На правах рукописи Специальность 10.02.01 – русский язык Автореферат
advertisement
На правах рукописи Мельниченко Наталья Петровна КОНЦЕПТ ГНЕВ В ИДИОСТИЛЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО Специальность 10.02.01 – русский язык Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Москва – 2010 Работа выполнена на кафедре современного русского языка и методики его преподавания Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Фигуровская Галина Дмитриевна Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Войлова Клавдия Анатольевна кандидат филологических наук Михеева Анастасия Александровна Ведущая организация: ГОУ ВПО «Воронежский государственный университет» Защита состоится «11» марта 2010 г. в 16.30 на заседании диссертационного совета Д 212.155.02 по защите докторских и кандидатских диссертаций (специальности: 10.02.01 – русский язык, 13.00.02 – теория и методика обучения и воспитания [русский язык]) при Московском государственном областном университете по адресу: 105005, г. Москва, ул. Ф. Энгельса, д. 21 а. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного областного университета по адресу: г. Москва, 105005, ул. Радио, д. 10 а. Автореферат разослан «2» февраля 2010 года Ученый секретарь диссертационного совета доктор филологических наук, профессор В. В. Леденёва ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Настоящая диссертационная работа посвящена концепту гнев – одному из актуальных концептов в русской когнитивной картине мира и концептосфере Ф. М. Достоевского. Изучение эмоций берет начало еще в античности. К их исследованию обращались философы, психологи, антропологи, культурологи и т. д. Изучением репрезентации эмоций в языке занимались многие лингвисты (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, Л. Г. Бабенко, Л. М. Васильев, Н. А. Красавский, В. И. Шаховский и др.). Среди работ, посвященных эмоциональным концептам, выделяются исследования, обращенные к творчеству мастеров слова. Предметом лингвистического изучения не раз были и произведения Ф. М. Достоевского (Н. Д. Арутюнова, В. В. Виноградов, Е. Л. Гинзбург, Н. А. Николина, Ю. Н. Караулов и др.). Однако исследование эмоциональных концептов в творчестве писателя, несмотря на отмечаемую частотность лексики, репрезентирующей эмоции в тексте, проводилось недостаточно. Таким образом, актуальность предлагаемого диссертационного исследования определяется необходимостью дальнейшей разработки проблемы эмоций в языке и речи, включающей исследование вербализации эмоциональных концептов, и необходимостью детального описания эмоциональных концептов в идиостиле Ф. М. Достоевского, которое позволит расширить представления об особенностях художественного мира автора. Объектом исследования в диссертации являются слова, репрезентирующие концепты отрицательных эмоций в языке. Предмет исследования составляют семантика, синонимические и антонимические отношения, словообразовательные связи, прагматические функции слов, номинирующих концепт гнев. Источниками исследования стали произведения Ф. М. Достоевского, некоторые произведения А. Блока, М. Горького, Г. Н. Владимова, М. Шолохова, материалы сайта psylib.org.ua, тексты, вошедшие в основной подкорпус Национального корпуса русского языка. Материалом исследования послужила картотека, включающая 1857 примеров, выбранных из произведений Ф. М. Достоевского, и 33050 примеров, отобранных из Национального корпуса русского языка. Цель исследования – выявление специфики вербализации концепта гнев в творчестве Ф. М. Достоевского. Поставленная цель предполагает решение следующих задач: 1) выявить особенности концептуализации отрицательных эмоций в русской лингвокультуре; 2) определить систему средств репрезентации концепта гнев, изучить и описать словообразовательные связи, этимологию, особенности семантики, синонимических и антонимических отношений, сочетаемости слов, номинирующих эмоцию гнев в русском языке; 3) определить место концепта гнев в творчестве Ф. М. Достоевского, выявить устойчивые признаки, составляющие содержание данного концепта, рассмотреть его структуру, выявить особенности концептуализации отрицательных эмоций в идиостиле писателя. Приступая к исследованию, мы исходили из гипотезы, что репрезентация концепта в идиостиле конкретного автора может иметь отличия от представлений о том или ином явлении в языковой картине мира, что должно находить непосредственное отражение в тексте его произведений. Решение поставленных задач стало возможным при применении следующих методов и приёмов: семантико-когнитивный анализ, предполагающий использование приёмов лингвостатистики, этимологического, словообразовательного, морфемного анализов и анализа сочетаемости; компонентный анализ, используемый при выделении вербализованных признаков концепта; описательный метод (приёмы наблюдения, сопоставления, обобщения, типологизации анализируемого материала). В основе теоретической и методологической базы исследования лежат идеи когнитивного анализа лексики Н. Ф. Алефиренко, В. З. Демьянкова, Е. С. Кубряковой, З. Д. Поповой, И. А. Стернина и др., разработки в области эмотологии Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Л. Г. Бабенко, Н. А. Красавского, В. И. Шаховского и др. На защиту выносятся следующие положения: 1. Существительные раздражение, возмущение, негодование, злость, зло (разг.), желчь, злоба, гнев, ярость, бешенство, глаголы раздражиться, возмутиться, рассердиться, разозлиться, обозлиться, озлиться, озлобиться, вознегодовать, разгневаться, прогневаться, рассвирепеть, взбеситься составляют синонимические ряды градационного типа. Синонимичные слова являются репрезентантами одного концепта, так как обозначают одно и то же явление. Данные лексемы, а также словообразовательно связанные с ними прилагательные и наречия входят в номинативное поле концепта гнев. 2. В номинативном поле концепта гнев существительные гнев, злоба и злость и глаголы гневаться, злиться составляют ядро, так как, вопервых, они однозначны (представляют собой наименования эмоции), вовторых, непроизводное с точки зрения современного русского языка гнев и синтаксические дериваты злоба и злость выступают преимущественно в качестве наименований эмоции. Существительное гнев наиболее полно номинирует исследуемый концепт, поэтому представляет собой его основное наименование. 3. Концепт гнев имеет многоуровневую структуру, его содержание образовано множеством признаков: это первичные, категориальные, вегетативные, витальные, зооморфные, антропоморфные, предметные признаки, признаки вещества и признаки природных явлений. Яркость этих признаков в художественном сознании Ф. М. Достоевского не совпадает с общеязыковыми традициями, о чем свидетельствует сочетаемость лексем, репрезентирующих данный концепт, а значит, и наполнение концепта гнев получает своеобразие в творчестве писателя: с одной стороны, в произведениях Ф. М. Достоевского не находят реализации отдельные предметные признаки (‘оружие’, ‘орудие’), признаки природных явлений (‘землетрясение’, ‘извержение вулкана’, ‘горный обвал’, ‘натурфакты’), объективированные в русском языковом сознании; с другой, для общенародного языка менее характерно представление о гневе как фаланге, тарантуле; в отличие от идиостиля писателя, не находит отражения также метафорическое переосмысление гнева как пищи, используемое Ф. М. Достоевским. 4. Употребление слов, репрезентирующих концепт гнев, частотно, что свидетельствует об актуальности данного концепта для когнитивного сознания русского народа в целом и для художественного мира Ф. М. Достоевского. Для идиостиля писателя характерны особенности, связанные с употреблением лексики, номинирующей концепт гнев: 1) использование индивидуально-авторских слов, называющих эмоции, среди которых выделяются новообразования, сигнализирующие об интенсивности и чрезмерности признака; 2) сочетаемость слов, содержащих корень -зл-, с лексикой, ассоциирующейся с положительными эмоциями; 3) использование однокоренных слов, называющих эмоции, в рамках одного контекста. Научная новизна диссертационного исследования определяется тем, что в нем 1) дано комплексное описание концепта гнев на материале лексики, репрезентирующей его в русском языке; 2) впервые рассмотрено содержание и структура концепта гнев в творчестве Ф. М. Достоевского; 3) выявлены отдельные черты идиостиля Ф. М. Достоевского, связанные с использованием лексики эмоций, не описанные ранее. Теоретическая значимость представленной диссертации заключается в разработке отдельных вопросов когнитивной лингвистики и эмотологии, в выявлении сущностных признаков концепта гнев в русской языковой картине мира и в художественной картине мира Ф. М. Достоевского. Практическая ценность диссертации. Отдельные положения работы могут быть использованы при разработке курсов лексикологии и лексикографии, спецкурсов по лексической семантике русского языка. Результаты исследования могут послужить в качестве материала при составлении словаря языка Ф. М. Достоевского. Работа может быть интересна психологам, социологам и культурологам. Апробация исследования. По проблемам, связанным с репрезентацией концепта гнев в идиостиле Ф. М. Достоевского, опубликовано 12 работ, в том числе одна работа в издании, рекомендуемом ВАК РФ. Основные итоги исследования обсуждались на международных научно-практических конференциях «Педагогика, лингвистика и информационные технологии» (г. Елец, ЕГУ им. И. А. Бунина, 20-23 сентября 2007 г.), «Русская словесность как основа возрождения русской школы» (г. Липецк, ЛГПУ, 21-23 сентября 2007 г.), «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (г. Владимир, ВГУ, 25-27 сентября 2007 г.), внутривузовских научнопрактических конференциях в г. Ельце (2005, 2006, 2007, 2008, 2009 гг.), на заседаниях кафедры современного русского языка и методики его преподавания в Елецком государственном университете им. И. А. Бунина. Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, перечня словарей, списка источников языкового материала. Основное содержание работы Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, описывается степень изученности проблемы, определяются объект и предмет работы, формулируются цель, задачи и методы исследования, теоретическая значимость и практическая ценность, характеризуется материал, приводятся положения, выносимые на защиту, даются сведения об апробации работы. В первой главе «Эмоции в свете когнитивной лингвистики» рассмотрены отдельные вопросы лингвистики эмоций, дана характеристика когнитивной лингвистики как научного направления современного языкознания, ее предмета, методов и приемов исследования, основных категорий. Данная работа выполнена в русле семантико-когнитивного подхода, основные положения которого изложены в монографии: Попова З. Д., Стернин И. А. Когнитивная лингвистика [Текст] / З. Д. Попова, И. А. Стернин. – М.: ACT: Восток-Запад, 2007. – 314 с., – где концепт определяется как «дискретное ментальное образование, являющееся базовой единицей мыслительного кода человека, обладающее относительно упорядоченной внутренней структурой, представляющее собой результат познавательной (когнитивной) деятельности личности и общества и несущее комплексную, энциклопедическую информацию об отражаемом предмете или явлении, об интерпретации данной информации общественным сознанием и отношении общественного сознания к данному явлению или предмету». В структуре концепта выделяются образ, информационное содержание и интерпретационное поле. Содержание концепта представляет собой совокупность когнитивных признаков, отражающих отдельные признаки концептуализированного предмета или явления. Выделяются различные типы концептов. В основе классификаций лежит тип отражения действительности, которое закрепляет концепт, характер их «наблюдаемости», степень абстрактности, тематический признак, тип картины мира, отражаемой концептом, и т. д. На основе полевого принципа выделяют базовые концепты и субконцепты (см. об этом: Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики [Текст] / Н. Ф. Алефиренко. – М.: Гнозис, 2005. – 326 с.). В качестве базового концепт может квалифицироваться на основе его связи с первичным опытом и знаниями человека, этому определению соответствует концепт гнев. Базовый концепт и его субконцепты составляют одно концептуальное поле, так как в их основе лежат близкие явления. Но эти явления не тождественны. Базовый концепт включает в себя содержание субконцептов, но не исчерпывается им. Слова, репрезентирующие базовый концепт и его субконцепты, не могут быть синонимичными, потому что обозначают не одно и то же понятие. Существительные гнев, злоба, злость номинируют концепт гнев. Концепт гнев – базовый, выделение наряду с ним субконцептов злоба и злость не представляется возможным в силу того, что слова, их репрезентирующие, обозначают агрессивную отрицательную эмоцию, т. е. одно и то же явление, следовательно, входят в номинативное поле одного концепта. Реализация того или концепта в языковом сознании обусловлена картиной мира, сложившейся в данном обществе. Художественная картина мира опосредуется картиной мира и языком автора. Концептосфера писателя изучается через его произведения, так они всегда содержат систему концептов, отражающих авторский замысел. Концепты эмоций репрезентируются при помощи различных языковых средств: лексики, номинирующей эмоции, лексики, выражающей эмоции, а также лексики, описывающей эмоции. Концепт гнев актуален в русской языковой картине мира (имеет множество наименований) и реккурентен в языке и идиостиле Ф. М. Достоевского (лексика, называющая данную эмоцию, частотна). В номинативное поле концепта гнев входят существительные раздражение, возмущение, негодование, злость, зло (разг.), желчь, злоба, гнев, ярость, бешенство, глаголы раздражиться, возмутиться, рассердиться, разозлиться, обозлиться, озлиться, озлобиться, вознегодовать, разгневаться, прогневаться, рассвирепеть, взбеситься, составляющие синонимические ряды градационного типа. Репрезентация данного эмоционального концепта осуществляется также при помощи прилагательных и наречий. Ядро номинативного поля составляют существительные гнев, злоба и злость и глаголы гневаться, злиться, так как они однозначны (представляют собой наименования эмоции), в отношении словообразовательной структуры в современном русском языке слово гнев – непроизводное, существительные злоба и злость являются синтаксическими дериватами слов злиться, злой и выступают преимущественно в качестве наименований эмоции. В Главе 2 «Структура и содержание концепта гнев в идиостиле Ф. М. Достоевского» на основе анализа семантики, парадигматических отношений и сочетаемости слов, входящих в номинативное поле концепта гнев, описываются признаки, составляющие содержание концепта, выделяются элементы структуры концепта и определяется их актуальность для русской языковой картины мира и идиостиля Ф. М. Достоевского. Содержание концепта гнев составляет ряд признаков (часть данных признаков рассмотрено в статье: Пименов Е. А. Особенности репрезентации концепта angst в немецком языке [Текст] / Е. А. Пименов // Концептуальный анализ языка; современные направления исследования: сб. науч. трудов / РАН. Ин-т языкознания; Мин-во образ. и науки РФ, ТГУ им. Г. Р. Державина; редкол.: Кубрякова Е. С. (отв. ред.), Позднякова Е. М. (зам. отв. ред.) и др. – М.-Калуга: ИП Кошелев А. Б. (Издательство «Эйдос»), 2007. – С. 231-236. – Библиогр.: с. 236). К первичным признакам – признакам, актуализированным в словарях, – относятся представление о гневе как об эмоции, чувстве, страсти и состоянии. Признаки ‘эмоция’, ‘чувство’ и ‘страсть’ реализуются в языке при помощи сочетаемости словоформ существительных гнев, злоба, злость в функции определения со словами чувство, эмоция, аффект, страсть, представляющими родовые наименования для имен эмоций, при помощи сочетаемости с конкретными наименованиями эмоций (в основном, отрицательных), при помощи сочетаемости с глаголами эмоционального состояния (чувствовать, испытывать, ощущать дивиться, удивляться, разгневаться, бояться и т. д.), прилагательными, относящимися к лексике эмоций (раздражительный, яростный и т. д.) Писатель использует однокоренные слова, называющие эмоции, в рамках одного контекста: Я знал это по прежним дням, и то, что это непременно сбудется через час, а главное то, что я знал об этом вперед, как дважды два, разозлило меня до злобы (Ф. М. Достоевский. Подросток). В произведениях Ф. М. Достоевского глагол любить, называющий положительное эмоциональное состояние, управляет существительными с корнем -зл-, при этом лексема эмоции может выступать в значениях объекта эмоционального отношения и причины: «Митя, Митя, я ведь любила его! – начала она ему шепотом, – так любила его, все пять лет, все, все это время! Его ли любила, али только злобу мою»! (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы); Но любил ли он меня вчера, когда изъяснялся в любви и сказал: "поквитаемтесь"? Да, со злобы любил, эта любовь самая сильная... (Ф. М. Достоевский. Вечный муж). Представление о гневе как о состоянии реализуется в сочетаемости существительных гнев, злоба, злость в предложном падеже с предлогом в с глаголами речи (сказать, говорить, прошептать, отвечать, отрезать, промолвить) и звучания (кричать, визжать, заорать, рычать, шипеть и т. д.), зрительного и слухового восприятия (слушать, посмотреть, смотреть, видеть и т. д.), мысли (думать, подумать, решить, представить, вспомнить и т. д.), конкретного действия (топнуть, бросить, ударить, выбросить и т. д.). В творчестве Ф. М. Достоевского подобная сочетаемость широко представлена (более 40 примеров): «Не сметь, не сметь!» – завопил и Ламберт в ужаснейшем гневе; я видел, что во всем этом было что-то прежнее, чего я не знал вовсе, и глядел с удивлением (Ф. М. Достоевский. Подросток). Признак ‘принадлежность’ связан с представлением о том, что эмоция предполагает наличие субъекта, испытывающего ее. Субъект эмоции гнева называют существительные, номинирующие различных людей, имеющих высокий социальный статус, общественную роль и т. п., положительные библейские образы (Бог). Существительные, обозначающие субъекта эмоции злобы и злости, называют людей с невысоким и низким социальным статусом и общественным положением, отрицательные библейские образы (Дьявол, Сатана), животных, неодушевленные предметы. Субъект в речи может обозначаться при помощи существительных и местоимений при глаголах, называющих эмоцию гнева, при помощи притяжательных и относительных прилагательных, определяющих существительные, номинирующие данное чувство: Ваше сиятельство гневается, что вас понапрасну дожидаться заставили (В. А. Соллогуб. Большой свет); Только дураки злятся, когда их критикуют (Татьяна Моспан. Подиум); Некогда гнев Божий поражал Израиля, и Ангел изсекал полки их (архиепископ Платон (Левшин). Слово на день святаго Алексея Митрополита); Из-за добродушно и мягко очерченной физиономии вятского мужика на меня глядит сам Мефистофель со всею колючестью его черт и сатанинского ума, со всей его дьявольской злобой и таинственной недосказанностью (Л. Н. Андреев. Москва. Мелочи жизни). Признак ‘направленность’ выражается в представлении о возможности эмоции иметь объект, в качестве которого могут выступать человек, предмет, природное явление и т. д. Данный признак реализуется в сочетаемости глаголов, называющих эмоцию гнева, с различными существительными в форме винительного падежа с предлогом на в объектном значении. Перечень существительных, выступающих при глаголе гневаться в данном значении, уже, чем при глаголе злиться. Объектом злости может быть и целый мир, объектом для гнева выступает только конкретное лицо, явление. В русском языковом сознании сложилось представление о том, что в качестве объекта гнева должно выступать лицо или явление, достойное сильного проявления чувств. На животных, явления или лиц, причиняющих мелкие неприятности, злятся, а не гневаются, и, наоборот, на Бога, судьбу, как правило, гневаются. В качестве объекта злости может выступать и сам субъект, испытывающий эмоцию (злиться на себя). В произведениях Ф. М. Достоевского объект, на который направлены отрицательные эмоции, обозначается и существительными, и местоимениями, указывающими на конкретных лиц, в качестве объекта отрицательной эмоции в творчестве писателя могут выступать и различные явления, эмоциональные качества: По крайней мере, он мог бы злиться на свою глупость, как и злился он прежде на безобразные и глупейшие действия свои, которые довели его до острога (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание). Герои Ф. М. Достоевского могут злиться на свою судьбу, подвергшую их тяжелым испытаниям, негативные эмоции направлены против всего мира с его несправедливым укладом: Согласен, что я мог тогда злиться на темный и глухой жребий, распорядившийся раздавить меня, как муху, и, конечно, не зная зачем; но зачем же я не кончил одною злостью? (Ф. М. Достоевский. Идиот). Персонажи писателя, ощущая внутренний дискомфорт, переносят озлобление не только на своих обидчиков или даже на целый мир, но и на самих себя, не умеющих переделать этот мир или смириться с его несправедливостью. В произведениях Ф. М. Достоевского отмечается сочетаемость глагола злиться с возвратным местоимением в винительном падеже (6 примеров): "Так вот нет же, достучусь, достучусь!" – бормотал он, с каждым звуком злясь на себя до остервенения, но с тем вместе и усугубляя удары в ворота (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). В роли объекта, на который направлена эмоция, может выступать целая ситуация, которая описывается при помощи придаточного: Когда умерла сестра, кто-нибудь из них троих, греясь под уголком своего рваного одеяла, мог, засыпая, придумать: "А знаешь, Николя, ведь бог-то ее нарочно наказал за то, что она злая была, жаловалась. Она теперь видит сверху, хотела бы пожаловаться, да нельзя уже. Давайте ее завтра розгами сечь, пусть она смотрит сверху, видит и злится, что нельзя пожаловаться!" (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). Эмоции гнева, злости и злобы могут не иметь конкретного объекта (в произведениях Ф. М. Достоевского зафиксировано 64 подобных примера). Данное представление об эмоции реализует общевозвратное значение глаголов гневаться и злиться. Проявление эмоции без конкретного объекта может описываться при помощи сочетаний существительных гнев, злоба и злость с прилагательным беспредметный: А впечатление, однако, осталось на целый день – и довольно оригинальное: в виде какой-то беспредметной, особенной злобы (Ф. М. Достоевский. Вечный муж). Эмоция гнева квалифицируется как агрессивная. Это представление реализуется в описании конфликтных, асоциальных действий (в произведениях Ф. М. Достоевского отмечено около 20 примеров): Ровно два месяца назад, в октябрьском "Дневнике" моем, я сделал заметку об одной несчастной преступнице, Катерине Прокофьевой Корниловой, – той самой мачехе, которая в мае месяце, в злобе на мужа, выбросила из окна свою шестилетнюю падчерицу (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). В русском языковом сознании сложилось представление о гневе как слабо контролируемой эмоции, это выражается в сочетаемости существительных, номинирующих отрицательные эмоции, с прилагательными неконтролируемый, неуправляемый: с глаголами воздержать, воздержаться, сдерживать/сдержать, удерживать, справляться/справиться и др., в сочетаемости словоформ гнев, злоба, злость в родительном падеже с предлогами от со значением причины с идиомой вне себя (в творчестве Ф. М. Достоевского примеры единичны): Лизавета Прокофьевна сдерживала в себе чрезвычайный гнев и тоже, может быть, горько раскаивалась, что ввязалась в дело; теперь она молчала (Ф. М. Достоевский. Идиот); Граф был вне себя от гнева, услышав такое ужасное обвинение (Ф. М. Достоевский. Неточка Незванова). Эмоции, являясь важным элементом духовной жизни, получают определенную оценку. Наиболее последовательно оценка эмоции гнева проявляется в сочетаемости существительных гнев, злоба и злость с оценочными прилагательными (великий, святой, благородный, справедливый, законный, мерзкий, гнусный, неприятный и т. д.) в функции определений и в составе сказуемого, а также глаголов гневаться и злиться с некоторыми наречиями образа действия (некрасиво, справедливо, несправедливо и т. д.) (в произведениях Ф. М. Достоевского отмечено 7 примеров): Да знаете ли вы, что она могла бы мне дать эти деньги, да и дала бы, наверно дала бы, из отмщения мне дала бы, из наслаждения мщением, из презрения ко мне дала бы, потому что это тоже инфернальная душа и великого гнева женщина! (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы); В этом слове для литератора привлекательна сила того оттенка презрения, с которым народ обзывает этим словом именно только вздорных, пустоголовых, кричащих, неосновательных, рисующихся в дрянном гневе своем дрянных людишек (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). Признак ‘причина’, входящий в содержание концепта гнев, реализуется в сочетаемости существительных гнев, злоба, злость со словами причина, источник (в значении 'причина'): Он смутился и удивился: "Есть же, стало быть, причины, по которым я так злюсь... ни с того ни с сего... при одном воспоминании..." (Ф.М. Достоевский. Вечный муж). Значение причины имеют многие обстоятельства при глаголах гневаться и злиться, они выражаются различными существительными в форме винительного падежа с предлогом за, родительного падежа с предлогами из-за, от, дательного падежа с предлогом по, функцию обстоятельства причины выполняют местоименные наречия (в творчестве Ф. М. Достоевского зафиксировано 10 примеров): Что, если это мираж, и я во всем ошибаюсь, по неопытности злюсь, подлой роли моей не выдерживаю? (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание). Причина эмоции обозначается также при помощи придаточного предложения (в произведениях Ф. М. Достоевского данная конструкция представлена в 7 примерах): Он тоже меня насквозь понимал, то есть ясно видел, что я понимаю его насквозь и даже злюсь на него, и сам злился на меня за то, что я злюсь на него и понимаю его насквозь (Ф. М. Достоевский. Бесы). Для героев писателя отрицательная эмоция сама по себе может быть причиной для раздражения: Я от злости только на эту тварь на него озлилась! (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). Эмоции характеризуются временем возникновения и длительностью. Становление эмоционального состояния, его длительность описывается обстоятельствами времени, фазисными глаголами (начал, продолжаешь и т. д.) в составном сказуемом с глаголами гневаться и злиться (в творчестве Ф. М. Достоевского примеры единичны): Долго гневался Фома Фомич; но, рассудив наконец, что гневом не возьмешь, он вдруг решился быть благодетелем Фалалею (Ф. М. Достоевский. Село Степанчиково и его обитатели). Становление состояния описывается также сочетаниями существительных гнев, злоба и злость с глаголами приходить, пребывать, пройти, иссякнуть, копиться, брать, разбирать, впадать/впасть и т. д. (в произведениях Ф. М. Достоевского зафиксировано 4 примера): Его гнев прошел с отъездом майора (Ф. М. Достоевский. Записки из мёртвого дома). Длительность эмоции обозначается сочетанием имен эмоций с существительными, обозначающими временные промежутки (мгновение, минута, день, час, время и т. д.), с прилагательными продолжительный, вековой, вечный, длительный, тысячелетний и др., сочетанием глаголов эмоций с существительными, ночь, месяц и др. (в творчестве Ф. М. Достоевского отмечено 13 примеров): Повторяю опять, эта зависть, посещавшая меня в минуты злобы, имела свое законное основание (Ф. М. Достоевский. Записки из мертвого дома). Аббат поглядел на меня с бесконечною злобою, потом вырвал мой паспорт и унес его наверх (Ф. М. Достоевский. Игрок); Я злилась всю ночь (Ф. М. Достоевский. Роман в девяти письмах). Чувства, подчиняющие себе субъекта на долгое время, часто приписываются в творчестве Ф. М. Достоевского особому типу героя – герою подполья: Пассивную ненависть и подпольную злобу в этом роде я мог продолжать годами (Ф. М. Достоевский. Подросток). Эмоция гнева – одна из наиболее сильных эмоций. Реализация признаков ‘сила’ и ‘размер’ осуществляется в языке посредством сочетаемости с существительными гнев, злоба, злость прилагательных, обозначающих высокую и низкую степень проявления эмоции (большой, великий, сильный, беспредельный, необыкновенный, невероятный, здоровенный и легкий, маленький, мелкий, небольшой и т. д.). Прилагательные, обозначающие высокую степень признака, чрезвычайно разнообразны, их употребление с именами эмоций значительно более частотно, чем сочетаемость существительных гнев, злоба, злость со словами, называющими низкую степень проявления эмоции (сочетаемость с прилагательными, обозначающими степень проявления эмоции, представлена в произведениях Ф. М. Достоевского 44 примерами). Существительное гнев, как правило, определяется только прилагательными, обозначающими большую силу чувства, так как данная эмоция, по сравнению со злобой и злостью, характеризуется интенсивностью: "Но ведь это не объяснено в повести!" – воскликнете вы в чрезвычайном гневе (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год); Вы ничего не можете; вы даже теперь мелкой злобы спрятать не можете, хоть вам и невыгодно показывать. Вы меня разозлите, и я вдруг захочу еще полгода (Ф. М. Достоевский. Бесы). Признаки ‘сила’ и ‘размер’ гнева могут обозначаться глаголами увеличения, усиления действия (возрастает, нарастает, вырастает, увеличивается, усиливается, умножается, удваивается и т. д.), выполняющими функцию сказуемого при подлежащем, выраженном существительными гнев, злоба, злость (в произведениях писателя отмечено несколько подобных примеров): Злоба моя даже укреплялась и разрасталась с годами (Ф. М. Достоевский. Записки из подполья). Сила проявления эмоции описывается сочетаниями глаголов гневаться и злиться с наречиями со значением степени проявления (4 примера в творчестве Ф. М. Достоевского): В ту минуту, как я представлялся ей, она ужасно гневалась, и, кажется, по первому способу, молчаливому, самому страшному (Ф. М. Достоевский. Село Степанчиково и его обитатели). В русском языковой картине мира сложилось представление об эмоциях как явлениях, ассоциирующихся с весом. Неприятное впечатление, производимое отрицательными эмоциями, представляется как тяжесть. Это находит отражение в сочетаемости существительных, репрезентирующих концепт гнев, с прилагательными тяжелый, тяжкий, каменный, с существительными тяжесть, бремя, груз и др. (в творчестве Ф. М. Достоевского отмечено всего несколько примеров): Вспоминаю с удивлением, что отомщение сие и гнев мой были мне самому до крайности тяжелы и противны, потому что, имея характер легкий, не мог подолгу ни на кого сердиться, а потому как бы сам искусственно разжигал себя, и стал наконец безобразен и нелеп (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). Ср.: Точно и не лежат между нашими колымскими бараками и Землей Людей тринадцать тысяч километров и тонны злобы, клеветы, мучительства... (Е. С. Гинзбург. Крутой маршрут); Я вышел из спальни, обратив свой гнев в какой-то тяжелый камень в груди (А. С. Макаренко. Педагогическая поэма. Часть 1). Эмоции ассоциируются с цветом. Языковой материал демонстрирует регулярные ассоциации гнева, злобы и злости с черным цветом, гнева – с оттенками красного цвета, злобы – с желтым цветом: Вот я и оступился на черной злости своей! (Л. М. Леонов. Вор. Части 1-2); Злоба его была желтого цвета (Георгий Владимов. Верный Руслан). Злоба, желчь людей в идиостиле Ф. М. Достоевского связывается с желтым и зеленым цветом (примеры единичны): А Колбасников теперь зол на нас на всех, как зелёный осёл (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). Эмоции наделяются признаком ‘температура’. Господствует представление о гневе, злобе, злости как горячих эмоциях: Глядя на них, Сережкин вдруг начал испытывать чувство крутой горячей злости (Борис Можаев. Власть тайги). Имена данных эмоций могут определяться и прилагательным холодный: Но Искариот смотрел спокойно, а Анну уже начала покалывать тихая злость, сухая и холодная, как предутренний иней зимою (Л. Н. Андреев. Иуда Искариот). Сочетаемость имен эмоций с лексемами со значением 'холод' в идиостиле Ф. М. Достоевского характерна лишь для слов злоба и злость (несколько примеров): Такая ожесточенная адская злоба врагов его и особенно последнее доказательство этой злобы оледенили сердце господина Голядкина (Ф. М. Достоевский. Двойник). Эмоции могут наделяться и другими признаками вещного мира – запахом, вкусом и т. д.: Волк обернулся к нему, в косых глазах мелькнул горький гнев (М. А. Булгаков. Белая гвардия); Ну подразнили, до захлеба лаем довели своих сытых собратьев из охраны, запертых на день в своих мочой и злобой провонявших казармах (Афанасий Мамедов, Исаак Милькин. Самому себе (2003) // «Октябрь», 2002). Признак ‘запах’ не объективируется в идиостиле Ф. М. Достоевского, признак ‘вкус’ также не актуален для художественного мира писателя. Эмоции имеют внешние проявления, которые описываются глаголами покраснеть, побледнеть, задрожать и др., глаголами конкретного действия в сочетании с существительными гнев, злоба и злость в форме родительного падежа с предлогами от, с (со), по, из со значением причины, сочетанием имен эмоций с существительными дрожь, краска, бледность, румянец и др., сочетаниями существительных, называющих эмоции, в функции подлежащего с глаголами пылать, блистать, сверкнуть и др. (существительное при этих глаголах называет часть тела, на которой отражаются признаки гнева (глаза, щеки и др.)). В произведениях Ф. М. Достоевского описание гнева осуществляется посредством наименования следующих признаков: изменение цвета кожи, тембра голоса, искажение черт лица, сбой дыхания, сверкающие глаза, дрожь, нахмуренные брови, сжатые губы, слезы (около 130 примеров). Необычным проявлением отрицательных эмоций в творчестве Ф. М. Достоевского является смех, что находит отражение в сочетаемости существительного злоба с глаголами, прилагательными с корнем -смех-/смеш- (5 примеров): И Рогожин вдруг засмеялся, в этот раз с какою-то откровенною злобой, и точно обрадовавшись, что удалось хоть чемнибудь ее выразить (Ф. М. Достоевский. Идиот); На начинавшиеся новые порядки он смотрел хоть и не без желчи, но особенно не тревожился: он был очень уверен в себе и не без насмешливой злобы выслушивал разглагольствия Ивана Ильича Пралинского на новые темы (Ф. М. Достоевский. Скверный анекдот). Прилагательные с корнем -зл- в произведениях Ф. М. Достоевского согласуются с существительными улыбка, насмешка, усмешка, смех, смешок, ирония (31 пример): Со злобным смешком говорили потом во всем городе, что рассказ может быть не совсем был точен, именно в том месте, где офицер отпустил от себя девицу "будто бы только с почтительным поклоном" (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). В творчестве Ф. М. Достоевского широко представлена сочетаемость наречий с корнем -зл- с глаголами смеха (42 примера): Я злобно усмехнулся, впрочем, насильно, для приличия, и отворотился от ее взгляда (Ф. М. Достоевский. Записки из подполья). Содержание концепта гнев включает представление о локализации эмоции. Позиция обстоятельства места может замещаться существительными душа и сердце, сочетаемость глаголов эмоций с данными словами широко распространена в языке, предложно-падежные формы слов душа, сердце выступают при глаголах, сочетающихся с существительными гнев, злоба и злость (в произведениях Ф. М. Достоевского зафиксированы 12 примеров): Наконец в сердце моем загорелась злоба (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). Само человеческое тело может рассматриваться как вместилище страстей, а душа или сердце могут затрагиваться наиболее сильными чувствами (в творчестве Ф. М. Достоевского примеры единичны): Естественно, что под такую минуту, когда злоба от заевшей среды входит, так сказать, внутрь, господа, естественно, что она и поднесла ручку под кран самовара... ну и... и... (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). В качестве вместилища локализации эмоций может представляться голова, а также некоторые внутренние органы, обычно не связанные в представлении носителей языка с духовной жизнью человека: Мщение, злоба, кровь забунтовали в голове его (В. А. Соллогуб. Тарантас); И действительно, у Гаврилы Васильевича не ладилась работа, а оттого злоба то и дело полоскалась в его желудке (Дмитрий Липскеров. Сорок лет Чанчжоэ). Некоторые ощущения, определяемые внешними и внутренними признаками эмоции, не связанные с сердцем, ложатся в основу представлений о локализации эмоций гнева, злобы и злости (изменение цвета кожи, блеск глаз, повышение тона голоса и т. п.): У Ивана зашумело в ушах, злоба комом встала в горле (Артем Веселый. Россия, кровью умытая); «Что?! – гнев зазвенел в ее горле. – Вы, как ребенок, ей-богу!» (Ирина Муравьева. Документальные съемки). Эмоция гнева наделяется различными вегетативными и витальными признаками: ‘рост’, ‘укоренение’ и ‘движение’, ‘тело’. Признаки ‘рост’, ‘укоренение’ проявляются в сочетаемости имен эмоции с глаголами рождаться, расти, зреть, вызревать, укореняться, укорениться и др., с существительными рост, корень и др.: За стеной, в гриднице, вызревала злоба, которая рано или поздно грозой взойдёт над берегом Колвы (Алексей Иванов. Сердце Пармы). Эмоции метафорически могут наделяться телом или отдельными частями тела: Мы живем в такое время, когда к каждой щели прижалось ухо злобы и подслушивает, о чем шепчут наши уста (Василий Ян. Чингизхан). Данные признаки концепта гнев не актуальны для идиостиля Ф. М. Достоевского и не находят последовательного выражения в творчестве писателя. Воздействие гнева, злобы и злости на организм человека осмысливается как сходное с воздействием болезни, жажды и голода. Имена эмоций сочетаются с существительными приступ, припадок, гной, прилагательным больной, глаголами лечить, излечивать и др.: Ты только своей злобой болен... Обо всем рассудить хочешь (М. П. Арцыбашев. Палата неизлечимых). В произведениях Ф. М. Достоевского используется сочетаемость со словами припадок (4 примера) и болезненный (1 пример): Я тотчас же раскаялся, что напугал ее, заставил считать часы, и проклял себя за припадок злости (Ф. М. Достоевский. Белые ночи). Уподобление отрицательных эмоций голоду, жажде проявляется в сочетаемости глаголов насытить и утолять с существительными гнев, злоба и злость: Они предполагают не радостное и доверчивое, а угнетенное настроение приносящих – угнетенное несомненным божьим гневом, неутоленным никакими молебствиями (Ф. Ф. Зелинский. Древнегреческая религия). Данная сочетаемость находит отражение в творчестве Ф. М. Достоевского (6 примеров): И один лишь сей вопрос, повторяясь постепенно, породил наконец целую бездну самой ненасытимой злобы (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). Эмоция гнева может быть представлена как живое существо и наделена антропоморфными признаками. Это находит отражение в сочетаемости существительных гнев, злоба и злость с прилагательными, представляющими собой метонимический перенос качеств субъекта чувства на саму эмоцию (коварный, трусливый, наивный, хитрый, высокомерный, горделивый, самолюбивый, усталый и т. д.), с прилагательными, называющими признаки физической ущербности (беззубый, безобразный, глупый, глухой, слепой, близорукий и т. д.). У Ф. М. Достоевского такие примеры единичны: К чему их вечная печаль, вечная их тревога и суета; вечная, угрюмая злость их (потому что они злы, злы, злы)? (Ф. М. Достоевский. Идиот); Но этого не случилось, и искатель мировой гармонии, прочтя ей проповедь и поступив все-таки очень честно, отправился с мировою тоской своею и с пролитою в глупенькой злости кровью на руках своих скитаться по родине… (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год) и т. д. Данные прилагательные часто реализуют переносное значение. Глаголы, называющие действия, присущие человеку, также могут сочетаться с именами отрицательных эмоций: Скорее ненависть, злоба и зависть здесь царствовали, и только, сверх того, над всем этим царила какая-то мертвенность и скука, так что даже отерпевшиеся старожилы-чиновники и те скучали (А. Ф. Писемский. Тысяча душ). Представление о гневе как враге реализуется в сочетаемости существительных гнев, злоба и злость с глаголами победить, сражаться, нападать, с существительными враг, жертва, жестокость, сражение, борьба (в произведениях писателя примеры единичны): ); Гнев – это твой враг, противник правды, и потому как можно скорее разделывайся с ним так же, как ты знаешь, что выгоднее разделаться с противником еще до суда (Л. Н. Толстой. Соединение и перевод четырех Евангелий (1902) // Толстовский листок №6, 1995). Эмоция гнева представляется как властитель и господин, что отражается в сочетаемости существительных гнев, злоба и злость с глаголами овладевать, овладеть, владеть и т. д. (в творчестве Ф. М. Достоевского примеры единичны): При бесконечной злобе, овладевавшей им иногда, он все-таки всегда мог сохранять полную власть над собой, а стало быть, и понимать, что за убийство не на дуэли его непременно сошлют в каторгу; тем не менее он все-таки убил бы обидчика и без малейшего колебания (Ф. М. Достоевский. Бесы). Эмоция гнева ассоциируется с различными животными и насекомыми: волком, змеей, скорпионом, червем, пауком, осой, собакой, крысой, мифологическим существом: Путь сближается со смертью, символы злости – змея, оса, крапива, они жгут; огонь – символ гнева у славян (Елена Сергеева. В начале было слово // «Пятое измерение», 2003); Щеки его ярко горели, а на лице ясно рисовалась какая-то как будто с цепи сорвавшаяся злость, готовая истерзать первого встречного (А. И. Левитов. Степная дорога днем). Данные ассоциации реализуются также в сочетаемости имен эмоций с прилагательными лисий, медвежий, волчий, крысиный, глаголами обуздать, укротить, грызть, терзать, глодать, сосать, кусать, жалить, существительным жало: Он уже оправился от испуга, и прежняя злоба глодала его душу (Чингиз Айтматов. Белый пароход). Использование метафорических переносов наименований живых существ является характерной чертой идиостиля Ф. М. Достоевского (22 примера). Наиболее яркое отражение в творчестве писателя находят представление об эмоции гнева как ядовитом насекомом: Раз, брат, меня фаланга укусила, я две недели от нее в жару пролежал; ну так вот и теперь вдруг за сердце, слышу, укусила фаланга, злое-то насекомое, понимаешь? (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). Образы животных, связанные с отрицательными эмоциями, в произведениях Ф. М. Достоевского могут находить отражение в снах. Ср.: сон о крысах (Свидригайлов в романе «Преступление и наказание»), о «пресмыкающемся гаде» (Ипполит в романе «Идиот»). Эмоция гнева ассоциируется с огнем, что находит широкое отражение в языке. Существительные гнев, злоба и злость сочетаются с глаголами жечь, пылать, вспыхнуть и т. д., с существительным огонь и др. (в произведениях Ф. М. Достоевского отмечено 30 примеров с подобной сочетаемостью): И будут гореть в огне гнева своего вечно, жаждать смерти и небытия (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). С другой стороны, эмоции могут ассоциироваться с образом холода: Пусть же холодом неутоленного гнева наполнится песня (М. С. Шагинян. Перемена). Гнев как эмоция, наименее подвластная контролю разума, не концептуализируется в идиостиле Ф. М. Достоевского при помощи метафорического переноса наименований, обозначающих холод. Метафорическое осмысление эмоций гнева, злобы и злости как жидкости проявляется в сочетаемости имен эмоций с глаголами изливать, захлебываться и т. д., существительными чаша, фиал, капля, море и др. (в творчестве Ф. М. Достоевского зафиксировано 6 примеров): Он чуть не захлебнулся от злобы на себя самого, только что переступил порог Разумихина (Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание). Отрицательные эмоции уподобляются вредоносной жидкости (яду), ассоциируются со спиртным напитком, так как, подобно вину, лишают человека способности трезво мыслить. Отсюда возможность сочетаемости имен эмоций с существительными яд, излияние, прилагательным ядовитый и некот. др. (в произведениях Ф.М. Достоевского примеры единичны): Она находила потребность в беспрерывном излиянии своего гнева на Афанасья Матвеича, потому что тирания есть привычка, обращающаяся в потребность (Ф. М. Достоевский. Дядюшкин сон); Там, в своем мерзком, вонючем подполье, наша обиженная, прибитая и осмеянная мышь немедленно погружается в холодную, ядовитую и, главное, вековечную злость (Ф. М. Достоевский. Записки из подполья). Сочетаемость существительных с глаголами обрушиться, улечься, бушевать, разражаться и др. иллюстрирует связь эмоции гнев с образом стихии: Вот почему, пока гнев Хафры не обрушился на тебя всей силой, я посоветовал тебе укрыться во дворцах Тота. (И. А. Ефремов. На краю Ойкумены). Гнев, злоба, злость представляются как неконтролируемые силы, обусловливающие представления о чувствах как о стихийных бедствиях (землетрясение, обвал, извержение вулкана), что отражается в сочетаниях с существительными ветер, лава, ураган и др.: Негритянские выступления с поджогом магазинов и учреждений чаще всего – поток лавы накопившейся горечи и злобы, извержение вулкана, порой без смысла и цели, просто извержение (Виктор Розов. Удивление перед жизнью). В идиостиле Ф. М. Достоевского данный метафорический перенос реализуется в сочетаемости имен эмоций с существительным порыв (4 примера) и прилагательным порывчатый (1 пример): Эффект был быстрый и поразительный: в толпе раздался ропот, но он выражал скорее печаль, чем порывы гнева (Ф. М. Достоевский. Дневник писателя. 1873 год). Эмоции в языке уподобляются конкретным предметам, что находит отражение в сочетаемости существительных гнев, злоба и злость с некоторыми качественными прилагательными, передающими признаки конкретных предметов и развившими переносные значения. Их перечень особенно разнообразен в сочетаниях с существительным злоба (густой, едкий, сухой, ржавый, острый и т. д.): Он видел, что каждый из людей плавает на поверхности жизни, держась за какую-то свою соломинку, и видел, что бесплодность для него словесных дождей и вихрей усиливала привычное ему полупрезрительное отношение к людям, обостряло это отношение до сухой и острой злости (Максим Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 4). Гнев и злоба ассоциируются с мечом, стрелами, копьем, пушкой, снарядом или ядром (порохом) и т. д. Это находит отражение в сочетаниях существительных, репрезентирующих концепт гнев, с существительными, номинирующими данные виды оружия, с глаголами разрядить, взрываться, прилагательным дальнобойный и т. д.: В этой земле, на которую обращено лезвие меча твоего гнева, – ныне есть угнетатели и угнетенные (В. Г. Короленко. Сказание о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды). Эмоции могут представляться как точило, серп, игла. Существительные, репрезентирующие концепт гнев, сочетаются со словами, номинирующими орудия труда, с глаголами колоть, резать и т. д.: Пред серпом гнева божия мы все, как трава в поле... (Д. Н. МаминСибиряк. Верный раб); И так длинны были они, эти острые и холодные иглы, что проникали до самого сердца и кололи его тоской и гневом бессильного ожидания (Л. Н. Андреев. Ложь). Предметные признаки ‘оружие’ и ‘орудие’ не репрезентируются в идиостиле Ф. М. Достоевского. Отрицательные эмоции могут представляться как некое имущество. Их можно копить, запасать, ими можно расплачиваться или, наоборот, платить за них. В произведениях Ф. М. Достоевского используется сочетаемость имен эмоций с глаголами копить, накопить (примеры единичны): Злости-то в ней, может, еще и больше накопится, чем в l'homme de la nature et de la verite (Ф. М. Достоевский. Записки из подполья). В идиостиле Ф. М. Достоевского находит отражение представление о гневе как пище. Данный предметный признак не актуализирован в общенародном языке и является индивидуально-авторским: Один пирог так совсем на пол кинул и растоптал. Я и сказала: "сторожу оставлю; коли не съешь до вечера, значит, тебя злость эхидная кормит!" с тем и ушла (Ф. М. Достоевский. Братья Карамазовы). К ядру структуры концепта гнев в идиостиле Ф. М. Достоевского относятся часть информационного содержания – представление о гневе как чувстве и эмоции – и часть энциклопедической зоны интерпретационного поля: эмоция предполагает субъекта, испытывающего ее. Остальные элементы представляют собой 1) элементы информационного содержания: гнев – эмоциональное состояние; 2) элементы чувственного образа: перцептивный образ эмоции гнева – покрасневший или побледневший человек, кричащий, со сжатыми кулаками, сверкающим взглядом; метафорический образ – представление об эмоции как об огне, жидкости, живом существе, природном явлении, пище; 3) элементы интерпретационного поля: гнев вызывается определенными причинами, предполагает субъекта-носителя и объект, на который может быть направлен, имеет определенную длительность, разрушает личность, поэтому необходимо сдерживать. Они составляют ближнюю и дальнюю периферию структуры концепта гнев в идиостиле Ф. М. Достоевского. Такое содержание и структура концепта гнев во многом совпадает с общеязыковой традицией. Однако, с одной стороны, в творчестве писателя не находят реализации отдельные предметные признаки, признаки природных явлений, объективированные в русском языковом сознании. С другой, для языка в целом менее характерно представление о гневе как о насекомом, в отличие от идиостиля писателя. Не находит отражения в языке метафорическое осмысление гнева как пищи, используемое Ф. М. Достоевским. В Заключении подводятся итоги исследования. Перспективы дальнейшей разработки проблемы видятся в описании паремиологической зоны концепта гнев, в изучении не рассмотренных нами членов номинативного поля концепта гнев (существительных раздражение, бешенство, ярость и др., соответствующих глаголов, прилагательных и наречий), в сопоставлении содержания концепта гнев с содержанием концептов положительных эмоций в творчестве писателя. Основные положения и результаты исследования изложены в следующих публикациях, в том числе в статье, опубликованной в сборнике, рекомендованном ВАК РФ (12): 1. Мельниченко Н. П. (Под фамилией Демина) Лексика, называющая гнев, злобу, злость, раздражение (на материале произведения Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы») [Текст] / Н. П. Мельниченко // Студенческий филологический вестник. – Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2005. – С.20-24. 2. Мельниченко Н. П. (Под фамилией Демина) Глаголы, называющие эмоции гнева, злобы, злости и раздражения (на материале произведения Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы») [Текст] / Н. П. Мельниченко // Актуальные проблемы развития гуманитарных наук: Межвузовский сборник научных трудов. – Елец: Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина, 2005. – С.19-27. 3. Мельниченко Н. П. (Под фамилией Демина) Наречия и прилагательные, обозначающие чувства гнева, злобы, злости и раздражения (на материале романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы») [Текст] / Н. П. Мельниченко // Проблемы русского и общего языкознания: Межвузовский сборник научных трудов. – Выпуск 3. – Елец: Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина, 2005. – С.15-23. 4. Мельниченко Н. П. (Под фамилией Демина) Особенности лексической сочетаемости слов, обозначающих эмоции гнева, злобы, злости и раздражения (на материале романа Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы») [Текст] / Н. П. Мельниченко // Проблемы русского и общего языкознания: межвузовский сборник научных трудов, посвященный 70летию со дня рождения проф. В. Г. Головина. – Выпуск 4. – Елец: Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина, 2006. – С.161-168. 5. Мельниченко Н. П. Разграничение понятий эмоция и чувство (на примере слова гнев) [Текст] / Н. П. Мельниченко // Русистика XXI века: аспекты исследования языковых единиц и категорий: межвузовский сборник научных трудов, посвященный 75-летию со дня рождения доктора филологических наук профессора П. А. Леканта / отв. ред. Е. В. Алтабаева. – Мичуринск: МГПИ, 2007. – С.94-97. 6. Мельниченко Н. П. Лексическая сочетаемость слова гнев (на материале произведений Ф. М. Достоевского) [Текст] / Н. П. Мельниченко // Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект: К 100летию профессора Анатолия Михайловича Иорданского. Материалы седьмой международной конференции. Владимир, 25-27 сентября 2007 года. – Владимир: ВГПУ, 2007. – С.192-195. 7. Мельниченко Н. П. Метафорические переносы наименований живых существ как средство выражения отрицательных эмоций в произведениях Ф. М. Достоевского // Педагогика, лингвистика и информационные технологии: материалы Международной научнопрактической конференции, посвященной 85-летию со дня рождения Н. Н. Алгазиной (20-23 сентября 2007 г.). – Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2007. – Том 1. – С.498-501. 8. Мельниченко Н. П. Способы описания проявлений отрицательных эмоций (на материале произведений Ф. М. Достоевского) [Текст] / Н. П. Мельниченко // Проблемы русского и общего языкознания: межвузовский сборник научных трудов. – Выпуск 5. – Елец: Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина, 2007. – С.155-159. 9. Мельниченко Н. П. Эмоциональный портрет героев Ф. М. Достоевского [Текст] / Н. П. Мельниченко // Русская словесность как основа возрождения русской школы: Материалы Международной научнопрактической конференции (21-23 сентября 2007 года). – Липецк, 2008. – С.21-24. 10. Мельниченко Н. П. Реализация концепта гнев в русском языковом сознании [Текст] / Н. П. Мельниченко // Проблемы русского и общего языкознания: межвузовский сборник научных трудов, посвященный Году русского языка. – Выпуск 6. – Елец: Елецкий государственный университет им. И. А. Бунина, 2008. – С.122-128. 11. Мельниченко Н. П. Синонимические и антонимические отношения имен эмоций в языке Ф. М. Достоевского [Текст] / Н. П. Мельниченко // Вестник Елецкого государственного университета им. И. А. Бунина. – Вып. 25: Филологическая серия (5). – Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2009. – С.96-101. 12. Мельниченко Н. П. Метафорические переносы при описании отрицательных эмоций в идиостиле Ф. М. Достоевского [Текст] / Н. П. Мельниченко // Вестник МГОУ. Серия "Русская филология". – 2009. – № 3. – С. 85-89.