Переходные объекты и переходные явления
advertisement
Дональд В.Винникотт ПЕРЕХОДНЫЕ ОБЪЕКТЫ И ПЕРЕХОДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПЕРВОГО НЕ-Я-ОБЛАДАНИЯ [1] Введение Хорошо известно, что новорожденные младенцы склонны использовать кулак, большой и другие пальцы для возбуждения оральной эрогенной зоны для удовлетворения инстинктов этой зоны, а также в спокойном единении с матерью. Также хорошо известно, что в возрасте нескольких месяцев младенцы обоих полов начинают проявлять интерес к игрушкам и что большинство матерей дают им какие-то предметы, полагая, что их дети будут испытывать привязанность к таким предметам. Между этими двумя группами явлений, разделенными временным интервалом, существует взаимосвязь, и чтобы ее проследить, полезно начать изучение развития с самого раннего возраста. Кроме того, появляется возможность использовать важный клинический материал, которым раньше отчасти пренебрегали. Первое обладание Те, кому знакомы интересы и проблемы матерей, уже имеют представление о чрезвычайно насыщенных моделях поведения, обычно демонстрируемых младенцами в использовании своего первого не-Я-обладания. Эти демонстрируемые паттерны могут непосредственно наблюдаться. В первые годы жизни происходит ряд последовательных перемен, которые начинаются с манипуляций младенца кулаком во рту, а со временем доходят до тесной привязанности к медвежонку, кукле или к мягкой или твердой игрушке. Понятно, что здесь есть нечто важное, отличное от орального возбуждения и удовлетворения, и это нечто может быть основой чего-то еще. Можно исследовать много других важных вопросов: природа объекта; способность младенца узнавать предметы как неЯ; место объекта — внутри, снаружи, на границе; способность младенца творить, выдумывать, изобретать, проявлять объект; установление любящего типа взаимосвязи. Я ввел термин "переходные объекты" и "переходные явления" для обозначения области опыта, лежащей между большим пальцем и медвежонком, между оральным эротизмом и настоящей объектной взаимосвязью, между первичным творчеством и проецированием того, что было интроецировано, между первичным незнанием чувства обязанности и осознанием этого чувства ("Скажи: "Та!"). Согласно этому определению, младенческий лепет или тот способ напевать и издавать разные звуки, который использует более старший ребенок, готовясь ко сну, входят в промежуточную область переходных явлений наряду с использованием объектов, не являющихся частью тела младенца и полностью еще не осознаваемых как принадлежащих внешнему миру. Описания человеческой природы в терминах межличностных отношений неадекватны, даже если учитываются образная разработка функций", а также сознательные и бессознательные фантазии, включая подавленное бессознательное. Существует другой способ описания людей. Он появился в исследованиях двух последних десятилетий и предполагает, что каждого индивида, достигшего стадии единого целого (с ограничивающей мембраной, а также внешним и внутренним миром) можно охарактеризовать через его внутренний мир, богатый или бедный, находящихся в состоянии согласия или войны. Я утверждаю, что существует и третий подход, соответствующий третьей стороне человеческой жизни — той промежуточной области переживания, куда вносит свой вклад как внутренняя, так и внешняя реальность. Эта область не подвергается сомнению, потому что не предъявляет к индивиду никаких требований помимо того, что, она будет существовать как место отдыха индивида, поглощенного решением вечной задачи сохранения раздельными, но взаимосвязанными внешнего и внутреннего миров. Обычно принято ссылаться на "тестирование реальности" и четко разделять апперцепцию и перцепцию. Я же говорю о состоянии между детской неспособностью и растущей способностью узнавать и принимать реальность. Вот почему я изучаю природу иллюзий, которые доступны младенцу и являются неотъемлемой частью искусства и религии в жизни взрослого человека. Мы можем разделить с другими их отношение к иллюзорному опыту и, если захотим, сгруппировать этот опыт на основе сходства с нашим собственным иллюзорным опытом. Это обычная основа для классификации среди людей. Кроме того, существует критерий сумасшествия, когда взрослый предъявляет слишком сильные требования к доверию других, заставляя их разделить с ним иллюзии, которые им не свойственны. Надеюсь, теперь станет понятно, что я не ссылаюсь непосредственно ни на игру ребенка с медвежонком, ни на первое использование младенцем кулака (большого и других пальцев). Специально я не изучал первый пример взаимосвязи с объектом. Меня интересует первичное обладание и промежуточная зона между субъективным и тем, что объективно постигается. Развитие персонального паттерна В психоаналитической литературе много внимания уделяется процессу от "рука ко рту" до "рука к гениталиям", но, возможно, меньше внимания - процессу, приводящему к взятию в руки не-Я-предметов. Рано или поздно в развитии ребенка проявится тенденция вплетать отличные от него объекты в свой личный паттерн. До некоторой степени такие объекты заменяют грудь, но сейчас эта тема не обсуждается. Некоторые младенцы кладут большой палец в рот, тогда как остальные пальцы ласкают лицо кистевыми движениями пронации и супинации*. В этом случае рот активен по отношению к большому пальцу, но не по отношению к другим пальцам. Пальцы, ласкающие верхнюю губу или другую часть тела, могут быть или стать более важными, чем большой палец во рту. Более того, эта ласка может встречаться одна, без более тесного взаимодействия "большой палец — рот" (Фрейд, 1905; Хоффер, 1949). В обычной практике имеет место один из приводимых ниже случаев, усложняющих аутоэротический опыт, такой, как сосание большого пальца: 1) другой рукой ребенок берет внешний объект, скажем кусок простыни или одеяла, и кладет в ром вместе с пальцами; или 2) ребенок так или иначе сосет и держит или просто держит во рту кусочек материи [2]. В число используемых объектов обычно входят салфетки и (позже) платки — это зависит от того, что легко и наверняка доступно; или 3) с самых ранних месяцев ребенок начинает выдергивать и собирать пух и использовать его для проявления ласки [3]. Иногда ребенок проглатывает шерсть, что создает проблемы; или 4) жевание сопровождается звуками "мам-мам", лепетом [4], анальными звуками, первыми музыкальными нотами и т.д. Можно предположить, что мышление и фантазирование становятся связанными с этими функциональными опытами. Все это я называю переходными явлениями. Кроме того, из всего этого (если мы будем изучать только одного ребенка) могут выделиться какие-то предметы или явления, — возможно, пучок шерсти или кусок одеяла, звук, или слово, или какая-либо особенность поведения, — которые становятся для младенца исключительно важны, когда приходит время ложиться спать, и оказываются защитой от беспокойства, особенно — от беспокойства депрессивного типа (Иллингворт, 1951). Возможно, ребенок нашел какой-то мягкий предмет или покрывало от игрушечной кроватки и пользуется им, и потом это становится тем, что я называю переходным объектом. Этот объект постепенно становится важным. Родители знают его значимость и берут его с собой, когда путешествуют с ребенком. Мать не обращает внимания на то, что этот предмет стал грязным и приобрел какой-то запах, так как она знает, что если выстирает его, то нарушит этим целостность опыта ребенка, уничтожит значимость и ценность для него этого предмета. По-моему, паттерн переходных явлений начинает проявляться в 4-6-8-12 месяцев. Я нарочно оставляю место для широких вариаций. Младенческие паттерны могут продолжаться и в детском возрасте, и тогда тот же первоначальный мягкий предмет остается абсолютно необходимым, когда ребенку пора спать, или когда он остается один, или ему грозит плохое настроение. Тем не менее когда ребенок в здоровом состоянии, область его интереса постепенно расширяется и в конце концов эта расширенная область сохраняется даже при депрессивном беспокойстве. Потребность в особом предмете или паттерне поведения, который возник на самом раннем этапе жизни, может вновь появиться на более позднем этапе, если ребенку грозит депривация. Первое обладание используется в сочетании с особыми техническими приемами, унаследованными из периода младенчества, которые могут включаться или существовать отдельно от более конкретной аутоэротической деятельности. Постепенно в жизни младенца появляются медвежата, куклы и твердые игрушки. Мальчики до некоторой степени склонны снова и снова играть с твердыми игрушками, в то время как девочки стремятся сразу же создать из игрушек семью. Важно заметить, однако, что между мальчиками и девочками не существует заметной разницы в использовании ими первоначального не-Я-обладания, которое я называю переходным объектом. Когда младенец начинает использовать упорядоченные звуки ("мам", "та", "да"), может возникнуть "слово" для переходного объекта. Название, которое дает младенец этим самым первым объектам, часто важно и обычно содержит в себе часть слова, употребляемого взрослыми. Например, названием может быть "маа" ("баа"), причем "м" ("б") произошло из "взрослых" слов: "малыш" ("baby") или медвежонок" ("bear"). Следует упомянуть, что иногда переходные объекты, за исключением самой матери, отсутствуют. Или у младенца настолько нарушено эмоциональное развитие, что переходное состояние не приносит ему радости. Или нарушена последовательность использования предметов. Тем не менее эта последовательность может сохраняться в скрытой форме. Обобщение различных специфических качеств взаимоотношений 1. Младенец устанавливает свои права на предмет, и мы соглашаемся с этим. Тем не менее с самого начала существует некоторое ограничение его всемогущества. 2. Предмет нежно прижимают, страстно любят и калечат. 3. Предмет никогда не должен меняться, если только сам ребенок его не поменяет. 4. На долю предмета должна выпасть инстинктивная любовь, а также ненависть и, возможно, агрессия. 5. Ребенку должно казаться, что от предмета исходит тепло, или что он может двигаться, или он какой-то особенный, или делает что-то, из-за чего он кажется живым и реальным. 6. С нашей точки зрения, предмет приходит к ребенку из внешнего мира, но это не так с точки зрения самого ребенка. Однако он не приходит и изнутри: этот не галлюцинация. 7. Судьба предмета — постепенно отойти, но так, чтобы с течением времени не оказаться совсем забытым. Этим я хочу сказать, что в нормальном состоянии переходный объект не "уходит вовнутрь" и не обязательно, чтобы чувство к нему подверглось вытеснению. Его не забыли и не похоронили. Он теряет свое значение, потому что переходное явление становится расплывчатым и распределенным по всей промежуточной территории между "внутренней психической реальностью" и "внешним миром, как он обычно воспринимается двумя людьми", т.е. по всему культурному полю. В этом месте тема моей статьи расширяется до охватывания сферы игры, артистического творчества и его высокой оценки, религиозности и мечтаний, а также до фетишизма, лжи и воровства, до начала и утраты нежных чувств, до пристрастия к наркотикам и талисманам навязчивых ритуалов и т.д. Связь между переходным объектом и символизмом Верно, что кусочек одеяла (или любой другой предмет) является символом некоторого частичного объекта, такого, как грудь. Однако главное при этом - не его символическая ценность, а его реальность. То, что это не грудь (или не мать) так же важно, как и то, что он заменяет грудь (или мать). Используя символы, ребенок уже четко разделяет фантазию и действительность, внутренние и внешние объекты, первичное творчество и восприятие. Но термин "переходный объект" в моем понимании способствует развитию способности находить различие и сходство. Полагаю, что есть надобность в термине "переходный объект" для описания истоков символизма, зарождающегося в это время, в термине, описывающем путешествие младенца от чисто субъективного к объективному и, мне кажется, переходный объект (кусочек одеяла и т.д.) это то, что мы видим в этом путешествии на пути к объективному познанию. Возможно понять значение переходного объекта, не понимая полностью природу символизма. А символизм можно хорошо изучить в процессе изучения роста индивидуальности, и в любом случае у символизма есть не одно значение. Если мы возьмем в качестве примера просвиру, символизирующую тело Христа, то для католиков это и есть тело, а для протестантов - его замена, напоминание о нем, но не само тело. Хотя в обоих случаях это символ. Одна шизоидная пациентка спросила меня после Рождества, вкусная ли была просвира. Потом спросила, ел ли я на самом деле тело Христово или только воображал, что ем. Я знал, что ее не удовлетворит ни один из ответов. Ее расщепленный разум нуждался в двойном опыте. КЛИНИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ ПЕРЕХОДНОГО ОБЪЕКТА В пояснение всего сказанного можно привести огромный и разнообразный иллюстративный клинический материал для тех, кто общается с детьми и их родителями [5]. Следующие примеры даны для того, чтобы просто напомнить читателям о похожих фактах в их собственном опыте. Два брата: разница в раннем использовании обладаний Искаженное использование переходного объекта. Х, теперь это здоровый человек, должен был бороться за свое взросление. Когда он был младенцем, его мать "училась быть матерью", присматривая за ним, и благодаря опыту с Х ей удалось избежать определенных ошибок в обращении с другими детьми. Существовали также внешние причины, объясняющие ее тревожность во время ухода, почти без какой-либо поддержки, за Х после рождения. Она отнеслась к исполнению своих материнских обязанностей очень серьезно и кормила Х грудью семь месяцев. Она чувствовала, что для него это слишком долго, и его тяжело было отнять от груди. Он никогда не сосал большой или другой палец, а когда она отняла его от груди, "у него не было ничего, к чему бы он перешел". У него никогда не было бутылочки, или соски, или любого другого предмета для кормления. Он обнаружил очень сильную и раннюю привязанность к самой матери как личности, и она была ему нужна как реально существующий человек. С двенадцати месяцев у него появился игрушечный кролик, которого он прижимал к себе, и его нежное отношение к игрушке постепенно распространилось на настоящих кроликов. Этот кролик был у него до пяти или шести лет. Его можно охарактеризовать как утешителя, но он никогда не обладал качествами подлинного переходного объекта. Он никогда не был, подобно настоящему переходному объекту, более важным, чем мать, а оставался почти неотделимой частью младенца. У этого мальчика тревога, которая возникла в семь месяцев вследствие отнятия от груди, позже переросла в астму, и только постепенно он смог вылечиться. Для его взросления было важно, что он нашел работу далеко от родного города. Его зависимость от матери (attachment) все еще очень сильна. Он относится к широкой категории нормальный, или здоровых, людей. Этот человек все еще не женат. Типичное использование переходного объекта Y, младший брат X, все время развивался довольно правильным образом. Сейчас у него трое здоровых детей. Его кормили грудью четыре месяца и потом отняли без затруднений [6]. Y сосал большой палец с первых недель после рождения, и благодаря этому "отнять его от груди было намного легче, чем его старшего брата". Затем, в возрасте от пяти до шести месяцев, он начал манипулировать с концом одеяла. Ему нравилось, если из уголка одеяла торчал клочок шерсти, и этим клочком он щекотал себе нос. Это очень рано стало его "Баа", — он сам придумал это слово, как только стал способен выговаривать организованные звуки. В возрасте около года удалось заменить ему кончик одеяла на мягкий зеленый джерси с красным галстуком. Это был не "утешитель", как в случае с его старшим депрессивным братом, а "облегчитель", болеутоляющее, которое всегда срабатывало. Вот типичный пример того, что я называю переходным объектом. Когда Y был маленьким, он всегда, получив свое "Баа", немедленно начинал сосать его и прекращал беспокоиться, а если наступала пора спать, — засыпал за несколько минут. В то же время сосание пальца продолжалось до трехчетырех лет - он помнит и то, как сосал палец, и мозоль на пальце от этого. Сейчас он уже в качестве отца озабочен тем, чтобы его дети сосали большой палец и использовали свои "Баа". (Верстальщику - сюда вставить таблицу с этой же дискеты – файл «Таблица к Винникотту» ). История семи обыкновенных детей этой семьи показана в виде таблицы. Там указаны пункты, которые можно сравнить. Во время консультации с родителями вообще очень важно получить информацию о ранних склонностях и предметах, находящихся в обладании у каждого из детей в семье. Это дает возможность матери сравнить своих детей друг с другом, а также вспомнить и сопоставить их характерные черты в раннем возрасте. Часто информацию, касающуюся переходных объектов, можно получить также и от ребенка. Например, Ангус (одиннадцать лет и девять месяцев) рассказал мне, что у его брата "были тонны медвежат и других игрушек", а "перед этим у него были маленькие медведи". Потом он рассказал о себе. Оказалось, что у него никогда не было медведей. Был колокольчик со шнурком, он ударял по болтающемуся концу шнурка и так засыпал. Повидимому, в конце концов колокольчик упал, и на этом все закончилось. Было, правда, и еще кое-что. Мальчик очень стеснялся этого. Это был багровый кролик с красными глазами. "Я не был в восторге от него. Обычно я везде бросал его. Теперь с ним играет Джереми. Я отдал ему кролика. Я отдал его Джереми, потому что этот кролик гадкий. Он все время ударялся о выдвижную доску комода. Он все еще навещает меня. Мне это нравится". Он сам удивился, когда нарисовал багрового кролика. Заметим, что этот одиннадцатилетний ребенок с нормальным для его возраста восприятием говорил так, словно у него отсутствовало чувство реальности, когда он описывал качества и действия переходного объекта. Когда я позже встретился с матерью Ангуса, она была удивлена тем, что Ангус помнит багрового кролика. Она легко узнала его на цветном рисунке. Я умышленно не привожу здесь больше клинического материала, чтобы не создалось впечатление, будто то, о чем я здесь говорил, является редкостью. Практически в каждом случае можно найти что-то такое, что представляет интерес с точки зрения переходных явлений или их отсутствия (ср. Стивенсон, Оливье, 1954). ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ На основании принятой психоаналитической теории можно теперь дать некоторые комментарии к сказанному. 1. Переходный объект символизирует грудь или предмет первой взаимосвязи. 2. Переходный объект предшествует установлению тестирования реальности. 3. В отношении к переходному объекту младенец эволюционирует от тотального (магического) контроля к манипулятивному контролю (вовлекающему в себя мышечный эротизм и координационное удовольствие). 4. Переходный объект постепенно может стать объектом фетишизма, и таким образом продолжать существовать в виде характерной черты сексуальной жизни взрослого (См. развитие этой темы у Вульффа). 5. Переходный объект может в силу анально-эротичекой организации, символизировать фекалии (но он не по этой причине может становиться пахучим и оставаться немытым). Взаимосвязь с внутренним объектом (Кляйн) Интересно сравнить концепцию переходного объекта с концепцией внутреннего объекта, разработанной Мелани Кляйн. Переходный объект это не внутренний объект (который является ментальным концептом). Это обладание. Также это и не внешний (для младенца) объект. Прибегнем к следующей сложной формулировке. Младенец может использовать переходный объект, кода внутренний объект является живым, реальным и достаточно хорошим (не слишком персекуторным*). Но качества этого внутреннего объекта зависят от существования, действия и поведения внешнего объекта (груди, внешнего облика матери, общей заботы со стороны окружающей среды). Непригодность или неудача последнего косвенно приводит к мертвенности или персекуторному качеству внутреннего объекта. После постоянных неудач внешнего объекта внутренний объект теряет для младенца свой смысл тогда и только тогда переходный объект также становится бессмысленным. Переходный объект может поэтому символизировать "внешнюю грудь", но косвенно, т.е. посредством символизации "внутренней груди". Переходный объект никогда не подпадает под магический контроль, в отличие от внутреннего объекта, но и никогда не находится вне контроля, в отличие от матери. Иллюзия — утрата иллюзий Для того чтобы подготовить почву для дальнейшего изложения, я должен уточнить понятия, которые, по моему мнению, легкомысленно рассматриваются как само собой разумеющиеся во многих психоаналитических работах, посвященных эмоциональному развитию, которые все считают ясными для понимания (не требующими объяснения), хотя их смысл можно понять только на практике. У младенца нет никакой возможности перейти от принципа удовольствия к принципу реальности или преодолеть первичную идентификацию пойти и далее (См.: Фрейд, 1923, с.14) [7], если у него не будет достаточно хорошей матери [8]. Достаточно хорошая "мать" (не обязательно мать младенца) - это такая мать, которая активно приспосабливается к его потребностям и активное приспособление которой постепенно уменьшается по мере роста способности младенца объяснять неудачу адаптации и терпеть результаты фрустрации. Естественно, достаточно хорошей вероятнее всего будет настоящая мать, а не другой человек, поскольку такая адаптация требует спокойной и не требующей наград поглощенности заботой о младенце; фактически успех здесь зависит главным образом от преданности, а не от одаренности или просвещенности. Достаточно хорошая мать, как я уже отмечал, начинает с почти полной адаптации к нуждам младенца, но с течением времени приспосабливается все меньше и меньше, в соответствии с растущей способностью младенца сталкиваться с неудачами такой адаптации. Младенческие способы справляться с материнской неудачей, включают следующее: 1) младенец познает на часто повторяющемся опыте, что существует временной предел фрустрации; вначале, естественно, этот временной предел должен быть коротким; 2) растущее ощущение процесса; 3) начала психической деятельности; 4) применение аутоэротических удовлетворений; 5) вспоминание, переживание вновь, фантазирование, мечтание; объединение прошлого, настоящего и будущего в одно целое. Если все идет хорошо, младенец может реально извлекать пользу из опыта фрустрации, поскольку неполная адаптация к потребности делает объекты реальными - как ненавистными, так и любимыми. Вывод из этого таков, что если все идет хорошо, то младенец может быть недоволен слишком долго длящейся, не допускающей естественного спада тесной адаптацией к потребности. И коль скоро тесная адаптация напоминает магическую, то объект, который ведет себя превосходно, становится не чем иным как галлюцинацией. Тем не менее вначале адаптация должна быть почти полной, иначе способность ребенка познавать связь с внешним миром или даже формировать концепцию внешней реальности не получит развития. Иллюзия и ее значение Своей полной адаптацией мать в самом начале предоставляет младенцу благоприятную возможность для формирования иллюзии, что ее грудь - это часть его, так сказать, находящаяся под магическим контролем. То же можно сказать, если рассматривать это с точки зрения заботы о младенце вообще в периоды между возбуждениями. Всемогущество - это почти опытный факт. Конечная задача матери состоит в постепенном разрушении иллюзии младенца, но она не может надеяться на успех, если вначале не создаст достаточно возможностей для формирования иллюзии. Иными словами, младенец создает грудь снова и снова благодаря детской способности любить или, можно сказать, из необходимости. В ребенке развивается субъективное представление, которое мы называем грудью матери [9]. Мать помещает свою реальною грудь как раз там, где младенец готов создать ее, и в нужный момент. Поэтому с рождения человек занят решением проблемы взаимоотношения того, что воспринимается объективно, и того, что постигается субъективно, но здесь у него возникнут трудности, если он не начинал с достаточно хорошей матери. Промежуточная сфера, на которую я ссылаюсь, - это доступная младенцу сфера между начальным творчеством и объективным восприятием, основанным на тестировании реальности. Переходные процессы представляют ранние стадии использования иллюзии, без чего для человека нет смысла в идее взаимоотношений с объектом, который воспринимается другими как внешний для этого человека. Мысль, проиллюстрированная рис.1, состоит в следующем: в какой-то момент своего развития каждый младенец, находясь в созданной для него матерью обстановке, становится способен понять идею чего-то, что удовлетворило бы его растущую потребность, обусловленную инстинктивным напряжением. Нельзя сказать, что младенец сразу знает, что именно нужно создать. На этом этапе вовремя появляется мать. Обычно она дает грудь и проявляет свою потенциальную готовность кормить. Адаптация матери к потребностям младенца, если она в норме, создает у него иллюзию существования внешнего мира, соответствующего способности самого младенца творить. Иными словами, имеет место частичное совпадение того, что дает мать, и того, что младенец может постичь. С точки зрения стороннего наблюдателя, ребенок воспринимает то, что фактически дает ему мать, но это не вся правда. Он воспринимает грудь лишь настолько, насколько ее можно создать в данный момент. Между матерью и ребенком нет взаимообмена. Психологически младенец берет от груди то, что является частью его самого, а мать дает младенцу молоко, которое является ее частью. В психологии идея взаимообмена основана на иллюзии. На рис.2 области иллюзии придана некоторая форма для иллюстрации того, что я считаю главной функцией переходного объекта и переходных процессов. Переходный объект и переходные процессы начинают у каждого человека с того, что всегда будет важно для них, т.е. с нейтральной области опыта, которая не будет подвергаться сомнению. О переходном объекте можно сказать, что это такой результат соглашения между младенцем и нами, о котором мы никогда не спросим: "Ты это придумал или получил извне?" Важно, что на данном этапе нет никакого ответа на этот вопрос, и он не должен возникать. Но эта проблема тем не менее существует и из скрытой постепенно становится для младенца явной, поскольку основная задача матери (после предоставления ему возможности воздавать иллюзии) - это разрушение иллюзий. Такая задача появляется еще до отнятия от груди, оставаясь и дальше насущной для родителей и воспитателей. Другими словами, вопрос об иллюзии внутренне присущ людям и до конца решить его для себя не может никто, какое бы теоретическое понимание этого ни предлагалось. Если процесс постепенного избавления от иллюзий идет хорошо, то он характеризуется набором фрустраций, которые мы обобщили, выразив одним понятием — отнятие от груди; однако следует помнить, что, говоря о явлениях, связанных с отнятием от груди (Кляйн специально их осветила), мы предполагаем наличие в их основе процесса, обеспечивающего возможность иллюзии, а также постепенного избавления от нее. Если иллюзия/избавление от иллюзии в чем-то нарушены, у младенца не будет нормального отнятия от груди и нормальной реакции на это. Простое окончание кормления грудью - еще не отнятие от груди, поэтому глупо ссылаться на сам этот факт. Для нормального ребенка отнятие от груди имеет, на наш взгляд, огромное значение. Когда мы наблюдаем сложную реакцию, которая возникает у ребенка в связи с процессом отнятия от груди, мы знаем, что она может иметь у него место благодаря тому, что процесс "иллюзии/избавления от иллюзии" доведен до конца столь успешно, что мы можем игнорировать его при обсуждении фактического отлучения от груди. Здесь предполагается, что задача принятия реальности никогда не решается окончательно, что нет человека, свободного от напряжения по отношению к внутренней и внешней реальности, и что ослабление этого напряжения обеспечивается промежуточной зоной опыта, которая не подвергается сомнению — искусство, религия и т.д. (ср. Ривьер, 1936). Эта промежуточная область непосредственно продолжает область игр маленького ребенка, который "потерялся" в них. Она служит ему для установления взаимосвязи с миром и становится возможной благодаря достаточно хорошей материнской заботе в ранний критический период. Весьма важна при этом непрерывность (во времени) внешнего эмоционального кружения и отдельных элементов физического окружения, таких, как переходный объект или объекты. Переходные явления доступны для младенца благодаря интуитивному родительскому распознаванию напряжения, присущего объективному восприятию, и мы не ставим целью выяснить, субъективность или объективность младенца именно там, где существует переходный объект. В случае, когда взрослый требует от нас принять как объективность его субъективное видение, мы предполагаем или диагностируем сумасшествие. Однако если взрослому удается испытать удовольствие от личной промежуточной зоны, не требуя ее увеличения, то мы можем радоваться частичному совпадению (его зоны) с нашими собственными соответствующими зонами, наличию, так сказать, общего для членов группы опыта в искусстве, религии или философии. Я хочу обратить особое внимание на упомянутую выше работу Вульффа, где клинический материал прекрасно иллюстрирует то, что я подразумеваю под переходными объектами и переходными явлениями. Между нашими точками зрения существует разница, которая выражается в использовании им термина "фетишный объект" там, где я говорю о переходном объекте. Изучение работы Вульффа показывает, что, используя этот термин, он, по-видимому, относит к младенчеству то, что в обычной теории относят к сексуальным перверсиям. По-моему, в его работе мало внимания уделяется рассмотрению переходного объекта ребенка как нормального раннего опыта. Я же полагаю, что переходные явления отвечают норме и универсальны. Более того, если мы распространим термин "фетиш" на нормальные явления, то, возможно, сделаем его менее точным. Я бы предпочел оставить это слово для описания объекта, используемого вследствие заблуждения относительно материнского фаллоса. Добавлю, что мы должны оставлять место для иллюзии по поводу материнского фаллоса — можно сказать, универсальной и не патологичной идее. Если мы переместим акцент с понятия "объект" на понятие "иллюзия", то приблизимся к переходному объекту младенца; главное (индивидуальное) содержится в концепции иллюзии, универсальное — в сфере опыта. Согласно такому представлению, мы можем согласиться, что переходный объект потенциально — материнский фаллос, но первоначально — грудь; предмет, так сказать, создаваемый младенцем и в то же время представляемый окружающей обстановкой. Таким образом, изучение использования ребенком переходного объекта и переходных явлений вообще может, я думаю, пролить свет на происхождение фетиша и фетишизма. Однако нечто будет утеряно в ходе обратного продвижения от психопатологии фетишизма к переходным феноменам, которые принадлежат к началам опыта и неотъемлемо присутствуют в здоровом эмоциональном развитии. РЕЗЮМЕ Статья посвящена богатой для наблюдения области, раннего развития здорового ребенка, в частности, его взаимоотношениям с первым обладанием. Это первое обладание на очень ранних этапах развития связано с аутоэротическими явлениями, сосанием кулака и большого пальца, а также с первым мягким игрушечным животным, куклой или твердыми игрушками. Оно имеет отношение как к внешнему объекту (грудь матери), так и к внутреннему объекту (магически интроецированная грудь), но отличается от них. Переходные объекты и переходные явления относятся к области иллюзий, которая является основой для последующего опыта. Эта ранняя стадия в развитии ребенка возможна благодаря особой способности матери адаптироваться к его потребностям, тем самым позволяя ему обладать иллюзией, что сотворенное им не самом деле существует. Факт наличия этой промежуточной области не подвергается сомнению в смысле ее принадлежности к внутренней или внешней (разделяемой) реальности; она составляет большую часть опыта младенца и на протяжении всей жизни сохраняется в интенсивных переживаниях, связанных с искусством, религией и миром фантазий, а также с научным творчеством. Таким образом, можно констатировать положительное значение иллюзий. Переходный объект младенца обычно постепенно декатектируется, особенно по мере развития культурных интересов. В психопатологии: Пагубная привычка может быть описана как регресс на раннюю стадию, на которой переходные явления не подвергаются сомнению. Фетишизм можно описать как продолжение существования особого объекта или типа объектов, берущего начало в инфантильном опыте переходной области и связанного с заблуждением относительно материнского фаллоса. Истерические фантастику и воровство можно описать с точки зрения бессознательного побуждения индивида устранить брешь в непрерывности опыта в связи с переходным объектом. ПРИМЕЧАНИЯ [1] Необходимо подчеркнуть, что здесь используется слово "обладание", а не "объект". В напечатанной и распространенной между участниками обсуждения версии я в одном месте по ошибке использовал слово "объект" (вместо "обладание"), и это привело к путанице во время дискуссии. Там было указано, что первый не-Я объект обычно обозначает грудь. Фейрбейрн (1952, p.35) во многих местах обращает внимание читателей на использование слова "переходный". [2] Недавний пример - тряпичная кукла ребенка в фильме "A Twoyearold Goes to Hospital" Джеймса Робертсона (клиника в Твистоке). Ср. также и другие его работы (1952). [3] Здесь возможно объяснить использование термина "собирание пуха", которое означает: транзиторную переходную, или промежуточную область. [4] Ср. Скотт (1995). [5] В одной работе я нашел прекрасные примеры по тому же предмету. Wulff ("Fetishism and Object Choice in Early Childhood", Psychoanal. Quart., 1945, 15, p.450) исследует те же явления, но исследуемые объекты называет "фетишными". Мне не совсем ясен этот термин, и ниже я скажу об этом. Я не был знаком с работой Вулффа, когда занялся своей, но она доставила мне массу удовольствия и поддержала в поиске предмета, достойного обсуждения с коллегами. См. также Абрахам (1916) и Линднер (1979). [6] Мать на опыте своего первого ребенка усвоила ценность идеи использования наряду с кормлением грудью еще и бутылочки, благодаря чему ей легче, чем в случае с Х, удалось отнять младенца от груди. [7] См. также: Фрейд (1921), 65. [8] Единственный и главный результат неудачи матери в этом отношении на начальном этапе жизни младенца хорошо освещен (согласно моей точке зрения) Марион Милнер (1952, p.181). Она показывает, что вследствие неудачи матерьи преждевременно формируется эго и происходит раннее вычленение плохого из хорошего объекта. Период иллюзий (или моя "переходная фаза") нарушается. В анализе или в различной деятельности в обычной жизни можно видеть, как индивид стремится использовать иллюзии для отдыха. Иллюзия, таким образом, имеет положительное значение. См. также: Фрейд (1950). [9] Я включаю всю технику материнской заботы. Когда говорится, что первый объект для ребенка — грудь, я полагаю, что это слово используется в качестве символа техники материнского ухода, а также тела матери. Мать может быть достаточно хорошей матерью (в моем понимании) и с бутылочкой для кормления. Если исходить из широкого значения понятия "грудь", включив в него проявления материнской техники ухода, то обнаруживается связь между утверждениями Мелани Кляйн и Анны Фрейд относительно ранней истории развития младенца. Единственная разница - в сроках, но она не так уж важна и сама собой исчезает с течением времени. Дональд Винникотт (1896-1971) — всемирно известный британский детский психоаналитик, один из создателей теории объектных отношений и теории детского развития. Один из основателей Независимой группы Британского психоаналитического общество. Статья опубликована в "International Journal of Psycho-Analysis", 1953, Vol.34. (c) 2000, перевод с англ. А.Е.Шуткова. На русском языке публикуется впервые. "Та!" — один из первых слогов, произносимых младенцем и являющихся выражением его чувств, аффектов — Прим. научн. ред. * Супинация — вращательное движение предплечья кнаружи до положения, при котором кисть обращена ладонью вверх. — Прим. ред. * Персекуторный — т.е. связанный с чувством преследования. — Прим. ред.
