Виноградов Николай Борисович Культурно-исторические процессы в степях Южного Урала и Казахстана

На правах рукописи
Виноградов Николай Борисович
Культурно-исторические процессы
в степях Южного Урала и Казахстана
в начале II тыс. до н. э.
(памятники синташтинского и петровского типов)
Исторические науки: 07.00.06 – археология
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Москва 2007
Работа выполнена в государственном образовательном учреждении высшего
профессионального образования «Челябинский государственный педагогический университет»
Официальные оппоненты:
член-корреспондент РАН, доктор исторических наук Е.Н. Черных
доктор исторических наук Е.Е. Кузьмина
доктор исторических наук В.С. Горбунов
Ведущая организация:
Самарский государственный педагогический университет
Защита состоится «28» сентября 2007 года в 14 часов на заседании диссертационного совета Д002.007.01 по защите диссертаций на соискание ученой
степени доктора исторических наук при Институте археологии Российской
академии наук по адресу: 117036, г. Москва, ул. Дм. Ульянова, 19, 4 этаж,
конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института археологии РАН
Автореферат разослан «____» _____________ 2007 года.
Ученый секретарь
диссертационного совета,
доктор исторических наук
Е.Г. Дэвлет
2
Общая характеристика работы
Актуальность темы. Культурогенетические процессы в степной части Южного Урала, в Северном и отчасти в Центральном Казахстане на рубеже среднего и позднего бронзового века, роль населения Южного Урала
этого времени в формировании культур «срубно-андроновского мира» позднего бронзового века составляют один из основных кругов проблем отечественной археологии бронзового века. Возможности продвижения вперед в
их осмыслении созданы благодаря усилиям ряда поколений археологов по
изучению как культур энеолитического, предандроновского и предсрубного
периодов, так и андроновской и срубной общностей. Особо следует выделить
труды по истории древней металлургии Евразии Е.Н. Черных, его коллег по
лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН.
В контексте данной работы первоочередное значение имеет концепция
Е.Н. Черных, согласно которой история населения Евразии в палеометаллическую эпоху (энеолит и бронзовый век) может быть представлена как последовательно развивавшаяся история нескольких металлургических провинций, составленных из горно-металлургических центров, металлургических очагов и областей, с разнообразными связями по поводу получения металла, методов его обработки, путей и форм распределения. Именно металлопроизводство, по мнению Е.Н. Черных, послужило в палеометаллическую
эпоху важнейшим причинным фактором культурогенеза, а в редких случаях
стало причиной формирования обществ, в которых материальная и духовная
культура, благодаря металлопроизводству, характеризуется известной спецификой в сравнении с синхронными культурами. Вместе с тем, в исследовании памятников синташтинского и петровского типов в последние годы обозначился определенный кризис. Различные исследователи синташтинских и
петровских памятников наделяют их разными комплексами признаков. Нет
единодушия в определении таксономического статуса этих групп памятников, территории их распространения, хронологии, ареала культурных взаимодействий и происхождения. Все это породило терминологическую и иную
3
неурядицу в работах, в которых привлечены синташтинские и петровские
материалы. Не вполне ясно, какое содержание в каждом конкретном случае
вкладывается в термины «синташтинско-петровские» или «петровскосинташтинские» памятники.
Территориальное распространение, культурные составляющие, комплексы характерных признаков синташтинских и петровских памятников
пока также далеки от полноты понимания. Нет ясности с южными пределами распространения укрепленных поселений с материалами синташтинского и петровского облика. Не получила в литературе подробного обсуждения
и «связка» известной локализации поселенческих памятников синташтинского типа лишь с Зауральским пенепленом. Требует осмысления взаимосвязь синташтинских и абашевских общин на Южном Урале. Частично керамика абашевской культуры Южного Урала и металлокомплекс ассоциируются с синташтинским культурным комплексом, однако развернутого
объяснения и этот вопрос не получил. Не вполне ясна степень участия
групп местного южноуральского населения в сложении облика памятников
синташтинского типа.
Решение проблемы происхождения для памятников синташтинского
типа без объяснения этих фактов вряд ли возможно.
Цель работы – создание авторской концепции культурогенеза в Южном Зауралье и в Казахстане в первые века II тыс. до н.э.
Задачи исследования: развернутая характеристика содержания памятников синташтинского и петровского типов в Южном Зауралье и в Казахстане; рассмотрение стратиграфии и хронологии памятников синташтинского
и петровского типов; разработка авторской модели происхождения и функционирования синташтинского и петровского обществ; анализ культурного
окружения синташтинского, а позднее и петровского населения Южного Зауралья и Казахстана в динамике его изменения.
Источники. Источниковую базу исследования составили все доступные материалы памятников синташтинского и петровского типов в Южного
4
Урала и Казахстана. Следует особо подчеркнуть роль и место изученных автором в Южном Зауралье опорных синташтинских и петровских памятников:
укрепленного поселения Устье I и могильника Кривое Озеро, поселения Кулевчи III и могильника Кулевчи VI, материалы которых составили основу
культурно-хронологических построений данной работы. Под опорными памятниками здесь понимаются археологические объекты, материальный мир и
стратиграфическая колонка которых несут либо принципиально новое знание
по кругу рассматриваемых проблем, либо позволяют структурировать уже
имеющиеся факты в пределах неких совокупностей.
Методы исследования. Автор является убежденным сторонником
комплексного подхода к анализу археологических источников, что всегда
предполагает сочетание как традиционных археологических методов исследования (сравнительно-типологический, стратиграфический), так и методов
иных наук. В ходе работы над обозначенными проблемами в конкретных
случаях мы обращались к коллегам, специализирующимся на разнообразных
профильных методах исследования археологических материалов. Это и трасологическое изучение синташтинских и петровских поселенческих материалов из раскопок памятников в Южном Зауралье (Г.Ф. Коробкова), и спектрально-аналитическое исследование представительных коллекций металлических предметов из поселений и могильников синташтинского и петровского типов (Е.Н. Черных, С.В. Кузьминых), их металлографический анализ
(А.Д. Дегтярева), исследование шлаков (С.А. Григорьев), обращение к анализу антропологического состава населения, оставившего петровские и синташтинские памятники (Г.В. Рыкушина), характеристики соответствующих археозоологических коллекций (П.А. Косинцев), облик синташтинского и петровского гончарства (А.И. Гутков), технологии изготовления псалиев (А.Н.
Усачук), дешифровка остатков укрепленных поселений в Южном Зауралье
по аэрофотоснимкам (И.М. Батанина, Н.В. Левит), датирование по С14 (Д.
Энтони, А.В. Епимахов, Б. Хэнкс, К. Ренфрю).
5
Научная новизна работы обеспечивается фондом источников, привлеченных для решения указанных целей и задач. В работе анализируется совокупность материалов, полученных автором за последние двадцать лет и, к
сожалению, не в полной мере введенных в научный оборот. Прежде всего,
это коллекции из раскопок укрепленного поселения Устье I, поселения Кулевчи III, могильника Кривое Озеро.
Нами выдвигается и впервые аргументируется тезис о культурогенетической связи и хронологическом следовании памятников петровского типа за
памятниками синташтинского типа. Впервые синташтинские и, отчасти, петровские древности рассматриваются как отражение существования общества,
специфика возникновения и функционирования которых в значительной степени определялась металлопроизводством.
Предлагается системное представление о содержании памятников синташтинского и петровского типов в Южном Зауралье и Северном Казахстане,
в частности, развернутое обоснование интерпретации памятников петровского типа как отражение раннего этапа истории алакульских культур Южного
Зауралья и Северного Казахстана.
Территориальные рамки исследования и палеоклиматологическая
характеристика исследуемой территории. В орографическом аспекте рассматриваемое исследование связано с территорией Зауральского плато и частично с югом Западно-Сибирской равнины с ее локальными частями: Кустанайской и Ишимской равнинами, а также с Казахской складчатой страной
и Тургайской низменностью. В административном плане исследуемая территория совпадает в основном со степным югом Челябинской, лесостепной частью Курганской области, с Оренбургской областью и югом Республики
Башкортостан Российской Федерации, северными и отчасти центральными
областями Республики Казахстан. Полностью присоединяемся к сторонникам признания несомненной важности природно-климатической доминанты
в культурогенетических процессах в древности и, в частности, для первой
половины II тыс. до н.э. В работах, связанных с характеристиками палеокли6
мата, интересующий период характеризуется как время резкого усиления
континентальности климата.
Хронологические рамки работы (первые века II тыс. до н.э.), определены по конкретным основаниям – от начального периода функционирования памятников синташтинского типа в Южном Зауралье до времени
трансформации памятников петровского типа в памятники с керамикой
типа Алакульского могильника (по К.В. Сальникову). В абсолютном
большинстве попытки датирования памятников синташтинского типа в
Южном Зауралье указывают на ХХ–ХVIII вв. до н.э. в системе радиокарбонной калиброванной хронологии. Что касается памятников петровского
типа, то, принимая во внимание их незначительное хронологическое совпадение с позднейшими синташтинскими, они должны датироваться в основном ХVIII–ХVII вв. до н.э.
Понятийный аппарат. Номенклатура понятий, использованная в
настоящем исследовании, вполне традиционна. Как базовое употребляется
такое понятие как «археологическая культура», под которой мыслится хронологически определенная совокупность разнотипных памятников, локализованных в пределах конкретной территории и обладающих четко выраженным общим для них комплексом материальных признаков, который в целом
единообразно изменяется со временем в рамках совокупности и обособляет
указанную археологическую культуру от прочих подобных. Кроме этого,
употребляется такой термин, как «тип памятников», где признаки культуры
фиксируются на стадии формирования, часто в неполном наборе, а материальный мир конкретных памятников может отличаться некоторым своеобразием от прочих, относимых к тому же типу. В контексте настоящей работы
тип памятников отражает начальный этап культурогенеза. Под «культурогенезом» в данном контексте нами понимается процесс становления и развития
системы культурных стереотипов. Активно используется и понятие «культурно-историческая общность», под которой подразумевается совокупность
археологических культур со сходным для них набором черт материальной
7
культуры, технических, технологических идей, планировочных и архитектурных решений и, в меньшей степени, духовного мира. Необходимо особо
упомянуть и понятийную номенклатуру, связанную с металлопроизводством:
«металлургическая провинция», «очаг металлургии», «очаг металлообработки». Их понимание базируется на работах Е.Н. Черных.
Апробация результатов исследования. Основные положения авторской концепции культурогенеза эпохи поздней бронзы в Южном Зауралье и
на сопредельных территориях были доложены на рабочем семинаре «Проблемы перехода от эпохи средней бронзы к эпохе поздней бронзы в ВолгоУралье» (Самара, 1990); международной конференции «Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита – бронзы Средней и Восточной
Европы» (Саратов, 1995); ХIV Уральском археологическом совещании (Челябинск, 1999); международной научной конференции «К столетию периодизации В.А. Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы»
(Самара, 2001); международном (ХVI Уральском) археологическом совещании (Пермь, 2003); VI чтениях памяти М.П. Грязнова (Омск, 2004); на научном семинаре, посвященном проблеме происхождения памятников синташтинского типа (Челябинск, 2005), а также представлены в ряде публикаций,
включая монографию.
Практическая ценность исследования. Разнообразные результаты
исследования доведены до широкой аудитории через ряд региональных
учебников и учебных пособий. Материалы работы могут быть и далее использованы при формировании содержания учебников и учебных пособий
для учащихся основной школы и студентов вузов Урала и сопредельных территорий. Данные, полученные автором в ходе работы над обозначенной темой, активно используются в различных формах учебной и исследовательской работы со студентами Челябинского государственного педагогического
университета (учебные курсы, система дополнительного педагогического образования), отражены в экспозициях районных музеев Челябинской области
8
и учебного школьного археологического музея при лаборатории археологических исследований ЧГПУ, Челябинского областного краеведческого музея.
Структура исследования. Структура диссертационного исследования
вытекает из поставленных целей и задач, включает введение, пять глав, заключение, библиографический список и перечень условных сокращений, иллюстративный блок.
Содержание работы
Введение
Во введении приводится информация, изложенная в разделе «Общая
характеристика работы» настоящего реферата.
Глава 1. Проблема культурогенеза в степях Южного Урала
и Казахстана в первые века II тыс. до н.э. в работах отечественных
исследователей в ХХ – начале ХХI века
Глава содержит ретроспективный обзор решения проблемы культурогенеза на Южном Урале и в Казахстане в первые века II тыс. до н.э. исследователями на протяжении последних пятидесяти лет.
История изучения заявленной проблемы представлена в виде двух последовательных этапов.
Первый – продолжался с конца 1940-х – начала 1950-х годов до начала
1970-х годов, т.е. до времени появления в составе объектов внимания и исследования памятников синташтинского, петровского типов и, по сути, в
рамках представлений тех лет касался андроновского культурогенеза. За это
время исследователями была накоплена солидная, но весьма неравноценная
по представленности элементов, источниковая база для реконструкции культурогенетических процессов в Южном Зауралье и Северном Казахстане в
первые века II тыс. до н.э. Имевшиеся в распоряжении исследователей,
накопленные с начала ХХ века соответствующие материалы, казалось, свидетельствовали об автохтонном генезисе андроновской, а позднее алакуль9
ской культуры, осложненном внешними (абашевскими, полтавкинскими)
влияниями. Вершинными событиями этого этапа стало появление концепций
К.В. Сальникова и В.С. Стоколоса. К.В. Сальников до конца остался последовательным сторонником тезиса о единстве андроновской культуры и атрибуции федоровских, алакульских и замараевских комплексов, как отражения
этапов истории одной и той же андроновской культуры. Напротив, В.С. Стоколос развивает гипотезу М.Г. Мошковой и Э.А. Федоровой-Давыдовой о
возможности обособления в ранге культур федоровских и алакульских памятников. При внешнем несходстве их объединяет объяснение происхождения андроновской (К.В. Сальников), алакульской (В.С. Стоколос) культур из
контекста местных предшествующих культур, при наличии инокультурных
воздействий. В начале 1980-х годов В.С. Стоколос выступил с решительной
критикой концепции новокумакского хронологического горизонта, продолжая настаивать на отсутствии генетической связи между памятниками новокумакского типа и алакульскими, отрицая более раннюю датировку новокумакских комплексов в сравнении с алакульскими.
Второй этап (1970-е годы – начало ХХI века) ознаменовался рядом открытий прорывного значения. К их числу необходимо отнести выделение в
Северном Казахстане Г.Б. Здановичем памятников петровского типа, создание культурно-хронологической шкалы бронзового века для Среднего Притоболья (Т.М. Потемкина).
Однако, как выяснилось, ключевыми для решения проблемы культурогенеза в первые века II тыс. до н.э. явились территории, прилегавшие с востока к горным хребтам Южного Урала, и соседние районы Северного Казахстана. Именно они стали основным исследовательским полигоном для археологов на втором этапе истории изучения заявленного в 1970-е годы блока
проблем – в начале ХХI века. Именно здесь в начале 1970-х годов были открыты яркие памятники синташтинского типа (В.Ф. Генинг, К.Ф. Смирнов,
Е.Е. Кузьмина), а в конце 1970-х годов и памятники петровского типа
(Н.Б. Виноградов, Г.Б. Зданович). Следует подчеркнуть качественное отли10
чие этого этапа от предшествующего, прежде всего, по собственно полевой
методике (раскопки поселенческих памятников широкими площадями) и по
невиданному доселе в отечественной науке применению методов естественных наук при анализе археологических материалов.
Открытие укрепленных поселений бронзового века в Южном Зауралье
связано
с
именами
К.В.
Сальникова
(Мало-Кизильское
селище)
и
В.С. Стоколоса (укрепленное поселение у с. Кизильское). Однако подлинные
масштабы распространенности укрепленных поселений бронзового века в
Южном Зауралье открылись лишь после начала сотрудничества археологов
ЧГПУ
со
специалистами
по
дешифрированию
аэрофотоснимков
–
И.М. Батаниной и Н.В. Левит – в 1986 году. В течение обозначенного периода были исследованы широкими площадями такие укрепленные поселения,
как Синташтинское I (В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг), Аркаим
(Г.Б. Зданович), Устье I, Ольгино (Н.Б. Виноградов), Аландское, Берсуат
(Ягодный Дол), Куйсак (Т.С. Малютина, Г.Б. Зданович, Д.Г. Зданович), поселения: Кулевчи III (Н.Б. Виноградов, Г.Б. Зданович), Семиозерное II
(В.В. Евдокимов). Изучена целая серия могильников: Синташтинский
(В.Ф. Генинг, Г.Б. Зданович, В.В. Генинг), Большекараганский (С.Г. Боталов,
С.А. Григорьев, Г.Б. Зданович), Кривое Озеро (Н.Б. Виноградов), Солнце II
(А.В. Епимахов), Каменный Амбар-5 (В.П. Костюков, А.В. Епимахов,
Д.В. Нелин). Изучение синташтинских памятников в Степном Приуралье,
начатое раскопками кургана 25 Ново-Кумакского могильника (К.Ф. Смирнов,
Е.Е. Кузьмина), было продолжено В.В. Ткачевым, М.В. Халяпиным (могильники Танаберген II, Жаман-Каргала II, «У горы Березовой» и др.). В результате была сформирована обширная источниковая база, введение которой в
научный оборот, благодаря исключительному богатству заложенной в ней
информации и сложности ее однозначной интерпретации, на наш взгляд, затянется на многие десятилетия.
11
В течение 1970–1990-х годов по мере накопления базы источников
значительно трансформировались представления исследователей по обозначенному кругу проблем.
Как результат комплексного исследования серии ярких памятников синташтинского типа в Южном Зауралье и в Степном Приуралье появились концепции, сочетавшие в различных пропорциях автохтонную и миграционную
модели культурогенеза в первые века II тыс. до н.э. Речь идет, прежде всего, о
концепции культурогенеза, предложенной К.Ф. Смирновым и Е.Е. Кузьминой
в 1977 году и развитой Е.Е. Кузьминой в целом ряде последующих работ. Ею
впервые был озвучен и аргументирован тезис о массовых индоиранских миграциях в Волго-Уралье, на Южный Урал, послуживших основой формирования облика культур как андроновского, так и срубного круга позднего бронзового века. Что касается культурогенеза в обозначенный период, то при определенном вкладе местных обществ ведущую роль в этом процессе, по мнению
Е.Е. Кузьминой, сыграл западный культурный импульс, представленный на
Южном Урале полтавкинской, абашевской культурами, а также культурой
многоваликовой керамики и культурами катакомбного круга.
Последовательной сторонницей автохтонного происхождения алакульской культуры является Т.М. Потемкина. Сложение алакульской культуры,
по Т.М. Потемкиной, произошло на местной энеолитической и раннебронзовой основе в лесостепях Зауралья и в степях Тоболо-Ишимского междуречья.
Т.М. Потемкина определяет памятники синташтинского типа как позднеабашевские. Население, оставившее их, появляется в Среднем Притоболье на
позднем этапе раннего периода истории алакульской культуры. По мнению
Т.М. Потемкиной, немногочисленные группы инокультурного населения
(полтавкинские, абашевские) были интегрированы в местные зауральские
алакульские общины.
Согласно В.С. Бочкареву, в первой трети II тыс. до н.э. в южной части
Восточной Европы имелось два очага культурогенеза: Карпато-Дунайский и
Волго-Уральский. Их формирование было стимулировано развитием метал12
лургии и металлопроизводства на базе местных месторождений медных руд.
Базой для формирования очагов культурогенеза, по мнению исследователя,
послужили «местные субстратные элементы». Что касается памятников синташтинского типа, то основой для них, как считает В.С. Бочкарев, послужила
южноуральская абашевская культура. Алакульская культура, как он полагает,
сформировалась на базе синташтинской и петровской. Важной в контексте
данной работы является и ремарка В.С. Бочкарева об аморфности структур
основных культурных явлений этого времени: синташтинского, петровского
и покровского.
Открыв
памятники
петровского
типа
в
Северном
Казахстане,
Г.Б. Зданович первоначально интерпретировал их как раннеалакульские, с
местными корнями. Позднее, в начале 1980-х годов, после открытия в Южном Зауралье памятников синташтинского типа указанный исследователь
выделил отдельную петровскую культуру с тремя этапами ее истории без
конкретизации содержания каждого из этапов. Синташтинские памятники
были обозначены как южноуральский вариант петровских. В свою очередь,
среди петровских комплексов Г.Б. Зданович обособил позднепетровские (кулевчинские). По его мнению, петровская культура сформировалась в лесостепях и степях Южного Зауралья и соседних с ними районах Зауралья и Казахстана. Базой для ее формирования послужили местные культурные компоненты (население ботайской и суртандинской культур) при тесных контактах их с раннесрубными и абашевскими группами населения, лесостепными
культурами Западной Сибири и даже земледельческими Средней Азии.
В середине 1990-х годов Г.Б. Зданович и Д.Г. Зданович выделили для
Южного Зауралья синташтинско-аркаимскую культуру. Синташтинскоаркаимская культура Южного Урала и петровская Северного Казахстана объединены ими в культуру так называемой «Страны городов» с тремя этапами
истории. Авторы сохранили тезис об автохтонности происхождения петровского и синташтинского населения, осложненной разнообразными внешними
влияниями. Все известные культурные феномены рубежа II–III тыс. до н.э.,
13
согласно этой концепции, так или иначе внесли свою лепту в формирование
синташтинской, синташтинско-петровской или синташтинско-аркаимской
культуры. При этом этапы истории синташтинско-аркаимской культуры,
особенно ранний, прописаны в работах авторов концепции эскизно, без детализации. Авторы отрицают определяющее влияние абашевской культуры на
синташтинский культурогенез, считая, что он был, скорее, результатом саморазвития, нежели абашевского влияния.
Авторы считают возможным говорить о большем проявлении срубных
признаков в культуре позднесинташтинского населения. Вторая волна миграции синташтинского населения в западном направлении приводит к формированию покровских комплексов Поволжья. В это же время в Южное Зауралье из Зауралья и Северного Казахстана массово мигрируют группы петровского населения. В результате в Южном Зауралье формируются смешанные синташтинско-петровские памятники. Причиной завершения истории
синташтинско-петровского населения, по Г.Б. Здановичу и Д.Г. Здановичу,
является синташтинско-петровский конфликт неясного содержания, наложившийся на экологический кризис. Итогом стал исход этого населения. Авторы археологически фиксируют разрыв культурных традиций между не
вполне определенным постсинташтинским населением и алакульской культурой Южного Зауралья.
По А.В. Епимахову, оформление синташтинского культурного комплекса происходило при доминанте инокультурных традиций и было частным проявлением широких культурных трансформаций, происходивших в то
время в степной части Восточной Европы. Определяющую роль в этом процессе играли, как утверждает исследователь, группы позднейшего ямного и
катакомбного населения, первоначально локализованные в Поволжье, Приуралье и Предкавказье, а окончательно синташтинский культурный комплекс
сформировался в Южном Зауралье. А.В. Епимахов является сторонником
сбалансированного соотношения в синташтинском хозяйстве скотоводства и
металлопроизводства. Он считает, что именно синташтинское население дало
14
культурообразующий импульс, результатом которого стало формирование
петровской культуры Северного Казахстана и потаповских памятников в
Среднем Поволжье.
И.Б. Васильев полагает, что главным культурным компонентом сложения «культуры типа Новый Кумак – Синташта» стали ямно-полтавкинские
общины Волго-Уралья. Причастны к этому процессу южноуральская абашевская культура и носители энеолитических культур Южного Урала и Северного Казахстана.
В.Н. Логвин и С.С. Калиева убеждены в том, что носители местных
энеолитических культур были основой формирования синташтинскопетровского (синхронного) культурного комплекса при определенной роли
внешних заимствований. В.С. Мосин, напротив, не считает возможным говорить о сколь-нибудь значительном вкладе зауральских энеолитических культур в формирование культур бронзового века на Южном Урале. А.Ф. Шорин
считает, что истоки алакульской культуры нужно искать в аборигенных
культурах Урало-Казахстанского ареала различных периодов. На этот пласт
наложились различные миграционные процессы, приведшие к появлению в
синташтинских памятниках черт полтавкинской, южноуральской абашевской
культур и культуры многоваликовой керамики.
В.В. Евдокимов и В.В. Варфоломеев называют предшественниками
петровской культуры памятники «типа Синташты и Аркаима», не считая
степи Казахстана территорией ее формирования.
Некоторые исследователи (В.М. Массон, Д.Г. Зданович) понимают синташтинский феномен как надкультурное явление, пик истории степных ранних комплексных обществ, в которых доминировала военная аристократия.
Именно ее олигархическая власть и обусловила высокие достижения культуры
синташтинского общества и трансляцию этого опыта в другие районы.
А.Д. Пряхин рассматривает историю «синташтинско-аркаимских»
укрепленных
поселений
в
рамках
истории
абашевской
культурно-
исторической общности. Для территории от Подонья до Зауралья, по его
15
мнению, необходимо говорить о трех культурно-исторических зонах, сгруппированных в два хронологических горизонта: синташтинско-потаповскокондрашкинский и мосоловский. А.Д. Пряхин полагает, что археологические
материалы свидетельствуют, скорее, о миграции доно-волжского абашевского населения на восток, нежели о синташтинской миграции на запад.
В.С. Горбунов атрибутирует синташтинские древности как «зауральский синташтинский вариант уральской абашевской культуры», а укрепленные поселения как некие фактории на реверсивном пути мигрировавших
абашевских групп населения.
О.В. Кузьмина уже в начале 1990-х годов рассматривала синташтинские памятники в ранге культуры – наследницы абашевских традиций.
Говоря о компонентах формирования синташтинской культуры
В.В. Отрощенко называет в их числе абашевский, позднекатакомбный и
местный. Особое внимание он уделяет синташтинской «субкультуре военизированной знати». По мнению исследователя, она и была той силой, которая
руководила процессами культурной трансформации в степях Восточной Европы в этот период, а стремительное продвижение синташтинского и абашевского населения на запад инициировало формирование таких культур,
как доно-волжская абашевская, бабинская.
В.В. Ткачев связывает формирование синташтинского населения с югозападным импульсом, который был представлен катакомбными и вольсколбищенскими группами. Сама история синташтинской культуры, по его мнению, состояла из двух этапов: собственно синташтинского и новокумакского.
Петровские памятники исследователь рассматривает как раннеалакульские,
связывая их происхождение с трансформацией синташтинской культуры Южного Урала. Историю петровского этапа алакульской культуры он подразделили на две последовательные фазы: собственно петровскую и кулевчинскую.
А.А. Ткачев считает, что синхронными и раннеалакульскими возможно
считать памятники синташтинской, петровской и нуртайской культур. Все
16
они имеют местную подоснову, а их образование инициировано внешними
импульсами.
Согласно гипотезе Н.И. Шишлиной и Ф.Т. Хиберта, из земледельческих
районов Средней Азии на Южный Урал мигрировала группа земледельческого
населения, но не смогла вести в условиях континентального климата южноуральских степей привычное хозяйство. Она передала культурообразующий
импульс формирующимся культурам срубного и андроновского круга.
С.А. Григорьев утверждает, что сложение памятников синташтинского
типа связано с продвижением относительно небольшой пассионарной и мобильной группы населения из района Северной Сирии и Анатолии.
Таким образом, несколько десятилетий изучения памятников синташтинского и петровского типа вызвали к жизни целый ряд концепций, в которых в различной степени сочетаются две основные модели культурогенеза
на Южном Урале и в окружающих регионах в первые века II тыс. до н.э. –
автохтонная и миграционная.
Глава 2. Памятники синташтинского и петровского типов
на Южном Урале и в Казахстане
Основные разделы главы: история исследования, территориальная локализация и стержневые характеристики памятников синташтинского и петровского типа.
История изучения и территория распространения памятников
синташтинского типа
На Южном Урале путь к открытию памятников синташтинского типа
был намечен еще в 1930–1940-х годах К.В. Сальниковым, открывшим и
начавшим изучение памятников южно-уральской абашевской культуры.
Исследование собственно синташтинского феномена началось лишь
в конце 1960-х – начале 1970-х годов.
17
К настоящему времени территория, занятая памятниками синташтинского типа (47 объектов), достаточно хорошо очерчена. Самый северный из
них на сегодняшний день – поселение Шибаево I в Еткульском районе Челябинской области. Восточная и юго-восточная границы представлены материалами, полученными К.В. Сальниковым при изучении площадки под Царевым курганом на р. Тобол, а также синташтоидным в своей основе могильником у с. Петровка в Северо-Казахстанской области республики Казахстан.
Наиболее южные поселения и могильники с синташтинскими материалами
изучены в степях восточного Оренбуржья и в Костанайской и Актюбинской
областях республики Казахстан. Западная граница маркирована пока могильником у горы Березовой в Оренбуржье.
Особо следует подчеркнуть важность подразделения территории, занятой памятниками синташтинского типа, на область, где пока известны как
поселенческие, так и погребальные памятники, и на периферию, где представлены лишь могильники.
Территория, занятая как синташтинскими поселениями, так и могильниками, приурочена к предгорьям восточного макросклона Южного Урала и к
Зауральскому пенеплену и вытянута с севера на юг от причелябинского района до северных районов Оренбуржья и Кустанайской области Казахстана.
Следует отметить, что вне пределов этой территории отдельные синташтинские погребения на восток распространены до р. Тобол. Кроме того,
чрезвычайно важно отметить явное, хотя и неравномерное, присутствие синташтинских культурных признаков в материальной культуре (прежде всего, в
керамике и металлопроизводстве) целого ряда памятников южноуральской
абашевской культуры.
Основные характеристики памятников синташтинского типа
Поселенческие памятники синташтинского типа известны лишь в Южном Зауралье и Костанайской области Казахстана (пос. Семиозерное II). Их
представляют 23 укрепленных поселения. Данные об иных типах синташтин18
ских поселений в этой части синташтинского ареала фрагментарны и нуждаются в уточнении. Любые суждения о наличии иерархичности поселенческих
синташтинских памятников пока преждевременны.
Поселения строились явно по неким планам, разметке на местности и
локализовались на приречных площадках высокой поймы и первой надпойменной террасы высотой от 1,5 до 4,5 м, обычно в пределах широких долин
рядом с глубокими речными плесами. Площадки, ограниченные оборонительными сооружениями, для синташтинских поселений известны как округлой, овальной, так и неправильной формы. Их площадь достигает 25000 м 2.
Оборонительные сооружения представлены сочетанием обводных стен и
рвов. Конструкции обводных стен сложны и выполнены с использованием
различных строительных материалов: дерева, глиняных блоков и заливкой
глиной, дерновых блоков, каменных плит. Использовались и глинистопесчано-известковые растворы с гравием. Ряд синташтинских поселений помимо обводных имел и радиальные стены, делившие памятник на секторы.
Внутренняя застройка представлена массивами слабо углубленных в материк
помещений под единой кровлей вдоль внутреннего края обводных стен. Торцевые стены помещений одновременно служили и внутренней стороной обводной стены. В зависимости от формы площадки, ограниченной таким образом, помещения могли иметь либо прямоугольную, либо трапециевидную в
плане форму. Значительные по площади (от 90 до 140 м 2) и, как правило, относительно стандартные в пределах одного памятника помещения имели
каркасную систему организации стен, их разделявших. Каркас был представлен вертикальными столбами вдоль краев неглубоких котлованов. Собственно стены «набирались» из горизонтальных бревен (бруса?), уложенных на
материковый останец между котлованами помещений и зафиксированных
горизонтальными распорками. Скорее всего, стены, разделявшие помещения,
первоначально были полыми, а по мере функционирования пространство
между ними заполнялось золой и бытовыми отходами. Это предположение
аргументируется наличием мощных слоев зольников, которые фиксируются
19
в котлованах помещений в ходе исследования. Кровля массивов помещений
реконструируется как плоская, со светодымовыми проемами и с небольшим
уклоном в сторону внутренней площадки. К некоторым из них со стороны
этой площадки пристраивались небольшие хозяйственные пристройки или
навесы. Внутреннее пространство делилось деревянными перегородками на
две части: жилую и хозяйственную. Организующим центром хозяйственной
части помещений являлся колодец. При сооружении колодцев, скорее всего,
использовались плетеные из прутьев цилиндры диаметром около 1,0 м, которые, по мере углубления, ставились один на другой. Вероятно и существование надколодезных глинобитных сооружений. У края колодца размещались
глинобитные или выложенные из глиняных кирпичиков (пос. Семиозерное
II) печи нескольких типов. Значительная площадь помещений позволяет
предположить существование перемещаемых жаровен, предназначенных
для обогрева воздуха. Выходы из помещений на внутреннюю площадку
оформлялись наклонными пандусами с утоптанными поверхностями. В
центральной части внутренних площадок синташтинских укрепленных поселений – свободная от застройки площадь. Входов во внутреннее пространство укрепленных поселений могло быть несколько (пос. Устье I). Их
ширина, зафиксированная по окончаниям рвов, позволяла и передвижение
транспортных средств.
Сложность и завершенность архитектурно-планировочных решений,
применявшихся при возведении синташтинских укрепленных поселений, совокупность методов и приемов, использовавшихся при их сооружении, убеждают в том, что в данном случае необходимо видеть результаты сложившегося
на других территориях разностороннего опыта строительной деятельности.
Синташтинские могильники в Южном Зауралье локализуются на невысоких площадках у берегов рек. Лишь погребальные сооружения могильника
Солнце II находятся на площадке высотой 14–16 м от уровня воды в р. Нижний Тогузак. По данным В.В. Ткачева, синташтинские могильники в Степном Приуралье также занимают невысокие площадки первой надпойменной
20
террасы, либо водораздельных возвышенностей. В ряде случаев могильники
находятся на противоположном относительно поселения берегу реки при
наличии рядом с поселением площадок, пригодных для обустройства некрополя. Возможно, в этих фактах отразились представления о наличии водной
преграды между миром живых и мертвых.
В абсолютном большинстве синташтинские могильники курганные.
Археологи единодушны в том, что синташтинские курганы справедливее
именовать погребальными полями или площадками, где последовательно совершались захоронения членов большесемейной общины с локальными
надмогильными сооружениями над ними. Отмечены примеры резервирования места в пределах площадки для конкретных персон из состава общины
(мог. Каменный Амбар-5, к. 4). В процессе их последующего руинирования
происходило смыкание их развалов и образование единого кургана.
Количество погребений в пределах одной площадки порой достигает
десятков. Установлено, что в центре погребальной площадки располагались
одна или несколько (чаще две) крупных могильных ям. Остальные расположены по кругу относительно центральных по периферии площадки. Авторские наблюдения показывают, что количество центральных ям и связанных
с ними периферийных может варьировать (мог. Кривое Озеро, к. 10). Комплексы синташтинских некрополей могли формироваться как за счет впускных погребений, так и путем «пристраивания» новых к уже существующим.
В синташтинских могильниках преобладают захоронения в ямах прямоугольной формы. Остальные варианты (ямы с подбоями, катакомбы) единичны. Параметры синташтинских могильных ям (отношение длины к ширине и глубине) составляет в частях 4 : 3 : 4. От могильных ям культур позднего бронзового века синташтинские отличает большая глубина. Особенностью синташтинской погребальной обрядности являются сложные внутримогильные сооружения. Конструктивные детали устройства погребальных
камер в синташтинских крупных могилах предполагали применение угловых
и изредка центральных вертикальных столбов. Назначение последних пока
21
не вполне понято. Стенки выполнялись из плах или тесаных досок. Высота
камеры могла достигать 1,0 м или даже несколько более. Поперечное деревянное перекрытие устраивалось из бревен или плах, иногда (Синташтинский
II могильник) в несколько слоев. Необходимо особо подчеркнуть устойчивое
бытование традиции сооружения двойного перекрытия на разных уровнях.
Д.Г. Зданович предпочитает говорить не о двойном перекрытии, а о двух погребальных камерах. В их размерах прослеживается определенный стандарт.
По вопросу о существовании у синташтинского населения склепов с возможностью неоднократного подзахоронения мы считаем, что на настоящий момент убедительных свидетельств бытования этой традиции нет.
Особенностью погребального
обряда синташтинского
населения
в Южном Зауралье является помещение рядом с могильными ямами или в
них самих (на перекрытии, на полу, в специально устроенных в торцевой части погребальных камер отсеках) большого количества частей или целых туш
домашних животных. Хорошо известны и следы использования огня в синташтинском погребальном обряде.
Могильные ямы могли содержать как индивидуальные, так и коллективные захоронения. Так, в двух центральных могилах кургана 25 Большекараганского могильника было погребено не менее 14 человек. Обряд погребения взрослых людей предполагал преимущественно захоронение на левом
боку, в слабо скорченном положении, головой на север или северо-запад.
Лишь в Синташтинском могильнике имеется некоторое количество погребений на спине, с поднятыми в коленях ногами, а также единичные «вторичные» погребения («пакеты»).
Керамическая посуда из синташтинских памятников разделена на несколько подгрупп. Основная часть сосудов определена как горшечнобаночные. Ведущим типом керамики памятников синташтинского типа считаются горшечно-баночные сосуды горизонтальных пропорций. Их характерными признаками являются резко отогнутый венчик, «внутреннее» ребро,
в различной степени выраженное ребро при переходе от невысокого плеча к
22
тулову преимущественно усеченно-конической формы. Геометрическая орнаментация, выполненная в разнообразной технике (прочерчивание, гладкие
и гребенчатые штампы, вдавления), покрывает всю внешнюю поверхность
большинства синташтинских сосудов. Рельефные элементы декора (налепные валики, «шишечки») единичны. Часть сосудов отличны от описанных
выше лишь намеченным ребром или практически плавным переходом от
плеча к тулову при сохранении всех остальных, присущих первой подгруппе,
признаков. Указанная разновидность синташтинской керамики ни в одном из
памятников не является ведущей, многочисленной и интерпретируется, скорее, как технологический сбой.
Второй тип горшечно-баночных синташтинских сосудов представлен
преимущественно плоскодонными сосудами горизонтальных пропорций с
уплощенным венчиком, короткой отогнутой наружу шейкой и ребром при
переходе от плеча к тулову. «Внутреннее» ребро отсутствует. Ребро при переходе от плеча к тулову здесь размещено более низко и исполнено «мягко».
Как и сосуды первого типа, они сформованы на сосудах-основах. Что касается орнаментации, то отсутствует предварительная разметка, столь обычная
для первой подгруппы. Тесто сосудов рыхлое. Мы рассматриваем эту керамику как «протосрубную», достаточно близкую керамике памятников потаповского типа и отражающую одну из двух основных, одновременных и родственных групп синташтинского населения. Важно то, что эта керамика обнаруживается в одних погребениях с сосудами первой подгруппы (мог. Каменный Амбар-5). Отдельную подгруппу составляют крупные баночные сосуды (корчаги) с массивным верхним краем, подчеркнутым рельефными
налепными или формованными валиками. По тулову они преимущественно
орнаментированы многорядным широким горизонтальным зигзагом, иногда
с вертикальными «разделителями». Небольшая серия миниатюрных сосудов:
как острореберных, пышно украшенных, с парой отверстий по основанию
шейки, так и плавнопрофилированных, кубковидных, на поддоне, и уникальные плавнопрофилированные вазовидные сосуды из Синташтинского II мо23
гильника, мог. Каменный Амбар-5, с орнаментацией, близкой пиктографической, на наш взгляд, обеспечивали различные обрядовые действия. Небольшая группа плавнопрофилированных сосудов с богатой гребенчатой орнаментацией и наличием вертикально ориентированных орнаментальных композиций трактуется нами как возможное свидетельство включения в состав
синташтинских общин представителей аборигенного населения.
Металлические предметы из синташтинских памятников изготовлены
в основном из мышьяковой бронзы, гораздо реже – биллона и чистой меди.
Особенностью синташтинского металлокомплекса является его выраженная
пластинчатость. Пластинчатые специализированные ножи, ножи-кинжалы, тесла, серпообразные орудия, струги, шилья без упора в синташтинских памятниках сочетаются с наконечниками копий с несомкнутыми втулками, вислообушными топорами с бойком на обушной части, массивными, иногда прорезными,
наконечниками стрел. Особенность синташтинскому металлокомплексу придают несколько типов бронзовых крюков, гарпуны.
Костяные и роговые предметы из раскопок памятников синташтинского типа иллюстрируют в основном скотоводческую направленность хозяйства. Они представлены тупиками, шильями, разнообразными лощиламиполировальниками.
Щитки псалиев из памятников синташтинского типа округлые, овальные, или сегментовидные. Округлое центральное отверстие усилено валиком.
На планках – по три-четыре отверстия. Шипы почти всегда монолитные.
Каменные орудия из памятников синташтинского типа преимущественно связаны с горным делом и металлообработкой: рудотерки, песты,
молотки и молоты, наковальни, абразивы. Многочисленны наконечники
стрел двух основных типов: черешковые и подтреугольные с прямым подтесанным основанием.
24
История изучения и территориальные пределы распространения
памятников петровского типа
Ареал памятников петровского типа намного шире синташтинских: от
истоков западных притоков Тобола до Среднего Притоболья, Петропавловского Приишимья, Верхнего Притоболья и частично Центрального Казахстана. По нашему мнению, нуртайские памятники, в силу их чрезвычайной близости петровским Северного Казахстана и Южного Зауралья, должны рассматриваться как вариант петровских. Нами учтено более 80 петровских памятников. Большинство поселений с петровской керамикой известны лишь
по результатам разведочных работ.
Памятники петровского типа и их материальный мир
Петровские поселения в Южном Зауралье представлены как укрепленными, с подпрямоугольными в плане оборонительными системами, так и неукрепленными поселениями. Укрепленные поселения в Южном Зауралье
масштабно изучены лишь в одном случае – на укрепленном поселении Устье
I, площадью до 20000 м2. Характеристики внутренней застройки здесь практически аналогичны синташтинским. Однако использование петровским
населением собственно синташтинских помещений исключено, поскольку и
планиграфически, и стратиграфически зафиксировано их несовпадение. Помещения, расположенные двумя массивами вдоль внутренней стороны длинных стен, по площади достигали 150–160 м2, имели неглубокие (до 0,4 м в
материке) котлованы. Внутреннее пространство было поделено на жилую и
производственную части. Массивы внутренней застройки на Устье I разделяет широкая незастроенная площадка – «улица». Отмечены случаи оштукатуривания стен жилой части помещений. Петровские слои зафиксированы и на
ряде других укрепленных поселений, в частности, на укрепленном поселении
Аландское в Северном Оренбуржье.
Архитектура петровской части поселения Кулевчи III представлена
помещениями 2–5, плотно расположенными друг к другу и разделенными
25
лишь засыпными стенами. Отсутствие здесь следов оборонительных сооружений объясняется значительными изменениями в организации хозяйственно-экономической жизни петровского населения Южного Урала.
В
Зауралье
оборонительные
укрепления
зафиксированы
Т.М. Потемкиной на пос. Камышное II. Петровские укрепленные поселения в Северном Казахстане исследованы Г.Б. Здановичем и В.В. Евдокимовым и представлены поселением Новоникольское I, Петровка II, Боголюбово I, Семиозерное II. Первые два – характеризуются фортификационными сооружениями, отграничивающими площадку подпрямоугольной
формы. Обозначенные памятники демонстрируют концепцию фортификационных сооружений и организации внутренней площадки, аналогичную синташтинским и петровским укрепленным поселениям Южного Зауралья. Мы полагаем, что на окраинах петровского ареала (Петропавловское Поишимье, Среднее Притоболье) традиция сооружения укрепленных
поселений продолжилась некоторое время и на развитом этапе истории
алакульских культур этих районов.
Неукрепленные петровские поселения исследованы О.А. КривцовойГраковой и В.В. Евдокимовым также и в Верхнем Притоболье (Алексеевское,
Конезавод III). Петровская керамика известна и из раскопок исследованных
Т.М. Потемкиной поселений эпохи поздней бронзы в Среднем Притоболье.
Петровские погребальные памятники исследованы во всех районах
распространения памятников петровского типа. В Южном Зауралье это могильник Кривое Озеро, могильник Каменный Амбар-5, Большекараганский
могильник (курган 22), отдельные погребения могильника Кулевчи VI, могильников Степное I, Троицк-7. В Зауралье петровские погребения серийно
изучены Т.М. Потемкиной в могильнике Верхняя Алабуга. Известны они и в
Грызановском могильнике, в могильнике Чистолебяжье и ряде других погребальных памятников. В Северном Казахстане петровские могильники, помимо могильника у с. Петровка, представлены такими памятниками, как Кенес,
Берлик II, Аксайман, Улубай, Бектениз, Графские Развалины.
26
Петровская погребальная обрядность обнаруживает значительное
сходство с синташтинской. Господствует кольцевое расположение периферийных погребений относительно центрального. Надмогильные сооружения
возводились над отдельными погребениями, в процессе руинирования смыкались и образовывали, казалось, единый «курган». Продолжилась традиция
сооружения в могилах деревянных погребальных камер. Могильные ямы с
петровскими захоронениями взрослых людей ориентированы в большинстве
в широтном направлении. Петровская погребальная обрядность предполагала
для взрослых погребенных захоронение на левом боку, скорченно, головой
преимущественно в западном секторе. Погребальный инвентарь петровских
взрослых погребений менее пышен и обширен, нежели синташтинский. Керамика петровских памятников также подразделена на ряд подгрупп. В подгруппе горшечно-баночных сосудов ведущим стал тип приземистых сосудов,
сформованных на сосудах-основах из теста с добавкой преимущественно измельченного талька и шамота. Характерным признаком формы становится
утолщение-валик под венчиком с внешней стороны. Переход от плеча к тулову оформлен как высоко поднятым ребром, так и промежуточными от ребра к уступу вариантами. В сравнении с синташтинским временем, существенно увеличивается доля сосудов со слабо выпуклым туловом. Орнамент
выполнен преимущественно гладкими штампами, прочерчиванием и распределен по двум-трем орнаментальным зонам (шейка, верхняя часть тулова и
придонная часть). Сплошь орнаментированные сосуды крайне редки, как и
орнаментирование донной части. При орнаментировании применялись от
двух до семи элементов орнамента.
В большинстве это равнобедренные, наклонно заштрихованные треугольники в сочетании с горизонтальными линиями и горизонтально ориентированными зигзагами. Подгруппа баночных сосудов представлена преимущественно крупными сосудами-корчагами с утолщением-валиком под венчиком
с внешней стороны, орнаментированными по тулову широкими многорядными горизонтальными зигзагами, иногда с вертикальными «разделителями».
27
Нужно отметить в керамическом комплексе петровских памятников Южного
Зауралья присутствие единичных раннесрубных (покровских) сосудов, выполненных, по основным параметрам, по иной технологии и в иной технике.
Близость срубного «мира» обусловила существование в Южном Зауралье раннесрубно-петровской контактной зоны с неустойчивыми характеристиками керамики.
Именно в петровской гончарной традиции сформировались стереотипы
алакульского гончарства. Переход к нему был эволюционным и сопровождался появлением промежуточных, переходных форм в керамике.
По нашему мнению, петровскими могут считаться лишь памятники
с керамикой типа петровской части керамической коллекции из раскопок поселения Кулевчи III в Южном Зауралье.
Для памятников петровского типа характерны большие серии металлических
предметов.
70 экземпляров),
Их
анализ
проведенный
для
А.Д.
поселения
Дегтяревой,
Кулевчи
С.В.
III
(около
Кузьминых
и
Л.Б. Орловской, показал, что предметы изготовлены из металлургически чистой меди (около 70%), оловянной (17%) или оловянно-мышьяковой бронзы.
Для могильника Кривое Озеро А.Д. Дегтярева и С.В. Кузьминых полагают,
что синташтинское и петровское металлопроизводство базировались на одних и тех же схемах получения металлических предметов, но различаются по
химическому составу металла, а также по уровню развития литейной технологии и особенностям кузнечной доработки изделий.
Как и синташтинские, петровские металлические предметы отличает
выраженная пластинчатость. Среди типов петровских металлических изделий различные типы специализированных ножей, ножи-кинжалы различных
разрядов, наконечники копий с цельнолитой втулкой, массивновислообушные топоры, тесла, серповидные орудия, шилья без упора. В сравнении
с синташтинским металлокомплексом, в петровском отсутствуют бронзовые
крюки, наконечники копий с кованой несомкнутой втулкой, наконечники
стрел. Серповидные орудия становятся более широкими и изогнутыми. Из28
меняются пропорции тесел, желобчатых браслетов. При сохранении выраженной пластинчатости для петровских двулезвийных ножей характерно
увеличение доли их кузнечной доводки, в частности, двусторонней проковки лезвия.
Как и в памятниках синташтинского типа, в петровских Северного Казахстана и Южного Зауралья более всего представлены орудия, связанные
с производством и обработкой металлов. Большинство костяных орудий
обеспечивали различные этапы работы с продуктами скотоводства. В петровское время дисковидные псалии без выделенной планки, столь обычные для
синташтинских комплексов, заменяются на дисковидные, сегментовидные,
либо прямоугольные (для Северного Казахстана) с непременной выделенной
планкой, зачастую снабженной выступами-«рожками» у основания.
Таким образом, материальная культура памятников синташтинского и
петровского типов, при несомненных чертах сходства, имеет и существенные
отличия.
Глава 3. Памятники синташтинского типа – начальная фаза
культурогенеза
Основное содержание главы: происхождение синташтинского населения; культурная многокомпонентность синташтинских памятников – основной аргумент в пользу их рассмотрения как типа памятников, а не в ранге
культуры; причины культурной пассионарности синташтинского населения;
синташтинское население – культурогенетическое ядро формирования раннеалакульских (петровских) традиций.
«Ткань» материальной составляющей памятников синташтинского и
петровского типов и многообразные гипотезы, касающиеся этнической принадлежности населения, структуры социума, особенностей хозяйственноэкономической жизни, духовного мира, заставляют обратиться, прежде всего,
к поиску концептуальной основы для объяснения механизма формирования
памятников синташтинского и отчасти петровского типов, модели их функ29
ционирования, понимания исторических судеб синташтинского, а позднее и
петровского населения. Попытки объяснить синташтинский феномен через
концепцию «протогородских центров» (Г.Б. Зданович) или «ранних комплексных обществ» (В.М. Массон), по нашему представлению, пока не
вполне доказательны.
Считаем, что решение проблемы культурогенеза на Южном Урале и в
Казахстане в первые века II тыс. до н.э. возможно только с учетом специфики
этих территорий, проявившейся в наличии рудной базы для цветной металлургии и чрезвычайной распространенности металлопроизводства на протяжении как бронзового, так и раннего железного веков.
Авторский подход базируется на концепции металлургических провинций как крупных технологических и историко-культурных систем древности, объясняющей логику развития обществ энеолита – бронзового века
Евразии через металл, металлопроизводство. Операции с его продуктами в
рамках как металлургических провинций в целом, так и в пределах составлявших их отдельных очагов металлургии или металлообработки вели к активизации целого шлейфа экономических, социальных и идеологических
моделей.
Происхождение синташтинского населения
На наш взгляд, памятники синташтинского типа появляются в Южном
Зауралье на рубеже III–II тыс. до н.э., как результат миграции из степей Поволжья – Приуралья. На археологическом уровне это население может быть
определено как посткатакомбное, смешавшееся в степях Оренбуржья с позднейшими ямными группами. Формирование стиля керамического комплекса
могло произойти как в Степном Приуралье, где формирующееся синташтинское население вошло в соприкосновение с абашевским Южного Урала, так и
несколько ранее в районе распространения доно-волжской абашевской культуры, керамика которой по ряду параметров сравнима с синташтинской.
30
В Южном Зауралье синташтинские группы населения, вероятно, стали
первыми значительными по численности группами индоиранцев, вступившими в непосредственный контакт с общностью протоугорских культур геометрической керамики. Население суртандинской и терсекской культур, в
условиях хозяйственно-экологического кризиса и нескольких веков соседства с ямными группами населения Оренбуржья, оказалось готово как к контактам, так и к восприятию новых культурных стереотипов. Ямнокатакомбное население степей Южного Приуралья, благодаря наличию локальных гидросистем и опоре на горное дело, металлургию и металлообработку меди, вряд ли испытывало трудности аридного периода в той же мере,
что и синхронные глубинные степные культуры. Именно в Южном Приуралье и оформились, по мысли автора данного исследования, основные культурные характеристики синташтинского населения. Здесь же в орбиту влияния формирующегося синташтинского населения на короткое время попали
общины южноуральской абашевской культуры, по большей части интегрированные впоследствии в состав синташтинских общин.
Металлопроизводство и таксономическая атрибуция
синташтинских памятников
Мы убеждены в том, что яркость и своеобразие памятников синташтинского типа в значительной степени обусловлены высоким уровнем
развития металлопроизводства, благодаря которому синташтинское население сыграло важнейшую культурогенетическую роль в формировании
комплекса признаков памятников петровского типа в истории алакульских
культур Южного Урала и Казахстана. Синташтинское население оформилось и непродолжительное время функционировало как специфическое
культурное сообщество на базе южноуральской металлопроизводящей области. Металлопроизводство, наряду с пастушеским скотоводством, стало
одной из базовых хозяйственных отраслей синташтинского социума. Достоверные доказательства существования земледельческого сектора в хо31
зяйстве обитателей синташтинских укрепленных поселений отсутствуют.
Но именно в металлопроизводстве необходимо искать причины тотальной
сакрализации жизни синташтинских общин, значительного количества архитектурно-планировочных и планиграфических инноваций для поселенческих памятников, всеобщей пышности и мифологизации погребальной
обрядности.
Основной социальной единицей этого сообщества, скорее всего, выступал клан (большесемейная община). Появление серии укрепленных синташтинских поселений в зоне зауральского пенеплена связано с наличием
здесь многочисленных проявлений медьсодержащих минералов и с возможностью контактов по поводу металла с носителями аборигенных культур.
Функционирование синташтинских укрепленных поселений в зоне Зауральского пенеплена происходило, вероятнее всего, не всех одновременно и на
сезонной основе. Немногочисленное постоянное население каждого из этих
поселений и оставило относительно небольшие некрополи (погребальные
площадки), принадлежавшие нескольким кланам. На поселениях с большесемейной общиной соотносится помещение, на могильниках – одна погребальная площадка. Анализ планиграфии остатков технологических сооружений в помещениях поселений и находок, с ними связанных, показывает, что
технологические площадки (колодцы и расположенные рядом горны) были
предназначены скорее для переплавки уже готовых и доставленных извне
слитков черновой меди и лома, приготовления металла определенного состава и для различных операций, связанных с металлообработкой, чем с первичным расплавом руды.
Именно занятия металлургией и металлообработкой, организованной
по семейно-клановому принципу, могут, по нашему мнению, объяснить не
только специфику социального устройства синташтинского и частично петровского населения в Южном Зауралье, но и высокий уровень организации
укрепленных поселений, стандартизацию их элементов, а также наблюдаемое в материальной культуре соединение разнокультурных элементов. Мы
32
трактуем памятники синташтинского типа как специфический тип памятников начальной фазы культурогенеза, а не как сформировавшуюся культуру с
этапами ее развития. Памятники синташтинского типа, на наш взгляд, являются частным случаем проявления «процессов общеисторического характера», направленность течения которых была спровоцирована развитием
горного дела, металлургического и металлообрабатывающего производств.
Колесничие и колесницы в памятниках синташтинского типа
Мы не склонны объяснять нахождение в синташтинских погребениях
деталей двухколесных повозок, предметов вооружения наличием именно
военной элиты и ее доминантой в синташтинском обществе. Связь синташтинских «колесничных погребений» с определенным социальным слоем
возможна, но это вовсе не обязательно должна быть военная знать. Подобным статусом вполне могли обладать и иные персоны, в частности, занимавшие высокое положение в системе металлопроизводства и, соответственно, в сфере отправления разнообразных обрядов. На сегодняшний день
нет достоверных данных о помещении в погребальные камеры колесниц целиком. Некая престижность помещения в могилу определенным членам
клана деталей (колес) двухколесных повозок, по сути, может являться и
воспроизведением синташтинской модификации объемного «макета» погребального мифа о загробном путешествии их душ, хорошо известного, в
частности, по древностям катакомбных культур. Возможно, этот мифологический сюжет в посткатакомбное время стал общим для синташтинского и
ряда синхронных групп населения в других районах (так называемые «колесничные культуры»). Появление колесниц, запряженных конями, у степного населения Южного Урала, Волго-Уралья, Подонья конца периода
средней бронзы – начала поздней бронзы, таким образом, более логично
трактовать как общее наследие катакомбного «мира», нежели изобретение
именно синташтинского населения. Практика использования колесниц и со-
33
циальная принадлежность их владельцев далеко не столь однозначны, как
это представлялось ранее.
Историческая судьба синташтинского населения
Историческая судьба населения, оставившего памятники синташтинского типа, по нашему мнению, связана не с трансформацией собственно
его в обособленную культуру и не с массовым его исходом в западном
направлении, а с энергичным формированием на основе синташтинских
культурных стереотипов ранних (петровских) комплексов алакульских
культур Южного Урала и Казахстана. Однако переход от памятников синташтинского типа к петровским, несмотря на явные и многолинейные соответствия (планиграфия и архитектура поселений, модель организации погребальных площадок, технология гончарства и металлопроизводство), не
был столь же эволюционным, как переход позднее от петровских памятников к алакульским памятникам с керамикой с уступчатым плечом, трехзональной орнаментацией. Синташтинское население, учитывая его относительную малочисленность и территориальную локализацию, вряд ли могло
стать единственной основой культур раннеалакульского периода в Южном
Зауралье, в Зауралье и в Казахстане. Его культурогенетическая активность
может быть объяснена лишь через его некую значимость для аборигенного
населения указанных районов. Если попытаться оконтурить возможные области значимости, то, пожалуй, единственно возможными будут металлургия и металлообработка бронзы, вмонтированные в тотальную религиозномагическую практику. Но и они обеспечивали значение синташтинского
населения и его престиж в глазах современников лишь в течение краткого
периода времени, до начала широкой разработки Каргалинского рудного
поля и крупных медных месторождений Казахстана. Однако и этого времени хватило для того, чтобы синташтинские кланы передали формирующемуся петровскому (раннеалакульскому) населению свое видение не только
металлургии и металлообработки, но и экономическую модель жизнеобес34
печения, архитектурный стиль, технологию гончарства, традицию формирования некрополей, заложив таким образом основу для формирования алакульских культурных стереотипов. Синташтинские укрепленные поселения,
возможно, и были теми пунктами, где с известной периодичностью осуществлялась трансляция синташтинских культурных стереотипов в восточном и юго-восточном направлениях.
Глава 4. Памятники петровского типа – ранний этап истории
алакульских культур Южного Урала и Казахстана
Основное содержание главы: дискуссия о комплексе черт, характеризующих памятники петровского типа, и проблеме их внутренней периодизации; происхождение петровского населения, культурная атрибуция памятников петровского типа, исторические судьбы петровского населения на Южном Урале и в Казахстане.
Комплекс признаков петровских памятников.
Проблема внутренней периодизации
По мере накопления материалов по кругу обозначенных проблем все
более разнилось их осмысление. Ключевым звеном этого процесса стал вопрос о том, какие памятники относить к петровскому типу. В зависимости от
этого соответственно решался целый круг важнейших взаимосвязанных проблем: происхождение, культурный статус, исторические судьбы. Сторонники
рассмотрения петровских материалов в ранге обособленной культуры вынуждены подразделять петровские комплексы на ранние, развитые и поздние
(Г.Б. Зданович). Известны и попытки В.В. Ткачева подразделить петровские
памятники на две хронологические фазы. По нашему мнению, петровский
(раннеалакульский) этап в истории алакульских и близких им культур Южного Зауралья и Казахстана достоверно документирован лишь памятниками
с керамикой типа поселения Кулевчи III в Южном Зауралье, сосудами ранней
группы погребений могильника Верхняя Алабуга в Среднем Притоболье и
35
большинства памятников Северного Казахстана, а также чрезвычайно близких им нуртайских памятников Центрального Казахстана.
Происхождение петровских памятников
Происхождение населения, оставившего петровские памятники, связано с энергичным распространением синташтинских культурных стереотипов
в среде местного позднейшего энеолитического социума. Эти составляющие
и стали основой для сложения достаточно монолитного по признакам петровского (раннеалакульского) единства со сходными как в Северном Казахстане, так и в Южном Зауралье чертами. В ходе этого процесса и были возведены известные петровские укрепленные поселения в Зауралье и в Северном
Казахстане. Формирование петровского (раннеалакульского) культурного
комплекса происходило в степях Южного Урала и Казахстана достаточно
быстро, при наличии возвратных миграционных потоков и при тесном взаимодействии с группами раннесрубного населения Южного Урала.
Культурная атрибуция петровских памятников
Мы полагаем, что нет оснований для обособления петровских памятников в отдельную культуру. Они должны атрибутироваться как тип, поскольку их материальная культура эволюционно сменяется памятниками развитого этапа истории алакульских культур степей Южного Урала и Казахстана. Таким образом, памятники петровского типа отражают ранний этап
истории алакульских культур на соответствующих территориях. На всех территориях распространения они функционировали преимущественно в постсинташтинское время. Основания для их полной синхронизации с синташтинскими древностями отсутствуют. Единичные погребальные памятники в
Северном Казахстане с синташтоидными сосудами не могут быть истолкованы как ранние петровские.
36
Глава 5. Хронология памятников синташтинского и петровского типов.
Их стратиграфическое и хронологическое соотношение
Основное содержание главы: стратиграфическая позиция и хронологическое соотношение памятников синташтинского и петровского типов на
Южном Урале и в Казахстане.
Относительная хронология памятников синташтинского
и петровского типов в Южном Зауралье и Северном Казахстане
С памятниками синташтинского типа в степях Южного Урала большинство исследователей связывало конец среднего бронзового века, а памятники
петровского типа, по общему мнению, открывают начальную фазу позднего
бронзового века. Мы придерживаемся этой же позиции, ориентируясь на концепцию Е.Н. Черных по поводу периодизации бронзового века, где базовыми
являются изменения в металлопроизводстве, а формирование Евразийской металлургической провинции знаменует переход к позднему бронзовому веку.
Стратиграфическое соотношение синташтинских и петровских комплексов надежно установлено нами по результатам исследования как поселенческих (укрепленные поселения Устье I, Ольгино), так и погребальных
памятников (могильник Кривое Озеро). Во всех случаях синташтинские слои
предшествовали петровским. Имеются данные о сходной стратиграфии для
укрепленного поселения Аландского на севере Оренбуржья, для укрепленного поселения Куйсак I. В погребальных памятниках петровские комплексы
всегда либо периферийные по отношению к синташтинским, либо впущены
в насыпи синташтинских курганов (Танаберген II).
На протяжении трех десятилетий основу относительной хронологии
памятников синташтинского типа составляет, прежде всего, сопоставление
серий синташтинских роговых псалиев с их микенскими аналогами. За это
время датировки синташтинских комплексов неоднократно менялись в сторону удревнения. Мы полагаем, что при датировании материалов в переделах
одного–двух столетий путем сопоставления многоступенчатых, растянутых в
37
пространстве типологических рядов, временная погрешность неизбежна. Как
следствие, до определенного времени между позднейшими энеолитическими
памятниками Южного Зауралья и синташтинскими древностями виделся
хронологический разрыв, которого в реальности могло и не быть.
Абсолютная хронология памятников синташтинского типа
По мере совершенствования метода С14 и его инструментария результаты стали более объективными. В последние годы к процессу датирования
памятников синташтинского типа подключились ведущие лаборатории радиоуглеродного датирования как Западной Европы, так и США. Благодаря
усилиям Д. Энтони, в лаборатории Аризонского университета были проанализированы 4 образца (кость) – части черепов коней из ямы 1 кургана 9 могильника Кривое Озеро. Судя по калиброванному значению, погребение было совершено около 2000 года до н.э. Определенным шагом вперед явилась
попытка серийного датирования по С14 для памятников синташтинского типа,
предпринятая А.В. Епимаховым, Б. Хэнксом и К. Ренфрю. На конец 2005 года по памятникам синташтинского типа, по данным авторов, в целом имелось
до 40 дат. Их анализ позволил разместить синташтинские и петровские комплексы в интервалах 1940–1880 и 1880–1750 годов до н.э., причем подтвержден хронологический приоритет синташтинских памятников относительно
петровских без разрыва во времени. Обнадеживает новая серия дат, полученных для потаповских комплексов Поволжья. В целом они синхронны синташтинским и укладываются в хронологический диапазон ХIХ–ХVII вв. до н.э.
Даты для погребений могильника у горы Березовой (Булановского) также
указывают на существование памятников синташтинского типа в последней
четверти III или на рубеже III–II тыс. до н.э. Таким образом, датировка синташтинских комплексов в пределах ХХ–ХVIII вв. до н.э. становится все более доказанной.
38
Относительная хронология памятников петровского типа
Согласно стратиграфическим наблюдениям при исследовании поселения Кулевчи III, петровские слои в Южном Зауралье предшествуют слоям с
сосудами с уступчатым плечом и зонально организованной орнаментацией.
На наш взгляд, наиболее вероятным хронологическим диапазоном для памятников петровского типа является ХVIII–ХVII вв. до н.э.
Абсолютная хронология памятников петровского типа
Полученные А.В. Епимаховым, Б. Хэнксом и К. Ренфрю несколько дат
по С14 для петровского слоя укрепленного поселения Устье I указывают как на
более позднюю его дату в сравнении с синташтинскими, так и на отсутствие
хронологического разрыва между ними. Таким образом, возможен и незначительный период сосуществования синташтинского и петровского населения.
Заключение
Выполненная работа позволила наметить основные культурообразующие черты, характеризующие синташтинские и петровские памятники. Первые – представлены укрепленными поселениями округлых очертаний (Южное Зауралье) и многомогильными погребальными площадками (Степное
Приуралье, Южное Зауралье). Вне пределов Южного Урала памятники с
синташтоидными чертами встречены и в Северном Казахстане. Их культурные слои содержат керамику, сформованную в большинстве на сосудахосновах и представленную разнообразными формами, преимущественно
горшечно-баночными с высоко поднятым ребром, сплошной разнообразной
орнаментацией внешней поверхности, разделенных на две основных подгруппы: «протосрубную» и «абашоидную». Металлокомплекс, пластинчатый
в основе, представлен разнообразными типами. Псалии, преимущественно
дисковидные, с выделенной планкой и фигурными шипами.
Петровские памятники представлены как укрепленными (прямоугольной формы), так и неукрепленными поселениями (Южное Зауралье, лесо39
степное Зауралье, Северный и Центральный Казахстан). Архитектурнопланировочные решения и технология строительства свидетельствуют о
синташтинских истоках, как и могильники, представленные погребальными
площадками отдельных больших семей. Погребальный обряд вместе с тем
обнаруживает черты своеобразия. Материальный мир петровских памятников в большей или меньшей мере, для конкретных категорий, связан с синташтинскими традициями. Керамика горшечно-баночных форм, с высоко
поднятым ребром (ребром-уступом, уступом-ребром), орнаментацией, разнесенной преимущественно по двум-трем зонам, с небольшим набором орнаментальных мотивов. Металлокомплекс пластинчатый, по типологии близок синташтинскому. Однако в нем присутствуют принципиальные инновации (наконечники копий с литой втулкой, иные пропорции ряда типов пластинчатых орудий, оловянные лигатуры). Псалии из раскопок петровских
памятников характеризуются следующими чертами: щитки округлые, сегментовидные либо прямоугольные с выделенной удлиненной планкой и
прямыми шипами.
В результате проведенных исследований установлены следующие факты:
стратиграфическое следование петровских слоев за синташтинскими надежно
доказано исследованиями широкими площадями поселенческих и погребальных памятников на Южном Урале (укрепленные поселения Устье I, Аландское,
могильники Кривое Озеро, Танаберген II); наличие в синташтинских комплексах по меньшей мере трех составляющих: «протосрубной», абашевской Южного Урала и позднейших квазиэнеолитических аборигенных культур. Также
установлено, что в качестве «петровских» возможно рассматривать лишь памятники с керамикой типа поселения Кулевчи III. Стратиграфическое соотношение петровских комплексов и памятников с сосудами с уступчатым плечом,
трехзональной организацией орнаментации выявлено при изучении поселения
Кулевчи III, где петровские слои перекрыты алакульскими.
Авторский подход к решению проблемы культурогенеза на территории
Южного Урала, Северного и Центрального Казахстана ориентирован на по40
иски мотивов, побудивших к всеобщей трансформации большие массивы
степного населения в первые века II тыс. до н.э. Итогом этих процессов стало
формирование общностей алакульских и срубных культур. Резкая активизация культурогенетических процессов в степях восточной ойкумены Европы,
между Волгой и Уралом, на рубеже III–II тыс. до н.э. была обусловлена как
усилением аридности климата, спровоцировавшим начало эпохи миграций,
так и не до конца понятными особенностями внутреннего саморазвития
степных скотоводческих обществ этого времени. В немалой степени на деструктуризацию культур позднекатакомбного «мира» повлиял распад системы Циркумпонтийской металлургической провинции. Результатом действия
всех этих факторов стало разрушение системы жизнеобеспечения культур
позднекатакомбного круга, особенно для глубинных районов степей.
Напротив, достаточно фрагментарно известное к настоящему времени
позднейшее ямно-катакомбное население степей Южного Приуралья как
местное, так и пришлое, благодаря наличию локальных гидросистем, способствовавших развитию скотоводства и опоре на горное дело, металлургию и
обработку меди, вряд ли испытывало трудности аридного периода в той же
мере, что и синхронные глубинные степные культуры, получив своеобразный
«карт-бланш» на саморазвитие и усиление культурного влияния. Именно
Южное Приуралье, скорее всего, и было тем промежуточным районом, где
оформились основные культурные характеристики населения, оставившего
памятники синташтинского типа. Здесь же в орбиту влияния формирующегося синташтинского населения на короткое время попали общины южноуральской абашевской культуры, по большей части интегрированные в состав синташтинских.
На базе южноуральской металлопроизводящей области на рубеже III–
II тыс. до н.э. оформилось и непродолжительное время функционировало
специфическое культурное сообщество, в котором металлопроизводство,
наряду с пастушеским скотоводством, стало одной из базовых хозяйственных
отраслей. Основной социальной единицей этого сообщества, скорее всего,
41
выступал клан (большесемейная община). Именно в металлургии и металлопроизводстве необходимо искать причины тотальной сакрализации жизни
синташтинских
общин,
значительного
количества
архитектурно-
планировочных и планиграфических инноваций для поселенческих памятников, всеобщей пышности и мифологизации погребальной обрядности. Появление серии укрепленных синташтинских поселений в зоне Зауральского пенеплена, безусловно, связано как с наличием здесь многочисленных проявлений медьсодержащих минералов, так и с возможностью контактов по поводу
металла с носителями аборигенных культур. Функционирование самих синташтинских укрепленных поселений в режиме полной заселенности происходило, вероятнее всего, на сезонной основе. Постоянное население этих поселений оставило рядом с ними относительно небольшие некрополи. Время
появления синташтинских памятников на окраине степей Казахстана совпало
с комплексным кризисом развития присваивающего хозяйства у носителей
степных аборигенных праугорских культур. Именно это обстоятельство обусловило возможность активного течения интеграционных процессов и усвоения синташтинских культурных стереотипов аборигенным населением, стремительного формирования на этой базе культурного комплекса петровского
этапа истории алакульских культур Южного Урала, Зауралья и Северного
Казахстана.
42
Список публикаций автора по теме диссертационного исследования
Монографии
1. Виноградов, Н. Б. Очерки истории Челябинской области / Н. Б. Виноградов, В. Н. Елисеева, А. В. Лушников и др. – Челябинск : ЮжноУральское кн. изд-во, 1991. – 191 с. – (в соавт.).
2. Археологическая карта Курганской области / сост. Н. Б. Виноградов.
Курган : Производственная группа по охране и использованию памятников,
1993. – 346 с.
3. Виноградов, Н. Б. Атлас древней истории Южного Зауралья
/ Н. Б. Виноградов, М. Г. Абрамзон. – Челябинск : б. и., 1995. – 34 с. – (в соавт).
4. Виноградов, Н. Б. Страницы древней истории Южного Урала : учеб.
пособие / Н. Б. Виноградов. – Челябинск : Южно-Уральское кн. изд-во,
1997. – 168 с.
5. Виноградов, Н. Б. История Урала с древнейших времен до конца
ХVIII века : учеб. пособие для 6-х классов основной школы / Н. Б. Виноградов, Б. Н. Чагин, В. А. Шкерин ; под ред. В. А. Шкерина. – Екатеринбург : Дом учителя, 2001. – 280 с. – (в соавт.).
6. Виноградов, Н. Б. Могильник бронзового века Кривое Озеро в Южном Зауралье : моногр. / Н. Б. Виноградов. – Челябинск : Южно-Уральское
кн. изд-во, 2003. – 362 с. : ил.
7. Челябинск. История моего города : экспериментальное учеб. пособие / сост. Н. Б. Виноградов, В. С. Боже, Г. С. Шкребень; под ред. В. С. Боже,
Г. С. Шкребня. – 2-е изд., испр. и доп. – Челябинск : АБРИС, 2005. – 320 с.
(в соавт.).
8. Виноградов, Н. Б. История Урала с древнейших времен до конца
ХVIII века : учеб. пособие для основной школы / Н. Б. Виноградов, Б. Н. Чагин, В. А. Шкерин ; под ред. В. А. Шкерина. – Екатеринбург : Сократ,
2005. – 168 с. – (в соавт.).
43
Статьи
9.
Виноградов, Н. Б. Новый могильник середины II тыс. до н.э. на
р. Синташта / Н. Б. Виноградов, В. Ф. Генинг // Археологические открытия
1975 года. – М. : Наука, 1976. – С. 168–169.– (в соавт.).
10. Виноградов, Н. Б. Первый памятник петровского типа на Южном
Урале / Н. Б. Виноградов, Г. Б. Зданович // Археологические открытия 1978
года. – М. : Наука, 1979. – С. 161–162.– (в соавт.).
11. Виноградов, Н. Б. Исследование Кулевчинского комплекса эпохи
бронзы / Н. Б. Виноградов, Г. Б. Зданович // Археологические открытия
1979 года. – М. : Наука, 1980. – С. 137–138. – (в соавт.).
12. Виноградов, Н. Б. Кулевчи III – памятник петровского типа в Южном Зауралье / Н. Б. Виноградов // Краткие сообщения ин-та археологии АН
СССР.– М. : Наука, 1982. – Вып. 169. – С. 94–99.
13. Виноградов, Н. Б. Кулевчи VI – новый алакульский могильник
в лесостепях Южного Зауралья / Н. Б. Виноградов // Советская археология. –
1984. – № 3. – С. 136–153.
14. Виноградов, Н. Б. Новые данные о технологии гончарства у
населения алакульской культуры Южного Зауралья и Северного Казахстана / Н. Б. Виноградов, М. А. Мухина // Древности Среднего Поволжья : межвузовский сб. – Куйбышев: Изд-во Куйбышевского гос. ун-та,
1985. – С. 79–84. – (в соавт.).
15. Виноградов, Н. Б. Хронология, содержание и культурная принадлежность памятников синташтинского типа бронзового века в Южном Зауралье / Н. Б. Виноградов // Вестник Челябинского гос. пед. ин-та. Сер. 1 :
Исторические науки. – Челябинск, 1995. – № 1. – С. 16–26.
16. Виноградов, Н. Б. Новые материалы для реконструкции облика
одежды алакульских женщин (по результатам изучения могильника Кулевчи VI) / Н. Б. Виноградов // Проблемы истории, филологии, культуры. –
М. ; Магнитогорск, 1998. – Вып. VI. – С. 186–202.
44
17. Виноградов, Н. Б. Синташтинские и петровские древности бронзового века Южного Урала и Северного Казахстана в контексте культурных
взаимодействий / Н. Б. Виноградов // ХIV уральское археологическое совещание : тезисы докл. – Челябинск : Рифей, 1999. – С. 64–66.
18. Виноградов, Н. Б. Могильник эпохи бронзы Кулевчи VI в Южном
Зауралье (по раскопкам 1983 года) / Н. Б. Виноградов // Проблемы истории,
филологии, культуры. – М. ; Магнитогорск, 2000. – Вып. VIII. – С. 24–53.
19. Виноградов, Н. Б. Парадоксы Синташты // Бронзовый век Восточной Европы : характеристика культур, хронология и периодизация : материалы международной науч. конф. – Самара : НТЦ, 2001. – С. 189–193.
20. Виноградов, Н. Б. Проблема соотношения и интерпретации памятников синташтинского и петровского типов в Южном Зауралье / Н. Б. Виноградов // Степи Евразии в древности и средневековье : материалы международной конф. – СПб. : Изд-во Гос. Эрмитажа, 2002. – С. 121.
21. Виноградов, Н. Б. Каменные и костяные предметы из поселения
Кулевчи III / Н. Б. Виноградов, Г. Ф. Коробкова // Вестник Челябинского гос.
пед. ун-та. Сер. 1: Исторические науки. – Челябинск, 2004. – Вып. 2. – С. 57–
87. – (в соавт.).
22. Виноградов, Н. Б. Синташтинские и петровские древности Южного Урала. Проблема соотношения и интерпретации / Н. Б. Виноградов // Памятники археологии и древнего искусства Евразии : сб. ст. памяти В. В. Волкова. – М. : Ин-т археологии РАН, 2004. – С. 261–284.
23. Виноградов, Н. Б. Металлопроизводство и синташтинская проблема / Н. Б. Виноградов // Вестник Челябинского гос. пед. ун-та. Сер. 1: Исторические науки. – Челябинск, 2005. – Вып. 3. – С. 5–15.
24. Виноградов, Н. Б. Памятники петровского типа в Южном Зауралье
и Северном Казахстане : культурная атрибуция и внутренняя периодизация
/ Н. Б. Виноградов // Археология Урала и Западной Сибири. К 80-летию со
дня рождения Владимира Федоровича Генинга. – Екатеринбург : Изд-во
Уральского гос. ун-та, 2005. – С. 129–133.
45
25. Виноградов, Н. Б. Синташтинский культурный комплекс и ранний
этап истории алакульских культур Южного Урала и Северного Казахстана
/ Н. Б. Виноградов // Урало-Поволжская лесостепь в эпоху бронзового века : сб. ст., посвященный 60-летию Владимира Степановича Горбунова. –
Уфа : Изд-во Башкирского гос. пед. ун-та, 2006. – С. 47–52.
26. Vinogradov, N. B. Birth of the chariot / N. B. Vinogradov, D. Anthony
// Archaeology. An Official Publication of the Archaeological Institute of America. – Vol. 48. – March/April 1995. – Number 2. – P. 36–43.
46
На правах рукописи
Виноградов Николай Борисович
Культурно-исторические процессы
в степях Южного Урала и Казахстана
в начале II тыс. до н. э.
(памятники синташтинского и петровского типов)
Исторические науки: 07.00.06 – археология
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Подписано в печать 14.06.2007
Формат 60х90/16. Объем 2,0 уч.-изд. л.
Тираж 100 экз. Заказ № 1450.
Бумага офсетная
______________________________________________________________
Отпечатано с готового оригинал-макета
на ризографе в типографии ГОУ ВПО «ЧГПУ»
454080, г. Челябинск, пр. В.И. Ленина, д. 69
47
48