Document 928801

Я живу в небольшом сибирском городке Киселевске. Ему в 2016 году исполнится всего
80 лет! Для истории это срок небольшой.
Я считаю, что у каждого города, каким бы он молодым не был, есть своя интересная
история. И эту историю делали люди. Иногда люди с очень непростой судьбой.
Я хочу рассказать об уникальной судьбе одного из колонистов Автономной
индустриальной колонии «Кузбасс» – серба Живко Витамировича Байскича.
Живко Витамирович Байскич (1892-1952гг.) рис В. Чернова
Началось это в тридцатые годы прошлого столетия. В 1922-1927 гг. на объектах,
заложенных Копикузом (Акционерное Общество Кузнецких Каменноугольных Копей)
развернула свою деятельность уникальная международная организация – Автономная
индустриальная
колония
«Кузбасс».
В августе 1918 г., в условиях гражданской войны и экономической разрухи, Ленин
написал «Письмо к американским рабочим», в котором призывал их помочь в создании
экономической базы нового рабочего государства, поскольку экономический кризис так
глубок, что своими силами восстановить разрушенное хозяйство без оборудования и
технической
помощи
Россия
не
сможет.
Демократические лозунги, под которыми большевики пришли к власти, нашли живой
отклик у радикалов всего мира. Многие из них изъявили желание участвовать в
социалистическом переустройстве общества. Проект быстрого восстановления экономики
России был разработан делегатами конгресса Коминтерна, проходившего в 1921 г. в
Москве. Голландский инженер С. Рутгерс и американцы С. Кальверт и Билл Хейвуд
предложили создать в наиболее важных экономических районах России, «Промышленные
трудовые колонии» с участием иностранных рабочих и специалистов. Используя
зарубежную технику и передовые технологии, они смогут в короткий срок возродить
промышленность в этих районах. Проект получил поддержку конгресса и
советского
правительства.
В конце 1921 г. в Кузбассе была создана 1-я такая промышленная колония – АИК
«Кузбасс» - советское государственное предприятие, которому передавались Кемеровский
рудник и недостроенный коксохимзавод. Создание колонии шло одновременно и в
России и за границей. Были открыты 2 зарубежных представительства АИК в Нью-Йорке
и Берлине, задачей которых была вербовка колонистов и закупа оборудования.
Всего в АИК «Кузбасс» из-за рубежа прибыло не менее 753 человек. В АИК трудились
люди более 30 национальностей. Крупнейшими национальными группами были: финская,
американская, русская, немецкая, югославская. Целью колонистов было сделать АИК
образцовым предприятием. Из-за границы для предприятий АИК было ввезено огромное
количество
горного,
химического,
электрического,
строительного
и
сельскохозяйственного оборудования.
За время существования колонии были
реконструированы и электрифицированы шахты, достроен и запущен 1-й в Сибири
коксохимический завод, проведена электрификация деревень, создана механизированная
сельскохозяйственная ферма, построены первые благоустроенные поселки в городах
Кузбасса.
На берегу голубого Дуная
Живко Витамирович Байскич родился 19 февраля 1892 года в Югославии, Сербии, в
селе Чента Банатского района, которое находилось на границе с Венгрией. Все его братья
и сестры умирали еще во младенчестве, и Живко тоже лет до десяти рос болезненным
ребенком. В 1902 – 1903 годах мальчик учился в сельской начальной школе. От этого
обучения у него осталось прекрасное знание венгерского языка
Семья Байскичей
содержала натуральное крестьянское хозяйство: небольшое поле, огород, несколько овец.
Выращивали лен, пряли шерсть, ткали и грубые холсты, и тонкую, белоснежную материю,
похожую на легчайший батист. У Живко долго хранились сорочки, сшитые руками его
матери. Ровные аккуратные швы, словно сделанные на швейной
машинке. Но этой роскоши у Байскичей не имелось. Обувь тоже
была домашнего изготовления. Красота сельской природы и
простота крестьянского быта сглаживали ощущение бедности и
скудости жизни. И все же уже в 11 лет единственному сыну
Байскичей пришлось отправляться на заработки.
Свидетельство об окончании начальной школы.
Как вспоминает Зимовец В.Г. (дочь Ж. Байскича):
«Сначала он работал в подмастерьях, осваивая основные
трудовые навыки. В 14 лет уехал в Белград. Здесь, в столице Сербии, жили многие его
земляки, кипела активная рабочая мысль. Смуглый подросток, с уже начавшими
пробиваться усиками, нашел много друзей и даже вступил в профсоюз рабочихметаллистов Сербии. Молодость, конечно, брала свое: были и танцы до рассвета, шумные
прогулки по набережной голубого Дуная, покрытого легким серебристым туманом в
лучах восходящего солнца. Именно в Белграде он впервые участвовал в стачке, так
называли акцию протеста рабочих против произвола администрации предприятия. Но
работу он потерял. Это не испугало крестьянского сына: к этому времени он уже стал
квалифицированным рабочим и серьезно размышлял о достоинстве трудящегося
человека.»
После следующей забастовки, которая длилась два месяца, его снова уволили.
Живко отправился в Вену, потом друзья пригласили его в Будапешт, где было много
промышленных предприятий, хорошо развитое рабочее движение. Здесь он устроился на
завод Франца Хартмана. С 1906 по 1910 годы ему удалось потрудиться во многих городах
Европы.
Так быстро пролетели четыре года, самое важное время для становления
мужчины.
Борец за свободу
В 1910 году он уже уехал в Америку. Тогда многие отправлялись за океан в поисках
работы. Открытая Колумбом страна манила неисчерпаемыми возможностями, а главное, там можно было обрести желанную свободу, громадный символ которой, великолепная
статуя с факелом в руке, первая встречала предприимчивых эмигрантов.
В Америке.
Там, в Америке, новые «колумбы» жили очень дружно: работали, учились и вместе
боролись за свои права. Получив политическую закалку в Европе, в Новом Свете Живко
сразу же окунулся в стачечную борьбу. Он стал членом Социалистической партии
Америки, а к началу 1920 года вступил в компартию, и его избрали членом
исполнительного комитета югославской фракции коммунистической партии США. У него
было много влиятельных друзей-социалистов и коммунистов. Среди них знаменитый
писатель Джек Лондон, поэт и очеркист Эдвард Карпентер.
По приезде из Европы он стал работать в Питтсбурге на заводе фирмы
«Вестингаузенэлектрик». Уже здесь он принял участие в забастовке, которая длилась в
течение месяца. В Вашингтоне на судостроительном бастовал семь недель, а в Чикаго –
целых восемнадцать месяцев. Мирные митинги на лоне природы, куда собирались сотни
рабочих с семьями, порой заканчивались стычками с полицией, даже перестрелками.
Американская «одиссея»
Боссы сопротивлялись грядущим переменам, и бастующие нередко оказывались за
воротами предприятия. В поисках работы Живко много ездил по стране. Побывал в НьюЙорке, Чикаго, Сан-Франциско, Вашингтоне, Сиэтле, Детройте, исколесил всю
Калифорнию. Перед ним разворачивались панорамы красивейших мостов и небоскребов,
вокзалов и соборов: Ниагарский водопад, Большой Каньон, гигантская секвойя.
Мастер на все руки, он смело брался за любое дело: даже имел право на
обслуживание поездов по пятому разряду на железнодорожной станции. Зимой, как
правило, они с друзьями занимались работой и учебой, а летом путешествовали, посещая
музеи, национальные парки, где любознательные эмигранты могли прослушать серию
лекций об искусстве, побывать на текущих выставках. В Калифорнии, на самом берегу
океана, в небольшом городке Санта-Круз, где климат, словно в родной Адриатике, сербы
чувствовали себя как дома. Они отправлялись на пикник, уютно расположившись среди
стройных сосен, и вспоминали о вечернем Белграде, одном из красивейших городов на
Балканах, красавице - реке Саве, горных вершинах, покрытых густыми лесами. Они не
были искателями приключений, что когда-то, как саранча, заполонили Калифорнию,
сотрясаемую золотой лихорадкой. Это были друзья, сотрудники, объединенные общим
устремлением вперед. В штате Монтана они совершили многокилометровый переход по
тропе меднокожих индейцев. Живко Байскич всю жизнь бережно хранил в своем
огромном кофре под английским замком открытки с видами городов, парков, музеев.
Каждая такая почтовая карточка была, словно, новая веха в его американской эпопее.
Его «университеты»
Получив на родине лишь начальное образование, он страстно стремился к знаниям.
В Сиэтле (штат Вашингтон) Живко Байскич посещает рабочую школу. Среди книг, жадно
им прочитанных, десять томов из серии «Университет на дому», два тома медицинской
энциклопедии, множество технической литературы и даже брошюры о спортивной
борьбе. Он не чуждался активной жизни: занимался гимнастикой, плаванием, играл в
городки, был постоянным участником шахматных турниров. На подмостках чикагского
клуба «Красная звезда» югославские эмигранты-энтузиасты ставили спектакли. Охотно
играя в этих постановках, Живко постигал азы драматического искусства.
Кроме того, он был членом «Общества друзей Советской России». Сербского
активиста очень интересовало все, что проникало в американскую прессу о загадочной
русской стране. Казалось, что там происходят самые важные мировые события: рабочие
взяли власть в свои руки, сделали то, чего они добивались здесь, за океаном.
Первопроходцы для Сибири
В 1921 году в Москве лидеры американского рабочего движения вместе с
голландским коммунистом Себальдом Рутгерсом предоставили Ленину проект
организации в Сибири Автономной Индустриальной Колонии (АИК) для оказания
помощи Кузбассу. Ленин лично составил обязательства колонистов, где говорилось о
сознательном принятии на себя тяжелых лишений, связанных с жизнью в отсталой стране.
По договору Кузбасс получал 2 800 рабочих и технический персонал из Америки.
Деятельность АИК регламентировалась всеми законами РСФСР. В марте 1922 года в
журнале «Либерейтор» появилось объявление: «Требуются первопроходцы для Сибири!
Именно сейчас». О нашем Кузнецком крае узнала вся Америка. Летом 1922 года
колонистов было уже 175 человек. Себальд Рутгерс стал руководителем колонии.
Живко Байскич прибыл в Кемерово с одной из первых партий американцев, вместе
с ним - многочисленная группа сербов, многие с семьями. В истории человечества всегда
были такие моменты, когда люди объединялись перед лицом мировых проблем,
нестабильности жизни. Они расставались
со своим эгоизмом, ковали мужество,
волю и знания. В этих общинах,
колониях, труд становился главным
движущим колесом, вечным двигателем.
Труд не ради карьеры или накопления
богатства. Общинники принимали на себя
ответственность за все, что происходило
на земле, а любовь вливала в них силы.
Несмотря на технические навыки и
американскую деловую хватку, они были
романтиками.
Кемерово, с другом на веранде
Колонисты соорудили большое общежитие на 100 комнат. Кроме шахт рудника,
химического завода и других предприятий, в АИК входила сельскохозяйственная ферма,
имевшая десять тысяч десятин земли. Американцы привезли с собой трактор-автоплуг.
Техника здесь доселе невиданная. На опытную вспашку пригласили крестьян из ближних
деревень. Но откликнулась только любознательная молодежь. Бывалые деревенские
мужики недоверчиво поскребли бороды и остались дома. Зрелище работающего
«железного коня» привело зрителей в бурный восторг, они бежали следом и удивленно
щупали землю в проложенной борозде. Тракторов потом стало уже одиннадцать. Хорошо
обработанная, плодородная земля давала отличные урожаи ржи, пшеницы и даже льна. На
грядках зрели овощи, цветная капуста, фасоль. В стойлах мычали племенные коровы. В
1923 -1924 годах на предприятиях АИК «Кузбасс» работало уже 3450 человек. Каждый
колонист получал удостоверение члена АИК.
С 23 октября 1923 года Живко Байскич работает слесарем в механических мастерских
Кемеровского рудника. Неугомонный серб фотографирует своим «Кодаком» с
выдвижным тубусом Кемерово начала 20-х годов. На этих снимках - дом колонистов с
застекленной верандой, где они
хранили продукты, привезенные
из
Америки.
Это
было
специально
оговорено
Лениным: американцам иметь
запасы продовольствия на два
года. За океаном печатали
открытки с видами Кемерова:
колонистов там не забывали.
Члены колонии изучали
русский язык, а их дети ходили
в специально созданную школу.
Югославы на Кемеровском руднике.
Культурная жизнь била ключом: пользовался успехом у кемеровских зрителей
драмкружок сербов, где блистал в спектаклях Живко Байскич, работали хоровые кружки
немцев и финнов. Вечера Живко часто проводил за книгами, принося из библиотеки,
созданной американкой Рут Кеннел, стопы брошюр и фолиантов.
«Жемчуга» для любимой
У горного инженера Альфреда Пирсона была дочь, которую он хотел выдать за
обаятельного серба Байскича. Но Живко лукаво говорил, не комментируя достоинств
невесты: «Нам попроще бы». Он присмотрел себе местную девушку, которая работала
уборщицей в общежитии колонистов и в доме его несостоявшегося тестя. Ее звали Любой.
Однажды она с подружкой сделала из одежды жильца куклу во весь рост, которую
положили на кровать, приставили обувь. Волею всемогущей судьбы это оказалась
комната Живки Байскича. Шутка девушек пришлась ему по душе. Сам очень веселый
человек, он хохотал до упаду, показывая всем куклу в своем образе, вальяжно
отдыхающую на кровати. Более того, неизвестно по каким причинам, он решил, что
прекрасная уборщица к нему неравнодушна, и стал за нею ухаживать. Так невинный
розыгрыш привел к созданию новой семьи. Они поженились 10 февраля 1925 года.
Невесте было 19 лет. Она не видела ни голубой Дунай, ни неприступные вершины
Калифорнии. В первую ночь их совместной жизни восхищенный супруг пел для нее,
простой сибирской девочки, романс из оперы Бизе «Искатели жемчуга»:
О ночь мечты волшебной, восторгам нет конца.
Душой стремился я к упоенью, счастью…
Для Любы это останется волнующим воспоминанием на всю жизнь. Они стали жить
тут же, на Кемеровском руднике, в бараке № 7. В 1926 году у них родился первый сын, а
в 1927 году АИК «Кузбасс» прекратил свое существование. Многие вернулись на родину,
а Живко решил остаться в России.
Живко, Люба и дочь Галя
Универсальный сотрудник
Живко теперь называли по-русски: Георгий Викторович. Он знал четыре языка:
сербско-хорватский, немецкий, венгерский и английский. Русский освоил довольно
быстро, писал грамотно, но говорил с заметным акцентом, делая ударения на первых
слогах.
В годы первой пятилетки (1928-1933 годы) Георгий Викторович, кандидат в члены
правления треста «Кузбассуголь», работал в Прокопьевске главным механиком – там
строили шахту «Коксовую». Его талант организатора, профессиональная компетентность
всегда были востребованы. Когда уходили в отпуск парторг или главный инженер
предприятия, их обязанности возлагались на Живко Байскича. Будучи от природы
спокойным и уравновешенным человеком, он никогда не повышал голоса даже в горячем
споре, не ругался и не сквернословил. Провинившихся воспитывал «глазами». Про его
глубокий пронизывающий взгляд ходили легенды. У молодых родителей подрастали уже
трое детей.
Вторая пятилетка (1933-1938 годы) полностью прошла на строительстве шахты
«Капитальная» в Осинниках. Георгий Викторович работал помощником главного
инженера в Осинниковском шахтоуправлении. Одновременно учился в Томском
индустриальном техникуме, закончил курсы ИТР. В двухэтажном кирпичном доме для
специалистов (так тогда называли инженерно-технических работников) звучал радостный
детский смех: в Осинниках родилось еще двое малышей. Георгий Викторович оказался
прекрасным отцом: он охотно возился с детьми. Читал вслух сказки, учил их собирать
конструкторы.
Байскич любил побродить с ружьем по лесу. Винчестер, привезенный из Америки, не
годился для любительской охоты. И Живко согласился обменять его на тульскую
двустволку. Он всегда имел охотничий билет. В выходные Георгий Викторович затевал
пикники на Кондоме. Семьи специалистов погружались на телеги, и бодрые лошадки
доставляли их в самые великолепные места сибирской тайги, сохранившиеся в
первозданном виде. Пока Живко охотился, остальные рыбачили. Коронным блюдом
осинниковских пикников была уха.
Мне здесь нравится!
Третий пятилетний план для Байскичей связан с Киселевском. Говорят, первые слова
Георгия Викторовича при вступлении на киселёвскую землю были: «Отлично! Мне здесь
нравится!» В городе начиналось строительство шахты «Капитальная» (впоследствии им.
Вахрушева). Одновременно строился двухэтажный кирпичный дом для специалистов с
большими комнатами, высокими потолками. В нем были предусмотрены все главные
удобства: водопровод и канализация. Женсовет шахты возглавляла жена начальника
строительства
Васса
Николаевна
Канифатова,
женщина
поразительной
работоспособности. Она привлекла к работе жен специалистов. Они занимались побелкой,
покраской, убирали строительный мусор, чтобы побыстрее въехать в новый дом.
Байскичи поселились на втором этаже. Из окон кухни и детской открывался вид на
шахту. Дети, забравшись на подоконник, наблюдали, как меняли копры: деревянный на
металлический.
Возле дома
Каждое воскресенье семьи специалистов отправлялись на реку Чумыш. Мужчины
рыбачили и охотились. Женщины хлопотали у костра. В закопченном котелке булькала
янтарная уха. Ребятишки сплетали венки из душистого разнотравья. Байскич умел
заводить всех: его громкий выразительный голос был слышен везде: на лесной поляне и
на речке.
Летом 1940 года у Байскичей снова прибавление семейства: родился Вова.
В начале 1941 года шахта была сдана в эксплуатацию. В газете «В бой за уголь»
появилась фотография, где на фоне шахты разместили портреты строителей
«Капитальной»: начальника строительства И.К. Канифатова, главного инженера М.И.
Гурова и главного механика Г.В. Байскича. Их отметили также наградами наркома
угольной промышленности СССР.
А потом разразилась война. Георгий Викторович работал тогда главным механиком
Киселевского УНШ (управление новых шахт). Строили шахты 7а, 7б, «Дальние горы».
Беззаботные пикники ушли в прошлое: работали без отпусков, почти без отдыха.
Вечерами Георгий Викторович расстилал на обеденном столе карту Югославии, которую
всегда возил с собой, и внимательно отслеживал, какие земли заняты немцами, какие уже
освобождены партизанами. Потом долго крутил ручки приемника, пытаясь услышать
голос своей далекой Родины.
В голодном 43-м году в доме стало шестеро детей. Чтобы поддержать многодетную
семью, трест «Киселевскшахтострой», управление которого находилось в соседнем доме,
помог Байскичам купить в колхозе корову. Восемь лет эта буренка исправно давала
молоко. Шахтовое подсобное хозяйство выделяло капусту, иногда помидоры. На
отведенной земле сажали картошку. Крестьянская сноровка плюс рабочая закалка
помогли семье выжить.
В послевоенном 49-м родился Сергей. В этом же году Георгий Викторович был
избран народным заседателем Народного суда 4 участка города Киселевска.
Связь с сердцем далёкой Родины
У Живко Байскича всю жизнь бережно хранилась толстая пачка писем от матери и
двоюродных братьев. Однажды ему пришла огромная посылка. Но чтобы заплатить
немалую таможенную пошлину, у него не нашлось денег. К большому сожалению,
посылку отправили назад, в Югославию.
Был момент, когда Георгий Викторович настойчиво думал о возвращении в те
места, где он родился. Он даже писал в Москву, пытаясь получить разрешение на выезд с
семьей в Югославию, но ответ не пришел. Никто и не догадывался, как томила тоска по
родине этого веселого, деятельного человека.
Но, оглядываясь на пройденный жизненный путь, он понял, что решение остаться
было правильным. Здесь, на сибирской земле, родились его дети, именно здесь он
состоялся как специалист, мужчина, человек. И когда ему перешёл по наследству
завещанный матерью дом в родном селении, Георгий Викторович написал двоюродным
братьям, чтобы они распорядились всем имуществом по своему усмотрению.
Как-то в конце сороковых в городской кинотеатр привезли фильм «В горах
Югославии». За билетами выстроилась солидная очередь. Взрослый, уважаемый в городе
человек Г.В. Байскич пробирался к кассе с таким азартом, словно от этого зависела вся его
жизнь. Ему хотелось увидеть родные места хотя бы на экране кинотеатра.
В 1948-1952 годах Георгий Викторович работал на шахте «Тайбинская». Он был
награжден орденами Трудового Красного Знамени (1947 год), а в последний год своей
жизни – орденом Ленина (1951 г.).
Всё остаётся людям
Весной 1952 года Георгий Викторович скончался от сердечного приступа, пройдя
дорогами жизни всего шестьдесят лет. Его жена Любовь Елисеевна, превратившаяся из
смешливой девочки в мудрую мать большого дружного семейства, пережила супруга на
28 лет. Выучила детей, дождалась внуков. Это было простое и прекрасное
подвижничество русской женщины.
Личные вещи Живко Байскича, инструменты, книги давно разошлись по музеям
Кузбасса: Кемерово, Прокопьевск, Киселевск. Сегодня его дети, внуки, правнуки
работают и учатся в Киселёвске, Прокопьевске, Мысках, Москве, Канске, Красноярске.
Среди них есть учителя, строители, военные, моряки, машиностроители, энергетики,
экономисты.
Дети Ж. Байскича
Сын А.Г Байскич –
шахтостроитель в музее «Шахтерская слава» имени М.и. Найдова школы№14.
Мы бессмертны в своих свершениях, в своих потомках. Это не банальность, это
истина. Европа, Америка и Россия хранят память о сербе, американце, сибиряке, всегда
выбиравшем самые нелегкие дороги, прожившем замечательную жизнь, полную борьбы,
лишений и самоотверженного труда. Его главными орудиями были инструменты и книги.
А надёжной опорой - большая и дружная семья.