Ошибка 404

Кирилл Пряхин
Ошибка 404
Пьеса в 3-х действиях
На смерть маленького сына
«О, мой ловец стрекоз!
Куда в неведомую даль
Ты нынче забежал?»
Тиё
Действующие лица:
Соня, 23 года.
Ольга Кирилловна, её мама.
Инга, волонтёр, 28 лет.
Олег, волонтёр, 31 год.
Яков, волонтёр, 37 лет.
Алексей, волонтёр, позывной Леший, 35 лет.
Алина, волонтёр, 19 лет
Командир отряда волонтёров, 33 года.
Михась, начинающий волонтёр, 18 лет.
Сергей, волонтёр-журналист, 29 лет.
Наталья, сельская жительница, 45 лет.
Волонтёры поискового отряда.
Действие первое
Картина первая
В достаточно просторной комнате в инвалидной коляске напротив монитора
компьютера сидит Соня и набирает какой-то текст. Слышны звуки нажимаемых
клавиш и пощёлкивание мышки. На экране появляется надпись, набранная большими
красными буквами. Под ней возникает картинка. Тонкая красная рамка обрамляет
картинку вместе с текстом.
В комнату входит мама Сони.
Ольга Кирилловна. Сонечка, ты давно сидишь. Передохнула бы полчасика…
Соня (не оборачиваясь и не прекращая работать мышкой). Сейчас, мама, последние
исправления внесу. Ориентировка почти готова.
Ольга Кирилловна (подходит к письменному столу Сони). Как же много людей
пропадает! И не подумаешь ведь. Вот нет пропавших среди знакомых – так и не замечаешь
даже, что рядом кто-то кого-то ищет и ждёт.
Соня. Так всегда, мама, с каждой бедой.
Ольга Кирилловна подходит к кровати Сони и поправляет подушку.
Ольга Кирилловна. Яша не звонил больше? Придут они сегодня? Стемнело уже
совсем…
Соня (воодушевлённо). Всё! Отправляю готовую. Дальше дело Алины на сайте и в группе
её разместить… Что, мамочка? Ты про Яшу что-то спросила? Ааа… (понимает, о чём
1
мама спросила), да, то есть нет – не звонил. Они обязательно зайдут, только с
ориентировками закончат, как раз в нашем районе.
Ольга Кирилловна. У нас тоже кто-то пропал?
Соня. Алина пишет: всё хорошо получилось. Уже на сайт и в группу пошла информация.
Значит, и вправду можно передохнуть.
Ольга Кирилловна подвозит коляску к кровати и на руках осторожно перекладывает на
кровать Соню. Соня делает попытку помочь, но у неё не получается.
Соня (лёжа на кровати). Подростки пропали – девочка и мальчик. Девочке –
четырнадцать, мальчику – пятнадцать лет. Вот их-то и ищут.
Ольга Кирилловна. (накрывая Соню пледом). Вдвоём пропали что ли?
Соня. Считают, что сбежали из дома. Вместе.
Ольга Кирилловна. Вот так дела (гасит яркий свет – включённым остаётся только
ночник – и выходит из комнаты).
Соня (одна, декламирует вслух фрагмент из «Ромео и Джульетты»).
Хотя любовь их всё непобедимей,
Они пока ещё разделены.
Исконная вражда семей меж ними
Разрыла пропасть страшной глубины.
В её семье Монтекки ненавидят,
В глазах родни Ромео не жених.
Когда и где она его увидит
И как спасет от ненависти их?
Но страсть их учит побеждать страданье
И им находит способ для свиданья.
Пауза
Картина вторая.
Просто обставленная, но чистая и уютная кухня.
Раздаётся звонок в дверь. Слышны голоса, в кухне появляется Ольга Кирилловна.
Ольга Кирилловна (входя в кухню и начиная накрывать на стол). Всё-всё, дела потом,
никаких «уже поздно», мойте руки – полотенце висит в ванной перед зеркалом –
перекусите немного, отдохнёте.
В кухню входит Олег.
Ольга Кирилловна. Извините, что так по-простому на кухне. Гости у нас большая
редкость, стол в комнате пришлось под выкройки занять – какая-никакая, а всё-таки
небольшая добавка к пенсии Сони. Зато по-домашнему уютно.
Олег. Да что Вы, Ольга Кирилловна! Кухонные посиделки – лучшее воспоминание
детства.
Входит Инга.
Инга (вполголоса). А Соня спит, наверное. Вот мы некстати припозднились. Только
закончили с ориентировками…
Ольга Кирилловна. Не волнуйтесь, Сонечка прилегла ненадолго. Она скоро вас примет у
себя.
Инга. Ольга Кирилловна, мы задерживать Вас не станем, только чаю попьём. Уже поздно
и дома нас заждались.
Инга и Олег садятся за стол. Ольга Кирилловна вынимает из духовки противень, ставит
на металлическую решетку плиты и ловко посыпает сахарной пудрой, затем нарезает и
подаёт гостям.
2
Ольга Кирилловна. Ничем вы меня не задерживаете, совсем наоборот. Я очень рада
таким гостям. Вот отведайте моей морковно-творожной запеканки, она как раз с чаем
хороша.
Закипает чайник. Ольга Кирилловна разливает чай в чашки и подаёт гостям. Олег
начинает есть. Инга смотрит на него.
Олег. Ох, вкуснотища! Отвык от домашней пищи.
Инга (сделав вид, что поперхнулась; саркастически). А жена что же, не кормит совсем?
Олег. Жена… она хорошая женщина. Она детей очень любит… и меня…
Инга. Но?
Олег (после небольшой паузы). Я не могу ничего плохого сказать о ней, понимаешь,
совсем ничего… Просто я так воспитан, что если у соседей горит дом, то надо всем миром
бежать спасать и делиться всем необходимым. И если мне звонят и просят помочь в
поиске ребёнка в другом конце города, то я знаю, что должен там быть и это не вопрос для
обсуждений.
Ольга Кирилловна. Ваша жена Вас не поддерживает?
Олег. Как Вам сказать? Она считает, что мужчина должен обеспечивать свой дом
достатком, а помогать другим должны соответствующие службы. В общем не нашли мы
общего языка…
Инга (иронично). И она тебя перестала кормить.
Олег. Ну что ты придумываешь? Нет, конечно. Просто мне от её немых укоров не по себе,
и я иногда остаюсь попить чай на работе или, вот как сегодня, оказался приглашён к столу
у мамы нашего товарища – мы же теперь с Соней одно дело делаем, стало быть, – коллеги
и друзья.
Ольга Кирилловна. Сонечка сказала, что вы в нашем районе подростков разыскиваете…
Олег (достаёт из кармана и протягивает ориентировку Ольге Кирилловне). Да, помогаем
в поиске. Волонтёров в полиции попросили помочь распространить ориентировки в
развлекательных центрах и кафешках. Клеить нельзя, а то увидят и сбегут куда-нибудь, где
их придётся искать очень долго.
Инга. С подростками так часто случается – их ищут, а они прячутся. И могут попасть в
такие передряги, что самим и не выбраться. Статистика жестока.
Ольга Кирилловна (рассматривая листовку). Совсем дети ещё. А почему они так?
Олег. Да… Как говорит наш с Ингой общий друг Леший, пришла любовь – мозги на
каникулах.
Инга (смеётся). Леший – это позывной на поисках, чтобы по рации проще было находить
друг друга.
Ольга Кирилловна. Вы говорите: полиция. Там знают о ваших поисках? Соня мне что-то
говорила про полицию...
Олег. Не просто знают…
Инга. Мы работаем с разрешения полиции, помогаем, когда к нам обращаются, или когда
разрешают волонтёрам принять участие в поисках.
Олег. Наш главный принцип, как у врачей – «Не навреди!», поэтому первое правило
волонтёра: следовать указаниям координатора поиска и выполнять задание, полученное от
следователя, иначе беда может случиться.
Ольга Кирилловна. И с этими ребятами?
Олег. А кто ж их знает, что у них в головах.
Инга. Бывает, находят в тысячах километрах от дома и возвращают. Но тут правил нет.
Бывает и похуже что.
Ольга Кирилловна. Бедные.
3
Олег. Вообще-то бедные не они, а их родители. Вот кого жалко по-настоящему! Тут
накануне вместе с нами в полицию мама пропавшей девочки приходила, плакала. Аж
сердце сжималось. Ну как не помогать, когда родители не спят ночи, ждут звонка от
полиции или от нас, а пропавшее чадо… Нет, осуждать никого не хочу, в жизни всякое
бывает…
Инга. В нашем деле главное не сдаваться и в конце услышать два очень простых и очень
важных слова – «Найден, жив!» Ради этого всё, что мы делаем. И поверьте, большей
награды, чем слёзы радости благодарных родных потеряшки, трудно себе представить.
Пауза.
Соня (из комнаты). Мамочка!
Ольга Кирилловна. Соня зовёт. Я вас оставлю на пару минут. Пейте чай, не стесняйтесь
(Уходит).
Олег. Давай ты не будешь при каждом удобном случае напоминать мне о наших
разногласиях с женой. Тем более что это ничего не изменит.
Инга. Хорошо, хорошо, забыли. Допивай чай и готовься к выполнению миссии.
Олег смотрит непонимающим взглядом.
Инга. Зачем мы сюда пришли? Не только чай с запеканкой попить…
Олег. Ну да, понятно… (ощупывает верхний карман пиджака). Всё в порядке.
Пауза.
Ольга Кирилловна (возвращается). Ну вот, Сонечка уже готова вас принять.
Инга. Спасибо Вам большое за очень вкусную запеканку и чай.
Ольга Кирилловна. На здоровье, рада, что вам понравилось.
Олег. Очень понравилось, спасибо. (Все вместе уходят.)
Картина третья
Комната Сони, здесь горит яркий свет. Соня сидит в инвалидной коляске рядом с
рабочим местом, повернувшись к входящим лицом. Её ноги прикрыты пледом. Входят
Инга и Олег, следом Ольга Кирилловна.
Инга (подбегая и целуя Соню). Ну привет, дорогая, как ты себя чувствуешь?
Олег. Добрый вечер!
Соня. Доброго вечера и вам. Спасибо вам за вашу заботу. С вами я всегда себя лучше
чувствую. (Оглядывает входящих, словно ищет кого-то.) А где же Яша? Он разве не с
вами пришёл?
Инга. Яши с нами нет, да его уговорить невозможно. Говорит, что замучает тебя
разговорами и вообще в гости никогда не ходит.
Ольга Кирилловна. Ну разве ж вы гости? Вы свои, друзья и коллеги, как Олег сказал.
Олег. Да, тяжко с ним. Всё нормально, пока на поисках… умный мужик, с ним поговорить
и обсудить всё, что угодно, можно, а как упрётся – так ни в какую не сломить его. Сейчас
сидит в моей машине у вас во дворе. Мобильный отключил – я проверил уже.
Соня (расстроенная) Как жаль. А я как раз хотела послушать, что он расскажет… (тише,
словно стесняясь такого интереса) про маньяков.
Ольга Кирилловна (изумлённо). Сонечка… Ты интересуешься маньяками?
Олег. А ведь это идея! (Все смотрят на него с недоумением). Ну эта тема, она
обсуждается сейчас постоянно – как уберечь детей от похищения, как помешать
насильникам, маньякам совершить своё чёрное дело… Ну вы понимаете… Потому что мы
можем помочь найти пропавшего ребёнка, если он потерялся или даже прячется от
взрослых, от родственников, от полиции, но мы не можем просчитать тактику психа,
4
выбравшего себе жертву и уводящего, увозящего её неизвестно куда. Они же хитрые – эти
бесы. Похищения ради выкупа – это давно уже вещь практически безнадёжная, так что их
крайне мало, да и нас к такому не станут привлекать, а вот маньяков, детоубийц и прочих
подобных уродов…
Инга. Хорошо, в чём идея-то? Ты придумал, как спасти мир от маньяков?
Олег. Не я – Яша. Он же постоянно со всеми спорит, как только речь об этом заходит… На
поисках, на Интернет-форумах, собирался даже на конференции учёных выступать. Я его
сейчас попробую подцепить на эту приманку, только вы должны мне подыграть – дескать
эта тема вас очень волнует… (Собирается уйти) Вот только… Ольга Кирилловна Вы его
не кормите, пожалуйста, не предлагайте выпить чаю, а то он меня сразу разоблачит.
Ольга Кирилловна. Да как же я могу не пригласить гостя к столу (смеётся)?
Олег. Ну как-нибудь так, чтобы он не догадался… А то Соне не удастся услышать то, что
она так хотела. (Уходит, Ольга Кирилловна его провожает.)
Соня (вдогонку, но как бы про себя). Я совсем не это хотела услышать… (Инге) Мы ведь
только в Интернете общаемся и несколько раз по телефону разговаривали… недолго.
Хотелось очень лично пообщаться… и познакомиться поближе. Мы ведь и с вами тоже
второй раз всего встречаемся…
Инга. Ну, конечно, пообщаетесь, Олег его сейчас уговорит. И приведёт.
В комнату входит Ольга Кирилловна, принося с собой стул.
Ольга Кирилловна. Садитесь, пожалуйста. Так стало быть, мы с вами должны обсуждать
(смеясь) маньяков? Ну нам с Соней, к счастью, не проходилось иметь с ними дело. А Вам,
Инга?
Инга. Да и мне – только читать, лично не сталкивалась. Но поиски такие были в соседнем
регионе. Когда ребёнок пропал – его так и не нашли – и был подозреваемый в похищении
и убийстве, но тогда ничем дело так и не кончилось. Или, может, я пропустила. Олег тогда
тоже принимал участие в поисках…
Ольга Кирилловна. А Вы?
Инга. А я ещё тогда не поняла, не решилась… Можно сказать, не осознала весь масштаб
проблемы и степень своей ответственности… Это было ещё до создания нашего отряда,
года четыре назад… Я, наверное, человек в большей степени рациональный, чем
эмоциональный, мне цифры, статистика много больше открывают, чем призывы к
сочувствию. Так вот тогда, после этих поисков, я впервые узнала, сколько пропадает детей
у нас в стране и в других тоже.
Соня. Наверное, у нас больше…
Инга. Нет, совсем наоборот. И самое странное, что у нас, оказывается, нет единых
методик подсчёта пропавших детей и подростков. Это меня поразило. МЧС и полиция
дают разные цифры, и разброс – в десятки тысяч ежегодно. Одни говорят: от двадцати до
тридцати пяти тысяч, другие – больше пятидесяти. Ну как тут можно что-то решать!
Ольга Кирилловна. А в Европе, в Америке? Там другая ситуация?
Инга. В Америке совершенно другая. У нас Америку любят ругать, но посмотрите, как
они относятся к пропавшим! У них в год пропадает восемьсот тысяч детей и подростков.
Вслушайтесь: восемьсот тысяч в год! И они находят девяносто девять процентов из этого
числа.
Ольга Кирилловна. А у нас?
Инга. А у нас – всего девяносто… Пару лет назад даже социальный ролик был выпущен
волонтёрами, где говорилось – официально, по статистике так, – что каждые полчаса
пропадает ребёнок в стране. И каждые шесть часов ребёнок пропадает навсегда. Его уже
5
не находят – ни живым, ни мёртвым. Это наша реальность, реальность, о которой мало кто
догадывается! И это ужасно.
Ольга Кирилловна. Четыре ребёнка в день?! Пропадает навсегда?!
Инга. Да, в сутки четыре или даже пять. Потому что статистика с годами, увы,
ухудшается.
Ольга Кирилловна. Я как-то не могу это осознать.
Инга. Большинство даже и не пытается.
Соня. Получается, с каждым годом число найденных не увеличивается?
Инга. Получается, что совсем наоборот.
Ольга Кирилловна. Но ведь это стихийное бедствие, и с этим мириться невозможно.
Надо что-то же предпринимать – меры какие-то!
Инга. Понимаете, для этого нужно сперва изменить отношение к проблеме, сделать так,
как в Америке. Вот вы часто слышите из телевизора обращение о помощи в поиске?
Ольга Кирилловна. На нас с Соней, наверное, не стоит ориентироваться. Мы телевизор
смотрим редко и всё больше просветительские передачи…
Соня. …и про путешествия.
Ольга Кирилловна. Там ничего не сообщают о пропавших.
Инга. Вот, а в Америке прерывают эфир и дают приметы, фотографии детей, которых
ищут, и в считанные минуты все, кто живут в том месте, где пропал ребёнок, уже
оповещены.
Ольга Кирилловна. И помогает находить?
Инга. Ещё как помогает! Много случаев, когда похититель бросает жертву, не успев
совершить злодейства, потому что увидел и услышал, какая волна поднялась.
Соня. Здорово! А у нас?
Инга. А у нас, видимо, считают, что нечего тревожить народ по пустякам. Дескать,
нагуляются детки – вернутся домой сами. Даже в полиции такие настроения не редки. И
ведь многие не возвращаются. Никогда.
Ольга Кирилловна. Как же быть? Надо же что-то делать, чтобы что-то изменить…
Инга. Вот мы и делаем, вернее стараемся. Готовим ориентировки на пропавших – спасибо
Соне за её труд! – это очень большое дело. Потом распространяем их в сети, на форумах, в
соцсетях, клеим или раздаём ориентировки прохожим, водителям маршруток, продавцам в
магазинах, но этого всего мало! Потому что большинство людей ничего об этом не знает.
Даже не догадываются, что в соседний дом пришла беда…
Ольга Кирилловна. А ведь это действительно беда, когда пропадает близкий человек.
Значит, там (показывает рукой наверх) до этого никому нет дела.
Соня. Я читала, что в Интернете запустили или собираются запустить новый вид
оповещения. И он связан как раз с пропавшими детками.
Инга. Ты, наверное, про ошибку четыреста четыре? О ней не так давно заговорили, как
раз в связи с пропавшими детьми.
Соня. Ну да, про неё.
Ольга Кирилловна. А в чём её смысл… или назначение? Простите, я с Интернетом
далеко не на «ты», в отличие от Сони.
Соня. Видишь ли, мамочка, когда в Интернете пользователь набирает адрес
несуществующей страницы, сайта, у него на экране появляется уведомление об ошибке.
Ей присвоен номер четыреста четыре. Ошибка четыреста четыре – это указание на
неверный запрос пользователя. Кому-то в голову пришла отличная мысль вместо этого
номера предлагать фотографии пропавших деток, чтобы все, кто сделают такой неверный
запрос, сразу попадали в галерею с фотографиями. А на них все детки, которых ищут.
6
Инга. Да, и таким образом может быть привлечено внимание и к проблеме, и к лицам
потеряшек.
Ольга Кирилловна. Потеряшек? Кажется, я уже второй раз слышу это слово сегодня.
Соня. Да, мама, так волонтёры между собой называют пропавших деток и взрослых – тех,
кого разыскивают.
Ольга Кирилловна. Профессиональный сленг? Понятно. Получается, пользователи
Интернета лучше других осведомлены о пропавших? А из них – те, кто совершают эту
ошибку? А как же остальные?
Инга. До остальных должны докричаться волонтёры. Другого выхода на сегодня нет, по
крайней мере, с нашим телевидением, где только поют, пляшут и беспрерывно хохмят.
Ольга Кирилловна. Получается, вы тоже в роли этой ошибки выступаете. Вам, наверное,
можно было бы так назвать свой отряд?
Инга. Можно было бы, но с названием у нас всё просто. Целью волонтёров с самого
начала был поиск пропавших детей, поэтому эти слова и сохранились в эмблеме и
названии отряда. В других местах придумывали что-то своё, а у нас так и осталось. Лично
для меня это важно, так как у нас содружество, в которое объединены волонтёры десятков
регионов России и Украины, и мы все связаны одним общим пониманием целей и задач,
единым регламентом и всегда можем поддержать друг друга в поисках и советами.
Соня. Что-то Олега давно нет. Может, ему позвонить?
Инга (достаёт мобильный телефон и включает автоматический набор номера). Сейчас.
(в трубку) Ну вы куда запропастились? Ночь скоро наступит… Ладно, ждём. (Соне) Вроде
уговорил, сейчас придут.
Ольга Кирилловна. Тогда пойду встречать (уходит).
Соня. Вы с Олегом давно знакомы?
Инга. Мы учились вместе… вернее, как? Он на три года старше, и когда я в магистратуре
училась, он аспирантом был и уже вёл у нас спецкурс на факультете. Мы вообще с одной
кафедры с ним. И у нас такая практика есть, когда аспиранты магистрам читают
спецдисциплины. Ну вот он читал, а я слушала, вернее, мы все слушали. А потом
подружились, потому что в нём было что-то… необычное. Внутренняя работа какая-то всё
время была… Но мы обращались к нему на Вы, как положено, и он к нам – так же. И мы в
ту пору с подружками однокурсницами к детдомовским детишкам ездили праздники
устраивать. И как-то он это узнал и очень нас благодарил. И так это было неожиданно и
приятно!
Соня. А когда же вы стали заниматься поисками?
Инга. А это много позже, когда отряд сформировался, и это случилось всего три года
назад. К тому времени мы уже долго не виделись… а потом были поиски на территории
сразу двух соседних областей в лесу. Очень масштабные – с вертолётом, спецтехникой,
сотнями спасателей и полицейских. Искали десятилетнего парнишку. И волонтёры тогда
очень дружно откликнулись. Приезжали за сотни километров от места поисков. Олег там
тоже участвовал и позвал всех друзей с собой.
Соня. И нашли?
Инга. Нет, не нашли. Решили, что течением реки унесло, а как на самом деле, не знает
никто. Предполагали одно время даже убийство, но подозреваемых не было, а того,
который сам сдался полиции, спустя пару месяцев отпустили. Оказалось, что просто
больной человек, жаждущий славы.
Соня. Неужели и такое бывает?
Инга. Не часто, но встречается.
Соня. И с тех пор…
7
Инга. …ничего неизвестно.
Соня. И ты там тоже участвовала?
Инга. Это было моё, так сказать, боевое крещение. Поняла, что смогу не только
физически, но и морально, – что должна и не могу поступить по-другому. Вот с тех пор я в
отряде и мы вместе с Олегом участвуем в поисках.
Слышится шум в дверях, голоса, кто-то извиняется. В дверях появляется Ольга
Кирилловна. Следом появляется Яков, за ним Олег.
Ольга Кирилловна. Прав был Олег, ни в какую не хочет даже чаю попить. Ну что с ним
поделать!
Яков. Здравствуйте, Соня! Очень рад с Вами так вот tête-à-tête встретиться. Как Вы себя
чувствуете? Не замучили Вас наши горе-помощники?
Соня. Здравствуйте, Яша! Мне тоже Вас очень приятно увидеть. Столько общались –
переписывались и по телефону тоже, – а встречаемся вот только в первый раз. Инге
большое спасибо! Она много интересного рассказала про то, как и где разыскивают
пропавших.
Ольга Кирилловна. Ну вы пока поговорите, а мы с Олегом ещё табуретки из кухни
принесём.
Яков (спохватываясь). Я сам, Ольга Кирилловна, заодно руки вымою. (Все трое уходят).
Инга. Ну как, таким ты представляла себе нашего Яшу?
Соня. Даже не знаю. Я его только на фотографии видела. Глаза точно такие – умные и
добрые.
Олег и Яков возвращаются с табуретками в комнату.
Яков. Так всё-таки про самочувствие Вы и мне не ответили, Соня.
Соня. Не беспокойтесь, Яша, Вы очень внимательны всегда. Сегодня я совсем неплохо
себя чувствую. На днях дождик был, тогда спина ныла, не могла никак заснуть. А сегодня
всё хорошо.
Яков. Олег мне внизу двадцать минут пытался внушить, что вы без меня не можете какойто важный вопрос решить. Я ему, конечно, не поверил, но раз уж его всё равно обратно к
вам было не вытолкать, пришлось выступить в роли доверчивого сопровождающего.
Инга. А мы и вправду не можем решить, как нам очистить мир от маньяков, да Соня?
Яков (с иронией). Ага, от маньяков, так я вам и поверил. Знаете, раз уж вы меня
хитростью заманили, то держитесь теперь. Потому что Соне я кое-что объяснял, писал про
наши дискуссии и кое-что из своих писаний по этому поводу показывал. Так вот маньяков
я не защищаю, но и глупости тоже читать не люблю. У нас каждый почему-то стремится
рецепты давать там, где ничего не смыслит.
Инга (Соне вполголоса). Ну всё, теперь точно держись.
Яков. Как вы думаете, много человек, случайно встреченных на улице, знают о болезни
Сони хотя бы десятую часть того, что известно ей самой? Простите, Соня, что я выбрал
Вас в качестве примера… А в Интернете что, не та же публика, что и на улице? А они
каким-то образом полагают, что могут давать советы, где лучше проводить Соне лечение,
что надо было делать, чтобы избежать такого искривления позвоночника, какое у Сони
сейчас, и тому подобное! Советуют обратиться к каким-то костоправам, целителям, Бог
знает ещё к кому! Да вы сначала откройте Википедию и прочитайте, что такое СМА –
спинальная мышечная атрофия… что это генетическое заболевание мышц, против
которого до сих пор не найдено лекарство… Что сколиоз при СМА – это не ваш обычный
сколиоз, который можно исправить физкультурой и чем-то там ещё, корсетами какимито… Что здесь, кроме операции, ничего не поможет.
Олег. Да мы не спорим вроде.
8
Яков. Ещё бы начали спорить! Я не один день всё это изучал, когда познакомился с Соней
и с её болезнью, и теперь могу любому объяснить, почему люди, у которых поставлен этот
диагноз СМА, – стремятся попасть в финскую клинику, а не оперироваться у нас. Потому
что, извините, квалификация, опыт и медперсонал – там по высшему разряду, а у нас…
(машет рукой) в самом… зачатке… Потому что люди хотят жить, а не доживать.
Соня. Спасибо, Яша, Вам за поддержку. Мне действительно тяжело бывает объяснить,
почему я с моим заболеванием собираю деньги на операцию заграницей. Мы с девушками,
которые ездили на операцию в финскую клинику, общаемся регулярно. Они все очень
довольны результатами лечения.
Инга. Не волнуйся, мы тебя полностью поддерживаем. Конечно, отправляйся туда, где
лучше и качественнее лечат. У нас нет никаких возражений и сомнений тоже нет.
Соня. Спасибо вам огромное.
Олег. А сейчас (засовывает руку во внутренний карман, чтобы что-то достать) …
Яков. А сейчас я закончу то, что начал говорить, приведя в пример болванов, дающих
свои идиотские советы больным людям, которые за 20 лет изучили свою болезнь от и до.
Олег со вздохом разочарования вынимает руку из кармана, ничего не достав оттуда.
Входит Ольга Кирилловна.
Яков (замечая Ольгу Кирилловну). Ольга Кирилловна!
Ольга Кирилловна. Слушаю Вас, Яша.
Яков. Вы даёте санкцию на публичное уничтожение всех убийц, насильников, садистов с
правом применения к ним тех пыток и издевательств, которые они сами применяли к
своим жертвам?
Ольга Кирилловна. Ну что Вы, Яша, мы и так на каждом шагу сталкиваемся с
бесчеловечной жестокостью. Куда же ещё больше её плодить! Да ещё и публично…
Яков. Вот, а Вы послушайте, что говорит горящий праведным гневом отец двух
малолетних дочерей (театральным жестом предлагает Олегу вступить в диалог).
Пожалуйста.
Олег. Подожди, во-первых, я не предлагал устраивать из наказания зрелище…
Яков. А во-вторых?
Олег. А во-вторых, я за своих девчонок, не дай Бог с ними что случится, переломаю
хребет и наделаю ремней из его кожи любому без всяких санкций и судебных
разбирательств!
Яков. И сядешь в тюрьму. На-дол-го.
Олег. Ну и пусть. Зато эта гнида больше не будет дышать и поганить белый свет!
Яков. Вот видите, ещё ничего не произошло и не произойдёт – хочу верить в это, – а он
уже готов под суд пойти и за решёткой провести десяток лет. За свой праведный гнев.
Инга. И я Олега поддержу. Есть обстоятельства, которые не оставляют выбора.
Яков. Это вам так кажется, потому что выбор изначально сделан неправильно.
Ольга Кирилловна. Но как уберечься от несчастной доли? В этом, увы, человеческий
удел и состоит.
Соня. Может быть, верой, мама, с помощью веры?
Ольга Кирилловна. Эх, Сонечка, хорошо, когда вера так сильна, что даёт защиту от всех
несчастий и невзгод. А в наш век маловерия, когда люди на себя привыкли полагаться
больше, чем на Бога… немногих это средство вдохновит.
Олег. Ох, немногих. Нас, поисковиков – точно не получится.
Инга. Очень много детей погибает мучительной смертью от рук этих уродов – маньяков,
извращенцев. А за что им такое на роду написано?
Яков. Хорошо ещё педофилов не приплела.
9
Инга. Да, и педофилов – охотников до детских душ и тел.
Яков. Опять одни стереотипы – и ни на йоту правды. Вы знаете, педофилы, конечно,
нездоровы, если под здоровьем понимать свободу от болезненной привязанности к
объекту вожделения, и их влечение не вписывается в культурные нормы, но они – не
убийцы, в подавляющем своём большинстве. И на убийство они скорее могут пойти из
страха перед наказанием, за ужесточение которого вы (обращаясь к Инге и Олегу) так
дружно ратуете. И действуют они, как правило, не силой, а уговорами, силой соблазна, в
которой есть что-то гипнотическое.
Ольга Кирилловна. Я бы сказала, демоническое.
Яков. И это возможно.
Олег. Ещё бы не боялись! На зоне их очень любят, прямо ждут с нетерпением.
Яков. Ещё одна абсурдная позиция!
Олег. Что ж здесь абсурдного? Каждому воздастся по делам его.
Яков. Потому абсурдная, что вы признаёте нормой, когда одни преступники могут
служить орудием возмездия или восстановления справедливости по отношению к другим.
Олег. Так что ж с того, если законы такие гуманные, что не карают насильников, а дают
им право жить в своё удовольствие и кормиться за наш счёт?
Яков. Право? Право у каждого одно – быть защищённым от беззакония в тюрьме или на
воле.
Олег. Так что же – здесь он всю жизнь испортил человеку, ребёнку или подростку, сам
посидел лет пять на казённом содержании – и вышел? Это право? Это защита? Вот ответь,
ты кого защищаешь? Подонка, от которого только вред всем? А ребёнка кто защитит, кто
исправит его психику, кто?
Инга. И кстати неизвестно, что с жертвой насилия будет после, когда вырастет и станет
взрослым, например, если это мальчик. И кстати мальчики даже чаще подвергаются
насилию. Это опять статистика. Не захочет ли он в отместку за поломанную жизнь сам
начать насиловать и убивать?
Соня. Страшные слова вы сейчас говорите.
Яков. Да, Соня, и это наша страшная будничная реальность, от которой Вы оказались
отгорожены Вашим недугом. И я не знаю, можно ли в данном случае сказать «к счастью»,
потому что счастья в этом никакого нет.
Соня. Я всё равно должна знать, что происходит вокруг, потому что жить, отгородившись
от всего мира – это тоже неправильно. И я ведь сама решила помогать вам.
Инга. И ты нам очень помогаешь.
Соня. И всё-таки я хочу понять, к чему Яша ведёт. Он ведь неспроста так издалека зашёл,
про меня и мою болезнь…
Яков. Простите, Соня, если сделал Вам неприятно (Соня жестом показывает, что ничего
страшного). Я вижу простую аналогию между теми, кто даёт советы Вам, не
попытавшись даже разобраться в особенностях Вашего заболевания, и теми, кто думает,
что есть простое средство защитить наших детей, введя драконовские меры устрашения и
погрузив общество в состояние «охоты на ведьм». А ведьмами в этом случае будут те, кого
всего лишь подозревают в болезненной страсти к детям.
Олег. Камешек в мой огород? Ну ладно, только тогда всё больше будет появляться
самосудов и такие, как я, будут невинно отправляться в казённый дом. Ты этого хочешь?
Ольга Кирилловна. Нет, он этого не хочет. Яша, я правильно поняла, что Вы выступаете
против ужесточения законов…
Яков. …к насильникам – да, потому что это ничего не даст.
10
Олег. Ещё как даст! Как меч над головой зависнет… или ещё над каким другим местом…
так сразу пропадёт охота.
Яков. Ну что он говорит! Ты хоть знаешь, как и что там (показывает на голову) замыкает?
Ольга Кирилловна. Вы считаете, что страх на них не действует?
Яков. Страх можно заглушить ещё большей эмоцией. Или алкоголем.
В прихожей звонит телефон.
Ольга Кирилловна. Простите (Уходит).
Инга. Тогда что?
Яков. Вот! (резко меняя темп беседы) С этого и надо начинать. Оставьте эмоции в
стороне, они мешают правильно оценивать и находить причины.
Олег. А вот скажи это родным покалеченного или убитого таким извергом ребёнка. Тебе
показать сводку за месяц по изнасилованиям и убийствам?
Яков. Не надо, я всё видел и всё знаю. А мозгам эмоции вредны. И ты остынь.
Инга. Яша, не томи. Говори, что там твой холодный разум изобрёл.
Яков. Не мой… Я только повторяю то, что сказано, но сказано грамотными людьми –
теми, кто кое-что понял про человеческую психику, про её законы, про фон, который
формирует личность или не даёт ей сформироваться, и тогда на месте личности возникает
патологический субъект.
Инга. Яша, ты специально говоришь заумно, чтобы никто ничего не понял?
Яков. Инга, если человек совершает насилие, значит у него нет возможности ощутить
разрядку того эмоционального напряжения, которое он испытывает и с которым ему иначе
не справиться. Это значит, что в детстве он был лишён нормального фона заботы и
уважения, который необходим для формирования полноценной личности. Если он
испытывал удовольствие, то не иначе как с примесью страдания и с определённой долей
насилия и истязания. Возможно, это был единственный способ привлечь к себе внимание
близкого ему человека… Люди, убивающие наших детей, никакие не педофилы. Ребёнок
лишь напоминание о том периоде жизни, когда убийца из-за атмосферы в семье или
детдоме впервые ясно ощутил неспособность испытывать нормальные детские эмоции.
Олег. Ну знаю я такие семьи, где ребёнка наказывают… да и моя мать была в молодости
суровой женщиной. Под горячую руку ей лучше было не попадаться…
Яков. Это не то. Строгость может соседствовать с любовью, уважение – с
требовательностью. У ребёнка тоже есть воля, её подавление, унижение достоинства,
повторяющееся изо дня в день – вот что губительно для детской психики. Вот скажи, ты
можешь упрекнуть свою маму в том, что она ни во что не ставила твою личность, что она
унижала, издевалась над тобой?
Олег. Конечно, нет.
Яков. Значит, ты чувствовал, что мамина любовь всё равно притягивает тебя к ней.
Олег. Разумеется, чувствовал.
Яков. Ну вот видишь. Строгость, суровость – это не показатель того, что человек не
получит доступ к нормальным эмоциям. Внешне это вообще очень трудно отличить от
обычных отношений в рядовой семье. Всё происходит только в душе ребёнка, а потом
подростка. Зреет что-такое, что выплеснется гораздо позднее, когда все физические
угрозы, угрозы телу, окажутся позади.
Соня. Я помню, Яша, как Вы писали о существующем во многих семьях психологическом
насилии, которое воспринимается ребёнком, как угроза его цельной личности, а со
стороны всё выглядит вполне благополучно.
Яков. И оно по последствиям гораздо опаснее, чем физическое – человека с ремнём.
Потому что между страданием и тем, чем оно вызвано, нет причинно-следственной связи
11
– это страдание нелюбимого, нежеланного ребёнка. И это то, как чувствует отвергнутый,
лишённый уважительного к себе отношения ребёнок сам по себе.
Инга. Какой же выход?
Яков. Представь себе, раздумья о собственной смерти могут стать спасательным кругом.
Как писал в одном месте Ницше, «мысль о самоубийстве – могучее утешение, с ней
проживаешь много трудных ночей».
Инга. Ты меня пугаешь, Яша.
Олег. Подожди, ну и какая связь между суицидальными мыслями и убийствами детей? Ты
что-то мутишь опять.
Яков. А вот какая. Ты согласен, что насильник, детоубийца совершает преступление,
страшнее которого быть не может?
Олег. Да о чём тут спорить!
Яков. И он, конечно, осознаёт, что тысячи людей будут готовы разорвать его на части,
подвергнуть самым жутким измывательствам, заставить его испытать то, что чувствовал
бедный ребёнок в последние минуты своей жизни?
Инга. Теперь ты, как Сократ, решил только спрашивать, не отвечая?
Олег. К чему ты клонишь?
Яков. А к тому, что он только этого и желает!
Олег. Кто? Чего этого?
Соня. Убийца – быть растерзанным на куски (закрывает рот в ужасе, что она это
произнесла).
Инга и Олег с удивлением, Яков с восторгом – смотрят на Соню.
Соня. Я, кажется, поняла.
Инга. Что ты поняла?
Соня. Он, то есть убийца, совершая этот тяжкий грех, привлекает к себе ненависть, но при
этом испытывает удовольствие, которое, как в детстве, не может существовать в отрыве от
страдания.
Яков (восторженно). Да, Соня, да! Фактически он самоубийца, которому не хватает духа
покончить со своими страданиями, наложив на себя руки. А убийцей он становится, когда
понимает, что в его жизни уже ничего не будет – ни друзей, ни славы, ни любви – вообще
ничего.
Инга. Среди убийц детей очень много бывших уголовников.
Яков. Так это что доказывает? Ведь клеймо бывшего зэка им предстоит нести на себе до
конца дней своих, и это испытание многим не под силу.
Соня. Без глубокого и искреннего раскаяния и отрицания порока, своей прежней
греховной жизни человек так и остаётся во власти тёмных сил.
Яков. Сокрушение о потерянном рае, об ангельском сопровождении помыслов и желаний
– всё это хорошо в литературе, а в жизни – всё другое. Во всяком случае мне приходилось
сталкиваться только с обратным. И, что самое главное, однажды встав на путь насилия,
остановиться уже невозможно.
Олег. А при чём тут ребёнок?
Яков. Ребёнок… Убитые дети, вероятно, непроизвольно оказываются объектом, на
который преступник проецирует свои вытесненные комплексы, – те что привязывают его к
травме, полученной в детстве.
Соня. Душевной.
Яков. Психологической – так звучит привычней и понятней моим коллегам. Одержимость
страстью, ломающей все разумные преграды на пути к её удовлетворению, страстью,
12
ищущей в насилии успокоения, ослабления напора желания, – вот что владеет
насильником и убийцей.
Инга. То есть ты хочешь сказать, что мозги в таком состоянии выключены?
Олег. Отличный способ отмазать убийцу от срока. Яша, ты у дьявола часом по
совместительству адвокатом не служишь?
Яков. Увы, но демоническое начало здесь действительно сильно. Разум в такие минуты
утрачивает контроль над происходящим, зато рассудок проявляет дьявольскую
изобретательность: пресловутая хитрость маньяка, уводящего маленького ребёнка с
детской площадки, так что никто ничего не заметил и не запомнил.
Олег. Помню, читал об одной средневековой пытке: там сдирали с человека кожу и
кидали его живого в яму с крысами. Была бы моя бы воля – всех насильников и убийц
отправил бы прямиком в это крысиное царство.
Яков. А знаешь, почему от подобных казней пришлось отказаться? Не из возвышенных
чувств, отнюдь. А потому что меры устрашения вызывают обратную реакцию и ответную
агрессию. Загнанный в угол враг становится особенно жестоким. Он знает, что ему не
будет пощады и действует наверняка, не оставляя следов и свидетелей. Чем выше градус
агрессии в обществе, тем больше психопатов, балансирующих на грани, срывается с
катушек и пробуждает ненависть окружающих своими страшными преступлениями. Это
просто цепная реакция.
Соня и Инга (вместе). Так что же делать?!
Инга. Прости, Соня.
Соня (Инге). Ну что ты.
Инга. Оставить всё, как есть? Пусть продолжают насиловать и убивать?
Яков. Нет, необходимо многое изменить, но не то, что предлагают сторонники жёстких
мер, жаждущих мести и не думающие о последствиях.
Олег. Например?
Яков. Поймите, наконец, что для преступника единственный смысл существования – быть
ненавидимым всеми и при этом оставаться непойманным. Жестокость ожидаемого
наказания лишь обостряет чувство, делает убийцу более изворотливым, но не способна
изменить программу саморазрушения, которой он следует.
Олег. По твоей логике, закон надо не ужесточать, а смягчать.
Инга. Яша, ты издеваешься?
Яков. Ну попробуйте рассуждать строго логически. Вы хотите, чтобы за любое
однократное насилие над ребёнком преступник получал пожизненный срок.
Олег. И это логично и справедливо.
Инга. А главное – защитит всех остальных детей.
Олег. Верно, одним подонком станет меньше.
Яков. И это практически гарантирует, что подавляющее число всех случаев сексуального
насилия будет заканчиваться убийством… Ну скажите, зачем насильнику сохранять в
живых свидетеля преступления, если и так и этак светит пожизненное! Вы же
подписываете смертный приговор его жертве, не понимаете?
Соня. А Вы бы как поступили, Яша?
Яков. Я, конечно, не Господь Бог… Нужна полная база ДНК всех отсидевших в тюрьме за
насильственные преступления – и не только. Тотальный контроль за пребыванием
освободившихся из тюрьмы насильников. И надзор со стороны взрослых за детьми.
Олег. Кому ты это хочешь поручить? Я имею в виду контроль. Полиции, волонтёрам?
Яков. Тому, кто в случае подобного преступления сам будет отвечать по закону и нести
уголовную ответственность.
13
Инга. Да проще сослать в резервацию.
Яков. А вот это уже решать соответствующим органам. Не могут уследить – пусть
ссылают в резервацию и там их контролируют. Это, конечно, проще.
Инга. Ты не против?
Яков. Не знаю. Но уж лучше так, чем как сейчас.
Инга. Соня, что скажешь?
Соня (смущаясь). Очень трудно простить человека, согрешившего против ребёнка, ведь в
нём запечатлён образ Спасителя. Очень трудно, практически невозможно поверить, что он
способен на раскаяние. Но человеческий суд – даже весьма справедливый, опирающийся
на закон – не сможет заменить суда Божеского…
У Инги звонит мобильный телефон. Она снимает трубку.
Инга. Да, мы ещё у Сони… Яша нам тут лекцию решил прочитать. (Шёпотом всем, кто
находится в комнате). Алинка звонит. (Снова в трубку) Да ты что, правда? Сам позвонил?
Ну отлично… А где их нашли? Понятно. Ну тогда мы заканчиваем наш визит, тем более
что Соню уже утомили.
Соня жестом показывает, что всё в порядке.
Инга. Хорошо, Алинка, инфу приняли. Что успеем, то сделаем. Пока. (Убирает телефон.
Довольная, ко всем присутствующим). Ну что, сегодняшний поиск можно считать
успешно завершённым.
Соня. Нашли? (Соня пытается дотянуться до клавиатуры. Олег помогает ей ближе
подобраться к компьютеру. Соня включает монитор. Входит Ольга Кирилловна).
Инга. Наша влюблённая парочка была задержана на посту ДПС, когда они на попутке
пытались добраться до столицы. Алине позвонил отец девочки, ну а ему – следователь
перед этим.
Соня. Надо в группе написать.
Ольга Кирилловна. Ну хорошо, что ничего плохого не произошло. А тот мужчина?
Инга. Какой мужчина?
Ольга Кирилловна. Соня перед вашим приходам делала листовку. Там был пожилой
дядечка в очках.
Инга. С ним пока неясно. Родственники только через две недели после пропажи заявку на
поиск подали. Завтра будем обзванивать больницы, встречаться с родными. Это у нас Яша
с родственниками общается.
Ольга Кирилловна. Как у вас всё чётко организовано.
Олег. Если организация страдает, то в поиске мало толку. Надо, чтоб все знали свои
участки работы. Тогда и удача придёт… А вообще если бы не безразличие и чёрствость
тех, кто проходит мимо, многих бед удалось бы избежать.
Инга. Как кто-то сказал, «равнодушие – это паралич души».
Соня. Это Чехов.
Олег. Да он и писал про это немало. Я вот успел кое-что почитать. Чехова вообще очень
уважаю. А за такое высказывание ещё больше буду ценить.
Ольга Кирилловна. К счастью, к вам это высказывание не имеет никакого отношения.
Вы очень добрые, отзывчивые люди. А уж нам с Соней, увы, с этим приходилось не раз
сталкиваться. Да что уж тут вспоминать.
Яков. (Ольге Кирилловне). Это знаете, большой аванс – Ваша оценка нашей деятельности.
Такие авансы надо оправдывать. (Олегу) Ты не забыл, зачем мы сегодня в гости
напросились?
Олег. Я-то – нет, а вот кое-кто, очень любящий порассуждать – кажется, да. (Достаёт из
внутреннего кармана конверт и кладёт на стол рядом с Соней). Мы с ребятами из отряда
14
решили немного поддержать твой сбор на операцию, Соня, ну и бросили клич среди
волонтёров. Вот в этом конверте наш скромный вклад в твоё выздоровление. И эта наша
благодарность тебе за огромную работу, которую ты проделываешь.
Соня. Ну что вы, я очень мало делаю.
Инга. Не скромничай, это серьёзная помощь волонтёрам, и без тебя нам было бы намного
трудней взаимодействовать. И вообще мы тебя все очень полюбили за время знакомства.
Так что это (показывает на конверт) от чистого сердца. Когда у тебя запланирована
операция?
Соня. Спасибо вам огромное за вашу помощь! Я даже не знаю, как вас смогу
отблагодарить по-настоящему. Операция должна состояться через два месяца.
Приглашение на днях должно прийти. Но здесь многое зависит от того, удастся ли собрать
к сроку необходимую сумму. Пока ещё остаётся время, и с такими помощниками, как вы, я
очень надеюсь, что мы успеем.
Ольга Кирилловна. Мы с Сонечкой очень рассчитываем, что нам повезёт с
благотворительным аукционом, и вышитые руками Сони праздничные салфетки вызовут
интерес у благотворителей. И вам от меня тоже большое спасибо за всё, что вы делаете
для нас с Соней. Потому как то, что вы привлекли Соню к такому благородному делу, это
много для нас значит. Всё-таки круг общения у нас невелик, а теперь у Сони столько
друзей появилось…
Яков. Да это Соня такой светлый человек, что она притягивает к себе хороших людей.
Олег. Это ты сейчас себе так польстил?
Яков. Ну может, и польстил. Так и вам не обидно.
Олег. Да ладно, шучу. Пора нам. (Инге). Надо, наверное, заехать по дороге предупредить,
чтобы больше не высматривали наших потеряшек.
Инга. Кого успеем, предупредим, остальных – уже завтра.
Олег. Тогда будем прощаться. Удачи вам в сборе, чтобы он закончился к сроку.
Соня. Спасибо, очень надеюсь, что всё благополучно сложится.
Инга. Всё будет хорошо, успеешь вовремя, я уверена. Протягивает Соне сделанный из
голубой материи цветок. Эта незабудка – эмблема, которую мы все надеваем в день
поиска пропавших детей. Она символизирует, что мы помним всех невернувшихся домой,
сколько бы времени ни прошло, и надеемся на их возвращение. Я её сама для тебя сделала.
Соня (разглядывая незабудку). Спасибо большое, очень красиво получилось!
Инга. Ну пока, дорогая.
Яков. Что ж, осталось только мне пожелать Вам успешного завершения сбора. Соня,
помните, что мы всегда рядом и готовы поддержать в трудную минуту.
Соня. Спасибо, Яша, я всегда это помню.
Ольга Кирилловна провожает волонтёров к выходу. В дверном проёме появляется Инга.
Инга. Всё будет хорошо! До встречи в эфире (Исчезает в дверном проёме.)
Пауза
Ольга Кирилловна. (входя в комнату) Сонечка, как ты себя чувствуешь, устала?
Соня. Немного, ничего это приятная усталость, мама.
Ольга Кирилловна. Тебе что-нибудь принести?
Соня. Нет, спасибо.
Ольга Кирилловна. Тогда я сейчас немного приберусь и будем уже ложиться.
Соня. Хорошо, мамочка.
Ольга Кирилловна выключает яркий свет и уходит. Соня остаётся одна, находит у себя в
кресле томик стихов, перелистывает и снова закрывает книгу, затем читает наизусть
124 сонет Шекспира в переводе Маршака. Свет постепенно гаснет.
15
Соня. О, будь моя любовь – дитя удачи,
Дочь времени, рождённая без прав, –
Судьба могла бы место ей назначить
В своем венке иль в куче сорных трав.
Но нет, мою любовь не создал случай.
Ей не сулит судьбы слепая власть
Быть жалкою рабой благополучий
И жалкой жертвой возмущенья пасть.
Ей не страшны уловки и угрозы
Тех, кто у счастья час берёт внаём.
Её не холит луч, не губят грозы.
Она идёт своим большим путём.
Обращаясь, к кому-то невидимому почти в полной темноте.
И этому ты, временщик, свидетель,
Чья жизнь – порок, а гибель – добродетель.
Конец первого действия
Действие второе
События происходят спустя два месяца
Помещение актового зала средней школы в сельской местности. На возвышении (это
сцена актового зала) разложены несколько матрацев и тюфяков. Несколько парт стоят
вместе вплотную, другие расставлены рядами, как в учебном классе. На одной из парт
пачка аккуратно сложенных листов бумаги. На другой стоит коробочка с красками.
Инга, одетая в защитного цвета брюки и олимпийку, берёт листы бумаги по одному и
каждый тщательно раскрашивает одним каким-то цветом. Несколько школьных стульев
стоят отдельно в беспорядке.
Входит Олег.
Олег. Всё, сворачиваемся. Леший с группой вернулся. (Выходит, при входе сталкивается
с Алиной)
Алина. Ой, пардон. Проходит в зал, подходит к парте с раскрашенными листами. А что
это такое красивенькое?
Инга. Алинка, это секрет, вернее сюрприз для Лешего.
Алина (меняя листы бумаги местами и раскладывая их в определённой
последовательности). Ой, правда что ли?
Инга. Да, завтра.
Алина. А у нас никто не знает.
Инга. Ты же в группе Лешего?
Алина. Ага.
Инга. Тогда быстро всё прячем. Как раз закончила последний – восклицательный.
Инга и Алина аккуратно складывают чистые листы бумаги, краски и кисточки,
раскрашенные листы бумаги раскладывают внутри парты.
16
В актовый зал входит группа волонтёров. Они все очень устали. Одни экипированы в
камуфляжные костюмы поверх которых яркие жилеты, на других джинсы, спортивные
штаны, олимпийки и куртки ярких расцветок. На ногах сапоги или берцы. У большинства
из карманов торчат рации.
Леший. Алина, ты зачем сюда такого огромного клеща притащила?
Алина. Ой, мамочки, где? (Машет руками, словно пытаясь скинуть что-то со спины).
Все устало смеются. Волонтёры снимают жилеты и куртки, кто-то переобувается.
Леший (шутливым тоном). Отставить махать руками! Ты перед тем как в дом войти,
одежду осматривала? Ускакала, как лань быстроногая, ветром гонимая – за тобой никому
не угнаться.
Алина. Ой, да конечно, я всё с себя сняла и потрясла даже вот так (показывает).
Леший. Алинка, всё снимать не надо. Здесь мужики местные голодные ходят. А я тебе
объяснял, как одежду осматривать.
Алина. Ой, ну да. Надо кого-то в пару себе взять и его с ног до головы ощупать, а потом –
он меня.
Леший. Эх, ежики колючие. Щупаться вы дома будете, а здесь (делая акцент на каждом
слове) – просто тщательный осмотр одежды и открытых кожных покровов.
Входит командир отряда. У него в руке сложенная карта, в другой мобильный – телефон.
Командир отряда. (говорит в трубку) Просьба к выезжающим: берите с собой питьевую
воду на себя и товарища! В штабе с водой перебои… Да, штаб в местной школе.
(Обращается к присутствующим волонтёрам) Ребята, там ужин эмчеэсовцы полчаса как
привезли. Чай горячий. Нашу группу чуть раньше спасатели подбросили.
Волонтёр из «старичков». А на тех, кто в город уезжает, тоже рассчитано?
Командир отряда. Все… Все, кто был в лесу и в штабе, все идут силы восстанавливать.
Отъезжающих после ужина прошу у меня отметиться, чтобы не искать вас как пропавших
без вести.
Михась. А мне никуда не надо ехать, у меня проблем меньше. А что дают на ужин?
Леший. Не дрейфь, салага, считай, что это фрикасе по-французски. Внукам будешь
рассказывать.
Все пришедшие волонтёры покидают актовый зал. Остаются Инга, Олег, командир
отряда и Леший.
Командир отряда. Леший, на пару минут… (раскладывает карту местности на парте,
оба стоят, что-то отмечают карандашом).
Инга. Лёшка, что ты её задираешь?
Леший. Алинку-то? Да надоело сегодня по башке из-за неё получать. На один день в лес
выбралась, а уже успела из квадрата поиска выпасть, кинологу помешать, а напоследок
ногой в яму угодила… И вопит: «Ой, мальчики, я ногу сломала, мне самой отсюда не
выбраться», дескать, несите меня. А потом как рванёт, когда подходить стали – только её и
видели. Слышала же, как я её ланью назвал?
Инга. Да брось, она хорошая девчонка.
Командир отряда. Да не переживай ты, Леший шутит. Алинка правда классная девчонка и
инфорг отменный. Но от кинолога я тоже сегодня выволочку получил из-за кого-то из
наших. Теперь, понятно, кто у нас главная помеха поискам. Тут мог бы появиться
шаловливый смайлик (показывает руками), но результаты поиска, увы, не
обнадёживают… Леший, иди пока поешь, через полчаса собираемся здесь на летучку –
обсудим. Я пойду к следователю, если кто-то хочет со мной, пусть приходит на второй
17
этаж в учительскую. У нас секретов от поисковиков нет, только помните, что за пределы
поиска информация выходить не должна. Никаких слухов и домыслов.
Командир отряда и Леший уходят.
Инга (одна, укоризненно). Только вот когда на форуме в группе бросили клич сдать кровь
для пострадавших деток, только мы с Алинкой и бросились со всех ног на станцию, так
Алинка с собой ещё двоих привела. А вы: помеха.
Входит Олег с ноутбуком, ставит его на парту, включает ноутбук в сеть, подключает
модем и сам садится рядом. Инга подходит и слегка обнимает Олега за плечи.
Инга. Ну что ты, как неродной сегодня?
Олег. Жена сообщение прислала… Пишет, что устала ждать меня, что хочет, чтобы я
никуда не уходил по вечерам, хочет обычного семейного счастья без внезапных сборов и
SMS-оповещений по ночам… Лешему хорошо – его никто не ждёт. Он может хоть на
месяц податься в лесную глушь – никто и не заметит.
Инга (смеётся). На то он и Леший. (Освобождает Олега от своих объятий и слегка
отстраняется от него). А ты помнишь, как тогда в университетской аудитории, когда ты
представился по имени и отчеству, хотя все девчонки, да и парни тоже, знали тебя только
по имени, ты начал говорить о конструкционных материалах, сплавах и технологиях, и на
тебя все уставились, раскрыв рот? Потому что ты говорил не так, как другие
преподаватели: словно не о грубом железе, а о человеке, которому это всё должно помочь
достичь в жизни чего-то очень важного. Ты словно ввёл в учебный класс этого невидимого
человека, ради которого все эти научные разработки и инженерные решения были нужны.
Олег сидит в задумчивости.
Скажи, ты искал что-то, чего не было в расчётах и формулах, и это привело тебя в отряд?
Ведь ты искал того же, что и я – возможности подставить плечо нуждающемуся в
помощи?
Олег. Человек-улитка…
Инга. Что?
Олег. В детстве меня поразил один образ – нарисованный соседским мальчишкой
маленький тщедушный человечек, тащивший на своей спине домик, как у улитки. Я
подумал тогда, как хорошо спрятаться в таком домике от всех, кто тебя обижает, от холода,
от болезней, от лишних прикосновений… А потом я с ужасом представил, что где-то есть
маленький мальчик, который не смог раздобыть себе такой домик и мёрзнет, и мокнет
прямо на улице. А все проходят мимо и не видят этого мальчика, потому что каждый
спрятался в своём домике. И этот мальчик, оставшийся без домика и без поддержки
взрослых, сильных людей, непременно должен погибнуть. Я тогда почему-то ясно
представил себе соседского мальчишку, который нарисовал этого человека-улитку…
Инга. А потом?
Олег. А потом случился пожар в доме, где жил этот мальчик со своим глухим дедом. Это
было в деревне, через два дома от нашего «имения» – так у нас в семье называли дачу.
Инга. И что мальчик?
Олег. Мать отправила его на целое лето отдыхать к своему пожилому родственнику,
кажется, двоюродному дяде… Позднее лето выдалось дождливым и холодным – надо
было часто протапливать дом. Видимо, кто-то из них не доглядел за огнём – и вспыхнул
пожар.
Инга. Мальчик погиб?
Олег. Погибли оба.
Инга. И никто не пришёл им на помощь?
18
Олег. Кто-то вызвал пожарных, но они приехали слишком поздно. Говорили, что только
через час, когда пожаром охватило соседскую хозяйственную постройку, люди бросились
тушить. К этому моменту подъехали и пожарные.
Инга. Ты всё это видел?
Олег. Накануне мать забрала меня из деревни домой – надо было покупать форму в школу.
И вообще уже было холодно и промозгло. Боялись, что могу заболеть перед самым
началом учебного года... Я узнал обо всём из рассказа мамы.
Инга. Возможно, люди просто не видели, не заметили…
Олег. Не знаю, может быть. Только с тех пор так и остался со мной одинокий мальчик,
бродящий среди людей-улиток, спрятавшихся в своих уютных домиках и не видящих, и не
замечающих, что кому-то совсем рядом очень нужна их помощь… На той даче я уже
никогда не был.
Некоторое время оба сидят молча.
Входит Алина.
Алина. О, мой нотик готов! (подбегает к ноутбуку) Спасибо, Олежка! (изображает
поцелуй). Э, друзья, что-то вы приуныли.
Инга (вставая и пытаясь улыбнуться). Так ведь новостей хороших нет. А время уходит.
Алина (садясь перед компьютером и начиная на нём работать). Сейчас мы полный отчёт
по поискам приготовим.
В актовый зал постепенно начинают приходить волонтёры. Некоторые с чашками
недопитого чая в руках, некоторые в городской одежде. Вновь прибывшие волонтёры
переговариваются со «старичками».
Волонтёр из старичков. (Заглядывает в актовый зал). Инга, Олег, на пару минут,
командир просит подойти, там Михася нашего переклинило совсем.
В это время Михась сам в бегает в актовый зал и начинает быстро ходить,
беспорядочно размахивая руками, и говорить скороговоркой. За ним в зал заходят Леший
и командир отряда. Все внимательно наблюдают за происходящим.
Михась. Ребята, я всё понимаю, все молодцы, все умные, смелые, один я не удался. Но так
не было уговорено. Мы же живого ищем. Живого, а не мёртвого! (Обращаясь к Инге и
Олегу) Живого, да? Живого? (продолжает быстро ходить по залу)… Нет, вы мне
скажите, мальчик жив? (Машет рукой.) Да что вы вообще здесь знаете! Вот он (показывая
куда-то вверх)… он знает. А вы (подходит вплотную к Лешему, тот остаётся
недвижим)… кто мне обещал, что всё будет как по маслу? Поиграем в зарницу и –
счастливые родители плачут от умиления? Так, да? Нет, я здесь не останусь, я собираюсь и
еду домой. (Подбегает к занавесу на сцене актового зала и вытаскивает рюкзачок,
быстро идёт с ним обратно). Не пустите?
Леший. Да иди, пожалуйста. Только объясни сперва, что это сейчас было за представление
– танец неощипанного цыплёнка?
Михась. Опять шуточки? Ну пусть я цыплёнок, а ты – дятел!
Инга. Ребята, прекратите. Объясните, что происходит?
Командир отряда. Успокойтесь все, пожалуйста. Михась, сядь. Экипажи в город уже
готовы почти. Поедешь с нашими.
Михась садится на край парты, крепко обняв свой рюкзачок.
Командир отряда. Мудрые индейцы говорят: «Хороший человек видит хорошие знаки».
(Достаёт карту, подходит с ней к парте и разворачивает, чтобы всем было видно). Здесь
есть вновь прибывшие, поэтому буду говорить, чтобы всем было понятно… Новости от
следователя: ночного поиска не будет. Это для тех, кто ехал и собирался выйти в ночь.
Поэтому придётся найти место для ночёвки, завтра с рассвета выдвигаемся.
19
Волонтёр из новичков. Мы – уже.
Командир отряда. Тогда по существу. Ну все знают: поиск ребёнка идёт пятые сутки. Все
знают? (Окидывает присутствующих взглядом, все молчат.) Пропал мальчик четырёх лет,
худенький, светловолосый. Зовут Костя. Ориентировки с фото у Алины можно получить
(кивает в сторону Алины; та сидит у ноутбука, готовая по первому зову выполнить
указание командира). Пропал вечером со двора частного дома. Вышел с участка, когда
мать с отчимом занимались с другими детьми. В семье ещё двое – годовалые двойняшки,
мальчик и девочка. Как вышел, никто не видел и не слышал. Это всё со слов отчима и
матери. С ними работают следователи, мы туда не вмешиваемся. Наша задача прочесать
территорию от двора до… в общем сплошной прочёс лесного массива, прибрежной
территории – тут речка недалеко. Затем километрах в двух отсюда она впадает в
небольшое озеро, вокруг озера сплошной лес, есть непроходимые участки…
Сергей. А с воздуха не искали?
Командир отряда. Вертолёт от МЧС работает каждый день с утра. Осмотр территории с
воздуха выполнили. Лес местами плохо просматриваемый из-за густой кроны деревьев.
Открытые пространства осмотрены. Пока никаких результатов.
Сергей. А много людей в поиске участвует?
Леший. А ты что такой любопытный? Журналист? Нам журналистов только недоставало.
Сергей. Я репортёр, но здесь я как волонтёр, не по заданию.
Командир отряда. Ну вот смотрите, чтобы оперативная информация не расползалась.
Иначе будут неприятности со следствием.
Яков. Все люди взрослые – должны понимать.
Леший. Должны, да не обязаны…
Командир отряда. В общем про утечку информацию все поняли. Рабочие версии
следствия за пределы поиска не выносить. Свои версии обсуждать с координатором (то
есть со мной) или со следователем.
Сергей. А если что найдёшь?
Командир отряда. Связываться по рации. Рация у всех есть? У кого нет, пойдёте в связке
с тем, у кого есть.
Сергей. А что конкретно ищем? Из вещей или…
Командир отряда. Из детских вещей сандалии, шорты, кепку, ну и прочую одежду.
Смотреть под ноги. Возможны свежие раскопы, просевшие участки почвы…
Михась. Ну вот!
Командир отряда. Да, кстати в связи с выше изложенным, кого мы ищем – живого или
мёртвого. Две последние ночи сами знаете какие были…
Алина. Да уж. Бррр (укутывается в куртку).
Командир отряда. Заморозки на почве. В лесу с такими температурами продержаться
практически невозможно.
Олег. Особенно ребёнку.
Командир отряда. Главный принцип Содружества помним? Должен быть найден каждый
ребёнок, живой или мёртвый. Каждый! Для этого мы здесь.
Волонтёр из новичков. А если где-нибудь укрылся, в сторожке, например?
Командир отряда. На это вся надежда.
Волонтёр из новичков. Или добрые люди подобрали?
Леший. Добрые люди уже бы объявились. Тут недобрыми сильно попахивает.
Командир отряда. Похоже так, сниматься нам пока в любом случае рано… как у нас
обстоит дело с распространением информации, Алина?
20
Алина (смотрит в ноутбук). Так, докладываю. Наши прозвонили все больницы в округе.
Мальчик к ним не поступал.
Командир отряда. А что с ориентировками?
Алина. Бумажными обклеены все выезды из города, патрули ведут досмотр транспортных
средств. В соседние регионы наши ориентировки переданы. Там полиция и волонтёры в
курсе.
Командир отряда. А в Интернете?
Алина. А в Интернете наш медиа-состав постарался и разослал информацию с
ориентировкой и описанием в четыре десятка групп общей численностью двести тысяч
человек, включая наши группы в соцсетях.
Волонтёр из «старичков». Ого, неплохо. Если хотя бы десятая часть увидит, то толк
должен быть.
Алина. Радиолюбители подключились. Благодаря им о Косте постоянно идёт оповещение
на канале для водителей. С приметами и датами.
Яков. Это хорошо. Мы как раз по пути сюда трассу обклеивали ориентировками,
дальнобойщикам раздавали.
Сергей. Что, всю трассу?
Яков. Нет, всю невозможно… места стоянок, заправок, магазинчики, кафе – такие точки.
Инга. Долго они не провисят, конечно, но хоть сколько-то людей узнает.
Звонят командиру отряда. Он немного отходит и слушает голос из трубки.
Командир отряда. (в трубку). Да, хорошо, сейчас. (Волонтёрам) Ребята, на пару минут. К
следователю вызывают (уходит).
Алина. Я продолжаю. Местные форумы во всю обсуждают пропажу.
Леший (саркастически). Ну молодцы! У нас людей в лесу не хватает, а они обсуждают.
Инга. Ну Леший, ты чего? А информационная волна?
Леший. Ну поболтают и забудут. А нет, ещё сердечек понаставят, знаю я ваших сетевых
пустомель. Ладно, что ещё? А то что-то сегодня воздух какой-то слишком разряжённый.
Ко сну потянуло (поглядывая на Михася). Чувствую, завтра будет прорыв в поисках.
Алина. Так ты ложи-ись. Мы без тебя обсудим.
Инга (Лешему). И как ты это чувствуешь?
Леший. Ну так. Опыт за себя говорит. Нюх так настроен.
Алина. Ой мамочки, Леший экстрасенсом заделался.
Леший. Ну ты не ври, а врёшь, так не завирайся. Леший с нехристями никогда не знался и
с бесовщиной дел не имел.
Алина. А сам-то Леший…
Олег. Ладно, что ещё у нас там? Нам-то ориентировки собирается кто-нибудь доставить?
Алина (делаясь серьёзной). Двести обещал утром Якут привезти. Спрашивает, что нам
ещё нужно. Он сейчас на связи, как раз.
Леший. О, Якут, привет ему передай. Пусть мою альп-снарягу привезёт. А то с прошлого
поиска никак не пересечёмся.
Алина (передаёт то, что читает на экране ноутбука). Якут с собой ещё троих
прихватит – двоих пеших и кинолога с собакой.
Леший. Значит, четверых. Собака на поиске ценней некоторых вчетверо… особенно когда
ей никто не мешает своё дело делать (смотрит на Алину пристально). Входит командир
отряда.
Алина. Я мешаю? Я?
Командир отряда. О чём спорим?
Леший. Да вот кинологов с собачками добрым словом поминаем.
21
Командир отряда. Ну-ну. Кстати девушка-кинолог настоятельно просила следовать
сопровождающего её инструкции и не совершать ничего лишнего.
Леший. Да видно, не до всех доходит.
Алина. Я прекрасно помню эту инструкцию. Идти на расстоянии пяти метров за
кинологом…
Командир отряда. Не более пяти.
Алина. Это чтобы собачка не стала искать меня.
Командир отряда. А дальше?
Алина. Идти молча, чтобы не отвлекать… Так я и шла молча, пока они не развернулись по
кругу и не пошли в обратную сторону.
Командир отряда. Запомните все, кому придётся сопровождать кинолога с собакой:
двигаться нужно медленно и туда, куда ведёт собака, так как она анализирует потоки
воздуха, а вот как они образуются, предвидеть невозможно. И навигатор у вас один – нос
собаки. Ориентировщик выведет вас к штабу, но на отклик работает только кинолог.
Короче, она слушает собаку, вы слушаете кинолога – никак не наоборот. Звать, кричать,
убеждать кинолога следовать линейному прочёсу не надо. Так можно всё испортить. И
толку от собаки и её носа не будет. Это понятно?
Алина. Я больше не буду.
Леший. Ты не будешь… Потому что останешься в штабе.
Алина. Опять?
Леший. Не забывай, ты кто у нас? Инфорг. Значит, должна быстро доводить оперативную
информацию до координатора и старших групп. И полиции, если потребуется.
Командир отряда. Леший прав. Завтра будет очень большой поток информации. Нам
нужны люди в штабе, чтобы направлять экипажи и держать постоянную связь со
спасателями и полицией.
Инга. Что-то случилось? Новая информация? От следователя?
Командир отряда. Будет проверяться версия, что мальчика видели в пятнадцати
километрах отсюда возле леса на подступах к одной из деревень. (Подходит к лежащей на
парте карте).
Волонтёр из «старичков» (удивлённо). Пятнадцать километров?
Яков. Не стоит удивляться. Ребёнок способен один и больше пройти по лесу.
Эмпирический факт. Прошлой весной так трёхлетнюю девочку под Омском искали и
спасли. Она целых двадцать по лесу протопала.
Командир отряда (Показывает на карте). Вот здесь. Пока больше ничего не могу
сказать. Задачи нам поставят утром, но все приезжающие экипажи надо перенаправлять от
штаба туда.
Олег. А штаб?
Командир отряда. Штаб останется в школе.
Леший. Знаю этот лес. Сплошные болота, бурелом и рядом поселки с бывшими зэками.
Много осушительных каналов от бывших торфоразработок. Ночью работать нельзя –
очень опасно.
Командир отряда. Поэтому ночных поисков не будет. Завтра всех волонтёров и
спасателей направят туда… Тут спрашивали про общее число людей на поиске... Завтра
вместе с полицией, спасателями и местными жителями должно быть три с половиной
сотни человек. Так что, Алина, давай труби во все трубы, чтобы все были готовы и
экипированы по полной. Кто ещё что имеет сказать?
Олег. Мне коллеги-поисковики из соседнего региона передали… те, что с нами работали
вдоль реки и по забросам…
22
Командир отряда. Что у них?
Олег. В устье местной мини-речки есть много крошечных островков, заросших травой, и
по ним можно дойти до самой середины озера на островки побольше – там, где молодой
ивняк растет – без проблем. Островков этих там масса. На них сухо, замечены следы
присутствия людей. Они отработали четыре таких островка, но их очень много.
Командир отряда. Хорошо, я передам следователю.
Олег. Да они уже вроде сами сообщили.
Командир отряда. Отлично, что ещё?
Алина. Народ в группах (показывает на ноутбук) активизировался. Спрашивают, что с
собой брать. Про скотч и ориентировки уже написала.
Сергей. А скотч зачем?
Алина. Как зачем? Ориентировки клеить.
Командир отряда. Не только. Скотчем, например, заматывают ноги в туфлях перед
выходом в лес – были у нас такие пижоны без сапогов, – крепят фонарик к козырьку
бейсболки, заклеивают джинсы, чтобы не намокли. Везде свои премудрости.
Сергей. Понятно. À la guerre comme à la guerre.
Командир отряда. Примерно так. Кстати джинсы (показывает на джинсы Сергея) очень
быстро намокают и плохо сохнут.
Волонтёр из «старичков» (разглядывая свои намокшие джинсы). Вот это правда.
Приятного мало. Пойду сейчас сушиться.
Командир отряда. (Алине) Так что об этом тоже напиши.
Алина. Что ещё?
Командир отряда. Ну ты же знаешь: форма одежды – лес, куртки или жилеты яркой
расцветки, чтобы видно было сквозь заросли.
Алина. Вообще знаю, но на всякий случай, чтобы не забыть чего.
Командир отряда. Пригодятся дождевики. У кого нет жилетов, здесь выдадим.
Алина. У нас пять свободных.
Командир отряда. Этого хватит. Обязательно сапоги или высокие берцы, а не кеды…
Алина. … и носки на смену, да?
Командир отряда. Вот это важно, ведь сама всё помнишь даже лучше меня… Термобельё
желательно – не лето всё-таки… Понадобятся фонари, батарейки пальчиковые, запас воды
на себя и на друга… накормят здесь досыта. Дальше: рации, навигаторы, если есть…
Олег. Кому нужно карту залить в навигатор, а сами не могут, – здесь всё сделаем.
Командир отряда. Олег обещает, значит проблем не будет.
Олег. Только это уже вечером. Утром не до того будет.
Инга. Репелленты…
Командир отряда. Да, средства от клещей, и одежда должна быть закрытая. Остальное на
усмотрение… Носилки, громкоговорители есть в отряде.
Инга. Спальники?
Командир отряда. Тем, кто собирается приехать с ночёвкой, лучше взять спальник. Но
если нет, то некритично.
Инга. Тогда и средства личной гигиены…
Командир отряда. Пусть сами решают.
Алина. Всё?
Командир отряда. Вроде всё… (Всем волонтёрам) Да, и последнее. Следователь просил
передать (небольшая пауза): отработали сегодня в лесу на пять с плюсом. Всему
волонтёрскому составу огромное человеческое спасибо. И от меня лично – тоже.
23
Робкий стук в дверь.
Наталья (осторожно входит и обращается то к одному, то к другому волонтёру).
Ребятушки, простите, если не вовремя… Муж мой с вами сегодня с рассвета по лесам…
Костика искал, стало быть…
Инга (обеспокоенно). Что, пропал?
Наталья. Кто?
Инга. Ну муж, домой не вернулся?
Наталья. Ой, да ну что вы! Дома давно, баньку топит. За вами послал. Вы уж не
обессудьте… попариться в баньке пожалуйте к нам. Чем богаты, как говорится… Молочка
попить принесу, коровка у нас норовистая, молочко ядрёное… Карповы мы, Наталья и
Егор, тут недалеко, через три двора.
Командир отряда. Спасибо Вам, милая Наталья… (оборачивается и обращается к
волонтёрам) Ну что, желающие есть?
Волонтёры перешёптываются.
Волонтёр из «старичков». Поздновато и завтра чуть свет на поиск. Спасибо за
предложение. Как-нибудь в другой раз, может быть.
Командир отряда. Очень Вам признательны, Наталья, и мужу Вашему, но… подождём
лучших времён, когда мальчик найдётся.
Наталья. Как знала прямо (из сумки через плечо достаёт 3-литровую банку
молока). Попейте свеженького. У вас в городе такого не сыщешь. (Ставит на парту) А
пить-то из чего есть?
Олег (смеётся). Найдём ради деревенского-то молока. И вправду ведь большая редкость.
Спасибо вам с Егором.
Наталья Ну, удачи вам ребятушки в поисках (Собирается уходить, вдруг
спохватывается). А отчим, он нехороший человек, жестокий… да и Костик его боялся.
(Идёт к двери, Инга провожает её, что-то говорит Наталье, уходят вместе).
Леший. Пойду-ка я к утренним поискам готовиться. (Отправляется к матам на сцене и
начинает подготавливать ко сну спальный мешок. Затем укладывается и постепенно
засыпает).
Яков. Что с отъезжающими?
Командир отряда. Ты тоже? Достаёт из нагрудного кармана блокнот и ручку.
Яков. Да, я предупреждал. Соня завтра отправляется на операцию…
Командир отряда. Да, помню, как она сейчас? (Волонтёрам) Подходите, угощайтесь
деревенским молоком.
Несколько волонтёров подходят с кружками. Волонтёр из «старичков» наливает.
Командир отряда. Только не разливайте.
Яков. Соня – ничего, тревожится, конечно, перед отъездом. За мальчика пропавшего
переживает.
Алине звонят на трубку. Она отвечает.
Яков. (Показывает на Алину). Вон как раз.
Алина. Да, да Сонечка (закрывает трубку рукой, шёпотом). Соня звонит, про Костю
спрашивает.
Командир отряда. Ищем, скажи. Надежды не теряем. Идёт к одной из парт, где
отъезжающим даёт инструкции и записывает их в блокнот. Затем сворачивает и
убирает карту. Во время следующего диалога волонтёры кто по двое, кто по одному
постепенно покидают помещение актового зала.
Алина продолжает некоторое время разговаривать по телефону на втором плане.
Сергей (Якову). Кто это Соня?
24
Яков. Любопытно? Соня – это наш волонтёр с особыми потребностями.
Сергей. С какими особыми? Меня кстати Сергей зовут (протягивает руку).
Яков (отвечая рукопожатием). Яков. С такими, что сейчас, например, ей нужна срочная
операция на позвоночнике.
Сергей. Она в аварию попала?
Яков. Нет.
Сергей. Неудачно упала?
Яков. Нет.
Сергей. Вы не хотите говорить?
Яков. По правде сказать, не очень.
Олег (подходит к Якову и Сергею). Яша не любит вашего брата журналиста.
Сергей. Почему?
Олег жестом предлагает узнать у Якова, сам выходит.
Яков. Потому что когда мы просили рассказать о Соне и её болезни журналистов и
обращались в разные издания и на телевидение, откликнулся всего один новостной
портал. При том что всякой шелухи и несусветной чепухи во всех изданиях навалом, а
помочь тяжелобольному человеку – это не к нам.
Сергей. Простите, мы – это кто?
Яков. Мы – это такие же волонтёры, которые узнали о беде нашей землячки и
постарались её поддержать словом и делом.
Сергей. Всё-таки что с ней? Может, быть, я смогу помочь?
Яков. Теперь уже не надо. Завтра день отправки на операцию к высококлассному врачу.
Сергей. Вы думаете, что все журналисты бесчувственные карьеристы, в погоне за
сенсацией готовые родную мать продать?
Яков. Наверняка не так, люди все разные. Только нам почему-то попадались те, кто о
болезни Сони и слышать не хотел, и на все наши просьбы о том, чтобы сделать репортаж –
гробовое молчание…
Пауза
У Сони редкое генетическое заболевание – спинальная мышечная атрофия. Слышали про
такое?
Сергей. Нет, но звучит как громовой раскат среди ясного дня.
Яков. Так оно на самом деле и есть, и для мамы Сони так прозвучало, когда был
поставлен диагноз.
Сергей. Это было давно?
Яков. Двадцать с лишним лет назад. Соне тогда был год.
Сергей. А дальше?
Яков. А дальше маме разъяснили, что с таким заболеванием дети живут лет до трёх, и
предложили… нет, не предложили, а даже настоятельно рекомендовали отдать Соню на
попечение государства в одно из… учреждений. Знаете, есть такие – о них мало кто знает,
– где за толстыми стенами содержатся беспомощные дети.
Сергей. Вы не поверите, но я готовил материал о таком учреждении. Это был заказ
международной организации. Без их помощи нам бы ничего не удалось увидеть и
рассказать. Скажу лишь одно – это настоящий ужас!
Яков. Хорошо, когда человек знаком с темой.
Сергей. Согласен, это вроде камеры смертников.
Яков. Маме Сони это показалось настолько диким, что она отказалась наотрез.
Сергей. Понимаю. И восторгаюсь этой женщиной, но ведь девочка выжила?
25
Яков. Соне двадцать три года. Всё это время она жила, чувствовала, любила и боролась,
но никогда не ходила и не будет... При спинальной амиотрофии её типа человек
действительно может прожить гораздо больше трёх лет. Прикован к инвалидной коляске,
постоянно нуждается в помощи близкого человека или хотя бы сиделки. Но это
полноценный человек с ясным умом и, если говорить о Соне лично, с большим сердцем и
светлой душой.
Сергей. Всё-таки в чём состоит её заболевание, почему она не может ходить? Если я
правильно услышал, то там что-то с мышцами и спиной…
Яков. Верно, с мышцами спины. Мышцы спины слабеют и перестают держать
позвоночник, он постепенно искривляется и становится похож на изогнутую линию –
наподобие большой латинской S.
Сергей. Это больно?
Яков. Прежде всего от этого плохо сердцу и лёгким, так как они сдавлены и не могут
нормально работать. Представьте, что у Вас внутри всё смещено и сжато, лёгкие работают
на треть, сердце бьётся всё чаще… И постоянный страх задохнуться…
Сергей. Это лечится? Почему столько времени ждали?
Яков. На сегодняшний день – нет.
Сергей. Вы сказали, что девушка едет на операцию…
Яков. …операцию по выпрямлению позвоночника. Врачи пока не знают, как вернуть
мышцам способность его держать. Поэтому после выпрямления устанавливают
специальный каркас из титана, чтобы он выполнял функцию мышц…
Сергей. … и не давал сдавливать органы?
Яков. Именно.
Сергей. Теперь кое-что понятней стало. А почему вы хотели, чтобы журналисты об этом
рассказали?
Яков. Потому что эта операция стоит около двух миллионов рублей. И такие деньги Соня
с мамой заработать не могут. Тем более что Соню одну не оставить даже на полдня.
Поймите, она, наделённая мощным интеллектом, физически абсолютно беспомощна.
Мама по образованию учитель, но работать по специальности не может.
Сергей. А как же благотворительные фонды? Я знаю, что многим больным фонды
помогли.
Яков. Вы говорите, как человек, который с этим никогда всерьёз не сталкивался. Самый
популярный ответ на просьбу о помощи: обращайтесь в фонды. Но давайте разберёмся,
кому эти фонды помогают. Детям – да, безусловно, хотя всех нужд больных детей они не
смогут удовлетворить всё равно. Ну вот человеку исполнилось восемнадцать – и двери
большинства фондов для него закрыты. И вопрос «а где ж вы были раньше?» как кусок
раскалённого железа под ребро. А раньше было нельзя – в случае Сони просто потому, что
позвоночник продолжал расти вместе со всем организмом.
Сергей. И всё же кому-то они ведь помогли.
Яков. Кто? Фонды? Да, несомненно. Но здесь возникает один деликатный момент. Вам
говорят: Вы хотите лечиться за границей, ну что ж, пусть врачи признают, что у нас это
лечение невозможно.
Сергей. А оно возможно?
Яков. Да, но те страх, боль и унижения, которые при этом предстоит претерпеть,
вынуждают очень многих искать возможности лечиться заграницей.
Сергей. Но ведь не везде, есть же у нас и частные клиники, и медицинские центры.
Яков. В случае с Соней это опять же невероятно сложно. Во-первых, цена. Она ненамного
ниже той, что называют врачи в европейской клинике. Во-вторых, это качество ухода и
26
забота персонала. А третье – и это самое главное – опыт проведения таких операций и
гарантия качества, то есть уверенность в том, что человек сможет жить без страха и боли
все оставшиеся годы.
Подходит командир отряда.
Командир отряда. Яша, экипажи готовы к отправке. Собирайтесь и не забудь отзвониться
или отписаться Алине.
Яков. Окей. (Сергею) Как-нибудь потом договорим, если удастся свидеться. (Командиру
отряда) Михась там что сидит?
Командир отряда (поворачиваясь к Михасю, сидящему в обнимку с рюкзаком). Михась, по
домам пора.
Михась. Я не поеду.
Яков (собирая вещи в сумку). Во даёт пацан.
Командир отряда. Как не поедешь? Тебя уже посчитали и выписали.
Михась. Вот так… Завтра утром с вами пойду.
Командир отряда. Ты что ли передумал?
Михась. Да, я остаюсь.
Командир отряда. Уверен?
Михась. Да.
Командир отряда. Только смотри, утром будет не до тебя.
Сергей. Ничего, я, если что, подстрахую.
Михась. Не надо меня страховать. Я сказал: остаюсь.
Яков. Раз такое дело, я прощаюсь. Успехов в завтрашнем поиске! (Уходит с сумкой через
плечо).
Командир отряда (вдогонку). Счастливо добраться! (Михасю) Тогда распаковывайся. Всю
ночь так же не просидишь (уходит).
Михась некоторое время остаётся неподвижен. Затем встаёт и направляется к
матрацам на сцене зала. Не спеша распаковывает рюкзачок и укладывается спать.
Рядом уже спит Леший.
Сергей также не спеша распаковывает свой фотоаппарат и делает несколько снимков
обстановки актового зала, спящего Лешего, работающей на ноутбуке Алины.
Алина (продолжая работать). В какой газете о нас напишете?
Сергей. Посмотрим. С вашим командиром обсудим.
Алина. Ну это уже после поисков. Сейчас не до того всем.
Сергей. Понятное дело – сейчас главное ребёнка разыскать.
Алина. Вы бы тоже ложились, а то завтра чуть свет подъём.
Сергей. А на «ты» можно? Меня Сергей зовут.
Алина. Почему ж нельзя? Можно, конечно. А я Алина. Отвечаю в отряде за всё, что
связано с распространением информации о пропавших.
Сергей. Значит, и с журналистами тоже общаешься?
Алина. Общаюсь… иногда.
Сергей. Интервью брали у тебя?
Алина. Брали у командира, я тоже принимала участие. Только про меня не написали и
вообще в статье только пятая часть интервью поместилась.
Сергей. Ну это такая работа у журналиста – отбирать только самое необходимое.
Алина. А кто это решает, что необходимо?
Сергей. Автор материала и редактор, иногда заказчик, если есть такой.
27
Алина. Про то, что мы с полицией работаем, помогаем им версии проверять, ничего не
написали. И про то, как потеряшек иногда не сильно ищут, думая, что они сами сбежали, а
потом их едва живыми находят – тоже.
Сергей. Было такое – про «едва живых»?
Алина. Было. Только мне рассказывать сейчас некогда. Надо ещё несколько волонтёров
оповестить о завтрашних поисках. И в группах информацию дать.
Сергей. Не буду отвлекать. Надеюсь, завтра ещё пообщаемся. Пока тогда.
Алина. Пока. Только я завтра в штабе остаюсь. Так что только вечером.
Сергей. Ну тогда до завтрашнего вечера (уходит).
Пауза.
Входят Инга с Олегом.
Инга (в полный голос). Алинка, ты одна тут что ли осталась?
Алина молча, не оборачиваясь, кивает головой.
Олег (придерживая её и показывая на спящего Лешего). Тссс, разбудишь.
Инга (вполголоса). Лешего-то? Да его колоколами не разбудить до утра. А это там кто?
(Подходит ближе к спящим, чтобы рассмотреть, потом зажимает себе рот рукой,
давясь от смеха).
Олег. Ты чего?
Инга (продолжая давиться от смеха). У Лешего завтра утром такое лицо будет…
Олег. Какое?
Инга. …а мы ему: сюрприз на день рождения!
Олег. Да что такое-то?
Инга. А пойди взгляни, кто там лежит.
Олег. Леший спит, я вижу.
Инга. А за ним, ближе к пианино?
Олег (Идёт, потом возвращается; удивлённо). Михась. А я думал он уехал со всеми.
Алина. Рассердится?
Инга. Кто?
Алина. Леший, когда проснётся.
Инга. Да нет, удивится – это наверное…
Олег. …а может, и обрадуется, только виду не подаст.
Инга. Он же Михася, как родного сына, которого кстати у него нет, все эти дни пестовал.
Учил, как карту читать, как по азимуту ходить, как по солнцу, мху и прочим лесным
приметам дорогу находить. А Михась вдруг такое выдал…
Олег. Лешему, конечно, не по себе.
Алина. Да, он что-то сказал? Я не слышала.
Инга. Да нет, но видишь, сразу спать отправился, как летучка закончилась. Даже не
дождался, когда Михась уедет. Прощаться не захотел.
Олег. Михася тоже можно понять. Парнишка молодой, зелёный. Пороху не нюхал, старуха
с косой его миловала пока что. А тут вдруг сразу на него обрушилось.
Алина. А что такое? Я не поняла.
Олег. Ну видишь, ориентируют нас теперь уже на поиски тела мальчика. Раз живого в
первые дни не нашли, дальше вероятность живым отыскать всё меньше становится.
Алина. Так жалко мальчонку.
Олег. Ну что сделаешь? Увы, не в первый раз – территории не просто большие, а, считай,
необъятные, народу на поиске не хватает. Как ни старайся, охватить весь объём не удастся.
Инга. Ладно, ребята, надо закругляться. К ночи дело. Завтра вставать чуть свет. Давайтека по норам, как говорит наш спящий друг, когда не спит.
28
Алина. И я закончила уже, выключаюсь (Выключает ноутбук, ждёт, пока погаснет
экран, закрывает его и довольно потирает руки). Ну что тогда спать, да, Инга?
Олег. Пойдём, отнесу твой аппарат.
Алина и Олег собираются уходить. Инга остаётся на месте.
Алина. Спасибо, Олежка. Инга, а ты чего? Пойдём тоже.
Инга. Идите, мне ещё одно дело осталось сделать.
Алина. Ну тогда спокойной ночи.
Инга. Да не прощайся, я тоже скоро… Ну если не дождёшься, то – спокойной.
Алина и Олег уходят. Инга некоторое время пребывает в раздумье. Затем подходит к
парте, где внутри сложены листы бумаги, достаёт и медленно разглядывает их,
раскладывает в три стопки. Возвращается Олег.
Инга. Посмотри, вроде неплохо получилось.
Олег (подходит и тоже смотрит на раскрашенные листы бумаги). Отличная работа,
молодец! Леший будет доволен, что о нём помнят.
Инга. Эх, придётся ему дважды за утро удивиться.
Олег. Дважды? А, ты про Михася. Ну да, пожалуй…
Инга (с дрожью в голосе). Я всё хотела спросить тебя: это наш последний совместный
поиск?
Олег (пряча взгляд). Я не знаю, возможно, что так. Ты же знаешь, что я не хозяин своей
судьбы. Вон у меня две малявки подрастают, надо ведь им что-то дать. И не что-то, а
многое, душу вложить, чтобы людьми стали, а не тенью без принципов и убеждений…
Инга (Вдруг воодушевляясь). А хочешь я тебе почитаю?
Олег. Почитаешь? Что?
Инга. Ну просто. Вслух. На память.
Олег. Здесь? Сейчас?
Инга. Ну да, здесь и сейчас. Мы ведь (опять слышна дрожь в голосе), может быть, и не
увидимся теперь… долго.
Олег. Ну хорошо, давай. Только уже поздно… Если много времени не займёт…
Инга. Нет, не займёт. Я быстро. (Встаёт перед Олегом, делает паузу, словно ловит воздух,
начинает декламировать, постепенно её речь всё больше обращается в зрительный зал.)
Я упала в Ваш мир и заблудилась там. Вы меня и сами не встретили, за руку не взяли, и
свет не зажгли. Теперь я хожу одна в темноте и трогаю разные предметы в надежде найти
источник света и зажечь его, но пока ничего не получается. Я не знаю форму и размеры
помещения, не понимаю, где именно нахожусь и сколько мне надо пройти. Ни карты, ни
подсказок, только тайны и темнота вокруг. Иногда я чувствую, что Вы где-то рядом,
поворачиваюсь и протягиваю руки, но ответ на мое движение всегда одинаковый: Вы
исчезаете, и я опять остаюсь одна.
Пауза.
Инга. Вот всё.
Олег. Ты это сама?
Инга. Что?
Олег. Сочинила сама или прочитала где-то?
Инга. А, сама, сама. Настроение было такое... вдруг что-то накатило и понесло… не
смогла сдержаться и записала, а потом само в памяти осталось…
Олег. Я догадался.
Инга. Это давно было, так что не стоит придавать значения.
Олег. Хорошо.
Инга. Что хорошо?
29
Олег. Всё. И это тоже. И то, что жизнь продолжится, когда нас не будет, – тоже хорошо…
И то, что завтра будет день (смотрит на спящих Михася и Лешего), и то, что мы здесь, и
Леший поведёт свою группу, и Михась будет с ними – тоже хорошо. (Встаёт и подходит к
парте с листами бумаги). Я думаю, что ты не одна… и я не один, никто из нас не остаётся
один… только если самую-самую малость… в минуту крайнего отчаяния. Берёт листы и
начинает, не спеша, их раскладывать на полу в определённом порядке полукругом сверху,
затем снизу. Инга между двумя полукругами выкладывает оставшиеся буквы. Оба стоят
и смотрят. Затем оба расходятся в разные стороны. Свет на сцене постепенно гаснет,
прожектор высвечивает небольшой участок поверхности пола, на котором разложены
листы с бумагой, высвеченная поверхность медленно поднимается. Наконец, зрителю
становится видна надпись, собранная из разноцветных букв, каждая из которых
помещается на отдельном листе: С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ! ЛЕШИЙ
Конец второго действия
Действие третье
Время действия: на следующий день после событий второго акта.
Картина первая
Комната Сони. Здесь мало что изменилось по сравнению с первым действием. Соня
сидит одетая в кофту и брюки в инвалидной коляске, обратившись лицом к дверному
проёму. Компьютер выключен. В комнате у стены собранная, наполовину застёгнутая
дорожная сумка. На кровати, на рабочем столе в некотором беспорядке мелкие вещи в
дорогу.
Ольга Кирилловна (из коридора). Проходите, пожалуйста, Яша, к Соне в комнату, а я
пока ещё немного еды нам с Соней в дорогу приготовлю.
Яков (входит в комнату Сони). Здравствуйте, Соня! Вы уже, смотрю, в полной
готовности.
Соня. Здравствуйте, Яша! Да, совсем недолго осталось ждать отправления.
Присаживайтесь, пожалуйста.
Яков (садится на стул). Как Вы себя чувствуете? Волнуетесь?
Соня. Немного нездоровится, но Вы правы, это скорее всего от волнения. А как Ваши
дела, Вы ведь только недавно с поисков вернулись? (С надеждой) О мальчике нет
новостей?
Яков. Нет, Соня, к сожалению, нет. Вчера во всяком случае не было, а сегодня я не успел
созвониться с ребятами.
Соня. Там Алина сейчас в штабе. Звонила мне сегодня, о здоровье беспокоилась, про
самочувствие спрашивала. Говорила, что затишье на поисках – никакой информации нет
пока.
Яков. Вы не волнуйтесь, там всё делалось и делается, что в наших силах. Если судьбе
будет угодно, найдётся мальчик, ну а нет…
Соня. Да, я понимаю… Я вчера молилась за него, чтобы нашёлся живым. Но это уж как
Господь повелит, так и будет.
Яков. Что же это за молитва такая особенная?
Соня. Молитва о пропавшем человеке, чтобы он нашёлся. Вот сейчас как раз чувствую,
что нужна эта молитва. Помогите мне, пожалуйста, Яша.
Яков (вскакивает со стула). Что нужно сделать?
Соня. Просто подайте мне, пожалуйста, икону, она стоит на столике рядом с кроватью.
Яков (Яков передаёт Соне икону). Это какая-то известная икона. Я видел очень похожую.
30
Соня. Это очень древняя икона, её особенно чтила моя покойная бабушка. Я всегда
обращаюсь к ней, когда тяжело на сердце, – просто молча вглядываюсь в образ Пречистой
Девы, и она придаёт мне сил, а когда делается тревожно, я с ней разговариваю, – сразу
становится легче, и я забываю все невзгоды.
Яков. Как же Вы разговариваете?
Соня. Ну вот так – делюсь своими сомнениями, а она мне отвечает, успокаивает. А ещё я
обращаю к ней свои молитвы. Вот сейчас я помолюсь за пропавшего мальчика, чтобы
Господь Всемогущий указал ему дорогу к дому.
Яков. И Вы думаете, услышит?
Соня. Обязательно услышит (ставит икону на стол перед собой). Матушка-заступница
перед Господом нашим Иисусом Христом представительствует за всех страждущих.
Яков. Я тогда выйду, чтобы Вам не мешать?
Соня. Вы мне не мешаете, Яша. Оставайтесь, пожалуйста. Я только вот немного соберусь
с мыслями.
Яков немного отходит к двери. Он себя неловко чувствует, мнётся, но не покидает
комнату.
Соня (после паузы крестится и читает вслух молитву). Господи Всесильный, Господи
Всеблагой, коленопреклоненно молю Тебя о великом чуде. Даруй, Господи, возвращение
пропавшего человека, раба Твоего Константина. Ибо Ты сам сказал: «Кто ищет именем
Моим, к тому мой ангел придёт и явит то, что всякий просит. Аминь» (крестится).
Господи, ради рук, которые Тебя пеленали, ради рук, которые Твои ноги целовали, ради
Святого Крещения, ради святой иконы «Умиление», ради матери Твоей, Царицы Небесной
моей. Слёзно прошу и молю: пусть раб Божий Константин найдётся, на порог своего дома
вернётся. Господи, молитву мою прими, каждое слово благослови, и раба Божиего отыщи.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь (трижды
крестится).
Небольшая пауза.
Соня. Всё… Ну что ж Вы, Яша, так стоите?
Яков. Извините, Соня (садится на стул), просто я никогда не присутствовал при чтении
молитвы и не очень себе представляю, как нужно вести себя в такой ситуации.
Соня. Это не страшно. И извиняться совсем не надо. Я ведь и сама многого не знаю.
Просто от всего сердца обращаю свою молитву и верую, что она будет услышана.
Яков (после небольшой паузы). У Вас исключительная сила духа, Соня. И я Вами
искренне восхищаюсь! (Вскакивает и начинает ходить по комнате, заламывая руки.) И я
не понимаю… и не могу смириться с Вашим заболеванием. Почему Вы? Одна из многих
миллионов с такой болезнью, что даже маме предлагали отказаться, забыть, что Вы есть!
И мамой Вашей я восхищаюсь, как и родителями многих других тяжелобольных, которые
знают, что всегда должны быть рядом, что нельзя просто так взять и уехать, позабыв о
нуждающемся в помощи ребёнке! (Небольшая пауза). И мне действительно крайне важно,
чтобы Ваше, наше общее стремление остановить развитие сколиоза увенчалось победой.
Чтобы Вы смогли жить в новых условиях, зная, что позвоночник Вас больше не подведёт.
Чтобы Вы могли жить и продолжать находить в жизни что-то хорошее, иначе ведь не
стоило бы бороться!
Соня. Спасибо Вам за Ваши слова и постоянную поддержку! Мне это очень дорого. И
особенно дороги те люди, которые с самого начала нашего сбора всячески меня
поддерживали. И мама, конечно – это всё для меня. Сколько легло на её плечи! Ей
несравненно тяжелее, чем мне…
Яков. Я Вам тоже безмерно благодарен, Соня. За то, что Вы такая… за то, что Вы есть…
31
Соня. Яша, Вы обо мне слишком хорошего мнения. А я обыкновенная, только немного…
Яков. Нет, Вы необыкновенная, и я это понял сразу, как только начал с Вами общаться…
Знаете, есть много людей, физически достаточно здоровых, для которых жизнь – это
каждодневное сомнение: стоит ли продолжать этот тяжкий, мучительный, отмеченный
страданием и отчаянием путь, или одного мига довольно, чтобы порвать тоненькую нить,
отделяющую нас от небытия… А когда встречается человек, незаслуженно лишённый
обычных возможностей, но сохранивший жажду света, теплоты, добра и умеющий
находить в жизни прекрасное, то невозможно просто так пройти мимо, пожав плечами:
дескать у каждого своя судьба… А когда это такой человек, как Вы, который сам готов
помогать другим и тратить на это свои и так не очень большие силы, то… это просто
немыслимо остаться равнодушным.
Соня. Спасибо Вам, Яша, и всем, с кем мы прошли этот длинный путь. Я узнала, как
много, оказывается, есть в мире сердечных людей, не проходящих мимо чужой беды… Не
знаю, как сложится операция, но то, что я встретила настоящих подвижников – моих
друзей волонтёров – и Вас, Яша, – это просто удивительный, бесценный дар, который я
сохраню в своём сердце навсегда.
У Якова звонит телефон. Он смотрит, кто звонит.
Яков. Извините, Соня, Инга звонит (Отвечает по телефону). Да, Инга, привет. Что
случилось? …Да, я у Сони сейчас… (Соне) Сколько времени до отправки?
Соня. Такси приедет через час примерно.
Яков (Инге). Час времени остался… Да… да, я провожу до вокзала… Хорошо, спрошу
сейчас. (Соне) Соня, Инга просит разрешения приехать поддержать Вас перед отъездом.
Соня. Сейчас? Конечно, пусть приезжает. Мне очень приятно осознавать, что мои друзья
рядом в такой момент…
Яков (Инге). Приезжай, Соня разрешает (выключает и убирает телефон в карман).
Соня (пытаясь возразить). Я не разрешаю, то есть… я буду очень рада…
Яков (улыбается). Не волнуйтесь, Инга всё слышала.
Входит Ольга Кирилловна.
Ольга Кирилловна. Соня, тебе попить принести?
Соня. Спасибо, мамочка, пока не хочу. Я думаю, в поезде, когда уже поедем, можно будет.
Ольга Кирилловна. Яша, а Вам?
Яков. Нет, нет, Ольга Кирилловна, большое спасибо. Я пить совсем не хочу. Уже настроен
на то, чтобы выносить вещи.
Ольга Кирилловна. (Собирая в пакет небольшие вещи, лежащие на кровати) Ещё
придётся немного подождать.
Соня. Мама, к нам сейчас Инга придет.
Ольга Кирилловна. Инга?
Соня. Да, она тоже хочет помочь нас проводить.
Ольга Кирилловна. Это хорошо. Только… боюсь, мы в такси все не поместимся.
Яков. Не волнуйтесь, мы за вами следом, Ингу наш волонтёр подбросит. И нас – до
вокзала потом.
Соня (удивлённо). Олег?
Яков. Нет, Олег на поисках, а Ингу вроде бы срочно на работу вызвали. Она по пути
заскочит. Её кто-то из наших взялся подвезти.
Ольга Кирилловна. Вот молодцы же вы! Какая у вас взаимовыручка потрясающая.
Соня. Да, мама, настоящие подвижники, отдающие себя целиком за благородную идею.
Ольга Кирилловна. (Присаживается на Сонину кровать) Яша, Вы расскажите, как
продвигается Ваша просветительская деятельность? Соня мне говорила про Ваши идеи.
32
Соня. Мама, я же только про то, что Яша в тот раз сам рассказывал…
Яков. Не знаю, уместно ли сейчас об этом…
Ольга Кирилловна. Уместно, не сомневайтесь. Соня с утра сильно переживает за нашу
поездку и за исход операции. Поэтому нам лучше поговорить о чём-то постороннем, пока
ещё есть время.
Соня. Да, Яша, не бойтесь, говорите. Мы с мамой послушаем.
Яков. Да собственно говорить много не придётся, поскольку никакой особой деятельности
я не веду, разве что…
Соня. Что? Говорите, мы слушаем.
Яков. Я собственно и не помню, о чём в тот раз говорил. Ведь прошло уже…
Соня. …ровно два месяца. Зато я помню всё. Вы выступали с позиции гуманизма.
Яков. Гуманизма?! Наверное, Вам так показалось… или я не верно донёс свою мысль.
Соня. Ну как же? Вы старались предостеречь от мести и излишней жестокости… к тем,
кто совершает это ужасное преступление…
Яков. Наверное, это так кажется со стороны. В этом вопросе я скорее прагматик… Видите
ли, я за превентивные меры, а в вопросах предупреждения главное не перегнуть палку.
Насилие порождает насилие.
Ольга Кирилловна. Вы хотите сказать, что наказание должно быть символическим?
Яков. Оно всегда символическое. Вопрос только символом чего оно выступает.
Ольга Кирилловна. И что же оно символизирует, по-Вашему?
Яков. Может – ненависть и месть, а может – справедливое возмездие или… нет не
возмездие...
Соня. Воздаяние?
Яков. Именно, справедливое воздаяние за наши дела.
Ольга Кирилловна. И как это отличить?
Яков. Это зависит от условий, внешних обстоятельств… Если агрессивная среда загоняет
маньяка в угол, он перестаёт контролировать свои желания. Ему нужна помощь… и чем
раньше, тем лучше. Пока он не натворил бед.
Ольга Кирилловна. Вряд ли он станет искать помощи у государства, которое стремится
его покарать.
Яков (воодушевляясь). В том-то всё и дело. Потому что идеология нетерпимости,
непринятия обществом отклонений от нормы не оставляет выбора маньяку. Но если люди,
которые способны оказать психотерапевтическую помощь, готовы прийти на выручку, то и
в обществе должно созреть понимание важности и даже необходимости такой
своевременной поддержки. Правда, для этого много что должно поменяться в сознании
людей.
Соня. Я согласна, что человек, осознавший пагубность какой-то своей страсти, даже
самой чудовищной, но не совершивший ничего ужасного, должен иметь право на помощь
и поддержку.
Яков. И это часть идеологии толерантности, которую многие не в силах у нас переварить.
А придётся, если забота о детях когда-нибудь станет приоритетной в обществе.
Ольга Кирилловна. Что же Вы предлагаете?
Яков (мнётся). Я не уверен… Ольга Кирилловна, Вы ведь учитель…
Ольга Кирилловна. Только по образованию. К сожалению, по профессии мне не удалось
поработать.
Соня. Мама замечательный учитель, терпеливый и очень много знающий. Я в этом много
раз убеждалась.
33
Ольга Кирилловна. Соня преувеличивает, но у меня есть подруга ещё со студенческой
скамьи, она двадцать лет проработала в школе, и мы до сих пор с ней общаемся…
Яков. То есть жизнь современной школы со всеми её положительными и негативными
сторонами Вы себе представляете?
Ольга Кирилловна. Раньше мы много обсуждали всё, что касается школьной жизни. И
жизни учителя, конечно. Это очень нелёгкий хлеб… Иногда мне казалось, что я прошла
этот путь вместе с ней.
Яков. И конечно, ей встречались трудные подростки, дети из неполных семей, состоящие
на учёте в детской комнате...
Ольга Кирилловна. Всё было, как без этого? Но было и много такого, о чём она
вспоминает с трепетом и до сих пор боготворит первый свой выпуск. А там далеко не все
были паиньки… Вас что-то конкретное интересует?
Яков. Нет… вернее да, пубертатный период.
Ольга Кирилловна (Соне). Его ещё называют трудный возраст.
Яков. У меня возникла мысль: а что если «этих людей» – ну вы понимаете, о ком я –
можно вычислить, и именно тогда, когда половое созревание переводит скрытую агрессию
в плоскость отношений между полами? Почему-то никому не приходило в голову
анализировать речевую деятельность подростков с точки зрения подавленной агрессии и
вытесненных комплексов.
Соня. В каком смысле анализировать?
Яков. В том, что всякая речь не только доносит до нас сообщение, но и скрывает истину
искажённого патологией желания. Тяга к насилию, удовольствие от боли, причиняемой
другому – это открытие, которое подростку, впервые сталкивающемуся с неизвестно
откуда взявшимися желаниями, очень трудно пережить. Сами желания приходится
скрывать. А их напору так же очень трудно противостоять.
Ольга Кирилловна. А зачем вообще что-то анализировать, когда, мне кажется, подобное
должно быть и так видно – психологу, как минимум? Моя подруга рассказывала, что у них
в школе был один ученик с явными садистскими наклонностями. Он держал в
подчинении, страхе всех мальчишек своего класса и всё время пытался вывести из себя
учителей.
Яков. И что с ним стало потом?
Ольга Кирилловна. Его выгнали из школы за то, что он прямо на глазах директора избил
маленького мальчика. До того как выгнали, случались и другие инциденты, с ним
беседовали и мягко, и жёстко – ничего не помогало.
Яков. Ну а потом? Его дальнейшая судьба известна? (Ольга Кирилловна отрицательно
качает головой). Уверен, ни сам он, ни его родители к психологу не пойдут.
Ольга Кирилловна. Понятно, что всё это не те способы, которыми можно было бы
решить проблему. Но в школе не существует никаких других способов!
Яков. Конечно, но дело не только в этом. По большей части, проявления насилия не
видны. Вы можете легко прочитать в Интернете, что будущие «исчадья ада» в школьные
годы представлялись неприметными тихонями. Поэтому здесь требуется более тонкий
инструмент исследования психики.
Небольшая пауза.
Ольга Кирилловна. Я, кажется, поняла: под анализом Вы имеете в виду психоанализ в
том понимании, которое ему придал Фрейд…
Яков. …и те из его последователей, кто выделили речь, как главный инструмент работы с
пациентом. Ведь это и есть главное открытие Фрейда, а не то, что ему приписывают
журналисты и обыватели.
34
Ольга Кирилловна (вдруг спохватывается). Извините, я отлучусь на минутку – только
продукты в дорогу переложу в контейнер (уходит).
Соня. Я, к сожалению, только читала о Фрейде. С творчеством самого этого автора мне
познакомиться не довелось.
Яков. У Вас всё впереди, Соня. После операции Вы сможете познакомиться со многими
интересными научными теориями.
Соня. Лишь бы только сил хватило.
Яков. Обязательно силы появятся. Всё со временем образуется. И мы с Вами не раз ещё
сможем обсудить то, что Вам интересно, если у Вас, Соня, появится желание.
Соня. Появится, если… всё получится сейчас.
Яков. Не переживайте, Соня. Пройдёт совсем немного времени, и Ваш организм возьмёт
курс на восстановление.
Соня. Хорошо бы, чтобы так было.
Яков. Не сомневайтесь. Опытный врач, отличная команда – Вы же сами знаете, что
отзывы сплошь восторженные, и Ваши знакомые девушки – те, что оперировались в
клинике – живут совершенно другой жизнью. Тревоги все позади. И у Вас так будет, вот
поверьте мне. Не может быть иначе.
Соня. Да я понимаю. Но всё же…
Возвращается Ольга Кирилловна.
Ольга Кирилловна. Что-то вы загрустили, друзья. А Вы, Яша, так и не договорили. Вы,
верно, что-то конкретное предлагаете?
Яков (не сразу понимает, о чём его спросили). Ах да, конечно, предлагаю. Видите ли, я
рассматриваю речь, устную или письменную – не имеет значения, – как послание,
одновременно скрывающее и при этом в искажённом виде всё же доносящее желание до
адресата.
Ольга Кирилловна. И Вы хотите, чтобы с каждым из учеников какой-то специалист
проводил сеанс психоанализа? Сомневаюсь, что это возможно.
Яков. Не совсем так. Я предлагаю анализировать не устную речь, а письменную – текст
сочинения или нескольких сочинений, которые запросто впишутся в школьную программу
по русскому языку.
Ольга Кирилловна. Я так понимаю, что тему Вы хотите предложить свою?
Яков. Да.
Ольга Кирилловна. О чём же?
Яков. Ну, например, «Почему я не принимаю насилие в семье и обществе?» или «Любовь
и уважение в семье». Школьники любят такие темы, где можно продемонстрировать своё
собственное мнение, а не заниматься изложением каких-то сюжетов.
Ольга Кирилловна. Ну допустим. А какого результата Вы ожидаете?
Яков. Вот это самое важное. Жду, что затаённое желание заговорит о себе в той самой
форме, которую Фрейд мастерски демонстрировал, предложив свою концепцию
бессознательного…
Соня. Яша, Вы специально нас интригуете.
Яков. Я имею в виду нежелание признавать, а вернее, желание не признавать проблем,
бегство от того, с чем невозможно справиться. То есть то, чего желают избежать, само
должно прорываться то здесь, то там.
Ольга Кирилловна. Значит, всё-таки на поведении это отражается, и опытный
специалист сможет заметить какие-то отклонения?
Яков. Внешних признаков отклонений тут как раз не будет.
Ольга Кирилловна. Тогда что?
35
Яков. Коротко говоря, основные параметры – это непризнание (слишком эмоциональное,
чтобы считаться нормальным отрицанием насилия), повторение (возврат к теме и поиск
всё новых рациональных оснований неприятия), фантазии на тему: как было бы, если бы в
семье было что-то по-другому – не напрямую о своей семье, а в виде идеала, где акцент
смещён на больные для подростка аспекты общения… Это всё не окончательная
программа, а лишь намётки для дискуссии…
Ольга Кирилловна (обдумывая сказанное Яковом). Я опасаюсь…
Соня. Чего мамочка?
Ольга Кирилловна. Не начнётся ли новая «охота на ведьм» – только уже по отношению к
школьникам? И каково это – быть заподозренным в подобных желаниях? Мне кажется,
всякий, кто подпадёт под такие подозрения – особенно в подростковом возрасте, – именно
эти желания и найдёт в себе. Или – изобретёт, вообразит, примыслит. Я не знаю уж что
ещё. Добром это не закончится!
Яков. Ваши опасения мне понятны. Конечно, выявление патологии на раннем этапе
необходимо, чтобы оказывать психологическую помощь и осуществлять коррекцию, а не
для того, чтобы преследовать.
Соня. А у меня вопрос: кому можно поручить этим всем заниматься? Школьным
психологам? Волонтёрам?
Ольга Кирилловна. Мне кажется, это приведёт только к худшим последствиям. Хотя, с
другой стороны, помогать таким ребятам как-то надо. Но вопрос – как? И кому это под
силу?
Яков. Точно не волонтёрам – профессиональным психологам, психиатрам,
психоаналитикам…
Соня. А родители? Ведь без их согласия невозможно.
Ольга Кирилловна. Верно, Соня. Чтобы организовать «выявленному» подростку
серьёзную работу с психологом, нужно разрешение опекунов. Ни один из подобных
родителей его не даст. Это проверено. Обсуждалось нами с подругой не раз, она знает
много разных историй на эту тему.
Яков (без прежнего воодушевления). Согласен, проблема родителей очень серьёзна, да и
для проведения обследования и оказания психологической помощи может понадобиться,
чтобы родные не оказывали влияние на подростка.
Соня. А мне кажется, следовало бы организовать серьёзные уроки по психологии в
каждой школе, на которых детей знакомили бы с различными ситуациями и способами
выхода из них. Создавать атмосферу доверительного общения…
Яков (без энтузиазма). К сожалению, я не верю в эффективность уроков по психологии.
Соня. Почему?
Яков. Потому что полагаю, что отношение к таким урокам и у родителей, и учеников
будет наплевательским, как к некоторой бессмысленной трате времени.
Ольга Кирилловна. Но и грамотных психологов, способных проделать всю эту
гигантскую работу, просто не хватит. Да и кто это станет оплачивать?
Соня. Спонсоры?
Ольга Кирилловна. Если такие найдутся, энтузиазм у них очень быстро пропадёт.
Соня. Родители точно не станут.
Яков. Согласен, так как это не камень, а целый булыжник в их огород.
Ольга Кирилловна. А одним из принципов психоанализа, насколько я помню, является
обязательная плата за услуги аналитика.
Яков (совершенно расстроенный). Всё верно, всё верно…
36
Ольга Кирилловна. Вы несомненно затронули очень важную проблему, Яша,
профилактика насилия чрезвычайно актуальна для нашего общества, но… как бы не
породить чудовище, которое сожрёт всех нас, как только ему дадут набраться сил.
Яков. Я, конечно, и сам мучаюсь сомнениями и согласен во многом с вами, но и оставлять
всё в теперешнем состоянии невозможно. Мы словно на минном поле – не знаешь, где в
очередной раз рванёт. Но вам спасибо большое за ваши сомнения и поддержку. Это всё
важно для меня (смотрит на часы)… Что-то Инги долго нет.
Ольга Кирилловна. Я покину вас ещё ненадолго, чтобы уже всё окончательно собрать к
отъезду (забирает оставшиеся мелочи с кровати и столика). Мы с Соней каждый раз
собираемся до последнего момента (уходит).
Соня. Теперь Вы, Яша, совсем приуныли.
Яков (пытаясь выглядеть непринуждённым). Ну что Вы, Соня. Я благодарен вам с
мамой. Есть над чем подумать. Разумные возражения всегда полезно выслушать. Сразу
мыслительная деятельность активизируется.
Соня. Всё-таки Вы очень много отдаёте сил и времени, чтобы что-то изменить в этом
мире в лучшую сторону. И Вы заряжаете других своим энтузиазмом.
Яков. Эх, Соня, если бы можно было бы как-то прорвать эту пелену безразличия!
Соня. Пока я не встретила вас, удивительных людей, приходящих на помощь в самую
тяжёлую минуту, я тоже думала, что всем всё равно.
Яков. А потом?
Соня. Всё, словно в сказке, переменилось. Верите ли, Яша, я боялась даже думать о том,
чтобы рассказать о своей болезни людям? Многие из тех, с кем я вела переписку в
Интернете, даже не подозревали ни о чём таком.
Яков. И как же они отреагировали, когда узнали?
Соня. По-разному. Кто-то поддержал, а кто-то предпочёл не заметить. Но я никого не
осуждаю. У каждого масса причин, чтобы пройти мимо. У кого-то просто нет
возможностей…
Яков. Рассказать своим друзьям о Вашей беде? Не верю.
Соня. Зато после того как решилась и создала группы помощи в социальных сетях, я
познакомилась со многими замечательными людьми, которые узнав обо мне, о том, что
мне нужна операция, принялись активно помогать: провели благотворительные акции,
концерты в мою поддержку, создали обо мне ролик, который увидели сотни людей – Вы
всё это и сами знаете. И главное, я встретила потрясающих людей, волонтёров, с которыми
мы стали одной семьёй.
Яков. А уж как нам повезло с Вами, Соня. Я думаю, что Вы оказали на некоторых из нас
очень большое влияние!
Соня. Я? Вы шутите, Яша.
Яков. Ничуть. Это абсолютная правда. Вы даже не представляете, с какой нежностью
отзываются о Вас в отряде, как переживают за Вас, за исход операции. Даже наш
отрядный мизантроп Леший, и тот о Вас только в самом уважительном тоне говорит.
Соня. Да, у него золотое сердце, я это чувствую.
Яков. И уверяю Вас, что если бы не поиск, сегодня на вокзале случайные встречные
спрашивали бы, какую знаменитость мы провожаем.
Соня (улыбается). Спасибо Вам, я знаю, что вы самые добрые и самые отзывчивые из тех,
с кем меня в последнее время свела судьба…
Яков. Мы все разные, и тараканов каждый из нас взращивает своих.
37
Соня. …и для меня это знакомство и опыт волонтёрства – как какой-то знак свыше.
Словно душа рвалась куда-то – и вот нашла прибежище… я так рада, что смогла стать
полезной… на какое-то время.
Яков. И всё-таки один вопрос не даёт мне покоя, Соня.
Соня. Спрашивайте, Яша. Если смогу чем-то помочь…
Яков. Пожалуй, только Вы с Вашими духовными силами, с Вашей верой и можете.
Соня. Слушаю Вас внимательно.
Яков. Соня, Вы уже достаточно давно с нами вместе, знаете и специфику нашей работы, и
трагические итоги некоторых поисков. Вот скажите, за что, за какие провинности
вынуждены претерпевать такие мучения маленькие дети, попадающие в руки убийц и
насильников? Да, я противник жестокости, мести, но для меня непостижимо, как в мире,
который, должен, по крайней мере, для ребёнка открываться как удивительная книга
счастья и добра, оказывается столько зла, ненависти и насилия, и это всё обрушивается на
беззащитное создание, которое даже не успевает понять за что.
Соня (после небольшой паузы). Знаете, Яша, когда мне приходится услышать о таких
случаях, я задаю такой же вопрос себе и не могу найти на него ответ. И, наверное, никогда
не смогу. Нам не понять волю Господа, хотя она во всем, что происходит.
Яков. Ну а как же православные священники, люди, которые для всего находят ответ в
Священном Писании? У них тоже в этом случае не будет ответа?
Соня (после небольшой паузы). Если со стороны Господа Нашего есть такое попущение,
значит эта боль, это страдание посланы в мир, чтобы предупредить нас о чём-то. По
грехам нашим воздаётся нам.
Яков. Какие же грехи у тех, кто только жить начал и ещё ничего не успел совершить
такого?
Соня. Так уж получается, что дети берут на себя грехи взрослых, родителей своих и тех,
кто за них в ответе. Отвернулся человек от Бога, от Любви, посланной ему, как великий
дар, погряз во лжи и лицемерии и не хочет сходить с греховного пути – вот Господь и
старается вразумить его, но только это может постичь лишь тот, кому Господь сам откроет.
Яков. Но дети!
Соня. Нам остаётся только трепетно хранить то, что имеем. Дорожить всеми, кто нас
окружает, каждый новый день. Стараться изменить в лучшую сторону то, что нам по
силам изменить. И принимать то, на что повлиять мы не в состоянии.
Яков (с сомнением). Не знаю... Слышен звонок в дверь. Вроде Инга пришла. Значит, пора
нам уже собираться.
Инга (из прихожей). Всё хорошо? Не опоздала я? (Немного погодя входит в комнату
Сони). Ну привет (подходит, целует Соню). Как настроение?
Соня. Настроение походное. Яша очень хорошо поддерживает.
Инга. Яша спорщик великий – это я знаю.
Соня. Это тоже хорошо, когда человек умеет отстаивать свою позицию. Но мы совсем
немного спорили.
Яков. Я беру паузу на период восстановления Сони после операции.
Инга. Нам кстати ещё не пора? (Замечает украшение на груди Сони.) Ой, а эта брошь из
перламутра не с благотворительного ли аукциона?
Соня. Да, это мне подарок от неизвестного доброжелателя. Кто-то выкупил её и прислал
по почте. Спасибо доброму человеку. Правда, красивая?
Яков. Да, очень Вам к лицу, а я и не заметил.
Инга. Мужчины никогда самого главного не замечают. Так что у нас со временем?
Соня. Таксист должен позвонить, что он подъехал. Тогда уже будем выносить вещи…
38
Яков. И Соню.
Инга (Якову). Ты на руках понесёшь?
Яков. Конечно. Соня совсем немного весит.
Инга (Якову). Сколько? (Соне) Сонечка, сколько ты весишь?
Соня. Тридцать килограммов.
Инга. Тридцать?!
Соня. Почти, даже чуть меньше.
Яков (Инге). А что ты удивляешься? Да, тридцать.
Слышен телефонный звонок, затем голос Ольги Кирилловны.
Ольга Кирилловна (её не видно зрителю). Хорошо, сейчас выходим (Появляется в
комнате с Сониной пуховой курткой с капюшоном). Всё, ребята, пора собираться на выход.
Давайте только сперва присядем по русской традиции перед отъездом.
Все садятся. Немного погодя, все, кроме Сони, поднимаются со своих мест, Ольга
Кирилловна кладёт куртку Соне на колени, та берёт со стола икону и прижимает к
груди, Ольга Кирилловна вывозит коляску с Соней из комнаты.
Инга (Шепотом). Тридцать килограммов?
Яков (Также шёпотом). Она же никогда не ходила. У неё ноги, как у десятилетней
девочки.
Инга (Идёт к выходу) Ольга Кирилловна, позвольте я помогу!
Яков берёт стоящую в комнате дорожную сумку и вместе с ней выходит вслед за Ингой.
Пауза. За сценой слышен звук набирающего скорость поезда.
Картина вторая.
Инга и Яков сидят за столиком в кафе, пьют кофе.
Инга. Что ты уже полчаса сидишь, как убитый, слова не скажешь?
Яков. К чему слова?
Инга. Ну посмотри, как хорошо всё получилось: у Сони с мамой отдельное купе, чистый,
проветриваемый вагон. Завтра к обеду они уже будут в Москве.
Яков. Да.
Инга. А поздно вечером скорый помчит их в Хельсинки.
Яков. «Лев Толстой».
Инга. Что?
Яков. Поезд так называется: «Лев Толстой».
Инга. Ну вот. Кстати москвичи обещали помочь с высадкой и посадкой.
Яков. Да? А вот это хорошо. Я как-то упустил этот момент.
Инга. Алинка накануне связалась со знакомыми волонтёрами. Она же у нас вездесущая.
Яков. Молодец Алинка.
Инга. Радоваться надо, что всё успели и сбор закончили вовремя, а ты грустишь.
Яков. Да нет, я радуюсь. Только пусто у меня как-то стало вот здесь (показывает на
грудь), словно какая-то часть меня куда-то испарилась.
Инга. Просто ты последние месяцы жил ожиданием этого часа, во всё вникал, пытался
приблизить момент отправления на операцию, а когда он настал, то – всё, вроде как
больше не нужны твои усилия.
Яков. Ну вроде того.
Инга. Так это пройдёт. А через пару недель Соня вернётся домой и всё опять станет попрежнему.
Яков. По-прежнему? По-прежнему уже точно не станет. Да и после такой операции –
десять-двенадцать часов под общим наркозом – кроме боли, ни о чём думать невозможно.
39
Инга. Не волнуйся. Обезболивающее Соне дадут в дорогу, а здесь она уже под
присмотром местных эскулапов постепенно восстановится. Кстати я прочитала, что пишут
другие девушки, побывавшие на операции. Представляешь, они все вырастают за время
операции кто на пять, кто на восемь сантиметров.
Яков. Как это вырастают?
Инга. Ну так: позвоночник им выпрямляют и закрепляют – вот и получается, что
несколько сантиметров добавляется. Всего за один день.
Яков. Так это значит… одежду надо новую покупать?
Инга. Выходит, так.
Яков. Значит, у Сони будет небольшое развлечение – подобрать себе новый гардероб?
Инга. Ну а мы с мамой ей поможем, развлечём, как ты говоришь.
Яков. Ну что ж, это тоже дело… А ты что-то не очень торопишься на работу.
Инга (пьёт кофе). Не тороплюсь.
Яков. Почему?
Инга. Не тороплюсь, потому что взяла отгулы на время поисков.
Яков. Так ты же сказала, что тебя срочно вызвали.
Инга. А что я должна была по-твоему сказать? Не хотела Соню расстраивать перед
операцией.
Яков. Что случилось?
Инга. Случилось.
Яков. Ну говори, не томи.
Инга. Сняли нас с поисков через два часа после заброса на место.
Яков. Как сняли?
Инга. Поиск закрыт, потому что следователь «расколол» отчима и тот во всём признался.
Яков. Да в чём признался? Ты можешь объяснить толком?
Инга. В том, что убил и закопал тело мальчика. И показал где.
Яков. Когда?
Инга. Убил?
Яков. Когда показал?
Инга. Сегодня утром. Такой вот конец поисков.
Яков. Вот так-так… А Соня, значит… «пусть найдётся, на порог своего дома вернётся».
Вот и вернулся на порог.
Инга. Это что?
Яков. Да так, молитва одна.
Инга. Не зря Наталья вчера отчима-то недобрым словом помянула.
Яков. Какая Наталья?
Инга. Соседка мальчика, та, что молоко ещё приносила.
Яков. Ах да, помню.
Инга. Так и вышло. Ну да это уже не наше дело.
Яков. Выходит, опять родственник и снова убийство?
Инга. Ты же знаешь, что по статистике к восьмидесяти процентам смертей детей
родственники прямо или косвенно причастны.
Яков. Ох уж мне эта ваша статистика.
Инга. Наши, как узнали, что поиск закрывают, хотели все к Соне поехать проводить. Да я
отговорила.
Яков. Зачем?
40
Инга. Ну как зачем? А что бы мы ей сказали? Всех разом вызвали на работу? Нет, пусть
уж она останется в неведении хотя бы до операции. Ей и без того несладко. А там,
глядишь, и не вспомнит – не до того будет.
Яков. Ну да, так оно правильно. Молодец.
Инга. Ещё бы. Я обо всём думаю.
Яков. Бедная Соня.
Инга. Почему бедная?
Яков. Она так переживала за Костика.
Инга. Знаешь, мы все переживали, но тут такое дело…
Яков. Когда же это кончится? Когда свои же родные перестанут творить такое?
Инга. Это ты меня спрашиваешь? Сам знаешь, что ничего мы изменить не в силах.
Яков. Да не может этого быть!
Инга. Не кричи на меня. Я-то тут при чём?
Яков. Не понимаю, как может быть так в одно и то же время… Один всю свою жизнь
отдаёт на то, чтобы выходить, выучить тяжелобольного ребёнка, на котором врачи сразу
поставили крест, а другой… Может, и вправду это нам всем кара за всё – за то, что
смирились, что приняли и позволили лжи и безразличию поселиться в наших душах?
Инга. Ты всё высшего смысла ищешь, а вот, может, и нет его... Сам-то что теперь будешь
делать? Яков смотрит на Ингу вопросительно. Ну ты столько времени и сил потратил,
чтобы помочь этой девочке… И теперь всё закончилось…
Яков. Может, и закончилось, но не для неё и не для меня.
Инга. То есть?
Яков. Буду помогать, чем смогу. Ей ещё очень нескоро удастся оправиться после
операции.
Инга. Понятно, а дальше? Надеюсь, от нас ты не уйдёшь?
Яков. Уйду? Откуда такие мысли?
Инга. Ну так.
Яков. Дальше… дальше будем вместе бороться за победу исходя из внутренней
убеждённости, что по-другому никак нельзя.
Инга. За победу?
Яков. За полную и безоговорочную победу над бесчувственным равнодушием. И пусть у
каждого из нас свои мотивы такой борьбы, но цель одна и идти к ней мы должны вместе.
КОНЕЦ
41