Фонетика - Русский язык в Украине

СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЯЗЫК
ФОНЕТИКА
ХРЕСТОМАТИЯ
Киев
«Українське видавництво»
2009
Современный русский литературный язык. Фонетика: Хрестоматия /
Сост. – Е.И. Артюх. – Киев: «Українське видавництво», 2009. – 64 с.
В хрестоматию по фонетике современного русского литературного языка включены отрывки из научных трудов известных российских ученых-филологов – представителей разных фонологических
школ. Адресована студентам и аспирантам филологических факультетов университетов Украины.
Рецензент – доктор филологических наук, профессор Степанченко И.И.
(Харьковский национальный педагогический университет
имени Г.С. Сковороды)
© Е.И.Артюх, 2009
© «Українське видавництво», 2009
2
ЛЕВ ВЛАДИМИРОВИЧ ЩЕРБА (1880–1944), русский лингвист, специалист по общей лингвистике, русскому, славянским и
французскому языкам. Ученик И. А. Бодуэна де Куртенэ. В 1916–1941
профессор Петроградского (Ленинградского) университета. Академик АН СССР с 1943. В последние годы жизни работал в Москве.
Щерба вошел в историю лингвистики прежде всего как выдающийся специалист по фонетике и фонологии. Он развил воспринятую
им от Бодуэна концепцию фонемы и разработал оригинальную «ленинградскую» фонологическую концепцию, приверженцы которой
(М. И. Матусевич, Л. Р. Зиндер и др.) совместно со Щербой образовали Ленинградскую фонологическую школу. Еще в дореволюционные
годы Щерба основал фонетическую лабораторию в Петербургском
университете, в настоящее время она носит его имя. Автор книг
«Русские гласные в качественном и количественном отношении»
(1912), «Восточнолужицкое наречие» (1915), «Фонетика французского языка» (издание 7-е, 1963).
Значителен и вклад Щербы в общую лингвистику, лексикологию
и лексикографию, теорию письма.
Щерба Л. В. Субъективный и объективный метод в фонетике
// ИОРяС. 1909. Т. XIV. Кн. 4. С. 196–204.
I. Значение и роль каждого из двух методов исследования, употребляемых в фонетике, можно себе хорошо уяснить из рассмотрения
самого понятия фонетики как науки и ее отношения к смежным
наукам. Ходячее определение фонетики говорит, что это есть физиология звуков человеческой речи. <…> С другой стороны, не менее
очевидной является связь фонетики с акустикой, которая ведь занимается исследованием звуков, а мы привыкли слышать, что «речь человеческая состоит из звуков».
И тем не менее фонетика имеет претензию на самостоятельное
существование.
<…> Понятие фонетической единицы не всегда покрывает понятия единиц акустической или физиологической, из чего следует,
что фонетические единицы не могут быть отнесены ни к физиологическим, ни к физическим величинам, а являются результатом нашей
психической деятельности, иначе говоря: раз мы говорим об а, е, i, p,
t и т. д., мы выходим из мира физического и физиологического и входим в область психики, где и происходит, так сказать, синтез данных
акустических и физиологических и приспособление их для целей
языкового общения. Этим определяется и самостоятельное положение фонетики как науки: она занимается исследованием звуковых
представлений речи в первую голову, а затем уже и тех акустических
3
и физиологических процессов, под влиянием которых эти представления возникают.
Из этого определения вытекает сама собой и роль как субъективного, так и объективного метода в фонетике. Строго говоря, единственным фонетическим методом является метод субъективный, так
как мы всегда должны обращаться к сознанию говорящего на данном
языке индивида, раз мы желаем узнать, какие фонетические различия
он употребляет для целей языкового общения, и другого источника,
кроме его сознания, у нас вовсе не имеется <…>
Но, с другой стороны, то, что не находится непосредственно в
сфере сознания, то, что происходит в мире физиологическом и физическом, имеет тоже громадный интерес для лингвиста, так как может
стать со временем достоянием языкового мышления, являясь, таким
образом, в настоящее время зародышем будущего. И это объективно
существующее должно быть исследуемо объективным методом, т. е.
наблюдаемо посредством разных регистрирующих приборов, а где
можно, следует применять и экспериментирование. Таково принципиальное разграничение областей двух фонетических методов.
II. Переходя к более частному их рассмотрению, нельзя достаточно сильно подчеркнуть важность субъективного метода в лингвистическом отношении, так как отличение мыслимого от существующего лишь в исполнении является необходимой основой для понимания языковых явлений.
Для иллюстрации этого положения можно привести хотя бы
наиболее близко нам, русским, стоящее различение двух оттенков е в
бел и бель. Различие это акустически так сильно действует на слух,
например, французов, что они различают здесь два звука (è и é), но
для сознания нормального русского человека это различие, являясь
функцией последующего согласного и не будучи ассоциировано
непосредственно с каким-либо оттенком значения, не существует вовсе. <…> Еще один пример из лингвистической литературы последнего времени: проф. А. И. Томсон, обладающий удивительным слухом, который, превращая его ухо в тончайший регистрирующий аппарат, позволяет ему делать тонкие и весьма ценные наблюдения, говорит нам, отрицаясь, так сказать, от собственного «я», что наше у(ы)
– дифтонг. И он прав: у – дифтонг, но настолько же, насколько и а в
слове ад, которое, как показывают фонаутографические записи, значительно изменяется по качеству, особенно к концу. И тем не менее и
а и у(ы) для нашего сознания не дифтонги. <…>
4
«Русская грамматика» содержит описание грамматического и
звукового строя современного русского литературного языка. Книга
построена на материалах, извлеченных из разнообразных по жанрам
письменных источников, а также на материалах разговорной литературной речи. Научное описание языковых явлений сопровождается
нормативными и стилистическими характеристиками.
Главный редактор издания – доктор филологических наук
Н. Ю. Шведова; члены редколлегии: доктора филологических наук
Н. Д. Арутюнова, А. В. Бондарко, Вал. Вс. Иванов, В. В. Лопатин,
И. С. Улуханов, член-корреспондент АН СССР Ф. П. Филин.
Русская грамматика. – Т. I. – М.: Наука, 1980. – С. 14–29, 69–122.
ПРЕДМЕТ ФОНЕТИКИ
§ 1. Фонетика – раздел языкознания, изучающий звуки в потоке
речи, их сочетаемость и их позиционные изменения.
В основе описательной фонетики может лежать как акустическая характеристика звуков речи, так и артикуляторная. С акустической точки зрения звуки речи характеризуются следующими признаками: высотой, силой, тембром и длительностью. В ы с о т а з в у к а
зависит от количества колебаний голосовых связок, выражаемого в
герцах в сек.: чем больше герц в сек., тем выше звук. С и л а з в у к а,
или интенсивность, зависит от амплитуды колебаний голосовых связок. Сила звука измеряется в децибелах. Т е м б р з в у к а зависит от
совокупности основного тона и обертонов. Д л и т е л ь н о с т ь з в у к а зависит от количества времени, расходуемого на произнесение
звука. Длительность звука связана с темпом речи. Чем быстрее темп,
тем меньше длительность звука и наоборот, чем медленнее темп, тем
больше длительность звука.
Артикуляторная характеристика звуков основана на различиях в
движении органов речи (см. § 6).
Как акустические, так и артикуляторные характеристики основываются на результатах, полученных с помощью экспериментальнофонетических методов. <…>
Р е ч е в о й п о т о к представляет собой непрерывную линейную последовательность звуков. Звук является минимальной незначимой единицей речевого потока. Звук выступает в речи нерасчлененно, как единое целое; из него нельзя выделить отдельные элементы произношения (артикуляции). Так, например, можно произнести
один за другим звуки, составляющие слово моль, но нельзя произнести отдельно мягкость звука [л’] или лабиализованность (огубленность) звука [о].
5
<…> Сам по себе звук не обладает языковым значением, но косвенно он связан со значением: из звуков состоят значимые единицы,
которые могут, в частности, состоять и из одного звука. Например, в
русском языке звук [и] в пределах словоформы может быть морфом
(см. § 174), несущим определенное значение: в словоформе ко́ни и –
флексия им. п. мн. ч., в словоформе (в) пути́ – это флексия предл. п.
ед. ч., в словоформе руки́ – флексия род. п. ед. ч., в словоформе зови́ –
флексия повелительного наклонения. При линейном звуковом членении, например, в словоформе руки́ выделяются четыре звука: [рук’и],
не связанные каждый в отдельности ни с каким значением, а при членении этой же словоформы на морфы выделяются две значимые звуковые последовательности, два морфа: [рук’и].
Словоформы могут состоять из одного, двух и более звуков.
Так, словоформы (предлоги) с, о, в состоят из одного звука, ад, на,
по – из двух, под, при, раз – из трех, ворс, порт, кость – из четырех,
карава́н, сарафа́н – из семи звуков.́
Звуки делятся на г л а с н ы е и с о г л а с н ы е. При произнесении согласных струя воздуха встречает преграду, образующуюся в
результате смыкания (полного или частичного) органов речи (см.
§ 6). При произнесении же гласных струя воздуха не встречает никакой преграды, воздух свободно проходит через органы речи.
СЛОГ И ВИДЫ СЛОГОВ
§ 18. С л о г – это звук или несколько звуков, произносимых
одним толчком выдыхаемого воздуха: со-ло-вей, мо-ло-дец, му-равей. <…> Любой слог обязательно включает в себя гласный звук.
Гласный в слоге может быть ударным, например [о] в первом слоге
словоформ [ро]за, [по]за, и безударным, например [ъ] во втором
слоге тех же словоформ: ро[зъ], по[зъ]. <…>
§ 21. Основной закон слогораздела в русском языке состоит в
том, что неначальный слог словоформы строится по принципу восходящей звучности (т. е. слышимости звука на расстоянии): от менее
звучного к более звучному.
Звуки различны по своей звучности: г л а с н ы е – звуки максимальной звучности (обозначаются цифрой 3), с о н о р н ы е – звуки
меньшей звучности по сравнению с гласными (обозначаются цифрой
2), ш у м н ы е – звуки меньшей звучности по сравнению с сонорными (обозначаются цифрой 1). Сонорные являются более звучными по
сравнению с шумными, поэтому слогораздел может проходить после
сонорного перед шумным. Обозначим цифрами звуки в следующих
6
словах: вражда́ – 123113, ве́нтерь – 132132, ве́ксель – 131132, вельве́т – 132131, карма́н – 132232, волна́ – 13223, во́льный – 132232.
Слогораздел в этих словах проходит между звуками, обозначенными
цифрами 3 и 1, 2 и 1, 3 и 2, т. е. перед звуком наименьшей звучности:
вра-жда́ (123–113), ве́н-терь (132–132), ве́-ксель (13–1132), вель-ве́т
(132–131), ка-рма́н (13–2232), во-лна́ (13–223), во́-льный (13–2232). В
последних трех словах слогораздел может проходить и между двумя
сонорными: кар-ма́н (132–232), вол-на́ (132–23), во́ль-ный (132–232).
В неначальных закрытых слогах начало обязательно строится по
принципу восходящей звучности (например, -ксель – 1132, -вет –
131). <…>
ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ЗВУКОВ
§ 23. Звуки речи произносятся в речевом потоке не изолированно: они тесно связаны друг с другом и изменяются в зависимости от
качества соседних – предшествующих или последующих – звуков, а
также в зависимости от места ударения (см. § 25–27). Эти изменения
подчиняются определенным нормам.
Русское литературное произношение основывается на тех произносительных нормах, которые сложились в период становления
русского литературного языка на основе так называемого «московского говора». Произносительные нормы, сложившиеся первоначально как нормы «московского говора», постепенно распространялись, приобретая общенациональный характер. В настоящее время
они известны под названием «старые московские произносительные
нормы» или «старомосковские произносительные нормы». В некоторых чертах им противопоставляется традиционное ленинградское
(«петербургское») произношение, которое сложилось на основе
старомосковского, но отражает, во-первых, тяготение к книжному
произношению под воздействием правописания, во-вторых, некоторое воздействие севернорусских говоров.
В настоящее время отдельные элементы старомосковских норм
существуют как допустимые современной произносительной нормой
(а иногда как единственно возможные) наряду с элементами нового
произношения. В транскрипции при возможном двояком произношении элементы, соответствующие старомосковским нормам, даются в
круглых скобках: [с(с’)н’]ег, [ш/\(ыэ)]ги́.
7
ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ГЛАСНЫХ ЗВУКОВ
ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ГЛАСНЫХ
В ПОЛОЖЕНИИ ПОД УДАРЕНИЕМ
§ 24. В русском языке существует шесть позиций, в которых
ударные гласные предстают в разных своих видах: 1) позиция в абсолютном начале слова, не перед мягким согласным; 2) позиция между
твердыми согласными и после твердого согласного не перед согласным; 3) позиция в абсолютном начале слова перед мягким согласным;
4) позиция после твердого согласного перед мягким согласным;
5) позиция после мягкого согласного не перед мягким согласным;
6) позиция между мягкими согласными. Принимая знак t для обозначения любого твердого согласного, включая шипящие и [ц], знак t’ –
для обозначения любого мягкого согласного, включая [ш:’], [ж:’] и
[j], и знак а – для обозначения любого ударного гласного, обозначим
названные позиции следующим образом: 1) а, аt; 2) tаt; tа; 3) аt’;
4) tаt’; 5) t’а, t’аt; 6) t’аt’ (см. табл. 3).
Таблица 3
Позиционные разновидности гласных под ударением
Позиции ударных гласных
1
2
3
4
5
6
а, аt tаt, tа аt’
tаt’
t’аt, t’аt’
[е]
[э]
[ê]
[э˙]
[е]
[ê]
t’а
[и]
[û]
[и]
[û]
[ы]
[ы]
[ы˙]
[а]
[а]
[а˙]
[а˙]
[˙а]
[ä]
[о]
[о]
[о˙] [о˙] [˙о]
[ö]
[у]
[у]
[у˙] [у˙] [˙у]
[ÿ]
П р и м е р ы. 1) [е] (орфогр. э, название буквы), [и] (название
буквы), [ы] (название буквы), [а] (название буквы), [о] (название буквы); [е́]то (орфогр. это), [и́]гры, [ы́]кать (см. § 8), [а]д, [о́]сы, [у́]гол;
2) т[э́]рция, [жэ]ст, т[ы]л, т[а]к, т[о]т, т[у]т; [тэ] (название буквы), [ты] (мест.), [та] (мест.), [то] (мест.), [ту] (мест.); 3) [ế]ти, [û]ли,
[а́˙]ся, [о˙]сь, [у˙]сик; 4) о с[э́˙]ре, о с[ы́˙]не, с[а́˙]ни, с[о́˙]ня, с[у́˙]дя;
5) [д’е́]ло, [т’и́]на, [т’˙а́]нут, кос[т’˙о́]р, у[т’˙у́]г; 6) [т’ế]нь, в[т’û́ ]не,
[д’ä́д’ъ], [т’ö́т’ъ], [т’ÿ́р’]мы. <…>
ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ ГЛАСНЫХ
В БЕЗУДАРНОМ ПОЛОЖЕНИИ
§ 25. Позиционные изменения безударных гласных имеют место
в разных позициях по отношению к ударному слогу: в первом пред8
ударном, втором и третьем предударных и заударных слогах (дифференцирование после твердых и мягких согласных).
Позиционные изменения гласных в первом
п р е д у д а р н о м с л о г е представлены в следующих позициях: 1) в
начале слова, 2) после заднеязычных, 3) после парных твердых и [ц],
4) после парных мягких и [ч], [ш:’], [j], 5) после твердых шипящих
[ш], [ж]. Эти изменения показаны в табл. 4.
Позиционные изменения гласных в первом предударном слоге
Гласный
Позиция
1
2
3
4
5
Начало
После
После
После
После
слова
заднепарных
парных твердых
язычных твердых и мягких и шипящих
[ц]
[ч], [ш:’], [ш], [ж]
[j]
э
е
э
[е]
[ы ]
[и ]
[ы ]
[ие]
[ыэ]
[и]
[и]
[и]
–
[и] ([û])
–
[ы]
–
–
[ы] ([ы˙])
–
[ы] ([ы˙])
е
[а]
[/\]
[/\]
[/\]
[и ]
[/\]
[о]
[/\]
[/\]
[/\]
[ие]
[ыэ]
[у]
[у] ([у˙]) [у] ([у˙]) [у] ([у˙]) [˙у] ([ÿ]) [у] ([у˙])
П р и м е р ы:
1) [ыэ]та́ж, [и́]глы – [и]гла́, [а]з (старое название буквы а) –
[/\]зы́, [о́]кна – [/\]кно́, [у́]гол – [у]гла́, [у́]мный – [у˙]мён;
2) [г’ие]ро́й, [к’и́]нуть – [к’и]да́ть, х[а]м – [х/\]ми́ть (прост.),
к[о́]зы – [к/\]за́, г[у́]бы – г[у]ба́, г[у˙]бе́;
3) д[ыэ]ка́н, д[ы́]ры – д[ы]ра́, д[ы]м – д[ы˙]ми́ть, д[а]р –
[д/\]ри́ть, д[о]м – [д/\]мо́й, д[у́]ши – д[у]ша́, д[у́]ра – д[у’]ри́ть,
ц[э́]ны – ц[ыэ]на́, ц[ы]рк – ц[ы]рка́ч, ц[а˙]рь – [ц/\]ри́; ц[о́]кот –
[ц/\]ко́чет (от цокотать, разг.), ц[у]ка́т;
4) п[е]чь – [п’ие]кло́́, [з’и]мы – [з’и]ма́, (о) [з’û]ме́, [п’ä]ть –
[п’ие]ти́, [в’˙о]л – [в’ие]ла́, [с’˙у]да́, [т’ÿ́]рьмы – [т’ÿ]рьма́, ч[ê]сть –
(в) ч[ие]сти́, ч[и́]тка – ч[и]та́ть, ч[а]с – ч[ие]сы́, ч[˙о]лн – ч[ие]лны́,
ч[˙у]ло́к, ч[˙у́]до – ч[ÿ]ди́ть, [ш:’е́]пка – от[ш:’ие]пи́ть, [ш:’и]т –
[ш:’и]ты́, [ш’ä́]стье – [ш:’ие]стли́вый, [ш:’˙ у́]ка – [ш:’˙у]ка́рь (прозвище); [j˙а́]сный – про[jие]сни́ться, [j˙у́]бка – [j˙у]бчо́нка;
5) ж[э́˙]лезы – ж[ыэ]лёзка, ж[ы]л – ж[ы]ла́ – ож[ы˙]ви́ть,
ж[а́]рко – ж[/\]ра́, ж[о́]ны – ж[ыэ]на́, ж[у]к – ж[у]ка́, ж[у˙]ки́,
9
ш[э˙]сть – ш[ыэ]сти́, ш[ы]к – ш[ы]ка́рный, ш[ы˙]пе́ть, ш[а]р –
ш[/\]ры́, ш[о]лк – ш[ыэ]лка́, ш[у]т – ш[у]ты́ – ш[у˙]ти́ть. <…>
§ 26. П о з и ц и о н н ы е и з м е н е н и я г л а с н ы х в о в т о р о м и т р е т ь е м п р е д у д а р н ы х с л о г а х. Видоизменение
гласных во втором и третьем предударных слогах представлено в
следующих положениях: 1) в начале слова, 2) после заднеязычных,
3) после парных твердых и [ц], [ш], [ж], 4) после парных мягких и [ч],
[ш:’]. Эти изменения показаны в табл. 5.
Таблица 5
Позиционные изменения гласных во втором и третьем
предударных слогах
ГласПозиция
1
2
3
4
ный
Начало сло- После зад- После пар- После парных
ва
неязычных ных твер- мягких и [ч],
дых и [ц],
[ш:’]
э
[ш],
[е]
[ы ]
[ь] ([и])
[ъ][ж]
[ь]
[и]
[и]
[и] ([ь])
–
[и] ([û])
[ы]
–
–
[ы] ([ы˙])
–
[а]
[/\]
[ъ]
[ъ]
[ь]
[о]
[/\]
[ъ]
[ъ]
[ь]
[у]
[у] ([у˙])
[у] ([у˙])
[у] ([у˙])
[˙у] ÿ])
П р и м е р ы.
1) [ыэ]тажи́, [и́]гры – [и]грово́й, [а́]збука – [/\]збуко́вник,
[у́]знан – [у]знава́ть, [у́˙]зел – [у˙]зело́к;
2) [к’ь]роси́н и [к’и]роси́н, [к’и]рпичи́ и [к’ь]рпичи́, к[а́˙]тер –
к[ъ]тера́, к[о́]сы – к[ъ]сари́, к[у]рс – к[у]рсово́й, к[у˙]лебя́ка;
[г’ь]рои́зм и [г’и]рои́зм, г[и]пс – [г’и]псова́ние и [г’ь]псова́ние (спец.),
г[а]з – [гъ]зова́ть, г[о́]род – [гъ]рода́, г[у́]сто – [гу]стова́т, г[у́˙]сь –
[гу˙]сево́д; [х’ь]руви́м и [х’и]руви́м, [х’и́]трый – [х’и]трецы́ и
[х’ь]трецы́, [хъ]ракте́рный, [хъ]рошо́, х[у́˙]денький – [ху]доба́,
[ху˙]лига́н;
3) д[ъ]пресси́вный, д[ы]м – д[ы]мови́к, п[ы˙]ль – п[ы˙]лево́й,
п[а́]спорт – п[ъ]спарту́ (орфогр. паспарту), п[о́˙]ле – п[ъ]лево́й,
п[у́]сто – п[у]стова́т, п[у́˙]ля – п[у˙]лево́й, ц[э́]сарь – ц[ъ]саре́вич,
ц[ы]гано́к, ц[а́˙]рь – ц[ъ]редво́рец, ц[о́]кот – ц[ъ]кота́ть, ц[у́]гом –
ц[у]гово́й (прилагат. к цуг); ш[э́]рсть – ш[ъ]рстяно́й, ш[ы]к –
ш[ы]кова́ть (прост.), ш[ы˙]рь – ш[ы˙]рин́а, ш[а]р – ш[ъ]рово́й,
10
ш[о]лк – ш[ъ]лкови́стый, ш[у]м – ш[у]мови́к; ж[ъ]лезня́к, ж[ы́]дкий –
ж[ы]дкова́т, ж[а]р – ж[ъ]рово́й, ж[о́]лтый – ж[ъ]лтова́т,
ж[у́]тко – ж[у]ткова́то.
4) т[ê]нь – [т’ь]нево́й, с[и́]плый – [с’и]плова́т, с[û]нь – [с’û]нева́,
[т’˙а́]жесть – [т’ь]жело́, [т’˙о́]плый – [т’ь]плова́т, [н’˙у]анси́ровать,
[т’˙у́]рки – [т’˙у]рколо́гия, ч[ь]лове́к, ч[и́]сла – ч[û]слово́й, ч[˙а]с –
ч[ь]сово́й, ч[˙о́]рный – ч[ь]рнови́к, ч[˙у]гуно́к, [ш:’е́]пка – [ш:’ь]пяно́й,
[ш:’и]т – [ш:’û]тово́й, [ш:’˙о́]лкать – [ш:’ь]лкотня́
(разг.),
[ш:’у́]плый – [ш:’˙у]плова́т.
Среди приведенных здесь примеров есть такие слова, в которых
гласные звуки не могут быть поставлены в ударное положение, т. е.
определить, какой гласный изменяется в безударном положении, невозможно: [ыэ]таже́й, [к’ь]роси́н и [к’и]роси́н, [г’ь]рои́зм и
[г’и]рои́зм. В таких случаях можно говорить только о произношении
гласных на месте соответствующих букв в определенном положении
по отношению к ударению в словоформе. Например, во втором предударном слоге в абсолютном начале слова на месте буквы э в слове
этажи произносится звук [ыэ] или во втором предударном слоге после заднеязычных на месте буквы е в таких словах, как керосин, героизм, произносится звук [ь] или звук [и]. <…>
§ 27. П о з и ц и о н н ы е и з м е н е н и я г л а с н ы х в з а у д а р н ы х с л о г а х представлены в следующих положениях:
1) после заднеязычных, 2) после парных твердых и [ц], [ш], [ж],
3) после парных мягких согласных и [ч], [ш:’]. Эти изменения показаны в табл. 6.
Таблица 6
Позиционные изменения гласных в заударных слогах
Гласный
Позиция
1
2
3
После зад- После пар- После парнеязычных ных твер- ных мягких
дых
[е]
[ь]
[ъ] и
[ь] и
([и])
[ц],
[ш],
[ж]
[ч],
[и]
[и]
–
[и] [ш:’]
([ь])
[ы]
–
[ы]
–
[а]
[ъ]
[ъ]
[ь] ([ъ])
[о]
[ъ]
[ъ]
[ь] ([ъ])
[у]
[у]
[у]
[у]
11
П р и м е р ы.
1) (о) ба́[к’ь] (орфогр. о баке), за́[к’и]сь, ба́к[ъ]м (орфогр. бакам
и баком), бо́к[ъ]м (орфогр. боком), бо́к[у]; (о) ро́[г’ь] (орфогр. о роге),
поро́[г’и], слу́г[ъ]м (орфогр. слугам), (с) до́г[ъ]м (орфогр. с догом),
до́г[у]; (о) ду́[х’ь] (орфогр. о духе), ду́[х’и], ду́х[ъ]м (орфогр. духам и
духом), ду́х[у];
2) вы́п[ы]тать, вы́р[ъ]стить (орфогр. вырастить), вы́п[ъ]роть
(орфогр. выпороть), вы́р[у]гать; пла́тьиц[ъ] (орфогр. платьице и
платьица), хло́пц[ы], хло́пц[у], ду́ш[ъ]нька (орфогр. душенька),
ду́ш[ы], ду́ш[ъ] (орфогр. душа), вы́ш[ъ]л (орфогр. вышел), но́ш[у];
кру́ж[ъ]чка (орфогр. кружечка), вы́ж[ы]ть, вы́ж[ъ]ть (орфогр. выжать), за́муж[ъ]м (орфогр. замужем), му́ж[у];
3) си́[н’ьj] и си́[н’иj] (орфогр. синей), си́[н’иj] и си́[н’ьj] (орфогр.
синий), за́˛[п’ъ]ть (орфогр. за пять), си́[н’уjу] (орфогр. синюю),
де́вич[ьj] и де́вич[иj] (орфогр. девичей), де́вич[иj] и де́вич[ъj] (орфогр.
девичий), да́ч[ъ] (орфогр. дача), да́ч[ь] (орфогр. даче), да́ч[ъ]м (орфогр. дачам), да́ч[ьj] и да́ч[ъj] (орфогр. дачей), да́ч[у]; ни́[ш:’ьj] и
ни́[ш:’иj] (орфогр. нищей), ни́[ш:’иj] и ни́[ш:’ьj] (орфогр. нищий),
ро́[ш:’ъ] (орфогр. роща), ро́[ш:’ь] (орфогр. роще), ро́[ш:’ъ]м (орфогр.
рощам), ро́[ш:’ьj] и ро́[ш:’ъj] (орфогр. рощей), ро́[ш:’у]; мо́[jь]м и
мо́[jи]м (орфогр. моем от мыть), ро́[jъ] (орфогр. роя), со́[jъ] (орфогр.
соя), со́[jьj] и со́[jъj] (орфогр. соей), со[jу]. <…>
ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ СОГЛАСНЫХ ЗВУКОВ
§ 28. П о з и ц и о н н ы е и з м е н е н и я с о г л а с н ы х происходят в следующих положениях: 1) в конце слова; 2) перед глухими/звонкими шумными, кроме [в], [в’]; 3) перед мягкими зубными;
4) перед мягкими губными; 5) перед [ч], [ш:’]; 6) перед нёбнозубными щелевыми.
В к о н ц е с л о в а звонкие шумные оглушаются и на их месте
выступают глухие шумные: ра[б]ы́ – ра[п], гра́[б’]ить – гра[п’],
кро́[в]а – кро[ф], кро́[в’]и – кро[ф’], ра́[д]ы – ра[т], гла́[д’]ить –
гла[т’], ро́[з]а – ро[с], ма́[з’]и – ма[с’], но[ж]и́ – но[ш], до́[ж:’]и –
до[ш:’], ро[г]а́ – ро[к].
Сонорные оглушаются в конце слова после глухих шумных, или
перед глухими шумными: о́ст[р ], мыс[л ’], драх[м ], на́смо[р ]к,
во[л ]к, до[л к], четве́[р к].
§ 29. В положении п е р е д г л у х и м и ш у м н ы м и с о г л а с н ы м и звонкие шумные согласные оглушаются, и на их месте
12
выступают глухие шумные: ско́[б]очка – ско́[п]ка, ла́[в]очка –
ла́[ф]ка, ря[д]о́к – ря[т]ка́, берё[з]а – берё[с]ка, ло́[ж]ечка – ло́[ш]ка.
В положении п е р е д з в о н к и м и ш у м н ы м и с о г л а с н ы м и, кроме [в], [в’], глухие шумные озвончаются, и на их месте
выступают звонкие шумные: [з]бро́сить, о[д]гада́ть, [з]дать (ср. отсутствие озвончения перед глухими согласными в случаях
[с]толкну́ть, о[т]па́сть). В положении перед звонкими шумными
глухие [ц], [ч] и [х] озвончаются, и на их месте выступают звонкие
[дз], [дˆж’] и [γ]. Озвончение глухих [ц], [ч] и [х] происходит в основном на стыке самостоятельного и служебного слова или на стыке
компонентов в сложных образованиях: оте[дˆз˛-б]ы, (до́[дˆж’˛-б]ы,
со́[γ˛-б]ы, тре[γг]рошо́вый.
П р и м е ч а н и е. Звонкие [дˆз], [дˆж’] и [γ] имеют те же артикуляторные характеристики, которые, соответственно, имеют глухие
[ц], [ч] и [х], с добавлением звонкости.
§ 30. В положении п е р е д м я г к и м и з у б н ы м и [т’], [д’] согласные [с], [з] смягчаются: [с’т’]епь, [с’т’]егну́ть, [с’т’]ели́ть,
[з’д’]есь, [з’д’]е́лать. П е р е д м я г к и м и з у б н ы м и [с’], [з’] согласные [с], [з], смягчаясь, сливаются с ними в один долгий мягкий
звук [с:’] или [з:’]: ра[с:’]ели́ть, ра[з:’]ева́ться. П е р е д м я г к и м и
з у б н ы м и [н’], [л’] согласные [с], [з] в положении внутри корня
произносятся мягко (что соответствует старомосковским произносительным нормам): [с’н’]еги́рь, [с’н’]ежо́к, [с’н’]и́ться; [з’л’]ить,
во́[з’л’]е, однако в настоящее время здесь допустимо и твердое произношение [с], [з]: [сн’]еги́рь, [сн’]ежо́к, [сн’]и́ться; [зл’]ить,
во́[зл’]е.
В положении перед мягкими зубными [т’], [д’] согласные [т], [д]
могут произноситься двояким образом: со смягчением или без смягчения. В сочетаниях [тт], [дд] образуется долгий затвор (т. е. небольшая задержка перед взрывом), который при мягком произношении
предшествующего согласного может быть мягким, а при твердом
произношении – твердым: о[д’д’]ели́ть, о[т’т’]есни́ть или о[дд’]ели́ть,
о[тт’]есни́ть.
В положении перед мягкими з у б н ы м и [с’], [з’] согласные [т],
[д] произносятся с незначительным фрикативным элементом, приближающим их к аффрикатам, которые могут произноситься как мягко (в соответствии со старомосковской нормой), так и твердо:
о[ц’с’]ели́ть, о[ц’с’]иде́ть, о[дˆз’з’]имова́ть и о[цс’]ели́ть, о[цс’]иде́ть,
о[дˆзз’]имова́ть.
13
В положении перед мягкими зубными [н’], [л’] согласные [т], [д]
произносятся по-разному. Перед [н’] они произносятся мягко как
внутри корня, так и на стыке корня с префиксом (при возможном
твердом произношении в данном положении) и суффиксом:
[д’н’]евно́́й, по[д’н’]я́ть и по[дн’]я́ть, о[т’н’]я́ть и о[тн’]я́ть,
пло[т’н’]е́е, что соответствует старомосковскому произношению; перед [л’] эти согласные могут произноситься как мягко (в соответствии
со старомосковскими нормами), так и твердо: пе́[т’л’]я и пе́[тл’]я,
по́[д’л’]е и по́[дл’]е; о[тл’]ежа́ться, по[дл’]ежа́ть.
В положении перед мягкими зубными [т’], [д’], [с’], [з’] согласный [н] произносится мягко: ви́[н’т’]ик, ка[н’д’]ида́т, пе́[н’с’]ия,
во[н’з’]и́ть. Перед мягким [н’] согласный [н], смягчаясь, сливается с
ним в один долгий мягкий звук [н:’]: весе́[н:’]ий.
В положении перед зубной а ф ф р и к а т о й [ц] согласный [т]
произносится с ним слитно как один долгий звук [ц:] или как [тц], т. е.
[ц] с долгим затвором: о[ц:]а́ или о[тц]а́, о[ц:]епи́ть или о[тц]епи́ть.
§ 31. В положении п е р е д м я г к и м и г у б н ы м и [в’], [ф’],
[б’], [п’], [м’] зубные [т], [д], [с], [з] произносятся мягко внутри корня, а также на конце префиксов, оканчивающихся на з, с, что соответствует старомосковским нормам (при допустимом в речи молодежи
твердом произношении зубных перед мягкими губными в указанных
позициях): [т’в’]ерь (собств. топон.) и [тв’]ерь, [д’в’]е́сти и [дв’]е́сти,
[с’в’]ет и [св’]ет, [с’в’]ести́ и [св’]ести́, [з’в’]ерь и [зв’]ерь,
ра[з’в’]ести́ и ра[зв’]ести́, [с’ф’]е́ра и [сф’]е́ра, [с’п’]е́лый и
[сп’]е́лый, [з’б’]ить и [зб’]ить, [с’м’]е́на и [см’]е́на, [с’м’]ести́ и
[см’]ести́, [з’м’]ея́ и [зм’]ея́, ра[з’м’]я́ть и ра[зм’]я́ть. В положении
на стыке корня с префиксом согласные [т], [д] в позиции перед мягкими губными произносятся твердо: о[тв’]ерну́ть, о[дб’]и́ть,
о[тп’]и́ть, о[тм’]ести́, по[дм’]ести́. Однако по старомосковской норме [т], [д] в позиции перед мягкими губными произносились мягко и
в этом положении: о[д’б’]и́ть, о[т’п’]и́ть, о[т’м’]ести́, по[д’м’]ести́.
В настоящее время такое произношение квалифицируется как просторечное.
В положении перед мягкими губными губные согласные [в], [ф],
[б], [п], [м] могут произноситься как мягко (в соответствии со старомосковской нормой), так и твердо: [ф’п’]иса́ть и [фп’]иса́ть,
[в’б’]и́ть и [вб’]и́ть, [в’м’]ени́ть и [вм’]ени́ть, [в’м’]е́сте и
[вм’]е́сте, ри́[ф’м’]е и ри́[фм’]е, о[б’м’]еня́ть и о[бм’]еня́ть. В пози14
ции перед [в’] согласный [в], смягчаясь, сливается с ним в один долгий мягкий звук [в:’]: [в:’]яза́ться, [в:’]ести́.
§ 32. В положении п е р е д [ч] согласный [т] (орфогр. т и д),
смягчаясь, сливается со звуком [ч], образуя долгий мягкий затвор
(т. е. задержку перед взрывом): пике́[т’ч]ик, лё[т’ч]ик, ука́[т’ч]ик,
моне́[т’ч]ик, прохо́[т’ч]ик.
В положении перед [ч] согласный [с] (орфогр. с и з), смягчаясь,
сливается с ним в один долгий мягкий согласный звук [ш:’]:
ре́[ш:’]ик, но́[ш:’]ик.
Сочетание букв тщ произносится в беглой речи как [чш’]:
[чш’]е́тно, [чш’]а́тельно, а в отчетливой речи – как [тш:’]:
[тш:’]е́тно, [тш:’]а́тельно.
Сочетание букв сщ на стыке префикса и корня произносится как
[ш:’]. В отчетливой речи возможно произношение [ш’ш’], одна часть
которого принадлежит префиксу, а другая часть – корню:
ра[ш’ш’]епи́ть.
В положении перед [ч], [ш:’] согласный [н] смягчается:
по́[н’ч]ик,
ка́ме[н’ш:’]ик.
В положении п е р е д н ё б н о - з у б н ы м и щ е л е в ы м и [ш],
[ж] зубные щелевые [с], [з] уподобляются им по месту образования
шума, т. е. становятся нёбно-зубными щелевыми, сливаясь с ними в
один долгий звук [ш:], [ж:]: [ш: ]ить, и[ж:]и́ть (орфогр. сшить, изжить).
ИНТОНАЦИЯ
§ 150. Интонация – это звуковое средство языка, с помощью которого говорящий и слушающий выделяют в потоке речи высказывание и его смысловые части, противопоставляют высказывания по их
цели (повествование, волеизъявление, вопрос) и передают субъективное отношение к высказываемому.
Образование звуков и интонации – это единый артикуляционноакустический процесс. Интонация и звуки состоят из одних и тех же
акустических компонентов: основного тона, тембра, интенсивности и
длительности звучания. Одни качества и изменения этих компонентов существенны для звуков, другие – для интонации.
О с н о в н о й т о н и его о б е р т о н ы образуются в результате
колебания голосовых связок. Различные соотношения обертонов,
усиливающихся или ослабляющихся в результате изменений резонирующей ротовой полости, образуют тембр звуков (см. § 1).
15
Интонация характеризуется количественными изменениями основного тона: чем больше число колебаний в единицу времени, тем
выше основной тон и наоборот. При этом направление движения основного тона может быть ровным: —, нисходящим: (◝ ), восходящим: (◞ ), нисходяще-восходящим: (◡ ), восходящее-нисходящим:
(◠ ). Из всех компонентов интонации изменения основного тона (в
дальнейшем изложении просто «тона») наиболее существенны для
выражения и восприятия различий по цели высказывания и субъективного отношения говорящего к высказываемому. Для интонации
существенно, что степень отчетливости тембра ударного гласного
может быть большей и меньшей: увеличение отчетливости – обязательное условие усиления словесного ударения; это усиление является одним из средств смыслового выделения слова. Тембр звуков может меняться в зависимости от эмоционального состояния говорящего, например, при гневе, радости, страхе. <…>
Напряженность артикулирующих органов может быть различной. От этого зависит амплитуда колебания голосовых связок и соответственно и н т е н с и в н о с т ь з в у к о в. Чем больше амплитуда,
тем больше интенсивность и наоборот. Количественные изменения
интенсивности разных звуков, и в первую очередь гласных, являются свойством интонации и в сочетании с тоном звуков влияют на их
г р о м к о с т ь при восприятии. Увеличение интенсивности у звуков с
одинаковой высотой тона усиливает их громкость; с другой стороны, при равной интенсивности звук с большей высотой тона воспринимается как более громкий.
Время звучания, т. е. д л и т е л ь н о с т ь произнесения звуков,
различается в зависимости от их качества и от их положения в слове
по отношению к ударению. Однако изменение длительности произнесения любого звука, слога, слова, предложения может быть связано
и с т е м п о м р е ч и, который характеризуется количеством звуков,
произнесенных в единицу времени. <…> Эти количественные изменения длительности являются свойством интонации.
Таким образом, для интонации существенны те количественные
изменения акустических компонентов, которые не затрагивают фонемные характеристики звуков во всем многообразии их позиционных видоизменений и могут распространяться на разный звуковой
состав высказываний. Различные соотношения количественных изменений акустических компонентов составляют основу интонацион16
ных противопоставлений, которые используются как средство выражения смысловых и эмоциональных различий высказываний.
Итак, и н т о н а ц и я – это различные соотношения количественных изменений тона, тембра, интенсивности, длительности звуков, служащие для выражения смысловых и эмоциональных различий
высказываний. <…>
§ 152. Смыслоразличительные возможности интонации наиболее ярко проявляются при сравнении высказываний с одинаковым
синтаксическим строением и лексическим составом или высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым
составом словоформ; например (в схемах жирной чертой обозначается усиление словесного ударения, а п е р е с е ч е н и е м линии –
смычка голосовых связок п р и п о в ы ш е н и и тона):
– – – – ╮ –
1) – Студенты вернулись.
– – – – ╭ –
2) – Студенты вернулись?
╮
– – – –
3) – Выключите свет!
╭
– – – –
4) – Выключите свет?
– ╮ –
– –
5) – Какой там климат?
– ╱
–
– –
6) – Какой там климат!
– – ╮ – – –
7) – Оторвите билет! (требование)
– – ╭ – – –
8) – Оторвите билет! (просьба)
Смысловые различия в 1 и 2, 3 и 4, 5 и 6 н е с о в м е с т и м ы в
одном контексте: нельзя употребить одно высказывание вместо другого без нарушения смысловых отношений в последовательности из
двух или трех высказываний; например:
1
1) – Студенты верн улись.
– Да? А мы ждали их через неделю.
17
3
2) – Студенты верн улись?
– Нет. Ждем их через неделю.
2
3) – В ыключите свет! Сколько раз можно напоминать!
3
4) – В ыключите свет?
– Конечно.
2
5) – Как ой там климат?
– Мягкий (какой – вопросительное местоименное слово, там –
наречие)
6) – Говорят, она из-за климата уехала.
7
– Как ой там климат! Дело не в этом (какой – местоименное
слово в роли частицы, там – частица)
Различия высказываний 7 и 8 с о в м е с т и м ы в одном контексте, так как при замене одного высказывания другим сохраняется
смысловая общность, в данном случае – волеизъявление.
Тип соотношения тона, тембра, интенсивности и длительности
звучащей речи, способный противопоставить несовместимые в одном
контексте смысловые различия высказываний с одинаковым синтаксическим строением и лексическим составом или высказываний с
разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым составом словоформ, называется и н т о н а ц и о н н о й к о н с т р у к ц и е й.
§ 153. В русском языке выделяются семь типов интонационных
конструкций. Фонетически их различия определяются уровнем и
направлением движения тона в том слоге, на котором начинаются
изменения компонентов интонации, значимые для выражения таких
различий, как вопрос, утверждение, волеизъявление, незавершенность/завершенность высказывания. Этот слог является ц е н т р о м
И К и, в зависимости от смысловых условий, может находиться в
начале, в середине и в конце конструкции на ударном слоге интонационно выделенного слова:
╭
–
– –
–
╭
–
Вы были в кино?
–
– –
–
–
–
Вы были в кино?
╭
Вы были в кино?
Ниже следует краткая предварительная характеристика ИК.
ИК-1 (ика́-один): на гласном центра тон понижается, например,
при произнесении названия:
18
– – – – – – ╮ ––
Какие у них обычаи.
ИК-2: на гласном центра движение тона ровное или нисходящее,
усилено словесное ударение (усиление ударения на схеме обозначается жирной чертой), и это отличает ИК-2 от ИК-1, например, при
выражении вопроса:
– ╮ ––– –– ––
Какие у них обычаи?
ИК-3: на гласном центра тон резко повышается, например, при
повторении вопроса в ответе:
–––– – –╭ – –
Какие у них обычаи?
ИК-4: на гласном центра тон понижается, затем повышается;
высокий уровень тона держится до конца конструкции, например,
при выражении сопоставительного вопроса:
– – ╯
– ––– ╯
– – ––
А у них? Какие у них обычаи?
ИК-5: два центра; на гласном первого центра тон повышается,
на гласном второго центра – понижается, например, при выражении
оценки:
–╭
––– – ╮ – –
Какие у них обычаи!
ИК-6: на гласном центра тон повышается, высокий уровень тона
держится до конца конструкции; ИК-6 отличается от ИК-4 более высоким уровнем тона на гласном центра, например, при выражении
1) недоумения, 2) оценки:
╭ ––– – – ––
(1) – Какие у них обычаи?
–
╭ ––
(2) – Какие у них обычаи!
ИК-7: на гласном центра тон резко повышается, гласный заканчивается смычкой голосовых связок (смычка обозначается пересечением линии), и это отличает ИК-7 от ИК-3, например, при выражении
экспрессивного отрицания:
–– –– – –
19
╱ –– – – – ––
Какие у них обычаи!
Типы ИК можно обозначить с помощью схем и цифр: Он
1
2
3
4
верн улся. Когд а он вернулся? Он верн улся? А его тов арищи? Как
5
6
7
мн ого они видели! И когд а они все успели? Гд е нам за ними угнать2
ся! Цифра обозначает также и место центра ИК: Когд а Павел вернул2
ся? Когда П авел вернулся?
§ 154. Интонационная конструкция реализуется на речевом отрезке, который может включать простое или сложное предложение,
главную или придаточную часть сложного предложения, словосочетание, отдельную словоформу, служебное слово: Он скоро вернется.
Обещал позвонить, когда вернется. Обещал позвонить, / когда вернется. Вернулся, / но / не позвонил. Идем, / а?; Ой, / далеко как!; Ты
как? За, / против / или воздерживаешься?
<…> Эти разнообразные возможности интонационного членения регулируются смысловыми отношениями между предложениями
и его частями. Интонационно нечленимые смысловые отрезки речи,
включающие предложение или часть его, называются с и н т а г м а м и, а членение речи на синтагмы – с и н т а г м а т и ч е с к и м ч л е н е н и е м.
Наибольшие смыслоразличительные возможности синтагматического членения проявляются при выражении различий по цели сообщения у высказываний с одинаковым синтаксическим строением и
лексическим составом и различий высказываний с разным синтаксическим строением, но одинаковым звуковым составом словоформ:
3
3
1
В августе у него отпуск? – В августе / у него отпуск.
2
2
3
Гд е здесь расписаться? – Гд е? Зд есь расписаться?
2
2
3
Вера ч увствовала: / мать не зр я вызвала ее. – В ера, чувствова2
ла мать, / не зр я вызвала ее.
Пауза, т. е. молчание, перерыв и артикуляции при синтагматическом членении, возможна, но не обязательна. Пауза является средством
подчеркивания
смысловых
(1) и
эмоциональных
(2) отношений, выраженных в предложении: (1) Лес рубят / щепки
летят; (2) В углу стоял медведь / из шоколада! <…>
–
20
Маргарита
Ивановна Матусевич (1895-1979), языковед.
Ученица Л. В. Щербы, представительница Ленинградской (Петербургской) фонологической школы. С 1943 г. заведовала кафедрой фонетики ЛГУ. Область научных интересов – фонетика (в том числе
экспериментальная) русского, болгарского языков, языков народов
Севера, фонология, лексикология. Матусевич принадлежит приоритет в разработке особой методики слухового анализа фонетических
данных. «Слуховые семинары», которые она проводила, стали началом научного пути для многих десятков исследователей самых разных языков.
Матусевич М. И. Современный русский язык. Фонетика. – М,
1976.
§ 8. Различные звуковые единицы языка: линейные и суперсегментные.
В звуковом потоке следует различать линейные, или сегментные, единицы языка и нелинейные, или суперсегментные. Под линейными единицами понимаются звуки языка или их сочетания, располагающиеся последовательно друг за другом. Эта последовательность обнаруживается в устной речи и ее записи на различных приборах, а также и в письменной, отражающей устную речь в виде отдельных букв, идущих друг за другом, т. е. в линейном порядке. Каждый отдельный звук (отрезок или сегмент) в устной речи и представляет собой часть непрерывной цепи звуков в речевом потоке.
К суперсегментным единицам относится ударение во всех его
видах и мелодика. Они отличаются от линейных единиц тем, что не
могут существовать сами по себе, отдельно от звуков речи (сегментов), а только вместе с ними, откуда и их название – суперсегментные
(иначе сверхсегментные). Они как бы накладываются на линейные
отрезки: линейный отрезок можно обособить, произнести отдельно, а
суперсегментный – только вместе с ним.
§ 9. Понятие аспектов звуков речи. Наша звуковая речь представляет собой сложное явление, которое следует рассматривать в
трех аспектах, не забывая о том, что все они являются как бы тремя
сторонами одного и того же явления, а именно нашей реальной звучащей речи. Поскольку она является функцией центральной нервной
системы, которая управляет и органами произношения, то ее невозможно рассматривать вне человеческого организма, а отсюда вытекает и аспект анатомо-физиологический (или биологический).
С другой стороны, поскольку наша речь является речью звуковой, то, как и всякий другой звук в природе, она имеет и акустиче21
ский (или физический) аспект и, следовательно, его изучение относится к области акустики.
И наконец, наша речь служит целям общения, выражению
наших мыслей, из чего вытекает третий, самый главный аспект –
лингвистический, или функциональный, или (по Щербе) социальный.
<…>
§ 12. Лингвистический (функциональный) аспект. <…> звуки языка надо рассматривать не только как некое акустическое и физиологическое явление, но вместе с тем и как факт лингвистический
(иначе социальный). Учение о фонеме и рассматривает звуки языка в
этом плане, выясняет, какие звуки в том или ином языке мы объединяем в одну фонему и почему, а какие – в разные фонемы, несмотря
на их акустическую и анатомическую близость. Содержание термина
«фонема», однако, не одинаково у разных ученых и требует уточнения того, что именно под ним следует понимать. <…>
1. Фонема в трактовке И. А. Бодуэна де Куртенэ. Первые положения в учении о фонеме были заложены начиная с 1870 г. в магистерской диссертации И. А. Бодуэна де Куртенэ «О древнепольском
языке до XIV столетия». В этой работе он развивал идею этимологоморфологического понимания фонемы, которая была воспринята его
учеником Н. В. Крушевским и развивалась им дальше, так же как и
самим Бодуэном де Куртенэ. Бодуэн де Куртенэ в работе «Некоторые
отделы сравнительной грамматики славянских языков» (1881 г.) дает
следующее определение фонемы: «Фонема есть фонетическое неделимое с точки зрения сравниваемости фонетических частей слова»1.
Основываясь на законе чередования в морфемах, он приходит к выводу, что одной фонемой могут быть не только целые неделимые звуки (как, например, в словах ворот, ров), но также и часть звука
(например, мягкость в слове сяду ср. сад) и даже два звука и больше
(например, ра и оро в словах вращать, воротить), так как они чередуются в пределах одной морфемы как неделимые целые. Из этого
вытекает, что фонема рассматривается Бодуэиом де Куртенэ на данном этапе как единица не фонетическая, а этимологоморфологическая, хотя здесь же он говорит, что «...понятие «фонема»
различается на два существенно различные: 1) просто обобщение антропофонических (т. е. акустико-артикуляционных. – М. М.) свойств,
2) подвижной компонент морфемы и признак известной морфологиБодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию, т. I. M., 1963, с. 121–
122.
1
22
ческой категории». Таким образом, Бодуэн де Куртенэ признает, что
фонема имеет и аспект антропофонический, который надо отличать
от второго – морфемного.
В дальнейшем Бодуэн де Куртенэ изменил свое понимание фонемы и дал ей чисто психологическое толкование. Так, в работе
«Опыт теории фонетических альтернаций», опубликованной в 1894 г.
на польском языке и вышедшей в немецком переводе в 1895 г., он
определяет фонему следующим образом: «Фонема – единое представление, принадлежащее миру фонетики, которое возникает в душе
посредством слияния впечатлений (артикуляционных и акустических.
– М. М.), полученных от произношения одного и того же звука – психический эквивалент звуков языка».
В более поздних работах Бодуэн де Куртенэ продолжает оставаться на этой психологической точке зрения. Так, он пишет о фонеме во «Введении в языковедение» (1917 г.): «...постоянно в нашей
психике существующее представление звука, т. е. одновременного
сложного комплекса произносительных работ и получаемых от этого
представлений, мы будем называть фонемою».
2. Фонема в трактовке Ленинградской фонологической школы.
а) С л о в о р а з л и ч и т е л ь н а я и ф о р м о р а з л и ч и т е л ь н а я
ф у н к ц и я ф о н е м ы . Эти функции фонемы были восприняты учеником Бодуэна де Куртенэ Л. В. Щербой и легли в основу его учения.
Понятие фонемы, определение которой он дал первоначально в работе «Русские гласные в качественном и количественном отношении»
(1912 г.), было еще не свободно от психологической трактовки, однако в нем уже есть функциональная точка зрения на фонему. Щерба
так определяет фонему: «Фонемой называется кратчайшее общее фонетическое представление данного языка, способное ассоциироваться
со смысловыми представлениями и дифференцировать слова <…> и
могущее быть выделяемо из речи без искажения фонетического состава слова»1. <…> Следовательно, Л. В. Щерба подчеркивает здесь
смысловую функцию фонемы. Именно на ней он базируется в дальнейшем и дает в книге «Фонетика французского языка» такое толкование фонемы, в котором уже отсутствует психологическая формулировка и на первый план выдвигается смысловая функция фонемы
Щерба Л. В. Русские гласные в качественном и количественном отношении. Спб., 1912,
с. 14.
1
23
<…>: «...в живой речи произносится значительно большее, чем мы
обыкновенно думаем, количество разнообразных звуков, которые в
каждом данном языке объединяются в сравнительно небольшое число звуковых типов, способных дифференцировать слова и их формы,
т. е. служат целям человеческого общения... Мы будем называть их
фонемами»1. И далее: «...вопросительная частица а?, произнесенная
громко или шепотом, басом или дискантом, представляет собой, конечно, совершенно разные звуки и физически, и биологически. Однако с лингвистической точки зрения – это одна и та же частица, один и
тот же звук. Следовательно, мы в данном случае в частных явлениях,
каковыми являются физически и биологически эти разно произнесенные а?, видим нечто общее, которое и утилизируем в целях общения.
Чем же определяется это общее? Очевидно, именно общением,
которое является основной целью языка, т. е. в конечном счете смыслом <…>: единый смысл заставляет нас в более или менее разных
звуках узнавать одно и то же. Но и дальше, только такое общее важно
для нас в лингвистике, которое дифференцирует данную группу
(скажем, разные а?) от другой группы, имеющей другой смысл
(например, от союза и, произнесенного громко, шепотом и т. д.). Вот
это общее и называется фонемой. Таким образом, каждая фонема
определяется, прежде всего, тем, что отличает ее от других фонем того же языка. Благодаря этому все фонемы каждого данного языка образуют единую систему противоположностей, где каждый член определяется серией различных противоположений как отдельных фонем,
так и их групп». Следовательно, основное в теории фонемы Щербы –
это ее словоразличительная или же форморазличительная функция,
способность служить различению значений слов или же их форм.
б) Ф о н е м а и е е о т т е н к и . <…> В учении Щербы особенно
важен также и второй момент, а именно связь смыслоразличительной
функции с конкретным звучанием, т. е. учение об оттенках фонем. В
этой же работе Щерба пишет: «Реально произносимые различные
звуки, являющиеся тем частным, в котором реализуется общее (фонема), будем называть оттенками фонем. Среди оттенков одной фонемы обыкновенно бывает один, который по разным причинам является самым типичным для данной фонемы: он произносится в изолированном виде, и собственно он один только и сознается нами как речевой элемент. Все остальные оттенки нормально нами не сознаются
как отличные от этого типичного оттенка, и нужна специальная фо1
Щерба Л. В. Фонетика французского языка, изд. 7-е. М., 1963.
24
нетическая дрессировка уха, чтобы научиться слышать их... Они появляются исключительно в зависимости от действия каких-либо специальных факторов; с уничтожением действия этих факторов все эти
оттенки стремятся слиться с типичным оттенком»1.
Так, например, в русском языке ударенное а в зависимости от
соседних согласных звучит по-разному: как а переднее между переднеязычными согласными (например, в слове надо); как а заднее между двухфокусными согласными (например, в слове шашка); как а дифтонгоидное, т. е. начинающееся с и-образного элемента после мягких согласных (например, в слове мята); как а, приближающееся к е
открытому, между мягкими согласными (например, в слове мять) и
т. д. Все эти оттенки русского а мы, однако, объединяем в одно так
называемое среднее а, фонему <а>. Но все его оттенки не являются
звуками, находящимися вне фонологической системы языка, а каждый из них и есть представитель фонемы <а>, обусловленный теми
или иными внешними условиями, но не противопоставляемый другим оттенкам этой фонемы.
<…> фонема – это, с одной стороны, все вместе взятые ее оттенки, а с другой стороны, каждый из них, являющийся в данном
конкретном случае представителем этой фонемы. Оттенки фонем
друг другу не противопоставлены, а вся группа оттенков, т. е. фонема, противопоставлена остальным фонемам (гласным или согласным). Четко, хотя и кратко, Щерба излагает это во введении к своей
книге «Фонетика французского языка»2, где он высказывает важную
мысль, что фонема – это то общее, которое существует в отдельных
частных, т. е. оттенках фонем. <…>
ж) Противопоставления фонем; их дифференц иа л ь н ы е п р и з н а к и . Как вытекает из предшествующего, фонема
выявляется из противопоставления, играющего важную роль. Чем же
противопоставляются фонемы друг другу? Они обладают рядом признаков, одни из которых являются для данной фонемы различительными как принято теперь их называть, дифференциальными, другие –
неразличительными, или недифференциальными3. Возьмем русский
согласный д; он обладает рядом признаков – это переднеязычный,
смычный, звонкий, палатализованный, неносовой, непридыхательЩерба Л. В. Фонетика французского языка, § 16 – 17.
Щерба Л. В. Фонетика французского языка, § 14–20.
3
По Трубецкому (и у всех структуралистов), дифференциальные признаки называются релевантными, а недифференциальные – иррелевантными.
1
2
25
ный, нелабиализованный согласный. Для русского языка дифференциальными признаками будут: переднеязычность (так как он противополагается губному и заднеязычному), смычность (так как он противополагается щелевому и дрожащему), звонкость (так как он противополагается глухому), непалатализованность (так как он противополагается палатализованному) и неназализованность (так как он
противополагается назализованному). Что же касается нелабиализованности, то это уже недифференциальный признак, так как в русском языке не существует в том же самом положении лабиализованного д, которому бы он противополагался. <…>
к ) О п р е д е л е н и е ф о н е м ы . Учитывая все признаки фонемы,
изложенные выше, можно дать такое ее определение.
Фонема – это исторически сложившаяся мельчайшая линейно
неделимая единица языка, противопоставленная всем другим фонемам, могущая иметь самостоятельное значение, входящая в состав
звукового облика слов или их форм и способная их дифференцировать; она существует в речи в различных оттенках в зависимости от
их фонетического положения. <…>
§ 14. Различные методы фонетических исследований.
Фонетическая сторона речи, являющаяся ее природной звуковой
материей, требует и особых методов изучения. Поскольку звучащая
сторона речи связана, с одной стороны, в ее акустическом (или физическом) аспекте с акустикой, а с другой стороны, с физиологией (а
также и с анатомией), то она и должна использовать те методы, которые применяются в этих науках. Обычно они называются экспериментальными методами, и с ними связывается применение при исследовании речи различной аппаратуры. <…> для того чтобы точно
определить акустические характеристики звука – его длительность,
высоту, интенсивность и т. д., а также его артикуляционную природу
– какие именно органы речи участвуют в его артикуляции, с помощью каких движений он производится, надо прибегнуть <…> к <…>
методам, основанным на применении соответствующей аппаратуры.
Так как употребление языка как средства общения основано на слуховом восприятии, то ясно, что изучение произношения любого языка следует начинать со слухового метода, позволяющего поставить те
или иные проблемы, а уж затем переходить к записи с помощью аппаратуры. <…>
Экспериментальная фонетика (или, точнее, экспериментальнофонетические методы в фонетике) и занимается исследованием зву26
ков речи, обычно путем применения той или иной аппаратуры, используемой в акустике или в физиологии. <…>
Экспериментально-фонетические методы можно разделить на
две основные труппы: 1)акустические методы, с помощью которых
изучаются сами звуки речи, их акустические свойства и 2) методы
физиологические, или соматические, т. е. такие, с помощью которых
исследуют, посредством каких именно органов речи производятся те
или иные звуки и каковы способы их артикуляции. <…>
§ 15. Акустические методы.
1 . К и м о г р а ф и ч е с к и й м е т о д . <…> Кимограф представляет
собой металлический цилиндр, обтянутый закопченной глянцевой
бумагой, который приводится в равномерное вращательное движение
каким-либо двигателем (электрическим мотором, часовым механизмом и др.).
<…> После окончания записи закопченная бумага с полученными кривыми осторожно снимается с барабана, закрепляется в специальном растворе и высушивается. После этого кривые можно подвергать анализу и различным измерениям.
Сейчас в связи с развитием более совершенных методов и появлением электроакустической аппаратуры кимографический метод
уже устарел и приборы, связанные с ним, больше не изготовляются.
<…>
2 . О с ц и л л о г р а ф и ч е с к и й м е т о д . Другим видом акустических методов являются электроакустические, в частности очень распространенная сейчас запись на осциллографе. Она производится
обычно со звучащей записи на магнитной ленте (т. е. с записи на магнитофоне), которая подается на вход осциллографа. Электрические
колебания превращаются в нем вследствие его особого устройства в
колебания светового луча, фиксирующиеся на кинопленке. Полученную осциллограмму после ее проявления можно анализировать соответственно задачам, ставящимся исследователем и практически аналогичным тем же, которые решаются и с помощью кимографа.
3 . С п е к т р о г р а ф и ч е с к и й м е т о д . Особым видом электроакустических методов является спектрографический, употребляемый
в тех случаях, когда надо провести более тонкий анализ звуков речи с
точки зрения их спектра, например: уточнить качество гласных, более
точно определить влияние мягких согласных в русском языке на качество гласных и т. д. Получаемая на спектрографе спектрограмма
фиксирует полосы частотных характеристик звуков.
27
Есть и другой тип спектрографа, называемый «видимая речь»,
где полосы частот изображаются в виде более темных (если полоса
частот усилена) и более светлых (если она ослаблена) мест. <…>
§ 16. Соматические методы.
Термин, обозначающий этот метод, происходит от греческого
слова, означающего «тело», так что буквально это значит – телесные
методы. Как говорит само название, методы эти основываются на регистрации движений органов речи.
1. К ним относится прежде всего п а л а т о г р а ф и ч е с к и й м е т о д , т. е. фиксация положения языка по направлению к твердому
нёбу (лат. palatum). Изготовляется искусственное нёбо из какого-либо
очень тонкого и твердого металла (или иного соответствующего материала) по форме нёба того лица, которое будет использоваться как
диктор. Нёбо посыпается тонким слоем талька (иногда покрывается
специальной эмульсией) и вставляется в рот диктора, который произносит отдельный слог (либо слово), подобранный так, чтобы в нем не
было других звуков, произносимых с участием языка. В тех местах,
где язык соприкасается с нёбом, тальк будет слизан и на нёбе получится рисунок, который переносится на проекцию нёба (или перерисовкой вручную, или с помощью фотоаппарата), и получается палатограмма данного звука. <…>
2 . Р е н т г е н о г р а ф и ч е с к и й м е т о д . К соматическим методам относится также рентгенография, дающая изображение профиля
органов речи при артикуляции. Впервые рентген при фонетическом
исследовании был применен в России еще в 1912 г. <…> В основном
для фонетических целей в данное время применяется статический
рентген, который удовлетворяет более точному определению артикуляции изолированных звуков данного языка. Однако для исследования их поведения в потоке речи, для прослеживания разных переходных моментов необходим так называемый кинорентген, последовательно фиксирующий все движения речевых органов в процессе речи.
После получения рентгеновского снимка того или иного звука
надо по нему сделать рентгенограмму, т. е. перерисовать на кальку со
снимка, положенного под матовое стекло и освещенного снизу, его
схему <…>.
Для сравнения артикуляции двух (или более) разных звуков у
одного и того же диктора, т. е. чтобы получить визуально сравнимые
рентгенограммы, надо перечертить их на одну схему, накладывая
28
друг на друга так, чтобы совпала линия неподвижных органов речи –
передних зубов и твердого нёба. <…>
3 . М е т о д к и н о ф о т о с ъ е м к и . Наконец, третьей разновидностью соматических методов является метод кинофотосъемки, применяющийся для исследования положения губ при артикуляции того
или иного звука. При помощи кинофотоаппарата, делающего 32–48
кадров в секунду, снимаются во время артикуляции губы говорящего,
причем при особом устройстве (с зеркалом) получаются одновременно снимки губ анфас и в профиль. <…>
§ 20. Три фазы в звуках речи. <…> Всякий звук речи, как
гласный, так и согласный, состоит в основном из трех фаз: экскурсии,
выдержки и рекурсии. Во время первой фазы произносительные органы занимают нужное для данного звука положение, это фаза экскурсии; затем они удерживаются некоторое время в этом положении,
это фаза выдержки; и, наконец, в своей третьей фазе – рекурсии они
вновь занимают или позицию перехода к покою (в том случае, если
это конец артикулируемого отрезка), или же позицию перехода к экскурсии другого звука. При переходе от одной фазы к другой и возникает ряд переходных звуков, объясняемых как бы наслаиванием фаз
друг на друга в речевом потоке. Четкой границы между фазами звуков нет <…>
ЛЕВ РАФАИЛОВИЧ ЗИНДЕР (1903–1995) – русский лингвист.
Ученик Л. В. Щербы. С 1929 более полувека работал в Ленинградском государственном университете, вначале в кабинете экспериментальной фонетике и на кафедре немецкого языка; в послевоенные
годы – доцент, профессор и заведующий кафедрой фонетики и методики преподавания иностранных языков университета.
Автор работ по фонетике (в том числе экспериментальной),
фонологии, теории речевой деятельности, германистике, прикладной
лингвистике. После смерти своего учителя в 1944 г. Зиндер (наряду с
М. И. Матусевич, 1895–1979) долгое время был хранителем традиций Ленинградской фонологической школы и ее ведущим представителем; во многих публикациях вплоть до 1990-х годов полемизировал
с Московской фонологической школой. С 1950-х вел исследования
совместно со специалистами по акустике и теории связи в области
прикладной лингвистики (автоматическое распознавание речи, синтез речи, передача речи по каналам связи); активно способствовал
развитию исследований по прикладной и математической лингвистике в СССР.
29
Зиндер Л. Р. Общая фонетика. – М., 1979.
А. ГЛАСНЫЕ И СОГЛАСНЫЕ
§ 101. Различение гласных и согласных имеет очень давнюю историю, тем не менее основания для него нельзя считать до конца ясными и в настоящее время. Во всяком случае общепринятой точки
зрения в этом вопросе нет.
Надо полагать, что поводом для различения гласных и согласных должны были служить не акустико-физиологические свойства
тех и других звуков сами по себе, а их лингвистические, фонематические свойства, т. е. особенности их использования в речи. Конечно,
было бы неправильно думать, что должен существовать единый для
всех языков фонематический критерий; в разных языках эти свойства
могут быть не одинаковы.
С точки зрения теории информации гласные во многих языках в
значительной мере избыточны, так как слова могут быть опознаны по
одним согласным. Это в большой степени относится и к русскому
языку, что, по-видимому, находится в связи с относительно малым
числом гласных фонем в нем при большом количестве согласных.
<…> для правильного восприятия слова решающее значение имеет
правильная передача согласных; передача же гласных играет второстепенную роль. Таким образом, различие между гласными и согласными обнаруживается здесь в разной фонологической нагрузке. <…>
§ 102. Наиболее общим для разных языков признаком, различающим гласные и согласные звуки, по-видимому, является их роль в
cлогообразовании.
<…> С точки зрения слогообразования гласные характеризуются как ядро, вершина слога, согласные – как сопутствующий элемент,
сам по себе слога не образующий. <…> Даже в таких языках, в которых слогообразующими наряду с гласными могут быть и сонанты
(как, например, в чешском), эти последние в сочетании с гласными
(особенно в положении перед гласными) не образуют дифтонга, а выступают как согласные. Наконец, нет, по-видимому, таких языков, в
которых звуки типа «а» или «е» принадлежали бы, с фонематической
точки зрения, к группе согласных, а не гласных. <…>
§ 105. Наиболее общий признак, различающий гласные и согласные, был определен Бодуэном1. Он сводится к следующему: при
образовании согласных напряжение имеет место только в какойБодуэн де Куртенэ И. А. Введение в языковедение // Избранные труды по общему языкознанию. Т. 2. М.,
1963. С. 262.
1
30
нибудь одной части произносительного аппарата, в каком-нибудь одном органе, в том месте, где возникает характерный для данного согласного шум, т. е. имеется преграда, служащая шумовым источником звука. При образовании гласных, напротив, наблюдается разлитое напряжение всего произносительного аппарата. Таким образом,
согласные характеризуются локализованной артикуляцией, определенным фокусом образования, гласные же – нелокализованной артикуляцией, отсутствием определенного фокуса образования. <…>
МИХАИЛ ВИКТОРОВИЧ ПАНОВ (21 сентября 1920 – 3 ноября 2001) – российский лингвист, литературовед, публицист и поэт,
доктор филологических наук, один из наиболее значительных представителей Московской фонологической школы. Труды по русской
фонетике, орфографии и орфоэпии, а также по русской морфологии
и синтаксису, истории русского языка, социолингвистике, стилистике, языку русской поэзии и др. проблемам русистики. Выступал
также как успешный пропагандист и популяризатор науки, инициатор и автор лингвистических изданий для детей и нетрадиционных
школьных учебников по русскому языку. Активно занимался методической и преподавательской деятельностью. Автор двух поэтических сборников, опубликованных в конце жизни.
Панов М. В. Русская фонетика. – М., 1967.
275. Слог – одна из самых сложных фонетических единиц. Эффективного определения слога еще не найдено. Обычное «школьное»
определение: «слог – это несколько звуков, произносимых одним
толчком выдыхаемого воздуха» – не выдерживает критики. Слово ау
произносится одним толчком воздуха (можно проверить, произнеся
это слово перед свечкой: пламя вздрогнет один раз). Тем не менее оно
двусложно. При произношении слова ткёт следуют два толчка выдыхаемого воздуха: он прорывается при переходе от согласного [т] к
согласному [к'] и во второй раз – при артикуляции [·о]. Все же это
слово односложно.
Есть две теории слога, в совокупности объясняющие все факты
слогообразования и слогоделения.
276. Слог – это волна сонорности. По степени сонорности (преобладания тона над шумом) звуки можно расположить в такой последовательности: гласные – 4, сонорные согласные – 3, звонкие шумные
– 2, глухие шумные – 1. Цифра указывает «балл» сонорности каждой
группы звуков; глухие шумные получают единицу, они наименее сонорны. Обозначим в какой-то речевой цепи все звуки по нашей шка31
ле; получим такой ряд цифр: 143143431141... В этом ряду четыре волны сонорности: 143, 14, 343, 1141... Каждая волна содержит постепенное усиление сонорности («баллы» становятся все выше), а потом
снижение или просто крутой обрыв. Легко подобрать реальный пример – слово с таким распределением звуков по сонорности: канцелярских; оно действительно четырехсложно.
Судя по определению, цепь 341423141 должна быть четырехсложной: 34 – 14 – 23 – 141; так оно и есть: лшпаврщик= [л'и – та – вр
– ш'ик]; цепь 4 – 114 – 23 – 1141 тоже четырехсложна; ср.: октябрьских. Последние примеры показывают, что сонорный согласный может быть слогообразующим, т. е. гребнем волны сонорности, если он
окружен шумными согласными. Стих подтверждает, что такие сочетания являются действительно отдельными слогами:
Царь Александр первый
Настал ему взамен,
В нем слабы были нервы,
Но был он джентльмен...
(А. К. Т о л с т о й . )
Здесь слово Александр – четырехсложно, сочетание [др] читается со слоговым [р]; слово джентльмен трехсложно, со слоговым [л'].
Ритм стиха (ямб) подтверждает, что именно таково слоговое строение
этого текста. Привыкнув связывать слогообразование с гласным (действительно, в огромном большинстве случаев гребень сонорной волны и образуется гласным), мы слышим и в таких слогах, где слогообразующим является сонорный, какой-то гласный призвук. Он действительно может быть: [акт'·а́бър'ск'иų], но он вовсе не обязателен.
<…>
277. Однако определение слога как волны сонорности не охватывает всех фактов. Слова мхи, мшистый, мгновение, мгла, льщу, льстец,
льды, лбы, льгота, лжив, рты, рвы, рдеть, рвать, ржать, ржавчина
должны были бы произноситься со слоговым первым звуком: [мх'и́],
[л'ш:'·у́], так как здесь: 03 – 14. Но они произносятся с неслоговым
первым сонорным: [мх'и], [л'ш:'у] в один слог, а не в два. Есть и другие факты, которые изложенная теория не может объяснить (см.
§ 281).
278. Другая теория рассматривает слог как волну эксплозии –
имплозии. Понаблюдаем, как произносится сочетание [аппа́] (например, в словах об палубу). Первый [п] произносится в момент смыкания
губ, второй – в момент размыкания. Звук первого [п>] (имплозивного)
32
образуется в момент пресечения воздушной струи, идущей из легких,
путем полного смыкания ротовых органов; звук второго [<п] (эксплозивного) образуется в момент прорыва воздушной струи, при размыкании ротовых органов речи. Это можно наблюдать в зеркале: первая
часть долгого [п] завершается смыканием губ, вторая произносится
при размыкании: [п> <п]. Эти же две части можно найти и у долгих
щелевых, и у долгих носовых, хотя граница между имплозией и эксплозией здесь менее резка, чем у взрывных. В слове ванна первая
часть носового согласного произносится при усиливающемся смыкании, вторая – при его ослаблении; первая часть – имплозивная, вторая
– эксплозивная. <…>
Слог образуется волной имплозии – эксплозии: там, где значки
имплозии – эксплозии повернуты носами друг к другу, – слогораздел:
кончилась волна смыкания и началась волна размыкания. Там, где
значки повернуты друг к другу раструбами, – вершина слога, слогообразовательный гребень. Эта теория, созданная Ф. де Соссюром1,
объясняет почти тот же круг фактов, что и теория сонорности.
Например, в слове литаврщик звук [р] является слогообразующим: он
требует более широкого раствора для прохода воздушной струи, как
дрожащий сонорный, чем [ш'], поэтому схема имплозии и эксплозии
такова: [<л' и> <т а> <в р> <ш' и> к>].
279. Иногда теория Соссюра показывает иное место слогораздела, чем теория сонорности. Например, по теории сонорности в слове
канцелярский выделяются слоги [...л'а́́ р -ск'иų...] – слогораздел должен быть между [р] и [cl, именно здесь между звуками наибольший
контраст по сонорности. По теории имплозивно-эксплозивной волны
слогораздел идет после звука [с]: [...<л' а> р> с> - <к' и> ų >...]. <…>
Практически, очевидно, встречаются оба слогораздела, но установить это с несомненностью трудно. Инструментальная фонетика,
сумевшая определить тончайшие различия между звуками, проникшая в глубокие тайны речеобразования, пока еще не дает прямых и
безупречных методов, позволяющих узнать, где проходит слогораздел при естественном произнесении слова. <…>
280. <…> Теория Ф. де Соссюра не в силах объяснить все факты
слогоделения и слогообразования. C точки зрения этой теории сочетания [ст], [зд], [жд], начальные в слове, должны бы дать особый
См.: Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики, М., 1933, стр. 64–76 (русские примеры принадлежат переводчику A. M. Сухотину). Ср.: Путята А., К теории индоевропейского вокализма, М., 1881, стр. 102 – 104 (почти соссюровская теория слога).
1
33
слог: [с> <т о> л>], [з> <д а> м>], [ж > <д у >], но этого нет: все эти слова
односложны.
281. С другой стороны, есть важные факты слогообразования, которые необъяснимы с точки зрения теории волны сонорности. О сочетаниях типа льды, рдеть уже говорилось. Возможны слоги, образованные только глухими согласными, т. е. имеющими «балл» 0 по
шкале сонорности. Например, фамилия Кошс может быть произнесена
только в два слога: [ко-шс]. Стишок: Нам Кошс утром позвонил / И за
привет благодарил – читается в ритме ямба, на Кошс приходится два
слога. Если вставить его в такой текст: Нам Кошс учтиво позвонил | И
за привет благодарил, то ясно ощутим перебив ритма, потому что на
месте Кошс, по метрической схеме, необходимо односложное слово, а
оно в произношении двусложно.
<…> Очевидно, каждая из теорий заключает в себе часть истины. На их основе возможна обобщенная теория, пока не созданная, –
она сможет объяснить все факты. Можно попытаться п о д о й т и к
этой теории. <…>
« Ф о р м у л а П о т е б н и » . 290. В каждом слове может быть
лишь один ударный слог (следовательно, высо̀коуважа́емый, перепо̀нчатокры́лые – два фонетических слова; полуударение фонематически должно рассматриваться как ударение; это особая позиционная
реализация ударения). Ударный гласный отличается от безударного
большей силой звука и обычно большей длительностью. <…> Внутри
слова интервокальный согласный всегда составляет один слог с последующим гласным.
291. Безударные слоги не равны по силе; их сила (и длительность) распределяется по формуле, впервые установленной
А. А. Потебней: ...11123111..., т. е. перед ударным, самым сильным
слогом (3) идет первый предударный, менее сильный (2), а все
остальные слоги находятся на низшем уровне, они слабее всех (1).
Эта формула относится только к прикрытым слогам, все неприкрытые
равны по силе предударному. Последний слог равен 1, если он закрытый, если же открытый, то может равняться предударному: выговорят – 3111, но выговоря=31121.
Предположим, дана такая цепь слогов (цифрами отмечена градация по силе): 3231113112, то словоразделы этой схемой уже намечены: 3 – 23111 – 3112; например: Их поддерживают родственники, или:
См.: Потебня А. А. О звуковых особенностях русских наречий. «Филологические записки»,
Воронеж, вып. I, 1865, стр. 62.
1
34
Всё воспитанником выполнено. Любое иное распределение слогов по
словам вступит в противоречие с «формулой Потебни». Например,
такое распределение слогов по словам: 32 – 311 – 131 – 12 – невозможно, так как не может быть в пределах одного слова сочетания 32 (если
второй слог закрытый), или 131, или 11 – все эти сочетания не соответствуют формуле ... 11123111...
Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика. – М., 1979.
V. Понятие о фонеме
3. Понятие фонемы. <…> Если два разных звука встречаются в
одном и том же окружении (но в двух разных словах), то это два полноценных, настоящих различителя слов; будем говорить: это – две
разные фонемы.
Фонема – это минимальная фонетическая единица, которая
служит для различения и отожествления значимых единиц языка
(морфем и слов).
Слова [дам] – [дом] отличаются фонемами (а) – (о), слова [дам] –
[там] – фонемами <д> – <т>, слова [дам] – [дан] – фонемами <м> –
<н>.
Если два разных звука бывают только в разных окружениях, тогда
они не могут быть полноценными различителями слов, они – разные
выражения одной и той же фонемы. Различие между ними обусловлено
именно воздействием окружения.
Чем отличаются в произношении слова [ад'э́т] – [ад'·э́·т']? Согласными [т] – [т'] и гласными [э] и [·э·]. Но полноценные различители
только согласные [т] – [т']. Доказательство: есть слова, которые отличаются конечными [т] – [т'] и больше ничем; например – [порт] и
[порт']. (Смотри не порть эту игрушку). Значит, эти согласные на
конце слова могут быть единственными различителями. Им это по силам. Наоборот, гласные [э] – [·э·] ни в одной паре слов не являются
единственным различием. Они не бывают в одном окружении. Всюду,
где есть разница в [э] – [·э·], есть еще и разница в твердых – мягких
согласных.
Вывод: звуками [э] – [·э·] представлена одна и та же фонема <э>, а
не две разных. Наоборот, звуки [т] – [т'1 здесь (на конце слова) представляют две разные фонемы: <т > – <т'>.
4. Чередования. Моро[з]ы – моро[с]... Корень – один и тот же.
Если один и тот же, то и значение у него одно и то же, и звучание
35
должно быть одинаковое. Одинаковое, но не совсем. Произносится: в
одном случае [з], в другом – [с].
Согласный [з] ч е р е д у е т с я с согласным [с]. <…>
Запомним: чередования устанавливаются при сопоставлении разновидностей одной и той же морфемы.
Понятие чередования – одно из основных и начальных в фонетике. Поэтому ему не дается строгого определения, выводимого из других фонетических понятий; оно только описывается и демонстрируется на примерах.
5. Позиционные чередования. Морозы – мороз, чумазый – чумаз,
грызу – грыз... Во всех словах русского языка согласный [з], попав на
конец слова, уступает место согласному [с]. Исключений нет. <…>
Позиционным чередованием звуков называется такое чередование, которое осуществляется без исключений, т. е. во всех словах данной языковой системы1.
<…> Позиционное чередование можно представить такой схемой:
Перед гласным и сонорным
На конце слова
[з]
[с]
Это как раз морозы – мороз и т. д.
Можно схему чередования сделать более многоохватной:
Перед гласным и сонорным
На конце слова
звонкий шумный
глухой шумный
Еще более обобщенная схема:
Не на конце слова
На конце слова
звонкий шумный
глухой шумный
Одну из позиций мы определили отрицательно. Нам безразлично, где встретился звонкий шумный; важно, что он непременно будет
заменен глухим н а к о н ц е с л о в а .
Самая общая схема позиционных чередований такая:
N1 N2
[α] [β]
Звук типа [α], находящийся в позиции N1, заменяется звуком типа [β] в позиции N2 – во всех словах данной системы. Про единицы
[α] и [β], связанные таким образом, говорят, что они находятся в д о п о л н и т е л ь н о й д и с т р и б у ц и и (лат. distributio – 'распределение').
В фонетических исследованиях часто разграничивают позиционные и комбинаторные чередования (см.: Реформатский А. А. Введение в языковедение. М., 1967, с. 192–193). Здесь и те
и другие называются «позиционными».
1
36
<…> П о з и ц и е й называются условия произношения звуков.
Положение под ударением, положение в первом предударном слоге
после твердых согласных, положение рядом с мягкими согласными и
т. д. – все это позиции. В них-то, в разные позиции, и попадают звуки.
Нет такого звука в речевой цепи, который не находился бы в какойнибудь позиции. <…>
6. Непозиционные чередования. Во многих словах чередуются
[д'] || [ж]: водить–вожу, ходить – хожу, родить – рожу и т. д. Можно,
пожалуй, так изобразить это чередование:
Перед Перед
[и]
[у]
[д']
[ж]
Позиционное ли это чередование?
Схема говорит: мена [д'] на [ж] обусловлена позицией. Так ли
это? Можно десятками приводить слова, подтверждающие строгость
этого чередования... пока не натолкнемся на такой случай: дяди – дядю.
Не дяжу! Значит, чередование это знает исключения. Оно – не фонетическое позиционное.
А все-таки оно законосообразно, не хаотично. Оно сообразуется
с таким законом: если перед -ить в неопределенной форме глагола
находится [д'], то перед окончанием -у (первого лица) всегда – [ж].
Нет исключений! Чередование зависит от грамматических условий,
от положения корня перед окончанием -ить или -у (и не всяким
окончанием -у: только первого лица. Перед -у винительного падежа
нет чередования). Имеем право сказать, что это чередование определяется грамматической позицией.
Представим, что от слова дядя образован глагол дядить в значении: 'поступать, как положено родному дяде'. «Он очень дядит своего
племянника», т. е. холит его, заботится о нем как истинный дядя. Тогда форма первого лица – дяжу. «Это я-то не дяжу моего Игоря? Еще
как дяжу!» Перед -у, окончанием существительного, нет чередования
(дядя – дядю); перед -у, окончанием глагола есть (дядить – дяжу). Это
чередование определяется грамматической позицией, т. е. соседством с
определенной морфемой.
Значит, надо различать: фонетические позиционные чередования и грамматические позиционные чередования (фонетически они –
непозиционные). Первые изучает фонетика, вторые – грамматика, когда описывает образование слов и грамматических форм. <…>
Чередования, следовательно, бывают такие:
37
Фонетические позиционные
(чередуются звуки в пределах одной фонемы)
Фонетические непозиционные
(чередуются разные фонемы)
моро[з]ы – моро[с]
граммати- грамматические
ческие
позицион- непозициные
онные
водить – друг – друвожу
зья
<…> Почему позиционные чередования не находятся в светлом
поле языкового сознания? Почему их не замечают? Почему на разные
звуки смотрят как на один? Очевидно, сам язык требует объединять
позиционно чередующиеся звуки в одно целое.
Звуки языка должны обеспечить различение слов. Но те два звука,
которые позиционно чередуются, не могут быть настоящими, в полную
силу различителями. Могут ли, например, звуки [з] и [с] находиться в позиционном чередовании и одновременно быть единственными различителями двух слов? Нет, не могут. Если чередование позиционно, то оно
должно от чего-то зависеть: от позиции, от окружения, от соседних звуков, от положения в слове. Значит, кроме отличия в согласных [з] || [с],
есть и другое: самое их окружение не одинаково.
<…> Сознание говорящих отражает нефункциональный характер тех различий, которые позиционно обусловлены; оно пренебрегает ими. Не в самом произношении, а в восприятии и оценке фактов
произношения. <…>
8. Два определения позиционных чередований. Позиционные
чередования – те, которые не знают исключений. Позиционные чередования – такие, которые определяются позицией. И то, и другое
определение встречается в научной литературе, и оба они верны. Более того, одно непременно предполагает другое.
Перед согласными [ч', ш'] всякий [н] заменяется согласным [н']. Если
всякий, т. е. во всех словах, то чередование позиционно. И только в этом
случае можно говорить, что мена [н] || [н'] обусловлена позицией. <…>
9. Позиционные чередования и система. Еще раз напомним:
единица, всегда сопровождающая другую единицу, не может быть
38
самостоятельным членом системы. <…> в системе языка звуки, позиционно чередующиеся, надо объединять в одну фонему.
Фонему можно определить так: это функциональная фонетическая единица, представленная рядом позиционно чередующихся
звуков. <…>
Обратите внимание: фонема представлена рядом звуков в языке, в
совокупности его единиц (морфем и слов); в каждом же слове, каждой
морфеме фонема представлена одним из звуков этого ряда.
Впервые со всей четкостью определил фонему как ряд позиционно
чередующихся звуков В. Н. Сидоров (1967), хотя имплицитно такое
определение подразумевалось в фонологических работах и раньше.
10. Звуки разные – фонема одна. Звуки объединяются в одну
фонему, если они позиционно чередуются. Это условие необходимое и
достаточное. Позиционно чередоваться могут звуки и похожие друг на
друга, и совсем друг на друга не похожие.
Убедимся в этом на таком примере. В сочетаниях «предлог с +
существительное»: с Машей, с Аней – произносится [с]. В сочетаниях: с
Олей, с Улей произносится [с°], лабиализованный согласный. Чередование позиционно:
Не перед огубленным Перед огубленным
гласным
гласным
Неогубленный соглас- Огубленный согласный
ный
Звуки [с] и [с°], очень похожие друг на друга, объединяются в
одну фонему: <с> = [с] || [с°]... Не забудем, что похожие – с точки
зрения человека, чей родной язык – русский. Для лезгина они очень
различны.
Продолжим этот ряд позиционных чередований:
с Колей –
произносится
[с],
с Тимошей
»
[с'],
–
с Галей –
»
[з],
с Димой –
»
[з'],
с Шурой –
»
[ш], т. е. [шшу́ръų],
с Женей –
»
[ж], т. е. [жжэ́́н'иų],
с Чуком
»
[ш'], т. е. [ш'ч'у́към],
с Чбановым
»
[ж'],
т. е.
[ж'д'ˆж'ба́нъвъм],
с Щукарем
»
[–] …
39
В последнем случае фонема <с> реализована нулем. Звук [ш':] (в
словах Щукарь, щи, ищу и т. д.) – долгий, он «двойной» длины: [ш':] =
[ш'ш'1. Перед этим звуком согласный [с] должен быть заменен звуком
тоже мягким и шипящим; тогда получился бы звук тройной длины:
[ш'ш'ш']. Но звуки тройной длины, по законам русского языка, невозможны. <…> Поэтому предлог с выражен нулем согласного. Поклялся с Щукарем (т. е. 'вместе с ним') и ПОКЛЯЛСЯ Щукарем произносятся одинаково.
Вот ряд позиционных чередований:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
<с> = [с || с° || с || с' || з || з' || ш || ж || ш' || ж' || –] ...
Фонема <с> представлена рядом совершенно не похожих друг на
друга звуковых единиц. Звуки, например, [с] и [ж'] мало похожи друг
на друга. Но среди чередующихся единиц есть... ноль звука. А у него
уже явно нет общих черт с остальными членами того же ряда.
<…> Понятие фонемы – трудное понятие. Что в нем трудно?
Надо признать звуки, друг на друга не похожие, функциональным
тождеством. <…>
11. Фонемы разные – звук один. Нейтрализация. Если звуки
позиционно чередуются – значит, они представляют одну фонему. Позиционно чередоваться могут звуки, даже если они друг на друга совсем не похожи. Поэтому в некоторых позициях две (три...) фонемы
могут совпадать – реализоваться одним и тем же звуком.
Действительно, одно из другого вытекает. Предположим, внутри
фонемы всегда было бы подобие, сходство разных ее представителей;
все они принадлежали бы к одному акустико-артикуляционному типу. Тогда другая фонема была бы другим акустико-артикуляционным
типом. И они бы во всех случаях различались как разные акустикоартикуляционные единицы.
Но этого нет. Для объединения звуков в одну фонему выставлено
одно требование: надо, чтоб они позиционно чередовались. А если так,
вполне естественно: а) в пределах одной фонемы обнаруживать самые
различные звуки; б) в пределах двух разных фонем обнаруживать (в
некоторых позициях) совершенно одинаковые звуки.
<…> Совпадение двух или нескольких фонем в определенной
позиции называется нейтрализацией. В позиции нейтрализации две
или несколько фонем реализуются одним и тем же звуком. Например:
в позиции перед [ж] обе фонемы – и <с>, и <з> – реализуются звуком
40
[ж]: с Женей – без Жени, сжать – разжать, ну и вырос же он – ну и
замерз же я...
На схеме нейтрализацию удобно изображать так:
Перед гласным
Перед шумным глухим
[з]
[с]
[с]
12. Классификация позиций. В русском языке есть такое позиционное чередование: между твердыми согласными возможен гласный
[а], но между мягкими его непременно надо менять на [ä]:
Между
Между
твердыми
мягкими
[а]
[ä]
Пример: посадка – сядь [с'äт'].
Так бывает в обычной речи. Но если петь, медленно, протяжно, то
и в слове сядь получится звук [а].
<…> Это и доказывает, что виновники замены гласного [а] на диезный гласный [ä] – окружающие мягкие (диезные) согласные. Стоило
их отодвинуть в стороны (а когда поем, то удлиняем гласный – и
гласным расталкиваем в стороны согласные; середка гласного остается
свободной от их влияния) – и нет замены гласного.
Такого же типа чередование других гласных. <…>
Почему одни звуки надо открывать, а другие не требуют открытия? Открываемыми были те звуки, которые в языке возникают под
влиянием позиции.
<…> Все позиции делятся на две группы: перцептивно сильные
и перцептивно слабые (лат. percepcio – 'восприятие').
Те позиции, в которых звук, представляющий фонему, не испытывает влияния положения в слове (или фразе), называются п е р ц е п т и в н о с и л ь н ы м и для данной фонемы.
Те позиции, в которых звук, представляющий фонему, испытывает
влияние положения в слове, называются п е р ц е п т и в н о с л а б ы м и
для данной фонемы.
Что значит «испытывает влияние»? Значит, что в данной позиции
тот звук, которым представлена фонема в сильной позиции, заменяется другим, специфическим для данной позиции.
В перцептивно слабых позициях ухудшены условия восприятия
фонемы. В этой позиции чаще встречаются ослышки (ошибки слуха),
неясность восприятия.
41
Слово [п'äт'] (пять) записали с помощью машины, затем из записи
вырезали часть пленки с гласным [ä] и предъявили слушателям отдельно.
Не все догадались, что это за звук, в каких словах он бывает, бывает ли
вообще в русских словах. Одни его приняли за «испорченный» гласный
[э], другие – за [а], третьи остались в недоумении. (Звук [а], конечно, никаких сомнений в таком же опыте не мог вызвать).
Почему [ä] оказался знакомым незнакомцем? Его диезность – позиционна; она вызвана окружающими мягкими согласными. И без них –
вызывает недоумение.
Число ослышек, неверных восприятий звука [ä] больше, чем
звука [а]. Вместо пять легко услышать петь, вместо фамилии Тямин
– Темин. Напротив, нечасто люди по ошибке принимают там за том,
или фамилию Тамов за Томов.
Итак, гласные [ä], [·о·], [·э·], [·у·] возникают под влиянием мягких
согласных. Гласные [а], [о], [э], [у] – независимо от позиций. <…>
Итак, все позиции мы разделили на две группы – по их перцептивной функции. Существует и другое их деление.
В некоторых позициях, как мы знаем, фонемы нейтрализуются. Те
позиции, в которых данная фонема нейтрализована с другой фонемой
(или фонемами), называются с и г н и ф и к а т и в н о с л а б ы м и для всех
нейтрализованных фонем (лат. significare – 'обозначать').
Те позиции, в которых данная фонема не нейтрализуется ни с одной другой, называется с и г н и ф и к а т и в н о с и л ь н ы м и для этой
фонемы.
Если позиция является и сигнификативно, и перцептивно сильной, она называется абсолютной сильной. Дадим примеры на все типы позиций (для <т> и <д>:
Сигнифика- ПерцепПримеры
тивная
тивная
позиция
позиция
сильная
сильная
[т]ам, [д]ам
сильная
слабая
[т°]ом, [д°]ом
слабая
сильная
ко[т] = кот
слабая
слабая
ко[т[ = код
Для сигнификативных позиций вопрос решается категорически:
или совпали реализации этих двух фонем или не совпали. Только при
полном их совпадении позиция сигнификативно слабая.
Для перцептивных позиций такая категоричность неприемлема.
Например, в слове травы, сады мы считаем, что фонема <а> – в пер42
цептивно сильной позиции: она представлена тем же [а], что и под
ударением – травка, сад. Однако при более детальном анализе окажется, что длительность этого гласного меньше, чем ударного, сила звука тоже не та, что у гласного [а]... Значит, позиция повлияла на гласный... Приходится позицию признать перцептивно сильной при одной
точности анализа и слабой – при другой.
Перед [л] все гласные приобретают «металлический» оттенок
(следствие напряженной артикуляции, которая вызвана согласным [л]).
Если принять во внимание этот оттенок (для нетренированного слуха
незаметный), то <а> перед [л] находится в перцептивно слабой позиции, не принять – в сильной.
Можно полагать, что при достаточно детальном анализе едва ли
не всякая позиция окажется перцептивно слабой. Но для макроанализа
разница между перцептивно слабыми и перцептивно сильными позиция остается. Одно дело – замена [о́] на безударный гласный [а], на
гласный совсем иного тембра, другое – замена [а́] на неуловимо более
короткий безударный [а].
В абсолютно сильной позиции фонема реализуется своим основным представителем.
В сигнификативно слабых позициях фонема представлена
своими вариантами (независимо от того, каковы они перцептивно).
В сигнификативно сильных, но перцептивно слабых позициях
фонема представлена своими вариациями.
Все типы реализаций фонемы (и основной представитель, и вариации, и варианты) могут называться а л л о ф о н а м и : гласные [а], [ä],
[·а] – все это аллофоны фонемы <а>.
Фонему называют по тому звуку, которым она представлена в абсолютно сильной позиции. Например, говорят: фонема <а> и т. д. <…>
13. Морфемный критерий. Легко заметить, что позиционные
чередования устанавливаются при сопоставлении морфем. Например,
в[о́]ды – в[а]да́... Чередование найдено в тождественных корнях.
<…> Если мы сопоставим в[о́]ды – тр[а]ва, то различия в звуках
([о] – [а]), может быть, связаны не с тем, что условия произношения
разные, а с тем, что сами морфемы разные; разные же морфемы могут
иметь разный фонемный состав.
Наоборот, если морфема одна и та же, то (предполагаем мы) и ее
фонемный состав один и тот же; тогда различия в звуках, вероятно, вы-
43
званы изменением позиции. Это и предстоит проверить, анализируя
все другие факты.
Правда, иногда одна и та же морфема имеет в разных словах неодинаковый фонемный состав – существуют непозиционные чередования, но такие чередования можно отграничить (как мы уже знаем) от
позиционных.
<…> Итак: будем искать фонетические позиционные чередования
в тождественных морфемах. <…>
14. Гиперфонемы. Какая гласная фонема в первом слоге глагола
[кърбушы́т']? Слово это искусственное, оно придумано только для этого
абзаца в книге, У него нет однокоренных слов; привести фонему, выраженную гласным [ъ], к ее сильному виду невозможно (принцип приведения к сильному виду: найти фонему в сильной позиции в другом
слове или другой словоформе, но в той же морфеме). В искусственном
слове, вроде карбушить, это очевидно. Но и реальные слова часто не
дают возможность привести фонему к сильному виду, к ее основному
представителю.
Например, в слове собака первый гласный ни в одном однокоренном слове не попадает под ударение. Есть слова собачий, собаковод и т. д., и чередование представлено гласными [а] || [ъ]. Этот ряд
может принадлежать и фонеме <а>, и фонеме <о>. Какой именно,
можно узнать по сильному представителю фонемы, но он-то и не дан
в языке. (Написание «собака», с буквой о, конечно, для фонологии –
не указ: фонология обобщает факты звучащей речи). В этом случае
налицо гиперфонема <а/о>; фонематическая транскрипция слова такая: <с а/о бака>.
Гиперфонема – это общая часть двух (или нескольких) нейтрализованных фонем1. <…>
О гиперфонеме следует говорить тогда, когда язык не дает возможности установить основную разновидность фонемы. <…>
Гиперфонема – это фонема на ступени ее неполной языковой выявленности. Поэтому гиперфонема – не особая языковая сущность, иной
природы, чем фонема. Слова состоят из фонем. Некоторые из них, языком не выявленные полностью, даны как гиперфонемы. <…>
Более корректное определение: гиперфонема – функциональная единица, представленная
рядом позиционно чередующихся звуков, общих для нескольких фонем, при отсутствии
представителя этой единицы в сигнификативно сильной позиции.
1
44
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ (Baudouin
de Courtenay) (1845–1929) – русский и польский языковед. После
окончания Варшавского университета и защиты докторской диссертации (в возрасте 29 лет) преподавал в Казанском, а затем в Петербургском университете. Основоположник Казанской лингвистической школы. Член-корреспондент Петербургской АН (с 1897 г.).
Первым обосновал теорию фонем и фонетических чередований, разграничил диахронию и синхронию, рассматривая их в неразрывной
связи. Оказал большое влияние на развитие общего языкознания. Труды по славянскому языкознанию, русскому и польскому языкам, индоевропеистике, тюркологии. Отредактировал и дополнил «Толковый
словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (3 издание, 1903–
09; 4 издание, 1912–14). При активном участии де Куртенэ была
осуществлена реформа русской орфографии (1917–1918). Первым из
профессиональных лингвистов обратил внимание на создаваемые в
то время искусственные языки (эсперанто и др.).
Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему
языкознанию. – Т. 1. – М., 1963.
Фонема (греч. φωνή, φώνημα – голос), языковедческий термин:
психически живая фонетическая единица. Пока мы имеем дело с преходящим говорением и слушанием, нам достаточно термина з в у к ,
обозначающего простейшую фонационную, или произносительную,
единицу, вызывающую единое акустическо-фонетическое впечатление. Но если мы встанем на почву действительного языка, существующего в своей непрерывности только психически, только как мир
представлений, нам уже не будет достаточно понятия з в у к а , и мы
будем искать другого термина, могущего обозначать психический эквивалент звука. Именно таким термином и является термин ф о н е м а . Произнося, например, польское слово noga, мы произносим четыре звука, образующие два слога. Но произношение это оканчивается, оставляя в душе акустическо-фонетический след; оно может быть
вновь воспроизведено при возбуждении и приведении в движение соответствующих ассоциаций внеязыковых представлений с представлениями языковыми. Такими языковыми представлениями являются
и фонетические представления, проявлениями которых, физиологически и акустически завершенными, но проходящими, являются
именно эти звуки и их сочетания. Представление звука п, произносимого с помощью переднеязыкового смыка, открывания полостей носа, акустического колебания голосовых связок, без приближения
средней части языка к нёбу и т. д., – представление это и есть фонема
45
п. «Звуки» как преходящие физиологическо-акустические явления не
годятся ни для психо-фонетических, ни для исторических сопоставлений. Так, например, представление уменьшительности связывается
не со звуками ż, п, ó произносящегося слова nóżka, но с живущими
психически представлениями этих звуков, т. е. с соответствующими
фонемами. В слове nóg та же самая фонема g, что и в словах noga,
nogą, nogami, и разница между ними – это разница произносящихся
звуков, разница не психическая, а физиологическая, зависящая от
условий произношения: одной фонеме g соответствуют здесь два звука, g и ослабленный k. Следовательно, фонема – это единый, неделимый в языковом отношении антропофонический образ, возникший из
целого ряда одинаковых и единых впечатлений, ассоциированных с
акустическими и фонационными (произносительными) представлениями. Иначе говоря: фонема – это единое фонетическое представление, возникшее в душе путем психического слияния впечатлений, полученных от произнесения одного и того же звука. С единым преставлением фонемы связывается сумма отдельных антропофонических представлений, являющихся как представлениями осуществленных или могущих быть осуществленными физиологических функций,
так и представлениями слышанных или могущих быть слышанными
результатов или физиологических функций. Короче: фонемы – это
единые, непреходящие представления звуков языка.
Щерба Л. В. Основные принципы орфографии
и их социальное значение
// Щерба Л. В. Избранные работы по русскому языку. – М, 1957.
<…> Прежде всего позвольте остановиться на одном частном,
предварительном вопросе. Дело в том, что даже в научной литературе, в учебниках <…> существует смешение вопросов алфавита и вопросов орфографических. Позвольте поэтому остановиться на этом.
Совокупность всего вопроса о письменности имеет три стороны.
Первая – это вопрос собственно о письме, о шрифте, о форме
этих зрительных значков вне всякой связи с чем бы то ни было <…>.
Другой вопрос – вопрос алфавита вне орфографии, т о л ь к о
алфавита, вне всякой ассоциации, вне всяких связей со словами, со
смыслом; чтобы сказать еще проще – все вопросы о том, как писать и
читать, не зная смысла слов. Ведь это вполне возможно – писать и
читать, ничего не понимая. Эти вопросы и будут алфавитными.
46
И, наконец, как писать и читать реальные слова? Тут могут быть
разные принципы. Например, – кажется, это я читал в некоторых руководствах, – в русском языке буква о иногда обозначает букву а,
пример всем известный: говорится «вада», а пишется о. Это, конечно,
совсем неправильно. В русском алфавите о никак не значит а, а это
вопрос орфографии. Когда мы пишем вода через о, то хорошо сознаем и понимаем, что так мы звук о изображаем вопреки тому, что
слышится, и в силу каких-то особых других соображений, о чем у нас
будет речь впереди. Другой пример: в каво, чево пишется г, произносим в. И это не значит, что русское г имеет значение в. Это в вопрос
алфавита никак не входит. И наоборот, во французском буква g произносится перед е, i, у как ж, перед а, о, u как г – это правила алфавита. Может быть, на этих примерах выясняется, что такое алфавит.
Теперь перейду к теме об орфографии. Принципов четыре:
1) фонетический, 2) этимологический, или словопроизводственный,
иначе морфологический, 3) исторический и 4) идеографический. Ну,
фонетический – ясно. Это означает, что как пишется, так и произносится. В русском и во многих других языках есть много слов, которые
пишутся так, как произносятся, без всяких хитростей. <…>
Другой принцип – этимологический, или словопроизводственный. Слова пишутся так, как по родству слово выходит, или, вернее
даже, по родству частей слов, корней, префиксов, суффиксов и окончаний. Пример из русского: вода. Почему пишется вода? Потому что
есть слово водный. Просьба. Фонетически там слышится з, но пишем
именно с, потому что есть слово просить. Стлать пишем через т,
потому что стелет пишем с т. Слать по аналогии с шлет, без т.
Мáсло, сáло – на конце пишем о. Тут вопрос орфографии окончаний.
Почему? Потому что окончание среднего рода -о: окнó, яйцó и т. д.
Огурчик – -чик, но мешочек – -чек. Почему? Потому что по аналогии
с денек – денька, хвостик – хвостика и т. д. <…>
Следующий принцип исторический. Он состоит в том, что пишут так, как писали предки. Из русских примеров назову слово собака. Пишем о. Почему? Нет сейчас никакого резона, кроме того, что
так писали раньше. Кого, чего пишут через г. Почему? Мы же ясно
произносим в. Так писали предки. Конечно, сложности разные есть.
Это специально древнеболгарское писание, но это все равно. Сейчас
для нас это принцип исторический. Различение
и е при старой орфографии – это тоже исторический принцип. Русской традиции этот
принцип совершенно несвойствен, поэтому, между прочим, это раз47
личение
и е так легко можно было убрать. <…> Это все случаи,
когда мы пишем так, как писали предки. Конечно, предки в большинстве случаев не зря так писали. Действительно, они так и произносили, как писали. Правда, не всегда так бывает, но в большинстве – это
отражение прежнего языка.
Четвертый принцип – идеографический. Примеры: в русском
языке мы пишем, скажем, мяч без мягкого знака, ночь с мягким знаком. Это не имеет никакого значения фонетического, но имеет значение смысловое. Так и формулируется правило: «Если слово мужского
рода – нет мягкого знака, женского рода – есть мягкий знак». Так что
это просто отражение некоторого смысла. Суть идеографического
принципа состоит в том, что знаки ассоциируются непосредственно
со смыслом, минуя звук. <…>
Какая же социальная значимость всех этих четырех принципов?
<…> язык – явление социальное и по своему существу служит
для общения между людьми, сплачивает группы, а письмо и подавно
по самому существу вещей еще, может быть, больше, чем устный
язык. Так вот фонетический принцип «пиши, как говоришь» является,
конечно, самым демократическим принципом, самым легким, самым
простым. Выучи алфавит – и дело готово: и читаешь, и пишешь без
ошибок, все в порядке. Однако здесь есть большое «но». Дело в том,
что это совершенно справедливо, пока идет речь о маленькой группе
лиц, о каком-нибудь одном говоре, для него это действительно так:
как говоришь, так и пиши. Но обыкновенно, по существу вещей,
письменность не предназначается для маленького круга лиц. В большом же кругу лиц неминуемо обязательны значительные колебания,
и поэтому фонетический принцип теряет весь тот смысл, который
ему можно было бы, на первый взгляд, приписать, потому что для
громадного большинства людей это будет все-таки всегда: «пиши не
так, как говоришь, а как говорит кто-то там, где-то». Позвольте привести несколько примеров. Например, по-русски говорят хвасталса и
хвастался, и то и другое произношение существует, в учебниках орфоэпии, т. е. науке хорошего произношения, даже рекомендуется говорить -са. Как быть? Если иметь в виду принцип: «пиши, как говоришь», то каждый писал бы на свой образец. Этимологический образец говорит: пиши -ся, потому что взялся, дался и т. д. Еще пример.
По-русски говорят голубь и голуб, с мягким и твердым на конце, и если бы каждый писал, как он говорит, то был бы большой разнобой. А
этимологический принцип говорит: «пиши мягкий знак, потому что
48
голубя, голубю и т.д.». И в другом еще отношении этимологический
принцип является важным. Русский префикс – предлог с. Ведь он
имеет очень много произношений: с (с) кошкой, с (сь) типом, с (з)
домом, с (зь) делом, с (ш) чем, с (ж) жиром. Итак, вы получаете 6 видов с. Едва ли это удобно.
<…> при соблюдении фонетического принципа получается такое положение вещей, что приходится просто зубрить самым бессмысленным образом, как пишутся слова, потому что при фонетическом принципе нет никакого решительно принуждения в языке, есть
только принуждение со стороны, а этимологический принцип дает
объяснение правописания в самом языке. <…>
Исторический принцип в орфографии ясным образом имеет значение связи с прошлым; здесь очень важно то, что он соединяет нас с
опытом предков. Опыт предков накоплен в литературе, книге, библиотеках, и историческое правописание, исторический принцип позволяет пользоваться легко всем этим опытом предков. <…> Я считаю, что народы должны постоянно, время от времени «чинить» свою
орфографию, для того чтобы не было этих страшных прорывов. Как
опыт нам уже показал, реформа в русской орфографии не обусловила
прорыва. Люди, пишущие по-новому, прекрасно читают старые книги. Но, тем не менее, исторический принцип имеет полный социальный резон для народа с многовековым прошлым.
<…> Главная цель моего доклада состояла в том, чтобы не
увлекаться чрезмерно фонетическим принципом. Не отказываться от
него отнюдь, но не чрезмерно увлекаться, ибо это может повлечь к
большим затруднениям для того же дела, для которого, на первый
взгляд, предназначен фонетический принцип, – это затруднило бы
обучение грамоте и сделало бы это обучение страшно бессмысленным и противным. Почему так тебя заставляют писать? Этимологический принцип осмысляет это дело и делает его понятным для детей
при правильной постановке, является возбуждающим мышление,
возбуждающим интерес. Реформа русской орфографии привела к тому мнению в широких массах, что орфография – это вещь такая, что
пиши, как хочешь, и очень серьезные люди стали думать так. Раньше
ученые думали, что это просто практическое дело, жизненное, но, однако, с точки зрения жизни надо выдвинуть положение, что надо писать грамотно. Это социально совершенно необходимо и вытекает из
очень простых вещей: это, так сказать, мысль о других, потому что
безграмотное писание читать трудно, точно едешь в таратайке по
49
мерзлой дороге. Так что писать грамотно требует социальная порядочность, уважение ко времени своего соседа. Надо приучать всячески к этому делу и стараться сделать его не бессмысленным, а осмысленным, и путь к этому лежит именно в этимологическом принципе.
ЛЮДМИЛА АЛЕКСЕЕВНА ВЕРБИЦКАЯ (род. 17 июня
1936 г.) – ректор Санкт-Петербургского государственного университета.
В 1958 году окончила с отличием Ленинградский государственный университет по специальности «русский язык и литература».
С 1985 года заведует кафедрой общего языкознания. В апреле
1994 года избрана ректором университета.
В 1992 году избрана членом-корреспондентом Российской академии образования (РЛО), в 1995 году – действительным членом
(академиком) РАО. Член президиума Северо-Западного отделения
РАО.
Крупный ученый-филолог, видный специалист в области русского и общего языкознания, фонетики, фонологии и методики преподавания русского языка. Автор более двухсот научных трудов.
Член исполкома Международной ассоциации преподавателей
русского языка и литературы.
Вербицкая Л. А. Давайте говорить правильно.
Пособие по русскому языку. – М., 2008.
3.1. История возникновения произносительной нормы
русского литературного языка
<…> Изучение истории языка связано с изучением диалектов,
причем в разные периоды взаимодействие между литературным языком и народными диалектами было различным.
В течение двух столетий (со второй четверти XIV в. и кончая
первой четвертью XVI в.) Москва объединила все северновеликорусские княжества и восточную половину южновеликорусских (в 1463 г.
происходит присоединение Ярославля, затем в 1473 г. – Новгорода, в
1485 г. была присоединена Тверь, в 1510 г. – Псков, в 1517 г. – Рязань). В Москву стягиваются представители как северновеликорусского окающего наречия, так и южновеликорусского акающего.
Народные говоры объединенных местностей начинают функционировать как диалекты формирующегося великорусского общенародного языка. Московский деловой язык XV–XVI вв., обогащаясь за счет
элементов говора Москвы и диалектов, начинает употребляться все
шире. В конце XVI в. он стал общим для всего Московского государства.
50
Уже в XVI–XVII вв. в связи с положением Москвы как столицы
русского государства нормы московского говора начинают оказывать
некоторое воздействие на говоры других городов, т. е. теряют свою
территориальную ограниченность; таким образом, московский диалект в XVII в. перестает быть только территориальным диалектом.
А. Н. Гвоздев подчеркивает, что произношение Москвы могло приобрести обобщенный характер и стать «типичным выражением общенародного языка» именно потому, что это произношение характеризовалось совмещением произношения двух основных наречий русского языка – северного и южного – и было лишено узко местных
черт.
Во 2-й половине XVII – начале XVIII вв. начинает складываться
теория трех стилей литературного языка (высокого слога, или «красноречия», простого, состоящего из элементов народной разговорной
и отчасти деловой речи, и промежуточного, «посредственного») как
начало сложной борьбы за единые нормы общенационального литературного русского языка.
О языковой норме в полном смысле этого слова, т. е. как о категории, реализованной по крайней мере в письменной речи, можно говорить лишь применительно к периоду образования общенационального языка.
В соответствии с широко принятой концепцией, национальные
связи возникают в России только приблизительно в XVII в., когда
происходит слияние русских областей, земель, княжеств в одно целое.
По отношению к языку это были внешние обстоятельства, однако они привели к серьезным изменениям в системе русского языка:
начинается процесс формирования национального языка, протекающий в XVII–XVIII вв. и завершающийся в эпоху А. С. Пушкина. В
этот период существенно изменяются взаимоотношения между общенародным языком и местными диалектами. На территориях, связанных с центрами политической жизни, начинают сглаживаться резкие диалектные различия.
Можно предположить, что этот процесс постепенно захватывает
и разговорную речь, наблюдается стремление ликвидировать разрыв
между письменно-литературной и народно-разговорной формами
языка.
Только в этот период и происходит оформление единой осознанной (имеется в виду сознательный отбор среди существующих в
51
языке параллельных возможностей) лексической, грамматической и в
известной мере орфоэпической норм. Процессу создания норм литературного языка, прежде всего грамматической и орфографической, а
также распространению единого общенационального языка содействовало (особенно с середины XVII в.) развитие книгопечатания.
Основным признаком развитого национального языка является
формирование устойчивых норм как письменной, так и устной разновидности языка. Становление единства национального языка невозможно без фиксации правил грамматики, словообразования, словоупотребления и произношения.
К XVIII в. в московском говоре уже в основном стабилизировались его главные отличительные особенности: современный тип литературного аканья и связанный с аканьем комплекс явлений, произношение г взрывного, твердое т в окончаниях глаголов 3-го лица
единственного числа настоящего времени, местоименные формы меня, тебя, себя и т. п.
Некоторые культурные центры России имели известную самостоятельность, способствовавшую сохранению и выработке местных
особенностей произношения. Наиболее самостоятельным и достаточно оформленным было петербургское произношение. Этому в значительной степени способствовало перенесение столицы из Москвы в
Петербург.
Становление норм устной формы национального литературного
языка – процесс более длительный, чем становление норм письменной формы языка. Большинство исследователей считает, что русское
литературное произношение закрепилось, приобретая характер национальных норм, в 1-й половине XIX в. (30–40-е годы).
РУБЕН ИВАНОВИЧ АВАНЕСОВ (1902 – 1982) – с 1932 г.
профессор и заведующий кафедрой русского языка Московского городского педагогического института, с 1937 г. – профессор филологического
факультета
МГУ.
В
научной
деятельности
Р. И. Аванесова видное место занимают проблемы фонологии. Также работает в области морфологии, синтаксиса и лексикологии.
Был одним из основоположников лингвистической географии. В
1925 г. был избран членом Московской диалектологической комиссии.
Вместе с П. С. Кузнецовым, В. Н. Сидоровым, А. А. Реформатским
разработал теорию фонем, которая легла в основу концепции фонетики и фонологии Московской фонологической школы. Совместно с
С. И. Ожеговым редактировал словарь-справочник «Русское лите52
ратурное произношение и ударение». На базе указанного издания
позднее под редакцией Р. И. Аванесова вышел «Орфоэпический словарь русского языка: Произношение, ударение, грамматические формы».
Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. – М.,
1984.
1. ВВЕДЕНИЕ
1.1. ПОНЯТИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО ЯЗЫКА
Национальный язык есть категория сравнительно позднего периода, периода формирования нации как качественно нового общественного образования. <…>
Современный национальный язык представляет собой весьма
сложное целое. Будучи единым для нации, он в то же время включает
в себя множество разнокачественных систем – диалектных, социальных, стилистических.
Высшей формой национального языка является язык литературный. Он отличается богатством своего грамматического строя и словарного состава. Он является прежде всего языком культуры, науки,
техники. Литературный язык лежит также в основе языка художественной литературы (прозы и поэзии). Однако отождествлять эти
понятия нельзя. Литературный язык является лишь фоном, основой
языка художественной литературы, так как последний по мере необходимости, эстетической оправданности может пользоваться также
богатствами языка, лежащими за пределами литературного языка, –
элементами территориальных и социальных диалектов, а также прибегать к новообразованиям, ранее неизвестным в языке. Одни из таких новообразований могут впоследствии укрепиться в языке, другие
– остаться лишь окказионализмами (образованиями к данному случаю), не принятыми общим литературным языком.
Существенной особенностью литературного языка является его
многофункциональность. Он обслуживает самые различные потребности нации и обладает рядом стилистических подсистем. Другой
важной особенностью литературного языка является наличие норм,
которые по мере его развития в той или иной степени кодифицируются (о кодификации см. ниже, § 1.2).
Литературный язык развивается во взаимодействии и взаимовлиянии его устной и письменной формы. Он оказывает, особенно в
новое время, мощное влияние на диалектный тип языка и, в свою
очередь, обогащается за его счет.
53
Понятие литературного языка противопоставляется понятию
языка диалектного. <…>
Как и литературному языку, каждому диалекту свойственна своя
система, имеющая черты, общие с системой других диалектов, и черты отличительные, а также свои нормы. Носители диалектов очень
чутки к отклонениям от них, которые квалифицируются ими как неправильности. Однако диалектные нормы, в отличие от норм литературного языка, не кодифицированы. Поэтому они допускают вариантность в большей степени, чем литературный язык (хотя в разные
исторические эпохи и в разных условиях не в одинаковой степени).
Диалекты нередко, с одной стороны, сохраняют архаизмы, с другой –
развивают новообразования, в равной мере чуждые литературному
языку.
<…> Между литературным языком, как высшей формой национального языка, и языком диалектным находятся так называемые
«полудиалекты», в старой научной литературе часто именовавшиеся
«мещанскими говорами». Это язык исконного населения городов,
расположенных в зоне тех или иных диалектов. Например, жители
Курска и Калуги могут сохранять отдельные элементы диссимилятивного аканья (т. е. произносят [въда], но [вады], [тътар'ин], [стъкан]
и т. д.), они же, как и жители Орла, Воронежа, нередко произносят [γ]
вм. [г] – [γот] (год), [γос'т'и] (гости) и почти постоянно [х] на конце
слова на месте <г>: пиро[х], сапо[х], вдру[х] и т. д.; коренные жители
Вологды или Кирова нередко сохраняют некоторые элементы оканья
(т. е. могут сказать [робота], [погода] и т. д.).
Однако в большей части своих особенностей они сближаются с
литературным языком или вовсе не отличаются от него.
Очень многообразны социальные диалекты (арго, жаргоны), которые свойственны отдельным группам населения по тому или иному
социальному признаку – профессиональному, возрастному, половому
и др. Профессиональные диалекты отдельных групп населения
(например, военных, моряков, школьников, разного рода ремесленников и др.) в противоположность диалектам территориальным, отличия между которыми могут охватывать все уровни системы языка,
имеют особенности, главным образом, в лексике.
<…> Стилистические различия относятся как к диалектному типу языка, так и к литературному языку. Однако литературный язык
значительно более многофункционален, он обладает широко разветвленной системой функциональных стилей, охватывающих его пись54
менную форму (ср., например, деловой стиль, публицистический,
научный, эпистолярный, литературную основу языка художественной
литературы и т. д.), а также устную. <…>
1.2. НОРМА И КОДИФИКАЦИЯ
Как диалекты, так и литературный язык обладают своими нормами (см. § 1). Языковые нормы развиваются в обществе по внутренним законам, присущим системе языка, а также под воздействием
внешних условий жизни общества, которые ускоряют, или замедляют, или вносят те или другие коррективы в развитие языка. Нормы
эти развиваются в обществе стихийно, в практике общественной
жизни. В литературном языке – на определенном уровне развития
общества – эти нормы могут сознательно регламентироваться, иначе,
кодифицироваться, например в специальных нормативных словарях и
грамматиках. Этим диалектные нормы существенно отличаются от
норм литературного языка. Кодификация языковых явлений не отрицает возможности вариантности. Существующие варианты, если они
признаются целесообразными, при кодификации оцениваются с стилистической точки зрения: одни из них признаются свойственными
высокому стилю, книжному языку или языку поэтическому, другие –
разговорной речи и т. д.
Кодификация письменного языка опережает кодификацию языка устного. В пределах письменного языка кодификации легче всего
поддается орфография, которая может устанавливаться даже законодательным путем <…>.
Особые и весьма значительные трудности встречает кодификация устного языка, так как она не может быть проведена, подобно
орфографии, законодательным путем. Может быть, наибольшие
трудности представляет кодификация произносительной стороны
устного языка. Еще труднее обеспечить привитие этих норм в широких кругах общества. Первый опыт кодификации этой стороны устного языка в советском языкознании был сделан в словаресправочнике «Русское литературное произношение и ударение» под
редакцией Р. И. Аванесова и С. И. Ожегова (1959 и 1960 гг.; первое,
предварительное издание – 1955 г.). <…>
Естественно, что кодификация норм нередко может в какой-то
мере отставать от реально употребляющихся в обществе. Ведь составление и издание словарей и грамматик требует длительного труда
и времени. Однако в этом отставании есть и нечто положительное.
Кодификация в какой-то степени замедляет включение в состав норм
55
литературного языка новых явлений до того, как они приобретут достаточно «престижный» характер. Это обеспечивает устойчивость
языка, что, в свою очередь, создает наилучшие условия для языкового
общения.
Нормы литературного языка для каждой данной эпохи есть объективная реальность. Но найти их и сформулировать не всегда легко,
так как в живой языковой практике, как было уже отмечено, в зависимости от факторов диалектных, социальных, возрастных, эстетических, очень часто конкурируют разные формы данного явления. Кодификация должна учитывать прежде всего употребительность данного варианта и тенденции языкового развития, т. е. в каком направлении развивается язык. Очень важен учет авторитетности источников. Однако к этому последнему фактору следует относиться с большой осторожностью, потому что писатели и поэты и раньше и еще
больше в наше время допускают отклонения от литературной нормы.
<…> Вообще полное владение нормами литературного языка только
идеал, к которому следует стремиться, но который едва ли достижим.
Едва ли кто может утверждать, что он полностью ими владеет. От
лингвиста-кодификатора требуются не только разносторонние знания, широкие наблюдения над большим материалом, учет тенденций
развития языка, но и большая чуткость при оценке тех или иных языковых вариантов, тонкое чутье языка, безукоризненный вкус.
1.3. ПОНЯТИЕ ОБ ОРФОЭПИИ
Одним из существеннейших признаков каждого литературного
языка является наличие в нем более или менее четко отработанных
норм.
Литературный язык имеет нормы лексические, грамматические,
орфографические и произносительные (иначе – фонетические).
<…> письменный язык имеет еще свои специфические нормы –
орфографические, т. е. систему правил, устанавливающих единообразную передачу языка на письме. В свою очередь, устной речи свойственны нормы орфоэпические. Орфоэпия (от греч. orthos – прямой,
правильный и epos – речь) – совокупность правил устной речи, обеспечивающих единство ее звукового оформления в соответствии с
нормами национального языка, исторически выработавшимися и закрепившимися в литературном языке.
Объем понятия орфоэпии не является вполне установившимся.
Одни понимают орфоэпию суженно – как совокупность норм произношения в собственном смысле слова, исключая из нее вопросы уда56
рения, практически очень важные. Другие, напротив, понимают орфоэпию очень широко – как совокупность не только специфических
норм устной речи (т. е. норм произношения и ударения), но также и
правил образования грамматических форм (ср., например, в русском
языке свече́й или свеч, колыха́ется или колы́шется, тяжеле́е или
тяже́ле), которые в равной мере относятся также и к письменному
языку. Такое понимание представляется наиболее целесообразным,
так как ударение в русском языке имеет не только лексическую
функцию (т. е. различаются слова, например, а́тлас и атла́с), но и
грамматическую, причем отделить ударение само по себе как факт
устной речи от грамматической формы невозможно (см. только что
приведенные формы). Вместе с тем не вызывает сомнения, что произношение и ударение есть специфические явления устной речи,
обычно не отраженные в должной мере на письме. <…>
Понятия произношения и ударения требуют некоторых пояснений.
Произношение охватывает прежде всего фонетическую систему
языка, т. е. состав различаемых в данном языке фонем, их качество,
их изменения в определенных фонетических условиях. Например,
фонетической системе русского литературного языка свойственны
две аффрикаты– [ц] и [ч'] (ср. мыльце и мыльче – сравнительная степень от мылкий), в отличие от цокающих говоров, имеющих одну
аффрикату (в цокающих говорах, например, слова конца и кончать
произносятся со звуком [ц] как на месте ц, так и на месте ч). <…>
Важной чертой фонетической системы русского языка является замена гласного [о] в 1-м предударном слоге гласным, близким к [а]: ср.
ст[о]л – ст[/\]ла́, дв[о]р – дв[/\]ро́в, пр[о́]сим – пр[/\]си́л, д[о́]рог –
д[/\]ро́же. Эти и подобные явления и образуют фонетическую систему. Фонетическая система – главное и основное в произношении, однако она не покрывает собой полностью понятия произношения. В
понятие произношения входит, кроме того, звуковое оформление отдельных слов или групп слов в той мере, в какой оно не определяется
фонетической системой языка. Так, например, имеется группа слов, в
которых на месте орфографического сочетания чн произносится [шн]:
коне́[шн]о, ску[шн]о, яи́[шн']ица, пустя́[шн]ый, пра́че[шн]ая и др. В
ряде случаев существует двоякое произношение, с [шн] и [ч'н]:
сли́во[шн]ый и сли́во[ч'н]ый, моло́[шн]ый и моло́[ч'н]ый и др. Фонетическая система русского языка в равной мере допускает оба сочетания – как [шн], так и [ч'н]; ср. пы́[шн]ый, роско́[шн]ый, ду́[шн]ый и
57
зы́[ч'н]ый, то́[ч'н]ый, ту́[ч'н]ый. Таким образом, перед нами в данном
случае явление, безусловно относящееся к произношению, но не
определяющееся фонетической системой. Произношение звука [ш]
или [ч'] перед [н] в каждом отдельном слове определяется традицией,
принадлежностью слова к тому или иному стилю (высокому или разговорному), стилистической окрашенностью речи, но отнюдь не фонетическими условиями. <…>
Наконец, в понятие произношения входит звуковое оформление
отдельных грамматических форм, опять-таки в той мере, в какой оно
не определяется фонетической системой языка. Например, вопрос о
звуковом оформлении глаголов с возвратной частицей -сь (бою́[с]
или бою́[с'], мо́ю[с] или мо́ю[с']), безусловно, относится к произношению, но не имеет отношения к фонетической системе русского
языка, так как последняя в равной мере допускает на конце слова как
[с], так и [с']: ср. [ос] и [ос'], [ус] и [гус'], [спрос] и [брос'].
Все эти и подобные случаи, не всегда относящиеся к фонетической системе, тем не менее относятся к произношению. Таким образом, произношение представляет собой понятие более широкое, чем
фонетическая система, хотя последняя занимает в нем главное место.
<…> Специальное замечание требуется об ударении – другом
важном отделе орфоэпии. Русский язык обладает сложной системой
разноместного и подвижного ударения. <…> Разноместность ударения используется для различения слов (ср. му́ка и мука́, пи́ли и пили́) и
в этой своей роли непосредственно связано с лексикой, словарным
запасом языка. У суффиксальных и префиксальных слов ударение
может быть признаком данного словообразовательного типа. Ср.,
например, глу́хость, ту́пость, ста́рость, глу́пость, (безударность
суффикса; «ударность» суффикса в зло́сть вынужденная, так как корень этого слова не образует слога) или тра́вка, но́жка, кана́вка,
кни́жка (ударение на основе) при различии ударения в соотносительных с ними мотивирующих словах: глухо́й, тупо́й и ста́рый, глу́пый;
трава́, нога́ и кана́ва, кни́га. <…> Другая сторона русского ударения
– его подвижность – используется как грамматическое средство, хотя
и дополнительное, но тем не менее в устной речи весьма существенное. Например, вин. пад. ед. ч. от вода́, нога́, рука́ образуется не только при помощи флексии -у, но также и путем переноса ударения на
основу (ср. вода́, воды́, воде́, водо́й, но во́ду и т. д.). <…> В одних
случаях перенос ударения с одной части слова на другую при его изменении является признаком отдельного слова или группы слов, в
58
других – признаком парадигмы, как таковой, т. е. целиком относится
к грамматике.
Таким образом, хотя ударение всецело относится к сфере устной
речи, но, будучи в русском языке признаком либо данного слова, либо данной грамматической формы или парадигмы, оно относится и к
лексике и грамматике, а не характеризует само по себе произношение. Это значит, что если кто-нибудь говорит мо́лодежь вместо молодёжь, то он ошибается не в произношении в собственном смысле
слова, а в месте ударения, присущем данному слову в литературном
языке. <…>
1.4. ПРАКТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ОРФОЭПИИ
<…> Звуки речи являются «природной материей» языка; без
звуковой оболочки не может существовать язык слов. Этим определяется место фонетической системы и шире – орфоэпии в системе
языка. В то время как элементы лексики и грамматического строя
(слова, морфемы, предложения и т. д.) всегда значимы, обладают
определенным значением, элементы фонетической системы незначимы сами по себе, а лишь служат для различения слов и морфем. <…>
На определенной ступени своего развития звуковой язык получает и свою письменную фиксацию. Важность единства письменного
языка, единства в написаниях, т. е. орфографии, очевидна для всех:
всем известно, что разнобой в написаниях, неграмотные написания
мешают чтению, тормозят понимание читаемого. Но произвол в произношении почти так же недопустим, как и анархия в письме: язык
как средство общения будет полностью удовлетворять своему социальному назначению только в том случае, если все его элементы будут способствовать наиболее быстрому и легкому общению. Дело в
том, что отклонения от литературного, орфоэпического (т. е. кодифицированного) произношения почти так же мешают языковому общению, как и неграмотное письмо. Это объясняется тем, что при восприятии устной речи нормально мы не фиксируем внимания на ее
звуковой стороне, а непосредственно воспринимаем смысл. Между
тем неправильности в произношении, т. е. отклонения от стандартного орфоэпического произношения, отвлекают слушающего от смысла, заставляя его обращать внимание на внешнюю, звуковую сторону
речи, и тем самым являются помехами на пути к пониманию, на пути
языкового общения. <…>
Орфоэпия, как и орфография, является неотъемлемой стороной
литературного языка. Задачи орфоэпии и орфографии заключаются в
59
том, чтобы, минуя все индивидуальные особенности речи, а также
особенности местных говоров, сделать язык наиболее совершенным
средством широкого общения.
<…> обучение русскому литературному произношению так же
необходимо, как и обучение правописанию и грамматике. <…> школа имеет свое особое и большое место в этом отношении: именно она
призвана заложить основы литературного произношения у подрастающего поколения; поэтому забота о повышении произносительной
культуры учащихся является одной из важных обязанностей каждого
учителя-словесника. <…>
1.6. РАЗНЫЕ СТИЛИ ПРОИЗНОШЕНИЯ
Литературный язык реально существует во многих своих разновидностях. <…> Огромное значение имеет содержание речи: обиходно-бытовой диалог, выступление на производственном совещании,
научная лекция, лирическое стихотворение – все это в языковом отношении оформляется весьма различно.
Все эти языковые разновидности образуют то, что обычно называется разными стилями литературного языка. Принято думать, что
последние отличаются друг от друга лишь в отношении лексики и
фразеологии, а также грамматики. Однако это неверно: на самом деле
отличия захватывают и область фонетическую, произносительную.
Поэтому с полным правом можно говорить о разных стилях произношения. <…>
Отметим, что стили произношения тесно связаны со стилями
языка в целом, и прежде всего со стилистическими разграничениями
в лексике. Однако отношения произносительных стилей к стилям в
лексике не являются прямолинейными и простыми. В лексике, как
известно, выделяется в качестве основного нейтральный стиль. Это
слова, которые могут быть употреблены в любом типе высказывания:
в обиходно-бытовом диалоге и торжественной публичной речи, в
частном письме и лирическом стихотворении, в деловой бумаге и
языке художественной прозы. Таковы, например, слова дом, часы,
вода, сад; строить, жить, умереть; большой, белый, сладкий; я, он,
мой, свой; где, куда; пять, десять. Будучи универсальными, употребляясь в любом типе высказывания, эти слова стилистически не окрашены. Именно этот негативный признак дает основания отнести их к
нейтральному стилю.
На фоне нейтрального стиля, с одной стороны, выделяются слова высокого стиля, с другой – слова разговорного стиля.
60
<…> В произношении также выделяются три стиля: основной,
нейтральный стиль и ответвляющиеся от него в разные стороны высокий и разговорный стили. См. это в схеме:
Стили произношения
стилистически окрашенный:
высокий
│
основной; стилистически не окранейтральный
шенный:
│
стилистически окрашенный:
разговорный
Многие явления произносительной системы универсальны,
свойственны всем стилям. Поэтому во многих случаях нормы
нейтрального стиля произношения не имеют соответствий в окрашенных стилях. Например, слова дом, стол, вода, нога, сказал, дай,
хорош, собака, корова, дуб, мороз произносятся одинаково в любом
стиле. Однако некоторые из них имеют свои соответствия в высоком
или разговорном стиле.
Так, например, произношение [сонет], [но]ктю́рн, [по]эти́ческий
характеризует высокий стиль в отличие от нейтрального – [с/\не́т],
[н/\]ктю́рн, [пъ]эти́ческий.
Можно отметить, что иканье, т. е. произношение гласного, близкого к [и] (обозначим его буквой [ә] на месте е, я, и в безударных слогах, в особенности в 1-м предударном слоге), свойственное нейтральному и, конечно, разговорному стилю, не свойственно высокому стилю, где произносится гласный, близкий к [е]. Ср. [з'әмл'·а́], [з'әрно́],
[в'әка́] (в разговорном стиле) и [з'емл'·а́], [з'ерно́], [в'ека́] (в высоком
стиле).
<…> Разные стили произношения нельзя представлять себе как
замкнутые в себе, изолированные друг от друга системы: напротив,
они теснейшим образом связаны друг с другом и характеризуются
взаимным проникновением. Некоторые явления, появившиеся в разговорном стиле, затем, теряя свою стилистическую окрашенность,
проникают в нейтральный стиль. Таково, например, по своему происхождению иканье в литературном языке: некоторые особенно частотные слова нормально произносятся с [ә] в 1-м предударном слоге, не
имея специфической стилистической окраски разговорного стиля.
Так, например, обычно произносятся слова десяток, ребята, у меня, у
тебя: [д'ә]ся́ток, [р'ә]бя́та, у-[м'ә]ня́, у-[т'ә]бя́. Другие явления, напротив, проникают в нейтральный стиль из высокого, где они зароди61
лись. Например, произношение бу́ло[ч'н]ая, моло́[ч'н]ая, возникшее в
высоком стиле (точнее, в его книжной разновидности), вместо более
старого произношения бу́ло[шн]ая, моло́[шн]ая в наше время проникло из высокого стиля в нейтральный. В некоторых случаях явления, зародившиеся в высоком стиле произношения, не будучи канонизированы в нейтральном стиле, все же, минуя его, проникают в
разговорный стиль. Таково, например, произношение ску́[ч'н]о, [ч'т]о
вместо произношения ску́[шн]о, [шт]о, которое должно быть единственным литературным произношением (т. е. свойственным всем его
стилям). <…> Все это свидетельствует о взаимопроникновении разных стилей речи.
С указанными выше различиями в стилях произношения не надо
смешивать произносительные различия, обусловленные темпом речи.
В этом последнем отношении следует отличать беглую речь, характеризующуюся более быстрым темпом и потому меньшей отчетливостью, меньшей чеканностью, меньшей тщательностью артикуляций,
от отчетливой речи, более медленной по темпу и потому характеризующейся большей тщательностью артикуляций. <…>
1.10. ШКОЛА И РУССКОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ
ПРОИЗНОШЕНИЕ
<…> Выше была отмечена роль театра как своеобразного университета культуры речи, а также роль дикторов Центрального радио
и телевидения. Было отмечено также значение слушания речевых
пластинок с записями мастеров сцены и чтецов. Однако все это – пассивные формы повышения культуры речи. Нам необходимо максимально развивать активные формы обучения культуре речи, в частности произносительной, сознательное ее культивирование. Обучение
литературному произношению давно уже является хорошей традицией театральных училищ. Но оно практически отсутствует в нашей
общеобразовательной школе. Между тем обучение сегодня школьников в возрасте от 7 до 17 лет, когда произносительные навыки особенно легко усваиваются, обозначает, что завтра – через 10–15 лет – у
нас будет общество с более высокой речевой культурой.
Поэтому роль школы в повышении культуры речи вообще и
произносительной в частности очень велика и ответственна. Пединституты и университеты, готовящие преподавателей русского языка
для школы, должны ввести практическое обучение русскому литературному произношению. При этом надо иметь в виду, что произносительная культура нередко бывает недостаточно высока не только у
62
учащихся, но и у преподавателей. Поэтому необходимо, чтобы учитель русского языка и литературы одновременно с занятиями по привитию литературного произношения учащимся постоянно работал
над своим собственным произношением. Однако культивирование
норм устной речи – дело не только учителя русского языка и литературы. Оно должно быть делом всей школы, всего педагогического
коллектива. Не может быть терпимо такое положение, когда на уроках русского языка и литературы учащиеся слышат более или менее
правильное произношение, их ошибки поправляет учитель, а на уроках истории, географии, биологии и других предметов они нередко
слышат речь с обилием нарушений орфоэпических норм, что в значительной мере сводит на нет усилия учителя-словесника. Поэтому
необходима работа над повышением культуры устной речи всех педагогов. Дело школы – решить, в какой форме можно организовать
эту работу. <…>
63
СОДЕРЖАНИЕ
Щерба Л. В. Субъективный и объективный метод в фонетике…………....3
Русская грамматика
Предмет фонетики………………………………………………………...5
Слог и виды слогов…………………………………………………….....6
Позиционные изменения звуков…………………………………………7
Позиционные изменения гласных звуков……………………………….8
Позиционные изменения гласных звуков
в положении под ударением……………………………………………..8
Позиционные изменения гласных звуков
в безударном положении………………………………………………....8
Позиционные изменения согласных звуков………………………...…12
Интонация………………………………………………………………..15
Матусевич М. И. Современный русский язык. Фонетика
§ 8. Различные звуковые единицы языка:
линейные и суперсегментные..…………………………………………21
§ 9. Понятие аспектов звуков речи. …………………………………....21
§ 12. Лингвистический (функциональный) аспект. …………………..21
§ 14. Различные методы фонетических исследований. …………...….26
§ 15. Акустические методы……………………..………………………27
§ 16. Соматические методы……………………………………….…….27
§ 20. Три фазы в звуках речи……………………………………………29
Зиндер Л. Р. Общая фонетика
А. Гласные и согласные…………………………………………………29
Панов М. В. Русская фонетика
Слог……………………………………………………………….………31
«Формула Потебни»……………………………………………………..34
Панов М. В. Современный русский язык. Фонетика
V. Понятие о фонеме
3. Понятие фонемы………………………………………………………35
4. Чередования…………………………………………………………...35
5. Позиционные чередования…………………………………………...36
6. Непозиционные чередования…………………………………..…….37
8. Два определения позиционных чередований……………………….38
9. Позиционные чередования и система……………………………….38
10. Звуки разные – фонема одна………………………………….…….39
11. Фонемы разные – звук один. Нейтрализация……………...………40
12. Классификация позиций…………………………………………….41
13. Морфемный критерий………………………………………………43
14. Гиперфонемы………………………………………………………...44
Бодуэн де Куртенэ И. А. Фонема…………………………………………..45
Щерба Л. В. Основные принципы орфографии и их социальное значение….46
Вербицкая Л. А. Давайте говорить правильно
3.1. История возникновения произносительной нормы русского
литературного языка…………………………………………………….50
Аванесов Р. И. Русское литературное произношение
1.1. Понятие национального языка………………………………….….53
1.2. Норма и кодификация…………………………………………..…..55
1.3. Понятие об орфоэпии…………………………………………...…..56
1.4. Практическое значение орфоэпии……………………...………….59
1.6. Разные стили произношения……………………………………….60
1.10. Школа и русское литературное произношение……..………………..62
64
Научное издание
Современный русский литературный язык. Фонетика
Хрестоматия
Составитель – Елена Ивановна Артюх
Редактор – В.А.Карлин
Технический редактор – Н.Ф.Цап
Корректор – П.О.Бочева
Сдано в набор 28 августа 2009 г. Подписано к печати 2 сентября 2009 г. Печать офсетная.
Тираж – 300. Формат 60х84/16. Усл. печ. л. – 4. Заказ № 775. Цена договорная
“Українське видавництво”. Киев, ул. Дегтяревская, 38-44
Бахмачская типография. Бахмач Черниговской области, ул. Луначарского, 4
65