Немцы СССР как заложники культа

Немцы СССР как заложники культа «Великой
Отечественной Войны»
В начале 1930-х годов наметился отход сталинского руководства от идеологии
пролетарского
интернационализма
и
классовой
борьбы,
еще
более
усиленный
идеологической конфронтацией с фашистской Германией. Все большую роль стали играть
пропаганда
героических
страниц
истории
российской
империи,
консервативно-
патриотические ценности. Явный поворот к великодержавному шовинизму и ксенофобские
тенденции в советской культурной политике вызвали негативную реакцию даже в самой
большевистской среде. Такие заказные произведения как фильм «Александр Невский»
характеризовались известным литературным критиком Владимиром Блюмом в письме
Сталину как проникнутые духом «расового национализма».1
Резко изменилось отношение к национальностям, которые имели государственность
за пределами СССР; они превратились в объект шпиономании и подозрительности. Еще
задолго до начала Второй мировой войны советские граждане польской, немецкой,
финнской, корейской, латышской и др. национальностей подвергались по инициативе
высших органов власти депортациям и другим репрессивным акциям.2 В отношении
немецкого населения эти тенденции многократно усилились после начала военных действий
с гитлеровской Германией. Ликвидация АССР НП и последующее массивное ограничение в
правах советских граждан немецкой национальности не в последнюю очередь диктовалось
потребностями тотальной пропаганды. Образ противника в течении нескольких месяцев
войны претерпел серьезную трансформацию. Вместо обращений к «германскому народу,
порабощенному гитлеровскими заправилами», в средствах массовой информации (СМИ)
замелькали такие эпитеты как «немецкие псы», «гитлеровское зверье», «фашистские
людоеды», «низколобые немецкие выродки»... Апофеозом обесчеловечения противника
стал брошенный поздним летом 1942 г. в массы призыв: «Убей немца».3
В
такой
атмосфере
уже
не
оставалось
места
для
полутонов,
для
дифференцированного подхода с одной стороны, к населению Германии и солдатам
вермахта, а с другой к своим согражданам немецкой национальности. Напротив,
Управление государственными архивами НКВД СССР срочно подготовило в 1942 г.
сборник документов о немецком шпионаже в годы Первой мировой войны, который должен
«Все черты расового национализма...». Интернационалист жалуется Сталину (январь 1939 г.) // Вопросы
истории», 1/2000, с. 128-133.
2
Terry Martin: Terror gegen Nationen in der Sowjetunion // Osteuropa 6/2000, S.606-616; он же: The Affirmative
Action Empire: Nations and Nationalism in the Soviet Union: 1923-1939. Ithaca 2001.
3
См. подробнее о влиянии германофобской пропаганды на положение российских немцев в годы войны:
Viktor Krieger: Patriots or Traitors? - The Soviet Government and the ‚German Russians’ After the Attack on the
USSR by National Socialist Germany // Russian-German Special Relations in the Twentieth Century: A Closed
Chapter? / edited by Karl Schlögel. (= German Historical Perspectives/XIX), Oxford – New York 2006, p. 133-163.
1
был документально подтвердить предательскую деятельность различных групп немецкого
населения России в пользу кайзеровской Германии. В сотнях тысяч экземпляров
расходились популярные брошюры с характерными названиями «Немецкий шпионаж в
царской России» или «Гитлеровский шпионаж». Литературный критик А. Дементьев издал в
1943 г. массовым тиражом книгу под характерным заголовком: «Реакционная роль немцев в
истории России», а писатель П. Бажов уже с августа 1941 г. начал публиковать в «Правде» и
других органах печати «Сказы о немцах», в которых отображались неизмеримое
человеческое и моральное превосходство простых русских рабочих Урала перед
приглашенными для развития горного и оружейного дела немецкими мастерами и
администраторами. Эти написанные на потребу дня германофобские сказы до сих пор
пользуются успехом у читателей и издаются массовым тиражом. Только в последнее время
российские ученые стали критически подходить к этой стороне творчества писателя.4
Совместная борьба русского и других народов против общего врага и триумф победы
послужили идеальной предпосылкой для создания модели советского патриотизма и общей
идентичности. Можно согласиться с оценкой социолога Льва Гудкова, что «победа 1945
года - не просто центральный смысловой узел советской истории, начавшейся Октябрьской
революцией и завершенной распадом СССР; фактически это единственная позитивная
опорная точка национального самосознания постсоветского общества ... Победа в войне
легитимирует советский тоталитарный режим в целом, бесконтрольную власть как таковую,
задним числом, ретроспективно оправдывая ‚издержки’ советской истории, форсированной
военно-промышленной модернизации - репрессии, голод, нищету, массовую гибель людей
после коллективизации, создавая безальтернативную версию прошлого, единственно
возможные и значимые рамки интерпретации истории.»5
Центральную роль в создании и укреплении культа Великой Отечественной войны
(ВОВ) играл образ врага. Со школьной скамьи у советских людей с помощью литературы и
прессы, телевидения и кино, театрального и изобразительного искусства, а также в ходе
личных встреч с ветеранами войны формировался негативный образ немцев и немецкой
истории. Многие годы понятие «немецкое» практические уравнивалось с «фашистским».
Кремлевское руководство мастерски использовало примитивную германофобию как
средство стабилизации послевоенного советского общества, формирования психологии
«осажденной крепости», оправдания милитаризации экономики и низкого уровня жизни.
Лапин В. Немецкие оружейники на Урале // Немцы на Урале и в Сибири. Екатеринбург 2001, с. 138-142.
Гудков Л. «Память» о войне и массовая идентичность россиян // Память о войне 60 лет спустя: Россия,
Германия, Европа. Москва 2005, с. 94.
4
5
2
Инструментальная роль культа ВОВ и связанного с ней образа врага оказались
настолько важны, что аппеляции поволжских активистов в 1960-х гг. и последующих лет по
поводу общественно-политической и территориальной реабилитации даже к авторитету
В.И. Ленина, стоявшего у истоков национальной автономии, не принесли успеха. СМИ и
исторической наукой замалчивалась тема поддержки, оказанной поволжскими немцами
большевикам в годы гражданской войны.6 После смерти Сталина и осуждения его
преступлений официально декларировалось возвращение к ленинским нормам, но
фактически довлели представления, сформированные в годы ВОВ. В коллективных
воспоминаниях советского общества о войне не нашлось места ни депортациям своих
граждан и условиям их выживания в местах ссылки, ни работе мобилизованных в лагерях
принудительного труда на Урале или в Сибири, повлекшей за собой многочисленные
жертвы. Исключение российских немцев не только из дискурса гражданской войны, но и из
важнейшего «общего дела» всех социальных слоев и национальностей страны – участия в
войне и в триумфе победы – посеяла неприязненное и подозрительное отношение к ним,
блокировала формирование советско(российско) немецкой идентичности и подрывала
лояльность этой этнической группы к государственным институтам. Глубоко сидящие в
памяти стереотипные ассоциации служили одной из основных причин неприятия
большинством местного населения и государственного аппарата идеи восстановления
Немецкой автономной республики в саратовском Поволжье.
После распада СССР и дискредитации социалистических мифов и символов
продолжает постоянно расти значение победы над Германией, отложившаяся в
коллективной памяти русского и других народов как победа над немцами. Если в 1996 году
на вопрос: «Что у вас лично вызывает наибольшую гордость в нашей истории?» 44%
опрошенных россиян отвечала «Победа в ВОВ» (самая большая группа ответов), то в 2003
году таких было уже 87%.7 С победой связаны в первую очередь такие черты как
жертвенность и героизм советской стороны, моральное и человеческое превосходство над
«немцами-фашистами». Малейший диссонанс в отношении этого ключевого символа
национальной самоидентичности воспринимается массовым сознанием крайне негативно.
Особенно это касается вопроса об ответственности как государства, так и общества перед
своими немецкими согражданами. Страдания, преследования и унижения российских
немцев, как и ряд других неприятных фактов советской истории, оказались в итоге
вытесненными на периферию общественного сознания современной России.
© Виктор Кригер, 2008
6
7
См. нашу публикацию: Невольные спасители революции?, в: http://www.viktor-krieger.de/html/nevolno.html
Гудков Л., указ. соч., с. 90.
3