Полис, 2000, №2 - Высшая школа экономики

Артемов Г.П., Авдиенко Д.А., Попова О.В., Чазов А.В. Электорат
политических объединений России: опыт проведения exit-poll в СанктПетербурге // Полис. 2000. №2
http://www.politstudies.ru/fulltext/2000/2/6.htm#_ftnref1
АРТЕМОВ Георгий Петрович, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой политических институтов и
прикладных политических исследований философского факультета СПбГУ, руководитель ЦЭПИ СПбГУ;
АВДИЕНКО Дмитрий Алексеевич, кандидат социологических наук, ассистент кафедры политических институтов и
прикладных политических исследований философского факультета СПбГУ, зам. руководителя ЦЭПИ;
ПОПОВА Ольга Валентиновна, кандидат социологических наук, доцент кафедры политических институтов и прикладных
политических исследований философского факультета СПбГУ, зам. руководителя ЦЭПИ;
ЧАЗОВ Алексей Валерьевич, руководитель аналитического отдела ЦЭПИ.
От редакции. По логике построения этого номера журнала данная статья должна быть помещена в тематической рубрике
“Университетское сообщество”. “Полис” хотел бы представить ее авторов именно как членов корпорации ученыхуниверситариев. Все они, помимо собственно преподавания, работают в Центре эмпирических политических исследований
(ЦЭПИ) философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ), успешно сочетая
педагогическую деятельность с научными изысканиями. И вообще: в Санкт-Петербурге уже сложился — на базе ВУЗов — ряд
научных школ, пользующихся авторитетом у общероссийского корпуса политологов. Представляем школу философского
факультета СПбГУ.
ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ И ВОЗМОЖНОСТИ
EXIT-POLLS
Опросы на выходе с избирательных участков имеют свои особенности в
сравнении с предвыборными опросами, поскольку они позволяют изучать реальное
поведение “активных” избирателей по факту их голосования на выборах, а не
ограничиваются анализом политических предпочтений всех потенциальных
участников голосования. Действительно, нет никаких оснований утверждать, что
респонденты придут на избирательные участки и на самом деле проголосуют за тех
кандидатов и партии, которых они указали в ходе предвыборных опросов. Как бы ни
стремились социологи уменьшить временной лаг между опросом и выборами, в
любом случае у избирателя остается время на то, чтобы принять иное решение. Если
же мы учтем и довольно большой процент (по крайней мере, значимый для исхода
выборов) тех, кто “затрудняется с ответом” на подобного рода вопросы, то со всей
уверенностью можем констатировать: сделать надежный прогноз каких бы то ни было
выборов на базе только предвыборных опросов фактически невозможно.
Но и эти проблемы кажутся не столь существенными при наличии “парадокса Ла
Пьера”. Напомним, что суть этого парадокса заключается в расхождении между
заявленными установками и поступками людей. Еще в 1969 г. Уикер, собрав почти
все материалы исследований данной проблемы, пришел к выводу о том, что
“декларируемые установки скорее не связаны или мало связаны с невербальным
поведением” [цит. по Шихирев 1999].
Рассмотрим дилемму расхождения вербального и невербального поведения в
политической сфере. Женщины — бóльшая часть активного электората — около 65%,
однако их представительство в Государственной думе после 1993 г. сокращается:
если в том году женщины составили 11,4% депутатского корпуса, в 1995 г. — 10,2%,
то в 1999 г. — только 7,7%. Данные эмпирических исследований однозначно
свидетельствуют о том, что молодые избирательницы склонны голосовать за
кандидатов-мужчин, а пожилые — за кандидатов-женщин. Но на практике более чем
70% избирательниц отдают предпочтение кандидатам-мужчинам.
Исследователи старались различным образом интерпретировать подобное
парадоксальное явление. В частности, предпринимались усилия, чтобы разрешить
эту проблему на методическом уровне — путем построения сложных, комплексных
индикаторов на основе “батареи” из нескольких вопросов, применения “поправочных”
коэффициентов post factum и т.д. Известны также попытки перейти от опросных
данных к анализу электоральной статистики при изучении факторов электорального
поведения. В таком случае [см., напр. Аксенов 1998] “снимается” сама проблема
расхождения декларируемых намерений и поведения, так как аналитик работает
лишь с данными о реальном поведении. Хотя результаты таких изысканий,
безусловно, представляют научный интерес, тем не менее, они не позволяют сделать
вывод о том, чье, собственно, электоральное поведение изучается.
Анализ электорального поведения предполагает поиск ответов на два
взаимосвязанных вопроса: “кто придет на выборы” и “как проголосует” [Campbell et al.
1960]. Но все равно: в обоих случаях мы сталкиваемся с инверсиями
вышеотмеченного “парадокса Ла Пьера”. Даже имея определенные политические
пристрастия, избиратели способны не явиться на участки в день выборов. И хотя
“мнения, формирующиеся в отсутствии прямого интереса, имеют значительные
политические последствия” [Bawn 1999], они не всегда реализуются в прямом
политическом действии (здесь — в голосовании). Но даже тогда, когда ранее
опрошенные избиратели заполнят бюллетени, мы не можем быть уверены в том, что
их реальный выбор будет соответствовать “декларированному” в момент опроса.
Что касается партийных предпочтений российских избирателей, то здесь
ситуация усугубляется еще и очевидной нестабильностью партийной системы в
целом. Рассмотрим эту проблему на примере известной схемы А.Корнхаузера и
П.Лазарсфельда [Kornhauser and Lazarsfeld 1957] об одновременной детерминации
потребительского
поведения
индивида
“субъективными”
(мотивацией)
и
“объективными” (ситуацией) факторами. Если провести аналогию между
электоральным и потребительским поведением, то акт электорального выбора лишь
отчасти обусловлен “мотивацией”. В такой же мере на него будут влиять и
характеристики самого “продукта”, и способы его “продвижения” на политическом
рынке. Неустойчивость партийной системы России — самостоятельный фактор,
влияющий на результирующее действие избирателя. Появление и успех на
политическом рынке нового “товара” (“Единство”) является дополнительным тому
подтверждением.
Резюмируя вышесказанное, можно констатировать, что изучение электорального
поведения требует сочетания не только различных теоретических подходов и
методик исследования, но и учета специфических факторов российского
политического процесса. Не подвергая сомнению необходимость предвыборных
опросов населения и анализа электоральной статистики в целом, следует
согласиться с тем, что опросы на выходе с участков в день голосования (Exit-Polls)
предоставляют исследователям дополнительные возможности для изучения
поведения избирателей.
Во-первых, этот вид опроса позволяет узнать, “кто именно пришел на
избирательные участки”. Если методика формирования выборочной совокупности
достаточно проработана, то аналитик получает выборку, репрезентирующую
“активный”, т.е. принявший участие в голосовании, электорат, что само по себе уже
ценно.
Во-вторых, в ходе подобного зондажа мы способны установить “как проголосовал
избиратель”. Мы отдаем себе отчет в том, что ответы респондентов в этих условиях
могут не соответствовать реальному голосованию. Однако использование ряда
методических требований для повышения доверия респондента к интервьюеру
позволяет минимизировать указанное расхождение. В любом случае критерий
достоверности полученных данных остается один — сопоставление результатов
исследования с официальными итогами выборов. И хотя в нашей выборке
существуют расхождения с данными электоральной статистики, тем не менее, они
вписываются в границы ошибки выборки и не дают оснований сомневаться в
искренности ответов респондентов.
В-третьих, анализ Exit-Poll позволяет выявлять факторы реального
электорального поведения, включая те, которые действуют только в условиях России.
ЭЛЕКТОРАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Прежде чем перейти к анализу социально-демографического состава
петербургского электората политических объединений России, преодолевших 5-
процентный барьер на парламентских выборах 1999 г., остановимся на особенностях
поведения избирателей Санкт-Петербурга. Для этого обратимся к данным
электоральной статистики. Партийные предпочтения избирателей Санкт-Петербурга
отличаются от предпочтений групп электората России в целом. На парламентских
выборах 1995 г. в результате голосования по партийным спискам первое место в
России заняла КПРФ, а в Санкт-Петербурге — объединение “Яблоко” (см. рис. 1).
Рисунок 1 Итоги голосования по спискам избирательных объединений в
1995 г. (%)
На этой гистограмме видно, что по числу сторонников КПРФ в России и “Яблоко”
в Санкт-Петербурге существенно превосходили все остальные избирательные
объединения. Второе место в стране занимало движение “Наш дом — Россия”, а в
Санкт-Петербурге — коалиция “Демократический выбор России — Объединенные
демократы”, которой не удалось преодолеть 5-процентный барьер по
общефедеральному округу. ЛДПР в России была на третьем месте, а в СанктПетербурге получила менее 5% голосов (как, впрочем, и в 1999 г.).
На парламентских выборах 1999 г. на первом месте в России снова оказалась
КПРФ, а в Санкт-Петербурге — “Единство”. Голоса, поданные за основные
избирательные объединения, распределились следующим образом (см. рис. 2).
Рисунок 2 Итоги голосования по спискам избирательных объединений в 1999 г.
(%)
Сравнение результатов голосования в 1995 г. и в 1999 г. позволяет сделать
вывод о том, что петербургский электорат довольно равномерно распределялся
между НДР, КПРФ и ДВР на первых из указанных выборов и между "Единством", СПС
и ОВР на вторых. Важно также отметить и очень малый разрыв между
объединениями, занимающими в России первое и второе места (за счет уменьшения
доли сторонников КПРФ и увеличения доли симпатизирующих "партиям власти" —
НДР в 1995 г. и "Единству" в 1999 г.). Эти данные говорят о том, что популярный
вывод о "двухполюсности" российского электората соответствует действительности
главным образом в период президентских выборов. Статистика голосования на
парламентских выборах свидетельствует о том, что отечественный электорат
фрагментирован, а не поляризован. Исходя из этого, мы предположим, что в России,
скорее всего, формируется коалиционная, а не конкурентная партийная система.
Итоги парламентской избирательной кампании 1999 г. можно рассматривать как
доказательство правомерности такого вывода.
Кроме того, на рис. 2 отчетливо видно, что в целом санкт-петербургский
электорат в большей степени либерально ориентирован, нежели общероссийский.
От анализа электоральной
рассмотрению данных Exit-Poll_1_.
статистики
СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ
ИЗБИРАТЕЛЬНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ
перейдем
ПОРТРЕТ
непосредственно
СТОРОННИКОВ
к
ОСНОВНЫХ
В ходе опроса на выходе с избирательных участков нами использовался
открытый вопрос: "За какую партию или избирательный блок Вы проголосовали?",
равно как и фиксировались пол, возраст, образование, род занятий и доход
опрошенных. Анализ таблиц сопряженности признаков с использованием процедуры
вычисления стандартизованных остатков (величин, указывающих на степень
отклонения наблюдаемых частот от ожидаемых) дали нам возможность определить
социальный состав сторонников избирательных объединений. Мы принимали во
внимание значения остатков, превышающие 1,65 [см. Сатаров 1993]. Знак
стандартизованных остатков интерпретировался как избыток ("плюс") или недостаток
("минус"). (Напомним, что величина и знак стандартизованного остатка позволяют
судить о том, в какой степени различные социальные группы представлены среди
приверженцев определенного политического объединения.) В результате мы
получили следующую картину.
Среди симпатизирующих "Единству" и "Яблоку" мужчины и женщины
представлены почти одинаково (значения стандартизованных остатков намного
меньше 1,65). У сторонников других объединений (включенных в наш анализ)
наблюдались существенные различия электорального поведения этих двух групп.
Стандартизованные остатки оказались такими (см. рис. 3):
Рисунок 3
Значения
стандартизованных
избирательных объединений по полу
остатков,
характеризующие
сторонников
На основе анализа этих данных можно сделать вывод о том, что в петербургском
электорате ОВР и СПС преобладали женщины (соотношение значений
стандартизованных остатков у ОВР составляет —1,9/1,7, а у СПС —1,8/1,6
соответственно для мужчин и женщин), а в корпусе избирателей КПРФ — мужчины
(соотношение значений стандартизованных остатков 2,5/—2,3).
Анализ возрастного состава петербургского электората политических
объединений показывает, что у сторонников "Единства", ОВР и "Яблока"
наблюдаемое распределение по основным возрастным группам почти не отличается
от ожидаемого (см. рис. 4). Исключение составляют лишь приверженцы "Единства" в
возрасте от 55 до 65 лет (стандартизованный остаток — 1,8).
Рисунок 4
Значения
стандартизованных
остатков,
избирательных объединений по возрасту
4.1. "Единство"
4.2. ОВР
4.3. КПРФ
характеризующие
сторонников
4.4. СПС
4.5. "Яблоко"
В электорате КПРФ старшие (55-65, свыше 66 лет) возрастные группы
преобладают над младшими (18-24, 25-29). Стандартизованные остатки у старших
групп равны 3,8 и 7,0, у младших —3,4 и —2,0 соответственно. 2/3 избирателей КПРФ
в Санкт-Петербурге составляют люди старше 55 лет, в то время как 2/3 избирателей
ОВР и "Яблока" представлены людьми от 18 до 54 лет. В электорате СПС младшие
возрастные группы (стандартизованные остатки 4,9 и 3,1) преобладают над старшими
(стандартизованные остатки —2,2 и —2,5). 3/4 избирателей СПС имеют возраст от 18
до 54 лет. Следует отметить, что в средних возрастных группах (30-44, 45-54 года)
значения стандартизованных остатков у сторонников всех объединений (кроме КПРФ)
намного меньше 1,65. Следовательно, люди данной категории почти одинаково
присутствуют в электоратах этих избирательных объединений.
По уровню образования петербургский электорат избирательных объединений
России выглядит следующим образом (см. рис. 5).
Рисунок 5
Значения
стандартизованных
остатков,
характеризующие
избирательных объединений по уровню образования
5.7. "Единство"
сторонников
ОВР
КПРФ
0
СПС
5.5. "Яблоко"
У "Единства" значения стандартизованных остатков по всем градациям —
неполное среднее, среднее общее, среднее профессиональное, среднее
специальное, высшее (незаконченное высшее) — значительно ниже 1,65. У ОВР
аналогичное положение, но за исключением людей со средним специальным
образованием (величина стандартизованного остатка равна 2,3). В электорате КПРФ
высокие значения остатков наблюдаются у избирателей с неполным средним
образованием (4,5), средним общим (1,9) и высшим (—2,2). Среди сторонников СПС и
"Яблока" преобладают те, у кого высшее образование (стандартизованные остатки
1,8 и 3,4 соответственно). Эти данные позволяют сделать вывод о том, что
петербургский электорат КПРФ включает людей с более низким уровнем
образования, чем у проголосовавших за СПС и "Яблоко". В электорате "Единства"
есть все образовательные категории (наблюдаемые значения социальных признаков
отвечают ожидаемым).
По уровню дохода выявлены такие особенности сторонников избирательных
объединений (см. рис. 6).
Рисунок 6
Значения
стандартизованных
остатков,
избирательных объединений по уровню дохода
6.1. "Единство"
6.2. ОВР
характеризующие
сторонников
6.3. КПРФ
6.4. С ПС
6.5. "Яблоко"
В электорате "Единства" значимая величина стандартизованного остатка (2,3)
отмечается только у людей с доходами от 1000 до 1500 руб. в месяц на одного члена
семьи. По остальным градациям дохода (до 250, 250-500, 500-1000, 1500-2000, 20004000, более 4000 руб.) статистически значимых отклонений наблюдаемых частот от
ожидаемых не обнаружено. В электорате ОВР и "Яблока" почти такая же ситуация, с
той лишь разницей, что значимые величины стандартизованных остатков (—2,3 у
сторонников ОВР и 2,2 у приверженцев "Яблока") встречаются у людей с доходами от
2000 до 4000 руб. Среди проголосовавших за КПРФ высокие значения
стандартизованных остатков наблюдаются только у избирателей с доходами 250-500
(2,7) и 2000-4000 руб. (—3,1), а среди сторонников СПС — у избирателей судоходами
250-500 (-2,5), 1500-2000 (2,4) и 2000-4000 руб. (2,2). Это показывает, что в
электорате "Единства" представлены почти все перечисленные категории
избирателей с некоторым преобладанием людей с доходами, близкими к средним. В
электорате "Яблока" сходное положение. Избиратели с низкими доходами оказывали
предпочтение кандидатам КПРФ, а не СПС, а с высокими доходами — склонны были
голосовать за кандидатов СПС, а не КПРФ.
Не менее интересно распределение петербургского электората политических
объединений России среди потенциальных сторонников В.А.Яковлева и В.В.Путина.
Для изучения этой проблемы в нашем опросе были использованы два
дополнительных вопроса: "Если бы сегодня состоялись выборы губернатора СанктПетербурга, то за кого бы Вы проголосовали?" и "Если бы сегодня состоялись выборы
Президента России, то за кого бы Вы проголосовали?" (см. рис. 7).
Рисунок 7
Значения
стандартизованных
остатков,
В.А.Яковлева по партийным предпочтениям
характеризующие
сторонников
Анализ этих данных позволяет сделать вывод о том, что потенциальными
избирателями Яковлева на пост губернатора Санкт-Петербурга являются главным
образом сторонники ОВР и КПРФ (стандартизованные остатки 6,4 и 3,2
соответственно). Наблюдаемое число сторонников СПС и "Яблока", собирающихся
голосовать
за
этого
кандидата,
существенно
меньше
ожидаемого
(стандартизованные остатки —3,7 и —5,2 соответственно). Статистически значимая
зависимость между голосованием за "Единство" в декабре 1999 г. и намерением
голосовать за Яковлева на губернаторских выборах 2000 г. не отмечена
(стандартизованный остаток 0,6). Нужно учитывать то, что в нашей выборке Яковлева
собирались поддержать 48,2% опрошенных "активных" избирателей; за каждого из
остальных вероятных претендентов на пост губернатора готовы были проголосовать
от 3 до 8,7%. Выделяется также то, что практически одинаковы суммарные доли
петербургского электората ОВР и КПРФ, с одной стороны, и СПС и "Яблока" — с
другой. Немаловажно, что 16,1% респондентов затруднились ответить на вопрос о
том, за кого они проголосуют на губернаторских выборах, а примерно 8,5%
проголосовали бы "против всех".
48,3% опрошенных нами избирателей на предстоящих президентских выборах
хотели бы поддержать В.В.Путина, 10,8% — не участвующего в нынешней
президентской гонке Е.М.Примакова, 6,5 — Г.А.Зюганова, 5,6% — Г.А.Явлинского (на
остальных кандидатов ориентировались от 1 до 3%). Анализ стандартизованных
остатков таблицы сопряженности ответов на первый и третий вопросы
свидетельствует о том, что Путину в Санкт-Петербурге симпатизируют
преимущественно сторонники "Единства" и СПС (стандартизованные остатки равны
6,5 и 2,6 соответственно), составляющие более 60% его потенциального электората в
городе (см. рис. 8).
Рисунок 8
Значения
стандартизованных
остатков,
В.В.Путина по партийным предпочтениям
характеризующие
сторонников
У приверженцев других объединений зафиксированы высокие отрицательные
значения стандартизованных остатков: —4,0 у сторонников КПРФ, —2,8 ОВР и —2,7
"Яблока". Наблюдаемые частоты здесь намного ниже ожидаемых. Это значит, что
существенная часть данных групп электората способна поддержать других
кандидатов. К ним могут присоединиться и 15,7% затруднившихся с ответом на
вопрос о том, за кого они проголосовали бы на президентских выборах 2000 г.
Обобщая вышеприведенные данные, можно утверждать, что петербургский
избирательный корпус движения "Единство" характеризуется универсальным
социальным составом: в нем представлены мужчины и женщины;мо-лодое, среднее и
старшее поколение; люди с неполным средним, средним и высшим образованием;
бедные, малообеспеченные, среднеобеспеченные, зажиточные и богатые. Характер
социальной базы и наблюдаемые особенности стратегии и тактики этого
объединения свидетельствуют о том, что у него есть предпосылки для превращения в
партию универсального типа, которая существенно отличается от традиционных
(классовых) партий вроде КПРФ. Т.В.Шмачкова выделяет следующие признаки
подобных партий: 1) способность лидеров объединять разные слои населения и
устанавливать баланс их интересов; 2) прагматизм идеологии, позволяющий сочетать
разные идеи, усиливающие политическую позицию; 3) стремление к союзам со
многими, зачастую оппонирующими друг другу группами интересов [Шмачкова 1992].
Отметим, что в различных странах к универсальному типу тяготеют совсем
неодинаковые политические силы: в Великобритании — консерваторы, в США —
республиканцы, в романских странах — социал-демократы. Из этого следует, что
универсальными могут стать и левые, и центристские, и правые партии [Шварценберг
1992].
Электораты КПРФ и СПС обладают специфическим социальным составом.
Сторонников КПРФ больше среди мужчин старшего возраста с неполным средним и
средним общим образованием и относительно низкими доходами. Симпатизирующих
СПС больше среди женщин с высшим и незаконченным высшим образованием и
высокими доходами.
Электорат ОВР отчасти напоминает избирательный корпус "Единства":
голосование за список этого объединения не зависит от возраста (нет значимых
различий между наблюдаемыми и ожидаемыми частотными распределениями
признаков) и в основном не определяется образованием и доходами. Исключение —
только тендерная структура сторонников ОВР: здесь женщины составляют 2/3 (среди
избирателен "Единства" мужчин и женщин почти одинаковое количество).
Социально-демографический портрет голосующих за "Яблоко" тоже похож на
корпус сторонников "Единства" по соотношению мужчин и женщин, возрастных групп
и (в основном) по доходам, но существенно отличается по образованию: люди с
высшим и незаконченным высшим образованием составляют более 60% (среди
поддерживающих "Единство" их около 40%).
Таким образом, социальный состав электоратов ОВР и "Яблока" приближается к
универсальному, хотя и остается специфическим по некоторым важным признакам. С
точки зрения этой структуры, "Единство" объективно располагает большими
возможностями для согласования интересов различных групп избирателей, поскольку
оно получило поддержку со стороны представителей всех групп. Однако она (23-32%)
недостаточна для того, чтобы осуществлять данную функцию без содействия других
политических объединений, представленных в Государственной думе. Будущее
"Единства" во многом обусловлено стратегией, которую оно выберет. Здесь
возможны два пути: либо этот политический актор продолжит линию, направленную
на последовательное отторжение всяких идеологических и социальных
идентификаций, либо предпочтет приобрести атрибуты традиционной партии. Первая
стратегия выглядит более перспективной и прагматичной, так как она позволяет
сотрудничать
с
партиями,
ориентирующимися
на
различные
(зачастую
противоположные) политические идеологии. Более того, такое "отсутствие" позиции
способно превратиться в самостоятельный принцип "политического прагматизма",
контрастирующий с "политическим доктринерством". Заключение же коалиций только
с какими-то "избранными" фракциями или депутатскими группами в парламенте и/или
политическими силами вне него не будет работать в пользу "Единства" и подтолкнет
его к иному сценарию развития событий. Выбор второго пути неизбежно приведет к
утрате части сторонников. Впрочем, это окажется совершенно несущественным для
самого "Единства", если оно представляет собой всего лишь проект для
парламентских выборов 1999 г. и не претендует на статус самостоятельной партии.
На
основании
изучения
социально-демографических
характеристик
избирательных объединений мы пришли к мнению о том, что сегодня в нашем
государстве уже существуют и продолжают формироваться политические
объединения, обладающие характеристиками партий разного типа. Эволюция
партийной системы России не совпадает с этапами развития аналогичных систем
западных стран. Это, с одной стороны, затрудняет изучение факторов
электорального поведения и построение точных прогнозов исхода выборов, но, с
другой, предоставляет дополнительные возможности для выявления механизмов
образования политических предпочтений в условиях социальных трансформаций.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
1. Опросы на выходе с избирательных участков в определенной степени
позволяют решить проблему несоответствия вербального и реального политического
поведения, поскольку дают возможность дополнить анализ политических
предпочтений рассмотрением результатов голосования.
2. Политическое поведение можно плодотворно изучать только на основе
сочетания анализа данных предвыборных опросов, электоральной статистики и ExitPolls.
3. Показатели Exit-Polls помогают выявлять характеристики реального
политического поведения избирателей по факту их участия в голосовании.
4. Социальные характеристики российских избирателей являются важным
фактором их политического участия, включая поведение на выборах.
5. Анализ социально-демографического состава сторонников избирательных
объединений позволяет утверждать, что различные группы избирателей неодинаково
представлены среди них. Как именно — смотри выше.
6. В современной России уже сложились определенные социальные условия для
формирования партий разного типа и их сосуществования.
7. Нестабильность российской партийной системы — самостоятельный фактор
политического поведения российских избирателей.
Аксенов, К.Э. 1998. Протестная мотивация избирателей: два периода
электоральной истории Санкт-Петербурга. — Социологический журнал, № 1/2, с. 196
— 200.
Сатаров, Г.А. 1993. Политики и граждане: попытка склеить разбитое зеркало. —
Российский монитор. Архив современной политики. Вып. 4, с.44.
Шварценберг, Р.-Ж. 1992. Политическая социология. Ч. 3. М., с.48.
Шихирев, П.Н. 1999. Современная социальная психология. М.: ИП РАН; КСП+;
Академический Проект, с. 111.
Шмачкова, Т.В. 1992. Мир политических партий. — Полис, № 1-2, с.230.
Bawn, К. 1999. Constructing "Us": Ideology, Coalition Politics,
Consciousness. — American Journal of Political Science, Vol. 43, № 2, p.303.
and
False
Campbell, A., Converse P.E., Miller W.E. and Stokes D.E. 1960. The American Voter.
Chicago: University of Chicago Press (midway reprint 1980).
Kornhauser, A. and Lazarsfeld, P.P. 1957. The Analysis of Consumer Actions. —
Lazarsfeld P.P. (ed.). The Language of Social Research. Glencoe, Illinois: The Free Press,
Publishers, p.394.
_1_ В нашей статье изложены результаты анализа материалов Exit-Poll,
проведенного 19 декабря 1999 г. ЦЭПИ философского факультета СПбГУ в рамках
программы "Информатика для демократии 2000+" под эгидой ЮНЕСКО, при
содействии Фонда ИНДЕМ (Москва). Всего опрошены 1153 избирателя на 23
участках, отобранных случайным способом во всех 8 одномандатных округах СанктПетербурга. Полученное в ходе обработки данных опроса распределение голосов
между основными избирательными объединениями отличается от итогов
голосования по их спискам не более чем на ± 3% (что не выходит за рамки ошибки
выборки).