П

ПОСТАНОВЛЕНИЕ
О ПРЕКРАЩЕНИИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
8 февраля 1995 г.
г. Москва
Помощник
Генерального
прокурора
Российской
Федерации
государственный советник юстиции 3 класса Чуглазов Г.Т., рассмотрев
материалы уголовного дела № 18/92642-92,
УСТАНОВИЛ:
В период с 30 октября по 6 ноября 1992 года в Северной Осетии на
территории Пригородного района и части города Владикавказа в результате
обострения межнациональных отношений между осетинами и ингушами, как
проживающими в СО ССР, так и жителями Ингушетии произошел
вооруженный
конфликт,
переросший
в
массовые
беспорядки,
сопровождавшиеся погромами, разрушениями, поджогами, вооруженным
сопротивлением власти, убийствами, захватом заложников и другими
насильственными действиями.
По этим фактам прокуроры СО ССР и Ингушетии 4 ноября возбудили 2
уголовных дела. В последующем по совершенным в указанные дни
преступлениям в ноябре-декабре 1992 года было возбуждено около 100
уголовных дел.
30 декабря 1992 года во исполнение п.4 Постановления VII Съезда
народных депутатов Российской Федерации «О мерах по урегулированию
вооруженного конфликта на территориях Северо-Осетинской ССР и Ингушской
Республики» создана объединенная следственно-оперативная группа
Генеральной прокуратуры, МВД и МБ. Российской Федерации. Все уголовные
дела, о сопряженных с межнациональным конфликтом преступлениях,
соединены в одно уголовное дело № 18/92642-92, которое было принято к
своему производству руководителем объединенной следственно-оперативной
группы.
/т. 1 л.д.27-31/
Расследованием указанных событий установлено, что в период с 30
октября по 6 ноября 1992 года совершено около 6000 преступлений. В связи с
боевыми действиями и массовыми беспорядками пострадало более 8000
человек, в том числе, без учета военнослужащих, погибли 414 человек, из них
осетин 95 человек, ингушей 309 человек. Захвачено в заложники и убито в
неустановленных следствием местах 204 человека, из них 23 осетина и 181
ингуш. Всего, таким образом, погибли 618 человек. Ранено 939 человек, из них
457 ингушей и 379 осетин
Не менее 1200 человек подверглись незаконному лишению свободы.
Уничтожено или повреждено около 3000 жилых домов, похищено свыше 1500
единиц автотранспортных средств. Причиненный ущерб составляет свыше 50
млрд. рублей, в том числе ингушскому населению около 38 млрд. рублей.
В декабре 1994 года все дела о перечисленных выше преступлениях и в
отношении лиц, которым предъявлено обвинение, были выделены в отдельные
производства.
/т.3 л.д.61-374, т.4л.д.1-314, т.5 л.д.1-218, т.6 л.д.1-280, т.7л.д.1-95/
В рамках настоящего дела расследовались причины и условия,
способствующие вооруженному конфликту и массовым беспорядкам, а также
действия должностных лиц федеральных органов, должностных лиц и
неформальных лидеров Ингушетии и Северной Осетии, способствовавшие
наступлению трагических событий или усилению тяжести их последствий.
Собранные в ходе следствия доказательства, которые будут приведены
ниже, позволяют сделать вывод, что в основе возникновения вооруженного
конфликта и массовых беспорядков лежал территориальный спор между
Северной Осетией и Ингушетией (Чечено-Ингушской АССР) о принадлежности
Пригородного района и части города Владикавказа, резко обострившийся в
октябре 1992 года в результате накопления ошибок в урегулировании этого
вопроса со стороны центральных органов власти и стремления отдельных
должностных лиц Ингушетии, Северной Осетии. Формальных и неформальных
лидеров ингушского и осетинского народов любым путем, в том числе и
незаконным, решить территориальную проблему в свою пользу.
Как известно, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта
1944 года «О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном
устройстве ее территории» территория Чечено-Ингушской АССР была
распределена между Ставропольским краем, Дагестанской АССР, СевероОсетинской АССР и Грузинской ССР. В состав Северо-Осетинской АССР были
включены г. Малгобек, Ачалукский, Назрановский и Пседахский районы,
Пригородный район, за исключением его южной части, западная часть
Сунженского района.
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 9
января 1957 года «О восстановлении Чечено-Ингушской АССР и упразднении
Грозненской области» Северная Осетия вернула Чечено-Ингушской республике
Малгобекский, Ачалукский, Назрановский и Пседахский районы.
В связи с тем, что с 1944 по 1957 годы Пригородный район СО АССР
территориально и экономически слился со столицей Северной Осетией и
оказался густо заселенным осетино-русским населением, он был оставлен в
составе СО АССР, а в состав Чечено-Ингушской АССР включены ранее ей не
принадлежавшие Каргалинский, Щелковской и Наурский районы. В целом,
территория Чечено-Ингушской АССР увеличилась с 15,7 тысяч кв. км в 1944
году до 19,3 тыс. кв. км.
Однако территориальная компенсация не устроила ингушскую сторону, и,
практически, с 1957 года с нарастающей силой лидеры ингушского
национального движения стали выдвигать требования о возврате Пригородного
района и части г. Владикавказа. При этом, отдельные представители
ингушского населения пытались привлечь к своей проблеме международную
общественность, путем направления писем с изложением своих требований
послам исламских стран.
/т. 10 л.д.2-105; т.29 л.д.7-35/
В конце 80-х начале 90-х годов в выступлениях в прессе, обращениях в
различные центральные органы власти некоторые лидеры общественных
движений ингушского народа стали говорить о возможном силовом решении
территориального вопроса. Так, в своем депутатском запросе на имя
Председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР от 13.10.90 г.
народный депутат РСФСР Богатырев Б.Б. после резких, некорректных доводов
об «оккупации» земли ингушей осетинами задает вопрос: «Кто возьмет на себя
ответственность за войну между Осетией и Ингушетией, которая неизбежна в
случае отказа Осетии, оставаясь жить с ингушами, признать их суверенитет над
собственной территорией».
/т. 10 л.д. 102/
С утверждением Богатырева Б.Б. о неизбежности войны перекликается
выступление Костоева X. в органе демократической партии «Нийсхо» газете
«Даймохк» № 7 за октябрь 1990 года. В своей статье «Парламенту Северной
Осетии» Костоев X. делает, следующее умозаключение: «... Пусть клеймом
позора покроется тот сын и тот род, который в справедливой борьбе не пойдет
за свой народ».
/т.8л.д.51/
Подобные
заявления
о
возможности
неправового
решения
территориального спора допускали и другие представители общественных
движений Ингушетии.
Требования к СО АССР о возврате спорных территорий выдвигались и на
государственном уровне. В частности, в Декларацию о государственном
суверенитете Чечено-Ингушской Республики, принятую на внеочередной
четвертой сессии Верховного Совета Чечено-Ингушской Республики 27 ноября
1990 года, был включен пункт о поддержке требований ингушского народа о
возврате Пригородного района, части Малгобекского района и правобережной
части г. Владикавказа.
/т. 37 л.д. 45/
В конечном итоге, все это привело к ухудшению межнациональных
отношений между осетинами и ингушами, проживающими не только в
населенных пунктах Пригородного района СО АССР, но и в Чечено-Ингушской
АССР.
В ноябре 1990 года Комиссия Совета Национальностей Верховного
Совета СССР, рассмотрев обращение ингушского населения, пришла к выводу,
что требования ингушского населения о возвращении Чечено-Ингушской АССР
Пригородного района в его границах до 1944 года имеют основания и подлежат
рассмотрению Верховным Советом РСФСР. В то же время эта Комиссия
указала, что требования об установлении столицы ингушской автономии в
правобережной части Владикавказа не могут быть реализованы.
/т. 10 л.д. 106-113/
Заключение Комиссии не подписал Председатель Верховного Совета СО
АССР А.Х. Галазов, объяснив это тем, что требования о включении территорий
СО АССР в состав Ингушетии противоречат Конституциям РСФСР, СО АССР
и ЧИ АССР. Такой же позиции придерживалось руководство СО АССР и
лидеры общественных организаций Северной Осетии, что вызвало негативную
реакцию лидеров ингушского народа, которые продолжали внедрять в сознание
ингушей правоту своих требований о включении в состав Ингушетии спорных
территорий.
7 марта 1991 года Верховный Совет СССР своим постановлением №
2013-1 «Об отмене законодательных актов в связи с декларацией Верховного
Совета СССР от 14 ноября 1989 года «О признании незаконными и
преступными
репрессивных
актов
против
народов,
подвергшихся
насильственному переселению, и обеспечению их прав» отменил акты высших
органов государственной власти СССР, послужившие основой для
насильственного перемещения отдельных народов из мест проживания.
/т. 10 Л.Д. 95-98/
И хотя в Постановлении записано, что отмена нормативных актов не
означает
автоматического
решения
вопросов
административнотерриториального деления, отдельными представителями ингушского народа
это Постановление было воспринято как руководство реализации ранее
нарушенных прав ингушей.
26 апреля 1991 года Верховный Совет РСФСР принял Закон «О
реабилитации репрессированных народов РСФСР», статьи 3 и 6 которого
предусматривают территориальную реабилитацию репрессированных народов.
В то же время механизм реализации территориальной реабилитации
законодателями разработан не был, что дало основание самой нетерпеливой
части ингушского населения требовать незамедлительной реализации пунктов о
территориальной реабилитации и привело к тому, что в целом прогрессивный и
нужный Закон стал как бы катализатором, ускорившем наступление
трагических событий осени 1992 года.
Последующий
мораторий
на
применение
статей
Закона,
устанавливающих право на территориальную реабилитацию, практически
ничего не изменил. В сознании ингушского населения все более внедрялась
основанная на Законе «О реабилитации репрессированных народов РСФСР»
убежденность в правоте намерений на отторжение и безоговорочное включение
в состав Ингушской Республики Пригородного района и части г.Владикавказа.
Эти устремления наиболее активно пропагандировались лидерами
общественных движений, народными депутатами разных уровней и иными
политическими деятелями: Богатыревым Б.Б., Кодзоевым И.А., Сейнароевым
Б.М., Куштовым Я.Ю., Костоевым И.Ю., Костоевым Х.А., Даскиевым А.Х.,
Сампиевым Б.Х., Костоевым Б.У., Зурабовым М.А., Могушковым Ш.Х.,
Алмазовым А.П., Татиевым Р.М., Бековым Б.Ю., которые построили свою
политическую карьеру только на решении территориальной проблемы.
В 1988 году в Ингушетии было создано движение «Нийсхо»,
превратившееся позже в демократическую партию ««Нийсхо», возглавляемую
учителем истории и писателем Кодзоевым И.А. Весной 1989 года эта
организация завершила сбор свыше 50 тыс. подписей в различных районах
Ингушетии под обращением: «за Ингушскую АССР с центром в правобережной
части г. Владикавказа». На митингах, проводимых партией «Нийсхо»,
высказывались намерения организовать конный мирный поход на территорию
Северной Осетии в составе 1200 всадников, что вызвало негативную реакцию у
жителей и руководства Северной Осетии.
/т. 18 л.д.136, 175-179, т.44 л.д.163/
В Декларации об образовании «Нийсхо» прямо указывалось, что 45%
территории, на которой до 1944 года проживали ингуши, отторгнута в пользу
Северной Осетии и перед партией ставилась цель восстановление мирным
путем Ингушской автономии в ее исторических границах.
/т. 29 л.д.103, 111/
Допрошенный в качестве свидетеля председатель партии «Нийсхо»
Кодзоев И. подтвердил, что партия требовала возмещения земель, основываясь
при этом на Законе о реабилитации репрессированных народов, но никаких
вооруженных формирований партия не имела. Заявления о походе 1200
всадников, по его словам, делали безответственные лица.
/т. 45 л.д.195-198/
В ноябре 1991 года партия «Нийсхо» самораспустилась и Кодзоев И.А.
отошел от борьбы за возвращение спорных территорий. Предыдущую
политическую деятельность Кодзоева И.А. нельзя рассматривать как
организацию или подготовку к последующему незаконному отторжению
территории Северной Осетии, и в этих его действиях нет состава преступления.
В сентябре 1989 года в г. Грозном состоялся II съезд ингушского народа.
С докладом выступил Костоев Б.У., заявивший, что территория, на которой
расположен г. Владикавказ, исторически принадлежит ингушам и
правобережная часть Владикавказа должна стать политическим, культурным и
экономическим центром Ингушетии. Такой же позиции придерживались и
другие участники съезда, но никто из выступивших об отторжении территории
Северной Осетии силовыми методами не говорил.
/т. 44 л.д.173-187/
На третьем Съезде ингушского народа, состоявшемся в г. Грозном в
октябре 1991 года, для решения в общенациональном масштабе вопроса о
спорных территориях мирным парламентским путем был образован Народный
Совет Ингушетии (НСИ), возглавляемый Президиумом. Территориальные
организации НСИ имелись и в Пригородном районе Северной Осетии.
Председателем стал Сейнароев Б.
/т. 13 л.д.2, 73, 137, 171-175, т.39 л.д.82-33/
По мере усиления требований ингушской стороны о возврате спорных
территорий, в Северной Осетии государственными и общественными
структурами, различными неформальными организациями делалось все
возможное, в некоторых случаях и с нарушением законодательства Российской
Федерации, для того, чтобы Пригородный район остался в составе СО ССР.
О накале страстей в Северной Осетии свидетельствует резолюция
митинга, состоявшегося 7 апреля 1990 года в г. Орджоникидзе на площади у
Северо-Осетинского драмтеатра, в которой указано: «Сознавая всю опасность
создавшегося положения..., вызванного территориальными претензиями
неформальных объединений Ингушетии на Пригородный район и
правобережную часть г. Орджоникидзе...участники интернационального
митинга трудящихся Северной Осетии считают необходимым заявить:
1. В соответствии с положениями Конституций СССР и СО АССР... и с учетом
волеизъявления абсолютного большинства граждан СО АССР территория
последней является неприкосновенной и не может быть изменена ни под каким
предлогом...»
/т. 8 л.д.32-33/
Аналогичной позиции по данному вопросу придерживались все
государственные структуры Северной Осетии и руководство Республики.
14 сентября 1990 года Верховном Советом АССР было принято постановление
«Об общественно-политической ситуации в республике». Пунктом 3 этого
постановления объявлен мораторий на прописку и продажу домов
приезжающим в Северную Осетию гражданам.
23.09.90 года Президиумом Верховного Совета СО АССР был издан Указ
«О временном ограничении механического прироста населения на территории
СО АССР». Указанные законодательные акты противоречат действующему
законодательству и являлись препятствием для возвращения граждан в места
прежнего проживания. И хотя допрошенный по делу в качестве свидетеля
Президент РСО, бывший Председатель Верховного Совета СО АССР Галазов
А.Х. утверждает, что Указ и Постановление были направлены не против
ингушей, а против беженцев из Южной Осетии, ингушское население
обоснованно восприняло эти законодательные акты как ущемление своих прав.
/т. 9 л.д.1-4, т.34 л.д.149-164/
Письмо прокурора СО АССР, в котором поставлен вопрос о приведении
названных нормативных актов в соответствие с Конституцией СО АССР, было
оставлено Верховным Советом без реагирования, как, в последующем,
оставлено без удовлетворения и представление Генерального прокурора России
по данному вопросу.
/т. 9 л.д.4, 80-85/
В 1990 году криминогенная обстановка в Пригородном районе
ухудшилась. Лица ингушской национальности практически не признавали
правоохранительные органы СО АССР. Допрошенный по этим вопросам в
качестве свидетеля Медведицков В.К., работавший до марта 1992 года
заместителем министра внутренних дел СО АССР, показал:
«Уже в 1990 году лица ингушской национальности, совершившие
преступления, были практически неуязвимы. В местах компактного проживания
ингушей обстановка контролировалась плохо, выполнение оперативнорозыскных и следственных действий было практически невозможно.
Достаточно сказать, что даже для проведения обыска в местах компактного
проживания лиц ингушской национальности требовалось проводить войсковые
операции с привлечением бронетехники. В ингушских населенных пунктах
существовал «закон толпы»...».
/т. 41 л.д. 17/
В этот же период в различных селах Пригородного района появились
первые отряды осетинской самообороны, вооруженные охотничьими ружьями.
/т. 41 л.д. 17-18/
О том, что отряды народного ополчения возникли задолго до их
легитимизации, подтвердил в прессе и следствию бывший командир народного
ополчения Северной Осетии Дзуцев Б.Х. В частности, корреспонденту газеты
«Отчизна» он заявил следующее:
«Теперь можно сказать, что ополчение возникло на легальных условиях,
когда возникла реальная опасность дестабилизации обстановки. Наши
формирования были легализированы и стали новой формой республиканского
народного ополчения».
/т. 18 л.д.182, т.19 л.д.4-5/
Бойцы отрядов народного ополчения с момента образования отрядов
стали заниматься незаконными досмотрами автомашин и пассажиров. Все это, в
свою очередь, вызвало волну недовольства ингушской части населения
Пригородного района. Криминогенная обстановка продолжала ухудшаться.
После опубликования в средствах массовой информации Постановления
Верховного Совета СССР от 07.03.91 года об отмене ст.2 Указа Президиума
Верховного Совета СССР от 16.07.56 года. «О снятии ограничений по
спецпоселению с чеченцев, ингушей, карачаевцев и членов их семей,
выселенных в период Великой Отечественной войны», участились конфликты
между лицами, занимавшими принадлежавшие ингушам до 1944 года дома и
бывшими владельцам и этих домовладений. Отдельные конфликты перерастали
в драки с применением огнестрельного оружия, как это случилось 19.04.91 года
в с. Куртаг Пригородного района в ходе выяснения отношений между бывшим
владельцем дома ингушом Котиковым СМ. и его новым собственником
осетином Дзотовым В.В.. Драка этих лиц переросла в групповые стычки между
осетинами и ингушами с применением оружия. В связи с этими событиями в с.
Куртат, 20 апреля 1991 года Верховный Совет СО ССР ввел режим
чрезвычайного положения на территории г. Владикавказа и Пригородного
района с 20 часов 19 апреля 1991 года.
/т. 3 л.д.203-204, т.9 л.д.1, 3, 12-13, 18-21, 24-27/
Вскоре после введения чрезвычайного положения, к охране
общественного порядка стали привлекаться внутренние войска МВД СССР,
которые организовали контрольно-пропускные пункты /КПП/ и несли службу
на этих КПП.
Как показало время, режим чрезвычайного положения и комендантский
час в Пригородном районе ничего не дали для стабилизации обстановки,
межнациональные отношения между ингушами и осетинами стали еще хуже.
Оценивая сложившуюся обстановку, комендант зоны чрезвычайного
положения в Пригородном районе свидетель Медведицков З.К. сообщил
следствию следующее:
«После введения чрезвычайного положения обстановка продолжала
оставаться тревожной и напряженной. Каждую ночь были слышны звуки
стрельбы, взрывов. ... Повсеместно возникали осетинские и ингушские
баррикады. В с. Майское вообще практически невозможно было проехать и
решить какой-либо вопрос: при появлении там представителей СевероОсетинских органов внутренних дел машины их забрасывались камнями,
собирались толпы, с которыми невозможно было разговаривать».
/т.41 л.д. 20/
«Число преступлений и иных правонарушений в это время резко возросло
... раскрываемость в дни ЧП была близка к нулю процентов. Объясняется это
тем, что оперативно-розыскные, и тем более, следственные действия проводить
было невозможно, как среди осетин, так и среди ингушей».
/т.41 л.д.21/
В этот очень сложный для Северной Осетии период стали усиливаться
позиции руководителей государственных структур и неформальных лидеров,
которые заявляли о своей решимости любым путем, в том числе и силовым,
сохранить территориальную целостность республики и вели диалог с
ингушской частью населения СО ССР только с позиции силы. В масштабах
республики очень популярны стали неформал Дзуцев Б.Х. и начальник
военного училища, ныне заместитель Председателя Верховного Совета РСО
Суанов С.Н..
В Пригородном районе руководители района Джусоев П.П.. Березиков
В.И. перехватили инициативу у рвущихся к власти неформальных лидеров и
сами возглавили народное ополчение района задолго до его легитимизации. К
организации народного ополчения они привлекли кадрового военного,
полковника запаса Козаева М.С. В руководстве республики стала заметно
усиливаться роль военных из числа лиц осетинской национальности, которых
приглашали в СО АССР из разных регионов России и бывшего СССР.
С начала 1991 года в Пригородном районе и г. Владикавказе с граждан, кроме
лиц ингушской национальности, по инициативе неформальных организаций
стал производиться сбор денег для приобретения оружия незаконным
военизированным формированиям.
/т.33 л.д.73, т.34 л.д.93-110, т.40 л.д.19-21, т.41 л.д.35 и др./
Более того, руководители народного ополчения Пригородного района
председатель районного Совета народных депутатов Джусоев П.П. и
председатель Пригородного райисполкома Березиков В.И. организовали сбор
средств с предприятий района для приобретения в Воронежской области
конверсионных боевых разведывательных машин без вооружения на базе ГАЗ
41-08. Покупка производилась под видом приобретения сельхозтехники.
/т.16 л.д.9-12, 127/
Еще до приобретения БРДМ народным ополчением, в июле 1991 года на
Воронежском производственном объединении имени Коминтерна «Тяжэкс» две
аналогичные боевые разведывательные машины для нужд ОМОНа по письму
министра ВД СО ССР Кантемирова Г.М. приобрело МЗД республики.
/т.15 л.д.43/
Всего для отрядов народного ополчения через управление сельского
хозяйства Пригородного района была закуплена 21 БРДМ. Все БРДМ были
оборудованы радиостанциями, вентиляционными устройствами, приборами
ночного видения. Первая партия боевых машин получена руководителями
народного ополчения Пригородного района 19 октября, вторая - 5 декабря 1991
года. С целью сокрытия незаконного приобретения конверсионной военной
техники, боевые машины не были зарегистрированы ни в ГАИ, ни в
военкоматах.
/т. 16 л.д. 35-58, 69-76, 83, 84-85, 92-98/
Так как на момент организации закупки боевых машин народное
ополчение было вне закона, то по указанию руководителей района Джусоева и
Березикова оплата за БРДМ производилась хозяйствами района, а также
Советом ветеранов ВОВ правоохранительных органов и труда Пригородного
района и его Фондом милосердия. Эти общественные организации пользовались
в то время расчетным счетам Пригородного РК профсоюзов АПК СО АССР.
/т.16 л.д.108-114, 115-118, 130-131, 133-139, 166-167, 180-186, 187-189,
192-212/
Как указано выше, Джусоеву и Березикову подчинялись все отряды
народного ополчения Пригородного района, имевшие между собой налаженную
радиосвязь. Кроме того, лично Джусоеву П.П. подчинялся элитный отряд,
состоящий из спортсменов-каратистов, которых возглавлял бывший работник
милиции Томаев О.В.
/т.16 л.д. 199-200/
Томаев О.В., выполняя указания руководителей народного ополчения, с
членами своего отряда обходил руководителей различных предприятий и
предлагал им перечислять деньги для покупки оружия народному ополчению.
Эти визиты Томаева к руководителям организаций прекратились лишь после
вмешательства начальника Пригородного РОВД, который предупредил Томаева
о незаконности его действий.
/т.31 л.д.90/
О том, что руководители Пригородного района и народного ополчения
Джусоев и Березиков занимались организацией сбора денег для комитета
самообороны района документально свидетельствует имеющийся в деле
протокол заседания комитета самообороны Пригородного района от 15 октября
1992 года. В части, касающейся финансовой деятельности комитета, в
протоколе указано:
«Поступление со всех предприятий и организаций денег с 1991 года по
март 1992 года составило 6 737 100 рублей. Из них перечислили для
приобретения техники - 2 532 000 рублей, ... для самообороны 450000 руб.».
Далее перечисляются 15 человек, получившие в подотчет деньги в сумме от 5
тысяч рублей до 596 тысяч рублей и констатируется:
«Все эти деньги розданы для приобретения техники и вооружения.
Комиссия должна проверить и удостовериться, что за эти деньги приобрели
оружие... С марта 1992 года на расчетный счет комитета самообороны
поступило 14 440 000 рублей...».
/т.33 л.д. 10-11/
Деятельность Томаева и его отряда не ограничивалась только
принуждением руководителей предприятий и организаций перечислять деньги
на оружие. 29.09.92 года Томаев с частью своего отряда совершил разбойное
нападение на военнослужащих, перевозивших на двух автомашинах оружие, и
захватил эти машины. Об уровне работы в тот период органов МВД СО ССР
свидетельствует следующее. Когда работники Пригородного РОВД настигли
захваченные отрядом Томаева два грузовика с оружием, последний, не считая
нужным скрыться, отказался возвратить похищенное оружие и даже осмелился
для разбирательства поехать в МВД вместе с заместителем министра
внутренних дел СО ССР Сикоевым. И хотя Томаев, так и не согласился вернуть
47 автоматов, он не был задержан за совершение тяжкого преступления в
установленном законом порядке. 30.09.92 года по факту хищения оружия
следственный отдел МВД возбудил уголовное дело, которое через два месяца
было незаконно приостановлено.
/т.31 л.д.91-92, 202-205/
Причастность руководителей народного ополчения Пригородного района
Джусоева, Березикова, Козаева к хищению 47 автоматов не установлена.
Этот эпизод объективно свидетельствует о том, что органы внутренних дел
МВД СО ССР в 91-92 годах были полностью зависимы от неформальных
организаций и их лидеров и если преступление совершалось с целью
приобретения оружия для защиты территориальной целостности Северной
Осетии, то виновные, как правило, уходили от ответственности. Такая
избирательность в действиях органов внутренних дел не способствовала
выполнению ими в полном объеме своих функций и в дни трагических событий
октября-ноября 1992 года.
15 ноября 1991 года Верховный Совет СО ССР, стремясь перехватить
инициативу у неформальных лидеров в вопросе организации не
предусмотренных Законом вооруженных формирований, под влиянием
царящих в Ингушетии и Северной Осетии митинговых страстей принял Закон
«О дополнении в Конституцию СО ССР». Указанным Законом ст.92
Конституции была дополнена п.24, предусматривающем «создание
республиканских сил самообороны, в том числе республиканской гвардии»,
якобы, как составной части несуществующей национально и гвардии РСФСР.
В тот же день Верховный Совет СО ССР, «...учитывая многочисленные
просьбы местных Советов народных депутатов, общественных организаций и
отдельных граждан об обеспечении безопасности жизни и здоровья людей,
государственного суверенитета и территориальной целостности РСФСР...»,
принял Постановление «О создании республиканской гвардии и Комитета
самообороны СО ССР». Председателем республиканского комитета
самообороны стал Председатель Верховного Совета СО ССР Галазов А.Х. В
состав комитета, в числе других, вошли министр внутренних дел Кантемиров
Г.М.,. начальник ОВОКУ Суанов С.Н. и командир незаконных вооруженных
формирований Дзуцев Б.Х.
/т.8 л.д.258-259/
Оба названных выше документа явно противоречили Конституции
РСФСР и другим российским Законам, что признает и допрошенный в качестве
свидетеля Президент РСО Галазов А.Х., который на вопрос следствия о
законности создания гвардии и ополчения ответил: «Вопросы безусловно были.
Но я хотел бы знать, как бы поступили на месте руководства Северной Осетии,
если бы люди вооружились сами и сами бы стали действовать ...»
/т.34 л.д. 157/
В руководстве республики в этот период целесообразность взяла верх над
законностью, что подтвердил допрошенный в качестве свидетеля член
республиканского комитета самообороны, ставший вскоре заместителем
Председателя Верховного Совета СО ССР, генерал-майор в отставке Суанов
С.Н., заявивший следствию следующее:
«Не является следствию секретом тот факт, что в октябре 1991 года ...
Верховный Совет Северо-Осетинской ССР был вынужден решить вопрос о
создании гвардии, народного ополчения. Если бы не сделали этого, трудно
прогнозировать, как бы развивалась в дальнейшем ситуация в республике.
Вместе с тем мы понимаем, что этот шаг противоречил федеральному
законодательству, но в этой ситуации мы по-другому поступить не могли.
Остерегались, что в случае наступления каких-либо непредвиденных
обстоятельств, своевременная помощь федеральных органов не поступит...»
/т.20 л.д. 145/
Противоречащие Конституции РСФСР законодательные акты Верховного
Совета СО ССР о создании непредусмотренных федеральными законами
вооруженных формирований остались без должного реагирования органов
государственной власти России и лишь 10 декабря 1992 года 7 съезд народных
депутатов Российской Федерации предложил Верховному Совету Российской
Федерации принять постановление о роспуске существующих незаконных
вооруженных структур.
/т.8 л.д.161-152/
Необходимо отметить, что и после 15 ноября 1991 года республиканская
гвардия и силы самообороны даже согласно законодательству СО ССР являлись
незаконными вооруженными формированиями, так как Верховным Советом не
было принято четкого Положения об этих структурах. Пытаясь устранить это
нарушение, прокурор Северной Осетии 1Э.12.91 года внес представление на
имя Председателя Верховного Совета СО ССР Галазова А.Х., но оно до 27.10.92
года осталось без должного реагирования.
/т.9 л.д.57, 59-60/
После первой попытки Верховного Совета СО ССР 15.11.91 года
легитимизировать народное ополчение (силы самообороны) члены народного
ополчения стали еще более чаще привлекаться к несению боевых дежурств,
патрулированию улиц г.Владикавказа и населенных пунктов Пригородного
района, к проводимым без всякой правовой регламентации досмотрам
транспорта, что повлекло за собой поток жалоб лиц ингушской национальности.
В состав отрядов народного ополчения вошло много лиц с сомнительной
репутацией, о чем было известно руководителям республики, МБ и МВД СО
ССР. Так, в представленной следствию МБ СО ССР справке начальника службы
безопасности
Республиканского
комитета
самообороны
отмечается:
«...недостаточное прогнозирование процессов бесконтрольного вооружения лиц
сомнительного поведения и образа жизни, в том числе и в составе отрядов
народного ополчения ...».
/т.9 л.д.264, 259/
О незаконных действиях отрядов самообороны указывается и в справке
начальника Пригородного РОВД Джигкаева В.М., в которой, в частности,
изложено следующее: «В Пригородном районе ...были созданы отряды
самообороны, подчиненные председателю Совета народных депутатов
Джусоеву П.П. Эти формирования создавались бесконтрольно и стихийно,
ополченцами присваивались себе функции правоохранительных органов,
организовывались патрулирования, пикетирования, досмотр проходящего
транспорта и граждан. В ополчение без предварительной проверки проникали
ранее судимые лица, которые занимались вымогательством и разбоем. На
неоднократные предложения руководства РОВД о представлении для проверки
списков ополченцев и по организации совместной работы по обеспечению
охраны общественного порядка райсовет не реагировал (исх. №№2/61255 от
13.12.92 г. и 3/4823 от 14.10.92 г.)... В период агрессии Совет и РИК проявили
инертность в вопросе руководства подчиненными силами и средствами,
материальное обеспечение не осуществлялось. Было утеряно руководство
отрядами
самообороны,
которые
действовали
бесконтрольно
и
самостоятельно».
/т.17 л.д.312/
Этот взгляд на народное ополчение, сделанный как бы изнутри, дополнительно
подтверждает вывод следствия о дестабилизирующей роли и отрядов народного
ополчения.
О том, что ополченцы своими противоправными действиями ухудшали и
без того сложную обстановку в населенных пунктах Пригородного района
видно даже из внутренних документов ополчения, например, в протоколе
заседания комитета самообороны Пригородного района от 15.10.92 года
записано: «... В Октябрьском и Тарском народ проявляет недовольство.
Ополченцы демонстративно катаются на БРДМе. Открывают стрельбу. Оружие,
которое находится у ополченцев, используется в корыстных целях, особенно в
Комгароне и в Тарском. В Комгароне расстреливали поросят и жарили в лесу».
/т. 33 л. д. 11/
Действия членов отрядов самообороны, участвовавших в пикетировании
улиц г.Владикавказа и населенных пунктов Пригородного района, совершенно
не контролировались работниками МВД и ополченцы чувствовали себя на
постах и пикетах полными хозяевами. Останавливали и незаконно
досматривали проезжавший транспорт. В случае отказа остановиться,
обстреливали машины. Иногда эти самоуправные действия приводили к самым
трагическим результатам. Так, 21.12.91 года ополченец Гугкаев А.А. примерно
в первом часу на ул. Хетагурова в г. Владикавказе произвел выстрел из ружья
15 калибра в проезжавший автомобиль «Москвич», который не остановился по
требованию ополченцев. В результате был убит несовершеннолетний пассажир
Борисов А.В.
Однако даже убийство Борисова и другие случаи незаконного применения
оружия лицами, входившими в состав незаконных вооруженных формирований,
не
приостановили
процесс
вооружения
народного
ополчения
и
республиканской гвардии Северной Осетии. Более того, этот процесс ускорился
после трагических событий 20.05.92 года в Южной Осетии, когда было убито 36
человек. В связи с этими событиями чрезвычайная сессия Верховного Совета
СО ССР 21.05.92 года приняла постановление, в котором было указано о
доукомплектовании республиканской гвардии, в том числе за счет казачьих
подразделений, и содержалось требование к руководству Российской
Федерации обеспечить гвардию необходимым количеством, оружия, а в случае
отказа предлагалось национализировать военную технику и оружие.
/т.8 л.д. 141-142/
Пункт 8 этого Постановления предписывал: «Республиканскому комитету
самообороны форсировать производство боевого оружия на предприятиях
города Владикавказа».
/т.8 л.д.142/
Прокурор Северо-Осетинской ССР уже 23.05.92 года проинформировал
Генерального прокурора о незаконности п.п. 5, 6, 7, 8 указанного постановления
чрезвычайной сессии Верховного Совета от 21.05.92 года, подписанного
Председателем Верховного Совета СО ССР Галазовым А.Х., но
противоречащие федеральному законодательству пункты Постановления так и
не были своевременно отменены.
/т.8 л.д.150-151/
Только 11 августа 1992 года ВС СО ССР, поняв свою ошибку, принял
постановление «Об изменении пункта 7 и отмене пункта 8 постановления
чрезвычайной сессии ВС СО ССР от 21.05.1992г», однако к этому времени
некоторые предприятия г. Владикавказа уже наладили выпуск оружия.
Говоря о том, как были приняты решения о форсировании производства оружия
и создании вооруженных формирований, допрошенный в качестве свидетеля
Галазов А.Х. пояснил:
«Эти решения принимались в очень сложное время. Иногда проходили
такие формулировки, которые сегодня работают против нас. На предприятиях
Владикавказа, насколько мне известно, никто ничего не произвел. Как все
происходило? ... Как правило, даже принятие незначительных решений
депутаты предлагали ставить на поименное голосование. А такая форма
голосования сопряжена как бы с определенным давлением» большинства.
Попробуй, проголосуй не так. Сразу же найдутся люди, которые упрекнут в
неоправдании доверия избирателей. ... Могу сказать, что национальная гвардия,
народное ополчение создавались под напором общественности республики. На
создание этих структур мы пошли в стремлении взять под контроль ситуацию и
избежать стихийной вооруженности народа».
/т.34 л.д. 161-162/
Это объяснение высшего должностного лица Республики дает ключ
пониманию механизма принятия в 90-92 годах Постановлении Верховного
Совета СОССР.
Хотя свидетель Галазов А.Х. и высказал предположение, что на
предприятиях г. Владикавказа оружия не производилось, это не соответствует
действительности. Следствием установлено, что в 1991-92 годах некоторые
детали снарядов, мин, гранат, минометов, гранатометов и стрелкового оружия
производились на предприятиях г. Владикавказа и других районов Северной
Осетии.
/т.41 л.д.21; т.14 л.д.230-231, 232-233, 235-236, 237-238, 240, 246, 247; т.27
л.д.1-4, 10-24, 34-52, 63-71, 77-79, 93-96, 122-123/
Уголовное дело по фактам производства деталей к оружию и боеприпасам
прекращено.
/т.47 л.д. 188-190/
Необходимо отметить, что если в Северной Осетии органы
государственной власти республики еще как-то пытались взять под контроль
процесс незаконного вооружения сил самообороны (народного ополчения) и
республиканской гвардии, то в ингушских районах Чечено-Ингушской
Республики в 1991-92 годах вопрос о каком-нибудь контроле на территории
всей Ингушетии над незаконным вооружением населения, различных
формирований и группировок вообще не мог быть поставлен, из-за отсутствия
общенациональных органов власти и управления. Такая ситуация сложилась в
связи с тем, что лидеры ингушских общественных движений и руководители
районов не приняли режим генерала Дудаева. При этом они стремились в
кратчайшие сроки добиться выполнения Закона «О реабилитации
репрессированных народов» в части возвращения территорий Пригородного
района СО ССР. Органы исполнительной и представительной власти, органы
внутренних дел ингушских районов ЧИР фактически бездействовали.
Преступления не учитывались и не раскрывались. Вооруженные преступные
группировки
открыто
противостояли
друг
другу
и
местным
правоохранительным органам, контролировали населенные пункты.
Стрелковое и другое оружие свободно поступало из Чечни, где были
разграблены воинские склады бывшей Советской Армии. Население Ингушетии
интенсивно вооружалось. В г. Назрани, вплоть до вооруженного конфликта,
открыто существовал рынок оружия, которое стало предметом купли-продажи.
Федеральная власть в этот период, в основном, занимала позицию стороннего
наблюдателя.
Первая попытка создать вооруженное формирование под предлогом
защиты мирных ингушей в селе Куртат Пригородного района СО ССР была
сделана Экажевским сельским советом Назрановского района 22 апреля 1991
года, сразу после введения чрезвычайного положения в Пригородном районе. В
решении чрезвычайной сессии сельского совета, подписанном председателем
исполкома Костоевым Х.А. и секретарем исполкома Муталиевым А.А., было
указано, что «в связи с обострявшейся обстановкой, вооруженными действиями
осетинских боевиков под руководством властей СО АССР против лиц
ингушской национальности, в целях самообороны организовать дружину... На
период патрулирования разрешить дружинникам иметь при себе
гладкоствольное оружие».
/т.8 л.д.94/
Конечно, никакие осетинские «боевики» в инциденте в с. Куртат не
участвовали, так Костоев Х.А. и Муталиев А.А. именуют сотрудников милиции
СО АССР. В целом, постановление Экажевского сельского Совета носило
декларативно-пропагандистский характер: должностные лица фактически
инициировали ингушское население Ингушетии и Северной Осетии на
создание незаконных вооруженных формирований и организацию дежурств и
патрулирования.
В конце 1991 года вооруженные, в основном гладкоствольном оружием,
дружины были образованы практически во всех населенных пунктах
Ингушетии.
/т.18 л.д.282-284; т.39 л.д.188/
Во второй половине сентября 1991 года руководство Назрановского
района предложило жителю г. Владикавказа подполковнику в отставке Бекову
Б.Ю. подготовить необходимые документы для создания на правовой основе
гвардии. Мотивом такого решения Беков назвал то, что в Осетии гвардия уже
была создана. Через месяц Беков подготовил положение о народнореспубликанской гвардии и в ноябре 1991 года возглавил временный комитет
по образованию гвардии. Ему удалось создать только взвод гвардейцев,
который охранял здание Назрановского райсовета. Однако 28.11.91 года, не
желая, чтобы гвардия принимала участие в борьбе за власть в Ингушетии между
различными группировками, Беков издал приказ о ее роспуске.
/т.45 л.д.143-153, 161-165/
Проведенная Бековым Б.Ю. работа по организации осенью 1991 года
народно-республиканской гвардии Ингушетии и командование им взводом
гвардейцев не могут рассматриваться как подготовка к захвату силовым
способом части территории СО АССР. Кроме того, в дни вооруженного
конфликта Беков участие в боевых действиях и в их организации не принимал.
Таким образом, действия Бекова Б.Ю. по созданию гвардии не содержат состава
преступления.
Попытки создать в Ингушетии гвардию предпринимались и в 1992 году.
Так, 13 января 1992 года в станице Орджоникидзевской состоялась
объединенная сессия Сунженского, Назрановского районных Советов и
Малгобекского городского Совета, которая «...в связи со сложной общественнополитической
ситуацией
и
угрозой
сохранности
общественной
собственности...» приняла постановление о создании народно-республиканской
гвардии в составе 500-600 человек. Приведение первых гвардейцев к присяге
было назначено на 10.03.92 года. Гвардия должна была дислоцироваться в ст.
Орджоникидзевской, на территории аэродрома.
/т.45 л.д.89-92/
Командиром гвардии был назначен полковник запаса внутренних войск
МВД Парижев В.И., который до этого командовал добровольной народной
дружиной Сунженского района.
/т.39 л.д.181-187, 188; т.45 л.д.96/
Парижев разработал Положение о Республиканской гвардии Ингушетии
(РГИ) и в июле 1992 года решил вопрос об открытии расчетного счета гвардии
№ 700421 в г.Назрани в коммерческом кредитном банке «Эрзи». Расчетные
счета гвардии были также открыты в Сунженском и Малгобекском районах.
/т. 45 л. д. 96-98; т. 39 л .д. 196/
На расчетный счет гвардии № 700421 от различных предприятий района
29.10.92 года поступило 16 млн. рублей.
/т.45л.д. 99, 100-109/
Допрошенный по делу в качестве свидетеля бывший командир
республиканской гвардии Ингушетии Парижев В.И. пояснил, что Чеченская
Республика после провозглашения суверенитета стала претендовать на
Сунженский район. Тогда же, для охраны аэродрома от чеченцев была создана
народная дружина. По поводу создания гвардии Парижев сообщил следующее:
«... В Северной Осетии создавались незаконные вооруженные формирования и
вот поэтому мне и было поручено разработать положение о национальной
гвардии Ингушетии и возглавить ее. Поручение исходило от Дударова Тагира,
который возглавлял строительный кооператив. Никто из председателей
районных Советов, райисполкомов мне такого поручения не давал ... даже само
постановление объединенной сессии подписал только председатель
Сунженского райсовета Руслан Татиев, а Малгобекский и Назрановский
председатели отказались это сделать. Все шло лишь на уровне разговоров, но
никто не хотел принимать ... участия в выполнении этого постановления, все
сводилось к разговорам...».
/т. 39 л.д. 182-183/
Как установлено следствием, Дударов Т.М. скончался 27.06.93 года.
/т.39 л.д.223-225/
Правом первой подписи при производстве операций на расчетных счетах
гвардии обладал Долгиев М.А., который пояснил, что распоряжаться
средствами на счетах гвардии ему поручил Дударов. Деньги он снял только
один раз, когда 31.10.92 года в полдень приехал из Грозного в Назрань, где его
на площади нашли председатель райсовета Могушков и председатель
райисполкома Тумгоев и предложили подписать чек на получение со счета
гвардии 15 млн. рублей для приобретения оружия. В боевых действиях он не
участвовал.
/т.39 л.д.188-192, 193-196/
Довод командира гвардии Парижева о том, что создание гвардии шло, в
основном, на уровне разговоров, подтверждается фактом открытия расчетного
счета гвардии в июле 1992 года и перечислением предприятиями денег на этот
счет лишь 29.10.92 года.
О том, что гвардия была создана только на бумаге, свидетельствует и
один из пунктов постановления офицерского собрания Ингушетии,
состоявшегося 19 сентября 1992 года. В этом пункте указано: «до 1 октября
1992 года выйти с конкретными предложениями на руководство Ингушетии о
формировании республиканской гвардии, организационно замыкающейся на
Вооруженные силы России ...».
/т. 13 л.д.123-125/
Все изложенное позволяет сделать вывод, что в действиях Парижева В.И.
и Долгиева М.Д. по организации республиканской Гвардии Ингушетии нет
состава преступления.
При отсутствии государственной власти и единого руководства всей
территорией Ингушетии республиканская гвардия и не могла быть создана.
Кроме того, в этот период в Ингушетии шла борьба за власть и каждый клан
старался создать свою вооруженную группу или заручиться поддержкой той
или иной вооруженной банды.
Допрошенный в качестве свидетеля бывший военный комиссар
Назрановского района Гойгов СМ. по поводу наличия в Ингушетии
вооруженных формирований пояснил следующее:
«...Я знаю, что в селах создавали стихийно отряды самообороны
вооруженные охотничьим и нарезным оружием. Однако, кто создал эти отряды,
кто ими командовал, откуда у них было вооружение, сколько таких отрядов
было мне неизвестно ...».
/т.39 л.д.203/
О состоянии дел в Ингушетии в 1991-92 годах видно из служебного
письма руководителей трех районных Советов Ингушетии на имя Генерального
прокурора Российской Федерации. В частности, в этом письме указано: «В
результате отсутствия более года властных структур в Ингушетии образовались
и функционируют бандитские группировки... В ноябре 1991 года вооруженная
группировка при массовом скоплении людей обстреляла Назрановский райсовет
народных депутатов, ... было тяжело ранено 13 человек. В апреле 1992 года при
обстреле этой же группировкой этого же райсовета был убит гражданин
Дарсигов. 17 сентября 1992 года вооруженная группировка экстремистов
насильственно захватила здание Сунженского райсовета народных депутатов,
учинила стрельбу по собравшемуся на площади народу... Один человек был
убит, трое ранены. Аналогичная попытка была предпринята 19 сентября 1992
года в отношении Малгобекского горсовета народных депутатов».
/т. 13 л.д.255/
Эта выдержка из письма руководителей трех районов Ингушетии
подтверждает вывод следствия о беспомощности правоохранительных органов
и об отсутствии какой-либо власти в Ингушетии, а также свидетельствует о
выжидательной позиции федеральных властей, которые своевременно не
приняли действенных конкретных мер к стабилизации положения в Ингушетии.
Стремясь стабилизировать обстановку в регионе, Верховный Совет Российской
Федерации 4 июня 1992 года принял Закон «Об образовании Ингушской
Республики в составе Российской Федерации».
/т.34 л.д.76/
Вместе с тем принятие этого Закона не способствовало улучшению
положения в Ингушетии и Северной Осетии, так как Закон оказался до конца не
продуманным.
Сложилась парадоксальная ситуация: Закон принят, республика
образована, а границы не определены. Соответственно, с учетом
предусмотренного Законом «О реабилитации репрессированных народов» их
права на территориальную реабилитацию, ингушское население видело
Пригородный район СО ССР и часть г. Владикавказа в составе Ингушской
республики и в связи с этим в 1992 году населенные пункты Пригородного
района с преобладающим ингушским населением практически вышли из-под
юрисдикции СО ССР, то есть обстановка на спорных территориях была
окончательно дестабилизирована».
Еще до принятия Закона, устанавливающего мораторий на решение
территориальных проблем репрессированных народов, свое отношение к этому
вопросу выразили депутаты районных Советов Ингушетии на состоявшейся 17
июня 1992 года Чрезвычайной объединенной сессии Назрановского,
Сунженского, Малгобекского райгорсоветов народных депутатов Ингушской
Республики. На сессии обсуждался вопрос: «О ситуации в связи с попытками
руководства Российской Федерации наложить мораторий на территориальную
реабилитацию репрессированных народов» (доклад Зурабова М.А.).
Решение сессии содержало протест против подготавливаемого моратория на
территориальную реабилитацию репрессированных народов. Фактически
решение этой сессии заранее настроило ингушское население не воспринимать
подготавливаемый закон.
В связи с изложенным, принятый Верховным Советом Российской
Федерации 3 июля 1992 года Закон «Об установлении переходного периода по
государственно-территориальному разграничению в Российской Федерации» не
встретил одобрения у ингушского населения и уже не мог нивелировать
просчеты, допущенные при принятии законов «О реабилитации
репрессированных народов» и «Об образовании Ингушской Республики в
составе Российской Федерации». Пропагандистская компания ингушских
лидеров, основан двух первых законах, к июлю 1992 года уже сделал свое дело
и нацелила ингушей на то, что территориальные проблемы должны быть
решены к концу 1992 года.
Дестабилизирующая обстановку пропаганда ингушских лидеров не имела
бы такого успеха, если бы в пакете трех перечисленных законов последний
Закон был бы принят первым.
После того, как Назрановский, Сунженский и Малгобекский районы
оказались за пределами самопровозглашенной Чеченской Республики они
лишились необходимой государственной поддержки. Работа предприятий была
дезорганизована, появилось много безработной молодежи. Запоздалое
вмешательство в эти процессы федеральных органов привело к тому, что в этих
районах воцарилось безвластие и анархия.
/т.19 л.д.65-74, 149-158/
Допрошенный по делу в качестве свидетеля Дахкильгов М.А.,
занимавший с июня по 20 ноября 1992 года должность начальника
Назрановского РОВД, по обстановке того периода пояснил следствию
следующее:
«... На рынке района свободно осуществлялась реализация нарезного
оружия и боеприпасов. ... 14 июля 1992 года Назрановским РСВД была
проведена операция по пресечению торговли на рынке оружием. В момент
сбыта оружия задержаны 3 жителя района, у которых изъято 6 боевых гранат,
пистолет «ТТ», один затвор для автомата, большое количество автоматных и
пулеметных рожков и боеприпасов к ним. По этому факту возбуждено
уголовное дело, задержанные водворены в МЗС РОВД. Через 2-3 часа после их
задержания здание РОВД блокировали примерно 200 вооруженных лиц. В
течение 8 часов шло противостояние. В конечном итоге, опасаясь
кровопролития, и под воздействием авторитетных старейшин мы оказались
вынужденными освободить задержанных ...».
/т.35 л.д. 9-10/
Изложенное свидетельствует о дерзости и мобильности действовавших в
Ингушетии крупных вооруженных преступных группировок.
Нарезное огнестрельное оружие имелось не только у членов преступных
группировок, но и у каждого взрослого жителя Ингушетии. В частности, об
этом изложено в служебном письме начальника Назрановского РОВД от
27.07.92 года представителю Президента Костоеву И.М.
/т.35 л.д.14-16/
Соответственно, оружие поступало и в соседний Пригородный район СО
ССР.
О царящей в 1992 году в Ингушетии анархии, сплошном вооружении
населения,
отсутствии
элементарного
соблюдения
действующего
законодательства знали и федеральные органы России. Допрошенный по делу в
качестве свидетеля заместитель полномочного представителя Верховного
Совета Российской Федерации в Ингушской Республике Смитюшенко С.А. по
поводу инцидента, происшедшего в июле 1992 года, в день прибытия в г.
Назрань взвода охраны в количестве 31 бойца из подразделения «Витязь»,
пояснил следующее:
«Подъезжая к площади мы увидели толпу людей, ... большая часть
которых была вооружена, в основном, автоматическим оружием. Раздавались
выкрики «оккупантов вон из Ингушетии», сопровождавшиеся беспорядочной
стрельбой поверх наших голов...».
/т.37 л.д.15/
Детализируя свои показания, Смитюшенко указал:
«...На площади собрались не менее трех тысяч человек. Подавляющее
большинство мужчин были вооружены автоматами, а это не менее двух тысяч
стволов. И вообще я не ошибусь, если скажу, что в каждом ингушском доме
есть огнестрельное оружие, даже у представителей власти, у работников
исполкома,
местных
советов,
руководителей
милиции
было
незарегистрированное оружие... В то время на рынке в Назрани оружие
покупалось и продавалось свободно ... милиция на это не реагировала...».
/т.37 л.д.19/
Смитюшенко также сообщил о краже из Назрановского РОВД 50
автоматов и нескольких десятков пистолетов, поступивших из МВД России для
вооружения ингушской милиции.
Полномочный представитель Верховного Совета Российской Федерации в
Ингушетии Ермаков В.Ф. тоже рассказал следствию, что на рынке г.Назрани
свободно торговали автоматами и пулеметами и что оружие имелось
практически в каждом ингушском доме.
/т. 37 л.д. 1-10/
И даже в такой ситуации, когда, из г. Назрани бесчинствующей
вооруженной толпой был выдворен взвод охраны из подразделения «Витязь»,
федеральные органы не предприняли никаких мер, направленных на
восстановление законности и порядка в Ингушетии и разоружение населения, а
продолжали бездействовать.
В июле 1992 года состоялся чрезвычайный съезд ингушского народа, на
котором председательствовал член Верховного Совета Российской Федерации
заместитель полномочного представителя Верховного Совета России в
Ингушской Республике Костоев И. Ю. , подписавший 25 июля 1992 года
принятую съездом резолюцию. В резолюции указывалось:
«1. Административный, промышленный и культурный центр Ингушской
республики должен быть размещен в г. Владикавказе.
2. Считать необходимым проведение выборов в Парламент Ингушской
республики на территории Назрановского, Сунженского,
Пригородного,
Малгобекского районов в границах 1944 года не позже сентября 1992 года ...».
/т.29 л.д.93/
Такая экспансионистская и не отвечающая реалиям резолюция,
подписанная при этом должностным лицом, назначенным Верховным Советом
России, не могла не обеспокоить руководство и лидеров неформальных
организаций Северной Осетии.
Чрезвычайный съезд ингушского народа крайне отрицательно сказался на
взаимоотношениях властей Северной Осетии с большинством ингушского
населения, проживающего в населенных пунктах Пригородного района СО
ССР. Как уже говорилось выше, в отдельных селах, где ингуши составляли
большинство, ингушское население с конца лета 1992 года практически
перестало признавать юрисдикцию властей Северной Осетии и препятствовало
властям осуществлению возложенных на них функций.
В населенных пунктах Пригородного района и г. Владикавказа нарастало
противостояние ингушей с осетинами и жителями других национальностей.
/т.41 л.д.111; т.33 л.д.157, 165; т.42 л.д.164, и др. тома и л.д./
В частности, русская жительница п. Карца Асеева Л.Ф. сообщила
следствию следующее:
«... В конце 1991 года начале 1992 года взаимоотношения с ингушами
ухудшились из-за самих ингушей. В адрес осетин, русских начали высказывать
угрозы, в основном, они исходили от пожилых людей. Они открыто
высказывались, что в феврале 1992 года русским и осетинам придется плохо.
Это они приурочивали к годовщине их репрессии. Однако в феврале 1992 года
ничего не произошло».
/т.36 л.д.224/
Военный комиссар Пригородного района Захаров СВ., касаясь
складывающейся в районе ситуации, показал:
«Во время личного общения с ингушами обратил внимание на мнение их
большинства, что стоит им пошуметь оружием, пострелять, как осетины бросят
их земли и убегут. Осетины же говорили, что им тоже надо готовиться к
обороне, ожидали нападения, жаловались, что у ингушей полно оружия, а у них
нет...».
/т. 33 л.д.233/
На формирование у ингушского населения таких взглядов на решение
территориальной проблемы, в числе других факторов, несомненно, оказала
влияние и бескомпромиссная позиция по территориальному вопросу их
лидеров.
Допрошенный в качестве свидетеля специалист по национальным
вопросам, начальник отдела Северного Кавказа Министерства по делам
национальностей и региональной политики Российской Федерации Угроватов
В.Г., отмечая эту особенность ингушских лидеров, указал:
«...Предпринятая лидерами ингушей торопливость в решении своих
требований в указанные в Законе и Распоряжении Правительства сроки и
подтолкнула народ тому, что он как-то организовался и мобилизовался. Вся эта
нацеленность на решение своей проблемы сопровождалась и накоплением
оружия».
/т. 19 л.д. 153/
Продолжая говорить о причинах конфликта, Угроватов пояснил: «...
бескомпромиссность позиций сторон, подогреваемая желанием одних вернуть
земли, а других не отдавать их, привели к тому, что между осетинами и
ингушами стали происходить кровавые стычки».
/т.19 л.д.154/
Нельзя не согласиться с этими выводами специалиста по национальным
вопросам.
Таким образом, изложенные выше доказательства и их анализ позволяют
сделать однозначный вывод: бескомпромиссная позиция ингушских и
осетинских лидеров, массовое неконтролируемое незаконное вооружение
населения, различных группировок, ополчения и гвардии при фактическом
невмешательстве в этот процесс федеральных органов привели к тому, что с
начала августа 1992 года ситуация в регионе перешла в новое качественное
состояние - противостояние сторон из политического превратилось в
вооруженное. Обе стороны уже не исключали возможности силового решения
вопроса и открыто готовились к этому.
Особая опасность этого противостояния заключалась в том, что ни власти,
ни неформальные лидеры ингушского народа и Северной Осетии уже не
контролировали и не могли контролировать все вооруженные группировки.
Создалось такое, положение, когда любая перестрелка ингушей с осетинами,
при несвоевременном вмешательстве правоохранительных органов могла
перерасти в межреспубликанский вооруженный конфликт, как это и случилось
после перестрелки в ночь на 31 октября 1992 года.
Единственное, что могло бы предотвратить надвигающийся с начала августа
1992 года вооруженный конфликт, - это полное разоружение населения и всех
незаконных вооруженных формирований и группировок на территориях
Ингушетии и Северной Осетии, но этого сделано не было.
21 сентября 1992 года Постановлением Президиума Верховного Совета
Российской Федерации «О порядке и сроках проведения выборов в Верховный
Совет Ингушской Республики» выборы были отложены, а государственной
комиссии было предложено приступить к работе по подготовке правовых актов,
определяющих границы Ингушской Республики и о результатах работы
проинформировать Президиум Верховного Совета к 20.10.92 года.
/т.37 л.д.116/
Хотя указанное Постановление Президиума Верховного Совета в части
работы комиссии по определению границ Ингушской Республики осталось
невыполненным, свою негативную роль в эскалации напряженности в
ингушско-осетинских отношениях по поводу спорных территорий оно сыграло,
так как ингушское население требовало выполнения этого постановления
именно к 20.10.92 году».
В последнее время перед конфликтом в СО ССР сильно осложнилась
криминогенная обстановка. Особенно неблагополучной стала обстановка в г.
Владикавказе из расположенных в Пригородном районе населенных пунктах
Чермен, Куртат, Дачное, Майское, Камбилеевское, а также на участках
автодорог Владикавказ-Назрань, Владикавказ-Моздок.
Низкая раскрываемость преступлений, явившаяся результатом слабой
работы правоохранительных органов, использовалась в нагнетании обстановки
и почти каждое преступление получало национальную окраску.
На дестабилизацию обстановки оказали влияние и известные события в Южной
Осетии, в результате которых тысячи беженцев осетин из внутренних районов
Грузии и Южной Осетии хлынули в Северную Осетию, обосновываясь, в
основном, в г. Владикавказе и Пригородном районе СО ССР.
В то же время события в Южной Осетии способствовали вооружению
МВД СО ССР и Республиканской гвардии, что вызвало недовольство ингушей
Северной Осетии и Ингушетии. Так, в соответствии с распоряжением
представителей Российского руководства 25 июля 1992 года на территории
города Владикавказа был сформирован осетинский миротворческий батальон в
количестве около 300 человек, для вооружения которого было выделено за счет
Министерства Обороны Российской Федерации значительное количество
стрелкового оружия и бронетехники. Часть этого оружия в последующем пошла
на вооружение Республиканской гвардии Северной Осетии.
/т. 44 л.д. 64, 68/
Постоянные требования ингушских лидеров в адрес директивных органов
Российской Федерации о быстрейшем включении части территории СО ССР в
состав Ингушской Республики, их выступления в прессе и на митингах сделали
свое дело. К осени 1992 года большинство ингушей Северной Осетии уже стали
считать, что вопрос о спорных территориях обязательно решится в пользу
Ингушетии и, желая ускорить этот процесс, стали демонстрировать властям СО
ССР и гражданам других национальностей свою готовность отвечать силой на
любые действия, нарушающие, на их взгляд, права ингушского населения.
В это же время власти Северной Осетии, народное ополчение, Республиканская
гвардия также, образно говоря, бряцали оружием и всеми своими действиями
показывали, что готовы любым путем, в том числе и силовым, вооруженным,
сохранить территориальную целостность Северной Осетии.
Каждой стороне в этой ситуации требовался только повод, чтобы открыто
применить силу и решить вопрос о территориях в свою пользу.
Говоря о сложившемся в октябре 1992 года положении, бывший
начальник 3 отделения Пригородного райвоенкомата свидетель Родионов Е.И.
показал:
«Напряженность в селе Октябрьское в октябре 1992 года выражалась в
том, что ночами в Октябрьское, а также в Куртат, Дачное из Ингушетии
приезжали автомашины. Такие машины неоднократно проезжали ночами ...
мимо Пригородного РВК и я сам видел эти машины. В машинах приезжали ... из
Ингушетии по 10-15 человек каждую ночь к ингушам, проживавшим в п.
Октябрьском, Куртат, Дачное. Приезжали они обычно на одну ночь, потом
вместо этих ингушей приезжали другие, то есть ингуши менялись каждую
ночь».
/т.36 л.д.53/
Он же рассказал, что полковник запаса из штаба отряда народного
ополчения Пригородного района за несколько дней до конфликта требовал
списки офицеров мотострелковых подразделений и саперов не ингушской
национальности.
/т.36 л.д.52-63/
Факт подготовки обеих сторон к возможному силовому решению
территориального спора подтверждается и тем, что в октябре 1992 года и
ингушами и осетинами в Пригородном районе был практически сорван осенний
призыв в армию.
/т.45 л.д.210-211/
По поводу действий ингушей в п. Карца Пригородного района свидетель
Федорова А.К. пояснила:
«... За неделю до конфликта около здания поселкового клуба ежедневно
проходили митинги, на которых присутствовали лишь ингуши, практически все
население п. Карца. Ораторами на митинге были не местные жители. Каждый
день в поселок приезжали лица ингушской национальности из других регионов
на машинах с чеченскими номерами. Где-то за 2-3 дня (до конфликта) по
улицам стали ходить мужчины, вооруженные стрелковым оружием, гранатами,
бутылками с зажигательной жидкостью. При въездах в поселок образовались
заграждения из ж.б. блоков ... Незадолго до начала конфликта я проходила
мимо штаба «Нийсхо». В это время проходил митинг. Привожу дословно слова
оратора: «Братья мусульмане, если мы сейчас простим им, то больше такого
момента не будет. Беритесь за оружие». Говорил он на русском языке. Оратор
был приезжим».
/т.36 л.д.202-203/
Об активизации действий ингушской части населения Пригородного
района осенью 1992 года говорят и многие другие допрошенные по делу
свидетели.
/т.33 л.д.165-166; т.36 л.д.21-23; т.41 л.д.124 и др./
К возможному силовому решению территориального вопроса спора
подготавливались и органы внутренних дел и народное одолжение СО ССР, что
подтверждается приобщенной к делу ксерокопией составленного в
Промышленном РОВД г. Владикавказа 12 октября 1992 года документа,
название которого говорит само за себя: «Расчет сил и средств сотрудников
отдела внутренних дел и отряда самообороны Промышленного райисполкома
при возникновении «чрезвычайных обстоятельств». В этом документе подробно
описаны действия совместных постов милиции и народного ополчения при так
называемых «чрезвычайных обстоятельствах».
/т.34л.д.130-133/
Если до 22 октября 1992 года ингуши, проживающие в СО ССР, старались
не демонстрировать имеющееся у них оружие, то с 22 октября 1992 года
началось открытое вооруженное противостояние ингушской части населения
Пригородного района и подчиненных Владикавказскому горсовету поселков
властям СО ССР, которое продолжалось вплоть до начала вооруженного
конфликта и массовых беспорядков.
Поводом для начала открытого вооруженного противостояния послужили
следующие события.
20 октября 1992 года принадлежащий ОМОН МВД СО ССР БТР-80 под
управлением водителя Чсиева совершил наезд на 12-летнюю ингушку
Гадаборшеву М., в результате чего последняя погибла. Только сторонам
удалось прийти к соглашению не делать из этого дорожно-транспортного
происшествия повода для ухудшения и так накаленной обстановки, как было
совершено новое преступление, жертвами которого опять оказались ингуши.
22 октября 1992 года в 02 часу работник ГАИ Ленинского РОВД г.
Владикавказа Сюсин А.А. совершил умышленное убийство из табельного
оружия ингушей Хаутиева И.М. и Пугиева У.И.
Это преступление взбудоражило все ингушское население. Примерно в 22
часа этого же дня в районе пос. Южный около 300 ингушей блокировали
оперативно-следственную группу МВД Северной Осетии. В завязавшейся
позже перестрелке погибли 2 сотрудника милиции и 3 человека из числа
нападавших ингушей. Несколько человек получили ранения.
По указанным случаям возбуждены уголовные дела. Расследованием,
проведенным следователями объединенной следственной группы, установлено,
что в действиях водителя БТР Чсиева отсутствует состав преступления.
Уголовное дело по факту гибели Гадаборшевой М. прекращено.
Обвиняемый Сюсин был арестован, но под воздействием явившейся в
прокуратуру СО ССР вооруженной группы, мера пресечения ему была
изменена. Освобожденный из-под стражи Сюсин от следствия скрылся и в
дальнейшем участвовал в боевых действиях против ингушей.
/т.43 л.д.224-227, 229-231/
Совершение указанных преступлений, потерпевшими от которых были
ингуши, вызвало крайне обостренную реакцию среди ингушского населения в
СО ССР самой Ингушской Республике в н.п. Южном, Дачное, Куртат, Карца и
других ингушским населением были выставлены вооруженные пикеты, стали
блокироваться автомобильные дороги, воздвигаться баррикады. Законные
требования представителей власти и правоохранительных органов ингушским
населением игнорировались.
/т.17 л.д.5; т.18 л.д.135-142, 151; т.34 л.д.12; т.41 л.д. 115-121; т.45 л.д.23/
24 октября 1992 года на общенациональном траурном митинге
ингушского народа в поселке Южный Ленинского района г. Владикавказа,
состоявшемся по поводу памяти погибших в октябре 1992 года ингушей, была
принята противоречащая действующему законодательству резолюция, которая
предписывала: «Во всех ингушских селах Пригородного и Моздокского
районов провести сессии сельских Советов и решить вопрос о выходе из состава
Северной Осетии с вхождением в Ингушскую Республику. ... Создать
временный орган районного самоуправления в следующем составе: 1. Куштов
Я.У. – председатель, 2. Даскиев А.Х. – член, 3. Бекбузаров А. - член».
/т. 13 л.д. 187/
Митинг также принял решение немедленно приступить к созданию
народной гвардии в ингушских селах Пригородного и Моздокского районов, а
материальное обеспечение гвардии возложить на Назрановский, Малгобекский
и Сунженский райсоветы.
/т.18 л.д. 187/
Касаясь резолюции этого митинга, допрошенный в качестве свидетеля
бывший представитель Президента Российской Федерации в Ингушетии
Костоев И.М. пояснил: «В... связи с тем, что руководство Северной Осетии
фактически отказало в защите своих граждан ингушской национальности, было
принято решение избрать в местах компактного проживания ингушей на
территории Пригородного района параллельные структуры власти, т. е. свою
администрацию. В частности, на пост главы Администрации Пригородного
района был избран один из лидеров Народного фронта Ингушетии некий
Куштов Якуб. Я считаю, что администрация такая была избрана незаконно».
/т.34 л.д.12/
В этот же день, то есть 24.10.92 года, по событиям 20-22 октября 1992
года в г. Назрани состоялась объединенная сессия Назрановского,
Малгобекского, Сунженского райсоветов народных депутатов Ингушской
Республики и депутатской группы Пригородного района Северной Осетии,
которая под предлогом защиты своих родственников, проживающих в Северной
Осетии, приняла решение объединить добровольцев Ингушетии в отряды
самообороны и организовать их дежурство во всех населенных пунктах
Пригородного района Северной Осетии, где проживают ингуши. Руководство
этими отрядами было поручено отделам внутренних дел. Более того, сессия
дала разрешение добровольцам из Ингушетии и ингушам, проживающим в
Пригородном районе, пользоваться огнестрельным оружием. Решение
объединенной сессии подписал депутат Зурабов М.А.
/т. 21 л. д. 170-172/
Фактически решение этой сессии дало возможность ингушам, в
нарушение всех действующих законов, беспрепятственно носить оружие, то
есть процессу незаконного вооружения ингушского населения была придана
видимость легитимности.
Установлено, что это незаконное решение сессии о дежурстве
вооруженных добровольцев из Ингушетии в населенных пунктах Пригородного
района выполнялось, что, в частности, подтверждается приведенными выше
показаниями Родионовой Е.И.
О том, что ингушское население Северной Осетии с двадцатых чисел
октября стало на путь открытой конфронтации с властями СО ССР
усматривается и из решения Терского сельского совета народных депутатов от
25.10.92 года. В резолютивной части этого решения указано об отказе
признавать законы СО ССР и о необходимости создания отряда самообороны и
расширения зоны его действия до АЗС. Созданному штабу предлагалось
немедленно разработать мероприятия по защите населения.
/т.18 л.д.278/
В дальнейшем, ингушские лидеры продолжили использование фактов
трагической гибели ингушей в Пригородном районе 20-22 октября 1992 года
для ускорения решения территориальной проблемы в пользу Ингушской
республики. 28 октября 1992 года состоялось совместное заседание
Президиумов Малгобекского городского, Назрановского и Сунженского
районных Советов народных депутатов, временного Комитета самоуправления
Пригородного района /ингушской части/, Президиума Народного совета
Ингушетии, Правления духовного центра Ингушетии, руководителей
правоохранительных органов и общественности Ингушетии. В заседании также
принял участие и выступил начальник ГУУР МВД Российской Федерации
Колесников В.И.
/т.21 л.д.178; т. 37 л.д. 269-275/
Из приобщенной к делу ксерокопии протокола названного заседания
видно, что первым выступил и доложил о ситуации в Пригородном районе так
называемый руководитель временного Комитета самоуправления Пригородного
района Куштов Я., который также сообщил, что руководство Северной Осетии
дало сутки на то, чтобы ингуши убрали посты и баррикады.
Из содержания протокола и его анализа не усматривается, что ингушская
сторона назначила какой-то день и час начала вооруженного выступления в
Пригородном районе. Наоборот, данные протокола свидетельствуют, что по
крайней мере в ближайшие дни никакого вооруженного выступления не должно
быть. На этом же заседании был создан штаб для оказания помощи жителям
Пригородного района во главе с Гойговым С.
/т.21 л.д. 173-186/
О том, что никто из лидеров ингушского народа и представителей власти
заранее не планировал начало вооруженного конфликта именно в ночь на 31
октября 1992 года видно и из содержания протокола заседания
Координационного штаба Ингушетии от 30 октября 1992 года. Выступивший на
заседании Сейнароев Б.М. рассказал о встрече с руководством СО ССР и
призвал не поддаваться различного рода провокациям, могущим вовлечь в
конфликт, предложил ускорить принятие парламентского решения о
возвращении территорий. Начальник координационного штаба Гойгов С.
сообщил данные о вооруженных силах осетинской стороны и заявил, что
ингуши могут на сегодня поставить в строй 1470 человек из населения
Пригородного района. Все выступающие говорили о необходимости
продолжения переговоров с властями Северной Осетии. В протоколе указано,
что набор в гвардию должен быть окончен до 3 ноября. Председателям
райисполкомов предложено доложить в штаб о проделанной работе к 2 ноября
1992 года.
/т.21 л.д.174-177/
После установления ингушами в населенных пунктах Пригородного
района и г. Владикавказа, где они составляли большинство, баррикад и постов
снабжение находящихся на баррикадах и постах вооруженных добровольцев из
Ингушетии и местных ингушей продуктами питания и товарами первой
необходимости осуществлялось различными организациями Ингушской
республики по распоряжениям руководителей районов Ингушетии. Продукты
питания из Ингушетии поступали боевикам и после начала вооруженного
конфликта.
/т.45 л.д.67, 68, 104-106, 114-115, 116/
Организация снабжения продуктами из Ингушетии и способствовала
мирному урегулированию конфликта между властями СО ССР и ингушским
населением Северной Осетии. Чувствуя поддержку властей и населения
Ингушской Республики, ингуши Пригородного района и г. Владикавказа были
готовы держать в таком напряженном состоянии власти СО ССР и граждан
других национальностей вплоть до юридического закрепления спорных
территорий за Ингушской республикой.
Вместе с тем такое неопределенное взрывоопасное состояние не могло
продолжаться бесконечно и власти Северной Осетии стали принимать все
необходимые меры для восстановления законности и правопорядка на всей
территории СО ССР.
В период с 26 по 29 октября 1992 года руководство СО ССР,
руководители правоохранительных органов республики, руководители города
Владикавказа провели несколько встреч с представителями ингушской стороны
Куштовым Я.Ю., Сейнароевым Б.М., Могушковым Ш.Х., Тумгоевым М.,
Ахильговым Б.З., Цицкиевым М.Х.. Однако эти переговоры желаемых
результатов не дали, так как стороны не пошли на взаимные уступки.
/т.18. л.д.152-153, 81, 271-272, 279-281, 289; т.21 л.д.154; т.34 л.д.158-159;
т.45 л.д.23-25/
О том, насколько серьезно руководство Северной Осетии восприняло
незаконные действия ингушского населения после 22 октября 1992 года
свидетельствует факт принятия Верховным Советом республики 27 октября
1992 года постановления «О ситуации в Северо-Осетинской ССР в связи с
трагическими событиями в п. Южном». В постановлении прямо указано, что
межнациональное противостояние усугубили продолжающиеся претензии на
территорию СО ССР, грубое вмешательство представителей официальных
органов власти и лидеров общественных движений Ингушетии во внутренние
дела республики. Этим же постановлением, предписывалось до 14 часов 29
октября 1992 года принять меры к разблокированию дорог, снятию пикетов и
патрулирования ингушскими незаконными вооруженными формированиями.
Предлагалось МВД и МБ принять решительные меры к разблокированию дорог
и разоружению формирований, а случае отказа сделать это добровольно.
/т.8 л.д.186-187/
В этот же день было принято обращение Верховного Совета СОССР к
гражданам Северной Осетии ингушской национальности, в котором говорилось
о необходимости выполнять требования властей по восстановлению
жизнедеятельности ингушских населенных пунктов.
/т.8 л.д. 188-189/
Однако ингушская сторона не очень спешила выполнять эти требования
властей СО ССР, что видно, в частности, из показаний допрошенного в качестве
свидетеля бывшего заместителя председателя Ленинского районного Совета
народных, депутатов г.Владикавказа Аладжикова В.Н., который рассказал
следующее:
«...После несчастного случая - БТР задавил ингушскую девочку в с.
Октябрьском, ингуши стали сооружать укрепления на дорогах из
железобетонных блоков и организовывать вооруженные группы. ... Все дороги
были перекрыты блоками, за которыми находились вооруженные ингуши. В
последний раз я въехал в с. Южное с другими должностными лицами 29
октября с просьбой разобрать баррикады, ингуши пообещали сделать это до 10
утра 30 октября. Однако не выполнили своего обещания ...».
/т. 14 л.д. 126/
Постановление о разблокировании дорог стало выполняться в некоторых
населенных пунктах только с утра 30 октября 1992 года.
/т. 45 л. д. 25; т. 34 л.д. 159/
Еще 22 октября 1992 года Председатель незаконно созданного Совета
безопасности СО ССР (до 20 октября 1992 года Республиканский комитет
самообороны) Галазов А.Х. отдал распоряжение министру внутренних дел
республики Кантемирову подготовить проект приказа о введении
комендантского часа в отдельных населенных пунктах Пригородного района и
г. Владикавказа. Заместителю Председателя Верховного Совета СО ССР
Суанову С. предлагалось отдать распоряжение о приведении в полную боевую
готовность республиканской гвардии и отрядов народного ополчения и
усилением охраны жизненно важных объектов республики.
/т.34 л.д.157-158/
После вынесения Верховным Советом СО ССР Постановления от 27.10.92
года, в котором предусматривалось применение силы в случае отказа
ингушского населения разблокировать дороги и снять посты, командующий
внутренними войсками МВД Российской Федерации Савин В.Н. сразу
предупредил руководство республики, что внутренние войска в этой операции
участвовать не будут. Об отказе применения силы просил руководство СО ССР
и прокурор Ингушской Республики.
/т.25 л.д.268/
Категорический отказ командования внутренних войск от участия в этой
операции, видимо, и привел к тому, что Совет безопасности СО ССР, после
истечения 29 октября 1992 года к 14 часам срока ультимативного требования о
разблокировании дорог, не стал принимать решения о применении силы. С
другой стороны, МВД еще 27 октября был разработан подробный план силовой
операции по разблокированию дороги и разоружению ингушского населения. О
тщательности разработки этого плана говорит такая деталь - предусматривалось
даже резервирование больниц и станций скорой помощи.
/т.44 л.д.225-238/
Из содержания плана усматривается, что руководство МВД имело полные
данные о ситуации в ингушских населенных пунктах. В частности, в плане
указано: «...В населенных пунктах компактного проживания ингушей стали
выставляться вооруженные пикеты, а в пос. Южном, селениях Чернореченское,
Терк, Тарское воздвигнуты баррикады и они полностью блокированы. В местах
выставления пикетов и заграждений дежурство несут ополченцы ингушской
национальности, вооруженные карабинами и охотничьими ружьями, а в
непосредственной
близости
располагаются
группы,
вооруженные
автоматическим оружием, в том числе пулеметами, противотанковыми
средствами и бутылками с горючей смесью. Во всех селах компактного
проживания ингушей объявлена повышенная готовность.. По оперативным
данным в указанные пункты было привезено стрелковое автоматическое
оружие, которое роздано населению ... во всех указанных населенных пунктах
27.10.92 года прошли митинги и планируется проведение выборов в местные
органы и создание параллельных структур власти».
/т. 44 л.д. 233-234/
Обо всех изложенных обстоятельствах МВД и МБ СО ССР, даже сгущая
краски, информировали МВД и МБ Российской Федерации. Информация
принималась к сведению, а Северная Осетия также, как и Ингушетия,
продолжали оставаться практически один на один со своими грозящими
надвигающимся взрывом проблемами.
Ситуация в Северо-Кавказском регионе была известна и вице-премьеру
Правительства Российской Федерации Хиже Г.С, одновременно являвшемся
Председателем межведомственной правительственной комиссии по СевероКавказскому региону, что усматривается из показаний генерал-лейтенанта
Гафарова В.С, который 29 октября докладывал обстановку на совещании у
Хижи. В частности, Гафаров В.С. пояснил: «Суть моего доклада сводилась к
следующему: отношения между ингушами и осетинами обостряются, у
населения на руках много оружия, а это чревато возникновением вооруженного
конфликта между этими народами. Я прямо сказал, что этот конфликт
неминуем, если мы не предпримем срочных мер. Хижа Г.С. тогда мне сказал,
что не стоит столь драматизировать обстановку, мы там владеем ситуацией и
поэтому конфликта можно избежать».
/т.19 л.д.52/
Между тем с 20-х чисел октября 1992 года сложилась ситуация, когда
ингушское население каждое, даже абсолютно правильное и законное действие
правоохранительных органов МВД республики воспринимало в штыки,
поэтому в этих условиях лучшим выходом было бы, чтобы обеспечение режима
чрезвычайного положения в Пригородном районе взяли на себя силы МВД
Российской Федерации, что и произошло, но только после начала трагических
событий.
27 октября 1992 года Верховный Совет СО ССР в развитие ранее
принятых и своевременно не отмененных, противоречащих Конституции
Российской Федерации п.24 ст.92 Конституции СО ССР и Закона СО ССР «О
безопасности», своими постановлениями №№ 317 и 318 утвердил Положения о
народном ополчении и республиканской гвардии, подчинив эти новые
вооруженные структуры СО ССР Председателю Совета Безопасности,
Председателю Верховного Совета республики Галазову А.Х. Тем самым на
основе названных выше противоречащих Конституции Российской Федерации
Законов СО ССР на территории Северной Осетии были легитимизированы уже
давно функционирующие незаконные вооруженные формирования, что, в
последующем, существенно повлияло на правовую оценку их роли в
дальнейших событиях.
/т. 8 л.д. 217, 218-222, 205-214; т. 13 л.д. 82, 182, 183-189/
Помимо государственных структур Северной Осетии определенные меры
по подготовке и возможному силовому решению территориального спора с
ингушским населением Северной Осетии и Ингушской Республикой принимали
народное ополчение и республиканская гвардия.
В основном эти меры сводились к усилению дежурств на различных
постах и ускорению процесса вооружения личного состава.
Касаясь вопроса вооружения, начальник штаба отрядов народного ополчения
/ОНО/ Пригородного района полковник запаса Козаев М.С. сообщил следствию
следующее: «Буквально за два или три дня до начала конфликта я по
собственной инициативе приехал в Комитет самообороны Северной Осетии и
сказал, что обстановка в нашем районе тяжелая, помогите, чем, можете». Со
склада Комитета самообороны республики мне было выдано пятьдесят восемь
автоматов, которые я привез в Пригородный район. Автоматы я получал по
ведомости, но выданы они мне были не по распоряжению Дзуцева Бибо, а по
распоряжению какого-то другого лица, кого, я не помню. Складирование
автоматов в Пригородном районе я поручил Тигиеву Вахтангу и приказал ему
автоматы никому не выдавать. Автоматы были складированы в помещении
группы Томаева на водозаборе, в сейфе. Там я складировал автоматы лишь
потому, что другого места в районе, где можно их хранить, не было».
/т. 41, л.д. 62/
Эти показания Козаева М.С. о получении перед конфликтом 58 автоматов
в штабе народного ополчения Северной Осетии и передаче их отряду Томаева,
подтвердил работник штаба комитета самообороны Пригородного района
Тигиев В.С.
Под воздействием событий 22-23 октября в п. Южном Ленинского района
г. Владикавказа резко возросли темпы вооружения и среди ингушского
населения Северной Осетии. С целью завладения современным автоматическим
оружием и бронетехникой ингушские боевики стали совершать нападения на
КПП и подвижные посты внутренних войск МВД Российской Федерации.
Внутренним войскам МВД Российской Федерации во исполнение распоряжения
Президента Российской Федерации от 24 августа 1992 года № 451-рпс «О
первоочередных мерах по улучшению социально-политической обстановки в
Северо-Кавказском регионе Российской Федерации приказом МВД России №
070 от 2 сентября 1992 года в целях обеспечения безопасности граждан,
пресечения деятельности незаконных вооруженных формирований и
переброски оружия в районы конфликта на территорию Грузии, оказания
помощи отделам внутренних дел в пресечении и раскрытии тяжких
преступлений предписывалось создать систему оперативных заслонов, постов,
контрольно-пропускных пунктов и маневренных групп на автомагистралях,
железных дорогах и административных границах, включив в их состав кроме
военнослужащих внутренних войск, и сотрудников отделов внутренних дел.
Для обеспечения управления силами правопорядка, задействованными в
Северо-Кавказском регионе, в г. Владикавказе был создан объединенный
оперативный штаб МВД РФ, который возглавляли заместители командующего
Внутренними войсками МВД РФ генерал-майор Гафаров В.С, а с 17 октября
1992 года - генерал-майор КаплиевА.З. В целях реализации названного приказа
решением командующего Внутренними войсками МВД РФ в СевероКавказский регион дополнительно были передислоцированы войсковые
оперативные группы (ВОГ) дивизии им. Дзержинского (в/ч 3111). В частности,
на территорию Северней Осетии были направлены в/ч 3186 с местом
дислокации в г. Владикавказе и в/ч 3179 - в Моздоке.
Личный состав ВОГ в/ч 3136, численностью около 700 человек, с 13
октября 1992 года приступил к выполнению служебно-боевых задач на части
территории Пригородного района СОССР и г. Владикавказа, а личный состав
ВОГ в/части 3179, численностью около 500 человек, - на территории
Моздокского района СО ССР. Непосредственное решение задач по
обеспечению общественного порядка осуществлялось путем круглосуточного
несения службы на 15 контрольно-пропускных пунктах (КПП) и в восьми
подвижных маневренных группах, а также путем несения патрульной службы
по отдельным заявкам территориальных отделов внутренних дел. На
территории Пригородного района и части г.Владикавказа войсками были
оборудованы следующие контрольно-пропускные пункты /КПП/:
КПП № 20 - п.Чми;
КПП № 21 - южная окраина п.Тарское;
КПП № 22 - северная окраина п.Тарское;
КПП № 23 - въезд в п.Карца у военного городка «Спутник»;
КПП № 24 - Черменская трасса у поворота на пос.Дачное;
КПП № 25 - Черменский круг, возле поста ГАИ;
КПП № 26 - поселок Зильга;
КПП № 27 - поселок Эльхотово.
На КПП-№ 20 и № 27 службу несли по 20 военнослужащих, в том числе офицер
с двумя БТР-80. На всех остальных КПП - по 10 военнослужащих с одним БТР80.
8 КПП внутренних войск были созданы и на территории Моздокского района
СО ССР.
/т.25 л.д.97, 212-213, 217-220./
Из показаний свидетеля Голоскокова А.И. - заместителя начальника
оперативного отдела в/ч 3111 - усматривается, что до 17 октября 1992 года ВОГ
в/ч 3179, непосредственно подчиненная в/ ч 3111, никаких боевых задач не
выполняла. К 17 октября 1992 года учебные части 3421, 3486, 3128, 3401, 3503 и
3152 «за ненадобностью» были отправлены в пункт постоянной дислокации, а
в/ч 3179 с аэродрома Моздок передислоцирована в г.Моздок. Перед ВОГ была
поставлена боевая задача на выполнение обязанностей непосредственно в зоне
межнационального конфликта. В/ч 3179 на границе СО ССР и Ингушской
республики было выставлено девять КПП, создано три маневренные группы и
выставлены войсковые наряды на охрану железнодорожного вокзала, аэропорта
и базы - складов с вооружением.
Перед нарядами на КПП были поставлена задача досмотра транспортных
средств, с целью выявления провозимого оружия, боеприпасов, других
запрещенных к обращению предметов.
/т.19 л.д.125-125/ .
Допрошенный в качестве свидетеля генерал-лейтенант Гафаров В.С.
показал, что в числе других, в задачу Объединенного штаба МВД России по
Северному Кавказу входила координация деятельности местных органов
внутренних дел с подразделениями внутренних войск. Находившиеся на
территории Северной Осетии войсковые оперативные группы внутренних войск
МВД РФ в обеспечении режима Чрезвычайного Положения, введенного
Постановлением Верховного Совета СО ССР, участия не принимали, но
«играли вспомогательную роль».
Находясь во Владикавказе, он чувствовал, что обстановка в регионе
накалялась с каждым днем и грозила вылиться в вооруженное столкновение.
Северная Осетия была насыщена оружием, только в сентябре силами
внутренних войск на ее территории изъято 802 ствола огнестрельного оружия, в
том числе 730 автоматов, один пулемет, 54 пистолета, 68 гранат, более 7 тысяч
боеприпасов, 30 кг взрывчатых веществ. В этой ситуации осетинское
руководство неоднократно поднимало вопросы об увеличении группировки
внутренних войск.
Однако руководство МВД РФ полагало, что войск в регионе достаточно.
Кроме того, оперативные и специальные моторизированные Части ВВ имели
низкий процент укомплектованности личным составом. В то же время
командование ВВ МВД РФ, оценивая ситуацию, полагало, что рано или поздно
между ингушами и осетинами возникнет вооруженный конфликт. Это не
скрывали и сами стороны.
/т.19 л.д.49-54/
Первая попытка нападения на военнослужащих ВВ была совершена в
районе п.Южный уже в 20 часу 22 октября на возвращающийся в часть
войсковой наряд, возглавляемый капитаном Буятовым, но атака вооруженных
ингушей была отбита.
/т.25 л.д.41, 93, 129-130/
В 00 часов 22 минуты 23 октября 1992 года был захвачен КПП-25,
расположенный у поста ГАИ на Черменском кругу. К посту подъехали
автомашины с вооруженными автоматами и гранатами ингушами, которые
захватили солдат и офицера, несших службу. Только посла почти двухчасовых
переговоров военнослужащие были освобождены, а оружие и бронетехника
возвращены. Уголовное дело по этому факту правоохранительными органами
не возбуждалось. Почувствовав безнаказанность, ингушские боевики
активизировали свои действия и 24, 26, 28, 29 октября 1992 года обстреляли
КПП № 24 и № 20.
/т.25 л.д.43, 99-101/
25 октября 1992 года вооруженными лицами была предпринята еще одна
попытка блокировать КПП-25.
/т.25 л.д.45/
Последующие события показали, что сценарий нападения в ночь на
23.10.92 года на КПП-25 полностью повторился утром 31 октября 1992 года, то
есть первое нападение на этот КПП было для ингушских боевиков как бы
генеральной репетицией перед его захватом в ходе начавшегося в ночь на
31.10.92 года вооруженного конфликта.
В эти же дни участились и усилились ночные бесцельные стрельбы в
населенных пунктах Пригородного района и г.Владикавказа. Ингуши и
осетины, имевшие оружие, как бы демонстрировали готовность применить друг
к другу силу.
Выше уже приводились доказательства того, что хотя обе стороны
практически с августа 1992 года усиленно готовились к возможному силовому
решению вопроса о спорных территориях, конкретной даты начала
вооруженного конфликта и массовых беспорядков никто не назначал. Анализ
событий, происшедших в последней декаде октября 1992 г., также
подтверждает этот вывод следствия и опровергает доводы некоторых
должностных лиц Республики Северная Осетия-Алания о том, что ингуши
якобы заранее знали, что вооруженный конфликт начнется именно 31 октября
1992 г.
Обосновывая свои доводы о якобы имевшей место осведомленности
ингушей о дне начала вооруженного конфликта, эти свидетели делали не
подтвержденные какими-либо объективными доказательствами ссылки на то,
что еще 29-30 октября 1992 года многие ингуши не вышли на работу и выехали
за пределы Северной Осетии, а их дети в эти дни перестали посещать школы,
техникумы, институты.
Вопрос о том, знали ли ингуши заранее о времени начала вооруженного
конфликта и назначался ли кем-то этот день, имеет первостепенное значение
для установления полной картины трагических событий, происшедших в
период с 30 октября по 5 ноября 1992 года, поэтому он тщательно исследовался
следствием. Были допрошены руководители предприятий, организаций,
учреждений и школ Пригородного района и г.Владикавказа, а также соседи
ингушей из числа осетин, русских и лиц других национальностей.
Большинство допрошенных по этим вопросам свидетелей пояснили, что 30
октября основная масса ингушей трудилась на своих рабочих местах. Массовый
отток ингушей из г.Владикавказа возник только после начала вооруженного
конфликта.
Если некоторые ингушские семьи и отлучились из своих квартир и домов
30 октября 1992 года на дачи или к родственникам, то это было связано с
наступающими выходными днями 31 октября (суббота) и 1 ноября
(воскресенье)
/т.33 л.д.160, 169-170., 180-188, 205-209; т.36 л.д.130-131, 139-140; т.42
л.д.1-2, 6, 8-10, 11, 18-19, 24-25, 27-28, 34 и др./
В то же время, необходимо иметь в виду, что сложившееся в двадцатых
числах октября состояние открытого вооруженного противостояния давало
основания каждой семье любой национальности выехать на время с мест,
ставших опасными для проживания, что и делали некоторые семьи.
Совсем не вяжутся заявления об осведомленности ингушского населения о дне
начала вооруженного конфликта с тем, что в числе лиц ингушской
национальности, которых с ведома органов государственной власти СО ССР
незаконно лишили свободы 31 октября 1992 г. и позже (так называемые
заложники), оказались командир несостоявшейся гвардии Ингушетии Беков
Б.Ю. и пользующиеся уважением ингушского народа заместитель министра
юстиции СО ССР Батхиев Р.Х., Арапиев Х.О., заместитель генерального
директора Северо-Кавказского научно-исследовательского института сельского
хозяйства Котиев М.И., управляющий трестом «Кавказтрансстрой» Баркинхоев
М.А., Аушев М.С., заместитель начальника следственного отдела МВД СО ССР
полковник милиции Баркинхоев Р.С., народный писатель Ингушетии Базоркин
И., народный депутат СО ССР Долаков Р.М. и другие.
/т. 45,л.д. 148-160; т. 34, л.д. 98-110, 1414, 148, 179-189,200-207, т.21 л.д.
104-112, 118-199, т. 39 л.д. 3-9, 203-215/
Кому, как не этим лицам, в своем большинстве состоящим в НСИ и
поддерживающими требования о передаче Пригородного района в состав
Ингушской республики, следовало бы до начала вооруженного конфликта
вывезти свои семьи, но они этого не сделали, и это обстоятельство еще раз
подтверждает неопровержимость вывода следствия о том, что начало
вооруженного конфликта именно на 30-31 октября никем заранее не
планировалось.
Между тем вся складывающаяся с 20 чисел октября в регионе
конфликтная ситуация, на фоне наличия у населения огромного количества
огнестрельного оружия, указывала на неизбежность конфликта, который мог
начаться в любой из дней после 22 октября 1992 года, что не было секретом ни
для властей Северной Осетии, ни для органов власти Российской Федерации.
На момент начала вооруженного конфликта МВД СО ССР имело на
вооружении 1085 автоматов, 304 пистолета АПС, гранатометов ГП-5 - 150 штук,
РПГ-7 - 113 штук, СПГ-9 - 14 штук. ЗУ-23 - 11 штук, КВПТ - 34 штуки, ПКТ 34 штуки, гранат - 1016. Из бронетехники - 34 единицы БТР-80.
/т.17 л.д.11/
В течение месяца в парке ВВОКУ г. Владикавказа находились на
хранении еще 24 единицы БТР-80, прибывшие для МВД СО ССР, которые по
распоряжению командующего внутренними войсками России Саввина В.Н. в
начале конфликта были переданы представителям МВД Северной Осетии.
Если же говорить о подразделениях МВД Северной Осетии
непосредственно осуществлявших охрану общественного порядка в населенных
пунктах компактного проживания ингушского населения СО ССР, то их
численность и вооруженность перед конфликтом была следующей: общая
численность работников Пригородного РОВД, включая службы, чуть
превышала 300 человек, из них 23 ингуша, имелось 70 автоматов.
/т.31 л.д.88/
Численность личного состава Промышленного РОВД составляла 325
человек, на вооружении находилось 35 автоматов и одна малокалиберная
снайперская винтовка, /т.31 л.д.61/; численность личного состава Ленинского
РОВД составляла около 230 человек /т.47 л.д.85/; отдельный батальон ППС
насчитывал 157 человек, имел на вооружении 36 автоматов. 72 пистолета /т.31
л.д.109/; ОМОН МВД СО ССР насчитывал 161 человек, имел на вооружении
197 автоматов, 217 пистолетов, подствольных гранатометов ГП-25 - 110 штук,
СПГ-9 - 14 штук, РПГ-7 - 62 штуки, пулеметы КВПТ -19 штук, ПКТ - 19 штук.
/т.31 л.д.112-114/
Согласно плану по проведению мероприятий, по ликвидации незаконно
установленных заграждений на проезжей части дорог в населенных пунктах и
прилегающим к ним территориях, утвержденному министром внутренних дел
Северо-Осетинской ССР Кантемировым Г.М., 27 октября 1992 года, был создан
сводный отряд в количестве 536 работников милиции.
/т.44 л.д.230-237/
По штатно-должностному списку личный состав гвардии РСО насчитывал
236 человек /т. 13 л.д.87-103/; на вооружении Республиканская гвардия имела
243 автомата, пулеметы РПГ-74 - 6 единиц, ПКС - 8 единиц, /т. 13 л .д. 121-129/.
Из бронетехники за гвардией числилось: БТР- 60П - 14 единиц, БТР-70 - 9
единиц, БТР -80-19 единиц, БМП-2 - 4 единицы, БТР-КШМ- 2 единицы, /т. 13
л.д. 121-134/. 26 октября 1992 года Республиканская Гвардия приказом ее
командира была приведена в постоянную боевую готовность.
/т. 13 л. д. 145/.
Отряды народного ополчения СО ССР на начале конфликта имели
следующую численность: штаб - 45 человек, комендантский взвод - 20 человек,
комендантская рота - 83 человека, ополчение Промышленного района
г.Владикавказа насчитывало 86 человек. Алагирского района - 32 человека,
Кировского района - 25 человек, Советского района - 192 человека, отряд
«Спортсмен» насчитывал 22 человека, «Егерь» - 15 человек, «Афганец» - 101
человек, «Пограничник» - 43 человек, отряд казаков Владикавказского отдела
Терского Казачьего войска - 80 человек. Всего 724 человека, это без ополчения
Пригородного района, численность которого, судя по получению в ходе
конфликта 200 автоматов (и еще до конфликта было похищено 47 автоматов и
получено а штабе ОНО СО ССР 58 автоматов), была свыше 300 человек.
/т.13 л.д.195-237/.
Только по имеющимся официальным данным на вооружении. ОНО СО
ССР на 30.10.92 года имелись 21 БРДМ, 135 автоматов. На руках у ополченцев
было много и другого огнестрельного оружия.
/т. 16 л.д.35-68, 69-76, 83, 84-85, 92-98;
т.31 л.д.91-92, 202-205; т.41 л.д.62; т.47 л.д.45/
Ингушская же сторона по официальным источникам, в случае
вооруженных действий из числа жителей Пригородного района могла поставить
в строй 1470 человек. На вооружении, согласно данным начальника ингушского
координационного штаба, имелись 170 автоматов, 7 пулеметов, 5 гранатометов,
около 600 гранат. Кроме того, было заготовлено и много бутылок с
зажигательной смесью.
/т.21 л.д.175/
Население Ингушетии незаконно имело на руках свыше 2000 стволов
автоматического оружия.
/т.35 л.д.9-10;т.37 л.д.15, 19/
МВД Ингушской Республики было вооружено 42 автоматами и 371
пистолетом.
/т.47 л.д. 144/
Бронетехникой на момент начала вооруженного конфликта ингушская
сторона не располагала.
Непосредственной причиной начавшегося после 23 часов 30 октября 1992
года на территории Пригородного района и части г. Владикавказа открытого
вооруженного конфликта, переросшего в массовые беспорядки, послужили
следующие события.
30 октября 1992 года после 21 часа 30 минут в слившихся практически в
одно целое населенных пунктах Пригородного района п. Октябрьском, с.
Камбилеевском, поселках Дачном и Куртат и в п. Карца Промышленного
района г.Владикавказа стали раздаваться одиночные выстрелы и очереди из
автоматического оружия. Такая беспорядочная стрельба поверх крыш домов
здесь наблюдалась неоднократно раньше, поэтому многие жители не придали ей
вначале особого знания. Ингушские боевики, дежурившие на баррикадах,
постах и в некоторых жилых домах проживающих в перечисленных населенных
пунктах ингушей, стреляли в сторону компактно расположенных домов осетин
в районе Камбилеевского химического завода, пищекомбината «Октябрьский» и
школы п. Октябрьского. В свою очередь, ополченцы и вооруженные лица
осетинской национальности обстреливали места компактного проживания
ингушей в поселках Октябрьском, Дачном и селе Камбилеевском. Если вначале
стрельба шла поверх крыш, то после того, как осетинская сторона в 24 часа
узнала об убийстве одного и ранении другого работника милиции МВД СО
ССР, характер стрельбы сразу изменился. Обе стороны стали вести прицельный
огонь, причем силы безопасности СО ССР применили крупнокалиберное
оружие и гранатометы.
/т. 18 л.д.202-231; т.21 л.д.10-40; т. 29 л.д. 149-212; т.33 л.д. 34-213, 214219, 249-258; т.36 л.д. 1-140; т.40 л.д.4-11; т.41 л.д.113-114, 170-198; т.45
л.д.27-64/
По обстоятельствам начала вооруженного конфликта заместитель министра
внутренних дел СО ССР Сикоев показал: «В МВД я узнал, что работник
милиции Болотаев вместе с другими людьми поздно возвращался на машине в
п.Октябрьский ... и был обстрелян в районе п. Карца. Машина закатилась в дом,
гражданские люди доставили Болотаева и находившегося с ним в больницу, где
он скончался. Работников милиции на место происшествия не пустили, отсюда
пошел виток напряжения, способствующий развязке ситуации. Осетинская
часть населения была взбудоражена случившимся. Никто не спал, особенно в
п.Карца ...».
/т.20 л.д.153/
Следствием выявлено, что убийство и ранение работников милиции ни
коим образом не связано с действиями пострадавших по охране общественного
порядка.
30 октября 1992 года оперуполномоченный ОУР МВД СО ССР Болотаев
Г.Э. за рулем своего автомобиля ВАЗ-2106 госномер Г 32-43 СЕ с участковым
инспектором промышленного РОВД Плиевым Т.В. по личным делам следовал
со стороны здания Промышленного РОВД в п.Октябрьский. Оба работника
милиции были в гражданской одежде. Между 23 часами 10 мин. - 23 часами 35
мин., при выезде из заселенного почти полностью ингушами поселка Карца их
машину со стороны п.Карца обстрелял не установленный следствием
преступник из автомата Калашникова калибра 5.45. В результате обстрела оба
работника были тяжело ранены, а машина, потеряв управление, проехала еще
несколько десятков метров и остановилась у дома № 4 по ул.Дружбы
п.Октябрьского. Выбежавшие из домов лица осетинской национальности на
попутной машине в 23 часа 45 минут доставили раненых в расположенную в
этом же поселке Пригородную районную больницу, где Болотаев скончался.
/т.29 л.д. 149-212/
Уголовное дело по данному факту, как и все дела о конкретных
преступлениях, выделено в отдельное производство.
/т.2 л.д. 92-93/
Сразу после доставки Болотаева и Плиева в больницу, туда для выяснения
обстоятельств их ранения прибыла оперативно-следственная группа
Пригородного РОВД. В это же время верхние этажи больницы стали
обстреливаться из пулемета со стороны расположенного рядом ингушского
кладбища.
/т.33 л.д.85,. 96, 218/
Об убийстве Болотаева и ранении Плиева через 15-20 минут стало
известно дежурившим на постах членам народного ополчения Пригородного
района и сотрудникам органов внутренних дел Северной Осетии, а также
населению района, которое после 23 часов собралось на площади в
п.Октябрьском и требовало выдачи оружия. Те же, кто уже были вооружены,
усилили обстрел ингушских домов в с. Камбилеевском со стороны химзавода,
применив при этом крупнокалиберные пулеметы и гранатометы. Все силы
народного ополчения Пригородного района были подняты по тревоге условным
сигналом сирены, установленным на Камбилеевском химзаводе.
/т.20 л.д.153; т.31 л.д.96, 104; т.33 л.д.42-43, 134; т.40 л.д.9, 22, 30-32, 33/
Примерно через час после убийства Болотаева, на место происшествия на трех
БТР-30, принадлежащих ОМОН МВД СО ССР, прибыла оперативноследственная группа в сопровождении омоновцев.
/т.29 л.д.238; т.31 л.д. 94-101; т.47 л.д.98-100, 101-106/
Как следует из протокола осмотра журнала учета оперативных действий
отряда милиции особого назначения при МВД СО ССР, в 01 час 25 минут 31
октября по указанию полковника Газюмова в Пригородный район выехали еще
4 БТР-80 с 25 бойцами ОМОНа якобы для охраны общественного порядка.
Машины вернулись на базу в 3 часа 40 минут.
/т. 33 л.д.155, 210/
Попытки следствия установить, чем конкретно занимался этот отряд из 4х БТР с 25 омоновцами в Пригородном районе, результатов не дали. Все
допрошенные подтверждают факт выезда, но за давностью событий никто не
мог указать номера этих 4-х БТРов, состав экипажей и десанта.
/т.31 л.д.94-98; т.47 л.д. 112-115/
В то же время доказано, что в ночь на 31 октября 1992 года в перестрелке
с ингушскими вооруженными группировками и в обстрелах домов принимали
участие БТРы. Однако выяснить, кому именно принадлежали эти БТРы: МВД,
Республиканской гвардии или народному ополчению Северной Осетии не
представилось возможным. Тем не менее, абсолютно точно установлено, что
ингушская сторона в ночь на 31.10.92 года бронетехники в Пригородном районе
и Промышленном районе г.Владикавказа не имела, то есть, в любом случае,
стрельба из крупнокалиберных пулеметов в ночь на 31.10.92 года велась из
бронетехники осетинской стороны.
О применении в ночь на 31.10.92 года крупнокалиберного оружия и
бронетехники сообщило много свидетелей.
В частности, свидетель Албаков М.Х. рассказал следующее: «Проснулся
... от выстрелов... вышел на улицу и по трассерам понял, что стреляют из
пулемета КПВТ и ПК, устанавливаемых на бронетранспортерах, видимо, 1-2
БТРа стояли у очистного сооружения с.Нижнее Камбилеевское, стреляли по
селам Дачное и Куртат.
/т.45 л.д.48/
О применении осетинской стороной в ночь на 31.10.92 года гранатометов
владелец разрушенного в результате ночного обстрела дома № 2 по ул.Гоголя
с.Камбилеевского свидетель Цурова Х.М. показал: «... Около 23 часов 30
октября 1992 года я услышал звук сирены с химзавода ... Приблизительно через
20 минут после подачи сирены со стороны Камбилеевского химического завода
начался обстрел ингушских домов, расположенных по ул.Гоголя и соседним
улицам в с.Камбилеевском. Огонь был очень плотный и интенсивный ...
продолжался до 4 часов 30 минут. А в 4 часа 30 минут с того же места был
открыт огонь по ингушским домам из гранатометов и минометов. ... Этими
снарядами была частично разрушена фасадная стена моего дома и практически
полностью разрушена крыша ...».
/т.41 л.д.160/
Показания Цурова об обстреле его дома из гранатометов или минометов
нашли полное подтверждение в показаниях осматривающих этот дом утром 31
октября 1992 года заместителя командующего ВВ МВД Российской Федерации
генерал-майора Каплиева А.В. и заместителя министра внутренних дел СО ССР
полковника милиции Сикоева С.И. и жителей села Камбилеевского.
В то же время Цуров Х.М. не объяснил следствию, почему огонь из
гранатометов или минометов был открыт именно по его дому, однако признал,
что стрельбу из своих домов вели и ингуши. В частности, он указал:
«... В ответ на обстрел ингушских домов некоторые ингуши стреляли в сторону
осетин и в сторону химзавода, в районе которого, как раз и были осетинские
позиции, поэтому отдельные пули могли попасть на территорию химзавода. Но
ответный огонь с нашей стороны был неприцельный, тяжелого вооружения у
нас не было. Поэтому химзавод не пострадал практически, в то время, как наши
дома оказались практически полностью разрушенными».
/т.41 л.д. 163-164/
Между тем почти все допрошенные по делу очевидцы стрельбы в
с.Камбилеевском неингушской национальности сообщили, что ингуши
стреляли из дома Цурова Х.М.
/т.33 л.д.34-39, 117, 125-126/
Показания свидетеля Цурова Х.М. о том, что в ночь на 31 октября
стрельба велась и ингушской и осетинской сторонами подтвердили ряд других
свидетелей-очевидцев, в том числе и лица ингушской и осетинской
национальностей.
/т.33 л.д.34; 36 л.д.92, 126, 137; т.41 л.д.187-188/
Все допрошенные по делу о начальной стадии вооруженного конфликта
свидетели, в основном, рассказали то же, что и житель п.Октябрьского Царитов
Т.И., который эти события осветил так: «... Иногда по ночам до конфликта в
Октябрьском раздавались выстрелы из автоматов, ружей. Кто стрелял, не знаю.
Сильная стрельба началась около полуночи с 30 на 31.10.92 года. Перед этим
постреливали изредка одиночными, а в полночь уже очередями, чаще. Стреляли
в стороне ингушских домов за речкой... Кто стрелял, не знаю, но пули попадали
из-за речки в наш дом. До сих пор есть дырки на крыше со стороны ингушских
домов. Кто начал стрельбу первым, и где, не могу сказать, но со стороны
осетинских домов тоже раздавались выстрелы».
/т.33 л.д. 130/
О том, что вооруженный конфликт начался поздно вечером 30 октября, а не
утром 31 октября, как это утверждалось на первых порах некоторыми
руководителями Северной Осетии, а числе других свидетелей следствию
рассказал дежурный по Пригородному райсовету Кучиев В.А., пояснивший
следующее: «... В 8 часов 30 минут 30 октября 1992 года я заступил на суточное
дежурство по райсовету. В моем подчинении никого не было, я просто сидел в
моем кабинете на 3 этаже у телефона... В 22 часа 50 минут неожиданно в
селениях Карца, Октябрьское, Куртат, Дачное, началась стрельба. Это
произошло одновременно во всех населенных пунктах. Лишь со стороны
с.Тарское не было звуков стрельбы. Мои окна выходят в сторону Карца и я
лично видел, как оттуда из крупнокалиберного пулемета обстреливается
Октябрьское. Трассирующие пули шли поверх здания райсовета. В это время в
Октябрьском тоже шла стрельба. Кто ... в райцентре стрелял, не знаю. Но из
Карца могли стрелять только ингуши. Через несколько минут после начала
стрельбы раздался звук сирены на Камбилеевском химзаводе, расположенном
примерно в 500 метрах от райсовета, за речкой Камбилеевской и в 500 метрах от
РОВД. Звук сирены раздался и в селе Сунжа, до которого 7 км. Звуки сирены я
слышал лично. Они были запущены не по моему указанию, а самостоятельно.
На химзаводе находилась своя группа охраны и дежурный по заводу. Их было
человек 7. Но на связи с ними я не состоял. Видимо, у охраны завода было такое
указание на случай бедствия. Я позвонил по телефону в село Тарское
предрайсовета Джусоеву П.П. и во Владикавказ - предрайисполкома Березикову
В.И.. Сообщил им, что «началась война». Это дословно, поскольку со всех
сторон шла интенсивная стрельба из автоматов, пулеметов и гранатометов.
Примерно в 23 часа 30 минут перед райисполкомом собралась толпа мужчин,
женщин, детей в несколько сот человек...».
/т.33 л.д.134/
Допрошенный в качестве свидетеля дежуривший по Пригородному РОВД
в ночь на 31.10.92 года капитан милиции Гуцаев В.И. по вопросам, касающимся
начала конфликта, сообщил, что около 23 часов по «02» стало поступать много
сообщений о стрельбе, которые он не успевал регистрировать. Звонили
женщины и говорили, что стрельба ведется со стороны ингушских домов,
расположенных на противоположном берегу речки Камбилеевки. Он послал к
месту стрельбы двух сержантов из роты ППС, вооруженных автоматами. Через
некоторое время сержанты вернулись в отдел и доложили, что стрельба идет со
второго этажа ингушского кирпичного дома, расположенного у
железнодорожного полотна.
/т.33 л.д.84-85/
Далее Гуцаев пояснил: «... Я несколько раз звонил в МВД, звонил и
Тибилову. Сообщил об интенсивной стрельбе в указанном районе, сказал, что
уже из РОВД слышны автоматные очереди, взрывы гранат, которые перебивали
пулеметные очереди... Дежурный МВД никаких указаний нам не дал, сказал,
что доложит.
Аналогичные показания дали допрошенные в качестве свидетелей
бывшие работники Пригородного РОВД Тибилов В.А., Пухаев С.А..
/т.33 л.д.93-102, 171-173/
О большой толпе осетинского населения в количестве около 1000
человек, собравшейся перед Пригородным РОВД после 22 часов 30 минут
30.10.92 года, говорит и свидетель Тедеев В.Н.
/т.33 л.д.42-43/
Приведенные выше доказательства свидетельствуют, что о начале после
23 часов 30 октября 1992 года вооруженного конфликта сразу же стало известно
руководству района (они же руководители народного ополчения), а также
руководству правоохранительных органов республики и Пригородного района.
Между тем силы ОВД Пригородного района, не говоря уже о МВД СО ССР,
продолжали только наблюдать и фиксировать боевые действия. Этот вывод
следствия подтверждается показаниями работников Пригородного РОВД.
В ходе следствия из МВД СО ССР и ОВД Пригородного района были
истребованы различные внутренние служебные документы, касающиеся
развития конфликта. Из этих документов следует, что 30 октября 1992 года
различные «ингушские вооруженные бандформирования» из п. Карца, селений
Джейрах (Н.Камбилеевское), Дачное, Куртат стали обстреливать село
Октябрьское, а в 23 часа группа боевиков на 17 автомашинах марки «КАМАЗ»
прибыла в село Дачное, откуда повели наступление на с. Джейрах.
/т.17л.д. 234, 292-293/
В этих справках также утверждается, что якобы сотрудники милиции
Северной Осетии участвовали в отражении, перечисленных выше атак
ингушских боевиков. Однако все имеющиеся в деле доказательства
опровергают это утверждение. Никакие отряды милиции с вечера 30 октября до
утра 31 октября не принимали мер к пресечению начавшегося вооруженного
конфликта. В связи с этим возникает вопрос, почему при начавшемся поздно
вечером 30 октября 1992 года вооруженном конфликте (что было ясно не только
из указанных выше справок МВД, но и из сообщений в МВД дежурной части
Пригородного района) и нахождении сил милиции на казарменном положении с
27-28 октября 1992 года личный состав МВД был поднят по тревоге только в 05
часов 30 минут 31 октября 1992 года, а не принял мер к разъединению сторон до
того, как к участию в конфликте подключились вооруженные группы и лица,
прибывшие утром 31.10.92 года с территории Ингушетии в Пригородный район
СО ССР. Такой вопрос следствием был задан и министру внутренних дел
Республики Северная Осетия Кантемирову Г.М., но исчерпывающего
конкретного ответа получено не было. Министр дипломатично стал говорить о
каких-то переговорах, якобы имевших место вечером 30.10.92 года, хотя в это
время никаких переговоров с ингушами не было. Как установлено следствием,
только утром 31.10.92 года заместитель министра внутренних дел СО ССР
Сикоев СИ. приехал в с. Камбилеевское и пообещал собравшимся у
разрушенного дома Дурова ингушам, что обстрелы прекратятся.
/т.20 л.д.153-154; т.31 л.д.43-45/
Таким образом, до утра 31.10.92 года значительные силы МВД СО ССР,
вооруженные самым современным оружием и оснащенные бронетехникой, по
неизвестным причинам практически бездействовали, а действия народного
ополчения в ночь на 31.10.92 года против вооруженных ингушей привели лишь
к расширению масштабов этого конфликта.
В ночь на 31.10.92 года, кроме пострадавших осетин Болотаева и Плиева
были жертвы и со стороны ингушского населения. В частности, в п. Дачном в 2
часа был убит Яндиев Г.О. и ранен Дахкильгов А.
/т. 13 л.д.204; т.45 л.д.166-157/
Уголовное дело по факту убийства Яндиева Т.О. выделено в отдельное
производство.
/т.47л.д. 193-194/
Своих раненых ингуши стали незамедлительно на автомашинах
доставлять в г.Назрань, в центральную районную больницу Назрановского
района Ингушской республики. Соответственно, в г.Назрани они рассказали
своим родственникам и знакомым о стрельбе в поселках Октябрьском, Дачном,
Куртате, Карца, селе Камбилеевском, и даже стали требовать немедленного
вмешательства в эти события сотрудников Назрановского РОВД. Полученная от
приехавших с охваченных вооруженным конфликтом населенных пунктов
Пригородного района и г. Владикавказа непроверенная информация о том, что в
Северной Осетии убивают ингушей, в эту же ночь распространилась по всем
трем районам Ингушетии и, в силу особого менталитета ингушской нации,
лучше любого лидера организовала жителей Ингушетии, с оружием в руках,
поддержать своих соплеменников в Северной Осетии. Уже через 1,5-2 часа
существующие на территории Республики вооруженные группы ингушских
боевиков стали стягиваться к границам Пригородного района. Туда же
двинулись вооруженные автоматическим оружием ингуши, чьи родственники и
друзья проживали в Северной Осетии. Попытки работников Назрановского
РОВД и отдельных трезвомыслящих представителей ингушского народа
остановить передвигавшихся а сторону Северной Осетии на различном
автотранспорте вооруженных лиц не увенчались успехом. Число боевиков,
выехавших к границе СО ССР, установить не представилось возможным, но о
количестве можно судить по движению на трассе Назрань - Чермен: в первые
часы эта трасса вся была запружена различными видами транспорта.
/т.40 л.д.48; т.41 л.д.68-76, 77-81, 82-85, 88-92; т.45 л.д.12-15/
То, что вооруженный конфликт начался поздно вечером 30 октября 1992
года было неожиданным и для жителей и для властей Ингушетии.
Это обстоятельство, в частности, подтверждается показаниями находившихся в
это время в Назрани водителей и других специалистов, приехавших из Москвы
для обслуживания аппарата представителей Верховного Совета и Президента
Российской Федерации в Ингушетии. Как пояснили все эти незаинтересованные
в исходе дела свидетели, никаких приготовлений в г.Назрани к началу
вооруженного конфликта на 30-31 октября 1992 года они не замечали. Только
между 4-5 часами утра 31.10.92 года, то есть после приезда гонцов из
Пригородного района, некоторые свидетели услышали, что над Назранью
раздалась очередь крупнокалиберного пулемета, которая послужила сигналом
для сбора народа на площади.
/т.37 л.д.211-219, 220-224, 225-227, 228-230, 231-238, 257-262 и др./
Уже к 7 часам утра на площади в г.Назрани перед райисполкомом
собралась огромная толпа, среди которых было много вооруженных лиц,
требовавших от властей защитить ингушей, проживающих в Пригородном
районе и г.Владикавказе. В 9 часов толпа уже вошла в здание и стала требовать
оружие у взвода спецназа «Витязь», который нес службу по охране
представительств Президента и Верховного Совета Российской Федерации.
Между 10-11 часами, во избежание кровопролития, по указанию из Москвы
командующего ВВ МВД России Савина В.Н. оружие подразделения было
передано председателю Назрановского районного Совета Могушкову Ш.Х. и
тут же распределено между боевиками. Всего было передано: 2 единицы БТР-80
со штатным вооружением (14,5 мм пулемет ПКВТ и 7,62 мм пулемет ПКТ), 16 АКС-74, 3 - АК-74Н, НСПУ, 1 - АКМ, 2 - СВД, 4 - РПГ-7В, 1-ПМ, УАЗ-469 с
радиостанцией, автомобиль ГАЗ-66, боеприпасы и военное снаряжение.
/т. 19 л.д.85; т.37 л.д. 230, 233-234, 241-246; т.47 л.д. 195 и др./
Уголовное дело в отношении военнослужащих этого взвода и их
командира подполковника Никитина В.И. по факту сдачи оружия прекращено
за отсутствием в действиях военных состава преступления.
/т.47 л.д. 195-196/
О происходящих поздно вечером 30 октября в. с.Камбилеевском,
поселках Дачном, Карца, Октябрьском событиях сразу также стало известно в п.
Южном, селах Майском, Чермен и других населенных пунктах Пригородного
района и г. Владикавказа, компактно заселенных ингушами.
/т.21 л.д.9; т.45 л.д. 174, 183, 187, 193/
Быстрота, с которой о начале вооруженного конфликта были извещены
ингуши других населенных пунктов СО ССР и Ингушской Республики, говорит
о налаженной системе оповещения на случай чрезвычайных обстоятельств.
Наличие системы оповещения просматривается и из показаний ряда работников
милиции и других лиц.
Так, допрошенные по делу в качестве свидетелей работники патрульнопостовой службы ГАИ МВД СО ССР Гаев П.Д., Туганов В.В., Гогичаев Х.Т.,
дежурившие в ночь на 31 октября 1992 года на посту ГАИ на Черменском кругу
(там же располагался КПП-25 ВВ МВД России) рассказали, что в 4 часа утра со
стороны Чермена к посту подъехала автомашина «Нива». Водитель этой
машины переговорил по ингушски с пассажирами, вышедшими из сломанного
автобуса Минеральные Воды - Грозный, и уехал быстро в сторону Назрани.
После уезда «Нивы», пассажиры стали расходиться, а один из них сказал
работникам милиции, что, со слов водителя «Нивы», в Октябрьском началась
война. Этот гонец на «Ниве» спустя 30 минут уже ехал со стороны села
Майского. Когда работники ГАИ пытались остановить «Ниву», водитель
высунул руку из окна и стал стрелять из пистолета. О том, что в Октябрьском
началась «война» работники сразу сообщили по рации дежурному по ГАИ
республики.
/т.45 л.д.110, 183-188, 193/
Через 1,5-2 часа после этого случая пост ГАИ и КПП-25 были захвачены
ингушским боевиками из с. Майского и Назрановского района Ингушетии. Это
обстоятельство убедительно свидетельствует, что водитель неустановленной
«Нивы», как и лица, доставлявшие раненых, информировал боевиков в с.
Майском и г.Назрани о начавшемся вооруженном конфликте.
Несмотря на то, что находившиеся на посту ГАИ работники милиции сообщили
о начале вооруженного конфликта дежурному ГАИ МВД СО ССР, никаких мер
по усилению поста ГАИ и КПП-25 внутренних войск принято не было и там на
БТРе со штатным вооружением продолжали нести службу 11 военнослужащих,
вооруженных автоматами АКС-74.
В 6 часов 30 минут со стороны Чермена мимо поста ГАИ и КПП на
большой скорости в сторону села Майского Пригородного района проехал
автобус марки «ЛАЗ», который через 15-20 минут возвратился из села
Майского, заехал на кольцо, повернул в сторону Назрани, и остановился у входа
на территорию поста. Из автобуса стали выскакивать вооруженные автоматами
и гранатами жители села Майского, в том числе и те, которых знали работники
ГАИ. Всего их было не менее 50 человек. Один из нападавших сразу бросил
гранату в находившегося на вышке солдата. Захват КПП-25 произошел в
течение 2-3 минут и тут же стали подъезжать автомашины и автобусы с
вооруженными ингушами со стороны с. Майского, Чермена и Назрани. В
результате нападения 4 работника милиции и 11 военнослужащих были
разоружены и захвачены в заложники, кроме того, нападавшие завладели БТР и
автомашиной ГАИ. Всех военнослужащих и работников ГАИ СО ССР через
некоторое время отвезли в с. Майское, а затем в г. Назрань. Таким образом,
работники ГАИ СО ССР Гаев, Баскаев, Туганов, Гогичаев практически стали
первыми заложниками из числа лиц осетинской национальности. При
нападении на КПП-25 ингушами были захвачены: БТР-80 со штатным
вооружением, 11 автоматов АКС-74, один пистолет ПМ, под ствольный
гранатомет ГП-25, боеприпасы, бронежилеты и другое вооружение.
/т. 25 л. д. 110-125, 126-138, -140, 146, 249-265; т. 45 л. д. 171-185, 186-191,
192-194; т. 47 л. д. 228-231/
Уголовное дело по факту нападения ингушских боевиков на КПП-25 и
пост ГАИ выделено в отдельное производство.
/т. 2 л. д. 231-232/
Необходимо особо отметить, что после захвата КПП-25, в этот же день
группа ингушских боевиков в количестве не менее 60 человек, в 14 часу
совершила вооруженное нападение на КПП-23 в селе Хурикау Моздокского
района СО ССР. В результате нападения боевики захватили БМП-1 с 108
боекомплектами к пушке и 950 -к крупнокалиберному пулемету, 15 автоматов
АКС-74, гранатомет ГП-25, ПК-1, ПКМС-1
/т. 25 л. д. 63, 86-87; т. 47 л. д. 197/
1 ноября 1992 года ингуши совершили нападение на КПП-31 в селе
Предгорном Моздокского района и похитили 12 автоматов АКС-74. 1 автомат
АК-74, 3 единицы РПК-74, 1 винтовку СВД, автомат АКСУ-74 и два ПМ.
/т. 19 л. д. 119-120; т. 25 л. д. 63, 82-35, 92-94/
Уголовное дело в отношении военнослужащих войсковых нарядов КПП28 и 31 прекращено за отсутствием в их действиях состава преступления.
/т. 47 л. д. 197/
Эти нападения, особенно нападение на КПП-23, расположенный в другой
части Северной Осетии, говорят о том, что некоторые из созданных в
Ингушской Республике незаконных вооруженных групп имели четкий план
взаимодействия с ингушскими боевиками Северной Осетии на случай начала
вооруженного конфликта в Пригородном районе и части г. Владикавказа.
О количестве находившихся в районе КПП-25 ингушских боевиков, их
вооружении и степени организованности подробно рассказал следствию
допрошенный в качестве свидетеля заместитель начальника штаба в/ч 3186
подполковник Никитин В. Н., который командовал дислоцирующимся в
Назрани взводом подразделения «Витязь», и прибыл на КПП-25, вскоре после
его захвата, вместе с военкомом Назрановского района Гойговым С. и
представителем Назрановского райсовета для решения вопроса об
освобождении захваченных боевиками военнослужащих. В частности, Никитин
пояснил следующее:
«По прибытии на место я обнаружил толпу вооруженных людей
ингушской национальности около 2,5-3 тысяч. Все дороги перекрестка были
перекрыты железобетонными блоками и большегрузными автомобилями.
Вооружение боевиков был разнообразно: преобладали автоматы АКС, АКМ
также были винтовки Мосина, Симонова, РПК несколько РПГ, около 60-70
противотанковых гранат на руках. Толпа была возбуждена, агрессивна,
раздавались выкрики, однако стройной структуры и организации не
наблюдалось.
Со стороны Назрани, Майского и Кантышево прибывали легковые и
грузовые автомобили с вооруженными ингушами... »
/т. 25 л.д. 250/
Такие же показания дали и другие военнослужащие, наблюдавшие эту
толпу ингушских боевиков.
/т. 25 л.д. 101-106 и др. /
Вся эта вооруженная, но не имеющая единого командования армада,
готовилась двигаться вглубь территории Пригородного района.
В дальнейшем события в различных населенных пунктах Пригородного района
и г. Владикавказа развивались следующим образом.
После получения сообщения о нападении на КПП-25, по приказу
начальника ВОГ подполковника Блинова Ю. П. полк был приведен в боевую
готовность и на место происшествия направлена маневренная группа в составе
4-х БТР-80 во главе со старшим помощником НШ по боевой подготовке
майором Скороходом В. В., который получил приказ разобраться в ситуации и
действовать по обстановке.
Примерно в 8 часов к месту происшествия на двух бронетранспортерах
также выехали генерал-майор Каплиев, подполковник Блинов с комендантским
взводом и заместитель министра внутренних дел МВД СО ССР полковник
Сикоев СИ.. Проехав мост через реку Камбилеевку, на южной окраине
населенного пункта Чермен они встретили председателя Сунженского
райсовета Ингушской Республики Татиева Руслана с сопровождавшими его
лицами. Затем, для выяснения обстановки на месте Каплиев, Сикоев и Татиев с
сопровождавшими его лицами на автомашине уехали в населенные пункты
Октябрьское и Камбилеевское, дав команду Блинову оставаться на месте до их
возвращения.
После отъезда Каплиева и других со стороны Владикавказа подъехал
автобус марки «ЛАЗ» и выбежавшие из него вооруженные автоматами,
противотанковыми гранатами ингуши окружили Блинова и находившихся с ним
на двух БТРах военнослужащих, а затем и подъехавших в этот момент со
стороны КПП-25 на 4 БТРах военнослужащих под командованием Скорохода.
После этого, к Блинову подошел находившийся там депутат Назрановского
райсовета Тангиев и сообщил, что в случае оказания сопротивления могут
погибнуть солдаты наряда КПП-25, которые находятся в руках боевиков. В
связи с этим Блинов был вынужден отдать приказ сложить оружие и сдать
бронетехнику.
В результате этого нападения ингушскими боевиками было захвачено: 6
бронетранспортеров со штатным вооружением (1 КПВТ и 1 ПКТ на каждом), 49
автоматов АКС-74, 11 ручных пулеметов РПК-74, 3 автомата АК-74 с НСПУ,
три гранатомета РПГ-7В, 2 снайперских винтовки СВД, 1 пулемет АКМС, 3
пистолета ПМ, 2 подствольных гранатомета, 2 автомата АКМ с ЛБС, 1 карабин
КС-23, значительное количество патронов и боеприпасов и 84 военнослужащих.
Как показал работник штаба ВВ МВД РФ Мальцев В.А., прибывший (в Назрань
вечером 31.10.92 года, в клубе к тому времени содержались 111
военнослужащих ВВ.
/т. 19 л. д. 132-136/
Уголовное дело в отношении Блинова Ю.П. и других военнослужащих,
причастных к сдаче оружия и 6 БТРов, прекращено за отсутствием в их
действиях состава преступления.
В 9 часов 30 минут к зданию Черменского отделения милиции на улице
Ленина 66, со стороны г. Владикавказа на 3 автомашинах КАМАЗ подъехали
вооруженные огнестрельным оружием и гранатами 100-150 ингушей.
Находившиеся в здании 3 сотрудников милиции и 2 гражданских лица
осетинской национальности, не имея никаких указаний от Пригородного РОВД
и МВД СО ССР, приготовились к обороне. До начала боевых действий,
начальник отделения милиции Демуров А.А. в своем кабинете вступил в
переговоры с неустановленным боевиком из числа окруживших здание
ингушей; через несколько минут этот боевик выбежал из кабинета начальника
отделения, из которого сразу раздался взрыв, приведший к гибели Демурова и
присутствовавшего при переговорах жителя Чермена Джиджоева Б. А.
Одновременно, окружившие здание милиции боевики открыли огонь и
забросали здание гранатами, вследствие чего погиб милиционер Ахполов У.У.,
а уцелевшие работники милиции были захвачены в качестве заложников.
Необходимо также отметить, что после захвата КПП-25 по с. Чермен стали
разъезжать автомашины с ингушским боевиками, которые врывались в жилые
дома, захватывали и увозили с собой не успевших убежать осетин, устраивали
погромы и грабежи.
В течение этого и последующих дней между ингушскими боевиками и
занявшими оборону по берегу реки Камбилеевка осетинским ополченцами и
сотрудниками Правобережного РОВД велись позиционные бои. К 12 часам 3
ноября 1992 года с. Чермен было блокировано силами внутренних войск МВД
РФ и сводного парашютно-десантного полка 76 воздушно-десантной дивизии, а
4 ноября с 10 часов совместно с осетинским Народным ополчением и силами
ВВ МВД РФ началась операция по освобождению села от ингушских боевиков.
После того, как боевики и опасавшиеся расправы со стороны осетинских
ополченцев мирное ингушское население покинули село, начались поджоги
ингушских домов, разграбление оставленного там имущества ополченцами и
местным осетинским населением.
Уголовное дело по фактам массовых беспорядков в селе Чермен, имевших
место с 31.10.92 по 06.11.92 года выделено в отдельное производство.
/т. 4 л. д. 160-162/
Нельзя не указать на то, что к тому времени, когда после захвата
КПП-25 толпы вооруженных ингушских боевиков уже начинали двигаться
в направлении Черменского ПОМ, основная боевая единица МВД СО ССР
- ОМОН, оснащенный современным оружием и бронетехникой, даже не
был поднят по тревоге.
Согласно записи в журнале оперативных действий ОМОН при МВД СО
ССР личный состав ОМОНа был поднят по сигналу боевой тревоги только в 7
часов 30 минут 31 октября 1992 года.
/т. 38 л. д. 211/
В то же время несколько БТРов ОМОНа с вечера 30.10.92 года дежурили
на постах в Пригородном районе, в том числе и на Черменском шоссе, и при
соответствующей организации могли бы к 9 часам 40 минутам прибыть на
помощь работникам Черменского ПОМ.
Допрошенный в качестве свидетеля боец ОМОНа Ткаченко И. А. показал,
что их БТР утром 31 октября прибыл на перекресток с. Чермен, п. Дачное, там
находились два БТР-80 внутренних войск, которые ничего не предпринимая,
наблюдали за действиями ингушских боевиков. Он тоже стал наблюдать за
ингушами, находившимися на обшитых стальными листами КАМАЗах, двух
БТР-80 и БМП-2. Когда БТР ингушей произвел выстрел, они связались с
руководством и им предложили ответного огня до следующих выстрелов
ингушей не открывать.
/т. 38 л. д. 120-124/
Из этих показаний усматривается, что и поднятые по боевой тревоге силы
МВД 31.10.92 года действовали крайне нерешительно по пресечению
преступных действий ингушских боевиков. Что касается показаний свидетеля
Ткаченко по поводу обшитых «стальными листами» КАМАЗов, то про эти
листы говорят еще два свидетеля. Но другие бойцы ОМОНа, которые видели
эти КАМАЗы ингушских боевиков пояснили, что это были обычные машины. В
частности, об этом говорят командир взвода ОМОНа Козанов И.З. и боец
Короев.
/т. 33 л. д. 117, 139-140/
Как установлено следствием, основной парк автомашин, автокран и
другую автоспецтехнику ингуши захватили на предприятиях Пригородного
района СО ССР и Промышленного района г. Владикавказа.
Допрошенный по этому вопросу в качестве свидетеля главный инженер
ДРСУ Сланов Ю. П., административное здание которого находится в п. Карца,
рассказал, что утром 31.10.92 года вооруженные ингуши выдворили его из
служебного кабинета. Во дворе ДРСУ он увидел, что ингуши заправляют
автомашины ДРСУ и выезжают на них со двора.
/т. 36 л. д. 19-20/
Выше уже указывалось, что именно в п. Карца поздно вечером 30 октября
была обстреляна машина, в которой находились работники милиции Болотаев и
Плиев. Далее, событие развивались следующим образом. С утра 31 октября
осетинские вооруженные формирования расположились у поселка Карца, со
стороны Владикавказа. В течение дня происходила перестрелка между
сторонами. В это же время ингушскими боевиками в п. Карца активно
осуществлялся захват в качестве заложников мужской части осетинского
населения. Около 80 человек были с доставлены в клуб, где они содержались в
течение суток, а на следующий день их, за исключением 23 человек,
оставленных в клубе, перевезли в помещение школы.
/т. 36 л. д. 23/
До 14 часов 31 октября 1992 года у въезда в п. Карца на КПП-25 нес
службу и наряд внутренних войск, возглавляемый капитаном Щемелининым Ю.
А. В 15 часу капитан Щемелинин получил команду сняться с поста и
возвращаться в часть, однако находившийся на посту сотрудник
Промышленного РОВД г. Владикавказа майор милиции Николов Т.П.
воспрепятствовал этому и заявил, что якобы по приказу министра ВД СО ССР
наряд должен продолжать нести службу. Затем Николов совместно с другими
работниками милиции и народными ополченцами силой разоружил пытавшийся
уехать в часть войсковой наряд.
В результате этих неправомерных действий у военнослужащих
внутренних войск были отобраны: БТР-30 со штатным вооружением, 7
автоматов АКС-74, 1 пулемет ПКМС, один пулемет РПК-74, два подствольных
гранатомета ГП-25, 10 бронежилетов, различные патроны и боеприпасы.
Уголовное дело в отношении капитана Щемелинина Ю. Л. прекращено за
отсутствием в его действиях состава преступления, а в отношении майора
Николова Т. П. - выделено в отдельное производство.
/т. 47 л. д. 213-227/
1 и 2 ноября перестрелки в п. Карца продолжались, а 3 ноября 1992 года,
после начала движения военных подразделений Министерства обороны в
занятые ингушами районы, осетинские вооруженные формирования, состоящие
из народных ополченцев, национальных гвардейцев, сотрудников милиции и
добровольцев из Южной Осетии, при поддержке бронетехники двинулись вслед
за ними. Штаб ингушской обороны поселка делал все, чтобы договориться о
прекращении огня, используя при этом фактор наличия осетинских заложников.
Однако положительных результатов переговоры не дали. Осетинские
формирования, продолжая наступление вслед за частями Министерства
обороны, прорвали оборону ингушей и проникли в поселок.
В этой ситуации около 15 часов, житель поселка Карца Дзауров У.М.,
вооруженный автоматом, забежал в помещение клуба и стал стрелять в
содержащихся там заложников, убив при этом 7 человек, а именно:
Дженикашвили Г.В., Валиева Т.М., Гучмазова В.С., Алборова Ж.Х., Хугаева
В.Н., Габуева В.Х., Джагаева А.Г.
Ранения различной степени тяжести получили: Табеков В.А., Годжиев
В.Х., Тигиев В.В., Каллагов И.В., Ванеев В.В., Гогичаев В.К., Дзукаев А.З.
/т. 36 л. д. 233/
О жестокости боев за п. Карца видно и из записи в журнале боевых
действий 42АК за 3 ноября 1992 года, в частности, там указано: «... Особая
активность, бескомпромиссность и жестокость проявилась со стороны
осетинских вооруженных формирований при ведении боевых действий за
поселок Карпа. Просьбы представителей ингушской стороны, жителей пос.
Карца, направленные в адрес правительства республики о прекращении
сопротивления, огня и добровольной сдаче ингушами оружия, осетинской
стороной во внимание не принимались, население подвергалось уничтожению,
поселок разрушению».
/т. 30 л.д. 151/
После оставления поселка ингушскими боевиками, вошедшие в него
осетинские формирования, состоящие в большей своей части из южных осетин,
подвергли разграблению и уничтожению ингушские дома, оставшиеся целыми
после обстрелов.
Совершение преступлений на межнациональной основе в поселке Карца
имело место и в последующем.
Так, 6 ноября 1992 года около 10 часов осетин Хубаев Л.С, вооруженный
автоматом, совместно с группой неустановленных лиц на улице поселка
захватил в качестве заложника несовершеннолетнего Богатырева М.А., 1976
года рождения, который в неустановленном следствием месте был убит.
Уголовное дело по факту массовых беспорядков в п. Карца и уголовные дела по
фактам всех совершенных там убийств выделены в отдельные производства.
/т. 2 л. д. 24-25, 52-53; т. З л. д. 173-181; т. 6 л. д. 1-2, 5-6, 249-250; т. 7 л. д.
3-4 и др. /
Если ОМОН при МВД СО ССР был поднят по боевой тревоге в 7 часов 30
минут, то батальон республиканской гвардии подняли по тревоге после 9 часов
31 октября 1992 года. Между тем еще за 3 дня до вооруженного конфликта
гвардия уже находилась на казарменном положении, что признает и
допрошенный в качестве свидетеля командир батальона Бароев Э.Ч.,
пояснивший следующее:
«Непосредственно перед началом войны с ингушами я в течение трех
суток находился в расположении гвардии. В это же время личный состав одной
из рот тоже оставался на ночь в казарме. Всего в гвардии было три роты. В ночь
на 31.10.92 года на месте была вторая рота».
/т. 23 л. д. 143/
Оружие гвардейцам, по указанию Совета безопасности республики также
было выдано накануне вооруженного конфликта.
/т. 28 л. д. 140/
По вопросу выдвижения гвардейцев 31.10.92 года к месту боевых
действий допрошенный в качестве свидетеля начальник штаба батальона
гвардии Близнюк З.Д. показал:
«... Где-то в 10 часов в батальон прибыл генерал-майор Суанов С.Н.
поставил задачу на совершение марша командиру батальона... Примерно в 10
часов 30 минут наша колонна выдвинулась... в сторону п. Октябрьский. Мы
выдвинулись в составе двух БТР-70, БРДМ и 4-5 БТР-30, гвардейцы были
вооружены автоматами. БТР-70 с крупнокалиберными пулеметами и
пулеметами - 7, 62... В начале 12 часа 31 октября мы прибыли в п. Октябрьский,
остановились у райисполкома, здесь уже велась интенсивная оружейнопулеметная стрельба с различных направлений... мы оказались в окружении в п.
Октябрьском... »
/т. 23 л. д. 115-117/
Аналогичные показания по этому вопросу дали и другие допрошенные по
делу гвардейцы.
/т. 28 л. д. 1-173/
Особый интерес представляют показания допрошенных в качестве
свидетелей гвардейцев Гетоева Т.Т. и Суетнова В.И., которые сообщили, что
уже после окончания вооруженного конфликта и массовых беспорядков
примерно 8-10 ноября 1992 года в одной из ингушских квартир в п.
Чернореченском они обнаружили документы, касающиеся требований ингушей
о передаче Пригородного района и части г. Владикавказа Ингушской
Республике. В числе документов якобы были и списки ингушских боевиков по
конкретным селам. Все эти документы в двух бумажные мешках впоследствии
были переданы министру внутренних дел Кантемирову Г.М. в его кабинете.
/т. 28 л. д. 123-128, 174-176. 177-184/
В дальнейшем в МБ и МВД СО ССР кроме обнаруженных Суетновым и
Гетоевым списков, появились и списки, составленные на листках школьной
тетради, которая, по сообщению МВД, была изъята в штабе ингушей в здании
фирмы «Казбек» в п. Южном. Перечисленные на листках школьной тетради
фамилии ингушей из различных населенных пунктов Северной Осетии и
Ингушетии по мнению ряда работников МБ и МВД СО ССР якобы являются
списками боевых групп ингушей.
/т. 23 л. д. 186-192/
Следственная проверка не подтвердила этих предположительных выводов
работников МБ и МВД СОССР... В частности, выявлено, что в списках значатся
многие престарелые люди, женщины, малолетние дети и даже умершие задолго
до начала вооруженного конфликта люди. В связи с чем были составлены эти
списки, установить не представилось возможным.
/т. 28 л. д. 192-195, 196, 197-211; т. 35 л. д. 25-38, 39-43, 44-132/
Возвращаясь к обстоятельствам выдвижения республиканской гвардии в
центр Пригородного района п. Октябрьский, нельзя не указать, что в районном
центре гвардейцы поступили в распоряжение руководителей народного
ополчения Пригородного района Джусоева, Березикова и Козаева.
/т. 28 л. д. 145/
На момент прибытия республиканской гвардии в п. Октябрьский
ингушские вооруженные группы и осетинские ополченцы уже вступили в
боевые действия. Кроме того, ополченцы решили незаконно вооружиться за
счет внутренних войск и около 13 часов в центре поселка совершили нападение
на проезжавших в 2-х бронетранспортерах военнослужащих в/ч 3186. С
применением физического насилия и угрозы убийством им удалось захватить
бронетранспортеры со штатным вооружением, 12 автоматов, 3 пулемета РПК74, пулемет РКМС, 2 гранатомета РПГ-7Р, 11 бронежилетов, 2 радиостанции и
похитить личное имущество солдат и офицеров.
Уголовное дело в отношении лиц, совершивших нападение на
военнослужащих, выделено в отдельное производство.
/т. 47 л. д. 211-212/
Воспользовавшись создавшейся ситуацией, ингушские боевики угнали с
территории колхоза им. Ленина 3 тыс. голов скота, свыше 20 единиц
транспортных средств и сельскохозяйственной техники.
На пищекомбинате «Октябрьский» похищены 4 автомашины. Были
совершены и другие преступления.
После вытеснения из села ингушских боевиков оставшиеся осетинские
вооруженные отряды с участием местных жителей стали захватывать в
заложники ингушей, которых, а числе других, содержали в помещении Дома
культуры с. Сунжа.
Помимо этого, местные жители осетинской национальности и боевики из
состава вооруженных формирований грабили имущество, а также сжигали и
взрывали ингушские жилые дома.
Аналогичное положение складывалось и в с. Камбилеевском. После
ночных перестрелок к утру 31.10.92 года стрельба ненадолго прекратилась, но
затем места компактного проживания ингушей в этом селе были
заблокированными осетинскими вооруженными формированиями и обстрел
возобновился с новой силой. Местные жители ингушской национальности в
целях безопасности вынуждены были прятаться в своих домах вплоть до 4
ноября.
Все эти дни по селению на автомашинах и бронетехнике ездили
осетинские боевики, которые обстреливали и поджигали ингушские дома,
похищали из их домов имущество.
В этих преступных действиях принимали участие и местные жители
осетинской национальности, в том числе Демеев З.В., Персаев Б.Ш., Персаев
А.Ш., Хубежев Ю.Ц. и Демеев С.М. Около 12 часов 4 ноября перечисленные
лица и Тулоев А.П. во дворе одного из ингушских домов захватили в качестве
заложников около 90 человек, включая детей, женщин и стариков, которых на
двух автомашинах «КАМАЗ» вывезли из села.
Поселок Дачное, в котором ночью был убит Яндиев, утром 31.10.92 года
вновь подвергся обстрелу из бронетранспортеров. Сформированные ингушские
отряды самообороны поселка, куда входило все взрослое мужское население,
открыли ответный огонь из автоматического и охотничьего оружия. Около 10
часов к ним на помощь прибыли боевики на двух бронетранспортерах,
захваченных у военнослужащих внутренних войск. В это же время происходила
эвакуация женщин, детей и стариков в г. Назрань.
В 12 часов 45 минут вооруженная группа ингушей в количестве свыше
200 человек при поддержке 2-х бронетранспортеров блокировала
дислоцированную в п. Дачное в/ч 6801, потребовав от командования выдать
имеющееся в части оружие и боеприпасы, угрожая применить силу. С целью
избежания
кровопролития
военнослужащие
выполнили
требования
блокировавших и передали им 33 автомата, 25 пистолетов, боеприпасы и 8
единиц транспортной техники. В ходе этого нападения ингушские боевики
также захватили в заложники 5 военнослужащих осетинской национальности и
подвергли разграблению имущество части и военнослужащих.
Уголовное дело в отношении военнослужащих по факту сдачи ими
оружия прекращено.
/т. 47 л. д. 239-240/
В течение 2 и 3 ноября между осетинскими и ингушскими вооруженными
формированиями велась перестрелка. В эти же дни село подверглось
артобстрелу российскими войсками. Начиная с 3 ноября, лицам из числа
осетинских ополченцев и добровольцев из Южной Осетии, осуществлялось
разграбление имущества и уничтожение жилых домов п. Дачное. Полностью
весь поселок был захвачен осетинскими вооруженными формированиями при
поддержке российской армии.
В поселке Куртат, где большинство населения составляли ингуши,
беспорядочная стрельба началась в ночь на 31.10.92 года, но боевых действий
не велось. Вместе с тем с утра 31.10.92 года вооруженные группы ингушей
стали захватывать заложников из числа осетин, похищали автотранспорт и
личное имущество граждан, совершали погромы и поджоги жилых домов.
Так, члены одной из таких групп Албаков Б.Ш., Албаков Н.Х., Евлоев И.А.,
Патиев И.У., Патиев М.У. совершили разбойное нападение на Гаджинова М.М.
и завладели автомашиной марки УАЗ-469. В результате действий вооруженных
ингушских групп в п. Куртат было захвачено в качестве заложников 32
человека, угнано 18 единиц автотранспортных средств, уничтожено либо
повреждено 8 жилых домов.
3 ноября поселок подвергся артиллерийскому обстрелу осетинских
вооруженных формирований, которые на следующий день вошли в п. Куртат. В
свою очередь, после занятия 4 ноября поселка подразделениями осетинского
ОМОНа, ополченцев и сотрудников милиции Пригородного РОВД, начались
поджоги и уничтожение ингушских домов.
Как уже указывалось выше, уголовное дело по факту массовых
беспорядков в населенных пунктах Карца, Октябрьское, Камбилеевское,
Дачное, Куртат и уголовные дела по фактам совершения в этих населенных
пунктах убийств и нападений на военнослужащих выделены в отдельные
производства.
/т. 2 л. д. 26-27, 96-97, 102-103; т. 5 л. д. 27-29, 30-31, 32-34, 47-48, 49-50;
т. 6 л. д. 15-16, 21-22; т. 7 л. д. 1-2, 62-63 и др. /
Поселок Южный практически вышел из-под юрисдикции СО ССР 22
октября 1992 года. В самом поселке никаких боевых действий до его штурма
осетинскими вооруженными формированиями не было. 31.10.92 года в 14 часов
50 минут вооруженные лица ингушской национальности сделали попытку
овладеть автозаправочное станцией, в связи с чем между ними и сотрудниками
Ленинского РОВД произошло вооруженное столкновение. В дальнейшем, в
ходе противостояния с подошедшими к поселку осетинскими вооруженными
формированиями, ингушами было совершено несколько разбойных нападений
на лиц осетинской национальности. Так, 1 ноября в 12 часов Даурбеков И.О.,
Ахильгов З.М. и двое неустановленных лиц ингушской национальности с
применением огнестрельного оружия совершили разбойное нападение на
находившегося у себя дома Кокоева Г.М. и, завладев автомашиной ВАЗ-2106
гос. номер В 39-32 СЕ, скрылись.
В 15 часу братья Куштов Т.А., Куштов М.А., Куштов У.А. и трое
неустановленных лиц ингушской национальности, вооруженные автоматами,
совершили вооруженное нападение на Кочиева М.О. и завладели автомашиной
ВАЗ-2106.
Днем 2 ноября 1992 года около предприятия «Казбек» не установленными
лицами из состава осетинских формирований была остановлена автомашина, в
которой находились Даурбеков Р.С. и его родственники. Здесь же Даурбекова
застрелили, а следовавших с ним лиц отпустили.
В этот же день Гетагазов А.Б. и Цицкиев М.М. с другими не
установленными лицами ингушской национальности под угрозой применения
имевшихся у них автоматов и гранат взяли в заложники Бзарова И.Г., Бзарову
А.Х. и их сына Бзарова А.И., который позже был убит на территории
Ингушской Республики в не установленном следствием месте. Вплоть до входа
в п. Южный ополченцев и сил МВД СО ССР там имели место массовые захваты
в заложники лиц осетинской национальности. А после захвата поселка и
вынужденного ухода местного ингушского населения, опасавшегося расправы
со стороны ополченцев, в поселке было уничтожено свыше 200 ингушских
домов.
Село Терк, заселенное в основном ингушами, как и п. Южный, с
двадцатых чисел октября практически не стало подчиняться властям СОАССР.
31.10.92 года местному ингушскому населению были завезены автоматы и
гранаты, но до наступления на село осетинских формирований боевых действий
там не велось. В то же время ингуши совершили ряд преступлений в отношении
осетинского населения села.
Так, 2 ноября 1992 года, примерно в 15 часов, Доскиев В.Т. с
вооруженной огнестрельным оружием группой лиц ингушской национальности
в количестве 10-15 человек, среди которых находился Матиев Х.И. ворвались в
дом Сокурова А. Т. и взяли в заложники Абаева К., Токмаева Ч., Бидарова Ш.,
Бидарова С, Абаеву Р., Хинчагову Р., Бидарову Ф., Кочерова В., Джаваева Д.,
Чекоева П.. При этом были ранены из автомата Сокуров и Абаев. Заложников
на автомашинах увезли в с. Джейрах, где они находились длительное время, а
Токмаев Ч. позже был убит в не установленном следствием месте. 2 ноября
Матиев, угрожая огнестрельным оружием, совершил разбойное нападение на
Токмаеву З.К., похитил автомашину ВАЗ-2107, а Токмаеву З.К., Токмаеву
Н.Б., Маргоеву И.Ю. и Маргоеву А.Ю. увез в с. Джейрах в качестве
заложников.
2 ноября Терк был полностью занят частями Министерства обороны РФ, после
чего туда вошли ополчение и силы МВД СО ССР.
Местное население, которое не участвовало в конфликте, под страхом расправы
со стороны ополченцев, ушло в село Джейрах Ингушской республики
вместе с ингушскими боевиками. В период вооруженного конфликта в селе
Терк сожжено 65 ингушских домов.
Боевых действий, вплоть до наступления осетинских вооруженных
формирований, не велось и в селе Чернореченском, однако там имели место и
случаи разбоев и захватов в заложники лиц осетинской национальности.
Так, 1 ноября 1992 года Ахильгов М.У., Котиев З.М., Котиев М.X., Котиев
М.А., Котиев И.М., Котиев С.Х., Цицкиев О.И., Цицкиев С.А. и Мусиев А.С. по
указанию Ахильгова X., находясь в доме Туаева Ю.Д. и Хабицевой Т.Д., имея
при себе автоматы, гранаты и ножи, открыто похитили 30 тысяч рублей.
Оказавшего сопротивление Туаева они взяли в заложники и отвезли в село
Джейрах. Позже Туаев был убит в неустановленном следствием месте.
В этот же день Котиев М.М., Цицкиев М.Х. и Цицкиев А., вооруженные
двумя пистолетами с целью разбойного нападения прошли во двор Туаева Ю.Д.
и Хабицевой Т.Д., где завладели принадлежавшей Северо-Кавказскому
спецуправлению «Союзвзрывпром» грузовой автомашиной марки ГАЗ-66.
В результате начавшегося 3 ноября наступления сил Министерства
обороны РФ, МВД и народного ополчения СО ССР ингушские боевики
оставили село. Вместе с ними, опасаясь расправы со стороны осетинских
вооруженных формирований, в село Джейрах стало уходить все мирное
ингушское население Чернореченского. В дни конфликта в этом селе
неустановленными следствием лицами были совершены поджоги 102
ингушских домов.
В селе Тарское вооруженного конфликта вообще не было, хотя там в
равном соотношении совместно проживали и осетины и ингуши. К 31 октября
1992 года в селе были осетинский взвод Республиканской гвардии,
сформированный из местных жителей и вооруженный автоматами, и народное
ополчение, имевшее охотничьи ружья и стрелковое оружие, а также,
приобретенные колхозом им. Хетагурова бронетранспортеры и БРДМ. У
ингушей был немногочисленный отряд, самообороны, вооруженный
несколькими автоматами, винтовками и охотничьими ружьями.
В 14 часу 31.10.92 года пьяные осетинские ополченцы под угрозой
применения оружия отобрали у безоружных военнослужащих в/ч 66431
автомашину марки «УРАЛ-4320», которую возвратили после 20 часов.
/т. 24 л. д. 84-97/
Несмотря на то, что в период с 1 по 4 ноября 1992 года ингуши не
выступали с оружием против осетин, часть ингушского населения, опасаясь
нападения осетин, оставив имущество, покинула свои дома.
Вечером 4 ноября в с. Тарское прибыли неустановленные следствием
лица осетинской национальности и, угрожая ингушам уничтожением их
половины села, потребовали до 11 часов следующего дня сдать оружие. После
чего, в эту же ночь подавляющая часть ингушского населения, оставив дома и
имущество, ушла через горный перевал на территорию Ингушетии и на
расположенный рядом военный полигон.
Уже утром 5 ноября со стороны поселка Южный в с. Тарское на
автобусах, легковых и грузовых автомашинах приехали осетины, часть которых
была вооружена автоматами и одета в форму военного образца, и подвергли
массовому разграблению и уничтожению находившееся в домах имущество
ингушей. В этот же период было сожжено свыше 100 ингушских домов. В
совершении указанных преступлений, наряду с прибывшими, принимали
участие некоторые местные жители осетинской национальности. Оставшиеся в
своих домах ингуши забирались в заложники и позже некоторые из них были
убиты. Так, среди убитых оказались члены семьи Темирханова А.Х., Барахоев
С. У.. и другие. Впоследствии трупы Темирханова М. Б-А., Темирхановой, Т. Б.,
Темирханова М. Ш-А. и Барахоева С.У. были обнаружены в лесу.
Тогда же неустановленные в ходе следствия лица убили Ханиева И.У. в
его доме. При невыясненных обстоятельствах был убит и житель села Тарское
Оздоев А.А. В результате обстрела из автоматического оружия погиб
находившийся в автомашине, направлявшейся к селу, Илиев А.И. и легко
ранены Илиев И.А. и Котиев И.У. Убиты в неустановленном месте и
неустановленными лицами Арсамакова X., Илиев Т. и Евлоев Т.
Уголовное дело по факту массовых беспорядков, сопровождавшихся
погромами, поджогами, разрушениями и другими подобными действиями в
населенных пунктах Южный, Чернореченское, Терк, Тарское и уголовные дела
по фактам, совершенных в этих населенных пунктах убийств, выделены в
отдельные производства.
/т. 2 л. д. 34-35, 58-59, 60, 106-107, 114-115; т. 3 л. д. 117-119; т. 4 л. д. 1-3;
т. 5 л. д. 55-56, 152-153; т. 6 л. д. 137-138, 195-196/
Кроме уже перечисленных населенных пунктов вооруженный конфликт,
повлекший массовые беспорядки втянул и жителей других населенных пунктов
Пригородного района и г. Владикавказа.
Так, 31 октября 1992 года около 2 часов в поселке Редант-2, который
административно входит в Советский район г. Владикавказа, из лесопосадки
был открыт огонь из автоматов, в результате чего возле своего дома был убит
ингуш Дударов.
В этот же день Дзарахов М.А. с не установленными лицами ингушской
национальности с применением автоматического оружия на въезде в п. Редант-2
совершил разбойное нападение на работников Северо-Осетинского
Госохотхозяйства Хахилева О.П., Миронова А.М., Хасиева Ч.Д., Течиева И.Г.,
Абаева А.Г. и похитил автомашину УАЗ-469, 2 карабина, 4 бинокля, 2
охотничьих ружья. Все перечисленные лица были захвачены в качестве
заложников и содержались вначале в поселке, а затем в с. Ольгети до 7 ноября
1992 года Течиев И. Г. и Абаев А. Г. в период содержания в заложниках были
вывезены в неизвестное место и убиты неустановленными следствием лицами.
С 31.10.92 года ингушская часть населения поселка, вооружившись
автоматическим оружием, гранатами и гранатометами, заняла оборонительные
позиции по границе населенного пункта и в течение трех суток вела
перестрелку с входившими в народное ополчение СО ССР жителями поселка. В
результате этого погибли Боцоев А.Д., Чибиров А.Х., Булкаев К.С, Кокоев
М.А., Макиев Ф.Д., Кодзаев Ч.В., Кануков С.З., Маргиев З.Р. Ранены Семочкин
Б.А. и Бугулов А.А.
1 ноября 1992 года при неустановленных обстоятельствах в п. Редант-2
погиб Хутинаев Б.В. 2 ноября в заложники был взят Кодоев А.И., который
также был убит при неустановленных обстоятельствах. Совершались и другие
преступления.
3 ноября в поселок начали входить подразделения российских войск,
вслед за ними - отряды национальной гвардии и ополчения СО ССР. Мирное
ингушское население поселка, опасаясь расправы со стороны вооруженных
осетинских формирований, было вынуждено уходить из поселка вместе с
боевиками в Джейрахское ущелье. После ухода ингушей началось массовое
расхищение оставшегося в домах имущества и уничтожение домов. Всего было
уничтожено 84 дома. В поселке Редант-1 боевые действия не велись, хотя имели
место случайные перестрелки и неустановленными лицами были сожжены три
дома.
В селе Чми в период массовых беспорядков 1 ноября 1992 года было
совершено разбойное нападение на Кочиеву К.С., Кочиеву М.К., Кочиева Э.Т.,
которые были взяты в заложники; 2 ноября на шоссе Тбилиси-Владикавказ у
моста возле села Чми разбойное нападение совершено и на следовавших в
автомашине граждан Чочишвили Г.П., Кобесову Н.К., Заркуа З.Г., Кобесову
Э.Г., которые тоже были взяты в заложники.
Смешанное население п. Балта Советского района г. Владикавказа в
вооруженном конфликте участия не принимало. Однако 3-4 ноября все
ингушское население, опасаясь расправы ополченцев, ушло за пределы
Северной Осетии, после чего неустановленными лицами из числа народного
ополчения СО ССР, в течение ноября было разграблено и разрушено 42
ингушских жилых дома.
В хуторе Попов Советского района до начала вооруженного конфликта
проживало 13 семей ингушской национальности. 31.10.92 года группа местных
жителей, вооруженная стрелковым автоматическим оружием, заняла огневые
позиции на въезде в хутор и не пропустила отряд милиции МВД СО ССР,
вступив с ним в перестрелку.
1 и 3 ноября 1992 года хутор Попов по команде штаба ОНО был
обстрелян гвардейцами СО ССР из установок «Алазань», после чего все
местные жители ингушской национальности были вынуждены уйти из хутора за
пределы СО ССР.
В ходе боевых действий в указанном населенном пункте были разрушены
и сожжены 13 жилых домов ингушей, ранен 1 человек, совершены и другие
преступления.
Уголовные дела по факту совершения на территории населенных пунктов
Редант-2, Редант-1, Балта, Чми и Попов массовых беспорядков и убийств
выделены в отдельные производства.
/т. 2 л. д. 34-35, 48-49, 56-57; т. 4 л. д. 68-70; т. 5 л. д. 8-9, 12-14/
Нельзя не отметить, что 31.10.1992 года после призывов руководства СО
ССР встать на защиту республики /т. 47 л. д. 1 32/, участились нападения на
военнослужащих с целью завладения оружием. Кроме уже описанных выше
нападения имели место и в населенных пунктах, где не было вооруженного
конфликта и массовых беспорядков.
Так, 31.10.92 года примерно в 15 часов вооруженные осетинские
ополченцы в районе населенного пункта Михайловское остановили колонну
легковых автомашин 42 армейского корпуса (АК), которая под командованием
начальника штаба генерал-майора Скобелева Е.К. следовала в аэропорт Беслан
для встречи оперативной группы офицеров СКВО.
Используя численное превосходство, ополченцы силой вытащили
офицеров и солдат срочной службы из автомашин и отобрали у них четыре
автомата АК-74 с боеприпасами.
/т. 30 л. д. 19-21/
Уголовное дело по этому эпизоду выделено в отдельное производство.
В этот же день около 12 часов жители поселка Зилга СО ССР осетинской
национальности, в том числе и работники милиции, блокировали КПП-26, на
котором нес службу наряд от в/ч 3186 в количестве 11 человек, и под угрозой
применения огнестрельного оружия принудили военнослужащих сдать оружие
и бронетехнику.
При нападении были похищены: один БТР-80 со штатным вооружением,
7 единиц 5, 45 мм, автоматов АКС-74, один 9-ти мм пистолет ПМ, одну 7, 62 мм
снайперскую винтовку СВД, один 5, 4 мм ручной пулемет ПКМС, а также
имевшиеся на КПП боеприпасы к названному оружию.
/т. 25 л. д. 4, 232/
Уголовное дело в отношении военнослужащих, выполнявших
специально-боевые задачи на указанном посту, военной прокуратурой
Владикавказского гарнизона прекращено за отсутствием в их действиях состава
преступления.
/т. 47 л. д. 234-235/
Уголовное дело в отношении нападавших выделено в отдельное
производство и приостановлено на основании п. 3 ст. 195 УПК Российской
Федерации.
/т. 47 л. д. 236-237/
В 15 часу 31 октября 1992 года на Автотрассе Владикавказ-Ростов в
районе северо-осетинского поста ГАИ сотрудники милиции остановили
колонну из 2 бронетранспортеров, на которых дежурное подразделение в/ч
12356 следовало для охраны аэропорта «Беслан». После остановки колонны на
военнослужащих напало около 200 вооруженных осетин, которые силой
отобрали у солдат и офицеров личное оружие. В частности, были похищены: 9
единиц АКС-74, 5 единиц АК-74, один ППКС, один ПКМ, 2 ГП-25, 6 единиц
РПГ-18, 2 бронетранспортера - БТР-70 и БТР-80, 19 бронежилетов и различные
боеприпасы. Личный состав группы в течение ночи находился в месте
разоружения, а утром на попутном транспорте доставлен в часть.
/т. 22 л. д. 117, 132/
Уголовное дело по факту нападения на военнослужащих в/ч 12356
выделено в отдельное производство.
Помимо этого, к вечеру 31.10.92 года лица осетинской национальности
блокировали почти все расположенные на территории СО ССР военные городки
и требовали выдачи оружия. В частности, это подтверждается и содержанием
шифртелеграммы командира 42 АК генерал-майора Шелудько на имя
командующего СКВО, в которой указано, что с 16 часов 50 минут лица
осетинской национальности блокировали все военные городки гарнизона. Цель
блокировавших - выдача оружия населению для защиты своих домов. В
телеграмме также написано, что находившийся в штабе корпуса Галазов А.Х.
постоянно требовал начала действий всех подразделений российской армии,
внутренних войск мотивируя это тем, что иначе люди перестанут его слушать и
будут стремиться захватить оружие и технику, что практически и
осуществлялось.
/т. 44 л.д. 96-101/
В столице Северной Осетии события развивались следующим образом.
30 октября 1992 года в помещении штаба народного ополчения СО ССР на ул.
Гадиева, 58 г. Владикавказа состоялось заседание Совета безопасности
республики. Как сообщил, следствию начальник штаба ОНО полковник запаса
свидетель Гогичаев Б.А., на заседании присутствовали Галазов, Суанов,
Кантемиров, Бзаев и другие члены Совета безопасности и начальники штабов
самообороны районов республики. Было принято решение усилить охрану
населенных пунктов республики. В ночь на 31.10.92 года Гогичаев и личный
состав штаба находились в здании штаба ОНО.
/т. 31 л. д. 4-24/
Уже один факт проведения в штабе ОНО заседаний с участием высших
должностных лиц СО ССР и руководителей правоохранительных органов
говорит о том, что в предшествующие конфликту дни и в первые дни после
начала конфликта, руководство республики основную ставку сделало не на
силы МВД и МБ, а на ОНО (отряды народного ополчения) и республиканскую
гвардию.
Осуществлявший с 20 чисел октября общее руководство гвардией и
народным ополчением генерал-майор Суанов С.Н. и командир народного
ополчения Дзуцев Б. практически решали все вопросы, связанные с возникшим
с 20 чисел октября открытым вооруженным противостоянием с ингушскими
боевиками.
С 8 часов 30 минут 31.10.92 года руководство республики, МВД, МБ
опять собралось на заседание Совета безопасности, на которое были
приглашены и представители дислоцирующихся на территории СО ССР
воинских частей и военных училищ. На этом заседании министр ВД сообщил о
захвате поста ГАИ на Черменском шоссе. Выступающие заявляли о нехватке
оружия у ополченцев. Говоря о принятых на этом заседании решениях,
заместитель начальника училища МВД свидетель Светличный В.Н., в
частности, показал:
«... Было принято решение, чтобы находящиеся в нашем училище БТРы
(24 единицы), которые были закуплены за средства республики и переданы нам
на хранение, были переданы генералу Суанову, который... являлся
председателем комитета обороны и безопасности СО ССР. Я объяснил
Галазову, что без приказа моего командования технику передать не могу... ».
/т. 32 л. д. 30/
На заседании было также принято решение, по согласованию с
командующим войсками СКВО, соединения и части Владикавказского
гарнизона привести в боевую готовность - «повышенную», усилить охрану и
оборону складов, военных объектов и мест компактного проживания
военнослужащих.
/т. 44 л. д. 17, 81-83/
В этот же день между 10-11 часами свыше тысячи осетин, проживающих
в Сунже и Комгароне, среди которых «находились лица, вооруженные
охотничьими ружьями, гранатами, пистолетами и другим оружием,
блокировали учебный центр Владикавказского высшего военного командного
училища внутренних войск МВД РФ, расположенный на окраине села Комгарон
и потребовали от военнослужащих сдать им оружие для защиты от нападения
ингушей.
Получив отказ, толпа, захватив в заложники трех дежуривших на КПП
курсантов, ворвалась на территорию центра и силой разоружила офицеров и
курсантов.
В результате нападения были похищены: четыре танка ПТ-76, один
бронетранспортер БТР-60 ПУ, три бронетранспортера БТР-60 ПБ, три боевые
разведывательные машины БРДМ-2 и БРДМ-2РХ, 23-мм зенитная установка
ЗУ-23, 122-мм учебная гаубица Д-3О, девять единиц автотранспорта, 127
автоматов АК-74, четыре винтовки СВД, три пулемета РПК-74, один пулемет
АКМС, шесть 40 мм гранатометов ГП-25 и четыре РПГ - 7В, три 30-мм
гранатомета АГС-17, тринадцать пистолетов ПМ, значительное количество
патронов и боеприпасов, а также военное имущество и личное имущество
преподавательского состава.
В ходе нападения неустановленными лицами из огнестрельного оружия
были убиты курсанты Базаров Д.В. и Тепляев А.В., Маршалкину В.В. и
Бакастову Ю.В. причинены огнестрельные ранения, 34 военнослужащим
нанесены легкие телесные повреждения и побои. Среди нападавших погибли 2
человека и 1 получил ранение.
В отношении военнослужащих уголовное дело прекращено по п. 2 ст. 5
УПК РСФСР.
Уголовное дело в отношении, лиц, совершивших нападение на учебный
центр, выделено в отдельное производство и направлено для организации
дальнейшего расследования прокурору СО ССР.
/т.3 л. д. 120-122/
Горрайорганы МВД СО ССР не приняли никаких мер для
предотвращения нападения, хотя были своевременно информированы о
намерениях толпы.
В частности, свидетель Светличный В.И. рассказал, что после звонка из
учебного центра командира 2-го батальона Богатыренко о сосредоточении
перед КПП учебного центра толпы, он пригласил к телефону министра ВД СО
ССР Кантемирова Г.М., чтобы тот переговорил с представителями нападавшей
стороны. Далее Светличный пояснил следующее:
«... Кантемиров разговаривал с нападавшими в моем присутствии и в
присутствии Каплиева на осетинском языке. Осетинский язык я не знаю,
поэтому содержания разговора не понял. После этого я взял трубку и говорил с
Богатыренко. Он мне сказал, что боевики получили от Кантемирова указание
забрать у них оружие, о чем он услышал от представителя боевиков, который
разговаривал с Кантемировым. Я вторично пригласил Кантемирова к телефону.
Он подошел к телефону и сказал на русском языке, чтобы осетины уходили из
учебного центров, иначе он набьет им морды. Я понял, что МВД СО ССР не
предпримет больше никаких активных действий по предотвращению
конфликта, поэтому лично пошел к Галазову».
/т. 32 л.д. 31/
Касаясь содержания разговора с Галазовым А.Х., Светличный В.И.
показал: «Я попросил Галазова дать мне компетентных лиц, чтобы их на
вертолете высадить в учебном центре для предотвращения конфликта. Я
предупредил Галазова, что может в ином случае пролиться кровь, так как
ситуация вышла из-под контроля. Галазов мне сказал, что у него нет таких
людей. Я понял, что фактически действия властей парализованы, и они в этой
ситуации мне ничем не помогут... ».
/т. 32 л. д. 31-32/
Допрошенный в качестве свидетеля командир второго батальона
ВВВККУ МВД РФ подполковник Богатыренко В.С. по обстоятельствам
переговоров Кантемирова Г.М. с представителями толпы пояснил:
«... Я связался с министром внутренних дел СО ССР генералом
Кантемировым ... доложил об обстановке. Кантемиров попросил дать трубку
представителю нападавших, я слышал что они... разговаривали на осетинском
языке. Также этот человек на русском языке сказал Кантемирову, что они скоты
сидят там, а народ убивают, что с ними еще будут разбираться. Хотя я просил
передать трубку мне, но он положил ее и сказал, что министр Кантемиров дал
добро на передачу им оружия и сразу сказал, чтобы я передал оружие... ».
/т. 32 л.д. 46-47/
Об этом же разговоре Кантемирова с представителем толпы показал и
заместитель начальника ВВВККУ ВВ МВД РФ свидетель Мартышенко С.Н.:
«... С Кантемировым говорил мужчина 35-40 лет невысокого роста,
черноволосый, он назвал Кантемирову свою фамилию. По-моему, он
представился как Багаев. К нему обращались по имени Эдик. Одет он, был в
черную кожаную куртку. Его я смогу опознать. Этот Эдик сказал, что
Кантемиров дал команду забирать оружие.. ».
/т. 32 л.д. 70/
Изложенные выше показания офицеров училища, а также показания
заместителя начальника ВВВККУ Дымова М.С. и генерал-майора Каплиева /т.
19 л. д. 103/ подтверждают ранее сделанный вывод следствия, что МВД СО ССР
закрывало глаза на действия народного ополчения, если это касалось случаев с
захватом оружия для нужд обороны республики. Однако показаний не
понимающих осетинского языка перечисленных выше свидетелей о том, что
Кантемиров Г.М. якобы на осетинском языке дал команду забрать оружие, явно
недостаточно для того, чтобы говорить о наличии в его действиях состава
преступления. Вывод об отсутствии у Кантемирова по этому эпизоду состава
преступления подтверждается и тем, что на русском языке он предложил
представителям нападавшей толпы уходить из учебного центра.
Итак, из материалов дела усматривается, что уже в первой половине дня
31.10.92 года осетинское ополчение, в числе другой бронетехники, вооружилось
4 танками ПТ-6. Еще 10 танков с экипажами и вооружением из армейского
корпуса (АК) с предварительно замазанными белой краской бортовыми
номерами поступили в распоряжение ополчения Пригородного района в ночь на
1 ноября, основном, танки АК предназначались для демонстрации силы и к 11
часам 1 ноября ушли в расположение части.
/т. 24 л. д. 45-51, 84-87. 137-145/
Ингушские вооруженные формирования Северной Осетии и Республики
Ингушетия танков на вооружении не имели. Как установлено следствием, на
момент вторжения ингушских формирований утром 31.10.92 года в
Пригородный район СО ССР у них было только три боевые машины пехоты. В
то же время в различных справках и сводках МВД СО ССР о ходе боевых
действий указывается об участии танков на стороне ингушей, что не
соответствует действительности.
Допрошенный в качестве свидетеля министр внутренних дел СО ССР
Кантемиров Г.М. показал, что на момент начала конфликта силы войсковой
оперативной группы МВД Российской Федерации остались безучастными к
происшедшему. По приказу Каплиева внутренние войска покинули практически
все КПП. Обстановка была оценена правильно только с прибытием 1 ноября
1992 года командующего ВВ Саввина. Кантемиров также пояснил, что
незаконных приказов о захвате у военнослужащих оружия не отдавал. Он же
заявил, что об участии в боевых действиях юго-осетинского батальона МВД СО
ССР не известно, но на стороне ингушей воевали два батальона чеченцев.
/т. 17 л. д. 1-22, 23-29; т. 31 л. д. 41-46/
Показания министра об участии в боевых действиях 2 чеченских
батальонов своего подтверждения не нашли.
Что же касается заявления свидетеля Кантемирова Т.М. о том, что МВД
не известно об участии южан в боевых действиях, то оно опровергается им же
подписанной и направленной министру внутренних дел Российской Федерации
справкой о развитии событий в Пригородном районе и г. Владикавказе с
31.10.92 года. На листе 7 этой справки указано, что в 12 часов 17 минут
добровольцы из Южной Осетии начали наступление на пос. Карца, а в 15 часов
16 минут был подбит БТР южан.
/т. 17 л.д. 240/
В справке министра отражено, что еще в 7 часов 01 минут из Черменского
ПОМ сообщили о приближении вооруженных людей. Выше уже было
отмечено, что захват Черменского ПОМ произведен между 9 часами 30
минутами - 9 часами 40 минутами. Но МВД СО ССР, имея в распоряжении два
часа, не приняло никаких мер по обеспечению безопасности сотрудников ПОМ
или их эвакуации.
/т. 17 л.д. 234-241/
Между тем в этой справке не отражен факт описанного выше нападения
ополченцев и осетинского населения на учебный центр военного училища
внутренних войск МВД РФ в п. Комгарон, но подробно перечислены действия
ингушских боевиков по захвату военнослужащих и бронетехники внутренних
войск.
Как установлено следствием, в этой справке и других составленных МВД
СО ССР аналитических документах имеются неточности и содержатся не
соответствующие действительному положению вещей данные.
Содержащие неточности аналитические справки правоохранительных органов
СОССР представлялись руководству республики и руководители, доверяя
составителям, использовали их в своих выступлениях. Например, 10.11.1992 г. в
своем докладе на заседании сессии Верховного Совета СО ССР Галазов А.Х.
сослался на показания несуществовавших пленных ингушей, якобы заранее
прибывших из Казахстана, для участия в вооруженном конфликте.
/т. 31 л. д. 118, 119, 121, 126/
Возвращаясь к вопросу прибытия батальона южан в г. Владикавказ,
нельзя не остановиться на показаниях секретаря Совета безопасности СО ССР
генерал-майора Ходова А.А., который пояснил следующее: «Их прибытием в
Северную Осетию в период конфликта мы были поставлены перед фактом. Я
как раз находился у министра внутренних дел республики, когда зашел
командир этого отряда ОМОН и доложил министру о прибытии. Командир был,
кажется, в звании майора. Министр заявил, что мы Вас не вызывали, почему
прибыли? Он их определил пока быть в резерве. Как они в дальнейшем
действовали, я сказать не могу... ».
/т. 20 л. д. 119/
Об участии в боевых действиях так называемых добровольцев из Южной
Осетии рассказали также свидетели из числа членов ОНО, гвардии,
военнослужащих и работников МВД, МБ СО ССР.
В частности, начальник штаба ОНО СО ССР свидетель Гогичаев Б.И.
показал:
«... Мне кажется, что отряд из Южной Осетии прибыл второго ноября
1992 года. Ими командовал Джиоев Алан... Когда они прибыли, то Джиоев
Алан заходил ко мне. Он сказал, что с ним прибыло более 100 человек из г.
Цхинвали. Я слышал, что, кроме этого отряда, были отряды и из других районов
Южной Осетии... Джиоев мне сказал, что он идет освобождать Пригородный
район, что они прибыли для оказания помощи своим братьям. Этот же отряд
блокировал п. Карца... ».
/т. 19 л. д. 31-40/
Факт нахождения от ряда юго-осетинских добровольцев в районе п. Карца
подтвердил и бывший Председатель Верховного Совета Республики Южная
Осетия свидетель Тезиев О.Д., который также пояснил, что Алан Джиоев, по
кличке «Парпат», позже был убит при преступных разборках в Южной Осетии.
/т. 19 л. д. 202-210/
Бывший министр безопасности СО ССР свидетель Бзаев Ю.И. об участии
южан в боевых действиях рассказал: «... во время конфликта... эти люди пришли
на помощь к нам. Они были здесь. Их было 300 человек со своей техникой,
вооружением, никто их не приглашал, просто они пришли, по зову своего
сердца... ».
/т. 20 л. д. 128/
По этому же вопросу Председатель Верховного Совета СО ССР свидетель
Галазов А.Х. заявил следствию следующее:
«Теперь говорят еще о том, что во время конфликта из Южной Осетии
приехала чуть ли не армия. Оттуда действительно приехал небольшой отряд
добровольцев, чтобы защитить своих родственников. Считаю, что, приехав
сюда в то время, люди поступили совершенно естественно. Было бы странно,
если бы все обстояло иначе. Мы ведь один народ... ».
/т. 34 л.д.164/
Нельзя не отметить, что точно так же некоторые лидеры ингушского
народа объясняют причину появления на территории Северной Осетии
боевиков из Ингушской республики. Вместе с тем, совсем по другим причинам
находились на территории Северной Осетии подразделения внутренних войск
МВД Российской Федерации, которые должны были защищать не только
«родственников», а всех законопослушных граждан, независимо от их
национальное принадлежности и вероисповедания.
К сожалению, вследствие неадекватной оценки складывающейся с 6 часов
30 минут фактически дали возможность экстремистам противоборствующих
сторон довооружиться за счет войск.
После
вмешательства
в
ситуацию
федеральных
органов
дислоцирующийся в г. Владикавказе объединенный штаб МВД Российской
Федерации уже вечером 31 октября стал принимать меры, направленные на
усиление охраны наиболее значимых объектов. В частности, после 19 часов
прибывшая из г. Нальчика маневренная группа в/ч 3485 взяла под охрану
аэропорт Беслан.
Усилили охрану военных объектов и части российской армии. Еще 23
октября 1992 года командующий войсками СКВО шифртелеграммой №
3/1301ш приказал командиру 42 армейского корпуса (АК) в связи с обострением
положения в Северной Осетии усилить охрану и оборону военных объектов,
гарнизонов и мест постоянного проживания самих военнослужащих, иметь в
готовности к немедленному действию дежурные подразделения, принимать
решительные меры по пресечению захвата оружия, боевой техники и защиты
личного состава. На основании этого приказа в 13 часов 30 минут 31. 10. 92 года
соединения и части 42 АК были приведены в боевую готовность «повышенная». Офицеры, прапорщики и военнослужащие сверхсрочной
службы переведены на казарменное положение.
/т. 44 л. д. 1, 13-14. 81-83/
В период с 16 до 20-ти часов 31.10.92 года во Владикавказ прибыли
командующий ВВ МВД РФ генерал-полковник Саввин В.Н., заместитель
командующего войсками генерал-майор Дудъев И.И., вице-премьер
Правительства
Российской
Федерации
Хижа
Г.С.,
Председатель
государственного комитета РФ по чрезвычайным ситуациям Шойгу С.К, его
заместитель
генерал-полковник
Филатов
Г.В.,
являющийся
также
командующим войсками гражданской обороны.
В тот же вечер в здании Верховного Совета СО ССР Хижа Г.С. провел
совещание, на котором было принято решение о создании оперативного штаба
по руководству силами, задействованными в ликвидации конфликта, который
возглавил генерал-полковник Саввин.
Допрошенный в качестве свидетеля Саввин В.Н. показал, что еще, когда
он находился в Москве, ему о развитии событий в СО ССР докладывали и
Каплиев и Кантемиров. Их информация была настолько противоречивой, что
без ее тщательной проверки невозможно было принять какое-либо решение.
При встрече с Галазовым последний требовал от него немедленно вооружить
население Республики, говоря при этом, что иначе будет штурм Верховного
Совета. По мнение Саввина, толпу людей в несколько сот человек около здания
Верховного Совета кто-то специально организовал с целью оказания давления
на представителей командования российской армии и внутренних войск.
Руководство Верховного Совета СО ССР ставило перед ним вопрос о
немедленном привлечении внутренних войск для ликвидации конфликта,
оперируя при этом несоответствующей действительности информацией,
например, о захвате Пригородного районного РОВД и о выдвижении танковой
колонны ингушей. Большой поток не соответствующий действительности
информации, на его взгляд, только нагнетал обстановку.
/т. 19 л. д. 79-87/
Далее Саввин В.Н. пояснил, что на основании распоряжения вицепремьера Хижи Г.С. он возглавил объединенный штаб, пытался объединить все
имеющиеся в республике силы для ликвидации конфликта, «но объединение не
состоялось из-за реального отсутствия этих сил». Практически он командовал
только подразделениями ВВ, танковым батальоном, охранявшим аэропорт
Беслан, и мотострелковым полком, блокировавшим развилки дорог. Из-за
отсутствия авиации подразделения ВВ выдвигались в район конфликта своим
ходом. МО РФ выделило самолеты только для доставки одного оперативного
полка из Санкт-Петербурга. По его мнению, для локализации конфликта 1-2
ноября 1992 года необходимо было задействовать около 6-7 тысяч
военнослужащих, которых в его подчинении не было.
/т. 19 л. д. 88-98/
На упомянутом совещании Хижа Г.С. дал также все необходимые
указания о приведении в готовность войск Владикавказского гарнизона и
поставил командованию 42 АК задачу по оказанию помощи внутренним
войскам оружием и бронетехникой.
/т. 30 л. д. 16-17/
31 октября Хижа Г.С. также провел совещание в штабе 42 АК, где принял
решение о выдаче с армейских складов населению Северной Осетии
стрелкового оружия и боеприпасов, и о передаче народному ополчению
бронетехники из Владикавказского высшего военного общевойскового
училища.
В частности, им было подписано распоряжение на имя командира корпуса
и на имя начальника училища о передаче 624 единиц стрелкового оружия (АК74, РПК-2, ПКМ-1, 4 РПГ), 20гранат РГД и 19 БМП-2.
/т. 44 л. д. 271/
1 ноября 1992 года Шойгу С.К. подписал на имя командира 42 АК
распоряжение выделить бронетехнику в количестве пятидесяти танков Т-72
«для обеспечения выполнения задач по наведению общественного порядка,
стабилизации политической обстановки и охраны важных объектов во
взаимодействии с МВД РФ в населенных пунктах Куртат, Октябрьское, Дачное,
Карца».
/т. 44 л. д. 271/
Допрошенный в качестве свидетеля бывший вице-премьер Правительства
РФ Хижа Г.С. показал, что в июле-августе 1992 года распоряжением Гайдара
Е.Т. он был назначен председателем межведомственной комиссии по СевероКавказскому региону. Комиссия за все время собиралась два раза, но в ходе
этих совещаний положение в Северной Осетии и Ингушетии не
рассматривалось.
Утром 31 октября 1992 года ему позвонили Филатов С.А., а затем Гайдар
Е.Т. и, сообщив о начавшемся вооруженном конфликте между осетинами и
ингушами, предложили вылететь туда и на месте разобраться в обстановке и
доложить Гайдару.
Уже перед вылетом, ему доложили, что ночью 31.10.92 года ингуши
напали на пост ВВ, убили сотрудников милиции, захватили несколько единиц
бронетехники. Во Владикавказе Галазов, Кантемиров, Бзаев и Саввин
докладывали о том, что ингушские формирования напали на Черменский пост,
разоружили военнослужащих ВВ, нападают на жителей осетинской
национальности в различных населенных пунктах Пригородного района. После
этого он поручил Саввину, Скобелеву, руководителям МБ и МВД СО еще раз
проанализировать ситуацию, произвести разведку, в том числе и авиационную,
и разработать план по локализации и ликвидации конфликта.
/т. 39 л. д. 1-4/
По поводу подписания распоряжения о выдаче оружия с армейских
складов Хижа Г.С., отрицая достоверно установленные следствием факты о
предназначении этого оружия, заявил, что еще до конфликта в МВД СО
сформировано два полка патрульно-постовой службы, которые, по докладам, не
имели вооружения, поэтому и было принято решение выдать не более 600
автоматов для их вооружения. Это решение было одобрено Гайдаром Е.Т.
Разрешение на вооружение населения он не давал, несмотря на то, что этого
требовали руководители ополчения Суанов С.Н. и Дзуцев Б.. Он же пояснил,
что 29 октября 1992 года совещания в Москве по проблемам Северной Осетии
не проводил и не помнит, чтобы у него на совещании присутствовал когда-либо
заместитель командующего ВВ МВД Гафаров.
/т. 39 л. д. 5-7/
Свидетель Шойгу С.К., говоря о первых часах своего пребывания во
Владикавказе, отметил, что в тот момент «у него сложилось впечатление, что
там мало кто владел обстановкой, много было неразберихи, в кабинет довольно
часто вбегали люди и кричали, что у них убили детей, захватили и куда-то
увели родителей, выгнали из дома стариков и т. п. Был какой-то хаос». Около
Верховного Совета и штаба армейского корпуса большое количество осетин, в
т. ч. стариков, женщин требовали выдать оружие. Чтобы как-то разрядить
обстановку, заставить людей покинуть площадь перед зданием Верховного
Совета, разблокировать военные городки и склады с вооружением, кому-то
пришла в голову мысль о том, что оружие будет выдаваться именно через
военкоматы. Когда ситуация стала критической, Хижа принял решение выдать
порядка 600 автоматов, которые на складах должны получить представители
МВД. а затем передать в военкоматы для выдачи населению.
/т. 41 л. д. 1-14/
Генерал-полковник Филатов Г.Ф., рассказывая на допросе об
обстоятельствах, предшествующих распоряжению Хижи Г.С. на выдачу
стрелкового оружия, показал, что после прибытия во Владикавказ он вместе с
Шойгу С.К. сразу же попал на совещание, которое проводил в здании
Верховного Совета СО ССР вице-премьер Правительства России. Галазов
докладывал об обстановке и говорил Хиже: «Георгий Степанович, Вы же
видите, если мы не выдадим оружие, нас разнесут». Галазова поддерживал и
Хетагуров, настаивавший на выдаче населению не менее 15 тыс. автоматов. Оба
говорили о том, что ингуши вооруженное нападение спланировали заранее,
убивают осетин, а вице-премьер раздумывает, выдавать оружие или нет.
Далее свидетель Филатов Г.В. сообщил, что в его присутствии Шойгу С.К. по
телефону разговаривал с Гайдаром Е.Т. и докладывал последнему, что осетинам
можно выдать не более 600 автоматов, иначе они все разнесут». Затем Шойгу
поручил ему, Филатову, позвонить в МО РФ Грачеву П.С. и доложить ситуацию
с оружием. После такого звонка Грачев ответил, что ему уже звонил по этому
вопросу Гайдар и МО уже дало соответствующие указания.
Наконец, около 2-х-3-х часов ночи командир 42 АК позвонил командиру
дивизии и приказал выдать оружие представителю МВД СО.
/т. 19 л. д. 55-59/
О том, что Хижа Г.С. в категорической форме настаивал на выдаче
оружия Северо-Кавказского военного округа МВД СО ССР следствию
сообщили также бывший начальник штаба округа Чернышев А.К. и другие
свидетели.
/т. 12 л. д. 125-173; т. 30 л. Д. 191-194, 195-197/
В ночь на 1 ноября 1992 года исполнявший обязанности старшего
инспектора отделения вооружения МВД СО ССР Голицын А. В., по указанию
заместителя министра внутренних дел СО ССР Сикоева С.И. совместно с ним,
получил по накладной N 125/125 на складе в/ч 20634 583 автомата АК-74 и 54
тысячи патронов. Оружие они ночью доставили к зданию МВД Республики, где
по указанию Сикоева оно было передано представителям районных военных
комиссаров СО ССР, которые доставили оружие на места и раздали по спискам
членам народного ополчения. Представителя Пригородного райвоенкомата у
МВД не оказалось, поэтому 230 автоматов к 1 ноября были доставлены в п.
Октябрьский на вертолете и без всяких списков розданы ополченцам и
населению.
/т. 12 л. д. 70, 134-135, 175-173; т. 14 л. д. 22-24, 25-30, 38-39, 53-54, 106107, 124-125/
Бывший командир 19 мотострелковой дивизии 42 АК свидетель Божко
С.В. по вопросу выдачи оружия показал, что 31 октября 1992 года от командира
корпуса получил приказ подготовить к передаче 600 автоматов, 30 РПК, 30 РПГ
и по два боекомплекта. В тот же вечер на территории складов оперативная
группа дивизии задержала два автобуса с вооруженными работниками милиции
СО ССР. Вскоре в штаб дивизии приехал полковник милиции Сикоев СИ. и
привез распоряжение на выдачу автоматов и боеприпасов. Он, Божко, дал
команду начальнику службы вооружения вычесть из цифры, указанной в
распоряжении, 41 единицу /количество автоматов, похищенных осетинами
ранее/, а остальные выдать.
Божко также пояснил, что 1 ноября от командования корпуса получил
команду направить в пос. Октябрьский танковую колонну. Ему по этому же
вопросу звонил Кантемиров Г. М. и говорил о блокировании Октябрьского
райотдела внутренних дел, об убийстве там жителей поселка. Старшему
колонны из 10 танков он, (Божко) приказал посмотреть обстановку в
Октябрьском и действовать по ситуации.
/т. 22 л. д. 68-69, 73-75/
В ночь на 2 ноября, согласно упомянутому выше распоряжению Хижи Г.
С. от 31. 10. 92 года, заместитель начальника подотдела ХОЗПО МВД СО ССР
Урядов В. Е. получил с учебного полигона ВВ ВОКУ 15 боевых машин пехоты
(БМП-2) со штатным вооружением и боекомплекты. Хотя оформление
документов на получение БМП шло через МВД СО ССР, все машины были
сразу же переданы ОНО.
/т. 12 л.д. 123-130, 179, 180-181; т. 23 л. д. 3-9/
О том, какую угрозу представляли экипажи БМП-2 из народного
ополчения для населения видно из следующего примера.
5 ноября 1992 года около часу ночи в гор. Владикавказе на ул. Н.
Буачидзе патрульным нарядом внутренних войск МВД РФ, осуществлявшим
мероприятия по обеспечению комендантского часа, была подбита БМП-2,
экипаж которой, разъезжая по городу вел бесцельную стрельбу из автоматов, а
при попытке задержания открыл огонь по военнослужащим. В подбитой БМП2, числившейся за ВВВОКУ и переданной 2 ноября ОНО, находились
ополченцы.
/т. 43 л. д. 70-73, 75-90/ ;
Развитие вооруженного конфликта находилось под пристальным
вниманием директивных органов Российской Федерации и уже в ночь на 1
ноября были направлены шифротелеграммы заместителям министра обороны,
главнокомандующим родов войск, командующим ВДВ, Северо-Кавказского
военного округа, в которых даны указания привести в полную боевую
готовность дислоцированные в Северной Осетии войска и перебросить туда
дополнительные силы.
/т. 44 л. д. 84-87/
Допрошенный в качестве свидетеля бывший командующий войсками
СКВО генерал-полковник Шустко Л.С. показал, что подробно о развитии
ситуации в г. Владикавказе он узнал из шифртелеграммы начальника штаба 42
АК, поступившей в штаб округа в 14 часов 22 минуты 31.10.92 года. Для
контроля за развитием событий во Владикавказ был направлен заместитель
командующего округом по чрезвычайным ситуациям генерал-майор Дудьев
И.И. После 19 часов 31.10.92 года командиру 42 АК поставили задачу
обеспечить охрану всех воинских объектов, контролировать ситуацию, не
допускать участия подразделений российской армии в конфликте и выполнять
указания Хижи В.С.
Шустко Л.С. также пояснил, что всю ночь на 1 ноября ему звонили
Дудьев, Скобелев, Хижа и убеждали в необходимости передачи большого
количества стрелкового оружия и БМП осетинской стороне, как защищающейся
от ингушской агрессии. Зная о том, что Хижа является представителем
Президента и наделен чрезвычайными полномочиями, он дал команду
Скобелеву выдавать оружие и бронетехнику только по письменному
распоряжению Хижи. О принятом решении доложил в Генеральный штаб и
получил одобрение своим действиям. Ночью 31 октября 1992 года Министром
Обороны РФ и Генштабом совместно с МВД России было принято решение о
создании группировки объединенных сил армии и МВД для локализации
конфликта и разъединения противоборствующих сторон и уже с 1 ноября 1992
года в гор. Владикавказ начали прибывать подразделения ВДВ, под
командованием генерал-майора Чиндарова А.А. и воинские части ВВ МВД РФ.
Кроме изложенного, Шустко сообщил, что на основании распоряжения Шойгу
С.К. из 42 АК были выделены танки для охраны важных объектов и усиления
подразделений ВДВ и ВВ МВД РФ. Это решение согласовывалось с
Генштабом.
/т. 30 л. д. 179-183/
Во исполнение директивы МО РФ № 312/061 от 1.11.92 года и боевого
распоряжения командующего войсками СКВО № 01 от 1.11.92 года командир
42 АК поставил боевые задачи подчиненным командирам: привести части и
подразделения в боевую готовность - «Полная», для участия в локализации
конфликта подготовить четыре мотострелковых батальона по 200 человек в
каждом и быть готовым к действиям к 6. 00 2. 11. 92 года.
/т. 30 л. д. 147/
Согласно справке, приложенной свидетелем Шустко Л.С. к протоколу
допроса, в район конфликта прибыли следующие подразделения Российской
армии и внутренних войск: 1 ноября - полк ВДВ в составе 580 человек, 40 БМД;
4 единицы СУ-25 и одинвертолет МИ-8;
1 ноября – 1 дивизия особого назначения (ДОН) в составе 537 человек и
25 БТРов; 49 оперативный полк в составе 200 человек и 12 БТРов; 193 ОБ БМП
в составе 271 человека, 18 БМП и 3 БТРа; 21 БрОН в составе 190 человек, 5
БМД, 12 БТРов; и 2 ЗУ-23-2;
1 ноября - 47 оперативный полк в составе 109 человек, 15 БМД; 4
вертолета МИ-8; 2 ноября - 22 БрОН в составе 200 человек, 25 БТРов; 6
вертолетов МИ-24 и 2 вертолета МИ-8;
1 ноября - 2 единицы МИ-8;
1 ноября - ПДП 106 ВДД в составе 763 человек, 34 БМД, 3 единицы БТР,
5 единиц ЗУ-23-2; 22. БрОН в составе 225 человек; 4 единицы СУ-24; 2 единицы
СУ-25.
/т. 30 л. д. 183, 184-187/
1 ноября 1992 года для ликвидации конфликта решением командующего
ВВ МВД РФ была создана бронегруппа из одного батальона боевых машин
пехоты, сформированного на базе в/ч 3402 и четырех танковых экипажей,
приданных из 42 АК. Перед группой, была поставлена задача на разъединение
противоборствующих сторон и выдвижение на Черменский круг.
Около 12-ти часов бронегруппа выдвинулась из Беслана по направлению
с. Ольгинское для занятия обороны на Черменском кругу. Во время движения
колонны вдоль берега р. Камбилеевки она неожиданно была обстреляна со
стороны п. Чермен плотным пулеметным огнем и огнем из гранатометов. Во
время обстрела погиб военнослужащий сержант Волков И.А. и тяжело ранен
рядовой Денисов Е.Н.
/т. 25 л.д. 162-166/
Рассказывая об этом бое, свидетель Мартыненко В.П. пояснил, что после
получения приказа войти на Черменский круг и перекрыть дорогу на г. Назрань
со стороны Беслана, бронегруппа, численностью около 200 человек, в
сопровождении полковника милиции Сикоева С.И. выдвинулась в село
Ольгинское. При подходе к мосту через р. Камбилеевку колонна была
обстреляна из пулеметов и гранатометов. Плотность огня говорила о том, что
стрелявших было не менее 100 человек. По нападавшим был открыт ответный
огонь. Бой продолжался около 3-х часов до подавления огневых точек
противника. В населенном пункте Ольгинское они простояли до 2 ноября 1992
года, а затем убыли в гор. Беслан для пополнения боезапаса.
/т. 25 л. д. 171-176/
Уголовное дело по факту убийства сержанта Волкова и ранения рядового
Денисова выделено в отдельное производство.
Ряд ингушских лидеров ответные вынужденные действия армии против
боевиков пытаются преподнести как поддержку осетинским боевикам в их
расправах с мирным населением.
В ходе расследования бывший представитель Президента России в
Ингушской республике передал следствию письмо военнослужащего в/ч 29483,
в котором последний сообщает своей знакомой, что «они сожгли ингушскую
деревню, что устали воевать против мирных граждан».
Следствием установлено, что автором письма является бывший
военнослужащий в/ч 29483 Добросердов А.А., который входил в состав
танкового экипажа, приданного группировке внутренних войск, действовавшей
1 ноября 1992 года между населенными пунктами Ольгинское и Чермен.
Допрошенный в качестве свидетеля Добросердов А.А. показал, что за время
нахождения колонны между Ольгинским и Черменом экипаж его танка
произвел несколько выстрелов из танкового пулемета по зданию
автомобильного кооператива для подавления ингушской огневой точки.
Штатное орудие танка было неисправным и из него не было сделано ни одного
выстрела. Признав себя автором указанного письма, он указал, что
подразделение, в котором он проходил службу, в поджоге ингушской деревни
не участвовало, с мирными жителями не воевало. Сам свидетель не видел ни
трупов, ни раненых, а писал об этом своей знакомой, «... чтобы лучше
выглядеть в ее глазах».
/т. 21 л. д. 58; т. 25л. д. 270-271/
Возвращаясь к действиям представителей федеральных органов в г.
Владикавказе, нельзя не отметить, что 2 ноября 1992. года в 12 часов состоялось
совещание представителей Правительства РФ, руководителей СО ССР,
представителей сил, задействованных в ликвидации конфликта. До сведения
участников совещания был доведен Указ Президента Российской Федерации о
введении чрезвычайного положения на территории Северной Осетии и
Ингушетии, согласно которому главой Временной Администрации в районе
действия режима МП назначен вице-премьер Правительства РФ Хижа Г.С., а
его заместителем - Шойгу С.К. Был также создан штаб сил по ликвидации
последствий вооруженного конфликта, которые возглавлял командующий ВВ
МВД РФ генерал-полковник Саввин В.Н. Начальником штаба назначен генералмайор Каплиев А.В. В состав штаба вошли оперативные группы штаба СКВО,
42 АК, представители от МВД СО ССР, ВВ РФ, ВДВ, народного ополчения и
национальной гвардии.
На этом совещании, проведенном под руководством Хижи Г.С. и Шойгу
С.К., командованию 42 АК, в числе других, была поставлена задача на
согласование действий с частями МВД по выделению сил и средств для
блокирования узлов дорог и подступов к населенным пунктам в спорных
районах.
Согласно боевому распоряжению штаба объединенных сил МО РФ и
МВД РФ на территории СО ССР и Ингушской Республики № 1 от 2 ноября 1992
года на подразделения внутренних войск МВД РФ и российской армии
возлагались следующие задачи по обеспечению режима чрезвычайного
положения и безопасности граждан:
в/часть 3186, с приданными танками, - действовать в населенном пункте
Октябрьское и Дачное;
в/часть 3402, с приданными 4-мя танками, - занять рубеж между
населенными пунктами Майский, Чермен, с задачей поражения огневых средств
и бронеобъектов незаконных вооруженных формирований;
парашютно-десантному полку - закрепиться на южной окраине
населенного пункта Чермен с задачей выявления и поражения огневых средств
и бронеобъектов, а также быть готовым к поражению огневых средств по
заявкам МВД СО ССР;
командиру 42 АК - создать подвижные бронированные группы для
действий в направлении гор. Владикавказа, Чернореченского, Терка,
сформировать три батальона для охраны и обороны объектов города;
начальнику ВВВККУ ВВ МВД РФ - принять под охрану сетевой узел
связи «Ардон» и узел радиорежимной связи «Балта»;
МВД СО ССР во взаимодействии с частями ВВ обеспечить режим
комендантского часа.
/т. 25 л. д. 13/
Начальник объединенного штаба свидетель Каплиев А.В. показал, что при
планировании мероприятий по ликвидации последствий конфликта и
разоружению незаконных вооруженных формирований, большие трудности
возникали из-за отсутствия достоверной информации о вооружении
противоборствующих сторон и местах их дислокации. Своей разведки в
подразделениях внутренних войск не было, поэтому пользовались сведениями
МВД СО ССР. Положение осложнялось и тем, что формирования национальной
гвардии Осетии и народного ополчения не подчинялись командованию
объединенного штаба, и эта огромная неуправляемая, в том числе и для
руководства СО ССР, вооруженная масса людей затрудняла действия
внутренних войск по локализации конфликта.
Кроме того, свидетель Каплиев А.В. пояснил, что ко дню его прибытия во
Владикавказ численность группировки внутренних войск в регионе была
минимальной. Военнослужащих хватало только для обеспечения службы на
КПП по 10 человек на смену через сутки. Помимо службы на КПП,
военнослужащих ВВ постоянно привлекали к участию в операции «Арсенал»,
проводимой местными органами внутренних дел, по изъятию незаконно
хранившегося оружия. Касаясь причин неудачных боевых действий нарядов
внутренних войск в последние дни октября 1992 года, Каплиев заявил, что во
всех случаях нападавшие численностью, а порой и вооружением, значительно
превышали количество оборонявшихся военнослужащих, которые были не
обучены воевать с мирным населением. Более того, в те дни в распоряжении
ОШ МВД не было никакого резерва для оказания помощи постовым нарядам,
приходилось принимать решение о снятии людей и бронетехники с КПП, чтобы
создать хотя бы небольшую маневренную группу. Эту группу он использовал в
местах столкновений осетин и ингушей для их разъединения.
/т. 19 л. д. 101-112, 113-116/
Говоря о действиях армии и внутренних войск генерал-полковник
Филатов Г.В. отметил, что еще 1 ноября 1992 года, во второй половине дня, на
совещании у Хижи Г.С., заместителю командующего ВДВ генерал-майору
Чиндарову А.А. была поставлена задача через населенные пункты Куртат,
Октябрьское, Дачное по Черменской трассе выйти к п. Майскому и разъединить
противоборствующие стороны.
Он договорился с Чиндаровым, что перед тем, как пройти через селения,
необходимо пригласить стариков с той и другой стороны и объяснить им
поставленные перед войсками задачи. Одновременно внутренние войска к 10.
00 2 ноября 1992 года должны были выдвинуться на исходные позиции и
производить разоружение конфликтующих сторон непосредственно в
населенных пунктах. Однако подразделения ВВ опоздали почти на сутки, а в
это время на территории Пригородного района «шла самая настоящая бойня,
одни уничтожали других».
/т. 19 л. д. 60-61/
2 ноября 1992 года парашютно-десантный полк под командованием
полковника Комара И.Г. из пункта временной дислокации, по Черменской
трассе выдвинулся к населенному пункту Чермен, для выполнения
постановленной перед ним задачи по разблокированию противоборствующих
сторон. Беспрепятственно проследовав через посты ОМОНа МВД СО,
ополчения и национальной гвардии, выставленные на выезде из гор.
Владикавказа в районе нефтебазы, полк вынужден был остановиться перед
населенным пунктом Чермен и развилкой дороги на населенный пункт Дачное,
так как трасса была заблокирована железобетонными блоками, за которыми
находились ингушские боевики, вооруженные различными видами стрелкового
оружия и гранатометами. В этом же месте у ингушских боевиков имелись
боевые машины пехоты, ранее захваченные у подразделений внутренних войск
бронетранспортеры, переносные зенитные установки ЗСУ-23. Перед подходом
десантников между осетинами и ингушами шла перестрелка, которая
прекратилась с прибытием полка.
Командир полка полковник Комар И.Г. вместе со своими офицерами
выехал на ингушскую баррикаду, где встретился с находившимся там
директором Экажевского совхоза Назрановского района Добриевым Р.А. и
проинформировал последнего о поставленной перед полком задаче разъединить
противоборствующие стороны. В ответ Добриев предложил Комару дождаться
представителей руководства Ингушской Республики, которые были уведомлены
о прибытии десантников, и с ним решить все вопросы. Поскольку прибытие
указанных представителей задерживалось, а время уже было позднее, Комар и
Добриев договорились отложить ввод десантников до 11 часов 3 ноября 1992
года.
/т. 26 л. д. 47-51/
После переговоров с Добриевым, Комар с офицерами вернулись к месту
расположения основных сил полка. В это же время в полк приехал генералмайор Чиндаров А.А., который приказал Комару силами полка пройти
ингушские баррикады и выйти на обозначенный ранее рубеж, а при оказании
сопротивления подавить огневые точки.
Выполняя этот приказ, разведрота десантников на трех боевых машинах
десанта (БМД) выдвинулась в направлении населенного пункта Чермен. При
приближении к ингушской баррикаде по колонне был открыт шквальный огонь
из пулеметов, гранатометов и других видов оружия. Две БМД были подбиты на
подходе к заграждению, в них погибло трое военнослужащих и восемь человек
получили различной степени тяжести телесные повреждения. Одна боевая
машина прошла заграждение и остановилась на окраине с. Чермен в ожидании
дальнейшего приказа. Там же БМД блокировали вооруженные ингуши, экипаж
десантников, во главе с офицером, был разоружен и доставлен в г. Назрань, а
штатное вооружение боевой машины похищено. Позже БМД отогнали в г.
Назрань, где на одном из заводов с нее сняли двигатель.
Агрессивные действия ингушских вооруженных формирований вынудили
командование и личный состав полка предпринять адекватные меры - ответным
огнем подавить огневые точки боевиков и раздвинуть заграждение. К середине
дня 3 ноября 1992 года полк блокировал населенный пункт Чермен с внешней
стороны и находился там до смены его 5 ноября 1992 года подразделениями
внутренних войск.
/т. 19 л.д. 61/
Допрошенный по делу в качестве свидетеля генерал-майор Чиндаров А.А.
показал, что задачу на применение воздушно-десантных войск ему ставил глава
Временной администрации Хижа Г.С, но само решение вырабатывалось
коллегиально. 2 ноября 1992 года десантникам было приказано выдвинуться в
направлении населенных пунктов Чермен, Дачное, Донгарон и разъединить
противоборствующие стороны. О принятом решении глава ВА обязан был
уведомить представителей осетинской и ингушской сторон. Затем
командование 234 ПДП недалеко от населенного пункта Чермен провело
переговоры с ингушами о недопустимости вооруженного противодействия
миротворческим войскам. Однако ингушская сторона проигнорировала такую
договоренность и с вводом полка по нему был открыт минометный огонь,
применялись и противотанковые средства. Было уничтожено 3 боевых машины
десанта, погибло трое военнослужащих. Оружие личным составом полка в
период нахождения в районе вооруженного конфликта применялось только как
ответная мера для подавления огневого сопротивления армии безразлично с
какой стороны.
/т. 19 л. д. 211-220)
Свидетель Чиндаров А.А. также заявил о том, что по десантникам велась
стрельба из танков, которые находились в окопах, и он сам якобы видел с
вертолета «дорожку гусеничного следа, ведущего в сторону Назрани». Однако
объективного подтверждения эти показания в ходе расследования не получили.
Уголовное дело по эпизодам гибели трех десантников и разоружения одного
десантного экипажа выделено в отдельное производство.
/т. 26 л. д. 214-215/
В период со 2-го по 4-е ноября 1992 года отдельные вооруженные группы
ингушей, находившиеся в населенных пунктах Чермен, Донгарон, Дачное и
других, также препятствовали подразделениям российской армии выполнять
поставленные передними задачи по разъединению противоборствующих сторон
и охране важных объектов.
Так, 3 ноября 1992 года в районе населенного пункта Чермен
неустановленными лицами были обстреляны два вертолета МИ-8, экипажи
которых вели воздушную разведку. Для подавления огневых точек по приказу
генерал-майора Чиндарова А.А. с аэропорта Беслан было поднято два вертолета
МИ-24. Не обнаружив, из-за плохой видимости стрелявших, экипажи
вертолетов выпустили по полю несколько штук неуправляемых ракет.
/т. 19 л. д. 146-148/
Допрошенный по этому вопросу и по другим обстоятельствам
применения авиации в зоне конфликта заместитель командующего войсками
СКВО по авиации свидетель Иванников В.П. показал, что 1 ноября 1992 года во
исполнение Директивы МО РФ и приказа командующего четыре экипажа
вертолетов МИ-24 аэропорт г. Моздока, а два звена МИ-24 и МИ-8 - на
аэропорт г. Беслана. В Беслане по его распоряжению была создана оперативная
группа, которая вошла в состав оперативной группы войск, возглавляемой
заместителем командующего ВДВ генерал-майором Чиндаровым А.А.
Перед летчиками ставилась задача на проведение воздушной разведки в зоне
конфликта, обнаружение огневых точек, бронированных объектов, скопления
людей. Одновременно они выполняли задачи по переброске десантников,
вывозу раненных.
3 ноября 1992 года во время проведения воздушной разведки в районах
населенных пунктов Ольгинское, Майское, Чермен были обстреляны два
экипажа, в каждом вертолете было не менее 10-ти пробоин. У одного вертолета
оказался перебитым трос управления и летчик чудом сумел посадить машину.
Затем по приказу Чиндарова в воздух были подняты два вертолета МИ-24,
перед командирами которых поставлена задача нанести бомбовый удар, в
случае явного обнаружения огневых точек, а при их необнаружении, произвести пуск ракет в чистое поле, для психологического воздействия.
Последнее летчиками и было выполнено. По населенным пунктам авиация не
стреляла.
/т. 19 л.д. 142-145/
Об использовании авиации в зоне конфликта рассказал и командующий 4
воздушной армией свидетель Михайлов В.С., пояснивший, что 1 ноября 1992
года от Главкома ВВС МО РФ ему поступила команда о проведении воздушной
разведки в районе осетино-ингушского конфликта, о применении армейской
авиации для облета территорий, занятых противоборствующими сторонами, для
шумового и психологического воздействия на воюющих. С этой целью по его
распоряжению на аэродром в г. Моздок было направлено четыре самолета СУ25. Использовались и отдельные самолеты СУ-27 с аэродромов, расположенных
в Краснодарском крае. По согласованию с генерал-майором Чиндаровым
самолеты применялись также для установки в воздухе осветительных бомб.
/т. 30 л. д. 198-200/
Нельзя не отметить, что в период нахождения войск в зоне конфликта
против военнослужащих постоянно совершались преступления.
Так, в ночь на 4 ноября 1992 года в районе Черменской подстанции не
установленными
лицами
совершено
вооруженное
нападение
на
военнослужащих в/ч 29483, охранявшими данный объект. При нападении был
убит сержант Санакоев С.Б. и тяжело ранен рядовой Ямашкин А.Ю., который
скончался от ран при доставке его в госпиталь.
В ту же ночь не установленные лица произвели вооруженное нападение
на военнослужащих в/ч 29483, охранявших нефтебазу на окраине г.
Владикавказа и тяжело ранили капитана Чебанова В.В.
Помимо этого, в ночь на 4 ноября были также совершены вооруженные
нападения на караул в/ч 01860, охранявший КПП в/ч 52093 в г. Ардоне и на
караул в/ч 64514 в г. Владикавказе. В результате нападений преступники
похитили три автомата АК-74 и тяжело ранили рядового Ивлева С.П.
6 ноября 1992 года в Промышленном районе гор. Владикавказа не
установленными лицами был обстрелян автомобиль ЗИЛ-131 в/ч 29483. В
результате обстрела получил тяжкие телесные повреждения рядовой Каменев
В.Ф.
И все это происходило, несмотря на то, что 4 ноября 1992 года Временной
администрацией на территории действия чрезвычайного положения были
разработаны безотлагательные меры по стабилизации обстановки и принято
решение о немедленном прекращении огня. Согласно этому решению войскам
предписывалось к 8.00. 5 ноября занять населенные пункты Карца,
Октябрьское, Дачное, Куртат, Чермен, Майский у Южный и обеспечить
порядок, соответствующий режиму чрезвычайного положения. 5 ноября для
разоружения незаконных формирований и поддержания режима чрезвычайного
положения в Пригородном районе были созданы комендантские участки.
В соответствии с ч. 3 ст. 10 Закона РФ «Об обороне», введенного в действие
Постановлением Верховного Совета РФ 24 сентября 1992 года № 3532-1,
привлечение частей, подразделений и других формирований Вооруженных сил
России к выполнению задач, не связанных с их предназначением, допускается
только на основании закона или по постановлению Верховного Совета
Российской Федерации.
2 ноября 1992 года Президент Российской Федерации подписал Указ №
1327 «О введении чрезвычайного положения на территории Северо-Осетинской
ССР и Ингушской республики». Пункт 6 этого Указа прямо предписывал
Министерству внутренних дел РФ, Министерству безопасности РФ и
приданным силам Министерства Обороны РФ принять меры по разъединению
противоборствующих сторон, защите безопасности граждан и обеспечению
неукоснительного режима чрезвычайного положения.
/т. 8 л. д. 170-177/
В этот же день Указ Президента № 1327 утвержден Постановлением
Верховного Совета Российской Федерации № 3764 /т. 25 л. д. 267/, тем самым
была решена правовая основа применения соединений и частей Российской
армии в ликвидации последствий межнационального конфликта.
Анализ собранных по настоящему уголовному делу доказательств дает
основание органам предварительного следствия однозначный вывод
ликвидировать межнациональный конфликт, возникший на территории СО
ССР, в конце октября 1992 года, и устранить его последствия только силами
внутренних войск и подразделениями МВД СО ССР было невозможно.
Как уже отмечалось выше, при выполнении боевых задач по разъединению
противоборствующих сторон подразделения Российской армии применяли
имеющееся у них вооружение только в качестве ответной меры для подавления
огневых точек незаконных вооруженных формирований, а также для защиты от
нападения на военные объекты и взятые под охрану особо важные предприятия
г. Владикавказа и Пригородного района СО ССР.
Все вышеизложенное в части привлечения российской армии к
ликвидации вооруженного конфликта и его последствий позволяет сделать
вывод о том, что в действиях бывшего командования войсками СевероКавказского военного округа генерал-полковника Шустко Л.С, генерал-
лейтенанта Чернышева А.К., генерал-майора Дудьева И.И, бывшего
командования 42 АК генерал-майоров Шелудько Н.А. и Скобелева Е.К.
отсутствует состав какого-либо преступления.
Действия заместителя командующего ВДВ генерал-лейтенанта Чиндарова
А.А., отдавшего приказ о силовом разблокировании населенного пункта Чермен
2 ноября 1992 года и о нанесении бомбового удара по огневым точкам, из
которых были обстреляны вертолеты российской армии 3 ноября 1992 года,
были вызваны активным вооруженным сопротивлением незаконных ингушских
формирований подразделениям парашютно-десантного полка, направленным
для разъединения противоборствующих сторон, поэтому они также не содержат
состава какого-либо преступления.
Из материалов дела усматривается, что лидеры Ингушской Республики,
многие жители Северной Осетии ингушской национальности в многочисленных
жалобах и заявлениях, направленных Президенту России, в Генеральную
прокуратуру и другие государственные и общественные организации требовали
привлечения к уголовной ответственности вице-премьера Правительства Хижу
Г.С. и генерал-полковника Филатова Г.В. за то, что первый, на их взгляд,
использовал вооруженные силы России «для уничтожения ингушского народа»,
санкционировал вооружение осетинских боевиков и не принял никаких мер по
защите мирных жителей ингушской национальности от совершаемых в
отношении них преступлений. А Филатов Г.В. во время выступления по
Северо-Осетинскому телевидению якобы призвал осетинский народ,
вооруженные силы «провести этническую чистку всей территории Северной
Осетии, выселить из сел жителей ингушской национальности».
Согласно приобщенному к материалам уголовного дела тексту
выступления Филатова Г.В. 1 ноября 1992 года по Северо-Осетинскому
телевидению, он, обращаясь к телезрителям, сказал: «Сегодня в 12 часов 45
минут приземлился первый самолет с десантниками, техникой и вооружением,
которые будут размещены на территории Осетии. Россия не забыла своих
верных сынов, осетин, которые верой и правдой служили ей долгие годы. И уже
сегодня... десантники начнут во взаимодействии с войсками МВД России, МВД
СО СОР боевые действия против агрессоров... и с каждым часом это
сопротивление и давление на агрессора будет возрастать... Я хочу предупредить
всех остальных, которые могут попасть в зону боевых действий.... Я думаю, что
мы не долго будем здесь вычищать всех, кто хочет или нарушает мирный труд
Осетии, и не только осетин, а всех людей, которые живут на территории
Осетии. Я хочу их предупредить, чтобы они ушли с этой территории и не
мешали тем народам, которые живут здесь, на этой территории, и которые жили
до этого в мире и дружбе долгие годы. И я уверен, что дальше будут жить».
/т. 19 л. д. 64/
Конечно, это выступление не способствовало сближению позиций
Ингушетии и Осетии и публичные высказывания подобного рода по
внутренним проблемам России недопустимы для государственного деятеля
любого уровня. Вместе с тем текст выступления не содержит призывов к
разжиганию национальной вражды и к другим противоправным действиям, то
есть действия Филатова не содержат состава преступления.
Допрошенный по обстоятельствам этого выступления Филатов Г.В.
показал:
«Где-то в обед ко мне обратился Галазов А.Х. и попросил поехать с ним
на телевидение и выступить перед населением Осетии. Он сказал, что меня
хорошо знают в Южной Осетии и уважают за то, что я помог прекратить там
кровопролитие. Здесь же он собственноручно набросал текст моего
выступления. Не подозревая никакого подвоха, я согласился.... В основном,
придерживался того текста, который написал Галазов... От себя добавил...
«чтобы люди ушли из зоны боевых действий, чтобы туда не пошли и осетины и
ингуши. Не нужно было крови. Может быть, я выступил несколько резковато,
но на тот момент я знал только то,... что рассказывали находившиеся там люди.
Оснований не верить им у меня не было».
/т. 19 л. д. 64/
Оценивая действия бывшего Первого заместителя Председателя
Правительства Российской Федерации Хижи Г.С., который, до введения в
действие Указа Президента РФ «О введении чрезвычайного положения на
территории Северо-Осетинской ССР и Ингушской республике», принял
решение о передаче стрелкового оружия и бронетехники для вооружения
отрядов народного ополчения и об усилении подразделений внутренних войск
за счет подразделений российской армии, а также действия Председателя
Государственного комитета по чрезвычайным ситуациям Шойгу С.К.,
распорядившегося направить танковые экипажи на охрану гражданских
объектов, следствие исходит из того, что в сложившейся ситуации эти меры
были приняты ими в состоянии крайней необходимости и направлены на
быстрейшее погашение вооруженного конфликта и предотвращение более
значительного вреда, то есть в их действиях нет состава преступления.
По тем же основаниям следствие не усматривает состава преступления в
действиях генерал-полковника Савина В.Н., распорядившегося 31 октября 1992
года передать в МВД СО ССР ранее закупленные правительством республики
24 бронетранспортера, часть из которых была получена ОНО.
Из материалов дела усматривается, что на первоначальном этапе
вооруженного конфликта на территории СО ССР в распоряжении генералмайора Каплиева А.В., а затем генерал-полковника Саввина В.Н., находилась
группировка внутренних войск МВД РФ численностью около 1200 человек. 500
военнослужащих из этого числа несли службу на территории Моздокского
района. Попытка Каплиева и Саввина создать подвижные маневренные группы
за счет нарядов контрольно-пропускных пунктов вызвала активное
противодействие как со стороны руководства Моздокского и Пригородного
районов СО ССР, МВД СО ССР, так и со стороны вооруженного населения
осетинской национальности.
Войсковой
оперативный
резерв
МВД
РФ (личный
состав
Владикавказского ВВККУ ВВ МВД РФ) был задействован на охране
собственных объектов, правительственных учреждений, линий связи, а один
учебный батальон в учебное центре Комгарон подвергся нападению и
разоружению. По этим основаниям следствие признает неубедительным
утверждение секретаря Совета безопасности генерал-майора Ходова А.А. о том,
что командование внутренних войск, руководство МВД РФ не использовали на
первоначальном этапе возможности ВВККУ внутренних войск для ликвидации
конфликта.
Распоряжение Саввина В.Н. о передаче вооружения взвода охраны
представителям местных органов власти в Назрани отдано им в целях
сохранения жизни военнослужащих и членов Представительства Верховного
Совета РФ, за безопасность которых отвечал взвод охраны. В сложившейся в
здании
Представительства
обстановке
угроза
жизни
сотрудников
Представительства была реальной, сопротивление взвода охраны, значительно
превосходящей по численности неорганизованной вооруженной толпе ингушей,
было бы бессмысленным, повлекшим за собой большие жертвы как среди
военнослужащих, так и других граждан. Поэтому сдача оружия признана
вынужденной, совершенной в состоянии крайней необходимости. При таких
условиях распоряжение Саввина В. Н. о сдаче оружия не влечет за собой
уголовной ответственности.
Следствием не добыто каких-либо данных о неисполнении или
ненадлежащем исполнением генерал-полковником Саввиным В.Н. и генералмайором Каплиевым А.В. требований статей Законов Российской Федерации «О
внутренних войсках МВД РФ», «О чрезвычайном положении», пунктов Указа
Президента РФ № 1327 от 2 ноября 1992 года, приказов Министра внутренних
дел РФ, распоряжений вице-премьера Правительства РФ Хижи Г.С. и других
нормативных актов, регламентирующих деятельность внутренних войск МВД
РФ по обеспечению режима чрезвычайного положения.
Имеющиеся в деле доказательства исключают их уголовную
ответственность как за сдачу оружия и бронетехники войсковыми нарядами на
контрольно-пропускных пунктах №№ 21, 22, 23, 26, 28 и 31 и дежурным
подразделением ВОГ в/ч 3186, так и за сдачу в плен без всякого сопротивления
военнослужащих внутренних войск. В создавшейся в Северной Осетии 31
октября 1992 года ситуации они по объективным причинам не могли
предотвратить нападение и организовать преследование и задержание
преступников. Таким образом, в перечисленных выше действиях Саввина В.Н.
и Каплиева А.В. состав преступления отсутствует.
В настоящем постановлении уже приводились показания свидетелей,
протоколы заседаний объединенных сессий районных Советов Ингушетии,
координационного штаба, из которых следует, что по крайней мере с 24.10.92
года, по решению этих органов в отдельных населенных пунктах Северной
Осетии с компактным проживанием ингушей было организовано дежурство
вооруженных добровольцев из Ингушетии и на всей территории Ингушетии
стали создаваться отряды (группы), предназначенные для оказания
вооруженной помощи ингушскому населению СО ССР в случае, если возникнет
вооруженный конфликт с властями.
Другие материалы дела также подтверждают, что действия ингушских
отрядов после получения между 04-05 часами 31.10.92 года сигнала о
начавшемся ночью вооруженном конфликте носили не стихийный характер, они
знали что делать в такой ситуации и уже между 6 часами 40 минутами - 6
часами 50 минутами прибыли к границам СО ССР и начали боевые действия.
В составе прибывших из Ингушетии отрядов и групп, принимавших с утра
31.10.92 года участие в боевых действиях на территории Пригородного района и
части г. Владикавказа, были люди из разных сел и городов Ингушетии,
расположенных в десятках километрах от Пригородного района.
Даже приводимые ниже неполные сведения об ингушах, получивших
ранения в боевых действиях, подтверждают указанный вывод. В период с 31.10.
по 04.11.92 года в Назрановскую больницу поступил с огнестрельным ранением
261 ингуш. Из поступивших только 80 жителей СО ССР, а остальные - жители
населенных пунктов Ингушской Республики (22 из с. Насыр-Корт, 11 из с.
Кантышево, 34 из г. Назрани, 15 из с. Экажево, а также из ингушских сел
Ачалуки, Барсуки, Али-Юрт, Карабулак, Плиево, Троицкое, Гамурзиево и даже
из г. Грозного.
Факт участия вооруженных отрядов, прибывших с территории
Ингушетии, в боевых действиях на территории Северной Осетии
документально подтверждается и текстом Обращения Чрезвычайного Комитета
Ингушской Республики, принятого 2 ноября 1992 года в 18 часов 30 минут. В
обращении, в частности, указано, что «... ЧК ИР вынужден обратиться ко всему
населению Ингушской республики с просьбой незамедлительно прекратить
боевые действия и осуществить организованный отход с занимаемых позиций
всем вооруженным формированиям и лицам. Всем членам Комитета с выездом
на место обеспечить организованный вывод вооруженных формирований и
лиц... ».
/т. 21 л. д. 188, 189/
Несмотря на это обращение, активные боевые действия происходили до 5
ноября 1992 года и были прекращены лишь после ввода, войск Российской
армии и установления вооруженными силами и внутренними войсками
Российской Федерации контроля за ситуацией в регионе.
Некоторые допрошенные по делу члены Чрезвычайного комитета, в
частности, Сейнароев Б.М., Могушков Ш.Х., Татиев Р.М., Алмазов А.И.
пытались убедить следствие, что они не знают, кто готовил Обращение и
подписали его в спешке, а фактически якобы никаких вооруженных
формирований не было.
/т. 18 л. д. 7, 89, 255; т. 21 л. д. 162-163/
К этим показаниям следствие относится критически. Участие в боевых
действиях большого количества различных не связанных единым
командованием вооруженных групп следствием установлено бесспорно. Кроме
того, у Сейнароева Б.М и других членов Чрезвычайного комитета имелся
богатый многолетний опыт составления различных политических и
юридических документов и они не могли подписать этот, очень важный
документ, если бы его текст не соответствовал действительности.
Отрицание лидерами ингушского национального движения наличия
вооруженных формирований (отрядов, групп) объясняется их стремлением
отнести все действия вооруженных ингушей на территории СО ССР на
стихийность и тем самым снять с себя даже моральную ответственность за
случившееся.
Председатель Президиума Народного Совета Ингушетии (НСИ)
свидетель Сейнароев Б.М. по поводу создания Чрезвычайного Комитета
Ингушской Республики показал: «... Образование Чрезвычайного Комитета
Ингушской Республики 2 ноября 1992 года было вызвано тем, что на
территории Ингушетии отсутствовали какие-либо республиканские структуры и
создание Чрезвычайного Комитета, как органа в какой-то мере
координирующего усилия ингушского народа, в те тяжелые дни было жизненно
необходимо...
Необходимо
было
решать
вопросы
о
разделении
противоборствующих сторон с руководством и военными России для
прекращения кровопролития, гибели мирного населения... ».
/т. 21 л. д. 162-163/
Он же пояснил, что вся его деятельность была направлена «на...
восстановление попранных прав ингушского народа... » и провозглашения
Ингушской Республики в границах 1944 года, то есть передачи Ингушетии
Пригородного района и правобережной части г. Владикавказа. Проблемы
государственности ингушского народа и территориальной реабилитации им
предлагалось решать мирным, парламентским путем.
/т. 21 л. д. 146-156, 158-164/
Указанные выше документы НСИ, публикации в средствах массовой
информации и выдержки из выступлений лидеров НСИ и его председателя
Сейнароева не содержат призывов к решению территориальных вопросов
насильственным путем. Неоднократные поездки в составе делегаций в
различные федеральные ведомства и министерства, участие в работе комиссий
Верховного Совета и Правительства России также свидетельствуют о
направленности НСИ и его председателя решить территориальный вопрос
мирным
путем,
используя
в
качестве
инструмента
разрешения
территориального спора Верховный Совет и Правительство Российской
Федерации.
Заседание Президиумов Малгобекского городского, Назрановского и
Сунженского районных Советов, временного Комитета Самоуправления
Пригородного района (ингушской части). Президиума НСИ и других
общественных организаций от 28 октября 1992 года и заседание
Координационного штаба Ингушетии от 30 октября 1992 года проходили под
председательством Сейнароева Б.М. Но и в эти напряженные дни в
выступлениях Сейнароева на этих заседаниях нет призывов к силовому
решению проблемы спорных территорий.
/т. 21 л. д. 173-186/
Активность Сейнароева в решении территориальных проблем
объясняется и обострившейся между лидерами национального движения
борьбой за власть. Допрошенный по этому вопросу бывший председатель
правительственной комиссии по Чечено-Ингушской Республики и СО ССР
Тишков В. А. рассказал: «... Длительное время не решался вопрос о назначении
Главы администрации Ингушетии. Была подобрана кандидатура Хаматханова...
Но ее заблокировало ингушское национальное движение в лице ее
представителей Сейнароева, Богатырева, Костоева И.Ю. Ингушские
национальные лидеры требовали назначения на этот пост Богатырева Б.Б., но и
среди них не было единого мнения.... Я ничего не имел против Богатырева, но
считал, что это далеко не лучшая кандидатура на этот пост... Первым и
основным пунктом его избирательной программы было решение
территориального вопроса в отношении Пригородного района, собственно, в
связи с этим он и был избран... Третья кандидатура на этот пост была
представлена Ермаковым и Костоевым - Дидигов Т... Я поддержал эту
кандидатуру. Президентом был подписан Указ о назначении на этот пост,
однако к помощнику Президента на прием попала группа БогатыреваСейнароева и убедила, что Дидигова население Ингушетии не приемлет, в
республике произойдет взрыв возмущения. На самом деле эти люди никого не
представляли, их на это никто не уполномочивал, шла борьба за власть,
Богатырев хотел занять этот пост. Данному Указу Президента ход не был дан и,
таким образом, до начала конфликта Глава временной администрации
Ингушской Республики так и не был назначен. Я считаю, что это было еще одно
серьезное упущение со стороны федеральных органов власти... ».
/т. 19 л. д. 68/
Характеризуя Богатырева Б.Б. и других лидеров, свидетель Тишков В.А.
пояснил: «... Ингушские лидеры Богатырев Б.Б., Сейнароев, отчасти Костоев
И.Ю. построили свою политическую карьеру на решении узко территориальных
вопросов, организовали массы, создали политическую основу для низовых
звеньев... ».
/т. 19 л. д. 72-73/
Богатырев Б.Б. в своих выступлениях не призывал к вооруженному
силовому решению проблемы территориального спора с Северной Осетией, но
постоянно говорил о неизбежности войны в случае отказа Осетии возвратить
спорные территории.
/т. 8 л.д. 84; т. 10 л.д. 102/
Даже на состоявшемся в последних числах октября 1992 года митинге в п.
Южном, прибывший из Москвы Богатырев Б.Б. говорил о мирной передаче
Ингушетии земель Северной Осетии, ссылаясь при этом на какой-то Указ
Президента России, который якобы будет на днях подписан.
/т. 39 л. д. 48; т. 45 л. д. 202-209/
На самой территории СО ССР значительную роль в формировании у
ингушской части населения убежденности в том, что эти земли должны
непременно перейти под юрисдикцию Ингушетии, сыграл член Президиума
НСИ Куштов Я.Ю.
Так, житель п. Южный свидетель Мамукаев Р.А., говоря об
организаторской роли Куштова Я.Ю. в борьбе за решение территориальной
проблемы в пользу Ингушетии, пояснил: «... На всех собраниях,
организованных Куштовым Я., он требовал... территорию поселка Южного
отдать ингушам... говорил, что другие на ней не должны проживать... В это
время я работал секретарем... каждое собрание помню хорошо и всегда Куштов
Я. призывал ингушей к тому, чтобы земли перешли к ним... ».
/т. 36 л. д. 65/
Допрошенный в качестве свидетеля Куштов Я.Ю. показал, что, на его
взгляд, ингушское население СО ССР постоянно притеснялось властями и
правоохранительными органами Северной Осетии. Подтвердил факт избрания
его 24.10.92 года на митинге в п. Южном председателем районного
самоуправления.
/т. 18 л. д. 143-157/
В конце допроса Куштов Я. заявил следующее: «... Отдельные
ответственные лица в Ингушетии возлагают на меня политическую и
моральную ответственность за события в Пригородном районе в октябре-ноябре
1992 года, с чем я никак не могу согласиться. Все дни октября, начиная с 23
числа... мои действия были направлены на разрешение конфликта только
мирным, а не каким-либо другим путем. Но, как показала хроника развития
событий, мирное разрешение конфликта не входило в интересы осетинского
руководства, именно она, осетинская сторона, активно провоцировала
конфликт, целью которого ставила изгнание собственного народа ингушской
национальности с территории Северной Осетии и тем самым снятия
окончательно вопросов о Пригородном районе и правобережной части
Владикавказа».
/т. 18 л. д. 158/
До 24.10.92 года действия Куштова Я.Ю. как члена Президиума НСИ
выражались в организации работы Президиума, подготовке и проведении
референдума об образовании Ингушской Республики, участии в работе
различных комиссий по решению вопросов о создании республиканских
структур власти и определении границ республики с включением Пригородного
района. С созданием 24.10.92 года на основании резолюции митинга в Южном
незаконного временного органа районного самоуправления Куштов провел ряд
встреч с различными должностными лицами Северной Осетии и г.
Владикавказа с целью нормализации обстановки на территории Пригородного
района. В процессе этой деятельности, никаких действий, направленных на
решение территориальности силовым путем, Я. Куштов не совершал. Более
того, выступая 28.10.92 г. на совместном заседании Президиума райосоветов в
г. Назрани с докладом об обстановке в Пригородном районе, Я.Ю. Куштов
сказал о недопустимости появления вооруженных людей из Ингушетии в
Пригородном районе, но в то же время отметил, «что надо быстрей решать все
вопросы в Верховном Совете России, а то люди уже выходят из-под контроля».
/т. 21 л. д. 179-180/
Действительно, контроль над людьми был потерян и вооруженные
«добровольцы» из Ингушетии уже дежурили в Северной Осетии на ингушских
постах и баррикадах.
С утра 31.10.92 года Куштов Я. совместно с Даскиевым А.Х., побывал в
нескольких населенных пунктах Пригородного района (Даскиев А.Х. в этот же
день был захвачен в заложники и позже убит в неустановленном следствием
месте /т. 5 л.д. 134-135/). Затем Куштов Я. Ю. приехал в г. Назрань и в целях
незамедлительного прекращения боевых действий вступил по телефону в
контакт с руководством группировки внутренних войск.
В боевых действиях Куштов Я.Ю., Богатырев Б.Б., Сейнароев Б.М.,
которые с 2 ноября 1992 года, наряду с другими лидерами, являлись членами
Чрезвычайного Комитета Ингушского народа, не участвовали и действиями
ингушских вооруженных формирований на территории СО ССР не руководили.
Касаясь этого вопроса, бывший помощник Представителя Верховного Совета
России в Ингушской Республике по безопасности полковник Белоусов М.В.
пояснил, что ингушские лидеры, руководители районов и хозяйств оказать
влияние на создавшуюся 31.10.92 года ситуацию не могли и сами к боевым
действиям против осетинских формирований не призывали.
/т. 35 л. д. 2-5/
Таким образом, из изложенного видно, что действия Сейнароева Б.М.,
Богатырева Б.Б., Куштова Я.Ю. были направлены на решение территориальной
проблемы в пользу Ингушской республики только мирным путем и состав
какого-нибудь преступления в их действиях отсутствует.
В контексте перечисленных в предыдущих разделах настоящего
постановления доказательств требуют правовой оценки и действия бывших
председателей Назрановского, Сунженского, Малгобекского районных Советов
народных депутатов Могушкова Ш.Х., Татиева Р.М., Алмазова А.И. и бывшего
председателя исполкома Экажевского сельского Совета Назрановского района
Костоева Х.А.
На состоявшемся в г. Назрани 28.10.92 года совместном заседании
Президиумов Малгобекского городского, Назрановского и Сунженского
райсоветов, временного Комитета самоуправления Пригородного района
(ингушской части), Президиума НСИ и других общественных организаций
председатели районных Советов Могушков Ш. и Татиев Р. поддержали
предложения о создании в Ингушетии гвардии либо ополчения. Татиев при
этом заявил, что с созданием гвардии они запоздали.
/т. 21 л. д. 181-183/
В то же время никто из перечисленных лиц не призывал к силовому
разрешению территориального спора, а, наоборот, хотели все решить в рамках
закона. В частности, на заседании Координационного штаба Ингушетии 30
октября 1992 года в г. Назрани Могушков Ш. заявил о необходимости
продолжения переговоров с осетинской стороной.
/т. 21 л. д. 176/
Допрошенный в качестве свидетеля Татиев Р.М. рассказал, что
официальных контактов с Пригородным районом Сунженский райсовет не
имел, но жителям Пригородного района и г. Владикавказа, из числа ингушской
национальности, за счет продовольствия, получаемого для нужд жителей
Сунженского района, выделялись: мука, сахар и другие продукты питания. Он
же, отрицая достоверно установленные следствием факты, указал, что
вооруженных формирований в Ингушетии не было.
/т. 18 л. д. 1-5/
По поводу вооруженного конфликта Татиев пояснил следующее: «Утром
31 октября 1992 года мне домой позвонили и сказали, что в Пригородном
районе всю ночь шла стрельба и там убивают ингушей... Зная, что на
Черменском круге есть пост российских солдат, часов в 9-10 приехал на
Черменский круг. Солдаты были целы, разоружены, бронетехника у них была
забрана... После этого встретил заместителя командующего российских войск,
генерала (Каплиева)... с ним был и заместитель министра ВД СО ССР Сикоев.
Вместе с ними поехал в с. Октябрьское. В Октябрьском видел гильзы от
снарядов... В селе было несколько БТР - без какой-либо символики и бортовых
номеров. Здесь же были и вооруженные осетины... мне с трудом удалось
вывести из села Октябрьского задержанные машины с ингушским населением».
/т. 18 л. д. 6/
Бывший председатель Назрановского районного Совета народных
депутатов свидетель Могушков Ш.Х. показал, что примерно в 3-4 часа 31
октября 1992 года ему позвонили домой и сообщили об обстреле осетинами п.
Дачного, и убийстве и ранении ингушей Яндиева и Таршхоева, а также об
обстрелах других сел Пригородного района, где проживали ингуши.
Информации о происходящем в Пригородном районе не было. На площади
перед зданием райсовета собирались люди, шли разговоры об убийстве
ингушей и изгнании их из Пригородного района. В этой обстановке он принял и
решение о сборе депутатов Советов, авторитетных людей, которые убеждали
население о недопустимости вмешательства в конфликт. Разъясняли, что вопрос
о Пригородном районе необходимо решать парламентским, мирным путем.
Могушков также заявил, что «... все дни этой войны... занимался одним
вопросом - прекращением истребления людей и удержанием непримиримых от
ввязывания в эту войну на территории Пригородного района».
/т. 18 л. д. 77-86/
Свидетель Алмазов А.И. на заседаниях объединенных сессий 24 и 28
октября не присутствовал. По поводу обстоятельств начала вооруженного
конфликта он пояснил: «... О том, что в Пригородном районе в ночь с 30 на 31
октября 1992 года начались интенсивные обстрелы ингушских сел... появились
разрушенные дома и убитые люди узнали 31 октября, точного времени не
помню. С этого времени мотался между Малгобеком и Назранью по селам
Малгобекского района с тем, чтобы удержать население на местах, убеждал,
чтобы люди не поддавались на провокацию, а то, что это именно провокация, а
не война, у меня было твердое убеждение с первых минут получения известия о
Пригородном районе. Дело еще и в том, что у нас не было истинной
информации о событиях в Пригородном районе, пользовались слухами и
бессвязными рассказами беженцев... ».
/т. 18 л. д. 254/
Касаясь своего участия в созданном 2 ноября 1992 года Чрезвычайном
Комитете, Могушков, Алмазов, Татиев указали, что Комитет был образован для
того, чтобы было можно принимать решения и принимать участие в
переговорах от имени всей Ингушетии. Но, кроме упомянутого выше
Обращения, Чрезвычайный комитет никаких решений не принимал.
/т. 18 л. д. 6-7, 83-85, 254-255/
Все вышеизложенное подтверждает, что Татиев, Могушков и Алмазов не
призывали к вооруженному конфликту и не разжигали национальной вражды к
осетинам и их действия, связанные с решением территориальной проблемы в
пользу Ингушетии, не содержат состава преступления.
Бывший председатель исполкома Экажевского сельского Совета и
руководитель пресс-центра «Нийсхо» Костоев Х.А. на допросе в качестве
свидетеля заявил, что во всем случившемся виноваты власти Осетии и России и
от дачи дальнейших показаний отказался.
/т. 39 л. д. 263-266/
Следствием была тщательно исследована деятельность наиболее
непримиримо настроенного к властям СО ССР руководителя исполкома на
территории Ингушетии. Кроме уже приводившегося выше решения
Экажевского исполкома от 22.04.91 года, Костоев принимал участие и в
составлении других документов, касающихся проблем спорных территорий, и
много раз затрагивал этот вопрос в своих выступлениях.
В частности, на состоявшемся по инициативе Костоева Х.А. 17.03.92 года
Совете руководителей местной администрации сел Ингушетии было принято
решение обратиться к Президенту РСФСР Ельцину Б.Н., Председателю
Верховного Совета РСФСР Хасбулатову Р.И., Генеральному прокурору РСФСР
Степанкову В.Г. и народному депутату РСФСР Костоеву И.Ю. с ходатайством о
немедленном возвращении Пригородного района, части Малгобекского района,
с восстановлением государственности с центром в г. Владикавказе.
Выступая на Чрезвычайном съезде Ингушского народа 25.07.92 года
Костоев Х.А., касаясь складывающейся обстановки, сказал: «... в этих условиях,
наверно, правомерны чаяния нашего народа возродить свою историческую
Родину на земле предков и, тем более, нас разделяет всего лишь пелена
осетинского национализма. Альтернативы у нас в этом вопросе нет. Родина
ингушей должна быть восстановлена в соответствии с Законом РСФСР «О
реабилитации репрессированных народов» с возвращением Пригородного
района, части Малгобекского района и административный центр должен быть в
г. Владикавказе... ».
/т. 8 л. д. 70/
Остро воспринимая трагические события на территории Пригородного
района, Костоев Х. А. 24.10.92 года направил на имя Председателя Верховного
Совета СО ССР телеграмму, в которой в нетактичной форме предупредил
руководителя республики о том, что пролитая кровь согласно горским законам
требует мщения.
/т. 8 л. д. 95/
Все принимаемые с участием Костоева Х.А. решения, его выступления на
съезде и в прессе не способствовали стабилизации отношений между
Ингушетией и СО ССР, но в то же время его действия не содержат состав
преступления, так как он нигде не высказывал прямых призывов к
вооруженному захвату спорных территорий и не совершал действий,
направленных на умышленное возбуждение национальной вражды или розни.
Нет состава преступления и в действиях председателя Назрановского районного
отделения «Фронта национального единства ингушского народа» -«Единство»
Зурабова М.А., который подписал известное решение объединенной сессии 3
райсоветов Ингушетии и депутатской группы Пригородного района СО ССР от
24.10.92 года, так как это решение принято коллегиальным органом.
Зурабов М.А., допрошенный в качестве свидетеля 04.06.93 года, сообщил
следствию, что во время проведения различных митингов лидеры
общественных движений выступали перед народом, но никто из них никогда не
призывал к созданию вооруженных формирований для решения своих целей.
/т. 18 л. д. 90-92/
По поводу обстоятельств проведения 24.10.92 года объединенной сессии
Зурабов пояснил следующее: «... К октябрю прошлого года в Пригородном
районе СО ССР обстановка очень осложнилась и мы поняли, что необходимо
каким-то образом защитить ингушей от террора со стороны вооруженных
формирований осетин. 24 октября 1992 года по инициативе Советов Ингушской
республики состоялась объединенная сессия.... На ней обсуждалось...
положение ингушей, проживающих в Пригородном районе Северной Осетии. В
решении сессии было указано, что необходимо с целью защиты ингушей
объединить добровольцев в отряды самообороны и организовать их дежурство
во всех населенных пунктах Пригородного района..., где проживали ингуши.
Руководство ими было возложено на районные отделы внутренних дел. Сразу
же хочу уточнить, что это решение не было выполнено, так как никто
исполнением его не занимался. В частности, УВД Ингушетии устранилось от
его исполнения. Добровольцы действовали стихийно, по собственному
усмотрению. Какое у них было вооружение мне неизвестно. На мой взгляд,
данное решение было принято с целью как-то... узаконить стихийно
создавшиеся группы добровольцев из числа ингушей по защите своего жилья и
жизни. Кто конкретно готовил это решение сессии мне неизвестно... Текст
решения сессии был срочно отправлен в Москву и передан в канцелярию
Ельцина Б.Н.... Помню, что я подписал это решение, так как кому-то надо было
срочно это сделать, но кто меня об этом попросил, за давностью не помню».
/т. 18 л. д. 93/
Эти показания Зурабова в их взаимосвязи с показаниями других
участников сессии свидетельствуют о его непричастности к подготовке этого
решения и в то же время дополнительно подтверждают вывод следствия о том,
что в октябре 1992 года так называемые добровольцы из Ингушетии дежурили в
населенных пунктах СО ССР с компактным проживанием ингушей.
Выше уже была дана оценка действиям одного из лидеров ингушского
национального движения Костоева Б.У. на 2 съезде ингушского народа.
В дальнейшем член Президиума Народного Совета Ингушетии Костоев Б.У.
совместно с другими лидерами ингушского народа принимал участие в
различных инициативных группах и организационных комитетах по
восстановлению ингушской государственности. Однако ни в одном из своих
выступлений как до начала вооруженного конфликта, так и в ходе конфликта и
массовых беспорядков он не призывал к отторжению спорных территорий
силовым вооруженным путем. То есть в его действиях, направленных на
решение мирным путем вопроса о территории Пригородного района и части г.
Владикавказа в пользу Ингушетии, состав преступления отсутствует.
/т. 19 л. д. 238-244/
Особое место среди лидеров Ингушского национального движения
занимал заместитель Представителя Верховного Совета Российское Федерации
в Ингушской Республике Костоев И.Ю. Как показало время, со своими
обязанностями заместителя Представителя он не справился, в своей
деятельности руководствовался не общегосударственными интересами, а
интересами самых нетерпеливых групп ингушского населения, требующих
быстрейшей передачи части территории СО ССР.
Наиболее ярко такая позиция Костоева выразилась в подписанной им
резолюции Чрезвычайного съезда ингушского народа.
/т. 37 л. д. 48-50/
Неоднократно допрошенный по делу в качестве свидетеля Костоев И.Ю.
сообщил следующее:
«... Мы знали, что несколько дней подряд там идет митинг ингушей. Подъезжая
к пос. Южный я обратил внимание на то, что въезд в поселок с двух сторон был
частично перекрыт бетонными блоками, стоял молодой человек - ингуш с
одноствольным охотничьим ружьем... Уже впоследствии, и, по-моему, от
осетин мне стало известно, что совместная сессия трех районных Советов
Ингушетии приняла решение о создании в местах компактного проживания
ингушей в Пригородном районе групп из местного населения для дежурств в
целях недопущения убийств и других преступлений в отношении своих
граждан».
/т. 39, л. д. 47/
Касаясь своего участия в этот день на митинге в п. Южном, Костоев
И.Ю. заявил: «К нашему приезду народ говорил о ситуации в Пригородном
районе, призывали мужчин принять меры к пресечению, как говорилось
преступной деятельности осетинских боевиков, в том числе подразделений
милиции, говорили о дежурствах, были выступления и отдельных смутьянов,
призывавших к отмщению крови сограждан. Я выступил перед людьми, зачитал
им текст своего выступления от 23.10.92 года на заседании Верховного Совета
России, сказал, что мы информировали и Президента о ситуации в Северной
Осетии. Убеждал людей, что их требования о походе на осетин с оружием в
руках неправомерны... ».
/т. 39 л.д. 48/
О том, что события в Северной Осетии в ночь на 31.10.92 года явились
неожиданностью и для Костоева И.Ю., видно из показаний его водителя
свидетеля Труханова С.Ф., который рассказал следующее:
«... Вечером около 17 часов я отвез Ибрагима домой в Карабулак, он еще
сказал, что рано утром машина не нужна, необходимо подъехать к часам десяти.
Обычно я появлялся у него к 7 часам 30 минутам - 8 часам утра... Утром меня
разбудил руководитель секретариата Рыбалко, сказал что «началась война».
Время было около 5 часов утра, мне так кажется, хотя могу и ошибиться... В это
время как раз начинало светать, были еще сумерки. Рыбалко отправил меня за
Костоевым Ибрагимом. До Карабулака 23 км. Поднял Костоева с постели, он
вышел в кальсонах и, узнав о «войне», сильно удивился. Для него, судя по
реакции на мои слова, это было полной неожиданностью. Дополняю, что при
выезде из представительства, на площади перед исполкомом толпы не было. На
улицах Назрани и по дороге на Карабулак было безлюдно, движение транспорта
не было... ».
/т. 37 л. д. 221-222/
Далее Труханов показал, что, когда они возвращались с Костоевым через
1,5 часа, на площади уже было несколько сот человек. Из Назрани в Чермен
ехали легковые и грузовые машины с вооруженными людьми. Затем они
поехали с Костоевым в Чермен, там стояли десятки легковых и грузовых
машин, были КАМАЗы и автобусы - все с номерами «ЧИ». По улицам ходили
толпы ингушей и примерно каждый третий был вооружен. Никаких поджогов,
захватов заложников при них не было. Проезжая около отделения милиции,
находившийся в машине охранник Костоева сказал, что здесь был бой. Окна в
здании милиции были разбиты. Потом поехали в Дачное, где их обстреляли и
они вернулись в Назрань. Транспорт с вооруженными ингушами ехал только со
стороны Назрани. К моменту их возвращения в Назрань началось разоружение
охраны представительства.
/т. 37, л. д. 220-224/
Все изложенное о деятельности Костоева И.Ю. по вопросам, связанным с
решением территориальной проблемы, показывает, что он действовал только
законными способами и предпринимал попытки отговорить экстремистски
настроенную часть ингушского населения отказаться от стремлений найти
выход из создавшейся ситуации с помощью силового воздействия на
осетинскую сторону. Таким образом, перечисленные доказательства позволяют
сделать вывод, что все действия Костоева И.Ю. до вооруженного конфликта и в
ходе этого конфликта, направленные на решение территориальной проблемы в
пользу Ингушетии, не содержат состава преступления.
Как уже отмечалось выше, руководителем созданного 28 октября 1992
года в г. Назрани Координационного штаба был назначен военный комиссар
Назрановского района Гойгов С.М., деятельность которого в качестве
руководителя штаба заслуживает отдельного анализа.
На допросе 24.08.94 года свидетель Гойгов С.М. подробно объяснил
следствию о своих действиях в октябре 1992 года и в ходе вооруженного
конфликта. По его словам, заседание 28.10.92 года проведено в связи с тем, что
в течение предшествующей недели в Пригородном районе были убиты 10
ингушей. В связи с этим он в своем выступлении на этом заседании и говорил
об адекватных мерах для пресечения подобных преступлении, подразумевая
под такими мерами совместное патрулирование ингушских и осетинских
работников милиции. На этом же заседании он предложил создать
Координационный штаб Ингушетии в г. Назрани, а оперативный штаб в
Пригородном районе. 30 октября на заседании Координационного штаба он
выступил с информацией: «Задачи по формированию республиканской гвардии
Ингушетии и народного ополчения». Данные для информации собрал в ходе
своих поездок по Пригородному району. Кроме того, как военком располагал
статистикой и использовал ее в своей информации, чтобы показать
бесполезность войны с Осетией, имеющей превосходство в военной силе. По
поводу данных о 1470 ингушах Пригородного района, которые могут быть
поставлены «под ружье», Гойгов указал, что это приблизительный расчет. Он
же заявил, что о бутылках с зажигательной смесью на ингушских постах его
поставили в известность при поездке в Пригородный район. Гойгов также
пояснил, что согласие занять должность начальника штаба не давал.
/т. 39 л. д. 212-221/
Из материалов дела усматривается, что Гойгов С. не призывал к решению
проблемы Пригородного района силовым вооруженным путем, никаких
указаний о начале боевых действий не давал и личного участия в вооруженном
конфликте не принимал. Наоборот, совместно с командиром дислоцирующегося
в г. Назрани подразделения внутренних войск пытался освободить захваченных
ингушами на КПП-25 военнослужащих. То есть в действиях Гойгова С,
направленных на создание контролируемых властями Ингушетии вооруженных
формирований, состав преступления отсутствует.
Выше уже освещалась роль ОНО (отрядов народного ополчения) СО ССР
до и во время вооруженного конфликта и массовых беспорядков в Пригородном
районе и подчиненных г. Владикавказу поселках. О том, какое значение ОНО
придавали руководители республики видно даже из того, что штаб ОНО СО
ССР, расположенный по ул. Гадиева, 58 г. Владикавказа, в последние дни
октября стал фактически штабом всех вооруженных формирований республики
здесь решались любые вопросы, что подтверждается показаниями
многочисленных свидетелей.
Так, допрошенный по делу командир звена вертолетов МИ-8 Остаев И. З.,
летавший 31.10.92 года в п. Октябрьский Пригородного района по указанию
штаба ОНО, говоря о событиях 31.10.92 года, пояснил следующее:
«... Я решил сам узнать у компетентных людей, что происходит и поехал в
штаб народного ополчения на ул. Гадиева. Там я встретил генерала Суанова,
Дзуцева Бибо, его заместителя Гогичаева. Около штаба было много народу.
Кто-то из руководства... мне сказал, что нужно будет сесть на стадионе забрать
раненых.... мне выделили троих сопровождающих ребят в камуфляжной форме
с оружием. С воздуха я видел, что уже горели дома в п. Карца. Когда я пытался
сесть на стадионе, то видел, что там уже сидел военный вертолет, поэтому мне
пришлось искать другое место. Я посадил вертолет в районе больницы, в пойме
реки,... через дорогу от стадиона...
/т. 46 л. д. 202-203/
Участвовавший по указанию Дзуцева Б. в охране незаконно лишенных
свободы ингушей (заложников) начальник стрелкового тира свидетель Джанаев
В.Г. о своем приходе в штаб ОНО по вызову Дзуцева рассказал следующее:
«Когда я пришел в это здание, там было много людей, практически все
руководители республики. Это Галазов, Хетагуров и другие, были также люди
из Москвы, например, Дзасохов. Всех этих людей я видел в здании. Из одного
из кабинетов ко мне вышел Дзуцев, он мне сказал, чтобы я подготовил
помещение клуба для приема и размещения людей, которых будут привозить, и
наша задача охранять их и никого к ним не допускать... Дзуцев сказал, что
тюрьмы переполнены и поэтому решили привозить к нам. Кто будет привозить
людей к нам, Дзуцев не говорил... ».
/т. 46 л.д. 143-144/
Далее свидетель Джанаев пояснил, что в ночь на 2 ноября ополченцы
стали привозить в тир из разных мест города ингушей: мужчин, стариков, детей,
женщин. Когда привезли детей, то он позвонил Дзасохову и спросил, что
делать, потом прислали автобус и детей увезли. Кроме тира были и другие
помещения для содержания ингушей.
/т. 46 л.д. 142-146/
Аналогичные показания дал и охранявший заложников свидетель
Саркисянц С.В., который также дополнительно сообщил, что работники
милиции СО ССР составляли списки всех доставляемых заложников.
/т. 46 л. д. 187-190/
Показания этих двух последних свидетелей и другие доказательства
позволяют сделать вывод, что осуществляемые с 31.10.92 года захваты ингушей
это не самоуправные действия командира ОНО Дзуцева Б., а четко проводимая
политика государственных органов СО ССР. Да и о каком самоуправстве может
идти речь, если все руководство республики знало о незаконных захватах
ингушей. Вместе с тем необходимо отметить, что ингуши первыми прибегнули
к такой варварской акции, как незаконное лишение свободы ни в чем
неповинных людей, и охрану заложников в г. Назрани осуществляли работники
милиции. Следовательно, и с ингушской стороны захват и содержание
заложников были в этот период элементами целенаправленных действий
государственных районных органов Ингушетии.
Многие допрошенные в качестве свидетелей лица, пропавшие в заложниках в г.
Владикавказе, заявили, что члены ОНО еще до конфликта заранее узнавали
адреса ингушей и уже 31.10.92 г. начали планомерный захват в квартирах и
домах, проживающих в городе ингушей.
В частности, допрошенный в качестве свидетеля бывший ст. инспектор
отдела охраны общественного порядка МВД РСО Котиев З.Х. в подтверждение
своего довода о том, что списки ингушей составлялись заранее, сообщил
следующее:
«В октябре 92 года в наш дом приходили работники ЖЭУ, под предлогом
проверки паспортного режима заходили в квартиры, где проживали ингуши и
уходили... ».
/т. 45 л. д. 27/
Свидетель Арапиев Х.О., который был захвачен ополченцами 01.11.92
года и доставлен в штаб ОНО СО ССР, указал:
«Находясь в штабе народного ополчения, я убедился, что там были
известны адреса всех ингушей. Дело в том, что нам сказали сидеть в коридоре
до разбора. А это было как раз напротив кабинета Дзуцева Бибо и Гогичаева.
Боевики беспрерывно заходили в кабинет к Дзуцеву, затем оттуда выходили с
бумагой, на которой был написан адрес ингушской семьи, и уходили брать
семью в заложники».
/т. 34 л.д. 108/
Он также пояснил, что в момент, когда Дзуцев давал распоряжения
ополченцам ехать за заложниками, он видел в кабинете Дзуцева своего
знакомого - генерал-майора Суанова (заместитель председателя Совета
безопасности СО ССР, то есть заместитель Галазова А.Х.).
Вывод следствия о том, что захват, заложников в дни вооруженного конфликта
был не инициативой отдельных лиц, а частью проводимой в тот период
государственной политики, подтверждается и показаниями Арапиева Х.О.,
сообщившего, что из места своего содержания ему удалось позвонить
заместителю министра внутренних дел МВД СО ССР Сикоеву и тот, опасаясь
Дзуцева Бибо, все же послал за ним начальника ГАИ Бирагова, который вывез
его /Арапиева/ и Батхиева в район аэропорта и отпустил.
/т. 34 л. д. 118-120/
Эти показания Арапиева подтвердил свидетель Бирагов К.
/т. 21 л.д. 165-167/
В заложники прямо из домов и квартир забирали не только ингушей, но и
лиц других национальностей, в том числе и осетин, которые пытались укрыть
ингушей.
Ополченцами, например, был захвачен на своей квартире собкор
«Российской газеты» по Северному Кавказу Алешкин А.М., который
предоставил убежище семье ингушей Котиева М.
/т. 39 л. д. 240-259/
Допрошенный по этим обстоятельствам в качестве свидетеля Алешкин А.
М. рассказал, что боевики 2 ноября провели в квартире обыск, а затем увезли
его в Дом культуры Ленинского р-на. Его жена сразу же позвонила министру
безопасности Бзаеву и Министру ВД Кантемирову, но те отказались помочь.
Далее он пояснил следующее:
«... в Доме культуры в коридоре продержали около полутора часов,
приставив молодого парня с автоматом. При мне туда привозили ингушей,
куда-то уводили. По разговорам осетин, их действиям, приказам, которые я
слышал, сделал вывод, что у руководителей этих осетинских «боевиков» есть
списки ингушей, заранее подготовленные адреса, откуда доставляли
заложников. К примеру, группе осетин с автоматами кто-то кричит: «Выезжать
по адресу... за таким-то». Таких групп было множество, у них было много
машин. Возвратившиеся группы кому-то докладывали, что привезли таких-то,
или что по адресу никого нет. Потом меня под охраной автоматчиков повезли
на окраину города в район ОЗТЭ, где расположено ополчение Бибо Дзуцева. Во
время встречи и Дзуцев начал с нецензурной брани, угроз, что я заслуживаю
расстрела, как предатель осетинского народа. И только по доброте его ребят
меня не убили. Я находился в заложниках с 11 до 18 часов... ».
/т. 39 л. д. 242-243/
Уголовное дело по факту незаконного лишения свободы Алешкина А.М.
выделено в отдельное производство и направлено для организации дальнейшего
расследования прокурору СО ССР.
/т. 47 л. д. 191-192/
31 октября 1992 года по указанию руководителей ОНО на своей квартире
в заложники были захвачены жена и дочь начальника штаба дислоцирующегося
в СО ССР армейского корпуса генерал-майора Скобелева Е.К. И только после
неоднократных обращений к Дзуцеву Б., Кантемирову Г. и Галазову А.
женщины были отпущены. Захват был осуществлен для того, чтобы Скобелев
Е.Н. дал бы команду на выдачу оружия ополченцам.
/т. 30 л. д. 19-41/
Нельзя не отметить, что места содержания заложников посещались
работниками МВД, МБ, прокурором Северной Осетии, народными депутатами
России и даже Генеральным прокурором, но и после их посещения государство
(СО ССР) продолжало держать заложников, планируя их последующий обмен
на заложников, которые содержались Ингушской Республикой. Федеральные
органы в этой ситуации проявили нерешительности и неоправданную
медлительность в освобождении незаконно лишенных свободы людей.
Всего в период с 31.10 по 6.11.92 года в г. Владикавказе 28 местах содержались
в общей сложности свыше 1200 заложников. Из них около 600 человек 2-3
ноября были вывезены в с. Майрамадаг и помещены в подвал лесничества с
последующим направлением их для обмена на осетин-заложников в с. Зилга.
В этот же период в г. Владикавказе уничтожено путем взрывов и
поджогов свыше 60 домов ингушей, как правило, уничтожению предшествовало
их ограбление. Было также незаконно захвачено и разграблено около 500
квартир.
Уголовные дела по факту совершения указанных и других преступлений в
г. Владикавказе выделены в отдельные производства.
/т. 4 л. д. 96-98/
Как уже указывалось выше, 21.10.92 года Верховный Совет СО ССР в
нарушение федерального законодательства утвердил «Положение о народном
ополчении СО ССР». Из содержания этого документа видно, что ополчение
фактически превратилось в государственную силовую структуру, подчиненную
Совету безопасности республики. Однако, как показали последующие события,
изменение правового положения ОНО не изменило привычек ополченцев
решать поставленные перед ними задачи любыми способами, в том числе и
незаконными. Все это привело к тому, что отдельные ополченцы в ходе
вооруженного конфликта под флагом борьбы с ингушскими экстремистами
совершали преступления.
Капитан запаса Дзуцев Б.Х. показал, что отряды народного ополчения
образованы еще до принятия органами власти решения об их создании. Для
приобретения оружия был организован сбор денег. Конфликт, на его взгляд,
возник с момента убийства русским работником ГАИ двух ингушей. Боевые
действия, с его слов, начались в ночь на 31 октября, когда вооруженные ингуши
пошли на мирный Чермен, где убивали осетин, поджигали их дома. В ходе боев
он даже через прессу предупреждал своих ополченцев, что сам будет
расстреливать мародеров и поэтому считает, что ополченцы мародерством не
занимались.
/т. 19 л. д. 3-9/
Далее Дзуцев пояснил следующее: «... я отдал приказ - детей, женщин,
стариков, безоружных не трогать. Лично сам вывозил из мест боев детей и
женщин до границы Осетии с Ингушетией».
/т. 19 л. д. 9/
Отвечая на вопрос по поводу ингушских заложников, Дзуцев Б.
голословно отрицая достоверно установленные следствием факты, заявил: «...
Они правду не говорят. Ни одного старика убито не было. Все заложники были
возвращены в Ингушетию. Тем более мы заложниками не занимались. Это
позор для солдата держать заложников. Заложников приводили к нам люди.
МВД СО ССР взяло заложников под охрану.... Было нападение со стороны
Ингушетии. Сейчас они нас учат... ».
/т. 19 л.д. 10/
Следствие критически оценивает показания Дзуцева Б.Х. Материалами
дела неопровержимо доказано, что он принимал участие в организации захвата
в заложники лиц ингушской и других национальностей, но делал это не по
личной инициативе, а от имени государства (СО ССР) с ведома и молчаливого
согласия высших должностных лиц республики, так называемого Совета
безопасности и совместно с правоохранительными органами Северной Осетии.
То есть Дзуцев силами огосударствленного народного ополчения и МВД
реализовывал одно из направлений, разработанной руководителями Совета
безопасности (они же руководители республики) политики.
Что касается применения насилия и совершения убийств заложников, то за эти
действия несут ответственность конкретные участники названных
преступлений. Уголовные дела по фактам убийств заложников выделены в
отдельные производства.
Причастность Дзуцева Б.Х. к причинению телесных повреждений,
убийствам или к организации подобных преступлений не установлена.
Наоборот, в нескольких случаях он, действительно, оказал содействие
некоторым ингушам благополучно покинуть территорию СО ССР.
Как известно, в 1992 году действие статьи уголовного кодекса,
предусматривающей ответственность за захват заложников на территории
России, на граждан России не распространялось. Ответственность за незаконное
лишение свободы здесь тоже исключается, так как захват заложников
проводился не частными лицами, а государством. Некоторые свидетели из
числа лиц, причастных к захвату заложников ингушской национальности, также
пояснили, что многие заложники захватывались в целях их же безопасности, а
также для обмена на содержащихся у ингушской стороны жителей Северной
Осетии.
В связи с допущенными в первые месяцы следствия упущениями,
которые, в основном, явились результатом противодействия служебной
деятельности следственной группы со стороны экстремистски настроенной
части населения и ОНО, незаконно реорганизованных позже в Управление
охраны объектов народного хозяйства (УООНХ) (не допущение следователей в
течение 92-93 г. г. под угрозой применения оружия в отдельные населенные
пункты, запрет на вход на территорию УООНХ, захваты членов группы, срыв
обысков и осмотров, принуждение к освобождению задержанных и
арестованных, отказ от явки к следователям и др. /т. 48 л. д. 1-2, 3, 11, 19-25, 3637, 77-80, 98-101/), собрать в дальнейшем достаточные доказательства, дающие
основания для предъявления Дзуцеву Б. обвинения в совершении при захвате
заложников превышения власти, несмотря не все принятые меры, не
представилось возможным.
Не вызывает сомнения факт участия Дзуцева в приобретении оружия и
распределении его среди ополченцев, однако в силу последующих актов
Верховного Совета СО ССР (Постановления от 15.11.91 г., 27.10.92 г., 21.05.92
г. ), которыми отряды народного ополчения были легитимизированы, говорить
об ответственности Дзуцева за незаконное ношение, хранение и сбыт оружия
нельзя. Право членов ОНО иметь соответствующее вооружение предусмотрено
утвержденным Постановлением Верховного Совета СО ССР «Положением о
народном ополчении Северной Осетии».
Все изложенное в отношении Дзуцева позволяет заключить, что в его
действиях в период вооруженного конфликта и массовых беспорядков,
имевших место в период с 30 октября по 6 ноября 1992 года, нет состава
преступления.
Допрошенный в качестве свидетеля руководитель комитета самообороны
Пригородного района (отрядов народного ополчения), председатель районного
Совета народных депутатов Джусоев П.П. о развитии ситуации в районе и своей
деятельности по руководству ополчением показал, что еще после событий в
Куртате в 1990 году он понял, что отношения между ингушами и осетинами
сложные и могут привести к тяжелым последствиям. Касаясь событий в ночь на
31 октября, Джусоев пояснил, что вечером 30.10.92 года он был в своем доме в
селе Тарское. В 24 часа позвонили из РОВД и сказали, что в п. Октябрьском
идет стрельба со стороны п. Карца. После звонка он сразу приехал на работу.
/т. 33 л.д. 145-152/
По поводу доставки в п. Октябрьское оружия Джусоев заявил: «Первого
ноября 1992 года примерно в 11 часов в Октябрьское на вертолете было
доставлено оружие - автоматы. Кто привез... я не знаю. Ящики - с оружием
растаскивали прямо от вертолета. Там была большая толпа лиц и управлять ею
было невозможно. Ящика два с автоматами было доставлено в здание
райисполкома и эти автоматы были розданы в кабинете Березикова... Меня
никто не предупреждал, что будет привезено оружие, хотя мы неоднократно
просили... В тот же день... в поселок прибыли российские танки.
/т. 33 л. д. 153/
Далее Джусоев сообщил, отряды самообороны района создавались при
сельских Советах, вооружены были тем, что у кого было. Он же указал, что
почти все дни вооруженного конфликта находился в своем кабинете.
/т. 33 л.д. 153-163/
Такие же обтекаемые неконкретные показания по вопросу создания
отрядов народного ополчения в Пригородном районе и событий в октябреноябре 1992 года дал другой руководитель комитета самообороны
Пригородного района, председатель райисполкома свидетель Березиков В.И.,
который также пояснил, что с 31.10.92 года в течение почти 6 суток он не
покидал райисполком.
/т. 33 л.д. 164-170/
В начале этого постановления уже указывалось, что еще в 1991 году
руководимый Джусоевым и Березиковым комитет самообороны организовал
сбор средств в целях приобретения вооружения и бронетехники для отрядов
народного ополчения района. В частности, за счет средств предприятий района
была приобретена 21 БРДМ, что в ходе допросов подтвердили и Джусоев и
Березиков. Какой-либо корысти в действиях Джусоева и Березикова при сборе
средств для приобретения оружия и бронетехники следствием не установлено.
За приобретение и раздачу оружия и БРДМ они, как и начальник штаба
комитета самообороны Пригородного района Козаев М. С. за получение 58
автоматов, в силу уже неоднократно упоминавшихся Постановлений
Верховного Совета СО ССР, предоставивших отрядам народного ополчения
право вооружаться, нести уголовную ответственность не могут. В боевых
действиях и массовых беспорядках в период с 30.10 по 06.11.1992 года
Джусоев, Березиков, Козаев не участвовали, то есть в их действиях нет состава
преступления.
В свете изложенных выше доказательств в части захвата и содержания
заложников в г. Владикавказе нет состава преступления и у заместителя
министра внутренних дел Сикоева С.И., который знал о том, что в ряде мест г.
Владикавказа содержатся заложники, и даже освободил некоторых своих
знакомых ингушей, но в то же время ничего не сделал для освобождения всех
заложников. Как установлено следствием, он и не мог освободить всех, так как
захват заложников и их охрана осуществлялись с ведома высших должностных
лиц республики.
Допрошенный в качестве свидетеля по обстоятельствам освобождения по
указанию Сикоева нескольких лиц ингушской национальности начальник ГАИ
МВД СО ССР Бирагов К.Ц. на вопрос, почему Сикоев не дал указания
освободить всех заложников, ответил: «Я не думаю, что эти люди (охрана
заложников) подчинялись Сикоеву. Он был таким же исполнителем, как и я.
Эти вопросы решались на уровне правительства и Верховного Совета СО ССР».
/т. 21 л. д. 157/
По поводу распоряжения о передачи 1 ноября 1992 года 583 автоматов
отрядам народного ополчения различных районов СО ССР свидетель Сикоев
С.И. указал следующее: «Я никакого распоряжения не давал. По поводу оружия
мне дали распоряжение,.... точно не скажу, от кого исходило распоряжение,
документа не видел. Я услышал о распоряжении получить оружие и поехал с
работником МВД Голицыным,... чтобы обеспечить сохранность... ».
/т. 20 л. д. 156/
Отдельные подписанные председателем верховного совета Законы и
Постановления полностью или частично не соответствовали Конституции СО
ССР, Конституции и Законам Российской Федерации. К таким постановлениям
и законам СО ССР, в частности относятся:
Постановление от 14.09.90 года «Об общественно-политической ситуации
в республике»;
Указ Президиума Верховного Совета СО ССР от 28.09.90 года «О
временном ограничении механического прироста населения на территории СО
ССР»;
Закон «О дополнении в Конституцию СО ССР» от 15 ноября 1992 года;
Постановление от 15.11.91 года «О создании Республиканской гвардии и
Комитета самообороны СО ССР»;
Постановление чрезвычайной сессии Верховного Совета СО ССР от
21.05.92 года;
Закон СО ССР «О безопасности» от 20.10.92 года;
Постановление от 27.10.92 года «О республиканской гвардии СО ССР» и
«Положение о республиканской гвардии СО ССР»;
Постановление от 27.10.92 года «О народном ополчении СО ССР» и
«Положение о народном ополчении СО ССР».
Из показаний свидетеля Галазова А.Х., выдержки из которых уже
проводились выше, видно, что он не был инициатором принятия
противоречащих федеральному законодательству Законов и Постановлений.
/т. 34 л. д. 149-164/
Эти перечисленные выше Законы и Постановления принимались на
сессиях. Верховного Совета республики в установленном регламентом порядке
и скреплялись подписью Председателя Верховного Совета согласно процедуре
прохождения документов.
Несмотря на то, что названные Постановления, Указ и Законы
противоречили федеральному законодательству, о чем было хорошо известно и
Галазову А. Х. /т. 34 л. д. 157/, соответствующие органы Российской Федерации
длительное время даже не реагировали на допущенные нарушения, что
позволило вышеперечисленным законам, постановлениям и Указу ПВС СО
АССР действовать на территории СО ССР длительное время. Следовательно, в
данном случае нельзя и говорить о том, что Верховный Совет СО ССР
отказывался
отменять
свои
не
соответствующие
федеральному
законодательству Законы и Постановления, касающиеся создания вооруженных
формирований, так как ему и не было таких предписаний со стороны
соответствующих федеральных органов.
Из изложенного видно, что при принятии отдельных нормативных актов
Верховный Совет СО ССР вышел за пределы своей компетенции и превысил
свои полномочия. Однако действующее законодательство не предусматривает
уголовной ответственности за превышение прав и полномочий коллегиальным
органом.
Следствием также были полностью исследованы тексты различных
выступлений Председателя Верховного Совета СО ССР Галазова А.Х. В
отдельных выступлениях были выявлены неточности, являющиеся результатом
использования не совсем достоверной информации МВД И МБ СО ССР, но ни в
одном тексте выступления нет высказываний, направленных на возбуждение
национальной розни, унижение национальной чести и достоинства. Все
действия и выступления Галазова А.Х. по проблеме спорных территории были
направлены на сохранение территориальной целостности Республики только
мирным, конституционным путем.
Таким образом, в ходе предварительного следствия исследована
деятельность всех должностных лиц Республики Северная Осетия, Республики
Ингушетия, федеральных властей, общественных и неформальных лидеров, в
той или иной форме имевших отношение к событиям возникновения, развитию
осетино-ингушского конфликта и наступившим последствиям.
Установлено, что в действиях вышеуказанных лиц отсутствует состав
какого-либо преступления. Также не получено данных о наличии единого
центра, организовавшего массовые беспорядки на территории Республики
Северная Осетия и руководившего отдельными преступными группами и
лицами, совершившими самостоятельные преступления.
На основании изложенного, руководствуясь п. 2 ст. 5 и ст. 209 УПК Российской
Федерации,
ПОСТАНОВИЛ:
Уголовное дело № 18/92642-92 производством прекратить за отсутствием в
деянии состава преступления.
Помощник Генерального прокурора Российской Федерации государственный
советник юстиции 3 класса
Г.Т. Чуглазов