часть 2 -

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
О ДВИЖЕНИИ СЕРДЦА И КРОВИ
8. Нельзя сомневаться в том, что в сердце есть теплота, уже потому, что
ее можно ощущать рукой при вскрытии тела какого-нибудь живого
животного. Не следует думать, что эта теплота другой природы, чем та,
которая обычно получается от добавления какой-нибудь жидкости или
каких-нибудь дрожжей, заставляющих тело, где есть теплота, расширяться.
9. Однако, поскольку расширение крови, вызванное этой теплотой,
является первой и основной пружиной всего нашего механизма, то я хотел
бы, чтобы те, кто никогда не изучал анатомии, потрудились рассмотреть
сердце любого достаточно крупного животного, обитающего на
425
земле, так как сердце его очень похоже на человеческое. Если срезать
прежде всего острую верхушку сердца, можно заметить в нем как бы два
вместилища, или две полости, которые могут принять много крови. Затем,
если вложить в эти полости пальцы, чтобы найти у основания сердца те
отверстия, через которые полости принимают кровь или освобождаются от
находящейся в них крови, можно найти в каждой из полостей по два
больших отверстия. В правой полости находится отверстие, через которое
палец проходит в полую вену, и другое — через которое палец проникает в
артериальную вену. Если затем рассечь сердце вдоль этой плоскости до этих
двух отверстий, то увидим, что у входа в полую вену имеются три маленькие
кожицы (обычно называемые клапанами). Эти кожицы расположены так, что
когда сердце удлинено и сжато (как это всегда бывает у мертвых животных),
они совершенно не препятствуют выходу крови из полой вены в полость
сердца; когда же сердце наполнено и начинает сокращаться, то от обилия
крови, находящейся в сердце, и от ее расширения эти три кожицы должны
подняться и таким образом закрыть вход в полую вену, чтобы кровь не
проходила через нее в сердце.
У входа в артериальную вену имеются также три кожицы, или клапана,
но расположены они совершенно по-другому. Они препятствуют крови,
находящейся в артериальной вене, поступать в сердце, но, однако, не мешают
выходить крови, имеющейся в правой полости.
Таким же образом можно найти два отверстия у основания сердца, введя
палец в его левую полость. Одно из этих отверстий ведет в венозную, а
другое — в большую артерию. Вскрыв всю полость у венозной артерии,
можно увидеть два клапана, совершенно подобные клапанам полой вены и
так же расположенные. Разница заключается только в том, что у венозной
артерии, сжатой с одной стороны большой артерией, а с другой —
артериальной веной, отверстие несколько удлинено, вследствие чего для
того, чтобы его закрыть, достаточно двух, а не трех таких же кожиц, которые
нужны, чтобы закрыть отверстия полой вены.
У входа в большую артерию также видны три клапана, совершенно
подобные клапанам артериальной вены. Они не мешают крови,
наполняющей левую полость сердца, поступать в большую артерию, но
препятствуют выходу крови из артерии в сердце.
426
Можно заметить, что у этих двух сосудов, т.е. у артериальной вены и у
большой артерии, оболочка более жесткая и толстая, чем у полой вены и у
венозной артерии. Это показывает, что последние предназначены для других
целей и что сосуд, называемый артериальной веной, в действительности есть
артерия. Причиной того, что древние называли артерией сосуд, который
должен был бы называться веной, а веной — сосуд, который следовало бы
назвать артерией, было их убеждение, что все вены выходят из правой, а все
артерии — из левой полости сердца.
Наконец, можно увидеть, что две части сердца, называемые его ушками,
являются окончаниями полой вены и венозной артерии, расширившимися и
изогнутыми по причинам, о которых будет сказано ниже.
10. Ознакомившись, таким образом, с анатомией сердца и принимая во
внимание, что у живого животного в сердце больше теплоты, чем в какойлибо другой части тела, мы уже не можем сомневаться в том, что движение
сердца и, далее, биение пульса (т.е. биение артерий) происходят именно
таким образом, как я сейчас изложу. Необходимо только иметь в виду, что
кровь имеет свойство быстро расширяться, если она нагрета хоть немного
сильнее обычного.
В тот момент, когда сердце удлинено и сжато, в его полостях почти нет
крови, за исключением небольшого количества той, которая была разжижена
в нем раньше. Поэтому в него поступают две большие капли: одна — из
полой вены в правую полость, другая — из вены, называемой венозной
артерией, в левую. Незначительное количество разжиженной крови,
имеющееся в полостях сердца, сразу смешивается с вновь поступившей и
действует на нее, как дрожжи, нагревая и быстро расширяя ее. Вследствие
этого сердце раздувается, становится твердым и немного сокращается.
Кожицы, расположенные у входов в полую вену и венозную артерию,
поднимаются и закрывают отверстие таким образом, что кровь из этих двух
вен уже не может поступать в сердце, а кровь, находящаяся в сердце и
расширившаяся в нем, не может подняться в вены. Одновременно с этим
кровь эта свободно поднимается из правой полости сердца в артерию,
называемую артериальной веной, а из левой полости — в большую артерию;
кожицы, находящиеся у входов в эти артерии, не оказывают ей никакого
сопротивления.
Так как разжиженная кровь требует большего пространства, чем то,
которое имеется в полостях сердца, то она с силой входит в эти две артерии,
расширяя и наполняя их одновременно с сердцем. Это движение сердца и
артерий и называется пульсом.
427
После того как кровь, будучи разжиженной, входит в артерии, сердце
сразу опадает, делается мягким и удлиняется, потому что в полостях остается
очень малое количество крови. Точно так же сжимаются и артерии. Это
происходит отчасти оттого, что наружный воздух, входя в более тесное
соприкосновение с разветвлениями артерий, чем с сердцем, охлаждает и
сгущает имеющуюся в них кровь, а отчасти оттого, что из артерий постоянно
выходит приблизительно столько же крови, сколько туда входит. Может
показаться, что когда кровь перестанет подниматься из сердца в артерии, то
артериальная кровь должна будет снова поступить в сердце. Однако на самом
деле она никоим образом не может вернуться в полости сердца, так как этому
мешают кожицы, находящиеся у входов в артерии. Кровь в сердце поступает
из полой вены и из венозной артерии. Там она расширяется точно так же, как
и предыдущая, приводит в движение сердце и артерии, и их биение
продолжается в течение всей жизни животного.
11. Что же касается тех частей, которые называются сердечными
ушками, то их движение, хотя и похоже на движение сердца, все же
несколько отличается от него. Как только сердце опадает, в его полость
вливаются две большие капли крови: одна — из правого ушка, которое
является окончанием полой вены, другая — из левого — окончания венозной
артерии. Вследствие этого ушки опадают, а раздувающееся затем сердце и
артерии благодаря своему движению несколько препятствуют наполнению
ушек кровью, имеющейся в разветвлениях полой вены и венозной артерии.
Ушки начинают раздуваться лишь тогда, когда уже стало опадать сердце.
Сердце раздувается сразу и опадает постепенно, ушки же, наоборот, опадают
быстрее, чем раздуваются. Движение, благодаря которому они раздуваются и
опадают, свойственно только им и не переходит на остальную часть полой
вены и венозной артерии, окончаниями которых они являются. Поэтому они
шире, иначе изогнуты и имеют более толстую и мясистую оболочку, чем
остальная часть этих двух вен.
12. Чтобы лучше понять все это, необходимо более подробно
познакомиться с устройством четырех сосудов, ведущих к сердцу. Прежде
всего следует заметить, что полая вена проходит во все части тела, за
исключением легких; таким образом, все остальные вены являются лишь ее
разветвлениями. Даже воротная вена, которая проходит по се428
лезенке и по всему кишечнику, соединяется с полой веной посредством
сосудов, так ясно видных в печени, что ее можно считать разветвлением
полой вены. Следовательно, все вены можно рассматривать как один сосуд,
который в том месте, где он более широк, называется полой веной. Этот
сосуд всегда содержит большую часть имеющейся в теле крови и направляет
ее в сердце. Таким образом, если бы даже в каком-нибудь из сосудов
содержалось всего три капли крови, то и тогда эта кровь вышла бы из частей
тела, в которых она находится, и направилась бы к правому ушку сердца. Это
происходит оттого, что полая вена около ушка шире, чем в любом другом
месте. Отсюда она идет до окончаний своих разветвлений, постепенно
суживаясь. Ткань этих разветвлений имеет способность растягиваться в
зависимости от количества имеющейся крови. Она сжимается снова сама
собой и таким образом гонит кровь к сердцу. В этих разветвлениях имеется
много клапанов, которые расположены так, что они могут совсем закрывать
проход и тем самым препятствовать крови течь к их окончаниям и отходить
от сердца в том случае, если бы ее направляла туда ее собственная тяжесть
или какая-либо другая причина. Клапаны эти, однако, никоим образом не
препятствуют крови проходить от конечностей к сердцу. Из этого можно
сделать вывод, что все фибры этих сосудов расположены так, чтобы
содействовать свободному течению крови к сердцу, а не обратно.
13. Что же касается артериальной вены и венозной артерии, то следует
указать, что и эти оба сосуда очень широки в том месте, где они соединяются
с сердцем. Но уже вблизи от сердца они делятся на другие, которые меньше
их, и все суживаются по мере удаления от сердца. Каждое разветвление
одного из этих сосудов всегда сопровождает какое-нибудь разветвление
другого, а также какое-нибудь разветвление третьего сосуда, начало которого
называется гортанью или глоткой. Разветвления этих трех сосудов проходят
только в легкие, которые полностью состоят из них; в легких они настолько
переплетаются друг с другом, что невозможно указать ни одной видимой
части легких, в которых не было бы ответвления от каждого из названных
сосудов.
Следует также заметить, что каждый из этих трех сосудов отличается от
других. В сосуде, началом которого является глотка, никогда не содержится
ничего, кроме вдыхаемого воздуха; этот сосуд образован из маленьких
хрящей и тканей, значительно более твердых, чем ткани
429
остальных сосудов. Артериальная вена тоже состоит из гораздо более
твердой и толстой ткани, чем венозная артерия, ткани которой мягки и тонки,
как и ткани полой вены. Это свидетельствует о том, что, хотя оба названных
сосуда наполняются лишь кровью, они все-таки отличаются друг от друга в
том отношении, что напор и быстрота движения крови в венозной артерии не
так велики, как в артериальной вене. Как мы видим, руки ремесленников от
работы с инструментами грубеют. Точно так же причиной твердости тканей
и хрящей, из которых состоит гортань, является сила и стремительность
воздуха, проходящего в нее при дыхании человека. То же самое можно
сказать и про артериальную вену. Если бы при входе в нее напор крови был
не так силен и движение ее было таким же, как движение в венозной артерии,
то ткани этой вены не были бы ни тверже, ни плотнее тканей венозной
артерии.
14. Я уже описал, каким образом кровь с силой входит в артериальную
вену, после того как она нагрелась и расширилась в правой полости сердца.
Теперь остается только указать, что, распространившись по мельчайшим
разветвлениям артериальной вены, она охлаждается и сгущается благодаря
вдыхаемому воздуху. Мелкие разветвления сосудов, в которых находится
этот воздух, сплетаются с разветвлениями артериальной вены во всей
области легких. Новая кровь, стремительно входя из правой полости сердца в
ту же самую артериальную вену, направляет сгущающуюся кровь дальше и
заставляет ее из окончания разветвлений этой вены проходить в разветвления
венозной артерии, из которой она уже свободно течет к левой полости
сердца.
Главное назначение легких состоит в том, чтобы с помощью вдыхаемого
воздуха они сгущали кровь и понижали ее температуру перед тем, как она
входит в левую полость сердца. Без такого охлаждения кровь была бы
слишком жидкой и тонкой и не могла бы служить питанием для огня,
который она поддерживает в сердце. Второе назначение легких заключается
в том, чтобы сохранить воздух, необходимый для того, чтобы производить
звуки речи. Мы видим, что у рыб и некоторых других животных, у которых в
сердце только одна полость, совершенно отсутствуют легкие; вследствие
этого они немы, так что среди них нет ни одной, которая могла бы издавать
крик. Но и температура их тела значительно ниже температуры тела
остальных животных с двумя полостями в сердце. Это можно объяснить тем,
что кровь животных последнего рода при нагре430
вании и разжижении в правой полости сердца постепенно переходит в
левую и способствует тому, что в сердце поддерживается более сильный и
горячий огонь, чем если бы она поступала туда прямо из полой вены. После
охлаждения и сгущения в легких кровь становится более способной к
расширению и нагреванию, чем раньше, до поступления в сердце. А так как в
легких кровь остается очень недолго, то она не смешивается там ни с какими
грубыми веществами. Мы знаем из опыта, что масла, пропускаемые
несколько раз через перегонный куб, дистиллируются во второй раз легче,
чем в первый.
Форма сердца также служит доказательством того, что в левой полости
сердца кровь нагревается и расширяется сильнее, чем в правой, так как
видно, что полость эта больше и круглее других и окружающая ее ткань
более толстая. Та же самая кровь, которая проходила через правую полость,
проходит и через левую, но количество ее уменьшилось вследствие того, что
она служила для питания легких.
15. Отверстия сосудов сердца равным образом служат доказательством
того, что для сгущения крови, находящейся в легких, необходимо дыхание. У
детей в утробе матери дыхание отсутствует, и видно, что в сердце у них
имеется два отверстия, которых уже нет у взрослых. Через одно из этих
отверстий кровь полой вены вместе с кровью венозной артерии поступает в
левую полость сердца. Через другое отверстие (в виде трубочки) часть крови
из правой полости течет из артериальной вены в большую артерию, минуя
легкие. Эти два отверстия постепенно закрываются сами собой, когда дети
после рождения начинают дышать. Напротив, у гусей, уток и других
подобных им животных, которые могут долго оставаться под водой и не
дышать, такие отверстия в сердце никогда не закрываются.
16. Наконец, о большой артерии, представляющей собой четвертый
сосуд сердца, следует сказать, что все другие артерии уже ее и являются
только ее разветвлениями, по которым кровь, поступающая в нее из сердца,
быстро распространяется во все части тела. Все разветвления большой
артерии соединены с разветвлениями полой вены точно так же, как и
артериальная вена соединяется с разветвлениями венозной артерии. Таким
образом, после того, как по всем частям тела распределится кровь,
необходимая им как для питания, так и для других целей, разветвления эти
проводят весь остаток крови в конец полой вены, откуда она снова
направляется к сердцу.
431
Итак, одна и та же кровь много раз проходит из полой вены в правую
полость сердца, оттуда через артериальную вену — в венозную артерию, из
венозной артерии — в левую полость сердца, а оттуда — через большую
артерию в полую вену. Это непрерывное круговое движение было бы
достаточным для того, чтобы поддерживать жизнь животных без еды и
питья, если бы ни одна частица крови во время этого движения не выходила
из артерий или вен. Однако из крови постоянно уходит множество частиц, а
вместо них из желудка и кишечника поступает сок, образованный из пищи;
об этом я буду говорить ниже.
17. Круговое движение крови впервые было установлено английским
врачом Гарвеем. Нет слов, чтобы выразить ему похвалу за столь полезное
открытие. Хотя окончания вен и артерий так тонки, что невооруженным
глазом нельзя рассмотреть отверстий, по которым кровь из артерий
поступает в вены, тем не менее в некоторых местах, и главным образом в
большом сосуде, образующемся из складок более толстой из двух тканей,
облекающих мозг, можно заметить это соединение. В рассматриваемый нами
сосуд ведет множество вен и артерий; кровь идет от сердца по одним и
возвращается к нему по другим. То же самое можно заметить и в
семенниковых венах и артериях. Факт поступления крови из артерий в вены
имеет столько очевидных доказательств, что сомнения в этом отношении
должны быть исключены.
Если, например, вскрыть грудь какого-нибудь живого животного и
недалеко от сердца перевязать его большую артерию так, чтобы кровь не
проходила по ее разветвлениям, а затем рассечь ее между сердцем и
перевязанным местом, то вся или по крайней мере большая часть крови через
короткое время выйдет в это отверстие. Но это было бы невозможно, если бы
кровь, находящаяся в разветвлениях большой артерии, не была соединена с
разветвлениями полой вены, через которую она проходит в правую полость
сердца, а оттуда — в артериальную вену. В окончаниях последней кровь
также выходит в венозную артерию, направляющую ее в левую полость
сердца, а оттуда — в большую артерию, через которую она и вытекает.
Кто не хочет заниматься вскрытием живого животного, тот должен
присмотреться к тому, что делают врачи при перевязке руки для
кровопускания. Если довольно сильно перевязать руку несколько выше того
места, где врачи открывают вену, т.е. ближе к сердцу, то кровь вытечет в
большем количестве, чем без перевязки. Если же перевязать руку очень туго,
кровотечение остановится. Оно остановится также тогда, когда место, где
перевязана рука, будет дальше от сердца, чем то место, где вскрыта вена,
хотя бы перевязка и не была особенно тугой.
432
Все это показывает, что обычный путь крови заключается в движении по
артериям и рукам и другим конечностям тела и в обратном движении по
венам к сердцу. Это так ясно доказано Гарвеем, что сомневаться в этом
может лишь тот, кто до такой степени скован своими предрассудками и так
привык спорить по всякому поводу, что не способен отличать истинных и
достоверных оснований от ложных и вероятных.
18. Но как мне кажется, Гарвею не удалось объяснить движение сердца.
Несмотря на общее мнение прочих врачей и вопреки очевидным доводам он
вообразил, что при удлинении сердца его полости расширяются и, наоборот,
при сокращении сужаются. Я же доказываю, что полости сужаются в первом
случае и расширяются во втором.
Гарвей пришел к своему убеждению оттого, что заметил, как
сокращающееся сердце твердеет, а у лягушек и других малокровных
животных даже белеет или становится не таким красным, как тогда, когда
оно удлиняется. Он заметил также, что если сделать в сердце надрез,
доходящий до его полостей, то кровь выйдет по надрезу в момент
сокращения, а не в момент удлинения сердца. Так он пришел к следующему
выводу: если сердце твердеет, то оно сжимается; поскольку в момент
сокращения у некоторых животных оно бледнеет, это свидетельствует о том,
что от него отливает кровь; наконец, поскольку кровь явно вытекает через
надрез именно в момент сокращения, то надо думать, что причина этого
явления — сужение пространства, в котором находится кровь.
Этому, кажется, можно было бы найти еще более убедительное
подтверждение на следующем опыте. Если у живой собаки отсечь верхушку
сердца и ввести палец в одну из его полостей, то при каждом сокращении
сердца ясно чувствуется давление на палец, а при каждом удлинении сердца
— прекращение этого давления. Это, казалось бы, должно подтверждать, что
полости сердца более узки, когда палец в них сдавлен, а не тогда, когда он не
испытывает давления. Однако этим доказывается только то, что сами опыты
часто служат источником заблуждений, если недостаточно исследованы все
причины, которые при этом могут иметь значение. Если бы сердце изнутри
сжималось, как полагает Гарвей, то у малокровных животных оно мог433
ло бы становиться от этого более твердым и бледнеть; кровь выходила
бы из полостей через сделанный в сердце надрез; наконец, палец, введенный
в полость сердца через этот надрез, ощущал бы давление. И тем не менее это
не значит, что все эти действия не могли бы быть вызваны другой причиной,
а именно описанным мною расширением крови.
Чтобы решить, какая из двух предполагаемых причин является
настоящей, следует прибегнуть к другим опытам, таким, которые не дают
возможности объяснить данное явление одновременно и той и другой
причиной. Первый такой опыт, на который я могу сослаться, заключается в
том, что если бы сердце твердело вследствие сокращения своих фибр
изнутри, то это уменьшило бы его величину, тогда как если оно твердеет от
расширения наполняющей его крови, то это должно его скорее увеличить.
Так как опыт показывает, что сердце не только не уменьшается, но даже как
будто немного увеличивается, то многие врачи решили, что в этот момент
оно раздувается. Правда, оно увеличивается незначительно, но причины
этого очевидны: в каждой из его полостей имеется много фибр, натянутых от
одной стороны до другой наподобие веревочек, и это не дает ему
значительно расшириться.
Другой опыт, показывающий, что, когда сердце сокращается и твердеет,
его полости не сужаются, а, наоборот, расширяются, заключается в
следующем. Если отсечь верхушку сердца у живого еще кролика, то можно
видеть невооруженным глазом, что полости сердца слегка расширяются и
выталкивают кровь в тот момент, когда оно твердеет. Даже тогда, когда из
полостей сердца выходят лишь малые капли крови, потому что во всем теле
животного ее осталось мало, размеры полостей остаются прежними. Фибры,
натянутые с обеих сторон, удерживают полости и мешают им сильнее
раскрываться. Что же касается того обстоятельства, что это явление не
наблюдается так ясно на сердце собаки и других, более крупных животных,
чем кролик, то оно объясняется тем, что фибры захватывают у этих
животных большую часть полостей и, будучи напряженными, при
отвердении сердца могут сдавливать пальцы, вложенные в полости, хотя
полости от этого не сужаются, а, наоборот, расширяются.
434
Я добавлю еще третий опыт. Он состоит в следующем. Когда кровь
выходит из сердца, она приобретает другие свойства, чем те, которые она
имела, входя в него. Она выходит из сердца значительно более теплой,
разжиженной и бурной. Если согласиться с тем, что движение сердца
происходит так, как описывает его Гарвей, то необходимо не только
предположить некоторую способность, вызывающую это движение (природу
этой способности понять гораздо труднее, чем все то, что он намеревается с
ее помощью объяснить), но и допустить, кроме того, другую способность, от
которой зависит изменение свойств крови в то время, когда она находится в
сердце. Если же допустить расширение крови, необходимо вызываемое
теплотой, которая, по общему мнению, сосредоточена именно в сердце, а не
в других частях тела, то можно признать, что этого расширения вполне
достаточно, чтобы заставить сердце двигаться так, как я описал; это
объясняет также те изменения свойств крови, на которые указывает опыт, и
даже те изменения, которые, как можно было бы вообразить, она должна
претерпеть, чтобы стать способной питать все части тела и выполнять все то,
для чего она предназначена. Для объяснения этого вовсе не следует
предполагать никаких неизвестных и таинственных сил.
Что может действовать сильнее и быстрее, чем огонь или теплота?
Именно теплота является самой действенной силой, известной нам в
природе. Разжижая кровь в сердце, она отделяет малые частицы друг от
друга и даже делит их и изменяет самыми различными способами их фигуры.
Давно было известно, что в сердце теплоты больше, чем во всем
остальном теле, и что кровь может быть разжижена теплотой, но я
удивляюсь, что никто не признал разжижение крови причиной движения
сердца. Аристотель, кажется, думал об этом, когда в 20-й главе книги о
дыхании сказал: «Движение сердца похоже на действие жидкости, которую
заставляет кипеть теплота», а пульс объяснил тем, что «сок принятой пищи,
входя в сердце, постоянно поднимает в нем кожицу» [1]. Однако, так как
здесь он совершенно не упоминает ни о движении крови, ни о работе сердца,
то ясно, что его столь приближающиеся к истине слова — простая
случайность и что он не имел по этому вопросу определенных знаний. К
этому его мнению никто не присоединился, в то время как многие другие,
менее правдоподобные его мысли нашли многочисленных последователей.
Но знать настоящую причину работы сердца чрезвычайно важно, так как
без этого ничего нельзя установить в теории медицины. Как будет видно из
последующего, все функции животного зависят именно от сердца.
435