Скрыкалова А.Д. Русская топика в «Русском романе

АНО ВПО «Петербургский институт иудаики»
Филологический факультет
Скрыкалова А.Д.
Русская топика в «Русском романе» Меира Шалева
Выпускная квалификационная работа
Научный руководитель –
ст. преп. Тимашов К. Н.
Оценка (цифрой и прописью):
Подпись руководителя:
Санкт—Петербург
2015
2
Содержание
Введение......................................................................................................3
Глава 1. Топика в литературоведении................................................10
1.1. Определение топики.....................................................................10
1.2. Функции топики............................................................................12
1.3. Структура топики..........................................................................15
Глава 2. Русская топика в ивритской литературе..............................17
2.1. Русские влияния на ивритскую литературу..................................17
2.2. Русские влияния на ивритскую литературу периода второй алии
(1904—1914 г.)…....................................................................................21
2.3. Русские влияния на ивритскую литературу современного
периода....................................................................................................24
Глава 3. Русская топика в «Русском романе» Меира Шалева..........27
3.1. Образ России в «Русском романе»................................................27
3.2. Топика русской литературы в «Русском романе»........................30
3.3. Русский язык в «Русском романе»................................................34
Заключение...............................................................................................36
Список использованных источников и литературы....................38
Приложение..................................................................................43
3
Введение
Данная выпускная квалификационная работа посвящена исследованию русской топики в «Русском романе» Меира Шалева. Выбор темы
обусловлен тем, что творчество Меира Шалева, в особенности «Русский роман», не исследовался ранее настолько подробно.
Проблема выпускной квалификационной работы связана с истолкованием названия первого романа израильского писателя Меира Шалева «Русский роман», место действия которого происходит в мошаве
Нахалаль. Герои этого романа — русские евреи, прибывшие в Палестину со Второй Алией, чтобы построить там полноценное еврейское
общество. Они имеют собственную идеологию, в соответствии с которой воспитывают своих детей и внуков, пытаясь внушить им мораль
нового еврея. Автор назвал его «русский», хотя, на первый взгляд,
название не соответствует содержанию. Наша задача
— раскрыть
смысл такого названия.
Объектом исследования является «Русский роман» Меира Шалева, написанный на иврите1 и переведенный на русский язык2.
Предмет исследования — русская топика в «Русском романе».
Цель работы — изучить особенности русской топики в «Русском
романе» Меира Шалева.
Первым этапом в работе станет раскрытие понятия топики в литературоведении. В первом параграфе мы обратимся к истории возникновения понятия топики в литературоведении, проанализируем определения топики, которые давали ученые на разных этапах, определим
разницу между топикой и топосом. Во втором параграфе будут выявлены функции топики в литературоведении.
1
2
' .‫ עם עובד בעיימ‬:‫ — תל אביב‬.‫ רומן רוסי‬.‫מאיר שלו‬1989 — .394‫עמ‬
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники 2010. — 638 с.
4
В третьем параграфе мы проведем структурный разрез топики;
проанализируем связь и различия между понятиями топоса и локуса;
сформулируем, на какие структурные элементы нужно обращать внимание при анализе топики в тексте.
Следующим этапом работы и второй главой станет анализ появления русской топики в ивритской литературе. В первом параграфе мы
сделаем краткий обзор периода наибольшего влияния русской литературы на ивритскую. Во втором параграфе мы отдельно и более подробно рассмотрим русские влияния на ивритскую литературу периода
Второй Алии (1904 — 1914 года) на примере таких писателей как
Аарон Давид Гордон, Давид Шим'они, Иосеф Хаим Бреннер и Ури Нисан Гнесин. В третьем параграфе обратимся к современному периоду,
начиная со второй половины XX века, и проанализируем русские влияния в творчестве Меира Шалева и Амоса Оза.
В третьей главе мы перейдем к анализу «Русского романа» Меира
Шалева. В первом параграфе мы раскроем образ России в романе. В
нем мы проанализируем отношение главных персонажей к России,
воспоминания о ней и ту «русскость», которую они пронесли с собой
на новую родину в Палестине. Во втором параграфе рассмотрим влияние русской литературы на сам роман, а также влияние русской литературы на персонажей романа, ведь они также читали русских классиков,
не только живя в Российской империи, но и приучали свои детей и внуков читать уже будучи в Нахалале. В третьем параграфе будет проанализирован русский язык в романе: употребление русских слов в потоке
ивритской речи, а также случаи перехода на русский язык персонажами
романа. С чем это связано и о чем свидетельствует.
В заключении мы подведем итоги исследования.
Как было упомянуто ранее, «Русский роман» — самый первый
5
роман Меира Шалева. В нем частично и под чужими именами скрываются реальные люди, а также неявно отражены истории из его собственной жизни и жизни его родственников. Подробное исследование
«Русского романа» проливает свет на его последующие произведения и
в целом на жизнь писателя. Нахалаль и все события, которые происходили там с Шалевом, серьезно повлияли на него, и почти в каждом его
романе можно найти ссылку на его русскую бабушку мошав Нахалаль
и некоторые, ставшие легендарными, истории его семьи.
Данное исследование можно использовать в преподавании при
рассмотрении примеров топики в литературоведении и при изучении
творчества Меира Шалева.
Методы исследования:
1.
теоретический метод — изучение литературы по вопросу,
анализ художественного произведения, дедукция, индукция, обобщение, классификация;
2.
практический метод — сравнение.
Существует не много работ, посвященных исследованию «Русского романа» Меира Шалева. Стоит упомянуть статью Зои Копельман
«О русском подтексте современной ивритской литературы»3. В ней она
приводит Меира Шалева и его «Русский роман» как пример влияния
русской литературы на творчество израильского автора. В своем исследовании она упоминает творчество Булгакова, которое повлияло, в
частности, на приемы, использованные в «Русском романе»: «В 1999
году вышел полный комментированный перевод «Мастера и Маргариты» Петра Криксунова, вызвавший широкий резонанс критики и бурное читательское одобрение. Так Меир Шалев смог снова углубиться в
Копельман Зоя. О русском подтексте современной ивритской литературы //
Вестник Еврейского Университета. — 2011. — №14 — 35 с.
3
6
эту фантасмагорию, искать и находить общие черты между своим и
булгаковским творчеством. Ведь и он, Шалев, постоянно пользуется
библейскими сюжетными парадигмами, проецируя их на персонажей
недавнего израильского прошлого, и в его произведениях тоже присутствуют животные, чьи действия не укладываются в рациональные рамки, например, танцующие на хвостах рыбы, вышедшие на сушу под
звуки мандолины Циркина, пеликаны, доставляющие с берегов Дона в
клювах почту первопроходцам второй алии, и осел Качке...»4. Однако,
это всего лишь одна составляющая русского влияния в романе, не рассмотренная также достаточно подробно.
К изданию русского перевода «Русского романа» (одним из переводчиков был Рафаил Нудельман) приложено эссе Рафаила Нудельмана
«К русскому читателю». В данном эссе он поясняет предысторию событий, освещенных в романе, а также раскрывает общую идею названия: почему же он «русский»? Однако это весьма поверхностное рассмотрение, данное для понимания русским читателям лишь общей
идеи романа.
Стоит отметить книгу А. А. Крюкова «Очерки по истории израильской литературы»5. В ней он пишет о русском влиянии в творчестве
Меира Шалева: «Одной из главных в творчестве Шалева является
«русская тема». Обращение к ней, по словам писателя, было естественным: детство он провел в Нахалале — одном из первых поселений, основанном членами «второй алии», большинство которой составляли
евреи из России и других стран Восточной Европы»6. Книга включает
биографию писателя, краткое содержание его основных романов и общую характеристику «художественной манеры» изложения Меира ШаКопельман Зоя. О русском подтексте современной ивритской литературы. //
Вестник Еврейского Университета. — 2011. — №14 — С 4.
5
Крюков А.А. Очерки по истории израильской литературы. — Спб: Издательство им. Н.И. Новикова, 1998. — 288 с.
6
Там же. С. 260.
4
7
лева.
В нашем исследовании мы проведем более глубокий анализ романа.
Основным источником, раскрывающим понятие топики, стало
исследование А. А. Булгаковой «Топика в литературном процессе»7. В
нем она рассматривает применение топики в различных науках, а также
упоминает различные исследования, посвященные топике в литературоведении.
Для выявления функций топики в литературоведении мы обращались к работе В. В. Виноградова «Проблемы русской стилистики»8,
Р. Барта «S/Z»9, Т. С. Элиота «Традиция и индивидуальный талант»10,
А. А. Булгаковой
«Топика
в
литературном
процессе»
и
А. Н. Веселовского «Историческая поэтика»11. Обобщение научных
высказываний помогло нам вывести функции топики.
При формулировании структурных элементов топики мы опирались на исследование В. Ю. Прокофьевой «Категория пространства в
художественном преломлении: локусы и топосы»12. Данное исследование основывалось на сравнении топосов и локусов — составляющих
топики.
Булгакова А.А. Топика в литературном процессе. — Гродно: ГрГУ, 2008. —
с.
8
Виноградов В.В. Проблемы русской стилистики. — М.: Высшая школа,
1981. — 320 с.
9
Барт Р. S/Z. / пер. с фр. 2—е изд., испр. под ред. Г.К. Косикова — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 232 с.
1
0 Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант / Зарубежная эстетика и
теория литературы XIX – XX вв. Трактаты, статьи эссе. — М.: Изд—во МГУ, 1987.
— С. 172.
1
1 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. —
404 с.
1
2 Прокофьева В.Ю. Категория пространства в художественном преломлении:
локусы и топосы. // Вестник Оренбургского государственного университета —
№11, 2005г. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://vestnik.osu.ru/2005_11/12.pdf. Дата обращения: 28 февраля 2015 года.
7
108
8
Для исследования русской топики в ивритской литературе мы обращались к эссе — приложению Амоса Оза, написанному к переводу
романа «Мой Михаэль» на русский язык — «Опаленные Россией»13. В
данном эссе он дает подробную историческую справку о том, с чего
началось русское влияние на ивритскую литературу и в каком ключе
развивалось далее. Также он подчеркивает свою связь с Россией.
Также мы обращались к вышеупомянутой статье Зои Копельман
«О русском подтексте современной ивритской литературы». В ней она
рассматривает многих современных прозаиков и поэтов, на чье творчество повлияла русская культура и литература.
Еще одно исследование, которое необходимо упомянуть, это эссе
Р. Р. Лапидус «Русские влияния на ивритскую литературу в период
между 1870 — 1970 гг.»14. Автор весьма обширно рассматривает различных писателей и поэтов, выходцев из России, Украины и Белоруссии, писавших на иврите.
Кроме того, статья журналиста Александра Бараша «Русскоивритские литературные связи в режиме real time»15 носит ознакомительный характер и доносит до нас общие факты и субъективное мнение автора на современную ситуацию относительно русского влияния
на ивритскую литературу, однако она помогла нам всесторонне взглянуть на предмет исследования.
В контексте русских влияний мы обращались к статье Хамуталь
Бар-Йосэф «Леонид Андреев в литературе и в театре на иврите и на
Амос. Опаленные Россией. Книжная полка Марка Блау. Израильская
литература на русском языке [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://heblit.bravepages.com/ao/aobr.html Дата обращения: 10 марта 2015 года.
1
4 Лапидус Регина Р. Русские влияния на ивритскую литературу в период
между 1870—1970 гг. — М.: ИМЛИ РАН, 2004. — 266 с.
1
5 Бараш Александр. Русско—ивритские литературные связи в режиме real
time. // Журнальный зал. НЛО — №68, 2004 г. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/2004/68/bara21.html Дата обращения: 10 марта
2015 года.
1
3 Оз
9
идиш» . В начале статьи автор дает краткую историческую справку,
16
которая была также любопытна для нашего исследования.
Подробную информацию о «Поколении Пальмаха» содержит работа А. А. Крюкова «Очерки по истории израильской литературы»17,
которая также была нами учтена.
6 Бар—Йосэф Хамуталь. Леонид Андреев в литературе и в театре на иврите
и на идиш. / Хамуталь Бар—Йосеф. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
http://www.hamutalbaryosef.com/wp—content/uploads/2014/01/Andreev—in—
Russian.pdf Дата обращения: 21 марта 2015 года.
1
7 Крюков А.А. Очерки по истории израильской литературы. — Спб: Издательство им. Н.И. Новикова, 1998. — 288 с.
1
10
Глава 1.
Топика в литературоведении
1.1. Определение топики
В процессе изучения литературных традиций с разных территорий и эпох ученые обнаружили, что в текстах присутствуют общие
элементы в соответствии с данным жанром или стилем. Это замечали и
сами авторы, например Х. Л. Борхес писал: «Когда я что-то пишу, то
чувствую, что это существовало раньше»18.
Термин «топика» (с греческого topos — место) в литературоведении появился довольно поздно. Во многом это связано с тем, что термин «топос» использовался не только в гуманитарных науках, таких
как психология, философия, риторика, но и в математике, физике, медицине и многих других. Поэтому он приобрел множество значений и
истолковывался исследователями по-разному. Например, Аристотель
использовал этот термин в трех своих трактатах: «Физика», «Риторика»
и «Топика», в каждом из которых он применял характерные для данной
области определения.
Впервые термин «топика» введен в литературоведение немецким
филологом Эрнстом Курциусом в сочинении «Европейские литературы
и латинское Средневековье» (Curcius E.R. Europaische literature und
Latenisches Mittelalter19). В нем он представил топику как: «твердые
клише или схемы мысли и выражения, запечатлевающие формулы,
фразы, обороты, цитаты, стереотипные образы, эмблемы, унаследован-
1
8 Борхес Х.Л. Поиски Аверроэса / Сочинения: в 3 т. Т. 1: Эссе, новеллы. —
М.: 1997. — С. 476 —483.
1
9 Curtius E.R. European literature and the latin middle ages. — USA: Harper
Terchbooks, 1953. — P. 79.
11
ные мотивы» . По Курциусу, топосы происходят из архетипов (общие
20
образы, мотивы или сюжеты, которые прослеживаются в разных литературных произведениях). Таким образом, можно сказать, что топос —
это форма большая, чем архетип, которую можно использовать в любом
жанре, и которая является характерной для определенного литературно—культурного стиля.
В литературоведении разделяют понятия «топики» и «топоса».
Топос — это «значимая семиотическая, культурно—типологическая
единица, которая предстает в тексте в виде художественного образа с
пространственными характеристиками»21. Топика — это все топосы в
одном тексте или литературном стиле. Но также это «направление в
изучении литературных топосов, в котором акцент делается на конкретном пространственном уровне текста».22
Резюмируя, топосы в классическом литературоведении – постоянно повторяющиеся в творчестве отдельно взятого писателя и в системе культуры мифы, мотивы, клише, описания и другие разновидности художественного образа, имеющие особые пространственные характеристики.
2
0 Булгакова
А.А. Топика в литературном процессе. — Гродно: ГрГУ, 2008. —
1 Булгакова
А.А. Топика в литературном процессе. — Гродно: ГрГУ, 2008. —
С. 12
2
С.104
2
2 Там же.
С. 103
12
1.2. Функции топики
Одной из функций топики является сохранение литературных
форм и образов в рамках одного жанра или стиля. В. В. Виноградов
назвал топику «средой», представленной в тексте в виде «заданных литературных норм и канонов»23. Эта «среда» выполняет организационную функцию литературы, которая, несмотря на постоянное развитие,
сохраняет в себе литературные традиции прошлого. В этой связи Виноградов также указывает влияние топики на смену стилей. По своему
характеру, любое художественное произведение отражает «стиль эпохи», но смена стилей происходит не из—за их эволюции, а из—за смены или обновления элементов (топосов) в системе произведений.
Некоторые ученые на этой основе выводят негативную функцию
топики по отношению к самому автору — стеснение в рамки уже существующих тем, форм и сюжетов. Самореализация и индивидуальность подавляется «средой», в которой образы, персонажи и ситуации
переходят из одного произведения в другое, смешиваются и накладываются на оригинальную задумку автора, тем самым вытесняя ее.
Французский филолог и семиотик Ролан Барт написал: «Моя субъективность есть не более, чем всеобщность стереотипов»24. Исходя из
вышесказанного можно резюмировать, что согласно этой теории автор
неизбежно использует устоявшиеся в литературе и культуре шаблоны,
жертвуя собственной индивидуальностью, ради сохранения формы и
«среды» давно принятой в литературе. Американо - английский поэт и
литературный критик Томас Стернз Элиот писал: «По сути, поэт постоянно отказывается от самого себя — каковым он является в каждый
3 Виноградов В. В. Проблемы русской стилистики. — М.: Высшая школа,
1981. — С.134
2
4 Барт Р. S/Z. / пер. с фр. 2—е изд., испр. под ред. Г.К. Косикова — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — С. 26
2
13
данный отрезок времени — во имя чего—то более значительного.
Движение художника – это непременное самопожертвование, непрерывное погашение в себе индивидуального начала»25.
Таким образом, можно вывести, что мир, представленный в литературном произведении, не является полностью авторской задумкой, а
включает в себя синтез «бессознательной поэтики»26, устоявшейся в
сознании на ментальном уровне.
Историк литературы А. Н. Веселовский писал о наличии в произведении «формул» и «мотивов», которые переходят из одного поколения в другое и являют собой основу любого художественного повествования. По мнению ученого, они не тормозят развитие литературы, а
наоборот, ему способствуют, так как старые образы создают новые
комбинации и дополняются «новым пониманием жизни». Автор сравнивает литературные образы с языком — мы не выбираем его, а получаем с рождения, современность модернизирует старые понятия и добавляет в него новые, таким образом, язык развивается27.
Иным пониманием топики, из которого можно вывести функцию,
является ее представление в качестве «языка» для описания культуры.
Функцией топики в данном случае будет хранение литературных формул, а топосы выполняют функцию архетипа, символа или мифа. Исходя из этого, синтезируясь с оригинальным авторским стилем, топика
положительно влияет на проявление авторской индивидуальности и
способствует обогащению его литературного восприятия. Связь топики
с культурой, проявляется в ее «мнемонической» функции, с ее помо5 Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант / Зарубежная эстетика и
теория литературы XIX – XX вв. Трактаты, статьи, эссе. — М.: Изд—во МГУ, 1987.
— С. 172.
2
6 Булгакова А.А. Топика в литературном процессе. — Гродно: ГрГУ, 2008. —
С. 28
2
7 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая школа, 1989. —
С. 40 – 41.
2
14
щью происходит связь между культурами, и литературный «код» передается из поколения в поколение.
Таким образом, можно говорить о положительном воздействии
топики на культуру и литературу. Нужно не избавляться от топосов, а
наоборот, сохранять и обращаться к ним, ведь, попадая в современную
литературную среду, они дают толчок для развития новых топосов, а их
изучение дает возможность анализировать, какая топика была свойственна данному периоду истории и на каком этапе произошло слияние.
По отношению к мировой культуре, функцию топоса можно обозначить как универсальный язык межкультурной коммуникации. Каждая отдельно взятая культура несет в себе определенный набор топосов. Таким образом, если автор, не принадлежащий к данной культуре,
использует эти топосы, они расширяют художественный образ и будут
понятны его соотечественникам.
Некоторые топосы (например: «дом», «мир», «семья», «дорога»)
остаются простыми и понятными на протяжении всей культуры человечества, тем самым делая возможным литературное взаимопонимание
между народами.
Таким образом, топос — это сложная единица текста, которая не
сводится только к предметному плану, а включает в себя систему образов и выполняет самые разнообразные функции.
Изучение топики и отдельно взятых топосов имеет большое значение для литературоведения и культурологии. С ее помощью можно
проследить смену культурных периодов и анализировать литературные
стили и жанры.
15
1.3. Структура топики
Для того чтобы находить топику в произведении, нужно знать ее
структуру. Топику принимают как совокупность топосов в одном тексте, множестве текстов или в литературном направлении. Из изложенного выше мы знаем, что топос — это разновидность художественного
образа в тексте, как и любому образу, ему присущ не только чувственный или предметный план, но и абстрактный, подразумеваемый. В
сущности, структура топоса — это образы, объединенные между собой
различными связями и отношениями. Если топосы определяются крупными пространствами, то локусы (в переводе с латыни locus «место»)
— более мелкими и отражают конкретное действие в произведении,
например место действия. Топосами могут быть: мир, земля, страна, а
локусами: город, дом, сад. В. Ю. Прокофьева относит топос к открытому пространству, а локус — к пространству, «имеющему границы, то
есть находящееся между точкой и бесконечностью»28.
Термин locus введен в литературоведение благодаря советскому
литературоведу, культурологу и семиотику Ю. М. Лотману. До этого
термин широко использовался в естественных науках и обозначал «место локализации определенного гена на генетической карте хромосомы»29. В. Ю. Прокофьева в своей статье разбирает существующие понятия «топоса» и «локуса» и выводит, что топосом можно назвать «место разворачивания смыслов», значимое для данного художественного
произведения или группы произведений, которое может быть связано с
каким-либо фрагментом или фрагментами реального пространства. Ло8 Прокофьева В.Ю. Категория пространства в художественном преломлении:
локусы и топосы. // Вестник Оренбургского государственного университета —
№11,
2005
г.
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://vestnik.osu.ru/2005_11/12.pdf — С. 1
2
9 Большой Энциклопедический словарь. / ред. А.М. Прохоров – 2—е изд.,
перераб. и доп. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. — С. 843
2
16
кус в этом случае «пространственный ориентир», соответствующий реальному объекту.
В научных работах один и тот же пространственный образ может
быть назван и топосом и локусом, в зависимости от того, какие смыслы
вкладывает в него автор произведения.
Если рассматривать текст как пространство, то топос будет его
элементом, вмещающий в себя более мелкие элементы — локусы.
При анализе топоса в тексте важно вычленить локусы. Для этого
необходимо оценить значимость пространственных образов для автора
по принципу от общего к частному — начиная от более крупных — открытых, заканчивая более мелкими — закрытыми, далее определить их
отношения и связи между собой, особенности их расположения в тексте, определено ли оно мировоззрением эпохи, художественным языком или авторским восприятием мира. Выявить структурные противопоставления (например, добро — зло, новое — старое), лежащие в основе топоса и актуализированные автором в его эпоху.
17
Глава 2.
Русская топика в ивритской литературе
2.1. Русские влияния на ивритскую литературу
Зоя Копельман в своей статье30 выделила шесть рядов присутствия русской художественной литературы в ивритской:

Первый ряд она называет беллетристическим. Этот ряд
подразумевает под собой ивритские стилизации русских произведений,
которые при этом становятся израильскими произведениями, а также
упоминание русских авторов и их произведений в «контексте ивритской прозы и поэзии»;

Второй ряд — это произведения на иврите, посвященные
какому-либо русскому писателю или его творению;

Третий ряд, непосредственно, переводы на иврит;

Четвертый ряд Копельман относит к детской литературе,
переведенной на иврит, либо переложенной на иврит;

Пятый ряд «рассматривает русский подтекст в терминах
литературного влияния»;

Шестой — это описание русских в израильской прозе и по-
эзии.
На вторую половину XIX и до первой половины XX века приходится время наибольшего влияния русской литературы на литературу
на иврите.
Все началось с Первой Алии русских евреев в Палестину (1882
— 1903 год) из Российской Империи, спровоцированной еврейскими
0 Копельман Зоя. О русском подтексте современной ивритской литературы //
Вестник Еврейского Университета. — 2011. — №14 — С. 4.
3
18
погромами 1882 года. Под воздействием этих событий появилась литература, прославляющая жизнь простых крестьян, обрабатывающих
землю и выращивающих скот, вдохновением для которой послужили, в
том числе, романы Л. Н. Толстого. Одним из писателей того времени
был Моше Смилянский (1874 — 1953 г.). Израильский прозаик Амос
Оз написал о его творчестве: «Его рассказы и повести из жизни ЭрецИсраэль окрашены в романтические тона. Нетрудно догадаться, откуда
черпал свое вдохновение этот писатель, идеализировавший простого
феллаха-землепашца, честно и упорно обрабатывающего свой надел,
свое поле, свою родную землю»31.
После Второй Алии (1904 — 1914 г.) русское влияние на ивритскую литературу значительно возросло. Тогда из России прибыли многие талантливые философы, поэты и писатели, такие как Аарон Давид
Гордон (1856 — 1922), Ури Нисан Гнесин (1881 — 1913), Давид Шимони (1886 — 1956), Йосеф Хаим Бренер (1881 — 1921) и др. Многие
из них публиковались в газете «Ха-Поэл ха-Цаир» и поддерживали одноименное движение32. В литературе этого периода можно проследить
влияние анархистов и нигилистов: герои бунтовали и выступали против
сложившейся действительности. История идеализировалась, и человеческая личность начинает играть в ней не последнюю роль. Появляется
и другой мотив: отказ от общепринятых моральных норм. Все эти темы
близки русскому читателю, а их авторы были хорошо знакомы с русской литературой, поэтому влияние очевидно. Более развернутая характеристика русского влияния на литературу периода Второй Алии
будет представлена в отдельной главе далее.
1 Оз Амос. Опаленные Россией. / Книжная полка Марка Блау. Израильская
литература на русском языке. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://heblit.bravepages.com/ao/aobr.html
3
2 Ха-Поэль ха-Цаир («молодой рабочий» 1905—1929 г.) — сионистская рабочая партия в Эрец-Исраэль, основанная членами второй алии; движение выступало за завоевание всех сфер трудовой деятельности еврейскими рабочими.
3
19
В ивритской литературе начала 40-х — конца 50-х годов также
присутствует русское влияние. В те времена образовалась группа молодых писателей названная «Поколение Пальмаха» (1941 — 1948 год).
Среди них были невероятно популярны произведения советского социалистического
реализма
(Н.
Островский,
А.
Фадеев
и
др.).
А. А. Крюков написал об этом периоде: «...в те годы одинаково горячо
и принципиально призывали к созданию глубоко политически ангажированной литературе... «сионистского социалистического реализма»33.
Литература того времени отличалась своим нравоучительным и, как
правило, житейским реализмом. Представителями этой группы были:
Х. Бартов, Х. Гури, А. Мегед и др.
Во второй половине XX века русское влияние на теперь уже израильскую литературу сильно ослабело — русская литература перестала быть единственным эталоном, и писатели обратились к англоязычной, французской, немецкой, другими словами, более популярной тогда
литературе. Эта тенденция сохраняется и сейчас. Поэт, прозаик и журналист Александр Бараш в своей статье описывает этот период следующим
образом:
«Происходила
<...>
переориентация
на
“За-
пад”...Каждый ориентировался на то, что ему ближе... но при этом очевидно, что при свободе выбора Гинзберг привлекательней, чем Евтушенко, а Оруэлл или Камю — чем Солженицын, — поскольку культурно вменяемей. Из России же доходила литература либо искаженная,
примитивизированная идеологией, неважно, с каким знаком, либо литература совершенно нормальная, «нетто» (Булгаков, Трифонов), но
текст вырывался из контекста и замазывался несколькими слоями внеположных ему идеологий...»34. Тем не менее, нельзя говорить о полном
Крюков А.А. Очерки по истории израильской литературы. — Спб: Издательство им. Н.И. Новикова, 1998. — С. 80.
3
4 Бараш Александр. Русско-ивритские литературные связи в режиме real
time.//Журнальный
зал
[Электронный
ресурс].
—
Режим
доступа:
http://magazines.russ.ru/nlo/2004/68/bara21.html
3
3
20
искоренении русской топики в современной израильской литературе.
Некоторые авторы признают влияние на них русской литературы и
культуры, вспоминают рассказы бабушек и дедушек и на их основе
пишут целые произведения. В той же статье А. М. Бараш пишет: «Современная литература на иврите представляет собой соединение сегодняшнего сознания с древним языком, который в течение столетий не
использовался в “светских”, литературных целях. Отметим, что речь
идет о разрыве в несколько столетий, не тысячелетий, и именно с литературной традицией, а не с религиозными текстами, включающими в
себя элементы эпоса, хроник и пр.». В отдельном параграфе будет более подробная характеристика русских влияний на израильскую литературу современного периода на примере писателей Меира Шалева и
Амоса Оза.
Амос Оз писал, что русское влияние неизбежно будет «преследовать» израильскую литературу: «...такова наша судьба: и через тысячелетия проносим мы любовь к тем местам, где родились, сохраняем незримую связь с ними. Такова наша общая судьба. Такова и судьба русского еврейства»35.
Оз Амос. Опаленные Россией. / Книжная полка Марка Блау. Израильская
литература на русском языке [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://heblit.bravepages.com/ao/aobr.html
3
5
21
2.2. Русские влияния на ивритскую литературу
периода Второй Алии (1904 — 1914 гг.)
Во времена Второй Алии в литературе на иврите можно проследить развитие нескольких тем: ностальгия по детству, еврейским местечкам, идеализация и романтическая трактовка новой жизни на новой
родине. Другая тема — это тоска по исчезающим местечкам, появляется образ «маленького человека» — обычного еврея, везде гонимого, но
ищущего свое место в этом мире. Описывая русских, писатели говорили «языком» Достоевского, а вспоминая предков, значение земли, природы и родины, обращались к «языку» Толстого. Но имело место и
неприятие существующей действительности, бунту против нее. Ведь
новая жизнь — это еще и привыкание к новому месту, новые проблемы
и попытки адаптации.
Одним из последователей «толстовщины» был Аарон Давид Гордон. Еврейский философ и идеолог движения «Ха-Поэль ха-Цаир»
написал множество сочинений, где он описывал философию своей
жизни, которая заключалась в работе на земле, единении с природой,
неприятии
частной
собственности.
Далее,
приведем
цитату
о
А. Д. Гордоне: «Центральной для Гордона была «идея труда», требующая радикально изменить отношение к работе: из средства к существованию работа должна стать целью жизни человека, ее органической частью, ее сущностью»36. Он не писал художественных произведений, но
был одним из тех, кто повлиял на ивритскую литературу и, в частности,
на многих писателей того времени.
Тему природы и жителей Эрец-Исраэль выбрал для своих идиллий Давид Шим'они. Он писал о труде еврейских идеологов-пионеров,
6 Электронная Еврейская Энциклопедия. Гордон Ахарон Давид. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.eleven.co.il/article/11263
3
22
об их жизни и чувствах. Сам автор признавал большое влияние на его
творчество
таких
русских
писателей
как
А. С. Пушкин,
М. Ю. Лермонтов и Л. Н. Толстой. Многие их произведения впоследствии он перевел на иврит.
Обратная — отрицательная сторона жизни в Эрец-Исраэль отражена в произведениях Иосефа Хаима Бреннера. Он сомневается в успехе начинаний халуцим37, мечтавших возродить еврейский народ. Его
описание еврейского быта весьма реалистично и показывает его с негативной стороны. Халуцим сравниваются с арабскими бедуинами и
принимают статус мечтателей. Регина Лапидус написала о творчестве
И. Х. Бреннера: «Стиль Бреннера, отрывистый и резкий, пренебрегающей художественной формой, отражает его нервозность и неуравновешенность»38. Решающее влияние на его пессимистическое творчество
оказал Ф. М. Достоевский. Бреннер также перевел «Преступление и
наказание» на иврит.
В творчестве друга Бреннера, писателя Ури Нисана Гнесина,
также прослеживается пессимистичное настроение. В его произведениях на иврите он впервые касается темы отчужденности человека и
потери смысла жизни. Он пишет о еврее-интеллигенте, который не
смог принять новую европейскую действительность, поэтому воспоминаниями и душой он возвращается в еврейское местечко в Восточной Европе. Но и то место уже пережило его, поэтому остается чувство
растерянности и неопределенности. Повести изобилуют внутренними
монологами, которые раскрывают психологию персонажей. Из русских
писателей оказавших влияние на Гнесина можно назвать А. П. Чехова.
Писательское творчество Гнесина вдохновляло несколько поколений
Халуц («первопроходец», «пионер») — молодежное движение, целью которого была подготовка еврейских юношей и девушек к поселению в Стране Израиля. Существовало с 1905 г.
3
8 Лапидус Регина Р. Русские влияния на ивритскую литературу в период
между 1870 — 1970 гг. — М.: ИМЛИ РАН, 2004. — С. 13
3
7
23
писателей, некоторые из них даже считали, что он стал начинателем
нового стиля в ивритской литературе.
Не
только
такие
русские
писатели
как
А. С. Пушкин,
Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский и А. П. Чехов влияли на
ивритскую литературу этого периода. И. С. Тургенев, Н. А. Некрасов,
С. Я. Надсон, С. Г. Фруг, Е. Н. Чириков, произведения которых не всегда были известны израильским читателям, оказали не меньшее влияние на ивритскую литературу. Сила влияния определяется несколькими
факторами, о которых написала в своей статье Хамуталь Бар-Йосэф:
«во-первых, популярность писателя в конкретный период; во-вторых,
его близостью еврейской тематике и его личным отношением к положению евреев в России; и, в-третьих, наличием в литературном произведении тем и мотивов, позволяющих провести аналогию с положением евреев, например, темы преследования, страдания, оторванности»39.
Таким образом, можно сделать вывод о действительно значительном
влиянии русской литературы на ивритскую, особенно в период второй
алии.
9 Бар-Йосэф Хамуталь. Леонид Андреев в литературе и в театре на иврите и
на идиш. / Хамуталь Бар - Йосеф. [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://www.hamutalbaryosef.com/wp—content/uploads/2014/01/Andreev—in—
Russian.pdf
3
24
2.3. Русские влияния на ивритскую литературу
современного периода
После двух массовых алиот русских евреев из СССР (после 1970х и 1989 — 2004 годы) слышать русскую речь в Стране стало чем-то
обыденным. Этот факт побудил некоторых писателей вспомнить о своих русских корнях и упомянуть их в произведениях.
В 1994 году вышел русский перевод романа «Мой Михаэль»
Амоса Оза (1939 г. рождения). Отец прозаика родился в Одессе и в
1933 году эмигрировал в Эрец-Исраэль. Русское издание романа автор
сопроводил статьей, названной «Опаленные Россией», в ней он назвал
свое отношения с Россией «несчастным и трагическим «русским романом», но «в плане культуры его никак нельзя назвать несчастным:
напротив, это роман, нас оплодотворивший. И не будь этого "русского
романа культуры" — не стали бы мы теми, какие мы есть»40. Действительно, связь с русской культурой и литературой проходит через его
детство, которое он описывает в «Повести о любви и тьме». В ней Оз
описывает своих родителей, которые говорили по-русски, когда хотели
чтобы сын их не понял и о русских писателях, которых он читал и
находил героев из русских романов в своем же квартале: «Конечно же,
окружавшие нас русские люди были самыми разными — так, было
много толстовцев. <...> Некоторые из толстовцев сошли, казалось, прямо со страниц романов Достоевского: снедаемые душевными муками,
непрерывно ораторствующие, задавленные собственными инстинктами, обуреваемые идеями. Но все они, и толстовцы и «достоевцы», все
эти обитатели квартала Керем Авраам, по сути, вышли «из Чехова»41.
0 Оз Амос. Опаленные Россией. / Книжная полка Марка Блау. Израильская
литература на русском языке [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://heblit.bravepages.com/ao/aobr.html
4
1 Оз Амос. Повесть о любви и тьме. / пер. В. Радуцкий. — Тель-Авив:
4
25
Таким образом, можно утверждать, что русские классики значительно
повлияли не только на самого Амоса Оза, но и на его творчество, что
он неоднократно упоминает и доказывает в статье «Опаленные Россией»: «Все, что я написал, безусловно, имеет русские корни».
За шесть лет до появления на свет статьи Амоса Оза и до того как
мы узнаем о его «русском романе» рождается другой «Русский роман»,
на этот раз израильского писателя Меира Шалева (рожденный в
1948 г.). Написанный в 1988 году роман повествует о русских евреях,
приехавших со Второй Алией в Палестину, живущих работой на земле
и социалистическими идеями. Причиной, по которой писатель, родившийся в Израиле, пишет «Русский роман», являются все те же русские
корни, а именно, его бабушка и дедушка, которые были выходцами из
России.
В одном интервью Меир Шалев говорит о влиянии на него некоторых русских писателей: «Набоков и Мелвилл, да еще Гоголь — это те
писатели, книги которых я бы с удовольствием подписал собственным
именем. И я получаю настоящее удовольствие от этой моей ревности к
их творчеству. Это белая зависть, не черная. Это хорошая зависть, которая рождается, когда я читаю их произведения и говорю сам себе:
вот, вот так я бы хотел писать! И я стараюсь максимально приблизиться
к их уровню..» 42. В другом интервью, которое упоминает Зоя Копельман в своей статье43, Шалев уточняет, что если русская литература вышла из гоголевской «Шинели», то и он сам, по его мнению, вышел из
нее. Также среди русских писателей, вдохновляющих М. Шалева, кроме Набокова и Гоголя, значится Булгаков. Таким образом, можно про-
Едиот ахронот, 2005. — С. 8 — 9
4
2 Лица №1. Меир Шалев. / You Tube. Пользователь: booknikvideo. Опубликовано:
23
мая
2012
г.
Режим
доступа:
http://www.youtube.com/watch?v=QfWzCZkkQ9A
4
3 Копельман Зоя. О русском подтексте современной ивритской литературы.
// Вестник Еврейского Университета. — 2011. — №14 — С.4.
26
следить связь между булгаковской мистикой и сказочными вставками в
«Русском романе», где можно встретить и танцующих на хвостах рыб,
и доставляющих почту пеликанов, и беседующего с английским королем осла Качке.
Если во времена Второй Алии и раньше влияние русской литературы прослеживалось только в творчестве русских евреев иммигрантов, то теперь израильские авторы уже не имеют прямого отношения к
России, да и не все знают русский язык. Что побуждает их писать о
России и о русских, так это их воспоминания о детстве, ведь именно
детство накладывает большой отпечаток на всю жизнь. Если детство
таких писателей складывалась среди русских евреев, которые, несмотря ни на что, все же оставались в душе русскими, это рано или поздно
выльется если не в художественном произведении, то в автобиографии
или жизнеописании. Журналист Александр Бараш объяснил это тем,
что современные «ивритские писатели увидели в русских самих себя»44.
Таким образом, можно сделать вывод, что, несмотря на тенденцию к затуханию, русскую топику еще можно встретить в творчестве
современных писателей. Большинство из них имели русских бабушек и
дедушек. Память о детстве среди русских евреев еще жива и будет просачиваться в их произведениях в дальнейшем.
Бараш Александр. Русско-ивритские литературные связи в режиме real
time // Журнальный зал. НЛО. — №68 [Электронный ресурс]. — Режим доступа:
http://magazines.russ.ru/nlo/2004/68/bara21.html
4
4
27
Глава 3.
Русская топика в «Русском романе»
Меира Шалева
3.1. Образ России в «Русском романе»
«Русский роман» Меира Шалева вышел в свет в 1988 году. Он
повествует о жизни русских евреев, прибывших в Палестину со Второй
Алией. Они не религиозны, полны идей социализма и толстовства и
мечтают возродить землю исторической родины. В целом, это роман о
построении еврейского государства и общества, о идеологии и жизни
эмигрантов на новой родине, но все же он «русский». Причина такого
названия кроется в главных героях — основателях мошава Нахалаль,
которые приехали из Украины (бывшей тогда частью Российской империи). Они диктуют жизнь мошава и их воспоминания о России передаются сыновьям, внукам и ученикам.
В романе ярко выделяется локус «Россия». Россия в романе несколько раз называется‫« — הארץ הרחוקה‬далекая страна», не только потому, что рассказ ведется от внука одного из основателей мошава Баруха, который ни разу там не был и знает о ней только из воспоминаний
дедушки, но и для самого автора эта страна не менее далека. Его дедушка и бабушка были родом из России и жили в том же мошаве Нахалаль из романа, в нем Шалев родился и провел часть своего детства.
Через воспоминания о бабушке и дедушке и через русскую литературу
начинали складываться отношения Шалева с Россией. Но у персонажа
и его автора разные судьбы. Россия для Баруха — это еще и люди, с которыми связан, и о которых рассказывает его дедушка. Например,
Миркин часто высказывал свою неприязнь к советскому биологу Мичурину, тогда и Россия для Баруха стала ‫« — ארצם של מיצ'ורין הרשע‬страна
28
их злодея Мичурина». О русской возлюбленной дедушки Шуламит, Барух также знал много историй, поэтому Россия удостаивается эпитета
страна ‫« — הבוגדנית שולמית‬вероломной Шуламит». Но какое отношение к
России у самого Миркина и других мошавников?
В первой же главе, занимаясь своим любимым делом — поеданием маслин с чаем, Миркин представляет Россию сладкой как чай, а
Эрец-Исраэль горькой как маслины. Следовательно, миркинская Россия
— это прежде всего положительные воспоминания, а переезд в Палестину дался ему тяжело, но работа — это путь к созданию идеального
еврейского общества — результат, который намного слаще чая.
Еще один персонаж в романе «с тоской» вспоминавший о России
это шорник Танхум Пекер. В эпизоде свадьбы Эстер и Биньямина изрядная доля выпитого алкоголя погрузила его в ностальгические воспоминания. В молодости он был денщиком у кавалерийского офицера в
армии императора Николая II: «...с тоской вспоминал разнузданные оргии российских офицеров и тех молодых поварих и служанок, с которыми он развлекался в кладовках и чуланах, на грудах копченых окороков и бутылок в соломенной оплетке. Его колени были полусогнуты,
как у кавалериста, Пекер цокал губами армейским лошадям, которых
только он один здесь и помнил, и лицо его багровело от гордости и тоски»45. Отцы-основатели не разделяли подобную ностальгию и насмехались над ним. Когда в порыве вновь нахлынувших воспоминаний он
рассказал о новогоднем бале у полицеймейстера, на котором ему довелось быть, Либерзон презрительно уточнил: «И что, жид Пекер тоже
танцевал? <...> Или только вылизывал хозяйские сапоги?»46
Нахалалевские первопроходцы всегда были и остались русскими
евреями, и эту свою «русскость» они привезли с собой из России в Палестину, и она преследует их на протяжении всего романа. Циркин
4
4
5
6
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 199
Там же. С. 322
29
называет своих лошадей Сталин и Мичурин, намекая, тем самым, на
свое отношение ко всем известным носителям данных фамилий. Либерзон учил воронят на поле свистеть посвистом русских студентов,
чтобы порадовать свою вечную возлюбленную Фаню. Многие в мошаве уважали и принимали за «своего» Зайцера, который был единственным мулом взошедшим в Страну из России. Он был таким же тружеником-идеологом как и все отцы-основатели, а значит, внес свой вклад в
создание идеального еврейского общества.
Чувствуя историческое значение бывшей родины для старшего
поколения мошава Мешулам решил восстановить болота и снова осушить их, воспроизведя таким образом действия первопроходцев, для
чего нанял рабочих, переодел их в крестьянские рубашки и выдал русские фуражки. Возможно, только русские с их идеологией и силой духа
могли вызваться построить идеальное еврейское государство, и для
Мешулама это было важно.
Несмотря на ненависть к коммунистам, у нахалальцев остались
теплые воспоминания о России, кто-то там оставил свою любовь, ктото балы, но большинство с ней и не расставалось. Россия осталась в их
воспоминаниях, в русском языке, который они никогда не забывали и в
русской литературе, которую помнили и читали, даже находясь так далеко от бывшей родины.
30
3.2. Топос русской литературы в «Русском романе»
В Нахалале читали и любили русскую литературу. Среди книг,
которые «можно встретить в любом доме нашей деревни»47, значится
«Евгений Онегин» Пушкина. Эстер, матери Баруха, в детстве читали
по-русски рассказ «Филипок» Льва Толстого, а в школе она могла декламировать по памяти стихи Лермонтова. Эфраим хорошо знал стихи
Пушкина и читал их Биньямину в обмен на уроки танца и музыки.
Словом, русская литература была неотъемлемой частью жизни
нахалальцев: ее ценили, перечитывали детям и внукам, сюжеты и персонажи были близки и понятны. Это доказывает и история с Либерзоном, когда он решил переодеться в графа Толстого, чтобы посмешить
свою жену Фаню: «приклеил к щекам длинную бороду из кукурузной
метелки <...> вышел в белой рубашке к работавшим в поле товарищам,
обратился к ним как к своим оброчным и стал поить холодным лимонадом из благородного хрусталя»48. Упоминание именно Толстого не
случайно, им вдохновлялся сам А. Д. Гордон — идеолог рабочего сионистского движения «Ха-Поэль ха-Цаир», к которому относили себя
отцы-основатели мошава.
Упоминанием русской литературы и русских писателей в «Русском романе» Меир Шалев не ограничился. Как известно, он и сам, еще
с детства, читал Набокова, Пушкина, Гоголя, Булгакова и др. в переводе
на иврит, поэтому появление топики русской литературы в описании
русских евреев и их быта, на наш взгляд, предсказуемо.
Во многих интервью Меир Шалев упоминает М. А. Булгакова,
как одного из русских писателей наиболее повлиявших на его творчество. Это влияние нельзя не заметить и в «Русском романе».
Неспроста Шалев дает толстому коту Ривы Маргулис имя Булга4
4
7 Шалев Меир. Русский
8 Там же. С. 441
роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 26
31
ков. Едва ли его можно назвать обычным котом. О его появлении в мошаве рассказывают, что он выпрыгнул из автобуса, следующего раз в
сутки в деревню, и сразу направился к дому Маргулиса. Такой яркий
персонаж невольно отсылает нас к булгаковскому коту Бегемоту, который тоже имел дело с публичным транспортом: «...этот странный кот
подошел к подножке моторного вагона «А», стоящего на остановке,
нагло отсадил взвизгнувшую женщину, уцепился за поручень и даже
сделал попытку всучить кондукторше гривенник через открытое по
случаю духоты окно. <...> Кот оказался не только платежеспособным,
но и дисциплинированным зверем. При первом же окрике кондукторши
он прекратил наступление, снялся с подножки и сел на остановке,
потирая гривенником усы»49.
Вот что ещё мы узнаем о прибытии загадочного кота: «Великолепный кот вошел в дом, потерся о ноги Ривы Маргулис, и они оба зажмурились от удовольствия. <...> Булгаков мягким прыжком взлетел на
стол, лизнул молоко и с улыбкой обозрел ряды баночек, стоявших на
подоконнике»50. Булгаков отличался не только интеллектом и умением
«улыбаться», сама Рива слышала как он читал этикетки на баночках, а
также чудесный персидский кот обладал замашками аристократа и отказывался от молока с пенкой. Булгаков показывает свою демоническую сущность, когда, спустя три года, после встречи с дикими обитателями полей он превратился в дьявольского убийцу, грозу деревенских
куриц и совсем ушел из дома. «Его пытались загнать в западню или в
засаду, но это ни разу не удавалось. Пригласили даже грузинского
охотника из горного села, но дьявольский кот прыгнул ему на затылок,
в клочья порвал на нем рубашку и шапку, и тот вернулся домой весь
Булгаков М. Избранные произведения. Т. 1. — Минск: Мастацкая Лiтаратура, 1990. — С. 324—325
5
0 Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 235
4
9
32
бледный, шепча молитвы» .
51
Однако, Шалев будто подшучивает над нами и оказывается, что
Рива была знакома не с романом «Мастер и Маргарита», а с «молодым
любителем кошек, с которым познакомилась в Доме писателей в Киеве»52, в честь него она и назвала своего любимца. Известно, что хотя М.
А. Булгаков и жил в Киеве, роман «Мастера и Маргарита» был закончен в 48 лет, а опубликован спустя 26 лет после его смерти.
В романе встречаются и другие мистические «булгаковские» персонажи. Уже упомянутый нами «русский» мул Зайцер был знаменит не
только своими идеологическими убеждениями, он также высказывал
мошавникам свое отношение к чучелу коровы Хагит, жег сорняки в саду вместе с Миркиным, подсказывал ему ходы в шашках, был «старым
дедушкиным товарищем», развлекал Эстер, подражая крикам зверей и
птиц, словом активно участвовал в жизни мошава. Зайцера уважали и
заботились о нем когда он состарился. Таким образом, Шалев создал
анималистический образ еще одного первопроходца — трудягу и идеолога.
В «Русском романе» можно встретить другие описания птиц и
животных, которые вдруг начинают вести себя странным образом, а некоторые даже разговаривают с людьми. Например, письма из России от
Шуламит нередко приносили в своих подклювных мешках пеликаны,
следующие в «жаркие страны», перелетный скворец сообщил Пинесу,
что видел пропавшего Эфраима, пересекавшего Черное море вплавь, а
осел Качке ночью летал в Лондон на встречу с английским королем,
чтобы рассказать ему новые истории из жизни еврейской деревни.
Меир Шалев описывал своих русских первопроходцев через воспоминания о бабушке и дедушке и через персонажей прочитанной им
русской литературы. Во всех них есть нечто эпическое и сказочное, все
5
5
1
2
Там же. С. 238
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 235
33
они будто сошли со страниц хорошо знакомых Шалеву романов Гоголя,
Чехова и Толстого. Это чувство разделяют другие герои «Русского романа» — новое, третье поколение, каким является и сам Шалев. «Ты
только посмотри на них, — сказал Ури, подойдя и встав рядом со мной.
— Прямиком из какого-нибудь русского романа»53.
5
3
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 407
34
3.3. Русский язык в «Русском романе»
Русский язык в романе занимает не последнее место, на нем говорили в особых случаях. Это было тем, что объединяло всех выходцев
из Российской империи, языком эмоций, языком бывшей родины, языком, который может понять только тот, кто пережил все то же, что они
— отцы-основатели мошава Нахалаль.
Молодые Миркин, Либерзон и Циркин-Мандолина не стесняясь
распевали украинские песни в городе Зихрон-Яков, «чтобы позлить паразитов, живущих на деньги Барона»54. Они были не такими как все
евреи, прибывшими в Палестину, «разрываемые» между тысячью
идеологических направлений, это были простые русские парни, приехавшие по зову сердца осваивать родину предков.
Даже с возрастом, обзаведясь детьми и внуками, первопроходцы
не забыли русский язык; он стал языком чувств и эмоций.
В момент борьбы Миркина с гиеной, которая могла навредить его
любимому внуку Баруху, находясь в состоянии аффекта, он ругался порусски. Язык, сидевший в нем, заброшенный и ненужный, наконец-то
прорвался наружу, в самый подходящий для него момент — сильное
эмоциональное переживание.
Иногда русский язык завладевал его носителем, когда речь шла о
идеологии, о том, что дало ростки еще в Российской империи и укоренилось в Палестине. Пинес, высказываясь о своем отношении к развратным номерам Зейтуни начал, «мягко и терпеливо» повествуя о канатоходце, гадалке и фокуснике, но дойдя до резиновой девушки (которую Пинес считал «ночным горшком, полным нечистот, пошлости и
разврата»55) перешел на русский шепот. На этот раз русский язык послужил для выражения крайней неприязни и отвращения.
5
5
4
5
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники, 2010. — С. 69
Там же. С. 295
35
Внуку Миркина Баруху русский язык казался странным и в то же
время притягательным. Он быстро запоминал слова, значения которых
не понимал. ‫( מוז'יקים‬мужики), ‫( בורז'ואים‬буржуи), ‫( קולאקים‬кулаки), ‫טרויקה‬
(тройка), ‫( נארודניקים‬народники) эти и многие другие слова остались в
его памяти не неся при этом смысла, но сильно ассоциировавшиеся со
старыми пионерами мошава. Были и другие слова, которые Барух понимал, и они всегда всплывали в его воспоминаниях о дедушке и его
товарищах. Среди них можно отметить: дедушкин ‫( קמוד‬камод), поношенный ‫( קרטוז‬картуз) Шифриса, в котором он наконец прибудет в
Страну, крестьянские ‫( רובשקות‬рубашки) на рабочих нанятых Мешуламом, ‫( ז'יד‬жид) Пекер, названный так Либерзоном, насмехающимся над
его воспоминаниями о России.
Таким образом, можно сделать вывод: русский язык в Нахалале
не умер, им пользовались в особых случаях, в первую очередь пионеры
мошава, отдельные слова передались по наследству их детям и внукам,
но со временем все забывается и возможно, в продолжении истории о
судьбе нахалальцев мы бы не встретили русские слова, но память о
русских первопроходцах и об их подвигах передавалась бы еще долго.
36
Заключение
Цель данной выпускной квалификационной работы заключалась
в обнаружении и анализе русской топики в «Русском романе» Меира
Шалева.
Исследование показало, что «русская тема» прослеживается в
творчестве многих писателей участников Второй или Третьей Алии, а
также писателей, у которых были родственники из России и которые
чувствовали эту русскость, совсем непохожую на израильскую ментальность.
Меир Шалев был из последних. Не случайно именно «Русский
роман» стал первым серьезным произведением писателя. Автору понадобилось рассказать об этих первопроходцах, передать их жизнь в Изреельской Долине, тем самым намекнуть, что он знает и чувствует их
лучше, чем можно себе представить. Его бабушка и дедушка — вот
прототипы пионеров из «Русского романа».
В другом своем романе «Дело было так»56 (издан в 2009 г.) Шалев
рассказывает о своих реальных родственниках, о бабушке Тоне и о дедушке Ароне, прочитав который, при чтении которого приходит понимание, что большинство историй и персонажей из «Русского романа»
существовали в его собственной семье.
Шалев очень трепетно относится к воспоминаниям о его семье.
Прежде чем написать «Русский роман» он опрашивал своих родственников об интересных и необычных случаях, историях и легендах, передаваемых из уст в уста в его семье. Некоторые рассказывала ему мама,
о других он узнавал случайно, третьи наблюдал своими глазами. Порой, у родственников оказывались разные вариации одной и той же истории. Выбрав наиболее понравившиеся и придумав свои, Шалев со5
6
Шалев Меир. Дело было так. — М.: Текст, Книжники, 2011. — 347 с.
37
брал их в «Русском романе», прикрывшись вымышленными именами.
Но ещё больше историй осталось «за кадром». В романе «Дело было
так» он упомянул, что возможно, когда-нибудь, возьмется за написание
своей более подробной биографии.
Таким образом, можно сделать вывод, что русская топика еще будет преследовать Меира Шалева в его последующих произведениях,
что дает основание для новых исследований.
38
Список использованных источников и
литературы
Словари:
1.
Большой Энциклопедический словарь. / ред. А.М. Прохо-
ров – 2—е изд., перераб. и доп. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. — 1456 с.
2.
Словарь литературоведческих терминов. / ред.-сост. Л.И.
Тимофеев, С.В. Тураев. — М.: Просвещение, 1974. — 509 с.
Русскоязычные источники:
1.
Автухович Т.Е. Топика в смене литературных эпох. Поэзия
риторики: очерки теоретической и исторической поэтики. — Минск:
РИВШ, 2005. — С. 26 – 84.
2.
Аристотель. Топика. Сочинения в четырех томах. — М.:
Мысль, 1978. — 684 с.
3.
Барт Р. S/Z. / пер. с фр. 2—е изд., испр. под ред. Г.К. Коси-
кова — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 232 с.
4.
Борхес Х.Л. Поиски Аверроэса / Сочинения: в 3 т. Т. 1: Эс-
се, новеллы. — М.: 1997. — С. 476 —483.
5.
Булгакова А.А. Топика в литературном процессе. — Грод-
но: ГрГУ, 2008. — 108 с.
6.
Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М.: Высшая
школа, 1989. — 404 с.
7.
Виноградов, В.В. Проблемы русской стилистики. — М.:
Высшая школа, 1981. — 320 с.
8.
Герциг Хана. Ивритская новелла начала двадцатого века.
39
Части 1—2. — Тель—Авив: Издательство Открытого университета,
2003. — 271 с.
9.
Герциг Хана. Ивритская новелла начала двадцатого века.
Части 3—4—5. — Тель—Авив: Издательство Открытого университета,
2003. — 314 с.
10.
Жирмунский В.М. Теория литературы. Поэтика. Стилисти-
ка. — Ленинград: Наука, 1977. — 405 с.
11.
Ивритская новелла начала двадцатого века. Хрестоматия. /
науч.ред. д—р Зоя Копельман. — Тель—Авив: Издательство Открытого
университета, 2003. — 392 с.
12.
Копельман Зоя. О русском подтексте современной иврит-
ской литературы. // Вестник Еврейского Университета. — 2011. — №14
— 35 с.
13.
Крюков А.А. Очерки по истории израильской литературы.
— Спб: Издательство им. Н.И. Новикова, 1998. — 288 с.
14.
Лапидус Регина Р. Русские влияния на ивритскую литера-
туру в период между 1870—1970 гг. — М.: ИМЛИ РАН, 2004. — 266 с.
15.
Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. Пушкин, Лер-
монтов, Гоголь. Книга для учителя. — М.: Просвещение, 1988. — 293 с.
16.
Марцинкевич Н.Э. Понятие топоса как литературоведче-
ская проблема // Славянскiя лiтаратуры у сусветным кантэксце:
матэрыялы навуковай канф., Мiнск, 1999: у 2 ч. — Минск: БГУ, 1999.
— С. 104 – 107.
17.
Цицерон. Топика. Эстетика. Трактаты. Речи. Письма. — М.:
Искусство, 1994. — 539 с.
18.
Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант / Зарубеж-
ная эстетика и теория литературы XIX – XX вв. Трактаты, статьи эссе.
— М.: Изд—во МГУ, 1987. — С. 172.
40
Англоязычные источники:
1.
Curtius E.R. European literature and the latin middle ages. —
USA: Harper Terchbooks, 1953. — P. 79.
Ивритоязычные источники:
1.
,‫ עם עובד‬:‫ — תל אביב‬.‫סוד אחיזת העיניים‬.‫מאיר שלו‬1999 — .201‫עמ‬
Художественная литература на русском языке:
1.
Булгаков М. Избранные произведения. Т. 1. — Минск: Ма-
стацкая Лiтаратура, 1990. — 656 с.
2.
Оз Амос. Повесть о любви и тьме. / пер. В. Радуцкий. —
Тель—Авив: Едиот ахронот, 2005. — 964 с.
3.
Шалев Меир. Дело было так. — М.: Текст, Книжники, 2011.
— 347 с.
4.
Шалев Меир. Русский роман. — М.: Текст, Книжники,
2010. — 638 с.
Художественная литература на иврите:
1.
.‫ עם עובד בעיימ‬:‫ — תל אביב‬.‫ רומן רוס‬.‫מאיר שלו‬1989 — .394‫עמ‬
41
Электронные ресурсы:
1.
Бар—Йосэф Хамуталь. Леонид Андреев в литературе и в
театре на иврите и на идиш. / Хамуталь Бар—Йосеф. [Электронный ресурс].
Режим
доступа:
http://www.hamutalbaryosef.com/wp—
content/uploads/2014/01/Andreev—in—Russian.pdf Дата обращения: 21
марта 2015 года.
2.
Бараш Александр. Русско—ивритские литературные связи
в режиме real time. // Журнальный зал. НЛО — №68, 2004 г. [Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http://magazines.russ.ru/nlo/2004/68/bara21.html Дата обращения: 10 марта 2015 года.
3.
Лица №1. Меир Шалев. / You Tube. Пользователь:
booknikvideo. Опубликовано: 23
мая
2012
г. Режим доступа:
http://www.youtube.com/watch?v=QfWzCZkkQ9A Дата обращения: 28
февраля 2015 года.
4.
Оз Амос. Опаленные Россией. Книжная полка Марка Блау.
Израильская литература на русском языке [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://heblit.bravepages.com/ao/aobr.html Дата обращения:
10 марта 2015 года.
5.
Прокофьева В.Ю. Категория пространства в художествен-
ном преломлении: локусы и топосы. // Вестник Оренбургского государственного университета — №11, 2005г. [Электронный ресурс]. Режим
доступа: http://vestnik.osu.ru/2005_11/12.pdf. Дата обращения: 28 февраля 2015 года.
6.
Пыхтина Ю.Г. К проблеме использования пространствен-
ной терминологии в современном литературоведении. // Вестник Оренбургского государственного университета — №11, 2013г. [Электронный
ресурс]. Режим доступа: http://vestnik.osu.ru/2013_11/5.pdf Дата обра-
42
щения: 28 февраля 2015 года.
7.
Ребель Галина. Русский роман, или Еврейские сто лет оди-
ночества Меира Шалева. // Интернет-журнал «Филолог» – №9, 2009г.
[Электронный
ресурс].
Режим
доступа:
http://philolog.pspu.ru/module/magazine/do/mpub_9_151 Дата обращения:
15 июня 2015 года.
8.
Шалев Меир. Русский след. // Альманах «Диалог», 2003.
[Электронный
ресурс]
Режим
доступа:
http://almanah—
dialog.ru/archive/archive_5—6_1 Дата обращения: 19.04.2015
9.
Электронная Еврейская Энциклопедия. [Электронный ре-
сурс] Режим доступа: http://www.eleven.co.il Дата обращения: 15 марта
2015 года.
43
Приложение
Израильский писатель Меир Шалев. Фотограф: ‫דניאל צ'צ'יק‬
Мошав Нахалаль. Радиальная планировка застройк (фотография с сай-
44
та infoglaz.ru, Круглые города. Нахалаль (Nahalal).
http://infoglaz.ru/?p=18241)
Мама и бабушка Меира Шалева (фотография приложена к ивритскому
45
изданию романа «Дело было так»)
Бабушка Шалева Тоня Бар—Барак в израильской передаче
‫פרק‬4‫ העמק הוא החלום‬,"
,"‫עמוד האש‬