Мой любимый дедушка

Валерий Авдерин
Мой любимый дедушка.
Идею этого сценария мне подсказал актёр Николай Аверюшкин. Он как-то попал
в дом своего давнишнего, ещё детского, приятеля. Последний много лет
конфликтовал с законом, но на старости лет превратился в уважаемого в своём
городке бизнесмена и любящего дедушку.
………………………….
За кухонным столом сидят друг напротив друга дедушка и девочка. Дедушка
сидит, облокотившись о стол и положив подбородок на руку. Камера показывает его
щёку – рука с другой стороны. Он смотрит на девочку влюблённым взглядом.
Девочка рисует принцессу и продолжает рассказывать: А я ему сказала, что не
видела его шоколадку.
-- А ты что – видела? – беспокоится дедушка.
-- Мы эту шоколадку с Дианой съели.
-- Чужую шоколадку!?
-- А не будет обзываться!
-- Чужую шоколадку – это нехорошо.
-- А обзываться – хорошо?
-- А шоколадка, что, на парте лежала?
-- Нет, в портфеле.
-- Так вы к нему ещё и в портфель залезли?
-- А не будет обзываться!
-- Его не было, а вы залезли к нему в портфель? И съели его шоколадку? Как же
можно лазить в чужой портфель и брать чужие вещи!?
Дед, как бы изображая ужас, закрывает ладонью глаза. На тыльной стороне
ладони у него вытатуировано солнце со множеством лучей. Все пальцы в
татуированных перстнях:
Как же так! – искренне возмущается он, -- сегодня вы шоколадку съели, а завтра
кошелёк у слепой бабушки в трамвае уведёте. Нельзя. Нельзя. Никогда нельзя ничего
брать без спросу.
-- А он нас обзывал! Вот если тебя кто-то будет обзывать – что ты сделаешь?
Дедушка задумался: Не знаю... Но шоколадку у него тырить точно не буду. Это
уже какое-то крысятничество получается. У своего одноклассника… Я бы сказал, что
это пахнет серьёзными предъявами.
-- Чем?
-- Ну, он на вас обидеться может, других детишек собрать – и потребовать, как
это .., санкций против вас. Каких-то мер. Потому что шарить в чужих портфелях и есть
чужие шоколадки – это уже беспредел.
-- А обзываться?
-- Обзываться, обзываться… – заладила, как попугай. Как он хоть вас обзывал?
-- Он Дианку кусачей сеткой назвал.
-- Кусачей сеткой?
-- Да!
-- А что это такое?
-- Откуда же я знаю…
-- А если не знаешь – так с чего тогда базар. Может, это комплимент у него такой.
-- Дед, ты что – меня за идиотку держишь? Он вот так бегал вокруг (встаёт и
показывает, как он бегал) и кричал (показывает, как он кричал): Кусачая сетка!
Кусачая сетка!
-- А вы бы вдвоём вокруг него бегали и тоже кричали… (дед задумался):
Ползучий валенок, ползучий валенок…
-- А что такое ползучий валенок?
-- Так … какая-то белиберда.
-- А я что – полная дура, чтобы бегать вот так и дурным голосом нести всякую
чушь? И все будут смотреть на меня, как на ненормальную.
-- А как на этого Артёма все смотрели?
-- Вот так и смотрели – как на ненормального.
-- А зачем вы тогда на него обиделись? Он же сам себя уже наказал.
-- Как наказал?
-- Ну, перед всем классом себя дурачком выставил. Все смотрели – и смеялись
над ним. Смеялись?
-- Смеялись.
-- А обижаться тогда зачем? Тем более… в портфеле шарить…
-- Так ты хочешь сказать, что мы с Дианкой, как какие-нибудь воры…
-- Воры – не воры… Я бы не стал никого никак называть… Базар – дело
серьёзное... Слова… они всегда требуют ответа… Но вот шоколадку я бы вернул. У
нас же лежит в холодильнике какая-то шоколадка.
-- Та, которая лежит в холодильнике, она вдвое больше, чем та, которую мы
съели!
-- Ну, и хорошо. Так сказать, с процентами.
-- И что мы ему скажем?
-- Ну… Скажете, что пошутили… Договорились?
Девочка жмёт плечами: Договорились.
Дедушка протягивает ладонь, и девочка бьёт по ней своею ручкой. Продолжает
рисовать:
-- Дед, ты такой правильный… Это нельзя, так не надо, это нечестно, это
нехорошо… Какой же ты ужасный зануда!
Заканчивает раскрашивать корону: Но всё равно я тебя люблю!
Кладёт карандаш, подходит к деду и обнимает его.
……………………
Дед разговаривает с сыном. Говорит он всегда очень медленно, делая паузы и
обдумывая каждую фразу.
-- Бать, ты наивный… прямо как в детском саду. Я тебе сотый раз повторяю –
судье за это 50 000 долларов дали. У меня совершенно точная информация. Я тебе
сразу говорил… Какой суд… Спалить их к чёртовой матери! А борзому Викеше рукиноги переломать – чтобы следующий раз неповадно было… А ты: «Надо решать все
вопросы цивилизованно!» Ты хоть понимаешь, что мы непонятно зачем потратили
пять штук баксов на адвоката – и пролетаем в этом деле, как фанера над Парижем.
-- Не горячись. Я и сейчас считаю, что время ломать руки-ноги уже прошло. Да,
согласен – раньше это работало. А сейчас надо учиться разбираться с конкурентами
как-то… цивилизованно. Поэтому мы и пошли в суд… А в прошлый раз у нас бумаги
были сырые – подготовились мы плохо. Но я же уговорил судью перенести
заседание на неделю. Теперь у нас все печати, все подписи – всё, как положено.
-- Да ему наплевать, где какие у нас подписи. Ему полтинник баксов в дипломате
вручили. И раз он их взял – то однозначно примет Викешину сторону. Иначе не брал
бы!
-- Но есть же факты! Против фактов не попрёшь! Придётся ему вернуть эти
деньги.
-- Он на них уже джип купил.
-- Ну, это, в конце концов, его проблемы… Конечно, Викентий ведёт себя
нехорошо… Сколько я ему помогал – а он взял и вот так на тебя наехал. Да ещё взятку
судье даёт. Знает же, что не прав… Бог его за это накажет…
-- Ты уже и верующим стал?
-- Ну, кто-то же там наверху есть… Бог, судьба, суд какой-то… Я давно живу – я
знаю, что ничего в этом мире не остаётся безнаказанным. И мне за многое пришлось
отвечать… И за многое ещё предстоит… И Викентию это всё тоже как-то рано или
поздно отольётся… Поэтому я тебя всё время стараюсь предостеречь, уберечь от
всяких таких вещей. Чтобы хотя бы в твоём личном деле там наверху (дед поднял
руку)… Чтобы за тобой в этом деле, в этом мире… поменьше всякого дерьма
числилось.
-- Бать, если мы не выиграем этого дела, мы налетим на такие бабки…
-- Ну, что ты раньше времени панику разводишь… И, кстати, ты знаешь, что твоя
дочь залезла в портфель к однокласснику и съела у него шоколадку?
-- Ну, ты даёшь! У нас такое дело, а ты про шоколадку…
-- Так ты знаешь или нет?
-- Знаю, она сама мне об этом рассказала.
-- А ты?
-- Что я?
-- Что ты ей сказал?
-- Да ничего. Посмеялся.
Дед, возмущенно: У него дочь по чужим портфелям лазит, а он смеётся…
-- Бать, какие шоколадки, если у нас завтра решается…
-- Но это же не повод… не заниматься собственным ребёнком!
-- Слушай, я пойду! А то ты меня своей наивностью до инфаркта доведёшь.
Сын уходит. Входит бабушка: Что это вы так бурно обсуждаете?
-- Суд у нас завтра. Вот он и нервничает. Впервые в жизни по своей инициативе
судимся.
-- Раньше ты вроде и без суда всё решал.
-- Так-то раньше. Когда-то и буханка хлеба 20 копеек стоила. Но сейчас же никто с
двадцатью копейками в магазин не пойдёт. Время – оно идёт, бежит. И надо за ним
поспевать…
-- Это точно. Время почему-то под нас не приспосабливается. Поэтому нам всё
время приходится приспосабливаться к нему.
-- Так я ему (машет в сторону ушедшего сына) постоянно об этом говорю. Если
сегодня вот эту проблему можно решить так, то это вовсе не значит, что её точно так
же можно будет решать и завтра, и послезавтра… Учиться надо. Всё время надо
учиться. Мир меняется – надо за ним поспевать.
-- Кстати, я сегодня в музыкалке была. Там нашу Алису хвалят. Говорят, очень
способный ребёнок.
-- Я вот тут как-то подумал, вырастет она, может, станет какой-нибудь
знаменитой скрипачкой. Или дирижёром симфонического оркестра. Наша внучка
дирижирует оркестром. А мы с тобой в зале…
-- Как ты был в 20 лет фантазёром… Таким и в пятьдесят с гаком остался.
-- Почему фантазёр? Если чьи-то внуки оркестрами дирижируют, то почему наша
внучка не может стать дирижёром? Ты не обижайся. Но я не хочу, чтобы наша Алиса
цветами на кладбище торговала. Как ты. Или гробами – как я.
-- Да я тоже не хочу. Ты же понимаешь. А с другой стороны – у нас с тобой
устойчивый бизнес. Который будет всегда востребован. Который нас кормит,
позволил, вместе с разными твоими… халтурами… поставить на ноги детей. И,
кстати, на областном конкурсе флористов первое место всегда завоёвывают мои
девочки.
-- А я сегодня узнал, что наша девочка из портфеля одноклассника… тайком от
него… взяла шоколадку. И съела с подружкой Дианой.
-- И ты по этому поводу уже распереживался…
-- Может быть. Но я видел слишком много людей, которые брали без спроса
чужие шоколадки. И хорошо знаю, чем это иногда заканчивается.
-- Ты слишком всё драматизируешь. Обычные детские разборки… И вы с ней
нашли какое-то разрешение данной проблемы?
-- Договорились, что она признается в том, что съела шоколадку. И отдаст
мальчику другую – вдвое больше.
-- Возмещение с процентами.
-- Типа того.
-- Ой, дед… Морочишь ты голову ребёнку. Как она потом с этим твоим
воспитанием… идеализмом будет жить… среди этих людей (бабушка обводит вокруг
себя рукой).
-- Своё окружение я уже никак поменять не могу. Глянешь иногда на эти рожи, и
думаешь, глаза бы мои вас не видели… Я не хочу, чтобы моя внучка жила среди этих
людей. Если она сама будет другим человеком – то и люди вокруг неё будут другие.
Она сама их найдёт. Они её найдут. Наркоман общается с наркоманами, вор – с
ворами. А у какого-нибудь профессора и друзья все – тоже профессора. Какой ты сам
– такие вокруг тебя люди. Я хочу, чтобы вокруг неё были нормальные люди.
-- Может, ты и прав, дед. Это мы ничего поменять, никуда уехать не могли. А
сейчас вон, российские студенты в Кембриджах и Оксфордах учатся. Можно не то, что
город – страну для себя выбрать, профессию любую… Когда у нас наркоманы
первые появились – они сразу же начали тусоваться вместе. А я никак не могла
понять, как же они друг друга находят…
-- Через торговцев.
-- Действительно. Через торговцев. А мне это в голову не приходило. Но,
неважно. Пусть в городе… на 100 тысяч есть всего два человека, которые
интересуются астрономией. Или китайским языком. И они непременно друг друга
найдут. Люди везде и всегда находят себе подобных. Так что, может ты и прав с
Алисой -- не надо растить её под этих людей. Во всяком случае, мне очень хочется,
чтобы ты оказался прав.
-- Ой… Ты с Алисой будешь разговаривать – так не говори, что я тебе про
шоколадку рассказал. А то получается… заложил я её. Ты её просто поспрашивай,
мол, что интересного в школе было…
-- Зачем нам всем к ней с этой шоколадкой лезть? Вы же вроде всё уже
разрулили…
-- Вроде да – разрулили. Ну, тогда можешь не спрашивать…
…………………….
Бабушка выходит. Проходит несколько комнат и заходит в детскую.
Алиса по телефону разговаривает с подругой:
-- А у меня, а у меня… три Барби!
Какое-то время девочка слушает, потом снова заводится:
-- Зато я… зато я… (явно не знает, что сказать)
-- Зато я раньше тебя выйду замуж, -- очень тихо, но ехидно подсказывает
бабушка.
-- Зато я раньше тебя выйду замуж, -- самоуверенно повторяет в трубку Алиса.
Ей что-то говорят. Она слушает и снова возражает:
-- А я, между прочим, Виталику из Б класса нравлюсь.
Бабушка не выдерживает. Негромко, чтобы не слышали на другом конце, она с
укоризной говорит:
-- Алиса, и не стыдно тебе быть такой хвастуньей?
-- Так она сама начала!
-- Мало ли кто что начал… У тебя своя голова есть – чтобы не откликаться на
глупые подначки. Шла бы уроки делать.
-- А я уже всё сделала.
……….
У дедушки есть ближайший помощник Андрей Степанович по прозвищу Андрей
Стаканович или просто Стаканыч.
Вечером в доме все занимаются обычными делами. Звонок в дверь. Сын пошёл
открывать. Кричит из коридора: Бать, это к тебе. Стаканыч.
Дед смотрит телевизор и переспрашивает: Кто?
Алиса транслирует информацию: Стаканыч!
Дед изображает возмущение: Какой Стаканыч? Он Андрей Степанович!
Алиса: Так вы сами его Стаканычем называете!
Дед: Кто?! Тебе послышалось!
Выходит в коридор, по дороге останавливает сына, открыв рот, машет перед
ртом кистью руки, потом стучит себя по голове, мол, думай, что болтаешь.
Протягивает руку: Привет, Стаканыч.
Стаканыч стоит на пороге кухни, он уже принял и покачивается. Дедушка поэтому
не очень рад гостю и оглядывается назад, нет ли там Алисы.
-- Я по делу, -- Стаканыч достаёт из кармана куртки плоскую бутылку вискаря.
-- Садись, не качайся, как эта…, Пизанская башня, -- дед силой усаживает
Стаканыча в угол за стол и прижимает руками к стенке, чтобы в прислоненном
состоянии Стаканыч был устойчив. Бутылку на несколько секунд прячет Стаканычу
под куртку, потом выуживает из холодильника полупустую трёхлитровую банку
домашнего компота, выливает в компот все остатки вискаря. Пустую бутылку
выбрасывает в мусорное ведро, спрятав под слой мусора, чтобы не светилась.
Расставляет стаканы. Заходит бабушка. Дедушка объясняет: А мы тут компотом
балуемся.
-- Алисе оставьте!
-- Да тут его всего… Чего экономить-то? В погребе там.., -- дед широко разводит
руками.
Изо всех сил изображая из себя трезвого, Стаканыч с философским видом
изрекает: Да, Алису у нас прёт и без всякого компота.
Дед заговорщицки оглядывается по сторонам: Ну, рассказывай!
-- Так это,… всё сделали, -- Стаканыч как бы бьёт себя кулаком в челюсть.
-- Он понял, или нет?
-- Понял. Он, оказывается, вполне понятливый парень.
-- Вы того, не слишком… А то загремит в больницу. А у нас на завтра назначено.
-- Всё нормально… Кажется, только руку сломали…
-- Руку?! – дед возбуждённо вскакивает, -- а как он на своём решении
расписываться будет?
-- Левую руку… Левую! Я специально посмотрел – когда он мне свою
«объяснительную» писал, то – как нормальный человек – правой рукой. А раз правша
– то левую можно…
Дед с облегчением выдыхает и успокоено садится на место: Ну, если правша…
-- Николаич, ты за кого меня держишь! Я профессионал или кто?
А «объяснительная» то где?
Стаканыч вытаскивает из кармана криво-косо сложенный вчетверо лист бумаги.
Дед его разворачивает, быстро проглядывает: Вот гнида! Согласись, что в наше
время такого не было!
-- Да, в наше время у людей принципы были… Если ты живёшь по закону – так и
живёшь по закону! Если ты живёшь по понятиям – то соблюдаешь их! А нынче… Ни
законов, ни понятий – ничего соблюдать не хотят! Сплошные беспредельщики.
Мы же ещё всё на видео сняли (достаёт из кармана флэшку). Толян, это который
снимал, говорит – такое в интернете за деньги показывать – озолотиться можно.
Говорит, миллионы людей посмотрят. Каждый по десятке заплатит – уже десятки
миллионов. Хорошие бабки. Может, действительно, попробовать выложить куданибудь? А, Николаич, ты подумай…
-- Давай сперва одно дело доделаем. Ну, что? По домам? Завтра в десять надо
быть в зале. Этот … галстук не забудь.
-- Так компот допьём – и по домам, -- тянется Стаканыч к банке.
…………………..
Дед с сыном, Стаканычем и адвокатом сидят в коридоре в суде. Их приглашают в
зал. За столом сидит судья, рядом – секретарь. Вслед за дедом и компанией в зал
входит другая сторона – вальяжный мужик в очках, но с толстой золотой цепью на
шее и перстнями на руках и его свита – человек пять качков.
У судьи под правым глазом фингал, а левая рука у него на перевязи. Судья
смотрит на Стаканыча, как кролик – на удава. Тот в мятом пиджаке, но с огромным
жёлтым галстуком.
Ответчик Викентий полулёжа, вытянув ноги далеко в проход, садится в кресло.
Вокруг рассаживаются его спутники. Викентий явно уверен в победе и смотрит на
заметно нервничающего дедова сына с нескрываемым превосходством.
Адвокат обращается к судье:
-- Мы тут подготовили кое-какие справки. Я хотел бы приобщить их к делу.
Судья делает знак в сторону секретарши и адвокат передаёт женщине бумаги…
………
Дед с сыном выходит на улицу. Сзади идут адвокат и Стаканыч.
Сын оборачивается к адвокату: А что с нашим судьёй-то? – изображает висящую
на перевязи руку.
Адвокат пожимает плечами: Понятия не имею.
Стаканыч: Я к нему в перерыве подошёл, спросил, что случилось… Говорит, с
велосипеда упал. Разогнался, говорит – и передним колесом в выбоину на асфальте.
Колесо, после этого на помойку, а сам…
Да, -- соглашается адвокат, -- дороги в городе уже лет пять не ремонтируют.
Только деньги списывают. Тут мне за очень соблазнительную цену Ягуар предлагали.
Отказался. Чуть не плача. Но где я на нём буду ездить? По городу ни на чём, кроме
внедорожника, передвигаться невозможно.
Сын не скрывает своей огромной радости: А здорово мы Викешу приложили!
Дед невозмутим:
-- Ну, я же тебе говорил – против фактов не попрёшь. Мы совершенно законно,
так сказать, легально выиграли дело в суде. А то «надо сломать Викентию рукиноги»! Я, старик, и то понимаю, что время ломания прошло. Головой надо думать.
Законы учить. Я, например, всё время чему-то учусь… Мужики! – дед оборачивается к
Стаканычу и адвокату, -- я вчера в последнем Бэтл филе до четвёртого уровня
добрался. Неделю на это потратил. Всё время срывался. А тут сел, сжал зубы – и
разбил всех в пух и прах!
Адвокат идёт к своей машине. Сын и Стаканыч садятся в машину сына, дед
просит его подождать: Я сейчас. На несколько минут…
…………………..
Заходит за дом – там стоит джип. Дед садится на переднее пассажирское место:
-- Привет, старый корешь, -- с чувством пожимает руку водителю.
-- Как дело?
-- Всё нормально – как и должно быть. Так, значит, он у тебя взял взаймы на
месяц. Рассчитывая, что сегодня выиграет?
-- Да. Сказал, что здесь в районе надо нужных людей смазать. И в области… К
следующей пятнице обещал всё вернуть.
-- Не вернёт он ничего к пятнице.
-- Догадываюсь. Это надо быть большим придурком – чтобы попытаться вот так
тебя кинуть.
-- Прямо в пятницу ставишь его на счётчик и начинаешь прессовать по полной
программе. И предупреди всех – кто хоть копейку ему взаймы даст – будет иметь
дело со мной…
-- Хорошо. У нас народ нормальный. И я бы не дал. Но, когда я тебе позвонил, ты
сказал «дай». Я ещё удивился: человек просит денег на войну с тобой, а ты говоришь
«дай». Теперь вижу, в какую ловушку его загнали. И, думаю, не его одного.
-- Всё правильно сделаешь – я тебя отблагодарить не забуду. Я – не Викентий.
Ты ж меня знаешь.
-- О чём речь, Николаич…
-- Так что придётся ему свой бизнес продавать. Опять же, предупреди, чтобы
никто не вздумал на него зариться. Я сам всё куплю.
-- Я думаю, в нашем захолустье не найдётся второго такого идиота, рвущегося
показать всем свою молодецкую удаль.
-- Боюсь…, и дом ему придётся продать. И вообще, уехать куда-нибудь
подальше. Дом-то у него хороший. Большой такой… Видел?
-- Видел.
-- Тогда так. Бизнес его куплю я. Недорого куплю. Совсем дёшево. Потому что
ему не до торга будет. А дом получишь ты. Просто заберёшь за долги. Вместе с
машинами. Лады?
-- Лады! -- радостно откликается водитель.
-- Вот видишь – у тебя тоже появился хороший материальный стимул. Если я
работаю с человеком – я не только про свой интерес думаю, но про его интерес –
тоже. Зарабатываешь сам – дай заработать и другим. А Викентия, как того фраера,
жадность сгубила.
Дед молча протягивает руку, водитель её пожимает.
…………………………
Дед идёт обратно к машине сына. Садится, обращается к сыну:
-- Я тут с одним человечком пообщался. Он говорит, что Викентий в большие
долги за последнее время залез. Думает, что ему придётся продать свой автосервис
в Неёлово. И шиномонтаж с мойкой на Рябиновой. И магазин… Я бы на твоём месте
попробовал их купить.
-- Так там сервис вдвое больше моего. Я таких денег не наберу.
-- Так ты, чай, не сирота. У тебя отец есть, мать. Я тут кое-что на гробах
заработал. У матери цветы тоже вполне хорошо идут. Поможем…
………………………..
Дед звонит по телефону: Здорово, Авдеич. Ты слышал, мы с Димкой тут суд
выиграли…
Ну, он, по-моему, очень огорчился. Как бы чего не
выкинул…
Заметь, это не я предложил, это ты сам сказал «мне что – к тебе
охрану приставить?». Так вот – я бы не отказался…
А ты мне объясни,
почему я должен обеспечивать свою безопасность сам, если существует полиция. На
которую я плачу налоги…
Да не имею я к этому охранному
предприятию никакого отношения – это всё бабские сплетни. Моя епархия -- два
кладбища…
Ну, три. И всё. Да и то: кладбища на самом деле не мои – они
муниципальные. А я по договору с городом оказываю на них определённые услуги. Я
уже давно старый мирный бизнесмен. А в молодости – в молодости все мы чудили…
Ну, был я на дне рождения Карлсона. А почему я не должен идти на день рождения к
хорошему знакомому, с которым несколько лет парился на зоне. Тем более и он
старые дела забросил – он теперь заместитель губернатора соседней, дружественной
нам области…
Хорошо, давай подойдём к проблеме с другой стороны. Если
я действительно такой пахан, как ты говоришь, этакий местный дон Карлеоне, то ты с
меня пылинки сдувать должен. В собственных интересах…
Мы с
тобой знакомы с детства. У тебя со мной какие-то проблемы есть?...
А,
представь себе, что меня грохнут. И местным доном Карлеоне назначат нового, не
знакомого тебе, непредсказуемого человека…
Да, я думаю, двух человек
вполне хватит…
Ладно, пока… стой, стой – я слышал у тебя внук родился.
Поздравляю…
Как назвали-то?...
Передавай мои поздравления
жене…
Наше дело теперь такое… стариковское… внуков нянчить… Ну, не
знаю, как тебе, а мне нравится.
Кладёт трубку.
……………………………………….
Дед сидит на кухне.
Входит Стаканыч: Я ребят из нашего ЧОПа на всякий случай вызвал.
-- Не надо. Сейчас менты будут.
-- А менты зачем?
-- Начальник райотдела, Авдеич, пришлёт – чтобы не грохнули меня. А то ему с
новым человеком придётся по-новой отношения строить.
-- Значит, менты теперь не других от нас, а нас от других будут охранять? Ну, ты
даёшь!
Дед подходит к открытой двери вглубь квартиры и кричит: Андреевна…,
Димка…, сейчас менты придут… нас охранять. Дальше этого порога их не пускать.
Появляется встревоженная бабушка: А что случилось?
Дед её успокаивает: Абсолютно ничего. Просто, раз Димка суд выиграл, так наш
ментовский бугор Авдеич беспокоится, что могут в отместку стёкла разбить или ещё
как-то напакостить. Вот, выделил двух милиционеров. Твоя задача их покормить,
напоить чаем. Вон телевизор – могут смотреть. Вон туалет, ванная. Можно даже на
ночь раскладушку поставить – пусть спят по очереди. А дальше этого порога в дом их
пускать не надо.
-- Хорошо, -- удивлённо отвечает бабушка.
……………………………………
Звонок. Заходят два милиционера с автоматами. Дед: Добрый день, добрый
день, молодые люди…
Появляется бабушка: Да вы раздевайтесь, проходите… Не надо, не надо
раззуваться. Я потом вытру… Или мокрую тряпку на порог брошу. Сейчас самовар
поставим…
……………………………………
Милиционеры, сняв бушлаты и поставив в угол автоматы, пью чай. Бабушка
выкладывает в вазочку конфеты. Звонок. Милиционеры берут автоматы и идут к
дверям.
Один милиционер выходит на крыльцо, другой, выставив ствол автомата,
выглядывает из-за приоткрытой двери.
Перед дверью стоит Викентий в окружении трёх бритоголовых качков. Менты
приводят его в замешательство – ну, никак он не ожидал их здесь увидеть.
Немая сцена. Наконец, он собирается с мыслями: Я бы хотел поговорить с
хозяином…
Стоящий под навесом милиционер: Сейчас доложим. (Поворачивается и
исчезает в доме).
Из щели в дверном проёме так же продолжает торчать ствол автомата второго
милиционера.
Первый милиционер снова появляется на крыльце. Ехидно сообщает: Велено
сказать, что сегодня неприёмный день. (Делает паузу). Может быть, завтра примут…
Или послезавтра… Или на следующей неделе… В общем захаживайте. Возможно –
вам повезёт.
…………………….
Дед и Стаканыч, спрятавшись за занавеской, наблюдают за происходящим на
крыльце. Через открытую фрамугу они слышат разговор. Стаканыча очень
развеселило то, как ответил Викентию молодой сержантик. Дед невозмутим.
Появляется сам сержантик: Ну, в общем, я их послал.
Сержантик заглядывает в окошко. Задумавшийся Викентий достаёт из пачки
сигарету.
Сержантик: Похоже, придётся их шугануть ещё раз (уходит).
………………………….
Сержантик выходит на крыльцо: Вы что, здесь стойбище собираетесь разбивать,
палатки ставить? Вам же сказали «неприёмный день». И нечего здесь толпиться.
Викентий поворачивается, бросает под
Непрошенные гости толпой идут к калитке.
ноги
ещё
не
начатую
сигарету.
-- И мусорить здесь тоже не надо! -- кричит им вдогонку сержант.
…………………….
Из-за занавески за всем этим наблюдают дед и Стаканыч.
Дед: Пусть кто-нибудь из наших объяснит этим придуркам, что дружба с
Викентием дело бесперспективное, до добра не доведёт и им, пока не поздно, надо
делать от него ноги.
-- Я думаю, через пару дней он будет ходить один. Все эти… заболеют, уедут к
умирающей тёте и так далее. Кто-то из них, возможно, будет по телефону
рассказывать Викеше, что его похитили инопланетяне…
-- Инопланетяне – это железная отмазка! … Ох, уж эти приблатнённые
коммерсанты…
-- Изображающие из себя крутых уркаганов! … Я пойду?
-- Давай, -- дед пожимает протянутую руку.
Стаканыч уходит, входит бабушка: Слушай, я что-то боюсь…
-- Чего? -- удивляется дедушка.
-- А этот Викентий, он, что – крутой бандит?
-- Да фуфлогон обычный… Понты разводит – и всё.
-- Но он с такой свитой ходит …
-- Да это всё такая же шелупонь, как и он сам.
-- А зачем тогда в нашем доме милиция?
-- Исключительно для психологического воздействия. Просто парень обнаглел. И
надо поставить его на место. Можно, конечно, сделать это быстро и просто. Например
– утюг на спину, паяльник -- в соответствующее место. Срабатывает безотказно. Ты
хочешь, чтобы я с ним так разобрался?
-- Нет, так не хочу…
-- И я не хочу. Вот и приходится устраивать спектакль. Объясняя, кто в этом мире
он, и кто – я… А свита его уже завтра разбежится… по щелям попрячется…
(Довольный собой дедушка улыбается.) Он, кстати, ожидал встретить здесь кого
угодно, но только не милиционеров с автоматами. Так что парень очень озадачился.
Пускай… Полезно иногда мозгами пошевелить.
Дедушка уходит вглубь дома.
…
В комнату заходят приехавшие из школы Алиса и её мама. Обе испуганы. Мама
сильнее. Оглядываясь на смотрящих на кухне телевизор милиционеров, шёпотом
спрашивает бабушку: У нас что – обыск?
Бабушка думает, как объяснить невестке ситуацию: … Ну, это дедушка
договорился, чтобы милиция нас от хулиганов охраняла…
Подобное объяснение ввергает женщину в ещё большую растерянность: С
автоматами? От хулиганов?
Из следующей комнаты выходит папа. Шёпотом, чтобы не слышали
милиционеры в соседней кухне, объясняет жене: Это на несколько дней. Батя
организовал. Ты же знаешь, он любит всякие эффектные и неожиданные… эти… ты
мне про них рассказывала… перфомансы. Художественные акции… С
воспитательным уклоном.
Входит дедушка. Алиса кидается ему на руки. Дед поднимает её: Ну, как тебе
лошадки?
-- Здорово! А одна лошадь у меня яблоко прямо из рук взяла. Я сама его
собиралась съесть. А она так шею вытянула, как бы говорит «а со мной
поделишься?». Я ей протянула – а она так всё сразу и съела.
-- Не страшно было? У неё же зубы такие большие. А то, как за палец схватит (дед
хватает девочку за палец)!
-- Страшно, -- согласилась девочка, -- я понимаю, что она не укусит. А всё равно
страшно!
-- Как на горке в аквапарке?
-- Как на горке.
-- Ну, ты у нас молодец! Храбрый заяц. И с горки прыгнула. И лошадку
покормила.
-- Дед, -- обрывает их лирический диалог бабушка, -- у ребёнка и так: английская
спецшкола, музыкальная школа, а теперь вы ещё решили отдать её и в конноспортивную школу.
Поворачивается к родителям:
гоняли, а ей и передохнуть некогда.
Вы-то после школы во дворе бегали, собак
Дед: Так её никто никуда не тащит, не гонит… Она сама захотела: и в музыкалку,
и на лошадок. Точно?
Девочка: Бабуль, это так здорово!
Мама: Будем радоваться, что нашей девочке пока самой нравится учиться!
Мама и девочка пошли переодеваться, бабушка – по своим делам. Дед с сыном
остались вдвоём.
Дед к сыну: Пошёл бы тоже! В наш областной автомеханический институт. Тебе
после техникума учиться-то всего три года!
-- Бать, ты меня уже задолбал с этим институтом. Давай я куплю себе диплом! А
заодно – и кандидатскую… Будешь всем рассказывать, что у тебя сын – кандидат
наук.
-- Куплю, куплю… Купить и я себе всё, что угодно, могу. Только ума от этого не
прибавляется… По-настоящему надо учиться. А тех, которые кичатся липовыми
дипломами и купленными званиями, ты же знаешь…, я всегда презирал.
Брал бы с дочери пример – везде на пятёрки учится.
-- Ой, я помню, как ты меня в детстве с этими отметками доставал… Выйдешь на
свободу, приедешь домой – и сразу дневник проверять.
-- Ну, не так уж и сразу… Но не хотелось мне.., совершенно не хотелось, чтобы ты
по моим стопам пошёл…
-- Вся школа знает, что у меня отец – крутой мужик, так сказать, настоящий жиган,
пахан… и так далее… А мне дома этот пахан перед носом пальцем машет и говорит,
мол, не дай бог у тебя приводы в милицию будут – узнаю, голову оторву.
-- Ну, ты же не хочешь, чтобы твоя дочь в детской комнате милиции на учёте
состояла? Любой человек, если у него с головой нормально, хочет, чтобы его дети
были уважаемыми, респектабельными людьми. А уголовщина и респектабельность –
они несовместимы. Помнишь, дон Карлеоне в «Крёстном отце» -- он тоже мечтает, что
его сын будет делать нормальную легальную карьеру… А для этого учиться надо.
-- Бать, ты прямо как Ленин: Учиться, учиться и учиться…
-- А ты посмотри, те пацаны из нашего двора, которые учиться не хотели – что с
ними стало. Тут Коля Дёмин на глаза попался. Половины зубов нет. За какую-то
копеечную кражу несколько лет отсидел. Грязный подзаборный алкаш…
-- Ну, я-то у тебя не такой.
-- Кстати, пока не забыл… Когда менты уйдут, свисни нашего Самоделкина –
пусть проверит эту часть дома на предмет жучков.
-- Ты думаешь, простые деревенские пацаны натыкают нам жучков?
-- Пацаны-то простые, зато Авдеич – мужик очень даже не простой.
-- Хорошо. Как скажешь.
………………………
Утро. Дед спит. В комнату заглядывает уже одетая бабушка. В руке у неё
телефонная трубка. Услышав шорох, дедушка открывает один глаз.
Бабушка протягивает деду трубку: Это тебя.
Дед выползает из-под одеяла, садится на постель – на нём полосатая матросская
тельняшка. Берёт трубку: Алло… Ыгы…
Какое-то время слушает, потом начинает говорить:
Викентий, я понял, что у тебя много проблем – и ты пытаешься мне о них
рассказать. Но я-то тут при чём? Ты против всех законов и понятий попытался
отобрать у моего сына часть бизнеса. Естественно в суде тебя послали… Теперь ты
просишь, чтобы я помог тебе… как это нынче принято называть… ре-струк-ту-ри-ализи… Да, реструктурировать долги. Помочь с отсрочкой… Откуда ты вообще решил,
что я могу как-то на это повлиять… Слушай, если я такой великий и ужасный Гудвин
– зачем ты на меня полез?... Ты что, не знаешь, кто такой Гудвин (удивлённо)?... Ну,
это сказка такая «Волшебник Изумрудного города» – и там есть волшебник Гудвин,
которого все боятся… Да я тоже в детстве, к сожалению, мало читал. Вот сейчас с
внучкой навёрстываю… Слушай, если бы я в действительности был таким великим
и ужасным – ты бы, наверное, уже давно лежал в фундаменте нового здания
райсовета. Который пять лет заливают – и никак не могут закончить. Заметь, хоть ты
и кинул мне такую подлянку – все твои проблемы связаны вовсе не со мной. А с
другими людьми, которых ты сам выбрал себе в партнёры. И при чём здесь я?...
Я вообще думал, что у тебя рентабельное, прибыльное предприятие. А ты мне
рассказываешь, что твой бизнес, оказывается, вынуждал тебя брать кредиты на
каких-то совершенно грабительских условиях… Именно поэтому его и покупать никто
не хочет. Кому нужен убыточный бизнес? … Ты мне его предлагаешь купить? А зачем
мне все эти проблемы, которые, как ты говоришь, довели тебя до предынфарктного
состояния? Я что – мазохист?... За полцены говоришь… Нет, для бизнеса, который с
начала года принёс столько долгов, это нереальная цена. К тому же – нет у меня таких
денег… Думаю, и у Димки нет. Если ты в такой минус ушёл, он, наверное, тоже с
трудом концы с концами сводит. У меня в отрасли вообще кризис. Не хотят люди
умирать. Таблетки глотают, лечатся… тянут, тянут…
Ну, чем я тебе могу
помочь?! Если бы ты был покойником – я мог бы порадовать тебя хорошими ценами.
Скажем на гроб из красного дерева, за то, что давно тебя знаю, мог бы скинуть
процентов 20, на венки – даже 30. С отцом Фёдором договорился бы на шикарное
отпевание – отпели бы тебя, как какого-нибудь митрополита. А пока ты живой -- чем я
могу помочь?... Об отсрочках надо говорить с теми, у кого ты брал деньги. Я тебе
ничего не давал. И, заметь – ничего не требую. А продажа убыточного бизнеса… То,
что приносит долги, дорого стоить не может. Если ты назовёшь действительно
интересную цену – я, может быть, и подумаю. А так… (В комнату снова входит
бабушка) Извини, меня Андреевна завтракать зовёт. И, кстати… обязательно почитай
про Изумрудный город. Не пожалеешь… (Дед выключает трубку).
Весь этот диалог-монолог дед проводит тоном старого, усталого и отстранённого
человека, у которого уже ни на что нет сил, который чуть ли не в могиле одной ногой
стоит.
Закончив разговор, дед быстро натягивает штаны. У него явно хорошее
настроение. Выползает в зал, где сидящая за столом бабушка что-то пишет в
блокноте:
-- А где наша девочка?
-- Я здесь, -- слышится из коридора голос Алисы. Затем появляется сама Алиса с
перетянутой кучей разноцветных резинок косой и бросается в раскрытые для
объятия дедовы руки: А вот и наша девочка! Какую же тебе красивую причёску мама
сделала.
Мама с кухни, где сидят менты (уже другая смена), приносит чашку мюслей с
молоком: Быстро, а то опоздаем.
Девочка ест.
Дед поворачивается к бабушке:
-- Что считаем?
-- Прикидываю, сколько ремонт магазина на Вокзальной может стоить.
-- Так там всё вполне нормально смотрится.
-- Ну, это как посмотреть. Краска, и вправду, ещё не облазит. Но дизайн… Это на
кладбище такие вещи никого не интересуют – был бы ассортимент. И цены
нормальные. А здесь мне хочется иметь красивый магазин. Чтобы и вход был
оформлен, и интерьер сделан… Вывеска неоновая, аквариум с рыбками…
-- Ну, а что. Сделай, если хочется. И мне приятно будет. Встречаю кого на вокзале
– сразу веду в магазин. Говорю: Вот, жена у меня…
Алиса: Бабушка, а в аквариум можно ещё черепашек пустить. И улиток…
Дед, улыбаясь, продолжает список: Пираний, крокодилов, парочку бегемотов…
Алиса: Дед ты шутишь?
Дед, сделав серьёзное лицо: Нет. Представь, весь город будет ходить в
бабушкин магазин, чтобы посмотреть на бегемотов. Продажи сразу вырастут…
-- Так бегемот – он большой – не поместится в аквариуме.
-- Надо просто, чтобы аквариум был побольше, а бегемоты – поменьше. Найти
каких-нибудь маленьких комнатных бегемотиков. Смотри – собаки: есть такие (дед
поднимает руку на метр), а есть меньше кошки.
-- А бегемоты такие есть?
-- Надо поискать.
Бабушка: Не морочь ребёнку голову. На море хотите?
-- Я хочу, я хочу! -- подняв руку, прыгает Алиса.
Бабушка: Мне надо в Сочи лететь недели через две. Насчёт поставок роз
договариваться.
Услышав про море, в комнате появляется прибиравшаяся в алисиной комнате
мама: А школа? Через три недели будут каникулы…
Бабушка: Можно и через три.
Алиса: А в море сейчас вода тёплая?
Бабушка: Холодная. Но мы в Дагомысе можем жить. Там закрытый бассейн с
подогретой морской водой… Только у меня там дела. Если дедушка едет – могу и
тебя взять. А если дедушка не едет – я не знаю…
Алиса: Дедушка едет!
Бабушка: Кто сказал, что дедушка едет?
Алиса: Я сказала.
Сам дедушка сидит, подперев голову, и с интересом слушает этот диалог.
Бабушка: Я бы на всякий случай спросила дедушку…
Алиса: А что спрашивать? Я и так знаю, что он едет. Дед, ты ведь едешь?
Дед: Куда я денусь… Труба зовёт, начальство требует…
Алиса: У-у-у! Будем плавать… Камни в море кидать…
Снова появляется мама: Доела? Быстро обуваемся и едем.
Они уходят.
Дед: Алиса-то у нас какая деловая! В тебя.
Бабушка: В тебя, наверное, тоже.
-- Люблю энергичных людей. А то есть такие… сонные, у которых чуть ли не
мухи во рту совокупляются… Я ведь, когда вышел, не ожидал, что ты без меня такой
бизнес развернёшь. Я садился-то при одних порядках, социалистических. А вышел –
вокруг уже капитализм. Правда, у меня как-то получалось перед посадками тебе чтото на жизнь оставлять (дед, раздвинув пальцы, показывает толстую пачку денег).
-- В последний раз инфляция это что-то съела за один год.
-- Ну, я ж не знал, что так всё перевернётся…
-- Так что всё было очень непросто.
-- Понятно дело. Я никогда и не говорил, что тебе было просто.
-- Лучше бы ты никуда не садился… И заначек не пришлось бы оставлять.
-- Ну, как жизнь сложилась – так сложилась… Прошлое не поменяешь – нравится
оно тебе или нет. Дети, вот видишь, всё-таки как-то… Димка, хоть и лодырь, а тут мне
инструкция на английском попалась – мигом перевёл. Это мы с тобой, как чукчи, ни
одного иностранного языка не знаем, а они… Алиса вообще всё на лету ловит.
Вырастет – станет профессором какого-нибудь Кембриджа или Оксфорда…
-- Или дирижёром…
-- Или дирижёром.
-- И возьмёт нас к себе…
-- А почему бы и нет. Кто-то же её детей нянчить должен?
-- И как мы там без языка жить будем?
-- Выучим. Если все вокруг на каком-то языке говорят – и мы выучим. Просто
сейчас без нужды – мы и не паримся. Тем более, сколько стран объехали – везде както на пальцах объяснялись. Ты иногда в разговорник заглядывала. Конечно, за
неделю ничего не выучишь. А за год, думаю, заговорим. Не совсем же мы
бестолковые. Выучим?
Бабушка пожимает плечами
Дед: Ну, не хочу я, чтобы она в этом дерьме всю жизнь просидела. За
уголовника или алкаша наша девочка конечно не выскочит. Но даже за сынка
ментовского генерала или областного прокурора … мне такая родня что-то не в
кайф. Я же знаю, какие они продажные твари. Хочется хоть на старости лет пожить
среди нормальных людей. Которые не продадут, не подставят. К которым спиной
повернуться не страшно.
-- Ну, по деньгам мы хоть сейчас можем купить себе дом где-нибудь в далёких
и тёплых краях.
-- И что мы там вдвоём делать будем? Мы там чужие. И никому не нужные. А
вот если у нас там будет внучка… Которая там – как дома. Язык знает, в тамошних
законах, порядках ориентируется. У которой там друзья, к которой соседи на огонёк
заглядывают. Глядишь, тогда и мы с ней, при ней освоимся, обживёмся. Димка,
может, там ещё какой-нибудь автосервис купит – он же по-английски балакает. Надо
будет – думаю, ещё какой-нибудь язык выучит. Сейчас – дети при нас, а потом – мы
при детях будем.
-- Ой, дед, тебя послушать – можно подумать, что у них там вообще никаких
проблем нет. Здешние проблемы мы с тобой всю жизнь учились разруливать. А
что может нас ждать там – мы и предположить не можем.
-- Конечно. У нас свои проблемы. У них – свои. Но какие при их проблемах у
них старики: гладкие, весёлые, модно одетые. Вечером в ресторане сидят, пиво
пьют, смеются. А наши – беззубые, оборванные, обозлённые… Нам бы их
проблемы… Яблоки на рынке завешивают – с улыбкой. В магазинах все друг с
другом здороваются – и продавцы, и покупатели…
-- Ладно. Поживём – увидим. Ты сам понимаешь, я обеими руками «за». Только
сложно всё это…
Дед с бабкой видят, как во двор, одна за другой, въезжают две машины: сына
и невестки. Возбуждённо жестикулируя, сын с женой идут к дому вместе с Алисой.
Ситуация не совсем штатная – и дед с бабкой идут их встречать. Оказывается,
какой-то мальчик в школе кинул в Алису дротик от дартса и чуть не попал ей в глаз.
Дротик, скользя, прошёл по скуле, оставив глубокую царапину.
Бабка, нагнувшись, разглядывает отметину: Чем это?
Сын: Дротиком. Вот таким, как мы с батей в мишень кидаем.
Дед: Как это?
Сын: Да вот есть там у них один юный сын гор, который подобным образом
развлекается.
Мама: Мы пошли к директору, а она говорит, что у него папа – крутой
бизнесмен и говорит всем, что разнесёт всю школу, если его сына будут в ней
обижать.
Папа: Какой крутой… Только что слезший с дерева чучмек с десятком палаток
на рынке.
Мама: Но сынок в наших детей в буквальном смысле плюётся, дротиками
кидается – а когда его пытаются призвать к порядку – в школу приходит папа с
толпой соплеменников и начинает запугивать учителей и родителей. Я, как это
увидела (кивает на дочку), позвонила Диме. Выдернула его с работы…
Бабушка разглядывает ссадину: Так же и глаз можно выбить.
Мама: Запросто!
Дед – сыну: Ты как то пытался…
-- А я просто засунул его в контейнер с пищевыми отходами возле школы. И
закрыл на защёлку. Сказал, что в следующий раз сперва стукну кирпичом по
голове. И что его вывезут с мусором на помойку, утрамбуют бульдозером – и никто
даже могилы не найдёт.
Бабушка: А сколько ему лет-то?
Мама: В пятом или шестом классе учится.
Бабушка: И совсем без тормозов?
Мама: А что удивляться, если у него папа такой…
Дед: Значит, завтра придётся разбираться с папой. Если он сам раньше не
проявится. Ладно. Что кудахтать… Рану промыть перекисью. Ребёнка – накормить
обедом.
Менты с кухни: Напишите заявление, мы вечером оружие сдавать пойдём –
отнесём. А то мы иногда и рады прижать… этих… Так у нас заявлений нет.
Дед: Спасибо, ребята. Мы подумаем.
Встревоженная, испуганная этим возбуждением взрослых, Алиса всю сцену
молча хлопает глазами.
…………………
Дед с сыном сидят в комнате.
Сын: Съезжу-ка я ещё на работу…
Звенит телефон. Дед нажимает кнопку на трубке:
… -- Я дедушка, можете говорить со мной…. Приезжай. Второй дом за
трансформатором…
Кладёт трубку.
Сыну: Это отец того урода. Говорит, что сейчас приедет и навешает нам… Мол,
мы его всю оставшуюся жизнь помнить будем… Приведёшь его ко мне.
………..
Четыре кавказца стоят на пороге. Звонят в дверь. Открывает милиционер с
автоматом. И в тапочках с поросячьими мордами и надписью Ниф-Ниф. За ним –
ещё один. У этого на тапочках написано Наф-Наф. Милиционер спрашивает: Вас
ждут?...
Гости в замешательстве молчат.
-- Вы договаривались?
Выходит сын: Пропустите.
Милиционер делает шаг назад. Первый кавказец идёт в дом. Остальные
трогаются за ним, но сын делает знак рукой: Эти подождут.
Милиционер преграждает им дорогу.
Сын по коридору ведёт гостя к отцу. Не сдержавшись, спрашивает: Это твой
придурок нашей девочке чуть глаз не выбил?
К этому моменту они уже зашли в комнату. Гость взвивается: Мой сын –
придурок?! Да я тебе…
-- Ну чего ты мне? – сын, чтобы не попортить в драке, начинает снимать с руки
швейцарский хронометр.
Закипающий дед приказывает сыну: Выйди. Я сказал, выйди!
Сын молча выходит. Он знает, что отца в такие моменты лучше не злить.
Дед: Когда-то Сталин сказал, что дети за отцов не отвечают. Но я при этом
считал, что родители за детей отвечают всегда. По полной программе и без всякого
снисхождения… Всё, что направленно против моей семьи – направленно и против
меня. Я не воюю с детьми – поэтому за любую царапину на моей внучке будешь
отвечать ты. Как отец.
Гость, показывает в сторону двери:
-- Он моего сына грозился убить!
-- Ну, не мы же это всё начали… и не наша внучка…. А насчёт этого… не убьёт.
Я ему не позволю. Не царское это дело. Твоего сына, а заодно – и тебя – за штуку
баксов грохнут какие-нибудь обдолбанные наркоманы… А может – и за пол штуки…
Нечего их баловать.
Несколько ошалевший от такой речи гость пытается возразить: Что ты несёшь,
дед?!
Дед его обрывает: Тебе хочется со мной повоевать? Тогда я хочу
предупредить, что мои враги, бывает, становятся моими клиентами. Ты знаешь,
чем я зарабатываю на жизнь?
-- Нет. А зачем мне это знать?
-- А так – на всякий случай. У меня похоронная контора. Хочешь воевать со
мной – будь готов ко всему… А то, что твой сын чуть не изувечил мою внучку,
будет стоить тебе три штуки баксов.
-- Я – вам?! Три штуки?!
-- Мне твои вонючие деньги не нужны. На Никольском кладбище есть храм.
Там стоит копилка с надписью «На сиротский приют». Вот завтра в течение дня ты
опустишь туда конверт с трёхой. Я – председатель попечительского совета, и
батюшка сообщает мне обо всех крупных поступлениях. И сына твоего в нашей
школе чтоб с завтрашнего дня не было! Переводи его, куда хочешь.
-- Я ничего платить не буду…
-- Учти – если завтра к вечеру там не будет конверта – я воспринимаю это, как
объявление войны.
-- Я сейчас поеду к человеку. Есть такой Анзор…
Дед обрывает его и закипает: Скажи Хромому Анзору, что я в его дела не лезу.
И он в мои – тоже пусть не лезет. Ты оскорбил лично меня – и будешь отвечать
передо мной!… И не надейся, что Анзор в этой ситуации будет тебя защищать…
Помня про милицейский пост в доме, дед старается говорить тихо, но
предпоследнюю фразу он, в раздражении, почти выкрикивает. В комнату заходит
милиционер с автоматом: Владимир Николаевич, что-нибудь случилось? Наша
помощь нужна?
-- Проводите товарища, -- кивает дед на гостя.
Гость никак не может понять, почему деда охраняют вооружённые
милиционеры, но спорить одновременно с рязъярённым мужиком в наколках и
ментом с автоматом ему не хочется.
…………………….
Звонок. Деду лень поднимать трубку, в комнате, кроме него и сына, никого нет
– и он нажимает на кнопку громкой связи.
-- Алло!
-- Да…
-- Николаич?
-- Я.
-- Вечер добрый, Николаич. Это Анзор.
-- Здравствуй, Анзор.
-- Тут ко мне час назад один прибежал, стал пургу гнать, мол, наших бьют,
хватайте вилы, топоры – идите меня защищать. Нарассказывал всяких ужасов. А у
меня одна знакомая есть – она в вашей школе преподаёт. Я в соседнюю комнату
вышел – и позвонил ей. Так она мне много интересного и про него и про его сынка
рассказала. Что они там в школе вытворяют.
В общем, велел я ему 4 тысячи завтра в конверт положить – чтобы неповадно
было на ровном месте разборки начинать, да других подставлять – в них
втравливать. Если он завтра 4 штуки не принесёт – позвони мне – тогда
послезавтра я заставлю его на карачках принести пятёру. Сам позабочусь.
Если человек не хочет заниматься своими детьми – пусть хоть чужих
поддержит. Из-за таких придурков на нас на всех в России смотрят… Одна
паршивая овца может тысяче достойных людей репутацию испортить. Я его
предупредил, что если в другой школе сын так же выделываться будет – я его
заставлю всё продать и вообще уехать из города. Нам погромы не нужны. А они
именно из-за таких вот и начинаются. Я думаю, за 4 штукаря он своему гадёнышу
весь зад исполосует – чтоб на всю жизнь запомнил. Кстати, все наши меня
поддержали…
-- Анзор, глупые люди спорят и дерутся по любому поводу. Умные люди
всегда договариваются. Не потому, что они слабовольные и не умеют
противостоять нажиму. А потому что большинство ситуаций обе стороны
понимают одинаково. Вода – мокрая, трава – зелёная, 2х2=4, 3х3=9. Чёрное – черно,
белое – бело. Это – хорошо, это – плохо. И о чём здесь спорить?
Слушай, мне через пару месяцев стукнет 55 лет. Я ещё не знаю, какого числа и
где именно буду отмечать, но, в любом случае, я хотел бы видеть тебя на своём
дне рождения.
-- Приду, Николаич. Обязательно приду.
-- Тогда до встречи.
Дед выключает телефон: Эту проблему мы, кажется, разрешили. Пошли пить
чай.
Сын с удовольствием потягивается: Здорово. А то пока в школе есть такое
чмо с таким папой – мне боязно оставлять в ней своего ребёнка.
-- Так мне тоже боязно. Поэтому я и дёргаюсь. Думаю, завтра многие дети и
родители в этой школе вздохнут с облегчением… И будут нам с тобой благодарны.
(Дед треплет сына по загривку).
-- А я думал, ты будешь меня ругать. За этот мусорный контейнер. Ты
последнее время у нас таким пацифистом заделался…
-- Да я бы сгоряча ещё и не то мог сделать. Конечно, неприлично взрослым
мужикам влезать в детские разборки… Но это уже полнейший беспредел. Есть
отмороженные взрослые, и есть такие же, совершенно невменяемые, дети. Это я
ещё по своему детству помню. Есть люди, с которыми можно договориться – и с
ними нужно договариваться. А есть люди, которые на слова не реагируют – таким
надо сразу бить в пятак и вести переговоры с позиции силы – другого языка они не
понимают. Помню…
Снова звонит телефон. Дед поднимает трубку:
-- Да, я. (Слушает)…
Да не ты решил, а Анзор тебя заставил...
Мне ничего
приносить не надо….
Ты, что, боишься, что батюшка деньги присвоит, а мне
ничего о них не скажет? Не надо о других по себе судить. Я отцу Фёдору доверяю
даже больше, чем Сбербанку России, …
Ну, если боишься в копилку бросать,
отдай ему лично в руки. На меня ссылаться не надо. Он всё равно мне об этих
деньгах расскажет.
Дед кладёт трубку: Чай пьём?
-- Я ещё на работу хочу съездить. А то меня в разгар дня выдернули.
……
Выходят на кухню: Бать, давай здесь быстро попьём, не будем с чашками
таскаться.
Появляется Алиса: Я с вами.
Мент: Это папашка того...?
Дед: Да.
-- Вы до него что-нибудь сумели донести?
-- Надеюсь.
-- Мы можем написать докладную, что толпа агрессивно настроенных лиц
кавказской национальности пыталась ворваться в ваш дом… И только наше
присутствие… Это чтобы … дальнейшие ваши действия… легче было под
самооборону подвести.
-- Спасибо, Стас. Только не надо меня с ними никакими бумагами связывать.
Они сами по себе. Я сам по себе. Я их не знаю и знать не хочу.
Заходит бабушка: Вы уже разговаривали? И что решили?
-- Думаю, уже завтра папа заберёт этого мальчика из школы.
Бабушка, оглянувшись на спину милиционера, закрывает алисины уши
ладонями и шёпотом спрашивает: Что ты ему сказал?
-- Да ничего я ему не говорил. Ему свои предъявы выкатили – мол, из-за таких,
как ты, погромы начинаются. Так что без меня всё решили.
Милиционер оглядывается и с большим сомнением смотрит на дедушку.
Бабушка: А что он приезжал?
-- Ну, как
пожертвовать…
бы…
засвидетельствовать
почтение…
На
приют
обещал
………
Сын ставит на блюдце перевёрнутую чашку: Всё. Поеду.
-- Надолго?
-- Часа на два.
-- Тогда меня в контору забрось. А на обратном пути заберёшь. Лень свою
машину из гаража выгонять. И дёргать кого-то, чтобы за мной заехали – не хочется.
-- Собирайся.
Пившая с ними чай Алиса: Дед, а можно я с тобой поеду?
-- Тебе-то чего на кладбище делать?
-- А ты не догадываешься?
-- Нет.
-- А я с Викой давно не виделась. И ещё новую игровую хочу посмотреть.
-- Поехали. Посмотришь… Протестируешь…
…………..
Машина подъезжает к церкви. Церковь стоит на обращённом к городу краю
кладбища. В церковном дворе дом настоятеля, служебные постройки, здание
приюта. По другую сторону забора, уже на территории самого кладбища –
кладбищенская контора, она же – штаб-квартира дедовой фирмы. Ещё здесь –
магазин цветов и похоронных принадлежностей. Это уже бабушкино хозяйство.
Дед с Алисой выходят из машины и идут к приюту. Увидав через камеру деда,
охранник сам открывает дверь.
-- Добрый день, Владимир Николаевич.
-- Приветствую тебя, Петрович… Что у нас тут?
-- Всё слава богу!
-- Вику где можно найти? А то Алиса напросилась со мной – специально, чтобы
подругу увидеть.
-- Сейчас все в столовой.
-- Мы сперва в игровую заглянем. А потом она уже сама в столовую пойдёт.
Поднимаются на второй этаж. Проходят по коридору. В выстланном
резиновыми матами вестибюле развёрнут игровой комплекс: кольца, перекладины,
верёвочные лестницы, отсек с пластиковыми шарами.
Кла-а-сс! -- восхищённо тянет Алиса.
Дед это воспринимает, как комплимент, улыбается: Стараюсь!
………….
Дед идёт по коридору своего офиса. Заметен недавний ремонт. Всё сделано
аккуратно, но по-советски скромно. В этом плане приют выглядит гораздо
представительнее.
Дед заходит в приёмную, спрашивает секретаршу: Степаныч где?
-- В вашем кабинете. Вас дожидается.
Дед входит в свой кабинет. За старым ободранным советским столом сидит
Стаканыч и играет на компе в какую-то стрелялку.
-- Привет, Николаич.
-- Привет, Стаканыч.
-- Съездил я в область, ещё в Рягузов и Зыкино – подписал с ними договора.
Теперь они нашу ленту на свои венки лепить будут. Им это выгоднее, чем по
трафарету вручную надписи набивать.
-- Я, когда в Москве на выставке этот станок увидел – думаю, самое то, что нам
надо.
-- Машина – зверь! Ленту гонит, как какой-нибудь телетайп. Мы не только свою
область, но и пять соседних могли бы обслуживать.
-- Так мы и будем.
-- Только нам с этими тремя договорами надо уже покупать ещё одно авто и
брать на работу водилу.
-- Зачем? Это не проблема купить ещё одну машину… Только… зачем?
-- Так ленту развозить надо. У нас как в договоре прописано: сегодня они
сбрасывают нам на электронную почту заказы – а завтра до обеда мы привозим
все ленты с готовыми надписями. Кто что заказал – то и получит.
-- У нас в трёхстах метрах отсюда – крупнейший в области хлебокомбинат. У
них целое автохозяйство, которое возит хлеб в два десятка городков и посёлков. В
том числе и в нашу областную столицу. Они, как и мы, работают без праздников и
выходных.
-- Так там директор – такой жлоб. За эту услугу он с нас сразу половину
прибыли потребует.
-- А я с водителями договаривался. Они за 150-300 рублей готовы развозить
наши коробочки. Дополнительного времени это займёт 10 минут. Долго ли по
дороге отдать коробочку и получить роспись в накладной. 300 рублей за 10 минут –
они были очень даже рады. Особенно, когда я сказал, что согласовал это с их
директором.
-- А с Сахаровым-то ты как договорился? Что ты ему сказал?
-- Я ему сказал, что он редкостный жлоб… И что зарплата его водил даже на
среднюю не тянет. Поэтому они у него постоянно разбегаются. Но мы готовы
доплачивать его работягам, если он не будет мешать им делать для нас маленькую
халтурку. Которая никак не будет влиять на отгрузку хлеба, расход соляры и т.д. Он
поворчал, но согласился. По-моему даже был рад. Потому что постоянно
меняющиеся водители – это тоже головная боль.
-- А соседние области ты хочешь окучивать… Туда же наш хлеб не возят?
-- Зато туда ходят поезда.
-- С проводниками?
-- Конечно. Слушай, Стаканыч. Ты мой младший компаньон, так сказать,
миноритарный акционер. Поэтому ты должен не просто в лоб покупать машину, ты
должен думать, а можно ли обойтись без неё… Я же не только себе – я и тебе
деньги сэкономил. А заняло у меня это 15 минут. Ехал вчера мимо хлебозавода –
зашёл к водилам в раздевалку. Поговорили. Вижу – им идея очень даже нравится. А
Сахарову уже вечером позвонил. Домой. А то у него то заседание, то совещание…
Ты обедал?
-- Нет, не успел. Ты сказал, что приедешь – так я ждал.
-- Пошли в приют обедать. У меня там как раз Алиса – приехала Вику
навестить.
………………….
Охота.
-- Насмотрятся фильмов – вроде Бригады… Я полжизни из этого дерьма
пытаюсь выкарабкаться, а ты – сам в него лезешь.
………………..
-- Дед, а можно Вика у нас в праздники поживёт?
-- Спроси у мамы…
-- А она скажет, спроси у деда – он у нас главный.
-- Я не возражаю.
-- Ура-а-а!
-- Но последнее слово всё равно за мамой.
-- Дед, а что вы меня всё время друг к другу посылаете? Ты – к маме. Мама – к
тебе. Ты говоришь, что она главная. Она – что ты…
-- Во всём, что касается тебя, главная – мама. Я могу не знать, какие у тебя
завтра уроки, во сколько закончится музыкальная школа. Я могу не знать, что у
тебя с утра было красное горло… А мама – мама всё знает.
-- Дед, они все мною командуют! Ты – единственный человек в доме, которым
могу командовать я. Который меня не ругает, не отчитывает, не заставляет что-то
делать (загибает пальцы)… Тебе всё можно рассказать. Ты – моя лучшая подруга.
-- А Вика?
-- Вика тоже. Вы обе – мои лучшие подруги.
…..
Дед, сын и внучка подъезжают к дому.
-- Бать, пока не забыл, можно я на охоту твой Блазер возьму?
-- Покрасоваться хочется? Возьми.
-- Так это же оружие, из которого стрелять приятно!
-- Лично я и из старой тульской двустволки не мажу. За такие деньги… Сам бы
никогда… Но раз подарили… А с кем идёшь?
-- Степан Артурович зовёт. Финик.
-- Стёпа Финик…
Машина въезжает во двор. Дед открывает дверь, говорит Алисе: Скажи маме,
чтобы накрывала на стол.
Алиса теребит его за руку: Пошли!
-- Нам тут с папой кое-что обсудить надо…
-- Я подожду.
-- Нет. Иди. У нас свои, мужские, дела.
Алиса, понимая, что её всё равно выпроводят, надувается и уходит.
Дед сыну: Не нравится мне, что они к тебе лезут.
-- Мне сказали, что тебя тоже приглашали. Но ты отказался.
-- Да. Сказал, радикулит… И тебе скажу – держись подальше от людей с
наколками и судимостями… Этим людям верить нельзя Поверь моему опыту. И
поворачиваться спиной к ним тоже никогда не следует. Всегда смотри в глаза и
следи за руками.
-- Бать, но существует же свой, так сказать, кодекс, существуют понятия…
-- Это ты мне рассказываешь? Да я их всех, как облупленных, знаю. И живых и
мёртвых. Сколько их на моих кладбищах лежит. А кто их убил? Менты?
Инопланетяне? Свои же закадычные дружки. С которыми они пили и детей
крестили... Я в 15 лет первый раз на малолетку попал – так я ещё верил в эти
сказки. Наделал татуировок... Но тебе-то уже 30!.. Насмотрелись по телеку
фильмов, типа, «Бригады». Понятия… Пора бы… Я полжизни из этого дерьма
выкарабкаться пытаюсь, а ты сам в него лезешь.
-- Бать, не кипятись. Мы просто на охоту идём. Никто же не зовёт меня грабить
банк.
-- Они и это запросто могут предложить! Блатной мир – он такой… подлый.
Жди всего. И большинство преступлений менты раскрывают вовсе не благодаря
лабораториям и дедукциям – а потому что кто-то на кого-то настучал, сдал
товарища из своих шкурных интересов. Иногда просто из зависти…
Ни в коем случае не впутывайся ни в какие их дела. Даже самые безобидные.
Всегда жди подвоха. Я только потому и жив, что не верил никогда ни одному слову,
ни одному обещанию, ни одной клятве… Не верь, не бойся, не проси…
-- Бать, меня просто пригласили на охоту. Люди, которых я знаю много лет.
Через тебя знаю. Я же не могу, как ты, на радикулит ссылаться…
-- Что бы тебе ни предлагали, никогда никому из них не говори «да». Говори
«надо подумать». А я, пока жив, всегда придумаю, что им ответить.
-- Я помню, бать. Мы уже 101-ый раз на эту тему говорим…
-- Вот здесь, в нашем захолустье, меня все знают и не обращают внимания на
эти наколки (показывает свои руки). А летишь где-нибудь в самолёте – и прячешь
руки в рукава. А то все так дёргаться начинают, за свои сумочки-пакеты
хватаются… Вот, сколько лет назад глупость сделал – и до сих пор расхлёбываю…
Так что держись подальше от этой публики.
-- Хорошо, хорошо… Там, наверное, уже и на стол накрыли.
-- Ладно, идём.
Вылазят из машины.
-- Бать, мы потом с тобой вдвоём на охоту сходим.
-- С удовольствием!
………
Вечером, уложив Алису, её родители остаются одни в своей комнате. Сын
спрашивает жену: Слушай, я много раз собирался тебя спросить, но как-то не
получалось. Потому что я каждый раз вспоминал об этом, когда тебя не было
рядом. А так, чтобы рядом была – первый раз вспомнил.
-- И о чём же ты меня хотел пытать? Может, это настолько интимное – что я
никому об этом не рассказываю…
-- Слушай, а почему ты батю дедом называешь. С самого начала – когда я вас
только познакомил. Он же ещё тогда не был дедом.
-- Так ты меня уже беременной со своими родителями знакомил. И сразу
сказал, чтоб им предстоит стать дедушкой и бабушкой. И они, ещё меня совсем не
зная, сразу сказали: Всё, теперь ты живёшь у нас. Говорите, где и когда вы хотите
устроить свадьбу – мы всё сделаем.
Я же от других девчонок слышала, как это иной раз бывает. Подруги меня,
напутствуя, учили, что надо в лепёшку разбиться, чтобы понравиться будущей
родне. Да и то – могут ещё не принять. Или принять, скривив рот. А здесь, я слова
сказать не успела. А ты сразу начал про беременность. По-моему, даже имени ещё
моего им не назвал. А они сразу: Остаёшься у нас. Ты – наша невестка.
Я девчонкам потом рассказывала – они не верили. Что такое бывает.
Дед же сразу стал всем рассказывать, что, вот, у него скоро внук будет. Стучал
себя в грудь, я скоро дедом буду. Ну, как-то сразу и повелось, что я его дедом
называть стала.
-- Да, радости и энтузиазма у него тогда было…
-- Я, кстати, до сих пор его боюсь.
-- Почему?
-- Потому что он – страшный человек. Ему самому это не нравится. Но ничего
поменять он уже не может.
-- Ты не права… К старости он вообще стал таким сентиментальным…
-- Это тебе кажется. Наш дед великолепно умеет запудривать мозги.
-- Ты считаешь его лицемером?
-- Не-е-т. Мне кажется, дед иногда морочит людям голову даже не ради
корысти, а просто он в душе артист – и ему нравится всех дурачить, разыгрывать,
водить за нос… Так сказать, из любви к искусству. Удивлять, шокировать – и
видеть реакцию. Он сам в одном лице и актёр и режиссёр. Сам ставит спектакли и
сам в них играет.
А вообще, я в своей жизни не видела человека надёжнее, чем он. Я боюсь не
того, что он лично мне что-то плохое сделает. Мне-то, я знаю, он ничего плохого
делать не будет. Я – мама его внучки, я жена его сына… И пока я хорошая или
просто даже нормальная мама – я член его семьи, я могу на него надеяться, я могу
за него в любой ситуации спрятаться. Я всегда могу на него рассчитывать. Я на
своих родителей так не рассчитываю. Они сделают для меня всё, что смогут. Но, в
какой-то момент остановятся и скажут, больше мы ничего сделать не можем. Кудато их не пустят, где-то их пошлют… Твоего отца можно посадить или убить – но
других способов остановить его не существует.
-- Но ты же, скажем, не боишься оставлять на него ребёнка? Алиса с дедом,
например, отдыхает, куда-то ездит чаще, чем с нами.
-- За Алису наш дед убьёт любого. Самое страшное, что это не просто такое
образное выражение. Он в буквальном смысле убьёт. И даже похоронит за свой
счёт – без лишних формальностей и церемоний – на одном из своих кладбищ. Это
меня и пугает. Люди рядом с ним не всегда понимают, с каким огнём они играют.
Помнишь был Костя Маржа… У которого с нашим дедушкой были тёрки-разборки. А
потом он исчез…
-- Ну, на него столько народу зуб имело. Думаю, он просто сбежал от греха
подальше. Говорят, ещё и общак прихватил. Так сказать, на мороженое. Я не помню
ни одного человека, который бы о нём жалел.
-- Лично я была бы очень счастлива узнать, что Маржа мирно загорает на
Канарах. А не лежит где-то рядом… в своей родной земле.
-- Это чистой воды фантазии. Ну, хоть один довод в пользу такой версии ты
можешь привести?
-- Один могу?
-- Давай!
-- Ну, не знаю…
-- Ты начала – так договаривай.
Невестка оглядывается по сторонам и наклоняется к самому уху мужа:
Последний удивлённо спрашивает: Ты боишься, что нас могут подслушивать?
Невестка пожимает плечами и шепчет:
-- Помнишь, сколько времени отец Фёдор не мог набрать денег на новое
здание для своего приюта? Год с фундаментом провозились, потом года два стены
возводили – и только наполовину выгнали. А после исчезновения Кости… с
общаком… приют за полгода достроили, отделали и новенькой мебелью
обставили.
-- Не знаю, не знаю… и голову этим забивать не хочу… Батя сам всё мечтает
уехать на какие-нибудь Канары, Багамы или там в Данию-Швецию… Нравится ему,
что там все здороваются друг с другом, улыбаются… Тамошних полицейских чуть
ли не со слезами умиления вспоминает. Они с матерью заблудились, и
полицейский их к гостинице выводил…
Только ты
подозрениями…
не
вздумай
ещё
с
кем-нибудь
делиться
этими
своими
-- Могу поклясться, что ты – первый и последний, с кем я об этом заговорила…
… Я же тебе говорю, ему очень хочется стать другим. Но здесь он не может
стать другим. И ему кажется, что вот там он сможет начать новую жизнь и будет в
его жизни всё по-другому – иначе.
………………………….
У себя дома дедушку все знают – и его наколки никого не смущают. А в
большом мире он старается носить пиджаки и рубахи с рукавами подлиннее –
чтобы наколки на руках не очень бросались в глаза окружающим.
Бабушка и Алиса сидят в аэропорту на лавочке. К ним подходит дед с двумя
пакетиками сока. Один отдаёт Алисе: Вот – как ты просила. А это тебе, -- отдаёт
второй пакетик бабушке. Садится рядом.
Дед в пиджаке с не по размеру длинными рукавами. Смотрится он в нём, как
детдомовский сирота в костюме навырост.
На соседней лавочке сидит тётка с большим чемоданом на колёсиках.
Подходит к ним и говорит: Я к вам свой чемодан на 10 минут поставлю? Хоть до
туалета дойду…
Дед кивает: Конечно, присмотрим. Вот сюда поставьте, -- вытягивает он свою
руку. Задравшийся рукав, прикрывавший до этого дедову руку, обнажает все
вытатуированные на ней перстни.
Тётка замирает, подозрительно смотрит на бабушку, на Алису: Ой, мне ведь
уже на посадку надо. А я чего-то замешкалась.
Хватает чемодан и быстро с ним убегает.
Бабушку грустно смотрит на дедушку: Да, длинные рукава спасают, только
когда руками ничего не делаешь.
Дедушка тихо, чтобы не слышала отошедшая к окну Алиса, оправдывается:
Ну, что я могу сделать. Разве что забинтовать их? Так при посадке могут
докопаться. Скажут: у вас, наверное, заразная экзема.
-- Да, здесь уже ничего не сделаешь… Кстати, тут при входе есть объявление,
что ни в коем случае не надо соглашаться стеречь чужой багаж и брать что-то для
передачи у незнакомых людей – потому что в этой передаче может быть спрятана
бомба.
-- В самом деле? А я никогда никаких объявлений не читаю.
-- Надо начинать… Время нынче… такое…
…..
Дед, бабушка и Алиса сидят в кафешке на краю бассейна. Пьют чай с
пирожными. Алисе бабушка только что купила новое платье, с кучей воланов – и
она хвастает им перед дедом: Смотри, какие кружева. Я это платье буду только по
праздникам надевать… Я его, между прочим, сама выбрала. Бабушке другое
понравилось. А мне это…. Правда, я в нём, словно принцесса.
Деду на мобильник позвонил сын: Да, Дим… В кафе сидим… Какой срок?..
Мальчик, девочка?... Действительно рано. Я просто не сообразил…
Бабушка, убедившись, что Алиса смотрит куда то в сторону, проводит рукой
над своим животом, изображая беременность. И вопросительно смотрит на деда.
Дед разводит руками, мол, кажется, да.
Дед поднимается и начинает взволнованно ходить туда-сюда с телефоном по
краю бассейна: Как она сама-то?...
Неожиданно, споткнувшись о какую-то выступающую пимпочку, падает в
бассейн. Заодно опрокидывает стойку с цветочным горшком, который с грохотом
разбивается об пол. Так как в руке у него мобильник, дед, подняв повыше руку,
старается его не замочить – поэтому сам с головой погружается в воду. Не успевая
сориентироваться, делает под водой вдох и, вынырнув, начинает отплёвываться и
откашливаться. Девочка, испугавшись за деда, решив, что он тонет, кричит: Дед,
держись!
И в нарядном платье прыгает за ним. Растроганный дед, держа над головой
телефон, обнимает и целует подплывшую к нему девочку.
Дед смотрит на сидящую за столиком бабушку. Бабушка показывает ему рукой
сперва на себя, потом в бассейн, потом сводит-разводит ладони крест-накрест.
Мол, не надейтесь, что я прыгну туда за вами. Уцепившись одной рукой за бортик,
дед другой подносит к уху телефон, так, чтобы он не касаться мокрой головы. Из
трубки несётся перепуганный голос сына: Батя! Батя! Что случилось? Ответь!
Ещё раз кашлянув, чтобы отпустило горло, говорит: Да всё в порядке. Я тут
соком поперхнулся – поэтому говорить не мог.
-- Соком? А откуда такой шум? Будто у вас там что-то взорвали.
-- Так официант споткнулся и упал вместе с подносом – вот ты и решил, будто
нас взорвали… А я как раз от этого грохота поперхнулся соком. Так что всё
нормально. Точно, Алиса.
Алиса у деда из-под мышки кричит: Пап, у нас всё отлично. Мы тут купаемся.
Дед: Да. Купаемся утром и вечером. А сейчас мы как раз обедаем…
Меня в жизни не раз приучали к строгим диетам. Я человек непритязательный
– меня всё устраивает. Но вроде бабушка и Алиса тем, как готовят, довольны.
Алис…
Алиса: Всё очень вкусно!
Дед: Давай я тебе попозже перезвоню. А то у меня… борщ остынет…
Дед, вытерев палец о сухую кафельную плитку, нажимает им на отбой.
……
По коридору отеля идёт бабушка, за ней, шлёпая босыми ногами, бредёт
мокрый дед. Ботинки и носки он снял и несёт в руке. Рядом, держа деда за другую
руку, бредёт мокрая Алиса – в когда-то нарядном платье с обвисшими воланами.
Сверху на неё надет ещё мокрый дедов пиджак. Рукава почти волочатся по полу.
Переговариваясь, они бредут по вестибюлю, поднимаются по лестнице,
заходят в номер. Камера издалека следует за ними. Всё время они о чём-то
переговариваются, но разговоры эти мы слышим нечётко. Дед начинает раздевать
в ванной мокрую Алису. Тут гаснет свет. Дед говорит (уже чётко): Быстрее в ванну
залазь. Я тебя сейчас горячим душем согрею.
Дед пускает воду, слышно как плещется девочка. Они с дедом
переговариваются, типа, повернись так, дай-ка я занавеску немного задёрну, а то
сослепу всё сейчас водой залью…Звук воды заглушает этот диалог. В это время на
тёмном экране под их разговоры идут титры. Загорается свет – мы видим: уже
завёрнутая в полотенце Алиса стоит в ванне, рядом стоит босой дедушка в мокрых
брюках и рубахе, вытирает её другим полотенцем голову. Тут свет гаснет повторно.
Дед говорит: Ну, это вообще конец света!
На экране появляется надпись «Конец».