МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» Факультет «Консультативная и клиническая психология» Кафедра клинической психологии и психотерапии РЕФЕРАТ «Философия Сократа» Специальность 37.05.01 – «Клиническая психология» (код) (наименование направления) Специализация Патопсихологическая диагностика и психотерапия (в клинической и психолого-педагогической практике) Студент группы 15 ПК-КП (с/о)ПДП-1 ________ «___» ____ 2020 г. / Ольховик А.Е. / личная подпись расшифровка подписи Москва, 2020 дата ВВЕДЕНИЕ О Сократе писать не просто. Его образ парадоксален: с одной стороны мы знаем его как отца философии, архетипического мудреца, чистого мыслителя, воина, стоика, а с другой стороны – как человека, который не оставил после себя ничего написанного, ведь мы знаем Сократа в первую очередь через тексты Платона, Ксенофонта и Аристофана. (Получается мы одновременно и знаем его, и не знаем – наверное, сам философ мог бы быть доволен таким положением дел) По сути, мы знаем Сократа не лично, а опосредовано – через влияние, которое он оказал на современников. Но сомневаться в его существовании нам также не приходится (хотя мы могли бы это сделать, ведь тексты трёх вышеописанных авторов – художественные произведения). Сократ не может быть персонажем, настолько велико его влияние на западную культуру, без него развитие философии выглядело бы, наверное, совершенно иначе. Но тем не менее, выявить реального, исторического человека через эти произведения – представляется нетривиальной задачей. Исторического Сократа, отслоённого от идеального образа Платона очень сложно «схватить за бороду» (обнаружить), потому что в своих диалогах Платон часто вкладывал ему в уста уже свои идеи, которые Сократ не проповедовал. Сократические диалоги Ксенофонта также нельзя назвать чистой историей, они скорее представляют неделимый сплав из биографического и художественного подхода к описанию личности Сократа, и скорее выражают субъективное понимание автора, а не сухой репортажный набор фактов. У Аристофана – и того паче, фигура Сократа в комедии Облака представляется комической. Безусловно, в неё есть отголоски настоящего философа, но их ещё нужно отделить от нагромождений комедианта-острослова. Таким образом, когда мы не имеем собственных письменных работ Сократа – для того, чтобы рассказать о его философии – нам потребуется отделить художественный образ от исторического. В качестве основы для этого упражнения – мы возьмём работы Платона, как наиболее полные и интересные свидетельства, особенно в аспектах техники ведения дискуссии и этики. Но в случае Платона – нам предстоит препятствие: ученик вложил в уста образа учителя немало своих слов, поэтому первым делом – необходимо будет хотя бы крупными мазками разграничить источник по принципу трансляции Сократом Платоновских идей. РАЗДЕЛЕНИЕ ФИЛОСОФИИ ПЛАТОНА И ФИЛОСОФИИ СОКРАТА В качестве основы для разговора о его философии возьмём цитату из Метафизики Аристотеля и сквозь неё попробуем посмотреть на диалоги Платона, попытаемся хотя бы на общем уровне, издалека поискать границу в диалогах Платона между позицией учителя и идеями ученика. Итак, вот эта цитата: «И в самом деле, две вещи можно по справедливости приписывать Сократу – доказательства через наведение и общие определения: и то и другое касается начала знания. Но Сократ не считал отделёнными от вещей ни общее, ни определения. Сторонники же идей [т.е. Платон и его последователи] отделили их и такого рода сущее назвали идеями.» Таким образом, ученик Академии Платона – Аристотель знал о Сократе следующее: Сократ искал универсальные определения и, опираясь на них, использовал индукцию в спорах. Вероятно, подобному заключению мы имеем право поверить, поскольку источником являлась устная традиция в академии, очевидно, берущая начало от самого Платона. И, несмотря на 40-летнюю разницу в возрасте между Платоном и Аристотелем, вероятно, в школе различение философских позиций Платона и Сократа были общеизвестны, и странной, наверное, было бы думать об обратном. И тем не менее, в Диалогах Платон представляет Сократа как человека, отстаивающего теорию отдельно существующих идей, особенно в «Федоне», «Государстве», «Пире», «Кратиле». Учитывая комментарий Аристотеля – мы имеем право считать, что в этих диалогах Сократ предстаёт по крайней мере не истинно историческим лицом. Аналогичная ситуация складывается и с двумя другими доктринами, которые целесообразно приписать Платону. Первая – о тройственности души, возникшая, вероятно, в период между написанием диалогов «Государство» и «Федр», а вторая – теория воспоминания, вероятно вызванная пифагорейским влиянием, которому Платон поддался во время своего первого визита на Сицилию в 387 году до н.э. (когда Сократ был уже мёртв). Она тесно связана с теорией идей, что хорошо прослеживается в диалогах «Федр» и «Федон», и неявно – в «Меноне». А также, тесно связана с теорией воспоминаний и теория переселения душ, которая является центральной темой рассуждения о великолепных мирах загробной жизни, которое завершает «Федон» и «Государство». Вероятно, и эти три идеи, Сократ высказывает в большей степени как персонаж, проводник идей Платона, а не историческая личность. Определив крупным мазком, какие идеи не отражают подлинного Сократа – мы имеем право выбрать группу диалогов, где эти идеи не проявлены (а это в основном ранняя группа и часть средней группы диалогов), и поискать в ней подлинного Сократа, который в них либо всё ещё является исторической фигурой, либо написан по крайней мере в её духе. К обозначенной группе можно отнести диалоги: «Апология Сократа», «Евтифрон», «Критон», «Хармид», «Лахет», «Лисий», «Ион», «Евтидем», «Протагор», а также оба «Гиппия». К вышеперечисленных можно добавить «Горгия» и «Менона», по всей видимости, переходные работы, с особенностями, позволяющими их причислить и к ранней, и к средней группе диалогов Платона. В этих диалогах Сократ ещё не обременён «ношей» Платоновских доктрин, Платон в них как будто сосредотачивается на защите фигуры учителя, изложении исторической правды и представлении техники дискуссии Сократа. Качество дискуссии в этих диалогах исключительно высоко, это прекрасный показательный образец философии. Таким образом, вероятно, для более подробного анализа философии Сократа – нам имеет смысл остановиться на вышеописанных диалогах. Обозначим лишь несколько ограничений или допущений: 1) Автор работы не ставит задачу глубокого анализа текста отдельных диалогов, это невозможно раскрыть в формате реферата, особенно в горячее время подготовки выпускной дипломной работы. Да и уровень знаний и философской подготовки автора для этого слишком скуден. 2) Не ставится также и задача более тонкого разделения между философией Сократа и Платона, чем это было сделано выше. Исследователи Платона пишут, что переход из исторической стадии Сократа в «платоновскую» происходит достаточно незаметно, и было бы интересной, но пока недоступной задачей этот переход анализировать. Поэтому при всех реверансах в адрес «исторической фигуры» - принимаем, что речь идёт исключительно о платоновском Сократе. ФИЛОСОФИЯ СОКРАТА Итак, обозначив данные ограничения, попробуем конспективно обозначить основные положения философии Сократа, выраженные в двенадцати перечисленных диалогах и «Апологии Сократа». Всем или почти всем этим диалогам присущи следующие особенности: 1. Отрицание мудрости Сократ отрицает мудрость, и диалоги выглядят так, как будто он тщетно доискивается у своих собеседников разъяснения «непонятных» ему вопросов, используя эленктический метод (от греч. elenchos – изобличение, выявление), то есть Сократ идёт по пути критического исследования убеждений своих собеседников, оснований их выводов. При этом Сократ по большей части не берёт роль учителя в таком разговоре, а скорее как исследователя, расспрашивающего. В некоторых диалогах Сократ даже просит собеседника научить его, то есть хоть и иронически, но примеряет роль ученика. Несмотря на расхожий девиз, приписываемый Сократу «Я знаю, что я ничего не знаю», Сократ тем не менее не раз демонстрировал настойчивые притязания на обладание знанием. Например, в «Апологии» он дважды заявлял, что знает: отказ от своего божественного призвания будет для него постыдным поступком. Сократ отказывается от обладания всякой мудростью, он утверждает, что истинной мудростью может обладать только бог, а человеческое знание ничто по сравнению с этой божественной мудростью. Поэтому он правомерно отрицает, что учит людей, если под обучением подразумевать передачу мудрости, конечно же. В этом смысле отрицание Сократом мудрости – стоит толковать скорее как подтверждение человеческой ограниченности. Через это – Сократ отрекается от самонадеянности, которая слишком богохульна, чтобы стать универсальной. На суде в Афинах Сократу предъявляется обвинение, что он не уважает существующих Богов и вводит новых, но, учитывая описанное выше, Сократа нельзя уличить в атеизме, отрицании богов пантеона или создании новой религии. Да, ни Платон, ни Ксенофонт ничего не говорят об отправлении Сократом личного или общественного религиозного ритуала (образ Сократа в Облаках всё-таки пародийный, поэтому его не принимаем во внимание). Но вместо этого он представляет жизнь философа, саму по себе, как высшую форму религиозной практики, заключающейся в повиновении богу, который хочет, чтобы наши души, а значит и мы сами стали как можно лучше. 2. Поиск определений Интерес Сократа к определениям проистекает из его поисков знания. Исследователь знает, что изучает, а иметь знание о предмете для Сократа – значит знать, что этот предмет из себя представляет. Первичность вопроса «Что есть то или иное?» подчёркивается в целом ряде диалогов. Во многих из них предпринимается попытка дать определение добродетели, справедливости или другим этическим категориям. В «Евтифроне» спрашивается: «Что такое праведность или благочестие?», в «Хармиде» - «Что такое умеренность?», в «Лахете» - «Что такое мужество?», в «Гиппие большем» - «Что такое изящество или красота?» В обоих «Менонах» явно и в «Протагоре» скрыто обсуждается вопрос: «Что такое добродетель или превосходство?». Основной камень преткновения – это то, что вопрос, касающийся предмета, который являлся отправной точкой дискуссии (например, как стать добродетельным?), становится проблемой из-за отсутствия общего мнения о том, что данный предмет (в данном случае – добродетель) из себя представляет. Следовательно, первый, отправной вопрос можно назвать психологически первичным, ведь с чего-то нужно начинать исследование? Но второй вопрос, «что есть…?», первичен эпистемологически, поскольку нельзя ответить на первый, не ответив на второй. Что характерно – практически во всех диалогах беседа заканчивается очевидным поражением: вместе с Сократом и его собеседники осознают, что они не в силах найти ответ на эпистемологический вопрос; хотя в некоторых случаях можно встретить буквальные указания на то, каким должен быть верный ответ. Что интересно, учитывая девиз Сократа о незнании, описанный выше. Необходимо также отметить, что определение предмета может быть различным, и конечно же Сократ не ищет формального, словарного определения понятия (что в случае с добродетелью было бы дать несложно – определив её через набор качеств, необходимых и совместно достаточных для достижения полного успеха в жизни). Ведь это определение не ответит на практический вопрос о достижении добродетели. Умозрительные определения доступны каждому, но Сократ ищет такого определения, которое вполне бы могло раскрыть как смысл понятия, так и связь этого смысла с отправным вопросом. То есть в контексте разговора о том, как достичь добродетель, мы можем сказать: знаток добродетели тот, кто может в определении раскрыть и суть её и путь к ней. То есть мы говорим о знании как модели, теории добродетели, интегрированной в жизнь – самостоятельном, своём, опытном определении. Насколько смог – я постарался описать его отличие от формального подхода к определению. Также, нужно отметить, учитывая зачастую неудовлетворительные результаты по поиску такого ясного и лаконичного определения – значимость пути, который философ проходит со своими собеседниками на пути к такой неудаче. Подлинное знание не должно даваться легко, а учитывая, что Платон строил школу философов – для методических целей ценность законченного исследования ниже, чем неоконченного. Это контр-интуитивно, но если мы учим исследователя – не будет ли лучше оставить гештальт открытым, чтобы вдохновить ученика на повторение пути или перчатку вызова учителю? 3. Этика. Так или иначе, все эти диалоги касаются сферы этики в вопросе о том, как человеку следует жить. «Критон», например, разрешает практический этический вопрос: стоит ли Сократу бежать из тюрьмы после того, как ему был вынесен приговор. Оба «Горгия» и «Евтидем» ставят вопрос о жизненных целях. Интересно в контексте темы этики мнение исследователей Платона на диалог «Ион». Этот диалог, является рассмотрением притязаний профессиональных поэтических чтецов на обладание мудростью. Но и это оказывается связано с основными этическими проблемами, обсуждаемыми в «Диалогах». Дело в том, что поэзия по греческой традиции того времени претендовала на центральное место в обучении. А в результате диалога «Ион» мы видим, что поэты руководствуются не мудростью, а иррациональным вдохновением, а значит и право поэзии претендовать на основу обучения мудрости – сомнительно. Вероятно, этот небольшой диалог является ранней попыткой Платона осветить тему, которая присутствует во многих его сочинениях – о целях обучения и надлежащем уровне подготовки учителя. Но тем не менее, вернёмся к этике Сократа. В диалогах, которые упоминались выше, мы видим Сократа, погружённого в поиски теории, обращённой к человеческой добродетели, в одних случаях – к частным её составляющим (благочестие в «Евтифроне», мужество в «Лахете», умеренность в «Хармиде»), в других («Менон», «Протагор») – теории добродетели как таковой. Во всех этих случаях поиски заканчиваются неудачей, в конце каждого диалога Сократ и его собеседники признают, что не добились успеха в попытках дать оценку добродетели и её составляющей. Тем не менее, в диалогах «Менон», «Протагор» Платон изображает Сократа как философа, который хоть и не сумел полностью разработать теорию добродетели, что было его целью, но у которого есть о ней общие представления. Даже в диалогах, посвящённых определению, присутствует развитие образа Сократа из критического искателя в основоположника теории. Основание этой теории: сочетание добродетели как качества, гарантирующего всеобщий успех в жизни (эвдемонии), и самостоятельного тезиса, что знание о том, что является лучшим для человека – гарантирует этот успех. Это, в свою очередь, опирается на исчерпывающую теорию человеческой мотивации: Сократ считает, что иметь знание о том, что для человека является наилучшим (тем, что наилучшим образом будет способствовать эвдемонии) – достаточно для того, чтобы сделать мотивом поступка его собственное осуществление. То есть для смещения мотива на цель достаточно знания о том, что является благом для человека. В этом случае его желание замкнётся на цели, что исключает возможность вмешательства в его мотивационный процесс со стороны противоположных идее блага желаний. А учитывая, что Сократ не мыслит частного блага в отрыве от общего (при том, что мотивация достижения индивидуального блага предполагается постоянной и эгоистичной) – преподавание философии как нельзя лучше способствует благу общему, ведь философия и является единственным доступным человеку способом стяжания подлинного знания – звучит логически завершённым. Таким образом, неудача в достижении блага объясняется именно незнанием, промахом в оценке, когнитивной ошибкой, а не дефектом самой мотивационной системы (что в каком-то смысле исключает профессию психолога из модели общего блага Сократа, психологу пришлось бы расти до философа, и учиться опираться не на чужие концепции, а на собственную способность к поиску определений-знаний). Оценка добродетели как знания прямо влечёт за собой утверждение, благодаря которому Сократ был известен в древности: отрицание возможности выступать против лучшего человеческого суждения (akrasia); по словам Аристотеля из «Нихомаховой этики», Сократ обычно утверждал, что «никто не поступает против того, что лучше всего, сознавая, что он так поступает, но ошибается». 4. Противостояние с Софистами. Противостояние Сократа и софистов – ключевая апологетическая тема Платона. И неспроста, будучи обвинённым в развращении молодёжи, Сократ был поставлен в один ряд с бродячими учителями – Софистами, которые преподавали за деньги молодым людям умение ораторствовать и играть логическими противоречиями. И, соответственно, основной задачей по защите памяти учителя для Платона было продемонстрировать пропасть, отделяющую Сократа от софистов, настоящую живую философию от подделки под неё. Различие между Сократом и Софистами Платон подчёркивает в обоих «Гиппиях», «Протагоре», «Горгии», «Евтидеме» и в «Меноне». Драматургически эти диалоги представлены в виде противоборства между Сократом с одной стороны, и софистами и их учениками – с другой. Но чем софисты были плохи, почему Платон выбрал именно такой заход в апологетику? Софисты опасны тем, что, претендуя на универсальное знание о ключевых этических категориях: благе, добродетели, совершенстве – не имеют для этого прочных оснований, не имеют знания, и, что ещё хуже, не имеют к этому критики. Именно такие люди, и развращают молодёжь, прививая ей за деньги ложные ориентиры. Протагор утверждает, что преподавал людям как достичь совершенства, но оказывается, не имел никакого понятия о том, что оно из себя представляет. Евтидем и Дионисодор делают точно такое же заявление, но всё, что они способы преподавать, - устный обман. Гиппий обладает универсальным знанием, включая знание о природе благого и прекрасного, но его утверждения оказываются столь же непрочными, сколь и утверждения других. По мнению Сократа - мудрость есть обладание истинным мнением о добродетели и истинное знание о целях нашей жизни. Эта задача философии подчёркнута в «Горгии» на контрасте с риторикой. Искусство жизни (politike) ищет благо, что требует знания того, что это благо из себя представляет, тогда как риторика нацеливается только на удовлетворение желаний людей, которые испытывают недостаток в знании того, благо ли есть удовлетворении желаний или нет. Следовательно, истинный знаток искусства жизни – философ, представленный Сократом, который исключительно требует поиска знаний. И если вместо того, чтобы следовать философии – люди доверятся «риторике» и через это подменят истинное благо стремлением к удовольствиям от жизни, - последнее приведёт к моральному хаосу. Таким образом, в аспекте противостояния Сократа с Софистами помимо апологетических задач опять же решается вопрос этики. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Учитель, философ, воин, основоположник систематической этической мысли – Сократ как историческая и художественная фигура вдохновляет и бросает вызов. Сократическая беседа как педагогический, философский и терапевтический метод больше 20 столетий работает на благо западной цивилизации. «Неисследованную жизнь не стоит жить» (из «Апологии») – девиз достойный любого времени. Сократ современен и своевременен. Нет поколения, которое бы не могло извлечь выгоды из знакомства с греческим философом. В этом реферате, в виду истощения автора у финишной черты, был опущен раздел с последствиями жизни Учителя для мировой философии, а также аккуратно (тоже в целях самосохранения) вынесена за черту критика идей Сократа. Позволим себе высказаться в стиле самого философа, фигурой утаивания: «вот это-то как раз и есть самое интересное, ради чего мы вели этот разговор, но об этом мы поговорим в следующий раз»…
