1. Вокруг Иранской ядерной программы идут большие дискуссии
advertisement
1. Вокруг Иранской ядерной программы идут большие дискуссии на мировом уровне. Вопреки многочисленным санкциям Иран продолжает разработку своей ядерной программы. Западные страны в особенности Израиль и США яро критикуют и обвиняют Иран в том, что их ядерная программа несет не мирный характер. Вопрос: Итак, ядерная программа Ирана на самом деле представляет угрозу всему миру или же это политическая игра на Ближнем Востоке по Иракскому сценарию? Фактически, в заданной Вами теме содержатся три вопроса – об угрозах миру, исходящих от иранской ядерной программы, о существующих доказательствах этих угроз и о санкциях, якобы с этой программою связанных. Заранее прошу простить, если ответ будет длинным, но ответить на него, выпустив при этом любой из уровней, значит – ответить неполно и не совсем добросовестно. Начнем с того, представляет ли угрозу миру ядерная программа Ирана, а точнее – ее мифическая «военная составляющая». Поскольку я интересен Вам как аналитик, то давайте исходить из того, что составляет основу анализа, а именно – из документов. Две недели назад конгрессу США был представлен доклад директора национальной разведки (то есть – совокупный труд 17 спецслужб США, входящих в разведывательное сообщество этой страны) о международных угрозах и вызовах. Вот что в этом документе говорится о военной составляющей иранской ядерной программы: «Мы не знаем, решит ли Иран в конечном счете приступить к созданию ядерного оружия». То есть, по оценкам американских разведслужб, никакой военной составляющей в иранской ядерной программе не существует, решения о создании ядерного оружия руководством Ирана не принято, к созданию ядерного оружия Иран не приступал. О какой угрозе миру вообще речь? И подобные выводы в этих докладах повторяются ежегодно. С 2006 года, когда эта тема стала подниматься в докладах разведывательного сообщества США – оценки были одни и те же. Отсюда вывод - руководство Западного мира прекрасно понимает, что никакой такой угрозы нет. Версия о бомбе – она для обывателей, для запугивания западного общества, для того, чтобы это общество одобрило любые шаги по смене нынешнего режима в Исламской Республике Иран. Для обывателя же – и все разговоры о том, что существуют некие доказательства военного составляющего иранской ядерной программы. Ситуация с этими доказательствами, право, стоит того, чтобы сказать о ней несколько подробнее. В упомянутом выше документе американского разведывательного сообщества о том, что Иран ведет скрытые разработки оружия массового поражения (об этом любят намекнуть некоторые эксперты МАГАТЭ) сказано следующее: «мы считаем, что Иран не производит оружейный уран, и не в состоянии осуществлять эти работы таким образом, чтобы данное производство не было обнаружено». Вот эта фраза перечеркивает весь тот цирк, который МАГАТЭ устраивает вокруг некоей «военной составляющей» иранской ядерной программы. Раз за разом эксперты МАГАТЭ говорят – «нам кажутся подозрительными вот такие-то работы и такие-то объекты». Вокруг этих заявлений тут же разворачивается медиа-истерика. Съездят туда, ничего не найдут – но публично свою ошибку не признают. Некоторое время все тихо – а затем все происходит по новому кругу: подозрения, громкие заявления, эпический фейл в поисках – и тишина… Доходит до анекдотов. Расскажу самый свежий. Проанализировав данные со спутников, эксперты МАГАТЭ начали в прошлом году трубить на весь мир, о том, что на один из объектов (Парчин) завезено оборудование непонятного назначения, некие контейнеры, накрытые брезентом. «В три смены», - говорили нам эксперты МАГАТЭ, - «на этом объекте идут непонятные работы. У нас есть все основания предполагать, что речь идет о работах, связанных с разработкой ядерного оружия». Шумиха на международном уровне, эксперты летят в Парчин… И обнаруживают, что под брезентом заскладированы строительные материалы, пенополистироловые плиты, а на самом объекте идет ремонт старых зданий. «Эксперты МАГАТЭ» стало уже мемом. Их аргументацию опровергают даже их коллеги, в частности - величина в научном мире, физик-ядерщик из США Роберт Келли, бывший инспектор МАГАТЭ в Ираке. Он прямо сказал, что в вопросе о Парчине МАГАТЭ фальсифицировало данные спутниковых съемок. Более того, команда американских ядерщиков из Массачусетского университета и некоторых других американских лабораторий предложило свои услуги в проведении независимой экспертизы всех данных МАГАТЭ по иранской ядерной программе. Разумеется, и руководство МАГАТЭ и правительство Соединенных Штатов им в этом отказали. Возникает тот же вопрос, что и у героя известного советского фильма: «За чей счет этот банкет?» И тут наступает интересное. К началу 2000-х МАГАТЭ влачило столь жалкое существование, что стояло на грани банкротства. Иранская ядерная программа существовала аж со времен шаха и никого в этом агентстве не волновала. И вдруг США начинают вливать в МАГАТЭ миллионы долларов, Агентство оживает, и весь смысл своей деятельности после столь чудесного воскресения видит исключительно в поиске угроз миру от иранской ядерной программы. Вы в такие чудеса верите? Я, в силу душевной черствости, - нет, предпочитаю вспоминать старинное: «Кто МАГАТЭ ужинает, тот его и танцует». Ну и о санкциях. В масс-медиа и общественном сознании сложилось убеждение, что санкции против Ирана были введены только после 2005 года и связаны исключительно с ядерной программой. Это совершенно неверное представление. Санкции в отношении Ирана Белый дом начал вводить с 1979 года, сразу же после Исламской революции и падения шахского режима. И в этом вопросе все президенты США сохраняли трогательную преемственность: 1979, Джимми Картер. Президентский Executive Order 12170, о замораживании всех иранских активов (примерно $12 миллиардов), в связи с захватом иранскими студентами посольства США и находящихся в нем сотрудников. Заложников освободили, но вот о возвращении замороженных активов новый президент США тут же «забыл». 1980-1988, Рональд Рейган. В период агрессии Ирака против Ирана (Саддам Хуссейн, если кто позабыл, ходил тогда в союзниках Штатов) принимаются санкции, запрещающие все виды поставок оружия и военных материалов в Иран (вооруженные силы которого до 1979 года оснащались исключительно американскими образцами). США блокируют любые кредиты Ирану со стороны международных финансовых институтов, а в октябре 1987 появляется президентский Executive Order 12613, запрещающий ввоз и вывоз товаров из Ирана. 1988-1992, Буш-старший. Уже привычное блокирование международных кредитов, запрет экспорта в Иран товаров и технологий «двойного назначения», ограничения на торговлю с Исламской республикой. 1992-2000, любвеобильный «друг Бориса Билл» Клинтон. В марте 1995 - Executive Order 12957 о запрете любых видов прямой торговли США с Ираном. 1996 год – Конгресс США принимает Iran–Libya Sanctions Act (ILSA), согласно которому любые американские и иностранные компании, предоставившие иранской нефтяной промышленности инвестиции свыше $20 миллионов подвергаются штрафным санкциям. Ознакомившись с этим списком, скажите - и где здесь «борьба с военной составляющей иранской ядерной программы»? Доходило до откровенной «клиники» - в феврале 2004 года Министерство финансов США вынесло решение о запрете редактирования и публикации научных рукописей из Ирана (свобода слова и свобода научного обмена во всей красе) и пригрозила американским ученым, нарушающим этот запрет, уголовным преследованием. Кстати, в 2011 года вышел доклад Лондонского научного королевского общества, в котором говорилось о том, что всего лишь через три года Иран может стать крупнейшей технологической державой исламского мира. Развитие экономики и науки уверенно выводят Иран в ряд региональных центров силы. Причем – антиамериканский центр силы. Стремление не допустить такого развития событий и составляют суть санкций США и примкнувшего к ним Евросоюза. При чем здесь ядерная программа Тегерана и ее мифическая военная составляющая? Пугало для общественного мнения, дезинформация мирового сообщества, дымовая завеса для геополитических игр Вашингтона – не более… Вопрос: Возможно ли мирное решения по ядерной программе Ирана? Если позволите, я не стану говорить о позиции иранской стороны в данном вопросе, я достаточно много писал об этом. Скажу о некотором изменении позиций, пусть и пунктирно, но все же намечающемся на Западе. Здесь есть обнадеживающие моменты. Как бы ни хотелось некоторым «ура-патриотам» думать обратное, но американская политическая элита не из дураков состоит. К этой элите приходит постепенное понимание того, что ядерная программа – это предмет национальной гордости иранцев. Знаете, что было, на мой взгляд, одной из причин поражения некоторых террористических организаций, активно действовавших в Иране в середине 2000-ных? Их декларация 2006 года о том, что они будут оказывать содействие Западу в его борьбе с иранской ядерной программой. Даже сочувствовавшие им ранее - тут же от них отвернулись и начали сдавать иранским спецслужбам. К Западу (а он отнюдь не консолидирован в иранофобии, здесь масса нюансов) приходит понимание, что борьба за собственный мирный атом – консолидирует иранское общество вокруг его нынешнего руководства, добавляет антизападных настроений. И в политической элите США появляются голоса о том, что ядерную программу Исламской республики необходимо оставить в покое, признать право Ирана на мирный атом (что, кстати, полностью соответствует положениям Договора о нераспространении), переключившись на другие методы. Другое дело, что протолкнуть это решение будет очень нелегко. На днях я внимательно прочел результаты опроса, который проводил Pew Research Center накануне визита Обамы в Израиль. От 65 до 80% американцев (в зависимости от партийных симпатий) признают необходимым силовые действия в отношении Ирана с целью остановить его ядерную программу. Конечно, в американском обществе не все так однозначно, но и этих данных вполне достаточно, чтобы понять, что компромисс с Ираном по ядерной программе будет трудным шагом для политических элит Запада. Есть и еще один момент, раз уж у нас идет столь обстоятельный и достаточно откровенный разговор (хотя, его правильнее назвать затянувшимся соло, простите уж великодушно). Мы с вами договорились, что стратегической целью США является смена режима в Тегеране, а санкции – это инструмент, которым Запад уже более 30 лет пользуется. Меня беспокоит вот какое обстоятельство: отказавшись от борьбы с иранской ядерной программой – на чем сосредоточит свои усилия Запад? Какой инструмент изберет? Не окажется ли этот инструмент эффективнее и смертоноснее для Исламской республики, чем нынешние «калечащие», но все же понятные и привычные санкции, меры борьбы с которыми иранский народ, иранское руководство уже выработали? 2. США отказались от идеи военного вторжения в Иран. Но Обама 20-марта прибыв в Израиль с официальным визитом, выразил свое согласие на одностороннее принятие решения Израилем о нападении на Иран в случае опасности. Вопрос: Какова возможность начала войны Израиля с Ираном? И есть ли шансы и военные возможности у Ирана дать отпор Израильским войскам? Я боюсь, что источник, который сообщал об этих, якобы произнесенных Обамой словах, был не совсем добросовестным и просто выдал за действительное то, что хотел услышать. Позиция администрации США в этом вопросе выглядит совершенно по-иному. Во-первых, еще в период «Ормузского кризиса» (декабрь 2011 года) стало очевидным, что США отказались от силового варианта решения «иранского вопроса». Все заявления, в которых утверждается обратное – не более чем психологическое давление на Тегеран и дезинформация международного сообщества. Во-вторых, согласно взглядам американского военного и политического руководства, необходимыми условиями военного вторжения США в любую страну являются: 1. Экономический и военный потенциал этой страны максимально ослаблен (санкции, международная блокада, развал государственного управления в результате бунта), 2. В самой стране наличествуют влиятельные силы, которые окажут поддержку войскам вторжения (в том числе – и вооруженными методами), 3. Агрессия будет поддержана международной коалицией при нейтральном отношении не вошедших в коалицию держав – постоянных членов Совета безопасности ООН. Ни одного из перечисленных условий в Исламской Республике Иран нет, и в ближайшее время не предвидится (хотя США, Израиль и Саудовская Аравия, конечно, над созданием этих условий работают). В-третьих, еще год назад тогдашний глава Пентагона четко и недвусмысленно дал понять всем союзникам США в регионе (и Израилю, и Саудовской Аравии), что любые военные акции против Ирана возможны только с одобрения и согласия США. Никакой самодеятельности, все вопросы и военные планы только через USSTRATCOM в Оффуте, штат Небраска. За эту позицию Панетта был объявлен чуть ли не врагом Израиля, Нетаньяху и произраильское лобби в США приложило все усилия, чтобы Обама не был избран на второй срок, но данную линию в иранском вопросе Белый дом выдержал и выдерживает до конца. Столь же твердо отстаивает эти позиции и нынешний министр обороны, Чак Хейгел. Что касается вероятности ирано-израильской войны, то это из разряда фантастики, чтобы там не говорили. Биби Нетаньяху и ястребы из его окружения могут истерить сколько угодно, что угодно заявлять – но это заявления из тех, что стоят дешевле бумаги, на которой написаны. Я не буду говорить о том, что такая операция невозможно чисто по географическим причинам. Гораздо важнее, что Тель-Авив прекрасно понимает, что прямое военное столкновение с Ираном станет концом для государства Израиль. Кроме того, у Тель-Авива сейчас возникают более чем серьезные проблемы по периметру границы: возникающий буквально на наших глазах блок «аль-Каеды» с ХАМАС’ом, угроза «цветной революции» в Иордании, превращение граничащих с Израилем сирийских районов в «дикие земли», новый виток конфликта в Южном Ливане… На этом фоне любые воинственные завления в адрес Тегерана несколько смешно выглядят. Но смешно только на первый взгляд. В реальности, война Израиля против Ирана уже идет и идет достаточно давно. Это необъявленная война, война методами террора, саботажа, диверсий. Сегодня эта война вступила в новый этап, связанный с реализацией «плана Дагана», стратегии, разработанной в середине 2000-х бывшим шефом МОССАДа Меиром Даганом. Сама стратегия была изложена им в беседе с заместителем госсекретаря Уильямом Бернсом и предусматривала развертывание подрывной деятельности на территории Ирана, террористические акты в отношении ключевых фигур иранской ядерной программы, диверсии на ядерных и исследовательских объектах, поддержку террористических групп из этнических меньшинств. Как это реализуется на практике – показывает ряд событий недавнего прошлого. С февраля 2006 года по март 2007 года, при схожих обстоятельствах потерпели крушение три самолета, принадлежавших Корпусу стражей исламской революции (КСИР). На борту каждого из этих самолетов находились люди, имеющие отношение к иранской ядерной программе. В одной из этих катастроф погиб и генерал Ахмад Каземи, командующий наземными силами КСИР. Вместе с ним погибли и двенадцать членов его штаба. В этом же году при загадочных обстоятельствах на объекте в Исфахане погибает еще один иранский специалист — Ардешир Хуссейн. В июне 2009 году происходит загадочное исчезновение молодого физика Шахрама Амири во время паломнической поездки в Саудовскую Аравию. В январе 2010 года в результате теракта погибает специалист по нейтронной физике Масуд Али Мохаммади. 23 июля 2011 иранский 46-летний доктор физики Дариуш Разаи, член комиссии по ядерной энергии и преподаватель в Тегеранском университете был убит в дверях своего дома на востоке Тегерана. 12 ноября был взорван склад баллистических ракет в двадцати километрах от Тегерана. Среди погибших в результате взрыва был генерал Хасан Мокадам, которого СМИ называли «отцом иранской ракетной программы». 12 января 2012 в результате теракта в Тегеране погиб Мустафа Ахмади Ровшан, 32летний ученый, заместитель генерального директора обогатительного завода в Натанзе… И это далеко не полный перечень событий и жертв. С такой интенсивностью необъявленной войны – никакого прямого военного столкновения не нужно. Поделюсь свежими новостями с этого фронта - израильские спецслужбы с конца минувшего года приступили к формированию групп специального назначения, задача которых – с помощью местной агентуры осуществлять акты саботажа, диверсий и террора на иранских объектах и предприятиях, связанных с ядерной программой и производством ракетной техники. Нечто подобное уже действовало на базе подразделения «Кидон» и раньше, но теперь подготовка таких специалистов приобретает более масштабный характер. Активизируется работа с национальными меньшинствами, вновь предпринимаются попытки возродить деятельность таких формирований как PJAK, Джундалла, аль-Ахваз, создать конфликт между суннитами и шиитами… Так что, в то время как Биби отвлекает мир своими истериками, в то время как псевдо-эксперты глубокомысленно обсуждают фантастические конструкции и предположения – реальная война уже идет. 3. В июне должны состояться выборы президента в Иране. Вопрос: Есть ли в Иране оппозиция? Могут ли спецслужбы других стран организовать арабскую весну в Иране по результатам выборов? Разумеется, в Иране есть и оппозиция, и оппозиционные партии. У нас как-то сложился стереотип об Иране как о достаточно тоталитарном обществе, что действительности совершенно не соответствует. Как и в любой другой демократической стране, в Иране достаточно критики президента, идет политическая борьба между сторонниками различных подходов во внутренней и внешней политике. А в эмоциональности и в любви к хлестким выражениям иранские парламентарии ничем не уступают коллегам из Кыргызстана и России, уж поверьте человеку, регулярно читающему иранские газеты. Но вас, видимо, больше интересует так называемая «несистемная оппозиция», отличие которой от оппозиции официальной заключается в том, что сам существующий строй, Исламская республика, является неприемлемым. Разумеется, такие тоже есть, и это не несколько отдельных людей, а минимум около 10% населения Ирана. Собственно, эта несистемная оппозиция, условно говоря, делится на две части. Представители национальных меньшинств, выступающие под лозунгами сепаратизма (курды, азербайджанцы, арабы, белуджи). И либерально настроенные, прозападно ориентированные граждане Ирана, считающие, что в стране воцарился «кровавый режим муллократов» и консолидированные в так называемом «Зеленом движении». Я, если позволите, не буду рассказывать о всех оттенках «зеленого», это уведет наше интервью в дебри внутриполитических раскладов Ирана, поэтому постараюсь описать ситуацию кратко. В период «оттепели Хатами» и в рамках «политических методов борьбы с режимом» Соединенным Штатам удалось сформировать в Иране структуры либеральной оппозиции, которые возглавили политики Мир Хоссейн Мусави и Мехди Каруби. Руководящий тандем представлял собою, казалось, идеальное сочетание светского (Мусави) и религиозного (Каруби), что, по расчетам организаторов, автоматически обеспечивало оппозиции широкую социальную базу. В 2009 году, после избрания Махмуда Ахмадинежада, «Зеленым движением» была предпринята попытка организации «цветной революции» по арабскому сценарию – с массовыми выступлениями в Тегеране и некоторых других крупных городах, поджогами, погромами, столкновениями с силами безопасности. Сразу после объявления ЦИК Ирана о победе на выборах Ахмадинежада, на улицах Тегерана появились протестующие с лозунгами «Долой диктатора!» и «Смерть диктатору!». Тут же прохожим раздавались листовки с заявлением Мусави о том, что итоги выборов были сфальсифицированы, что «поведение некоторых политиков сотрясает политические устои республики» и что лично он, Мусави, будет добиваться перевыборов. Иранский сегмент Facebook’a запестрел призывами к флеш-мобам, на YouTube выкладывались ролики с записями протесных выступлений в разных точках Тегерана. Корреспонденты и операторы «Аль-Джазиры», умудрявшиеся появляться на месте за несколько минут до начала событий, начали «гнать картинку», сообщая «граду и миру» о том, что волнения в Тегеране превосходят по масштабам даже события Исламской революции 1979, а количество участников протестных акций превышает все мыслимые пределы. Властям удалось нейтрализовать выступления, управляемость ситуации не утрачивалась ни на минуту. Особо отмечу, что в наведении порядка и разгоне протестующих активное участие принимало местное население, жители тегеранских районов. Эта самая «зеленая революция», как горделиво называли ее сами участники, победить, конечно, не могла. Однако, могла продлиться длительное время, нанеся рану серьезный репутационный урон на международной арене. Но могильщиками «зеленого движения» стали не спецслужбы, не полиция, не басиджи. Ее провалили сами «оппозиционеры», которые в «революционном запале» и в полном соответствии с либеральными взглядами в декабре 2009, когда была предпринята попытка организовать вторую волну выступлений, сначала сожгли на перекрестке бульвара Кашеварз и проспекта Каргар Коран, а затем закидали камнями одну из процессий Ашуры шиитского религиозного обряда. Теперь уже «зеленых» разгоняли, что называется, всем миром. Для любого аналитика стало ясно, что «зеленое движение» отныне не имеет перспектив, что и подтвердилось спустя два года. 14 февраля 2011 Мусави вновь попытался вывести своих сторонников на улицы Тегерана, планируя организовать крупномасштабные акции протеста. Провал был еще более феерическим, несколько тысяч протестующих в разных частях Тегерана (которые не сумели даже добраться до точки общего сбора), были разогнаны добровольными народными дружинами, даже без участия полиции. Разумеется, в ходе нынешних выборов будут попытки организовать массовые выступления и беспорядки. Но успеха они иметь не будут, площади Тахрир не получится. Во-первых, учитывая уроки 2009 года руководство Исламской Республики приняло в преддверии выборов ряд мер политического характера, направленных на сужение социальной базы оппозиции. Это особо не разглашается, но по ряду признаков можно судить, например о том, что прошли серьезные переговоры с лидерами национальных меньшинств, на которых были получены гарантии их лояльности. Осуществляются и другие мероприятия социально-политического характера, направленные на сплочение иранского общества. О деталях этих мероприятий я говорить не буду, подчеркну только, что это именно политические, а не репрессивные меры. Словом, на мой взгляд, попытки реализации рецептов «арабской весны» хоть и будут, но обречены на провал. Система государственного управления в Иране достаточно гибкая, показавшая свое умение действовать в кризисных ситуациях. Но главное в том, что существующий строй пользуется широкой поддержкой в массах. Идут дискуссии, жаркие споры, критика власти – но все это в рамках заданного вектора развития страны. Руководство Исламской республики сумело сделать максимум возможного для того, чтобы сгладить социальные последствия «калечащих санкций». Да и сами санкции вызвали не раскол иранского общества (на что рассчитывал Запад), а, скорее, его консолидацию. Но было бы глупостью представлять все в розовом цвете, говорить о «социальной гармонии» и беспроблемности иранского общества. Внутренняя опасность для Ирана действительно существует. Только находится несколько не там, где ее усматривают большинство экспертов. На мой взгляд, главная опасность для Исламской республики сегодня не в действиях несистемной оппозиции, а в том, что в иранской руководящей элите образовалась прослойка тех, кого рахбар Али Хаменеи назвал «утомленными революцией». 30 лет борьбы, тридцать лет ожесточенного противостояния, преодоление трудностей, индустриализации и так далее – все это ведет к соблазну тех, кто стоял у истоков Республики «отдохнуть», «пожить для себя», «договориться с Западом». Кроме того, идет смена поколений в руководстве, приходит время «поколения Ахмадинежада», закаленного в восстановлении страны из после иракской агрессии, создававших почти с нуля одну из самых динамичных на Востоке экономику, жестких прагматиков, смотрящих на будущее несколько по иному, чем прежняя элита, теснящие сложившиеся и устоявшиеся группы в иранском руководстве… И в этих условиях смычка «уставших от революции» с пятой колонной и прозападной несистемной оппозицией, союз, над созданием которого сейчас активно работает Запад, может поставить под угрозу и внутреннюю стабильность и само существование Исламской республики в ее нынешнем виде. Внушает оптимизм то обстоятельство, что нынешнее руководство смотрит на складывающиеся вызовы и угрозы достаточно объективно, честно и самокритично. Ну а о том, как будет развиваться ситуация – мы еще узнаем.