«Узловые» проблемы антропосоциогенеза автор и составитель – Э.Д.Владимирова © 2000

«Узловые» проблемы антропосоциогенеза
автор и составитель – Э.Д.Владимирова
© 2000
Антропологическая семиотика. Часть 1
Значение антропологической семиотики
Семиотика
(или семиология) – в переводе с греческого – наука о знаках, дисциплина,
стоящая на границе гуманитарного и естественнонаучного знания, изучающая разные свойства
знаковых систем.
В общем смысле,
“знаковые системы” – это “языки”, в том числе и
естественный (разговорный) язык человека. Так сложилось, что семиология изучает знаковые
системы человека, отличающиеся от естественного языка, лингвистическими методами.
С
помощью методов структурной лингвистики можно “расшифровать” смысл человеческих
ритуалов, обычаев, традиций, смысл
текстов , написанных на исчезнувших языках,
смысл
асоциальных действий отдельных людей или маргинальных групп, смысл симптомов.
Антропологическая семиотика основывается на утверждении, что люди, выросшие в обществе,
производят знаковые (языковые в широком смысле) сообщения, поддающиеся в принципе
расшифровке другим человеком;
успех расшифровки
зависит размера текста сообщения и
сходства жизненного опыта. Современная философия постструктурализма утверждает, что
основные кодовые правила различных языков человека базируются на общечеловеческом
социальном опыте, включая опыт обладания телом Хомо сапиенса. Иначе говоря, даже самые
“оригинальные” и экзотические языки взаимно переводимы. Доступен толкованию и смысл
знаковых сообщений исчезнувших гоминид.
Почему антропологам важно изучать знаковые системы?
Во-первых, одно из названий Человека разумного, подчеркивающее его отличительные от
остальных млекопитающих свойства – Человек говорящий.
«Языковая деятельность людей действительно пронизывает в современном обществе с его
развитыми системами коммуникации все другие формы и проявления социальной жизни. Язык
выступает как составная часть, условие и средство для многих форм и видов человеческой
деятельности, причем не только той, которая запечатлевается в языке, но и той, которая связана с
языком более опосредованно. Поэтому не случайно, что многие исследователи… видят в языке
результат и возможность реконструкции некоторых объективных превращений, происходящих с
1
сознанием и бессознательным в процессе функционирования человеческой психики», - пишет
современный философ Н.Автономова.1
Языковая деятельность – это далеко не вся совокупность социальной практики человека.
“Цель слов заключается в занятии тем, что отлично от слов”, - писал
Б.Рассел, однако к
сказанному философом можно добавить, что средством, делающим возможным сугубо
человеческие занятия, выступает язык. Социологи разных научных направлений, в том числе и
исследователи антропосоциогенеза, ищут ответ на вопрос, какие факторы социальной практики
обусловили ведущую роль языка в культуре. Процесс очеловечивания не мог идти без
адаптивного преобразования природной среды с помощью трудовой деятельности, без творчества,
без
языкового
общения,
происходящего
иногда
единственно
с
целью
осмысливания
существования. Жизнь общества и отдельного человека невозможна без использования языка.
Конкретной
задачей
антропологической
семиотики
является
рассмотрение
процессов
социализации человека в ходе его онтогенеза и филогенеза в ракурсе употребления языка как
знаковой системы.
Основные теоретические положения антропологической семиотики:
1. “Естественные знаковые системы [языки животных]
предшествуют языку [человека]
на
лестнице эволюции живой природы, п е р в и ч н ы по отношению к нему, а искусственные языки
в том же порядке эволюции следуют за языком, в т о р и ч н ы по отношению к нему», - пишет
Ю. Степанов («Семиотика», с. 47).
2. Социализация человека заключается, среди прочих процессов, и в том, что психические
представления «упаковываются» в языковые формы, функционирование которых сознательно или
безотчетно принято в данном обществе.
3. Животными движут только биологические мотивации. У человека, наряду с «биологическими»
мотивациями, присутствует исключительно человеческая мотивация – быть признанным в том
социуме, с которым он самоотождествляется, то есть идеалы которого он разделяет и языком
которого пользуется в качестве естественного языка, излагая свои желания. «Биологические
мотивации» говорящего субъекта оказываются «преломленными» через «призму» их признания
тем языковым коллективом, к которому принадлежит данный субъект.
4. Возможно использование «сквозной» понятийной системы для описания особенностей языков
человека и «языков» животных (млекопитающих), следует только оговаривать цели и задачи
Автономова Н.С. Структуралистский психоанализ Ж.Лакана// Французская философия сегодня: Анализ
немарксистских концепций. М.: Наука, 1989. с.81.
1
2
применения семиотической терминологии и границы приложения семиотических понятий в
случаях, дискуссионных с точки зрения современной семиологии.
5. В антропологическрой семиотике речь идет о языках человека (языки млекопитающих
рассматриваются с точки зрения значения зоосемиотических знаний для объяснения некоторых
явлений антропосоциогенеза). Люди, которые пользуются языками, имеют сходный социальный
опыт или, по меньшей мере, сходный телесный опыт – опыт обладания телом Хомо сапиенса.
Несмотря на конкретное многообразие языков, языки разных народов можно описывать в виде
одной модели – «язык человека».
Понятие лингвистического знака и языка человека
Наиболее общее определение языка
Встает проблема наиболее универсального определения языка, которое бы подходило
для использования как при описании языков млекопитающих, так и при описании естественного и
формализованных языков человека, включая язык художественной литературы. Задав понятийное
множество «язык» этими крайними вариантами языков ( на одном полюсе смыслового множества язык животных, на противоположном полюсе – язык поэзии), мы должны дать такое определение
языка, которое годилось бы для всех промежуточных форм языка – языка ископаемых гоминид,
языка детей, языка современного человека при различных нарушениях (патологии) производства и
восприятия речи, языков человека разных современных и исчезнувших культур и языков
различных социальных групп, включая профессиональные языки и арго (жаргон) маргиналов,
современных естественных языков
народов технически развитых цивилизаций
и языков
«примитивов», включая явление бриколажа (бриколаж - использование для обозначения заранее
заданного смысла «подручных» средств), а также языков, для которых понятие «язык»
употребляется в метафорическом, переносном смысле – «языков» танца, обряда, ритуала, мифа,
театра, моды, этикета и т.д. Кроме того, определение должно отражать наиболее общие свойства,
присутствующие в феномене языка - языки подвергаются изменениям во времени и, помимо
нормативных форм, существуют в виде индивидуальных и групповых вариаций. Ни у кого не
вызывает сомнений, что язык – социальное явление. В принятое нами определение языка должны
включаться языковые феномены особей, принадлежащих к социуму животного типа и феномен
постепенного изменения языковых способностей человека, выключенного из человеческого
3
общения («Робинзона») , а также «язык» детей, выросших в условиях языковой изоляции – ведь
телесная оболочка человека при этом сохраняется.
Что общего у этих языков? (Оговоримся, что язык – это модель, а конкретная
реализация модели – речевая деятельность, речь. Поэтому , хоть и говорят - «функции языка»,
подразумевают
множество,
- «функции речи»).Языки, входящие в определяемое нами очень объемное
выполняют
различающиеся
наборы
функций.
У
«речей»
разного
рода,
осуществленных при помощи всех языков, включенных в наше множество, есть общая функция –
это функция коммуникации (общения), хотя в ряде случаев это может быть вторичная
автокоммуникация (разговор с самим собой) или однонаправленное общение – передача
кодированной информации (трансляция).
Перечислив кратко элементы (виды языков), входящих в необычайно разнородное
множество, описываемое понятием «язык», приведем подходящее для всех данных случаев
определение языка, существующее в современной лингвистике. Оно дано швейцарским
лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857-1913), важно привести его полностью (так как в
этом определении
часто обрезают заключительные слова о психичности означаемого и
означающего, которые предполагают, что языком пользуется человек, желающий социального
признания, человек, обладающий телом и неким социальным опытом, а не бестелесный механизм,
вооруженный системными правилами образования языковых сообщений). К тому же Соссюру
приходилось доказывать своим современникам наиболее важное и пародоксальное в открытом им
феномене языка. Соссюру приходилось неоднократно акцентироваться на том, что, по его
мнению, было самым важным в языке, из этого факта его последователи и критики делали
неправильный вывод о том, что якобы на остальные особенности языка Соссюр не обращал
внимания или не замечал их наличия. Итак, за отправную точку определения языка примем
функциональную коммуникативную способность речей, «сказанных» посредством языка.
Коммуникация – передача и прием сообщения, то есть передача информации, в принципе
поддающейся расшифровке, то есть кодированной по определенным правилам информации.
Общее у языковых феноменов – то, что заключил в определении языка Соссюр. В качестве
основополагающего определения языка, которое принимается для описания языковых процессов у
млекопитающих, эволюционно близких к человеку, и языка человека, включая его разные формы,
возьмем определение Ф. де Соссюра, которое он дает в «Курсе общей лингвистики»: «Язык – это
система знаков, в которой единственно существенным является соединение смысла и
акустического образа, причем оба эти элемента знака в равной мере психичны». (Для языков
животных, жестового языка глухонемых и «языков» театра, моды, «морской азбуки» и т.п. следует
4
иметь в виду не акустический, как в определеннии Соссюра, а чувственный образ, так как образ
может быть не только слуховым, но и визуальным, тактильным, запаховым.
Никакой из
существующих языков, даже тех, что называются «языками» с ограничивающими оговорками или
в метафорическом смысле, не является «меньшим» явлением, чем явление, попадающее под
определение Соссюра, а сложные
разновидности языков и их особенности оговариваются в
рамках данного Соссюром определения той оговоркой, что чувственный образ и смысл психичны.
Психичность языка, которая оговаривается Соссюром,
предполагает социальный контекст
языкового сообщения (Соссюр имел в виду язык человека), хотя, согласно современным
представлениям философии постструктурализма, для понимания «общечеловеческого» контекста
сообщения достаточно иметь человеческий телесный опыт.
В семиологии издавна имеются две серьезные проблемы (Это проблемы фетишизма, то
есть явления, при котором смысл языкового знака исчерпывается указанием на явление или
предмет, выбранный из реальности сиюминутной мотивацией пользователя языка).
Первая
проблема – проблема произвольности или непроизвольности языкового знака. У неё две стороны:
исследователи спорят, во-первых,
о произвольности или непроизвольности отношения
означающего и означаемого как двух сторон знака и, во-вторых, о произвольности или
непроизвольности отношения языкового знака к предмету или явлению к предмету внешнего по
отношению к языку мира [ к явлениям экстралигвистической действительности]. С фетишистских
позиций означающее отсылает к зафиксированному смыслу, а
не к другому языковому
означающему, которое благодаря использованию кодов соотносится со смыслом, рождающимся
благодаря системности языка
и благодаря контексту ситуации.
Вторая важная проблема
семиологии - проблема языковых изменений во времени. Решение этих проблем зависит от
общефилософских позиций ученых. Главное в языке, по Соссюру то, что «язык – система знаков ,
наиболее существенным в которой является отношение между означающим и означаемым,
которые носят психичный характер» или, другими словами, «язык – знаковая система, причем оба
элемента знака (смысл и акустический образ) в равной мере психичны». Соссюр предполагал,
хотя явно об этом не говорил, что пользователи языка, в котором отношения между означаемым и
означающим произвольны, имеют общий социальный или, по крайней мере, общий телесный
опыт.
Для Соссюра выше названые проблемы - внешние по отношению к самому главному в
языке, эти проблемы Соссюр не считает существенными для понимания феномена языка, то есть,
исходя из его определения,
произвольность знака – общий случай, хотя в реальности люди
пользуются теми вариантами языка, в которых
произвольность языкового знака может быть
ограничена кодовыми правилами.
5
Языковой фетишизм в некоторой доле присутствует в естественном языке. Это значит, что
в языке наблюдается фиксация связи означающего и означаемого, а также фиксация знака и того
явления внешнего мира, к которому знак отсылает. Такая непроизвольность знака возникает по
мере социально нормированного употребления языка и нужна пользователям языка, особенно в
ситуациях, контекст которых не задан заранее, чтобы быть понятыми другими людьми, освоить
весь записанный в языке опыт предыдущих поколений, не изобретать всякий раз новый язык. Но
пользователь языка должен уметь «освободиться» от фиксации значения за предметом или
словом, это умение он обретает в игре. (Сразу оговоримся, что и дети, и взрослые, играют в
социальные игры. Переносные смыслы, способность понимать поэтические тропы, метафоры,
исходя из конкретного общего контекста, и, в общем случае, сама символическая (языковая)
способность человека – возникают не сразу, а приобретаются путем постепенного отказа от
фетишизма значения знака, приобретаются путем тренировки умения «войти» в те или иные
временные
правила игры и вновь выйти в так называемую «реальность», то есть выйти в
социально признанную символическую систему.
Развитая символическая способность взрослого человека - это «поэтический» язык, то
есть способность производить и понимать сообщения, кодированные частично «закрепленным»
кодом, с одной стороны, и общим смыслом контекста при метафорическом (скользящем) коде, с
другой стороны. Эта способность возникает после прохождения знаковых стадий, которые носят
фиксированный, фетишистский характер. Животные видят в знаке только отсылку к конкретной
доминирующей
мотивации
(означаемое
биологически
детерминировано,
зафиксировано
мотивацией, имеющейся на данный момент). Дети, а также очень сильно мотивированные какойлибо проблемой взрослые, тоже видят в знаке отсылку к собственному эгоцентрическому видению
мира. Значение языковых знаков в данном случае – указание на явление или предмет, связанный с
доминирующей мотивацией. Собственно языковая существенная особенность взрослого человека,
в отличие от языкового фетишизма животных и маленького ребенка, заключается в использовании
языка, попадающего по определение Соссюра, в котором он утверждает, что язык - система
знаков, где знак – неразрывное единство означающего и означаемого, оба компонента знака –
психичны, а связь между означающим и означаемым компонентами знака в общем случае
произвольна.
Отношение чувственого образа и смысла, существующее в языке, наряду с его
системностью,
– основополагающее, существенное, а все остальные
качества языка могут
меняться в зависимости от психических характеристик пользователя языка (индивидуального или
группового) и от стоящих перед пользователем задач.
6
Язык – система знаков. Схемы языковых знаков
По мнению семиотика Ю.Степанова, сущность знака можно «необходимо и достаточно»
отразить с помощью «семантического треугольника», впервые приведенного немецким логиком и
математиком Г.Фреге. Так как семиология началась с изучения естественного языка, а позже
свойства языкового знака были обнаружены у иных знаков, пока под знаком будем понимать
языковой знак ( Фреге имел в виду знак языковой, хотя он, как логик, «склонялся» к
формализованым языкам, то есть к языкам с однозначным соответствием между означающим и
означаемым, но при этом думал, что говорит о естественном языке человека, который отличается
от формализованного языка – в нем одна словесная форма может означать несколько смыслов (в
поэтическом языке – бесконечное число смыслов).
Соссюр, как и Фреге, говорил тоже о языковом знаке, но он подчеркивал противоположное
– говорил, что смысл знака – это не функция от формы знака (как в формализованных языках),
напротив, смысл возникает как следствие системности языка. Связь смысла знака и формы знака
теоретически может быть произвольной, из чего, впрочем, не вытекает, что в естественном языке
она произвольна, так как люди желают быть поняты друг другом в ряде случаев однозначно. В
настоящее время
(Жиль Делёз, французский философ, «Логика смысла») считают, что в
человеческом естественном языке, волей пользователя языка, не весь смысл задан заранее, то есть
до момента высказывания,.
Смысл, по-Делёзу,
возникает в процессе использовании языка
(зачастую люди «проговариваются» против своей воли), причем постулируется множественность
смыслов, не все из которых осознаны пользователем языка. Также различаются смыслы
потенциальные (значения, которые вообще могут быть прочитаны в данном сообщении, исходя из
общего языкового опыта социальной группы) и актуальные смыслы, которые побуждают
пользователя языка высказываться. Хотя о «смысле» отечественный психолог А.Н.Леонтьев
говорит как о «личностном смысле», следует помнить, что личность – это социальная
характеристика человека, и тогда актуальный смысл, в отличие от потенциального смысла, носит
скорее антиобщественный характер; во всяком случае, «проговариваются» люди о том, о чем они
не хотели бы сообщать социуму от своего лица. Ниже приведенные схемы языкового знака
отражают этапы осознания учеными возможности языкового фетишизма при пользовании языка.
7
Начнем со знаков естественного языка человека, причем создадим идеальную модель
языкового использования: адресат сообщения и адресант сообщения используют одинаковые коды
и намеренно желают быть понятыми друг другом исключительно в заранее предусмотренных
рамках ( то есть, образно говоря, повернуты друг к другу той стороной своей личности, сообщить
о которой они друг другу готовы ). В общем, модель отражает тот случай, как если бы
посылающий языковое сообщение успешно вытеснил агрессивный и подрывной (асоциальные)
компоненты смысла в пределах посланного сообщения. (В приведенной ниже модели адресант
вытеснил то, о чем не хотелось бы сообщить, или против воли «проговорился», но ни сам, ни
адресат этих смыслов в момент общения не увидели, хотя потенциально эти смыслы
присутствовали).
Тогда можно привести следующее определение знака: знак – это некий объект или явление,
вызывающий социально допустимое и социально привычное представление о чем-то, отличном
от самого объекта или явления. Языковой знак (слово) – это акустический образ звукоряда,
вызывающий иной образ, отличающийся от образа звукоряда (отсылающий к иному образу,
отличающемуся от акустического образа слова). У людей, пользующихся одним языком, то есть
использующих одинаковые правила языкового кодирования, одно и то же слово вызовет образы,
которые они смогут истолковать приблизительно одинаковыми словами. «Главная цель языка
заключается в том, чтобы возбудить в душе того, кто меня слушает, идею, сходную с моей», писал философ Г.Лейбниц, при этом он, по-видимому, имел в виду, что идеи, посещающие его
душу, не содержат ничего, недопустимого к обозрению адресатом сообщения, ничего тайного.
Знак определяют как посредник в процессе коммуникации или трансляции между
адресантом и адресатом, при этом знак выступает аналогом другого объекта (предмета, свойства,
явления, понятия, действия), замещающим его. Коммуникация – общение, трансляция – передача
информации. Функции знаковых систем в человеческом обществе: 1) фиксация и оценка
информации; 2) общение индивидов и социальных групп; 3) совместное целедостижение. Вообщето основная функция речи человека – функция психической защиты. Но эта функция не отрицает
выше перечисленные языковые функции. Человек начинает говорить ради создания второй
реальности, в которой «недостающее» присутствует в символическом виде. Кроме того, в процессе
продуцирования и «расшифровки» языковых сообщений с использованием общепринятых кодов,
пользователи языка ещё раз самоотождествляются с языковой группой, идеалы которой они
разделяют.
Готтлоб Фреге (1848 – 1925), немецкий логик и семиотик, дал графическое определение
языкового знака (схема № 1, треугольник Фреге: денотат-имя-десигнат):
8
Знак (имя, слово)
II
I
III
(вещь)
(понятие о вещи)
Пояснения к треугольнику Фреге: слово (имя) связано с вещью и эта связь есть именование,
и с понятием о вещи, и эта связь есть выражение понятия словом:
I – объект, заместителем которого выступает знак, называется денотатом знака;
II – имя знака;
III – однозначно кодированная информация, которую сообщает знак. Иначе
– значение
(содержание, смысл знака), или понятие о вещи, называется это значение десигнатом знака.
Такой языковой знак носит сугубо фетишисткий, фиксированный характер. Знаковые
системы такого рода производят смысл однозначно, поэтому необходимы там, где сообщение
должно дойти до адресата в однозначной форме, например, таков язык армейских команд.Таким
мыслился при создании искусственный язык эсперанто, в котором нет исключений и омонимов. О
таком языке для людей мечтали философы Декарт (в 1629 г.) и Лейбниц (1646-1716) , полагая, что
естественный язык отличается от языка, описываемого схемой Фреге, из-за человеческих
недоразвитых
умственных
способностей.
Они
мечтали
создать
«таблицы
дефиниций»
(определений) для каждого явления реальности. Это наивная научная позиция, на языке,
описываемом схемой Фреге, можно сообщить лишь то, что известно уже о мире, для
продуцирования же мыслей о неизвестном, то есть для самого процесса научного открытия, такой
язык не годится.
Частично так может использоваться естественный язык, например, в научной
статье, в которой все допущения должны быть оговорены однозначно. Напротив, символическая
языковая способность взрослого человека заключается в его умении продуцировать переносные
смыслы. В жизни люди чаще используют именно несловесные языки, полностью попадающие
под схему Фреге.
Это языки с фиксированным отношением вещи и знака, а также с
фиксированным отношением воспринимаемого чувственного образа и смысла,. Они применяются,
например, в науке (не при познании мира, а для фиксации уже открытого) и технике (логические
9
формализованные языки, алгебра, азбука Морзе, технические чертежи, химические символы),
таковы нотная запись, светофор, карта с условными обозначениями.
Используя (пока частично) идеи Соссюра, следует огвориться, что в вершине треугольника
(I) следует поместить не саму вещь, а её восприятие или представление о ней, иначе – её
отражение в сознании человека, называя это сигнификат . В вершине (II) следует поместить
единичное собственное имя конкретной вещи, преломленной восприятием, а вершине (III)
-
смысл единичного имени. Схема №2, треугольник Фреге, отраженный в сознании человека, с
учетом непроизвольности языкового знака (образ-имя-указание):
( единичное имя)
II
I
III
(чувственный образ)
(указание на вещь как исчерпывающий смысл)
В такой форме – форме именования - языковые знаки выполняют лишь одну функцию –
функцию указания на конкретный предмет. Так пользуются языком дети, психика которых
эгоцентрична, они не знают иного контекста сообщения, чем собственные мотивы. Если бы
взрослый человек с развитой языковой способностью использовал язык таким способом, то для
каждого смысла следовало бы в языке иметь конкретное формальное языковое выражение –
личное имя. Этот способ использования языка называется фетишизмом, его описал Свифт в
«Путешествии Гулливера» ( Вместо языка у аборигенов был большой заплечный мешок, в котором
имелись предметы в качестве
знаковых означающих для всех случаев жизни. Тогда, чтобы
сообщить о чувстве голода, аборигены доставали из заплечного мешка ложку и указывали на неё и
т.п.)
Фетишизм – представление о том, что смысл сообщения полностью исчерпывается
именованием, а не зависит от конкретных условий. [Знаки-индексы (по Пирсу) – это единичные
имена]. Схема несовершенна, так как именование – это лишь частичная функция знака.
«Сущность
именования ближе всего к указанию. Собственно, именование можно
определить как указание со снятой наглядностью, то есть не осуществимое указательным жестом,
но зато закрепленное системой языка раз и навсегда», - пишет семиотик академик Ю. Степанов.
10
В схеме № 1 в вершине (III) находилось понятие о конкретной вещи (а не «понятие о
некотором явлении вообще»), а в схеме №2 – в этой вершине помещалось указание на единичную
вещь со снятой наглядностью. Язык, между тем, способен сообщать не только о единичном, но и
об общем. «Именуется единичное, а общее означивается» – эта мысль выражена ещё в
средневековой философии. «Знак как имя» говорит о единичном, «знак как языковой символ»
говорит и о единичном, и об общем. Отношение знака к понятию «вообще», а не к понятию «об
этом конкретном образе» отличается от указания. Понятие, или «указание на общее»
осуществляется не именованием, а
сигнификацией (означиванием), это «функция», или
социальное правило (которое, с одной стороны, условно, а с другой стороны, не противоречит
естественным особенностям восприятия).
В системе социальных правил, необходимой для опрерирования понятиями, тем не менее
присутствует ряд собственных имен, но они
носят символический характер, даже именуя
единичное, Это символическое «имя Отца» ( по терминологии французского психоаналитикаструктуралиста Жака Лакана), фактически, это имя символического носителя тех идеалов,
разделяя которые говорящий субъект «соглашается» пользоваться социальными правилами, по
которым образуются «общие понятия». Тогда собственное имя говорящего субъекта – это имя, на
которое субъект откликается при его призыве на языке, которым он пользуется как своим. В
русском языке эта интересная особенность зафиксирована социальным правилом, по которому
субъекта, в ситуации, для которой существенной общественные идеалы, принято призывать по
имени-отчеству.
Перейдем теперь к идеям Соссюра о языковом знаке как единстве означающего и
означаемого. Соссюр представляет следующую структуру языкового знака (схема № 3):
означаемое
↕ -----------------------↨
означающее
Лингвистический (словесный) знак – неразрывное единство означаемого и означающего.
Языковой знак объединяет не вещь и имя,
но образ вещи и акустический образ звукоряда.
слагающего слово. По мере усвоения кодовых правил языка акустический образ связывается с
понятием. Итальянский семиотик Умберто Эко разъясняет идеи Соссюра примером: «Означаемое
это не вещь (означаемое «собака» это не та собака, которую изучает зоология), и означающее это
не ряд звучаний, составляющих имя (звукоряд «собака», изучаемый фонетикой и регистирируемый
11
с помощью электромагнитной лены). Означающее – это образ этого звукоряда, в то время как
означаемое – это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же
образами».
«Соссюр утверждает, что связь означающего и означаемого произвольна, но, навязанная
языком, который является кодом, она не может быть изменена по усмотрению говорящего», пишет Эко. Необходимость подчиняться коду, чтобы быть понятым, приводит к тому, что
словесный знак, первоначально соединяющий лишь два образа (образ вещи и образ звукоряда)
приводит к соединению понятия и образа звукоряда.
«Мы предлагаем сохранить слово «знак» для обозначения целого и заменить термины «понятие»
и «акустический образ» соответственно терминами означаемое и означающее». «…» «Мы
называем знаком соединение понятия и акустического образа», - пишет Соссюр…- «однако в
ходячем употреблении мы называем знаком только акустический образ» ( когда говорим, что
слово – это знак). Такое упрощение происходит, по мнению Соссюра потому, что забывают , что
если слово «дерево» называется знаком, то лишь потому, что в него включено понятие «дерево».
Тогда структура языкового знака такова (схема № 4):
Понятие
↕ -----------------------↨
акустический образ
Основатель семиологии Ч.Пирс утверждал, что толкование лингвистического знака (его
интерпретация) – это иной способ представления того же самого объекта, образ которого вызван
знаком. Чтобы объяснить значение знака, нужно растолковать его с помощью другого знака,
который, в свою очередь, толкуется с помощью другого знака. Люди понимают значение
толкования благодаря тому, что они пользуются одним языком, представляющим собой систему.
Значение знака, то есть то, о чем знак вызывает представление, не вытекает органически из самого
знака, а возникает в зависимости от того, каким способом знак используется в знаковой системе.
«Языком в таком случае следовало бы назвать систему, которая объясняет сама себя путем
последовательного разворачивания все новых и новых конвенциональных систем», - пишет Эко.
Соссюр окончательно разделывается с фетишизмом значения: смысл, по Соссюру,
зависит от системности языка (кодовых правил, объединенных в систему), а не от связи знака с
12
предметом или от связи означаемого с означающим. Означаемое принимает форму понятия в
головах у говорящих благодаря языковому коду.
Системность языка.
Система – совокупность, функционирование которой зависит не только от наличия в ней
элементов, но и от отношений между элементами, причем отношения – важнее самих элементов:
по имеющимся отношениям можно догадаться о недостающих элементах. Языковые элементы и
отношения между ними составляют структуру языка. Системность языка позволяет сократить
количество языковых форм – теперь не нужны «таблицы дефиниций» – жестко фиксированные
языковые коды, о которых мечтал Лейбниц. Системность языка, в частности, означает, что смысл
знаковых сообщений зависит от списка возможных кодов и от отношений между языковыми
кодами. Все множество кодовых правил можно разделить на две группы: группу одновременно
существующих вариантов, взаимозаменяемых на одном
уровне («словарь») и группу
разворачивающихся во времени отношений («грамматика»). Словарь – это множество, из которого
можно выбрать один элемент, причем пользователь помнит ( не осознавая этого) и о других
элементах этого же уровня.
Коды сохраняются, но они действуют благодаря своей системности, а не благодаря
жескому закреплению слова за смыслом раз и навсегда. Языковое сообщение можно понять, зная
системные правила кодирования.
Язык способен работать (то есть производить сообщения,
теоретически доступные раскодированию (дешифровке) при любом условном отношении
означающих к означаемым, но общий жизненый опыт пользователей языка должен быть
сопоставимым. Теоретически любая языковая форма может означать любое содержание, но таким
языком будет трудно пользоваться, так как его будет трудно запомнить; системность же языка
сокращает количество кодов. Помимо знания кодов, для понимания смысла сообщения необходим
социальный опыт субъекта, использующего язык, так как, кроме правил кодирования (словаря и
грамматики), для правильной расшифровки адресатом смысла сообщения у него должно быть
некоторое, приобретеннное социальным опытом, общее представление о контексте сообщения,
смысл которого расшифровывается. Поэтическое сообщение, со «скользящим» кодом, толкуется
исходя от общего контекста. Начало сообщения задает примерный список кодов, поэтому
отрывочное языковое сообщение легче расшифровывается, если сохранено его начало, а не конец.
По ходу определения значения сообщения, происходит уточнение правил кодирования и сверка
ожидаемого контекста и полученного.
13
Если пользователь языка желает быть понятым наиболее простым способом, то он
должен говорить в рамках контекстов, принятых в данном обществе и использовать уже принятые
кодовые правила, либо должен оговорить однозначные условные новые кодовые правила, но при
этом предполагается, что его жизненный опыт приблизительно равен опыту тех, кто будет
пользоваться его новыми кодами. В естественном человеческом языке коды (правила кодирования
сообщений) задаются «другим» («другими»). Этот «другой» – языковой коллектив, идеалы
которого разделяет пользователь. Без функциональной надобности естественный язык противится
изменениям – язык меняется, если пользователи языка решают «жить теперь по-новому» : более
всего новых кодов («неологизмов») возникает при смене общественного строя. Языковой
коллектив может может отказаться от некоторых кодов своего языка в пользу кодов другого
языка при отождествлении одного языкового коллектива с другим (ассимиляции), либо напротив,
желая разотождествиться, даже в ущерб «практическим» надобностям, группа сохраняет языковую
специфичность (например, при борьбе за национальную независимость).
Правила языка как системы знаков пронизывают весь язык. Благодаря системности язык
позволяет сокращать число кодов – для каждого смысла не обязательно иметь свою собственную
языковую форму, можно строить сокращенные сообщения, о смысле которых легко догадаться,
зная кодовые правила (например, говорящий на русском помнит о всей совокупности
местоимений русского языка – «Я буду синим, а … будешь красным» (Земфира) – можно
догадаться из кодовых наличных вариантов местоимений русского языка, а также из
грамматической формы глагола «будешь», что пропущенно местоимение «ты»).
Системность языка также означает, что в языке существуют разные уровни. Например, в
языке естественном есть уровень фонем, морфем, слов (лексем), предложений, фраз,
элементарных отрывков текста. На каждом уровне можно опустить единицу-другую, о смысле тем
не менее можно догадаться, обратившись к более высокому и/или более низкому языковому
уровню. Например, возьмем уровень фонем. (Фонемы - элементарные звуковые единицы,
составляющие смысловые формы. Можно было бы определить фонемы как звуки (например,
русские гласные – А, О, У, Ы, согласные – Р, С, Т, К и т.д.), но вспомним определение Соссюра –
существенно в языке : 1) системность, 2) соединение формы и смысла. Поэтому фонематический
строй языка – это имеющиеся в языке звуковые различия, существенные для передачи смысла.
Если человек «шипилявит», невыговаривает звуки, (написано, скажем, «дружок», а прочитано
«дъужок», то зная фонематический строй языка, можно по общему системному правилу
догадаться, какую фонему он имеет в виду, хотя он произносит другой звук. По физическим
характеристикам, даже говоря на одном русском языке, мы произносим разные звуки – кто
говорит «выше», кто тоном ниже, у каждого свой тембр, причем физические характеристики
14
фонем можно копировать, подражая языковой манере другого человека. Для понимания смысла
важно,
какой
вариант
(звука)
из
репертуара,
имеющего
существенное
значение
для
фонематического строя данного языка, выбрал человек. (Для японского языка, в отличие от
русского, высота тона имеет значение для понимания смысла – там другие кодовые правила).
Часто младшие дети долго «не выговаривают» некоторые фонемы, чтобы пользоваться
(неосознанно) преимуществами «маленьких», или, если в семье рождается малыш, старший
ребенок, вместо того, чтобы отождествлять себя со взрослым, вдруг начинает «сюсюкать»,
«шипилявить», говорить так, как говорят малыши – вот в чем в данном случае «психичность»
означающих (даже на уровне фонем) по Соссюру (вспомните определение языка, данное
Соссюром) – произвольные, неправильные языковые формы начинают нести смысл психической
защиты.
Итак, по Соссюру, языковой знак связывает два образа – звуковой образ слова и образ какого-либо
явления действительности из личного опыта индивида. Социализируясь, пользователь языка
начинает связывать звуковой образ слова с социально признанным представлением о внеязыковой
действительности отношениями порождения значения.
(Вообще-то, в реальном языке означаемое связано с означающим не произвольно. Так, почти во
всех языках множественное число, в отличие от единственного числа, обозначается означаемым,
которое длиннее по звукоряду, чем означающее для единственного числа. Много предметов
больше, чем один предмет, и, по принципу иконичности, знак для обозначения множественного
числа "больше" , чем знак для обозначения единственного. Фраза «Пришел, увидел, победил»
иконично отражает последовательность действий Цезаря. Таких примеров в языке множество.
Акустический образ языка может частично связываться по правилам иконичности с образом
действительности, к которой знак, будучи
кодовым правилом, отсылает. Благодаря таким
ассоциациям язык легче усваивается. Соссюр же хотел подчеркнуть, что для общей модели языка
мотивированность связи означаемого и означающего второстепенна.
Поясним это положение примером. В избирательном бюллетене кодовыми правилами связи
означающего и означаемого являются следующие правила: «Поставьте в строке бюллетеня, против
фамилии кандидата, за которого вы голосуете, любой знак». Если Вы напишете против фамилии
кандидата «не согласен», то по кодовым правилам, Вы проголосовали именно за этого кандидита –
зрительный образ текста, который Вы написали, то есть означающее, попадает под определение
«любой знак». Но Ваш бюллетень может быть забракован избирательной комиссией, так как Вас,
скорее всего, сочтут лицом, которое не смогло «правильно» усвоить кодовые правила голосования,
так как социальной нормой в данном случае является означающее в виде галочки или крестика.
15
А
как же быть с треугольником Фреге? В нем понятие через знак связывается с
предметом. Схема Соссюра (схема № 3) отражает идеальную модель языка. Треугольник Фреге
отражает процесс освоения социально нормированных кодовых правил языка. Усваивая язык,
дети проходят через стадию, когда знак – единичное имя, отсылающее к конкретным образам.
(Ребенок 3 – 5 лет может сказать: “Я знаю, что значит “самка” и “самец”. Это такие попугайчики –
у нас в детском саду есть попугайчики – самка и самец!”. Приобретая социальный опыт, дети
усваивают кодовые правила языка - правила образования понятий как функционально заданных
множеств, и лишь затем, освоив язык как систему, и имея представления о возможных
сообщаемых контекстах, дети
оказываются способными производить поэтические (не
фетишистские) сообщения. Для того, чтобы понимать друг друга, люди пользуются
кодированными сообщениями, в которых означающее связано с означаемым системно
результат социального
– это
обучения языку. В треугольнике Фреге одновременно и схематично
отражено освоение языка, которое происходило в онтогенезе и филогенезе .
Для успешного употребления понятий совсем не нужно, что бы в реальной
действительности имелся предмет, о котором “сообщает” означающее. Например, никаких
“единорогов” в природе нет, а понятие “единорог” существует, кроме того, каждый может
представить себе образ единорога благодаря кодовым правилам языка и общекультурному
контексту.
Понятие (концепт) имеет признаки и свойства. Признаками понятия называются
функциональные правила, зная которые можно выбрать предметы или явления, к которым
понятие отсылает. Свойствами понятия называются суждения отождествления (эквивалентности,
генерализации) и суждения противопоставления (различия, дифференцировки). Осваивая язык,
ребенок осваивает правила референции, то есть признаки и свойства понятия. В совокупности
свойства и признаки понятия задают значения понятия.
Правила референции (референция – сообщение) задают содержание информации, которую
словесный знак сообщает слушателю – это социальные правила. Никто не запрещает создать свой
язык, в котором будут какие угодно правила референции, но если пользователь языка желает быть
понятым другими членами языкового коллектива, он использует общепринятые правила
референции (и «проговаривается» тоже по общепринятым правилам). «Правильное» языковое
значение
– построенное без нарушения социальных правил референции. Желая быть понятым,
пользователь языка использует традиционные способы толкования знака.
Значение системно и социально. Прагматический подход к значению предполагает, что
значение знака – это способ его
употребления. (Прагма – польза). Семиотик М.В. Лебедев
16
указывает, что «правильное» значение – общеупотребительное. Он приводит пример: «Снег – это
мелкие кристаллы Н2О. Если я скажу «снег», откуда я буду знать, что мой собеседник поймет, что
я имею в виду?
1. Так говорят все . Прошлый опыт показывает, что люди употребляли это слово в этом смысле.
2. Есть модель – русский язык, в котором этим словом обозначают то, что принято».
17