Значение и смысл (на примере рассказа В

УДК 81’23
Акимова Н.В.
преподаватель кафедры английской
филологии и зарубежной литературы
Социально-педагогического института
«Педагогическая академия», г. Кировоград
ЗНАЧЕНИЕ И СМЫСЛ (НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА В. ПЕЛЕВИНА
«ГКЧП КАК ТЕТРАГРАММАТОН»)
Проблема смысла – одна из интереснейших в современной гуманитарной
науке. Ей посвящено множество философских, культурологических, а в
последнее время и лингвистических исследований. В трактовках смысла часто
используется лексема «значение», хотя между ними существуют
принципиальные
различия,
на
что
указывают
многие
ученые
(Н. Ф. Алефиренко,
Ф. С. Бацевич,
В. П. Белянин,
И. И. Матюшина,
А. И. Новиков, Г. Фреге). То, что смысл и значение – не одно и то же, ясно и не
эксперту: вопрос «В чем смысл (чего-либо)?» вызывает больше трудностей у
респондента, чем аналогичное «В чем значение (чего-либо)» или «И что это
значит?» (данное утверждение можно проверить с помощью мысленного
эксперимента, подставьте вместо слова «чего-либо» любое слово, например,
картошка).
Однако граница между смыслом и значением размыта, установить ее
лингвистические очертания попытаемся в данной статье.
Анализируя философские работы, посвященные смыслу, И. И. Матюшина
выделила два традиционных подхода:
 менталистский (видят источник смыслов в сознании человека, а работу
языка понимают как воплощение, структуризацию, репрезентацию
содержания сознания в некоторых знаковых формах. Сознание активно
порождает и хранит смыслы, которые выражают ее целостность через язык
как механизм объективации. Представители – Э. Гуссерль, Г. Фреге,
В. фон Гумбольдт и А. А. Потебня);
 лингвоцентристский (язык как целое через свою внутреннюю структуру
порождает смыслы в соответствии с правилами языка. Представители –
Л. Витгенштейн, Ф. де Соссюр) [3, 7-8].
Эволюция этих подходов привела к формированию коммуникативной
концепции (любой смысл является коммуникативным в том аспекте, что он
рождается не только в подсистемах адресанта S1 и адресата S2, он рождается в
процессе их столкновения, взаимодействия в некотором «жизненном мире»,
задавая форму их синтеза [3, 40]) которая, как нам кажется, стремится
интегрировать лучшие достижения традиционных школ. Философия смысла
отразилась в современной лингвистике в работах В. М. Кикоть,
Н. М. Нестеровой, А. И. Новикова и др. Интересный подход к данной проблеме
предложен в работах А. И. Новикова и его последователей. Рассматривая
проблему смысла текста, они противопоставляют его не значению, а
содержанию, что представляется им более корректным, когда речь идет не об
отдельных знаках, а о целом тексте. «Содержание и смысл – это разные
ментальные образования. Оба эти явления есть результаты понимания, но в
основе их формирования лежат различные речемыслительные механизмы.
Содержание формируется как ментальное образование, моделирующее тот
фрагмент действительности, о котором говорится в тексте, а смысл – это мысль
об этой действительности, т.е. интерпретация того, что сообщается в тексте» [4,
215]. Ученики и последователи А. И. Новикова, анализируя отдельные
языковые единицы текста, различают значение и смысл как «проекция текста
на сознание» и «проекция сознания на текст» [там же]. Т. С. Серова, определяя
эти понятия, обращается к дефинициям А. В. Бондарко: «значение представляет
собой содержательную сторону некоторой единицы данного языка как
элемента системы языка, тогда как смысл – это явление речи, имеющее
контекстную и ситуативную обусловленность и передаваемое разными
единицами в данном языке» [7, 235]. Согласно мнению Т. Ю. Сазоновой,
психолингвистическая трактовка значения слова как единицы речевой /
языковой способности человека – его индивидуального лексикона –
характеризует значение слова как процесс соотнесения идентифицируемой
словоформы с некоторой совокупностью продуктов переработки чувственного
и рационального, индивидуального и социального предшествующего опыта
человека, с продуктами разнообразных чувственных впечатлений, образующих
его перцептивно-когнитивно-аффективный внутренний контекст. Принятая «по
уговору» система значений «является лишь медиатором, обеспечивающим
выход индивида на его образ мира, который формируется в разностороннем и
многомерном личностном опыте», без которого никакой знак не может
функционировать как достояние человека [6, 71]. Н. М. Нестерова выделила
следующие отличительные признаки значения и смысла [4, 7-8]:
 смысл субъективен, в то время как значение объективно;
 смысл не бывает заданным, он всегда производится, в то время как
значение задается знаком/текстом;
 смысл изменчив, нестабилен, в то время как значение стабильно.
В процессе анализа художественного текста утверждения об
объективности и стабильности значения кажутся спорными, поскольку на
динамику значения оказывает сильное влияние авторская позиция и контекст.
Исследуя постмодернистский текст, мы столкнулись с тем, что общепринятые
значения часто становятся объектом языковой игры, особенно в тех случаях,
когда писатель использует языковые единицы с немотивированным значением,
в частности аббревиатуры. Например, в рассказе В. Пелевина «ГКЧП как
тетраграмматон» читаем следующее: «Первый успешный акт красной магии
был связан с гептаграмматоном РСДРП. Активизированных им сил оказалось
достаточно, чтобы разрушить крупнейшую империю со сверхмощным
карательным аппаратом. Вслед за этим появились классические
тетраграмматоны ВРКПБ и ВКПБ, а также усеченные, но чрезвычайно
могущественные буквосочетания ВЧК и ГПУ, с помощью которых были
уничтожены все потенциальные противники красных магов. Крайняя
действенность этих каббалистических конструкций доказывает, что подбор
букв был безошибочным и профессиональным… все, связанное с причинением
страданий и зла, получалось великолепно – достаточно упомянуть НКВД, МГБ
и КГБ… Но действие каббалистических заклинаний не вечно. После того как
последние каббалисты во главе с Никитой Хрущевым были насильственно
убраны с советской политической сцены, прямая передача тайного знания от
генсека к генсеку прервалась. Долгое время продолжали действовать два
самых мощных из созданных тетраграмматонов – КПСС и СССР. Но когда
скрытая в них сила иссякла, оказалось, что составить новое заклинание уже
некому. И тогда, в августе 1991 года, была сделана последняя отчаянная
попытке воздействовать на историю с помощью каббалы… И вот после
долгих раздумий был составлен тетраграмматон ГКЧП…Толком не зная
правил составления каббалистических заклинаний, они вынуждены были
руководствоваться самыми общими принципами и решили, видимо,
воспользоваться фрагментами тетраграмматонов прошлого. Буквы Г и П
были взяты из сочетания ОГПУ; буквы Ч и К – из ВЧК. Кроме того, буквы К и
П дают аббревиатуру словосочетания «командный пункт». Видимо, нечто
подобное и представлялось заговорщикам – командный пункт, где восседает
нечто среднее между ЧК и ГПУ. Но составители заклинания совершенно не
подумали о том, что в созданном ими сочетании букв имеются неучтенные
комбинации ГК, то есть «гинекологическая клиника», и ПК, то есть
«пожарный кран». Этот грубый просчет и сорвал всю операцию. На три дня
испортилась погода, мелькнули на улицах танки, и путчистам пришел конец.
Кстати сказать, несостоятельность составленного в Кремле заклинания
была интуитивно подмечена народом – говорили, что путч провалился,
потому что никто не мог выговорить «ГКЧП» [5, 252-255].
Рассмотрим некоторые наиболее известные четырехбуквенные
аббревиатуры в аспекте смысла и значения. Чтобы установить значение данных
языковых единиц, обратимся к словарю. Обобщая данные, приведенные в
печатных изданиях, он-лайн словарь предлагает следующие дефиниции:
НКВД – Народный комиссариат внутренних дел СССР; КПСС –
Коммунистическая партия Советского Союза (полит., СССР); СССР – Союз
Советских Социалистических Республик с 30 декабря 1922 по 12 декабря 1991;
ГКЧП – Государственный комитет по чрезвычайному положению с 19 августа
1991 по 21 августа 1991 [8].
В контексте данного произведения эти лексемы приобретают
дополнительные значения (именно значения, а не смыслы, так как их семантика
задается знаком/текстом и универсальна в данном контексте): НКВД – это
классический магический тетрарамматон, связанный с причинением зла (в
разговорной речи – черная магия); КПСС и СССР – два самых мощных и
долговременных тетраграмматона, созданных для объединения людей; ГКЧП –
неудачно составленный тетраграмматон, поэтому не имеющий магической
силы. Значение данных аббревиатур практически не связано с
лексикографическими дефинициями, зафиксированными в словарях. На
различия значений, представленных в энциклопедиях и возникающих в речевой
практике обратили внимание многие лингвисты. Еще А. А. Потебня,
рассматривая лексическое значение слова, выделил два типа: дальнейшее
(словарное) и ближайшее (данное носителем языка) значения. Эта теория
получила развитие в рамках современной психолингвистики в работах
И. А. Стернина, где различаются лексикографическое и психологически
реальное значения слова: «Значение, фиксируемое в словарях и именуемое в
лингвистике системным, создается лексикографами в соответствии с
принципом редукционизма, то есть минимизации признаков, включаемых в
значение…Получаемое в результате применения принципа редукционизма при
составлении словарной дефиниции значение можно условно назвать
лексикографическим, поскольку оно сформулировано (смоделировано)
специально для представления слова в словарях. Лексикографическое значение
в большинстве случаев оказывается недостаточным для описания реального
функционирования слова в речи, оно всегда оказывается по объему меньше
реального значения, существующего в сознании носителей языка. Многие
признаки реально функционирующего значения в лексикографическом
значении не отражены, и, наоборот – некоторые признаки, вошедшие в
лексикографическое описание, могут быть очень и очень периферийными, а их
яркость в сознании носителей языка оказывается исчезающе мала…В связи с
этим представляется целесообразным говорить о существовании еще одного
типа значения – психологически реального значения слова. Психологически
реальное значение слова – это упорядоченное единство всех семантических
компонентов, которые реально связаны с данной звуковой оболочкой в
сознании носителей языка. Это тот объем семантических компонентов, который
актуализирует изолированно взятое слово в сознании носителей языка, в
единстве всех образующих его семантических признаков – более и менее ярких,
ядерных и периферийных» [9, 171-172]. А. А. Залевская также выделяет в
слове два вида значения: общесистемное и психологическое. «Первое включает
в себя знание, разделяемое (по уговору) всеми носителями того или иного
языка (культуры), согласуется с дефинициями толковых словарей и
обеспечивает взаимопонимание людей в процессе коммуникации. Второе
является результатом процесса соотнесения общесистемного значения с
индивидуальным образом мира, т. е. обеспечивает понимание значения слова,
установление его «для себя» [1, 40]. Не вызывает сомнений тот факт, что
ближайшее (по А. А. Потебне), психологически реальное (по И. А. Стернину)
или психологическое (по А. А. Залевской) значение не совпадает со словарной
дефиницией, и, если слово активно используется, весьма вероятно, что
трактовка, данная носителями языка, будет шире лексикографической. Но
можем ли мы в этом случае говорить о значении или речь идет уже о смысле?
Предположим, что общий компонент определений слова, полученных от
носителей языка еще можно рассматривать как значения (и то не всегда), но вот
индивидуальные и оригинальные варианты толкований правильнее
интерпретировать как смыслы. Таким образом, собственно значением является
лишь дальнейшее, лексикографическое. А ближайшее, психологически
реальное значение, скорее всего, является результатом взаимодействия
читательского сознания со словарным значением и контекстом, и в таком
понимании является, по сути, смыслом.
Для того чтобы установить значение и смысл (а также попытаться
проследить границу между ними), мы обратились к рецептивному
эксперименту, попросив небольшую группу молодых людей объяснить
значение некоторых использованных В. Пелевиным четырехбуквенных
аббревиатур, опираясь как на контекст, так и на свой жизненный опыт.
Хронологическая отдаленность респондентов от эпохи Союза позволила нам
проследить различия в восприятии этих аббревиатур в зависимости от
специфики установки при прочтении данного текста. Альтернативные
установки предположительно повлияют лишь на смысловой компонент
трактовки, не затрагивая значение как элемент системы языка. Итак, двум
группам студентов был предложен один и тот же текст (рассказ В. Пелевина
«ГКЧП как тетраграмматон») и следующие инструкции:
1. Этот рассказ написан в 90-е годы ХХ ст. как критика советского
режима. С Вашей точки зрения, зачем автор трансформирует
известные аббревиатуры, и какой смысл в них вкладывает?
2. Этот рассказ написан в 90-е годы ХХ ст. в поддержку идеологии
советского режима. С Вашей точки зрения, зачем автор
трансформирует известные аббревиатуры, и какой смысл в них
вкладывает?
Полученные результаты представлены в таблице.
Аббревиатуры лексикографическое
значение
1
НКВД
2
Народный
комиссариат
внутренних дел
значение в
контексте
данного
произведения
дефиниции, полученные от реципиентов
(каллиграфией выделены компоненты,
совпадающие с лексикографическим значением,
подчеркиванием – со значением в контексте
данного произведения, а жирным –
оригинальные компоненты – смыслы)
I группа
II группа
3
4
5
классический
магический
тетраграмматон,
связанный с
причинением
страданий и зла
Народный комиссариат
внутренних дел (2);
буквы, вызывающие
страх; наводит страх,
заставляет молчать;
причинение страданий и
зла, страха; страх,
магическая аббревиатура,
которая негативно
влияет на людей,
страдания;
безучастно наблюдать
насилие (НК – насилие,
ВД – видеть, Н –
нейтрально)
причинение
страданий и зла, по
их приказу убили
много людей;
комитет, который
следил
за
порядком
и
сковывал свободу
действий;
все, что связано с
причинением боли,
страданий и зла;
силовая структура;
негативная магия
1
КПСС
СССР
ГКЧП
Продолжение табл.1.
2
3
4
5
Коммунистическая два самых
одно из самых мощных что-то
мощное,
партия Советскогомощных и
заклинаний;
сильное;
много
Союза
долговременных коммунистическая
партия умных
людей;
тетраграмматона (2); власть, сила, мощь; относительное
созданных для страх;
сила,
пустота, равенство между
объединения
разочарование;
лагерь людьми; кровь;
людей
агрессивных змей (КП – коммунистическая
лагерь, К – агрессия, СС – партия
шипение змеи)
Союз
Советских
союз; союз социалистических союз (3); что-то
Социалистических
республик
(2);
мощное мощное, сильное,
Республик
государство без проблем; много
умных
власть;
мощная сила, людей;
которой
люди
боялись;
мощь, сила, пустота; змеи,
командующие
народом
рабов (СС – шипение змеи,
СР – сор, народ рабов, Р –
«робити», командовать)
Государственный неудачно
главный
комитет
по конец
комитет по
составленный
чрезвычайному положению; государства;
чрезвычайному
тетраграмматон, неправильно
составленная высмеивается
положению
поэтому не
аббревиатура;
правительство;
имеющий
безрезультатная
надежда; командный пункт
магической силы неудачная
аббревиатура, (2), власть
которая заставила людей
задуматься об ее значении, а,
заодно, и о том, для чего она
создана;
чрезвычайное
происшествие, связанное с
агрессией
(ЧП
чрезвычайное происшествие,
К – агрессия)
Сравнивая определения, полученные в результате рецептивного
эксперимента, с лексикографическими и контекстными значениями, можно
выделить ряд общих особенностей:
1. Реакции, полученные в ходе исследования достаточно оригинальны и
индивидуальны, что позволяет рассматривать их скорее как смыслы,
чем как значения.
2. В группах ответов можно выделить определенные смысловые
доминанты (например, для I группы: НКВД – страх (4 реакции),
КПСС и СССР – сила (по 2 реакции)).
3. Инструкция ощутимо повлияла на оценочный компонент смыслов,
актуализируемых реципиентами (сравните, например: СССР – много
умных людей и змеи, командующие народом рабов).
4. При расшифровке аббревиатур участники эксперимента чаще
руководствуются личным опытом, нежели лексикографическим или
контекстным значением данных лексем.
В заключение отметим, что работа по разграничению значения и смысла
еще только начинается. Широко применимых определений этих терминов пока
нет, а их составление, наверное, следует начинать с выделения отличительных
признаков данных понятий. В лингвистическом аспекте такими
дифференцирующими признаками значения выступают тесная связь со
знаком / текстом, общность компонентов ближайшего или психологически
реального значения, совпадающие элементы контекстных дефиниций. Как
смысл предлагаем рассматривать все то новое, индивидуальное и оригинальное,
что привносит в текст конкретный читатель.
В этой статье мы намеренно не рассматривали оценочный компонент
содержания слова, его соотнесенность со значением и смыслом является одной
из перспектив дальнейших исследований данной темы. Также интересным
представляется изучения значения и смысла дефектных языковых единиц.
Литература
1. Залевская А. А. Введение в психолингвистику / А.А.Залевская. — М. :
Российск. гос. ун-т, 1999. – 382 с.
2. Залевская А. А. Текст и его понимание: Монография / А.А.Залевская. —
Тверь: Твер. гос. ун-т, 2001. – 177 с.
3. Матюшина І. І. Комунікативна природа смислу : автореф. дис. на здобуття
наук. ступеня канд. філос. наук : спец. 09.00.02 «Діалектика та методологія
пізнання» / І. І. Матюшина. – Одеса, 2007. – 17 с
4. Нестерова Н. М. Психолингвистика текста, или есть ли смысл в тексте? /
Н. М. Несторова // Вопросы психолингвистики. – 2009. – №9. – С.213–219.
5. Пелевин В. О. Фокус-группа : [рассказы и эссе] / В. О. Пелевин. – М. :
Эксмо, 2008. – 320 с.
6. Сазонова Т.Ю. Психолингвистический подход к проблеме означивания /
Т. Ю. Сазонова // Вопросы психолингвистики. – 2009. – №10. – с.69–76.
7. Серова Т.С. Осмысление, понимание и фиксация информации исходного
текста как программы предметного содержания и смыслового развития
вторичного текста письменного перевода / Т.Ю.Сазонова. – Вопросы
психолингвистики. –2009. – №9. – С.231–241.
8. Словарь сокращений русского языка [Электронный ресурс]. – Режим
доступа к словарю : http://www.sokr.ru.
9. Стернин И.А. Значение в языковом сознании: специфика описания /
И.А.Стернин. – Вопросы психолингвистики. – 2006. – №4. – с.171–179.
Анотація
У статті розглянута проблема розмежування значення і сенсу слова.
Спираючись на теоретичні розробки психолінгвістів і результати рецептивного
експерименту, автор приходить до висновку, що ознаками значення виступають
тісний зв'язок із знаком/текстом, спільність компонентів найближчого або
психологічно реального значення, співпадаючі елементи контекстних дефініцій.
Сенс розуміється як індивідуальні і оригінальні компоненти семантики, які
привносить в текст конкретний читач.
Ключові слова: сенс, значення, рецептивний експеримент, психолінгвістика.
Аннотация
В статье рассмотрена проблема разграничения значения и смысла слова.
Опираясь на теоретические разработки психолингвистов и результаты
рецептивного эксперимента, автор приходит к выводу, что признаками
значения выступают тесная связь со знаком/текстом, общность компонентов
ближайшего или психологически реального значения, совпадающие элементы
контекстных дефиниций. Смысл понимается как индивидуальные и
оригинальные компоненты семантики, которые привносит в текст конкретный
читатель.
Ключевые слова: смысл, значение, рецептивный эксперимент,
психолингвистика.
Summary
The problem of differentiating of value and sense of word is considered in the
article. Leaning against theoretical developments of psycholinguistics and results of
reception experiment, an author comes to the conclusion, that it is come forward the
signs of value close connection with a sign/phototypographic community of
components the nearest or psychologically real values, elements of context
determination of words. Sense is understood as individual and original components
semantics which create by a concrete reader.
Keywords: sense, value, reception experiment, psycholinguistics.