Автореферат - Факультет журналистики МГУ

На правах рукописи
ДЗЯЛОШИНСКИЙ
ИОСИФ МОРДКОВИЧ
КОММУНИКАЦИОННЫЕ СТРАТЕГИИ
СОЦИАЛЬНЫХ ИНСТИТУТОВ
В МЕДИАПРОСТРАНСТВЕ РОССИИ
Специальность 10.01.10 – журналистика
Автореферат
диссертации на соискание учёной степени
доктора филологических наук
Москва – 2013
2
Работа выполнена на кафедре периодической печати факультета журналистики
Московского
государственного
университета
имени
М. В. Ломоносова.
Научный консультант:
Официальные оппоненты:
Ведущая организация:
доктор филологических наук,
профессор кафедры рекламы
и связей с общественностью
факультета журналистики МГУ имени
М. В. Ломоносова
Горохов Владимир Маркович
доктор филологических наук,
профессор кафедры рекламы и дизайна
факультета журналистики ВГУ
Тулупов Владимир Васильевич
доктор филологических наук, профессор
кафедры рекламы и связей с общественностью Института маркетинга Государственного университета управления
Коханов Евгений Федорович
доктор политических наук, профессор
департамента «Новые медиа и социальные коммуникации» факультета медикоммуникаций НИУ ВШЭ
Шомова Светлана Андреевна
ФГАОУ ВПО «Уральский федеральный
университет имени первого Президента
России Б. Н. Ельцина»
Защита состоится «
» ___________ 2013 года в _____ часов на заседании
диссертационного совета Д 501.001.07 при Московском государственном
университете имени М. В. Ломоносова по адресу: 125009, Москва,
ул. Моховая, д. 9, факультет журналистики МГУ, ауд. 103.
С диссертацией можно ознакомиться в Фундаментальной библиотеке МГУ
по адресу: 119192, Москва, Ломоносовский проспект, д. 27.
Автореферат разослан «
» ___________ 2013 года
Ученый секретарь диссертационного совета
кандидат филологических наук, доцент
В. В. Славкин
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования.
Проблема взаимоотношений СМИ и социальных институтов является
одной из базовых в теории массовой коммуникации как научной дисциплины. Однако следует отметить, что чаще всего речь идет только о взаимоотношениях с институтами власти1.
Непреходящая актуальность данной проблемы для российских исследователей СМИ обусловлена и историей российской журналистики, и особенностями ее сегодняшнего состояния.
Что касается истории, то и дореволюционная, и советская журналистика – за исключением небольшого количества бесцензурных или подпольных
изданий – была самым тесным образом связана с институтами власти. В период перестройки российские СМИ попытались осуществить на практике
доктрину «четвертой власти», то есть концепцию, согласно которой медиа
выступают автономным социальным институтом, реализующим функции
выражения общественного мнения и общественного контроля за деятельностью власти («сторожевой пес демократии»). Начиная примерно с 1996 года,
российские СМИ в подавляющем большинстве вновь превратились в ресурс
влияния
–
теперь
уже
не
только
власти,
но
и
бизнеса,
а с 2000 года российская власть вернула себе практически полный контроль
над основными медиаресурсами (кроме отдельных периодических изданий),
разрешив некоторым лояльным бизнесам участвовать в их финансировании.
На сегодняшний день учредителями большинства региональных и до
80 процентов муниципальных газет России являются органы государственной и муниципальной власти, что отражается и на редакционной политике
этих изданий2, и на их экономической независимости, поскольку, так или
Обзор публикаций на эту тему см.: Дьякова Е.Г. Массовая коммуникация и власть в теории установления
повестки дня. – URL: http://www.ifp.uran.ru/files/publ/eshegodnik/2002/9.pdf
2
Проведенные под руководством автора исследования показали, что отношения между властью и СМИ в
России самоопределяются либо в терминах подчинения и услужения, либо в терминах войны. Третьего – то
есть диалога, партнерства – не получается. На региональном уровне для руководителей любого ранга харак1
4
иначе, все они субсидируются из средств региональных и местных бюджетов. Нередко СМИ находятся под контролем финансово-промышленных
групп, настолько близких к государству, что трудно определить, частные это
СМИ или государственные.3
Говоря о СМИ, которые позиционируют себя как институт гражданского общества4, следует отметить, что в количественном отношении доля таких
СМИ незначительна и их финансовое положение незавидно.
В этой связи логичным представляется тот факт, «что около
80 процентов публикаций в прессе так или иначе связаны с исполнением заказа клиентов – как рекламных служб, так и разнообразных пиар-структур.
Появились периодические издания и вещательные программы, полностью
состоящие из пиар-материалов, предлагаемых аудитории в качестве журналистских произведений. Это является нарушением прав читателей, телезрителей, радиослушателей как потребителей медийной информации, поскольку
в данном случае под видом одного информационного продукта им в действительности предлагается совершенно другой».5
И в других странах одной из самых заметных тенденций развития современных масс-медиа является усиление влияния различных социальных
институтов: государства, бизнеса, некоммерческого сектора, армии, полиции
– на производство, распределение и потребление медиаконтента. Согласно
данным
исследования,
проведенного
в
Кардиффском
университете,
60 процентов публикаций американских СМИ состоят из перепечаток или материалов, предоставленных РR-агентствами, 20 процентов содержат очевидные
терно абсолютное нежелание учитывать особенности СМИ как самостоятельного социального института,
стремление превратить журналистов в своих подручных, которым положено выполнять спущенные им поручения. При всех индивидуальных различиях в возрасте, образовании, жизненном опыте руководители
региональных и местных администраций рассматривают СМИ не как самостоятельный институт гражданского общества и не как особый, относительно самостоятельный информационный бизнес, а исключительно
как информационно-пропагандистский придаток к администрации. Многие из них изначально убеждены в
том, что дело журналистов – помогать им, руководителям, решать стоящие перед ними проблемы.
3
См.: Кому принадлежат российские СМИ. – URL: http://www.compromat.ru/page_20776.htm;
http://nnm.ru/blogs/master222/komu_prinadlezhat_rossiyskie_smi/#comment_13575140
4
Именно в этой группе СМИ разрабатываются и реализуются различные модели новой журналистики, которая самоопределяется в таких терминах, как «гражданская», «коммунитарная», «гуманитарная», «социальная» журналистика, журналистика соучастия и т.п.
5
См.: Короченский А. П. Пиарналистика как гибрид журналистики и пиар: аномалия или новый профессиональный норматив? // Коммуникация в современном мире. – Воронеж, 2004. – С. 93.
5
элементы пиара, 8 процентов основаны на сомнительных источниках, которые
невозможно проверить, и только 12 процентов созданы самими журналистами6.
Как констатирует английский исследователь Джеймс Карран, «рынок способствует не существованию и укреплению медиа как сторожевых псов, служащих общественным интересам, а корпоративным наемникам, которые корректируют медиа-вещание в своих личных целях»7.
Следует также отметить, что по мере расширения интернеткоммуникаций социальные институты все более энергично осваивают возможности новых медиа. При этом институты власти, бизнеса, некоммерческого сектора, взаимодействующие как с традиционными, так и с новыми
медиа, активно используют современные технологии воздействия на сознание и поведение целевых групп, включая нейролингвистическое программирование, нейромаркетинг и т.д.
Противоречие между пониманием масс-медиа как общественного блага
и возрастающим влиянием социальных институтов на процессы массовой
коммуникации давно занимает умы ученых и практиков. Однако коммуникационные стратегии и технологии, используемые в рамках современного медиапространства институциональными субъектами массовой коммуникации,
не получили адекватного отражения в современной науке.
Все сказанное выше определило выбор темы диссертационного исследования и постановку научной проблемы, которая заключается в необходимости разработки теоретико-методологической модели изучения коммуникационных стратегий и технологий, используемых социальными институтами в
условиях возникновения новых коммуникационных практик, связанных с
трансформацией российского медиапространства.
6
Davies N. Flat Earth News. An Award-winning Reporter Exposes Falsehood, Distortion and Propaganda in the
Global Media. Vintage. – 2009. – P. 52.
7
Curran J. Media and Power. – London: Routledge, 2002. – P. 220-221.
6
Степень научной разработанности темы.
Диапазон научных публикаций, в которых рассматриваются различные
аспекты данной темы, достаточно широк. С некоторой долей условности их
можно объединить в несколько групп.
1. Прежде всего, это работы ученых, исследующих функционирование
различных социальных институтов: А. А. Аузана, М. Вебера, Т. Б. Веблена,
Дж. К. Гэлбрейта,
С. Г. Кирдиной,
Г. Б. Клейнера,
Н. Д. Кондратьева,
Я. И. Кузьминова, Р. М. Нуреева, Д. С. Норта, К. П. Поланьи, В. М. Полтеровича и многих других.
2. Анализ социальных аспектов становления информационного общества нашел отражение в работах Д. Белла, Н. Винера, Р. Дарендорфа,
М. Кастельса, Й. ван Квиленбурга, Р. Катца, У. Мартина, И. Масуды, А. Мэттеларта, У. Томаса, Э. Тоффлера, Дж. Фезера, Ф. Уэбстера и др.
3. Следует выделить работы зарубежных и отечественных авторов, исследовавших коммуникацию в широком социальном контексте: М. Маклюэна, П. Бергера и Т. Лукмана, М. Кастельса, Н. Лумана, Д. Рашкоффа,
Э. Тоффлера, Ф. Сиберта, У. Шрама, Г. Питерсона, Р. Харриса, Т. Адорно,
М. Хоркхаймера, Ю. Хабермаса, К. В. Ветрова, И.И. Засурского, В. П. Терина, Ф. И. Шаркова, Т. З. Адамьянц, Т. М. Дридзе и др.
4. В отдельную группу целесообразно объединить публикации авторов,
изучающих системные характеристики средств массовой коммуникации –
как традиционных, так и новых медиа: А. И. Акопова, Г. П. Бакулева, А. Г.
Беспаловой, Н. Н. Богомоловой, Е.Л. Вартановой, И.И. Засурского, Я. Н. Засурского, Л. М. Земляновой, Е. А. Корниловой, С. Г. Корконосенко, А. П.
Короченского, Ю. В. Лучинского, А. И. Станько, А. И. Черных, М.В. Шкондина, А. Г. Качкаевой и др.
5. Осмыслению процессов институционализации медиа посвящены работы А. Моля, Дж. Фиске, Р. Шеннона, Ст. Холла, Э. Барноу, Д. Гербнера,
У. Шрамма, Р. Шейна, Г. Маркузе, Б. А. Грушина, В. Л. Иваницкого и др.
7
6. Взаимодействие коммуникационных институтов с другими социальными институтами нашло отражение в работах таких зарубежных и отечественных исследователей, как Э. Аронсон, Э. Пратканис, Дж. Брайан,
С. Томпсон, Д. Брекенридж, П. Бурдье, Л. Войтасик, Е. Л. Вартанова,
Н. Л. Волковский,
В. М. Горохов,
Я. Н. Засурский,
В. П. Коломиец,
Б. Н. Лозовский, Е. П. Прохоров, А. С. Пую, Д. Л. Стровский, В. В. Тулупов,
Т. И. Фролова, М. В. Шкондин, С. А. Шомова и др.
7. Методы влияния на сознание и поведение людей рассматриваются в
работах, посвященных проблемам речевого воздействия и манипуляции, авторами которых являются Р. Дилтс, Р. Гудин, Ф. Клозе, Ф. Зимбардо,
М. Ляйппе, Д. Карнеги, Р. Чалдини, Г. В. Грачев, И. К. Мельник, С. А. Дацюк, Е. Л. Доценко, Ю. А. Ермаков, Т. С. Кабаченко, С. Г. Кара-Мурза,
В. Б. Кашкин, Л. А. Киселева, Е. В. Клюев, Г. А. Копнина, А. Н. Панкратов,
В. Н. Панкратов, П. Б. Паршин, Г. Г. Почепцов.
8. Категория медиапространства в той или иной форме исследовалась
такими авторами, как Н.С. Андреев, В.Н. Бузин, Н.Б. Кириллова, Ф. Фоссато,
Е. Н. Юдина и др.
Ценные теоретические обобщения и эмпирические наблюдения, содержащиеся в этих работах, помогли очертить тему данного исследования –
коммуникационные стратегии и технологии, используемые социальными институтами в современном медиапространстве.
От имеющейся научной литературы, авторы которой представлены
выше, данное исследование отличается, с одной стороны, комплексностью
подхода, специально сфокусированного на коммуникационных стратегиях
социальных институтов, а с другой – сочетанием теоретического осмысления
сформулированных проблем с анализом обширного массива эмпирического
материала.
Объектом исследования является коммуникационный универсум. Это
понятие еще не стало общеупотребительным, но уже используется в различ-
8
ных публикациях и даже в названиях диссертаций и книг.8 В рамках данного
исследования коммуникационный универсум понимается как сложная, многоуровневая система, обеспечивающая реализацию всего многообразия коммуникационных отношений в обществе.
Предметом исследования являются коммуникационные стратегии и
технологии, используемые в рамках современного медиапространства институциональными субъектами массовой коммуникации.
Целью данного исследования
является
разработка теоретико-
методологической модели изучения коммуникационных стратегий, ресурсов
и технологий, используемых социальными институтами в условиях возникновения новых коммуникационных практик, связанных с трансформацией
российского медиапространства, и апробация этой модели в ходе изучения
современных институциональных коммуникаций.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить перечисленные ниже задачи.
1. Исследовать процессы институционализации массовой информации
и медиатизации социальных институтов в условиях возникновения и развития новых коммуникационных практик.
2. Изучить структуру медиапространства России и описать роль основных акторов (субъектов), определяющих конфигурацию отношений в медиапространстве.
3. Исследовать стратегические цели, для достижения которых различные организации, выражающие интересы социальных институтов, вступают
в коммуникацию со своими целевыми аудиториями.
4. Изучить ресурсы институциональной коммуникации.
5. Проанализировать технологии коммуникационных процессов, используемые институциональными структурами.
Елисеева Ю. А. Коммуникативный универсум детского чтения: автореф. канд. дисс. – Саранск, 1998; Клюканов И. Э. Коммуникативный универсум. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2010.
8
9
Гипотеза исследования состоит из трех взаимосвязанных предположений. Во-первых, в условиях радикальной трансформации социальной
структуры современного российского общества, исчерпанности традиционных методов управления социальными процессами, бурного развития современных средств коммуникации государственные, экономические, финансовые, юридические, образовательные и иные институты активно осваивают
медиапространство и используют для управления целевыми аудиториями
разнообразные стратегии, ресурсы и технологии коммуникационного воздействия.
Во-вторых, в настоящее время традиционные способы воздействия на
сознание и поведение людей, опирающиеся на личный и корпоративный
опыт профессионалов, замещаются научно обоснованными технологиями,
обеспечивающими возможность их многократного использования для достижения заданных целей.
В-третьих, по мере совершенствования технологий воздействия на сознание и поведение целевых аудиторий обогащается социальный и коммуникативный опыт людей, развиваются смысловые диспозиции, убеждения и
другие личностные конструкты, охраняющие внутренний мир человека от
коммуникационного вмешательства.
Методологическая основа и методы исследования.
Междисциплинарный характер исследуемой проблемы потребовал обращения к системному, институциональному и деятельностному подходам, а
также к методологии современной лингвистики, что позволило проанализировать закономерности развития и функционирования русскоязычного медиапространства в принципиально новом ракурсе.
Системный подход, в основе которого лежит рассмотрение любого
объекта как целостного комплекса взаимосвязанных элементов (или совокупности сущностей и отношений), дает возможность увязывать изменения в
системах коммуникации с преобразованиями всей системы общественно-
10
экономического
и
политического
устройства
России
в
конкретно-
историческом контексте. В соответствии с системным подходом коммуникация рассматривается как комплекс процессов, каждый из которых – при общем векторе движения – обладает индивидуальными, присущими только ему
характеристиками. Это означает, что массовая коммуникация является подсистемой коммуникации вообще и для того, чтобы понять закономерности,
определяющие функционирование массовой коммуникации, необходимо
разобраться с универсальными закономерностями коммуникации.
С точки зрения институционального подхода, коммуникация представляет собой социальный институт, реализующий общественно обусловленный
комплекс функций в соответствии с нормами и правилами, обеспечивающими принятые в данном обществе стандарты деятельности. Это означает, что
СМИ в целом представляют собой не просто совокупность организаций и
коллективов, исполняющих добровольно взятые на себя определенные обязанности, а довольно жесткую систему правил, норм, общественных ожиданий, в соответствии с которыми должны исполняться эти обязанности9.
Деятельностный подход к пониманию языкового сознания дал возможность автору определить и сформулировать модель институциональных стратегий коммуникации, а также разработать схему классификации коммуникационных технологий, используемых социальными институтами в процессе
коммуникации.
Что касается современной лингвистики, то значимой для данной работы тенденцией является переход от изучения структурных уровней языка к
антропологической лингвистике. Основы антропоцентрического подхода были
заложены
еще
в
трудах
лингвистов
XVIII
–
XIX
веков.
В последние десятилетия в лингвистике возрос интерес к роли личности в
коммуникативном процессе, активно развивается антропологическая парадигма языкознания, проводятся исследования, посвященные анализу живого
«Журналисты должны…». «Журналисты не должны…». Президент, премьер-министр, спикеры обеих палат, министры, олигархи – далее по списку, включая дворника и уборщицу, – знают, что журналисты должны делать и чего они делать не должны. И горе журналисту, мнение которого о своих обязанностях не совпадает с общественными ожиданиями.
9
11
языка и разных типов языковых личностей с позиций этнокультурной лингвистики, психолингвистики, социолингвистики и т.д. В данном контексте социолигвистическая, семантическая и лингвокультурологическая интерпретация коммуникативных процессов взаимоотношений СМИ и социальных институтов приобретает особую важность.
Использование социолингвистического подхода дало возможность
сформулировать концепцию медиапространства, под которым понимается
подсистема информационно-коммуникационного универсума. Анализ специфики речевого поведения и языкового сознания участников коммуникации
в современном медипространстве позволил автору выявить особенности текстов (устных и письменных), которые используются организаторами институциональных коммуникаций с целью воздействия на сознание и поведение
целевых аудиторий.
В
лингвистической
традиции
широко
представлены
концепто-
логические исследования, посвященные соотношению языка, сознания и
культуры, в которых раскрываются различные аспекты проблемы концептуализации познанных и познаваемых фрагментов окружающего мира, формирования концептов, хранящих знание о разных фрагментах действительности, а также изучения аксиологической составляющей языкового значения и
речевых смыслов. Подобный подход позволил в рамках представленного исследования разработать спиральную модель коммуникации, учитывающую
особенности современных коммуникационных процессов, а также концепцию коммуникационных матриц.
В эмпирических исследованиях, данные которых обобщаются в диссертации, были использованы следующие методы:
 контент-анализ – один из базовых методов коммуникативистики,
направленный на изучение содержательного компонента текста путем подсчета частотности использования определенных элементов в достаточно
большом объеме материала и позволяющий выявить наиболее эффективные
речевые стратегии и тактики медиатекста;
12
 интент-анализ – лингво-стилистический анализ, позволяющий выделить структурные формы речи, используемые в медиатексте, проанализировать нормативные характеристики композиционно-речевых структур;
 дискурс-анализ, позволяющий сосредоточить внимание не только на
внешних формальных признаках речевых структур, но и на экстралингвистических факторах, сопровождающих их производство и актуализацию.
Эмпирическая основа исследования.
В качестве эмпирической базы использовались:
 результаты исследований в сфере массовых информационных процессов, которые проводились под руководством и при участии автора в
период с 1993 по 2011 годы (свыше 30 проектов);
 публикации в специализированных научных изданиях – «Вестник
Московского университета» (серия 10 «Журналистика»), «Медиаскоп»,
«Меди@льманах», «Социологические исследования» и др.;
 результаты социологических опросов Фонда «Общественное мнение»,
Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМа),
Аналитического центра Юрия Левады (Левада-Центра), ЦИРКОНа
и др.;
 статистические данные, представленные в отраслевых обзорах Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям, материалах
АЦ «Видео Интернешнл», Министерства связи и массовых коммуникаций РФ и в других источниках;
 тексты официальных выступлений политических лидеров, государственных деятелей России, стенограммы научных конференций, семинаров, на которых обсуждались проблемы, укладывающиеся в канву
настоящего исследования.
13
Научная новизна исследования.
1. Представлена новая концепция медиапространства, под которым
понимается подсистема информационно-коммуникационного универсума.
Предложено рассматривать медиапространство не как «вместилище» субъектов и процессов коммуникации, безучастное к тому, что в нем происходит, а как сложную самоорганизующуюся систему, которая с помощью прямых и обратных связей влияет на происходящие в ее границах процессы.
2. Разработана спиральная модель коммуникации, учитывающая особенности современных коммуникационных процессов и включающая в свой
состав такие компоненты, как: инициаторы коммуникации; предмет коммуникации; цели коммуникации; информационный повод; коммуникационные
матрицы; сообщение (месседж, смысл); текст; коммуникационные (выразительные) ресурсы; стратегии и технологии коммуникации; коммуникационные институты; посредники; коммуникационные каналы; барьеры и помехи;
контексты коммуникации; адресаты коммуникации; результаты (эффекты)
коммуникации.
3. Разработана концепция коммуникационных матриц, которая позволяет вписать процессы коммуникации в систему институциональных матриц,
определяющих функционирование социальной мегасистемы в целом. Описаны три основные группы коммуникационных матриц: вертикальные, горизонтальные и гибридные.
4. Предложена концепция, согласно которой в системе современной
российской журналистики, обеспечивающей функционирование института
массовой коммуникации, сосуществуют несколько парадигм профессиональной деятельности, отличающихся друг от друга всеми компонентами, включая и нравственно-этический. Эти парадигмы располагаются в своеобразном
«пространстве», образуемом тремя векторами, в качестве которых выступают
фундаментальные социально-профессиональные установки, определяющие
общий характер отношения журналиста к аудитории. Первая из таких уста-
14
новок может быть обозначена понятием «воздействие»; вторая – «информирование»; третья – «модерирование диалога».
5. Предложена модель институциональных стратегий коммуникации,
согласно которой в любой стратегии присутствуют – открыто или скрыто – и
цель, и средства достижения цели, и предпочтительные способы оперирования имеющимися средствами. Такой подход позволяет предположить, что
никакого жестко фиксированного перечня медиастратегий не существует.
Есть некий континиум, позволяющий в каждом конкретном случае формировать специальный стратегический комплекс.
6. Разработана схема классификации коммуникационных технологий,
используемых
социальными
институтами
в
процессе
коммуникации.
В качестве классификационного критерия предложен тип основного ресурса,
который используется инициатором коммуникации для достижения поставленной цели. С точки зрения этого критерия, все технологии объединены в
следующие группы: информационные, логико-диалогические, манипулятивные и суггестивные.
Научные положения, выносимые на защиту.
1. Одной из важнейших закономерностей современного российского
общества является борьба различных социальных институтов за доминирование в общественном сознании и поддержку своих инициатив и притязаний.
2. В связи с этим органы и организации, являющиеся воплощением социальных институтов, начинают все более активно выступать как в роли
непосредственных инициаторов коммуникационных процессов, так и в качестве теневых акторов, использующих для достижения своих целей профессионалов масс-медиа. Все это приводит к тому, что демонстрируемая СМИ информационная повестка дня является продуктом сложных взаимодействий
различных экономических, политических, и социальных агентов, использующих СМИ для достижения своих целей.
15
3. Вовлекаясь в массово-коммуникационные процессы, социальные институты начинают играть все более значительную роль в национальном медиапространстве. Целесообразность использования именно этой категории (а
не популярных понятий: «инфосфера», «четвертый мир», «медиасреда», «медиаполе», «медиасфера» и т.п.) обусловлена необходимостью перехода к
концепциям, согласно которым медиапространство представляет собой объективно существующую сложную самоорганизующуюся систему, в рамках
которой происходят, по крайней мере, два типа процессов: природностихийные и целесообразно-человеческие.
4. Фундаментальной особенностью современного медиапространства
России является сочетание традиционных и новых медиа. К традиционным
медиа относятся средства массовой коммуникации, которые существовали до
изобретения Интернета: газеты, журналы, радио, телевидение, кино и др.
Функционирование традиционных СМИ обеспечивают в основном медиапредприятия, которые относят к социальному институту «журналистика».10
Новые медиа – это средства коммуникации, размещенные в Интернете. Главные их особенности: неограниченный охват аудитории, высокая оперативность доставки контента, неограниченный объем информации, низкая себестоимость распространяемой информации, хранение информации в базах
данных, что дает возможность ее повторного использования.
5. Возникновение новых медиа существенно изменило конфигурацию
медиапространства и происходящие в нем процессы. Эти изменения можно
сформулировать следующим образом:
1) глобализация, то есть возможность практически мгновенного выхода
за рамки отраслевых, корпоративных, национальных медиасистем в иные
медиапространства;
2) виртуализация, связанная с тем, что информационные образы объектов, персон и процессов теряют зеркальную связь с реальными образами;
Иваницкий В. Л. Модернизация журналистики: методологический этюд. – М.: Изд-во Моск. ун-та; Ф-т
журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова, 2010.
10
16
3) резкий количественный рост и усложнение контактов;
4) появление принципиально новых коммуникационных форматов:
Web 1.0 – производство содержания (контента) узкой группой специалистов для последующего потребления массой пользователей Сети; Web 2.0
– самостоятельное производство контента массой пользователей и активный обмен информацией между ними, возникновение социальных сетей;
Web 3.0 – создание рекомендательных сервисов в Сети, формируемых
исключительно на основе мнений потребителей.
6. В этой ситуации традиционные модели коммуникации, сформировавшиеся в доиндустриальную и индустриальную эпохи и опирающиеся на
идею доминирования инициатора коммуникации, определяющего направленность, тематику и тональность коммуникационного процесса, уже не
охватывают все многообразие коммуникационных практик. Они должны
быть дополнены другими моделями, учитывающими принципиальные изменения во взаимоотношениях инициатора и адресата коммуникации в постиндустриальную эпоху.
7. Исследование институциональных матриц, определяющих функционирование любого общества, дало возможность включить в их состав коммуникационные матрицы, под которыми понимаются все виды устойчивых регуляторов коммуникационных процессов. Коммуникационные матрицы в
свою очередь предложено разделить на три группы: вертикальные, горизонтальные и гибридные.
8. По мере усложнения коммуникационных процессов в обществе, связанных с трансформацией медиапространства и повышением коммуникационной компетентности пользователей традиционных и новых медиа, институциональные субъекты коммуникации постоянно обновляют стратегии и
технологии коммуникационного взаимодействия со своими аудиториями.
Наблюдаются две противоречивые тенденции: массовое использование манипулятивных моделей коммуникации, с одной стороны, и активизация ин-
17
тереса
к
общественному
информированию
и
диалогу
–
с другой.
Практическая значимость исследования.
Концептуальные положения, отраженные в данной работе, использовались и продолжают использоваться в качестве методологической базы при
проведении исследований различных коммуникационных процессов.
Предложенные в работе аналитические схемы и модели институциональной коммуникации могут стать основой для формирования эффективной
системы общественного контроля за процессами, происходящими в медиапространстве.
Положения и выводы диссертации могут представлять интерес для
преподавателей и студентов факультетов медийного профиля российских вузов, а также для медиаменеджеров и практиков массовых информационных
процессов.
Апробация исследования, его ключевых положений.
1. Результаты докладывались на ежегодных Международных научнопрактических
имени
конференциях
М. В. Ломоносова
на
факультете
(1991–2012 гг.);
журналистики
Международных
МГУ
научно-
практических конференциях «Информационное сопровождение социальных
проектов в современном обществе» (2010, 2011, 2012 гг.); Международном
конгрессе «Global Forum for Media Development» (Amman, Jordan, 2005) и
еще на 27 международных и шести общероссийских научно-практических
конференциях.
2. Ключевые положения и выводы диссертации апробированы во время
преподавания лекционных, специальных курсов, специальных семинаров:
 Современные концепции печатных периодических изданий (МГУ);
 Корпоративная культура современных СМИ (МГУ);
 Профессиональная этика журналиста (МГУ);
18
 Политика и СМИ (МГУ);
 Технологии манипулирования в СМИ: выявление, анализ, противодействие (МГУ);
 Информационная политика и проблемы доступа к информации
(НИУ ВШЭ);
 Коммуникационный консалтинг (НИУ ВШЭ);
 Медиаисследования и медиаизмерения (НИУ ВШЭ);
 Медиарилейшнз (НИУ ВШЭ);
 Введение в коммуникативистику (НИУ ВШЭ);
 Медиа-анализ в публичной политике (НИУ ВШЭ);
 Медиаменеджмент (НИУ ВШЭ).
3. Концептуальные идеи, проверенные в ходе изучения информационной ситуации в регионах России, легли в основу разработанных под руководством и при участии автора:

концепций периодических изданий «Донская речь» (Новочеркасск),
«Симбирский курьер» (Ульяновск), «Нефть Приобья» (Сургут), «Вестник»
(Новокуйбышевск), «Формула надежды» (Москва), «Новая сибирская газета»
(Новосибирск), «Приокская газета» (Рязань), «Орловский вестник» (Орел)
и др.;

концепций и технико-экономических обоснований информацион-
но-издательских комплексов «Росика» (Москва), «Нефть Приобья» (Сургут)
и др.;

информационных стратегий для Департамента энергетики Мос-
ковского правительства, Госстроя РФ, Федеральной службы занятости РФ,
СП «Пронто-Москва», корпорации «Медицина для Вас» и др.
4. Содержание диссертации отражено в ряде монографий и статей,
список которых приведен в конце автореферата.
19
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Структура работы.
Многоаспектность и сложность заявленной темы предопределили
структуру представленного исследования. Работа состоит из введения, двух
разделов, в каждом из которых по три главы, заключения и библиографического списка.
Во Введении обоснована актуальность исследуемой темы, раскрыта
степень ее научной разработанности, определены объект и предмет диссертации, сформулирована научная гипотеза, обозначены цели и задачи, представлена теоретическая и методологическая основы исследования, охарактеризованы научная новизна и наиболее существенные научные результаты,
выносимые на защиту, а также практическая значимость, экспериментальная
база и результаты апробации проведенного исследования.
Первый раздел «Социальные институты в медиапространстве России» посвящен изучению теоретико-методологических оснований институционализации масс-медийных процессов, с одной стороны, и медиатизации
социальных институтов – с другой.
Глава 1. «Институционализация масс-медиа и медиатизация социальных институтов» состоит из четырех параграфов.
В параграфе 1.1. «Институциональные характеристики массовой
коммуникации» исследуются возможности применения институционального
подхода к изучению коммуникационных процессов. Сформулированы и
уточнены несколько важных следствий, вытекающих из институционального
подхода:
 массовая (как и любая другая) коммуникация осуществляется в соответствии с некоторыми нормами и правилами, имеющими внеличностный и внегрупповой характер;
 массовая коммуникация представляет собой не только систему норм и
правил, но и совокупность множества организаций, реализующих соот-
20
ветствующие нормы и правила, а также контролирующих качество выполнения этих норм и правил;
 многообразие интересов коммуницирующих субъектов и форм их
взаимодействия предполагает существование различных функций
коммуникационных институтов;
 в процессе своего существования коммуникационные институты проходят несколько стадий развития;
 являясь частью институциональной системы общества, коммуникационные институты взаимодействуют с другими социальными институтами, создавая вместе с ними институциональную матрицу, определяющую способы жизнедеятельности людей.
Параграф 1.2. «Коммуникационные матрицы» посвящен более подробному исследованию тезиса о том, что коммуникации как социальный
институт представляют собой довольно жесткую систему правил, норм, общественных ожиданий, которые объективируются в виде определенного статуса людей, обеспечивающих функционирование системы коммуникаций, а
также в виде ролей, исполнение которых возлагается на людей, ассоциирующихся с данным институтом. В рамках так понимаемых коммуникационных
институтов разрабатываются и утверждаются различные коммуникационные
матрицы. С помощью этого понятия в данной работе обозначаются разнообразные регуляторы коммуникационного поведения, которые обычно именуются принципами, постулатами, нормами, правилами, дискурсами, конвенциями, кодексами, форматами. В данном параграфе представлена разработанная автором классификация коммуникационных матриц.
Одним из важных результатов проведенного исследования стал вывод
о том, что разнообразные нормы и правила, в соответствии с которыми осуществляется массовая коммуникация, имеют специфический – вероятностный, вариативный – характер. Как только исчезает понимание этой вариа-
21
тивности, нормы и правила отождествляются с некими шаблонами и исчезает
творческий характер коммуникации.
В параграфе 1.3. «Медиатизация социальных институтов» рассматривается остродискуссионный вопрос о степени влияния массовых коммуникаций на деятельность социальных институтов, а также на политические, социальные и культурные процессы в обществе. Исследование всего спектра мнений по этому поводу: от утверждения, что СМИ становятся главным институтом общества, до утверждения, что современные СМИ, так же как и столетия назад, являются ресурсом власть имущих, – позволило сформулировать
вывод о том, что реальная картина намного сложнее, и предложить критерии,
позволяющие определить степень медиатизации социального института. Речь
идет о следующих критериях:
 инкорпорирование схем и правил, характерных для средств массовой коммуникации, в систему правил, организующих действия и
взаимоотношения людей в рамках определенного социального института, то есть превращение социальных институтов в активных
субъектов медиапространства;
 активное взаимодействие с традиционными и новыми СМИ с целью
создания с их помощью благоприятных условия для своей деятельности;
 постепенный переход от сотрудничества со СМИ к управлению ими
путем как привлечения журналистов на свою сторону, так и создания собственных медиаресурсов.
В параграфе 1.4. «Новые коммуникационные практики – новые модели
коммуникации» анализируются изменения, которые происходят в современных коммуникационных процессах в связи с активным распространением
Интернета, мобильной связи и новых технических устройств. В этом параграфе показано, что запросы новой практики стимулируют исследователей на
разработку новых моделей коммуникации, а также представлена разработанная автором спиральная модель коммуникации, учитывающая как усложне-
22
ние самого процесса коммуникативного взаимодействия, так и постоянную
смену ролей инициатора и адресата коммуникации.
Глава 2. «Медиапространство России: сущность и основные характеристики» посвящена исследованию системы, в рамках которой социальные институты вступают в коммуникацию со своими целевыми аудиториями.
В параграфе 2.1. «Медиапространство: категориальный анализ» исследована история поиска учеными и медиаспециалистами такого понятийного аппарата, который позволял бы убедительно описать структуру и взаимосвязи множества коммуникационных систем, обеспечивающих коммуникационные потребности современного общества. Проведенный анализ дал
автору возможность выделить в качестве наиболее адекватного понятие «медиапространство» и исследовать смысловые коннотации этого понятия.
Главная мысль, которая доказывается в этом параграфе, заключается в
утверждении, что современное медиапространство представляет собой объективно существующую систему, имеющую сильные механизмы самоорганизации, самовоспроизводства и саморегуляции.
Основу медиапространства составляют средства производства и распространения массовой информации, а также сама массовая информация. В
качестве субъектов, отношения между которыми задают виртуальные границы медиапространства, выступают производители медиаконтента; институты, регулирующие процессы производства, распространения и потребления
медиаконтента; потребители информации.
Параграф 2.2. «Традиционные медиа в системе медиапространства»
посвящен изучению процессов, происходящих в тех средствах массовой информации, которые существовали до изобретения Интернета. Выполненное
исследование показало, что, несмотря на относительную популярность в массовой аудитории, традиционные медиа сталкиваются с возрастающими трудностями: падением доверия, уменьшением влияния, снижением доходов.
Традиционные СМИ в России все больше утрачивают интерес к проблемам и
нуждам общества и либо ориентируются только на потребности власти, либо
23
отстаивают корпоративные интересы структур бизнеса и политических партий.
В параграфе 2.3. «Интернет и новые медиа в системе медиапространства» анализируются особенности такого ресурса массовой коммуникации,
как Интернет, который все активнее используется различными социальными
институтами для воздействия на свои целевые аудитории. Обобщение
существующих
в
этой
области
работ
позволило
сформулировать
премущества новых медиа, которые делают их эффективным ресурсом
коммуникации
социальных
институтов
с
целевыми
аудиториями:
интерактивность, самовоспроизведение контента, ускорение процессов
передачи информации, удобства навигации, отсутствие каких бы то ни было
физических барьеров для распространения информации в кратчайшие сроки
на неограниченную аудиторию. В данном параграфе исследованы основные
технологические схемы цифровой коммуникации: базы данных, фиды (RSS),
блоги и микроблоги, социальные сети.
Параграф 2.4. «Формы взаимодействия традиционных и новых медиа»
посвящен изучению процессов мультимедиатизации, конвергенции и интеграции, характерных для современного медиапространства. Особое внимание
уделено анализу изменений в организации процессов коммуникации социальных институтов с целевыми аудиториями, возникающих в связи с интеграцией коммуникационных ресурсов.
Глава 3. «Субъекты российского медиапространства» посвящена
исследованию акторов, взаимодействие которых определяет конфигурацию
медиапространства: производителей контента (и примыкающих к ним распространителей);
институтов,
регулирующих
информационно-
коммуникационные процессы; потребителей контента.
В параграфе 3.1. «Создатели контента: профессионалы и любители»
показано, что в настоящее время в качестве субъектов производства и распространения контента выступают, с одной стороны, институционализированные группы и объединения (редакции, медиахолдинги, телеканалы и ра-
24
диостанции, интернет-порталы, производственные студии, информационные
агентства и т.п.), а с другой – конкретные индивиды, обладающие разными
характерологическими и профессиональными особенностями. Кроме того, в
настоящее время роль создателей и распространителей контента взяли на себя сами пользователи. В данном параграфе представлены материалы проведенных под руководством автора эмпирических исследований, посвященных
изучению особенностей современного медиапространства России.
В параграфе 3.2. «Институты регулирования и контроля» проведен
анализ деятельности органов государственной власти и управления; собственников информационно-коммуникационных ресурсов; различных корпоративных и негосударственных структур, имеющих возможность влиять на
ситуацию в медиапространстве. Сделан вывод о том, что доминирующую
роль в системе органов, определяющих ситуацию в российском медиапространстве, играет государство. В качестве причин такого положения обозначены слабость существующего в России механизма медийной саморегуляции; недостаточное развитие корпоративной солидарности среди журналистов, издателей, владельцев медиакорпораций; слабая поддержка идеи независимости СМИ со стороны гражданского общества.
Параграф 3.3. «Медиа-аудитория: общие характеристики» посвящен
изучению особенностей современных пользователей медиаресурсов. Увеличение числа каналов распространения информации кардинально меняет поведение различных групп пользователей по сравнению даже с недавним
прошлым. Выполненное в работе исследование показало, что существующие
модели аудитории не способствуют пониманию реальной сложности отношений между инициаторами и адресатами медиакоммуникации. Предложена
классификация типов потребителей медиапродукции, позволяющая выделить
в составе аудитории три группы: корпоративную аудиторию (лиц, принимающих решения, способных непосредственно повлиять на ситуацию в медиапространстве); элитарную аудиторию (лидеров мнений, экспертов, интеллек-
25
туалов); массовую аудиторию. Изложены результаты исследований этих типов пользователей медиаресурсов.
В параграфе 3.4. «Медийные предпочтения аудитории» показано, что
большинство опрошенных представителей разных групп аудитории весьма
высоко оценивают собственную медиакомпетентность и уверены, что хорошо разбираются в особенностях деятельности СМИ и производимого ими
медиаконтента. Исследование подтвердило тезис о падении доверия к СМИ у
всех аудиторных групп.
Второй раздел «Институциональные коммуникации: стратегии,
ресурсы, технологии» посвящен анализу выявленных в ряде исследований,
проведенных под руководством и при участии автора,11 коммуникационных
стратегий, ресурсов и технологий, используемых социальными институтами,
организующими свои коммуникации с целевыми аудиториями через каналы
массовой коммуникации.
В главе 4. «Коммуникационные стратегии социальных институтов» исследуются смысловые образы понятия «стратегия», анализируются
типы коммуникационных целей, к достижению которых стремятся инициа-
В том числе: «Участие периодических изданий в формировании информационного пространства России»
(1995 г.); «Свобода доступа к информации в России: правовые, организационные, профессиональные проблемы» (1997 г.); «Что происходит с независимостью прессы в России» (1998 г.); «Региональная пресса России и структуры гражданского общества: сотрудничество во имя развития» (1998 г.); «Региональная пресса
России: состояние и тенденции развития» (1999 г.); «Роль прессы в формировании в России гражданского
общества» (1999-2000 гг.); «Союз против коррупции: СМИ, гражданский сектор и бизнес объединяют усилия в борьбе с коррупцией» (2000 г.); «Анализ состояния и разработка предложений по оптимизации функционирования средств массовой информации, поддерживаемых Фондом региональных проблем (г. Череповец)» (2000 г.); «Местное телевидение, власть, население: информационная открытость как основа социального партнерства» (2001 г.); «Российская журналистика: свобода доступа к информации» (2002 г.); «Научнометодическое обеспечение акций и кампаний по пропаганде толерантного поведения в средствах массовой
информации» (2002 г.); «СМИ и органы местного самоуправления: взаимодействие во имя информационной
открытости власти» (2002 г.); «Разработка методики и организационного механизма мониторинга содержания продукции средств массовой информации» (2003 г.); «Региональные СМИ и демократия в России» (2003
г.); «Разработка методик формирования в обществе установок толерантности через средства массовой информации» (2004 г.); «Анализ материалов СМИ, отражающих инновации в сфере образования и разработка
рекомендаций по повышению компетентности СМИ в освещении инноваций в сфере образования» (2006 г.);
«Проблема торговли людьми в зеркале российской периодики» (2007 г.); «Гражданские коммуникации и
гражданское общество: опыт и перспективы эффективного взаимодействия» (2008-2009 гг.); «Разработка
эффективных речевых стратегий и тактик бизнес-коммуникаций для современной России» (2010 г.); «Инновационные технологии бизнес-коммуникаций: стратегии и тактики» (2011 г.); «Разработка концепции развития русскоязычного медиапространства и рекомендаций по повышению культуры и эффективности коммуникаций» (2012 г.).
11
26
торы коммуникации, и факторы, влияющие на возможность достижения этих
целей.
В параграфе 4.1. «Смысловые образы понятия «стратегия» на основе
анализа множества работ, посвященных категории «стратегия», делается вывод о том, что в любой стратегии присутствует – открыто или скрыто – и
цель, и средства достижения цели, и предпочтительные способы оперирования имеющимися средствами.
В параграфе 4.2. «Типы коммуникационных целей» выполнено исследование целевых ориентаций субъектов институциональной коммуникации,
давшее основание для вывода о том, что множество целей, определяющих
коммуникативное поведение участников коммуникации, представляет собой
сложно организованную систему, в которой выделяются стратегическая цель,
вытекающие из нее тактические цели, которые, в свою очередь, могут разделяться на оперативные цели. Стратегической коммуникационной целью, к
достижению которой стремятся институциональные организации, является
воздействие на сознание и поведение целевых аудиторий. На тактическом
уровне эта цель проявляется в трех целевых установках: 1) передача адресату
некоторой необходимой ему информации – обогащение адресата новыми
знаниями; 2) подчинение адресата себе для использования его ресурсов и
принуждения к соответствующим оценкам и действиям; 3) объединение инициатора и адресата коммуникации в союз равных, ищущих ответ на одинаково интересующий их вопрос – сотрудничество.
Внутри пространства, образуемого этими тремя целевыми установками
тактического характера: содействие адресату, подчинение адресата, взаимодействие с адресатом – формулируются оперативные цели.
В параграфе 4.3. «Воздействие как стратегическая цель» исследованы
существующие работы по проблеме воздействия на сознание и поведение
людей и предложены новые подходы к пониманию этой проблемы. Показано,
что для любого воздействия характерны следующие признаки: 1) инициатор
коммуникации стремится изменить сознание и поведение адресата, но при
27
этом не собирается меняться сам; 2) воздействие представляет собой единство речевых, психологических и социальных процессов, поскольку способность и навыки воздействия развиваются и функционируют в социальной
среде12 (этот тезис следует отчетливо заявить, потому что нередки высказывания, сводящие суть воздействия к психологическим или речевым процессам); 3) в качестве основного средства воздействия используются знаки и
знаковые комплексы вербального и невербального характера.
В параграфе 4.4. «Факторы эффективности воздействия» исследованы условия, определяющие успешность институциональных коммуникаций.
Дан критический анализ существующих в этой области подходов, согласно
которым инициатор коммуникации рассматривается как активный субъект, а
адресат коммуникации – как жертва воздействия. При этом сам процесс воздействия отождествляется с прямым преобразованием смысловой сферы человека посредством информационных импульсов, отправляемых инициатором коммуникации. В данном параграфе обосновывается и развивается положение о том, что адресат коммуникации также выступает активной стороной коммуникации и воздействие на адресата возможно только в том случае,
если адресат готов по каким-либо причинам такое воздействие принять. Это
означает, что любые внешние воздействия проходят через личностные фильтры индивида. Поэтому изучение проблемы воздействия предполагает комплексный подход, объединяющий психологические, социологические и коммуникативные концепции.
В главе 5, которая называется «Ресурсы институциональной коммуникации», представлены результаты анализа коммуникативных актов,
инициаторами которых выступают различные институты. Показано, что для
реализации стратегической цели воздействия используются, помимо традиционных устных и письменных текстов, разнообразные – иногда весьма
сложные – форматы. Например, театрализованные символические действия:
Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. – М., 1997. С. 256; Федорова Л.Л. О видах речевого воздействия и роли интонации в их распознавании // Московский лингвистический журнал. 1996. Т. 3.
С. 113–131.
12
28
инаугурации, национальные праздники, массовые демонстрации, парады,
перформансы, хепенинги и др.13 С другой стороны, не менее интересными
являются различные формы социального протеста: демонстративное неучастие в обязательных мероприятиях, отказ от почестей, пикетирование, митинги, забастовки, бойкоты, голодовки и т.п. Однако, каким бы изощренным
ни был используемый формат коммуникативного акта, в нем всегда можно
выделить в качестве основных следующие средства14, пользуясь которыми
инициатор коммуникации может оказать воздействие на адресата:
 вербальные ресурсы;
 невербальные ресурсы;
 среда коммуникации как ресурс воздействия;
 личностные ресурсы воздействия.
В параграфе 5.1. «Вербальные ресурсы коммуникации» охарактеризованы основные особенности устной и письменной речи, которые рассматриваются как наиболее универсальные коммуникационные системы, обеспечивающие глубокую и точную передачу значений и смыслов. Особое внимание
уделено
таким
возможностям
вербальных
ресурсов,
как
«вы-
бор/конструирование слов и выражений», «выбор синтаксических конструкций», «управление скрытыми смыслами».
В параграфе 5.2. «Невербальные ресурсы коммуникации» предложена
новая классификация невербальных средств коммуникации и проанализированы телесные и иконические знаковые системы. Сделан вывод о том, что по
мере развития визуальных компонентов массовых коммуникаций значимость
невербальных ресурсов будет возрастать.
Параграф 5.3. «Среда как ресурс воздействия» посвящен исследованию среды, в которой происходит коммуникация и которая также является
См.: Ионин Л. Г. Социология культуры. – М., 1996; Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. –
Волгоград, 2000; Шестов Н. И. Мифологический фактор российского политического процесса. – Саратов,
1999; Шомова С. А. Ритуал или перфоманс? // Журналист. Социальные коммуникации. – 2011. – № 4. –
С. 73-83.
14
Этим понятием обозначается некое материальное или идеальное условие возможности реализации целей.
Довольно часто вместо понятия «средства» используют понятие «ресурсы». Мы будем использовать эти
понятия как синонимы.
13
29
мощным средством воздействия. Особое внимание уделено различным символам, которые используются в процессах институциональной коммуникации. Показано, что в отличие от жестко структурированной системы символов, которые использовались в Советском Союзе, современная российская
знаково-символическая система состоит из множества противоречивых символических образований.
В параграфе 5.4. «Личностные ресурсы воздействия» показано, что характеристики конкретного индивида, который выступает от имени социального института, являются мощным ресурсом воздействия. К личностным ресурсам воздействия следует относить объективные характеристики (пол, возраст, профессию, квалификацию, социальный статус); культуру и стиль речи
(акцент, плавность речи, паузы, сложность оборотов и др.); поведенческие
модели. В своей совокупности эти ресурсы обеспечивают позитивное или,
наоборот, негативное отношение адресата (индивидуального или группового)
к инициатору коммуникации.
В главе 6. «Технологии коммуникационного воздействия» исследованы различные технологии, с помощью которых инициаторы коммуникации
пытаются воздействовать на свои целевые аудитории. Обращение к проблеме
управления коммуникационными ресурсами потребовало исследования понятийного аппарата, включающего такие понятия, как «способ», «метод»,
«технология».
Представлена авторская концепция, согласно которой критерием различения этих понятий является степень обезличенности используемых схем
деятельности. Понятием «способ» обозначается индивидуализированный алгоритм действий, опирающийся на интуицию и личный опыт конкретного
индивида и передаваемый от мастера к ученику в режиме межличностного
общения. Понятие «метод» употребляется для обозначения научно выверенного подхода к преобразованию объекта деятельности, овладение которым
предполагает изучение специальной теории. Понятием «технология» обозначается такой алгоритм деятельности, который прошел многократную практи-
30
ческую и научную проверку, доведен до совершенства, изложен в общедоступных схемах и может быть использован любым субъектом для решения
сходных задач и достижения заданных результатов.
Исследованы различные классификационные модели коммуникационных технологий. В качестве критерия, обеспечивающего более или менее
внятную классификацию коммуникационных технологий, предложен тип
коммуникационного ресурса, управление которым и составляет сущность
коммуникационной технологии.
Параграф 6.1. «Информационные технологии» посвящен исследованию технологии общественного информирования, которая заключается в
стремлении инициатора коммуникации обеспечить адресата полной, достоверной, актуальной информацией, и противоположной по социальному
смыслу технологии дезинформирования.
В параграфе 6.2. «Логико-диалогические технологии» обобщается
накопленный в современной коммуникативистике материал о таких технологиях воздействия на сознание и поведение людей, как убеждение, диалог,
псевдологические технологии (черная риторика).
В параграфе 6.3. «Манипулятивные технологии» исследуются такие
технологии, как управление коммуникационной ситуацией; использование
провокативных высказываний и действий; имитационные технологии, включая использование подставных фигур и другие способы мимикрии; а также
психологическое манипулирование и технологии социальной ответственности. Предлагается авторская классификация типов манипулирования, включающая следующие манипулятивные комплексы: «мифологическое манипулирование», «ценностное манипулирование», «воздействие на психологические автоматизмы».
В параграфе 6.4. «Суггестивные технологии» исследованы такие технологии воздействия, как массовое внушение, социальная индукция, нейролингвистическое программирование, психологическое насилие. Выполненный анализ дал основание для вывода о том, что в постреформенной России
31
возник огромный интерес к манипулятивным и суггестивным технологиям
воздействия. Десятки тысяч сотрудников множества организаций прошли
специальное обучение на различных курсах и тренингах. Особой популярностью пользовались технологии нейропсихологического программирования.
Каждая глава диссертационного исследования завершается краткими
выводами, а в Заключении формулируются основные выводы, базирующиеся на результатах проведенного исследования.
Доказано, что все более значительную роль в организации медиапроцессов играют институционализированные группы и объединения: государственные органы, бизнес-структуры, некоммерческие объединения – с одной
стороны; редакции, медиахолдинги, телеканалы и радиостанции, интернетпорталы, производственные студии, информационные агентства и т.п. – с
другой стороны. Эти институционализированные группы и объединения
пользуются для создания необходимого им контента услугами как профессиональных журналистов, так и любителей.
Сделан вывод о том, что чаще всего стратегической коммуникационной целью, к достижению которой стремятся институциональные организации, является воздействие на сознание и поведение целевых аудиторий. В качестве ресурсов, используемых для достижения этой цели, применяются
средства вербального воздействия; средства невербального воздействия; среда коммуникации; личностные ресурсы инициатора коммуникационного воздействия.
Доказано, что взаимодействие социальных институтов со своими целевыми аудиториями происходит в рамках медиапространства, которое
представляет собой сложную самоорганизующуюся систему, влияющую с
помощью прямых и обратных связей на происходящие в ее границах процессы. Медиапространство является подсистемой коммуникационного универсума как совокупности всех систем, так или иначе связанных с процессами коммуникации.
32
Установлено, что медиапространство объединяет традиционные (электронные и печатные) медиасистемы и новые медиа, платформой для которых служит Интернет. С появлением Интернета возникли новые коммуникационные практики, существенно изменившие традиционные модели отношений между инициатором и адресатом коммуникации. Переход от так
называемой «обратной связи», то есть отсроченной реакции на послание
инициатора коммуникации, к практически непрерывному интерактивному
взаимодействию субъектов коммуникации, потребовал создания новых теоретических моделей коммуникации.
Сделан вывод о том, что традиционные представления об аудитории
как пассивной стороне медиакоммуникации не отвечают современным реалиям. Значительные группы пользователей медиа переходят от пассивного
потребления информации по заданной (линейной) программе к нелинейному
программированию и самопрограммированию, персонализации и интерактивности, а также к расширению собственного участия в создании и переработке контента. В связи с этим у социальных институтов возникает необходимость искать новые средства и способы коммуникации. Вместе с тем, значительные группы потребителей медиаконтента категорически не желают затруднять себя поиском качественной информации и довольствуются непритязательным ассортиментом таблоидных медиа. Однако и те, и другие все в
большей степени перестают доверять как традиционным, так и новым медиа.
Таким образом, теоретически и эмпирически обосновано положение,
что в условиях радикальной трансформации социальной структуры современного общества, исчерпанности традиционных методов управления социальными процессами, бурного развития современных средств коммуникации
государственные, экономические, финансовые, юридические, образовательные и иные институты активно осваивают медиапространство и используют
для управления целевыми аудиториями широкий спектр стратегий, ресурсов
и технологий коммуникационного воздействия.
33
Доказано, что, несмотря на возрастание роли социальных институтов в
определении конфигурации медиапространства и умножающиеся попытки
использовать имеющиеся медиаресурсы для воздействия на сознание и поведение людей, не следует преувеличивать реальную эффективность этих усилий. Готовность адресата стать объектом воздействия и тем более его готовность согласиться с предлагаемыми инициатором коммуникации идеями, положениями и тезисами определяется не столько искусством инициатора коммуникации, сколько потребностями адресата, его смысловыми диспозициями, убеждениями и тому подобными личностными конструктами. Другими
словами, восприятие и понимание заключенной в текстах информации является своеобразной и достаточно сложной формой активности человека. Разумеется, в условиях, когда реальные формы жизнедеятельности человека таковы, что действительность, в которой он живет, чужда ему, когда овладение
ею представляется ненужным, потребность в осмыслении мира вырождается,
– процесс потребления информации превращается в ритуал. Возникает та самая ситуация активного инициатора и пассивного адресата институциональной коммуникации, которая некоторым исследователям кажется единственно
возможной. На самом деле это вырожденный вариант взаимоотношений
между инициатором и адресатом коммуникации, свидетельствующий о неадекватности социального контекста коммуникации.
Представленные в диссертации результаты проведенных исследований
дают возможность обновить теоретико-методологические подходы к пониманию современных медиа, а в дальнейшем перейти к анализу широкого
круга проблем, связанных с разработкой дисциплинарного комплекса «Экология медиапространства».
34
НАУЧНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА
Основные положения диссертации и полученные научные результаты
содержатся в перечисленных ниже работах, совпадающих по проблематике с
темой исследования. Общее число публикаций автора по заявленной теме –
102, в том числе: статьи в ведущих рецензируемых научных журналах –
23 (шесть в соавторстве); монографии – 13 (три в соавторстве); главы, статьи
в коллективных монографиях, учебных пособиях – 51 (четыре в соавторстве);
учебные пособия, научные сборники, тезисы конференций – 15 (две в соавторстве). Общий объем составляет 280 печатных листов.
Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах
1. Дзялошинский И. М. Журналистское мышление как развивающаяся
система // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. – 1989. – № 6. –
С. 3-14 (0.8 п.л.).
2. Дзялошинский И. М. Политические технологии в пространстве массмедиа // Эффективное антикризисное управление. – 2003. – № 5-6. –
С. 9-17 (0.5 п.л.).
3. Дзялошинский И. М. Гражданское общество без граждан? // Информационные ресурсы России. – 2005. – № 2. – С. 11-13 (0.25 п.л.).
4. Дзялошинский И. М. Манипулятивные технологии в масс-медиа //
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. – 2005. – № 1. – С. 29-55
(1,5 п.л.).
5. Дзялошинский И. М., Дзялошинская М. И. Журналистское сообщество
в оценках журналистов // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. –
2005. – № 5. – С. 78-94 (1 п.л.).
6. Дзялошинский И. М. СМИ и гражданское общество // Актуальные проблемы Европы. – 2008. – № 2. – С. 192-209 (0,85 п.л.).
7. Дзялошинский И. М. СМИ и общественные институты: перспективы
взаимодействия
//
Медиаскоп.
–
2008.
http://www.mediascope.ru/node/223 (2 п.л.).
–
Вып.
2.
–
URL:
35
8. Дзялошинский И. М. Коммуникационные технологии: от манипуляции
к диалогу // Ученые записки Российского государственного социального университета. – 2010. – № 8. – С. 162 -167 (0.5. п.л.).
9. Дзялошинский И. М. Справедливость: семантика и прагматика // Личность. Культура. Общество. – 2010. – Том XII. – Вып. 4(59-60). –
С. 58-73 (1 п.л.).
10. Дзялошинский И. М. Гражданские коммуникации как ресурс общественного развития // Человеческий капитал. – 2010. – № 10 (22). – С.
18-19 (0.2 п.л.).
11. Дзялошинский И. М. Бизнес-коммуникации: институциональный подход // Проблемы теории и практики управления. – 2011. – № 12. –
С. 53-62 (0.6 п.л.).
12. Дзялошинский И. М., Дзялошинская М. И. Десять «смертных грехов»
журналистики глазами будущих журналистов // Медиаскоп. – 2011. –
Вып. № 4. – URL: http://www.mediascope.ru/node/952 (1 п.л.).
13. Дзялошинский И. М. Толерантность и мультикультурализм – ценностные ориентиры СМИ // Национальный психологический журнал. –
2011. – № 2(6). – С. 122-126 (0.5 п.л.).
14. Дзялошинский И. М. Современные периодические издания: медиаматрицы как основа концепции // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 10. Журналистика. – 2011. – № 5. – С. 22-36 (0.9 п.л.).
15. Дзялошинский И. М. Российское телевидение: противостояние матриц
// Вестник ВГИК. – 2011. – № 8. – С. 110-123; № 9. – С. 122-130 (1 п.л.).
16. Дзялошинский И. М. Российский бизнес: особенности офисной коммуникации // Проблемы теории и практики управления. – 2012. –
№ 1. – С. 82-89 (0.8 п.л.).
17. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Коммуникационное воздействие:
культурные и этические аспекты // Проблемы теории и практики
управления. – 2012. – № 7-8. – С. 95-101 (0.5 п.л.).
18. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Коммуникативное воздействие:
стратегия и тактика // Проблемы теории и практики управления. – 2012.
– № 9-10. – С. 125-135 (0.5 п.л.).
36
19. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Ресурсы коммуникативного воздействия
//
Медиаскоп.
–
–
2012.
Вып.
№
2.
–
URL:
http://www.mediascope.ru/node/1082 (0.6 п.л.).
20. Дзялошинский И. М., Горохов В. М. Масс-медиа: творчество и институты
//
Медиаскоп.
–
2012.
–
Вып.
№
4.
–
URL:
http://www.mediascope.ru/node/1219 (0.8 п.л.).
21. Dzyaloshinskiy I. Russian Reportes – Between a Hammer and an Anvil //
Media Studies Journal. 1996. – Vol. 10. – N 4. – P. 55-64 (0.5 п.л.).
22. Dzyaloshinskiy I. What Future Awaits the Russian Press? // Russia's Fate
Through Russian Eyes: Perspectives of a New Generation. – N.Y., 2001. –
P. 258-268 (0.5 п.л.).
23. Dzyaloshinskiy I. Russia: Cultural Transformations, Tolerance, and the
Media // Double Critique: Knowledges and Scholars at Risk in post-soviet
Societies. The South Atlantic Quarterly. – Summer 2006. – Vol. 105. – N 3.
– P. 617-636 (1.35 п.л.).
Монографии
1. Дзялошинский И. М. Творческая индивидуальность в журналистике. –
М.: Изд-во МГУ, 1984. – 80 с. (4 п.л.).
2. Дзялошинский И. М. Российские СМИ в избирательной кампании:
уроки эффективности. – М.: Студия Викон, 1996. – 212 с. (10.0 п.л.).
3. Дзялошинский И. М. Российский журналист в посттоталитарную эпоху. – М.: Издательский Дом «Восток», 1996. – 299 с. (30.0 п.л.).
4. Дзялошинский И. М. Редакционная политика как фактор успешной деятельности СМИ. – М.: Союз распространителей печатной продукции,
2000. – 193 с. (12 п.л.).
5. Дзялошинский И. М. Информационное пространство России: состояние, структура, тенденции развития. – М.: Изд-во Фонда Карнеги, 2001.
– 30 с. (2 п.л.).
6. Дзялошинский И. М. СМИ, власть и гражданское общество в регионе.
– М.: Пульс, 2002. – 48 с. (2.3 п.л.).
37
7. Дзялошинский И. М. Журналистика соучастия. Как сделать СМИ полезными людям. – М.: Престиж, 2006. – 104 с. (6.5 п.л.).
8. Дзялошинский И. М., Дзялошинская М. И. Российские СМИ: как создается образ врага. – М.: Akademia, 2007. – 156 с. (15 п.л.).
9. Дзялошинский И. М., Тюруканова Е. В. Торговля людьми: СМИ как
ресурс общественного противодействия современному рабству. – М.:
ЗАО «СитиПрессСервис», 2008. – 368 с. (23 п.л.).
10. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Медиатекст: особенности создания и функционирования. – M.: НИУ-ВШЭ, 2011. – 377 с. (15 п.л.).
11. Дзялошинский И. М. Коммуникативное воздействие: мишени, стратегии, технологии. – М.: АПК и ППРО, 2012. – 572 с. (31.6 п.л.).
12. Дзялошинский И. М. Коммуникационные процессы в обществе: институты и субъекты. – М.: АПК и ППРО, 2012. – 592 с. (32.3 п.л.).
13. Дзялошинский И. М. Медиапространство России: пробуждение Соляриса. – М.: АПК и ППРО, 2012. – 442 с. (21.9 п.л.).
Главы, статьи в коллективных монографиях, учебных пособиях
1. Дзялошинский И. М. Категории и парадигмы журналистской деятельности // Основные понятия теории журналистики. – М.: Изд-во МГУ,
1993. – С. 166-185 (1.3 п.л.).
2. Дзялошинский И. М. Профессионально-психологические профили
российских газетчиков // Журналист. Социологические и социопсихологические
исследования.
–
М.:
Изд-во
МГУ,
1994.
–
С. 93-141 (2 п.л.).
3. Дзялошинский И. М. Правила игры или нравственное самосознание
личности? // Становление духа корпорации. Правила честной игры в
сообществе журналистов. – М.: Начала-Пресс, 1995. – С. 248-256
(1 п.л.).
4. Дзялошинский И. М. Российская журналистика в поисках модели развития // Роль прессы в формировании в России гражданского общества.
–
М.:
Институт
С. 101–123 (1,0 п.л.).
гуманитарных
коммуникаций,
1999.
–
38
5. Дзялошинский И. М. О некоторых причинах «странного» поведения
российских журналистов в избирательных кампаниях 1999-2000 гг. //
СМИ и политика в России. Социологический анализ Роли СМИ в избирательных кампаниях. – М.: Socio-Logos, 2000. – С. 5-26 (1 п.л.).
6. Дзялошинский И. М. Тенденции развития российской прессы // Российские региональные СМИ. Информационный потенциал и коммуникативные технологии. – Омск: Изд-во Омского гос. ун-та, 2000. – С. 939 (1.8 п.л.).
7. Дзялошинский И. М. Анализ взаимоотношений между органами местной власти и местным телевидением в малых и средних городах России
// Местное телевидение, власть, население: информационная открытость как основа социального партнерства. – М.: Комиссия по свободе
доступа к информации, 2001. – С. 5–76 (5 п.л.).
8. Дзялошинский И. М. Газетный рынок: состояние и перспективы // Региональная пресса: проблемы менеджмента. – М.: Изд-во «Права человека», 2001. – С. 69-92 (1 п.л.).
9. Дзялошинский И. М. Информационная безопасность или информационное развитие: когда мы выйдем из позиции буриданова осла? // Информационная безопасность и внешняя политика России в ХХI веке. –
М.: ЭДАСПАК, 2001. – С. 31-50 (1 п.л.).
10. Дзялошинский И. М. Какая журналистика может считаться социальной? // НКО и СМИ: мостик через пропасть. – М.: Агентство социальной информации, 2002. – С. 19-39 (1 п.л.).
11. Дзялошинский И. М. Интегративные процессы в современных российских медиа-системах, или Что происходит в российском информационном пространстве // Мы – сограждане. – М.: Бонфи, 2002. – С. 12–66 (4
п.л.).
12. Дзялошинский И. М. Культура, журналистика, толерантность (о роли
СМИ в формировании в российском обществе атмосферы толерантности и мультикультурализма) // Роль СМИ в достижении социальной толерантности и общественного согласия. – Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2002. – С. 78-82 (1 п.л.).
39
13. Дзялошинский И. М. Кому выгодно тиражирование нетерпимости? //
Язык мой… Проблемы этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. – М.: РОО «Центр «Панорама»», 2002. – С. 3-17
(0.7 п.л.); URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Gurn/Jaz_Moi/
06.php
14. Дзялошинский И. М. Открытость муниципальных органов власти: результаты мониторинга // Политическая коммуникация в постсоветской
России: проблемы формирования и парадигмы развития. – Улан-Удэ. –
Изд-во
ОАО
«Республиканская
типография»,
2003.
–
С. 83-123 (2 п.л.).
15. Дзялошинский И. М. Социальная ответственность: не отрицать, но и
не преувеличивать // Социальная ответственность журналиста: опыт
современного прочтения проблемы. – М.: Стратегия, 2003. – С. 119-144
(1.5 п.л.).
16. Дзялошинский И. М. О некоторых причинах интолерантности российских СМИ // Толерантность. Журналистика, политика, культура. –
СПб.: СПбГУ, 2003. – С. 42–50 (0.4 п.л.).
17. Дзялошинский И. М. СМИ, власть и гражданское общество в поисках
баланса интересов // Региональные СМИ и демократия в России. – М.:
НИК, 2003. – С. 47-105 (2.0 п.л.).
18. Дзялошинский И. М. Представления журналистов о проблемах толерантности и возможных технологиях формирования установок толерантности в средствах массовой информации // Социальное насилие и
толерантность: реальность и медиа-образы. – М.: НИК, 2004. – С. 51-72
(1.0 п.л.).
19. Дзялошинский И. М. Журналистский текст как структурная целостность // В повестке дня социальное сиротство. – М.: НИК, 2002. – С.
194-208 (0.6 п.л.).
20. Дзялошинский И. М. Кому он нужен, доступ к информации? // Журналист в поисках информации. – М.: Галерия, 2004. – С. 5-23
(1.0 п.л.).
40
21. Дзялошинский И. М. Репрессивная коммуникация: опыт классификации технологий информационного насилия. Тезисы докладов и выступлений на II Международном конгрессе конфликтологов «Современная конфликтология: пути и средства содействия развитию демократии, культуры мира и согласия». Т.2. – СПб: Наука, 2004. – С. 222–
224 (0.1 п.л.).
22. Дзялошинский И. М. Образ вражды в российских СМИ // Теория и социология СМИ. – М.: Изд-во «ВК», 2006. – С. 74-105 (1.5 п.л.).
23. Дзялошинский И. М. Роль СМИ в организации диалога власти и общества // Роль СМИ в формировании гражданского общества. – М.: Издательских дом «Хроникер», 2006. – С. 73-86 (0.5 п.л.).
24. Дзялошинский И. М. Информационная открытость – диалог – социальное партнерство: день сегодняшний // Информационная открытость
органов местного самоуправления как основа социального партнерства.
– М.: ООО ИНСОФТ, 2006. – С. 5-14 (0.5 п.л.).
25. Дзялошинский И. М. Россия: культурные трансформации и сценарии
развития // Тетради Международного университета в Москве. Вып. 5. –
М.: ММУ, 2006. – С. 45-52 (0.5 п.л.).
26. Дзялошинский И. М. СМИ как субъект публичной политики // Публичная политика в современной России. – М.: ТЕИС, 2006. –
С. 192-218 (2.1 п.л.).
27. Дзялошинский И. М. Реализация конституционного права на свободу
доступа к информации на примере трех отдельно взятых городов России // Конституционное развитие России: задачи институционального
проектирования. – М.: ТЕИС, 2007. – С. 195-215 (1.1. п.л.).
28. Дзялошинский И. М. Информационная открытость власти как основа
публичной политики // Публичное пространство, гражданское общество и власть. – М.: РАПН; РОССПЕН, 2008. – С. 132-146
(1.0 п.л.).
29. Дзялошинский И. М. Медиаобразование: педагогическая технология
или школа гражданских коммуникаций? // Медиаобразование: от тео-
41
рии к практике. – Томск: Изд-во Томского института информационных
технологий, 2008. – С. 84-102 (0.9 п.л.).
30. Дзялошинский И. М. От гражданской журналистики – к гражданским
коммуникациям // Альянс: Актуальные проблемы журналистиковедения и смежных областей знания. – Краснодар: Кубанский госуниверситет, 2009. – С. 155-179 (1 п.л.).
31. Дзялошинский И. М., Мастерова Ю. И. Медиа и социальная активность молодежи // Медиаобразование: от теории – к практике. – Томск:
Томский институт информационных технологий, 2009. – С. 10-48
(1.5 п.л.).
32. Дзялошинский И. М. Концептуальные модели гражданских коммуникаций // Гражданские коммуникации и гражданское общество. – М.:
ПИК ВИНИТИ, 2009. – С. 8-106 (7 п.л.).
33. Дзялошинский И. М. Гражданские коммуникации как предмет медиаобразования // Современные тенденции в развитии российского медиаобразования. – М.: Изд-во МГУ, 2010. – С. 118-124 (0.5 п.л.).
34. Дзялошинский И. М. Гражданские коммуникации в системе коммуникационного пространства: к постановке вопроса // Коммуникативное
пространство: измерения, пределы, возможности. – М.: Российская
коммуникативная
ассоциация,
2010.
–
С.
168-176
(0.5 п.л.).
35. Дзялошинский И. М., Нарукова О. С. Информационная агрессия как
способ конкурентной борьбы. Войны брендов: что знает о них общество? // Информационные войны в России и против России. – М.:
РГСУ, 2010. – C. 24-70 (2.1 п.л.).
36. Дзялошинский И. М. Прикладная этика представляет собой коммуникацию не только внутри сообщества исследователей, но и с теми, кто
эту этику осваивает // Ведомости. Практичность морали, действенность
кодекса. – Тюмень: Научно-исследовательский институт прикладной
этики, 2010. – C. 21-38 (0.8 п.л.).
42
37. Дзялошинский И. М. Особенности коммуникативного поведения в киберпространстве // Проблемы взаимодействия языка и мышления. – М.:
Интеллект-центр, 2010. – С. 16-41 (1.5 п.л.).
38. Дзялошинский И. М. Пропаганда в системе гражданских коммуникаций // Системные изменения в массовых коммуникациях и медиатекст.
– М.: Изд-во РГСУ, 2011. – С. 4-46 (1.7 п.л.).
39. Дзялошинский И. М. Профессиональная культура и профессиональное
сообщество: механизмы взаимодействия //Journalistic cultures: facing
social and technological changes. – М.: Изд-во МГУ, 2011. – С. 138-142
(0.4 п.л.).
40. Дзялошинский И. М., Дзялошинская М. И. Толерантность и мультикультурализм – ценностные ориентиры СМИ // Толерантность как фактор противодействия ксенофобии: управление рисками ксенофобии а
обществе риска. – М.: Наука, 2011. – С. 365-409 (3.0 п.л.).
41. Дзялошинский И. М. Этические аспекты коммуникативного взаимодействия // Этические аспекты организационной, профессиональной и
межличностной коммуникации. – М.: АПК и ППРО, 2012. – С. 4-34 (1.8
п.л.).
42. Дзялошинский И. М. Манипулирование в системе медиавоздействия //
Ценности современного общества и средства массовой информации. –
М.: МГУ, 2012. – С. 22-23 (0.1 п.л.).
43. Дзялошинский И. М. Спиральная модель коммуникации // Развитие
современного информационного пространства: анализ и перспективы.
– М.: АПК и ППРО, 2012. – С. 4-44 (2.0 п.л.).
44. Дзялошинский И. М. Мимикрия и имитация в системе бизнескоммуникаций // Эффективные стратегии и тактики в современных
коммуникационных процессах. – М.: АПК и ППРО, 2012. – С. 4-51
(2.1 п.л.).
45. Дзялошинский И. М. Коммуникационные институты: новые подходы
// Векторы развития медиаисследований в России. – М.: Изд-во МГУ,
2012. – С. 7-9 (0.1 п.л.).
43
46. Дзялошинский И. М. Коммуникационные матрицы прикладной политической коммуникативистики // Политическая коммуникативистика:
теория, методология и практика. – М.: РАПН-РОССПЕН, 2012. – С. 4258 (0.6 п.л.).
47. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Бизнес как пространство символической коммуникации // Символы в коммуникации. – М.: НИУ ВШЭ,
2011. – C. 7-38 (0.9 п.л.).
48. Дзялошинский И. М. Коммуникационные матрицы как предмет прикладной коммуникативистики // Полифония медиатекста. – М.: Изд-во
РГСУ, 2011. – C. 4-32 (1 п.л.).
49. Дзялошинский И. М. Восприятие и понимание медиатекстов в системе коммуникативной компетентности личности // Личность и медиа:
технологии взаимодействия. – М.: Росинформтех, 2011. – C. 6-30
(2.1 п.л.).
50.Дзялошинский И. М. Российские СМИ: перспективы трансформации //
9+. Новая концепция для местных массмедиа. – Новосибирск, 2010. –
C. 19-48 (1.5 п.л.).
51. Дзялошинский И. М. Гражданские коммуникации и гражданское общество: опыт и перспективы эффективного взаимодействия // Эмпирические исследования гражданского общества. – М.: Общественная палата Российской Федерации, 2009. – C. 32-35 (0.2 п.л.).
Учебные пособия, научные сборники, тезисы конференций
1. Дзялошинский И. М. О разработке федеральной программы информационного развития России // Журналистика в 1993 году. Тезисы научно-практической конференции. – М.: Изд-во МГУ. – С. 3-6 (0. 1 п.л.).
2. Дзялошинский И. М. Методы деятельности СМИ в условиях становления гражданского общества: учебное пособие. – М.: Пульс, 2001. – 48 с.
(2,0 п.л.).
3. Дзялошинский И. М. Формы и методы работы журналиста с источником информации: учебное пособие. – М.: Пульс, 2001. – 48 с. (2,0 п.л.).
44
4. Дзялошинский И. М. Оценка журналистами своей роли в избирательных кампаниях и влияние этой самооценки на профессиональное поведение // Роль СМИ в региональных выборах 2001 года. Конференция
ИРИС
4-5
марта
2002
года.
–
URL:
http://www.democracy.ru/library/practice/media/media_in_regelect_2001/
page18.html (0.8 п.л.).
5. Дзялошинский И. М., Пильгун М. А. Современная эффективная коммуникация: технология диалога // Диалогические коммуникации в бизнесе. Материалы международной научно-практической конференции. –
M.: НИУ-ВШЭ, 2011. – С. 7–24 (0.8 п.л.).
6. Дзялошинский И. М., Дзялошинская М. И. Концепция современного
периодического издания: учебно-методическое пособие. – М.: МедиаМир, 2012. – 344 с. (20,0 п.л.).
7. Дзялошинский И. М. СМИ в системе доступа к информации: шума
много, информации мало // ЮНЕСКО между двумя этапами Всемирного саммита по информационному обществу. Материалы международной конференции. – М.: ИРИО, 2005. – С. 311-329 (1.0 п.л.).
8. Дзялошинский И. М. Российские СМИ: противостояние матриц // Российские СМИ и журналистика в новой реальности: материалы Международной
научно-практической
конференции,
посвященной
75-летию журналистского образования на Урале, Екатеринбург,
14-15
апреля
2011
г.
–
Екатеринбург,
2011.
–
URL:
http://elar.usu.ru/handle/1234.56789/3477 (1 п.л.).
9. Дзялошинский И. М. Символические фигуры российского бизнеса //
Инновационные технологии бизнес-коммуникаций: стратегии и тактики. Сер. Коммуникативные исследования. Вып. 7. – М.: НИУ ВШЭ,
2011. – С. 81-93 (0.7 п.л.).
10. Дзялошинский И. М. СМИ и интернет в системе гражданских коммуникаций // Актуальные проблемы коммуникативистики в условиях
глобализации информационного пространства: Материалы IV международной научно-практической конференции. – Челябинск, 2010. – С.
78-83 (0.4 п.л.).
45
11. Дзялошинский И. М. Коммуникативный имидж: узнавание или воспоминание // Инновационные технологии бизнес-коммуникаций: стратегии и тактики. Сер. Коммуникативные исследования. Вып. 7. – М.:
НИУ ВШЭ, 2011. – С. 4-19 (1 п.л.).
12. Дзялошинский И. М. Информационная безопасность или информационное развитие: когда мы выйдем из позиции буриданова осла? // Информационная безопасность и внешняя политика России в ХХI веке.
Материалы научно-практической конференции 14 декабря 2001 г. – М.:
ЗАО «ЭДАСПАК», 2001. – С. 31-50 (1.5 п.л.).
13. Дзялошинский И. М. СМИ как ресурс гражданских коммуникаций //
Журналистика в 2008 году: Общественная повестка дня и коммуникативные практики СМИ. – М.: Факультет журналистики МГУ, 2009. – C.
155-156 (0.1 п.л.).
14. Дзялошинский И. М. Российские медиаматрицы в трансформирующемся обществе // Журналистика в 2009 году: Трансформация систем
СМИ в современном мире. – М.: Факультет журналистики МГУ, 2010.
– C. 14-15 (0.1 п.л.).
15. Дзялошинский И. М. СМИ и интернет в системе гражданских коммуникаций // Актуальные проблемы коммуникативистики в условиях
глобализации информационного пространства. Материалы IV международной научно-практической конференции. – Челябинск, 2010. – C.
78-83 (0.3 п.л.).