doc
advertisement
А.С. Терентьев Ст. н.с. ГМЗ «Петергоф» «Иерусалимское путешествие великого князя Константина Николаевича 1859 года» 8 октября 1858 года около 4 часов пополудни от кронштадтского причала отошли два парохода – «Гремящий» и «Олаф». На первом из них находился генерал-адмирал, генерал-адъютант, начальник Морского министерства великий князь Константин Николаевич, отправившийся в длительное путешествие по Европе. Сопровождали его в этом путешествии супруга – великая княгиня Александра Иосифовна и старший сын Николай, которому шёл тогда девятый год. В церемонии проводов участвовал император Александр II, который тепло простился с Константином Николаевичем на борту парохода. Великий князь Константин Николаевич – младший брат императора Александра П. Несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте (в октябре 1858 года Александру было сорок лет, а Константину тридцать один год) братья были очень близки между собой, придерживались сходных политических взглядов. Потому Константин был ближайшим помощником брата в его государственной деятельности, в проводимых им в стране реформах. Александр не был ни либералом, ни сторонником реакции. Воспитание В. А. Жуковского, который ставил общечеловеческие ценности выше идеологических установок, принесло свои плоды. Человечность, умение изменить свои представления, опровергаемые практикой, проявить гибкость, понять и принять новые процессы, необходимые для продвижения вперёд – эти свойства его личности проявились уже в первые годы царствования. Николай I готовил сына к государственной деятельности. С начала 1840-х годов наследник был членом Государственного совета и Сената, целого ряда высших комитетов, председательствовал в двух Секретных комитетах по крестьянскому делу 1846 и 1848 годов. Он вступил на престол уже сложившимся человеком в возрасте 36 лет, но в этот период он ещё не имел своей чёткой политической и экономической программы. Налицо был кризис старой системы и пробуждение общественного мнения, требовавшего реформ. Александр ясно осознавал грозящую государству опасность и начал искать новые решения и новых людей. Константин Николаевич стал ему в этом искренним другом и помощником. К середине 1850-х гг. великий князь успел зарекомендовать себя убеждённым реформатором. Ему ещё с детства была уготована морская карьера. Официально он был назначен управлять Флотом и Морским Министерством на правах министра высочайшим указом от 23 февраля 1855 2 года, но фактически Константин исполнял обязанности министра ещё с 21 января 1851 года «по случаю отъезда Начальника Главного Морского Штаба»1. Деятельность Константина Николаевича, однако, далеко не ограничивалась морскими делами. Широта его взглядов, государственный подход к задачам правительственной политики, прогрессивность устремлений быстро выдвинули его в число лидеров либерального реформаторства в России. Император в проведении своих государственных преобразований в стране часто опирался на своего брата и окружавших его деятелей либеральной бюрократии, таких как Н. А. Милютин, А. В. Головнин, М. Х. Рейтерн. В июле 1857 года Александр II ввёл Константина Николаевича в состав Секретного комитета по крестьянскому вопросу. В то же время великий князь становится членом Финансового комитета, играя важную роль в его деятельности. Ещё при Николае I Константин стал выполнять неофициально дипломатические поручения во время своих регулярных плаваний за границу, а после Парижского конгресса 1856 года помогал Александру II в осуществлении курса на сближение с Францией. Выполнял он в этот период и другие дипломатические поручения брата. Потому путешествие 1858 – 1859 годов носило не столько личный характер, не только было связано с делами Морского ведомства, но и имело ярко выраженную дипломатическую окраску. России необходима была передышка в военных действиях, она не должна была быть втянута в европейскую войну. России необходимо было время для проведения внутренних преобразований. Во время своего путешествия Константин приложил немало усилий для достижения этой цели и во многом добился необходимого результата. Приведём отрывок из письма корреспондента газеты «СанктПетербургские ведомости» из Парижа от 9 мая 1859 года: «…По моему мнению, говоря совершенно безпристрастно, самой лучшей политике следует в настоящее время Россия. Она выжидает результата начатой распри и всем советует соблюдать искренний нейтралитет, который бы принудил воюющие стороны покончить дела между собою. Вот все, что нам нужно, и Франция держится той же политики, как в Риме, так и в Афинах и Константинополе, где она действует согласно с мудрыми советами Императора Александра II и Августейшего Брата Его Великого Князя Константина Николаевича…» 2. Особое значение во внешней политике России всегда имел восточный вопрос. Крымская, или Восточная война 1853 – 1856 годов была следствием очередного восточного кризиса. Конфликт начался с разногласий Франции и России относительно прав католического и православного духовенства в Палестине, которая была провинцией Османской империи. За этими спорами стояли другие более сложные вопросы отношений на Востоке. Война стала результатом обострения экономических, политических и идеологических противоречий на Ближнем Востоке и Балканах в основном между Францией, Англией, Турцией и Россией. После Крымской войны положение на Ближнем Востоке оставалось сложным, а потому поклонение Святым местам в Палестине членами императорской фамилии и простыми паломниками было весьма 3 затруднительно. Эта часть путешествия первоначально Константином Николаевичем не планировалась. В программу путешествие входило передвижение по Европе с севера на юг – из Германии в Италию и Грецию, что и выполнялось с разрешения императора. Но и вопрос организации российского паломничества в Палестину был чрезвычайно близок Константину Николаевичу. Он желал сам посетить святые места, близкие сердцу каждого христианина и помочь многочисленным русским паломникам, имевшим подобное желание. Для составления задуманного великим князем путеводителя в Палестину был послан Борис Павлович Мансуров, который весьма серьёзно отнёсся к поручению. По возвращении в Петербург в ноябре 1857 года он подал великому князю обстоятельную записку, суть которой сводилась к тому, что в первую очередь необходимо создать условия для приёма паломников, устроив странноприимные дома, больницы, церкви, иметь там врачей и сестёр милосердия. Константин Николаевич активно поддержал предложения Мансурова. Он также предложил устроить при Иерусалимском консульстве библиотеку русских книг, направить в Иерусалим учёных для изучения древних рукописей, хранящихся в Патриаршей библиотеке. Программа великого князя, однако, не встретила понимания в Святейшем Синоде. В МИДе также не разделяли его планов. При К. В. Нессельроде их воплощение было невозможно, он сколь возможно избегал решения любых вопросов, связанных с положением на Востоке. В 1856 году министром иностранных дел стал Александр Михайлович Горчаков, человек гораздо более радикальных и прогрессивных взглядов. Но и он был весьма осторожен относительно контактов на Востоке, которые могли спровоцировать очередной русско-турецкий конфликт. Ближайший помощник великого князя, камергер Александр Васильевич Головнин в письме Б. П. Мансурову от 9/21 января 1859 года писал: «Перед отъездом Его Высочества из Петербурга Кн. Горчаков не соглашался на поездку в Иерусалим опасаясь … демонстрации со стороны православного населения и потому Вел. Князь не имеет еще дозволения предпринять оную» 3. Но идея посетить православные святыни не была оставлена Константином. Однако великий князь не вправе был по своему желанию менять первоначальный маршрут своего путешествия. Император следил за всеми передвижениями своего брата и требовал от него, чтобы тот не предпринимал без его ведома никаких поездок. Так в феврале 1859 года после самовольного путешествия с острова Мальта в Афины Константин Николаевич получил от Александра жесткое порицание: «Желаю, чтобы впредь ты непременно давал мне знать по телеграфу, где таковой есть, о твоем прибытии или отплытии и куда» 4. Просьбу о посещении Иерусалима Константин Николаевич излагает в письме Александру II из Палермо от 25 февраля 1859: «…Ты знаешь, любезнейший Саша, что у меня давно было задушевное желание поклониться Гробу Господню. Я Тебе самому писал об этом из Венеции зимою 1852-го года. Три раза являлась эта надежда, в 1845, когда я был в Архипелаге, в 1846 в Палермо и в 1852 в Венеции, и три раза мне в том отказывали. Но тогда нашей 4 политикой управлял Нессельроде, который боялся как чумы всего того, что касалось Востока. Кажется, что теперь времена другие и что мы можем действовать откровенно, не боясь кривых толков Европы. И отчего мое появление там должно возбудить более толков, чем появление других принцев католических и протестантских…Из Афин до Палестины всего 4 дня ходу, и я полагаю, что если находясь так близко от нее, я ее миную, это произведет на всем Востоке гораздо худшее впечатление, показывая со стороны России какую-то холодность и пренебрежение к делам Православия». Словно возражая на первоначальные возражения Горчакова, он далее отмечает: «Суматохи мое прибывание в Иерусалиме никакой произвести не может, потому что в это время, после Пасхи [пасха в 1859 году пришлась на 12 апреля – А. Т.], он бывает почти пуст, поклонники уже все разъехались. Православной же церкви посещение впервые русского Великого князя, брата Белого Царя, придаст непременно новой силы и нового веса…» 5. Доводы Константина возымели действие. «Получили от Саши по телеграфу разрешение на Иерусалимскую поездку. Большая радость» – записал в своём дневнике Константин 15 марта 6. Подтвердил император это и в письме брату от 17/29 марта, которое тот получил 1 апреля, будучи в Неаполе. «Я уже тебе отвечал по телеграфу, что совершенно согласен на поездку вашу в Иерусалим и, признаюсь, завидую вам» – писал Александр 7. Таким образом, разрешение было получено и Константин на фрегате «Громобой» 7 апреля отправился через Грецию в Святую землю. Накануне отправления генерал-адмирал получил депешу от Горчакова. «Государю неугодно, чтоб я в Пасху был в Греции. Вследствие этого мы несколько изменили план путешествия» 8 – признаётся Константин в своём дневнике. Пришлось встретить Пасху в Мессине, и только потом эскадра пошла в Архипелаг. Находясь в Греции, великий князь встречался с королем и королевой Греции, другими официальными лицами государства и в меру сил старался споспешествовать тому, чтобы Греция не была втянута в европейскую войну. По уверению афинской газеты «Надежда»: «Великий Князь Константин Николаевич, перед отъездом своим из Греции, советовал этой стране соблюдать строжайший нейтралитет в нынешней войне и действовать благоразумно. Его Высочество даже просил придать словам Его как можно более гласности» 9. «Санкт-Петербургские ведомости» в своём политическом комментарии в то же время отмечали, что «благоразумие и умеренность Великого Князя Константина Николаевича составляют с интригами и происками Австрии в Константинополе контраст, поразивший все умы» 10. Дипломатические шаги Константина во время путешествия во многом способствовали сохранению более стабильной ситуации в Центральной и Южной Европе и на Балканах и налаживанию необходимых контактов на Ближнем Востоке, куда эскадра великого князя отправилась из Пирея 24 апреля. В этом переходе до Палестины фрегат «Громобой» следовавший под флагом генерал-адмирала сопровождали фрегат «Палкан» и корабль «Ретвизан». В Яффе к эскадре присоединился корвет «Баян». 28 апреля в половине второго пополудни «Громобой» бросил якорь перед Яффой. 5 Накануне, 27 апреля, на пароходе «Таврида» в Яффу прибыли управляющий делами великого князя Александр Васильевич Головнин и чиновник особых поручений Морского министерства Борис Павлович Мансуров, уполномоченный императором вести «Иерусалимские дела». На портовом дебаркадере адмиральскую шлюпку встретил наместник патриарха митрополит Мелетий. В греческом монастыре Яффы, где были приготовлены покои для семьи великого князя, состоялась в тот же день встреча Константина Николаевича с епископом Мелитопольским Кириллом (Наумовым), возглавлявший Русскую духовную миссию в Иерусалиме 11. Ранним утром следующего дня «при стечении всего города, при пушечных выстрелах» началось странствование по святым местам великого князя Константина Николаевича и сопровождавших его членов семьи. Очевидец путешествия так описал караван, который направился из Яффы в Иерусалим: «Впереди ехали наместник патриарха и турецкая свита, присланная Сурреей – Пашей для сопровождения Великого Князя; потом Его Высочество [Константин Николаевич – А. Т.] на белой лошади, Великая Княгиня в богатых носилках, Его Высочество Николай Константинович и вся свита, в самых разнообразных костюмах; шествие заключалось матросами с эскадры». Путешествие это воспринималось современниками, как исключительное событие для христианского мира: «Когда весь поезд растянулся по гладкой прекрасной дороге, ведущей в Рамлу, вид был поразительный. Со времени крестовых походов Палестина не видала такого огромного христианского каравана. Впервые русский Великий Князь вел православных поклонников ко Гробу Господню» 12. В греческом монастыре города Рамла был сделан большой привал на отдых, а вечером, когда жара спала, караван вновь тронулся в путь. На ночлег путешественники остановились в Сарпсе, где были разбиты палатки среди рощи масличных деревьев. На следующий день караван достиг Иерусалима. Православное население радостно встречало великого князя, усыпая дорогу, по которой он следовал, цветами. На подъезде к Иерусалиму августейших путешественников встретил Иерусалимский патриарх Кирилл, Суррей – Паша и армянский патриарх. Не доезжая версту до городской стены, караван остановился на последний привал, для того чтобы сделать необходимые приготовления. Здесь великому князю были представлены консулы иностранных держав, находившиеся в Иерусалиме, а также англиканский епископ. Константин Николаевич надел парадный мундир и андреевскую ленту и процессия торжественно двинулась к Яффским воротам города. Русские высокие гости двигались к воротам по живому коридору, образованному турецким войском с одной стороны и жителями Иерусалима с другой. У Яффских ворот шествие встретил епископ Мелитопольский с духовной миссией, который сопроводил великого князя в Храм Гроба Господня. У дверей храма высокого гостя приветствовал иерусалимский патриарх в полном облачении со всем синодом, который повёл Константина Николаевича поклониться Святому Гробу, Голгофе и другим святым местам в храме. В своём дневнике события этого волнующего и торжественного дня Константин описал телеграфически скупо: «Пешком от Яффских ворот, прямо 6 через Греческий монастырь в Храм. Наконец, на Голгофе и на Гробе Господнем. Чувства, слезы, молитвы… » 13. После посещения храма патриарх сопроводил великого князя с семьёй в специально приготовленные для них покои в патриархии. Вечером того же дня, после отдыха, Константин с женой и сыном вновь посетили храм, чтобы без суеты обойти все святыни. Так закончился первый день пребывания великого князя в Иерусалиме – 30 апреля 1859 года. В первой половине следующего дня великий князь обменялся визитами с патриархом, а ближе к вечеру, когда полуденная жара несколько спала, совершил осмотр святых мест Иерусалима и его окрестностей, посетив в числе прочего Крестный путь, Овчую Купель, Иосафатову долину, Вертеп и Гробницу Богородицы, Гефсиманский сад, гору Элеон, место Вознесения. «Трудное возвращение по ужасной мостовой и темным улицам» 14. В тот же день Константин составил программу своего пребывания в Святой земле, стараясь за неделю пребывания здесь охватить как можно больше христианских святынь и прочих достопримечательностей и решить необходимые вопросы по созданию консульства и организации паломнической службы. Место для консульства, по мнению Константина Николаевича, было прекрасно выбрано. Располагалось оно возле самого Храма Святого Гроба. «Наше дело устройства русского поклонничества пойдет, надеюсь, на лад. Купленные земли прекрасно выбраны, утверждены за нами фирманами, и, надеюсь, что иерусалимский паша нам будет помогать» 15 - сообщал великий князь в письме императору. В последующие дни пребывания на Святой земле Константин совершает поездку в монастырь Св. Саввы, посещает Вифлеем, Вифсагур и Вифанию, любуется видами на Мёртвое море. В эти дни он не раз встречается с турецким Пашей, армянским патриархом и иерусалимским патриархом Кириллом. День явления креста Константину (7 мая) был отмечен большой патриаршей обедней в храме Воскресения, а в ночь на 8 мая состоялась «маленькая Русская обедня на самом Гробе Господнем», после чего, как описывает великий князь в своём дневнике «…Патриарх нас позвал в Алтарь и сам при нас отрезал и дал нам частицы мощей. 1) Царя Константина, 2) Царицы Александры (для жинки и для Мама) 3) Василия Великого 4) Марии Магдалины» 16. По возвращению в Петербург серебряных дел мастер Фёдор Верховцев создал для хранения этих святынь великолепный серебряный с позолотой крест, украшенный по всей поверхности неовизантийским орнаментом. Крест был освящён 14 февраля 1860 года Петербургским митрополитом Григорием 17. Убранство стрельнинской приходской СпасоПреображенской церкви также пополнилось святыней, привезённой из Иерусалимского путешествия. 20 июня 1859 года великая княгиня Александра Иосифовна передала церкви крест перламутровый в серебряной оправе привезённый «от гроба Господня» 18. Реликвия эта бережно хранилась в церкви вплоть до начала 1920-х годов. Пребывание семьи Константина Николаевича в Иерусалиме закончилось 9 мая 1859 года. На прощание путешественники поднялись на Элеонскую гору, чтобы в последний раз насладиться видом Иерусалима, нанесли 7 заключительный визит иерусалимскому патриарху, простились с Гробом Господним и Голгофой и вечером пустились в обратный путь. К вечеру следующего дня паломники прибыли в Яффу, а спустя сутки, вечером 11 мая, снялись с якоря и взяли курс на Бейрут. Так завершилось Иерусалимское путешествие великого князя Константина Николаевича. По желанию императора Константин должен был вернуться в Петербург к открытию памятника императору Николаю I, церемония открытия которого была намечена на конец июня. Великий князь Константин и его семья прибыли в Петербург после длительного путешествия 12 июня 1859 года и к обеду того же дня «воротились с детьми в нашу милую Стрельну» 19. В результате усилий Константина Николаевича в марте 1859 года был создан особый Палестинский комитет, который начал свою деятельность после Иерусалимского путешествия великого князя. Сам Константин был высочайше утверждён Председателем этого комитета. Управляющим делами был назначен Б. П. Мансуров. В задачу комитета входила организация паломнических отношений между Россией и Палестиной. Миссию свою эта организация успешно выполнила и была закрыта в ноябре 1866 года. Статс-секретарь Б. П. Мансуров подвёл итог деятельности комитета, составив подробный отчёт о его работе 20. В том же 1866 году рубка с фрегата «Громобой», на котором Константин Николаевич совершил своё паломничество в Святую землю, была снята с корабля и перенесена в Стрельну, где была установлена со всем убранством на территории парка и служила своеобразным садовым павильоном и напоминала семье о счастливых днях проведённых в Иерусалиме. Иерусалимское путешествие оставило неизгладимый след в судьбе великого князя Константина Николаевича и его близких и сыграло существенную роль в ближневосточной политике России. ___________________________ 1 ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 3. Л. 28; 2 Санкт-Петербургские ведомости. 1859. 19 мая. № 107. С. 2; 3 ГА РФ. Ф. 990. Оп. 1. Д. 227. Л. 23 – 23 (об.); 4 Цитата по: Переписка Императора Александра II с Великим Князем Константином Николаевичем. Дневник Великого Князя Константина Николаевича. М., 1994. С. 91; 5 Там же. С. 97; 6 Там же. С. 159; 7 Там же. С. 99; 8 Там же. С. 161. Запись за 6 апреля 1859 года; 9 Санкт-Петербургские ведомости. 1859. 10 мая. № 100. С. 1; 10 Санкт-Петербургские ведомости. 1859. 15 мая. № 104. С. 2; 11 Санкт-Петербургские ведомости. 1859. 9 июня. № 123. С. 2; 12 Там же. С. 2; 13 Переписка… С. 164; 14 Там же. С. 164; 8 Письмо великого князя Константина Николаевича Александру II из Бейрута от 13/25 мая 1859 года. – Переписка… С. 112; 16 ГА РФ. Ф. 722. Оп. 1. Д. 91. Л. 48; 17 Крест с мощами святых сохранился до настоящего времени и находится ныне в фондах Государственного Эримитажа; 18 Архив ГЭ. Ф. 4. Оп. 1. Д. 986. Л. 3 – 3 (об.); 19 Переписка… С. 172; 20 ГА РФ. Ф. 990. Оп. 2. Д. 48. 15
