Щедрина Н. М. ЖАНРОВАЯ ПАРАДИГМА РОМАНА В РУССКОЙ

Щедрина Н.М. (Москва)
ЖАНРОВАЯ ПАРАДИГМА РОМАНА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
РУБЕЖА ХХ–ХХI ВЕКОВ
Явления жанровой трансформации присущи любой эпохе. Во всякой
системе жанров наблюдается отход от его канонических норм, что является
непременным условием эволюции жанров и формирования новых жанровых
систем. Определяя роман как жанр, М.Бахтин писал: «Роман – единственный
становящийся жанр <…> Роман пародирует другие жанры (именно как
жанры), разоблачает условность их форм и языка, вытесняет одни жанры,
другие вводит в свою собственную конструкцию <…>. Это вечно ищущий,
вечно исследующий себя самого и пересматривающий все свои сложившиеся
формы жанр» [1]. На рубеже ХХ – ХХI веков жанровые изменения в романе
становятся заметнее. На границе происходят взрывы и вторжения иных
жанров, но граница и мобилизует его внутренние силы.
Особенно это касается романов неоклассической, онтологической
тенденции, в которых речь идет о глубинах человеческой души в условиях
войны и современности (А.Проханов– «Семикнижие», А.Геласимов–
«Жажда», «Степные боги», О.Ермаков – «Возвращение в Кандагар»).
Произведения обращены к сфере человеческих чувств, проникнуты
нравственным максимализмом, духовностью, тяготением к православной
традиции.
В романах А.Варламова «Затонувший ковчег», «Сорок второй»,
«Купол» звучат апокалиптические настроения. Автор активно использует в
поздней прозе мифологический принцип условности, при котором в ткань
произведения вводятся самобытные пласты религиозного сознания,
сохраняющего мифологические элементы. События в романе «Купол»
охватывают тридцать пять лет с 1965 по 2000 годы и носят фантастический
характер, что объясняется болезнью героя. Это произведение о России
перестроечной и постперестроечной эпохи, когда над Чагодаем (т.е. над всей
страной) возникает аномальное природное явление – непроницаемый купол
из затвердевшего тумана. Купол трактуется, как человеческий муравейник и
как купол храма, который имеет символическое значение благодати Божьей,
разлитой над миром.
К этому же типу романа принадлежат книги Л.Бородина (повести
«Третья правда», «Год чуда и печали», роман «Трики, или Хроника злобы
дней», продолжающий идею «Царицы смуты»). Писатель вкладывает в
название романа два смысла: дружбы трех друзей и «злобы дней» с
середины ХХ века по 1993 год.
Социально-нравственную и религиозно-философскую направленность
имеют книги А.Салуцкого («Из России с любовью»), отца Я. Шипова
(«Отказываться не в праве»), М.Кучерской («Бог дождя», «Тетя Мотя») и др.
О стыковых особенностях жанра как о принципиально новом явлении
заявляет в своих романах «Учебник рисования», «Красный свет» (премия
Большая книга-2013) Максим Кантор. «Это не традиционная беллетристика,
но и не публицистика, и не философия академическая, это сплав того,
другого, третьего… Это органическое соединение, сплавленное одной идеей,
единой целью…Думаю, что именно тогда рождается настоящее, когда
нарушаются конвенции и каноны»[3,с.9].
О своих героях как о растерянном типе интеллигента, не плакатно
положительном, а реально противоречивом, «неодномерном» говорит он о
Щербатове, Дешкове, Рихтере, Ракитове, из «Красного цвета», и Сергее
Татарникове–резонирующем интеллигенте, но сильно пьющем. Уместно
вспомнить учителя Служкина из романа А.Иванова «Географ глобус
пропил». Книги М.Кантора по жанру можно отнести к идеологическим
романам, романам-катастрофам, сродни леоновской «Пирамиде», в которых
речь идет о роли западной цивилизации, политике колонизации и других
проблемах.
Отличительной чертой современного русского романа, фактически
тяготеющего к западному канону новеллы, является тоска по большой
эпической форме. Глубина авторской идеи влияет на форму, что следует из
жанров, избранных Максима Кантором, Владимиром Личутиным. Сюда же
относится и роман Мариам Петросян,
носящий название «Дом, в
котором…», сравниваемый с сагами и составляющий 900 с лишним страниц.
Сагой его делает идея – роль поколений как выпусков обитателей Дома и
мотив сиротства, означающий разрыв между поколениями и эпохами.
Героями являются подростки-сироты.
О безотцовщине и человекооставленности говорится в романе
«Санькя» Захара Прилепина. Автор пришел в литературу без «духовного
опыта», но с опытом жизненным, получившим его в горячих точках. Жадно
читающий, писатель выхватывает из истории литературы то, что ему
наиболее близко. «Мишка лермонт и Пашка Васильев – близкие мои. Каждая
строчка покачивается во мне как ветвь, снегом полная», – высказывается
Прилепин в книге «Я пришел из России»[5, с.243].
В романе «Санькя», как и в романах «Паталогия», «Грех» виден
запрос на новое время, интерес к харизматическому герою. Повествователь –
герой автобиографический, интересны взаимоотношения автора и героя.
Потерявший отца, Сашка из романа «Санькя», ищет ему замену. В
безнадежности поисков отца или старшего брата кроется один из главных
трагически-неразрешимых конфликтов произведения. Появившийся на пути
Саньки Алексей Безлетов только на время становится ему близким. В
диалогизированном сознании героя
драма безотцовщины ощущается не
только как своя личная, но и как драма поколения: «Безотцовщина… Мы –
безотцовщина в поисках того, чему мы нужны как сыновья…» [6, с.145]. Все
претенденты на отца отвергаются самим героем, и он снова остается
одиноким.
По-своему лирическим и
исповедальным являются романы
Мих.Шишкина («Венерин волос», «Письмовник») М. Палей («Хор»,
«Клеменс»). Их авторы вместе с героями ищут ответ на вопрос «что такое
Я?». Герой из романа З. Прилепина, смотрящий в разбитое зеркало,
говорит: «Какой я»?»– неожиданно подумал Саша.– Кто и какой? Дурной?
Добрый? Надежный? Безнадежный? Не было такого зеркала, чтобы
разглядеть свое отражение. Словно на это зеркальце наступили сапогом,
раздавили его» [6, с.113].
К экзистенциальной границе в своих
романах «Иsпуг», «Асан»
подходит В.Маканин, творчество которого развивается преимущественно в
русле изображения подсознательного: встреча героя с болью и потерями,
острыми переживаниями. Автор демонстрирует
психологизм и
философичность, соединение реалистической повествовательной манеры с
сюрреалистической: гиперболизацией ужасов, страха, уродства. Рождается
иная действительность, свидетельствующая о пределе романа, скорее в
мистериальном, а не в романном изображении. Романист, даже если
стремится взглянуть за эту границу, связан с вымыслом, конвенцией жанра;
объект вступает в противоречие с методом: истину выдумать нельзя.
Современные опыты, эксперименты со смертью и посмертьем
отображены в произведениях
Л. Улицкой («Зеленый шатер»), Ю.
Вознесенской («Мои посмертные приключения»). Место опытов
определяется сюрреалистическим письмом. Отношения с потусторонним
миром Ю. Малецкого раскрыто в «Конце иглы», «Убежище» в образе
рафинированного богоискателя и яркого экспериментатора.
К условно-мифологическим и ироническим романам с сатирической
направленностью можно отнести «Путешествие из Ленинграда в С.Петербург», «Похождение Кукуева» М.Кураева, «Они», «Поход на Кремль»
А.Слаповского.
Роману «Зеркало Монтачки» М.Кураев дает необычный авторский
жанровый подзаголовок, в основе которого лежит образ, входящий в систему
произведения и обуславливающий специфику структуры – «роман в стиле
криминальной сюиты в 22 частях с интродукцией и теоремой о призраках». В
книге речь идет об обитателях коммунальной квартиры дома на канале
Грибоедова. Каждый из характеров обладает своим интеллектом,
темпераментом, «самостийностью», имеет право на собственную историю,
но обречен на роевую жизнь. Критическая масса достигает своего апогея в
тот момент, когда появляется отставной генерал НКВД в квартире номер
семьдесят два. Жильцы проходят испытание на подозрительность, на время
теряют свое отражение в зеркале. Но после сражения с дьяволом
человеческие начала побеждают, и жильцы снова обретают свои отражения и
убеждения. Писатель ищет адекватный жанр для воплощения авторской идеи
– сюита, каждая из 22 частей, самостоятельна и ценностна.
Доминанта живописного восприятия мира, а также использование
мистической составляющей характеризует произведения Д. Рубиной. Три
романа «Почерк Леонардо», «Белая голубка Кордовы», «Синдром
Петрушки»,
составляющих
трилогию,
объединены
«двоящейся
реальностью». В последнем из них – «Синдроме Петрушки» рассмотрена
мистическая связь человека и куклы – скрытая библейская аллюзия
взаимоотношений Творца и его создания.
Ощутима также причастность романов Л.Улицкой («Люди нашего
царя»), Л.Петрушевской («История из моей собственной жизни»), Д. Рубиной
к кинематографу и живописному восприятию мира. Приоритет живописи
обусловлен архитепичностью, позволяет воспринимать в русле её
культурной традиции. Художники являются центральными персонажами
многих произведений Д. Рубиной.
Герой романа «Белая голубка Кордовы» Захар Кордовин человек
трагической судьбы. Он «гениальный подельщик» картин, который создает
не только копии, но и очередные шедевры великого мастера – сотворение
мифа в подделке. Кордовин как бы реализует неосуществленные замыслы
творения другого мастера. Но поскольку подделывает картины, то отнимает
имя у художника. И это, безусловно, грех. Гибель Кордовина в конце книги –
это гибель грешника, расплатившегося за дьявольское начало. Мастерская
Кордовина воспринимается как мастерская алхимика, реставратора. Но
писательница называет таких живописцев не мастерами, а «мастеровыми
ребятами», которые за небольшую цену купили картину незаметного
датчанина, добавили в неё своего творчества, исправили подпись и продали
новому российскому коллекционеру. Метапоэтика живописи придает
романам Д. Рубиной ощущение современности и проблемности.
В литературе рубежа ХХ–ХХI веков возникает новый тип писательскочитательской связи, которая оборачивается феноменом незавершенности
смысла литературного произведения и его продолжением в сознании
читателя. Взаимодействия автора и аудитории, их
коммуникативные
отношения воплотились в обсуждении собственных приемов, когда автор
примеривает на себя чужой опыт (Л.Петрушевская, Вяч.Пьецух, С.
Гандлевский, Евг.Попов, др.).
Коммуникативная функция жанра проявилась в тех романах, которые в
критике получили название
«криптоисторический» и «альтернативно
исторический», когда история становится объектом изображения в том
ключе, который необходим автору для воплощения современных идей.
Авторы привлекают историю как рассказ, моделирующий жизнь героев в
воссозданной исторической действительности. Учитывая канонические
особенности жанра, это не исторический роман в традиционном понимании,
а истории, рассказанные автором,
использующим детективную и
приключенческую интригу. Книги такие популярны среди читателей.
Например, повествование о начальнике петербургской сыскной полиции
И.Д.Путилине, в романах Л.Юзефовича «Костюм Арлекина», «Дом
свиданий», «Самодержец пустыни». К этой же тенденции относятся
произведения: А.Бушкова – «Призрак Золотой Орды», «Распутин. Выстрел из
прошлого», «Тайны смутного времени», «Чингисхан. Неизвестная Азия»,
А.Чижа – «Камуфлет», «Божественный яд», «Смерть мужьям», др.
«Альтернативно исторический» роман на сегодняшний день можно
отнести к массовой литературе. Подход авторов выражается формулой «что
было бы … если бы Наполеон выиграл битву при Ватерлоо?»[4] К таким
произведениям принадлежат: «Разведка боем» В. Звягинцева – часть эпопеи
«Одиссей покидает Итаку», в которой герои — русские интеллигенты из
Москвы – оказываются в Крыму в 1920 году.
Вышесказанное можно выделить как тенденцию, рожденную
несоблюдением
авторами жанровой парадигмы и сознательным
разрушением исторической достоверности. Историческое прошлое служит
лишь внешней оболочкой или «предстает как самоорганизующийся хаос, в
котором потенциально присутствуют и творящее, и разрушительное начала.
Утверждается принцип открытости, альтернативности, вариантности
исторического процесса, вовсе не запрограммированного на обязательное
движение по восходящей» [7,с.239].
В романе «Вольтерьянцы и вольтерьянки» В.Аксенова материалом
является историческая действительность времен Екатерины и Вольтера.
Используя пародийную и ироническую манеру повествования, автор решает
проблемы, связанные с годами репрессий, с несвободой художника, с
бесконечными слежками и проводимыми расследованиями, которыми
наводнен роман.
В дилогии В.Сорокина «День опричника» и «Сахарный Кремль»
В.Сорокин
соединяет элементы исторического романа и антиутопии,
выстраивая пространство с помощью саморефлексии в формах пародии.
По пути разрушения традиционных ценностных ориентиров идет
В.Пелевин в романе «Т». Используется формула исторического детектива с
ностальгическими картинками петербургской и провинциальной жизни.
Организующим является вопрос о литературном творчестве: проблема
автора-демиурга и проблема читателя. В романе дан сатирический портрет
российской публики, отечественного читателя. Герой граф Т отправляется в
Оптину Пустынь. Уходит от преследования охранки, от посланных его
уничтожить православных иноков, от развратных светских барышень,
притворяющихся деревенскими девками.
Перевод метафизического плана в металитературный в современном
романе подчеркивание игрового начала как главного конституирующего
принципа скорее пародирует жанр, чем развивает его. Не спасает и ирония,
имитирующая, но не создающая мистического измерения.
Ощутимо влияние на современный роман литературы «non-fiction», но
более всего – детективов, популярной беллетристики, фэнтези и так
называемой
«массовой литературы», развивающейся по своим
коммерческим законам. Тиражируются тексты Б.Акунина, М. Веллера,
А.Марининой, Т.Устиновой. Д. Донцовой и др. Сегодня трудно установить
степень ценности произведений упомянутых авторов.
Как следует из вышеприведенных примеров романные формы в
литературе рубежа ХХ – начала ХХI веков развиваются как на традиционной
реалистической основе, так и на базе трансформации модернистских и
постмодернистских тенденций.
Современный русский роман актуализирует «память жанра». Как
писал М.Бахтин «жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое,
свое начало» [2, с.142].
Литература
1.БахтинМ.М.«Эпос
и роман». Электронный ресурс. Режим
доступа:www.infoliolib.info/philoi/bahtin/epos.html.
2.БахтинМ.М. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Худ. лит.,1972.
3.Нарушитель границы // Рос. газета. 24 октября, 2013.
4.Петухова Е., Черный И. Современный русский историкофантастический роман / Режим доступа:http://fandom.rusf.fu/about_fan/
cherny _ 17.htm
5.Прилепин З. Я пришел из России: эссе. М.: Лимбус пресс, 2008.
6.Прилепин З. Санькя: роман. М.: АСТ: Астрель, 2012. .
7.Скоропанова И.С. Постмодернистская литература. СПб., 2001.