и Малой Казанской (Свердлова)
напротив нынешних корпусов Авиационного университета подряд располагались в доме № 15 (Видинеева) булочная П.В. Андрианова, в доме № 17
(М.И. Трапезниковой) – столовая Прокофьева, в доме № 19 – столовая его же
Справочная книга г. Уфы. С. 249, 251.
Уфимский листок объявлений и извещений. 1881. 16 февраля.
3
Справочная книга г. Уфы. С. 244–245, 249, 255.
1
2
14
и «чайная и столовая Елизаветы Гавриловны Перескоковой», а в последнем в
квартале доме № 21 (дома 19 и 21 принадлежали И.С. Глазырину) обосновалась столовая Терегулова. То есть против Верхне-Торговой площади сложился целый «очаг» заведений «общепита». Кроме того, поблизости на улице
Александровской в доме № 7 (принадлежал Ляуданской и Воецкой) находилась «Александровская» столовая, а в доме М.С. Ларионова располагалась
хорошо известная уфимцам «Венская кондитерская и булочная» Вильгельмины Кузмицкой, где к услугам посетителей было «ежедневно свежее чайное
печенье и конфекты. Горячие булки и здобный хлеб два раза в день» (из рекламы в справочнике 1911 г.). Обратим внимание, что абсолютно все магазины и столовые на этом отрезке ул. Александровской находились в арендованных помещениях.
Изучение уфимской рекламы свидетельствует о процветании стационарной торговли кондитерскими и хлебобулочными изделиями. На смену
трём лидерам 1870-х гг. (Иван Розенман, Владимир Каупиш и Эммеренция
Фокерод) приходят многочисленные предприниматели, некоторые переходят
от торговли (со своей примагазинной выпечкой) к промышленному производству, пока ещё не хлеба, а только кондитерских изделий (Платонов, Берштейн и др.). Уже в 1890-е гг. Д.П. Берштейн рекламировал свою торговлю
«бакалейными и колониальными товарами на Верхней торговой площади,
собственный корпус лавок № 8-й». Ему также принадлежали кондитерское,
пряничное, машинно-крендельное заведения и мыловаренный завод1.
В 1903 г. в Уфе наиболее известны были булочные В.М. Вайднер на ул.
Бекетовской, Л.К. Вайднер на ул. Центральной и О.М. Ноже на ул. Большой
Казанской2. В 1904 г. рекламировалась «confiserie parisienne» – кондитерская
обосновавшегося в Уфе француза Е.П. Ревель-Муроза, размещавшаяся на ул.
Большой Казанской. Покупателям предлагался разный шоколад, «ежедневно
свежее печенье, сухари и пирожное. Торты всяких сортов. Принимаю заказы»3. В 1905 г. на ул. Центральной в доме Першина работала кондитерская и
булочная И.И. Питц, продававшая «бонбоньерки, шоколад, сливочное масло,
дрожжи, хлеб пеклеванный и кисло-сладкий», принимавшая заказы на кондитерские изделия, выпечка производилась дважды в день: в 6 час. утра и в 2
часа дня. «При кондитерской открыто кафе, где можно пить чай, кофе и молоко, кушать пирожки и мороженое»4, др. Некоторые предприниматели совмещали продажу хлебобулочных и кондитерских изделий с торговлей иными
товарами.
Таким образом, к началу XX в. в Уфе существовал полноценный потребительский рынок муки, зерна, крупы, хлебобулочных и кондитерских
Справочная книжка и адрес-календарь Уфимской губернии на 1896 год. Уфа, 1895. Рекламные приложения.
2
Уфимский календарь на 1903 год. С. 181.
3
Адрес-календарь Уфимской губернии и справочная книжка на 1904 год. Рекламные объявления.
4
Адрес-календарь Уфимской губернии и справочная книжка на 1906 год. Уфа, 1905. Рекламные объявления.
1
15
изделий, удовлетворявший запросам всех слоёв общества. На 1 января 1912 г.
в городе работало 40 кондитерских, крендельных и калачных заведений с
оборотом в 465 тыс. руб. (по двум нет сведений), а хлебной торговлей занималось 61 заведение, в 52-х оборот составлял 3 866 705 руб.1 Впервые в истории края, в Уфе возник крупный внутренний городской потребительский рынок, что можно рассматривать как зримое, качественное проявление процесса
успешной модернизации Российской империи, складывания индустриального
общества, что наблюдалось и в соседних городах Урала и Поволжья2.
Баев И.П. Экономические материалы к вопросу обхода города Уфы проектируемой ж.-д.
линией Оренбург – Уфа – Кунгур. Уфа, 1913. Приложения. С. 17.
2
См.: Частное предпринимательство в дореволюционной России: этноконфессиональная
структура и региональное развитие, XIX – начало XX в. М., 2010. С. 193–195.
1
16
II.
Опубликовано: Роднов М.И. История Татарстана в трудах Руфа Игнатьева [Приложение. Игнатьев Р.Г. Мензелинская ярмарка] // Научный Татарстан. Гуманитарные науки /
АН РТ. Казань, 2012. С. 101–116.
М.И. Роднов
История Татарстана в трудах Руфа Игнатьева
В историографии Южного Урала XIX в. особое место занимает Руф
Гаврилович Игнатьев (1818–1886), яркий историк-краевед, оставивший
огромное научное наследие1. Он происходил из дворян Бронницкого уезда
Московской губернии. Отец – Гавриил Кузьмич Игнатьев (1770–1822), выходец из разночинцев, дослужился до VIII чина коллежского ассесора и получил потомственное дворянство2. Женился Г.К. Игнатьев поздно, на вдове
Варваре Сергеевне Навроцкой (урождённой Запольской), имевшей от первого брака двух сыновей. Руф Гаврилович был единственным ребёнком в этом
супружеском союзе, он рано потерял отца, а в конце 1839 г. скончалась и
мать. Трое братьев: штабс-капитан Н.Н. Навроцкий, коллежский ассесор С.Н.
Навроцкий и писец 1-го разряда Р.Г. Игнатьев унаследовали два имения в
Бронницком уезде Московской и Елабужском уезде Вятской губерний, билеты сохранной казны и разное движимое имущество3.
Подмосковное бронницкое имение было поместьем Игнатьевых, а имение при деревне Баженовка (Самодуровка) Староятчинской волости Елабужского уезда Вятской губернии сначала «принадлежало помещику Петру Запольскому и перешло от него родной сестре – Варваре Сергеевой, бывшей в
замужестве за Навроцким и Игнатьевым»4. Деревня Баженовка (Бажениха)
ныне находится в пределах Удмуртии на самой границе с Татарстаном.
Образование Р.Г. Игнатьев получил в Москве в Лазаревском (армянском) институте восточных языков, который до 1835 г. имел просто статус
благородного пансиона5. Ещё при жизни матери Р.Г. Игнатьев в 1837 г. поступает на службу, но молодой человек с неплохим наследством интересовался историей и музыкой, а не карьерой чиновника. В течение двух лет он
учился «в Парижской консерватории, во время директорства знаменитого тогда композитора Галеви, от которого имел диплом»6. Р.Г. Игнатьев служит на
См.: Хусаинова Г.Т. Игнатьев Руф Гаврилович // Башкирская энциклопедия. В 7 т. Т. 3.
З–К. Уфа, 2007. С. 127; Зобов Ю.С. Игнатьев Руф Гаврилович // Историки Урала XVIII–
XX вв. Екатеринбург, 2003. С. 140–141; Боже В.С., Виноградов Н.Б. Игнатьев Руф Гаврилович // Челябинская область: энциклопедия. Челябинск, 2004. С. 547; и мн. др.
2
Родословная книга дворянства Московской губернии. Т. I. Дворянство жалованное и выслуженное. А–И / под ред. Л.М. Савелова. М., 1914. С. 659.
3
РГИА. Ф. 577. Оп. 9. Д. 13. Л. 25 и об., 26, 28 и об.
4
Там же. Л. 3 об., 5 об., 33.
5
Зиновьев А. Исторический очерк Лазаревского института восточных языков. М., 1863. С.
31, др.
6
Историческая записка о деятельности императорского московского археологического
1
17
низших должностях в разных учреждениях Московской губернии, затем в
Тверской, пока в 1848 г. он не оказывается на должности почтмейстера в одном из селений Новгородской губернии1. И древняя новгородская земля,
насыщенная историческими памятниками, вызвала интерес Р.Г. Игнатьева,
он с головой погрузился в старину, а изящный литературный стиль, огромное
трудолюбие и чутьё исследователя быстро привели к появлению результата в
виде историко-краеведческих трудов.
Руф Гаврилович становится основным автором «Новгородских губернских ведомостей» и фактическим редактором газеты на протяжении ряда лет.
С 16 апреля 1849 г., когда здесь публикуется его очерк «Мшага» и до 30 октября 1854 г., когда в «ведомостях» вышла статья «Бронницы», Р.Г. Игнатьев
опубликовал десятки работ: от изданий исторических документов, до больших историко-краеведческих статей, статистических описаний городов и селений Новгородской губернии, этнографических и даже художественных
очерков, а также материалов первого в истории свода археологических памятников края. Например, в 1850 г. из 52 номеров «Новгородских губернских
ведомостей» в 22-х выходили преимущественно весьма объёмные статьи Р.Г.
Игнатьева, почти в каждом втором. Помимо этого, Р.Г. Игнатьев сотрудничал
с Императорским археологическим обществом, выпустил две книги по истории Великого Новгорода, в «Отечественных записках» А.А. Краевский готовился издавать его труды2, он приобрёл известность в научном мире3, а в
Новгороде вообще был практически единственным серьёзным историком. Но
в конце 1858 г. судьба Р.Г. Игнатьева трагически изменилась. Арестованный
за недостачу казённых денег, он был отдан в рекруты и по этапу отправляется в далёкую Уфу, где квартировал 10-й Оренбургский линейный батальон,
затем он будет переведён в батальон № 2 того же Оренбургского полка4, располагавшийся на пограничной линии.
Так на Южном Урале оказался этот самобытный историк-краевед. После «демобилизации» в 1858 г. он остаётся здесь жить, обосновавшись в Зауралье. В ноябре 1862 г. Игнатьев сообщал свой адрес: Оренбургская губерния, станция Тунгатарово, Ильтабановские золотые промыслы генераллейтенанта Жемчужникова и К5. Большая башкирская деревня Тунгатарово
общества за первые 25 лет существования. М., 1890. Приложения. С. 303; композитор
Ф.Ж. Галеви (1799–1862, среди учеников Ш. Гуно, Ж. Бизе, К. Сен-Санс), о нём см.,
например: http://www.musicologie.org/Biographies/h/halevy.html; http: // www. appl-lachaise.
net / appl / article.php3?id_article=2047.
1
См.: Зобов Ю. Знаток древностей Башкирии // Сохраним выцветшие строки… Уфа, 1988.
С. 125–127.
2
ОР РНБ. Ф. 391. Д. 396. Л. 1–2.
3
Активность Р.Г. Игнатьева была замечена столичной прессой и его труды включались в
указатели того времени, см. напр.: Геннади Г. Указатель географических, этнографических и статистических статей, помещённых в Губернских Ведомостях 1851 года // Вестник императорского русского географического общества / под ред. В.А. Милютина. 1852.
Ч. 5, кн. 1. СПб., 1852. IV. Библиография. С. 29–30.
4
См.: Зобов Ю.С. Игнатьев Руф Гаврилович. С. 140–141.
5
ОР РНБ. Ф. 391. Д. 396. Л. 4 об.
18
– центр одноимённой волости Троицкого уезда (совр. Учалинский район
Башкортостана) – находилась в одном из основных районов золотодобычи.
Скорее всего, Р.Г. Игнатьев проживал там в летние месяцы, в период «золотого промысла», а зимой, когда работы на приисках прекращались, находился в Верхнеуральске. В работе Р.Г. Игнатьеве о Верхнеуральске1 приведены
наблюдения за климатом с 1859 по 1863 гг., в том числе сведения о замерзании речек, протекавших через город. Из публикаций Р. Игнатьева также очевидно, что служба в компании Жемчужникова была связана с постоянными
разъездами (в Мензелинск на ярмарку, в Уфу, Оренбург и т. д.).
На рубеже 1850–1860-х гг. краевед-историк прилагает огромные усилия, чтобы вернуться к любимому занятию историей. Он активно изучает
местные источники, народный фольклор (в том числе зауральских тептярей),
работает в архивах. В обстановке начинавшихся Великих реформ Р.Г. Игнатьев верно уловил актуальную тему – гласность, свобода печати, и в 1860–
1861 гг. в столичной прессе выходят его статьи по этому вопросу2. Яркие работы Руфа Игнатьева заметили редакторы ведущих газет «Московские ведомости» (В. Корш, М. Щепкин) и «Голос» (А. Краевский), которые пригласили Игнатьева к сотрудничеству в качестве провинциального корреспондента.
И среди первых публикаций Р.Г. Игнатьева после многолетнего перерыва был рассказ (с историческим очерком) о знаменитой Мензелинской ярмарке3. Одна из крупнейших ярмарок России – Мензелинская – постоянно
привлекала внимание журналистов и заметки о ней периодически появлялись
в прессе4. Но Руф Гаврилович в описание современности добавляет экскурсы
в прошлое Мензелинска.
С 1865 г. Р.Г. Игнатьев переезжает на жительство в Уфу, где сотрудничает с местным губернским статистическим комитетом и начинает активно
публиковаться в «Уфимских губернских ведомостях» (ранее Оренбургские)5.
В 1867 г. он пытался привлечь внимание общественности к необходимости
публикации собрания сочинений П.И. Рычкова6, но встретил критику из Казани от некоего Н.Б. на страницах «Справочного листка города Казани». Руф
Гаврилович никогда не был «толстовцем» и непротивление злу не входило в
круг его приоритетов. Игнатьев ответил жёсткими возражениями, не поленившись издать в университетской типографии Казани восьмистраничную
См.: Игнатьев Р. Г. Верхнеуральск. Памятная книжка Оренбургской губернии на 1865
год. Уфа, б. г. Отдел первый.
2
См.: Бурмистрова Л.П. «Губернские ведомости» как исторический источник эпохи падения крепостного права. (На материале Поволжья и Урала). Автореферат дисс. … канд.
ист. наук. Казань, 1968; Она же. Провинциальная газета в эпоху русских просветителей
(Губернские ведомости Поволжья и Урала 1840–1850 гг.). Казань, 1985.
3
Московские ведомости. 1861. 23 ноября.
4
См., напр.: М. К-шев. Мензелинская ярмарка в 1859 году // Русский дневник (СанктПетербург). 1859. 11 марта.
5
См.: Роднов М.И. Судьба редактора. Историко-документальная повесть. Уфа, 2009 (полный текст книги на сайте «Роднов и его друзья»).
6
См.: Оренбургские губернские ведомости. 1867. 18 февраля; Уфимские губернские ведомости. 1867. 29 апреля.
1
19
брошюру, не пощадив этого самого Н. Б.1 Работа была дозволена цензурой 12
июня 1867 г., а по правилам того времени автор должен был лично представлять свой труд на суд уважаемым цензорам. Значит, Р.Г. Игнатьев летом 1867
г. посетил город Казань, был в университете, оплатил заказ в типографии и,
видимо, из своего кармана.
Впрочем, Руф Гаврилович вполне мог заезжать в пределы современного Татарстана и чаще. Дело в том, что из всех своих имений у него осталось
только одно, унаследованное от матери, в Вятской губернии, куда проще всего можно было попасть через Елабугу. Старший из сводных братьев, Николай, умер бездетным и, видимо, в браке не состоял. Второй – Сергей Никанорович Навроцкий – жил в Москве, от двух жён у него было пятеро детей: Павел, Варвара (умерла молодой), Софья, Сергей и Михаил. С.Н. Навроцкий
скончался к 1874 г., а его вдова Глафира Васильевна вторично вышла замуж
за коллежского ассесора Стефановского. Эти родственники Р.Г. Игнатьева –
Г.В. Стефановская и четверо сводных племянников – являлись совладельцами вятского имения. Более того, Р.Г. Игнатьев до совершеннолетия племянников был опекуном их доли в вятском имении (до 1883 г.), почему это имение и сохранилось, его нельзя было продать до совершеннолетия совладельцев2. Руф Гаврилович поддерживал контакты с племянниками, переписывался с ними по поводу вятского имения, с общего согласия 19 августа 1884 г.
был составлен выкупной акт на имение в Баженовке (156 крестьян, 608 дес.
удобной земли)3. А деньги с поместья (по выкупному акту крестьяне обязывались вносить оброк в 1216 руб. в год)4 часто для Р.Г. Игнатьева составляли
основную часть доходов, так как человек он был, по воспоминаниям, совершенно непрактичным, «без средств».
По всей видимости, Р.Г. Игнатьев несколько раз посещал своё имение.
Примерно с 1873 г. в «Вятских губернских ведомостях» выходит ряд его статей с «вятским» материалом, созданных по итогам поездок по южным уездам
Вятской губернии5. Но заезжал ли он в Казань? Из Уфы летом удобнее было
добираться до Елабуги пароходами, зимой – по гужевому тракту напрямую
через Челны. Несмотря на большое число публикаций Р.Г. Игнатьева в
уфимской и оренбургской прессе, вполне вероятно, казанское сообщество
историков и краеведов могло не знать о его существовании. Местные исследователи замыкались в своих административных границах, что, впрочем, не
редкость и сейчас. Например, в 1880 г. в Казани не получали ни одного но-
Игнатьев Руф. Ответ господину Н. Б. о писателе Рычкове. Казань, 1867. С. 1–8. Автор
благодарит казанского историка А.И. Ногманова предоставившего текст этой работы, в
РНБ, например, она утеряна.
2
РГИА. Ф. 577. Оп. 9. Д. 13. Л. 29 об., 32, 40 об. и др.
3
Там же. Л. 10, 13 об., 47 об.
4
Там же. Л. 47 об.
5
«Р.Г. Игнатьев в 1873 г. путешествовал по Елабужскому и Сарапульскому уездам для
сбора статистических сведений, привёз оттуда много материалов и часто печатался в "Губернских ведомостях"» (Чудова Г.Ф. В те далёкие годы. Киров, 1981. С. 78–79).
1
20
мера «Уфимских губернских ведомостей»1. Уфимская пресса никого в Казани не интересовала. Известный казанский историк В.Н. Витевский впервые
узнал о трудах Р.Г. Игнатьева лишь в 1873 г. и то после подсказки2.
Тем временем, в самом конце 1867 г. Уфимский губернский статистический комитет поручил Руфу Гавриловичу исследовать архивы Мензелинска, чтобы узнать о возникновении знаменитой ярмарки. Игнатьев прибыл к
открытию ярмарки и результатом его поездки стала большая статья, вышедшая с некоторым опозданием весной 1868 г.3 Автор создал яркое аналитическое описание ярмарки, которое прилагается, а в мензелинских архивах Р.Г.
Игнатьев нашёл самые ранние документы с 1710 г., но «как началась, почему
и при каких условиях развилась мензелинская ярмарка» установить ему не
удалось. В эти же годы Руф Гаврилович, видимо, обследовал долину реки Ик.
В статье Н.А. Гурвича о возможности судоходства по этой реке указывается,
что использованы сведения Игнатьева4. А в археологических статьях Р.Г. Игнатьева приводятся подробные описания «ногайских валов» и других памятников древности Мензелинского уезда5, явно указывающие, что Руф Гаврилович объездил значительную часть современного восточного Татарстана.
В других работах Р.Г. Игнатьева встречаем мензелинский материал о
кустарных промыслах6, списки архиепископов и митрополитов казанских,
управлявших краем7, сведения о монастырях и всех церквах Мензелинского
уезда на 1873 г. Например, информация о благочинии 4-го округа Мензелинского уезда начиналась так: «45) Соборная церковь Св. Николая Чудотворца, в г. Мензелинске, каменная, с приделами Смоленской Божией Матери и
Св. Феодосия Тотемского; построена в 1813 году на сбор, сделанный отставным унтер-офицером Матвеем Дмитриевым Ситниковым; он погребён при
Соборе. Причта: протоиерей, он же благочинный, 2 священника, 2 дьякона и
6 причетников; жалованья и церковных домов нет; земли пашенной – 59 д.
1085 с.; лугов 114 дес. и леса 15 д. 2088 с., приписаны часовни в дер.: Старой
Казанский биржевой листок. 1881. 22 февраля.
Витевский В. Вместо предисловия // Игнатьев Р. Башкир Салават Юлаев, пугачёвский
бригадир, певец и импровизатор // Известия Общества археологии, истории и этнографии
при императорском Казанском университете. Т. XI, вып. 2. Казань, 1893. С. 147.
3
Уфимские губернские ведомости. 1868. 9, 16 марта.
4
Там же. 12 октября.
5
См., напр.: Игнатьев Р. Ногайские валы в Уфимской губернии // Древности. Труды Московского Археологического общества / под ред. К. Гёрца. Т. II, вып. I–III. М., 1870. Материалы для археологического словаря. С. 41–44.
6
См.: Игнатьев Р.Г., Гурвич Н.А. Мелкие производства и ручной труд (В оглавлении:
Мелкие производства и ручной труд. Добыча железа и рудничный промысел, Гурвича и
Игнатьева) // Памятная книжка Уфимской губернии с статистическою картой губернии /
под ред. Н.А. Гурвича. Часть I-я. Уфа, 1873. С. 143–150.
7
См.: Р.И. II. Хронологический перечень. Лиц, стоявших во главе управления, духовного
и гражданского, Оренбургским краем и Уфимской губернией, от построения г. Уфы, 1574
г., до настоящего времени (В оглавлении: Хронологический перечень лиц, состоявших в
главе Управления Оренбургским краем до настоящего времени, его же, то есть Р.Г. Игнатьева) // Там же. Ч. II. Уфа, 1873. С. 19–27.
1
2
21
Мазине, большом Игиме и Горах. Прихожане, кроме города, в дер.: Старой
Мазине, Большом и Малом Тимиргане, хуторе Аннинском, Большом и Малом Игиме, Сарсас-горках, Ивке, Дыреевке, Верхних Юшадах, Коноваловке,
Феновке, Ашпале, Новом Выселке, Канонерском, Болтаевой, Миловке, Гришиной, Полионовке, Камениковой, Доброхотовой, Максимовке и Новой
Александровке, всего 1588 дв., 4556 м. 4923 ж. Училище с 1860 г., в 1869 г.
было 21 мальч. Собор от г. Уфы в 160 в. В г. Мензелинске строится каменная
церковь Св. Троицы с 2 приделами»1. В общем, мензелинский материал
весьма широко представлен в самых разных статьях Р.Г. Игнатьева. Историки и краеведы Татарстана найдут много любопытного в его трудах.
Кроме того, В.Н. Витевский сообщал о двух визитах Руфа Гавриловича
в Казань. Первый раз «в июле 1875 г. Р. Г. Игнатьев был в Казани, но мне
не удалось в то время увидеться с ним: я был в отпуску» 2. Второй раз Р.Г.
Игнатьев посетил Казань весной 1877 г.
По приглашению бывшего вятского губернатора В.И. Чарыкова, назначенного руководить Минской губернией, в мае 1877 г. Руф Гаврилович покидает Уфу3 и, скорее всего, пароходами отправляется до Нижнего Новгорода,
откуда по железной дороге можно было доехать до Москвы и Минска. В.Н.
Витевский впоследствии вспоминал. «В мае 1877 г. Р. Г. проездом в Минск
заезжал на короткое время и в Казань; был у покойного Н.И. Ильминского, у
В.В. Радлова и навестил меня, – это была первая моя встреча с Р. Г. и, как потом оказалось, последняя; после того я уже не встречался с Р. Г., хотя переписка у нас с ним продолжалась до 1880 года. По окончании семейного обеда, к которому я пригласил Р. Г., он сел за фортепиано и сыграл несколько
своих музыкальных произведений, а также мотивы башкирских и киргизских
песен»4. Как видим, Игнатьев поддерживал контакты с многими видными деятелями из казанской интеллигенции.
А в конце лета того же 1877 г. в Казани состоялся четвёртый археологический съезд, среди депутатов которого числился и «Игнатьев Руф Гаврилович, член археологического общества. От Уфимского и Тобольского губернских статистических комитетов», член-корреспондент общества в Уфе,
член Московского археологического общества5. Но в протоколах нет упоминаний о выступлениях Игнатьева, нет его и среди участвовавших в дискуссии
и разместившихся в гостинице. Он получил высокооплачиваемую должность
в Минске, стал редактором «Минских губернских ведомостей», где сразу
См.: Сведения о церквах Уфимской губернии (в оглавлении: Сведения о церквах и приходах Уфим. губ. (из сведения Духовн. Консистории)) / Составлены Р. Игнатьевым // Там
же. С. 32–60.
2
Витевский В. Указ. соч. С. 149.
3
Роднов М.И. Указ. соч. С. 20–23.
4
Витевский В. Указ. соч. С. 150.
5
Известия о занятиях четвёртого археологического съезда в Казани. Казань, 1877. С. 6, 10;
Труды четвёртого археологического съезда в России, бывшего в Казани с 31 июля по 18
августа 1877 года. Том первый. Казань, 1884. С. XVII. Р.Г. Игнатьев участвовал в работе
ещё первого археологического съезда в 1869 г.
1
22
развернул поистине бурную деятельность1. Наверняка, поэтому Р.Г. Игнатьев
и не стал участвовать в археологическом съезде, хотя был заявлен.
Кроме того, к этому времени Р.Г. Игнатьев отходит от занятий археологией, по устным свидетельствам современных археологов, видимо, он
вступил в конфликт с археологическим «начальством». Возможную причину
этой коллизии указывает новгородский историк Е.В. Торопова. После ареста
и отдачи Игнатьева в рекруты, в «1861 году выходит сводная статья о курганах и городищах Новгородской губернии за подписью члена новгородского
статистического комитета А.И. Кулжинского. Трудно найти современную
научную статью, в историографической части которой нет ссылок на этого
автора. Сопоставление текстов статей А.И. Кулжинского2 с содержанием работ Р.Г. Игнатьева3 показывает, что они фактически идентичны, в них совпадает даже пунктуация. Из вышеизложенного следует, что А.И. Кулжинский
предоставил в Русское археологическое общество под своим именем статью,
содержание которой более чем на 90% совпадает с опубликованными материалами Р.Г. Игнатьева. В настоящее время не обнаружено никаких документов, позволяющих убедительно доказать, что А.И. Кулжинский совместно с Р.Г. Игнатьевым в начале 50-х гг. XIX в. занимался составлением археологической карты Новгородской губернии, что позволило бы объяснить
столь значительные заимствования. Вопрос о его возможном соавторстве
остаётся открытым»4. А историей и археологией прославленной новгородской земли интересовались тогда многие, в том числе и граф А.С. Уваров.
Можно предположить, что в такой обстановке Р.Г. Игнатьев не стал
утруждать себя и представил рукопись «О первых заселениях Русских и о
борьбе их с туземцами в Уфимской губернии», о которой вечером 13 августа
1877 г. в Казани на съезде во втором отделении по исторической географии и
этнографии доложил Е.Е. Замысловский, профессор петербургского историСм.: Роднов М.И. Указ. соч. С. 23–27; Бондарчик В.К. Основные этапы и тенденции в
развитии дореволюционной белорусской этнографии. М., 1964; др.
2
См. также: Кулжинский А.И. Известия о курганах и городищах. VII. Курганы Новгородской губернии. СПб., 1860. А.И. Кулжинский являлся редактором «Новгородских губернских ведомостей» в марте – октябре 1853 г. и за подписью «Ред.» в № 34 от 22 августа
вышли «Курганы Новгородской губернии. Статья 3».
3
Курганы Новгородской губернии. Белозёрский уезд. Статья 1 / составлено Р.Г. Игнатьевым // Новгородские губернские ведомости. 1853. 14, 21 марта. Опубликованные в конце
1853 г. в этой же газете анонимные «Курганы Новгородской губернии. Статья 4» (также
как следующие статьи 5 и 6) в указателе Г.Н. Геннади отмечены под авторством Р. Игнатьева (Геннади Г.Н. Указатель географических, этнографических и статистических статей,
помещённых в губернских ведомостях 1854 года // Вестник императорского русского географического общества. 1855. Ч. 14. Кн. 3. СПб., 1855. С. 19).
4
Торопова Е.В. Памятники археологии Новгородской области: история изучения (XVIII –
начало XX в.). Автореферат дисс. … канд. ист. наук. М., 2007. С. 11. См. также: Торопова
Е.В. Из истории археологического изучения Новгородской земли (Руф Гаврилович Игнатьев, 1819–1886) // Новгород и Новгородская земля. История и археология: материалы
научной конференции (Новгород, 26–28 января 1999 г.) Новгород, 1999. Вып. 13. С. 337–
342; Она же. Большой знаток новгородских древностей // Чело. 1999. № 2. С. 75–77.
1
23
ко-филологического института. Он дал резко негативную оценку, «начну с
тех двух рукописей, которыми едва ли можно будет воспользоваться»: «Г.
Игнатьев в начале своей статьи говорит о том, что он руководствовался "Топографиею Оренбургской губернии" и "Оренбургскою историею" Рычкова,
выписками из дел архивов бывших Оренбургской губернской и Уфимской и
Исетской провинциальных канцелярий и местными преданиями в Уфимской
губернии. Едвали, однако, автор воспользовался материалами, на которые
сам он указывает. Его статья бедна содержанием и не соответствует своему
заглавию, так как большая часть её занята разсказом о бунтах в пределах нынешней Уфимской губернии; источники не указаны, хронологические данные, или сомнительны, или не верны»1.
При казанском археологическом съезде также действовала выставка,
среди экспонатов которой значились «образцы Башкирских тканей, собранных Уфимской губернии в уездах: Белебейском, Мензелинском и Бирском.
Коллекции собраны исправниками Уфимской губернии», первые 16 были доставлены из Белебеевского, остальные 40 из Бирского уездов. Отмечалось,
что «представляемая коллекция Башкирских тканей собрана исправниками
Уфимской губернии, по ходатайству члена корреспондента IV-го Археологического съезда Р.Г. Игнатьева». Но полицейские собирали образцы бесплатно
и качество коллекции по отзыву современников получилось не очень впечатляющее2.
В дальнейшем, вернувшись из Минска на Южный Урал в конце 1879 г.
Руф Гаврилович Игнатьев проживал в Уфе и Оренбурге, создал очень много
интересных работ по истории и этнографии, среди которых ещё возможно
есть исследования, связанные с территорией Татарстана. Так, В.Н. Витевский
среди трудов Игнатьева упоминал «Описание села Набережных-Челнов Мензелинского уезда, сёл Нагайбака, Байков и Абдулина Бирского уезда, по поводу вопроса об образовании новых уездных городов»3. Умер Руф Гаврилович в Уфе 2 января 1886 года. В юбилейном издании Московского археологического общества в 1890 г. приведён некролог и на Р.Г. Игнатьева.
«Покойный не обладал громкими титулами, не щеголял общественным
лоском, а ещё менее материальными средствами. Вся жизнь Р.Г. протекла в
тяжёлых трудах, страданиях и лишениях, но резко выделяется он неустанными и безмездными научными трудами, известными нашему Обществу, которого он был одним из старейших членов (с 23 февраля 1865 г.). Р.Г. имел
Известия о занятиях четвёртого археологического съезда в Казани. С. 150–151; См. также: Труды четвёртого археологического съезда в России, бывшего в Казани, с 31 июля по
18 августа 1877 года. Том второй. Казань, 1891. Указатель личных и географических имён,
встречающихся в I и II томах трудов IV археологического съезда. С. 15.
2
Указатель выставки при четвёртом археологическом съезде. Казань, 1877. С. 83–84. Возможно, эта коллекция осталась в Казани: «Образцы тканей башкирского вкуса и изделия,
собранные в различных селениях Белебеевского уезда Уфимской губернии» (Каталог выставки 1882 года общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете. Казань, 1882. С. 49).
3
Витевский В. Указ. соч. С. 158.
1
24
светлый ум, обладал подвижностью мысли и глубокими научными познаниями по истории, этнографии, археологии, археографии и был большой знаток
в древней русской письменности, церковного устава церковной и народной
музыки, как вокальной, так и инструментальной (струнной и духовой), будучи отличным певцом и игроком на фортепиано, 1-й скрипке, флейте, кларнете и трубе. Подвизался и на литературном поприще, состоя корреспондентом многих газет, кроме сотрудничества в местных областных и губернских
ведомостях, каковы: Уральские, Оренбургские, Уфимские, Тобольские, Минские, а в Оренбургских и Минских был даже редактором неоффициальной их
части. Изследовать древность, описать факт, дать рецензию или критически
обозреть известное событие или явление из местной жизни для Р.Г. было делом нетрудным, а иногда и моментальным. Кроме того, страстно любя музыку и пение, он часто писал партии и партитуры для хоров и оркестров»1. В
некрологе указывалось, что «в течении своей жизни Р.Г. Игнатьев написал
более 500 статей различного, но преимущественно учёного, содержания», хотя точные масштабы историко-культурного наследия Руфа Гавриловича
лишь постепенно становятся известными.
В заключение приводим публикацию статьи Р.Г. Игнатьева «Мензелинская ярмарка», которая воспроизводится в орфографии первоисточника.
Р.Г. Игнатьев
Мензелинская ярмарка
Около 15 Января ярмарка у нас в Мензелинске окончилась; купечество
и безчисленные посетители ярмарки, – всё это разъехалось и разошлось повсюду – и город, столь шумный во всё это время, опустел; только ещё несломанные покуда, за сильными холодами, временные лавки и балаганы свидетельствуют о бывшей торговой деятельности Мензелинска. После ярмарки
Мензелинск, как справедливо замечает «Памятная книжка Оренбургской губернии на 1865 год»: «опять погружается в безысходную истому, пока привычка не возьмёт своё, и город вступил в свою прежнюю колею» (стр. 69). В
самом деле, теперь большая часть домов заперта и наглухо заколочена; самые дома только для того и построены и для того существуют, что для ярмарки, а хозяева только и живут, что с доходов от постоя во время ярмарки,
незаботясь даже о порядочном устройстве домов, потому что очень хорошо
знают, что каков бы ни был дом, не только в жильцах не будет недостатка, а
напротив того, им за квартиру, за каких нибудь 10–15 дней, заплатят не торгуясь столько, сколько не даёт и не может дать дохода тот же самый дом в
течении целого года. В особенности дороги квартиры на ярмарочной или соборной площади, где например трактиры и гостинницы за ярмарочное время
Историческая записка о деятельности императорского московского археологического
общества за первые 25 лет существования. С. 303.
1
25
платят по нескольку сот рублей.
Ярмарка нынешнего года, как замечают, началась ранее нежели прежде; ещё с осени прошедшего года многие из купцов озаботились заранее приобресть в Мензелинске места для лавок и балаганов и здешняя Дума ещё с
Октября начала уже получать просьбы и деньги от иногородных купцов. Ранее прежнего потянулись обозы и съехались торговцы, и хотя в Декабре съехалось в Мензелинск не всё торгующее здесь иногородное купечество, но
однакоже, по численности съехавшихся на ярмарку торговцев, флаг поднят
26 Декабря и ярмарка началась, а ярмарочный Комитет, в это время ещё не
все раздавший ярмарочные места, имел уже за них в сборе до 14 000 руб. –
Эти места после 1 Января уже были розданы, и здесь собственно начался самый разгар ярмарки, по большому съезду торговцев и стечению народа. Не
только торговая площадь, но и все улицы в городе приняли вполне ярмарочный вид, народ покрыл собою весь город.
Мензелинская ярмарка стоит на ряду значительных ярмарок в России.
Но прежде нежели скажу о ярмарке, делаю краткий очерк самого г.
Мензелинска.
Мензелинск отстоящий на 271 ½ вер. от Губ. Гор. Уфы, на Вятском
тракте, при р. Мензеле и впадающем в неё ручье Кучканке, принадлежит к
древним городам, он основан в конце XVI века под именем острожка. Это
была одна из крепостей для защиты Камской линии, населённая стрельцами,
детьми боярскими, пушкарями и Смоленскими дворянами (шляхтою), переведёнными сюда после 1-го завоевания Смоленской области в 1655 г. и после
совершенного закрепления его к России, по вечному миру с Польшею в 1668
году. Мензелинский острог, потом названный пригородком, принадлежал
долго ведению Казанских воевод, наместников и потом Губернаторов, раззорённый не раз в башкирские бунты и в пугачёвщину, наконец в 1784 году
причислен к вновь открытому тогда Уфимскому наместничеству и сделан
Уездным городом. Впрочем Мензелинск и до этого времени управлялся особыми воеводами, хотя и состоявшими в ведении Казанских, и имел свой
округ, обратившийся при открытии города в Мензелинский уезд. Потом в
1796 году Уфимское Наместничество обращено в Оренбургскую губернию; а
в 1865 году г. Мензелинск, по разделении губернии на Оренбургскую и
Уфимскую, причислен к Уфимской губернии.
Нынешние коренные жители, – потомки шляхты, обращённой в крестьяне и стрельцов, сначала в конце XVII века названных белопахатными казаками, а потом, в царствование Анны Иоанновны, солдатами. О Мензелинске
найдётся много интересных исторических сведений, начиная с здешних архивов, где сохранились дела с 1710 года1, значит со времён Петра Великого;
но за то нет нигде никаких сведений (покрайней мере покуда не оказывается
Здесь находится много любопытных и новых материалов касательно Пугачёвского бунта. – Желательно было бы, чтобы вообще дела бывшей Мензелинской воеводской Канцелярии были изданы или, в ожидании этого, взяты на хранение в Статистический Комитет
– прим. Р.Г. Игнатьева.
1
26
таковых), о начале мензелинской ярмарки, при разборе мною, по поручению
Статистического Комитета, здешних архивов. В последствии может быть что
нибудь и найдётся, а былоб очень интересно знать как началась, почему и
при каких условиях развилась мензелинская ярмарка. Из дел архива бывшей
мензелинской Городовой Ратуши 1797 года однакоже видно, что ярмарка тогда уже существовала и оборот её по привозу простирается на 482 487 р. ассигнациями, а сбыту 276 998 р.
Мензелинск занимает пространство 171 дес. 554 саж. и расположен на
ровном и частью на возвышенном и обрывистом месте; ручей Кучканка, протекая по глубокому рву, разделяет город на две неровные части; лежащая за
ручьём, меньшая и беднейшая часть города, составляя как бы предместье города, называется «слободою Кучканкой». Г. Мензелинск разделяется по плану 1838 г. на 73 квартала, здесь проходят 12 улиц с проулками; некоторые из
них имеют названия, другие не имеют никаких. В слободе Кучканке 3 улицы
с 2 проулками. Кроме улиц, здесь ещё 6 площадей, из которых 3 – за городом, как-то: мытная, лесная и дровяная. Зданий в г. Мензелинске считается:
Богослужебных: Николаевский собор, женский монастырь с церковью Тихвинской Божией матери, церковь св. Илии Пророка на бывшем кладбище, теперь уже взошедшем в черту города, да ещё вновь здесь строится каменная
церковь св. Троицы. – Каменных домов казённых и общественных 2 – больница, каменная красивой постройки, и присутственные места; церковных и
монастырских 3, частных 5; деревянных: казённых 5, монастырских 1, общественных 2, частных 900, лавок на торговой или соборной площади и в разных местах, деревянных общественных, 38. Жителей в Мензелинске официально теперь считается обоего пола и всех сословий до 5080 ч., а по однодневному пересчислению, произведённому в 1865 году Уфимским Статистическим Комитетом, – 4977 ч. о. п.
Торговля в Мензелинске, кроме ярмарки, самая незначительная; значительных капиталистов среди здешнего купечества нет; жители большею частию бедны и из низшего класса весьма немногие занимаются всякого рода
промышленностью, хлебопашеством или ремёслами; ремесленники, проживающие здесь наиболее иногородные. Впрочем здесь есть винокуренный завод Г. Янушкевича, могущий выкурить в год до 20 000 вёдр полугара, 3 кожевенных завода, 10 кирпичных, 1 свечной и 1 паточный. – Оборот всех их
простирается на 8000 р.; произведения их, кроме кож, расходятся по городу,
а кожи идут и в окрестности города, но более распродаются на базаре, который бывает здесь по вторникам.
Г. Мензелинск имеет за собою достаточное число земли и леса именно:
Пашни – 7040 д. – 2012 саж.
Сенокоса – 9765 – – 1115 –
Леса – 15 256 – – 275 –
Степи – 51 – – 1300 –
Солончаков – 8 – – 1136 –
Неудобной – 64 739 – – 1946 –
Земли здесь хороши и плодородны, но и они наиболее в кортоме у сто27
ронних лиц, точно также и рыболовство в принадлежащих городу озёрах, образовавшихся от весеннего разлива рр. Камы, Мензелы и Ика. Эти реки весною взаимно соединяются у самого Мензелинска и этим разливом здесь недавно только стали пользоваться для сплава леса из окрестностей Мензелинска. Вокруг Мензелинска всё благоприятствует труду, но Мензелинск, за
весьма немногими исключениями, живёт в надежде на ярмарку, от одной до
другой. – В самом деле, одна Городская Дума получает доходу с ярмарки более 15 000 р., а какие громадные цифры в общей сложности остаются за это
время в руках домохозяев и проч…. Не трудно понять, что Мензелинские
жители в какие нибудь 2 недели стараются – как бы обезпечить себя за целый
год, впредь до новой ярмарки, хотя бы после и приходилось отдавать за безценок земли и лес на сруб… Учебные заведения в Мензелинске: Уездное и
приходское училище и женское училище 2 класса.
Ярмарка главным образом помещается на соборной или базарной площади – она же и гостиннодворская, в обыкновенное, не ярмарочное, время.
Здесь для ярмарки устроиваются временные деревянные лавки, лубяные балаганы, пристрои, навесы и коновязи для приводимых лошадей. – Ярмарочные помещения устроиваются по подрядам, заключаемым в Городской Думе;
лес и проч. после ярмарки, по сломке временных лавок, сдаётся подрядчиками ярмарочному Комитету в пользу города. В настоящую ярмарку подрядчиком, здешним мещанином Мельниковым, устроено было 582 лавки, балаганов и навесов и сверх того коновязей на пространстве 400 саж. Лавок было: в
красной гуртовой линии 25, кожевенной, железной, сундучной и щётной линиях 30, в мелочной 50, в железной и сундучной мелочной линиях 30, красного товара в мелочной линии 110, разной мелочной торговли или мелочной
линии 55, в мучном ряду 30, фарфоровой и медной посуды 35, шляпной и
картузной 32, навесов 185. Кроме того вне площади близ Думы и ярмарочного Комитета было 16 балаганов, где производилась торговля мелочным галантерейным товаром, продажа икон и картин всякого рода; в мелочной линии 9 балаганов было занято книжной торговлею. Лавки-балаганы отдавались смотря по величине за 4, 6, 7, 15, 25, 30, 37 и 45 р. – В доход города поступило 15 289 р. 15 к., не смотря на то, что некоторые лавки и проч. остались нерозданными.
Но одной площади не достаточно для ярмарки: экипажи, скот и лошади, торговля с возов и мелочная всякого рода с рогож, разместились по всем
улицам. – Улицы буквально запружены народом так, что в это время не только проезд, но и проход по улицам бывает затруднителен. Стечение народа –
громадное, так например каждый день прибывают сюда окрестные жители
для продажи с возов сельских произведений и для разных покупок; трудно и
невозможно определить сколько перебывает каждый день на ярмарке и
сколько таким образом в продолжении целой ярмарки. Полиция только знает
о тех, которые сняли лавки, заняли квартиры и прописали паспорты.
Не смотря на громадное стечение народа, в ярмарку настоящего года,
благодаря бдительности здешней полиции, не было никаких особенных случаев не только преступлений, но и нарушения общественного порядка. Ярма28
рочная площадь оказывается тесною от построек и стечения народа, представляя явную опастность от пожара, хотя, благодаря Бога, во время ярмарки
пожаров не случалось, и мензелинские жители говорят: наш город Богом
храним; но в случае пожара – тут всё погибло: миллионы и люди; от стеснения на улицах самой пожарной команде нет возможности подать скорую помощь. Купцы откровенно говорят, что они, постоянно опасаясь пожара, менее привозят товара, нежели бы могли его привезти, между тем как Мензелинская ярмарка могла бы вполне служить перепутьем к Ирбитской. – Но теперь купечество всегда отправляет два товарных транспорта: один в Мензелинск, а другой в Ирбит; оставшийся товар от Мензелинской ярмарки идёт в
Бирск, Уфу, Стерлитамак, Златоуст и проч. – Губернское Начальство, обратив внимание на тесноту помещения Мензелинской ярмарки и могущую
быть опастность от пожара, отвело теперь место для ярмарки за городом,
обширное и совершенно безопасное для города, в случае пожара, и, как говорят, торгующее здесь купечество скоро намерено начать постройку постоянных, даже каменных, лавок, по примеру тому, как это существует в НижнемНовгороде.
Деятели Мензелинской ярмарки – иногородные купцы, наиболее Казанские и Елабугские, но кроме того – Москва, Петербург и всякий почти великороссийский город имеет здесь своих представителей, и все те, которые
торгуют на Мензелинской ярмарке, точно также торгуют потом на Ирбитской. Среди иногородного купечества теперь слышится мнение о необходимости переноса ярмарки из Мензелинска за 54 вер. в с. Набережные Челны,
на р. Каме, где теперь существует самая значительная хлебная пристань; в
особенности же это желание высказывают Елабужские купцы, а они-то самые главные торговцы на Мензелинской ярмарке, самый город Елабуга всего
только от Набережных Челнов в 19 ¾ в., летом по большому тракту, и 15 в.
зимним путём, а мензелинская ярмарка бывает зимою. Главные хлеботорговцы, сплавляющие хлеб с Челнинской пристани – теже Елабужские купцы и
Казанские; то купечество желает, чтобы или Набережные, или находящееся
от них в ½ версте село Мысовые Челны, были сделаны городом. Тогда, говорят они, мы все капиталисты сейчас же переходим в Челны Набережные или
Мысовые, – это решительно всё равно, и чрез 10–20 лет, особенно если перенести сюда и мензелинскую ярмарку, это будет один из богатых торговых
городов, – другой Рыбинск или Самара.
Таково мнение Елабужских купцов, в особенности главных из них по
хлеботорговле и гуртовой торговле на Мензелинской ярмарке, каковы: Ушковы, Стахеевы и проч. Здесь я передаю подлинные их слова, слышанные
мною от них самих, в бытность мою недавно в г. Елабуге.
С. Челны чрез пристань и пароходство имеет сношение с Петербургом,
Нижним Новгородом, Рыбинском, Пермью и Астраханью; а чрез Астрахань и
с Каспийским портом. Оба селения Челны находятся под самыми выгодными
условиями – дешевизны камня, цоколя и строевого леса; ярмарка, если помещение её делать таким же временным, как в Мензелинске, может быть
29
устроена на самой Каме1, так как эта ярмарка зимняя; кроме того в Мысовых
и Набережных Челнах много места и для постоянных построек; затем переход из Челнов в Ирбит не представляет никакого затруднения и купечество
безпрепятственно может если бы ярмарка была в Мысовых или Набережных
Челнах, отправляет уже не два, а один транспорт для здешней и Ирбитской
ярмарки. Мимо Челнов проходит тот же тракт от г. Уфы в Вятку, который
идёт мимо г. Мензелинска; от Уфы до Челнов есть пароходное сообщение.
В самом деле всё, что высказывается иногородным купечеством о
пользе обращения в город сёл Челнов и переносе сюда ярмарки, – слишком
важный вопрос, с которым сопряжена польза развития торговли. Вопрос этот
достоин тщательного обсуждения. Слыша все эти мнения, я не мог по важности предмета не высказать их здесь, на страницах Уфимских Ведомостей; за
тем, сделав это невольное отступление, возвращаюсь к описанию Мензелинской ярмарки и оборотов её в настоящем году.
Главные предметы торговли в здешней ярмарке: бумажные товары,
распродаваемые гуртом и по мелочи, по официальным сведениям, слишком
на 1 500 000 р., потом шерстяные изделия, игольный товар, ленты, тесьма,
запонки, шкуры, чай, сахар, бакалейный товар, шелковые материи, аптекарский и мускательный товар, прядильная бумага, стальные изделия, мёд, воск,
рыба, наиболее уральская и сибирская, и наконец – кубовая краска или индиго, в особенности раскупаемая не только на этой, но и на других ярмарках
Мензелинского уезда, как-то: 9 Мая на Никольской ярмарке в с. Набережных
Челнах и прочих, потому что в Мензелинском уезде и в Вятской губернии
около р. Камы находятся чутьли не целые селения красильщиков холста и
эти красильщики, особенно весною, ездят по соседним уездам для крашения
холста. Торговля индиго большою частию Гуртовая и занимает на мензелинской ярмарке две большии линии лавок. Индиго и москательные товары
наиболее идут сюда, в Мензелинск, с химических заводов Елабужских купцов Ушкова и Малютина. – В настоящую ярмарку впрочем значительными
торговцами по этой части были Бугульминские купцы Сафронов и Михалев.
Чай, сахар и бакалея доставляются наиболее из Кунгура, Перми, Тюмени, Казани, Москвы и Нижнего Новгорода, а так называемый красный товар, както: ситцы, материи и проч., равно сукна, исключительно идут из замосковных
губерний. Стальные изделия – из Тулы и известной Павловской фабрики;
щепной товар, занимающий 2 линии лавок, и мебель исключительно привозятся из Вятской губернии. Впрочем об оборотах на нынешней мензелинской
ярмарке, по привозу и сбыту, и на сколько осталось разного товара непроданным, прилагаю здесь ведомость, составленную из официальных сведений
ярмарочного Комитета, из которых видно, что привезено было товаров на
3 999 946 р., продано на 3 020 282 р., осталось непроданным на 979 664 р., и
что съезд на ярмарку разного звания лиц простирался до 9669 чел., т. е. таких, о которых полиции могло быть известно.
Это едвали удобоисполнимо, да и надобности в этом не видим: около обоих Челнов
слишком достаточно места для самых обширных построек. Ред. газеты.
1
30
Ведомость.
О товарах, бывших в привозе и продаже на Мензелинской ярмарке в
1867 / 68 г., и о приезде на ярмарку1.
Название
товаров
Кубовой краски
Разных аптекарских
мускательных товаров
Галантерейных товаров
Игольного товару,
лент, тесьмы, запонок, шкуры и проч.
товару
Церковных и медных изделий
Шорных и сыромятных изделий
Шляпных и кошомных товаров
Икон и прочего Вязниковского товару
Книг разного содержания (пропущенных цензурою)
Фруктовых и бакалейных товаров
Чаю
Сахару
Итого
Сукон панских
Сукон верблюжьих
Разных шерстяных
изделий
Бумажных товаров
Гуртовых
Мелочных
Позументов и других золотых, серебрянных и апликовых
вещей в татарском
вкусе
Полотнянного товару
Шёлку в сырце
1
На какую сумму
привезено
товаров
100 000
94 300
На какую сумму
продано
90 000
48 500
На какую сумму
осталось
не проданым
10 000
45 800
40 000
30 000
10 000
200 000
185 000
15 000
25 800
22 200
3600
18 740
12 300
6440
4700
2845
1855
2574
1523
1051
1232
821
411
97 754
62 523
35 231
675 231
362 121
342 372
231 141
1 602 703
1 048 974
Разных фабричных изделий.
54 645
33 232
14 800
12 740
96 742
63 420
313 110
111 231
553 729
1 285 749
171 972
18 454
1 162 514
135 200
12 302
123 235
40 452
6152
10 642
6420
4222
1900
1300
600
Данные Р. Игнатьева переведены в табличную форму – М.И. Роднов.
31
21 413
2060
33 322
Бумаги прядильной
Итого
Беличьих
Сурковых
Лисьих
Норковых
Заячьих
Мерлушковых
Собольих, бобровых, енотовых и
прочих
Шуб овчинных
Итого
Куниц
Лисицы
Зайца
Волчьих, медвежьих
и мелкого зверя
Овчин и козловых
Конских и яловых
кож
Кожевенных изделий
Сафьяновых изделий
Шапочного и картузного товара
Итого
Медных
Стальных Тульских
и Павловских
Железных
Чугунных
Сундуков, подносов
и прочего
Фарфора и хрусталя
Книг татарских
Шерсти верблюжьей
Ковров войлоков и
армячины
Простого табаку
Мыла и свеч
Мёду и воску
Сала
Масла коровьего
Рыбы разных сортов
Льну и конопли
Разной мебели
Крестьянского изде-
99 874
74 720
1 945 408
1 648 288
Мехов разного рода: выделанных
8000
7000
4500
2500
16 000
13 000
2800
1200
1500
800
2900
1500
30 000
15 000
25 254
297 120
5800
2800
71 500
43 800
Сырых кож и овчин.
2900
1900
3950
2720
10 795
10 000
3900
2000
3000
27 700
35 000
60 000
24 000
50 000
11 000
10 000
6500
4000
2500
15 000
9940
12 000
7500
3000
2440
147 985
114 120
Заводских изделий.
1500
1000
14 200
10 200
1000
2000
3000
1600
700
1400
15 000
1000
1230
795
1900
33 865
500
4000
11 000
5200
2300
9000
3200
1300
2000
2000
1000
49 000
400
2600
1900
29 000
250
1600
1000
20 000
150
1000
900
9700
5500
29 600
1500
5900
30 000
4800
2250
5600
7000
3500
25 000
900
4900
20 000
3000
1250
5000
2700
2000
4600
600
1000
10 000
1800
1000
600
32
лия, дровней, кулей
и прочего
Хлеба разного рода
Крупчатой муки
Лошадей
Экипажей
Итого
Всего
10 000
9900
20 000
9500
232 350
3 999 946
9000
7000
15 000
7000
165 100
3 020 282
1000
2900
5000
2500
67 250
979 664
Съезд на Мензелинскую ярмарку лиц разного звания торгующих и неторгующих:
Дворян – 42
Купцов 1 гильдии – 20
2 гильдии – 315
Торгующих по свидетельствам – 500
Иностранцев – 5
Купеческих прикащиков – 250
Другого звания лиц – 8537
Итого – 9669
Но, до какой степени вообще верны цифры всех ярмарок – ручаться
нельзя, потому что торговля дело частное, которое ни частный человек, ни
официальная власть не могут контролировать, и потому должно полагаться
на слова торговцев. Но торговцам, как они и сами говорят, одному нужно по
своим домашним соображениям сказать более о своих оборотах, другому –
менее, так что лишь весьма немногие из торговцев дают полиции точную, откровенную цифру. Пишущий это, т. е. я сам, убедился наконец уже в этом на
опыте, три года стараясь ознакомиться с торговлею нашей губернии, и по
этому полагаю, что обороты мензелинской ярмарки и по привозу, и по сбыту
в действительности значительнее того, чем они являются в официальных
цифрах. Официальные цифры верны в одном – какого товара более и какого
менее привозится и сбывается.
В нынешнюю ярмарку лавки расположены были на торговой площади
в следующем порядке: около собора в два ряда – щепная линия и фарфоровая, потом отсюда линия: шапочная, гуртовая, шорная и сапожная, шапочная
мелочная, стальная, игольная, чайная, Вязниковские – гуртовая и мелочная,
шубная и мелочная, в том числе продажа табаку, и наиболее простого, который сюда привозится из Симбирской и Саратовской губерний, особенно же
из немецких колоний последней. Во 2-й линии были здешние постоянные
лавки или гостинный двор, а за тем временно устроенные линия: шапочная и
шляпная, мелочная, тульских и медных вещей, москательная, пушная гуртовая, бакалейная, красного товара и сукон гуртовая и мелочная линии и бухарские; торговцы здесь исключительно Казанские татары; здесь продаются халаты, материи, чай и сахар и частию бакалеи. На площади в домах было до 10
трактиров и гостинниц даже и с нумерами для приезжающих; лучшими могли назваться известного в Уфе содержателя гостинницы, купца Сахарова, и
потом купца Вдовина. – Цены, и в лучших и в самых посредственных гос33
тинницах, были на всё двойные, хоть бы в той же гостиннице Сахарова в
сравнении с Уфимскими ценами на теже самые предметы; но содержатели
гостинниц говорят, что им иначе и нельзя здесь торговать, начиная с того,
что они заплатили по несколько сот рублей за одну квартиру, кроме издержек
приезда и проч.; надо же на чём нибудь выручить – и выручали… В двух гостинницах были музыка, играли Евреи на цимбалах с акомпаниментом скрипок, кларнета и виолончеля; впрочем играли не одни Евреи, были между ними и русские, преимущественно мальчики. – Эти импровизированные оркестры конкурировали между собою, начиная с переманки артистов, и дело
доходило в этом случае между антрепренёрами оркестров до полицейского
разбирательства… Между гостинницами была одна – бухарская в мусульманском вкусе, без продажи вина; здесь только был чай и приготовлялось
кушанье в татарском вкусе; была и своя музыка, и свои песенники, и татарские заунывные мелодии раздавались до узаконенного часа закрытия гостинниц. На ярмарке не было комедиантов, но был один артист-спекулянт, устроивший балаган для стрельбы в цель; за вход платилось по 10 коп., а за выстрел из пистолета или духового ружья – по 60 к.; артист предлагал пари от 1
до 10 руб., цель назначалась самая микроскопическая, а оружие должно было
быть егоже, а отнюдь не самого посетителя… Охотников до прицельной
стрельбы и до пари нашлось мало, а артист-спекулянт остался в накладе.
Мензелинская ярмарка по посетителям своим носит характер азиатской: здесь наиболее на всяком шагу, на улице и в домах, встречаем татар и
башкир, ими наполнены тесно дома, по несколько человек в маленькой комнате. – Они большею частию приезжают сюда вощиками товаров, для мелочного торга и продажи, или просто так из любопытства посмотреть ярмарку.
Мы конечно это говорим не о татарах купцах, из которых не мало капиталистов и оптовых торговцев, не говорим этого и о бывающих здесь бухарцах и
иногда персиянах. – Татары бедного класса здесь являются в высшей степени
экономными; зная хорошо, что, по дороговизне квартир, здесь во время ярмарки за всякий уголок в доме надо, смотря по времени, платить десятками
рублей, так что во время ярмарки хозяин отказывает и годовому жильцу, или
тот должен платить особо за время ярмарки, а за то чтобы поставить на сутки
лошадь на дворе с санями, надо отдать 2 и 3 целковых, татары собираются
артелями и располагаются по несколько человек в одной комнатке, следуя
вполне русской пословице – «в тесноте люди живут и теснота на обида». –
Духота, шум, гам, вечный чад и угар от десятка самоваров… Но цель достигнута, каждый татарин-постоялец, благодаря складчине, дёшево отделался каким нибудь полтинником – и ярмарку видел… Кроме татар и башкир, на ярмарке увидите всех инородцев Уфимской и Вятской губерний; – здесь просто
смесь племён и наречий.
Большая часть сельских и вообще окрестных жителей, даже из Елабужского, Сарапульского и Бугульминского уездов, являются сюда за покупкою
лошадей и в прежние годы этим начиналась ярмарка, но тогда, особенно лет
десять и более того, торг лошадьми был значительнее, лошади были нужны
для хозяев барок и судов, для коноводных машин и бечевой; но явилось бук34
сирное пароходство – и коноводные машины, и бечевая, и бурлачество на
Камских пристанях обратились в предания, и по этому вообще продажа лошадей значительно уменьшилась на ярмарках. Не далее как в 1858 году, по
официальным сведениям, продано лошадей на 110 000, а в нынешнюю Мензелинскую ярмарку только на 15 000 р.
Но во всём прочем Мензелинская ярмарка возрастает и будет возрастать, особенно если бы устранились препятствия, о которых заявляют торговцы, и к чему стремится Губернское Начальство, назначением нового и самого удобного помещения для ярмарки. Нельзя при этом ещё раз не вспомнить о выгоде переноса ярмарки в с. Челны и устройстве там города, так много обещающего в будущем для процветания торговли нашей Уфимской губернии. Может быть когда нибудь это всё и осуществится на самом деле; –
голос народа мимо нейдёт, потому что это Божий голос.
Многие из торговцев находят полезным, чтобы и самый срок продолжения ярмарки был долее, нежели он теперь, – пусть мензелинская ярмарка,
по их словам, продолжается целый месяц.
Вот и всё, что могу сказать о мензелинской ярмарке редакции Уфимских ведомостей; но я не оставлю в последствии ещё поговорить об этой ярмарке, по мере того как соберу о ней более положительные и точные факты.
20 Января 1868 года1.
(Уфимские губернские ведомости. 1868. 9, 16 марта)
публикация М.И. Роднова
Примечание. Мы имели необходимость лично объясниться с автором и потому замедлилось помещение настоящей статьи. Ред.
1
35
III.
Опубликовано: Роднов М.И. Подворная карточка как источник по военной истории
// Народы Южного Урала на страже Родины: материалы Всероссийской научнопрактической конференции, посвящённой 200-летию Отечественной войны 1812 г., 400летию победы Народного ополчения К. Минина и Д. Пожарского, 1150-летию Российской
государственности / под общ. ред. В.В. Амелина / Мин-во образования Оренбургской области, Научно-исследовательский институт истории и этнографии Южного Урала ОГУ,
Ассамблея народов Оренбургской области. Оренбург: Издательский центр ОГАУ, 2012. С.
83–87.
Роднов М.И.
Подворная карточка – как источник по военной истории
При изучении военной истории России практически совершенно неиспользуемым источником являются материалы сельскохозяйственных переписей, в большом количестве проводившихся как в дореволюционный период
(земские и государственные), так и в годы советской власти. В лучшем случае упоминаются итоговые показатели переписей 1916 и 1917 гг., в которых
есть данные о числе мобилизованных по уездам и губерниям. Например, по
сведениям сельскохозяйственной переписи 1917 г. из Уфимской губернии
было призвано в армию 323,2 тыс. чел., или 45% мужского (взрослого) населения1. Но интересные материалы содержатся не только в итоговых публикациях. Сама подворная карточка, составлявшаяся на каждую семью (домохозяйство) и со слов самого же крестьянина, содержит сведения о нахождении
членов семьи на военной службе.
Ещё продолжались военные действия на окраинах страны, а летом 1920
г. была проведена всероссийская сельскохозяйственная перепись с целью
определения состояния сельского хозяйства в победившей советской державе. В уфимском архиве сохранились подворные карточки этого обследования. Рассмотрим Бирский уезд Уфимской губернии. В Касёвской волости,
что в Прикамье, лежит деревня Кадреково (марийцы, православные, в 1920 г.
– 38 дворов и 192 чел., русские – 3 семьи, 13 чел.)2. При сплошном просмотре
подворных карточек мною выбраны мужчины, у которых стоит отметка о
нахождении в армии. В таблице 1 показаны результаты.
Таблица 1
Количество мобилизованного населения в деревне Кадреково в 1920 г.
Возраст (лет)
20
21
Всего мужчин
1
2
В том числе в армии
1
2
История Башкортостана во второй половине XIX – начале XX века. Т. I. Уфа, 2006. С.
153 (автор Р.Н. Рахимов).
2
Центральный исторический архив Республики Башкортостан (ЦИА РБ). Ф. Р-473. Оп. 1.
Д. 811 (далее все данные по дер. Кадреково из этого источника).
1
36
22
23
25
26
27
29
30
32
33
34 и старше
Итого
4
2
2
2
1
1
3
3
5
33
59
3
2
1
2
1
нет
2
3
3
6
26
Первая мобилизация прошла летом 1914 г., когда первые кадрековские
мужики ушли ещё на мировую войну, более молодых призывали в красные и
«белые» армии вплоть до 1920 г.. Обратим внимание, что в возрастах до 33-х
лет практически все крестьяне ушли на фронт. Деревенскую молодёжь к лету
1920 г. «подмели подчистую». В карточках (это делалось не везде) по дер.
Кадреково у всех стоят записи – сколько лет мужчина находится на службе.
И у всех в возрастах до 33 лет включительно указано: 1 год, 2 года или 1,5
года, есть 8 месяцев. То есть молодых крестьян мобилизовали уже в годы
Гражданской войны.
Лишь в самой старшей возрастной группе есть свидетельства призыва
на «ампириалистическую»: 7 лет в плену (житель 45 лет), 5 лет в плену (34
года), 4 года в плену (36 лет), а также 2 года в армии (36 лет), 1 год (34 года),
5 месяцев (35 лет). За исключением военнопленных (и в глухой деревне знали про это), все участники Первой мировой уже вернулись домой и, как следует из таблицы 1, их почти не мобилизовывали ни красные, ни белые.
Изучение отдельных подворных карточек позволяет увидеть воздействие войны на жизнь крестьянского семейного хозяйства. Иногда домохозяином (главой дома) переписчики записывали женщину, у которой муж был в
армии. Война привела к мощной феминизации сельской жизни. Часто под
ружьё забирали всех годных к службе мужиков. Так, 15-летний Антон Иванович Иванов возглавлял семейство, где ещё была одна сестра (19 лет). Трое
старших братьев подростка находились в армии: 36-летний уже 4 года числился в плену, 33-летний служил один год, а 22-летний – два года. У 61летнего марийца Ивана Николаевича Николаева все три сына в 1920 г. оказались на военной службе. Причём двоих старших сынов призвали совсем недавно, в карточке у них даже стоит отметка, что они отрываются от земледелия «частью» / частично. Старший, 35 лет, служил всего 5 месяцев, средний
(30 лет) – 8 месяцев. Зато младшенький (21 год) уже целый год «тянул лямку». Возможно, старших сыновей, скорее всего, бывших фронтовиков Первой мировой, призвали в какие-нибудь милиционные части.
А центром Касёвской волости было лежавшее на берегу Камы большое
старинное село Николо-Берёзовка. За годы Гражданской войны здесь не раз
менялась власть и крови было пролито много. Хотя состав населения этого
крупного торгового селения существенно изменился (зажиточные слои ушли
37
с белыми, были уничтожены и т. д.), Николо-Берёзовка оставалась административным центром всей округи с населением 1159 чел., преимущественно
русские1. В таблице 2 показан уровень мобилизации в Николо-Берёзовке на
лето 1920 г.
Таблица 2
Количество мобилизованного населения в Николо-Берёзовке в 1920 г.
Возраст (лет)
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
Итого
Всего мужчин
8
5
6
4
5
4
5
3
2
3
5
5
13
2
5
8
155
238
В том числе в армии
нет
4
4
2
2
2
4
нет
нет
1
2
нет
1
нет
нет
нет
3
25
В крупном селе, административной «столице» округи ситуация иная. В
младших возрастах нет такого поголовного «бритья» в армию, вообще в Николо-Берёзовке максимальный срок пребывания в вооружённых силах – три
года (один даже 20-летний). Среди четырёх призванных 19-летних трое надели форму совсем недавно – за три и два месяца до проведения переписи. Любопытно, но и среди самой старшей возрастной группы есть служившие по 2
месяца (38-летний житель) и 3 месяца (34 года) и лишь один 35-летний сельчанин был в армии уже 3 года.
Крупный населённый пункт, торгово-административный центр уфимского Прикамья, где находилось много всевозможных учреждений, контор,
заведений, предприятий, открывал широкие возможности для… уклонения от
призыва в армии. Среди мужского населения Николо-Берёзовки летом 1920
г. числились служащие, телеграфисты, лесники, приказчики, заведующие,
агенты, фельдшеры, мельники, инструкторы, портные, учителя, бухгалтеры,
счетоводы, разные ремесленники. В крупном селении всегда было где устроиться. Например, все трое сыновей 64-летнего Фёдора Тимофеевича Хохрякова служили приёмщиками ссыпного пункта (35, 27 и 24 лет). Иван Семёно1
Там же. Д. 812 (далее все данные по Николо-Берёзовке из этого источника).
38
вич Хохряков (29 лет) был инструктором какого-то «райк[ома?]», а его 26летний брат тоже подвизался в приёмщиках ссыпного пункта.
Отдельные карточки наводят на «нехорошие» мысли о злоупотреблениях. Так, 32-летний Иван Иванович Костылев служил комиссаром
«райпр[одкома?]». И там же пристроился его 22-летний брат (делопроизводитель), а 11-летний младшой братишка служил рассыльным. Как и в деревне
Кадреково карточки переписи 1920 г. по Николо-Берёзовке показывают резкую феминизацию общества: бабы-домохозяева, одинокие женщины.
Таким образом, привлечение подворных карточек переписей, проводившихся во время различных войн, позволяет получить разнообразную информацию. Новизна источника не допускает, однако, каких-либо категоричных выводов, хотя данные таблиц позволяют предположить, что в Гражданскую на всех фронтах воевала преимущественно молодёжь, а не опытные
фронтовики Первой мировой. Необходимо при использовании данного источника делать поправку на ушедших с белыми (иногда отмечались в карточках), погибших и исключённых из списков мужского населения, кроме
того летом 1920 г. уже началась демобилизация и, видимо, часть крестьян
этих двух селений, у которых нет отметок о пребывании в армии, совсем недавно сняла шинель.
39
IV.
Опубликовано: Роднов М.И. Конкуренция регионов и «оскудение центра» России
на рубеже XIX–XX вв. // Типология и особенности аграрного развития России и Восточной Европы X–XXI вв. XXXIII сессия симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и сообщений. Брянск, 19–22 сентября 2012 г. / РАН, Отделение историко-филологических наук, Научный совет по проблемам аграрной истории Восточной
Европы, Институт славяноведения РАН, Брянский гос. ун-т им. акад. И.Г. Петровского.
М., 2012. С. 77–79.
М.И. Роднов
Конкуренция регионов и «оскудение центра» России
на рубеже XIX – XX вв.
В современной историографии постепенно утверждается региональное
восприятие истории России как сложного переплетения различающихся территориальных социумов, имевших собственные «траектории» развития (или
регресса). Это, безусловно, позитивное явление, так как знакомство с трудами ряда западных (и, увы, отечественных) историков приводит к выводу, что
объектом их изучения является не Россия, а некая «Раша», весьма далёкая от
реальности. С другой стороны, «замыкание» в локальных рамках нередко
также искажает картину прошлого, исследователь переоценивает те факторы,
которые наиболее сильно проявлялись в его регионе, забывая иные, «внешние» обстоятельства.
Это в полной мере относится к так называемой проблеме «оскудения»
центральных губерний Европейской России, особенно остро воспринимавшейся в пореформенные десятилетия. По свидетельству И.Н. Слепнева в
центрально-нечерноземных губерниях с 1860-х по 1887 гг. площадь пахотной
земли сократилась на 22%, ярославские помещики переориентировались с
зерновых на кормовые культуры и животноводство (Н.М. Александров). А
причины «оскудения» и современники, и историки-аграрники XX – XXI вв.
видят в социально-экономических условиях и ментальности народа («обломовщина» помещиков и «патриархальная косность» мужиков). То есть, если
бы в Костромской или Владимирской губерниях убрать «пережитки феодализма», добавить крестьянам землицы, а барам – предприимчивости, то здесь
возник бы наш Йоркшир.
Но по границам этих губерний протекала великая русская река Волга.
И едва заканчивался ледоход, как сотни и тысячи коломенок, барок, гусян,
подчалков поднимались вверх по течению, груженные зерном и мукой, крупой и овсом, дарами благодатных черноземных губерний Поволжья. Миллионы и миллионы пудов хлеба принимали пристани центральнонечерноземных губерний. Нижний Новгород специализировался на перемоле
высосортной пшеницы и поставках муки в Москву (Т.М. Китанина, Э.Г. Истомина), Рыбинск играл роль главного распределительного центра по снабжению продовольствием всего северо-запада России, обоих столиц и экспорту. Только из Уфимской губернии в 1894 г. в Рыбинск доставили по воде
40
около 11 млн пуд. хлеба, а по сведениям В.П. Семенова-Тян-Шанского в 1910
г. Рыбинск принял 87 млн пуд. На местных рынках встречались (сталкивались) первосортный и дешевый хлеб юго-восточных губерний и худосочное
местное зерно.
Например, в Кинешму, уездный город Костромской губернии с населением 4,4 тыс. чел. на 1894 г., для продовольствия которых требовалось приблизительно 80 тыс. пуд. хлеба, в том же 1894 г. только из Уфимской губернии доставили по Волге 166 тыс. пуд. зерновых. В мае 1908 г. из Уфы в Кинешму ушли две коломенки с 83 тыс. пуд. хлеба. Всего две сравнительно небольших речных баржи обеспечивали потребность в пропитании уездного
центра на целый год. Хлеб сюда поступал не только для местного рынка,
продовольствие отправлялось по железной дороге (с 1871 г.) в Москву, Иваново и окрестные промышленные селения. Местные производители (крестьяне-общинники и помещики) конкурировали с наплывом огромных масс товарного зерна, более качественного и недорогого. Именно конкуренция привозного хлеба разоряла помещиков и крестьян, заставляла их переключаться
на животноводство, огородничество, толкала и в отход на фабрики. Противостоять наплыву таких огромных масс хлеба местные производители были
просто не в состоянии. И, видимо, эта ситуация складывалась уже в первой
половине XIX в., в дореформенный (допароходный) период, история транспортных перевозок в котором, правда, ещё слабо изучена.
Таким образом, одной из главных причин (по моему мнению, для центрально-нечерноземных и столичных губерний – самая главная, по сведениям земского статистика В.И. Орлова цена на хлеб в Московской губернии совершенно не зависела от местного, внутригубернского урожая) пресловутого
«оскудения» центра была конкуренция юго-восточных регионов, поставлявших массы дешевого и качественного зерна, как наплыв американского хлеба
убил английское зернопроизводство, а конкуренция русского зерна заставила
датских фермеров переключиться на молочно-мясное животноводство.
С этим же связана и разное воздействие железных дорог. Если на востоке (к примеру, Самаро-Златоустовская) они приводили к настоящему
«взрыву» экономической активности, то в центре страны бурного прогресса
сельского хозяйства в окрестностях не наблюдалось. Железные дороги в нечерноземье создавали не только удобные коммуникации, рынки сбыта и пр.,
одновременно они становились воротами, «троянским конем» для проникновения на местные, достаточно замкнутые рынки конкурентов из других регионов, которые в конечном счете и убили зерновое производство в историческом центре России.
41
V.
Опубликовано: Роднов М.И. Оренбургский материал на страницах газеты Ивана
Аксакова «День» // Сельское население России в условиях модернизации XIX–XXI веков:
сб. статей VII Междунар. науч.-практ. конф. / науч. ред. Г.Е. Корнилов, В.А. Лабузов /
Мин-во образования и науки РФ, Правительство Оренбургской области, Мин-во образования Оренбургской области, Институт истории и археологии УрО РАН. Оренбург: Издво ГБУ «Региональный центр развития образования Оренбургской области», 2012. С. 275–
280.
М.И. Роднов
Оренбургский материал на страницах газеты Ивана Аксакова
«День»
Выдающийся русский общественный деятель, один из лидеров славянофилов Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886) связан с нашим краем не
только местом рождения в селе Надеждино Белебеевского уезда Оренбургской губернии. Постоянный интерес к судьбам крестьянства России, нетерпимость к крепостничеству, боль за русскую общину были в центре публицистической деятельности И.С. Аксакова. Выйдя в отставку в 1852 г. (из-за
публикации отрывков из поэмы о беглом крестьянине), он участвовал в разных издательских проектах, а в 1861 г. добился разрешения издавать еженедельную газету «День», которая сразу же привлекла внимание передовой
общественности. Несмотря на давление цензуры, запретившей политический
отдел, издатель и редактор И.С. Аксаков (с небольшим перерывом в 1862 г.),
действительно сумел организовать оригинальное издание.
С первого номера, вышедшего в октябре 1861 г., в газете был открыт
областной отдел, где помещались обширные материалы из провинции. Наряду с литературным отделом и новостями из славянского мира Европы, он
стал одним из центральных в новом издании. В обстановке бурного общественного подъёма после Великой реформы 19 февраля, из провинции на
страницы «Дня» буквально хлынул поток корреспонденции. Аксаковская газета принципиально отличалась от большинства столичных газет, в которых
преобладали маленькие телеграфные заметочки о погоде и урожаях, а редакторы предпочитали провинциальную экзотику для развлечения столичной
публики. Весьма немногие московские и петербургские издания размещали
на своих страницах серьёзные, актуальные материалы из провинции, что не
могло нравиться провинциальной общественности1.
Но поступление материала из разных губерний России было не одинаковым. Всю сумму случайностей (наличие пишущего корреспондента и пр.)
можно свести, с моей точки зрения, к состоянию провинциального интеллигентского социума, там где наличествовало достаточно многочисленное и
Именно в аксаковском «Дне» Р.Г. Игнатьев опубликует об этом статью «Ещё по поводу
провинциального безмолвия», см.: Игнатьев Р.Г. Собрание сочинений (уфимский и оренбургский период) / составитель М.И. Роднов. Т. VI: 1875–1879, 1862, 1864 годы. Уфа, 2012
(на сайте «Роднов и его друзья»).
1
42
развитое сообщество образованных чиновников, педагогов, военных и т. д.,
оттуда и наблюдалось более массовое поступление корреспонденции. И не в
числе отстающих был Оренбургский край.
Уже в номере десятом за 16 декабря 1861 г. большую статью, правда из
Уфы, прислал М. Авдеев под заголовком «Из Оренбургской губернии» (продолжение 23 декабря). Мировой посредник Николай Циолковский из села
Поляковка отправил статью «Из Оренбургского уезда» о проблемах реализации реформы 1861 г.1 Из Бирского уезда о том же пишет другой мировой посредник А. Песляк2. Удельный вес оренбургской корреспонденции повышал
национальный фактор. Из урочища Джиланды-Куль Султан Мендали Пиралиев отправил серию писем «Из зауральской степи»3. В номере за 29 декабря
1862 г. редакция опубликовала статью «Из Оренбурга», подписанную «С.
Р.», о проблемах развития города.
В пятом номере за следующий 1863 г. некий «Оренбургский старожил»
опровергал сведения «С. Р.». Провинция, не имея возможности обсуждать
свои животрепещущие проблемы в местных «ведомостях», начинала использовала столичную прессу для жалоб и воззваний. Но в целом в 1863 г. заметок с Южного Урала в «Дне» немного, доминирует информация с западных
рубежей империи, там как раз поляки взбунтовались. Лишь в номере за 26
январе встречаем заметку «Б. К.» о конокрадстве башкир («Из Верхнеуральска»). Попадались и небольшие перепечатки из других газет. Очевидно, что
постоянного корреспондента в Оренбургском крае у И.Аксакова не имелось.
В 1864 г. продолжалось засилье западно-польской тематики, пока не
подавили бессмысленный и беспощадный польский бунт. В этом году с
«Днём» стал сотрудничать проживавший в Зауралье краевед Руф Игнатьев. В
первом полугодии за 1865 г. в аксаковской газете не появилось ни единой заметки из Оренбуржья, лишь в нескольких номерах выходили объёмные статьи «Наши среднеазиатские дела» (автор – «Заилецкий»). И вообще раздел
«Областное обозрение» превратился в обзор провинциальной прессы. Теперь
уже публиковались не статьи из провинции, а кто-то в Москве, из самой редакции просматривал приходившие в центр региональные издания, в основном официальные «ведомости», и делал своеобразный дайджест (краткое содержание чужих материалов). К концу 1865 г. «День» умирает, последние
номера (50–52) публиковались даже без даты. На 1866 г. редактор И.С. Аксаков объявил, что «День» переходит в формат книжки, которую будут издавать не менее шести раз в год.
Гибель газеты «День», издававшейся всего лишь с 1861 по 1865 гг., с
моей точки зрения, кроме иных причин, вызвана неделовым, некоммерческим подходом редактора И. Аксакова и его сотрудников. И деградация провинциальной корреспонденции ярко это иллюстрирует. За несколько лет славянофильская редакция так и смогла создать свою сеть корреспондентов,
День (Москва). 1862. 12 мая.
Там же. 15 сентября.
3
Там же. 21 апреля, 19 мая, 1 сентября.
1
2
43
найти людей в глубинке. Она хваталась за любой материал и помещённая
ниже статья из Оренбурга это подтверждает. Хотя в самом начале у «Дня»
было значительное для того времени число подписчиков, но бесконечные и
чрезвычайно подробные статьи о славянах Боснии и Герцеговины, длинные
философические трактаты на газетных страницах, детальное живописание
польского мятежа вплоть до событий в какой-нибудь маленькой волынской
деревушке просто утомляет при чтении. Провинциальному подписчику хотелось кроме всего прочего и своего материала. Выбранную в начале стратегию
освещения жизни российской (русской) глубинки редактор Иван Аксаков не
сумел выдержать, он публиковал материалы интересные для него самого, а
не для массового читателя, и последний отвернулся. Проект лопнул. И не будем все шишки валить на цензуру. «Дело надо делать, господа» – говорил герой романа И.А. Гончарова…
Как образец публиковавшегося в газете «День» оренбургского материала приводится нижеследующая статья.
«Оренбург. В 52 № газеты День в статье «из Оренбурга», подписанной
буквами С. Р., заявлено: «Все старожилы нашего города, да и не одни старожилы, в большом теперь горе и волнении: охают, ахают и не знают как
быть…» Причиною этому, по объяснению г. С. Р., следующие два обстоятельства: 1) «В 1861 году срыта часть стен Оренбургского крепостного вала,
на пространстве между бастионами»; и 2) «Решено построить около города
цитадель; а так как под выстрелами её оказалось городское кладбище, то сделано распоряжение: перенести кладбище на другое место, и снять со старого все памятники и кресты».
Горюя о срытии вала, г. С. Р. необходимость Оренбургских укреплений
доказывает, между прочим, тем, «что они не лишними казались даже в весьма недалёкое время, что свидетельствуется заботами о починке их и приведении в совершенную исправность в 1855 и 1856 годах». Заявляя же о решении высшего правительства построить цитадель около города, г. С. Р. удивляется такому решению, когда «край покоен, никаких внутренних врагов в
виде не имеется, а о заграничных и упоминать смешно». На это резкое противоречие во взгляде г. С. Р., как на погрешность против логики, указываем
прежде всего, для того, чтобы затем уже говорить исключительно о самых
фактах, заявляемых г. С. Р., на сколько они не верны, и в какой степени очевидна неблагонамеренность в их искажении.
О срытии куртин в верках1 Оренбургской крепости ходатайствовал в
1859 году бывший генерал-губернатор Катенин: во внимании к тесноте
строений в самом городе, к необходимости улучшения сообщений его с
предместьями, и к уничтожению духоты и болезней в крепости, окружённой валом, на что и последовало, в том же году, Высочайшее соизволение. –
Оренбургские жители не были от этого в волнении, не охали и не ахали, а
Верк (нем. Werk – сооружение, укрепление, завод) – отдельное укрепление, входящее в
состав крепостных сооружений // Википедия. Куртина – земляной вал с бастионами.
1
44
напротив оказали полное сочувствие к такой благотворной мере – пожертвованием на срытие куртин около 3000 р. с., чтобы за недостатком денежных
средств, работы не замедлились. Бывший начальник Оренбургской губернии
Барановский, с своей стороны, чрез министерство внутренних дел, ходатайствовал о дозволении срыть не только куртины, но и самый крепостной вал.
И на это ходатайство последовало разрешение в Мае 1862 года, вместе с распоряжением об упразднении Оренбургской крепости. – Не признано нужным
срывать только те три бастиона, которые не препятствуют распространению
города. Безполезность крепости в Оренбурге признавалась ещё задолго
прежде вышеупомянутых ходатайств Катенина и Барановского; что доказывается прекращением с 1850 года ассигновании сумм на поддержку крепостных верков. Следовательно, «о починке их и приведении в совершенную исправность» в 1855 и 1856 годах не могло быть никакой заботливости.
Эти официальные данные, с которыми не потрудился справиться г. С.
Р., или умышленно их скрыл, нам, как Оренбургскому старожилу, остаётся
дополнить следующими местными сведениями. Земляной вал бывшей Оренбургской крепости, о срытии которого сетует г. С. Р., насыпанный в 1740 годах, против покушений окружавших в то время Оренбург полудиких народов, теперь, конечно, уже не может иметь прежнего стратегического значения. Между тем, существование его, препятствуя распространению городских построек, стесняя сообщение города с его предместьями, и делая атмосферу в сильные здесь летние жары невыносимою, удушливою, вредною для
здоровья, ставило самую жизнь в Оренбурге в положение исключительное,
весьма не выгодное, и в особенности тягостное для приезжих служащих, дороговизною и даже недостатком удобных квартир. Внутри города свободных
мест для новых построек не доставало; вне вала – ближе 150 сажен от гласиса1, строиться не дозволялось; в одном из городских предместий – казачьем
форштате, жители других сословий строиться не имеют права. От этого, с
постепенным увеличением народонаселения и с застройкою всех свободных
мест ближе к крепости, застроивались в предместьях места самые неудобные
для поселений: или потопляемые, во время разлива реки Урала, водою, или
отдалённые от воды, и примыкающие к кладбищу. Для селившихся в отдалённых частях предместий, представлялись естественными затруднения в сообщении с городом. Самый вал, с четырьмя только для въезда в город тесными воротами, делал огромное препятствие для сообщений, и страшную
опасность в пожарных случаях, как это и сбылось во время пожара 1860 года.
Сгорела третья часть города единственно от недостатка воды, тогда как десятки бочек с водою толпились у ворот, ожидая очереди для въезда в город.
Сгорела часть вынесенного из домов имущества, потому что не было возможности вывести его за город. Теперь же город, естественным образом, соединился с своими предместьями; на пустынных, прежде, промежуточных
пространствах появились склады привозимых в город на продажу сельских
Гласис (фр. glacis – покатость, гладкая длинная отлогость) – пологая земляная насыпь
перед наружным рвом крепости // Википедия.
1
45
продуктов, загромождавших до того времени тесные площади и улицы самого города. Что касается объяснения г. С. Р. о том, что разрушение Оренбургского вала имело неблагоприятное влияние в гигиеническом отношении, это
сущий вздор, не заслуживающий возражения. Свободное течение воздуха,
заменившее душную атмосферу, стеснявшуюся валом вокруг города, не могло не иметь благотворного влияния в гигиеническом отношении. Представляемое же г. С. Р., как доказательство противного, увеличение рецептов в аптеках, зависит от умножения населения и от развивающегося в народе сознания в необходимости прибегать к пособию медиков; чему надобно радоваться, а отнюдь не горевать. Но и тут, ссылаясь на рецепты, г. С. Р. умолчал о
существенных обстоятельствах, именно: до 1861 г. была в Оренбурге только
одна аптека, которая, при естественном желании устранить конкуренцию, в
видах личных интересов, имела полную возможность скрывать в официальных отчётах число рецептов, в особенности пока не последовало, в том же
году, распоряжения медицинского начальства, при всех отпусках лекарств,
записывать в книгах отдельными номерами каждый рецепт и даже повторение рецепта. Не смотря на противодействие сторонников одной аптеки, в
конце 1861 г. открыта в Оренбурге другая; а тогда уже не было надобности
скрывать действительное число рецептов. Вот отчего и оказывается увеличение, но только по аптекарским книгам, числа номеров рецептов, а не от того,
что срыты верки крепостного вала! Не число рецептов определяет гигиеническое состояние, а сравнительная смертность. Для этого берём статистические сведения об Оренбурге за пять лет.
в 1858 г.
1859
1860
1861
1862 г.
Жителей
16838 д.
22657
23686
24078
26329
обоего пола
Умерло
1254
1270
1205
1179
1156
В том чис563
557
445
445
421
ле младенцев моложе одного
года
По тем же статистическим сведениям оказывается, что смертность, в
особенности младенцев, бывает преимущественно в Мае, Июне, Июле и Августе. Было бы кажется лишним пояснять эти цифры, в какой степени они
состоят в противоречии с заявлением г. С. Р.
Переходим теперь к двум другим обстоятельствам, возбудившим в
Оренбургских жителях, по заявлению г. С. Р., «волнение, оханье и аханье»,
именно: а) «решению построить цитадель», и б) «распоряжению о перенесении кладбища на другое место». Эти два обстоятельства г. С. Р. смешал, желая доказать, что распоряжение о перенесении кладбища было последствием
решения построить цитадель. В действительности же оказывается, что об отводе для кладбища более отдалённого от города места ходатайствовал, ещё в
начале 1860 г., бывший генерал губернатор Катенин, на что и последовало
46
разрешение высшего начальства, предоставившего выбор такого места соображению начальства местного. Разрешение же построить указываемые г. С.
Р. казённые здания, которые он именует цитаделью, последовало в Мае 1862
г. За сим очевидно, что смешанные г. С. Р. два вышепомянутые предмета не
имеют никакого между собою соотношения. Смешать же их человеку маломальски грамотному и знакомому с местными обстоятельствами и условиями, и исказить самые факты, как исказил их г. С. Р., едва ли возможно, – разве только умышленно, по каким либо личностям?.. В доказательство, в какой
степени г. С. Р. исказил заявляемые им факты, представляем по обоим вышеупомянутым предметам, точные сведения, позаимствованные нами из официальных источников.
Упразднив существующее в Оренбурге с давних времён, на теперешнем месте, городское кладбище, генерал Катенин, без сомнения, признал
нужным потому, что внутри кладбищенской ограды нет уже почти свободных мест для новых могил, и редкая новая могила не совпадает с гробом
прежде похороненным. При том же, жилые дома двух городских предместий
приблизились с двух сторон к самой кладбищенской ограде, по бывшему во
время существования крепости недостатку других мест, более удобных для
построек, – что противно существующим законоположениям. Вследствие чего необходимо было позаботиться об отводе нового места для кладбища. –
Отвод его и устройство, на основаниях указанных в уставе медицинской полиции, зависит от губернского правления и местной градской думы. Последняя, как нам в точности известно, получивши об этом указ губернского правления, озаботилась предварительно собрать официальные сведения об удобных для сего местах. С отводом места для кладбища нового, не будут уже хоронить покойников на старом. Вот всё, что касается кладбища старого. О переносе же его на другое место, и о том, чтобы снять все памятники и кресты, как пишет г. С. Р., нет ни одного слова ни в указе губернского правления, ни в переписке градской думы. Обращались мы за справкою по сему
предмету в городскую полицию; но и там не оказалось ни от кого и ни какого
требования, не только снять памятники и кресты, но и чего либо касательно
старого кладбищах. Даже кладбищенская ограда остаётся не тронутою. Обращаясь к законоположениям о кладбищах, находим в уставе медицинской
полиции (Св. Зак. Гражд. т. XIII кн. 2), что статьёю 930, тела преданные уже
земле, запрещается, без особенного дозволения от министерства внутренних
дел, вырывать для перевезения в другое место. На сем же основании, статьёю
931 запрещается, «в случае учреждения нового кладбища, без особого дозволения, вырывать находящиеся на старом гробы и мёртвые тела, для перенесения их на другие места. Запрещается также обращать прежнее кладбище
под пашню, или другим каким бы то ни было образом истреблять оставшиеся
на оном могилы. С чего же взял г. С. Р., что сделано распоряжение: снять со
старого все памятники и кресты, когда и похожего на это нет ничего, да и
не может быть ничего сделано, за силою выше прописанных узаконений?
Удивляемся, как приняла редакция на страницы уважаемой обществом газеты подобный пуф, и как поверила, чтобы начальство, которому поручено
47
управление обширным краем, могло допустить такие нелепые вещи!1
Перейдём теперь к другому предмету, заявленному г. С. Р., именно – к
распоряжению о постройке цитадели. Ещё в 1860 г. генерал Катенин исходатайствовал разрешение начальства построить два казённые здания – одно для
казарм со службами, и другое для провиантского магазина. При тесноте в самом городе существующих уже построек, казённых и частных, нет свободного места для постройки новых зданий. Пока не была упразднена крепость,
нельзя было воздвигать их и на пространстве между городом и тремя его
предместьями, как состоящем ближе 130 сажен от гласиса. По необходимости, постройки двух сказанных зданий предназначались в городских предместьях – не ближе двух вёрст от города. – Понятно, что такое вынужденное
необходимостию предназначение должно было измениться с упразднением в
1862 году крепости, когда для казённых и частных построек сделались доступными пустые пространства между городом и его предместиями, а также
места, освободившиеся от срытых верков. Понятно также, что при открывшемся удобстве, уже не было надобности разносить постройку казённых зданий по разным частям города. И действительно, для постройки прежде разрешённых зданий казарм и провиантского магазина, избрано весьма удобное
место у самого города, рядом с давно уже существующим казённым же зданием, где помещаются артиллерийские мастерские. После пожара 1860 года,
разрушившего казармы одного из Оренбургских батальонов, необходимость
заставила, взамен их, строить ещё одно здание казарм, и место для постройки
избрано там же, где предназначена постройка прежде разрешённых казарм и
провиантского магазина. Таким образом Высочайше разрешённые новые постройки: двух казарм, служб к ним, и провиантского магазина, примкнувшись к существующему уже в районе бывшей крепости казённому зданию,
составляют пятиугольник. При неправильности прежних построек в Оренбурге, благообразнее и удобнее во всех отношениях такого размещения новых зданий едва ли можно придумать. А что предположенные постройки не
цитадель – лучшим и самым наглядным доказательством служит то, что новые казармы делаются без всякого приспособления зданий к обороне.
Напрасно г. С. Р., дозволив себе искажать факты, «удивляется такому решению». – Решение весьма естественное – утвердить постройку провиантского
магазина и казарм. Не воля строить казармы, когда едва ли в каком либо другом провинциальном городе представляется такая насущная в них потребность, как в Оренбурге. Этот город, Высочайшим повелением Императора
Александра 1-го, освобождён от постоя. Между тем жители не редко обременяются постоем; и роптать на это не могут, потому что теснота существующих казарменных помещений грозит бóльшим неудобством – развитием болезней и смертности. Собственно в видах обезпечения Оренбургских житеМы решительно не можем брать на себя ответственности за все сообщаемые нам корреспондентами сведения из отдалённых местностей, а печатая их, имеем в виду вызвать, в
случае несправедливости обнародываемого факта, опровержение со стороны лиц, более
знакомых с делом, – опровержение, которому мы всегда дадим место в нашей газете. Ред.
1
48
лей от постоя, выводят по две роты на зимние квартиры в деревни; но такая
вынужденная мера представляет крайнее затруднение для нижних чинов, как
остающихся в городе – усилением народа в карауле, так и для отправляемых
на зимние квартиры в дальние деревни, потому что вокруг Оренбурга расположены только казачьи станицы, где постой не допускается; деревни же податных сословий отстоят за сотню вёрст; только весьма немногие, и притом
самые небольшие посёлки, ближе ста вёрст.
Надеемся, что возстановляемые нами факты, умышленно или неумышленно искажённые г. С. Р., достаточно убедят: что Оренбургским жителям не
придётся разставаться с прахом дорогих покойников; что памятники и кресты не снимутся, до кладбища никто и не коснётся, даже кладбищенская
ограда останется не тронутою; и что поэтому нет причин: горевать им, волноваться, охать и ахать. С своей стороны можем прибавить, что в Оренбурге никто об этом и не думает; а напротив всё так спокойно, даже весело, как
редко бывает где бы то ни было. А что является на сцену неблагонамеренность, искажающая факты, очевидно из личностей, – так это не новость.
За тем остаёмся уверенными, что редакция, заявившая в своих изданиях о статье г. С. Р., напечатанной в № 52 Дня, не упустит перепечатать и
нашу статью.
Оренбургский старожил.
(День. 1863. 2 февраля)
49
VI.
Опубликовано: Роднов М.И. Новые материалы о помещичьем хозяйстве Мензелинского уезда накануне отмены крепостного права // Вестник Самарского государственного
университета. 2012. № 2 (93). С. 70–83.
М.И. Роднов
Новые материалы о помещичьем хозяйстве Мензелинского уезда
накануне отмены крепостного права
История помещичьего хозяйства, судьбы российского дворянства активно изучались в отечественной историографии на протяжении всего прошедшего столетия. Во всех исследованиях по аграрной тематике Среднего
Поволжья и Южного Урала эта тема с разной степенью подробности присутствует. В последние два десятилетия при сокращении работ по социальноэкономическому положению помещичьего хозяйства, внимание историков и
краеведов переключилось на мир усадебной культуры во всём её многообразии[1, 12]. Но степень интереса к этому сюжету не одинаков в разных регионах. Если, например, в Самаре в последние годы защищён целый цикл диссертаций о помещичьем / дворянском хозяйстве, выходят интересные труды
краеведов[2], немало создано в сопредельных научных центрах[3], то самые
восточные губернии Европейской России остаются своеобразным «белым
пятном» на этой историографической карте и крайне слабо изучается судьба
дворян-помещиков Мензелинского уезда Оренбургской (затем Уфимской)
губернии, современный восточный Татарстан.
К примеру, в известных сборниках Общества изучения русской усадьбы, помимо материалов о пензенских и, изредка, самарских поместьях, есть
лишь статьи об усадьбе Баратынских Каймары в Казанской губернии[4], да
рассказывается о современном состоянии взятых под охрану усадеб Республики Татарстан[5], среди которых нет ни одной с территории бывшего Мензелинского уезда. Полностью игнорируется эта тема на страницах казанского
исторического журнала «Эхо веков»[6], лишь в работах Светланы Анатольевны Фроловой рассматриваются судьбы дворянства и усадебный мир той
эпохи[7, 13, 14], но в границах Казанской губернии, кое-что встречается в
Интернете[8]. При всей приблизительности подобного историографического
анализа, за пределами которого остаются малотиражные публикации местных краеведов, не доходящие до центральных библиотек, надо всё же признать, что усадебный мир дворян-помещиков Мензелинского уезда практически неизвестен современному гуманитарному сообществу.
Но именно Мензелинский уезд был одним из центров концентрации
дворянского землевладения в Оренбургской / Уфимской губернии. Более того, если далее на восток помещичьи хозяйства располагались изолированными «островками» преимущественно вокруг городов, то мензелинские усадьбы являлись своеобразным окончанием сплошного массива дворянскопомещичьего хозяйства великорусских губерний, протянувшегося от запад50
ных рубежей Отечества до заволжских земель.
Существенным препятствием при изучении мензелинского дворянства
являются проблемы с источниками. Если по концу XIX – началу XX вв. сохранились первоклассные материалы – полные списки всех частных владений Мензелинского уезда, собранные во время земских обследований 1895–
1897 и 1912–1913 гг.[9, 15], то по второй половине XIX в. не имеется подобных всеохватывающих данных. Этот пробел может в определённой степени
компенсировать новый источник, который и предлагается вниманию историков. При подготовке отмены крепостного права в единственной местной газете, издававшихся в Уфе «Оренбургских губернских ведомостях» в 1861 г.
были опубликованы ведомости о помещичьих имениях по всем уездам Оренбургской губернии, а также о горнозаводских имениях. И в приложении к
номеру седьмому официальной части «Оренбургских ведомостей» за 18 февраля 1861 г. помещены данные по Мензелинскому уезду, которые приводятся
ниже, в конце статьи.
Среди горнозаводских имений в 4 стане Мензелинского уезда значился
Шильвинский (на посессионном праве) завод купца Подъячева, 140 дворов,
крепостных ревизских душ 388 мужчин и 411 женщин, дворовых не имелось.
Земли к этому заводу не были отведены. Заводом управлял опекун есаул Белоновский, а жители были причислены к приходу церкви села Боровецкого,
что располагалось в одной версте от Шильвинского завода[10].
Ведомость о помещичьих имениях по Мензелинскому уезду приводится почти полностью, с сохранением правописания той эпохи, лишь во второй
части таблицы удалена информация о расстоянии от селения до становой
квартиры. По этим официальным данным можно предельно точно восстановить состояние дворянского хозяйства на момент отмены крепостного права:
количество всех помещичьих населённых пунктов, число дворов и жителей,
фамилии владельцев, площадь землевладения (цифры во многом приблизительны), можно высчитать среднюю населённость крестьянского крепостного двора, восстановить состав мензелинских дворян-землевладельцев, сравнить со списками помещиков соседних губерний.
Обратим внимание на графу, где показано наличие дворовых людей. В
ведомости приводится число ревизских душ, но X ревизия прошла буквально
накануне, в 1859 г., так что эти сведения почти точно соответствуют реальному числу жителей. Эмпирическим путём можно определить, что только
при количестве дворовых (прислуги) не менее чем в 30 человек в селении
находилась более-менее крупная помещичья усадьба. При меньшей величине
это, скорее всего, просто небольшой штат – несколько семей – присматривавших за хозяйским добром, собиравших оброк, помогавших управляющим.
По материалам ведомости можно приблизительно установить нахождение
реальных усадебных комплексов в Мензелинском уезде.
Чрезвычайно любопытна вторая часть табличного материала. Наличие
точного расстояния до приходской церкви позволит установить месторасположение всех помещичьих селений, среди которых встречались и небольшие,
со временем исчезнувшие с карты края. Во-вторых, во второй части таблиц
51
указывается проживание владельцев в поместье на, видимо, 1860-й год или
около того, когда собирались эти сведения. Перед нами уникальная информация, по которой можно определить сколько же дворян проживало в своих
владениях, а какая их доля просто получала ренту, обитая в городах. В отличие от других уездов Оренбургской губернии, в Мензелинском рядовой
практикой было нахождение помещика не только в ближнем Мензелинске, а
и в Санкт-Петербурге (Хвощинский, Мейендорф), Уфе (Тевкелев, Листовская), Ижевском заводе (Романовский), Казани (Аристов, Рыбушкин, Карпов), Москве (Языков, Останков) и т. д.
По данной ведомости можно составить список всех проживавших в
своих имениях дворян и, сравнив с числом дворовых и крепостных душ, получить реальную картину состояния провинциального дворянства. В первом
стане в маленькой деревушке Ивановка (7 дворов, 30 крепостных, 467 ¾ дес.
земли) жила госпожа Пьянкович (№ 1), которую обслуживали всего четверо
дворовых. Маленький домик с садиком и огородом, амбаром и конюшней –
вот, наверняка, и вся дворянская «фазенда». С другой стороны, родовую
усадьбу Пасмуровых (№ 66 и др.), постоянно проживавших и управлявших
своей огромной латифундией, в Ново-Михайловском (Шерлама) обслуживало 65 мужчин и 49 женщин дворовой прислуги, где, наверняка, были садовники и лакеи, горничные и кучера, а, возможно, даже музыканты. Отталкиваясь от этих сведений историк получает возможность хотя бы в общих чертах
реконструировать усадебный мир мензелинского дворянства.
Наконец, при сборе этой информации специально выяснялось, кто
управляет поместьем при отсутствии хозяев. В отличие от других уездов
Оренбургской губернии, в Мензелинском не очень часто встречается запись,
что «имением управляет староста». Чаще преобладают особые управляющие
из крепостных людей или посторонних служащих. С моей точки зрения, отметка об управлении старостой свидетельствует, что барин поручал хозяйство самой крестьянской общине, не вмешивался в её внутренний мир, община в лице старосты отвечала за поступление платежей. Когда же всеми делами заведовал специально избранный человек – свободный или крепостной,
это, с моей точки зрения, можно рассматривать как уже достаточно рыночную (в принудительном варианте) форму организации экономики.
Ведомость о помещичьих имениях по Мензелинскому уезду за 1861 г.
позволяет увидеть состав дворянской «корпорации», от потомков бывшей
смоленской шляхты XVII в. до немногих дворян-магометан. А сопоставление
этих сведений с материалами последующих земских переписей открывает
возможность проследить дальнейшую судьбу мензелинского дворянства,
процесс или приспособления к новым условиям буржуазной рыночной экономики или разорения, истребления «вишнёвых садов» и гибели провинциального усадебного мира.
52
ВЕДОМОСТЬ
о помещичьих имениях по Мензелинскому уезду [11]
№
1
2
3
4
5
6
7
8
9
Наименование помещичьих селений,
деревень, выселков
и хуторов
Имена владельцев,
коим принадлежат
поселения
Ивановка
Ольгино Ивановское (Ишитеряково
тож)
Приют (Шуран)
Шуран (Петровское)
Кадыкеево
Высочино
Ивановка
Никольское (Ташлыярка тож, Архангельское, Можарово)
Никольское (малая
Ташлыярка)
Пьянкович
Хвощинским
Михайловское
(Дубровка, Языково тож)
Петровская пустошь (Петровка)
Матвеевская слобода
Аннинское (верхний Сурончак)
Петровка (верхний
Сурончак)
Богодаровка (Укумень)
Никольское (старый Сурончак)
Дисиповка (Пелузовская)
Натальевка (Уртамак)
Село Николаевское
Село Новоспаское
(Башинды, Остан-
Языкову
Число ревизских душ
(муж. – жен.)
ДвороКрестьян
вых
1-го стана:
2–2
–
Пальчикову
Катанскому
Петровой
Тевкелевым
Романовскому
Товаришеву
Богдановой
Аристову
Число
дворов
Количество
состоящей
при имении земли (дес.)
14 – 16
808–907
7
145
467 ¾
9000
9–9
28 – 44
2–7
–
3–2
–
9 – 13
81 – 82
49 – 67
6 – 14
85 – 96
3–1
27 – 24
77 – 76
24
}20
26
1
8
26
1281
1445
100
–
28 ½
420
985
3–4
19 – 15
5
140
401–458
93
2-го стана:
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
–
6027 ½
Языкову
–
48 – 53
14
Останкову
15 – 18
181–199
52
2949
Брудянской
–
26 – 21
7
485
Барону Мейендорфу
Бар. Мейендорфу
–
181–190
48
1614
–
165–188
52
1411 ¼
Товарищеву
35 – 41
94 – 91
21
723
Рыбушкину
8–4
44 – 46
11
234
Пальчикову
1–1
58 – 62
14
817
Пальчикову
18 – 24
236–240
100
3521
Останкову
13 – 16
279–288
86
2949
53
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
ково)
Тимирган
Архангельское
(Левашёвка)
Тимирган (нижний
Тимирган)
Шихарликаин
(Михайловка)
Рождественское
(Тамбовка)
Троицкое (Матвеевка, Козино)
Александровское
(Матвеевка, Козино)
Степановское
Архангельское
(Можаровка)
Александровское
(Аристовка)
Ахматовка
Никольское (Ружевщина)
Екатериновка (Ружевка)
Хутор Аннинский
Ларионовка
Дыреевка
Гришина (Денисова)
Аннинское (Богдановка)
Миловка
Георгиевское
(Коркино)
Александровка
(Максимовка,
Ашпала)
Новоселье (Юрьевка)
Спаское
Михайловское
Удобная
Петровка
Александровское
Листовской
Карпову
Горталову
Брудинской
17 – 21
29 – 33
3–1
13 – 10
80 – 93
85 – 102
64 – 70
6–9
28
}43
Шестаковым
10 – 13
11 – 14
6
1372 ¼
1969
989 ¼
См. №
13
151
Дмитриевым
5–6
189–208
45
2478 ¼
Петровой
Высочиной
Савиновичевой
12 – 16
3–5
–
62 – 58
8–5
28 – 28
}24
100
174 ½
430
Харкевичу
Можаровым
Дедюхиной
и Ружевским
Аристову
6 – 10
37 – 58
12 – 15
6 – 13
21 – 25
47 – 58
19 – 17
6–3
18 – 16
148–153
13
Ахматову
Ружевским
Никитиной
Суворовой
и Фищевой
Ружевским
1–1
24 – 26
1–3
12 – 12
–
8 – 19
80 – 99
81 – 70
–
–
4 – 13
31 – 27
Можаровой
и Дударь
Белицкому
Суворовым
Суворовой
6–6
4–6
10 – 7
17 – 17
16 – 17
–
9–4
83 – 103
18 – 23
81 – 76
22
6
20
33 ½
76
990
205
1416
Богдановой
22 – 30
75 – 74
23
1523
Бар. Мейендорфу
Вернеевой
Дударям
Исаеву
Тихановскому
Максимовой
Максимовичевой
–
–
6–5
6 – 11
8 – 13
4–5
4–7
137–130
2–3
3–2
19 – 25
8–3
9–5
19 – 19
34
2
7
1287
–
130
224
115
60
268
Юрьевым
16 – 17
52 – 56
15
344 ¾
Пальчикову
2––
9 – 10
–
–
15 – 9
36 – 33
237–236
83 – 89
122–102
169–181
10
59
20
23
1753
Князю Горчакову
54
6
7
}19
45
25
}32
14
}2
}12
587
579
153
286
2063 ½
681
891
15
208
65
286
}4761
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
(Кармалы)
Отрада хутор
Троицкое, Малыклы, Юсупкино
Добрямышево
Ивановское
Олимпиадовка
Никольское (старый Багряш)
Ивановка
Батрас (Драгуново)
Богородицкое (Поручиково)
Никольское (Лебяжье, Пальчиково)
Ново-Никольское
(Пасмурово)
Смысловка (Качки,
Берёзовка выселок)
Софьино выселок
Алькино (Марьино)
Урсаево
Утяшкино
Пустынка
Александровское,
Крутынское, Киселёвка
НовоМихайловское
(Шерлама)
СтароМихайловское
(Лещево, Баш)
Ивановка (Мукаево)
Марьино (Бухарай
тож)
Зайчешлинское
(Шешминка)
Ново-Спасово (новый Бусеряк)
Екатериновка
(Елань)
Пальчикову
}70
8 – 14
3-го стана:
Сергеевым
12 – 8
Ромбах
2–2
Аристовой
6 – 11
Обухову
51 – 56
Сергеевой
6–7
Рюмина
–
Ивану Рюмину
10 – 16
30 – 35
26 – 34
24 – 32
359–392
69 – 98
188–169
381–398
Рюмина
Ахматову
Буткевич
Ивановской
Филипович
Пыхачёвой
Юферовой
Пальчиковым
им же
–
33 – 24
20 – 26
2–7
3––
8 – 12
3–5
13 – 9
4–6
171–179
166–168
17 – 23
–
42 – 48
64 – 67
–
127–134
185–185
Пасмурову
32 – 39
450–509
3819 ½
75 – 67
}27
107
23
45
120
581 ¾
321
284
6803
762 ½
8417
Пасмурову
Люди показаны выше
при селе НовоНикольском
–
42 – 48
–
147–166
Пасмурову
Левашёву
}Коптевой
44
50
2241 ½
}38
}991
109
3445
}134
}11542
12
46
8974
8–6
–
4 – 10
–
277–294
143–150
15 – 18
144–130
83
40
6
35
65 – 49
332–356
35
2––
133–149
46
Жуковой
20 – 15
103–115
37
2000
Левашёву
9 – 19
206–196
72
3117
Коптевой
–
131–145
33
См. №
62
11 – 9
269–272
110
1–2
186–183
62
Буткевич
Киселёву
}Пасмуровым
}7044
93
1536
}9985
}Левашёвой
55
}см. №
6?
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
Шунак
Старые Бусеряки
Николаево (Кащир)
Марьино (Комаровка)
Хутор Михайловский
Малые Бусеряки
Левашёву
Левашёву
Левашёву
28 – 23
–
–
197–211
100–106
69 – 64
74
34
18
Левашёву
–
30 – 38
11
13 – 14
–
Казанцевой
}Казанцеву и
–
Белоновскому
13 – 15
Берёзовка (ОзеТоварищевой и
13 – 24
уровка)
Материной
Натальино (Кузяш) Мельгуновой
–
София (Басары)
Мельгуновой
–
Степановка
Мельгуновой
–
Богородицкое
Вороновой
–
(Тюремное ГороАристовой
21 – 24
дище, Сухарева)
Мусиным Пушки4–6
ным
Им же
6–4
Алексеевой и
2–3
Еселевым
10 – 7
Сарапала (НераНератовой
–
товка)
Верхние Ярыклы
Яушеву
–
(Семёново Биящины)
Никольское (СкоСкорятиновой
12 – 12
рятиново)
Новая Сухарева
Нератовой
–
(Новоселье, Нератовка)
Средние Челны
Маслову
–
4-го стана:
Мироновка (ТютСлепченковой
6 – 13
чево)
Ильинское (Тогае- Филипповичу
9 – 12
во)
Князево (Марьина Татищевым
24 – 12
пустошь)
Александровка
Эссену
8–7
Урсуда (ПетровПальчикову
13 – 14
ское Приволье)
Старая Кузембете- Пироговскому
2–2
ва
Абросимову
3–3
Чачке
–
Колесникова (Кон- Пьянковичу
8 – 12
стантиновка)
Буткевич
4–7
Никольское (БолБар. Мейендорфу
4–6
таево)
Доброхотово
Путятиным
9 – 15
56
3–5
52 – 48
48 – 56
186–208
179–174
129–121
3–2
178–197
73 – 61
}6286
}19
}543
15
685
63
54
35
}120
}2900
763
86
1365
1251
126–131
14 – 9
42 – 44
112–101
24
93 ½
231 ½
1404
51 – 59
22
1023
4–5
3
180 ½
117–125
38
1022
42 – 46
10
350
47 – 45
12
420 ½
192–170
35
1381 ¼
422–444
141
5963
75 – 79
54 – 67
23
21
974 ¾
868 ½
}2
}59
}12
}560 ½
59
1810
}18
}153
–
–
4–1
27 – 28
16 – 20
207–221
19 – 14
98
99
100
№
Батраково
Архангельское
(Федотово)
Кутюково
Наименование помещичьих селений
Им же и
Мальцеву
Тараборскому
Харкевичу и
Шкапскому
Тихановской и
Васильевой
––1
5–3
7–3
7–8
11 – 11
14 – 15
8–9
Имена
владельцев
22 – 20
–
12 – 15
101–101
9 – 18
4–3
1–1
К какой церкви
приписаны, расстояние
1
Ивановка
Пьянкович
2
Ольгино Ивановское (Ишитеряково
тож)
Хвощинским
3
Приют (Шуран)
Пальчикову
4
5
Шуран (Петровское)
Кадыкеево
Катанскому
Петровой
Тевкелевым
6
Высочино
Романовскому
К селу Троицкому, 2
7
Ивановка
Товаришеву
К селу новой
Мазине, 8
8
Никольское (Ташлыярка тож, Архангельское, Можарово)
Богдановой
К селу Можарову, 3
9
Никольское (малая
Ташлыярка)
Аристову
К селу Можарову, 3
10
Михайловское
Языкову
(Дубровка, Языково
тож)
Петровская пустошь Языкову
(Петровка)
Матвеевская слобо- Останкову
да
11
12
К селу Троицкому, 4
К церкви села
Нагайбака, Белеб. уезда, 15
К селу новой
Мазине, 3
К селу новой
Мазине, 3
В этой деревне
мечеть
К селу Лякаш, 3
и2
К селу Новоспаскому, его
же Останкова, в
57
6
}51
202 ½
}1533½
}6
}822 ½
Кто из помещиков
находится в имении,
или кому поручено
управление
Владелеца живёт в
имении
Хвощинский живёт в С.
Петербурге, а имением
управляет мещанин Засекин
Владелец живёт в имении
Владелец живёт в имении
Имение управляется
крепостным человеком,
а владельцы в Уфе и
Белебеевском уезде
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелец живёт в
Ижевском заводе
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелец живёт в
Мензелинске
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелица живёт в
имении, под № 39, по
сему списку
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелец живёт в Казани
Владелец живёт в
Москве, а имение
управляется крепостным его человеком
Скворцовым
Владелец живёт в Казани, а имением управляет отставной фельдфе-
13
14
смежност.
К селу новой
Мазине, 6
К тому же селу,
9
Аннинское (верхний Брудянской
Сурончак)
Петровка (верхний
Барону МейенСурончак)
дорфу
Богодаровка (Укумень)
Никольское (старый
Сурончак)
Дисиповка (Пелузовская)
Бар. Мейендорфу
Товарищеву
18
Натальевка (Уртамак)
Пальчикову
К селу Николаевскому, 2
19
Село Николаевское
Пальчикову
20
Село Новоспаское
(Башинды, Останково)
Тимирган
Останкову
В этом селе церковь, 11
В этом селе церковь, 11
Листовской
К селу новой
Мазине, 15
22
Архангельское (Левашёвка)
Карпову
Горталову
К селу Новоспаскому, 3
23
Тимирган (нижний
Тимирган)
Шихарликаин (Михайловка)
Брудинской
К г. Мензелинску, 2
К селу Останкову, 8
25
Рождественское
(Тамбовка)
Дмитриевым
К селу Николаевскому, 1
26
Троицкое (Матвеевка, Козино)
Александровское
(Матвеевка, Козино)
Степановское
Петровой
Высочиной
Савиновичевой
Архангельское
(Можаровка)
Можаровым
Дедюхиной
В этом селе церковь, 11
К селу Троицкому, 14
К тому же селу,
6
В этом селе церковь –
15
16
17
21
24
27
28
29
Рыбушкину
Шестаковым
Харкевичу
58
К тому же селу,
2
К тому же селу,
3
К селу Лякаш, 4
бель Бонашкевич
Владелеца живёт здесь
Владелец живёт в С.
Петербурге, а имение
управляется крепостным бурмистром, Никифоровым
Отметка № 14
Владелец живёт в имении
Имение управляется
крепостным человеком,
а сам владелец живёт в
Казани
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелец живёт в
сельце Приюте под № 3
Владелец живёт здесь и
в г. Мензелинске
Отметка одинакова с №
12
Владелица живёт в
Уфе, а имением управляет крепостной человек
Имения управляются
крепостными людьми,
Карпов живёт в Казани,
а Горталов в Городищенском уезде
Владелица живёт здесь
Имение управляется
крепостным человеком,
а владелец в Ставрополе
Имение управляется
дворовым человеком, а
владелец живёт в Казани, и Уфе
Владелец проживает
здесь
Имением управляет
староста
Владелец живёт здесь
же
Мажоровы, Дедюхины
живут здесь, а Ружев-
и Ружевским
Аристову
30
Александровское
(Аристовка)
31
Ахматовка
Ахматову
К тому же селу,
4
32
Никольское (Ружевщина)
К селу Троицкому, 8
33
34
Екатериновка (Ружевка)
Хутор Аннинский
Ружевским
Никитиной
Суворовой
и Фищевой
Ружевским
35
Ларионовка
Можаровой
и Дударь
Белицкому
36
Дыреевка
Суворовым
37
Гришина (Денисова)
Аннинское (Богдановка)
Миловка
Суворовой
38
К селу Можарову, 2
Богдановой
К селу Можарову, ¼
К г. Мензелинску, 5
К селу Можарову, 1
К г. Мензелинску, 13
К г. Мензелинску, 12
К селу Троицкому, 5
К г. Мензелинску, 19
К селу Можарову, 8
40
Георгиевское (Коркино)
Бар. Мейендорфу
Вернеевой
Дударям
Исаеву
Тихановскому
41
Александровка
(Максимовка,
Ашпала)
Максимовой
Максимовичевой
К г. Мензелинску, 8
42
Новоселье (Юрьевка)
Спаское
Юрьевым
К г. Мензелинску, 10
К селу Новой
Мазине, 27
К селу Новой
Мазине, 25, 26 и
26
К селу Новой
Мазине, 40
39
43
44
45
46
47
48
49
Михайловское
Удобная
Петровка
Александровское
(Кармалы)
Отрада хутор
Троицкое, Малыклы, Юсупкино
Пальчикову
Князю Горчакову
Пальчикову
Сергеевым
Ромбах
Аристовой
В этом селе церковь
59
ские в Мензелинске
Имение управляется
крепостным старостою,
а владелец живёт и в
Уфе и в Москве
Владелец в Симбирской
губернии, а имением
управляет из крестьян
староста
Владельцы живут в
имении и Мензелинске
Владельцы живут в
имении
Владельцы живут в
имении
Владелец живёт в имении
Владельцы живут в
имении
Владелец живёт в имении
Владелец живёт в имении
Отметка одинакова с №
14
Исаев живёт в имении,
а Дударь и Тихановский в Мензелинске,
имения их управляются
крепостными людьми
Владелица живёт в
Вятке, имением управляет крепостной крестьянин
Владелец живёт в имении и в г. Мензелинске
Отметка под № 19
Владелец живёт в С.
Петербурге, а имением
управляет Морозов
Имения эти управляются из крестьян старостами, а владелец живёт
в сельце Приюте № 3
Сергеев помер, семейство же его живёт
здесь; Аристовы живут
в Симбирской губернии, а о Ромбахе неиз-
50
Добрямышево
Обухову
К селу Троицкому, 4
51
Ивановское
Сергеевой
К тому же селу,
½
52
53
Олимпиадовка
Никольское (старый
Багряш)
Ивановка
Батрас (Драгуново)
Рюмина
Ивану Рюмину
К селу Багряш, 3
В этом селе церковь
К селу Багряш, 5
К селу Троицкому, 8
56
Богородицкое (Поручиково)
Буткевич
Ивановской
Филипович
Пыхачёвой
Юферовой
В этом селе церковь
57
Никольское (Лебяжье, Пальчиково)
Пальчиковым
им же
В этом селе церковь
58
Пасмурову
60
Ново-Никольское
(Пасмурово)
Смысловка (Качки,
Берёзовка выселок)
Софьино выселок
61
Алькино (Марьино)
Левашёву
В этом селе церковь
К селу Пасмурову, 6
К селу Пасмурову, 8
К селу Новоспасову, 10
62
Урсаево
63
Утяшкино
}Коптевой
64
Пустынка
Буткевич
65
Александровское,
Крутынское, Киселёвка
Киселёву
66
Ново-Михайловское
(Шерлама)
}Пасмуровым
СтароМихайловское (Лещево, Баш)
54
55
59
67
Рюмина
Ахматову
Пасмурову
Пасмурову
К селу Новоспасову, 4
К слободе Александровской, 8
К слободе Александровской, 6
К той же слободе, 2
К селу Новоникольскому, 18 и
12
60
вестно
Обухов в Москве и Петербурге, а имением
управляет иностранец
Низе
Семейство Сергеева
живёт в ½ версте в селе
Юсупине
Наследники Рюмины
живут в С. Петербурге,
а имением управляет из
крестьян бурмистр
Ахматов в Саратове, а
имением управляет
крепост. человек
Буткевич живёт в имении, Филипович в Бугурусланском уезде, а
где живёт Пыхачёв неизвестно; крестьяне их
управляются крепостными людьми
Владельцы живут в
Приюте № 3 и Николаевском № 19, а имение
управляется старостами
Владелец живёт здесь
Имением управляет
староста, а влад. живёт
в Шунаках № 73
Владелица живёт в С.
Петербурге, управляет
имением мещанин Патосин
Девицы Буткевич живут в имении и управляют им сами
Имение это состоит на
оброке и управляется
старостою, из среды
крестьян, а Киселёв
живёт в С. Петербурге
Пасмуровы живут в
имении и сами им
управляют
68
Ивановка (Мукаево)
Жуковой
69
Марьино (Бухарай
тож)
Левашёву
70
Коптевой
73
Зайчешлинское
(Шешминка)
Ново-Спасово (новый Бусеряк)
Екатериновка
(Елань)
Шунак
74
Старые Бусеряки
Левашёву
75
Николаево (Кащир)
Левашёву
76
Марьино (Комаровка)
Хутор Михайловский
Малые Бусеряки
Левашёву
79
Берёзовка (Озеуровка)
Товарищевой и
Материной
К селу Налимаш, 5
80
81
82
83
Натальино (Кузяш)
София (Басары)
Степановка
Богородицкое (Тюремное Городище,
Сухарева)
К селу Налимаш, 6, 8 и 9
84
Сарапала (Нератовка)
Мельгуновой
Мельгуновой
Мельгуновой
Вороновой
Аристовой
Мусиным Пушкиным
Им же
Алексеевой и
Еселевым
Нератовой
85
Верхние Ярыклы
(Семёново Биящины)
Никольское (Скорятиново)
Яушеву
Скорятиновой
К селу Богородскому, 1 ½
Новая Сухарева
(Новоселье, Нератовка)
Нератовой
К селу Богородскому, 3
71
72
77
78
86
87
К селу Новоникольскому, 12
К селу Новоспасову, 8
К селу Акташ, 4
В этом селе церковь
К селу Новоспасову, 5
К селу Новоспасову, 7
К тому же селу,
2
К тому же селу,
15
К тому же селу,
13
К селу Налимаш, 7
}Левашёвой
Левашёву
Казанцевой
}Казанцеву и
Белоновскому
61
Жукова живёт в имении
и управляет им сама
Имением управляет
дворовый человек, а
владелец живёт в Шунаке № 73
Отметка под №№ 62 и
63
Г. Левашёв постоянно
живёт в сельце Шунаках, и управляет имением сам чрез крестьян
и старост
Казанцевы умерли,
имение в опеке у Белоновского, который живёт здесь и управляет
сам
Наследница Маторина
живёт здесь и управляет сама
Наследники в Москве, а
управляет купец Эскин
В этом селе церковь
Аристов живёт в Казани, а Мусины Пушкины, Алексеева и Еселевы в селе Сухаревке и
сами управляют, а у
Аристова распоряжается из крестьян староста
К селу Уратыше, Нератов живёт в Чи5
стопольском уезде, а
имением управляет
староста
В этой деревне
Яушевы живут в имемечеть
нии и управляют сами
За смертию имение
находится в опеке у Г.
Буткевич
Имением управляет
дворовый человек, а
сам владелец живёт в
Чистопольском уезде и
88
Средние Челны
Маслову
89
Мироновка (Тютчево)
Слепченковой
90
Ильинское (Тогаево)
Филипповичу
К селу Орловке,
7
91
Князево (Марьина
пустошь)
Татищевым
92
Александровка
Эссену
К селу Новотроицкому, 12 (построена церковь
в самом селе)
К селу Новотроицкому, 14
93
Урсуда (Петровское
Приволье)
Пальчикову
К селу Новоспаскому, 15
94
Старая Кузембетева
Пироговскому
Абросимову
Чачке
К г. Мензелинску, 24
95
Колесникова (Константиновка)
Никольское (Болтаево)
Пьянковичу
Буткевич
Бар. Мейендорфу
К г. Мензелинску, 22
К г. Мензелинску, 21
97
Доброхотово
К г. Мензелинску, 21
98
Батраково
Путятиным
Им же и
Мальцеву
Тараборскому
99
Архангельское (Федотово)
Кутюково
Харкевичу и
Шкапскому
Тихановской и
Васильевой
В этом селе церковь
К селу Новоспаскому, 8
96
100
К тому же селу,
12
К селу Орловке,
1
К селу Ильбахтину, 5
приезжает сюда временно
Маслов живёт на мельнице и управляет сам
Слепченкова в Елабуге,
а в имении распоряжается из крестьян староста
Имение это находится в
опеке и управляет им
опекун Крутиков
Владельцы живут здесь
и управляют сами
Эссен в С. Петербурге,
а имением управляет по
доверенности Майор
Пьянкович
Пальчиков живёт в
Приюте № 3, управляет
староста
Чачки померли, а здесь
живёт и управляет
наследница Абросимовых
Владельцы живут здесь
и управляют сами
Владелец живёт в С.
Петербурге, управляет
по доверенности крепостной человек Никифоров
Владельцы живут здесь
и управляют сами
Тараборский живёт в
Мензелинске, а имением управляет староста
Владельцы живут здесь
и управляют сами
Владельцы живут здесь
и управляют сами
Библиографический список:
1. См.: Роднов М.И. Судьба помещичьего хозяйства после отмены крепостного права (первый стан Уфимского уезда) // Река времени. 2011. Уфа, 2011.
С. 55–56.
2. Поддубная Р.П. Юрий Фёдорович Самарин. Самара, 2011.
62
3. См., напр.: Дворянские усадьбы Саратовской губернии: материалы вторых
боголюбовских чтений, 29–31 марта 1995 г. Саратов, 1998; др.
4. Завьялова И.В. «Благодать семейного счастья…» // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 9 (25) / ред.-сост. М.В. Нащокина. М., 2003.
5. Краснобаев И.В. Сельские дворянские усадьбы Татарстана сегодня // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 13–14 (29–
30) / ред.-сост. М.В. Нащокина. М., 2008.
6. См. единичные статьи по усадебному миру пореформенного периода Е.
Долгова и Е. Бурдина (Гасырлар авазы – Эхо веков. 2001. № 1/2; 2005. № 1).
7. Фролова С.А. Казанская ветвь дворянского рода Молоствовых (вторая половина XVIII в. – 1861 г.). Автореферат дисс. … канд. ист. наук. Казань,
1998.
8. Федотова О.В. Документы Национального архива Республики Татарстан
по истории дворянских усадеб // http: // www. archive. gov. tatarstan. ru / _ go /
anonymous / main / ?path =/pages/ru/2nart/92vistupl/439_fedotova.
9. Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. 7, ч. 2. Список земельных владений губернии. Уфа, 1901.
10. Оренбургские губернские ведомости. 1861. 4 марта. Часть официальная.
Приложение к № 9.
11. Источник: Оренбургские губернские ведомости. 1861. Часть официальная. 18 февраля. Приложение к № 7.
12. Полякова М.А. Русская провинциальная усадьба. XVII – начало XX века.
М., 2011.
13. Фролова С.А. История одной городской усадьбы. Казань, 2009.
14. Фролова С.А. Дворянские усадьбы Казанской губернии (конец XVIII в. –
первая половина XIX в.) // Краеведческие среды в Национальном музее Республики Татарстан (http://www.tatar.museum.ru/nm/kray_09.htm).
15. Частновладельческое хозяйство Уфимской губернии. Уфа, 1915.
63
VII.
Опубликовано: Роднов М.И. Земство Уфимской губернии и аграрная статистика //
Российская история. 2012. № 5. С. 110–120.
М.И. Роднов
Земство Уфимской губернии и аграрная статистика
АВТОРСКИЙ ВАРИАНТ:
К моменту открытия в 1875 г. в Уфимской губернии земских учреждений , в крае уже действовала государственная статистика (губернский статистический комитет в системе МВД), подчинявшаяся губернатору, который по
должности и возглавлял его2. Губстаткомитет представлял собой бюрократическую организацию, собиравшуюся считанное число раз в году и состоявшую в основном из «свадебных генералов». Вся непосредственная работа
лежала на секретаре комитета. При комитете не было постоянного штата сотрудников и своего аппарата на местах. Всю работу по сбору информации
выполняли казённые структуры, которые в обязательном порядке должны
были предоставлять затребованные сведения. Различные данные по сельскому хозяйству, числу жителей и иная информация поступала от волостных
правлений и полиции.
При отдельных, наиболее энергичных секретарях деятельность статкомитета активизировалась3. Главным изданием его были ежегодные «обзоры
Уфимской губернии», служившие приложениями к губернаторским отчётам
царю. Среди разнообразной статистической информации здесь помещалось
немало сведений о сельском хозяйстве, агрономической и продовольственной помощи населению, землевладении, задолженности по ссудам, хлебной
торговле, движению грузов по железной дороге.
Возникшее уфимское земство сначала не создало своей структуры для
сбора информации4. Лишь постепенно складывалось понимание необходимости в земской статистической организации, в 1880-е гг. в Уфе недолго существовал статистический отдел, для руководства которым был приглашён О.Э.
Шмидт, впоследствии возглавлявший земскую статистику в Нижегородской
1
См.: История Башкортостана во второй половине XIX – начале XX века. Т. I / Отв. ред.
И.М. Гвоздикова, М.И. Роднов. Уфа, 2006. С. 72.
2
См.: Ганиев А.М., Гатауллин Р.Ш. Государственной статистике Республики Башкортостан – 175 лет // Вопросы статистики. 2010. № 4; Статистика Башкортостана. 175 лет на
службе обществу: библиографический справочник. Уфа, 2010.
3
См.: Отчёт уфимского губернского статистического комитета за 1905 и 1906 года. Уфа,
1907; Отчёт … за 1907 год. Уфа, 1908; Отчёт … за 1908 год. Уфа, 1910 (последний).
4
Краткую историю уфимской земской статистики во второй половине XIX в. см.: Красильников М.П. Земские оценки имуществ в Уфимской губернии. (Исторический очерк).
Вып. I. Уфа, 1913.
1
64
губернии с 1895 по 1915 гг.1 Одновременно инициативу проявило одно из
уездных земств (Мензелинское). В 1884 г. агроном Дмитрий Николаевич Тяжельников проводит уникальное, первое в крае подворное (пообщинное) обследование всего Мензелинского уезда, материалы которого были изданы
лишь спустя полтора десятилетия2.
Возникновение уфимской земской статистики связано с известным законом 8 июня 1893 г. Потребность в оценке земельных и городских имуществ, облагавшихся налогами, привела земство к необходимости проведения собственных регулярных исследований. И в 1894 г. губернское земское
собрание постановило организовать оценочно-статистический отдел при губернской управе, ассигновав на него внушительную сумму в 24 тыс. руб.3
С 1 января 1895 г. при уфимском губернском земстве было учреждено
статистическое бюро (отделение), заведовать которым назначили сначала
местных сотрудников: агронома Н.Г. Овчинникова (работал до февраля 1896
г.), затем временно возглавлял бюро Д.Н. Тяжельников (февраль 1896 – апрель 1897 г.)4. Уфимские статистики начали работу с амбициозного проекта,
впервые в истории они решают провести сплошное обследование всей губернии (проходило в 1895–1897 гг.). Но должной квалификации не было5 и руководство уфимского земства понимает, что организовать качественную статистическую службу может только известный статистик, уже имеющий опыт
в проведении исследований в других губерниях.
Выбор пал на Сергея Николаевича Велецкого (прибыл в Уфу и вступил
в обязанности 12 апреля 1897 г.), причисленного на тот момент к отделу
сельской экономии и сельскохозяйственной статистики Министерства земледелия и государственных имуществ. В том же 1897 г. уфимский губернатор
Н.М. Богданович, поддерживавший научные изыскания в крае, предложил
земству учредить текущую сельскохозяйственную и продовольственную статистику, расширив оценочное дело6.
С.Н. Велецкий (1864 г. р.) начинал карьеру статистика в Полтавском
земстве, выпустил ряд работ7, до отъезда в Уфу занимался подготовкой
Соловьёв И.Ю. Нижегородская земская статистика // Мининские чтения. Нижний Новгород, 2001. С. 126.
2
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Приложения к тому III. Мензелинский уезд. Материалы подворного исследования 1884 года, собранные и обработанные Д.Н. Тяжельниковым. Самара, 1900.
3
Герасимов В.Ф. Очерк деятельности уфимского губернского земства. (К 50-летию введения земских учреждений). Уфа, 1914. С. 27–29.
4
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. I. Уфимский уезд. Уфа,
1898. С. I, VIII.
5
Например, собранные Н.Г. Овчинниковым в 1895 г. материалы по Уфимскому уезду затем подверглись «значительным дополнениям и полной переработке», так как «оказались
неудовлетворительными» (Труды императорского Вольного экономического общества.
1897. Т. 1 (№ 3. Май – июнь 1897 г.). СПб., 1897. С. 150, 384).
6
Григорьев П.Н. Систематический сводный сборник постановлений уфимского губернского земского собрания за 35 летие 1875–1909 г. Т. I. Уфа, 1915. С. 730, 731.
7
Велецкий С.Н. Двадцать пять лет деятельности земства в Полтавской губернии, с 1866 по
1
65
обобщающего исследования по истории земской статистики, который был
завершён в октябре 1897 г. именно здесь1, и вышел в Москве с предисловием
профессора А.И. Чупрова. Этот огромный труд получил благожелательный
отзыв А.А. Кауфмана: «при своём несколько компилятивном характере – всё
же ценная как даваемым в первом томе историческим обзором и изложением
существенных методологических основ земской статистики, так и особенно –
собранными в остальных двух томах программами статистических формуляров и инструкциями земской статистики»2. Сведения о Велецком попали уже
в словарь Брокгауза и Ефрона3, в библиографических разделах по истории
российской статистики книга Велецкого упоминается как один из первых
сводных трудов4.
Уфимская земская статистика появилась довольно поздно, что стало
большим преимуществом. К тому времени земскими исследователями различных губерний был накоплен огромный опыт как в проведении полевых
исследований, так и в методике статистической работы, который в готовом
виде начал применяться при завершении сплошного обследования края и обработки собранных данных. Видимо, «под» С.Н. Велецкого уфимское земство сначала щедро финансировало статистику, на которую в 1895 г. было
израсходовано 22,8 тыс. руб., в 1897 г. – 35,4 тыс., в 1898 г. – 46,3 тыс., в
1899 г. – 42,1 тыс. руб. Этот уровень впоследствии превысили лишь в 1912 г.5
Складывается ядро квалифицированных кадров. Среди первых уфимских
земских статистиков были Д.Н. Тяжельников, технолог Е.В. Пашковский,
будущий известный большевик А.Д. Цюрупа. Примерно в 1897 г. в Уфу приехал и поступил на работу в статотдел агроном М.П. Красильников.
1 июля 1899 г. С.Н. Велецкий оставляет службу в Уфимской губернии,
обязанности заведующего отделением возлагаются на Евгения Владиславовича Пашковского6. Внезапный отъезд проработавшего в Уфе немногим более двух лет Велецкого (с 1899 г. он служил в переселенческом управлении
Степного края), возможно, был связан с одной сомнительной историей7.
1892 год. Краткий очерк. Полтава, 1894; др.
1
Велецкий С.Н. Земская статистика. Справочная книга по земской статистике в двух частях. Ч. I: История и методология; Ч: II. Программы исследований. М., 1899–1900.
2
Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806–1917. Историко-критический очерк. М., 1922. С. 60.
3
Брокгауз Ф.А., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. Дополнительный Т. I. СПб.,
1905. С. 380.
4
См.: Корнев В.П. Видные деятели отечественной статистики. 1686–1990. Биографический словарь. М., 1993. С. 26; Русский биографический словарь: В 20 т. Т. 4: В. М., 1999.
С. 174; Симчера В.М., Соколин В.Л., Машихин Е.А., Шевяков А.Ю. Энциклопедия статистических публикаций (Древняя Русь, Российская империя, Союз Советских Социалистических Республик, Российская Федерация, X–XX вв.). М., 2001. С. 763.
5
Историко-статистические таблицы деятельности уфимских земств. К сорокалетию существования земств Уфимской губернии. 1875–1914 гг. Уфа, 1915. С. 420.
6
Отчёт о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы.
С 1-го января по 1-ое ноября 1899 года. Уфа, 1899. С. 9.
7
В журнале «Сельское Хозяйство и Лесоводство» были опубликованы шесть «Сельско66
Во главе уфимской статистики в 1899 г. встал Е.В. Пашковский (1868–
1939), также известный русский, советский статистик, экономист. Службу он
начал в статистическом бюро Тверского земства в 1893 г., весной 1896 г. поступил в статистическое бюро Уфимского земства, где до 1899 г. состоял в
качестве ответственного сотрудника, а с 1899 г. являлся заведующим бюро
по 1903 г. С декабря 1904 г. Пашковский работал в Ярославском бюро, а 28
декабря 1905 г. его принимают на должность заведующего оценочностатистическим отделением Вологодского губернского земства (до февраля
1915 г. ), в 1918–1930 гг. работал заместителем управляющего ЦСУ СССР1.
Последняя смена руководства в уфимской земской статистике произошла после убийства эсерами в мае 1903 г. губернатора Н.М. Богдановича. В
конце 1903 г. Е.В. Пашковский покидает Уфу2, как он сам выражался: «оставил службу по независящим обстоятельствам в 1903 году [в октябре]». Руководство всеми статистическими исследованиями перешло к Митрофану Павловичу Красильникову (1870 г. р.), возглавлявшему статистический отдел с
1903 по 1918 гг. и сыгравшему исключительную роль в дальнейшем развитии
научных изысканий в крае.
Новый заведующий статистическим отделением М.П. Красильников
тоже был связан с оппозиционными кругами, в 1892 г. он привлекался к дознанию по делу о Московском тайном кружке («Временный организационный исполнительный комитет») и «был изобличён в близких сношениях с
лицами, прикосновенными к революционному движению», за что 7 декабря
1894 г. «был подвергнут тюремному заключению на один год», а с 10 июля
1895 г. находился под гласным надзором полиции. По прошению М.П. Красильникова с изъявлением «раскаяния и верноподданейших чувств» срок
надзора полиции ему был сокращён с двух лет до шести месяцев3. В дальнейшем, во время проживания в Уфе М.П. Красильников в революционном
движении не участвовал, но, видимо, из-за своего прошлого его долго не
хозяйственных писем из дикой Башкирии» Велецкого, которые на деле оказались «позаимствованными» у А.И. Книзе из его материала в «Сборнике статистических сведений
Уфимской губернии» (том I). Журналист отметил, что «пассаж неприятный, тем более,
что г. Велецкий состоит заведующим оценочно-статистическим бюро губернского земства. Конечно, плагиат этот не имеет никакого отношения к его статистическим работам,
но невольно бросает тень и на последние» (Самарская газета. 1898. 13 ноября; Роднов
М.И. Судьба редактора. Историко-документальная повесть. Уфа, 2009. С. 89–90).
1
ГАВО (Государственный архив Вологодской области), ф. 34, оп. 3, д. 877, л. 1, 4–6, 8–9;
См. также краткую биографию: Чаянов А.В. Избранные труды. М., 1991. С. 391.
2
Уфимский вице-губернатор отмечал: «заведующий статистическим отделением г-н
Пашковский и заведующие отделами текущей статистики Красильников и промышленной
статистики Бриллинг – все трое с политическим прошлым, известным Департаменту полиции и все трое под негласным надзором» (Севастьянов С.А., Салимгареева А.Р. Становление общественно-политической «земской» оппозиции в Уфимской губернии (конец
XIX – начало XX века) // Научное, педагогическое и просветительское наследие М.К. Любавского и актуальные проблемы социально-экономической и политической истории России и её регионов XVI–XX вв. Уфа, 2010. С. 280).
3
ЦГИА РБ (Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан), ф. И-187, оп. 1, д. 440, л. 207.
67
утверждали заведующим отделением, он числился исполняющим должность.
Во главе уфимской земской статистики встал талантливый исследователь, умелый организатор, автор многочисленных научных трудов1. Он ежегодно «выпускал» многосотстраничные хозяйственно-статические обзоры,
иную литературу, возглавил проведение в Уфимской губернии трёх сплошных подворных переписей крестьянских хозяйств. Полная биография этого
выдающегося исследователя до конца не установлена. Пережив Гражданскую войну в Сибири2, М.П. Красильников с 1922 г. успешно работает в ЦСУ
СССР в Москве. Он являлся одним из разработчиков и организаторов знаменитой переписи 1926 г. В декабре 1924 г. образуется Комиссия по переписям
1926 г. под председательством М.П. Красильникова, он выступает с докладом на Всесоюзном съезде статистиков в феврале 1926 г.3
У истоков уфимской земской статистики оказалась целая плеяда исследователей, многие из которых (Пашковский, Бриллинг4, Красильников) будут
в числе организаторов советской статистики, работая в главном аппарате
Центрального статистического управления. Есть сведения, что в рядах уфимских земских статистиков некоторое время (с декабря 1897 по 1901 гг.) состоял и П.И. Попов, первый начальник ЦСУ РСФСР / СССР (1918–1926 гг.).
В своей автобиографии он говорил, что «Уфа стала первым этапом в череде
его продолжительных поездок по России»5. Видимо, он нанимался на временные статистические работы, так как являлся ссыльным и в штате не состоял.
Красильников М.П. Платежи, недоимки и продовольственная задолженность населения
Уфимской губернии. Уфа, 1902; Он же. Хутора Уфимской губернии. Уфа, 1914; Он же.
Грузооборот в Уфимской губернии. Материалы к торговому договору с Германией. Уфа,
1915; Он же. Экономическое положение Уфимского края и тенденции в его развитии.
Уфа, 1918; др.
2
М.П. Красильников учился в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и
лесоводства, находившемся близ Варшавы, но не окончил из-за участия в революционном
кружке. «С началом Гражданской войны М. Красильников приехал в Сибирь и возглавил
в Новониколаевске статистическую службу крупного в то время кооперативного союза –
«Закупсбыта». До лета 1920 г. возглавлял эту службу», потом перешёл на работу в
Сибстатуправление. В конце 1922 г. его приглашают на работу в ЦСУ РСФСР, сначала
членом коллегии, потом заместителем начальника ЦСУ (Шишкин В.И. У истоков государственной советской статистики в Сибири // Вестник НГУЭУ (Новосибирского государственного университета экономики и управления). 2010. № 1. С. 75).
3
См.: Красильников М. Задачи, программы, организационный план производства и разработки материалов общесоюзной переписи 1926 года. М., 1926; Фёдорова Н.А. Сельское
население Среднего Поволжья накануне коллективизации. Казань, 1990. С. 19, 23.
4
Бриллинг А.Р. (1874–1919). С 1899 г. работал в статистических учреждениях Тамбовского, Уфимского, Харьковского, Волынского, Тульского, Екатеринославского и Московского губернских земств. «В 1903 г. составил программу обследования промышленных предприятий, положенную в основу земских статистических обследований» (Симчера В.М.,
Соколин В.Л., Машихин Е.А., Шевяков А.Ю. Указ. соч. С. 765).
5
Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: Статистика и власть при Сталине / Пер.
с фр. М., 2006. С. 16, 20, 79; в книге, правда, ошибочно утверждается про П.И. Попова, что
«в Уфе он занимал должность заместителя руководителя службы» (С. 17); среди работников (даже временных) статистического отделения Попов не упоминается.
1
68
Под руководством этих трёх руководителей земской статистики (Велецкого, Пашковского, Красильникова) в Уфимской губернии развернулись
широкомасштабные исследования, была создана система сбора информации,
организована разветвлённая структура статистических органов, охватившая
все уезды. Был осуществлён беспрецедентный прорыв в издательской деятельности. Началась публикация многотомных «сборников статистических
сведений по Уфимской губернии», «хозяйственно-статистических обзоров»,
всевозможных докладов и пр. Например, в 1900 г. увидели свет 6 работ,
сданных в предыдущем году, общим объёмом 278 печатных листов и 6 книг
этого года – 64 печ. листа. Ещё 8 трудов ожидали своей публикации1.
Сложились профессиональные штаты. В 1900–1901 гг. внутри отделения выделились отделы оценочно-статистический (Е.В. Пашковский), текущей статистики (М.П. Красильников) и оценки промышленных заведений
(техник А.Р. Бриллинг, приглашённый из Тамбовской губернии). К 1905 г.
существовал единый статистический отдел, а с 1912 г. помощником Красильникова стал, накопивший большой опыт исследовательской деятельности, Александр Максимович Брагин, в 1920-е гг. возглавлявший БашЦСУ2.
В земском статистическом отделе в 1898 г. состояло 6 статистиков, 6
помощников статистиков, 21 счётчик, делопроизводитель, на временные работы нанималось 75 чел.3 В 1902 г. в Уфе числились заведующий, его помощник, делопроизводитель, техник по оценке промышленных заведений, 5
статистиков и счётчиков. В каждом уезде исследования возглавлял уездный
статистик со своим штатом. Аппарат статистического отдела выполнял
огромную работу – рассылались сотни тысяч всевозможных программ, ведомостей, бланков и т. д. В 1900 г. только для переписи посева и скота отправили 351 тыс. карточек. Проводились выездные (экспедиционные) исследования, обрабатывалась гигантская информация, готовились к публикации
многочисленные труды, составлялись различные справки и отчёты.
Уфимские земские статистики провели целый ряд уникальных исследований, тематику которых устанавливали сами. Так, в 1899 г. добровольные
корреспонденты собрали подробные сведения по знакомой крестьянской семье о питании, годовом расходе основных продуктов. Было получено 327
описаний, из которых подготовили отдельную главу4. Это редкий источник о
еде крестьянства, с разбивкой по национальностям и достатку. В обзоре следующего года опубликованы результаты уникального исследования ростовщичества в крестьянской среде. По одной волости Мензелинского уезда статистики провели регистрацию всех частных долгов населения, задолженно-
Отчёт о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы
с 1-го января по 1-е ноября 1900 года. Уфа, 1900. С. 10.
2
Адресно-справочная и телефонная книга «Вся Башкирия» на 1925 г. Уфа, 1925. С. 250.
3
Отчёт о деятельности уфимской губернской земской управы по статистическому отделению с 1-го января по 1-е ноября 1898 года. Уфа, 1898. С. 2.
4
Обзор Уфимской губернии в сельско-хозяйственном отношении за 1898–99 год. (Зима –
весна). Вып. I. Уфа, 1899. С. 120–135.
1
69
сти по налогам, за продовольственную помощь и пр.1 В обзоре за 1904 г. поместили, собранные в 1903 г., интересные данные о раскладке волостных
сборов в Уфимской губернии2. В 1905 г. вышли статистика слепых (по губернской переписи 1903 г.) и работа Н.М. Ионова «Отхожие, местные и кустарные промыслы в Уфимской губернии»3. В 1908 г. опубликовали статьи о
пчеловодстве и рыболовстве, движении хлебных грузов (также в 1910 г.4),
поволостные данные о землевладении, народном образовании в 1908/09
учебном году и др.5
Помимо экспедиционных обследований уфимские статистики использовали сведения добровольных корреспондентов, плотная сеть которых покрыла всю Уфимскую губернию. Например, в 1913 г. информация об урожайности ржи была получена от 3734 корреспондентов, по овсу – от 31206.
Но добровольные корреспонденты не могли предоставить важнейшие сведения о величине посевных площадей и здесь уфимским статистикам пришлось
использовать данные сельских и волостных правлений, которые отправляли
эту информацию также в ЦСК МВД. Рассмотрим этот вопрос подробнее, потому что в современной историографии ряд авторов (Б.Н. Миронов, П. Грегори, М.А. Давыдов) стали широко привлекать материалы официальной статистики посевов, выстраивая именно на ней свои расчёты.
Сначала уфимские земские статистики для получения сведений о посеве в крестьянских хозяйствах составили списки всех домохозяев Уфимской
губернии по данным страхового отдела и разослали в конце апреля 1898 г. по
волостям7. Сельские писари отметили против каждого засеянную площадь на
надельной, купчей, арендованной земле. Сведения вернулись отовсюду, кроме Биштякинской волости Уфимского уезда. Несмотря на все неточности
страховых ведомостей, опрос о посевных площадях имел «громаднейший интерес» и являлся «новым шагом на пути детального экономического изучения крестьянского хозяйства»8.
Впервые была показана группировка крестьянства по размеру посевной
площади. Указывалось число хозяйств по 11 группам (далее их число сократили), по которым, опираясь на нормы Л.Н. Маресса, для каждой подсчитали
потребность семьи в хлебе, нехватку или избыток зерна9. По этой системе
Обзор Уфимской губернии в сельско-хозяйственном отношении за 1899–1900 год. (Зима
– весна). Вып. I. Уфа, 1900. Гл. VI.
2
Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1904 год. Уфа, 1905.
3
Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1905 год. Уфа, 1906.
4
Хозяйственно-статистический обор Уфимской губернии за 1910 год. Уфа, 1911.
5
Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1908 год. Уфа, 1909.
6
Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Хлебный рынок Уфимской губернии в конце XIX – начале
XX века. Уфа, 2008. С. 64 (полный текст на сайте «Роднов и его друзья»).
7
Подробнее о начале земских переписей см.: Красильников М.П. Ежегодные подворные
переписи площадей посевов и скота в Уфимской губернии // Труды императорского Вольного экономического общества. 1902. Т. I. Кн. 1 и 2. СПб., 1902. С. 147–154.
8
Обзор Уфимской губернии в сельско-хозяйственном отношении за 1897–98 год. Вып. I.
Уфа, 1899. С. 69, 92–93, 100.
9
См.: Там же. С. 93–107.
1
70
сбор информации продолжили на следующий год. В трёх волостях, выбранных «на удачу», земцы проверили сведения сельских старост. Результаты
оказались благоприятными. В очередном выпуске впервые опубликовали посевную группировку по национальным отрядам крестьянства1. Затем её дополнили группировкой по владению скотом (рабочими лошадьми), появляются комбинационные таблицы, стабилизируется методика, сохранившаяся
почти без изменений на протяжении следующего десятилетия.
То есть источником сведений уфимской земской статистики стали данные волостных (сельских) правлений, хотя система сбора сведений о крестьянских посевах по спискам через старост (писарей) с самого начала вызывала сомнения. Должностные лица, обременённые массой обязанностей, были не всегда в состоянии давать качественную информацию. Земский
начальник из Стерлитамакского уезда С.Р. Минцлов так характеризовал ситуацию: «буквально нет почтового дня, чтобы не приходило какое-нибудь
предписание волостным писарям о “немедленной” (лучше всего это вечное
немедленно!) доставке сведений …. то о количестве посевов, то о всходах
трав и т. д. без конца. Писаря сознавались мне, что всё пишется ими на
“глаз”; близко ознакомясь с делом, вижу, что иной, при настоящих условиях,
эта писарская статистика и быть не может. Надо самому побывать в волостных правлениях и повидать горы книг … над которыми корпят писаря и их
помощники!»2
Статистический отдел, прекрасно зная обстановку на местах, уже в
1902 г. попытался организовать перепись посевов «силами наличного состава» сотрудников. В начале мая четыре человека выехали в волости, «в которых наблюдалось неаккуратное составление списков». Но затем экспедицию
свернули, обследование коснулось только трёх волостей3. Далее всё осталось
по-прежнему. Кроме того, статистики пришли к выводу, «что в показаниях
старост кроется какое-то тенденциозное понижение». Так, данные старост об
урожае по сравнению с другими источниками отличались всегда в сторону
занижения на 15–20%. А.М. Брагин подчёркивал, что «мы ежегодно становились пред вопросами: достоверны-ли эти цифры, не будет-ли громадной
ошибкой обосновывать на них выводы»4.
В первые годы статистики пытались контролировать точность информации, затем эта проблема исчезает со страниц отчётов. Вопрос вновь стал на
повестку дня в 1909 г., когда, из-за большой занятости оценочными работами, ведение текущей статистики стали передавать уездным управам (сначала
Мензелинской)5. Мензелинские статистики сумели уже на следующий год
Обзор Уфимской губернии в сельско-хозяйственном отношении за 1898–99 год. (Зима –
весна). Вып. I. С. 95–96.
2
Минцлов С.Р. Уфа. Из кн. «Дебри жизни». Уфа, 1992. С. 51.
3
Отчёт о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы
с 1-го января по 1-е ноября 1902 года. Уфа, 1902. С. 9.
4
Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1904 год. С. 14.
5
Отчёт о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы
с 1 ноября 1908 г. по 1 ноября 1909 года. Уфа, 1909. С. 5.
1
71
провести экспедиционным методом в пяти волостях перепись посевов и скота. Сравнение выявило просто удручающую картину (таблица).
Разница в данных достигала 38%, а по отдельным волостям доходила
до 44–75%. Расхождение в поголовье рабочего скота было почти такое же –
35%. Земцы пришли к убеждению о необходимых «коренных изменениях в
постановке регистрации данных о посеве и скоте». Но проводить переписи
специальными агентами было дорого. Поэтому решили ежегодно исследовать только «1/3 уезда так, чтобы в течение каждого трёхлетия губерния была
переписана полностью»1.
Площадь посевов в пяти волостях Мензелинского уезда в 1910 г. (дес.)
Волости
Ирехтинская
Поисевская
Семиостровская
Токмакская
Актанышевская
Всего
По сведениям волостных
правлений
8 546
10 267
10 123
5 436
4 704
39 076
По исследованию
уездной управы
12 298
17 956
10 713
7 157
5 866
53 990
Разница
(в %%)
+44%
+75%
+6%
+32%
+25%
+38%
Убедившись в непригодности данных волостных правлений, в 1911 г.
во всех уездах треть дворов обследовали «по карточкам», в Мензелинском
уезде – половину (в Бирском уезде 11 волостей вместо намеченных 13)2. А
затем уфимские земские статистики решились на проведение сплошной подворной переписи крестьянских хозяйств, идея которой обсуждалась и ранее.
Ещё в 1897 г. С.Н. Велецкий отмечал, что «в виду невозможности получить
разрешение на производство подворной переписи, пришлось, по необходимости, ограничиться» пообщинным исследованием3.
Подобные переписи давно уже проводились земствами разных регионов, так, один из основоположников земской статистики В.И. Орлов в Московской губернии «сразу отказался от обычного приёма собирания сведений
путём рассылки бланков разным официальным лицам», перейдя к экспедиционному методу переписи населения4. В Уфимской губернии подворная перепись началась в первых числах мая 1912 г. и в основном завершилась к 10
июля (в некоторых волостях Мензелинского и Стерлитамакского уездов – в
начале августа). Работой 128 регистраторов (учителей, студентов и др.) рукоОтчёт о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы
с 1-го ноября 1909 г. по 1-е ноября 1910 г. Уфа, 1910. С. 13–14.
2
Отчёт статистического отдела уфимской губернской земской управы с 1-го ноября 1910
г. по 1-е ноября 1911 г. Уфа, 1911. С. 11.
3
См.: Труды императорского Вольного экономического общества. 1897. Т. 1. (№ 3. Май –
июнь 1897 г.). С. 148.
4
Егоров В.Г., Зозуля О.А., Палеолог М.В. Кустарные промыслы нечернозёмной деревни
второй половины XIX – начала XX вв. (на материалах Московской губернии). М., 2011. С.
8.
1
72
водили уездные статистики. В Стерлитамакском уезде перепись организовывал лично М.П. Красильников. Карточки свозили в Уфу, где производился
подсчёт. «Ближайшее руководство» тут было возложено на А.М. Брагина.
Но в 1912 г. полностью переписали только 171 волость, целиком Мензелинский, Бирский, Златоустовский уезды. «Как не напрягал свои усилия
статистический отдел, часть волостей … всё-таки осталась не исследованной». Прочие 28 волостей Уфимского, Белебеевского и Стерлитамакского
уездов были закончены в 1913 г. Обработка собранного массива информации
завершилась в 1914 г.1, тогда же издали табличные итоги (часть вторую)2.
Подворная перепись 1912–1913 гг. явилась подлинной «вершиной» уфимской земской статистики.
Опыт в проведении сплошной переписи крестьянских хозяйств был
успешно использован в дальнейшем. В 1915 г. в Уфимской губернии вновь
провели перепись 1/3 крестьянских хозяйств3. Затем в 1916 г. прошла всероссийская сельскохозяйственная перепись (Уфимская губерния была полностью переписана с 15 мая по июль 1916 г.), в ходе которой провели и выборочную повторную перепись для выяснения степени достоверности данных
(по 14899 крестьянским хозяйствам)4. Последним достижением статистического отдела стало проведение всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г.5
Отчёт о деятельности статистического отдела уфимской губернской земской управы за
время с 1-го ноября 1912 г. по 1-е ноября 1913 года. Уфа, 1913. С. 1; О предстоящих в
1913 году статистических работах. Отд. оттиск. Б. м. и г. С. 2; VI совещание уездных статистиков Уфимской губернии 8–12 февраля 1912 года. Уфа, 1912. С. 9, 25; Сборник постановлений 44 чрезвычайного уфимского губернского земского собрания 20 августа 1912
г. Уфа, 1912. С. 47–48; Отчёт статистического отдела уфимской губернской земской управы с 1 ноября 1911 г. по 1 ноября 1912 г. Уфа, 1912. С. 11–16.
2
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II.
Таблицы. Уфа, 1914. 1804 с.; Были также изданы оттиски по отдельным уездам.
3
Брагин А.М. Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. (По данным подворной переписи 1915 года). Уфа, 1916.
4
Всероссийская сельско-хозяйственная перепись 1916 года. Предварительные итоги по
уездам. Уфа, 1916; Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г.: (По подсчётам, произведённым местными переписными учреждениями): Европейская Россия, поуездные, погубернские и порайонные итоги. Вып. I. Пг., 1916.
5
Предварительные погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по 29 губерниям и областям. М., 1919; Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 52 губерниям и областям // Труды ЦСУ РСФСР. Т. 5, вып. 1. М., 1921; Поуездные итоги Всероссийской
сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 57 губерниям и областям //
Труды ЦСУ РСФСР. Т. 5, вып. 2. М., 1923. Мною обработано свыше 400 тыс. подворных
карточек переписи 1917 г. по Уфимской губернии (без Мензелинского уезда), данные по
волостям, селениям и национальностям опубликованы: Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1997 года. Уфа, 1997; Он же. Крестьяне Бирского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 1997; Западные башкиры по переписям 1795–1917 гг. / Сост. Асфандияров А.З., Абсалямов Ю.М., Роднов М.И. Уфа, 2001; Роднов М.И. Крестьянство Златоустовского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2002; Он же. Крестьянство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2010; др.
1
73
Таким образом, в последний период своего существования (1910-е гг.),
в пору своего «расцвета», накопившая большой практический опыт уфимская
земская статистика решительно отказалась от официальной, «казённой» информации при определении величины посевных площадей.
Во-первых, необходимо отметить, что для того времени получение
данных о посевных площадях являлось сложнейшим мероприятием. И государство, и земство было вынуждено использовать сведения низовой (сельсковолостной) администрации, так как проведение даже эпизодических подворных переписей, когда опрашивается конкретный домохозяин (или, в худшем
случае, общество) оставалось чрезвычайно дорогостоящим. Не случайно, что
в Российской империи единственная общегосударственная перепись крестьянских хозяйств состоялась лишь в 1916 г., только критическая ситуация
продовольственного кризиса в годы Первой мировой войны подвигла власть
на организацию и финансирование подворной переписи. Но и земства решались на проведение общегубернских переписей далеко не каждый год. Несмотря на общее значительное количество в России подобных исследований1,
на регион приходилось за период существования земской статистики в среднем лишь несколько переписей2, в Уфимской губернии – четыре (одна неполная) по 1917 г. включительно.
Во-вторых, перед исследователем встаёт вопрос о степени доверия к
низовой сельской (волостной) администрации, на плечи которой и ложился
весь груз по сбору (или составлению) сведений о посевных площадях. Уже на
рубеже XIX–XX вв. в обществе и научных кругах высказывались диаметрально противоположные точки зрения на эту, так называемую, писарскую
статистику, от полного отрицания до положительной оценки3. В данный момент можно лишь утверждать, что история самого массового низового слоя
российского административного аппарата империи практически не изучена,
за исключением его юридических функций4.
Сохранилось немало свидетельств образованных современников о малограмотности и низкой квалификации сельско-волостной администрации.
Не останавливаясь на этом вопросе, а к точке зрения «начальства» тоже нужно относиться критически5, отметим лишь текучесть кадров и огромную заКараваев В.Ф. Издания земств 34-х губерний по общей экономической и оценочной статистике, вышедшей за время с 1864 по 1 января 1911 г. СПб., 1911; Григорьев В.Н. Предметный указатель материалов в земско-статистических трудах с 1860-х годов по 1917 г.
Вып. 2. М., 1927; Свавицкие З.М. и Н.А. Земские подворные переписи 1880–1913 гг. (поуездные итоги). М., 1916.
2
См., напр.: Пятая подворно-хозяйственная перепись в Полтавской губернии 1917 г. Полтава, 1919.
3
См.: Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 26–31.
4
Земцов Л.И. Волостной суд в России 60-х – первой половины 70-х годов XIX века (по
материалам Центрального Черноземья). Воронеж, 2002; Он же. Крестьянский самосуд:
Правовые основы и деятельность волостных судов в пореформенной России (60–80-е гг.
XIX в.). Воронеж, 2007; др.
5
См.: Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми: Сельскохозяйственные кооперативы и
аграрный вопрос в России 1861–1914. М., 2006.
1
74
груженность старост и старшин. Так, по данным ревизии волостного правления Богадинской волости Белебеевского уезда от 21 ноября 1911 г., управленческий штат состоял из восьми человек (старшина, писарь, помощник писаря, счетовод, особый делопроизводитель волостного суда, два писца и рассыльный). В волостном правлении велась инвентарная книга, был «архив в
сносном виде», помощник писаря регистрировал входящие и исходящие бумаги (4136 и 4692 в том году), имелись книги на записку заявлений, приказов, постановлений, на записку арестованных, денежных и заказных повесток, приговоров. В волостном правлении также выдавались паспорта, контролировалось опекунство и попечительство над сиротами и немощными,
хранилось более 7 тыс. руб. сиротских денег, регистрировались сделки и договора (всего 128), в особой книге учитывались 47 оброчных статей (волостная собственность), вёлся учёт по воинской повинности (798 запасных в волости), существовала денежная документация (кладовая записка и кассовая
книга). Кроме того, волостное правление занималось сбором налогов, контролировало «продовольственную часть» (хлебозапасные магазины) и страховые сборы. Следили волостные власти за строительством. В правлении
хранились планы на селения, была особая тетрадь по надзору за постройками. И в довершение всего волостное правление содействовало деятельности
недавно возникших кредитных кооперативов, занималось даже Столыпинской реформой, иными делами1. В общем работы было не початый край. И
исполнять ещё обязанности низовых статистических органов было, по меньшей мере, весьма затруднительно. Тем более, что ещё Ю.Э. Янсон отмечал,
что «закон ни единым словом не упоминает о том, что волости должны вести
какую нибудь статистику»2, и работа эта не оплачивалась. У низовой сельско-волостной администрации были все основания относиться к этой дополнительной статистической обузе чисто формально.
Конечно, в реальной жизни наблюдалось большое разнообразие. Всё
зависело от конкретной ситуации: деятельности земств, человеческого фактора, географических условий местности и т. д. Так, уфимское земство пыталось контролировать и повышать качество организации волостной статистики. А.М. Брагин в 1916 г. отмечал более «устойчивое положение» в Бирском
и Златоустовском уездах3. Обратим также внимание на то, что уфимские
земцы не стали использовать данные волостных правлений о посевных площадях, которые собирались для ЦСК МВД с 1893 г. Земцы постарались «заставить» низовую администрацию не сообщать сразу готовую информацию
по волости, а составлять её по отдельным хозяйствам. Однако, итоги оказывались что-то очень близкими. Так, общая площадь посевов в Уфимской губернии в 1909 г. составила по данным ЦСК 2 096 180 дес., а по местным сведениям (земским) – 2 003 346 дес.4 Разница в 4,4% от официальной цифры
Роднов М.И. Крестьянство Уфимской губернии в начале XX века (1900–1917 гг.): социальная структура, социальные отношения. Уфа, 2002. С. 100–102.
2
Янсон Ю.Э. Теория статистики. СПб., 1886. С. 177.
3
Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 29.
4
Там же. С. 47.
1
75
ЦСК МВД. По всей видимости, и это вполне естественно, низовая сельсковолостная администрация отправляла одинаковую информацию по разным
адресам. К сожалению, архивы волостных правлений Уфимской губернии
практически не сохранились, поэтому попытаемся рассмотреть их деятельность на статистической «ниве» по итоговым данным.
Возьмём для примера равнинные волости. Как должны были собираться статистические сведения из глухих горно-лесных деревушек можно лишь
вообразить, но роль географического фактора в процессе получения информации был велика. Упоминавшийся писатель и земский начальник из Стерлитамакского уезда С.Р. Минцлов так характеризовал Столыпинское землеустройство (исполнение закона 14 июня 1910 г.). «Нам, земским начальникам, дан только недельный срок на доставку сведений, сколько нам потребуется бланков… по всем волостям… Можно подумать, что в Петербурге ждут
землетрясения и спешат до него использовать Государственную типографию!
Мой участок имеет площадь в 80 вёрст в длину и почти столько же в ширину;
есть ли фактическая возможность произвести в такой срок поголовные опросы всех 50 селений и дать верные ответы? Вынужден был экстренно вызвать
всех своих писарей и совместно с ними составил приблизительную смету…»1
А для сбора сведений о посевных площадях, согласно циркуляру № 525 от 5
июня 1893 г., волостной старшина с писарем обязаны были «лично объехать
все сельские общества и в каждом обществе, при участии старосты, вписать в
вопросный листок все ответы [то есть сельский староста к моменту приезда
волостного старшины должен был уже точно знать сколько чего засеяли в
деревне – М.Р.]… какие требуются»2. И это в разгар полевых работ, когда
день год кормит, а старосты и старшины, между прочим, тоже жили со своего хозяйства, а не с зарплаты.
Итак, равнинный Мензелинский уезд, довольно крупная Поисевская
волость, лежавшая на плодородном правобережье реки Ик. Во время пообщинного обследования 1896 г. собрали не данные о площади посевов, а только о распределении пахотной земли. В Поисевской волости под озимыми и
яровыми (без пара, то есть засеянных угодий) было 18 082,68 дес.3 Но, согласно данным «хозяйственно-статистических обзоров» губернии4, в 1901 г.
Минцлов С.Р. Указ. соч. С. 51.
См.: Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 44.
3
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. III. Мензелинский уезд.
Уфа, 1899. С. 480.
4
Здесь и далее данные по этому источнику: Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1900–1901 год. (Зима – весна). Уфа, 1901. Табличные приложения. С.
148–149, 152–153; То же за 1902 год. Уфа, 1903. Табличные приложения. С. 58–59, 62–63;
То же за 1903 год. Уфа, 1904. Таблицы. С. 59–61; То же за 1904 год. Табличные приложения. С. 61–62; То же за 1905 год. Табличные приложения. Условия сева хлебов и площади
посева на 1905 г. С. 8–9, 12–13; То же за 1906 год. Уфа, 1907. Условия сева хлебов и площади посева на 1906 г. [далее везде в каждом обзоре, кроме последнего] С. 11, 13–14; То
же за 1907 год. Уфа, 1909. С. 3, 5–6; То же за 1908 год. С. 9, 11, 13–14; То же за 1909 год.
Уфа, 1910. С. 4, 6, 8–9; То же за 1911 год. Уфа, 1912. С. 4–6, 8–9; То же за 1912 год. Уфа,
1914. С. 446, 448, 450–451.
1
2
76
площадь крестьянского посева (помещиков не было) составляла 10 107 дес. И
все последующие годы она держалась (колебалась) на уровне 9–12 тыс. дес.
(1902 г. – 11 691, 1903 г. – 8854, 1904 г. – 12 212, 1905 г. – 11 525, 1906 г. –
12 695, 1907 г. – 12 555, 1908 г. – 11 239, 1909 г. – 10 956 дес.). Можно с
большой долей вероятности допустить, что Поисевская низовая администрация лишь «корректировала» цифровые показатели, чуть больше, чуть меньше. Так жизнь и текла неспешно до 1910 г., когда в Поисевской волости по
сведениям волостного правления мужики засеяли 10 267 дес. (см. таблицу
выше). Но тут в волость прибыли уездные земские статистики и провели собственное исследование. Оказалось, что под посевом 17 956 дес.
Местная земская статистика, видимо, испытала настоящий «шок» от
полученных итогов, так как впервые в «хозяйственно-статистическом обзоре» Уфимской губернии за 1910 г. не оказалось никаких данных о посевных
площадях. Любопытно, что в оглавлении обзора они указаны, но в тексте их
нет, хотя в книжке единая нумерация страниц (без пропусков). Обратим внимание, что сведения микро-переписи 1910 г. (17 956 дес.) очень близки с
данными пообщинного исследования 1896 г. (18 083 дес.). Поисевская волость была давно и плотно освоенным регионом, массового переселения сюда и распашки новых земель здесь не наблюдалось.
В 1911 г. по сведениям волостных правлений в Поисевской волости
под посевом было ещё 9777 дес., но в следующем 1912 г. проходит общегубернская перепись крестьянских хозяйств и под посевом в Поисевской волости оказывается 21 353,02 дес.1 Кстати, и данные «обзора», то есть волостной
статистики, в 1912 г. совершили удивительный рывок – до 19 358 дес.
Вероятно, низовая сельско-волостная администрация сама, опираясь на
имевшуюся документацию, в значительной степени конструировала информацию, скорее всего, учитывалось количество ревизских душ. Волостные
данные (10–12 тыс. дес.) были значительно ниже сведений обследований: 18
тыс. в 1896 г., 18 тыс. в 1910 г., 21 тыс. в 1912 г.
Однако, сравнение данных по другим волостям Уфимской губернии
показывает гораздо более разнообразную картину. Повторюсь, многое,
наверняка, зависело от личных качеств низовой администрации, усилий
уездных земств по введению регулярной, «правильной» отчётности. Во многих волостях сведения «писарской» статистики близки к итогам подворных
переписей (см. выше в таблице данные по Семиостровской волости, кстати,
мусульманской по составу жителей). Так, в южной Четырмановской волости
Стерлитамакского уезда средняя площадь посевов составляла за 1901–1908
гг. 23 091 дес., в 1909 г. – 27 437 дес., 1911 г. – 36 260, 1912 г. – 17 658 дес.,
подворная перепись 1912–1913 гг. зафиксировала в Четырмановской волости
под крестьянским посевом 29 935,77 дес., по переписи 1917 г. было 28 679,47
дес. посева2. Отметим, что сильный прирост посевных площадей в 1909 г. реКрестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II. С.
225.
2
Роднов М.И. Крестьянство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года. С. 129.
1
77
гистрируется также в соседней Дедовской волости (с 14 до 20 тыс. дес.), а по
переписи 1912–1913 гг. здесь засевалось 20 839,28 дес., в 1917 г. – 18 010,95
дес. (сокращение посевов в годы войны)1. Возможно, усиление контроля властей (земства), появление «конкурирующей» информации заставляло низовую администрацию предоставлять более достоверные сведения.
Наверняка, играли свою роль факторы социокультурного развития территории, национального и конфессионального состава жителей (на юге – богатые фермеры, в основном русские, в Поисевской волости – мусульманеобщинники). Размер волости также оказывал влияние. Как исключение, в
Уфимской губернии встречались волости, состоявшие из немногих селений,
например, Карауловская – единственное село в горной долине (Уфимский
уезд, бывшие горнозаводские крестьяне). В 1908 г. площадь посевов по данным волостного правления здесь составляла 1150 дес., в 1909 г. – 682, в 1911
г. – 842, в 1912 г. – 684 дес. Подворная перепись 1912–1913 гг. дала сходные
результаты – 813,43 дес. посева (без трав)2, по переписи 1917 г. засевали
815,25 дес.3 Видимо, реальная площадь посева в этой маленькой волости составляла около 800 дес. Если взять данные подворной переписи 1912–1913 гг.
за 100%, то размах «колебаний» составит: 1908 г. – 141%, 1909 г. – 84%, 1911
г. – 104%, 1912 г. – 84%, 1917 г. – 100%. Даже там, где волостному старшине
или писарю вообще никуда ездить не требовалось, цифры «скачут» то на 20%
вниз, то на 40% вверх. Резкий рост посевов в 1908 г., скорее всего, связан с
закрытием тогда Катав-Ивановского металлургического завода, на котором
трудилась немалая часть жителей Карауловки.
Таким образом, приведённые данные по разным волостям одной
(Уфимской) губернии свидетельствуют, что необходим критический анализ
источника по каждому региону, сопоставление сведений подворных переписей (по моему убеждению, самого надёжного из всех имеющихся источников
по крестьянскому хозяйству) с материалами «официальной» (ЦСК МВД), писарской статистики. В губерниях и областях Российской империи в течение
второй половины XIX – начала XX вв. была разная ситуация и при привлечении общегубернских данных необходимо исследовать конкретную обстановку в каждом регионе, доказывать преимущество и достоверность того или
иного вида документации. Пока же, вплоть до переписи 1916 г., площадь посевов в Российской империи, как и во многих регионах, известна только приблизительно (и настолько же приблизительны все производные выводы).
Кроме того, обычно подчёркивают разнородность и несравнимость
данных земских подворных переписей, тогда как материалы ЦСК МВД являют собой однородную информацию. Это иллюзия. Волостная статистика
представляет из себя ещё более различный по происхождению материал. Сопоставление информации из волостей даже в пределах одной губернии или
Там же. С. 118; Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–
1913 гг. Ч. II. С. 513, 545.
2
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II. С.
677.
3
Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1917 года. С. 185.
1
78
уезда открывает богатую палитру – от замкнутых традиционалистских волостей, где стратегия верхушки, должностных лиц (особенно нерусских, неправославных) изначально предполагала сокрытие сведений о своём внутреннем
мире, до рыночных сельско-волостных структур с хорошо организованной
отчётностью и деятельным аппаратом. Отличались и взаимоотношения с
верхними этажами власти, внешне послушные общинно-волостные элиты
беспрекословно отчитывались, по принципу: отрапортовал и с плеч долой.
Вообще в «современном», модернизирующемся мире значение отчётности резко возросло, благополучие чиновника, даже на сельско-волостном
уровне напрямую зависело от качества делопроизводства, именно статистические органы в авторитарных режимах становятся своеобразными «министерствами правды», рапортующими о непрерывных успехах, чем также доказывают необходимость своего существования (и финансирования). Ещё
одно свидетельство С.Р. Минцлова (июль 1910 г.): «Два года тому назад, когда министерство трясло за ворот земских начальников, требуя от них лишь
одного – возможно большего количества укреплений земли, земские, в свою
очередь, заявили своим писарям, что если они хотят оставаться на службе, то
чтобы дело укрепления у них разгорелось, как по щучьему велению. Между
тем, не то что громадное большинство крестьян, а почти все они к новому закону относились враждебно; башкиры же и слышать не хотели о нём. Что же
оставалось делать? Да то, что делали: подлоги. В этом признались мне все
мои писаря – Аристов, Васильев и Наумов, в общем очень порядочные люди»1. Наконец, вопрос о достоверности писарской или земской статистики
напрямую связан с тем, что сейчас именуют «серой экономикой», какова была величина сокрытия, утаивания данных как самим крестьянством, так и низовой администрацией? В целом, история сельско-волостного управления
требует детального исследования.
А в Уфимской губернии период земских статистических исследований
(1895–1918 гг.) оставил яркий след. В течение двух десятилетий работала отлаженная система сбора, обработки и публикации сведений о положении
крестьянства, сельском хозяйстве. Создана огромная информационная база
данных, до сих пор освоенная лишь в малой степени. «Вершинами» уфимской земской статистики стали подворные переписи – губернская 1912–1913
гг. и две всероссийские 1916 и 1917 гг., в которых была достигнута максимально возможная точность данных. По «горячим следам» земцы анализировали полученный материал, создав ряд фундаментальных исследований. На
«ниве» уфимской статистики трудились крупные учёные – С.Н. Велецкий,
Е.В. Пашковский, М.П. Красильников, А.М. Брагин. Земская статистика одновременно является и важнейшим историческим источником и первой попыткой научного анализа аграрных отношений в крае.
Уфимское земство было лишь маленькой частью всероссийского земского движения. На протяжении столетий в Российской империи, СССР и
даже сейчас в РФ статистическая служба является частью центрального гос1
Минцлов С.Р. Указ. соч. С. 51–52.
79
ударственного аппарата, исключительно высшая власть имеет право проводить обследования населения. И только во второй половине XIX – начале XX
вв., единственный раз в истории, в нашей стране существовала независимая
региональная статистика. Земская!
ЖУРНАЛЬНЫЙ ВАРИАНТ
Земство Уфимской губернии и аграрная статистика
К моменту открытия в 1875 г. в Уфимской губ. земских учреждений, в
крае уже действовал губернский статистический комитет в системе МВД,
подчинявшийся губернатору, который по должности и возглавлял его 1. Комитет представлял собой бюрократическую организацию, собиравшуюся считанное число раз в году и состоявшую в основном из «свадебных генералов».
У него не было постоянного штата сотрудников и своего аппарата на местах,
а вся непосредственная работа лежала на его секретаре. Сбор информации
выполняли казенные структуры, которые в обязательном порядке должны
были предоставлять затребованные сведения. Различные данные по сельскому хозяйству, числу жителей и проч. поступали от волостных правлений и
полиции. При отдельных наиболее энергичных секретарях деятельность комитета активизировалась2. Главным его изданием были ежегодные «Обзоры
Уфимской губернии», служившие приложениями к губернаторским отчетам
царю. Среди разнообразных статистических материалов здесь помещалось
немало сведений о сельском хозяйстве, агрономической и продовольственной
помощи населению, о землевладении, задолженности по ссудам, о хлебной
торговле и движении грузов по железной дороге.
Уфимское земство сначала не создало своей структуры для сбора информации. Лишь постепенно складывалось понимание необходимости в земской статистической организации3. В 1880-е гг. в Уфе недолго существовал
статистический отдел, для руководства которым был приглашен О.Э. Шмидт,
впоследствии возглавлявший земскую статистику в Нижегородской губ. с
1895 по 1915 г.4 Одновременно инициативу проявило одно из уездных земств
(Мензелинское). В 1884 г. агроном Д.Н. Тяжельников впервые в крае провел
уникальное подворное (пообщинное) обследование всего Мензелинского
уезда, материалы которого были изданы лишь спустя полтора десятилетия5.
См.: Ганиев А.М., Гатауллин Р.Ш. Государственной статистике Республики Башкортостан – 175 лет // Вопросы статистики. 2010. № 4; Статистика Башкортостана. 175 лет на
службе обществу: библиографический справочник. Уфа, 2010.
2
См.: Отчет уфимского губернского статистического комитета за 1905 и 1906 гг. Уфа,
1907; Отчет… за 1907 г. Уфа, 1908; Отчет… за 1908 г. Уфа, 1910.
3
Краткую историю уфимской земской статистики во второй половине XIX в. см.: Красильников М.П. Земские оценки имуществ в Уфимской губернии. (Исторический очерк).
Вып. I. Уфа, 1913.
4
Соловьев И.Ю. Нижегородская земская статистика // Мининские чтения. Нижний Новгород, 2001. С. 126.
5
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Приложения к тому III. Мензелинский уезд. Материалы подворного исследования 1884 года, собранные и обработан1
80
Возникновение уфимской земской статистики связано с принятыми
8 июня 1893 г. «Правилами для оценки недвижимых имуществ для обложения земскими сборами»1. Потребность в оценке земельных и городских имуществ, облагавшихся налогами, привела земство к необходимости проведения собственных регулярных исследований, и в 1894 г. губернское земское
собрание постановило организовать оценочно-статистический отдел при губернской управе, ассигновав на него внушительную сумму в 24 тыс. руб.2 С
1 января 1895 г. при губернском земстве было учреждено статистическое
бюро (отделение), заведовать которым назначили сначала местных сотрудников: агронома Н.Г. Овчинникова (работал до февраля 1896 г.), затем временно Д.Н. Тяжельникова (февраль 1896 – апрель 1897 г.)3. Уфимские статистики начали работу с амбициозного проекта, проведя сплошное обследование всей губернии в 1895–1897 гг. Но должной квалификации не было: собранные Овчинниковым в 1895 г. материалы по Уфимскому уезду затем подверглись «значительным дополнениям и полной переработке», так как «оказались неудовлетворительными»4. Руководство уфимского земства осознало,
что организовать качественную статистическую службу может только профессиональный статистик. В 1897 г. уфимский губернатор Н.М. Богданович,
поддерживавший научные изыскания в крае, предложил земству учредить
текущую сельскохозяйственную и продовольственную статистику, расширив
оценочное дело5.
Уфимские земцы предложили возглавить статистическое бюро
С.Н. Велецкому, причисленному на тот момент к отделу сельской экономии
и сельскохозяйственной статистики Министерства земледелия и государственных имуществ. Он прибыл в Уфу и 12 апреля 1897 г. вступил в должность. Велецкий (родился в 1864 г.) начинал карьеру статистика в Полтавском земстве6, до отъезда в Уфу занимался подготовкой обобщающего исследования по истории земской статистики, которое было завершено уже в
Уфе в октябре 1897 г. и вышло в Москве с предисловием профессора
А.И. Чупрова7. Этот огромный труд получил благожелательный отзыв
А.А. Кауфмана: «При своем несколько компилятивном характере – [книга]
все же ценная как даваемым в первом томе историческим обзором и изложеные Д.Н. Тяжельниковым. Самара, 1900.
1
ПСЗ-III. Т. XIII. СПб., 1897. № 9744. С. 414–419.
2
Герасимов В.Ф. Очерк деятельности уфимского губернского земства. (К 50-летию введения земских учреждений). Уфа, 1914. С. 27–29.
3
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. I. Уфимский уезд. Уфа,
1898. С. I, VIII.
4
Труды императорского Вольного экономического общества. 1897. Т. 1. № 3. Май – июнь.
СПб., 1897. С. 150, 384.
5
Григорьев П.Н. Систематический сводный сборник постановлений уфимского губернского земского собрания за 35-летие 1875–1909 г. Т. I. Уфа, 1915. С. 730–731.
6
Велецкий С.Н. Двадцать пять лет деятельности земства в Полтавской губернии, с 1866 по
1892 год. Краткий очерк. Полтава, 1894.
7
Велецкий С.Н. Земская статистика. Справочная книга по земской статистике в двух частях. Ч. I–II. М., 1899–1900.
81
нием существенных методологических основ земской статистики, так и особенно – собранными в остальных двух томах программами статистических
формуляров и инструкциями земской статистики»1.
То, что Уфимская земская статистика появилась довольно поздно, оказалось ее большим преимуществом. К тому времени земскими деятелями
различных губерний был накоплен огромный опыт как в проведении полевых
исследований, так и в методике статистической работы. Видимо, «под» Велецкого уфимское земство сначала щедро финансировало статистику, на которую в 1895 г. было израсходовано 22.8 тыс. руб., в 1897 г. – 35.4 тыс., в
1898 г. – 46.3 тыс., в 1899 г. – 42.1 тыс. руб. Этот уровень впоследствии превысили лишь в 1912 г.2 На рубеже веков в Уфе складывается ядро квалифицированных кадров. Среди первых уфимских земских статистиков были Тяжельников, технолог Е.В. Пашковский, будущий известный большевик
А.Д. Цюрупа. Примерно в 1897 г. в Уфу приехал и поступил на работу в статотдел агроном М.П. Красильников (родился в 1870 г.). 1 июля 1899 г. Велецкий оставил службу в Уфимской губ.3 Внезапный отъезд проработавшего
в Уфе немногим более двух лет Велецкого (с 1899 г. он служил в переселенческом управлении Степного края), возможно, был связан с одной сомнительной историей4.
Во главе уфимской статистики встал Е.В. Пашковский (1868–1939),
также известный статистик, экономист. Службу он начал в статистическом
бюро Тверского земства в 1893 г., весной 1896 г. поступил в статистическое
бюро Уфимского земства, которым руководил до 1903 г. С декабря 1904 г.
Пашковский работал в Ярославском бюро, с декабря 1905 до февраля 1915 г.
возглавлял оценочно-статистическим отделение Вологодского губ. земства, в
1918–1930 гг. работал заместителем управляющего ЦСУ СССР5.
Последняя смена руководства в уфимской земской статистике произошла после убийства эсерами в мае 1903 г. губернатора Богдановича. В конце
Кауфман А.А. Статистическая наука в России. Теория и методология. 1806–1917. Историко-критический очерк. М., 1922. С. 60.
2
Историко-статистические таблицы деятельности уфимских земств. К 40-летию существования земств Уфимской губернии. 1875–1914 гг. Уфа, 1915. С. 420.
3
Отчет о деятельности статистического отделения уфимской губернской земской управы.
С 1-го января по 1-ое ноября 1899 года. Уфа, 1899. С. 9.
4
В журнале «Сельское Хозяйство и Лесоводство» были опубликованы шесть «Сельскохозяйственных писем из дикой Башкирии» Велецкого, которые на деле оказались «позаимствованными» у А.И. Книзе из его материала в «Сборнике статистических сведений
Уфимской губернии» (т. I). «Пассаж неприятный, тем более, что г. Велецкий состоит заведующим оценочно-статистическим бюро губернского земства, – писал по этому поводу
самарский журналист. – Конечно, плагиат этот не имеет никакого отношения к его статистическим работам, но невольно бросает тень и на последние» (Самарская газета. 1898.
13 ноября; Роднов М.И. Судьба редактора. Историко-документальная повесть. Уфа, 2009.
С. 89–90).
5
Государственный архив Вологодской области, ф. 34, оп. 3, д. 877, л. 1, 4–6, 8–9; См. также краткую биографию: Чаянов А.В. Избранные труды. М., 1991. С. 391.
1
82
1903 г. Пашковский покинул Уфу1 (как он сам выражался, «оставил службу
по независящим обстоятельствам»). Руководство статистическими исследованиями перешло к Красильникову, возглавлявшему статистический отдел до
1918 г. и сыгравшему исключительную роль в дальнейшем развитии научных
изысканий в крае. Новый заведующий тоже был связан с оппозиционными
кругами, в 1892 г. привлекался к дознанию по делу о Московском тайном
кружке («Временный организационный исполнительный комитет») и «был
изобличен в близких сношениях с лицами, прикосновенными к революционному движению», за что 7 декабря 1894 г. «был подвергнут тюремному заключению на один год», а с 10 июля 1895 г. находился под гласным надзором
полиции. По прошению Красильникова с изъявлением «раскаяния и верноподданейших чувств» срок надзора полиции ему был сокращен с двух лет до
шести месяцев2. В дальнейшем во время проживания в Уфе Красильников в
революционном движении не участвовал, но, видимо, из-за такого прошлого
его долго не утверждали заведующим отделением, он числился исполняющим должность.
Красильников был талантливым исследователем, умелым организатором, автором многочисленных научных трудов3. Он ежегодно выпускал обширные хозяйственно-статические обзоры и иную литературу, возглавил
проведение в Уфимской губ. трех сплошных подворных переписей крестьянских хозяйств. Полная биография этого выдающегося исследователя еще не
составлена. Пережив Гражданскую войну в Сибири4, с 1922 г. он успешно
работал в ЦСУ СССР, являлся одним из разработчиков и организаторов переписи 1926 г. В декабре 1924 г. он возглавил Комиссию по переписям, выступал с докладом на Всесоюзном съезде статистиков в феврале 1926 г.5
Таким образом, у истоков уфимской земской статистики оказалась целая плеяда исследователей, многие из которых (Пашковский, Красильников
Уфимский вице-губернатор отмечал: «Заведующий статистическим отделением г-н
Пашковский и заведующие отделами текущей статистики Красильников и промышленной
статистики Бриллинг – все трое с политическим прошлым, известным Департаменту полиции и все трое под негласным надзором» (Севастьянов С.А., Салимгареева А.Р. Становление общественно-политической «земской» оппозиции в Уфимской губернии (конец
XIX – начало XX века) // Научное, педагогическое и просветительское наследие
М.К. Любавского и актуальные проблемы социально-экономической и политической истории России и ее регионов XVI–XX вв. Уфа, 2010. С. 280).
2
Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан, ф. И-187,
оп. 1, д. 440, л. 207.
3
Красильников М.П. Платежи, недоимки и продовольственная задолженность населения
Уфимской губернии. Уфа, 1902; он же. Хутора Уфимской губернии. Уфа, 1914; он же.
Грузооборот в Уфимской губернии. Материалы к торговому договору с Германией. Уфа,
1915; он же. Экономическое положение Уфимского края и тенденции в его развитии.
Уфа, 1918.
4
Шишкин В.И. У истоков государственной советской статистики в Сибири // Вестник Новосибирского государственного университета экономики и управления. 2010. № 1. С. 75.
5
См.: Красильников М. Задачи, программы, организационный план производства и разработки материалов общесоюзной переписи 1926 года. М., 1926; Федорова Н.А. Сельское
население Среднего Поволжья накануне коллективизации. Казань, 1990. С. 19, 23.
1
83
А.Р. Бриллинг1,) впоследствии входили в число организаторов советской статистики, работая в главном аппарате ЦСУ. Есть сведения, что в рядах уфимских статистиков некоторое время (с декабря 1897 по 1901 г.) состоял и
П.И. Попов, первый начальник ЦСУ РСФСР/СССР (1918–1926). В своей автобиографии он говорил, что «Уфа стала первым этапом в череде его продолжительных поездок по России»2. Видимо, он нанимался на временные
статистические работы, так как являлся ссыльным и в штате не состоял. Под
руководством Велецкого, Пашковского и Красильникова в Уфимской губ.
развернулись широкомасштабные исследования, была создана система сбора
информации, организована разветвленная структура статистических органов,
охватившая все уезды. Был осуществлен беспрецедентный прорыв в издательской деятельности, началась публикация многотомных «сборников статистических сведений по Уфимской губернии», «хозяйственностатистических обзоров», всевозможных докладов и пр. Например, в 1900 г.
увидели свет 6 работ, сданных в предыдущем году, общим объемом 278 печатных листов, и 6 книг этого года – 64 печатных листа. Еще 8 трудов ожидали своей публикации3.
Постепенно сложились профессиональные штаты. В 1900–1901 гг.
внутри бюро выделились отделы оценочно-статистический (Пашковский),
текущей статистики (Красильников) и оценки промышленных заведений
(техник Бриллинг, приглашенный из Тамбовской губ.). К 1905 г. существовал
единый статистический отдел, а с 1912 г. помощником Красильникова стал
накопивший большой опыт исследовательской деятельности А.М. Брагин, в
1920-е гг. возглавлявший Башкирское ЦСУ4.
В земском статистическом отделе в 1898 г. состояло 6 статистиков,
6 помощников статистиков, 21 счетчик, делопроизводитель, на временные
работы нанималось 75 человек5. В 1902 г. в Уфе числились заведующий, его
помощник, делопроизводитель, техник по оценке промышленных заведений,
5 статистиков и счетчиков. В каждом уезде исследования возглавлял уездный
статистик со своим штатом. Аппарат статистического отдела выполнял
огромную работу – рассылались сотни тысяч всевозможных программ, ведомостей, бланков и т.д. В 1900 г. только для переписи посева и скота отправили 351 тыс. карточек. Проводились выездные (экспедиционные) исследования, обрабатывалась гигантская информация, готовились к публикации мноА.Р. Бриллинг (1874–1919) с 1899 г. работал в статистических учреждениях Тамбовского, Уфимского, Харьковского, Волынского, Тульского, Екатеринославского и Московского губернских земств. В 1903 г. составил программу обследования промышленных предприятий, положенную в основу земских статистических обследований.
2
Блюм А., Меспуле М. Бюрократическая анархия: Статистика и власть при Сталине. М.,
2006. С. 16, 20, 79.
3
Отчет о деятельности статистического отделения… с 1-го января по 1-е ноября
1900 года. Уфа, 1900. С. 10.
4
Адресно-справочная и телефонная книга «Вся Башкирия» на 1925 г. Уфа, 1925. С. 250.
5
Отчет о деятельности уфимской губернской земской управы по статистическому отделению с 1-го января по 1-е ноября 1898 года. Уфа, 1898. С. 2.
1
84
гочисленные труды, составлялись различные справки и отчеты.
Уфимские земские статистики провели целый ряд уникальных исследований, тематику которых устанавливали сами. Так, в 1899 г. добровольные
корреспонденты собрали подробные сведения по знакомым крестьянским
семьям о годовом расходе основных продуктов. Было получено
327 описаний, из которых подготовили отдельную главу ежегодного обзора1.
Это редкий источник о питании крестьянства, с разбивкой по национальностям и достатку. В обзоре следующего года опубликованы результаты уникального исследования ростовщичества в крестьянской среде. По одной волости Мензелинского уезда статистики провели регистрацию всех частных
долгов населения, задолженности по налогам, за продовольственную помощь
и проч.2 В обзоре за 1904 г. поместили собранные в 1903 г. интересные данные о раскладке волостных сборов в Уфимской губ.3 В 1905 г. вышли статистика слепых (по губернской переписи 1903 г.) и работа Н.М. Ионова «Отхожие, местные и кустарные промыслы в Уфимской губернии»4. В 1908 г.
опубликовали статьи о пчеловодстве и рыболовстве, движении хлебных грузов (также в 1910 г.5), поволостные данные о землевладении, народном образовании в 1908/09 учебном году и др.6
Помимо экспедиционных обследований уфимские статистики использовали сведения добровольных корреспондентов, плотная сеть которых покрыла всю Уфимскую губ. Например, в 1913 г. информация об урожайности
ржи была получена от 3 734 корреспондентов, по овсу – от 3 1207. Но добровольные корреспонденты не могли предоставить важнейшие сведения о величине посевных площадей, и здесь уфимским статистикам пришлось использовать данные сельских и волостных правлений, которые отправляли эту
информацию также в ЦСК МВД. Рассмотрим этот вопрос подробнее, потому
что в современной историографии ряд авторов (Б.Н. Миронов, П. Грегори,
М.А. Давыдов) стали широко привлекать материалы официальной статистики посевов, выстраивая именно на ней свои расчеты.
Сначала уфимские земские статистики для получения сведений о посеве в крестьянских хозяйствах составили списки всех домохозяев Уфимской
губ. по данным страхового отдела и разослали в конце апреля 1898 г. по волостям8. Сельские писари отметили против каждого засеянную площадь на
надельной, купчей, арендованной земле. Сведения вернулись отовсюду, кроОбзор Уфимской губернии в сельско-хозяйственном отношении за 1898–99 год. (Зима–
весна). Вып. I. Уфа, 1899. С. 120–135.
2
Обзор Уфимской губернии… за 1899–1900 год. (Зима–весна). Вып. I. Уфа, 1900. Гл. VI.
3
Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1904 год. Уфа, 1905.
4
Хозяйственно-статистический обзор... за 1905 год. Уфа, 1906.
5
Хозяйственно-статистический обор... за 1910 год. Уфа, 1911.
6
Хозяйственно-статистический обзор... за 1908 год. Уфа, 1909.
7
Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Хлебный рынок Уфимской губернии в конце XIX – начале
XX века. Уфа, 2008. С. 64.
8
Подробнее о начале земских переписей см.: Красильников М.П. Ежегодные подворные
переписи площадей посевов и скота в Уфимской губернии // Труды императорского Вольного экономического общества. 1902. Т. I. Кн. 1 и 2. СПб., 1902. С. 147–154.
1
85
ме Биштякинской волости Уфимского уезда. В ходе опроса впервые была показана группировка крестьянства по размеру посевной площади. Указывалось число хозяйств по 11 группам (далее количество групп сократили), по
которым для каждой подсчитали потребность семьи в хлебе, нехватку или
избыток зерна1. По этой системе сбор информации продолжили и на следующий год. В трех волостях, выбранных «на удачу», земцы проверили сведения сельских старост. В очередном выпуске данные о посевах впервые были
сгруппированы по национальности крестьян2, затем – по владению скотом
(рабочими лошадьми). Появились также комбинационные таблицы, стабилизировалась методика, сохранившаяся почти без изменений на протяжении
следующего десятилетия.
Таким образом, источником информации уфимской земской статистики стали данные волостных (сельских) правлений, хотя система сбора сведений о крестьянских посевах по спискам через старост (писарей) с самого
начала вызывала сомнения. Должностные лица, обремененные массой обязанностей, были не всегда в состоянии давать качественную информацию.
Земский начальник из Стерлитамакского уезда С.Р. Минцлов так характеризовал ситуацию: «буквально нет почтового дня, чтобы не приходило какоенибудь предписание волостным писарям о “немедленной” (лучше всего это
вечное немедленно!) доставке сведений… то о количестве посевов, то о
всходах трав и т.д. без конца. Писаря сознавались мне, что все пишется ими
на “глаз”; близко ознакомясь с делом, вижу, что иной, при настоящих условиях, эта писарская статистика и быть не может. Надо самому побывать в волостных правлениях и повидать горы книг… над которыми корпят писаря и
их помощники!»3
Статистический отдел, прекрасно зная обстановку на местах, уже в
1902 г. попытался организовать перепись посевов «силами наличного состава» сотрудников. В начале мая четыре человека выехали в волости, «в которых наблюдалось неаккуратное составление списков». Но затем экспедицию
свернули, обследование коснулось только трех волостей4. Далее все осталось
по-прежнему. Кроме того, статистики пришли к выводу, «что в показаниях
старост кроется какое-то тенденциозное понижение». Так, данные старост об
урожае по сравнению с другими источниками отличались всегда в сторону
занижения на 15–20%. «Мы ежегодно становились пред вопросами: достоверны-ли эти цифры, не будет ли громадной ошибкой обосновывать на них
выводы», – подчеркивал А.М. Брагин5. В первые годы своей деятельности
уфимские статистики пытались контролировать точность информации, затем
эта проблема исчезает со страниц отчетов.
Вопрос вновь стал на повестку дня в 1909 г., когда из-за большой заняСм.: Там же. С. 93–107.
Обзор Уфимской губернии… за 1898–99 год. (Зима–весна). Вып. I. С. 95–96.
3
Минцлов С.Р. Уфа. Из кн. «Дебри жизни». Уфа, 1992. С. 51.
4
Отчет о деятельности статистического отделения… с 1-го января по 1-е ноября
1902 года. Уфа, 1902. С. 9.
5
Хозяйственно-статистический обзор… за 1904 год. С. 14.
1
2
86
тости оценочными работами ведение текущей статистики стали передавать
уездным управам (сначала Мензелинской)1. Мензелинские статистики сумели уже на следующий год провести экспедиционным методом в 5 волостях
перепись посевов и скота. Сравнение выявило просто удручающую картину
(см. табл.). Разница в данных достигала 38%, а по отдельным волостям доходила до 44–75%. Расхождение в подсчетах поголовья рабочего скота было
почти таким же – 35%. Земцы пришли к убеждению о необходимости «коренных изменений в постановке регистрации данных о посеве и скоте». Но
проводить переписи специальными агентами было дорого, поэтому решили
ежегодно исследовать только «1/3 уезда так, чтобы в течение каждого трехлетия губерния была переписана полностью»2.
Убедившись в непригодности данных волостных правлений, уфимские
земские статистики в 1911 г. во всех уездах обследовали «по карточкам»
треть дворов (в Бирском уезде 11 волостей вместо намеченных 13), а в Мензелинском уезде – половину3, после чего решились на проведение сплошной
подворной переписи крестьянских хозяйств, идея которой обсуждалась и ранее. Еще в 1897 г. Велецкий отмечал, что «в виду невозможности получить
разрешение на производство подворной переписи, пришлось, по необходимости, ограничиться» пообщинным исследованием4. Подобные переписи
давно уже проводились земствами разных регионов. Так, один из основоположников земской статистики В.И. Орлов в Московской губ. «сразу отказался от обычного приема собирания сведений путем рассылки бланков разным
официальным лицам», перейдя к экспедиционному методу переписи населения5.
В Уфимской губ. подворная перепись началась в первых числах мая
1912 г. и в основном завершилась к 10 июля (в некоторых волостях Мензелинского и Стерлитамакского уездов – в начале августа). Работой 128 регистраторов (учителей, студентов и др.) руководили уездные статистики. В
Стерлитамакском уезде перепись организовывал лично Красильников. Карточки свозили в Уфу, где производился подсчет, «Ближайшее руководство»
которым было возложено на Брагина. Но в 1912 г. полностью переписали
только 171 волость (целиком были охвачены Мензелинский, Бирский, Златоустовский уезды). «Как не напрягал свои усилия статистический отдел, часть
волостей… все-таки осталась не исследованной». Перепись прочих 28 волоОтчет о деятельности статистического отделения... с 1 ноября 1908 г. по 1 ноября
1909 года. Уфа, 1909. С. 5.
2
Отчет о деятельности статистического отделения... с 1-го ноября 1909 г. по 1-е ноября
1910 г. Уфа, 1910. С. 13–14.
3
Отчет статистического отдела уфимской губернской земской управы с 1-го ноября
1910 г. по 1-е ноября 1911 г. Уфа, 1911. С. 11.
4
См.: Труды императорского Вольного экономического общества. 1897. Т. 1. № 3. Май–
июнь 1897 г. С. 148.
5
Егоров В.Г., Зозуля О.А., Палеолог М.В. Кустарные промыслы нечерноземной деревни
второй половины XIX – начала XX вв. (на материалах Московской губернии). М., 2011.
С. 8.
1
87
стей Уфимского, Белебеевского и Стерлитамакского уездов была закончена в
1913 г. Обработка собранного массива информации завершилась в 1914 г.1,
тогда же издали табличные итоги2. Подворная перепись 1912–1913 гг. явилась большим достижением уфимской земской статистики. Опыт проведения
сплошной переписи крестьянских хозяйств был успешно использован в дальнейшем. В 1915 г. в Уфимской губ. вновь переписали 1/3 крестьянских хозяйств3. Затем с 15 мая по июль 1916 г. губерния была полностью переписана
в рамках всероссийской сельскохозяйственнрй переписи, в ходе которой
провели и выборочную повторную перепись для выяснения степени достоверности данных (по 14 899 крестьянским хозяйствам)4. Последним достижением статистического отдела стало участие в проведении всероссийской
сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г.5
Таким образом, в 1910-е гг., в пору своего «расцвета», накопившие
большой практический опыт уфимские земские статистики решительно отказались от официальной, «казенной» информации при определении величины
посевных площадей. Надо отметить, что для того времени получение данных
о посевных площадях являлось сложнейшим мероприятием. И государство, и
земство были вынуждены использовать сведения низовой (сельсковолостной) администрации, так как проведение даже эпизодических подворных переписей оставалось чрезвычайно дорогостоящим. Не случайно, что
только критическая ситуация продовольственного кризиса в годы Первой
Отчет о деятельности статистического отдела… с 1-го ноября 1912 г. по 1-е ноября
1913 года. Уфа, 1913. С. 1; О предстоящих в 1913 году статистических работах. Отд. оттиск. Б.м., б.г. С. 2; VI совещание уездных статистиков Уфимской губернии 8–12 февраля
1912 года. Уфа, 1912. С. 9, 25; Сборник постановлений 44 чрезвычайного уфимского губернского земского собрания 20 августа 1912 г. Уфа, 1912. С. 47–48; Отчет статистического отдела уфимской губернской земской управы с 1 ноября 1911 г. по 1 ноября 1912 г.
Уфа, 1912. С. 11–16.
2
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II.
Таблицы. Уфа, 1914. Были также изданы оттиски по отдельным уездам.
3
Брагин А.М. Крестьянское хозяйство Уфимской губернии (По данным подворной переписи 1915 года). Уфа, 1916.
4
Всероссийская сельско-хозяйственная перепись 1916 года. Предварительные итоги по
уездам. Уфа, 1916; Предварительные итоги Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1916 г. (По подсчетам, произведенным местными переписными учреждениями): Европейская Россия, поуездные, погубернские и порайонные итоги. Вып. I. Пг., 1916.
5
Предварительные погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. по 29 губерниям и областям. М., 1919; Погубернские итоги Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 52 губерниям и областям // Труды ЦСУ РСФСР. Т. 5. Вып. 1. М., 1921; Поуездные итоги Всероссийской
сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 года по 57 губерниям и областям //
Там же. Вып. 2. М., 1923. Мною обработано свыше 400 тыс. подворных карточек переписи 1917 г. по Уфимской губ. (без Мензелинского уезда), данные по волостям, селениям и
национальностям опубликованы: Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 1997; он же. Крестьяне Бирского уезда по переписи 1917 года. Уфа,
1997; Западные башкиры по переписям 1795–1917 гг. Уфа, 2001; Роднов М.И. Крестьянство Златоустовского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2002; он же. Крестьянство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2010; и др.
1
88
мировой войны подвигла власть на организацию и финансирование подворной переписи: единственная в Российской империи общегосударственная перепись крестьянских хозяйств состоялась лишь в 1916 г.. Но и земства решались на проведение общегубернских переписей далеко не каждый год. За период существования земской статистики, несмотря на значительное количество подобных исследований в России1, на регион приходилось в среднем
лишь несколько переписей2, в Уфимской губ. – четыре (одна неполная).
Перед исследователем встает вопрос о степени доверия к сельской (волостной) администрации, на плечи которой и ложился весь груз по сбору
(или составлению) сведений о посевных площадях. Уже на рубеже XIX–
XX вв. в обществе и научных кругах высказывались диаметрально противоположные точки зрения на эту так называемую писарскую статистику, от положительной оценки до полного отрицания3. В данный момент можно лишь
утверждать, что история самого массового низового слоя административного
аппарата Российской империи практически не изучена, за исключением его
юридических функций4.
Сохранилось немало свидетельств современников о малограмотности и
низкой квалификации сельско-волостной администрации. Не останавливаясь
на этом вопросе, отметим лишь текучесть кадров и огромную загруженность
старост и старшин. Так, управленческий штат волостного правления Богадинской волости Белебеевского уезда, по данным проведенной 21 ноября
1911 г. ревизии, состоял из восьми человек (старшина, писарь, помощник писаря, счетовод, особый делопроизводитель волостного суда, два писца и рассыльный). В нем велась инвентарная книга, был «архив в сносном виде», помощник писаря регистрировал входящие и исходящие бумаги (4 136 и 4 692 в
том году), имелись книги для записи заявлений, приказов, постановлений,
арестованных, денежных и заказных повесток, приговоров. Здесь же выдавались паспорта, контролировалось опекунство и попечительство над сиротами
и немощными, хранилось более 7 тыс. руб. сиротских денег, регистрировались сделки и договора (всего 128), в особой книге учитывалась волостная
собственность – 47 оброчных статей, велся учет по воинской повинности (в
волости насчитывалось 798 запасных), существовала денежная документация
– кладовая записка и кассовая книга. Кроме того, правление занималось сбором налогов, контролировало «продовольственную часть» (хлебозапасные
Караваев В.Ф. Издания земств 34-х губерний по общей экономической и оценочной статистике, вышедшей за время с 1864 по 1 января 1911 г. СПб., 1911; Григорьев В.Н. Предметный указатель материалов в земско-статистических трудах с 1860-х годов по 1917 г.
Вып. 2. М., 1927; Свавицкие З.М. и Н.А. Земские подворные переписи 1880–1913 гг. (поуездные итоги). М., 1916.
2
См., например: Пятая подворно-хозяйственная перепись в Полтавской губернии 1917 г.
Полтава, 1919.
3
См.: Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 26–31.
4
Земцов Л.И. Волостной суд в России 60-х – первой половины 70-х годов XIX века (по
материалам Центрального Черноземья). Воронеж, 2002; он же. Крестьянский самосуд:
Правовые основы и деятельность волостных судов в пореформенной России (60–80-е гг.
XIX в.). Воронеж, 2007.
1
89
магазины) и страховые сборы. Следили волостные власти и за строительством: в правлении хранились планы селения, была особая тетрадь по надзору за постройками. И в довершение всего волостное правление содействовало деятельности недавно возникших кредитных кооперативов, участвовало в
реализации столыпинской реформы и проч.1 Поэтому исполнять еще обязанности низовых статистических органов было по меньшей мере весьма затруднительно. Еще Ю.Э. Янсон отмечал, что «закон ни единым словом не
упоминает о том, что волости должны вести какую нибудь статистику» 2, работа эта не оплачивалась, и потому у низовой сельско-волостной администрации были все основания формально относиться к дополнительной обузе.
Конечно, в реальной жизни наблюдалось большое разнообразие. Все
зависело от конкретной ситуации: деятельности земств, человеческого фактора, географических условий местности и т.д. Уфимское земство пыталось
контролировать и повышать качество организации волостной статистики. В
1916 г. Брагин отмечал более «устойчивое положение» в Бирском и Златоустовском уездах3. Обратим также внимание на то, что уфимские земцы не
стали использовать данные волостных правлений о посевных площадях, которые собирались для ЦСК МВД с 1893 г. Земцы постарались «заставить»
низовую администрацию не сообщать сразу готовую информацию по волости, а составлять ее по отдельным хозяйствам. Однако итоги оказывались
очень близкими. Так, общая площадь посевов в Уфимской губ. в 1909 г. составила по данным ЦСК 2 096 180 десятин, а по земским сведениям –
2 003 346 десятин4. По всей видимости, сельско-волостная администрация
отправляла одинаковую информацию по разным адресам. К сожалению, архивы волостных правлений Уфимской губ. практически не сохранились, поэтому попытаемся рассмотреть их деятельность на статистической «ниве» по
итоговым данным.
Возьмем для примера равнинные волости. Как должны были собираться статистические сведения из глухих горно-лесных деревушек можно лишь
вообразить, но роль географического фактора в процессе получения информации был велика. Минцлов так характеризовал столыпинское землеустройство (исполнение закона 14 июня 1910 г.): «Нам, земским начальникам, дан
только недельный срок на доставку сведений, сколько нам потребуется бланков… по всем волостям… Можно подумать, что в Петербурге ждут землетрясения и спешат до него использовать Государственную типографию! Мой
участок имеет площадь в 80 верст в длину и почти столько же в ширину; есть
ли фактическая возможность произвести в такой срок поголовные опросы
всех 50 селений и дать верные ответы? Вынужден был экстренно вызвать
всех своих писарей и совместно с ними составил приблизительную смету» 5.
Роднов М.И. Крестьянство Уфимской губернии в начале XX века (1900–1917 гг.): социальная структура, социальные отношения. Уфа, 2002. С. 100–102.
2
Янсон Ю.Э. Теория статистики. СПб., 1886. С. 177.
3
Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 29.
4
Там же. С. 47.
5
Минцлов С.Р. Указ. соч. С. 51.
1
90
А для сбора сведений о посевных площадях, согласно циркуляру № 525 от
5 июня 1893 г., волостной старшина с писарем обязаны были «лично объехать все сельские общества и в каждом обществе, при участии старосты, вписать в вопросный листок все ответы какие требуются»1 (то есть сельский староста к моменту приезда волостного старшины должен был уже точно знать
сколько чего засеяли в деревне). И это в разгар полевых работ!
Итак, равнинный Мензелинский уезд, довольно крупная Поисевская
волость, лежавшая на плодородном правобережье реки Ик. Во время пообщинного обследования 1896 г. собрали данные не о площади посевов, а только о распределении пахотной земли. Под озимыми и яровыми (без пара) было
18 082.68 десятин2 Но, согласно данным «хозяйственно-статистических обзоров» губернии, в 1901 г. площадь крестьянского посева (помещиков не было)
составляла 10 107 десятин3. И все последующие годы она колебалась на
уровне 9–12 тыс. десятин (1902 г. – 11 691, 1903 г. – 8 854, 1904 г. – 12 212,
1905 г. – 11 525, 1906 г. – 12 695, 1907 г. – 12 555, 1908 г. – 11 239, 1909 г. –
10 956 десятин). Можно с большой долей вероятности допустить, что поисевская низовая администрация лишь «корректировала» цифровые показатели. Так жизнь и текла до 1910 г., когда в Поисевской волости по сведениям
волостного правления мужики засеяли 10 267 десятин (см. табл.). Но тут в
волость прибыли уездные земские статистики и провели собственное исследование. Оказалось, что под посевом – 17 956 десятин.
Местные земские статистики, видимо, испытали настоящий «шок» от
полученных итогов, так как в «хозяйственно-статистическом обзоре» Уфимской губ. за 1910 г. впервые не оказалось никаких данных о посевных площадях. Любопытно, что в оглавлении обзора они указаны, но в тексте их нет,
хотя в книжке единая нумерация страниц (без пропусков). Обратим внимание, что сведения микро-переписи 1910 г. (17 956 десятин) очень близки с
данными пообщинного исследования 1896 г. (18 083 десятин). Поисевская
волость была давно и плотно освоенным регионом, распашки новых земель
здесь не наблюдалось. В 1911 г. по сведениям волостных правлений в волости под посевом было еще 9 777 десятин, но в следующем 1912 г. проходит
общегубернская перепись крестьянских хозяйств и под посевом в ПоисевСм.: Роднов М.И., Дегтярев А.Н. Указ. соч. С. 44.
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. III. Мензелинский уезд.
Уфа, 1899. С. 480.
3
См.: Хозяйственно-статистический обзор Уфимской губернии за 1900–1901 год. (Зима–
весна). Уфа, 1901. С. 148–149, 152–153; Хозяйственно-статистический обзор… за
1902 год. Уфа, 1903. С. 58–59, 62–63; Хозяйственно-статистический обзор… за 1903 год.
Уфа, 1904. С. 59–61; Хозяйственно-статистический обзор… за 1904 год. С. 61–62; Хозяйственно-статистический обзор… за 1905 год. С. 8–9, 12–13; Хозяйственно-статистический
обзор… за 1906 год. Уфа, 1907. С. 11, 13–14; Хозяйственно-статистический обзор… за
1907 год. Уфа, 1909. С. 3, 5–6; Хозяйственно-статистический обзор… за 1908 год. С. 9, 11,
13–14; Хозяйственно-статистический обзор… за 1909 год. Уфа, 1910. С. 4, 6, 8–9; Хозяйственно-статистический обзор… за 1911 год. Уфа, 1912. С. 4–6, 8–9; Хозяйственностатистический обзор… за 1912 год. Уфа, 1914. С. 446, 448, 450–451.
1
2
91
ской волости оказывается 21 353 десятины1. Кстати, и данные «обзора», то
есть волостной статистики, в 1912 г. совершили удивительный рывок – до
19 358 десятин. Вероятно, низовая сельско-волостная администрация сама,
опираясь на имевшуюся документацию, в значительной степени конструировала информацию, скорее всего, на основе количества ревизских душ. Волостные данные были значительно ниже сведений обследований.
Однако сравнение данных по другим волостям Уфимской губ. показывает гораздо более разнообразную картину. Во многих волостях сведения
«писарской» статистики были близки к итогам подворных переписей (см. в
таблице данные по Семиостровской волости, кстати, мусульманской по составу жителей). В южной Четырмановской волости Стерлитамакского уезда
средняя площадь посевов составляла за 1901–1908 гг. 23 091 десятину, в
1909 г. – 27 437, в 1911 г. – 36 260, в 1912 г. – 17 658 десятин, подворная перепись 1912–1913 гг. зафиксировала в волости под крестьянским посевом
29 935.77 десятин, по переписи 1917 г. – 28 679.47 десятин2. Отметим, что
сильный прирост посевных площадей в 1909 г. регистрируется также в соседней Дедовской волости (с 14 до 20 тыс. десятин); по переписи 1912–
1913 гг. здесь засевалось 20 839 десятин, в 1917 г. – 18 010 десятин (сокращение посевов в годы войны)3. Возможно, усиление контроля властей (земства), появление «конкурирующей» информации заставляло низовую администрацию предоставлять более достоверные сведения.
Наверняка играли свою роль факторы социокультурного развития территории, национального и конфессионального состава жителей (на юге – богатые фермеры, в основном русские, в Поисевской волости – мусульманеобщинники). Размер волости также оказывал влияние. Как исключение, в
Уфимской губ. встречались волости, состоявшие из немногих селений,
например, Карауловская – единственное село в горной долине (Уфимский
уезд, бывшие горнозаводские крестьяне). В 1908 г. площадь посевов по данным волостного правления здесь составляла 1 150 десятин, в 1909 г. – 682, в
1911 г. – 842, в 1912 г. – 684 десятины. Подворная перепись 1912–1913 гг. дала сходные результаты – 813 десятин посева (без трав)4, согласно переписи
1917 г., засевали 815 десятин5. Видимо, реальная площадь посева в этой маленькой волости составляла около 800 десятин. Но даже здесь, где волостному старшине или писарю вообще никуда ездить не требовалось, цифры «скачут» то на 20% вниз, то на 40% вверх. Резкий рост посевов в 1908 г., скорее
всего, связан с закрытием тогда Катав-Ивановского металлургического завода, на котором трудилась немалая часть жителей Карауловки.
Таким образом, приведенные данные по разным волостям Уфимской
губ. свидетельствуют, что необходим критический анализ информации по
каждому региону, сопоставление сведений подворных переписей (по моему
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии... Ч. II. С. 225.
Роднов М.И. Крестьянство Стерлитамакского уезда… С. 129.
3
Там же. С. 118; Крестьянское хозяйство Уфимской губернии… Ч. II. С. 513, 545.
4
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии… Ч. II. С. 677.
5
Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда… С. 185.
1
2
92
убеждению, самого надежного из всех имеющихся источников по крестьянскому хозяйству) с материалами «официальной» писарской статистики, использовавшейся ЦСК МВД. При привлечении общегубернских данных необходимо исследовать конкретную обстановку в каждом регионе, доказывать
преимущество и достоверность того или иного вида документации. Пока же
приходится констатировать, что вплоть до переписи 1916 г. площадь посевов
во многих регионах Российской империи известна только приблизительно.
Принято подчеркивать разнородность и несравнимость данных земских
подворных переписей по сравнению с материалами ЦСК МВД, которые якобы дают однородную информацию. Это иллюзия. Волостная статистика
представляет из себя еще более различный по происхождению материал. Сопоставление информации из волостей даже в пределах одной губернии или
уезда открывает богатую палитру – от замкнутых традиционалистских волостей, где стратегия верхушки, должностных лиц (особенно нерусских, неправославных) изначально предполагала сокрытие сведений о своем внутреннем
мире, до рыночных сельско-волостных структур с хорошо организованной
отчетностью и деятельным аппаратом.
Отличались и взаимоотношения с верхними этажами власти. В модернизирующемся мире значение отчетности резко возросло, и благополучие
чиновника даже на сельско-волостном уровне напрямую зависело от качества
делопроизводства. Вот еще одно свидетельство Минцлова (июль 1910 г.):
«Два года тому назад, когда министерство трясло за ворот земских начальников, требуя от них лишь одного – возможно большего количества укреплений
земли, земские, в свою очередь, заявили своим писарям, что если они хотят
оставаться на службе, то чтобы дело укрепления у них разгорелось, как по
щучьему велению. Между тем, не то что громадное большинство крестьян, а
почти все они к новому закону относились враждебно; башкиры же и слышать не хотели о нем. Что же оставалось делать? Да то, что делали: подлоги.
В этом признались мне все мои писаря – Аристов, Васильев и Наумов, в общем очень порядочные люди»1. Проблема достоверности писарской или земской статистики напрямую связана с тем, что сейчас именуют «серой экономикой». Вопрос о том, какова была величина сокрытия, утаивания данных
как самим крестьянством, так и низовой администрацией, остается пока нерешенным.
Таблица.
Площадь посевов в пяти волостях Мензелинского уезда в 1910 г. (десятины)
Волости
По сведениям волостных
По исследованию
Разница,
правлений
уездной управы
в%
Ирехтинская
8 546
12 298
+44
Поисевская
10 267
17 956
+75
Семиостровская
10 123
10 713
+6
Токмакская
5 436
7 157
+32
Актанышевская
4 704
5 866
+25
1
Минцлов С.Р. Указ. соч. С. 51–52.
93
Всего
39 076
53 990
+38
Источник: Отчет о деятельности статистического отделения уфимской губернской
земской управы с 1-го ноября 1909 г. по 1-е ноября 1910 г. Уфа, 1910.
94
VIII.
Опубликовано: Роднов М.И. Массовые источники по истории Мензелинского уезда
рубежа XIX–XX вв. // Научный Татарстан. Гуманитарные науки (Казань). 2013. № 1. С.
66–77.
М.И. Роднов
Массовые источники по истории Мензелинского уезда
рубежа XIX – XX вв.
Во второй половине XIX в. возникновение земского самоуправления,
быстрое социально-экономическое развитие России, требовавшее оперативной информации о текущем состоянии общества, технологический прогресс
полиграфической промышленности привели к появлению новых исторических источников. Началось регулярное издание всевозможных справочных
или памятных книжек, адрес-календарей, хозяйственно-статистических обзоров, в том числе периодически выпускались списки населённых мест. С 1860х гг. в регионах начали проводиться многочисленные исследования сельского и городского населения, а максимально возможная точность (и достоверность) данных достигалась в ходе подворного опроса, когда сведения сообщал лично глава семьи – домохозяин.
Однако подобные исследования создали новую проблему. После проведения переписи возникал огромный массив документации (сотни пудов),
для хранения которого в плохо оборудованных провинциальных архивах
просто не имелось помещений. Поэтому обычно после окончания подсчётов
и подведения итогов первичная документация (подворные карточки и др.)
уничтожалась (продавалась старьёвщикам и т. д.). Но в опубликованные итоговые данные чаще всего попадала не вся информация, поэтому первоисточник – сама подворная карточка сельскохозяйственных переписей – вызывает
большой интерес у историков, любителей генеалогии, краеведов.
Далеко не все архивы России хранят в своих фондах материалы подворных переписей, которые уничтожались из-за нехватки площадей, в советское время отправлялись на переработку как макулатура. Дополнительным
негативным фактором стало изменение административных границ регионов в
СССР. Перечисление территории приводило к тому, что большое количество
исторических источников оставалось в архиве бывшего губернского центра,
что до сих пор создает проблемы краеведам и историкам западной части
Оренбургской области (бывшая Самарская губерния) или горнозаводским
районам Челябинской области (бывшая Уфимская губерния).
Когда в 1920 г. большевики приняли решение отдать Мензелинский
уезд Уфимской губернии в новообразованную Татарскую советскую республику, в начале 1920-х гг. из Уфы в казанский архив отправили большую партию документов, которые там, по всей видимости, затем… сдали в макулатуру. У полумиллионного населения Мензелинского уезда просто стёрли историческую память. Среди отправленных из Уфы в Казань архивных материа95
лов находились подворные карточки сельскохозяйственных переписей 1917 и
1920 гг. Сравнение с близкими по числу жителей Белебеевским и Бирским
уездами свидетельствует, что из Уфы на погибель вывезли несколько сотен
увесистых связок подворных карточек общим весом в несколько сотен пудов.
Правда, есть одно исключение. В Муслюмовском районе РТ находится село
Новые Усы. До советской эпохи оно числилось в Нагайбакской волости Белебеевского уезда Уфимской губернии. И карточки с богатейшей информацией на каждую семью жителей Ново-Усов (209 семей крещёных татар, 83
русских, 30 мари в 1917 г.) хранятся в Уфе, как и материалы переписи 1920 г.
(223 двора кряшен, 86 русских, 33 мари и один татарский)1.
В Уфе же, в немалой степени благодаря политике директоров архива
(сейчас ЦИА РБ – Центральный исторический архив Республики Башкортостан), не позволявших уничтожать массовые источники, сохранились уникальные коллекции подворных карточек (аналогичные собрания есть в Самаре и Пензе), которые сейчас активнейшим образом используются при генеалогических, исторических, краеведческих изысканиях. Автор этих строк совместно с сотрудниками уфимского архива Г.Ш. Габ и С.Н. Грищенко обработал подворные карточки сельскохозяйственной переписи 1917 г.2, которые
ныне разложены по каждому населённому пункту (пользователь просто указывает название селения), и буквально нет ни одного рабочего дня, когда бы
посетители читального зала архива не изучали подворные карточки переписи
1917 г. в поисках своих предков или с другими целями.
Во время сплошного просмотра всей коллекции карточек переписи
1917 г. было обнаружено незначительное количество документации и по
Мензелинскому уезду, видимо, случайно оказавшейся в других уездах. Так,
среди материалов по Шаранской волости Белебеевского уезда есть данные по
землевладению 4 волостей Мензелинского уезда3. В числе карточек Богородской волости Уфимского уезда отложились 4 карточки по Ахметьевской волости Мензелинского уезда на жителей хуторов и кордонов при разных деревнях: одна семья русская (2 чел.) и три крещёных татар (18 чел.)4.
Но внутри Уфимского уезда находится и небольшое отдельное дело по
Мензелинскому уезду5. Здесь содержатся разрозненные карточки на хутора,
Итоги см.: Роднов М.И., Дудина О.И. Крестьянство Уфимской губернии в 1917 году: Белебеевский уезд // Башкирский край. Вып. 2. Уфа, 1992. С. 64; Роднов М.И. Крестьянство
Белебеевского уезда по переписи 1920 года: этнический состав. М., 2009. С. 91.
2
Данные по волостям, селениям и национальностям опубликованы: Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1997 года. Уфа, 1997; Он же. Крестьяне Бирского
уезда по переписи 1917 года. Уфа, 1997; Западные башкиры по переписям 1795–1917 гг. /
Сост. Асфандияров А.З., Абсалямов Ю.М., Роднов М.И. Уфа, 2001; Роднов М.И. Крестьянство Златоустовского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2002; Он же. Крестьянство
Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 2010; др.
3
ЦИА РБ (Центральный исторический архив Республики Башкортостан). Ф. Р-473. Оп. 1.
Д. 267 (старая нумерация, сейчас все селения выделены в отдельные дела, искать материалы по Мензелинскому уезду нужно среди частновладельческих хозяйств).
4
Там же. Д. 517 (то же).
5
Там же. Д. 508 (дело оставлено в прежнем виде с этим номером).
1
96
мельницы, лесные кордоны, частновладельческие хозяйства по различным
волостям (всего примерно немногим более 200 штук). Наибольшее количество – по Токмакской, Мензелинской, Троицкой, Старо-Кашировской, Матвеевской, Бишинды-Останковской, Александро-Карамалинской и СтароМелькенской волостях. Например, по Ирехтинской волости находятся 2 карточки на крестьянские хозяйства (русские – 1 чел., вторая пустая), 3 подворки на семьи дворян башкир (Фатыма Султанова – 1 чел., Султановы – 8 чел.,
Султановы – 5 чел.), карточка на дворян-татар (7 чел.), на хутор (вотчинник
башкир, 2 чел., 4 рабочих лошади, 36,5 дес. посева). Здесь же лежат 7 карточек, датируемых 1913 г., они составлялись на частновладельцев во время переписи 1912–1913 гг. Кроме того, среди мельниц есть карточки на семьи крестьянина тептяря (5 чел.), припущенника башкира (2 чел.), мещанина русского (6 чел.). Несмотря на малое количество и отрывочность этих данных, они
представляют интерес для историков, особенно кто изучает помещичье хозяйство. Например, по Александро-Карамалинской волости уцелели карточки
на владения татар Мусиных, где под посевом в 1917 г. было 26,12; 67 и 14,87
дес., у купца Кукаркина засеяли 123 дес., у другого Кукаркина – 50, татарин
Ахтямов имел лишь 11,12 дес. посева, зато Тохтамышев – целых 183,82 дес.
Сословие у Тохтамышева записано башкир, национальность – татарин. Башкирская идентичность сохранялась в 1920 г. Рядом лежат карточки на дворянские имения Пальчиковых (225 и 152,25 дес. посева).
А летом 1920 г. в Уфимской губернии прошла очередная, уже советская, сельскохозяйственная перепись, подворные карточки которой благополучно хранятся в Уфе. Но можно обрадовать и жителей Нижнекамского района РТ. Каким-то чудом, случайно, по недосмотру не отправили в Казань одну волость Мензелинского уезда – Сухаревскую.
Сохранились три тома (дела) подворных карточек примерно на 2700
хозяйств1. Помимо генеалогических сведений, которые вызывают наибольший интерес, в карточке есть богатейшая информация об экономическом положении двора – количество скота, земли, посева, инвентаря и пр. Фактически это единственный источник, по которому можно восстановить положение крестьянства Сухаревской волости. Изучение карточек переписи 1920 г.
по этой волости даёт неожиданную информацию. Среди подворок по селу
Сухарево (часть Мусино-Пушкино) найдена одна карточка тоже по Сухарево
и тоже по Мусино-Пушкинской части, но… переписи 1917 г. – на русскую
крестьянку 50 лет Биряльцеву Анисью Фокеевну (в семье ещё был сын 15
лет). Я обработал сотни тысяч карточек переписи 1920 г. по Бирскому, Белебеевскому, Златоустовскому уездам и нигде и никогда не встречал среди них
карточек переписи 1917 г. Карточки этих двух переписей не смешивались,
они проводились в разное время и лежат отдельными коллекциями. Сам факт
присутствия карточки переписи 1917 г. в стопке карточек переписи 1920 г.
может означать только одно, документы готовились к отправке в Казань, их
сортировали, материалы по Мензелинскому уезду складывали вместе, види1
Там же. Д. 903–905.
97
мо, тогда одна карточка случайно и оказалась не в своей стопке.
Кроме того, на карточках Сухаревской волости можно видеть одно отличие от остальных уездов Уфимской губернии. На лицевой стороне подворной карточке, где отмечался семейный состав двора, сверху и снизу карандашом проставлялось общее количество мужчин и женщин, а затем слева на
полях указывалась итоговая цифра – сколько всего человек в семье. Эти записи делались при обработке карточек и, скорее всего, уже в Уфе, куда свозили подворные карточки из уездов. Но на подворках по Сухаревской волости подобных отметок нет, лишь в некоторых селениях количество мужчин и
женщин суммировалось, но итоговой цифры слева на полях нет нигде. Это
может означать, что подворные карточки переписи 1920 г. по Мензелинскому уезду в Уфе не обрабатывали. Вероятно, уже было известно, что эти архивные материалы отправятся в Казань в связи с передачей в Татреспублику
Мензелинского уезда, почему губернские статистики и не стали делать лишнюю работу по «чужой» территории. Действительно, Татарская социалистическая советская республика была образована большевиками постановлением от 27 мая 1920 г., а перепись проводилась летом (скорее всего с июня)
1920 г. То есть, едва было закончено обследование Мензелинского уезда, как
стало известно о передаче его соседнему региону. Вероятно, поэтому в Уфе и
не стали тратить силы и время на обработку подворных карточек Мензелинского уезда. В январе 1921 г. Казанский губернский архивный фонд преобразуется в Центральный архив ТАССР, который стал из соседних губерний получать документацию по уездам, вошедшим в советскую Татарию. Видимо, в
начале 1920-х гг. и из Уфы отправили материалы, в том числе карточки переписи 1920 г., но Сухаревскую волость почему-то забыли. На радость местным краеведам.
Рассмотрим ситуацию в Сухаревской волости подробнее. Располагалась она на самой границе Мензелинского уезда и всей Уфимской губернии,
западнее лежала «чужая» казанская земля. В Сухаревскую волость входили
деревни в самом низовье реки Зай, которая при своем устье являлась границей между Сухаревской и Афонасовской волостями. Северной границей Сухаревская волость выходила к Каме, которая на этом отрезке сохранила историческую береговую линию, советские «затопители» до неё не дошли. Сейчас Сухаревская волость это центральная часть Нижнекамского района.
В 1877 г. в Санкт-Петербурге вышел список населённых мест Уфимской губернии, составленный статистиком В. Зверинским по имевшимся у
него в Петербурге источникам на 1870 г., сам он здесь не бывал и никаких
обследований не проводил (поэтому к его сведениям нужно относиться критически, как, впрочем, и к другим источникам). Селения в этой работе группировались не по административным границам, а в основном по расположению вдоль гужевых трактов. Указывался и «этнографический состав населения». Так, в 3 стане Мензелинского уезда в 1870 г. располагались: Малые
Ерыклы (395 русских), Красная Кадка (736 татар, мечеть), Туба (377 татар,
мечеть), Малые Аты (Оскина) (349 татар), Каинлы (Татарские Ерыклы) (578
татар, мечеть), Байгулова (308 татар), Байданкина (Черемиш) (334 русских),
98
Старая Минкина (173 русских), Новая Минкина (163 русских), Березовая
Грива (191 русских), Большие Аты (848 татар), Богородское (оно же Тюремное Городище, Сухарево) (907 русских, церковь), Новое Сухарево (Нератовка) (270 русских), Верхние Ерыклы (Семевовка) (1360 татар), Нижняя Уратьма (она же Камышенский Враг, Чувашская Уратьма) (435 татар, 236 чуваш,
мечеть), Абросимовка (Смыловка) (366 русских) и Борок (415 русских)1.
На рубеже XIX и XX вв. было выпущено ещё несколько списков населённых мест Уфимской губернии2, где есть разнообразная информация о всех
селениях Сухаревской волости. Так, в 1896 и 1902 г. волостное правление
располагалось уже в Малых Ерыклах, приводятся итоговые сведения – 2830
ревизских мужских душ (то есть на момент проведения последней X ревизии
в 1858 г.) и 5623 наличных мужских души на 1902 г.3 Очень подробный список, на который необходимо краеведам обращать особое внимание, составили в 1896 г., где кроме крупных деревень указывались мельчайшие населённые пункты. Приведём небольшой фрагмент: Сухарево (Тюремное Городище
и Богородское), село, при речке Тощ-Торкменке, 140 дворов, 795 мужчин,
736 женщин, церковь, земское училище, 2 хлебозапасных магазина, 2 бакалейных лавки, казённая винная лавка; Нератовский казённый кордон, на Поповой горе близ дачи Нератовой, 1 двор, 2 и 1 чел.; пасека Маслова, 1 двор
(то есть постоянного населения не было); Нератовка (Новоселье), деревня,
при речке Прости, 34 двора, 177 и 173 чел.; караулка Родионова, 1 двор; мукомольная мельница Леонтьева, при речке Ерыклинке, 1 двор, 1 и 3 чел.; хутор Яушевой, при речке Ерыклинке, 1 двор, 3 и 4 чел., водяная мукомольная
мельница; караулка Муратаева, 1 двор; хутор Резанцевой, близ деревни Семенеевой, 1 двор, 1 и 7 чел.; пасека Гусенкова, при речке Атинке, 1 двор; хутор Баклушина, близ деревни Семенеевой, 1 двор, 4 и 4 чел.; Семенеева
(Верхние Ерыклы), деревня, при речке Ерыклинке, 10 дворов, 29 и 30 чел.4
На территории Сухаревской волости располагалось несколько помещичьих имений, что повлияло на поселенческую структуру, так как бывшие
крепостные каждого помещика затем образовали отдельное сельское общество / общину со своей землёй и управлением, хотя могли жить фактически в
одной деревне. Поэтому Сухарево делилось на несколько частей. По данным
на 1861 г. в третьем стане Мензелинского уезда Оренбургской губернии, в
интересующей нас округе находились следующие поместья:
Список населенных мест по сведениям 1870 года. XIV. Уфимская губерния / ред. В. Зверинский. СПб., 1877. С. 119–121. Эта работа переиздана: Населённые пункты Башкортостана. Ч. III. Башреспублика, 1926. Уфа, 2002.
2
См., напр.: Полный список населённых мест Уфимской губернии / Под ред. Н.А. Озерова. Уфа, 1896; Алфавит волостей и селений Уфимской губернии / Под ред. В.П. Михайлова. Уфа, 1902; Полный алфавитный список всех населённых мест Уфимской губернии /
Под ред. А.П. Лобунченко. Уфа, 1906; др.
3
Алфавит волостей и селений Уфимской губернии. С. 120–121.
4
Полный список населённых мест Уфимской губернии / Под ред. Н.А. Озерова. С. 262.
1
99
№
1
2
3
4
5
6
Наименование помещичьих селений,
деревень, выселков
и хуторов
Имена владельцев,
коим принадлежат
поселения
Богородицкое
(Тюремное Городище, Сухарева)
Вороновой
Аристовой
Мусиным Пушкиным
Им же
Алексеевой и
Еселевым
Нератовой
Сарапала (Нератовка)
Верхние Ярыклы
(Семёново Биящины)
Никольское (Скорятиново)
Новая Сухарева
(Новоселье, Нератовка)
Средние Челны
}120
Количество
состоящей
при имении земли (дес.)
86
1365
1251
126–131
14 – 9
42 – 44
112–101
24
93 ½
231 ½
1404
–
51 – 59
22
1023
12 – 12
4–5
3
180 ½
Нератовой
–
117–125
38
1022
Маслову
–
42 – 46
10
350
Яушеву
Скорятиновой
Число ревизских душ
(муж. – жен.)
(первый столбец –
дворовые, второй –
крестьяне)
–
21 – 24
4–6
3–2
178–197
73 – 61
6–4
2–3
10 – 7
–
№
Наименование помещичьих селений
Имена
владельцев
1
Богородицкое (Тюремное Городище,
Сухарева)
2
Сарапала (Нератовка)
Вороновой
Аристовой
Мусиным Пушкиным
Им же
Алексеевой и
Еселевым
Нератовой
3
Верхние Ярыклы
(Семёново Биящины)
Никольское (Скорятиново)
Яушеву
Скорятиновой
К селу Богородскому, 1 ½
Новая Сухарева
(Новоселье, Нератовка)
Нератовой
К селу Богородскому, 3
4
5
Число
дворов
К какой церкви
приписаны, расстояние
100
Кто из помещиков
находится в имении,
или кому поручено
управление
В этом селе цер- Аристов живёт в Казаковь
ни, а Мусины Пушкины, Алексеева и Еселевы в селе Сухаревке и
сами управляют, а у
Аристова распоряжается из крестьян староста
К селу Уратыше, Нератов живёт в Чи5
стопольском уезде, а
имением управляет
староста
В этой деревне
Яушевы живут в имемечеть
нии и управляют сами
За смертию имение
находится в опеке у Г.
Буткевич
Имением управляет
дворовый человек, а
сам владелец живёт в
Чистопольском уезде и
приезжает сюда вре-
менно
К тому же селу,
Маслов живёт на мель12
нице и управляет сам
Источник: Оренбургские губернские ведомости. 1861. Часть официальная. 18 февраля.
Приложение к № 7 (орфография оригинала). Полные сведения по Мензелинскому уезду
опубликованы: Роднов М.И. Новые материалы о помещичьем хозяйстве Мензелинского
уезда накануне отмены крепостного права // Вестник Самарского государственного университета. 2012. № 2 (93).
6
Средние Челны
Маслову
Во второй половине XIX в., после отмены крепостного права многие
помещики разорились1, но в Сухаревской волости, видимо, из-за близости к
речным пристаням – рынкам сбыта зерна, вплоть до Первой мировой войны
сохранилось несколько достаточно крупных имений. Бывшие дворянские
усадьбы оказались в руках преуспевавших предпринимателей, в первую очередь елабужских купцов Стахеевых. На 1912 г. Г.И. Стахееву возле Смыловки принадлежало поместье в 1194,6 дес. (955,27 дес. посева), рядом находились земли наследников И.Г. Стахеева – 1635,5 дес. (708 дес. посева, винокуренный завод) и совместно Стахеевы, М.И. Падурова и А.И. Чикина владели
хозяйством в 2790,8 дес. (1070,47 дес. посева, мукомольная мельница). В тоже время землю при деревне Семекеево скупают крестьяне наследники П.А.
Баклушина – 191,5 дес. (120 дес. посева) и некий Я.У. Березкин – 250,21 дес.
(98,67 дес. посева, мукомольная мельница), а возле Сухарево участок в
225,75 дес. приобрели Ф. и Н. Кузнецовы (225,75 дес., посева – 107,72 дес.).
Любопытно, но вблизи Семекеево имение в 964,57 дес. с мукомольной мельницей (посева 397,3 дес.) оказалось в собственности Чистопольской старообрядческой богадельни. Остатком былого дворянства выступали лишь Г.С.
Яушев, имевший 223 дес. возле Верхних Ерыклов (115,5 дес. посева), и другие дворяне Яушевы, которым при Семекеево принадлежало всего 104 дес.
земли (66 дес. посева)2.
Во время переписей и составления списков населенных мест власти собирали (хотя не всегда) сведения и по этническому составу населения. При
этом в имперской России национальность не имела никакого юридического
(правового) значения, ни в каких официальных документах (паспортах и др.)
не фиксировалась, не случайно вопрос о национальной принаделжности не
был включён в программу единственной всероссийской переписи населения
1897 г. Поэтому указание этнического состава жителей имело чисто познавательное значение и организаторы статистических исследований в зависимости от собственных представлений сами формулировали национальные категории, что нужно подчеркнуть для районов со смешанным населением.
Первое земское обследование было проведено в 1884 г. известным менТочные сведения о частновладельческих и иных владениях были собраны во время обследования Мензелинского уезда в 1896 г., см.: Сборник статистических сведений по
Уфимской губернии. Т. VII. Свод экономических данных по губернии. Часть II-я. Список
земельных владений губернии. Уфа, 1901.
2
См.: Частновладельческое хозяйство Уфимской губернии. Уфа, 1915. С. 116–119.
1
101
зелинским статистиком Д.Н. Тяжельниковым1. Этнический состав мензелинскими статистиками приводился в графе «к какому племени и вероисповеданию принадлежит население». Данные по Сухаревской волости показаны в
следующей таблице.
Население Сухаревской волости в 1884 г.
№
Селение и сословие
Жителей в
1858 г.
292
290
Жителей в
1884 г.
421
423
1
2
Байгулово (госуд. крест.)
Байданкино (то же)
3
Каинлы (то же)
492
754
4
5
6
7
8
9
Старая Минкина (то же)
Березовая Грива (то же)
Новая Минкина (то же)
Борок (то же)
Смыловка (то же)
Туба (то же)
104
139
153
448
294
380
168
150
245
580
467
508
10
Малые Аты (Оськино) (то
же)
Красная Кадка (то же)
342
534
523
867
172
868
292
1225
136
161
15
16
17
Нератовка (быв. помещ.)
Сухарево (быв. помещ. и
госуд. крест.)
Верхние Ерыклы (Семинеево) (быв. помещ. и свободные хлебопашцы)
Большие Аты (госуд. крест.)
Малые Ерыклы (то же)
Нижняя Уратьма (то же)
751
324
504
1050
491
657
18
Архипов-Выселок (то же)
12
32
11
12
13
14
К какому племени и вероисповеданию
½ к славянскому и ½ к
монгольскому,
православного вероисповедания
К монгольскому, магометанского вероисповед.
К славянскому, православного вероисповедания
К монгольскому, магометанского вероисповед.
К монгольскому, православного вероисповед.
К монгольскому, магометанского вероисповед.
К славянскому, православного вероисповедания
К монгольскому, магометанского вероисповед.
К монгольскому, православного вероисповед.
К финскому (чуваши),
54 двора православного
вероисповедания и 94
двора к монгольскому,
магометанского вероисповедания
К монгольскому, православного вероисповед.
Агроном Дмитрий Николаевич Тяжельников – один из первых статистиков Уфимской
губернии, с февраля 1896 по апрель 1897 г. временно заведовал в Уфе губернским статистическим бюро, впоследствии проживал в Мензелинске, участвовал в движении 1905 г., а
весной 1917 г., будучи в преклонных летах, был избран председателем Мензелинского
уездного совета Всероссийского Крестьянского союза, издавался. Его труды: Тяжельников Д.Н. Крестьянское слово о наших российских порядках. Мензелинск, 1905; Он же.
Отчего зависит наша бедность и как от неё избавиться? Мензелинск, 1917; Он же. Где
нашей стране искать своё спасение. Мензелинск, 1917; др.
1
102
Источник: Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Приложение к тому
III. Мензелинский уезд. Материалы подворного изследования 1884 года, собранные и обработанные Д.Н. Тяжельниковым. Самара, 1900. С. 192, 198.
В 1896 г. во время первого сплошного обследования всей Уфимской
губернии статистические работы в Сухаревской волости Мензелинского уезда проводил земский статистик Д.А. Ведерников с 8 помощниками, из которых четверо являлись постоянными сотрудниками статистического отделения (П.И. Зобов, Я.Е. Акимов, И.В. Щепетов и И.Х. Андреев), остальные были наняты временно – сельский учитель, студент казанского ветеринарного
института и два студента казанского университета1. При группировке населения земские статистики по разному определяли местное население. Так, из
22 общин / обществ Сухаревской волости (16 бывших государственных и 6
бывших помещичьих) указывалось, что в 8 общинах проживали башкиры
(5315 чел.), в 11 – русские (3340 чел.), а три общины являлись смешанными
(2296 чел.). В другой таблице при группировке населения по народностям и
разрядам выделены «башкиры, мещеряки и татары» – 8 общин (5315 чел.),
остальные жители Сухаревской волости отнесены к русским и смешанным
общинам2. То есть земские статистики весьма поверхностно отнеслись к
национальному вопросу, не считая его сколько-нибудь существенным, и
группировали население по приблизительным, искусственно выделенным
группам. Отметим, что мусульман-татар нарекли башкирами, видимо, по общепринятой в Уфимской губернии «привычке» именовать башкирами всех
магометан, ранее состоявших в Башкирском (Башкиро-мещерякском) войске,
память о котором ещё сохранялась.
При проведении переписи в 1896 г. составлялись краткие описания деревень. Приведём пример по Сухаревской волости: «С. Бол. Аты – расположено в равнине при рр. Большая Аты, годной для мельниц и Малая Аты.
Надел получен на 367 ревизских душ, находится в одном месте и окружает
селение. Изменения в угодьях: пашня отошла под усадьбу; лес (351 дес.) распахан; луга (35 дес.) отошли в неудобную, вследствие разрушения берегов
весенними размывами. Община делит землю по наличным душам. Поля по
холмистой местности, при самом селении. Почва – чернозём, частью суглинистый чернозём. В полях 12 оврагов, с каждым годом увеличивающихся.
Система полеводства – трёхполье. Имеется 8 веялок. Выгон 20 дес. присельный. Во всём остальном также, как и в предыдущем селении. Промыслы:
сельские работы в соседних экономиях»3.
В 1912–1913 гг. в Уфимской губернии состоялась первая подворная перепись крестьянских хозяйств, в Мензелинском уезде она прошла с мая по
август 1912 г. Эта перепись стала «вершиной» уфимской земской статистики,
Сборник статистических сведений по Уфимской губернии. Т. III. Мензелинский уезд.
Оценочно-статистические материалы по данным местных изследований 1896 года / под
ред. С.Н. Велецкого. Уфа, 1899. Предисловие. [С. VII].
2
Там же. С. 128–129, 132–135.
3
Там же. Отдел V. Приложения. С. 50.
1
103
по каждому селению / общине получен огромный объём разнообразной информации, материалы этой переписи обязательно должен использовать каждый краевед и историк Мензелинского уезда1. К сожалению, после проведения переписи 1912–1913 гг. все подворные карточки были уничтожены, за
исключением небольшого количества карточек по помещичьим хозяйствам,
обследование которых проводилось одновременно. Именно в ходе проведения этой переписи были получены точные сведения и по этническому составу населения Сухаревской волости, что показывает следующая таблица (сословные разряды: гос. – государственные, п. – помещичьи, п.с. – переселенцы
собственники; «народность» – т. – татары, к.т. – крещёные татары, р. – русские, чв. – чуваши).
Население Сухаревской волости в 1912 г.
№
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
Селение
Архипово
Аты Большие
Аты Малые
Байгулова
Байданкина
(Чермыш-Аул)
Борково (Борок)
Берёзовая Грива
(Березовка)
Ерыклы Малые
(Ерыклы)
Каинлы (КаинЕлга, Татарские
Ерыклы)
КрасноКадкина (Казыл-Чапчак, Казыл-Кипчак)
Минкина Новая
Минкина Старая
Нератовка (Новоселье)
Семекеева
(Верхние Ерыклы)
Смыловка
(Абросимовка)
Сухарево (Богородское,
Тюркменское
городище)
Общество
Мало-Атинск.
Больш.-Атин.
Мало-Атинск.
Байгуловское
Байданкинское
Сословие
гос.
гос.
гос.
гос.
гос.
Народность
т.
к.т.
т. к.т.
р. к.т.
р. к.т.
Дворов
11
269
146
114
115
Жителей
70
1630
766
654
753
Минкинское
Минкинское
гос.
гос.
р.
р.
147
37
835
232
М.-Ерыклинское
гос.
к.т.
151
909
Каинлынское
гос.
т.
226
1209
Кр.-Кадкинское
гос.
т.
256
1413
Минкинское
Минкинское
гос.
гос.
р.
р.
57
54
336
278
Нератовское
п.
р.
52
295
Семекеевское
п.с.
т.
12
90
Смыловское
гос.
р.
124
766
Сухаревское
п.
р.
81
271
Подробнее об уфимской статистике см.: Роднов М.И. Земство Уфимской губернии и аграрная статистика // Российская история. 2012. № 5.
1
104
17
18
«»
«»
п.
п.
«»
«»
р.
р.
66
17
210
68
«»
«»
п.
р.
21
73
«»
«»
п.
р.
7
16
Туба
Тубинское
гос.
т.
149
864
УратьмаН.-Уратьминское
гос.
т. чв. р.
297
1738
Нижняя (Татарская Уратьма)
Источник: Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913
гг. Ч. II. Таблицы. Уфа, 1914. С. 154–155.
19
20
21
22
Всего в 1912 г. в Сухаревской волости насчитывалось 2409 крестьянских хозяйств с населением 14 077 чел., этнический состав: русские (в книге
«великороссы») – 4549, татары – 5432, крещёные татары – 3637, чуваши –
459 чел.1
Материалы переписи 1917 г., как уже говорилось, погибли, но по сохранившимся подворным карточкам переписи 1920 г. мною подсчитана численность населения в Сухаревской волости (исключена незначительная часть
карточек на отсутствующие хозяйства, числившихся в общине, но в реальности давно уже не проживавших в деревне, почему записей никаких в карточках не делалось). Следующая таблица позволяет сопоставить данные мирного, предвоенного периода и сведения после окончания Гражданской войны.
Население Сухаревской волости в 1920 г.
Селение
1. Архипово
2. Б. Аты
3. Байданкино
4. Байгулово
5. Берёзовая Грива
6. Борок
7. Каинлы
8. Красная Кадка
Национальность
мусульмане
крещёные татары
крещёные татары
русские
крещёные татары
русские
русские
русские
украинцы3
крещёные татары
мусульмане
татары
татары
мусульмане
русские
Число
хозяйств
11
310
70
66
90
30
40
159
7
1
251
2
145
130
3
Число
жителей2
66
1839
440
463
483
204
262
901
18
2
1338
15
835
708
14
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II.
Таблицы. Уфа, 1914. С. 254–255.
2
Ещё 3 работника и 2 прислуги в Красной Кадке, 2 работника в Семенеево, по работнику
в Ново-Минькино, Смыловке и Тубе, работник и прислуга (у 60-летнего священника Тихона Л. Леонтьева) в Б. Атах, 2 прислуги в Борках.
3
Малороссы, беженцы.
1
105
9. М. Аты
10. М. Ерыклы
11. Нератовка
12. Ниж. Уратьма
13. Ново-Минькино
14. Семенеево
15. Смыловка
16. Старо-Минкино
17. Сухарево
Сухарево (часть Горской)
Сухарево (часть государ.)
Сухарево (часть МусиноПушкино)
Сухарево (часть Цибаровской?)
18. Туба
крещёные татары
татары
крещёные татары
крещёные татары
русские
русские
татары1
мусульмане2
русские
чуваши
крещёные чуваши3
крещёные татары4
русские
татары
мусульмане
русские
русские5
русские6
русские
русские
русские
1
114
42
175
2
50
167
50
50
26
26
2
58
19
2
128
54
74
20
8
85
6
629
216
1106
6
320
962
308
253
131
135
15
341
120
13
850
297
455
123
32
596
русские
татары
русские7
24
160
163
908
1
8
Всего в волости
2656
15578
Национальный состав волости: русские – 5285 (33,9%), крещёные татары – 4107 (26,4%), татары – 3469 (22,3%), мусульмане – 2433 (15,6%), крещёные чуваши – 135, чуваши – 131,
украинцы – 18 чел.
Подсчитано по: ЦИА РБ. Ф. Р-473. Оп. 1. Д. 903–905.
Во-первых, общая численность населения в Сухаревской волости оставалась стабильной и даже немного возросла с 14 077 в 1912 г. до 15 578 чел. в
1920 г. Это доказывает, что в уфимском архиве сохранились все карточки по
Сухаревской волости. Прирост населения фиксируется у русских (4549 и
5285 чел.) и крещёных татар (3637 и 4107 чел.). А самые интересные данные
получены по мусульманскому населению. У части жителей (в Каинлах и Архипово почти все) национальность (уже не народность) указана как «мусульмане». Вполне вероятно переписчики, в большинстве русские, именно так,
«по простонародному», именовали жителей8. Анализ материалов переписи
Включая карточки с записью национальности – «т.». Хусамов Хасматулла, «т.», «отказался от показания».
2
Формы записи: «мус., мас., масульм.» и др.
3
Форма записи в карточках: «кр. чув., к. ч.».
4
Форма записи: «кр. т.».
5
Все великороссы.
6
Все великороссы.
7
Местный, «приписной» житель, 44-летний Сафиулин Хабибрахман.
8
Подробнее см.: Роднов М.И. Административный ресурс в этнографических исследовани1
106
1920 г. свидетельствует о более низком качестве записей по сравнению с переписью 1917 г., после всех революций, войн и мятежей количество образованных людей подсократилось и организаторы переписи брали всех маломальски грамотных. А в Нижней Уратьме, вероятно, происходил переход чувашей в мусульманство, они «распались» на просто чувашей, крещёных чувашей и мусульман. При проведении же конкретных изысканий по истории
населённых пунктов Нижнекамского района РТ, которые ранее входили в
Сухаревскую волость, необходимо изучать сами подворные карточки переписи 1920 г., которые откроют перед исследователями огромное количество
уникальной информации.
ях // Этнографическое обозрение. 2004. № 6.
107
IX.
Опубликовано: Роднов М.И. Стерлитамак на газетных страницах XIX века // В центре Евразии: Сб. науч. трудов по материалам Всерос. науч.-практ. конф. «Актуальные
проблемы истории Южного Урала» / Отв. ред. Д.П. Самородов, зам. отв. ред. И.В. Денисов / Мин-во образования и науки РФ, Стерлитамакский филиал БашГУ. Стерлитамак:
Стерлитамакский филиал БашГУ, 2012. С. 4–11.
М. И. Роднов
Стерлитамак на газетных страницах XIX века
Современный мир вступает на новый информационный уровень цивилизационного развития. Колоссальная роль средств массовой информации
(телевидения, интернета, периодической «бумажной» печати – газет и журналов) уже давно никем не оспаривается. Именно СМИ во многом, если не в
решающей степени формируют образ страны, народа, политика. А сложившиеся стереотипы восприятия оказываются настолько устойчивами, что преодолеть их невозможно за десятилетия (пример: реакция мировых СМИ на
недавний конфликт в Грузии).
А истоки этих процессов находятся в XIX в., когда сначала в Западной
Европе и США, а потом и в России складывается массовая, рассчитанная на
«средне» грамотного читателя, пресса (журналы, газеты), которая становится
«властителем дум» и душ, формирует общественное мнение, хотя во многом
сама пресса отражает уровень своей читательской аудитории и квалификацию редакций. В России провинциальная периодическая печать была введена
приказом высшей власти, во всех губерниях предписывалось учредить еженедельные «ведомости». И в 1838 г. в Уфе появляется первая газета нашего
края – «Оренбургские губернские ведомости», напомним, что Уфа являлась
гражданской столицей Оренбургской губернии, здесь находился гражданский губернатор, который и подписывал каждый номер «ведомостей» (затем
секретарь), а заодно являлся и цензором газеты.
«Оренбургские губернские ведомости» сначала представляли собой листочек (в несколько страниц) маленького (книжного) формата и состояли из
официальных объявлений, указов, распоряжений, извещений1, поэтому у газеты был подзаголовок «часть оффициальная». В современном понимании
назвать это издание газетой весьма сложно. Лишь постепенно в ней появляется общедоступная информация, перепечатки, полезные советы и пр. Местное издание как бы дополняло «Сенатские ведомости», которые рассылались
по учреждениям Оренбургской губернии2.
О газете также см.: Верещагин А.С. История края в газете «Уфимские губернские ведомости». Уфа, 2003; Сафонов Д.А. Периодика Оренбургского края. Вып. 1. Первые сто лет.
Оренбург, 2004.
2
См.: Оренбургские губернские ведомости. 1840. 4 марта; 1842. 4 мая (в 1842 г. в Оренбургскую губернию поступило 230 экземпляров «Сенатских ведомостей» и 21 экземпляр
«Сенатских объявлений»).
1
108
С 1838 по 1843 гг. в «Оренбургских губернских ведомостях» (ОГВ)
существовала только часть официальная. Исследователь истории Стерлитамака найдёт там немало сведений о назначениях, перемещениях чиновников,
служивших в городе, распоряжениях по Стерлитамакскому уезду и т. д.
Например, гражданский губернатор «предъявил Присутствию Губернского
Правления, для надлежащего распоряжения, что Его Превосходительство,
сделанное ныне посредством учреждённых в городах: Бирске, Уфе и Стерлитамаке Комитетов об устройстве ярмарочных помещений и о раздаче их торговцам значительное приращение городских доходов от помещений бывших
в тех городах ярморок, относя к похвальному усердию в службе Членов, из
коих были составлены те Комитеты, изволил признать справедливым долгом,
объявить им совершенную за то благодарность. Губернское Правление Определило: О изъявленной Г-м Гражданским Губернатором благодарности, лицам находившимся в составе Комитетов учреждённых для раздачи временных ярмарочных помещений в городах: Бирске, Уфе и Стерлитамаке, припечатать в Губернских Ведомостях»1. Медленную эволюцию ОГВ, видимо,
ускорил сенатор А.Н. Пещуров, прибывший для ревизии Оренбургской губернии в октябре 1842 г.2 И с 3 апреля 1843 г. в газете появилась вторая
«часть не оффициальная», где стали помещаться различные статьи, реклама и
другая «нормальная» газетная информация. В 1843 – 1845 гг. часть неофициальная не имела собственного редактора, что плохо сказывалось на качестве
издания. Чиновники, подбиравшие материал для неофициальной части, занимались этим, скорее всего, в качестве дополнительной нагрузки и, естественно, предпочитали перепечатки из столичной прессы, как самое простое
и лёгкое средство заполнить газетную площадь.
Постепенно начинает появляться информация из Стерлитамака и его
окрестностей. Летом 1843 г. купец Шнеур, уполномоченный генеральши
Пашковой, предлагал купить «Гишпанских овец», обращаться в Стерлитамак
или в село Петровское3. Осенью опять реклама (частное объявление): «Уполномоченный Комиссионер от Г-жи Генеральши Пашковой, сим объявляет,
что на заводе ему вверенном, состоящем в Стерлитамакском уезде, расстоянием от Стерлитамака в 28 верстах, а от Уфы 120 вёр., от станции Бузовьяза
в 70 верстах, принимается хлеб: арженая мука по 78 коп., ячменная 55 коп.
ассигнац. за пуд, с уплатою поставщикам по поставке денег; приёмка по таковым ценам будет продолжаться по 10-е число Декабря сего 1843 года»4. А
в последнем номере вышла статья «Об устройстве дорог и мостов в Оренбургской губернии в 1843 году», где указывалось, что был сделан «деревянный мост с ледорезами в г. Стерлитамаке, на р. Стерле»5.
В 1844 г. в сдвоенном по случаю Пасхи № 14 и 15 от 8 апреля (часть
официальная) опубликована смета города Стерлитамака на 1844 г. В «ведоОренбургские губернские ведомости. 1841. 24 марта.
Там же. 1842. 1 сентября. Прибавление.
3
Там же. 1843. 26 июня. Часть неофициальная (далее сноски только на неё).
4
Там же. 30 октября.
5
Там же. 18 декабря.
1
2
109
мостях» появляется рубрика («мемориал») о происшествиях, где мелькали
сведения о криминальных правонарушениях, несчастных случаях и пр. из
Стерлитамака. «Оренбургские губернские ведомости» выглядели довольно
тоскливо, начальство это понимало и с № 27 за 7 июля 1845 г. в неофициальной части появился отдельный редактор – Иван Прокофьевич Сосфенов,
опытный уфимский педагог, чрезвычайно энергичный и творческий человек.
Начался невиданный расцвет «Оренбургских губернских ведомостей», издававшихся в Уфе. Появляются интересные материалы по этнографии, статистике, истории, природе нашего края, большие усилия редактор Сосфенов
предпринимает по созданию сети корреспондентов в уездах Оренбургской
губернии. И в № 8 за 23 февраля («часть не оффициальная к № 8-му» ОГВ
1846 года) появляется значительная по газетным меркам статья Ан. Максимова «Взгляд на уездный город Стерлитамак» (см. приложение № 1 данной
работы). Это была первая корреспонденция из Стерлитамака в «Оренбургские губернские ведомости», а возможно и вообще в прессе. Сосфенов в это
время публиковал аналогичные статьи по Бирску и Троицку, стараясь создать
серию очерков о городах края.
Но результаты усилий нового редактора ОГВ были скромными. Творческая интеллигенция Оренбургского края пока присматривалась к газете,
приходилось заполнять «ведомости» собственными сочинениями. Так, в №
39 за 28 сентября 1846 г. выходит большая работа редактора (автор: Ив. С-фъ) «Топографические и статистические записки, ведённые во время проезда
из Уфы в город Стерлитамак и Белебей», фрагмент из которых, где говорится
о Стерлитамаке, приведён в приложении 2.
С 1847 г. начинается настоящий расцвет «Оренбургских губернских
ведомостей», куда приходит большая группа талантливых авторов В.С. Юматов, В.С. Лосиевский, В. Зефиров, М.Н. Житков, К. Ивлентьев и др. Газета
переполнена
художественно-этнографическими
очерками,
историкокраеведческими исследованиями, но, увы, среди круга постоянных корреспондентов у редактора Сосфенова не оказалось такого же автора из Стерлитамака. Поэтому стерлитамакский материал «мелькает» в общегубернских
статистических обзорах, иных публикациях, хотя в Стерлитамаке с уездом в
1847 г. 14 человек выписывали «Оренбургские губернские ведомости»1.
В 1848 г. почти весь Оренбургский край накрыла страшная эпидемия
холеры, от которой в Стерлитамаке скончался протоиерей Фёдор Иванович
Базилевский, более полувека служивший в местной церкви. «Он не дожил
только 2-х лет до своего столетия»2, то есть являлся практически современником основания Стерлитамака (около 1750 года рождения). За несколько
лет из Стерлитамака в Уфу не поступило ни одной статьи, лишь в № 47 за 25
ноября 1850 г. некто «Ив. В-н-мъ» прислал любопытный материал (см. приложение 3).
Стерлитамакские сюжеты мелькали в художественных очерках. Воз1
2
Там же. 1847. 29 ноября.
Там же. 1848. 21 августа.
110
можно, перу местного жителя принадлежит зарисовка «Меткость выстрела и
смелость мещанина Дьяконова»1, где рассказывается как житель Стерлитамака застрелил медведя на своей пасеке. В № 42 от 20 октября 1851 г. вышла
статья «Шихан. (Из восп. провинц. туриста)», автор – «З…ъ», возможно В.
Зефиров. Здесь впервые встречаем термин «турист». Редактору И.П. Сосфенову так и не удалось подыскать пишущего человека, хотя он сам неоднократно бывал в Стерлитамаке2.
С начала 1854 г. редактором неофициальной части «Оренбургских губернских ведомостей» становится другой уфимский педагог Василий Васильевич Завьялов. Информация из Стерлитамака являлась редчайшим гостем
на страницах ОГВ, например о стерлитамакской ярмарке3, сведения за 1855 г.
очень подробные (ярмарка проходила с 14 по 24 февраля). «Ведомости» переживают сложные времена, с 25 июня 1855 по 3 марта 1856 г. неофициальная часть выходит без редактора, с 17 марта 1856 по 1 марта 1858 г. на редакторскую должность вновь возвращается В.В. Завьялов, а с 8 марта 1858 г. газету возглавил ещё один преподаватель уфимской гимназии Пётр Николаевич Чоглоков, при котором ОГВ снова оживились. В эпоху Великих реформ
редактор Чоглоков делает упор на публицистику, острую актуальность материала.
Важным событием для края стало открытие пароходства. В августе
1858 г. к Уфе подошли первые пароходы, 7 сентября возле уфимской пристани стоял лёгкий пассажирский пароход «Русалка» общества «Самолёт», который в 12 часов дня двинулся вверх по Белой до Стерлитамака4. В газете далее сообщалось, что «в прибрежных городах в Бирске и Стерлитамаке сделан
пароходу торжественный приём, особенно общество гг. дворян Стерлитамакского уезда выказало своим радушием глубокую признательность этому полезнейшему предприятию, имеющему неисчислимое экономическое значение. Даже Башкирцы-туземцы, смотревшие на ход парохода в его передний
путь со страхом и удивлением, в обратное следование изъявляли полную радость и многие из старшин их, выражая своё удовольствие, говорили: что,
видя такое удобное средство сбыта, они будут теперь усердны к хозяйственным занятиям, увеличат хлебопашество и сделаются вообще домовитее»5. В
1859 г. 12 мая в Уфу пришёл пароход «Ольга», затем отправившийся вверх
по Белой до деревни Псянчино, выше Стерлитамака, власти объявили чтобы
местное население (за деньги) заготавливало дрова для парохода6. А в № 35 в
газете перепечатывается небольшая (автор: А.И. Л-ий) «Заметка о горных заводах Оренбургской губернии», где в частности говорилось, что «на тракте
из Уфы в Оренбург лежит Стерлитамак. Город этот более деревня: большинство строений деревенские крестьянские избы, многие с небольшими садиТам же. 12 июня.
См.: Там же. 1852. 14 июня.
3
Там же. 1854. 1 мая; 1855. 21 мая.
4
Там же. 1858. 23 августа.
5
Там же. 11 октября.
6
Там же. 1859. 9 мая.
1
2
111
ками; каждая, недлинная улица, ведёт в поле; вблизи Стерлитамка кочуют
Башкирцы, которые, в августе месяце уже приближаются к нему вёрст на 5,
на 7»1.
В 1860 г. в ОГВ появилась статья «Стерлитамакский жерновой камень»2, в номере за 7 мая неизвестный автор рассуждал о просёлочной дороге через Уральские горы от Стерлитамака, отвечая на статью А-В-Д в журнале «Экономический указатель», продолжение в № 40 за 1 октября в статье
«Новый Инзерский тракт». В 1863 г. некто У. Мещеряков в заметке «Из
Стерлитамака» вступил в газетную дискуссию о судьбах Башкирии и башкир
в кантонную эпоху, обращаясь к спорившим – не надо критики, спасибо скажите3. В 1864 г. в официальной части (28 ноября) опубликовали итоги однодневной переписи населения Стерлитамака, проведённой 9 марта 1864 г. А 6
ноября 1865 г. редактором «Оренбургских (затем Уфимских) губернских ведомостей» стал статистик Н.А. Гурвич и наступила новая эпоха4.
Таким образом, сплошной просмотр газетных номеров за 1838 – 1865
гг. принёс довольно скромные результаты. Информация из Стерлитамака появлялась в уфимской прессе изредка, по случайным обстоятельствам, хотя и
то, что было опубликовано представляет ценный материал для истории города Стерлитамака. Можно предположить, что причинами столь слабого представительства центра Южной Башкирии в местной прессе был комплекс причин. Маленький культурный социум Стерлитамака не выдвинул по каким то
обстоятельствам лидера, активного (и пишущего) исследователя. Отдалённость Стерлитамака, плохая связь, отсутствие надёжных коммуникаций, исключительно гужевые пути тоже не способствовали налаживанию прочных
информационных контактов. Вообще степень представительства того или
иного уездного центра в уфимской прессе во многом зависела от случая.
Например, также почти не было информации из Белебея, Бугульмы, Бугуруслана, Верхнеуральска, мало из Бирска, тогда как в Мензелинске, Бузулуке и
Троицке, наоборот, нашлись энтузиасты, которые оставили значительное
культурное наследство. Роль личности в истории всегда была огромной.
Вообще эта своеобразная информационная закнутость Стерлитамака
наблюдалась и в дальнейшем. Так, петербургская газета «Голос» публиковала географический указатель своих статей и в 1880 г., если из Уфы поступило
19 заметок, единичные материалы приходили из Бирска и Златоуста, то из
Стерлитамака – ничего5. В газетах соседних регионов также была редка стерлитамакская информация. В «Казанском биржевом листке» в 1879 г. появилась единственная телеграмма из Стерлитамака, а в 1880 г. тоже один раз поместили маленькую перепечатку6. Почти нет стерлитамакских известий в газетах соседнего Оренбурга, а ежедневная «Самарская газета», которая букТам же. 29 августа.
Там же. 1860. 23 января.
3
Там же. 1863. 27 июля.
4
См.: Роднов М.И. Судьба редактора. Историко-документальная повесть. Уфа, 2009.
5
Голос (Санкт-Петербург). 1880. № 1 (указатель статей в начале годовой подшивки).
6
Казанский биржевой листок. 1879. 25 ноября; 1880. 3 января.
1
2
112
вально через номер печатала материалы из Уфы, из Белебея слал заметку за
заметкой Н. Неверов, регулярно появлялись статьи из Бирска и Мензелинска,
в 1898 г. всего два раза порадовала своих читателей информацией из Стерлитамака. Сначала некто П. Мензелинский прислал большой материал о разведке нефти около Стерлитамака1, а затем корреспондент сообщил о попытке
ограбления в Стерлитамаке земского начальника Рацкевича, но тот сумел отстрелиться от нападавших лиходеев2.
Впрочем, делать обобщения на основе анализа отдельных годовых
подшивок газет было бы преждевременно. Здесь, опять таки, всё зависело от
конкретной личности, наличия в Стерлитамаке желающих сотрудничать с
какой либо газетой, отправлять туда заметки. В 1882 г. влиятельный редактор
«Санкт-Петербургских губернских ведомостей» В.В. Комаров организует издание массовой ежедневной и самой дешёвой в России газеты «Свет», годовая подписка с пересылкой всего 4 рубля. Газета сразу получила самую широкую популярность из-за своей доступности и обилия всевозможных материалов, от новостей со всего мира до литературного «подвала». В 1888 г. в
Уфе всего выписали 2245 экземпляров различных периодических изданий,
среди которых уверенно лидировал «Свет» – 846, далее со значительным отставанием шли «Нива» – 545, «Сельский вестник» – 322, «Уфимские губернские ведомости» – 287, «Сын отечества» – 256 и «Церковные ведомости» –
222 экземпляра3. То есть петербургский «Свет» занимал около 40% всего
уфимского газетно-журнального рынка.
И одной из причин популярности «Света» стало обилие информации из
провинции. Большая рубрика «Внутренние известия» (название со временем
менялось) занимала в первых номерах очень большую часть газетной площади. Уже в первом номере появились самые различные (большие и маленькие
по объёму) статьи и заметки из Пензы, Шенкурска, Одессы, Варшавы, Харькова, Нежина, Михайлова Рязанской губернии, пр.4 И среди этого наплыва
провинциальной корреспонденции оказалось немало материалов из Уфимской губернии, местная пишуще-читающая публика, видимо, устала от официозных «Уфимских губернских ведомостей» редактора Н.А. Гурвича, который ничего острого и даже остренького не печатал из принципа. И даже в
умиротворённо-благостном Стерлитамаке нашёлся свой «писатель» (автора
оценить можно по разному), который отправил в Петербург заметку.
В № 101 за 8 (20) мая 1882 г., в столичной и коммерческой прессе даты
приводились по двум стилям: российскому и европейскому (будущему советскому), печатается первая статья. «Стерлитамак. – В последнее время развелось очень много торговцев-евреев, которые не только не имеют права торговать, но даже и находиться в Стерлитамаке. Много заявлений было со стороны торговцев, но управа городская молчала. Торговцы всё более и более
Самарская газета. 1898. 20 октября.
Там же. 20 декабря.
3
Памятная книжка Уфимской губернии 1889 года / Сост. и ред. Н.А. Гурвич. Уфа, 1889.
С. 76 и «К стр. 76–77–78».
4
Свет (Санкт-Петербург). 1882. 1 января.
1
2
113
сердились и, наконец, могло бы случиться, что евреи поплатились своими
боками, но дело до этого не дошло. Торговцам посоветовали просто идти по
лавкам, и требовать ¨права¨ и составлять акты. Так они и сделали; составили
на всех акты, но чем кончится дело – не знаю. Особенно усердствовал и
изобличал в мошенничестве евреев бакалейный торговец Ч.
Хохлов»
Вторая заметка появилась поздней осенью и представляла, скорее всего, телеграмму стерлитамакского корреспондента коммерческого характера.
«Стерлитамак. – 12 октября. В последний базар покупали хлеба: пшеница 50
– 52 к., рожь 42 – 45 коп., гречу 46 к., овёс 29 – 30 коп. Привозы небольшие,
ожидают, что предстоящая ярмарка у нас (14 октября) будет весьма тихая»1.
В 1883 г. в газете «Свет» вышла всего одна статья под названием
«Неурожай и падежи.
Г. Стерлитамак. – Нам пишут: ¨В Стерлитамакском уезде почти повсеместно падёж на рогатый скот; бедные жители, по случаю падежа и плохого
урожая хлебов, совершенно приуныли; жалобы, как вой волков, раздаются со
всех сторон, а помощи никакой, и не только помощи, а напротив, нередко
местная полиция разводит заразу¨». Далее автор заметки Н. Суздальцев рассказывал о конфликтной ситуации вокруг забоя больных животных2. Как видим, информация не из города, а из уезда. То же повторилось в 1884 г., когда
в № 67 появилась следующая заметка. «Залежь наждака. – Близ г. Стерлитамака Уфимской губ. открыта огромная залежь наждака (на 800 000 пуд.). По
качеству наждак этот оказался равным с лучшими греческими сортами. Открытие этой залежи особенно важно потому, что до сих пор больших залежей
наждака известно очень немного. Важнейшее месторождение находится на
острове Наксос, в Греческом архипелаге (отсюда ежегодно вывозится до
2500 тон = 155 000 пуд., этого материала); из других месторождений наждака
замечательны: в Честере (в Синих Горах), на острове Гернсей, в Сирингфильде в Америке (Массачузетс), в Гумугдаге в малой Азии, Ронда в Испании. У нас в России наждак был встречен только на Урале около Кособродской деревни (Сысертский округ) небольшими массами в хлористовом сланце и ещё около Екатеринбурга, в Мраморском месторождении»3.
В заключении отметим, что в первой половине XIX в. на Южном Урале
формировалась не только периодическая печать, но и книгоиздательское дело. Здесь инициатива также принадлежала властям, организовавшим выпуск
первых справочных изданий. В приложении 4 приведены сведения по Стерлитамаку из первого адрес-календаря Оренбургской губернии за 1836 г.
Приложение 1.
«Взгляд на уездный город Стерлитамак.
1.) Основание Стерлитамацкой Соляной Пристани.
Там же. 31 октября (12 ноября).
Там же. 1883. 19 (31) августа.
3
Там же. 1884. 24 марта (5 апреля).
1
2
114
В 1767 году1 был утверждён проект, поданный Коллежским Советником Тимашевым, чтоб неподалёку от реки Белой, между реками Стерлёю и
Ашкадаром, учредить соляную пристань, для складки каменной соли, добываемой в Илецкой Защите, – откуда она, после того и доставлялась сухим путём во время лета и зимы. –
В том же году, под названием казённой Стерлитамацкой пристани,
началось селение – на пожалованной земле вотчинникам Башкирцам – из
разных пришельцев, – из числа коих предназначалось до 4000 рабочих для
постройки барок и сплава их; но число поселенцев далеко не доходило до
предположенного числа, а потому приходили работники и из других мест.
Селение сие состояло из нескольких десятков домов, расположенных по левому берегу реки Ашкадара, а на правом его берегу были устроены соляные
магазейны и казармы для гарнизонной роты; для переправы же чрез Ашкадар
устроены были на броду переходы, – каковой брод известен и ныне под
названием Быстрого Ашкадара. –
Селение это разделено было на две части оврагом, в который была
пропущена из реки Ашкадара вода; на этом овраге была устроена прекрасная
пильная мельница и плотина, соединявшая обе части селения; () на другой
стороне оврага, против плотины к реке Ашкадару, была выстроена небольшая деревянная церковь во имя Казанской Божией Матери. На мельнице распиливался сосновый, еловый и другой лес на постройку барок, получаемый,
как из реки Белой, так и сплавлявшийся по ней из Верхнеуральского уезда.
Барок по обоим берегам реки Ашкадара выстраивалось от 25 до 30,
кои, по спуске на воду, нагружались солью; а как реки Ашкадар и Белая в
этих местах судоходны лишь во время разлития вод, то и спешили всегда отправлять барки весною. –
Соли развозилось от 800 000 до 1 миллиона пудов, которая сплавлялась
по рекам: Ашкадару, Белой, Каме и Волге в разные города до Нижнего Новгорода. Вся эта операция производима была под присмотром особых чиновников, именуемых Приставами и Коммисарами. –
2.) Основание города. В Царствование Императрицы Екатерины 2-й, по
открытии наместничества, пристань сия образована в уездный город в 1785 г.
с оставлением того же названия. Слово Стерлитамак сложено из двух слов:
Стерля – речка и Томак – по Башкирски значит горло или устье. – В 1794 году бывший Генерал Губернатор Игельстром дал новый план этому городу и
предписал селиться ближе к речке Стерле; почему всё строение, бывшее по
реке Ашкадару и было перенесено или оставлено; соляные же магазины все
устроены были на левом берегу реки Ашкадара. –
Но в 1810 году соляная пристань сия была уничтожена и переведена
Симбирской губернии в город Самару, и соль из Илецкой Защиты начала, с
того времени, доставляться туда. Пильная мельница разрушена, соляные ан1

В газете ошибочно указано 1667 год – М.Р.
Место где была пильная мельница, ныне называется пилкою.
115
бары обращены в запасные провиантские и винные магазины. –
3.) Географическое положение города. Уездный город Стерлитамак
лежит под 54° Северной широты и 74 Восточной долготы, отстоя от С. Петербурга на 2091 ¾ версты, от Москвы 1414 ¾, от губернского города Уфы на
123. Он расположен между двух рек: Стерли и Ашкадара, на месте совершенно ровном. –
4.) Предместия города. На юго-восточной стороне вне города, выстроен, довольно красивый деревянный, тюремный замок, обнесённый каменною
стеною, при коем есть небольшое предместие, носящее название Солдатской
слободки, которое была заселено сначала служащими инвалидами; ныне же
живут там и мещане; а с северо-востока – так называемый Завод или Кожевенная слобода. –
5.) Герб города. Герб города Стерлитамака представляет золотой щит,
разделённый поперёк голубою полосою, изображающею речку Стерлю; в
верхней части щита выходит до половины Императорско-Российский двуглавый орёл, а в нижней три плавающие лебедя. –
6.) Температура. Климат более умеренный нежели холодный, впрочем
морозы во время зимы достигают иногда 30° по Реомюру. Воздух вообще
здоровый. Самое лучшее время бывает в Августе и Октябре; Сентябрь же постоянно бывает дождлив. Здесь более дуют южный и западный ветры, последний приносит нередко дождь, а зимою снег, и по открытому местоположению бывает очень жесток; во время зимы от него бывают частые метели,
называемые буранами. Северный ветер дует редко, за то сопровождается всегда морозом, а восточный ещё реже, по причине протяжения гор, защищающих с этой стороны город. В летнее время бывают довольно часто грозы, но
вообще не очень сильные. Эпидемических болезней, кроме Холеры не было
ни каких. –
7.) Воды. Реки Ашкадар и Стерля обтекают город с юго-запада на северо-восток, из коих последняя в полуверсте от города впадает в Ашкадар, а
первая на разстоянии 1 ½ версты к северо-востоку, впадает в реку Белую.
Жители города пользуются водою, большею частию, из колодцев, которых
считается до 40, но отдают преимущество воде из Ашкадара; в Стерле же вода дурная на вкус. –
8.) Леса и сады. Лет за 50 пред сим близ города был дровяной лес, а
ныне не осталось и следа; есть лишь небольшие кустарники, и те истребляются беднейшими жителями на дрова; садов же в городе вовсе нет. –
9.) Пространство земли под городом. Пространство всей городской
земли с выгоном 1245 десятин 723 саж. В этом числе собственно под городом
74 дес. 541 саж., под церковью и кладбищем 1 дес. 1300 саж. –
10.) Места военного и гражданского управления. В Стерлитамаке находятся все уездные присутственные места, а именно: Уездный и Земский Суды, Городническое Правление, Уездное Казначейство, Окружное Управление
Государственных Имуществ, Словесный Суд и Канцелярия Начальника Инвалидной Команды; кроме того есть ещё Канцелярии: КонноАртиллерийской казачьей бригады и № 19 батареи, расположенных в городе
116
на квартирах. –
11.) Учебные заведения. В Стерлитамаке находится одно только Приходское училище, открытое в 1839 году и содержимое на счёт городских доходов; в нём учителей 2, учащихся 45 человек. Из числа их принадлежат к
сословию дворян и чиновников 4, купцов и мещан 34, разночинцев и крестьян 7. На содержание училища отпускается каждогодно от общества 342 руб.
85 ½ коп. сереб. Разделив этот капитал на число учащихся получим, что обучение каждого из них ежегодно стоит обществу 7 р. 62 к. сереб. (26 р. 67 к.
ассигнац.).
12.) Здания в городе Стерлитамаке.
Кам:
Дерев.
a, церквей православных
1
–
b, магометанская мечеть
1
–
c, домов казённых
1
2
церковных
–
1
частных
2
373
Кам:
Дерев.
Провиантских магазинов
–
2
Винных
2
1
Караулок
–
2
Часовен
–
1
К числу замечательных зданий Стерлитамака можно отнести каменную церковь во имя Казанской Божией Матери. Церковь эта с дозволения Святейшего Правительствующего Синода заложена в 1837 году; ныне она отделана
только вчерне; иконостас в неё пожертвован Надворным Советником Ив. Базилевским. В ней два предела, – один во имя Святителя и Чудотворца Николая, а другой посвящён Благоверному Князю Александру Невскому, из коих
первый уже освящён и в нём отправляется Богослужение. Прежняя же церковь, построенная в 1789 году и сгоревшая в 1834 году, была деревянная.
13.) Число жителей города, их вера и образ жизни. Число всех жителей
города вообще 3489 в том числе мужеского пола 1774, женского 1715, а
именно:
Муж.
женс.
a, духовенства христианского вероисповедания
17
18
Магометан с их жёнами и детьми
10
3
b, служащих гражданских чиновников с семействами
26
31
c, служащих военных чиновников с семействами
5
9
d, отставных военного и гражданс. ведомства с семейст.
16
11
e, купцов с семействами
560
700
f, мещан
785
796
g, служащих нижних воинских чинов
210
62
h, отставных нижних воинских чинов, живущих по пас25
38
портам
i, кантонистов
50
–
117
k, дворовых людей
l, разночинцев
50
25
20
22
Итого 1774
1715
Все жители города исповедуют веру Православную, впрочем здесь довольное число и магометан, которые занимают почти треть города; все они
перешли из Сеитовского посада, что под Оренбургом.
В образе жизни и характере жителей Стерлитамака нет ничего особенного, чем бы они могли отличаться от жителей прочих уездных городов.
Служащие обыкновенно в урочное время занимаются исполнением своих
обязанностей, торговые своею промышленностию. В последнем классе,
особливо у мещан, развита более мелкая промышленность, от которой выгоды, хотя и ничтожны, но за то безпрестаннно оборачивается капитал, и тем
доставляет им пропитание.
Из жителей благородного сословия некоторые довольно образованы.
Образование же постоянных жителей города, т. е. купцов и мещан очень не
завидное, первые все кое как пишут и читают, последние же большею частию
безграмотны. Дети их обучаются только в приходском училище.
Отличительная черта жителей города Стерлитамака есть набожность. В
праздничные и воскресные дни церковь бывает всегда полна народом. – К
местному отличию можно причислить страсть жителей города Стерлитамака
к рыбной ловле.
14.) Торговля и промышленность. Торговые обороты здешнего купечества весьма не значительны; они более состоят в продаже шёлковых, бумажных и других мелочных товаров на небольшие суммы. Многие из мещан занимаются здесь мелочною торговлею с жителями уезда, а некоторые хлебопашеством, особливо из татар, у коих есть собственная земля. Жители Завода
или Кожевенной слободы, выделывают в значительном количестве кожи и
юфть; первые сбываются на месте, а последняя отправляется в Оренбург. –
Каждую неделю в понедельник и четверток бывают базары, на которые привозят жители отдельных деревень разные произведения своего хозяйства.
Кроме того две годовые ярморки, одна с 10 Февраля, а другая с 10 Октября,
на которые съезжаются купцы из других городов. Ярморки эти замечательны
тем, что на них окружные Башкирцы приводят для продажи лошадей в значительном количестве. –
Лавок в Стерлитамаке считается до 50, гостиниц 1, погребов с виноградными винами 2, питейных домов 5, кожевенных заводов 16, кирпичных
сараев 3, площадей 3. –
15.) Доходы. Ежегодные доходы города Стерлитамака можно приблизительно положить до 4600 руб. серебром, а обыкновенные расходы до 4000
руб. серебром. –
Ан. Максимов»
(Оренбургские губернские ведомости. 1846. 23 февраля)
Приложение 2.
«Топографические и статистические записки, ведённые во время
118
проезда из Уфы в город Стерлитамак и Белебей (отрывок)
… Спускаясь с одной из возвышенностей к последней станции – Меселям, виднеются впереди три высокие горы: Тура-тау, Кош-тау и Юрак-тау,
окружающие Стерлитамак, одна с северной, другая с северо-восточной, а
третия с восточной стороны, и все три на правом берегу Белой, разстоянием
одна от другой на 3 или 4 версты. На первой видны и доселе признаки земляной крепости, где, по сказанию Башкирцев, некогда жил Нагайский хан. Почему она и называется Тура, что по Нагайскому наречию, значит земляной
город или вал; на второй – Кош-тау, что значит двойную гору, на самом верху имеется озеро, в котором водится рыба – караси и лини; третья Юрак-таю,
гора-сердце. –
Достойно примечания, что эти горы, в летнее время, пред ненастьем
всегда курятся, или правильнее испускают от себя пары. Не доезжая 12 вёрст
до Стерлитамака, на самой большой дороге, красуется на левой стороне, дом
Г. Зубова, а на правой его деревня с безбедным состоянием крестьян, откуда
до самого города дорога идёт весьма ровная, с едва заметным изволоком.
При первом взгляде на Стерлитамак видишь вновь отстраивающийся храм
Божий, довольно изящной архитектуры и соразмерный в величине с числом
жителей. Вообще должно сказать, что этот уездный город весьма чистенький,
распланированный прекрасно, дома имеет правильной архитектуры. –
Осматривая его, с приятностию останавливается взор на некоторых из
его зданий. Мост, построенный чрез реку Стерлю гражданским инженером Г.
Каминским, очень красив в отделке, конечно – и прочен.
Из результатов осмотра Стерлитамацкого приходского училища, содержимого на градские доходы, между прочим, должно сказать к чести местного купеческого и мещанского обществ, что они заботятся гораздо более о
начальном образовании своих детей, нежели эти же сословия в других уездных городах нашего края, исключая впрочем Оренбург. Прекрасно бы они
поступили, если бы приобрели собственный дом для училища, дающий возможность устроить в нём метод взаимного обучения, без которого, в настоящее время, при многолюдстве для одного преподавателя довольно затруднительно, а для учащихся утомительно. Помянутый же способ обучения, как
того, так и других, весьма бы много облегчал. Любители просвещения могут
видеть это устройство, во всякое учебное время, в Уфимском приходском
училище, где метод взаимного обучения – Ланкастера введён уже три года.
Приятно смотреть с каким весёлым расположением занимаются дети по этому способу. Разнообразие, строгий порядок и ближайшее средство к достижению цели – суть девизы этого метода Ланкастера1. –
В 11 часов утра 4 Марта я оставил Стерлитамак и направил свой путь
на юго-запад по коммерческому тракту на Белебей. При самом выезде из города на левой стороне виднелся красивый дом помещика Стрелкова с его фаЗдесь Иван Прокофьевич Сосфенов рекламирует своё Уфимское приходское училище,
штатным смотрителем (директором) которого он уже давно являлся – М.Р.
1
119
садною деревнею. Дорога почти на разстоянии всех 14 вёрст, до самого села
Рязановки была на изволок, лишь подъезжая к нему спускаешься в лощину,
по которой оно расположено с примыкающеюся к нему деревнею Ивановкою. Местоположение весьма невыгодно в зимнее время, в особенности когда бывает богата снегом наша холодная гостья. Проезжая длинный ряд домов, едва, едва где заметны были их ворота, а частию не видно было и самых
их окон. Всё занесено было снегом. Проезд у многих домов во дворья был
проложен чрез заборы. – За то на всём пространстве между Уфою и Стерлитамаком в одной только Рязановке я видел такое множество у крестьян хлеба,
– полны гуменники одоньев. По всему заметно, что переселенец из великороссийских губерний с жадностию обработывал землю, доставшуюся ему в
избытке; привольно и вместе неутомимо гулял серп в его руке. – Это плоды
не бездействия, не лени туземной! – Учащихся в Рязановском приходском
училище нашёл я в ответах бойкими и многих весьма даровитыми; и тут видны были дети переселенцев, – чисто Русская кровь, не освоившаяся ещё с
беспечностию полуазиатской». Автор – И.П. Сосфенов.
(Оренбургские губернские ведомости. 1846. 28 сентября)
Приложение 3.
«Стерлитамак.
На закате дней жизни маститого старца, Протоиерея Фёдора Ивановича
Базилевского, все помыслы и желания клонились к оной цели – видеть сооружённым в Стерлитамаке каменный храм Вездесущему, – достойный и
времени и места. Сочувствуя его благочестивой заботливости, граждане города посильно содействовали ему своими приношениями; но эти приношения были много недостаточны.
За всем тем его попечениями и молитвами кончен был трёхпрестольный храм вчерне к 1848 году, и отправлялось уже богослужение в одном из
его приделов. В этот, грозный карою Небесною, год последовала и кончина
благочестивого старца. Испуская, быть может, последнее дыхание земной
своей жизни, он молил милосердного Бога, дабы сооружённый его заботливостью храм был приведён, сколь возможно поспешнее, к совершенному
концу, как место достойное для прославления Его святого имени. И молитва
старца не осталась втуне. – Храм этот ныне отделан с достойным великолепием и освящён 26 числа истекшего Октября, к общей радости жителей
Стерлитамака, верующих в Треипостасную и нераздельную Троицу.
К поспешному же сооружению этого храма много содействовало и пожертвование 25 000 руб. ассиг., по завещанию покойного К.И. Еселева. () Но
во главе угла бытописатель должен поставить виновником окончательной
отделки храма старшего из сыновей Протоиерея Базилевского, Ивана Фёдоровича Базилевского, достойного преемника отцу в благих его деяниях, и бо
Здесь нельзя пропустить без внимания жителей Стерлитамацких – купцов Владимирцова
и Сухорукова, коих вклады, в особенности ервого, довольно замечательны.
120
лее, кажется, других памятующего его заветы, как некогда исполнял младший Тавит, получив оные от отца, лежавшего на смертном одре. И действительно это так. Иван Фёдорович не ограничился одною заботливостию об отделке помянутого храма, в которой входя поражаешься и высокостию живописи икон (), и богатством позолоты самого иконостаса; нет! он испросил
соизволение, чрез духовное начальство, и на сооружение кладбищенской
церкви над прахом виновника своей жизни, в которой бы если не всегда, то
по временам отправлялось Богослужение за упокой как его души, так и прочих отшедших братий Стерлитамака.
Тысячи христиан, в день освящения, стояло в новом храме и вокруг, на
церковной его площади, и на верно каждый из них приносил благодарные
мольбы Вседержителю за дарованное им благотворить купно молитвы и моления в великолепном, по местности храме, и потом, расходясь, с радостью в
душе, по стогнам града благословлял каждый и имена лиц, содействовавших
к сооружению этой святыни.
И так не даром воды быстрого Ашкадара и светлой Стерли поили отца
и сына; не даром среди их мирною стопою ходил отец для напутствия своей
паствы; а сын, в дни юности резвился на берегах их, гонясь за пёстрыми бабочками.
Жители Стерлитамака! памятуйте о фамилии Базилевских; памятуйте и
молитесь. Быть может двух-сот-пудовой колокол дополнит их заботливость о
благолепии вашего единственного ныне храма; быть может этот вестник,
призывающий христиан на молитву, разбудит своим гулом не одну дремавшую в грехах душу и обратит её к покаянию.
Дай Бог, чтобы сбылись наши предположения.
Ив. В-н-мъ»
(Оренбургские губернские ведомости. 1850. 25 ноября)
Приложение 4.
Стерлитамак по сведениям за 1836 г.
Часть военная.
«Сверх того при Оренбургском Отдел. Корпусе состоят: ...
По Кав. Полк. Никол. Петр. Черкесов, орд. Св. Ан. 3 и 4 ст. кв., им. зн.
отл. воен. ор., под № 17 074, и мед. за 812 и 814 г. (В зв. Попеч. 7 Башк., 2, 3
и 5 Мещер. кант.) пребыв. в г. Стерлитамаке»…
«Инвалидные команды:…
Стерлитамацкая:
Начальн. Подпор. Алексей Мих. Иванов»…
Часть гражданская.

Писанных в Академии Художеств. В особенности обращает на себя внимание запрестольный образ Положения Христа Спасителя во гроб, Академика Воробьёва.
121
«Стерлитамацкий уезд.
Г. Стерлитамак.
Присутственные места:
Городническое Правление.
Городн. Пор. Алексей Алексеев. Щеголихин, им. зн. отл. воен. ор., под
№ 32 763 и Св. Ан. под № 59 352, и м. 812 и 814 г.
Письм. Тит. Сов. Алексан. Гр. Попов.
Уездный Суд.
Судья. 10 кл. Ив. Петр. Волченецкий.
Горн. Чл. вакансия.
Дворянские Заседатели:
Тит. Сов. Алексей Ег. Кошелев, им. зн. за XX л. и м. 812 г.
Губ. Сек. Алексан. Ив. Папчихин.
Секрет. вакансия.
Земский Суд.
Исправ. Шт. Кап. Лев Ил. Воинов, ор. Св. Ан. 3 ст., с б., и 4 ст. кв., им.
м. за Тур. в., за вз. Варш. и Польск. зн. за воен. дост.
Дворянские Заседатели:
Тит. Сов. Гр. Алексан. Фёдоров.
Кол. Сек. Пав. Фёдор. Харицкий.
Коллежские Регистраторы:
Гавр. Петр. Никифоров.
Пётр Сем. Арсеньев.
Пав. Серг. Зыков.
Секрет. Кол. Рег. Вас. Степ. Скарятинов.
Словесный Суд.
Судья, Гор. Стар. 3 г. куп. Мухаметьдияр Исянгулов.
Письм. мещ. Наум Як. Ряхин.
Уездные Чиновники:
Казнач. Губ. Секр. Михаил Вл. Степанов.
Стряпч. Кол. Сек. Никол. Степ. Кривицкий.
Лек. Шт. Лек. Герас. Вас. Оссовский.
Землем. Кол. Сек. Ив. Петр. Третьяков.
Вин. Пр. Тит. Сов. Вас. Ив. Третьяков.
Леснич. Тит. Сов. Ив. Ег. Лундгрен.
Помощ. его, Губ. Секр. Пав. Петр. Асташкин.
122
Город. пов. баб. вакансия»…
«Места и лица, неподведомственные Оренбургскому
губерн. начальству»
Уфимская Губернская Почтовая Контора
Уездные Почтмейстеры:
…«Стерлитам. Тит. Сов. Никол. Гр. Иванов»…
Статистические сведения
о ярмарках
«В городе Стерлитамаке, с 1-го по 12-е Октября», было привезено товаров на сумму 97 631, продано на 47 000 (руб.)
(Адресс-календарь Оренбургского Отдельного Корпуса, Оренбургской Губернии
и Управления Оренбургского края по части Пограничной,
с присовокуплением Кратких Статистических сведений. 1836 года. Оренбург, б. г.
С. 13, 35, 115 – 117, 139, 169)
123
X.
Опубликовано: Роднов М.И. Демографические последствия Гражданской войны на
Южном Урале (по материалам Златоустовского уезда) // Горизонты демографического
развития России: смена парадигм научного предвидения: Сборник материалов IV Уральского демографического форума с международным участием / Законодательное Собрание
Свердловской области, Институт экономики УрО РАН, УИ РАНХ и ГС при Президенте
РФ, МОО «Форум женщин УрФО», УГМА Минздрава России, Институт экономики АН
Республики Узбекистан, НИИ Новой экономики и системного анализа Карагандинского
экономического университета. Екатеринбург: Институт экономики УрО РАН, 2013. С.
286–291.
М.И. Роднов
Демографические последствия Гражданской войны на Южном
Урале (по материалам Златоустовского уезда)1
Для максимально точного понимания демографических процессов на
Южном Урале в годы Гражданской войны особое значение имеет привлечение новых исторических источников. В ходе обработки подворных карточек
всероссийской переписи 1920 г. по Златоустовскому уезду Уфимской губернии получены сведения о численности населения и этническом составе жителей уезда (без города Златоуста) [подсчитано по: 9], которые в целом совпадают с подсчетами статистиков 1920-х гг. [3, с. 76–91; 4, с. 16–19] Сравнение
с изданными ранее материалами переписи 1917 г. по Златоустовскому уезду
[4] позволяет проследить демографические последствия Гражданской войны
в этой части Южного Урала.
Всероссийская сельско-хозяйственная и поземельная перепись 1917 г.
проводилась Временным правительством летом, накануне октябрьского переворота и разразившейся затем Гражданской войны. Перепись 1920 г. тоже
проходила летом, буквально через несколько месяцев после разгрома армий
Колчака и захвата большевиками Южного Урала.
Сравнение первоисточника (подворной карточки) обеих переписей,
проводившихся практически по идентичным программам, формуляр переписного бланка почти одинаков, и по сути единым статистическим аппаратом
(уфимскими земскими статистиками) показывает резкое падение качества
исследования в 1920 г. Видимо, из-за нехватки грамотных специалистов
наблюдались частые и иногда грубые нарушения инструкции (испорчены
данные по Бердяушу и частично по Сатке). Поэтому пришлось фактически
заново пересчитывать / проверять количество мужчин и женщин на каждой
карточке. Кроме того, из числа наличного населения исключены беженцы,
наемные работники, жильцы, квартиранты (данные о них здесь не приводятся), так как их этническая принадлежность могла отличаться от национальности домохозяина.
Провести сравнение итоговых данных переписей 1917 и 1920 гг. по
Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 13-01-00298 «Экспертиза численности
малых этнокультурных сообществ (российский опыт)» (руководитель А.Д. Коростелёв).
1
124
всему Златоустовскому уезду невозможно, так как в 1919 г. возникла Малая
Башкирия, куда перешла примерно половина уезда (преимущественно башкирские волости). В Златоустовском уезде Уфимской губернии на 1920 г.
осталось 23 волости. Анализ цифрового материала приводит к следующим
выводам.
Во-первых, начиная с 1917 г. происходят изменения в административно-территориальном устройстве. Жители образовывают новые волости, в
Златоустовском уезде – четыре, отдельные селения переходят в другие волости. Этот процесс усилило возникновение башкирской автономии. Хотя значительная часть татар и русских оказалась (вошла или была зачислена) в Малую Башкирию, явно видно стремление татарского и русского населения
остаться в Уфимской губернии. Пять татарских деревень выходят из 2-й Айлинской волости, где преобладали башкиры, и образуют Идрисовскую волость Златоустовского уезда. Большое мишарское (татары-мещеряки) село
Ново-Муслюмово уходит из башкирской Большекущинской волости в самостоятельную Ново-Муслюмовскую волость. Крупное татарское село Таймеево присоединяется к мордовско-русской Михайловской волости. Несколько
русских переселенческих поселков из 2-й Айлинской волости ушли в русскую Леузинскую волость и т. д.
Эти изменения повлияли на современные административные границы
Челябинской области. Так, из той же 2-й Айлинской волости в Кусинскую
перечислились Никольский и Петропавловский заводы, а русские поселки
Куянай и Сукташ из мусульманской Еланлинской волости – в 1-ю Айлинскую волость Златоустовского уезда. Происходят изменения и внутри горнозаводского «массива» (все русские). Из Минской выделяется Тюбелясская
волость, из Кусинской волости в Златоустовскую выбыли разъезд Ай, станция Кусинская Платформа, дер. Медведевка.
Перемены за 1917–1920 гг. произошли и в национальном составе.
Большинство немцев, поляков, значительная часть украинцев и белорусов
покинули Златоустовский уезд (среди них было много гражданских пленных,
подданных Германии и Австро-Венгрии, депортированных после 1914 г. в
тыл). Если в Леузах в 1917 г. проживало 237 немцев, то в 1920 г. их осталось
47 чел., в Дуване из 116 немцев остались двое. В отличие от переписи 1917 г.,
в 1920 г. фиксируется значительное количество мусульман / магометан (вся
Идрисовская волость). Это свидетельствует не только о малограмотности
статистиков, которые вписывали в карточку простонародные, обыденные
названия. Видимо, среди русского горнозаводского населения термин «татары» еще не закрепился. Хотя в Златоустовском уезде, также как в Белебеевском [8] и Бирском отмечена активная «татаризация» – значительная часть
тептяр, мишар, башкир стала именоваться (или была записана) татарами.
Сравнение же по волостям и селениям Златоустовского уезда данных
переписей 1917 и 1920 гг. позволяет говорить об абсолютной убыли населения в годы Гражданской войны в пределах 10–15%, хотя во многих населенных пунктах фиксируется прирост числа жителей. Так, в 1-й Айлинской волости (русские) в самом Айлино в 1917 г. проживало 1972 чел., а в 1920 г. –
125
1658, в Александровке – 581 и 384, Ваняшкино – 305 и 310, Верхнем Ае – 286
и 360, Кульметево (мусульмане / татары) – 616 и 550; Дуванская волость:
Бурцовка – 191 и 173, Дуван – 5867 и 5127 (13% убыли), Ежовка – 438 и 310,
Кошелевка – 322 и 304, Кутрасовка – 220 и 241, Лемазы – 583 и 525, Сафоновка – 169 и 169, Чертан – 977 и 915; Еланлинская волость (татары / тептяри
и мишари): Лаклы – 1990 и 1435, Чубаркаево – 351 и 317; Златоустовская волость: Веселовка – 1107 и 930, Куваши – 1542 и 1342, Медведевка – 801 и
713. С другой стороны, сравнивая две переписи, надо учитывать, что иногда
происходил распад больших селений. Так, Месягутово к 1920 г. распалось на
поселения Сарты, Месягутово, Тракт, За Ай, Загора, Сарапуловка и др.
В аналогичных (или более) масштабах происходила убыль населения в
чисто индустриальных районах, где вообще не велось посевное хозяйство
(кроме огородов). Так, в Рудничной волости (только русские), где добывалась железная руда для металлургических заводов, на руднике Бакальчик в
1917 г. жили 82 чел., в 1920 г. осталось 73, Буландинский рудник – 67 и 89,
Ивановский рудник – 23 и 8, Катавка – 928 и 816, Рудничное (Симская и
Юрюзанская части) – 2490 и 2080 (убыль 16%), Тяжелый рудник – 147 и 123,
Успенский рудник – 147 и 79.
В наиболее крупных заводских поселках (по сути городах) сокращение
населения (только русские) за 1917–1920 гг. было таково: Кусинский завод –
12 702 и 10 812 (убыль 15%), Минка – 4000 и 3421 (-15%), Сатка (возможны
ошибки) – 14 201 и 11 390 (-20%), Юрюзанский завод – 8335 и 7038 (-15,5%).
В архивных делах встречается много карточек на отсутствующие хозяйства,
когда домохозяин числился по спискам, но в реальности семья здесь не проживала (в каждом случае проверялось наличие скота, птицы, посева). О сокращении населения Уфы и Мензелинска примерно на 10% пишет И.В. Нарский [5, с. 124].
Златоустовский уезд в годы Гражданской войны был зоной активных
военных действий и кровавых восстаний. При изучении демографических
последствий этих событий необходим анализ конкретной ситуации в каждом
случае. Так, в одном из самых крупных селений Златоустовского уезда Месягутово в 1917 г. насчитывалось 3186 русских (в их числе было небольшое количество беженцев) в 514 хозяйствах. В 1920 г. в Месягутово и всех отколовшихся поселках было 3062 чел. в 517 дворах. Убыль населения составила
124 чел., или 4%. Но весной – летом 1918 г. именно Месягутово стало эпицентром мощного антисоветского восстания. Сначала победившие крестьяне
устроили расправу с коммунистами и их пособниками. «Всего в результате
самосуда только в Сикиязе и Месягутово было убито около 150–200 человек
(по данным уфимских меньшевиков)». Затем красногвардейцы взяли верх и
«в Месягутово начались убийства без суда и следствия и грабежи. В одном
только Месягутово было убито свыше 600 человек (видимо в эту цифру входят и погибшие в бою). Во время большевистского террора на улицах нельзя
было увидеть мужчин от 18 до 60 лет, так как уцелевшие скрылись в лесу» [2,
с. 89, 94]. Мог ли естественный прирост за 1918–1920 гг. «перекрыть» потери
населения во время кровавых мятежей и военных действий, или надо крити126
чески относиться к тенденциозным нарративным источникам?
Чрезвычайный комиссар по подавлению восстания в Златоустовском
уезде Н.К. Рудаков вспоминал в 1935 г., когда надо было уже подчеркивать
свой вклад в расправу с «контрой», что «в деревне Аркаул мы переловили
217 человек кулаков, (из них) 157 человек… расстреляли. Здесь о белую
мразь мы обновили новые пулемёты» [2, с. 101]. В 1917 г. в селе Аркаул с
выселком проживали башкиры – 529 чел., русские – 310, татары – 51, тептяри
– 5, всего – 895 чел., а по переписи 1920 г. в Аркауле Мурзаларской волости
Месягутовского кантона Малой Башкирии насчитывалось всего 710 чел. [6, с.
122] Вполне вероятно, что воспоминания палача достоверны.
Сражения между противоборствующими сторонами происходили и
возле больших русских селений Емаши и Ногуши [1, с. 63–66]. В Емашах в
1917 г. проживало 3462 чел., в 1920 г. – 3547 чел., в Ногушах – 3457 и 2645
чел. Но из Ногушей выделилось Варино с 932 жителями, которого не было в
1917 г. как отдельного поселения. Вместе с Варино в Ногушах в 1920 г. проживало 3577 чел. Не изменилась численность населения и в соседнем Корлыханово – 3756 и 3748 чел.
Таким образом, предварительное сопоставление материалов переписей
1917 и 1920 гг. по Златоустовскому уезду показывает демографические потери населения, особенно заметные в индустриальной горнозаводской части, а
также, видимо, в отдельных селениях, где наблюдались особенно жестокие
военные действия (или расправы с политическими противниками). Сравнение с данными по Белебеевскому уезду, где общая убыль сельского населения за 1917–1920 гг. составила всего 1,5% (604 851 и 595 518 чел.) [8, с. 26–
27], хотя там тоже проходили основные фронты Гражданской и в 1920 г.
произошло восстание «Черного орла», показывает существенно больший
масштаб демографических потерь в Златоустовском уезде. Можно допустить,
что, помимо военных действий, решающее влияние оказывала экономическая
разруха, распад рыночных связей, что особенно сильно сказалось на индустриальном, горнозаводском населении, существовавшим за счет покупного
продовольствия.
В заключение приводим данные по этническому составу населения
Златоустовского уезда по переписи 1920 г. (группировка по образцу работы
В.П. Шибаева [10]).
Этнические и иные категории (ответы на вопрос о национальности)
Тюрки-мусульмане:
татары – 11 096
мишари – 611
мусульмане / магометане – 8242
татары-тептяри – 7
башкиры – 6536
монголы – 6
припущенники – 975
итого – 28 104
тептяри – 631
Славяне:
русские – 114 053
поляки – 196
127
украинцы – 2067
белорусы – 980
мордва – 3397
марийцы – 5
чехи – 2
итого – 117 298
«Народы Поволжья»:
новокрещёные татары – 2
итого – 3404
Остальные:
евреи – 4
лютеране – 4
католики – 3
австро-венгры – 3
греки – 2
итого – 289
эстонцы – 114
немцы – 82
латыши – 37
литовцы – 18
австрийцы – 10
венгры – 8
итальянцы – 4
Всего в Златоустовском уезде – 149 095
население станции Бердяуш: русские – 1220, белорусы – 79, украинцы – 37,
татары – 10, поляки – 7, всего – 1353 чел.
Список литературы:
1. Белокатайский район: история и современность. Уфа, 2004.
2. Егоров А.В. Грозные дни (Дуванский край в феврале – июне 1918 г.) //
Башкирский край. Вып. 4 (Материалы по истории Дуванского района). Уфа,
1994.
3. Итоги Всероссийских переписей 1920 года по Уфимской губернии. Итоги
демографической переписи. Таблица № 1. Распределение населения по полу,
возрасту и грамотности. Уфа, 1922.
4. Итоги Всероссийских переписей 1920 года по Уфимской губернии. Итоги
сельско-хозяйственной переписи. Уфа, 1921.
5. Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: Будни населения Урала в 1917–1922 гг.
М., 2001.
6. Населенные пункты Башкортостана. Ч. III. Башреспублика, 1926. Уфа,
2002.
7. Роднов М.И. Крестьянство Златоустовского уезда по переписи 1917 года.
Уфа, 2002.
8. Роднов М.И. Крестьянство Белебеевского уезда по переписи 1920 года: этнический состав. М., 2009.
9. Центральный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. Р-473.
Оп. 1. Д. 869–902.
10. Шибаев В.П. Этнический состав населения Европейской части Союза
ССР. Л., 1930.
128
XI.
Опубликовано: Роднов М.И. Столыпинская реформа на Южном Урале в трудах
Х.Ф. Усманова: научное наследие // Крестьянский мир: новые источники и методологические подходы. Вторые чтения, посвящённые 90-летию со дня рождения профессора Хамзы Фатыховича Усманова / ИИЯЛ УНЦ РАН, отв. ред. М.И. Роднов. Уфа, 2013. С. 201–
207.
Роднов М.И.
Столыпинская реформа на Южном Урале
в трудах Х.Ф. Усманова: научное наследие1
Важнейшее событие в судьбах России, столыпинская аграрная реформа, которая, в случае успешной реализации, могла развернуть весь ход исторического процесса, вызвала интерес уже у современников2. Продолжением
бурных дискуссий стала советская историография 1920–1930-х гг., в которой
сложился марксистский подход к изучению столыпинской реформы3. Новый
подъём интереса к этому крупномасштабному мероприятию правительства
происходит в 1950-е гг., вызванный спорами об уровне развития капитализма
в России (аграрном секторе экономики) и хрущёвской «оттепелью»4.
Среди многочисленных диссертаций и книг о столыпинской реформе в
самых разных регионах России в 1958 г. появляется и первое и до сих пор
единственное, специальное исследование по Южному Уралу, в границах
Уфимской и Оренбургской губерний5. Автором стал тогда начинающий историк, а впоследствии один из ведущих специалистов Башкирии – Хамза Фатыхович Усманов (1923–2009). Вкратце расскажем о жизненном пути Х.Ф.
Усманова, наставника, с которым мне довелось быть знакомым с начала
1980-х гг.
Выходец из простой крестьянской семьи получил весьма качественное
образование в одном из сельскохозяйственных училищ БАССР, где в предвоенные годы работали ещё дореволюционные, гимназической подготовки
преподаватели. Деревенский парень, сначала даже не говоривший по-русски,
с началом Великой Отечественной войны попал в артиллерийскую школу,
где, как вспоминал сам Х.Ф. Усманов, он ни в чём не уступал выпускникам
См. также: Роднов М.И. Х.Ф. Усманов – исследователь столыпинской реформы на Южном Урале // Власть и общество в России: жизнь и государственная деятельность П.А.
Столыпина / отв. редактор П.С. Кабытов. Самара, 2011. С. 76–80.
2
Теляк Л.В. Столыпинская аграрная реформа: Историография (1906–1917 гг.). Самара,
1995.
3
Тарновский К.Н. Советская историография российского империализма. М., 1964; Он же.
Проблемы аграрной истории России периода империализма в советской историографии
(1917 – начало 1930-х годов) // Исторические записки. Т. 78. М., 1965; др.
4
Тарновский К.Н. Социально-экономическая история России. Начало ХХ в. Советская историография середины 50-х – начала 60-х годов. М., 1990; Аграрные отношения в Поволжье эпохи капитализма. Библиографический указатель / Сост. П.С. Кабытов, П.И. Савельев. Куйбышев, 1984; др.
5
Усманов Х.Ф. Столыпинская аграрная реформа в Башкирии. Уфа, 1958. 176 с.
1
129
университетов и институтов. Правильный, «классический» русский язык,
умение грамотно выстроить текст отличало Х.Ф. Усманова в его научном
творчестве, этому же он учил своих аспирантов.
В годы Великой Отечественной войны Х.Ф. Усманов – командирартиллерист, прошедший славный путь от Курской дуги до штурма Берлина.
В славные майские дни 1945 г. его батарея тяжёлых гаубиц вела прямой
огонь по рейхсканцелярии. На просьбы рассказать о войне Хамза Фатыхович
обычно отвечал кратко, особенно он не любил смотреть военные фильмы, где
часто показывали дуэль артиллерийского расчёта с надвигавшимися немецкими танками.
Демобилизовавшись, Х.Ф. Усманов не сразу смог найти себя в мирной
жизни. Он окончил исторический факультет Башкирского педагогического
института им. К.А. Тимирязева в 1950 г. (ныне БашГУ)1 и осенью 1952 г. в
аспирантуру Башкирского филиала АН СССР поступил 29-летний капитан
запаса Советской Армии, кавалер орденов «Красного Знамени», «Александра
Невского», «Отечественной войны» I и II степени, «Красной Звезды»,
награждённый многими боевыми медалями. Большой жизненный опыт определил выбор научной специализации: история крестьянства – это история
народа, его корней, тех животворных истоков, из которых берёт начало вся
культура человечества, современная индустриальная цивилизация. И по характеру Хамза Фатыхович был очень основательный, крепко «стоящий на
земле» человек, трудолюбивый, упорный и настойчивый, убеждённый коммунист2 (в партию вступил на фронте и сохранил свои взгляды до конца жизни).
В 1956 г. Х.Ф. Усманов защищает кандидатскую диссертацию, а в 1958
г. публикует первую монографию. Она поныне остаётся единственным специальным исследованием по истории столыпинской аграрной реформе в
Башкирии. Монография Х.Ф. Усманова использовалась и используется в
многочисленных научных трудах (обобщающих монографиях, вузовских
курсах, указывается в списках обязательной литературы) в течение всей второй половины ХХ и начала XXI вв., являясь одной из самых цитируемых работ в местной историографии вплоть до наших дней.
Хотя сам автор называл свою первую книгу обычно уменьшительно,
это было первоклассное исследование. Фактически Х.Ф. Усманов создал работу о всём аграрном строе Башкирии начала XX в., в канву которого он искусно включил столыпинскую реформу. Книга состоит из трёх глав. В первой («Социально-экономические предпосылки столыпинской аграрной реформы в условиях Башкирии») подробно показаны экономические районы,
занятие населения, состояние помещичьего и крестьянского хозяйства, торговое земледелие и обязательное для советской эпохи крестьянское движеБашкортостан: Краткая энциклопедия. Уфа, 1996. С. 590.
См., напр.: Очерки истории Башкирской организации КПСС. Уфа, 1973 (Х.Ф. Усманов –
автор первой главы «Начало рабочего движения и создание социал-демократических организаций в Башкирии. Борьба большевиков против оппортунизма меньшевиков, за
укрепление партии (1895–1904 гг.)»).
1
2
130
ние. Непосредственно самой реформе посвящена вторая глава («Проведение
столыпинской аграрной реформы в Башкирии»), занимающая примерно
треть от всего объёма книги. В ней автор выделил три параграфа: «Разрушение общины и буржуазная перестройка крестьянского землевладения», «Роль
Крестьянского поземельного банка в проведении столыпинской аграрной реформы в Башкирии» и «Переселенческая политика царизма». Обращает внимание явный «прорыночный» акцент в исследовании Х.Ф. Усманова – проблема торгового земледелия, буржуазной перестройки, значение банков –
выделялись автором как ключевые темы. С этим согласуется и последняя
третья глава монографии «Социально-экономические последствия и крах
столыпинской аграрной реформы в Башкирии», где показано дальнейшее
развитие капитализма в сельском хозяйстве и крестьянское движение.
Несмотря на небольшой объём, это первое комплексное исследование
аграрного строя на Южном Урале в начале XX в. Работа создана на богатейшей источниковой основе – уфимский, оренбургский и др. архивы, статистика, весьма подробно изучена периодическая печать. Конечно, в выводах Х.Ф.
Усманов не мог отойти от шаблонов эпохи, которые он в принципе разделял:
«Столыпинская аграрная реформа не увенчалась успехом» или «Столыпинская аграрная реформа не разрешила аграрного вопроса»1. Но вся его работа,
которая, кстати, легко, с интересом читается, пронизана своеобразным историческим оптимизмом. Страна в начале XX в. стремительно развивалась, модернизировалась по западноевропейскому пути.
Монография, изданная в 1958 г., сыграла большую роль в дальнейшей
научной карьере Х.Ф. Усманова. Мой наставник понял, что без глубокого
изучения предшествующего пореформенного периода – второй половины
XIX в. – невозможно понять историю аграрного строя и он обращается к этой
эпохе. Хамза Фатыхович успешно защищает докторскую диссертацию (научный руководитель А.М. Анфимов2) и в 1981 г. выпускает вторую свою книгу
(373 стр.), фундаментальное исследование по пореформенной эпохе3, ставшее классикой южноуральской историографии.
Вся научная карьера Х.Ф. Усманова была связана с Институтом истории, языка и литературы Уфимского научного центра Российской Академии
наук, директором которого он являлся в 1980–1988 гг., а потом долгие годы
продолжал трудиться в созданном им же отделе истории (ныне истории и истории культуры Башкортостана)4. Мой наставник никогда не гнался за колиУсманов Х.Ф. Указ. соч. С. 167, 168.
Хамза Фатыхович очень тепло отзывался об Андрее Матвеевиче Анфимове. Оба были
фронтовики и между ними установились доверительные отношения. Рубеж 1970–1980-х
гг. стал весьма непростым периодом в жизни А.М. Анфимова, но Х.Ф. Усманов исключил
критику в его адрес в своей монографии, а мне сразу советовал начать изучать литературу
именно с книг Анфимова.
3
Усманов Х.Ф. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Башкирии в пореформенный
период. 60–90-е годы XIX в. / отв. ред. А.М. Анфимов. М., 1981.
4
См.: Институт истории, языка и литературы УНЦ РАН. 70 лет. Уфа, 2002; Институт истории, языка и литературы. Время, открытия, люди. К 75-летнему юбилею. Уфа, 2007.
1
2
131
чеством публикаций, учил всегда выпускать только качественную продукцию, не халтурить, «не делай плохо» – запомнилось одно из его высказываний.
В научном багаже Х.Ф. Усманова, кроме многих статей1, подготовка
фундаментального обобщающего труда по истории Башкирии2, проведение в
Уфе в 1982 г. XIX-й сессии Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы3, научное руководство целой плеядой кандидатских диссертаций. А одна из последних статей Х.Ф. Усманова была также посвящена столыпинской
реформе.
В 2002 г. в Башкортостане, одном из немногих регионов России, отмечалось 140-летие со дня рождения П.А. Столыпина и состоялась конференция в аграрном университете. В изданном сборнике помещено (к сожалению
в виде тезисов, без научно-справочного аппарата) 34 статьи только о столыпинской реформе, личности Столыпине, значении его преобразований для
современного аграрного строя самого Х.Ф. Усманова4, а также М.А. Чванова,
Р.А. Давлетшина, М.И. Роднова и др. Десятки авторов из различных вузов
Башкирии в этих статьях опирались на монографию Хамзы Фатыховича, что
убедительно свидетельствует о востребованности его трудов.
Действительно, Х.Ф. Усманов настолько основательно «прокопал» эту
тему, что на протяжении многих десятилетий все затрагивающие проблемы
столыпинской аграрной реформы в крае опираются исключительно на его
книгу. Никто пока так и не решился взяться за подготовку диссертации или
монографии по этой теме. Хамза Фатыхович поднял практически все основные источники, детально проанализировал ход её реализации, можно лишь
спорить об оценочных характеристиках.
Уже при жизни Х.Ф. Усманов являлся непререкаемым авторитетом в
изучении столыпинской реформы. При подготовке в 1950-е гг. первых в
местной историографии очерков по истории Башкирии ведущий тогда московский историк Р.М. Раимов в «своей» главе о событиях после революции
1905 г. «отдал» этот параграф Х.Ф. Усманову5. В современную эпоху материалы Усманова пересказываются с различной степенью подробности (со
сносками или без) в разделах всех обобщающих трудов о столыпинской реформе6, сжатый компилятивный обзор его книг присутствует в работах по
Усманов Х.Ф. Помещичье хозяйство Башкирии в пореформенный период (1861–1900 гг.)
// Из истории феодализма и капитализма в Башкирии. Уфа, 1971; Он же. Источники по
истории разложения крестьянства Башкирии в пореформенный период // Южноуральский
археографический сборник. Вып. 1. Уфа, 1973; др.
2
История Башкортостана с древнейших времён до 60-х годов XIX века / отв. ред. Х.Ф.
Усманов. Уфа, 1996.
3
XXVI съезд КПСС и проблемы аграрной истории СССР (социально-политическое развитие деревни). Уфа, 1984.
4
Усманов Х.Ф. Осуществление столыпинской аграрной реформы в Башкортостане // Аграрная реформа П.А. Столыпина и современность. Уфа, 2002.
5
Столыпинская аграрная реформа (автор Х.Ф. Усманов) // Очерки по истории Башкирской АССР. Т. 1, ч. 2. Уфа, 1959. С. 363–378.
6
См.: История Башкортостана с древнейших времён до 1917 г. Ч. I. Уфа, 1991. С 313–317;
1
132
башкирскому землевладению1. Своеобразным отзвуком вновь пробудившегося интереса к столыпинским реформам в России2, стало появление немалого числа слабых публикаций, не содержащих серьёзной научной информации, в которых в лучшем случае пересказывались общеизвестные истины. В
2006 г. в Уфе прошла «камерная» конференция, приуроченная к 100-летию
столыпинской реформы3, столыпинская тема «прозвучала» и в ряде сборников4.
В то же время научное наследие Х.Ф. Усманова проявилось в работах
историков из Стерлитамака, часть которых защищала диссертации под его
руководством. Связанные со столыпинскими преобразованиями проблемы
экономики изучает Д.П. Самородов5, позицию земства и органов власти в
эпоху П.А. Столыпина анализируют О.А. Курсеева6, Р.И. Кантемирова и др.7
В работах Усманова большое внимание уделялось деятельности Крестьянского поземельного банка, как одного из решающих инструментов столыпинской модернизации. История деятельности Крестьянского банка в Уфимской и Оренбургской губерниях, в том числе и при реализации аграрной реформы, подробно показана в трудах О.С. Павловой8. Не случайно, именно
История Башкортостана с древнейших времён до наших дней: В 2 т. / Под ред. И.Г. Акманова. Т. 2: История Башкортостана. XX век / Сост. И.Г. Акманов, С.Ф. Касимов. Уфа,
2006. С. 32–33; История Башкирского народа: в 7 т. / гл. ред. М.М. Кульшарипов. Т. V. М.,
2011. С. 52–58 (автор всех разделов Н.М. Калмантаев).
1
Акманов А.И. Земельные отношения в Башкортостане и башкирское землевладение во
второй половине XVI – начале XX в. Уфа, 2007. С. 347–353 («Столыпинская аграрная реформа в крае»); см. также: Он же. Башкирское землевладение в XIX – начале ХХ вв. Уфа,
2000; Он же. Земельная политика царского правительства в Башкирии: (Вторая половина
XVI – начало ХХ вв.). Уфа, 2000; др.
2
См., напр.: Могилевский К.И. Столыпинские реформы и местная элита: Совет по делам
местного хозяйства (1908–1910). М., 2008; Российская история. 2012. № 2; мн. др.
3
Аграрный вопрос в России XIX–XXI веков: между реформами и революциями. Уфа,
2007. С. 58–71 («можно сказать, её результаты не особенно впечатлили», это про реформу
– М.Р.).
4
См., напр.: Труды института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1. Оренбург, 2003.
5
Самородов Д.П. Утверждение капитализма в торговле дореволюционной Башкирии:
Вторая половина XIX – начало ХХ вв. Стерлитамак, 1999; Он же. Становление и развитие
системы стационарной торговли в дореволюционной Башкирии (эпоха капитализма). М.,
2001; др.
6
Курсеева О.А. Земский либерализм в провинции на рубеже XIX–ХХ веков (По материалам Среднего Поволжья и Приуралья). Уфа; Стерлитамак, 2003.
7
Кантемирова Р.И. Государственное управление в Уфимской губернии во второй половине XIX – начале ХХ вв. Стерлитамак, 2000; Семёнова Н.Л., Кантемирова Р.И., Иванцова Г.А. Историко-правовые аспекты развития местного управления в Башкортостане.
Стерлитамак, 2002; см. также: Азаматова Г.Б. Уфимское земство (1874–1917): Социальный состав, бюджет, деятельность в области народного образования. Уфа, 2005; др.
8
Павлова О.С. Деятельность Крестьянского поземельного банка на Южном Урале (1883–
1916 гг.). Стерлитамак, 2005; Она же. Развитие государственного аграрного кредита на
Южном Урале в эпоху капитализма (конец XIX – начало XX в.). Уфа, 2006; Она же. Аграрная политика Крестьянского поземельного банка в период столыпинских реформ (по
материалам Южного Урала) // Труды института крестьяноведения Южного Урала. Вып. 1;
133
стерлитамакские ученики и последователи Х.Ф. Усманова выступили инициаторами первых чтений, посвящённых его памяти1.
Продолжая чисто экономическое направление, мне удалось обнаружить новый источник по столыпинской реформе. Во время подготовки кандидатской диссертации (под руководством Х.Ф. Усманова) я использовал
данные переписи 1917 г., в которых приводятся несколько иные сведения о
количестве укреплённой в личную собственность крестьянской земли. Они в
целом подтверждают и уточняют выводы Х.Ф. Усманова, являясь уже итоговым показателем, полученным после прекращения столыпинской реформы. В
южных уездах Уфимской губернии с наиболее развитой рыночной экономикой (Уфимском, Белебеевском и Стерлитамакском) к 1917 г. от 16 до 23%
крестьян вышло из общины, укрепив (приватизировав) в свою собственность
от 13 до 32% надельных земель2.
Хотя зажиточный степной юг в первую очередь откликнулся на столыпинский призыв к индивидуализации хозяйства3, однако изучение первоисточников (материалов переписи 1917 г.) привело меня к выводу, что столыпинская реформа в степных губерниях не создала ничего принципиально нового, хутора здесь и до неё и без неё давно уже существовали 4. Заслуга П.А.
Столыпина заключалась в том, что он во многом легализовал эти процессы,
создал благоприятные условия для уже реально происходившего в деревне
формирования слоя сельских предпринимателей-фермеров. Вслед за своим
наставником, я стараюсь рассматривать столыпинскую реформу только в
контексте всего социально-экономического развития многоукладного аграрного строя Башкирии начала XX в.5
Материалы переписи 1917 г. также позволили по новому взглянуть на
ситуацию с хуторами. Из-за непростой социально-экономической ситуации в
деревне в Уфимской губернии преобладали хутора-посёлки (4855 хозяйств)
по сравнению с хуторами-одиночками (131 хозяйство)6. Хуторяне, местные и
др.
1
Актуальные проблемы исторической науки: Сборник научных трудов первых международных Усмановских чтений. 2 декабря 2011 г. (в Стерлитамаке). Уфа, 2011.
2
Роднов М.И. Аграрные отношения в Уфимской губернии накануне Великой Октябрьской
социалистической революции. 1912–1917 гг. Дисс. … канд. ист. наук. Уфа, 1987. С. 82 и
др.
3
Роднов М.И. Крестьянство Уфимской губернии в начале XX века (1900–1917 гг.): социальная структура, социальные отношения. Уфа, 2002. С. 232.
4
Так, анализ ситуации в крупнейших (свыше 50 дес. посева) хозяйствах Стерлитамакского уезда показал, что «влияние столыпинской аграрной реформы … можно оценить как
небольшое. Местная верхушка и так достаточно свободно развивалась». Из выбранных
272 крупно-крестьянских хозяйств лишь около десяти приобрели землю через землеустроительные органы, образованные в годы столыпинской реформы (Роднов М.И. Крупно-крестьянское хозяйство Стерлитамакского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 1997. С.
26).
5
См.: История Башкортостана во второй половине XIX – начале XX века. Т. II. Уфа, 2007.
С. 127–157.
6
Роднов М.И. Крестьянство Уфимской губернии в начале XX века. С. 233–234.
134
переселенцы, боялись жить в одиночку, создавая своеобразные хуторские
«общества» как, например, у латышей. Только очень крупные сельские предприниматели могли себе позволить организовать одиночный хутор-усадьбу,
на подобие помещичьей.
Один из ведущих историков Башкирии XX в. Хамза Фатыхович Усманов оставил яркое наследие, мощный историографический фундамент, опираясь на который современные исследователи продолжают изучение аграрных отношений на Южном Урале.
135
XII.
Опубликовано: Роднов М.И. В поисках татарской истории // Научный Татарстан.
Гуманитарные науки (Казань). 2013. № 3. С. 53–59.
М.И. Роднов
В поисках татарской истории
Упорный многолетний труд коллег из Татарстана по созданию обобщающего труда по истории татарского народа достиг, наконец, эпохи рубежа
XIX – начала XX вв., одного из ключевых этапов в истории России и всех
народов нашего Отечества. Из достижений и проблем того бурного и противоречивого периода произросли революция 1917 г. и Гражданская война с
победившими большевиками, установившими невиданный в мировой истории социалистический строй. Поэтому научное сообщество к данной теме
всегда будет относиться с особым вниманием.
К поставленной цели создания всеобъемлющей этнической истории, а
руководит проектом Институт истории им. Ш. Марджани Академии наук РТ,
идут постепенно и не спеша, затрачивая на подготовку каждого тома до трёх
лет, что совершенно естественно и верно. Но это накладывает и свои обязательства. В объёмном шестом томе1 моё внимание привлекли две темы: этническая статистика и экономика, которые показаны в первых трёх разделах.
Труд получился в целом достойный, фундированный, с грамотным
научно-справочным аппаратом, само изучение которого весьма полезно профессиональному историку, редакция не пожалела места для детального показа различных аспектов истории татар, видна цель – максимально охватить все
стороны народной жизни. Качественная полиграфия и изящные иллюстрации
дополняют позитивное впечатление.
В последние годы в разных республиках РФ вышло немало этнических
историй и одним из центральных, но проблемных вопросов является определение численности этноса, его формирование и развитие на своей, «исконной» и, конечно же, «исторически-обоснованной» территории. Вот и в татарской истории текст начинается с параграфа «Динамика численности и расселение татар в Поволжье и Приуралье» (стр. 48–54), автором которого является один из ведущих современных историков Татарстана Д.М. Исхаков, признанный специалист по… средневековью. У него уже выходил ряд статей по
этнической демографии вплоть до рубежа XIX–XX вв., и знакомство с параграфом сразу вызывает «приступ» критики. Ключевая тема вообще показана
тезисно и кратко, буквально с первой страницы автор начал рассуждать о…
История татар с древнейших времён. В 7 т. Т. VI. Формирование татарской нации XIX –
начало XX в. Казань, 2013.
1
136
башкирах (стр. 48–49), предпочитая труды Р.Г. Кузеева. Главным остаётся
вопрос – куда же делись свыше 120 тыс. башкир Мензелинского уезда, которых к 1926 г. по данным Шибаева (кстати, весьма сомнительным) осталось
лишь 1,5 тыс. чел. И вывод: они и не были башкирами, так как за 29 лет, с
1897 по 1926 гг. мензелинские башкиры «полностью сменили свою этническую идентичность, что нам кажется невероятным». А вот мне не кажется,
особенно когда за дело берутся большевики, тем более провозгласившие
нациестроительство.
Автор решает загадку мензелинских башкир легко – те к концу XIX в.
«попросту не могли уже иметь башкирского этнического самосознания». И в
длинном абзаце даётся обоснование сего тезиса со ссылкой на монографию
У.Х. Рахматуллина (М., 1988), где вообще-то говорится о населении Башкирии XVII–XVIII вв., к эпохе конца XIX в. Урал Хамитович вообще не прикасался. Историки же из Башкирии, которые тоже десятилетиями «мучаются»
над улетучившимися мензелинскими башкирами (Р.З. Янгузин, А.З. Асфандияров, др.) и книжки печатают1, вообще не упоминаются, их труды и аргументация не доводятся до сведения читателя.
Среди рассуждений встречаем загадочное: «Недаром все попытки земских статистиков в 60–70-х гг. XIX в. разделить башкир и татар самой северо-западной окраины Приуралья неизменно заканчивались неудачей». Интересно, это про кого? Уфимское земство (там где спорный Мензелинский
уезд) возникло в 1875 г., а первые статистические исследования прошли как
раз в Мензелинском уезде в 1884 г.2 В первом в России Самарском земстве
оценочно-статистическое бюро было создано в 1882 г.3 Ну не было тогда ещё
земской статистики и, конечно, уфимским и самарским земцам делать больше было нечего как разделять башкир с татарами. Да им вообще была безразлична эта проблема. Во время обследования 1895–1897 гг. в Уфимской губернии каждое уездное земство само группировало мусульманское население
как заблагорассудится4.
До чего всё это знакомо по своему Башкортостану. Перед нами опять
избирательный подход к литературе и источникам (автор «не заметил» увесистого тома подворной переписи 1912–1913 гг. по Уфимской губернии, где
есть Мензелинский уезд со всеми деревнями и численностью башкир в
154 324 чел.5). Сейчас и, увы, нередко работы, авторы, источники, что не
Из последнего: Асфандияров А.З. Аулы мензелинских башкир. Уфа, 2009. 598 с.;
Асылгужин Р.Р., Юсупов Ю.М., Салауши Т.А. Западные башкиры: политическая история,
проблема этнической идентификации. Уфа, 2010.
2
См.: Роднов М.И. Земство Уфимской губернии и аграрная статистика // Российская история. 2012. № 5; Он же. Массовые источники по истории Мензелинского уезда рубежа
XIX–XX вв. // Научный Татарстан. Гуманитарные науки. 2013. № 1. С. 71; др.
3
Кабытов П.С., Арнольдов Н.А. и др. Самарское земство: опыт практической деятельности (1865–1918 гг.). Самара, 2009. С. 167.
4
Роднов М.И. Спор о цифре: численность башкирского народа во второй половине XIX –
начале XX вв. // Этностатистические траектории Южного Урала. Динамика расселения
народов Башкирии. М., 2006. С. 126.
5
Крестьянское хозяйство Уфимской губернии. Подворная перепись 1912–1913 гг. Ч. II.
1
137
«ложатся» в искомую концепцию, просто игнорируются, на что обращено
внимание в челябинской рецензии на пятый том истории уже башкирского
народа1. Фактически в отдельных республиках Урало-Поволжья (далеко не
всех) сложились автономные, замкнутые национальные историографии, не
замечающие конкурентов, отгораживающие «своего» читателя от «неправильных» исследований2.
Не для того ли, чтобы иметь возможность высказывать в учебниках подобные перлы, как: «Однако было отказано во включении в состав Татарской
Республики Уфимского уезда, большинство населения которого составляли
татары»3. Каково? Итоги переписи 1917 г. по Уфимскому уезду: из всего
числа жителей (без города) в 477 453 чел. русских насчитывалось 250 609
чел., уже больше половины, иных славян (украинцы, белорусы и др.) – ещё
34 217 чел., представителей народов Поволжья (марийцы, удмурты, мордва и
чуваши) – 14 540 чел., прочих (немцы, латыши и т. д.) – ещё 7756 чел., итого
– 307 122 чел., или 64% населения Уфимского уезда. Остальные тюркимусульмане, из которых, однако, башкир было 66 760 чел. (14% населения
уезда). Примем все остальные группы за татар, коих окажется лишь 22% от
всего числа сельского населения Уфимского уезда4. Как с арифметикой?, –
она в границах Татарстана ещё не отменена? По данным переписи 1920 г.
наблюдается переход части башкир в татары, но далеко не всех. И в Уфимском уезде в 1920 г. башкиры благополучно сохранили свою идентичность в
деревнях Кучумово и Имамутдиново Караякуповской волости, Чишмы-баш,
Чукараклы Абраевской5 и др.
И опять к учебнику: «В состав Татарской республики не вошли Белебеевский, Бирский и Уфимский уезды, большинство населения которых составляли татары»6. Школьники, видимо, должны пролить тут горючую слезу
по поводу отторгнутых от родины-матери исконных земель. Обратимся к новейшим данным переписи 1920 г., мой подсчёт по подворным карточкам,
Таблицы. Уфа, 1914. С. 254–255 (кроме того в Мензелинском уезде проживали русские –
135 150 чел., татары – 93 403, тептяри – 36 783, крещёные татары – 26 058, мордва – 6151,
чуваши – 3922, марийцы – 2448, а всего – 458 239 чел.).
1
Назыров П.Ф. Региональная история через призму национальной историографии: к выходу пятого тома «Истории башкирского народа» // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. История. Вып. 52. С. 158–159.
2
Мои взгляды: Роднов М.И. Уроки Любавского // Научное, педагогическое и просветительское наследие М.К. Любавского и актуальные проблемы социально-экономического и
политической истории России и её регионов XVI–XX вв. Уфа, 2010; Он же. Конструирование образа крестьянства (современная историография Башкортостана на переломе эпох)
// История и историки в пространстве национальной и мировой культуры XVIII – начала
XX века. М., 2011.
3
Галлямова А.Г., Гибатдинов М.М., Кабирова А.Ш. История татарского народа (XX –
начало XXI вв.): учебное пособие для 11 класса средней общеобразовательной школы с
русским языком обучения (профильный уровень). Казань, 2012. С. 20.
4
Роднов М.И. Крестьянство Уфимского уезда по переписи 1917 года. Уфа, 1997. С. 188–
189.
5
ЦИА РБ. Ф. Р-473. Оп. 1. Д. 684, 909.
6
Галлямова А.Г., Гибатдинов М.М., Кабирова А.Ш. Указ. соч. С. 21.
138
первоисточнику. В Белебеевском уезде, в условиях, как я уже сказал, массового перехода башкир, тептяр, мишар к этнониму татары, в 1920 г. из 595 518
чел. жителей тюрки-мусульмане охватывали 363 892 чел., или 61,1%. В их
числе башкир насчитывалось 87 704 чел., или 14,7%. То есть даже на западе
Уфимской губернии, в самом татарском уезде татар (к ним отнесём все
остальные группы тюрок-мусульман) было 46,4%1.
По Бирскому уезду сообщаем новейшие, ещё нигде не публиковавшиеся итоги переписи 1920 г.2 Из всего числа жителей (без города Бирска) в
625 433 чел. тюрок-мусульман было 365 592 чел., включая деревню НовоКайнлыково, где сельчане вообще не указали к какому роду-племени они относятся (или статистик забыл про такую несущественную деталь), что составляет 58,4% общего количества населения. Остальные – русские, марийцы
и даже 19 крещёных татар. «Чистых» башкир (не включаю башкиро-татар,
татаро-башкир, башкиро-тептяр, тептяро-башкир) имелось 140 928 чел., или
22,5%. Если опять все иные группы тюрок-мусульман (татар, тептяр, мишар,
мусульман и пр.) отнесём к татарам, то последние будут составлять 35,9%
всего населения Бирского уезда (224 664 чел.). Немногим более одной трети.
Причём, сведения переписи 1920 г. дают максимально высокую долю татар,
предыдущие переписи 1917 и 1912–1913 гг. показывают больший удельный
вес башкир. Из какого чудотворного источника почерпнули авторы школьного учебника свои выводы любопытно узнать? К реальной исторической ситуации они не имеют никакого отношения.
А в шестом томе истории татар многоуважаемый Д.М. Исхаков поговорил о татаро-чувашских взаимосвязях, зачем-то об урбанизации (далее этот
вопрос рассматривается подробно), миграциях, сопровождая всё это двумя
таблицами из своих ранних работ, где доводит численность татар аж до 1897
г. А что, Казанские земские статистики в начале XX в. бездельничали?,
неужто вообще не интересовались татарами?, их численностью, живут, дескать, а сколько – неведомо. В соседних регионах тоже вообще-то трудились.
Могу, к примеру, пополнить шестой том сведениями по Вятской губернии на
1912 г., где всего проживало 170 255 татар, немалое число, в Малмыжском
уезде – 67 136 чел., в Елабужском – 58 462 чел и т. д.3
Удачный параграф о городском населении. Авторы (Н. Хамитбаева, И.
Загидуллин, Л. Свердлова, А. Сызранов, Д. Денисов) собрали интересный и
новаторский материал4. Просто увлекательно читается вся вторая глава «ТаРоднов М.И. Крестьянство Белебеевского уезда по переписи 1920 года: этнический состав. М., 2009. С. 118–119.
2
Подсчитано по: ЦИА РБ. Ф. Р-473. Оп. 1. Д. 751–868, 925.
3
Перепись населения и скота Вятской губернии. Подворная перепись населения и скота в
Вятской губернии 1912 г. Вятка, 1914. С. 318 (данные любезно предоставил А.Д. Коростелёв).
4
Уточним ещё одну цифру. На стр. 88 И. Загидуллин утверждает, что в Уфе к 1910 г. татары составляли уже треть уфимцев (32,8%, или 31 897 чел.), ссылаясь на издание «Города России в 1910 году» (СПб., 1914, страница не указана). А по данным на 1 января 1912 г.
в Уфе из общего числа жителей в 106 459 чел., лиц исповедующих магометанство (то есть
1
139
тары в регионах», яркий, сочный текст, как будто совершаешь путешествие
по татарским общинам, украшение тома!
А сам шестой том истории татар можно рассматривать как некий итог
развития татарской историографии за прошедшие 20 лет суверенного существования местной исторической науки: своё независимое финансирование,
свои институты и академия, свободное (да?) научное планирование, свои издательства, журналы и пр. и пр. И что же видим: историческая демография
татарского народа рубежа XIX–XX вв. не изучалась, пришлось извлечь из
«средневековья» Д.М. Исхакова, больше никого не подготовили. В результате, из истории татар (!?) невозможно узнать о численности татар в начале XX
в. в Казанской губернии. Ошеломляющее наблюдение! По-моему, в книге
должны быть поуездные данные, сколько татар проживало в Спасском, Лаишевском, Чистопольском и др. уездах. Прекрасные очерки о Касимове и литовских татарах и вакуум по основной этнической территории. Как это понять?
У каждой медали есть оборотная сторона. Добротные материалы о городских татарах Российской империи прикрывают такой же вакуум в исследованиях по истории татарского крестьянства важнейшего пореформенного
периода. Что нового создано в историографии Татарстана после трудов Ю.И.
Смыкова? Практически ничего, социально-экономическое (и демографическое) положение абсолютного большинства этноса два десятилетия фактически не изучается. Все кинулись в политику и идеологию.
Когда-то начинавший как историк-аграрник И.К. Загидуллин представил параграф «Землевладение и землепользование татар-хлебопашцев в пореформенный период». Всё верно, но… скромно, сносок на новую литературу единицы (за отсутствием этой самой литературы). Кто пишет параграф о
налогообложении – О.И. Марискин из Саранска, кто говорит о социальноэкономическом развитии татар Поволжья – Н.Ф. Тагирова из Самары. Собственно татарстанскую историографию представляет этнограф Н.А. Халиков
(монография 1995 г., итог ещё советской эпохи). А третий раздел тома хорош. Названные авторы (а также Л. Свердлова и М. Гибадуллин) создали
прекрасную панораму общего хозяйственного развития Поволжья, удачно
вписав туда собственно этническую историю. Мои поздравления коллегам!
К этнической истории возвращаемся во втором разделе тома «Сословно-социальные группы татар». Лилия Байбулатова справедливо акцентирует
внимание на татарском дворянстве Уфимской губернии. Их было много по
России, но татарские дворяне-помещики существовали только здесь. Надо
чётче отделять мелкопоместных (без крепостных) «дворян-лапотников», как
звали их у нас, в Башкирии, от владельцев усадеб. Ну и, конечно, в академическом томе не удержались от популистского фрагментика о русских дворяне только татар, но и башкир и пр.) насчитывалось 19 318 чел., или всего 18,2% (Уфимский земский календарь на 1913 год. Уфа, 1914. С. 22). Татарская община веками являлась
в Уфе второй по численности, но чтобы в начале XX в. они составляли треть жителей города – это нелепица, в которой легко убедиться взяв любой из справочников по Уфе того
времени.
140
нах – потомках татарских мурз. Интересно, о русских жёнах татарских деятелей советской эпохи будет говориться в следующем томе?
После грамотного материала о татарах в казачестве, отметим параграф
о мещеряках башкирского историка Л.Ф. Тагировой. Ещё один «суверенный
вакуум» татарстанской историографии последних десятилетий. Недавно переиздали классическую работу Р.Г. Мухамедовой о татарах-мишарах, а где
же новейшие исследования? Практически ничего существенного, нижегородцы пишут. Не потому ли такой жалкий интерес в Татарстане к мишарской
теме, что она не подпадает под господствующую идеологему «казанской сироты» (назовём её так) – про угнетённый и закабалённый железной имперской пятой (то бишь русской) татарский несчастный народ? А вот мещеряков
не крестили, землёй в изобилии наделяли, они сами шли в авангарде российского империализма.
Ильшат Файзрахманов детально рассказал о тептярях, весьма неплохо,
но почему-то остановился на 1865 г. Тептяри фиксируются и в переписях
начала XX в., вплоть до советской эпохи. Читателю об этом знать не положено?
Отдельный параграф в истории татар «Башкиры» (стр. 174–177) И.К.
Загидуллина сразу добавил адреналина при чтении. А что, совершенно логично, ведь большое количество башкир вошло в состав современного татарского народа, было ассимилировано, инкорпорировано (в следующем томе
должен быть, по-моему, раздел – ассимиляция мензелинских, елабужских,
бугульминских башкир). Автор скрупулёзно повествует о военно-служилом
положении башкир в кантонную эпоху (без сноски на Алишева можно было
обойтись). На стр. 176 автор чётко указывает на двоякое понимание башкир –
«сословное и этническое». Браво! Есть башкиры по сословию1, а есть башкиры по национальности. Именно так и рассуждали современники, например
Н.А. Гурвич в 1860-е гг. Но, видимо, убоявшись своего радикализма, И.К. Загидуллин затем пускается в неуместные рассуждения, опустившись аж в
XVII в. Том хронологически о чём? Ну, хорошо, хоть про стольный град
Башкорт ничего не сказал. И, вот за это нельзя не похвалить, позитивно оценил кантонную эпоху (стр. 177).
Замысел редакторов тома особо выделить сословный фактор, забытый
и «приниженный» в советский период, нельзя не приветствовать. В Россий«Башкирами» называли себя тептяри, мишари, марийцы и некоторые другие группы
населения, состоявшие в Башкиро-мещерякском (Башкирском) войске, что свидетельствует о второстепенности этнической идентификации перед сословной. И даже после роспуска войска в 1863–1865 гг. они продолжали именовать себя башкирами, что подтверждают
данные переписи 1917 г. Полностью «сословные» башкиры перешли к другим этнонимам
– татары, мари – лишь в годы революции и Гражданской войны. Существование башкир
«по сословию» некоторые исследователи переносят на весь башкирский этнос, «не замечая» исторических башкир, в состав которых, конечно же, в XVI – начале XVIII и даже в
XIX (казахи) вв. влились различные иноэтничные группы. Но совершенно те же процессы
(ассимиляции, инкорпорации) происходили у русских и даже казанских татар (вспомним
чувашей Арской дороги).
1
141
ской империи всё население делилось по конфессиям и сословиям, этничность была побочным, дополнительным, малозначащим компонентом идентификации. Например, если бы царское правительство выделило крещёных
татар в отдельное сословие со своими правами и обязанностями, землёй и
налогами, то, возможно, кряшенская этническая группа сейчас была бы совершенно иной. Вот и говоря о башкирском вопросе, «занозе» татарской историографии, о котором в этом томе (напомню, истории татар) начинают
рассуждать с первого параграфа первой главы первого раздела, читатель
(непредубеждённый) должен ясно видеть конкретную сословно-этническую
ситуацию.
Башкиры («исторические») были единственным, уникальным в этом
смысле народом, у которого сословие (вотчинник) и этничность практически
совпадали (иные сословные группы были незначительны). В Российской империи не было просто башкира, был башкир-вотчинник. И постепенный распад всей сословной структуры, который медленно происходил на последних
этапах империи (первыми «откололись» башкиры по сословию), прямо влиял
на этническую идентификацию. А когда в 1917 г. Временное правительство
отменило сословия де-юре, а большевики – де-факто, «рухнувшая» сословная
идентичность «потянула» за собой этническое самоопределение, тем более
когда за это взялись большевики1.
Без сомнения, если бы Ленин и Сталин отдали в ТАССР ещё Белебеевский и Бирский уезды, там сейчас тоже не было бы никаких башкир. Национал-коммунистические элиты Татарии разобрались бы и с ними (как в Мензелинском уезде), и ничего удивительного и оригинального здесь нет, вспомним судьбу русинов и кашубов в социалистической Польше. Впрочем, татарским историкам не надо так далеко смотреть на запад, проще глянуть к восходу солнца. В условиях авторитарных, а тем более тоталитарных режимов,
элиты и решают кому кем быть, с кем дружить и что читать (особливо в
учебниках). Нам в Башкортостане это тоже прекрасно известно.
В целом же шестой том истории татар отразил современную историографическую ситуацию перехода, затянувшегося кое-где, увы, перехода от
автократических (в интернациональном или национальном вариантах) режимов к медленно и трудно прорастающей демократии, с максимально возможной свободой научного познания. Но движение есть, неумолима поступь истории.
И снова учебник: «Большие споры разгорелись вокруг Мензелинского уезда, который в
конечном счёте по настоянию самих его жителей был включён в состав Татарской Республики» (Галлямова А.Г., Гибатдинов М.М., Кабирова А.Ш. Указ. соч. С. 20). То есть,
трудящиеся Мензелинского уезда, где только что отгремели залпы Гражданской войны и
ушли карательные отряды, расстреливавшие крестьян – участников восстания «Чёрного
орла», конечно же, возмечтали присоединиться к Татарской автономии, других желаний в
условиях начинавшегося в 1920 г. страшного голода у них не было. Любопытно, что
напишут об этом в седьмом томе?
1
142