Без скидки на провинцию Размышления по поводу одной

http://2000.net.ua/2000/aspekty/art/66263
Жанна КУЗЬМИЧЕВА
Без скидки на провинцию
Размышления по поводу одной театральной премьеры// 2000. №16 (507) 23 - 29 апреля 2010 г. – С.С2
Премьера спектакля «Закон» по одноименной пьесе классика украинского театра
модерна Владимира Винниченко состоялась в апреле в Театре им. Леси Украинки в
Днепродзержинске.
Автор в контексте времени
Владимир Винниченко (1880—1951), несмотря на долгое вынужденное отсутствие в
культурном пространстве своей родины в ХХ веке, уже успел стать одной из знаковых фигур
украинского драматического пантеона. Его пьесы востребованы на современных театральных
подмостках. Но сказать несколько слов об авторе все-таки стоит — слишком яркой,
неординарной и неоднозначной фигурой он был. С одной стороны, талантливый писатель и
драматург, произведения которого на удивление рано обрели популярность. В 1909 г. Михаил
Коцюбинский писал: «Кого у нас читают? Винниченко. Про кого всюду идут разговоры, как
только речь заходит о литературе? Про Винниченко. Кого покупают? Снова-таки Винниченко».
Но Винниченко существовал и в другой ипостаси — политика. Свою деятельность на этом
поприще он начал в 1905 г., а «наградами» за нее стали неоднократные аресты,
дисциплинарный батальон и наконец — долгая эмиграция. После Октябрьской революции и
возвращения в политику Винниченко занимает должности главы Генерального секретариата
Центральной Рады, председателя Директории. А еще он автор почти всех законодательных
актов и деклараций УНР. В 20-х гг. на короткое время — заместитель главы Совнаркома и
нарком иностранных дел Украины. Затем снова эмиграция, на сей раз до конца жизни.
Именно эта сторона биографии Винниченко стала препоной для проникновения его
произведений на родину в советские времена.
В эмиграции Винниченко-творец вытесняет Винниченко-политика. Он увлекается живописью,
пишет прозу и пьесы. Так, пьеса «Закон» была впервые поставлена в Париже в 1949 г.
Эмигрантские круги тепло приветствовали ее, но значительного театрального успеха она
тогда не имела. Настоящее прочтение и возвращение этой пьесы состоялось гораздо
позднее, уже во времена независимой Украины...
Мечта о «Законе»
«Закон» и ранее ставили в Днепродзержинске. Но то ли перевод на русский язык был
неудачным, то ли слишком надуманными показались зрителю страсти героев, то ли по какойто другой причине, но тогда спектакль умер...
Поэтому в 2010 г. пьесу играли «с чистого листа». Постановщик — заслуженный деятель
искусств Украины Виталий Денисенко давно мечтал о ней. Но обстоятельства не
благоприятствовали, и... мечта продолжала оставаться мечтой. Сценическому воплощению
задуманного поспособствовало предложение главного режиссера Театра им. Леси Украинки
Сергея Чулкова поставить «Закон» в Днепродзержинске.
На сей раз спектакль получился пронзительно искренним, художественно цельным и очень
театральным. Нельзя не отметить замечательные работы художника Ирины Кохан и
балетмейстера Татьяны Астафьевой. Прекрасные декорации, великолепно, со вкусом
сделанные костюмы, оригинальная пластика активно работали на общий замысел и немало
способствовали успеху постановки.
Сюжетная коллизия пьесы заключается в том, что супружеская пара — профессор
Мусташенко и его жена Инна — не может иметь детей. Это становится постоянной болью для
главного героя и настоящей трагедией для его жены. Надежд на будущее нет, семья
рушится...
И вот кажется, что выход есть. Нужно только найти женщину, которая родит от профессора, и
потом забрать ребенка. Вроде бы нет ничего проще. Но закон Божьей справедливости
неумолим: стоит только один раз поступиться моральными принципами, как дальше
обстоятельства толкают тебя все ниже и ниже в нравственном падении. В почти
маниакальной страсти обрести ребенка Инна жертвует близостью мужа, предает и гонит
прочь свою тетку Таму, заменившую ей мать. Однако, поступаясь многим, она не получает
желаемого. Найденная для мужа секретарша-любовница отказывается расстаться с
рожденным от него ребенком. А сам Мусташенко не в силах пожертвовать долгожданным и
выстраданным счастьем отцовства. Героиню настигает вполне закономерный крах надежд и
опустошение.
Трагедия или фарс?
Винниченко определил жанр своей пьесы как драму. Но режиссер увидел в ней трагифарс. И
очень убедительно доказал постановкой свое право на такое прочтение. Одно из возможных
объяснений подобного видения — сегодняшние зрительские предпочтения. Чего греха таить,
в театре публика охотнее соглашается смеяться, чем рыдать. Может быть, мы стали слишком
циничны, может, просто устали от жизненных драм и в противовес собственным неурядицам
ищем развлечений. Кто знает... Но факт остается фактом, и с ним считаются.
Ироничную атмосферу, иногда граничащую с фарсом, помогли создать оригинальные
режиссерские приемы и решения. Одно из них заключается в стилизации некоторых сцен под
немое кино. Без сомнения, очень удачный ход, сразу же создавший на театральной площадке
атмосферу начала ХХ века. Вместо экранных титров — актер на авансцене и карикатурнобыстрые или карикатурно-замедленные движения в кадре декорационной рамки. Фигуры
артистов в прерывистом луче, создающем полную иллюзию старинной «фильмы».
Мгновениями казалось, что актеры теряют третье измерение, становясь плоскими, как на
экране.
А какое немое кино без тапера?! И на сцене появляется настоящий тапер. Он начинает
спектакль (неспешно идет через зрительный зал, здоровается со знакомыми, проверяет
инструмент, опрокидывает рюмочку...), а затем сопровождает фортепьянной игрой действие
на сцене, добавляя ему иронично-гротесковую ноту. Безымянный музыкант стал
полноправным участником спектакля и не предусмотренным автором героем пьесы.
Не менее интересным оказалось решение сцены чаепития в начале 2-го акта. Герои
ухаживают за ждущей ребенка секретаршей. Все действующие лица — в том же кадре
декораций, но на фоне пронзительно голубого неба. До оскомины слащавые лица,
умилительные интонации. Медленные, как в рапидной съемке, движения. И псевдоангельские
крылья за спиной у персонажей. Едкая и очень уместная ирония на лицемерно-ханжеское
поведение героев пьесы...
Часто ирония — это маска, которую надевают, чтобы защититься от ранящей
действительности. Но маска — не лицо, и навсегда за ней спрятаться не удается. Так,
согласно режиссерскому замыслу, происходит и в спектакле. В ряде сцен ирония исчезает,
уступая место подлинной драме. Актеры легко подхватывают и без диссонансов играют эти
жанровые перепады.
Молодой, очень талантливой и искренней Марине Юрченко в роли Инны Мусташенко удалось
убедительно сыграть драму неутоленного материнства. Драму вынужденного предательства,
разочарования и расплаты. Эта роль — подлинная актерская удача Марины.
Анатолий Вертий и Марина Юрченко играют супругов Мусташенко
Людмила Михайличенко в роли Тамы
Не менее драматично тетушку Таму играла заслуженная артистка Украины Людмила
Михайличенко. Жизненная мудрость, глубина и душевная чуткость героини безупречно
сыграны актрисой. С аристократической сдержанностью в пластике и жестах ведет она эту
роль. Но за этим лаконизмом легко прочитывается глубина и неподдельность переживаемых
ею чувств.
Анатолий Вертий в роли профессора Мусташенко непринужденно играл фарс, особенно в
сценах знакомства и соблазнения секретарши Людочки. Но и этот артист, мастерски
владеющий характерными ролями, весьма удачно передал подлинные страдания героя,
принимающего нравственно сложные и неоднозначные решения.
Очень органично сыграла роль секретарши и суррогатной матери актриса Анна Бахмут. В ее
исполнении был уместен и трогателен гротеск первого действия, когда драма только
завязывается, и волнующий драматизм второго действия, когда она осознает себя матерью и
отказывается расстаться с ребенком. Может быть, именно поэтому не выглядит
преувеличением последнее ее молчаливое появление на сцене вместе с ребенком в образе
Богоматери. Эта сцена воспринимается как гимн Матери и Материнству.
Анатолий Вертий и Анна Бахмут. Соблазнение по-восточному
Элегантно-мужественным получился в исполнении Александра Нагорного друг семьи
Мусташенко Круглик. Роль второго плана, но сыграна достойно и убедительно.
Стоит упомянуть еще одно из важных «действующих лиц» постановки. Это... шарф. Он
действительно стал полноправным участником спектакля. Постоянно меняясь, он то кружит
вместе с героиней, то падает «в изнеможении», то превращается в закутанного в пеленки
младенца. Очень удачная находка и многозначительный элемент спектакля, олицетворяющий
как раз его драматическую составляющую.
Еще одно наблюдение: «Закон» игрался на языке оригинала, то есть на украинском. Тем не
менее достаточно сложный украинский Винниченко воспринимался на удивление легко. А
если уж совсем точно — публика почти не заметила, на каком языке играли актеры.
Доказательством подлинного режиссерского и актерского успеха стало участие спектакля в
ежегодном театральном фестивале-конкурсе Приднепровья «Січеславна».
Спорная «ложка дегтя»
В качестве «ложки дегтя», пожалуй, назову один, да и то спорный момент. Не все зрители
смогли оценить режиссерскую задумку с включением восточных мотивов в игровое поле
постановки. Мне же кажется, «восточность» имела полное право на существование. Как-
никак, речь идет о модерне начала прошлого века с его любовью и особым интересом к
Востоку. Да и герой пьесы — профессор философии. Почему, действительно, ему не
увлекаться восточными философскими течениями? Но эти сцены все-таки вызвали легкое
недоумение в зрительном зале. А зритель, как и покупатель, всегда прав, даже если он и не
совсем прав...
Данная статья вышла в выпуске №16 (507) 23 - 29 апреля 2010 г