news_378 - Саратовский государственный университет

На правах рукописи
Егорова Мария Валентиновна
ПОВОЛЖСКИЕ НЕМЦЫ В СТРЕМЛЕНИИ
К СОХРАНЕНИЮ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ,
ТРАДИЦИОННЫХ УСТОЕВ ЖИЗНИ
Специальность 07.00.02. – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Саратов – 2006
Работа выполнена в Саратовском государственном университете
им. Н. Г. Чернышевского
Научный руководитель:
доктор исторических наук
Герман Аркадий Адольфович
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук
Лиценбергер Ольга Андреевна
кандидат исторических наук
Малова Наталья Анатольевна
Ведущая организация:
Саратовский государственный
социально-экономический университет
Защита состоится « 14 » сентября 2006 г. в 12 часов на заседании диссертационного совета Д.212.243.03. в Саратовском государственном университете им. Н. Г. Чернышевского по адресу: 410026 г. Саратов, ул. Астраханская,
83, 11 корпус СГУ, ауд. 515
С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке
Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского. Читальный зал № 3.
Автореферат разослан «___» августа 2006 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
Т. В. Мосолкина
2
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность. В современных условиях проблема сохранения национальной идентичности, на фоне политической и экономической глобализации,
создания новых транснациональных образований как внутри, так и между
национальными государствами, возрастания массовых миграций по всему миру, приобретает особую актуальность.
Приобретенный после 1917 г. значительной частью россиян разных
национальностей советский менталитет, обусловленный, главным образом,
коммунистической идеологией, материалистической философией и научным
атеизмом, во многом вызвал потерю этносами своей национально-духовной
идентичности и, тем самым, своего особого места в системе межэтнического
взаимодействия, в историческом пространстве. Особенно болезненными эти
процессы стали для небольших этносов, поскольку существенно ускорили их
ассимиляцию. По отношению к некоторым из них проводилась целенаправленная политика разрушения. Весьма примечательна в этом плане судьба российских немцев.
В советский период национальная идентичность российских немцев,
предполагающая наличие исторических, хозяйственных, этногеографических,
религиозных, культурных, лингвистических и других традиций, оказалась
прерванной. В 1941-1955 гг. немецкому населению СССР пришлось пережить
массовую депортацию и «распыление» по обширным территориям Сибири и
Казахстана, поголовную трудовую мобилизацию и спецпоселение, вызвавшие
новые грандиозные перемещения в промышленные регионы. Последствиями
такой политики государства стали изменение структуры включенности немцев
в экономическую, политическую, культурную сферу государства, миграционные процессы, смена этнического окружения и как итог – стремительная ассимиляция.
Однако, еще до трагического для этнических немцев России 1941 г., Советское государство проводило политику «социалистического строительства»,
которое объективно разрушало национальную идентичность, традиционные
устои жизни. Негативные явления большевистской государственнонациональной политики с самого начала натолкнулись на четко обозначенное
стремление российских немцев сохранить духовно-нравственную политическую и экономическую идентичность, проявившееся на уровне национального
характера. Особенно заметным такое стремление проявлялось в период до
1941 г., когда еще не были разрушены региональные этнические группы
немцев, среди них и группа немцев Поволжья, существовали выработанные за
150 с лишним лет традиции совместного проживания, как внутри группы, так
и с окружающим инонациональным населением.
Исследование борьбы за сохранение национальной идентичности, традиционных устоев жизни немецкого населения, безусловно, актуально сегодня, поскольку вносит новый элемент в национальную историю жизни российских немцев.
3
Объектом диссертационного исследования стало описание истории
взаимоотношений власти и немецкого населения Поволжья на различных этапах социально-экономических и политических преобразований в 1918-1941 гг.
Предметом научного исследования явилось выявление важнейших
направлений государственной политики, объективно разрушавших традиционный образ жизни, систему сложившихся духовных и иных ценностей поволжских немцев, и изучение реакции (противодействия) немцев: «защиты» и
«сопротивления»1.
Историография проблемы. Специальных исследований, посвященных
теме диссертации очень мало. К ним можно отнести уже упомянутую работу
Д. Брандеса и две статьи А. А. Германа, обобщающие взаимоотношения российских немцев и большевистской власти2. Характеризуя поведение этнических немцев в СССР, особенно в первые 2,5 десятилетия большевистской власти, независимо друг от друга оба исследователя пришли к сходным обобщениям и выводам. Если работа Д. Брандеса больше характеризует саму поведенческую реакцию этнических немцев на акции большевистской власти, то А.
А. Герман пытается найти обоснование взаимной неприязни власти и немецкого этноса, выявить внутреннюю природу репрессий, обрушивавшихся на головы российских немцев практически непрерывно после 1917 г. В целом, оценивая государственную политику по отношению к немецкому населению, он характеризует ее как репрессивную, вытекавшую из внутренней природы советской власти, и, в связи с этим, вызывавшую сложную адаптацию к ней немецкого населения, его негативную реакцию на важнейшие «социалистические»
преобразования.
К сожалению, отмеченные работы Д. Брандеса и А. А. Германа по содержанию довольно кратки, они лишь обозначают и актуализируют проблему,
намечают общий методологический подход к исследованию.
Большой фактический материал, отдельные обобщения и выводы по исследуемой теме содержатся в многочисленной литературе, посвященной как
Впервые систему поведенческой реакции российских немцев на политику большевистской власти попытался дать германский историк Д. Брандес, применив термины «защита» и «сопротивление». Защита, по его мнению, выражалась в стремлении немцев к самоизоляции, к скрытому или пассивному противодействию акциям большевистской власти с
тем, чтобы не допускать ее влияния на свою жизнь и сохранить сложившиеся за многие годы традиции и образ жизни. «Защите» Д. Брандес противопоставляет термин «сопротивление», под которым он понимает открытые, активные выступления немцев против режима
(массовые забастовки, бунты, вооруженные восстания и т.п.), т.е. те акции, которые требуют определенной организации. Представляется, что эти термины как нельзя лучше отражают сущность процессов, обусловливавшихся стремлением немцев к сохранению национальной идентичности. См.: Брандес Д. Защита и сопротивление российских немцев (19171930-е гг.) // Наказанный народ: Репрессии против российских немцев. М., 1999. С. 26-34.
2
См.: Герман А. А. Большевизм и российские немцы // Немцы России в контексте
отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999. С. 284293; Его же. Репрессии как неотъемлемый элемент политики большевистского режима по
отношению к российским немцам // Наказанный народ: Репрессии против российских
немцев. М., 1999. С. 17-25.
1
4
истории поволжских немцев, истории АССР немцев Поволжья, так и истории
российских немцев в целом в рассматриваемый период времени (1918-1941
гг.). Всю эту историографию (отечественную и зарубежную) можно разделить
на три группы работ. К первой группе относится доперестроечная отечественная литература, ко второй группе – зарубежная литература примерно до 1994
г., к третьей группе – новейшие отечественные и зарубежные исследования1.
При анализе первой группы работ можно выделить два периода. Первый
период – 1918-1941 гг. Он совпадает с хронологическими рамками нашего исследования, со временем существования немецкого национальнотерриториального образования на Волге, когда о «советских» немцах можно
было еще достаточно свободно писать и говорить. Конкретные факты «защиты» и «сопротивления» немецкого населения находятся в материалах, публиковавшиеся партийными и государственными органами. Они представляют
прямое отражение официальных установок власти и готовились номенклатурными работниками по горячим следам происходивших событий. В изданиях
освещалась практика применения репрессивных мер в отношении немецкого
населения, комментировались показательные процессы над вредителями в
сфере экономики, «классовыми врагами, саботажниками и контрреволюционерами». Эти публикации преследовали определенные идеологические цели:
конкретные материалы и соответствующие комментарии к ним служили иллюстрацией декларировавшейся классовой борьбы в СССР и усилий по преодолению сопротивления внутренних противников. Несмотря на свою гиперидеологизированность, эти публикации дают возможность проследить за характером взаимоотношений немецкого населения и власти, определить сферу и
этапы «защиты» и «сопротивления». Отмеченные материалы по своей сути
можно отнести и к источникам2.
Объединить отечественные и зарубежные исследования в одну группу позволяет
тот факт, что большинство этих исследований появилось в результате совместной скоординированной деятельности и тесного сотрудничества российских и зарубежных, прежде всего германских ученых в рамках деятельности Международной ассоциации исследователей
истории и культуры российских немцев (создана в 1994 г.), на основе совместных проектов.
2
См.: Ш-р А. Немкоммуна // Жизнь национальностей. 1921. № 15; Серебряков Ф.
Немецкая коммуна на Волге и возрождение юго-востока России. М., 1922; Юнг Ф. Бедствующее Поволжье. Петроград, 1922; Клейман В. Автономная область немцев Поволжья
91917-1922) // Жизнь национальностей. 1923. № 1; Гросс Э. Автономная Социалистическая
Советская Республика Немцев Поволжья. Покровск, 1926; Клибанов А. Из баптистского
прошлого // Безбожник. 1928. №. 23; Гульчак М. Немецкая деревня как она есть. Саратов,
1929; Кобецкий М. Больные вопросы среди национальностей // Антирелигиозник. 1929. №.
6; Гепгард И. Перестроить работу в Советов в немецких районах // Революция и национальности. М., 1930. Господин Шиллер клевещет // Правда. 1933. 7 октября; А. и П. 15 лет республики немцев Поволжья // Революция и национальности. 1933. № 11; Люфт Г. Культурное строительство республики немцев Поволжья // Революция и национальности. 1935. №
8; Пудалов Ф. Поволжские немцы // Наша страна. 1938. № 3; Автономная Советская социалистическая Республика Немцев Поволжья: политико-экономический очерк. Энгельс, 1938;
Немцев Поволжья Автономная Советская социалистическая Республика (НП АССР) //
Большая Советская энциклопедия. Издание первое. Т. 41. М., 1939; Moor A. Der Kampf mit
dem Hunger. Marxschtadt, 1922; Schmidt J. Zur geschichte der Gebietsorganisation der KPR (B)
1
5
Второй период можно обозначить 1941– концом 1980-х гг. Это было
время, когда проблемы российских немцев замалчивались на официальном
уровне, следовательно, и специальные публикации по «немецкой» проблематике не поощрялись. Поэтому в исторической литературе рассматриваемого
периода можно обнаружить лишь очень немногие материалы, касавшиеся истории российских немцев, и содержащиеся в них косвенные свидетельства
борьбы немцев за сохранение своей идентичности, традиционного уклада
жизни1.
Переходя к анализу второй группы литературы, следует отметить, что
зарубежная доперестроечная историография поволжских немцев 1918-1941 гг.
значительно богаче отечественной. Вполне естественно, что подавляющая
часть всех этих монографий, сборников, статей издана в Германии. Первые
произведения авторов-выходцев с берегов Волги появились в Германии в 1919
году. В 1920-е гг. вышло еще несколько работ2. Наряду с общим описанием
жизни и культуры поволжских немцев, авторы коснулись событий гражданской войны, репрессий и голода в немецких колониях, жизни немцев в условиях существования АССР немцев Поволжья. Германские публикации 1930-х гг.
по теме отражали в основном реакцию политических кругов, общественности
на большевистские «эксперименты» и их последствия в немецких селах. В
этих работах содержится много фактического материала, почерпнутого, главным образом из свидетельств очевидцев3. После Второй мировой войны землячество российских немцев в Германии периодически издает альманах «Хай-
// Unsere Wirtschaft. 1923. N 19, 20. Sandberg M. Zur Geschichte der Enstechung und Entwicklung der Sowjetmacht im Gebiet der Wolgadeutschen // Unsere Wirtschaft. 1923. N 19-20; Loos
A. Gegen die Fälschung der Geschichte der bolschewistischen Parteiorganisation der ASSR der
Wolgadeutschen Engels, 1934 и др.
1
См.: Егорова Л. П. Хлебозаготовительная кампания 1927-1928 гг. и борьба с кулачеством в сибирской деревне // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Новосибирск, 1967; Малиновский Л.В. Сельское хозяйство национальных меньшинств в Сибири (1919-1928 гг.) //
Там же. Гущин Н.Я. Ильиных В.А. Классовая борьба в сибирской деревне 1920-е– сер.
1930-х гг. М., 1987; Bis zum letzten Atemzug. Alma-Ata. Band 1. 1968; Band 2. 1972; Band 3.
1974; Kronewald I. Wir hatten etwas zu verteitigen // Yeimatliche Weiten. 1985. N 1; Kronewald
I. Im Kampf um die Sowjetmacht // Heimatliche Weiten. 1988. N 2.
2
См.: Bonwetsch G. Geschichte der deutschen Kolonien an der Wolga. Stuttgart, 1919;
Schleuning J. Die deutschen Kolonie im Wolgagebiet. Berlin, 1919; Schleuning J. Die deutschen
Siedlungsgebiete in Russland. Würzburg/Main, 1927; Richter H. Aus der Wolgadeutschen Sowjetrepublik: Vortrag gehalten am 16 April 1926 von den Vitgliedenen des Diplomatischer und Consul. Corps in Berlin. Berlin, 1926; Zienau O. Kultureller und wirtschaftlicher Wiederaufbau in der
deutschen Wolgarepublik // Osteuropa. N 3. (19026-1927).
3
См.: Schleuning J. In Kampf und Todesnot: Die Tragödie des Russlanddeutschtums. Berlin, 1930; Schleuning J. Die Wolgadeutschen – Ihr Werden und ihr Todesweg. Berlin, 1932; Kröker A. Unsere Brüder in Not: Bilder vom Leidensweg der deutschen Kolonisten in Russland.
Striegen, 1930; Krainz O. Wir schreien und Man hört uns nicht. Russland ohne Maske. Görlitz,
1936; Boje W. Brand an der Wolga. Berlin, 1936; Kraft S. Die russlanddeutschen Flüchtlinge des
Jahres 1929/1930 und ihre Aufnahme im Deutschen Reich. Halle, 1939.
6
матбух» («Книга Родины»)1, в котором помещаются материалы по истории,
культуре, традициям и обычаям российских немцев. В 1954-1989 гг. вышло в
свет 19 таких сборников. С 1980-х гг. научный интерес к истории российских
немцев в Германии резко возрастает. В результате появляется большое число
работ, освещающих как общую истории немцев России, так и конкретно историю немцев Поволжья. Наиболее ценные из них написаны К. Штумпом, А.
Айсфельдом, И. Фляйшхауэр и Б. Пинкусом, М. Шиппаном и С. Штригниц и
др.2. В целом оценивая зарубежную историографию поволжских немцев до
начала новейшего периода, можно констатировать с одной стороны – разнообразие поднимаемых проблем и объективность, с другой стороны – отсутствие
в большинстве работ материала архивов бывшего СССР. Кроме того, у зарубежных исследователей сложилась устойчивая традиция рассматривать проблемы поволжских немцев исключительно в контексте общих проблем российского немецкого этноса.
С начала 1990-х гг. начинается современный период историографии российских немцев. Отечественная и зарубежная научная литература этого периода составляет третью группу нашего историографического анализа. Постепенное открытие ранее недоступных архивных фондов привело к появлению в
1990-х гг. целого ряда серьезных монографических работ, освещавшие различные аспекты истории поволжских немцев, в том числе и стремление этого
народа к сохранению национальной идентичности, традиционных устоев жизни.
Впервые с современных позиций историю АССР НП рассмотрел
А. А. Герман в своей двухтомной монографии3. В работе глубоко и всесторонне исследована жизнь поволжских немцев в условиях своей государственности
в экономической, социальной, политической и духовных сферах. Богатый фактический материал, широкий спектр обобщений позволяет выявить множество
свидетельств и доказательств существования у немецкого населения стойкого
стремления к сохранению традиционных устоев жизни, которые проявлялись в
различных формах: и как «защита» и «как сопротивление». Это видно и из ря-
См.: Heimatbuch der Deutschen aus Russland. Stuttgart, 1954, 1955, 1956, 1957, 1958,
1959, 1960, 1961, 1962, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967-1968, 1969-1970, 1971-1972, 1973-1981,
1982ß1984, 1985-1989.
2
См.: Stumpp K. Die Russlanddeutschen Zweihundert Jahre unterwegs. Stuttgart, 1981; Eisfeld A. Deutsche Kolonien an der Wolga 1917-1919 und das Deutsche Reich. Wiesbaden, 1985;
Eisfeld A. Die Deutschen in Russland und in der Sowjetunion. Wien, 1986; Eisfeld A. Die Russlanddeutschen. München, 1992; Fieischhauer I. Das Dritte Reich und die deutschen in der Sowjetunion. Stuttgart, 1983; Fieischhauer I., Pinkus B. The Soviet Germans. Past and Present. London,
1986; Pinkus B., Fleischhauer I. Die Deutschen in der Sowjetunion: Geschichte einer nationalen
Minderheit im 20 Jahrhundert. Baden-Baden, 1987; Sippan M., Striegnitz S. Wolga deutshen: Geschichte und Gegenwart. Berlin, 1992; Die Kirchen und das religiose Leben Russlanddeutshen.
Stuttgard, 1978.
3
См.: Герман А. А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941 гг. Часть 1. Автономная область 1918-1924 гг. Саратов.1992.; Его же. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941
гг. Часть 2 . Автономная республика 1924-1941 гг. Саратов. 1994.
1
7
да других, более поздних работ автора1. Одновременно он подчеркивает, что
власти постепенно все же удалось разрушить традиционные устои жизни
немцев Поволжья.
Интерес представляет и статья А. Айсфельда2, рассматривающая историю Немреспублики, в которой он пришел к выводу, что никаких гарантий политической безопасности и сохранения своей идентичности Немреспублика
дать не могла. С работами А. А. Германа во многом перекликаются монографии Д. Брандеса, А. Савина и В. Бруля, Л. П. Белковец, раскрывающие советский период истории немцев Западной Сибири3, а так же исследования связанные с немцами Украины4, где происходили аналогичные явления сопротивления немецкого населения социально-экономическим и политическим преобразованиям советской власти.
Общий интерес к теме российских немцев активизировал исследования
по вопросам их духовной культуры, прежде всего, образования и религии. Вопросы о роли партийных и советских органов в деле советизации и русификации немецких школ, насильственного их закрытия и их последствия подняты в
работах С. И. Бобылевой, Б. В. Гартвиг, А. С. Савина и др. 5 Различными типаСм.: Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996; Социально-психологический портрет партийно-советского функционера Республики немцев Поволжья // Немцы России и СССР: 1901-1941 гг.: Сб. науч. трудов. Москва., 2000. С. 163-172; «В отношении немецкого населения в СССР осуществлялся геноцид»: об обоснованности и корректности данного утверждения // Ключевые проблемы
истории российских немцев. Материалы Х международной конференции Международной
ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев. М., 2004; Большевистская власть и Немецкая автономия на Волге (1918-1941). Саратов, 2004; Russen und Deutschen in der Republik der Wolgadeutscen // Die Rußlanddeutscen in Rußland und Deutschland:
Selbstbilder, Fremdbilder, Aspekte der Wirklichkeit. – Essen: Klartext Verlag, 1999.
2
Eisfeld A. Autonomiу Sozialistischa Sowjetrepublic der Wolgadeutshen: Chance oder Gefahrenherd?// Die Deutshen in Russischen Reich und im Sowjetstat. Koln, 1987.
3
См.: Brandes D., Savin A. Die Sibiriendeutschen im Sowjetstaat 1919-1938.Essen, 2001;
Бруль В.И. Немцы Западной Сибири. Ч.1,2. Топчиха, 1997; Bruhl V. Die Deutschen in Sibirien. Band 1,2. Nürnberg-München, 2003; Белковец Л. П. «Большой террор» и судьбы немецкой
деревни в Сибири ( конец 1920-х – 1930-е гг.). М., 1995.
4
См.: Безносов А.И. К вопросу об участии немецких колонистов и менонитов в гражданской войне на Юге Украины (1917-1918 гг.) // Вопросы германской истории: Немцы в
Украине: Материалы междунар. науч. конф. Днепропетровск, 26-29 сент. 1995. Днепропетровск, 1996; Иваненко В.В., Голуб А.И. Голод начала 1930-х и судьбы немецких колонистов
// Там же. Ченцов В.В. Трагические судьбы: Политические репрессии против немецкого
населения Украины в 1920-е – 1930-е гг. М., 1998.
5
См.: Бобылева С.И. Немецкие школы и нравственно-психологические проблемы образования в 20 - 30-е годы. XX в. ( по материалам Украины) // Немцы России в контексте
отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности: Материалы междунар. науч. конф. Москва, 17- 20 сентября 1998. М., 1999; Гартвинг Б. Классовая дискриминация в системе образования АССР НП и ее последствия.// Немцы в России: Социальноэкономическое и духовное развитие 1871-1941 гг.: Материалы 8-й междунар. междунар.
науч. конф. Москва, 13-16 сентября 2001. М., 2002. Савин А. И. Борьба за будущее. Немецкие школы Сибири и политика советизации колоний в 1920- е годы.// Российские немцы.
Проблемы истории, языка и современного положения. М., 1996.
1
8
ми школ, их конфессиональными и региональными особенностям посвящены
статьи С. Г. Весниной, О. А. Лиценбергер1. Вопросы профессиональной подготовки немецких учителей рассмотрены в работах Е.М. Ериной.2 К современным комплексным исследованиям, которые освещают одновременно дореволюционный и советский периоды духовной культуры и школьного образования немцев относится докторская диссертация Н. Э. Вашкау и монографии В.
И. Черказьяновой3. Работы отличает широта постановки проблем и хронологические рамки: так, история развития и сохранения традиций немецкой школы в Поволжье прослеживается вплоть до их закрытия. Ряд авторов раскрывает вопрос борьбы с религией и последствия этого для национального образования4.
Как отдельное направление в исследованиях следует выделить наступление государства на религиозную жизнь немцев. Крупнейшим отечественным
специалистом в этом вопросе является О. А. Лиценбергер, опубликовавшая
целый ряд работ и защитившая докторскую диссертацию5. Некоторые аспекты
проблемы, находят свое освещение в работах О. Курило, М. Колоткина, Н.
Нежилых, И. Эйгорна, А. Савина 6.
Особо следует выделить работы, посвященные исследованию зарубежных связей немцев, их эмиграционному движению, находившемуся в тесной
взаимосвязи с общей политикой государства и советско-германскими отношеСм.: Веснина С. Г. Частные школы в системе образования немцев Поволжья.// Российские немцы. Проблемы истории, языка и современного положения. М., 1996; Лиценбергер О.А. Евангелическо-лютеранская церковь Святой Марии в Саратове (1770-1935 гг.) Саратов, 1995; Ее же. Школы в евангелическо-лютеранском приходе Святой Марии г. Саратова. // Немцы и развитие образования в России. Спб., 1998;
2
См.: Ерина Е.М. Система среднего и специального образования в Немреспублике по
документам Наркомпроса АССР НП // Российские немцы. Историография и источниковедение. М., 1997. Ее же. Очерки истории культуры немецкой автономии на Волге. Саратов,
1995.
3
См.: Вашкау Н. Э. Духовная культура немцев Поволжья: проблемы школы и образования 1764-1941 гг. Дис… докт. ист. наук. Саратов, 1998; См.: Черказьянова И. В. Школьное образование российских немцев (проблемы развития и сохранения немецкой школы в
Сибири в XVII–XX вв.) С. – Петербург, 2004.
4
См.: Герман А. А. Немецкая автономия … Ч. 2.; Белковец Л. П. «Большой террор»…;
Вашкау Н.Э. Духовная культура немцев Поволжья …
5
См.: Лиценбергер О.А. Евангелическо-лютеранская церковь и советское государство. М., 1999; ее же. Римско-католическая церковь в России. Саратов. 2001; ее же Евангелическо-лютеранская церковь в российской истории (XVI-XX вв.). М.. 2003; ее же Римскокатолическая и евангелическо-лютеранская церкви в России: сравнительный анализ взаимоотношений с государством и обществом (XVIII-начало ХХ вв.). Дис… докт. ист. наук.
Саратов, 2005.
6
См.: Курило О. Лютеране в России (XVI-XX вв.). Дис… канд… ист. наук. М., 1995;
Колоткин М. Н. Конфессиональный фактор у немцев Сибири в 1920-е –1930- е гг. // Протестантизм в Сибири: история и современность: Материалы. Междунар. науч. конф. Омск, 2628 мая 1998. Омск, 1998; Нежилых Н.А. Отношение советской власти к протестантским организациям в 1919-1925 гг. // Там же. Эйнгорн И.Д. Протестантизм в Сибири1920-1930- е гг.
// Там же. Савин А.И. Менонитские общины Сибири в 1920-е гг. // Немцы Сибири: история
и современность. Омск, 1995.
1
9
ниями. Этой теме посвящены уже упоминавшиеся работы В. И. Бруля, В. В.
Ченцова, А. А. Германа, а так же статьи Л. А. Роговой и Г. А. Бордюгова, Л. П.
Белковец, Л. А. Бабиченко и других авторов1. Специально миграционные процессы поволжских немцев исследовала Н. А Малова2.
В целом, представленный историографический обзор позволяет сделать
вывод, что как отечественными, так и зарубежными исследователями была
проделана большая работа по изучению «белых пятен» истории российских
немцев, опубликованы монографии, появилось огромное количество статей,
освещающие различные стороны жизни немецкого этноса, состоялась защита
ряда диссертаций. Вместе с тем, проблемы взаимоотношения большевистской
власти, решительно насаждавшей новое общественное устройство, и этническими немцами, стремившимися сохранить свою идентичность и традиционные устои жизни, не являлись предметом специального исследования, а лишь
были обозначены некоторыми авторитетными исследователями. Практически
неизученными остаются многие вопросы «защиты» и «сопротивления» немцев
в социально-экономической, политической и духовной сферах.
Исходя из состояния разработанности проблемы, целью диссертационной работы является всестороннее исследование стремления поволжских
немцев к сохранению своей национальной идентичности, традиционных устоев жизни, проявлявшегося как реакция на «социалистические преобразования», активное вмешательство государства в повседневную жизнь населения.
В соответствии с поставленной целью были определены следующие задачи исследования: всесторонне рассмотреть суть основных изменений традиционного образа жизни поволжских немцев после октября 1917 г. в социально-экономической, политической и духовной сферах; выявить причины, по
которым происходило неприятие этих изменений; определить и показать важнейшие формы борьбы немецкого населения Поволжья за сохранение своих
социально-экономических интересов; проанализировать попытки поволжских
немцев приспособиться к новому политическому режиму на основе определенных форм политического участия, политической социализации и интеграции в новую политическую систему; исследовать характер борьбы немцев Поволжья за сохранение традиций образования, языковой идентичности, религиозной жизни; систематизировать результаты анализа, определив основное содержание «защиты» (скрытого противодействия) и «сопротивления» (открыРоговая Л.А., Бордюгов Г.А. Эмиграционное движение советских немцев в конце
1920-х гг. // Свободная мысль. 1993. №. 2; Белковец л. Из истории эмиграции российских
немцев (национальная политика сталинского режима глазами очевидца) // Известия СО.
РАН. История, философия, филология. 1993. №. 3. Бабиченко Л. Дипломатические игры //
Волга 1995. № 5-6.
2
См.: Малова Н. А. Миграционные процессы в немецкой автономии на Волге 19181941 гг. Дис… канд. ист. наук. Саратов, 2001; ее же. Миграционные процессы в немецком
Поволжье в период голода 1920-1922 гг. // Немцы России в контексте отечественной истории: общие проблемы и региональные особенности. М., 1999; ее же. Выселение «бывших
помещиков» из АССР НП в 1920-е гг. // Немцы России и СССР, 1900-1941 гг. М., 2000; ее
же. Вынужденное переселение из республики немцев Поволжья в 1929-1933 гг. // Немцы
России: социально-экономическое и духовное развитие 1871-1941 гг. М., 2002.
1
10
той борьбы) поволжских немцев стремлениям власти распространить на них
«социалистические» установки и реалии жизни большевистского строя; оценить итоги противостояния власти и немецкого этноса в Поволжье, показать
степень разрушения национальной идентичности и традиционных устоев жизни поволжских немцев накануне их депортации из Поволжья.
Хронологические рамки исследовательской работы – 1918-1941 гг. –
определяются тем, что с начала 1918 г. началось наступление власти на традиционные устои жизни поволжских немцев, приведшее в конечном итоге осенью 1941 г. к депортации, то есть к полной ликвидации этих устоев.
Научная новизна проведенного исследования заключается уже в самой
постановке проблемы. Настоящая диссертационная работа, по существу, является первой попыткой комплексного исследования реакции одного из национальных меньшинств на политику большевистской власти – реакции, связанной со стремлением к сохранению своей национальной идентичности и традиционных устоев жизни. Наряду с неприятием и отторжением ряда конкретных
политических, социально-экономических, идеологических и иных акций имели место и попытки принять некоторые решения новой власти, приспособиться и даже интегрироваться в новые условия жизни на различных этапах первой
четверти века существования Советского государства. Показано взаимовлияние политики большевистской власти по отношению к этническим немцам и
их реакции на эту политику.
Вкладом в развитие исторической науки является выявление особенностей ментальности немцев Поволжья, проявившихся на характере взаимоотношений с властью, дано описание различных этапов социальноэкономических и политических преобразований, «культурной революции» в
немецкой автономии, выявлены их последствия для немецкого этноса, конкретизированы некоторые аспекты государственно-национальной политики в
АССР немцев Поволжья, выявлены новые, уточнены и конкретизированы
многие ранее известные сюжеты, связанные со стремлением немцев сохранить
«старую жизнь», сделаны некоторые заключения о результатах и последствиях
стремления этнических немцев к сохранению идентичности, традиционных
устоев жизни в условиях большевистского режима.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что она открывает одну из малоизученных страниц отношений этнических меньшинств с
Советским государством. Ее заключения и выводы могут быть использованы
при подготовке обобщающих работ по истории государства, региональной истории, истории народов нашей страны, при определении современной политики государства и общества в отношении этнических меньшинств.
Методологической основой диссертации стали принципы и методы
научного познания. Важнейшими методологическими принципами, подготовленной работы, являются принципы историзма и объективности. В работе активно применялись общенаучные методы исследования: анализ, синтез, индукция, дедукция, систематизация, классификация, аналогия и др. Большое
значение имели специальные исторические методы исследования: фронтального обследования архивных и др. видов источников, исторического описания,
11
ретроспективный, проблемно-хронологический, сравнительно-исторический.
Применение этих методов дало возможность изучать исторические явления и
процессы как в тесной связи с исторической обстановкой, в которой они возникали и развивались, так и в их качественном изменении на различных этапах
развития. Помимо общенаучных и специальных исторических методов исследования автор использовал методы смежных наук: политологии, социологии,
статистики, психологии. Все перечисленные методы применялись автором в
совокупности, что позволило обеспечить комплексный подход к исследованию. Уже отмечалось, что содержание работы и ее структура выстроены на
основе общего методологического подхода обозначенного профессорами
Д. Брандесом (Германия) и А. А. Германом (Россия).
Источниковую базу исследования составили опубликованные документы, материалы архивных фондов, периодическая печать.
Среди опубликованных документов – декреты, декларации, постановления, указы, другие директивные акты высших органов государственной власти
СССР, РСФСР, АССР немцев Поволжья, решения высших органов РКП(б)ВКП(б), касавшиеся немецкой автономии на Волге и немецкого населения в
СССР. Диссертантка изучала отечественные и зарубежные сборники, содержащие документы как непосредственно по истории немцев в СССР, так и дающие ключ к пониманию тех или иных поведенческих аспектов немецкого
населения в Поволжье и других регионах страны1. Особое внимание уделено
сборникам по истории крестьянства в СССР, где содержится немало материалов по теме диссертации2.
В ходе подготовки диссертации исследованы материалы 16 фондов пяти
центральных и местных архивов. Ряд используемых в диссертации архивных
документов вводится в научный оборот впервые.
Больше всего материалов использовано из фонда «Обком ВКП(б)
АССР немцев Поволжья» (Ф. 1) Государственного архива новейшей истории
Саратовской области (ГАНИСО). Они дают широкий спектр представлений о
многих сторонах жизни немцев Поволжья в годы существования немецкой автономии на Волге, содержат огромное количество фактов, рисующих сопротивление немцев попыткам власти сломать традиционные устои жизни и навязать новые «социалистические» общественные отношения.
См.: Документы внешней политики СССР. Т. 1. М., 1957; Декреты Советской власти. Т. 3. М., 1963; То же. Т. 4. М. 1968; Герман А. А. История Республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. М., 1996; История российских немцев в документах.
М., 1993; Из истории немцев Казахстана. 1921-1975 гг. Алматы-М., 1997; Zwischen Revolution und Autonomie: Dokumente zur Geschichte der Wolgadeutschen aus den Jahren 1917 und
1918 / Hrsgb/ von V. Herdt. Köln, 2000.
2
См.: Крестьянское движение в Поволжье 1919 -1922 гг.: Документы и материалы. М.,
2002; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918-1939 гг.:// Документы и материалы. В.4т. М., 2000; Трагедия советской деревни: коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы 1927-1939. В.5 т. Т.1. май 1927- ноябрь 1929 гг. М., 1999; Т.2. ноябрь1929- декабрь 1930. М., 2000; Т.3. конец 1930-1933. М, 2001; Т. 4. 1934-1936. М., 2002;
Т. 5. 1937-1939. Кн. 1. 1937. М., 2004.
1
12
В Государственном архиве Саратовской области (ГАСО) использованы
материалы фонда Саратовского губернского правления (Ф. 2), документы
Контрольно-реквизиционной комиссии при Саратовском губисполкоме (19171918 гг.) (Ф. Р- 521) и Саратовского губернского продовольственного комитета
народного комиссариата продовольствия РСФСР (Ф. Р-523), освещающие некоторые аспекты проведения политики военного коммунизма. В документах
подробно представлены протоколы о деятельности продовольственных комиссий, доклады о работе органов ЧК по ликвидации «бандитизма» (крестьянского сопротивления), документы чрезвычайно следственных комиссий по подавления крестьянских выступлений. Ценная информация почерпнута в фонде
852 «Церковный совет евангелическо-лютеранской церкви Святой Марии».
Это, прежде всего материалы, связанные с реакцией немцев на проведение в
жизнь декрета об отделении церкви от государства.
Важное значение для освещения проблемы взаимоотношений немецкого
населения с властью имели фонды Государственного исторического архива
немцев Поволжья в г. Энгельсе (ГИАНП). Документы фондов органов власти
немецкой автономии: Поволжского комиссариата по немецким делам (Ф. 728);
Облисполкома (Ф. 730); ЦИК АССР немцев Поволжья (Ф. 849), Наркомата
просвещения (Ф. 847) и др. включают огромное разнообразие материалов по
различным проблемам повседневной жизни немцев в период существования
их автономии.
Значительная часть источников почерпнута из материалов центральных
архивов. В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) использованы материалы Постоянной комиссии по вопросам культов при Президиуме
ВЦИКа (Ф. 5263) и Центрального исполнительного комитета СССР (Ф. Р3316). Документы ф. 5263 позволяют получить общее представление об антирелигиозной политике в стране, в том числе и в Поволжье, о сопротивлении
немцев Поволжья кампании всеобщей атеизации. Обширный материал разноплановой тематики вобрал в себя Фонд ЦИК СССР (Ф. 3316)
Не менее значим материал обнаруженный в фондах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ). Обширный
фактический материал отражен в документах фонда Центральной федерации
иностранных групп при ЦК РКП (б), Центрального бюро немецких секций
РКП (б) (Ф. 549). Использованы материалы, рисующие хозяйственное и культурное положения немецких колоний после Гражданской войны. Переписка
немецких секций с обкомом РКП (б) немцев Поволжья по многим вопросам
«социалистического строительства» в немецкой автономии позволяет выявить
позицию в этом вопросе различных групп и слоев немецкого населения. Материалы Фонда ЦК ВКП (б) (Ф. 17) позволяют увидеть настроение различных
социальных групп населения после начала реализации программы НЭПа.
Освещаются вопросы политического и экономического состояния «неблагонадежных» немецких кантонов, показана работа и меры по усилению политического влияния на крестьянское население.
Существенную ценность для исследования представляли материалы
центральной и местной периодической печати 1917-1941 гг. Они позволили
13
более конкретно представить атмосферу, в которых проходила жизнь граждан
Немреспублики, выявить многие ее конкретные факты, характер официальной
политики партийных и советских органов, уточнить их позицию по отдельным
вопросам жизнедеятельности автономии в различные периоды ее истории.
Собранный источниковый материал, как представляется, позволяет раскрыть сущность рассматриваемой проблемы и обеспечить решение задач, поставленных в настоящем исследовании.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновываются актуальность темы, степень разработанности проблемы, территориальные и хронологические рамки исследования,
сформулированы цели и задачи исследования, новизна и практическая значимость работы, дана характеристика источниковой базы исследования.
Глава 1. БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ЭКОНОМИКА И ЗАЩИТА НЕМЕЦКИМ НАСЕЛЕНИЕМ СВОИХ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ИНТЕРЕСОВ. К концу 1917 г. у немцев Поволжья, в основной своей массе крестьян,
сложились собственные устойчивые традиции хозяйственной жизни, позволившие им достигнуть достаточно высокого уровня материального благосостояния (подавляющее большинство относилось к зажиточным крестьянам:
кулакам и середнякам). Новая большевистская власть, исходя из «классового
подхода», в годы военного коммунизма проводила политику активного «выкачивания» продовольствия из немецких сел, применяя по отношению к ним завышенные нормы продразверстки. Ситуация усугублялась нахождением многих немецких сел в прифронтовой зоне со всеми вытекавшими отсюда негативными последствиями (самовольными реквизициями, мародерством и т.п.).
Жизнь заставила немецких крестьян Поволжья продемонстрировать богатый
арсенал форм противодействия режиму. При всем их многообразии, все же по
своему характеру их можно разделить на две большие группы: скрытые и открытые. Выбор тех или иных форм защиты своих интересов происходил
большей частью стихийно, под воздействием конкретных объективных обстоятельств. В 1918-1919 гг. одним из важнейших методов нейтрализации радикальных мер новых властей было «овладение» новыми органами власти – Советами. Делалось это путем избрания в Советы наиболее уважаемых людей села. Однако уже во второй половине 1919 г., когда реальная власть на местах
стала принадлежать продовольственным органам, а в 1920 г. – ревкомам, этот
способ самозащиты исчерпал себя.
Противодействие разорительной продразверстке включало в себя, наряду с обычными способами, (укрытие зерна, его продажу частнику и т.п.) опору
на солидарность членов сельской общины, независимо от уровня материального благосостояния, и развитые внутриобщинные рыночные отношения В результате в немецких селах широкое распространение получили такие экономически взаимовыгодные формы скрытого противодействия как распределение зерна зажиточных крестьян на хранение более бедным членами общины,
ссуживание беднякам кулаками крупных сумм денег и передача запасов зерна
14
для организации торговли кулацким хлебом. На приграничных территориях
немецкие крестьяне в противодействии политике продразверстке активно сотрудничали со своими русскими, украинскими и другими соседями, укрывая в
их селах и хозяйствах запасы своего зерна. Кроме того, скрытой формой защиты своих экономических интересов стало движение немецких крестьян Ровненского уезда за выход из Области немцев Поволжья и присоединение к Новоузенскому уезду Саратовской губернии, вызванное значительно более низкими нормами сдачи продовольствия.
По мере развития Гражданской войны власти усиливали «проднажим»
на крестьян, продовольственные органы действовали все жестче и суровее, а
это вело к тому, что возможностей скрытого сопротивления властям становилось все меньше. Отсюда – все большее развитие открытого сопротивления.
Основной формой открытого сопротивления стали т.н. «кулацкие мятежи» –
стихийные крестьянские волнения, направленные против политики большевистской власти в деревне. Они носили ярко выраженный антикоммунистический характер: из села изгонялась большевистская власть, возрождались старые формы местного самоуправления и хозяйствования. Почти всегда зачинателями и активными участницами «мятежей» были немецкие женщины. Первые «мятежи» начались еще с весны 1918 г. В дальнейшем их число и интенсивность постоянно нарастали прямо-пропорционально ужесточению продовольственной политике власти и несмотря на жестокие расправы с участниками «мятежей». Некоторое затишье пришлось лишь на осень 1918 г. в связи с
иллюзиями, вызванными образованием Области немцев Поволжья.
С 1919 г. все чаще «мятежи» перерастали в крупные хорошо организованные вооруженные восстания, для подавления которых власти приходилось
затрачивать большие усилия. Борьба сторон сопровождалась жестокостью и
большими жертвами. Первым таким восстанием стало восстание в селе Варенбург (январь 1919 г.). Несколько попыток его подавления закончились неудачей. В 1920 г. крестьянские выступления и забастовки в городах приобрели
массовый характер, что стало одной из важнейших причин образования в Области немцев Поволжья ревкомов.
В марте-апреле 1921 г. Область немцев Поволжья стала одним из эпицентров мощного крестьянского восстания, охватившего Поволжье. На территории Области немцев Поволжья восстание носило всеобщий характер, власть
большевиков сохранилась лишь в нескольких крупных населенных пунктах.
На освобожденной территории формировалось крестьянское самоуправление,
ликвидировались ссыпные пункты, возвращалось изъятое по продразверстке
зерно и другое продовольствие. Вместе с тем, восстание немецких крестьян не
было самостоятельным, оно было инициировано рейдами повстанческих крестьянских отрядов из соседних губерний и областей. Крупнейшим руководителем восстания на территории немецкой автономии стал М. Пятаков. Его отряды заняли уездный центр Ровное и ряд других немецких сел. Довольно
быстро между пришлыми и местными повстанцами возникли серьезные противоречия. Немецкие крестьяне выступили против неспровоцированной жестокости и уголовных проявлений, против вывоза зерна за пределы области.
15
Замена продразверстки продналогом и разрешение свободной продажи хлеба
произвели позитивное влияние на немецких крестьян, существенно подорвав
антибольшевистский накал восстания. И все же крестьянское восстание в области немцев Поволжья удалось подавить лишь с помощью регулярных частей
и соединений Красной Армии в течение первой половины апреля. Жестокая
расправа с восставшими породило явление бандитизма, продолжавшегося до
конца 1922 г.
Переход к НЭПу возродил у немецкого населения надежды на постепенный возврат к традиционному образу жизни и хозяйствования. Поэтому даже в
условиях ограниченной свободы рынка немецкие предприниматели и крестьяне продемонстрировали его активную поддержку, предприимчивость. Передача в руки частника мелких и средних, главным образом кустарных, предприятий способствовало их быстрому восстановлению и наполнению рынка необходимыми товарами повседневного спроса. На фоне общей разрухи начала ХХ
гг. в промышленности приятной неожиданностью стала сохранившая все свои
мощности и успешно работавшая мукомольная промышленность. Причина
феномена оказалась в том, что в годы военного коммунизма мукомольные
предприятия Области немцев Поволжья были переданы в аренду их старым
хозяевам, которые смогли сохранить нормальную организацию производства и
труда. Получив в свое распоряжение отнятые ранее предприятия, немцыпредприниматели в какой-то мере поверили власти и с воодушевлением занялись производственной деятельностью на принципах нормального рыночного
интереса. Однако частный потенциал экономики имел жестко очерченные
рамки своего развития, поэтому он не смог стать определяющим, в общей
структуре экономики немецкой автономии продукция частных предприятий
составляла не более 9 %.
В сельском хозяйстве, несмотря на сильную засуху 1924 г. и неблагоприятные погодные условия в последующие годы, удалось быстрыми темпами
восстановить размеры посевных площадей, валовой сбор зерновых, производство сельскохозяйственной продукции. По темпам восстановления сельского
хозяйства Область немцев Поволжья заметно опережала своих соседей, что
было отмечено руководством Нижневолжского края в 1929 г. Несмотря на поголовную нищету крестьян в 1921 г., ставшую результатом политики военного
коммунизма и вызванного ею голода, к концу 1920-х гг. свыше 60 % немецких
крестьян подпадали под категорию зажиточных, что превышало аналогичные
показатели других округов Нижневолжского края. Показатель мог бы быть и
выше, если бы не целенаправленная политика власти, противодействовавшая
«росту кулачества». Однако «классовая политика» в немецкой деревне довольно часто давала сбои не в силах преодолеть уже упоминавшуюся внутриобщинную солидарность и особенности ментальности немецких крестьян.
Предоставление кулакам худших участков и вдали от сел способствовало
быстрому развитию слоя зажиточных хуторян. Получив лучшие земли села,
бедняки вместо организации колхозов сдавали эту землю на очень выгодных
для себя условиях в аренду кулакам. Даже выглядевшие в глазах власти явно
16
кабальными условия аренды концессионных земель Немволбанком, не мешали
получать арендаторам высокий доход и быстро богатеть.
У немецких крестьян было свое понимание сути кооперации, отличавшееся от принципов социалистической кооперации, навязывавшейся большевистской властью сверху. Ей отводилась ограниченная и вспомогательная
роль: объединение общих усилий для более успешного решения задач развития индивидуального хозяйства. Противодействие официальной кооперативной политике, направленной на объединение собственности и подчинение кооперации государственным задачам, проявилось в распространении независимых («диких» по терминологии власти) кооперативов. К концу 1920-х гг. в
Области немцев Поволжья в колхозах состояла лишь десятая часть крестьянских хозяйств, причем основная масса колхозов представляли собой ТОЗы и
машинные товарищества, т. е., объединяли не собственность, а труд.
Важной деталью экономической жизни немцев Поволжья в 1920-е гг.
было экономическое сотрудничество с поволжско-немецкой эмиграцией, которое до конца 1920-х гг. поощрялось властью. Для осуществления взаимовыгодной торговли с заграницей были созданы «Немволбанк» и некоторые специальные акционерные общества. Благодаря экономическому обмену в сельскохозяйственном производстве АССР немцев Поволжья уже в середине 1920х гг. довольно широкое распространение получило применение сельхозтехники, приобретавшейся за рубежом.
Начиная с 1927 г. в связи со свертыванием НЭПа и возрождением административных методов хозяйствования на селе, немецкое население Поволжья
вновь вступило в борьбу с властью за сохранение достигнутых в ходе НЭПа
результатов, против новых покушений на традиционные устои жизни. Прежде
всего, это выразилось в противодействии хлебозаготовкам, поскольку они
вновь противоречили элементарным экономическим интересам крестьянства.
В формулировавшихся властям требованиях на первом месте стояли устранение неравноправного товарообмена с городом и отказ от «классовых» принципов политики в деревне. Формы скрытого сопротивления во многом заимствовались из времени военного коммунизма. Наиболее ярким проявлением нового
в этом сопротивлении стало развитие эмиграционного движения. Для подавления сопротивления власть применила испытанный метод – массовый террор.
Характерной особенностью рассматриваемого периода стала определенная
поддержка своего крестьянства руководством АССР немцев Поволжья, не
одобрявшего повышенные нормы хлебозаготовок, наложенные на немецкую
автономию. Этот «правый уклон» в конечном итоге стоил высшим руководителям АССР НП их постов. Смена руководства произошла в разгар сплошной
коллективизации, которая в Немреспублике началась с конца лета 1929 г.
Принудительное обобществление имущества крестьян, создание колхозов вызвали негодование немецкого крестьянства и переход к активному сопротивлению властям. К концу года фактом стали массовые крестьянские волнения, часто приводившие к разгону местных органов власти и ячеек ВКП(б).
Наиболее характерным в этом плане стало восстание жителей села Мариенфельд, вызвавшее тревогу даже в высшем руководстве СССР. Как и во время
17
военного коммунизма, активнейшее участие в сопротивлении политике власти
принимали немецкие женщины. Власти объясняли массовость и активность
антиколхозного движения наличием в АССР НП мощного антисоветского
подполья. Отсюда – практика «разоблачения» ряда «подпольных организаций», массовых арестов и расправ, перевыборов «засоренных» местных Советов. Не успев подавить первую волну массовых крестьянских выступлений,
власти столкнулись со второй волной, развившейся в феврале 1930 г. в связи с
массовым раскулачиванием. В немецких деревнях, в защиту раскулачиваемых
выступало все население без каких-либо социальных различий. Помощь оказывалась самыми различными способами.
Оригинальными формами скрытого противодействия раскулачиванию
стали коллективные ходатайства сельчан в защиту раскулачиваемых, помощь
бедняков и середняков кулакам в выполнении повышенных заданий по хлебозаготовке, укрывательство имущества раскулачиваемых. Настойчивость и жестокость политики раскулачивания породили массовые открытые выступления
сельских общин в защиту своих раскулачиваемых членов. Во многих селах
оказывалось физическое, в том числе и вооруженное сопротивление, прибывшим для раскулачивания. Кулаков укрывали и спасали всем миром. Нередко
на защиту кулаков становились и представители местной администрации. Для
подавления подобных выступлений применялась вооруженная сила. Сам процесс подавления растягивался на дни и недели.
Массовые крестьянские волнения могли лишь задержать, но не остановить раскулачивание. Применение военной силы и массовые репрессии позволили осуществить раскулачивание и вывоз кулаков. Всего в 1930-1931 гг. из
немецкой автономии в районы Крайнего Севера, Сибири, Казахстана было вывезено 4288 семей (24202 чел.). Еще больше «кулаков» были переселены из
сел в «кулацкие поселки» с лагерным режимом. Такими методами подавлялось
сопротивление самых активных крестьян, не принявших коллективизацию,
обезглавливалось все антиколхозное движение, ломались традиционные устои
жизни немецкого села. Жестко пресекались и действия крестьян, направленные на эмиграцию.
В результате репрессий сопротивление немецкого крестьянства постепенно удалось сломить. Прекращение сопротивления и проявление в дальнейшем покорности власти стало достаточно одномоментным актом во всех
немецких селах (конец 1930 – начало 1931 гг.). Очевидно, здесь также сыграла
свою роль ментальность: раз власть крепка – ей надо подчиниться. Победа
сплошной коллективизации в Немреспублике имела самые печальные последствия. Были уничтожены тысячи высокорентабельных крестьянских хозяйств,
а их владельцы арестованы и посажены в тюрьмы, высланы, в лучшем случае
стали батраками государства в кулацких спецпоселках. Противопоставить
произволу и беззаконию властей, обескровленному и обезглавленному крестьянству, на этот раз было почти нечего. В дальнейшем крестьянское сопротивление власти было достаточно пассивным. Массовое общественное мнение,
выявленное из сводок НКВД, состояло в том, что колхозы несут не облегчение
труда и улучшение жизни, а нищету и разорение. Ответом на колхозный про18
извол начала 1930-х гг. и новый массовый голод стала вынужденная покорность лишь иногда нарушавшаяся «голодными бунтами».
В разгар массового голода 1932-1933 гг. немецкое население Поволжья
обратилось за помощью к своим родственникам, проживавшим за рубежом.
Таким образом была разглашена тщательно скрывавшаяся советским руководством тайна о голоде в СССР, за рубежом развернулась массовая антисоветская кампания в поддержку голодающих. Под напором международного общественного мнения Советское руководство вынуждено было согласиться на получение немцами частной благотворительной помощи. Однако практически
тот час же в СССР была развернута мощная репрессивная кампания «борьбы с
фашистами и их пособниками», главной жертвой которой стали получатели
зарубежной помощи. В среде немецкого населения развернулся активный поиск «фашистских контрреволюционных организаций». К концу 1935 г. получение гуманитарной помощи советскими немцами из-за рубежа фактически
прекратилось, однако дела за «антигосударственные поступки» стали толчком
для проведения тотальных репрессий против всего населения Республики
немцев Поволжья в последующие годы. Выполнив свою основную функцию,
поселив страх и чувство покорности своей судьбе в душах людей, они окончательно покончили с активным сопротивлением поволжских немцев социальноэкономическим и другим мероприятиям властей.
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА И ФОРМЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО УЧАСТИЯ НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ. Серьезные нарушения прав немецкого населения и его дискриминация в
годы Первой мировой войны после Февраля 1917 г. послужили главной причиной развития автономистского движения немцев Поволжья, выступавшего
за национально-культурную автономию в рамках которой предполагалось восстановить традиционные устои жизни, нарушенные войной. Политические
страсти, кипевшие в 1917 г., мало затронули немецкие колонии: там сохранялись относительная стабильность и традиционные формы жизни. Приход
большевиков к власти вызвал зимой 1917-1918 гг. массовые грабежи и насилия
в отношении немцев-колонистов, что заставило их искать какого-то выхода из
создавшегося положения. Одни видели свое спасение в эмиграции в Германию, возможность которой была зафиксирована в документах, подписанных в
Брест-Литовске 3 марта 1918 г., другие (главным образом, интеллигенция) обратились к большевистской «Декларации прав народов России», загорелись
идеей территориальной автономии, полагая, что она сможет каким-то образом
сохранить традиционные устои жизни. Именно этим можно объяснить решение съезда представителей немецких колоний Новоузенского и Николаевского
уездов, собравшегося в феврале 1918 г., направить в Москву делегацию с прошением о создании в Поволжье национально-территориальной немецкой автономии. Большевистское правительство России предоставило поволжским
немцам территориальную автономию, однако сделано это было лишь с одной
целью – установить таким образом свою власть и свое влияние в колониях. 19
октября 1918 г. был подписан Декрет Совнеаркома РСФСР о создании области
19
немцев Поволжья. Всю подготовительную работу провел созданный в конце
апреля 1918 г. Поволжский комиссариат по немецким делам.
Государственность немцев Поволжья, как и во всей стране в целом, характеризовалась постепенным укреплением командно-административной системы и тоталитаризма. Областная организация РКП(б)-ВКП(Б), пережившая в
1921 г. сильнейший кризис, тем не менее, уже к концу 1922 г. довольно уверенно контролировала жизнь области, не допуская инакомыслия и инакодействия. Это проявлялось в полном подчинении большевикам Советов и общественных организаций – профсоюзов, комсомола и др., установление с помощью органов ЧК-ГПУ-НКВД тщательного надзора за жизнью и деятельностью
населения, в быстром и жестком пресечении любых «антисоветских проявлений».
Преобразование автономной области в АССР в начале 1924 г. преследовало прежде всего внешнеполитические цели («высветить ориентиры борьбы»
германскому пролетариату) и на деле не привело к каким-либо существенным
изменениям в условиях жизни ее населения. Важной политической акцией
стало принятие в 1926 г. Конституции АССР немцев Поволжья. Однако, она
так и не была утверждена в Москве и потому не действовала. Проводившаяся в
1920-е годы политика «коренизации», предполагавшая укрепление немцев как
«титульной нации», не принесла ожидавшихся результатов, поскольку противоречила общим интересам местной интернациональной бюрократии. Попытки ее ужесточения и насильственного внедрения немецкого языка во все сферы общественной жизни привели лишь к ухудшению межнациональных отношений. В 1928 г. АССР НП была включена в Нижневолжский край, что послужило быстрейшему свертыванию тех немногих прав и возможностей в сохранении своей самобытности, которыми обладало немецкое население как
«коренная нация».
1930-е гг. политическая жизнь в АССР НП, как и во всей стране характеризовались ужесточением политического режима в стране, усилением репрессий. Специфическими, применявшимися лишь в отношении немецкого населения, были политические кампании «борьбы с фашистами и их пособниками», «борьбы с немецким национализмом». В 1936-1939 гг. в рамках проводившейся сталинским режимом кампании по укреплению «социалистической
законности» граждане Республики немцев Поволжья участвовали в «обсуждении и принятии» новых конституций СССР, РСФСР, АССР НП, отразивших
«победу социализма в СССР», в выборах новых органов власти: Верховных
Советов СССР, РСФСР, АССР НП, местных Советов. Несмотря на свое демократическое содержание, новая Конституция АССР НП, как впрочем и Конституции РСФСР и СССР, в условиях тоталитарного сталинского режима не
смогли внести какие-либо демократические изменения в политическую жизнь
общества, преодолеть партийное всевластие. Она была по существу формальным документом, никак не влиявшим на политическую практику. Более того,
после принятия новой Конституции СССР в декабре 1936 г. Республика
немцев Поволжья по букве закона должна была подчиняться центральным органам власти РСФСР, а фактически ею еще почти год управлял Саратовский
20
обком ВКП(б) – партийный орган соседней области. Он же был одной из инстанций, утверждавших новую Конституцию АССР НП. Далекими от демократического волеизъявления оказались все выборы новых органов власти. Их
результат программировались заранее. Для получения нужных результатов
использовались не только пропаганда и агитация, но и репрессии.
Таким образом, имевшаяся у немцев Поволжья государственность и территориальная автономия не могли обеспечить им сохранение национальной
идентичности и традиционных устоев жизни, так как служили прежде всего
интересам власти и были направлены на трансформацию традиционного жизненного уклада поволжских немцев в систему универсального сталинского казарменного социализма. Защита традиционных устоев жизни в политической
сфере у немцев Поволжья проявлялась в стойком нежелании основной части
населения воспринимать коммунистическую идеологию, вступать и работать в
организациях партии, комсомола, в других формальных «добровольных обществах». Удельный вес немцев в этих организациях был значительно меньше их
составляющей в общей численности населения автономии. Как правило, особенно в первые годы советской власти коммунистами, особенно в деревне,
становились представители немногочисленного «дна» немецких сельских общин. Однако тотальная идеологическая обработка, начинавшаяся с раннего
детства делала свое дело. К концу 1930-х гг. в сознании немецкого населения,
особенно молодежи, начались процессы трансформации социальных ценностей, формировался новый советский человек.
Противоречивым было отношение немцев к Советам. Часть населения
их не воспринимала как органы власти, традиционно продолжая решать основные вопросы своей жизнедеятельности с помощью сельских сходов. Другая часть пыталась своим участием в работе Советов лишить их «классового
характера» и наполнить демократическим содержанием. Негативное отношение к большевистским Советам выражалось в крайне пассивном участии в перевыборах Советов. Лишь после коллективизации, отобрав у крестьян собственность и превратив их в зависимых наемников. власть смогла заставить
немцев активно участвовать в советских выборах. Таким образом, многозвенная система организационно-идеологического воздействия на немецкое население, начинавшегося буквально со школьного возраста, наряду с «социалистическими преобразованиями» и репрессиями постепенно подтачивала и
уничтожала традиционный уклад жизни поволжских немцев.
На протяжении всего периода существования немецкой автономии со
стороны ее населения имели место многочисленные конкретные оппозиционные проявления, попытки противодействия политическому давлению тоталитарной власти. Основными направлениями защиты традиционных устоев жизни в политической сфере были: противодействие попыткам классового расслоения немецкой деревни, общинная солидарность, заставлявшая даже многих
коммунистов и комсомольцев выполнять решения общих собраний сельчан;
попытки легальной реализации основного крестьянского лозунга начала 1920х гг. – «Советы – без коммунистов», путем избрания в Советы уважаемых, авторитетных людей, защищавших интересы своих избирателей; борьба за демо21
кратические принципы избрания Советов, возмущение безальтернативным характером выборов (в том числе и выборов в Верховные Советы СССР, РСФСР,
АССР НП 1937, 1938 гг., выборов в местные Советы 1939 г.); открытая поддержка и защита «лишенцев» и раскулаченных, в том числе, нередко, и сельскими коммунистами.
Наиболее ярко политическая оппозиция режиму проявлялась до коллективизации. После коллективизации зависимость населения от власти, репрессии существенно усилились, тем не менее борьба против политического давления продолжалась. В то же время, в целом, к концу 1930-х гг. степень влияния на массы коммунистической идеологии, степень управляемости всеми
слоями общества и политическими процессами в нём со стороны партийного
руководства АССР НП достигли довольно высокого уровня.
Глава 3. СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ: ОБРАЗОВАНИЯ, ЯЗЫКА И РЕЛИГИИ. На протяжении многих десятилетий пребывания немцев в Поволжье у них сформировался триединый устойчивый базис духовной жизни: общество– церковь– школа, стержнем которого была религия. Немецкая сельская школа родилась из потребностей религии и всегда
была с ней теснейшим образом связана. Конечно, реалии общественного развития в ХХ в. постепенно готовили почву для перехода немцев к светскому
обучению, несколько типов светских школ у них уже существовало, однако
одномоментное принудительное отлучение церкви от школы означало нарушение одного из важнейших традиционных устоев колонистской жизни и потому вызвал серьезное сопротивление немецкого населения всех имевшихся
конфессий. Наиболее яростно, в силу своего религиозного сознания, сопротивлялись этому решению власти меннониты. Важнейшими формами сопротивления решению власти в этом вопросе были: тайное преподавание закона
Божьего учителями и выполнение религиозных установлений в школах; бойкот советских школ, пионерских и комсомольских организаций; организация
тайных религиозных школ, содержавшихся за счет общины, функционирование их под видом различных культурно-просветительских кружков и обществ;
обращение представительных форумов верующих к правительству с предложениями компромисса. Власти жестко подавляли это сопротивление. Окончательно религия была изгнана из школы в 1930-х гг. в ходе коллективизации и
массированного наступления на церковь и религию.
Важнейшей составляющей создания новой советской школы стало изгнание и «перевоспитание» старых учителей и формирование нового советского учительства («агентов коммунистического просвещения»), против чего
также активно выступало немецкое население. Все 1920-е гг. шла борьба властей и немецкого населения за учителя. Власть не смогла организовать подготовку достаточного количества квалифицированных педагогов. Поэтому дефицит учителей был постоянной проблемой в немецких школах, тем более,
что до начала 1930-х гг. в АССР немцев Поволжья отсутствовала система подготовки педагогических кадров. Однако и с появлением педагогического института, учительского института, педтехникумов обеспечить подготовку педагогов в необходимом объеме не удалось. Страдало и качество подготовки пе22
дагогических кадров. Не хватало школьных помещений, постоянно существовала проблема учебников.
Сложившиеся условия вели к серьёзному снижению общего образовательного уровня немецких школьников. К концу 1920-х гг. он был одним из
самых низких в России (детская грамотность опустилась с 75 % в 1914 г. до 40
% в 1928 г.). В 1930-е гг. в ходе реализации «всеобуча» и «ликбеза» было введено и реализовано вначале всеобщее начальное, а затем и всеобщее семилетнее образование. Однако рост числа школ и школьников сопровождался догматизацией и идеологизацией образования, выхолащиванием его национальной специфики. Те же процессы происходили в двух высших (педагогический
и сельскохозяйственный институты) и в целом ряде средних специальных
учебных заведениях, возникших в 1930-е годы. Введение осенью 1940 г. платности обучения в 8-10 классах школ, в техникумах и вузах привели к резкому
снижению численности старшеклассников и студентов. И без того небольшое
число юношей и девушек немецкой национальности, получавших среднее и
высшее образование на родном языке, намного сократилось. С середины 1930х гг. в учебных заведениях АССР НП активно проводилась кампания борьбы с
«немецким национализмом», под которым понималась национальная специфика образования и культуры. Кампания сопровождалась массовыми репрессиями против интеллигенции, прежде всего, учителей и преподавателей.
Советский тип национально-территориальной автономии, к какому относилась и АССР немцев Поволжья предполагал создание условий для развития языка «титульных» наций, к каким относились и немцы Поволжья (немцы
других регионов под эту категорию не попадали). Поэтому на протяжении
всех лет существования немецкой автономии на Волге процесс изучения
немецкого языка в школах в целом обеспечивал национальные запросы немецкого населения. Немецкий язык был одним из главных учебных предметов в
школе. В то же время проведение в 1920-е гг. процесса «коренизации» (усиления роли немецкого языка в жизни республики) окончилась неудачей. С одной
стороны выдвигались нереальные планы (например, принудительное изучение
немецкого языка в русскоязычных кантонах), с другой стороны, реализация
планов натолкнулась на организованное сопротивление интернациональной
немецко-русско-украинской бюрократии, поскольку нарушала ее традиционный стиль и методы работы. В 1930-е гг. на смену кампании «коренизации»
пришла противоположная по своей направленности кампания борьбы с
«немецким национализмом», сопровождавшаяся принудительными методами
внедрения русского языка в повседневную жизнь немцев, что также вызывало
их определенное противодействие. В начале 1930-х гг. был осуществлен перевод немецкой письменности в АССР НП с готического шрифта на латинский.
Эта акция проводилась без должной разъяснительной работы и потому вызвала недовольство немецкого населения. Немцы воспринимали готику, как исключительно немецкое письмо. Это был язык их предков, их духовной литературы, отказ от старого письма был отказом от своих традиций, от собственного
прошлого. Однако отказ от голого принуждения и продление процесса перехода на несколько лет привели к его практически безболезненному осуществ23
лению. При всех превратностях советской национальной политики проблема
сохранения немецкого языка, как родного языка немцев Поволжья вплоть до
сентября 1941 г. (момента депортации) решалась достаточно успешно. Значительно сложнее обстояло дело с изучением русского языка, как языка межнационального общения. При всем несовершенстве национальной языковой политики государства все же имелись возможности для существования равноправия языков и наций. Проблемы, возникавшие в сфере сохранения немецкого языка, как правило, были обусловлены идеологическими причинами и вызывались непродуманными силовыми методами реализации тех или иных политико-идеологических кампаний.
Тотальное искоренение религии начатое большевистской властью с самого начала своей деятельности и принявшее особенно агрессивные формы в
1930-гг., вело к разрушению важнейших устоев жизни немцев Поволжья, поэтому встречали отчаянное сопротивление с их стороны. Несмотря на разное
вероисповедание, общим у всего немецкого населения было неприятие государственного атеизма, невосприимчивость к антирелигиозной пропаганде,
стремление всем миром защищать священнослужителей, подвергавшихся репрессиям (сбор подписей в защиту, материальная помощь, укрытие и т. д.),
попытки различными путями обойти запреты власти, приспособить религиозную жизнь к новым условиям, обращение за помощью и солидарностью к братьям по вере на Западе. Особенно острые формы протеста и открытого противодействия наступления на церковь немцы продемонстрировали в начале
1930-х гг., массово протестуя против закрытия церквей, репрессий в отношении священнослужителей, запретов на отправление религиозных обрядов. Более половины всех массовых «антисоветских» выступлений поволжских
немцев возникали на почве протеста против гонений на религию. Даже после
победы коллективизации и разгрома всех церквей религиозная жизнь в немецких селах тайно продолжалась. И все же уничтожение духовных корней жизни
народа не могло пройти бесследно. Вместе с массированной идеологической
пропагандой среди населения АССР НП, оно приводило к постепенному росту
числа людей новой «социалистической « формации – духовно обедненных,
фанатично приверженных большевистскому режиму и мифу, видевших окружающий мир лишь сквозь призму «классовой борьбы» – подлинных «винтиков» сталинской системы.
В заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы.
Поволжские немцы появились в России после 1763 г. из германских и
некоторых других соседних государств, где к тому времени уже вполне сложилась западноевропейская цивилизация с её такими основополагающими
ценностями как абсолютизация частной собственности, индивидуализм, рационализм, протестантская этика, возвеличивающая мирской профессиональный
труд как богоугодное дело, за которое следует божье воздаяние (подавляющее
большинство переселенцев были протестантами) и т. п. К началу ХХ в. потомки первых колонистов представляли собой сформировавшуюся устойчивую
этническую группу. Несмотря на ряд существенных заимствований из окру24
жающего российского социума, многое из ценностей европейской цивилизации воплотилось в сознании переселенцев, обусловило их специфическую
ментальность, нашедшую своё выражение в целом ряде своеобразных национальных черт (высокой религиозности, строгом следовании христианским заповедям, организованности, дисциплинированности, исключительном трудолюбии, любви к порядку, рачительности, развитом чувстве хозяина своей собственности, почтительном отношении к собственности ближнего и т. п.). В
России реакция на такой образ немца, как известно, была разная: от уважения
и восхищения до неприязни и ненависти. Обладая ментальностью, унаследовавшей ряд ценностей европейской цивилизации, поволжские немцы, в силу
объективных и субъективных условий, в течение многих десятилетий смогли
сохранить свою национальную идентичность, традиции и обычаи старой родины. С конца XIX в. в обстановке обострения отношений с объединившейся и
усилившейся Германией этот фактор стал играть роль раздражителя для определенной части российского общества и усугублял положение немцев в России. В годы Первой мировой войны «борьба с немецким засильем» санкционировалась и во многом проводилась самим государством, что привело к их
экономической, политической и культурной дискриминации.
В конце 1917 г. немцам Поволжья пришлось вплотную столкнуться с явлением большевизма, представлявшим собой специфическую идеологию и
общественно-политическая практику, особую форму власти военнототалитарной партии, с основополагающими догмами насильственных революций, как «локомотивов истории», классовой борьбы, диктатуры пролетариата, уничтожения частной собственности, отрицания правового государства и
гражданского общества, приоритета классовых интересов над национальными,
«революционной целесообразности» над правами личности и т. п. Характерной чертой большевизма являлась политическая мимикрия. Во имя достижения своих стратегических целей он ловко манипулировал тактическими лозунгами, без тени смущения заимствовал у своих политических противников
наиболее привлекательные для масс на данный момент программные установки. Это позволяло большевикам успешно преодолевать даже самые, казалось
бы безнадежные, кризисные ситуации, когда их власть и влияние висели, буквально на волоске. Марксистская идеология, наложившись на некоторые чисто
российские традиции (превалирование коллективного начала над личным,
стремление масс к уравнительной справедливости, их неприязнь к высшим,
образованным слоям общества, определённые мессианские настроения), позволила большевикам достаточно долгое время удерживать страну на своеобразном пути развития, в конечном итоге оказавшемся, лишь специфическим и
крайне расточительным вариантом индустриального общества.
Все отмеченное выше, позволяет заключить, что идеология большевизма
и этническая психология поволжских немцев имели мало точек соприкосновения. Их столкновение после прихода большевиков к власти становилось неизбежным. Однако произошло это не сразу. Провозглашенная большевиками
Декларация прав народов России вызвала у подвергшихся дискриминации со
стороны старого режима поволжских немцев (особенно у немецкой интелли25
генции) определенные иллюзии возможности создания своей государственности и сохранения таким путем своей национальной идентичности и традиционных устоев жизни. Именно по этой причине представители немецких колоний левобережья Волги на своём съезде в Варенбурге в феврале 1918 г. приняли решение ходатайствовать перед советским правительством о создании
национально-территориальной автономии немцев Поволжья.
Однако Декларация, принятая 2 ноября 1917 г. была ширмой. На деле
большевиков заботило не свободное и суверенное развитие различных наций,
а лишь тактические соображения: стремление заручиться поддержкой нерусских народов и облегчить тем самым развёртывание революционного процесса. Именно по такому сценарию создавалась Область немцев Поволжья в 1918
г. Об этом свидетельствует вся деятельность по её созданию, которую осуществлял Поволжский комиссариат по немецким делам. Ему прямо предписывалось стать «идейным центром социалистической работы среди немецкого
трудового населения», обеспечить «народное самоуправление на советских
началах».
Кроме того, большевики рассматривали национальную идею, чувство
национальной идентичности, приверженность национальному интересу, как
главное препятствие на пути коммунистического универсализма, пролетарского интернационализма и тоталитарной государственности. Поэтому установка
на постепенное исчезновение национального начала входила неотъемлемым
элементом в социальную, социокультурную и политическую программу большевистского режима в СССР. Реализация такой установки предполагалась
именно через национально-территориальный тип автономии и федерации, поскольку в этом случае обеспечивались централизм Коммунистической партии,
её цементирующая роль между всеми этнополитическими образованиями,
возможность осуществления ею властных и управленческих функций в интересах создания всемирного бесклассового общества без государств и без национальных различий.
Следовательно, национально-территориальная автономия для большевиков являлась лишь одним из инструментов реализации своих утопических
идей о мировом социализме. Отсюда, как показывает, в частности, исторический опыт существования Республики немцев Поволжья, сформировалось и
соответствующее отношение к ней в практической национальной политике.
Автономия советского типа получила гарантии территориальной идентичности, создания образовательных и культурных институтов на «титульном» (для
АССР НП – немецком) языке. В ней стимулировалось сохранение и развитие
самого «титульного языка», выдвигались и развивались местные кадры, в общем русле развития страны осуществлялась модернизация экономики и др.
Вместе с тем, все эти меры находились в подчинённом положении по
отношению к «классовой» политике, которая всегда играла ведущую роль, не
делала каких-либо национальных различий и была призвана в конечном итоге
осчастливить всё человечество. На примере истории Республики немцев Поволжья хорошо видно, что автономия советского типа была лишена фактического политического суверенитета, все провозглашённые её национально26
государственные права на практике являлись чистейшей фикцией. Особенно
явно отмеченное выше стало заметно с середины 1930-х гг., когда постепенный отход от концепции мировой революции, утверждение курса на построение и, возможно, длительное существование социализма в одной стране привели к существенным изменениям национальной и, в частности, языковой политики. Русский язык стал рассматриваться в качестве единственного универсального средства общения. На смену административной кампании «коренизации» пришла противоположная по направленности, более жёсткая кампания
«борьбы с национализмом».
Глобальные социальные эксперименты, перевернувшие весь уклад и образ жизни населения бывшей России после 1917 г., широкомасштабные репрессии и насилие, безграничное всевластие ВКП(б) уравняли между собой в
Советском Союзе все нации и народности, союзные и автономные республики,
края и области, всех граждан в своём национальном и человеческом бесправии. В этом плане поволжские немцы и их национально-территориальная автономия не были каким-то особым исключением из общих правил. У немцев
Поволжья имели место те же самые явления и процессы, вызывавшиеся политикой центрального большевистского руководства, те же основные негативные
проявления господства тоталитарной системы, что были присущи всей многострадальной советской стране на различных этапах её существования и развития. Вместе с другими народами России и Советского Союза немцы пережили
военно-коммунистический эксперимент, продразвёрстку и голод, коллективизацию и раскулачивание, колхозно-крепостническую систему 1930-х гг. и порождённый ею новый голод, «большой террор».
Однако, в представлениях большевистских руководителей о немцах, в их
политике по отношению к российским немцам имелась и своя специфика. Она
порождалась, прежде всего, уже упоминавшейся их ментальностью (немцы –
«крепкие хозяева», немецкие хозяйства – «кулацкие гнезда» «немцы – культурная нация», отсюда – более сильный «продовольственный нажим» на них,
меньшая материальная помощь и т. п.). В свою очередь, ментальностью поволжских немцев объясняется то, что они оказались в числе народов, наиболее
долго, сложно и трудно адаптировавшихся к созданному большевиками общественному строю. Специфика ментальности вызывала, как правило, более
негативную реакцию немцев на большевистские эксперименты и действия, более упорное сопротивление попыткам взломать традиционный образ жизни. А
это, естественно, приводило к более жестоким карательным мерам со стороны
режима.
Основополагающими жизненными ценностями поволжских немцев традиционно являлись собственность, церковь, школа. Как показали проведенные
исследования, именно по этим направлениям оказывалось наиболее ожесточенное сопротивление политике режима, направленной на слом традиционных
устоев жизни и навязыванию немцам сомнительных с их точки зрения ценностей сталинского социализма. Достаточно парадоксальным выглядит полученный в результате исследования вывод, что борьба за сохранение и развитие
своей государственности, хотя и имела место, однако в приоритете ценностей
27
оказалась далеко не на первом месте. С одной стороны, это вызывалось пониманием значительной частью населения эфемерности своих автономных государственных прав, «дарованных» большевистским социализмом (такое понимание опиралось, прежде всего, на многочисленные конкретные факты повседневной жизни). С другой стороны, здесь явно сказывается отсутствие традиций жизни поволжских немцев в условиях своей государственности.
Важная особенность борьбы поволжских немцев с властью за сохранение своей идентичности и традиционных устоев жизни заключалась в том, что,
становясь, как и другие народы нашего государства, жертвами социальных
экспериментов и, попадая, в связи с этим, в тяжёлое положение, они пытались
найти выход из него, используя некоторые свои объективные специфические
возможности этноса, имевшего исторические корни за пределами страны
(стремление вернуться на историческую родину, апелляция за помощью к эмигрировавшим родственникам и знакомым за рубеж, получение материальной
помощи и моральной поддержки из-за границы и т. д.). Таким образом, внутренний социальный конфликт выносился немцами на международный уровень.
Понятно, что на такие попытки «своих» немцев советское руководство
реагировало крайне негативно, поскольку они дискредитировали большевистский режим перед мировым сообществом, раскрывая истинное положение дел
в «государстве рабочих и крестьян», осложняли отношения Советского Союза
с Германией и другими странами, т. е. «играли на руку мировому империализму». Отсюда – жесткие репрессивные кампании против «фашистов и их пособников», «немецкого национализма» и т. п., принявшие особый размах после прихода к власти в Германии нацистов.
К концу 1930-х гг. советскому руководству, несмотря на сопротивление,
удалось отобрать у немцев собственность (коллективизация), заменить традиционную школу на советскую, ликвидировать церковь и резко ограничить религиозную жизнь, сделав ее фактически нелегальной. Жестоко пострадала и
национальная культура, тесно связанная с религией. Тем самым (несмотря на
сохранение определенных условий для существования и развития языка) были
подрублены традиционные устои жизни этноса, часть поволжских немцев,
особенно молодежь, стала разделять новые «социалистические» ценности. Таким образом, был осуществлен серьезный шаг на пути к ликвидации национальной самобытности этноса, утере его идентичности.
Вместе с тем, упорное сопротивление поволжских немцев режиму закрепило за ними у советского руководства стойкий имидж нелояльного социализму и власти народа. Вряд ли стоит сомневаться, что это сыграло не последнюю роль при принятии решения о депортации немцев из Поволжья в
1941 году.
28
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
1. Егорова М. В. Российские немцы в стремлении к сохранению национальной идентичности (1917-1941 гг.): краткий обзор отечественной историографии // Новый век глазами молодых. Выпуск 4. Саратов, 2006. С. 160-167.
0,6 п.л.
2. Егорова М. В. Сопротивление немцев социально-экономическим мероприятиям военного коммунизма (1918-1921) // Военно-исторические исследования в Поволжье. Выпуск 7. Саратов, 2006. С. 198-205. - 0,8 п.л.
3. Егорова М. В. Противодействие немецких крестьян коллективизационным мероприятиям на рубеже 1920-х –1930-х гг. // Этнонациональное в истории: Сб. науч. трудов. – Саратов, 2006. С. 31-44. 1 п.л.
29