Динамичность авторской картины мира

В.В. Меняйло
ДИНАМИЧНОСТЬ АВТОРСКОЙ КАРТИНЫ МИРА
Понятие картины мира относится к числу фундаментальных
понятий, выражающих специфику человека и его бытия. Как целостный
глобальный образ мира картина мира является результатом духовной
активности человека и возникает у него в ходе контактов с миром.
Исследование картины мира актуально не только в рамках
господствующей сегодня научной парадигмы, уделяющей особое
внимание тому, как в языке отражаются ментальные процессы и
индивидуальность человека, в целом, но и для лингвистики как науки,
поскольку с картиной мира связаны два процесса, в которых
непосредственно участвует язык. «Во-первых, в недрах языка формируется
языковая картина мира, один из наиболее глубинных слоев картины мира у
человека. Во-вторых, сам язык выражает и эксплицирует другие картины
мира человека, которые через посредство специальной лексики входят в
язык, привнося в него черты человека, его культуры» [Постовалова, 1988:
11].
Картина мира представляет собой диалектическое единство статики
и динамики, стабильности и изменчивости. Если рассматривать её во всей
полноте как образ мира, который конкретизируется в процессе
человеческой жизнедеятельности, можно сделать вывод о том, что картина
мира не вечна даже в пределах жизни одного человека, поскольку она
постоянно корректируется, дополняется и уточняется [Постовалова, 1988:
48].
Исходя из позиции разграничения языка и мышления, различают
концептуальную картину мира как понятийный уровень сознания и
языковую картину мира как уровень значений (Постовалова, 1988;
Кубрякова, 1988, 2003; Уфимцева, 1988; Колшанский, 1900; Караулов,
1987; Никитин, 1999; Телия, 1988; Иванова, 2002; Воронцова, 2003;
Гронская, 1998, 2003; Попова, 2004).
Основным содержательным элементом языковой модели мира, как
называет картину мира Ю.Н. Караулов [Цит. по Уфимцева, 1988: 114],
является семантическое поле, а единицами концептуальной картины мира
– константы сознания. Концептуальная модель мира содержит
информацию, представленную в понятиях, в то время как в основе
языковой модели лежат знания, закрепленные в семантических категориях
и семантических полях, составленных из слов и словосочетаний
[Уфимцева, 1988: 139]. Языковая картина мира – это вся информация о
внешнем и внутреннем мире, закрепленная средствами живых
национальных разговорных языков [Никитин, 1999]. Концептуальная
картина мира - отражение структуры представления знания, «языка»
мысли. При этом концептуальная и языковая картины мира диалектически
связаны между собой, как мышление и язык, а их разграничение во многом
является условным.
Языковой аспект играет решающую роль при репрезентации
концептуальной картины мира в разных типах текстов и в разных
национальных культурах [Воронцова, 2003: 41]. Люди, говорящие на
разных языках, могут иметь схожие концептуальные картины мира, и
наоборот, – представители одной лингвокультуры – разные. В
концептуальной
картине
мира,
таким
образом,
закономерно,
взаимодействуют три составляющие: общечеловеческое, национальное и
личное. Индивидуальные картины мира значительно различаются у
носителей даже одного языка. Особенно большим количеством
индивидуальных черт, не разделяемых всеми представителями отдельной
лингвокультуры, обладают индивидуальные картины писателей
(авторские картины мира). «Авторская картина мира фиксирует, в
первую очередь, уникальность творческого субъекта: ее индивидуальноличностная составляющая определяет сущность текста как произведения
словесного искусства и эстетического события. Вместе с тем, как и
картина мира любого индивида, она включает в себя универсальное и
национальное» [Щирова, Гончарова, 2006: 92]. Картина мира конкретного
автора существенно отличается от объективного описания свойств,
предметов, явлений, от научных представлений о них, ибо она есть
«субъективный образ объективного мира». Это образ мира,
сконструированный сквозь призму сознания и языка писателя, результат
его духовной активности [Маслова, 2004: 42-43].
Авторская картина мира является элементом глобальной
художественной картины мира, которая возникает в сознании читателя
при восприятии художественного произведения и представляет собой
воссоздаваемое всеми видами искусств синтетическое панорамное
представление о конкретной действительности в тех или иных
пространственно-временных диапазонах. Чувственная, видимая и
эмоционально окрашенная художественная картина мира каждой эпохи
находит воплощение в разнообразных произведениях искусства. Каждая
эпоха искусства отражает в целом определенный общий уровень
художественного мышления [Воронцова 2003: 40]. Картина мира автора
литературного произведения как носителя художественного мышления
является формой конкретизации художественной картины мира. Она
объективируется текстом или совокупностью текстов, маркируется
индивидуальностью творческого субъекта и является результатом
использования им уникальных способностей разума: восприятия,
мышления, памяти, внимания и вымысла [Щирова, Гончарова 2006: 92].
Динамичность – сущностное свойство картины мира как
фундаментального элемента мироосмысления человека - во многом
определяет особенности авторской картины мира, поскольку несет в себе
черты своего создателя и закономерно запечатлевает динамичность его
мировидения. При сохранении целостности картины мира - заданности ее
рамок и принципа изображения - в ней могут меняться отдельные
фрагменты или общая колористика, запечатлевающая мироощущение
субъекта этой картины [Постовалова, 1988: 48].
Репрезентантами авторской картины мира в тексте выступают
«повторяющиеся и лейтмотивные слова, текстовые символы,
тематические, синонимические, антонимические и ассоциативно-образные
ряды, формирующие внутритекстовые и межтекстовые ассоциативные
поля» [Щирова, Гончарова, 2006: 85]. С изменением каких-либо
фрагментов картины мира автора как языковой личности, как правило,
изменяются и средства ее репрезентации в созданных им текстах.
В качестве примера, иллюстрирующего динамику авторской картины
мира, сошлемся на изменения ядерной характеристики культурного
концепта FREEDOM в романах Дж. Фаулза «Коллекционер» (“The
Collector”) (1960-1962) и «Женщина французского лейтенанта» (“The
French Lieutenant’s Woman”) (1969). Ядерные характеристики составляют
ядро концепта, поскольку являются обязательными и общепринятыми для
всех представителей определенной лингвокультуры. Вслед за А.
Вежбицкой [Вежбицкая, 1999] и А.С. Солохиной [Солохина, 2005], под
ядерной характеристкой концепта FREEDOM будем понимать
«физическое состояние пребывания на свободе в противоположность
заточению, неволе» [Солохина, 2005: 224].
В романе «Коллекционер» обозначенная ядерная характеристика
конкретизируется и сужается до состояния пребывания за пределами дома
заглавного персонажа, банковского клерка Фредерика Клегга. Дом и
подвал, в котором Клегг содержит похищенную им студентку
художественного колледжа Миранду Грей, являются физическими
вместилищами. Они ограничивают свободу героини, в то время как
пространство за пределами дома, напротив, с этой свободой
ассоциируется. В тексте романа лексемы-номинанты дома-тюрьмы (т.е.
несвободы) обладают повышенной частотностью: глагол “to imprison”
используется 6 раз, существительное “prison(er)” – 31 раз, “cellar” – 43,
“house” – 49.
Большинство индивидуально-авторских концептов, как правило,
возникают в результате трансформации одноименного культурного
концепта под влиянием особенностей мироощущения писателя.
Индивидуально-авторский концепт может репрезентироваться в
произведении эксплицитно и имплицитно. Под эксплицитной
репрезентацией
индивидуально-авторского
концепта
понимается
присутствие в тексте лексической единицы, наиболее часто используемой
представителями национального лингвокультурного сообщества для
репрезентации одноименного культурного концепта. При этом понятийная
составляющая индивидуально-авторского концепта изначально совпадает
с
традиционными
представлениями
членов
лингвокультурного
сообщества. Языковыми маркерами имплицитной репрезентации
индивидуально-авторского концепта выступают не лексические единицы,
традиционно вербализующие одноименный культурный концепт, а иные
лексические,
грамматические
и
стилистические
средства,
характеризующие языковую личность писателя и актуализирующие,
прежде всего, те характеристики концепта, которые формируют его
ассоциативно-образный и оценочный слои.
“I like being upstairs. It’s nearer freedom. Everything’s locked. All the
windows in the front of the house have indoor shutters. The others are
padlocked” [Fowles: 62].
Лексема
“freedom”
–
основной
языковой
репрезентант
анализируемого концепта, с одной стороны, коррелирует с имплицитно
репрезентирующим концепт словосочетанием “being upstairs”, - оно
присутствует в речевом сегменте заключенной в подвал (downstairs)
героини и именует олицетворяющий для неё свободу сад, а с другой, противопоставляется языковым единицам “house”, “locked”, “padlocked”
и“shutters”. Семантическая структура трёх последних языковых единиц
содержит семы “close”, “fasten”, “fix” [ODE, 2004], эксплицирующие
наличие физических преград и состояние ограничения, в том числе
ограничения или невозможности движения. Это позволяет назвать их, как
и вышеупомянутую ЯЕ house, лексемами-номинантами несвободы.
Миранда неслучайно называет точные размеры места своего
заключения: точность описания подразумевает нестерпимость пребывания
в замкнутом и лишенном солнечного света пространстве:
“Minny, going upstairs with him yesterday. First, the outside air, being in
a space bigger than ten by ten by twenty (I’ve measured it out), being under the
stars, and breathing in wonderful, wonderful, even though it was damp and
misty, wonderful air” [Fowles: 53].
Выражение “ten by ten by twenty” конкретизирует абстрактное
представление о несвободе и посредством сравнения bigger than
противопоставляет его свободе как неограниченному пространству за
пределами дома-тюрьмы. Это неограниченное пространство номинируется
языковыми единицами “space” и “air”, которые содержат семы “external”,
“not closed”, “spread up” [ODE, 2004]. Существительное “air”, имплицитно
репрезентирующее концепт FREEDOM, сочетаясь с повторяющимся
положительно окрашенным прилагательным “wonderful”, актуализирует
положительную индивидуально-авторскую оценку данного концепта.
Роман «Женщина французского лейтенанта» повествует об
экзистенциальных поисках представителя викторианской Англии Чарльза
Смитсона. Ядерная характеристика культурного концепта FREEDOM как
физического состояния пребывания на свободе представлена в романе
через противопоставление города Лайма, ограничивающего свободу его
жителей, и «свободного пространства» за границами Лайма: Вэрской
пустоши (Ware Commons), Лондона и Америки. Жизнь людей в Лайме
подчинена строгим взглядам, стереотипам и нормам поведения местного
высшего общества. В этом небольшом городке невозможно укрыться от
любопытных взглядов соседей. Жители не свободны в своих действиях и
вынуждены руководствоваться не желаниями, а соображениями приличий
и приемлемости поведения для окружающих.
«Lyme was a town of sharp eyes; and this [London] was a city of the
blind. No one turned and looked at him. He was almost invisible, he did not
exist, and this gave him a sense of freedom…» (Fowles 1996: 282).
Ощущение постоянной слежки в городе-тюрьме Лайме
имплицируется метафорой “a town of sharp eyes”, где прилагательное
“sharp” в значении “quick at noticing things” [ODE, 2004] акцентирует
внимание читателя на зоркости и «неусыпной бдительности» жителей.
Несвободе Лайма противопоставляется свобода Лондона, «города слепых»,
в котором отсутствуют всевидящие взгляды. Метафору “a city of the blind”,
усиливает прием градации: no one looked – almost invisible – did not exist,
все элементы которой Дж. Фаулз эксплицитно связывает с ощущением
свободы (a sense of freedom).
В тексте романа содержатся и другие указания на то, что Лайм
ограничивает свободу героев произведения. Так, Эрнестина Фриман,
невеста Чарльза Смитсона, воспринимает свои ежегодные поездки к тете в
Лайм как ссылку в Сибирь:
“…she always descended in the carriage to Lyme with the gloom of a
prisoner arriving in Siberia” (Fowles 1996: 12).
В романе «Женщина французского лейтенанта», как и в первом
романе Фаулза, присутствует образ «дома-тюрьмы» - репрезентанта
несвободы, который представляет собой её частный пример по отношению
к тотальной несвободе Лайма (Lyme Regis). Этот дом-тюрьма принадлежит
деспотичной и авторитарной представительнице высшего общества Лайма
миссис Поултни.
“But Marlborough House and Mary had suited each other as well as a
tomb would a goldfinch”; “…the goldfinch was given an instant liberty”
(Fowles 1996: 32).
Сравнение дома с могилой актуализирует окказиональную сему
“death” в названии дома и характеризует затхлость и неизменность
установленных в нём порядков. Ощущение гнетущей неподвижности
усиливается и за счет противопоставления могилы полету птицы: в составе
лексемы “goldfinch” присутствует сема “flight” [ODE, 2004]. Метафора “the
goldfinch was given an instant liberty”, описывающая увольнение служанки
из дома миссис Поултни, позволяет сравнить дом с клеткой и прямо
называет пространство за его пределами свободой (“liberty”).
Итак, анализ особенностей репрезентации ядерной характеристики
культурного концепта FREEDOM в двух романах Дж. Фаулза позволяет
сделать следующие выводы о динамичности авторской картины мира. В
романе
«Коллекционер»
происходит
конкретизация
ядерной
характеристики, которая ассоциируется в восприятии читателя с
«состоянием пребывания за пределами дома Фредерика Клегга». В романе
«Женщина французского лейтенанта» выделенная характеристика,
напротив, развивается в абстрактную и означает «пребывание вне сферы
вмешательства в твою жизнь посторонних людей». Образ дома, который
репрезентирует состояние несвободы, противоположное по своему
эмоционально-смысловому наполнению ощущению свободы, является
стабильным компонентом авторской картины мира в обоих романах.
Однако в романе «Коллекционер» ему отводится центральное место, а в
«Женщине французского лейтенанта» - второстепенное. Это объясняется
тем, что в первом романе автор сосредоточен на описании состояния
человека, физически лишенного свободы, в то время как в фокусе
внимания второго романа оказываются общественные механизмы
ограничения свободы человека. Репрезентантом несвободы в «Женщине
французского лейтенанта» выступает, прежде всего, «город-тюрьма»
Лайм, которому противопоставляются несколько вариантов «свободного
пространства» за его границами. Изменение содержания рассмотренной
индивидуально-авторской характеристики концепта FREEDOM влечет за
собой изменение средств его репрезентации. В романе «Коллекционер»
преобладает эксплицитный способ репрезентации концепта: автор
насыщает текст лексическими единицами, имеющими в своем составе
семы физической несвободы, заточения, неволи. В романе «Женщина
французского лейтенанта» концепт репрезентируется, в основном
имплицитно, путём использования метафоры и сравнения, эффект которых
усиливается множественными эпитетами. О динамичности авторской
картины мира, таким образом, свидетельствует её усложнение.
***
ВЕЖБИЦКАЯ А., 1999. Понимание культур через посредство ключевых
слов // Семантические универсалии и описание языков. Пер. с англ. М.:
«Языки русской культуры».
ВОРОНЦОВА Т.И., 2003. Текст баллады. Концептуальная картина мира
(на материале английских и шотландских баллад). – СПб.: Изд-во РГПУ
им. А.И. Герцена.
МАСЛОВА В.А., 2004. Поэт и культура: концептосфера Марины
Цветаевой. – М.: Флинта: Наука.
НИКИТИН М.В., 1999. Об отражении картины мира в языке // Studia
Linguistica 8. СПб.
ПОСТОВАЛОВА В.И., 1988. Роль человеческого фактора в языке: язык и
картина мира. – М.: Наука.
СОЛОХИНА А.С., 2005. Межкультурное сопоставление концепта
«свобода» в русской, британской и американской лингвокультуре по
данным ассоциативных экспериментов // Антология концептов. Под ред.
В.И. Карасика, И.А. Стернина. Том 1. Волгоград: Парадигма.
УФИМЦЕВА А.А., 1988. Роль человеческого фактора в языке: язык и
картина мира. – М.: Наука.
ЩИРОВА И.А., ГОНЧАРОВА Е.А., 2006. Текст в парадигмах
современного гуманитарного знания. – СПб.: Книжный дом.
FOWLES J. The Collector. http://artefact.lib.ru
FOWLES J., 1996. The French Lieutenant's Woman. – London: Vintage.
The Oxford Dictionary of the English Language, 2004. – Oxford: Oxford
University Press.