д.и.н. Багдасарян В.Э. Судьба России в контексте процесса глобализации
advertisement
д.и.н. Багдасарян В.Э. Судьба России в контексте процесса глобализации Прежде чем говорить об альтернативных сценариях развития России, попытаемся определить преобладающие тенденции мирового исторического процесса. Популярный ныне термин глобализация не вполне точно отражает сущность современных тенденций развития мира. Вместо синергетического взаимообогащения культур, происходит их унификация в рамках глобализированной посредством новых технологий экспансионизма одной из цивилизационных моделей. Глобализация подменяется американизацией. Не случайно, современное антиглобалистское движение выступает под знаменем антиамериканизма. На американский вектор глобализации указывал в своей книге «Америка» один из видных ее теоретиков Ж. Бодрийяр. Америка провозглашается им раем, поскольку американцы осуществили выход из истории и культуры, их мир без прошлого и будущего – только настоящее. Американская модель неизбежно станет универсальной для всего человечества. Но добиться американских результатов «можно только путем отказа от старого культурного багажа, чтобы не сказать хлама». «Будущее принадлежит людям, - провозглашает Ж. Бодрийяр, - забывшим о своем происхождении, тем, кто не отяготил себя старыми европейскими ценностями и идеалами».1 Более адекватной понятийной характеристикой доминанты исторического развития является дефиниция «мондиализм», указывающая на телеологическую заданность происходящих процессов – установление «нового мирового порядка», политически выраженного учреждением «мирового правительства». Девиз американского герба «Из множества – одно», - отражает мондиалистскую парадигму атлантистского экспансионизма. Он служит формулой глобализации – уничтожить сложность многообразия культур, ради установления гомогенного Единого. Эпиграф однодолларовой банкноты, выполненной по эскизу теософа С. Макроновского, - «Новый порядок на Века», - также фокусирует мондиалистскую идеологему США. «Новый Мировой Порядок» представляет собой эсхатологический, мессианский проект, превосходящий по масштабам другие исторические формы планетарных утопий. Принципы утверждения мондиалистской цивилизации возможно рассредоточить по ряду сфер. В экономической: идеология «Нового Мирового Порядка» предполагает универсальное распространение либерально-рыночной системы, основанной на безусловном примате частной собственности. В геополитической: «Новый Мировой Порядок» имеет абсолютный вектор ориентации на страны географического и исторического Запада. В этнической: идеология мондиализма предусматривает тотальное расовое и национальное смешение, отдавая в культурологическом аспекте предпочтение космополитическим принципам бытия мегаполисов. В религиоз- ной: создается квазирелигиозная концепция неоспиритуалистического суррогата, унифицирующего исторические формы национальных конфессий. Как видим, исторические формы бытия русской цивилизации, с эгалитарно-этатистской экономикой, евразийской геополитикой, гетерогенной этносистемой, православной религиозностью совершенно не вписываются в модель Нового мирового порядка. Глобализация атлантистской цивилизации осуществляется в отличие от империй прошлого главным образом посредством финансовой космополитизации. Система отношений должник - кредитор позволяет к настоящему времени манипулировать поведение любого политического субъекта. Перспектива создания электронной финансовой системы подразумевает утверждение небывалого контрольного механизма за экономической деятельностью не только государств, но и индивидуумов. Эволюция форм денег завершит путь прохождения от символов качественной реальности в традиционном обществе – через превращение в эквивалент чистого количества – к полной ликвидности. Ж. Аттали датировал начало установления Нового мирового порядка соответствующего глобальной цивилизации «новых кочевников» - 1969г., когда в США был изобретен микропроцессор. Другими революционными изобретениями он оценивал плеер, кварцевые часы, видео диск, персональный компьютер, магнитную карточку, переносной телефон, автоответчик, телефакс и т.п. Новые номады утрачивают, какую бы то ни было связь со страной, общиной, семьей. В результате развития генной инженерии человек, по предвидению Аттали, будет конструировать себя сам, таким же образом, как он создает товары. Но это будет, вопреки либеральноромантическому утопизму, обществом тотального контроля: «Человеку нигде нельзя спрятаться… впервые у человека не будет адреса… Чтобы идентифицировать номада следующего тысячелетия, достаточно назвать либо его число, либо имя».2 Методологической основой к пониманию процесса глобализации могут служить критерии в восприятии исторического материала выдвинутые Л. Ранке, призывавшего рассматривать государства как организмы, каждому из которых имманентно присуще стремление к господству над другими. Геополитическим преломлением этого подхода стали сформулированные Ф. Ратцелем «семь законов экспансии». Не случайно книга немецкого геополитика «О законах пространственного роста Государств» была названа критиками «Катехизисом для империалистов».3 Мировое имперостроительство не новое явление в мировой истории. Но тезис всегда порождал антитезис. Возведение любой из мегасистем обусловливает конструирование антисистемы. Антиномии: Рим – Карфаген, эллины - варвары, «святая Русь» - «окаянная нерусь», «социализм – капитализм», составляют нерв мирового исторического процесса. Это, если хотите, диалектический закон, инь-ян концепция. Поэтому историческая альтернативность имманентно присуща человеческому раз- витию. Модель Ф. Фукуямы об установлении безальтернативного мира противоречит всему предшествующему историческому опыту. Более того, образ врага есть один из базовых идеомифов цивилизационного строительства. Рим не смог бы достичь своего величия без существования духовного антипода в лице Карфагена или Парфии. Эсхатологический идеомиф о создании мировой империи был исторически присущ не только атлантистской семиосфере. Более того, без претензии на глобализационную экспансию не возможно существование ни одной из цивилизаций. Ментальной основой любой из цивилизационных систем является коллективный нарциссизм, представление о собственном превосходстве по тому или иному параметру. Идеологическая локализация ведет цивилизацию к гибели. Лучшее стремится господствовать, ибо в противном случае оно не является лучшим. Православный мессианизм царской России и идеологема мировой революции СССР обусловливали их цивилизационный потенциал. Напротив, отказ от мировых амбиций, даже при прочих благоприятных факторах, вел в конечном итоге к цивилизационной энтропии. Идеологическая регионализация современной РФ, прагматическая философия мелких дел (подмена национального идеомифа тезисом – «починить забор») лишает Россию перспективы в качестве самостоятельной цивилизационной системы. Ей суждено либо коррелировать свое бытие с мондиалистским проектом атлантистской глобализации, либо противопоставить ему собственный вариант глобалистского переустройства. В качестве этнографического курьеза путешественники по Африке отмечали, что каждый из племенных вождей видел свою задачу в завоевании всего мира. Еще в Древнем Египте верили в пришествие идеального правителя, который подобно пастырю соберет под своей властью все народы. Зороастрийцы ожидали прихода Спасителя мира, коему суждено победить онтологическое зло и учредить вселенское царство. Ведическая традиция связывала завершение кальпы с созданием царства при втором пришествии Рамы. По китайским политическим представлениям, император является правителем всего мира, а прочие властители выступают его вассалами. Поэтому, когда в конце 18в. в Поднебесную прибыли посланники от английского короля Георга III, их сопровождала процессия несущая флаги с надписью – «носитель дани из английской страны». В ответном письме к королю император хвалил того за почтительную смиренность, за желание приобщиться к благам цивилизации, и наставлял – «трепеща повинуйтесь и не выказывайте небрежность». 4 Синтоистские проповедники по сей день провозглашают неотвратимость наступления эры политического господства микадо в мире. «Границы Японии» должны быть приведены в соответствие с «границами японского духа», распространявшимися фактически на весь азиатский континент. Выпускались даже карты, где не только Курилы и Сахалин, но все зауральское пространство России было окрашено в японские цвета. Японское экономическое чудо основывалось на чувстве национального реванша за поражение в войне и представляло собой модификацию самурайского духа. Обвинения юдофобской печатью иудеев в наличие талмудической программы мировой глобализации могло быть адресовано, по сути, к любому народу. Мошиах, будучи национальным иудейским царем Нового Израиля, станет, вместе с тем, и мировым правителем. Согласно кабалистике, он явится воплощением первородного ангела, ни то Эона – «князя вечности», ни то Метатрона – «князя мира». Сразу же по вступлению в Мекку, Мухаммед являясь всего лишь наставником одной из сект, направил ультиматум в Византию, Иран и Эфиопию с требованием принять ислам, угрожая в противном случае карой Аллаха, осуществляемой руками мусульман. На курултае 1206 г. Темуджин был провозглашен не просто ханом монголов, но и Царем царей, Государем государей, правителем мира. Военный экспансионизм языческого Рима определяла идиома мирового господства – «дойти до предела земель». Сочинение «О Граде Божьем» Августина являлось одним из раннехристианских проектов политической глобализации. Пророчества Даниила о последовательной смене пяти мировых империй являлись ведущим мотивом средневековой историософии. Теория о перемещенном Риме апробировалась не только на Руси. После падения Константинополя болгарские богословы применили ее по отношению к Тырново. Еще прежде монах Адсо использовал это учение в качестве идеологического обоснования возрождения Римской империи Карлом Великим. Хотя Ф. Вольтер иронизировал, что Священная Римская империя была не вполне священной, не вполне римской и не вполне империей, факт ее существования вплоть до 1806 г. отражал мондиалистскую утопию западноевропейской цивилизации. Провозглашая себя императором, Наполеон выдвигал новый модернизированный просветительский идеологией проект европоцентристской мировой империи. Даже маленькая португальская нация лелеяла мечту о мировом властителе короле Себастьяне. Глобальная сверхзадача позволила португальцам сконцентрировать в 15-16 вв силы по созданию мировой колониальной империи.5 Сепаратистское движение в России не просто преследовало задачи достижения национального суверенитета, а выдвигало идеологию имперского шовинизма. Знаменем польского освободительного движения являлась идеологема восстановления Речи Посполитой «от моря до моря», включавшей бы территории заселенные не только этническими поляками. Панфиская держава, идея создания которой была поднята на щит в самоопределившейся Финляндии, мыслилась ни больше ни меньше как на пространстве от Ботнического залива до Тихого океана. Популярный писатель Ю. Ахо мечтал о финском Александре Македонском, который обратит в прах мощь новой Персии (России) и воссоздаст на ее территории Великую Финляндию. В тех же географических масштабах фигурирует национальный идеомиф «Великой Эстонии», восточная граница которой достигает Китайской Стены. Последователи СултанГолиева имели целью не возрождение Казанского ханства, а создание государства, по меньшей мере, в границах Золотой Орды. Украинские «незалежники» имеют претензии в Словакии на Прешовский район, в Польше – на польскую Галицию и Холмщину, в Белоруссии – Брестщину, а то и все белорусское Полесье, в России – на Курскую, Белгородскую, Воронежскую, Ростовскую области, Кубань, Ставрополье и даже каким-то образом на Восточную Сибирь, для связи с которой, по логике вещей, должен понадобиться территориальный коридор. Стратегия достижения успеха видится по одному из такого рода проектов в военном союзе Украины с Китаем, которому передается российский Дальний Восток. Идеомиф вайнахского государства также оперирует не региональными, а евразийскими параметрами. Известны идеологемы «Великой Греции», «Великой Сербии», «Великой Албании», «Великой Армении» и др., значительно превосходящие пространственными рамками современные территории названных государств. Помимо государства как политической реальности, у каждого народа существует государство – эсхатологическая мечта. По-видимому, только у русских эпитет «Великая» в частности «Великороссия», подразумевает территорию меньшую, нежели охватывают государственные границы.6 Истоки современного мондиалистского проекта усматриваются в пяти идеологических традициях. Во-первых, в языческих преданиях европейцев. Ставшие основой рыцарской семиотики легенды о рыцарях Круглого стола содержали эсхатологическую проекцию воссоздания вернувшимся из Аваллона королем Артуром мирового королевства. Вовторых, в специфике католической эсхатологии. Если в православной историософии тысячелетнее царствие Христово относили ко времени прошлому – тысячелетнему опыту Византийского катехона, то в католичестве – к периоду ближайшего будущего. Поэтому православный человек пребывал в преддверии прихода Антихриста, католик – политического всеединства в рамках государственности Христа. Третьим источником явился иудейский мессианизм, формировавший ментальность значительной части финансовой олигархии. В-четвертых, протестантская теология предопределения. М. Вебер обратил внимание лишь на одну сторону ее цивилизационной трансформации – богоизбранность богатых. Но если богатые богоизбранные, следовательно, бедные – богоотвергнутые. Бог лишил бедняков благодати еще до рождения. Отсюда беспрецедентные в мировой практике репрессии английских джентльменов против нищих, или пуританский закон, предусматривающий казнь ребенка за украденную булку. Соответственно, богоотверженными являются бедные нации. Богоизбранные богатые праведники противопоставляются в системе Нового мирового порядка богоотверженным бедным грешникам. Пятым, и пожалуй наиболее значительным компонентом, стала масонская философия. При всей вариативности масонских систем, общими являлись монистические принципы мировоззрения вольных каменщиков, телеологическая заданность создания идеального человека, коему соответствуют универсальная модель обще- ственного устройства. Таким образом, приветствовать современную глобализацию, оставаясь при том православным, невозможно.7 В спектре современных футуристических проектов можно выделить четыре основные сценария развития России. Сценарий 1: растворение россиян во всеедином человечестве. Могут ли российские граждане при отказе от цивилизационной автономности стать полноправными членами глобализированного мира? Анализ мондиалистских проектов позволяет утверждать, что они предполагают элитаристский принцип кооптации народов в золотой век. «В грядущем новом мировом порядке будут и побежденные» страны, - признает Ж. Аттали, - все те, кто не сможет атомизироваться для «Нового мирового порядка». Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят… Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто не станет обращать внимание из-за простого безразличия». При переизбытке рабочих рук, наиболее ценной собственностью будет гражданство доминирующих стран. Собственность на гражданство станет предметом купли-продажи на свободном рынке паспортов. Следует думать, что российский паспорт вряд ли будет отнесен к элитарным.8 Популярная ныне теория «золотого миллиарда» подразумевает неоколониальную форму господства граждан атлантистской цивилизации над остальным человечеством. В рамках концепции устойчивого развития школа Медоузов выдвигает план реализации трех глобальных технологий: 1) стабилизация населения (по некоторым прогнозам квота России должна составить 50 млн. человек); 2) зеленые технологии (слаборазвитые страны не имеют право использовать загрязняющие технологии, посредством которых государства – лидеры добивались своего статуса; 3) ограничение изобилия (доступ к жизненным благам замораживается для стран не обладающих технологией цикла расширенного воспроизводства). Если первые прогнозы Медоузов 1972г. были встречены скептически, то мондифицированный проект 1990х, предполагающий географическую дифференциацию «пределов роста», приобретает все более широкую поддержку на Западе (активным ее приверженцем выступает в частности А. Гор).9 Сценарий 2: цивилизационная регионализация России в рамках системы Нового мирового порядка. Возможен ли для России сценарий сохранения регионального статуса при утрате ей роли сверхдержавы в контексте мондиалистской системы? По-видимому, под такую перспективу подводится современная правительственная идеология. Направленность реформирования российских ВС, с приоритетом сухопутных войск ближнего радиуса действий, свидетельствует об избрании руководством России регионалистской модели. Как известно, помимо суперпроекта либеральной глобализации в духе Ф. Фукуямы,10 популярностью пользуется мондиалистская модель консервативной поляризации С. Хантингтона. Американская доминанта осуществляется посредством балансирования между субъектами «войны цивилизаций» и сохранения статуса сверхгосподства, позволяющего гарантированно оставаться неуязвимым для других и выступать в качестве третейского арбитра. Наряду с господствующей западной цивилизацией, определяемой в качестве иудо-христианской, Хантингтон выделяет семь локальных цивилизационных систем: славяно-православную, конфуцианскую (китайскую), тихоокеанскую (японскую), исламскую, индуистскую, латиноамериканскую и, возможно, африканскую. Даже православная Греция и мусульманская Турция исключаются из западного мира, с приостановлением, как лишенное смысла, их членства в НАТО. На первый взгляд, России, при реализации проекта Хантингтона, предназначено обрести статус православно-евразийской цивилизации.11 Наиболее же вероятно развитие событий, при которых российская территория явится субстратом «межцивилизационного транзита», сферой дележа между иными субъектами геополитики. «Малый национализм» невозможен в России как этнически неоднородной системе. При попытках же его внедрения он не только приведет к распаду, но и межнациональной резне. Правда, главную угрозу Новому мировому порядку Хангтингтон видел не в российской, а в конфуцианской и исламской цивилизациях. России же предназначается роль американского жандарма по отношению к непокорным. Впрочем, Россия может стать и противником Нового мирового порядка, при избрании традиционалистской идеологической ориентации. Традиционалистская Россия представляется Хантингтону несравненно опаснее, нежели коммунистический Советский Союз. «Конфликт между либеральной демократией и марксизмом – ленинизмом, - пишет Хантингтон, - был конфликтом идеологий, которые, несмотря на все различия, хотя бы внешне ставили одни и те же основные цели: свободу, равенство и процветание. Но Россия традиционалистская, авторитарная, националистическая будет стремиться к совершенно иным целям. Западный демократ вполне мог вести интеллектуальный спор с советским марксистом, но это будет немыслимо с русским традиционалистом. И если русские, перестав быть марксистами, не примут либеральную демократию и начнут вести себя как россияне, а не как западные люди, отношения между Россией и Западом опять могут стать отдаленными и враждебными». З. Бжезинский также видит наибольшую опасность в традиционном православии.12 Другой теоретик мондиализма С. Тэлбот сожалеет, что Россия «не сумела воспользоваться такими мировыми процессами, как Ренессанс, Реформация, … Просвещение». Он выражает надежду, что современные западники одержат верх над «современными славянофилами».13 У. Лакер считает еще более опасным, нежели православный монархизм, построение российской государственности на принципах языческого традиционалистского империализма. 14 Одним словом, западническое лобби должно находиться у власти в Кремле, либо будет реализован сценарий политического расщепления российских территорий. В противном случае – «война цивилизаций». Но и историческая перспектива западнической России не выглядит долгосрочной. Традиционная саморефлексия русской мысли между Востоком и Западом представляет собой в научном отношении глубокую архаику. Она отражала плоскостной подход восприятия географической картины мира. Согласно же большинству геополитических теорий, Россия имеет не промежуточное, а полярное положение. По определению английского геополитика Х. Макиндера, она есть «сердце мира», географическая ось истории» или «осевой ареал». По всем геополитическим версиям, евразийский континентализм осевого ареала противостоит «внешнему полумесяцу» или «мировому острову». «Внутренний полумесяц», охватывающий Западную Европу, Средиземноморье, Ближний Восток, Индостан и Китай представляет собой поле столкновения континентально-сухопутного («разбойники суши») и островного – океанического («разбойники моря») векторов сил. Таким образом, российская государственность уже по факту своих географических рамок, является онтологическим врагом атлантистской цивилизации.15 Широкую известность в качестве геостратегического плана (наряду с проектом «психологической войны» З. Бжезинского) глобальной победы над евразийским континентализмом приобрела доктрина «Анаконда» А. Мэхэна. Она была сформулирована еще до образования советской государственности, что свидетельствует об отраженном в ней глобальном мегаисторическом противостоянии, выходящим за рамки идеологической и политической конъюнктуры (американский геополитик умер в 1914г.). Во время Гражданской войны в США, генерал северян МакКлеллан разработал план, сутью которого было полное блокирование мятежного Юга и постепенное его экономическое удушение. Та же концепция, модифицированная как охват Евразии военными базами и союзами, была предложена «школой Мэхэна в качестве геостратегии «холодной войны». «Правая рука» «Анаконды» - НАТО, СЕАТО, СЕНТО простиралась от Гренландии до Пакистана, левая» - система двухсторонних военных союзов США – от Аляски до Сингапура. Кольцо должно было сомкнуться в Индии, чему воспрепятствовала политика «третьего пути», декларированная ИНК. Соответственно в прорыве удушающего кольца «Анаконды» видится вектор евразийской геостратегии России. Такие акции, как ввод советских войск в Афганистан, профанизируемые в современных российских СМИ, следует рассматривать в качестве попыток геополитического прорыва. В настоящее время прослеживается тенденция образования второго кольца «Анаконды» на периферии постсоветского пространства СНГ. Процесс геополитического удушения Евразии продолжается.16 Соответственно интересам атлантистской цивилизации государства регионального статуса при «Новом мировом порядке» можно дифференцировать на три группы: 1) «нефтяные республики», снабжающие Запад нефтью и иным сырьем; 2) «банановые республики», обеспечивающие Запад продовольствием; 3) «республики контрастов», финансирующие Запад за счет ограбления своего народа через покупку с большой долей добавочной стоимости западных товаров. Во всех случаях, посредством ограбления страны достигается высокий уровень жизни лишь слоя компрадорской буржуазии.17 Существует иллюзия, что западные олигархические круги, связанные с импортом российской нефти и газа, заинтересованы в поддержании единого политического пространства вокруг энергопотоков. Но долгосрочная ставка на нефть россиян бесперспективна. Исходя из уровня добычи на 1991г., ее запасов хватит России лишь на 35 лет. Прогнозный же геологоразведывательный потенциал оценивается всего лишь уровнем в 6,5%. Причем, большинство месторождений азиатской России (а именно там главный район их сосредоточения) чрезвычайно дороги для разработки, превышая стоимость самого сырья. В то же время, как известно, Соединенные Штаты Америки, имеющие не менее богатые нефтяные ресурсы, вопреки сиюминутной экономической целесообразности, табуировали их разработку, ориентируясь на сырье, ввозимое изза рубежа. Таким образом, максимум через полстолетия Россия для Нового мирового порядка потеряет смысл даже в качестве нефтяной республики. С другой стороны, еще «Берлинская конференция» 1884г. декларировала принцип, по которому государство, не имеющее технических средств добычи сырья, должно допустить к его разработке представителей иных стран. По логике этого решения российское сырье даже не принадлежит России.18 К тому же российская нефть экспортируется отнюдь не в Соединенные Штаты, а в Западную Европу. Германия возможно и заинтересована в поддержании определенной политической стабильности пространства вокруг трубопровода. Но для США, обеспокоенных тенденцией складывания германоцентристской евросистемы, выгоднее представляется сценарий дальнейших центробежных и энтропийных процессов евразийской государственности. Еще принятый в США в 1959г. «Закон о порабощенных нациях» указывал в качестве главного врага свободы - «русский коммунизм». Сама формулировка подразумевала, что поработителем является не коммунистическая система, а русский исторический шовинизм. Провозглашалась борьба за освобождение как реальных, так и вымышленных наций Советского Союза, за исключением самой многочисленной – русской. Ставилась задача добиться национального суверенитета не только для союзных республик, но и для таких фантомных этносистем, как Казакия или Идель-Урал.19 По обнародованному в 1992г. исследованию «Американские прогнозы развития геостратегической ситуации в мире в конце XX и начале XXI века» излагались соображения о целесообразности деления России на шесть независимых государственных образований: Западную Россию, Урал, Западную Сибирь, Восточную Сибирь, Дальний Восток и Северные территории. «Децентрализованная Россия, заявлял З. Бжезинский, - это реальная и желанная возможность».20 По его проекту, помимо урезанной европейской России (без С-Петербурга и Пскова, передаваемых Европе, а также без всего Северного Кавказа, Краснодарского и Ставропольского краев, аннексируемых Турцией), на построссийской территории институционализировались Дальневосточная республика (без отданных Великому Китаю Благовещенска, Хабаровска, Владивостока) и Сибирская республика (без юга Сибири, также присоединенного к Китаю). Посвящение книги З. Бжезинского «Великая шахматная доска» гласило: «Моим студентам – чтобы помочь им формировать очертания мира завтрашнего дня». Впрочем, «потеря территорий, - по его оценке, - не является для России главной проблемой». Он именует ее не иначе как «черной дырой», не подлежащей прогрессивной аккультурации. На заседании Совета Национальной безопасности США им было высказано соображение, что чем меньше населения будет проживать на российской территории, тем успешнее пройдет ее освоение Западом. Бильдербергским клубом апробировался проект разделения России по зонам контроля: США – Центр и Сибирь, Германия – Северозапад, Турции – Юг и Поволжье, Японии – Дальний Восток.21 Впрочем, все эти современные мондиалистские планы не являются новым словом политической мысли. Стратегия расчленения российских территорий ни одно столетие являлась краеугольным камнем западной геополитики. Еще в 16в. Г. Штаден разрабатывал план завоевания европейцами Московии, при тотальном истреблении ее населения. Даже А. Тойнби, при рассмотрении дихотомии Россия-Запад, приписывал именно последнему роль агрессора. «Верно, что и русские армии, - оговаривается Тойнби, воевали на западных землях, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных семейных ссорах. Хроники вековой борьбы между двумя ветвями христианства, пожалуй, действительно отражают, что русские оказывались жертвами агрессии, а люди Запада – агрессорами значительно чаще, чем наоборот. Русские навлекли на себя враждебное отношение Запада из-за своей упрямой приверженности чуждой цивилизации…».22 Традиционной тактикой геополитических противников России было провоцирование столкновений ее с ближайшими соседями. Долгое время роль марионеточного орудия Запада выполняла Турция. Запад, как известно, стоял и за спиной Японии в войне 1904-1905гг. Зачастую следствием подобных провокаций являлись войны России с потенциальным геополитическим союзником. Так русско-германское военное противостояние осуществлялось вопреки всем геополитическим концепциям о перспективах антиантлантистского континентального альянса Срединной Земли, в лице России, и Средней Европы – Германии. По всей видимости, на роль нового «диалектического рычага» выводится Китай. Еще в контексте биполярной модели мира КНР рассматривалась как левая альтернатива СССР. Имевшая все предпосылки разразиться советско- китайская глобальная война, так и не состоялась. Но перспектива военного конфликта Китая с РФ отнюдь не исчерпана. Потенциал современного Китая преднамеренно преувеличивается. Как прежде он выполнял функцию демонстрации альтернативного социализма ему вменяется роль антитезы Новому мировому порядку. В действительности, китайская региональная модель прочно вмонтирована в глобалистскую систему. Китайское реформирование, обеспечившее трансформацию эгалитарного общества в рыночный строй, отличалась от перестроечного сценария лишь сохранением авторитарного контроля номенклатуры над политической ситуацией. Искусственно проецируется иллюзия цивилизационного выбора в мире. Китай, подобно Советскому Союзу, легко может быть взорван изнутри по апробированному сценарию поддержки сепаратистского движения тибетцев, маньчжуров, монголов, мусульман Синьцзяна и др. Китайские вооруженные силы будут очевидно использоваться как «натовская дубинка» в Азии при обнаружении в ней антиантлантистских тенденций.23 Еще более злободневным сценарием, чем конфликт с Китаем, представляется война с Турцией. Православие и ислам, сохранившие элементы традиционализма, составляют препятствие глобализационным процессам. Не случайно, один из крупнейших традиционалистов 20в. французский эзотерик Р. Генон принял ислам и испытывал большой пиетет к православию. Итальянский геополитик К. Террачано видел залог спасения Европы в антиамериканском союзе России и фундаменталистского ислама.24 Не случайно, вектор сближения Москвы с Тегераном вызывает особую обеспокоенность в мондиалистских кругах. В целях дезинтеграции такого альянса реализуется проверенная при развязывании мировых войн тактика по провоцированию столкновения потенциальных геополитических союзников. Развертываются локальные конфликты в регионах пересечения православной и исламской культур, таких, как Кавказ или Балканы. За исламский фундаментализм выдается модернизационное по протестантским аналогам вакхабитское движение. Исламский фактор искусственно нагнетается в атлантистской, десакрализованной Турции. Масштаб турецкого шпионажа и военной контрабанды на юге России заставляют классифицировать ситуацию как предвоенную. Не случайно, итальянский футуролог К. Санторо относил окончательное утверждение мондиализма ко времени после предрекаемого им периода цивилизационных катастроф. Впрочем, экологи корректируют сценарий развития мира фактором «парникового эффекта», следствием чего средняя температура к 2030г. повысится примерно на 2,50С, а в северных районах – до 80С. При этом многие южные земли станут засушливыми и неплодородными, приморские территории окажутся затоплены океаном, уровень которого поднимется в результате таяния полярных льдов. Напротив, просторы русского севера станут плодородными и наиболее приспособленными для развития культуры. В виду этого, на фоне сокращения российского населе- ния, нетрудно предвидеть широкие миграционно - колонизаторские потоки, направленные в Россию свободу продвижения которых и должна обеспечить военная экспансия.25 Сценарий 3: коммунистическая реставрация в России. Альтернатива коммунистической реставрации также не позволяет надеяться на выход России из системы Нового мирового порядка. На нее делает ставку С.Э. Кургинян, противопоставляя её варианту установления в стране фашистского этнократического режима, понимаемого им как форму господства криминалитета.26 Но коммунизм в исторической ретроспективе не представлял собой альтернативы мондиализму. Антиномичность коммунизма и капитализма была сильно преувеличена. Оба противопоставляемых друг другу строя являются вариациями массового общества. Как «два пути к одному обрыву», - определял их И.Р. Шафаревич.27 Это две модели осуществления модернизации, смысл которой в мегаисторической проекции является уничтожение структур и атрибутов традиционного общества. Поэтому традиционализм является подлинным онтологическим врагом и капитализма, и коммунизма. Под видом борьбы друг с другом адепты капиталистического и коммунистического мондиализма искореняли сохранившиеся реликтовые традиционалистские элементы. По-видимому, те и другие действовали зачастую в рамках единой режиссуры. Еще Б. Дизраэли писал о «союзе искусных накопителей богатств с коммунистами» для разрушения христианского монархического мира. Гораздо интереснее, чем «немецкий след» в финансировании большевиков, объяснимый фактом военного противостояния, является «американский». Инцидент с предоставлением гражданства США Л.Д. Троцкому при его аресте в Галидосксе канадскими службами выглядит, по меньшей мере, странным (паспорт был выдан по распоряжению В. Вильсона). Среди арестованных спутников Троцкого фигурировали будущие члены ВРК Мельничанский и Чудновский. Книга Э. Саттона «Уэлл-стрит и большевистская революция» иллюстрирует революционный вектор американских финансовых потоков. По высказанным в эмиграции оценкам многих из бывших деятелей белого движения, не ясно, какой из сторон в Гражданской войне оказывалась более существенная поддержка государствами Антанты. Еще в 1910г. А.И. Деникин «просил англичан разъяснить, имеем мы дело с союзниками или с врагами?» Согласно утверждениям Дж. Кеннана, Соединенные Штаты, захватив Транссибирскую магистраль, удержавали ее до тех пор пока Советы, не окрепли настолько, чтобы ее контролировать. По оценке Э. Саттона, советская индустриализация была проведена прежде всего на деньги американских банков. З. Бжезинский даже определяет их вклад цифрой 95% индустриальной инфраструктуры СССР. Показательно, что Г.Форду, при снятии с него финансовой олигархией бокота в 1927г., было устами А. Хаммера предложено в знак демонстрации раскаяния поучаствовать в советской индустриализации. Следствием биполярной модели мира периода «холодной войны» явился стремительный крах коло- ниальных империй, сохранявших в своем устройстве элементы традиционных систем. Антиколониализм поддерживали и Советский Союз, и Соединенные Штаты. Есть основания считать, что между ними существовала договоренность о разделе зон влияния в мире. Наличием такого рода соглашений объясняются, в частности, директивы Кремля по свертыванию коммунистической революции в Греции, или приостановке помощи партизанской экспедиции Че Гевары в Боливии.28 Псевдодихотомия капитализм – социализм, создавалась искусственно, имитируя альтернативность выбора в рамках единого модернизационного пути. В действительности, социалистическая и капиталистическая системы экономики являлись в значительной степени умозрительными абстракциями. Советский социализм мало чем отличался от Государственно-монополистического капитализма. Весьма условно можно было причислить к капиталистическим странам Швецию, где доля госбюджета к середине 1980х гг. достигала 67% ВНП. Еще более гипотетической является трактовка в качестве капиталистического производства дотационного сельского хозяйства США. Популярная модель экономики представляет собой вариант метафизической утопии. К настоящему времени из 15 наиболее высокоразвитых стран мира, только в одной Франции, и то лишь с 1986г., цены ни регулируются государством что к тому же не распространяется на квартплату и сельскохозяйственную продукцию, подлежащих общеевропейской регламентации. Триада генезиса мондиализма проходила от многополярного мира через формационную биполярность к однополярной системе. Причем, со второй половины 1970х гг. в различных аналитических центрах преобладала конвергенционная теория реализации мондиалистского проекта. Сторонником конвергенции, а не либеральной глобализации выступал в частности А.Д. Сахаров. В рамках реализации проекта конвергенционного мондиализма следует рассматривать политику М.С. Горбачева. Иначе не понять, курс Кремля на демонтаж режимов ортодоксального марксизма в Восточной Европе периода «бархатных революций». В Румынию для свержения Н. Чаушеску даже готовы были войти советские войска. Но республиканская администрация Рейгана и Буша, вероятно вопреки имеющейся договоренности, сделала ставку на проект либеральной универсализации однополярного атлантического мондиализма.29 Историческая победа капитализма была определена тем, что он в большей степени нежели этатистский социализм соответствовал психоментальности массового общества. Социалистическая директивность и эгалитарность восходили к архетипам традиционных форм, а потому и модернизационный потенциал капитализма был более значительным. Еще Н.И. Бухарин видел формационное различие в том, что «капитализм не строили, а он строился», тогда как «процесс строительства коммунизма является в значительной степени сознательным, то есть организованным». Другими словами, коммунистическая модель представлялась для масс более сложной, а потому менее приемлемой. Тот же самый механизм омассовления обеспечил в свое время успех христианской глобализации перед полицентричным эзотерическим и иерархическим язычеством. Сценарий 4: консервативная революция в России. Путь спасения России видится в принятии традиционалистской модели, альтернативной по всем своим параметрам системе Нового мирового порядка. Но переориентация на этот путь требует сверхусилий. Она не обойдется без потоков крови. Сравнительно легким сценарием представляется метаморфоза Савла в Павла, подобная той, которая произошла в совершенно иной исторической ситуации со Сталиным, сменившим вектор от интернационалистского коммунизма к националбольшевизму. В виду того, что значительная часть российского истэблишмента, включая ближайшее окружение предполагаемого Павла, сориентирована на мондиалистскую версию развития страны, подобная переориентация не обойдется без «партийных чисток» (модель 1937г.). Кровавым сценарием российского возрождения может стать Гражданская война (модель 1918г.). Мировой исторический опыт говорит, что вслед за проигранной войной с внешним противником следует внутренняя война. Поражение Франции в войне с Англией за колонии 17551763гг. обернулась для нее серией революций, растянувшихся почти на целый век. Динамический импульс «холодной войны» также, повидимому, должен материализоваться в российскую гражданскую конфронтацию. Затянувшийся сценарий его преломления объясним тем, что только к настоящему времени россияне, пребывавшие в иллюзиях об наступлении эры дружбы с Западом, начинают осознавать свое поражение. А.Г. Дугин моделирует четыре варианта грядущей Гражданской войны: 1) национально-государственные силы против мондиалистского лобби; 2) РФ против одной (или нескольких) из республик ближнего зарубежья; 3) между представителями русского и нерусского этносов; 4) между региональными, либо административно-территориальными субъектами. Признавая вероятность каждого из них, думается, что смута не будет иметь осознанных векторов противоречий, а выразится в форме бунта, тотальной войны всех против всех.30 Парадигма «русского бунта» не укладывается в прокрустово ложе западных представлений. Главная его характеристика – бессмысленность. «Русский бунт» есть оборотная сторона «русского терпения». За длительными периодами покорности в России неуклонно наступал миг тотальной вольницы. Тогда народ разгибает спину – бьет, грабит, мстит своим притеснителям. Русская воля есть антитеза западной свободы. Она проявляется в дионисийских разгулах, погромах, разбоях, казатчине и цыганщине. Любая рационально организованная западная система обнаруживала свою нежизнеспособность во времена русских смут. Следует предположить, что за поразительным по своей длительности периодом народного терпения грядет очередной взрыв пугачевской стихии. Ее не сможет обуздать ни одна мондиалистская структура и даже натовский контингент. Правда, не обладающий созидательным потенциалом бунт сам по себе, не ведет к формированию новой системы. Гораздо чаще, по наблюдению Г.П. Федотова, московский народ, перебесившись, возвращался, покорный в свою тюрьму.31 Поэтому, очищение Гражданской войной возможно лишь при наличии сплоченных интеллектуальных сил, направляющих бунташный вектор в теургическое русло. Но таковых как раз на небосклоне политической власти и не наблюдается. Ж. Парвулеско писал о необходимости создания «ордена евразийцев», который бы возглавил борьбу против Нового мирового порядка. Ж. Тириар шел еще дальше, провозглашая жизненную необходимость появления «партизанов евразийства». Внутренней основой утверждения мондиалистской модели в России является мобильная дисперсия массового общества, внешней - космополитизация экономики и финансов. В настоящее время Россию нет необходимости завоевывать военным путем, достаточно вызвать в ней дефолт. Поэтому новое государственное строительство должно осуществляться на принципах противоположных глобализации – корпоративизме и автаркийности. На каждый из тезисов идеологии «Нового мирового порядка» выдвигается антитезис: частной собственности и рыночной экономике противопоставляется общинность, лабильной политической электоральности – аристократическая иерархичность и идеократия, национальному смешению – этническая поливариантность, квазирелигиозному всеединству – конфессиональный традиционализм, сензитивному ширпотребу – культурологический элитаризм. Вместе с тем традиционализм не должен носить характера местечковой консервации, а представлять собой утопию планетарных параметров. Призыв противостоять на традиционалистской основе Новому мировому порядку адресуется всем народам и конфессиям, как путь сохранения (а то и восстановления) религиозной и культурной самоидентификации. В либеральной, неозападнической печати сложился стереотип, что Россия имела все основания развиваться как страны Запада, но некие зловещие силы, укоренившиеся на высшем пьедестале власти, подталкивали ее на тупиковый путь. Е.Т. Гайдар свое небезызвестное сочинение «Государство и эволюция» завершает призывом «сместить главный вектор истории России», т.е. всего ее исторического опыта.32 Показательно признание одного из главных теоретиков российских реформ американца Д.Сакса о бесперспективности применения в них универсальных для западной цивилизации схем: «Мы положили больного на операционный стол, вскрыли ему грудную клетку, но у него оказалась другая анатомия». Другими словами, неправильная хирургическая метода обернулась тем, что пациент был зарезан. Россия не может вписаться в систему Нового мирового порядка уже в силу специфики своего месторазвития – «у ней другая анатомия». Зона континентального климата выше 60-й параллели считается неприемлемой для развития культуры. Между тем, на пространстве прилегающем к ней и формировалась российская государственность. Южнее 50-й широты располагается лишь 3,4% ее земель, тогда как в США – вся территория, за исключением Аляски. Северные территории атлантического региона несравненно теплее континентальных зон той же широты. В Латвии бедняки из-за дороговизны зачастую отказываются от отопления и горячей воды, что немыслимо даже в южнорусских регионах. В США 75% населения живет в домах из фанеры и картона, в которых в России возможно пребывать лишь в летнее время. Несмотря на это СССР умудрялся реализовывать в кратчайший срок программы грандиозного жилищного строительства, установив оплату жилья и связанных с ним услуг по крайне незначительным по мировым нормам ценам. Именно в силу климатических особенностей Советский Союз производил цемента в 2 раза больше, а картона и фанеры в 10 раз меньше, нежели в США, что служило предметом сарказмов об абсурдах плановой экономики со стороны демократических публицистов перестроечных лет. В силу природных факторов в середине 1990х гг. издержки производства промышленной продукции в России были выше, чем в Японии в 2,8 раза, в США – 2,7, Франции, Германии, Италии – 2,3, Великобритании – 2. Гораздо значительнее, по сравнению со всеми названными странами, являются затраты на амортизацию. Пригодных для сельского хозяйства пашенных земель в России всего лишь 13% ее территорий (сравнительно оленьих пастбищ – 19% площади). На большинстве из них урожайность позволяет обеспечивать только натуральное воспроизводство (впрочем, даже в США сельское хозяйство в силу своей убыточности является дотационной сферой). К тому же, в отличие от европейского фермера, сельскохозяйственный сезон длится у русского крестьянина не 8-9, а только 4-6 месяцев в год. Таким образом, парадигма крепостничества или военного коммунизма была предопределена как единственный способ цивилизационного выживания. То что вопреки всем природным обстоятельствам, Российская империя и СССР могли длительное время фактически на равных конкурировать с Западом, свидетельствует о близкой к оптимальному выработанной веками их государственной модели. Теория об «азиатском способе производства», объясняющая генезис этатистской системы, не в меньшей степени, чем для стран ирригационного земледелия, применима для России.33 Отнюдь не метафизические рассуждения, а широкие пласты эмпирического материала подтверждают тезис об агрессивном потенциале западной цивилизации. Русская колонизация, по критерию средств своего осуществления, не имеет ничего общего с экспансионной глобализацией Запада. Не было в ней ни «унтерменшей» немецкого экспансионизма, ни «дикарей» англо-французского колониализма. Автохтонное население Сибири за период российского господства в 19 в. увеличилось в 4 раза, в то время как динамика коренных жителей Америки имела за тот же период прямо противоположную тенденцию. Общеизвестно, что Восточная Германия есть бывшая территория поморян, лужичан, прус- сов, история геноцида которых немцами не позволяет русским, казалось бы, поддерживать иллюзию о западном дружелюбии на собственный счет. Весьма удачной представляется метафора В.В. Кожинова, писавшего, что если Россия определяется ее антагонистами «тюрьмой народов», то Европу можно охарактеризовать «кладбищем народов». Все читали «Маугли», где автор постоянно подчеркивает мысль о единстве крови человека и фауны. Но в творческом арсенале Р. Киплинга имеется также стихотворение, в котором он декларирует, что миссия английских солдат идти в Африку, в одной руке держа азбуку, в другой – винтовку. Если же «черная сволочь» не станет слушать, ее научит другой учитель – пулемет.34 В завершении хотелось бы привести высказывание И.А. Ильина: «Живя в дореволюционной России никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви. Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она, действительно возрастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и Церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас: и для самоуспокоения внушают себе…, что русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости; что религиозность его состоит из суеверия и пустых обрядов… Европейцам нужна дурная Россия: варварская, чтобы «цивилизовать» ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить, завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, религиозно-разлагающая, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее «неиспользованные» пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии».35 Цит. по радио «Свобода» 22.2.89. Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М., 1993; Левалуа К. «Сочти число зверя» (Замечания о книге Жака Аттали «Линии горизонта») // Элементы. Евразийское обозрение. 1992.№2. 3 Ratzel F. Veber die Gesetze des raeumlicher Wachstum der Staaten. 1901. 4 История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974. С.188-189. 5 Полосин В.С. Миф. Религия. Государство. М., 1999; Генон Р. Царь мира. Коломна, 1993 6 Ульянов Н.И. История и утопия // Спуск флага. Нью-Хейвен, 1979; он же. Происхождение украинского сепаратизма. Нью-Йорк, 1966. 7 Острецов В.М. Масонство, культура и русская история (историко-критические очерки). М., 1998. 8 Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. М., 1993; Назаров М.В. Тайна России. Историософия XX века. М., 1999. С.617-625. 9 Кургинян С., Кудинова А., Репин В. Что есть устойчивое развитие? // Завтра. 1995.№16; Кузьмич А. Заговор мирового правительства (Россия и «золотой милли1 2 ард»). Б.м., б.г 10 Фукуяма Ф. Конец истории // Вопросы философии. 1990.№3. 11 Huntington S. The Clash of Civilizations // Foreign Affairs. Vol. 72.№3. Summer, 1993.P.22-49; Ru binstein R., Crocker J. Challenging Muntington // Foreign Policy. №96. Fall, 1994. P.113-128 12 Независимая газета. 2.9.93 13 Независимая газета. 11.12.97. 14 . Лакер У. Черная сотня. Происхождение русского фашизма. М., 1994. 15 . Mackinder H. Democratic Ideals and Reality. N.Y., 1962. 16 Мэхэн А. Влияние морской силы на историю (1660-1783). М.-Л., 1941; Морозов Е.Р. План «Анаконда» // Элементы. Евразийское обозрение. 1993.№4. 17 Морозов С.Б. Заговор против народов России сегодня. М., 1999.С.109. 18 Путь в XXI век. М., 1999; Паршев А.П. Почему Россия не Америка. М., 2000. 19 Текст закона Конгресса США № PL-89-90 от 1959г. Экологическая война Запада против России. М., 1995. 20 Независимая газета. 31.12.98. 21 Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998. 22 Тойнби А.Д. Постижение истории. М., 1991. С.140-142. 23 Саттон Э. Как орден организует войны и революции. М., 1995. 24 Terracciano C. Nel Fiume della Storia // Orion. Millano, 1986-1987. №22-30. 25 Панарин А. Вызов (Геополитический пессимизм против цивилизационного оптимизма). Знамя. 1994. №6. 26 Кургинян С.Э. и др. Постперестройка: концептуальная модель развития нашего общества, политических партий и общественных организаций. М., 1990. 27 Шафаревич И.Р. Русофобия. Две дороги к одному обрыву. М., 1991. 28 Саттон Э. Уолл-стрит и большевистская революция. М., 1998; он же. Как орден организует войны и революции. М., 1995; Эпперсон Р. Невидимая рука. СПб., 1999. 29 Виноградов А.Е. Тайные битвы XX столетия. М., 1999. С. 334-382. 30 Дугин А.Г. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1997. С.439451. 31 Федотов Г.П. Россия и свобода // Новый град: Сб. статей. Нью-Йорк. 1952. 32 Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М., 1995. С.187. 33 Паршев А.П. Почему Россия не Америка. М., 2000; Ковальченко И.Д. Русское крепостное крестьянство в первой половине XIX века. М., 1967. С.77. 34 Шафаревич И.Р. Русский народ на переломе тысячелетий. Бег наперегонки со смертью. М., 2000. С.310. 35 Ильин И.А. Наши задачи. Париж, 1956. С.191.
