Как я пониманию философскую основу феноменологии
advertisement
1 С помощью функции внимания познающий выбирает, куда именно смотреть. Реальность не более чем иллюзия, в лучшем случае согласование восприятий разных наблюдателей. Как я пониманию философскую основу феноменологии. Феноменология это способ или, даже теория познания, наука о том, как с помощью чего, каких процедур, методов и способов возможно получение знания. Знания в качестве закона, а не знание «о чем-то», представляется как предмет, на который направлен философский взгляд феноменологии. Это попытка переосмыслить саму суть знания, знания как единственной возможности осмысления себя через наличность, через бытие, а не изучение бытия, как систематизированных, по средствам изучения фактов, событий. Истинное знание, расценивается не как информация по поводу состоявшихся, поддающихся проверке фактов, но, как закон или даже процесс, который управляет, или в нутрии которого происходят некоторые факты и их совокупности. Все они тогда являются лишь частным взглядом на сущности, проявляющейся всякий раз целостно. Эта сущность или закон сконцентрирован в предметности, уплотнен до бытия. Факт не самоценен сам по себе, а является лишь презентацией сущности. Выхватывание этой сущности, усмотрение ее, и есть цель феноменологического исследования. Учитывая, что познаваемый процесс не наличествует ни в чем, кроме точек проявленности (феноменах), именно схватывание - рассматривается как основной инструмент. Не продляя факт, не создавая фантомов факта по средствам оценивания, гипотезирования и других способов обработки информации (что с точки зрения феноменологии вообще будет являться формированием некоторого бреда). Для примера можно рассмотреть графики функций и уравнение функции, описывающее этот график во всем его многообразии, имеющее вещественную, графическую, как бы проявленную часть как график, но им не являясь, а являясь описывающим законом, каждым точным значением идентифицируясь, оставаясь бесконечно изменяющимся. В конечном итоге, феноменология направлена на изучение универсума, бытие, в отношении которого, является тем же, что график относительно функции. Познание через проявившиеся точки бытия. Т.о., подразумевается наличие пустой матрицы, которая сама 2 по себе не имеет вещественности (не имеет тела), но является описывающей, управляющей всей вещественностью вообще через нее живущую. Познание сущности дает возможность синтеза разрозненных, малообъяснимых и не объяснимых фактов, формирования целостного видения, поля познания. А так же дает возможность еще раз взглянуть на вопросы сознания и воплощения его через бытие. Гуссерль позиционирует феноменологию как науку о сущностях в противоположность привычным для нас наукам о фактах. Тут факт напрямую связан с реальной вещественностью, а сущность, в свою очередь, с трансцендентностью. Противопоставление факта и сущности, а также их непрерывной связи уделено центральное место в «Идеях к чистой феноменологии». Развенчание главенства факта и наделение его ролью слуги, исполняющего сущность. Факт – конечный, существующий, наличествующий в вещественности, ограниченный миром действительности, имеющий начало и конец, (протяженность во времени и пространстве), и множество параметров привязывающих, обуславливающих. Сущность, наоборот, не имеющая протяженности, не ограниченная, идея, объединяющая, управляющая множествами фактов. Феномен синхронии, в частности, показывает как разрозненные события, могут, объединятся одним смыслом. Таким образом, факт и сущность не являются друг другом, несводимы друг к другу, но, так же естественно, связанны. Факт является физическим телом сущности, сущность душой, которая, в нашем пространстве и времени, может осуществляться через свое тело. Факт, одномоментно, трансцендентный, эмпирическим является освещая лучом лишь созерцанием. Это прожектора некоторые делает из области, сущность реального становясь мира в мир односторонним схватываемой неадекватно, устанавливая правило бесконечно многогранной возможности познания одного объекта, даже если это множество стремится к нулю (т.е. к целостному познанию), оно стремится к нулю бесконечно. Индивидуальное бытие любого рода «случайно» и одновременно сущностно. В этом реализуется принцип «сущностной необходимости» - бытийная проявленность и «сущностная всеобщность» - синхрония. Соответственно познание конкретных показателей здесь сущего является познанием фактов, статистика по отношению к сущности, запечатление, в лучшем случае, части сущности. Познание через реальность однобоко, иногда многобоко и никогда целостно. Противоположно, познание части сущности, открывает значение сразу всей общности бытия презентирующей эту сущность, что делает такое познание дающим живое меняющееся знание. 3 Методы получения знания. Каким же образом возможно «глядение в сущность» «схватывание» ее. Гуссерль утверждает, что первое и неприкасаемое условие – чистое видение, что означает особое состояние сознания не ограниченного собственным прошлым и будущим, собственным бытием (собственное бытие становится прозрачным, проницаемым), и не ограниченного сферой возможно допустимого. Позиция «здесь и сейчас» частично описывает этот процесс. Это значит нырнуть в суть, забыв о том: что нужно, как надо, как было раньше, выкинув из головы неизменные конструкции будущего и прошлого, ограничивающие собой поле видимого. Для меня принцип сущностного ограничения, ярко описан в отрывке книги «Человек, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса, Глава Речь президента, где нейрофизиологическая патология, становясь недостатком определенной способности, в силу этого, устраняет препятствия наложенные нормой. Это история о том, как то, что нормальные люди считают смыслом, начинает скрывать действительный смысл. При афазии – полной или частичной потере способности понимать смысл слов, пациенты часто сохраняют умственные способности, при этом, они понимают большую часть сказанного им. Родственники и мед персонал замечают, что их почти невозможно обмануть, так как не возможно отвлечь множественными словарными смыслами, они ловят суть речи. Говорящий изъявляет смысл всей полнотой своего бытия. Отсюда следует, что понимание – есть нечто большее, чем распознавание лингвистических единиц. Речь для афатики окружена экспрессивными контекстами, которые не могут улавливать нормальные, не страдающие этим недугом люди. Так норма становится ограничением на пути познания в этой истории про то, как больные слушали президента. «Слова легко встают на службу лжи, но, не понимающего их афатика, они обмануть, просто, не могут, поскольку, он с абсолютной точностью улавливает сопровождающую речь суть – целостное, спонтанное, непроизвольное выражение, которое выдает говорящего». В этом кроется занятный парадокс – легко обмануть нормальных людей, вроде нас и не возможно больных с серьезным повреждением мозга. Это подтверждает тот факт, что наши представления о вещах не являются вещами и наоборот. Сущность, как обоснование, не требует доказательств, а доказательством является, и увидеть ее можно только при определенном внимании, а не поиске подтверждения своих фантазий, прогнозов и гипотез. Чистое видение – не затуманенное одной из моих идентификаций, не сдерживаемое волей уже придуманных мной ответов. Во главу угла ставится смотрение 4 законов, а не индивидуализаций (частностей), сущностей через проявленность в опыте, а не опыта - набора событий, управляющих будущим. Изучение закона вообще требует предметности, подчиненной этому закону, но им не является. Формальные законы параллельны сущностным, но они ни когда не совпадают и не переходят один в другой. Значение феноменологии в моем понимании психологии. Приходиться признать, каждый ограничен в понимании другого, наше бытие и наше сознание: наше тело, наши эмоции, чувства , словом, все, чем мы владеем или, что владеет нами - является и возможностью (может быть, единственной здесь) и, одновременно, непреодолимым препятствием. В частности, в процессе познания другого. Целый ряд искажающих призм блокирует, закрывает познание другого от нас. «До того, как был изобретен стетоскоп, врачи слушали звуки человеческой жизни, прижимая ухо к грудной клетке пациента. Представьте себе два сознания, перетекающие друг в друга и передающие мыслимые образы, непосредственно, как парамеции, обменивающиеся клеточным веществом – это и было бы совершенным союзом»1 . Что касается нас, людей, мы скорее имеем возможность «приложить друг к другу ухо» для психического проникновения в сознание. Зачастую это касается межличностного общения и поднимает вопрос экзистенциального изолированного одиночества и связанного с ним тревог. Феноменологическая настроенность открывает возможность, не лишить одиночества, нет, но быть соучастником, объединяясь с другим в его бытии. Это путь от мысли, от движения от намека, к образу целостному живому и подвижному. Восстановление того, что было потеряно и теряется каждое мгновение при переводе сочного пластичного образа к языку, где происходит подмена личного эмоционального оттенка, несущего многогранную информацию и об истории и о смыслах и о том, как живет это теперь, переводя на упрощенную систему нескольких слов. Значащего и несущего уже лишь примерную схему (фактичность) образа. Но совокупность говорящего бытия человека является для взгляда феноменологически настроенного партнера не просто словесной схемой, но скорее картой или шифровкой, которую можно расшифровать, развернуть (как пример стенография), восстановить расползающуюся ткань смыслов, с помощью феноменологии можно частично и при определенных усилиях преодолеть барьер раздельности. Феноменологическая настроенность для меня, в первую очередь, значит осознание и признание самого факта барьера, осознание и признание своей ограниченности и отдельности, а, также, инаковости. Признать искажающие понимание призмы, о которых хочу сказать отдельно. 5 Существует барьер между образом и языком, мы мыслим образами, но для общения с другими вынуждены трансформировать образы в мысли, а мысли в слова. Этот путь от образа к мысли и языку коварен, происходят не только потеря, но и частичное искажение информации. Утрачиваются эмоциональные, исторические, придающие оббьем и жизнь оттенки. Художники, творцы во все времена пытались и пытаются передать образ многими средствами, направленных на то, что бы вызвать у воспринимающего сходный образ. В обыденной жизни эта задача сложно выполнима, так как мы имеем в своем арсенале средство не адекватное стоящей задаче. Об этом жалоба Флобера из «Мадам Бавари»: «Между тем, правда в том, что полнота души может иногда переполнить мелкий сосуд языка, ибо никто из нас никогда не может выразить в полной мере своих желаний, мыслей или печалей; и человеческая речь похожа на разбитый горшок, на котором мы отбиваем грубые ритмы, под которые могли бы танцевать медведи, в то время, как хотели бы сыграть музыку, способную растопить звезды». Другая причина, по которой мы никогда не можем узнать другого, в том, что мы сами выбираем, что раскрыть, а что оставить тайным, отсекаем огромное количество информации в силу огромного количества причин. Здесь и наши страхи и нехватка времени, обесценивание, не возможность распознать происходящее и много многое другое, это касается стратегий жизни вообще. Третье препятствие полному пониманию другого относится уже не к познаваемому, а к познающему, который должен проделать туже процедуру, только в обратном порядке: перевести язык в образ – то есть в тот текст, который душа может прочесть. «Совершенно не вероятно, что бы образ «получателя» совпал с первоначальным образом «отправителя»1. Взгляд наблюдателя, вернее вступающего в контакт сознания, обладает волей, своими образами – своим бытием. Оно фрагментирует, искажает, в какой то мере, подстраивает реальный поток другого под себя, переваривая образ другого собой, другой становиться частью себя. Наполняет тексты другого тем, что есть у «Я», своими смыслами. Эти ошибки вытекают из нашей предвзятости, об этом прекрасно писал Марсель Пруст: «Мы заполняем физические очертание существа, которое видим, всеми идеями, которые мы уже выстроили о нем, и в окончательном образе его, которые мы создаем в свое уме, эти идеи, конечно, занимают главное место. В конце концов, они так плотно следуют за изгибом его носа, так гармонично сочетаются со звуком его голоса, что это кажется не более чем прозрачной оболочкой, так, что каждый раз, когда мы видим лицо или слышим голос, мы узнаем в нем ни что иное, как ниши собственные идеи». 6 Наверное, многие, так называемы, ошибки восприятия, связанны именно с этим искажением. Такой распространенный феномен, как иллюзия симметричности хорошо знакомых лиц очевидная при зеркальном отображении, говорит о том, что мы не видим эти лица истинно, а, наоборот, запечатлевая их жестко, причем, привнося свои изменения, и начинаем обращаться к собственной эфемерной постройке раньше, чем обратимся к реальности, довольствуемся собственным фантомом. Это происходит автоматически и осознанно проверяется тяжело. Какова же тогда, правда и ложь о других? Если верить Ницше: «Когда Вы встречаете другого впервые, вы знаете о нем все: при следующих встречах Вы ослепляете себя до уровня собственной мудрости». Это высказывание спорно, но заставляет задуматься. Феноменологическое разделение факта и сущности, приоткрывает завесу тайны, хотя бы информативной. Расширяет возможности проникновения в мир другого, хотя это и далеко от духовного объединения с другим, для психологии это имеет огромное значение. Быть дураком, не знающим о другом ничего, это значит позволить ему быть таким, каков он есть. Каким же образом, возможно такое исследование? Как отказавшись от своих установок не потерять ориентацию в пространстве? Как удержаться на тонкой грани слияния и отстраненности? Тут мы подходим к вопросу, который стал завораживающе центральным для меня. А знаю ли я себя? Ведь все вышеперечисленные обстоятельства, изолирующие нас от других, в той же степени верны и для внутреннего пространства, где так же осуществляется контакт не только между множественными структурными единицами одной личности, но, что зачастую верно, между несколькими личностями, обладающими своей структурой, своим бытием, историей, глубиной, сложностью и необходимостью. Такой феномен, как разрозненность личности, свойственен многим, если не каждому, в той или иной степени. Это затрудняет жизнь любого человека, так как пространственно и временно может осуществляться лишь одна идея, а при наличии противоречий между частями личности возникают хронические конфликты, что не способствует осуществлению, раскрытию личности во всем ее многообразии, как целостности. Т.о. последовательное внимательное исследование, принятие и интеграция частей расколотого индивида, а также механизмов дробления – открывает дорогу для познания, так называемого, чистого «Я», являющегося сердцевиной обоснованностью жизни, объединяющего части одним смыслом. человека, духовной 7 Так как «Я», в качестве единственного существующего, не может быть и субъектом и объектом отношений и не может познавать себя целиком, я сделала вывод, что разрозненность может быть не только ограничением, а и, наоборот, способностью или способом познания самости, опытом переживания себя через бытие. Это дает возможность мне, как психологу, не только концентрироваться на изменении неудовлетворяющего, тревожного, болезненного существования, а вносит компонент его ценности, всегда наделенности смыслом, индивидуальности и неповторимости. Субличности, в данном случае, освещают сущность. Как символ, свет подходит здесь лучше всего. Ведь свет, который мы привыкли видеть, как прозрачность, есть волна, отражающаяся от предметов, дающая нам возможность их видеть, но сама она становиться видна при наличии призмы, разделяющей невидимый луч на составные цвета видимого спектра (эффект радуги). Радуга это тот же луч, рассеянный с помощью определенного устройства. При этом, ни сам луч, ни рассеивающее устройство, ни радуга, не есть источник света, все это возможности ограниченные определенной средой. Так и чистое «Я», являясь источником света, реализуется и через разрозненность в том числе. Феноменологическая ориентированность – поиск этого источника, направление, изменение обычного изучающего, оценивающего разглядывания на активное участие собой в бытии. В рамках феноменологии вопрос бытия и сознания поднимается не только как чисто философские категории, рассматривается их взаимосвязь, объединяя их, что дало мне инструмент для решения проблем самосознания. Тело как феномен Любой феномен регламентируется лишь как часть структуры, которая распространяется, не только горизонтально, образуя поле жизни индивида, но и вертикально, образуя глубину его истории в смыслах, образах, личностных способов бытия, вообще, в том числе, и его телесной составляющей. Мое тело это не просто ноги руки и голова, это единственный (на планете земля) дом, в котором живет моя душа. Тело так же сущностно, как и дух в нем реализующийся, так как нет другой возможности предметно реализовываться, то есть тело – феномен жизни Меня. Выражение «Язык тела», приобретает в свете вышесказанного особую сакральную значимость для меня, т.к. с помощью моего тела я имею возможность вступать в контакт с миром, в том числе и с другими людьми, могу выражать себя, с его помощью Я могу существовать или, что корректней, осуществляться. Тело это то, что объединяет меня в качестве сущности и мир в качестве определенной среды. Мое тело знает обо мне душе все, обладает всей моей совокупностью и являет меня собой. 8 К огромному моему сожалению, бережное, духовное отношение к телу частично утеряно у современного человека и у меня в том числе. Ценные знания, даваемые нам, обесценены. Разум признан хранителем и реализатором нашего сознания, телу отводиться зачастую роль слуги исполняющего приказы. Таким образом жизнь обедняется, отсекая животную, организмическую природу, мы отвергаем возможность осуществляться сегодня и здесь, узнавать себя, теряем большую часть себя и вместе с ней уверенности в том, что мы действительно есть. Это вынуждает обращаться за подтверждением, подрывает основы нашего существования, скрывает нас от других и от себя. Чувства и эмоции как феномен Нашу внутреннюю жизнь населяет некоторое количество чувств и эмоций. Мои чувства и эмоции – это переживания здесь бытия в конкретных единицах личных смыслов. Личностный смысл, данный в ощущении, вместе с процессом осмысления, как таковым реализован в эмоции или более глубоком чувстве. Это феномен внутренней жизни, дающий моему миру объемность. Вообще это именно то, что выражает тело, только еще не уплотненное, не обретенное реальностью в движении. Акт сознания, дающий топливо для жизни. Поглощенная телом реальность перерабатывается и становится эмоциями и чувствами, знанием, еще не ставшим мыслью, но уже присутствующем. Фиксация чувств – это возможность получать отражения себя в зеркале мира. Это возможность не только знать, что «Я есть», но и что «Я есть вот такое», например - живое, реагирующее, переживающее себя и других. Для того, что бы была жизнь, не достаточно тела и разума, необходима субъективность в виде чувств. Отвержение части этой субъективности, объективизация личности, усложняет выделение себя из окружающей реальности, из сообществ людей, а, парой, даже отделение от другого человека, одновременно лишая возможности контакта, растворяет личность, уничтожая самосознание. Наделение чувств значимостью феноменов открывает пути контакта, не борьбы и защиты, а четкого знания о себе и других. Эмоции и чувства это ценный источник информации о Я бытии, о Я стратегиях, о Я смыслах, это ценный источник энергии, это то, что в конечном итоге нужно признавать и уметь по этим маякам ориентироваться. Феноменология как инструмент познания себя и других или там где заканчивается наука, начинается жизнь. Все вышеизложенное является, скорее, теоретической философией индивидуального акта жизни. Смысл, для меня, имеет лишь вживление моего видения, 9 бесплотных рассуждений в ткань бытия. Каковы же эти основы, на чем базируется умозрительность философских форм: бытие и не бытие, сознание, самость и т.д. Как все это живет во мне. Для того, что бы отвечать на эти и другие вопросы, необходимо определить для себя цели, соотносимые с личными особенностями, интересами, определить сферу. Где пресекаются мои интересы как человека, отдельной единицы и профессионала, как идентичности в совместной человеческой деятельности? Т.к. сам факт присутствия нас, и меня лично, в этом мире, в этой пространственно временной границе не вызывает сомнения. Тогда встают вопросы, которые могу осветить этот факт: Как? Каким образом мы присутствуем? Как Я знаю, что Я есть? Удовлетворяет ли меня это? и не только эти. Ответы на эти вопросы и является моим человечески – профессиональным интересом. Эти вопросы являются не только и не столько способом, методикой, а, скорее, основой дающей опору, вносящее ясность. Это не конечный результат, который я хочу реализовать в работе и жизни, а почва под ногами, не дающая потеряться в многообразии и, порой, в противоречивости фактов. Факты могут быть разрозненны, иногда, они не укладываются в рамки существующих теорий и от того их часто называют упрямыми, ведь они есть, нравятся они нам или не нравятся, можем мы их объяснить или нет. Парой все складывается так, что мы пытаемся с ними бороться, тем самым противопоставляя себя им. Феноменологическая настроенность исключает оценивание, закрепляет навык изучения – рассматривания, тут мы можем избегать борьбы с фактами, можем стать союзниками, что расширяет границы наших познавательных возможностей. Оценки, обескровливая уже определенностью, критерии, выводы существующую статичностью. могут реальность становиться своей Феноменологический ограничением, непреодолимостью подход возвращает и жизнь застывшему имеющемуся знанию, расширяя его в сторону допустимого, возможного, того, что еще не узнано. Не позволяет сводить живой изменяющейся единый поток происходящего к многократным проверкам того, что нам уже известно, проверкам правильности нашего мнения, обрезать мир соответственно нашим представлениям. В связи с тем, что даже сверх гуманная и всеобъемлющая теория неразрывно связанна с фактической реализацией, существуют препятствия при переходе от теоретического обоснования и логических связей к осуществлению и феноменологической установки. Этим препятствием, как ни странно это звучит, может являться наш предшествующий опыт, а вернее то, что мы таковым считаем. Опыт – это ценный продукт нашей жизни, нашей истории, нашей внутренней и внешней работы. Такова данность нашего животного стремящегося оставаться в наличии как в качестве физической, так и в качестве психической единицы. Это то, что сохраняет 10 шанс выжить и являться еже включенным, переработанным измененным для пользы личности куском мира. Получение опыта – непрерывный процесс жизненного метаболизма, который включает в себя как имеющийся переработанный материал, так и возможность его изменения. Мне кажется важным соблюдение баланса влияния стабильных неизменных структур опыта и его, не только количественно, но качественно изменяющихся частей. В этом смысле важно признание возможности существования опыта отличного от уже имеющегося, то есть - признания своей ограниченности, несовершенства в том числе, и использование этих объективно существующих данностей в качестве инструмента расширяющего опыт, как открытых дверей. Предыдущий опыт отвергается мной только как единственный возможный источник информации. Феноменологический взгляд утвердил меня в мысли, что жизнь это стык прошлого и будущего. Соответственно, источником информации о личности может и должно быть его сиюминутное бытие, а методом получения этого знания должна быть фиксация состояния, которое как раз и будет отражать присутствие, наличность и способ, которым личность достигает субъективного бытия или не бытия, получает или не получает удовлетворение. Может быть, смотреть и видеть то, что есть, давать этому быть не зависимо от желания и оценок наблюдателя одна из целей феноменологического консультирования, а также личностной реализации, в моем случае. Возможно, через все эти декорации самость хочет докричаться до нас, как главное действующее лицо. Елена Сидоренко Теоретическая сертификационная работа профессионального уровня программы «Интегративная феноменологически-ориентированная психотерапия» ноябрь 2010г.
