РХТУУЧМЕТОД2008 - РХТУ им. Д.И. Менделеева

УДК 1:001.8 (063)
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ГУМАНИТАРНОГО И
ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
В. И. Метлов
Российский химико-технологический университет им. Д. И. Менделеева
г. Москва
2007 год был в ФРГ годом наук о духе: «Довольно долго представители наук о
духе считались далекими от жизни праздными мечтателями, не приносящими никакой
пользы обществу, - пишет Мальте Хервиг. - Несправедливо. Новая Шпигель-серия в
«год наук о духе» представляет немецких мыслителей, которые показывают, что мы
нуждаемся в исследованиях, выходящих за пределы естественных наук» (Der Spiegel,
№ 30/23.7.07. S. 126-128).
А. де Сент-Экзюпери сказал однажды примерно такое: в наши дни каждый
школяр знает больше, чем М. Монтень, Р.Декарт, Б. Паскаль, но мыслит ли он так же,
как они. Разделение и противопоставление знания и мышления уходит своими корнями
в достаточно далекие времена. В. Рёнтген на вопрос журналиста, что он думал, когда
открыл названное его именем излучение, ответил: «я не думал, я исследовал».
Соотечественник Рёнтгена, наш современник К.фон Вайцзеккер пишет: «Нефилософствование является условием успеха в нормальной науке, философствование
является условием успеха в научной революции» (Weizsäcker, Carl Friedrich von. Zeit
und Wissen. Hanser, 1992, S. 365). М. Хайдеггеру это дало основание для утверждения:
«наука не мыслит». Превалирование знания над мышлением привело к постановке
вопроса: не идет ли мышление к смерти. И это вовсе не риторический вопрос.
Мышление идет к смерти, и существуют определенные силы в обществе, которые
заинтересованы в этом.
Я не буду пытаться определять, в какой стадии находятся в настоящее время те
или иные дисциплины, в стадии нормального или революционного развития. Обращу
лишь внимание на то обстоятельство, что в кризисные периоды развития научного
познания – а эти периоды характеризуются трудностями характеристики предмета той
или иной науки, будь это естественно-научные дисциплины или дисциплины
социально-гуманитарные – достаточно определенно указывается характер деятельности
ученого: необходимо мыслить. Мышлению же мы, в конечном итоге, учимся у
философии.
Всем памятен кризис оснований, отмеченный такими вехами как «материя
исчезла» - «сознание испарилось». Физика и психология оказались в одном
положении. Можно, казалось бы, заметить, что психологию вовсе не обязательно
считать наукой о духе, социально-гуманитарной дисциплиной. Даже согласившись, по
крайней мере, с тем, что мы имеем в этом случае проблему, можно указать на историю
общества, относительно социально-гуманитарного характера которой едва ли возможно
спорить и в которой проблема предмета стоит не менее остро, чем это имело место в
основаниях физики, математики, биологии, химии. В интервале «физика - психология»
практически все дисциплины в тот или иной период своего развития оказались перед
проблемой характеристики своего предмета: медицина, культурология, социология,
биология, лингвистика и т. д.
Столкнувшись с кризисом оснований специалисты в различных отраслях
научного познания вынуждены были обратиться к философии. И это вполне понятно,
поскольку кризис оснований, а это и есть кризис понимания предмета той или иной
дисциплины, был органически связан с осознанием необычной по сравнению с
предшествующим периодом положением субъекта в процессе познания, был кризисом
объективизма науки, а следовательно, теперь элементом содержания
науки
оказывалось отношение «объект-субъект», и дальше «материальное - идеальное».
В противопоставлении естественных наук и наук о духе отразился разрыв между
вещным миром и миром человека. Ни для кого в наше время не секрет, что такое
положение вещей является результатом определенного состояния общественных
отношений. Необходимость обретения целостного видения мира и себя в мире
настоятельно диктуется именно нашим временем. Но полезно иметь в виду и то
обстоятельство, что понимание этого рода мы встречаем уже у основателя Берлинского
университета В. фон Гумбольдта, подчеркивавшего, что мышление и знание (Denken
und Wissen) должны всегда шагать в ногу, иначе знание оказывается мертвым и
неплодотворным.
В противопоставлении специальных – гуманитарных ли или естественных - наук
философии все науки оказываются в одном положении: во всех дисциплинах
достаточно остро стоит вопрос о предмете той или иной специальной науки.
Ещё
в большей мере общность проблем, с которыми столкнулись естественные науки и
науки социально-гуманитарные, подчеркивается проникновением эволюционного
видения научного познания. Но эволюционность вошла в научный обиход, в парадигму
научного познания именно через фактор активности субъекта. Тем самым были
подчеркнуты человеческий характер вещного мира, мира природы и натуралистическое
видение человека (Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1843/6).
Введение человеческого фактора в развитие науки самым существенным
образом определяет внедрение в нее временного параметра. Во все большей мере науки
становятся описательными, что сближает
естествознание и обществознание,
социально-гуманитарные дисциплины (Пригожин-Кондепуди). Все дисциплины
образуют единую науку, науку истории (Маркс-Энгельс). Развитие науки идет тем
самым в направлении науки о развитии (К. фон Вайцзеккер).
Это существенно связано с изменением в понимании детерминизма как в
естественно-научном, так и в социально-гуманитарном корпусах знания. Во все
большей мере осознается необходимость корректного преодоления того, что в истории
познания выступало под именем телеологического момента: детерминизм становится
детерминизмом, понимаемым диалектически. А это должно стать началом движения от
общества знания к обществу понимания, как об этом пишется в упомянутом номере
журнала «Шпигель», а точнее сказать, движения к снятию, преодолению антитез
знания и понимания, объяснения и понимания, знания и мышления, механического и
телеологического.
Можно убедиться в настоящее время в том, что в отличие от того, как
представлял дело Хайдеггер, современная наука в ее наиболее продвинутых областях,
мыслит, и делает это иногда лучше философов. Достаточно сопоставить в этом
отношении одну из последних книг философа П. Рикёра (Память, история, забвение) и
работу его соотечественника биолога Ф. Жакоба (Логика живого. История
наследственности), в которых ставятся и определенным образом решаются названные
антитезы.
Мне представляется, тем не менее, что у нас есть все основания не испытывать
сомнений по поводу утвердительного ответа на вопрос: не идет ли мышление к смерти,
и наша задача, задача преподавателей философии, в меру сил сопротивляться этому
разрушительному процессу. Введение в сознание наших слушателей понимания
сложившегося положения, а также указание на возможные средства противостояния
этому разрушительному процессу должно стать необходимым элементом
образовательного процесса.