РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ

ЛЕСОВЕДЕНИЕ, 2017, № 4, с. 256–269
ОРИГИНАЛЬНЫЕ
СТАТЬИ
УДК 630*651.74:630*435
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ
БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
© 2017 г.
В. В. Иванов, М. Д. Евдокименко
Институт леса им. В. Н. Сукачева СО РАН
660036 Красноярск, Академгородок
E-mail: viktor_ivanov@ksc.krasn.ru
Поступила в редакцию 06.06.2016 г.
Рассматриваются особенности антропогенной истории лесообразовательного процесса в бассейне Байкала. Интервал от ретроспективных сведений о состоянии лесов в прошлом до нынешнего их облика охватывает более трёх столетий. Это позволяет анализировать полный цикл развития насаждений разных древесных пород, начиная с этапа лесовозобновления. Изучены основные
варианты формирования насаждений и строения древостоев, детерминируемые антропогенными
факторами. Рассмотрена пирогенная дигрессия светлохвойных насаждений вплоть до их распада
в перестойном возрасте, с последующей регенерацией, а также возможной сменой породного состава и обезлесением. Хозяйственное использование байкальских лесов начиналось с архаичных
выжиганий, проводимых аборигенами-промысловиками, и поселенческих рубок. Интенсивному
и обширному освоению байкальских лесов предшествовало строительство Транссиба. Наиболее
негативные последствия рубок и сопутствовавших им пожаров отмечены в Южном Прибайкалье.
Так, на побережье Байкала исчезли кедровые насаждения, сменившиеся березняками и осинниками. Затем последовала нарастающая волна рубок в светлохвойных лесах Селенгинского среднегорья, финалом которой стали концентрированные лесоразработки 1950-х годов. В итоге – смена хвойных насаждений лиственными. Нередко происходило локальное обезлесение, причиной
которого была по большей части осложнившаяся пожарная обстановка. Позитивные перемены
в лесопользовании инициированы разработками Института леса с начала 1960-х годов. Были
предложены экологичные способы и технологии рубок, с обоснованием перечня особо защитных
участков леса, в которых рубки исключались. Эти новшества стали основой региональных Правил
рубок леса, совершенствуемых по результатам дальнейших исследований. Вся система лесопользования, включая рубки ухода, становилась адекватной высокому биосферному статусу байкальских лесов. Одновременно изучалась пожароопасность лесов, в том числе дифференцированное
влияние разных пирологических режимов на лесообразовательный процесс. Наиболее системно
изучены последствия пожаров в светлохвойных насаждениях как особенно пожароопасных. С их
пирогенной историей тесно связан современный облик лесных массивов.
Байкальские леса, рубки, пожары, лесообразовательный процесс, дигрессия, обезлесение.
DOI: 10.7868/S002411481704-0019
Лесообразовательный процесс в лесных массивах
Байкала периодически модифицируется рубками
и пожарами. География и масштабность этих факторов по вариантам и интенсивности воздействия на
лес были многообразными (Побединский, 1965; Бузыкин, 1969; Жуков, Поликарпов, 1973). Начальные
поселенческие рубки проводились беспорядочно.
В те времена древесину использовали для насущного потребления самих поселенцев, т. е. в достаточно скромных объемах. Площадь вырубаемых участков в окрестных лесах составляла обычно от 1 до
20 га, что не могло препятствовать естественному
лесовозобновлению. Интенсивному хозяйственному освоению байкальских лесов предшествовало строительство Транссибирской железной дороги
в начале XX в. Тогда участки спелых хвойных древостоев на всем протяжении юго-западного побережья оз. Байкал целенаправленно вырубали для
обеспечения необходимыми лесоматериалами строящейся магистрали, а далее – на обустройство ее
собственной инфраструктуры, сопутствующей промышленности и населенных пунктов. По мере расширения площади лесозаготовок неизбежно осложнялась лесопожарная обстановка.
256
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
С появлением Транссиба началась активная деятельность Переселенческого управления, в том
числе Забайкальской экспедиции (1911–1914 гг.)
под руководством В. Н. Сукачева, положившая
нача ло фундамента льному геоботаническому исследованию северного побережья Байкала (Сукачев, Поплавская, 1914). Эти работы были
продолжены в начале 1930-х годов комплексной
экспедицией Академии Наук СССР, руководимой
В. Н. Сукачевым (Поварницын, 1937; Шинкарев,
1937). Уже тогда отмечалось, что, несмотря на слабую освоенность лесов данного района, они были
значительно нарушены пожарами.
Системная организация рубок сложилась с появлением леспромхозов, на первом этапе – с ручными пилами и конной трелевкой. Частичная
тракторная трелевка начала внедряться лишь
в 1930-х годах. Тогда же расширилась территория
лесозаготовок, преимущественно в полосе по 30–
40 км с обеих сторон железной дороги. Увеличивались и площади лесосек. Кульминация лесоразработок наступила в 1950-х годах с появлением
электро- и бензопил, а также трелевочной техники, от КТ‑12 и ТДТ‑40 до ТДТ‑60 и тракторов С‑80
(Побединский, 1964). К сожалению, стремительная механизация лесозаготовок сопровождалась
крайне негативными последствиями для леса изза попыток проведения концентрированных рубок без ограничения размеров лесосек и сроков
примыкания.
Лесные массивы бассейна Байкала исторически отличались от сопредельных высокой горимостью, что обусловлено специфическим климатом, а также своеобразной высотно-поясной
структурой растительных комплексов. По данным А. В. Побединского (1965), пожары и рубки
определили современный облик лесных массивов в регионе, так как именно под влиянием этих
факторов протекают процессы возобновления
и формирования леса, включая породный состав
насаждений, возрастную структуру древостоев
и др. Лесные пожары и лесозаготовки до сих пор
являются главными факторами, определяющими
динамику лесных пространств в Сибири (Ващук,
Швиденко, 2006).
Регулярность и территориальный размах антропогенного воздействия существенно менялись, по
мере развития системы рубок, применения разных
способов и технологий, прогрессирующего расширения суммарной площади вырубок. В индустриальную эпоху лесопожарная обстановка в регионе
крайне осложнилась в связи с концентрированными лесозаготовками. Их технологическое несовершенство и лесоводственно-экологическая
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
257
несостоятельность общеизвестны. К тому же в лесопожарной статистике появилась особенная категория – “пожары в районах лесозаготовок”.
Переход на региональные правила рубок (1963)
и экологичные технологии, разработанные Институтом леса и древесины им. В. Н. Сукачева и совершенствуемые далее в процессе целенаправленных
исследований по проблеме лесов Байкала (Правила
рубок главного пользования и лесовосстановительных рубок 1973, 1983, 1991 гг.), позитивно отразились на пожарной обстановке в эксплуатируемых
лесных массивах. Пожары в районах лесозаготовок стали редкими. Одновременно развивалась
инфраструктура для их тушения: дорожная сеть,
техническая оснащенность. Лесозаготовители оперативно тушили пожары в насаждениях своих сырьевых баз, а также помогали лесхозам при напряженной обстановке в смежных лесах. В те же годы
создавались модернизированные системы наземной охраны лесов, а также достаточно эффективная авиалесоохрана. К 1990-м годам общий уровень противопожарной охраны, как и рубки леса,
были вполне адекватны сложным природным условиям региона. Соответственно в данном аспекте
отпадали препятствия для положительного решения по отнесению оз. Байкал к объектам Всемирного природного наследия.
Либеральные реформы деструктивно отразились на всем лесном комплексе, в особенности – на
противопожарной охране лесов. Резко повысилась
частота пожаров, а их площади стали беспрецедентными. По данным космосъемки и наших собственных наблюдений за последствиями пожаров
2003 и 2015 гг. некоторые лесные массивы выгорели на 5–20%.
Цель предлагаемой статьи – изучение динамики байкальских лесов под влиянием основных антропогенных факторов в связи с особенностями хозяйственного освоения лесных массивов региона.
ОБЪЕКТЫ И МЕТОДИКА
Фундаментальной основой для определения целесообразных способов рубок является возраст
(возрастное строение древостоев) с объективной
оценкой состояния их возобновительного потенциала. Для этого анализировались материалы лесоустройства: планы лесонасаждений и таксационные описания. Далее определяли участки спелых
насаждений под пробные площади для изучения
в них состояния возобновления (самосева, подроста и молодняка). На вырубках для оценки лесоводственной эффективности разных технологий изучалась сохранность и жизнеспособность подроста
после рубок. Также периодически наблюдались
258
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
процессы формирования новых поколений леса из
сохраненного подроста. Эти исследования в основном проводились Институтом леса в сосновых лесах
начиная с 1960 г. и продолжались в течение 30 лет.
С началом основной программы по изучению байкальских лесов (с 1971 г.) аналогичными исследованиями были охвачены также лиственничники
и темнохвойные леса.
Полевые исследования осуществлялись как на
стационарных объектах, так и на маршрутах. Основные районы исследований: Южное Прибайкалье – леса разного состава на хребте Хамар-Дабан;
Восточное Прибайкалье – сосняки и лиственничники на Икатском и Баргузинском хребтах; Селенгинское среднегорье – сосновые леса в долине
р. Уды. Начало такого долговременного комплекса исследований было организовано А. В. Побединским (1964, 1965), А.И. Бузыкиным (1967, 1969).
С 1971 г. Н. П. Поликарповым (1973, 1979, 1988,
1990), Н. Ф. Петровым (1974, 1975), Р. М. Бабинцевой (1979) и продолжены В. В. Ивановым (1986,
1988, 1990, 2008).
Устойчивость и жизненное состояние лесных
фитоценозов в экосистемах оценивалось по реакции деревьев и насаждений на различные виды
рубок. Пробные площади подбирали и исследовали по методике А. В. Побединского (1965).
Возрастное строение древостоев, состояние
и динамика лесопользования в регионе изучались
А. Е. Тетенькиным и Л. К. Зайцевым (1980).
Исследования по совершенствованию техники и технологии несплошных рубок проводились в сосново-лиственничных насаждениях на
южном макросклоне хребта Хамар-Дабан (900–
1000 м над ур. моря.). Этот район характеризуется преобладанием сосновых и лиственничных
древостоев с запасами древесины 250–400 м3га–1.
Часто встречаются сложные по составу сосняки
с участием темнохвойных пород и березы. Были
проведены опытно-производственные несплошные рубки. Лесосеки разрабатывались методом
узких лент с шириной пасек 30–35 м. Трелевка
производилась трактором ТДТ‑75.
Изучение широкого производственного опыта применения основных способов и технологий
рубок осуществлено на протяжении около 40 лет
в разных районах бассейна Байкала. Полученные материалы позволяют оценивать их эффективность по реальным лесоводственным результатам, в отличие от прежнего гипотетического
подхода, когда можно было оценивать потенциальные результаты рубок лишь предположительно по косвенным основаниям.
Последствия лесных пожаров в лесах региона
исследовались более 40 лет, начиная со времени
интенсивной эксплуатации лесных массивов, далее – в составе байкальских программ Института
леса (Евдокименко, 1991; 2008а, б; 2011). В последнее время осуществляются наблюдения за лесопирогенными трансформациями, обусловленными произошедшим общим регрессом в лесном
комплексе.
Подбирались сопоставимые варианты горевших и контрольных объектов на пожарищах разной давности в светлохвойных лесах горных хребтов Улан-Бургассы, Байкальском и Малханском.
Помимо объектов в сосняках и лиственничниках, доминирующих в лесных массивах региона,
часть пробных площадей заложена в кедровых лесах, выполняющих наиболее важную водорегулирующую роль. В каждом случае подобрали репрезентативные участки, на которых проведена
сплошно-перечислительная таксация древостоев
с регистрацией огневых повреждений.
В процессе маршрутных исследований закладывали временные пробные площади, на которых собирали данные, необходимые для выявления пирогенных трансформаций сосняков
и лиственничников при различных пирологических режимах, в вековом диапазоне по методике
В. В. Фуряева (1996). Дополнительно использованы материалы лесоустройства в бассейне Байкала, включая опубликованные данные о ходе роста
нормальных и модальных (пирогенных, изреженных многократными пожарами) древостоев.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ
Леса бассейна Байкала относятся к горным.
Ведение лесного хозяйства должно поддерживать
системное единство лесовосстановления и экологически безопасного лесопользования на водоохранно-защитной основе. По площади и запасу
доминирует светлохвойная формация с абсолютным преобладанием лиственничных насаждений.
Сосновые древостои занимают около 29% от общей лесопокрытой площади. На темнохвойные
леса приходится около 15% площади, из которой
12.5% – кедровники. Мягколиственные леса занимают около 12%.
Кустарниковые заросли образуют: в высокогорных поясах – кедровый стланик, в поймах
рек и ручьев – ерники (заросли карликовых и кустарниковых берез), а также кустарниковые ивы.
В подлесочном ярусе светлохвойных насаждений доминирует рододендрон даурский, а также
ольховник. Последний достаточно представлен
и в темнохвойной формации.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
Производительность лесов невысокая – средний класс бонитета IV.1. Однако в Прибайкалье
продуктивность лесов, особенно сосновых и осиновых, бывает несколько выше. Единично встречаются сосняки и осинники I и II классов бонитета, преимущественно молодые и средневозрастные.
Преобладающие полноты насаждений 0.6–0.7; на
них приходится около половины всей лесопокрытой площади. Запасы назначаемых в рубку спелых
и перестойных сосняков обычно составляют 180–
200 м3га–1. Но в отдельных случаях встречаются
сосновые древостои, в которых запасы ликвидной
древесины достигают 500 м3га–1 и более.
Преобладающая часть лесов произрастает на
склонах крутизной до 15°. На склоны 16–25° приходится, в зависимости от древесной породы, от 14
до 48% лесопокрытой площади. Однако для преобладающих пород этот показатель составляет
23–25%. Крутосклоны (26° и выше) заняты преимущественно кедровым стлаником. К таким же участкам приурочено до 10% кедровых и пихтовых насаждений, играющих важную противоэрозионную
роль в верхних поясах горных хребтов.
В бассейне оз. Байкал выделены следующие зоны
атмосферного увлажнения и высотно-поясные комплексы (ВПК) растительности (Поликарпов и др.,
1979) 1.
А. Зона недостаточного увлажнения:
– лугово-степной ВПК (с островными и искусственными защитными лесами);
– подтаежно-лесостепной ВПК (преимущественно сосновый, со степями и сосняками на южных
и лиственничниками на северных склонах).
Б. Зона умеренного увлажнения:
– светлохвойный таежный ВПК (преимущественно лиственничный), с сосной по южным
склонам, елью по долинам и лугам, кедром по
водоразделам.
В. Зона избыточного увлажнения:
– кедровый таежный ВПК (с участием производных лиственных и лиственничных насаждений);
– кедрово-пихтовый таежный ВПК (с фрагментами черневого кедрово-пихтового ВПК на северо-западных отрогах Хамар-Дабана);
–субальпийско-подгольцовый ВПК (кедрово-пихтовые насаждения узкими полосами в сочетании с горными лугами и кустарниками; кедровые
1
 И меется в виду часть собственно бассейна Байкала без
зоны атмосферного влияния в границах России.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
259
и лиственничные перелески с зарослями кедрового
стланика, ерников и горными тундрами).
Особое водоохранное значение имеют ВПК в зоне
избыточного увлажнения, занимающие всего одну
четверть территории, но обеспечивающие поступление в Байкал 62% общего стока. В зоне умеренного увлажнения произрастает около одной трети
байкальских лесов, а их доля в общем стоке – до
30%. Зона недостаточного увлажнения самая обширная, около 40%, а поступление стока – всего около 8% от суммарного значения по бассейну
Байкала.
В целом все леса обеспечивают поступление
в озеро более 90% стока воды, поэтому сохранение и поддержание высоких водоохранно-защитных функций лесов является необходимым условием формирования чистых вод озера (Лебедев и др.,
1979). Рубки леса и лесные пожары обычно активизируют эрозию почв, особенно при нарушении
нижних ярусов растительности и напочвенного покрова. Для экологически безопасного лесопользования с учетом высотно-поясных и типологических
особенностей лесных экосистем (возрастное строение древостоев, лесовосстановление, эрозионная
устойчивость почв, водоохранно-защитные функции лесов и др.) предложены надлежащие системы
и нормативы рубок главного пользования и рубок
ухода, исключающие или минимизирующие их негативные последствия.
Теоретической основой для установления оптимальных возрастов рубки насаждений в эксплуатируемых лесах служат возрасты количественной
и технической спелости, устанавливаемые по максимальному среднему приросту древесины целевых
размеров и качества. Естественная спелость наступает в возрасте, когда текущий прирост насаждений уже не может компенсировать отпад, а запас насаждений начинает снижаться.
Особое значение для назначения рубок и определения количества вырубаемой древесины имеет
возрастное строение древостоев. По данным лесоустройства, возрастная структура спелых и перестойных насаждений в регионе характеризуется
господством одновозрастных насаждений. Но исследованиями Института леса установлено, что возрастное строение древостоев представлено всеми
типами возрастной структуры: одновозрастными,
условно-одновозрастными и разновозрастными
(Тетенькин, Зайцев, 1980). Преобладают условно-одновозрастные насаждения. Разновозрастные
и условно-разновозрастные сосняки и лиственничники в основном, представлены двумя и реже тремя поколениями. С возрастным строением связано размещение по площади деревьев разных
260
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
Таблица 1. Численность подроста сосны и лиственницы под пологом древостоев
Численность подроста,
тыс. шт. га–1
Тип леса
Сосняки
Разнотравный
Бруснично-разнотравный
Рододендроново-ольховниково-брусничнный
Ольховниково-брусничнный
Рододендроново-брусничнный
Рододендроново-зеленомошный
Ольховниково-зеленомошный
Брусничнный
Разнотравно-брусничнный
Ксерофитно-разнотравный
Голубично-зеленомошный
Багульниково-зеленомошный
Багульниково-брусничнный
Бадановый
Бруснично-бадановый
Лишайниковый
2.6–5.3
21.8–31.8
5.5–147.7
10.2–136.0
8.8–22.7
30.3–177.8
35.5–85.2
5.6–50.0
3.0–30.5
4.0–44.4
25.0
11.0–20.0
45.0
2.0–7.0
27.0
8.0–12.0
Лиственничники
Рододендроновый
Ольховниковый
Брусничный
Зеленомошный
Лишайниковый
5–20
8–10
Обильный
До 5
6–7
Сфагновый
1–1.5
Ерниковый
До 14
Приручейниковый
До 17
Разнотравный
До 3
возрастных групп и поколений и их ценозов – массивное (сплошное или повыдельное), куртинное,
групповое (разрежения и сгущения), рассеянное
и их различные сочетания (Бузыкин, 1967).
Обширные исследования возрастного строения
назначаемых в рубку насаждений и анализ материалов лесоустройства по региону показали, что 80%
лесов представлено одновозрастными древостоями
и только 20% – разновозрастными. В лесных экосистемах под пологом древостоев имеется достаточное количество подроста, т. е. поколения древесных
ценозов по возрасту перекрывают друг друга, что
и обеспечивает непрерывность лесорастительного
и продукционного процесса. Под пологом спелых
древостоев, являющихся основным объектом рубок, представлен лесовосстановительный потенциал байкальских лесных экосистем (табл. 1).
Сохранение перестойных поколений насаждений
в возрасте выше их естественной спелости, вступающих в стадию распада, нежелательно и в водо-
охранно-защитном отношении. Это определяет целесообразность проведения рубок с одновременным
освобождением угнетенных молодых поколений,
которые в хозяйственно приемлемые сроки могут
обеспечить восстановление защитных функций
лесных экосистем (Поликарпов, Иванов, 1988).
На основании данных о процессах естественного возобновления на сплошных вырубках и под
пологом древостоев установлена минимальная численность подроста, подлежащего сохранению при
рубках леса (заготовке древесины). Задача состоит
в практическом использовании непрерывной смены перекрывающих друг друга поколений древесных ценозов. Сохранение молодого поколения или
стимуляция его появления при рубках материнских
древостоев способствует поддержанию или быстрому восстановлению экологических функций и высокой продуктивности хозяйственно ценных лесов
без смены пород и дорогостоящих и часто мало эффективных лесовосстановительных мероприятий.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
261
Таблица 2. Минимальная численность жизнеспособного подроста, подлежащего сохранению при рубках леса
(тыс. шт. га–1)
Преобладающие
породы
древостоя
Высота подроста, м
Сосна
лишайниковая
зеленомошная
1.0
0.5
0.5
0.3
0.2
0.6–1.5
6.0
4.5
3.0
2.5
2.0
1.5
и выше
2.0
1.5
1.0
0.5
0.5
0.1–0.5
Лиственница
Ель
Пихта
Группы типов леса
0.1–0.5
1.0
0.5
0.5
0.3
0.2
0.6–1.5
6.0
4.5
3.0
2.5
2.0
1.5
и выше
2.0
1.5
1.0
0.5
0.5
0.1–0.5
–
0.5
0.5
0.3
0.2
0.6–1.5
–
4.0
3.0
1.5
1.5
1.5
и выше
–
1.5
1.0
0.5
0.5
0.1–0.5
–
0.5
0.5
0.3
0.2
0.6–1.5
–
4.0
3.0
1.5
1.5
1.5
и выше
–
1.5
1.0
0.5
0.5
В зависимости от природных особенностей
и целевого назначения лесов применяются три
системы рубок главного пользования, включающие сплошнолесосечные, постепенные и выборочные способы рубок.
Несплошные рубки, несмотря на их высокую
эколого-лесоводственную эффективность, имеют ряд ограничений. Выборочные рубки, ориентированные на постоянство лесопользования,
должны применяться в разновозрастных высокопроизводительных насаждениях, доля которых
в лесах бассейна озера Байкал, как это было отмечено, невелика. Несплошные рубки не проводятся в условиях высокой ветровальности, слабой дренированности почв, при низких полнотах
и запасах древостоев, недостаточном количестве
молодых деревьев (менее 300–400 шт. га–1). Обязательным условием постепенных рубок является наличие в насаждении достаточного количества подроста и молодняка хозяйственно ценных
пород (табл. 2) или благоприятных условий для
последующего естественного возобновления.
Возрастное строение сосняков в Селенгинском
среднегорье обстоятельно исследовал А. В. Побединский (1965). Как правило, наблюдалась их
специфическая разновозрастность, при которой
группы или куртины спелых и перестойных деревьев чередуются с куртинами приспевающих,
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
разнотрав- крупнотравсфагновая
ная
ная
2017
средневозрастных, а также молодых деревьев
и подроста. Наряду с группово-разновозрастными встречались и равномерно разновозрастные
древостои. Применительно к обоим вариантам
разновозрастности были разработаны оригинальные модификации несплошных рубок: сплошнокуртинные и длительно-постепенные рубки (Побединский, 1964).
В байкальских лесах прошли достаточную
проверку несколько технологий рубок. Наиболее
апробированной и рациональной из них является
традиционная – “метод узких лент”. Эта технология, разработанная применительно к трелевочным тракторам с чокерной оснасткой, позволяет сохранять в достаточной степени молодняк,
подрост и почву. С появлением нового поколения
лесозаготовительной техники стала применяться технология рубок параллельными лентами на
базе комплекса валочно-пакетирующей машины
ЛП‑19А с трелевочным трактором ЛП‑18А или
ЛТ‑154. Кроме того, предпринимались попытки
использования скандинавской технологии, при
которой валка деревьев и разделка хлыстов на сортименты производится тракторами – харвесторами, а вывозка сортиментов – форвардерами.
На лесосеках, разработанных методом узких
лент, сохранность подроста на пасеках варьирует в пределах 70–90% и зависит от соблюдения
262
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
технологии. При разработке лесосек по технологии параллельных лент сохранялось до 60% подроста. На вырубках, где применялась скандинавская технология, сохранялось около половины
подроста и молодняка хвойных пород.
В формировании молодых древесных ценозов на вырубках существенную роль играет и последующее возобновление, значимость которого
зависит от типа леса и трансформации микроэкологических условий в процессе лесозаготовок. Механизированные рубки сопровождаются
уплотнением почвы, степень которого зависит от
типа машин, технологий их применения и сезона
лесозаготовок.
На лесообразовательном процессе в регионе
негативно отразились прошлые концентрированные лесозаготовки (условно-сплошные рубки),
при которых игнорировались лесоводственные
требования к сохранению лесовозобновления
и очистке лесосек. В долинах рр. Селенги и Уды
для трелевки применяли трактор С‑80, не имеющий погрузочного щита и лебедки. При формировании воза его приходилось подгонять к каждому
хлысту. Малый дорожный просвет под трактором
способствовал губительному повреждению подроста. По следу воза подрост истреблялся полностью. Завершала процесс повреждения подроста
и молодняка огневая очистка лесосек от порубочных остатков, проводимая примитивно, а нередко – сплошным палом (Побединский, 1965).
Процесс возобновления вырубок сосновых древостоев, на которых уничтожали подрост, задерживался на многие годы. В таких случаях обширные площади на склонах в широких долинах
остепнялись. Восстановление исходных фитоценозов в подобной обстановке происходит крайне медленно, своеобразным наступлением леса
на рукотворно (техногенно) остепненные участки (Бузыкин, 1969). Последнее потенциально возможно лишь в редкие периоды климатических
циклов, когда на несколько лет подряд ослабевает засушливость в регионе.
Смена сосняков насаждениями из мягколиственных пород (березы и осины) наблюдается
после рубок в Прибайкалье, где возобновлению
сосны в зависимости от типа леса препятствуют густой подлесок, также разнообразный по видовому составу, и обильный травяной покров.
Успешность процесса возобновления фитоценозов из коренной породы в этих условиях зависит
от сохранности подроста и молодняка сосны после рубок (Бузыкин, 1969).
Естественное возобновление пихты на вырубках
темнохвойных лесов, как и других пород, зависит
от количества подроста под пологом поступающих
в рубку древостоев, его сохранности при рубках
и выживаемости подроста и самосева на вырубках.
Однако особенностям адаптации пихтового подроста и тонкомера к условиям вырубок до настоящего
времени практически не уделялось внимания. При
оценке значения крупного и мелкого подроста одни
исследователи считали наиболее надежным крупный подрост, другие – мелкий, третьи утверждают,
что после рубки погибает почти весь подрост. Изучение способности подроста адаптироваться к условиям вырубок представляет несомненный интерес.
Установлено, что реакция подроста на изменение
условий среды связана с возрастом и степенью угнетенности подроста пологом леса, размещением
на вырубке и другими факторами (рис. 1). Ныне вопросы сохранения лесовосстановительного потенциала и природной среды становятся особенно актуальными, так как в результате реформирования
лесного комплекса заготовки леса ведут в основном рабочие без должной квалификации и при отсутствии специализированной техники (Бузыкин,
Иванов, 2008).
Конструктивным итогом комплексных исследований лесообразовательного процесса после разных систем рубок стали экологичные региональные
Правила рубок главного пользования и лесовосстановительных рубок в лесах бассейна озера Байкал
(1991). В них содержались лесоводственно-экологические требования ко всем рубкам, а также перечень
особо значимых участков леса.
Рубки ухода за лесом относятся к наиболее важным лесоводственным работам по формированию
и выращиванию высокопродуктивных, хозяйственно и экологически ценных насаждений. В современной интерпретации они являются действенным
фактором интенсификации лесного хозяйства, хотя
Рис. 1. Динамика среднего прироста осевого побега пихты
в Южном Прибайкалье на вырубке 25 – летней давности 1 –
предварительной и 2 – последующей генераций; 3 и 4 – под
пологом древостоя.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
их объем устанавливается лесоустройством с учетом лесоводственной целесообразности, но исходя из практической возможности их выполнения.
Между тем и запроектированные объемы недовыполняются. В основном проводятся рубки ухода с наиболее высокой долей выбираемого запаса
коммерческой древесины.
Лесоводственные требования к рассматриваемым мерам ухода за лесом и нормативы регламентируются Наставлениями по рубкам ухода в лесах
бассейна озера Байкал (Поликарпов и др., 1990).
Рубки ухода в молодняках, формирующихся в основном после сплошных рубок и пожаров,
с преобладанием в составе древесных ценозов
лиственных пород необходимы для их преобразования в ценные хвойные или смешанные насаждения с высокими водоохранно-защитными
функциями. Важным критерием эффективности
этого мероприятия является устойчивость формируемых объектов в пожарном отношении. Пока
сохраняется значительная диспропорция между
потерями хвойных молодняков от огня и незначительной площадью лесоводственного ухода за
ними, остается под вопросом целесообразность
проведения таких операций. В сезоны с высокой
пожароопасностью на лесной территории, особенно при дефицитном финансировании, предпочтительно обеспечивать надлежащую противопожарную охрану существующих молодняков,
чем формировать новые (более ценные и ухоженные) объекты на весьма малой площади.
Прореживания и проходные рубки более эффективны даже в тех случаях, когда они в конкретных насаждениях проводятся впервые. При
проведении этих рубок, помимо интенсификации
прироста ценной древесины, возможно также решение задач, предусмотренных уходом в молодняках. Если при сложившейся лесохозяйственной
практике не отлажен систематический (регулярный) уход за лесами, то первый уход в виде прореживания или даже проходной рубки можно совместить с задачей, предусмотренной уходом за
молодняками. Так, в Слюдянском лесхозе прореживания и проходные рубки кедра одновременно корректировали состав насаждений, существенно увеличивая в них долю данной древесной
породы.
Рубки обновления проводятся в спелых и перестойных насаждениях с целью их обновления
путем создания благоприятных условий для роста молодых перспективных деревьев. Они обеспечивают смену поколений леса, необходимую
для непрерывного выполнения ими водоохранно-защитных функций. Интенсивность рубки
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
263
определяется породным составом и возрастной
структурой обновляемого насаждения: от обновления абсолютно полного (100%) до частичного
(20–25%) по запасу древесины.
Наиболее плавная смена поколений достигается при интенсивности рубки до 20–25%, которая рекомендуется в спелых одноярусных насаждениях. Рубки обновления умеренно-высокой
интенсивности (30–50% по запасу за один прием) допускаются для сложных двухъярусных насаждений. Лишь в особых случаях, когда необходимо изъять преобладающую часть или все особи
перестойного древостоя, под пологом которого
имеется достаточный подрост, допускается интенсивность рубки 51–75 и даже 76–95% по запасу. Предельная интенсивность (90–95%) допустима для смены перестойных сильно разреженных
древостоев, под пологом которых сформировалось молодое поколение с запасом более 10% от
основного.
Рубки переформирования проводятся в насаждениях, которые по породному составу и строению не отвечают их целевому назначению. Они
проводятся как в одновозрастных, так и в разновозрастных хвойных и лиственных древостоях с целью улучшения породного состава и возрастной структуры, что осуществляется обычно
за 3–4 приема с периодом повторяемости, равным
одному классу возраста. В спелых и перестойных
изреженных насаждениях (с полнотой 0.5 и ниже)
возможно переформирование за один прием,
если имеется второй хвойный ярус или достаточное количество жизнеспособного подроста целевых пород. В конечном итоге после удаления перестойных деревьев должно быть сформировано
устойчивое насаждение из целевых пород с разновозрастностью в пределах 2–4 классов. Следует
совмещать эти рубки с уходом за вторым ярусом
и подростом, а также создавать благоприятные
условия для дальнейшего возобновления целевых пород.
Наблюдения за динамикой фитоценозов после
экспериментальных рубок обновления и переформирования, проведенных в Южном Прибайкалье
(светлохвойный таежный ВПК), убеждают в их эффективности. Разреживание высокополнотных древостоев до полноты 0.5–0.7 способствует формированию ширококронных форм деревьев во втором
ярусе насаждений. В свою очередь увеличение синтезирующей фитомассы повышает средообразующую эффективность данных рубок. Повышение
жизнеспособности и продуктивности прореженных
древостоев наиболее объективно отражает текущий
прирост древесины. Уже за первые 2–3 года заметно
264
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
Жизненное состояние и продуктивность горевших насаждений IV класса возраста на хребте Хамар-Дабан через 2 года после низового пожара разительно отличались от контрольного участка.
Численность усохших и отмирающих (с пожелтением 80% хвои в кронах) деревьев на участке с пожаром средней интенсивности составила около 20%,
а на пробной площади с сильным огнем губительные повреждения отмечены почти у половины деревьев. Потеря текущего прироста древесины в данном случае составила более 40% от контроля.
Рис. 2. Годичный радиальный прирост сосны в Восточном
Прибайкалье до и после рубки (1) в сравнении с контролем
(2). Стрелками обозначен год рубки.
увеличивается ширина годичных колец, а далее через 3–5 лет они уже более, чем вдвое, превосходят
исходное значение до рубки (рис. 2).
Выгоревшие площади и состояние уцелевших от
огня лесов в бассейне Байкала непреложно свидетельствуют, что пирогенный фактор играет главную
роль в расстройстве лесных массивов, снижении
продуктивности и ухудшении их эколого-лесоводственного состояния. Степень изреживания древостоя и величина послепожарного отпада служат
интегральными критериями, указывающими на
характер трансформации насаждения: нарушение
жизнеспособности и продукционного процесса,
экологические последствия. По данным об отпаде
и приросте можно рассчитать длительность периода восстановления исходного запаса или полноты древостоев.
По горимости лесов Байкальский бассейн резко
выделяется на фоне сопредельных регионов. Это общеизвестное положение связано с засушливостью
климата и доминированием в лесных массивах пожароопасных типов светлохвойных насаждений. По
данным А. В. Побединского (1965), пожары в байкальских лесах на протяжении XIX–XX вв. возникали примерно вдвое чаще, чем в Приангарье.
Пожары, возникающие в сосновых насаждениях
при интенсивном и экстремальном пирологических
режимах, обычно охватывают большие площади за
непродолжительное время, даже в день возникновения. При этом сосновые молодняки, как правило, гибнут полностью. Взрослые насаждения повреждаются огнем в разной степени в зависимости от
возраста, состава и структуры, а также от интенсивности пожара.
Аналогичная картина пирогенных трансформаций лиственнично-сосновых насаждений прослеживалась на северо-западном макросклоне хребта
Улан-Бургасы, спустя 4 года после низового пожара.
Сильный низовой огонь в 80-летних сосняках полностью уничтожил подрост, а также рододендроновый подлесок. Полнота древостоев снизилась почти
вдвое. Изреживание происходило преимущественно за счет мелких деревьев, но и основной ярус тоже
подвергся пирогенной деструкции. Многие деревья
получили критические повреждения. Высота нагара на стволах в местах завихрений пламени составила 4–6 м, что превышает средний уровень распространения корки на их поверхности. Поэтому
у пострадавших деревьев происходило омертвение
луба с последующим образованием односторонних подсушин, а спорадически – огневых глубоких
травм (подгары). Об ослаблении жизнеспособности
сохранившихся деревьев внешне свидетельствовали термические поражения крон. Усохли нижние
ветви до 30% и более от общего объема крон. Радиальный прирост снизился в 1.5–2 раза по сравнению с контролем. Установлена обратная зависимость текущего прироста как от высоты нагара, так
и от процента повреждения крон. На участках горельников с особенно тяжелыми повреждениями,
где на восстановление исходной полноты и запаса
требуется длительное время, неизбежно дальнейшее их падение от повторных пожаров, с развитием пирогенной дигрессии насаждений.
Деревья лиственницы находятся в преимущественном положении по отношению к соснам,
поскольку они лучше защищены от термических
повреждений толстым слоем корки. Кроме того,
кроны лиственниц способны к регенерации хвои
и побегов, поврежденных пожаром. Однако при
интенсивном и экстремальном пирологических
режимах в лиственничниках бывают сильные пожары, при повторении которых развивается дигрессия. Обобщенную схему пирогенной дигрессии лиственничников иллюстрирует рис. 3, где
сопоставлена возрастная динамика числа деревьев и полноты древостоев в пирогенных древостоях Прибайкалья и в ненарушенных насаждениях,
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
150
157
162
164
164
162
159
154
148
142
136
317
337
354
365
372
375
372
365
356
347
337
170
171
167
160
153
146
139
132
125
118
111
288
306
321
334
345
355
364
371
375
377
373
198
203
207
210
212
212
210
206
201
193
185
395
410
424
435
442
446
446
443
435
427
419
193
199
202
203
202
198
192
184
175
164
151
360
388
406
421
424
446
456
465
472
476
474
модальные
(пирогенные
насаждения)
сомкнутые
насаждения
модальные
(пирогенные
насаждения)
сомкнутые
насаждения
модальные
(пирогенные
насаждения)
сомкнутые
насаждения
модальные
(пирогенные
насаждения)
лиственничники
лиственничники
сосняки
IV класс бонитета
265
100
110
120
130
140
150
160
170
180
190
200
Отрицательное влияние пожаров на текущий
прирост уцелевших деревьев во многом обусловлено изменениями почвенно-экологических условий,
сообразно степени огневого воздействия на данном
cомкнутые
насаждения
Данные лесоустройства (Козловский, Павлов,
1967) свидетельствуют, что к шестому классу возраста в светлохвойных древостоях, подверженных
регулярным пожарам, запасы древесины снижены примерно вдвое от нормы, что подтверждает
табл. 3.
сосняки
Существенное падение полноты 20–50-летних древостоев может быть восполнено в течение
одного класса возраста. На компенсацию ущерба от повторного пожара в средневозрастных насаждениях понадобится уже 30–40 лет (Евдокименко, 2008а, б). Далее длительность периодов
восстановления полноты увеличивается с возрастом в геометрической прогрессии, поскольку по
мере старения древостоев неизбежно снижается
их прирост. Для спелых и перестойных насаждений анализируемый процесс имеет лишь гипотетическое значение. Более вероятно появление нового поколения там, где почвенно-экологические
условия благоприятствуют возобновлению лиственницы, в иной обстановке происходит смена
пород или образование пустошей. На многолетней мерзлоте пирогенная дигрессия лиственничников сопровождается появлением ерниковых
зарослей.
Возраст
древостоя, лет
относящихся к третьему классу бонитета (Козловский, Павлов, 1967).
III класс бонитета
Рис. 3. Возрастная динамика численности деревьев в нормальных (1) и пирогенных (2) лиственничниках светлохвойного таежного ВПК. Стрелками обозначены потенциальные интервалы времени, необходимые для восстановления нормальной полноты и густоты; цифры в интервалах
0.60 … 0.50 – относительная полнота пирогенных древостоев, соответственно их возрасту.
Таблица 3. Запасы древесины (м3га–1) в спелых и перестойных насаждениях сосны и лиственницы в Прибайкалье (по данным лесоустройства
1960-х годов)
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
266
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
участке леса. Почвенное плодородие деградирует от
физических потерь (выгорания) гумуса (Правдин,
1962; Ведрова и др., 2012; Краснощеков и др., 2013).
По данным лесоустройства к настоящему времени средний уровень продуктивности пирогенных
древостоев на северном макросклоне Хамар-Дабана снизился на 30–40% от потенциально возможного (Зиганшин, 2008).
Площади пожаров, тяжесть их последствий
и формы динамики лесов потенциально зависят от
пирологического режима: благополучный, умеренный, интенсивный, экстремальный. При благополучном режиме возникающие слабые низовые пожары обычно оперативно тушат без существенных
нарушений леса. В ситуации с умеренным режимом
возможны интенсивные низовые пожары, изредка – верховые. Размеры повреждений леса зависят
от оперативности их ликвидации. При установлении на лесной территории продолжительной засухи (интенсивный и экстремальный режимы) неизбежен высокий риск возникновения ландшафтных
пожаров, охватывающих огромные территории,
с большими потерями лесов (гарями), особенно от
верхового огня. В этих случаях пирогенная динамика лесов приобретает наиболее деструктивные
формы, когда последовательно от пожара к пожару
развивается дигрессия, с возможным катаценозом
и локальным обезлесением (рис. 4).
В сосняках, которые горят чаще лиственничников, интенсивные пожары на крутых инсолируемых
склонах сопровождаются локальным обезлесением
с образованием так называемых “солнцепеков”. Обширные ландшафтные пожары с присущей им неравномерностью пирогенных последствий оставляют за собой хаотическую мозаику из участков
погибших насаждений на фоне поврежденного, но
жизнеспособного леса. Далее лесообразовательный
процесс образует мелкоконтурную чересполосицу
группово- или куртинно-разновозрастных древостоев, периодически модифицируемых повторными пожарами.
Своеобразную и пагубную региональную особенность лесопирогенной динамики в Северном
Прибайкалье отмечали В. Н. Сукачев и Г. И. Поплавская (1914). Верхняя граница леса в долине р. Якчей, по их наблюдениям, снижалась после пожаров,
уничтожающих подгольцовые лиственничные редколесья с густым подлеском из кедрового стланика. Казалось бы, что это в некотором роде артефакт
для ВПК с регулярными и обильными осадками. Но
в действительности такое возможно. По нашим наблюдениям, при сухой погоде загорания вероятны
среди кедровостланиковых зарослей в парцеллах из
Рис. 4. Схема пирогенной динамики светлохвойных таежных лесов в бассейне Байкала.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
кустистых лишайников. Причиной загораний могут быть, в частности, сухие грозы.
Задолго до появления поселенцев лесные массивы на севере региона ощутимо страдали от палов, применяемых местным тунгусским населением
с целью привлечения зверя на гари с послепожарными молодняками. В начале 1930-х годов экспедицией под руководством В. Н. Сукачева были
получены данные о последствиях такого рода хозяйствования аборигенов. Гари сосны в долине
Верхней Ангары занимали 17.6 тыс. га, а гари лиственницы – 103.1 тыс. га. Пирогенные потери в кедровниках отягощались необратимостью, несмотря
на умеренные площади гарей (Поварницын, 1937).
Примечательно также, что в светлохвойном поясе
отмечен сравнительно низкий (160–200 лет) предельный возраст сосняков, что объясняется их последовательным изреживанием до полного преждевременного отмирания в результате регулярных
выжиганий интенсивным огнем (Шинкарев, 1937).
В Южном Прибайкалье известен другой феномен в послепожарном лесообразовании. Эта территория тоже считается влагообеспеченной с мощным
снеговым покровом и регулярными летними осадками. Тем не менее на большом протяжении вдоль
южного берега Байкала коренные темнохвойные
(преимущественно, кедровые) леса сменились березово-осиновыми насаждениями. Основной причиной произошедшей смены считают огненную стихию, порожденную неупорядоченным освоением
лесов в период строительства Транссиба и последующего обустройства инфраструктуры магистрали
и населенных пунктов (Панарин, 1979). По материалам лесоустройства известно, что гари кедровых насаждений возобновляются значительно хуже, чем
гари других насаждений (Ващук, Швиденко, 2006).
Локальное обезлесение от ландшафтных пожаров 2000, 2003 и 2015 гг. в светлохвойных массивах
отмечалось в разных районах Прибайкалья, а также в Селенгинском среднегорье, где большие потери лесов в 1950-х годах происходили как от пожаров, так и от концентрированных лесоразработок.
Заключение. Рубки и пожары как основные факторы антропогенного воздействия на байкальские
леса, периодически модифицируют лесообразовательный процесс в регионе. Воздействие рубок на
лесные массивы проанализировано в длительном
временном интервале, превышающем потенциальную продолжительность жизни деревьев основных
лесообразующих пород. Прослежена хозяйственная история лесопользования, начиная с поселенческих рубок, которые при их неупорядоченности
проводились на малых участках, что совершенно не
препятствовало естественному лесовозобновлению.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
267
Интенсификация лесопользования в регионе произошла в самом начале ХХ в., после строительства
Транссибирской железной дороги. Соответственно
увеличились размеры лесосек и вырубаемые площади. Организационно-технологическая неупорядоченность тех рубок осложнилась участившимися
пожарами, что негативно отразилось на лесовосстановлении. Так, в Южном Прибайкалье коренные
кедровые насаждения со временем сменились на березово-осиновые молодняки.
Системная организация рубок сложилась с появлением леспромхозов, а кульминация лесоразработок наступила в 1950-х годах, с внедрением
широкой механизации и формированием экстенсивного лесопользования. В результате концентрированных рубок и опустошительных пожаров
в Селенгинском Среднегорье сосновые леса сменялись лиственными либо вовсе происходило локальное обезлесение на вырубленных и выгоревших площадях.
Лесоводственно-технологическая модернизация рубок, их совершенствование с разработкой
научно обоснованных рекомендаций по способам
рубок и технологиям инициировалась Институтом леса с 1960-х годов и продолжается по настоящее время. Проведены комплексные исследования лесообразовательного процесса. Изучены
региональные особенности возрастного строения древостоев. Разработаны новые способы рубок: длительно-постепенные и сплошно-куртинные. Эти рубки не только обеспечивали успешное
лесовозобновление, но и существенно сокращали
сроки формирования новых поколений сосновых
древостоев.
Впервые были разработаны экологические
правила проведения рубок в регионе. Нормирование рубок регламентировалось в соответствии
с исходным состоянием естественного возобновления в насаждениях. Кроме того, выделялись
особо защитные участки леса, не подлежащие
рубкам. В последующее время региональные правила были доработаны Институтом леса, по мере
получения новых данных о лесообразовательном
процессе. Коррекция лесообразовательного процесса рубками ухода получила применительно
к защитным лесам логически завершенную систему. После рубок прореживания в приспевающих, спелых и перестойных древостоях назначаются рубки обновления и переформирования,
ставшие лесоводственной альтернативой рубкам
главного пользования.
Обширные пожары, обычные для региона в период пожарного максимума, нацело уничтожают сосновые молодняки, а также изреживают
268
ИВАНОВ, ЕВДОКИМЕНКО
взрослые насаждения, ослабляют их жизнеспособность и снижают продуктивность. Текущий
прирост в сосновых горельниках с древостоями
IV класса возраста снижается в полтора–два раза
по сравнению с контролем. Повторные интенсивные пожары осложняют деструкцию древостоев
до необратимого состояния, после чего развивается пирогенная дигрессия, происходит последовательное снижение полноты и запасов. В результате к возрасту рубки пирогенные древостои по
этим показателям отстают от нормальных на 30–
50%. Кроме того, в местах с максимальной интенсивностью пожара в первую очередь от вспышек
верхового огня образуются прогалины, которые
множатся в результате повторных огневых воздействий. В процессе лесовозобновления выгоревших участков формируется сложная структура
группово- и куртинно-разновозрастных древостоев, малоперспективных в хозяйственном отношении и к тому же с высоким риском возникновения в них губительных верховых пожаров.
К 200-летнему возрасту запасы древесины в пирогенных лиственничниках снижаются в 2.5 раза
по сравнению с нормальными. В сосняках аналогичные потери достигают трехкратной величины.
При экстремальном пирологическом режиме
2000, 2003 и 2015 гг. в лиственнично-сосновых
лесах Юго-Западного и Восточного Прибайкалья
возникали ландшафтные пожары с последующим
локальным обезлесением. Ранее то же происходило в 1950-х годах в Селенгинском Среднегорье.
Спорадические безлесные участки по крутым
южным склонам напоминают о былых пожарах
давностью 100–200 лет и более, в особенности
1915 г.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Бузыкин А. И. О возрастном строении сосновых древостоев Восточного Прибайкалья // Разновозрастные леса
Сибири, Дальнего Востока и Урала. Красноярск: Красноярское книжное изд-во, 1967. С. 14–18.
Бузыкин А. И. Леса Бурятской АССР // Леса СССР. М.:
Наука, 1969. Т. 4. С. 388–437.
Бузыкин А. И., Иванов В. В. Использование и восстановление лесов бассейна Байкала // Леса бассейна Байкала (состояние, использование и охрана). Красноярск:
Институт леса СО РАН, 2008. С. 113–158.
Ващук Л. Н., Швиденко А. З. Динамика лесных пространств Иркутской области. Иркутск: ОАО “Иркутская областная типография № 1”, 2006. 392 с.
Ведрова Э. Ф., Евдокименко М. Д., Безкоровайнова И. Н.,
Мухортова Л. В., Чередникова Ю. С. Запасы углерода в органическом веществе послепожарных сосняков
Юго-Западного Прибайкалья // Лесоведение. 2012. № 1.
С. 3–13.
Евдокименко М. Д. Потенциальная пожароопасность
лесов в бассейне оз. Байкал // Там же. 1991. № 5. С. 14–25.
Евдокименко М. Д. Пирогенная дигрессия светлохвойных лесов Забайкалья // География и природные ресурсы. 2008а. № 2. С. 109–115.
Евдокименко М. Д. Природа пожаров в байкальских
лесах и совершенствование их противопожарной охраны // Леса бассейна Байкала (состояние, использование
и охрана). Красноярск: Институт леса СО РАН, 2008б.
С. 159–227.
Евдокименко М. Д. Лесоэкологические последствия
пожаров в светлохвойных лесах Забайкалья // Экология. 2011. № 3. С. 191–196.
Жуков А. Б., Поликарпов Н. П. Основы организации
и ведения лесного хозяйства в бассейне озера Байкал // Лесное хоз-во. 1973. № 1. С. 68–77.
Зиганшин Р. А. Послепожарные насаждения экологического профиля Бабушкин – Таежный на Хамар-Дабане // Пожары в лесных экосистемах Сибири. Красноярск: Институт леса СО РАН, 2008. С. 127–130.
Иванов В. В. Опыт проведения рубок в лесах бассейна озера Байкал // Экологическая роль горных лесов // Экологическая роль горных лесов. Красноярск:
Институт леса СО АН СССР, 1986. С. 110–112.
Козловский В. Б., Павлов В. М. Ход роста основных лесообразующих пород СССР: Справочник. М.: Лесная
пром-сть, 1967. 327 с.
Краснощеков Ю. Н., Евдокименко М. Д., Чередникова Ю. С. Влияние пожаров на экосистемы подтаежно-лесостепных сосновых лесов в Юго-Западном Прибайкалье // Сибирский экологический журнал. 2013. № 5.
С. 633–643.
Лебедев А. В., Горбатенко В. М., Краснощеков Ю. Н., Решеткова Н. Б., Протопопов В. В. Средообразующая роль
лесов бассейна озера Байкал. Новосибирск: Наука, 1979.
255 с.
Панарин И. И. Леса Прибайкалья. М.: Наука, 1979.
263 с.
Петров Н. Ф. К вопросу отвода и таксации лесосек
при несплошных рубках в лесах бассейна озера Байкал // Лесная таксация и лесоустройство. Межвузовские
научные труды по лесному хозяйству, Вып. 3. Красноярск: Сиб. ТИ, 1974. С. 116–122.
Петров Н. Ф., Стефин В. В. Изменения водно-физических свойств горно-лесных почв Б. Хамар-Дабана под
влиянием выборочных рубок // Агрофизические исследования почв Средней Сибири. Красноярск: Институт
леса и древесины, 1975. С. 126–132.
Побединский А. В. Рубки главного пользования. М.:
Лесная пром-сть, 1964. 209 с.
Побединский А. В. Сосновые леса Средней Сибири
и Забайкалья. М.: Наука, 1965. 268 с.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
РОЛЬ РУБОК И ПОЖАРОВ В ДИНАМИКЕ ЛЕСОВ БАССЕЙНА ОЗЕРА БАЙКАЛ
Поварницын В. А. Почвы и растительность бассейна
р. Верхней Ангары // Бурят-Монголия (почвенно-ботанический, лесоводственный и охотоведческий очерки
Северо-Байкальского района). М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1937. С. 7–132.
Поликарпов Н. П., Иванов В. В. Рекомендации по проведению рубок ухода и санитарно-реконструктивных
рубок в лесах защитной полосы оз. Байкал. М.: Госкомлес, 1988. 34 с.
Поликарпов Н. П., Бабинцева Р. М., Чередникова Ю. С.
Экологические основы ведения лесного хозяйства в бассейне оз. Байкал // Растительные ресурсы Забайкалья,
их охрана и использование. Улан-Уде: Бурят. фил. СО
АН СССР, 1979. С. 52–57.
Поликарпов Н. П., Иванов В. В., Савин Е. Н. Наставление по рубкам ухода в лесах бассейна озера Байкал. М.:
Госкомлес, 1990. 96 с.
Правдин Л. Ф. Естественное возобновление сосны
и лиственницы в Бурятской АССР // Труды Института
леса и древесины им. В. Н. Сукачева СО АН СССР. М.:
Изд-во АН СССР, 1962. Т. 54. С. 158–188.
Правила рубок главного пользования в лесах Забайкалья. М.: Главное управление лесного хозяйства и охраны лесов при Совмине РСФСР, 1963. 14 с.
Правила рубок главного пользования в лесах бассейна озера Байкал. М.: Гослесхоз СССР, 1973. 36 с.
Правила рубок главного пользования и лесовосстановительных рубок в лесах бассейна озера Байкал. М.:
Гослесхоз СССР, 1983. 27 с.
Правила рубок главного пользования и лесовосстановительных рубок в лесах бассейна озера Байкал. М.:
Госкомлес СССР, 1991. 31 с.
Сукачев В. Н., Поплавская Г. И. Ботанические исследования северного побережья Байкала // Известия. Императорской Академии наук. Сер. VI. СПб., 1914. Т. 8. № 7.
С. 1309–1328.
Тетенькин А. Е., Зайцев Л. К. Лесные ресурсы бассейна озера Байкал и их использование // Экономические
основы организации лесохозяйственного производства.
Красноярск: Институт леса и древесины СО АН СССР,
1980. С. 60–111.
Фуряев В. В. Роль пожаров в процессах лесообразования. Новосибирск: “Наука”. Сибирская издательская
фирма РАН, 1996. 253 с.
Шинкарев И. Н. Лесоводственный очерк Северо-Байкальского района // Бурят-Монголия (почвенно-ботанический, лесоводственный и охотоведческий очерки
Северо-Байкальского района). М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1937. С. 175–185.
Contribution of fellings and fires to forest dynamics of Lake Baikal Basin
V. V. Ivanov, M. D. Evdokimenko
Forest Institute, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences
Academgorodok 50 bldg. 28, Krasnoyarsk, 660036, Russia
E-mail: viktor_ivanov@ksc.krasn.ru
Received 6 June 2016
Specifics of human effect on the forest development in Baikal basin are considered. Retrospective forest
records preceding their current state date back to more than three centuries. Thus we could track the whole
cycle of development of various forest species starting with reforestation. We studied prevailing pathways of
forest formation and varieties of stand structure controlled by human impacts. Pyrogenic digression of light
conifer forests preceding the decline in old-growth age, followed by either recovery, or change in species
composition, or deforestation. Records of human impacts on Baikal forests start with archaic burning by
aboriginal field men, and settlement-related fellings. Robust and intensive exploitation of Baikal forests was
preceded by construction of Trans-Siberian Railway. The worst consequences of the cuts and concomitant
fires were found in southern Cisbaikalia. For example, the stone pine forests have been substituted by birch
and aspen forests on the shore of Baikal. Then there have been increasingly intensive wave of fellings of light
conifer forests on middle altitudes of Selenga region peaked by intensive forest exploitation during 1950s. It
has come to a change of conifers by deciduous species. Local deforestations have been common given the
growing fire intensity. Forest management has changed positively with advancements introduced by the
Forest Institute staring at 1960s. The eco-friendly ways and techniques of felling have been adopted, and the
list of highly protective forests where fellings were prohibited, have been denunciated. These novelties have
come to as a basis of the regional cutting regulations, which continued to be developed according to new
findings. The whole system of forest management, including the sanitary fellings, has become increasingly
adequate to the high biospheric role of Baikal forests. Simultaneously the fire danger of forests has been
studied, which involved the differentiating effect of fire regime on forest forming process. The consequences
of fires have been consistently examined in light coniferous forests being fire susceptible to a highest extent.
Moreover their fire records are tightly associated with the current outlook of woodlands outlook.
Baikal forests, fellings, fires, forest forming process, digression, deforestation.
ЛЕСОВЕДЕНИЕ
№4
2017
269