doc - Набережночелнинское Русское общество

Ермаков В.В., канд. ист. наук
г. Набережные Челны, филиал К(П)ФУ
Хозяйственное освоение региона Нижнего Прикамья и формирование
многонационального состава населения
Территория Нижнего Прикамья заселялась и осваивалась с
незапамятных времен самыми разными народами – финноуграми, булгарами,
башкирами, русскими и др. Людей привлекало выгодное географическое и
геополитическое положение региона, включая наличие плодородных земель
и сенокосных угодий, водных и сухопутных путей сообщения, умеренного
климата, а также военно-политические планы и расчеты властей.
Колонизация носила интернациональный характер, то есть в той или
иной степени охватывала все местные народы. Она также могла быть либо
добровольной, либо вынужденной, поскольку значительную часть новых
поселенцев составляли беглые помещичьи крестьяне, а также служилые
люди.
Русская колонизация развивалась преимущественно по берегам рек.
В. Лохтин отмечал, что «в силу естественных своих свойств, реки и вообще
своим влиянием глубоко внедряются в организм государства, они проникают
в историю народа, в его жизнь и быт, в его хозяйство, промышленность и
торговлю, но все же нигде нет такой грандиозной, яркой картины участия рек
в росте народа, как это мы видим в нашем отечестве... Вообще Европейская
Россия представляет собою разительный пример разселения народа вдоль по
рекам...»1.
Кама в этом отношении не была исключением. В течение довольно
продолжительного времени она объединила Прикамье в единое
экономическое пространство, создала мощные стимулы экономического
развития. Более того, особенности камских берегов сказались и на характере
расселения людей. Так, левобережные села и деревни располагались, как
правило, вдали от Камы, за пределами низкой и затопляемой поймы.
Исключением в этом отношении служили селения на высоких ярах (мысах).
Селения правого берега располагались, как правило, прямо над Камой, на
вершине коренного берега или на скатах.
Начиная с середины XVI в. все более заметным явлением
хозяйственной жизни на берегах Камы становится деятельность русского
населения. Эта деятельность была сопряжена с большими опасностями,
поскольку в XVI – XVII вв. это были пограничные территории. Если с
оседлым нерусским населением (татарами, удмуртами, марийцами)
отношения складывались в целом добрососедские, то со стороны
левобережья, где начиналась лесостепь, постоянно угрожали набеги кочевых
народов. Профессор Г.И. Перетяткович отмечал по этому поводу:
«Особенность Казанского уезда заключалась в том, что он довольно
значительною своею частью примыкал к реке Каме, за которою тянулись
безграничные пространства, свободные в тогдашнее время от оседлого
населения; здесь начиналось царство кочевых народов, признававших,
правда, авторитет русской власти, но в то же время не стеснявших себя в
нападении и грабеже русского окраинного населения»2. Большую опасность
представляли также местные разбойники и грабители.
В этих условиях власти стремились закрепиться на вновь завоеванных
землях, ускорить их хозяйственное освоение. Для этого необходимо было
обеспечить безопасность своих подданных. С этой целью на камских берегах
был построен целый ряд городов-крепостей, острожков, заселенных
православными (не обязательно русскими) служилыми людьми.
Соответственно и колонизация в первый период носила в ряде случаев
недобровольный характер и осуществлялась служилыми людьми. Кроме
того, такой характер переселения нередко сопровождался насилием по
отношению к местному населению.
Так, недалеко от устья Камы, на возвышенном правом берегу в 1557 г.
был основан «город» Лаишев, в частности, для охраны старинного перевоза
через Каму, через который нередко переправлялись отряды кочевников. В
крепости были поселены 25 стрельцов, собранными из разных мест
Волжского бассейна. Помимо службы они занимались также ремеслом и
торговлей. Кроме стрельцов за пределами крепости проживало 150
«посадских жильцов», преимущественно из числа крещенных нерусских
людей. Им были выделены пахотные земли и сенные покосы. Наряду с
хлебопашеством население Лаишева с самого начала активно занималось
рыбным промыслом. Несмотря на незначительные размеры «города» и
малую численность его населения, он, по мнению ряда историков, сыграл
очень важную роль в начальный период русский колонизации Нижнего
Прикамья3.
В 1650-е годы, с построением Закамской оборонительной черты,
Лаишев окончательно утратил характер военного поселения. Служилые люди
были переведены в другие крепости и остроги, а деревянные крепостные
сооружения постепенно разрушились. В 1781 г. Лаишев стал уездным
городом Казанского наместничества. Он получил всероссийскую известность
благодаря т. н. Караванной ярмарке, на которой осуществлялась крупная
оптовая торговля металлом, произведенным уральскими горными заводами.
В Лаишевском уезде возникло немало крупных поселений, прежде
всего по берегам Камы. Около Анатошского острога, например, возникла
большая слобода дворцовых крестьян, получившая название Рыбной
слободы. Местные жители обязаны были поставлять рыбу в Москву, для чего
в слободе было устроено «государево садовое озеро»4. В это время здесь уже
имелось 69 крестьянских дворов. В слободе находилось семь лавок,
владельцы которых торговали «безоброчно». В XVII в. для защиты жителей
Рыбной слободы был построен острог с четырьмя пушками.
Во второй половине XVI в. на камских берегах строились крепости и
острожки в Бетьках, Шешминске, Ахтачинске, Мензелинске. В частности,
опорным пунктом в освоении земель Восточного Закамья являлся
г. Мензелинск. Первоначально он представлял из себя крепость, которая
была построена в 1584-1586 гг. в связи с вхождением Башкирии в состав
Российского государства. Строилась она для защиты прикамских поселений
от набегов кочевников, а также «для собирания с башкирцов ясака»5.
Первоначально население Мензелинска состояло из 100 конных
стрельцов, присланных сюда из разных мест России. В 1655 г. в крепость
были направлены на службу 124 смоленских шляхтича. Вместо жалования
служилые люди были наделены землей и угодьями. Полоцкая шляхта, кроме
земли, получила в собственность еще и крестьян. Для этого велено было из
разных дворцовых сел выбрать с двадцати дворов по человеку и поселить на
землях, отведенных полоцкой шляхте. В результате этого значительную
часть Мензелинского дворянства составили служилые люди с весьма
непривычными здесь фамилиями – Тиханы, Борозны, Филипповичи,
Пьянковичи и др. Мелкое служилое землевладение получило в закамских
землях значительное развитие, а это, в свою очередь, привлекло
дополнительно большое количество населения6.
Мензелинск в течение длительного времени являлся форпостом и
опорным пунктом русской колонизации и в этом качестве неоднократно (в
1645, 1663, 1676 гг.) подвергался нападениям со стороны кочевников, а также
восстававшего местного нерусского населения. В царской грамоте 1683 г.,
где отмечался героизм и самоотверженность гарнизона крепости, польским
шляхтичам было предоставлено право продавать и закладывать отведенные
им земли, отдавать в приданое за дочерьми7.
В 1800 г. в г. Мензелинске уже не оставалось никаких следов от
крепостных укреплений. Однако состав населения города свидетельствовал о
его прежнем предназначении. Из 2 789 душ обоего пола большинство –
1 888 чел. (67,7%) – составляли потомки смоленского шляхетства, а также
белопахатные солдатские дети8. Этими причинами, в частности, историк
Р.Г. Буканова объясняла некоторую замкнутость и отчужденность г.
Мензелинска по отношению к прилегающей сельской округе9. Как и в
Лаишеве, в Мензелинске не получила большого развития фабричнозаводская промышленность.
Колонизационное движение русского народа на восток и на юг
московские власти подкрепляли не только устройством отдельных
крепостей, но и целых оборонительных «черт» – Белгородской, Симбирской,
Закамской. Они способствовали упрочению власти Российского государства
на окраинных территориях и в значительной степени контролировали
процесс заселения и хозяйственного освоения новых земель. Восточную
часть этих укреплений составляла Закамская оборонительная черта,
построенная в течение 1652-1656 гг. Она протянулась более чем на 450 км –
от Белого Яра у Волги до Мензелинска и р. Ик на востоке. С целью заселения
новых «городов» и острогов Закамской черты сюда были переведены
служилые люди, в частности, из внутренних областей государства (из
Казани, Рязани, Касимова и др.), а также из ближайших крепостей –
Лаишева, Старошешминска, Тетюш, Чалнинского городка. Всего, по
подсчетам Р.Г. Букановой, к 1655 г. в крепости Закамской черты были
переведены и записаны на службу 1 271 чел.10
Закамская черта сыграла большую роль во внутренней жизни края и
России в целом. По мнению Н.А. Рожкова, «на землях, защищенных
закамской чертой, идет колонизация под руководством и местных
монастырей, и патриарха, и самого правительства…и, наконец, сюда же
притекают вольные переселенцы – крестьяне»11. Усилилось хозяйственное
освоение закамских земель, заметно возросла численность населения,
изменился его национальный и социальный состав, произошло общее
оживление социально-экономического развития Прикамья.
С продвижением границ России на восток и юго-восток Закамская
черта все больше теряла свое оборонительное значение. Чтобы не допустить
уменьшения населения, 8 марта 1744 г. был издан Сенатский указ «О
поселении по Закамской линии в крепостях отставных унтер-офицеров и
рядовых, не имеющих пропитания»12. В нем статским советникам Оболдуеву
и Ушакову было велено «присылаемых впредь для поселения отставных
унтер-офицеров и рядовых драгунов и солдат селить, вместо Казанской
губернии, пригородков: Старошешминска, Ерыклинска и Билярска, в
построенных по Закамской линии крепостях; которым и имеющееся в них
казенное строение для житья отдавать без заплаты…»13.
Огромную роль в хозяйственном освоении Прикамья имела
крестьянская, земледельческая колонизация. Причинами миграции
крестьянского населения являлось бегство от помещиков, аграрное
перенаселение центральных районов страны, быстрое истощение почв в
условия экстенсивного типа ведения хозяйства, стремление к освоению
новых плодородных земель. Так, территория современного г. Чистополя
заселялась, видимо, с конца XVI в. Жители деревень, расположенных на
правом берегу Камы, стали переплывать реку, заготавливать на левобережье
сено, распахивать землю. В первой половине XVII в. здесь стали селиться на
постоянной основе крестьяне помещика С.Т. Аристова, прежде всего из
с. Урахча и д. Мельничный Починок. В середине XVII в. земля была
официально оформлена на С.Т. Аристова14.
Первыми постоянными поселенцами, судя по всему, были беглые
крепостные люди, скрывавшиеся от своих господ. Около середины XVIII в.
они с помощью воинских команд были возвращены прежним владельцам, и
запустевшее на некоторое время поселение получило название «Чистое
Поле». Однако, благодаря чрезвычайно удобному географическому
положению, место это пустовало недолго, и вскоре стало вновь быстро
заселяться. Жители села первоначально были приписаны к АвзяноПетровскому заводу Демидовых.
В сентябре 1781 г. с. Чистое Поле (Архангельское) было преобразовано
в уездный город Казанского наместничества. Его население постепенно
увеличивалось. В 1815 г. число жителей г. Чистополя составляло 6 тыс.
чел.15, в 1861 г. – 10 880 чел.16, а по данным Всеобщей переписи 1897 г. –
20 104 чел. В пореформенные десятилетия продолжались активные
миграционные процессы. Об этом свидетельствует тот факт, что более
половины городских жителей (10 764 чел.) родились в уездах Казанской и
других губерний17. Таким образом, г. Чистополь в конце XIX в. являлся
самым большим уездным городом Казанской губернии (уступая только г.
Казани – около 130 тыс. чел.), а Чистопольский уезд – самым населенным
уездом губернии (305 711 чел.).
Основание русского поселения (с. Тресвятского) на месте нынешнего
г. Елабуги, по мнению В.Ф. Кудрявцева, послужило в деле колонизации
Прикамского края «четвертой центральною степенью или стадиею: сначала
Лаишев, затем Чистополь, Мамадыш и наконец Елабуга». Что касается
времени основания, то, согласно мнения этого автора, с. Тресвятское было
основано не ранее восемнадцати лет после покорения Казани, то есть
примерно в 1570 г. По его расчетам, «лишь к этому времени русская
колонизация, медленно продвигавшаяся вверх по Каме, могла достигнуть
этих мест»18.
По переписной книге, составленной в 1617 г. Богданом Нехаевым, в
Елабуге в это время насчитывалось 128 дворов. По прозвищам владельцев 42
дворов можно судить о местах прежнего проживания, откуда люди пришли
на берега Камы. Так, 11 жильцов (в 10 дворах) именовались – Вятчане, 12 –
Верхокамцы, 4 – Вылегжанины, 3 – Свияженины, 3 – Цысолетины (с
Сысолы) и т.д.19 Это косвенным образом свидетельствует о том, что Елабуга
заселялась выходцами с самых разных мест и направлений.
Жителями Елабуги были дворцовые крестьяне. Однако лишь немногие
из них занимались земледелием. Елабуга носила характер торговоремесленной слободы. Помимо развития торговли Елабуга была известна с
XVIII в. в качестве одного из крупнейших центров рыбного промысла на
Каме. Часть выловленной рыбы (стерлядь, сазаны) елабужане были обязаны
отправлять в столицу «на царский обиход»20. За выполнение этих
обязанностей елабужские дворцовые крестьяне были наделены большим
количеством плодородной земли.
Елабуга выступила в качестве одного из опорных пунктов русской
крестьянской колонизации в восточном направлении. По распоряжению
казанских властей в 1626 г. было «велено новым крестьянам елабужанам
Федьке Никантьеву сыну Попову с товарищи жити во крестьянах в
Уфимском уезде на пашне на льготе на Чалне, на Мелекесе речке подле
Камы реки на Уфимской стороне...21. Поселение, основанное этими
крестьянами, первоначально носило название Чалнинский починок
(территория будущего г. Набережные Челны).
Власти на первых порах содействовали хозяйственному освоению
левобережья Камы. Так, в течение первых пяти лет крестьяне жили на
«льготе», то есть были освобождены от всех налогов и повинностей. По
истечении этого срока они были переведены на положение дворцовых
оброчных крестьян и стали платить оброк в г. Уфу деньгами, а также
поставками определенного количества ржи и овса22.
В 1651 г. на место поселения бывших елабужских крестьян для
составления переписной книги был направлен служилый человек Семен
Карев. По собранным им сведениям, хозяйственное освоение закамских
земель шло весьма интенсивно. На месте Чалнинского починка и вокруг него
к 1651 г. сформировался целый «куст» поселений, включавший в себя 14 сел,
слобод, деревень и починков, в которых проживало 853 чел. муж. пола.
Кроме земледелия крестьяне строили мельницы, брали на откуп кабацкие и
таможенные промыслы, занимались рыболовством, перевозом через Каму,
нанимались в качестве бурлаков и судорабочих.
Количество дворцовых сел, деревень и численность населения в них в
течение XVII в. быстро увеличивалось. Освоив прилегающие к Каме
пространства, переселенцы углублялись внутрь Закамья, продвигаясь
главным образом вдоль рек Зай, Шешма, Ик, Белая. Возникли дворцовые
округа с центрами в Осе, Сарапуле, Каракулине.
Еще более многочисленная часть населения Восточного Закамья
проживала в государственных селениях. Здесь стоит отметить миграцию
татарского населения, которая значительно усиливалась в периоды
ужесточения политики христианизации или после подавления очередного
национального восстания. Так, только за четыре года (1710-1714 гг.) из
Казанской губернии в Закамье выбыло более 35 тыс. ясачных крестьянских
дворов23. Государство в целом поощряло такое заселение, поскольку было
заинтересовано в увеличении зависимого податного населения на незанятых
землях. На новых местах переселенцы временно освобождались от
некоторых повинностей, обеспечивались достаточным количеством земли и
угодий. В XVIII в. оброчные и ясачные крестьяне были переведены в разряд
государственных крестьян – самый многочисленный в крае.
Рост численности населения на закамских землях происходил в двумя
основными способами: путем переселения извне и путем внутреннего
воспроизводства. В первой половине XVIII в. темпы прироста населения на
территории будущей Оренбургской губернии вдвое превышали
общероссийские показатели. Особенно усилились эти процессы с 30-х годов
XVIII в., когда после подавления очередного национального восстания
властями была разрешена продажа и долгосрочная аренда башкирских
вотчинных земель. Если в 1730-е годы на территории будущей Оренбургской
губернии проживало 240 тыс. человек, то в 1747 г. – уже 323 тыс. чел.24
Прирост населения в этот период происходил главным образом за счет
переселения. При этом преобладающей являлась самовольная и стихийная
миграция людей. Основным поставщиком новых жителей закамских земель
являлась Казанская губерния (56,1% всех переселенцев), особенно из
Казанского, Свияжского, Саранского и Цивильского уездов. По
национальности среди переселенцев преобладали татары и русские.
В период между IV ревизией (1782 г.) и X ревизией (1858 г.)
переселенцы по-прежнему занимали важное место в формировании
народонаселения Восточного Закамья. В этот период в Оренбургскую
губернию мигрировало 469,5 тыс. чел. Темпы прироста населения здесь
значительно превышали средние показатели по стране. Если в целом по
России учтенное ревизиями население в период 1795-1858 гг. увеличилось на
41,4%, то в Оренбургской губернии – на 346,4% (с 778 тыс. чел. до 2 695 тыс.
чел.)25. Прибывали переселенцы из Среднего Поволжья, Центрального
Черноземного района, а также из губерний Центра страны (Тамбовской,
Рязанской, Курской, Тульской, Орловской и др.). Однако преобладающей
частью новых жителей по-прежнему оставались выходцы из Казанской
губернии. Основной категорией переселенцев были государственные
крестьяне.
Помещики также сыграли определенную роль в увеличении
численности населения. На территории Мензелинского уезда дворяне
приобретали земли и угодья, селили на них крепостных крестьян. Так, жена
князя П.И. Волконского – Мария Андреевна – купила у башкир-вотчинников
7 740 дес. земли. В 1803-1808 гг. она перевела на эту землю 222 души муж.
пола своих крепостных крестьян из Новгородской, Саратовской и
Владимирской губерний. Так возникло в Мензелинском уезде с. Марьина
пустошь (Князево). Следующий владелец поместья – Г.В. Татищев – перевел
в Князево из Тульской губернии 50 душ муж. пола. Помещица
А.М. Останкова в самом конце XVIII в. перевела 42 души муж. пола
крепостных крестьян из с. Архангельского (Левашево) Казанской губернии в
дер. Мироновку (на территории современного г. Набережные Челны) и т.д.26
Необходимо отметить, что к середине XIX в. в демографической
ситуации в Закамье произошли важные изменения. Процессы внешней
миграции в закамские земли в основном уже закончились и преобладающим
способом роста населения становится его естественное воспроизводство.
Темпы воспроизводства были одними из самых высоких в России и уступали
только Новороссии.
В частности, население Мензелинского уезда Уфимской губернии
увеличивалось быстрыми темпами. В 1864 г. на территории уезда проживало
255 662 жителя, а в 1897 г. – уже 379 981 (рост в полтора раза)27. Основным
источником был естественный прирост населения. Многодетные семьи в XIX
в. были скорее правилом, чем исключением. По сведениям 1868 г., в г.
Мензелинске в каждом доме в среднем проживало более 4 чел., а в уезде –
более 6 чел.28 Во второй половине XIX в. Мензелинский уезд оказался самым
густонаселенным уездом Уфимской губернии.
Заметную роль в хозяйственном освоении территории Прикамья
православным населением имела монастырская колонизация. Монастыри
начали проникать сюда в конце XVI – начале XVII вв. Получая по царским
грамотам недвижимость (пахотную землю, сенные покосы, рыбные ловли),
они вели обширную хозяйственную деятельность. Крестьяне охотно
селились у монастырей, потому что повинности там были заметно легче, чем
у помещиков.
В XVII в. в Прикамье проникают крупные монастыри, имевшие
общероссийское значение. Так, в конце XVII в. Костромской Богоявленский
монастырь основал большое и богатое село Икское Устье. Тогда же дер.
Сокольи Горы находилась во владении Московского Богородицкого
Донского монастыря. На рубеже XIX – XX вв. с. Сокольи Горы насчитывало
1 550 жителей, многие из которых занимались речными промыслами.
Местные монастыри также проявляли большую хозяйственную
активность. Казанская Раифская пустынь, например, владела с. Свиные горы
Елабужского уезда. Заметный след в хозяйственном освоении Прикамья
оставила также Казанская Седмиозерная Богородичная пустынь. На правом
берегу Камы (в районе современного г. Менделеевска) ей принадлежали
земли и крестьяне дер. Тихие Горы, Бондюга, Макарова. По мнению
историка Е.В. Липакова, они были заселены выходцами из Вятской земли29.
Седмиозерной пустыни принадлежали также земельные участки и на левом
берегу Камы – 1 183 четвертей в каждом из трех полей, а также участки леса.
Среди возникших здесь монастырских поселений – деревни Корелина,
Маркова, починки Шестоперов, Савин. Все эти поселения в XVII в. были
небольшими, в них насчитывалось в общей сложности двадцать
крестьянских дворов и столько же душ мужского пола30. На основе их в
дальнейшем получило развитие большое с. Боровецкое. Монастырские
крестьяне проживали также в с. Макарьевском (Ильбухтино), ставшим
позднее волостным центром Мензелинского уезда.
Елабужскому мужскому монастырю Живоначальной Троицы
Каменного городища в 1637 г. царской грамотой были пожалованы
обширные земли «из пустовых пространств», располагавшихся по берегам
рек Бетька и Зай31. Возникшие здесь крупные поселения – с. Бетьки, дер.
Соболеково и Прости – были населены монастырскими, а затем
государственными крестьянами.
Численность население уездов Нижнего Прикамья и его национальный
состав представлен в таблице 1.
Таблица 1
Национальный состав населения уездов Нижнего Прикамья по состоянию
на 1913-1914 год32
Уезды
Численв том числе
ность
русские
в%
татары
в%
других
в%
населения
нац-тей
Мензелинский
458 239
135 150
29,5
156 244
34,1
166 845
36,4
Лаишевский
239 808
132 826
55,4
106 958
44,6
24
0,01
Мамадышский
252 020
60 412
24,0
177 745
70,5
13 863
5,5
Чистопольский 411 710
198 666
48,3
130 184
31,6
82 860
20,1
Из содержания таблицы 1 следует, что в результате военной,
крестьянской и монастырской колонизации в Прикамье сложилась
многонациональная структура населения. Это создало предпосылки для
активного взаимодействия разных народов в хозяйственной и
социокультурной сферах жизни общества.
Лохтин В. Значение водных путей и их нужды. Изд. Д.В.Сироткина. СПб., 1907. С. 1, 3.
Перетяткович Г.И. Поволжье в XVII и начале XVIII века: Очерки из истории колонизации края. Одесса,
1882. С. 82.
1
2
См.: Борисов В. Город Лаишев в XVI – XVII вв. Казань, 1898. С. 2–4; Чечулин Н.Д. Города Московского
государства в XVI веке. СПб, 1889. С. 208–213.
4
Спасский Н.А. Очерки по родиноведению. Казанская губерния. Казань, 1913. С. 140.
5
Описание дач Мензелинского уезда. 1800 г. // ЦГИА РБ. Ф. И-138. Оп. 1. Д. 1400. Л. 1 об.
6
См.: Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М., 1909. С. 227.
7
Иванов Н.С. Сведения о городе Мензелинске и его округе // ЖМВД. Январь. Ч. 29. 1850. С. 25.
8
Описание дач Мензелинского уезда. 1800 г. // ЦГИА РБ. Ф. И-138. Оп.1. Д. 1400. Л. 3 об.
9
Буканова Р.Г. Города- крепости юго-востока России в XVIII веке: История становления городов на
территории Башкирии. Уфа, 1997. С. 67.
10
Буканова Р.Г. Закамская черта XVII века: автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 1981. С. 18.
11
Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (Основы социальной динамики).
Т. 5. Л.; М., 1928. С. 6.
12
ПСЗ-1. СПб. 1830. Т. 12. № 8892. С. 39.
13
ПСЗ-1. СПб. 1830. Т. 12. № 8892. С. 39.
14
Чистополь: история. Набережные Челны, 2009. С. 27.
15
Чистополь и чистопольцы. Из прошлого и настоящего. Казань, 2004. С. 26–27.
16
Опись городских поселений Казанской губернии / сост. А.П.Орлов. Вып. 1. Казань, 1885. С. 163.
17
Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. 14. Казанская губерния. СПб., 1904.
С. 2.
18
Кудрявцев В.Ф. Старина, памятники, предания и легенды Прикамского края // Календарь и памятная
книжка Вятской губернии на 1898 год. Вятка, 1897. С. 189.
19
Труды Вятской губернской ученой архивной комиссии 1905 года. Вып. 3. Отдел III. Вятка, 1905. С. 90–92.
20
См.: Шишкин И.В. История города Елабуги. М., 1871. С. 50–53.
21
Список с переписных книг уфимца Семена Карева Чалнинского городка, дворцовых сел и деревень. 1651
г. // РГАДА. Ф. 1209. Оп.1. Д. 156. Л. 153–153 об.
22
Грамота царя Михаила Федоровича уфимскому воеводе П.Ф.Волконскому о необходимости переоброчить
крестьян Чалнинского починка. 1638 г. // РГАДА. Ф. 1173. Оп. 1. Д. 343. Л. 3
23
Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в XVII – XVIII вв.: Вопросы формирования небашкирского
населения. М., 1988. С. 84.
24
Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. М., 1998. С. 19.
25
Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. М., 1998. С. 54, 57.
26
Описание дач Мензелинского уезда. 1800 г. // ЦГИА РБ. Ф. И-138. Оп. 1. Д. 1400. Л. 96, 109–112, 172 об.
27
Списки населенных мест Российской империи. Т. 45. Уфимская губерния. СПб., 1877. С. LXXXVII –
LXXXVIII; Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. Т. 45. Уфимская губерния.
Тетрадь I. СПб., 1901. С. 184–185.
28
Памятная книжка Уфимской губернии с статистическою картою губернии. Уфа, 1873. Ч. 1. С. 101.
29
См.: Липаков Е.В. К истории заселения Менделеевского района Республики Татарстан // Менделеевский
музейный вестник. Вып. № 1. Менделеевск, 2002. С. 28.
30
Список с переписных книг уфимца Семена Карева Чалнинского городка, дворцовых сел и деревень. 1651
г. // РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 156. Л. 233 об.
31
Перетяткович Г.И. Указ. соч. С. 118.
32
Адрес-календарь и справочная книжка Казанской губернии на 1916 год. Казань, 1916. С. 783, 786–787;
Крестьянские хозяйства Уфимской губернии. Подворная перепись 1912-1913 гг. Уфа, 1915. Ч. 2. Таблицы.
С. 254–255.
Список литературы
3
1. Адрес-календарь и справочная книжка Казанской губернии на 1916 год. Казань, 1916. С. 783, 786–787;
2. Борисов В. Город Лаишев в XVI – XVII вв. Казань, 1898. С. 2–4;
3. Буканова Р.Г. Закамская черта XVII века: автореф. дис. … канд. ист. наук. Воронеж, 1981. С. 18.
4. Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке: История становления городов на
территории Башкирии. Уфа, 1997. С. 67.
5. Иванов Н.С. Сведения о городе Мензелинске и его округе // Журнал Министерства внутренних дел.
Январь. Ч. 29. 1850. С. 25.
6. Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в XVIII – начале XX века. М., 1998. С. 19.
7. Крестьянские хозяйства Уфимской губернии. Подворная перепись 1912-1913 гг. Уфа, 1915. Ч. 2. Таблицы.
С. 254–255.
8. Кудрявцев В.Ф. Старина, памятники, предания и легенды Прикамского края // Календарь и памятная
книжка Вятской губернии на 1898 год. Вятка, 1897. С. 189.
9. Липаков Е.В. К истории заселения Менделеевского района Республики Татарстан // Менделеевский
музейный вестник. Вып. № 1. Менделеевск, 2002. С. 28.
10. Лохтин В. Значение водных путей и их нужды. Изд. Д.В.Сироткина. СПб., 1907. С. 1, 3.
11. Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М., 1909. С. 227.
12. Опись городских поселений Казанской губернии / сост. А.П.Орлов. Вып. 1. Казань, 1885. С. 163.
13. Памятная книжка Уфимской губернии с статистическою картою губернии. Уфа, 1873. Ч. 1. С. 101.
14. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897 г. Т. 14. Казанская губерния. СПб.,
1904. С. 2.
15. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. Т. 45. Уфимская губерния. Тетрадь I.
СПб., 1901. С. 184–185.
16. Перетяткович Г.И. Поволжье в XVII и начале XVIII века: Очерки из истории колонизации края. Одесса,
1882. С. 82.
17. Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1. СПб., 1830. Т. 12.
18. Рахматуллин У.Х. Население Башкирии в XVII – XVIII вв.: Вопросы формирования небашкирского
населения. М., 1988. С. 84.
19. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 1173. Оп. 1. Д. 343.
20. РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 156.
21. Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении (Основы социальной динамики).
Т. 5. Л.; М., 1928. С. 6.
22. Спасский Н.А. Очерки по родиноведению. Казанская губерния. Казань, 1913. С. 140.
23. Списки населенных мест Российской империи. Т. 45. Уфимская губерния. СПб., 1877. С. LXXXVII –
LXXXVIII;
24. Труды Вятской губернской ученой архивной комиссии 1905 года. Вып. 3. Отдел III. Вятка, 1905. С. 90–
92.
25. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан. Ф. И-138. Оп.1. Д. 1400.
Л. 3 об.
26. Чечулин Н.Д. Города Московского государства в XVI веке. СПб, 1889. С. 208–213.
27. Чистополь: история. Набережные Челны, 2009. С. 27.
28. Чистополь и чистопольцы. Из прошлого и настоящего. Казань, 2004. С. 26–27.
29. Шишкин И.В. История города Елабуги. М., 1871. С. 50–53.