1. Предмет философии науки. Наука и современный мир.
advertisement
1. Предмет философии науки. Наука и современный мир. В истории западной цивилизации наука стала играть доминирующую роль лишь с 17 века. Для остального же мира современная наука - еще более поздний феномен. Современная наука "затмевает все остальное со времени возникновения христианства". Несомненно, что она преобразовала перспективы европейской цивилизации. Повышается значение не только естественных и технических наук, но и наук общественных. Такие научные дисциплины, как экономика, социология, антропология, политология, правоведение, история и т.п. помогают лучше понять устройство современного сложного общества. Философия науки — философская дисциплина, исследующая характеристики научно-познавательной деятельности; а также часть философских учений, разрабатываемая в той мере, в какой они так или иначе обращаются к феномену науки. Предмет. Философия науки пытается ответить на следующие вопросы: что такое научное знание, каковы принципы его организации и функционирования, какие методы использует наука, как развивается знание, чем наука отличается от псевдонауки, каковы формы взаимосвязи научного знания с философией, религиозным сознанием. Как специальная философская дисциплина философия науки начала складываться с 19 века, но как составная часть философских учений она существовала гораздо раньше. Почему возникла: Институциональная революция - профессионализация. Франция - политихнические шклолы, Германия - реформа ун-тов. Власть - естествознание. Социальные и гуманитарные науки - сложились как научные дисциплины: политическая экономия, социология, история, психология. Философия науки в XIX столетии Позитивизм: Конт, Милль О.Конт. В его многотомном «Курсе позитивной философии» (1830-42) был высказан целый круг идей, которые способствовали становлению современной философии науки. Это, например, его знаменитый закон трех стадий. Конт формулирует его следующим образом: «Каждая из наших главных идей, каждая из отраслей нашего знания проходит последовательно три различных теоретических состояния: состояние теологическое или фиктивное, состояние метафизическое или абстрактное, состояние научное или положительное». На основе этого закона Конт заявляет, что время спекулятивной метафизической философии прошло и что позитивная философия должна превратиться в научную философию, фактически в философию науки. Ее роль сводится к двум основным задачам. Первая - это синтез наиболее важных результатов конкретных наук, вторая - это разработка метода научного познания. Популярность позитивизма немало способствовала тому, что в его рамках собственно и произошло становление философии науки как специальной философской дисциплины. Важное значение в этом принадлежит английскому философу-позитивисту Дж.С. Миллю, выпустившему работу «Система логики», которая посвящена методам различных наук: -индуктивные методы в естествознании -гипотетико-дедуктивный в "моральных науках" (прежде всего в политэкономии. 2. Возникновение рационального знания в Древней Греции. Особенности первичного комплекса знаний «наука-философия». Духовная революция Античности. Философия и наука Для того чтобы осуществился переход к собственно научному способу порождения знаний, с его интенцией на изучение необычных, с точки зрения обыденного опыта, предметных связей, необходим был иной тип цивилизации с иным типом культуры. Такого рода цивилизацией, создавшей предпосылки для первого шага по пути к собственно науке, была демократия античной Греции. Именно здесь происходит мутация традиционных культур и здесь социальная жизнь наполняется динамизмом, которого не знали земледельческие цивилизации Востока с их застойно-патриархальным круговоротом жизни. Хозяйственная и политическая жизнь античного полиса была пронизана духом состязательности, все конкурировали между собой, проявляя активность и инициативу, что неизбежно стимулировало инновации в различных сферах деятельности. Нормы поведения и деятельности, определившие облик социальной действительности, вырабатывались в столкновении интересов различных социальных групп и утверждались во многом через борьбу мнений равноправных свободных индивидов на народном собрании. Социальный климат полиса снимал с нормативов деятельности ореол нерушимого сверхчеловеческого установления и формировал отношение к ним как к изобретению людей, которое подлежит обсуждению и улучшению по мере необходимости. На этой основе складывались представления о множестве возможных форм действительности, о возможности других, более совершенных форм по сравнению с уже реализовавшимися. Это видение можно обозначить как идею "вариабельного бытия", которая получила свое рациональное оформление и развитие в античной философии. Оно стимулировало разработку целого спектра философских систем, конкурирующих между собой, вводящих различные концепции мироздания и различные идеалы социального устройства. Развертывая модели "возможных миров", античная философия, пожалуй, в наибольшей степени реализовала в эту эпоху эвристическую функцию философского познания, что и послужило необходимой предпосылкой становления науки в собственном смысле слова. Античная философия продемонстрировала, как можно планомерно развертывать представление о различных типах объектов (часто необычных с точки зрения наличного опыта) и способах их мысленного освоения. Она дала образцы построения знаний о таких объектах. Это поиск единого основания (первоначал и причин) и выведение из него следствий (необходимое условие теоретической организации знаний). Эти образцы оказали бесспорное влияние на становление теоретического слоя исследований в античной математике. Идеал обоснованного и доказательного знания складывался в античной философии и науке под воздействием социальной практики полиса. Восточные деспотии, например, не знали этого идеала. Знания вырабатывались здесь кастой управителей, отделенных от остальных членов общества (жрецы и писцы Древнего Египта, древнекитайские чиновники и т.д.), и предписывались в качестве непререкаемой нормы, не подлежащей сомнению. Условием приемлемости знаний, 1 формулируемых в виде предписаний, были авторитет их создателей и наличная практика, построенная в соответствии с предложенными нормативами. Доказательство знаний путем их выведения из некоторого основания было излишним (требование доказанности оправдано только тогда, когда предложенное предписание может быть подвергнуто сомнению и когда может быть выдвинуто конкурирующее предписание). Ряд знаний в математике Древнего Египта и Вавилона, по-видимому, не мог быть получен вне процедур вывода и доказательства. М.Я.Выгодский считает, что, например, такие сложные рецепты, как алгоритм вычисления объема усеченной пирамиды, были выведены на основе других знаний. Однако в процессе изложения знаний этот вывод не демонстрировался. Производство и трансляция знаний в культуре Древнего Египта и Вавилона закреплялись за кастой жрецов и чиновников и носили авторитарный характер. Обоснование знания путем демонстрации доказательства не превратилось в восточных культурах в идеал построения и трансляции знаний, что наложило серьезные ограничения на процесс превращения "эмпирической математики" в теоретическую науку. В противоположность восточным обществам, греческий полис принимал социально значимые решения, пропуская их через фильтр конкурирующих предложений и мнений на народном собрании. Преимущество одного мнения перед другим выявлялось через доказательство, в ходе которого ссылки на авторитет, особое социальное положение индивида, предлагающего предписание для будущей деятельности, не считались серьезной аргументацией. Диалог велся между равноправными гражданами, и единственным критерием была обоснованность предлагаемого норматива. Этот сложившийся в культуре идеал обоснованного мнения был перенесен античной философией и на научные знания. Именно в греческой математике мы встречаем изложение знаний в виде теорем: "дано - требуется доказать - доказательство". Но в древнеегипетской и вавилонской математике такая форма не была принята, здесь мы находим только нормативные рецепты решения задач, излагаемые по схеме: "Делай так!"ѕ "Смотри, ты сделал правильно!". Характерно, что разработка в античной философии методов постижения и развертывания истины (диалектики и логики) протекала как отражение мира сквозь призму социальной практики полиса. Первые шаги к осознанию и развитию диалектики как метода были связаны с анализом столкновения в споре противоположных мнений (типичная ситуация выработки нормативов деятельности на народном собрании). Что же касается логики, то ее разработка в античной философии началась с поиска критериев правильного рассуждения в ораторском искусстве и выработанные здесь нормативы логического следования были затем применены к научному рассуждению. Сформировав средства для перехода к собственно науке, античная цивилизация дала первый образец конкретнонаучной теории - Евклидову геометрию. Однако она не смогла развить теоретического естествознания и его технологических применений. Причину этому большинство исследователей видят в рабовладении и использовании рабов в функции орудий при решении тех или иных производственных задач. Дешевый труд рабов не создавал необходимых стимулов для развития солидной техники и технологии, а следовательно, и обслуживающих ее естественно-научных и инженерных знаний. Действительно, отношение к физическому труду как к низшему сорту деятельности и усиливающееся по мере развития классового расслоения общества отделение умственного труда от физического порождают в античных обществах своеобразный разрыв между абстрактнотеоретическими исследованиями и практическиутилитарными формами применения научных знаний. Известно, например, что Архимед, прославившийся не только своими математическими работами, но и приложением их результатов в технике, считал эмпирические и инженерные знания "делом низким и неблагодарным" и лишь под давлением обстоятельств (осада Сиракуз римлянами) вынужден был заниматься совершенствованием военной техники и оборонительных сооружений. Но не только в этих, в общем-то внешних по отношению к науке, социальных обстоятельствах заключалась причина того, что античная наука не смогла открыть для себя экспериментального метода и использовать его для постижения природы. Описанные социальные предпосылки в конечном счете не прямо и непосредственно определяли облик античной науки, а влияли на нее опосредованно, через категориальную модель мира, выражающую глубинные менталитеты античной культуры. Комплекс знаний «наука-философия» в Древней Греции: То, что возникло в Древней Греции – и философия, и наука. Все это – мудрость. В античности и средние века в основном имело место философское познание мира. Здесь понятия «философия», «наука», «знание» фактически совпадали. Строго говоря, в рамках философии объединялись сведения и знания о «первых причинах и всеобщих началах», об отдельных природных явлениях, о жизни людей и истории человечества, о самом процессе познания, формулировалась определенная совокупность логических и математических знаний и пр. Все эти знания существовали в пределах единого, традиционно называемого философией, целого в виде его отдельных сторон. Предпосылки будущей науки еще не выделились в автономное целое. Состояние "преднауки" (к вопросу о комплексе «наукафилософия» в Древней Греции): В истории формирования и развития науки можно выделить две стадии, которые соответствуют двум различным методам построения знаний и двум формам прогнозирования результатов деятельности. Первая стадия характеризует зарождающуюся науку (преднауку), вторая - науку в собственном смысле слова. Зарождающаяся наука изучает преимущественно те вещи и способы их изменения, с которыми человек многократно сталкивался в производстве и обыденном опыте. Он стремился построить модели таких изменений с тем, чтобы предвидеть результаты практического действия. Первой и необходимой предпосылкой для этого было изучение вещей, их свойств и отношений, выделенных самой практикой. Эти вещи, свойства и отношения фиксировались в познании в форме идеальных объектов, которыми мышление начинало оперировать как специфическими предметами, замещающими объекты реального мира. Эта деятельность мышления формировалась на основе практики и представляла собой идеализированную схему практических преобразований материальных предметов. Соединяя идеальные объекты с соответствующими операциями их преобразования, ранняя наука строила таким путем схему тех изменений предметов, которые могли быть осуществлены в производстве данной исторической эпохи. Так, например, 2 анализируя древнеегипетские таблицы сложения и вычитания целых чисел, нетрудно установить, что представленные в них знания образуют в своем содержании типичную схему практических преобразований, осуществляемых над предметными совокупностями. 3. Научная революция 17 века. Предпосылки. Результаты. Впоследствии, в эпоху Ренессанса, происходит восстановление многих достижений античной традиции, но при этом ассимилируется и идея богоподобности человеческого разума. И вот с этого момента закладывается культурная матрица техногенной цивилизации, которая начинает свое собственное развитие в XVII в. Она проходит три стадии: сначала - предындустриальную, потом индустриальную, и, наконец, - постындустриальную. Важнейшей основой ее жизнедеятельности становится прежде всего развитие техники, технологии, причем не только путем стихийно протекающих инноваций в сфере самого производства, но и за счет генерации все новых научных знаний и их внедрения в технико-технологические процессы. Так возникает тип развития, основанный на ускоряющемся изменении природной среды, предметного мира, в котором живет человек. Изменение этого мира приводит к активным трансформациям социальных связей людей. В техногенной цивилизации научно-технический прогресс постоянно меняет типы общения, формы коммуникации людей, типы личности и образ жизни. В результате возникает отчетливо выраженная направленность прогресса с ориентацией на будущее. Для культуры техногенных обществ характерно представление о необратимом историческом времени, которое течет от прошлого через настоящее в будущее. Отметим для сравнения, что в большинстве традиционных культур доминировали иные понимания: время чаще всего воспринималось как циклическое, когда мир периодически возвращается к исходному состоянию. В традиционных культурах считалось, что "золотой век" уже пройден, он позади, в далеком прошлом. Герои прошлого создали образцы поступков и действий, которым следует подражать. В культуре техногенных обществ иная ориентация. В них идея социального прогресса стимулирует ожидание перемен и движение к будущему, а будущее полагается как рост цивилизационных завоеваний, обеспечивающих все более счастливое мироустройство. Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но она оказалась очень динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры - это мы видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру. Такое активное взаимодействие техногенной цивилизации и традиционных обществ, как правило, оказывается столкновением, которое приводит к гибели последних, к уничтожению многих культурных традиций, по существу, к гибели этих культур как самобытных целостностей. Традиционные культуры не только оттесняются на периферию, но и радикально трансформируются при вступлении традиционных обществ на путь модернизации и техногенного развития. Чаще всего эти культуры сохраняются только обрывками, в качестве исторических рудиментов. Так произошло и происходит с традиционными культурами восточных стран, осуществивших индустриальное развитие; то же можно сказать и о народах Южной Америки, Африки, вставших на путь модернизации, - везде культурная матрица техногенной цивилизации трансформирует традиционные культуры, преобразуя их смысложизненные установки, заменяя их новыми мировоззренческими доминантами. Эти мировоззренческие доминанты складывались в культуре техногенной цивилизации еще на предындустриальной стадии ее развития, в эпоху Ренессанса, а затем и европейского Просвещения. Они выражали кардинальные мировоззренческие смыслы: понимания человека, мира, целей и предназначения человеческой жизнедеятельности. Человек понимался как активное существо, которое находится в деятельностном отношении к миру. Деятельность человека должна быть направлена вовне, на преобразование и переделку внешнего мира, в первую очередь природы, которую человек должен подчинить себе. В свою очередь внешний мир рассматривается как арена деятельности человека, как если бы мир и был предназначен для того, чтобы человек получал необходимые для себя блага, удовлетворял свои потребности. Конечно, это не означает, что в новоевропейской культурной традиции не возникают другие, в том числе и альтернативные, мировоззренческие идеи. Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в ее культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций, лишь некоторые из которых могут реализовываться в сегодняшней действительности, а остальные предстают как возможные программы будущей жизнедеятельности, адресованные грядущим поколениям. В культуре техногенных обществ всегда можно обнаружить идеи и ценностные ориентации, альтернативные доминирующим ценностям. Но в реальной жизнедеятельности общества они могут не играть определяющей роли, оставаясь как бы на периферии общественного сознания и не приводя в движение массы людей. Идея преобразования мира и подчинения человеком природы была доминантой в культуре техногенной цивилизации на всех этапах ее истории, вплоть до нашего времени. Если угодно, эта идея была важнейшей составляющей того "генетического кода", который определял само существование и эволюцию техногенных обществ. Что же касается традиционных обществ, то здесь деятельностное отношение к миру, которое выступает родовым признаком человека, понималось и оценивалось с принципиально иных позиций. Нам долгое время казалась очевидной эта мировоззренческая установка. Однако ее трудно отыскать в традиционных культурах. Свойственный традиционным обществам консерватизм видов деятельности, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций постоянно ограничивали проявление деятельностно-преобразующей активности человека. Поэтому сама эта активность осмысливалась скорее не как направленная вовне, на изменение внешних предметов, а как ориентированная вовнутрь человека, на самосозерцание и самоконтроль, которые обеспечивают следование традиции. 4. Социогуманитарные и естественные науки в Новое время. Важно зафиксировать, что сама идея экспериментального исследования неявно предполагала наличие в культуре особых представлений о природе, о деятельности и познающем субъекте, представлений, 3 которые не были свойственны античной культуре, но сформировались значительно позднее, в культуре Нового времени. Идея экспериментального исследования полагала субъекта в качестве активного начала, противостоящего природной материи, изменяющего ее вещи путем силового давления на них. Природный объект познается в эксперименте потому, что он поставлен в искусственно вызванные условия и только благодаря этому проявляет для субъекта свои невидимые сущностные связи. Недаром в эпоху становления науки Нового времени в европейской культуре бытовало широко распространенное сравнение эксперимента с пыткой природы, посредством которой исследователь должен выведать у природы ее сокровенные тайны. Природа в этой системе представлений воспринимается как особая композиция качественно различных вещей, которая обладает свойством однородности. Она предстает как поле действия законосообразных связей, в которых как бы растворяются неповторимые индивидуальности вещей. Все эти понимания природы выражались в культуре Нового времени категорией "натура". Но у древних греков такого понимания не было. У них универсалия "природа" выражалась в категориях "фюзис" и "космос". "Фюзис" обозначал особую, качественно отличную специфику каждой вещи и каждой сущности, воплощенной в вещах. Это представление ориентировало человека на постижение вещи как качества, как оформленной материи, с учетом ее назначения, цели и функции. Космос воспринимался в этой системе мировоззренческих ориентаций как особая самоцельная сущность со своей природой. В нем каждое отдельное "физически сущее" имеет определенное место и назначение, а весь Космос выступает в качестве совершенной завершенности. Как отмечал А.Ф.Лосев, нескончаемое движение космоса представлялось античному мыслителю в качестве своеобразного вечного возвращения, движения в определенных пределах, внутри которых постоянно воспроизводится гармония целого, и поэтому подвижный и изменчивый космос одновременно мыслился как некоторое скульптурное целое, где части, дополняя друг друга, создают завершенную гармонию. Поэтому образ вечного движения и изменения сочетался в представлениях греков с идеей шарообразной формы (космос почти всеми философами уподоблялся шару). А.Ф.Лосев отмечал глубинную связь этих особых смыслов универсалии "природа" с самими основаниями полисной жизни, в которой разнообразие и динамика хозяйственной деятельности и политических интересов различных социальных групп и отдельных граждан соединялись в целое гражданским единством свободных жителей городагосударства. В идеале полис представлялся как единство в многообразии, а реальностью такого единства полагался Космос. Природа для древнего грека не была обезличенным неодушевленным веществом, она представлялась живым организмом, в котором отдельные части - вещи - имеют свои назначения и функции. Поэтому античному мыслителю была чужда идея постижения мира путем насильственного препарирования его частей и их изучения в несвободных, несвойственных их естественному бытию обстоятельствах. В его представлениях такой способ исследования мог только нарушить гармонию Космоса, но не в состоянии был обнаружить эту гармонию. Поэтому постижение Космоса, задающего цели всему "физически сущему", может быть достигнуто только в умозрительном созерцании, которое расценивалось как главный способ поиска истины. Все эти представления, сформировавшиеся в культуре Ренессанса, утверждали идею однородности пространства и времени, и тем самым создавали предпосылки для утверждения метода эксперимента и соединения теоретического (математического) описания природы с ее экспериментальным изучением. Они во многом подготовили переворот в науке, осуществленный в эпоху Галилея и Ньютона и завершившийся созданием механики как первой естественнонаучной теории. Показательно, что одной из фундаментальных идей, приведших к ее построению, была сформулированная Галилеем эвристическая программа - исследовать закономерности движения природных объектов, в том числе и небесных тел, анализируя поведение механических устройств (в частности, орудий Венецианского арсенала). В свое время Нильс Бор высказал такую мысль, что новая теория, которая вносит переворот в прежнюю систему представлений о мире, чаще всего начинается с "сумасшедшей идеи". В отношении Галилеевской программы это вполне подошло бы. Ведь для многих современников это была действительно сумасшедшая идея - изучить законы движения, которым подчиняются небесные тела, путем экспериментов с механическими орудиями Венецианского арсенала. Но истоки этой идеи лежали в предыдущем культурном перевороте, когда были преодолены прежние представления о неоднородном пространстве мироздания, санкционировавшие противопоставление небесной и земной сфер. Кстати, продуктивность Галилеевской программы была продемонстрирована в последующий период развития механики. Традиция, идущая от Галилея и Гюйгенса к Гуку и Ньютону, была связана с попытками моделировать в мысленных экспериментах с механическими устройствами силы взаимодействия между небесными телами. Например, Гук рассматривал вращение планет по аналогии с вращением тела, закрепленного на нити, а также тела, привязанного к вращающемуся колесу. Ньютон использовал аналогию между вращением Луны вокруг Земли и движением шара внутри полой сферы. Характерно, что именно на этом пути был открыт закон всемирного тяготения. К формулировке Ньютоном этого закона привело сопоставление законов Кеплера и получаемых в мысленном эксперименте над аналоговой механической моделью математических выражений, характеризующих движение шара под действием центробежных сил. Теоретическое естествознание, возникшее в эту историческую эпоху, завершило долгий процесс становления науки в собственном смысле этого слова. Превратившись в одну из важнейших ценностей цивилизации, наука сформировала внутренние механизмы порождения знаний, которые обеспечили ей систематические прорывы в новые предметные области. В свою очередь, эти прорывы в принципе открывают новые возможности для технико-технологических инноваций и для приложения научных знаний в различных сферах человеческой деятельности. 5. Крах оснований классической науки и научная революция на рубеже 19-20 вв. Основания науки обеспечивают рост знания до тех пор, пока общие черты системной организации изучаемых 4 объектов учтены в картине мира, а методы освоения этих объектов соответствуют сложившимся идеалам и нормам исследования. Но по мере развития науки она может столкнуться с принципиально новыми типами объектов, требующими иного видения реальности по сравнению с тем, которое предполагает сложившаяся картина мира. Новые объекты могут потребовать и изменения схемы метода познавательной деятельности, представленной системой идеалов и норм исследования. В этой ситуации рост научного знания предполагает перестройку оснований науки. Последняя может осуществляться в двух разновидностях: а) как революция, связанная с трансформацией специальной картины мира без существенных изменений идеалов и норм исследования; б) как революция, в период которой вместе с картиной мира радикально меняются идеалы и нормы науки. В истории естествознания можно обнаружить образцы обеих ситуаций интенсивного роста знаний. Примером первой из них может служить переход от механической к электродинамической картине мира, осуществленный в физике последней четверти XIX столетия в связи с построением классической теории электромагнитного поля. Этот переход, хотя и сопровождался довольно радикальной перестройкой видения физической реальности, существенно не менял познавательных установок классической физики (сохранилось понимание объяснения как поиска субстанциональных оснований объясняемых явлений и жестко детерминированных связей между явлениями; из принципов объяснения и обоснования элиминировались любые указания на средства наблюдения и операциональные структуры, посредством которых выявляется сущность исследуемых объектов и т.д.). Примером второй ситуации может служить история квантово-релятивистской физики, характеризовавшаяся перестройкой классических идеалов объяснения, описания, обоснования и организации знаний. Новая картина исследуемой реальности и новые нормы познавательной деятельности, утверждаясь в некоторой науке, затем могут оказать революционизирующее воздействие на другие науки. В этой связи можно выделить два пути перестройки оснований исследования: 1) за счет внутридисциплинарного развития знаний; 2) за счет междисциплинарных связей, "прививки" парадигмальных установок одной науки на другую. Оба эти пути в реальной истории науки как бы накладываются друг на друга, поэтому в большинстве случаев правильнее говорить о доминировании одного из них в каждой из наук на том или ином этапе ее исторического развития. Перестройка оснований научной дисциплины в результате ее внутреннего развития обычно начинается с накопления фактов, которые не находят объяснения в рамках ранее сложившейся картины мира. Такие факты выражают характеристики новых типов объектов, которые наука втягивает в орбиту исследования в процессе решения специальных эмпирических и теоретических задач. К обнаружению указанных объектов может привести совершенствование средств и методов исследования (например, появление новых приборов, аппаратуры, приемов наблюдения, новых математических средств и т.д.). В системе новых фактов могут быть не только аномалии, не получающие своего теоретического объяснения, но и факты, приводящие к парадоксам при попытках их теоретической ассимиляции. Парадоксы могут возникать вначале в рамках конкретных теоретических моделей, при попытке объяснения явлений. Примером тому могут служить парадоксы, возникшие в модели излучения абсолютно черного тела и предшествовавшие идеям квантовой теории. Известно, что важную роль в ее развитии сыграло открытие Планком дискретного характера излучения. Само это открытие явилось результатом очень длительных теоретических исследований, связанных с решением задачи излучения и поглощения электромагнитных волн нагретыми телами. Для объяснения этих явлений в физике была построена конкретная теоретическая модель - абсолютно черного тела, излучающего и поглощающего электромагнитное поле. На базе этой модели, которая уточнялась и конкретизировалась под влиянием опыта, были найдены конкретные законы, один из которых описывал излучение тел в диапазоне коротких электромагнитных волн, а другой - длинноволновое электромагнитное излучение. Задача синтеза этих законов была решена Максом Планком, который, используя уравнения электродинамики и термодинамики, нашел обобщающую формулу закона излучения абсолютно черного тела. Но из полученного Планком закона вытекали крайне неожиданные следствия: выяснилось, что абсолютно черное тело должно излучать и поглощать электромагнитную энергию порциями - квантами, равными hn, где h - это постоянная Планка, а n - частота излучения. Так возникла критическая ситуация: если принять положение, что электромагнитное поле носит дискретный характер, то это противоречило принципу тогдашней научной картины мира, согласно которому электромагнитное излучение представляет собой непрерывные волны в мировом эфире. Причем принцип непрерывности электромагнитного поля лежал в фундаменте электродинамики Максвелла и был обоснован огромным количеством опытов. Итак, получилось, что, с одной стороны, следствие закона, проверяемого опытом, а с другой стороны, принцип, входящий в научную картину мира и подтвержденный еще большим количеством фактов, противоречат друг другу. Такого рода парадоксы являются своеобразным сигналом того, что наука натолкнулась на какой-то новый тип процесса, существенные черты которого не учтены в представлениях принятой научной картины мира. Парадокс привел к постановке проблемы: как же реально "устроено" электромагнитное поле, является ли оно непрерывным или дискретным? Показательно, что все началось с конкретной задачи, которая была подсказана принципами физической картины мира, но затем вопрос встал о правомерности самих этих принципов, т.е. частная задача переросла в фундаментальную проблему. Планк эту проблему не смог разрешить. Он не хотел отказываться от старых принципов и стремился устранить парадокс за счет введения некоторых поправок в модель абсолютно черного тела, модернизировать ее так, чтобы конкретная теория, которую он разрабатывал, не противоречила бы ранее утвердившейся научной картине мира. Кстати, в науке часто так бывает, что ученый, который делает открытие, не может дать ему верное истолкование. Введенные Планком дополнительные предположения, так называемые ad hoc гипотезы, которые предназначались для спасения старой картины мира, в конечном счете не решали проблему. Более того, они 5 просто переводили парадокс на иной уровень, поскольку введение в состав теории все новых ad hoc гипотез приводит к противоречиям с фундаментальным идеалом теоретического объяснения, который требует объяснения возрастающего многообразия явлений, исходя из как можно меньшего числа постулатов. Если безгранично увеличивать количество объясняющих постулатов, то в пределе может возникнуть ситуация, когда для каждого нового факта будет вводиться новый принцип, что эквивалентно разрушению самой идеи теоретического объяснения. Разрешил парадоксы теории А. Эйнштейн, предложив изменить представления научной картины мира о структуре электромагнитного поля, используя идею корпускулярноволнового дуализма. Интересно, что Эйнштейн проделал работу в этой области примерно в то же время, когда создавал специальную теорию относительности. Обе эти теории были связаны с радикальной ломкой сложившейся научной картины мира, и само покушение на принципы научной картины мира было подготовлено предшествующим развитием науки и культуры. 6. Кризис европейской науки в толковании Э. Гуссерля. Идеалы неклассической и постнекласической науки. Позитивистская редукция идеи науки лишь к науке о фактах. «Кризис» науки как утрата ею своей жизненной значимости: Исходным пунктом является сдвиг, произошедший в последние столетия, во всеобщей оценке науки. Он относится не только к научности, но и к тому значению, которое наука имеет и может иметь вообще для человеческого существования. Исключительное - таков эпитет, характеризующий, начиная со второй половины XIX в., влияние позитивных наук на мировоззрение современного человека. Это завораживающее влияние растет вместе с "благосостоянием", зависящим от позитивных наук. Вместе с тем констатация этого влияния влечет за собой равнодушное самоотстранение от вопросов, действительно решающих для всего человечества . Наука, понятая лишь как эмпирическая наука, формирует лишь сугубо эмпирически-ориентированных людей. Переворот в общественной оценке науки был неизбежен; особенно после окончания мировой войны. Как известно, молодое поколение прониклось прямо-таки враждебным отношением. Наука - и это постоянно можно слышать ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах. Она в принципе исключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобразований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего человеческого существования. Не выдвигается ли тем самым общее требование о необходимости всеобщего сознания и ответственности всех людей, которые проистекали бы из разума? Ведь, в конце концов, все это касается людей, которые, будучи свободны в главном,- в своем отношении к окружающему человеческому и внечеловеческому миру, свободны в своих возможностях разумного преобразования себя и окружающего мира? Но что может сказать наука о разуме или неразумии, о человеке как субъекте свободы? физическая наука, разумеется, ничего - ведь она абстрагируется от всякой соотнесенности с субъективным. Что же касается наук о духе, которые в своих специальных и общих дисциплинах рассматривают человека в его духовном бытии, следовательно, в горизонте его историчности, то они, как полагают, в соответствии с нормами строгой научности, требуют от исследователя исключения всех ценностных установок, всех вопросов о разуме и неразумии тематизируемого человечества и произведений его культуры. Научная, объективная истина состоит исключительно в констатации фактичности мира, как физического, так и духовного. Но может ли мир и человеческое существование обладать истинным смыслом в этом мире фактичности, если науки признают так объективно констатируемое за нечто истинное, если история не научает нас ничему, кроме одного - все произведения духовного мира, все жизненные связи, идеалы и нормы, присущие людям, подобно мимолетным волнам, возникают и исчезают, разум постоянно превращается в неразумие, а благодеяние - в муку, всегда так было и всегда так будет? Можно ли смириться с этим? И можно ли жить в мире, где историческое событие лишь непрерывная цепь иллюзорных порывов и горьких разочарований? Если человечество, исполненное счастья и воодушевленное в новое время высокими идеалами духовности, оказалось несостоятельным, то это можно объяснить тем, что была утрачена воодушевляющая вера в идеалы универсальной философии и в значимость новых методов. И это действительно так. Было обнаружено, что эти методы позволяют достичь несомненных результатов лишь в позитивных науках. Совершенно иначе обстоит дело в метафизике и соответственно в собственно философских проблемах, хотя и здесь не избежали начинаний, исполненных надежд и, по-видимому, вполне успешных. Универсальная философия, которая связывала все эти проблемы, - правда, довольно смутно - с эмпирическими науками, приняла внушительную форму философии систем, к сожалению, не единственной, а постоянно изменяющейся. Еще в XVIII в. полагали, что можно построить единую теоретическую систему, расширяющуюся от поколения к поколению и не расшатываемую критикой, но даже в позитивных науках неоспоримым и удивительным оказалось иное обстоятельство, - то, что они не смогли надолго сохранить это убеждение. Возникшая в начале нового времени вера в то, что идеалы философии и ее методы имеют решающее значение для всех изменений, рухнула; то обстоятельство, что пропасть между постоянными неудачами метафизики и непрерывным, все более мощным ростом теоретических и практических результатов позитивных наук, невиданно усилилась, нельзя объяснить сугубо внешними причинами. Этот процесс оказал свое влияние как на людей, стоящих вне науки, так и на ученых, все более и более превращавшихся по мере специализации позитивной науки в специалистов, чурающихся философии. Но лишь у тех ученых, кто исполнен философского духа и интересуется высшими, метафизическими вопросами, сохраняется обостренное чувство неудовлетворенности. Именно в них зарождается протест, исходящий из глубинных, хотя и совершенно непроясненных мотивов, протест, все более открыто направленный против укоренившихся и господствующих идеалов, кажущихся всем понятными. После длительного периода страстной конфронтации, начиная с Юма и Канта вплоть до наших дней, мы начинаем осознавать подлинные причины этого столетнего чувства неудовлетворенности; конечно, борьба развертывается между немногими людьми, имеющими призвание к этому, между избранными, остальная же масса быстро умиротворяет себя и читателей какими-то предписаниями. 6 Идеалы неклассической и постнеклассической науки: Неклассическая наука: Неклассическое естествознание складывается в период с конца XIX до середины XX столетия. В эту эпоху происходит своеобразная цепная реакция революционных перемен в различных областях знания: в физике (открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (становление генетики). Возникает кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира. В процессе всех этих революционных преобразований формировались идеалы и нормы новой, неклассической науки. Они характеризовались отказом от прямолинейного онтологизма и пониманием относительной истинности теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеалу единственно истинной теории, "фотографирующей" исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Новая система познавательных идеалов и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. В отличие от малых систем такие объекты характеризуются уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Именно включение таких объектов в процесс научного исследования вызвало резкие перестройки в картинах реальности ведущих областей естествознания. Процессы интеграции этих картин и развитие общенаучной картины мира стали осуществляться на базе представлений о природе как сложной динамической системе. Тем самым создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире. Идея исторической изменчивости научного знания, относительной истинности вырабатываемых в науке онтологических принципов соединялась с новыми представлениями об активности субъекта познания. Он рассматривался уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом нашей постановки вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. Формируется новый образ объекта, который представал как сложная система. Представления о соотношении части и целого применительно к таким системам включают идеи несводимости состояний целого к сумме состояний его частей. Важную роль при описании динамики системы начинают играть категории случайности, потенциально возможного и действительного. Причинность не может быть сведена только к ее лапласовской формулировке - возникает понятие "вероятностной причинности", которое расширяет смысл традиционного понимания данной категории. Новым содержанием наполняется категория объекта: он рассматривается уже не как себетождественная вещь (тело), а как процесс, воспроизводящий некоторые устойчивые состояния и изменчивый в ряде других характеристик. Изменились место и функции науки в общественной жизни: переход от классического к неклассическому естествознанию был подготовлен изменением структур духовного производства в европейской культуре второй половины XIX начала XX в., кризисом мировоззренческих установок классического рационализма, формированием в различных сферах духовной культуры нового понимания рациональности, когда сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации. Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективноистинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). Постнеклассическая наука: В современную эпоху, в последнюю треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных изменений в основаниях науки. Эти изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука. Интенсивное применение научных знаний практически во всех сферах социальной жизни, изменение самого характера научной деятельности, связанное с революцией в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация науки, появление сложных и дорогостоящих приборных комплексов, которые обслуживают исследовательские коллективы и функционируют аналогично средствам промышленного производства и т.д.) меняет характер научной деятельности. Наряду с дисциплинарными исследованиями на передний план все более выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы исследовательской деятельности. Специфику современной науки конца XX века определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания. В самом процессе определения научноисследовательских приоритетов наряду с собственно 7 познавательными целями все большую роль начинают играть цели экономического и социально-политического характера. Реализация комплексных программ порождает особую ситуацию сращивания в единой системе деятельности теоретических и экспериментальных исследований, прикладных и фундаментальных знаний, интенсификации прямых и обратных связей между ними. В результате усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путем "парадигмальной прививки" идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира. На ее развитие оказывают влияние не только достижения фундаментальных наук, но и результаты междисциплинарных прикладных исследований. В этой связи уместно, например, напомнить, что идеи синергетики, вызывающие переворот в системе наших представлений о природе, возникали и разрабатывались в ходе многочисленных прикладных исследований, выявивших эффекты фазовых переходов и образования диссипативных структур (структуры в жидкостях, химические волны, лазерные пучки, неустойчивости плазмы, явления выхлопа и флаттера). В междисциплинарных исследованиях наука, как правило, сталкивается с такими сложными системными объектами, которые в отдельных дисциплинах зачастую изучаются лишь фрагментарно. Объектами современных междисциплинарных исследований все чаще становятся уникальные системы, характеризующиеся открытостью и саморазвитием. Такого типа объекты постепенно начинают определять и характер предметных областей основных фундаментальных наук, детерминируя облик современной, постнеклассической науки. Исторически развивающиеся системы представляют собой более сложный тип объекта даже по сравнению с саморегулирующимися системами. Последние выступают особым состоянием динамики исторического объекта, своеобразным срезом, устойчивой стадией его эволюции. Сама же историческая эволюция характеризуется переходом от одной относительно устойчивой системы к другой системе с новой уровневой организацией элементов и саморегуляцией. Исторически развивающаяся система формирует с течением времени все новые уровни своей организации, причем возникновение каждого нового уровня оказывает воздействие на ранее сформировавшиеся, меняя связи и композицию их элементов. Формирование каждого такого уровня сопровождается прохождением системы через состояния неустойчивости (точки бифуркации), и в эти моменты небольшие случайные воздействия могут привести к появлению новых структур. Саморазвивающиеся системы характеризуются синергетическими эффектами, принципиальной необратимостью процессов. Взаимодействие с ними человека протекает таким образом, что само человеческое действие не является чем-то внешним, а как бы включается в систему, видоизменяя каждый раз поле ее возможных состояний. Именно идеи эволюции и историзма становятся основой того синтеза картин реальности, вырабатываемых в фундаментальных науках, которые сплавляют их в целостную картину исторического развития природы и человека и делают лишь относительно самостоятельными фрагментами общенаучной картины мира, пронизанной идеями глобального эволюционизма. Ориентация современной науки на исследование сложных исторически развивающихся систем существенно перестраивает идеалы и нормы исследовательской деятельности. Историчность системного комплексного объекта и вариабельность его поведения предполагают широкое применение особых способов описания и предсказания его состояний построение сценариев возможных линий развития системы в точках бифуркации. С идеалом строения теории как аксиоматически-дедуктивной системы все больше конкурируют теоретические описания, основанные на применении метода аппроксимации, теоретические схемы, использующие компьютерные программы, и т.д. В естествознание начинает все шире внедряться идеал исторической реконструкции. Изменяются представления и о стратегиях эмпирического исследования. Идеал воспроизводимости эксперимента применительно к развивающимся системам должен пониматься в особом смысле. Если эти системы типологизируются, т.е. если можно проэкспериментировать над многими образцами, каждый из которых может быть выделен в качестве одного и того же начального состояния, то эксперимент даст один и тот же результат с учетом вероятностных линий эволюции системы. Но кроме развивающихся систем, которые образуют определенные классы объектов, существуют еще и уникальные исторически развивающиеся системы, для которых требуется особая стратегия экспериментального исследования. Их эмпирический анализ осуществляется чаще всего методом вычислительного эксперимента на ЭВМ, что позволяет выявить разнообразие возможных структур, которые способна породить система. Среди исторически развивающихся систем современной науки особое место занимают природные комплексы, в которые включен в качестве компонента сам человек ("человекоразмерные" комплексы: медикобиологические объекты, объекты экологии, включая биосферу в целом, объекты биотехнологии и пр.). При изучении "человекоразмерных" объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта, что непосредственно затрагивает гуманистические ценности. В этой связи трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к "человекоразмерным" объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Вместе с тем в ходе самой исследовательской деятельности с человекоразмерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определяя границы возможного вмешательства в объект. Осмысливается историческая изменчивость не только онтологических постулатов, но и самих идеалов и норм познания. Соответственно развивается и обогащается содержание категорий "теория", "метод", "факт", "обоснование", "объяснение" и т.п. В онтологической составляющей философских оснований науки начинает доминировать "категориальная матрица", обеспечивающая понимание и познание развивающихся объектов. Возникают новые понимания 8 категорий пространства и времени (учет исторического времени системы, иерархии пространственно-временных форм), категорий возможности и действительности (идея множества потенциально возможных линий развития в точках бифуркации), категории детерминации (предшествующая история определяет избирательное реагирование системы на внешние воздействия) и др. Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями. Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска. 7. Становление и развитие социально-гуманитарных наук в 19-20 вв. Из теста про научные революции (19-20 вв.): Радикальные перемены в этой целостной и относительно устойчивой системе оснований естествознания (см. про первую научную революцию – становление классического естествознания; вопр.№4 или вопр.№3) произошли в конце XVIII - первой половине XIX в. Их можно расценить как вторую глобальную научную революцию, определившую переход к новому состоянию естествознания - дисциплинарно организованной науке. В это время механическая картина мира утрачивает статус общенаучной. В биологии, химии и других областях знания формируются специфические картины реальности, нередуцируемые к механической. Одновременно происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм исследования. Например, в биологии и геологии возникают идеалы эволюционного объяснения, в то время как физика продолжает строить свои знания, абстрагируясь от идеи развития. Но и в ней, с разработкой теории поля, начинают постепенно размываться ранее доминировавшие нормы механического объяснения. Все эти изменения затрагивали главным образом третий слой организации идеалов и норм исследования, выражающий специфику изучаемых объектов. Что же касается общих познавательных установок классической науки, то они еще сохраняются в данный исторический период. Соответственно особенностям дисциплинарной организации науки видоизменяются ее философские основания. Они становятся гетерогенными, включают довольно широкий спектр смыслов тех основных категориальных схем, в соответствии с которыми осваиваются объекты (от сохранения в определенных пределах механицистской традиции до включения в понимание "вещи", "состояния", "процесса" и другие идеи развития). В эпистемологии центральной становится проблема соотношения разнообразных методов науки, синтеза знаний и классификации наук. Выдвижение ее на передний план связано с утратой прежней целостности научной картины мира, а также с появлением специфики нормативных структур в различных областях научного исследования. Поиск путей единства науки, проблема дифференциации и интеграции знания превращаются в одну из фундаментальных философских проблем, сохраняя свою остроту на протяжении всего последующего развития науки. Третья глобальная научная революция была связана с преобразованием классической науки и ее стиля мышления (см. вопрос №3 про классическую науку) и становлением нового, неклассического естествознания. Она охватывает период с конца XIX до середины XX столетия. В эту эпоху происходит своеобразная цепная реакция революционных перемен в различных областях знания: в физике (открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (становление генетики). Возникает кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира. В процессе всех этих революционных преобразований формировались идеалы и нормы новой, неклассической науки. Они характеризовались отказом от прямолинейного онтологизма и пониманием относительной истинности теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеалу единственно истинной теории, "фотографирующей" исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Наиболее ярким образцом такого подхода выступали идеалы и нормы объяснения, описания и доказательности знаний, утвердившиеся в квантово-релятивистской физике. Если в классической физике идеал объяснения и описания предполагал характеристику объекта "самого по себе", без указания на средства его исследования, то в квантово-релятивистской физике в качестве необходимого условия объективности объяснения и описания выдвигается требование четкой фиксации особенностей средств наблюдения, которые взаимодействуют с объектом (классический способ объяснения и описания может быть представлен как идеализация, рациональные моменты которой обобщаются в рамках нового подхода). Изменяются идеалы и нормы доказательности и обоснования знания. В отличие от классических образцов, обоснование теорий в квантово-релятивистской физике предполагало экспликацию при изложении теории операциональной основы вводимой системы понятий (принцип наблюдаемости) и выяснение связей между новой и предшествующими ей теориями (принцип соответствия). Новая система познавательных идеалов и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению 9 сложных саморегулирующихся систем. В отличие от малых систем такие объекты характеризуются уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Именно включение таких объектов в процесс научного исследования вызвало резкие перестройки в картинах реальности ведущих областей естествознания. Процессы интеграции этих картин и развитие общенаучной картины мира стали осуществляться на базе представлений о природе как сложной динамической системе. Этому способствовало открытие специфики законов микро-, макро- и мега-мира в физике и космологии, интенсивное исследование механизмов наследственности в тесной связи с изучением надорганизменных уровней организации жизни, обнаружение кибернетикой общих законов управления и обратной связи. Тем самым создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире. Все эти радикальные сдвиги в представлениях о мире и процедурах его исследования сопровождались формированием новых философских оснований науки. Идея исторической изменчивости научного знания, относительной истинности вырабатываемых в науке онтологических принципов соединялась с новыми представлениями об активности субъекта познания. Он рассматривался уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом нашей постановки вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. На этой основе вырастало новое понимание категорий истины, объективности, факта, теории, объяснения и т.п. Радикально видоизменялась и "онтологическая подсистема" философских оснований науки. Развитие квантово-релятивистской физики, биологии и кибернетики было связано с включением новых смыслов в категории части и целого, причинности, случайности и необходимости, вещи, процесса, состояния и др. В принципе можно показать, что эта "категориальная сетка" вводила новый образ объекта, который представал как сложная система. Представления о соотношении части и целого применительно к таким системам включают идеи несводимости состояний целого к сумме состояний его частей. Важную роль при описании динамики системы начинают играть категории случайности, потенциально возможного и действительного. Причинность не может быть сведена только к ее лапласовской формулировке возникает понятие "вероятностной причинности", которое расширяет смысл традиционного понимания данной категории. Новым содержанием наполняется категория объекта: он рассматривается уже не как себетождественная вещь (тело), а как процесс, воспроизводящий некоторые устойчивые состояния и изменчивый в ряде других характеристик. Все описанные перестройки оснований науки, характеризовавшие глобальные революции в естествознании, были вызваны не только его экспансией в новые предметные области и обнаружением новых типов объектов, но и изменениями места и функций науки в общественной жизни. Основания естествознания в эпоху его становления (первая революция) складывались в контексте рационалистического мировоззрения ранних буржуазных революций, формирования нового (по сравнению с идеологией средневековья) понимания отношений человека к природе, новых представлений о предназначении познания, истинности знаний и т.п. Становление оснований дисциплинарного естествознания конца XVIII - первой половины XIX в. происходило на фоне резко усиливающейся производительной роли науки, превращения научных знаний в особый продукт, имеющий товарную цену и приносящий прибыль при его производственном потреблении. В этот период начинает формироваться система прикладных и инженерно-технических наук как посредника между фундаментальными знаниями и производством. Различные сферы научной деятельности специализируются и складываются соответствующие этой специализации научные сообщества. Переход от классического к неклассическому естествознанию был подготовлен изменением структур духовного производства в европейской культуре второй половины XIX начала XX в., кризисом мировоззренческих установок классического рационализма, формированием в различных сферах духовной культуры нового понимания рациональности, когда сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации. Сопоставление классического и неклассического типов рациональности: Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций. Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективноистинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). 10 8. Экологическая этика и ее философские основания. Экологическая этика – многозначное понятие. Предполагает опору на экологическое сознание: противовес прежнему пониманию среды в жизни человека. Подчеркивает целостность, природное равновесие, место человека и его деятельности – переосмысляется. Экологическое сознание – экологический кризис – следствие кризиса культурно-антропологического, развитие индустриальной западной цивилизации. Теоретическая предыстория экологического сознания (это сердце экологической этики). Развитие экологических исследований, экологии. Геккель – экология животных (18 век). Экология человека и социальная экология, но все это косвенные факторы. Интенсивность, масштабы воздействия человека – главное для генеза экологического сознания. Развитие мировой экономики привело к доктринам модернизма. Их сторонники – анализ НТР, лозунги деидеализации. На второй фазе экономического подъема появляется опасность на этом пути развития. Причинами являются экономический рост, который ведет к повышению благосостояния, но много экологических трудностей, проблем. 1970-е гг. поиски альтернатив концепций будущего. Германия – движение неоромантизма, коммунитаризма и т.д. «Пестрота радуги»: пестрота идей, нет единой концепции. Общая черта – жесткая критика технологий, индустрии, политики, государства, рыночной экономики. Направленность социально-экологическая, утопические идеи. Это дало жизнь политической серии – «партия зеленых». Экосоциализм (А. Горц). Нынешний глобальный кризис из-за экономикоцентричной системы (капитализм – прибыль, социализм – усилил экономикоцентричность капитализма). Расхищать естественные блага, заменить их искусственными – экономический человек – искусственный человек. Его предложение – нужен коммунитарный человек, сеть социальных связей людей, устанавливающаяся самостоятельно без контроля гос. институтов (гражданское общество). Культурноцентрическая цивилизация: 1. реставрация территориального принципа 2. от макро к микро экономике 3. новая концепция производства: удовлетворение простых и конкретных нужд. Мастерские локального назначения. 4. концепция образования: формировать знания не для продажи на рынке труда, а личного использования. 5. этика экономизма сменится этикой экологизма (связь со средой, в которой находится). Неоконсерватизм. Ж.-П. Кентен, Понятовски. Моральная сторона. Капитализм – тяжелая нравственная деформация, культ успеха. Научно-технический модернизм – возрастает удаленность от местного опыта и традиций – следовательно, искусственные проекты, деформирующие среду. Аспект глобалистики: навязывание развивающимся странам своих моделей, их культуры разрушаются. Этноцид, антропофогия цивилизации. НТР – разрушителен, давая сиюминутные блага, рушит долговременные условия человеческого существования. Нужно возродить донаучное, доиндустриальный образ жизни, духовные формы. Акцент с разрушения среды переносится на разрушение социальной среды, духовных ресурсов. Глобальные проблемы. А.Печчеи 1968 год. Неформальная организация «Римский клуб» Системное изучение глобальных проблем, их моделирование и прогноз развития, и рецепты способы решения проблем. Первая модель Дж. Форестер. Метод системной динамики – модель «Мир1». Модель «Мир2», потом «Мир3» (Пределы роста). Создание института – Международный институт прикладного системного анализа (12 стран). Мир4 (модель Борилоччи) Мойра (Голландия), Фудзи (Восток) и т.д. 1979 г. В самом процессе – вопрос об эффективности самого моделирования. Книга «Ощупью во тьме» - поиск методов глобального моделирования. Скепсис, сомнение в методе – сложность, многоступенчатость, отсутствие четкой методологии. Сначала моделирование динамики глобального мира как единой системы. Если есть единый мир, следовательно, есть единая модель. Но оказалось, что нужно учитывать многие компоненты и их взаимосвязи. Такая сложная модель – невозможна, это будет упрощение реальности (влияние сциентизма, что реальность не зависит от нас). Несмотря на критику, деятельность клуба имела свое историческое значение. Д. Медоуз. 1972 год. Доклад «Пределы роста». 5 тенденций развития: 1. рост индустрии 2. рост народонаселения 3. недоедание и голод 4. сокращение невозобновляемых природных ресурсов 5. ухудшение природы, окружающей среды Вывод – нельзя так двигаться дальше. Иначе – столкновение с естественными пределами Земли. Философская рефлексия – экологическая этика. Не однородное течение. 3 направления: 1. академическая экологическая этика (университет штата Висконсин, Б. Калликот, 1971г.). 1979 год – 1 номер журнала «Экологическая этика» Ю. Харгроув. Основной поток литературы – конец 60-х – начало 70-х гг. 2. неакадемическая экологическая этика – глубинная экология. 3. радикальный инвайроментилизм. Поиск новой этики взаимоотношений человека с миром, который должен быть чем-то большим, чем критическая реакция на экологический кризис, так как само наличие проблем – глубинный изъян в нравственных ценностях (инструментальное отношение к природе). Экоцентризм имеет религиозные и исторические корни. Л.Уайт «Исторические корни нашего экологического кризиса» (1967 г.). Христианство – самая антропологическая религия, которая привела к безразличному отношению к природе (Запад). Идея: в Возрождении – ценность отдельного человеческого индивида (абсолютная ценность), так как человеческая личность – единственное существо, обладающая разумом и нравственностью. Новое время и научные революции довершают картину: объективация мира, мир как объект, 11 человек – познающий субъект. Природа- ценность и значение, если есть вид, для которого она имеет ценность и значение. Человеческий шовинизм по отношению к природе. Забота о среде – важно для самого человека. Человек имеет косвенный долг к природе, так как от нее зависит. Это антропоцентризм. Экоцентризм – критика антропоцентризма и рационализма. Но не дает готового орудия для утверждения экоцентризма, можно ли его совсем исключить. Какие ценностные аспекты природы требуют нравственного отношения? Статус экологической этики. Этика – ценностный аспект, экология – наука. Значит, экологическая этика – этика в экологическом направлении. Используется при решении их задач. Так ли это? Многие не согласны: если прикладная этика, то проблема ответственности перед другими людьми. Но: во всех разновидностях прикладной этики – долг, справедливость, автономия, следовательно, экологическая этика – те же понятия к вопросам экологической политики. Прикладная этика – отношение к личности и между личностями. Экологическая этика не может быть прикладной этикой, так как Земля и все, что с ней связано – это не человеческие институты, а средство, фон существования. Земля принадлежит человеку или мы ей? Фундаментальное значение – проблема более важных понятий этики западной цивилизации. Правомерность приложений этих понятий. Наш долг, ответственность перед природой – смена парадигм морального способа решения проблем. Идейные источники экологической этики. 1949 г. О. Леопольд «Этика Земли». Процессы исторического расширения области применимости нравственных понятий: от семьи и общины к индивиду и обществу. Теперь регулирование отношений человека и природы – мораль «этики Земли», которая расширяет границы сообщества, включая Землю. Такой этики пока нет. Но это преходяще, так как это экологическая необходимость. 3 фаза морали – пересмотр роли и места человека в природе: раньше – завоеватель и покоритель природы, теперь – члены сообщества, включающего Землю. Неизбежная логика. Роль завоевателя – саморазрушительна, так как знает, что ценно или нет. Но биотическое всеведение невозможно, так как мы – познающие – часть познаваемого. Познавая, мы изменяем систему внутри себя самой. Не можем управлять ею и контролировать. Земля как сообщество – основное понятие экологии, но как объект любви – объект расширения этики. Этика Земли с точки зрения холизма. Человек как гражданин сообщества Земли – целостность природы. Ценности закреплены за единством человека и природы. Ценность любого члена экологического сообщества. Но рациональных доказательств не приводит, для него это очевидно. Академическая экологическая этика – необходимость рациональной аргументации. Б.Калликот. Мы должны создать нормативную экологическую этику (основанную на долге). Долженствование классической этики расширяется до экосистемного долга. Не идеал (у Леопольда), а нормативные требования. Но чтобы действовать, экологическая этика должна быть готова к вопросам: какие основания для ее принятия? Принципиальный шаг – обращение к психологии морали, которая способна помочь в вопросе источника человеческих ценностей и их действии. Позиция восходит к психологии морали А.Смита и Д.Юма. Концептуальные основы этики Земли: коперниканская космология, дарвиновские связи существ биоценозы (Элтон). Д. Юм. Психология морали: естественный отбор наделил человека эмоционально-нравственной отзывчивостью на осознаваемые им родство, идентичности и члена сообщества. Проекты. Восточное миросозерцание. Но сможет ли это прижиться на Западе (Уайт). Обращение к тому потенциалу, что уже есть на Западе. Д. Юм «Исследование о принципах морали»: происхождение морали – конечные цели человеческого поступка не могут быть объяснены из разума, но полностью опираются на чувства людей, внутренние ощущения. Мораль – субъективна, так как внутреннее чувство, и объективна, универсальна, так как моральное чувство основано на специальном складе и конституции рода человеческого (великодушие, дружелюбие и т.д.). Калликот. Моральные чувства, по Юму, имеют отношение, могут распространяться на общество в целом или сообщество – нормативные основании человеческой этики, экологической этики. Но у нас нет оснований приписывать личностность всем другим, кроме человека. В мире, где нет личности – нет этики и морали и т.д. Значение благожелательности и сочувствия. Чувства возникают между личностями и ограничиваются этими рамками (по Юму). Эти чувства он не распространял на все остальное, за рамки человеческого общества. Гипотеза биогуманизма (биологи, генетики). Чувства к природе имеют генетическую и биологическую основу. Х.Илтис – потребность в природе, также как потребность в любви имеет генетическую основу. Лучшая среда обитания – где максимально возможное количество контактов с той средой, из которой развился и был генетически запрограммирован. Наш организм для правильного функционирования нуждается в той среде, в которой он длительно эволюционировал. Уничтожение природы – лишает нас нормального функционирования, «ампутация» человека. Не доказано научно. Есть противоречия. Не можем развести влияние среды и генов. Обедняя себя природно – не факт, что обедняем себя (возможно, мы пластичны и можем приспосабливаться к чему угодно). Экология. Чем выше разнообразие системы, тем более она устойчива. Это не действует в искусственных системах. Естественные системы – саморегулирующиеся, более устойчивы, чем искусственные. Чем больше вторгаемся в природу, тем больше усилий для управления искусственной системой. Ценность выбора – чем меньше видов, тем меньше разнообразие, меньше выбора – сами себя обедняем. Академическая экологическая этика выдвигает аргументы – все на логике антропоцентризма. Рациональная аргументация упирается в противоречия. Главное из них – апелляция к разумной эгоистической личности. Позиции холизма невозможны без отказа от индивидуализма Запада. Калликот «Азиатская традиция и перспективы экологической этики» Возникает гуманический атавизм. Обособленность человека от природы. Утрата холистического видения мира. Акцент долженствования в личности, это усиливает реальность автономного волевого «Я». 12 Глубинная экология (1973г. Анри Нейс). «Поверхностное и глубинное долговременное экологическое течение» Защита природы от вмешательства человека. Критика антропоцентризма, эгоцентрической самости. Нужны глубинные преобразования в сознании самого человека. Связать человека с образом, где все организмы – узлы во внутренней связи. В основании наших отношений с природой – связи всего со всем. Организмы не обособлены, это точки пересечения или узлы в сети экологических отношений. Идея расширения нашего Я или идентификация с миром. Природа – часть самого человека. Зрелое человеческое существо преодолевает ограниченность эгоистического Я. Идентификация со всем нечеловеческим миром. Этика самореализации, которая выходит за пределы человеческого мира и идентификация с нечеловеческим миром. Такое расширение – не есть утрата индивидуальности самости, не растворение в мире. Идея сопереживания единства со всем миром. Реализация человека не возможна без реализации всего сообщества. Равное право на жизнь и процветание всех живых организмов. Критика со стороны академической экологической этики. Экологическая платформа А.Нейса: 1. процветание всех – ценность. Эта ценность не зависит от человека. 2. богатство и разнообразие жизни ценны сами по себе, самоценность жизни. 3. запрет истощать богатство, удовлетворение базовых потребностей. 4. процветание человека и культуры – через снижение человеческого, процветание других форм жизни. 5. ценность духовного, а не материального факторов жизни. Критика (Рид, Селман и др.): некритическая экстраполяция человеческой ценности на других. Право на существование и внутренняя ценность любого аспекта дикой природы. Иерархия, приоритеты есть ли? Конкретное содержание прав. Признается ли процветание – а значит и право на счастье, избегание боли и т.д. у других живых существ (спросить не может). Естественность функционирования природы – эволюция – не процветание всех видов (вымирание, пожары, природные катаклизмы). Не требование ли заморозить эволюцию. Право на процветание? Все критические замечания, показывая всю сложность, имели бы смысл, если бы они хотели подставить эти права вместо эволюции. Они говорят о приписывании ценностей и прав в метафорическом, обыденном смысле, а не юридическом. Важная черта глубинной экологической этики – отсутствие стремления к рациональному обоснованию своих доводов. Такие доказательства неуместны при идентификации человека с природой. Это не моральные предписания, не нормативная этика. Внутренняя ценность – не норма долженствования. Здесь дескридитируется должное – подчинение моральному кодексу. Проблема противоречия между долгом перед людьми и долгом перед природой. Метафорический смысл понятий А.Нейса. Приоритет онтологии над этикой. Интерес к тому, как мы переживаем мир. Преодоление эгоистической самости и культивирование экологического сознания, сознательно эклектично (часто – восточные традиции). Игнорирует формальные доказательства. Естественный способ бытия человека в мире. Возможно ли это в масштабах всего социума? Скорее, рамки утопизма. Радикальный инвайроментализм – экофеминизм (эклектика). К. Уоррен «Феминизм и экология». 4 пункта: 1. фундаментальная гипотеза – разрушительное отношение к природе и угнетение женщин взаимосвязаны 2. непременное осознание этой связи для условия понимания природы эксплуатации женщин и природы 3, 4. феминистская теория и практика рассматривает экологическую перспективу, экологический кризис требует феминистической перспективы. Объединяющая идея – концептуальная критика патриархии и патриархальное мышление. Радикальное крыло. Философия Р. Барро (1977) «Альтернатива», «Логика освобождения» (1987). Новый коммунитаристский эксперимент. Коммуна. За ними будущее, единицы новой цивилизации. Немногочисленны. Возврат к естественным потребностям. Перестройка. Пойти по новому пути. Критика индустриальной мегамашины. Логика освобождения: построение нового общества. Индустриальная система саморазрушительна. Лозунг индустриального разоружения. Теоретическая разработка концепции. Нужно разрушить чары, удерживающие наше воображение через разъяснение логики разрушения. Пласты, которые нужно выделить – логика разрушения: 1. мегамашина, глобальное индустриальное общество 2. динамика капитала (двигатель) 3. специфическая коллективная психология Запада 4. патриархия (фундаментальная структура саморазрушения), экспансия 5. специфические особенности человека как вида (осознание уязвимости перед природой приводит к развитию разума и его использование как компенсация) Нужно пробраться к изначальному человеческому условию, травме (5 пласт) и найти решение, как избавиться от травмы. Второе рождение человека. Добраться до пластичного генетического материала (он наиболее богат, чем проявлен). Логика освобождения: революция в сознании. Трансперсональная психология, йога, даосизм и т.д., восточные практики. Катакомбная модель развития – развитие сознания, чтобы очистить свой дух. 9. Идея развития в современной науке. В разные исторические эпохи выделялись различные ведущие идеи. 1. Идея Судьбы, Рока (в недрах городской культуры, Вавилон) 2. Идея Космоса (Античность) 3. Идея Бога (Средневековье) 4. Идея Природы (Возрождение) 5. Идея Развития, Эволюции (сер. 19 века) К концу 20 века – развитие – это Бог Запада. Прогресс – основа индивидуальной программы жизнедеятельности. Печать развития стоит на всем. Мудрость всего мира – безумие. Хаос непонимания в науке, в практике – кризис. 13 Отправная точка развития и направление его – это вопрос. Идея развития часто связывается с белой расой. Наука заинтересована в развитии. Были и до развития, с их точки зрения можно объективно оценить развитие: 1. метафизика 2. мифология 3. религия 4. география: Запад – развитие = прогрессу, который постоянно развивается (к чему-то стремится или от чего-то убегает). Запад – убегание от страха; Восток – стремление к просвещению; Юг – от Хаоса к Космосу; Север – вечность, развития нет; что в центре – вопрос. Философская концепция развития. 1. развитие – восхождение от простого к сложному, от абстрактного к конкретному (Гегель). Субъект развития – разум. 3 закона: 1) взаимодействия качественных и количественных изменений; 2) развитие путем противоречия; 3) отрицание отрицания. 2. самовыражение, проявление внутреннего содержания: зарождение; возникновение; рост; исчезновение. Субъект развития – воля. Шопенгауэр, Шпрангер. 3. рост, умножение разнообразия, законов, форм, увеличение плюрализма. Спенсер, К.Леонтьев. Субъект развития – художественное чувство, эстетика. Ступени: простота; эстетическая сложность; механическая сложность. 4. возвращение в себя, углубление в себя (Платон). Субъект – память. Познание: воспоминание; отражение, диалектика. Чувства – числа – идеи – ступени. 5. формирование целостности, исцеление (Аристотель, Маркс). Субъект – логика. Ступени: начало; причина; система; целое. 6. развитие – преображение, воскресение. Субъект – вера. Ступени: рождение; жизнь; смерть; воскресение. 7. деградация, вырождение, умирание. Постмодерн – подражание, бесконечное копирование. Образец – копии, следовательно, образец забывается. Вещи – образы – символы – симулякры (нет аналога ни в вещах, ни в мыслях). Деконструкция – разрушение (как метод). Периодизация развития. 4 ступени: 1. формирование условий, предпосылок предмета. Маркс «Капитал»: первоначальной накопления. Условия, предпосылки. Каждая вещь как страдательный залог, пассивные вещи. 2. формирование начала, причины предмета. Количественный рост 1. – из следствий становится причиной. Эмпирические исследования эпохи Возрождения: это начало науки, поклонение опыту эмпирии (чувственные данные, опосредованные). 3. превращение начала, причины в систему. Реальное подчинение труда капиталу (Маркс). Наука стала из следствия одной из причин. Наука стала производительной силой. Есть ли что-то большее, чем система? 4. превращение системы в целостность. Методология: - системная (образ – усеченная пирамида). Выделяется параметр и под него строится система. Предмет не = системе, но он сложнее системы - целостная (образ – лотос). Другие науки помогают созданию целостного представления. Целостность преобразует в себе системы. Выход из системного тупика. Обнаружил Энгельс в диалектике Гегеля. Система – методы решения назревших проблем. Кризис – смена систем, революция. Но есть целостность, следовательно, нужна реформация. Совокупность систем дает новое качество – целостность. Идея развития в 20 веке. Тенденция сначала – синтез диалектики и развития (продолжил Ленин). В начале 20 века диалектика и развитие – расходятся: развитие без диалектики (Бергсон, Уайт, Конт, Спенсер) и диалектика без развития (экзистенциализм, критическое и телеологическое направления). Часть мира – развитие, другая – антиразвитие. 10. Развитие естественнонаучного и социальногуманитарного знания в России. По лекции. Отсчет начала научного знания в России – можно от Киевской Руси. Допетровская Русь. 16 век – в Москву прибывает византиец Максим Грек (Михаил Триволис). Пригласил Иван III. Прожил здесь 40 лет. Познакомил с античной мыслью, знал это с первоисточников – более точное знание (например, «форма» как перевод вместо «образ», «вид», «эйдос» в оригинале у Аристотеля). Идеи гуманизма эпохи Возрождения. История – свод сочинений по мировой истории. Настоящая история науки – с Петра I. Сам Петр I стремился к науке. Встречался с Лейбницем, побывал во многих странах, университетах. Результат – 8 февраля 1724 год (нового стиля) – основание Российской Академии Наук. Теперь 8 февраля – день науки. РАН – первое научное учреждение. Российские Университеты – светские учебные и научные учреждения. Западные университеты – возникают как церковные учебные заведения (12 век). Только с 18 века многие из них стали светскими. Смысл науки в России: практическая необходимость научного знания, их полезность, российский менталитет. 2 пол. 19 века и 10-е гг. 20 века – самостоятельное развитие. 18 век – ученики у западных, осваивали их достижения, этап ученичества (исключение - Ломоносов). Порождение Запада стало частью российской культуры – наука. Научный дух не согласуется с российской культурой (по мнению некоторых авторов). Но со 2 пол. 19 века – это точно не так. Путь науки – драма идей и драма людей. 1) переломный момент в науке (рубеж 19-20 вв.) и выход российской науки в технических достижениях, передовые рубежи НТ прогресса. 2) история начала 20 века наложила влияние на науку. 3) тоталитарное общество, жесткий идеологический контроль. 4) перестройка, проблема финансирования, структуры науки. Деятельность Петра I. Преодоление отношения к науке как к праздному занятию. Приоритет сферы прикладной, а не чистой науки. Не теория, а технология на первом этапе. Долго не было научного сообщества и научной общественности. Ученые-одиночки. Даже МГУ долго не хватало тех, кто хотел заниматься наукой. 2 пол. 19 века – меняется ситуация, но полноценное научное сообщество появляется к концу 19 века – началу 20 века. Все научные и учебные заведения – императорские, государственные. Государство тащит за собой общество к науке. Рубеж 19-20 вв. – подключаются меценаты. Первые общественные учебные заведения (в том числе и женские 14 – впервые женщина могла получить высшее образование). Тогда же – научные сообщества: русское физикохимическое общество, съезды естествоиспытателей и врачей, журналы, мировое сообщество. Начало 20 века (??) – Менделеев, Умнов, Сеченов, Лебедев, Лобачевский, Чанышев. Сталинское время – репрессии. Братья Вавиловы. Основатель генетики – Н.Вавилов – репрессии, расстрел; физик С.Вавилов – назначен на должность в РАН, почести и внимание… не выдержал. Развивалось шарлатанство на почве науки (общественные науки) и коснулось биологии (нар.академик Лысенко – разгромлена генетика, выводил «новые сорта» скота, но на самом деле кормил отходами с шоколадной фабрики). Особое внимание разработкам военного характера: закрытые города, предприятия, шарашки (предприятия из заключенных с высокой научной квалификацией). Тем не менее – не было упадка науки, постоянная борьба с шарлатанством. Позитив к науке сохранился. Особенности науки в России: 1) стремление к обобщению, максимальному синтезу. Стремление взглянуть на совокупность фактов, взглядов с обобщающей позиции: Ломоносов, Менделеев, Вернадский, Лобачевский, Трубецкой, Якобсон. Против эмпиризма Британии, теоретизма немцев. Мыслитель-немец имеет дело с идеей. Факты из источников. Россия – максимально синтетическая теория, источник которых – интуиция, интуитивная убежденность в единстве мира и способности человека отразить это в единстве теории. 2) духовная трезвость. Русский ученый не увлекается внешне красивой гипотезой, стремится оставаться на почве реальности – деловой материализм. Научный дилетантизм или утилитаризм (Базаров) – две возможные крайности и опасности. 3) внимание к хозяйственному значению науки. Специальные труды по хозяйственным проблемам и внедрению науки в практику 4) нравственная направленность к научной деятельности. Никогда не поступались нравственностью ради собственной известности. Вес российской науки в мировой – очень значителен, но достижения наших ученых мало пропагандируется. Глобальные научные революции: от классической к постнеклассической науке В развитии науки можно выделить такие периоды, когда преобразовывались все компоненты ее оснований. Смена научных картин мира сопровождалась коренным изменением нормативных структур исследования, а также философских оснований науки. Эти периоды правомерно рассматривать как глобальные революции, которые могут приводить к изменению типа научной рациональности. В истории естествознания можно обнаружить четыре таких революции. Первой из них была революция XVII в., ознаменовавшая собой становление классического естествознания. Его возникновение было неразрывно связано с формированием особой системы идеалов и норм исследования, в которых, с одной стороны, выражались установки классической науки, а с другой - осуществлялась их конкретизация с учетом доминанты механики в системе научного знания данной эпохи. Через все классическое естествознание начиная с XVII в. проходит идея, согласно которой объективность и предметность научного знания достигается только тогда, когда из описания и объяснения исключается все, что относится к субъекту и процедурам его познавательной деятельности. Эти процедуры принимались как раз навсегда данные и неизменные. Идеалом было построение абсолютно истинной картины природы. Главное внимание уделялось поиску очевидных, наглядных, "вытекающих из опыта" онтологических принципов, на базе которых можно строить теории, объясняющие и предсказывающие опытные факты. В XVIIXVIII столетии эти идеалы и нормативы исследования сплавлялись с целым рядом конкретизирующих положений, которые выражали установки механического понимания природы. Объяснение истолковывалось как поиск механических причин и субстанций - носителей сил, которые детерминируют наблюдаемые явления. В понимание обоснования включалась идея редукции знания о природе к фундаментальным принципам и представлениям механики. В соответствии с этими установками строилась и развивалась механическая картина природы, которая выступала одновременно и как картина реальности, применительно к сфере физического знания, и как общенаучная картина мира. Наконец, идеалы, нормы и онтологические принципы естествознания XVIIXVIII столетий опирались на специфическую систему философских оснований, в которых доминирующую роль играли идеи механицизма. В качестве эпистемологической составляющей этой системы выступали представления о познании как наблюдении и экспериментировании с объектами природы, которые раскрывают тайны своего бытия познающему разуму. Причем сам разум наделялся статусом суверенности. В идеале он трактовался как дистанцированный от вещей, как бы со стороны наблюдающий и исследующий их, не детерминированный никакими предпосылками, кроме свойств и характеристик изучаемых объектов. Эта система эпистемологических идей соединялась с особыми представлениями об изучаемых объектах. Они рассматривались преимущественно в качестве малых систем (механических устройств) и соответственно этому применялась "категориальная сетка", определяющая понимание и познание природы. Напомним, что малая система характеризуется относительно небольшим количеством элементов, их силовыми взаимодействиями и жестко детерминированными связями. Для их освоения достаточно полагать, что свойства целого полностью определяются состоянием и свойствами его частей, вещь представлять как относительно устойчивое тело, а процесс как перемещение тел в пространстве с течением времени, причинность трактовать в лапласовском смысле. Соответствующие смыслы как раз и выделялись в категориях "вещь", "процесс", "часть", "целое", "причинность", "пространство" и "время" и т.д., которые образовали онтологическую составляющую философских оснований естествознания XVIIXVIII вв. Эта категориальная матрица обеспечивала успех механики и предопределяла редукцию к ее представлениям всех других областей естественно-научного исследования. Радикальные перемены в этой целостной и относительно устойчивой системе оснований естествознания произошли в конце XVIII - первой половине XIX в. Их можно расценить как вторую глобальную научную революцию, определившую переход 15 к новому состоянию естествознания - дисциплинарно организованной науке. В это время механическая картина мира утрачивает статус общенаучной. В биологии, химии и других областях знания формируются специфические картины реальности, нередуцируемые к механической. Одновременно происходит дифференциация дисциплинарных идеалов и норм исследования. Например, в биологии и геологии возникают идеалы эволюционного объяснения, в то время как физика продолжает строить свои знания, абстрагируясь от идеи развития. Но и в ней, с разработкой теории поля, начинают постепенно размываться ранее доминировавшие нормы механического объяснения. Все эти изменения затрагивали главным образом третий слой организации идеалов и норм исследования, выражающий специфику изучаемых объектов. Что же касается общих познавательных установок классической науки, то они еще сохраняются в данный исторический период. Соответственно особенностям дисциплинарной организации науки видоизменяются ее философские основания. Они становятся гетерогенными, включают довольно широкий спектр смыслов тех основных категориальных схем, в соответствии с которыми осваиваются объекты (от сохранения в определенных пределах механицистской традиции до включения в понимание "вещи", "состояния", "процесса" и другие идеи развития). В эпистемологии центральной становится проблема соотношения разнообразных методов науки, синтеза знаний и классификации наук. Выдвижение ее на передний план связано с утратой прежней целостности научной картины мира, а также с появлением специфики нормативных структур в различных областях научного исследования. Поиск путей единства науки, проблема дифференциации и интеграции знания превращаются в одну из фундаментальных философских проблем, сохраняя свою остроту на протяжении всего последующего развития науки. Первая и вторая глобальные революции в естествознании протекали как формирование и развитие классической науки и ее стиля мышления. Третья глобальная научная революция была связана с преобразованием этого стиля и становлением нового, неклассического естествознания. Она охватывает период с конца XIX до середины XX столетия. В эту эпоху происходит своеобразная цепная реакция революционных перемен в различных областях знания: в физике (открытие делимости атома, становление релятивистской и квантовой теории), в космологии (концепция нестационарной Вселенной), в химии (квантовая химия), в биологии (становление генетики). Возникает кибернетика и теория систем, сыгравшие важнейшую роль в развитии современной научной картины мира. В процессе всех этих революционных преобразований формировались идеалы и нормы новой, неклассической науки. Они характеризовались отказом от прямолинейного онтологизма и пониманием относительной истинности теорий и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания. В противовес идеалу единственно истинной теории, "фотографирующей" исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологическими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности. Наиболее ярким образцом такого подхода выступали идеалы и нормы объяснения, описания и доказательности знаний, утвердившиеся в квантово-релятивистской физике. Если в классической физике идеал объяснения и описания предполагал характеристику объекта "самого по себе", без указания на средства его исследования, то в квантово-релятивистской физике в качестве необходимого условия объективности объяснения и описания выдвигается требование четкой фиксации особенностей средств наблюдения, которые взаимодействуют с объектом (классический способ объяснения и описания может быть представлен как идеализация, рациональные моменты которой обобщаются в рамках нового подхода). Изменяются идеалы и нормы доказательности и обоснования знания. В отличие от классических образцов, обоснование теорий в квантово-релятивистской физике предполагало экспликацию при изложении теории операциональной основы вводимой системы понятий (принцип наблюдаемости) и выяснение связей между новой и предшествующими ей теориями (принцип соответствия). Новая система познавательных идеалов и норм обеспечивала значительное расширение поля исследуемых объектов, открывая пути к освоению сложных саморегулирующихся систем. В отличие от малых систем такие объекты характеризуются уровневой организацией, наличием относительно автономных и вариабельных подсистем, массовым стохастическим взаимодействием их элементов, существованием управляющего уровня и обратных связей, обеспечивающих целостность системы. Именно включение таких объектов в процесс научного исследования вызвало резкие перестройки в картинах реальности ведущих областей естествознания. Процессы интеграции этих картин и развитие общенаучной картины мира стали осуществляться на базе представлений о природе как сложной динамической системе. Этому способствовало открытие специфики законов микро-, макро- и мега-мира в физике и космологии, интенсивное исследование механизмов наследственности в тесной связи с изучением надорганизменных уровней организации жизни, обнаружение кибернетикой общих законов управления и обратной связи. Тем самым создавались предпосылки для построения целостной картины природы, в которой прослеживалась иерархическая организованность Вселенной как сложного динамического единства. Картины реальности, вырабатываемые в отдельных науках, на этом этапе еще сохраняли свою самостоятельность, но каждая из них участвовала в формировании представлений, которые затем включались в общенаучную картину мира. Последняя, в свою очередь, рассматривалась не как точный и окончательный портрет природы, а как постоянно уточняемая и развивающаяся система относительно истинного знания о мире. Все эти радикальные сдвиги в представлениях о мире и процедурах его исследования сопровождались формированием новых философских оснований науки. Идея исторической изменчивости научного знания, относительной истинности вырабатываемых в науке онтологических принципов соединялась с новыми 16 представлениями об активности субъекта познания. Он рассматривался уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им. Возникает понимание того обстоятельства, что ответы природы на наши вопросы определяются не только устройством самой природы, но и способом нашей постановки вопросов, который зависит от исторического развития средств и методов познавательной деятельности. На этой основе вырастало новое понимание категорий истины, объективности, факта, теории, объяснения и т.п. Радикально видоизменялась и "онтологическая подсистема" философских оснований науки. Развитие квантово-релятивистской физики, биологии и кибернетики было связано с включением новых смыслов в категории части и целого, причинности, случайности и необходимости, вещи, процесса, состояния и др. В принципе можно показать, что эта "категориальная сетка" вводила новый образ объекта, который представал как сложная система. Представления о соотношении части и целого применительно к таким системам включают идеи несводимости состояний целого к сумме состояний его частей. Важную роль при описании динамики системы начинают играть категории случайности, потенциально возможного и действительного. Причинность не может быть сведена только к ее лапласовской формулировке возникает понятие "вероятностной причинности", которое расширяет смысл традиционного понимания данной категории. Новым содержанием наполняется категория объекта: он рассматривается уже не как себетождественная вещь (тело), а как процесс, воспроизводящий некоторые устойчивые состояния и изменчивый в ряде других характеристик. Все описанные перестройки оснований науки, характеризовавшие глобальные революции в естествознании, были вызваны не только его экспансией в новые предметные области и обнаружением новых типов объектов, но и изменениями места и функций науки в общественной жизни. Основания естествознания в эпоху его становления (первая революция) складывались в контексте рационалистического мировоззрения ранних буржуазных революций, формирования нового (по сравнению с идеологией средневековья) понимания отношений человека к природе, новых представлений о предназначении познания, истинности знаний и т.п. Становление оснований дисциплинарного естествознания конца XVIII - первой половины XIX в. происходило на фоне резко усиливающейся производительной роли науки, превращения научных знаний в особый продукт, имеющий товарную цену и приносящий прибыль при его производственном потреблении. В этот период начинает формироваться система прикладных и инженерно-технических наук как посредника между фундаментальными знаниями и производством. Различные сферы научной деятельности специализируются и складываются соответствующие этой специализации научные сообщества. Переход от классического к неклассическому естествознанию был подготовлен изменением структур духовного производства в европейской культуре второй половины XIX - начала XX в., кризисом мировоззренческих установок классического рационализма, формированием в различных сферах духовной культуры нового понимания рациональности, когда сознание, постигающее действительность, постоянно наталкивается на ситуации своей погруженности в саму эту действительность, ощущая свою зависимость от социальных обстоятельств, которые во многом определяют установки познания, его ценностные и целевые ориентации. В современную эпоху, в последнюю треть нашего столетия мы являемся свидетелями новых радикальных изменений в основаниях науки. Эти изменения можно охарактеризовать как четвертую глобальную научную революцию, в ходе которой рождается новая постнеклассическая наука. Интенсивное применение научных знаний практически во всех сферах социальной жизни, изменение самого характера научной деятельности, связанное с революцией в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация науки, появление сложных и дорогостоящих приборных комплексов, которые обслуживают исследовательские коллективы и функционируют аналогично средствам промышленного производства и т.д.) меняет характер научной деятельности. Наряду с дисциплинарными исследованиями на передний план все более выдвигаются междисциплинарные и проблемно-ориентированные формы исследовательской деятельности. Если классическая наука была ориентирована на постижение все более сужающегося, изолированного фрагмента действительности, выступавшего в качестве предмета той или иной научной дисциплины, то специфику современной науки конца XX века определяют комплексные исследовательские программы, в которых принимают участие специалисты различных областей знания. Организация таких исследований во многом зависит от определения приоритетных направлений, их финансирования, подготовки кадров и др. В самом же процессе определения научно-исследовательских приоритетов наряду с собственно познавательными целями все большую роль начинают играть цели экономического и социально-политического характера. Реализация комплексных программ порождает особую ситуацию сращивания в единой системе деятельности теоретических и экспериментальных исследований, прикладных и фундаментальных знаний, интенсификации прямых и обратных связей между ними. В результате усиливаются процессы взаимодействия принципов и представлений картин реальности, формирующихся в различных науках. Все чаще изменения этих картин протекают не столько под влиянием внутридисциплинарных факторов, сколько путем "парадигмальной прививки" идей, транслируемых из других наук. В этом процессе постепенно стираются жесткие разграничительные линии между картинами реальности, определяющими видение предмета той или иной науки. Они становятся взаимозависимыми и предстают в качестве фрагментов целостной общенаучной картины мира. 11. Наука и философия. 4 концепции взаимодействия науки и философии. 1) метафизическая. Аристотель: философия – более фундаментальная область, чем наука, самодостаточная. Наука наук. Меньше аксиом. 2) позитивизм (Конт). Наука – сама себе философия. Общая методология науки – философия. Мах – психология научного творчества. Карнап – язык науки. 3) наука и философия – независимы друг от друга. Экзистенциализм. 17 4) диалектическая – наука (более специализированная) и философия (более общая и рефлексивная) – единый континуум. Динамический обмен. Оба противопоставляются мнению. В Греции имели один корень. В современной литературе по ф.н. все ее проблемы делятся на: 1. Те вопросы, проблемы, которые ведут от самой философии к науке, отталкиваются от специфики философского знания. Философия стремится к универсальному постижению мира и познанию его общих принципов. Это характерно и для ф.н. Она занимается рефлексией в ее предельных глубинах и подлинных первоначалах. Здесь не используется концептуальный аппарат философии и необходимо наличие определенной мировоззренческой позиции. 2. Вторая группа проблем возникает внутри самой науки. Они также нуждаются в философии. Здесь переплетаются проблемы познавательной деятельности как токовой, теории отражения «собственно философские подсказки» решение парадоксальных проблем. 3. Проблема взаимодействия науки и философии с учетом их фундаментальных взаимодействий. Как показывают исследования по истории науки, философское мировоззрение играет огромную роль в самой истории науки. Особенно это заметно в периоды научных революций. Ф.н. может быть по-разному ориентирована. Например, у Уайтхеда она онтологически ориентирована, а у Поппера – методологически. У 1-го больше внимания уделяется процедурам анализа и обобщения научных знаний с целью построения единой картины мира, у 2-го – главной является рассмотрение многообразия процедур научного исследования: обоснования, идеализации, фальсификации, анализ содержательных предпосылок знания. Ф.н. может быть сциентистки и антисциентиски ориентированной. Эти ориентации по разному оценивают статус науки в культурном континууме 20в. Сциентисткая версии ф.н. пытается провести демаркацию науки и метафизики, свести качественно различные теоретические структуры к единому эмпирическому основанию. По разному оценивают и место ф.н.: – одни видят в ней тип философствования, который основывает свои выводы исключительно на результатах и методах науки; – другие видят в ф.н. посредствующее звено между естественно-научным и гуманитарным знанием (Франк); – третьи связывают с ф.н. задачи методологического анализа научного знания (Лакатос); – рассматривают ф.н. как идеологическую спекуляцию, вредную для науки и для общества. В ф.н. в последнее время широкое распространение получил дескриптивный подход, когда описываются разнообразные, имеющие место в науке ситуации. От гипотез для данного конкретного случая до типу Case Studias, ориентирующегося на анализ реального события науки или истории конкретного события в том или ином социокультурном контексте. Периодизация проблематики философии науки. В литературе по ф.н. обычно выделяют основную проблематику ф.н. по периодам: 1. Первая треть 20в. – ф.н. занята построением целостной научной картины мира; –исследование соотношений детерминизма и причинности в науке; – изучение динамических и статистических закономерностей; – исследуются структурные компоненты научного исследования; – соотношение логики и интуиции, индукции и дедукции, анализа и синтеза, открытие и обоснование теории и факта. 2. Вторая треть 20в. – анализ проблем эмпирического обоснования науки, выяснение того, достаточно ли для всего здания науки фундамента чисто эмпирического исследования; можно ли все теоретические термины свести к эмпирическим; – в чем сложности проблемы теоретической загруженности опыта; В этот период заявляют о себе сложности верификации, фальсификации, дедуктивнономонологического объяснения. Предлагается анализ парадигмы научного знания, научно-исследовательского программа; – проблема тематического анализа науки. 3. Последняя треть 20в. сейчас. – обсуждение нового расширенного понятия научной рациональности; – обостряется конкуренция объяснительных моделей развития научного знания; – новое содержание приобретают критерии научности, методологические нормы и понятий аппарат постнеклассической стадии науки. Возникает стремление к историзации науки, выдвигается требование соотношения ф.н. с ее историей. Встает проблема истористской и методологической версии реконструкции истории науки. Данная проблематика возвращает нас к исходной позиции ф.н., то есть к анализу мировоззренческой и социальной проблем, сопровождая рост и развитие науки. Вновь возникает вопрос о социальной детерминизации научного знания, актуальными оказываются проблемы гуманизации и гуманитаризации науки. Ф.н. выполняет тем самым общекультурную функцию, не позволяя ученым стать невеждами при узкопрофессиональном подходе к явлениям и прцессам действительности. Предлагает обращать внимание на философский план исследования проблем и следовательно на отношение мысли к действительности во всей ее полноте и многоаспектности. 12. Наука и искусство 57% открытий – уникальны и неповторимы. Освоение действительности: - когнитивный способ – наука (абстрактное, законы) образное, индивидуальное, субъективное, единичное, конкретное – искусство. Наука – непрерывное абстрагирование, искусство – непрерывная конкретизация, дает интуицию форм, жизнь среди чистых форм. Искусство не лжет, а видит то, что другим увидеть не дано. Выражает отношение к жизни, способность создавать новые миры, воображать их. Учит воображать, а не только понимать, обогащает творческую деятельность ученого. Эстетический критерий научности идет от искусства. Наука повлияла на искусство. Обоснование новых направлений в искусстве – через новые открытия. А. 18 Бретон – сюрреализм: новые образцы через новые открытия в физике. Искусство постмодерна – нарастание использования оксюморонов: «прекрасно болен», «холодный жар чисел». Чем абсурднее, тем эстетичнее. Новы виды искусства (оптическое, электронное). Научное знание, творчество вплетено в прогресс, искусство – нет. Сделанное в науке быстро устаревает, новое в науке превосходит прошлое, но иногда задерживается надолго. Судьба ученого – быть превзойденным, это уходит в бесконечность. Ценность науки (помимо технического): Древняя Греция – путь к истинному бытию Средневековье – путь к истинному искусству Новое время – путь к истинной природе, счастью Современная наука – не знает своей цели, не дает ответа на важные вопросы. Современная философия: 1) культурологический сциентизм: наука – «Глатея» для ученого. Умеренный – культурно-научная деятельность человека абсолютизируется, другие формы человеческой культуры – по образцу науки, но сами приносят познавательное значение. Абсолютный сциентизм – только наука несет познавательное значение, остальное – изгнать. 2) культурологический антисциентизм: экзистенциализм (Хайдеггер) – наука ведет к исчезновению человека из бытия (через технику). Бердяев – наука противостоит духовному. Общее основание – наука демонизируется. Вообще – до Нового времени искусство считалось одной из основных форм познания. Традиционный взгляд на творца искусства как подражателя природы сформировался уже в ранней античности и доминировал в эстетике вплоть до ХIХ века. Природа предстает как образец для человеческого искусства. Важнейшей категорией, посредством которой античные авторы пытались выяснить сущность искусства, было «подражание» («мимезис»). В это время подражание представляется как изобразительная репрезентация, через искусство другие могут познать мир (хотя Платон не очень этому радовался, так как сама такая репрезентация рассматривалась как отдаление от мира идей через знаки – проблема истинности такого познания, но Аристотель был за – разное понимание места нахождения идей: Платон – отдельно от вещей, Аристотель - в самих вещах). В Средневековье основным становится положение, что видимая реальность есть символ невидимой, художник становится посредником между божественным Логосом и людьми. Искусство становится необходимым составляющим религиозного культа. В Возрождение искусство – ставится акцент и на внешней красоте. Рассматриваются разные направления в искусстве как более или менее высшие – то есть приближенные к реальности (на основе разделения знаков на искусственные и естественные). В Новое время – наука выходит ярко вперед и к искусству предъявляются те же требования рациональности, идеальное искусство – рациональное. Но очень скоро понимают, что это просто невозможно и появляются разные направления, обращенные на эмоциональную сторону искусства, интуитивное ее направление (например, «Буря и Натиск»), отказ от рационального в искусстве, разведения науки и искусства по особенностям познания. В ХIХ веке появляется философия искусства, в Новое время – эстетика как наука об искусстве. В ХХ веке появляются различные взгляды на связь науки и искусства, перечисленные выше (сциентизм и антисциентизм). 13. Наука и религия. В те моменты научной деятельности, когда ученый отстраняется от философии, когда она ему мешает, он часто опирается на религию, на религиозное отношение к миру. Религия служит ему опорой в таких случаях, помогает ориентироваться в мире и оправдывать свое существование как ученого. Религия не отвечает на вопрос об истинности или неистинности научных теорий, которые решают задачу об устройстве мира. Если наука смотрит на мир, как если бы он был вечен и неизменен, без какого бы то ни было интереса к вопросу о цели мира, то религию интересует, как мир был создан и с какой целью. По этой линии проходит размежевание между религией и наукой, можно говорить об их <безразличии> к проблематике друг друга. Но ученый не просто безразличен к религии, она ему нужна, и тут можно выделить несколько пунктов. 1. Философия ставит исходные начала под вопрос, вечно дискутирует по их поводу, философия вещь рискованная, она ставит ум на грань сомнения. Ученый, однако, не может работать на базе такой неопределенности, ему нужна устойчивость, и именно религия позволяет ему верить в незыблемость начал. Для нормального научного исследования такая вера в основания очень существенна. 2. Ученый относится к миру как к тому, что уже есть, существует. Когда мир воспринимается ученым через его органы чувств, ему важно быть уверенным, что это не иллюзия, не мираж, что мир существует не только для него, для его человеческого восприятия. Религиозная истина - в творении мира, в цели этого творения. Мир сотворен, значит, он есть. Такая религиозная вера в существование мира как сотворенного помогает ученому в его деятельности. Мир существует не только для него, но и для Бога, значит, он действительно есть. 3. Когда ученый познает мир умом, ему важно, чтобы мир не был хаосом, нужна интуитивная уверенность в том, что мир гармоничен. Мир не просто есть, но он устроен, устроен законосообразно. Такая космическая религиозность облегчает жизнь ученому. Для самого существования науки важна религиозная уверенность в существовании мира, в его гармоничности и устойчивости начал, в его познаваемости. Современное отношение к науке религиозных деятелей: рассматривают науку как одно из величайших достижений человечества указывают на утрату «этического горизонта» наука в военных целях, использование результатов во вред природе и человеку наука способствует развитию только уже развитых государств (дороговизна исследований) приносит больше власти власть имущим и больше денег богатым, не помогая беднейшей части населения таким образом, отдаляясь от религии, наука становится бездуховной. Церковь д.б. «моральным посредником». Наука меняет отношение людей к религии: если Декарт, Ньютон ещё оставляли место Богу в своих 19 построениях, то в 19 веке (дарвинизм, достижения физики) «гипотеза Бога» стала ненужной. Результат: в умах прогресс связывается только с наукой, религия выступает как антитеза. Понимая это, богословы стараются интегрироваться с наукой. Развитие моделей Бога под влиянием науки: монархическая: Бог – единоличный, всемогущий властитель деистическая: Бог – часовщик, пускающий природный механизм фундаментализм: Бог запланировал всё заранее, и творение т.о. давно завершено теистический эволюционолизм: универсум развивается согласно воле и целям Бога (отрицание роли случайности) процессная модель: Бог участвует в мире на всех уровнях, улучшая его согласованность и поддерживая существование. Бог учится и растёт вместе со своим творением = становление и развитие мира есть становление и развитие Бога. Бог по отношению к миру имманентен и трансцендентен. 14. Наука и нравственность. Этика науки. На первый взгляд, наука и нравственность отстоят друг от друга очень далеко. Наука — это совокупность теоретических представлений о мире, ориентированная на выражение в понятиях и математических формулах объективных характеристик действительности, которые не зависят от сознания. Нравственность (мораль), напротив, является совокупностью ценностей и норм, регулирующих поведение и сознание людей с точки зрения противоположности добра и зла. Нравственность строится на человеческих оценках, повелевает действовать определенным образом в зависимости от наших жизненных ориентиров. Напр., тот факт, что газы при нагревании расширяются, не может быть морально оценен.; то, что на все предметы действует на земле закон притяжения, заставляя их падать, это тоже факт, о котором бессмысленно говорить, хороший он или плохой, нравственный или безнравственный. Это просто закон. Однако все обстоит не так просто. Во-первых, нравственность проникает всюду, где встречаются два субъекта и где речь идет об их нуждах и угрозах для них, во-вторых, наука — дело вполне человеческое и касается огромного множества человеческих интересов. Чтобы разобраться о взаимодействии наука и нравственность условно выделим 3 сферы их взаимодействия. Первая — соотношение науки и ученых с применением их открытий в практической повседневной жизни. Вторая — внутринаучная этика, т.е. те нормы, ценности и правила, которые регулируют поведение ученых в рамках их собственного сообщества. Третья — некое «срединное поле» между научным и ненаучным в самых разных областях. Говоря о первой сфере, надо иметь в виду, что ученый — человек, который производит и выражает на научном языке объективное знание о реальности или отдельных ее областях и характеристиках. Известно, что крупные ученые доходят в своей жажде познания до фанатизма. Само по себе знание не несет никакой нравственной характеристики, но, лишь до того момента, когда оно, пройдя ряд стадий, не превращается в атомную бомбу, суперкомпьютер, приборы для тотального воздействия на чужую психику или для вмешательства в генетический аппарат. И тогда перед человеком-ученым встают, по крайней мере, две серьезные нравственные проблемы: 1. продолжать ли исследование, которое может нанести вред людям и человечеству; 2. брать ли на себя ответственность за использование результатов открытий «во зло» — для убийства, безраздельного господства над сознанием и судьбами других людей. Большинство ученых решают первый вопрос положительно: познающий разум не терпит границ, он стремится преодолеть все препятствия на пути к научной истине, к знанию о том, как именно устроены мир и человек. Ученые продолжают свои эксперименты даже тогда, когда их поиск оказывается под официальным запретом, они работают в подпольных лабораториях, делают опыты на самих себе. Нравственная сторона проблемы состоит в том, что открытые учеными законы могут навредить людям, принести им зло. Противники некоторых видов исследований считают, что человечество сегодня еще не готово к принятию некоторой информации (генетические законы, работа с бессознательным), ибо это позволит из корыстных соображений массово манипулировать другими людьми, а знание об устройстве нашей планеты или открытие новых источников энергии может быть использовано террористами, и т.д. Заступники же свободы науки отвечают, что так и топор недолго запретить — им ведь тоже можно кому-нибудь голову снести, а, между тем, в хозяйстве без него не обойтись. Так что дело не в самом знании а в том как его применять. И здесь мы приходим непосредственно ко второму вопросу—о внутринаучной этике. По нему мнения тоже разделяются, и это разделение вызвано реальным противоречием. В одном отношении ученый не может отвечать за последствия своих исследований, т.к. в большинстве случаев не он принимает кардинальное решение о том, как применить его открытие на практике. Другие ученые, представляющие крыло прикладного знания и работающие непосредственно на заказ, могут использовать сформулированные им и законы для создания конкретных аппаратов и приборов, способных создать человечеству проблемы. С другой стороны, ученый не марионетка, а человек с ясным умом и твердой памятью, поэтому он не может не осознавать собственный вклад в изготовление тех или иных предметов и систем, опасных для людей. И вряд ли ученые, участвующие в подобных разработках, не понимают, что они делают. Поэтому, доля ответственности за происходящее в технике, технологии, медицине и других практических областях ложится на плечи ученого. Особенно остро проблемы нравственности науки стоят для ученых, занятых в прикладных областях, а также для тех конструкторов и инженеров, которые призваны воплощать идеи в конкретных технологиях. Ярким примером являются острые дискуссии, развернувшиеся вокруг темы клонирования животных и человека. Клонирование как помощь в продлении жизни и улучшения здоровья людей и клонирование как способ для создания породы людей «второго сорта», людей-рабов и т.д. Моральную ответственность за собственные открытия, теории и концепции ученые-гуманитарии несут не в меньшей степени, чем физики, создающие бомбы, и биологи, выращивающие в лабораториях чуму. Примером здесь могут быть психологи, претендующие в отличие от философов на статус полноценных ученых. Человек, совмещающему в себе теоретика и практика, надо самому быть высоконравственным и чутким, чтобы исполнить важнейший врачебный принцип «Не навреди!». Не меньшую ответственность несут и такие ученые, как 20 историки. Именно они формируют нашу коллективную память, и от их обычной порядочности зависит характер истолкования фактов. Для них очень важно не идти на поводу эмоций и амбиций, не потворствовать моде, а, как это положено в науке, искать истину: что было на самом деле. Распространение новых версий истории влечет за собой хаос в массовом сознании, оно может способствовать раздуванию социальных и этнических противоречий, конфликта между поколениями. Итак, первая нравственная установка, необходимая для ученого, это установка на объективность. Объективность — то, что постоянно манит к себе исследователя, заставляет двигаться за собой, тем не менее, неуклонно отдаляясь. Объективность выражается в стремлении быть непредвзятым и видеть изучаемый предмет всесторонне, в целостности. Объективность — другой облик справедливости. Они обе выступают как подлинные добродетели ученого. Однако научные сообщества, нередко сражаются друг с другом, доказывая теоретическую несостоятельность соперника при этом в ход идут отнюдь не моральные средства, такие как напрасные обвинения, ложь, клевета, замалчивание результатов, полученных «противной стороной», игнорирование ее успехов, приписывание ученым иного направления практики подтасовки данных. Все это мешают понимать мир таким, как он есть В связи со всем этим важнейшей добродетелью ученого наряду со стремлением к объективности—справедливости является самокритика, честность (т.е. не утаивание результатов исследования от своих коллег), порядочность (тесно связана с объективностью и честностью; подлинный ученый никогда не станет присваивать себе чужие открытия, недаром самым большим позором плагиат). Порядочность современного ученого проявляется в его отношениях с творческим научным коллективом. Крупные исследования и конструкторские работы не проводятся в наши дни одиночками, закрывшимися в «башне из слоновой кости». Любой более или менее продолжительный эксперимент предполагает участие десятков и сотен людей, их дружную, слаженную, целеустремленную работу. Третья важная сфера проблем, касающихся науки и нравственности, это проблемы, с одной стороны, взаимодействия науки с сопредельными областями знания, а с другой — взаимодействия теории с экспериментальной областью в самой науке, где совершается выход за пределы теории — в жизнь. О соотношении науки и других форм духовного освоения мира, вернее, о том, как ученые соотносятся в своем сознании с этими формами, можно сказать, что соотношение это не всегда пронизано добротой, благожелательностью и стремлением к взаимопониманию. Нередко ученые, особенно представляющие точные науки, в своем отношении ко всему иному (не научному) нередко бывают высокомерны и чванны, проявляют гордыню Рассуждения строятся примерно так: «Мы — ученые (математики, физики, химики), мы владеем секретами устройства мира, мы мыслим точно, наши открытия приносят весомые плоды в виде головокружительной техники, от которой нынче все зависят, поэтому мы — элита, и никто по своим достоинствам с нами не сравнится». При этом достается не только представителям искусства (этот конфликт когда-то вылился в нашей стране в дискуссию между «физиками и лириками»), но и собратьям-гуманитариям, дисциплины которых расцениваются как «болтовня». Впрочем, действительно талантливым и масштабным ученым подобный порок гордыни не присущ. Многие из них прекрасно осознают и понимают важность для человека не только музыки или изобразительного искусства, но и литературы, истории, философии — всей совокупности гуманитарного знания. Научная этика в огромной степени связана с таким пластом исследований, как эксперимент, который есть не что иное, как проверка теоретической гипотезы на практике, ее всестороннее испытание с варьированием условий. Научный эксперимент предполагает в своем изначальном варианте, что субъект-экспериментатор воздействует на объект — природное нечто, не обладающее качествами субъективности. Камень, дерево, металл не могут откликнуться, отозваться, вступить с исследователем в диалог. Они безропотно переносят любое воздействие, сопротивляясь лишь пассивно, самим фактом своего существования. Чтобы упорно экспериментировать, надо быть уверенным, что у субстанций нет ощущений, подобных человеческим, что стихали — души стихий — это только сказка. Иначе говоря, научный эксперимент как бы по определению выносится за пределы нравственности. Широкомасштабное экспериментирование над природой в XX в., массированное воздействие техники и разнообразных технологий, ядерные испытания, отравление земли, воздуха и воды химическими отходами продолжают линию атаки на «бездушную природу», и практика эта все более приводит к нарушению экологического баланса и угрозе жизни человечества. Поэтому здесь обнаруживается выраженный нравственный мотив: не щадить природу — значит не щадить человека. Еще более остро стоит вопрос об экспериментах на животных (в лабораториях на кроликах, крысах и т.д., как бы для пользы человека и его здоровья, напр., собака Павлова) и людях (заключенные фашистских концлагерях, тюрем, и как ни странно психология). Не менее, а может быть, и более опасными в силу своего размаха являются социальные эксперименты. Даже локальные экономические и организационные эксперименты, проводимые, казалось бы, без фундаментальных потрясений и протекающие под контролем власти, все равно зачастую приносят огромные трудности тем, кто живет на «подопытных территориях»: они попадают в неудобное, необычное положение, начинают временно жить по другим правилам, чем вся остальная страна, в связи с чем без контроля с их собственной стороны меняется их повседневная жизнь, а порой и судьба. Именно поэтому при проведении любых социальных экспериментов и ученые, и организующие данный опыт власти, должны помнить о моральной стороне происходящего, о своей ответственности перед населением. 15. Наука, обыденное познание, здравый смысл. Стремление изучать объекты реального мира и на этой основе предвидеть результаты его практического преобразования свойственно как науке, так и обыденному познанию, которое вплетено в практику и развивается на ее основе. В обыденном познании появляются некоторые виды знаний о реальности, сходные с теми, которые характеризуют науку. Способность обыденного (стихийно-эмпирического) познания порождать предметное и объективное знание о мире ставит вопрос о различии между ним и научным познанием. Характеристики, отличающие науку от обыденного познания, классифицируются согласно категориальной схеме, по которой характеризуется 21 структура деятельности (по предмету, средствам, продукту, методам и субъекту деятельности). Основная функция всех видов познания – регуляция деятельности человека. Различные виды познания поразному выполняют эту функцию. Анализ этих различий – условие для выявления особенностей научного познания. На ранней стадии развития общества познание отображает способы практического изменения объектов. Цели, способности и действия человека понимаются как характеристики этих объектов. Вся природа рассматривается через призму осуществляемой практики. Первобытное мышление при объяснении явлений внешнего мира прибегает к их сравнению с человеческими поступками и мотивами. По мере усложнения орудий, производимые операции стали «овеществляться». Свойства объектов перестали казаться вызванными усилиями человека. Силы природы начинают рассматриваться как механические силы. Познание начинает отделять предметную сторону практики от субъективных факторов. Такое рассмотрение практики – условие возникновения научного исследования. Конечная цель науки – предвидеть процесс преобразование предметов практической деятельности. Задача – выявить законы, в соответствии с которыми изменяются и развиваются объекты. Характеристики, отличающие науку от обыденного познания: 1. Наука ориентированна на изучение объектов, которые могут быть включены в деятельность, их исследование подчиняется объективным законам функционирования и развития. Наука нацелена на изучение не только объектов, преобразуемых в сегодняшней практике, но и тех объектов, которые могут стать предметом практического освоения в будущем. В процессе обыденного освоения действительности объекты, включенные в человеческую деятельность, не отделяются от субъективных факторов, а «склеиваются» с ними. Любое отражение предметов объективного мира в обыденном познании одновременно выражает ценностное отношение человека к предмету. Однако это не означает, что личностные моменты и ценностные ориентации ученого не играют роли в научном творчестве и не влияют на его результаты. 2. Научное познание требует выработки особых языков науки. Хотя наука и пользуется естественным языком, она не может только на его основе описывать и изучать свои объекты. Во-первых, обыденный язык приспособлен для описания и предвидения объектов, вплетенных в наличную практику человека (наука же выходит за ее рамки); вовторых, понятия обыденного языка нечетки и многозначны, их точный смысл чаще всего обнаруживается лишь в контексте языкового общения, контролируемого повседневным опытом. Чтобы описать изучаемые явления, она стремится как можно более четко фиксировать свои понятия и определения. Именно оперирование понятиями и позволяет выполнять науке основные познавательные функции: описание, объяснение и предсказание явлений определенной предметной области. 3. Средства обыденного познания ограничены естественными познавательными способностями, которыми располагает человек: органами чувств, мышлением, формами естественного языка, опирается на здравый смысл, элементарные обобщения, простейшие познавательные приемы. Научное познание использует, кроме того, научную аппаратуру, специальные методы исследования, создает и использует искусственные языки, специальную научную терминологию. 4. Объекты, на которые направлено обыденное познание, формируются в повседневной практике. Приемы, посредством которых каждый такой объект выделяется и фиксируется в качестве предмета познания, вплетены в обыденный опыт. Совокупность таких приемов, как правило, не осознается субъектом в качестве метода познания. В науке уже само обнаружение объекта, свойства которого подлежат дальнейшему изучению, составляет трудоемкую задачу. Поэтому в науке изучение объектов, выявление их свойств и связей всегда сопровождается осознанием метода, посредством которого исследуется объект. Наряду со знаниями об объектах наука формирует знания о методах. На высших стадиях развития науки происходит становление методологии как особой отрасли знания. 5. Цель обыденного познания ограничена непосредственными практическими задачами, оно не стремится проникнуть в сущность явлений, открыть законы, формировать теории. Научное познание ставит и решает коренные проблемы, выдвигает обоснованные гипотезы, вырабатывает долговременные прогнозы. Его цель — открытие законов природы, общества, мышления, познание сущности явлений, создание научных теорий. 6. Научная деятельность требует особой подготовки познающего субъекта. Она включает усвоение не только соответствующих научных знаний, но и построение определенной системы ценностей и целевых установок, стимулирующих научный поиск и изучение новых объектов, независимо от актуальности практического эффекта получаемых знаний. Две основные установки науки: самоценность истины и ценность новизны. Отсюда вытекают нормативы научного познания (требования логической непротиворечивости теории, запрет на плагиат, недопустимость фальсификации и т.п.) Для обыденного познания такой подготовки не нужно, она осуществляется автоматически, в процессе социализации индивида, когда у него формируется и развивается мышление в процессе общения с культурой и включения индивида в различные сферы деятельности. Следовательно, главные отличительные признаки науки: а) установка на исследование законов преобразования объектов и реализующая эту установку предметность и объективность научного знания; б) выход науки за рамки обыденного опыта и изучение ею объектов относительно независимо от сегодняшних возможностей их практического освоения. Все остальные необходимые признаки могут быть представлены как зависящие от указанных главных характеристик и обусловленные ими. Конкретная форма обыденного знания – здравый смысл. Традиционно это знание понималось как примитивное, обывательское. В последнее время происходит переоценка роли здравого смысла и обыденного познания, так как оно является основным регулятором поведения человека, на его основе формируется картина реальности. 16. Функции науки в жизни общества. Социальные – Культурно – мировоззренческая. – Функция непосредственной производительной силы. – Функция социальной силы. 22 Последняя функция предполагает, что методы науки и ее данные используются ля разработки масштабных планов социального и экономического развития. Проявляется при решении глобальных проблем современности. В этой функции науки затрагивает социальное управление. Некоторые исследователи водили проектноконструктивную функцию науки, т.к. она предваряет фазу реального практического преобразования и является неотъемлемой стороной интеллектуального поиска. Общие – Описательная – Объяснение – Предсказание явлений действительности на основе открываемых наукой законов. 17. Наука как социальный институт. Историческое развитие институциональных форм научной деятельности. Современная наука - особый социальный институт, возникший в Европе (XV - XVII). Цель – получение объективных знаний о реальности, пригодных для практического использования и применения. В Новое время наука – познавательная деятельность, осуществляемая силами небольшой группы ученых. К XIX в. – это мощный социальный институт. В конце это время возникает дисциплинарная организация науки. Этот период характеризуется увеличением объема и разнообразия научных знаний, углубляющейся дифференциацией исследовательской деятельности. Ученому становится трудно овладеть накопленной информацией. Для профессионального овладения информацией необходимо ограничить сферу исследования. Все это ведет к специализации знания, дифференциации наук. Возникает коллективная научная деятельность, новые формы трансляции знаний. В 17 столетии основной формой закрепления и передачи знаний является книга. Потребность в коммуникации ученых, обсуждении промежуточных результатов исследований приводит к возникновению переписки, которая стала новой формой трансляции знаний, основанием выработки новых средств исследования. В 18 веке образуются сообщества исследователейспециалистов, поддерживаемых общественным мнением и государством (пр. сообщество немецких химиков). Коммуникации между исследователями осуществляются на национальном языке (а не латыни), результаты исследований публикуются в журналах. Особую значимость приобретает статья, так как в ней публикуется новый научный результат без изложения всей системы взглядов (в отличие от книг-фолиантов 17 в.). Так как статья обращена к широкому кругу читателей, возникает необходимость более тщательного выбора аргументов для обоснования положений. Возникают периодические научные журналы, новые типы научных сообществ со своим уставом, формальной организацией. В уставах академий обращается внимание на необходимость практического внедрения результатов исследований (аргумент, чтобы добиться поддержки со стороны правительства). Возникает необходимость в специальной подготовке ученых. Возникают и развиваются новые научные учреждения. Изменяется система обучения, образование строится как преподавание групп отдельных научных дисциплин. Происходит систематизация знаний. В 20 веке возникает так называемая Большая наука. Резко возрастает число занятых в науке профессиональных исследователей. Усиливается специализация научной деятельности. Возникают крупные исследовательские коллективы, в том числе неформальные. Наука становится областью специального финансирования. 18. Сциентизм и антисциентизм. Возникли одновременно в 19 в. Сц. в переводе с лат. – "знание, наука. Наука считается высшей ценностью развития цивилизации. Сц. опирается на естественные и технические науки. Ац. антипод Сц., который провозглашает прямо противоположные установки. К науке относится пессимистически. Абсолютизирует только негативные последствия НТР. Требует ограничения науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности. Сц. и Ац. – два остро конфликтующих направления в современном мире. Сторонники Сц. приветствуют достижения НТР, модернизацию быта и досуга. Только наука может решить все проблемы человечества. Сторонники Ац. достаточно пессимистически настроены по отношению к науке. Если Сц. приветствуют достижения науки, то Ац. испытывают предубежденность против научной новации. Сц. провозглашают науку; Ац. критически настроены к науке. Сц. отыскивая аргументы в свою пользу обращаются к прошлому, когда наука нового времени выступала во имя обоснования культуры и новых ценностей. Они справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества. Она производит общественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности. Ац. считают, что несмотря на достижения науки человечество не стало счастливее и стоит перед опасностью, источниками которой стала наука. Следовательно, она не способна сделать полезным свои деяния для всех людей. Сц. стремятся к онаучиванию общества в целом. Только благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой, успешной. Ац. утверждают, что понятие научного знания не тождественно понятию истинного знания. Сц. часто намеренно не обращают внимания на те проблемы, которые возникают в связи с необходимыми последствиями всеобщей технократизации. Ац. наоборот предельно драматизируют ситуацию, рисуя сценарии катастрофического развития человечества, тем самым, привлекая новых сторонников. Перечисленные позиции выступают как две крайности и отражают сложные процессы современности, явно односторонне. Эти ориентации характерны для всех сфер общественного познания. Иногда эти ориентации носят открытый характер, но чаще выражаются скрыто. Напр., развитие химии может привести к тому, что будут производится продуты не пригодные в пищу, вредные для человека. Не явно мы этому возмущаемся, на обыденном уровне. Должен быть социальный контроль за хим. продукцией. Ац. считают, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человеческого лица и романтики. Возникает неподлинный мир, который сливается со сферой производства и необходимости удовлетворения вещных потребностей. Крайний Ац. приводит к требованиям ограничить и затормозить развитие науки. Но в этом случае встает проблема обеспечения потребностей в элементарных и уже привычных благах. Дилемма "Сц. – Ац." предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Отражает противоречивый характер общественного развития. В 23 связи с этим задача современного интеллектуала достаточно сложна и заключается в том, "чтобы одновременно защищать науки и противостоять Сц.". 19. Наука как коммуникационная деятельность. Коммуникативная модель познания Ю. Хабермаса. Коммуникационный аспект науки отражает ее включенность в культуру. Коммуникации – система межличностных, массовых формальных и неформальных, устных и письменных связей и отношений. Система коммуникаций отражает социально опосредованный характер научно-познавательной деятельности. В процессе профессионального общения происходит становление субъекта науки, усвоение им специальной информации, парадигмы, традиций знания. Коммуникации – важнейшее условие создания, апробации и оформления знания. Особенность ком. действия в науке состоит в том, что оно прежде всего направлено на нахождение понимания между учеными, а затем на получение знания. Функции общения, оказывающие влияние на ход научно-познавательной деятельности: 1) Оформление знания в виде объективированной системы (текстов); 2) Применение унифицированного научного языка для объективирования знания; 3) Передача системы мировоззренческих и методологических принципов; 4) Передача парадигмы, неявного знания (усваивается только в совместной научно-поисковой деятельности); 5) Реализация диалогической формы развития знания (применение рагументации, объяснения, опровержения). Традиционно, такие методы как аргументация, доказательство и объяснение понимаются в безличностном, логико-методологическом смысле. В то же время, в истории научного познания за этими методами стоят процедуры человеческой убеждающей и объясняющей деятельности. Встает вопрос о связи коммуникативности познавательной деятельности и истинности знания. Возможно, «феномен общения» является условием истинности знания. Согласно К.-О. Апелю, истина дана не столько «моему» сознанию, сколько научному сообществу, а коммуникация выступает основанием рациональности. Идеалы и нормы научного исследования также являются проявлением коммуникативности науки, так как транслируются только через общение или тексты. Коммуникативность науки предполагает фиксацию знания в объективированной форме (научные тексты). Обращение методолога к научному тексу позволяет выявить особенности профессионального общения, степень его организованности, согласия-несогласия в научном сообществе и т.п., а также исследовать зависимость типа и форм рациональности в науке от «феномена общения». В текстах, кроме логических, используются также доводы ценностного характера, апеллирующие к чувствам читателя. Таким образом, коммуникативность научного познания порождает новые методологические предписания всей системе рассуждения ученого. Для Ю. Хабермаса сама теория познания предстает как коммуникативный процесс, как коммуникация. Процесс постижения знания рассматривается как коммуникация, в котором познающим является и сам коммуникатор и субъект, на который направлена коммуникация. Эта парадигма действия, ориентированного на взаимопонимание, была названа Ю. Хабермасом коммуникативным действием. Хабермас отмечает, что именно язык служит взаимопониманию между субъектами социальных отношений, координации планов совместных действий, и, наконец, образованию личностной идентичности членов общества через усвоение ими ценностных ориентиров группы. Коммуникация по Хабермасу представляет собой универсальную форму социальности, которая изменяется в историческом контексте. В качестве единой модели социальности коммуникация имеет нормативный и эмпирический аспекты. Поскольку целью языка является взаимопонимание, то идеальная модель общения имплицитно заложена в языке. В реальной коммуникации происходит отклонение от нормативной схемы в силу ряда причин как субъективного характера (например, мотивация, целеполагание субъекта), так и объективного (препятствия коммуникации, внедрение системных механизмов в пространство межличностной коммуникации и т. д.). Правила и нормы коммуникативного взаимодействия имеют априорный характер, таким образом, возможна трансляция знания в обществе, культурная преемственность в целом. Условия взаимопонимания заложены в структуре речи: субъект переводит языковые конструкции в адекватную для понимания форму, причем делает это не произвольно, а согласно коммуникативным нормам языка. Субъект переводит речевые конструкции неосознанно, по сути дела любая коммуникация есть своеобразный "перевод" языковых высказываний, способствующий достижению взаимопонимания. Таким образом, Хабермас в духе критической теории и марксизма в целом рассматривает коммуникацию с позиций нормативных оснований: понимание как цель коммуникации задает нормы коммуникативного взаимодействия, субъекты используют различные средства языка, чтобы достичь взаимопонимания. 20. Типы научной рациональности. Научная рациональность и проблема диалога культур. Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие друг друга в истории техногенной цивилизации. Это классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух ее состояниях додисциплинарном и дисциплинарно организованном); неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая рациональность. Между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные "перекрытия", причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач. Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения "субъектсредстваобъект" (включая в понимание субъекта ценностноцелевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности. 24 Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций. Схематично этот тип научной деятельности может быть представлен следующим образом: Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями попрежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). Этот тип научной деятельности можно схематично изобразить в следующем виде: Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями. Этот тип научного познания можно изобразить посредством следующей схемы: Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки. Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска. Роль научной рациональности в диалоге культур. Наука не просто дает знания, которые имеют технологические приложения. Через систему образования наука формирует особые состояния человеческого сознания – мировоззренческие образцы, опирающиеся на ее достижения (научная картина мира), и логику рассуждения, ориентированную на доказательство и обоснование знаний (исследования Лурия с узбеками). Стратегия деятельности с саморазвивающимися системами (постнеклассическая рациональность) порождает перекличку между культурой западной цивилизации и древними восточными культурами. Это очень важно, если иметь в виду проблемы диалога культур как фактора выработки новых ценностей и новых стратегий цивилизационного развития. Долгое время наука и технология в новоевропейской культурной традиции развивались так, что они только с западной системой ценностей. Переход к постнеклассической рациональности открывает возможность к согласованию тип научно-технологического развития с альтернативными мировоззренческими идеями восточных культур. 1. Восточные культуры всегда исходили из того, что природный мир, в котором живет человек, это живой организм. После развития современных представлений о биосфере как глобальной экосистеме выяснилось, что непосредственно окружающая нас среда действительно представляет собой целостный организм, в который 25 включен человек. Эти представления уже начинают в определенном смысле резонировать с организмическими образами природы, которые были присущи древним культам. 2. Объекты, которые представляют собой развивающиеся человекоразмерные системы, требуют особых стратегий деятельности. Этим системам присущи синергетические эффекты, и в них существенную роль начинают играть несиловые взаимодействия, основанные на кооперативных эффектах. В точках бифуркации незначительное воздействие может радикально изменить траекторию развития системы, поэтому установка на активное силовое преобразование объектов уже не является эффективной при действии с такими системами. В состоянии неустойчивости, в точках бифуркации часто небольшое воздействие – укол в определенном пространственно-временном локусе способно порождать (в силу кооперативных эффектов) новые структуры и уровни организации. Этот способ воздействия напоминает стратегии ненасилия, которые были развиты в индийской культурной традиции. 3. В стратегиях деятельности со сложными, человекоразмерными системами возникает новый тип интеграции истины и нравственности, целерационального и ценностнорационального действия. Реальное воздействие на систему с целью познания всегда сталкивается с проблемой выбора определенного сценария развития. Ориентирами в этом выборе служат не только знания, но и нравственные принципы, налагающие запреты на опасные для человека способы экспериментирования с системой и ее преобразования. В западной культурной традиции долгое время доминировал идеал истинного знания как самоценности, который не нуждался в дополнительных этических обоснованиях. В восточной культурной традиции истина не отделялась от нравственности, и нравственное совершенствование полагалось условием и основанием для постижения истины. Новый тип рациональности, который сегодня утверждается в науке, резонирует с древневосточными представлениями о связи истины и нравственности. Тип научной рациональности сегодня изменяется, но сама рациональность остается необходимой для понимания и диалога различных культур, который невозможен вне рефлексивного отношения к их базисным ценностям. 21. Рационализм и иррационализм. РАЦИОНАЛИЗМ (от лат. rationalis — разумный, ratio — разум) — точка зрения рассудка, соответственно — разума; совокупность философских направлений, делающих центральным пунктом анализа разум, мышление, рассудок — с субъективной стороны, а разумность, логический порядок вещей — с объективной. После наметок объективистского рационализма в Древнем мире в 17 и 18 вв. подвергается систематизации субъективистский рационализм, собственно рационализм. Это делают Декарт, Спиноза, Лейбниц и Вольф; против них выступали эмпиристы Локк, Юм, Кондильяк. Кант устраняет противоположность эмпиризма и рационализма в высшем синтезе своего критицизма; Фихте, Шеллинг, Гегель частично возвращаются к объективистскому рационализму, скорее даже панлогизму. Целиком рационалистичными являются исторический материализм, позитивизм, прагматизм и те направления современной философии, которые зависят от философии рационализма и находятся под его влиянием: марксизм, неовитализм, логицизм, неореализм. Рационализм — метод мышления эпохи Просвещения, разделяющий оптимизм этого мышления, ибо он верит в неограниченную силу человеческого познания, которое в той или иной степени духовно властвует над всем существующим. Для, рационализма есть только еще не разрешенные, но не принципиально неразрешимые проблемы. В эпоху рационализма возникло новое понятие науки, которое отождествлялось с математикой и естественными науками вообще. «Научным» с этого времени называют то, что может быть представлено, изображено с помощью математического и естественнонаучного языка. Позднее возникает понятие «науки, свободной от ценностей», означающее, что наука заботится не о том, ценны ли с этической точки зрения и приобрели ли достоинство ценности предметы, а также результаты ее исследований, заключают ли они в себе святое или несвятое. Рационализм предоставляет разуму право на неограниченное господство; против разума нельзя уже апеллировать ни к какой высшей инстанции. Для метафизики в системе рационализма нет места. Поэтому в эпоху господства разума история философии фиксирует упадок метафизики. Противники рационализма — романтизм, иррационализм (Шопенгауэр, Кьёркегор, Мэн де Биран, Ницше) и философия жизни (Бергсон, Дильтей), но часто они сами невольно попадают в плен к рационализму. Под религиозным рационализмом понимают апогей теологии Просвещения 18 в., в которой традиционное учение об откровении полностью интерпретируется с позиций истин разума. ИРРАЦИОНАЛИЗМ (лат. irrationalis - бессознательное, неразумное) философские течения, провозглашающие примат неразумного начала и делающие его основной характеристикой как самого мира, так и его миропонимания. В противоположность философской классике, выдвинувшей на первое место разум и рациональность и поставившей в качестве основной своей цели выявление внутренней логики развития этой рациональности, постклассическая философия знаменует собой отказ от признания разумных оснований действительности и выдвижение на первый план иррационального момента. Это не означает, однако, полного отрицания как рационального вообще, так и возможностей разума в процессе познания, - речь идет о своего рода изменении в расстановке акцентов, когда место и роль этих двух все пронизывающих антропологических и исторических констант (рационального и иррационального) радикально пересматриваются. Начиная с Нового времени (Декарт, Спиноза, Лейбниц) и особенно с эпохи Просвещения классическая философия в своих итогах стала отождествлять мир с разумностью как таковой, очищая разум от всего иррационального, отодвигая последнее в сферу запредельного и недействительного. Хотя все это не могло в то же время не вызывать определенного рода реакции, имеющей своим главным мотивом стремление противопоставить разуму своеобразно истолковываемые силы самой жизни (как непосредственного, стихийного, в принципе нерационализируемого феномена). Такие иррациональные по своей сути тенденции пробивались сквозь глубоко рациональные по форме философские учения, не являя собой, однако, четкого системного оформления и не оказывая существенного влияния на общий пафос эпохи (Руссо с его идеями возврата к природе как к тому, что "можно вкушать и наслаждаться, 26 не познавая и не объясняя"; Гете с его восторженностью перед красотой непосредственного воззрения и стихией чувств; Шлегель и др. немецкие романтики с их призывом к отказу от блужданий в "пустом пространстве абсолютной мысли"). Однако взгляды этих мыслителей во многом оказываются расположены еще в пределах классического (т.е. рационалистического) типа философствования, ибо главной задачей в данном случае оставалось стремление гармонизировать, примирить глубоко родственные по сути, хотя в то же время и различные, элементы человеческого познания - разум и рассудок с волей, эмоциями, фантазией и др. иррациональными моментами. Своего рода реакцией на излишнюю рассудочность классической (и особенно немецкой идеалистической) философии представляли собой "философия чувства и веры" Якоби, "философия откровения" позднего Шеллинга, не говоря уже о волюнтаризме Шопенгауэра, "философии бессознательного" Э. Гартмана и учении Кьеркегора. Т.обр., несмотря на то, что иррационалистические тенденции можно проследить на протяжении длительного развития философии, сам термин "И.", строго говоря, относят все же к тем философским направлениям, которые складываются в конце 19 - начале 20 в. В эту эпоху иррационалистические умонастроения приобретают особое распространение в связи с обострением кризисных симптомов развития самого общества. Более чем когда-либо ранее начинает проявлять себя иррациональность социальной действительности, осознание которой приводит к радикальной внутрифилософской переориентации. Появляется так называемый кризисное сознание, резко восстающее против традиционного гармонизирующего системосозидания и его главной силы в лице науки как квинтэссенции разума. Наступает эпоха глубоко иррациональных мироощущений, когда иррациональность общества начинает во многом ассоциироваться и интерпретироваться через аналогичные свойства самой человеческой природы. Отсюда радикальный протест против панлогического усечения и упрощения мира. В имманентно-философском плане акцент был сделан по линии решительного преодоления рационализма предшествующей философии за счет выдвижения на первый план иррационального момента и подчинения ему рационального. Особенно ярко иррационалистическая философия была представлена в это время философией жизни - Дильтей, Шпенглер, Бергсон (а еще раньше - Ницше). Разуму было отведено чисто утилитарное место в познании и, более того, само иррациональное было четко тематизировано и проблематизировано, благодаря чему был расширен и обоснован по сути новый предмет философской рефлексии в виде интуитивного, до- или внетеоретического знания, а сама философия из мышления о мире в понятиях превратилась в понимание (или интуитивное восприятие) в принципе непознаваемой силами одного только разума действительности. Последующее развитие иррационалистических философских течений связано главным образом с феноменологией, экзистенциализмом и некоторыми разновидностями неопозитивизма. К концу 1950-х в противовес прежним иррационалистическим мотивам широкое распространение получают тенденции, связанные с рационализацией иррационального и внерационального, т.е. включением в познание того, что ранее полагалось в качестве принципиально непознаваемого. Это движение оказывается связано главным образом со структурализмом, занятым по преимуществу исследованием различного рода объективных проявлений социальной обусловленности сознания и человеческого поведения. Речь идет об экспликации бессознательных структур социальности и дискурсивной фиксации этих структур через уподобление их языковым комплексам и механизмам и их последующем анализе с помощью различного рода лингвистических методик и методологий: начиная с использования некоторых приемов структурной лингвистики и теории информации в анализе первобытного мифологического мышления как коллективного бессознательного Леви-Стросом; в "Истории безумия" Фуко; в анализе "закономерно упорядоченного бессознательного" Лаканом и др. 22. Познание: сущность, формы, эволюция. Внутренняя и внешняя детерминация познания. Различные виды познания по-разному выполняют роль регуляторов человеческой деятельности. Деятельность может быть рассмотрена как сложно организованная сеть различных актов преобразования объектов, когда продукты одной деятельности переходят в другую и становятся ее компонентами. В деятельности можно выделить субъектную (цели, ценности, знания и навыки) и объектную (взаимодействие средств с предметом деятельности и превращение его в продукт благодаря осуществлению определенных операций) стороны. На ранних стадиях развития общества субъектная и предметная стороны практической деятельности не расчленяются в познании, а берутся как единое целое. Познание отображает способы практического изменения объектов, включая в характеристику последних цели, способности и действия человека. Лишь в процессе длительной эволюции общества познание начинает исключать антропоморфные факторы из характеристики предметных отношений. Важную роль в этом процессе сыграло историческое развитие практики, и прежде всего совершенствование средств и орудий труда. По мере усложнения орудий операции, которые ранее производились человеком, начинали «овеществляться», выступая как последовательное воздействие одного орудия на другое и лишь затем на преобразуемый объект. Тем самым свойства и состояния объектов, возникающие благодаря указанным операциям, переставали казаться вызванными непосредственными усилиями человека, а выступали в качестве результата взаимодействия самих природных предметов. Это приводит к новому представлению о силах природы, т.е. происходит «объективация» предметных отношений практики. Познание начинает постепенно отделять предметную сторону практики от субъективных фактором и рассматривать данную сторону как особую, самостоятельную реальность. Формы познавательной деятельности: 1. наука: ориентация на изучение объектов, которые могут быть включены в деятельность, и их исследование как подчиняющихся объективным законам функционирования и развития. 2. художественное познание: объекты, включенные в человеческую деятельность, не отделяются от субъективных факторов, а берутся в своеобразной «склейке» с ними. Художественный образ – отражение объекта, содержащее отпечаток человеческой личности, ее ценностных ориентаций. 3. обыденное познание: стихийно-эмпирическое познание, отражает только те объекты, которые в принципе могут быть преобразованы в наличных 27 исторически сложившихся способах и видах практического действия, использует только обыденный язык, объекты познания формируются в повседневной практике, совокупность приемов познания не осознается субъектом как метод познания, не требует специальной подготовки познающего субъекта (все происходит в процессе социализации). Эволюция познания: В истории формирования и развития науки можно выделить две стадии, которые соответствуют двум различным методам построения знаний и двум формам прогнозирования результатов деятельности. Первая стадия – преднаука. Изучает те вещи и способы их изменения, с которыми человек многократно сталкивался в производстве и обыденном опыте. Он стремился построить модели таких изменений с тем, чтобы предвидеть результаты практического действия. Вещи, свойства и отношения фиксировались в познании в форме идеальных объектов, которыми мышление начинало оперировать как специфическими предметами, замещающими объекты реального мира. Способ построения знаний путем абстрагирования и схематизации предметных отношений наличной практики обеспечивал предсказание ее результатов в границах уже сложившихся способов практического освоения мира. Вторая стадия – научное познание. Исходные идеальных объекты не черпаются из практики, а заимствуются из ранее сложившихся систем знания (языка) и применяются для формирования новых знаний. Эти объекты погружаются в особую «сетку отношений», структуру, которая заимствуется из другой области знания, где она предварительно обосновывается в качестве схематизированного образа предметных структур действительности. Соединение исходных идеальных объектов с новой «сеткой отношений» способно породить новую систему знаний, в рамках которой могут найти отображение существенные черты ранее не изученных сторон действительности. Благодаря новому методу построения знаний наука получает возможность не только изучить те предметных связи, которые могут встретиться в сложившихся стереотипах практики, но и проанализировать изменение объектов, которые в принципе могла бы освоить развивающаяся цивилизация. Т.к. научное познание начинает ориентироваться на поиск предметных структур, которые не могут быть выявлены в обыденной практике, возникает потребность в особой форме практики – научном эксперименте. Говоря о детерминации процесса познания, выделяют два вида факторов: внутренние (логико-гносеологические) и внешние (социально-экономические). Не абсолютизируя влияние внешних факторов на науку, необходимо все же констатировать их доминирующую роль на современном этапе развития общества и заметное воздействие на когнитивный процесс на протяжении всей истории науки в целом. Отметим, что единство содержания и определенной формы общественных отношений составляет отдельный уровень социальной детерминации. Предлагается трехуровневая концепция социальной детерминации научного познания. Экономические отношения в жизнедеятельности индивидов в сфере материального производства составляют уровень генетической (первичной) детерминации познания. Создавая потребности познания, формируя тенденции развития содержания познания, способы его упорядочивания, экономика обусловливает формы познавательной деятельности как способы социальной связи индивидов и их социальных характеристик в познавательном процессе. Иными словами, социальноэкономические отношения оказывают решающее воздействие на общие условия научной деятельности и распространения знаний а, кроме того, на содержание наук об обществе и на направленность наук о природе. Следующим уровнем детерминации является функциональная детерминация познания господствующей формой социальной деятельности ученых как членов социальных общностей, устойчиво обусловливающих познание социо-культурными формами своей коллективной жизнедеятельности. Функциональная детерминация, тем самым, есть детерминация механизмов познания, его содержания и форм "доминантой" общества, т.е. господствующей формой социальной деятельности (политическая организация общества, религия, право). Третий уровень социальной детерминации познания образует духовное производство и культура как производная форма деятельности, выражающая духовные отношения людей к реальным условиям бытия. Это – своего рода дополнительная детерминация, осуществляемая индивидуальными особенностями ученых как социальных индивидов. Ибо как целостная личность, ученый опосредует свое отношение к миру не только теоретическим сознанием, но и всем своим существом, включая психологические особенности, навыки, интересы, эстетические мотивы. Но наука не только развивается под воздействием внешних факторов, но и сопротивляется им, если они грозят нарушить ее собственную, внутреннюю логику. Наука может заниматься лишь теми проблемами, к решению которых она подготовлена своим предшествующим развитием. Внешние потребности часто выдвигают перед наукой конкретные насущные проблемы, которые ей необходимо решать, и потому именно они имеют прямое отношение к конкретной проблематике науки и, следовательно, уже не могут оставаться внешними для науки факторами. Чтобы какаято практическая общественная потребность оказала влияние на науку, она должна быть сформулирована как научная проблема. Таким образом, актуальные потребности социума трансформируются во внутренние проблемы науки. И внутренняя детерминация науки, тем самым, получается не только не отделена от внешней, но и является ее прямым продолжением. 23. Субъект и объект познания. В процессе развития общественных отношений познавательная деятельность выделяется из материальной, практической деятельности, приобретает относительную самостоятельность; отношение «субъект — объект» выступает как отношение субъекта и объекта познания. Субъект познания — носитель познавательной деятельности, источник активности, направленной на объект. Объект познания - то, на что направлена познавательная деятельность субъекта познания. Например, планета Нептун, существующая как объективная реальность со времени возникновения Солнечной системы, становится объектом познания лишь после ее открытия (1846): были установлены ее расстояние от Солнца, период обращения, экваториальный диаметр, масса, удаленность от Земли и другие характеристики. 28 В разных философских учениях субъект и объект познания трактуются по-разному. В материализме XVII — XVIII вв. объект рассматривался как нечто, существующее независимо от субъекта, а субъект — как индивид, пассивно воспринимающий объект. Такая позиция характеризуется созерцательностью. В идеалистических системах субъект выступал как активное, творческое надо, под субъектом понималось или индивидуальное сознание, творящее объект в виде комбинаций (комплексов) ощущений (учения Беркли, Юма, эмпириокритицизма), или внечеловеческий субъект — Бог, мировой разум, творящий и познающий действительность. В системе Гегеля, например, исходным положением которой является тождество мышления и бытия, абсолютная идея (объективное мышление) оказывается и субъектом, и объектом познания. Существует теория бессубъектного познания, выдвинутая К. Поппером. Эта теория основана на его учении о третьем мире: первым миром является физический мир — мир физических состояний, вторым — психический мир, мир состояний сознания, третьим миром — мир научного знания, «мир объективного содержания мышления». Содержанием третьего мира, считает Поппер, являются теоретические системы, проблемы, аргументы, знания, содержащиеся в книгах, журналах и т.д. Третий мир вникает в результате взаимодействия физического и психического миров, его предпосылкой является язык, который превращает «мир объективного содержания мышления» в «субъективный дух», существующий независимо от первого и второго мира. Так как третий мир существует самостоятельно, а содержащиеся в нем знания объективны, не зависят от субъекта, субъект из познавательной деятельности исключается. Познание оказывается бессубъектным. В теории Поппера поставлена важная проблема: если знание зависит от субъекта, оно не может быть объективным, а если оно объективно, тогда нужно отказаться от субъекта. Эта проблема может рассматриваться как проблема взаимодействия индивидуального и общественного субъекта. Идеи и теории приобретают самостоятельное существование в том смысле, что они перестают принадлежать выдвинувшим их людям. Они становятся достоянием общества (теории Дарвина, Эйнштейна и т.п.). Но дает ли это основание исключать субъект из познания? Знание не является результатом деятельности индивидуального субъекта, изолированного от общества, оно невозможно без знаний, ставших общественным достоянием. Но с другой стороны, познание невозможно без субъекта, и этим субъектом является прежде всего человек, индивид, обладающий способностью познавать, наделенный сознанием и волей, вооруженный навыками и знаниями, выраженными в понятиях, категориях, теориях, зафиксированными в языке и передающимися из поколения в поколение («третий мир» Поппера). Гносеологический субъект имеет социальную природу, это общественный человек, усвоивший достижения материальной и духовной культуры, и в этом более широком — смысле субъект познания может рассматриваться как коллектив, социальная группа, общество в целом. Как универсальный гносеологический субъект общество объединяет субъекты всех уровней, всех поколений. Но оно осуществляет познание не иначе, как через познавательную деятельность индивидуальных субъектов. Познание — это взаимодействие субъекта и объекта. Именно поэтому и познавательная деятельность, и ее результат содержат в себе и субъективное — то, что зависит от субъекта, и объективное, что определяется самим объектом и от субъекта не зависит. Субъективная сторона познания обусловлена тем, что по знающий субъект — это не абстрактный человек (коллектив или общество), а конкретный субъект, деятельность которого связана с определенными социальными отношениями, уровнем культуры. Мировоззренческие и методологические установки, нравственные нормы и критерии оценки оказывают существенное влияние на познавательный процесс. Знания, навыки, установки — все то, чем «нагружен» субъект, составляют предпосылочное знание; оно предшествует познанию, является его условием. Предпосылочное знание может быть явным, когда оно логически оформлено и зафиксировано в языке (вербализовано), и неявным — неосознанным и невербализированным. Такое знание выражается в эмоциональных оценках, интуитивно-художественных образах и т.п. Английский философ и ученый М. Полани выдвинул концепцию личностного знания. Это знания индивидуального субъекта, содержащие явные и неявные компоненты, приобретенные путем непосредственных личных контактов (например, в научном сообществе), практических действиях, в совместной работе. В научной деятельности неявное личностное знание включено в теоретическую Деятельность ученого и проявляется в его навыках, искусстве экспериментирования и т.п. Включение в познавательный процесс предпосылочного знания преодолевает понимание субъекта как гносеологическую абстракцию, не зависимую от конкретных социокультурных условий, достигнутых знаний и других обстоятельств. Однако не следует и преувеличивать роль этого знания, что характерно для представителей некоторых течений философии. Как универсальный субъект общество осуществляет все виды деятельности, одним из видов которой является познание. Познание включено в материальную, практическую деятельность, формуется на ее основе. Вместе с тем единство различных видов деятельности не исключает существенного различия между ними. Практическая деятельность — это материальнопреобразующая деятельность с реальными объектами, познание — духовная деятельность с идеальными образами. Познавательные отношения выступают, таким образом, относительно самостоятельным видом духовной деятельности, приобретают внутреннюю логику развития. 24. Научное, ненаучное, псевдонаучное знание. Чтобы несколько разобраться в причудливых судьбах вненаучного знания, полезно, на наш взгляд, ввести некоторые терминологические уточнения, позволяющие установить градацию в весьма неоднородной мозаике возникающих вне науки специализированных видов знания. Это важно, поскольку наиболее ходовой термин "псевдонаука" - нередко употребляется в чрезмерно расширительном смысле, охватывающем и рассмотренную выше народную науку, а иногда и вообще все виды знания, которые чем-то отличаются от признанных научных теорий. Подобное употребление неплодотворно, поскольку оно априори содержит резко отрицательную оценку вненаучного знания и не позволяет заметить грани между псевдонаучным знанием и целым рядом спорных и пограничных познавательных традиций, которые сыграли немалую роль в развитии человеческого познания. В самом деле, правомерно ли ставить в один 29 ряд вульгарные формы астрологии и, например, теорию цвета Гёте или традицию русского космизма лишь на том основании, что ни то ни другое не отвечает привычным стандартам научности? Представляется, что в рассматриваемой сфере можно выделить по меньшей мере три вида познавательных феноменов: паранормальное знание, псевдонауку девиантную науку. К паранормальному (от греч. рага - около, при) относятся учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными, происходящими в пространстве и времени явлениями. Это область мистических учений, спиритуализма, спекулятивной метафизической и натурфилософской мысли. Сторонники паранормального знания, как правило, считают, что методы обычных наук грубы и ограниченны, что, лишь отдавшись мистическому созерцанию как высшей познавательной способности, можно проникнуть в таинственные связи мира. В отличие от этого сторонники псевдонаук не только не отрицают, но и, напротив, подчеркивают свое стремление пользоваться научным методом. Они собирают факты, выдвигают догадки и гипотезы, обосновывают их. Но, несмотря па эту имитацию научной деятельности, большинству ученых, да и самим занимающимся псевдонаукой людям совершенно ясно, что их деятельность осуществляется за гранью нормальной науки. Нет универсального критерия, однозначно разграничивающего науку и псевдонауку, но-существует масса "признаков", по которым можно достаточно точно квалифицировать соответствующую интеллектуальную активность как псевдонаучную. К типичным псевдонаукам можно отнести учение о древних астронавтах, уфологию, целый ряд популярных историй (о снежном человеке, о чудовище из озера Лох-Несс и т. п.). Существует две группы причин, которые обостряют проблему соотношения науки и псевдонауки. Первая – это причины социального характера, связанные с поиском новых ценностей (люди не хотят заниматься научной деятельностью и мыслить вообще); вторая – причины внутреннего характера самой науки, связанные с запаздыванием процессов интеграции постоянно дифференцирующегося научного знания (в силу слишком узкой специализации ученого, псевдонаучные знания из другой области могут приниматься им на веру). Один из возможных путей борьбы с псевдонаучным знанием – отлаженная система образования, основанная на преподавании фундаментальных наук. 25. Понятие картины мира. Роль науки и философии в формировании картины мира. Исторические типы научной картины мира. Второй блок оснований науки составляет научная картина мира. В развитии современных научных дисциплин особую роль играют обобщенные схемы - образы предмета исследования, посредством которых фиксируются основные системные характеристики изучаемой реальности. Эти образы часто именуют специальными картинами мира. Термин "мир" применяется здесь в специфическом смысле как обозначение некоторой сферы действительности, изучаемой в данной науке ("мир физики", "мир биологии" и т.п.). Чтобы избежать терминологических дискуссий, имеет смысл пользоваться иным названием - картина исследуемой реальности. Наиболее изученным ее образцом является физическая картина мира. Но подобные картины есть в любой науке, как только она конституируется в качестве самостоятельной отрасли научного знания. Обобщенная характеристика предмета исследования вводится в картине реальности посредством представлений: 1) о фундаментальных объектах, из которых полагаются построенными все другие объекты, изучаемые соответствующей наукой; 2) о типологии изучаемых объектов; 3) об общих закономерностях их взаимодействия; 4) о пространственно-временной структуре реальности. Все эти представления могут быть описаны в системе онтологических принципов, посредством которых эксплицируется картина исследуемой реальности и которые выступают как основание научных теорий соответствующей дисциплины. Например, принципы: мир состоит из неделимых корпускул; их взаимодействие осуществляется как мгновенная передача сил по прямой; корпускулы и образованные из них тела перемещаются в абсолютном пространстве с течением абсолютного времени описывают картину физического мира, сложившуюся во второй половине XVII в. и получившую впоследствии название механической картины мира. Переход от механической к электродинамической (последняя четверть XIX в.), а затем к квантоворелятивистской картине физической реальности (первая половина XX в.) сопровождался изменением системы онтологических принципов физики. Особенно радикальным он был в период становления квантоворелятивистской физики (пересмотр принципов неделимости атомов, существования абсолютного пространства - времени, лапласовской детерминации физических процессов). По аналогии с физической картиной мира можно выделить картины реальности в других науках (химии, биологии, астрономии и т.д.). Среди них также существуют исторически сменяющие друг друга типы картин мира, что обнаруживается при анализе истории науки. Например, принятый химиками во времена Лавуазье образ мира химических процессов был мало похож на современный. В качестве фундаментальных объектов полагались лишь некоторые из известных ныне химических элементов. К ним приплюсовывался ряд сложных соединений (например, извести), которые в то время относили к "простым химическим субстанциям". После работ Лавуазье флогистон был исключен из числа таких субстанций, но теплород еще числился в этом ряду. Считалось, что взаимодействие всех этих "простых субстанций" и элементов, развертывающееся в абсолютном пространстве и времени, порождает все известные типы сложных химических соединений. Такого рода картина исследуемой реальности на определенном этапе истории науки казалась истинной большинству химиков. Она целенаправляла как поиск новых фактов, так и построение теоретических моделей, объясняющих эти факты. Каждая из конкретно-исторических форм картины исследуемой реальности может реализовываться в ряде модификаций, выражающих основные этапы развития научных знаний. Среди таких модификаций могут быть линии преемственности в развитии того или иного типа картины реальности (например, развитие ньютоновских представлений о физическом мире Эйлером, развитие электродинамической картины мира Фарадеем, Максвеллом, Герцем, Лоренцем, каждый из которых 30 вводил в эту картину новые элементы). Но возможны и другие ситуации, когда один и тот же тип картины мира реализуется в форме конкурирующих и альтернативных друг другу представлений о физическом мире и когда одно из них в конечном итоге побеждает в качестве "истинной" физической картины мира (примерами могут служить борьба Ньютоновой и Декартовой концепций природы как альтернативных вариантов механической картины мира, а также конкуренция двух основных направлений в развитии электродинамической картины мира - программы Ампера Вебера, с одной стороны, и программы Фарадея Максвелла, с другой). Картина реальности обеспечивает систематизацию знаний в рамках соответствующей науки. С ней связаны различные типы теорий научной дисциплины (фундаментальные и частные), а также опытные факты, на которые опираются и с которыми должны быть согласованы принципы картины реальности. Одновременно она функционирует в качестве исследовательской программы, которая целенаправляет постановку задач как эмпирического, так и теоретического поиска и выбор средств их решения. Связь картины мира с ситуациями реального опыта особенно отчетливо проявляется тогда, когда наука начинает изучать объекты, для которых еще не создано теории и которые исследуются эмпирическими методами. Одной из типичных ситуаций может служить роль электродинамической картины мира в экспериментальном изучении катодных лучей. Случайное обнаружение их в эксперименте ставило вопрос о природе открытого физического агента. Электродинамическая картина мира требовала все процессы природы рассматривать как взаимодействие "лучистой материи" (колебаний эфира) и частиц вещества, которые могут быть электрически заряженными или электрически нейтральными. Отсюда возникали гипотезы о природе катодных лучей: одна из них предполагала, что новые физические агенты представляют собой поток частиц, другая рассматривала эти агенты как разновидность излучения. Соответственно этим гипотезам ставились экспериментальные задачи и вырабатывались планы экспериментов, посредством которых была выяснена природа катодных и рентгеновских лучей. Физическая картина мира целенаправляла эти эксперименты, последние же, в свою очередь, оказывали обратное воздействие на картину мира, стимулируя ее уточнение и развитие (например, выяснение природы катодных лучей в опытах Крукса, Перрена, Томсона было одним из оснований, благодаря которому в электродинамическую картину мира было введено представление об электронах как "атомах электричества", не сводимых к "атомам вещества"). Кроме непосредственной связи с опытом картина мира имеет с ним опосредованные связи через основания теорий, которые образуют теоретические схемы и сформулированные относительно них законы. Картину мира можно рассматривать в качестве некоторой теоретической модели исследуемой реальности. Но это особая модель, отличная от моделей, лежащих в основании конкретных теорий. Во-первых, они различаются по степени общности. На одну и ту же картину мира может опираться множество теорий, в том числе и фундаментальных. Например, с механической картиной мира были связаны механика Ньютона - Эйлера, термодинамика и электродинамика Ампера - Вебера. С электродинамической картиной мира связаны не только основания максвелловской электродинамики, но и основания механики Герца. Во-вторых, специальную картину мира можно отличить от теоретических схем, анализируя образующие их абстракции (идеальные объекты). Так, в механической картине мира процессы природы характеризовались посредством таких абстракций, как: "неделимая корпускула", "тело", "взаимодействие тел, передающееся мгновенно по прямой и меняющее состояние движения тел", "абсолютное пространство" и "абсолютное время". Что же касается теоретической схемы, лежащей в основании ньютоновской механики (взятой в ее эйлеровском изложении), то в ней сущность механических процессов характеризуется посредством иных абстракций таких как, "материальная точка", "сила", "инерциальная пространственно-временная система отсчета". Аналогичным образом можно выявить различие между конструктами теоретических схем и конструктами картины мира, обращаясь к современным образцам теоретического знания. Так, в рамках фундаментальной теоретической схемы квантовой механики процессы микромира характеризуются в терминах отношений вектора состояния частицы к вектору состояния прибора. Но эти же процессы могут быть описаны "менее строгим" образом, например в терминах корпускулярно-волновых свойств частиц, взаимодействия частиц с измерительными приборами определенного типа, корреляций свойств микрообъектов к макроусловиям и т.д. И это уже не собственно язык теоретического описания, а дополняющий его и связанный с ним язык физической картины мира. Идеальные объекты, образующие картину мира, и абстрактные объекты, образующие в своих связях теоретическую схему, имеют разный статус. Последние представляют собой идеализации, и их нетождественность реальным объектам очевидна. Любой физик понимает, что "материальная точка" не существует в самой природе, ибо в природе нет тел, лишенных размеров. Но последователь Ньютона, принявший механическую картину мира, считал неделимые атомы реально существующими "первокирпичиками" материи. Он отождествлял с природой упрощающие ее и схематизирующие абстракции, в системе которых создается физическая картина мира. В каких именно признаках эти абстракции не соответствуют реальности это исследователь выясняет чаще всего лишь тогда, когда его наука вступает в полосу ломки старой картины мира и замены ее новой. Будучи отличными от картины мира, теоретические схемы всегда связаны с ней. Установление этой связи является одним из обязательных условий построения теории. Благодаря связи с картиной мира происходит объективизация теоретических схем. Составляющая их система абстрактных объектов предстает как выражение сущности изучаемых процессов "в чистом виде". Важность этой процедуры можно проиллюстрировать на конкретном примере. Когда в механике Герца вводится теоретическая схема механических процессов, в рамках которой они изображаются только как изменение во времени конфигурации материальных точек, а сила представлена как вспомогательное понятие, характеризующее тип такой конфигурации, то все это воспринимается вначале как весьма искусственный образ механического движения. Но в механике Герца содержится разъяснение, что все тела природы взаимодействуют через мировой эфир, а передача сил 31 представляет собой изменение пространственных отношений между частицами эфира. В результате теоретическая схема, лежащая в основании механики Герца, предстает уже как выражение глубинной сущности природных процессов. Процедура отображения теоретических схем на картину мира обеспечивает ту разновидность интерпретации уравнений, выражающих теоретические законы, которую в логике называют концептуальной (или семантической) интерпретацией и которая обязательна для построения теории. Таким образом, вне картины мира теория не может быть построена в завершенной форме. Картины реальности, развиваемые в отдельных научных дисциплинах, не являются изолированными друг от друга. Они взаимодействуют между собой. В этой связи возникает вопрос: существуют ли более широкие горизонты систематизации знаний, формы их систематизации, интегративные по отношению к специальным картинам реальности (дисциплинарным онтологиям)? В методологических исследованиях такие формы уже зафиксированы и описаны. К ним относится общая научная картина мира, которая выступает особой формой теоретического знания. Она интегрирует наиболее важные достижения естественных, гуманитарных и технических наук - это достижения типа представлений о нестационарной Вселенной и Большом взрыве, о кварках и синергетических процессах, о генах, экосистемах и биосфере, об обществе как целостной системе, о формациях и цивилизациях и т.д. Вначале они развиваются как фундаментальные идеи и представления соответствующих дисциплинарных онтологий, а затем включаются в общую научную картину мира. 26. Проблема классификации наук. Проблема классификации наук – это проблема связи между науками и вместе с тем проблема структуры всего научного знания. Основной тенденцией эволюции прежних классификаций наук, начиная с эпохи Возрождения, когда возникло естествознание как наука, и вплоть до современности, было движение от формальных их построений, вскрывавших лишь внешние связи между науками и соответственно между их объектами, к раскрытию их внутренних связей. Этому отвечало в качестве предварительной предпосылки движение от разобщённости наук к их связанности между собой, хотя эта связанность первоначально и выступала как простое их соположение. В дальнейшем эволюция всей данной проблемы привела к проникновению сюда идей развития и всеобщей связи наук. Главным проявлением этого было более полное преодоление былой их разобщённости путём обнаружения органических переходов между различными науками. Сначала такие переходы выявлялись между смежными и вообще близким между собой науками, расположенными в их общем иерархическом ряду, затем между всё более удалёнными. Аспекты эволюции проблемы классификации наук: От дифференциации наук к их интеграции. Когда в эпоху Возрождения началась дифференциация наук, т. е. возникновение отдельных отраслей научного значения, то этот процесс явился ярким выражением того, что познание человека вступило в аналитическую стадию своего развития. Важно было исследовать частности, а для этого требовалось вырывать их из общей связи. Однако во избежании того, чтобы всё научное знание не рассыпалось на отдельные отрасли, уже в XVII в. стали предлагаться общие классификации наук с целью объединить их в одно целое. Однако никакой внутренне необходимой связи между науками при этом не раскрывалось: науки просто «прикладывались» одна к другой довольно случайно. Поэтому и переходов между ними не могло быть обнаружено. В этих условиях продолжавшаяся нараставшими темпами дифференциация наук, их дробление на всё более мелкие разделы и подразделы были тенденцией не только противоположной их интеграции, но и тенденцией, затруднявшей и осложнявшей её. И чем больше появлялось новых наук и чем дробнее становилась их собственная структура, тем труднее и сложнее было их объединение в единую систему при создании общей классификации. От координации наук к их субординации. В основе движения (тенденции) от координации наук к их субординации лежит отказ от идеи неизменности вещей и явлений природы. Но идея развития предполагает, во всяком случае, два признака, имеющие исключительно большое значение для проблемы классификации наук. Вопервых, признание генетической связи высших ступеней с низшими, их которых эти высшие возникли и развились. Отсюда иерархический ряд наук выступает как восходящий от низшего к высшему, от простого к сложному, отражая принцип развития. При этом низшее выступает в высшем как подчинённое, побочное, превзойдённое этим высшим. Во-вторых, идея развития неминуемо приводит к признанию того, что между смежными членами иерархического ряда наук должны быть обязательно переходы, переходные области, так как сам процесс развития, будучи связным, не может происходить иначе, как только путём переходов от одного к другому. Принцип координации, основанный на внешнем соположении наук, допускает образование между смежными (по ряду) науками резких разрывов и даже не переходимых пропастей. Напротив, принцип субординации по самому своему существу влечёт за собой «наведение мостов», через которые осуществляются переходы между науками и их общая взаимосвязь. От субъективности к объективности в обосновании связи наук. В неразрывности с обеими предыдущими тенденциями действует в эволюции классификации наук тенденция, направленная от субъективной трактовки обоснования их классификации к его объективной трактовке. Раньше в качестве основы, на которой строилась система умений и знаний, в том числе и научных, выбирались особенности проявления человеческого интеллекта (психики), например, память (отсюда история), разум (отсюда наука), воображение (отсюда искусство). Но постепенно шаг за шагом в качестве обоснования классификации наук стали выдвигаться связи самих явлений объективного мира. Поэтому последовательность в расположении наук, т. е. отраслей человеческого знания в их общей классификации, стала всё чаще выводиться из последовательности расположения вещей и явлений, как в природе, так и в жизни человека. От изолированности наук к междисциплинарности. Со второй половины XIX в. как результат всех предыдущих тенденций в эволюции наук и их классификации началось постепенное заполнение прежних пробелов и разрывов между различными, и, прежде всего смежными по их иерархическому ряду, науками. В связи с этим обнаружилась новая тенденция – от изолированности наук к возникновению наук промежуточного, или переходного характера, образующих собой связующие звенья между ранее 32 разорванными и внешне соположенными одна возле другой науками. Основой для вновь возникших междисциплинарных отраслей научного знания служили объективные переходы между различными формами движения материи От однолинейности к разветвлённости в изображении классификации наук. Такая тенденция в эволюции классификации наук касается их графического построения и выражения. Однолинейная форма на первый взгляд лучше других способна выразить процесс восхождения от низшего к высшему, от простого к сложному, а в общем случае – от абстрактного к конкретному. Так Ф. Энгельс составил иерархический ряд наук: математика – механика – физика – химия – биология. Однако в дальнейшем сюда потребовалось внести существенные коррективы. Прежде всего, на каждой ступени развития природы мы наблюдаем, что этот процесс совершался отнюдь не однолинейно, а раздваивался на две противоположные ветви – обе прогрессивного характера. Одна из них в перспективе имела тенденцию выйти за рамки существующей качественной степени и перейти на более высокую ступень. Другая же, будучи тоже прогрессивной, такую тенденцию не обнаружила и развёртывалась лишь в пределах уже достигнутой степени развития, т. е. в пределах существующего качества. Первую ветвь развития мы называем перспективной, вторую - неперспективной. В итоге общая классификация наук приобретает исключительно сложный разветвлённый характер, сменивший былую её простоту и однолинейность. В сущности, сейчас она представляет собой переплетение всех наук, их сеть, где самые отдалённые друг от друга науки могут обнаруживать прямую стыковку, как это видно, например, в случае бионики, связавшей собой биологию и технику. Эволюция проблемы классификации наук в настоящее время. От замкнутости наук к их взаимодействию. В прошлом внутренняя связь наук обнаруживалась как возникновение переходных «мостов» между разобщёнными ранее науками или же целыми областями наук. Но за пределами этих «мостов», т. е. за пределами междисциплинарных областей научного познания, каждая фундаментальная наука продолжала заниматься своим собственным предметом – своей специфической формой движения или же специфической стороной предмета изучения, отгораживаясь от других наук. Впервые необходимость выйти их такой замкнутости и вступить во взаимодействие друг с другом возникает перед науками тогда, когда один и тот же предмет (объект) требует изучить одновременно с разных его сторон, причём каждая изучается особой наукой. Так это имело место, когда встала задача изучить явление жизни на самом низком, элементарном её уровне – молекулярном. От одноаспектности наук к их комплексности. Комплексность в научном исследовании – это не простое сложение методов различных наук вместе, не простое следование синтеза за анализом, а слияние наук воедино при изучении общего для ни объекта. От сепаратизма к глобальности в научном развитии. Теперь мы можем проследить общую основную тенденцию в эволюции структуры современного научного знания, а следовательно, её выражения в области классификации современных наук. Эволюция эта, коротко говоря, имеет направленность от разобщённости наук к их слитному единству. В её основе лежит строго объективный принцип: если предмет (объект исследования) един, то и изучающие его науки должны быть схвачены в единстве, соответствующим единству общего для них предмета (объекта). Сначала эта тенденция появилась в образовании междисциплинарных отраслей знания, цементирующих собой фундаментальные науке; затем в виде взаимодействия между различными науками, изучающими один и тот же объект одновременно с разных сторон; потом в виде усиления этого взаимодействия вплоть до возникновения комплексного метода исследования и как его результата – комплексных наук, изучающих один и тот же объект в пределах отдельной научной отрасли, её профиля. Наконец дальнейшая эволюция всё в том же направлении приводит к тому, что взаимодействие наук и их комплексность достигают всеобщих, или глобальных, масштабов. От функциональности к субстратности. В основе построения структуры почти всех основных наук лежит признак функциональности. Науки выделялись и продолжают, как правило, выделяться до сих пор не по объекту, а по формам движения или же по отдельным сторонам изучаемого предмета. Встаёт вопрос: будет ли в дальнейшем в качестве основного сохраняться деление наук, а значит, их классификация по функциональному признаку, или же начнётся переход к их построению по субстратному признаку? В первом случае существующие ныне фундаментальные науки будут до конца определять собой основное деление (основную структуру) всего научного знания, причём связи и взаимодействия между ними будут всё время усиливаться. Во втором случае такая тенденция в ходе дальнейшего движения современных наук явится только предпосылкой к коренной перестройке всей прежней структуры научного знания вплоть до её основ путём качественного её преобразования из структуры, определяемой в конечном счёте функционально, в структуру, определяемую, прежде всего субстратным признаком. От множественности наук к единой науке. Единство мира, заключённое в его материальности, предполагает, что материя выступает в бесконечном множестве своих видов, форм и проявлений. Значит, она являет собой единство в многообразии. Отсюда следует, что субстратный подход к изучению мира должен быть логически доведён до конца: отдельные глобальные проблемы должны быть сами приведены во взаимную связь между собой и образовать единую универсальноглобальную проблему, объектом разработки которой будет весь мир как единство в многообразии. Речь идёт в данном случае об универсальной связи вещей и явлений мира. От одномерности к многомерности в изображении классификации наук. Если раньше развитие в данной области шло от однолинейности к дивиргентности и вообще к разветвлённости линий, изображающих взаимосвязи между науками, вплоть до сетеобразности в представлении об общей структуре научного знания, то будущая классификация наук потребует перехода к многомерности в этом отношении. Основу современной их классификации мы до сих пор выражали замкнутым «треугольником наук», в вершине которого стоят естественные, общественные и философские науки. Будущая же классификация наук выступит, очевидно, в виде объёмного многомерного образа, внутри которого названный «треугольник наук» составит как бы внутренний скелет. 33 Принцип построения полной системы наук и способ её изображения Три основные стороны человеческого знания. Уже сравнительно давно делались попытки представить общую систему наук как вытекающую из ответов на три последовательно задаваемых вопроса: что изучается? (предметный подход); как, какими способами изучается? (подход с точки зрения метода); зачем, ради чего, с какой целью изучается? (подход со стороны учёта практических приложений). Соответственно этому классы наук различаются: или по объекту (предмету) изучения; или по методу исследования; или по способу практического приложения полученных результатов познания. Различение наук по объекту (предмету). Науки о природе представляют собой тот простейший неразвёрнутый случай первого класса наук или первую группу наук этого класса. В итоге естественнонаучного познания из его содержания должно быть полностью элиминировано всё привнесённое от самого исследователя (субъекта) в процессе познания, в ходе научного открытия; закон природы или естественнонаучная теория только в том случае оказываются правильными, если они объективны по содержанию. К этой же первой группе первого класса наук примыкают математические и абстрактноматематизированные науки, относящиеся к числу таких наук, которые различаются между собой по своему объекту (предмету).Науки об обществе составляют уже более сложный и более развёрнутый случай первого класса наук. В общественных науках субъективный момент удерживается не только в качестве понятийной формы объективного содержания, как это имеет место в случае естествознания, но и как указание на субъект истории, на субъект социального развития и социальных отношений, который органически входит в сам объект общественных наук. Вместе с общественными науками науки о мышлении составляют гуманитарные науки, т. е. науки о человеке. Но в отличие от собственно общественных наук они имеют своим предметом, строго говоря, не сам по себе объект, например в виде общественных отношений, но объект отражённый в общественном или же индивидуальном сознании человека (субъекта). Различение наук по методу. Это науки, различающиеся по методу исследования, который, в конечном счёте определяется природой изучаемого объекта (предмета), но в который дополнительно вкраплена известная доля субъективного момента. Ибо речь тут идёт не просто об объекте (предмете), существующем вне и независимо от нашего сознания, а о применённых нами приёмах и способах его изучения, т.е. о том, каким образом он последовательно, шаг за шагом фиксируется в нашем сознании. Различение наук по способу практического приложения полученных результатов познания. Здесь субъективный момент при сохранении детерминирующего значения объективного момента возрастает в наибольшей степени при определении практической значимости научных достижений, практической целенаправленности научных исследований. Если при выработке и применении метода исследования субъективный момент носит как бы переходящий, временный характер, то в практических науках он органически входит в качестве реализованной цели в конечный результат. Все практические, прикладные науки основаны на сочетании объективного момента (законы природы) и субъективного момента (цели технического использования этих законов в интересах человека). Смена глобальных лидеров в ходе научного познания. Как известно, научное знание зародилось в древности в форме натурфилософии как единой философской науки. Естественно, что лидером тогдашней совокупной науки была философия, под эгидой которой и развивалось зарождавшееся научное знание. В середине века на лидерство в развитии наук стал претендовать католицизм, если говорить о странах Западной Европы. Под эгидой теологии науки престали быть подлинными науками, а превратились в придаток религиозного мировоззрения. В эпоху Возрождения возникает подлинная наука в виде естествознания. Она стремится эмансипироваться от теологии, порвать с религиозным мировоззрением и стать на самостоятельный путь своего развития. Необходимость этого была продиктована прежде всего запросами материального производства и техники, потребностями становящейся промышленности. Естествознание стало лидером совокупного научного движения и в смысле его связи с производством (промышленностью и техникой), и в смысле идеологическом, т.е. как в материальном, так и в духовном аспектах. От естествознания шел ток к зарождавшимся общественным наукам уже в XVII в. через весь XVIII в. вплоть до XIX в. включительно. Не случайно XIX век получил наименование века пара и дарвинизма. Этим подчеркивалось лидерство естествознания, проявившееся в успехах паровой техники, в развитии теории эволюций. В конце XIX в. и на рубеже XIX и XX вв. стали говорить о веке электричества, вкладывая сюда оба момента – практический и теоретический. Но уже с середины XIX в. стали вырываться вперед общественные науки. “Ток” от естественных наук к общественным проявился в том, что наука (естествознание) стала втягиваться непосредственно в процесс общественного производства. Будучи применена практически к производственному процессу, прежде всего крупномашинной промышленности, а также в сельском хозяйстве и медицине, сама наука все больше обретала общественный характер.Выдвижение общественных наук на роль лидера современного научного движения сказывается и в повышенном к ним интересе. Итак, резюмируя последовательную смену глобальных лидеров в научном движении, можно составить следующую цепочку: философия – естествознание – общественные науки. Как видим, последовательность в ряду основных лидеров наук отвечает строению общей классификации наук: сначала идет в качестве общей науки философия, затем – частные науки в порядке движения от общего к частному, причем частные науки следуют в последовательности восхождения от низшего к высшему – от наук о природе к наукам об обществе. Добавление: Аристотель: теоретическое знание (знание для знания), практическое (идеи для поведения человека) и творческое (познание для достижения прекрасного). Теоретическое: а) метафизика (умозрительная наука о причинах сущего), б) математика, в) физика. Логика орудие познания, отдельно. "Великое восстановление наук" Бэкона. Разделил по познавательным способностям человека: а) история как описание фактов 34 б) теоретические науки - "философия" в ш.с.слова в) искусство. "Философия" - собственно философия (естественная теология, антропология (философия человека - психология, логика, этика, теор.познания), философия природы). Гегель: 1) логика (диалектика и теория познания - учения о бытии, сущности и понятии) 2) философия природы (механика, физика, органическая физика). 3) философия духа. Конт: по убывающей простоте и сложности: математика - астрономия - физика - химия - физиология - социология. Статическая модель, игнорирует принцип развития. Энгельс: формы движения материи в природе как критерий деления наук: механика - физика - химия - биология. Вернадский: 1) науки, объекты и законы которых охватывают всю реальность (космос тоже) - физика, химия, астрономия, математика 2) ..которых характерны только для Земли - биология, геология, гуманитарные науки. Логика в особом положении, охватывает всё. Современные науки классифицируются по-разному. По предмету и методу познания - естествознание (механика, химия, физика, геология...), общественные науки и науки о мышлении (логика, эпистемология), технические науки. куда отнести математику - уже Неясно, она не относится к естественным наукам, но является элементом их мышления. Место философии: только ли к науке её относить? По удалённости от практики: фундаментальные и прикладные. По сферам естественных наук: материя, жизнь, человек, Земля, Вселенная. 27. Философские основания науки. Роль философских принципов в обосновании научного знания. Рассмотрим теперь третий блок оснований науки. Включение научного знания в культуру предполагает его философское обоснование. Оно осуществляется посредством философских идей и принципов, которые обосновывают онтологические постулаты науки, а также ее идеалы и нормы. Характерным в этом отношении примером может служить обоснование Фарадеем материального статуса электрических и магнитных полей ссылками на принцип единства материи и силы. Экспериментальные исследования Фарадея подтверждали идею, что электрические и магнитные силы передаются в пространстве не мгновенно по прямой, а по линиям различной конфигурации от точки к точке. Эти линии, заполняя пространство вокруг зарядов и источников магнетизма, воздействовали на заряженные тела, магниты и проводники. Но силы не могут существовать в отрыве от материи. Поэтому, подчеркивал Фарадей, линии сил нужно связать с материей и рассматривать их как особую субстанцию. Не менее показательно обоснование Н. Бором нормативов квантово-механического описания. Решающую роль здесь сыграла аргументация Н. Бора, в частности его соображения о принципиальной "макроскопичности" познающего субъекта и применяемых им измерительных приборов. Исходя из анализа процесса познания как деятельности, характер которой обусловлен природой и спецификой познавательных средств, Бор обосновывал принцип описания, получивший впоследствии название принципа относительности описания объекта к средствам наблюдения. Как правило, в фундаментальных областях исследования развитая наука имеет дело с объектами, еще не освоенными ни в производстве, ни в обыденном опыте (иногда практическое освоение таких объектов осуществляется даже не в ту историческую эпоху, в которую они были открыты). Для обыденного здравого смысла эти объекты могут быть непривычными и непонятными. Знания о них и методы получения таких знаний могут существенно не совпадать с нормативами и представлениями о мире обыденного познания соответствующей исторической эпохи. Поэтому научные картины мира (схема объекта), а также идеалы и нормативные структуры науки (схема метода) не только в период их формирования, но и в последующие периоды перестройки нуждаются в своеобразной стыковке с господствующим мировоззрением той или иной исторической эпохи, с категориями ее культуры. Такую "стыковку" обеспечивают философские основания науки. В их состав входят, наряду с обосновывающими постулатами, также идеи и принципы, которые обеспечивают эвристику поиска. Эти принципы обычно целенаправляют перестройку нормативных структур науки и картин реальности, а затем применяются для обоснования полученных результатов - новых онтологий и новых представлений о методе. Но совпадение философской эвристики и философского обоснования не является обязательным. Может случиться, что в процессе формирования новых представлений, исследователь использует одни философские идеи и принципы, а затем развитые им представления получают другую философскую интерпретацию, и только так они обретают признание и включаются в культуру. Таким образом, философские основания науки гетерогенны. Они допускают вариации философских идей и категориальных смыслов, применяемых в исследовательской деятельности. Философские основания науки не следует отождествлять с общим массивом философского знания. Из большого поля философской проблематики и вариантов ее решений, возникающих в культуре каждой исторической эпохи, наука использует в качестве обосновывающих структур лишь некоторые идеи и принципы. Формирование и трансформация философских оснований науки требует не только философской, но и специальной научной эрудиции исследователя (понимания им особенностей предмета соответствующей науки, ее традиций, ее образцов деятельности и т.п.). Оно осуществляется путем выборки и последующей адаптации идей, выработанных в философском анализе, к потребностям определенной области научного познания, что приводит к конкретизации исходных философских идей, их уточнению, возникновению новых категориальных смыслов, которые после вторичной рефлексии эксплицируются как новое содержание философских категорий. Весь этот комплекс исследований на стыке между философией и конкретной наукой осуществляется совместно философами и учеными-специалистами в данной науке. В настоящее время этот особый слой исследовательской деятельности 35 обозначен как философия и методология науки. В историческом развитии естествознания особую роль в разработке проблематики, связанной с формированием и развитием философских оснований науки, сыграли выдающиеся естествоиспытатели, соединившие в своей деятельности конкретно-научные и философские исследования (Декарт, Ньютон, Лейбниц, Эйнштейн, Бор и др.). Гетерогенность философских оснований не исключает их системной организации. В них можно выделить по меньшей мере две взаимосвязанные подсистемы: вопервых, онтологическую, представленную сеткой категорий, которые служат матрицей понимания и познания исследуемых объектов (категории "вещь", "свойство", "отношение", "процесс", "состояние", "причинность", "необходимость", "случайность", "пространство", "время" и т.п.), во-вторых, эпистемологическую, выраженную категориальными схемами, которую характеризуют познавательные процедуры и их результат (понимание истины, метода, знания, объяснения, доказательства, теории, факта и т.п.). Обе подсистемы исторически развиваются в зависимости от типов объектов, которые осваивает наука, и от эволюции нормативных структур, обеспечивающих освоение таких объектов. Развитие философских оснований выступает необходимой предпосылкой экспансии науки на новые предметные области. 28. Научное знание как система. Научные знания представляют собой сложную развивающуюся систему, в которой по мере эволюции возникают все новые уровни организации. Они оказывают обратное воздействие на ранее сложившиеся уровни знания и трансформируют их. В этом процессе постоянно возникают новые приемы и способы теоретического исследования, меняется стратегия научного поиска. Чтобы выявить закономерности этого процесса, необходимо предварительно раскрыть структуру научных знаний. В своих развитых формах наука предстает как дисциплинарно организованное знание, в котором отдельные отрасли - научные дисциплины (математика; естественно-научные дисциплины - физика, химия, биология и др.; технические и социальные науки) выступают в качестве относительно автономных подсистем, взаимодействующих между собой. Научные дисциплины возникают и развиваются неравномерно. В них формируются различные типы знаний, причем некоторые из наук уже прошли достаточно длительный путь теоретизации и сформировали образцы развитых и математизированных теорий, а другие только вступают на этот путь. Специфика предмета каждой науки может привести и к тому, что определенные типы знаний, доминирующие в одной науке, могут играть подчиненную роль в другой. Они могут также представать в ней в трансформированном виде. Наконец, следует учитывать, что при возникновении развитых форм теоретического знания более ранние формы не исчезают, хотя и могут резко сузить сферу своего применения. Система научного знания каждой дисциплины гетерогенна. В ней можно обнаружить различные формы знания: эмпирические факты, законы, принципы, гипотезы, теории различного типа и степени общности и т.д. Все эти формы могут быть отнесены к двум основным уровням организации знания: эмпирическому и теоретическому. Соответственно можно выделить два типа познавательных процедур, порождающих эти знания. Разумеется, для того чтобы проанализировать особенности и внутреннюю структуру каждого из этих уровней научного исследования, необходим предварительный выбор исходного материала для анализа. В качестве такого материала выступают реальные тексты науки, взятой в ее историческом развитии. 29. Структура эмпирического знания. Проблема теоретической нагруженности факта. Выделив эмпирический и теоретический уровни, мы получили лишь первичное и достаточно грубое представление об анатомии научного познания. Формирование же более детализированных представлений о структуре научной деятельности предполагает анализ строения каждого из уровней познания и выяснение их взаимосвязей. Как эмпирический, так и теоретический уровни имеют достаточно сложную системную организацию. В них можно выявить особые слои знания и соответственно порождающие эти знания познавательные процедуры. Рассмотрим вначале внутреннюю структуру эмпирического уровня. Его образуют по меньшей мере два подуровня: а) непосредственные наблюдения и эксперименты, результатом которых являются данные наблюдения; б) познавательные процедуры, посредством которых осуществляется переход от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и фактам. Эксперименты и данные наблюдения Различие между данными наблюдения и эмпирическими фактами как особыми типами эмпирического знания было зафиксировано еще в позитивистской философии науки 30-х годов. В это время шла довольно напряженная дискуссия относительно того, что может служить эмпирическим базисом науки. Вначале предполагалось, что ими являются непосредственные результаты опыта данные наблюдения. В языке науки они выражаются в форме особых высказываний - записей в протоколах наблюдения, которые были названы протокольными предложениями. В протоколе наблюдения указывается, кто наблюдал, время наблюдения, описываются приборы, если они применялись в наблюдении, а протокольные предложения формулируются как высказывания типа: "NN наблюдал, что после включения тока стрелка на приборе показывает цифру 5", "NN наблюдал в телескоп на участке неба (с координатами x,y) яркое световое пятнышко" и т.п. Если, например, проводился социологический опрос, то в роли протокола наблюдения выступает анкета с ответом опрашиваемого. Если же в процессе наблюдения осуществлялись измерения, то каждая фиксация результата измерения эквивалентна протокольному предложению. Систематические и случайные наблюдения Научные наблюдения всегда целенаправленны и осуществляются как систематические наблюдения, а в систематических наблюдениях субъект обязательно конструирует приборную ситуацию. Эти наблюдения предполагают особое деятельностное отношение субъекта к объекту, которое можно рассматривать как своеобразную квазиэкспериментальную практику. Что же касается случайных наблюдений, то для исследования их 36 явно недостаточно. Случайные наблюдения могут стать импульсом к открытию тогда и только тогда, когда они переходят в систематические наблюдения. А поскольку предполагается, что в любом систематическом наблюдении можно обнаружить деятельность по конструированию приборной ситуации, постольку проблема может быть решена в общем виде. Несмотря на различия между экспериментом и наблюдением, вне эксперимента оба предстают как формы практически деятельностного отношения субъекта к объекту. Теперь остается доказать, что систематические наблюдения предполагают конструирование приборной ситуации. Для этого мы специально рассмотрим такие наблюдения, где заведомо невозможно реальное экспериментирование с изучаемыми объектами. К ним относятся, например, наблюдения в астрономии. Процедуры перехода к эмпирическим зависимостям и фактам Переход от данных наблюдения к эмпирическим зависимостям и научному факту предполагает элиминацию из наблюдений содержащихся в них субъективных моментов (связанных с возможными ошибками наблюдателя, случайными помехами, искажающими протекание изучаемых явлений, ошибками приборов) и получение достоверного объективного знания о явлениях. Такой переход предполагает довольно сложные познавательные процедуры. Чтобы получить эмпирический факт, необходимо осуществить по меньшей мере два типа операций. Во-первых, рациональную обработку данных наблюдения и поиск в них устойчивого, инвариантного содержания. Для формирования факта необходимо сравнить между собой множество наблюдений, выделить в них повторяющиеся признаки и устранить случайные возмущения и погрешности, связанные с ошибками наблюдателя. Если в процессе наблюдения производится измерение, то данные наблюдения записываются в виде чисел. Тогда для получения эмпирического факта требуется определенная статистическая обработка результатов измерения, поиск среднестатистических величин в множестве этих данных. Если в процессе наблюдения применялись приборные установки, то наряду с протоколами наблюдения всегда составляется протокол контрольных испытаний приборов, в котором фиксируются их возможные систематические ошибки. При статистической обработке данных наблюдения эти ошибки также учитываются, они элиминируются из наблюдений в процессе поиска их инвариантного содержания. Поиск инварианта как условия формирования эмпирического факта свойствен не только естественнонаучному, но и социально-историческому познанию. Скажем, историк, устанавливающий хронологию событий прошлого, всегда стремится выявить и сопоставить множество независимых исторических свидетельств, выступающих для него в функции данных наблюдения. Во-вторых, для установления факта необходимо истолкование выявляемого в наблюдениях инвариантного содержания. В процессе такого истолкования широко используются ранее полученные теоретические знания. Рассмотрим две конкретные ситуации, иллюстрирующие эту роль теоретических знаний при переходе от наблюдений к факту. 30. Структура теоретического знания. Перейдем теперь к анализу теоретического уровня познания. Здесь тоже можно выделить (с определенной долей условности) два подуровня. Первый из них образует частные теоретические модели и законы, которые выступают в качестве теорий, относящихся к достаточно ограниченной области явлений. Второй составляют развитые научные теории, включающие частные теоретические законы в качестве следствий, выводимых из фундаментальных законов теории. Примерами знаний первого подуровня могут служить теоретические модели и законы, характеризующие отдельные виды механического движения: модель и закон колебания маятника (законы Гюйгенса), движения планет вокруг Солнца (законы Кеплера), свободного падения тел (законы Галилея) и др. Они были получены до того, как была построена ньютоновская механика. Сама же эта теория, обобщившая все предшествующие ей теоретические знания об отдельных аспектах механического движения, выступает типичным примером развитых теорий, которые относятся ко второму подуровню теоретических знаний. Теоретические модели в структуре теории Своеобразной клеточкой организации теоретических знаний на каждом из его подуровней является двухслойная конструкция - теоретическая модель и формулируемый относительно нее теоретический закон. Рассмотрим вначале, как устроены теоретические модели. В качестве их элементов выступают абстрактные объекты (теоретические конструкты), которые находятся в строго определенных связях и отношениях друг с другом. Теоретические законы непосредственно формулируются относительно абстрактных объектов теоретической модели. Они могут быть применены для описания реальных ситуаций опыта лишь в том случае, если модель обоснована в качестве выражения существенных связей действительности, проявляющихся в таких ситуациях. Теоретические модели не являются чем-то внешним по отношению к теории. Они входят в ее состав. Их следует отличать от аналоговых моделей, которые служат средством построения теории, ее своеобразными строительными лесами, но целиком не включаются в созданную теорию. Например, аналоговые гидродинамические модели трубок с несжимаемой жидкостью, вихрей в упругой среде и т.д., применявшиеся при построении Максвеллом теории электромагнитного поля, были "строительными лесами", но модели, характеризующие процессы электромагнетизма как взаимосвязи электрических и магнитных полей в точке, зарядов и электрических токов в точке, - были составной частью теории Максвелла. Чтобы подчеркнуть особый статус теоретических моделей, относительно которых формулируются законы и которые обязательно входят в состав теории, назовем их теоретическими схемами. Они действительно являются схемами исследуемых в теории объектов и процессов, выражая их существенные связи. Соответственно двум выделенным подуровням теоретического знания можно говорить о теоретических схемах в составе фундаментальной теории и в составе частных теорий. 31. Идеалы и нормы научного исследования. Основания науки Можно выделить по меньшей мере три главных компонента оснований научной деятельности: идеалы и нормы исследования, научную картину мира и 37 философские основания науки. Каждый из них, в свою очередь, внутренне структурирован. Охарактеризуем каждый из указанных компонентов и проследим, каковы их связи между собой и возникающими на их основе эмпирическими и теоретическими знаниями. Идеалы и нормы исследовательской деятельности Как и всякая деятельность, научное познание регулируется определенными идеалами и нормативами, в которых выражены представления о целях научной деятельности и способах их достижения. Среди идеалов и норм науки могут быть выявлены: а) собственно познавательные установки, которые регулируют процесс воспроизведения объекта в различных формах научного знания; б) социальные нормативы, которые фиксируют роль науки и ее ценность для общественной жизни на определенном этапе исторического развития, управляют процессом коммуникации исследователей, отношениями научных сообществ и учреждений друг с другом и с обществом в целом и т.д.. Эти два аспекта идеалов и норм науки соответствуют двум аспектам ее функционирования: как познавательной деятельности и как социального института. Познавательные идеалы науки имеют достаточно сложную организацию. В их системе можно выделить следующие основные формы: 1) идеалы и нормы объяснения и описания, 2) доказательности и обоснованности знания, 3) построения и организации знаний. В совокупности они образуют своеобразную схему метода исследовательской деятельности, обеспечивающую освоение объектов определенного типа. На разных этапах своего исторического развития наука создает разные типы таких схем метода, представленных системой идеалов и норм исследования. Сравнивая их, можно выделить как общие, инвариантные, так и особенные черты в содержании познавательных идеалов и норм. Если общие черты характеризуют специфику научной рациональности, то особенные черты выражают ее исторические типы и их конкретные дисциплинарные разновидности. В содержании любого из выделенных нами видов идеалов и норм науки (объяснения и описания, доказательности, обоснования и организации знаний) можно зафиксировать по меньшей мере три взаимосвязанных уровня. Первый уровень представлен признаками, которые отличают науку от других форм познания (обыденного, стихийно-эмпирического познания, искусства, религиозномифологического освоения мира и т.п.). Например, в разные исторические эпохи по-разному понимались природа научного знания, процедуры его обоснования и стандарты доказательности. Но то, что научное знание отлично от мнения, что оно должно быть обосновано и доказано, что наука не может ограничиваться непосредственными констатациями явлений, а должна раскрыть их сущность, все эти нормативные требования выполнялись и в античной, и в средневековой науке, и в науке нашего времени. Второй уровень содержания идеалов и норм исследования представлен исторически изменчивыми установками, которые характеризуют стиль мышления, доминирующий в науке на определенном историческом этапе ее развития. Наконец, в содержании идеалов и норм научного исследования можно выделить третий уровень, в котором установки второго уровня конкретизируются применительно к специфике предметной области каждой науки (математики, физики, биологии, социальных наук и т.п.). Например, в математике отсутствует идеал экспериментальной проверки теории, но для опытных наук он обязателен. 32. Методы научного познания и их классификация. Общенаучные методы эмпирического познания. Научное наблюдение Наблюдение есть чувственное (преимущественновизуальное) отражение предметов и явлений внешнего мира. Это – исходный метод эмпирического познания, позволяющий получить не которую первичную информацию об объектах окружающей действительности. Научное наблюдение (в отличие от обыденных, повседневных наблюдений) характеризуется рядом особенностей: – целенаправленностью (наблюдение должно вестись для решения поставленной задачи исследования, а внимание наблюдателя фиксироваться только на явлениях, связанных с этой задачей); – планомерностью (наблюдение должно проводиться строго по плаву, составленному исходя из задачи исследования); – активностью (исследователь должен активно искать, выделять нужные ему моменты в наблюдаемом явлении, привлекая для этого свои знания и опыт, используя различные технические средства наблюдения). Хотя непосредственное наблюдение продолжает играть не маловажную роль в современной науке, однако чаще всего научное наблюдение бывает опосредованным, т. е. проводится с использованием тех или иных технических средств. Появление и развитие таких средств во многом определило то громадное расширение возможностей метода наблюдений, которое произошло за последние четыре столетия. Эксперимент Эксперимент – более сложный метод эмпирического познания по сравнению с наблюдением. Он предполагает активное, целенаправленное и строго контролируемое воздействие исследователя на изучаемый объект для выявления и изучения тех или иных сторон, свойств, связей. При этом экспериментатор может преобразовывать исследуемый объект, создавать искусственные условия его изучения, вмешиваться в естественное течение процессов. Эксперимент включает в себя другие методы эмпирического исследования (наблюдения, измерения). В то же время он обладает рядом важных, присущих только ему особенностей. Исследовательские эксперименты дают возможность обнаружить у объекта новые, неизвестные свойства. Результатом та кого эксперимента могут быть выводы, не вытекающие из имевшихся знаний об объекте исследования. Примером мог служить эксперимены поставленные в лаборатории З. Резерфорда, в ходе которых обнаружилось странное поведение альфа частиц при бомбардировке ими золотой фольги: большинство частиц проходило сквозь фольгу, небольшое количество частиц отклонялось и рассеивалось, а некоторые частицы не просто отклонялись, а отскакивали обратно, как мяч от сетки. Такая экспериментальная картина, согласно расчетам, получалась в силу того, что вся масса атома сосредоточена в ядре, занимающем ничтожную часть его объема (отскакивали обратно альфа частицы, соударявшиеся с ядром). Так исследовательский эксперимент, проведенный Резерфордом и его 38 сотрудниками, при вел к обнаружению ядра атома, а тем самым и к рождению ядерной физики. Проверочные эксперименты служат для проверки, подтверждения тех или иных теоретических построений. Так, существование целого ряда элементарных частиц (позитрона, нейтрино и др.) было вначале предсказано теоретически, и лишь позднее они были обнаружены экспериментальным путем. Измерение Большинство научных экспериментов и наблюдений включает в себя проведение разнообразных измерений. Измерение – это процесс, заключающийся в определении количественных значений тех или иных свойств, сторон изучаемого объекта, явления с помощью специальных технических устройств. Абстрагирование. Восхождение от абстрактного к конкретному Процесс познания всегда начинается с рассмотрения конкретных, чувственно воспринимаемых предметов и явлений, их внешних признаков, свойств, связей. Только в результате изучения чувственно-конкретного человек приходит к каким-то обобщенным представлениям, понятиям, к тем или иным теоретическим положениям, т. е. научным абстракциям. Получение этих абстракций связано со сложной абстрагирующей деятельностью мышления. В процессе абстрагирования происходит отход (восхождение) от чувственно воспринимаемых конкретных объектов (со всеми их свойствами, сторонами и т. д.) к воспроизводимым в мышлении абстрактным представлениям о них. При этом чувственно конкретное восприятие как бы «...испаряется до степени абстрактного определения». Абстрагирование, таким образом, заключается в мысленном отвлечении от каких-то – менее существенных – свойств, сторон, признаков изучаемого объекта с одновременным выделением, формированием одной или нескольких существенных сторон, свойств, признаков этого объекта. Результат, получаемый в процессе абстрагирования, именуют абстракцией (или используют термин «абстрактное» – в отличие от конкретного) Идеализация. мысленный эксперимент. Мыслительная деятельность исследователя в процессе научного познания включает в себя особый вид абстрагирования, который называют идеализацией. Идеализация представляет: собой мысленное внесение определенных изменений в изучаемый объект в соответствии с целями исследований. Анализ и синтез Под анализом понимают разделение объекта (мысленно или реально) на составные части с целью их отдельного изучения. В качестве таких частей могут быть какие-то существенные элементы объекта или же его свойства, признаки, отношения и т. п. Анализ – необходимый этап в познании объекта. С древней- тик времен анализ применялся, например, для разложения на составляющие некоторых веществ. В частности, уже в древнем Риме анализ использовался для проверки качества золота и се ребра в виде так называемого купелирования (авизируемое вещество взвешивалось до и после нагрева). Постепенно формировалась аналитическая химия, которую по праву можно называть матерью современной химии: ведь прежде чем применять то или иное вещество в конкретных целях, необходимо выяснить его химический состав. Аналогия и моделирование Под аналогией понимается сходство каких-то свойств, признаков или отношений у различных в целом объектов. Установление сходства (или различия) между объектами осуществляется в результате их сравнения. Таким образом, сравнение лежит в основе метода аналогии. ...Под моделированием понимается изучение моделируемо го объекта (оригинала), базирующееся на взаимнооднозначном соответствии определенной части свойств оригинала и замещающего его при исследовании объекта (модели) и включающее в себя построение модели, изучение ее и перенос полученных сведений на моделируемый объект – оригинал . 33. Проблема истины в познании. Уровни понимания истины. 1. онтологический. Истина – св-во самого бытия, как подлинное батие противопост неподлинному. Н-р мир Платоновских идей ,или Царство Божие – они истинны, противостоят мнимому , неистинному, чувственному бытию. Истина соотносится с духовной очевидностью и религиозным откровением. Онтологическое толкование истины возможно и в реалистических учениях и м\б свойственно обыденному сознанию. Здесь истина связана с законосообразным (идеалосообразным) бытием. Н-р, когда говорят «истинный ученый»,или гражданин, то подразумевается, что нечто бытийствует в соответствие со своим эталоном. По Гегелю: «предмет соответствует своему понятию, потому что истинен». 2. Логико-симантический уровень – истина фиксируется терминами: корректность, достоверность, правильность; функционор дедуктивные науки. Это формальн безупречное доказат-во теоремы, или получение логической формулы на основе исходных аксиом. Неправильное доказат-во теоремы – где или нарушается последовательность рассуждений, или неявно введены дополнительные допущения. 3. Ценностно-экзистенциальный уровень – правда, правота, правдивость. Правда – личностно продуманная и прочувствованная ценность. Чел м\заблуждаться, тогда он даже м\б осужден морально и социально, но в субъективном плане он поступает искренне и правдиво. 4. Гносеологический уровень – категориальный смысл истины не в ее трактовке как свойства бытия, ни как хар-ка языковых стр-р, а как содержательная хар-ка чел знаний фил-х и научных, котор фиксир-ся языковыми средствами и исследуется как языковые выражения. Модели понимания истины: а)классическая концепция – вопрос действительности и ее соответствия..; б)апреористская – истина изначальна; в)когерентная теория; г)прагматическая – все связано с пользой, прагматизм; д) конвенционалистская – не все м\свести к соглашению..; е) экзистенциальн концепц. Ленин: «истина – знание не зависит от субъекта», т е знание не зависит от сознания чел. Каждое время имеет свою истину, и каждой истине –свое время истина абсолютна и относительна : абсолютность складывается их суммы относительных. 34. Проблема обоснования научного знания: фундаментализм и антифундаментализм. Понятие фаллибилизма. Феномен научного знания – это результат разного рода процедур обоснования. Обосновать представления – это во многом и означает перевести их в разряд знания, придать им статус научности, поднять над произволом мнения и субъективности. Наука использует самые различные процедуры обоснования – индукцию и дедукцию, определение, придание интерпретации, объяснение, генетическое и системное обоснования, 39 проверку на непротиворечивость и полноту теории, трансляцию языка одной теории в язык другой, уже подтвержденной теории, редукционистское (сведение к элементам) и холистическое (сведение к положению в составе целого) обоснования, и т.д. В развитии западной рациональной мысли пройден этап так называемого «фундаментализма», когда структура процедур обоснования мыслилась как подведение представлений под некоторые незыблемые, раз и навсегда определенные «начала» познания, играющие роль фундамента научного знания. После выявления подлинных начал знания должно быть показано, как из них выводится все величественное здание науки. Ее развитие мыслилось как надстройка все новых и новых этажей, причем созданное ранее не должно подвергаться изменению. Если фундамент выбран правильно, здание не рухнет. Такими претендентами на роль начал в истории философии выступали и опыт (чувственные впечатления, свидетельства чувств), и рациональная интуиция, и «естественный свет разума». Таким образом, двумя разновидностями фундаментализма оказываются эмпиризм и рационализм. Первый пытается свести знание к опыту, второй – к разуму, но оба совпадают друг с другом в принятии единого линейного, или иерархического, отношения оснований и обосновываемого. Традиция фундаментализма может быть представлена как убеждение в необходимости фиксации уровня некоторых неизменных оснований и осуществлении процедур обоснования только в связи с движением обоснования от этого фиксированного уровня по направлению ко всему остальному знанию. На смену фундаментализму с середины 20 века приходит в современную западную философию науки критическое отношение к любым процедурам обоснования – «антифундаментализм». Первым ударом по фундаментализму оказалась революция в физике конца 19 начала 20 века, но только кризис логического позитивизма привел к тому, что устои фундаментализма действительно зашатались. Феномен научного консенсуса объяснялся философами в 30-50-х гг. нашего века приверженностью ученых идеологии фундаментализма. Во второй половине 20 века возникает “новая волна” философии науки, которая делает акцент рассмотрения на возможности возникновения научных разногласий (диссенсуса) и подчеркивает иррациональные моменты научной деятельности. Наиболее крайними формами такого рода антифундаментализма являются принцип “anything goes” Пола Фейерабенда и тезис Томаса Куна о несоизмеримости научных парадигм. Диссенсус возникает в этом случае как результат невозможности определить те общие основания и акты обоснования, использованием которых ученые могли бы образовать возможность общего пространства решения тех или иных спорных проблем. Итак, существующий долгое время фундаментализм в проблеме обоснования научного знания сменяется во второй половине 20 века установкой антифундаментализма. Последний обнаруживает, что любые основания могут быть подвергнуты критике, т.е. в свою очередь могут быть подвергнуты процедурам обоснования. Но отсюда антифундаментализм делает вывод об отказе от процедур обоснования вообще, тем самым неявно солидаризируясь с фундаментализмом в принятии в качестве идеала обоснования фундаменталистского образа иерархической рациональности. И фундаментализм и антифундаментализм оказываются привержены одному и тому же идеалу обоснования научного знания, но второй лишь обнаруживает невозможность реализации этого идеала в реальности научного познания. Более радикальным – и потому не столь антипатическим – оказывается здесь подход Лаудана, изменяющего сам идеал научной рациональности, предлагающий рассмотреть вместо иерархической «сетевую» модель рациональности. В «сетевой» модели все основания теряют безусловный статус только оснований, все начала выступают и основаниями, и обосновываемым, возникает феномен «взаимного обоснования». Вместо образа антифундаментализма, столь ярко и безнадежно представленного К.Поппером в виде здания на сваях, вбитых в болото, возникает образ скорее сгустка живой массы, поддерживающего самого себя в невесомости и способного к росту в любом направлении. Фаллибилизм. Ч.Пирса упрекали в смешении логических и психологических аспектов позитивизма как методологии научного мышления. Согласно Пирсу, познание позволяет преодолевать «беспокойное и неприятное состояние сомнения», в результате чего достигается вера, на основании которой человек может действовать без сомнений и колебаний. Также он вводит представление о том, что научное познание может начинаться с любых гипотез, в том числе и ошибочных. Акцентирование предположительного характера научного знания привело Ч.Пирса к обоснованию фаллибилизма. Фаллибилизм – это методологическая позиция, согласно которой любое знание лишь приблизительно и вероятностно. Научное исследование – это «жизненный процесс», протекающий в критических спорах и проверках предположений как научных гипотез. Позитивным результатом такого процесса является корректировка гипотетического знания и повышение вероятности его как знания истинного. В критическом реализме К.Поппера идея фаллибилизма образована с учетом ориентировки на роль критического размышления в построении объективного знания и возможность оценивания правдоподобия научных гипотез. Социологический аспект четко выделяется в подходе Дж. Агасси, рассматриваемом как вариант фаллибилизма. Поставив вопрос о соотношении автономности науки в обществе и автономности ученого в рамках научного сообщества, он настаивает на приоритете автономности ученого. Ученый взламывает устоявшиеся каноны научной работы, включая в контекст научного познания «философские, политические и экономические баталии, идущие в той общественной среде, в которую погружена наука». Т.е. не устоявшиеся нормативы или парадигмальные установки ученых, а их независимость и самостоятельность в выдвижении проблем и поиске путей их решения лежат в основе развития научного знания. 35. Функции научной теории. 1. Синтетическая функция – объединение отдельных достоверных знаний в единую, целостную систему. 2. Объяснительная функция – выявление причинных и иных зависимостей, многообразия связей данного явления, его существенных характеристик, законов его происхождения и развития, и т.п. 3. Методологическая функция – на базе теории формулируются многообразные методы, способы и приемы исследовательской деятельности. 4. Предсказательная – функция предвидения. На основании теоретических представлений о «наличном» состоянии известных явлений делаются выводы о 40 существовании неизвестных ранее фактов, объектов или их свойств, связей между явлениями и т. д. Предсказание о будущем состоянии явлений (в отличие от тех, которые существуют, но пока не выявлены) называют научным предвидением. 5. Практическая функция. Конечное предназначение любой теории – быть воплощенной в практику, быть «руководством к действию» по изменению реальной действительности. Поэтому вполне справедливо утверждение о том, что нет ничего практичнее, чем хорошая теория. Как считает К. Поппер, важную роль при выборе теорий играет степень их проверяемости: чем она выше, тем больше шансов выбрать хорошую и надежную теорию. Согласно Попперу, та теория более предпочтительна, которая: а) сообщает наибольшее количество информации, т.е. имеет более глубокое содержание; б) является логически более строгой; в) обладает большей объяснительной и предсказательной силой; г) может быть более точно проверена посредством сравнения предсказанных фактов с наблюдениями. 36. Проблема выбора научной теории. • Т. Кун предложил три критерия выбора научной теории: 1. точность, 2. непротиворечивость и простота, 3. практическая применимость; Позднее он добавил еще один — эстетический критерий, который «работает» в опознании всех трех необходимых качеств. • Эйнштейн пишет о двух критериях выбора научной теории: 1. критерий "внешнего оправдания": теория должна согласоваться с опытом. 2. "внутреннее совершенство" теории, ее "естественность", отсутствие произвола при выборе данной теории из числа примерно равноценных теорий. «Отметим, что указанные критерии в известном смысле едины, что, по существу, оба они выражают одно и то же. Они служат критериями для определения онтологической ценности теории, ее соответствия действительности. Это не значит, что не может быть чисто формальною, эстетического критерия изящества, простоты, общности и т.д. Но у Эйнштейна эти характеристики не обладают самостоятельным значением. Они помогают точнее определить истинность теории». • Еще один вариант критериев выбора теорий, построенный на идеях Франка (из Интернета): 1. критерий общности и предсказательной силы теории - теория тем лучше, чем шире область ее применимости и чем больше предсказаний она может сделать. 2. критерий простоты теории - теория тем лучше, чем проще в употреблении. 3. динамический критерий (Франк) Франк: «Если мы посмотрим, какие теории действительно предпочитались из-за их простоты, то найдем, что решающим основанием для признания той или иной теории было не экономическое и не эстетическое, а скорее то, которое часто называлось динамическим. Это значит, что предпочиталась та теория, которая делала науку более динамичной, т. е. более пригодной для экспансии в область неизвестного. Это можно уяснить с помощью примера, к которому мы часто обращались в этой книге: борьба между коперниковской и птолемеевской системами. В период между Коперником и Ньютоном очень много оснований приводилось в пользу как одной, так и другой системы. В конце концов, однако, Ньютон выдвинул теорию движения, которая блестяще объясняла все движения небесных тел (например, комет), в то время как Коперник, так же как и Птолемей, объяснял только движения в нашей планетной системе... Однако законы Ньютона основывались на обобщении коперниковской теории, и мы вряд ли можем представить себе, как они могли бы быть сформулированы, если бы он исходил из птолемеевской системы. В этом, как и во многих других отношениях, теория Коперника была более «динамичной», т. е. имела большее эвристическое значение. Можно сказать, что теория Коперника была математически более «простой» и более динамичной, чем теория Птолемея». 4. Эстетический критерий, или критерий красоты теории, о котором упоминает Франк, трудно защищать как самостоятельный, независимый от других критериев. Однако он приобретает большое значение как интуитивный синтез всех указанных критериев. Теория представляется ученому красивой, если она достаточно обща и проста и он предчувствует, что она окажется динамичной. Конечно, он может при этом и ошибиться. • + см. Лакатоса 37. Интернализм и экстернализм. При описании движущих факторов развития науки сложились концепции, которые называются интернализм и экстернализм. Они представляют собой направления в историографии и философии науки 20 в., различным образом объясняющие возникновение и развитие научных идей и теорий. Принцип интернализма: развитие науки имеет внутреннюю детерминацию, т.е. обусловлено внутренне присущими научному познанию закономерностями. Принцип экстернализма: развитие науки имеет внешнюю детерминацию, т.е. обусловлено действием внешних социально-исторических факторов. Представители интернализма (А. Койре, А.Р. Холл, П. Росси, Г. Герлак и др.) полагают, что наука развивается лишь благодаря внутринаучным факторам: в силу объективной логики возникновения и решения научных проблем, благодаря эволюции научных традиций, вследствие внутренней потребности самой науки ставить эксперименты, создавать новые понятия, решать проблемы и т.д. Социально-экономические, культурные, личностные аспекты, оказывающие влияние на развитие науки, способны лишь затормозить или ускорить имманентное развитие познания. Например, анализируя научную революцию 16—17 вв., Койре стремится показать, что глубинной причиной этой революции был отказ от понятия упорядоченного античного Космоса и замена его понятием гомогенного, изотропного и бесконечного пространства. Эта замена была обусловлена философско-религиозными представлениями конца Средневековья. Интерналисты подчеркивают, что идеи возникают только из идей. Существует логическая последовательность, в которой они рождаются. Нарушить 41 эту последовательность никакие внешние воздействия не в состоянии. Менделеев не смог бы создать периодическую систему, если в его время оставались бы неизвестными свойства химических элементов. Открыть микромир и понять его законы стало возможным только после того как были достигнуты значительные успехи в познании макромира. Напротив, экстернализм (Б. Гессен, Д. Бернал, Дж. Холдейн, Э. Цильзель, Д. Нидам и др.), возникший в 1930-е гг. в значительной мере под влиянием марксизма, настаивает на том, что решающее воздействие на развитие науки оказывают социально-экономические, т.е. вненаучные, факторы. Поэтому при изучении истории науки основной задачей является реконструкция социальнокультурных условий («социальных заказов»), в которых возникают и развиваются те или иные идеи и теории. Наука есть порождение общества, она является одной из отраслей общественного труда. Как и всякий общественный труд, научная деятельность призвана удовлетворять потребности общества. Экстерналисты признают, что наука имеет свои специфические закономерности развития. Но движущая сила ее развития – это социальные потребности. Ученых могут интересовать самые различные проблемы, однако общий вектор развития науки в каждую историческую эпоху направлен, в конечном счете, на решение задач, порожденных нуждами общества. Научную революцию 16—17 вв. историк-экстерналист представляет как следствие развития машинного производства и капиталистических отношений. Наука развивается, реагируя на воздействие социальной среды, в которой она находится. Если интернационалисты склонны поддерживать кумулятивистское понимание роста научного знания. То к экстернализму тяготеют сторонники антикумулятивистских взглядов. У Куна и Фейерабенда социально-исторические и психологические факторы имеют первостепенное значение в формировании взглядов научного сообщества и обосновании перехода его к новым научным теориям и парадигмам. В течение нескольких десятилетий продолжалась дискуссия между И. и Э., однако к кон. 1970-х гг. большая часть историков и философов науки склонилась к мнению о том, что экстерналистская позиция более адекватна реальной истории. Наука существует в определенных социально-культурных условиях и не может не испытывать влияния этих условий. Особенно ясно это стало во втор. пол. 20 в., когда целые научные области и даже науки стали возникать благодаря ясной общественной потребности, например потребности в создании новых видов вооружений, вычислительной техники или в охране окружающей среды. Однако, многие эпизоды развития науки вполне адекватно могут быть описаны как имманентное развитие научного знания. Дилемма «экстернализм-интернализм» представляется неразрешимой только тогда, когда позиции того и другого абсолютизируются. Наиболее плодотворной представляется идея диалектического единства внутренней и внешней детерминации развития науки. Это движущие силы развития науки, находящиеся в отношении дополнительности. Внутренняя детерминация определяет логику развития научных идей. Внешняя – определяет доминирующие тенденции развития науки в тех или иных социальных условиях. 38. Кумулятивизм и антикумулятивизм как модели роста научного знания. Кумулятивизм (от лат. cumulatio — увеличение, скопление) — общая для ряда направлений в логике, методологии и философии науки эпистемологическая модель роста научного знания, согласно которой эволюция науки сводится к постепенному непрерывному накоплению абсолютно достоверных, непроблематичных (или высоковероятных) атомарных истин (теорий). Кумулятивизм, строго говоря, предполагает одну парадигму, одну программу, в которой работают все, начиная с первых шагов познания. Он предполагает, явно или неявно, что все мыслят и познают одинаково, что существует единая общечеловеческая рациональность, единый суд разума. Впервые кумулятивистскую модель роста научного знания выдвинул Г. Галилей, который считал, что по своему достоверному содержанию человеческое познание равно божественному, уступая ему лишь с экстенсивной стороны, т.е. по отношению к множеству познаваемых объектов. Поэтому процесс человеческого познания правомерно представить в виде бесконечного линейного накопления частных, «атомарных» истин. Как бесконечно малые части всеобщей абсолютной истины такие частные истины совершенно не зависят от дальнейшего экстенсивного развития знания. История развития кумулятивистской концепции роста знания Кумулятивистская модель оставалась доминирующей концепцией роста знания в классической эпистемологии 17—19 вв. Даже в кон. 19 в. многим ученым казалось, что основная задача науки будет состоять, как и ранее, лишь в дальнейшем экстенсивном расширении наличного знания, в достижении все большего уровня систематизации, в повышении точности измерений, а потому «будущие открытия надо искать в шестом десятичном знаке» (А.А. Майкельсон). Научная революция на рубеже 19—20 вв. поставила под сомнение правомерность кумулятивизма. независимо от его эпистемологических оснований. Попытку дать ему новое эмпиристское обоснование предприняли в 1920— 1930-х гг. представители логического эмпиризма, отталкиваясь от стандартной (т.е. сформулированной в терминах языка первопорядковой логики) гипотетикодедуктивной модели научных теорий. Согласно этой модели, научная теория, успешно преодолевшая достаточное число эмпирических проверок, приобретает высокую степень подтверждения относительно своей первоначальной области применения и оказывается застрахованной от опасности дальнейшего опровержения. Если эта теория окажется не в состоянии предсказать какие-то новые виды явлений, то их открытие потребует новых технических средств для ее проверки, которые следует ввести как дополнительные правила соответствия. Однако это означает замену исходной теории на тесно связанную с ней новую теорию, которая т.о. оказывается подтвержденной. При этом ее последующие ошибочные предсказания вполне могут рассматриваться только как неподтверждение этой новой теории. Тогда научный прогресс будет состоять в выдвижении последовательности теорий, между которыми имеет место 42 отношение редукции. Ничего при этом не теряется — старые теории не отбрасываются, их вытесняют более исчерпывающие теории, к которым они могут быть в принципе редуцированы. Однако, как оказалось, при редукции теорий (гомогенной и гетерогенной) не выполняется условие смысловой инвариантности. Поэтому редукция одной теории к другой остается лишь логически возможным, а исторически весьма маловероятным вариантом отношений между следующими друг за другом научными теориями. Логические позитивисты предполагали, что каждый последующий шаг в развитии познания состоит в обобщении предшествующих результатов: нет концептуальных переворотов, нет потерь знания. Другой попыткой вдохнуть новую жизнь в кумулятивистскую модель роста науки, но уже с позиции пантеоретизма, предприняли в нач. 20 в. сторонники классического конвенционализма, ссылавшиеся на правомерность т.н. холистской догмы. По их мнению, достаточно изобретательный ученый всегда будет в состоянии т.о. перестроить научную теорию или т.о. переинтерпретировать противоречащие ей результаты экспериментов, что последние окажутся ее подтверждением. Такой процесс согласования теории и экспериментов теоретически мог бы продолжаться до бесконечности, и поэтому фундаментальные теории принципиально нефальсифицируемы ни экспериментальными данными, ни отдельными изолированными гипотезами. Но это фактически означало бы, что адаптация фундаментальных теорий к результатам экспериментов не имеет никаких естественных границ, обусловленных системными законами организации и развертывания их концептуальных структур. Антикумулятивизм Первым из историков, выступившим против позитивистского кумулятивизма и эмпиризма был А. Койре, работы которого о научной революции XVII века появились еще в конце 30-х годов. Однако по-настоящему они были оценены философами науки лишь после появления исследования американского историка и философа науки Томаса Куна, который в значительной мере опирался на идеи А. Койре. Уже фальсификационизм К. Поппера отвергал накопление истины, единственный прогресс, по мнению Поппера, возможный в науке, состоит в разоблачении и отбрасывании ложных идей и теорий. В его модели развития наука переходит от одних проблем к другим — более глубоким, но научные теории не становятся более глубокими и более истинными. Однако Поппер так и не смог полностью порвать с идеей научного прогресса и разработал концепцию возрастания степени правдоподобия в историческом развитии науки. Кун в этом отношении пошел еще дальше. Исходя из концепции Куна, в целом развитие науки получается дискретным: периоды прогресса и накопления разделяются революционными провалами, разрывами ткани науки. Кумулятивизм предполагает некоторую единую нормативную программу. А в рамках концепции Куна, в истории происходит революционная смена фундаментальных программ познания, и на место единого для всех эпох разума приходят разные исторические типы рациональности. Отвергая кумулятивизм как универсальную эпистемологическую модель роста науки, современные направления в философии науки, как правило, допускают преимущественно кумулятивный характер накопления научных знаний лишь в пределах системно организованных комплексов теорий или их непрерывно связанных последовательностей — напр., научных исследовательских программ, научных парадигм и т.д. 39. Научные революции и их роль в динамике научного знания. Концепция научных революций Т. Куна. Крутой поворот в подходе к изучению науки совершил американский историк физики Томас Кун в своей работе "Структура научных революций", которая появилась в 1962 году. Наука или, точнее, нормальная наука, согласно Куну, - это сообщество ученых, объединенных достаточно жесткой программой, которую Кун называет парадигмой и которая целиком определяет, с его точки зрения, деятельность каждого ученого. Именно парадигма как некое надличностное образование оказывается у Куна в центре внимания. Именно со сменой парадигм связывает он коренные изменения в развитии науки - научные революции. Но рассмотрим его концепцию более подробно. Нормальная наука, - пишет Кун, - это "исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых достижений - достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей практической деятельности". Уже из самого определения следует, что речь идет о традиции, т.е. наука понимается как традиция. Прошлые достижения, лежащие в основе этой традиции, и выступают в качестве парадигмы. Чаще всего под этим понимается некоторая достаточно общепринятая теоретическая концепция типа системы Коперника, механики Ньютона, кислородной теории Лавуазье и т.п. Со сменой концепций такого рода Кун прежде всего и связывает научные революции. Конкретизируя свое представление о парадигме, он вводит понятие о дисциплинарной матрице, в состав которой включает следующие четыре элемента: 1. Символические обобщения типа второго закона Ньютона, закона Ома, закона Джоуля-Ленца и т.д. 2. Концептуальные модели, примерами которых могут служить общие утверждения такого типа: "Теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляюших тело" или "Все воспринимаемые нами явления существуют благодаря взаимодействию в пустоте качественно однородных атомов". 3. Ценностные установки, принятые в научном сообществе и проявляющие себя при выборе направлений исследования, при оценке полученных результатов и состояния науки в целом. 4. Образцы решений конкретных задач и проблем, с которыми неизбежно сталкивается уже студент в процессе обучения. Этому элементу дисциплинарной матрицы Кун придает особое значение, и в следующем параграфе мы остановимся на этом более подробно. В чем же состоит деятельность ученого в рамках нормальной науки? Кун пишет: "При ближайшем рассмотрении этой деятельности в историческом контексте или в современной лаборатории создается впечатление, будто бы природу пытаются втиснуть в парадигму, как в заранее сколоченную и довольно тесную коробку. Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, 43 которые не вмещаются в эту коробку часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы и к созданию таких теорий другими". Итак, в рамках нормальной науки ученый настолько жестко запрограммирован, что не только не стремится открыть или создать что-либо принципиально новое, но даже не склонен это новое признавать или замечать. Что же он делает в таком случае? Концепция Куна выглядела бы пустой фантазией, если бы ему не удалось убедительно показать, что нормальная наука способна успешно развиваться. Кун, однако, это показал, показал, что традиция является не тормозом, а, напротив, необходимым условием быстрого накопления знаний. И действительно, сила традиции как раз в том и состоит, что мы постоянно воспроизводим одни и те же действия, один и тот же способ поведения все снова и снова при разных, вообще говоря, обстоятельствах. Поэтому и признание той или иной теоретической концепции означает постоянные попытки осмыслить с ее точки зрения все новые и новые явления, реализуя при этом стандартные способы анализа или объяснения. Это организует научное сообщество, создавая условия для взаимопонимания и сопоставимости результатов, и порождает ту "индустрию" производства знаний, которую мы и наблюдаем в современной науке. Но речь вовсе не идет при этом о создании чего-то принципиально нового. По образному выражению Куна, ученые, работающие в нормальной науке, постоянно заняты "наведением порядка", т. е. проверкой и уточнением известных фактов, а также сбором новых фактов, в принципе предсказанных или выделенных теорией. Химик, например, может быть занят определением состава все новых и новых веществ, но само понятие химического состава и способы его определения уже заданы парадигмой. Кроме того, в рамках парадигмы никто уже не сомневается, что любое вещество может быть охарактеризовано с этой точки зрения. Таким образом, нормальная наука очень быстро развивается, накапливая огромную информацию и опыт решения задач. И развивается она при этом не вопреки традициям, а именно в силу своей традиционности. Пониманием этого факта мы и обязаны Томасу Куну. Его с полным правом можно считать основателем учения о научных традициях. Конечно, на традиционность в работе ученого и раньше обращали внимание, но Кун впервые сделал традиции центральным объектом рассмотрения при анализе науки, придав им значение основного конституирующего фактора в научном развитии. Но как же в таком случае происходит изменение и развитие самих традиций, как возникают новые парадигмы? "Нормальная наука, - пишет Кун, - не ставит своей целью нахождение нового факта или теории, и успех в нормальном научном исследовании состоит вовсе не в этом. Тем не менее новые явления, о существовании которых никто не подозревал, вновь и вновь открываются научными исследованиями, а радикально новые теории опять и опять изобретаются учеными. История даже наводит на мысль, что научное предприятие создало исключительно мощную технику для того, чтобы преподносить сюрпризы подобного рода". Как же конкретно появляютя новые фундаментальные факты и теории? "Они, - отвечает Кун, создаются непреднамеренно в ходе игры по одному набору правил, но их восприятие требует разработки другого набора правил". Иными словами, ученый и не стремится к получению принципиально новых результатов, однако, действуя по заданным правилам, он непреднамеренно, т.е. случайным и побочным образом, наталкивается на такие факты и явления, которые требуют изменения самих этих правил. Подведем некоторые итоги. Не трудно видеть, что концепция Куна знаменует уже совсем иное видение науки по сравнению с нормативным подходом Венского кружка или К.Поппера. В центре внимания последних ученый, принимающий решения и выступающий как определяющая и движущая сила в развитии науки. Наука здесь фактически рассматривается как продукт человеческой деятельности. Поэтому крайне важно ответить на вопрос: какими критериями должен руководствоваться ученый, к чему он должен стремиться? В модели Куна происходит полная смена ролей: здесь уже наука в лице парадигмы диктует ученому свою волю, выступая как некая безликая сила, а ученый - это всего лишь выразитель требований своего времени. Кун вскрывает и природу науки как надличностного явления: речь идет о традиции. Можно ли что-либо возразить против этой достаточно простой и принципиальной модели? Два пункта вызывают сомнение. Первый был, вероятно, камнем преткновения и для самого Куна. Как согласовать изменение парадигмы под напором новых фактов с утверждением, что ученый не склонен воспринимать явления, которые в парадигму не укладываются, что эти явления "часто, в сущности, вообще упускаются из виду"? С одной стороны, Кун приводит немало фактов, показывающих, что традиция препятствует ассимиляции нового, с другой, он вынужден такую ассимиляцию признать. Это выглядит как противоречие. 40. Становление научной теории. Проблема, гипотеза, теория. Теория (словарь) 1. в шир. смысле: совокупность взглядов, пред-й, идей, направлен на объяснен какого-либо явления; 2. в узк. смысле: высшая, самая развитая форма научного знания, дающая целостное пред-е о закономерностях и существ связях определенной области яв-й. Новая теория Т не м.б. возведена на одних эмп. предпосылках. Необходимы теоретические предпосылки в виде исходных понятий, принципов и гипотез (П1,П2), с помощью которых формулируется основание теории. Процесс возникновения П1 двойственный: с одной стороны, он начинается с философской идеи и идет по пути Ф1П1. С другой стороны, он начинается с данных опыта и идет по пути Э1*П1. В свою очередь, теория (Т) строится аналогично: с одной стороны, с помощью П1 (линия П1Т1), с другой – с помощью данных опыта (путь Э1*Т). Определяющую роль в ее построении играет путь П1Т. Цель теоретического исследования – установление законов и принципов, кот позволяют систематизировать, объяснять, предсказывать факты, установленные в ходе эмпирического исследования Функционирование теории: а) этапы формулировки проблемы; б) выдвижения гипотезы; в) проверки гипотез; Метод – это система принципов, приемов, правил, требований, которыми необходимо руководствоваться в процессе познания. Гипотеза как форма и метод теоретического исследования. 44 2 смысла термина гипотеза: 1) форма существования знания, хар-ся проблематичностью, недостоверностью; 2) метод формирования и обоснования объяснительных предположений, ведущий к установлению законов, принципов, теорий. Структура метода гипотезы. 1. Ознакомление с эмпирическим материалом, подлежащим теоретическому объяснению. 2. Выдвижение догадки или предположения о причинах и закономерностях данных явлений. 3. Оценка серьезности предположения и отбор из множества догадок наиболее вероятной (проверяется прежде всего на логическую непротиворечивость). 4. Разворачивание выдвинутого предположения и дедуктивное выведение из него эмпирически проверяемых следствий. 5. Экспериментальная проверка выведенных из теории следствий. Статус объясняющего з-на, принципа или теории получает лучшая по результатам проверки из предложенных гипотез. От такой гипотезы требуется максимальная объяснительная и предсказательная сила. Метод гипотезы – сложный комплексный метод познания, включающий в себя многообразие его форм и направлений на установление законов, принципов, теорий. Виды гипотез: 1. объяснительные; 2. экзистенциальные – предположения о существовании неизвестных науке элементарных частиц и т.п.; 3. основные/вспомогательные; 4. математическая (сначала для объяснения количественных зависимостей подбирается из смежных областей науки подходящее уравнение, что часто предполагает и его видоизменение, а затем этому уравнению пытаются дать содержательное истолкование). ДИНАМИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ на примере физики (Из Стёпина) Подход к научному исследованию как к исторически развивающемуся процессу означает, что сама структура научного знания и процедуры его формирования должны рассматриваться как исторически изменяющиеся. Основные ситуации, характеризующие процесс развития научных знаний: 1. взаимодействие картины мира и опытных фактов, 2. формирование первичных теоретических схем и законов, 3. становление развитой теории (в классическом и современном вариантах). 1. Взаимодействие научной картины мира и опыта может реализовываться в двух вариантах. 1. на этапе становления новой области научного знания (научной дисциплины) и, 2. в теоретически развитых дисциплинах при эмпирическом обнаружении и исследовании принципиально новых явлений, которые не вписываются в уже имеющиеся теории. Сит. 1: в этих условиях эмпирическое исследование целенаправлено сложившимися идеалами науки и формирующейся специальной научной картиной мира (картиной исследуемой реальности). Последняя образует тот специфический слой теоретических представлений, который обеспечивает постановку задач эмпирического исследования, видение ситуаций наблюдения и эксперимента и интерпретацию их результатов. Специальные картины мира как особая форма теоретических знаний являются продуктом длительного исторического развития науки. Целенаправляя наблюдения и эксперименты, картина мира всегда испытывает их обратное воздействие. Полученные из наблюдения факты могут не только видоизменять сложившуюся картину мира, но и привести к противоречиям в ней и потребовать ее перестройки. Лишь пройдя длительный этап развития, картина мира очищается от натурфилософских наслоений и превращается в специальную картину мира, конструкты которой (в отличие от натурфилософских схем) вводятся по признакам, имеющим опытное обоснование. Напр.: механическая картина мира в физике в конце XVI - первой половине XVII в. Важнейшую роль в построении механической картины мира сыграли: принцип материального единства мира, исключающий схоластическое разделение на земной и небесный мир, принцип причинности и закономерности природных процессов, принципы экспериментального обоснования знания и установка на соединение экспериментального исследования природы с описанием ее законов на языке математики. Обеспечив построение механической картины мира, эти принципы превратились в ее философское обоснование Сит.2: Ситуация взаимодействия картины мира и эмпирического материала, характерная для ранних стадий формирования научной дисциплины, воспроизводится и на более поздних этапах научного познания. Даже тогда, когда наука сформировала слой конкретных теорий, эксперимент и наблюдение способны обнаружить объекты, не объясняемые в рамках существующих теоретических представлений. Тогда новые объекты изучаются эмпирическими средствами, и картина мира начинает регулировать процесс такого исследования, испытывая обратное воздействие его результатов. Регулятивная функция картины мира по отношению к процессу наблюдения: она помогает не только сформулировать первичные гипотезы, которые целенаправляли наблюдения, но и помогала найти правильную интерпретацию соответствующих данных, обеспечивая переход от данных наблюдения к фактам науки. Таким образом, первичная ситуация, характеризующая взаимодействие картины мира с наблюдениями и экспериментами, не отмирает с возникновением в науке конкретных теорий, а сохраняет свои основные характеристики как особый случай развития знания в условиях, когда исследование эмпирически обнаруживает новые объекты, для которых еще не создано адекватной теории. 2. Формирование частных теоретических схем и законов На этом этапе объяснение и предсказание эмпирических фактов осуществляется уже не непосредственно на основе картины мира, а через применение создаваемых теоретических схем и связанных с ними выражений теоретических законов, которые служат опосредующим звеном между картиной мира и опытом. 45 В развитой науке теоретические схемы создаются вначале как гипотетические модели, а затем обосновываются опытом. Их построение осуществляется за счет использования абстрактных объектов, ранее сформированных в сфере теоретического знания и применяемых в качестве строительного материала при создании новой модели. Выдвижение гипотез и их предпосылки Только на ранних стадиях научного исследования, когда осуществляется переход от преимущественно эмпирического изучения объектов к их теоретическому освоению, конструкты теоретических моделей создаются путем непосредственной схематизации опыта. Но затем они используются в функции средства для построения новых теоретических моделей, и этот способ начинает доминировать в науке. Прежний же метод сохраняется только в рудиментарной форме, а его сфера действия оказывается резко суженной. Он используется главным образом в тех ситуациях, когда наука сталкивается с объектами, для теоретического освоения которых еще не выработано достаточных средств. Тогда объекты начинают изучаться экспериментальным путем и на этой основе постепенно формируются необходимые идеализации как средства для построения первых теоретических моделей в новой области исследования. Примерами таких ситуаций могут служить ранние стадии становления теории электричества, когда физика формировала исходные понятия - "проводник", "изолятор", "электрический заряд" и т.д. и тем самым создавала условия для построения первых теоретических схем, объясняющих электрические явления. Большинство теоретических схем науки конструируются не за счет схематизации опыта, а методом трансляции абстрактных объектов, которые заимствуются из ранее сложившихся областей знания и соединяются с новой "сеткой связей". Следы такого рода операций легко обнаружить, анализируя теоретические модели классической физики. Например, объекты фарадеевской модели электромагнитной индукции "силовые линии" и "проводящее вещество" были абстрагированы не прямо из опытов по обнаружению явления электромагнитной индукции, а заимствовались из области знаний магнитостатики ("силовая линия") и знаний о токе проводимости ("проводящее вещество"). Аналогичным образом при создании планетарной модели атома представления о центре потенциальных отталкивающих сил внутри атома (ядро) и электронах были почерпнуты из теоретических знаний механики и электродинамики. В этой связи возникает вопрос об исходных предпосылках, которые ориентируют исследователя в выборе и синтезе основных компонентов создаваемой гипотезы. Хотя такой выбор и представляет собой творческий акт, он имеет определенные основания. Такие основания создает принятая исследователем картина мира. Вводимые в ней представления о структуре природных взаимодействий позволяют обнаружить общие черты у различных предметных областей, изучаемых наукой. Тем самым картина мира "подсказывает", откуда можно заимствовать абстрактные объекты и структуру, соединение которых приводит к построению гипотетической модели новой области взаимодействий. В процессе выдвижения гипотетических моделей картина мира играет роль исследовательской программы, обеспечивающей постановку теоретических задач и выбор средств их решения. После того как сформирована гипотетическая модель исследуемых взаимодействий, начинается стадия ее обоснования. Она не сводится только к проверке тех эмпирических следствий, которые можно получить из закона, сформулированного относительно гипотетической модели. Сама модель должна получить обоснование. Важно обратить внимание на следующее обстоятельство. Когда при формировании гипотетической модели абстрактные объекты погружаются в новые отношения, то это, как правило, приводит к наделению их новыми признаками. Например, при построении планетарной модели атома положительный заряд был определен как атомное ядро, а электроны были наделены признаком "стабильно двигаться по орбитам вокруг ядра". Предположив, что созданная таким путем гипотетическая модель выражает существенные черты новой предметной области, исследователь тем самым допускает: во-первых, что новые, гипотетические признаки абстрактных объектов имеют основание именно в той области эмпирически фиксируемых явлений, на объяснение которых модель претендует, и, во-вторых, что эти новые признаки совместимы с другими определяющими признаками абстрактных объектов, которые были обоснованы предшествующим развитием познания и практики. Таким образом, генерация нового теоретического знания осуществляется в результате познавательного цикла, который заключается в движении исследовательской мысли от оснований науки, и в первую очередь от обоснованных опытом представлений картины мира, к гипотетическим вариантам теоретических схем. Эти схемы затем адаптируются к тому эмпирическому материалу, на объяснение которого они претендуют. Теоретические схемы в процессе такой адаптации перестраиваются, насыщаются новым содержанием и затем вновь сопоставляются с картиной мира, оказывая на нее активное обратное воздействие. Развитие научных понятий и представлений осуществляется благодаря многократному повторению описанного цикла. В этом процессе происходит взаимодействие "логики открытия" и "логики оправдания гипотезы", которые выступают как взаимосвязанные аспекты развития теории. 3. Логика построения развитых теорий в классической физике В науке классического периода развитые теории создавались путем последовательного обобщения и синтеза частных теоретических схем и законов. Таким путем были построены фундаментальные теории классической физики - ньютоновская механика, термодинамика, электродинамика. Основные особенности этого процесса можно проследить на примере истории максвелловской электродинамики. Особенности формирования научной гипотезы Движение от картины мира к аналоговой модели и от нее к гипотетической схеме исследуемой области взаимодействий составляет своеобразную рациональную канву процесса выдвижения гипотезы. Часто этот процесс описывается в терминах психологии открытия и творческой интуиции. Однако такое описание, если оно претендует на содержательность, непременно должно быть сопряжено с выяснением "механизмов" интуиции. Показательно, что на этих путях исследователи сразу же столкнулись с так называемым процессом гештальт- 46 переключения, составляющим основу интеллектуальной интуиции. Детальный анализ этого процесса показывает, что интеллектуальную интуицию существенно характеризует использование некоторых модельных представлений, сквозь призму которых рассматриваются новые ситуации. Модельные представления задают образ структуры (гештальт), который переносится на новую предметную область и по-новому организует ранее накопленные элементы знаний об этой области (понятия, идеализации и т.п.). Результатом этой работы творческого воображения и мышления является гипотеза, позволяющая решить поставленную задачу. Дальнейшее рассмотрение механизмов интеллектуальной интуиции достаточно четко зафиксировало, что новое видение реальности, которое соответствует гештальт-переключению, формируется за счет подстановки в исходную модель-представление (гештальт) новых элементов - идеальных объектов, и это позволяет сконструировать новую модель, задающую новое видение исследуемых процессов. Гештальт здесь является своего рода "литейной формой", по которой "отливается модель". Такое описание процедур генерации гипотезы соответствует исследованиям по психологии открытия. Но процесс выдвижения научных гипотез можно описывать и в терминах логико-методологического анализа. Тогда выявляются его новые важные аспекты: 1) сам поиск гипотезы не может быть сведен только к методу проб и ошибок; в формировании гипотезы существенную роль играют принятые исследователем основания (идеалы познания и картина мира), которые целенаправляют творческий поиск, генерируя исследовательские задачи и очерчивая область средств их решения. 2) операции формирования гипотезы не могут быть перемещены целиком в сферу индивидуального творчества ученого. Эти операции становятся достоянием индивида постольку, поскольку его мышление и воображение формируется в контексте культуры, в которой транслируются образцы научных знаний и образцы деятельности по их производству. Поиск гипотезы, включающий выбор аналогий и подстановку в аналоговую модель новых абстрактных объектов, детерминирован не только исторически сложившимися средствами теоретического исследования. Он детерминирован также трансляцией в культуре некоторых образцов исследовательской деятельности (операций, процедур), обеспечивающих решение новых задач. Такие образцы включаются в состав научных знаний и усваиваются в процессе обучения. Т. Кун справедливо отметил, что применение уже выработанных в науке теорий к описанию конкретных эмпирических ситуаций основано на использовании некоторых образцов мысленного экспериментирования с теоретическими моделями, образцов, которые составляют важнейшую часть парадигм науки. 3) в основе этого процесса лежит соединение абстрактных объектов, почерпнутых из одной области знания, со структурой ("сеткой отношений"), заимствованной в другой области знания. В новой системе отношений абстрактные объекты наделяются новыми признаками, и это приводит к появлению в гипотетической модели нового содержания, которое может соответствовать еще не исследованным связям и отношениям предметной области, для описания и объяснения которой предназначается выдвигаемая гипотеза. Отмеченная особенность гипотезы универсальна. Она проявляется как на стадии формирования частных теоретических схем, так и при построении развитой теории. 4. Особенности построения развитых, математизированных теорий в современной науке С развитием науки меняется стратегия теоретического поиска. В частности, в современной физике теория создается иными путями, чем в классической. Построение современных физических теорий осуществляется методом математической гипотезы. Этот путь построения теории может быть охарактеризован как четвертая ситуация развития теоретического знания. В отличие от классических образцов, в современной физике построение теории начинается с формирования ее математического аппарата, а адекватная теоретическая схема, обеспечивающая его интерпретацию, создается уже после построения этого аппарата. 41.Концепция личностного знания М. Полани Полани стремился конструктивно преодолеть идею о возможности деперсонифицированного представления научного знания, неправомерно приравниваемого к объективности последнего. В структуре ориентировочной и познавательной активности – в сенсомоторных навыках, восприятии, использовании языка, методах диагностики и экспериментирования, актах научного творчества и т.д. – П. выделял явные и неявные компоненты. Последние, по П., осваиваются человеком в практических действиях, в совместной научной работе и служат основанием его целенаправленной активности. С концепцией неявного знания связана теория личностного знания Полани. Он указывает, что знания получаются конкретными личностями, процесс познания неформализуем, качество знаний зависит от оригинальности конкретного ученого, хотя и уделяет недостаточно внимания социальным аспектам познания, а тезис о личностном характере последнего приводит его вслед за К. Поппером к выводу об относительности любого знания. Главным моментом, определяющим принятие ученым той или иной научной теории, по Полани, является не степень ее критического обоснования, ее сознательного соотнесения с принятыми в науке нормативами, а исключительно степень личностного «вживания» в эту теорию, доверия к ней. Категория веры является для Полани центральной в понимании познания и знания. Само приобщение человека к науке он рассматривает как акт некоего личного обращения, по аналогии с обращением в религиозную веру. «Личностное знание – это интеллектуальная самоотдача, поэтому в претензии на истинность есть известная доля риска». ризнание того очевидного факта, что науку делают люди, причем люди, которые обладают мастерством; искусству познавательной деятельности и ее тонкостям нельзя научиться по учебнику, что оно предполагает овладение большим запасом неявного знания, которое осваивается лишь в непосредственном общении с ученым-мастером. Неявные знания передаются от учителя к ученику посредством личного примера. Наблюдая учителя и стремясь превзойти его, ученик бессознательно осваивает нормы искусства, включая и те, 47 которые неизвестны самому учителю. Для сохранения запаса личностного знания общество должно придерживаться традиций. 42.Концепция исследовательских программ И. Лакатоса. Знание – то, что доказательно обосновано. Однако критика есть (того, что мы все можем обосновать с помощью интеллекта и чувств). История научной теории имеет непрерывность – развитие некоторой исследовательской программы: отрицательная эвристика (правила того, каких путей надо избегать, например, какие постулаты отрицать нельзя) и положительная (наоборот). Основное эвристическое правило Поппера – «выдвигай гипотезы, имеющие большее эмпирическое содержание, чем у предшествующих». Отрицательная эвристика определяет твердое ядро программы, а положительная (она более гибкая и в случае регрессивной фазы может стать творческим толчком в сторону прогресса) на уточнение, изменение опровержимого защитного пояса (защитный пояс – вспомогательные гипотезы, направленные на превращение опровергающих примеров в подтверждающие, обогащение эмпирики). В качестве исходной модели роста научного знания Лакатос берет мир идей, автономно развивающегося знания, в котором осуществляется «внутренняя история» познания. Однако, в то время как по Попперу, на смену одной теории приходит другая, старая теория отвергается полностью, по Лакатосу рост знания осуществляется в форме критического диалога конкурирующих исследовательских программ. Именно они, а не теории, являются фундаментальной единицей развития науки. Исследовательская программа реализуется в исторически развивающейся последовательности теорий, каждая из которых возникает из предыдущей путем модификации, вызванной встречей с противоречащими ей экспериментальными контрпримерами. «Твердое ядро» программы переходит от одной теории данной программы к другой, а защитный пояс, состоящий из вспомогательных гипотез, может частично разрушаться. Главная ценность программы – ее способность пополнять знания, предсказывать новые факты. Противоречия и трудности в объяснении каких-либо явлений не влияют существенно на отношение к ней ученых (что в действительности и происходит!). Действительно, достаточно сильная в теоретическом отношении идея всегда оказывается достаточно богатой для того, чтобы ее можно было защищать. Лишь когда будет разрушено «твердое ядро» программы, необходимым окажется переход от старой научно-исследовательской программы к новой. Это и составляет сущность «научной революции». 43. Эпистемологический анархизм П. Фейерабенда. Эпистемология – область надежного, твердого знания. Имеющийся в распоряжении ученого эмпирический и теоретический материал всегда несет на себе печать истории своего возникновения. Факты не отделены от господствующей на том или ином этапе научной идеологии, они всегда теоретически нагружены. Принятие ученым той или иной системы теорий определяет его интерпретацию эмпирического материала, организует видение эмпирически фиксируемых явлений под определенным углом зрения и навязывает определенный язык их описания. По мнению Фейерабенда, кумулятивистская модель развития науки, основанная на идее накопления истинного знания, не соответствует реальной истории науки, а представляет собой своего рода методологический предрассудок. На самом деле для того, чтобы эмпирическое содержание своей теории увеличить, ученый должен вводить в свою теорию другие концепции, сравнивать идеи (приводить альтернативы, на фоне которых особенности своей теории даже лучше видно – принцип размножения) – плюрализм – увеличение взаимно несовместных (несоизмеримых) альтернатив, а не путь к истине. Наличие универсального метода познания Фейерабендом отрицается. Ученый должен делать слабое более сильным. В процессе исторического развития научной дисциплины старые теории не отбрасываются, а переформулируются. Причем их переформулировки могут осуществляться и до появления новой теории, ломающей прежнюю картину мира. Отбросив идеи преемственности, Фейерабенд сосредоточил внимание на идее размножения теорий, вводящих разные понятия и разные способы описания реальности. Он сформулировал эту идею как принцип пролuферацuu (размножения). Согласно этому принципу, исследователи должны постоянно изобретать теории и концепции, предлагающие новую точку зрения на факты. При этом новые теории, по мнению Фейерабенда, несоизмеримы со старыми: они конкурируют, и через их взаимную критику осуществляется развитие науки. Принцип несоизмеримости, утверждающий, что невозможно сравнение теорий, рассматривается в самом радикальном варианте как невозможность требовать от теории, чтобы она удовлетворяла ранее принятым методологическим стандартам. Контриндукция заключается в требовании вводить и разрабатывать гипотезы, которые несовместимы с широко признанными теориями или/и широко обоснованными фактами. Этот принцип, будучи возведен Фейерабендом в ранг методологической максимы, породил так называемую теорию «эпистемологического анархизма». Если Кун утверждал относительность научного знания и принципов научной рациональности, связав их с научным сообществом, то Фейерабенд заменил научное сообщество отдельным индивидом: ученый не должен следовать каким-либо нормам, а исследовать факты и события сам, не поддаваясь давлению каких-либо идей и теорий. Опора ученого на традиции, нормы, парадигмы, приверженность его тем или иным темам еще не является гарантом объективности и истинности принимаемой субъектом теории – необходимо всемерно поддерживать научную заинтересованность и терпимость к другим точкам зрения. Видимый успех теории, считает он, никоим образом нельзя рассматривать как признак истинности и соответствия с природой. Более того, отсутствие значительных трудностей с высокой вероятностью является результатом уменьшения эмпирического содержания за счет устранения альтернатив развития и тех фактов, которые могли быть открыты с их помощью. Иначе говоря, достигнутый успех может быть обусловлен превращением теории в ходе своей эволюции в жесткую идеологию, успешную не в силу согласия с фактами – но потому, что факты были подобраны так, чтобы их было невозможно было проверить, а некоторые – вообще устранены. Эта позиция приводит к отождествлению науки и любых форм иррационального верования. Между наукой, религией и мифом, по мнению Фейерабенда, нет никакой 48 разницы. В подтверждение своей позиции он ссылается на жесткую защиту учеными принятой парадигмы, сравнивая их с фанатичными адептами религии и мифа. 44. Эволюция концепции науки в позитивизме. Постпозитивизм. (лат. Positivus - положительный) Позитивизм – парадигмальная гносиометодологическая установка, согласно которой позитивное знание м.б. получено как результат сугубо научного (не философского) познания. - фил. Словарь Хотя позитивизм не представлял собой единой школы, его сторонников объединяла общая платформа. Во-первых, неприятие «метафизики», традиционных вопросов о бытии, о сущем, о свободе и т.п., признание бессмысленными философских споров, стремление подняться над материализмом и идеализмом, найти «третий путь». Вовторых, сведение философии к науке, подчинение философии задачам научного познания. В-третьих, эмпиризм и феноменализм в гносеологии. В эволюции поз-ма могут быть выделены следующие этапы: 1- так называемый «первый П.» (Конт, Миль,…); 2 – «второй П.», или эмпириокритицизм (Мах, Авенариус); 3 – «третий П.» , или неопозитивизм, представленный аналитической философией (Куайн, Поппер); 4постпозитивизм, в рамках которого намечается очевидная тенденция к смягчению исходного методологического радикализма и установка на аналитику роли социокультурных факторов в динамике науки (Кун, Лакатос, Тулмин, Фейерабенд). Родоначальник позитивизма О. Конт (1798-1857) полагал, что следует перенести точные методы на изучение общества и сформулировать социальную науку по образу и подобию наук о природе. Важным условием прогресса науки К. считал переход от метафизики к позитивной философии. Термин «позитивный» К. применял как характеристику научного знания. Позитивное в его трактовке – это реальное, достоверное, точное и полезное знание, в противоположность смутным, сомнительным и бесполезным утверждениям и представлениям, имеющим хождение в обыденном сознании и метафизических рассуждениях. Научное познание п. трактовал как накопление опытных фактов, их описание и предвидение посредством законов. Из традиционного набора функций науки – объяснение, описание и предвидение - К. исключил объяснение. У К. наука и ее методы управляются постоянными и не изменяющимися законами, открытие которых должно обеспечить продуктивную методологию исследований. В п. превращение науки в фундаментальную ценность цивилизации было истолковано в духе абсолютной автономии науки, ее независимости от влияния других областей культуры. Идеал науки как автономной и независимой от влияния других сфер духовной жизни нашел свое выражение в концепции К. о трех стадиях развития чел-го духа: 1) теологической (стремление объяснить явления путем изобретения сверхприродных сил), 2) метафизической (стремление объяснить явления с помощью введения абстрактных сущностей), 3) научной (открытие точных законов). В первом п. основное внимание уделялось проблемам систематизации научных знаний и классификации наук. Конт считал, что соотношения между науками и их классификация должны осуществляться с учетом последовательности их возникновения и по принципу простоты и общности. Иерархия наук в классификации К.: вначале математика с механикой, затем науки о неорганической природе (астрономия, физика, химия), потом науки об органической природе (биология и социология). Позитивизм следует критиковать за то, что его программа задавала крайне узкое понимание науки. На втором этапе п. особое значение приобрел вопрос об онтологическом статусе фундаментальных понятий, представлений, принципов науки, т.е. проблема их отождествления с самой исследуемой реальностью. Лидер второго п. - Эрнест Мах (1938-1916) считал, что источником заблуждений и трудностей в науке является ее «нагруженность метафизикой». Чтобы не повторять ошибок, связанных с включением в фундаментальные представления науки различных вымышленных сущностей типа теплорода или флогистона, нужно последовательно очистить от метафизических положений не только теоретические знания, но и научный опыт. Критика опыта, нагруженного метафизикой, объявляется важнейшей задачей «позитивной философии». В соответствии с этой задачей Мах именовал свою философию эмпириокритицизмом. Научные законы Мах интерпретировал как экономный способ описания ощущений, представляющих данные наблюдения. Целью научного познания является накопление опытных данных, а также отыскание таких понятий и законов, которые давали бы наиболее экономное описание элементов опыта. Теоретические законы, представления и понятия Мах рассматривал как сжатую сводку опытных данных, как способ их упорядочивания. По мере расширения опыта идет смена теорий. Прежние теории отбрасываются и заменяются новыми, более экономно описывающими опыт. В качестве методологического регулятива науки Мах выдвигает принцип «экономии мышления» (исключение из теорет-х описаний ссылки на метафизические сущности и выбор из всех возможных теорет-х описаний опыта наиболее экономных). Неопозитивизм (3 позит-м) сосредоточил свое внимание на анализе языка науки и разработке логической технике такого анализа, полагая, что применение в этих целях математической логики позволит реализовать идеал позитивной философии – решить проблемы методологии науки средствами самой науки. Н.п. стремиться создать универсальный язык для всех областей знания (эта попытка проваливается). С т.з. н.п. развитие науки – это накопление эмпирических фактов с последующим уточнением существующих знаний. Но проблема в том, что таким образом нельзя получить новые знания. Постпозитивизм (Кун, Лакатос, Фейерабенд). П.п. выводит на первый план идею погруженности науки в исторический контекст, и присутствия в ней рационально рассуждающего субъекта. П.п. задает историко-методологический инвариант по осмыслению научного знания. Основные положения этого инварианта: - теоретическое понимание науки возможно лишь при условии построения динамической структуры знания - научное знание является целостным по своей природе, его нельзя разбивать на независимые друг от друга уровень наблюдения и теории (введение понятия теоретической нагруженности эмпирических данных) - философские позиции тесно взаимосвязаны с научными знаниями, философия не только оказывает влияние на науку, но она присутствует в самом теле науки 49 - динамика научного знания не представляет собой строго кумулятивного процесса - целью изменения научного знания является не достижение объективной истины, а реализация одной или нескольких следующих задач - получение лучшего понимания феноменов - решение большого числа научных проблем - построение более компактных теорий 45. Конвенционалистическая исследовательская программа. КОНВЕНЦИОНАЛИЗМ (лат. conventio - соглашение) - направление в философии науки, согласно которому в основе научных теорий лежат произвольные соглашения (конвенции), и их выбор регулируется соображениями удобства, простоты, полезности и так далее - критериями, не связанными с понятиями самой теории. Основоположник К. – Пуанкаре, основные принципы К. выражены в ранних сочинениях Р. Карнапа и К. Айдукевича. В связи с появлением неевклидовых геометрий Пуанкаре охарактеризовал системы аксиом различных математических теорий как соглашения, которые находятся вне поля истины или ложности. Предпочтение одной системы аксиом другой обусловлено принципом удобства. Единственное ограничение на их произвольный выбор состоит в требовании непротиворечивости. Конвенционализм допускает возможность построения любой системы классификации мира объектов, которая объединяет факты в некоторое связное целое. Однако ни одну классифицирующую систему конвенционалист не рассматривает как достоверно истинную, а только как «истинную по соглашению» (или, может быть, даже как ни истинную, ни ложную). Представители революционных ветвей конвенционализма не считают обязательным придерживаться некоторой данной системы: любую систему можно отбросить, если она становится чрезмерно сложной и если открыта более простая система, заменяющая первую. То, что в философии науки называют “обычным” конвенционализмом (так выражался К.Айдукевич), имеет следующий смысл: признание определенных научных суждений, в которых выражается то или иное решение эмпирических проблем, вытекает из ранее принятых терминологических соглашений. К самим этим соглашениям не применяются эмпирические критерии истинности; они обусловлены соображениями удобства, простоты, эстетического совершенства и др. Различные варианты конвенционализма различаются по тому, какие именно суждения или классы суждений полагаются продуктами соглашений, а также по тому, какими аргументами обосновывается принятие этих соглашений. Например, конвенционализм Р.Карнапа заключается в “принципе терпимости”, согласно которому можно строить любую логическую систему при обязательном соблюдении правил синтаксиса, при этом исходные понятия системы в принципе выбираются произвольно. Другую смысловую нагрузку имеет конвенционализм К.Поппера, который И.Лакатос назвал “методологическим фальсификационизмом”. Его суть в том, что конвенции охватывают некоторое множество “базисных предложений” опыта, фигурирующих как основания для опровержений эмпирических гипотез. “Методологический фальсификационист отдает себе отчет в том, что в “экспериментальную технику”, которой пользуется ученый, вовлечены подверженные ошибкам теории, “в свете которых” интерпретируются факты. И все же “применяя” эти теории, он рассматривает их в данном контексте не как теории, подлежащие проверке, а как непроблематичное исходное знание, которое мы принимаем (условно, на риск) как бесспорное на время проверки данной теории”. “Радикальный конвенционализм”, предложенный Айдукевичем, основывался на постулировании возможности выбора понятийного аппарата, при помощи которого интерпретируются данные опыта и строится та или иная “картина мира”. Различные варианты конвенционализма вытекают из различий между философско–гносеологическими позициями. Логико–эмпирицистский конвенционализм — следствие эмпирицистской трактовки оснований научного знания и вытекающей из нее версии рациональности научного познания. Конвенционализм К.Поппера — следствие его “активистской” (термин Лакатоса) теории познания, отводящей решающую роль творческой активности исследователя, выдвигающего смелые гипотезы и не опасающегося, а приветствующего и поощряющего их опровержения. Конвенционализм Айдукевича — следствие его понимания роли семантических правил в процессах продуктивного применения языка. При всех различиях есть нечто общее, что связывает эти варианты конвенционализма в одну группу. Это — признание того факта, что конвенции заключаются отнюдь не всеобщим согласием всех участников научных познавательных процессов, не каждым членом научного сообщества и не всем сообществом в целом, а теми учеными, которые образуют элитную группу, формируют мнения и принципы деятельности научных сообществ. Именно эти авторитеты формулируют те ценности, следование которым полагается целесообразным и потому рациональным. Таким образом, расходясь в определениях этих ценностей, конвенционалисты всех типов и видов согласны в том, что принятые конвенции, по сути, выступают как определения рациональности, а следование этим конвенциям — как доказательство лояльности ученых по отношению к законам разума. 46. Специфика гуманитарного познания. Социальное и гуманитарное познание. Деление науки по предмету на естественные и социогуманитарные. Однако любое познание всегда социально, так как оно есть общественный продукт и детерминировано культурно-историческими причинами. При исследовании этих двух видов научного познания недопустимо, как сведение социального к природному (например, новое время, когда механика детерминировала – 1-я сформировавшаяся наука, у которой определяется свой предмет; то механика, определяла и развитие общества в целом Общество рассматривалось как огромный механизм и человек тоже механизм; в биологии – сведение высших форм к низшим) так и противопоставление природного и социального: противопоставление наукам о природе наукам социальным. Общество не сводится к простому суммированию соответствующих его индивидов. Объединение людей в большие совокупности – это особый феномен, подчиняющийся иным закономерностям чем отдельно взятый индивид. Общество подчиняется таким закономерностям, которым не подчиняется отдельная 50 личность. Социальное познание имеет свою специфику, свои особенности. Социогуманитар.дисциплины изучают отдельные стороны общества: экономику, право. Человек изучает сам себя и продукты своей деятельности. Объект и субъект совпадают. Предметом социального познания является общество, мир человека, а не просто вещь как таковая, значит данный предмет имеет субъективное познание. Гуман.познание имеет дело с обществом, где тесно переплетается материальное и идеальное, субъективгное и объективное, сознательное и безсознательное, где люди выражают свои интересы, ставят и реализуют свои цели. В данном виде познания объект совпадает с субъектом, обычно это субъект-субъективное познание. В естественно-научном познании это не так. В естественно-научном познании есть субъект и объект. Социальное познание ориентировано на процессы на развитие общественных явлений. Общ.явления – подвижны, изменчивы, т.к. динамичны. Общество лишено стационарных неизменных состояний, а природа более статична. Поэтому главный принцип исследования общества на всех уровнях это принцип эволюционизма (историзма), который в гуманитарных науках был сформулирован раньше, хотя и здесь (е.н.) он играет большую роль. В социальном познании огромное внимание уделяется единичному, индивидуальному или даже уникальному, но на основе общезакономерного и в обществе также действуют законы, которые носят объективный характер, но они отличаются от законов природы. Соц.познание является воспроизведением челов.бытия. Челов.бытие всегда осмысленное бытие. Вебер считал, что важнейшая задача гуман.наук – установить есть ли в этом мире смысл, и есть ли смысл существовать в этом мире. Естествознание как правило таких вопросов не ставит. В решении этих вопросов помогает философия и религия. Социальное познание неразрывно связано с предметными ценностями – это оценка явлений с точки зрения добра и зла, справедливости и несправедливости, а также с субъективным, т.е. с установками, взглядами и т.д. Это указывает на человечески значимую и культурную роль определенный явлений действительности. Убеждения человека самые различные, различные мотивы поведения, принципы. Все эти моменты входят в процесс социального исследования и сказываются на содержании получаемых в этом процессе знаний. Важнейшее значение в социальном познании имеет процедура понимания как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыслообразие. Например: в герменевтике у Дильтея понимание представляется как проникновение в дух.мир автора текста. Оно неразрывно связано с реконструкцией культур.контекста его создателя. Социальное познание имеет текстовую природу. Между объектом, который совпадает с субъектом, и субъектом социального познания находится письменные источники и археологические источники. Иначе говоря, здесь происходит отражение отражения. Социальная реальность предстает в текстах в знаковосимвольном отражении. Т.к. связь с социальной реальностью происходит через источниками (историч. и археолог.) т.к. тексты, которые выражаются в определенной знаковой форме, имеют значение, смысл и ценность. Природа соц.познания – текстовая. Естественнонаучное познание нацелено на вещи, их свойства и отношения. Особенностью соц. Познания является его ориентация на качественную характеристику событий. Явления исследуются, главным образом, со стороны качества, а не количества. Количественные методы поэтому в соц.познании используются меньше, чем естественно-математ. науках. Но в последнее время и в социогуманитар. познании все больше используется математика, компьютеризация. Социо-гуманитар.познание все больше формализуется. В соц.познании не используется как правило, сложнейшее научное оборудование, на 1-е место выходит – сила абстракции. Поэтому в соц. Познании огромна роль мышления, его форм, принципов и методов. Соц.познание ориентировано на диалог (личностей, тексов, культур и т.д.), а не на монолог (как ест.н.) ибо природа молчит. Поэтому соц.познание (его диалог.природа) наиболее полно отражается в процедурах понимания. В основе научного изучения общества лежит целый ряд особых познавательных приемов, без них не может обойтись ни одна обществен. наука – это прием мысленного упрощения, «вырезания» определенной части реальности, т.е. искусственное изолирование реальности от остальных видов реальности; прием конструирования идеальной модели познавательного объекта. Прием изолирования имеет свои недостатки, но и преимущества. Здесь граничить, фрагментарность, невзаимосвязанность. Возникновение междисплинарных областей знания: синергетика, структурный подход показал, что наука может оперировать такими абстрактными сущностями, которые показывают нечто общее между самыми различными явлениями окружающего мира. Существуют, как оказывается взаимосвязи, у большого рода чувственно воспринимаемых явлений, например можно обнаружить аналогию между системой языка и рядом социальных отношений: фазы возникновения, развития, упадка, разрушения. Общенаучные дисциплины делают вывод нетрадиционный для классической науки. Для них характерно обнаружение общего между явлениями далеко отстоящих друг от друга по своей природе следовательно между естест. и гуманитар. науками не существует такой резкой грани, о которой речь шла ранее. 47. Объяснение и понимание. Проблема понимания и его соотношения с познанием (и объяснением) обсуждается давно и сегодня является актуальной и во многом дискуссионной. Так, если у Дильтея понимание представлено как проникновение в духовный мир автора текста, неразрывно связанное с реконструкцией культурного контекста его создания, то у Хайдеггера это специфически человеческое отношение к действительности, способ бытия человека в мире. Согласно Гадамеру, понимание прошлой культуры неотделимо от самопонимания интерпретатора. Поэтому предметом понимания является не смысл, вложенный автором в текст, а то предметное содержание («суть дела»), с осмыслением которого связан данный текст. Тем самым понятие «смысл» является ключевым в решении проблемы понимания. Смысл – это сложное, многогранное явление. Так, М. Хайдеггер считает, что, во-первых, под смыслом необходимо иметь в виду «к чему» и «ради чего» все совершается. Во-вторых, у 51 смысла есть направленность, т.е. предназначение, конечная цель чего-либо (смысл жизни, смысл истории и т. д.). Понимание всегда связано со смыслом человеческой деятельности, оно выступает формой взаимодействия между предметной заданностью понимаемого (текста) и интерпретатором. Результатом такого взаимодействия является формирование новых смыслов. Понимания имеет сложный и комплексный характер. Понимание нельзя смешивать с тем, что называют «озарением», интуицией, хотя все это есть в процессе понимания. Процесс понимания органически связан с процессом познания человеком окружающего мира, однако не сводится целиком и полностью только к познавательной деятельности. Проблематика понимания не может вытеснить вопросы теории познания, а должна анализироваться на основе диалектики единства познания и предметно-практической деятельности в широком социокультурном контексте. Наряду с описанием, объяснением, истолкованием (интерпретацией) понимание относится к основным процедурам функционирования научного знания. Многочисленные подходы к исследованию понимания показывают, что процесс этот обладает своей спецификой, отличающей его от других интеллектуальных процессов и гносеологических операций. Поэтому понимание не следует отождествлять с познанием или смешивать с процедурой объяснения, хотя они и связаны между собой. Понимание – это поиск смысла: понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения, коммуникации и диалога. Понимание неотделимо от самопонимания и происходит в стихии языка. Смыслом могут обладать не только слово, предложение, текст и т.п., но и то, что происходит вокруг нас. Представитель современной французской герменевтики Поль Рикер считает, что понимание никогда не отрывается от познания, а просто представляет собой «этап в работе по присвоению смысла», это выявление мышлением смысла, скрытого в символе. Важная методологическая проблема социальногуманитарного познания состоит в том, чтобы, исходя из понимания текста как «материализованного выражения духовной культуры», распредметить субъективные смыслы, объективированные в текстах, «услышать через них человеческие голоса» и с их помощью проникнуть в «дух» минувших эпох, чужих культур. Таким образом, во-первых, любой текст – источник множества его пониманий и толкований. И понимание его автором – только одно из них. Произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Именно в этом состоит его символичность: символ – это не образ, это сама множественность смыслов. Поэтому понимание текста не может ограничиться лишь тем смыслом, который вложил в него автор произведения (текста, произведения искусства и т.п.), но и его интерпретатор. Однако зависимость понимания текста от конкретных исторических условий его интерпретации отнюдь не превращает его в чисто психологический и субъективный процесс, хотя личные пристрастия и опыт интерпретатора играют здесь далеко не последнюю роль. Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде, потенциально, и раскрываться только в благоприятных для этого развития смысловых культурных контекстах последующих эпох. Втретьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает – особенно в великих произведениях – что-то новое, свое. Новое понимание «снимает» старый смысл, переоценивает его. Вчетвертых, понимание текста – это не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культурных миров, результат столкновения смыслов «свое – чужое» (Бахтин), диалог текстов, личностей, культур. В-пятых, понять текст чужой культуры – значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей современной культуре. В современной литературе существуют различные классификации видов, типов и уровней понимания. Так, Г.И. Рузавин выделяет три основных типа понимания: A) Понимание, возникающее в процессе языковой коммуникации, происходящей в диалоге. Результат понимания или непонимания здесь зависит оттого, какие значения вкладывают собеседники в свои слова. Б) Понимание, связанное с переводом с одного языка на другой. Тут имеют дело с передачей и сохранением смысла, выраженного на чужом языке, с помощью слов и предложений родного языка. B) Понимание, связанное с интерпретацией текстов, произведений художественной литературы и искусства, а также поступков и действий людей в различных ситуациях. Здесь недостаточно ограничиться интуитивным постижением смысла (интуиция, воображение, сопереживание и др. психологические факторы). Это первый уровень понимания. Второй уровень понимания требует привлечения других средств и методов исследования: логико-методологических, ценностных, культурологических и т.п. Говоря о понимании, следует обратить внимание еще на два важных момента: 1. Его краеугольным камнем является принцип герменевтического круга, выражающий циклический характер понимания: для понимания целого необходимо понять его отдельные части, а для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого. Например, слово – часть предложения, предложение – часть текста, текст – элемент культуры и т.п. Началом процесса понимания является предпонимание, которое часто связывают с интуитивным пониманием целого. Предпонимание обычно задано традицией, духовным опытом соответствующей эпохи, личностными особенностями индивида. 2. Нужно ли соотносить понимание с современной эпохой"? По этому вопросу существуют две основные позиции: А) Не нужно. Согласно этой точке зрения, адекватное понимание текста сводится к раскрытию того смысла, который вложил в него автор. То есть необходимо выявить авторский смысл в наиболее чистом виде, не допуская каких-либо искажений, добавлений и изменений. Однако это фактически не происходит, ибо каждая эпоха подходит к текстам (например, к произведениям искусства) со своими критериями. Б) Процесс понимания неизбежно связан с приданием дополнительного смысла тому, что пытаются понять. Следовательно, понимать текст, как его понимал автор, недостаточно. Это значит, что понимание является творческим и не сводится к простому воспроизведению авторского смысла, а обязательно включает критическую его оценку, сохраняет позитивное, обогащает его смыслом современных реалий и органически связано со смыслом авторской позиции. 52 Понимание есть постижение смысла того или иного явления, его места в мире, его функции в системе целого. Оно помогает раскрыть бесконечные смысловые глубины бытия. Что необходимо для того, чтобы процесс понимания состоялся: предмет, выраженный в тексте любой природы; наличие в нем смысла («сути дела»); предпонимание – исходное, предварительное представление об этом смысле; интерпретация – толкование текстов, направленное на понимание их смыслового содержания; наличие самопонимания у интерпретатора; общение, коммуникация; «стихия языка»; умение всемерно поддерживать диалог; стремление сказать свое слово и дать слово инакомыслящему, уметь усваивать произносимое им; уяснение того, что один и тот же текст имеет несколько смыслов (кроме авторского); соотнесение предметного содержания текста («сути дела») с культурным мыслительным опытом современности. Наряду с пониманием существует и такая важная познавательная процедура, как объяснение. Ее главная цель – выявление сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, источников его развития и механизмов их действия. Объяснение обычно тесно связано с описанием и составляет основу для научного предвидения. Поэтому в самом общем виде объяснением можно назвать подведение конкретного факта или явления под некоторое обобщение (закон и причину прежде всего). Раскрывая сущность объекта, объяснение также способствует уточнению и развитию знаний, которые используются в качестве основания объяснения. Таким образом, решение объяснительных задач – важнейший стимул развития научного знания и его концептуального аппарата. В современной методологии научного познания наиболее широкой известностью и признанием пользуется дедуктивно-номологическая модель научного объяснения. Эта модель подводит объясняемое явление под определенный закон – в этом состоит его особенность. В данной модели объяснение сводится к дедукции явлений из законов. В качестве законов в этой модели рассматриваются не только причинные, но и функциональные, структурные и другие виды регулярных и необходимых отношений. Следует обратить внимание на то, что дедуктивнономологическая модель объяснения описывает лишь конечный результат, а не реальный процесс объяснения в науке, который всегда связан с весьма трудоемким исследованием и творческим поиском. В области гуманитарных, социальных наук используется так называемое рациональное объяснение. Его суть заключается в том, что при объяснении поступка некоторой исторической личности исследователь старается вскрыть те мотивы, которыми руководствовался действующий субъект, и показать, что в свете этих мотивов поступок был рациональным (разумным). Гораздо большую сферу охватывает телеологическое объяснение. Оно указывает не на рациональность действия, а просто на его стремление, на цель, которую преследует индивид, осуществляющий действие, на намерения участников исторических событий. Следует иметь в виду, что, во-первых, дедуктивнономологическая модель иногда провозглашается единственно научной формой объяснения, что неверно (особенно применительно к гуманитарным наукам). Вовторых, при объяснении поведения отдельных личностей данная модель неприменима, здесь «работают» рациональная и интенциональная (интенция – стремление) схемы. Обе эти схемы являются в социальном познании приоритетными по отношению к дедуктивнономологическому объяснению, которое, конечно же, применяется и в гуманитарных науках, но занимает здесь более скромное место, чем в естествознании. Что касается научного познания в целом, то в нем необходимо сочетать различные виды объяснения для более глубокого постижения природы и социальной жизни. Понимание и объяснение тесно связаны. Однако надо иметь в виду, что понимание не сводится к объяснению, т.е. подведению изучаемого явления под закон и причину, т.к. – особенно в социальном познании – невозможно отвлечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний и т.п. Кроме того, понимание нельзя противопоставлять объяснению, а тем более отрывать друг от друга эти две исследовательские процедуры, которые дополняют друг друга и действуют в любой области человеческого познания. Кроме того, эти две процедуры, по-видимому, взаимосвязаны и особым образом опираются друг на друга... Объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне. Однако в социальном познании предпочтение отдается понимающим методикам, обусловленным прежде всего спецификой его предмета, в естествознании – объясняющим. 48. Социальная реальность как предмет изучения социально-гуманитарного знания. В социально-гуманитарном знании есть разные парадигмы, вычлененные из конкретных наук (история, биология,…). В социально-гуманитарном знании традиционно выделяют две метапарадигмы: - натур-центристскую (в центре природа)(социальная реальность здесь уподобляется миру вещей и главным методологическим приемом является объяснение)(социум = вещь) - культур-центристскую (культура – главная онтологическая реальность)(социальная реальность здесь уподобляется смыслу и главным методологическим приемом является понимание)(социум = смысл) В н-ц подходе природа – основа познания, она первична логически и реальна. У социальногуманитарного знания и естествознания один предмет или если предметы нельзя соединить, то тогда их методы одинаковы. Н-ц подход характеризуется следующими идеями: - мир абсолютно реален, он является таким, каким нам кажется - социальные факты – явления того же ранга, что и вещи (реальность социального мира тоже самое, что и реальность внешнего мира) Н-ц парадигма является первой в социальногуманитарном знании, за ее основу берется механика. Со временем обнаруживается, что такой н-ц подход в социально-гуманитарном знании перестает давать новые факты, это приводит к возникновению новой к-ц парадигмы. К-ц подход характеризуется следующими идеями: - культура первична онтологически и логически - здесь социальная реальность понимается ни как вещь, а как нечто иное Не существует самотождества в социальных явлениях, а существует инаковость. 53 Культура стала пониматься не как продукт истории, а как сама история, как специфический способ связи человека с природой, в результате чего человек возвышается над природой. Теории культуры дают основы для научного анализа общества. Минусом к-ц подхода является то, что при таком взгляде на социальную реальность она редуцируется до внутренних моментов (пр.: ценности). Н-ц и к-ц парадигмы находятся в отношении взаимодополняемости. Н-ц подход в психологии: бихевиоризм, фрейдизм. К-ц подход в психологии: гуманистическая и экзистенциальная психологии. 49. Диалог в социально-гуманитарном познании. Диалог как структура понимания. Диалог является очень эффективной формой приобретения и порождения знания. Диалог в широком смысле слова: - поколений - культур - цивилизаций Диалог в узком смысле слова: - обмен информацией между двумя людьми, противопоставлен монологу – готовому знанию. Диалог возможен при: - знании языка - общности тезауруса (должны совпадать только частично) Диалог не возможен при: - полном не соответствии тезауруса - полном соответствии тезауруса Целью любого диалога является конструктивность. С т.з. логики диалог – это структура высказываний (вопрос-ответ). Развитие диалога – это многократное взаимодействие определенности и неопределенности. По мере снятия неопределенности знания диалог приобретает ясный и законченный вид. 50. Человек в системе социально-гуманитарного знания. Человек – центральное философское понятие, от интерпретации которого зависит познавательная, социальная, ценностная ориентация любой философской системы. Трудности определения данной категории состоят в том, что человек есть одновременно и личностноориентированная и философско-теоретическая проблема. Проблему человека как личностно-ориентированную можно сформулировать как то, что человек есть вечная проблема для самого себя. Философско-теоретическое содержание категории человек требует выяснения отношения человека к самому себе, себе подобным, обществу, природе, к Богу. Поскольку изучение человека неотделимо от изучения всего комплекса связей человека и мира, то человек становиться центральной философской проблемой, предельно сближаясь с предметом философии вообще. Социально-гуманитарное знание научное, обыденное, религиозное, мифологическое в широком смысле является знанием об обществе. Общество определяется как совокупность всех тех связей и отношений, в которых индивиды находятся друг к другу, как ансамбль общественных отношений в которых живет и действует человек. Таким образом общество отличается от природы тем, что в нем действует человек наделенный разумом и волей. Общество познается как наукой, так и с помощью ненаучных форм познания. Не отвергая вненаучных форм познания, обратимся все же к науке, как к специализированной форме деятельности по производству знания, осуществляемой в социальноорганизованной форме и на основе исторически выработанных и развиваемых собственных методов. В социально-гуманитарных науках воплощаются общие закономерности, которые принимают специфическую форму. К их числу относиться то, что познавательный процесс описывается в терминах «объект» «предмет» «субъект» познания. В результате их взаимодействия обеспечиваются возможности науки как специализированной деятельности, ориентированной на получение истинного знания. Под объектом науки понимается тот фрагмент реальности, объективный или мысленный на изучение которого направленно научное познание. Такими объектами могут быть деятельность государства, ценности общества, коммуникативные процессы. Однако только очень ограниченный в своих пределах объект может стать предметом изучения в социальногуманитарных науках. Сложные полномасштабные объекты не вмещаются полностью в рамки одной научной дисциплины. Первой научной процедурой является трансформация объекта в предмет науки, ограничивающая объект выбранными целями способами идеализации. Отношение субъекта к объекту можно назвать отношением ученого к и изучаемого им объекта. В качестве объекта социального познания может быть рассмотрено общество в целом, отдельные сферы общественной жизни, конкретные ее проявления, индивиды, социальные изменения и прочее. Бесконечное число проявлений социальной реальности могло бы породить бесконечное многообразие предметов науки, если бы наука не была бы сконструирована дисциплинарно и не была бы ограничена в своих познавательных возможностях имеющимися концептуальными средствами. Один и тот же объект может изучаться разными науками, и каждая из них конструирует свой предмет изучения. Такой, например объект как человек в качестве предмета социологии, политологии, экономической науки, культурологии предстает различно. Социология рассматривает его, как часть социального целого, политология, как политическое животное, экономическая наука, как существо, встроенное в процесс производства и потребления, культурология – как носителя ценностей и определенных символических схем поведения. Познание осуществляется субъектом (в переводе с латинского лежащий в основании). Сначала субъект трактуется как отдельный ученый человек. Для Гегеля субъект познания трансцендентен, им является абсолютный разум. Для Маркса он социален. Сегодня субъект познания понимается как эмпирический субъект (ученый или научное сообщество), который направляет направляет свою деятельность на объект познания, посредством изучения сконструированного им предмета познания, так и общество в качестве конечного субъекта познания. Т.к. если общество не выработало адекватных предпосылок познания, не подготовило новых механизмов познания, то познание не сможет быть осуществлено наукой. Субъект-объектные отношения в познании исторически конкретны. В классических концепциях 54 субъект элиминировался из процесса познания (O-S). Однако элиминация субъекта плохо согласуется тем, что он является важной составляющей объекта познания. Поэтому социально-гуманитарные науки ранее естественных пришли к нормам и идеалам неклассической (O/S-S) и постнеклассической науки(O/S/P-S). В системе социально-гуманитарного знания человек присутствует дважды: как познающий субъект (индивид, представитель научного сообщества или общества в целом) и как объект познания ибо в обществе действует наделенный разумом и волей человек. 51. Особенности категорий «пространство» и «время» в социально-гуманитарном познании. Социально-гуманитарные науки анализируют как закономерности социальной жизни, так и ее ценностные состояния, и мотивы действующих субъектов. Здесь конструируются различные предметы познания различными способами. П и В - философские категории для обозначения во всеобщей форме таких, эмпирически проявляющихся качеств, как протяженность и длительность. В истории философии наличие П и В никогда не отрицалось, оспаривалось, лишь принадлежит П и В самому предметному миру, или являются свойствами человека (его системы восприятия и мышления). Для стихийного материализма и натурфилософских представлений характерно понимание времени и пространства как объективно существующих качеств внешнего мира. Логическое завершение этого подхода в физике и натуральной философии Ньютона: в его концепции включены понятия абсолютного пространства и абсолютного времени. Первое есть бесконечная протяженность, вместилище для всей материи, а второе равномерно текущая бесконечная длительность. П и В не зависят от процессов внутри самой материи. Эта абсолютная независимость П и В позволила Канту сделать парадоксальный вывод о том, что они, повидимому, вообще принадлежат не миру нашего опыта, а самим познавательным способностям человека. Иными словами мир, существующий вне человека и безотносительно к его познанию, обладает принципиально недоступными нам параметрами. Лишь когда мы делаем его фрагменты «вещами для нас» мы оформляем его временем и пространством. Время и пространство для Канта это априорные (до-опытные) формы чувственного созерцания, изначально присущие человеческой способности восприятия. По Канту вывести из реальности, абстрагировать время и пространство невозможно. Традиция объективного материализма нового времени продолжает Платоновский подход: П и В выступают как всеобще внешние условия бытия тел, но созданные вместе с материей Богом (религиозные концепции) или выступающие как формы абсолютной идеи (например, у Гегеля). Диалектико-материалистическое учение о пространстве и времени состоит в понимании, последних как всеобщих атрибутов и форм движения материи. Тем самым считается , что П и В неразрывно связано с материей, а к их свойствам относятся количественная и качественная бесконечность. Различают метрические характеристики (связанные с измерением) и топологические (связанность, симметрия пространства, одномерность, необратимость времени). Огромный вклад в формирование современных представлений о пространстве и времени внесла специальная теория относительности Эйнштейна, выработавшая представление о едином материальнопространственно-временном континууме, где все три параметра взаимосвязаны и относительны друг друга. Дальнейшее развитие физической наукой понятий П и В привело к определенным логическим и теоретическипознавательным трудностям, и сегодня невозможно говорить о проблеме статуса П и В как закрытой вполне разрешенной философской проблеме. Вопросы соотношения безграничности и бесконечности, обратимости и необратимости, многомерности… еще предстоит осмыслить. Пристальное внимание в ХХ в уделяется аспектам категорий П и В в социальногуманитарном знании: историческое пространство и время, психологическое, культурное, духовное. Особенности категорий П и В в социальногуманитарных науках состоит в том, что развитие знаний в них имеет в качестве неявной базовой предпосылки некоторую картину мира, включающую естественнонаучные представления об этих категориях. С другой стороны в этих дисциплинах формируются представления о пространстве и времени, характеризующие социум, культуру, историю, духовный мир человека и не имеющие физическую или биологическую природу. В гуманитарном знании: концепция времени Канта (важна для познания времени и для понимания его присутствия в познании.) Первая идея априорности времени представлена аксиомами: время имеет только одно измерение, различные времена существуют последовательно, а не вместе. Из априорности времени следует априорность и необходимого всякого теоретического знания. Вторая – понимание времени как «формы внутреннего чувства, созерцание нас самих, нашего внутреннего состояния». Это субъективное время не в смысле переживаемое в разных эмоциональных ситуация по разному, бытийная характеристика нашего существования (экзистенции). А.Бергсон (споря и вместе с тем вдохновляясь Кантом) вводит понятие длительности и рассматривает в связи с этим соотношение объекта и субъекта в социально-гуманитарном познании, что свидетельствует о становлении исторического самосознания науки, методологии исторического познания. Время человеческого, духовного и социального существования это иная реальность, нежели описываемая в физике. Время не априорно, но неделимо, целостно и предполагает проникновение прошлого и настоящего и творение новых форм, их развитие. Подобный подход является главным в феноменологии у Э.Гуссереля: время не есть время мира опыта, но есть время протекания сознания: вопрос осознания времени перерастет в вопрос временности сознания. Сознание не отражает время с внешних объектов, но осознает его внутри себя и предстает как временное. В герменевтике. Вильгельм Дильтей: время – особая категория духовного мира имеющая собственную ценность, не связанное с понятием каузальности, носит исторический характер, тесно связанно с внутренним смыслом и памятью; прошлое и будущее проникнуты друг другом, не изолированы и всегда включены в настоящее. Ганс-Георг Гадамер: анализ текстов из времени автора или времени интерпретатора? Последнее позволяет взглянуть более объективно, т.к. всякий текст существует в бесконечности времени и культуре. 55 Поль Рикёр рассматривал пространственность и темпоральность, свойственные индивидуальной и коллективной памяти. Изменения при переходе от памяти к историографии. Мартин Хайдеггер – время как горизонт внутри которого достигается понимание бытия. «Нефизическое», экзистенциальное время фундаментально. Выделяет «вневременные предметы», изучаемые математикой и надвременные, вечные предметы метафизики и теологии. Хронотоп (из А.А.Ухтомского) М.М.Бахтин определил как единство пространственно-временных характеристик для конкретной ситуации. Время и пространство в анализе художественной литературы. Проблема времени в гуманитаристике фундаментально, но рассматривается скорее эмпирически и описательно, нежели концептуально. Проблема социального времени, специфика исторического времени, природа времени в различных гуманитарных и социальных науках. Различение астрономического и социального времени, например в истории рассматривается как время наблюдателя или действующего субъекта. В экономике время как «схема мышления» и «двигатель опыта». В науках о культуре и обществе ученые принимая факт существования времени чаще всего не озабочены выяснением как этот факт влияет на содержание и истинность знаний. 52. Концепция социальной рациональности М.Вебера. Макс Вебер немецкий социолог, историк, экономист, наряду с академической вел активную политическую деятельность (Версальский договор, конституция Веймарской республики). Не принимал деления на науку о природе и о культуре. «Свою общесоциологическую концепцию Вебер назвал понимающей социологией. Центральной е категорией является «социальное действие». В нем субъективный смысл действия соотноситься с поведением другого человека. Совокупность человеческих действий порождает возникновение устойчивых смысловых связей в обществе. Вебер выделяет четыре типа социальных действий: целерациональный, ценностно-рациональный, аффективный и традиционный. Устойчивая связь социальных действий рассматривается им как социальное отношение. Социальные отношения рассматриваемые индивидом как обязательные, обретают статус легитимности. Для исследования социальных отношений Вебер вводит понятие «идеального типа». В идеальном типе фиксируется культурный смысл явления, данное понятие позволяет систематизировать эмпирический материал по степени близости к идеально-типическому. В идеальном типе сконцентрированы ценностные установки своего времени и познавательный интерес ученого. Историческая изменчивость ценностной наполненности идеального типа является залогом безграничного движения социального знания» (философский словарь). Основные понятия: научное познание, цель научного познания постижение истинны, описание реальности и последующего ее объяснения. Вебер проводил границу между знанием и оценкой, суждением о фактах и суждением о ценностях, между сущим и должным, отстаивая ценностную нейтральность социальноисторического научного знания. Идеальный тип – исследовательская мыслительная модель, конструируемая теоретически и соотносящаяся с эмпирической реальностью в качестве логической нормы. Объективная значимость научного исследования определяется Вебером, через отнесение к существующим в обществе, в культуре ценностям. Причем ценности не являются доказательством значимости науки, но только способом понять ее значимость для общества. Жизнь сама по себе безгранична и иррациональна, что являет возможность изменения социальных, культурных ценностей и соответственно возможность безграничного расширения, постоянного движения социальногуманитарного познания. Важно для Вебера разделить процессы отнесения к ценностям и оценку. Отнесение к ценностям носит с его точки зрения исключительно объективный характер и свидетельствует о безоценочном характере социального познания. Оценку Вебер считает субъективной. Сосредоточением ценностных установок в конкретных культурно-исторических условиях является в концепции Вебера понятие идеальный тип. Идеальный тип это сугубо теоретический конструкт, соотносящийся с эмпирической реальностью только как логическая норма, идеальный образец. Понятие идеальный тип Вебер использует как методологическое средство социально-исторического познания. Близость эмпирических данных к идеальному типу определяет в его концепции их рациональную правильность. Вебер рассматривает также понятие понимания. Например понимание социального действия безусловно связано с его соответствием идеальному типу, тогда это действие целерационально. Целерациональное действие рассматривается как ориентированное на средства субъективно представляющиеся адекватными для достижения субъективно однозначно воспринятой цели. Но могут быть поняты и ценносто-рациональное действие как соотнесенное с существующими ценностями, аффективное действие, как соответствующее эмоциональной оценке внешних и/или внутренних обстоятельств, традиционное действие. Вебер особо подчеркивал роль идеала целерационального действия в становлении и функционировании новой цивилизации, зародившейся в эпоху Ренессанса и Реформации. Этот идеал предполагал особый тип рациональности, основанный на принципах объективности, законодательного регулирования, планирования и расчета. Новая рациональность включалась в самые различные области человеческой жизнедеятельности, организую экономику, право, науку, искусство и повседневную жизнь людей. 53. Герменевтический подход в социальногуманитарном познании. Слово “герменевтика” греческого происхождения, hermeneuein означает возвещать, толковать, разъяснять. В широком смысле “герменевтика” означает искусство истолкования текстов. Истоки этого искусства уходят через Средние века - в античность. В античной мифологии Гермес - вестник богов, которому надлежало не просто возвещать смертным веления свыше, но и растолковывать их. Задача "герменевтов" (ученых толкователей) в эпоху эллинизма состояла в интерпретации сакральных текстов, смысл которых был закрыт для непосвященных. К числу сакральных относились не только теологические, но и юридические тексты (тексты законов). В Средние века герменевтика не отличается от экзегетики - комментирования Библии. Функция экзегетики состояла прежде всего в таком истолковании Св. Писания, при котором тот или иной фрагмент 56 (например, эпизод из жизни древнееврейского народа) выступил бы не в его буквальном, а в собственно религиозном значении. Такая интерпретация, получившая название “аллегорической”, позднее была дополнена и уточнена в рамках так называемой четырехуровневой теории интерпретации, различавшей “историческое” (буквальное), “аллегорическое”, “моральное” и “анагогическое” (мистическое) истолкование. Например, если в Библии говорится об Иерусалиме, то в буквальном смысле это означает город в Иудее, в аллегорическом Церковь Христову, в моральном - душу верующего,а в мистическом - Царствие небесное. Термин “герменевтика” на протяжении Средневековья не имел понятийного статуса, поскольку практика истолкования, с одной стороны, и ее методы, с другой, не разводились. Средневековые герменевты не отделяли друг от друга процесс истолкования текста и рефлексию на правила, которым этот процесс подчиняется. Не случайно греческому слову hermeneia предпочитают в Средние века латинское слово exegese. Важным этапом развития герменевтики было Возрождение. В эту эпоху происходит постепенная эмансипация литературы: к корпусу текстов, нуждающихся в ученом толковании, теперь прибавляются произведения классических античных авторов. Именно тогда складывается различие между hermeneutika sacra и hermeneutika profana; предметом первой являются сакральные тексты, предметом второй - тексты “профанные”, т.е. произведения, не имеющие прямого отношения к Библии. Решающее значение для становления герменевтики в качестве самостоятельной дисциплины имела Реформация. Если католическая теология опирается на традицию интерпретации Священного Писания (а именно, на произведения Отцов церкви - Священное Предание), то в протестанской теологии за Св.Преданием отрицается сакральный статус, оно перестает служить непререкаемым каноном истолкования Библии. Тем самым задача, стоящая перед герменевтами, разрастается до невиданных размеров. Протестантизм превращает интерпретацию в проблему. На протестантской основе и вырастает герменевтика как особая дисциплина, а именно - как учение о методах интерпретации. Первым документом такой герменевтики считается трактат Й.Даннхаузера "Hermeneutika sacra" (1654). Из “сакральной герменевтики” впоследствии выросла “теологическая герменевтика” (И.Эрнести, Рамбах), из “профанной” - “филологическая” (Й.М.Хладениус,Фр.Аст, Фр.Вольф, Г.Ф.Майер). С Просвещением традиция “теологической герменевтики” отходит на задний план, тогда как “филологическая” герменевтика набирает силу. Подводя итог нашему изложению, можно сказать, что до сих пор речь шла не столько об истории герменевтики, сколько о ее предыстории. Ее история в современном понимании слова “герменевтика” начинается на рубеже XVIII-XIX столетий и связана с именем Ф.Шлейермахера. Становление герменевтики как теории Герменевтика как универсальная теория понимания (Ф.Шлейермахер) Особое место в истории герменевтики принадлежит Фридриху Шлейермахеру (1768-1834) - крупному протестантскому богослову, философу и переводчику (ему принадлежит канонический перевод Платона на немецкий язык). Шлейермахер превратил герменевтику в универсальную теорию понимания. Предмет этой теории тексты самого разного рода, без отбора “достойных” истолкования из множества “недостойных” истолкования. Разработанные Шлейермахером “правила понимания” не специфицируются в зависимости от типа текста (прежде считалось, что к различным произведениям “священным”, "классическим" и "авторитетным" надлежит применять различные правила интерпретации). Цель герменевтики, по Шлейермахеру, состоит в прояснении условий возможности понимания письменных дукументов. Любой письменный документ представляет собой “языковое обнаружение”, имеющее двоякую природу. С одной стороны, он является частью общей системы языка, с другой - продуктом творчества некоторого индивида. Перед герменевтикой стоит поэтому двоякая задача: исследование языкового обнаружения в качестве элемента определенной языковой системы и вместе с тем - как обнаружения стоящей за ним уникальной субъективности. Первую часть задачи выполняет "объективное" ( или "грамматическое") истолкование, вторую "техническое" (или "психологическое"). Грамматическое истолкование анализирует текст как часть определенной лексической системы, психологическое же - индивидуальный стиль, т.е. комбинации выражений, не заданные лексической системой. В поздних работах, Шлейермахер отдавал, правда, предпочтение разработке "технической", т.е. субъективной, психологической интерпретации. Основной процедурой психологической интерпретации является "вживание" (Einleben) толкователя в душевный мир автора. “Вживание” и “эмпатия” (вчувствование) в принципе возможны потому, что и исследователь текста, и его автор суть индивидуальные выражения одной и той же сверхиндивидуальной жизни ("духа"). К Шлейермахеру восходит также важное различение между "компаративными" и "дивинаторными" процедурами интерпретации: если в первом случае высказывания, составляющие определенный письменный документ, истолковываются в сравнении с языковым и историческим контекстом (т.е. с иными текстами соответствующей эпохи), то во втором случае дело заключается в интуитивном схватывании смысла произведения. Шлейермахер обратил внимание на круговой характер процесса понимания (так назывемый "герменевтический круг"): понимание части (например, отдельного слова) невозможно без понимания целого (в частности, того предложения, в которое это слово входит), но понимание целого, в свою очередь, предполагает понимание частей. Надо отметить, что герменевтическая теория Шлейермахера оставлена им лишь в рукописных фрагментах. Это затрудняет ее “объективное”, беспристрастное изложение и открывает широкий простор для манипуляций с ее отдельными положениями. Наследие Шлейермахера сделалось в результате ареной борьбы. Одни видят в нем основоположника великой традиции, нашедшей продолжение в конце XIX - начале XX века и нуждающейся в лишь в систематизации, другие заостряют отдельные положения его герменевтики в противовес последующей герменевтической традиции. К числу первых относится прежде всего итальянский историк права Эмилио Бетти, к числу вторых - немецкий философ Ханс-Георг Гадамер. 54. Структурализм: эволюции принципы и тенденции 57 Структурализм – совокупность научных и философских идей, связанных с применением структурного метода, первоначально разработанного в лингвистике, а затем распространенного на другие области гуманитарного знания (этнографию, литературоведение). Возникнув в 20-е годы прошлого столетия, наибольшее распространение получил в 60-е годы. Основными представителями структурализма являются Леви-Сторс, Фуко, Дерида, Лакакн. Основу структурного метода образует понятие структуры – это совокупность неизменных отношений внутри системы, несмотря на некоторые возможные преобразования последней. Поэтому внимание фиксируется не на элементах системы или их свойствах, а на взаимоотношениях между ними. Основные процедуры структурного метода включают: 1. Выделение некоторого множества элементов, в котором можно предположить наличие единой структуры. 2. Разложение объектов на такие простые части, которые связывают разнородные группы элементов. 3. Раскрытие отношений преобразования между частями, построение абстрактной структуры. 4. Выведение из структуры всех теоретически возможных следствий. Свое применение структурный метод нашел в области гуманитарного знания, в том числе в филологии, философии языка, лингвистике. В изучении структур языка и художественных произведений появилось стремление к точности, формализации, созданию строгих понятий, привлечению математических и формально-логических методов. Структурный аспект вычисляется на какой-то знаковой системе. Структурализм пытается обнаружить и раскрыть внутренние структуры, механизмы знаковых систем, которые скрыты за нашим использованием знаков, символов, образов. Объект изучения конкретно-научного структурализма – культура как совокупность знаковых систем как универсальный язык. В состав этого языка входят также наука, искусство, наука, религия, мифология. В этих сложных объектах анализ позволяет обнаружить скрытые закономерности, которым подчинены человеческое мышление и его историческая деятельность. В философском плане структурализм представлен как идеями самих ученых структуралистов, так и особой идеологией структурализма, распространившейся во Франции в середине 60-х годов прошлого века. Философские идей ученых структуралистов сформировались в процессе перехода некоторых разделов гуманитарного знания на теоретический уровень, в поисках существенных системных абстракций. Эти идеи имели ярко выраженное кантианское влияние, поскольку в них делался акцент на бессознательные структуры, управляющие мышлением и историей, одновременно ставились рациональному познанию самого человека, его духовной и общественной жизни. Философский структурализм представляет собой определенный мировоззренческий подход к пониманию глобальных проблем человека и истории. При этом зачастую абстракция, антигуманная структура, зачастую противопоставляется человеку и истории. За это структурализм подвергался критике со стороны таких философских течений как экзистенциализм, персонализм. Постструктурализм не только критически переосмыслил принципы структурализма, но и осуществил глубокую «переоценку ценностей», подвергнув критике саму возможность создания обобщающей теории и выявления общих закономерностей прогресса знаний и общества. Литературоведческой разработкой постструктурализма является деконструктивизм (Ж.Деррида, М.Фуко, М.Кристева) – особый тип анализа текста, состоящий в выявлении скрытых от читателя и даже от автора «остаточных смыслов», сохранившихся от дискурсивных практик прошлого и мыслительных стереотипов. Это выявление в сказанном несказанного, прочтение текста прежней эпохи в контексте нашей. Эволюционное мышление привело в большинстве случаев к новым взглядам. Для Линнеевской "Системы природы", из-за принятой константности видов, предикаты "похожий" и "родственный"( экстенсионал) были равнозначными. Сегодня они строго разделяются: родственные животные фактически имеют общего предка. Похожие животные - необязательно должны быть родственными, а родственные необязательно похожими. Точно также в строении тела и поведении различают аналогичные и гомологичные признаки. Аналогичные структуры, случайно или в ходе приспособления к реальности, конвергировали (напр., глаза); гомологичные структуры, напротив, сводятся к общему родоисторическому происхождению, являются родственными (напр., плавник, крыло, лапа, рука) . Это различие действует также по отношению к культурным элементам, таким как письмо, символы. Также и языки бывают не только сходными, но родственными в генеалогическом смысле - они имеют даже целое "древо родства", разветвляются и отмирают. Фазы, которые проходят многие науки, по аналогии с физикой можно назвать статической, кинематической, динамической. Статика исследует законы, которые действуют в покоящихся системах, кинематика поведение, зависимое от времени, динамика изучает силы, которые действуют в системах. Динамическая является последней и труднейшей стадией теории. - астрономия - биология - психология - эволюция человека 55. Марксистский подход к исследованию социальной реальности. К. Маркс – крупнейший немецкий мыслитель, основатель диалектического и исторического материализма, политэкономии. Сформулировал принцип зависимости общественного бытия (социальной материи) – системы социально-экономических отношений от уровня развития производительных сил общества. Согласно ему эти отношения объективны и только объективны, они ни прямо, ни косвенно не зависят от индивидуального и общественного сознания и детерминируют каждую историческую ступень развития общества. В социально-гуманитарном познании наиболее значимым с точки зрения Маркса является диалектический метод научного исследования (метод восхождения от абстрактного к конкретному). Маркс разрабатывал и применял диалектический метод в анализе ключевого для политэкономии понятия стоимости, что позволило объяснить природу прибавочной стоимости. Метод восхождения от абстрактного к конкретному есть для Маркса лишь способ при помощи которого мышление усваивает в себе конкретное и воспроизводит его как духовно конкретное. Конкретное потому конкретно, что есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. 58 Маркс демонстрирует эту мысль на примере рассуждения из области политэкономии. На первый взгляд кажется правильным начать с реального конкретного, данного нам в ощущения – населения, которое есть основа и субъект всего общественного производства. Но при ближайшем рассмотрении население это абстракция, если не рассматривать классы, из которых оно состоит, классы в свою очередь абстракция без основ на которых они покоятся, наемного труда, капитала. Последние в свою очередь предполагают разделение труда, цены, деньги, стоимость. Таким образом начав с населения оказалось бы что это лишь хаотическое представление о целом и только путем более детальных определений можно было бы аналитически подходил бы к детальным определениям и затем пришлось бы двигаться обратно к конкретному целому, но уже как к некоторой богатой совокупности многочисленных определений и отношений. Маркс в своих рассуждениях предлагает зафиксировать абстрактные понятия – труд, разделение труда, потребность, меновая стоимость и затем двигаться к конкретным целостностям – к государству, международному обмену, мировому рынку. Далее можно рассмотреть, что понимание определения меновой стоимости рабочим временем. Для превращение различных видов труда в эквивалент необходимо произвести следующие процедуры: труд как эквивалент должен рассматриваться не как труд различных субъектов, а напротив различные индивиды лишь органы труда (усредненного, который выполняет некий усредненный индивид). Затем конкретный труд должен рассматриваться как проявление своей противоположности – абстрактного труда (портной и ткач создают лишь некую стоимость – в этом смысле их конкретный труд – проявление абстрактного). Третья особенность эквивалентной формы – частный труд становиться формой своей противоположности общественного труда. (я бы не стала об этом говорить). Общим результатом своих рассуждений Маркс формулирует следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые от их воли независящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляют экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни. По мнению Маркса, ен сознание определяет бытие, а бытие определяет сознание. Т.о. марксистский подход к исследованию социальной реальности заключается в том, чтобы исходя из материального производства непосредственной жизни рассмотреть действительный процесс производства, понять связанную с ним и порожденную им форму общения – т.е. гражданское общество, как основу всей истории. Затем необходимо изобразить деятельность гражданского общества в сфере общественной жизни, а так же объяснить из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль…необходимо проследить процесс их возникновения, на основе производственных отношений. Не критика, а революции по мнению Маркса является движущей силой истории, религии, философии и всякой иной теории. Игнорирование этого фактора или рассмотрение его как побочного, вынуждало писать историю, руководствуясь лежащим вне ее масштабом. Из истории исключалось отношение людей к природе, чем создавалась противоположность между природой и историей. Кроме того при изображении другой эпохи история вынуждена была разделять иллюзию этой исторической эпохи 56. Методологические основания новоевропейской науки в философской концепции Р. Декарта. Рене Декарт великий французский философ, математик, естествоиспытатель, является родоначальником науки и рационализма Нового времени. Родился в знатной дворянской семье, закончил коллегию Ля-Флеш. Посетил Голландию, Германию, Чехию, Италию, Швецию. Важнейшими особенностями философии Декарта является Дуализм (существование независимых субстанций мыслящей и протяженной) и деизм вера в Бога, сотворившего материю, разум, жизнь и являющегося высшей истинной. Опираясь на математику как совершенный образец достоверного знания, Декарт сформулировал основные правила рационалистического метода. Главным инструментом достоверного знания он считает интеллектуальную интуицию «естественный свет человеческого разума». Декарт создал аналитическую геометрию, внес огромный вклад в развитие математики, механики, оптики, физиологии – открыл механизм безусловного рефлекса… У Декарта осуществлен органический синтез философии и науки: его философия действительно развивает науку, являясь по сути научно обоснованной. В своей работе «Правила для руководства ума» Декарт формулирует методологические положения классической науки нового времени. 1. Целью научных занятий должно быть направление ума таким образом, чтобы он мог выносить твердые и истинные суждения обо всех тех вещах, которые ему встречаются. Декарт абсолютизирует истину. 2. Нужно заниматься только теми предметами о которых наш ум способен достигнуть достоверного и очевидного знания. Арифметика, геометрия берутся как образец построения знания, как критерий достоверности логических построений. 3. Касательно обсуждаемых предметов следует отыскивать, не то что думают о них другие или то, что предполагаем мы сами, но то, что мы можем ясно, очевидно усмотреть, или достоверным образом вывести, ибо знание не приобретается иначе. Декарт вводит основные методы приумножения знаний: интуицию и дедукцию. Интуиция – свет человеческого разума способность постижения истины, путем непосредственного е усмотрения, без обращения к логическим аргументам. Дедукция – процесс логического вывода. 4. Для разыскания истинны вещей необходим метод. Сомнение – отбрасывание всего, что принимается на веру. Четыре правила рекомендуемые как метод вместо «логики с ее силлогизмами» - никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т.е. тщательно избегать поспешности, предубеждений, и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не может дать повод к сомнению. 59 - делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить - располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, восходить мало помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существования порядка даже среди тех, которые естественным ходом вещей не предшествуют друг другу - делать перечни всюду настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено. Важно представление Декарта о живой и неживой природе как о гигантском механизме, познание которого исходит из принципов, которые мы обнаруживаем в разуме интуитивным путем. Более сложные высказывания мы получаем дедуктивным путем. Человеческое тело так же как и животное является механизмом. Только бессмертная душа, вложенная Богом, избавляет человека от необходимости реагирования. Связь души и тела через эпифиз. 57. Методология естественных и гуманитарных наук в философии неокантианства Г. Риккерта. Природа и история – конструкты сознания, их отличие – в специфике научных понятий. Два понимания действительности – когда мы берем общее (родовое понятие) и тогда любое индивидуальное – экземпляр общего, который всегда можно заменить на другой (структурирует реальность). Вся действительность подводится под общее понятие, если это достигнуто – закон действительности. Научное мышление совпадает с построением общих понятий. Но не все науки используют этот метод. А есть наоборот, отношение к экземпляру как к особенному, тогда мы используем имя собственное – индивидуальное понимание. Естествознание образует понятия, имеющие общее содержание путем абстракции из самых общих; история конструирует понятия, имеющие индивидуальное содержание. Обе используют общие понятия, слова, но в первом случае – это цель, во втором – средство (потому что описание индивидуальных объектов, а не общих закономерностей). История как раз хочет понять феномен в его целостности, неповторимости, уникальности. Проблемы ценности в общих науках нет – есть самое общее понятие и существенные в таких науках просто с ним совпадает. Индивидуальное, наоборот, ценность объекта (иначе как может существовать история и интерес к ней). Но история изучает не человека вообще, а человека как социальное существо, т.е. как участника реализаций социальных ценностей. (этот процесс – культура – всеобщие ценности, но также исследуется и индивидуальность человека). Человек соотносит с культурными ценностями действительность, но надо узнать, как культура реализовалась в ее индивидуальном развитии (для этого и нужна индивидуальная история). Есть ценность и закон: закон предполагает ясность логических отношений, абсолютная значимость ценности проблематична (но есть ядро ценностей – культура). 58. Методология естественных и гуманитарных наук в философии неокантианства Э. Кассирера. Впечатление, которые мы получаем от вещи сам объект отделены представлением. Все больше признаков, которые приписывались бытию, теперь считаются лишь его выражением (не только наши чувственные ощущения – цвет, запах, вкус, но и пространственно-временные свойства, причинность). Все известное не есть абсолютное бытие, основание, которое удостоверяет существование вещей и наделяет их признаком непостижимостью. Но познать содержание и значит превратить его в объект (само познание предметно, а не то, что мы познаем предметы). Предметное познание – стремление устанавливать в нашем опыте логические связи между элементами. Мы познаем не сами вещи, а правила, которым подчинена действительность (вещи в их взаимоотношении – изменении или пребывании). Законы вещей – это связи (которые сначала могли казаться правильностью течения ощущений), которые универсальны, неизменно значимы во всяком опыте. Понятие науки – интеллектуальные символы, созданные самим человеком (а не пассивное отражение бытия). Объективация в науке опосредованная, поэтому если разные средства – разное соединение объектов, различный смысл предметных связей (действительно предметы у наук разные), но это не значит, что вообще не будет никогда связной картины. Наоборот, различные направления знания надо понимать как систему. Философия должна понять, следует ли мыслить интеллектуальные символы как рядоположенные в различных дисциплинах, или как различные выражения одной фундаментальной субстанции? Познание всегда стремится свести многообразие явлений к основоположению. Но помимо интеллектуального способа возведения индивидуального к общезначимому, есть и другие формы в душевной жизни, которые также пропитаны творческой силой (искусство, миф, религия). Они также создают своим символические формы, которые не равны. 59. Методология естественных и гуманитарных наук в философии неокантианства В. Виндельбанда. Неокантианство - Направление в философии в 60-70 годы XIX в. Две школы: Марбургская (Коген, Наторп, Кассирер) и Баденская (Виндельбанд, Риккерт). Опирались на идею Канта об априорных формах познания, структурирующих опыт. Марбург: Факты могут быть обнаружены и описаны только в свете определенных научных теорий и гипотез. Теория играет определяющую роль. Т.о. физика – логико-математическое конструирование модели мира. Хотели дополнить марксизм этикой Канта. Баден: методология гуманитарных наук, истории. Отличительный признак – не предмет, а метод исследования. Два рода познавательного интереса – к общему и к индивидуальному. Соответственно, генерализующий метод и индивидуализирующий (индивидуальная значимость, ценность). Первым пользуются науки о природе, вторым – о культуре. Познание индивидуального – соотнесение предмета со всеобщими ценностями. Ценности – априорные формы познания. Есть 2 типа суждения – абстрактно-логические (описание природы – естественно-научная картина мир) и оценочные (удовольствие или неудовольствие в отношении человека к миру). Отсюда методы – номотетические (законоустанавливающие) и идиографические (описывающие особенное), а науки делятся на естествознание и исторические науки – науки об общественной жизни и ее историческом развитии (классификация наук основана не на объекте, а на методе). 60 Наука о душе тоже основана на причинности. Психология и должна объяснять факты душевной жизни своими законами (но не оценивать). Для нормативных же законов эти факты – объект идеальной оценки (но не объяснения). Нормы, конечно, особые формы существования законов природы (эстетические нормы – как переживать, нравственные – форма мотивации). Но норма имеет отношение к цели – к общезначимости – это такие формы законов природы (или душевной жизни), которые должны быть одобрены. Исследование в науке тоже руководствуется логической нормой. 60. Позитивистская традиция в философии науки (О. Конт) Позитивное: реальное в противоположность химерическому, полезность в противовес праздному любопытству; логическая гармония между индивидом и духовной общностью – достоверность, а не сомнительность; точное, а не смутное; организовывать, а не разрушать (метафизика только критиковала). Каждая концепция проходит три теоретических состояния: теологическое или фиктивное (отправной пункт ума – человек обращается к внутренней природе вещей, на причинные всех явлений, стремится к абсолютному знанию, рассматривает явления как продукт вмешательства сверхъестественных сил); метафизическое или отвлеченное (переходная стадия – сверхъестественные факторы заменены отвлеченными силами, нераздельно связанные с разными предметами); состояние научное или позитивное (три разных метода мышления – человек отказывается от абсолютного знания, от причин и комбинируя наблюдение и рассуждение изучает действительные законы). Теологическая система достигла наивысшего предела, когда сделал единое существо; метафизическое – одна сущность (природа – источник всех явлений); позитивная (тоже пытается) – представление всех наблюдаемых явлений как частный случай одного общего факты (например, тяготение). Так развивается каждая наука и человек (теолог в детстве, метафизик в юности и физик в зрелости). Человек не может без этого: чтобы познавать мир нужно создавать теории, чтобы наблюдать, и наоборот, нужно наблюдать для образования теорий – нужны понятия (теологическая система). Сразу перейти к фактам нельзя – наличие метафизических причин. Особый подъем – Бэкон, Декарт и Галилей, когда произошло освобождение от суеверия. Позитивизм победил везде, кроме изучения социальных законов – нужна социальная физика. 61. Аналитическая философия Б. Рассела. Парадокс: есть класс объектов, которые обладают определяющим свойством класса (сам класс не является своим членом). Классы, не являющиеся членами самих себя, должны образовывать класс. Тогда вещи вне класса (другие члены) являются другим классом, т.е. обладают своим определяющим свойством, но тогда этот класс не может быть членом самого себя; если не член самого себя – то не должен обладать определяющим свойством класса, значит – член самого себя. Таким образом, логика не всегда применима к математике. Истина должна определяться через некоторое отношение к факту. В монизме истина не является независимой от другой истины, а ложь и есть абстракция и такое понимание частей, как будто они являются независимым целым. В прагматизме убеждение истинно, если оно имеет определенные последствия. Рассел – истинно, если имеет причины. Есть предложения (Цезарь мертв и тоже самое на другом языке) – они разные, но суждение одинаковое. С точки зрения истины важны предложения, передающие верования (хотя, конечно, с помощью предложения можно формировать ложные убеждения). Верование – факт, который может вступать в отношения с другим фактом. Я могу верить, что сегодня четверг в четверг – то это факт. Такой факт (по отношению к которому вера) – верификатор. Если я верю, что не-четверг и нет факта, который бы это опроверг – тоже истина. Истина не есть знание (знание состоит из определенных истинных верований, но не из всех: я могу смотреть на сломанные часы и думать, что они идут и случайно смотреть тогда, когда время будет совпадать, т.е. у меня будет истинное верование о времени, но не знание). 62. Соотношение интеллекта и интуиции в «философии жизни» А. Бергсона. Наука и философия. Открытие бессознательного привело к пониманию того факта, что разум больше не может претендовать на единственно правильную оценку реальности. Философия жизни говорит о сомнительности исторического прогресса, иррациональности истории и души человека. Выдвигается идея изучения жизни отдельного человека и важности ее анализа для философии. «Жизнь» первичная, фундаментальная реальность, предшествующая разделению на субъект и объект, материю и дух. «Жизнь» противопоставляется понятию «бытие». Подчеркивается ее противоречивость, творческий и непредсказуемый характер. Она познается неинтеллектуально, интуитивно. Не может быть выражена категориями, ориентированными на науку. Философия Бергсона, в отличие от большинства систем прошлого, дуалистична. Мир для него разделен на две в корне различные части: с одной стороны – жизнь, и другой – материя или, вернее, то инертное «что-то», которое интеллект рассматривает как материю. Вся вселенная есть столкновение и конфликт двух противоположных движений: жизни, которая стремится вверх, и материи, которая падает вниз. Жизнь есть единственная великая сила, единственный огромный жизненный порыв, данный единожды, в начале мира; встречающий сопротивление материи; борющийся, чтобы пробиться через материю; постепенно узнающий, как использовать материю с помощью организации; разделенный препятствиями, на которые он наталкивается, на различные течения; частично подавляемый материей вследствие тех изменений, которым материя его подвергает; все же всегда сохраняющий свою способность в свободной деятельности, всегда борющийся, чтобы найти новый выход; всегда ищущий большей свободы движения между враждебными стенами материи. Эволюция является поистине творческой, как работа художника. Побуждение к действию, неопределенное желание существует заранее, но, пока желание не удовлетворено, невозможно знать природу того, что удовлетворит это желание. На этом основании эволюцию нельзя предсказать, и детерминизм не может служить средством опровержения защитников свободы воли. 61 Среди животных появилось разветвление: более или менее разделились интеллект и инстинкт. Они никогда полностью не бывают друг без друга, но в основном интеллект есть несчастье человека. Инстинкт в своем лучшем проявлении называется интуицией – инстинкт, ставший бескорыстным, сознающим самого себя, способным размышлять о своем предмете и расширять его бесконечно. Интеллект имеет главным своим объектом неорганическое твердое тело, он может ясно представлять себе только прерывное и неподвижное, его понятия расположены вне друг друга, он разделяет в пространстве и фиксирует во времени, он не создан для того, чтобы мыслить эволюцию. Интеллект характеризуется естественной неспособностью понимать жизнь. Происхождение интеллекта и происхождение материальных тел соотносительно. И то и другое развилось в процессе взаимного приспособления. В действительности существуют не отдельные твердые вещи, а только бесконечный поток становления, в котором ничто становится ничем. Но это становление сожжет быть движение вверх или вниз: если это движение вверх, его называют жизнью; если движение вниз, оно, как ошибочно утверждается на основе интеллекта, называется материей. Вселенная имеет форму конуса с абсолютом в вершине, т.к. движение вверх соединяет тела, а движение вниз разделяет их. Чтобы восходящее движение духа было способно пробираться сквозь нисходящее движение падающих тел, оно должно быть способно прокладывать себе пути между этими телами. Так образовался интеллект и первичный поток разделился на отдельные тела. Как интеллект связан с пространством, так инстинкт или интуиция связаны с временем. Пространство – характеристика материи – возникает при рассечении потока; оно в действительности иллюзорно, полезно до некоторой степени на практике, но чрезвычайно вводит в заблуждение в теории. Время, наоборот, есть существенная характеристика жизни или разума. Время, являющееся сущностью жизни, Бергсон называет длительностью. В длительности, в которой мы рассматриваем наши действия, имеются разделенные элементы, но в длительности, в которой мы фактически действуем, наши состояния растворяются друг в друге. Длительность есть тот самый материал действительности, который находится в вечном становлении, никогда не являясь чем-то законченным. Теория длительности Бергсона связана с его теорией памяти. Раньше считалось, что неизменное содержит в себе большее, чем изменяемое (созерцание, а не действие). Сейчас показано (начиная с Галилея), что длительность изучать интереснее (современная наука и постулировала подвижность как самостоятельную реальность). На пути интуиции человека есть понятия (осадки интуиции). Эти понятия и стали особенно рассматривать, приписывая науке символический характер. Пусть факты уйдут позитивной науке: физика и химия – неорганизованной материей будут заниматься, биология и психология – проявлением жизни, тогда философ получает факты и законы и старается постичь глубинные причины. Но так получается, что если философия не имеет отношения к факту, то и критика – это просто переформулирование (ведь факт и законы связаны – нельзя отделить форму от материи, вид предмета от его истинной природы и организации). Позитивная наука – творение чистого интеллекта. Интеллект особенно свободно чувствует себя в неорганизованной материи. Особенно это проявляется в механических изобретениях и с этой точки зрения человек исследует и все остальное, обращается и к живой материи как к инертной, но тогда мы получаем относительную, символическую истину, которая зависит от способов нашего действия. Философия и должна исследовать живое без задней мысли, без стремления использовать. Интеллект хорошо схватывает инертное, то, что к рамкам приспособлено, а не живое, которое впихивают в рамки. Наука же возгордилась, что она изучает все области. 63. Понимание соотношения науки и массовой культуры в философии экзистенциализма К. Ясперса. Современная наука основана на душевной направленности библейской религии: истинность любой ценой (Бог требует истины, поэтому познание – благородное дело, серьезное, самое важное); мир сотворен Богом (мир – совершенное, упорядоченное, остальное – ничто, раз все сделал Бог – все достойно познания; однако и познаваемое и познанное – бытие второго ранга, поскольку сам Творец есть – до конца постичь нельзя, бытие мира указывает на что-то другое); действительность полна ужаса и страха (познание = дерзость; парадокс – оно нужно, но и посягает на тайну – эта борьба проявляется в борьбе самого исследователя со своими идеалами и ценностями, которые надо проверить). Такая борьба выражается в стремлении исследователя найти противника (упадок науки – желание найти лишь единомышленников). 3 признака науки: познавательный метод, достоверность знания и его общезначимость (единодушие). Современная наука 1.универсальная по духу (нет области, которая бы могла от нее отгородиться), 2.не завершена (у греков как бы все завершенное; современная наука все время меняется, преодолевает свои основания – оно знает, что никогда не достигнет бытия и что процесс бесконечен, т.е. это беспредельное движение, определяемое идеей прогресса – кажущаяся бесцельность, в отличие от определенности и структурированности греков); 3.ни к чему не относится равнодушно (любой факт интересен); 4.обращаясь к единичному стремится выявить всесторонние связи (единение наук, у каждой при этом свой предмет, своя точка зрения; в основе взаимосвязи – форма познания, т.е. метод; систематичность приводит не к картине мира, а к проблеме системы наук – подвижна, многообразная система); 5.постановка радикальных вопросов (конкретное познание, а не всеобщие идеи); 6.наличие определенных категорий – категория причинности – универсальность в разработке категорий и методов; 7.научная позиция – вопросы к любому предмету, исследования, проверки – свобода познаваемого в науке. Сейчас все считают себя причастными к науке, многие данные просто принимаются, наука смешивается с ненаукой. Наука доступна немногим. Одно из ложных следствий понимания науки – представление о том, что мир не может быть познан, а что он уже познан – стремление с помощью знания упорядочить мировое устройство. Отсюда (идея, что рассудку доступна вся истина) некритичность в принятии выводов (без учета методов), абсолютное доверие к науке. Однако как только суеверие это сменяется разочарованием – презрение к науке, все беды связываются с ней. Границы действительно есть (врач и сейчас не все может вылечить). Наука должна осознавать 62 свои границы (тогда подобного противоречия между ненавистью и суеверия можно избежать). Кризис в науке: естественные науки нецелостны; гуманитарные – лишены гуманитарного этоса. Знание лишено целостности. Кризис не в науке, а в человеке: свободное исследование превратилось в научное предприятие (куда каждый может попасть) – много точек зрения и друг друга люди понимать перестают. Сейчас смысл – не познание, искажение смысла науки – власть техники (которая обеспечивает порядок), а техника держится на науке, но верят в результаты (знания) науки (суррогатная вера), подлинное знание это еще и знание о методе и границах науки. 64. Интерналисткая концепция развития науки (А. Койре). Интернализм в развитии науки делает акцент на исследовании содержания научного аппарата, истории научных идей, развитии концептуального аппарата науки. В «сильной» версии интернализма отрицается социокультурная детерминация развития науки (позитивизм), в слабой версии – признается, но интегрируется в логику объективного роста научного знания (Поппер, Лакатос, Тулмин). Концепция Койре – «мягкая» версия интернализма. Основные положения: 1. Научная мысль не отделена от философской. Любое научное исследование предполагает определенную картину мира и, соответственно ей, определенные возможности и ограничения. Изменения в мировоззрении (см п. 2) не могут быть объяснены изменением опыта, эмпирией – они обхясняются как раз введением абсолютных объектов (напр, инерционного движения), которым повседневный опыт противоречит. Ньютон – союз Платона и Демокрита (атомы в евклидовом пространстве) – возможен только при признании абсолютного пространства, времени и движения. И Ньютон, и Эйнштейн вводят абсолюты – и связывают себя с философией. 2. Научные революции всегда связывались с катастрофой или изменением философских концепций. Науч революция 17 в включала след филос изменения: развенчание Космоса (конечный и иерархически упорядоченный мир Аристотеля был заменен бесконечной Вселенной), геометризация пространства (вместо совокупности мест Аристотеля – Евклидово пространство). 3. Отсюда: позитивизм временен, а побеждает не эмпиризм и не позитивизм, а математический реализм (Декарт, Галилей, Платон). 65. Философско-методологические проблемы психологии (З.Фрейд). Предшествующие влияния: Лейбниц (апперцепция), Гербарт (порог сознания) и Фехнер (который собственно и ввел метафору айсберга – то есть что наша психическая жизнь во многом результат ненаблюдаемых процессов). Если что-то Фрейд и по заимствовал, то у Фехнера. Проблема бессознательного обсуждалась широко в то время. Особое распространение получил гипноз благодаря работам Жана Мартина Шарко (1823-1893). Шарко описывал истерии и параличи. В то время считалось, что причины их физические и соматические, но Пьер Жане (1859-1947) – ученик Шарко, показал, что это не так. Хотя Жане Фрейда не любил. Чарльз Дарвин говорил, что человек подвержен инстинктам, в том числе сексуальным (начиная с 7 недель). Это опубликовал Романес, которому Дарвин передал свои материалы. В конце 19 века все говорили о сексе. Многие врачи добились успехов в лечении историй, когда давали пациентам говорить о своих сексуальных проблемах. А.Бине написал книгу о сексуальных извращениях. Термин «либидо» уже был. Именно потому что общество было пропитано идеями, оно и было готово воспринять Фрейда. Поэтому никакого шокирования верхнего слоя среднего класса буржуазного общества не было. Дядя его будущее жены написал книгу о катарсисе у Аристотеля, после этого за год вышло 140 публикаций на эту тему. Согласно 3. Фрейду, бессознательное – это: а) психические процессы, «которые происходят активно и в то же время не доходят до сознания переживающего их лица», б) основная и наиболее содержательная система психики человека (бессознательное – предсознательное – сознательное), регулирующаяся принципом удовольствия и включающая в себя различные врожденные и вытесненные элементы, влечения, импульсы, желания, мотивы, установки, стремления, комплексы, характеризующиеся неосознаваемостью, дуальностью, асоциальностью. После краткого периода применения гипноза (1887 – 1889), Фрейд узнал о катартическом методе доктора Йозефа Брейера. На основе этого метода Фрейд последовательно вывел собственный уникальный метод свободных ассоциаций. Он занялся частной практикой в 1881. Случай Анны О. (Берта Паппенхайм). Рассказывала о своих переживаниях (когда ухаживала за умирающим окном) Бейеру и после каждого сеанса чувствовала себя хорошо (у нее была истерия - паралич, потеря зрения, памяти). Метод катарсиса. Произошел позитивный перенос – перенос чувств, связанных с отцом на Брейера. Его жена стала серьезно ревновать (они встречались каждый день в течение года с Анной О.). Тот расстался с ней, но неожиданно у нее начались как будто родовые схватки. Под гипнозом все ушло, Брейер отправился во 2 свадебное путешествие с женой. Анну О. поместили в больницу, где она часами сидела перед портретом отца. В последствии она стала заметной женщиной – боролась за феминизм, за необходимость образования женщин. В 1885 Фрейд был на стажировке у Шарко. Но метод гипноза ему не нравился, а катарсис он использовал. Разработал метод свободных ассоциаций – говорить все, что приходит в голову лежа на кушетке (появление вытесненного). Многие ассоциации связаны с конфликтами, имеют за собой причину. Кроме того, многие пациенты вспоминали свои детские переживания. Невроз не может развиться у человека, ведущего нормальную сексуальную жизнь. Он говорил, что подлинная причина – домогательства со стороны взрослых. Его критиковали, тогда он сказал, что на самом деле психической травмы может и не быть – просто фантазия. Но почти через 100 лет (1984) в архивах оказалось, что все описанное Фрейдом было на самом 63 деле (психические травмы), он просто отказался от своего мнения в угоду публике. Своему ученику Ференци он тоже запрещал высказывать такую теорию всеобщего совращения (иначе все отцы – уроды). Фрейд никогда не утверждал, что психоанализ – это предсказательная наука. Он лишь говорил, что, оглядываясь назад, психоаналитики могут найти смысл состояния ума. Именно Фрейд обратил наше внимание на подсознательные и иррациональные процессы, на беспокойство и усилия по его преодолению, на значение человеческой сексуальности и на борьбу между нашими биологическими импульсами и социальным благополучием. Основное – вытеснение и сопротивление. Психоанализ направляет науку на изучение душевной жизни. Религия и философия ничем не лучше. 66. Философско-методологические проблемы психологии (К. Г. Юнг). Во время лечебных сеансов он, в отличие от Фрейда, никогда не укладывал пациентов на кушетку, отмечая, что у него нет намерения кого-либо тащить сразу в постель! Вместо этого Юнг усаживал пациента напротив себя в удобное кресло. Иногда он напевал во время сеанса, а иногда был нарочито груб. Однажды он заявил пациенту, который пришел точно в назначенное время: «Нет, нет! Сегодня я уже больше никого не могу видеть. Идите домой и лечитесь сегодня сами». Юнг впервые познакомился с идеями Фрейда в 1900 году, прочитав работу «Толкование сновидений». Он оценил книгу как подлинный шедевр. В 1906 году между ним и Фрейдом началась переписка, а год спустя он приехал к Фрейду в Вену. В 1909 году Юнг сопровождал Фрейда во время его поездки в Соединенные Штаты в университет Кларка, где, как и Фрейд, выступал с лекциями. Если Фрейд характеризует либидо преимущественно в терминах сексуальной сферы то для Юнга это жизненная энергия вообще, в которой секс присутствует только как один из компонентов. По Юнгу, базовая жизненная энергия либидо проявляется в росте и размножении, а также в других видах деятельности — в зависимости от того, что в данный момент времени является наиболее важным для конкретного человека. Юнг отвергал фрейдовское понятие эдипова комплекса. Он объяснял привязанность ребенка к матери чисто житейскими потребностями ребенка и способностью матери их удовлетворять. По мере роста ребенка у него появляются сексуальные потребности, которые накладываются на прежде доминировавшие потребности в еде. Юнг высказал предположение, что энергия либидо приобретает гетеросексуальные формы лишь в пубертатный период. Он не отрицал напрочь наличия сексуальных сил в детском возрасте, однако свел сексуальность до положения лишь одного из многих влечений в психике. Юнг не использовал в своей концепции понятие эдипова комплекса потому, что таковой опыт отсутствовал в его собственных детских переживаниях. Он отзывался о своей матери как о женщине излишне полной и непривлекательной, а потому и никак не мог понять, на каком основании Фрейд утверждал, будто каждый мальчик испытывает в детстве сексуальное влечение к собственной матери. В отличие от Фрейда, у Юнга не было никаких проблем, связанных со сферой секса. Он так же не делал, в отличие от Фрейда, никаких попыток ограничить свою половую жизнь. С точки зрения Фрейда, человек есть продукт своих детских переживаний. Для Юнга же человек определяется не только прошлым, но в равной мере и своими целями, ожиданиями и надеждам.Человек может меняться и, подчас, довольно значительно, на протяжении всей своей жизни. Выделил психологические типы. Юнг утверждал, что душа (в теории Юнга термин, аналогичный личности) состоит из трех отдельных, но взаимодействующих структур: эго, личного бессознательного (комплексы) и коллективного бессознательного (архетипы). Идея словесно-ассоциативного теста (аналитик слов и клиент – слово) и смотрим на чем остановился, как зацепился. В отличие от Фрейда – развитие всю жизнь. Согласно Юнгу, конечная жизненная цель — это полная реализация «Я», то есть становление единого, неповторимого и целостного индивида. Развитие каждого человека в этом направлении уникально, оно продолжается на протяжении всей жизни и включает в себя процесс, получивший название иидивидуация. Сознание и бессознательное обязательно должны уравновешивать друг друга, в бессознательном поведении проявляются установки, противоположные сознательным стремлениям. Индивидуация – процесс достижения самости (скинуть маску). Итог осуществления индивидуации, очень непросто достигаемый, Юнг называл самореализацией. Такая же идея психоанализа – с помощью сознания больного осознать бессознательное. Вопрос «почему во снах все трактуется как бессознательное» Юнгом объясняется как дань сложившейся исторически традиции. У Фрейда – все символично во сне; у Юнга – выражение вытесненных желаний (неизвестное нам мы пытаемся ухватить доступным нам языком, с помощью аналогий – это и есть символ по Юнгу). Проблема самопознания – никто себя не знает (все имеют представления о социальных ролях), а нужно понять именно индивидуальное (неповторимое, уникальное). Поэтому научное познание, которое имеет дело со средним не подходит (оно оперирует неким усредненным образом, который к индивиду отношения не имеет). 67. Философско-методологические проблемы психологии (С.Л. Рубинштейн). Деятельность определяется через цели. Деятельность понимается как общественная категория. Прямая цель деятельности – выполнение общественной функции. Деятельность определяется задачами, в решение которых включается человек. У человека есть мотивы, выходящие за рамки деятельности и действие (социальные мотивы – стремление выполнить свои обязанности, долг). Творческая самодеятельность (субъект порождает деятельность, деятельность творит субъекта). Объективно изучения сознания и психики через деятельность (сознание внутри деятельности и психика тоже, а у Лео психика – во внешних формах, когда психика играет ориентирующую роль). Основные положения: Единство Со и Д. 1. Сознание – это специфическая форма отражения действительности, существующей вне и независимо от субъекта, поэтому психологический факт не определяется лишь отношением к субъекту, переживанием которого он является. Он 64 предполагает отношение к объекту, который в нем отражается. 2. Психическое переживание – непосредственная данность, но познается она опосредованно через его отношение к объекту. 3. Психическое несводимо к одному лишь «явлению сознания», к его отражению в себе самом. Сознание человека не сводится к абстрактной субъектности, изнутри противопоставляющейся объективному внешнему миру. Сознание – это осознанное бытие, единство субъективного и объективного, оно формируется в Д.. Т.о. сознание и Д образуют единое целое, но они не тождественны – принцип единства сознания и деятельности. Сам факт осознанности Д изменяет условия ее протекания; Д перестает быть просто совокупностью ответных реакций, выходит за пределы физиологического детерминизма – получается, что Рубинштейн считает, что Д появляется только вместе с сознанием. В процессе Д сознание то включается, что, в зависимости от отношений между задами и способами их осуществления, которые складываются в процессе ее осуществления. Действие выключается осознается, когда частичный результат, который им достигается, превращается в прямую цель субъекта, и перестает осознаваться, когда цель переносится дальше (уже достигнутые цели не осознаются). Отличие от Леонтьева в определении предмета психологии. По Р. Д – объяснительный п-п. Вне причины действуют через вну условия (интериоризация переход психического в психическое). Человек старается познать окружающий мир, понять истину, объективную закономерность (тем самым, спасая окружающих от заблуждения. Познание бесконечно (мир бесконечен) и человечество, опираясь на деятельностью предыдущих поколений, идет вперед. Идея активности человека. Индивид включен в общество, но может ему и противостоять. Человек внутренне детерминирован (внешность рождает внутри только пустоту), поэтому главный объект познания – сам человек. Мир такой, какой он есть для человека. Мир человеком изменяется и создается. Бытие – не кажимость (не субъективный идеализм). 68. Философско-методологические проблемы психологии (Ж. Пиаже). Жан Пиаже (1896-1980) был безусловно одаренным человеком. Уже в подростничестве он испытывал большой интерес к биологии, особенно к биологическим основам знания. К двадцати одному году он получил докторскую степень в университете в родном швейцарском городе Neuchatel и опубликовал более двух десятков профессиональных статей на тему биологических исследований, большинство из которых было посвящено моллюскам. После окончания докторантуры, он переключил свое внимание на психологию, которую изучал в швейцарских психологических клиниках и в Сорбонне. В Париже (19191921) Пиаже работал над стандартизацией тестов детских способностей в лаборатории французского эксперта в области измерения интеллекта, Альфреда Бине. На протяжении этого времени Пиаже не интересовался правильностью ответов детей на вопросы теста, поскольку он изучал сам процесс мышления, лежащий в основе ответов. Гнетическая эпистология - центральный вопрос его исследований был связан не с природой детей, а с развитием у людей знаний. Более точно его можно сформулировать следующим образом: «Как во времени изменяется отношение между знающим и знаемым?» Поэтому термин «генетическая (означающий происхождение развития) эпистемология» (теория знания) на самом деле описывает сферу стремлений. Пиаже ввел в практику метод клинической беседы (стаканчики или другая задача + вопросы). Знание с точки зрения здравого смысла: 1.Знание - тело информации или убеждений, которые человек приобрел либо в процессе обучения, либо через непосредственное столкновение с миром. Эта идея обретения информации отражается в таких повседневных фразах, как «Она кладезь информации» или «Я бы хотел обладать всем этим знанием». 2.Знание человека является довольно четким отражением того, чему человека учили или чем он интересовался. Предполагается, что если два человека, обладающие хорошим зрением, наблюдают событие с одинаковой позиции, то их знание о событии будет практически идентичным. На этом убеждении основывается зависимость от свидетельства в суде. 3.Запас знания увеличивается с добавлением повседневного опыта. 4.При необходимости мы можем воспроизвести любой фрагмент знания практически в неискаженном виде. Конечно, некоторые детали могут быть немного расплывчатыми, но если мы можем вспомнить целую картину, то в основном она будет представлена в исходной форме. Пиаже: 1.Знание – не тело, а процесс. Знать что-то - означает действовать в соответствие с этим, причем действие может быть физическим или психическим. Знания более старших детей становится скорее психической деятельностью. 2.Ребенок не видит картину объективной реальности. Вместо этого, картина восприятия мира ребенком определяется условием перцептивного механизма. Он наблюдает за событиями через окрашенные линзы, определяющие различный фокус и окраску, что объясняется (1) наличием прошлого опыта ребенка и (2) его стадией внутреннего созревания, на которой он находится. 3.Воспоминание представляет собой воспроизведение исходного процесса знания. Это не может быть простым повторением исходного знания, потому что ум ребенка изменяется. Все знание непрерывно находится в развитии и становится все более завершенным и эффективным. Цель поведения и мышления – адаптация. Техники адаптации он назвал схемами или, в более поздних переводах его трудов с французского, схематами: «Схема - структура (или организация) действия, которая включает в себя его обобщение за счет повторения в сходных или аналогичных обстоятельствах» Схема может быть очень простой, как, например, паттерн действия, который включен в сосание пальца у младенца; или она может быть сложной, состоять из физических и психических подсхем, как это происходит в случае цепи действий, необходимых для управления машины на улице; или в умственной цепи действий, необходимых, например, для решения квадратных уравнений. Схемы всегда сопровождаются эмоциональным фоном. Когда Пиаже говорил об аффективных схемах, он не отличал эти схемы от умственных структур, но говорил 65 об «аффективном аспекте схем, которые также являются интеллектуальными». Сначала сплошные рефлексы, потом сенсомоторные действие и затем – интеллектуальные. Ассимиляция и адаптация Процесс совпадения окружающего стимула с существующими умственными паттернами не просто является проблемой поглощения объективной реальности из мира. Ребенок переформирует события в мире, чтобы уложить их в свой паттерн существующих схем, подобно тому, как если бы ребенок слышал несколько звуков и решил бы, что раз они звучат как знакомая мелодия, то это она и есть. Ассимиляции - процесс присоединения или понимания событий в мире при совпадении их воспринимаемых черт с уже существующими схемами. «Ассимилировать объект в схему означает присоединить к этому объекту одно или несколько значений». Если событие не ассимилируется вообще, оно игнорируется. Отец пытается научить своего маленького сына рисованию с применением правильной визуальной перспективы, но, в конце концов, приходит к выводу, что «он ребенок просто не может сделать этого. Он этого не понимает». Второй вариант - «аккомодация» - изменение существующих схем, позволяющего ассимиляцию событий. Аккомодация пересматривает или изменяет схемы для нового приспособления к свойствам окружения, проигнорировать или исказить которые невозможно. Адаптация к миру достигается за счет ассимиляции и аккомодации.Вся активность индивида рассматривается как адаптация, стремление восстановить нарушенное равновесие со средой. Интеллект – должен себя уравновесить (каждая последующая стадия приводит в большее равновесия; каждая структура внутри себя равновесна). Логика – аксиоматика разума. Аксиоматическая логика (минимум обращения к опыту) позволяет построить схему реальности (тем самым, он продолжает интеллект). Но это чистая наука (не имеет ничего общего с реальностью), поэтому основой всего быть не может. Основное свойство логического мышления – операциональность, - продолжает действие, интериоризируя его. При этом операция не= действию, это схема действия. Интеллект – логика + биология (2 аспекта изучения). Принцип равновесия как характеристика, которая обусловливает развитие на каждой стадии. Само развитие – это смена господствующих умственных структур. Изначально логика считала, что она может объяснить все процессы мышления (и психология была согласна). Потом ассоциативные психологи стали говорить, что логика – это другое (логика была исключена) и объясняли мышление через чувства, ассоциации, образы и т.д. или использовали логику в качестве дополнения, связи психологических фактов. Термин логицизм – психологические теории, недостаточно подтвержденные эмпирически; психологизм – логические построения, в которых есть интуитивные моменты. Как же логика связана с сущностями: 1.Платонизм – логика связана с универсалиями, которые не зависят от нашего опыта и непсихологичны по своему содержанию (Б.Рассел, В.Уайтхед). 2.Конфенционализм – общие правила и соглашения (так объясняются сущности). Как же они оказываются эффективными? 3.Отсюда концепция правильно построенного языка: есть эмпирические истины и тавтологии (синтаксические отношения, которые с помощью семантики передают эмпирические истины). Вопросы Пиаже: а) какие истины без логических отношений (ребенок этого не понимает, нужен пространственный каркас сначала, чтобы понять, например, горизонтальность – нужна геометрия, то есть логические операции); б)операции всегда включены в группу (а не система выражений); в) логика – не есть язык, не есть восприятие. 4.Операционализм: операция – элемент психической деятельности (любое знание на нем). 69. Философско-методологические проблемы психологии (М. Г. Ярошевский). Школа – настоящая наука (в отличие от научноисследовательского института), сеть личных контактов, обмен информацией («незримые колледжи»). Школа может себя исчерпать и стать преградой на пути исследования каких-то проблем (но тогда можно понять, от чего зависела продуктивность коллектива), У каждого есть оппонентый круг, который заставляет осмысливать (то есть не только объект, но и суждения других субъектов заставляют развиваться). То есть не только когнитивная, но и коммуникативная активность человека. Всегда акцент делается на первом, но второе очень важно. Ведь сообщество обладает определенный защитным механизмов против немедленного внедрения любых новых идей. Цитирование – одно из проявлений такого социального взаимодействия. 70. Наука и глобальные проблемы современности (Н.Н. Моисеев). Человечество находится на «острие бритвы». Нужно нести ответственность за всех, а не только за себя. Религия особенно важна в особые минуты. Человек взывает к высшему по-разному (хотя очевидно, что основа у всех религий одинакова). Поэтому надо преодолеть религиозную нетерпимость. Человек не наблюдатель, а творец, субъект. В зависимости от нашей картины мира определяется и роль человека, его деятельность, направленность познания. Нет абсолютной истины, человек только расширяет горизонты доступного опыту знания. Нравственность (принятие принципов) изменила весь ход развития человека. Происходит усиление роли индивида (его личного творчества). Информационное общество – такое, в котором коллективный интеллект будет помогать решать обществу проблемы (подобно человеческому разуму). Наука не может познать и описать весь окружающий мир – один язык всегда однобок, ухватывает только с какой-то одной точки зрения. Система эмпирических обобщений бедна, чтобы обеспечить непротиворечивое описание реальности (дела не в нашей слабости или не подкованности, а в том, что мир очень сложен). Мы познаем мир не только сознанием, наше подсознание объединяет информацию и дает оценку (это хорошо, это опасно), но такая оценка у всех своя, все субъективно (но от того, не менее важно). Вселенная – Суперсистема – все ее элементы связаны между собой. Все взаимосвязано (человек и природа). Мы не можем говорить сейчас, что общество развивается на фоне, который ранее назывался окружающей средой. 66 71. Понимание взаимоотношения науки и культуры в философской концепции М. Мамардашвили. Основные положения: Наука есть выявление содержания законов окружающего нас мира. Культура – то, в каких условиях существует это содержание. Наука объективна в том смысле, что эти законы существуют в разных культурах. Культура, т.о., – пространство существования науки. Знание, которое субъективируется, превращается в культуру. Наука и культура: Суть проблемы, по словам Мамардашвили, заключается в том, что сама возможность постановки вопроса о науке и культуре как о различных вещах связана с различием между содержанием тех интеллектуальных или концептуальных образований, кот-е мы называем наукой, и существованием этих же концептуальных образований или их содержаний. Научное знание, по мнению Мамардашвили, объективно (кстати, об объективном существовании знания говорили также Платон и Гегель): Формулировка универсальных, например, физических законов не может быть ограничена частным, конкретным характером человеческого существа. Более того, физические законы не зависят также от того факта, что те наблюдения, на основе кот-х они формулируются, осуществляются на Земле, т.е. в частных условиях планеты Земля. Наука с самого начала своего возникновения ориентирована космически в своем содержании. Наука, взятая в этом измерении, предполагает не только универсальность человеческого разума и опыта по отношению к любым обществам и культурам, но и вообще независимость своих содержаний от частного, природой на Земле данного вида чувственного и интеллектуального устройства познающего субъекта. Не говоря уже о том, в каком обществе и в какой культуре находится человеческое существо, кот-е каким-то образом такие универсальные физические законы формулирует. Культура есть субъективная сторона знания: Знание – не бесплотный мыслительный акт «видения через», а нечто, обладающее чертами события, существования и, можно сказать, культурной плотностью. Есть различие между самим научным знанием и той размерностью, в какой мы владеем содержанием этого знания и своими собственными познавательными силами и их источниками. Вот это последнее, в отличие от природы, и называется культурой, взятой в отношении к науке. Знание объективно, культура же – субъективна. Она есть субъективная сторона знания, или способ и технология деятельности, обусловленные разрешающими возможностями человеческого материала, и, наоборот, чтото впервые конституирующие в нем в качестве таких «разрешающих мер» (о последних мы тогда и должны будем говорить как о культурно-исторических, в водя понятие культуры на фоне отличения ее от природы). Культура есть способ существования знания (культурный механизм в науке): Мамардашвили не рассматривает внешнюю проблему отношения науки в культуре в целом с ее другими составными частями (обыденным СЗ, религией, правом, искусством), он просто «выбирая тропики, выбрал ту, в границах кот-ой рассматривает саму науку как культуру», а точнее культурный механизм в науке. Культурой наука является в той мере, в какой в ее содержании выражена и репродуцируется способность чела владеть им же достигнутым знанием универсума и источниками этого знания и воспроизводить их во времени и пространстве, т.е. в обществе, что предполагает, конечно, определенную социальную память и определенную сис-му кодирования. Эта сис-ма кодирования, воспроизводства и трансляции определенных умений, опыта, знаний, кот-ым дана человеческая мера, вернее размерность человечески возможного, сис-ма, имеющая прежде всего знаковую природу, и есть культура в науке, или наука как культура. Наука и ценности: Наука не имеет конечной размерности, т.к. в науке чел направлен на явления, выходящих за пределы конечных целей, на надчеловеческое. И в этом смысле, чел – существо уникальное, способное думать о том, чем оно само не является и чем не может быть. Объективное знание неотделимо от сознания челом своего места в мироздании, при этом оно не имеет отношения к ценностям, не может быть к ним сведено, т.е. не может быть сведено к значению чего-либо для чела. Именно такая ориентация в познании на надчеловеческое есть один из факторов образования самого чела, формирования и развития его сущности. Наука является ценностью ровно в той мере, в какой она никакой ценностью не является и не может быть ею, не перестав быть особым человекообразующим фактором. Т.е. наука представляется человеческой ценностью в той мере, в какой отрываемым ею содержаниям и соответствующим состояниям человеческого сознания не может быть придана никакая ценностная размеренность. Наука и применения: Мамардашвили считает, что наука производит только знания и не сущ-вует прикладных наук – сущ-вует лишь наука и ее применения. Знание сущ-вует в науке лишь как нечто, что непрерывно производит другое знание и находится в принципиально переходном состоянии. Если какое-то знание сущ-вует в виде элемента, участвующего в производственном процессе, то мы имеем дело не с явлением науки, а с каким-то другим явлением, подчиняющимся другим законам. Наука и философия: В теоретико-познавательном исследовании анализируются имеющиеся научные понятия, эксплицируемые в рамках самого же способа построения этих понятий, но взятых уже как понимаемые философом, который видит в них идеальности мышления, разъясняемые в рамках определенного мировоззрения. Т.е. то, что называется «теорией познания» или «методологией» является просто дополнительной работой к уже проделанной. Ведь, например, физику, который строит понятия, не нужно при этом говорить о гносеологических свойствах этого построения (это не его специальная задача). Но приходит методолог и выявляет все, что скрыто в физической теории. И здесь происходит парадокс, когда методология отделяется от философии и становится частью самой науки. Но ведь она и не была самостоятельным образованием, поэтому понятно, что физики, увидев не всегда грамотные усилия философов, забирают обратно то, что те присвоили себе под видом «теории познания». Они могут сами внутри физики или внутри биологии строить соответствующие разделы и чаще делают это лучше, чем философы. Иногда бывает так, что профессиональные физики являются одновременно и профессиональными философами. Итак, опорные точки вопроса о соотношении науки и культуры: существование объективной науки; 67 статус науки и культуры (что есть что); культурный механизм в науке: что есть культура в науке; соотношение науки и философии. 72. Соотношение науки и мифологии в философии А. Ф. Лосева. В работе «Диалектика мифа» Лосев «протестует» против таких «лженаучных предрассудков» относительно соотношения науки и мифологии, как: понимание мифологии как первобытной науки: «несмотря на всю абстрактную логичность науки, почти все наивно убеждены, что мифология и первобытная наука – одно и то же»; мифология предшествует науке: наука появляется из мифа, «наука побеждает миф». Никто не станет утверждать, г-рит Лосев, что мифология (та или иная) есть наука вообще, т.е. современная наука. Но если развитая мифология не есть развитая наука, то как же развитая или неразвитая мифология может быть неразвитой наукой? Если два организма совершенно несходны в своем развитом и законченном виде, то как же могут не быть принципиально различными их зародыши? Т.о., мифология не является первобытной наукой. Первобытная наука, как бы она ни была первобытна, есть все же как-то наука, иначе она совершенно не войдет в общий контекст истории науки и, следовательно, нельзя ее будет считать и первобытной наукой. В первобытной науке, несмотря на всю ее первобытность, есть некоторая сумма вполне определенных устремлений сознания, кот-е активно не хотят быть мифологией, кот-е существенно и принципиально дополняют мифологию и мало отвечают реальным потребностям последней. Т.о., первобытная наука есть все же наука и не есть мифология. Миф насыщен эмоциональными и жизненными переживаниями. Первобытная наука тоже эмоциональна, наивно-непосредственна и в этом смысле вполне мифологична. Но в первобытной науке мифологичность является не «субстанцией», но «акциденцией»; и эта мифологичность характеризует только ее состояние в данный момент, а не как науку саму по себе. Уже на первобытной ступени своего развития наука не имеет ничего общего с мифологией, хотя в силу исторической обстановки, и сущ-вует как мифологически окрашенная наука, так и научно осознанная или хотя бы примитивнонаучно трактованная мифология. Т.о., первобытная наука мифологична, но это ее состояние, а не сущность. Если брать реальную науку, т.е. науку, реально творимую живыми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука решительно всегда не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, почерпая из нее свои первоначальные интуиции. Наука мифологична, не только «первобытная», но и всякая. Напр., гипотеза однородного и бесконечного пространства, на котой построена механика Ньютона, приводит к выводу о бесформенности и холодности плоскостного, невыразительного мира. Но это, говорит Лосев, не вывод науки, а мифология, кот-ю наука взяла как вероучение и догмат. Еще пример: Декарт, сомневаясь во всем, даже в вещах и Боге (о кот-ом он сам говорит, что это яснейшая и очевиднейшая идея) находит опору для своей философии, свое «несомненное основание» в «я», в «субъекте», в «мышлении», только потому, что таково его собственное бессознательное вероучение, такова его собственная мифология. Декарт, г-рит Лосев, мифолог, несмотря на весь свой рационализм, механизм и позитивизм; больше того, эти последние его черты только и объяснимы его мифологией. Т.о., всякая наука мифологична, даже и не первобытная. Итак, наука не рождается из мифа, но наука не существует без мифа, наука всегда мифологична. Но это не значит, что наука и мифология – тождественны. Наука, кот-я воистину не мифологична, это совершенно отвлеченная наука как сис-ма логических и числовых закономерностей, это наука-в-себе, чистая наука. Как такая она никогда не существует. Существующая реально наука всегда так или иначе мифологична. Напр., не мифологична механика Ньютона, взятая в чистом виде, но реальное оперирование с механикой Ньютона привело к тому, что идея однородного пространства, лежащая в ее основе, оказалась единственно значимой идеей, а это есть вероучение и мифология. Наука сама по себе не мифологична, но это отвлеченная, никуда не применяемая наука. Как же только мы заговорили о реальной науке, кот-я характерна для той или другой исторической эпохи, то мы имеем дело уже с применением чистой, отвлеченной науки; и вот тут-то мы можем действовать и так и иначе. И управляет нами здесь исключительно мифология. Т.о., вся реальная наука мифологична, но наука сама по себе, чистая наука, не имеет никакого отношения к мифологии. Отвечая на возражение, мол, как же наука может быть мифологичной, когда целью и мечтой всякой науки почти всегда было ниспровержение мифологии, Лосев г-рит, что когда «наука» разрушает «миф», то это значит только то, что одна мифология борется с другой мифологией. Если бы действительно наука в виде физики и механики Ньютона опровергла мифы, связанные, например, с «оборотничеством», то была бы невозможна вполне научная теория относительности. Ведь «наука» разрушила этот миф при помощи механистического мировоззрения и учения об однородном пространстве, но принцип относительности, говоря о неоднородных пространствах и строя формулы относительно перехода от одного пространства к другому, снова делает мыслимым оборотничество и вообще чудо. Это борьба двух мифологий, недаром физики пришли к выводу, что выбор между Эйнштейном и Ньютоном есть вопрос веры, а не научного знания самого по себе. Итак, наука как таковая ни с какой стороны не может разрушить мифа. Она лишь его осознает и снимает с него некий рассудочный, напр., логический или числовой, план. Т.о., наука никак не может разрушить миф, т.к. чистая наука применима к любой мифологии, – конечно, как более или менее частный принцип. Итак, опорные точки вопроса о соотношении науки и мифологии: мифология не тождественна первобытной науке; наука всегда мифологична, не только первобытная (кот-я также, как миф, эмоциональна и наивно-непосредственна), но и всякая (поскольку базируется на вере в какой-либо постулат, а значит на мифологии); мифологичность науки является ее «акциденцией», а не «субстанцией» (т.е. является ее 68 состоянием, а не сущностью), а значит, наука и мифология не тождественны; вся реальная наука мифологична, но наука сама по себе, чистая, никуда не применяемая наука, не имеет никакого отношения к мифологии; наука не может разрушить миф, т.к. тогда это будет борьба двух мифологий. 73. Философия науки С. Тулмина. В центре и этики, и философии науки, по мнению Тулмина, лежит общая проблема – проблема оценки. В каждой из этих сфер – моральной и интеллектуальной – мы можем поставить вопрос о стандартах или критериях, определяющих оценочные суждения, и о влиянии этих «критериев» на реальную силу и следствия оценок. В вопросе о критериях в науке Тулмин полемизировал с позицией логического эмпиризма (осн. представители – члены «Венского кружка»: Р.Карнап, Г.Рейхенбах, Г.Фейгль, К.Гемпель, Г.Бергман, Ф.Франк), согласно кот-ой критерии суждений, относящихся к научным гипотезам, принято объяснять на основе абстрактной и квазиматематической схемы «индуктивной логики». Основная идея состоит в том, чтобы сформулировать вневременные и внеисторические стандарты значимости для проверки аргументов, встречающихся в сочинениях ученых, или проверки соответствия между аксиоматизированными теориями и независимо от них полученными достоверными фактами. В противовес этому, Тулмин призывает, вслед за У.Уэвеллом, понимать философию науки не как расширение математической логики, а как развитие истории научных идей. Тулмин полемизировал с Т.Куном и Р.Дж.Коллингвудом, выделяя следующие проблемы, не решенные в их идеях: Любая попытка охарактеризовать научное развитие как чередование четко разделенных «нормальных» и «революционных» фаз содержит в себе нечто ложное, а именно мысль о том, что теоретическая схема либо полностью переходит от ее создателя у его ученикам (как в «нормальной» науке Куна), либо вообще не переходит от одних ученых к другим (как в его подлинным «революциях»). Тулмин же считает, что передача в науке теоретических схем всегда явл-ся более или менее неполной – за исключением тех случаев, когда речь идет о передаче схоластических или совсем окаменевших понятий. Т.о., Тулмин г-рит о преемственности в развитии науки и формулирует задачу «вместо революционного объяснения интеллектуальных изменений, кот-е задается целью показать, как целые концептуальные сис-мы сменяют друг друга, создать эволюционное объяснение, кот-е объясняет, как постепенно трансформируются концептуальные популяции». Трудности при попытке рационально истолковать изменения в «абсолютных предпосылках» или в парадигмах. Коллингвуд в этом вопросе не пошел дальше того, что изменения в «абсолютных предпосылках» явл-ся следствием более глубоких социальных причин. Но Тулмин подчеркивает, что проблема при этом сохранилась: каково точное место рационального выбора в процессе фундаментального концептуального развития. Для решения этих проблем Тулмин формулирует свои гипотезы: 1. Когда мы рассматриваем концептуальные изменения, происходящие в рамках какой-либо интеллектуальной традиции, мы должны проводить различие между единицами отклонения (т.е. концептуальными вариантами, циркулирующими в данной дисциплине в некоторый период времени) и единицами эффективной модификации (т.е. теми немногими вариантами, кот-е включаются в концептуальную традицию данной дисциплины). Для обсуждения развития научной традиции в указанных двух различных аспектах Тулмин вводит спец. термины: нововведения – возможные способы развития сущ-вующей традиции, предлагаемые ее сторонниками; отбор – решение ученых выбрать некот-е из предлагаемых нововведений и посредством оных модифицировать традицию. 2. При изучении концептуального развития некоторой научной традиции мы сталкиваемся с процессом избирательного закрепления предпочитаемых научным сообществом интеллектуальных вариантов, т.е. с процессом, имеющим определенное сходство с дарвиновским отбором. 3. Рассматривая достоинства конкурирующих научных теорий – как и любых других творческих нововведений, – мы должны обращать внимание на критерии отбора, кот-е действительно руководят выбором между имеющимися концептуальными нововведениям в каждый отдельный момент времени. Т.о., Тулмин г-рит, что критерии, используемые с полным правом в данной специфической научной ситуации, зависят от контекста. Преимуществом такого подхода, по мнению Тулмина, явл-ся его реалистичность: если критерии отбора явл-ся рез-том исследования реального процесса концептуального изменения, то их важность для науки очевидна, что позволяет избежать трудностей, встающих перед формализованными системами индуктивной логики, когда нет ясных указаний на то, как использовать логические стандарты для оценки реальной научной практики. Вместе с тем, Тулмин отмечает, что философские претензии такого подхода оказываются скромнее, ведь, если мы хотим сформулировать критерии интеллектуального выбора, фактически действующие в науке, то построение, к кот-му мы придем, будет по сути дескриптивным. Следствия такого подхода: философы больше не будут выставлять критерии, с которыми ученые якобы обязаны согласовывать свою теоретическую работу, и будут содействовать прогрессу науки только своим участием в дискуссиях на равных правах со всеми ее участниками (роль философии); приспособление к общепринятым взглядам дает гарантии научного прогресса. Выбор между концептуальными вариантами, сущ-вующими в определенное время, ориентирован на установленные критерии отбора и не обязательно приводит к модификации теории. Кроме того, Тулмин по-новому рассматривает проблему интеллектуальной свободы, проводя аналогию со свободой политической. Чтобы понять роль понятий, Тулмин призывает заняться связями между нашими мыслями и 69 убеждениями, кот-е явл-ся личными, индивидуальными, и нашим лингвистическим и концептуальным наследством, кот-е явл-ся коллективным. Проводя параллель с проблемой политической свободы, Тулмин подчеркивает, что пользование личными свободами предполагает сущ-вание общества и возможно только в рамках соц-х институтов, также как и выражение индивидуальных мыслей возможно только при сущ-вании языка и только в рамках сущ-вующих понятий. Т.о., парадокс политической свободы, провозглашенный Ж.-Ж. Руссо – «человек рождается свободным, но повсюду он в оковах» – при более близком рассмотрении показывает, что эти «оковы» есть необходимый инструмент эффективной политической свободы. Также и «оковы» концептуального наследства в виде понятий, ограничивающие данную челу от рождения оригинальность мышления, при более близком рассмотрении представляют собой необходимые инструменты эффективного мышления. Проблема рациональности. Свое понимание рациональности Тулмин противопоставляет т.зр. абсолютистов в лице Г.Фреге (признают сис-му авторитетной при ее соответствии некоторым вневременным, универсальным стандартам, «вечным принципам»), и релятивистов в лице Р.Дж.Коллингвуда (считают вопрос об авторитетности какой-либо сис-мы уместным только в пределах определенной исторической эпохи, приходя к выводу о невозможности универсальной оценки). Для Тулмина рациональность – это соответствие исторически обусловленным нормативам научного исследования, в частности, нормативам оценки и выбора теорий. А значит, нет и не может быть единых стандартов рациональности – они меняются вместе с изменением «идеалов естественного порядка». Т.о., интеллектуальное содержание любой рациональной деят-ти не образует ни единственной логической сис-мы, ни временнóй последовательности таких сис-м – оно представляет собой интеллектуальную инициативу, рациональность кот-ой заключается в процедурах, управляющих его историческим развитием и эволюцией. Итак, опорные точки вопроса: полемизирует с Т.Куном и Р.Дж.Коллингвудом, критикуя идею о «нормальных» и «революционных» фазах в развитии науки, и г-рит о преемственности в развитии науки, строя эволюционную модель развития науки; специальные термины для обсуждения развития научной традиции: нововведения и отбор; процесс развития науки есть процесс избирательного закрепления предпочитаемых научным сообществом интеллектуальных вариантов, сходный с дарвиновским отбором; критерии отбора научных суждений зависят от контекста; роль философов в научном прогрессе только как равноправных участников в дискуссиях с другими учеными (не могут выставлять критерии для ученых); новая трактовка проблемы интеллектуальной свободы по аналогии со свободой политической: «оковы» концептуального наследства в виде понятий, ограничивающие данную челу от рождения оригинальность мышления, при более близком рассмотрении представляют собой необходимые инструменты эффективного мышления. 74. Эпистемологическая концепция научного знания У. Куайна. Подверг критике два положения логического позитивизма (в работе «Две догмы эмпиризма»): возможность сформулировать логически точный критерий разделения предложений языка науки на аналитические и синтетические (догма аналитичности); возможность полной редукции предложений теории к предложениям наблюдения (догма редукционизма). Специфика подхода Куайна к языку определяется следующими позициями: холистской: основой логического анализа языка считает не отдельное слово (как у логических позитивистов), а целое предложение; бихевиористской: разработал поведенческую теорию языка, где обосновал тезис «неопределенности перевода», согласно кот-му можно сформулировать несколько несовместимых между собой переводов, каждый из кот-ых в то же время будет соответствовать коммуникативным возможностям родных языков собеседников. Полемизировал с Р.Карнапом (один из лидеров логического позитивизма), кот-ый считал, что можно разграничить науку и философию, ведь, по его мнению, ученый исследует мир, а философ – язык. Но Куайн рассматривает онтологический аспект теории, возможность введения сущностей, к кот-ым относится теория. Куайн явл-ся последовательным защитником эмпиризма, достижения кот-го объясняет следующими причинами: холистическая установка: невозможно проверить отдельно взятое предложение, поскольку в теории оно связано с другими предложениями и вывод наблюдаемого следствия возможен только из теории в целом («тезис Дюгема – Куайна», введенный в нач. века П.Дюгемом и обоснованный Куайном); отказ от дихотомии «синтетическое – аналитическое» означает, что эмпирическое содержание теперь мыслится как принадлежащее всей теоретической системе в целом; натурализм как новый этап усовершенствования эмпиризма. Куайн обращает внимание на два неприступных доселе принципа эмпиризма: принцип, что всякий опыт, кот-ый имеет значение для науки, – это чувственный опыт; все вводимые значения слов должны опираться на чувственный опыт. Раз стимуляции чувственных рецепторов есть единственные эмпирические данные, с кот-ми приходится иметь дело тому, что пытается построить картину мира, то Куайн призывает обратиться к рассмотрению того, как это построение происходит в действительности – к психологии. Решающее соображение в пользу аргумента о неопределенности перевода, по словам Куайна, состояло в том, что высказывание о мире всегда или обычно не обладает отдельным запасом эмпирических следствий, 70 кот-ый можно было бы считать принадлежащим исключительно ему. Это объяснятет невозможность эпистемологической редукции такого вида, согласно кот-ой всякое предложене сводимо или эквивалентно предложению, состоящему из терминов наблюдения и логико-математических терминов. А значит, эпистемология не имеет превосходства над психологией. Тогда эпистемология, или нечто подобное ей, должна занять место раздела психологии и, следовательно, естественной науки. Ведь психология, по словам Куайна, изучает физический человеческий субъект, а именно отношение между бедным входом (напр., определенной модели излучения определенной частоты), и богатым выходом (напр., описанием внешнего трехмерного мира в его развитии). Также и эпистемология изучает отношение между бедным входом и богатым выходом для того, чтобы увидеть, как данные относятся к теории и как некоторые теории природы превосходят имеющиеся данные. В то же время Куайн подчеркивает двойное включение эпистемологии: во-первых, эпистемологии в естественную науку (психологию), и, во-вторых, естественной науки в эпистемологию. Само эпистемологическое исследование, являющееся составной частью психологии, и естественная наука, в целом, составной частью кот-ой явл-ся психология, - все это наши [эпистемологов] собственные конструкции или проекции из стимулов, вроде тех, что мы устанавливаем для нашего эпистемологичекого субъекта. Результат эпистемологии в ее психологическом облике заключается в том, что разрушается загадка эпистемологического приоритета: что считать наблюдением – бессознательное двухмерное восприятие нашей сетчатки или осознанное трехмерное постижение – и что из них первично. Теперь наблюдением можно считать все, что может быть установлено в терминах стимуляции органов чувств, как бы при этом ни понималось сознание. Вне зависимости от того, составляют ли чувственные атомы или же гештальты передний край нашего сознания, именно стимуляции наших чувственных рецепторов следует считать входом нашего познавательного механизма. Тогда: А эпистемологически первично или предшествует В, если А причинно ближе, чем В, к чувственным рецепторам. Предложение наблюдения Куайн определил как такое предложение, которому все говорящие на данном языке выносят одну и ту же оценку при одинаковых стимулах. Т.е. предложение наблюдения есть предложение, которое нечувствительно к различиям в прошлом опыте в рамках языкового сообщества. Критерий членов сообщества – общая плавность диалога. То, что считается предложением наблюдения для сообщества ученых, не всегда будет таковым для более широкого сообщества. Такое определение, по мнению Куайна, возвращает в науку понятие наблюдения как объективного источника эмпирических данных, которое было дискредитировано Н.Р. Хэнсоном. Хэнсон считал, что наблюдения изменяются от наблюдателя к наблюдателю в зависимости от имеющихся у них знаний и то, что для одного чела явл-ся наблюдением, для другого явл-ся закрытой книгой, и опирался на пример с х-лучами, когда опытный физик видит в аппарате х-лучи, а начинающий – нет). Куайн г-рит, что то, что считается предложением наблюдения, изменяется в зависимости от ширины соответствующего сообщества. Куайн считает, что эпистемология сочетается с психологией, также как и с лингвистикой. Отличит. чертой совр. эпистемологии явл-ся ее ориентация на конкретнонаучное исследование проблем познания. Итак, опорные точки вопроса: критикует логический позитивизм за его аналитичность и редукционизм, придерживаясь холистической и бихевиористической позиции: основой логического анализа языка считает не отдельное слово, а целое предложение, причем невозможно проверить отдельно взятое предложение, поскольку в теории оно связано с другими предложениями и вывод наблюдаемого следствия возможен только из теории в целом; формулирует новый подход к эпистемологии как сочетающейся с психологией и лингвистикой; новый психологический облик эпистемологии подразумевает двойное включение: вопервых, эпистемологии в естественную науку (психологию), и, во-вторых, естественной науки в эпистемологию; решает загадку эпистемологического приоритета (что считать наблюдением – бессознательное двухмерное восприятие нашей сетчатки или осознанное трехмерное постижение – и что из них первично), считая наблюдением стимуляцию наших чувственных рецепторов и определяя первичность через причинную близость к чувственным рецепторам; определяет предложение наблюдения как такое предложение, которому все говорящие на данном языке выносят одну и ту же оценку при одинаковых стимулах, а значит, то, что считается предложением наблюдения для сообщества ученых, не всегда будет таковым для более широкого сообщества; такое понимание предложения наблюдения возвращает в науку понятие наблюдения как объективного источника эмпирических данных, дискредитированное Н.Р. Хэнсоном (пример с х-лучами). 75. Эволюционная теория познания Г. Фоллмера. Для того чтобы защищаемую точку зрения и способ аргументации последующего исследования сделать более ясными и облегчить дискуссию, Фоллмер указал принципы научного познания, из которых исходит: 1. Постулат реальности: имеется реальный мир, независимый от восприятия и сознания. Этот постулат направлен против теоретико-познавательного идеализма. Предвосхищая критику со стороны фактов наличия оптических иллюзий, бреда и обусловленности наших ощущений и восприятий субъектом через язык и структуры познавательного аппарата, Фоллмер указывает, что эти факты еще не позволяют говорить о субъективности всего познания и что эта гипотеза оправдана следствиями из нее вытекающими. 2. Постулат структурности: реальный мир структурирован. В кач-ве структур рассматриваются симметрии, инвариантности, топологические и метрические стр-ры, взаимодействия, естественные законы, вещи, индивиды, системы, кот-е являются реальными, объективными, действительными. 3. Постулат непрерывности: между всеми областями действительности сущ-вует непрерывная связь. 4. Постулат о чужом сознании: также и другие индивиды (люди и животные) имеют чувственные впечатления и сознание. 71 5. Постулат взаимодействия: наши чувственные органы аффицируются реальным миром. Т.е. внешняя поверхность нашего тела обменивается энергией с окружением, некот-е из изменений в чувствительных клетках обрабатываются как сигналы и направляются далее, некот-е из этих возбуждений подвергаются спец.обработке в нервной сис-ме, становятся воспринимаемыми, интерпретируются как инфа о внешнем мире и осознаются. 6. Постулат функции мозга: мышление и сознание явл-ся функциями мозга, естественного органа. Эта гипотеза – психологическая аксиома – подтверждается различными исследованиями мозга. 7. Постулат объективности: научные высказывания должны быть объективными, т.е. отнесены к действительности. Фоллмер приводит также критерии объективности высказываний: интерсубъективная понятность (общий язык), независимость от системы отнесения (независимости от личности и местоположения наблюдателя), интерсубъективная проверяемость, независимость от метода, неконвенциональность (не основывается на произвольном акте типа решения). 8. Постулат эвристичности: рабочие гипотезы должны содействовать исследованию, а не затруднять его. Это методологический постулат, стратегический принцип. 9. Постулат объяснимости: факты опытной действительности могут анализироваться, описываться и объясняться посредством «естественных законов». 10. Постулат экономии мышления: следует избегать ненужных гипотез. Еще одно методологическое правило. Свою теоретико-познавательную позицию, Фоллмер называет гипотетическим реализмом. Его главные тезисы (в соотнесении с основными постулатами) таковы: гипотетический характер всего познания; наличие независимого от сознания (1), закономерно структурированного (2) и взаимосвязанного мира (3); частичная познаваемость и понимаемость этого мира посредством восприятия (5), мышления (6) и интерсубъективной науки (7) . Фоллмер проводит различение гипотетического реализма от других видов реализма: наивный реализм (имеется реальный мир; он таков, каким мы его воспринимаем); критический реализм (имеется реальный мир; но он не во всех чертах таков, каким он нам представляется); строго критический реализм (имеется реальный мир; однако ни одна из его структур не является таковой, какой она представляется); гипотетический реализм (предполагается, что имеется реальный мир, что он имеет определённые структуры, что эти структуры частично познаваемы, и проверяется, насколько состоятельна эта гипотеза). Процесс познания, пригодность структур познания и эволюция познавательных способностей. Познание осуществляется следующим образом. Согласно постулату взаимодействия, все наши органы чувств наполняются сигналами внешнего мира, некот-е из них подвергаются специфической обработке, при этом, передаваемая информация многократно кодируется по-новому (напр., инфа о вспышке света «переводится» в разницу потенциалов, ионный сдвиг, химические реакции, поляризацию мембран, электрический нервный импульс и т.д.). При этих многократных процессах кодирования и декодирования инфа из внешнего мира может сильно изменяться, искажаться и даже уничтожаться, и то, что «попадает» в мозг (или даже в сознание) есть не световая вспышка, а сигнал, который в благоприятном случае может быть прочитан (воспринят или познан) как световая вспышка. На основе этих данных наш познавательный аппарат конструирует, а точнее осуществляет гипотетическую реконструкцию реального мира. В восприятии, как и в познании, т.о., выдвигаются гипотезы о внешнем мире, которые могут находиться в большем или меньшем соответствии с внешними структурами. Тогда встает вопрос, поставляют восприятия, опыт и наука точные отображения действительности, существует только частичная изоморфия (структурное равенство) или структуры нашей «картины мира» не имеют ничего общего с действительностью? Как получилось, что субъективные структуры восприятия, опыта, по крайней мере частично, согласуются с реальными структурами и вообще соответствуют миру (ведь они приспособлены к нашему биологическому окружению)? На этот вопрос Фоллмер дает эволюционистский ответ, рассматривая не только орган «человеческий мозг», но и его функции (сознание, мышление, образование понятий и т.д.) как результат филогенетического развития: Наш познавательный аппарат является результатом эволюции. Субъективные познавательные структуры соответствуют миру, так как они сформировались в ходе приспособления к этому реальному миру. Они согласуются (частично) с реальными структурами, потому что такое согласование делает возможным выживание. На теоретико-познавательный вопрос Фоллмер дает ответ с помощью естественнонаучной теории, а именно с помощью теории эволюции, и эту позицию биологической терией познания или эволюционной теорией познания. Она согласуется не только с биологическими фактами и теориями, но также с новейшими результатами психологии восприятия и познания, а также принимает в расчёт постулаты гипотетического реализма: предполагает существование реального мира (в котором и по отношению к которому осуществляется приспособление) и понимается как гипотеза, которая доказуема только относительно. Т.о., эволюционная теория познания дает ответ на следующие вопросы: откуда происходят субъективные структуры познания (они продукт эволюции); почему они почти у всех людей одинаковы (потому что они генетически обусловлены, наследуются и, по меньшей мере, в качестве основы являются врождёнными); что и почему они, по меньшей мере частично, согласуются со структурами внешнего мира (потому что мы бы не выжили в эволюции). Познаваемость мира и возможность объективного познания. Приспособление вида к своему окружению никогда не бывает идеальным, а значит, и наш (биологически обусловленный) познавательный аппарат несовершенен, ведь он приспособлен к миру, в кот-ом был развит и при необычных явлениях может привести к ошибкам. Но при этом наш познавательный аппарат способен схватывать объективные структуры «адекватно выживанию», т.к. учитывает константные и принципиальные параметры окружающих условий. Так 72 эволюционная теория познания объясняет частичную изоморфию познавательных структур и реального мира. А значит, эволюционная теория познания в союзе с гипотетическим реализмом утверждает и обосновывает возможность объективного познания (это важнейшее следствие из этой теории). Итак, опорные точки вопроса: Фоллмер исходит из ряда принципов научного познания: наличие независимого от сознания, закономерно структурированного и взаимосвязанного мира; частичная познаваемость и понимаемость этого мира посредством восприятия, мышления и интерсубъективной науки. Позиция гипотетического реализма: предполагается, что имеется реальный мир, что он имеет определённые структуры, что эти структуры частично познаваемы, и проверяется, насколько состоятельна эта гипотеза. Не только орган «человеческий мозг», но и его функции (сознание, мышление, образование понятий и т.д.) рассматривается как результат филогенетического развития, т.е. наш познавательный аппарат является результатом эволюции. Субъективные познавательные структуры соответствуют миру, так как они сформировались в ходе приспособления к этому реальному миру. Субъективные познавательные структуры согласуются (частично) с реальными структурами, потому что такое согласование делает возможным выживание. Утверждается и обосновывается возможность объективного познания. 76. Место и роль понятия причинности в науке (Г. фон Вригту). Почему Вригт поднимает вопрос о причинности: Различие между причиной и следствием (фактуальное, эмпирическое отношение), с одной стороны, и основанием и следствием (концептуальное, логическое отношение) – с другой, было осознанно благодаря Юму, кот-ый ставил под сомнение объективность каузальных связей, поскольку считал, что сопутствование событий во времени не означает причинность. Юм, т.о., поставил «проблему индукции»: проекция регулярности сопутствования явлений (кот-ю мы понимаем как отношение причины и следствия) в будущее есть индуктивное умозаключение на основе прошлого опыта (от частного к общему – неполная индукция, запрещенная в логике). Попытки решить эту проблему были безуспешны, в результате чего некоторые философы сочли роль понятия причинности в науке незначительной (напр., Б.Рассел). Вригт же указывает, что, хотя понятие «причины» и «следствия» не играют значительной роли в развитых теоретических науках, каузальные идея и каузальное мышление все же не так устарели (в частности, они важны для описания лабораторных исследований естествоиспытателей). Памятуя, что слово «причина» и вообще каузальные термины используются во множестве значений, Вригт указывает, что обсуждаемое им понятие причины существенно связано с идеей действия и, следовательно, – как научное понятие – с идеей эксперимента. Такое «акционистское» («эксперименталистское») понимание причинности связано также и с тем, что преимущественно именно оно обсуждается в философских дискуссиях об универсальной причинности и детерминизме в противоположность свободе, о взаимодействии тела и мышления и т.д. Итак, Вригт признает, что такое понятие причины не играет важной роли в ведущих теоретических науках и в этих науках вполне можно использовать функциональную терминологию вместо каузальной, но указывает на факт, что каузальное мышление не изгоняется из науки, а следовательно, философские проблемы причинности остаются центральными в философии науки и приобретают особое значение в теории научного объяснения. Вригт поднимает вопрос о асимметрии каузального отношения: г-рит, что асимметрию причины и следствия нельзя истолковать только в терминах временнóго отношения, когда причина предшествует во времени следствию (ведь иногда они могут совпадать), и призывает серьезно отнестись к возможности ретроактивной причинности, когда следствие может появляться или начинать появляться раньше причины, а значит асимметрию надо искать в другом. Вригт провозглашает необходимость разграничения причинности в природе и причинности в области индивидуального и коллективного действия чела как совершенно различных понятий. В свете такого разграничения оказывается, что многие убеждения и идеи, касающиеся детерминизма в истории человека и общества, представляют собой результат концептуальной путаницы и ложных аналогий, которые проводят между событиями в природе и интенциональным действием. Также он проводит различие между двумя типами детерминизма, один из кот-ых связан с идеей предсказуемости (предетерминация), а другой – с идеей осмысленности исторического и социального процесса (постдетерминация). Также он проводит различие между детерминизмом на микроуровне и детерминизмом на макроуровне. Напр., иногда можно ясно понимать необходимость какого-то «крупного события» в истории, такого, как революция или война, и в то же время допускать – уже ретроспективно, – что в деталях оно могло быть совершенно другим. Прототипом предсказания макрособытий с высокой степенью точности является предсказание появления в масс-эксперименте результатов, которые получены в отдельных экспериментах. Философы стремятся иногда объяснять такой тип предсказуемости событий с помощью естественного закона, называемого "законом больших чисел", или "уравниванием случайностей". Идеи, связанные с этим законом, играют немаловажную роль в истории и социальных науках (считается, что этот закон каким-то образом согласовывает индетерминизм индивидуального поведения с детерминизмом коллективного), а также в области индукции и теории вероятностей. Приложение понимания причинности к вопросу о свободе воли. Детерминизм, связанный с интенциональным пониманием и телеологическим объяснением, можно было бы назвать формой рационализма. Крайней формой рационализма будет тогда идея о том, что телеологически объяснимы все действия. Многие из тех, кто защищает так называемый детерминизм в классическом споре о свободе воли, на самом деле защищают именно такое рационалистическое понимание (свободного) действия. Некоторые из них утверждают, что позиция детерминизма вовсе не подрывает идею (моральной) ответственности, а 73 наоборот, необходима для ее правильного объяснения. Вригт соглашается с этим, т.к. возлагать ответственность – значит, исходить из того, что поведение человека было интенциональным и он был способен осознать последствия своих действий. Однако он не приравнивает это к детерминизму, выражающемуся в каузальной необходимости. С другой стороны, любое утверждение о том, что действие человека всегда детерминировано в таком рационалистически-телеологическом смысле, также, по его мнению, ложно. Итак, опорные точки вопроса: Использует «акционистское» понятие причины, кот-е связано с идеей действия и, следовательно, – как научное понятие – с идеей эксперимента. Признавая, что понятие причины не играет важной роли в ведущих теоретических науках, указывает на факт, что каузальное мышление не изгоняется из науки, а следовательно, философские проблемы причинности остаются центральными в философии науки и приобретают особое значение в теории научного объяснения. Асимметрия каузального отношения касается не только временного отношения, ведь сущвует возможность "ретроактивной причинности"; Провозглашает необходимость разграничения причинности в природе и причинности в области индивидуального и коллективного действия чела, различия между предетерминациейпостдетерминация, различия между детерминизмом на микроуровне и детерминизмом на макроуровне. Разъясняет понимание детерминизма в вопросе о свободе воли: интенциональность действий человека не равна детерминизму, выражающемуся в каузальной необходимости, кроме того, не все действия чела детерминированы даже в интенционально-телеологическом смысле (цели и направленности на нее). 74