Одиссей, сын Лаэрта» (Афина

Ю. А. Сединина (Минск)
ОЛИМПИЙСКАЯ МИФОЛОГИЯ В РОМАНЕ
Г. Л. ОЛДИ «ОДИССЕЙ, СЫН ЛАЭРТА»:
АФИНА-ПОКРОВИТЕЛЬНИЦА
Мифологические сюжеты, и в первую очередь мифология Древней Греции,
в настоящее время находят самое широкое применение в произведениях
писателей-фантастов. Одним из наиболее интересных в данном ряду нам
представляется роман-дилогия Г.Л.Олди «Одиссей, сын Лаэрта», написанный
по мотивам поэм Гомера. Скрывшиеся под псевдонимом авторы романа Д.
Громов и О. Ладыженский не только являются признанными мастерами жанра
фантастики, но и, по мнению критики, давно уже заняли свое место в ряду
наиболее интересных писателей современности.
Понятие «мифология» можно охарактеризовать как совокупность
повествований о деятельности сверхъестественных существ и их контактах с
людьми [3, с. 12]. В классической мифологии Древней Греции такими
существами являются божества различных ступеней иерархической лестницы,
венчаемой олимпийским пантеоном, поскольку в классический период именно
на Олимпе происходит консолидация божественной силы, в архаической
мифологии рассредоточенной по всей природе. Пожалуй, наиболее
рельефным в ряду олимпийских богов как в гомеровских поэмах, так и в
романе Г. Л. Олди, является образ Афины, персональной покровительницы
главного героя – Одиссея.
В классической олимпийской мифологии Афина в первую очередь
является олицетворением мудрости и благоразумия, и ее благосклонное
отношение к Одиссею во многом продиктовано ощущением сходства
характеров и некоего внутреннего родства. Такова она у Гомера:
С улыбкой Афина ему светлоокая щеки
Нежной рукой потрепала… :
«…мы оба
Любим хитрить. На земле ты меж смертными разумом первый,
Также и сладкою речью; я первая между бессмертных
Мудрым умом и искусством на хитрые вымыслы…»
(Гомер «Одиссея» XIII, 287-299. Перевод В. Жуковского.) [1, с. 167-168].
В романе смертный и богиня вопреки традиционной мифологии связаны
между собой гораздо более сложным комплексом чувств и эмоций, который
носит название «любовь».
Следует отметить, что, согласно принципам олимпийской мифологии
классического периода, Афина выступает перед читателями в прекрасном и
гармоничном антропоморфном облике, с которым мы привыкли встречаться
на изображениях богини эпохи античности. Однако образ данной богини в
романе в полном соответствии с мифологической традицией в обязательном
порядке включает в себя рудименты доантропоморфной архаической
мифологии. Описание атрибутики Афины превращается в красивый
повторяющийся образ-перифраз, целиком основанный на архаической
семантике богини: «Сова и змея, олива и крепость» [8, с. 271 и др.]. Атрибуты
«сова» и «змея» указывают на древнее зооморфное прошлое Афины. В Аттике
было широко распространено почитание совы как священной птицы этой
богини. В поэмах Гомера Афина появляется, а чаще исчезает в виде птицы, в
том числе и хищной. Также здесь мы находим повторяющийся эпитет богини
glaycōpis, трактуемый как
«совоокая». Любопытно, что некоторые
исследователи выводят этимологию данного эпитета не только от
существительного glayx («сова») [4, с. 337; 9, с. 72; 6, с. 126], но и от
прилагательного glaycos («светлый, сверкающий, светло-голубой»), переводя
эпитет как «светлоокая» [5, с. 13], что в свою очередь находит отражение в
описании Афины у Олди и проявляется в использовании повторяющегося
замещающего эпитета «синеглазая». Змея также играла важную роль в культе
Афины. У Софокла богиня названа dracailos – «живущая со змеей»(фрагмент
585), а в одном из орфических гимнов – вообще «пестровидной змеей» (XXXII,
11). Огромные змеи, убившие троянского жреца Лаокоона и его сыновей,
препятствовавших размещению в городе деревянного коня, находят укрытие
под щитом у ног статуи Афины (Вергилий «Энеида» II, 225-227). Также
сохранилось несколько изображений Афины со змеей, в том числе копии
знаменитой статуи Фидия, украшавшей афинский акрополь, а живая
священная змея Афины, по сообщению Геродота, обитала в святилище
акрополя в качестве его стража и ей ежемесячно приносились жертвы в виде
медовой лепешки («История» VIII, 41).
Олива является священным деревом Афины и ее фитоморфным атрибутом,
подтверждением чему служит эпитет moria: «оливковая» – покровительница
священных олив [3, с. 96]. Согласно мифологической традиции, указанная
богиня впервые вырастила оливковое дерево во время спора с Посейдоном за
господство над Аттикой (Павсаний «Описание Эллады» I, 5, 3; VIII, 2, 1;
Аполлодор «Мифологическая библиотека» III, 14, 1). Греки считали, что
именно эта олива растет возле храма на Акрополе и от ее ростков произошла
священная роща, находившаяся в пригороде Афин – Академии. Именно из
плодов данных деревьев получали оливковое масло, служившее призом на
Панафинейских играх [7, с. 45].
Элемент романного перифраза «крепость», вероятно, обязан своим
происхождением таким эпитетам Афины, как Polias и Poliuchos– «защитница
городов» и Acraia – «защитница акрополей».
Следует заметить, что любовные взаимоотношения Одиссея и Афины в
романе носят отнюдь не платонических характер, что в корне противоречит
классической мифологической традиции. Как и другие греческие богини,
наделенные важными самостоятельными функциями и характерными чертами
личности (Деметра, Артемида, Гестия), Афина выступает в пантеоне
самостоятельно, не имея божественного супруга. Более того, девственность
данной богини является одной из основополагающих составляющих ее
серьезного, почти мужского характера, что подчеркивается наиболее
употребительными эпитетами Pallas (Паллада) и Parthenos – «дева». Однако
авторы романа практически с первых страниц приписывают богине не только
связь с Одиссеем, но и наличие в прошлом богини еще нескольких
любовников:
«Лемносский Кузнец, кровный родич, однажды взявший ее силой; фригийский сатир
Марсий, пьяница и флейтист, собственной шкурой поплатившийся за самоуверенность;
калидонец Тидей-Нечестивец, на ее глазах выпивший мозг своего врага, тем самым
отказавшись от спасения...» [8, с. 13].
Попытка насилия бога-кузнеца Гефеста над Афиной, пришедшей
заказать для себя оружие, действительно присутствует в ряде мифологических
источников (Аполлодор «Мифологическая библиотека» III, 14, 6; Гигин
«Мифы» 166), но в классической традиции однозначно трактуется как
неудачная. Однако один из крупнейших исследователей древнегреческой
мифологии Р. Грейвс считает этот миф, как и некоторые другие, подвергнутым
позднейшей корректировке. «Для афинян девственность их богини была
символом неприступности их города, и поэтому они меняли древние мифы,
повествовавшие о насилии над ней…» [2, с. 70]. Следует отметить, что именно
Афина почиталась в Афинах как покровительница ремесленников, а культ
Гефеста, происходивший, вероятно, с острова Лемнос или из Малой Азии, был
воспринят афинянами и присоединен к культу Афины [7, с. 122]. О тесной
связи данных культов свидетельствует уже тот факт, что изображение Афины
было выставлено рядом со статуей Гефеста в его храме.
Мотив взаимоотношений Афины с греческим героем Тидеем,
участником похода семерых против Фив, связан с функциями богини в
качестве покровительницы, специальной защитницы ряда героев, в том числе
Геракла и Ясона. На ее особую расположенность к Тидею указывает автор
«Мифологической библиотеки», повествующий о том, что Афина выпросила
у Зевса лекарство, способное сделать умирающего героя бессмертным, но,
увидев его чрезмерную жестокость на поле боя (правда, спровоцированную
другим участником похода семерых – Амфиараем, ненавидевшим Тидея),
прониклась к бывшему любимцу чрезвычайным отвращением (Аполлодор III,
6, 8). Данный миф наглядно демонстрирует нам Афину как олимпийское
божество,
способствующее
установлению
нового
гармонического
миропорядка и отвергающее диструктивные проявления архаики, в том числе
и элементы каннибализма как древнейшего средства повышения боевых
качеств.
Видный филолог-классик А. И. Зайцев отмечал, что в гомеровских
поэмах покровительство Афины греческим героям передается по наследству
от отца к сыну: богиня помогает Одиссею и его сыну Телемаху,
покровительствует Диомеду, поскольку ранее благоволила его отцу Тидею [1:
90]. Помощь сыну Одиссея в романе не выражена, однако в описании
взаимосвязи Афины и Диомеда авторы пошли значительно дальше Гомера,
вновь вступая в ярко выраженное противоречие с классической
мифологической традицией: Диомед назван сыном Афины и Тидея. Имя
Диомеда, одного из наиболее ярких участников троянской войны,
действительно, теснейшим образом связано с культом Афины: особое
расположение богини к нему постоянно подчеркивается в «Илиаде»; герою
приписывается основание храмов Афины в различных греческих городах, в
том числе Аргосе (Павсаний «Описание Эллады» II, 24, 2), причем
находящаяся здесь статуя богини отождествлялась с Палладием – посланным
с неба Зевсом резным изображением Афины, хранившимся в Трое как залог
неприступности города и похищенным оттуда Диомедом и Одиссеем
(Аполлодор «Эпитома» V, 13). Возможно, подобные функции Диомеда
связаны с представлениями о нем как древнейшем военном божестве аргивян.
Что же касается материнства Афины как такового, то в классической
мифологии подобная версия абсолютно исключается, тогда как в архаической
Р. Грейвс допускает такую возможность (в первую очередь в отношении
Эрихтония, одного из первых афинских царей, имевшего получеловеческоеполузмеиное тело) [2, с. 70]. Следует также отметить, что в Элиде, в отличие
от других областей, Афина почиталась как Mētēr («мать»), хотя данный факт
не нашел у исследователей достоверного объяснения [3, с. 96].
Наименее обоснованными представляются нам взаимоотношения Афины с
сатиром (или селеном) Марсием, вступившим в музыкальное состязание с
Аполлоном. Победитель-Аполлон ободрал с побежденного шкуру.
Единственная связь между данным мифологическим персонажем и богиней
состоит в том, что флейту-aуlos, противопоставленную Марсием кифаре
Аполлона, изобрела Афина, но выбросила, увидев в водах ручья, как смешно
раздуваются при игре ее щеки (Аполлодор «Мифологическая библиотека» I,
4, 2; «Первый ватиканский мифограф» II, 23). Историк Павсаний сообщает,
что на афинском акрополе находилась картина, изображавшая Афину, которая
бьет Марсия за то, что он подобрал ее свирель («Описание Эллады» I, 24, 1).
Сюжет также был использован скульптором Мироном для композиции
«Афина и Марсий», сохранившейся в виде римской мраморной копии.
Хотя любовная линия в изображении Афины и противоречит канонам
олимпийской мифологии, однако она несомненно позволяет авторам сделать
образ значительно более многогранным и интересным для современного
читателя. Именно благодаря этой линии в романе появляется, возможно, один
из наиболее трогательных эпизодов, в основе которого лежит широко
известный миф, связанный с Афиной, – суд Париса, правда, представленный в
романе очередной божественной ловушкой:
«Уходя из храма, Одиссей задержался перед палладием. / - Возьми, маленькая… / Он
сунул руку за пазуху. Достал яблоко, купленное загодя на рынке. Краснобокое, глянцевое.
Самое большое, какое только нашлось. Ногтем нацарапал, взрезая кожицу:
«Прекраснейшей». / Положил на алтарь. / Деревянный идол долго смотрел вслед рыжему,
и капли сырости текли по грубо вырезанному лицу.» [8, с. 308].
Указанное сочетание отличного знания нюансов античного
мифологического материала и интересных авторских трактовок, как нам
кажется, позволяет Г. Л. Олди (Д. Громову и О. Ладыженскому) создавать
произведения, не только достойные внимания исследователей и интересные
достаточно широкому кругу читателей, но и способные приблизить
современного человека к удивительному и чрезвычайно многообразному миру
античной мифологии и литературы.
__________________________
1. Гомер. Одиссея / Гомер. — М., 1993.
2. Грейвс Р. Мифы Древней Греции / Р. Грейвс. — М., 1992.
3. Зайцев А. И. Греческая религия и мифология / А.И. Зайцев. — М., СПб., 2005.
4. Лосев А. Ф. Гомер / А.Ф. Лосев. — М., 1996.
5. Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей: В 3 т. Т. 3. / Ф. Любкер. —
М., 2001.
6. Мифы народов мира. Энцикл.: В 2 т. Т. 1. — М., 1991.
7. Нильссон М. Греческая народная религия / М. Нильссон. — СПб., 1998.
8. Олди Г. Л. Одиссей, сын Лаэрта / Г.Л. Олди. — М., 2004.
9. Радциг С. И. История древнегреческой литературы / С.И. Радциг. — М., 1982.