Информационно¬коммуникативная компетентность личности в

О. Н. Астафьева, О. А. Захарова
Информационно-коммуникативная компетентность личности в условиях
становления информационного общества
Обновление информационно-коммуникативного пространства актуализирует не
только проблему расширения ресурсной базы культуры и обеспечения доступа
информации, но и выдвигает в качестве центральной проблему развития у человека
способностей восприятия информации и использования современных коммуникативных
языков и кодов культуры. Показателем «соответствия» или адекватности человека
современным социокультурным изменениям выступает информационная культура
личности — одна из составляющих общей культуры, обеспечивающая удовлетворение
индивидуальных информационных потребностей с использованием новейших
информационно-коммуникативных технологий.
Освоение информационной культуры предполагает формирование базовой
«культурной грамотности», как минимума знаний, позволяющих человеку постигать
целостность современной культуры. На ранних этапах социализации в границах одной
культуры этот процесс протекает на уровне повседневности, позднее — через включение
ребенка в систему образования и, как правило, не вызывает у него особых трудностей.
Однако для людей, находящихся в условиях «перехода» к новому типу культуры (в
исследуемом нами случае — к информационной культуре), когда разрушается
взаимосвязанное единство составных частей, когда при изменении одной из них,
остальные также подвергаются трансформации1, процесс освоения современных
информационно-коммуникативных технологий требует включения дополнительных
личностных усилий, предполагает обращение к ресурсам образовательной системы.
Достижение «культурной грамотности» в этом случае рассматривается как ключ к
установлению коммуникативных «каналов» и межкультурного взаимодействия.
«Культурную грамотность», согласно теории американского культуролога
Э. Хирша, составляют знания, позволяющие формировать единое коммуникативное
пространство культуры. Исходя из теории Хирша, становится ясно, что человек в период
происходящих трансформаций в целом должен обладать, в первую очередь, культурной
грамотностью, для того, чтобы адекватно воспринимать происходящие изменения2.
Однако в современных культурологических исследованиях общепринятыми
выступают понятия «культурная компетентность», «социокультурная компетентность»,
«лингвистическая компетентность», которые рассматриваются как результат процесса
социализации личности.
Согласно концепции А. Флиера, «культурная компетентность» сродни
социокультурной адекватности, но в большей мере связана с объемом знания
общегуманитарного характера. Понятие «культурная компетентность» означает, прежде
всего, ту степень социализированности и инкультурированности индивида, которая
позволяет ему свободно понимать, использовать и вариативно интерпретировать всю
сумму обыденных (неспециализированных) знаний, а отчасти и специализированных, но
вошедших в обыденный обиход, составляющих норму общесоциальной эрудирован­ности
человека в данной среде, сумму правил, образцов, законов, обычаев, запретов, этикетных
установок и иных регуляторов поведения, вербальных и невербальных языков
коммуникации, систему общепринятых символов, мировоззренческих оснований,
идеологичес­ких и ценностных ориентации, непосредственных оце­нок, социальных и
мифологических иерархий и т. п.3
Говоря о современном типе личности, А. Флиер подчеркивает такие
характеристики современного общества, как культурная плюральность, открытость к
знаниям, формирующем личность с высоким уровнем профессионализации и
специализации, во многом достигающимися при включении в глобальные
информационные сети, транснациональные мультимедийные системы и т. п.4
Существует множество различных точек зрения на соотношение понятий
«компетентность» и «компетенция», что требует внесения ясности в их разграничение.
Компетентность и компетенция (в переводе с латинского — «принадлежность по
праву») — понятия генетически однокоренные.
Современная научная разработка проблемы компетентности дает возможность
двояко конкретизировать данное понятие: во-первых, в качестве личной способности к
эффективной реализации на практике специальных профессиональных знаний; во-вторых,
как конечный результат целесообразной и рациональной деятельности.
В настоящее время все отчетливее кристаллизируется содержание понятия
компетентности применительно к деятельности персонала государственных служб.
Компетентность, отмечал Ю. Тихомиров, означает в данном случае умелое и
квалифицированное выполнение публичных обязанностей. При этом «персонификация
компетентности применительно к отдельным гражданам, занимающим должности
публичного значения, позволяет четко различать три аспекта.
Во-первых, хорошее и даже глубокое знание ими своих служебных
государственных функций. Оно обеспечивается строгой регламентацией их в законах и
иных правовых актах, в должностных инструкциях.
Во-вторых, правильное понимание задач, возложенных на соответствующий орган.
Предметы ведения соответствующего государственного или муниципального органа как
бы распадаются на отдельные задачи должностей и занимающих их работников.
Заданность статуса позволяет применительно к ним вести речь о таких элементах
компетенции, как задачи, права и обязанности или полномочия, взаимоотношения,
поощрения, основания и виды ответственности.
В-третьих, компетентность в общегражданском смысле означает действие
служащего, работника в интересах государства и общества»5.
Таким образом, компетентность, в общем понимании, предполагает не только
сформированные умения, но и постоянное обновление знаний, а также обладание
мобильностью и готовностью применить эти знания в конкретных ситуациях для того,
чтобы успешно функционировать в обществе. Эти качества определяют уровень
квалификации и профессионализма и непосредственно связаны с понятием
«профессиональная компетентность».
Понятие «профессиональная компетентность» выражает единство его
теоретической и практической готовности в целостной структуре личности и
характеризует его профессионализм. Содержание профессиональной компетентности той
или иной специальности определяется уровнем соответствия профессиональных знаний и
умений, нормативным требованиям, степенью профессиональной подготовленности в
определенной сфере деятельности.
Следует отметить, что понятия «компетенция» и «компетентность», являющиеся
категориями, которые применимы буквально ко всем сферам человеческой деятельности,
в том числе, и к управленческой, диалектически связаны друг с другом и обладают
собственной спецификой. Так, А. Ионова разграничивает данные понятия и считает, что
компетентность представляет собой сумму двух слагаемых: компетенции и личных и
деловых качеств человека6. Разделяя данную точку зрения, полагаем, что
компетентность — это обладание человеком соответствующей компетенцией,
включающей его личностное отношение к предмету деятельности. Однако в
теоретическом знании термины «компетентность» и «компетенция» еще не устоявшиеся,
поэтому зачастую используются как синонимы.
Анализ понятий «компетентность» и «культурная компетентность» позволяет нам
обратиться
к
выявлению
основных
черт
информационно-коммуникативной
компетентности.
Информационно-коммуникативная компетентность личности рассматривается
нами в качестве части социокультурной компетентности человека, позволяющей ему
существовать в мире культуры — мире символов и знаков, социальных кодов и паттернов
поведения и общения. Хотя это понятие не тождественно «социокультурной
компетентности», тем не менее, в качестве общих характеристик выступают:
а) путь достижения (социализация, инкультурация и т. д.);
б) результат и показатели (способность человека адаптироваться и интегрироваться
в социуме: идентификация и самоидентификация и т. д.).
Говоря об информационно-коммуникативной компетентности личности, нельзя не
учитывать определенных аспектов семиотического подхода в лингвокультурологических
исследованиях, позволяющих уточнить и конкретизировать данное понятие7. С точки
зрения семиотики, культура — это некоторый объем знаний (информации), которую
вырабатывает человечество для адекватной интерпретации того, что говорят и делают
люди. При этом данная информация проявляет себя в артефактах, репрезентирующих
определенные формы и модели данной интерпретации. Сумма артефактов образует
знаковую систему, функционирование которой внутри культуры и за ее пределами
приводит к обмену информацией. В рамках семиотического подхода важным является, с
одной стороны, понимание того, что представляет собой данная информация (то есть те
модели, с помощью которых происходит контакт общества с миром), а с другой — как
данная информация материализуется, то есть фиксируется и получает способность к тому,
чтобы быть переданной и полученной членами общества.
В рамках этого подхода информационно-коммуникативная компетентность
включает лингвистическую компетентность. По мнению Э. Орловой, лингвистическая
компетентность — это «коммуникативная характеристика, определяющая меру владения
языком в процессах обмена информацией, согласно следующим параметрам:
правильность — соответствие высказывания признанным в культуре грамматическим
правилам; реализуемость — способность контролировать размер и смысловую глубину
грамматически правильных высказываний; приемлемость — соответствие высказывания
конкретной социокультурной ситуации; встречаемость — частота, вероятность
употребления языковой единицы»8.
В свою очередь, информационно-коммуникативная компетентность предполагает
не только освоение традиций, образцов и стилей поведения, мира символов, идей и
ценностей, но и формирование у человека знаний, дающих видение вещей в определенной
форме и смысловом контексте, позволяющего в самом становлении опыта упорядочивать,
расчленять информацию по образам, формам, уровням согласно целостности мира9. Такое
концептуальное знание выступает конструктивно-организующим началом, формирующим
информационно-коммуникативную компетентность индивида, благодаря которой
возможно становление личности в конкретном социуме.
В структуре категории «информационно-коммуникативная компетентность»
можно выделить следующие компоненты:
— когнитивный: отражает процессы переработки информации на основе
микрокогнитивных актов, а именно, анализ поступающей информации, формализация,
сравнение, обобщение, синтез с имеющимися базами знаний, разработка вариантов
использования информации и прогнозирование последствий реализации решения
проблемной ситуации, генерирование и прогнозирование использования новой
информации и взаимодействие ее с имеющимися базами знаний, организация хранения и
восстановления информации в долгосрочной памяти;
— ценностно-мотивационный: заключается в создании условий, которые
способствуют вхождению государственного служащего в мир ценностей, оказывающих
помощь при выборе важных ценностных ориентаций; характеризует степень
мотивационных побуждений государственного служащего, влияющих на его отношение к
профессиональной деятельности и к жизни в целом;
— коммуникативный: отражает знание, понимание, применение языков и иных
видов знаковых систем, технических средств коммуникаций в процессе передачи
информации от одного человека к другому с помощью разнообразных форм и способов
общения (вербальных, невербальных);
— рефлексивный: заключается в осознании собственного уровня саморегуляции
государственного служащего, при котором жизненная функция самосознания заключается
в самоуправлении собственным поведением, а также в расширении самосознания,
самореализации на государственной службе;
— технологический: отражает понимание принципов работы, возможностей и
ограничений технических устройств, предназначенных для автоматизированного поиска и
обработки информации; знание различий автоматизированного и автоматического
выполнения информационных процессов; умение классифицировать задачи по типам с
последующим решением и выбором определённого технического средства в зависимости
от его основных характеристик; включает в себя понимание сущности технологического
подхода к реализации деятельности; знание особенностей средств информационных
технологий по поиску, переработке и хранению информации, а также выявлению,
созданию и прогнозированию возможных технологических этапов по переработке
информационных потоков; технологические навыки и умения работы с
информационными потоками (в частности, с помощью средств информационных
технологий).
Личность, обладающая информационно-коммуникативной компетентностью, —
это целостная личность, способная к активному формированию концептов как единиц
ментальных ресурсов сознания и информационной структуры, отражающей знание и опыт
человека, концептов как интерпретаторов смыслов, складывающихся в иерархические,
ассоциативные семантические сети10. Это личность, не только открывающая ценностносмысловое измерение реальности, но и способная участвовать в создании новых
социально-значимых концептов культуры.
Таким образом, актуализация понятия «информационно-коммуникативная»
компетентность» и его разработка как новой культурологической категории связаны со
становлением информационного общества. Одним из основных факторов,
свидетельствующих о зарождении в его недрах нового типа культуры является процесс
информатизации социокультурной среды, формирование единого информационнокоммуникативного пространства. Фактически речь идет о новой, информационной
цивилизации, связанной с колоссальным, не виданным ранее влиянием современной
«индустрии информации» на все стороны жизнедеятельности человека11.
На рубеже XX — XXI веков стало очевидно, что аудиовизуальная медиакультура
серьезно потеснила печатное слово, а экранные формы творчества постепенно сменили
традиционные искусства, либо служат новыми средствами их тиражирования.
Взаимодействуя со сложными и противоречивыми социальными процессами, экран
сыграл решающую роль в демократизации культуры и в появлении ее новых форм. В
результате изменилась социально-культурная ситуация в мире в целом, связанная с
трансформацией видов коммуникации и принципов взаимодействия, формированием
глобальной медиасреды12.
Настоящее призвание экранной электронной, компьютерной культуры,
видеокультуры — открытие новых социокультурных ниш, освоение которых
классической культурой невозможно как по технологическим причинам, так и из-за
традиционных форм мышления.
Переворот в области экранной культуры вызвали цифровые технологии. Цифровой
способ обработки, записи и передачи информации — звуков, изображения, текстов,
цвета, — создают возможность молниеносного перемещения на значительные расстояния
огромных объемов информации практически в первозданном виде. Таким образом,
экранная культура системно и синхронно объединяет звук и изображение, интонации и
движения, форму и цвет. Поэтому ее воздействие на чувственную сторону человека
близко к непосредственно переживаемой реальности.
С появлением компьютерных технологий актуальной темой научных дискуссий
становится проблема будущего книжной культуры. Аргументы об исчерпанности
резервов книжной культуры строятся на том, что книги громоздки, для их размещения
библиотекам требуется большое пространство. CD же компактны, вмещают огромное
количество информации и легко доступны для пользователя, которому нужно меньше
времени на поиск необходимой информации. И все же связь с книжной культурой,
безусловно, сохраняется. Известный ученый и писатель Умберто Эко отмечает: «…
компьютеры — это орудие для производства и переработки образов. Но также и очевидно,
что старые компьютеры рождались как орудие письменности, а не зрительного ряда: по
экрану ползли слова и строки, пользователь должен был читать… Если телевидение — это
мир, явленный в образах, то дисплей — универсальная книга, где мир явлен в словах и
разделен на страницах»13.
Культура перегружена сегодня экранной информацией. Печатное слово отступает
под напором видеоряда. Визуальный образ, а не только слово, становится носителем
идеологии. Манипулятивная мощь экранной культуры еще при ее зарождении была
отмечена многими отечественными и зарубежными исследователями. Исходя из этого,
возникает ряд вопросов. Не является ли она угрозой способности к абстрактному
мышлению, к обобщениям? Не становятся ли уже готовые образы стереотипами,
мешающими видеть происходящие вокруг реальные изменения?
Безусловно, опасность такого рода имеется. В связи с экранной революцией
коренным образом изменяется сознание современного человека. Постиндустриальная
цивилизация, переживающая системный кризис в социальной, экономической, культурной
и других сферах, в то же самое время характеризуется наступлением «новой
иррациональности».
Вот почему появление и распространение экранной культуры приводит к
изменению картины мира современного человека.
Возможность дистанционной трансляции информации, меняющийся диалоговый
характер взаимоотношений экранного текста с потребителем информации — также
является чертой экранной культуры. Экранная культура способствует диверсификации и
мультипликации источников образования. Очевидно, что образование в условиях
господства экранной культуры перестает быть средством усвоения готовых знаний,
становясь способом информационного обмена личности с окружающими людьми. На
эффективность восприятия информации влияют способность личности воспринимать
данную информацию, ее социальные и культурные установки.
В условиях развития информационных технологий происходит объединение
информации в единстве ее вербальной, визуальной и звуковой составляющих.
Результатом такого объединения является другой тип информационных ресурсов —
мультимедиа. Благодаря мультимедийным программам, находясь возле компьютера,
можно перелистывать каталоги товаров, получать консультации у специалистов, видеть
объемное изображение объектов, моделирование конкретных ситуаций. Мультимедийные
системы городской информации помогут освоиться в инфраструктуре разных социальных
сфер, в том числе в сфере профессиональной деятельности, в сфере образования, науки,
культуры.
Следует отметить, что мультимедиа, как новый феномен культуры, наряду с
широкими перспективами порождает ряд определенных проблем. Так, при его других
несомненных преимуществах, например, как интерактивного средства обучения, нельзя не
отметить такие факты, как усиление мозаичности современной культуры; проявление
эклектичности в сфере научного познания в противовес системному мировоззрению;
ориентация на репродуцирование вместо творческого подхода; снижение интереса к
книжной культуре и т. д.
Новые глобальные информационные технологии не только открывают невиданные
ранее возможности для развития человека, но одновременно ставят перед ним и культурой
сложнейшие проблемы общефилософского характера, связанные с дегуманизацией
культуры, рационализацией мышления, технологичностью жизни.
Современные
изменения,
связанные
с
процессами
информатизации,
технологизации, виртуализации и медиатизации культурного пространства, расширяя
способы передачи социокультурного опыта, одновременно исключают ряд традиционных
для становления личности социокультурных технологий, что направляет поиск в новое
русло и ведет не только к решению задач адаптации человека к новым жизненным
ситуациям, но, прежде всего, — к новому пониманию мира и выстраиванию собственных
перспектив творческой самореализации в контексте происходящих изменений, в том
числе информационно-коммуникативной компетентности.
Примечания
1 См.: Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество. – М.: Политиздат,1992. –
С. 55.
2 Hirsh E.D. Cultural Literacy. – N.Y., 1988. – P. 2 – 8.
3 См.: Флиер А. Я. Культурная компетентность // Культурология для
культурологов: учебное пособие. – М.: Академический проект, 2000. – С. 240.
4 См.: Флиер А. Я. Культурология как образование: проблемы формирования
культурной компетентности // Культурология для культурологов: учебное пособие. – М.:
Академический проект, 2000. – С. 107.
5 Тихомиров Ю.А. Теория компетенции. – М.: Юринформцентр, 2005. – С. 137 –
138.
6 См.: Ионова А.И. Этика и культура государственного управления. – М.: Изд-во
РАГС, 2005. – С. 70.
7 См.: Клоков В.Т. Основные направления лингвокультурологических
исследований в рамках семиотического подхода // Теоретическая и прикладная
лингвистика. – Выпуск 2. Язык и социальная среда. – Воронеж: Изд-во ВГТУ, 2000. – С.
60 – 67; Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология. – М., 2002;
Кравченко М. А. К вопросу об истоках современной лингвокультурологии // Проблема
лингвистики текста в культурологическом освещении. – Таганрог, 2001. – С. 15 – 24.
8 Орлова Э. А. Культурная (социальная) антропология. – М.: Академический
проект, 2004. – С. 464.
9 См.: Шелер М. Философское мировоззрение // Избранные произведения. – М.:
Гнозис, 1994. – С. 191.
10 См.: Микешина Л. А. Философия науки. – М.: Изд-во Флинта, 2005. – С. 322.
11 См.: Тоффлер Э. Третья волна. – М.: Изд-во АСТ, 1999. – С. 263 – 264.
12 См.: Кириллова Н. Б. Глобальная медиасреда и парадоксы экранной культуры //
Экранная культура в современном медиапространстве. – М. – Екатеринбург: ИПП
«Уральский рабочий», 2006. – С. 28 – 40.
13 Эко У. Пять эссе на темы этики. — СПб.: Symposium, 2000. – C. 79.