Принцип взаимности как фундаментальный принцип частного

Гинтов Денис Валентинович
Аспирант МГЮА
Принцип взаимности как фундаментальный принцип
частного права
Аннотация: статья посвящена вопросу о необходимости включения
принципа международной взаимности в действующее законодательство
как одного из основания для признания и исполнения решений
иностранных судов. Автор считает, что если придерживаться принципа
конвенциональной экзекватуры и ограничительно толковать и
соответственно применять принцип взаимности, у России так и не
появится возможности предоставить участникам процесса должную
судебную защиту на территории нашей страны.
Ключевые слова: исполнение решения суда, законодательство,
принцип взаимности, решение суда, судебный процесс
В науке международного частного права принцип взаимности
рассматривается
как
один
из
фундаментальных
принципов
международного сотрудничества. Принцип взаимности в международном
частном
праве
является
проявлением
похожего
принципа
в
международном публичном праве – принципа равенства и сотрудничества
государств, закрепленного в статье 2 Устава Организации Объединенных
Наций. Оба принципа носят характер сверхимперативных норм, имеющих
высшую юридическую силу. Определение такого характера этих норм
содержится в статье 53 Венской конвенции о праве международных
договоров 1969 года, где сказано, что данные принципы принимаются и
признаются международным сообществом в целом как нормы, отклонение
от которых недопустимо 1.
На сегодняшний день бремя доказывания наличия применения
принципа взаимности в государстве, суд которого вынес решение, лежит
на субъекте, обратившемся с заявлением о признании и приведении в
исполнение иностранного судебного решения. Другими словами, в случае
непредставления доказательств того, что суд иностранного государства
признает и исполняет решения российских судов, возможности ссылаться
на принцип взаимности у заявителя не будет. Если же международный
договор с этим государством также не заключен, то российскому суду не
остается ничего иного, как отказать в признании и исполнении
иностранного судебного решения.
В результате получается, что за пассивное поведение государств, а
именно: незаключение международных договоров, невступление в
многосторонние
соглашения,
невключение
принципа
взаимности,
непринятие соответствующих федеральных законов, должны отвечать
участники судопроизводства. В частности, сторона, выигравшая процесс в
иностранном суде, теряет всякую возможность положительного исхода
дела в российском суде. Как же тогда можно защитить свои права и
законные интересы, заведомо понимая, что оснований для признания и
исполнения решения иностранного суда нет?!
Учитывая вышесказанное, включение принципа взаимности в
действующее российское законодательство видится наиболее реальным
выходом из сложившейся ситуации. В отечественной юридической науке
встречаются
различные
мнения
относительно
понимания
данного
принципа, необходимости его закрепления, его положительных и
отрицательных
сторон.
Например,
Н.Г.
Елисеев
отмечает:
«Как
свидетельствует практика зарубежных стран, правило о взаимности
малоэффективно и создает больше проблем, чем обеспечивает достижение
целей, ради которых оно вводится. При формальном подходе, в
особенности если суды каждого государства в качестве доказательства
взаимности будут требовать указания на факт исполнения своего решения
органами другого государства, такие страны никогда не достигнут
положения, при котором решения их судов будут приводиться в
исполнение в силу принципа взаимности» 2.
Но это, скорее, частный случай, чем сложившаяся действительность.
Думается, что судам Российской Федерации в данном случае правильнее
было бы обратиться к принципу международной вежливости в ее
буквальном смысле, т.е. сделать в этом направлении первый шаг. Однако
суды в большинстве случаев предпочитают идти по пути наименьшего
сопротивления
и
занимают
в
данном
отношении
достаточно
консервативную позицию.
Включая принцип взаимности в действующее законодательство, мы
можем столкнуться с проблемой, о которой в свое время писал еще Т.М.
Яблочков: «Несовместимо было бы с достоинством государства угодливо
идти навстречу потребностям иностранных государств, не обеспечив и
свои тождественные интересы в соответствующих государствах. Если,
например, русские власти разрешали бы исполнять в России решения
французских судов, а французские власти не допускали бы у себя
исполнения решений русских судов, то русская власть осталась бы в
накладе: она услужила бы иностранцам, не встречая взаимности» 4.
Сейчас российские суды исходят из того, что иностранное судебное
решение признается и исполняется, если будет доказано, что в государстве,
где вынесено это самое иностранное судебное решение, хоть раз
признавалось и исполнялось решение российского суда. Это своего рода
ограничительное толкование принципа взаимности.
Однако взаимность в таком виде не позволяет надлежащим образом
ею воспользоваться, так как зачастую доказать наличие даже одного случая
признания и исполнения российского решения в другом государстве не
всегда представляется возможным. Чтобы с достоверностью разобраться в
практике соответствующего иностранного государства, должен быть как
минимум доступ к архиву судебных актов, что не всегда является
возможным. Если запросить данную информацию через органы юстиции,
то нет гарантии того, что этот вопрос будет разрешен должным образом.
Кроме того, в этом никто не заинтересован, кроме самого заявителя (лица,
обратившегося в суд с заявлением о признании и исполнении решения
иностранного суда).
Помимо всего прочего, данная процедура займет немало времени, да
и о финансовой стороне вопроса нельзя забывать, так как обращение к
специалисту для исследования данного вопроса и дачи заключения может
"влететь в копеечку. К сожалению, именно такому (ограничительному)
толкованию принципа взаимности следуют российские суды, что
подтверждается приведенной выше судебной практикой.
В данном случае судам необходимо придерживаться иного
толкования принципа взаимности, а именно: расширительного, для
придания принципу более широкого смысла. Это, в свою очередь, открыло
бы для российских судов новые возможности для признания и исполнения
решений иностранных судов. Такое толкование должно выразиться в
презюмировании взаимности в иностранном государстве.
Следовало бы исходить из того, что решения иностранных судов
признаются, пока не будет доказано, что есть хотя бы один случай отказа в
признании и исполнении решения, в нашем случае российского суда.
Таким образом, бремя доказывания данного факта ляжет на сторону,
которая проиграла в судебном процессе иностранного государства. Этот
подход кажется нам наиболее рациональным. В связи с этим трудно не
согласиться с мнением В.В. Яркова о том, что «верная посылка содержится
в п. 2 ст. 1189 ГК, согласно которой, в случае, когда применение
иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она
существует, если не доказано иное. В этом плане логичнее рассматривать
взаимность в арбитражном процессе как процессуальную презумпцию,
бремя опровержения которой возлагается на должника» 5.
Умаление значения принципа существования международного
договора для приведения иностранного решения в исполнение является
объективным и вполне объяснимым 3. На сегодняшний день имеется
около 40 международных договоров об оказании правовой помощи,
заключенных Российской Федерацией с разными странами, и это при том,
что в настоящее время в мире существует порядка двухсот государств.
Очевидно, что заключение международных договоров – процесс,
требующий немало времени.
Что же касается федеральных законов, к которым отсылает ст. 241
АПК РФ как одному из оснований признания и исполнения решений
иностранных судов, то таких законов практически нет. За многие годы с
момента
принятия
несостоятельности
АПК
РФ
лишь
(банкротстве)»,
в
Федеральном
был
законе
предусмотрен
«О
принцип
взаимности.
Из всего вышесказанного следует, что, если руководствоваться
только международными договорами и федеральными законами в области
признания и исполнения решений иностранных судов, т.е. придерживаться
принципа конвенциональной экзекватуры и ограничительно толковать и
соответственно применять принцип взаимности, у России так и не
появится возможности предоставить участникам процесса должную
судебную защиту на территории нашей страны.
Российская
Федерация
претендует
на
высокие
позиции
на
международной арене, считает себя одним из лидеров мирового
гражданского и торгового оборота и стремится к созданию благоприятной
атмосферы для привлечения иностранных компаний, инвестиций. На этом
фоне наличие правовых гарантий защиты их прав и законных интересов в
области признания и исполнения решений иностранных судов будет
способствовать не только правовому, но и экономическому росту. Таким
образом, закрепление принципа взаимности на законодательном уровне
представляется абсолютно необходимым.
Список литературы:
1. Брановицкий К.Л. Принцип взаимности в международном
гражданском процессе // Арбитражный и гражданский процесс. 2005. № 8.
2. Елисеев Н.Г. Принцип международной вежливости как
предпосылка приведения в исполнение иностранных судебных решений //
Законы России. 2006. № 7.
3. Муранов А.И. Международный договор и взаимность как
основание приведения в исполнение в России иностранных судебных
решений. М., 2003.
4. Яблочков
Т.М.
Курс
международного
процессуального права. Ярославль, 1909.
гражданского
5. Ярков В.В. Производство по делам о признании и приведении в
исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных
решений (краткий комментарий к главе 31 АПК) // Арбитражный и
гражданский процесс. 2003. № 5.