Цикушева С.Я. Основные параметры исторической концепции
advertisement
Цикушева С.Я. ОСНОВНЫЕ ПАРАМЕТРЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ ХАН-ГИРЕЯ И Ш. НОГМОВА Процесс складывания научных концепций представляет достаточно сложное явление, отражающее многие составляющие. Отдельные элементы концепционного плана присутствуют уже на ранних стадиях развития исторического знания. Это выражается в уровне осмысленности основных характеристик исторического процесса, к которым следует отнести: историческое время, историческое пространство, движущие силы истории и направления их движения. Несомненный интерес представляет восприятие первыми адыгскими учёными истории адыгов во временном контексте. Понимание значимости исторического времени было характерно как для Ш. Ногмова, так и для Хан-Гирея. В их работы вошла информация о способах исчисления времени. Ш. Ногмов умение «считать время» ставил на один уровень со знанием грамоты и не без гордости констатировал, что адыги «подобно европейским народам умели считать время»1. Признавалось им и наличие представлений о кратковременных периодах истории: адыги год делили на двенадцать месяцев, неделю на семь дней. Есть и интересное указание на то, что у адыгов существовало понятие о столетии. Хан-Гирей, так же как Ш. Ногмов, писал о разделении года на месяцы, недели на дни. Но, в отличие от Ш. Ногмова, он считал, что летоисчислением владели только грамотные черкесы, использующие арабскую и турецкую хронологии, в то время как остальные адыги знали только событийный метод временной ориентации, опирающийся на чрезвычайные события в жизни общества, свойственный всем бесписьменным народам2. Установление хронологии адыгской истории сильно усложнялось тем, что основным источником реконструкции прошлого являлся фольклор, не дающий возможности, как правило, дать точную датировку исторических событий. Осознавая это, Ш. Ногмов указывал, что, пользуясь своим знанием восточных языков, он разобрал исторические песни «в отношении к историческим фактам и расположил в хронологическом порядке»3. Самая ранняя дата, упоминающаяся Ш. Ногмовым, — 15 год до Рождества Христова, самая поздняя дата в тексте — 1771 г., хотя в приложение к работе включен документ, относящийся к 1812 г., иными словами, автор «Истории адыхейского народа» доводит повествование до конца XVIII в., в то же время считая возможным обращение к отдельным документам более позднего периода. Осознание движения исторического времени проявилось в стремлении периодизировать историю. Разработанная Ш. Ногмовым периодизация, основанная на фольклорных источниках, вполне правомерно имеет относительную хронологию, опирающуюся не на даты, а на историческое содержание периода. В периодизацию он включил те временные отрезки истории, которые получили освещение в народных преданиях. Выделяя их, Ш. Ногмов «придерживается стадиальности эпической культуры адыгов, и определяющим моментом этой стадиальности, по его мнению, являются переломные социально-исторические этапы развития, главным стержнем которых служат периоды новых этнических наплывов на адыгов, их войны с пришлыми племенами и т.д.»4. В истории адыгов им было выделено три этапа. Первый этап заключал в себе древний период. Изложение истории адыгов Ш. Ногмов начинал с античности, подчеркивая, что именно благодаря грекам, оставившим сведения о народах Северо-Западного Кавказа, занимавших восточный берег Черного моря задолго до рождества Христова, возможна реконструкция древней истории этого народа. В то же время «догреческий» период фактически исключался им из поля исследования, в связи с отсутствием источников. Второй и третий этапы включали средневековье и были обусловлены передвижением различных народов и внутренней обстановкой на Кавказе5. Следует отметить, что хотя, казалось бы, для освещения недавнего прошлого, то есть XVIII в., было значительно больше возможностей, параграфы, посвященные этому периоду, менее объемны, чем предыдущие, и написаны менее обстоятельно. Это свидетельствует о том, что недавнее прошлое интересовало Ш. Ногмова относительно в меньшей степени, чем древняя история адыгов. Конечно, с современной точки зрения, в данной периодизации, много условных, хронологически запутанных моментов6, что свидетельствует о начальном характере освоения адыгской истории, ограниченности источниковой основы предпринятого исследования. Наибольшее количество споров вызывают главы, посвященные древнему периоду. Это вполне объяснимо тем, что древний период сохранил меньше всего свидетельств, по которым можно было бы реконструировать ход событий. В некоторых случаях Ш. Ногмов отступает от строго линейного изложения материала сознательно7. «Хотя это происшествие и следовало бы отнести к XIII столетию, — пишет он, — но я предпочёл заключить им изустные предания». Как правило, не выявляя чёткой датировки событий, Ш. Ногмов пытался просто расположить материал в хронологической последовательности, но это ему удавалось не всегда. Это говорит о том, что для него, в первую очередь, важно было преподнести материал в такой последовательности, чтобы читателю была понятна суть истории развития адыгов, а не ограничиваться простым перечнем событий в линейной последовательности. Можно сделать вывод, что, не имея возможности повсеместно использовать абсолютную датировку, Ш. Ногмов прибегал к относительной хронологии, использование которой также носит ограниченный характер8. Проявленный Ш. Ногмовым интерес к периодизации отразил складывающееся представление о поступательном развитии истории адыгов, понимание того, что в недрах адыгского общества происходили значительные качественные изменения. Несмотря на условность выделяемых этапов, выраженную «размытость» границ между ними, предложенную периодизацию с полным основанием можно считать первой попыткой системного осмысления истории адыгов. Используя тексты других авторов, Хан-Гирей также принимал датировку событий, содержащуюся в этих источниках. Летоисчисление в них, как правило, давалось по христианскому образцу, в то время как в оригинальном тексте Хан-Гирея некоторые даты давались по мусульманскому календарю. Там же, где Хан-Гирей опирался на народные предания, он размышлял о невозможности датировать события, сохранившиеся в народной памяти9. Самая ранняя дата в тексте «Записок о Черкесии» — 600 г. до Р.Х., самая поздняя — 1828 г.10 Следовательно, хронологические рамки работы Хан-Гирея шире хронологических рамок труда III. Ногмова. Хан-Гирей и III. Ногмов придерживаются традиционной для историографии этого периода линейной концепции исторического времени. Исследователи творчества первых адыгских историков считают, что им была свойственна идеализация прошлого. Исходя из обстоятельств культурно-исторической среды, в которой они создавали свои произведения, можно сделать вывод, что этому способствовали два фактора. Во-первых, в обществах, переживающих перемены, обычно наблюдается ностальгия по ушедшим временам. В этих случаях прошлое приукрашивается, негативные стороны замалчиваются или каким-либо образом оправдываются. Во-вторых, как известно, идеализация прошлого была свойственна романтическому направлению в литературе и историографии, под влиянием которого находились Хан-Гирей и Ш. Ногмов. Действительно, в тексте Ш. Ногмова достаточно много высказываний о том, что прошлое было лучше настоящего, позволяющие делать выводы о наличии в его творчестве идеи «золотого века»11. В прошлом адыгов он видел образцы достойные подражания, и с сожалением писал о том, что современные адыги отошли от образа жизни предков12. Первоначально создаётся впечатление, что идеал общественного развития Ш. Ногмов видит в первом этапе истории адыгов, т.е. времени влияния греков, но анализ его высказываний по этому поводу заставляет в этом усомниться13. Некоторые исследователи считают, что Ш. Ногмов видел «золотой век» адыгов в правлении князей Инала и Темрюка14. С этим утверждением нельзя согласиться. Несмотря на то, что характеристики Инала и Темрюка выдержаны в превосходных степенях, их правления не были мирными: Инал наводил порядок, используя физическое воздействие, Темрюк вёл постоянные войны, и в его правление кабардинцы отличались избалованностью и худыми нравами, «беспрестанно помышляя о набегах и грабежах»15. Трудно представить, что Ш. Ногмов, мечтавший о просвещении своего народа, мог считать эти периоды «золотым веком» адыгов. Наверное не следует искать в тексте «Истории...» указаний или намёков на какое-то конкретное время в истории адыгов, в котором автор видел «золотой век». Можно согласиться с мыслью, что «здесь логическое мышление изменяло Ш.Б. Ногмову, и на его место выступало неразборчивое экзотическое любование далёкими предками»16. У Хан-Гирея элементы идеализации прошлого присутствуют, но они не столь ярко выражены и больше ощущаются в его художественных произведениях. Анализируя систему общественного устройства адыгов, он писал, что «черкесские племена стояли прежде на более высокой ступени цивилизации, но потом, с течением времени, одичали, сохранив только в общих чертах свои общественные устои»17. На основании приведенных данных можно сделать вывод, что в трудах первых адыгских историков прослеживается идея развития истории адыгов по циклическому типу линейной концепции. Этот тип развития представляет собой синусоиду, в которой периодически повторяются подъемы и падения. Точками подъема в прошлом Ш. Ногмов считает период влияния греков, правление Инала и Темрюка Идарова, Хан-Гирей просто говорит о времени более высокого уровня развития в истории адыгов. «Настоящее» для них — время упадка, следовательно, его можно расположить в нижней точке синусоиды. И, наконец, вера в будущее, о которой свидетельствует всё их творчество, в том числе и идея «золотого века», направлена на то, чтобы показать, что у адыгов есть способности и возможности прогрессивного развития. В основе исторической концепции лежат представления о пространстве, занимаемом адыгами. Пространственное поле является сложным явлением и складывается не только из географических координат, но и из временных. Главной составляющей пространственного поля исследований Хан-Гирея и Ш. Ногмова является Черкесия. Хан-Гирей обозначил чёткие географические рамки описываемой территории. В первой же главе он дал точные координаты широты и долготы черкесских земель, перечислил территории и народы, граничащие с Черкесией18. Кроме того, Хан-Гирей обратил внимание на то, что Черкесия имеет внутреннее условное деление на территории, принадлежащие разным племенам. Ш. Ногмов, опираясь на народные предания, определил территорию обитания древних адыгов от реки Терек до рек Волги и Дона на севере, на западе до Крымских степей, на юге до Кавказских гор. Пространство адыгской земли в «Истории ...» не статично, оно меняется в ходе исторического развития адыгов. Так, Ш. Ногмов писал, что в первых веках христианского летоисчисления предки адыгов были оттеснены на запад19. Сравнительный анализ текстов Хан-Гирей и Ш. Ногмова позволил выявить совпадение географических пределов в их произведениях. Они оба выходят за рамки современной им Черкесии и охватывают территорию от Черного и Азовского до Каспийского морей. У обоих авторов обнаруживаются названия народов, государств и населенных пунктов, существовавших на данной территории в разные периоды: скифы, сарматы, аланы, хазары, абхазы, чеченцы, ингуши, Астраханское царство, Босфорское царство, Хазарское царство, Дагестан, Абхазия, Дербент, Кизляр, Екатериноградская крепость и др. Однако, несмотря на совпадение географических пределов в описаниях первых адыгских историков, нельзя сказать, что пространственное поле их исследований полностью совпадает. Оно пересекается или совпадает частично. Как уже было указано, хронологические рамки «Записок о Черкесии» шире хронологических рамок «Истории адыхейского народа», поэтому пространственное поле исследования этих работ идентично только в области совпадения хронологии. Пространственное поле в работах первых адыгских историков не ограничивается только Черкесией. История адыгов предстаёт во взаимодействии с другими странами и народами. В их произведениях активно фигурируют Турция, Россия и Крым, упоминаются Греция, Рим, Византия и ряд других государств, т.е. территория Черкесии не только не исключалась из мировой истории, а воспринималась как её органичная часть. Учитывая, что главным объектом исследования адыгских историков является Черкесия, представляется целесообразным попытаться выявить образ земли адыгов в их произведениях. Давая подробное географическое описание этой земли, Хан-Гирей оговаривает, что термин «горцы», часто применяемый к черкесам, не соответствует ландшафтному виду этой страны, «ибо и половина земель черкесских не покрыта горами»20. У Ш. Ногмова есть упоминание о том, что адыги жили в разных ландшафтных условиях. В своих размышлениях автор «Истории...» ограничивается двумя племенами. Шапсугов располагает в горных ущельях, лесах, непроходимых болотах, кабардинцев же в основном на равнинах. Чаще всего, давая привязку к определенной территории, оба исследователя опирались на реки, воспринимая их как естественные границы. В «Записках о Черкесии» Хан-Гирей употребляет отвлеченные словосочетания «черкесские земли», «описываемая здесь страна», в отличие от него Ш. Ногмов использует более эмоционально окрашенные понятия «земля адыгов», «отечество», «наша земля». Исследователями уже было отмечено, что отношение Хан-Гирея к понятию «родина» носит прагматический характер21. Не уставая восхищаться природными богатствами Черкесии, сулящими многие выгоды при рациональном использовании, привязанность населения к родной земле он определяет как «привычку к местам, ныне ими обитаемым», которую легко преодолеть22. Анализ текстов показывает, что Ш. Ногмов полностью отождествляя себя с описываемым народом, постоянно употребляет выражения «у нас», «наш народ», «наши предки». С Хан-Гиреем ситуация намного сложней. Он опять же применяет отвлеченные словосочетания: «этот народ и им занимаемая страна», «здесь описываемый народ». Кроме того, в описаниях, основанных на личных воспоминаниях, Хан-Гирей отождествляет себя с русским отрядом, в котором служил, противопоставляя его черкесской коннице23. Хан-Гирей позволяет себе такие выражения, как «полудикий народ»24. Следует согласиться с исследователями творчества Хан-Гирея, что он, в данном случае, осознавал себя человеком на российской службе и причислял к образованной части человечества, в отличие от большинства своих соплеменников25. Кроме того, необходимо отметить, что в этом вопросе присутствует третья составляющая, ещё более осложняющая самосознание Хан-Гирея. Речь идёт о его происхождении от крымских ханов. Нет сомнений, что Хан-Гирей придавал большое значение этому факту. Следовательно, его самосознание формировалось под влияние трёх составляющих: крымское происхождение, адыгское воспитание и российская служба. Каждый из этих факторов является неотъемлемой частью мировоззрения Хан-Гирея. Ш. Ногмов пишет как бы «изнутри» адыгского общества, а ХанГирей наблюдает его «извне», более того — неоднократные высказывания Хан-Гирея, как российского офицера, позволяют исследователям делать вывод, что это «взгляд со стороны России»26. Признавая процесс поступательного развития, первые адыгские учёные по-разному подходили к определению движущих сил истории. Ш. Ногмов считал движущей силой истории князей, а народ рассматривал лишь как инертную массу, которая при хороших князьях благоденствует, а при плохих — деградирует27. Позиция Хан-Гирея была более гибкой и взвешенной. Он отводил народу значительную роль в историческом процессе. В то же время нельзя отказывать Хан-Гирею в положительной оценке роли личности в истории. Доказательством тому служат его высказывания о деятельности Хасан-паши28. Важной характеристикой профессионального уровня первых адыгских историков является способность выявления причинноследственных связей. Конечно, необходимо учитывать, что речь идёт о начальном этапе развития историографии. Ш. Ногмов зачастую ограничивается констатацией фактов, для него «важны не сам процесс внутреннего исторического и социального созревания события, а конечные результаты его, не причины, вызвавшие их, а последствия»29. Так, описывая один из периодов княжеских междоусобий, он делает вывод: «Должно полагать, что разноутробие Иналовых детей было причиной их раздоров»30, хотя сам неоднократно приводил примеры того, что князья, рожденные от одной матери, также не избегали вражды. Способ «писать исторично» Ш. Ногмова в полной мере отражает начальный этап развития исторического знания, время, когда история была преимущественно событийной и писалась в форме рассказа31. Этот этап традиционно определяется как «нарративное написание истории». В отличие от него, Хан-Гирей уделяет значительное внимание анализу причинно-следственных связей. Особенно наглядно это можно проследить на примере описания знаменитого конфликта между шапсугскими дворянами и крестьянами. Хан-Гирей последовательно излагает причины конфликта, повод, ход событий и результаты32. Важным показателем развития исторического знания принято считать состояние понятийно-терминологического аппарата. По критериям современной науки каждый термин должен соответствовать одному понятию. Синонимия и омонимия в научной литературе не приветствуются. Различное понимание терминов может вести к путанице, непониманию исследователями друг друга, неверным выводам. Одной из причин неустойчивости терминологии является недостаточный уровень развития науки и отдельных её отраслей, поэтому неудивительно, что в российском кавказоведении, находившемся в первой половине XIX в. в зачаточном состоянии, многие термины не были точно определены. Хан-Гирей и Ш. Ногмов для обозначения описываемого народа используют разные этнонимы. Хан-Гирей, следуя сложившейся в российской историографии традиции, употребляет этноним «черкесы», Ш. Ногмов предпочитает менее распространенный этноним «адыги». Даже написание этнонима «адыги» у Хан-Гирея и Ш. Ногмова разное. Первый пишет «адгхе», второй предлагает два варианта — «адыге» и «адыхе», используя, в основном, вариант «адыхе». Адыги воспринимаются ими как единый народ, состоящий из близкородственных общностей. Для обозначения этих общностей Хан-Гирей применяется термины «племя», «колено» и «поколение». В свою очередь, эти общности он делит на «рода» или «кланы». В кавказоведческой литературе того периода применялись все эти понятия, но не было чёткой определенности в их использовании. Так, слова «народ» — «племя»33, «колено» — «род»34, могли употребляться как взаимоподчиненные определения, а иногда как синонимы. В текстах Хан-Гирея эти термины употребляются однозначно. Складывается схема: народ — племя — род. Предшественники Хан-Гирея чаще использовали дефиницию «колено». В «Записках о Черкесии» автор с одинаковой частотой использовал термины «племя» и «колено» и более редко — «поколение». В биографических очерках он отдаёт предпочтение слову «племя», только иногда употребляя термины «колено» и «поколение»35. Это говорит о том, что в ходе исследовательских размышлений и апробации этих терминов ХанГирей остановился на дефиниции «племя», утвердившейся впоследствии в историографии. Ш. Ногмов употребляет термины «племя» и «род» в том же значении, что и Хан-Гирей. Синонимы этих слов у него не выявлены. Кроме того, Хан-Гирей при характеристике общественных отношений адыгов использовал такие термины, как «феодалисты», «феодальные права»36, «феодализм» и «феодальное уст- ройство»37, проявляя при этом «отличное и достаточно глубокое понимание этих отношений»38. Исследователи обратили внимание на использование Хан-Гиреем термина «обычное право», достаточно редкого для литературы того периода. Хан-Гирей в качестве синонимов употребляет термины «сословие» и «класс», что вполне традиционно для того времени. Интересно отметить, что в «Записках о Черкесии» намного чаще используется слово «класс», в биографическом очерке «Князь Пшьской Аходягоко» термины «класс» и «сословие» употребляются более равномерно, а в «Бесльний Аббате» определение «класс» отсутствует, используется только дефиниция «сословие»39. Ш. Ногмов пользуется термином «класс». Заслугой Хан-Гирея и Ш. Ногмова является употребление национальных терминов. Предшественники адыгских учёных для обозначения описываемых явлений часто использовали татарские слова. Указания на некоторые из таких фактов содержатся в «Записках о Черкесии». Так, Хан-Гирей приводит адыгские эквиваленты татарских слов «аул», «уздень», «калым», «кунацкая», «кунак» и грузинского слова «сакля»40. В тексте Ш. Ногмова тоже есть подобные примеры. Так, он проводит параллель между татарским словом «калым» и адыгским «уасса»41. Широко ученые использовали национальные термины, тем самым, вводя их в научный оборот. Но при этом возникала проблема правописания терминов и адыгских имён собственных. Правил написания адыгских имён и терминов не существовало, поэтому каждый исследователь решал эту проблему по своему усмотрению. Это приводило к разным способам написания не только у разных, но зачастую и у одного автора. Так, у Хан- Гирея в «Записках о Черкесии» класс вольных земледельцев назван «льфекотлы»42, а в одном из биографических очерков «тльфекотл»43. Написание названий адыгских племен и других терминов также различается: у Хан-Гирея «тчемргойское владение», у Ш. Ногмова «кемиргоевское племя», у Хан-Гирея «Ххатиккоай», у Ш. Ногмова «хатохоевцы», у Хан-Гирея «оркк», у Ш. Ногмова «уорк» и т.д. Приведенные факты наглядно свидетельствуют, что понятийный аппарат в работах Ш. Ногмова и Хан-Гирея ещё не приобрел четких смысловых границ, зачастую использовались неоднозначные по смыслу термины, синонимы. Это свидетельствует о том, что поднятые вопросы находились в стадии разработки и требовали уточнения основных определений. В то же время, по сравнению с предшественниками, Хан-Гирей и Ш. Ногмов внесли ясность в использование некоторых терминов, особенно национальных. Проведенный анализ работ Ш. Ногмова и Хан-Гирея с точки зрения теоретического уровня свидетельствует об их адекватности начальному этапу становления исторической науки. Намечены только общие контуры концепции. В наибольшей степени можно считать освоенной пространственную категорию, в то время как представление об историческом времени носит условный характер. Труды Ш. Ногмова и Хан-Гирея являются первыми попытками дать целостное представления об адыгах. Этнос рассматривается «вписанным» в конкретные географические и временные рамки, ставится вопрос о его происхождении и развитии, связях с окружающими народами, системе жизнедеятельности. Конечно, решая эти проблемы, первые адыгские историки не избежали противоречий, неверных трактовок и ошибочных суждений, но ценным является сам факт обращения к этим вопросам и рассмотрения их во взаимосвязи. Примечания: 1. Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1994. С. 72. 2. Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, 1978. С. 107. 3. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 55. 4. Шортанов А.Т. Ногмов как фольклорист и историк // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX — начале XX в. Материалы конференции 28-29 марта 1974 г. Нальчик, 1976. С. 64. 5. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 57-58. 6. Туганов Р. У. История общественной мысли кабардинского народа в первой половине XIX века. Нальчик, 1998. С. 266. 7. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 90. 8. Савельева И.М., Полетаев А.В. История и время. В поисках утраченного. М., 1997. С. 178. 9. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 155. 10. Там же. С. 56, 58. 11. Шортанов А.Т. Указ. соч. С. 70; Налоев З.М. К определению жанра ногмовской «Истории...» // Налоев З.М. Из истории культуры адыгов. Нальчик, 1978. С. 144-146; Хакуашев А.Х. Адыгские просветители. Нальчик, 1978. С. 92; Тхагазитов Ю.М. Эволюция художественного сознания адыгов. Нальчик, 1996. С. 66-67. 12. Ногмов Ш.Б Указ. соч. С. 65-66. 13. Там же. С.74, 78, 84. 14. Тхагазитов Ю.М. Указ. соч. С. 68. 15. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 123. 16. Шортанов А.Т. Указ. соч. С. 71. Хан-Гирей. Князь Пшьской Аходягоко // Шаги к рассвету. 17. Адыгские писатели-просветители XIX века: Избр. произ. Краснодар, 1986. С. 178. 18. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 47-48. 19. Там же. С. 59-60. 20. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 48. 21. Жемухов С. Мировоззрение Хан-Гирея. Нальчик, 1997. С. 58. 22. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 319. 23. Там же. С. 56. 24. Там же. С. 338. 25. Жемухов С. Указ. соч. С. 57. 26. Жемухов С. Указ. соч. С. 58. 27. Там же. С. 55. 28. Хан-Гирей. Князь Пшьской Аходягоко... С. 180; Он же. Записки о Черкесии... С. 147. Шортанов А.Т. Указ. соч. С. 69. 29. 30. 31. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 96 Шеуджен Э.А. Историография. Вопросы теории и методологии. Майкоп, 2005. С. 184. 32. Хан-Гирей. Бесльний Аббат // Шаги к рассвету... С. 108- 117. 33. России, Зубов П. Картина Кавказского края, принадлежащего и сопредельных статистическом, оному этнографическом, земель в финансовом историческом, и торговом отношениях. С. 57. 34. Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Нальчик, 1999. С. 156, 160. 35. Хан-Гирей. Князь Пшьской Аходягоко ... С. 165-198; Он же. Бесльний Аббат ... С. 107-164. 36. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 146, 147. 37. Хан-Гирей. Князь Пшьской Аходягоко... С. 190, 180, 181. 38. Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. С. 204. 39. Хан-Гирей. Бесльний Аббат ... С. 107-164. 40. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 223, 225, 227, 327, 328. 41. Ногмов Ш.Б. Указ. соч. С. 68. 42. Хан-Гирей. Записки о Черкесии... С. 123. 43. Хан-Гирей. Бесльний Аббат ... С. 107.
