И.Н. Грифцова о логике формальной и неформальной
advertisement
§1.6. ХХI век и логика: кризис формальной логики и логика неформальная. Начало двадцать первого столетия для истории логики в частности и культуры в целом ознаменовалось возникновением достаточно грустного парадокса: сделавшая огромные теоретические успехи в веке двадцатом наука логика практически оказалась совершенно не готовой к адекватным ответам на «вызовы эпохи глобализации», оказалась бессильной перед тотальным наступлением деинтеллектуализма, абсурдизма, иррационализма, антикультуры в постиндустриальном «обществе потребления». Для кого-то (философов от логики) предсказуемо, а для кого-то (прежде всего, самих логиков, занявших ярко выраженную обскурантистскую позицию) совершенно неожиданно выяснилось, что ресурсы логического сообщества и логики как науки в целом оказались практически полностью вытесненными с главной арены мировой культуры начала 21-го века. Стало очевидным, что за все 2,5 тысячелетия собственной истории логика так и не смогла – несмотря на все свои теоретические успехи и отдельные «предупреждения пророков» – занять в культуре неотчуждаемое и не подвергаемое сомнению место. Логики так и не смогли содержательно (а не формально) ответить на, в общем-то, простой вопрос – почему без логики нельзя. (Точнее, ответить так, чтобы этот ответ стал имманентным элементом самосознания культуры). И этот феномен стремительного падения культурного авторитета логики как науки, потери ею своего места в «духовной панораме цивилизации» в начале 21-го века (казалось бы, когда все должно быть наоборот!) нуждается в глубоком теоретическом и методологическом осмыслении. Ведь вопрос уже стоит о сохранении культурного наследия человечества как такового, раз его фундамент – логика (де-факто культура рациональности в целом) – оказывается в столь бедственном (с точки зрения прагматики) положении. Стоит подчеркнуть, что еще в 1998 г. в своей блестящей историко-методологической монографии «Логика как теоретическая и практическая дисциплина» крупный отечественный логик И.Н. Грифцова1 «забила тревогу» (речь идет о русскоязычной литературе), убедительно и последовательно описав симптомы «тяжелой болезни» логического сообщества, поразившей его в конце ХХ века, и попытавшись обратить внимание на передовые западные исследования этой проблематики. Увы, практически все грустные предсказания И. Грифцовой относительно судеб логики в культуре (российской – уж точно) за истекшие 13 лет либо уже полностью сбылись2, либо сбылись в основной своей части. И.Н. Грифцова Все ее выводы стали абсолютно очевидными думающим философам. (р. 1955) Все основные отмеченные в ее монографии тенденции развития логики за эти полтора десятилетия только набирали силу. Несмотря на это, исследования данных проблем истории и философии логики по-прежнему имеют в «официальном» логическом российском сообществе статус маргинальных («Ничего не видим, ничего не слышим, никому ничего сказать не дадим»), а их авторов нередко пытаются лишить статуса практикующих логиков вообще. Не стоит этому удивляться. Ведь еще поэт писал: «Но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев…». Можно вспомнить и другие классические цитаты: «Нет пророка в своем отечестве», «Пришла к своим, и свои не приняли ее» (мы позволили себе немного актуализировать бессмертные строки из Библии). В рамках нашего историкометодологического обзора предметного поля логики совершенно необходимо – прежде всего, в плане анализа современного состояния логики как науки и ее перспектив (а без этого, разумеется, невозможно представить себе серьезный учебник) – достаточно подробно остановиться на основных выводах И.Н. Грифцовой, тем более что это далеко, увы, не «общее место». От адекватного осмысления этих выводов – и это уже совершенно очевидно – будет зависеть выживание логики вообще как востребованного культурой целостного явления. Ниже Она один из самых молодых докторов наук в отечественной логике. Дошло до того, что уже юридические факультеты пытаются отказаться в своих учебных планах от логики за «ее непрактичностью, следовательно, ненадобностью». 1 2 1 приводятся основные (в данном ключе) положения указанной монографии с нашими небольшими комментариями (они для удобства выделены курсивом, основной же текст подпараграфов 1.6.1. и 1.6.2. представляет собой развернутую подборку блестящих цитат И. Грифцовой с нашими минимальными изменениями; выделение жирным шрифтом везде принадлежит нам). §1.6.1. Кризис формальной логики в конце ХХ века: сущность и причины. В 1991 г. на IX Международном Конгрессе по логике, методологии и философии науки с докладом «Логика и философия в ХХ веке» выступал один из крупнейших логиков минувшего столетия Г. фон Вригт. В своем выступлении он попытался «оценить место формальной логики в философии нашего века». Выдающийся логик высоко оценил это место. И тем неожиданнее был его итоговый вывод: «Думаю, среди Георг фон Вригт ведущих направлений философии ХХI века логики не будет». По (1916 – 2003) сути, фон Вригт (а его докладу в нынешнем году исполняется 20 лет, 10 из которых приходятся на тот самый 21-й век) затронул следующий основной вопрос. Сохранит ли логика в 21-м веке свою функцию органона (орудия познания), элемента культуры в широком смысле, которая была ей свойственна на протяжении всей истории ее развития? Способна ли логика принять участие во все более востребуемых исследованиях повседневной жизни, может ли она реально влиять на уровень практической рациональности членов общества, имеет ли она вообще отношение к этой рациональности – вот те проблемы, решение которых во многом может определить место логики в культуре (в частности, в философии) 21го столетия. Тут возникает другой закономерный вопрос – а в чем источники такого пессимизма относительно «логики в 21-м веке» на фоне оглушительных успехов формальной логики в веке 20-м? Какую цену заплатила логика за эти успехи, что они «подорвали ее здоровье»? Парадоксальным в некотором смысле образом современная логика, все же как-то пытаясь приблизиться к естественным рассуждениям, одновременно отдаляется от них, поскольку вынуждена строить все более изощренный логический аппарат. И именно в аппаратной части все и дело. Логика перестает участвовать в жизни общества, отдельного человека. Открыто провозгласив свой принципиальный отказ от ориентации на исследование обыденных рассуждений, того, «как мыслит человек», и благодаря этой антипсихологистской установке сделав огромный шаг вперед в качестве теоретической науки, логика, озабоченная обоснованием собственной теоретической самостоятельности, постепенно теряет свою практическую значимость. «Толпа либо вообще не замечает предмета, либо оставляет его без внимания» (Лейбниц), «поскольку не совсем понимает, зачем он ей нужен». Логический принцип отбора материала, боязнь «кастрации научного содержания логики» явно превалируют над соображениями практической целесообразности. Сформировалась такая схема рассуждения: все то, что не есть логика формальная, есть логика диалектическая и, следовательно, на самом деле логикой не является (парадокс: самыми ярыми критиками философии являются логики, де-юре принадлежащие философскому сообществу). Важно понять суть происходящего процесса: один определенный образ логики («жесткоформалистический») отождествляется с самой логикой как наукой! (Тем самым формалисты «изящно», с помощью логического круга, защищают себя от всякой концептуальной критики – ведь по их собственному определению все, кто исповедует другие взгляды на природу и задачи логики как науки, – не логики вообще). Примечательный момент: у самих создателейразработчиков этого образа логики (крупнейших фигур типа Фреге, Рассела, Гильберта и т.д.) еще присутствуют значительные философские аллюзии – все-таки это были действительно крупные мыслители. «Благодаря» же деятельности эпигонов, не обладавших ни талантом учителей, ни их глубокими философскими познаниями, логика оказалась областью знания, 2 наукой, существующей вне философских рассуждений, вне контекстов культуры, в рамках которой она создавалась и на которую, в свою очередь, оказывала влияние. В результате такого препарирования образцы логики и логических рассуждений, создаваемых в контексте решения конкретных проблем, в рамках определенных концепций, стали предъявляться в последующих дискуссиях по проблемам логики в качестве единственных и подлинных представителей логики вообще. Примечательно, что в математическом сообществе наблюдалась несколько иная картина – математики оказались более демократичными. А победа антипсихологистской установки в логике фактически привела к отмене (по крайней мере, на уровне деклараций) плюрализма в видении и интерпретации логики и ее теоретических основ. Это и привело, в частности, к тому, что в восприятии логики как внутри логического научного сообщества, так и за его пределами начинает доминировать именно «формалистский» образ логики. Смысл и значение понятий, используемых в «заформализованной логике», во внелогических кругах остается неясным, их практическая значимость за пределами научных теоретических кругов воспринимается на нулевом уровне3. В результате: – логика как таковая отождествляется с образом теоретической логики ХХ века; – делается вывод о ненужности, бесполезности «логических умствований» за пределами профессиональной теоретической логической и физико-математической деятельности; – так понятая логика оказывается весьма далека от реальной жизнедеятельности конкретных людей. Сформировавшийся образ теоретической логики в – Учтите, всё, что Вы дальнейшем лишь подтверждался эмпирическим опытом скажете, будет использовано изучения логики в рамках конкретных университетских против Вас! курсов логики, чтением учебников по логике, описанием – Красивая девушка! логики в материалах «вокруг логики». Этот образ, в свою – Что «красивая девушка»? очередь, формировал общее впечатление от науки – Используйте против меня «логика» как чего-то совершенно далекого от философии, но что почему-то, «скорее всего по красивую девушку! традиции», называемого философской дисциплиной4. Этот образ оказывался далеким как от всех иных гуманитарных дисциплин, так и от реальной практической жизнедеятельности обычного, нормального человека. Образ теоретической логики ХХ века включает в себя представление о логике как одной из эзотерических (самодостаточных, доступных лишь посвященным и т.д.) дисциплин со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но подобная интерпретация ее предмета приводит к тому, что включение логики в конкретные профессиональные учебные программы «перегружает» их необязательным знанием. Образ современной теоретической логики способствует тому, что логика попадает в круг дисциплин, которые оказываются не нужными большинству людей, работающих в гуманитарной сфере, включая журналистов, политиков, социальных работников и даже юристов. Логика начинает трактоваться социумом как дисциплина, которая хотя и имеет право на существование, но лишь в качестве специальной области анализа для небольшой группы людей – логиков. Понятие о логике замыкается на представление: логика для логики и логиков. Нередко ответственность за непонимание истинной роли логики несут сами логики, не утруждающие себя рефлексией по поводу собственного предмета, границ приложимости Как тут не вспомнить про легендарную книгу Хофштадтера «Гёдель, Эшер, Бах» (в которой автор как раз и проводит работу по погружению фундаментальных понятий логических теорий в «естественный контекст»), которая, хотя и была удостоена Пулитцеровской премии, так пока и не стала настольной для «логиков в белых перчатках»! Для многих ли преподавателей логики эта книга – настольная, каковой и должна быть по всем канонам психологии и педагогики? 4 Возникла парадоксальная ситуация: кафедры логики на философских факультетах де-факто стали самым настоящим убежищем «крючкотворов» (то есть любителей рисовать «логические крючочки») от серьезной настоящей философии! 3 3 своих методов, возможностей учета и использования результатов, полученных в других областях знания, своих функций в обществе. «Логика страдает от самоизоляции логиков. Многие важные вопросы логики и их взаимосвязи с естественным языком остаются вне поля зрения логиков именно потому, что последние общаются преимущественно друг с другом» (Мак-Коли). Важно понимать, что применение материала, добываемого теоретической логикой, зависит от принципиальной его применимости, то есть речь идет о необходимости нового взгляда на саму теоретическую логику. И проблема применимости того, что сделано в логике в качестве теоретической дисциплины, сейчас действительно выходит не первый план. (Увы, но можно констатировать тот факт, что и в начале второго десятилетия 21-го века профессиональные логики в своей основной массе «страшно далеки от народа»). Казалось бы, изменения в стандартах рациональности, произошедшие в философии науки в 20 веке, должны были затронуть и глубинную структуру рациональности – логику. Однако «формалистический образ» логики, сложившийся еще в начале 20 века, остался доминирующим. Ни в коем случае не следует трактовать все эти тезисы как критику логики, напротив, это забота, переживание о том, что логики нет там, где ей нет замены. Периоды преобразований неизбежно обостряют вопрос о рациональности членов общества, понимаемой как «способность мышления, понимания, ответственности» (Мангейм) обычного человека, как способность к формированию собственных суждений и действиям на их основе. Роль логики в увеличении «доли рациональности» несомненна. Согласно К. Попперу, логика – это теория рациональной критики, а подлинно демократическое, свободное общество – это структура, основанная на возможности рационального обсуждения и рациональной критики принимаемых решений всеми его членами. Альфред Тарский, чье имя по традиции ассоциируется с «формалистическим образом логики», писал еще в середине ХХ века: «Я не тешу себя иллюзиями, что развитие логической мысли окажет очень существенное влияние на установление нормальных человеческих взаимоотношений; но я убежден, что более широкое распространение логических знаний может способствовать ускорению этого процесса… Совершенствуя и уточняя орудия мысли, она развивает в людях критические способности, а это делает менее вероятной возможность сбить их с толку». С.И. Поварнин (автор знаменитой книги «Искусство спора») С.И. Поварнин указывал, что логика в одной из своих ипостасей (функций) вполне (1870 – 1952) может быть гносеологической логикой, то есть ставить на первый план решение глубоко интересных и важных вопросов теории познания. Практическая же логика (третий аспект), пользуясь материалами теоретической (второй аспект) должна «так излагать и приспособлять правила логики, чтоб их можно было легче и удобнее применять к практике». В то же время можно говорить в целом о невостребованности логики (в этой ее функции) в нашем российском обществе. Вывод очевиден: логике пора изменить свой облик – за счет переосмысления своих задач, некоторых сложившихся стереотипов в оценках собственной истории, своего места в философии, роли в науке, образовании, повседневной жизни. Злая ирония судьбы состоит в том, что в истории логики подобные вопросы уже рассматривались, подобные проблемы формулировались, важные выводы делались, концептуальные технологии предлагались. Пожалуй, самым ярким примером подобного рода может служить методологическая и педагогическая концепция, представленная в так называемой логике Пор-Рояля (17-й век), основные идеи которой сформулированы в знаменитой книге А. Арно и П. Николя «Логика, или Искусство мыслить» (1662 г.; название говорит само за себя). Кратко изложим их идеи. Хотя человечество ничему не учится из своей истории… Вне изучения логики невозможно сформировать разумность в рассуждениях и – как результат – в любых делах и поступках. «Неправильность ума порождает не только те 4 заблуждения, которые проникают в науки. Она является причиной большей части ошибок, совершаемых нами в повседневной жизни: беспочвенных раздоров, безосновательных тяжб, скоропалительных решений, непродуманных начинаний». Традиционные учебники по логике не учат людей умению вырабатывать и оценивать свои суждения в ежедневной практической деятельности. Примеры, иллюстрирующие те или иные логические правила, законы, принципы и т.д., по мысли логиков школы Пор-Рояль, должны содержать конкретный актуальный материал, источником которого являются различные области – политика, право, этика и т.д. Вот характерные критические тезисы Арно и Николя в адрес «формалистов», говоря современным языком: – «из тысячи молодых людей, изучающих логику, не наберется и десятка таких, кто спустя полгода после окончания курса вспомнит из нее хоть самую малость»; – в логике рассматриваются «предметы уже сами по себе весьма отвлеченные и очень далекие от практических нужд»; – в учебниках пользуются «малоинтересными примерами, нигде более не встречающимися»; – «от большинства примеров, к которым обычно прибегают, нет почти никакого проку: авторы руководств по логике выдумывают их сами»; – изучение предмета замыкается в пределах самого себя и для себя. Для пор-роялистов логическая техничность превращается в «технику духовности» (Мангейм), это та техника, которая решает проблемы совершенствования человека, его внутреннего мира. Оказывается, что для того, чтобы добиться внутреннего совершенства, измениться, стать лучше, образованнее, добрее, необходимо освоить (в частности) логику. Именно логика определяет здесь онтологию духовности, одновременно становясь элементом духовности и инструментом ее развития. Арно и Николь предложили новую концепцию логики, трактуя ее как органон в широком смысле слова, как науку, развивающую данную нам способность суждения и используемую не Христиан Вольф (1679 – 1754) только во всех других науках, но и повседневной жизни. Похожие идеи мы находим в Германии 18-го века, в логическом проекте Христиана Вольфа. «Может тот… тем больше человеком назван быть, чем больше он силы своего разума употреблять знает»5. Именно в этом веке в Германии к циклу предметов, готовящих к жизни в современном обществе, была добавлена и логика. Будучи инструментом усовершенствования разума, логика оказывается тем самым и одним из инструментов усовершенствования и самого общества. В книге «Детская логика, сочиненная для употребления российского юношества» (тот же 18-й век, но уже Россия) изучение логики называется в качестве одного из средств, препятствующих совращению юношества с пути истины и добродетели. А в следующем столетии в доносе некоего Магницкого на учебник логики Ивана Давыдова (в Министерство духовных дел и просвещения) указывалось на необходимость «поразить сие страшное чудовище, спокойно подрывающее у нас алтари и трон». И как тут не вспомнить легендарное «Польза от философии сомнительна, а вред очевиден» и приснопамятное «Математика убивает креативность»! Так уж сложилось, что развитие логики в России пошло по пути отсечения ее практической части. Интересно, что Н.Я. Грот еще в 1882 году (130 лет назад, еще до всех «формалистических» революций в логике 20 Н.Я. Грот века!) писал: «Важнейшей чертой в развитии логики является прогрессивно (1852 – 1899) увеличивающееся преобладание теоретического характера логических исследований над практическими». И сейчас, спустя два с половиной века 5 Как тут не вспомнить знаменитое аристотелевское «Все люди от природы стремятся к знанию!» 5 после вольфианских откровений, идея «всеобщей логической грамотности», «исправного употребления сил человеческого разума» всеми его обладателями, во всех областях жизни остается не менее актуальной. Подводя итоги, стоит выделить еще два ключевых момента. 1. Беда в том, что многие логики сами заявляют, что «в задачу логики не входит учить людей мыслить». А это порождает следующий унылый цикл: (1) Снижение авторитета логики и логиков (= «агрессивного интеллектуализма», термин Ник. Горькавого) в обществе и культуре вообще и ученой среде в частности, рост убежденности в «пустоте», ненужности и бесполезности логики (2) Рост социальных и геополитических тенденций к строительству «общества фашиствующего безмыслия» (по Э. Фромму): логика формально «есть», но ее дел реально не видно (3) Сокращение количества учебных часов, выделяемых на логику, ослабление устойчивости положения логики в номенклатуре учебных предметов (4) Все возрастающая объективная сложность на пути освоения курса логики студентами, редукция учебных курсов, атрофия интереса к логике у лекторов и неофитов (1) Снижение авторитета логики и логиков в обществе и культуре… 1. Объявление на двери ремонтной мастерской: «МЫ РЕМОHТИРУЕМ ВСЁ!». Ниже в скобках приписано: «Стучите громче – звонок не работает». 2. Как я уже говорил, я никогда не повторяюсь. 3. Продается вечный двигатель. Гарантия 12 месяцев. 4. Чтобы выглядеть совершенно естественно, женщинам требуется в среднем от трех до пяти часов работы перед зеркалом. 5. «Дорогой, почему моя дочь так похожа на твою секретаршу?» 6. «Дорогая, сколько тебе нужно времени, чтобы собраться за пять минут?» 2. Автор учебника не столь «радикально» настроен по отношению к самой формальной логике относительно ее имманентных позиций в культуре. Признавая тупиковость для самой логики (в плане ее реальных социальных перспектив) позиции «логика для логиков», тем не менее, стоит подчеркнуть, что многие приемы и методы собственно формальной логики (особенно, будучи облеченными в «занимательное содержание») являются «опосредованно необходимыми» для любого человека в его жизни, даже если на первый взгляд кажутся далекими от нее. Речь идет о том, что с помощью заданий, примеров, теоретических выкладок из сферы формальной логики человек приобретает необходимые навыки культуры рационального мышления вообще. Здесь разумно привести такую аналогию. В реальной жизни нам не часто приходится отжимать от груди по сто килограммов. Но ведь это не обесценивает целесообразности выполнения таких упражнений в тренажерном зале! И аргумент «в жизни конкретно это не потребуется» здесь просто не работает! Другое дело, что ограничиваться этим при обосновании необходимости логики в культуре и учебном процессе нельзя. Нельзя игнорировать конкретно-практические задачи логики (а, значит, необходимо действительно разрабатывать новые модели и направления логики), нельзя не рассматривать логику в единстве трех ее аспектов (теоретического, философского, практического), нельзя не озадачиваться вопросами совершенствования методического инструментария самой формальной логики (искусным образом «поворачивая» ее традиционные задачи и упражнения) и т.д. 6 §1.6.2. Неформальная логика. В 1978 году в Канаде прошел Первый международный симпозиум по неформальной логике, проведение которого, по признанию его организаторов, было вызвано весьма простой и понятной причиной – «время настало»6. Появление нового направления в науке должно быть обусловлено, как минимум, двумя факторами: потребностями самой этой науки и «какими-то другими характерными чертами культурного облика времени» (фон Вригт). Похоже, что в случае неформальной логики выполняются оба этих условия. Одной из задач неформальной логики является описание и классификация так называемых неформальных ошибок в рассуждениях, то есть тех, которые не входят в сферу интересов логики формальной. Новизна неформальной логики (как дисциплины, начавшей свое концептуальное формирование в конце 20-го века – при том, что сама по себе ее тематика отнюдь не нова) – в удачном выборе «места и времени», в осознании потребности создания логики, которая реально поможет реальному человеку (а не абстрактному субъекту) приобрести элементарные навыки мыслительной деятельности, облегчающие ему его практику в сфере науки, бизнеса, политики, юриспруденции и т.д., а также в его обычной повседневной жизни. Тогда проблему соотношения формальной и неформальной логики можно рассматривать как один из современных вариантов Посетитель в кафе сначала заказал представления проблемы трактовки логики как булочку, но потом передумал и теоретической и практической дисциплины. Идея неформальной логики родилась, по обменял её на чашку кофе. Когда он допил кофе и направился к выходу, не признанию самих ее основателей, из заплатив, к нему подбежал официант: неудовлетворенности как преподавателей, так и – Вы не заплатили за кофе! студентов курсами формальной логики, не дающей, – Но я же взял его за счет того, что не по их мнению, методов, адекватных задачам анализа повседневных рассуждений. Логика и съел булочку. – Так ведь Вы и за булочку не преподается, и излагается в традиционных учебниках и учебных пособиях зачастую вне ее заплатили! – Так я же её и не съел! философского контекста, в виде отдельных абстрактных логических систем, действительная роль которых в прояснении, анализе, проблематизации важных философских вопросов, понятий лишь декларируется, но остается вследствие такого подхода совершенно непонятой. Рассматривая контекст существования неформальной логики с точки зрения российских реалий, стоит подчеркнуть, что заинтересованность в способности самостоятельного суждения, анализа, оценки собственных и чужих рассуждений появляется лишь в определенной культурной атмосфере, на которую влияют и изменения политического, экономического, социального характера. (Поэтому неудивительно, что «логика для людей» не находит отклика в российской науке – нет у нас таких традиций гражданской свободы и профессионального самоуважения, которые Запад выстраивал столетиями; такая логика никак не вяжется с принципами строительства тоталитарных режимов вообще и совершенно не нужна современному «обществу фашиствующего безмыслия»). Переходные периоды в жизни общества особенно требуют высокого уровня рациональности всех его членов, приобретение которого можно рассматривать и в качестве морального долга. Образование становится элементом выполнения долга, ответственного отношения человека к самому себе, формой, создающей условия для самостоятельного Россия и здесь отстала уже на тридцать с лишним лет – и это притом, что у нас «правящие логики» пока так и не осознали необходимость идти в ногу со временем. Хотя стоит отметить, что многие результаты в этой и смежной областях, получаемые «маргиналами-энтузиастами» (к числу которых, к счастью или несчастью, принадлежат многие наши сподвижники по проекту «Занимательная логика», «промышляющие» преимущественно на форумах в Интернете), как минимум, не уступают лучшим западным образцам. 6 7 мышления. (А как мы знаем, самостоятельное мышление – самый страшный грех в обществах фашистского типа; как писал Джордж Оруэлл, «правоверие – состояние бессознательное»). Неформальная логика – это логика, ориентированная на анализ мыслительных процедур, прежде всего, рассуждений, осуществляемых в реальных ситуациях реальным человеком. Реальные навыки таких рассуждений составляют критическое мышление, потому в неформальной логике встает задача дать ясное и операциональное определение критического мышления. Задача обучения этим навыкам понимается как центральная задача образования вообще – тем самым оно способствует подготовке молодежи к ответственной социальной и политической деятельности. В основе неформальной логики, разумеется, лежит своя философская (конкретнее, эпистемологическая) парадигма, а именно доктрина С. Тулмина, ключевым пунктом которой является идея исторической изменчивости стандартов рациональности, их зависимости от исторических, культурных, практических контекстов7. Отличительной особенностью преподавания неформальной логики, можно даже сказать, одним из ее главных принципов, является использование реальных примеров естественных рассуждений из самых разных областей знания и повседневной жизни. Таким образом, в неформальной логике возникает принципиально иной взгляд на природу логики и ее функций – на первый план выходит проблема С. Тулмин применимости логических знаний. При этом сами неформальные логики (1922 – 2009) понимают, что сами понятия, которые ими употребляются (такие, как «приемлемость посылок», «релевантность посылок», «весомость посылок») и проблема их интерпретации – вещи, относящиеся скорее к области эпистемологии, нежели собственно логики. Поэтому и возникают трактовки неформальной логики как «прикладной эпистемологии». Применение метода постоянного задавания вопросов в неформальной логике (как тут не вспомнить про чрезвычайно популярную у нас игру «Данетки»!) с целью оценки качества рассуждений самым тесным образом связано с трактовкой рассуждения как диалогического. Иными словами, в неформальной логике используются иные, нежели в «формальной», пресуппозиции относительно природы знания и целей познавательного дискурса. Теперь они заключаются в том, чтобы улучшить и расширить знание с помощью сомнений и вопросов (а не в том, чтобы построить ясное знание на надежном фундаменте самоочевидности). В основе неформальной логики лежит взгляд на знание как на свойство сообщества, а не только индивида. Таким образом, оказывается, что неформальная логика лежит в основе прагматической теории познания. Вывод из всего сказанного прост: логика не может быть только чисто академической дисциплиной в силу своей изначальной двойственной природы научного знания и элемента культуры. Сохранение рациональности в качестве общезначимой ценности культуры во многом зависит от статуса логики в обществе, определяемым, в свою очередь, ее положением в системе образования. Грубо говоря, то, что когда-то картезианский идеал научности был оптимальным для развития общества, знания и т.д., еще не означает, что он будет таким всегда. Скажем, проблема формирования нестандартного, креативного мышления (а именно оно будет составлять суть рациональности в координатах 21-го века, по нашему глубочайшему убеждению) не стояла так остро в 1700 году, как в 2010-м. 7 8