96_Pervova - Право и жизнь

Л. ПЕРВОВА
К ВОПРОСУ ОБ ОБЪЕКТЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВЫХ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВ В МЕДИЦИНСКОМ ОБСЛУЖИВАНИИ
НАСЕЛЕНИЯ
Наиболее дискуссионным в теории правоотношений и, в частности, гражданских правоотношений всегда был и остается вопрос
об объектах правоотношений1. Анализ литературы по данной проблеме позволяет выделить три основных подхода к ее решению. В
качестве объектов правоотношений рассматриваются, во-первых,
предметы материального мира (вещи и невещественные материальные объекты) и предметы духовного мира (продукты интеллектуальной деятельности, личные неимущественные блага, средства
индивидуализации и т.д.)2; во-вторых, деятельность (действия, поведение) участников правоотношений по выполнению своих субъективных прав и юридических обязанностей; в-третьих, блага материального и духовного мира и деятельность участников правоНаиболее детальный разбор всех точек зрения на понятие объекта правоотношения в теории права содержится в работе А.П. Дудина. См.: Дудин А.П. Объект правоотношения. – Саратов, 1980. Цивилистическая литература последних лет также дает обширный материал по проблемам
объеков гражданских правоотношений. Примером фундаментальной разработки служат труды В.А. Лапача. См.: Лапач В.А. Система объектов
гражданских прав: теория и судебная практика (Теория и практика гражданского права и гражданского процесса). – СПб.: Юридический центр
Пресс, 2002.
2
«Гражданское законодательство так или иначе имеет дело с материальными и нематериальными благами, их статикой и динамикой» (см.: Лапач В.А. Указ. соч. – С. 109). Еще римские юристы делали различие между правовым регулированием оборота res corporales и res incorporales («res
quae intelleguntur» – вещей, которые мыслятся) (см.: Рыбалов А.О. О новых попытках ревизии понятия права собственности // Вестник Высшего
Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2005. – № 10. – С. 154).
Особой разновидностью «идеального объекта» выступает субъективное
право, не образующее самостоятельного вида объектов в этой классификации.
1
отношений по выполнению своих субъективных прав и юридических обязанностей (в зависимости от характера конкретных видов
правоотношений)1. Существуют еще две крайние точки зрения,
Е.А. Суханов полагает возможным признать объектом гражданских правоотношений (или объектом гражданских прав) правовой режим разнообразных благ, а не сами блага. Ведь именно этим, а не своими физическими свойствами отличаются друг от друга различные объекты гражданского оборота, и именно эта их сторона имеет значение для гражданского
права (Гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. I. 2-е изд., перераб. и доп. /
Отв. ред. Е.А. Суханов. – М., 2000. – С. 294-295). Но «правовой режим
благ» есть всего лишь объектная характеристика субъективных прав и
обязанностей, вследствие чего такая позиция вообще снимает вопрос об
объектной детерминированности содержания правоотношений. К тому же
невозможно не признать, что физические и логические (внеюридические)
свойства задают предельные параметры правового режима любого объекта, поскольку право не может выходить за грань социальной реальности
(«физические свойства объектов права ограничивают нас в выборе
средств правового регулирования» – см.: Рыбалов В.А. Указ. соч. –
С. 163). Считать их юридически иррелевантными, видимо, не совсем правильно: «Причина необоротоспособности заключается либо в естественных свойствах вещей либо в том назначении, которое придается вещам
людьми» – Regelsberger F. Pandekten (Systematisches Handbuch der
deutschen Rechtswissenschaft). Band 1. – Leipzig: «Verlag von Duncker &
Humlot», 1893. – S. 405, 406). «Опыт по согласованию индивидуальных
воль, воплощенных в отдельных объектах, фиксируется в классификации
вещей, которая отражает те их свойства, которые выявились как значимые для гражданского оборота и для правовых форм распределения между членами общества освоенного предметного пространства. Те вещи,
назначение которых не может быть исчерпано волей отдельного человека, оказываются в коллективной принадлежности. Вещи, природа которых не допускает индивидуализации, остаются вне отношений принадлежности и правовой регуляции» (Дождев Д.В. Римское частное право:
Учебник. для вузов. 2-е изд., изм. и доп. / Под общей ред. д.ю.н.
В.С. Нерсесянца. – М.: НОРМА, 2004. – C. 336). «…Эманципации объектов обладания, в отличие от эманципации личности, заключается в том,
что для освобождения лица нужны внутренние движущие силы, успехи
правовоззрений людей, разрушающие старинные союзные формы, тогда
как для эманципации объектов из тесных старых рамок правообладания и
юридического обмена нужна масса материальных, механических условий
(пути, рынки), в числе коих одно из существеннейших составляет образование и распространение особой категории вещей, денег, денежных зна1
5
одна из которых признает наличие безобъектных правоотношений
(в силу того, что отрицается возможность быть объектом правоотношений для действий участников), и вторая, согласно которой у
одного правоотношения может быть несколько объектов. Обе эти
крайности не получили широкого распространения и поддержки у
ученых-юристов.
Ближе всего к нашему пониманию объекта правоотношения
стоит определение, данное этому понятию А.П. Дудиным:
«…объект правоотношения — это предмет, на который направлена
деятельность субъектов правоотношения, осуществляемая ими в
процессе реализации ими своих юридических прав и обязанностей»1.
Для более глубокого выявления объекта правоотношений в
сфере медицинского обслуживания населения плодотворной представляется категория социального блага, получение которого обеспечивается с помощью реализации субъективных прав и юридических обязанностей. «Все объекты субъективных гражданских прав
обладают одним общим для них и определяющим качеством —
способностью удовлетворять материальные, духовные и социальные потребности субъектов — носителей соответствующего права.
В этом смысле категория объектов гражданских прав тождественна
себе же и может противопоставляться только соотносительной категории субъектов права, также обладающей собственным тождеством.»2 Это, в общем, не новая мысль. В начале XX в. она была
высказана
такими
известными
учеными-юристами,
как
И.М. Коркунов и Г.Ф. Шершеневич. «Объекты прав, — писал
Г.Ф. Шершеневич в одном из твоих трудов, — следует искать в
ков» (Дювернуа Н.Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 2: Учение о вещах. Учение о юридической сделке / Под ред., предисл. В.А. Томсинова
(Русское юридическое наследие). – М.: Зерцало, 2005. – С. 243). Впрочем,
по признанию того же Н.Л. Дювернуа, естественные свойства вещей составляют второй план их юридического бытия: «Но наряду с натуральными свойствами вещей они приобретают, соответственно воззрениям на
них той или другой культурной эпохи, такое множество свойств новых,
вовсе не определяемых их природой, что натуральные свойства вещей
уходят при этом на второй план и уступают место этим определяющим
значение вещей взглядам данного общества» (см. там же).
1
См.: Дудин А.П. Указ. соч. – С. 68.
2
См.: Лапач В.А. Указ. соч. – С. 475.
6
благах, обеспечиваемых правом как цели, а не в установленном
поведении, как средстве»1.
Что же является тем благом, интерес получения и необходимость обеспечения и защиты которого связаны с правоотношениями, возникающими в сфере медицинского обслуживания? Для правоотношений, возникающих на основе закона либо договора между гражданином, желающим получить медицинскую помощь, и
соответствующим медицинским учреждением, ответ на этот вопрос не составит особых затруднений. В этих случаях объектом
правоотношения, возникающего в подавляющем большинстве случаев по инициативе гражданина, будет медицинская услуга, предоставляемая ему медицинским учреждением2. Именно она является
тем социальным благом, получение которого побуждает гражданина обратиться за помощью в медицинское учреждение, т.е. вступить с ним в правоотношение.
С точки зрения юридической формы медицинская услуга представляет собой разновидность услуги — действия, составляющего
особый объект гражданского правоотношения. Услуги вошли в
состав объектов коммерческого оборота и гражданско-правовых
отношений с незапамятных времен. Хорошо известно, что еще в
римском частном праве они получили официальное признание в
рамках особого договорного типа — locatio conductio operarum —
и квалифицировались признаками, выделяющими их из вещей и
работ3.
См.: Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 3. – М., 1912. – С. 590.
В.А. Витушко отнес к объектам коммерческого оборота «части человеческого тела» (Витушко В.А. Курс гражданского права: Научно-практ.
пособие. Общая часть. Т. 1. – Мн., 2001. – С. 306-314). Между тем российское законодательство не дает оснований для такого вывода, устанавливая для предметов донорства и трансплантации административноправовой, а не гражданско-правовой режим. Следует признать справедливой точку зрения В.А. Лапача, полагающего, что гражданско-правовые
сделки по поводу органов и тканей человека противоречат закону, поскольку при пересадке органов и тканей «никакой гражданско-правовой
результат вообще не имеется в виду, никакая правовая цель не преследуется», и что «телесная целостность человека должна быть отнесена к его
личным неимущественным правам» (см.: Лапач В.А. Указ. соч. – С. 115).
С одной, правда, оговоркой: «…пока, в рамках существующего правопорядка», не исключающей изменения их правового режима в будущем в
качестве специфических вещей с ограниченной оборотоспособностью.
3
Подробнее см.: Степанов Д.И. Услуги как объект гражданских прав. –
М.: Статут, 2005.
1
2
7
В Гражданском кодексе России услуги выделяются в качестве
самостоятельного объекта гражданских прав (ст. 128 ГК). Установлен специальный тип договора — возмездного оказания услуг
(гл. 39 ГК), предметом которого выступают разнообразные, в том
числе и медицинские услуги (ч. 2 ст. 779 ГК).
Услуга характеризуется как действие, не имеющее, в отличие
от работы, вещественного результата. Она воспринимается на
уровне чувств, неотделима от источника. Еще одно свойство услуги — синхронность оказания и получения. При этом только эффект
услуги может сохраняться какое-то, возможно непродолжительное,
время. Из этого вытекает свойство несохраняемости услуг1. Услуги, в силу их свойства синхронности оказания и получения, моментальной потребляемости и неустойчивости качества, не могут быть
жестко нормированы и урегулированы с использованием какихлибо устойчивых, объективных критериев, а потому при исполнении договоров об оказании услуг многие вопросы определяются
взаимным поведением сторон2. «Наличие стоимости и потребительной стоимости услуги позволяет… относить услуги, как и работы, к имущественной группе объектов гражданских прав.»3
Медицинской услугой с точки зрения ее содержания является
медицинская помощь определенного вида и объема, предоставляемая по возмездному договору либо безвозмездно. К медицинским
услугам законодательство предъявляет особые требования, поскольку они особенно важны в деле реализации одного из важнейших конституционных прав граждан. Они, в частности, должны
соответствовать определенным стандартам медицинской помощи
(перечню требований — норм, правил, характеристик — к медицинской помощи и ее результатам), стандартам качества медицинской помощи (перечню требований, характеризующих степень соответствия оказанной в определенных экономических рамках медицинской помощи наиболее благоприятным конечным результатам). Аналогичные требования предъявляются и к медикосоциальным услугам, являющимся медико-социальной помощью
определенного вида и объема, предоставляемой по возмездному
договору либо бесплатно.
См.: Степанов Д. Услуги как объект гражданских прав // Российская
юстиция. – 2000. – № 2. – С. 16-18.
2
См.: Степанов Д. Компания, управляющая хозяйственным обществом //
Хозяйство и право. – 2000. – № 10. – С. 69.
3
См.: Лапач В.А. Указ. соч. – С. 457.
1
8
Основы законодательства об охране здоровья граждан частную
медицинскую практику определяют как деятельность, связанную с
оказанием медицинских услуг медицинскими работниками вне
учреждений государственной и муниципальной систем здравоохранения за счет личных средств граждан или за счет предприятий, учреждений и организаций, в том числе страховых медицинских организаций, в соответствии с заключенными договорами.
Эта деятельность должна носить не эпизодический, а регулярный
характер, осуществляться с предварительным извещением будущих клиентов (рекламные объявления, публичная офферта и т.д.) и
преследовать цель извлечения прибыли.
Оказание разовых медицинских услуг не может рассматриваться в качестве частной медицинской практики, даже если такие
услуги и оказываются на платной основе. Лишены свойств частной
медицинской практики заранее не анонсированные услуги, когда
клиенту неизвестно, может ли он рассчитывать на получение каких-либо медицинских услуг.
Право на занятие частной медицинской практикой имеют лица,
получившие диплом о высшем или среднем медицинском образовании, сертификат специалиста и лицензию на избранный вид деятельности. Выдача разрешений на занятие частной медицинской
практикой возлагается на местную администрацию, действующую
по согласованию с профессиональными медицинскими ассоциациями. Это разрешение действительно только на территории, подведомственной данной администрации.
Ситуация с определением объекта правоотношения не меняется
и в тех случаях, когда медицинская помощь оказывается гражданину помимо его воли (например, при медицинском обслуживании
недееспособных, при проведении принудительного лечения и в
других случаях). Не так однозначен ответ на этот вопрос о правоотношениях, возникающих в случаях защиты нарушенного права
гражданина на качественную медицинскую услугу и возмещения в
связи с этим материального и морального вреда.
Что ищет гражданин, подавший иск в судебный орган о возмещении вреда, причиненного вследствие недоброкачественности
оказанной ему услуги? Что является для него тем благом, получение которого заставляет его обратиться в суд с иском?
Очевидно, что таким благом и, следовательно, объектом правоотношения будет решение суда о возмещении вреда, а объектом
9
правоотношения между гражданином и медицинским учреждением, причинившим ущерб некачественным оказанием медицинской
услуги, — возмещение этим учреждением вреда, причиненного
гражданину.
В литературе высказано мнение о том, что категория блага все
же не универсальный критерий выявления объектов различных
правоотношений. Например, В.Н. Протасов отмечает, что «законодатель использует термин “объект” по отношению к благам лишь в
тех случаях, когда они совпадают с объектами правового поведения»1. «Другими словами, — пишет далее автор, — законодатель
связывает использование этого термина не с качествами явления
как блага, а с тем обстоятельством, что оно выступает объектом
деятельности»2. При этом В.Н. Протасов ссылается на действовавшие в то время Основы законодательства СССР о здравоохранении, статья 20 которых гласила: «Планировка и застройка населенных пунктов должны предусматривать создание наиболее благоприятных условий для жизни и здоровья населения». На основании
цитируемой нормы закона автор делает вывод, что в этом случае
объектом деятельности по планировке и застройке выступают не
блага, а «жилые массивы и промышленные предприятия», которые
в данном отношении представляют собой не блага, а, напротив,
источник вредного влияния на окружающую среду3.
С таким выводом трудно согласиться, так как цитируемая автором статья закона обязывает не просто планировать и застраивать
населенные пункты, а предусматривать при этом создание благоприятных условий для жизни и здоровья населения. Поэтому «отрывать» возводимые постройки от требований, предъявляемых к
ним законом, было бы неправильно. Более того, невыполнение
именно этого требования должно было привести к возникновению
правоохранительных правоотношений между строительной организацией и соответствующими органами.
Гражданско-правовые отношения по оказанию медицинских
услуг сегодня выступают составной частью медицинского обслуживания населения, но отнюдь не исчерпывают его. Правовые
формы медицинского обслуживания и медицинского эксперименПротасов В.Н. Правоотношение как система. – М., 1991. – С. 94.
Там же.
3
Там же. – С. 95.
1
2
10
та, границы юридически значимого, с одной стороны, и правомерного поведения — с другой, составляют предмет актуальных изысканий в науке права и оживленных дискуссий в теории и на практике не только в России, но и за рубежом. Самой главной проблемой, однако, является отсутствие общей юридической концепции
медицинского обслуживания, которая позволила определить хотя
бы направление, по которому должна двигаться юридическая
наука в разрешении важнейших частных проблем медицинской
диагностики, лечения, оперативного вмешательства, трансплантологии и донорства, эксперимента, исследований и разработок с использованием «человеческого материала»1. Понятие медицинской
услуги, взятое в пределах ее специфических содержательных
свойств и гражданско-правовых форм регулирования, должно способствовать разработке адекватного механизма гражданскоправовых обязательств по оказанию медицинских услуг.
1
Loose A. Strafrechtliche Grenzen ärztlicher Behandlung und Forschung. Universität Marburg Diss. – Berlin: TENEA Verlag für Medien, 2003. – S. 3.
11