Ситуация в Беларуси после Материал конференции
advertisement
1 ЦЭНТАР ПАЛІТЫЧНАЙ АДУКАЦЫІ CENTER FOR POLITICAL EDUCATION Miensk, Republic of Belarus Gutta cavat lapidem Andrei Liakhovich Гэты матэрыял прызначаны як для беларускай аўдыторыі, так і для замежных калегаў, якія цікавяцца рэгіенам Усходняй Эўропы. Таму падрыхтаваны на рускай мове Материал конференции «Имитация или изменения? Ситуация в Беларуси после президентских выборов» Варшава, 10 декабря 2015 года. Открытие конференции. Андрей Ляхович (The Center for Political Education) Первая панель. Развитие внутриполитической и экономической ситуации в Беларуси Андрей Ляхович (The Center for Political Education) Дмитрий Крук (BEROC) Вторая панель. Есть ли изменения во внешней политике Беларуси? Арсений Сивицкий (Center for Strategic Studies) Андрей Федоров (Belarusian Analytical Workroom) Андрей Поротников (Belarus Security Blog) 2 Краткие основные выводы участников конференции: Несмотря на ухудшение экономической ситуации в Беларуси, нет вероятности крупных, массовых выступлений против режима Лукашенко. Режим Лукашенко проводит политику лавирования между Россией и Западом. Режим Лукашенко не поддержит враждебные действия России в отношении Украины. Заинтересован в развитии сотрудничества с Украиной. В 2016 году режим Лукашенко не пойдет на уступки России. Не согласится на размещение российских военных баз на территории Беларуси. Режим Лукашенко желает улучшить отношения с Западом на условиях, не предполагающих политическую либерализацию в Беларуси. Полное содержание дискуссии: Андрей Ляхович: Прошлая конференция, которая состоялась в декабре 2014 года, была посвящена белорусско-российским отношениям. Тогда было высказано предположение, что геополитическая ситуация через год, то есть ко времени проведения нынешней конференции, станет более предсказуемой, спокойной. Но это не произошло. С одной стороны, можно говорить, что Путин отказывается от своего проекта «Новороссия». Он удовольствовался тем, что получил небывалую популярность в России, Россия аннексировала Крым и посути, аннексировала часть Восточной Украины. Очень маловероятно, что Россия вернет территории так называемых «ДНР» и «ЛНР» под контроль Украины. С другой стороны, Россия ввязалась в конфликт в Сирии. Борьба с «Исламским государством» - только вывеска для действий России, которая и тут преследует более широкие, геополитические цели. Россия пошла на невыгодный ей, прежде всего в экономическом плане, конфликт с Турцией. Европейские страны и США видят опасность в действиях России. В Финляндии идет дискуссия о присоединении страны к НАТО. Литва ввела всеобщую воинскую повинность. Польша увеличила расходы на 3 модернизацию Вооруженных Сил. Как на этом фоне выглядит Беларусь? Что в ней происходит? Сделал ли Лукашенко какие-то выводы из агрессии России в отношении Украины? Это важные вопросы нашей конференции. Коллеги, которые интересуются и занимаются Беларусью, имеют достаточно полное представление о том, что у нас происходит. Передо мной, вероятно, стоит задача не только сказать что-то новое, сколько систематизировать то, что известно о внутренней политике режима Лукашенко. В моем выступлении не так много цифр, нет графиков. Чтобы выступление не занимало слишком много времени и было больше времени на обсуждение, я не делал презентацию. Для четкости изложения темы предлагаю коллегам ряд тезисов об основных тенденциях внутренней политики. Первый тезис. Лукашенко намерен занимать пост президента пожизненно. По крайней мере, до тех пор, пока не будет иметь больших проблем со здоровьем. На инаугурации Лукашенко заявил: «Буду служить народу, пока хватит сил». Лукашенко 61 год. Сейчас он находится в хорошей физической форме. Играет в хоккей. Появляется на публике в сопровождении девушек. Но со временем состояние здоровья Лукашенко будет все более важным фактором ситуации в Беларуси. Есть информация, что он уже перенес два микроинсульта. Последний – в конце марта 2006 года. 19 марта прошли президентские выборы. Председатель Центральной избирательной комиссии Ермошина назначила на 31 марта инаугурацию президента. Однако потом было объявлено, что она назначила инаугурацию без согласования с рабочим графиком главы государства. Очевидно, что де-факто не Ермошина определяет дату инаугурации, как и результаты выборов. Инаугурация состоялась 8 апреля. И это было самое короткое выступление Лукашенко за все время его нахождения на посту президента. Говорил около часа. Первые полчаса выступал в своем обычном темпе, делал паузы. А потом было видно, что он торопится, выступление было «скомкано». Он плохо выглядел. После инаугурации Лукашенко месяц не появлялся на публике. Даже поползли слухи, что он умер. В мае 2006 года белорусская номенклатура впервые заявила о намерении создать партию власти «Белая Русь». В политической системе Беларуси нет механизма преемственности власти. Номенклатура была обеспокоена плохим состоянием здоровья Лукашенко и инициатива создания партии власти объяснялась желанием номенклатуры создать механизм преемственности власти. 4 Лукашенко уже в пенсионном возрасте. И вопрос преемственности власти может стать актуальным в любое время. Лукашенко по-прежнему больше всех в Беларуси хочет власти. Особенно когда появляются политические заключенные, мы склонны демонизировать Лукашенко. Для того, чтобы наши оценки перспектив Беларуси были более точными, нужно объективно оценивать Лукашенко, знать его мотивацию. Лукашенко по-своему любит Беларусь. Искренне полагает, что его правление имело большие позитивные результаты для Беларуси. Он считает себя создателем белорусского государства. Он заявлял, что раньше белорусского государства не существовало, а теперь оно есть. Накануне нынешних президентских выборов в эфире белорусских телеканалов звучала песня «Слушай батьку!» Лукашенко с восторгом говорит, что его считают батькой, отцом этой большой семьи – Беларуси. Лукашенко считает, что если он уйдет с поста президента, это будет катастрофа для Беларуси. Будет проведена грабительская приватизация по образцу России и Украины. И под вопросом вообще может быть существование белорусского государства. Как-то журналисты спросили, какое поведение людей вызывает у Лукашенко самую негативную реакцию. Он сказал – предательство. Он считает, что если уйдет, то предаст Беларусь. И предаст многих людей во власти, которые, по его мнению, верно служат белорусскому государству. Он часто заявлял, что в случае его ухода их ждет расправа. Их «посадят на кол». Независимость Беларуси является гарантией личной безопасности Лукашенко. В Беларуси нет ни одного крупного рентабельного предприятия, которое не хотели бы купить российские олигархи. Выступая на инаугурации, Лукашенко вновь сказал, что за продажу «Беларуськалия» по цене гораздо ниже рыночной ему обещали взятку в несколько миллиардов долларов. Он всем отказал. Он хорошо понимает, что если Беларусь потеряет независимость, с ним совсем по-другому будут говорить те, кто, как Лукашенко выражается, «хотел прибрать к рукам лакомые куски белорусской государственной собственности». Этого же он опасается и в том случае, если оставит пост президента. Последний момент, который надо иметь в виду, если говорить о мотивации Лукашенко, это материальные интересы его и его семьи. В отличие от Януковича, который любил деньги больше, чем власть, Лукашенко больше любит власть, уже не может жить без власти. Но деньги он любит. Ему 5 нравится ездить на «майбахе», носить дорогие швейцарские часы. Его сыновья делают хороший бизнес. А младший сын, как считает Лукашенко, имеет сказочное детство. Второй тезис. Исключена вероятность выступлений групп во власти против Лукашенко. В 2001 году главной причиной выдвижения Владимира Гончарика, представителя советской номенклатуры, кандидатом в президенты была надежда некоторых влиятельных особ, что номенклатура предаст Лукашенко. Казалось бы, тот год хорошо показал ошибочность таких расчетов. Однако 19 декабря 2010 года на площади один из кандидатов в президенты от оппозиции Андрей Санников заявил, что на переговоры с участниками акции протеста, возможно, выйдет премьер-министр Сергей Сидорский. Вероятно, кто-то из представителей оппозиции будет вновь говорить, что группы в составе власти могут выступить против Лукашенко. Это совершенно исключено. Лукашенко выполняет условия определенного контракта с номенклатурой. Он обеспечивает баланс между аппетитами номенклатуры, желающей обогащаться, и интересами общества, которое хочет иметь, по крайней мере, сносные условия для жизни. В отличие от России, от Украины при Януковиче, в Беларуси существует, так сказать, «контролируемая коррупция». Высокопоставленные чиновники, начиная от уровня руководства районного исполнительного комитета, могут «красть по чину» и в размере, который не слишком заметен для общества. Если этот размер превышен – тогда привлечение к уголовной ответственности. Авторитарный режим позволяет номенклатуре иметь хорошие условия для обогащения. Согласно положению во властной иерархии – район, город, область, республика, представители власти имеют возможности проводить в состав руководства коммерческих структур своих родственников, друзей и соответственно, получать доходы. Кроме того, в составе власти Лукашенко еще остается наиболее успешным, опытным переговорщиком в отношениях с Россией. Мы видим ослабление этой позиции. Третий тезис. В течение нынешнего срока президентских полномочий Лукашенко парламентские и местные выборы будут проведены по прежнему сценарию тотальной фальсификации результатов. По итогам президентских выборов 11 октября 2015 года было объявлено, что за Лукашенко проголосовали 83,5% избирателей при явке 87%. 6 Выборы прошли с еще большими нарушениями, чем ранее. В частности, досрочно проголосовали 36% избирателей. Больше, чем когда-либо. Было много информации, как работников государственных предприятий, студентов принуждают голосовать досрочно. То, что Лукашенко установил такую, беспрецедентно высокую цифру своей поддержки, вызвано двумя причинами. Первая – внутриполитическая. В свете украинского Майдана, свержения Януковича, Лукашенко хотел показать представителям власти и обществу, что в Беларуси не будет изменений. Что он имеет прочные позиции. Вторая причина – внешнеполитическая. В мае 2014 года, в интервью ведущей телеканала «Дождь» Ксении Собчак Лукашенко заявил, что на президентских выборах 2010 года за него проголосовали более 90% избирателей и он приказал уменьшить цифру своей поддержки, потому что на Западе никто бы в это не поверил. Накануне выборов 2015 года он заявил, что для того, чтобы его серьезно воспринимали за границей, он должен иметь поддержку не менее 80% избирателей. Лукашенко говорит о 80%, даже 90%, потому что хочет убедить Запад сотрудничать с ним на его условиях, которые не предполагают политическую либерализацию в Беларуси. Дает понять, что не пойдет на уступки. В 2016 году в Беларуси пройдут парламентские, а в 2018 году – местные выборы. Можно не сомневаться, что выборы пройдут по прежнему сценарию. На парламентских выборах власть не признает победу ни одного кандидата от оппозиции. Тут можно вспомнить еще одно высказывание Лукашенко. В 2010 году он заявил: «Мы могли бы пропустить в состав парламента 10-15 оппозиционеров. Но нет смысла этого делать. Сначала на Западе были бы довольны, но потом потребовали бы большего». По итогам местных выборов, как это было ранее, депутатами станут около десяти представителей оппозиции из около 19 тысяч депутатов. Причем половина из этих десяти будут депутаты сельских советов. Лукашенко часто заявляет, что на выборах народ дает оценку власти. В 2015 году он установил такую оценку в 83,5%. А за кандидата от оппозиции, Татьяну Короткевич проголосовали якобы 4,4% избирателей. Со всей Беларуси. Подобная пропорция, с некоторыми колебаниями, будет иметь место почти на всех избирательных участках. Четвертый тезис. Крайне маловероятно, что в течение нынешнего срока президентских полномочий Лукашенко власть сделает какие-либо шаги в направлении политической либерализации. 7 Накануне президентских выборов 19 декабря 2010 года со стороны власти были заявления, что, возможно, после выборов будет отменена статья 193-1 Уголовного кодекса. Эта статья предусматривает уголовную ответственность, до лишения свободы на срок до двух лет, за деятельность от имени незарегистрированной организации. В Беларуси большинство NGO (я не имею в виду общества любителей кошек, цветов и т.п.) лишены регистрации или не имеют возможности зарегистрироваться. Наказание по этой статье, как «дамоклов меч», висит над активистами многих NGO. Были случаи, когда людей пугали уголовной ответственностью по этой статье. То есть тогда со стороны власти были заявления, что будет хоть что-то сделано в отношении политической либерализации. Накануне выборов 2015 года Запад сделал немало шагов навстречу Лукашенко. Были сокращены санкционные списки. Запад активизировал политические контакты с официальным Минском. Единственный шаг, который со своей стороны сделал Лукашенко – это освобождение политических заключенных в августе 2015 года. Вряд ли это можно считать существенным шагом в направлении политической либерализации. Предыдущая пауза, когда в Беларуси не было политических заключенных, длилась шесть месяцев, с августа 2008 года по февраль 2009 года. Многое будет зависеть от того, что происходит за кулисами переговоров о предоставлении очередного кредита МВФ. В 2009 году МВФ предоставил Беларуси кредит в 3,5 млрд. долларов, по-сути, без каких либо экономических и политических условий. В 2011 году переговоры о предоставлении кредита закончились безрезультатно. Председатель Национального Банка Надежда Ермакова тогда заявила, что МВФ выдвинул условие освобождения политических заключенных. Если Лукашенко, как в 2009 году, сделает вывод, что Запад не настаивает на политической либерализации, высока вероятность, что пауза, когда нет политических заключенных, не продлится долго. Лукашенко хочет развивать сотрудничество с Западом (прежде всего речь идет о торгово-экономическом сотрудничестве) на его условиях, не предполагающих политическую либерализацию. Теперь, когда произошло значительное ухудшение отношений Запада с Россией, Лукашенко удается навязать Западу такой сценарий. Запад принял решение о приостановке санкций. Есть вероятность, что МВФ предоставит кредит де-факто за то, что режим Лукашенко не поддержал Россию в агрессии в отношении Украины. Освобождение политических заключенных – единственное изменение в ситуации в Беларуси. В остальном нет изменений. Репрессии продолжаются. 8 Пятый тезис. Дискуссия о необходимости структурных экономических реформ, которая имела место во власти, закончилась безрезультатно. Наиболее вероятно, что, по крайней мере, в 2016 году никаких крупных шагов в этом направлении не последует. На тему экономики будет выступать Дзмитры. Меня интересует политический аспект, политические барьеры на пути экономических реформ в Беларуси. Помощник президента по экономическим вопросам Кирилл Рудый, представители руководства министерства экономики заявляли, что необходимы структурные реформы в экономике. Точку в этой дискуссии поставил Лукашенко. Он заявил, что так называемые структурные экономические реформы в славянских странах всегда заканчивались кровопролитием. По мнению Лукашенко, структурные реформы, приватизация, ослабление роли государства в экономике – все это может закончиться Майданом, как в Украине. Работников предприятий, которые государство не контролирует в такой степени, как сейчас, будет сложно заставить досрочно голосовать. Их будет сложно уволить за участие в деятельности независимого профсоюза, NGO, оппозиционной организации. В обществе исчезнет страх. Лукашенко опасается, что структурные реформы разрушат существующую систему политического контроля и управления. Это – главный тормоз структурных реформ в экономике. Сейчас Лукашенко имеет от общества карт-бланш на проведение структурных экономических реформ. Не будет крупных акций протеста в случае ухудшения экономической ситуации. Люди понимают, что дестабилизация политической ситуации может привести к тем же последствиям, как это было в Украине. Тем не менее Лукашенко отказывается от реформ. Есть еще политические факторы, которые существенно ограничивают способность режима Лукашенко проводить экономические реформы. Это значительная роль силовых и контрольных структур. В данном случае я имею в виду КГБ, МВД, комитет государственного контроля. А также присущий авторитарному режиму высокий уровень коррупции. В 2014 году Беларусь заняла 119-е место в рейтинге восприятия коррупции, составленном экспертами «Transparency International». Это место Беларусь разделила с Мозамбиком и Танзанией. 9 Уменьшаются возможности России поддерживать белорусского союзника. Модернизация, на которую рассчитывал Лукашенко, провалилась. Однако, как следует из заявлений Лукашенко, он надеется выжать максимум из существующей политико-экономической модели. Рассчитывает на положительный эффект мер по сокращению избыточной рабочей силы на государственных предприятиях. Надеется привлечь иностранных инвесторов, уменьшить инфляцию. Шестой тезис. В год президентских выборов власть впервые не действовала в рамках политико-делового цикла. Об этой лучше скажет Дзмитры. Другой инновацией власти было содействие избирательной кампании кандидата, который позиционировал себя как противника Лукашенко. Я занимаюсь общественной деятельностью с 1999 году. Знаю многих ключевых для демократического движения людей в регионах. Со всей ответственностью могу сказать: команда представителя кампании «Говори правду» Татьяны Короткевич не смогла собрать необходимые для регистрации кандидатом в президенты 100 тысяч подписей. В частности, в Витебске ее команда смогла собрать 3 тысячи подписей. В Могилевской и Гродненской областях – в сумме около 4 тысяч подписей. В Борисове, втором по численности населения городе Минской области – около 100 подписей. Лукашенко хотел иметь гарантии, что выборы пройдут спокойно, тихо, что не придется использовать силу для контроля над ситуацией. Большая часть людей, которые участвовали в акциях протеста против фальсификации выборов в дни предыдущих выборов, 19 марта 2006 года, 19 декабря 2010 года, выходили на площадь, прежде всего из чувства собственного достоинства, хотели выразить свой личный протест. И тогда на площади были кандидаты в президенты – противники Лукашенко. Короткевич говорила, что не выйдет на площадь и сдержала свое обещание. Вечером 11 октября она ужинала в ресторане. Лукашенко хотел иметь возможности говорить Западу, что на выборах была конкуренция, а кандидат от оппозиции имел возможности для избирательной кампании. Деятельность кампании «Говори правду» после выборов может быть выгодна Лукашенко как дополнительный фактор ослабления других оппозиционных организаций. Кампания «Говори правду» - пустышка. У них нет людей. Фактический лидер кампании «Говори правду» Дмитриев всегда делал ставку не на волонтеров, а на тех, кому платят. В 2010 году он действительно располагал значительными по меркам белорусской оппозиции финансовыми ресурсами. Есть много оснований полагать, что они тогда получили 10 финансирование из России. Из 70 человек, которые были в списке доверенных лиц Короткевич, только один имеет команду, все остальные – одиночки. Седьмой тезис. Власть не предпринимает мер по ограничению влияния российских телеканалов на белорусскую аудиторию. Не препятствует деятельности организаций, которые выступают за поглощение Беларуси Россией. Белорусское общество видит многие события международной жизни через призму российской пропаганды. Белорусские телеканалы очень мало говорили о событиях в Украине. Люди получали информацию, о том, что там происходит, смотря российские телеканалы. Кроме того, в наиболее удобное для людей вечернее время идут информационные выпуски не белорусских, а российских телеканалов. Человек приходит с работы, в 20.00 включает телевизор, смотрит информационные передачи российских телеканалов. Очень мало кто смотрит информационные передачи белорусских каналов, которые начинаются в 20.30. И при этом они не интересные. Там почти нет информации о том, что происходит за пределами Беларуси. Это имеет последствия. В Восточной Беларуси в последние два года можно видеть много машин с российским триколором под ветровым стеклом. На некоторых машинах есть нецензурные надписи в адрес президента США. Многие люди в оценке событий в Украине воспроизводят то, что говорят дикторы российских телеканалов: «героические ополченцы», «жуткие бандеровцы», «коварный Запад, который стремится к гегемонии». Большая часть белорусов поддерживают присоединение Крыма Россией, позитивно оценивают действия России в Сирии. Согласно данным опросов общественного мнения, за включение Беларуси в состав России выступает не более 9% граждан Беларуси. Среди взрослого населения Беларуси это около 650-700 тысяч человек. В последние годы под влиянием российской пропаганды наблюдается радикализация настроений определенного сегмента этих пророссийских людей. И происходит дезориентация определенной части белорусского общества. Лукашенко не может ясно сказать, кто такие белорусы, в какой системе геополитических координат находится Беларусь. Встречаясь с послами стран ЕС, он говорит, что белорусы – это европейская нация. Когда встречается с россиянами, говорит, что белорусы – это русские со знаком качества. Послу Монголии заявил, что белорусы очень похожи на монголов… В 2014-2015 годах заметно активизировались пророссийские военноспортивные организации. Например, «Казачий спас». В Гродненской области 11 лидерами таких организаций являются офицеры белорусской милиции. Они набирают в летние лагеря детей и подростков в основном из неблагополучных семей. К ним хорошо относятся, хорошо кормят, одевают в камуфляж, дают муляжи автоматов Калашникова. Их учат приемам рукопашного боя, тактике ведения боя. Их воспитывают как русских воинов. В ряде приходов Белорусской православной церкви московского патриархата священники агитировали за участие в войне в Украине на стороне пророссийских сепаратистов. Проводят так называемые православные летние лагеря, где главными действующими лицами являются православный священник, который говорит детям и подросткам о «русском мире» и «коварном Западе – враге славян» и инструктор из числа бывших военных, который проводит подготовку православных боевиков. В данном случае тоже проводится набор детей и подростков их неблагополучных семей – их проще запрограммировать. Один знакомый, историк, сказал, что такого размаха строительства православных храмов, как это имеет место в последние годы, никогда не было в истории Беларуси, за исключением трех десятилетий после восстания Кастуся Калиновского в 1863 году. В ряде случаев строительство ведется с грубыми нарушениями законодательства. Есть случаи, когда сначала белорусская православная церковь московского патриархата начинает строительство и только потом, постфактум, оформляет строительство в соответствии с законодательством. Например, так было в Могилеве, где строительство было начато на холме, где в средние века был могилевский замок. Там не были окончены археологические раскопки. Один из нашумевших случаев – строительство церкви на берегу заповедного озера Балдук в Минской области. Рядом с церковью планируется построить здания для проведения православных летних лагерей. Нечто подобное, хотя и в гораздо большем масштабе, происходило на востоке Украины в годы накануне российской агрессии. Там тоже беспрепятственно действовали пророссийские военно-спортивные организации. Например, «Оплот», активистом которого был нынешний лидер «ДНР» Захарченко. Лукашенко считает, что военной угрозы, угрозы гибридной войны против Беларуси со стороны России не существует. Он не раз заявлял, что Россия слишком слаба экономически. Производит плохое промышленное оборудование. Не раз говорил, что в России фермы стоят в непролазной грязи. Лукашенко вызывал возмущение Путина своими высказываниями, что в Калининградской области и пограничных с Беларусью областях России у нехозяйственных россиян зарастают поля кустарником, и белорусы могли бы там навести порядок. 12 Лукашенко считает, что Россия слишком уязвима перед санкциями Запада. 17 октября 2014 года, выступая перед российскими журналистами, Лукашенко заявил, имея в виду действия России: «Встать в одиночку и выпендриваться перед всем миром – смерти подобно!» Да, экономические проблемы России были усугублены падением цен на нефть и санкциями Запада. За 2014 год золотовалютные резервы России сократились на треть. Но Лукашенко не учитывает, что голодная собака может быть более злой, чем сытая. Путин пошел на невыгодный России прежде всего в экономическом плане конфликт с Турцией. Экономика для него – не главное. А его рейтинг на этом фоне вырос. Дмитрий Крук: Мой главный тезис: белорусская экономика теряет конкурентоспособность. Но, еще маленький такой тезис: что значит теряет конкурентоспособность и почему в открытую на белорусской повестке дня возникает такой термин «ловушка бедности», или его еще экономисты называют иногда «ловушка развития»? Если существенно увеличивается разница в доходах с соседними странами и твоя экономика не в состоянии дать ответ на эти вызовы, то страна попадает в такую ситуацию, когда наиболее развитые, образованные люди не видят перспектив собственной экономики. У них возрастают стимулы к экономической миграции, тем самым еще больше снижается потенциал твоей страны. Это упрощенное представление о так называемой «ловушке бедности» или «ловушке развития», о которой, уже в открытую, говорят абсолютно все. Почему имеет место эта стагнация? Вот эти последующие четыре стандартных графика, с которых я последние несколько лет начинаю все свои презентации белорусской экономики. Что представлено здесь? Черная линия – это фактические темпы роста. Синие столбики – это, как мы называем, структурная сила, потенциал роста белорусской экономики. То есть тот рост, в процентах по годам, который она может генерировать, исходя из внутренних механизмов. Что мы видим и о чем мы, я имею в виду экономических аналитиков, начали говорить еще в году 2007-2008. О том, что стремительно снижается потенциал роста. Если в 2000-ых годах белорусская экономика, если не было каких-то шоков, вмешательств извне, демонстрировала рост по 7-8% в год, что достаточно убедительно и что сокращало ее разрыв роста в доходах с соседними странами. То на сегодня этот потенциал роста абсолютно исчерпан. Вы видите, что эти синие столбики ушли в ноль и даже в небольшой минус. И вторая составляющая, то, что здесь приведено оранжевыми столбиками, это, так называемые, циклические факторы, или то, что мы, экономисты, называем циклической составляющей ВВП, простым языком это можно описать как циклические факторы, такое непродолжительное влияние. На сегодняшний день важно и то и другое. Потенциально структурная хроническая болезнь Беларуси – это слабый экономический потенциал. С этим согласны все. Вот отдельно оценка этого экономического 13 потенциала. Это фактически те синие столбики, которые были представлены на предыдущем слайде. Отсюда всегда, уже лет 7-8 возникает вопрос: будут ли в Беларуси структурные реформы? Если экономика не в состоянии генерировать рост, то логичный ответ: надо что-то делать. Небольшой исторический экскурс в начало текущего года. Вопрос о том, будут ли реформы в Беларуси, постоянно все задают, наверное, с середины 2000-х годов и ответ приблизительно всегда один и тот же. Но в начале этого года ожидания того, что действительно произойдут реформы, что вероятность их действительно существенно возросла, были у многих. Первая причина, мы видим, что фактически этот потенциал действительно исчерпался. Можно оценивать немного другими методологиями, но все методы оценки этого потенциала, они сводятся к тому, что где-то на рубеже 2014-2015 годов мы вышли в ноль. Экономика может себя поддерживать, но она не может генерировать рост, реальные доходы расти не могут. Для многих моих знакомых, с кем мы неформально общаемся, в экономических министерствах и ведомствах, для них это было сигналом: все, дальше тянуть некуда и реформы, безусловно, начнутся. Это я слышал очень часто. Похожие настроения были и среди независимого экспертного сообщества, т.е. наших исследовательских центров. На фоне валютного кризиса декабря 2014 года имели место новые назначения в правительство. Был назначен первым вице-премьером господин Матюшевский, он у многих ассоциируется со здравым мышлением. Он выпускник Лондонской школы бизнеса и многими воспринимается, самое радикальное, что я слышал, как потенциальный белорусский Бальцерович. Можно спорить об уместности этой оценки, но такие точки зрения высказывались. Председателем Национального Банка был назначен господин Каллаур, который тоже весьма заслуженно пользуется авторитетом в банковском сообществе. Многие мои коллеги, в начале 2015 года, где-то февраль-март, говорили: «Ну, такие назначения…» Таких назначений действительно в Беларуси не было. Это было воспринято как шаг к реформам. В 2015 году многие ожидали, что это будет очищающая процедура, что неизбежно будет рецессия, что мы очистимся от всех главных неэффективностей, мы свернем практику директивного кредитования, перестанем напрямую субсидировать предприятия. Что будет болезненный переходный период. И с 2016 года, как раз новый избирательный цикл, все будет замечательно. Чиновники, о которых я сказал, они свою роль, свое предназначение отчасти рассматривали так. Они не добровольно, отнюдь, пришли на эти позиции, то есть, как я понимаю, они были поставлены перед выбором, когда отказаться было нельзя. Но, тем не менее, они, по некоторым признакам, свою роль, свою позицию интерпретировали именно таким образом. В марте стало известно, что Всемирный банк совместно с 14 Министерством экономики подготовил карту структурных реформ, с которой собирались обращаться к МВФ и в мае-июне этот процесс существенно интенсифицировался. Все ждали президентских выборов, как такое логическое завершение предыдущего этапа. Пик ожиданий реформ, это был июнь-июль месяц. Что все, примерная схема реформ понятна. С 2016 года мы приступаем к этапу структурного реформирования. Апофеозом всего этого было заявление одного из заместителей председателя Национального Банка, в начале сентября. Он сказал, что в середине октября, после президентских выборов, мы опубликуем программу структурных реформ и готовы ее обсуждать, до 2016 года у нас будет время что-то в ней скорректировать. Но из этого ничего не получилось. Несмотря на назначения Матюшевского и Каллаура, у меня были сомнения. К сожалению, в данном вопросе я оказался прав. На минутку отставлю в сторону эту долгосрочную проблематику и сконцентрируюсь на так называемой текучке. То есть, с одной стороны, мы имеем слабый потенциал, а с другой стороны эти циклические факторы еще больше давят экономику. Разбивать эти циклические факторы можно на составляющие, что-то связывать с падением цены на нефть, с ухудшением спроса из России. В политическом плане Лукашенко и правительство любят говорить, что это исключительно внешнее влияние. Об этом можно спорить. В это углубляться не буду. Но это вторая составляющая, того, что мы получили в 2015 году. Оставался вопрос, что будет дальше в 2015. То, что мы будем погружаться в эту пучину рецессии, в принципе, всем было понятно, и то, что по факту мы, на сегодняшний день, имеем. Как начала меняться реальность 2015 года и отчасти что интерпретировалось как возможные предвестники реформ. Давно говорили, что необходимо изменить режим обменного курса. Наконец, после трех валютных кризисов, в 2015 году это стали делать. В начале года достаточно высока была вероятность нового полноценного финансового кризиса, сопоставимого с 2011 годом. Поэтому правительство, наконец, очень существенно ужесточило макроэкономическую политику. 2015 год наконец-то для экономистов создал что-то новое. В чем этот новый дизайн экономической политики заключается. Он представлен а слайде. Но можно спорить, вынужденно или не вынужденно, но с 2015 года макроэкономическая политика изменилась достаточно принципиально. И исходя отсюда, достаточно принципиально изменился, так называемый, портрет белорусской экономики. За предыдущие годы, до 2015го года, мы привыкли, что белорусскую экономику можно характеризовать, как экономику с устойчивым, хроническим и часто прогрессирующим внешним дефицитом. При этом политика обменного курса периодически приводила к хронической переоцененности обменного курса. Отсюда возникали проблемы высокой 15 инфляции и девальвации. Но другой стороной медали была достаточно хорошая ситуация на рынке труда, занятость действительно была высока, и был устойчивый рост, пускай и замедляющийся в силу этих структурных факторов. Что мы имеем с 2015 года? Изменения в режиме обменного курса фактически гарантировали, что дефицит счета текущих операций находится на вполне адекватном уровне. Сжимающийся спрос обеспечивает устойчивый тренд на замедление инфляции. Проблема обменного курса, то, что может быть его очень резкое изменение, как было раньше, практически уходит на второй план. Сегодня обменный курс может колебаться насколько угодно, но он будет сразу отвечать на экономические проблемы. То есть, из генераторов шоков он стал поглотителем этих шоков. Но другая сторона медали, где стало плохо, стала существенно снижаться занятость, расти безработица. И новая для Беларуси ситуация, погружение в рецессию, уже в рамках той стагнации, в которой мы находились. И вот здесь произошло такое деление на два направления. После того, как эта новая реальность сформировалась, оптимисты сказали: «Ура! Мы достигли макроэкономическую стабилизацию и давайте говорить о реформах». Судя по высказываниям Лукашенко в принципе, он сначала был не против этого подхода, но потом разговор о реформах застопорился. Эйфория оказалась преждевременной, потому что, несмотря на эти существенные позитивные изменения в экономической политике, сформировался ряд новых вызовов в краткосрочной экономической динамике. Я их условно поделил на три группы. 1. Воздействие ухудшившейся среды роста. 2. Наследие прошлых ошибок экономической политики. 3. Уязвимость в финансовом секторе. Я кратко пробегусь по этим моментам. Сначала стоит сказать о естественной ставке процента. Когда мы проводим семинары для бизнеса, я им задаю вопрос: «Господа, под какую ставку процента вы готовы взять кредит на новые инвестиции?» Ответ, который я получил там года два-три назад, что, допустим, если ожидаемая инфляция 10%, то мы готовы брать кредит под 20% годовых. На сегодняшний день доминирующий ответ: «Вы что с ума сошли? О каких инвестициях может идти речь? Мне бы загрузить те мощности, которые есть. Я вообще никуда не собираюсь инвестировать». Самый оптимистичный ответ: «Ну, если я был бы уверен, что инфляция будет 10%, то максимум процентная ставка, под которую я готов взять кредит – это 12-13% годовых». Т.е. 2-3% в реальном выражении. Это означает, что ожидаемая доходность капитала очень низка. Из этого следует, что фактически инвестиционный спрос отсутствует. Желание вкладывать в производственные мощности абсолютно пропадает в бизнесе. Это абсолютно естественная реакция. И это есть одной из движущих сил рецессии. Инвестиции у нас хронически падают уже по сути 4 года подряд и будут продолжать падать. Возможностей вкладывать в развитие 16 производственных мощностей нет ни у госпредприятий. И мотивации, более того, нет. частного бизнеса, ни у Плюс, с другой стороны, давят ошибки прошлого. После кризиса 2011 года, после декабря 2014 года, инфляционные и девальвационные ожидания попрежнему высоки. С одной стороны, мы говорим, что фундаментально есть основания для того, чтобы инфляция снижалась, но заставить поверить в это население и бизнес, которые пережили много шоков высокой инфляции и девальвации, достаточно сложно. И второй вопрос, который я лично задаю бизнесу, сразу после получения от них ответа об инвестициях: «А теперь давайте забудем, что вы являетесь бизнесменами. Вы – обычные физические лица. Под какую процентную ставку вы готовы понести свои сбережения и разместить их в белорусском банке, в белорусских рублях?» Самый популярный ответ: покрутить пальцем у виска и сказать «ни под какую». Чуть менее популярный ответ: «Ну хорошо, если официальные ожидания инфляции 10%, я все равно буду закладывать дополнительный риск еще процентов 20, ну если 35-40 мне предложат, то может быть принесу». Ну и после этого я задаю им третий вопрос: «А теперь давайте подумаем. Если готовность нести средства в белорусских рублях есть под 30-35%, готовность получать кредиты максимум под 12%, о каких кредитах может идти речь»? Вот эта ситуация, эта вилка в процентных ставках, достаточно устойчивая. И ситуация долларизации, ситуация высоких инфляционных и девальвационных ожиданий, делает эту проблему устойчивой на годы вперед. Плюс всплыла еще одна очень серьезная вещь: обремененность долгами. Такого тоже в Беларуси давно не было. Это забытая практика 90-х годов. О чем идет речь? Когда белорусский рубль был крепкий, в период 2012-2013 годов, многие фирмы брали валютные кредиты. Сегодня, после девальвации, их долги в валютном выражении остались прежними, но большая часть выручки в белорусских рублях. Те долги, которые они брали, при нынешних реалиях, при выручке в белорусских рублях, которая и в долларовом выражении существенно сократилась, обслужить очень и очень сложно. И, соответственно, у огромного количества фирм на сегодняшний день практически полностью вымыты оборотные средства. Их текущая деятельность сводится к тому, чтобы попытаться обслужить прошлые кредиты, которые были получены. Для многих государственных предприятий это вообще носит проблемный характер. Для них единственная возможность обслужить старые долги является получение новых дешевых кредитов. И здесь проблема в том, что, на этом пункте остановлюсь особенно, знания реального масштаба проблемы, реальной картины ситуации нет ни у кого. Почему? По конкретному предприятию, в принципе, можно получить цифру по устойчивости долга. Но важно понимать, что многие предыдущие долги, например, гарантированы местными органами власти. И вроде как предприятие может сказать: хорошо, я могу не выплачивать этот долг. Это 17 долг гарантирован, например, каким-то исполкомом. Но будет ли в состоянии исполком погасить свои гарантии – это большой вопрос. Поэтому реальное качество существующих долгов в белорусской экономике – это огромный вопрос. Это один из таких очень узких моментов, который обсуждался с миссией МВФ. Насколько я знаю, миссия МВФ предлагала: давайте проведем комплексную диагностику, давайте оценим масштаб проблемы, насколько вообще подъемны долги предприятий, и чтобы мы дальше понимали, что делать с реальным сектором. Власти, в принципе, понимают, что есть огромные долги и их сложно обслужить. Здесь возможны варианты. Можно сделать какой-то, как мы говорим, граунд зеро, большой ноль, обнуляем все убытки и важно найти того, на кого мы эти убытки спишем. И дальше можно говорить действительно о какой-то реформе в реальном секторе. Либо нам надо как-то поддерживать жизнеобеспечение предприятий. Если мы выбираем первый вариант – это проблемы на рынке труда. Одна радикальная точка зрения, что лучше напрямую поддерживать потенциальных безработных, чем впихивать новые деньги в предприятия, которые уже, по сути, являются банкротами. Вторая точка зрения, что мы не понимаем масштаб безработицы, поэтому, хотя бы исходя из позиции, что надо поддерживать занятость и социальную стабильность, давайте заморозим текущую ситуацию и не будем трогать проблему с долгами. Пусть она за 5-7 лет рассосется сама собой и мы в каждом конкретном случае будем работать определенными инструментами. Критично важным моментом, чтобы понимать какой действительно путь здесь лучше, является получение реальных цифр. То есть цифры по финансовому состоянию предприятий. Учитывая, что у нас огромное количество предприятий государственные, они в публичный доступ попадают с опозданием на год. То есть понять фактическое качество долгов белорусской экономики, еще раз повторюсь, этого не знает никто. То, что оно катастрофично плохо – да, это понятно. Но может быть плохо, а может быть катастрофично плохо. На каком мы свете находимся – не понятно. От этого, действительно, очень много зависит. Здесь остановлюсь на второй фазе, когда шли разговоры с МВФ. Один из главных тезисов МВФ: надо сократить новые вливания в предприятия так называемых директивных кредитов, кредиты по сниженным процентным ставкам и так далее. Правительство, вроде как, и не против. Но когда уперлись в этот вопрос долгов, то правительство стало настаивать: да, мы готовы уменьшать, но давайте мы будем уменьшать очень постепенно. Правительство внесло свои предложения, график постепенного снижения до 2020 года, практически пытаясь заморозить текущую ситуацию, чтобы не дать ход кризису долгов, кризису нерасчета. На что МВФ говорит: ребята, вы 18 фактически предлагаете отрезать собаке хвост частями, если есть проблема, давайте мы ее сегодня признаем, и если есть сомнения, давайте постараемся оценить масштаб проблемы. Это один из главных камней преткновения с МВФ. И то, чего опасаются власти, что если мы вроде как соглашаемся с благим намерением, надо ограничить директивное кредитование. Все с этим согласны, с этим не спорят. Но потом приходит понимание, что это за собой тянет: долговой кризис и достаточно большой по масштабам рост безработицы. Вторая сторона долгового кризиса то, что предприятия не в состоянии вернуть долги банкам. То есть возникают проблемы для банковского сектора. И тогда, по сути, мы имеем достаточно серьезный системный кризис по всей экономике. Чем это закончится – ответов нет. Чтобы эти ответы появились, повторюсь, надо понимать качество долгов. Примерно в августе правительство пытается отыграть назад. Мы, конечно, хотим новую программу структурных реформ с МВФ, но давайте будем постепенно делать, давайте не будем кидаться в крайности. Потому, что вы же понимаете, что если мы где-то дернем за одну ниточку, это непременно даст отзыв с другой стороны. И начиная с августа, в среде экономических чиновников и это передается Лукашенко, возникает понимание, что, конечно, все эти реформы можно сделать, но это приводит к совершенно непонятным дальнейшим экономическим последствиям. То есть даже достаточно скромная повестка дня реформ, она в состоянии дальше сделать себя сама. Если мы позволяем осуществиться серьезным изменениям в директивном кредитовании, что будет дальше, ответа на этот вопрос уже может и не быть. Я скажу, во что трансформируются эти вызовы. По факту мы имеем огромные ставки на денежном рынке. Наши номинальные ставки по кредитам сегодня где-то 30-35% годовых. Я понимаю, что в Польше это звучит достаточно дико. При инфляции 10% фактически реальные ставки – это в районе 25% годовых. При средней рентабельности в экономике 7% годовых. Предприятие, если оно берет новые долги, оно еще больше погружается в яму плохого долга. Вот это та вилка, о которой я говорил: между естественной процентной ставкой (та, которая нужна из фундаментальных соображений) и та, которая есть (исходя из инфляционных ожиданий). В этой ситуации Национальному Банку очень сложно повлиять. Если инфляционные ожидания он берет, как данность, и начнет искусственно снижать ставки - это очень быстро выльется в огромную инфляцию и новый виток девальвации. Поэтому, несмотря на всю критику, Национальный Банк ставку не трогает и вынужден продолжать достаточно жесткую политику. 19 Дальше, в чем еще проявляется, это багаж прошлых ошибок. В фискальной политике, понимая, что государство является гарантом по огромному количеству долгов, государство вынужденно сжимает свои расходы и это вводит экономику в еще более ограничительный сужающийся режим. Фактически тем самым мы углубляем циклический спад. О чем я уже говорил, низкая платежеспособность фирм и снижение качества активов грозит стать системной проблемой. Но, повторюсь, здесь масштаб проблемы для меня лично до конца не ясен. Он велик, но насколько велик, сказать сложно. Резюме моего выступления: три главных вызова, которые я вижу на сегодняшний день. Возникает понимание, что, во-первых, структурные реформы не дадут быстрого эффекта. Во-вторых, что они могут пойти абсолютно не по контролируемому сценарию. В третьих, сюда добавляется огромный спектр проблем, связанных с политической целесообразностью, о чем говорил Андрей, о том, насколько можно будет контролировать экономику. Наш исследовательский центр, совместно с исследовательским центром ИПМ, ежегодно организуем большую, по белорусским меркам экономическую конференцию «Кастрычніцкі эканамічны форум”. И мы его специально в этом году поставили чуть позже президентских выборов. Мы думали, что сразу после президентских выборов будем обсуждать программу структурных реформ. Мы затачивали программу конференции таким образом, чтобы обсуждать конкретные шаги, куда мы будем двигаться. Но фактически всю конференцию сделал один человек, помощник президента Кирилл Рудый, который выступал один из первых. Свой доклад он назвал «Почему реформ не будет». Надо ему отдать должное, он выступил очень откровенно, привел фактически то, о чем говорю я, ну, немножко в других терминах. Помимо общеэкономической ситуации у него прозвучали два еще очень важных тезиса, которые я назову вот со ссылкой на него. Первое, он сказал, что давайте не будем забывать о силовом блоке в нашей экономике. Фактически сегодня силовики МВД, КГБ, другие силовые органы, контролируют огромную часть финансовых потоков, они имеют большую власть в экономике. Поэтому какие реформы вы будете предлагать, фактически вы тем самым перераспределяете структуру властных полномочий в нашей экономике. Второй важный тезис, который он сказал: вы знаете, понимание, что мы и дальше не будем очень быстро развиваться, оно есть, но пока такого кризиса, чтобы ко мне в офис приходили с вилами, этого тоже нет. Поэтому, пока ко 20 мне в офис с вилами не приходят (это он образно выразился, имея в виду всех властьимущих), несмотря на то, что доходы будут падать, но это не обнищание, это не голод, и так далее, поэтому возможно, и не стоит торопиться. Вероятно, будет программа сотрудничества с МВФ. И будут какие-то реформы в экономике, но очень точечные. Эти сегментарные реформы не создадут некоей критической массы. К чему мы в результате придем? Скорее всего, придем к достаточно продолжительной рецессии. Те механизмы, которые я обрисовал, фактически создают ситуацию, когда очень сложно будет выйти из рецессии. И еще одна проблема, что мы никак не защищены от возможных внешних шоков. Если сбудется прогноз, что цена на нефть составит 20 – 30 долларов, если будет какое-то дополнительное падение в России еще на пару процентов или что-то подобное, мы нормальными инструментами политики от этого не защищены. Плюс проблема долгов предприятий, проблема плохих долгов в банковском секторе. Это может пойти по замкнутому кругу. Последнее, что мы прогнозируем на следующий год. Следующий год будет рецессионным. Если не будет актуализирована проблема долгов, то, скорее всего не будет обвала экономики. Но надо понимать, что мы остаемся в рецессии, что мы и дальше находимся в стагнации в длинном периоде. Что это означает, если привести в долларовом выражении. В реальном выражении это конечно не такое драматическое падение, но это означает, что, если говорить о ВВП в долларах США, в 2016 году мы фактически возвращаемся назад в реальность 2007 года. Это не означает, что белорусы стали во столько раз беднее в реальном выражении. Это чуть более плавная динамика. Но в международном выражении сила нашей экономики существенно сокращается. При таком сценарии, скорее всего, не будет инфляционных шоков. Опять таки, если с банковской системой и с долгами будет все более или менее нормально. Если там нет мега-критических проблем. 2016 год – это по-прежнему будет рецессионный год. Но по большому счету, у нас продолжается длительная стагнация. Сколько она может длиться – большой вопрос. Потенциал, для того, чтобы поддерживать режим, как я его называю, жизнеобеспечения, он еще есть за счет наращивания государственного долга. Пару лет еще так, без каких-то серьезных падений, продолжая быть бедными, но гордыми, просуществовать можно. В последний раз сошлюсь на Кирилла Рудого, он сказал, что в этой ситуации очень хотелось бы запланировать какое-то незапланированное благоприятное чудо, по аналогии с ростом цен на нефть в 2003 году. Что что-то произойдет, что мы не знаем, что позволит белорусской экономике расти. 21 Вопросы и комментарии: • У меня вопрос к Андрею Ляховичу. Андрей, Вы начали свой доклад с тезиса, что Лукашенко будет у власти, пока у него хватит здоровья. У меня вопрос Вам, потому что теперь очень трудно сказать насколько у него хватит этого здоровья. Как вы думаете, как будет, как выглядела бы политическая система Беларуси без Лукашенко? Потому что мы видим структурный кризис оппозиции. Мы видим, что кроме Лукашенко почти или вообще никакого политического лидера нет. Вы тоже сказали очень много про эти пророссийские организации. Как Вам кажется, что будет, если себе вообразить, что Лукашенко нет? • У меня тоже вопрос к Андрею. Вы говорили о российской пропаганде. Я понимаю, что нет противостояния этой пропаганде. Но есть ли попытка со стороны властей Беларуси построить свою национальную идентичность, в том числе это относится к истории Беларуси, которая была бы отдельна от российской? Насколько это важно? Насколько власти этим занимаются? Уделяет ли господин Лукашенко внимание белорусской идентичности? Насколько вы думаете, ускорился этот процесс, насколько мы можем его замечать? • У меня два вопроса. Первый Дмитрию. Вы сказали о стагнации в белорусской экономике, у меня вопрос насколько эта обстановка в белорусской экономике влияет на экономические отношения с Россией? Второй вопрос Андрею. Какие будут практические последствия того, что Беларусь не получит кредит из МВФ. Потому что, насколько я вижу, у МВФ тоже какой-то другой подход к Беларуси. И он врать не будет, не хочет как-то кредитовать Беларусь из-за ничего. Теперь посмотрим, какой подход МВФ к Украине. Они очень четко ожидают от украинцев, что сперва сделаем, например, законодательство, потом Украина может получить деньги. Я думаю, что отношение к Беларуси тоже будет иметь четкий подход, который для Лукашенко не такой хороший. Тогда вопрос, какие будут политические последствия, если эта программа не заработает? Дмитрий, Вы сказали, что реформ не будет. И я, в принципе, с Вами согласен. Но Вы тоже сказали, что есть вероятность, что новая программа с МВФ будет заключена. Здесь нет какого-то противоречия? Если программа будет подписана, это означает, что у МВФ будут какие-то инструменты повлиять на правительство для каких-то реформ. Мы видим, подход Фонда по отношению к Украине – это довольно жесткая, принципиальная позиция. Как совместить подход, что реформ не будет, а программа будет? 22 • У меня вопросы к Вам господин Ляхович, на счет сбора подписей во время избирательной кампании. Откуда источники о количестве подписей? И так же я хотела бы попросить Вашу оценку, почему именно одним позволили, а другим - нет? • У меня вопросы и к Дмитрию и к Андрею. Правильно ли я понял: нет политического и экономического потенциала к изменениям? Они только возможны от изменения во внешней ситуации? Два вопроса к Дмитрию. Первое, мы слышали, что вчера или позавчера Евразийский экономический союз, какой-то фонд, я не помню как он называется, отказал, временно возможно, в двухмиллиардном кредите Беларуси. Насколько это обусловлено политически или они так же настаивают на каких-то реформах? И второй вопрос: было объявлено, что в середине следующего года будет у вас деноминация, соответственно, с новыми деньгами. Такое впечатление, здравого смысла нет, что это какая-то авантюра. А Ваша точка зрения? • Вы сказали (к Андрею), что нет никакой опасности Лукашенко со стороны номенклатуры. Но когда будет экономический кризис: как он будет обеспечивать их зарплаты? Андрей Ляхович: Первый вопрос. Как будет выглядеть Беларусь без Лукашенко. Лукашенко – центральный элемент системы принятия политических решений в Беларуси. Уже на следующий день, после того как Лукашенко выпадет из этой системы принятия решений, эта система, которая построена, в значительной степени, им и импульсы, так сказать, ориентированы на него, лопнет на следующий день. И те группировки во власти, которые существуют, вцепятся друг в друга в борьбе за власть. Силовики, хозяйственники… Тогда мы много узнаем об их возможностях и методах борьбы за власть. Лукашенко готовит своим приемником старшего сына Виктора. Это видно по карьере Виктора. Он входил в состав руководства крупных государственных компаний, таких, как, например «Агат». Сейчас Виктор Лукашенко занимает пост помощника президента по национальной безопасности. И, по сути, именно он является куратором всех силовых структур. С назначением Виктора Лукашенко на эту должность пост Государственного секретаря Совета Безопасности стал технической должностью. На этой должности достаточно часто сменяются армейские и милицейские генералы. В действительности с 2008 года, после отставки Шеймана, все силовые структуры в своих реках держит помощник президента по национальной безопасности Виктор Лукашенко. 23 В условиях авторитарного режима такая должность позволяет иметь возможности для того, чтобы удержать власть после Лукашенко. Но тут очень много вопросов, очень много «но». В отличие от его отца, Виктор Лукашенко не является публичным политиком, для него сказать несколько слов – это проблема. Вместе с тем в Беларуси нет публичной политики. Он похож на отца по другим качествам. Я говорил с людьми из Шкловского района, которые помнят детство и юность сыновей Лукашенко. Они говорят, что по своей психологической конституции Виктор Лукашенко – копия отца. Такой же волевой, жесткий. Поэтому и является фактическим руководителем силовых структур. По-своему, принципиальный: несмотря на то, что Лукашенко не навещает бывшую жену, Виктор часто приезжает к матери в Шклов. У Лукашенко три сына. Младшего учитывать не буду. Средний – Дмитрий, характером в мать. Такой же мягкий, добрый. Не стоит рассматривать вариант, что если Лукашенко по каким-то причинам не будет, толпы народа внесут в Дом Правительства кого-то из лидеров оппозиции. Это уже наша четвертая конференция. Каждый раз мы говорим, что оппозиция находится в глубоком системном кризисе. Но где это дно? Когда начнется движение вверх, в лучшую сторону? Я не знаю. Каждый раз есть основания полагать, что ситуация в оппозиции стала еще хуже. В этом году единственным противником Лукашенко на президентских выборах была Татьяна Короткевич. Никому не известная ранее активистка кампании «Говори правду». Сразу было видно, что выдвижение Короткевич – это, по сути, отказ оппозиции от участия в президентских выборах. Да, в Беларуси драконовские условия. Все кандидаты в президенты после президентских выборов 2010 года попали за решетку. Некоторых, например, Санникова там пытали. Было очень сильное давление на Николая Статкевича. Но совсем отказываться от участия в президентских выборах – это было неправильно. Повторюсь, если система лопнет, то будет борьба за власть между группировками во власти. Второй вопрос. Есть ли попытка простроить свою национальную идентичность отдельно от России. Если поездить по Беларуси, вы увидите билборды: «Мы - беларусы», «Я люблю Беларусь». Власть проводит праздник белорусской письменности. В Минске есть полностью белорусскоязычное радио «Столица». Есть сегментарные попытки что-то сделать в отношении популяризации белорусского языка. Но это не имеет широкого явления. Т.е. у меня такое чувство, что власть хотела бы пойти по такому пути, понимая, что национальная идентичность необходима, но она очень боится, что это вызовет большие сложности в отношениях с Россией. Т.е. белорусизация идет, так 24 сказать, ползком, по-пластунски, чтобы не увидела Россия и не стала возмущаться. Кроме того, популяризация белорусского языка, более соответствующей национальным интересам версии истории Беларуси, где говорится о традициях белорусской государственности, со времен Полоцкого княжества, в период Великого Княжества Литовского – Лукашенко видит в этом определенную угрозу. Такая белорусизация вместе с тем означает популяризацию политических традиций, совершенно антагонистичных нынешней авторитарной реальности в Беларуси. Это популяризация европейского вектора как культурного, так и политического развития Беларуси. В истории Беларуси 400 лет почти беспрерывных, кровавых и разрушительных войн с Московским царством. А режим Лукашенко не может существовать без экономической и политической поддержки со стороны России. И плюс к тому Лукашенко сам до сих пор не может определиться, он кто европеец или русский? А если власть не может определиться, то и общество дезориентировано. Можно сказать, что режим Лукашенко лавирует между Россией и Западом. Но это же вместе с тем означает, что Беларусь и в смысле национальной идентичности болтается между Россией и Европой. Третий вопрос о кредите МВФ. Лукашенко считает, что получит кредит, потому что Запад очень обеспокоен действиями России, опасается толкнуть Лукашенко в объятия России. Лукашенко уверен, что получит этот кредит, как в 2009 году, при котором можно будет ничего не делать, ни экономических реформ, ни политических изменений. Развитие политической ситуации в Беларуси очень мало зависит от того, получит Лукашенко кредит МВФ или нет. В любом случае Лукашенко не пойдет на уступки России в вопросах так называемой настоящей, по мнению Москвы, интеграции. Не согласится на размещение российских военных баз. Если не получит кредит, то, вероятно, будет очередная девальвация. Ухудшение экономической ситуации не приведет к крупным, массовым выступлениям против Лукашенко. С одной стороны, белорусское общество напугано действиями России, опасается, что в случае дестабилизации политической ситуации у нас будет то же самое, что в Восточной Украине. С другой стороны, в Беларуси никогда не было голода. Около 2 миллионов белорусских семей имеют так называемые «дачи». Чем меньше доход у семьи, тем большую площадь своего земельного участка она использует для выращивания картошки, других овощей. Когда совсем плохая ситуация, люди переходят на натуральное хозяйство. 25 Четвертый вопрос: откуда источники о сборе подписей. Езжу, встречаюсь с людьми, в том числе с теми, кто были депутатами городских советов. Они имеют свои источники информации в нынешних администрациях. Вот оттуда у меня информация. Почему власть способствовала Короткевич, а другим – нет. Председатель Объединенной гражданской партии Лебедько и председатель партии левых «Справедливый мир» Калякин заявили, что не смогли собрать необходимое для регистрации кандидатом в президенты число подписей. Они не подавали подписи в Центральную избирательную комиссию. Если бы подали, я не исключаю, что их тоже бы зарегистрировали. Лукашенко хотел, чтобы по итогам выборов была достаточно благоприятная для Запада картинка. Короткевич была единственным кандидатом в президенты, который позиционировал себя как противника Лукашенко. Есть ли потенциал в Беларуси для политических изменений. В долгосрочной перспективе – да. В белорусском обществе происходят изменения, которые повлекут в будущем политические изменения. Происходят изменения в геополитической ситуации. Наконец, сам Лукашенко не вечен. Если говорить о краткосрочной и среднесрочной перспективе, то нет. Общество напугано войной в Украине. Общество видит, что в Украине, несмотря на радикальные политические изменения, люди не стали лучше жить. В Беларуси средняя зарплата 331 доллар, в Украине - 209 долларов. Поэтому Украина не является положительным примером. А номенклатура, на самом деле, прекрасно себя чувствует и не живет на формальную зарплату. Формальная зарплата Лукашенко 3 тысячи долларов. Когда-то он заявлял, что не всегда может купить себе халву, он ее очень любит. Зарплата – это очень малая часть доходов номенклатуры. Если их доходы сократятся, все равно им будет хватать на то, чтобы ни в чем себе не отказывать. И у них нет кандидатуры, которая бы их устраивала больше, чем Лукашенко. Дмитрий Крук: Первый вопрос насчет интересов России. Традиционный интерес России, который, на мой взгляд, доминировал многие годы - попытаться пройти в наиболее привлекательные сектора, то есть напрямую получить контроль над белорусскими предприятиями. Сейчас это менее актуальный вопрос, вообще, в целом, вопрос приватизации, по ряду причин. Первое – то, что перспективы развития белорусской экономики стали существенно хуже. Во-вторых, за некоторыми исключениями, неизвестно реальное финансовое состояние предприятий. Непонятна ситуация с их долгами, сколько их 26 рыночная стоимость и так далее. Поэтому вопрос приватизации отошел на второй план Наверное, наибольший интерес – это получение какого-то механизма контроля в экономике, возможно не напрямую, а через участие в бизнесе. Это может обсуждаться. Если в предыдущей программе с Евразийским фондом развития, главным требованием было 4,5 миллиарда приватизации, это можно было читать между строк - в пользу российского бизнеса. То сейчас то, что сейчас они выдвигают – это более обтекаемо, по сути, даже похоже на программу МВФ. Они не против, чтобы белорусская экономика либерализировалась, с ней тогда будет легче разговаривать, разговаривать на одном языке. Изменится государственная собственность. При лучшей конъюнктуре можно будет влиять на бизнес. И в частном секторе, в принципе, легче влиять, когда он не защищен государством. Что, касается вопроса насчет МВФ, насчет того, что с одной стороны реформ не будет, а с другой стороны, реальность программы с МВФ велика. Действительно, определенное противоречие есть именно в этом. Очень многие ожидали, когда у нас две недели была миссия МВФ, то, что прямо в этот период будет заключено соглашение. Потому, что МВФ, в принципе, был настроен дать кредит. Если убрать все подводные политические камни, им, исходя из их миссии в Восточной Европе, кроме Украины хотелось бы как-то уравновесить. Если бы белорусская сторона согласилась на их условия, с тем, что они 3-4 года прописывают, вопросов бы не было вообще. И вроде как изначально, наши по этим пунктам готовы были двигаться. Но потом, как я сказал, по моим ощущениям возобладали политические соображения. И вот эта непредсказуемость последствий. По определенным пунктам компромисс уже есть. У белорусских властей не вызывает никакого отторжения готовность повысить тарифы и назвать это реформами. Понятно, что тарифы надо будет все равно повышать, поэтому давайте их спишем на МВФ. В любом случае, у нас уже повышаются тарифы на коммуналку, тарифы на проезд. То есть это можно под первый транш работы с МВФ. Будет ли второй третий транш – вот это вопрос. Обычно сотрудники миссии МВФ, более-менее открыты, дают понять, о чем идет разговор. Сейчас они были предельно закрыты со всеми. Это как раз таки дает основания полагать, что они настроены на то, чтобы заключить соглашение. Из того, что я знаю, основная проблема была опять-таки в графике директивного кредитования. МВФ хотелось бы очень резкого ограничения, буквально в течение 2016 года. Наши настаивают на постепенном сокращении до 2020 года, фактически, на поддержании, на замораживании ситуации. 27 То есть, программа, я думаю, будет заключена, под первый транш условия согласованы. Потом могут начаться проблемы, вопросы. Поэтому какойнибудь там миллиард, чуть меньше, в качестве первого транша, с большой вероятностью, я думаю, получим. Кстати, вчера господин Федута опубликовал интересную статью. Он пишет о вероятности многоходовой комбинации со стороны белорусских властей. Пока заморозить переговоры с Россией, получить первый транш от МВФ, наплевать на условия МВФ, вернуться к переговорам с Россией, получить кредит от России. Я в такие многоходовки не верю. Но мысль интересная. Насчет вопроса по внешним условиям. Достаточно часто приходится слышать от чиновников, что давайте надеяться на какую-то благоприятную ситуацию. У некоторых это воплощается в том, что Александру Григорьевичу всегда везло, повезет еще раз в чем-нибудь, что-то должно случиться. Из таких болееменее рациональных чудес, о которых мне приходилось слышать, на что можно рассчитывать: есть у некоторых надежда на какую-то дружбу с Китаем. Что удастся продать Китаю какую-нибудь идею, за которую он будет инвестировать миллиарды долларов. В принципе, для Китая 10 миллиардов долларов в год в виде инвестиций – это не столь проблематично. Но, весь вопрос: что продать Китаю? Какую идею, как их заставить кредитовать Беларусь? Но есть расчет на Китай. Вопрос про деноминацию. На мой взгляд, это не более, чем техническая процедура. Здесь действительно не вижу каких-то подводных камней. Ситуация предельно проста. Деньги отпечатали уже четыре года назад. Конечно, на это не затратили огромные средства. Вся эта процедура, технически заменить денежную массу, стоила где-то 150 миллионов. Полежат они еще год-два, они уже будут просто непригодны. Они устареют физически и морально. И второй момент, ситуация с инфляцией, по крайней мере на 2016-1017 год. Да, белорусский рубль станет дешевле. Но большой инфляции, за счет того, что сжимается спрос, скорее всего не будет. Если такую консервацию поддерживать… И еще такое, смешное замечание, то, что в качестве шутки раньше слышал от чиновника, что деноминация будет тогда, когда ВВП начнет измеряться в квадриллионах рублей. На 2017 год у нас были большие шансы, что ВВП достиг бы квадриллиона. А с квадриллионом… Ну стыдно было бы говорить с людьми, что у нас ВВП измеряется в квадриллионах. Польский аналитик: Название этой сессии: «Изменения во внешней политике». Мы видим, что есть какая-то динамика, особенно в последние месяцы, в том, что касается отношений Беларуси с Европейским союзом. Остается вопрос: сколько это продлится, насколько это стабильно, какие есть риски. Мы пригласили трех 28 белорусских экспертов. Двое из них поделятся своими мыслями по вопросам, которые мы поставили в название этой сессии: сколько изменений в белорусской внешней политике? Третий выступающий поделится с нами своим анализом сотрудничества Беларуси с Россией в военной сфере. Начнем с Арсения Сивицкого, который является главой Центра стратегических исследований. Арсений Сивицкий: Я хотел бы поговорить об изменениях во внешней политике Беларуси с момента украинского кризиса. Прежде всего, с моей точки зрения, эти изменения обусловлены тем фактом, что для руководства Беларуси нынешняя военно-политическая ситуация в нашем регионе является полностью непредсказуемой. Беларуси приходится действовать на международной арене в нетипичных для себя условиях. Прежде всего, эти условия связаны с кризисом всей системы региональной и международной архитектуры безопасности, которая существовала на протяжении большей части XX века, до известных событий, связанных с крымским кризисом, а потом с украинским кризисом. Это кризис не только гарантий, предоставленных Будапештским меморандумом или же основополагающим Хельсинкским Актом. Речь идет о разрушении как формальных, так и неформальных гарантий со стороны Российской Федерации. Если приводить в качестве примера украинский кризис, то прежде всего аннексией Крыма Россия нарушила договор о дружбе и добрососедстве с Украиной. Россия совершила акт агрессии в отношении формально дружественного, а по некоторым военно-политическим параметрам даже союзного государства. Поэтому мы наблюдаем, что эта система формальных и неформальных гарантий, основанная на двусторонних отношениях с Россией, была разрушена. Конечно, это очень беспокоит официальный Минск. Те шаги, которые руководство Беларуси предпринимало за последние полтора года, во многом обусловлены этим беспокойством. Очень важный психологический эффект оказал на белорусское руководство тот факт, что российская сторона не предупредила белорусского союзника о подготовке аннексии Крыма. Лукашенко, как и все постсоветские лидеры, был очень удивлен, когда это случилось. Белорусская сторона не была проинформирована, узнала о действиях России постфактум. Россия все время пытается втянуть постсоветские страны, в том числе Беларусь в поддержку своего агрессивного внешнеполитического курса, как в отношении Украины, так и в отношении стран Запада. Александр Лукашенко всеми силами пытается этого избежать. 29 С моей точки зрения, украинский кризис демонстрирует Беларуси переход России к новой геостратегической доктрине. Эта доктрина основана на том, чтобы управлять, оказывать влияние на процессы на постсоветском пространстве через провоцирование кризисов и нестабильности. Это очень хорошо продемонстрировал украинский кейс. В силу того, что у России сокращаются ресурсы, прежде всего экономические, для того чтобы вовлекать постсоветские страны в интеграционные процессы. Это видно на примере Евразийского экономического союза. У России сокращаются ресурсы, чтобы покупать лояльность политических элит и таким образом, втягивать их в интеграционные процессы. Все это приводит к радикальной смене парадигмы. По всему периметру постсоветского пространства, которое в России рассматривают как их привилегированную сферу интересов, запускается волна дестабилизации. Прежде всего военно-политического характера. Россия начала готовить аннексию Крыма еще в тот момент, когда Виктор Янукович находился у власти. И не оказала Януковичу никакой поддержки, чтобы помочь ему справиться с глубоким политическим кризисом. Во многом это свидетельствует, что Россия воспользовалась нестабильной политической обстановкой в Украине, как предлогом для вмешательства во внутренние дела формально дружественного государства. Мы можем говорить о таком же подходе в отношении Беларуси. Я объясню, почему я вижу такие риски. Сейчас Беларусь пытается держать определенную дистанцию как в отношении поддержки действий России на украинском направлении, так и в рамках так называемой «новой холодной войны». Это видно не только по украинскому кризису, но и по сирийскому кризису. Вспомним инцидент с российским бомбардировщиком на сирийско-турецкой границе. Беларусь воздержалась от поддержки России. Были очень обтекаемые заявления министерства иностранных дел, где была выражена обеспокоенность тем, что произошел такой инцидент. Говорилось, что Беларусь надеется на урегулирование отношений между союзной Россией и дружественной Турцией. По-сути, такая позиция, которую сейчас занимает Беларусь, может быть охарактеризована как нейтральная. С точки зрения дипломатии: Беларусь предоставила переговорную площадку по украинскому кризису. Так и с военно-политической точки зрения, что, вероятно, еще более важно. Лукашенко неоднократно давал публичные гарантии, что никакое вторжение с территории Беларуси невозможно. Эти же гарантии связаны и с вопросом по российской авиабазе. Совершенно понятно, как только эта авиабаза или другая военная база России появится на территории Беларуси, Лукашенко больше не сможет давать такие гарантии. 30 По моему мнению, именно наш военно-политический нейтралитет лежал в основе нормализации отношений с западными странами. Прежде всего, с Соединенными Штатами. Не только в украинском кризисе, но и в силу тех обязательств, которые США имеют перед странами Балтии. Если вы посмотрите на сценарий белорусско-российских военных учений… Их традиционным компонентом является прокладка сухопутного коридора с территории Беларуси через территорию Литвы до калининградского анклава России. Это контрнаступательный маневр, направленный на деблокирование Калининградской области и калининградской группировки российских Вооруженных Сил. Натовские аналитики прекрасно понимают стратегическое значение Беларуси в этом контексте. С моей точки зрения, нормализация отношений с Западом основана на этом факте. Это хорошо понимают не только в западных столицах, это понимают и наши китайские партнеры. Они также заинтересованы в том, чтобы Беларусь оставалась нейтральным с военно-политической точки зрения государством. Тут необходимо сделать экскурс назад и сказать о том, какие потери Китай понес в результате украинского кризиса. До украинского кризиса Китай был намерен инвестировать в Украину порядка 30-40 миллиардов долларов для реализации порядка 80 проектов, начиная от сельского хозяйства и заканчивая индустриальными проектами. Например, был проект создания индустриального парка, проект создания глубоководного порта в Крыму. Посути, реализация этих проектов сделала бы Украину стратегическим звеном в рамках экономического проекта «Пояс шелкового пути». В Китае осознавали, что Украина намерена подписать соглашение об ассоциации с Европейским союзом. Когда Янукович поехал в Китай за 15-миллиардным кредитом, одним из условий, которые выставила китайская сторона, было подписание договора об ассоциации с ЕС. Все проекты, которые планировала китайская сторона на территории Украины, имели экспортную ориентацию на европейский рынок. Договор об ассоциации способствовал этому. Крымский кризис и дестабилизация обстановки на востоке Украины привели к тому, что Китай, не признавший аннексию Крыма, отказался от проекта создания индустриального парка и проекта создания глубоководного порта в Крыму. Также Китай стал оценивать риски реализации других проектов на остальной территории Украины. В этом контексте интерес Китая переместился к сотрудничеству с Беларусью. Если вы проанализируете интенсивность контактов между Беларусью и Китаем, то она многократно возросла как раз с началом украинского кризиса. Сейчас рядом с Минском будет реализован проект создания индустриального парка по такому же типу, как он планировался в Крыму. Минск посетил с трехдневным визитом глава КНР Си Цзинь Пин. Он объявил, что Беларусь становится стратегическим звеном проекта «Пояс шелкового пути». 31 Поэтому мы тут можем наблюдать последствия не только для западного направления, что выразилось в нормализации политических отношений с ЕС и США, но и растущий интерес со стороны Китая. Как реагируют на эти процессы наши российские партнеры? Реагируют очень жестко и нервно. Видят нормализацию отношений Беларуси с Западом и стратегическое сотрудничество с Китаем как безусловную угрозу своим интересам. Как экономическим, так и политическим. В целом мы видим, что политика Кремля по отношению к Беларуси ужесточается на всех направлениях. Не только если говорить о сокращении экономических дотаций, есть еще и военно-политическое давление. Россия ставит вопрос создания авиабазы. Был отменен уже второй визит Лукашенко в Россию. Первый визит должен был состояться в ноябре. Второй должен был состояться 4-5 декабря. Но его даже не анонсировали. Поэтому свой первый официальный визит в качестве главы Республики Беларусь Александр Лукашенко сделал во Вьетнам. Это показательно. Ранее все первые визиты он делал в Российскую Федерацию. Есть и другие косвенные свидетельства того, что Россия рассматривает возможность самого жесткого сценария в отношении Беларуси. Сценарий коллективных сил быстрого реагирования ОДКБ «Взаимодействие 2015», а также сценарий учений «Славянское братство 2015», в котором кроме россиян и белорусов участвовали сербы, показывают, что Россия готова использовать дестабилизацию политической ситуации в Республике Беларусь как повод для военного вторжения. Сценарий учений предусматривал оказание помощи белорусским властям для восстановления конституционного порядка. Поэтому на вопрос, как будет выглядеть Беларусь без Лукашенко можно однозначно ответить, что в таком случае Россия введет свои войска, чтобы поддержать конституционный порядок в Беларуси. Тут нет никаких сомнений. Лукашенко смог очень успешно конвертировать нейтралитет Беларуси во время украинского кризиса и «новой холодной войны». Улучшены отношения с западными странами, развивается сотрудничество с Китаем. Однако, на мой взгляд, на сегодняшний день этот потенциал исчерпан. Западные партнеры и Китай ожидают от нас большего. Какие это ожидания? Если говорить об ожиданиях США, это не только реформы, которые Беларусь будет должна провести в выполнение условий получения кредита МВФ. Именно США активно лоббируют предоставление кредита МВФ. Это жест благодарности Лукашенко за нейтралитет, за то, что не дает согласие на размещение на территории Беларуси российских военных баз. Речь идет не только об авиабазе, Россия предлагала создать базу сил специальных операций рядом с Витебском. Есть и политические ожидания. 32 Как было видно из визита помощника госсекретаря США в Минск, есть и список политических условий. У Китая тоже есть определенные экономические ожидания в отношении Беларуси. Год назад Беларусь посещала группа китайских экспертов в области экономики. Они составили список рекомендаций модернизации белорусской экономической системы. 90% их рекомендаций были тождественны предложениям МВФ. Недавно в Китае был создан аналитический центр «Один пояс – один путь», который исследует страны, которые участвуют в проекте «Пояс Шелкового Пути». Этот центр анализирует в том числе политические и экономические риски. Примечателен их анализ по Беларуси. Там указаны не только экономические риски в виде доминирования государственного сектора экономики, зависимости Беларуси от российского рынка сбыта, российских энергоресурсов и так далее. Не буду все перечислять. Но там были указаны и политические риски. В том числе большие вызовы, связанные с преемственностью власти, гиперконцентрация власти в руках президента, неразвитость партийной системы и так далее. Этот центр тесно связан с государственными структурами Китая. Можно сказать, что Беларусь находится в периоде самоопределения. Перед руководством Беларуси актуализируются новые вызовы, прежде всего в лице России. Но в то же время сокращается окно возможностей для балансирования, как это было в прошлые годы. И Запад, и Китай, на который надеется Лукашенко, жестко определяют политические и экономические условия. Растет военно-политическое давление, а также по другим направлениям, со стороны России. У нее готов план по вводу войск в Республику Беларусь в случае дестабилизации политической ситуации. Эти четыре месяца, на которые Запад приостановил санкции, это тот период, в который Беларусь будет самоопределяться в отношении будущего внешнеполитического курса. Мы видим, что происходят радикальные изменения в военной сфере. В начале года принят новый оборонный план. Для сведения: предыдущий оборонный план был ориентирован только против стран НАТО. Сейчас Беларусь разрабатывает новую военную доктрину, где в качестве источника военной угрозы будут названы и гибридные войны. Не будет сказано, какое государство ведет гибридные войны. Но понятно, о ком идет речь. В этот промежуток не стоит ждать серьезных шараханий белорусской стороны. Но следует учитывать, что к марту может значительно накалиться ситуация на линии противостояния Украины с «ДНР» и «ЛНР». Тут было сказано, что проект «Новороссия» закрыт. Он закрыт как идеологический проект. Но надо иметь в виду, что по состоянию на ноябрь армия «ДНР» и «ЛНР» насчитывает 35 тысяч человек. А на российской стороне границы с 33 «ДНР» и «ЛНР» сосредоточена группировка в 60 тысяч человек. В ходе переговоров по урегулированию кризиса нет прогресса. Это значит, что Россия не отказалась от сценария вторжения в Украину. Если это произойдет, это будет иметь серьезные последствия для Беларуси. Сейчас Россия требует от Беларуси лояльности, вовлечения ее в новую холодную войну на стороне России. Отсюда может появиться напряженность. Андрей Федоров: Перемены происходят тогда, когда в государстве возникают какие-то новые стремления или проблемы. Главной целью белорусского руководства в плане международных отношений всегда было и остается решение чисто меркантильных задач: найти, где можно чем-нибудь разжиться – деньгами, сырьевыми ресурсами, технологиями. Желательно подешевле и чтобы при этом не ставилось условий относительно внутренней политики. Так что новых стремлений не наблюдается. Что же касается проблем, то тут ситуация иная. Несмотря на всю свою постоянную ламентацию по поводу угроз, создаваемых агрессивным монстром НАТО и американским империализмом, белорусское руководство прекрасно понимало, что никакой опасности вооруженного вторжения в страну не существует. Теперь подобной уверенности оно не испытывает. Причем угроза совершенно неожиданно возникла с противоположной стороны. Разумеется, власти старательно делают вид, что ее не существует, однако время от времени и у них проскальзывает явная озабоченность. Нельзя исключить попытку аннексии Беларуси по образу и подобию Крыма. Резкое снижение уровня жизни в России может привести к падению рейтинга Путина, и одним из способов его повышения может послужить очередное территориальное приобретение, которое, к тому же, в отличие от Донбасса, должно стать практически бескровным. Примерно в таком же роде высказался российский политолог Дмитрий Орешкин, а буквально на днях Гарри Каспаров заявил, что Путин стоял перед выбором – война в Сирии или аннексия Беларуси. Сейчас не очень похоже, что Кремль готов пойти на такой шаг. Однако если допустить, что сирийская авантюра закончится провалом, что весьма вероятно, и что, кстати, тоже едва ли улучшит восприятие российским населением своего вождя, то терять Путину в глазах Запада будет уже совсем нечего, и он может рискнуть пойти на такой шаг, особенно в условиях своей довольно сомнительной адекватности. 34 Вряд ли можно сомневаться, что на нынешней волне ура-патриотизма и эйфории от «вставания с колен» жители России в подавляющем большинстве своем поддержали бы возвращение «блудной Беларуси». Но если даже прямой инкорпорации и не случится, то продолжение обострения противостояния Запада с Россией наверняка приведет к тому, что наша страна окажется с ней в одном окопе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это абсолютно реально, поскольку трудно представить, что Москва не припомнит своему «главному союзнику» многолетние преференции и не выставит набор достаточно жестких требований. Причем чем хуже будет в России экономическая ситуация, тем выше социально-политическая мобилизация и, соответственно, жестче спрос с партнера. Здесь следует оговориться, что развитие событий согласно такому квазиапокалиптическому сценарию, к счастью, пока не выглядит неизбежным. В то же время имеются отдельные признаки, которые не позволяют его отбросить. В частности, российские медиа стали регулярно задаваться вопросом о наличии у Москвы военных союзников. При этом взоры в первую очередь обращаются на нашу страну, Александра Лукашенко предлагают заставить выполнять «союзнические обязательства», отправив белорусскую армию воевать в Сирию на стороне России. Более того, уже вбрасывается информация о том, что Беларусь через Катар снабжает антиасадовские силы, так что повода для нажима долго искать не придется. К этой, безусловно, наиболее серьезной проблеме в белорусско-российских взаимоотношениях вплотную примыкает не очень понятная ситуация вокруг размещения авиабазы. Очевидно, что по многим соображениям Александру Лукашенко хотелось бы ее избежать. Однако в условиях колоссальной экономической зависимости Беларуси добиться этого будет крайне непросто. Противоречия с Кремлем не сводятся исключительно к военно-политической сфере. Минску нужно окончательно договориться о выделении Евразийским фондом стабилизации и развития, которым де-факто рулит Москва, кредита в размере примерно двух миллиардов долларов. Далее, определить новые условия поставок нефти, так как срок прежних соглашений истекает. Наконец, подтвердить имеющиеся договоренности относительно вывозных пошлин на нефтепродукты, поступления от которых уже заложены в бюджет следующего года. 35 Не говоря уже о регулярно появляющихся в СМИ сообщениях о том, что Россельхознадзор не пропустил какой-то товар из Беларуси. А с 7 декабря введен специальный фитосанитарный режим на ввоз сельхозпродуктов через нашу страну. Что одновременно и унизительно, и наводит на определенные подозрения. К тому же у самой России имеются чрезвычайно серьезные проблемы в экономике, причем, по прогнозам как западных, так и российских аналитиков рецессия затянется еще минимум на год. Соответственно, нет уверенности по поводу сохранения весьма существенных дотаций Беларуси на прежнем уровне. Наконец, у Кремля появилась идеология «русского мира», которая при соответствующей информационной поддержке может найти здесь немало сторонников. Этот ресурс может обрести реальную силу при ухудшении здесь экономической ситуации или при даже минимальном движении Беларуси в западном направлении. Таким образом, на востоке дела складываются не самым лучшим образом. Если все там будет развиваться в том же ключе, то, по большому счету, у белорусского режима останется только два принципиальных варианта действий: либо сдаться на милость Кремля, либо сопротивляться. Первый из них тривиальный и серьезного академического интереса – в отличие, разумеется, от человеческого и гражданского – не представляет. Будет что-то похожее на Крым, конечно, с некоторыми отличиями, но, думаю, не слишком кардинальными. Во втором же случае необходимо искать внешней поддержки, так как очевидно, что если Москва всерьез вознамерится кардинально усилить давление, самостоятельно противостоять ей Минск не сможет. Тем самым какие-то перемены оказываются необходимыми и на западном фронте, так как, несмотря на все усилия установить настоящее, а не декларативное стратегическое партнерство с Китаем (не отрицая при этом некоторых достижений на данном направлении), говорить об этом как о свершившемся факте пока явно преждевременно. Достаточно часто можно слышать мнение, что главной геополитической стратегией Беларуси является игра с Западом и Востоком, суть которой заключается в попытках подороже продать свой геополитический вектор. С тем, что внешняя политика Беларуси практически полностью определяется положением дел на этих стратегических направлениях, спорить невозможно. 36 В то же время Москва остается безусловным приоритетом, тогда как Брюссель и Вашингтон рассматриваются официальным Минском в лучшем случае как временные попутчики, с которыми, как это не неприятно, по ряду причин приходится иметь дело. То есть при равных и даже не очень равных условиях предпочтение всегда будет отдано России. Правда, время от времени условия оказываются совсем уж неравными. В такого рода обстоятельствах белорусское руководство не раз демонстрировало, что оно не является совсем уж закоренелым ортодоксом и вполне может попытаться использовать в своих интересах подходящую ситуацию, даже если она не очень вписывается в упомянутую схему. Как представляется, сейчас складывается именно такая ситуация. В силу этого официальный Минск, хотя и не до конца последовательно, но все же отмежевался от политики Москвы в украинских событиях. Освобождение политзаключенных привело к замораживанию почти всех санкций. Развивается сотрудничество в сферах экономики и защиты окружающей среды, транспорта и здравоохранения, контактов между людьми и образования. Продолжаются переговоры по смягчению визового режима. По имеющейся информации, МВФ вроде бы может предоставить Беларуси новый кредит на 3 миллиарда долларов на крайне выгодных условиях, что вряд ли могло бы состояться, если бы конфронтация продолжалась. Вместе с тем, на пути полноценного развития отношений сохраняются серьезные препятствия. Запад настаивает на изменениях в избирательном законодательстве в соответствии со стандартами ОБСЕ, на улучшении ситуации в сфере верховенства права, в вопросах демократии и прав человека. В силу того, что для белорусского режима эти области являются чрезвычайно чувствительными, шансов на то, что здесь будет достигнут заметный прогресс, к сожалению, немного. МВФ тоже дал понять, что кредиты могут быть даны только под структурные реформы. Между тем Лукашенко недавно признался, что в его понимании требуемые преобразования ведут к разрушению политического строя. При этом власти лишь несколько уменьшили репрессии в отношении гражданских активистов и оппозиции, но не отказались от них совсем. Суды и штрафы за мирные несанкционированные акции протеста не прекращаются. Не изменилась информационная политика государства, усилившего контроль над интернетом. Нет даже намека на смягчение репрессивного законодательства, регулирующего деятельность общественных организаций и свободу выражения мнений. 37 Это не позволяет говорить на неких переменах во внутренней политике. Тогда возникает естественный вопрос, каким в этих условиях будет поведение Брюсселя и Вашингтона. На Западе прекрасно понимают, что никакой демократизации в стране не происходит, а обещанная властями модернизация будет проводиться в рамках все той же авторитарной системы. Ситуация осложняется там обстоятельством, что население страны в массе своей не демонстрирует стремления к демократическим преобразованиям. Очевидно также, что изменения действующей системы в соответствии с призывами Запада чреваты ослаблением личной власти Лукашенко, и он это прекрасно осознает. Поэтому выдвигать чрезмерно завышенные требования опасно. Если уж полностью оторвать Минск от России невозможно, то хотя бы не стоит подталкивать его в ту сторону. Хотелось бы, чтобы сотрудничество с режимом продолжалось, но было обусловлено требованием проведения пошаговых реформ, что пусть медленно, но неизбежно будет его ослаблять. Подводя итоги, можно констатировать, что за последние два года поле для маневра на внешнеполитической арене у Минска значительно сократилось. Есть ощущение, что мы находимся на пороге радикальных перемен. Вот только перемены эти не обязательно будут к лучшему. Не исключено, что историческое время российской цивилизации подошло к концу. Но это, увы, не означает, что процесс ее умирания будет протекать быстро и безболезненно, в том числе для окружающих. Как следствие, наилучшим реальным исходом на данный момент видится такое развитие событий, когда Россия оказалась бы настолько занятой собственными проблемами, что у нее не будет возможности вмешиваться в дела соседей. К сожалению, в ближайшее время такой вариант не выглядит осуществимым, и угроза инкорпорации продолжает оставаться реальной. Андрей Поротников: Мне кажется, ответ на вопрос, может ли Россия инкорпорировать Беларусь, лежит в плоскости вопроса: Путин сошел с ума или только притворяется? Ответа на этот вопрос нет. Единственное, что мы можем, это отслеживать, что происходит. В 2015 году нет каких-то радикальных перемен в сфере безопасности. Мы видим реализацию тех предпосылок, которые были созданы раньше. Или намного раньше, если мы говорим, например, о ракетной программе. 38 Поэтому я остановлюсь скорее на динамике событий, чем на конкретных событиях. Первое, с чего хотелось бы начать, это с ответа на вопрос: является ли Лукашенко самостоятельным правителем, либо он – марионетка Москвы? Многие эксперты на Западе солидаризируются с российскими, так сказать «неоимперцами», поддерживая тезис о несамостоятельности белорусского руководства. В самой Москве это звучит как тезис о том, что страны СНГ – это результат, как они говорят, «геополитической катастрофы» начала 90-ых годов. Они намерены ликвидировать результат этой катастрофы. Мой базовый тезис состоит в том, что Александр Лукашенко – абсолютно самодержавный правитель Беларуси. В Беларуси существует квазифеодальная система. С той лишь разницей, что у нас один феодал, которому все принадлежит. По-сути, у нас нет частного бизнеса, который генерирует прибыль более 20 миллионов долларов, и в котором не было бы доли «самых достойных людей» нашей страны. Те люди, которые в Беларуси считаются олигархами, максимум – это совладетели бизнеса, а в большинстве своем – это менеджеры на проценте. Причем процент может быть очень хорошим. Стратегия власти – очень простая: не дать втянуть себя в противостояние России с Западом, поддерживать равную удаленность от всех участников конфликта, расширять поле для политического, экономического маневра, маневра в сфере безопасности. Они это делают, как могут. Глубокий характер сотрудничества Беларуси с Россией в сфере безопасности имеет объективное основание. Во-первых, это техническое наследство, которое осталось от Советского союза. Его надо было поддерживать в рабочем состоянии. Во-вторых, это человеческий фактор. Многие военные начальники проходили службу, некоторые – родились в России. Они поддерживают контакты с коллегами в России и постсоветских странах. В том числе и с коллегами из стран Балтии, армии которых создали бывшие советские полковники. Авторитарные режимы, которые сформировались на пространстве СНГ, вообще-то плохо знали Запад, не воспринимали западные ценности. Это также притягивало их друг другу. В том числе в такой сфере, как безопасность, оборона. Эти отношения концентрируются вокруг России как определенного ядра. В последние годы и в Беларуси есть понимание, что опасно делать ставку только на Россию. Белорусские власти предпринимают действия по расширению числа партнеров. Ведут диалог и по сотрудничеству в сфере безопасности. Даже после событий 19 декабря 2010 года интенсивность 39 контактов с НАТО не снизилась. Это в то время, когда говорили о НАТО, Западе как угрозе. В настоящее время белорусские власти стараются расширить сотрудничество с Западом, но не в ущерб отношениям с Россией. У них есть представление о желательном объеме отношений с Россией, они хотят этот объем поддерживать. Но при этом расширяют сотрудничество с другими партнерами. Расширяют сотрудничество с Западом, как умеют. Как я уже говорил, западные ценности не воспринимаются. Пытаются подогреть интерес Запада к Беларуси, создав тут миротворческую площадку. Кейс Украины, выражение заинтересованности в урегулировании конфликта России с Турцией – в этом русле. Отсутствие доверия является существенным ограничением для развития сотрудничества с Западом. Любое взаимодействие имеет это ограничение. Другая динамика в отношениях с азиатскими странами. Это большие страны. Много людей, много денег. Белорусское руководство надеется, что уровень взаимодействия с азиатскими странами будет соответствовать его ожиданиям. Надо понимать, что отношения Беларуси с азиатскими странами – это стратегия, это не тактика, не сиюминутная выгода. Беларусь готовит специалистов из азиатских стран. Поставляет азиатским странам информацию, в том числе об интеграционных процессах на пространстве СНГ. В ряде случаев Беларусь и в интересах развития сотрудничества с азиатскими странами торпедировала некоторые интеграционные инициативы России. То есть, Беларусь выступала в роли своеобразного «троянского коня». Бывало, что говорила о поддержке инициатив России, а на деле их саботировала. Нельзя исключать и обмен разведывательной информацией. Беларусь также рассчитывала на приток капитала из азиатских стран, но эти надежды не оправдались. Беларусь пытается расширить сотрудничество с Китаем. В том числе использует заинтересованность Китая в получении российских технологий. Попытка Беларуси расширить поле внешнеполитического маневра не находит понимания в Москве. Плохие политические отношения с Россией становятся все хуже. Это имеет последствия для сотрудничества в сфере безопасности. Хотя в заявлениях белорусских и российских чиновников часто говорится об особом характере отношений Беларуси и России в сфере обороны, на самом деле ситуация иная. Если посмотреть на объемы помощи России Беларуси и Казахстану в сфере безопасности, то они просто не сравнимы. Казахстан получил около 60 боевых самолетов. Причем получила не старые МИГ 29, Су27. Беларусь не получила ни одного сравнимого боевого самолета. Беларусь 40 не получила даже 18 старых, добитых Су-27, от покупки которых отказалась Индия. Кроме того, в 2013 году Россия передала Казахстану 10 дивизионов «С-300». Да, это не новая техника, но она (и самолеты и С-300) была передана бесплатно. В отношениях Беларуси с Россией сейчас можно наблюдать психологическое давление на белорусское руководство со стороны Кремля. Оказывается и экономическое давление, но оно немного трансформируется. Раньше Россия поднимала шум, что нашли какие-то палочки, микробы в белорусском молоке. Сейчас наши молочные заводы получают факсы от своих российских коллег, что они отказываются от покупки белорусской продукции. Потому что она, якобы, не имеет спроса. Когда наши молочники едут в российские регионы разговаривать со своими партнерами, выясняется, что есть распоряжение администрации регионов: белорусской продукции не должно быть на полках. Сейчас этот вопрос пытаются урегулировать. Где-то это получается. Но проблема есть. В то же время, Беларусь поставляет на российский рынок, например, киви. Что ново в 2015 году, на что стоит обратить внимание, это низкая коммуникация Лукашенко с Путиным. Стало меньше телефонных разговоров, стало меньше двусторонних встреч. Почти все встречи состоялись в рамках многосторонних встреч руководителей стран СНГ. Первый визит Лукашенко в Россию в ноябре не состоялся. Причем есть основания полагать, что не состоялся по инициативе российской стороны. В последние годы Москва постоянно выступает с инициативами, которые означают втягивание не только Беларуси, но и других стран ОДКБ в противостояние с Западом. Происходит трансформация ОДКБ. Первоначально это был охранительный союз во главе с Россией. Авторитарные режимы стран ОДКБ были заинтересованы в участии в этой организации, так как видели в этом дополнительные возможности реагирования на внутренние кризисы с помощью друг друга. Теперь Россия меняет вектор, пытается создать из ОДКБ такое маленькое антиНАТО. Это не находит поддержки среди стран ОДКБ. В Минске предпринимают определенные шаги по парированию угрозы. Одной из таких тактик является прижаться к России сильнее. То есть громко и шумно оказывать поддержку инициативам России, при этом ничего не делая. Вместе с тем, Беларусь пытается использовать своих лоббистов в составе российской власти. Кстати, одним из таких лоббистов является православная церковь. Это одна из причин, почему православная церковь так вольготно действует в строительстве на территории Беларуси. 41 Беларусь также пытается выстроить союзы со странами СНГ без участия России. В Беларуси была создана национальная система подготовки военных кадров, в том числе и стратегического уровня. В 2006 году создан факультет Генерального Штаба. С нуля создана национальная авиационная школа. Происходит развитие национального военно-промышленного комплекса. В 2016 году впервые на закупку вооружений своего, белорусского производства будет потрачена крупная, по меркам Беларуси, сумма – 50 миллионов долларов. Создается национальная система криптографической школы. Поэтому вкладываются деньги в фундаментальную математику. Меняется идеологическая работа в силовых структурах. Раньше говорили о противостоянии НАТО, теперь говорят о противостоянии кому угодно. Понятно, что пока открыто сказать о противостоянии России затруднительно. Но, по крайней мере, на уровне генералов и полковников уже понимают, что «кем угодно» является и Россия. Есть изменения не только в идеологии, меняется и тактическая, организационная подготовка. Уже два года все учения в белорусской армии идут с маршами на 600 и 1000 километров. От места дислокации до места проведения учений. Отрабатываются контрдиверсионные действия. Отрабатывается взаимодействие армии, пограничников, внутренних войск. В 2015 году проведено достаточно много учений по охране государственной границы. В основном учения проводились не на границе с Россией. На границе с Россией было проведено только одно такое учение. Но отрабатывается схема, которая может быть применена где угодно. Беларусь демонстрирует самостоятельность в сфере обороны. Ракетная программа – это достаточно прозрачное предупреждение Москве. Пока мы не можем дотянуться до Москвы, но через два-три года у нас будут ракеты, которые дотянутся. Как я сказал, непонятно, Путин сошел с ума или притворяется. Поэтому непонятно, насколько жестким может быть давление на Беларусь со стороны России. Обрушение экономики Беларуси будет означать и конец постсоветских интеграционных проектов. Будет ясно, насколько для России важны эти интеграционные проекты. Давление на Беларусь влечет для России проблемы и в плане идеологии. Россиянам годы говорили, что Беларусь – это братская страна. Вряд ли будет легко и просто развернуть общественное мнение, даже с учетом мощи пропагандистской машины, которая есть у Кремля. Опять таки вопрос: насколько сильны изоляционистские взгляды у российского руководства? В том числе у руководства спецслужб, потому что сейчас именно они задают тон в России. Есть вопрос: имеет ли Россия потенциал для силового противостояния с 42 Западом? События в Украине показали максимум военного потенциала России. Этот потенциал не впечатлил. Стоит сказать, на что никогда не пойдет белорусское руководство. Никогда не отдаст контроль над государственным аппаратом. Не позволит никому контролировать информационно-идеологическое поле. Российская пропаганда сейчас устраивает белорусское руководство. Потому что, вопервых, она не говорит ничего плохого о Лукашенко, о белорусском руководстве. Во-вторых, рассказывает про ужасы, угрозы извне. Отвлекает от проблем повседневности. Андрей сказал, что сейчас средняя зарплата в Беларуси 331 доллар. Перед обществом возникает дилемма: зарплата в 331 доллар или война. Естественно, что люди выбирают зарплату, хотя и такую небольшую. Минск никогда не пойдет на то, чтобы отказаться от контроля над внутриполитическими процессами. Поэтому очень маловероятно создание какой-либо пророссийской политической партии. Официальный Минск сохраняет абсолютный контроль над силовым блоком. Те механизмы взаимодействия, которые созданы в рамках белорусско-российского сотрудничества, в рамках ОДКБ, они намного слабее механизмов взаимодействия в рамках НАТО, в рамках взаимодействия США – Япония, США – Южная Корея. То, что Лукашенко сказал в отношении российской авиабазы. Надо понимать, что как феодальный правитель, Лукашенко – хозяин своего слова. Он пойдет навстречу Москве только в том случае, если эти самолеты будут подчинены ему. Такой механизм есть. Это механизм временной дислокации. Минск готов покупать российское вооружение, но опять таки в том случае, если будут определенные льготы. Минск готов допускать российские компании в белорусский ВПК в качестве миноритарных владельцев. Но только в случае подключения предприятий ВПК к российскому оборонному заказу. Вопросы и комментарии: • Все сказали, что Лукашенко хочет улучшить отношения с Западом. Мой вопрос: что Лукашенко может предложить Западу? Для меня было интересно услышать о сценарии введения российских войск в Беларусь. Вопрос: против кого могут быть введены российские войска? Учитывая уровень сотрудничества России с Беларусью в сфере безопасности, влияния России в сфере идеологии (об этом на первой панели говорил Андрей) через средства массовой информации, думаю, что России не нужно это делать. 43 Конечно, если представить, что Беларусь заявит о желании присоединиться к НАТО… На стратегическом уровне независимость Беларуси очень низкая. На тактическом уровне какая-то независимость есть. Еще один вопрос в связи с презентацией Андрея Поротникова. Насколько способны белорусы развивать свой военно-промышленный комплекс без сотрудничества с Россией? По моему мнению, Беларусь на это не способна. • У меня вопрос к Арсению Сивицкому. Как вы оцениваете возможности сотрудничества ЕС и Евразийского экономического союза? • Никто из выступающих не говорил о Евразийском экономическом союзе. Только Андрей Поротников затронул этот вопрос, когда сказал, насколько важными являются для Путина эти интеграционные проекты. Еще в прошлом году ЕврАзЭс называли одной из самых важных для Путина, инициатив. Еще в прошлом году многие говорили, что Путин хочет развивать ЕврАзЭс не только как экономическую, но и как геополитическую организацию. Насколько это еще актуально для Беларуси? • Арсений говорил о китайско-белорусских отношениях и о китайскоукраинских отношениях. Я не согласен. Эти отношения не такие стратегические. Возможно, Лукашенко хотел бы, чтобы они были стратегические, но Китай этого не хочет. Я прошу Андрея Федорова высказать его мнение об отношениях Беларуси с Китаем. Есть ли тут стратегическое партнерство, как говорит Арсений? Или это какая-то политическая фишка? И прошу Андрея Поротникова сказать о сотрудничестве Беларуси с Китаем в военной сфере. Существует ли оно? Дмитрий Крук: В прошлом году говорили, что на фоне украинского кризиса формируется основа для расширения сотрудничества Беларуси с Украиной, что Украина может рассматриваться как еще более важный партнер в случае ухудшения отношений Беларуси с Россией. На ваш взгляд, белорусско-украинское сотрудничество – это не только торговля нефтепродуктами? На прошлой конференции говорилось, что на острой фазе войны на востоке Украины руководство Украины было очень благодарно Беларуси за ряд действий. Сейчас говорили о вероятном давлении со стороны России. Есть ли какая-то вероятность переориентации Беларуси на Украину в этом случае в оборонном и внешнеполитическом плане? 44 Польский аналитик: У меня тоже есть вопросы к выступающим. Арсений сказал, что возможности для белорусской внешней политики сокращаются. Это для меня немного парадоксальный тезис, что сокращаются, а не увеличиваются. Мог ли бы ты прокомментировать это? Вопрос к Андрею Федорову. Вы говорили о возможной инкорпорации Беларуси в состав России. Я бы хотел возразить. Думаю, что это крайне маловероятно. Вы сказали, что белорусы в принципе поддержали бы включение. Но данные опросов общественного мнения, которые мы имеем, показывают, что совсем наоборот. Что усиливается идентичность белорусов. Даже не этническая, а государственная идентичность. Все центры изучения общественного мнения, которые проводят опросы последние 10-15 лет, показывают, что эта тенденция растет. Имею два вопроса к Андрею Поротникову. Была высказана интересная мысль, что российская пропаганда в Беларуси на самом деле устраивает белорусское руководство. C одной стороны, я с Вами согласен. Но с другой стороны это несет опасность для белорусского руководства. По данным опросов общественного мнения видно, что российская пропаганда действует на умы белорусов. И уже в среднесрочной перспективе это опасность для официального Минска. И еще вопрос. Какой эффект попыток привлечения капитала из арабских стран? Начнем с последнего выступавшего. Андрей Поротников: Было сказано, что мало говорили об отношениях с ЕС. Следует отметить, что позиция ЕС во время украинского кризиса глубоко разочаровала белорусов. Белорусское общество и власть. Надо понимать, что есть культурный разрыв. Наша культура – это культура насилия. Если вы спросите белорусов об их истории, вам будут говорить об истории войн, перечислять войны. Вам не будут говорить, например: отправили человека в космос, построили большое здание… Вам скажут: мы воевали с этими и теми. То, что ЕС много говорил и мало делал, это вызвало большое разочарование. Белорусы не понимают, как работает Запад. Не понимают того, что решения на Западе принимаются институтами и на основе процедур. А не на основе волюнтаристских решений одного человека. На Западе скажут, что это – демократия. В Беларуси вам скажут, что это - бардак. 45 Был вопрос о влиянии российской армии на белорусскую на стратегическом уровне. Опять надо понимать разницу в культурах. То, что они там написали много документов, стратегий и так далее – это еще не означит, что кто-то будет это выполнять. Например, в рамках СНГ принято около 2 тысяч документов, из них в лучшем случае работают 10%. Потому что подписать – мы подпишем. А если выполнять – это уже за отдельную цену. Белорусское руководство сохраняет полный контроль над всеми силовыми структурами. Россияне пытались продавить создание системы связи на российских стандартах. Это не прошло. У нас национальная система секретной, закрытой связи. Она полностью изолирована от российской. Был вопрос о способности Беларуси развивать ВПК без Российской Федерации. Россия унаследовала от Советского союза 80% предприятий ВПК. Из них только 19% могут производить вооружение в рамках закрытого цикла, не импортируя комплектующие. 13% номенклатуры российских вооружений производятся с импортом белорусских комплектующих. ВПК Беларуси 1990го года и 2015-го года – это две очень разные вещи. Это одна из отраслей национальной индустрии, которая реально развивается при минимальных вложениях государства и дает эффект. Да, этот эффект небольшой. Но есть продукция, которую никто на постсоветском пространстве, кроме Беларуси, не делает. Конечно, если Россия захочет отказаться, то они потратят на это деньги и будет какой-то эффект. Был вопрос: Евроазиатский Экономический союз. Что дальше? Думаю, что дальше – ничего. Сейчас достигнут потолок. Они будут болтаться на нынешнем уровне. Нет истории успеха. За этот год в сравнении с предыдущим объем торговли Беларуси с Россией сократился на 30%. Вот вам и единый рынок. Вопрос о военно-техническом сотрудничестве с Китаем. Беларусь тесно сотрудничает с Китаем в рамках ракетной программы. Китай в этой программе – основной донор технологий. В 2016 году начнется производство ракетных двигателей по украинским технологиям. Вопрос о сотрудничестве с Украиной как альтернативе России. К сожалению, белорусское руководство хорошо понимает положение, в котором оказалась Украина. Возможности Беларуси развивать стратегическое сотрудничество с Украиной в области безопасности ограничены. Но при этом определенное сотрудничество имеет место. Белорусское руководство пытается использовать лоббистский потенциал ряда украинских чиновников на Западе. Беларусь пытается продвинуть сотрудничество с Западом и через украинское окно. Вопрос об опасности для Беларуси российской пропаганды. Опасность есть. Но белорусское руководство считает, что в случае ухудшения отношений с 46 Россией имеет возможности отключить российские телеканалы, или вырезать из их эфира то, что ему не нравится. Так было, например, в 2010 году, когда российский телеканал «НТВ» показывал фильмы с критикой Лукашенко. В Беларуси эти фильмы можно было видеть только через интернет. Но интернет тоже можно отключить, как в Северной Корее. Вопрос о притоке арабского капитала. Очень мало проектов с участием арабского капитала. Этот капитал идет на более интересные рынки. В долговременном плане не стоит рассматривать это как серьезный источник инвестиций. Андрей Федоров: Как говорил Андрей, существует большое идейное разногласие между нынешней белорусской властью и Западом, в том числе с Европейским союзом. Сближение возможно только на конъюнктурной основе. Белорусская экономика не готова действовать по правилам ЕС. В плане принятия решений ЕС – это 28 государств, ряд из которых больше интересует Средиземноморье, чем Восточная Европа. ЕС мало чем помог Украине. Что же тут говорить о Беларуси, население которой не очень стремится к демократическим переменам. Есть предел в отношениях Беларуси с ЕС. Белорусское руководство не может пойти на демократические преобразования, потому что видит для себя в этом угрозу. Я считаю, что этот предел уже близок. По поводу инкорпорации. Вы рассуждаете совершенно правильно – с точки зрения здравого смысла. Но у меня, как у многих, есть сомнения в адекватности Владимира Путина. В его действиях нет адекватности. Все его последние действия привели к тому, что Россия оказалась в худшем положении, чем была до сих пор. Решения, которые принимает Путин, далеко не всегда продиктованы здравым смыслом. Я не говорил, что белорусы будут рады инкорпорации Беларуси в состав России. Они не будут этому рады. Но в своей основной массе они не будут сопротивляться. Не стоит безоговорочно верить данным опросов общественного мнения. Тем более сейчас, в отличие от второй мировой войны, крайне сложно организовать партизанское движение или подполье. Белорусам не будет нравиться жить под властью России. Но они будут по привычке терпеть. Что же касается Вооруженных Сил, то, как также сказал Андрей, многие офицеры учились вместе, некоторые – служили вместе. Белорусские офицеры полагают: в России военным намного больше платят, если нас инкорпорируют, наша зарплата будет увеличена. 47 По поводу Китая. Стратегическое сотрудничество – это красивое обозначение наших отношений с Китаем. Этого очень хочет белорусская сторона. Китайцы только говорят о стратегическом партнерстве, но действуют иначе. Товарооборот Беларуси с Китаем в последние годы составляет 3 миллиарда долларов, из которых белорусский экспорт в Китай – менее 650 миллионов. Существует большое отрицательное сальдо для Беларуси. Китай занимает 5-6 место среди внешнеторговых партнеров Беларуси. Пока нет уверенности в том, что проект «Великий камень» будет реализован. Насчет места Беларуси в транзите грузов из Китая тоже не стоит преувеличивать. Почти все кредиты, которые предоставляет Китай – это связанные кредиты. Надо покупать китайские технологии, материалы, которые не во всех сферах имеют высокое качество. Например, оборудование, которое китайцы предлагали для нашей электростанции, оказалось несоответствующего качества. Что касается ЕврАзЭс, почти в тех же масштабах, что между Беларусью и Россией, упал товарооборот между всеми странами – участниками этой организации. Думаю, больших перспектив у этого объединения нет. Арсений Сивицкий: Первый вопрос. Чего Александр Лукашенко хочет от ЕС и США. Прежде всего, он хочет получить экономическое вознаграждение за свой нейтралитет. Снятие санкций, увеличение торгового оборота, углубление инвестиционного сотрудничества. А также использование возможностей торговли с ЕС, являясь членом ЕврАзЭс. Беларусь рассчитывает быть включенной в европейскую систему преференций. При этом официальный Минск надеется, что ЕС не будет выдвигать политических требований. С этим есть проблемы. Потому что у США, ЕС и даже Китая кроме экономических ожиданий есть определенные политические ожидания. • А что Лукашенко может дать Западу, чтобы получить желаемое? Арсений Сивицкий: Тут надо разделять интересы ЕС и США. Интересы США прежде всего связаны с безопасностью, со значением Беларуси в рамках этого стратегического балкона. США имеют обязательства перед странами Балтии. Мы не знаем, о чем думает Путин. По крайней мере внезапная проверка боеготовности войск центрального военного округа России, которая была проведена в конце марта нынешнего года, показала, что российские войска отыгрывают сценарий конфликта на балтийском театре военных действий. Так или иначе во всех делегациях Государственного департамента США, в ходе их визита в Беларусь всегда присутствуют представители Пентагона. Там в самой меньшей степени говорят про права человека и демократизацию. Говорят про безопасность. Пока Беларусь в военно-политическом смысле 48 занимает позицию нейтралитета. Значит, с Лукашенко можно вести диалог. Запад приостановил санкции. Но этого недостаточно. В марте заканчивается срок приостановки санкций ЕС. В течение зимы должны быть разработаны дорожные карты по нормализации отношений с Западом. Запланирован визит белорусской делегации в Вашиннгтон. Там они будут говорить об эих дорожных картах. Эта дорожная карта должна будет включать и политический компанент. Что касается сценария учений. Я не совсем согласен с тем, что Россия хочет аннексировать Беларусь. Сценарии учений, о которых я говорил, показывают, что Россия хочет “спасти” Беларусь. Согласно сценариям учений, на территории Беларуси внезапно дестабилизируется военно-политическая ситуация незаконными вооруженными формированиями. Эти незаконные вооруженные формирования осуществляют террористические акты против высшего военно-политического руководства, совершают нападения на объекты государственной и военной инфраструктуры. И это происходит в таких масштабах, что белорусская сторона не в состоянии справиться с этой угрозой, поэтому она просит россиян, чтобы те ввели войска. Чтобы совместными усилиями стабилизировать военно-политическую ситуацию и конституционный порядок. Параллельно с этими учениями в российских СМИ проходит кампания. Рассказывают про сотни радикальных белорусских правых националистов, подготовленных на территории Украины и Польши, под руководством, конечно же, инструкторов ЦРУ. Называют даже конкретную численность: 1500-1800 человек. Эти люди должны быть инфильтрированы на территорию Беларуси и начать этот процесс дестабилизации. Понятно, что симулированная военно-политическая ситуация, как и угроза, о которой пишут в российских СМИ – их просто не существует. Это существует в головах наших российских партнеров. Это какая-то желаемая ими картина. В Беларуси есть казачьи летние лагеря, и военно-патриотические лагеря проводит, например, Молодой Фронт. Россияне имеют иллюзию Майдана, такого радикального переворота, как в Киеве, и готовы “помочь” Беларуси. Это сценарий “спасения” Беларуси. А 1500 человек, о которых пишут в российских СМИ – это численность бригады сил специальных операций. Откуда она будет входить в Беларусь, под видом кого – понятно, что не с территории Украины. Что касается ВПК Беларуси, не стоит недооценивать результаты последних лет. Разработан ряд современных систем вооружений. Например, переносные противотанковые комплексы имеют спрос на рынке вооружений. Всегда отличались высоким качеством белорусские системы управления огнем. Беларусь интенсивно развивает военно-техническое сотрудничество с Китаем. 49 Последний пример такого сотрудничества – реактивная система залпового огня “Полонез”. Это белорусские шасси и система управления огнем и китайские ракеты. Теперь планируют создавать “Полонез” полностью на территории Беларуси, уже без импорта китайских ракет. Зависимость белорусской армии от их российских коллег не следует преувеличивать. В связи с украинским кризисом был принят новый оборонный план. Это секретный документ, который не подлежит разглашению даже несмотря на союзнический характер отношений с Россией. Если прошлый оборонный план имел очевидную антинатовскую направленность, то нынешний оборонный план связан с угрозами с любых направлений. Как правильно сказал Андрей, под любыми угрозами в первую очередь понимают нашего стратегического партнера. Вопрос об экономическом сотрудничестве с Китаем. Проект «Пояс Шелкового пути» - это не интеграционная структура. Этот проект подразумевает двусторонний формат взаимодействия. То есть не будет создан какой-то совет «Пояса Шелкового пути». Китай с каждой конкретной страной обговаривает список конкретных проектов, в которых он заинтересован. Если говорить про Украину, Китай имел намерение реализовать там 80 проектов. Эти проекты не были реализованы по причине украинского кризиса. Вся совместная работа белорусов с китайцами активизировалась после украинского кризиса. Совместный проект «Великий камень» существует с 2012 года, но именно после украинского кризиса туда пришли крупные китайские компании. Проект «Пояс Шелкового пути» ориентирован прежде всего на европейский рынок. Сотрудничество с Китаем будет приводить к тому, что Китай будет требовать от нас расширения экономических отношений с ЕС. Примечательный момент был в ходе визита руководителя Китая Си Цзинь Пиня. Лукашенко сказал, что Беларусь станет трамплином для китайских товаров на европейский рынок. Не на евразийский рынок, а на европейский. Может быть, Лукашенко не совсем понимает ожидания китайской стороны. И об этом тоже стоит говорить. Но этот момент является показательным. По поводу возможной кооперации между ЕС и ЕврАзЭс. Позиция европейских чиновников в том, что до окончания формирования ЕврАзЭС, до 2025 года никаких соглашений о создании зоны свободной торговли с ЕврАзЭс не будет. А там будет видно. По вопросу о перспективах ЕврАзЭс. Формально проект существует. Реально он мертв. Я уже говорил, что Россия перешла к новой геостратегической доктрине. Россия не может через ЕврАзЭс и другие интеграционные структуры контролировать постсоветское пространство. Поэтому дестабилизирует ситуацию, в том числе военным путем. В этой связи Таджикистан – это интересный кейс. В последние годы Таджикистан работал 50 над тем, чтобы вписать себя в проект «Пояс Шелкового пути». Министерство иностранных дел даже не рассматривало возможность вступления в ЕврАзЭс. В России растет понимание того, что «Пояс Шелкового пути» - это конкурентный проект. И будет с этим что-то делать. Поэтому если сейчас чтото начнется в Таджикистане, это будет не удивительно. О перспективах сотрудничества с Украиной. В основе всего лежит отсутствие угрозы Украине с севера, со стороны Беларуси. И это было аргументом президента Порошенко перед его западными коллегами, чтобы переговорная площадка была в Минске. Пока я не вижу возможностей для существенного расширения военно-политического сотрудничества с Украиной.