формирование и деятельность в исторической динамике конца
advertisement
Емтыль, З.Я. Адыгская интеллигенция: формирование и деятельность в исторической динамике конца ХIХ в. – начала 30-х гг. ХХ в. / Науч. ред. Э.А. Шеуджен. Краснодар: Издательский Дом – Юг, 2010. – С. 18 - 66. Глава I.Теоретические основы исследования истории адыгской интеллигенции §1. Формирование исследовательских подходов Учитывая острые дискуссии, которые более века ведутся вокруг понятия «интеллигенция» и исключительной многогранности самого феномена интеллигенции, обращение к истории адыгской интеллигенции неизбежно приводит к необходимости выработки теоретических подходов к разработке темы исследования, определения сущностных характеристик понятия «интеллигенция» в целях более точного и четкого определения предмета исследования 1. В современном научном мире существует понимание того, что дискуссии о содержании понятия «интеллигенция», безусловно, являются отражением специфической природы этого социокультурного явления в условиях российского общества, его сложности и полифункциональности, реальной существует исторической более динамики трехсот 2 . В определений современной понятия историографии «интеллигенция», отражающих широкий диапазон мнений и критериев его обозначения 3. Здесь уместно упомянуть замечание В.Ледяева, который отметил, что социальные понятия, к которым относится и понятие интеллигенции «субъективны»; они продукт нашего мыслительного конструирования и создаются для выполнения каких-либо функций. «Поэтому они не могут быть такими же однозначными, как имена собственные. В отличие от последних, не требующих специального концептуального анализа, поскольку денотат изначально точно определен и с данным определением все абсолютно согласны, социальные понятия нуждаются в обосновании в соответствии с системой критериев и принципов. Именно поэтому существует необходимость в специальных обоснованиях ключевых социальных понятий, к числу которых относится и понятие «интеллигенции». Определяя понятие, мы должны объяснить, почему в него включаются те или иные признаки и каким образом его содержание соотносится с содержанием других понятий».(Ледяев В. «Интеллигенция» как предмет концептуального анализа // www.politstudies/ru) 2 Матвеев Г.А. Об основных вехах эволюции понятия «интеллигенция» в отечественной общественной мысли // Интеллигенция России: уроки истории и современность. – Иваново, 1996. – С.24. 3 Севастьянов А.Н. Национал-капитализм. – М.,1995. – С.36. 1 Поэтому важным моментом при формировании теоретических основ диссертационного исследования является выработка подходов к пониманию национальной интеллигенции в общей концепции понятия «интеллигенция». При этом следует отметить, что диссертант не ставит целью участие в дискуссии о сущности понятия «интеллигенция», выходящей за пределы темы исследования. Вместе с тем, в ходе определения авторского видения понятия «национальной интеллигенции» была учтена и подвергнута анализу богатая отечественная историография по проблеме 4. В контексте сложившейся дискуссионности понятия «интеллигенция» и темы данного исследования представляется возможным определить Если попытаться обобщить определения интеллигенции данные в конце ХIХ в начале ХХ вв. то можно говорить о том, что под интеллигенцией стала пониматься внеклассовая и внесословная общественная группа, характеризующаяся высокими нравственно-этическими качествами, критическим осмыслением действительности, творчеством новых форм и идеалов, оппозиционностью власти и стремлением самоотверженно служить народу (не народу как нации, а народу как подчиненной массе, социальному члену внутри государства). Важным критерием принадлежности к интеллигенции рассматривался присущий деятельности интеллигенции «элемент учительства в широком смысле этого слова». Таким образом, интеллигенция воспринималась как активный субъект социального и культурного действия, творец базовых ценностей, носитель социальной рефлексии и критики, а следовательно, движущая сила социальной и культурной модернизации. История возникновения понятия «интеллигенция» на русской исторической почве позволяет сделать важный для проведения дальнейшего анализа этого сложного явления социокультурной жизни общества вывод о том, что оно первоначально возникло в смысловой плоскости, отражавшей культурносимволическую стратификацию. В основе его понимания лежал социально-этический критерий. Данный подход оказал большое влияние на понимание сущности понятия «интеллигенция» современными специалистами в области истории, социологии и философии и лег в основу культурологической (социальноэтической) концепции интеллигенции, а также множества так называемых «элитарных» определений интеллигенции. В последующем в отечественной историографии была закреплена традиция, основанная именно на широком понимании интеллигенции. Понятие «интеллигенция» стало использоваться в интерпретации, условно называемой «социологической». В соответствии с ней социальный объект выделяется на основе достаточно четких и общественно значимых параметров – определенный уровень образования, полученный в высших или средних учебных заведениях (в отдельных случаях путем самообразования); работа на профессиональной основе, связанная со сложным умственным трудом в сфере материального и духовного производства. Таким образом, понятие «интеллигенция» локализировалось в плоскости, образуемой стратификационной системой социально-профессионального типа, а не культурно-символического и др. В такой трактовке понятие «интеллигенция» сближается с утвердившимися в западной научной лексике понятиями «специалисты» и «профессионалы». Особо следует отметить, что в современной истории и социологии широкое распространение имеет точка зрения, согласно которой в качестве предмета исследования может выступать интеллигенция именно в данной трактовке, так как уровень образования и профессиональная занятость в сфере умственного труда, требующая наличия определенной профессиональной сертификации представляют собой вполне конкретные, объективно определяемые критерии, позволяющие выделить интеллигенцию из общей массы населения, тем более, что данный подход соответствует утвердившейся в науке историографической традиции. Указывается, что интеллигенция объективна, и поэтому ее дефиниция не может включать в себя никаких субъективных признаков. Говоря об обозначившихся в отечественной историографии интеллигенции подходах, условно обозначенных как культурологический (социально-этический) и социологический (социальнопрофессиональный) следует отметить, что в 90-х гг. ХХ в. получила развитие социокультурологическая концепция интеллигенции. Ее сторонники исходят из того, что интеллигенция – социокультурный феномен и при ее изучении синтез социологического и культурологического подходов необходим. 4 сущностные характеристики интеллигенции, позволяющие исследовать ее как объективное явление исторического развития общества5. Не смотря на его объективность, следует отметить, что критерии принадлежности к интеллигенции не могут ограничиваться образовательным уровнем и умственного труда, так как локализует его объективно фиксируемыми: профессиональной занятости в сфере «социологическая» интерпретация понятия, исключительно в области системы социально- профессионального типа, значительно сужая возможности анализа такого сложного явления каким является интеллигенция 6. Представляется, что одним из ключевых признаков при определении интеллигенции следует иметь в виду ее существование не как отдельных индивидов, обладающих определенным набором характеристик, а как социокультурной группы. Данный критерий, с одной стороны, указывает на идентификацию понятия не только в социально-профессиональной системе стратификации, но и культурно-символической, а с другой, указывает на существенные различия между отдельными интеллигентами, которые В. Ледяев высказал интересную точку зрения, согласно которой понятие «интеллигенция» не должно определяться через широкий набор обязательных признаков. По его мнению, чем больше параметров и критериев включается в понятие «интеллигенция», тем меньше у него шансов быть принятым научной общественностью, так как в этом случае увеличивается поле возможных разногласий. По-мимо этого, концептуальная детализированность ограничивает пространство для практического исследования, «поскольку портрет интеллигенции во всех основных чертах уже написан заранее». (Струве П.Б. Интеллигенция и революция // Вехи. Интеллигенция в России: сборник статей. 1909–1910. – М.,1991. – С.139; Ледяев В. «Интеллигенция» как предмет концептуального анализа // www.politstudies.ru; Матвеев Г.А. Об основных вехах эволюции понятия «интеллигенция» в отечественной общественной мысли // Интеллигенция России: уроки истории и современность. – Иваново,1996. – С.27; Орлов С.Б. Интеллигенция как мифологический феномен. Историко-социологический анализ // Социологические исследования. – 2001. – №11. – С.51; Степанова О.К. Понятие «интеллигенция»: судьба в символическом пространстве и во времени // Социологические исследования. – 2003. – №1. – С.50; Соколова Ф.Х. Интеллигенция европейского Севера России: формирование, динамика взаимоотношений с властью (1917–1930-е годы): дисс… докт. истор. наук. – Архангельск, 2005. – С.22,39.) 6 Следует заметить, что в отечественной науке в последнее десятилетие все настойчивее стали звучать утверждения о недостаточности социологического определения понятия «интеллигенция» и необходимости дополнить его культурно-личностными качествами, так как подавляющая ее часть выступает не только как социальная группа работников умственного труда, но и как социально-культурная и социально-этическая группа и категория.(Матвеев Г.А. Об основных вехах эволюции понятия «интеллигенция» в отечественной общественной мысли // Интеллигенция России: уроки истории и современность. – Иваново, 1996. – С.24–31; Меметов В.С., Данилов А.А. Интеллигенция России: уроки истории и современность (Попытка историографического анализа проблемы) // Там же. – С.13; Смоляков Л. Об интеллигенции и интеллигентности // Коммунист. – 1988. – №16; Пенегина Л.А. «Короля играет свита…» (Художественная интеллигенция в условиях культа личности) // Интеллигенция в условиях общественной нестабильности. – М., 1996. – С.191 и др.) 5 существовали всегда и интеллигенцией как преемственной группой взаимодействующих друг с другом индивидов 7. Применительно к адыгской интеллигенции следует отметить, что как социокультурная группа она начала складываться в конце ХIХ-начале ХХ в. Многочисленные факты позволяют говорить о ней как о немногочисленной группе взаимодействующих друг с другом индивидов, общественная значимость деятельности которых выходила далеко за пределы ее численности. Безусловно, социокультурного базовой слоя характеристикой является интеллигенции определенный как интеллектуально- образовательный уровень и профессиональная занятость интеллектуальным трудом в сфере материального и духовного производства. Говоря об образовательном уровне, следует иметь в виду, что образование является категорией конкретно-исторического характера, его содержание и формы эволюционировали во времени. Поэтому не следует стремиться к определению универсального, жестко заданного образовательного критерия. Следует иметь в виду не абсолютный уровень информированности, а степень отличия его от уровня основной массы населения. «До революции, к примеру, такой уровень задавался гимназией, кадетским корпусом, реальным училищем, духовной семинарией»8. В отношении адыгов возможно говорить о том, что в дореволюционный период, помимо светских образовательных учебных заведений, уровень образованности, отличный от основной массы адыгского населения, задавался средними и высшими мусульманскими религиозными учебными заведениями (медресе, духовными семинариями и исламскими университетами). В советский период данный уровень Иванов- Разумник указывал на принципиальное отличие между отдельными интеллигентами и интеллигенцией как группой, говоря, что люди, характеризуемые определенной суммой выработанных трудом знаний или определенным отношением к основным этико-социологическим вопросам, всегда существовали и будут существовать. «Так, например, отдельными русскими «интеллигентами» были в ХVI в. князь Курбский…в ХVII в.- Матвеев, Котошихин…; однако ни в шестнадцатом, ни в семнадцатом, ни в восемнадцатом веке в России не было интеллигенции». (Иванов-Разумник. Что такое интеллигенция? // Вехи. Интеллигенция в России: сборник статей. 1909–1910. – С.73.) 8 Волков С.В. О судьбе образованного слоя в России и перспективах его восстановления // Интеллигенция в условиях общественной нестабильности. – С.55–56. 7 обеспечивали средние профессиональные и высшие учебные заведения. При этом следует признать, что интеллигенция в отечественной традиции всегда справедливо воспринималась как нечто большее, чем «образованный слой» или «профессионалы». Наряду с занятостью интеллектуальным трудом, следует указать такую важную сущностную характеристику интеллигенции, как сохранение, создание и распространение духовной культуры народа как этноса. Исходя из способности осуществления широкой познавательной и духовной деятельности во всех сферах общественной жизни интеллигенция, с одной стороны обобщает и делает достоянием своего народа достижения других народов и цивилизаций, а с другой, всегда остается носителем национальной традиции, специфических культурных, политических и социальных условий, обеспечивая культурно-историческую преемственность народа. Не случайно именно с появлением национальной интеллигенции у адыгов был связан рост интереса к прошлому, оживление национального самосознания, в процессе которого происходило осознание существования в рамках определенной культурно-исторической общности отличной от других не только на эмпирическом или интуитивном уровне, но и понятийно-категориальном 9. Понятие «интеллигенция», как и ее историю невозможно рассматривать вне такой важной сущностной функции интеллигенции, как производство идей, формирование ценностно-ориентированной основы духовной и общественной деятельности. Данное положение может показаться весьма спорным, так как далеко не все представители интеллигенции имеют ориентацию и способность к производству общественно значимых идей. В этой связи представляется, что речь должна идти не о производстве идей всей массой интеллигенции, а о существовании В частности именно с усилиями формировавшейся на рубеже ХVIII–ХIХ веков российской интеллигенции была связана грандиозная попытка «осознания культурно-исторического своеобразия, «самобытности» российской жизни. Россия вступила на путь самоидентификации, направленной на выявление и углубленное понимание своей индивидуальной сущности».(Зимин А.И. Европоцентризм и русское национальное самосознание // Интеллигенция в условиях общественной нестабильности. – С.76.) 9 интеллигенции как той интеллектуальной и духовной среды, которая способна их рождать. Следует исходить из того, «что ту или иную тональность в жизни, деятельности и поведении всегда задавала и задает не вся интеллигенция, а в первую очередь, ее наиболее яркие представители. «Их образ жизни, высокий профессионализм всегда служили маяком для многих десятков, сотен и тысяч последователей и учеников» 10. Условно говоря, инициатива и творчество принадлежит лучшим представителям интеллигенции, ее духовному и интеллектуальному ядру, «тесному внутреннему кругу», который распространяет свое влияние на интеллигенцию в целом. Для обеспечения наглядности данной мысли можно использовать «модель» интеллигенции, предложенную А.Н. Севастьяновым. С известной долей условности он выделил в интеллигенции три слоя своеобразного конуса: верхнюю, немногочисленную часть которого занимают идеологи, среднюю часть – пропагандисты, а нижнюю, самую широкую часть, исполнители 11 . Понятно, что роль генерирования идей выполняют «идеологи». Остальная часть интеллигенции является той средой, которая способна обеспечить их «трансляцию». В совокупности и «идеологи», и «пропагандисты», и «исполнители» формируют ценностно-ориентированную основу общественной деятельности. В контексте разработки темы данного диссертационного исследования следует отметить, что особое исследовательское внимание будет сосредоточено на деятельности той части адыгской интеллигенции, которая А.Севастьяновым обозначена как «идеологи», так как она имела наибольшее общественное значение, задавая общее содержание и направленность деятельности национальной интеллигенции. Подводя итоги сказанному, можно сделать вывод, что интеллигенция с точки 10 11 зрения историко-социологического Меметов В.С., Данилов А.А. Указ. соч. – С.12. Севастьянов А.Н. Национал – капитализм. – М., 1995. – С.135. исследования, должна рассматриваться как взаимодействующих социокультурная друг с другом общественная людей, занятых группа в сфере интеллектуального труда, выполняющих функцию аккумулятора, хранителя, создателя духовной культуры народа и решающих задачу формирования ценностно-ориентированной основы общественной деятельности 12. Функциональность данного определения объясняется тем, что оно позволяет сфокусировать исследовательское внимание на деятельностной стороне истории интеллигенции. В противном случае вопросы, связанные с политикой и практикой подготовки квалифицированных кадров, их социальным и профессиональным составом, теряют свое самостоятельное научное значение и могут быть рассмотрены в рамках проблем, связанных с социально-экономическим развитием или развитием системы образования. Рассматривая понятие интеллигенция с точки зрения выработки теоретических подходов представляется необходимым «интеллигенция» 12 и к исследованию уточнить региональным ряд аспектом истории интеллигенции, связанных с понятием исследуемой проблемы Одним из вопросов, на протяжении более чем столетия сохраняющим дискуссионный характер является вопрос об уникальности интеллигенции как феномена российской культуры. В отечественной истории и социологии утвердилось мнение, согласно которому понятие интеллигенции рассматривается как сугубо российское, не имеющее прямых параллелей в других культурах. Наряду с данной господствующей в отечественной общественной мысли точкой зрения, существует и другая. Еще П.М. Милюков в начале ХХ в. высказал мысль о том, что интеллигенция в традиционно русском понимании этого явления «вовсе не есть явление специфически русское. Ведь и в других странах интеллигенция как отдельная общественная группа возникла, как только рост культуры или усложнения общественных задач вместе с усовершенствованием государственно-общественного механизма и демократизацией управления создали потребность в специализации и профессиональной группировке интеллигентского труда. И эволюция интеллигентского духа в других странах представляет ряд любопытных аналогий с нашей историей». Особый интерес в свете дискуссии об уникальности интеллигенции как явления русской культуры и общественной жизни представляет позиция Н.А. Гредескула. Он обратил внимание на то, что «интеллигенция» в смысле «ума» и «понимания», так же как и в смысле «нравственной чуткости», существует, конечно, у всех народов. ««Интеллигенция» - это всегда и всюду «верхний слой» социального духа, его «сливки» и «цвет»…Везде «интеллигенция исторически «забегает» вперед, везде для нее старые формы жизни более тягостны, чем для масс, везде она «предвосхищает» новые формы и борется за их осуществление, оставаясь в этой борьбе не всегда хорошо понятой и нередко одинокой». Разница между российской и западноевропейской интеллигенцией состояла в «столь определенной и резко выраженной эмоционально - волевой характеристике», являвшейся следствием отличия конкретных условий общественной жизни России от западноевропейских. Крайнюю точку зрения на данную проблему выразил В.Ледяев, по мнению которого, предмет «особой русской интеллигенции» надуман и «разговоры на эту тему носят амбициозно националистический характер, а точнее русофильский». (Гредескул Н.А. Перелом русской интеллигенции и его действительный смысл // Вехи. Интеллигенция в России: сборник статей. 1909-1910. – М.,1991. – С.233–234; Милюков П.М. Интеллигенция и историческая традиция // Там же. – С.297–298; Ледяев В. «Интеллигенция» как предмет концептуального анализа // www.politstudies/ru) дефиниций. Среди многозначности его понятий, нуждающихся трактовки, находится в уточнении, понятие в силу «национальная интеллигенция». В российской историографии понятие «национальная интеллигенция» имеет двоякую трактовку. Так, среди отечественных исследователей распространено мнение, согласно которому российская интеллигенция «вобрала в себя и отражает уникальную этническую общность, в которой объединены нации и народности, сплоченные общей исторической судьбой»13. То есть в данном случае национальная интеллигенция выделяется не на основе определенной этнической, а на основе национально-государственной принадлежности. Вместе с этим в советской и постсоветской историографии интеллигенции самостоятельное исследовательское значение приобрели проблемы формирования интеллигенции народов России в этническом преломлении проблемы (украинской, бурятской, азербайджанской и т.д.)14. Именно в таком контексте представляется целесообразным применение понятия «национальная интеллигенция» в данном исследовании. Исходя из понимания того, что интеллигенция является носителем своей национальной традиции, конкретных политических, социальных, культурных условий жизни, которые у разных народов различны, следует выделить и определенные национальные типы интеллигенции, являющиеся носителями ментальности и культуры своего народа. Следовательно, под адыгской национальной интеллигенцией следует понимать адыгскую интеллигенцию по своему этническому происхождению. Обладая характеристиками, присущими интеллигенции как социокультурной группе, она также являлась носителем и выразителем ценностей и идей, основанных на историко-культурном опыте своего народа, ориентированных Меметов В.С., Данилов А.А. Указ. соч. – С.9. Бекижев М.М. Формирование социалистической интеллигенции у народов Северного Кавказа (1917–1941 гг.). – Черкесск, 1978; Каймаразов Г.Ш. Формирование социалистической интеллигенции на Северном Кавказе (По материалам Дагестанской, Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской и Чечено-Ингушской АССР. – М.,1988; Бекижев М.М. Национальная интеллигенция Северного Кавказа в первые годы пролетарской диктатуры (1918–1922 гг.) // Интеллигенция и революция: сборник статей. – М.,1985. – С.232– 239; Чащарина О.М. Вопросы формирования национально-технической интеллигенции на Северном Кавказе //Северный Кавказ: выбор пути национального развития. – Майкоп, 1994. – С.179–192 и т.д. 13 14 на преобразование общественной и культурной жизни, в первую очередь, адыгского общества. Ее основная общественно-политическая, культурно – просветительская и творческая деятельность была сфокусирована на проблемах и нуждах адыгского народа. Наряду с этнической составляющей понятия «адыгская национальная интеллигенция», в уточнении нуждается и ее структура. Представляется целесообразным разделить ее на две основные группы – светскую и духовную. Правомерность включения духовенства в состав интеллигенции до сих пор не получила однозначного ответа. Согласно, сложившейся в отечественной историографии интеллигенции включались, интеллигенции как правило, традиции, в представители состав светских специальностей, занятых в сфере интеллектуального труда. Ее оправданность поставил под сомнение еще в середине 80-х гг. А.В. Ушаков. Он предложил отнести духовенство к интеллигенции, работающей в области культуры и идеологии на основании того, что оно получало солидное богословское и некоторое общее несомненно, образование относилось к в духовных работникам учебных умственного заведениях труда, реакционного, с точки зрения советской исторической науки данный вывод, имеющий большое методологическое хотя 15 и, и . Однако значение для проведения конкретных исследований по истории интеллигенции, так и не получил широкого распространения в исследовательской практике. Представляется, что характер и социальное значение общественной деятельности представителей адыгского духовенства дает основание определить их как «духовную интеллигенцию»16. Здесь важно сделать одну При этом А.В. Ушаковым была сделана оговорка, что «причисляя духовенство к интеллигенции, работающей в области культуры и идеологии, мы исходим из известного ленинского положения о том, что «в каждой нации также культура буржуазная (а в большинстве еще черносотенная и клерикальная)-притом не в виде только «элементов», а в виде господствующей культуры. Поэтому «национальная культура» вообще есть культура помещиков, попов, буржуазии».» (Ушаков А.В. Русская интеллигенция периода буржуазно-демократических революций (профессиональная и политическая структура) // Интеллигенция и революция: сборник статей. – М.,1985. – С.51.) 16 Безусловно, факт принадлежности к духовенству сам по себе не может рассматриваться как основание к включению в состав духовной интеллигенции. В силу своего особого положения и функциональных задач в адыгском обществе духовенство представляло из себя ту социокультурную основу, которая выделяла из своей среды национальную интеллигенцию. 15 принципиальную оговорку. Речь идет не об адыгском духовенстве в целом. Безусловно, факт принадлежности к духовенству сам по себе не может рассматриваться как основание к включению в состав духовной интеллигенции. В силу своего особого положения и функциональных задач в адыгском обществе духовенство являлось той благоприятной социокультурной основой, которая из своей среды выделяла наибольшее количество представителей интеллигенции. Большое методологическое значение для исследования истории адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца ХIХ в. - начала 30х гг. ХХ вв. имеет понимание переломности данной эпохи в истории адыгской интеллигенции. При этом следует исходить из того, что интеллигенция, как и любое явление общественной жизни, не является статичным и способна видоизменяться под влиянием меняющихся конкретных исторических условий. Каждая эпоха накладывает на «облик» интеллигенции «свою печать, колорит времени», востребуя те или иные ее качества 17. Рубежным событием в истории российской интеллигенции вообще и адыгской в частности стали революционные преобразования в Российском государстве. Они не только привели к ломке всей системы общественных и социальных связей, но и предопределили существенные качественные и количественные изменения как российской интеллигенции в целом, так и адыгской национальной интеллигенции в частности. Это был тот случай, когда историческое развитие адыгского народа и его интеллигенции стимулировалось факторами внешнего характера, круто изменившими условия существования во всех сферах общественной жизни. Сразу же после прихода к власти большевики стали последовательно реализовывать политику создания новой интеллигенции. Она основывалась на принципах, во многом противоположных дореволюционным, что вело к Веселов В.Р. Интеллигенция на рубеже эпох: проблемы исторического выбора и преемственности // Интеллигенция и мир. – Иваново. – 2001. – №1. – С.5. 17 снижению «качественного» уровня интеллигенции и «сужению» ее функционального поля. В связи с «растворением» дореволюционной интеллигенции среди выходцев из других социальных слоев существенно видоизменялись групповые черты интеллигенции 18. Тем не менее в своей сущностной основе интеллигенция продолжала свое существование 19 . Более того, в условиях неразвитости системы среднего и высшего профессионального образования в особенности в национальных регионах, к которым относились в том числе адыгские образования, происходило широкое вовлечение «старой» интеллигенции в процесс подготовки «новой» интеллигенции. Таким образом, «старая» интеллигенция имела определенное влияния на формировавшуюся интеллигенцию советского общества. В данном случае, возможно говорить о серьезной трансформации интеллигенции под влиянием изменившихся общественно-политических обстоятельств 20. Несмотря на масштабность этих изменений, диссертант не считает методологически обоснованным противопоставление истории национальной интеллигенции дореволюционного и советского периода (до начала 30—х гг.)21. Учитывая утвердившуюся в отечественной историографии традицию По мнению Ф.Х. Соколовой в 1920–1930-х гг. заметно снизился культурно-образовательный уровень интеллигенции, а масштабные репрессии в сочетании с массовой идеологической обработкой содействовали унификации сознания инеллигенции, особенно ее оппозиционного потенциала. (Соколова Ф.Х. Указ. соч. – С.59.) 19 Осинский И.И. не без оснований сделал вывод о том, что советскую интеллигенцию возможно рассматривать как интеллигенцию собственном смысле. Эта новая советская интеллигенция считала своим гражданским долгом формирование у подрастающего поколения таких высоких нравственных качеств как любовь к Родине, интернационализм, гуманные отношения и взаимное уважение между людьми, честность, добросовестность и др. Продолжая традиции дореволюционной интеллигенции, ее представители лелеяли высокую научную и художественную мысль, несли народу просвещение, общественные идеалы, умножая духовные ценности страны. (Осинский И.И. Интеллигенция и некоторые проблемы гуманизма // Интеллигенция: проблемы гуманизма, народа, власти. – Омск,1993. – Ч.1. – С.10–11.) 20 Следует отметить, что проблема преемственности интеллигенции на протяжении многих лет носит острый дискуссионный характер. Сторонники преемственности советской интеллигенции по отношению к дореволюционной признают, что интеллигенция, воспитанная в условиях жесточайшего идеологического диктата во многом утратила такие качества дореволюционной интеллигенции как терпимость к инокомыслию, оппозиционность к отрицательным явлениям существующего режима, но вместе с тем сохранила многие положительные качества, свойственные интеллигенции, и достигла значительных успехов в развитии просвещения, науки, техники и искусства. 21 Большое влияние на формирование методологических подходов к исследованию интеллигенции оказали статьи лидеров большевистской партии и выводы текущих партийных съездов Сформировавшаяся на высшем партийно-государственном уровне идея о принципиальном отличии интеллигенции советского общества по своим культурно-нравственным и идейно-политическим параметрам от прежней интеллигенции, превращение ее в величину, несопоставимую с дореволюционной интеллигенцией, оказала 18 самостоятельного исследования истории интеллигенции дореволюционного и советского периода, представляется необходимым аргументировать обозначенные в теме диссертационного исследования хронологические границы. Исторический промежуток с конца ХIХ в. по начало 30-х гг. ХХ в., несмотря на всю свою сложность и противоречивость, представляет собой период формирования национальной интеллигенции. Его нижняя граница связана с появлением немногочисленной, но достаточно значимой в жизни адыгского общества социокультурной группы, по своим характеристикам соответствующей взятому за основу понятию «интеллигенция». Установление советской власти дало этому процессу направление новое и содержание. В первое послереволюционное десятилетие большевики прибегли к практике широкого привлечение немногочисленной национальной интеллигенции к процессу социалистического переустройства общества, хотя никогда серьезно не полагались на ее преданность интересам советского государства и считали, что она неизбежно «пропитана» буржуазным мировоззрением. Одновременно новая власть развернула большую систематическую работу по формированию «новой» национальной интеллигенции из трудовых слоев населения. По мере ее численного роста, а также в связи с гигантской перестройкой хозяйства на социалистических началах в конце 20-х –начале 30-х гг. ХХ в. власть приступает к практически насильственному вытеснению старой интеллигенции из всех сфер общественной жизни. К этому же времени относится формирование социального, идейнополитического и духовного «облика» «новой» национальной интеллигенции, абсолютно преданной интересам трудового народа. Это позволяет говорить о том, что начальный период истории адыгской интеллигенции, связанный с ее формированием как преемственной социокультурной группы, был завершен определяющее влияние на содержание и характер разработки истории интеллигенции в отечественной науке. Противопоставление дореволюционной и советской интеллигенции заложило основы традиции, в соответствии с которой исследования истории интеллигенции охватывали либо дореволюционный период, либо советский. Это стало характерной чертой отечественной историографии истории интеллигенции. к началу 30-х гг ХХ в., чем и обусловлена верхняя хронологическая граница диссертационного исследования. В дальнейшем уже происходило развитие адыгской интеллигенции в рамках «заданной модели». Говоря о конце ХIХ начале 30-х гг. ХХ в. как о периоде формирования адыгской интеллигенции, следует отметить, что в нем четко обозначилось два этапа: с конца ХIХ в. по октябрь 1917г. и с октября 1917г. по начало 30-х гг. ХХ в. Основанием для их выделения послужило изменение направленности и содержания процесса формирования национальной интеллигенции в постреволюционный период. Учитывая то обстоятельство, что одной из стержневых проблем исследования является формирование адыгской интеллигенции, представляется необходимым уточнить смысл данного понятия. Под формированием в данном случае понимается приобретение адыгской интеллигенцией определенного набора устойчивых характеристик, образование ее как особой преемственной социокультурной группы. Исследование истории адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца ХIХ начала 30-х гг. ХХ в. делает необходимым уточнение содержания таких понятий, как «старая» и «новая» интеллигенция. Данные понятия соответствуют языку исследуемой исторической эпохи и несут в себе вполне конкретное содержание, отражая революционных интеллигенция» преобразований обозначались в переломный характер России. Понятием профессиональные кадры «старая специалистов умственного труда, доставшиеся в наследство от прежнего строя. Они, по мнению большевиков, являлись порождением буржуазного строя, в силу чего часто в качестве понятия синонимичного понятию «старая» интеллигенция, употреблялось «буржуазная интеллигенция». В отечественной историографии смысл понятия «старая интеллигенция» несколько острое трансформировался, утратив свое идеологическое содержание, и служил главным образом для обозначения интеллигенции периода 20-х – середины 30-х гг. ХХ в., сформировавшейся в дооктябрьский период. В свою очередь под «новой интеллигенцией» в общественной лексике 20-х – 30-х гг. понимались профессиональные кадры специалистов умственного труда, сформированные из близких новой власти трудовых слоев населения (рабочих и крестьян), которые были наиболее благонадежны в идейном отношении и способны были не только усвоить, но и добросовестно осуществлять политику пролетарского государства. В отношении данной группы интеллигенции часто в качестве синонимичных употреблялись понятия «социалистическая» и «пролетарская интеллигенция». В отечественной историографии произошло закрепление данного понятия за интеллигенцией, сформированной усилиями советской власти из трудовых слоев населения в 20-е – 30-е гг. ХХ в. В конце 30-х гг. понятия «старая» и «новая» интеллигенция были вытеснены из общественной лексики. ХVIII съезд ВКП (б) санкционировал новое определение,22 имевшее ярко выраженный идеологический стержень – «советская интеллигенция»23. Новое понятие включало в себя немногочисленные остатки «старой» интеллигенции, уцелевшйе после репрессий, и значительно численно возросшие кадры «новой» интеллигенции24. Таким образом, понятия «старая» и «новая» интеллигенция, получившие распространение в общественно-политической, а затем и научной лексике, соотносятся исключительно с существованием и деятельностью российской интеллигенции в 20-е – первой половине 30-х гг. ХХ в. и несут в себе, в первую очередь, идеологическую нагрузку, воплощая В отчетном докладе ЦК ВКП (б) ХVIII партийному съезду говорилось о создании советской интеллигенции как важном результате культурной революции. Там же говорилось о том, что наиболее влиятельная и квалифицированная часть старой интеллигенции выступила против Советской власти, за что была разбита и рассеяна, средняя же часть заняла выжидательную позицию и ушла «в службисты» и лишь наиболее демократическая часть старой интеллигенции присоединилась к народу. (КПСС в резолюциях и решениях съездов. – Т.7. – С.79.) 23 Матвеев Г.А. Об основных вехах эволюции понятия «интеллигенция» в отечественной общественной мысли // Интеллигенция в России: уроки истории и современность. – С.29. 24 Тогда же перестал употребляться термин «буржуазная интеллигенция». 22 изменившиеся социально-политические реалии жизни российского государства (общества) и роли интеллигенции в культурно-историческом пространстве. Исходя из того, что адыги на протяжении столетий находились в зоне активного политического, межкультурного взаимодействия с Османской и Российской империями, а со второй половины ХIХ в. были включены в состав последней, особое теоретическое значение при разработке темы исследования приобретает выявление роли факторов внешнего воздействия как на процесс формирования, так и содержание деятельности адыгской интеллигенции. Большое теоретическое значение имеет понимание того, что подверженность Северного Кавказа на протяжении длительного времени мощному влиянию двух цивилизаций – Западной (через Российскую империю) и Восточной (через Османскую Турцию) обусловила появление в составе национальной интеллигенции носителей различных типов ценностей (западных и восточных) 25. Говоря о необходимости выявления роли факторов внешнего воздействия на процессы, связанные с историей адыгской интеллигенции, следует отметить недопустимость смещения исследовательского акцента в сторону рассмотрения интеллигенции исключительно как управляемого объекта как это происходило в советской и отчасти в постсоветской историографии интеллигенции. интеллигенция является Необходимо сложным явлением понимание того, общественной что жизни, выступающим одновременно в роли объекта и субъекта социальной реальности, ее продукта и создателя. Учитывая региональный аспект исследуемой проблемы, большое методологическое значение для ее разработки имеет понимание того, что Здесь следует отметить, что Северокавказский регион традиционно в научном дискурсе понимается как регион пограничный, своеобразный «мост» между Севером и Югом. С точки зрения С.И. Панирина, этот мост первоначально ориентировался на контакт с Югом, однако приход на Кавказ России привел к переориентации его на Север. (Панарин С.А. Позиционоо-исторические предпосылки современной политической ситуации в Кавказско-Закавказском регионе // Россия и Кавказ – сквозь два столетия: Исторические чтения. – СПб., 2001. – С.35–46) 25 исследование истории интеллигенции национальных регионов вообще и адыгской в частности должно осуществляться с новых исследовательских позиций. В современной отечественной методологии местной (локальной) истории происходит осознание важности преодоления сложившейся в отечественной науке традиции, состоявшей в стремлении к «подтягиванию» местной истории, как считалось к уровню более высокой русской истории, и «подгонки» ее под уже исследованные явления в центральной России, в лучшем случае упоминая о специфических особенностях 26. Зреет понимание того, что в российской истории господствуют нелинейные отношения между целым и частным и упрощенный «линейный взгляд» не позволяет понять многомерность исторического процесса и не способствует вскрытию сложного «устройства» российского общества «Новая историографическая культура не приемлет старых 27 . как метанарративных стилей, свойственных макроисторическому построению, так и антикварных или эрудитских подходов к написанию локальных историй, характерных для краеведения» 28. Важно понимание того, что адыгская интеллигенция представляла собой проявление локальной истории в пределах истории российского государства. Исследование истории данного социокультурного явления должно быть ориентировано на то, чтобы выявить его специфические черты как проявления культуры локального мира. При этом речь не идет об ограничении исследовательского пространства исключительно национальными рамками. В данном случае речь идет о необходимости исходить из понимания того, что интеллигенции как социокультурному явлению свойственно многообразие форм, обусловленных в том числе ее этническим происхождением, которые не должны быть стандартизированы. Думается, Шеуджен Э.А. Проблемы местной истории в новой историографической перспективе// Шеджен Э.А. Путь в историю: В поисках методологии исследования. – Майкоп, 2007. – С.102. 27 Гомаюмов С. Местная история в контексте россиеведения // www.ecsocman.edu.ru/ons/msg/160245.htl. 28 Колесникова М.Е. Новые направления региональной истории: истории: пограничных областей Северного Кавказа / М.Е. Колесникова, С.И. Маловичко // www.newlocallhistory.com/pogranobl/ 26 что в контексте формирования новых подходов к исследованию локальной истории, исследовательский акцент должен быть несколько перемещен с линейного исторического метанарратива на локальные социокультурные пространства и их включенность в глобальную перспективу. Такой подход к исследованию истории адыгской интеллигенции не только обогатит новыми фактами из жизни региона эмпирическое пространство общероссийской истории, но и создаст возможности для расширения тематики исторических исследований по проблеме интеллигенции в целом, поможет приблизиться к пониманию всей сложности и многообразия проявлений интеллигенции как универсального явления в жизни различных народов. Важное методологическое значение для осуществления исследования истории интеллигенции вообще и адыгской в частности имеет понимание того, что интеллигенция как социокультурная группа всегда и везде представляет собой явление политически, идеологически, многообразное, дифференцирована социально, профессионально и т.д. Как справедливо отмечал В.Т. Ермаков, «и российская и советская интеллигенция никогда не была единым и однообразным монолитом» 29. Поэтому в раскрытии многообразной социокультурном, противоречивости историософском, интеллигенции мировоззренческом, на идейно- политическом, морально-нравственном и иных уровнях состоит одно из перспективных направлений обновления и углубления отечественной историографии интеллигенции 30. Говоря о многообразии и дифференцированности интеллигенции, следует особо отметить, что она в полной мере проявила себя в период В.Т. Ермаков отметил в качестве научной «издержки» интеллигентоведения привычку писать и говорить об интеллигенции без учета ее сложной дифференциации в ходе исторического процесса, что способно привести к деформации исторического и социокультурного знания о ней ( Ермаков В.Т. Интеллигентоведение как самостоятельная область исторического знания (К постановке вопроса) // Интеллигенция и мир. – Иваново, 2001. – №1. – С.65.) 29 Ермаков В.Т. Интеллигенция России в ХХ столетии (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения») // Интеллигенция России: уроки истории и современность: сборник статей. – С.23. 30 революционных преобразований в России. Политическая позиция адыгской интеллигенции определялась целой совокупностью мотивов, которая выходила далеко за рамки социального происхождением, места в системе социальной иерархии, принадлежности. В материального частности, в положения, исследовании профессиональной истории адыгской интеллигенции в революционный период предстоит выявить значение и роль таких факторов как культурно-религиозного, мировоззренческого, национального. Стоит отметить, что необходимость преодоления упрощенного, прямолинейного подхода к вопросу о политической ориентации интеллигенции была отмечена еще советскими исследователями в 70-80-е гг. ХХ в. На необходимость выявления роли субъективных, социальнопсихологических факторов в определении позиции интеллигенции в отношении революции и советской власти указывали С.А. Федюкин В.С.Волков 32 31 и . А.В.Ушаков обращал внимание на неверность сложившейся схемы, согласно которой к дворянско-монархическому лагерю принадлежали интеллигенты из дворян, занимавшие должности крупных чиновников и офицеров; буржуазно-либеральная интеллигенция обязательно включала профессоров, адвокатов, журналистов, а пролетарская - революционеров, выходцев из неимущих слоев. Она сводила сложные явления к простым, игнорируя богатейшую гамму политических, психологических, профессиональных и других факторов.33 Однако избавиться от подобного Федюкин С.А. Октябрь и интеллигенция (некоторые методологические аспекты проблемы) // Интеллигенция и революция: сборник статей. – С.32. 31 С.В. Волков обратил внимание на то, что социальная психология буржуазной интеллигенции имела ряд черт и особенностей, серьезно препятствовавших ее переходу на социалистические позиции. И если бы она, психология, исчерпывалась этими чертами, то вряд ли такой переход был бы вообще возможен. Но в социальной психологии интеллигенции были и такие качества как, например, способность осмысливать общественные явления через призму своего жизненного опыта, сочувствие обездоленному народу и т.п., которые помогли ей найти место «в стане трудового народа». (Волков В.С. Ленинский анализ социальной психологии интеллигенции как составная часть научного обоснования политики партии по отношению к старым специалистам после победы Великого Октября // Роль интеллигенции в построении и дальнейшем развитии социалистического общества. – Вып.2. – Л.,1978. – С.3–11.) 32 догматизма отечественной историографии интеллигенции в полной мере так и не удалось. Говоря о выработке методологических подходов к разработке темы исследования, исследовательское представляется внимание на целесообразным деятельностной сфокусировать стороне адыгской интеллигенции. При этом принципиально важно учесть влияние как объективных, так и субъективных факторов, определявших характер, содержание и направление развития общественного аспекта деятельности интеллигенции и обратного воздействия деятельности интеллигенции на жизнь общества. Необходимо учитывать, что интеллигенция – сложное социокультурное явление общественной жизни, одновременно является объектом и субъектом социальной реальности. «Она, с одной стороны, продукт социального ландшафта и отражает состояние развития общества, с другой стороны, воздействует и видоизменяет своей деятельностью весь общественный организм»34. Такой подход к исследованию истории интеллигенции позволит расширить исследовательское видение, создавая условия для комплексной реконструкции сложной истории адыгской интеллигенции. Признавая необходимость сосредоточения исследовательского внимания на деятельностной стороне истории адыгской интеллигенции, следует упомянуть В.Т. Ермакова,35 который в свое время справедливо отмечал, что именно деятельностная концепция истории российской и советской интеллигенции приобретает решающее значение в разработке и освещении ее истории. Именно на этом участке исторического познания исследователей ждут реальные достижения. Ушаков А.В. Русская интеллигенция периода буржуазно-демократических революций (профессиональная и политическая структура) //Интеллигенция и революция: сборник статей. – С.53. 33 34 Соколова Ф.Х. Указ. соч. – С.58. В.Т. Ермакова высказал убеждение о том, что в основу изучения истории интеллигенции, его главной «несущей конструкцией» должен быть «деятельный принцип» ( Ермаков В.Т. Интеллигентоведение как самостоятельная область исторического знания (К постановке вопроса) // Интеллигенция и мир. – Иваново, 2001. –№1. –С.63.) 35 При этом он предложил сосредоточить внимание на трех аспектах, не устанавливая жесткой иерархии между ними: а) исполнение различными отрядами интеллигенции своего профессионального долга; б) гражданской позиции интеллигенции, то есть исполнение ею своего гражданского долга служения народу, родине, высоким идеалам; в)характеристике морального и нравственного «поведения» интеллигенции 36 . Однако в отечественной историографии интеллигенции по-прежнему господствует подход, в основе которого лежит изучение каналов и способов формирования интеллигенции, анализа ее социального и профессионального состава. Важным аспектом в изучении деятельностной стороны истории адыгской интеллигенции стало исследование истории идей, получивших распространение в среде интеллигенции, в том числе через биографии отдельных представителей интеллигенции и их социокультурного окружения. Объектом исторического исследования должна выступать не только событийная сторона истории, безусловно, отражающая содержание деятельности национальной интеллигенции. Теоретическая установка должна состоять в том, чтобы отойти от традиций историописания интеллигенции, сконцентрировав исследовательское внимание на движении идей в среде национальной интеллигенции во взаимодействии не с абстрактным историческим окружением, а теми политическими, культурными, религиозными и социальными контекстами, в которых эти идей рождались, распространялись, модифицировались и трансформировались. В данном случае речь идет не только о «великих идеях», но и о тех, которые разделялись большими группами людей и имели распространение в рассматриваемый исторический период. Такой подход позволяет наиболее полно, с одной стороны, отразить субъективность интеллигенции, с другой, осознать ее влияние на интеллектуальное состояние адыгского общества. Ермаков В.Т. Интеллигенция России в ХХ столетии (К постановке проблемы «Интеллигенция как феномен исторического изучения») // Интеллигенция России: уроки истории и современность: сборник статей. – С.19. 36 Учитывая современное состояние научного знания стоит отметить, что проблема интеллигенции является одной из тех, которые успешно могут быть исследованы в контексте такого относительно нового для отечественной науки направления, как интеллектуальная история. Исходя из того обстоятельства, что тема данной диссертационной работы, посвящена исследованию истории адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца ХIХ- начала 30-х гг. ХХ в. и наличие в отечественной исторической науке большого количества и диапазона оценочных формулировок «старой» и «новой» в отношении «российской» и «советской», интеллигенции, представляется необходимым определить исследовательскую позицию в этом вопросе. Думается, что оценочные крайности препятствуют формированию объективных, научно обоснованных представлений как на место и роль интеллигенции в сложных, порой противоречивых процессах социально-политической, культурной трансформации, происходивших в данный исторический период, так и на содержание изменений самой интеллигенции как социокультурного слоя. Осмысление теоретических основ диссертационной работы привело к пониманию того, что интеллигенция является сложным явлением общественной жизни, выступающим одновременно в роли объекта и субъекта социальной реальности, ее продукта и создателя. Поэтому в поле исследовательского внимания в равной мере должны быть включены как факторы внешнего воздействия, влиявшие на формирование адыгской интеллигенции, содержание и направленность ее общественной деятельности, так и влияния самой интеллигенции на жизнь общества. При разработке истории адыгской интеллигенции принципиально важное теоретическое значение имеет понимание того, что интеллигенции как явлению свойственно многообразие форм, обусловленных в том числе ее этническим происхождением, которые не должны быть стандартизированы. Вместе с этим следует иметь в виду, что она, как и любое явление общественной жизни, не является статичной, способна видоизменяться под влиянием меняющихся конкретных исторических условий существования. Исследование истории адыгской интеллигенции на обозначенных теоретических установках, по мнению диссертанта, позволит расширить исследовательское поле, создавая условия для комплексной реконструкции сложной истории интеллигенции вообще и адыгской в частности. §2. Историография проблемы. В российской историографии накоплен значительный опыт изучения интеллигенции, позволяющий исследовательские подходы определить к разработке общие темы теоретические и диссертационного исследования. Историческое осознание особенностей интеллигенции как социокультурной группы, ее места в общественной жизни началось в России в последней трети ХIХ в., а в начале ХХ в. приобрело особое значение в связи с ее ролью в общественном движении. Это побудило видных мыслителей обратиться к таким проблемам, как интеллигенция и общество, интеллигенция и ее мировоззрение, интеллигенция и задачи общественного развития 37. К началу ХХ в. относятся и первые попытки передовых представителей адыгской интеллигенции осмыслить роль и место национальной интеллигенции в просвещении и общественной жизни своего народа 38 . Статьи по данным проблемам, наполненные острым публицистическим началом 39 , являются свидетельством саморефлексии национальной интеллигенции начала ХХ в. Несмотря на широкий общественный интерес, проявленный к проблеме интеллигенции в начале ХХ в., научная разработка истории интеллигенции связана с советской историографией. Конкретная общественно - политическая обстановка в советском государстве, своеобразие восприятия интеллигенции как явления социальной жизни, сформировавшееся у В 1909 г. в свет вышел сборник статей о русской интеллигенции «Вехи», заложивший основы широкой общественной и научной дискуссии вокруг данной проблемы. 38 Хаджетлаще М.-Б. От редактора // Мусульманин. – Париж, 1908. – №1. – С.2; Цей И. Горе-интеллигент // Мусульманская газета. – СПб., 1913. – №18. – 25 мая; Сиюхов С. Преступное равнодушие // Мусульманская газета. – СПб., 1914. 7февраля. – №5; Его же. Забытый долг // Кубанская школа. – Екатеринодар, 1915. –№9; Его же. Время не ждет // Майкопское эхо. – Майкоп, 1915. – №257; Его же. Культ «желудка» // Майкопское эхо. – Майкоп, 1915. – №265 и др. 39 Публикации передовых представителей адыгской интеллигенции, как правило, были наполнены острой критикой национальной интеллигенции. В частности, С.Сиюхов,исходя из понимания того, что интеллигенция является носительницей духовных сокровищ народа, его «нравственной, умственной и волевой сутью» обвинял адыгскую интеллигенцию в том, что вместо того, чтобы «работать, напрягая все силы, так чтобы народное «завтра» было лучше, чем его «сегодня»», «за личным делом» забыла общественное, слишком увлеклась «материалистическим веком» и забыла свой нравственный долг перед народом, из которого вышла (Сиюхов С. Забытый долг // Майкопское эхо. – Майкоп, 1915. – №9.) 37 представителей высшей партийной номенклатуры, не могли не отразиться на характере научной разработки истории интеллигенции и формировании ее научной проблематики 40. В результате в отечественной историографии сложился достаточно широкий круг исследовательских проблем: способы и каналы формирования интеллигенции, ее мировоззренческие принципы и идейные предпочтения,41 структура интеллигенции,42 участие интеллигенции в революционно- демократическом движении во второй половине ХIХ- начале ХХ вв.43; интеллигенция и революция,44 интеллигенция и власть,45 политика советской 20-50-е гг. ХХ в. можно обозначить как период зарождения историографии истории интеллигенции. Именно в эти годы начинает оформляться «официальная концепция интеллигенции», которая с небольшими изменениями просуществует на всем протяжении советского этапа отечественной истории. В науке утверждается социологический подход к пониманию сущности интеллигенции, определивший характер и содержание разработки истории интеллигенции. Характерной чертой исследований было стремление детерминировать внутренний духовный облик интеллигенции, ее общественно-политическую позицию, содержание и направленность деятельности через факторы социального происхождения, классовой принадлежности и материального положения в социальной структуре общества. Качественно новый этап в развитии отечественной историографии интеллигенции начался в 60-е гг. ХХ в. Он знаменовался резким возрастанием научного интереса к истории интеллигенции. Известный историограф истории интеллигенции Л.М.Зак отметила, что за десятилетие, с 1968 г. по 1977 г., по разработке проблем интеллигенции в историческом и философском аспекте учтено около двух тысяч работ. Достижением отечественной историографии интеллигенции 60-70-х гг. являлся не только количественный рост исследований, но и глубины исследования, методологического уровня, осознание необходимости преодоления догматизма в исследовании сложных процессов, связанных с историей интеллигенции. Именно в эти годы произошло формирование основного круга исследовательских проблем, сохранивших свою актуальность в современном интеллигентоведении. (Зак Л.М. Великий Октябрь и интеллигенция (некоторые аспекты историографии проблемы) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – М., 1985. – С.124,132) 41 Щетитина Г.И. Идейная жизнь русской интеллигенции: конец ХIХ – начало ХХ в. – М.,1995; Квакин А.В. Идейно-политическая дифференциация российской интеллигенции в период нэпа,1921-1927. – Саратов,1991; Усманов С.М. Безысходные мечтания: Русская интеллигенция между Востоком и Западом во второй половине ХIХ – начале ХХ века. – Иваново,1998; Веселов В.Р. Интеллигенция на рубеже эпох: проблемы исторического выбора и преемственности // Интеллигенция и мир. – 2001. – №1. – С.5–12 ; Квакин А.В. Установление советской власти в России и политические позиции интеллигенции // Интеллигенция и мир.-2002. – №1. – С.34–48 и др. 42 Ерман Л.К. Состав интеллигенции в России в конце ХIХ и начале ХХ в.// История СССР. – 1963. – №1. – С.161–173; Ушаков А.В. Демократическая интеллигенция периода трех революций в России. – М.,1985. Его же. Русская интеллигенция периода буржуазно-демократических революций (профессиональная и политическая структура) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – М., 1985. – С.48–57 и др. 43 Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине ХIХ века. М.,1971; Степанский А.Д. Общественные организации российской интеллигенции и революционное движение // Интеллигенция и революция: сб. статей. – М., 1985. – С.163–174; и др. 44 Федюкин С.А. Великий Октябрь и интеллигенция. Из истории вовлечения старой интеллигенции в строительство социализма. – М.,1972; Его же. Октябрь и интеллигенция (некоторые методологические аспекты проблемы) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.20–33; Его же. Октябрь и интеллигенция // История СССР. – 1977. – №5. – С.83–89; Соскин В.Л. В.И. Ленин, революция, инетеллигенция. Новосибирск,1973; Красильников С.А., Соскин В.Л. Октябрь и политические позиции сибирской интеллигенции (к историографии проблемы) // Партийные организации Сибири и Дальнего Востока в период октябрьской революции и гражданской войны (1917-1922 гг.). – Новосибирск, 1978; Главацкий М.Е. Советские историки о политическом размежевании буржуазной интеллигенции в период Октябрьской революции //. Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.131–137; Пинегина Л.А. К вопросу о политическом размежевании буржуазной интеллигенции в период Октябрьской революции (1917–1918) // 40 власти в отношении буржуазной интеллигенции 46 , формирование социалистической интеллигенции47 и ее отдельных профессиональных групп48, историография истории интеллигенции 49. Непосредственно история адыгской интеллигенции только начала свое оформление в самостоятельную исследовательскую тему. В современной историографии постепенно происходит процесс осмысления исторического прошлого адыгской интеллигенции, начинается формирование проблемного поля ее исследования. Не смотря на то, что история адыгской интеллигенции только начала свое формирование как самостоятельная исследовательская тема, ее отдельные составляющие, с разной степенью полноты, нашли отражение в целой совокупности исследований по истории Северного Вестник МГУ. – Сер.9. История. – 1974. – №2; Квакин А.В. Установление советской власти в России и политические позиции интеллигенции // Интеллигенция и мир. –2001. –№1. – С.34–48. 45 Абрамов В.Н. Техническая интеллигенция России в условиях формирования большевистского политического режима (1921 – конец 30-х гг.). – СПб.,1997; Дегтярев Е.Е. Интеллигенция и власть: (Феномен российской интеллигенции и проблемы взаимоотношений интеллигенции и власти)/ Е.Е. Дегтярев, В.К. Егоров. – М.,1993; Мансуров В.А., Барбакова И.Г, Интеллигенция и власть // И.Г. Барбакова, В.А. Мансуров. – М.,1991. 46 Федюкин С.А.Привлечение буржуазной интеллигенции к социалистическому строительству. – М.,1960; Его же. Советская власть и буржуазные специалисты. – М.,1965; Амелин П.П. Интеллигенция и социализм. – Л.,1970; Генкина Э.Б. О ленинских методах вовлечения интеллигенции в социалистическое строительство// Вопросы истории. – 1965. – №4; Королева Н.А. работа партии по привлечению старой интеллигенции к социалистическому строительству (1921-1925гг.). – М.,1967; Запоров И.П. О некоторых мерах пролетарского государства по сохранению кадров буржуазных специалистов в первые годы Советской власти// Ученые записки Московского госпединститута. – №359. – М.,1970 и др. 47 Катунцева Н.И. Роль рабочих факультетов в формировании интеллигенции СССР. – М.,1966; Она же. Опыт СССР по подготовке интеллигенции из рабочих и крестьян. -М.,1977; Кондрашева М.И. Коммунистическая партия – организатор формирования социалистической интеллигенции на Урале в 19171927 г. – Иркутск,1985. 48 Борисов Ю.С. Подготовка производственных кадров сельского хозяйства в реконструкционный период. – М.,1960; Заузоплов Ф.Н. Коммунистическая партия – организатор создания научной и производственнотехнической интеллигенции СССР. – М.,1973; Сандин Б.И. Волков В.С., Клишин С.Ф. и др. Коммунистическая партия – организатор подготовки инженерно-технических кадров (1928-1937 гг.). – Л.,1973; Лутченко А.И. Создание инженерно-технических кадров в годы построения социализма в СССР.1926-1958. – Минск,1973; Главацкий М.Е. КПСС и формирование технической интеллигенции на Урале; Волков В.С. Коммунистическая партия и техническая интеллигенция в период строительства социализма в СССР (192801937 гг.) – Л.,1975; Гайдамакин А.В. Деятельность ВКП(б) по формированию сельскохозяйственной интеллигенции,1927–1937 гг.: (На материалах Западной Сибири). – Омск,1997и др. 49 Зак Л.М. Проблема формирования советской интеллигенции в современной исторической литературе // История СССР. – 1968. – №2. – С.148–156; Она же. Великий Октябрь и интеллигенция (некоторые аспекты историографии проблемы) // Интеллигенция и революция: сборник статей. – М.,1985. – С.121–131; Главацкий М.Е. Советские историки о политическом размежевании буржуазной интеллигенции в период Октябрьской революции // Там же. – С.131–137; Корупаев А.Е. Российская интеллигенция: историография рубежа 80-90-х годов ХХ века. – М.,1994; Меметов В.С. Интеллигенция России: уроки истории и современность (Попытка историографического анализа проблемы) / В.С. Меметов, А.А. Данилов// Интеллигенция России: уроки истории и современность. – С.3–15; Самарцева Е.И. Российская интеллигенция до октября 1917 года: (Историографический очерк). – Тула,1998; Главацкий М.Е. История интеллигенции России как исследовательская проблема: Историографические этюды. – Екатеринбург, 2003 и др. Кавказа, Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Появились первые специальные диссертационные сосредотачивается исследования: работы,52 на в монографии50 которых начальном этапе внимание и статьи51, исследователей формирования адыгской интеллигенции в конце ХIХ – начале ХХ вв. В них предметом исследования стали каналы и условия формирования адыгской интеллигенции, различные аспекты общественной деятельности и становление исторических достоинством данных взглядов работ является интеллигенции. стремление Несомненным выйти за рамки традиционных подходов: большое внимание в них отводится исследованию деятельности интеллигенции. Она рассматривалась не только как объект, но и активный субъект социокультурной реальности. Предпринимается попытка изучения роли «восточного культурного канала» в формировании национальной интеллигенции. Следует отметить, что в отечественной историографии существует достаточно длительный опыт изучения процесса формирования интеллигенции у народов Северного Кавказа в целом. Начиная с 60-х гг. ХХ Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: история становления и общественная деятельность (конец ХIХ – начало ХХ вв.). – Каснодар, 2004. 51 Кумыков Т.Х. Начало формирования национальной учительской интеллигенции // Кумыков Т.Х. Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине ХIХ – начале ХХ века. – Нальчик, 1996. – С.282–304; Емтыль З.Я. Культурно- просветительская деятельность адыгской интеллигенции в конце ХIХ – начале ХХ вв. // Неделя науки МГТИ (Материалы научно-практической конференции). –Вып.3. – Майкоп,1998. – С.38–46; Она же. Адыгская интеллигенция. Начало ХХ века. Становление исторических взглядов. – Майкоп, 1999; Она же. Общественно-политическая деятельность адыгской интеллигенции. (Начало ХХ века) //Труды Кубанского государственного технологического университета. – Т.ХVII. – Серия: Гуманитарные науки. – Вып.2. – Краснодар, 2003. – С.41–54; Ширдиева М.Х. Становление национальной творческой интеллигенции (адыгов) // Ориентир (Гъуазэ). – 2003. – №1. – С.52–56; Емтыль З,Я. Вопросы социально-политической истории горцев Северо-Западного Кавказа в трудах адыгской интеллигенции начала ХХ века // Вопросы теории и методологии истории. Сборник научных трудов. – Майкоп, 2006. – Вып.5. – С.76–90; Бузаров А.К. Духовно-арабистская интеллигенция адыгов // Благодарение. – 1996. – №4. – С.6–7; Бичиева И.С. Светское и духовное образование как факторы формирования кабардинской интеллигенции (конец ХIХ – начало ХХ века) // Исторический вестник. – Нальчик,2006. – Вып.IV. –С.512–525; Емтыль З.Я. Мусульманская система образования в адыгских национальных автономиях в 1920-х годах (К истории мусульманской интеллигенции) // Культурная жизнь Юга России. – 2010. – №3. – С.19–22; Она же. Советская власть и мусульманское духовенство Северного Кавказа в 1920-е – начале 1930-х гг.// Вестник российского университета дружбы народов. Серия: история России. – 2010. – №1. – С.155–161; Она же. Практика привлечения адыгской интеллигенции на сторону советской власти в 20-е гг. ХХ в.: трудности и противоречия // Теория и практика общественного развития. – 2010. – №3. – С.202–205. 52 Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция (конец ХIХ –начало ХХ вв.). Дисс…канд. истор. наук. – Майкоп, 1999. 50 в. появился целый ряд исследований, отражавших различные аспекты формирования национальных кадров социалистической интеллигенции на фоне общественно-политических и социокультурных преобразований в СССР 53. Наряду со специальными исследованиями по истории интеллигенции Северного Кавказа, тема исследования нашла фрагментарное освещение в обобщающих трудах по истории Северного Кавказа, Кубани, Адыгеи и Кабарды 54 . Вместе с широким анализом общих закономерностей и особенностей истории региона в этих работах затрагивались некоторые аспекты просветительской деятельности адыгской интеллигенции, ее роли в общественной жизни. Отдельные составляющие исследуемой проблемы нашли также отражение в специальных работах по культуре Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи, Кубани и Северного Кавказа 55. Они позволяют Эфендиев А.-К. И. Формирование советской интеллигенции в Дагестане (1920-1940). – Махачкала, 1962; Дедечкаев С.Т. Борьба Коммунистической партии за создание советской национальной интеллигенции в Северной Осетии // Известия Северо-Осетинского НИИ. – 1957. – Т.ХIХ; Хачиров А.О. О формировании осетинской интеллигенции. – Орджоникидзе, 1964; Бекижев М.М. Национальная интеллигенция Северного Кавказа в первые годы пролетарской диктатуры (1918-1922) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.232–240; Его же. Формирование социалистической интеллигенции у народов Северного Кавказа (19171941 гг.) – Черкесск,1978; Каймаразов Г.Ш. Формирование социалистической интеллигенции на Северном Кавказе. – М.,1988; Чащарина О.М. Вопросы формирования национально-технической интеллигенции на Северном Кавказе // Северный Кавказ: выбор пути национального развития. – Майкоп, 1994. – С.179–192. 54 Раенко-Туранский Я.Н. Адыгее до и после Октября. – Ростов н/Д, 1927; Очерки истории Адыгеи. – Т.1. – Майкоп, 1957; История Кабардино-Балкарской АССР. – Т.1. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. – М., 1967; История Кабардино-Балкарской АССР. – Т.2. С Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. – М.,1967; Очерки истории Адыгеи. – Т.2. Советский период. – Майкоп, 1981; История народов Северного Кавказа (конец ХVIII–1917 г.) – М., 1988; Очерки истории Кубани с древнейших времен по 1920 г. – Краснодар, 1996; История Адыгеи с древнейших времен до начала ХХ в. – Т.1. – Майкоп, 2009. и др. 55 Алиев У. Национальный вопрос и национальная культура в Северо-Кавказском крае. Итоги и перспективы. – Ростов н/Д, 1926; Он же. Октябрь и национальная культура на Северном Кавказе // Революция и горец. – 1927. – №10–11. – С.18–21; Сабанчиев Х. Успехи культурного строительства в Советской Кабардино-Балкарии // Ученые записки КБНИИ. – Вып.13. – 1957. – С.13–33; Гугов Р.Х. Культурное строительство в Кабардино-Балкарии в первые годы социалистической реконструкции народного хозяйства СССР (1926-1929) // Ученые записки КБНИИ. – 1959. – Т.ХV. – С.109–138; Бекижев М.М. Партийное руководство культурным строительством в Карачаево-Черкесии.1920-1967– гг. – Черкесск, 1967; Кубов Ч.Ч. Борьба областной партийной организации за осуществление культурной революции в Адыгее (1920–1937 гг.) // Сборник статей по истории Адыгеи. – Ч.1. Советский период. – Майкоп, 1967; Касумов А.Х. Великая Октябрьская социалистическая революция и борьба за освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков и суеверий // Юбилейная научная конференция историков Северного Кавказа, посвященная 50-летию Великого Октября. Тезисы докладов и сообщений. – Нальчик,1967. – С.118– 125; Куценко И.Я. Революция и культура. Очерк истории борьбы партийной организации Северного Кавказа за осуществление культурной революции в 1918-1932 годах. – Краснодар, 1973; Сабанчиев Х.М. Деятельность Кабардино-Балкарской партийной организации по осуществлению культурной революции. – Нальчик, 1973; Налоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, 53 уточнить влияние межкультурного взаимодействия на характер и ход социокультурных процессов в адыгском обществе, определить сложную природу происхождения и развития адыгской интеллигенции, направленность ее культурной и просветительской деятельности. Наряду со специальными исследованиями по истории культуры целый ряд проблем нашел отражение в работах, посвященных истории развития общественно-политической мысли литературы57, истории образования 58 адыгов56, истории фольклора и , становлению письменности59, а также развитию отдельных видов профессионального искусства 60 и науки 61. балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начале ХХ вв. – Нальчик, 1976. – С.145–165; Его же. Этюды по истории культуры адыгов. – Нальчик, 1985; Его же. Адаб баксанского культурного движения. – Нальчик, 1991; Хутуев Х.И. Становление и развитие социалистической культуры советской Кабардино-Балкарии. – Нальчик, 1984; Меретуков М.А. Русско-адыгские культурные связи (вторая половина ХIХ – начало ХХ в) // Проблемы истории и культурного наследия народов Кубани дореволюционного периода. – Краснодар, 1991. – С.17–27; Минц С.С. Об изучении дореволюционной истории культуры Кубани // Черкесия в ХIХ в. – Майкоп, 1991. – С.27–36; Кумыков Т.Х. Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине ХIХ – начале ХХ века. – Нальчик, 1996; Герандоков М.Г.Культурная революция в национальных регионах: миф и реальность. –Нальчик, 2003; Мамсиров Б.Х. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы ХХ века. – Нальчик, 2004; Базиева Г.Д. Восточный культурный канал в художественном пространстве Кабардино-Балкарии // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. – 2008. – №1. – С.6– 11 и др. 56 Крикунов В.П. Революционные разночинцы на Северном Кавказе. – Нальчик, 1958; Кумыков Т.Х. Этапы и особенности развития общественно-политической мысли Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи в ХIХ начале ХХ в. // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начле ХХ вв. – Нальчик, 1976. – С.11–39; Касумов А.Х. К вопросу о взглядах общественно – политических деятелей на роль ислама в истории адыгов ХIХ – начала ХХ века // Там же. – С.251–262; Мамбетов Г.Х. Общественно-политические деятели адыгов, кабардинцев, балкарцев в ХIХ – начале ХХ вв. о крестьянском вопросе // Там же. – С.165–183; Гугов Р.Х. Русско-кавказские отношения в трудах адыгских и балкарокарачаевских общественных деятелей конца ХIХ – начала ХХ вв. // Там же. – С.132–144; Хакуашев А.Х. К вопросу об идейных позициях М.Хаджетлаще и журнала «Мусульманин» // Там же. – С.223–241; Саблиров М.З. Передовая общественная мысль адыгов и национально-освободительная борьба (конец ХIХ – начало ХХ в.) // Национально – освободительная борьба народов Северного Кавказа и проблема махаджирства. – Нальчик, 1994. – С.171–180. 57 Бекизова Л. От богатырского эпоса к роману. Национальные художественные традиции и развитие повествовательных жанров адыгских литератур; Алиева А.И. Деятели адыгской культуры и возникновение адыгской фольклористики // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХначале ХХ вв. – Нальчик,1976. – С.193–205; Она же. Возникновение адыгской фольклористики в ХIХ веке // Фольклор адыгов в записях и публикациях ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик,1979. – С.13–39; Хапсировков З.Я. О художественных ситоках творчества Юрия Кази-Бека Ахметукова // Известия Северо-Кавказского научного центра высшей школы. Общественные науки. – Ростов н/Д,1979. – №3; Схаляхо А А. Идейнохудожественное становление адыгейской литературы. – Майкоп,1988. – С.5– 71; Его же. Адыгские певцы – импровизаторы и писатели-публицисты конца ХIХ – начала ХХ в. // Проблемы адыгейской литературы и фольклора. – Вып. VII. – Майкоп,1990. – С.121–150; Агержанокова С.Р. Художественное осмысление жизни адыгов в творчестве адыгских просветителей конца ХIХ – начале ХХ вв.: дисс… канд. фил. наук. – Майкоп, 1997 и др. 58 Краснов М. Историческая записка о Ставрополькой гимназии. – Ставрополь-Кавказский,1887; Хоретлев А.О. Влияние России на просвещение в Адыгее (ХIХ – начало ХХ в.) – Майкоп, 1957; Тройно Ф.П. Горская молодежь в русских учебных заведениях ХIХ в. // Материалы по изучению Ставрополького края. – Ставрополь, 1971. – Вып.12–13. – С.66–75; Кошев М.К. Ставропольская гимназия и просвещение горцев (7090-е годы ХIХ века) // Культура и быт адыгов. – Вып. VII. – Майкоп, 1989. – С.177–189; Кумыков Т.Х. Кабардино-Горское императора Александра III реальное училище» и вопрос о высшем образовании // Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине ХIХ – начале ХХ В особую группу целесообразно выделить работы по истории адыгского просветительства, учитывая, что в известном смысле оно представляло основу становления и развития идеологии адыгской интеллигенции. В то же время данные исследовательские темы не являются тождественными. Если интеллигенция представляла собой новую социокультурную группу, одной из общественных функций которой было просветительство, то адыгское просветительство, будучи идейным течением, «лежит» в несколько другой исследовательской плоскости. Сегодня сложилась довольно просветительства конца ХIХ – начала ХХ вв широкая 62 историография . Однако ее характерной века. – Нальчик, 1996. – С.242–253; Бузаров А.К. Из истории культурного развития адыгов начала ХХ века (по материалам рукописного наследия С.Х. Сиюхова) // Этюды по истории и культуре адыгов. – Майкоп, 1998. – С.21– 27; Мамсиров Х.Б. Советская власть и мусульманская система образования в 20-е гг. ХХ в. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – 2004. – №3. – С.32– 39; Теунов М.К. Бортьба большевиков против мусульманских духовных школ в Кабардино-Балкарии: (1920-е годы) // Сбоник науных трудов молодых ученых. – Нальчик,2004. – С.82–86; Емтыль З.Я. Политика Российской империи в области образования горцев Северного Кавказа во второй половине ХIХ – начале ХХ века // Научный вестник Южного федерального округа. – 2008. – №3 (7) . – С.11– 14; Созаев А. Развитие религиозного образования в Терской области в 60-х гг. ХIХ в. -1917 г. // Литературная Кабардино-Балкария. – 2008. – №3. –С.177–181 и др. 59 Алиев У. Латинизация письменности // Революция и культура. – 1928. – №1; Маменко П. Развитие черкесской письменности // Схидний свет. – Харьков,1930. – Апрель. – С.199–200; Хатанов А. Из истории адыгейских алфавитов // Ученые записки АНИИ. – Языкознание. – Краснодар – Майкоп, 1966. – С.193– 200; Таов Х.Т. Создание и развитие кабардино-черкесской письменности // В.И. Ленин и социалистические преобразования в Кабардино-Балкарии. – Нальчик, 1974. – С.121– 130; Гочияева С.А. В.И. Ленин и языковое строительство в Карачаево-Черкесии / С.А. Гочияева, Р.Х. Темирова // По ленинским заветам: сб. статей. Черкесск, 1977. – С.215– 226; Исаев М.И. Языковое строительство в СССР (процесс создания письменности народов СССР). – М., 1979; Овчинников С. Хаджибеч Анчок – создатель адыгейского алфавита // Кубань. – 1988. –.№1. – С.76–80; Зекох У. Из истории адыгской письменности //Гъуаз. – 1990. – №7. – С.3; Он же. Из истории адыгской письменности // Гъаз. – 1992. – №7. – С.4; Зекох У. Краткая история адыгейской письменности // Вопросы адыгейского языкознания. – Вып.III. – Майкоп, 1983. –С.88–95; Новрузов Н. Составители черкесских письмен (азбук, алфавитов, грамматик) // Архив АРИГИ. Архив Новрузова. П.1. Абаева Ф.В. Из истории горской национальной письменности // Проблемы дошкольной, школьной и довузовской педагогики: Сборн. науч. статей. – Вып.2. – Майкоп, 1997. – С.3–9; Хуако З.Ю.От письменности – к книжной культуре. – Майкоп, 2008. 60 Шортанова Т. Театральное искусство Кабардино-Балкарии. – Нальчик,1961;Шовгенов М.М. Адыгейский театр (зарождение и развитие): Автореф. дис…канд. искусствоведения. – Тбилиси, 1970; Он же. Первые шаги // Годы, спектакли, судьбы. – Майкоп, 1986. 61 Шеуджен Э.А. О становлении советского краеведения на Северном Кавказе (1920–1925 гг.) //Известия Северо-Кавказского центра высшей школы. Общественные науки. – 1989. – №2. – С.49–55;Шадже А.М. Становление краеведения в Адыгее (20-е гг. ХХ в.) // Сборник статей молодых ученых и аспирантов. – Майкоп,1993. – С.98–106; Схаляхо А.А. Отдел литературы АРИГИ и адыгейское литературоведение // АРИГИ-70 лет. – Майкоп, 1999. – С.24–41;Бузаров А.К. Развитие исторической науки в Адыгее / А.К. Бузаров, А.Г. Баранов, З.Х. Карачаев, А.Д. Панеш // АРИГИ – 70 лет. – Майкоп, 1999. – С.69–110; Губжоков М.Н. История этнографической науки в Адыгее / М.Н. Губжоков, М.А. Джандар // Там же. – С.111– 148. 62 Тресков И. Адыгские просветители и писатели ХIХ – начала ХХ века // Очерки истории кабардинской литературы. – Нальчик, 1968; Саблиров М.З. Адыгские деятели культуры и вопросы просвещения народа // Общественно – политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик,1976. – С.277– 285; Хакуашев А.Х. Адыгские просветители. – Нальчик, 1978; Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители второй половины ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик, 1983; Бузаров К.И. Сефербий Сиюхов – адыгский просветитель / К.И. Бузаров, Аз.К. Бузаров // Сефербий Сиюхов – адыгский особенностью является односторонность мировоззрения адыгских просветителей. в выявлении Происхождение и природы развитие идеологии просветительства среди адыгов, главным образом, связывается с установлением политического, социально- экономического и культурного влияния России на Северном Кавказе. В результате вне поля зрения исследователей оказалась проблема влияния на адыгское просветительство этнополитических и социокультурных процессов, происходивших в адыгском обществе, связанных с внутренними импульсами его развития. В работах по просветительству внимание авторов, главным образом, обращено к творчеству той части деятелей адыгской культуры, которая опиралась на идеи европейского просветительства и пропагандировала их в своих произведениях.63 Помимо этого, по сложившейся традиции, более многопланово исследовалось творчество просветителей ХIХ в., деятельность же просветителей ХХ в., составлявших идейное ядро складывавшейся интеллигенции менее изучено. На такую расстановку исследовательских акцентов наложило отпечаток существование на протяжении многих десятилетий «закрытых тем». Так, надолго было предано забвению творчество видных деятелей адыгского просветительства, принявших участие в «белом» движении, эмигрировавших из России или репрессированных в советский период. В последние годы предпринимались попытки восполнить данный пробел в изучении истории адыгского просветительства. В результате появилась группа работ, посвященных исследованию жизни и деятельности просветитель. – Майкоп, 1991; Сообцокова Н. Батырбек шарданов // Нарт. – 1992. – №9. – С.4; Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик, 1993; Она же. Кази – Бек Ахметуков. Жизнь и творчество // Кази-Бек Ахметуков. Избранные произведения. – Нальчик, 1993; Бардадым В. Султан Довлеет-Гирей – друг России // Вольная Кубань. – Краснодар, 1996. – №37. – С.3; Кудаев М.Р. Эфенди – просветитель из Адамия М.Д. Набоков // Проблемы дошкольной, школьной и вузовской педагогики. – 1997. – С.145–151; Емтыль З.Я. Некоторые проблемы национальной психологии в трудах адыгских просветителей (конец ХIХ – начало ХХ вв.) // Вопросы теории и методологии истории. – Майкоп, 1997. – С.127–134; Хашхожева Р.Х. Поиски и находки. Избранные статьи. – Нальчик, 2000; Емтыль З.Я. Адыгское просветительство // История Адыгеи с древнейших времен до начала ХХ в. В 2-х томах. – Т.1. – Майкоп, 2009. – С.347–356 и др. 63 Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик, 1993. – С.3. отдельных представителей адыгской интеллигенции 64 . Историографическая ценность данных работ объясняется возможностью их использования для реконструкции сложной, многоплановой, порой противоречивой истории национальной интеллигенции; выстраивания концепции ее деятельности. Учитывая тот факт, что предметом диссертационного исследования является адыгская интеллигенция в хронологических рамках конца ХIХ начала 30-х гг. ХХ в., представляется целесообразным в отдельную группу историографических источников выделить исследования по проблемам общественно-политического развития адыгов в революционный период, позволяющие реконструировать восприятие адыгской интеллигенцией революционных преобразований в России и ее участие в данном политическом процессе 65. Намитокова Р. Айтек Намитоков. Материалы к биографии / Р.Намитокова, Н.Нефляшева // Гъуаз (Вестник). – 1992. – №2. – С.2,3; Кошев М.А. Пшимахо Коцев – общественный деятель и публицист Северного Кавказа // Кошев М.А. Люди, события, факты истории народов Северного Кавказа в очерках иллюстрациях и документах (конец ХIХ – ХХ век). – С.78-91; Катханов К.Н. Назыр. Документальная повесть. – М., 1997; Меретуков К.Х Первый адыгейский ученый – лингвист / К.Х. Меретуков, А.А. Шаов // Ашхамаф Д.А. Избранные работы. – Майкоп, 1997. – С.5–24;Схаляхо А. Талант и служение народу // Ибрагим Цей. Избранные произведения. – Майкоп, 2000; Хакуашева М.А. Новые сведения к биографии Нури Цагова // Вестник института гуманитарных исследований правительсва КБР и КБНЦ РАН. – Вып.10. – Нальчик, 2003. – С.180–187; Созаев А.Б. Взаимоотношения двух героев гражданской войны – Б.Калмыкова и Н. Катханова // Сборник научных трудов молодых ученых. – Нальчик, 2003. – С.80– 82; Намитокова Р.А. Айтек // Намитоковы: память рода. – Майкоп, 2004. – С.26–31; Она же. Айдемир // Там же. – С.16–20; Алхасова С.М. Тау-Султан Шеретлуков. Жизнь и творчество. – Нальчик,2004; Кармов А.Х. Жизнь и общественно-политическая деятельность П.Т. Коцева // Исторический вестник. – Нальчик, 2005. – Вып. 2. – С.374– 398; Чхеидзе К.А. Генерал Заурбек Даутоков-Серебряков. – Нальчик, 2008. 65 Чомоев К.И. Ленинские принципы строительства социалистического многонационального государства // По ленинским заветам. – С.56–98; Гугов Р.Х. Борьба трудящихся за власть советов в Кабардино-Балкарии. – Нальчик,1957; Хакуашев Е.Т. Образование и укрепление советской автономии народов Кабардино-Балкарии (1917-1925 гг.) // 45 лет Советской автономии Кабардино-Балкарии. – Нальчик, 1966. – С.11–43; Кубов Ч.Ч. Деятельность КПСС по созданию и укреплению советской национальной государственности адыгейского народа // Сборник статей по истории Адыгеи – Ч.1. Советский период. – Майкоп, 1967. – С.33– 57;Напсо Д.А. Под знаменем интернационализма (Деятельность партийных организаций Северного Кавказа по интернациональному воспитанию трудящихся в годы социалистического строительства.1917-1937 гг.). – Минеральные Воды,1967; Улигов У.А. Социалистическая революция и гражданская война в Кабарде и Балкарии и создание национальной государственности кабардинского и балкарского народов (1917-1937). – Нальчик,1979; Лайпанов К.Т. Октябрь в Карачаево-Черкесии. – Черкесск, 1987; Карданов А.Х. К вопросу о национальной государственности народов Карачеева-Черкесии // Вестник Карачаево-Черкесского института гуманитарных исследований. – Вып.2. – Черкесск, 2002. – С.16– 22; Хутыз К.К. Национальные отношения в условиях тоталитаризма: опыт и уроки.1917–1940 гг. (На материалах адыгских народов Северного Кавказа). – Ростов н/Д, 1993; Кошев М.А. Штрихи в северокавказском политическом процессе 1917 г. // Кошев М.А. Люди, события, факты истории народов Северного Кавказа в очерках иллюстрациях и документах (конец ХIХ – ХХ век). – С.93–119; Дзуев Г.К. Кровавое лето 1928-го: Очерки. – Нальчик, 1997; Боров А.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы / А.Х. Боров, Х.М. Думанов, В.Х. Кажаров. – Нальчик, 1999; Бгажноков Б.Х. Новые страницы истории КабардиноБалкарии в 20-30-х гг. / Б.Х. Бгажноков, А.Х. Мукожев // Вестник института гуманитарных исследований правительства КБР и КБНИ РАН. – Нальчик, 2002. – Вып.9. – С.243–250; Кармов А.Х. Дипломатия Горской (Северо-Кавказской) республики в 1918 – нач.1919 гг. // Там же. – С.3–19; Жанситов О.А. 64 Следует отметить, что в отечественной историографии существует достаточно большой опыт исследования истории образования адыгов в конце ХIХ – начале ХХ вв. При этом на разных этапах развития исторического знания обнаруживались отличные подходы к исследованию этой проблемы. Исследователи, как правило, подчеркивали сословный характер среднего и высшего образования. Это свидетельствовало в пользу того, что первоначально социальной средой формировавшейся интеллигенции являлась, главным образом, местная аристократия. Наряду с этим, на фоне общественных изменений, происходивших в российской империи, была отмечена тенденция к демократизации начального и среднего образования горцев, что, в свою очередь, определяло постепенное пополнение адыгской интеллигенции за счет выходцев из непривилегированных сословий 66. Достаточно хорошо исследованы формы и методы привлечения горской молодежи к обучению в российских учебных заведениях. Действительно, приобщение адыгов к обучению в светских образовательных учебных заведениях России являлось важным условием формирования национальной интеллигенции. Однако при этом не следует игнорировать значение арабо- мусльманского образования, учитывая, что к моменту установления советской власти интеллигенции мусульманских на Северном составляла Кавказе духовная, конфессиональных основную получившая учебных массу горской образование заведениях. В в силу идеологических оснований, признания одним из величайших завоеваний Октябрьской революции «уничтожение социальных корней религиозности Антибольшевистское движение в Кабарде и Балкарии под руководством З.Даутокова-Серебрякова // Исторический вестник. – Нальчик, 2005. – Вып.1. – С.275–284; Его же. Противоправные действия советской власти в Кабарде и Балкарии в годы гражданской войны (1918-1920 гг.) // Исторический вестник. – Нальчик, 2005. – Вып.2. – С.218–238; Машитлев Р.М. Адыги Северо-Западного Кавказа в революционных событиях и гражданской войне (1917–1920 гг.): Дис…канд. ист. Наук. – Армавир, 2005; Кажаров А.Г. Проблемы взаимоотношения Кабарды и Горской АССР // Исторический вестник. – Нальчик, 2006. – Вып.III. – С.273– 285; Дзуганов Т.А. Национальное предствительство Кабардино-Балкарии в 1921-1938 гг. : (при Наркомнаце) // Исторический вестник. – Нальчик, 2007. – Вып.V. – С.71–93; Теунов М.К. Реорганизация шариатских судов в Кабардинской АО в 1920-х годах // Вопросы истории. – 2008. – №1. – С.137–140;Политические репрессии в Кабардино-Балкарии в 1918–1930-х годах: статьи и документы. – Нальчик, 2009 и др. 66 Кошев М.А. Ставропольская гимназия и просвещение горцев (70–90-е годы ХIХ века) // Культура и быт адыгов. – Вып. VII. – С.181. трудящихся масс» и превращения религии «из активного элемента надстройки в пережиток прошлого»67 мусульманский образовательный канал до середины 80-х гг. ХХ в. не был исследован даже в самом общем плане. Острота борьбы против религиозной идеологии, ее пережитков мешали советским исследователям объективно подходить к исследованию проблемы. Акцент делался на элементарности знаний получаемых в мусульманских учебных заведениях, а основная их задача характеризовалась как стремление «держать горцев в невежестве и безграмотности»68, отравляя их сознание «ядом ислама» и проповедью розни между адыгами и другими народами»69. Одним из первых к исследованию влияния восточного культурного канала на развитие образовательного пространства адыгов стал З.М. Налоев70. По его мнению, именно с развитием прогрессивных явлений в мусульманском образовании адыгов было связано завершение почти столетнего развития адыгского национального движения за культурный подъем, сумевшего воплотить мечты своих предшественников, создав национальную письменность, обучение на родном языке и т.д.71 Эти идеи получили развитие: в современной историографии наблюдается рост научного интереса к проблеме развития мусульманского образования адыгов и его влияния на формирование национальной интеллигенции. Отмечается, что, «не смотря на очевидные издержки, мусульманское образованию образование вообще, способствовало расширяло появлению познавательные интереса к возможности адыгов…Многие выпускники конфессиональных школ продолжали свое образование в средних религиозных учебных заведениях Дагестана, Крыма, Касумов А.Х. Великая Октябрьская социалистическая революция и борьба за освобождение трудящихся масс от религиозных предрассудков и суеверий // Юбилейная научная конференция историков Северного Кавказа посвященная 50-летию великого Октября: Тезисы докладов и сообщений. – Нальчик, 1967. – С.118. 68 Хоретлев А.О. Влияние России на просвещение в Адыгее (ХIХв. – начало ХХ в.). – Майкоп, 1957. – С.42. 69 Очерки истории Адыгеи. – Т.1. – С.451. 70 Он впервые обратился к исследованию такого яркого явления в культурной жизни адыгов как баксанское культурное движение, отразившего в себе прогрессивные изменения в развитии национального образования адыгов. 71 Налоев З.М. Адаб баксанского культурного движения. – С.15. 67 Казани, Уфы, высших – Египта и Турции. Ими были написаны книги на арабском и родном положительном языке. влиянии Все эти факты мусульманского свидетельствовали образования на о развитие интеллектуально-творческого потенциала народа»72. При этом важное значение имеет вывод о том, что происходило повышение образовательного уровня не только представителей привилегированных сословий, но и, прежде всего, выходцев из крестьянской среды,73что привело к расширению сословной базы формировавшейся интеллигенции. Предметом особого исследовательского внимания в современной историографии стали прогрессивные изменения, происходившие в системе мусульманского образования, связанные с введением в программу мусульманских школ курса светских дисциплин и открытия в адыгских аулах новометодных медресе со специально разработанными учебными пособиями и преподаванием на родном языке 74 . Помнению исследователей, новометодные медресе позволяли сделать образование национальным, привлекательным и общедоступным, сокращали разрыв между практической эффективностью светского и духовного образования 75. Вместе с тем исследователями отмечено, что позитивные изменения, происходившие в системе мусульманского образования адыгов в начале ХХ в. не получили своего развития в постреволюционный период. Введение советской властью запрета на преподавание светских дисциплин в мусульманских учебных заведениях отбросило их в своем развитии к 90-м годам ХIХ века 76 своих силовые руках . На всем протяжении 20-х годов центр, концентрируя в рычаги, предпринимал акции, подрывая Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: история становления и общественная деятельсноть (конец ХIХ – начало ХХ вв.). – С.41–42. 73 Бичиева И.С. Указ. соч. – С.517. 74 Налоев З.М. Этюды по истории культуры адыгов; Его же. Адаб баксанского культурного движения; Бузаров А.К. Из истории культурного развития адыгов начала ХХ века (по материалам рукописного наследия С.Х. Сиюхова) // Этюды по истории и культуре адыгов; Бичиева И.С. Светское и духовное образование как факторы формирования кабардинской интеллигенции (конец ХIХ – начало ХХ века) // Исторический вестник. – Нальчик, 2006. – Вып.IV. – С.512– 525 и др. 75 Бичиева И.С. Указ. соч. – С.517. 76 Мамсиров Х.Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы ХХ века. – С.152. 72 организационную кадровую и финансовую основу у мусульманской системы образования»77. Базовой составляющей историографии истории адыгской интеллигенции является исследование условий ее формирования. Учитывая характер разработки, данная проблема стала предметом изучения только в современной историографии. Комплексный анализ процессов, происходивших в различных сферах общественной жизни горцев, позволил исследователям сделать вывод о том, что появление интеллигенции как качественно нового явления в общественной жизни адыгов было обусловлено явлениями, вытекавшими как из развития собственно адыгского общества, так и определенных характером и спецификой взаимодействия с Российской империей 78. Нетрадиционная природа происхождения национальной интеллигенции была обусловлена тем, что первостепенная роль в ее формировании принадлежала не социально-экономическим или культурным процессам, а сложным социально-политическим, связанным с утверждением российского господства в регионе. Необходимость самосохранения в сложных исторических условиях существования и адаптации к ним определила потребность в выделении адыгской интеллигенции как общественной группы, способной пересмотреть весь комплекс ранее существовавших общественных представлений, выработать новые общественно значимые идеи, способные обеспечить существование и развитие адыгов как этноса, стать ценностно - ориентированной основой их общественной деятельности 79 . В то же время была отмечена необходимость учета политики российских властей, стремившихся к формированию и численному увеличению слоя Мамсиров Х.Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы ХХ века. – С.161; Его же. Советская власть и мусульманская система образования в 20-е гг. ХХ в. // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. – 2004. – №2. – С.36. 78 Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: история становления и общественная деятельность (конец ХIХ – начало ХХ вв.). – С.43. 79 Там же. – С.122. 77 светски образованных людей как основы своего влияния и средства обеспечения собственных интересов 80. Наряду с изученными условиями формирования и численного увеличения адыгской интеллигенции в период с конца ХIХ – начала ХХ вв. до сегодняшнего дня, все еще недостаточно исследованными факторы формирования национальной интеллигенции являются в первое послереволюционное десятилетие. В исследованиях 60-80-х гг. нашли отражение различные аспекты формирования социалистической интеллигенции на фоне национальных кадров историко-культурных преобразований в стране 81. В исследованиях по данной проблеме на широком фактическом материале, с привлечением обширного круга источников анализировалась политика советской власти по формированию новой интеллигенции, ее сущность и социальная направленность; конкретные методы и формы подготовки специалистов для различных областей народного хозяйства и культуры; анализировались данные о количественном росте социалистической интеллигенции и усложнении ее профессионального состава. Устойчивое исследовательское внимание уделялось анализу таких форм подготовки национальных кадров, как бронирование мест для национальных образований в учебных заведениях страны; создание в них национальных отделений, подготовительных групп и рабфаков; командировка специалистов из центра для подготовки кадров; создание национальных учебных заведений и т.п. Во всех исследованиях красной нитью проходит идея братской помощи русского народа в подготовке кадров специалистов, взаимопомощи и Емтыль З.Я. Адыгская интеллигенция: история становления и общественная деятельность (конец ХIХ – начало ХХ вв.). – С.43. 81 Следует отметить, что активная государственная политика в области формирования новой социалистической интеллигенции с самого начала существования советской власти и сформировавшееся на высшем партийно-государственном уровне представление о социалистической интеллигенции как явлении качественно новом, принципиально отличном от прежней интеллигенции привело к выделению проблемы формирования советской интеллигенции в самостоятельную исследовательскую тему, традиционно привлекавшую внимание советских историков 80 взаимной поддержки всех советских народов в «сложном деле формирования и развития национальной интеллигенции, глубоко интернациональной по своему духу и характеру»82. Как правило, исследовательское внимание в них сосредотачивалось на мероприятиях центральных и местных органов власти, направленных на формирование системы подготовки профессиональных кадров для областей и республик Северного Кавказа. В результате анализа большого объема фактического материала исследователи пришли к общему выводу о первоочередной значимости подготовки национальных учительских кадров, а так же кадров работников партийно-государственного аппарата. Одной из основных проблем в советской историографии стал вопрос о путях создания советской национальной интеллигенции. Исследуя эту тему на конкретно-историческом материале республик и областей Северного Кавказа, историки в качестве рабочей схемы широкое распространение социалистической точку интеллигенции: зрения использовали получившую о трех выдвиженчество, перевоспитание старой интеллигенции, подготовка путях создания привлечение и новых кадров через систему высших и средних специальных учебных заведений 83. Вместе с тем исследователи констатировали крайне слабую базу формирования национальной интеллигенции у народов Северного Кавказа, связанную с их культурной отсталостью.84 Характерной чертой исследований являлось и то, что вне поля внимания оставались факторы формирования интеллигенции, связанные с внутренними импульсами развития самого северокавказского общества. Обнаруживается и некоторое теоретическое отставание исследований по истории северокавказской интеллигенции в постреволюционный период от общего теоретического уровня освоения подобных проблем в советской Зак Л.М. Великий Октябрь и интеллигенция (некоторые аспекты историографии проблемы) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.126–127. 83 Шеуджен Э.А. Советская историография национально-культурного строительства на Северном Кавказе. – Ростов н/Д, 1983. – С.121. 84 Каймаразов Г.Ш. Указ. соч. – С.37. 82 историографии. Если в общих исследованиях по истории интеллигенции уже в конце 60-х - 70-е гг.ХIХ проявляется стремление к отойти от устоявшихся догматических схем, то в исследованиях по истории северокавказской интеллигенции они по прежнему продолжают господствовать. Все еще слабо изученной остается история привлечения старой интеллигенции к социалистическому строительству, вне поля исследовательского внимания оказывается деятельностная сторона истории интеллигенции. В целом советской историографии было свойственно исследование истории адыгской интеллигенции исключительно как объекта социального действия и однозначно позитивная оценка политики и практики советского государства по формированию новых кадров национальной интеллигенции. В современной историографии постепенно происходит понимание необходимости переосмысления подходов к исследованию проблемы формирования национальных кадров интеллигенции в постреволюционный период. Наряду с достижениями новой власти в области создания интеллигенции у народов Северного Кавказа отмечается, что проводимая политика имела немалые издержки – низкий образовательный уровень новой интеллигенции, ее недостаточная компетентность, обуславливавшая необходимость в длительном периоде специальной адаптации, а отсюда стремление к приказным, командным методам руководства, всестороннему регулированию, за которым подчас скрывалось неумение найти верное решение, неспособность к самостоятельным действиям 85 . Тем не менее до сегодняшнего дня не существует работ, которые бы с объективных позиций комплексно исследовали политику и практику формирования национальных кадров интеллигенции в 1917 -1920-е гг. ХХ в. Важной составляющей исследуемой темы является вопрос об общественно-политической деятельности интеллигенции. Его исследование в рамках марксистской методологии повлекло к преувеличению роли 85 Чащарина О.М. Указ. соч. – С.190. интеллигенции в подъеме революционного сознания трудящихся 86 . Более того, делались выводы о том, что к началу ХХ в. основным стержнем политической жизни народов Северного Кавказа была революционная борьба 87. В этой связи следует особо выделить точку зрения В.П. Крикунова, идущую вразрез со сложившимися в историографии подходами. Им, в частности, было отмечено, что характерной особенностью социального движения горцев Северного Кавказа было то, что оно не ориентировалось на русское освободительное движение и преследовало две основные цели – национальное и социально - экономическое освобождение 88. В современной историографии наметилась тенденция к переосмыслению содержания и направленности общественно-политической деятельности адыгской интеллигенции. Один из известных исследователей просветительства Р.Х. Хашхожева отмечает, что основным содержанием творчества адыгских просветителей в конце ХIХ – начале ХХ вв. являлось противостояние национально-колониальной и великодержавно- шовинистической политике царизма как в социально-политической сфере, так и культурно-просветительской 89. Учитывая переломный характер рассматриваемой исторической эпохи не только в судьбе интеллигенции, но и народов России в целом, особый интерес представляет восприятие адыгской интеллигенцией революционных преобразований 1917 г. Однако парадокс состоит в том, что проблема «интеллигенция и революция», являющаяся на протяжении долгих лет одной из центральных проблем общей историографии интеллигенции, так и не стала предметом специального исследовательского внимания в адыгском национальном контексте не смотря на большую политическую активность, проявленную адыгской интеллигенцией в революционный период. Очерки истории Адыгеи. – Т.1. – Майкоп, 1957. – С.454; Схаляхо А.А. Идейно-художественное становление адыгейской литературы. – Майкоп, 1988. – С.64. 87 Кумыков Т.Х. Этапы и особенности развития общественно-политической мысли Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии и Адыгеи в ХIХ – начале ХХ века // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начале ХХ века. – Нальчик, 1976. – С.14. 88 Крикунов В.П. Указ. соч. – С.99. 89 Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители ХIХ – начала ХХ века. – Нальчик, 1993. – С.88. 86 В советской историографии сложилась традиция, в соответствии с которой позиция адыгской интеллигенции расценивалась как реакционная, заставившая «пойти революционные события среди адыгов под правым флангом…», «по руслу течения, созданного февральской революцией», « в рядах противоположным трудящейся массы России»90. Она, по мнению советских историков, обусловливалась стремлением удержать свой народ в рабстве, захватить в буржуазных органах власти ключевые посты и тем самым сохранить свое влияние 91. Тенденциозную, искаженную трактовку в советской историографии получили и важные политические мероприятия, организованные по инициативе или при активном участии адыгской интеллигенции. Среди них следует отметить создание Союза объединенных горцев Кавказа весной 1917 г. В литературе культивировалось представление о Союзе как объединении, созданном исключительно революционных сил края России 93 . 92 с целью решительной борьбы против и стремившемся отделить Северный Кавказ от Представители же горской интеллигенции, объединенные в его рамках, однозначно характеризовались как буржуазные националисты, проводившие антинародную политику 94. Крайне тенденциозную оценку получил и Хакуринохабльский съезд, прошедший под руководством адыгской интеллигенции в августе 1917 г. Цель съезда в официальной историографии была обозначена как стремление к объединению с казачьими верхами для отстаивания своих сословных интересов «в смысле неприкосновенности» и борьбы с большевиками 95 . Данный вывод носит субъективный характер и противоречит историческим фактам, которые позволяют говорить о том, что основной целью съезда было Раенко - Туранский Я.Н. Указ. соч. – С.43,49; История Кабардино-Балкарской АССР в Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. – Т.2. – С.27; Очерки истории Адыгеи. – Т.2. – С.8. 91 Очерки истории Адыгеи. – Т.2. – С.8; История народов Севеного Кавказа (конец ХVIII в. – 1917 г.). – С.564. 92 Очерки истории Адыгеи. – Т.2. – С.15. 93 История народов Северного Кавказа (конец ХVIII в. – 1917 г.). – С.565. 94 Боров А.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы / А.Х. Боров, Х.М. Думанов, В.Х. Кажаров. – С.36. 95 Раенко-Туранский Я.Н. Указ. соч. – С.45; Очерки истории Адыгеи. – Т.2. – С.14. 90 стремление организовать национальную жизнь горцев на новых, демократических началах 96. «Примитивной фальсификации» в советской историографии подвергалась политическая программа партии «Свободная Кабарда», основанной З.Даутоковым-Серебряковым 97 . Утверждалось, что она «от начала до конца пронизана идеей буржуазного национализма и призвана защищать интересы эксплуататорских классов» 98. Более того, члены партии были причислены к реакционно-буржуазным кругам национальной интеллигенции, пытавшейся под «зеленым флагом шариата», объединить адыгов в борьбе с советской властью 99. К сожалению, в советской историографии не предпринималось попыток разобраться в истинных целях и мотивах политической деятельности адыгской интеллигенции в революционный период. Это выглядит тем более странным, что в советской историографии российской интеллигенции уже в 60-70-е гг. происходило осознание необходимости ухода от догматизма и штампов в определении позиции интеллигенции в отношении революционных преобразований. Было поставлено под сомнение догматическое утверждение о том, что основная масса интеллигенции занимала активные антисоветские позиции 100 . Так, А.В. Ушаков, подвергая критике упрошенный и прямолинейный подход к вопросу о политической позиции интеллигенции, отмечал, что он сводит сложные явления к простым, игнорируя богатейшую гамму политических, психологических, профессиональных и других факторов. По его мнению, на позицию В данном случае имеется в виду «Протокол общегорского съезда представителей, аулов Кубанской области и Черноморской губернии, состоявшегося в ауле Хакуриновском, Майкопского отдела, Кубанской области,10–17 августа 1917 года» (ГАКК.Ф.799. Оп.1. Д.11. Л.240–241об.) 97 Боров А.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы / А.Х. Боров, Х.М. Думанов, В.Х. Кажаров. – С.35. 98 Улигов У.А. Социалистическая революция и гражданская война в Кабарде и Балкарии и создание национальной государственности кабардинского и балкарского народов (1917-1937). – Нальчик,1979. – С.55– 56. 99 История Кабардино-Балкарской АССР в Великой Октябрьской социалистической революции до наших дней. – Т.2. – С.69. 100 Красильников С.А., Соскин В.Л. Октябрь и политические позиции сибирской интеллигенции (к историографии проблемы) // Партийные организации Сибири и Дальнего Востока в период октябрьской революции и гражданской войны (1917–1922 гг.). – Новосибирск, 1978. – С.21. 96 интеллигента влияла вся сложность российской действительности в экономической, социальной, политической, культурной, национальной и других областях жизни 101. Не менее значима высказанная С.А. Федюкиным мысль о том, что на позицию того или иного интеллигента в послеоктябрьский период влияло не только его социальное происхождение или его профессиональный, иерархический ранг. Им было отмечено, что интеллигенция не была едина в смысле своего политического облика, что в отношении к революции разделительная линия проходила не только между различными социальными группами интеллигенции, но и внутри этих групп 102. Отсюда обосновывалась необходимость применения сугобо дифференцированного подхода как важнейшего методологического условия изучения истории интеллигенции революционного периода 103. Большие возможности в разработке проблемы восприятия революционных событий в России адыгской интеллигенцией открылись в связи появлением ряда работ, основанных на новых исследовательских подходах. Они позволяют по-иному взглянуть на сущность социальнополитических процессов в адыгском обществе в период революционных преобразований и участие в них национальной интеллигенции. Не менее важное значение для понимания специфики политической активности адыгской отметившего, что катализатором стремилась интеллигенции горская процесса использовать имел интеллигенция национального благоприятный вывод М.А. выступила своеобразным самоопределения политический Кошева, народа момент и для Ушаков А.В. Русская интеллигенция периода буржуазно-демократических революций (профессиональная и политическая структура). – С.53. 102 Федюкин С.А. Советская власть и буржуазные специалисты. М.,1965. С.26; Его же. Октябрь и интеллигенция (некоторые методологические аспекты проблемы) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.25. 103 Федюкин С.А. Октябрь и интеллигенция (некоторые методологические аспекты проблемы) // Интеллигенция и революция: сб. статей. – С.25. 101 национально-демократического развития северокавказского края 104 очередь некоторую Р.М. политическую Машитлев свободу, заметил, адыгская что, почувствовав интеллигенция . В свою приступила к осуществлению одной из важнейших давних целей, заключавшейся в поднятии политической значимости адыгского народа. Образование различного рода съездов и союзов, по его мнению, позволило адыгам наиболее полно раскрыться как этнополитическому формированию 105. Несомненной заслугой исследователей стало введение в широкий научный оборот ранее не изученных материалов, позволяющих по новому взглянуть на содержание и направленность общественно-политической деятельности национальной интеллигенции. На основе освоения новых исторических источников М.А. Кошев опроверг, господствовавшую в советской историографии точку зрения относительно целей адыгской интеллигенции, инициировавшей проведение первого свободного общегорского съезда аулов Кубанской области и Черноморской губернии, отметив, что его лейтмотивом являлась идея национально – демократического развития горцев через государственную автономию в рамках Российской федеративной республики, что было прогрессивным и реальным для того времени 106. Новые подходы наметились и в исследовании «Союза объединенных горцев». Было отмечено, что первоначально Союз выступал за федеративный принцип государственного устройства демократической России. Только после Октябрьского переворота в условиях «распада легитимных политических структур» он, не признав власти большевиков, совместно с союзом народов Терской и Дагестанской областей образовал правительство, Кошев М.А.Штрихи в северокавказском политическом процессе 1917 года // Кошев М.А. Люди, события, факты истории народов Северного Кавказа в очерках, иллюстрациях и документах (конец ХIХ – ХХ век). – С.96. 105 Машитлев Р.М. Указ. соч. – С.96. 106 Кошев М.А.Штрихи в северокавказском политическом процессе 1917 года // Кошев М.А. Люди, события, факты истории народов Северного Кавказа в очерках, иллюстрациях и документах (конец ХIХ – ХХ век). – С.109. 104 облеченное до создания основных законов полнотой государственной власти 107 . В современной историографии появились новые оценки деятельности З.Даутокова-Серебрякова и партии «Свободная Кабарда». На основании изучения программы партии и большого фактического материала получила распространение точка зрения, согласно которой З.Даутоков-Серебряков не ставил вопроса о независимости Кабарды, «не был ни радикалом, ни экстремистом в вопросах национально-государственного строительства. В чрезвычайно экстремальных условиях того времени, предлагаемые им меры подчинялись одной высшей цели – самосохранению народа. В этом плане, подчеркивает А.Х. национальное войско Боров Кабардинский следует национальный рассматривать как Совет и институциональные средства для ее достижения»108. По мнению О.А. Жанситова, З.ДаутоковуСеребрякову за короткое время удалось объединить недовольные политикой новой власти слои населения Кабарды и Балкарии в мощное антибольшевистское движение, цели которого подчинялись интересам не отдельных социальных групп, а всего народа 109. В современной историографии наметилось стремление разобраться в политических позициях духовной интеллигенции, объединенной в рамках так называемого движения революционных мулл Кабарды, оказавших большую помощь в установлении советской власти в Терской области. Х.Б. Мамсиров заметил, что к сотрудничеству с большевиками их побуждало бывшее царское иго, когда к социально-политическим притеснениям добавлялось ущемление национально-религиозных чувств. В условиях Гражданской войны идеи большевиков о праве наций на самоопределение выглядели для них более предпочтительно 110. Боров А.Х. Современная государственность Кабардино-Балкарии: истоки, пути становления, проблемы / А.Х. Боров, Х.М. Думанов, В.Х. Кажаров. – С.39–40. 108 Боров А.Х. Указ. соч. – С.45. 109 Жанситов О.А. Указ. соч. – С.283. 110 Мамсиров Х.Б. Модернизация культур народов Северного Кавказа в 20-е годы ХХ века. – С.61– 63. 107 С утверждением новых подходов в современной историографии связано «попадание» в поле исследовательского внимания новых, значимых сторон проявления политической активности адыгской интеллигенции в революционный период, позволяющих более полно реконструировать сложность и многогранность ее общественно-политической деятельности. Среди них следует отметить участие представителей адыгской интеллигенции в работе Кубанской законодательной Рады. В частности, Р.М. Машитлев, проанализировав активную работу представителей адыгской интеллигенции в Раде, пришел к выводу, что они выступили за справедливое решение земельного вопроса в области, настаивая на том, что «только учет интересов всех сторон» принесет мир и спокойствие, позволит объединить все региональные группы в борьбе с большевиками»111. Р.М. Машитлевым были предприняты усилия к переосмыслению целей участия адыгских представителей в деятельности Кубанской Рады, мотивов объединения с казачеством, отношений с администрацией генерала А.Деникина. Отмечалось, что возникшие в среде горской интеллигенции проекты регионального государственного обустройства вполне совпадали с желанием краевых кубанских властей. Стремление к достижению этой цели в регионе, а не желание сохранить сословные привилегии, как это утверждалось в советской историографии, привело к созданию казачьегорских образований. В свою очередь создание такого рода союзов вступало, по мнению Р.М. Машитлева, в противоречие с политикой и идеологией «белого дела», следствием которого стала ликвидация Кубанской Рады. «Это событие оказало существенное влияние на дальнейшее участие адыгов в гражданской войне в регионе»112. При обращении к вопросам, связанным с общественно-политической деятельностью адыгской интеллигенции, ощущается потребность в более углубленном анализе процессов влияния инокультур на формирование ее 111 112 Машитлев Р.М. Указ. соч. – С.152. Машитлев Р.М. Указ. соч. – С.167. общественного сознания. В исследованиях, как правило, отмечалась роль прогрессивной русской общественной мысли. Этот вывод, в принципе, не ставится под сомнение. В то же время важно учитывать, что в среде адыгской интеллигенции довольно ощутимым было влияние идей прогрессивного мусульманского движения. Еще в 70-е гг. З.М. Налоевым была высказана новаторская для советской историографии точка зрения о необходимости изучения «восточного культурного канала», по которому в адыгскую среду приходили обновляющие идеи 113 . Тем не менее на протяжении длительного времени эта проблема продолжала сохранять «постановочный» характер. В советской историографии влияние мусульманского мира на развитие общественного сознания горцев Северного Кавказа традиционно сводилось к изучению роли прогрессивных идей, связанных с национально-религиозным движением мусульманских народов. Постановка этой проблемы обнаруживает истоки в обобщающих работах по истории Северного Кавказа, в которых отмечалось, что панисламское и пантюркистское движение включало в себя буржуазно – националистические круги светской и исламской интеллигенции114. Только с начала 90-х гг. ХХ в. в адыговедении прослеживаются попытки изучения влияния арабского образования и восточной культуры в целом на процесс формирования национальной интеллигенции 115. Среди получивших значимых проблем фрагментарное истории освещение, адыгской следует интеллигенции, выделить проблему взаимоотношений новой власти и старой интеллигенции. Начиная с 60-х гг. появился ряд работ, в которых затрагиваются общие вопросы партийноНалоев З.М. О восточном культурном канале // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начале ХХ века. – Нальчик, 1976. – С.145. 114 История народов Северного Кавказа (конец ХVIII–1917 г.). – М., 1988. – С.489. 115 Налоев З.М. Адаб баксанского культурного движения. Нальчик, 1991;Бузаров А.К. Духовно – арабистская интеллигенция адыгов // Благодарение. – 1996. –№4. – С.5–6; Он же. Из истории культурного развития адыгов начала ХХ века (по материалам рукописного наследия С.Х. Сиюхова) // Этюды по истории и культуре адыгов. Майкоп, 1998. С.21-27; Бичиева И.С. Светское и духовное образование как факторы формирования кабардинской интеллигенции (конец ХIХ – начало ХХ века) // Исторический вестник. – Нальчик, 2006. – Вып.IV. – С.512– 525; Базиева Г.Д. Восточный культурный канал в художественном пространстве Кабардино-Балкарии // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – 2008. – №1. – С.6– 11 и др. 113 государственной политики в отношении старой интеллигенции, взгляды В.И.Ленина на проблему привлечения буржуазных специалистов к социалистическом у строительству. На Северном Кавказе появились работы, в которых даны общие сведения о формах и методах привлечения буржуазных специалистов 116. Большое влияние на формирование исследовательских подходов к изучению данных проблем оказал утвердившийся в советской историографии догмат о культурной отсталости северокавказских народов. Исходя из него, отмечалось, что в «отсталых» национальных районах Северного Кавказа работа по привлечению старой интеллигенции наталкивалась на дополнительные трудности, связанные с тем, что местная интеллигенция, состоявшая по преимуществу из духовенства, была более консервативной, более приверженной традициям и порядкам старого общества, религиозным предрассудкам, отличалась общеобразовательным низким уровнем117. профессиональным Характерной чертой и советской историографии адыгской интеллигенции являлось то, что она была ориентирована на отражение политики советской власти в отношении старой интеллигенции и не была ориентирована на исследование позиции другой стороны – старой интеллигенции. Современная адыгская историография только стоит на пороге исследования проблемы взаимоотношений интеллигенции и власти в постреволюционный историографии период. истории С большим интеллигенции опозданием происходит от общей формирование исследовательских подходов к ее изучению. Идет постепенное осознание переломности исторического момента, связанного с установлением советской власти для национальной интеллигенции. «Куда идти?» и «Как быть?». Так обозначил два основных вопроса, которые встали пред национальной интеллигенцией после окончания гражданской войны Х.Б. Эфендиев А.-К.И. Указ. соч. – С.8–10; Бекижев М.М. Указ. соч. – С.45; Каймаразов Г.Ш. Указ. соч. – С.41– 56. 117 Каймаразов Г.Ш. Указ. соч. – С.46. 116 Мамсиров 118 . По его мнению, отношение к социалистическим преобразованиям у интеллигенции было разным и зависело, главным образом, как от личного восприятия большевистской идеологии и политики в целом, так и программы ее воплощения в их регионе. В свою очередь новая власть в условиях слабости режима, стремилась использовать горскую интеллигенцию в качестве инструмента построения новой культуры.119 Однако комплексного анализа взаимоотношения власти и интеллигенции во всей своей сложности, противоречивости, многообразии проявлений так и не было осуществлено. В силу объективных и субъективных причин за пределами научного внимания оказались целые пласты общественной деятельности интеллигенции.120В полной мере это положение может быть отнесено к представителям адыгской интеллигенции, объединенных в рамках Черкесского благотворительного общества и журнала «Мусульманин». В последние годы стали осуществляться попытки восполнения пробелов в изучении адыгского просветительства. Исследователи все чаще стали обращаться к деятельности Черкесского благотворительного общества и журнала «Мусульманин»121.Однако и сегодня освещение данных аспектов деятельности интеллигенции не носит комплексного характера. Наиболее изученной в отечественной историографии является культурно-просветительская деятельность интеллигенции, выделены и разработаны ее основные направления: вклад в развитие национального образования, разработку письменности, в становление национального театрального искусства, а также в пропаганду и популяризацию адыгской истории и культуры. Особое место занимает изучение творческого наследия Мамсиров Х.Б. О месте северокавказской интеллигенции в культурно - модернизационных процессах 20х гг. ХХ в. // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. – 2005. – №3. – С.38. 119 Там же. 120 Хакуашев А.Х. К вопросу об идейных позициях М.Хаджетлаще и журнала «Мусульманин» // Общественно-политическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начале ХХ века. – Нальчик, 1976. – С.232. 121 Оспищева Л.Е. Черкесские благотоворительные общества Кубани // Национальные традиции народов Адыгеи: генезис, сущность и проблемы воспитания. – Майкоп, 1994. – С.114–117; Агержанокова С.Р. Художественное осмысление жизни адыгов в творчестве адыгских просветителей конца ХIХ – начала ХХ вв.: Автореф.дис… канд. фил. наук. – Майкоп, 1997. – С.4–5. 118 интеллигенции. Исследователями отмечается, что в сфере интересов деятелей адыгской культуры находились широкие пласты общественной жизни народа. Внимание ученых, главным образом, сосредотачивается не на научной или художественной значимости публикаций интеллигенции, а на их общественном значении. Большое внимание в отечественной историографии обращено к историческим публикациям конца ХIХ начала ХХ вв. При этом вполне обоснованно подчеркивается, что главной особенностью исторической прозы этого периода являлось усиление публицистического начала. Историческая проза, как никогда, проникалась актуальной проблематикой общенародного значения, став оружием в борьбе за национальное самосохранение и самоутверждение 122. На фоне достаточно хорошо исследованного творчества таких общественных деятелей как Ю.Ахметуко, С. Довлеет-Гирея, С. Сиюхова, Б. Шарданова, И.Цея, В.Н. Кудашева, все еще не изученным остается творчество адыгов, получивших образование в странах Востока, писателейпублицистов, сотрудничавших с журналом «Мусульманин». Практически не исследован вклад интеллигенции в адыгскую фольклористику. Еще в 70-х гг. ХХ в. А.И. Алиева отмечала, что проблема фольклора в творчестве деятелей адыгской культуры не была предметом специального научного исследования.123 Ситуация мало изменилась и сегодня. Наиболее изученным является вклад в развитие адыгской фольклористики П.Тамбиева, Т.П. Кашежева. В постсоветский период в научный оборот введены и «Черкесские рассказы» Ю.К.-Б. Ахметуко. Однако вне научного интереса остается целый комплекс публикаций адыгского фольклора, подготовленных И.Ечерухом. Проведенный историографический анализ свидетельствует о том, что история адыгской интеллигенции в хронологических рамках конца ХIХ – Хашхожева Р.Х. Адыгские просветители ХIХ начала ХХ века. – С.92. Алиева А. Деятели адыгской культуры и возникновение адыгской фольклористики // Общественнополитическая мысль адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХIХ – начале ХХ века. – С.203. 122 123 начала 30-х гг. ХХ в. не являлась предметом специального изучения 124 . Тем не менее, отдельные ее составляющие нашли отражение в работах по самому широкому кругу проблем истории и культуры адыгов. Среди них есть вопросы, получившие обстоятельное осмысление и вопросы постановочного характера. Сложившиеся в отечественной исторической науке подходы не позволяют в полной мере исследовать многогранную историю адыгской интеллигенции. Исследовательские акценты расставлены таким образом, что в центре научного внимания, как правило, оказываются вопросы, связанные с формированием интеллигенции, профессиональной структуры, анализом политики ее государства социальной в и отношении интеллигенции, в то время как важные вопросы, связанные с внутренними импульсами развития интеллигенции как социокультурной группы, ее общественной деятельности оказываются менее разработанными. Интеллигенция по сложившейся в советской историографии традиции исследуется, главным образом, как объект, а не субъект социального действия. На фоне общего интереса к проблеме интеллигенции, в целом менее развитой, является традиция обращения к проблемам национальных интеллигенций. Достигнутый уровень фрагментарной разработки данной проблемы выдвигает задачу создания комплексного исследования по истории адыгской интеллигенции, многообразных факторов, определивших ее общественную роль. * * * Осмысление теоретических основ диссертационного исследования, историографический анализ проблемы привели к выводу о необходимости 124 Более того, в общей историографии интеллигенции до сих пор нет опыта исследования истории интеллигенции в данных хронологических рамках. рассмотрения адыгской интеллигенции в качестве социокультуного явления, отражающего как состояние развития общества, так и активно воздействующего на весь общественный организм. Отсюда вытекает необходимость комплексного исследования процессов, связанных как с развитием самой адыгской интеллигенции (ее количественными и качественными изменениями, мировоззренческими установками, идейнополитическими и духовными исканиями), так и влияния конкретноисторических условий ее функционирования. Предметом особого исследовательского внимания должна стать деятельностная сторона истории адыгской интеллигенции во всем ее разнообразии и противоречивости. При этом принципиально важно понимание того, что интеллигенция всегда в силу своей особой природы представляет собой явление многообразное, дифференцирована политически, идеологически, социально, профессионально и т.д., что делает невозможными упрощенные прямолинейные оценки деятельности интеллигенции и лежащей в ее основе мотивации. Важным условием разработки темы диссертационного исследования стал анализ историографии истории адыгской интеллигенции, позволивший определить достигнутый уровень исследования проблемы и исходя из него выявить пути дальнейшей ее разработки. В результате комплексного историографического анализа было установлено, что сложившиеся подходы не позволяют в достаточной степени реконструировать многогранную историю адыгской комплексного интеллигенции. Это исследования по выдвинуло истории адыгской задачу создания интеллигенции, многообразных факторов, определивших ее общественную роль.
