Донцы в былые времена: учебное пособие

Ю.П. Денисов, А.П. Скорик
Донцы в былые времена:
литературно-исторические очерки
Новочеркасск
«НОК»
2010
2
УДК 947(470.61)
ББК 63.3(2)
Д 33
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор Кислицын С.А.,
кандидат исторических наук, профессор Перехов Я.А.
ДЕНИСОВ Ю.П., СКОРИК А.П.
Д 33
Донцы в былые времена: литературно-исторические очерки. – Новочеркасск: Изд-во «НОК», 2010. – 136 с.
ISBN 978-5-8431-0146-6
В настоящих литературно-исторических очерках собраны и обработаны материалы по истории казачества (выдержки из исторических сочинений, воспоминаний, речей и высказываний политиков, военных деятелей, отрывки из литературных произведений). На основе разнообразных источников авторы стремятся раскрыть героическое прошлое, ментальность, духовно-нравственные начала,
историческую повседневность донского казачества. Основные сюжеты выстроены в хронологическом порядке и охватывают региональную историю с древнейших времен до первой четверти ХХ в.
Данное издание рассчитано на преподавателей и студентов вузов, а также
читателей, интересующихся историей российского казачества.
УДК 947(470.61)
ББК 63.3(2)
ISBN 978-5-8431-0146-6
© Денисов Ю.П., 2010
© Скорик А.П., 2010
3
ВВЕДЕНИЕ.
В России вновь появились люди в казачьей форме, но казаки ли
они? Они ли потомки того великого степного народа, который сформировался несколько столетий назад? Пока всюду воссоздаются казачьи войска, регистрируются войсковые общества, и далеко не всегда
речь идёт о возрождении народа, из которого вышли поколения воинов-степняков, рыцарей православия... Почему? Где истоки казачества? Каковы истинные казачьи традиции и в каком качестве следует
их возрождать? Все эти и другие вопросы затрагивает настоящее пособие, а его авторы стремятся дать свои нетрадиционные ответы на
них.
В допетровскую эпоху казаки не только участвовали в войнах
Московской державы, но и самостоятельно боролись с могущественной Турецкой империей, с Крымским ханством и Польским королевством. Запорожцы и донцы на своих лодках переплывали Черное море и осаждали турецкие и крымские города; донские казаки совместно
с запорожцами в 1637 г. осадили и взяли сильнейшую турецкую крепость Азов, стоявшую в устье Дона и преграждавшую казакам выход
в Азовское море. Именно в ратном труде казаков, защищавших русский народ и православную веру от многочисленных ворогов, сложились весьма необычные для многих нравы.
С другой стороны обозреть историю донского казачества довольно сложно, не прибегая к героико-пафосному художественному слову, что позволяет передать специфическую атмосферу рассматриваемой исторической эпохи. К тому же художественная литература в современной российской историографии устойчиво рассматривается как
вполне заслуживающий внимания исторический источник. Произведения художественной литературы с естественным правом его авто-
4
ров на известную долю вымысла замечательно передают мысли и
чувства, поведение и интересы, мотивации и ожидания людей, живших в определённые исторические времена. При этом реконструкция
исторического прошлого приобретает не просто более легкую для
восприятия читающей публики форму подачи материала, но и обеспечивает достижение полноты изложения исторических картин.
Героическое прошлое донского казачества по определению предполагает изложение исторических фактов с элементами эпического
стиля, ибо исторический рассказ, например, о воинских подвигах
донцов нельзя свести к простому перечислению дат, фамилий, названий сражений и т.п. В таком случае из исторического повествования
исчезает личность казака как главное действующее лицо казачьей истории, не проявляется колорит исторической эпохи. Скажем, с именем известного донского казачьего атамана Матвея Ивановича Платова традиционно исторически сочетается эпическая словесная формулировка «вихрь-атаман». В определённом смысле в истории донского
казачества выражение «вихрь-атаман» даже стало именем собственным, под которым в истории донского казачества однозначно подразумевается исключительно М.И. Платов.
Таким образом, на наш взгляд, литературно-исторические очерки
имеют право на существование как специфическая и вполне самостоятельная форма исторического сочинения. Мы убежденно считаем,
что в учебном процессе можно и необходимо вернуться к лучшим
традициям российской исторической школы, когда в учебной исторической литературе активно использовались произведения писателей и
поэтов, нередко обращавшихся в своём многомерном творчестве к
художественному анализу отдельных исторических эпох из нашей
национальной истории.
Именно эти вышеизложенные обстоятельства подвигли нас на
представление широкой студенческой аудитории настоящих литературно-исторических очерков по истории донского казачества.
5
Надеемся, что наша работа поможет студентам, изучающим те
или иные сюжеты региональной истории, лучше познать историческое прошлое Дона и донского казачества.
Очерк первый. Донские казаки в допетровскую эпоху.
Донцы жили по величавой реке Дон и его притокам, прекрасной,
окружённой плодороднейшими землями. По берегам рек росли вековые густые и тенистые леса. В лесах водились медведи, волки, лисицы, туры, олени, дикие кабаны, дикие козы и горностаи и даже такой
зверь, которого мало найдёшь во всём свете, как зубр. А в реках были
аршинные1 стерляди и саженые2 осетры. Рыба кишмя кишела.
Широко, в приволье зелёных степей, течёт Дон. Зеркальной лентой блестящего серебра извивается он среди полей, между белых мазанок, станиц, между зелёных садов, по широкому степному раздолью. Медленно и плавно его течение. Он нигде не бурлит, нигде не
волнуется. Зелёные деревья обступили его берега, придвинулись
близко к воде, отразились в зеркальной глади широкой реки и будто
Арши́н (слово тюркского происхождения) – это старорусская единица измерения длины. 1 аршин = 1/3 сажени = 4 пяди = 16 вершков = 28 дюймов = 0,7112 м.
Для измерения в качестве аршина могли использовать какую-либо гибкую ленту
и/или же приспособленную для этого палку, на которой, в свою очередь, непременно отмечалась длина в вершках. Измерять аршином означало также использовать длину всей руки и/или применять свободный шаг человека. Тем самым, в
данном случае аршинная стерлядь представляла собой рыбину длинной с мужскую руку от плеча до кончиков пальцев. Это весьма типичный вариант в визуально-предметном показе пойманной рыбы при рассказе рыбацких баек с известными элементами хвастовства и демонстрации удачливости в рыбной ловле.
2 Сажень равна 2,1336 м. Сажень (или прямая сажень) первоначально была
равна расстоянию от конца пальцев одной руки до конца пальцев другой. Само
слово «сажень» происходит от глагола «сягать» (доставать до чего-либо, хватать,
достигать; отсюда также возникают слова «досягать», «досягаемый»), который, в
1
свою очередь, произошёл от старославянского сѩгнѫти – «протягивать руку»).
Известно более 40 вариантов саженей (великая, городовая, греческая, казённая,
казачья и др.), каждая из которых имела своё значение. Например, косая сажень –
это расстояние от пальцев ноги до конца пальцев руки, вытянутой над головой по
диагонали ≈ 248 см. Соответственно словосочетание «саженные осетры» в данном
контексте в рассматриваемые исторические времена означало, что величина этих
рыбин составляла от 1-2 сажен и более. Исторические источники свидетельствуют, что иногда в казачьи сети попадались огромные осетры и белуги. В журнале
путешествия Петра I из Москвы до Азова в 1699 г. читаем: “... его величество изволил подарить вице-адмиралу Крюйсу полбелуги: рыба так называемая, которую 488 человек три дня ели и такого хорошего вкуса, как свежая телятина”.
6
глядятся в неё. Будто спит Дон на песчаном перекате, точно и не течёт, а замер, застыл на одном месте. Недаром и назвали его – Тихий.
Тихо в могучем просторе его степей.
Когда-то донские степи были безлюдны. По зеленому приволью,
выискивая гнёзда любимых трав, с визгом и ржаньем бродили табуны
гордых диких коней. По заоблачью одиноко мыкались сизые орлы;
из-за облака хищник падал на добычу стремительнее, чем клинок падает на обречённую голову. Порой, вперегонку с ветром, проносилась
налётная разбойничья ватага. Да, сонно позвякивая бубенчиками,
пробирался невольничий караван восточного купца.
А от гор и от моря потянулись степи и потеряли границы и пределы. «Та нэма ж им конца и краю нэма!..»
Откуда есть пошли донские казаки?
Привольные донские степи стали местом расселения выходцев из
центральной России. Трудно жилось крестьянам в России при крепостном праве. И вот, наиболее сильные и мужественные, свободолюбивые уходили из родных деревень и шли искать счастья на юге в
диком Поле, в вечной борьбе с татарами. «Лучше смерть на воле, –
говорили они, – нежели жизнь в плену». Эти русские люди встречались в Диком Поле с остатками смелых хазар, печенегов и половцев,
скрывавшихся от татар в дремучих лесах, в раздолье степей, соединились, сдружились с ними и положили основание донскому казачеству.
Позднее, в Москве потребовали, чтобы все люди исповедовали
православную веру по тем книгам, которые исправил патриарх московский Никон при царе Алексее Михайловиче. Потребовали троеперстного крёстного знамения вместо двуперстного, как крестились в
старину, уничтожали иконы старого письма. За сложение двух перстов при крёстном знамении, за службу по старинному уставу, за поклонение дедовским иконам – преследовали жестоко: заточали в темницы, били кнутом, жгли калёным железом, казнили смертью.
Но были на Руси люди, которые дорожили верою своих отцов
больше, чем именем и покоем. Они слышали, что по Дону живут казаки, люди вольные, которые не спрашивают, кто, как верует, лишь
бы веровал во Христа, и гонимые за веру, за старый обряд – старообрядцы – шли на Дон, шли в казаки и несли туда свою старую веру.
7
Во времена царей Московских и, особенно, при царе Иване Васильевиче Грозном, тяжело жилось русским людям. За смелое правдивое слово можно было сложить голову. И люди, которым дорога была
свобода совести, уходили туда, где требовались только удалая голова
да верность своей клятве.
Но шли на Дон в широкое и дикое Поле и те, кто пострадали от
татар. Шли ради осуществления мести. У того татары увели в Поле,
то есть в плен, невесту, сестру, брата, убили отца и мать – он шёл
отомстить за убитых, выручить пленных. У другого – рука зудила потешиться в чистом поле, поиграть с копьём, поискать удачи в поиске
бранном. Просили такие люди благословенья родительского, собирались в станицы, или ватаги, и шли искать счастья в борьбе с татарами.
У иных молодецкая сила с живчиком по жилушкам переливалась, тянуло их в туманную даль, и было так, что – «либо в стремя ногой, либо в пень головой!»
И днём, и ночью шли русские люди за линию московских засек
сторожевых башен, шли искать себе боевого счастья на Тихом Дону.
И всех Дон принимал, и всем находил место.
Чем же жили казаки?
Ответ на это находим в казачьей песне.
Степью широкой!..
Степью необъятной!..
Там!.. На воле, на Тихом Дону
И на бурной Кубани!
Скучно станет - на Волгу пойдём,
Бедно станет – и денег найдем,
Волга-матушка всех приютит,
Всех приласкает и всех одарит.
Жили набегами. Жили войною, жили добычей. Этих людей называли казаками. По-татарски и по-турецки «гозак» или «гузак», значит
легковооружённый, конный воин, воин без доспехов, без кольчуги,
без шлема. Таковыми и были первые казаки. Так как татары были
конными, то и казаки обзаводились конём и седлом по татарскому
образцу, с высокими луками, с подушкой и сумами перемётными3,
Сумы перемётные – это две ёмкости из кожи (ныне – нередко из кожзаменителя), соединённые между собой двумя перемычками. Сумы крепятся вьючны3
8
вооружались казаки саблей и луком со стрелами, шли искать себе
счастья. Каждая станица, или ватага, выбирала себе старшего, которого по образцу северных моряков, ходивших и по русским рекам,
называли ватманом: отсюда потом произошло и название атаман.
Казаки селились в степи, в самом боевом поле, среди татар. Там
строили они свои городки из плетней и ставили бедные плетнёвые
шалаши, чтобы не жалко их было бросить в случае неудачи. Крепость
стен своих городков казаки заменяли бдительностью, осторожностью
и хорошей разведкой.
Землю казаки не пахали, хлеба не сеяли. Прясть не пряли, а, оголяя пуза, не хаживали; по лиманам4 и затонам5 казаки рыбу ловили,
зверя по степам гоняли, винцо пили и войны воевали. Не давали казаки покою ни хану крымскому, ни царькам ногайским, ни князьям черкесским, ни султану турецкому, коней своих паивали казаки и в Амударье и в быстром Дунае. От татар и турок они отбивали себе и коней,
и оружие, и дорогую материю для одежды, и золото, за которое покупали себе всё, что нужно.
С саблею и на коне или с луком и колчаном, набитым стрелами,
пешком, или с сетями на лёгком челне, выдолбленном из большого
дерева, проводили казаки досуги после походов и набегов. От такой
жизни они делались лёгкими, смелыми, предприимчивыми.
Кого принимали в казаки?
ми ремнями к задней части седла. Для этого отодвигают назад кожаное сиденье
седла (подушку), приподнимают его заднюю часть, накладывают сумы на седло
так, чтобы передняя перемычка легла на живец (кожаное свободное ленточное
крепление между луками седла) перед задней лукой, а задняя – сзади неё на полки
(деревянное основание) седла. После этого накрывают сиденьем и фиксируют
рёмнем каждую суму на потниковую крышу (подкладка под седло на спину лошади).
Почему же тогда мы иносказательно называем перемётной сумой человека
без принципов и убеждений, готового каждый миг перейти из одного общества в
другое, противоположное по убеждениям? Очевидно, это образное выражение, в
отличие от большинства других, основано не на значении слов, а на игре словами.
Про таких людей говорят, что они всегда готовы переметнуться то туда, то сюда.
Вот откуда и презрительно-ироническое: «сума перемётная».
4 Лиман – заливаемая низина, луговая пойма; озерцо стоячей воды в заливаемой низине.
5 Затон – глубоко врезавшийся в берег залив со стоячей, непроточной водой;
запруда, плотина для ловли рыбы. Затоны казаки нередко использовали для
строительства и размещения своих боевых лодок – стругов.
9
В казаки принимали всякого. Нужно было только одно непременное условие – вера во Христа. Какая – всё равно. Этого не спрашивали. Старая или новая, русская или не русская. Казаки в своё товарищество принимали и смелых татар, греков, даже немцы попадали
в казаки и быстро перенимали казачьи обычаи и становились настоящими казаками.
– В Бога веруешь? – спрашивали станичники пришлого человека.
– Верую.
– А ну, перекрестись!
И татарин, и турок-магометанин принимали веру казачью, веру в
Истинного Бога, и сливались с Донцами. Казаки, требуя веры, понимали, что только Вера в Бога, глубокая и искренняя, даст мужество
новому казаку перенести тяжёлую жизнь среди военных походов и
вечной опасности. Отсюда и пошли по Дону фамилии: Грековых – от
греков, Татариновых – от татар, Турчаниновых – от турок, Грузиновых – от грузин, Персияновых – от персов, Черкесовых – от черкес,
Сербиновых, Себряковых – от сербов, Миллеров – от немцев, Калмыковых – от калмыков, Мещеряковых – от мещерских татар, Поляковых – от поляков, но все они стали настоящими казаками.
Боролись они за славу казачью и её ставили выше всего. В этой
борьбе они забывали обо всех радостях земных, В эти поры сложилась среди донцов поговорка – «хоть жизнь собачья, так слава казачья». Все земли нашему казачьему житью завидуют, – говорили они.
Как заключались казачьи браки?
В казачьих городках первое время совсем не было женщин, и казаки были безбрачные. Потом начали появляться женатые. Но было
их мало – один на сто. Умирали казаки, гибли от ран в стычках с татарами, а на место их шли из Руси новые молодцы. Шли лихие конники, меткие стрелки, ловкие лодочники, шли угнетённые, шли обиженные, шли озлобленные – шли готовые казаки. Первым казакам в
их вечной тревоге, жившим среди неприятельской страны, некогда
было думать о детях: у кого от пленной татарки рождался ребёнок,
его некому было холить и воспитывать, и часто он умирал.
Потом, когда были построены казаками городки, они стали
больше жениться. Но и женитьба была особенная. Священников было
10
мало, церквей почти не существовало. Дон тогда был как бы стан6 военный. Поэтому казак брал себе жену и объявлял:
– Ты будь мне жена!
– А ты – мне муж, – говорила избранница казачья.
И они жили, как муж и жена.
Но если мужу надоедала семейная жизнь, он выводил свою жену
в праздничный день на майдан7 и объявлял перед казаками:
– Кому люба, кому надобна? Она мне гожа была, работяща, домовита. Бери, кому надобно!
И если находился охотник жениться, то договаривались, за какую
цену или за какие вещи, а иногда и просто за попойку отпускал муж
свою жену. Если же никого не находилось, то просто отпускал свою
жену на волю.
По мере того, как прочнее оседали казаки по Дону, стали появляться по городкам и дети, которые росли в вечной тревоге бранной и
с малых лет учились стрелять и ездить верхом, и тогда начал Дон уже
шириться и расти новыми своими казачьими детьми.
Казаки в боях. Воинское искусство казаков.
В те далёкие времена, когда зарождалось казачество, не только
детям, но и старым людям трудно было жить по Дону среди тревоги
бранной. На Руси, если страшен был крик: «Татары идут», там имели
время собраться и изготовиться к бою, у казаков же этот крик означал
немедленный бой, и дрались уже в улицах пылающего городка. Тут
некогда было думать о женщинах, о детях, о стариках. И потому в то
тревожное, боевое время на Дону дряхлых стариков не было.
В проворстве, ловкости и воинской хитрости казаки превосходили своих врагов – татар. Во время походов они выработали свой способ действий, называвшийся татарским словом «лава»8. И никто не
Стан – место расположения, стоянки; лагерь.
Майдан – в настоящем контексте это площадь в центре станицы; место, где
собирался казачий круг.
8 Лава – это главная форма тактического построения казачьего войска, представлявшая собой однолинейный строй. Применяя его, казаки стремились внезапно всей мощью ударить по противнику и обязательно при этом охватить вражеские отряды со всех сторон. Сражение против конного противника после первой «сшибки», как правило, представляло собой множество единоборств отдельных воинов или групп. Никаких сложных перестроений в бою не производилось, и
6
7
11
мог соперничать тогда с казаками в лаве. В разведках казак шёл незаметный даже для зоркого татарского глаза. Он шел в траве, с травою
ровен: высокий ковыль, кустарник, овраг, забор – всё способствовало
всаднику. От татар научились казаки и переправам через широкие реки. Они связывали вместе несколько пуков камыша, делали из него
плотик (фашину), привязывали его верёвкой к шее или хвосту лошади, складывали на плотик седло и вьюк, а сам казак хватался рукою за
гриву и плыл через реку вплавь.
Это словно о донских казаках писал Шота Руставели:
Этих витязей отважных с горным я сравню потоком:
После яростного ливня мчит в ущелье он глубоком,
И ревёт он, и грохочет, и, уже незримый оком,
Успокоенный, смолкает только на море широком.
Во время общей тревоги казаки собирались по 5-6 городков вместе, укреплялись и отсиживались в них. И где бы неприятель ни появился, везде смелым натиском встречали его казаки. Станичные есаулы9, схватив знамя, во весь дух неслись по улицам, созывая атаманов-молодцов. Вестовая пушка или колокол били тревогу. Старики и
жены казачьи перегоняли стада и табуны на острова реки и скрывали
их в камышах или за болотами. Лодки приковывали к пристаням цепями или затопляли их, имущество закапывали в землю. Отбив врага,
казаки не оставались у него в долгу и готовились в новый поход. На
походе просто, даже бедно одетые донцы того времени отличались
резерв обычно отсутствовал. В тех условиях отвлечение части войска в момент
удара могло ослабить его силу, а в случае обращения в бегство довольно проблематично остановить отступающую конницу. Более того, бегущая кавалерия могла
смять собственный резерв, идущий ей на поддержку.
9 Есаул, как известно, у казаков был командиром отдельного воинского подразделения (сотни), считавшегося в казачьих войсках основным объединением.
Сотня являлась своеобразным земляческим коллективом. Отношения между казаками в ней имели практически родственный характер. Поэтому командир сотни
долгое время по существу выступал главой общества односумов.
О названном чине стоит поговорить особо, так как в чисто историческом
плане люди, носившие это звание, занимали должности в гражданском, и в военном управлении. В различных казачьих войсках эта должность заключала в себе
разные служебные прерогативы. Слово «есаул» происходит от тюркского «ясаул»
– начальник. В казачьих войсках впервые упоминается в 1576 г., как чин, введенный в Запорожском казачьем войске. На Дону есаулы появились в качестве двух
помощников войскового атамана, которые помогали проводить войсковой круг и
были исполнителями его воли. Они также командовали отрядами казаков в их
общевойсковых походах «за зипунами» (два походных есаула).
12
умом и храбростью. Не раз говорили они азиатам и русским знатным
людям, боярам, про себя: зипуны-то у нас серые, да умы бархатные.
Казаки – отличные моряки. Морские набеги казаков.
Очень часто казаки пускались в морской поиск. Наши деды и
прадеды были искусными наездниками, но были также и отличными
моряками. Богатые города Крыма и турецких берегов Малой Азии
были им хорошо знакомы.
Суда донских казаков (струги) строились из ветловых (ивовых) и
липовых бревен, для чего из них выколачивалась середина. Такие
бревна назывались трубами. Они позднее отпускались Войску Донскому, согласно жалованным грамотам русских правителей, для постройки казачьих челнов. Каждая труба распиливалась пополам и составляла основу для двух лодок. К основанию или к дну, посредине
лодки прикреплялись ребра, а с концов приделывались выгнутые кокоры (носовая и кормовая, части лодки), которые снаружи до надлежащей высоты обивались досками.
По описанию вице-адмирала Корнелия Крюйса (служил Петру I),
суда донских казаков строились без палуб, корма и нос у них были
острые. Длина лодок составляла от 50 до 70 и более футов (примерно
от 15 до 21 метра и более). Ширина достигала 18-20 футов (от 5,5 до
6,1 метра). Лодки в своей надводной части снаружи покрывались снопами камыша, которые служили защитой на уровне груди казака от
ружейной пальбы и попадания стрел, а также придавали этим судам
большую устойчивость при шторме. В хорошую погоду на лодках
ставилась небольшая мачта с поднимаемым на поперечной рее прямым парусом. Пользовались парусом только при попутном ветре, а
при встречном или боковом ветре употреблялись весла. На каждой
лодке было от 16 до 40 весел. На судне размещались от 60 до 100 человек. Донские лодки, называвшиеся стругами, имели на корме и носу по рулю или загребному веслу.
Примерно такой же конструкцией обладали знаменитые чайки
запорожских казаков. Описание этих морских судов составил французский инженер Боплан, находившийся 17 лет на польской службе и
оставивший нам капитальный труд «Описание Украины». Чайки
представляли собой суда без киля, длиной до 18 метров, шириной 3-4
13
метра и высотой до 4 метров. Подобно донским стругам, чайки с бортов обшивались досками и в надводной части дополнялись валиками,
сплетенными из пучков камыша для повышения устойчивости судна.
Также они имели два руля – на корме и носу, мачту для паруса и по
10-15 весел на каждом борту. Каждая чайка вмещала от 50 до 70 человек. Отработанность технологии судостроения позволяла за две недели 60 казакам спустить на воду готовую к плаванию лодку. Соответственно за 2-3 недели пять-шесть тысяч человек могли изготовить
от 80 до 100 чаек.
Описанные конструкции донских и запорожских морских судов
делали их достаточно лёгкими и более быстроходными, чем турецкие
или персидские торговые суда и военные корабли (каторги (галеры),
галеасы, многопушечные линейные корабли). Схожесть конструкций
лодок, общий вольнолюбивый казачий дух, бесстрашие экипажей порождали, сходство тактики морского боя в довольно частых совместных походах донцов и запорожцев против турок, крымцев и других
врагов. Все эти обстоятельства обеспечивали успех в морских экспедициях.
Долгое время, лодки донцов не имели пушек, но при Петре I их
стали вооружать одним или двумя фальконетами (орудия калибром
45-100 мм, из которых стреляли преимущественно свинцовыми ядрами). Известная шаткость и слабое скрепление судов не позволяли вооружать их более тяжёлыми пушками. Нельзя было установить и
большее количество орудий, поскольку конструкция такого плавсредства не выдерживала сильной пальбы. Донцы стремились исключить
отмеченные недостатки в судостроении. По сведениям А.И. Ригельмана, казаки строили и довольно большие струги – думбасы (дубасы)
Вероятно, они имели одну - две палубы и несли на своих бортах не
менее 4-5 пушек.
Суда донских казаков дислоцировались на трех специальных, если можно так сказать, военно-морских базах: Аксайской, Черкасской
и Качалинской. Очевидно, здесь размещались многопрофильные казачьи верфи, которые представляли собой мощные «судостроительные и судоремонтные предприятия». Реально предположить, что это
были крупные центры донского флота, аккумулировавшие лучшие
традиции мореплавания и военно-морского искусства. Здесь же окон-
14
чательно комплектовались экипажи стругов и готовились необходимые специалисты: атаманы-капитаны, лоцманы, пушкари и др. Безусловно, скорее всего, подготовка производилась контактнопрактическим путем, когда опытные казаки передавали свои добытые
кровью и потом знания наиболее смышлёным молодым охотникам.
При острой необходимости струги, видимо, строились и в иных местах. Также по всему Дону собирались желающие казаки для отправки в морские экспедиции. Это был своеобразный морской десант, готовившийся для совершения дерзких вылазок и нападений.
В морском походе продовольственный запас казаков составлял
несколько бочонков пресной воды, проса, смеси из сухого хлеба и сухой рыбы, сушеного мяса, соленой (провисной) рыбы и толокна (мука
из поджаренного (предварительно пропаренного) очищенного овса).
Вина и других крепких напитков в поход не брали, поскольку трезвость считалась залогом успеха в отчаянном деле. Одевались донцымореходы в ветхую одежду. На их оружии не было никаких украшений. Свои полированные ружья они специально смачивали рассолом,
чтобы поверхность немного поржавела. Эта деталь объяснялась так:
«На ясном железе играет глаз вражеский». Тем самым, отправляясь
добывать «зипуны»10, казаки в отличие от турок, любивших нарядную
одежду, украшенную золотыми, серебряными и даже алмазными отделочными элементами, имели весьма бедную наружность, что лишало неприятеля малейшей надежды поживиться за их счёт.
Отплытие на поиски (так называли донцы свои морские экспедиции) всегда сопровождалось умеренным торжественным обрядом, а
возвращение праздновалось с шумом, гамом и прочими подобными
радостями. В первом случае весь народ стекался к часовне (до середины XVII столетия у донских казаков не было церквей). Все вместе:
и походное войско, и остававшиеся казаки слушали обедню и молебен
Николаю Чудотворцу. Этого особо почитаемого в православии святоЗипун – это вид распашной одежды полуприлегающего, расширенного к
низу силуэта, с узкими рукавами, без ворота, надевавшийся поверх рубахи. Он
считался настолько важным элементом костюма, что походы за военной добычей
часто назывались «походами за зипунами». Не случайно в казачьих песнях часто
звучал мотив: «По синю морю гулять, зипунов-то доставать». Популярность зипунов можно объяснить их удобством, особенно при верховой езде, обусловленным
небольшими объемными размерами, а также относительно мягкими климатическими условиями донского края.
10
15
го молили о покровительстве над собравшимися идти на поле брани.
Затем выходили на площадь и пили прощальный ковш мёда и вина.
Потом все провожали войско до приготовленных судов. На берегу
ещё раз на прощание выпивали по ковшу и оставались на месте до тех
пор, пока весёлые ратники, напевая дружным хором: «Ты прости, ты
прощай, наш тихий Дон Иванович», не терялись из вида. Только после этого, собравшиеся, чтобы, как они говорили, сгладить путьдорожку своим собратьям, доканчивали недопитое, желая отплывшим
победы и богатой добычи.
На утлых челнах, грубо построенных, худо снабжённых и ещё
хуже управляемых, без карты и компаса, по солнцу и звездам, зная
четыре стороны света, казаки переплывали бурное Чёрное море. А за
морем громили прибрежные селения, брали приступом крепости. Так,
в 1616 г. взяли город Синоп в Анатолии (Турция), в 1620 г. разорили
монастырь близ Константинополя (Стамбула), в 1630 г. в Крыму взяли город Карасу-базар (Карасов, ныне Белогорск), а в 1637 г. под их
натиском пал Азов. И это лишь некоторые из побед за два десятка
лет.
Казакам удавалось брать на абордаж крупные, хорошо вооружённые корабли с одним ружьём и саблей в руках. Такая воинская доблесть обеспечивала им богатую добычу: драгоценные паволоки (дорогая ткань с отливом, слегка туманным отблеском), камку (старинная китайская шелковая узорчатая ткань), ковры, шёлковые материи,
золотые и серебряные монеты. Всё это богатство они привозили в
свои низкие землянки.
Сейчас порою трудно поверить в подобные подвиги на море. Но
есть вполне достоверные исторические сведения. В 1696 г. сам Петр I
на Азовском море донскими лодками взял на абордаж два линейных
турецких корабля.
Невероятно, но казаки на слабых своих челнах умели проходить
мимо мощной Азовской крепости, у стен которой всегда стояли галеры и другие военные суда. Они преодолевали бом, сооружённый на
всю ширину реки, укреплённый тремя железными цепями и с обеих
сторон защищаемый перекрёстным картечным огнём. Объяснение
этого факта можно найти только в дерзновенной отваге и мужестве.
Обычно, в самую тёмную ночь, при сильном попутном ветре, в ту-
16
мань и под проливным дождем пробирались они мимо укреплений
перетаскивали струги через бом (бом – то же, что и бон; боновые заграждения или боны, от голландского слова boom – дерево, бревно,
шлагбаум; состоят из бревен, металлических плавучестей, связанных
цепями и снабжённых над поверхностью шипами, тросовыми или
трубчатыми ограждениями, имеют неподвижную и разводную части
для прохода своих кораблей и судов) меж его связками. Также пользовались мелководными гирлами (рукав в дельте реки или приток, соединяющий лиман с морем), где военные суда не могли преследовать
лодки, поскольку существовала опасность сесть на мель. В результате
такой тактики казаки выходили в открытое море часто без малейших
потерь. Иногда они применяли своеобразный приём: пускали по воде
брёвна, которые ударяли в бом, и держали в постоянной тревоге турецкий гарнизон, чем доводили его до того, что турки не обращали
внимания на плавни. Тогда-то донцы без единого выстрела проскакивали мимо крепости. Впоследствии казакам надоело тратить усилия
на обманные манёвры, тем более что они не всегда удавались. С казачьим упорством и смекалкой они решили проблему. Взяли и прорыли
в 1672 г. между реками Каланчей и Мертвым Донцом свой Казачий
ерик (канал), через который они уже свободно выходили в море. А
иногда, поднявшись вверх по Дону, казаки перевозили свои струги
сухим путём на реку Миус, и уже по ней спускались к морю.
Азовский паша, как только узнавал о появлении на море донской
флотилии, тут же во все стороны и по берегам моря посылал гонцов с
предостережением для жителей разных селений. Получив известие,
они заблаговременно с имуществом уходили в степь, оставляя опасный берег. Однако казаки, пользуясь попутным ветром, быстро перемещались и, порой упреждая гонцов, выходили на берег в скрытых
местах, старались нападать врасплох, и смелым натиском брали приморские крепости и селения. Подобно партизанам, донцы уклонялись
от превосходящих сил противника и появлялись там, где их меньше
всего ждали. Они быстро грузили добычу на суда и поспешно скрывались или отплывали дальше на новые поиски. Походные атаманы
проявляли осторожность и совершали нападения там, где была явная
возможность приобрести богатую военную добычу с наименьшими
потерями. При отсутствии надежды на успех они возвращались на
17
Дон в свои юрты (поселения). Если же приходилось вступать в бой с
многочисленными отрядами или кораблями врагов, казаки отступали
к морскому берегу, входили в устья рек и там затопляли свои суда в
камышах и рассыпались врозь. А затем, когда опасность миновала,
донцы вновь собирались к стругам, выливали из них воду, приправляли вёсла и как ни в чём ни бывало пускались в дальнейшее плавание по морю.
В открытом море применялась другая тактика. Если с попутным
ветром показывалось несколько военных кораблей, то донские охотники немедленно опускали парус и мачту, а также изо всех сил гребли
против ветра, стараясь заблаговременно удалиться от них. В случае
близости прибрежной полосы или мели они немедленно уходили в ту
сторону, не опасаясь в таких местах нападения. При встрече же с кораблём или галерой слабо вооружёнными пушками казаки с учётом
направления ветра обходили судно таким образом, чтобы к вечеру
солнце было позади их лодок и светило прямо в глаза неприятелю.
Примерно за час до захода солнца они приближались к кораблю на
расстояние трех-четырех вёрст (или 3,2 – 4,3 километров, или 0,5 русской мили), а с наступлением ночи подходили ближе, окружали его и
неожиданно пришвартовывались к галере сбоку, а к кораблю – с кормы или с носа. С помощью таких приёмов донцы очень часто брали
неприятеля врасплох или же своим превосходством в численности
воинов. Беспечность турок и здравый расчёт казаков обеспечивали
военные успехи донцам.
Отважные охотники не боялись во время полного безветрия открыто нападать на корабли, которые неподвижной армадой стояли
посреди моря. В таких схватках им удавалось одерживать победу.
При умеренном ветре, когда не поднималась большая волна, казаки
брали прямо на абордаж безоружные купеческие суда, не предпринимая никаких предосторожностей. Они забирали деньги, не громоздкие
товары, оружие, небольшие пушки всё то, что можно было легко разместить в их стругах. Ограбленный корабль со всем экипажем пускали на дно, прорубая его подводную часть. Так делали они потому, что
управлять большим кораблем на море донцы не умели, да и провести
его к Черкасску мимо Азова было трудно. Мешали не только крепость, но и мелководья.
18
В морских боях казаки теряли много людей, поскольку пока приставали к кораблю и взбирались на него, неприятель отвечал губительной картечью и меткой ружейной стрельбой. А если по несчастью
их замечали с кораблей ясным днем, при свежем ветре и на открытом
морском пространстве, вдали от берегов и мелей, да с попутным ветром для врагов, то настигала отважных мореходов в большинстве
своём неминуемая гибель. Военный корабль на всех парусах давил
лодки своим носом, осыпал ядрами, картечью и пускал на дно, не щадя даже сдававшихся. При такой злосчастной встрече, часто случающейся на море, казачьи струги, как стая робких птиц, рассеивались и
старались куда-нибудь удалиться от корабля. В этих столкновениях
число лодок и превосходящая численность людей не давали никакого
преимущества. И чем теснее плыли казачьи челны, тем более верная
гибель их ждала. Только малой доле счастливчиков удавалось выбраться живыми из такой переделки.
Много лодок погибало и от морских бурь, и от недостаточного
опыта кормчего. Однако всё равно находились удальцы, которые предавались опасностям с постоянным мужеством и отвагой. И кому-то
из них действительно везло. Им удавалось избежать столкновения о
скалы, уберечься при недостатке воды и запасов от преследований
врагов, которые при первой же возможности высылали военные корабли для нападения на казаков. Преодолев, все эти трудности, морские охотники редко возвращались из похода, не потеряв менее половины своих сподвижников. Но даже такие потери не отучили донцов
от морских поисков. В поход звала богатая военная добыча.
Когда же на обратном пути казаки, миновав все опасности, попадали на родной Дон, то на некотором расстоянии от Черкасска они
останавливались и поровну делили меж собой добычу. Эта традиция
получила оригинальное название – дуван дуванить (буквально: распределять награбленное). С возвращением из походного поиска у казаков начинались большие торжества.
Ещё одной важной военной традицией, сложившейся в период
активных морских походов донских казаков, являлась «третчина», то
есть когда всё Войско расходилось в поиски, походы и набеги, а треть
наличных казаков не покидала городки, чтобы не оставлять Дон не-
19
защищенным! Также на всякий случай казаки оставляли в затонах
треть своих стругов.
В тихую погоду чёрными точками рисовались на синем море казачьи лодки. Ярко сверкали вёсла, ходко шли казаки. Вдруг на ладье
кто-нибудь начинал песню. Песня пелась про героев казаков, но чаще
всего вспоминали в ней удалого атамана Ермака Тимофеевича.
На усть Дона тихого,
По край моря синего
Построилась башенка,
Башенка высокая.
На этой на башенке,
На самой на маковке
Стоял часовой казак;
Он стоял да умаялся;
Не долго мешкавши,
Бежит, спотыкается,
Говорит, задыхается:
«Кормилец наш, батюшка
Ермак Тимофеевич!
Посмотри-ка, что там на море,
Да на море, на Азовском то:
Не белым там забелелося,
Не черным там зачернелося,
Зачернелись на синем море
Всё турецкие кораблики!»
Речь взговорит надежда-атаман
Ермак Тимофеевич:
«Вы садитесь в лёгки лодочки,
На носу ставьте по пушечке,
По пушечке по медненькой,
Разбивайте корабли басурманские11.
Мы достанем много золота
И турецкого оружия!»
Кончат казаки свою песню, примолкнут, пригорюнятся, закручинятся, и сейчас же кто-либо из старых, бывалых казаков начнёт рассказывать про походы, про хитрость турецкую, про богатство пашей,
Басурман – недоброжелательное обозначение магометанина (первоначально, татарина), а также вообще иноверца, иноземца.
11
20
про то, как в крутой неволе томятся у них русские пленники, а прекрасные русские женщины наполняют темницы богатых турок.
И огнём загорятся глаза казаков, крепче налягут они мускулистыми руками на вёсла, и только пена, шипя, разбегается из-под
острогрудых кораблей!
Так жили наши деды и прадеды, донские казаки. Поход и смертный бой заменяли им годы ученья и строевой службы, в непогоду на
свежем, морском ветру закалялось их тело.
Они были воинами. Доблесть воинская была на Дону выше всего.
Храбрость, неутомимость, меткая стрельба, умение владеть оружием
ценились больше и дороже богатства. Из них выбирали в атаманы,
славили в песнях, и молва о подвигах их шла далеко по Дону, разливалась широкой волной по России, делалось славной и в чужих землях – за границей.
Казаки становятся земледельцами.
Земли на Дону были исключительно богаты, очень плодородны.
Поэтому, не перестав быть воинами, казаки постепенно перешли к
земледелию. А пахать такие земли, как на Дону, было казакам любо.
Когда запряжённый тремя, четырьмя парами круторогих быков
тяжёлый плуг режет в бескрайной степи борозду, отбеленный лемех
отваливает такую жирную, маслянистую землю, что не земля, а намазал бы, как чёрное масло, да ел. И сколько вглубь ни забирай тяжёлым
плугом, как ни взрезывай отбеленным лемехом – всё равно до мёртвой глины не доберешься, всё равно сияющая сталь отворачивает нетронутые, действенные, единственные в мире пласты – чернозём –
местами до сажени.
Заклубятся облака в горах, поползут над степями, поползут дожди, напьётся жадная земля, а потом начинает работать безумное
солнце – и засыпается страна невиданным урожаем.
В результате на Дону ссыпные лабазы были под горло забиты
хлебом, целые реки донской пшеницы шли на рынки Европы и Азии.
Кто же хозяева этого чудесного края? Донские казаки.
Зима, весна и лето на Дону.
21
Зимой донские степи полыхали морозами. Заметённые буранами
станицы отгуливали свадьбы, крестины, именины и престольные
праздники. В жарко натопленных светлицах прогуливали ночи напролёт, ели невпродых, пили вина своей давки, распевали старинные и
войсковые песни, до седьмого пота плясали лихие пляски.
А там прилетала весна, ласковая, да горячая. Разливался Дон.
Взыграв, рвал берега, вымётывал зелёные острова, легко несла пышные воды свои казачья река. Выпущенные из птичников гуси и утки
срывались, летели на большую воду – из-за птичьего гогота и кряка
не слышно было человечьего голоса. Застоявшаяся за зиму скотина,
задрав хвосты, выносилась за околицу, на желанное приволье – ржанье, блеянье, рёв, – всяк язык славил весну-красну. Хороши, горячи
кони, мчащие весну.
Синё дымилась, подсыхала степь. Станичник, помолясь, выезжал
на пашню. Неделя, другая – и вот уже залило степь от края до края
зеленью всходов, да сивыми ковылями. Радостным цветом зацветали
сады. Реки и озера кипели рыбой, сети не держали рыбы.
Станичники выезжали на покос целыми семьями, с бабами, ребятишками, принятыми работниками. Кругом, насколько глазу хватало,
расстилались зреющие нивы, да травы в человеческий рост. В траве
блистали косы, взмокшие, линючие рубахи обтягивали спины косарей. Горьковатый дым костров плыл над степью; под самые звёзды
взлетала молодая песнь.
К Петрову дню12 стеной вставали хлеба – калёный колос13,
наливное зерно. Солнце обдавало степь потоками огня.
Петров День – великий праздник православного календаря, отмечающийся 29 июня/12 июля как день святых первоверховных апостолов Петра и Павла. В
праздновании Петрова дня нашли отражение не столько христианские легенды о
святых Петре и Павле, сколько древние мифы, связанные с поклонением солнцу.
Петров день и предшествовавшая ему ночь на Юге России были посвящены гулянью. Накануне Петрова дня парни, девушки, женщины и мужчины в ожидании
восхода солнца отправлялись на возвышенное место за деревню, где всю ночь
жгли костры, варили кашу, пели, веселились. Этот обычай назывался «караулить
солнце». Считалось, что в петровское утро солнце играет на небе, переливаясь
разными цветами. Песни, игры, пляски и шутки гуляний носили ярко выраженный любовно-брачный характер. Так, например, в некоторых деревнях Южной
России ожидание солнца сопровождалось игрой «в свадьбу». «Жениха» выбирали
среди парней, а «невестой» становилась бойкая баба средних лет. Их сажали на
два колеса, и начиналась «свадьба», причем разыгрывались все этапы от сватовства до венчания. С восходом бабы стаскивали с себя сарафаны, распускали воло12
22
В долинах, в горячем затишье вызревал табак. Арбузы и дыни
были накатаны на бахчах, будто бритые головы на древнем поле битвы. Садовые деревья ломились под тяжестью плодов. На привольных
пастбищах нагуливались косяки коней и неоглядные отары тонкорунных овец. Девки рано наливались, созревали для любви. Степь родила
хлеб. Бабы рожали крепкомясых детей. Пчёлы лили медовый дождь,
виноград наливало светлой слезой, и охотник в горах ломал зверя.
Богатый край, привольная сторонушка…
сы и бегали в одной рубахе по деревне, преследуемые парнями. Девушки в это
время свистели, кричали, пели, плясали. Брачно-эротическая тематика была характерна для празднеств в честь великого солнца, дающего жизнь. Особенностью
петровского праздника были и так называемые бесчинства молодежи. Молодежь
бегала по деревне и вокруг нее с шумом, грохотом, криком, перегораживала улицы украденными у хозяев предметами: боронами, ушатами, бочками, выдернутыми из изгороди кольями, забирала все, что не было убрано с улицы, залезала в
огороды, вытаскивая овощи. Подобные бесчинства парней и девушек, по мнению
многих ученых, носили ритуальный характер и были связаны с изгнанием нечистой силы. В России на Петров День молодожены посещали родителей невесты;
поскольку к Петрову Дню кончался Петров пост, то говорили, что молодожены
приходят «на сыры». К этому дню отец невесты готовил для дочери новые вилы и
грабли и дарил ей в Петров День, чтобы молодая женщина в новой семье могла
участвовать в предстоящем сенокосе.
13 Калёный колос – готовый для уборки, налитый зерном.
23
Очерк второй. Выдающиеся полководцы казачества.
Донское казачество подарило России немало героев, выдающихся
полководцев. Поэту Г.Чулкову принадлежат отличные строки о них.
Исторический, бесконечной борьбы,
Край казачества, вольности, славы,
Подвергался не раз ты ударам судьбы,
Сын свободный великой державы…
Ты героев гнездо, где родился Ермак,
Где явился граф Платов, Бакланов,
Богатырь-чародей, нагоняющий страх
На чеченцев и гордых османов!..
Покоритель Сибири – геройский атаман Ермак Тимофеевич.
Приведу две изумительные цитаты, которые содержат оценку похода Ермака.
«Казачество своей разбойной удалью подарило Руси Урал и полАзии», – писал зарубежный русский историк Г.П. Нефёдов. Известный советский поэт А.Т. Твардовский очень образно и точно представил нам завоёванную Ермаком Сибирь:
Сибирь; леса и горы скопом,
Земли довольно, что на ней
Раздаться вширь пяти Европам
Со всею музыкой своей…
Да, я причастен гордой силе
И в этом мире – богатырь.
С тобой Москва, с тобой Россия,
С тобою звёздная Сибирь.
Вскоре после завоевания Казани (1552 г.) в 1558 г. царь Иван IV
Грозный, чтобы обеспечить продвижение в Пермскую землю, лежащую вверх по реке Каме, подарил большие участки у Уральских гор
24
купцам Строгановым14 и разрешил им строить крепости, иметь пушки
и войска для защиты своих угодий. Строгановы настроили небольшие
деревянные крепости, дошли до самых Уральских гор, добывая здесь
лес, охотясь за пушным зверем и собирая камни самоцветные. Но когда подошли они к Уральским горам, которые тогда назывались Каменным поясом, их встретили отряды Сибирского царя Кучума, которые и не пустили их за горы.
Глухой осенью 1579 г., тогда, когда со дня на день ожидали, что
Волга и Кама станут и покроются льдом, по бурным волнам их показались чёрные лодки. То шёл вверх по Каме грозный донской атаман
Ермак Тимофеевич с казацкой вольницей. Шли с ним Иван Кольцо,
Яков Михайлов, Никита Пан и Матвей Мещеряк с товарищами. Все
это люди были отчаянные. Не раз останавливали они на Волге корабли, отбирали товары у перепуганных купцов и с весёлою песней гребли дальше. Казанский воевода Иван Мурашкин с целым войском по
приказу царскому гонялся за ними и не мог поймать. И вот по приглашению Строгановых казаки Ермака повернули лодки в Каму и подошли к Строгановскому городку.
Среднего роста, широкоплечий, на диво сложенный, крепкий казак был Ермак Тимофеевич. Чёрные кудри вились над ушами, взгляд
был у него быстрый, лицо чистое и пригожее. Пышно и богато оделся
атаман, подходя к Строгановскому городку, окружённый своими казаками.
Стро́гановы (Строгоновы) – крупнейшие российские купцы и промышленники, крупные землевладельцы и государственные деятели нашей страны в XVI–
XX вв. Строгановы были выходцами из разбогатевших поморских крестьян. Основателем рода считается новгородец Спиридон, современник Дмитрия Донского.
От фамилии Строгановых происходит название направления в русской иконописи конца XVI – начала XVII вв. (Строгановская школа иконописи). Они являются создателями лучшей школы в XVII в. церковного лицевого шитья – строгановского. Они положили начало строгановскому направлению в архитектурном
стиле московского барокко. Ко времени жизни Ермака Тимофеевича относятся
Аникей Фёдорович (1497–1570 гг.), основатель большого дела рода Строгановых, а
также его сын Семён Аникеевич с его внуками Максимом и Никитой. В 1558 г.
Иван IV Грозный пожаловал Аникею Фёдоровичу и его преемникам владения по
рекам Каме и Чусовой (Пермские владения). В 1566 г. земли Строгановых по их
просьбе были взяты в опричнину. Семён Аникеевич со своими сыновьями Максимом и Никитой стали организаторами похода Ермака в Сибирь. Известный российский историк Н.М. Карамзин называл Семёна Аникеевича Строганова «русским Пизарро» (испанский конквистадор, завоеватель Перу).
14
25
Ласково принятый Строгановыми Ермак остался у них, и здесь, и,
послушав их сетования на набеги Кучумовых татар, крепко задумался. Смелой душой своей чуял Ермак, что зовут его Строгановы на
славный подвиг. Это вовсе не удалой набег на Волгу – это завоевание
целого царства. Надолго придётся забыть приволье родных степеней.
Но манил его подвиг прекрасный. И, вот, собравши вокруг себя своих
удальцов, обратился он с такою речью:
«Гей вы, думайте, братцы, вы подумайте,
И меня, Ермака, братцы, послушайте.
Зимой мы, братцы, исправимся,
А как вскроется весна красная,
Мы тогда-то, други-братцы, в поход пойдём,
Мы заслужим перед Грозным Царём
вину свою.
Перейдёмте мы, братцы, горы крутые
Доберёмся мы до царства басурманского,
Завоюем мы царство Сибирское,
Покорим его мы, братцы, Царю Белому,
А царя-то Кучума в полон возьмём
И за то-то Государь Царь нас пожалует.
А я тогда-то пойду сам ко Белому Царю.
Я надену тогда шубу соболиную,
Я возьму кунью шапочку под мышечку,
Принесу я Царь Белому повинную:
Ой, ты гой еси,15 надежда
православный Царь!
Не вели меня казнить, да вели речь говорить
Как и я-то, Ермак сын Тимофеевич,
Как и я-то, Донской воровской атаманушка,
Как и я то гулял ведь по сине морю,
Что по сине морю, по Хвалынскому,
Как и я то разбивал ведь бусы корабли,
Как и те корабли все не орлёные,
А теперича, надежда, православный Царь,
Приношу тебе буйную головушку
И с буйной головой царство Сибирское!
Словосочетание «гой еси» – это былинная приветственно-величальная
формула. Употреблялась в те далёкие времена при приветствии, при обращении.
Этимологически означала «будь жив!», или «будь здоров!».
15
26
Молча слушал Ермака казачий круг. И думали казаки «думушку
единую». И сладка была им мысль искупить свои грехи, свои грабежи
и нападения на купцов великим подвигом, таким подвигом, который
прославил бы навсегда имя казачье. А слава казачья казакам была
всего дороже.
Смотрели казаки на снегом покрытые, поросшие густым лесом
горы и хотелось им перешагнуть за них, поглядеть, что там делается
за горами, какие народы там живут и как воюют. Много повидали они
на своём веку. Ходили по Азовскому и Чёрному морям, видали турецкие города, видали высокие страшные горы Кавказа, но за Каменным поясом они не были ни разу. И тянула их к себе эта неведомая,
неизвестная даль, и охотою шли они на труды и лишения походной
жизни, шли на опасные бои.
– Любо! Любо16 нам, с тобою, Ермак Тимофеевич, с тобою идти.
Любо покорить царя Сибирского и подарить его Московскому православному царю! Любо… Аминь!
Низко поклонился кругу атаман и вышел с площади. За ним
разошлись и казаки. И на другой день закипела работа.
Всю зиму стучали в лесу топоры, визжали пилы – то казаки строили себе легкие лодки. Заготовляли «зелие», то есть порох, лили пули,
устанавливали маленькие пушечки, солили мясо впрок. Строгановы
усилили небольшую дружину казаков тремястами находившихся у
них на службе воинов.
Весною 1581 г. отряд Ермака в 840 человек был совершенно готов к походу.
Чем руководствовался Ермак? Какие мысли, какие стремления,
какие чувства владели отважным атаманом? На наш взгляд об этом
прекрасно сказал русский советский поэт Дмитрий Борисович Кедрин
(1907-1945 гг.) в поэме «Ермак». По его мнению, Ермак думал так:
Не меряна вдоль и не пройдена вширь,
Покрыта тайгой непроезжей,
У нас под ногой распростёрлась Сибирь
Косматою шкурой медвежьей.
Пушнина в сибирских лесах хороша,
«Любо!» – одобрительный возглас, переносящий внутреннее состояние и
отношение человека на определённый объект, какое-либо действие, и означающий
их позитивную оценку, или поддержку другого человека.
16
27
И красная рыба в струях Иртыша.
Мы можем землей этой тучной владеть,
Её разделивши по-братски.
Мне в пору Кучумовы бармы17 надеть
И сделаться князем Остяцким18».
С маленькими силами, ничтожным числом, Ермак отправился в
поход, завоёвывать громадную Сибирь.
На пятьдесят второй день похода Ермака, 22 октября 1581 г., под
вечер, казачьи струги, шедшие по реке Иртышу, подошли к городищу
Атик-мурзы. Здесь казаки причалили и высадились. Невысокие холмы, покрытые уже почерневшим дубняком и елями, горели тысячью
огней. То был стан самого сибирского царя Кучума, засевшего с Маметкулом в крепкой засеке19 и решившегося смертным боем защитить
своё царство. Гомон тысячи голосов, ржание коней слышно было по
реке на несколько вёрст... Точно море глухо шумел стан татарский.
Тихо было в казачьем лагере. Таким маленьким казался этот стан
– всего один полк, если считать по-нынешнему, шёл против целой
армии. Но это был полк богатырей, прекрасно вооружённых, смелых,
упорных, гордых и самолюбивых! Полк казаков!
На лесной проталине, над обрывом, у глухо ропщущей реки собрались казаки. Мрачные были их лица. Незавидной казалась им доля. Зашли невесть куда, кругом угрюмые горы и скалы, хмурое, низко
нависшее небо, впереди бесконечная рать, одолеть которую нет силы.
Бармы – широкое оплечье с нашитыми на него изображениями религиозного характера и драгоценными камнями на торжественной одежде. Представляли собой металлические пластинки, как правило, круглые, реже продолговатые, с
отверстиями для крепления к одежде. Связывались и носились сразу по нескольку штук (от четырех до одиннадцати); подчеркивали высокий социальный статус
их владельца.
18 Остяки – это достаточно устаревшее название народов, проживающих в
́
Сибири: хантов, кетов (енисейские остяки), югов (сымские остяки), селькупов
(остяки-самоеды).
19 Засека – это оборонительное заграждение в лесистой местности. Одно из
серьёзнейших и наиболее трудно уничтожаемых препятствий. Устраивается из деревьев диаметром не менее 15 см, поваленных рядами или крест-накрест вершинами в сторону противника. Устраивается очень скоро. Иногда засеку усиливают,
оплетая деревья проволокой. Затрудняет перемещение пехоты и исключает манёвр кавалерии. Засеки известны с древнейших времён, применялись они и в войнах начала XX в. Использовались даже в годы Великой Отечественной войны. В
случае с Маметкулом, видимо, имеются в виду не только заградительные препоны для Ермака, но и укреплённый пункт для обороны, окружённый засеками.
17
28
– Идти назад! – глухо пронеслось по рядам казачьим, когда вышел Ермак.
Смоляные факелы освещали его лицо. В доспехах и металлическом шлеме, из-под которого вились чёрные кудри, он весь был порыв и мужество. Красные отблески огней играли на стали его кольчуги, будто кровавые пятна. Он взялся за шапку.
– Помолчи, честная станица! – раздались возгласы. – Атаман слово держать будет! Стихнул весь круг казачий.
– Идти назад? – тихо, но сурово сказал он. – Идти назад через
безлюдную и мрачную пустыню, идти за горы, покрытые глубоким
снегом. Идти пешком, потому что реки замёрзнут!..
– Ермак вздохнул. Вздохнул, как один человек, и весь круг войсковой.
– Вернуться домой на тихий Дон и что сказать!? Вернуться без
славы! Нас спросят дома старики, нас просят жёны и дети: вот вы
пропадали два года за Волгой, что сделали вы?
Молчание царило в кругу. Напряжённо слушали казаки речь своего атамана. Ермак умел говорить, недаром про него и в песне поётся:
«Ермак возговорит, как в трубу вструбит». Серебром лилась его речь.
– Что ж, атаманы молодцы, решайте: идти нам со срамом домой,
чтобы жёны смеялись над нами, чтобы родители прокляли нас, и не
было никогда от нас благословения, или вернуться после победы покорителями царства Сибирского?!
Огнём загорелись глаза казачьей вольницы. Слетели порывом
шапки с косматых голов, поднялись руки, творя крестное знамение,
поклялись казаки либо умереть, либо победить Кучума-царя. «Смерть
– лучше отступления!» – говорили казаки. Задумчивые расходились
казаки по своим шалашам и там тихо беседовали, точили оружие, отсыпали порох, готовили пули.
И слышалось всюду одно слово, одна клятва между односумами:20
В ранний период существования у казаков был распространен обычай
жить по 10–20 человек в одном курене (жилище) с общим хозяйством. Донцы состояли как бы в одной «суме», или «коше», по выражению того времени. Этот
обычай породил затем понятие «односумы». Они и в походе, и в бою держались
вместе.
20
29
– Если ты жив останешься, расскажи дома, как меня убили! – потому что каждый подготовил себе славную смерть!..
На рассвете, 23 октября, казаки ударили на приступ укреплённого
Кучумом селения Чувашева.
Засвистали пули казачьи, загремели ружья и навстречу им полетели тучи стрел. Татары, видя, что казаков очень мало, сами проломили засеки в трёх местах и живыми людскими потоками устремились на казаков. Это был отчаянный бой. Каждый понимал, что от того, кто победит, зависит быть или не быть тому живому. Летописец,
записавший, как происходила эта битва, написал – хватали друг друга
за руки, чтобы помешать наносить удары. Но под могучими ударами
казаков густые толпы татар стали редеть. Раненый царевич Маметкул
был переправлен с приближёнными людьми на другую сторону реки
Иртыш. Татары начали беспорядочно отступать. Кучум той же ночью
ушёл в свою столицу Сибирь. Там быстро собрал свои пожитки, жён
и бежал с ними в степи.
26 октября 1581 г. казаки заняли Сибирь, и в ханских дворцах и
торговых рядах нашли богатую добычу: золото и серебро в сундуках,
золотом тканые материи и царские уборы, дорогие меха и драгоценные камни. Ермак зазимовал в Сибири. Его дружина разместилась в
покинутых домах; по окрестным городам и сёлам были посланы гонцы с известием, что казаки не сделают зла тому, кто добром вернётся
в свои дома, примет клятву на верность царю Московскому и будет
послушен Ермаку. И вот из лесов стали возвращаться мирные татары.
Казаки принимали их ласково, помогали им на первых порах. И слух
о том, что Ермак правитель добрый, пошёл по всей Сибири. Юрты и
отдельные кочевья спешили заявлять Ермаку о том, что они верны
русскому царю, и доносили казакам о всяком движении своего бывшего царя Кучума и его войска.
Кучум от горя совсем одряхлел, потерял зрение и скитался одинокий по Ишимской степи. Оправившийся от раны Маметкул своими
наездниками окружил казачий стан и захватывал одиночных казаков,
возвращавшихся с поездок.
Но следил за ним и Ермак… Его удальцы не спали зимою. Из
пешей рати, шедшей на судах, к весне дружина Ермака обратилась в
отличную конницу. Татары окрестных Сибири юртов, стали друзьями
30
казаков, они донесли, что Маметкул с небольшим отрядом стал на реке Вагое. Это было весной 1583 г. Ермак отправил против него сотню
в 60 человек. Казаки напали ночью на татарский стан. Большинство
татар они умертвили сонными, а самого Маметкула взяли в плен, живым доставили Ермаку. Как только вскрылись реки, опять на судах
пошли казачьи отряды, широко раздвигая завоевания Ермака. Не одна
казачья голова легла на приступе сибирских городов.
В самой Сибири снаряжались посольства к Строгановым и Московскому царю. Отбирались лучшие меха, 2499 соболей, 20 чернобурых лисиц и 20 бобров, лучшие камни, отсыпалось самородное золото, заворачивались и зашивались в рогожи драгоценные шапки и
наряды Кучума. Начальником летучей станицы с подарками царю
Иоанну IV, которыми бил челом донской казак Ермак Тимофеевич, –
был назначен лучший дружинник Ермака – Иван Кольцо. Ему наказано было, прибыв в Москву, бить челом царю царством Сибирским.
Поэт Дмитрий Кедрин так описывает встречу посольства с Иваном Грозным:
…Мы в Кучумову землю пошли
Загладить бывалые вины.
В Сибири, от белого света вдали
Мы бились с отвагою львиной:
Там солнце глядит, как сквозь рыбный пузырь,
Но мы, государь, одолели Сибирь!
Нечасты в той дальней стране города,
Но стылые недра богаты.
Пластами в горах залегает руда,
По руслам рассыпано злато.
Весь край этот, взятый в жестокой борьбе,
Мы в кованом шлеме подносим тебе!
Немало высоких казацких могил
Стоит вдоль дороженьки нашей,
Но мы тебе бурную речку Тагил
Подносим, как полную чашу.
Прими эту русскую нашу хлеб-соль,
А там хоть на дыбу послать нас неволь!
...Иван поднялся, и, лицом просветлев,
Что тучею было затмилось,
Промолвил: – Казаки! отныне свой гнев
31
Сменяю на ласку и милость.
Глаз вон, коли старое вам помяну!
Вы ратным трудом искупили вину.
Поедешь обратно, лихой есаул,
Свезёшь атаману подарок.
Царь простил казакам все прежние их разбои на Волге, пожаловал посланных деньгами и сукнами на одежду, золотую парчу, разрешил атаману Кольцо набирать в Московской земле охотников для заселения Сибири и повелел отправить Маметкула в Москву. Царь подарил Ермаку латы, серебряный кубок и шубу с барского плеча.
Ратный крестник Ермака Маметкул оказался и в Москве храбрым
воином. Он дослужился в русских войсках до чина воеводы – что отвечает нынешнему генералу, – и воевал со шведами, отличаясь мужеством и искусством.
Отправив атамана Кольцо в Москву, Ермак ушёл с казаками на
север Сибири. Во всех городах он объявлял жителям о подчинении их
Московскому царю и оставлял казаков для порядка. Так, в походах и
трудах провёл он лето и зиму 1582 г. Осенью 1853 г. он возвратился в
Сибирь, и здесь его встретил прибывший из Москвы атаман Кольцо.
Радостна была встреча атаманов. Собрался круг казачий и с увлечением слушали донцы рассказ посланца о царском приёме. Сибирский князь надел привезённые от царя доспехи, казаки целовались
друг с другом, поздравляли один другого с царскими милостями, делили деньги, делили сукна. Гуляли и пели песни, восхваляя своего
атамана.
Казаки дружили с татарами и остяками и доверяли им во всём.
Сами честные и правдивые в дружбе и товариществе они считали и
татар честными, истинными товарищами. Атаманы казачьи ездили в
гости к мурзам, пировали с ними и вели долгие беседы. Татары, между тем, готовили измену. Они льстили казакам, низко кланялись им,
пировали с ними, клялись, что они стали братьями, а сами задумывали жестокую месть. Летом как-то атаман Иван Кольцо гостил с 40 казаками у мурзы Карачи. Как всегда пили пьяную бузу21, слушали, как
заунывно пели под звон струн слепые певчие, смотрели медленный
Пьяная буза – алкогольный напиток, который изготавливается путём заливания кипятком каши из нескольких смешанных круп, а веселящий эффект
обеспечивает добавляемый хмель. Буза – это татарская водка.
21
32
танец татарок. Ночью беспечно полегли все спать, без часовых и без
оружия. Забыли казачью сноровку. Под утро никто не встал. Всех зарезал, никого не пощадил жестокий Карача.
Ермак взял 50 казаков и с ними на лодках поплыл вверх по Иртышу. Несколько дней казаки гребли между лесом и угрюмых скал.
Они дошли до застав, но нигде не нашли татар. Ермак, проведя весь
день в поисках, к ночи с 5 на 6 августа вернулся к лодкам и расположился на ночлег. Ночь была тёмная, лил дождь, ветер шумел вершинами деревьев. Усталые казаки заснули крепким сном. Татары, следившие за казачьим отрядом с другого берега Иртыша, переправились
через реку и напали на сонных казаков. Только двое проснулись, Ермак и ещё один донец. Ермак отчаянно сопротивлялся, но, видя, что
он один, что погибла его верная дружина, бросился в Иртыш, в
надежде доплыть до лодок. Но тяжёлые доспехи, подаренные ему
Иоанном, тянули его ко дну, усталость брала своё, обессиливались
руки, туманилась голова – и погиб великий донец, князь Сибирский,
не доплыв до стругов.
Другому простому казаку, удалось пробиться. Он бежал в Сибирь
и рассказал там о гибели атамана.
Умер Ермак, погиб в Иртыше, в отчаянной схватке с татарами.
Но умерло только бренное тело его. Сам он, великий казачий атаман,
жив и доныне…
Жив в песнях казачьих – старых и новых. И теперь казаки в мощной песне вспоминают бурную ночь с 5 на 6 августа 1584 г. Кто не
знает этой песни, составленной из стихотворения известного стихотворца русского К.Ф. Рылеева?
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.
Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы
Среди раскинутых шатров
33
Беспечно спали близ дубравы.
«О, спите, спите, мнил герой:
«Друзья, под бурею ревущей!
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий.
Кто жизни не щадил своей,
Опасность в сечах презирая,
Тот будет думать ли о ней,
За Русь святую погибая?»
Страшась вступить с героем в бой,
Кучум в шатрах, как тать22 презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окружённый.
Мечи сверкнули в их руках –
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина.
Ермак воспрянул ото сна,
И гибель зря, стремится в волны;
Душа отвагою полна;
Но далеко от брега чёлны!
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжёлый панцирь – дар Царя Стал гибелью его виною.
Ревела буря… Вдруг луной
Иртыш на миг осеребрился
И труп, извергнутый волной,
В стальной кольчуге озарился
На смерть Ермака написаны и ещё стихи, сочинённые А.А.Д.
За Уральским хребтом,
За рекой Иртышём
На далёких отрогах Алтая,
Стоит холм, – и на нём,
Под кедровым шатром
Есть могила, совсем забытая.
22
Тать – название вора в Древней Руси.
34
Много лет уж стоит, и курган сторожит
Этот кедр одиноко угрюмо.
Вкруг него ни куста… Вся дорога пуста
И тиха. Нет ни звука, ни шума.
Хищный враг не летит,
Дикий зверь не бежит
Этим местом: здесь кроется диво.
Заколдован курган. С ним и кедр великан,
Что разросся так пышно, красиво.
Говорят, что под ним великан исполин
И в броню, и кольчугу одетый,
Беспокойно лежит, потому что зарыт
По обряду отцов не отпетый.
Триста лет, говорят, это было назад,
Рыбаки в Иртыше неводили
И, в мереже одной, здесь,
На берег крутой –
Вместо рыб – мертвеца притащили.
Был в броне боевой, был в кольчуге стальной,
Роста страшного – пойманный в сети.
И дивились ему, великану тому,
Рыбаки простодушные эти.
Но, не зная, как быть,
Как покойника сбыть,
Чтоб на грех не затеять бы дело,
Порешили всё скрыть и скорее зарыть
Это мёртвое, страшное тело.
И с тех пор, только день перейдёт в ночь
и тень
Из могилы покойник выходит
И всю ночь напролёт, по холму взад вперёд
С тяжким стоном задумчиво бродит.
Этот стон гробовой над уснувшей землей
По расщелинам гор раздаётся,
Ужасая собой, даже кедр вековой,
Что от стонов от этих трясётся.
35
Есть в народе молва, что порою слова
Можно слышать, к могиле склонитесь:
«Я – донской был казак, по прозванью Ермак,
О покое моём помолитесь».
Однако не заглохло Ермаково дело. Казаки, ушедшие на Русь из
Искера23, скоро вернулись с новой силой и покорили то, что Ермак завоевал. А потом русские люди стали продвигаться всё дальше. Кончилось тем, что вся огромная страна, которая ныне называется Сибирью, сделалась Русскою землёю.
Но немало воинов и землепроходцев при завоевании Сибири погибли. О них печальное стихотворение поэта.
Морозным северным сияньем
Ночь осыпалась с высоты.
Ту ночь открыли россияне
За деревянные кресты
За одинокие погосты,
В ущельях голых и гнилых,
По всей тайге белеют кости
Бездомных прадедов моих.
А.И. Солженицын говорил об освоении Сибири: «Сибирь мы взяли одним богатырским движением. Там война была с одним татарским ханством на Иртыше, а потом и войны не было. Шло могучее –
не так, как громили и сжигали индейцев в Америке: могучее освоение
Сибири, и Аляски, и северной Калифорнии, и всё это за одно столетие… Гигантские, гигантские подвиги…
С приходом русских прекратились многочисленные междоусобия
у якутов, бурят, чукчей с юкагирами и др.; у якутов время до прихода
русских так и названо «время кровавых битв… более того: русские не
нарушали внутренней организации аборигенных народов…
За XVII в. малочисленные предприимчивые русские люди освоили огромный сибирский континент, до Охотского моря, устьев Яны,
Индигирки и Берингова (Дежнева) пролива – и основывали пашенное
хозяйство на просторах, никогда его (кроме малых местностей) не
знавших; уже к концу XVI в. вся Сибирь питалась своею рожью.
Пашни доходили на север до Пелыма, Нарыма, Якутска, а в начале
Искер (Сибирь, Сибир, Сибер, Ибер, Кашлык) – город, столица Сибирского
ханства. Находился на правом берегу Иртыша при впадении реки Сибирки, в 17
км выше современного города Тобольска.
23
36
XVIII в. были уже и на Камчатке: и повсюду коренные народы обменивались с русскими хозяйственным и охотничьим опытом».
Потомки не забыли Ермака. В Тобольске, главном городе Западной Сибири, первой покорённой Ермаком, поставлен ему в 1838 г.
памятник с надписью: «Покорителю Сибири – Ермаку». Другой памятник поставлен в 1904 г. на пожертвование донцов, в Новочеркасске, в войске Донском, на родине Ермака. На этом памятнике
надпись: «Ермаку – донцы».
«Вихревой атаман» Матвей Иванович Платов.
Пожалуй, самым знаменитым из казачьих полководцев был атаман Матвей Платов. Казаки Платова сыграли огромную роль в разгроме армии Наполеона. Он называл казаков «исчадием ада». Французские генералы в отчаянии доносили: «Не знаешь, как против казаков действовать: развернёшь линию, – они мгновенно соберутся в колонну и прорвут линию; хочешь атаковать их колонною, – они быстро
развёртываются и охватывают её со всех сторон!..» Писал про них и
атамана Платова поэт Василий Андреевич Жуковский (1783-1852 гг.):
Хвала! Наш вихорь атаман!
Вождь невредимых Платов.
Твой очарованный аркан24
Гроза для супостатов.
Орлом шумишь по облакам,
По полю волком рыщешь,
Летаешь страхом в тыл врагам,
Бедой – им в уши свищешь!
– Они лишь к лесу – ожил лес:
Деревья сыплют стрелы.
Они лишь к мосту – мост исчез,
Лишь к сёлам – пышут сёлы…
Донской казак, сын войскового старшины, Платов стал почётным
доктором Оксфордского университета (Англия). Начав казачью службу в 13 лет, стал генералом, к нему обращались «Ваше сиятельство».
Он участвовал в подавлении пугачёвского бунта, взятии Очакова и
Измаила. На совете, собранном Суворовым перед штурмом Измаила,
Аркан – веревка с петлёй на конце, предназначенная для набрасывания
вокруг цели и последующего затягивания при натяжении веревки.
24
37
Платов первым произнёс: «Нужно штурмовать». Наполеон подарил
ему свою табакерку и в ответ получил от него… лук со стрелами.
Портреты Платова рисовали на фарфоровых тарелках, ткали на платках, изображали на хрустальных чарках. При нём впервые стали составлять историю Войска Донского. В городе, который основал Платов, у него не было собственного дома. 50 лет он провёл в походах и
получил прозвище «героя-победителя всех врагов!»
За свои подвиги он был награждён родиной всем, чем можно было наградить. Платов имел высший чин – генерала от кавалерии, имел
графское достоинство, кроме того, он носил ордена: святого апостола
Андрея Первозданного, святого Александра Невского, алмазами
украшенный, святого Великомученика и Победоносца Георгия 2-й
степени Большого Креста, святого равноапостольного князя Владимира 1-й степени и святого Иоанна Иерусалимского, австрийский
крест Марии-Терезы 3-й степени, немецкие кресты Чёрного и Красного орла 1-х степеней, портрет английского принца-регента на ленте
Голубой Подвязки, саблю с надписью «За храбрость», алмазами
украшенную, жалованную императрицей Екатериной II, бриллиантовое перо на кивер с вензелем25 государя Александра I, пожалованное
после Лейпцигского сражения, саблю от города Лондона и три медали: за взятие Измаила – именную, за 1812 г. и дворянскую.
Но дороже и важнее всех этих титулов, званий, орденов и медалей была та величайшая слава полководца и кавалерийского начальника, которая тесно сплела имя Платова со славным именем казаков.
Платова знала вся Россия, более того, его знала вся Европа. А
между тем, Платов был и остался простым человеком и не изменил
простым казачьим обычаям. Обладая громадной памятью, он помнил
и знал не только всех генералов и офицеров, но помнил и многих казаков. Честь и славу казацкого войска он ставил выше всего. Он был
приветлив со всеми. Часто на Кавказе он входил в хижину простого
горца и запросто с ним обедал. Он не брезговал и простым татарским
обедом, и оттого его уважали и любили все татары и горцы, жившие
тогда в казачьем войске.
В 1853 г. в Новочеркасске, напротив Атаманского дворца, казаки,
на деньги, собранные по добровольной подписке, поставили своему
25
Вензель – стилизованное изображение начальных букв собственных имен.
38
атаману, графу Платову бронзовый памятник. Платов изображен пешим, в кивере26, в донском чекмене27, за которым висит раздуваемая
ветром короткая бурка28, в правой руке у него обнажённая сабля, в
левой – атаманский пернач29. На гранитной подстановке золотыми
буквами написано: «Атаману графу Платову за военные подвиги
1770-1816. Признательные казаки». Вокруг памятника поставили отбитые у французов в 1812 г. пушки.
В годы советской власти памятник был снят с пьедестала и заменён скульптурой В.И. Ленина. В мае 1993 г. памятник донскому атаману восстановили в прежнем обличье.
Яков Петрович Бакланов – прославленный казак-богатырь.
Ки́вер – это весьма распространённый военный головной убор, существовавший в русской армии с 1803 по 1846 гг., а в конно-гренадерских подразделениях вплоть до Первой мировой войны. Эти головные уборы были высокие, тяжёлые и весьма неудобные. При Николае I кивера доходили до 25 см высоты и
напоминали перевёрнутые вверх дном вёдра. Во время парадов они украшались
султанами почти 50 см длиной, так что весь головной убор достигал в высоту около 73,5 см.
27 Чекмень – это вид старинной верхней одежды казаков. Чекмень шился из
плотного сукна, сужался в талию, но имел широкие рукава, стянутые в запястье
манжетом. По основным линиям кроя и по способу запахивания правой полы на
левую, внешне подобен скифским кафтанам с древних изображений, а также кавказской черкеске. Наиболее распространённым считался чекмень длиною до колен. Парадно-выходной чекмень шился на 15-20 сантиметров длиннее обычного.
Передние полы чекменя изготавливались цельными, сукно для спинной детали
разрезалось по талии, при этом грудь была открытая почти до самого пояса, как в
черкеске. Полы этого казачьего одеяния обшивались по кругу широкой парчовой
или узорчатой цветной ширинкой. Рукава часто имели разрез по внешнему шву
между локтем и плечом, так что имелась возможность их откидывать за спину.
Парадный чекмень носился казаками нараспашку поверх бешмета и холодного
оружия, а повседневный чекмень стягивался поясом, на котором снаружи навешивалась привычная казачья шашка.
28 Бурка представляла собой длиннополый войлочный плащ без рукавов с
подчеркнуто выдающимися в стороны прямоугольными плечами.
29 Пернач (пернат) – древнерусское холодное оружие ударно-раздробляющего
́
действия. Представляет собой разновидность булавы, к головке которой приварено несколько (до двух десятков) металлических пластин (перьев). Большое распространение получила разновидность одноручного пернача с шестью перьями,
называемая шестопёром. На древке пернач имел кольцеобразные валики, которые служили гардой и опорой для рук. Противоположный головке конец пернача
мог заканчиваться острым наконечником. У донских атаманов пернач использовался как знак власти вплоть до гражданской войны в России 1917–1922 гг.
26
39
С 1801 по 1864 гг., т.е. на протяжении 63 лет шла Кавказская
война. Эта война не походила ни на одну из привычных войн. Враг
был повсюду. Сегодня – это вполне «мирный татарин», а завтра он
брался за винтовку и из-за скалы стрелял по нашим казакам и солдатам. Всё население Кавказа – юноши, старики, женщины – были прекрасными воинами и отличными наездниками. Жители исповедовали
магометанскую веру. Их священники призывали их в войне с христианами, обещая им очищенную от грехов и вечную жизнь за убийство
русских. Ко всему этому местность была такова, что действовать
большими отрядами было невозможно. Отряды двигались… да что
двигались – отряды пробирались по тропинкам, по которым ходили
только дикие козы. Один неверный шаг, и падаешь с громадной кручи
в каменный мешок. В долинах росли дремучие леса. Дубы, орешины,
вязы, дикие яблони буйной толпой спускались с гор в долины. Плющ
обвивал их стволы; кусты тёрна, перемешавшись с высокой травой,
образовали такую чащу, через которую мог пробраться только дикий
барс или чеченец, выросший в этих лесах. Тропинки были редки –
каждая вела в засаду, на верную смерть. Тут мира не было никогда.
Иногда по нескольку месяцев всё тихо: притаились чеченцы в горах.
Вдруг грянет вестовая пушка и поднимет тревогу в нашем укреплении. Беда, если прозевают казаки! – пожар поднимется заревом к
небу, и обезглавлены острыми шашками защитники городка. Тут, на
Кавказе, была жизнь такая же, какую некогда вели в донских степях
казаки, борясь с татарами.
Сюда, на эту вечную войну, шли донские казаки. В 1846 г. на
Кавказ с 20-м донским казачьим полком прибыл войсковой старшина30 Яков Петрович Бакланов.
Войсковой старшина – чин, воинское звание. Название этого чина произошло от старинного наименования исполнительного органа власти у казаков, от
так называемого войскового старшины. Старшины изначально считались наиболее почитаемыми людьми. Поэтому их часто выбирали атаманами, командирами
и другими начальниками. Постепенно к концу XVII в. сложился особый социальный слой – старшина (с ударением на «и»). Это несколько десятков родов, наиболее известных, традиционно уважаемых, отличающихся высоким уровнем грамотности и состоятельностью. С вхождением казачества в состав российской армии закрепилось в казачьих войсках воинское звание войскового старшины. С
1754 г. оно приравнивается к майору, а с упразднением последнего в 1884 г. – подполковнику. Войсковой старшина носил погоны с двумя голубыми просветами на
серебряном поле и тремя большими звёздами.
30
40
Шестнадцатилетним мальчиком Бакланов был зачислен на службу урядником31 в казачий Попова полк и вместе с отцом, командовавшим в этом же полку сотней, пошел в Крым. В самый день отхода
Якова Петровича на службу, отец его отслужил молебен и сказал ему:
– Служи, Яков, верой и правдой Богу, Государю и нашему великому Донскому войску. Помни всегда, что твой отец без малейшего
покровительства, одной честной службой дошёл до штаб-офицерского чина32. Храни нерушимо простоту отцовских обычаев, будь строг к
себе, а больше всего – не забывай свою благодатную родину, наш Тихий Дон, который вскормил, взлелеял и воспитал тебя!..
В 1834 г. с донским казачьим Жирова полком Бакланов первый
раз попал на Кубань, в кавказские войска, бывшие под начальством
генерала Засса. Этот генерал от обороны перешёл к наступлению,
двинул наши полки на Кубань и начал целый ряд набегов на татар,
живших между реками Кубань и Лаба.
Здесь Бакланов узнал, что такое Кавказская война. Недёшево далась она ему, – «но спасибо Зассу и горцам, – говорил Яков Петрович,– они меня научили многому»…
Никто в Баклановском полку не смел во время боя покинуть рядов; легкораненые должны были оставаться на фронте. Те, кто лишился лошади, должен был биться до той поры, пока не добывали себе новой.
– Покажи врагам, – говорил Бакланов, – что думка твоя не о жизни, а о славе и чести Донского казачества.
Сам Бакланов был необыкновенно и приметлив и памятлив на
местность. Казаки знали, что с ним не пропадут, Так, обучив свой
полк, Бакланов начал делать со своими казаками набеги на чеченские
аулы, отбивать у них скот, врываться в самое гнездо их, делать то, на
Уря́дник – чин унтер-офицера в казачьих войсках (нижний офицерский
чин). Урядник в казачьих войсковых частях начальник из рядовых; старший
урядник непосредственный командир взвода, младший урядник – его помощник.
32 К штаб-офицерским званиям относилась группа офицеров русской армии
от майора до полковника, обычно составлявших штаб и носивших, в отличие от
обер-офицеров, эполеты с бахромой, то есть особые наплечные, преимущественно
офицерские знаки различия. У казаков первым штаб-офицерским званием было
звание войскового старшины. После реформы Александра III в 1884 г. есаул
практически вошел в эту когорту, поэтому из штаб-офицерских чинов в казачьих
войсках убрали звено майора. В результате этого изменения военнослужащий из
капитанов сразу становился подполковником.
31
41
что раньше немногие из линейцев33 отваживались. Имея лазутчиков
из местных жителей, из которых наиболее известны – Али-Бей и Ибрагим, Бакланов всегда налетал на неприятеля, появлялся, как снег на
голову. Чеченцы трепетали перед ним, и скоро имя грозного Боклю,
как называли горцы Бакланова, стало страшным для всей Чечни. Донские дротики34 уже не называли более презрительным камышом.
«Даджал» – это значит – дьявол, – вот было обычное наименование
чеченцами Бакланова.
А он и лицом, и сложением был грозен (богатырский рост составлял 202 см). Лицо его было изрыто оспой, громадный нос, густые,
нависшие на глаза брови, глаза, мечущие молнии, толстые губы и бакенбарды, вьющиеся по ветру.
Рассказывают, что раз пришли к казакам черкесы и просили казаков показать им Бакланова. Они хотели убедиться, что грозный Боклю, действительно, «даджал», то есть чёрт.
Очередной казак доложил об этом Бакланову.
– Проси! – сказал Бакланов. Живо засунул он руку в печь и сажей
вымазал себе лицо.
Черкесы вошли, встали в избе и в страхе жались друг к другу.
Яков Петрович сидел и дико водил глазами, выворачивая их. Потом
он поднялся и медленно стал приближаться к гостям, щёлкая зубами.
Испуганнее черкесы начали пятиться к дверям и, наконец, шарахнулись из комнаты.
– Даджал! Даджал! – кричали они.
Грозен был Бакланов в бою.
Линейцы – часть кубанских казаков, проживающих в отделах Кавказском,
Баталпашинском, Лабинском, в части Екатеринодарского и Майкопском, т.е. восточной части Кубани. Пополнялись линейцы различными казачьими подразделениями, которые размещались полосой в населённых пунктах на укреплённых
линиях примерно от района Кавказских Минеральных Вод до Краснодара.
34 Дротик – это метательное оружие, представляющее собой копьё, несколько
́
уменьшенное и облегчённое по сравнению с копьями для конного или рукопашного боя (как правило, имеет общую длину порядка 1,2–1,5 м) и соответствующим
образом уравновешенное для удобства метания. В те времена в донских полках
ратовье (древко) дротика выкрашивалось в чёрный цвет. Казачьи дротики были
существенно короче –70-120 см длины. Но вес их при этом превышал 0,5 кг, что
позволяло пробивать лёгкое защитное снаряжение. Метались короткие дротики
на небольшие расстояния – около 10-15 м.
33
42
О Бакланове можно сказать словами поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»:
Витязь щедрый и бесстрашный, горделивый на коне.
Никакой ему противник не опасен на войне.
Это был «герой отважный, наделённый силой львиной». Он мог
бы сказать о себе фразой из той же поэмы:
Я выносливей металла,
Оттого меня доселе пламя смерти не пожрало.
Это был «лев, сильнейший между львами».
То, что Бакланов кидался в самую сечу боя и выходил целым и
невредимым, то, что, даже будучи тяжко ранен, он оставался в строю,
внушило и казакам и солдатам мысль, что он заколдованный, заговорённый, что его можно было убить только серебряной пулей. И верили ему, и обожали, и боялись его казаки.
Скоро с молодцами-казаками, готовыми жизнь отдать за него, за
славу Дона, Бакланов стал страшен всему Кавказу. Во всей кавказской армии, в казачьих полках знали тогда песни про Я.П. Бакланова.
Честь прадедов-атаманов,
Богатырь, отец лихой,
Здравствуй, храбрый наш Бакланов,
Разудалый наш герой.
Славой, честию завидной
Ты сумел себя покрыть:
Про тебя, ей-ей, не стыдно
Песню громкую сложить!
Ты геройскими делами
Славу дедов и отцов
Воскресил опять меж нами,
Ты – казак из казаков!
Сыт железной просфорою35,
Просфора́ (от греческого προσφορά – приношение, во множественном числе: про́сфоры), просвира́ – богослужебный литургический хлеб, употребляемый в
православии для таинства Евхаристии (благодарения; причастия к божественному; акта взаимной жертвенной любви) и для поминания во время проскомидии
(первой части богослужебного обряда) живых и мёртвых. В настоящем контексте
слово «просфора» использовано в аллегорическом смысле. Имеется в виду закалённый в боях воин.
35
43
Спишь на конском арчаке36
И за то прослыл грозою
В Малой и Большой Чечне…
8 апреля 1850 г. предстояла смена донским полкам, находившимся на Кавказе. 20-й Донской казачий полк должен был идти домой, а с
ним вместе и его командир, грозный для горцев Боклю. Но Бакланов
так нужен на Кавказе, без него так осиротели бы полки кавказские,
что князь Воронцов просил атамана и военного министра об оставлении Бакланова на линии и о назначения его командовать вновь прибывающим полком. Просьба эта была исполнена, и Бакланов стал командовать 17-м казачьим полком.
Трогательным было прощание Бакланова с родным 20-м Донским
казачьим полком. Когда он выезжал к полку – все эти железные богатыри, увешанные крестами, плакали от правого до левого фланга, как
малые лети. Сжималось сердце у грозного «Даджала», он отвернулся
в сторону, махнул рукой и, молча, выехал из ворот укрепления.
Пришедшие с Дона казаки расспрашивали у старых, что за командир Бакланов.
– Командир такой, – говорили казаки, – что при нём и отца родного не надо. Если есть нужда – иди прямо к нему: поможет и добрым
словом, и советом, и деньгами. Простота такая, что ничего не пожалеет, последнюю рубашку снимет и отдаст, а тебя в нужде твоей выручит. Но на службе, братцы мои, держите ухо востро: вы не бойтесь
чеченцев, а бойтесь своего командира: шаг назад – в куски изрубит.
Бакланов сейчас же принялся и из нового полка готовить железных богатырей, героев-баклановцев.
Вскоре горцам пришлось окончательно убедиться, что грозный
Боклю действительно настоящий дьявол. Как-то к Бакланову пришёл
ординарец и доложил, что его желает видеть лазутчик.
– Который? – спросил Бакланов.
– Али-бей, – ответил ординарец.
– Проси сюда.
Горец таинственным шёпотом стал докладывать:
Арчак – это деревянный остов седла, состоящий из передней и задней луки
и двух боковых лавок. Казаки иногда вырезали арчак из цельного березового
корня и свили (место в древесине с волнистым, сильно изогнутым или спутанным
расположением волокон).
36
44
– Шамиль позвал из гор стрелка, и стрелок на Коране поклялся
тебя убить. Стрелок приехал в наш аул. Много хвастал. Он говорит,
что на пятьдесят шагов разбивает куриное яйцо, подброшенное кверху. Ну, только наши старики ему говорят, что они видали, как ты на
полтораста шагов убиваешь муху.
Смотри, Джанем, – говорят ему наши старики, если ты промахнёшься, – Боклю положит тебя на месте».
– Ну что же горец? – спросили Али-Бея офицеры.
– Ничего, – ответил чеченец, – побледнел, немного, однако, скоро
оправился. – Я, говорит, только раз в жизни промах давал, да и то мне
тогда семь лет было. Я, говорит, на Коране клялся. Он завтра на батарейке37 за рекой Мичиком засядет и будет тебя ждать.
На другой день Бакланов поехал к батарейке, где его ожидал знаменитый стрелок Джанем.
Чеченец трижды стрелял в Бакланова и трижды промахнулся. Бакланов сразил чеченца первым же выстрелом. Пуля попала ему между
бровей и прошла через голову.
И наши, и чеченцы внимательно следили за этим состязанием и,
когда Бакланов поехал к своим, наши войска приветствовали его громовым «ура», а чеченцы, махая папахами, вскочили на завалы и кричали: «Якши Боклю! Браво Боклю! Молодец, Боклю!» И долго после
этого в Чечне говорили: «не хочешь ли убить Бакланова»? – и останавливали этим вопросом расхваставшихся стрелков.
Но железное здоровье Бакланова пошатнулось. Хотя ему всего
было 55 лет, но годы его жизни прожиты были во время постоянных
походов и боевых тревог. Остальное время жизни он провёл в Петербурге. 18 января 1873 г. не стало казака-богатыря. Его похоронили в
Петербурге, в Новодевичьем монастыре, и там его друзья поставили
над могилой его памятник. На гранитной скале брошена кавказская
бурка и на неё донская папаха. Под папахой лежит знаменитый баклановский черный значок – гроза Большой и Малой Чечни. Под
значком венок с надписью: «Войска Донского Яков Петрович Бакланов. Родился 1809 г., умер 1873 г.». На постаменте памятника отмечены названия всех тех местностей, где сражался Яков Петрович.
В данном случае под батарейкой имеется в виду небольшое военное укрепление, использующее естественные складки местности.
37
45
17-й Донской казачий генерала Бакланова полк с тех пор имел
своим знаменем тот самый знаменитый черный флаг с черепом и со
скрещенными костями, с которым не расставался Яков Петрович.
В 1911 г. прах героя был торжественно перевезен в Новочеркасск
и перезахоронен в войсковом соборе рядом с могилой М.И. Платова.
Памятник Я.П. Бакланову сегодня восстановлен в первозданном виде
на Соборной площади Новочеркасска. В казачьей столице до наших
дней сохранился проспект Бакланова, а родная станица генерала –
Гугнинская стала с того времени именоваться Баклановской.
Жизнь Якова Петровича Бакланова весьма поучительна для казаков. Сын простого казака, он любовью к военному делу, непрерывными упражнениями в езде, рубке и стрельбе, отвагой и усердной работой – достиг высокого звания генерал-лейтенанта, прославил своё
имя, но, что дороже всего, прославил имя казака, неувядаемой славой
покрыл казаков.
46
Очерк третий. Быт и нравы донских казаков.
Насколько донские казаки были беспощадными и жестокими в
походах и сражениях с басурманами, настолько они были просты, радушны и гостеприимны в обыденной жизни. Накормить и напоить
вином гостя считалось священной обязанностью; донцы были привязаны друг к другу, как братья, делясь между собой последней крохой
хлеба, презирая воровство. Они очень отрицательно относились к
трусости, а самыми первейшими добродетелями считали целомудрие
и храбрость. В походах, пограничных городках и на кордонах38 казаки
вели холостой образ жизни и строго соблюдали своё целомудрие.
«Развратников, как давшие обет целомудрия, холостые казаки в своей
среде не терпели, – замечает Е.П. Савельев. – Развратники наказывались смертью. Ермак требовал от своих сподвижников полного целомудрия. Степан Разин на Волге велел бросить в воду казака и бабу за
нарушение целомудрия, а когда ему самому напоминали о том же, то
он бросил в Волгу пленную персидскую княжну».
По казачьему обычаю, «казак в поле» за отношения с бабой подвергался смертной казни: «в куль да воду», притом вместе с бабой,
если она поймана, и вдобавок с котом, который бы их царапал в куле.
Для нравов донских казаков испокон веков было характерным
почитание старших; молодые не имели права садиться в присутствии
стариков. Испытанные в боях старики обучали молодых казаков военным хитростям и упражнениям. Благодаря ним, многие казаки могли на значительном расстоянии пулей выбить монету, зажатую между
пальцами, не задев руки. Благодаря высоким нравам казачество представляло собою первоклассную боевую силу, всегда подготовленную
и дисциплинированную. Прекрасные нравственные качества донского
казачества проявились, например, в Отечественной войне 1812 г.
Казаки, разгромившие полчища Наполеона, достойно вели себя и
за границей. Историк Михаил Иванович Пыляев (1842-1899 гг.) рассказывал о ставшем знаменитом донском казаке Александре Зеленухине, награждённом Георгиевским крестом и многими медалями. Он
прибыл в Лондон к царскому посланнику, светлейшему князю ХриКордон – небольшое отдалённое укрепление, удобное для наблюдения за
противником место; малочисленный отряд, несущий сторожевую службу на подступах к основному укреплению.
38
47
стофору Андреевичу Ливену (1774-1838 гг.); англичане встретили
участника Отечественной войны восторженными возгласами, старались поздороваться с ним за руку, давали разные подарки. От денег
он отказался, говоря: «Наш батюшка-царь наделил нас всем, мы ни в
чём не нуждаемся, сами в состоянии помогать бедным. Спасибо за
ласку вашу!» Эти слова простого казака Зеленухина были приведены
всеми английскими газетами, и никто после этого не предлагал ему
денег. Он отказался принять от принца-регента даже тысячу фунтов
стерлингов, 24 тысячи рублей на ассигнации. Такой пример бескорыстия привёл в совершенное изумление всю английскую нацию.
Однако принц-регент, чтоб не оскорблять и не смущать подачками, нашёл все-таки способ, как угодить казаку, отблагодарить его и
оставить добрую память о пребывании в Англии. Он приказал изготовить конскую казачью сбрую, пику, два пистолета, ружьё, саблю,
трость с выдвигающейся зрительной трубой, лядунку (сумка для патронов в кавалерии), перевязь, вышитую серебром. Все предметы были богато отделаны и украшены. Оружие же казака регент взял себе
на память.
Англичане возили казака по театрам, где он сидел в парадных
ложах рядом с первыми сановниками британской империи. В антрактах восторженные овации в его адрес не умолкали. Лондонская знать
желала иметь казака у себя гостем, пили за его здоровье и за всех русских воинов – победителей наполеоновских полчищ.
Зеленухина принимали в английском парламенте, где лорд-канцлер произнес прочувствованную речь: «Посмотрите на этого старика,
покрытого сединами и ранами. Забывая свои утомлённые летами силы, он поспешил принести их на поля сражений и привёл в трепет и
ужас изверга Бонапарта. Не он один, но и многие старее его прилетели защищать свою землю, гробы своих праотцев, сражаться за бога и
царя. Последуйте геройскому примеру великого народа – и злодей
исчезнет перед оружием всеобщего ополчения».
По просьбе англичан Зеленухин продемонстрировал казачье боевое искусство: скачки, вольтижировку39, владение шашкой, стрельбу
и пр. В этих учениях участвовало 300 конных королевских гвардейВольтижировка – выполнение акробатических упражнений (в одиночку,
парой и группой) на лошади, движущейся по кругу галопом.
39
48
цев, приданных Зеленухину в полное распоряжение. Посмотреть на
это захватывающее зрелище съехались сотни тысяч англичан со всех
концов страны. Учения привели зрителей в полный восторг, они неистово кричали: «Виват, Донское войско!». Зеленухина забрасывали
подарками. Женщины срывали с себя платки, шали, украшения и просили принять их на память. Некоторые дамы просили волосок из бороды или с головы в медальон на счастье. Другие просто выдергивали
волоски. Дамы досадовали, что он стар и женат, и выйти за него замуж не представлялось никакой возможности, он подобные предложения и домогательства решительно отвергал, как русский и православный человек он был верен только своей «старухе».
В Лондоне Зеленухину давали дом и землю, просили остаться в
Англии на постоянное жительство, но и эти все заманчивые предложения не принял, отвечая бесповоротно, что хочет умереть у себя в
хате, на берегах Тихого Дона-батюшки.
После заграничной поездки Александр Зеленухин был с почестями в чистую отпущен со службы и почил на Дону в родной хате.
Понятно, что тенденция к облагораживанию нравов в Российской
империи не обошла стороной и некоторые из жестоких и суровых
нравов донского казачества: так, за убийство уже не карали, как в старину, смертной казнью; приговор выносил суд. В «Тихом Доне» дед
Григория Мелехова за то, что шашкой развалил до пояса (т.е. разрубил пополам) одностаничника Люшню, был осуждён на каторгу, где и
пробыл 12 лет.
Казачьи праздники.
Очень приятно отметить, что донские казаки не были пьяницами.
По домам казаки вообще водки не пили. А пили или на общий счёт в
станичной избе, или на собственные – в кабаке. Собирались компаниями – «с носка по алтынцу» пропить. А за кем жена придёт звать из
кабака домой, с того брали водки на два алтына40.
Торжественные гульбы бывали только по большим праздникам.
Например, в станице Верхне-Курмоярской общая гульба бывала на
Алтын – российская монета. При Петре I чеканилась из серебра. Традиционно медная монета, равная 3 копейкам. Однако при кажущейся сегодня малозначительности в былые времена она имела довольно высокое товарное обеспечение.
На один алтын казак проводил в кампании односумов весь вечер в кабаке.
40
49
Троицын день и на Масленицу. Соседние станицы при своих атаманах и стариках со знамёнами съезжались верхом на рубеж с общественной водкой. На рубеже устраивали упражнения в джигитовке41,
стрельбе из ружья и лука, примерные бои и дрались на кулачках 42. В
четверг на Масленице все собирались на сбор, и станичный атаман
отдавал приказ о том, чтобы во время гулянья не было бесчинств. Затем станица разделялась на несколько компаний. В воскресенье вечером выносили на станичную площадь столы и скамейки, устанавливали их в круг и ставили напитки и закуску.
Со всех сторон, имея ватажных атаманов, сходились и съезжались компании. Приходил атаман и старики, ставили знамёна кругом.
Ватажные атаманы садились подле станичного атамана, затем есаулы
и старики. Пили за здоровье царя43, потом за войскового атамана, всего великого войска Донского, честной станицы.
Джигито́вка (от тюркского джигит – лихой, храбрый, квалифицированный
всадник) – скачка на лошади, во время которой ездок выполняет гимнастические
и акробатические трюки, военно-прикладной вид конного спорта. Возникла и
развивалась у народов Кавказа, Средней Азии, украинских и русских казаков как
естественный способ верховой езды, подготовки ездока и лошади. Делится на
спортивную и цирковую. Джигитовка является родоначальницей вольтижировки.
42 Драка на кулачках – традиционная российская забава. Первое упоминание
о кулачных боях на Руси встречается еще в летописи Нестора (1069 г.): «видимо бо
игрища уточена, и людей много множество, яко упихати друг друг друга…». Дрались («упихати друг друга») в Москве, в Новгороде, в других городах, в деревнях,
а потом, конечно, и в славной столице Петра. Славно бились казаки обычно по
праздникам, на Масленицу, на Пасху, а чаще всего – зимой, на Святках. Выходили
удалые бойцы стенка на стенку, но иногда и «один на один». Певец Северной
Пальмиры, «старик Державин» описывал эту народную забаву как нечто, что «веселит дух» русского человека. Однако эти сражения «на кулачках» редко были
слишком жестокими (хотя, когда дюжие казаки молотят друг друга пудовыми кулаками, о «мягкости» тоже говорить не приходилось), а, скорее, представляли собой молодецкую забаву, желание разогнать кровь, проявить удаль, отвагу, покрасоваться. Кулачные бои не были «боями без правил», а регламентировались жёсткими нормами, за несоблюдение которых бойцов строго наказывали. Противники
располагались друг против друга «стенками». Запрещалось драться с «закладкой»
(тяжёлым предметом в кулаке), бить лежачего («лежачего не бить»!), бить «с
крыла» (неожиданный удар с боку или сзади), севший на землю боец считался
пленным и т.д. В «драке на кулачках» участвовала главным образом молодёжь, а
атаманы награждали победителей деньгами, предметами конского снаряжения и
т.п., а потом все – победители и побеждённые – с громкими криками и удалыми
песнями расходились по кабакам и/или куреням, где продолжалось обсуждение
сражения, велись жаркие споры, как и сегодня после футбольных матчей.
43 Старинный казачий тост звучал примерно так: «За тебя царь в кременной
Москве, и за нас казаков на вольном Дону».
41
50
Каждая здравица сопровождалась ружейной пальбой. Все жители
станицы, и женщины, и дети сбегались на площадь. Окончивши питьё
за здравие, все вставали и всем народом молились на восток и прощались, друг с другом целуясь.
– Прости Христа ради, – говорили при этом, – в чём согрешил.
– Бог простит, – отвечали. Затем знамёна относили в атаманский
дом для сдачи, а народ расходился по домам.
Какой благородный, какой чистый, какой торжественный праздник! Никакого пьяного разгула, никакого хамства, никакого опьянения до положения риз44, никакого валяния в грязи, никакой блевотины, одичания здесь не было.
Сватовство и свадьба у казаков.
Если несколько столетий свадебный ритуал у казаков был прост:
они заключали браки на войсковом кругу с пленницами, как правило,
нехристианского происхождения, то в XIX в. он превратился в стройную систему, включив в себя, наряду с элементами общеславянской
свадьбы, интересные местные обряды. Первым действием свадебного
цикла считались смотрины (негласное сватовство) – официальное
знакомство, осмотр девицы будущим женихом и его родителями в
доме невесты. Через несколько дней после смотрин девушку сватали,
засылая к ней в дом сватов. Обряд сватовства завершало рукобитие –
официально-торжественный договор об условиях брака. В тот же вечер будущих молодоженов сводили (подводили друг к другу) посреди
горницы (своды), что символизировало успешное окончание переговоров. Тем самым они объявлялись женихом и невестой, т.е. совершалась своеобразная помолвка.
Жених приходил с родителями. Его поздравляли с невестой, и он
кланялся в ноги будущему тестю и тёще. Собирались гости, устраивалась вечеринка, и девушки пели песни:
Выражение «до положения риз» означало напиться, напоить до беспамятства. Предполагало, что человек может опьянеть до бесчувствия, то есть буквально до того, чтобы снять с себя одежду. Выражение содержит намёк на известный
библейский рассказ о Ное, который, опьянев, обнажался. Употреблялось в разговорной речи в качестве характеристики определённой жизненной ситуации и как
предостережение от вероятностного неэтичного поведения.
44
51
По рукам ударили,
Заклад положили,
Грунюшку пропили,
Пропили и хвалятся:
Что ж мы за пьяницы,
Что ж мы за пропойцы.
После рукобития и сводов непременно организовывались свадебные вечеринки для друзей и подружек, заканчивавшиеся за неделю до
венчания. В течение всего предсвадебного периода в доме невесты
собирались на посиделки подружки и готовили приданое, которое за
несколько дней до бракосочетания переносили в курень жениха (обряд «подушки»). На «подушки» специально приглашали много гостей. Подушки, перину, крупные вещи украшали искусственными цветами и красными лентами. Гости брали в руки отдельные предметы и
с песнями, прибаутками несли по улицам станицы таким образом,
чтобы как можно больше людей увидели приданое, даже если курень
жениха находился рядом с домом невесты.
Жених с невестой садились первыми на подушки. Швеи, шившие
приданое, подносили им мёд; жених выпивал мёд маленькими глотками, после каждого глотка целовал невесту, приговаривая; «мёд горек, надобно подсластить». Осушив бокал, жених клал на поднос
швеям деньги, После жениха и невесты на подушки садились и другие казаки и казачки, пили мёд и целовались, а в них в это время бросали подушками. Бывали в день подушек и музыка, и танцы.
Хорошо! Прекрасно! И как непохоже на то, что описал Владимир
Высоцкий в саркастическом стихотворении «Смотрины».
Ох, у соседа быстро пьют!
А что не пить, когда дают?
А что не петь, когда уют
И не накладно.
А я сидел с засаленною трёшкой,
Чтоб завтра гнать похмелие моё,
В обнимочку с обшарпанной гармошкой –
Меня и пригласили за неё.
Сосед другую литру съел
И осовел, и опсовел.
Он захотел, чтоб я попел, –
52
Зря, что ль поили?!
Меня схватили за бока
Два здоровенных мужика:
«Играй, паскуда, пой, пока
Не удавили».
Уже дошло веселие до точки,
Уже невесту тискали тайком –
И я запел про светлые денёчки,
«Когда служил на почте ямщиком».
Потом у них была уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха и долго били,
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе –
И всё хорошее в себе
Доистребили.
Поучиться бы надо, как проводить смотрины у донских казаков
прошлого (да и сейчас у многих).
После переноса приданого вступающие в брак парень и девушка
получали в доме невесты официально-праздничное согласие на создание семьи. Вечером, здесь же собиралась вечёра, на которой молодежь величала (чествовала, восхваляла) будущих мужа и жену.
Наступал день венца, когда прибывавший с поезжаньем – с отрядом
близких друзей верхом на лошадях и родней (родственниками) в
бричках (повозках) – жених шутливо-торжественно «выкупал» у
младшей сестры или брата невесты её косу в красном углу куреня
(возле иконы, божницы) и вёз свою избранницу венчаться в церковь.
После бракосочетания в доме молодого мужа его законную супругу
по традиции повивали женским головным убором. В Донецком округе (станица Каменская и др.) обряд повивания обязательно совершали
свахи (женщины, хлопотавшие о свадьбе) со стороны обоих молодожёнов. При этом дружки (подруги невесты) держали шаль (большой
вязаный или тканый платок), за которой свахи расчёсывали одну
длинную и полную девичью косу и заплетали две тонкие женские косицы: чья сваха быстрее управится, тот из супругов и будет верховодить (главенствовать) в семье. На умело уложенные проворными
женщинами косы, которые закрепляли на затылке, надевали колпак
53
(старинный мягкий конусообразный головной убор в виде мелковывязанного мешочка с красной кисточкой у вершины, а также с вышитыми разнообразными узорами по черному полю), подаренный будущей невестке свекровью. Впрочем, в свадебном цикле встречаются и
иные обряды. После же ритуала повиванья начинался пир.
На свадебном пиру звучали тосты, поздравления, гости дарили
подарки. Первый тост был всегда за царя, потом за войскового атамана, за всё великое войско Донское, за молодого князя и княгиню. Интересен приветственный тост, произносившийся, как правило, очень
уважаемым человеком. Держа в руке серебряную чарку с крепким
напитком, он говорил: «Желаю здравствовать наречённому князю»,
или «Князю молодому с княгинею, княжему отцу-матери, дружку с
подружьями, свахе с повозником и всему храброму поезду, всем любящим гостям (или: всей честной компании), на беседе, при всех поименно, зато всем покорно! О чём задумали, загадали – определи,
господи, талан и счастие! Слышанное – видеть, желанное – получить,
в чести и радости нерушимо!» Ему отвечали: «Определи, Господи!»
Пир шёл иногда до утра. Долго пели свадебные песни.
На следующий день после венчания свадебное веселье продолжалось. Носили «калину» – ветку плодоносящего дерева, украшенную бумажными цветами, красными лентами, мишурой, и при этом
напевали: «Красная наша калина, честная наша дивчина». Обязательно резвились ряженые, одетые «медведем», «козлом», «цыганом» и
т.п. Среди них выделялись «жених» (девушка) и «невеста» (парень) с
гипертрофированно подчеркнутыми признаками пола. Их задача состояла в том, чтобы, в конце концов, воткнуть «калину» в трубу дома
матери невесты. Ряженые на своём пути угощали всех встречных вином и величали (восхваляли) молодых. Свадьба заканчивалась вечером званым обедом в доме молодого (жениха). Однако ещё несколько
дней молодые (ставшие мужем и женой парень и девушка) ходили по
гостям, навещали родных и знакомых, которые не смогли присутствовать на свадьбе.
Хотелось бы, чтобы эти славные, красивые, величественные традиции продолжались и в наше время, хотя, конечно, и сегодня в бракосочетаниях и свадьбах есть много торжественного, эмоционального, радостного.
54
Казаки в гимназиях и в высших учебных заведениях.
Следует обратить внимание на то, что казаки не только служили
Отечеству, но и многие молодые казаки, начиная с XIX в., поступали
в высшие учебные заведения – университеты и политехникумы.
Как всегда и везде в высшую школу шли наиболее способные и
талантливые люди. Из казаков вышло значительное число профессоров, врачей, архитекторов, художников, учителей, священников и др.
Их деятельность была направлена на то, чтобы поднять уровень культуры, как на Дону, так и в России, чему способствовали строгие и
прекрасные нравы донского казачества…
Большим культурным событием для всего населения Дона в 1805
г. стало торжественное открытие в Черкасске на базе народного училища одной из первых в России гимназий. Одновременно при ней организовали уездное училище и приготовительные классы. Гимназия
очень скоро превратилась в настоящий культурный центр донского
края. Её выпускники уже в ближайшие десятилетия составили костяк
чиновного люда быстроразвивающейся Области Войска Донского.
После переноса войсковой столицы гимназия в 1808–1809 гг. тоже
переехала на новое место в строящийся Новочеркасск.
Программа обучения в столичной гимназии была весьма обширной и насыщенной. К примеру, курс истории состоял из следующих
предметов: древней, новой и отечественной истории, мифологии, а
также древностей (видимо, археологии). Всего отводилось на историю 6 часов в неделю, причём это не изменялось на протяжении срока
обучения. Курс философии включал: логику, всеобщую грамматику
(теорию языкознания), изящные науки (музыку, живопись, ваяние и
зодчество, поэзию, мимику, танцевальное искусство), эстетику (учение о сущности и формах прекрасного в художественном творчестве,
в природе и в жизни), риторику (ораторское искусство), психологию,
нравоучения (историю права), народное право, политическую экономию. Курс философии читали из расчета 5 часов в неделю. В гимназии также обстоятельно преподавали латынь, немецкий и французский языки. Впоследствии с расширением военных действий России
на Кавказе начали изучать и восточные языки (до 1869 г. изучали
арабский, татарский, аварский, абхазский языки). Учебная программа
по географии делилась на общую и отечественную. Последняя в
55
начале XX в. стала называться родиноведением. Обширные познания
получали учащиеся в области математики. Она имела в те времена
следующие разделы: арифметику, механику (математика, приложенная к законам равновесия и движения тел; наука о силе и сопротивлении ей; искусство применять силу к делу и строить машины), алгебру,
тригонометрию. Не меньшее значение придавалось тогда изучению
физики. Гимназический курс статистики объединял общую статистику и статистику Российского государства. Статистика считалась образованными людьми того времени основным методом познания социальной действительности и практическим инструментарием при подготовке управленческих решений. Знание статистики для донского
чиновника, не говоря уже об атамане, являлось и путеводной звездой,
и подспорьем в повседневной работе, и необходимым основанием для
продвижения по служебной лестнице. Немалое место в образовательной программе гимназии отводилось естественной истории. Естествознание как совокупное представление о природе становилось частью
общей культуры молодого человека. Он целенаправленно готовился к
будущей самостоятельной жизни. Поэтому учащиеся подробно изучали донскую и гражданскую архитектуру. По желанию гимназисты
посещали ритмику и танцы. Позже эти дисциплины они могли проходить только за особую плату, вносимую родителями учеников.
Периодически появлялись и исключались из учебных планов такие предметы как судо- и делопроизводство, ветеринария и некоторые другие. Кроме того, в гимназии преподавались «науки военные»:
уставы (кавалерийский и пехотный), военная история, полевая фортификация (военно-инженерная наука об укреплении местности для
ведения боевых действий), тактика (теория и практика подготовки и
ведения боя), артиллерия, фехтование, гимнастика, верховая езда,
действия пикой и саблей, меткая стрельба, плавание через реку и
«другие виды, свойственные казачьей службе». Юношей также обучали пению исторических, конно-маршевых, молодецких и обрядовых песен. В целом же, перечень изучаемых дисциплин изменялся незначительно.
В этой классической гимназии получил образование один из
крупнейших мыслителей ХХ столетия А.Ф. Лосев. В ней были прекрасные педагоги, в ней читали Эсхила, Софокла, Еврипида, Данте,
56
«Фауста» Гёте, Байрона. По воспоминаниям А.Ф. Лосева, инспектор
гимназии разрешил ему «беспрепятственно посещать театр, где гимназист перевидал весь классический репертуар (Шекспир, Шиллер,
Ибсен, Метерлинк, Чехов)». Он вырос в атмосфере чистых и замечательных нравов казачества, что, очевидно, позволило ему на протяжении 70-ти лет творчества последовательно и целеустремлённо разрабатывать кардинальные мировоззренческие проблемы (достаточно
вспомнить его фундаментальный труд «Философия имени»).
Донские казаки неоднократно ставили вопрос об открытии на
Дону вуза и выражали желание оказывать материальную поддержку
его строительству. Ещё в 1906 г. они предложили передать на сооружение института 22 тысячи рублей – деньги по тем временам немалые. Кроме того, 200 тысяч рублей жертвовали на строительство первого вуза донские предприниматели. Уже после принятия решения
Войско Донское в 1907 г. добилось в военном министерстве из войскового капитала 500 тысяч рублей на устройство своего вуза.
В 1907 г. на Дону открывается первый вуз – Донской политехнический институт (ныне Южно-Российский государственный технический университет (Новочеркасский политехнический институт). Торжественная церемония открытия ДПИ состоялась 5 октября 1907 г. На
ней основатели института подписали специальный акт, удостоверяющий его создание. Занятия начались 10 октября 1907 г. Ежегодный
приём составлял 150 человек, из них 50 % должны были набираться
из «коренных обитателей Области Войска Донского». Закон об учреждении и установлении временного штата ДПИ был подписан императором Николаем II лишь 17 июня 1909 г. В сентябре этого года вуз
был назван Алексеевским Донским политехническим институтом «в
честь его императорского высочества государя наследника цесаревича и великого князя Алексея Николаевича».
В этой связи расскажем ещё коротко об отдельных высокообразованных казаках.
Евграф Грузинов, Петр Крюков, Федор Крюков –
борцы за свободу.
Евграф Грузинов. Он прошёл путь от простого казака до полковника императорской свиты. Грузинов был командором Ордена
мальтийских рыцарей, весьма начитанным человеком. Круг его чте-
57
ния составляли книги римского философа Эпиктета, Квинта Курция
Руфа, М.В. Ломоносова, немецкого историка и филолога, члена Петербургской Академии наук Г.З. Байера, А.Н. Радищева.
Он был совершенно чужд тяги к собственности, стремления к
обогащению. Император сделал его собственником 1000 душ крестьян, десяти тысяч десятин земли, однако губернские власти Москвы и
Тамбова напрасно вызывали его для вступления во владения – он не
принял царского подарка.
Грузинов бросил вызов системе императора Павла I, отказавшись
ловить «разного звания беглых» в Шлиссельбургском уезде. Он был
человеком свободолюбивых мыслей. Во время ареста у него была
найдена записка, где излагались его мысли о переустройстве России.
«Я не так, как Пугач, но ещё лучше сделаю, – писал он, – как возьмусь за меч, то вся Россия затрясётся». Вместе с тем, Грузинов намеревался отвоевать у турок Стамбул. Он мечтал создать «под солнцем
на островах Архипелага» многонациональное демократическое государство. Он умер в Черкасске под кнутом палача с верой, что достоин
«возвышенности за открытия», славы и памяти потомков.
Донской поэт П.Ф. Крюков посвятил Грузинову небольшую пьесу. В ней Евграф Грузинов, прикованный к стене полутёмного каземата черкасской тюрьмы, одухотворённо произносит целую речь, адресованную своему преследователю:
Спасибо Императору… Царю Всея Руси,
Что не забыл меня цепями приковать!
Таков удел – для всех, столь жаждущих свободы:
Тюрьма, палач, застенок, кандалы45,
Да в виде милости пожалованной царской –
На Лобном месте46 казнь иль клейма и Сибирь!
Кандалы – железные кольца, скрепленные цепями, надеваемые на руки и
на ноги заключенных для ограничения движений, а также и в качестве наказания.
Могут применяться при перевозке преступника в непредназначенном для этой
цели транспорте.
46 Лобное место – это памятник древнерусской архитектуры, находящийся в
Москве, на Красной площади. Представляет собой трибуну, окружённую каменной оградой. Это было место для оглашения царских указов и других торжественных публичных мероприятий. Вопреки легендам, Лобное место не являлось
обычным местом казни (казнили обычно на Болоте). 11 июля 1682 г. на нём отсекли голову раскольнику Никите Пустосвяту. Указом от 5 февраля 1685 г. на Лобном месте было повелено и впредь совершать казни, но свидетелем казней оно
45
58
Но, Павел, счастлив день, в который ты родился!
Ты вовремя узнал, что строил я,
И – заковав меня цепями в каземате47,
Не дал орлу испробовать могучего крыла,
Что ж? Радуйся! Гордись, коль выжил вовсе
Из своего последнего и жалкого ума!
Хвались теперь, коль будет, чем хвалиться!
Да велика ли будет эта похвальба?..
С меня что взять? Именьишко какое,
Мундир полковничий, чины иль ордена?
Бери! Бери. Перед царём небесным
Не нужен мне весь этот бабий хлам,
Иль думаешь, что там, за гранью нашей жизни,
Перед престолом Вечного Судьи48, Царя царей,
Посмотрят на твои ребячьи побрякушки?
Нет, русский царь! Там это без цены!..
Я пред тобой не стану унижаться
Тебе ли, червь слепой, понять мои мечты,
Понять всё то, пред чем я преклоняюсь,
Чему молюсь, за что пойду на казнь?!
Ты – раб немецких вахтпарадов49, палок,
Тиран бездушный, жалкий человек,
Достоин только смеха и презренья,
Ты – раб и царь рабов, таких же, как и ты!
Тебе, рабу, конечно, не понятны мои мечты –
Вернуть свободу тем, владел кто ею раньше,
стало только в 1698 г. при подавлении Стрелецкого бунта. Для казней воздвигался
специальный деревянный эшафот рядом с каменным помостом. Тем не менее, в
переносном значении словосочетание «лобное место» (с маленькой буквы, так как
имеется в виду не имя собственное) всё-таки иногда употребляется как синоним
места казни, без географической привязки к какому-либо городу.
1 мая 1919 г. в соответствии с ленинским планом монументальной пропаганды на Лобном месте был установлен деревянный памятник Степану Разину «с ватагою», впоследствии демонтированный.
Болото, Боло́тная пло́щадь (в XIX в. иногда Лабазная, 1962-1993 гг. –
пло́щадь Ре́пина) – это площадь в Центральном административном округе города
Москвы. От Болотной площади отходят улицы: Болотная, Фалеевский переулок,
Болотная набережная.
47 В данном случае каземат – это крепость, которая используется в качестве
тюрьмы, а потому камеры в ней также называют казематами.
48 Имеется в виду Бог, Иисус Христос.
49 Вахтпарад – это развод войск в присутствии высокопоставленного лица.
59
Любил свой край и бережно хранил
Отцовские заветы! Пётр, заливши кровью
Простор родных и милых мне степей,
Отнял у нас великую свободу…
Ты, Павел, думал, я забыл о ней!
Забудет ли орёл, сидящий за решёткой,
Простор и высь заоблачных глубин?
Забудет ли волчонок тёмный лес дремучий
И вой волков?.. О, Павел, никогда!
Я здесь один, – благодаренье Богу!
Один и муки страшные приму,
Да не узнают псы – подлизы государя,
Кто был со мной и кто свободы ждал!
Я смерти жду и, как казак природный,
Без страха ей я в очи посмотрю,
Перенесу я пытки, всякие мученья,
Не выдам никого я, как казак, умру!..
Грузинов (гордо)
Монах! Дай Бог тебе любить свою Отчизну
И веру христианскую, как я люблю их!
Но знай, что родина моя – лишь та, что за стенами
Тюрьмы раскинулась без края вдоль и вширь:
Я здесь, в родных степях, на Божий свет явился,
И милосердный Бог пошлёт мне здесь и смерть».
Мой Тихий Дон! Степей родных просторы,
Невзрачные на вид казачьи курени,
Родные песни – дороже мне царей и всего мира,
Дороже счастья личного, земного,
дороже и самой души!
Монах! Я этот край хотел узреть свободным
От царских привилегий, катов50 и солдат.
Но, видно, не судьба!..
Федор Дмитриевич Крюков (1870-1920 гг.). Донской казак, сын
вахмистра, он окончил в 1892 г. историко-филологический институт,
был преподавателем русского языка и литературы в Орле и Нижнем
Новгороде и стал известным писателем и общественным деятелем
России, депутатом первой Государственной думы, где примкнул к
50
Катами в старину на Руси звали палачей.
60
трудовикам. Он был в числе подписавших знаменитое «выборгское
воззвание»51, за что провёл несколько месяцев в тюрьме.
Начал писать в «Северном Вестнике» 1890-х гг., «Русских Ведомостях», «Сыне Отечества» и других периодических изданиях. Отдельно издал: «Казацкие мотивы. Очерки и рассказы» (СПб., 1907),
«Рассказы» (СПб., 1910), повести «Шквал» (1909), «Зыбь» (1909) и
др. В этих произведениях и в опубликованных многочисленных очерках Ф.Д. Крюков раскрывал панораму жизни донского казачества в
конце XIX – начале XX вв.
Он был редактором отдела беллетристики популярного журнала
«Русское богатство», который редактировал В.Г. Короленко. Горький
назвал имя Крюкова в ряду тех, у кого следует учиться, «как надо писать правду». В.Г. Короленко сказал о нём, что он «первый дал настоящий колорит Дона». Его называли «Глебом Успенским Дона».
Федор Крюков романтически воспринимал историю Дона. В его
произведениях можно найти такие величавые строки: «Молчанье мудрое седых курганов, и в небе клёкот сизого орла, в жемчужном мареве
виденья зипунных рыцарей белых, поливших землю кровью молодецкой – не ты ли это, край родной?».
Петр Фёдорович Крюков (1904-1963 гг.), казак из донской станицы Глазуновской; талантливый народный поэт, приёмный сын известного донского писателя Федора Дмитриевича Крюкова. В 1920 г.
вывезен в шестнадцатилетнем возрасте из Крыма заграницу и обучался в Донском кадетском корпусе; потом поселился во Франции и занимался сельским хозяйством. Горячий казачий патриот казачества,
принадлежал к Вольно-казачьему движению с первых дней его организованного существования в эмиграции. Активно печатался в журналах «Вольное Казачество», «Казакия», «Казачье Единство», сотрудничал в 1950-е гг. с «Общеказачьим журналом» (США). В по-
Выборгское воззвание – это обращение к народу от народных представителей, принятое на совещании 9-10 (22-23) июля 1906 г. в городе Выборге, куда, после роспуска Думы, приехало около 200 бывших депутатов I Государственной думы, в большинстве своём кадетов. Текст воззвания был подготовлен созданной на
этом совещании комиссией, в которую вошли кадеты, трудовики и меньшевики.
Воззвание призывало население в знак протеста против роспуска Думы отказываться от уплаты налогов, не давать рекрутов, не признавать займов, заключённых без санкции Думы.
51
61
следние годы жизни издавал и редактировал «Казачий Литературный
Сборник», который практически неизвестен в России.
Казачьи песни.
Донской край богат чудными казачьими песнями. Яркую картину
исполнения казачьей песни нарисовал А.М. Горький в повести «В
людях».
«Я стал бегать в казармы казаков, – они стояли около Печёрской
слободы. Казаки казались иными, чем солдаты, не потому, что они
ловко ездили на лошадях и были красивее одеты, – они иначе говорили, пели другие песни и прекрасно плясали. Бывало, по вечерам, вычистив лошадей, они соберутся в кружок около конюшен, и маленький рыжий казак, встряхнув вихрами, высоким голосом запоёт, как
медная труба; тихонько, напряжённо вытягиваясь, заведёт печальную
песню про тихий Дон, синий Дунай. Глаза у него закрыты, как закрывает их зарянка-птица52, которая часто поёт до того, что падает с ветки на землю мёртвой… Качаясь на тонких ногах, точно земля под ним
волнуется, разводя руками, слепой и звонкий, он как бы переставал
быть человеком, становился трубою горниста, свирелью53 пастуха.
Иногда мне казалось, что он опрокинется, упадёт спиною на землю и
умрёт, как зарянка, – потому что истратил на песню всю свою душу,
всю её силу.
Заря́нка, или мали́новка – это птица из семейства дроздовых. Зарянки
окрашены сверху в серый цвет, с белым брюхом, рыжим лбом, горлом, грудью и
боками головы. Птица относительно длинноногая. Обитает, как правило, на земле, в кустах, густом подросте, передвигается прыжками. Людей почти не боится, и
если человек не двигается, может вплотную к нему подлететь и с любопытством
разглядывать. Зарянка является перелётной птицей, но возвращается в северные
края одной из первых.
53 Свирель – это русский двуствольный духовой инструмент; род двуствольной продольной флейты. Один из стволов имеет обычно длину 300-350 мм, второй
– 450-470 мм. В верхнем конце ствола – свистковое устройство, в нижней части –
по 3 боковых отверстия для изменения высоты звуков. Стволы настроены между
собой в кварту и дают в целом диатонический звукоряд в объёме септимы. В обыденном языке свирелью часто называют духовые инструменты типа одноствольных или двуствольных флейт. Изготавливается из дерева, имеющего мягкую
сердцевину, бузины, ивы, черемухи. Сердцевина эта вывёртывается тоненькой
палочкой или выжигается раскалённой проволокой. Один конец дудки срезается
наискось, близ отверстия отщепляется тоненький язычок и затем по длине дудки
прорезывается от 4 до 8 отверстий. Иногда такие дудки делают из камыша, ягеля,
коровки.
52
62
Спрятав руки в карманы и за широкие спины, вокруг него венком
стоят товарищи, строго смотрят на его медное лицо, следят за рукою,
тихо плавающей в воздухе и поют, важно, спокойно, как в церкви на
клиросе54. Все они – бородатые и безбородые – были в эту минуту похожи на иконы: такие же грозные и отдалённые от людей. Песня
длинна, как большая дорога, она такая же ровная, широкая и мудрая;
когда слушаешь её, то забываешь – день на земле или ночь, мальчишка я или уже старик, забываешь всё! Замрут голоса певцов, – слышно,
как вздыхают кони, тоскуют по приволью степей, как тихо и неустранимо двигается с поля осенняя ночь; а сердце растёт и хочет разорваться от полноты каких-то необычных чувств и от великой немой
любви к людям, к земле».
Прославил казачью песню и донской поэт-эмигрант П.Ф. Крюков
в чудном, блистательном, вдохновенном стихотворении.
Над быстрой Медведицей55 лес задремал,
Лениво ветвями качая…
По гребню волны лунный луч побежал,
С серебряной пеной играя.
В садах и левадах56 звенят соловьи
Всю ночь напролёт, не смолкая –
Поют они миру о вечной любви,
И слушает мир, замирая.
Но вот далеко кто-то песню запел,
И отзвук, тоскливо взывая,
Над речкой и лесом, звеня, пролетел,
Дрожа, и смеясь, и рыдая…
Узнать невозможно отдельных в ней слов –
И может быть, песня иная
И лучше её, но для нас – казаков,
Её не заменит другая.
Клирос – возвышение по обеим сторонам алтаря, место для хора в церкви.
Имеется в виду левый приток реки Дон.
56 Левада – это огороженный или окопанный луг или пастбище; подгородный
покос; иногда левада обращается в пашню. В коневодстве под левадой понимают
огороженный постоянной или переносной изгородью участок естественного или
искусственного многолетнего пастбища, предназначенный для летнего содержания и выпаса лошадей. Леваду устраивают вблизи конюшни.
54
55
63
Без слов мы узнаем, что кроется в ней,
Она нам понятна, родная,
И нет для нас песни на свете милей,
Как песня казачья, степная.
В ней вся наша сила, вся наша любовь
К свободе Родимого Края,
В ней чудится предков пролитая кровь
И волюшка-воля былая…
Звенит и рыдает над лесом рекой,
То вспыхнув, то вновь затихая, –
Шумит перекатной незримой волной
Родимая песня Донская!..
Грустные казачьи песни.
Казачьи песни и стихи очень разные, Чаще всего они грустные,
очень печальные, горькие, даже трагические.
В казачьих песнях воплощены донские напевы. Они раскрывают
многогранную казачью душу, горячую любовь казаков к родимому
краю, их трепетное отношение к своей главной реке и вечную печаль
о героях, погибших в боях за Россию.
Не сохами – славная землюшка наша распахана…
Распахана наша землюшка лошадиными копытами,
А засеяна славная землюшка казацкими головами,
Украшен-то наш тихий Дон молодыми вдовами,
Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,
Наполнена вода в тихом Дону отцовскими,
материнскими слезами:
Ой, ты, наш батюшка тихий Дон!
Ой, что же ты, тихий Дон, мутнёхонек течёшь?
А вот как описывает невесёлую казачью песню М.А. Шолохов в
романе «Тихий Дон».
Поехал казак на чужбину далёку
На добром своём коне вороном,
Свою он краину навеки покинул…
Убивается серебряный тенор, и басы стелют бархатную густую
печаль:
Ему не вернуться в отеческий дом.
Тенор берёт ступенчатую высоту, хватает за самое оголённое:
64
Напрасно казачка его молодая
Всё утро и вечер на север смотрит.
Всё ждет она, поджидает – с далекого края,
Когда ж её милый казак-душа прилетит.
И многие голоса хлопочут над песней. Оттого и густа она и
хмельна, как полесская брага57.
А там, за горами, где вьются метели,
Зимою морозы лютые трещат,
Где сдвинулись грозно и сосны и ели,
Казацкие кости под снегом лежат.
Рассказывают голоса нехитрую повесть казачьей жизни, и тенорподголоска трепещет жаворонком над апрельской талой землей:
Казак, умирая, просил и молил
Насыпать курган ему большой в головах.
Вместе с ними тоскуют басы:
Пущай на том, на кургане калина родная
Растёт и красуется в ярких цветах.
А вот ещё один грустный сюжет.
На заре то было, на зорюшке,
На заре то было, на утренней,
На восходе было солнца красного:
Не буйные ветры подымалися,
Не синее море всколыхалося,
Не фузеюшка58 в поле прогрянула,
Не люта змея в поле присвиснула
Просвиснула пулечка свинчатая;
Она падала, пулька, не на землю,
Не на землю пули и не на воду,
Она падала, пуля, в казачий круг,
На урочную-то на головушку,
Что да на первого есаулушку;
Попадала пулечка промеж бровей,
Брага – это старинный национальный русский слабоалкогольный (до 1,5%
алкоголя по массе) напиток, являющийся продуктом спиртового брожения. Изготовляется из смеси ржаного солода и сухого кваса, хмеля и сахара путём настаивания хлебного сырья, купажирования сусла с сахарным сиропом и последующего
сбраживания с добавлением хмеля. Брага по внешнему виду представляет собой
непрозрачную жидкость коричневого цвета, по вкусу напоминающую пиво. Стойкость браги при температуре 20°С составляет не менее 5 суток.
58 Уменьшительно-ласкательное название кремнёвого ружья (фузеи).
57
65
Что промеж бровей, промеж ясных очей;
Упал молодец коню на черну гриву.
Казачьи песни полны неизбывной тоски о своей великой, любимой, прекрасной реке.
Как ты, батюшка, славный тихий Дон,
Ты кормилец наш, Дон Иванович,
Про тебя лежит слава добрая,
Слава добрая, речь хорошая,
Как бывало, ты всё быстёр бежишь.
Ты быстёр бежишь, всё чистёхонек,
А теперь ты, Дон, всё мутен течёшь,
Помутился весь сверху донизу.
Речь возговорит славный тихий Дон:
«Уж как-то мне всё мутно не быть,
Распустил я своих ясных соколов,
Ясных соколов – донских казаков.
Размываются без них мои круты бережки,
Высыпаются без них косы жёлтым песком.
Казаки, умирая, обращались к Дону: «Ты прости, мой Тихий Дон
Иванович! Мне по тебе не ездити, дико зверя не стреливать, вкусной
рыбы не лавливать».
Оптимистичные песни казаков.
Стихотворение Пушкина о Доне.
Но были и другие казачьи песни, воспевающие их лихость, их отвагу, их отличные боевые качества. Приведём отрывок их «Тихого
Дона» М.А. Шолохова.
«Григорий, будоража собак, шагал между редких дворов59; за
приречными вербами60 молодые ребячьи голоса вели песню:
А из-за леса блестят копия мечей.
Едёт сотня казаков-усачей.
Попереди офицер молодой,
Это подчёркивает особенность многих донских станиц, когда строгая планировка улиц отсутствовала, и подворья располагались на некотором отдалении
и/или россыпью, где-то близко, а где-то подальше друг от друга.
60 Верба – это ива различных видов, большей частью с ярко пурпурными
(ярко-красного цвета) ветками и блестящими белыми волосками на почках. Ветка
этого дерева с цветковыми почками используется в церковном богослужении в
вербную субботу.
59
66
Ведёт сотню казаков за собой.
Сильный, чеканно-чистый тенор заводил:
За мной, братцы, не робей, не робей!
Дружные спевшиеся голоса лихо подхватывали:
На завалы поспешай поскорей.
А кто первый до завалов61 добежит,
Тому честь, и крест, и слава надлежит.
Неизъяснимо родным теплом повеяло на Григория от знакомых
слов давнишней казачьей и им не раз играной62 песни. Щиплющий
холодок покалывал глаза, теснил грудь. Жадно вдыхая горький кизячный дым63, выползавший из труб куреней, Григорий проходил хутор, – вслед ему неслось:
На завалах мы стояли, как стена,
Пуля сыпалась, летела, как пчела.
А и что это за донские казаки –
Они рубят и сажают на штыки.
«Давно играл я, парнем, а теперь высох мой голос, и песни жизнь
обрезала…», – думал Григорий, горько смеясь над своей диковинно
сложившейся жизнью».
А вот что писал о лихой казачьей песне П.Ф. Крюков: «Едет ватага конных малолеток64 в лихо сбитых набекрень фуражках и папахах:
гарцуют застоявшиеся строевые кони, грызут зеленые удила наборных уздечек. В центре ватаги бравый молодой казачок, в атаманской
фуражке, с огромным вьющимся чубом и едва пробившимися чёрными усиками, размахивает, дирижируя плетью, а хор гремит:
А что за Донцы,
Что за хваты молодцы?
Уж и где Донцы родились,
По какой воле росли,
Лицом белы. Брови чёрны,
Завал – в данном контексте понимается как нагромождение из чего-либо:
веток, земли и т.п., созданное естественным (например, речной завал) или искусственным путём (нечто вроде окопа), возвышающееся над поверхностью земли,
что позволяло его использовать как военное укрепление.
62 На Дону так принято говорить: не «петь песню», а «играть».
63 Кизяк (кизек) – это топливо из сухого навоза с соломой в виде прямоугольных кирпичей (станковый кизяк) или круглых лепёшек (ляпанец).
64 Малолетки – это у донцов юноши допризывного возраста. Так называли
молодых казаков до 19-летнего возраста, т.е. до записи в служилые казаки.
61
67
На поступочках проворны65.
Он моргнёт девке бровями:
Ступай, барышня за нами,
Эх, Донскими казаками.
И невольно приостанавливаешься и провожаешь взглядом лихих
певцов, невольно ловишь себя на мысли: подтянуть бы!.. Здорово поют!»
Один из собирателей донских песен А. Савельев назвал донских
казаков «народом в высшей степени певучим»...
А.С. Пушкин посвятил Дону полное восхищения стихотворение.
Блеща средь полей широких,
Вот он льётся!.. Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далёких
Я привёз тебе поклон.
Как прославленного брата,
Реки знают Тихий Дон:
От Аракса и Евфрата
Я привёз тебе поклон.
Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже конские кони
Арпачайскую струю66.
Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искромётный
Виноградников твоих.
Донской поэт-эмигрант П.Ф. Крюков о Доне и казаках.
Великолепно, восторженно звучат стихотворения П.Ф. Крюкова о
родном Доне:
Широкий Дон, волной седой играя,
Сверкая искрами от солнечных лучей,
О прошлых днях великих вспоминая,
Ползёт лениво, тихо средь степей.
Данное выражение подразумевает способность казаков к быстрому передвижению на ногах (от слова «ступать»).
66 Река Арпачай (Арпа, Ахурян) – приток реки Аракс в Закавказье. В свою
очередь, Аракс является самым крупным притоком реки Кура, которая впадает в
Каспийское море.
65
68
В тумане марева над степью беспредельной
Несётся строй давно минувших лет.
Всё изменилось… Дон лишь неизменный
Течёт спокойно сотни, сотни лет.
Немало видел он и радости, и горя,
Немало слёз поил в своих волнах,
Немало крови нёс в объятья моря,
Немало тайн сокрыл он в камышах.
И, чуть волнуясь, плещет Дон волною,
О чём-то камышам прибережным журчит…
К твоим брегам, о, Дон, лечу душою,
Где всё о древней воле говорит!
Замечу, что в 1989 г. современный поэт Игорь Бондаревский с
горечью рисовал картину отравления притока Дона Темерника:
Чайки, кружащиеся над Доном,
В городскую черту иногда залетят по ошибке –
И с криком носятся чайки над угрюмым бетоном
Берегов нешироких дурно пахнущей
речки-фальшивки.
Негодует и плачет чаячья стая,
Нашу цивилизацию видит с изнанки,
Где над чёрною жижей краями иззубрёнными
выступая
Охотятся за окурками вечно голодные, рваные
консервные банки.
Здесь ничего живого – и даже ни крыс, ни лягушек.
Не вода – испражненья заводов текут.
Но ведь было когда-то,
Что здесь капитаны друг другу салют отдавали
из пушек
И флаг самодержца Петра колыхался на матчах
фрегатов?
Ведь было, скажи? А не то я себя успокою,
Глаза отведу и рукою махну, выпью капли...
от сердца…
Дай крылья, дай крылья, чтоб мог я взлететь
над чертой городскою
69
И чаячьим воплям гортанным взывать
к временам самодержца!
Стихи П.Ф. Крюкова полны тоски по родным его сердцу местам.
Мне на свете, кубыть67, уж чудочек68
Осталось об одном кулюкать…69
Скоро, видно, завянет цветочек, –
Непробудным сном будет он спать.
Ничто в свете зараз мне не мило;
Жизнь прожил я во всю ширину;
Лишь одна грусть на сердце застыла:
Не придётся мне спать на Дону.
Я тебе, Степь Казачья родная,
Свою жизнь от души подарил;
Для тебя волна Дона святая,
Я боролся и песни творил.
Как приятно мне было б в станице
На завалинке70 жизнь доживать!..
Мысль крылатая, равная птице,
Весь простор Дона хочет обнять.
Красиво, певуче звенят строки поэта о донских баянах:
Когда над политою кровью землей
Опустится мрак полуночи,
Когда утомлённый работой дневной
Людской род смежит свои очи,
Когда тишина воцарится вокруг
В степи беспредельной ковыльной,
Тогда над рекою Великою вдруг
Польётся звук песни старинной…
Две тени святых неустанных борцов
За волю Родимого края,
Две тени Баянов71, казачьих певцов,
Кубыть – как будто, наверное, должно быть.
Чудочек – чуть-чуть.
69 В данном контексте «тосковать в одиночестве».
70 Завалинка – это невысокая земляная насыпь вдоль наружных стен избы.
Обычно старики часами сидели на завалинке.
71 Баян – имя сказочного древнерусского поэта Баяна, упоминаемого в «Слове о полку Игореве». В данном контексте сказитель, певец.
67
68
70
Поют эту песню, рыдая,
И всё им внимает в природе родной:
Бессмертник72, камыш прибережный,
Полынь73 горьковатая, чобор74 степной,
Ковыль75, серебристый и нежный,
Внимают орлы на курганах седых,
Внимают все звери и птицы
Той песни Баянов казачьих, родных.
Не слышат её лишь… станицы.
Но песня всё ширится, льётся звучней…
Волна за волной, набегая,
Стучится в казацкое сердце сильней
Звеня, и моля, и рыдая.
Не слышат?.. Услышат!.. И песня гремит…
То Федор с Романом рыдают,
И песня их в сердце казачьем стучит –
Баяны Донцов пробуждают.
Великолепен, сверкающ, очарователен стих П.Ф. Крюкова, посвящённый святыне, которая вдохновляла казаков на борьбу с басурманами.
Бессмертник – это многолетнее лекарственное травянистое растение с сухими невянущими цветами, с прямостоячим или приподнимающимся неветвящимся стеблем, достигает в высоту 30-40 см. Образует плотные дерновинки. Всё
растение сильно войлочно-опушённое, отчего имеет серебристую окраску. Края
листьев часто завёрнуты книзу. Цветочные корзинки, собранные на верхушках
стеблей – шаровидные, жёлтого или оранжевого цвета.
73 Полынь – это трава или полукустарник с очень сильным запахом. На
пашне произрастает как сорняк. Широко распространена в степных и полупустынных районах. Имеет горьковатый привкус. В голодные годы её употребляли
в пищу.
74 Чобор (чабер, чабрец, чебер, чебрец, чобр, щебер и т.д.) душевник, богородская трава, тимьян ползучий, очень распространённое лекарственное растение.
Представляет собой многолетний полегающий полукустарник. Стебли многочисленные, стелющиеся, тонкие, укореняющиеся, с возрастом у основания одревесневают и образуют прямостоячие или приподнимающиеся цветоносные побеги высотой 15-20 см. Листья черешковые, мелкие, супротивные, цельнокрайние, продолговато-овальные, жесткие с выступающими жилками и железками. Цветки
мелкие, розовато-фиолетовые, собраны на концах ветвей в рыхлые головчатые
соцветия. Плод - мелкий, шаровидный, гладкий черно-бурый орешек.
75 Ковыль – это травянистое степное растение, дающее после цветения и созревания семян очень нежные, пушистые метёлочки.
72
71
На фоне неба голубого,
Сверкая брызгами лучей,
Среди безбрежности степей,
Над храмом Господа Живого
Иглой брильянтовой стоит
Высокий крест позолочённый,
Молитвой веры окружённый,
Незыблем вечно, как гранит.
К нему с давно минувших пор,
Крестясь, с молитвой обращались.
Ему, минуя, поклонялись,
Отбив кочевников напор.
Питомцы Дикого Заполья
И старой сумрачной реки,
Раздолья дети – казаки,
Бич басурманского поморья.
Ватага вольницы – сарыни76,
Идя к Стамбулу, на Кавказ,
Просила в храме всякий раз
Благословения святыни.
И, как надёжный панцирь бранный,
Их крест Господень сберегал,
Им путь далёкий освещал
Разгульный, бранный и туманный!
П.Ф. Крюков прославлял победы казачества над сильными,
опытными, жестокими врагами.
Бывали времена: хазаров каганаты
Мы гнали прочь, – громили и царей,
И Дону кланялися польские магнаты,
Сарынь – дословно означает ватагу разбойников, толпу, чернь в официальном понимании, а в казачьем понимании – вольницу. «Сарынь на кичку» – это
старинный боевой клич донских казаков, который дословно означал перемещение
«морских охотников» на нос струга, что служило сигналом к атаке на судно неприятеля (например, турецкую галеру), которое брали на абордаж. «Сарынь на
кичку» – в другой интерпретации даётся как приказание волжских разбойников
(казаков) бурлакам убираться в сторону и выдать хозяина, что всегда и исполнялось беспрекословно, отчасти потому, что бурлаки были безоружны и считали
разбойников кудесниками.
76
72
И Турский падишах в залог нам слал вождей…
Но на Дону спокон веков царям не подчинялись!
Московский царь, турецкий падишах и крымский хан
Пред нами трепетали. Мы – казаки – для них
Грозой небесной были. Казачий гик77
Сердца их ужасом нередко наполнял.
П.Ф. Крюков утверждал, что абсолютному большинству казаков
были абсолютно чужды завоевательные цели.
Нам войны не надо для завоеваний:
На чужую хату местью не пойдём.
Но сумеем биться за Родные Грани78:
За свою свободу на степи умрём!
Противоречия в нравах казаков.
Литературовед Б. Емельянов, рассуждая о романе «Тихий Дон»
М.А. Шолохова, писал в 1967 г.: «Сразу же, на первых страницах романа нас поражают контрасты жизни и быта земли Войска Донского.
Поголовное пьянство, дикость: отец насилует дочь, мужья избивают
жён.79 Казаки невежественны, верят в колдовство, наговоры, заклятия
и в то же время отважны и трудолюбивы. Они имеют весьма туманное представление о внешнем мире и целях войн, в которых им приходится участвовать80, но хорошо помнят рассказы о своих предках,
поют прекрасные песни и поразительно чувствуют красоту природы.
Они свято блюдут традиции и бытовые обычаи, высокомерно третируют соседей: украинских и русских мужиков…»
Казаки помнили, что земля и вольности достались им недаром и
неоднократно отстаивались в борьбе с самодержавием. На Дону помнили имена Степана Разина, Емельяна Пугачёва, Кондратия Булавина
и гордились ими.
«Прадеды наши кровью её полили, – говорит о земле Григорий
Мелехов, – оттого может и родит наш чернозём». В этом не вся правда... Поступив на царскую службу в XVII в. (окончательно после соГик – характерные резкие, отрывистые крики, восклицания при преследовании, нападении.
78 Грани – поэтическое наименование границы.
79 Поголовного пьянства на Дону не было. И у М.А. Шолохова не говорится о
поголовном пьянстве казаков. Случаи насилия отцов над дочерьми были очень
редки, и казаки сурово расправлялись с такими насильниками.
80 О войнах казаки помнили и своих героев знали.
77
73
вершения обряда крестоцелования на войсковом кругу в 1671 г.) и активно участвуя во всех военных кампаниях, казачество проливало
кровь уже не на своей земле, а в чужих, далёких странах. Военные
подвиги были платой в рассрочку за земельный надел и право самим
выбирать станичных и окружных атаманов. Казачество в дни войны
расплачивалось с лихвой, а в тихие времена трудилось и богатело.
Здесь легко можно возникнуть убеждение, что счастье – дело рук человека: подвиг обязан лихости казака, а богатство – его трудолюбию.
Отсюда яркие индивидуальности, могучие характеры и героическое,
даже эпическое, по сути, мироощущение...
Отношение части казаков к женщинам.
Трагедия с женой Прокофия Мелехова – турчанкой.
Отношение к женщинам некоторых казаков оставляло желать
лучшего. Это убедительно показал в своем романе М.А. Шолохов
Впрочем, укажем, что избиение жён мужьями было сравнительно
редким на Дону и до революции. Об этом есть свидетельства, особенно в романе «Тихий Дон». Ни Григорий Мелихов, ни его отец, ни
Михаил Кошевой, к примеру, не поднимали руку на своих жён.
Шолохов писал: «В предпоследнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий... Из Туретчины привёл он жену
– маленькую, закутанную в шаль женщину. Она прятала лицо, редко
показывая тоскующие одичалые глаза. Пахла шёлковая шаль далёкими неведомыми запахами, радостные узоры её питали бабью зависть.
Пленная турчанка сторонилась родных Прокофия, и старик Мелехов
вскоре отделил сына. В курень81 его не ходил до смерти, не забывая
обиды…
Прокофий обстроился скоро: плотники срубили курень, сам пригородил базы для скотины и к осени увёл на новое хозяйство сгорбКурень – это двухэтажный дом донских казаков с четырёхскатной крышей,
крытый камышом, квадратный в плане. К началу XVIII в. курень становится самым распространенным в низовьях Дона постоянным жилищем. Первый этаж –
подклет строили из камня и использовали для хозяйственных нужд. Второй – из
деревянных пластин, которые затем окрашивали в зелёный, синий, жёлтый цвета
или обмазывали глиной. Второй этаж снабжался галдареей – вид крытой веранды,
куда вела внешняя лестница с парадным резным крыльцом с навесом наверху. По
периметру дома выше подклета делался деревянный балкончик – балясник, служивший для открытия и закрытия ставен. На окнах, украшенных резными
наличниками, стояли горшки с цветами.
81
74
ленную иноземку-жену. Шёл с ней за арбой82 с имуществом по хутору
– высыпали на улицу все, от мала до велика. Казаки сдержанно посмеивались в бороды, голосисто перекликались бабы, орда немытых
казачат улюлюкала Прокофию вслед, но он, распахнув чекмень, шёл
медленно, как по пахотной борозде, сжимая в чёрной ладони хрупкую
кисть жёниной руки, непокорно нёс белёсо-чубатую голову, – лишь
под скулами у него пухли и катались желваки, да промеж каменных,
по всегдашней неподвижности, бровей проступал пот.
С той поры редко видели его в хуторе, не бывал он и на майдане83. Жил в своём курене на отшибе у Дона бирюком84. Гутарили85
по хутору про него чудное. Ребятишки, пасшие за прогоном телят,
рассказывали, будто видели они, как Порфирий вечерами, когда вянут
зори, на руках носил жену до Татарского, ажник,86 кургана. Сажал её
там, на макушке кургана спиной к источённому столетиями ноздреватому камню, садился с ней рядом, и так подолгу они глядели в степь.
Арба – у казаков длинная четырёхколёсная телега.
Майдан – это площадь в центре станицы, место, где проходили казачьи
круги, являвшиеся старинным способом разрешения казачьих дел. Круг как
высший орган казачьего самоуправления, регламентировал не только военную,
но и бытовую сторону жизни казачьей общины. На нём договаривались о выборе
места для поселения, делились поровну добыча и государево жалованье между казаками, принимались в казаки новопришлые, наделялись паи, утверждались решения о помощи старикам, вдовам, сиротам, погорельцам. Круг способствовал
выработке своеобразного кодекса нравственности донских казаков. В данном контексте, в рассматриваемом произведении М.А. Шолохова «майдан» понимался
как казачий круг, как место для общения казаков. Бывать на майдане здесь означает быть в курсе дел казачьей станицы, быть приобщённым к рассмотрению
проблем казачьего сообщества.
84 Бирюк – в данном контексте имеется в виду «отшельник». У И.С. Тургенева есть рассказ о суровом и угрюмом человеке, служившем лесником у крепостника-помещика. Жил он в лесу в сторожке, вдали от всех; был неразговорчив и
нелюдим. Крестьяне звали его за его образ жизни и хмурый нрав Бирюком; так в
некоторых южных местностях России (в том числе, на Дону) называют волка.
Волк издавна привлекал к себе внимание как самый опасный для хозяйства хищный зверь. Русские люди прекрасно изучили его повадки и привычки и нередко
вспоминали их, говоря и о человеке. Так создались поговорки: «Волка ноги кормят», ибо этот зверь традиционно охотится на ходу, обегая большие пространства,
или: «Как волка ни корми, он всё в лес смотрит», потому что волки трудно приучаются. Так же были весьма распространены и выражения «быть, жить,
смотреть бирюком». Русское «бирюк» – от тюркского «бир» – «один».
85 Гутарить – в донском говоре означает «говорить».
86 Ажник, ажнак, или ажнык – усилительная частица, используемая в донском говоре для подчеркивания значимости совершаемого действия, важности сообщаемой информации.
82
83
75
Глядели до тех пор, пока истухала заря, а потом Прокофий кутал жену в зипун и на руках относил домой…
Шепотом гутарили по хутору, что Прокофьева жена ведьмачит87.
Сноха Астаховых (жили Астаховы крайние к Прокофию) божилась,
будто на второй день Троицы, перед светом видела, как Прокофьева
жена простоволосая и босая доила на их базу корову. С тех пор ссохлось у коровы вымя в детский кулачок, отбила88 от молока и вскоре
издохла.
В тот год случился небывалый падёж скота. На стойле возле Дона
каждый день пятнилась песчаная коса трупами коров и молодняка.
Падёж перекинулся на лошадей. Таяли конские косяки, гулявшие на
станичном отводе89. И вот тут-то прошёл по проулкам и улицам чёрный слушок…
С хуторского схода пришли казаки к Прокофию. Хозяин вышел
на крыльцо, кланяясь:
– За чем добрым пожаловали, господа старики?
Толпа подступила к крыльцу, немо молчала. Наконец один подвыпивший старик первый крикнул:
– Волоки нам свою ведьму! Суд наведём!..
Прокофий кинулся в дом, но в сенцах90 его догнали. Рослый батареец91, по уличному прозвищу – Люшня стукал Прокофия головой о
стену, уговаривал:
– Не шуми. Не шуми, нечего тут!.. Тебя не тронем, а бабу твою в
землю втолочим. Лучше её уничтожить, чем всему хутору без скотины гибнуть. А ты не шуми, а то головой стену развалю!
– Тяни её, суку, на баз!.. – гахнули у крыльца.
Полчанин92 Прокофия, намотав на руку волосы турчанки, другой
рукой, зажимая рот её, распяленный в крике, бегом протащил её через
Ведьмачит – колдует.
Отбить – в донском говоре, согласно данного контекста, означает «парализовать», «прекратить», «перестать давать молоко».
89 Отвод – участок луга, место для пастбища.
90 Сенца – нежилое помещение казачьего куреня, чулан, помещение, предваряющее вход в жилую комнату.
91 Батареец – это казак, служивший в специальном воинском артиллерийском подразделении, в донских казачьих батареях.
92 Полчанин – однополчанин, сослуживец, односум.
87
88
76
сени и кинул под ноги толпе. Тонкий вскрик просверлил ревущие голоса.
Прокофий раскидал шестерых казаков. И, вломившись в горницу,
сорвал со стены шашку. Давя друг на друга, казаки шарахнулись из
сенцев. Кружа над головой мерцающую, взвизгивающую шашку,
Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору.
У амбара Прокофий настиг тяжелого в беге батарейца Люшню и
сзади, с левого плеча наискось, развалил93 его до пояса, Казаки, выламывавшие из плетня колья, сыпанули через гумно94 в степь.
Через полчаса, осмелевшая толпа подступила ко двору. Двое разведчиков, пожимаясь, вошли в сенцы. На пороге кухни, подплывшая
кровью, неловко запрокинув голову, лежала Прокофьева жена; в прорези мученически оскаленных зубов её ворочался искусанный язык.
Прокофий, с трясущейся головой и остановившимся взглядом, кутал в
овчинную шубу попискивающий комочек – преждевременного ребенка.
Жена Прокофия умерла вечером этого же дня.
Недоношенного ребенка, сжалившись, взяла бабка, Прокофьева
мать…»
Трагедия Аксиньи.
Шолохов рассказал и о трагедии героини романа – Аксиньи.
«Аксинью выдали за Степана семнадцати лет. За год до выдачи
осенью пахала она в степи… Ночью отец её, пятидесятилетний старик, связал ей треногой95 руки и изнасиловал.
– Убью, если пикнешь слово, а будешь помалкивать – справлю
плюшевую кофту и гетры с калошами96. Так и помни: убью, ежели
что… – пообещал он ей.
Развалил – в данном контексте «разрубил».
Гумно – это расчищенное место для молотьбы зерна, на котором раскладывали снопы и гоняли по кругу лошадей, которые таскали специальные ребристые каменные катки, что позволяло выбить из колосьев зерно.
95 Тренога – конские путы, которыми стягивают две передние и одну заднюю
ногу лошади, чтобы она не убежала при вольном, без присмотра выпасе на какомлибо пастбище.
96 Плюшевая кофта – верхняя часть женской одежды, которая изготавливалась из особой хлопчатобумажной, шёлковой или шерстяной ткани с ворсом. Гетры – это чулки без подошвы, закрывающие ноги от ступни до колен. Калоши (галоши) – это резиновая обувь, одеваемая, как правило, поверх сапог, ботинок, ва93
94
77
Ночью в одной изорванной исподнице97, прибежала Аксинья в
хутор. Валяясь в ногах у матери, давясь рыданиями, рассказывала…
Мать и старший брат, атаманец98, только что вернувшийся со службы,
запрягли в бричку99 лошадей, посадили с собой Аксинью и поехали
туда, к отцу. За восемь вёрст брат чуть не запалил лошадей100. Отца
нашли возле стана101. Пьяный спал он, на разостланном зипуне, около
валялись порожняя бутылка из-под водки. На глазах у Аксиньи брат
отцепил от брички барок102, ногами поднял спящего отца, что-то коротко спросил у него и ударил окованным барком старика в переносицу. Вдвоём с матерью били они старика часа полтора. Всегда смирная, престарелая мать исступленно дёргала на обеспамятевшем муже
волосы, брат старался ногами... Аксинья лежала под бричкой, укутав
голову, молча тряслась. Перед светом103 привезли старика домой. Он
жалобно мычал, шарил глазами по горнице104, отыскивая спрятавшуюся Аксинью. Из оторванного уха у него на подушку стекала кровь.
Ввечеру он помер. Людям сказали, что пьяный упал с арбы и убился.
ленок и т.п. для предохранения их от сырости. На Дону их носили также отдельно
от другой обуви. В данном случае просто одевали с гетрами. Тем самым, Аксинье
предлагалось дорогое и престижное по тем временам обновление её костюма.
97 Исподница – женская длиннополая рубаха без рукавов, одевавшаяся непосредственно на голое тело.
98 Атаманец – это казак, служивший в специальном, гвардейском атаманском полку, который имел более высокий статус, нежели обычный полк. Атаманский полк был создан в 1775 г. С 1802 г. он имел в своем составе 10 сотен (в обычном полку насчитывалось 5-6 сотен). В Новочеркасске располагались 1–2 сотни, а
казаки остальных сотен жили по своим домам, собираясь только на время учений.
Полк комплектовался со станиц всего Войска путем строго отбора. Император
Николай I в 1827 г. назначил шефом этой элитной части своего сына, цесаревича
(наследника русского престола) Александра Николаевича, сделав его атаманом
всех казачьих войск России. Тогда же, в 1827 г., поручили двум сотням, переименованным в эскадроны, нести постоянную службу в Санкт-Петербурге, сменяясь
поочередно каждые 2 года. Они также участвовали в охране императора.
99 Бричка – лёгкая повозка, нередко полукрытая.
100 Запалить лошадей – означает загнать, т.е. ехать настолько быстро, что
лошади буквально обессилили от такой езды
101 Здесь имеется в виду полевой стан, т.е. место сбора людей, размещения
сельскохозяйственных орудий, временной ночёвки и т.п. во время полевых работ
на дальних полях.
102 Барок – упряжной деревянный валик повозки.
103 Имеется в виду рассвет, раннее утро.
104 Горница – парадная комната в донском казачьем курене.
78
А через год приехали на нарядной бричке сваты за Аксинью. Высокий, крутошеий, статный Степан невесте понравился, на осенний
мясоед105 назначили свадьбу…
В этот же день в амбаре Степан обдуманно и страшно избил молодую жену. Бил в живот, в груди, в спину; бил с таким расчётом,
чтобы не видно было людям. С той поры стал он прихватывать на
стороне106, путался с гулящими жалмерками107. Уходил чуть не каждую ночь, замкнув Аксинью в амбаре108 или горенке109».
Казаки, украинцы, русские мужики.
Драка на мельнице.
Отношение казаков к украинским и русским мужикам во многих
случаях было недоброжелательным. Вот как описывает это М.А. Шолохов: «На мельнице завозно. Двор густо уставлен подводами. Около
весов давка.
Петро вышел сносить мешки. В это время в весовой110 заругались. Чей-то охриплый, злой голос тявкал:
– Ты проспал, а теперь лезешь? Отойди, хохол, а то клюну!
Петро по голосу угадал Якова Подкову. Прислушался. В весовой
пухнул, выпирая из дверей, крик.
Чётко лязгнул удар, и из дверей вывалился со сбитым на затылок
чёрным картузом111 немолодой бородатый тавричанин112.
– За шо? – крикнул он, хватаясь за щеку.
– Я тебе зоб113 вырву!..
Мясоед – в православном церковном уставе означает период времени, когда разрешается употреблять мясную пищу.
106 Прихватывать на стороне – иметь внебрачные половые связи.
107 Жалмерка – жена казака, ушедшего на военную службу.
108 Амбар – строение для хранения зерна, припасов, вещей или товаров.
109 Горенка – уменьшительное название горницы, т.е. чистая, как правило,
праздничная комната в казачьем курене.
110 Весовая – помещение, и/или строение, где производилось взвешивание.
111 Картуз в данном контексте означает головной убор с козырьком, неформенную фуражку.
112 Тавричане – жители Таврической губернии. Таврия – это название Крыма. В данном случае, скорее всего, речь о жителях южной Украины, территория
которой частично входила в Таврическую губернию и составляла её северную
часть.
113 В данном контексте имеется в виду, что разозлившийся казак буквально
разорвёт горло неприятного ему человека.
105
79
– Нет, погоди!
– Микихвор, сюда!
Яков Подкова, бравый плотно сбитый батареец, выбежал из дверей, подсучивая рукава. Сзади его крепко хлобыстнул114 высокий, в
розовой рубахе, тавричанин. Подкова покачнулся, но на ногах устоял:
– Братцы, казаков бьют!..
Из дверей мельницы на двор, заставленный возами, как из рукава,
вперемёжку посыпались казаки и тавричане, приехавшие целым
участком115.
Свалка завязалась у главного входа. Хрястнули двери под напором нахлынувших тел. Петро кинул мешок и, крякнув, мелкими шажками затрусил к мельнице. Привстав на возу, Дарья видела, как Петро
втесался в середину, валяя подручных; охнула, когда Петра на кулаках донесли до стены и уронили, топча ногами. Из-за угла, от машинной116, размахивая железным болтом, бежал вприскочку Митька Коршунов.
Тот самый тавричанин, который сам ударил сзади Подкову, вырвался из кучи, за спиной его подбитым птичьим крылом трепыхался
разорванный розовый рукав. Низко пригибаясь, чертя руками землю,
тавричанин добежал до первой повозки и легко вывернул оглоблю 117.
Над мельничным двором тягуче и хрипло плыло:
– А-а-а-а-а…
– Гу-у-у-у…
– А-а-а-а-а-а-а-а!..
Хряск. Стук. Стон. Гуд…
Митьку Коршунова подкосил оглоблей тавричанин в расшматованной розовой рубахе и сейчас же упал навзничь, выронив расщеплённую оглоблю, а на него ступил безрукий118 Алексей, прислонивший к тавричанскому затылку свой кулак-свинчатку... Перед глазами
Дарьи разноцветными лоскутьями мелькали разрозненные сценки побоища; она видела и не удивлялась тому, как Митька Коршунов, стоя
Хлобыстнул – неожиданно ударил.
Приехать участком – приехать целой группой, из одних мест.
116 Машинная – строение, где находился паровой двигатель мельницы.
117 Оглобля – одна из двух круглых длинных жердей, укреплённых на передней оси повозки и соединяющихся с дугой и служащих для запряжки лошади.
118 Здесь имеется в виду однорукий человек, по каким-то причинам лишившийся одной руки.
114
115
80
на коленях, резнул железным болтом бежавшего мимо Сергея Платоновича; тот вскинул размахавшимися руками и пополз раком119 в весовую; его топтали ногами, валили навзничь. Дарья истерически хохотала, ломались в смехе чёрные дуги её подкрашенных бровей. Оборвала сумасшедший смех, наткнувшись глазами на Петра: качаясь,
выбрался он из колыхавшейся, гудевшей гущи и лёг под возом, харкая кровью. Дарья метнулась к нему с криком. А из хутора бежали казаки с кольями, один махал пешней.120 Побоище принимало чудовищные размеры. Дрались не так, как под пьянку у кабака или в стенках
на масленицу. У дверей весовой лежал молодой тавричанин с проломленной головой; разводя ногами, окунал голову в чёрную испёкшуюся кровь, кровяные сосульки волос падали на лицо; как видно,
отходил своё на голубой весёлой земле…
Тавричан, сгрудившихся овечьим гуртом121, оттеснили к завозчицкой122. Худым бы кончилось дело, если бы старик-тавричанин не
догадался: вскочив в завозчицкую, выдернул из печи искрящуюся головню123 и выбежал из двери. Бежал к сараю, где хранился отмол, тысячи с лишком пудов хлеба. Из-за плеча его кисеею вился дым, выпархивали тусклые в дневном свете искры.
– Запа-лю-у-ууу – дико взревел, поднося к камышовой крыше
трескучую головню...
Казаки дрогнули и стали. Сухой порывистый (ветер дул с востока), относя дым от крыши завозчицкой к куче сгрудившихся тавричан.
Одну добротную искру в сухой слежалый камыш крыши и дымом схватился бы хутор… Гул, глухой и короткий, тронул ряды казаков. Кое-кто задом отходил к мельнице, а тавричанин, махая головнёй, сея огненные капли из сизого дыма, кричал:
Пополз раком – стал перемещаться на четвереньках.
Пешня – молот; тяжелый лом на деревянной рукоятке, который употреблялся для пробивания, скалывания (опешивания) льда.
121 Гурт – согнанный в большом количестве в одно место скот; стадо. В гурт
подбирают животных по полу, возрасту, живому весу, упитанности. В данном случае подчеркивается беспомощность людей, поскольку их сравнивают с овцами.
122 Завозчицкая – это, очевидно, большой сарай (навес) для телег, на которых
привезли на мельницу зерно для помола с небольшим отдельным отапливаемым
помещением для отдыха, ожидания возниц.
123 Головня – обгорелое дровяное полено, бревно. В данном случае продолжающее гореть.
119
120
81
– Спалю!.. Спа-лю-у-ууу! Уходь с двора!
Синий во многих местах изуродованного лица, Яков Подкова –
зачинщик драки – первый покинул мельничный двор. За ним стекли
казаки поспешно и скоро.
Тавричане, побросав мешки, запрягли в брички лошадей и, стоя,
махая узлами ременных вожжей, полосуя лошадей кнутами, вырвались со двора и загрохотали по улице за хутор».
Беседа после драки.
Были ли казаки мужиками?
«Безрукий Алексей – посреди двора; мечется по поджарому животу холостой, завязанный в конце рукав рубахи всегдашней судорогой дергаются глаз и щека.
– На коней, казаки!..
– Догнать!..
– Дале гребня не ускачут!
Митька Коршунов, кособочась, кинулся было со двора. Заметная
суматоха вновь тронула рябью собравшихся у мельницы казаков. Но в
момент этот от машинной скорыми шагами, подошел раньше никем
не примеченный в чёрной шляпе человек; строгая толпу, лезвиями узко сведённых остреньких глаз, поднял руку:
– Обождите!
– Ты кто такой? – Подкова сдвинул танцующие брови.
– Откель сорвался?
– Узы его!124
– Га!..
– Тю-у-у!..
– Постойте, станичники!
– Куцый кобель125 тебе станичник!..
– Мужик!
– Лапоть дровяной!
– Дай ему, Яш!
– По гляделкам ему!.. По гляделкам!
124
125
Очевидно, производное от «узё-узё», т.е. слов для отгона свиней.
Куцый кобель – собака мужского пола с отрезанным хвостом.
82
Человек улыбнулся смущённо, но без боязни, снял шляпу, жестом беспримерной простоты вытирая лоб, улыбкой обезоружил вконец.
– В чём дело? – Он махнул сложенной вдвое шляпой, указывая на
чёрную, впитавшую землёй кровь у дверей весовой.
– Хохлов били, – мирно ответил безрукий Алексей и подморгнул
щекой и глазом.
– Да за что били?
– За очередь. Не залазь наперёд, – пояснил Подкова, выступая
вперёд, широким взмахом вытирая широкую соплю под носом.
– Вложили им память!
– Эх, догнать ба. В степе не зажгёшь.
– Сробели мы, а, небось, не посмел бы?
– Человек – в отчаянности, зажёг бы, как пить дать.
– Хохлы – они огромадно сердитые, – усмехнулся Афонька Озеров.
Человек махнул шляпой в его сторону.
– А ты кто?
Тот презрительно цвыркнул через скважину щербатого рта и,
проследив за полётом слюнной петли, отставил ногу.
– Я-то казак, а ты не из цыганев?
– Нет. Мы с тобой обое русские.
– Брешешь! – раздельно выговорил Афонька.
– Казаки от русских произошли. Знаешь про это?
– А я тебе говорю – казаки от казаков ведутся.
– В старину от помещиков бежали крепостные, селились на Дону,
их-то и прозвали казаками.
– Иди-ка ты, милый человек, своим путём, сжимая запухшие
пальцы в кулак, сдержанно-злобно посоветовал Алексей Безрукий и
заморгал чаще.
– Сволочь поселилась!.. Ишь, поганка, в мужиков захотел переделать!»
А вот свидетельство на этот счёт П.Ф. Крюкова:
«Старик наполнил стаканчики водкой и, поднимая свой, произнес:
83
– Ну, станишники! Выпьем! У нас, бывало, старики говаривали:
«Пей, да хохлов бей, богат не будешь, зато хохлы будут знать». Степан ехидно взглянул на старика и спросил:
– А ты их бил, отец?
– Кто? Я?.. – удивился старик. – Ху-у! У нас, бывалоча, как залетим на «русскую» улицу, она же и «Московской» прозывалась, да как
зачнём этим мужикам «сею-вею» давать, так аж пух-перья летят!
Степан фыркнул.
Пра-слово! – подтвердил старик, думая, вероятно, что ему не верят.
– Верю, – сказал Степан, – да за что же бить-то их?
– Как за что? – неподдельно изумился старик.
– А за каким нечистым они к нам на Дон заявились? Что им, в Расее места, что ли мало?
– Да Дон-то разве не Россия? – ехидно спросил Степан.
Старик смутился и замялся.
– Да-а!.. Конечное дело: Расея!.. Но всё как-то не того… концы в
концов… То Расея, а то – Дон!»
Современное казачество коренным образом изменилось. Гигантски вырос его политический, культурный и нравственный уровень.
Уже нет враждебных конфликтов между казаками и выходцами их
центральных районов России, из городов, с Украины. В целом не
наблюдается жестокое обращение с женщиной.
Отрадно отметить, что казаки России чтят всё лучшее в традициях (в том числе боевых), в культуре, в обычаях и нравах многовековой
истории казачества.
Замечательно, что казаки твёрдо осознают себя частью единой
России и не только не покушаются даже в малейшей степени на целостность России, но вместе с российской армией защищают незыблемость границ великой российской державы.
84
Очерк четвертый. Гражданская война на Дону.
Поэт казачьего зарубежья П.Ф. Крюков с горечью признавал, что
казачьи старшины и лидеры белогвардейцев толкнули казачество на
войну с Центральной Россией, на попытки осуществить реакционные,
утопические, чуждые интересам донцов цели.
«Сорняки из среды войсковой старшины лестью да посулами, а
кое-где и расстрелами, толкали казаков на далёкий, чужой север:
«Спасать Россию от русских!»
Спасать не вольности казачьи, а чины да звания дворянские, да
помещичьи благоденствия; ближе и родней своего Отечества и своего
Народа оказалась нашим старшинам богоносная, сиволапая126 Русь с
её «русским духом», с «модной» обувью – лапоточками подковырчатыми...127
Огнедышащие казачьи лавы, откатываясь от границ Донской
земли всё дальше на север, постепенно теряли свою силу, веру в своих вождей, и как лава вулкана, столкнувшаяся с холодными волнами
моря, постепенно охлаждается, не имея притока свежей лавы, и,
наконец, останавливает своё продвижение вперёд, казачьи лавы охладели, и наступление на север захлебнулось.
Не сбылись мечты Войсковых старшин, забывших своё отечество, казачьими головами спасти Россию от …русских! Не сбылись
мечты русских дворян, помещиков, простых и «путаных» панов при
помощи казачьей плети согнуть в три погибели русского мужика.
Непонятна и чужда была казакам идея «единой и неделимой»
России; они видели, что красивые слова «белых» русских вождей далеки от правды, далеки от реальности».
Сиволапый – неуклюжий, неловкий, грубый. В данном контексте подчёркивается характеристика страны.
127 Имеются в виду лапти как плетеная обувь из лыка (волокнистой, древесной ткани, отделяемой непосредственно от ствола липовых, вязовых и других деревьев), охватывающая со всех сторон ступню ноги, с характерным двойным переплетением (подковырчатым). Особо отмечались и ценились лапти из бересты
(верхнего слоя коры, содранного с берёзы). Эта низкая обувь, распространённая
на Руси в старину, но, тем не менее, бывшая в широком употреблении в сельской
местности до 1930-х гг. Лапоть привязывался к ноге шнурками, скрученными из
того же лыка, из которого изготавливались и сами лапти.
126
85
В боях на Юге России, на Дону в годы гражданской войны сталкивались различные казачьи формирования, во главе которых оказывались разные люди, по-своему талантливые военные руководители.
Начнём с биографии известного «красного маршала», избегая при
этом каких-либо идеологических предпочтений.
Семён Михайлович Будённый (1883-1973 гг.) – советский военачальник, один из первых Маршалов Советского Союза (1935 г.), трижды Герой Советского Союза (1958, 1963, 1968 гг.), член ВКП(б) с
1919 г. (позже – КПСС). Родился 25 апреля 1883 г. на хуторе Козюрин
(ныне Пролетарского района Ростовской области) в бедной крестьянской семье. В 1900 г. в станицу приехал военный министр Российской
империи А.Н. Куропаткин. В его честь были устроены скачки с рубкой лозы и чучел. Многие казаки приняли в них участие, в том числе
и 17-летний Семён Будённый. Тогда ему удалось победить в скачках,
за что Куропаткин подарил юноше серебряный рубль. В 1903 г. его
призвали в армию. Срочную службу отслужил в Приморском драгунском короля датского Христиана IХ полку, там же остался на сверхсрочную. Участвовал в русско-японской войне 1904-1905 гг. в составе
26-го Донского казачьего кавалерийского полка. Встречался в этот
период с известным финским полководцем Карлом Маннергеймом. В
1907 г. Будённого, как лучшего наездника полка, отправляют в Петербург, в Высшую кавалерийскую офицерскую школу на годичные
курсы для низших чинов, которые он закончил в 1908 г. До 1914 г.
служил в Приморском драгунском полку. Участвовал в Первой мировой войне старшим унтер-офицером 18-го Северского драгунского
полка на германском, австрийском и кавказском фронтах, был
награждён за храбрость Георгиевскими крестами всех четырёх степеней и четырьмя медалями. Летом 1917 г. вместе с Кавказской дивизией Будённый прибыл в г. Минск, где был избран председателем полкового комитета и заместителем председателя дивизионного комитета. В августе 1917 г. участвовал в руководстве разоружением эшелонов корниловских войск в Орше. После Октябрьских событий 1917 г.
в Петрограде вернулся на Дон, в станицу Платовскую, где был избран
членом исполнительного комитета Сальского окружного совета и
назначен заведующим окружным земельным отделом. В феврале 1918
г. Будённый создал революционный конный отряд, действовавший
86
против белогвардейцев на Дону, который вырос в полк, бригаду, а затем кавалерийскую дивизию, успешно действовавшую под Царицыном в 1918 – начале 1919 гг. Во второй половине июня 1919 г. в молодой Красной Армии формируется первое крупное кавалерийское
соединение – Конный корпус под командованием Будённого. Корпус
сыграл в августе 1919 г. решающую роль в разгроме в верховьях Дона
основных сил Кавказской армии генерала П.Н. Врангеля, в Воронежско-Касторненской операции 1919 г. вместе с дивизиями 8-й армии
наголову разгромил казачьи корпуса генералов К.К. Мамонтова и А.Г.
Шкуро. Части корпуса заняли город Воронеж, закрыв 100-километровую брешь в позициях войск Красной Армии на московском направлении. Победы Конного корпуса Будённого над войсками генерала
А.И. Деникина под Воронежем и Касторной ускорили разгром противника на Дону.
С именем Будённого связывают появление головного убора военнослужащего Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА). Его
шили из сукна в форме шлема древнего русского воина (официальное
название – красноармейский шлем). Он и стал неофициально именоваться «будёновка». Бытует мнение, что такие шлемы были пошиты
по рисунку Аполлинария Михайловича Васнецова (брата живописца
Виктора Михайловича Васнецова) ещё во время Первой мировой
войны, были известны как «богатырки» и предназначались для будущего парадного переобмундирования русской армии, однако, широкое распространение получили только в Красной Армии в Гражданскую войну, когда царские цейхгаузы (воинские склады оружия, обмундирования, снаряжения и т.д.) перешли в руки новой власти.
9 ноября 1919 г. командование Южного фронта на основании решения Реввоенсовета Республики подписало приказ о переименовании Конного корпуса в Первую Конную армию. Командующим этой
армией был назначен Будённый. Первая Конная командарма Будённого, которой он руководил по октябрь 1923 г., сыграла важную роль в
ряде крупных операций Гражданской войны по разгрому войск А.И.
Деникина и П.Н. Врангеля в Северной Таврии и Крыму. Первая Конная командарма Будённого потерпела поражение в боях с армией
Юзефа Пилсудского в советско-польской войне, получившее название «чудо на Висле». В Польше «Чудо на Висле» (Cud nad Wisłą)
87
приводится как символ «мужества польских солдат, давших отпор
Красной Армии, двинутой большевистскими вождями в поход за советизацию Польши». Во время отступления Первая Конная армия совершила многочисленные еврейские погромы на Украине. В 19211923 гг. Будённый был членом РВС, а затем заместителем командующего Северо-Кавказского военного округа. Провёл большую работу
по организации и руководству конными заводами, которые в результате многолетней работы вывели новые породы лошадей – будёновскую и терскую. В 1923 г. Будённому довелось стать «крестным отцом» Чеченской автономной области: надев шапку бухарского эмира,
с красной лентой через плечо он приехал в Урус-Мартан и по декрету
ВЦИКа объявил Чечню автономной областью. В 1923 г. он назначается помощником главкома Красной Армии по кавалерии и членом РВС
СССР. В 1924-1937 гг. служил инспектором кавалерии РККА. В 1932
г. Будённый окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. 22 сентября 1935 г. «Положением о прохождении службы командным и
начальствующим составом РККА» были введены персональные воинские звания. В ноябре 1935 г. ЦИК и Совнарком СССР присвоил пяти
советским генералам новое воинское звание «Маршал Советского
Союза». В их числе оказался и Семён Михайлович Будённый. Он неоднократно вступался перед И.В. Сталиным за несправедливо осуждённых директоров своих конезаводов. В предвоенные годы Маршал
Советского Союза Будённый с 1937 по 1939 гг. командовал войсками
Московского военного округа, с 1939 г. выполнял обязанности члена
Главного военного совета Наркомата обороны СССР, заместителя
наркома и с августа 1940 г. первого заместителя наркома обороны
СССР. После Гражданской войны, участвуя в решении вопросов
строительства Вооружённых Сил СССР, их технической реконструкции, Будённый руководствовался её опытом, сильно преувеличивал
роль кавалерии в будущей войне и недооценивал техническое перевооружение армии, не одобрял формирование танковых соединений.
Предрасположенность к нему лично И.В. Сталина делала такую устаревшую точку зрения доминирующей.
Во время Великой Отечественной войны Будённый входил в состав Ставки Верховного Главнокомандования, участвовал в обороне
Москвы, командовал группой войск армий резерва Ставки (июнь 1941
88
г.). Затем краткосрочно назначался главкомом войск Юго-Западного
направления (июль – сентябрь 1941 г.), командующим Резервным
фронтом (сентябрь – октябрь 1941 г.), главкомом войск СевероКавказского направления (апрель – май 1942 г.), командующим Северо-Кавказским фронтом (май – август 1942 г.). Как полководец особо
ничем ни отличился. С января 1943 г. Будённый становится командующим кавалерией Советской Армии, а в 1947-1953 гг. одновременно
является заместителем министра сельского хозяйства СССР по коневодству. С мая 1953 г. по сентябрь 1954 г. назначается инспектором
кавалерии. С 1954 г. находился в Группе генеральных инспекторов
министерства обороны СССР. Будённый был трижды женат. Умер на
91-м году жизни, 26 октября 1973 г. в Москве от кровоизлияния в
мозг. При жизни опубликовал трёхтомник воспоминаний «Пройденный путь» (кн. 1-3, 1958-1973 гг.). Похоронен на Красной площади в
Москве у Кремлёвской стены. На могиле установлен памятник. Бронзовый бюст и памятник Будённому установлены в г. Ростове-на-Дону,
где его именем назван проспект (бывший Таганрогский). Город Святой Крест, основанный в 1799 г., в 1935 г. переименовали в Будёновск, причём этот же город в течение двух периодов, в 1920-1935 гг.
и в 1957-1973 гг. дважды именовался как Прикумск.
Итак, С.М. Будённый на Дону сформировал конный отряд из нескольких десятков человек, который скоро вырос в крупное боевое
соединение. В 1919 г. конница Будённого развернула ожесточённые
бои в районе Калача. С.М. Будённый пишет в своих воспоминаниях
«Пройденный путь»: «Белогвардейская пехота оказала отчаянное сопротивление… Офицеры дрались яростно и в плен не сдавались. Раненые либо кончали жизнь самоубийством, либо пристреливались
оставшимися в живых… Командир 22-го кавалерийского полка Морозов с небольшой группой храбрецов бросился в самую гущу офицеров, оборонявших штаб белогвардейской бригады. Под Морозовым
убили коня, сам он был дважды ранен, но это не остановило храброго
командира. С шашкой в одной руке и с револьвером в другой он уничтожил 11 белогвардейцев и в числе их генерала Арбузова.
Я увидел Дундича. В этом бою под ним был убит конь, а сам он
зарубил 7 офицеров. Теперь раненный, он сидел на земле – отдыхал.
89
Вид у него был измученный, но голубые глаза светились торжеством
победы».
С.М. Будённый отмечал далее: «Чем больше переходило на нашу
сторону трудового народа Дона, тем свирепее становились казакистарики – опора донской контрреволюции. Проклиная молодых за то,
что те якобы «продали Тихий Дон и казачью честь», они поголовно,
включая девяностолетних, вступали в карательные отряды инквизиторского типа128. Особую злобу эти «гвардейцы» контрреволюции питали к иногородним крестьянам. Они врывались в станицы и хутора,
рубили, резали, сжигали на кострах и расстреливали ни в чём не повинных людей, не щадили ни детей, ни женщин. Хутора, где жили
одни иногородние, сжигались этими озверевшими людьми дотла. Частыми стали случаи, когда в бою сталкивались отцы и сыновья, братья и другие близкие родственники. Сын кричал:
– Сдавайся, отец!
А отец с налитыми кровью глазами бросался на сына с криком:
– Не сомневайся, собака, я тебя первым зарублю!
Так командир полка Николай Алаухов в одной из атак встретился
с отцом. Он упрашивал отца сдаться, но тот бешено, с бранью бросился на сына. Уговоры не помогли, и Алаухов зарубил отца.
В борьбе с нашими частями казаки-старики шли на самые подлые
приёмы…
В станице Нагавской осталось около четырёхсот казаков-стариков. Дрались они остервенело. И вдруг в разгар ожесточённого боя
часть этих бородачей подняла руки вверх. Однако, когда командиры
наших полков, Баранников и Мирошниченко, поверившие, что казаки
сдаются в плен, подскакали к ним, казаки расстреляли их в упор. Гнев
наших бойцов был беспредельным, и они справедливо покарали злодеев.
Погибли два наших замечательных человека, память о которых
не изгладится временем».
Справедливости ради надо сказать, что сам С.М. Будённый и его конники
пролили немало российской крови. Семён Михайлович даже откровенно предлагал стереть с лица земли казачью столицу – город Новочеркасск «как осиное
гнездо контрреволюции», как центр белого движения. Кстати, ныне в самом Новочеркасске сохранилась улица, носящая его собственное имя.
128
90
После ожесточённых боёв на Дону и под Царицыном С.М. Будённый всё больше убеждался в необходимости в создании крупных
кавалерийских соединений. В беседе с Л.Д. Троцким Семён Михайлович сказал ему: «У противника много конницы. Это даёт возможность белым широко маневрировать силами и зачастую упреждать
наши действия. На шило кулаком не замахнёшься. Нам нужно создать
массовую конницу.
– Вы не понимаете природы кавалерии. – Это аристократический
род войск, которым командовали князья, графы и бароны. И незачем
нам с мужицким лаптем соваться в калашный ряд.
Впоследствии Троцкий коренным образом изменил своё мнение.
Троцкий понял, что кавалерия была главным козырём Деникина.
Троцкий писал: «Перевес конницы в первую эпоху борьбы сослужил
в руках Деникина большую службу и дал возможность нанести нам
ряд тяжёлых ударов… В нашей полевой манёвренной войне кавалерия играла огромную, в некоторых случаях решающую роль. Кавалерия не может быть импровизирована в короткий срок, она требует
специфического человеческого материала, требует тренированных
лошадей и соответственного командного материала. Командный состав кавалерии состоял либо из аристократических, по преимуществу
дворянских фамилий, либо из Донской области, с Кубани, из мест
прирождённой конницы… В гражданской войне составить конницу
представляло всегда огромные трудности для революционного класса. Армии Великой французской революции это далось нелегко. Тем
более у нас».
Активный участник белого движения, сражавшийся в армии Деникина Д.В. Лехович в известной книге «Белые против красных», отмечал: «Красная конница в тот период была в зачаточном состоянии,
и несомненная заслуга Троцкого перед делом революции заключалась
в том, что, провозгласив лозунг «Пролетарии на коней», он способствовал созданию мощного кавалерийского кулака, который под
названием Первой Конной армии в дальнейшем ходе гражданской
войны сыграл решающую роль».
В конницу Будённого рвались многие крестьяне. Но не прошедший военной службы в кавалерийских частях крестьянин не умел
пользоваться шашкой, «Была бы лошадь, а рубить научусь», – так
91
рассуждали все, стремившиеся попасть в ряды будёновцев. Надо подчеркнуть, однако, что, благодаря хорошо поставленной системе обучения, рабочие и крестьяне становились отличными конниками. При
этом следует иметь в виду, что они обладали огромной физической
силой и зачастую в этом отношении превосходили многих казаков.
Шахтёры, слесари, строители, пахари, косари лихо крушили шашками
прославленные казачьи эскадроны.
Казаки на севере. Грабежи.
М.А. Шолохов писал: «Чем ближе подъезжал Григорий к фронту,
тем шире открывалась перед его глазами отвратительная картина разложения Донской армии, – разложения, начавшегося как раз в тот
момент, когда, пополненная повстанцами, армия достигла на Северном фронте наибольших успехов. Части её уже в это время были не
только не способны перейти в решительное наступление и сломить
сопротивление противника, но и сами не смогли бы выдержать серьёзного натиска.
В станицах и сёлах, где располагались ближние резервы, офицеры беспросыпно пьянствовали; обозы всех разрядов ломились от
награбленного и ещё не переправленного в тыл имущества. В частях
оставалось не больше шестидесяти процентов состава. В отпуска казаки уходили самовольно, и составленные из калмыков, рыскавшие
по степям карательные отряды не в силах были сдержать волну массового дезертирства. В занятых сёлах Саратовской губернии казаки
держали себя завоевателями на чужой территории; грабили население, насиловали женщин, уничтожали хлебные запасы, резали скот. В
армию шли пополнения из зелёной молодёжи и стариков пятидесятилетнего возраста. В маршевых сотнях открыто говорили о нежелании
воевать, а в частях, которые перебрасывались на воронежское направление, казаки оказывали прямое неповиновение офицерам. По слухам,
участились случаи убийства офицеров на передовых позициях».
Д.В. Лехович писал в книге «Белые против красных»: «В письме
генерала Деникина генералу Май-Маевскому129 говорилось: «ПроисМай-Маевский Владимир Зенонович. Родился 15 (27) сентября 1867 г. в
семье мелких шляхтичей Могилёвской губернии. Окончил 1-й Кадетский корпус
129
92
ходят грандиозные грабежи отбитого у большевиков государственнов 1885 г. На военной службе с 1885 г. Поступил в Николаевское инженерное училище, которое закончил в 1888 г. и получил назначение в 1-й саперный батальон в
чине подпоручика, затем был переведён в Лейб-гвардии Измайловский полк с тем
же чином и старшинством. Окончил Академию Генштаба по первому разряду в
1896 г., с переименованием из штабс-капитана гвардии в штабс-капитаны Генерального штаба. Участник Русско-японской и Первой мировой войн (начальник
штаба пехотной дивизии, корпуса, начальник пехотной дивизии, командир 1-го
гвардейского корпуса). Был кавалером не только всех высших царских наград, но
и так называемого ордена «Георгия с веточкой», введённого после Февраля 1917 г.
Временным правительством и вручавшегося генералам и офицерам солдатским
собранием в знак солдатского уважения, проявленного ими в отношении Владимира Зеноновича в дни русской смуты и разложения Русской армии, когда многие
генералы и офицеры в буквальном смысле поднимались солдатами на штыки.
Весной 1918 г. бежал на Дон и вступил рядовым солдатом в Дроздовскую дивизию Добровольческой Армии. С 19 ноября 1918 г. начальник 3-й пехотной дивизии. С 15 февраля по 1 июня 1919 г. командующий 2-м Армейским корпусом. С
апреля 1919 г. командовал Донецкой группой войск, с 22 мая по 27 ноября 1919 г.
Добровольческой армией. Провёл ряд блестящих операций в Донецком каменноугольном районе против превосходящих сил большевиков, командуя отрядом испытанных добровольческих частей (Корниловский, Марковский, Дроздовский,
Самурский, 1-й и 2-й конные, Алексеевский полки). После разгрома войсками Вооружённых сил Юга России (ВСЮР) 10-й, 8-й, 9-й, 13-й и 14-й советских армий генерал Май-Маевский, вынесший на своих плечах все тяготы 6-месячной обороны
Донецкого каменноугольного бассейна, в мае 1919 г. назначен командующим Добровольческой армией (бывшей Кавказской Добровольческой армией). С июня
1919 г. главноначальствующий губерний в Харьковском районе.
Руководил Добровольческой армией во время её наступления летом и осенью
1919 г. на Москву. Довел армию до Киева, Орла и Воронежа. По некоторым данным, главнокомандующий ВСЮР А.И. Деникин выдвигал кандидатуру МайМаевского на пост военного и морского министра после взятия Москвы. Отличался безупречной личной честностью. Занимал непримиримую позицию в отношении пленных большевиков и лиц, заподозренных в сочувствии большевизму,
которым генерал выносил смертные приговоры, не рассматривая заведённых на
них дел. После неудач второй половины октября и ноября, в результате выяснившихся личных недостатков (недуг запоя, с которым генерал боролся, но не
справился), генерал Май-Маевский был уволен. На его место был назначен генерал барон П.Н. Врангель.
Однако Главнокомандующий ВСЮР генерал А.И. Деникин позднее напишет
в «Очерках русской смуты» (том.5, гл.11) в отношении ситуации с генералом МайМаевским: «сам по себе факт отступления Добровольческой армии от Орла до
Харькова при тогдашнем соотношении сил и общей обстановке не может быть поставлен в вину ни армии, ни командующему. Бог ему судья!»
Врангель в 1920 г. вернул Май-Маевского в армию. Во время обороны Крыма он руководил тыловыми частями и гарнизонами Русской армии. Генерал МайМаевский по одной версии, застрелился во время эвакуации Белой армии из Севастополя 13 ноября 1920 г., по другой – умер от разрыва сердца в одной из больниц Севастополя, либо в пути следования на автомобиле к кораблю для эвакуации.
93
го имущества, частного достояния мирного населения; грабят отдельные воинские чины, небольшие шайки, грабят целые воинские части,
нередко при попустительстве и даже с соизволения лиц командного
состава. Разграблено и увезено или продано на десятки миллионов
рублей самого разнообразного имущества, начиная с интендантских
вещевых складов и кончая дамским бельём. Расхищены кожевенные
заводы, продовольственные и мануфактурные склады, десятки тысяч
пудов угля, кокса, железа. На железнодорожных контрольных пунктах задерживаются представителями власти отправляемые под видом
воинских грузов вагоны с громадным количеством сахара, чая, стеклом, канцелярскими принадлежностями, косметикой, мануфактурой.
Задерживаются отправляемые домой захваченные у неприятеля лошади…
Изложенное в достаточной степени рисует ту беспросветную
картину грандиозных грабежей и хищений, ту вакханалию стихийного произвола и самоуправства, которые неизменно царят в прифронтовой полосе…».
Донская армия в этом отношении не уступала Добровольческой.
Она перевозила на Дон даже заводские станки, не говоря уже о нашумевшем в своё время рейде генерала К.К. Мамонтова (Мамантова),130
прорвавшегося с отборным отрядом донской конницы в глубокий тыл
противника. Возвращаясь из этого рейда, Мамонтов телеграфировал в
Новочеркасск:
«Посылаю привет. Везём родным, друзьям богатые подарки; донской казне – 60 миллионов рублей; на украшение церквей – дорогие
иконы и церковную утварь», и эта телеграмма, по выражению Деникина, «воистину прозвучала похоронным звоном».
«На захваченных белыми территориях особенно свирепствовал
кавалерийский корпус Андрея Шкуро. (Настоящая фамилия Шкуро –
Мамонтов (Мамантов) Константин Константинович (1869-1920 гг.), генерал-лейтенант, активный участник белого движения, сторонник использования
наступательного потенциала конницы, инициатор известного в истории гражданской войны «рейда конного корпуса генерала Мамонтова по тылам Красной Армии» (1919 г.).
130
94
Шкура).131 Советский поэт Демьян Бедный остроумно и с нескрываемым сарказмом писал на этот счёт:
Чтоб надуть деревню-дуру,
Баре действуют хитро,
Генерал-майора Шкуру
Перекрасили в Шкуро.
Шкуро являл собой подлинного головореза. По характеристике
бывшего белогвардейского юриста полковника И. Калинина, к нему
стекались все, кто не дорожил ничьей жизнью, но жаждал крови, вина
и наживы. Самых отъявленных Шкуро включал в свою лучшую сотню – «волчью», с отличительным знаком – огромная серая папаха из
волчьего меха, которую всегда носил и он сам. Середину его знамени
– большое чёрное полотно – занимала серая волчья голова с окровавленными страшными клыками и высунутым красным языком, под которым значилась надпись – «Вперёд, за единую, великую Россию».
Это была дружная шайка, спаянная общей судьбой, общей казной и
общими преступлениями. Калинин вспоминал об одной встрече с
«Андрюшей». «Прокурор? – уставился он на него пьяными глазами. –
Я и прокурора повешу… У меня суд длится две минуты. Раз-два – и
пожалуйте бриться». Юристов, добавил он, не держу…
Белыми в чистейшем виде возрождались, по выражению В.И.
Ленина, порядки «хуже, чем царские». Интересы помещиков вновь
стали превыше всего. Понесённые ими в революции убытки и потери
подлежали безусловному вознаграждению, а причинявшие их – уничтожению на месте преступления. Частным владельцам сохранялись
усадьбы, леса и земля. Крестьяне пришли к резонному заключению:
Деникин их обманет и ничего не даст. Мужик в солдатской шинели,
прихватив ружьё, ударился в бега. Масштабы дезертирства приняли
огромный размах. Добровольческая армия, состоявшая в основном из
крестьян, начала таять, как весенний снег под лучами горячего солнца. Повсюду возникали подпольные организации и партизанские отряды. Под ногами деникинцев горела земля».132
Шкуро (Шкура) Андрей Григорьевич (1887–1947), генерал-лейтенант, активный участник белого движения, сторонник партизанского способа ведения военных действий.
132 Козлов А.И. Антон Иванович Деникин (человек, полководец, политик,
ученый). М.: Собрание, 2004. – 440 с.
131
95
Белые стали продвигаться по направлению к Москве. Деникин
взял Орёл и двинулся к Туле. Корпуса К.К. Мамонтова и А.Г. Шкуро
взяли Воронеж. Для А.И. Деникина уже искали белоснежного коня,
чтобы он по-царски торжественно въехал в Кремль. Советский поэт
писал: «Ах, сколько их тех генералов… по площади Красной мечтало
проехать на белом коне».
Наступление Красной Армии. Поражение белых.
Но сопротивление красных с каждым днём всё нарастало. Это
признавал и А.И. Деникин. Красные дрались за каждый метр земли.
Особую роль в сражениях сыграла красная конница. В начале 1919 г.
большевики в полной мере оценили значение конницы противника.
Весной и летом с предельной быстротой была сформирована и собрана в мощный кулак кавалерия красных.
Русский народ создал новые формы организации конной боевой
части. Такой была конница Будённого. Ни в одной только храбрости
заключалась её сила. Белоказаки тоже умели рубить до седла. От
обозного бородача до знаменосца, с усами в четверть, будёновская
конница была спаяна верностью и дисциплиной. Её эскадроны, её
взводы часто формировались из односельчан. Бойцы, когда-то вместе
ловившие кузнечиков в степи, шли рядом на конях. Сыновья, племянники – в строю, отцы, дядья – на тачанках и в обозе. С того первого
дня, когда Семён Будённый вывел из станицы Платовской отряд сотни в три сабель, и по сей день у них не было ни одного случая дезертирства. Да и куда бы отъехал такой боец? Не к себе же в станицу или
на хутор – на позор и на суд.
По обычаю, не написанному в уставе, в подразделениях Будённого было по два суда: официальный – трибунальский и неофициальный
– товарищеский. Провинившегося бойца, – сплоховал ли в бою, не
подчинился ли приказу или дрогнула рука на чужое добро, – судил
трибунал. А помимо трибунала, в особых случаях, бойцы сами судили
виновных. Собирались где-нибудь подальше от глаз, в сумерках и
начинали свой суд. И случалось так, что трибунал, принимая во внимание то-то и то-то, оправдает, а товарищеский суд рассудит суровее.
96
По-новому и опять-таки ни в каких полевых уставах ещё не написанному правилу был построен боевой порядок. Эскадрон разворачивался для атаки лавой в два ряда. Впереди шли опытные рубаки с тяжёлой рукой, обычно кавалеристы старой службы.
Бывали у них такие удары, что вражеский конь уносил на себе
одну половину хозяйского туловища133. За ними скакали меткие
стрелки с наганами и карабинами, каждый, охраняя бою своего переднего. Передние, под завесой огня товарищей, смело и без оглядки
врезались клинками в противника, и ещё не было случая, чтобы вражеская конница, даже вдвое и втрое сильнейшая численностью, могла
выдержать такую, слитую из отдельных осмысленных звеньев сосредоточенную атаку будёновцев…
Узнав о переходе корпуса Мамонтова через красный фронт, Будённый бросился в погоню за ним. С.М. Будённый писал в своих воспоминаниях: «Я с комиссаром Кивгела134 объезжал части, и, выступая
перед бойцами, говорил:
– Мамонтовцы боятся сближения с вами, красные герои! Они бегут к Воронежу, захваченному бандами Шкуро. Вперёд, товарищи!
В ответ на этот призыв тысячи голосов гремели:
– Смерть Мамонтову!!!
– Даёшь Воронеж!!!
С Таловой началась наша погоня за Мамонтовым. Он уходил
вдоль железной дороги, разрушая на своём пути мосты, расстреливая
рабочих-железнодорожников. С великой радостью встречал нас трудовой народ Воронежской губернии. Люди приглашали бойцов в свои
дома, делились с ними хлебом и одеждой, отдавали для наших лошадей последние запасы сена. Тысячи людей просили принять их в корпус. Добровольцев было так много, что мы решили принимать лишь
тех, кто имел собственную лошадь, седло и шашку. Остальных группировали в команды и отправляли на пополнение 8-й армии.
Выступая перед добровольцами, вступившими в ряды Конного
корпуса, я говорил:
В данном случае речь идёт о так называемом баклановском ударе. Его методику разработал известный казачий генерал Я.П. Бакланов.
134 Кивгила Авксентий Семёнович, известный на Дону рабочий-большевик,
член РСДРП (б) с 1903 г.
133
97
– Наш корпус – армия смелых! У нас первое условие, закон такой
– идти вперёд, не озираясь по сторонам. Бойцы у нас лихие, кони у
них хорошие, а у кого плохие – умей отбить хорошего коня у врага. И
помните: кто пойдёт назад, кто будет разводить панику, тому мы рубим голову. Так вы и знайте: кто не выдержит этого сурового боевого
режима, тот не становись в наши ряды. Нам нужны герои, беззаветно
преданные революции, готовые на подвиги и на смерть за власть Советов».
Характеризуя Мамонтова, Будённый писал: «Я был того мнения,
что Мамонтова гнал страх перед встречей с нашим корпусом, но объяснял это отнюдь не бездарностью Мамонтова как военачальника,
напротив, я считал его наиболее способным кавалерийским командиром из всех командиров конных корпусов армий Краснова и Деникина. Его решения в большинстве своём были грамотные и часто дерзкие. При действиях против нашей пехоты он, умело используя подвижность своей конницы, добивался значительных успехов. Но советская конница по своим морально-боевым качествам превосходила
конницу Мамонтова. Мы сумели доказать ему это ещё в 1918 г.
Именно потому он избегал встречи с нашим корпусом и уходил в безопасное место».
Неподалеку от Воронежа к Мамонтову присоединился кубанский
корпус Шкуро. Теперь у него было шесть кавалерийских дивизий
против двух у Будённого. Будённый был смел, но расчетлив. Он получал подробные сведения обо всех приготовлениях и махинациях
генерала Мамонтова. Какая-нибудь девчонка, с коряво нацарапанной
запиской, запрятанной под платок – под косу, или горемычная бабушка, с мешком для кусков, проходили через заставы белых, – находили будёновских разведчиков и передавали им сведения…
В коннице Будённого служил Дундич, серб. Он нашёл вторую
родину в России и со всем пылом простодушного, жизнерадостного и
отчаянно смелого человека полюбил необозримую Россию и её необозримую революцию. К.Е. Ворошилов говорил о Дундиче: «Это лев
с сердцем ребёнка». Дундич и три его спутника были переодеты в
светлые офицерские шинели с золотыми погонами, а ещё трое в полушубки с урядническими погонами. Им была поставлена задача:
проникнуть в Воронеж, высмотреть расположение артиллерии, нали-
98
чие конных и пеших сил и напоследок вручить командующему обороной – генералу Шкуро – запечатанный пакет, в котором находилось
письмо Будённого. Письмо писали все, как в своё время казаки турецкому султану: не стесняясь в выражениях, не придерживаясь дипломатических тонкостей.
В письме Будённого, если исключить некоторые красочные выражения, говорилось: «24 октября, в шесть часов утра, я прибуду в
Воронеж. Приказываю генералу Шкуро построить все контрреволюционные силы на площади Круглых рядов. Парад принимать буду я.
Командовать парадом приказываю тебе, белогвардейский ублюдок.
После парада ты за все злодеяния, за кровь и слёзы рабочих и крестьян будешь повешен на площади Круглых рядов. А если тебе память
отшибло, то напоминаю: это там, где ты, кровавый головорез, вешал и
расстреливал трудящихся и красных бойцов».
Дундич вручил письмо дежурному офицеру и тотчас же ушёл, а
затем объездил весь город, изучая систему обороны противника. Но
легендарный Дундич не мог этим удовлетвориться. Он вернулся к
штабу Шкуро и запустил в окно две ручные гранаты. Началась невообразимая паника. Белогвардейцы мчались со всех сторон ловить диверсанта. А «диверсант», в офицерской форме носился среди белых и
во всё горло кричал: «Лови! Держи!». Наконец Дундичу надоело гоняться самому за собой. Он подскакал к участку обороны противника,
занимаемому буржуазными ополченцами, и закричал: «Это вы, грибы
титулованные, пропустили красных диверсантов! А ну посторонись,
вороны!». И растерявшиеся добровольцы пропустили «сердитое благородие», и его переодетых в офицерскую форму спутников.
Хитрость Будённого удалась. Шкуро, прочтя это письмо, переданное с таким неслыханным нахальством лично ему в руки, пришёл
в неописуемую ярость, – нужна уверенность, чтобы так писать, да
ещё назначить день и час взятия Воронежа. Значит, она была у Буденного. Генералы потеряли чувство равновесия.
В ночь на 19 октября разведка донесла, что началось движение
противника. Час кровавой битвы наступил. Будённый, сидевший со
своими начдивами при свете над картой, сказал: «В час добрый», – и
отдал приказ по дивизиям, по полкам, по эскадронам:
«По коням!»
99
И вот далеко раздался первый булькающий выстрел. Послышались голоса комиссаров: «Товарищи, Семён Михайлович приказал
нам разбить противника… Наёмники буржуазии рвутся к Москве, –
смерть им! Покройте славой революционное оружие».
Противник был близко – на сближении. Уже слышались его беспорядочные выстрелы. Уже бойцы, всё посылая коней, вытягивали
шеи, силясь увидеть его… И вот по всей лаве прокатился крик, –
громче, злее, яростнее. Передние увидели его…
Из тумана стали вырастать тени заворачивающих всадников.
Не выдержало сердце у донских казаков. Они такой же лавой
мчались навстречу… Да, видно, чёрт так далеко их занёс от родных
станиц – рубиться с этими красными дьяволами. Услышали, как гудит
и дрожит всё поле, поняли – какая страшная сила сшибёт вот-вот коней и людей, смешает, закрутит и повалятся горы окровавленных
тел… Было бы за что! И понадеялись казаки на резвых донских скакунов, – стали осаживать, поворачивать… Разве только что несколько
самых отчаянных, пьяных от удали, врезались в будёновскую лаву,
рубя шашками сплеча и наотмашь…
Не спасли донские скакуны. Те, кто уже повернул, сталкивались с
теми, кто ещё стремился вперёд… Свои сшибали своих… Наскакивающие будёновцы рубили и топтали, и гнали… Начались дикие крики… В тумане только и видно было – прильнувшего к гриве всадника
и другого, настигающего его, завалясь в седле, для удара шашкой…
Визжали, хватая зубами, взбесившиеся кони…
Теперь уже все казачьи полки повернули наутёк. Но глубоко с
фланга им путь прекратили пулемётные тачанки и огнём отбросили
их в сторону. А там, в смешавшиеся в беспорядке кучи скачущих казаков, врезались свежие будёновские эскадроны.
До белого света продолжалось преследование двух мамонтовских
дивизий. Тысячи трупов в синих казачьих бешметах, в шароварах с
красными лампасами лежали на поле, и носились испуганные кони
без ездоков.
В обед будёновцы огромным табором на ровном поле толпились
у хороших, из чистой меди, походных кухонь, отбитых у неприятеля.
100
В них дымились кулеш135, как полагается, из пшена с салом и на этот
раз с добавкой макарон, рису, бобов, солонины, и много ещё такого
для вкуса было намешано туда кашеварами.
Но вот протяжно заиграли рожки136. Снова – в бой, на трудную
работу. Вдали шагом проехал Будённый, в бурке и серебристой папахе137, и с ним оба начдива. И снова начали строиться полки, и в гуще
их поплыли, колыхаясь, восемь красных знамён…
Страшный разгром первой колонны заставил белых приостановить окружение Будённого, – первоначальный план был сорван, и он
сейчас же воспользовался этим замешательством противника. В ту же
ночь будёновцы атаковали вторую колонну мамонтовцев, она также
не выдержала удара и отступила к железнодорожному полотну под
охрану бронепоезда.
Бронепоезд развил скорость. Не умолкая, ревел хриплый гудок на
его паровозе, давать знать своим о близкой помощи.
Артиллеристы, глядевшие в башенные щели, различили неясную
в тумане тень, – она неслась по полотну навстречу бронепоезду. Он
застопорил и дал задний ход. По быстро вырастающей тени ударили
Куле́ш – жидкая каша, размазня, похлёбка с солониной из горохового толокна с салом. Кулеш – блюдо, придуманное казаками. Обязательными компонентами являются вода и сало. Остальное добавлялось по принципу «что найдётся». Известен «казачий», он же «плавневый» кулеш. Его готовили казаки в то
время, когда укрывались на своих челнах-чайках в плавнях после набега на турок. Крупу в этом кулеше заменяли лишённые хлорофилла подводные прикорневые части водных растений, таких как рогоз и т.д. Они сочные, мягкие, с высоким
содержанием крахмалов, сахаров, гликозидов. Также известен «байбачий» кулеш.
Байбак – это название сурка. Чаще байбака «выливали» из норы. Крупа в кулеш
годится любая, но лучше, если она разваривается в размазню. Это могла быть и
пшеница, как ядрица, так и рушница (мука самого грубого помола).
136 Рожок – цилиндрический медный или латунный духовой инструмент с
́
мундштуком, без клапанов или вентилей, служивший для подачи сигналов.
137 Папаха представляла собой мягкий и теплый головной убор. Папаха имела
круглую цилиндрическую форму в виде широкополосного подбитого тканью кожаного обода с вывернутым наружу мехом. Эта довольно высокая косматая мужская
меховая шапка изготавливалась исключительно из нестриженной овчины (хотя в
старину донские казаки предпочитали все же мех соболя или куницы) и увенчивалась суконным верхом (красным шлыком). Если же говорить о цвете казачьих папах, то преобладал у донских казаков черный цвет, а серые папахи, как правило,
носили старшие офицеры (кстати, это традиционный казачий цвет для папах у
донцов). Однако в реальности все напрямую зависело от эффективности работы
конкретных армейских снабженцев. Вполне могли встретиться у донских казаков
папахи и иных цветов, например, рыжие.
135
101
из пушки. Но было уже поздно. Большой товарный паровоз, пущенный без людей, на полных парах налетел на передний стальной вагон
бронепоезда. Паровоз был весь – спереди и с боков – обложен динамитом. Раздался взрыв. Тотчас от детонации рванулись снаряды в
броневагоне. В вихре огня, песка, дыма, пара броневагон стал торчком и опрокинулся, раздавливая и увлекая под откос всю великолепную стальную черепаху.
Вторая колонна мамонтовцев бежала на Воронеж. Туда же – без
боя – начала отступать и третья колонна. Но её заставили принять бой
– на четвёртые сутки этого неслыханного побоища – и наголову разбили её, устилая на версты поля и холмы вырубленными станичниками.
Растрёпанные, потерявшие в иных полках до половины состава,
все донские и кубанские дивизии ушли за реку. Туда же, – рано утром
двадцать четвёртого, – подступили главные силы будёновцев.
Переправившиеся будёновцы, злые и мокрые, на мокрых конях
горячо атаковали Воронеж. Но и здесь дивизии Мамонтова и Шкуро
не приняли боя и поспешно ушли за Дон, в сторону Касторной».138
Взятием Воронежа была ликвидирована стокилометровая брешь
в красном фронте. ВЦИК РСФСР принял постановление от 24 ноября
1919 г. о награждении С.М. Будённого за разгром Мамонтова и Шкуро золотым боевым оружием (шашкой) с орденом Красного Знамени
на эфесе. Будённому от имени от имени реввоенсовета был вручён
золотой портсигар.
Владимир Маяковский писал: «Деникин было взял Воронеж. Дяденька, брось, а то уронишь». Так и случилось. Красная Армия перешла от активной обороны в решительное контрнаступление, нанося
сокрушительные удары по деникинцам. 20 октября передовые колонны Эстонской, Латышской и 9-й стрелковой дивизий 14-й армии (командующий И.П. Уборевич, член РВС Г.К. Орджоникидзе) освободили Орёл. Через четыре дня корпус С.М. Будённого во взаимодействии
с 8-й армией ворвался в Воронеж, разгромив кавалерию Шкуро и Мамонтова.
Конница Будённого победила отнюдь не слабого противника.
С.М. Будённый отмечал:
138
Толстой А.Н. Хождение по мукам.
102
«Ведь конница Шкуро и Мамонтова являлась лучшей в деникинской армии, а её предводители – генералы считались у белых самыми
способными. И вот эти сильнейшие корпуса, возглавляемые генералами, вокруг которых был создан ореол непобедимости, оказались
наголову разбиты красным Конным корпусом, уступавшим им по
численности в три раза и понёсшим при этом ничтожные потери.
Чтобы как-то оправдать своих битых полководцев, белые распустили слух и даже печатали в газетах, что Шкуро и Мамонтова разбил
бывший генерал, чуть ли не сподвижник известного генерала Скобелева.
– Пришлось, батенька, опровергать, что Будённый не генерал, а
всего лишь вахмистр, – улыбаясь, говорил мне Ленин…
Я в шутку поблагодарил Владимира Ильича за производство меня в вахмистры.
– А вы что, не были в этом звании?
– Как же, временно исполнял обязанности вахмистра».
Белые подослали казака, который должен был убить Будённого.
Однако Семён Михайлович произвёл на казака такое благоприятное
впечатление, что тот отказался это сделать и во всём признался. Он
был прощён, вступил в Первую Конную и доблестно сражался с белыми.
22 ноября 1919 г. части конного корпуса полностью очистили от
белогвардейцев г. Старый Оскол. С.М. Будённый рассказывал:
«Интересную картину наблюдал я на станции Старый Оскол, забитой белогвардейским охвостьем, не успевшим убежать из города. С
семьями и багажом, на своих огромных сундуках, разнообразных корзинах, сумках и чемоданах восседало это мрачное вороньё на перроне
и на вокзале. А в это время шустрые бойцы из хозяйственных команд
наших полков тут же подбирали брошенное противником военное
имущество и различные грузы, аккуратно складывая их на повозки…
Растаскивание трофеев, воровство, мародёрство в корпусе пресекалось беспощадно.
Полную противоположность нашим частям представляли белогвардейские войска. К этому времени открытый грабёж принял в деникинской армии потрясающие размеры. Грабили все – от рядового
казака до генерала, грабили в одиночку, грабили бедных и богатых.
103
На Дон, Кубань и Терек из захваченных белыми районов центральных
областей России и Украины вывозилось всё, что можно было вывезти.
Конный корпус Будённого перешёл в наступление в направлении
станции Касторной. И вот в ноябре 1920 г. произошёл забавный случай, который, однако, мог закончиться трагически для высших должностных лиц России и Украины. Его красочно описал в своих мемуарах С.М. Будённый.
«Во двор домика в селе Стадница, занимаемого штабом корпуса,
въехали сани. Впереди саней следовал всадник, позади – второй. Первый спрыгнул с коня и направился в штаб.
В санях сидели двое мужчин. Один из них приподнялся, желая,
видимо, вылезти, но, услышав резкое приказание: «Сидеть!», отданное всадником, – развёл руками и опустился в сани.
Через минуту дверь дома отворилась, и вошедший доложил:
– Товарищ командир корпуса! Разъезд 2-й бригады 6-й дивизии
доставил в ваше распоряжение двух буржуев, а может купцов.
– Каких это буржуев?
– Обыкновенных. Бежали с Воронежу к белым, так мы их придержали.
– Ну, а зачем они мне нужны? Вели бы их к командиру бригады
или к начдиву.
– Так мы порядок знаем, сами бы управились, но попались какието чудные. Веди, говорят, к Будённому. Один называет себя председателем России, а второй председателем Украины. Всю дорогу нас
агитировали.
– Давай их сюда, разберёмся.
Задержанные были одеты в длиннополые, купеческого пошива
шубы. «Видно, меньшевики», – почему-то подумал я, осматривая
впереди стоящего человека в очках с остренькой бородкой. Он снял
запотевшие очки, протёр их кончиком шарфа и подал свои документы
комиссару Кивгеле. Комиссар торопливо подскочил ко мне и, молча,
указал на подпись в мандате Ульянов (Ленин)».
Перед нами стояли Председатель ВЦИК РСФСР Михаил Иванович Калинин и Председатель ЦИК УССР Григорий Иванович Петровский.
Я попросил гостей извинить за столь нелюбезный приём.
104
– Ничего, ничего, – сказал, дружелюбно улыбаясь, Михаил Иванович. Теперь мы с Григорием Ивановичем спасены и от мороза, и от
твоих молодцов. Снимай, говорят, шубы, хватит, погрелись, а на тот
свет и голых принимают. Я-то замёрз совсем, – смеётся Михаил Иванович, – а вот Григорий Иванович показывает одному мандат: читай,
мол, Лениным подписан. А тот говорит: «Ты, буржуй, товарища Ленина не марай, читать я не умею, а вас таких угнетателей, не впервой
вижу». Второй боец говорит: «Чего рассуждать, давай кончать с этой
контрой, а то от своих отстанем». Нет, – говорю, – братцы, – расстрелять вы нас всегда успеете. Везите к Будённому, он разберётся, кто
мы такие.
– Ещё раз простите, товарищ Калинин. Не думал, что так получится. Виновные будут строго наказаны, – сказал я.
– Нет, нет, дорогой мой, – горячо возразил Михаил Иванович.
Мы сами во всём виноваты. Понесло же нас из Воронежа к вам без
охраны. Мы этих бойцов должны ещё благодарить. В такую-то погоду
и к белым немудрено попасть, и попали бы, если бы не подвернулся
ваш разъезд».
Добровольческая армия и казаки покатились на юг. Их отступление превратилось практически в паническое бегство. Ярко писал об
этом М.А. Шолохов: «Ну, война кончилась! Пихнули нас красные так,
что теперича до самого моря будем пятиться, пока не упремся задом в
солёную воду, – сказал Прохор… Григорий понимал, что настоящее,
серьёзное сопротивление кончилось, что у большинства казаков иссякло стремление защищать родные станицы, что белые армии, судя
по всему, заканчивают свой последний поход и, не удержавшись на
Дону, – на Кубани уже не смогут удержаться…
Война подходила к концу. Развязка наступала стремительно и
неотвратимо. Кубанцы тысячами бросали фронт, разъезжались по домам. Донцы были сломлены. Обескровленная боями и тифом, потерявшая три четверти состава, Добровольческая армия была не в силах
одна противостоять напору окрыленной успехами Красной Армии».
Донской поэт С. Королёв в стихотворении «Баллада о Первой Конной» нарисовал живописную картину значения конницы Будённого, в
значительной степени состоящей из казаков, в гражданской войне.
Лампасы. Бороды лопатой.
Качается майдан хрипатый.
105
На сына злобится отец.
Брат за грудки турсучит брата…
Вдвойне –
От мата и набата –
Гудит Казачий Хомутец!139
Но, повидавший виды воин,
Краском серьёзен и спокоен.
Он выждал тишину, краском,
И с хуторским гутарит людом
Тяжёлым, праведным и лютым –
Казачий Хомутец – хутор Багаевского юрта на нижнем Дону, родина командарма Б.М. Думенко.
Думенко Борис Мокеевич (родился в крестьянской семье 1888 г. в хуторе
Хомутец-Казачий Области Войска Донского; погиб в 1920 г., около г. Ростова-наДону) – видный военный деятель, участник гражданской войны. Во время Первой
мировой (Великой) войны четыре года служил в конноартиллерийском полку,
стал полным Георгиевским кавалером и был произведен в вахмистры. Вернувшись домой, весной 1918 г. собрал партизанский кавалерийский отряд, который
быстро превратился в мощную боевую единицу, а сам Думенко стал создателем
первых крупных конных соединений (эту историческую заслугу присвоил себе
бывший его подчинённый – С.М. Будённый) и одним из лучших командиров
Красной Армии. В июле 1918 г. Думенко возглавил кавалерийский полк, а уже в
сентябре 1918 г. – 1-ю Донскую кавалерийскую бригаду, в ноябре 1918 г. – Сводный кавалерийский дивизион 10-й армии, защищавшей Царицын от войск Донской армии П.Н. Краснова. В апреле 1919 г. Думенко стал помощником начальника штаба 10-й армии по кавалерийской части и в мае командовал группой войск
(три стрелковые дивизии и войсковая конница). Установленная Думенко суровая
дисциплина в сочетании с умелой тактикой боя обеспечивала великолепный результат, отмеченный даже его противниками. 4 апреля 1919 г. большевистский
лидер В.И. Ленин направил телеграмму А.И. Егорову, в которой писал: «Передайте мой привет герою 10-й армии товарищу Думенко и его отважной кавалерии,
покрывшей себя славой при освобождении Великокняжеской от цепей контрреволюции. Уверен, что подавление красновских и деникинских контрреволюционеров будет доведено до конца». С сентября 1919 г. по февраль 1920 г. Думенко командовал Сводным конным корпусом (в составе 1-й партизанской, 2-я Горской и
3-я Донской кавалерийских бригад), освободившим Новочеркасск, и был награжден орденом Красного Знамени, который ему лично вручил председатель Реввоенсовета Советской Республики Л.Д. Троцкий. Думенко являлся фактической организатором Первой Конной армии. По ложному обвинению в подготовке антисоветского мятежа и убийстве комиссара корпуса Думенко был быстро осужден и
скоропалительно расстрелян. В 1964 г. Военная коллегия Верховного суда СССР
отменила приговор как необоснованный. Долгое время правдивым публикациям
о Б.М. Думенко мешала упрямая позиция С.М. Буденного, ревниво относившегося
к славе своего бывшего начальника, истинного и талантливого организатора
красной кавалерии. Спорным является вопрос о личной причастности С.М. Будённого к незаконному расстрелу Б.М. Думенко. Именем Думенко названа улица в
современном Новочеркасске.
139
106
Палящим душу языком.
Упала меж людей стена –
Разбита надвое страна.
Разбита надвое страна –
Идёт гражданская война…
Прёт с юга на Москву Деникин,
Колчак с востока прёт на нас,
В крови – Украина и Кавказ,
Казнят белоказачьи пики
Объятый голодом Донбасс…
В крови Свобода –
Тяжко ей.
За власть народа –
На коней!
И – мчится в яростной пыли,
Отряд клинками обрастая.
Весёлый, Маныч, Трубецкая
И за Торговой140 – ковыли…
Ах, степи, степи…
Сколько ж, вы
В несчитанных веках видали!
Над вами вороны витали.
И вы ещё чернее стали.
От горестной людской молвы…
Шла вольница дорогой тряской,
Шли толпы будущих полков –
От белого Новочеркасска
До войсковых зимовников.
Шли пахари и чабаны,
Шли казаки и малороссы,
Шли петроградские матросы
В просторы сальской целины –
За трудовую власть бороться…
Здесь конной гвардии исток,
Начало легендарных былей.
Вы, люди, их не позабыли?
Ты помнишь ли о них, браток?
Вернись душою окрылённый
Очевидно, что речь идёт о перечислении населенных пунктов, хотя Маныч – это и река, и озеро. В этом случае, вероятно, река.
140
107
В те дни, что ныне далеки!..
Всё дальше от родного Дона
Ведёт степняк Семён Будённый
Кавалерийские полки.
Ещё не мечены они
Ни громкой славой, ни уроном,
Но знаем:
Шагом неуклонным
Победные подходят дни.
Кавкорпус мчится впереди –
Его и пулей не догонишь,
В туманной мгле возник Воронеж…
Гляди, боец, не прогляди!
Там белых сила велика,
Остра деникинская шашка…
Но – хряснет мамонтова ряшка
От большевицкого клинка.
Руби, боец, стократ остро,
Вложи в удар всю мощь натуры,
Чтобы матёрый волк Шкуро
Со страху выпрыгнул из шкуры!
… Качает землю звон подков,
И – вот уже стучат копыта
На юг,
Где контра не добита.
А там, в Ростове – пьют, поют,
В колокола победно бьют:
«Не бойтесь, господа,
Отныне
Не будет красных и в помине!»
И вдруг – смятенье, крики, стон! –
То на рысях от ветра горбясь,
Влетает армия в Ростов:
Да, армия уже –
Не корпус!
А после – будет Перекоп,
И будут бить паны поклоны,
Заслышав лаву Первой Конной,
Неотразимой, как потоп!
108
Приведём ещё стихотворения о Первой Конной. Вот что писал
Николай Асеев во фрагменте «Тяжкая година» своей поэмы «Будённый»:
Девятнадцатый год встал суров и хмур,
Был Антантин наемник юрок;
Было много в России кулацких шкур,
Так ещё появился Шкуро.
Взял Деникин Курск, угрожал Орлом,
Подвигался Мамонтов к Туле;
Изо всех щелей, изо всех берлог
Встали белые на ходули141.
Генеральский сон полон был Москвой,
Распалялся мечтою мозг их:
Всю Россию пройдём до конца насквозь,
Всей России петля да розги.
В этот грозный час, по сту вёрст в день мчась,
Хоть никто не ждал, смотрят – где взялся? –
Вдруг во фланг врагу, в кровяную згу,142
Наш Будённый корпусом врезался.
От внезапья смолк офицерский полк,
Вдруг широкой просекой высеяв, –
На прицел не взяв, полегла здесь вся,
Распласталась белых дивизия.
А Будённый влёт приказанья шлёт:
«Эй, друзья, коней не расседлывать!
Наша жизнь быстра, наша сталь остра –
Налетай же на Шкуро подлого!
Не считать нам битв, не читать молитв,
Эх ты, мать наша, степь просторная!
Кто счастлив судьбой, – будет помнить бой
До седых волос – под Касторною!»
Вьётся пыль столбом, бьются банды лбом;
Ходули – два шеста с набитыми приступками, на которые становятся и
ходят, переставляя шесты и делая большие шаги. Здесь употребляется в переносном смысле, т.е. как быстро белые стали наступать.
142 Зга в переводе с древнерусского – тропа, направление, путь.
141
109
Наш Будённый – видите, сам он там, –
Шкуро мчится прочь, уползает в ночь
На карачках разбитый Мамонтов.
Дрогнул вражий фронт – им везде урон,
Их везде выметают начисто.
«Им помощник чёрт», – убегая в порт,
На Будённого белый плачется.
Белых бил раз сто, взяли вновь Ростов
И прошли Кубанскою областью,
И видал Кавказ, как была ловка,
Как сияла армия доблестью.
Смело грудью стой за советский строй,
На покой свободы не выменяв,
Красный клич знамён: «Командир Семён,
Заслужил ты красного имени!».
В годы советской власти часто исполнялась «Коноармейская»
песня, написанная поэтом Алексеем Александровичем Сурковым:
По военной дороге
Шёл в грозе и тревоге
Боевой восемнадцатый год.
Были сборы недолги,
От Кубани до Волги
Мы коней поднимали в поход.
Среди зноя и пыли
Мы с Будённым ходили
На рысях на большие дела.
По курганам горбатым,
По речным перекатам
Наша громкая слава прошла.
На Дону и в Замостье143
Тлеют белые кости.
Над костями шумят ветерки.
Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши клинки.
Замостье (Замосць) – в данном случае упоминается город, ныне расположенный на юго-востоке Польши.
143
110
Если в край наш спокойный
Хлынут новые войны
Проливным пулемётным дождём, –
По дорогам знакомым
За любимым наркомом
Мы коней боевых поведём!
Поэт Ярослав Смеляков в стихотворении «На Красной площади»
писал о Первой Конной армии:
Но вот я взволнованно вижу,
Как Красная площадь кипит.
С минутою каждою ближе
Ликующий топот копыт…
Ох, сколько их, тех генералов,
И в штабах своих, и во сне
По площади этой мечтало
На белом проехать коне!
Но все они сгибли, однако,
Позорно закончив бои.
Со мной на трибунах рубака
Глаза утирает свои.
Сообщим некоторые сведения о П.Н. Краснове.144 Писатель
Дмитрий Ильич Петров-Бирюк145 указывает:
Краснов Петр Николаевич (1869-1947 гг.), генерал от кавалерии, активный участник белого движения в годы гражданской войны, атаман Всевеликого
Войска Донского (1918-1919 гг.), военный и политический деятель, непримиримый враг большевизма, известный писатель и публицист. С 1891 г. писал беллетристику и статьи по военной теории. Наиболее известен двухтомник «Картины
былого Тихого Дона». В 1920-1943 гг. опубликовал 41 книгу (более 20 исторических романов, 4 сборника рассказов, два тома воспоминаний). Роман «От Двуглавого Орла к красному знамени» выдержал тогда три издания и был переведён на
12 языков. Во время Великой Отечественной войны сотрудничал с властями
нацистской Германии, принимал непосредственное участие в формировании казачьих частей вермахта. Для части современного донского казачества является
символом антибольшевистского противостояния. Вопрос о его политической реабилитации стал предметом острых научных и общественно-политических дискуссий.
145 Петров-Бирюк (настоящая фамилия – Петров) Дмитрий Ильич (1900-1977
гг.) – советский (русский) писатель. Широко известна его трилогия «Сказание о
казаках» (кн. 1-3, 1935-1951 гг.), представляющая собой крайне идеологизированный, не всегда исторически достоверный, пересказ истории донского казачества.
Кроме того, он написал дилогию о гражданской войне («Юг в огне», 1957 г.; «Пе144
111
«Поддержанный немцами, занявшими в то время Новочеркасск,
генерал Краснов 5 мая 1918 г. был избран «Кругом спасения» донским атаманом.
С первых же дней своего властвования он твёрдо стал держать
ориентацию на немцев.
Германии, истощённой войной, нужен был хлеб. Немцы охотно
согласились помогать Краснову в его борьбе против большевиков,
требуя за это от донского атамана хлеба, шерсти и кож.
27 июня из Берлина, специально для укрепления деловой связи с
донским правительством, в Ростов прибыл майор генштаба фон
Кохенгаузен: Практичный майор успешно повёл дело. Изучив обстановку, он для хозяйственного расчёта между двумя странами предложил германскую марку, оценивая ей в 74 копеек золотой валюты.
Краснов согласился.
– Но я думаю, – сказал фон Кохенгаузен, – что гораздо выгоднее
для обеих сторон к делу подойти проще… – Затянувшись сигарой,
майор сказал: – Давайте создадим товарообмен натурой. За каждую
винтовку с патронами моё правительство хочет получить центнер
пшеницы. Это недорого.
Цена Краснову показалась подходящей. Он удовлетворённо кивнул головой.
– Господин майор, – сказал он торжественно, – я питаю самые
искренние чувства уважения к его величеству императору Германии и
преклоняюсь перед рыцарскими чувствами воинственного германского народа. Смею вас заверить, господин майор, донцы не обратят своего оружия против немцев и строго будут соблюдать нейтралитет.
Донское казачество в знак своей признательности будет продавать
избыток своей продукции Германии.
Но… я желал бы... то есть донское правительство желало бы, –
поправился он… – чтобы его величество император Германии и его
правительство признали бы Дон суверенным государством…
И он изложил свои планы создания бутафорского донского государства. Из его слов фон Кохенгаузен понял, что Краснов от Германии добивается сравнительно немногого. Он хотел, чтобы Германия
ред лицом Родины», 1963 г.), исторический роман «Дикое поле» («Кондратий Булавин» 1945 г.), исторический роман «На Хопре».
112
помогла ему создать Доно-Кавказский союз под протекторатом Германии. При этом Краснов убедительно просил, чтобы Германия оказала давление на Украину и Советскую Россию, отторгла бы и присоединила к создавшемуся государству: от первой – Таганрогский и Донецкий округа, а от второй – Царицын, Камышин и Воронеж.
Фон Кохенгаузен обнадёжил Краснова в благополучном ответе.
Среди зажиточного казачества и офицерства популярность Краснова росла. В станицах и хуторах охотно распевали сочинённый атаманом гимн и немало хохотали при виде восстановленной старинной
донской печати, введённым ещё Петром I, изображающем голого казака верхом с ружьём на винной бочке. Символическое значение печати было таково: казак всё может пропить с себя – до рубашки нижней включительно, но ружья никогда. Но когда слишком впечатлительные патриоты казачества оскорбились столь циничным изображением казака на государственной печати, Краснов понял, что перехватил, и он ввёл в употребление другую, тоже старинную, но более
скромную печать: на ней был изображен олень, пронзённый стрелою.
Как не быстро бегал олень, но казачья стрела его всюду настигает –
так надо было понимать это изображение».
Что касается якобы «Красновского гимна», то тут Петров (Бирюк), мягко говоря, не прав. Речь идёт о стихотворении Ф.И. Анисимова «Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон», написанного в 1853 г. ещё во время Крымской войны. В ту пору оно превратилось в одну из самых популярных песен. Впоследствии со значительными изменениями в тексте Круг Спасения Дона действительно по предложению лично П.Н. Краснова принял её 17 мая 1918 г. в
качестве гимна Всевеликого Войска Донского. И сегодня песня–гимн
жива. Большой Круг Союза казаков Области Войска Донского, проходивший 17–18 ноября 1990 г., опять утвердил её в качестве гимна
современного донского казачества. Вот его полный текст:
Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв свободы он.
Зеленеет степь родная,
Золотятся волны нив,
И, с простора долетая,
113
Вольный слышится призыв.
Дон детей своих сзывает,
В Круг Державный Войсковой,
Атамана выбирает
Всенародною душой.
В боевое грозно время
В память дедов и отцов,
Вновь свободно стало племя
Возродившихся донцов.
Славься, Дон, и в наши годы,
В память вольной старины,
В час невзгоды – честь свободы
Отстоят твои сыны.
Сегодня отредактированное стихотворение Ф.И.Анисимова звучит и как гимн Ростовской области. Вот его текст:
Всколыхнулся, взволновался
Православный Тихий Дон.
И послушно отозвался
На призыв свободы он.
Зеленеет степь донская,
Золотятся волны нив.
И с простора, слух лаская,
Вольный слышится призыв.
Славься, Дон, и в наши годы
В память вольной старины,
В час невзгоды — честь свободы
Отстоят твои сыны.
Теперь мало кто вспоминает, что именно П.Н. Краснов приложил
руку к тому, чтобы сделать достойный гимн для нашего края.
Ну, а мы вернемся к повествованию Д.И. Петрова-Бирюка. Вскоре атаман Краснов писал своему покровителю германскому кайзеру
Вильгельму II:
«Государственный порядок внутри страны окреп, и установилась
полная законность. Благодаря дружеской помощи войск вашего императорского величества, создалась тишина на юге Войска Донского
114
и мною подготовлен корпус казаков для поддержания порядка внутри
страны и воспрепятствования натиска врагов извне».
При помощи Германии в Таганроге на Балтийском заводе начали
выпускать патроны – 300 тысяч в сутки. Краснов бахвалился, что за
полтора месяца немцы дали Дону, Кубани и добровольческой армии
Деникина 11.530 винтовок, до ста пулемётов, около двадцати тысяч
снарядов и двенадцати миллионов патронов.
Сторонник союза с Англией и Францией Деникин пытался отрицать получение боеприпасов от Германии, но Краснов со смехом
изобличал его:
– Да, да, господа, добровольческая армия чиста и непогрешима,
но ведь это я, донской атаман, своими грязными руками беру снаряды
и патроны, омываю их в волнах тихого Дона и чистенькими передаю
добровольческой армии…
За все эти услуги кайзеровская Германия широко вывозила в
Германию хлеб, зерно, муку, мясо, кожу, рыбу, жиры и прочее.
Германские интервенты жестоко обращались с теми, кто протестовал против их грабежа. Тюрьмы были заполнены рабочими и казачье-крестьянской беднотой. Немцы глумились над ними, били плетьми, шомполами, подвергали пыткам, вешали и расстреливали.
Но вскоре в Германии произошла революция и «патриоты Донского государства» убедились, что на Германию надежды теперь плохи. Симпатии теперь явно склонялись на сторону добровольческой
армии, твёрдо державшей ориентации на союзников, т.е. на США,
Францию и Англию. Становился популярным лозунг Деникина: «В
поход на Москву!». Распространилось мнение, что союзники придут в
Россию и сметут большевизм с лица земли.
Краснов сразу же учуял эти новые настроения и быстро изменил
тактику. 16 августа, на открытии сессии большого войскового круга
он заявил, что конечной целью борьбы с большевиками, является не
только освобождение Дона, но…
– Господа высокие представители всевеликого Войска Донского,
– вдохновенно ораторствовал он, – Россия ждёт своих казаков. Близок
великий день, Наступает время. Помните дедов своих под Москвой и
великий земский собор в 1613 г.? Кто вслед за галицким дворянином
подошел к столу, за которым сидел князь Пожарский, и положил за-
115
писку перед ним? То был донской атаман. «Какое писание ты подал,
атаман? – спросил его князь Пожарский. – «О природном царе Михаиле Фёдоровиче», – отвечал атаман.
Но казаки на перемену политики Краснова реагировали совсем
иначе:
– Не пойдём в Россию! – кричали возбуждённо казаки. – Нечего
нам делать. Пусть Россия живёт сама по себе, а мы, казаки, сами по
себе.
Под влиянием большевистской агитации, белогвардейские части
стали разлагаться, казаки разбегались по домам.
Чтоб поднять дух казачества, Краснов пустил слух, что скоро на
Дон прибудет несметное количество сипаев146 и сенегальских стрелков147 с оружием, снаряжением, танками и аэропланами… Доверчивые донцы ждали, ждали их и, не дождавшись, снова начали роптать,
настроение их падало… Стояла суровая зима. Плохо одетые казаки
испытывали на фронте большие лишения. Они заволновались и стали
требовать прекращения войны.
Под давлением Антанты Деникин и Краснов подписали соглашение о совместной борьбе с большевиками. Но скоро Краснова отправили в отставку.
8 января 1920 г. кавалерийские дивизии Первой Конной ворвались в Ростов. С.М. Будённый писал: «Считая оборону на подступах к
Ростову непробиваемым щитом, белогвардейское командование не
подготовило оборонительных рубежей непосредственно на окраинах
и в центре города. Поэтому 6-я кавалерийская дивизия ворвалась в
Ростов совершенно беспрепятственно. Появление на улицах Ростова
красной конницы было полной неожиданностью для белых, спокойно
справлявших в эту ночь праздник рождества: ведь деникинское командование только что объявило, что красные отброшены от Ростова
на 100 километров. Вот несколько картинок в Ростове в ночь с 8 на 9
января. В трамвае едет группа белых офицеров. Они навеселе, расска-
Сипаи – это солдаты в Индии, вербовавшиеся в английскую колониальную армию, создаваемую по английским стандартам и с английским вооружением.
147 Сенегальские стрелки – это воинские формирования из французской африканской колонии Сенегал.
146
116
зывают анекдоты. Вдруг на подножку вагонов вскакивают наши бойцы и выбрасывают офицеров из трамвая…
– В чём дело?! Какая наглость! – возмущаются офицеры. Один из
них пытается ударить перчаткой по лицу нашего бойца, но другие
уже догадываются, что они имеют дело с красными, и поднимают руки вверх…
В зале богатого особняка дамы и офицеры, чопорно раскланиваясь, танцуют мазурку148, не подозревая, что рядом в столовой за
накрытым столом уже располагаются конармейцы.
В другом особняке конармейцы застают офицеров за праздничной трапезой. Офицеры отбиваются, кто, чем может: кто оружием,
кто бутылками и тарелками.
В гостинице «Палас-Отель» несколько генералов, пытаясь улизнуть от наших бойцов, забиваются в кабину лифта».
Будённый так характеризовал Первую Конную: «Бойцы, командиры и комиссары частей и соединений Первой Конной, воодушевлённые на священную борьбу против эксплуататоров и их наёмной
силы, спаянные единством воли и ясностью целей, шли на врага, проявляя в боях чудеса храбрости и отваги. В лютую стужу и палящий
зной, в весеннюю распутицу и холодную, сырую осень, ночью и днём,
часто голодные, плохо одетые, слабо вооруженные, но сильные боевым духом и революционным сознанием, они одерживали победу за
победой. Золотые были люди – не жалевшие во имя революции ни
своей крови, ни своей жизни». Конница Будённого была тогда сильнейшей конницей в мире.
Отважные, мужественные, беспощадные к врагам бойцы Первой
Конной обладали в то же время доброй душой, нежными сердцами.
С.М. Будённый рассказывал:
«Неожиданно послышалась команда:
– Повод вправо!
Мазу́рка (от польск. mazurek) — польский народный танец. С XIX в. получает широкое распространение в Европе как бальный танец. По характеру исполнения танец довольно быстрый, в трехдольном размере; мелодия имеет акцент на
третьей или второй четверти, пишется композиторами преимущественно в двухколенном складе. Существует целый ряд вариантов художественной обработки
мазурки. В русской музыке известны мазурки М.И. Глинки, П.И. Чайковского,
А.К. Лядова, А.Н. Скрябина, А.К. Глазунова.
148
117
Так в кавалерии предупреждают о препятствии, которое нужно
обойти. Я в недоумении остановился, не замечая ничего особенного.
И только когда бойцы свернули вправо, разглядел на середине дороги
серую и потому трудно различимую в пыли курицу-наседку. Вокруг
матери забавно копошились крохотные комочки, толкаясь и подбирая
что-то съедобное в придорожном мусоре.
Меня настолько растрогала эта обычная, на первый взгляд, сцена,
что я готов был снять фуражку и поклониться седому командиру эскадрона. В суровых военных испытаниях этот человек не потерял
любви к жизни. Именно эта любовь к жизни руководила им в бою,
ожесточала, когда он видел врага, несшего смерть ему и его товарищам, а здесь заставляла сворачивать в сторону, чтобы не растоптать
маленькое живое существо – цыплёнка».
Интересно отметить, что в Первой Конной армии применялись
часто довольно своеобразные награды. Так, из массы артиллеристов
яркими красными галифе выделялся командир 2-й батареи Наливайко. Сослуживцы знали, что эти красные галифе – награда командиру
батареи от Апанасенко. «За преданность революции и умелое командование батареей, – говорилось в приказе комбрига, – красному артиллеристу, командиру 2-й батареи тов. Наливайко преподношу от
имени Революции красные шаровары».
Говоря о таких наградах, С.М.Будённый вспоминал: «Рассказ о
награждении за боевой подвиг, например, нательным бельём, теперь
вызывает у читателя улыбку, а тогда это было в порядке вещей. Помню, под Царицыном проявившие в бою мужество и отвагу чаще всего
награждались комплектом обмундирования, кожаной тужуркой. Особенно завидовали тем, кто получил в награду оружие. А что касается
ордена Красного Знамени, то к нему представлялись лишь герои из
героев. Легко представить себе удаль бойцов 11-й кавалерийской дивизии, если я скажу, что грудь многих из них украшал орден Красного
Знамени».
После разгрома армии Деникина Первая Конная армия была переброшена на польский фронт. За 52 дня ею было пройдено в весеннюю распутицу 1200 километров пути. 27 мая 1920 г. будёновцы
вступили в сражение. Они прорвали вражескую оборону и, стремительно продвигаясь вперёд, раскололи на части киевскую группиров-
118
ку польских войск. К 7 июня Первая Конная освободила Житомир и
Бердичев и разрезала польский фронт на глубину до 140 километров.
В середине августа она вела бои на подступах к Львову. Но взять
Львов не удалось. Противник в это время нанёс сильный контрудар
по войскам Западного фронта и вынудил его откатываться назад. Поляки предприняли отчаянные усилия с целью окружить и уничтожить
Первую Конную армию. Но армия Будённого смогла в конце августа
прорвать вражеское окружение и соединиться с войсками Западного
фронта. После этого будёновцы были переброшены на борьбу против
Врангеля. Они провели её успешно. В ноябре Первая Конная армия и
51-я стрелковая дивизия освободили Симферополь и Севастополь.
Нельзя не упомянуть и о таком прославленном командире красной конницы, каким был Филипп Кузьмич Миронов149. Он доброКазак Ф.К. Миронов родился в 1872 г. на хуторе Буерак-Сенюткин, станицы Усть-Медведицкая Области Войска Донского (ныне г. Серафимович Волгоградской области). Окончил церковно-приходскую школу и два класса гимназии,
освоив остальной курс самостоятельно. В 1890-1894 гг. проходил действительную
военную службу, откуда, как один из лучших, поступил в 1895 г. в Новочеркасское
юнкерское казачье училище, успешно окончив его в 1898 г. Уже в качестве офицера принимал участие в Русско-японской войне в составе 26-го Донского полка,
где заслужил славу лихого казака, поскольку командовал сотней, которая ходила
в тылы врага, а также получил четыре ордена и досрочно чин подъесаула. За принадлежность к революционному движению Миронов был уволен из войск в 1905 г.
и отчислен из Донского войска (с лишением чина подъесаула «за действия, порочащие звание офицера»). В 1914 г. пошёл добровольцем на фронт в составе 30-го
Донского полка 3-й Донской дивизии, где становится командиром разведывательной сотни этой дивизии (ему вернули звание подъесаула), производится в есаулы
(март 1915 г.) и войсковые старшины (январь 1916 г.), награждён Георгиевским
оружием и офицерским орденом святого Георгия 4-й степени. За последующие два
года он был награждён еще четырьмя орденами, дослужившись до звания войскового старшины (подполковника). С марта 1916 г. помощник командира 32-го Донского полка по строевой части. Во время гражданской войны 1918-1920 гг. командовал крупными войсковыми формированиями, включая 2-ю Конную армию.
Пользовался весьма большой популярностью среди донского населения и, как
следствие, большой непопулярностью среди «комиссаров» троцкистского толка.
Выступал против политики расказачивания, и не получил всемерную поддержку
Л.Д. Троцкого в вопросах взаимодействия с крестьянством. Среди врагов Миронова были С.М. Будённый, который его арестовывал, и К.Е. Ворошилов. После
второго незаконного ареста был убит часовым во дворе Бутырской тюрьмы. Реабилитирован Военной коллегией Верховного суда в 1960 г. «за отсутствием состава преступления». Ф.К. Миронову посвящена песня Игоря Талькова «Бывший
подъесаул». Он стал прототипом романа Юрия Трифонова «Старик». О нём пишет Анатолий Знаменский в книге «Красные дни».
149
119
вольно встал на сторону красных, был назначен командиром Донского казачьего кавалерийского корпуса, храбро сражался. Но когда
начались репрессии большевиков на Дону, Миронов решительно воспротивился… Не завершив формирование корпуса, Миронов, вопреки
приказу РВС Южного фронта, самовольно отправляется с казаками на
фронт против Деникина… В сентябре 1919 г. Миронова арестовали и
по приказу Троцкого предали военному трибуналу, который приговорил Миронова и его товарищей к расстрелу.
Однако Политбюро ЦК РКП(б) 23 октября 1919 г. отменило приговор. А через десять месяцев, в сентябре 1920 г., бывший смертник
назначается командующим 2-й Конной армии, которая отличилась
при разгроме Врангеля. 25 ноября 1920 г. Ф.К. Миронов награждается
высшей боевой наградой того времени – Почётным революционным
оружием (шашкой с вызолоченным эфесом и орденом Красного Знамени). Получив в январе 1921 г. предложение на новое назначение –
главным инспектором кавалерии РККА, Миронов отправился в Москву. Это свидетельствовало о том, что Л.Д. Троцкий менял своё отношение к Ф.К. Миронову в лучшую сторону.
Однако 13 февраля 1921 г. Миронов был опять арестован.
Надо сказать, что Миронов имел целый ряд революционных
наград: орден Красного Знамени № 3, золотые часы.
Троцкий ходатайствовал о помиловании Миронова и мироновцев, а затем предложил ЦК РКП(б) дать Миронову новую военную
должность. Несмотря на некоторые критические замечания Миронова
в адрес Троцкого, последний не опустился до личной мести.
Но 2 апреля 1921 г. бывшего командарма вывели на прогулку в
тюремный дворик, где его и застрелил часовой с вышки. По чьему
приказу? Кто распорядился убрать Миронова до суда? Велось ли расследование убийства? Документов этих в архиве нет.
Эвакуация белых.
Вот как её описывал М.А. Шолохов: «В Новороссийске шла эвакуация. Пароходы увозили в Турцию российских толстосумов, помещиков, семьи генералов и влиятельных политических деятелей. На
120
пристанях день и ночь шла погрузка. Юнкера150 работали в артелях
грузчиков, заваливая трюмы пароходов военным имуществом, чемоданами и ящиками сиятельных беженцев.
Части Добровольческой армии, опередив в бегстве донцов и кубанцев, первыми докатились до Новороссийска, начали грузиться на
транспортные суда. Штаб Добровольческой армии предусмотрительно перебрался на прибывший в порт английский дредноут «Император Индии». Бои шли около Тоннельной. Десятки тысяч беженцев заполняли улицы города. Воинские части продолжали прибывать. Около пристаней шла неописуемая давка. Брошенные лошади тысячными
табунами бродили по известняковым склонам гор, окружающих Новороссийск. На прилегавших к пристаням улицах завалами лежали
казачьи сёдла, снаряжение, воинское имущество. Всё это уже было
никому не нужно».
В.В. Маяковский тоже весьма красочно описал этот процесс.
Мне
рассказывал
тихий еврей,
Павел Ильич Лавут:
«только что
вышел я
из дверей,
вижу – они плывут…»
Бегут
по Севастополю
к дымящим пароходам,
За день
подмёток стопали,
как за год похода.
На рейде
транспорты
и транспорточки,
драки,
крики,
ругня,
мотня, –
бегут
добровольцы,
задрав порточки, –
Юнкер – звание воспитанника военного училища, вольноопределяющегося на флоте.
150
121
чистая публика и солдатня.
У кого –
канарейка,
у кого –
роялина,
кто со шкафом,
кто
с утюгом...
Кадеты –
на что уж
люди лояльные –
толкались локтями,
крыли матюгом.
Забыли приличия,
бросили моду,
кто –
без юбки,
а кто –
без носков.
Бьёт
мужчина
даму
в морду.
солдат
полковника
сбивает с мостков.
Наши наседали,
крыли по трапам,
кашей
грузился
последний эшелон.
От родины
в лапы турецкой полиции,
к туркам в дыру,
в Дарданеллы узкие151,
плыли
завтрашние галлиполийцы152,
Дардане́ллы (устаревшее, древнегреческое название – Геллеспо́нт) – это
пролив между европейским полуостровом Галлиполи (Турция) и северо-западом
Малой Азии. Пролив соединяет Эгейское море с Мраморным морем, а в паре с
проливом Босфор – с Чёрным морем. В древности Дарданеллы назывались долгое
время «Геллеспонт». Длина пролива составляет 65 км, ширина – от 1,3 до 6 км.
Средняя глубина равняется 50 м.
152 При упоминании галлиполийцев имеется в виду Галлиполийское сидение,
́
́
т.е. период продолжения существования регулярных частей Русской Армии гене151
122
плыли
Будешь
Будешь
вчерашние русские…
доить
коров в Аргентине,
мереть
по ямам африканским.
16 ноября 1920 г. главнокомандующий белой армии в Крыму издал приказ, в котором, в частности, говорилось: «Сегодня была закончена посадка на суда. Везде она прошла в образцовом порядке…
Настроение войск прекрасное». Это была ложь. Порядка, тем более
образцового, не было. «Погрузка шла медленно, – вспоминал один из
участников и очевидцев. – Тысячи казаков толпились на пристани. У
самих же пароходов творилось нечто неописуемое, как будто в
огромном котле кипела и бурлила масса человеческих тел. Но были
части, которые стояли неподвижным строем, ожидая своей очереди
на погрузку. Эти части расстроились лишь в последний момент, когда
увидели, что пароходы собираются в море и без них. Тогда они не по
трапу, а по борту, как муравьи, поползли на пароход, не обращая
рала барона П.Н. Врангеля (преимущественно 1-го армейского корпуса генерала
А.П. Кутепова) после эвакуации из Крыма в ноябре 1920 г., рассредоточенных в
районе турецкого города Гелиболу (Галлиполи), расположенном на европейском
полуострове Галлиполи (Турция). Эта войсковая группа сохраняла боеспособность до мая 1923 г.
1-й армейский корпус, высадившийся в Галлиполи, к 1 января 1921 г. насчитывал 9 540 офицеров, 15 617 солдат, 369 чиновников и 142 врача и санитара –
всего 25 868 человек. Вместе с ними на берег сошли женщины и дети, которых на
15 января 1921 г. было соответственно 1444 и 244. Кроме того, в составе воинских
частей числилось около 90 воспитанников – мальчиков 10-12 лет. Общее командование войсками в Галлиполи принял на себя генерал А.П. Кутепов.
Первый массовый отъезд из Галлиполи был спровоцирован французами, через голову русского командования предложившими желающим выехать на работу
в славянские страны и предоставившими для этого пароходы. В мае 1921 г. уехало
около трех тысяч человек. Окончился период пребывания Русской Армии в Галлиполи отъездом 6 мая 1923 г. «последних галлиполийцев» из отряда генерала З.А.
Мартынова в Сербию, где они стали дорожными рабочими в местечке Кральево.
В январе 2008 г. состоялась закладка памятника офицерам и солдатам Русской Армии и всем русским людям, скончавшимся к галлиполийском лагере в
1920-1921 гг. Монумент представляет собой реконструкцию памятника, возведённого в 1921 г. по проекту подпоручика Н.Н. Акатьева, но разрушенного в результате землетрясения 1949 г. В мае 2008 г. мемориал был торжественно открыт.
123
внимания на пулемёты, что были на пароходе, направлены против
них… Беспорядок увеличивался…
Крики зависти и проклятия неслись вслед быстро уходившему
кораблю… Вдоль всей проволочной ограды военного порта тянулись
несметные толпы военных, всё ещё надеявшихся на погрузку. Вместе
с нескончаемыми лентами повозок и лошадей они запрудили все прилегающие к центру улицы и прекратили всякое движение. Всё это переплелось в одну сплошную компактную массу, и она точно замерла в
страшном тяготении к центральным воротам порта, где крики, гул и
шум достигли своего апогея. В военном порту – нервная погрузка,
высадка штатских и тыловиков, выкидывание вещей с борта…
Крики, вопли:
– Вы всё равно не уедете!
– Стрелять будем!
– Давай сюда батарею! Подкатывай её!.. Пропадать, так всем
пропадать!
– Выбрасывай всех баб!
– Офицерья и бабья понатаскали, а нас бросаете, нас не хотите
брать!
– Спекулянтов – в море!..
На пароходе тряслись беженцы, плакали женщины. Военные дёргали затворы, готовясь отбивать все попытки высадить их.
С «Владимира» снова спустили трап, чтобы взять ещё человек
четыреста. Заклокотала, заревела давка. Люди сталкивали друг друга
в воду. Комендант скомандовал поднимать трап: «Больше никого не
приму!…» «Владимир» с двенадцатью тысячами на борту вместо расчётных пяти уходил…»
В Керчи тысячи лошадей бродили по городу в поисках новых хозяев, сотни брошенных повозок загораживали проезд по улицам…
Где-то в полку играла музыка и весёлые, и бравурные звуки маршей
широко разносились в порту, но казаки были невеселы, угрюмы и
молчаливы». Прекрасного настроения, о котором писал Врангель в
своём приказе, не было и в помине.
В походе кораблей первые день-два с едой было терпимо. Затем
начался голод. А потом была драма с водой. Её катастрофически не
хватало. Многие, не выдержав, пили черноморскую воду.
124
Были смытые в море, были сошедшие с ума, бросившиеся сами за
борт. Были озверевшие, потерявшие человеческий облик.
Люди сидели в угольных ямах, в шлюпках, на крышах кают, на
мостиках. В трюме корабля не было возможности вытянуть ноги.
В такой тесноте вши делались общими. Тут же ели – и тут же по
соседству толкли вшей.
После прибытия в стамбульский порт «Владимир» облепили лодки. В лодках турки предлагали хлеб, копчёную рыбу, фрукты, сладости. Русские бумажные деньги были сразу напрочь отвергнуты. В
лодки посыпались револьверы, часы, портсигары, сёдла, английские
шинели, френчи, брюки и ботинки. В жадные руки торговцев попадали долго хранимые серебряные рубли и золотые монеты, часы, обручальные кольца, портсигары и даже нательные кресты.
Почти в одних и тех же выражениях пишут об этом донские авторы-казаки. «Голод так вымучил, что никто ничего не жалел, и за
самую маленькую плату отдавали дорогие вещи. Случалось, за кусок
хлеба отдавали золотое кольцо или часы.
Тяжкой была судьба белых эмигрантов, в том числе казаков, на
Западе. Вот вспоминал один из них о работе в Америке: «Становлюсь
на работу. Вы не можете себе представить напряжённость труда… Ни
одного лишнего движения, ни остановки, ни слова – и напряжение
всех сил. Никакая каторга не может сравниться с этим поистине нечеловеческим трудом. Я снимал рубашку, весь мокрый, на холодном
осеннем ветру без страха простудиться, ибо я не отдыхал ни одной
минуты.
Вы знаете, я крепкий человек, но я изнемогал до последней степени. Не раз мрачное отчаяние овладевало мною, казалось, силы
оставляют меня – руки распухли, всё тело онемевало. Заболеть –
здесь нет милосердия и сострадания – пропал!.. Но мои добрые друзья
ободряли примером всех и каждого. Все работают таким образом.
Каменщик укладывает в 7 раз больше кирпича, чем у нас… Всё так
устроено, что ты не можешь работать хуже или медленнее… Рядом
стоит сотня рабочих, непрерывно движется лента, на которую каждый
в точно рассчитанное время должен уложить свою часть автомобиля,
завинтить болт и т.д. Человек – это часть машины».
125
Колебания казачества. Наивность казаков в политике.
К сожалению, большинство казаков долго колебалось из стороны
в сторону. П.Ф. Крюков писал об этом:
Крутит нас кругом каруселею.
И куды пристать – к свому берегу,
И ума никак не приложим мы.
«Блукаю я, как метель в степи», – говорил о себе Григорий Мелехов в романе Шолохова. Григорий в этом был не одинок. «Блукали» и
сотни тысяч казаков.
Подчеркну, что многие казаки были весьма наивны в политике.
М.А. Шолохов в упомянутом романе рисует такой забавный рассказ
казака Христони:
«Я, брат, как в Петербурге служил – разных видал. Был, стало
быть, такой случай, – говорил Христоня, в последнем слове делая
ударение на «а». – Несли мы охрану царского дворца. Едем как-то с
товарищем, а с угла студенты вывернулись, И видимо и невидимо!
Увидали нас, как рявкнут: «Га-а-а-а-а-а!» Да ишо раз: «Га-а-а-а!..» Не
успели мы, стало быть, всполошиться, окружили. «Вы чего, казаки,
разъезжаете?» Я и говорю: «Несем караул, а ты поводья-то брось, не
хватай!» И за шашку. А он и говорит: «Ты, станичник, не сумневайся,
я сам Каменской станицы рожак153, а тут ученье прохожу в ниверси…в ниверситуте», или как там. Тут мы трогаем дале, а один волосатый из портмонета вынает десятку и говорит: «Выпейте, казаки, за
здоровье моего покойного папаши». Дал нам десятку и достал из сумки патрет: «Вот, гутарит, папашина личность, возьмите на добрую
память». Ну, мы взяли, совестно не взять. Сменили нас, мы вахмистру
и говорим: «Вот, Лукич, стал быть, заработали десять целковых и
должны пропить их за упокой души вот этого деда». И показываем
патрет. Вахмистр вечерком принёс водки, и гуляли мы двое суток, а
посля и объявился подвох: студент этот, стерьва, замест папаши и дал
нам патрет заглавного смутьяна немецкого рода. Я-то взял на совесть,
над кроватью для памяти, повесил, вижу – борода седая на патрете и
собою подходимый человек, навроде из купцов, а сотник, стал быть,
доглядел и спрашивает: «Откель взял этот патрет, такой-сякой?» –
153
Рожак – выходец; родился в указанном месте.
126
«Так и так», – говорю. Он и начал костерить, и по скуле, да ишо стал
быть, раз…» Знаешь, орёт – это атаман ихний Карла…» – вот, запамятовал прозвищу… Э, да как его, дай бог памяти…
– Карл Маркс? – подсказал Штокман, ежась в улыбке.
– Во-во!.. Он самый, Карл Маркс… – обрадовался Христоня. –
Ить подвёл под монастырь.
– А ты всё мужиков хвалишь. Ишь, как тебе подковали, – подсмеивался Иван Алексеевич.
– Зато десятку пропили. Хучь за Карлу за бородатого пили, а пили.
– За него следует выпить, – улыбнулся Штокман».
Прозрение казаков.
В конце концов, казаки поняли свои ошибки.
Мы проиграли… по желанью
Своих вождей – не казаков,
Но, слава опыту и знанью,
Средь нас уж мало дураков.
Чтоб вновь идти тем старым шляхом154
«Спасать» от русских… русаков,
Да ползать рабски пред монархом!
У П.Ф. Крюкова казак-эмигрант говорит, объясняя неприязнь
многих русских к казакам: «За что. За то, что мы – казаки – дураки! За
то!.. Кабы стояли на своих гранях, не лезли бы в Россию, так ничего
бы и не было, а то полезли завоевывать Россию... Куда уж нам со свиным рылом, да в калачный ряд!.. Непрошенные защитники нашлись!..
Да вы поглядите: не только большевики, нас даже «свои белогвардейцы» не любят. А за что? Да за то, что мы – казаки!.. Попробуй, заговори с кем-либо из русских за это. Сейчас же начнут попрекать за тысяча девятьсот семнадцатый год, вы, мол, казаки царю изменили… А
они-то где же были? Что же, казаки, по-ихнему, одни должны были
спасать царя?.. «Вас царь пожаловал привилегией»… Это-то что же за
привилегия? С своим конём, оружием и прочей муницией, что ли
служить?.. «У вас земли дюже много…» Завидно им! Наши деды
154
Шлях – дорога; направление движения.
127
шашками отбили, своей кровью полили эту землю, а они – «дюже
много земли…». В тысяча девятьсот пятом году казаки перепороли
плетьми мужиков и спасли престол – виноваты остались перед русским народом: «Нагаечники! Царские опричники!..» В 1917 г. перешли на сторону народа, – опять виноваты: вы царя продали…»
Унылой, печальной и даже кровавой, трагической оказалась
судьба многих тысяч казаков. Типичной была жизнь казака-середняка
Григория Мелехова. Это о ней гениальный роман Шолохова «Тихий
Дон». И об одном из ужасных моментов в жизни Мелехова – гибели
Аксиньи и переживаниях Григория – жгучий, в траурном, чёрном свете стих В. Волгина «Плач Григория Мелехова» в его книге «Глубокий
след».
Сторона, ты донская сторонушка,
Ты не матери нынче под стать.
За курган закатилося солнышко,
И ему надо мною не встать.
Безутешное горе, кручинушка,
Злой судьбины моей – полынья.
Никогда я не думал Аксиньюшка,
Что ты первой уйдёшь от меня.
Мне ль гадать, что сложу загорелые
Твои руки в могиле крестом,
Что, в улыбке лицо твоё белое,
Я навечно прикрою платком?!
Ты прости, что тебя я, Аксиньюшка,
И оплакать слезой не могу.
Расплескалась казацкая силушка
На донском, на кругом берегу:
Я потратил себя в бурной ярости.
Годы ветер кровавый унёс,
И в моей прохудившейся жалости
Не осталось ни капельки слёз.
Ах ты, доля моя бесталанная!
Полно волком в степи мне кружить.
Всё порушила смерть окаянная,
Как же дальше на свете мне жить!
Я сполна получил крайней мерою
(Поделом. Не петляй за судьбой.)
И в одно я, Аксиньюшка, верую:
128
Расстаюсь не надолго с тобой.
Твоя смерть на моей только совести,
Не сберёг я тебя от неё.
Что ж ты, стрепет155,
взвиваешься в посвисте
В чёрном небе на горе моё!
Обливается кровью сердце, болит душа, хочется зарыдать, когда
читаешь заключительные строки «Тихого Дона».
«Утром на следующий день Григорий подошел к Дону напротив
хутора Татарского. Долго смотрел на родной двор, бледнея от радостного волнения. Потом снял винтовку и подсумок, достал из него
шитвянку156, конопляные хлопья157, пузырёк с ружейным маслом, зачем-то пересчитал патроны. Их было двадцать обойм и двадцать
шесть россыпью.
У крутояра158 лёд отошёл от берега. Прозрачно-зелёная вода
плескалась и обламывала иглистый ледок окраинцев. Григорий бросил в воду винтовку, наган, потом высыпал патроны и тщательно вытер руки о полу шинели.
Ниже хутора он перешёл Дон по синему, изъеденному ростепелью, мартовскому льду, крупно зашагал к дому. Ещё издали он увидел на спуске к пристани Мишутку и еле удержался, чтобы не побежать к нему.
Стре́пет – это птица из семейства дрофиных. Величиной стрепет с курицу.
Живёт только в тех степях, где остались хотя бы небольшие участки целины. Изза сплошной распашки степей когда-то многочисленные стрепеты стали редкостью. В отличие от дроф стрепеты держатся в одиночку или парами, только перед
отлётом на зимовку они собираются в большие стаи. Своеобразен полёт стрепета.
Сорвавшись с земли, он летит очень быстро. Кажется, что птица дрожит и трепещет на месте, но в то же время быстро двигается вперёд. В полёте крылья издают
издалека слышимый своеобразный свист. Стрепеты питаются в основном мелкими животными летом и растительной пищей зимой. Самцы стрепетов токуют на
одном месте: подпрыгивая высоко над землёй, хлопают со свистом крыльями, зависают секунд на 10-15 и кричат «Ц-р-р-р!», потом опускаются на землю и снова
подпрыгивают.
156 Шитвянка – у служивых казаков кожаный мешочек со швейными принадлежностями; кусочек ткани, в который вкалываются иголки.
157 Конопляные хлопья – это мелкие очёски трёпаного льна или конопли,
что-то наподобие ваты. Употреблялись в быту для простёжки зимней одежды, изготовления шапок. Очевидно, казаки использовали конопляные хлопья для протирки, чистки своего оружия.
158 Крутояр – обрывистый высокий и крутой берег, подмываемый рекой.
155
129
Мишатка обламывал свисавшие с камня сосульки, бросал их и
внимательно смотрел, как голубые осколки катятся вниз, под гору.
Григорий подошёл к спуску, – задыхаясь, хрипло окликнул сына:
– Мишенька!.. Сынок!..
Мишатка взглянул на него и опустил глаза. Он узнал в этом бородатом и страшном на вид человеке отца…
Все ласковые и нежные слова, которые по ночам шептал Григорий, вспоминая там, в дубраве, своих детей, – сейчас вылетели у него
из памяти. Опустившись на колени, целуя розовые холодные ручонки
сына, он сдавленным голосом твердил только одно слово:
– Сынок… сынок…
Потом Григорий взял на руки сына. Сухими, исступлённо горящими глазами жадно всматриваясь в его лицо, спросил:
– Как же вы тут?.. Тётка, Полюшка – живые-здоровые?
По-прежнему не глядя на отца, Мишатка тихо ответил:
– Тётка Дуня здоровая, а Полюшка померла осенью… От глотошной159. А дядя Михаил на службе…
Что ж, вот и сбылось то немногое, о чём бессонными ночами
мечтал Григорий. Он стоял у ворот родного сына, держал на руках
сына…
Это было всё, что осталось у него в жизни, что пока ещё роднило
его с землёй и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».
Вера в возрождение казачества.
Но, недаром говорится, «как ни трудно, как ни худо, не сдавай,
вперед гляди». Нахлебавшись горя за рубежом, многие казаки, тем не
менее, верили: казачество возродится. В марте 1929 г. поэт П.Ф. Крюков писал:
Не звезда в полуночной горит темноте
Не «казацкое солнышко» светит –
И лучи-то сиянья, как будто не те,
Глотошная – это простонародное название скарлатины. Скарлати́на – инфекционная болезнь, которая проявляется мелкоточечной сыпью, лихорадкой,
общей интоксикацией, ангиной. Заражение происходит от больных воздушнокапельным путём (при кашле, чихании, разговоре), а также через предметы обихода (посуда, игрушки, белье). Особенно опасны больные как источники инфекции в первые дни болезни.
159
130
И теплее казак их приветит.
То не старый Ермак на гранитной скале
Привлекает к себе наши взгляды –
Пернача Войскового сиянье во тьме
К тебе манит сердца всей громады!
Десять лет за границей Казачьей земли!..
Десять лет, как под бранные звуки
От Родимых Краев мы далёко ушли…
Десять лет!.. Опускаются руки…
Незаметно состарился. Сила не та.
Нет уж слёз, чтоб оплакивать долю,
И, как будто уже наша жизнь изжита,
И, как будто забыли мы Волю.
Но ведь это… как будто! А глянешь вперёд
И надеждою сердце забьётся:
Не погиб наш пернач! Жив казачий народ!
Тихий Дон наш ещё встрепенётся!..
Десять лет в перначе Атамана-Донца
Мы, Донцы, себе черпаем силы.
Десять лет – как сыны, вкруг седого отца!
С Атаманом-отцом – до могилы!..
Верим мы, казаки, что настанет наш день;
У собора в Казачьей столице
Атаманский пернач, бунчуков160 старых сень
Возвестят волю каждой станице!..
И уже в конце жизни П.Ф. Крюков радостно сообщал:
Я нынче получил подарок долгожданный:
Учитель старый мой мне карточку прислал –
Стоят донцы в шеренге стройной, бравой…
Грядущую нам смену Бог послал…
Через десятилетия П.Ф. Крюков обращался к «внукам деда Ермака»:
К вам моё слово, дорогие!
Гордитесь честью казака,
Бунчук (казачий символ, знак нахождения атамана), т.е. древко с привязанным к нему белым конским хвостом.
160
131
Заветы помните, родные!
Вы – внуки деда Ермака!
Подчеркну, однако, что П.Ф. Крюков так и не отрёкся от идеи независимости Дона. В 1937 и 1958 гг. он продолжал отстаивать эту
идею.
Верю крепко, что дух мой могучий
И по смерти останется жить:
Грозовою и бурною тучей
Будет древнюю Волю будить!
И под блеск поражающих молний,
Под громовый тяжёлый раскат
Над тобой, Дон Родимый Привольный,
Мои песни опять зазвенят!
Вновь проснется, иль рано, иль поздно,
Воля предков Донских казаков
И сорвёт беспощадно и грозно
Цепи рабских русацких оков!
И крылатой невидимой сенью
Будет дух мой над Доном летать,
И под запах полыньи с сиренью
Будет тихо от счастья рыдать.
На гранях Дона мы поставим
Столб пограничный Войсковой,
И уважать себя заставим
Своею силою – Донской.
И герб Донской на пограницах,
И сине-жёлто-красный стяг
Чтить свято будут и в станицах,
Чтить будет друг, чтить будет враг!
Настанет час, час долгожданный,
И возродится Вольный Дон,
И день торжественный и славный
Победы День прославит Он!!!
132
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ. ПРАВДА О КАЗАКАХ.
И ложь оставалась ложью,
И правда оставалась правдой.
(Из Книги Бытия).
Правда, являясь двигателем лучших, возвышенных сторон человеческой души… в своём голом виде тяжела, и кто поведёт с нею
дружбу, завидовать такому человеку не рекомендуется… Но жить без
неё немыслимо. И всю жизнь мы тянемся к этому идеалу…
Чем было казачество для России и как оно воспринималось русским народом?
Можно, конечно, здесь вспомнить имена Ермака, Степана Разина,
Емельяна Пугачёва, Кондратия Булавина, Азовское сидение и допетровские времена… Можно вспомнить Бородино, под которым фельдмаршал Кутузов не пустил в бой казачьи полки Платова и Уварова
(ограничившись отвлекающим рейдом), умудрённо полагая, что даже
в случае полной гибели регулярного войска в этом тяжелом сражении
Россия сможет, по обычаю, быстро восстановить свои вооружённые
силы вокруг казачьих формирований и под их защитой. Что, впрочем,
и подтвердилось на практике, когда именно свежий корпус Платова
под Малоярославцем зубодробительным ударом повернул отступавших из Москвы французов с Калужской дороги на Старую Смоленскую… Далее, донцы не дали Бонапарту ни часу покоя и, что называется, на плечах противника ворвались в Париж. Память об этих русских воинах жива и поныне в Париже. А в бытовой обиход французов
и француженок вошло, наряду с другими, и ходовое казачье словцо
«Быстро!..» (точнее, «бистро»…)
В пути граф Платов, известный под именем Вихрь-атаман, воодушевлял казаков: «Мы должны показать врагам, что помышляем не
о жизни, но о чести и славе России!». Михаил Илларионович Кутузов
писал в ответ: «Почтение моё Войску Донскому и благодарность к
подвигам их в течение кампании неприятеля, лишённого вскорости
всей кавалерии и артиллерийских лошадей, следовательно, и орудий… Пребудет в сердце моём. Сие чувствование завещаю я и потомству моему».
133
В казачестве – исторически – как бы концентрировались воля
России и её самооборона. В одном исследовании справедливо говорится: «Казачество утверждало себя в истории могучими человеческими характерами, – образно говоря, Дон привык к тому, что на его
берегах время от времени рождаются гении подвига и отваги».
Лев Толстой в черновых набросках к неосуществлённому роману
о Петре I записал: «Вся история России сделана казаками. Недаром
нас зовут европейскими казаками. Народ казаками желает быть».
Казачество было в конце XVIII в. очень удобной и при том бесплатной погранохраной России…
Всё это, разумеется, можно повернуть и против казачества, так
как это было сделано нашей пропагандой в 20-х гг.: «казаки – опора
царизма», «царские опричники», «черносотенцы» и проч., но лишь
при условии полного невежества, может быть и преднамеренно утаивая самое основное в казачестве.
Дело в том, что именно цари, начиная с Бориса Годунова и Михаила Романова принимали все меры, чтобы ликвидировать не только
«казачью республику» на Дону, но и упразднить, растереть в пыль
самый запах «вольного казачества» на Руси, связанный опять-таки с
песенными именами Стеньки Разина, Емельяна Пугачёва, Кондратия
Булавина. Незадолго до пугачёвского восстания на Руси бытовала
тайная поговорка? «Пока Дон, да Яик живы – правда на Руси есть.
Дон да Яик – два светлых оконца на Руси…»
Павел I, к примеру, намереваясь ввести в России католичество
взамен православия, решил сначала отделаться от возможной активной оппозиции в лице донских казаков с их командной верхушкой.
Казнил для начала нескольких сословных казаков-дворян (известное
«Дело братьев Грузиновых».) А затем всё казачье войско по приказу
царя было посажено в сёдла – «одвуконь»161 – и направлено через
пески Средней Азии и хребты Гималаев для завоевания Индии. Безусловно, этим единым рескриптом самодержавие могло покончить
без всяких иных хлопот с неугодной ему частью народа. Но народ не
погиб: спасла неожиданная смерть императора. Войско же, уже
успешно переправившееся через Волгу и походным скарбом и доВыражение «одвуконь» означало обязанность казака выйти на военную
службу вместе с двумя снаряжёнными лошадьми: основной и резервной.
161
134
стигшее речки Иргиз, было почти в полном составе возвращено на
Родину.
Когда упоминают о возникновении революционных партий в
России и о «Народной воле», о том, что Александр Ульянов разрабатывал план цареубийства совместно с Донским землячеством СанктПетербурского университета и, что главным исполнителем акции был
назначен сын донского офицера Василий Генералов, то это может показаться кое-кому частным фактом, мало что проясняющим по вопросу о казачестве…
Особого освещения требует и вопрос об участии казаков в событиях 1905 г. То, что казачьи части принимали участие в подавлении
революции в наиболее промышленных городах России, общеизвестно. В общественном сознании даже был выработан некий стереотип
«казака-нагаечника», «сатрапа царя», но мало кто знает о том, что сами казаки в этот период волновались и десятками, и сотнями шли в
тюрьму и ссылку. Народное чувство не обманывает: в самом привлечении казачьих полков на полицейскую работу крылся подлый умысел правительства – окончательно сбить с казачества ореол правдолюбцев и народных защитников, лишить прежней славы и всенародного уважения.
Стереотип, однако, существовал, и спорить с ним было почти невозможно. «Казаки утопили в крови первую русскую революцию
1905 г.».
Миф раскрылся с выходом книги М. Колесникова «С открытым
забралом», в которой приведены проверенные Институтом военной
истории АН СССР цифры о количественном составе войск, участвовавших при подавлении рабочего движения того времени. Оказывается, для подавления собственного народа царь направил одновременно
16 тысяч пехотных рот, 4 тысячи эскадронов и сотен, до 300 орудий…
Можно с уверенностью сказать, что в общем числе карательных войсковых единиц донских сотен было никак не больше 2 тысяч, или всего 10 процентов от всей массы войск.
135
СОДЕРЖАНИЕ
Введение ............................................................................................... 3
Очерк первый. Донские казаки в допетровскую эпоху .................. 5
Очерк второй. Выдающиеся полководцы казачества .................. 23
Очерк третий. Быт и нравы донских казаков .............................. 46
Очерк четвертый. Гражданская война на Дону .......................... 84
Вместо заключения. Правда о казаках .......................................... 132
136
КОРОТКО ОБ АВТОРАХ
Денисов Юрий Павлович (1929 г.р.), историк. Доктор исторических
наук (1978). Профессор (1980). Научный руководитель А.П. Скорика в аспирантуре Ростовского государственного университета при написании и защите диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук.
Скорик Александр Павлович (1959 г.р.), историк, философ, правовед.
Доктор философских наук (2002). Кандидат исторических наук (1989). Профессор (2003). Заведующий кафедрой теории государства и права и отечественной
истории Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасского политехнического института).
Учебное издание
Юрий Павлович Денисов
Александр Павлович Скорик
ДОНЦЫ В БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА:
ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ
Учебное пособие
Научный редактор: Скорик А.П.
Издается в авторской редакции.
Подписано в печать 28.02.2010 г. Формат 60×84 1/16.
Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. п. л. 8,5. Тираж 200 экз.
Издательство «НАУКАОБРАЗОВАНИЕКУЛЬТУРА»
346430, г. Новочеркасск, ул. Дворцовая, 1.