Слово солдатам Победы, май 2007г.Корпоративная газета
advertisement
Фронтовая дружба Четверть века трудился на НПС «Уральская» Пермского районного нефтепроводного управления ОАО «СЗМН» бывший фронтовик Афанасий Александрович Милюков. Теперь он на заслуженном отдыхе. Но родное предприятие не забывает ветеранов Великой Отечественной войны, регулярно оказывая им заботу и внимание. Фронтовые страницы биографии Афанасия Александровича – это часть судьбы того поколения, которое своей кровью, пролитой на поле боя, отстояло право последующих поколений на созидательный труд. Летом 1944 года выпускников снайперской школы, которая располагалась в Пермском крае под городом Кунгуром, отправили на 2-й Белорусский фронт. Там шли тяжелые оборонительные бои. - Река Нарва в том месте, где заняла оборону наша часть, шириной была не более сотни метров, вспоминает ветеран. – Река служила естественным рубежом, разделявшим огневые позиции. Враг совсем рядом был. На этой стороне – мы, а на другой – фашисты, отчаянно пытающиеся прорвать нашу оборону. Атака следовала за атакой! Тут для снайперов работы – в две смены, и днем, и ночью. Товарищем Милюкова по снайперской школе был Суханов Михаил Маркович. С ним и ходили по очереди на огневые позиции. Оба с ног валились. Фашисты сперва хотели пробить брешь в наших укреплениях лобовыми атаками. Не удалось. Тогда враг стал пытаться пролезть через линию боевого охранения «тихой сапой». Работы для снайперов еще больше прибавилось! Спали урывками. Фашисты артналётами крушили всё вокруг и, казалось, даже в самом нутре земли всё переворошили! А ещё эти, какие-то особенно нервные, пулемётные очереди. Враг, перестраиваясь, снова бросается на штурм. Но теперь уже наша артиллерия бьёт по нему чуть ли не прямой наводкой. Немцы вынуждены отойти, чтобы, собравшись с силами, под покровом темноты вновь напасть. Задача снайперов – обезглавить наступающих, оставить их без командиров и дезорганизовать. Глаза у Милюкова и Суханова как будто врастают в оптические прицелы снайперских винтовок. Однажды, когда Милюков, чтобы дать несколько секунд отдыха глазам, чуть отодвинул от себя винтовку, как что-то - то ли осколок снаряда, то ли шальная пуля – ударило прямо в прицел и разбило его вдребезги! Милюкова мгновенно пробрала холодная дрожь от смешанного чувства ужаса и радости. - Видно, тот смертельный свинец опоздал прилететь, - шутливо комментирует теперь тот момент ветеран Великой Отечественной. На войне под пулями боец просто не может знать, что его ожидает через минуту. И лучше об этом не думать, если не хочешь подпустить к сердцу цепенящий холод страха. Не раз, наверное, смерть ходила около да рядом с бойцом, но, к счастью, разминулась с ним, лишь ранениями задела… Однажды осколок от снаряда пробил каску на голове Милюкова и чиркнул, как острым лезвием, чуть повыше левого уха. В другой раз - уже при освобождении Польши - вражеская мина, выпущенная из-за укрытия, где у гитлеровцев был установлен миномет, прямо на глазах Милюкова разорвалась и опрокинула навзничь старшину из их части. Афанасий Александрович с несколькими сослуживцами вынесли тяжело раненного старшину с поля боя. А когда вернулись из медсанчасти, не смогли найти родную роту – полегла она чуть ли не вся. Оказались они на танкоопасном направлении – с винтовками снайперскими и автоматами. И вскоре танки вражеские, надсадно рыча и фыркая, выскочили и стали бить из своих пушек. Воздух от близких разрывов как будто почернел. Милюков и Суханов оказались рядом, но толком укрыться негде. А вражеские «пантеры» громыхали и утюжили землю так близко, что наших бойцов окутывало сладковато-удушливое облако отработанного газойля. Кажется, Суханов, вспоминая – дома уже, после войны – сказал про тот случай: «Вот он, запах смерти». И тут неведомо откуда выскочил боец с противотанковым ружьем и, плюхнувшись за какое-то хлипкое укрытие, начал стрелять по танкам, наползавшим прямо на бойца. Выстрел, другой... Есть попадание! Зачадил подбитый танк. Наши воспрянули духом. А героический паренек с противотанковым ружьем, броском сменив позицию, останавливает еще одну железную гадину, потом третью! И захлебнулась эта страшная танковая атака! И тут ранило Суханова, так, что тот время от времени терял сознание. Милюков, вытаскивая друга с поля боя, до самой медсанчасти подбадривал Суханова, припоминая разные истории из их житья-бытья в снайперской школе под Кунгуром – в деревне Ботово. Уж как они это название какое-то забавное на учебке не обыгрывали! Переиначивая по-всякому, поскольку «ботать» означало и блатное «болтать», и напоминало «боты», которые когда-то модной обувкой служили. Вот так, шагая и приговаривая, а точнее, заговаривая боль у раненного товарища, дотащил его Милюков до медиков. А в другом бою получилось всё наоборот! Контузило Афанасия Милюкова. - Всю ночь пролежал я среди убитых ни живой ни мертвый, - вспоминает ветеран. – Только утром пришёл в сознание. Давай выползать из-под трупов. И тут Михаил (он тоже был пострадавший) меня заметил. «Живой?» - спрашивает. - «А наши давно уже ушли». Ну, мы стали к своим тогда пробиваться. Если бы не Суханов, один бы я, контуженный, не дошёл, говорит Афанасий Александрович. День Победы в мае 45-го фронтовые товарищи встречали в разных войсковых частях, разделенные большими расстояниями, выпили друг за друга на радостях боевые сто граммов. За несколько месяцев до Дня Победы Афанасий Милюков под Кенигсбергом получил сквозное ранение в правое плечо с большой потерей крови. Ветеран, рассказывая сейчас, как привезли его в медсанбат, вспоминает не то, насколько опасной для жизни была рана, а до сих пор не может забыть, как ему удалось впервые за долгие месяцы хорошенько выспаться в первый день пребывания в военно-полевом госпитале. - Когда меня на койку положили, то в палате никого ещё не было, - вспоминает фронтовик, - ну, я и уснул, а проснулся, когда палата уже полным-полнёхонька была. Весной 1945-го, когда Милюков находился на излечении в госпитале в Кракове, туда наведался начальник охраны маршала Рокоссовского подполковник Клыков набирать «проверенных войной» бойцов. Милюкова, награжденного к тому времени орденом Славы III степени и орденом Отечественной войны I степени, взяли на службу в охрану к маршалу Рокоссовскому. Служба эта продолжалась еще пять лет после войны. Лишь в 1950 году Афанасий Александрович Милюков был демобилизован и вернулся домой. - И вскоре после возвращения домашние мои затеяли разговоры про свадьбу! – смеётся Афанасий Александрович. – Наверное, целую неделю меня уговаривали… Уговорили, и с тех пор мы с моей Анной Степановной не разлей вода. Как только разузнал Милюков, где после войны его фронтовой товарищ Суханов живет, повстречались боевые друзья. - А работал Михаил Маркович автомехаником неподалёку от города Чайковского, в Большом Букоре, уточняет Афанасий Александрович. – Я там бывал, конечно. Гостил. И очень мне хотелось, чтоб вместе мы работали – на нефтеперекачивающей станции «Уральская». У нас на НПС всегда коллектив был дружный! Хоть все работники по сменам разбиты, вроде и редко всем предприятием вместе встречались, но это, я вам скажу, как фронтовая дружба – накрепко! Владимир КРАСНЫХ. Пермь. Служили три товарища Не раз доводилось слышать от бывших фронтовиков, что на поле боя и в окопе всего дороже надёжность тех, кто рядом. Это и понятно, ведь на войне опасность подстерегает повсюду. И как это здорово - осознавать, что в беде боевые товарищи не оставят тебя одного! Вот и Хуззят Саримович Саримов, прошедший горнило Великой Отечественной войны, уверяет, что самая крепкая дружба на свете – фронтовая. Он ушёл на войну девятнадцатилетним пареньком из родного поселка Тимяшево в августе сорок второго. К тому времени под Сталинградом без вести пропал старший брат. Для Хуззята, рано осиротевшего после смерти родителей и проживавшего в большой семье брата, это стало большим горем. Чуть раньше отправились на фронт его поселковые друзья-приятели. Живы ли они? Мать закадычного друга Назипа как-то при встрече с его жингэчэй – женой брата – посетовала, что давно нет писем от сына. Может, в госпитале? Самому Хуззяту к тому времени уже довелось испытать ужас от воя сирен – сигнала о воздушной тревоге, грохота взрывов снарядов, огня пожарищ. Случилось это год с небольшим назад, когда в начале лета 1941-го группу ребят из Тимяшева отправили поездом со станции Бугульма в далёкий Донбасс учиться на шахтеров в фабрично-заводское училище. На месте назначения, в Сталино, они оказались как раз в день начала войны и нападения на город немецкой авиации. В тот же день их посадили в один из этих эшелонов, идущих на восток, и отправили обратно... И вот снова станция Бугульма, откуда поезд увезет юношу на запад – на фронт. - Было ли чувство страха, не помните, наверное? – осторожно спрашиваю у ветерана. - Не без него. Но отчаяния и паники я не испытывал, ведь был молод, рядом были другие парни, отправлявшиеся вместе со мной на фронт. Не знаю, верно ли передам ощущение тех далеких лет, но, наверное, во всём я полагался на судьбу и верил, что и на войне есть место доброте. Саримов оказался на Ленинградском фронте. Группу молодых новобранцев определили учиться на радистов. - Как-то, через месяц, сидим на занятиях, осваиваем азбуку Морзе. И тут за окном я увидел новые зачехлённые артиллерийские орудия. Как впоследствии мы узнали, это были уже успевшие прославиться в боях «катюши», вспоминает Хуззят Саримович. А уже через несколько дней всех нас сняли с занятий и отправили к артиллеристам. Мы с Сашей Коченовским из Перми и Геной Саморуковым со Смоленщины, с которыми я успел подружиться, были тому откровенно рады, нам казалось, что быть артиллеристами важнее. Они и стали артиллеристами, громили врага из этих самых «катюш». Как вспоминает ветеран, эти новые орудия были установлены на шасси американских автомобилей «студебеккер». Каждый боевой расчет состоял из командира орудия, наводчика, водителя и заряжающих. Хуззят и два его друга были заряжающими. В их обязанности входило установление снарядов на специальные направляющие. Затем Саримов был назначен наводчиком – от точности его наведения на цель зависела меткость разящего огня. - В эти минуты я был весь внимание, полностью сосредотачивался на наведении прицела. Главным для нас было поразить как можно больше живой силы врага, нанести урон его технике. Ведь сражались за Родину, за возвращение живыми домой. Родной дом. Он часто вспоминался солдатам в минуты затишья. Бывало, начнет одолевать Хуззята и Геннадия тоска по дому, так тут весельчак и балагур Саша не дает им покоя, подшучивает над ними и непременно рассмешит. Конечно же, находилось во фронтовых буднях место и шутке, смеху, песне, иначе как человеку остаться самим собой, видя постоянно смерть и страдания! Случалось, с концертами приезжали артисты. Звучала гармонь, под звуки которой артиллеристы, делясь друг с другом махоркой, сладко закуривали. Саримову и его друзьям несказанно повезло: в составе 29-го отдельного гвардейского полка живыминевредимыми прошли всю войну. Обороняли Ленинград, затем участвовали в освобождении других городов России, Эстонии, Румынии, Венгрии, Чехословакии. Пережить, конечно, пришлось многое. Особенно большие потери батарея понесла в Эстонии. Здесь под городом Тарту во время передислокации артиллеристы попали под налет вражеских самолётов. - Бомбы рвались непрерывно, - вспоминает Хуззят Саримович. - В надежде спастись все побежали в расположенный поблизости лес. Я же спрыгнул в большую воронку, вслед за мной – Саша и Геннадий. Так мы остались живы. Выбравшись после окончания бомбёжки из укрытия, мы увидели страшную картину: развороченные орудия, множество погибших... После этого дивизия была отправлена на переформирование в Подмосковье. Долгожданный День Победы застал артиллеристов в Чехословакии. - Утром 9 мая мы узнали о капитуляции Германии. Как мы радовались! В родное Тимяшево Саримов вернулся после демобилизации в сорок седьмом. Едва схлынула радость встречи с родными и земляками, как первое, что пришло в голову, - надо устраиваться на работу. Поскольку у всех на устах были разговоры о начинающейся большой нефти, он, не раздумывая, поступил буровым рабочим в НПУ «Шугурнефть». Через два года перевелся в контору бурения № 2 треста «Татнефть». А в 1953 году Хуззята Саримовича зачислили в контору нефтепровода «Карабаш – Клявлино ». По его трудовой биографии нетрудно проследить историю Ромашкинского РНУ, где Саримов работал слесарем по ремонту технологического оборудования. В 1977 году в связи с изменениями в структуре районного управления перевелся на базу производственного обслуживания РРНУ слесарем-ремонтником и трудился до выхода на пенсию в 1983-м. В общей сложности проработал в управлении около полувека. И сейчас о нем здесь вспоминают с большим уважением. За добросовестный труд Х.С.Саримов награжден орденами Трудовой Славы третьей степени и «Знак Почета». Надежной опорой ему все годы была и остается семья. Вместе с Миннур-ханым, которая рядом с ним вот уже шестьдесят лет, вырастили замечательных детей, которые заботливым отношением к родителям украшают сегодня их старость. Впрочем, понятие «старость», пожалуй, по отношению к нашему герою неприменимо, если под ним подразумевать отход от активной жизни. Нет, Хуззят Саримович по-прежнему деятелен и энергичен, до всего ему есть дело. С удовольствием возится на приусадебном участке. С особым настроением ждет Дня Победы. Обычно накануне праздника всех ветеранов собирают за одним столом в управлении. Поздравляют, желают здоровья, счастья, дарят цветы. В эти торжественные минуты Хуззят Саримович обязательно вспомнит про себя боевых друзей Сашу и Гену и мысленно пожелает им здоровья, благополучия. И вернется к общему разговору за столом. Такие праздничные встречи – всегда большая радость. Айсылу ГАББАСОВА. Лениногорск. Тихая радость ветерана. Возвращаться мыслями в те дни становится бесконечно тяжело. К счастью, послевоенное время восстановило истинное предназначение человека – трудиться, строить дома и растить детей. О военных и мирных днях своей жизни говорят ветераны: Мубаракзян Закизянович Салимзянов, Всеволод Никитич Широбоков и Имам Киямович Киямов. - Когда закончилась война, мы не могли нарадоваться тому, что над нами не летают фашистские стервятники, не взрываются снаряды и не свистят пули, что можно свободно, не боясь ничего, ходить по улицам. Нынешнему поколению этого просто не понять, и, может быть, слава за это Богу, - такими были первые слова ветерана на мой вопрос о самом первом Дне Победы. Затем, глядя на диктофон в моих руках, продолжил неожиданно с улыбкой: - А вы знаете, в войну ведь тоже были журналисты. Чудаки! Ходили по окопам прямо во время сражений, набирались впечатлений для своих репортажей… Эта добрая, с усмешкой, ремарка о коллегах-предшественниках, кажется, еще больше расположила меня к собеседнику. Впрочем, мне всегда импонировали люди с чувством юмора, тем более, если им удалось сохранить его после жесточайших испытаний, выпавших на их долю. Знакомьтесь, Мубаракзян Закизянович Салимзянов – бывший боец 2-го Прибалтийского фронта, а после войны – механик-водитель в Альметьевском РНУ. Сейчас ему за восемь десятков лет. А когда в сорок втором призвали в армию, ему шел всего девятнадцатый. Привезли новобранцев в Саранское пехотное военное училище. Там, вспоминает Салимзянов, он приобрел определенную боевую выучку и первоначальные военные знания. Опыт же и понимание того, что война - это труд, тяжелый повседневный ратный труд, пришли уже непосредственно в боях с хорошо обученными и технически оснащенными гитлеровскими частями. Боевое крещение он получил на Сталинградском фронте, куда попал в составе 374-го отдельного гвардейского минометного дивизиона. Из того, что видел и пережил там, ветеран предпочел вспомнить такой эпизод: - После череды боев выдалась, помню, короткая передышка. Мы были так измотаны, что я неожиданно заснул возле машины, вернее сказать, провалился в сон. И тут немцы стали обстреливать наши позиции. Меня начал будить Иван Непорожний. Растормошил, а я никак не соображу, где я, что вокруг происходит. Тогда он потащил меня волоком в более безопасное место. И тут рядом разорвалась вражеская мина. Осколки посекли Ивану спину, ранив его, а меня он, стало быть, защитил своей спиной. На всю жизнь благодарен ему. Вот такая была она, фронтовая дружба: сам погибай, а товарища выручай! Слава Богу, Иван тогда поправился от ран. Под Сталинградом наш полк был разбит, нас отправили на переформирование. И весной 1943-го передали в 90-й гвардейский минометный полк. В его составе Мубаракзян Салимзянов участвовал в боях на Орловско-Курской дуге. Там он подвозил на автомашине снаряды к батареям, которые вели ураганный огонь по врагу. Затем его часть в составе Прибалтийского фронта участвовала в освобождении от гитлеровских захватчиков Латвии, Литвы, Эстонии. В памяти ветерана живет и такое воспоминание о войне. Однажды – была осень сорок четвертого – шоферу Салимзянову и еще двум красноармейцам поручили доставить на передовую секретный пакет. Лил сильный дождь. Машина застряла на размытой дороге, пришлось добираться до места назначения своим ходом. Где перебежками, а где и ползком под огнем противника, вывалявшись в грязи, достигли бойцы цели, передали пакет по назначению. На дворе меж тем настала ночь, надо бы вымыться, просушиться и ложиться спать, да негде, все окрестные дома забиты нашими солдатами. Что делать? Взобрались в кузов стоявшей на отшибе автомашины, накрылись плащ-палаткой. Чуть позже к ним присоединились еще двое красноармейцев. Ночь прошла бы спокойно, не обнаружь их немцы и не начни обстреливать автомашину. Одна из пуль задела ногу Салимзянову. Так и пришлось, замотав рану, пролежать под вражеским прицелом в кузове, пока утром наши не отогнали немцев. Радостная весть о Победе настигла Мубаракзяна Салимзянова вдали от родного Татарстана – на подступах к Кенигсбергу. На родину вернулся с боевыми наградами – орденом Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги». После войны Мубаракзян Закизянович женился, отстроил дом, поставил с женой на ноги троих сыновей. Работал водителем в Альметьевском РНУ, куда трудоустроился в 1975 году. В конце 1988-го вышел на пенсию, оставив по себе в трудовом коллективе добрую память. Ежегодно накануне 9 Мая их приглашает родное предприятие на встречу ветеранов. Нынешние руководители предприятия, другие должностные лица говорят им уважительные слова, благодарят за Великую Победу в той страшной войне, дарят подарки, угощают чаем. Приятно им, ветеранам, все это. Улыбаются они окружающим, довольные. Но больше всего они втайне тихо радуются тому, что вот дожили до еще одной годовщины Победы. Дай Бог, не последней!.. Айсылу МАРДАНШИНА. Альметьевск. Истина жизни Всеволода Никитича. Великая Отечественная война. 1943 год. Сталинградская эпопея. Клубы черного дыма закрыли солнце, уши закладывает от беспрерывной орудийной пальбы, треска пулеметов и автоматов, дышать нечем от гари пожарищ… В этом кромешном аду среди тысяч наших воинов и он, двадцатилетний уроженец деревни Кыква, что затерялась в Удмуртии. Боевой приказ для всех – ни шагу назад, стоять насмерть! И он без устали ведет огонь по врагу из пулемета. И вдруг боль в руке, настолько острая, что боец теряет сознание. Очнулся Всеволод в темном сарае, переполненном ранеными, сквозь туман и шум в голове слышит, как ктото из врачей говорит: - Похоже, придется ампутировать руку, иначе пойдет заражение. - А, может, попытаемся все же спасти?.. От этих слов гулко бьющееся сердце подступает к голове, и солдат вновь проваливается в небытие. Когда проснулся от наркоза, первым делом со страхом посмотрел на руку: слава богу, на месте! С тех пор прошло больше полувека. C ветераном войны Всеволодом Никитичем Широбоковым, живущим в Ижевске, не спеша ведем разговор, что называется, за жизнь, перекидывая время от времени мостики к давним событиям. У моего собеседника задумчивый, немного строгий взгляд, прямая осанка – это в восемьдесят четыре-то года! На мой полушутливый вопрос, не поделится ли он секретом, как преодолевать без ущерба для себя жизненные преграды, ветеран отвечает без шутки: «Бояться преград, значит не жить, их нужно преодолевать, зная, что всегда можно найти выход». После войны Всеволод Никитич вернулся в родную деревеньку. Стал работать в школе (до войны он успел окончить педагогическое училище). Вел вначале младшие классы, затем преподавал географию и историю, директорствовал. В ту пору и встретил свою судьбу, правда, искать ее не пришлось – Руфина Федоровна преподавала в этой же школе. Помнится обоим, что на свадьбе их гуляла чуть ли не вся деревня поголовно. С тех пор Широбоковы, можно сказать, ни на день не расставались, пятерых детей вырастили. В 1978 году Всеволод Никитич трудоустроился в Управление Северо-Западными магистральными нефтепроводами, где и проработал плотником-столяром до самого выхода на пенсию. Уже на третий год получил от организации квартиру, и семья Широбоковых переехала жить в Ижевск. В одной из комнат этой квартиры мы и сидим за разложенными старыми фотографиями. Я не тороплю ветерана, он с большими паузами возвращается памятью к далеким фронтовым годам: - Всякое было на фронте – и хорошее, и плохое, веселое и печальное… Была среди нас молоденькая радистка Катя. Помнится, добрая такая, улыбчивая. Во время одного из боев захватили ее немцы. Облили бензином и подожгли. На наших глазах, мы видели эту жестокую казнь, но выручить ее не смогли, силы были неравны… Как она кричала… Ветерана захватило печальное воспоминание, глаза заблестели от слез, голос пресекся. Из соседней комнаты вышла жена, стала успокаивать. - Слабый стал, сердце пошаливает, - говорит она мне. - Фильмы о войне совсем смотреть не может. Уходит или начинает ворчать. -Вот ведь, все обо мне беспокоится, - в свою очередь говорит ветеран. - Да и я без нее не могу. Ведь что ни говори, а уже 59 лет вместе, детей воспитали, поставили на ноги. Теперь вот дожить бы без болезнеймучений… По словам жены, Всеволод Никитич время свое занимает больше разгадыванием сканвордов, телевизор смотрит редко. О своих боевых заслугах не любит распространяться, говорит, все храбро воевали, не он один. Среди наград ветерана - как боевые ордена и медали, так и за мирный труд. Как отмечает День Победы? Поднимают по-стариковски по чарочке за живых и погибших, потом оба считают обязательным сходить к Вечному огню – поклониться всем, кому не суждено праздновать вместе с живыми. Вот только нынче переживает Руфина Федоровна, удастся ли выполнить заведенный ритуал поклонения Вечному огню: «Совсем плохо стали ходить у деда ноги…» -Что пожелали бы вы нынешнему и грядущим поколениям? – спрашиваю напоследок перед расставанием Всеволода Никитича. - Самое главное, чтобы был мир - мир на земле, мир в семье, мир в душе... Наверное, за этими, на первый взгляд, бесхитростными словами и кроется смысл жизни. Ее главная истина. Эльвира ЖИГАЛОВА. Ижевск. Солдат Победы. Всё дальше от нас Великая Отечественная война. И с каждым годом, увы, всё меньше остается живых свидетелей тех героических и суровых на испытания лет. К тому же им всем - за восемьдесят, а время и раны, к сожалению, не щадят ни здоровье, ни память. - Да, мне уже восемьдесят три, склероз настиг, многое позабылось, – признается Имамутдин Киямович Киямов. – Но первый свой бой очень хорошо помню. …Это было в конце сорок второго, в Подмосковье. Здесь, на Калининском фронте он получил боевое крещение. Бой шел недолго, но Имам (Имамутдин – полное имя) успел испытать не просто страх, а еще и очень неприятные физические ощущения: тошнота то и дело подступала к горлу… - Я потом рассказал об этом фронтовому товарищу – астраханскому татарину. Он был лет на десять старше меня, воевал уже какое-то время. И услышал в ответ: «Ты не один такой, каждый испытал нечто подобное в первом бою». За давностью лет Киямов запамятовал, как звали этого человека. Но не забыл, что с тех пор тот постоянно опекал его, учил премудростям военного дела. Наверное, от чего-то и уберег, и, скорее всего, их отношения можно назвать фронтовой дружбой. Но Имам Киямович честно признается, что никогда над этим не задумывался. Киямов считает: и на войне, и в мирное время человек всегда наставляет тех, кто моложе его, у него такая потребность от природы. Да и друг к другу люди притягиваются всегда одинаково: интуитивно чувствуют «своего» человека, легко обнаруживают общность интересов. Может, и правильно, считает он, говорят: «фронтовая дружба», «фронтовое братство». Возможно, так у него сложилась жизнь, что некогда было над этим размышлять, или характер такой, или опять память уже подводит. - А вам никогда не приходилось после войны встречаться с однополчанами? – спрашиваю. - Довелось один раз, через много лет, – вспоминает Имам Киямович. – На автовокзале в Казани случайно встретил земляка из Алексеевского района, с которым вместе воевали. - Он вас тоже узнал? Поговорили? - Поговорили от души! Не заметили, как и мой, и его автобусы уехали… Конечно, им было что вспомнить. После Калининского фронта, где Киямов получил свою первую боевую награду – медаль «За боевые заслуги», был Сталинградский, а затем грандиозная эпопея Курской дуги. Даже сейчас, несмотря на возраст и болезни, Киямов не забыл эпизоды тех страшных боев. Он был стрелком-автоматчиком, их подразделение с самого начала было придано 237-й танковой бригаде. И сюда, в район жестокого, переломного сражения, они подъехали, что называется, на броне. - Командир отправил нас двоих на наблюдательный пункт. Только мы добрались, как послышались залпы орудий. Такой адской стрельбы я не видел больше никогда. Темно стало так, будто солнце закатилось. А ведь было утро, только недавно рассвело… Имаму повезло, из этого ада вышел живым, и дальше судьба его хранила. Правда, весной сорок пятого в Венгрии ранило осколком мины. Но подлечился в госпитале, догнал свою часть, снова встал в строй. День Победы встретил в Австрии, под Веной. Война закончилась, но домой Киямова отпустили не сразу, служил еще два года в запасной части под Москвой, ремонтировал аварийные автомашины. Имам Киямович признается: приятно, что как фронтовику ему оказывают внимание, к 9 Мая подарки преподносят. Но он никогда не любил вспоминать о войне, тяжелое это занятие. Вот о мирной жизни – другое дело, о ней воспоминания радостные. - В 1956 году я трудоустроился на НПС «Ковали», станция тогда только строилась. У них дома угол снимал,– кивает ветеран в сторону жены, Любови Николаевны. – И вот уже полвека мы вместе. У нас две дочери, четверо внуков, три правнучки. Вообще мне на жизнь обижаться не за что, сейчас – тем более, хорошо живем, мне как участнику войны большую пенсию платят. На НПС «Ковали» КРНУ Имам Киямович работал дежурным машинистом почти до выхода на пенсию, лишь несколько месяцев не дотянул – заболел, получил инвалидность. И Любовь Николаевна работала на станции, и дочка Ирина с мужем. Сейчас здесь трудятся внук Василий Герасимов и зять Владимир Шалагин. В общем, у них – большая, дружная, работящая семья. И старый солдат рад за своих потомков, а сверстникам желает бодрости и жизнелюбия до конца земного пути. Татьяна УСТИНОВСКАЯ. Казань.
