4096531_na_obsuzhdenie_litx

Собака
1
- Дяденька, возьмите щеночка, - послышался тонкий, но уже охрипший
мальчишеский голос из подвала.
Дядя Лёша давно привык, что из подвалов его дома доносились озорные голоса и
мелькал быстрый свет фонариков.
- Нам не надо собаки, - присев, сказал дядя Лёша. Он хотел улыбнуться, но запах из
подвала настолько ударил в голову, что вышла ухмылка. Мальчика было видно лишь до
пояса. Со смуглой кожей и гладко размазанной мазутой на лице он походил на цыганенка.
- Дяденька, - медленно и будто нараспев продолжил мальчик, - Пожалуйста, тихим спотыкающимся голосом добавил он. Опустив глаза, он сглотнул и глубоко
вдохнул. Дядя Лёша уже собрался уходить.
- Это щенок Найды, нам нужно еще пятерых отдать! - выдохнув, дерзковато
выпалил мальчишка.
Дядя Лёша знал эту собаку, да что там, вся улица с тысячью жителями узнала бы ее
бурые пятна. За ней подвигов никогда не стояло, да и какие подвиги могут быть у собаки?
Но если бы средневековые ведьмы действительно заколдовывали прекрасных принцесс в
животных, не было бы никаких сомнений, что Найда – одна из жертв.
- Эх, попадет мне дома! Ладно, вырастет, на даче воров отпугивать будет! Да и
Настя давно просила, – смущенно улыбнулся дяденька.
Удивленно смотря на правильно запелёнанного детскими руками в конвертик
щенка, дядя Лёша уверенно поднимался по лестнице.
Щенок был болен, и мог не продержаться. В еле движимого, со словами «проблем
нам будто не хватает», Настина мама, тетя Лида, колола какое-то лекарство. Вскоре щенок
оправился и стал таким пухленьким, что Настя назвала его в честь толстенькой героини
бразильского сериала – Биной.
2
Дома, пока Бина кушала из своей миски, обычной кухонной тарелки с синей
оборочкой, Настя не смела к ней приблизиться. Ведь собака всегда гостеприимно
отходила от тарелки, готовая поделиться своей едой, едва кто-то появлялся на кухне.
Щенком Бинка еще жила в квартире. Когда же белая шерстка сменилась бурой
шерстью, а обои у дверей ошметками начали отвисать уже на метровом уровне, родители
решили отвести собаку на дачу. «Чтобы охраняла хотя бы», - сказала тетя Лида.
1
Ее привязали каким-то скреплением из веревки и цепи к старой будке. Она, как
влюбленный немой, смотрела в глаза дяди Лёши, не замечая, как пристегивают ошейник.
- Пора домой, - сказал он.
Настя обняла Бину и поцеловала в ее шерстяной лобик.
– Не скучай, я завтра приду, - попрощалась она.
Через несколько шагов она еще раз обернулась и помахала рукой. «Пока», - сказала
она и постаралась в точности запомнить Бинины глаза и ушки, ее уже песочного цвета
шерстку. «Вдруг с ней что-то случится, а я не буду знать, как она выглядела в последний
раз», - серьезно подумала Настя.
Дядя Лёша закрыл калитку. Еще некоторое время слышен был собачий вой.
3
Настенька жила в обычном пятиэтажном доме времен перестройки на окраине
города. Ей было девять, и школу она посещала во вторую смену, после обеда. За два года
обучения она успела пару раз сбежать с урока английского, обойти несколько десятков раз
город с квадратным портфелем за спиной и завести себе собственно пойманного из пруда
тритона. А также получить одну грамоту в конце учебного года, которую, как помнится,
давали всем. Но самое главное – у нее была собака, хоть уже давно проживающая на даче
в старой части города.
В полузаброшенной местности, по пути в деревню, находился колхоз «Нева».
Точнее «кантора» в один этаж с ржавыми узорчатыми решетками на окнах вместо стекол.
Там директором работал дядя Лёша. Каждый день, к девяти утра, с побрякивающим
бидончиком Настя подходила к конторе, возле которой из больших молочных ёмкостей
половником выдавали заработную плату.
После выполнения своей обязанности, медленными шагами, чтобы не разлить
молоко, Настя иногда доходила до самого дачного домика с голубой крышей, чтобы
поздороваться с Бинкой. Немножко отливала молока, но чтобы незаметно было. Никаким
командам собака не слушалась и только пачкала лапами Настины колготки, на что
девочка сердилась. Но когда Настя ее обнимала, собака замирала. Сидела, выпрямившись,
с поднятой мордочкой, иногда осторожно облизываясь.
4
Проходили месяцы, зима уже пару раз сменилась летом, а Настя начала ходить в
школу к восьми утра. В той серой конторке под названием «Нева» уже сняли двери, а
ночью в теплый сезон в ней находили ночлег уставшие от жен бывшие бородатые
2
колхозники с зелеными бутылками в руках. Дядя Лёша уже работал в котельном цехе
лесоперерабатывающего заводика. Зарплату задерживали полугодиями и выдавали
частично, но зато деньгами. Тетя Лида, наконец, смогла купить Насте новую зимнюю
куртку на летней распродаже.
В один из вечеров девочка услышала странный разговор.
- Не знаю, что делать теперь с ней. Вырвало ее, вместе с едой весь яд и вышел, –
послышался мамин голос из зала.
- Что случилось? – вмешалась дочка.
Родители неловко переглянулись, что-то пробубнили и начали говорить о счетах в
ЖКХ.
- Так что произошло? - настороженно переспросила Настя.
- Да, собака приболела, - ответил папа.
- Бог тварь спас. Значит так и надо. Тяжело, конечно, - добавила, вздохнув, тетя
Лида после Настиного ухода.
Настя стояла на балконе, пытаясь среди синего неба разглядеть голубую крышу, и
просила Боженьку, чтобы Бина выжила до утра. Папа сказал, что, если сразу не умерла, то
выкарабкается. Как она ни жмурилась, в голову не приходила именно последняя Бинина
мордочка.
Раньше она частенько с балкона всматривалась в крышу старого бревенчатого
домика. Он пришел в упадок сразу после смерти ее бабушки, а его надобность
ограничилась только хранением картошки и кирпичей от старой печки. Если бы не огород
вокруг, ее родители бы давно продали землю. Но эта засаженная земля оказалась
основным местом работы и главным источником пропитания.
«Почему я так редко к ней приходила? Все из-за этих уроков! Надо было их
вечером делать, а не оставлять на утро! Я ленивая дура!» – шептала Настенька, закрывая
глаза ладошками. - Мне всегда за нее стыдно было. Это наказание мое. Я боялась ее даже
выгулять, когда она с нами жила. Да и тощая была - неудобно на улицу выводить. И
кормить даже лень! Домой к нам постоянно прибегала, отвязываясь от цепи. А мы ее не
пускали. Еще делаю вид, что это не моя собака невоспитанная и худая бегает... - вертелось
у девочки в голове.
5
Встав по будильнику, Настя молча позавтракала и, пока мама выходила из кухни,
взяла отходы от домашней еды и котлету со сковородки. Через десять минут деревенская
3
калитка была уже открыта, и в нос ударил запах пахучего куста розы, который все время
приходилось обходить, чтобы пройти к дому.
«Биночка!» - протянула Настя.
Собака лежала у будки почему-то без привязи. Она даже не могла встать, лишь
слегка приподняла голову и поерзала хвостом по земле.
- Бедненькая моя! – начала Настя целовать ее лобик и гладить ушки.
- Прости меня, я тебе котлетку принесла, скушай котлетку.
Бина разок нюхнула, осторожно взяла кусок жареного мяса из маленьких ручек, и
тут же котлета упала на землю. Чуть ее полизав, собака виновато подняла каре-желтые
глаза.
- Ладно, потом съешь, только съешь обязательно. Может, ты пить хочешь? Где же
твоя кастрюля?
Перевернутая, помятая, некогда бардовая, но уже наполовину закопченная в
черное, валялась кастрюля с засохшей едой.
Пруд на четверть был пуст, полугнилые дощечки еле держались в мягкой земле.
Измазав кроссовки и подметки джинсов, наконец, удалось промыть кастрюлю и набрать
воды. Бина, сидя, немного полакала желтой воды и тяжело упала в прежнее положение.
Настя приходила каждое утро и вечер, соорудила из старой кушетки ширму,
поставив ее вокруг места, с которого Бина несколько дней почти не сдвигалась, и нанесла
из дома старых игрушек.
Через неделю Бина встала на лапы.
6
Зима все также сменялась летом, а Настя уже переходила в восьмой класс. Гуляла с
подружками и иногда даже с задиристыми мальчиками, срезающими велосипедом ей
дорогу. Ей уже позволяли гулять до десяти, а один раз даже заночевать у подруги. Уроки
уже не прогуливала, а была даже лучшей в классе. И на бальные танцы успевала ходить.
Родители Настю жалели и на дачу помогать не звали. Настя и не приходила.
Тётя Лида еще с начала Бининого прибывания на даче жаловалась, что к огороду ей
не подойти - не пускают кобели, прибегающие с неогороженной стороны дачи,
выходящей в поле. Несколько лет назад, как помнится, один чуть не загрыз. На этот раз
все разрешилось тем, что Бина округлилась. А потом и принесла пятерых щенят.
Последнюю Бинину мордочку девочка никак не могла вспомнить, укоряя себя в
том, что слишком давно не приходила к собаке. Может, это огорчало ее еще больше, чем
4
сама Бинина смерть. Она только плакала и плакала, обещая себе никогда больше не
заговаривать с мамой.
- Почему! Почемуу… - Рыдала Настя, отбивая мамины объятия.
- Ну что же ты в самом деле … доченька … - растерявшись, отвечала мама.
- А щенков ты тоже крысиным ядом отравила? – дерзко, но сбивчиво спросила
Настя.
- Так куда же нам этих щенят то девать… Живы, бегают. Я не собиралась собаку то
твою, да она миску всю их вылизала, а к своему мясу и не притронулась.
Щенят после того, как Бины не стало, отпустили. Поначалу у дачи бегали, а потом
только на другом конце города их и видно было. Один, по слухам, был точь-в-точь Найда,
с двумя бурыми пятнами на боку.
Вдоль берега
Мне шесть. Стоя на коленях у старинной иконы, повешенной в углу комнаты,
молю Боженьку о возвращении мамы. Я всегда боялась подойти к иконе поближе и
рассмотреть. Глубокий лик, будто смотрящий из древности, с выпуклой темной позолотой
вокруг. Страх приблизиться к нему до сих пор таится у меня в сердце.
Мои губы разборчиво шепчут. Самая дальняя из комнат с обитающими внутри
полумраком и одиночеством. Более половины всего места занимает двуспальная кровать,
на которой мы с мамой спали вместе. Из зала, другого конца квартиры, слышится
приглушенная каша из голосов в телевизоре. Это папа как всегда за просмотром фильмов.
Старших брата и сестры дома нет. Я стараюсь не очень громко молиться, чтобы меня не
услышал папа. Моя горькая детская боль заперта во мне, и делюсь ею я только с Богом. Я
верю, что Он мне поможет.
Однажды утром, задолго до этого, указав на икону, мама сказала, что сегодня у
Боженьки родился сын. Я не решилась спросить, откуда они это знают. Но эта новость
меня потрясла. До этого мне не говорили, что связь Бога и людей настолько близкая, что
люди могут узнать, когда у Боженьки рождается ребёнок. Рождение ребенка, даже у Бога,
происходит наверно нечасто.
Мне повторяют, что мама скоро вернется. Раз в пять лет она подтверждает свою
квалификацию в областном центре, как и полагается врачу. Я еще не чувствую времени в
обычных часах, неделях. Я знаю, что оно очень длинное, и я в нем живу одна. Мысль, что
все скрывают от меня ее смерть, разрастается как опухоль. Я молю. Молю, чтобы она
вернулась быстрее. Ведь так много времени прошло, и никто не знает, что я плачу, у всех
5
свои дела, о которых они либо говорят, либо молчат. Они отвечают: скоро приедет.
Спокойно говорят и молчат, будто плохо играют. А потом говорят про свои дела, будто
переводят разговор.
Я часто просила маму забрать меня из садика во время тихого часа, как забирали
иногда детей из нашей группы. Мне обещали, что постараются, но забирали всё равно к
шести вечера. Отчасти от этого, я была уверена, что была приемной дочерью, а история с
моим рождением в грозу – выдумка. И сейчас, когда она не возвращается. Если она не
умерла. Господи, хоть бы она не умерла! Как она могла так надолго меня оставить.
Через месяц она вернулась. И все пошло своим чередом. И пораньше с детского
сада меня так и не забрали, мама работала в две смены.
В садике мне кажется, что у меня чего-то нет, что есть у всех сверстников.
Светящегося в темноте паучка, которого детсадовские мальчишки подкладывают в туалет,
цветных наклеек и самодельной посуды для Барби из фольги.
Однажды мне все-таки удалось получить пару наклеек и набор посуды из
фольги. Взамен на мои мягкие игрушки, среди которых была единственная подаренная
папой, и украденную у сестры брошь. Папа не замечает отсутствия сине-красного щенка у
меня в комнате. Папочка, мне теперь очень жаль.
Я была послушной, отчасти зашуганной старшим братом и сестрой, отчасти
обидчивой и задумчивой. Редко когда что выпрашивала у родителей, но много чего хотела
получить, завидовала.
Удивительно, в детстве видела мир, а особенно людей, преувеличенно идеальными
и правильными. Всё, казалось, было правильно. Если на тебя прохожий посмотрел грубо –
тоже правильно.
Мысль о том, что что-то происходит не по справедливости, даже не стремилась
зародиться. Бессознательно моей целью было стать частью этого мира, стать признанной,
нужной и необходимой всем и вся, мне, той малышке, что блуждает под руку с мамой в
этом с устоявшимися предметами и людьми мире, мире с устоявшимися правилами, и
хочет понять и влиться в него, как его законная часть.
Я старше. Девочка, не ребенок. Летний вечер. Мы втроем с родителями
возвращаемся от моей крёстной. Уже почти темно и блаженно тихо. По сторонам
тропинку окаймляют неухоженные деревья. Мама неожиданно говорит: «Скажи, что
любишь нас. Может, больше шанса не представится…» Я не могу сказать ничего. Ведь
такие слова кричат, гремят и разрывают. Молчу.
6
Я так и не научилась выражать своих чувств. Не научилась не стыдиться их
неистовой силы внутри меня. Внутри меня был океан, готовый вырваться из берегов,
когда мне казалось неприличным иметь что-то больше, чем речка.
Всю ночь рыдаю, задыхаясь от сдерживания. Шанса у меня, действительно, больше
нет.
Мы живем в пятиэтажном доме на самом верхнем этаже. У соседей этажом ниже
квартира всегда полна кошек и собак. Собак выгуливает хозяин, без поводка, целой
оравой – немного похоже на собачью свадьбу. А кошек просто выпускают на целый день
на улицу, потом они прибегают к двери хозяев и ждут, пока кто-нибудь выйдет или
зайдет.
Почти каждый раз, проходя мимо соседской двери, я вижу ждущую у двери кошку,
звоню в звонок и тихими шагами убегаю незамеченной на этаж выше. Как только дверь
открывается, замираю, чтобы не быть уличенной.
Я считаю лестницы на каждом пролете, зная их количество. Так проходят года. И
теперь, поднимаясь по лестнице и видя очередную кошку, снизив голос, чтобы только она
меня могла услышать, я извиняюсь и говорю, что больше так делать не могу – слишком
взрослая.
Переходный возраст. Линейка седьмого класса. К нам пришел новый мальчик,
Олег. Его лучшие друзья – старшеклассники, и по вечерам он гуляет с ними и старшим
братом, он курит.
Начинаем расходиться после линейки. В классе осталось несколько девочек.
Классный руководитель спрашивает: «Кто хочет сидеть с новым мальчиком?» Подруги
меня подталкивают, но я ни за что не покажу свою слабость другим одноклассницам. Они
будут смеяться над моей влюбленностью, а еще хуже, скажут ему. Одна из девочек,
улыбнувшись, предлагает место на своей парте.
Я часто влюблялась. Очередное имя в разговорах с подругами переходило в другое.
Но, встречая взаимность, я сразу начинала чувствовать отвращение и жалость.
Десятый класс. Я хочу учиться. Начинаю ходить к репетитору по английскому
языку. Её зовут Антонина Генриховна. У нее огромные, выпуклые глаза и стройная
фигура, которую портит пара обвисших складок на животе.
Очередное занятие. Я плачу некрупными купюрами с монетами нужную сумму.
Меня осаждают грубым укором и неприкрытой обидой: «Я, конечно, понимаю, деньги
7
они и в Африке деньги, но…» – на этом «но» все её слова превращаются в комок,
подступающий к моему горлу. Я уже не могу сдерживать себя. Всё больше и больше во
мне накапливается что-то и не может найти выхода, сколько я ни пытаюсь придавить это в
себе. У меня текут слёзы, а я всё пытаюсь остановить внутренний поток, вырывающийся
от небольшого укола. Это как остановить сдувающийся шарик, проколотый иголкой.
Перед каждым следующим уроком в лифте дома учительницы я читала молитву.
Я всегда боялась своих слёз, опасаясь, что кто-нибудь увидит мою слабость и
впечатлительность и сочтёт проявление этих чувств за неразумность.
Я учусь на первом курсе экономического факультета в столице, вдали от дома.
Бесконечная математика, корыстная экономика, большие задания, чужие люди и
традиции, невкусная еда и стирка в тазике, мои болезни, чрезмерно уверенные в себе
студенты. Я плачу тихо и постоянно, иногда без слёз. Впереди видна только черная дыра,
в которую попадаю я и всё, чем я жила раньше. Родители не могут ничем помочь, и я не
могу объяснить им, что мне нужна помощь.
Мы общаемся с Олегом, который тоже поступил в Москву. При переписке в
интернете он говорит будто не своими словами. Мы встретились. Его настоящий голос
оказался проще и безобразнее до жалости. Я помню, что пришла в себя с первой минуты
встречи. Я помню, что было очень холодно, особенно рукам, и мы очень быстро шли. Я
помню, что никто никому больше не писал.
Я была чужой и одинокой, сразу и будто навсегда. Подруги в Петербурге такие же
беспомощные, в своем, другом, чужом мире. Я никогда настолько остро не осознавала,
насколько я состою из своего дома, насколько мои родители – часть меня. Нежелания
ушли, а желания не появились. Закончились и мои любовные страдания после очередной
разрушившейся иллюзии, после того, как я отказалась от единственного, что у меня было
– грёз.
Позвонил папа и сказал, что мамы с нами больше нет. Мы оба плакали в трубку. Я
сказала, что люблю его.
8
Красные строки
Из учебника по фольклору вспомнила, что у славян замужество связано с
потусторонним миром. Вот и я сейчас чувствую себя фараоном, которого погребают со
всем его скрабом. Даже на новых ложках выбиты какие-то египтяне в юбках. Только я
жива.
Мама, я жива!
- Вазу тоже заберешь. Она тебе и предназначалась. А мне от моей мамы перешла.
Тяжелая хрустальная ваза, вечно пустая, тоже пошла в мой красный чемодан. И
чемодан сразу стал каким-то не моим, а будто усопшей бабы Шуры. Теперь ваза будет
стоять в квартире его мамы, и никто туда цветы не поставит, воды не зальет. Но это не
помешает ей стать другой. Со временем она перестанет напоминать не седого папу, маму
в синем халате, оставшихся только в памяти фотопленки и моей. Брата, старшего, милого
брата, такого же, что и сейчас, но с более открытой улыбкой.
Но надо собрать оставшееся. С каждой положенной вещью в чемодан, дом будто
теряет силы на моих глазах. Я говорю ему: ты мне нужен, а он уже бездвижен. Он будто
стал смертным и старым, когда все эти двадцать лет дышал молодой и полный сил. Теперь
его нет...Все мы вдруг в небытие оказались. Родители уже тоже почти исчезнувшие.
Мы еще не поженились, а я уже устраиваю ему скандалы, плачу. До такого уныния
все доходит. Во всех его поступках нахожу эгоизм и нелюбовь. В пропасть лечу.
Каждый день буду готовить. До сих пор кажется, что это кто-то за меня должен
делать. Я же не уборщица. И не мама... К чему тогда школа, университет? От меня что-то
ждали, требовали. И как будто за непотребность откинули на обочину.
Не отдавай меня, мама!
Обними меня, прижми к своему шелковому синему халату и распусти густые
светлые волосы... Прослезись, и я останусь. Навсегда с тобой останусь. Заботься обо мне,
я ведь маленькая.
- Постельное белье возьми. Еще в перестройку покупали, качественное, крепкое.
Лежало всю жизнь нетронутое в моем шкафу. Вот теперь вытаскивают его. Ведь
неправильно все это, неправильно!
Прослезись, мама, и я никуда не уйду!
Дом его мамы. Она готовит суп из гречки. Странно. В ванну надолго зайти
неудобно, до сих пор чувствую себя как в гостях. Жили бы у меня, родители были бы не
против. Вазу хрустальную рядом с кроватью поставила, чтобы как дома было. Не говорю,
что новые занавески не подходят под цвет мебели. Я здесь не хозяйка.
9
Милый, зачем я здесь?
Он не знает, есть у него зимние сапоги или нет, и очень долго чистит картошку. Его
мама считает, что теперь я должна вместо нее следить за ним. Она хочет внука, потому
что он будет напоминать ей его сына. Никому не отдам своего ребенка! Он будет самым
любимым.
- Как там наш ребеночек? Не тошнило тебя сегодня?
В живот целует. Помню, из института встречал. Часами у общежития стояли,
улыбались, целовались, лепетали что-то милое. После работы сразу ко мне ехал. На
последнем поезде по метро обратно. Мы были будто первыми мужчиной и женщиной,
познавшими любовь. Теперь мы будто одна из тысяч одинаковых семей.
Милый, я жена твоя!
- Малыш, ты как?
Обнимает меня, нежный всегда. Начал готовить. Я ему про равенство все время
говорю, а он готов все на себя брать.
Защищает меня всегда. Постепенно становится моей мамой. Даже не думала, что
любовь может быть такой одинаковой. И волосы у него тоже светлые. И щека также
чувствует тепло от его шеи. Объятие из далекого детства.
Переехали на съемную квартиру. Молодая семья должна жить отдельно. Как
хочется поспать на животе, схватив обеими руками подушку. Муж возвращается поздно –
зарабатывает на троих. Ничего кроме пеленок пока не покупали, чтобы не сглазить.
Помоги нам, Господи.
Родилась маленькая Ксюша, вес 3100, глазки мои, носик точно папин, на спинке
светлый пушок.
Доченька.
10
Комната
Я прячусь в комнате. Сидя у двери, я просматриваю сквозь ее вертикальные щели
между вбитыми шершавыми досками. Это единственная дверь в мою темную комнату, в
которую проникают только тонкие вертикальные полоски дневного света и тут же
растворяются в ней.
За комнатой заросшая местность. Но главное, что там люди. Они меня ищут. Мало
того, они меня видят… Да, они определенно меня видят. Они о чем-то перешептываются.
Обсуждают меня, решают, что мне сказать, когда зайдут в комнату. Кто-то посматривает в
мою сторону. Незаметно посматривают – думают, я не вижу. Лучше я сяду подальше,
вдруг они все же сомневаются, где я.
Хотя нет, они не могут меня видеть. Там светло, здесь темно. Но тогда почему они
стоят в пяти метрах от двери и посматривают в мою сторону? Они меня определенно
увидели каким-то образом. Нет, я больше не вижу никаких отверстий и ходов. Они как-то
узнали про комнату. Они следили за мной…
Камера! Здесь может быть скрытая камера! Маленькая, незаметная, я ее не отыщу,
особенно в таком бардаке без света. Тогда как глупо я выгляжу! Они смеются надо
мной… Нужно сделать вид, что я сплю и не прячусь, и что мне все равно, зайдет сюда
кто-нибудь или нет! Но они уже видели, как я посматривал в эти щели, да и вообще, кто
спит на корточках, прижавшись к стенке? Пропал я! Они специально стоят за дверью и не
заходят, тянут, издеваются, смеются надо мной! А что если камеры нет? Я, конечно же,
придумываю, зачем им покупать такую дорогую камеру? Для меня? Вряд ли.
Двое куда-то ушли, вроде бы попрощались, но это, скорее всего, показное, чтобы я
успокоился. Они что-то задумали… Зачем они оставили троих у двери? Конечно, чтобы я
не вышел. А другие двое? Зачем они ушли?! Надо подумать. Конечно, возможно, что
просто ушли, им надоело. Может, я их не слишком интересую. А может, у них какие-то
дела и они вернутся. Вряд ли они решили что-то подстроить, больше никакого входа сюда
нет.
О, Боже..! Они приведут еще кого-то, чтобы все видели, как они меня здесь
обнаружат, чтобы все смеялись! Предатели, все предатели. У них заговор. Как я мог быть
так слеп?! Я думал, они мои настоящие друзья… Я всегда был слишком наивен и глуп, а
люди слишком жестоки. Я одинок.
Что я вижу? Они уходят, оставшиеся трое… Это ловушка, это точно ловушка. Я
выйду, и все появятся откуда-нибудь из-за кустов, целая толпа… Это будет позор, как они
могли так?! Нет, не выйду, сидите в своих кустах, ждите, потом я буду смотреть, как вы,
уставшие, будете уходить по одному.
11
А ведь с чего все началось? Определенно не скажешь. Возможно, я виноват – все
прятался. Я просто зашел в эту комнату. Я сам ее сотворил…
Я тут уже несколько дней. А ведь может они не догадываются, что я здесь, и только
начинают друг у друга без задней мысли спрашивать, где я и что со мной.
Если они меня здесь обнаружат, они увидят комнату… Этого нельзя допустить!
Нужно обсмотреть комнату. Повсюду валяются скрытые обиды и злость. Я их редко
выношу на улицу, хотя они очень загрязняют комнату. Их нужно выбрасывать.
Особенно тяжело с малодушием, как плотная пыль, не разбирая, оно накладывается
на всякий предмет из комнаты, утяжеляя его в разы, до неподъемности.
Один из самых тяжелых предметов стоит передо мной. Тёмно-серый, размером с
габаритный шкаф, уже покрывшийся слоем белой пыли. Это моя измена недельной
давности одному из друзей, о которой он не знает. Когда комната заполнится полностью,
дверь сорвется с петель.
Прошли уже сутки. Слой пыли увеличился в несколько раз. За дверью никого нет.
Кроме жёлто-зелёных зарослей я ничего не вижу. Уже полдень. Их не видно. Видимо, и
правда ушли навсегда. Навсегда?! Они меня покинули навсегда! А может, они не знают,
что я прячусь.
Я прячусь от себя!
Раздался резкий оглушительный скрип старых затворок. Вместе с потоком сырого
воздуха наружу вылетела пыль, мусор, фантики. Сквозь этот поток проступал человек.
Оглядываясь, он спешно захлопнул за собой дверь. Пройдя через заросли, он, наконец,
встретил своих друзей. Они спросили у него «Где ты был?» Он сказал, что гулял и решил,
что вскоре ему придется сбежать обратно.
Плач
Говорят, если написать письмо и пустить его пепел над океаном, то волны с ветром
донесут его до посланника, чьи глаза уже никогда не смогут различить строк…
Милый, вся моя надежда на то, что оно дойдет до тебя.
Только не ругайся. Вчера ночью мне приснилось, будто я попала на небо и
подслушала твой разговор с Богом. Он подозвал тебя к себе и просил вернуться, потому
как ты совсем перестал навещать его, постоянно задерживаясь у меня. Я проснулась и
поняла, что мои руки слишком слабы. Знай, Бог забрал тебя не потому, что любил тебя
12
больше, а потому, что оказался сильнее.
Я тебе никогда не говорила. Еще ребенком я верила, что у меня есть один
единственный шанс на всю жизнь вернуть время вспять. Подсознательно я отказывалась
от решения мелких проблем путем использования этого драгоценного дара. Я всегда
откладывала его, чтобы однажды спасти жизнь моей матери. Она была самым дорогим
человеком в моей жизни. Когда она погибла, в моей жизни уже был ты. Я рыдала над ее
кроватью, а она гладила меня по голове: «Не надо плакать, доченька, ты здесь не причем».
Но я не попросила повернуть время вспять – я оставила этот шанс для тебя.
Я просила. Просила повернуть вспять! Хотела предотвратить. Я скупо бросала
землю на твой гроб и ждала, что эти глиняные комочки пойдут обратно в мои руки, а
потом в землю, откуда я их потревожила. Возможно, вполне возможно, что я и прожила
дважды эти дни, но не сознавая твоей скорой гибели. Я слаба, прости меня, любимый,
прости.
Знаешь, почему на Земле ничего не меняется? Сменяются поколения, эпохи, а
ошибки, судьбы и радости остаются теми же? Людские души возвращаются – я это точно
для себя решила. После того, как люди умирают, им приходится заново возрождаться, но
где и рядом с кем, решают они сами.
Ты всегда стоял стеной передо мной. Меня это ослабило. Я не могу так долго ждать
нашей встречи.
Сегодня с утра мне показалось, что еще мгновение, и я не выдержу. Но с твоей
помощью я еще могу стать стеной нашему малышу. Поэтому прошу тебя исполнить одно
мое желание – уговори Бога вернуться ко мне через нашего ребенка. Только попроси у
него это как можно скорее, вдруг тебе нельзя будет жить в теле девочки. Ты же помнишь,
я уже в двадцатых числах этого месяца смогу узнать, кто это будет – сын или дочь.
Милый, пожалуйста, помоги этому письму добраться до тебя, ведь ты же знаешь
какие слабые волны у нашего городского озера. Только прошу тебя, не плачь, иначе весь
пепел пойдет к земле. Утром в девять часов я уже буду ждать тебя у берега. Но если ты не
придешь до полуночи, знай, мое мертвое тело пойдет ко дну.
13