документ - Адвокатская палата Кировской области

О Б З О Р
дисциплинарной практики адвокатских палат
субъектов Российской Федерации за 2014 год
1. Общие положения
1.1. В 2014 году квалификационные комиссии рассмотрели в
отношении адвокатов 4 738 дисциплинарных производств, в том числе 143 по представлениям территориальных органов юстиции.
К дисциплинарной ответственности привлечено 2798 адвокатов, в том
числе по представлениям территориальных органов юстиции – 63. Статус
прекращен 364 адвокатам (в том числе по представлениям территориальных
органов юстиции – 25 адвокатам) по следующим основаниям:
- за неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом своих
обязанностей перед доверителем – 59 адвокатам;
- за нарушение адвокатом норм профессиональной этики – 81 адвокату;
- за неисполнение или ненадлежащее исполнение адвокатом решений
органов адвокатской палаты -164 адвокатам;
- в связи с отсутствием сведений об избрании формы адвокатского
образования – 6 адвокатам.
Кроме того, советами палат статус адвоката прекращен в связи:
- с осуждением за совершение умышленного преступления – 47
адвокатам;
- с выявлением обстоятельств, предусмотренных пунктом 2 статьи 9
Федерального закона
«Об адвокатской деятельности и адвокатуре в
Российской Федерации» (в связи с признанием недееспособным или
ограниченно дееспособным, либо имеющим непогашенную или неснятую
судимость за совершение умышленного преступления) -2 адвокатам;
- с осуществлением адвокатской деятельности в период
приостановления статуса – 2 адвокатам.
1.2.
За
неисполнение
или
ненадлежащее
исполнение
профессиональных обязанностей при осуществлении защиты в уголовном
судопроизводстве по назначению привлечены к дисциплинарной
ответственности из числа вышеуказанных 291 адвокат, в том числе 5
адвокатам статус прекращен.
1.3. Одно представление о прекращении статуса адвоката,
направленное территориальным органом юстиции, рассмотрено с
нарушением установленного законом срока (АП Республики Тыва).
1.4. Поводами для возбуждения дисциплинарных производств
признаны 40,3% поступивших в адвокатские палаты обращений, связанных с
неисполнением или ненадлежащим исполнением адвокатами своих
профессиональных обязанностей.
2
1.5. При рассмотрении дисциплинарных производств в 55,8% случаев в
действиях (бездействии) адвокатов признаны нарушения законодательства об
адвокатской деятельности или КПЭА.
1.6. Адвокатами обжалованы в суд 75 решений советов адвокатских
палат о привлечении их к дисциплинарной ответственности, 6 исков
удовлетворены (Р.Башкортостан, Р.Мордовия, Новгородская область, СанктПетербург, Омская область, Новосибирская область).
2. Примеры из дисциплинарной практики адвокатских палат
субъектов Российской Федерации
2.1. «Адвокат в соответствии с правилами профессиональной этики
не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и
навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по
назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий
свои полномочия по соглашению с доверителем. Отказ подсудимого от
защитника-дублера в данной ситуации является обоснованным и
исключающим вступление адвоката в дело в качестве защитника по
назначению.
16 июля 2014 года в адвокатскую палату Ставропольского края
поступила жалоба К. на действия адвоката Ф., которая вступила в дело при
продлении судом срока содержания его под стражей в качестве защитникадублёра, поскольку у него имелись защитники по соглашению и которых суд
и следователь безосновательно не известили о дате и времени судебного
заседания.
Вступая в дело, адвокат Ф. не выяснила, по какой причине отсутствуют
в судебном заседании защитники по соглашению, о наличии которых была
осведомлена, и извещены ли они надлежащим образом о дате и времени
судебного заседания.
Заявитель К. пояснил, что считает действия адвоката Ф. незаконными
и необоснованными, не соответствующими требованиям решения Совета
Федеральной палаты адвокатов РФ 27 сентября 2013 года «О двойной
защите», определения Конституционного Суда РФ от 17 октября 2006 года
№ 424-0: определения Конституционного Суда РФ от 8 февраля 2007 года
№ 251-О-П, п. «с» ч. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных
свобод от 04 ноября 1950 года.
По его мнению адвокатом Ф. грубо
нарушено основополагающее право на защиту, гарантированное ст. 48
Конституции РФ, ст.ст. 16, 47 УПК РФ, ст. 6 Конвенции о защите прав
человека и основных свобод от 04 ноября 1950 года и ст. 14 Международного
пакта о гражданских и политических правах 1966 года.
3
На основании изложенного К.потребовал привлечь адвоката Ф. к
дисциплинарной ответственности.
Распоряжением президента адвокатской палаты от 17 июля 2014 года в
отношении адвоката Ф. в соответствии с требованиями пп.1 п.1 ст.20 и п.1
ст.21
Кодекса
профессиональной
этики
адвоката
возбуждено
дисциплинарное производство.
Адвокат Ф. в письменном объяснении признала жалобу
необоснованной и не подлежащей удовлетворению. Перед судебным
заседанием она ознакомилась с материалами уголовного дела и выяснила,
что это уже третье судебное заседание. Предыдущие постоянно
откладывалась в связи с неявкой защитников по соглашению Г. и Б.,
извещенных о судебном заседании, и не уведомивших суд о причинах неявки
суду.
Когда обвиняемый К. заявил отказ от её защиты, она попыталась
объяснить, что не собирается насильно навязывать свою защиту и, действуя
по направлению адвокатской палаты, будет его защищать всеми законными
методами. Если он не желает, чтобы она его защищала, то может заявить об
этом в судебном заседании. К. не возражал против замены защитника, после
чего с обвиняемым была уточнена его позиция по уголовному делу и
началось судебное слушание.
Квалификационной
комиссией
в
ходе
дисциплинарного
разбирательства на основании предоставленных участниками доказательств,
доводов жалобы и письменного объяснения адвоката установлено, что
адвокат Ф. в соответствии с графиком дежурств адвокатов по г. Н-ску по
назначению компетентных органов приняла от координатора ЦСЮП АП СК
поручение на защиту К. в порядке ст.ст. 50-51 УПК РФ в стадии
предварительного расследования уголовного дела и участвовала 18 июня
2014 года в качестве назначенного защитника в судебном заседании Н-ского
городского суда СК при рассмотрении ходатайства о продлении К. меры
пресечения в виде содержания под стражей.
Следовательно, адвокат Ф. 18 июня 2014 года имела основания для
приема поручения по назначению компетентных органов, однако была
обязана при ознакомлении с постановлением о назначении защитника и
рассматриваемым материалом, действовать в соответствии с предписаниями
законодательства об адвокатской деятельности и решения Совета ФПА РФ от
27 сентября 2013 года. «О назначении защитников-дублеров» (протокол №
1).
Квалификационная комиссия приходит к выводу о наличии в действиях
адвоката Ф. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности
в части отсутствия надлежащего реагирования на постановление старшего
следователя по ОВД 3 Отдела СС УФСКН РФ по СК «О назначении
защитника» от 18 июня 2014 года в связи с наличием в материале,
предоставленном в суд с постановлением о возбуждении ходатайства о
4
продлении срока содержания под стражей, сведений об участии в уголовном
деле К. адвокатов по соглашению Г. и Б.
Комиссии предоставлены доказательства осведомленности адвоката Ф.
об участии в уголовном деле других защитников. При этом адвокат Ф.,
согласно ее объяснению, действовала в нарушение норм законодательства об
адвокатской деятельности: не обжаловала в порядке ст. 125 УПК РФ
постановление старшего следователя по ОВД 3 Отдела СС УФСКН РФ по
СК «О назначении защитника» от 18 июня 2014 года при наличии
объективных на то оснований (отсутствие мотивации назначения, а по сути
замены защитника); не разъяснила К. должным образом положения ст. 52
УПК РФ, предусматривающей
возможность отказа от назначенного
защитника в письменном виде, несмотря на его возражения против замены,
высказанные в процессе беседы.
Кроме того, квалификационная комиссия усматривает в действиях
(бездействии) адвоката признаки дисциплинарного проступка при
изложенных обстоятельствах
также ввиду отсутствия ходатайства
защитника Ф. об отложении судебного заседания вследствие неявки
защитников по соглашению - адвокатов Г. и Б., отсутствия заявления о
самоотводе при наличии сведений об участии в уголовном деле защитников
по соглашению, и отсутствия апелляционной жалобы на постановление
суда.
В соответствии с Решением Совета Федеральной палаты адвокатов
Российской Федерации от 27 сентября 2013 года (протокол № 1) «О
назначении защитников-дублеров» (протокол № 1) «Адвокат в соответствии
с правилами профессиональной этики не вправе принимать поручение на
защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в
качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник,
осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. Отказ
подсудимого от защитника-дублера в данной ситуации является
обоснованным и исключающим вступление адвоката в дело в качестве
защитника по назначению.
Конституционный Суд Российской Федерации в определении от 17
октября 2006 года № 424-О, указал:
«предоставляя обвиняемому
возможность отказаться от защитника на любой стадии производства по
делу, уголовно-процессуальный закон, таким образом, гарантирует право
данного участника уголовного судопроизводства на квалифицированную
юридическую помощь защитника, исключая возможность принуждения лица
к реализации его субъективного права вопреки его воле».
Особый характер отношений между подозреваемым, обвиняемым
(подсудимым, осужденным или оправданным) и его защитником, по мнению
Конституционного Суда РФ, должен исключать в практике применения
правила, содержащегося в части 2 статьи 52 УПК РФ
случаи
принудительного сохранения правоприменительным органом (дознавателем,
следователем, судом) процессуальных отношений между обвиняемым и его
5
защитником после надлежаще оформленного отказа обвиняемого от
защитника, поскольку принуждение лица к реализации его субъективного
права вопреки его воле является недопустимым, а надлежащее
осуществление функции защиты при отсутствии доверия к защитнику со
стороны обвиняемого практически невозможно.
Именно поэтому Конституционный Суд, толкуя положения статьи 52
УПК РФ в их системной взаимосвязи с нормами Конституции РФ и статьи 51
УПК РФ в вышеупомянутом постановлении подчеркивает, что «уголовнопроцессуальный закон Российской Федерации исключает возможность
принуждения лица к реализации его субъективного права (на защиту)
вопреки его воле».
Неправомерность участия адвоката в процессе в качестве защитникадублера
по
назначению
подтверждается
правовой
позицией
Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в его
определении от 8 февраля 2007 г. № 251-О-П: «…реализация права
пользоваться помощью адвоката (защитника) на той или иной стадии
уголовного судопроизводства не может быть поставлена в зависимость от
усмотрения должностного лица или органа, в производстве которого
находится уголовное дело, т.е. от решения, не основанного на перечисленных
в уголовно-процессуальном законе обстоятельствах, предусматривающих
обязательное участие защитника в уголовном судопроизводстве, в том числе
по назначению».
В соответствии с п. «с» ч. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и
основных свобод от 04 ноября 1950 года: «Каждый обвиняемый в
совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:
защищать себя лично или через посредство выбранного им самим
защитника».
В соответствии в соответствии с п.п. «d» п. 3 ст. 14 Международного
пакта о гражданских и политических правах 1966 года: «Каждый имеет право
при рассмотрении любого предъявленного ему уголовного обвинения как
минимум на следующие гарантии на основе полного равенства: быть
судимым в его присутствии и защищать себя лично или через посредство
выбранного им самим защитника».
Ознакомившись с протоколом судебного заседания, квалификационная
комиссия установила, что К. задал вопрос председательствующему судье,
выясняя причину отсутствия в судебном заседании его защитников Б. и Г.,
а на пояснение председательствующего: «Ваши адвокаты были заранее
извещены о времени и месте судебного заседания, причина их не явки в
судебном заседании не известна», - заявил, что будет жаловаться в коллегию
адвокатов.
Квалификационная комиссия, принимая во внимание
протокол
судебного заседания и письменное объяснение адвоката Ф., - приходит к
выводу о наличии в ее действиях нарушения норм законодательства об
адвокатской деятельности в части приема поручения на защиту К. ввиду
6
наличия в материале сведений об участии в деле адвокатов - защитников по
соглашению и отсутствия при таких обстоятельствах ее ходатайства или
заявления о самоотводе.
Таким образом, адвокат Ф., заблуждаясь относительно обоснованности
своего непосредственного участия в качестве назначенного защитника в
судебном заседании при имеющихся защитниках по соглашению,
извещенных с ее слов о рассмотрении ходатайства следователя надлежащим
образом, не заявив ни одного ходатайства, не ознакомилась с протоколом
судебного заседания, не обжаловала вынесенное судом постановление,
мотивируя свои действия наличием устного запрета со стороны К. на
обжалование постановления суда назначенным защитника.
Указанная пассивность защитника в уголовном судопроизводстве
влечет также нарушение п.8 ст.10 Кодекса профессиональной этики
обязанности адвоката, о том, что установленные законодательством об
адвокатской деятельности и адвокатуре, при оказании им юридической
помощи бесплатно в случаях, предусмотренных этим законодательством, или
по назначению органа дознания, органа предварительного следствия,
прокурора или суда не отличаются от обязанностей при оказании
юридической помощи за гонорар.
В соответствии с ч.1 ст. 389.1 УПК РФ право
апелляционного
обжалования судебного решения принадлежит подсудимому и его
защитнику.
В соответствии с пп.1, 2 п.4 ст. 13 Кодекса профессиональной этики
адвоката адвокат-защитник был обязан обжаловать приговор по просьбе
подзащитного, при наличии оснований к отмене или изменению приговора
по благоприятным для подзащитного мотивам. Отказ подзащитного от
обжалования приговора фиксируется его письменным заявлением адвокату.
Таким образом, вынесенное Н-ским городским судом СК постановление
о продлении срока содержания под стражей К. от 18 июня 2014 года не
обжаловано адвокатом Ф. в апелляционном порядке ввиду участия в
уголовном дело адвокатов, подтвердивших свои полномочия защитников
ордером, выданным адвокатским образованием на основании заключенного
соглашения об оказании юридической помощи. При таких обстоятельствах у
адвоката Ф. имелись соответствующие полномочия на обжалование в
апелляционном порядке указанное постановление суда, ввиду отсутствия
письменного отказа К. от обжалования решения суда, затрагивающего его
конституционные права, со стороны назначенного защитника.
Руководствуясь ч.7 ст.33 Федерального закона “Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации” и пп.1 п.9 ст.23 Кодекса
профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия дала
заключение о наличии в действиях адвоката Ф. нарушения п.1, п.4 ч.1 ст.7
ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и абз. 1 п.2 ст.4, п.1
ст.8, пп.1, 2 п.1 ст.9, п.8 ст.10, п. 6 ст. 15 Кодекса профессиональной этики
адвоката.
7
Совет, согласившись с заключением квалификационной комиссии,
принял решение о наличии в действиях адвоката Ф. нарушения п.1, п.4 ч.1
ст.7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и абз. 1 п.2 ст.4,
п.1 ст.8, пп.1, 2 п.1 ст.9, п.8 ст.10, п. 6 ст. 15 Кодекса профессиональной
этики адвоката и объявил адвокату Ф. предупреждение.
2.2. В соответствии с ч.2 ст.18 Федерального закона «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в РФ» адвокат не может быть привлечен к
какой-либо ответственности за выраженное им при осуществлении
адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную
силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в
преступном действии (бездействии).
29 октября 2014 года в адвокатскую палату Ставропольского края
поступило сообщение председателя Ставропольского краевого суда в связи с
обращением группы адвокатов, в том числе адвоката А.
в адрес
Ставропольского краевого суда с требованием о привлечении судьи
Ставропольского краевого суда
к дисциплинарной ответственности за
процессуальные нарушения, допущенные при рассмотрении уголовного дела.
Распоряжением президента адвокатской палаты 26 ноября 2014 года в
отношении адвоката А. возбуждено дисциплинарное производство.
Адвокат А. в письменном объяснении по доводам сообщения
председателя Ставропольского краевого суда указал, что в его действиях
отсутствуют нарушения норм Федерального закона «Об адвокатской
деятельности
и
адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса
профессиональной этики адвоката либо признаки не надлежащего
исполнения своих обязанностей перед доверителем.
Основанием
для
обжалования
действий
судьи
явились
многочисленные нарушения
законодательства
в
процессе
судопроизводства, повлекшие волокиту по делу и заставившие подзащитных
длительное время находиться в условиях правовой неопределенности.
По его мнению, нарушение разумных сроков рассмотрения дела стало
возможным по вине председательствующего, который проявил при
рассмотрении дела полное отсутствие должной квалификации, крайнюю
неэффективность и нежелание принимать итоговое решение по делу. Это, на
их взгляд выразилось в длительном сроке рассмотрения дела - более
полутора лет, а также в том факте, что перед вынесением приговора, который
в условиях доказательства невиновности подсудимых предполагался
оправдательным, судья Н.., напрямую нарушив УПК РФ, спустя полтора
года возвратил уголовное дело
прокурору с целью восполнения
доказательств по делу и с указанием о переквалификации вменяемых
подсудимым деяний.
Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам
Ставропольского краевого суда от 27 августа 2014 года были удовлетворены
8
апелляционные жалобы стороны защиты (чем вышестоящая инстанция
согласилась с их позицией о нарушениях, допущенных Н.). Постановление
судьи Н. о возвращении прокурору уголовного дела по обвинению Б. и
других было отменено, а дело направлено на новое рассмотрение в ином
составе суда.
Указанное постановление о возвращении уголовного дела прокурору
было повторным. Аналогичное постановление судья Н. выносил 31 января
2013 года, оно также было отменено Ставропольским краевым судом.
В жалобе на судью отсутствовали выражения оскорбительного
характера, угрозы или сведения, унижающие судью Н., были указаны
исключительно факты и консолидированная позиция стороны защиты в
отношении профессиональных качеств судьи,
исходя из сроков
рассмотрения дела, сложности дела и других параметров.
Указанными действиями и профессиональным решением судьи Н..
были существенно нарушены права подзащитных, что и вызвало к
необходимости обращения в ВККС РФ и ККС СК и далее повторных
обращений для привлечения судьи Ставропольского краевого суда Н. . к
дисциплинарной ответственности.
Рассмотрев объяснения и имеющиеся в дисциплинарном производстве
доказательства, заслушав явившихся участников дисциплинарного
производства, квалификационная комиссия, проведя голосование именными
бюллетенями, приходит к следующим выводам.
В поступившем из Высшей квалификационной коллегии судей РФ в
Ставропольской краевой суд жалобы адвокатов, в т.ч. А. на действия судьи
Ставропольского краевого суда Н. содержится следующее утверждение:
«Нарушение разумных сроков рассмотрения дела стало возможным
исключительно по вине председательствующего судьи Н, который проявил при
рассмотрении дела полное отсутствие должной квалификации судьи уровня
суда субъекта Российской Федерации, крайнюю неэффективность в своей
работе и нежелание принимать итоговое решение по делу и писать достаточно
объемный, хотя и несложный по своей структуре и содержанию приговор».
В письменном объяснении, направленном в АП СК после возбуждения в
отношении него дисциплинарного производства и в заседании комиссии,
адвокат А. доводы представления о нарушении норм законодательства об
адвокатской деятельности при изложенных выше обстоятельствах, не признал,
указал доводы, аналогичные изложенным им жалобе, подробно мотивируя
свою позицию защиты интересов Б. и высказанное мнение при изложении
доводов жалобы.
В соответствии со ст. 49 УПК РФ защитник-лицо, осуществляющее в
установленном УПК РФ порядке защиту прав и интересов подозреваемых и
обвиняемых, в том числе и осужденных, и оказывающее им юридическую
помощь при производстве по уголовному делу. Таким образом, защитник адвокат в соответствии со ст. 49 УПК РФ является профессиональным
участником уголовного судопроизводства и обязан при выполнении
9
профессиональных обязанностей руководствоваться законом, своими
поступками укреплять веру в надежность общепризнанно судебного способа
защиты прав и свобод граждан. Адвокат-защитник в соответствии со ст. 53
УПК РФ наделен соответствующими полномочиями, предполагающими
возможность
оспаривания
принимаемых
участниками
уголовного
судопроизводства по мнению защитника незаконных и необоснованных
решений.
В соответствии с ч.2 ст.18 ФЗ «Об адвокатской деятельности и
адвокатуре в РФ» №63-ФЗ адвокат не может быть привлечен к какой-либо
ответственности за выраженное им при осуществлении адвокатской
деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором
суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии
(бездействии).
Квалификационная комиссия вправе оценивать лишь форму выражений
адвоката на предмет их соответствия адвокатской этике (п.1 ст.4, п.2 ст.8, п.1
ст.12 Кодекса профессиональной этики адвоката), при этом квалификационная
комиссия принимает во внимание сложившуюся дисциплинарную практику и
практику рассмотрения аналогичных жалоб в соответствии с нормами
международного права и решениями Европейского Суда по правам человека.
Согласно ст.10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод,
«каждый имеет право выражать свое мнение». Европейский суд по правам
человека, разрешая вопрос о допустимости и пределах критических
высказываний, сделанных адвокатами (защитниками), отметил, что пределы
допустимой критики в некоторых обстоятельствах могут быть более широкими,
когда ее объектами являются должностные лица государства.
Европейский Суд признает допустимым заявление адвокатом выражений
против стиля ведения процесса судьями и считает, что привлечение адвокатов
за это к ответственности «может оказать «замораживающий эффект» по
отношению к исполнению адвокатами своих обязанностей защитников по
уголовным делам и профессиональных обязанностей в целом».
По мнению Европейского Суда при решении вопроса о привлечении
адвокатов к ответственности за высказывания, сделанные ими при исполнении
их профессиональных обязанностей в суде, «следует исходить из принципа
пропорциональности - соблюдать правильный баланс между необходимостью
оградить авторитет судебной власти и необходимостью защитить право
адвоката на свободное выражение мнения» (Бюллететь Европейского Суда по
правам человека» Российское издание, 2004, №2, №5; 2006, №7).
Европейский Суд по правам человека в постановлении от 03 февраля
2011г. по делу Игорь Кабанов против России по жалобе № 8921/05,
устанавливая нарушение ч.1 статьи 10 Конвенции о защите прав человека и
основных свобод сослался на свою предыдущую практику и основные
принципы, сформулированные в постановлении «Киприану против Кипра»:
«…173. Особый статус адвокатов обеспечивает им центральное место при
отправлении правосудия как посредника между обществом и судом. Подобная
10
позиция объясняет обычные ограничения на манеру поведения членов
Коллегии адвокатов. С учетом ключевой роли адвоката в этой сфере, законно
ожидать от них уважения к должному отправлению правосудия и, таким
образом, поддержанию доверия общества к суду (Постановление ЕСПЧ»
Амихалакииоайе против Молдавии, жалоб № 60115/00, парагр.27;
Постановление ЕСПЧ по делу «Никула против Финляндии, парагр.45;
Постановление ЕСПЧ по делу «Шейфер против Швейцарии» рр.1052-1053,
парагр. 29-30 с дополнительными ссылками).
174. Статья 10 Конвенции защищает не только высказанные идеи и
информацию по существу, но также форму, в которую они облечены. Хотя
адвокаты, несомненно, должны обсуждать вопросы отправления правосудия,
их критика не должна переходить определенных границ. Кроме того, свобода
выражения адвоката в зале суда не безгранична и определенные интересы както авторитет судебной системы, достаточно важны, чтобы оправдать ее
ограничение. Однако, хотя вынесение приговора в принципе относится к
компетенции государственных судов, Европейский суд напоминает, что
согласно его практике только в чрезвычайных обстоятельствах эти ограничения
свободы стороны защиты – даже путем снисходительного уголовного
наказания – могут быть восприняты в демократическом обществе как
необходимые (Постановление ЕСПЧ по делу «Никула против Финляндии»)».
По общему мнению, членов квалификационной комиссии, используемые
адвокатом А. выражения, являются изложением мнения адвоката-защитника об
исполнении судьей профессиональных обязанностей при рассмотрении
уголовного дела и в конечном итоге не содержат в себе направленности на
оскорбление его личных качеств.
Указанные выражения являются оценочными, по своей сути в контексте
жалобы свидетельствуют об эмоциональном отношении защитника к вопросу
об отсутствии необходимости возвращения уголовного дела по обвинению Б.
и др. прокурору Ставропольского края для устранения препятствий его
рассмотрения судом.
Привлечение адвоката-защитника А. за мнение, выраженное им при
защите интересов доверителя при избранном способе защиты путем подачи
жалобы в Высшую квалификационную коллегию судей РФ на действия судьи,
явилось бы явным вмешательством в его право на свободу выражения мнения,
защищаемое пунктом 1 статьи 10 Конвенции о защите прав человека и
основных свобод и ч.2 ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».
Руководствуясь ч.7 ст. 33 Федерального закона «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и пп.2 п. 9 ст.23 Кодекса
профессиональной этики адвоката, квалификационная комиссия дала
заключение о необходимости прекращения дисциплинарного производства
вследствие отсутствия в действиях адвоката А. нарушения норм ФЗ «Об
адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса
профессиональной этики адвоката.
11
Совет, согласившись с заключением квалификационной комиссии,
принял решение о прекращения дисциплинарного производства вследствие
отсутствия в действиях адвоката А. нарушения норм ФЗ «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и Кодекса
профессиональной этики адвоката
2.3. Адвокат, принявший поручение на осуществление защиты по
уголовному делу, не вправе отказаться от защиты. Отказ защитника от
выступления в судебных прениях есть отказ от принятой на себя
защиты подсудимого.
В Адвокатскую палату Красноярского края поступило частное
постановление и обращение судьи, в которых указано, что адвокат Б.,
осуществлявший защиту интересов Н. по уголовному делу по ч. 2 ст. 162 УК
РФ по соглашению, в судебном заседании отказался выступать в прениях,
что означает отказ от принятой на себя защиты подсудимого и
свидетельствует о том, что защитник фактически лишил его
профессиональной помощи.
В связи с этим суд был вынужден назначить подсудимому Н.
защитника в порядке ст. 51 УПК РФ для обеспечения права последнего на
защиту, предоставив ему время для ознакомления с материалами уголовного
дела, что повлекло затягивание процесса, при том, что подсудимый
находился под стражей более 1 года.
Кроме того, из обращения судьи
также следует, что в ходе
рассмотрения дела по существу с июня по сентябрь адвокатом Б. было
допущено злоупотребление своим правом, что привело к затягиванию
рассмотрения уголовного дела в целом, т.к. было проведено 40 судебных
заседаний, в которых рассматривались заявляемые адвокатом неоднократно
повторяющиеся ходатайства и отводы судье по основаниям, уже
рассмотренным судом. При этом защитником Б. в ходе одного судебного
заседания заявлялось председательствующему по 6 отводов.
Судья считает поведение адвоката недопустимым, повлекшим
необоснованное отложение дела, нарушающим права других участников
процесса, просит принять к нему меры.
Квалификационная комиссия адвокатской палаты, рассмотрев
материалы дисциплинарного производства, вынесла заключение о наличии в
действиях адвоката Б. дисциплинарного проступка.
Совет адвокатской палаты признал заключение Квалификационной
комиссии обоснованным.
Отказ от участия в прениях адвокат Б. объяснил тем, что неразрешение
судом заявленных им ходатайств об исключении доказательств сразу же
после их заявления повлекло нарушение прав подсудимого и адвоката на
защиту, лишило возможности подготовиться к прениям.
12
Доводы адвоката Б. о том, что он не злоупотреблял правами в ходе
судебного заседания и заявлял повторяющиеся ходатайства и отводы судье
не по одним и тем же основаниям, как указано в обращении судьи, а по
разным, с учетом допрошенных по делу свидетелей и изученных материалов
уголовного дела, совет адвокатской палаты не может принять во внимание
как оправдывающие, поскольку они опровергаются материалами
дисциплинарного производства.
В семи судебных заседаниях судья, как следует из протокола
судебного заседания, девять раз удалялась в совещательную комнату для
разрешения заявленного ей отвода. Указанное обстоятельство подтверждено
копиями постановлений об отказе в удовлетворении отвода судье.
Кроме этого, судьей неоднократно разрешались отводы без удаления в
совещательную комнату.
Из протокола судебного заседания и постановлений об отказе в
удовлетворении отводов следует, что в судебном заседании защитник Б.
заявлял отводы судье, мотивируя тем, что неразрешение судьей заявленных
ей отводов в совещательной комнате является грубым нарушением норм
УПК РФ и свидетельствует о заинтересованности суда. Нерассмотрение
ходатайств стороны защиты ставит в неравное положение подсудимого со
стороной обвинения, при этом судом принимаются во внимание
доказательства
стороны
обвинения,
что
свидетельствует
о
заинтересованности судьи в исходе дела.
Каких-либо иных сведений, являющихся основанием для отвода судьи,
по которым судья не может рассматривать данное дело, лично, прямо или
косвенно заинтересован в исходе дела, адвокатом Б. не приведено.
Статьями 61, 63 УПК РФ предусмотрен исчерпывающий перечень
обстоятельств, при наличии которых судье может быть заявлен отвод кемлибо из участников уголовного судопроизводства.
В частности, судья не может участвовать в производстве по
уголовному делу, если является потерпевшим, гражданским истцом,
свидетелем по данному уголовному делу, либо участвовал по делу в качестве
дознавателя, следователя, прокурора, является близким родственником или
родственником любого из участников производства по делу, либо имеются
иные обстоятельства, дающие основание полагать, что судья лично, прямо
или косвенно заинтересован в исходе дела.
В соответствии с ч. 2 ст. 61 УПК РФ суд не может участвовать в
производстве по уголовному делу также в случаях, если имеются иные
обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или
косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.
Совет адвокатской палаты считает, что указанные адвокатом Б.
обстоятельства как повод для отвода, не являются основанием для
многократно повторяющегося отвода судье, поскольку разрешение судом
ходатайств является его прерогативой и не свидетельствует о предвзятости.
13
Из протоколов судебных заседаний очевидно, что адвокат Б. заявлял
отводы судье, мотивируя их по форме изложения по-разному, но по смыслу
одинаково, по одним и тем же основаниям, как нарушение права
подсудимого на защиту и как нарушение права адвоката сформулировать
позицию защиты подсудимого, а потому выражал недоверие судье.
В этой связи объяснения адвоката Б. о том, что отводы судье
заявлялись по разным основаниям, несостоятельны.
Изучив копии постановлений об отказе в удовлетворении ходатайств,
приложенных к материалам дисциплинарного производства, совет
адвокатской палаты установил, что адвокатом Б. также неоднократно
заявлялись ходатайства об исключении из числа доказательств по одним и
тем же основаниям и в отношении одних и тех же доказательств.
Действующее законодательство не содержит запрета на повторное
заявление ходатайств об исключении доказательств. Но это не означает, что
заявление повторяющихся ходатайств может быть бесконечным.
Таким
образом,
адвокатом
Б.
допущено
злоупотребление
процессуальным правом на защиту, которое выражается в целенаправленной
тактике,
явно
препятствующей
нормальному,
своевременному
рассмотрению уголовного дела. Такое поведение адвоката свидетельствует о
неуважении к суду и другим участникам судебного процесса, что умаляет
авторитет адвокатуры в целом.
Из объяснений адвоката Б. следует, что он не отказывался от принятой
на себя защиты интересов обвиняемого Н., поддерживал его позицию о
неучастии в прениях и в судебном заседании, мотивировал свой отказ тем,
что со стороны суда неоднократно нарушалось право на защиту, которое
выразилось в нерассмотрении заявленных ходатайств об исключении
документов из числа доказательств. Поэтому подготовиться к участию в
прениях, не зная позицию судьи по заявленным ходатайствам, он не имел
возможности.
Совет адвокатской палаты не принимает указанные объяснения
адвоката Б. как оправдывающие его поведение, поскольку считает, что в его
действиях действительно содержится прямой отказ от принятой на себя
защиты интересов обвиняемого Н.
Выступление в судебных прениях является одним из способов защиты
участниками судебного разбирательства своих или представляемых ими прав
и законных интересов. На стадии судебных прений обвинитель и защитник
анализируют и оценивают исследованные в суде доказательства,
представляют на рассмотрение суда свои соображения о доказанности или
недоказанности обвинения, квалификации преступления, мере наказания
подсудимому и вносят свои предложения по всем другим вопросам,
решаемым судом.
Лица, участвующие в прениях сторон, по их окончании, но до удаления
суда в совещательную комнату, вправе представить суду в письменном виде
14
предлагаемые формулировки решений по вопросам, указанным в п.п. 1 - 6 ст.
299 УПК РФ.
Как следует из протокола судебного заседания и постановления о
назначении защитника в порядке ст. 51 УПК РФ адвокат Б. отказался от
выступления в прениях после произнесения обвинительной речи
представителем государственного обвинения, лишив, таким образом, своего
подзащитного права на защиту интересов вышеперечисленными средствами.
Государственный обвинитель и защитник - субъекты судебных прений,
для которых участие в них является не правом, а обязанностью. В то же
время для подсудимого участие в судебных прениях
является
гарантированным законом правом. Поэтому отказ от участия в прениях
обвиняемого Н. никоим образом не должен был повлечь аналогичный отказ
адвоката Б. от исполнения своих прямых обязанностей.
Вне зависимости от степени доказанности обвинения, правильности
квалификации преступления защитник не вправе отказаться от защиты и при
всех условиях обязан произнести защитительную речь.
Право сторон высказать свое мнение в прениях обусловлено
закрепленным в ст. 244 УПК РФ равенством их прав, но адвокат Б. пренебрег
этим правилом, отказавшись от возможности сформулировать свою позицию
по итогам судебного следствия наиболее последовательно и полно.
Отказ государственного обвинителя от выступления в судебных
прениях по существу означал бы отказ от обвинения. Отказ защитника от
выступления в судебных прениях есть отказ от принятой на себя защиты
подсудимого и прямо запрещен в УПК РФ (ч. 7 ст. 49).
В материалах дисциплинарного производства имеется документ,
именованный его автором как «указание по осуществлению защиты».
Указанным документом обвиняемый Н. дает распоряжение адвокату Б. не
участвовать в судебных прениях, «что согласуется с моей позицией, так как я
намерен отказаться от участия в прениях», «участие в прениях будет
расценено как нарушение права на защиту».
Совет адвокатской палаты не может считать данное письменное
указание на осуществление защиты оправдывающим действия адвоката Б.,
поскольку ходом судебного заседания руководит председательствующий
судья, а не иной участник судебного процесса.
Согласно п. 1 ст. 10 КПЭА закон и нравственность в профессии
адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или
требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или
нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть
исполнены адвокатом.
Адвокат Б. обязан был разъяснить своему доверителю невозможность
отказа от выступления в прениях, поскольку такой отказ не предусмотрен ни
при каких обстоятельствах, в том числе как реагирование на неправомерные,
по его мнению, действия судьи.
15
На нарушения со стороны судьи адвокат вправе и обязан реагировать
лишь указанными в законе средствами: жалобами, замечаниями на протокол
судебного заседания, но не отказом от защиты.
Таким образом, совет адвокатской палаты считает, что адвокат Б.,
отказавшись от выступления в судебных прениях, тем самым отказался от
принятой на себя защиты интересов доверителя, т.е. не исполнил перед
доверителем обязанности защитника, а, кроме того, допускал
злоупотребление процессуальным правом путем заявления многократно
повторяющихся с аналогичными основаниями и содержанием ходатайств об
исключении документов из числа доказательств, что привело к затягиванию
судебного процесса и к нарушению прав других участников уголовного
производства.
Определяя меру дисциплинарной ответственности, совет адвокатской
палаты учитывает тяжесть умышленно совершенного адвокатом проступка,
порочащего честь и достоинство адвоката, умаляющего авторитет
адвокатуры, а также причинение вреда доверителю.
Совет адвокатской палаты признает существенным и учитывает при
вынесении решения то обстоятельство, что действия адвоката Б. повлекли
необоснованное затягивание рассмотрения уголовного дела судом.
Недобросовестное
отношение
адвоката
Б.
к
исполнению
профессиональных обязанностей, совет адвокатской палаты расценивает, как
непонимание адвокатом роли и места адвокатуры в обществе и
функциональных обязанностей адвоката в защите прав и свобод доверителя,
что является прямым нарушением присяги адвоката и законодательства об
адвокатской деятельности.
Руководствуясь п.1,2 ч. 2 ст. 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и
адвокатуре в РФ», ст. ст. 18, 24, 25 Кодекса профессиональной этики
адвоката, совет Адвокатской палаты Красноярского края признал в действиях
(бездействии) адвоката Б. наличие нарушений норм законодательства об
адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики
адвоката, неисполнение и ненадлежащее исполнение своих обязанностей
перед доверителем и прекратил ему статус адвоката.
2.4. Надлежащее исполнение адвокатом обязанностей перед
доверителем в части предоставления последнему отчета о расходовании,
об удержании денежных средств, предполагает, что какое-либо
удержание в качестве гонорара должно быть надлежащим образом
оформлено (оприходовано в кассу адвокатского образования).
Л. обратилась в Адвокатскую палату Удмуртской Республики с
жалобой, в которой указала, что 29.12.2012 г. она заключила с адвокатом О.
договор об оказании юридической помощи по взысканию страхового
возмещения. Стоимость услуг по договору составила 20 000 руб. В этот же
день она оплатила гонорар в полном объеме по квитанции. В целях
16
исполнения поручения, она оформила на О. нотариальную доверенность с
правом получения присужденного имущества. Суд удовлетворил её иск, и
взыскал с ООО «Страховая компания «С-е» 349 079,85 руб. Эти денежные
средства были перечислены на расчетный счет адвоката О., однако он
указанную сумму ей не передал.
Адвокат О. выразил свое несогласие с поступившей жалобой, указав,
что после заключения договора 29.12.2012 г. Л. вознаграждение в размере
20 000 рублей ему не оплачивала из-за отсутствия денег. Однако он выписал
квитанцию в одном экземпляре для предъявления в суд по взысканию
представительских расходов и они договорились, что второй экземпляр
квитанции он выпишет Л. после передачи денег. Впоследствии Л. стала
уклоняться от обязательства по оплате вознаграждения, что подтверждается
отсутствием у неё квитанции.
Суд взыскал с ответчика страховое возмещение в размере 222 536, 57
руб., и эта сумма была переведена по доверенности на его счет. Из указанного
страхового возмещения он «забрал свое вознаграждение» и передал Л.
210 000 рублей. При этом он объяснил Л., что « штрафные санкции, которые
он отсудил у СК, являются его доходом в соответствии с п.3.2. заключенного
между ними договора». Л. устроила скандал, «стала требовать все деньги,
полученные им по судебному решению», отказалась писать расписку о
получении денег, а впоследствии обвинила его в том, что он вообще никаких
денег ей не выдавал и обратилась в УБЭП МВД УР.
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты УР исходит из того,
что разногласия между адвокатом и его доверителем относительно размера
гонорара, факта его оплаты и иных расчетов в рамках исполняемого
поручения не являются предметом её рассмотрения, должны разрешаться
путем переговоров между ними или в суде в гражданско-правовом порядке.
Однако изучив и проанализировав представленные сторонами
дисциплинарного производства документы, Квалификационная комиссия
усматривает в действиях адвоката О. нарушения норм ФЗ «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», Кодекса
профессиональной этики адвоката.
В соответствии со ст.25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре
в Российской Федерации» существенными условиями соглашения об
оказании юридической помощи являются, в том числе предмет поручения,
условия и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую
юридическую помощь.
Договор, заключенный между Л. и О. от 29.12.2012 г., не содержит
условий о том, что адвокату предоставляется право распоряжаться
денежными средствам доверителя.
Денежные средства, полученные адвокатом О. на свой счет, являлись
денежными средствами доверителя Л., так как их взыскание производилось
во исполнение решения Октябрьского районного суда г. Ижевска от
17
03.06.2013 г. Адвокат должен был передать доверителю все денежные
средства, полученные в связи с исполнением поручения.
В ходе дисциплинарного разбирательства установлено, что адвокат О.
не информировал Л. о сумме подготовленного им иска и его правовом
обосновании, о вынесенном судом решении, о поступлении денежных
средств, не представил и отчет о получении данных денежных средств, а
также об удержании части денежных средств.
Квалификационная комиссия отмечает, что надлежащее исполнение
адвокатом обязанностей перед доверителем в части предоставления
последнему отчета о расходовании, об удержании денежных средств,
предполагает, что какое-либо удержание в качестве гонорара должно быть
надлежащим образом оформлено (оприходовано в кассу адвокатского
образования). Согласно ст.25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре
в Российской Федерации» денежные средства в счет уплаты вознаграждения
и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с исполнением поручения
об оказании юридической помощи, подлежат обязательному внесению в
кассу соответствующего адвокатского образования, либо перечислению на
его расчетный счет. При этом для надлежащего оформления приема
денежных средств в кассу адвокатского образования, необходимо и
достаточно заполнять приходно-кассовые ордера по форме КО-1 (далее –
ПКО) и выдавать Доверителям квитанции к ним, а также вести кассовую
книгу и журнал регистрации ПКО. Указанные положения отражены в
Решении совета Адвокатской палаты УР от 25 ноября 2011 года о порядке
оприходования денежных средств, полученных в счет уплаты
вознаграждения и (или) компенсации адвокату расходов, связанных с
исполнением поручения об оказании юридической помощи.
Указанные выше действия по оприходованию денежных средств
доверителя, с одной стороны, являются финансовым контролем, с другой –
доказательством исполнения обязательств по оплате вознаграждения
доверителем и его согласие (волеизъявление) на оплату оговоренного
сторонами вознаграждения.
Удержание, как способ обеспечения исполнения возможно, когда на
момент удержания у доверителя существует задолженность – обязанность
перед адвокатом по оплате вознаграждения. Размер такой оплаты должен
быть определен условиями соглашения.
В том случае, если размер вознаграждения изменен, или не определен
(связан с результатом рассмотрения дела в суде), адвокат и доверитель
должны согласовать его после окончания действия договора подписанием
актов или дополнительных соглашений. Только после этого, возможно
осуществление расчетов.
Утверждения адвоката О. о передаче денежных средств доверителю Л.
в размере 210 000 руб., о надлежащем распоряжениями её денежным
средствами, полученными на расчетный счет и надлежащего оформления
полученного вознаграждения своего подтверждения не нашли.
18
Адвокат О. не представил каких–либо оправдательных финансовых
документов, свидетельствующих о надлежащем исполнении обязанностей
перед доверителем по распоряжению его денежными средствами, в том числе
выписки со счета о движении денежных средств, которые подтвердили бы
утверждения адвоката о произведенных расчетах.
Непредставление отчета по распоряжению денежными средствами Л. и
удержание вознаграждения без надлежащего оформления О. приема
денежных средств, Квалификационная комиссия расценивает как
ненадлежащее исполнение адвокатом обязанностей перед доверителем.
Недобросовестно выполняя свои обязательства по предоставлению
отчета доверителю о ходе выполнения его поручения, расходованию
полученных от доверителя денежных средств, в том числе, по отчету о таком
расходовании, адвокат нарушает установленную ч.1 ст. 4 Кодекса
профессиональной этики адвоката обязанность сохранять честь, присущую
профессии адвоката. Адвокат не только не может быть бесчестным, он не
может своими действиями заронить сомнения в своей честности, поскольку
этим разрушается основа отношений адвоката с клиентом – доверие.
Квалификационная комиссия отмечает, что недобросовестное
исполнение профессиональных обязанностей со стороны адвоката не только
негативно влияет на репутацию адвоката, но и подрывает авторитет
адвокатуры в целом.
Решением совета АП УР адвокату О. объявлено предупреждение.
2.5. Неисполнение
адвокатом обязательств по соглашению с
доверителем свидетельствует о том, что полученный им гонорар не
может считаться отработанным в полном объеме.
Ежегодно в адрес АП УР поступали жалобы на качество работы
адвоката Л., которая каждый раз гасила конфликты, возвращая
неотработанный гонорар, после чего заявители отказывались от претензий к
ней и дисциплинарные производства прекращались в соответствии с пп.4 п.9
ст.23 Кодекса профессиональной этики адвоката.
При рассмотрении очередного дисциплинарного производства
примирение между адвокатом Л. и доверителем М. не состоялось.
М. на заседании квалификационной комиссии пояснила, что в декабре
2012 г. её, как индивидуального предпринимателя, признали банкротом с
задолженностью перед кредиторами на сумму 237 000 руб. В марте 2013 г.
она заключила соглашение с адвокатом Л. на оказание ей юридической
помощи по ведению дела в арбитражном суде и выплатила гонорар в сумме
25 000 руб. Для ведения дела в суде адвокатом оформила ему доверенность.
Однако в суде адвокат Л. участия не принимала, вводя доверителя в
заблуждение относительно исполнения поручения.
10 апреля 2013 г. М. погасила задолженность перед кредиторами. Тем
не менее, 19 апреля 2013 г. состоялись торги и квартира, принадлежащая ей
19
на праве собственности, была продана за 1 млн. 911 тысяч руб. Деньги на её
счет не поступили.
С учетом сложившейся ситуации, М. поставила перед адвокатом Л.
вопрос о возврате гонорара и расторжении соглашения.
В объяснении адвокат Л. отметила, что заключала соглашение с М.
только на участие в судебном заседании Арбитражного Суда УР в
гражданском деле по банкротству М., который был назначен на 19 июня 2013
г.
В марте 2013 г. М. пришла к ней со своим отцом за помощью с целью
обеспечить сохранность принадлежащего ей имущества, которое могло быть
реализовано конкурсным управляющим.
30 марта 2013 г. в адвокатском кабинете она организована встречу М. с
помощником конкурсного управляющего К. для обсуждения вопроса,
связанного с погашением задолженности перед кредиторами и заключения
мирового соглашения с кредиторами. Результатом переговоров явилось то,
что М. стала собирать денежные средства для погашения обязательных
платежей, а адвокат Л. начала готовить проект мирового соглашения.
В этот же период судья арбитражного суда вынес определение о
принятии к производству в рамках дела о банкротстве М. заявления от
одного из членов команды конкурсного управляющего, поэтому все
предварительные договоренности, на которых 30 марта настаивала и адвокат
Л., утратили своё значение. Об этом М. сообщила ей в начале апреля 2013 г.,
когда получила определение суда и привезла его адвокату.
При этом М. стала предъявлять адвокату претензии о пассивности и
недобросовестности, упрекая её в том, что она не принимает участия в
судебных заседаниях арбитражного суда по заявлениям члена команды
конкурсного управляющего. В результате на торги выставлена квартира М.,
стоимость которой в несколько раз превышает размер задолженности.
Квалификационная комиссия Адвокатской палаты УР нашла доводы
жалобы М. убедительными и обоснованными.
Предметом заключенного соглашения № 188 от 21 марта 2013 г. между
адвокатом адвокатского кабинета Л. и М. является оказание
квалифицированной юридической помощи по ведению гражданского дела по
банкротству индивидуального предпринимателя в Арбитражном суде УР.
На момент заключения соглашение в производстве арбитражного суда
находилось дело о банкротстве М. и она была признана банкротом.
Определением арбитражного суда на 28 марта 2013 г., т.е. после
заключения соглашения с адвокатом Л. было назначено судебное заседание, в
котором должна была рассматриваться обоснованность требования о
включении М. в реестр кредиторов.
Адвокат Л. обязана была участвовать в этом судебном заседании, как и
в иных судебных заседаниях проводимых арбитражным судом по данному
делу. Из определения арбитражного суда от 28 марта 2013 г. следует, что
представитель должника М. адвокат Л. в суд не явилась.
20
Доверенность, выданная 21 марта 2013 г. на имя Л., не содержит
полномочий на представление интересов М. в деле о банкротстве. Адвокат Л.
не разъяснила М. требований федерального предъявляемых к содержанию
доверенности в деле о банкротстве и приняла от неё указанную доверенность
без каких-либо оговорок и замечаний. После этого, не имея полномочий на
совершение каких-либо действий в интересах М. в рамках дела о
банкротстве, позиционировала себя как полноправный представитель, тем
самым вводя в заблуждение доверителя.
Из представленных адвокатом Л. документов невозможно сделать
вывод о том, что она выполняла какую-либо работу и оказывала правовую
помощь в рамках заключенного соглашения, не было представлено
адвокатское производство.
При вышеизложенных обстоятельствах Квалификационная комиссия
Адвокатской палаты УР считает, что адвокат Л. допустила нарушения ФЗ
«Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» (п.п.1 п.1 ст. 7, п.п.4 п.1 ст.
7) и требований п.1 ст.8 Кодекса профессиональной этики адвоката - честно,
разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно
исполнять свои обязанности.
Решением совета адвокатской палаты статус адвоката Л. прекращён.
2.6.
Адвокат
обязан
добросовестно
исполнять
свои
профессиональные обязанности, к которым относится своевременная
явка в судебное заседание, о времени и дате которого адвокат был
надлежащим образом извещен.
Адвокат И. при рассмотрении городским судом уголовного дела в
отношении её подзащитного Г. неправильно записала дату следующего
судебного заседания, назначенного, согласно протоколу, на 20 мая 2014 г.
По этой причине в назначенный день в суд не явилась и его заседание было
отложено на другую дату.
Уважительные причины для неявки в судебное заседание у адвоката И.
отсутствовали, что ею не оспаривается.
В соответствии с п.п.1 п.1 ст.7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и
адвокатуре в Российской Федерации» и п.1 ст.8 КПЭА, адвокат обязан
добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности, к которым
относится своевременная явка в судебное заседание, о времени и дате
которого адвокат был надлежащим образом извещен.
Объявление судом в судебном заседании в присутствии адвокатазащитника о времени и дате очередного судебного заседания и отражение
этого объявления в протоколе судебного заседания является надлежащим
извещением.
Совет расценивает объяснения адвоката И.о допущенной ею ошибке
при осуществлении записи о дате следующего судебного заседания как
достоверные, подтвержденные предоставленными ею доказательствами,
21
поэтому совет не усматривает в действиях (бездействии) адвоката умысла на
нарушение своих профессиональных обязанностей.
Вместе с тем, совет расценивает допущенное адвокатом И. нарушение
как совершенное по грубой небрежности (п.1т.18 КПЭА), так как неявка
адвоката И.в судебное заседание была вызвана исключительно ее
невнимательностью.
При определении меры дисциплинарной ответственности адвокату
И.совет Адвокатской палаты Ленинградской области учитывает тяжесть
совершенного проступка, обстоятельства, при которых он совершен, степень
и характер вины адвоката.
Совет на основании заключения квалификационной комиссии
усматривает наличие в действиях (бездействии) адвоката И., не явившейся в
судебное заседание 20 мая 2014 года без уважительных причин,- нарушение
п.1 ст.8 КПЭА о добросовестном исполнении адвокатом своих
профессиональных обязанностей.
К адвокату И.применена мера дисциплинарной ответственности в виде
замечания.
2.7. Составление кассационной жалобы без изучения материалов
уголовного дела и согласования позиции с доверителем, отсутствие
адвокатского досье признаны неквалифицированной юридической
помощью.
Поводом для возбуждения дисциплинарного производства послужила,
поступившая в Адвокатскую палату Омской области 03.07.2014 года жалоба
осужденного Г., отбывающего наказание в ИК-7 г. Омска.
Из текста жалобы следует, что адвокат Х., действуя в качестве
защитника осужденного Г. по соглашению, заключенному с С. в интересах
Г., оказал ему неквалифицированную юридическую помощь. В частности
имели место:
- подача кассационной жалобы на приговор суда без ее согласования с
осужденным, без его уведомления об этом, дважды;
- подготовка кассационной жалобы без ознакомления с материалами
(документами) уголовного дела;
- посещение подзащитного в ИК-7 спустя только три с лишним месяца
после заключения договора для выработки позиции по делу.
Заявитель просит обязать адвоката Х. вернуть деньги его родным, т.к.
никаких услуг адвокат ему не оказал, а лишь затягивал сроки подачи
кассационной жалобы и не представил доверителю материалы уголовного
дела для составления им жалобы. Заявитель указывает, что он больше не
доверяет адвокату Х., т.к. более 4 месяцев адвокат бездействовал, давал
пустые обещания ему и его родным.
22
Заявитель Г. просит привлечь к ответственности адвоката Х. за его
бездействие и обязать его вернуть деньги за не оказанные услуги по
договору.
Из письменного объяснения, представленного адвокатом Х.,
усматривается, что он заключил соглашение с С. 12 февраля 2014 г. на
составление и подачу кассационной жалобы на приговор суда, вынесенный в
отношении Г.
20 февраля 2014 г. он посетил осужденного в ИК-7, получил от него
письменное согласие на его защиту по этому соглашению.
С делом он не знакомился, так как, по его мнению, составление
кассационной жалобы не предполагает исследование доказательств, а
основывается на анализе законности судебного акта. Копия жалобы была Г.
вручена. Первый раз жалоба была возвращена из-за технической ошибки в
приложении ордера, подтверждающего полномочия адвоката, следом она же
была подана повторно. Копии документов дела по просьбе С. для
осужденного были сняты 30 июня 2014 г. и переданы ему через сотрудника
колонии. Претензий к работе адвоката Х. у С. не имеется.
Адвокатское досье Х. не представлено. К объяснению адвоката Х.
приложены копии следующих документов:
- соглашения об оказании юридической помощи от 12.02.2014 года №
114;
- квитанции к ПКО об оплате услуг;
- заявления Г. от 20.02.2014 года об ознакомлении с заключенным в его
интересах соглашением;
- акта выполненных работ от 30.06.2014 г.;
- кассационной жалобы от 09.04.2014 г.;
- письма Омского областного суда о возврате кассационной жалобы от
21.03.2014 г.;
- заявление адвоката Х. в Марьяновский районный суд Омской области
на ознакомление с делом от 20.06.2014 года.
Как следует из заключения Квалификационной комиссии Адвокатской
палаты Омской области от 07.08.2014 г., в действиях адвоката Х.
усматриваются нарушения законодательства об адвокатской деятельности и
Кодекса профессиональной этики адвоката. Квалификационная комиссия,
изучив письменные материалы дисциплинарного производства, пришла к
следующим выводам.
В соответствии со ст. 7 Федерального закона «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат обязан:
1) честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные
интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством Российской
Федерации средствами;
4) соблюдать кодекс профессиональной этики адвоката и исполнять
решения органов адвокатской палаты субъекта Российской Федерации,
23
Федеральной палаты адвокатов Российской Федерации, принятые в пределах
их компетенции.
В соответствии с п. 1 ст. 1 Федерального закона «Об адвокатской
деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» доверителем является
физическое и юридическое лицо, которому адвокатом оказывается
юридическая помощь.
В соответствии с п.1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката
при осуществлении профессиональной деятельности адвокат обязан честно,
разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно
исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы
доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами,
руководствуясь Конституцией Российской Федерации, законом и настоящим
Кодексом.
Согласно п. 4 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката адвокат
обязан вести адвокатское досье.
В соответствии с п. 1 ст.9 Кодекса профессиональной этики адвоката
адвокат не вправе:
1) действовать вопреки законным интересам доверителя, оказывать ему
юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды,
безнравственными интересами или находясь под воздействием давления
извне;
2) занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и
действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокатзащитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного.
Из анализа указанных норм следует, что согласование позиции адвоката
и его подзащитного является обязательным и должно иметься в адвокатском
досье.
Доказательства передачи копии кассационной жалобы осужденному
адвокатом Х. А.И. также не предоставлены в дело.
В соответствии с п. 7 ст. 401.16 УПК РФ «Пределы прав суда
кассационной инстанции» в случае отмены судебного решения суд
кассационной инстанции не вправе: 1) устанавливать или считать
доказанными факты, которые не были установлены в приговоре или были
отвергнуты им; 2) предрешать вопросы о доказанности или недоказанности
обвинения, достоверности или недостоверности того или иного
доказательства и преимуществах одних доказательств перед другими.
Данные требования УПК РФ не исключают возможности указания в
кассационной жалобе на доказательства по делу. То же следует из нормы ст.
401.4 УПК РФ, где определено, что кассационные жалоба, представление
должны содержать: … указание на допущенные судами существенные
нарушения норм уголовного или уголовно-процессуального закона,
повлиявшие на исход дела, с приведением доводов, свидетельствующих о
таких нарушениях. Процессуальными нарушениями могут быть, в том числе
нарушения в распределении обязанности доказывания, оценке доказательств,
24
определении предмета доказывания и т.п. Следовательно, составление
кассационной жалобы без изучения материалов уголовного дела не могло
дать
адвокату
возможности
в
полной
мере
осуществлять
квалифицированную помощь осужденному.
Таким образом, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях
адвоката Х. нарушения указанных выше норм законодательства об
адвокатской деятельности и адвокатуре, Кодекса профессиональной этики
адвоката, выразившихся в отсутствии адвокатского досье надлежащего
содержания,
отсутствии
установленной
(согласованной)
позиции
осужденного и адвоката, неквалифицированной юридической помощи при
подготовке кассационной жалобы на приговор.
Совет Адвокатской палаты Омской области признал заключение
Квалификационной комиссии обоснованным.
За допущенные нарушения адвокату Х. объявлено предупреждение.
2.8. Представление интересов лица не по соглашению, а по
назначения
суда
возлагает
на
адвоката
дополнительную
ответственность по отстаиванию прав и интересов доверителя. Правила
ст. 50 ГПК РФ направлены на максимальную защиту интересов
отсутствующего участника процесса.
С жалобой в адвокатскую палату Нижегородской области обратилась
гражданка, решением суда признанная утратившей право пользования
жилым помещением. Судебный процесс проходил в отсутствие ответчика,
его интересы представлял адвокат по назначению (ст. 50 ГПК РФ).
Квалификационная комиссия установила в действиях (бездействии)
адвоката нарушение закона об адвокатуре, обязывающего адвоката честно,
разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя
всеми не запрещенными законодательством Российской Федерации
средствами, и Кодекса профессиональной этики адвоката, запрещающего
адвокату действовать вопреки законным интересам доверителя. Совет палаты
пришел к выводу, что в данном случае адвокат исполнял в суде публичную
функцию по защите правовых интересов ответчицы, которая не принимала
непосредственного участия в рассмотрении дела. В случае отсутствия
сведений о позиции доверителя относительно исковых требований, адвокат
должен исходить из максимального соблюдения его интересов. Адвокат
должен был возражать против исковых требований в целях сохранения за
доверителем права пользования жилым помещением по договору
социального найма и регистрации по указанному адресу.
Представление интересов лица не по соглашению, а по назначения суда
возлагает на адвоката дополнительную ответственность по отстаиванию прав
и интересов доверителя.
Правила ст. 50 ГПК РФ направлены на максимальную защиту
интересов отсутствующего участника процесса. В частности, адвокат,
25
назначенный в порядке ст.50 ГПК РФ, не имеет права признать иск,
поскольку в противном случае, это противоречило бы праву стороны
ответчика на апелляционное и кассационное обжалование решения, а суд не
вправе при вынесении решения принять признание иска или признание
обстоятельств, на которых истец основывает свои требования, совершенные
адвокатом, назначенным судом в качестве представителя ответчика на
основании статьи 50 ГПК РФ.
Об этом говорится в п.10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ
от 19.12.2003 N 23 «О судебном решении».
Совет палаты считает, что соглашаясь с наличием правовых оснований
для удовлетворения иска и не возражая против этого, адвокат фактически
согласилась с заявленными истцом требованиями. Кроме того, объективная
оценка представленных истцом доказательств относится к полномочиям
суда, в связи с чем, свою оценку доказательствам адвокат, исполняющий
профессиональные обязанности представителя в порядке ст. 50 ГПК РФ,
может дать только с точки зрения их критики в пользу интересов доверителя.
Кроме того из адвокатского производства по делу явствует, адвокат никаких
активных действий по отстаиванию интересов доверителя не предпринимал.
Совет ограничился указанием адвокату на допущенное нарушение.
3.Разъяснения советов адвокатских палат субъектов РФ.
3.1. Разъяснения Совета Адвокатской палаты г. Москвы по
вопросам профессиональной этики адвоката от 29.09.2014 г.
3.1.1. О соглашении на оказание юридической помощи
В связи с поступающими от адвокатов запросами совет разъясняет:
1. В соответствии со ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и
адвокатуре в Российской Федерации» соглашение заключается между
доверителем и адвокатом (адвокатами) в двух экземплярах. Получение, равно
как и отказ в получении доверителем экземпляра соглашения должны быть
подтверждены его подписью на экземпляре, остающемся у адвоката.
2. Доверитель вправе расторгнуть соглашение с адвокатом в любой
момент оказания юридической помощи (с особенностями применения ч. 2 ст.
430 ГК РФ). При расторжении доверителем соглашения подлежат оплате
фактически оказанная адвокатом юридическая помощь и понесенные им
расходы.
Недопустимо включать в соглашение условия об обязанности в случае
его расторжения доверителем, выплаты адвокату каких-либо сумм в виде
неустойки, пени и т.п., либо удержания неотработанной части внесённого
гонорара. Неправомерно также включать в соглашение обязательства
доверителя не разглашать условия соглашения под угрозой невозврата
26
гонорара, так как субъектом профессиональной тайны является только
адвокат, но не доверитель.
3.1.2. Об объеме оказания адвокатом-защитником юридической
помощи в стадии предварительного расследования
В адвокатской практике возникли расхождения по вопросу объема
юридической помощи, которую адвокат обязан оказывать в качестве
защитника в стадии предварительного расследования.
Совет напоминает, что в Разъяснении Совета Адвокатской палаты г.
Москвы от 04 июня 2013 года «О соглашении на уголовную защиту»
обращалось внимание на недопустимость заключения соглашения в объеме,
не предполагающем защиту подозреваемого, обвиняемого на всем
протяжении досудебного производства, т.к. подобные соглашения
противоречат самой сути права каждого подвергнутого уголовному
преследованию лица на получение квалифицированной юридической
помощи. Исключение, как разъяснял Совет, допустимо лишь в отношении
обособленных и факультативных судебных процедур, предусмотренных
ст.ст. 108, 109, 125, 165 УПК РФ. Заключение соглашения в этих случаях
возможно без принятия адвокатом на себя защиты данного лица в стадии
предварительного расследования в целом.
В ситуации, когда заключается соглашение на защиту лица от
уголовного преследования на всю стадию предварительного расследования,
адвокат принимает на себя обязанность оказывать подзащитному
юридическую помощь при противостоянии всем действиям стороны
обвинения. В частности, деятельность адвоката-защитника включает в себя
обжалование всех действий и решений суда и должностных лиц,
осуществляющих уголовное судопроизводство, а также участие в заседаниях
судов первой и апелляционной инстанций, исходя из того, что дело считается
окончательно разрешенным (res judicata) после его рассмотрения в
апелляционном порядке.
Неправомерно также требовать от доверителя заключения и оплаты
отдельного соглашения на участие адвоката в апелляционной инстанции при
рассмотрении его жалоб на избрание и продление меры пресечения в виде
содержания под стражей.
3.2. Разъяснения совета Палаты адвокатов Самарской области
от 29.01.2015г.
При
рассмотрении
квалификационной
комиссией
ПАСО
дисциплинарных производств участились случаи представления адвокатами
в качестве обоснования участия в уголовном деле в качестве защитника
27
соглашений, заключенных гражданами (организациями) в пользу третьего
лица - непосредственного получателя юридической помощи.
При этом нередко в ходе дисциплинарного производства обвиняемые
(подозреваемые, подсудимые), в чью пользу заключено соглашение,
поясняли, что соглашения об оказании юридической помощи они никогда не
видели и не знакомы с лицом, заключившим соглашение. Подзащитные, в
чью пользу заключено соглашение, иногда указывали, что в данном деле с
лицом, заключившим соглашение “в его интересах”, имеется
противоположный процессуальный интерес. Были случаи, когда получатели
юридической помощи по таким соглашениям никогда не видели своего
защитника; адвокат в рамках соглашения получал доступ к материалам дела
и передавал информацию или копии материалов дела лицу, заключившему с
ним соглашение. Фактически в этих случаях юридическая помощь лицу, в
пользу которого заключено соглашение, не оказывалась.
В ходе дисциплинарных разбирательств выявлены случаи оформления
подобного рода соглашений задним числом с целью скрыть факт участия
адвоката в деле без заключения соглашения об оказании юридической
помощи и допущенное нарушение законодательства об адвокатской
деятельности и адвокатуре.
В связи с этим Совет ПАСО разъясняет, что в соответствии с п.2 ст.25
Федерального закона от 31.05.2002г. №63-ФЗ «Об адвокатской деятельности
и адвокатуре в Российской Федерации» соглашение об оказании
юридической помощи представляет собой гражданско-правовой договор,
заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом
(адвокатами) на оказание юридической помощи самому доверителю или
назначенному им лицу.
Согласно ч.1 ст.50 Уголовно-процессуального кодекса РФ защитник
приглашается подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а
также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого,
обвиняемого.
Поскольку законодательством об адвокатуре и адвокатской
деятельности предусмотрена обязательная письменная форма соглашения об
оказании юридической помощи, то указанные выше требования уголовнопроцессуального
законодательства
о
необходимости
поручения
подзащитного на заключение в его пользу соглашения или последующее
согласие подзащитного с заключенным в его пользу соглашением также
должно быть сделано в письменной форме.
Таким образом, адвокат может заключить соглашение на защиту в
пользу третьего лица:
а) при получении соответствующего письменного поручения от этого
лица - получателя юридической помощи, в котором указываются все
существенные условия соглашения, с которыми согласен адвокат, или
б) при заключении соглашения в пользу третьего лица без
предварительного письменного поручения на это.
28
В этом случае, адвокат, действуя добросовестно и разумно, должен
принять все возможные меры для получения в кратчайшие сроки от
подзащитного письменного согласия с заключенным в его пользу
соглашением об оказании юридической помощи путем составления
отдельного документа или путем письменной отметки подзащитного на
экземпляре соглашения, находящегося у адвоката, о согласии с соглашением
и его условиями.
В целях исключения возможного конфликта интересов при заключении
соглашения об оказании юридической помощи в пользу третьего лица, а
также в целях достижения определенности для всех сторон соглашения о его
предмете, объеме поручения, прав и обязанностей сторон и прочих условиях
соглашения, совет ПАСО рекомендует адвокатам придерживаться
указанного выше подхода при заключении соглашений в пользу третьего
лица не только при осуществлении защиты по уголовным делам, но и при
оказании юридической помощи в иных видах судопроизводства и по иным
отраслям материального права.
Обзор подготовлен с использованием материалов дисциплинарной
практики, предоставленных адвокатскими палатами г.Москвы, Удмуртской
Республики, Красноярского и Ставропольского краев, Ленинградской,
Нижегородской, Омской и Самарской областей.
Департамент по адвокатуре
Федеральной палаты адвокатов