Лекция девятая
advertisement
1 Предисловие Дорогой читатель! Ты держишь в руках учебное пособие. Это особый тип книги: он призван тебе пособить, помочь освоить новую для тебя научную дисциплину – философию науки. Однако у тебя может возникнуть правомерный вопрос: чем отличается эта книга от других пособий, на обложках которых такое же название? Предисловие для того и пишется, чтобы ответить на этот и только на этот вопрос. Первая особенность этого пособия – в его адресности. Оно призвано помочь войти в мир философии науки прежде всего аспирантам технических вузов (конечно, мы рассчитываем, что книга вызовет интерес также и магистрантов, и преподавателей, и научных работников технического профиля). Это та категория вступающих в науку людей, которые будут приращивать по преимуществу техническое знание. Для неё философские проблемы не выступают предметом специального исследования, они выполняют, в первую очередь, мировоззренческую и методологическую функции. Авторский коллектив как раз и стремится помочь осознать молодым учёным значение философии науки как необходимой составляющей профессионализма современного учёного, независимо от того, в какой области познания он проявляет свои исследовательские способности. Многими авторами подобных пособий эта задача решается через «любимую мозоль» их личного исследовательского опыта. Они вызывают интерес читателя тем, что рассматривают философские проблемы науки через тот прицел, который лучше всего соответствует их видению мира науки. Однако в этом случае нередко забывается, что существует утверждённая Министерством образования и науки учебная программа подготовки к экзамену кандидатского минимума по философии и истории науки. Наш авторский коллектив стремился максимально последовательно выстраивать курс в соответствии с проблематикой этой программы. Вторая особенность пособия в том, что оно призвано помочь молодым людям, вступающим в царство науки, осознать, что философия науки не является заменой философии («общей философии»), курс которой они изучали в студенческие годы. И она уж тем более не альтернатива этому основополагающему предмету. Философия науки – одна из «дочерних» философских дисциплин. Для молодых исследователей её значение возрастает именно потому (и только потому), что они работают как раз на той площадке, которая специально освещается этим прожектором мысли. 2 В учебном пособии мы стремились ненавязчиво, но постоянно подчеркивать «родительские права» и «родительское положение» общефилософского знания. Более того, мы убеждены, что традиционная философская проблематика, за которой стоит многовековая мудрость лучших умов человечества, должна обязательно включаться в содержание философского экзамена кандидатского минимума. Третья особенность пособия непосредственно вытекает из предыдущей. Если философия и история науки – это «дочерняя» философская дисциплина, то её правомерно изучать, постоянно помня, что её «родители» характеризуются «лица не общим выраженьем». Мы считаем опрометчивыми попытки рассматривать философию и историю науки в русле единственного научного направления – позитивизма. Тем более, что немалый вклад в её не декларативное, а реальное становление и развитие внёс объективный идеализм – особенно благодаря чрезвычайной плодотворности диалектики Г.В.Ф. Гегеля. И уж тем более было бы не научным, волюнтаристским поступком не знакомить молодых учёных с философией науки, опирающейся на диалектико-материалистическую традицию. Кстати, на плодотворное влияние этой традиции на становление и развитие новой отрасли философского знания убедительно указывает крупнейший отечественный методолог науки академик РАН В.С. Степин. Четвёртая особенность предлагаемого пособия связана со стремлением «заглянуть за горизонт» при рассмотрении ключевых положений философии науки. Эта философская дисциплина является непосредственным продуктом познавательной деятельности эпохи технотронной цивилизации. В конце первого десятилетия XXI века не вызывает сомнений, что эта цивилизация вступила в полосу острейших внутренних противоречий. Еще какие-то 3–5 лет назад большинству казалось, что её путь лежит по широкому большаку, ведущему в «информационное общество», что ведущие страны Западной Европы, Северной Америки и примкнувшая к ним Япония уже перешагнули его порог. Для подобных утверждений и в самом деле вроде бы были основания. Добыча полезных ископаемых и их первичная переработка усилиями крупного капитала были вынесены за пределы экологически безупречных теперь просторов для проживания «золотого миллиарда». Конструкторы «информационного общества» в основу западноевропейской и американской экономики заложили «благородные» виды экономической деятельности – центры всемирной банковской системы, организации, основанные на использовании информационных технологий, «тонкие» 3 обрабатывающие производства, технологии, и т.п. в основе которых лежат наукоёмкие Нынешний кризис заставил Запад коренным образом пересматривать представления об оптимальной структуре собственной экономики. Европейский олимп встревожен, что, скажем, центром чёрной металлургии стала Индия. Лидеры «золотого миллиарда» озабочены, как вернуть тяжёлую промышленность. Виртуальный информационный продукт в условиях тотального кризиса предстаёт очень не надёжным. Цена на него падает, снижается капиталоёмкость производящих его фирм, плодится безработица. Это порождает тревогу и неуверенность. Кризис, охвативший все страны, продемонстрировал, что не оправдываются те концепции футурологов насчёт социальной безоблачности постиндустриального общества, в которых утверждалось, что только в индустриальном обществе существует антагонизм труда и капитала. В постиндустриальном обществе, в котором добыча сырья и его переработка будут представлять собой экономическую периферию, исчезнут-де сами производственные отношения, а вместе с ними классы и их борьба за свои интересы. Современный экономический кризис заставляет руководителей многих западноевропейских государств признать несостоятельность таких прогнозов. Отсюда вытекает непреложное следствие: философия науки как философская дисциплина и философия и история науки как учебный предмет будут всё больше наполняться социальным содержанием. Философии науки предстоит не только осмысление науки, становящейся всё более «человекоразмерной» (В.С. Степин), но и сама философия науки будет тоже «человекоразмерным» знанием. Впрочем, уже появляется опасность перейти незримые границы и ограничения предисловия к учебному пособию. Ему не положено заниматься пересказом того, с чем читателю предстоит познакомиться на следующих страницах книги. Значит, надо заканчивать «вступительное слово» и приглашать читателя освоить весь последующий материал. Счастливого пути! В.В. Трушков, доктор философских наук, профессор, руководитель авторского коллектива. 4 Глава первая Предмет философии науки В семействе философских дисциплин всё увереннее занимает важное место философия науки. «Предметом философии науки, — считает академик В.С. Степин, — являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их развитии и рассмотренных в исторически изменяющемся социокультурном контексте» (Степин В.С. Философия науки. М.,2008. С. 8). Познавательные возможности философии науки раскрываются тогда, когда она последовательно исходит из деятельностного подхода. Поэтому в определении и подчеркивается, что наука рассматривается как деятельность по производству знаний. Такая деятельность осуществляется всегда общественно. Развитие является её неотъемлемым признаком. Поэтому осмысление общих закономерностей науки продуктивно только в рамках исторически конкретной социокультурной ситуации. Философия науки нацелена не на исследование особенностей отдельных наук, сколь важное место они ни занимали бы в нашей жизни. Она, конечно же, обращает внимание на структуру и анализ конкретных научных дисциплин, но изучает лишь то, что является общим для их развития. Она анализирует не космические тела или элементарные частица, не физические системы или биологические процессы в живых организмах, а научное знание, его динамику и методы исследовательской деятельности. Философию науки можно рассматривать как самосознание науки. Но способность к рефлексии у познавательной деятельности появилась лишь на достаточно поздней стадии её развития. Сначала мыслители Возрождения, а затем философы Нового времени создали предпосылки для появления философии науки. Не забудем, что в XVII столетии естествознание громко заявило о своих претензиях на формирование основополагающих мировоззренческих образов. Но оформление философии науки как самостоятельной дисциплины произошло уже в середине XIX века. В этот же период появился и термин «философия науки». Его предложил немецкий философ Евгений Дюринг, получивший 5 широкую известность, правда, благодаря не этой своей находке, а после выхода в свет работы Ф. Энгельса «Анти-Дюринг». На пути к философии науки Возникновение философского знания относят обычно к VIII—VII векам до н.э. Первый античный мыслитель, по оценке Платона, родоначальник европейской философской традиции Фалес с таким же основанием считается родоначальником науки. На первый взгляд, такая тесная связь философского и научного начал создавала еще в древности благоприятные предпосылки к появлению философии науки. Однако, этого не случилось и не могло случиться. В античности, строго говоря, была не философия и наука, а любовь к мудрости, соединяющая в себе современную проблематику основ науки и философии. Протонаучное знание, с одной стороны, доминировало в сфере рационального, с другой — включалось в социально-статусное разделение общества. Это хорошо отражено в работе Платона «Государство». Его мудрецы — носители именно протонаучного (и протофилософского) знания, а носителями образного мышления у него выступают прежде всего ремесленники (иррациональным сакральным мышлением наделены жрецы, которых Платон не включает в социальную структуру полиса). Примечательно отношение к Фидию его современников. Они были в восторге от его скульптурных произведений, но при этом саму работу скульптора считали «низкой», ибо видели в ней тяжёлый физический труд, допустимый лишь для ремесленника и не достойный для «мудреца». Накопленный уровень знаний не позволял разграничить общее (установление общего в конкретных областях действительности является предметом науки) и всеобщее (предмет философии). Это для потомков проблема субстанции предстала в философском масштабе. Для досократиков она стояла в одном ряду с вопросами о небесном своде или площади геометрических фигур. Более того, древние мыслители искали субстанцию первоначало в конкретных первовеществах — воде, воздухе, земле, огне и т.д. Первым мудрецом, который на вопрос о всеобщем — о субстанции — нашёл «всеобщий» ответ, был Демокрит, выдвинувший гениальную идею об атоме (более ранняя идея Анаксемандра об апейроне не нашла никакого понимания у современников). Что касается гносеологической проблематики, то она была поднята на философский уровень только Аристотелем, разработавшим законы логики, ставшие правилами мыслительной деятельности, значение которых сохраняется до сих пор. Логика была системой законов, 6 соблюдение которых необходимо для любого познания, но это не были специфические законы научного познания, которое, к тому же не являлось самостоятельным видом деятельности. Европейское Средневековье тоже не имело предпосылок для создания философии науки, более того, оно не нуждалось в ней. В условиях господства религиозного мировоззрения носителем всеобщего мог выступать только бог, творец всего сущего. Служанкой богословия в Средние века была не только философия, но и наука. Та и другая могли развиваться (и развивались), ища аргументы, подтверждающие всемогущество творца. Однако развитие научного знания, независимо от мотивов, которые его стимулировали, создавало предпосылки для поиска всеобщего без обращения к сверхъестественному началу. Более того, сущности науки противоречило выведение всеобщего за рамки законообразности. Кардинальное изменение ситуации наблюдается при переходе от Средневековья к эпохе Возрождения, а затем к Новому времени. Это был качественный скачок во всех сферах жизни общества. С точки зрения социально-экономической он характеризовался переходом от феодализма к более прогрессивному капиталистическому жизнеустройству. С технологической точки зрения происходил скачок от традиционного к технотронному обществу, завершившийся Промышленной революцией. В сфере познания этот период был связан со становлением механики как науки. Причём науки, которая позволила на своей основе сформировать целостную научную картину мира. Механика пытается отыскать методологическую функцию познания в самой себе. Для этого у неё были серьёзные основания. Во-первых, механика оказалась наукой, объясняющей в принципе на естественной основе как земные процессы, так и небесные. Более того, мировоззренческие основы эпохи Возрождения в значительной степени формировались под влиянием небесной механики Г. Галилея. А на старте Нового времени казалось вполне оправданным утверждение, будто человек — это разновидность машины. Во-вторых, механика как наука представляла собой стройную, внутренне непротиворечивую систему, описывающую все известные в XVI—XVII веках виды движения. Втретьих, положения механики не противоречили представлениям здравого смысла. Поэтому здравый смысл легко принял механику, увидев в ней возможность научного обоснования своих представлений. В-четвёртых, механика стала стимулом развития других наук, так как предложила им способ объяснения и обоснования процессов, даже не связанных с перемещением макротел в пространстве. Опираясь на постулаты механики, 7 медики, например, создали теорию кровообращения, анатомического строения тела и т.д. В результате складывалось механистическое мировоззрение, механистическая картина мира. Однако в рамках механики выявились не разрешимые ею проблемы. Поскольку в основе механики лежит перемещение объекта (точки) в пространстве в результате внешнего воздействия, то появилась и выросла до мировоззренческого масштаба проблема «первотолчка». В рамках механики оказался единственно возможный ответ: субъектом первотолчка могла быть только сверхъестественная идеальная сила, то есть бог. В результате освобождавшаяся было от религиозного влияния, осуществлявшегося папским католицизмом, наука попала под религиозное влияние Реформации. Более того, новая духовная диктатура оказалось ещё более жестокой. И не только потому, что Реформация была даже более беспощадной к сомневавшимся в её догматах, и потому, что традиционная вера в бога под влиянием Реформации принимала у учёных порой весьма агрессивные формы. Этот «грех» не миновал, например, великого И. Ньютона. Кроме того, устанавливаемые механикой законы оформлялись в виде математических формул. Математические законы превращались в метод установления законов механики. Не случайно Р. Декарт, разрабатывая всеобщий метод познания, представлял его в форме «Всеобщей геометрии». Выходило: сколько бы ни представлялись всеобщими законы механики, они предполагали наличие методологической базы познания за пределами механики как науки. Направление поиска выхода из методологического тупика подсказала… сама механика. Не забудем, что это понятие означало не только науку, но и то предметное поле, которое осмысляла эта наука. На древнегреческом языке mēxane означало орудия, сооружения. Рычаги, блоки, полиспасты и т.п. — всё, что составляет практическую механику, — появилось как результат производственно-когнитивного опыта. Более того, Г. Галилей многократно подчеркивал, что именно опыт является источником знаний (знаний в области механики). А до этого даже Средневековье не отвергало роль опыта в познании окружающей действительности (тварного, сотворённого богом). Опираясь на разрозненные суждения предшественников об опыте, Ф. Бэкон придал ему методологический статус, заложив основы философии эмпиризма. Но этим самым мыслитель выводил методологию познания за пределы механики, которая опиралась на опыт, но не претендовала на осмысление его как особого явления и как категории. Методология 8 становилась проблемой метафизики, придавая обновлённый смысл. этому понятию Более того, поиск всеобщего метода познания означал разработку новой гносеологии, то есть теории познания, которая была невозможна без ключевого онтологического вопроса об отношении бытия и сознания. Эта разработка становилась специфическим видом деятельности, предполагавшим появление людей, профессионально занятых решениям этих проблем. Так философия одновременно с наукой, претендуя на роль науки наук, заняла в системе научного познания привилегированное положение. Объективно оно обусловливалось тем, что прежде всего на её долю выпало решение основных мировоззренческих и гносеологических проблем. Философии предстояло решить не только кардинальный вопрос о познаваемости мира (вторую сторону основного вопроса философии), но и целый куст столь же острых когнитивных вопросов философского масштаба. Способны ли органы чувств человека дать ему достоверные сведения об объектах окружающей действительности? Обеспечивают ли наши ощущения получение знаний об объективном мире или они позволяют лишь ориентироваться в нём? Человек познаёт имманентно существующий мир или предметом его познания выступает инобытие идеального абсолюта? Существуют ли границы познания? Можно ли выявить всеобщие законы познавательной деятельности? Почему эту функцию способны выполнить законы («большие» и «малые») диалектики? Решение этих вопросов влияло на все виды познавательной деятельности. Более того, субъекты познания были заинтересованы в аргументированном обосновании философских выводов. Наибольшую заинтересованность проявляла наука, ибо она нуждалась в рациональном объяснении возникающих гносеологических коллизий. Не случайно в решение философских проблем (прежде всего в области теории познания) активно включились выдающиеся учёные Нового времени — Р. Декарт, И. Ньютон, Г. Лейбниц, И. Кант и другие. Этот круг проблем философия решила успешно. Своеобразным венцом исторического когнитивного процесса стала диалектика великого Г.Ф. Гегеля, которую К. Маркс вскоре «поставил на ноги» материализма. Диалектика стала гносеологией, логикой и методологией познания, прежде всего научного. Но история преподнесла сюрприз: к этому времени (середина XIX века) наука поставила новые проблемы в области познания. Они были связаны с её собственным развитием. 9 Научная деятельность конца XVIII — первой половины XIX веков стала глубоко специализированной. Уже тогда появились основания для шуток о том, что учёный похож на флюс, что он знает многое о немногом и немногое о многом и т.п. Ушла в прошлое не только эпоха титанов Возрождения, гениально соединявших в себе качества уникальных художников и учёных-исследователей. Та же судьба постигла и эпоху учёных-энциклопедистов, создавших своим творчеством немеркнущий образ Просвещения (Дени Дидро написал для «Энциклопедии» более 1200 статей! Насколько же для этого требовалось быть разносторонним учёным!). Дифференциация научного знания приводила не только к новому типу деятеля науки, но и к новому типу научной деятельности, разрушавшей господство механистической парадигмы. Англичанин Эдмунд Галей, открыв собственное движение звёзд, указал на то, что их становление и изменение имеет внутреннюю природу. Как образно писал один из исследователей его творчества, Галей «разбил хрустальную вазу», которая представляла собой образ застывшего небосклона. Пьер Лаплас выдвигая гипотезу о множестве солнц. С астрономическими открытиями Лапласа связан интересный исторический казус. Он преподнёс свой труд великому победителю Наполеону в качестве искреннего знака уважения. Наполеон заметил, что уже ознакомился с его работой. «Но в вашей книге я не встретил упоминания Бога ни разу!». Лаплас отвечал: «Гражданин первый консул, в этой гипотезе я не нуждаюсь ». Иммануил Кант, занимаясь в «докритический период» небесной механикой, пришёл к выводу о возможности допустить существование вечной и бесконечной материи, после чего не будет никаких проблем в построении концепции развития мира. Он даже перефразировал знаменитые слова Архимеда: «Дайте мне только материю, и я построю вам из неё новый мир» Следующей сферой, где стал активно вытесняться механицизм, были медицины, биология. Ещё Дидро заявлял: «Яйцо – вот, что ниспровергает все учения теологии и все храмы мира, а вместе с ними и механистические представления Декарта и Ламетри». Идея эволюции получает своё развитие не только в эмбриологии. Биолог Буффон обратил внимание на то, что животные видоизменяются в связи с изменением окружающей природной среды. В геологии идею эволюции развивает Чарльз Лайель, который показывает, что геологические сферы являются результатом развития и изменения планеты. Однако всё-таки качественный скачок связан с исследованием Чарльза Дарвина «Происхождение видов». Идеи эволюционного развития живой природы сохраняют мировоззренческую актуальность до сих пор, о чём убедительно свидетельствует попытка 10 судебного процесса против преподавания «дарвинизма» средней школе, которая в 2006 году была предпринята в Петербурге. в Философия науки в тисках позитивизма Образно говоря, наука выдвигала новый социальный заказ философского уровня. Во-первых, требовалась разработка принципов систематизации научного знания в условиях дифференциации наук. Во-вторых, представлялось продуктивным нахождение методов, которые на базе нового состояния деятельности по производству знаний обеспечивали бы открытие наукой новых явлений и законов. Эти философские задачи в первой половине XIX века, как говорится, висели в воздухе. Первым их публично сформулировал французский мыслитель Огюст Конт (1798—1857). На его философские воззрения оказали влияние К. Сен-Симон, у которого он пять лет служил личным секретарём, и энциклопедисты. В энциклопедистов его привлекало не материалистическое мировоззрение Д. Дидро, а их попытки систематизировать научные знания. Он ставит перед собой задачу по образцу знаменитого «Энциклопедического словаря» Ж.-Л. Д’Аламбера (а это было удобное, упорядоченное краткое издание, которое давало всеобъемлющие сведения из всех сфер науки) систематизировать наиболее важные результаты «позитивных» наук. Их О. Конт противопоставлял традиционной философии, отвергая её под предлогом, будто она даёт ложное содержание о мире («метафизику»). Решению поставленной задачи он посвятил шеститомный «Курс позитивной философии». Влияние Д’Аламбера на Конта, очевидно, не сводилось к систематизации знания, которую, по признанию самого энциклопедиста, он заимствовал у Ф. Бэкона. Однако Д’Аламбер принял философские идеи Бэкона в основном в специфической интерпретации Д. Беркли и Д. Юма. Французский мыслитель-энциклопедист был дуалистом и признавал не только однородную материальную, но и нематериальную активную субстанцию, от которой ставил в зависимость ощущения человека. Он отрицал возможность проникновения мыслью в сущность вещей, ставя под сомнение по этой причине и существование бога. Родоначальник позитивизма О. Конт считал, что задача любой науки «видеть, чтобы предвидеть». Для этого необходимо «открыть» законы, которые «вытекают» из фактов. Ничего иного, кроме этих двух компонентов, в «позитивной» науке быть не может. Поэтому наука должна быть свободна как от «мистицизма» (под ним Конт имел в виду объективный идеализм), так и от «эмпиризма» (а этим термином он 11 обозначал материализм). Конт утверждал, что позитивизм возвышается над этими двумя основными линиями философии. Конт выдвигает закон трёхстадийного развития духа. Согласно этому закону человечество, человек, равно как и наука, проходят в своём развитии три стадии: «теологическую, или фиктивную», «метафизическую, или абстрактную» и «позитивную, или реальную». Традиционная философия, по Конту, — это упрощенная, постоянно обесцениваемая теология. Но на третьей стадии место метафизики занимает «позитивная» наука. Она занята описанием наблюдаемых фактов, их группировкой и классификацией. Кроме наблюдения, она использует эксперимент (его применение ограничено) и сравнение. Одновременно на третьей стадии разум отказывается от желания овладевать абсолютной истиной. Так с помощью релятивизма родоначальник позитивизма обосновывал своё отрицание познаваемости действительности. При этом Конт декларировал: «Мы считаем безусловно недопустимым и бессмысленным искание так называемых причин, как первичных, так и конечных». Подчеркивая роль субъективного идеализма Огюста Конта на формирование принципов философии «позитивной» науки, стоит в то же время отметить, что наметившееся в первую половину XIX столетия отслоение «позитивной» науки от традиционной философии было возможно только на фундаменте переосмысленного, но оставшегося в своей основе неизменным субъективного идеализма. Объективный идеализм был уже обогащён «умозрительной и спекулятивной» диалектикой Гегеля, которая несовместима с отказом от детерминизма. Метафизический материализм себя исторически исчерпал. Что касается диалектического материализма, то его концепция принципиально несовместима с отслоением науки от философского знания и тем более с их противопоставлением. Поэтому другие видные создатели философии «позитивной» науки исповедовали те же философские воззрения, что и О. Конт. Так, Дж. Ст. Милль утверждал, что материя и сознание должны трактоваться не как субстанции, а как понятия, обозначающие особые ассоциативные сочетания ощущений, причём не только актуально данных в уже осуществлённом опыте, но и потенциально возможных в будущем. Другой мыслитель, стоявший у колыбели позитивизма, англичанин Г. Спенсер писал: «Узнать законы — это значит узнать отношения между явлениями». (Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Мн, 1998. С. 624). Что касается законов и их глубинного обоснования, то они относятся , утверждал Спенсер, к сфере непознаваемого. 12 Конечно, позитивизм не сводится к философии науки (значительное внимание Конт и его сторонники уделяли социологии). Но она занимает в нём ключевое место. О гносеологических корнях позитивизма как фундаментальной базы философии «позитивной» науки речь шла выше. Но у этого направления были также и социальные корни. Во-первых, заинтересованность в «позитивной» науке нового господствующего класса, занявшего к этому времени командные высоты в экономике и политике практически всех стран Западной Европы. Не случайно к XIX веку относится массовое расширение европейских специализированных (в частности, технических) вузов, потеснивших классические университеты. Во-вторых, победивший буржуазный класс, как и его предшественникифеодалы, после установления своего господства становится заинтересованным в утверждении «первичности духа». Это был способ оправдания и философского обоснования привилегированного положения буржуазии в обществе. Не забудем, что к этому времени третье сословие уже бесповоротно расслоилось на собственников средств производства (буржуазию) и наёмных работников (пролетариат). В-третьих, в новых условиях наиболее полно социально-экономическим и общественно-политическим интересам правящего класса соответствовала философия науки. Она, с одной стороны, дистанцировалась от объективного идеализма, с которым, как и с религией, идеологи буржуазных революций не так давно вели борьбу. С другой стороны, социально выигрышным было философское направление, опиравшееся на науку, ставшую к тому времени символом исторического прогресса. К тому же философия «позитивной» науки была во многом порождением промышленной революции, которой буржуазный класс мог обоснованно гордиться и с полным основанием считать великим достижением прогресса. Таким образом, философия науки — это исторически обусловленный продукт развития философской мысли. При этом она не только отвечала на запросы дня, но и ставила актуальные исследовательские проблемы и предлагала варианты их решения. С переходом от классической науки к неклассической позитивистская философия предложила решение острейших философских проблем в форме эмпириокритицизма. Есть все основания согласиться с оценкой этого направления как пустоцвета, но пустоцвета на живом древе познания. Эмпириокритицизм стимулировал философскую мысль других школ и направлений на решение указанных им проблем. Замечательным результатом поиска 13 альтернативы позитивистской идее «аннигиляции материи» стало принципиально новое определение материи, которое позволило естествоиспытателям вернуться в привычное ему лоно естественнонаучного материализма, а то и перейти на позиции более продуктивного диалектического материализма. С учётом новейших достижений науки рубежа XIX—XX веков в рамках диалектического материализма получили творческую разработку вопросы материалистической теории познания и диалектики. Переход от неклассической науки к неонеклассической дал жизнь постпозитивизму, пришедшему на смену изжившему себя неопозитивизму. Философия науки второй половины ушедшего века обратила внимание на ряд актуальных для науки проблем. К их числу относится вопрос о природе научных революций, о соотношении устойчивой и подвижной, обновляющейся составляющих научных теорий и т.д. Философия науки этой эпохи выдвинула некоторые «технологические», не выходящие за пределы собственно научной деятельности критерии отделения науки от ненаучных конструкций (например, принцип фальсифицируемости науки К. Поппера, оттеснивший на периферию философии науки принцип верификации). Однако на судьбы постпозитивистской философии науки оказали негативное воздействие не только внутренние недостатки этого направления философии, но и мировоззренческая мода, поразившая Западную Европу как раз в период интенсивной деятельности представителей философии науки. Разрушительное влияние на философию науки оказал в частности постмодернизм. Жертвой этого влияния стал прежде всего Пол (Пауль) Фейерабенд (1924 – 1994 гг., родился в Австрии, умер в Италии, но стопроцентный американец) — автор концепции эпистемологического анархизма. Как и другие постпозитивисты, он критикует основы неопозитивизма. Во-первых, он отрицает принцип инвариантности значений терминов (благодаря ему логический позитивизм требовал точности научных понятий). Поскольку одни и те же понятия в разных науках используются в разных значениях, то Фейерабенд считает, что в науке никакой инвариантности всё равно нет. Во-вторых, он отвергает принцип логической выводимости теориипреемницы из теории-предшественницы. Так он считает, что геометрию Евклида нельзя считать частным случаем неевклидовой геометрии, по его мнению, они между собой не связаны. Развитие науки осуществляется через взаимную борьбу теорий. Учёные при этом руководствуются двумя стратегиями. Во-первых, они должны создавать альтернативные теории, в противном случае они не приобретут имени в науке. При этом необходимость создания новых теорий никак не 14 связана с качеством существующих теорий. Во-вторых, выдвинутую альтернативную теорию её авторы должны всячески защищать. Всё развитие науки предстаёт как конкурентная борьба разных альтернативных теорий. Естественно, что Фейерабенд критикует Поппера, так как критический рационализм требует от науки логичных, рациональных аргументов. Взамен Фейерабенд утверждает, что те аргументы хороши, которые способствуют успеху: рациональность должна быть отвергнута, если она ограничивает интеллектуальную свободу. Анархизм и плюрализм провозглашаются принципами функционирования науки. Более того, Фейерабенд считает, что наука не имеет никаких преимуществ ни перед мифом, ни перед религией, ни перед идеологией. Чтобы так утверждать, надо из структуры науки вычистить начисто истину, что Фейерабенд и делает. Эволюция постпозитивистской «философии науки» даёт основания утверждать, что перед нами типичное проявление декадентства. Это упадническое течение (decadentia в переводе на русский язык: упадок) впервые заявило о себе в конце XIX века в искусстве и литературе. Во второй половине ХХ столетия оно реанимировалось в мировоззренческих концепциях в форме постмодернизма. В 60-е годы прошлого века распространившийся в Европе постмодернизм обозначал стремление к пересмотру традиционных ценностей западной культуры: так мелкий буржуа бунтовал против крупного буржуа. Прежде всего отвергались ценность прогресса и смысла истории, познаваемость мира как поиск истины. Захватывая всё новые социальные пространства, постмодернизм проявил себя и в эпистемологии. Здесь он отрицал роль субъекта как источника системы представлений. Но это было не перенесение центра тяжести на мир независимо от сознания реально существующих объектов, а вытеснение субъекта как носителя рациональности. В этом качестве его заменял поток желаний, соблазнов и т.д. Постмодернизм в теории познания ориентировал на то, чтобы исследователь перестал соотносить события с универсальной истиной бытия. Истина вообще вытеснялась, вымарывалась из познания. Вопрос о ней провозглашается бессодержательным и бессмысленным. Постмодернизм провозгласил приоритет виртуального перед реальным: карта важнее местности, телевизионное изображение важнее того, что реально происходит в обществе. Несмотря на то, что постмодернизм и постпозитивизм в определенном смысле конкурируют друг с другом, «философия науки» фактически 15 приняла «парадигму» постмодернизма. Наиболее полно это и проявилось в концепции эпистемологического анархизма П. Фейерабенда. Разработка диалектико-материалистической философии науки Широко распространяемые утверждения о том, что философия науки разрабатывалась только в рамках позитивизма, далеки от истины. Действительно, в 30-е годы минувшего века серьёзных альтернатив неопозитивизму со стороны диалектического материализма не было предложено. Причина кроется главным образом в низком профессиональном качестве советских кадров, которые в те годы занимались философией. Но во второй половине 30-х годов в стране было открыто несколько институтов философии, литературы и истории, а потом появились философские факультеты в ведущих университетах СССР. Во второй половине столетия количество и качество философских исследований заметно выпосло. Один из крупнейших отечественных философов науки академик РАН В.С. Степин утверждает: «В 60-е годы в нашей стране философия науки постепенно стала превращаться в одну из наиболее престижных областей философской деятельности». Он явно солидаризируется с известным американским историком науки профессором знаменитого Массачусетского технологического института (Бостон, США) Лореном Грэхемом. В своём специальном исследование он приходит к обобщающему выводу о том, что эта область исследований в нашей стране является «впечатляющим интеллектуальным достижением». Более того, он утверждает: «По универсальности и степени разработанности диалектико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли». (Грэхэм Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. М., 1991. С. 415). Подробный анализ и обстоятельное осмысление философии науки и её достижений в нашей стране (а они были выполнены преимущественно на основе диалектико-материалистической методологии) дан работах В.С. Степина «Философии науки. Общие проблемы» (М., 2008) и Е.Н. Мамчур, Н.Ф. Овчинникова, А.П. Огурцова «Отечественная философия науки: предварительные итоги» (М., 1997). Серьёзное внимание советские философы науки уделяли деятельностному подходу к анализу науки. В исследованиях П.В. Копнина аргументировано подчеркивались деятельностно-практические 16 аспекты марксистско-ленинской гносеологии. Он обосновывал продуктивность применения в современных условиях исторического подхода к анализу процессов познания и настаивал на необходимости взаимного соответствия предмета и методов познания. Характеризуя произошедшие во второй половине ХХ столетия революционные изменения в науке, тогдашний директор Института философии АН СССР П.Н. Копнин указал на следующие их проявления: —изменился взгляд на ценность и роль наглядного образа в науке. Началось бурное развитие систем научного языка. Язык науки расщепился на два элемента: естественный язык, выражающий результаты эмпирических наблюдений, и искусственный, формализованный язык (в этой роли чаще всего выступает математическая символика); — произошла переоценка роли опыта и теоретического осмысления в движении к новым результатам. Теория выступает не простой трансформацией опытных данных, а синтезом, в котором всё большее значение приобретает теоретическое мышление; — в условиях математизации и формализации знания наука нуждается в выходах из-под «жесткой деспотии» формально-логической дедукции, в скачках, движениях мысли к принципиально новым результатам, в смелом выдвижении идей, концепций, не находящих в настоящее время строгого логического обоснования; — обрастание ткани наук понятиями и терминами, носящими инструментальный характер, направленными непосредственно не на изучаемый предмет, а на знание о нём; — стремление к созданию фундаментальных теорий, синтезирующих знание из различных областей науки; — крушение «здравого смысла», опиравшегося на ограниченный опыт предшествующего знания. Всё чаще «в чести» парадоксальные и хитроумные утверждения; — тенденции к расчленению изучаемого объекта на простейшие структуры и отношения, которое сочетается с системным анализом. При таких тенденциях развития науки, подчеркивал член-корр. П.Н. Копнин, практика выступает основой и критерием познания именно потому, что она соединяет в себе объективную природу с преобразующей её человеческой деятельностью. Практика делает отношение субъект— объект объективным. Новое состояние науки объективно нуждается в 17 качестве своей методологии там же. С 47—49). в диалектическом материализме (см. Эта философская позиция находила широкую поддержку среди естествоиспытателей. Серьёзно занимавшийся философскими проблемами науки известный советский физик-теоретик Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Сталинской премий академик В.А. Фок писал: «Вообще любая теория — пусть это будет даже теория тяготения Эйнштейна — имеет свои пределы применимости, и неограниченно её экстраполировать нельзя. Рано или поздно становится необходимым введение новых физических понятий, сообразных свойствам изучаемых объектов и применяемым средствам их познания, а также выявляются и пределы применяемости теории, причём возникают новые гносеологические вопросы. Руководящими идеями при решении этих вопросов должны быть и впредь идеи диалектического материализма, с такой ясностью и общностью сформулированные В.И. Лениным». (Фок В.А. Квантовая физика и философские проблемы. //Вопросы философии. 1970. № 4. С. 65) Диалектико-материалистическая методология позволяла анализировать проблемы взаимодействия философии и науки более глубоко и продуктивно, чем это осуществляла западная философия науки, опиравшаяся на постпозитивизм. Как отмечает академик В.С. Степин, «доминирование позитивистских концепций в западной философии длительное время исключало эту проблематику из историко-научных и философско-методологических исследований». Советскими философами науки была выявлена эвристическая роль философских идей в становлении фундаментальных научных исследований. При этом была обоснована необходимость введения категориальных матриц для теоретического осмысления новых типов объектов научного исследования. Широкую известность получили работы М.Э. Омельяновского, посвященные взаимовлиянию философии и физики. Он впервые осуществил с этих позиций анализ категории реальность и указал на важность различения понятий «объективная реальность» (объективный мир, изучаемый наукой), «эмпирическая реальность» (эмпирическое исследование на уровне явлений) и «абстрактная реальность» (сущностные отношения и системно-структурные представления об изучаемом объекте с целью установления закономерностей). В этом русле осуществлялись глубокие исследования философских проблем естествознания. В.С. Степин считает, что они сыграли «решающую роль» в формировании отечественной философии науки. (Там же. С. 78). В середине прошлого века в СССР были проведены четыре 18 Всесоюзных совещания по философским проблемам евиествознания. Их особенностью было активное участие в осмыслении философских проблем науки как философов, так и выдающихся естествоиспытателей. В этой творческой работе участвовали физики Ф.А. Фок, Н.Н. Семёнов, В.Л. Гинзбург, биологи К.М. Завадский, Н.П. Дубинин, В.А. Энгельгардт, кибернетик В.М. Глушков, астрофизик В.А. Амбарцумян и многие другие. Выступая в 1958 году с докладом на Первом всесоюзном совещании по философским вопросам естествознания, выдающийся астрофизик дважды Герой Социалистического Труда, дважды лауреат Сталинской премии академик В.А. Амбарцумян говорил: «Когда мы (естествоиспытатели. — Авт.) смело ставили какие-либо вопросы, и когда наука подходила к чемулибо неразгаданному, к чему-то чрезвычайно глубокому и интересному, то нас старались некоторые философы сдерживать — как бы наши учёные не впали в идеализм! Философы должны знать, что за ними большой долг, и мы хотим, чтобы наши философы настолько углубились в решение больших, принципиальных вопросов в области естествознания, чтобы они могли факелом философской мысли освещать новую дорогу, открывающуюся перед современным естествознанием». (Проблемы философии и методологии современного естествознания. М.: Наука. 1973. С. 31). Среди последовательных приверженцев диалектического материализма глубоко и серьезно занимались философскими проблемами науки такие глубокие философы, как советский академик Б.М. Кедров, болгарский академик Тодор Павлов, член-корр. АН СССР П.Н. Копнин, академик РАН В.С. Стёпин, профессора А.Ф. Аскин, П.И. Дышлевый, В.И. Кузнецов, В.В. Метлов и другие. Исследователи истории отечественной философии науки отмечают, что в 70-е годы в работах советских теоретиков анализ структуры научного знания был произведён более глубоко и продуктивно, чем у западных постпозитивистов. Было показано, что работы, основанные на методологии субъективного идеализма, обеспечили описание содержательной структуры теорий лишь в первом приближении. Значительный вклад внёс в осмысление систематизации научного знания в условиях его дифференциации и интеграции известный советский философ–диалектик Б.М. Кедров. Он сформулировал принципы, которые определяют диалектико-материалистический подход к философии науки. Первый из них предполагал исследовать развитие науки с учётом предмета науки и его связи с уровнем организации и особых состояний материи. Второй принцип предполагал учитывать историческое 19 развитие самого познания, исходить из тех методов, представлений и понятий, в рамках которых формировалось то или иное видение мира. На этом основании он выделил материальные формы движения, которые отражают современные знания об объективном мире. Так, он указал на квантово-механическое движение в микромире физических процессов. Физическое движение в микромире, по мнению Б.М. Кедрова, должно рассматриваться в двух формах — атомно-физической и молекулярно-физической. На основе выработанных академиком принципов были выполнены многочисленные работы других отечественных исследователей философии науки. Так, В.С. Степиным был осуществлён детальный анализ структуры и динамики научного знания на конкретном материале истории науки, была осуществлена реконструкция становления ключевых теорий и концепций физики, биологии и социальных наук. Важную роль в развитии новых подходов в философии науки сыграли исследования учёных Института Философии и Института истории естествознания и техники АН СССР, Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова и ряда других научноисследовательских центров. К их достижениям относятся разработки логического инструментарии анализа науки, успешно применённого при решении логико-математических проблем математики, естественных и социальных наук. Результативным оказался и синтез науковедческих и историко-научных исследований. Диалектико-материалистическая философия науки на основе разработанных ею представлений о структуре научного знания выявила новые принципиально важные аспекты его роста. Были разработаны принципы логико-методологических оснований процесса выдвижения гипотез. Если в позитивистской и постпозитивистской философии науки приоритетное внимание уделялось преимущественно психологическим аспектам выдвижения гипотез, то диалектико-материалистическая традиция позволяла выяснять необходимые логические процедуры, исследовать роль картины мира в постановке проблем и выборе средств построения гипотез, выяснялись функции аналоговых моделей и трансляции абстрактных объектов как способа формирования гипотетического ядра будущей теории. В постпозитивизме логика открытия и логика обоснования резко противопоставляются друг другу, что, в конечном счёте, привело его сторонников к отказу от исследования логики открытия. Диалектикоматериалистическая методология позволила установить взаимосвязь между логикой открытия и обоснования научных теорий. 20 Диалектика открытия и обоснования теории в отечественной философии науки базировалась на анализе научного открытия, который был осуществлён прежде всего Б.М. Кедровым на материале истории химии. В нём обстоятельно прослеживалась связь логико-методологических и социально-психологических аспектов научного открытия. Реконструкция открытия Д.И. Менделеевым периодического закона химических элементов, выполненная Кедровым, легла в основу методологии и методики, которые стали потом модными в западной философии и истории науки так называемых «кейс стадиес» (Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. М.,2008. С 79). В работах советских философов науки определены уровни организации «теоретических конструктов», связи между этими уровнями и их отношения с эмпирическим уровнем знаний. Большие перспективы перед наукой открывало установление взаимосвязи между операционным и объективным смыслами в эмпирических и теоретических высказываниях. Опора на материалистическую диалектику позволяла успешно решать эти сложные задачи. Особое внимание уделялось анализу научной картины мира как специфической формы теоретического знания. На базе диалектического материализма философы науки при построении теорий успешно применили генетически-конструктивный метод, который основан на оперировании абстрактными объектами, имеющими объективную природу. Этот метод, по мнению Степина, позволил решить проблемы структуры образов и их генезиса, чего не удалось сделать американскому постпозитивисту, создателю теории научных революций Томасу Куну. Достоинством отечественной философии науки 60—70-х годов стало творческое отношение к концепциям западных методологов, когда критическое отношения к субъективно-идеалистическому мировоззрению соединялось с творческой переработкой некоторых концепций постпозитивистов на основе диалектико-материалистической методологии. Ярким примером такого отношения стало переосмысление теории научных революций Т. Куна. Идея о парадигме как ядре научного познания на конкретноисторическом этапе производства знаний была продуктивной. Но достаточно легковесное объяснение парадигмы как следствия конвенции учёных было «заменено» аргументированным обоснованием объективного характера смены научных парадигм. Одностороннее отрицание кумулятивности развития науки было преодолено путём обогащения этой философской концепции диалектикой новаций и репродукций не только при внутрикачественных изменениях в науке, но и при революционных 21 стачках. Была выяснена типология научных революций, в их анализе учитывались междисциплинарные взаимодействия и роль социокультурных факторов. В отечественной философии науки анализ научных революций был обогащён исследованием типов научной рациональности и их исторического развития. Перспективы развития философии науки Та философия науки, которая складывалась во второй половине ХХ века, оказалась в кризисном состоянии. В её постпозитивистской версии с нею злую шутку сыграло захватившее Западную Европу поветрие постмодернизма. В результате «эпистемологический анархизм» Пола Фейерабенда, обычно причисляемый к постпозитивистской философии науки, фактически к ней не только не относится, но и отвергает её основополагающие постулаты. Не забудем, что, как и неопозитивизм, философия науки постпозитивизма формировалась в поиске «демаркационной линии между наукой и ненаукой». Фейерабенд в русле посмодернизма отрицает само существование этой проблемы, так как считает, что у науки нет ни малейших преимуществ перед мифом, религией, идеологией, мистикой и т.п. Фактически это — признак вырождения философии науки, сформировавшейся на базе постпозитивизма. Не лучше ситуация и с диалектико-материалистической традицией философии науки, которая успешно разрабатывалась в нашей стране. «В начале 90-х годов, после распада СССР, — констатирует академик В.С. Степин, — появились оценочные суждения, согласно которым в нашей философии не было никаких достижений, что она была оторвана от мировой философской мысли и всё надо начинать с нуля. Такого рода суждения можно встретить даже в философских учебниках и энциклопедических словарях того времени. Они были чисто идеологическим феноменом, возникшим в русле огульной критики мировоззрения советской эпохи. То, что в советскую эпоху считалось позитивным, автоматически объявлялось негативным, знак «плюс» автоматически заменялся на знак «минус». (Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. М., 2008. С. 85). Однако из этого совсем не следует, будто в XXI столетии утратила актуальность проблематика философии науки. Скорее наоборот: острота рассматривавшихся ею проблем возросла. Без философии науки невозможно целостное осмысление современного общества, в котором научно-технический прогресс рассматривается в 22 качестве одной из основных доминант его функционирования и развития. Роль философии науки тем более велика, что существует реальная возможность изменения места и образа науки в жизни общества. Нынешний старейшина отечественных философов науки Вячеслав Семёнович Степин высказывает серьёзное предположение о том, что «само существование техногенной цивилизации подошло к критическим рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста, что обнаружилось во второй половине ХХ века в связи с возникновением глобальных кризисов и глобальных проблем». (Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы. М., 2008. С. 100). Методолог перечисляет крупнейшие глобальные проблемы, свидетельствующие о кризисе техногенной цивилизации. Во-первых, проблема выживания в условиях непрерывного совершенствования средств массового уничтожения. Во-вторых, нарастание экологического кризиса в глобальных масштабах. В-третьих, проблема сохранения человеческой личности, человека как биосоциальной структуры в условиях постоянно растущих всесторонних процессов отчуждения. Предостережение академика не только заслуживает серьёзнейшего внимания, но и требует развития, развёртывания в рамках философии науки. Размышления Степина не даёт оснований для прогнозов о сокращении роли науки в жизни общества. Наоборот, переход от индустриальных технологий к автоматизированным неизбежно ведёт к возрастанию значения научного производства и как условия усовершенствования технико-технологической базы человеческой деятельности, и как производства знаний, обогащающих человеческую личность. Более того, нарисованная философом картина рубежного кризиса техногенной цивилизации представляет собой прежде всего и в основном кризис тех социально-экономических и общественно-политических отношений, которые сложились на основе техногенной цивилизации, когда при индустриальном производстве адекватным ему способом социальной организации было всевластие частной собственности, сохраняющееся до сих пор. Но возможное изменение общественных отношений собственности не ведёт к отрицанию или хотя бы ущемлению роли науки. Однако от философии науки требуется осмысление перспектив научной деятельности при преодолении «критического рубежа» техногенной цивилизации. Так, заслуживает переосмысления способность науки выступать товаром. Является ли это качество имманентно присущим науке? Или оно связано только с её функционированием в рамках индустриальной 23 техногенной цивилизации, не забывая, что именно переход к капиталистической организации жизнеустройства и техногенному характеру технологий материального производства и породили современную науку? Как преодолеть противоречие между наукой как товаром, с одной стороны, и всеобщим характером науки, с другой? Или товарный фетишизм, присущий капиталистическому обществу, стал неотъемлемым свойством науки независимо от характера социальноэкономических отношений? Решение подобных проблем способно серьёзно расширить рамки и углубить содержание философии науки XXI века. В современных рубежных условиях функционирования техногенной цивилизации резко возрастает потребность в философском обосновании науки. Под философским обоснованием науки понимается «система философских идей и принципов, посредством которых обосновываются представления научной картины мира, идеалы и нормы науки и которые служат одним из условий включения научных знаний в культуру соответствующей исторической эпохи». (Новая философская энциклопедия. В четырёх томах. М.: Мысль. 2001. С. 249). Дело в том, что как минимум последние полвека (и эта тенденция сохраняется, несмотря на научно-техническую революцию и существенное сокращении временного лага от выдвижения научной идеи до её практического применения) большинство объектов науки таковы, что они ещё не освоены производством. В таких условиях философское обоснование науки с необходимостью входит, наряду с основополагающими научными постулатами, в круг тех идей и принципов, которые определяют эвристический характер поиска в науке. Философское обоснование науки обладает значительными познавательными возможностями: оно может вести к перестройке научной картины мира и нормативных структур науки. Оно включает в себя как онтологическую, так и эпистемологическую составляющие. Развитие философских оснований науки выступает необходимой предпосылкой освоения наукой принципиально новых типов объектов и процессов. В рубежных ситуациях развития часто ярко проявляет себя свойство философии, которое роднит её не с наукой, а с искусством, но проявляет свою продуктивность во влиянии на науку. Принято считать, что искусство обладает свойством быть переосмысленным при качественном изменении социокультурной ситуации. Присущее искусству свойство «нового прочтения» обеспечивает актуальность как произведениям современности, так и шедеврам предыдущих эпох, выполняющим не только эстетические, но и когнитивные функции. Есть основания 24 утверждать, что выдающиеся произведения обладают аналогичным качеством. философии тоже Так, выдвинутая Демокритом примерно 2,5 тысячи лет назад в качестве субстанции идея атома много веков спустя была переосмыслена как одно из ключевых понятий физики. Открытие электрона на рубеже XIX—XX веков потребовало от учёных не отказа от атома, а повторного переосмысления его сущности. Современная наука активно переосмысливает предложенную Г. Лейбницем монадологию и вытекающую из неё картину мира как физическую концепцию «ветрящихся миров». Так создаются новые методологические предпосылки (отнюдь не на объективноидеалистической основе) для понимания многих видов явлений микромира. Принципы всеобщего развития и всеобщих связей, которые лежат в основе диалектики Гегеля—Маркса, уже многократно подтверждали свои колоссальные познавательные возможности как в естествознании, так и в социальных науках. Однако этот методологический арсенал ещё недостаточно использован ни наукой, ни философией науки. Возможно, именно диалектика позволит точнее понять природу неонеклассической науки — является ли она стадией развития неклассической науки, или это — диалектическое отрицание неклассической науки, результатом которого может стать синтез классической и неклассической науки, вбирающий с себя в снятом виде их основополагающие принципы. По крайней мере, методологические возможности материалистической диалектики в осмыслении противоречивых явлений неонеклассической науки огромны. И когда справедливо отмечают, что философии науки XXI века необходим новый категориальный аппарат науки, пригодный для этапа её неонеклассического развития, то важнейшим методологическим резервуаром для решения этой задачи может стать диалектика. Разработка такого категориального аппарата должна по возможности учитывать, что современное развитие науки происходит в рамках научнотехнической революции. Следовательно, целесообразно разрабатывать такой категориальный аппарат, который удовлетворял бы потребностям осмысления когнитивности не только науки, но и техники. Философии науки присущи свои функции, в выполнении которых заинтересованы и научное сообщество, и общество в целом. Как и любая философская дисциплина, философия науки призвана выполнять ряд функций. 25 Особое место в ней занимает методологическая функция. Само вычленение философии науки было следствием именно осознания потребности в выработке методов познания, имеющих приоритетное значении для науки. И всё развитие философии науки явилось поиском таких методов, в одних случаях результативным, в других — иллюзорным. Когнитивная функция позволяет философии науки осуществлять теоретико-информационную интерпретацию знания. Она даёт возможность применять современные компьютерные технологии для тнтерпретации познавательных процессов. Ещё одной важной функцией философией науки выступает её прогностическая функция. Она адресована, во-первых, самой науке, так как философия науки предлагает науке ориентиры и рисует перспективы её предстоящего развития в результате использования рекомендуемой методологии. Во-вторых, прогностическая функция философии науки имеет своим адресатом общество, так как она предлагает ему образ функционирующей системы производства научных знаний и обрисовывает тенденции развития этой системы. Экспликативная функция связана с постоянной потребностью философии науки вычленять всеобщее при осмыслении закономерностей производства новых научных знаний и функционирования науки. Как и всякой философской дисциплине, философии науки присуща мировоззренческая функция. Благодаря ей осуществляется рационализация мировоззрения, формируемого под влиянием научных теорий. Благодаря этой функции появляется возможность разграничения всеобщего знания и частного знания. Философии науки также присуща функция систематизации. Изначально родоначальники этой философской дисциплины претендовали на то, что можно всё знание упорядочить именно в рамках философии. В классической философии первой трети XIX века этим занимался даже Гегель. В философии это была главная идея позитивизма, сформулированная Комутом. Аксиологическая (ценностная) функция ориентирует на учёт ценностного подхода при изучении закономерностей знания. Роль этой функции возрастает по мере возрастания «человекомерного» характера постнеклассической рациональности. Присуща философии науки и функция выработки универсалий культуры. Более того, её значение постоянно возрастает в силу нарастающего «онаучивания» (сциентизации) общественного сознания. 26 Задача философии науки — подняться над частнонаучными способами решения научных проблем. Для этого необходимо, чтобы она не уклонялась от мировоззренческих проблем. Она не может уклониться ни от основного вопроса философии, ни от монистического характера истины, ни от признания предметно-преобразующей практики в качестве не только исходного, но и конечного пункта развертывания теории, критерия истины. Полтора века развития философии науки убедили, что её самостоятельный статус существует в диалектическом единстве с актуальной общефилософской проблематикой. Глава вторая Наука в современной цивилизации Из определения философии науки ясно, что её предметом являются общие закономерности научного познания как особого вида деятельности. Следовательно, её первоочередной задачей является выяснение того, что представляет собой наука. Трудно найти современника, который согласился бы, что он не знает, что обозначается этим понятием. Хотя бы потому, что он представляет, кто такой учёный, то есть деятель науки. Это — человек, занятый производством новых знаний. И если ещё 60 лет назад выпускники сельскохозяйственных институтов получали дипломы, которые по традиции удостоверяли, что они являются учёными агрономами и учёными зоотехниками, то потом это определение было устранено не только за ненадобностью, но и за неуместностью. Нельзя считать учёным человека, который овладел серьёзной суммой знаний, но не участвует в их приращении, ибо наука — прежде всего деятельность по их производству. Становление науки Указав на существенную связь науки с производством знаний, мы, однако, не решили задачу выделения науки из всех видов познавательной деятельности. Разве не является специфическим способом познания мира искусство? А нормы морали — это разве не сгустки народной мудрости, 27 сконцентрировавшие в себе итоги познания человеческого мира? И разве только они? Вот и приходится соглашаться, что установление «демаркационной линии», разделяющей науку и ненауку, является одной из реальных задач философии науки. Но с существенной оговоркой: она не может быть сведена к любым внутринаучным технологическим операциям типа верификации или фальсификации. К тому же верифицируемы не только «протокольные предложения» науки, но и суждения здравого смысла. А предложенной К. Поппером операции фальсификации могут быть подвергнуты и художественные образы. К тому же наука — многогранное социальное явление. Во-первых, это деятельность по производству новых знаний, во-вторых, это система идей, в-третьих, это способ практического воздействия на окружающую действительность, в-четвёртых, она представляет собою форму общественного сознания, в-пятых, это специфический социальный институт. Поэтому нужна такая «демаркационная линия», в рамках которой оставались бы все грани науки. Строго говоря, «демаркационная линия» имеет значение там, где возникает необходимость очертить территорию науки и отделить её от пространств других видов познавательной деятельности. И уж тем более не позволительно с помощью «демаркационной линии» вытеснять проблему истины из научного познания. Кстати, все грани науки безоговорочно связаны с её служением поиску истины. И здесь следует согласиться с австрийским философом и физиком первой трети ХХ века Морицем Шликом: наука — «это не мозаика и не роща, в которой произрастают рядом друг с другом различные виды деревьев. Наука — это единое дерево со многими ветвями и листьями. Она делает возможным познание единого мира, который не распадается на различные реальности… Различие заключается не в сущности вещей, а в отличных друг от друга особенностях исследовательского процесса». (Шлик М. Философия и естествознание. //Эпистемология и философия науки. М. 2004. С. 215—216). При поиске «демаркационной линии», отделяющей науку от ненауки, следует воспользоваться проверенным правилом: чтобы установить какоелибо различие объектов, необходимо предварительно выявить их тождество. Это тождество различных видов познавательной деятельности прежде всего в процессе адаптивно-адаптирующего взаимодействия человека (как вида) с природной средой. Человек адаптируется к природе специфически — путём изменения не собственной структуры и собственных функций, а через изменение природной среды, от которой он берёт часть её тела и энергии. Он присваивает (по-немецки: Aneignung, что иногда переводят как овладение) себе природную среду, то есть делает 28 её человеческой, социальной, культурной. И этим человек в своём взаимодействии со средой принципиально отличается от других, даже самых высокоорганизованных животных. Очеловеченная, окультуренная природа — необходимое условие нашего бытия. И она стала такой в процессе социального присвоения её человеком. Но нет природы обобрённой, одельфиненной и т.д. Разница в том, что бобёр, дельфин, любое другое животное только потребляет природу, но не присваивает её. В.И. Вернадский установил, что в результате присвоения человеком природы даже образуется геологический страт ноосферы. Известный отечественный философ М.С. Каган развивает идеи К. Маркса о том, что присвоение человеком природы представляет собой внутренне противоречивый деятельностный процесс, суть которого состоит, с одной стороны, в том, что субъект овладевает объектом, а с другой — в том, что объект овладевает субъектом. Он подчеркивает, что присвоение осуществляется одновременно предметно-практически и теоретически, духовно. (См.: Каган М.С. Человеческая деятельность. Опыт системного анализа. М., 1974. С. 44—45). Любое присвоение природы связано с предметно-преобразующим и познавательным взаимодействием человека с природой. Познание всегда не только социально, но и носит практический, преобразующий характер. Исторически это — существующие в единстве, в тесном переплетении стороны деятельности. Но логически можно с полным основанием говорить о ведущей стороне предметно-преобразующей составляющей присвоения, которое всегда носит конкретно-исторический характер. Дифференциация деятельности неизбежно ведёт к общественному разделению труда, то есть к закреплению людей за определёнными видами деятельности. Незрелые формы этого закрепления в Античности нашли отражение в творчестве Платона, который выделял в населении полиса мудрецов, воинов и ремесленников. Этим он засвидетельствовал, что в процессе присвоения природы произошло «отслоение» познавательной деятельности (в Античности её субъектом считались мудрецы) от предметно-преобразующей (у Платона её субъектом выступают ремесленники). Но древние мудрецы познают действительность с помощью и мифа, и искусства, и протонауки, то есть синкретично, в соответствии с исторически обусловленным господствовавшим типом мировоззрения Обособление науки от других видов познавательной деятельности фактически было процессом выстраивания «демаркационной линии» между наукой и ненаукой. Важную роль в этом процессе играло 29 разделение знаний о естественном в отличие от веры в сверхъестественное. Вычленение естественного знания позволяет ставить вопрос о появлении науки. Существует два варианта объяснения, какова природа обособления научного знания. Наиболее распространено представление о том, что наука и религия появились в результате преодоления мифологического мировоззрения. При этом обращается внимание на то, что мифологическое мировидение тормозило саму постановку вопроса о поиске сущности, а, следовательно, и о вычленении научного знания. Сущность легко ускользала от субъекта, превращаясь в сакральное. Поэтому для появления зачатков научного знания требовался кризис мифа, его раздвоение на естественное и сверхъестественное. Элементы науки накапливались пропорционально разложению мифологического мировоззрения. Однако видный отечественный философ А.Ф. Лосев выдвинул иную концепцию. Он утверждал, что наука вышла не из мифа, а существовала одновременно с ним, будучи его антитезой. Однако н6овейшие исследования заставляют проявить осторожность в отношении версии профессора А.Ф. Лосева. Е.А. Режабек обратил внимание на то, что обращение к филогенезу человеческого сознания показывает, что в психике первобытного человека, выраставшей из психики его животных предков, когнитивные (познавательные) акты его восприятия, мышления, памяти ещё не приобрели самостоятельности, не были отчленены друг от друга. У такого человека картина мира представала как бы в заретушированном виде, общее сливалось с частным, существенное — с незначительным. Познавательная аморфность являлась культурной нормой, что наиболее полно проявлялось в синкретичности мифа. В мифе в частности не было знания в отрыве от его оценки, а оценки — в отрыве от знания. (См.: Мифомышление. Когнитивный анализ. М., 2003). Тот способ познания, который закладывал основы и открывал перспективы науке, был рациональным поиском закономерностей, то есть ориентацией на вычленение естественного, существенного и повторяющегося. Этого качества лишено искусство: оно ориентируется на образность, уникальность, оригинальность. Не присуще оно и мифу, который синкретичен, соединяет в себе естественное и сверхъестественное, существенное и несущественное, повторяющееся и уникальное. На определённых этапах, когда ограничен человеческий инструментарий воздействия на природу (низкий уровень развития производительных сил) роль наиболее эффективных способов познания 30 принадлежала то мифу, то искусству, а в Средние века даже принимала религиозную форму. И всё же рациональный поиск закономерностей всегда приобретал особую привлекательность, демонстрировал наибольшую перспективность. Что дало даже ранним формам науки в их соперничестве с другими способами объяснения сущего возможность завоевать себе достойное место? Ответ, думается, связан с реальными достоинствами науки. 1) Только наука создаёт образцы мышления, направленные на выяснение глубинного смысла явлений, который им объективно присущ. Образцы мышления, предлагаемые религией, сориентированы на приоритет веры перед знанием. 2) Наука указывает на повторяемость явлений и процессов, то есть на их закономерность. А установление научной закономерности даёт возможность прогнозировать дальнейшее развитие событий. 3) Наука привлекает предоставляемой ею возможностью применять получаемые результаты исследований на практике. Уже в древних цивилизациях созданной астрономами картой звёзд широко пользовались мореходы, о практическом использовании геометрии говорит уже её название: измерение земли и т.д. 4) Наука фиксирует свои достижения в слове, самом понятном средстве фиксации результатов отражения. На первый взгляд, по этому качеству у науки есть мощный конкурент — искусство: самые выдающиеся его произведения сохраняют актуальность в течение ряда тысячелетий, тогда как научные труды античности имеют сегодня ценность лишь как памятники культуры. Однако способность искусства (включая художественную литературу, которая в системе искусств многие века значилась в качестве изящной словесности) к сохранению актуальности связана с таким его уникальным качеством, как возможность их переосмысления, им нового толкования, которое порой весьма далеко от авторского замысла. Для науки это непозволительно: она нацелена на поиск истины, которая по своей природе монистична. Слово, ставшее научным понятием или философской категорией, предполагает строгость, точность и однозначность толкования. Это позволяет не только однозначно осмысливать фиксируемые в слове результаты научных исследований, но и повторять их, проверять, уточнять в ходе дальнейших изысканий. 5) Наука рациональна, что обеспечивает её стремление к естественному. Даже в пору господства религиозного мировидения апелляция науки к сверхъестественному сводилась к минимуму. Например, глубоко 31 верующий и воинствующе религиозный И. Ньютон привлекает в свою теорию бога только в качестве причины «первотолчка», так как не может найти иных объяснений в своей всеохватной теории механики. Наука даже в первых своих проявлениях демонстрировала, что именно она при определённых исторических условиях потенциально способна стать лидером познавательной деятельности. Но эта её потенция в рамках так называемого традиционного общества не могла реализовываться. Общество потому и было традиционным, что в его руках находился ограниченный инструментарий предметно-преобразующего и познавательного взаимодействия с природой. До тех пор, пока производительные силы природы доминировали над производительными силами человека, общество не могло быть не традиционным. Именно таким было положение при рабовладении, когда главным средством производства выступала мускульная, то есть от природы идущая, сила человека-раба. Похожая ситуация сохранилась и при феодализме, при котором главной производительной силой общества выступала земля. Качественный скачок происходит только при переходе к технотронным технологиям присвоения природы обществом. Таким образом, наука является продуктом общественного развития, удовлетворяющим потребности человека в процессе его взаимодействия с природой. Она соответствует определённому типу присвоения природы обществом. Так мы снова вышли на вопрос о «демаркационной линии» между наукой и ненаукой. Её образуют коренные признаки науки. Речь идёт не о постоянно расширяющемся наборе атрибутов деятельности по производству знаний, а только о таких признаках, которые необходимы и достаточны, чтобы вычленить науку среди всех видов познавательной составляющей адаптивно-адаптирующего процесса общения человека как вида с остальной природой. Первым атрибутом науки выступает, таким образом, её специфическая включенность в адаптивно-адаптирующий процесс взаимодействия человека с природой. Наука способна определять направления развития предметно-преобразующей деятельности комплексно. Здравый смысл решает эту задачу только на уровне повседневной данности, «феноменологически», не ставя задачи выяснить сущность, а осваивая действительность с целью ориентации в ней. Наука же, познавая явления, стремится к уяснению их сущностей. Она является единственным видом познавательной деятельности, способом реализации которого выступает формулирование законов, то есть повторяющихся, устойчивых, существенных связей и отношений. Вторым таким атрибутом являются предметность и объективность научного знания. Для науки характерен предметный и объективный способ рассмотрения действительности, что отличает её от всех других видов 32 познания. Так, в искусстве освоение действительности происходит в виде причудливого сплетения объективного и субъективного. Художественный образ может существовать только как соединение общего и уникального, рационального и эмоционального. Это качество присуще также мифу, важнейшей спецификой которого является синкретичность. Что касается предметности здравого смысла, то она нередко бывает субъективной либо склейкой объективного и субъективного. К тому же наука не ограничивается изучением только тех объектов, их свойств и отношений, которые уже освоены в практике данной исторической эпохи. Она способна открывать новые предметные миры, которые могут быть вовлечены в предметно-практическую деятельность человека только в грядущие исторические эпохи. Для науки характерно постоянное стремление к расширению пространства изучаемых объектов. Однако во всех случаях предметность знания связана с объективным характером изучаемого объекта. «Наука — принципиально объективный тип познания, исследующий только объективный тип бытия. В этом главная особенность научного способа познания в отличие от других способов познания бытия (художественного, философского, религиозного, мифологического, мистического, личностно-психологического и др.)». (Лебедев С.А. Философия науки. Краткая энциклопедия. М., 2008. С. 104). Третьей составляющей «демаркационной линии» между наукой и ненаукой является рациональность научного знания. Наука является результатом деятельности рациональной сферы сознания. Её основой не могут выступать ни чувственная форма, ни тем более иррациональная. Наука рациональна даже тогда, когда она проявляет себя оценочно, выполняя аксиологическую функцию. Общепризнано, что полученное в результате мышления рациональное знание должно отвечать ряду требований. Оно должно быть выражено в понятиях языка науки, обладать определённостью, системностью, логической обоснованностью. Кроме того, рациональное знание должно быть открыто к критике и изменениям. Определённость мышления — главное условие научной рациональности. Это качество научной рациональности «имеет адаптивно-практический смысл, составляя необходимую основу поведения, всегда предлагающего и осуществляющего некоторый выбор». (Введение в историю и философию науки. Под ред. Лебедев С.А. М., 2005. С. 153). Четвертым разграничительным признаком науки является её ориентация на установление истины, то есть такого содержания знания, которое соответствует объективному содержанию предмета познания. Проверяемость научного знания утрачивает всякий смысл, если не имеет своей целью постижение истины. Инструментальная полезность может 33 выступать критерием качества научной работы, если речь идёт о промежуточных этапах выполнения исследования. Но при завершении исследования её значение определяется тем, тождественна ли она истине. Постановка вопроса и практической применимости результатов научного исследования является ни чем иным, кроме как признанием проверки научного знания практикой, то есть проверки на истинность. Ориентация на истину не отрицает многовариантности её поиска. Однако при «плюрализме» поиска неизбежно должен присутствовать монизм истины. Предпосылкой для такого принципиального утверждения выступает прежде всего то, что опыт, предметно-преобразующая практика являются не только исходным, но и конечным пунктом развертывания теории. Великий А. Эйнштейн считал, что подлинно научная теория должна обладать минимум четырьмя признаками: не противоречить данным опыта, быть проверяемой на имеющемся практическом материале, отличаться «логической простотой предпосылок, основных понятий, основных соотношений между ними», содержать наиболее определенные утверждения. Наконец, пятым элементом «демаркационной линии» науки и ненауки выступает способность научного предвидения. Она вытекает из всей совокупности предыдущих отличительных качеств науки. Более того, другие формы рационального освоения мира даже не претендуют на наличие подобного признака. Если же сопоставлять научное предвидение с мистическим, то научное предвидение опирается не только на результаты познания бытия, но и на предметно-преобразующее взаимодействие с действительностью, тогда как мистика может опереться на зыбкое основание веры в чудо. Совокупность этих качеств науки достаточна и необходима, чтобы отграничить науку от ненаучных форм познания. Более того, мистическое предсказание и предвидение никак не связаны с познавательной деятельностью человека. Технотронное общество как фактор становления науки современного типа Капитализм изменил присвоение природы человеком и социально, и технологически. Переход к технотронному характеру капиталистического 34 взаимодействия с природой означал скачок в системе посредников, используемых человеком в процессе его материального взаимодействия с природой. Но машина представляла собой новый тип не только предметнопреобразующей, но и познавательной деятельности. Существенно увеличилось количество различных вещностных компонентов, которые вовлекались в производство. Появились новые познавательные проблемы типа снижения износа и его причин. В одних случаях решение новых познавательных проблем прежними эмпирическими способами не давало необходимых результатов в условиях серийности производства, в других — вообще не было ни опыта, ни аналогов решения возникающих проблем эмпирическим способом. Энергично формировался социальный запрос на научный тип деятельности. Объективные предпосылки перехода протонауки в новое качество — в науку начали складываться в эпоху Возрождения. Появление нового типа классовых интересов и связанное с этим изменение мировоззрения порождало интерес к Античности. Его природа не столько в стремлении к исторической истине, сколько в возрождении интереса к человеку. Набиравший силу буржуа жаждал внимания не столько к богу, сколько к собственной персоне и собственной деятельности и всему, что с нею связано. В центре осмысления исследователей эпохи Возрождения оказались проблемы человеческого тела и поддержания его здоровья, а также вопросы механики, которой приписывалась способность объяснить все изменения, происходящие как в неживой, так и живой природе. Продукт производства новых знаний становится товаром, приобретающим рыночный спрос. На новом этапе присвоение природы стало включать в себя массовый процесс овладения естественными связями на разных уровнях организации материи. Обратимся, например, к физическому строению металлов. Кузнечное производство ведёт свою историю от древности. Познание технологических секретов передавалось от отца к сыну, от мастера к подмастерью. Но при серийном производстве требовалась опора не на чутьё работника, а на более обоснованные и проверяемые факторы. Именно такой была, например, ситуация при производстве пушек. И на металлургическом заводе возникает потребность проводить научные исследования в химической и механической лабораториях. Их результатом стало не только решение производственной и коммерческой задачи, но и крупное научное открытие. Молодой исследователь Д.К. Чернов открыл критические точки изменения структуры металла при нагревании. Он писал: «Сталь, нагретая ниже точки b, не изменяет своей структуры, медленно ли или быстро после того она охлаждается… Как только температура стали возвысилась до точки b, масса стали быстро переходит 35 из зернистого (или, вообще говоря, кристаллического) состояния в аморфное (воскообразное) состояние». Учёный установил, что при получении мелкозернистого строения стали, названного им аморфным, изделие приобретает наилучшие механические качества. Именно он заложил научные основы кузнечного и сталелитейного производства, а его открытие получило название «точек Чернова». Практика, будучи целью познания, качественно расширяла пространство предмета познания. И дело не только в появлении нового типа научной рациональности — технического типа. Техногенная цивилизация ставила познавательные проблемы «по всему фронту». Так, массовая потребность в сырье включала в круг приоритетных познавательных сфер геологию, гидрологию, химию, лесоведение и т.д. Массовое вовлечение рабочей силы в машинное производство и обеспечение условий для машинного производства означало появление новых познавательных проблем в медицине, физиологии и биологии. Концентрация населения в городах обостряла проблемы темпов роста сельскохозяйственного производства и связанных с ним агрономической, зоотехнической и ветеринарной наук... Социально же техногенный тип присвоения природы обернулся отчуждением работника от его труда и завершением длительного исторического процесса «победы» отчуждения его от собственности, а также от власти. Лишённый самоценности труд не мог быть, однако, безразличен его исполнителю, так как требовал от него максимальной отдачи физических и психических сил. Поэтому процесс труда был для субъекта труда процессом поиска путей снижения трудозатрат за единицу времени. Решение подобной задачи предполагало либо луддизм (протест против перевода производства на техногенные рельсы), либо вовлечение в «рационализацию» индустриальных технологий. Однако для непосредственного производителя материальных благ был возможен только эмпирический путь присвоения природы на техногенном уровне взаимодействия с нею. Массовый характер капиталистического производства требовал закрепления результатов эмпирической рациональности в общественных масштабах. А это предполагало их осмысление на уровне науки. Только за столетие (вторая половина XVIII — первая половина XIX веков) был сделан ряд великих открытий , непосредственно отвечавших на запросы техногенной природы общественного производства. Вот лишь некоторые из них. Сюда можно с полным основанием отнести цикл работ Л. Эйлера, посвящённых колесу Сиглера (1750—1754). Это были первые исследования по теории гидротурбин. К этому же ряду относится 10-й том 36 «Энциклопедии» Д. Дидро и Ж.-Л. Д’Аламбера, в котором было дано описание простейшего крестового суппорта (1772). В 1800 году появилась электрическая батарея А. Вольта. В 1825 году Х. Эрстед открыл алюминий. Через три года Ф. Велер синтезировал мочевину. В 1839 году Т. Гудьир открыл способ вулканизации каучука серой. Однако надо иметь в виду, что научное производство не сводится к удовлетворению сиюминутных запросов предметно-преобразующей деятельности. Познавательная деятельность обладает внутренними имманентными законами. «Социальные запросы» общества могут рассматриваться как чрезвычайно важные, но внешние стимулы. Надо иметь в виду, что науке присуща среди её неотъемлемых установок ориентация любого учёного на поиск истины, ибо он воспринимает истину как высшую ценность науки. Логично, что при этом важнейшей установкой и отдельного учёного, и науки в целом является стремление к постоянному росту знаний и особая ценность новизны в науке. Более того, стремление к истине и новизне в деятельности учёного могут приобретать значение самоценности. Поэтому наука сориентирована не только на изучение объектов, преобладающих в практике бегущего дня, но и тех объектов, которые лишь потенциально являются предметом массового практического освоения, то есть могут стать элементами предметно-преобразующей практики в будущем. Выдающийся французский физик ХХ века лауреат Нобелевской премии Луи де Бройль удивительно точно подметил: «Великие открытия, даже сделанные исследователями, которые не имели в виду никакого практического применения и занимались исключительно теоретическим решением проблем, быстро находили затем себе применения в технической области. Конечно, Планк, когда он впервые написал формулу, носящую теперь его имя, не думал об осветительной технике… Нечто аналогичное произошло и со мной. Я был крайне удивлён, когда увидел, что разработанные мной представления очень быстро находят конкретные приложения в технике дифракции электронов и электронной микроскопии». (Бройль Л. По тропам науки. М., 1962. С. 223). Иллюстрацией важной роли имманентно присущих науке внутренних побудителей являются многие открытия, сделанные в те же 100 лет (вторая половина XVIII — первая половина XIX веков), которые трудно рассматривать как результат осознанного социального запроса капиталистического хозяйства. Вот лишь некоторые из таких открытий. В 1766 году Г. Кавендиш открывает водород. Через 20 лет Л. Гальвани был открыт электрический ток. В 1796 году Э. Дженнером были проведены опыты по прививанию коровьей оспы (результаты этих опытов 37 были обнародованы через два года). На старте XIX века выходит в свет книга Д. Веджвуда с описанием опытов по фотографии. В 1820 году Х. Эрстед наблюдает взаимодействие между электрическим проводником и магнитной стрелкой, результатом этого наблюдения через пять лет стало создание электромагнита. В 1831 году М. Фарадей открывает электромагнитную индукцию. И это только наиболее знаковые достижения науки той эпохи. Более того, фундаментальные науки набирают такие темпы ускоренного развития, что именно их достижения становятся в дальнейшем символами развития научного знания. Об этом свидетельствуют хронология открытий, которые признаются важнейшими в истории человечества (см. таблицу 1). Эти данные истории мировой науки подтверждают, что только в XVI веке начинается скачок (качественный переход) от эпизодических, «случайных» открытий одиночек к становлению систематической деятельности по производству научных знаний. Его социальными предпосылками выступают расширяющиеся капиталистические отношения. Техногенный способ взаимодействия с природой (материальная база победившего капитализма), окончательно утвердившийся в XVIII веке, завершает процесс становления современной науки. Роль парадигмы научного производства выполняет механика. Как свидетельствует история, идёт процесс ускорения и великих учёных, и великих открытий. Производство научных знаний развивается по экспоненте. Этому ускоряющемуся процессу способствовал сложившийся в науке тип рациональности, получивший название классической рациональности. Однако рубеж XIX—XX веков потребовал смены парадигмы современной науки. Новое качество научного знания стало следствием научной революции, вызванной открытиями электрона, радиоактивности, теории относительности и т.п. Великие прорывы в научном знании не только не укладывалось в механистическую картину мира, но и «протестовали» против механистической парадигмы. Для смены типа современной науки большое значение имел переход от принципов относительности Г. Галилея к принципам относительности А. Эйнштейна. Серьёзным аспектом происходивших качественных изменений явилась смена типа рациональности. Новый тип научного мышления стал неклассическим. 38 Таблица 1 Великие открытия мировой науки _____________________________________________________________ Века Численность Важнейшие великих учёных исторические открытия _____________________________________________________________ VI в. до н.э. 1 0 V в. до н.э. 1 1 IV в. до н.э. 2 1 III в. до н.э. 1 1 II в. до н.э. 0 0 I в. до н.э. 0 3 I в. н.э. 0 0 II в. 0 1 III в. 0 0 IV в. 0 0 V в. 0 0 VI в. 0 1 VII в. 0 1 VIII в. 0 0 IX в. 0 0 X в. 0 1 XI в. 0 0 XII в. 0 4 XIII в. 0 0 XIV в. 0 1 XV в. 2 1 39 XVI в. 8 XVII в. 12 2 3 XVIII в. 24 7 XIX в. 67 35 XX в. 46 26 Развитие науки на основе сменившейся парадигмы набирает темпы. Экспонента вновь становится адекватным описанием динамики и великих учёных, и научных открытий. Однако в осмыслении истории науки второй половины ХХ века остаётся дискуссионной проблема неонеклассической науки. Становление новой научной рациональности постнеклассического характера не вызывает сомнений. Вопрос в другом: является ли это достаточным основанием для утверждений о переходе современной науки на качественно новый уровень? Переход к качественно новому типу науки — это скачок. Концепция научных революций как в интерпретации американского постпозитивиста Томаса Куна, так и в интерпретации приверженцев диалектикоматериалистической философии науки исходит из того, что в основе перехода к новому типу науки лежит смена научной парадигмы, включающая отрицание (диалектическое отрицание!) прежней парадигмальной базы. 60—80-е годы ХХ столетия характеризуются научными открытиями, которые серьёзно раздвинули рамки неклассической рациональности, заложив основы постнеклассической рациональности. Но при этом не произошло пересмотра «пространства» (сферы) действия тех великих открытий рубежа XIX—XX веков, которые легли в фундамент парадигмы неклассической науки. Иначе говоря, мы сегодня не стали свидетелями утверждения новой парадигмы производства научных знаний. Но тогда есть ли основания для утверждений о переходе современной науки к новому этапу своего развития? Высказываемая иногда некоторыми философами науки попытка представить «неонеклассическую науку» в качестве науки периода постмодернизма представляется мало продуктивной. Во-первых, постмодернизм не корректно рассматривать в качестве научной парадигмы. Во-вторых, презентация современной науки в качестве одного 40 из атрибутов постмодернизма является, независимо от воли авторов этой идеи, декларацией упадка и деградации науки, что не соответствует её нынешнему состоянию. Вероятно, продуктивнее говорить о смене научной рациональности, не ставя вопроса о новом этапе исторического развития современной науки. Возможна ли концептуально такая ситуация? Да. Ведь исследователей не шокирует тот бесспорный факт, что при неклассическом этапе развития науки произошла смена нескольких приоритетных картин мира (кибернетической, биогенной, синергетической), хотя в эпоху классической науки монопольно господствовала механистическая картина мира. Развитие вообще идёт от простых форм к более сложным. Неклассическая наука, безусловно, сложнее классической науки. Конечно, придёт время, когда и она исчерпает себя. Но для этого в рамках неклассической науки должна сформироваться качественно новая парадигма будущего производства научных знаний. Такой качественный скачок не определяется с помощью процедуры голосования. Генезис науки Будучи продуктом «техногенной цивилизации», современная наука опиралась на весь предшествующий опыт познавательной деятельности. Каркас научной рациональности начал складываться задолго до того, как капиталистический способ производства стал занимать доминирующие позиции в общественной жизни Европы. Более того, необходимо учитывать, что становление нового типа науки могло произойти только как результат, говоря языком Гегеля, преодоления меры протонаучной стадии исследовательской деятельности. Этот качественный скачок был обусловлен достижениями прежде всего математического знания. Именно его развитие обеспечило скачок от донаучной (протонаучной) рациональности к научной рациональности. «По мере развития математики числа и геометрические фигуры начинают рассматриваться не как прообраз предметов, которыми оперируют в практике, а как относительно самостоятельные математические объекты, свойства которых подлежат систематическому изучению». (В.С. Степин). Математика отвлекается от предметов практической деятельности не исключением их из собственного поля зрения, а путём абстрагирования от всего частного, присущего каждому из этих предметов. С одной стороны, они сохраняют в себе то общее, что присуще предметам предметнопреобразующей практики, с которых они «списаны». Это позволяет распространять выводы познавательных операций на реальные предметы. С другой стороны, математические объекты, полученные после 41 «идеализации» реальных объектов, позволяет выявлять математические связи, существующие не между единичными предметами, а между повторяющимися, устойчивыми, существенными сторонами, присущими каждому из реальных объектов, которые были подвергнуты «идеализации». Это позволило устанавливать соотношения между сторонами треугольников, вырабатывать правила вычисления площади геометрических фигур и т.д. Так шёл процесс создания рациональности особого типа — научной рациональности. Научная рациональность включает в себя прежде всего обоснование нового знания. Принцип доказательности становится её неотъемлемым атрибутом. Именно математика создала строгую модель доказательства: «дано» — «требуется доказать» — «доказательство». Эта модель оказалась настолько привлекательной и продуктивной, что в Новое время стала распространяться далеко за пределами математических построений. Например, по этой модели была создана Б. Спинозой его бессмертная работа «Этика». За пределами научного познания за ненадобностью остался принцип «Делай так!», «Делай, как я», применявшийся не только в предметно-преобразующей практике, но и в древнеегипетской и вавилонской математике. Процесс становления математической науки получает своё завершение с появлением механики как науки. Во-первых, именно в механике новая, научная, рациональность превращается в атрибут науки в целом. Вовторых, механика максимально продемонстрировала достоинства и преимущества научной рациональности. Более того, в механике математика впервые предстала в качестве языка науки. Не случайно Г. Галилей говорил: «Книга природы написана языком математики». Становление познавательной деятельности современного типа, то есть современной науки, реализовалось именно в механике, опиравшейся на всё богатство математической научности. Второй этап развития науки связан с появлением естествознания, воспринявшего такой способ теоретического познания, который основан на исследовании «идеальных» теоретических объектов. При этом естествознание не только подхватило заложенный математикой принцип доказательности, но и качественно обогатило его. Именно в естествознании средствами обоснования научного знания стали эксперимент, сравнение, измерение. Признавая этапы развития науки как стадии, характеризующие внутреннее развитие познавательной деятельности, надо одновременно иметь в виду, что они имели ясно выраженные социальные корни, 42 социокультурные предпосылки. Так, принцип доказательности в математике складывался в непосредственной связи с особенностями общественно-политической жизни древнегреческого полиса. Античная демократия способствовала превращению принципа доказательности в социокультурную норму благодаря борьбе граждан полиса за избрание на статусные должности. Что касается выдвижения механики на приоритетную роль в системе познания, то за этим непосредственно стояли социальные интересы. Сначала это были интересы господствовавшей в Западной Европе церкви, которая обоснованно видела в механике средство обеспечения наглядности религиозных догматов. Потом ещё более активно заинтересованность в развитии механики продемонстрировало третье сословие, положение которого определялось процветанием торговли и связанного с нею прибрежного судоходства, а потом и великих морских открытий, а также процветанием ремесла и мануфактурного производства. Что касается эксперимента как метода доказательности, то новый класс рассматривал природу как совокупность противостоящих человеку объектов не просто предметно-преобразующей деятельности, а объектов, способных быть источником приращения частной собственности, богатства. Мысль о том, что природа не храм, а мастерская и человек в ней работник, зародилась ещё на рубеже Возрождения и Нового времени. Она была очень близка, в частности, Ф. Бэкону. Третьим этапом развития современной науки принято считать появление технических наук, которые стали своеобразным связующим звеном знания между естествознанием и промышленным производством. Строго говоря, техногенный характер взаимодействия с природой окончательно проявил своё воздействие на современную науку именно созданием такой её сферы, как технические науки. Промышленная революция заставила коренным образом пересмотреть взгляды на технологию производства. Автор вышедшей в 1777 году книги «Введение в технологию, или О знании цехов, фабрик и мануфактур» И. Бекманн определял технологию как науку, которая учит переработке естественных предметов или знаниям мастерства. Технология, писал он, даёт систематическое упорядочение и фундаментальное научное обоснование действиям и знаниям, необходимым для развития производства. В XVIII—XIX веках технические науки чаще всего рассматривались через призму применения естествознания в производственных технологиях. В них сохраняла свою основу научная рациональность, хотя и видоизменяла при этом свою форму. Если естественно-научное высказывание строится по принципу «Если А, то В», то в естественных 43 науках оно видоизменяется необходимо добиться А». по принципу «Чтобы получить В, Есть основания видеть в качестве самостоятельного четвёртый этап развития науки — становление социально-гуманитарных наук. Предпосылки их появления связаны с Английской революцией XVII века, осмысляя которую Т. Гоббс и Д. Локк выдвинули концепции «трудовой теории собственности», «естественных прав человека», «разделения исполнительной и законодательной властей в государстве», каждая из которых получила своё развитие и в континентальной Европе. Великая Французская революция 1789—1793 годов привела к победе капиталистического способа производства в Западной Европе и Северной Америке. Это качественное изменение в общественной жизни породило, с одной стороны, новые антагонистические противоречия между большими социальными группами, с другой — поставило в повестку дня вопрос о необходимости социального управления как в интересах укрепления всевластия буржуазии и сглаживания классовых противоречий, так и во имя борьбы за интересы наёмного труда. Первые научные программы теорий общества были созданы на основе принципиально разных методологий К.-А. Сен-Симоном (1760—1825), О. Контом (1798—1857), К. Марксом (1812—1883). Отмеченные четыре этапа развития науки были составной частью процесса дифференциации научного знания. Развитию современного типа науки всегда присуще ускорение, которое порождает, с одной стороны, специализацию профессиональных исследователей, с другой — дробление научных дисциплин. В результате появляется проблема упорядочения научного знания как минимум в виде классификации наук. Классификация наук обладает серьёзным познавательным потенциалом, ибо она раскрывает взаимные связи наук, которые рассматриваются через призму тех или иных принципов. Связи между разными областями научного знания определяются предметом науки и отношениями между различными его сторонами, методами и условиями познания предмета науки, а также целями, которым служат научные знания. С гносеологической точки зрения науки делятся на объективные и субъективные. В объективных классификациях связь наук выводится из самих объектов исследования. Попытки предложить логически обоснованную, объективную, классификацию наук предпринимались ещё мыслителями Нового времени и продолжаются до сих пор. Ф. Бэкон первым в Новое время предложил разделять знания в зависимости «от способностей человеческой души»: память (история), воображение (поэзия), разум (философия). Под философией здесь понималась и так 44 называемая естественная философия, куда входили все естественные науки. В отличие от неё в «первую философию» родоначальник эмпиризма включал прежде всего проблемы гносеологии. Р. Декарт выводил основной принцип деления наук, исходя из «дерева знаний»: корни — метафизика, ствол — физика (естественные знания в широком смысле), крона — медицина, механика, этика. В основе субъективных классификаций наук лежат особенности субъекта. Образцом такой классификации науки можно считать предложения позитивиста В. Виндельбандта (конец XIX—начало XX в.). Он предложил разделить науки в зависимости от выделенных им двух методов познания. Во-первых, науки, использующие номотетические методы, для которых предметом научного познания является установление общих законов, характеризующих отношения между предметами и явлениями. Во-вторых, науки, в которых исследователи предпочитают идеографические методы. Такие науки направлены на изучение индивидуальных явлений и событий. К ним Виндельбандт отнёс практически все гуманитарные науки. Классификации наук с методологической точки зрения делятся в зависимости от того, как понимается связь между науками. В так называемых внешних классификациях науки рассматриваются соседствующими друг подле друга и определённом порядке. Внутренние, или органические, классификации выстраивают науки так, что каждая из них с необходимостью выводится и развивается из другой. При первом принципе классификации наук доминирует принцип координации, во втором — субординации. Примером органической классификации может служить система, предложенная Г.В.Ф. Гегелем. В отличие от распространённой в большинстве концепций дихотомии Гегель использует, естественно, триады. Сначала он выделяет логику, философию природы и философию духа. В свою очередь, философия природы тоже включает три стадии: механизм (сюда философ отнёс механику и астрономию), химизм (химия и физика) и организм (биология). Достоинство такой классификации в ярко выраженном принципе развития. С логической точки зрения за основу классификации наук берутся различные стороны общей связи наук. В частности внимание уделяется начальным и конечным пунктам общего ряда наук. Едва ли не первой попыткой такой классификации явился опыт известного русского мыслителя XVIII века В.Н. Татищева (1686 — 1750). В качестве основания классификации наук им взял принцип полезности. Татищев подразделял науки на «нужные» (логика, физика, химия), щегольские (разные 45 искусства), любопытные (хиромантия, вредные (гадание и колдовство). астрономия) и При логической квалификации наиболее часто применяются два принципа — в убывающей общности, то есть от общего к частному, и в возрастающей конкретности, то есть от абстрактного к конкретному. Данный тип классификации наиболее точно отражает подходы, которые проповедовали родоначальники позитивизма О. Конт и Г. Спенсер. При осмыслении классификации наук, предложенной О. Контом, надо иметь в виду, что ряд идей он заимствовал у Сен-Симона, у которого пять лет работал личным секретарём. Однако в основе интерпретации Конта оказались не замечательны гениальные догадки и элементы диалектики его учителя. Позитивистский подход привел Конта к тому, что получилась застывшая классификация, включающая соседствующие друг подле друга области знания – математика (в том числе механика), астрономия, физика; химия, физиология и социология и т.д. Элементы развития в этом ряду признавались только за социологией. В классификациях, основанных на диалектико-материалистической методологии, неизменно присутствует соединение принципов объективности и развития (субординации). Первый образец такой системы был предложен в «Диалектике природы» Ф. Энгельсом. Интересная диалектико-материалистическая классификация наук во второй половине ХХ века была разработана академиком Б.М. Кедровым. Он классифицировал науки, исходя из взаимосвязи естествознания, общественных наук и философии. При этом много внимания философ уделял взаимовлиянию, взаимопроникновению, взаимопереходу современных наук. Б.М. Кедров исходит из того, что классификацию наук правомерно рассматривать как прямое отражение исторической последовательности возникновения и взаимосвязи ступеней развития мира, равно как и взаимосвязи наиболее общих и частных его законов. Кроме трёх главных разделов науки (естествознания, общественных наук и философии), философ отмечает наличие таких крупных её разделов, которые находятся на стыке главных, но не входят целиком ни в один из них. Это прежде всего технические, сельскохозяйственные и медицинские науки. Такое же стыковое положение занимает и математика, которая находится на границе с естествознанием (прежде всего с физикой) и философией, ибо отражает количественную (следовательно, общую) сторону вещей и явлений высшего мира, но отражает её в абстрактной форме. 46 Между всеми тремя главными разделами науки стоит психология. Она связана с естествознанием (физиологией высшей нервной деятельности), с социальными науками (в частности с педагогикой) и особенно тесно с философией, прежде всего с логикой. Что касается технических наук, то их классификация тесно связана с классификацией естествознания. Но она имеет и другие связи. Через конкретную экономику (макроэкономику) классификация технических наук связана с отраслями народного хозяйства. Ясно, что через них технические науки выходят на общество и познающие его социальные науки. На грани между естественными, математическими т техническими науками Б.М. Кедров поместил кибернетику, которая выросла из решения задач автоматизации производственных процессов. В целом классификация наук, разработанная академиком Б.М. Кедровым, учитывает не только качественные скачки от более простых и низких форм движения бытия к более сложным, но и противоречия самой природы, которые находят отражение в её познании. Классификация наук имеет практическое значение для познавательной деятельности. Во-первых, она позволяет наиболее оптимально решать вопросы организации и планирования деятельности и структуры НИИ и их взаимосвязи. Во-вторых, классификация наук обеспечивает контакты и координацию работ учёных разных специальностей. В-третьих, она позволяет укреплять связь теоретических исследований с решением практических задач. В-четвёртых, классификация наук способствует оптимизации учебно-педагогической работы. Закономерности развития науки Из предыдущего осмысления истории науки модно сделать вывод о том, что научное познание действительности идёт от эпизодического, локального, «случайного» получения знаний к такому производству научных знаний, которому присущи принципы всеобщего развития и всеобщих связей. Этот процесс носит характер закономерности. Более того, можно говорить, что это — первая закономерность науки. Второй закономерностью производства всеобщих знаний является обусловленность развития науки потребностями общественнополитической практики, которая выступает движущей силой и источником науки. Учёный — сын эпохи. «Человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже имеются налицо, 47 или, по крайней мере, находятся в процессе становления». (Маркс К. К критике политической экономии.// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.13. С.7). Философу вторит выдающийся естествоиспытатель: «Несмотря на отсутствие в современной науке узкоутилитарного направления, именно в своём, независимом от указки житейских мудрецов и моралистов, свободном развитии она явилась, более чем когда, источником практических житейских применений. То поразительное развитие техники, которым ослеплены поверхностные наблюдатели, готовые признать его за самую выдающуюся черту XIX века, является только результатом не для всех видимого небывалого в истории развития именно науки, свободной от всякого утилитарного гнёта. Разительным доказательством тому служит развитие химии: была она и алхимией, и ятрохимией, на послугах и у горного дела, и у аптеки, и только в XIX веке, «веке науки», став просто химией, то есть чистой наукой, явилась она источником неисчислимых приложений и в медицине, и в технике, и в горном деле, пролила свет и на стоящие в научной иерархии выше её физику и даже астрономию, и на более молодые отрасли знания, как, например, физиологию, можно сказать, сложившуюся только в течение этого века». (Тимирязев К.А. Соч. Т. V. Ч. I. С.17). Новое тысячелетие не изменило характера отношений между наукой и практикой. Об этом говорит наш выдающийся современник лауреат Ленинской и Нобелевской премий физик Ж.И. Алфёров: «Для нашей страны одной из важнейших задач в экономике всегда было добиться того, чтобы продукт на душу населения был таким же, как в передовых, развитых странах. Сегодня мы отстаем по этому показателю от передовых стран в пять—семь раз. Совершенно очевидно, что, увеличивая производство сырьевых ресурсов, абсолютно нереально догнать передовые страны. Единственный путь для решения основной экономической проблемы нашей страны — это создание и развитие экономики знаний, экономики, основанной на достижениях науки и наукоемких технологий». Третья закономерность развития науки — единство непрерывности и дискретности в развитии науки. Академик Б.М. Кедров отстаивал процесс кумулятивности развития научного знания: «Революция в науке наступает, когда начинается коренная ломка и перестройка ранее установившихся воззрений, пересмотр фундаментальных положений законов и принципов в результате накопления новых данных, открытия новых явлений, не укладывающихся в рамки прежних воззрений. Но ломке и отбрасыванию подвергается не само содержание прежних знаний, а их неверное толкование, например, неправильная универсализация законов и принципов, имеющих в действительности лишь относительно 48 ограниченный характер» энциклопедия. Т.3. С. 568). Кедров Б.М. Наука// Философская Единство непрерывности и дискретности производства научных знаний убедительно проявляет себя в диалектике научной рациональности. В развитии современной науки обоснованно выделяется три основных типа научной рациональности: классический (XVII — начало XX века), неклассический (первая половина — середина ХХ века), постнеклассический (с конца ХХ столетия). Классическая рациональность исходила из того, что субъект познавательной деятельности дистанцирован от изучаемого объекта. Мир познаётся как бы со стороны. Условием объективно-истинного знания считалось полное исключение из научного объяснения и описания всего, что относится к субъекту и средствам его деятельности. Для неклассической рациональности характерно представление от относительности субъекта к средствам исследовательской деятельности. Как эти средства, так и операции научной деятельности вводятся в познавательный процесс, рассматриваются как условие получения истинного знания об объекте. Появление неклассической рациональности не уничтожило предшествующий тип рациональности, но потеснило его. Приоритетное положение неклассической рациональности в ХХ столетии было обусловлено пионерными отраслями знания, в частности потребностями квантово-релятивистской физики. Неонеклассическая рациональность учитывает соотнесённость знаний об объекте не только со средствами познания объекта, но и с ценностноцелевыми структурами познавательной деятельности. Она требует не только учёта внутринаучных ценностей, но и их соотнесения с социальными целями и ценностями. Появление нового типа рациональности не означает смертного приговора его предшественникам. Но оно ограничивает пространство их действия и открывает поле исследования новых классов объектов. Постнеклассическая рациональность вызвана к жизни потребностями исследования особого типа исторически развивающихся систем, которые в науке часто называют «человекоразмерными системами». Иначе говоря, новый тип рациональности вызван к жизни потребностью получения истинных знаний о сложных объектах, которые включают в себя человека и его деятельность в качестве основного компонента. В конце ХХ века предметом науки стали объекты биотехнологий, особенно генной инженерии, медико-биологические объекты, крупные экосистемы и биосистема в целом. Другим классом «человекоразмерных» объектов являются системы «человек — машина», сложные информационные 49 комплексы, включая системы искусственного социальные объекты и т.п. интеллекта, Новый тип рациональности стал необходим потому, что при исследовании «человекоразмерных» объектов появились новые аспекты поиска истины. Она не утратила свою объективную природу, но, как отмечает академик В.С. Степин, в таких объектах поиск истины связан с возможными ограничениями при определении стратегии и определении направлений преобразования объекта исследования. С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. Их особенность в том, что в процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, так как они могут содержать в себе негативные последствия для человека вплоть до катастрофических. Постнеклассическая рациональность трансформирует идеал ценностнонейтрального исследования. Объяснение и описание процессов, характерных для «человекоразмерных» объектов, когда оно безоговорочно ориентируется на поиск истины, не только допускает, но и предполагает включение аксиологических, ценностных факторов в анализ и осмысление исследуемых учёными процессов. Возникает необходимость согласования связей между фундаментальными внутринаучными ценностями (поиск истины, рост знаний) и вненаучными ценностями социального характера. Переход приоритетов от одной научной рациональности к другой демонстрирует дискретность в развитии науки. Но это совсем не отрицает непрерывности её развития. Она проявляется прежде всего в постоянной ориентации субъекта исследовательской деятельности на поиск истины. Четвёртой закономерностью развития науки правомерно назвать преемственность в развитии идей и принципов, теорий и понятий, методов и приёмов науки, неразрывность всего познания действительности как внутреннего единого целенаправленного процесса. Эта закономерность требует учитывать также относительную самостоятельность развития науки. Какие бы конкретные задачи ни ставила практика перед наукой, решение этих задач могло быть осуществлено лишь при достижении определённых ступеней развития самой познавательной деятельности, которая совершается в порядке последовательного перехода от явления к сущности, от менее глубокой сущности к более глубокой. Преемственность деятельности по производству научных знаний обусловлена тем, что объективный характер носит взаимодействие и 50 взаимосвязанность всех составных отраслей жизни. Это ведёт к тому, что неразрывность познания действительности как внутреннего единого целенаправленного процесса проявляется также в том, что предмет одной науки может исследоваться приёмами и методами других наук. В итоге глубже раскрывается сущность и законы качественно различных явлений. Пятой закономерностью производства научных знаний является расширение коллективных начал в производстве научных знаний. В этой тенденции находит отражение диалектическое единство дифференциации и интеграции научного знания, теоретического и эмпирического уровней познания. Выдающийся английский учёный, мыслитель и общественный деятель Джон Бернал, подчеркивая коллективный характер научного творчества, обращает внимание на то, что нарастание коллективных начал в науке существует в единстве с индивидуальным творчеством. Он писал: «Ни одно открытие любой степени эффективности не может быть сделано без подготовительной работы сотен сравнительно незначительных и лишённых воображения учёных. Эти последние собирают, большей частью даже не понимая, что они делают, необходимые данные, на основании которых великие учёные могут работать». (Бернал Дж. Наука в истории. М., 1956. С.29). Лауреат Нобелевской премии Луи да Бройль был убеждён, что «коллективная работа, ставшая необходимой во многих исследованиях, никогда не заменит ума, размышляющего в уединении». (Бройль Л. По тропам науки. М., 1962. С.37). Проблема, однако, не в противопоставлении коллективного и индивидуального начал в производстве научных знаний и даже не в их оптимизации и гармонизации. Коллективный характер научного производства соответствует зрелым стадиям развития науки. Дело в том, что наука по своей природе не только не индивидуальна, но она не укладывается в рамки коллективности. Наука носит всеобщий характер. Наука, будучи всеобщим продуктом, уникальна. Большинство видов деятельности завершается созданием носящего локальный характер продукта (назначение и распространение ограничено, т.к. имеется свой владелец у каждой вещи). Для такого продукта характерны процессы отчуждения (продажи) и присвоения-приобретения (покупки). Продукт обладает конкретно-частным характером. Иная ситуация с продуктом научной деятельности. Знание после своего отчуждения от субъекта его производства обладает удивительной способностью сохраняться у своего владельца, следовательно, увеличивается число носителей знания. Всякое знание стремится к тому, чтобы им обладали все. Для общества ограничение распространения знаний невыгодно и непродуктивно. 51 Шестая закономерность развития науки связана с тем, что она по своей природе рефлексивна, предполагает самооценку. Причем в науке рефлексия особая. Если рефлексия индивида связана с его личной самооценкой, то рефлексия науки связана с тем, что наука (не отдельные ученые, а наука, как организация, как институт) сама оценивает свои собственные результаты и всегда обнаруживает определенные противоречия как внутри них, так и в отношении между ними практикой. Следовательно, рефлексия науки является одновременно одним из стимулов воспроизводства научного знания, расширения производства знания, стремления к новым научным открытиям и инструментом самосовершенствования, самоочищения. Наука не может существовать без критического и рефлексивного мышления. Под научной критикой понимается прежде всего не осуждение, не подчеркивание недостатков, а глубокое осмысление. Вспомним: когда И. Кант называл свои произведения «Критика чистого разума» и «Критика практического разума», то он не осуждал разум, не подчеркивал его недостатки, а подвергал его осмыслению. Именно благодаря рефлексивному сознанию, присущему науке и являющемуся необходимым условием и обязательным элементом исследовательской деятельности, происходит разрыв со старыми методами познания и формируются новые методы, обладающие повышенными познавательными ресурсами. Свобода критики, беспрепятственное обсуждение спорных или неясных вопросов науки, открытое и свободное столкновение различных мнений являются естественной атмосферой научного сообщества. «Поскольку диалектически противоречивый характер процессов природы, — отмечает академик Кедров, — раскрываются в науке не сразу и не прямо, в борющихся мнениях и воззрениях отражаются лишь отдельные противоречивые стороны изучаемых процессов. В результате такой борьбы преодолевается первоначальная неизбежная односторонность различных взглядов на объект исследования и вырабатывается единое воззрение, более адекватное самой действительности». Седьмой закономерностью развития науки является ускорение процесса производства знаний. В качестве проявления этой закономерности обычно приводится сокращение периода удвоения объёма новых знаний и новой научной информации. Эти количественные показатели действительно подтверждают отмеченную закономерность, хотя сами по себе достаточно быстро устаревают, что ещё более убеждает в справедливости вывода о существовании этой закономерности. Об ускорении производства знаний свидетельствует и тенденция к сокращению интервала между теоретическим открытием и его практическим применением. 52 Своеобразным проявлением этой закономерности стало возрастание роли науки в создании инновационного продукта, то есть в процессе, направленном на создание новых потребительных стоимостей. Научные инновации становятся всё более существенным компонентом так называемой инновационной экономики, которая фактически определяет приоритетные направления развития не только отдельных хозяйственных комплексов, но и мировой экономики в целом. Ещё одна закономерность науки состоит в том, что развитие науки всё в большей степени оказывается производной не только от экономической составляющей жизни общества, но и производной от состояния образования. Сохранение знания определяется его использованием и потребление. В отличие от материальных ресурсов и вещей знание, чем чаще оно используется, тем лучше сохраняется. Если же знание не употребляется, то оно со временем утрачивается. Научное производство всегда было связано с образовательным процессом, ибо наука влияла на содержание образования. Эта их связь была заложена ещё Академией Платона и Ликеем Аристотеля. По мере становления научного производства массовым видом деятельности качество кадров, профессионально занятых научным производством, напрямую стало зависеть от качества массового образования. О массовости научного производства говорит уже то, что на 1 января 1991 года в СССР численность специалистов, выполнявших научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы, вплотную приближалась к 2 миллионам человек. В среднем каждый десятый выпускник отечественной высшей школы 60—80-х годов ХХ века со временем становился кандидатом наук. Смысл науки состоит не только в производстве знания, но и его передаче, так как цель всякого знания — оказать воздействие на практику. Сущность науки и закономерности её развития в значительной степени определяют функции науки. Выделим наиболее приоритетные из них. Когнитивная функция. Латинское слово «cognition» означает познание, познавание, размышление. «Наука есть когнитивная организация, подчиняющаяся определенным логико-методологическим нормам и образующая культурно-исторический способ или стиль мысли» (Е. Ивушкина Е., Режабек Е. Философия и история науки. СПб: Алетейя. 2006. С.6). Культурно–мировоззренческая функция. Дело в том, что наука — это всегда интерпретационная деятельность. Так, в процессе её функционирования природа физического мира конструируется социально. 53 В этом нет ничего удивительного: наука, как и всякое познание, не просто антропоморфична, но и социальна. К тому же она участвует в формировании особого стиля, способа мышления. Наука обладает мощной эвристической функцией. Она способна предсказывать ранее не известные факты. Так, на основе открытого им периодического закона химических элементов Д.И. Менделеев сумел предсказать существование нескольких химических элементов и их основных химических свойств, которые ещё не были известны науке. И это далеко не единственный пример прогностических возможностей научного познания. Креативная функция. Научная деятельность представляет собой сочетание репродуктивного и креативного. Под репродуктивным в науке понимается то, что стало исследовательской нормой, это некая база, с которой начинается исследование. Креативной же называют поисковую, творческую деятельность, нацеленную на создание научных инноваций, в какой бы форме они ни проявлялись. Лекция третья Исторические этапы развития науки. Генезис науки Наука в современном своём виде возникла в Новое время. Философия науки рассматривает её генезис в качестве одной из своих предметных областей. Для этого есть серьёзные основания. Во-первых, законы производства знаний носят исторический характер. Не только в разных цивилизациях они отличаются друг от друга, но и в рамках одной, скажем, европейской цивилизации в разные эпохи они специфичны. Во-вторых, глубоко историчен межцивилизационный обмен знаниями. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить закономерности овладения Древней Грецией знаниями, приходившими к ней из восточных цивилизаций, с освоением знаний, созданных европейской 54 («фаустовской») культурой коренным захваченных европейскими метрополиями. населением колоний, В-третьих, смена типов рациональности носит ярко выраженный исторический характер. В-четвёртых, исторический фактор играет серьёзную роль при выяснении, какие – внутренние или внешние – детерминанты играют ведущую роль в развитии науки. Перечень оснований включения истории науки в состав философии науки может быть без труда продолжен. Однако обращение философии науки к истории науки произошло не сразу, но оно значительно обогатило содержание этой новой философской дисциплины. Большинство исследователей считает, что научное знание и философия являются порождениями западноевропейской цивилизации. Но античная цивилизация, из которой во многом выросла западноевропейская, возникла не вдруг, не на пустом месте. Ещё раньше вокруг ареала её становления находились более древние культуры Востока, обладавшие достаточными знаниями, значительное количество которых было заимствовано греками. Наиболее распространенной является следующая схема развития научного знания. Первый этап – преднаука Древнего Вавилона и Древнего Египта. Второй этап – зарождение научного знания в Древней Греции. Третий этап – развитие научных знаний в Средние века. Четвертый этап – становление классической науки, внутри которого выделяются два периода: XVI - ХVII век формируется классическое естествознание, которое в XVIII-XIX столетиях принимает современные формы дисциплинарно организованной науки. Пятый этап – становление неклассической науки, начавшееся в конце XIX века. Современными исследователями часто выделяется также шестой этап, характеризуемый как постнеклассическая наука современности. При исследовании механизмов и источников развития науки отчетливо выделились два направления: интернализм и экстернализм. Интерналисты (от лат. internus – внутренний) рассматривают преимущественно внутринаучные механизмы развития науки. Экстерналисты (от лат. externus – внешний) убеждены, что на развитие 55 науки, прежде всего, по отношению к науке. влияют общекультурные факторы, внешние Возглавлял школу интерналистов французский историк науки русского происхождения А. Койре (1892-1964). Он указывал на значимость внутренних интеллектуальных ресурсов для развития научного знания и при этом связывал изменения в науке с изменениями, происходящими в философии. Особое внимание обращалось на неразрывность науки и философии. Специфика познавательных процессов составляла основной познавательный интерес представителей этого направления. Во главе экстерналистов находился известный американский социолог Р. Мертон (1910-2003). Он был убежден, что подлинная история науки – это история социальных условий её деятельности. При этом основным механизмом функционирования науки как социального института рассматриваются этические нормы, разделяемые представителями научного сообщества. А значительным фактором в движении науки признаётся стремление ученого к профессиональному признанию. Поэтому изучающие науку должны изучать среду, социокультурные условия ее существования. Кстати, спор между интерналистами и экстерналистами оказал решающее влияние на включение истории науки в предмет философии науки, и теперь последняя чаще всего рассматривается как методология по отношению к первой. Однако в целом их альтернативность весьма относительна и условна. Науку правомерно рассматривать как одно из условий адаптивноадаптирующего характера взаимодействия человека с природной средой. В этом процессе предметно-преобразующая и познавательная составляющие деятельности предполагают друг друга и существуют в диалектическом единстве. Поэтому то, что для интерналистов и экстерналистов выступает как внешнее, в познавательной деятельности, рассматриваемой как необходимый компонент взаимодействия с природой, правомерно рассматривать как внутреннее. Но и при «узком» толковании внутреннего и внешнего в науке любая из этих противоположностей может занимать ведущее положение (выступать ведущей противоположностью), так как это зависит от того, в каком отношении рассматривается процесс производства научных знаний. Взаимодействуя с окружающей действительностью, человек (как вид) всегда проявлял познавательный интерес, который выливался сначала в образы, а затем схемы мировидения, описания мира и места человека в этом мире. Первоначально познавательный интерес не был 56 выделен из некоей целостности (синкретичности) восприятия мира. Тогда научное знание содержалось либо в рамках мифологического описания, либо входило составной частью в религиозные или философские концепции. Обратимся к этапу преднауки. Она формировалась преимущественно в Египте и Вавилоне. Анализ этого этапа позволяет выделить следующие особенности существования знания. Во-первых, оно носило практический, рецептурный характер. Когда общности ставали перед серьёзными проблемами и задачами, то для их решения искались и «выписывались» рецепты. Необходимость ведения строительных и ирригационных работ, вычисление времени разливов Нила для проведения сельскохозяйственных работ, торговля и обмен деятельностью вызвали развитие геометрии, математики, астрономии. Мумифицирование тел вело к познанию тайн человеческого тела, способствуя возникновению анатомии и т.д. Во-вторых, знание носило сакральный, скрытый и таинственный характер, было доступно немногим– прежде всего жрецам, которые передавали его только посвященным. Такой подход проявлялся и тогда, когда речь шла и о более абстрактных и, следовательно, более значимых знаниях: о строении Вселенной, о сущности и жизни человека и т.д. Нужно отметить, что на этом уровне мифологическое мировоззрение вело к тому, что знания прочно соседствовали с магическим восприятием мира, которое также носило исключительно прикладной, практический характер. Жрецы наблюдали за небом и светилами и могли предсказывать разливы Нила, иногда затмения, появление комет. Все их знания использовались для увеличения могущества жрецов и позволяли им с легкостью манипулировать сознанием людей и управлять их поведением. В-третьих, знания этого периода носили, как правило, разрозненный, фрагментарный характер. Современные философы науки называют две стратегии порождения знаний: обобщение практического опыта и теоретическое конструирование за рамками наличной практики. На этапе преднауки мы видим преобладание первой стратегии – идет накопление знаний о практическом опыте. В современной культуре оставили глубокий след шумеро-вавилонская математика и астрономия. Сегодня мы пользуемся позиционной системой цифр и шестидесятеричным счетом шумеров, деля круг на 360 градусов, час – на 60 минут, а минуту – на 60 секунд. Математическая астрономия вавилонян достигла расцвета в V в. до н.э. Астроном Набуриан разработал 57 систему определения лунных фаз, а Киден установил продолжительность солнечного года и открыл солнечные прецессии. А школа, основанная вавилонским астрономом ученым Беросом на острове Кос около 270 г. до н.э. сыграла большую роль в передаче знаний Вавилона греческим мыслителям. Нужно отметить, что Западная Европа смогла достигнуть уровня вавилонской математики во многих отношениях лишь в эпоху раннего Возрождения. Второй этап – зарождение научного знания в Древней Греции. Он напрямую связан с развитием второй стратегии, заключающейся в создании логических, теоретических моделей. Именно тогда, в эпоху античности, практические знания и умения (технэ в Древней Греции обозначало искусство, мастерство, умения) являлись знаниями и умениями низшего порядка и считались не достойными свободного гражданина и аристократа. Но именно этих слоёв только и могли заниматься философией, в рамках которой в этой культуре прятался гносеологический интерес. Нельзя полагать, что в Древней Греции мифологическое восприятие мира или магические манипуляции потеряли свое значение. Но фокус познавательного интереса практически полностью переместился из этих сфер в философию. Постепенно отказываясь от символизма, образности, эмоциональности мифологического восприятия, античный мир переходит к исследованию, опирающемуся на разум. Начинается поиск причин и следствий. Рационализм античности – одна из предпосылок возникновения науки. В это время протофилософское знание было переплетено с естественнонаучным знанием, образуя в целом «любовь к мудрости». И многие конкретно-научные дисциплины опирались на серьёзное протофилософское основание. Так вырабатывались нормы и стандарты научного знания у Парменида, отделявшего сферу мнения как не подлинного знания от сферы истинного, подлинного знания. Пифагор черпал свое вдохновение в началах философии, размышляя о едином первоначале мира и находя его в абстрактных числах. Демокрит, используя умозрение, провидел атомистическую структуру мира и т.д. Формирование и развитие философского знания как порождающего общие логические, теоретические схемы мироздания и миропонимания является одной из важных предпосылок становления и развития научного знания. Но, конечно же, следует иметь в виду, что развитие познания не было односторонним движением: оно шло не только от философии к научным знаниям, но и наоборот: часто открытия в науке способствовали выдвижению философских идей. Поэтому более верно утверждать, что 58 развитие философии зачастую шло и параллельно, и взаимодействуя с развитием отдельных научных областей, которые с самого начала имели свой собственный, отличный от философии предмет. Это относится к астрономии, математике, географии, медицине, истории. Основы научного знания в этих областях формируются в то же время, что и многие концепции, положившие начало философии – в V-III в.в. до н. э. В то время они имели собственный предмет познания, не тождественный философии. Последняя концентрировалась на проблемах бытия и познания. Она пыталась ответить на вопросы: что есть мир, каков он, в чем смысл человеческой жизни и т.д. Но говорить о строгой дифференциации философии и науки и их предметных областей можно будет много позднее. Следует отметить и ряд других предпосылок развития научного знания в античном мире. В отличие от древних культур Месопотамии, Египта, Вавилона, знание в Древней Греции носило в основном общедоступный характер. Любой желающий гражданин полиса мог брать уроки, стать учеником того или иного мудреца, присоединиться к какой-нибудь школе. Ликей Аристотеля, академия Платона – тому свидетельства, сведения о которых дошли до наших дней. Появляется и укрепляется интерес к теории. Познание становится самоценностью, формируется тяга, к знанию ради знания, к знанию, которое ищут ради него самого (Аристотель ). Платон в диалоге «Теэтет» устами Сократа ставит вопрос о том, что такое «знание само по себе». В качестве общекультурной предпосылки, способствовавшей развитию научного знания, многие исследователи выделяют демократическое устройство античного полиса, обеспечивающее личную и политическую свободу. Это способствовало достаточно массовому распространению знаний по сравнению с предыдущим этапом. В эпоху зрелой античности наблюдается стремление систематизировать все имеющиеся на тот момент знания. Оно наиболее ярко проявилось во взглядах Аристотеля. Это еще одно отличие становления науки в Древней Греции от обрывочных знаний Древнего Востока. Среди научных достижениях античности следует, конечно, отметить, в первую очередь, развитие логики и математики. В силу склонности греческих мыслителей к теоретизированию и углублению в метафизические области их главный метод познания – дедуктивный. Он вел от общих теоретических схем к поиску их подтверждений в частнонаучных областях. А областями, в которых этот метод до сих пор наиболее продуктивен, как раз и являются математика и логика. 59 Применение умозрительных схем в физике, астрономии или биологии не даст таких результатов. Ведь большинство естественных наук опирается на данные наблюдений и экспериментов и на индуктивный метод. А главным и единственным эмпирическим методом, применявшимся и признававшимся античными мыслителями, было одно лишь наблюдение (существовали даже исторические анекдоты, например, о том, что Фалес, наблюдая за солнцем, упал в яму). Отсутствие экспериментальных методов являлось очень серьезным недостатком античной преднауки, тормозя превращение ее в науку. Поэтому наряду с наблюдением основными методами исследования выступали умозрение, аналогия, гипотеза. Поскольку философию в определенном смысле можно рассматривать как квинтэссенцию культуры, то имеет смысл вспомнить основные этапы, пройденные философской мыслью этой цивилизации, тем более, что эти этапы практически совпадают с исторической периодизацией истории античности. Традиционно в философии античности используют следующую периодизацию: Первый этап – досократовская философия, VII-V вв. до н.э. Это – милетцы, Гераклит Эфесский, Элейская школа, Пифагор, Левкипп и Демокрит и др. Все они по преимуществу занимались поисками первоначала, первоосновы мира. Второй – античная философия классического периода, V-IV вв. до н.э. Ярчайшими представителями этого этапа были Сократ, Платон, Аристотель. В философии этого периода впервые создаются системы. Одновременно осуществляется, начиная с софистов, «поворот к человеку». Третий период – эллинистический – связан с формированием новой культуры в результате смешения греческой культуры с культурами стран, завоеванных Александром Македонским. В философии этот этап характеризуется появлением многих школ: киников, скептиков, эпикурейцев, академиков, перипатетиков и др. Он охватывает IV –II вв. до н.э. Четвертый этап – римская философия. Он продолжался от I в. до н.э. до V-VI вв. н.э. Для него характерны эклектические и синкретические системы позднеантичной эпохи, неоплатонизм. Архаическая Греция Во времена архаической Греции в малоазийских полисах, к слову сказать, наиболее развитых и передовых (они отличались более крепкими связями с окружавшими восточными странами), появляются первые мудрецы, которых условно можно определить как философы-физики. Они мыслили в рамках стихийного материализма при поисках единого начала и 60 единой основы всего сущего. Эти мыслители предлагали два способа получения всего многообразия мира из единого основания. Первый способ – это сгущение и разрежение. Второй – выделение двух противоположностей, из взаимодействия которых получается все остальное. Фалес (конец VII – первая половинаVI вв. до н.э.) был первым философом, поставившим вопрос: «Что есть всё?» В качестве первоначала он предложил воду. Это была эпоха нерасчленённости протофилософского и протонаучного знания. Неслучайно Фалеса также считают первым учёным, основоположником математики и астрономии. Он предсказал затмение Солнца в 597 г., а в качестве причины астрономического события указал на то, что Луна заслонила Солнце. К первым материалистам также относят и других философов-ионийцев: Анаксимандра, выделявшего в качестве первоначала – апейрон, беспредельную природность, нечто вроде материи, находящейся в беспрерывном движении. Иногда Анаксимандра считают первооткрывателем идеи эволюции, так как он утверждал, что из простого апейрона развился сложный космос. Анаксимен видел в качестве основы бытия воздух. Такое представление о субстанции привело к тому, что мыслитель много наблюдал за атмосферными явлениями, был астрономом и метеорологом. Он правильно объяснил причину лунных и солнечных затмений и догадался о том, что звезды имеют огненную природу. Материализму Милетской школы противостояли пифагорейцы. Они считали число первоосновой, нематериальной сущностью мира. Для них не качество («что») было важно, а количество, число; не вещество, а форма. Но это вело к соответствующим научным представлениям этих мыслителей. Пифагором была высказана идея о шарообразности Земли. Пифагорейцы научились распознавать пять планет. Первая из известных женщин-философов – Теано – была пифагорейкой. Значение Пифагора в становлении науки определяется также тем, что он является основателем первой в мире научной школы. Классическая Греция Гераклит Эфесский дал развернутое видение бесконечного движения и изменения в мире. Его считают основоположником диалектики, ему приписывают известные формулы: «Всё течет, всё изменяется» и « в одну реку нельзя войти дважды». Он понимает становление как непрерывный процесс перехода от одной противоположности к другой. «Война - отец 61 всех и царь всех». Но с другой стороны все вещи соединяются в гармонии. Сущностью мира является у Гераклита огонь как символ вечного движения и изменения. Философ пишет о логосе как всеобщем законе, правящим миром и людьми, - вечном, несотворимом и неуничтожимом. Логос также является выражением логической структуры космоса. Пифагорейцы и представители элейской школы: Ксенофан, Парменид и Зенон представляют собой идеалистическое направление в Древнегреческой философии. Парменид выступает как метафизик. Его бытие едино, неизменно, неподвижно. Оно постигается только разумом – это путь истины, в отличие от пути мнения, получаемого вследствие обмана наших органов чувств. Его оппонент Зенон стал известным благодаря своим апориям (затруднительным положениям), в которых доказывал неподвижность и единство бытия. Наиболее известные из них: «Дихотомия» (деление на два), «Ахиллес», «Стрела», «Стадий». Логически безупречные парадоксы возникают при рассмотрении понятия «континуум». Они были разрешены при разработке теории множеств в современной математике. Значение Зенона заключается в том, что он впервые дал образец, во-первых, строго логического рассуждения и ,вовторых, доказательства. Линию материализма в этот период продолжает Эмпедокл (он предлагал четыре элемента в качестве «корней всех вещей»: огонь, эфир, воду и землю). Поскольку он был еще искусным врачевателем, то причины болезни и здоровья искал в равновесии или дисбалансе стихий в человеческом организме. Этот принцип врачевания был принят европейской медициной и использовался практически две тысячи лет. Своей вершины материализм достигает в произведениях Левкиппа и Демокрита. У Анаксагора, Левкиппа и Эмпедокла материальные частички бытия были неизменными, вечными, но могли вступать в различные пространственные отношения, образуя тела. Для своего движения все они требовали существования источника движения, то есть были лишены самодвижения. Атомы Демокрита являют самодвижение как их изначальное свойство. Число атомов бесконечно, а отличаются они своей формой. Соединение атомизма (по-гречески атомос – неделимый) с идеей движения выводит Демокрита в разряд значительных философов Древней Греции. У Парменида все было заполнено бытием. Небытия не существовало и, вследствие этого, бытие было неподвижным. У Демокрита существуют атомы и пустота, в которой они могут перемещаться. Помимо натурфилософии (умозрительной философии природы), в это время в фокус внимания мыслителей попадает человек – сначала у 62 софистов, потом у Сократа (469399). Природа человеческого познания, критерии его истинности занимают центральное место в произведениях софистов. «Человек есть мера всех вещей» – этот известный тезис Протагора навечно вводит субъективизм и релятивизм в процесс обретения истины. Сократ тоже предлагает свой метод постижения истины – в процессе диалога, через наводящие вопросы и выявление противоречий. Цель сократовской диалектики – в поиске и постижении сущности явления через четкое определение ее понятия, например: «Что есть прекрасное?», «Что есть справедливость?». Он использует индуктивный метод, чтобы от частного прийти к общему. Самопознание – это первый и необходимый шаг на пути познания, без которого невозможно обретение объективной истины. Классическая Греция дает рождение истории в лице двух видных историков: Геродота и Фукидида. Геродота называют «отцом истории», но, по мнению некоторых, его можно было назвать и «отцом географии», так как главной своей теме – истории греко-персидских войн – он старается предпослать описание разных стран, народов и обычаев этих народов, которые жили по соседству с греками. Для произведений Фукидида характерно выраженное рациональное начало, попытки выяснить подлинные, а не вымышленные причины происходившего. Фукидида считают родоначальником исторической критики. Его труд посвящен Пелопонесской войне с предваряющим историческим очерком о Греции. При описании войны историк приводит тексты договоров, надписи и т.д. Сам он писал: «Что же касается имевших место в течение войны событий, то я не считал согласным со своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного, или то, что я мог предполагать, но записывал события, очевидцем которых был сам, и то, что слышал от других, после точных, насколько возможно, исследований каждого факта, отдельно взятого» (Древние цивилизации. М. 1989. С. 330). Фукидид стремится в описании исторических событий быть объективным, и это во многом ему удается. В V в. до н.э. начинаются процессы дифференциации научного знания. Первыми выделяются из общего поля знаний медицина и математика. Известнейшим медиком был Гиппократ (460-370), считавший, что болезни вызываются естественными причинами, требовавший индивидуального подхода к каждому пациенту. Ему принадлежит и знаменитая клятва, до сих пор произносимая врачами всего мира при вступлении на свое почетное поприще. Мы приведем здесь текст ее, имея в виду при этом, что многие проблемы, возникающие в современной науке 63 (эвтаназия, аборты и др.), требуют от врачей поступать вразрез с этой клятвой Клятва Гиппократа «Клянусь …(далее идет перечень античных божеств), что буду оставаться верным этой клятве и подписанному мной договору во всех своих суждениях, и отдавать этому все свои силы. Буду помнить тех, кто обучил меня этому искусству, и разделю мои богатства с моими родителями, и в случае необходимости верну им свой долг, и приму в долю их потомков, моих братьев, и научу их этому искусству, ежели захотят воспринять его, не требуя воздаяния; буду передавать поучения письменные и устные, а также любые другие виды знания, моим детям, равно как и детям моего учителя, и другим ученикам, что поклялись быть верными и полезными, но никому другому. Употреблю все свои силы для помощи больным и воспрепятствую несправедливости и нанесению вреда. Никому не поднесу лекарства смертоносного, даже если о том попросят, а также не дам такого совета другому, не допущу и беременных женщин до аборта. Сохраню в чистоте и святости мою жизнь и мое искусство. Не стану оперировать страдающего каменно-почечной болезнью, но предоставлю это искушенным практикам. Во всех случаях иду на помощь больному, остерегаясь вреда и несправедливости, в особенности, возбуждения похоти в телах мужчин и женщин, свободных или рабов. А если же доведется услышать или увидеть по долгу профессии или вне ее в моих отношениях с людьми нечто, что не подлежит разглашению, о том сохраню молчание, и как священную тайну уберегу. И если сохраню верность этой клятве и не унижусь, пусть мне ниспошлется лучшее из этой жизни – искусство и вечная честь. Если же нарушу клятву, да буду покрыт бесчестием и позором». Кризис классического полиса Кризис полисной жизни приводит к изменениям в общественном сознании: растет индивидуализм, отходит в прошлое коллективистская мораль города-государства. Осознавая перемены, ведущие философы этого времени Платон и Аристотель пытаются проанализировать причины этого явления и исправить путем предложения оптимальных, на их взгляд, моделей государств. Платон (427-347) принадлежал к знатному афинскому роду. До нас дошло тридцать шесть его произведений, сгруппированных исследователями в девять групп по четыре в каждой. В своих «Диалогах» Платон открывает нам реальность сверхчувственного, интеллигибельного мира. Мира постижимого только с помощью ума. Рациональность 64 укрепляет свои права, еще более укореняясь как средство постижения метафизической реальности – умозрение, которое затем увиденное разворачивает в дискурсе для всеобщего понимания. Философ разделяет сущее на два плана: Первый из них –физический, феноменальный мир, мир явленный, постижимый чувствами, мир становления, где все становится, но не есть, где царит изменение, рождение и смерть. Второй мир – мир идей, или сущего, всегда себе тождественного и неподвижного. Он первичен по отношению к миру чувств. Вне мира идей находится Единое, понимаемое философом как высшее благо, к которому всё стремится. Оно трансцендентно, недоступно разуму и составляет условие возможности бытия, т.е. мира идей. После Платона удвоение мира или его раздвоение надолго (если даже не навсегда) покорило философствующий мир и изменило зрение философов. Платон разрабатывает проект государства в соответствии со своей теорией идей и строения души человека. Душа состоит из трех частей: разумной, волевой благородной и чувственной аффективной. Он приводил в пример колесницу, запряженную двумя лошадьми. Возница есть разум, а лошади - чувства и воля. Государство тоже состоит из трех групп людей. Разделение производится в соответствии с тем, какая часть души у людей развита. Те, у которых разум приоритетен, становятся философами и правителями. Те, у кого благородная воля – становятся воинамизащитниками, не имеющими собственности и семьи. А те, у кого сплошные аффекты, должны трудиться и создавать материальные блага, обеспечивая себя и всех остальных жителей государства, не имея при этом никаких прав. И каждому сословию требуется своя ведущая добродетель: философам – мудрость, воинам – мужество, труженикам (земледельцам и ремесленникам) – умеренность. А объединяющей добродетелью выступает справедливость. Платон даже попытался воплотить свой проект в жизнь с помощью тиранов Сиракуз. Но это чуть не стоило ему жизни. В 388г. до н.э. Платон организует академию, первый институт такого рода в Греции. Её задача заключалась в формировании людей определенного типа, способных обновить общество и государство. Платон считал, что знание облагораживает, и привлекал самых разных людей, которым читал лекции, вовлекал в дискуссии. Здесь были и математики, и философы, и медики, и астрономы. Учеником Платона был и Аристотель, который затем, вследствие несогласия с учителем, ушел из академии и организовал свое учебное заведение – ликей. Аристотель (384-322) – самая выдающаяся фигура в античной философии и науке. И он, пожалуй, больше всех похож на ученого в том 65 понимании, какое мы сегодня вкладываем в это понятие. В то же время мыслитель олицетворяет еще одну особенность античного способа мышления – универсализм. Достаточно перечислить названия его произведений: «Метафизика», «Категории», «Никомахова этика», «Большая этика», «Метеорологика», «Физика», «О небе», «Малые труды по естествознанию», «Политика», «История животных» (он описал 485 видов животных, первым в истории науки осуществив классификацию животного мира), «О частях животных», «Риторика», «Поэтика», «О душе» и др. Но труды Аристотеля – показатель не только универсализма мыслителей этой эпохи, но и свидетельство начавшейся дифференциации научного знания. Эта специализация становится отличительной чертой эллинистической науки. Из общего поля знания отпочковываются, наряду с философией, математика, геометрия, астрономия, политика, физика, а также медицина, география, рождается филология. Аристотель как первый философ науки создал формальную логику, проанализировал и классифицировал различные виды знания. Его трактат по логике называется «Органон» (инструмент для проведения мыслительных операций). Логику Аристотель понимал как инструмент анализа, разложения целого на части – субстанции, качества, связи между ними. Вся наука построена на определениях, и Аристотель определяет само определение, позволяющее выразить сущность вещи через «ближайший род» и « специфическое отличие». Термины связываются через утверждение или отрицание, формируя суждения. Соединяя суждения, мы получаем силлогизм, дающий новое истинное знание. Силлогистика – правила вывода одних, более частных истин, из других, более общих. В ее основе лежит дедуктивный путь получения знания. Вот пример силлогизма: Все люди смертны. Сократ – человек. Сократ – смертен. Аристотель признавал и индуктивный, и интуитивный пути познания, но не считал их дающими подлинное, обоснованное знания,. Переход от формальной логики к диалектической и символической открыл новые возможности этой науки. Но логика Аристотеля не потеряла своего исторического значения. К тому же она дала возможность появления новых произведений типа «Нового органона» Ф. Бэкона и др. 66 Стагириту (Аристотель родился в Стагире) принадлежит изложениеправил, как нужно правильно строить научное исследование. Этими указаниями ученые руководствуются и по сей день. Во-первых, необходимо изложение истории вопроса, сопровождаемое критикой предложенных предшественниками точек зрения. Во-вторых, на основании этого нужно четко сформулировать проблему, которую следует решить. В-третьих, выдвигается собственное решение в качестве гипотезы – предположения. В-четвертых, необходимо дать обоснование этого решения с помощью логических аргументов и обращения к данным наблюдения и продемонстрировать преимущества своей точки зрения перед другими. Аристотель дал образец научного объяснения, носящего телеологический (через указание цели) характер. Оно на века задало коридор и стандарт любого адекватного объяснения. Это известное объяснение осуществлено им через выделение в любом явлении четырех причин: формальной, материальной, движущей и целевой. Формальная причина связана с сущностью явления, его структурой или понятием. Материальная – связана с веществом, в котором воплощается эта форма или структура. Движущая – это конкретная побудительная причина. А целевая причина связана с тем, ради чего, зачем происходит данное явление. Великий античный мыслитель разработал и основы ряда конкретных наук. Физика Аристотеля – это учение о формах и сущностях чувственно воспринимаемого мира, или «вторая философия» (первая философия – метафизика, то есть учение о первопричинах, о котором речь шла чуть выше), а не количественные изменения в окружающем мире. Математика также связана с философскими взглядами мыслителя. Признавая сущее как индивидуум, неделимое, содержащее в самом себе свое понятие, Аристотель пришел к пониманию сущности числа как некоей предельной абстракции, получаемой в результате деятельности человеческого ума. В этом он оппонировал Пифагору с его понимаем реальности числа как начала, образующего все вещи. Вот характерное высказывание Стагирита о пифагорейцах: «Пифагорейцы стали первыми математиками…и поскольку числа по своей природе суть первые начала в 67 математике, то в них они видели и начала всех вещей, более, чем в огне, воде, земле…» (См.: Дж. Реале и Д. Антисери. Западная философия. Т.1. СПб. 1997. С. 28). Аристотель пытается разобраться и в сущности человека, которая, по его мнению, заключена в душе. В соответствии с выделяемыми им тремя жизненными функциями, он разделяет душу на три части: вегетативная функция отвечает за рождение, питание, рост – и ей соответствует душа вегетативная. Она есть у растений, животных и человека. Вторая функция – чувственно-моторная, за нее отвечает чувственная часть души, регулирующая ощущения и движение. Присуща она уже только животным и человеку. И третья – душа рациональная, принадлежащая лишь человеку. Её сущностью выступает познание, установление и выбор. Интеллект, с точки зрения Аристотеля, приходит извне, и как таковой, он божественен. Это – не бог, но он отражает божественные черты. Интеллект несводим по своей природе к телу. Он внетелесен в отличие от первых двух частей души, которые попадают в организм вместе с мужским семенем. Большой вклад Аристотель внес в так называемые практические науки, или практическую философию: так в Древней Греции называли этику и политику. В этическом учении он был эвдемонистом, считая, что целью человеческой жизни является счастье, правда, понимаемое каждым посвоему. В соответствии со своим представлением о человеке как разумном существе, философ под подлинно счастливой жизнью понимает жизнь в господстве разума над остальными проявлениями души. Главное понятие его этики – мера, а главная добродетель – справедливость. Рациональная часть души должна совершенствоваться в двух своих частях (Аристотель этические добродетели противопоставляет дианоэтическим – добродетелям разумной души: диа - два). Эти две части суть рассудительность (имеет дело с чувственно воспринимаемой реальностью) и мудрость – возможность выхода в метафизические сферы. Совершенствованием в этой последней сфере человек и способен достичь высшего счастья. Очень трепетно греки относились к пониманию государства и долга индивида перед ним. Человека, отказывавшегося от участия в жизни полиса, именовали «идиотом» и уподобляли такого человека либо зверю, либо богу. В греческой мысли человек подавлялся полисом и жил для него. Аристотель пишет «Политику» (для чего им и его учениками проводится исследование 158 полисов), предлагает классификацию форм государства в зависимости от формы правления. Типы правления он классифицирует в зависимости от субъекта правления – одного человека, немногих и большинства свободных граждан. Ещё одна классификация, применённая Аристотелем, – по целям управления, заключающемся либо в общем благе, 68 либо в собственном интересе. В результате он выделяет три правильные и три неправильные формы правления. К правильным он относит монархию, аристократию, политию, к неправильным – тиранию, олигархию, демократию. Лучшая из форм, по его мнению, – полития. И всё же Аристотель первой, причём эталонной областью знания считал философию: «Пусть все прочие науки более необходимы людям, но ни одна из них не превзойдет этой» – метафизики, или философии. Вклад и роль Аристотеля в развитие мировой философской и научной мысли трудно переоценить. Вплоть до эпохи Нового времени многие представления и стандарты научной мысли и знания частично или полностью опирались на взгляды этого выдающегося мыслителя античности. Эллинистический период Переход от классической Греции к эллинистической был связан с походами Александра Македонского (336–323гг. до н.э.), в результате которых состоялась серьезная и грандиозная встреча Востока и Запада. Греческие воины несли разрушение городам и смерть многим людям. Но одновременно огромные массы греков и македонян хлынули на Восток, принося свою культуру и формируя новые виды и формы социальных отношений. Александр основывает новые города, которые становятся центрами культурной и политической жизни. В результате походов появляется большое количество новых знаний и сведений в области географии, биологии и др. Складывается новая – эллинистическая культура, представляющая собой синтез эллинской и множества местных локальных культур. Так эллины, выйдя за пределы своей родины, распространили свое влияние далеко на Восток. Но внешний расцвет Эллады в то же время знаменовал собой ее внутренний упадок. Она не стала центром нового мира и постепенно превратилась в провинцию. Основание жизни грека – полис – разрушается, занимающего активную жизненную позицию гражданина вытесняет достаточно равнодушный подданный-космополит. Варвары, окружавшие завоевателей со всех сторон, перемешиваются с эллинами. Крушение привычного мира приводит к пересмотру привычных идеалов и ценностей. Как устоять, на что опереться перед лицом плывущего нового мира? Чтобы не потерять себя, эллины вынуждены находить опору в самих себе. Философское осмысление этой новой ситуации мы видим в произведениях мыслителей эллинистического периода: стоиков, скептиков, киников, эпикурейцев и др. Новое жизнеустройство эллинов требует новых знаний. Новые города строятся с прямыми, пересекающимися под прямым углом улицами, 69 ориентированными по возможности по сторонам света. В связи со строительством развивается архитектура и механика, связанная с различными блоками, зубчатыми передачами, рычагами и т.п. Для откачивания воды из шахт используется винт Архимеда, или так называемая «египетская улитка». В Пергаме появляется пергамент, более удобный, чем тяжеловесный папирус, и книги начинают писать на нем. В крупнейший город Средиземноморья превращается Александрия. Появляются новые общественные здания – библиотеки. Александрийская библиотека считалась крупнейшей. Она насчитывала около 700 тысяч свитков. В ней работали Евклид и Эратосфен. Новые культурные центры Пергама, Александрии, Родоса становятся оазисами расцвета наук, затмевая Афины как столицу философов. Большое количество разных знаний требовало систематизации. Синтезом и образцом математических знаний принято считать Евклидовские «Начала» (или «Элементы»). Математик использует аксиоматический метод построения знания. Из принятых посылок выводятся новые знания. В основании доказательства теорем лежит аристотелевская логика с ее правилами вывода. Евклидовская геометрия (измерение полей) на многие столетия стала базовым учебным пособием по этой научной дисциплине. В развитие механики большой вклад внес Архимед. Родился он в 287г. до н.э., а убит был римскими солдатами при захвате Сиракуз. Военное начальство приказало не убивать талантливого ученого, ноприказ оказался не выполнен. Среди работ Архимеда можно назвать следующие: «Об измерении круга», «О спиралях», « О квадратуре параболы», «О плавающих телах» и др. В них он изложил законы гидростатики, рычага. Его афоризм: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир», – был произнесен при спуске на воду корабля с помощью системы рычагов. Но свои инженерные занятия сам Архимед считал второстепенными по сравнению с занятиями математикой, хотя именно его инженерная мысль во многих изобретениях дошла до нас. Он придумал баллистические орудия для защиты Сиракуз, зажигательные стекла, насосы для каналов, сконструировал планетарий. В астрономии в ту эпоху в основном господствовала геоцентрическая система с большим количеством сфер (от 26 до 55). Предложенная в это время гелиоцентрическая система Аристарха Самосского была отвергнута. В географии Эратосфеном был определена окружность земли, отличающаяся от современных научных данных всего на несколько десятков километров. 70 Эллинская культура выступает образцом на всей территории эллинистического мира. В это время формируются стандарты образования, во всех городах организовываются гимнасии, в них появляются греческие учителя. Система образования в то время состояла из двух-трех ступеней. 1ступ С Чтение, письмо, счет, рисование, гимнастика, мифы, ень 7 лет произведения Гомера, Гесиода 2 ступень 3 ступень С 12 лет В 1517 лет Посещение палестры (бег, прыжки, борьба, метание диска и копья), грамматическая школа (сочинения поэтов, историков), геометрия, астрономия, игра на музыкальных инструментах Лекции по риторике, логике, философии, математике, астрономии, географии, обучение верховой езде, кулачному бою, началам военного дела Мальчиков, начиная с 7 лет, обучали либо частные учителя, либо они посещали школы. Вторая ступень проходила в гимнасиях. А 15-17 летние юноши слушали лекции. За обучением и дисциплиной строго следили. Содержались школы на полисные и дарственные средства. Ценность научных занятий признавалась многими правителями, которые субсидировали ученых. Недаром скептик Тимон называет ученых и поэтов александрийского Мусейона (интеллектуального центра) «откормленными курами в курятнике». В рамках отдельных научных дисциплин важным и значимым признавались теоретические разработки, но не их практическое применение. Последние считались лишь недостойными забавами. На своем закате эллинистические страны переживали глубокий социальный и политический кризис, вызванный распадом производства, сокращением торгового и денежного обращения, застоем и упадком всей экономической и политической жизни. Все попытки протеста жестоко подавлялись. Положение осложнялось тем, что появились новые завоеватели – римляне, установившие в покоренных странах режим жесточайшей эксплуатации. Социальный кризис способствовал появлению множества эклектических концепций: неопифагорейцев, иудеоалександрийской эклектики Филона Александрийского, синкретической философии неоплатонизма (эклектика – это соединение разнородного, 71 когда не получается в результате новой органической целостности, а синкретизм – когда такая целостность налицо). Греческая философия по преданию началась с семи мудрецов и кончилась изгнанием из Афин семи мудрецов (в 529г.). «Если в период расцвета эллинизма философия ставила перед собой задачу с помощью чувств и разума постичь реальную действительность, познать человека, помочь обрести людям свое счастье и с этой целью разработать для них такие нормы поведении, которые бы дали им свободу и независимость, то в период упадка эллинизма философия в лице неоплатоников делала упор на божественное откровение как на принцип познания, настаивала на «потустороннем» освобождении человека». (В. К. Чалоян. Восток-Запад. М.: Наука. 1968. С. 80). Основными особенностями идеологии эллинизма стали космополитизм, индивидуализм, синкретизм. Эллинистический мир был миром многообразного, но именно в силу мощного материального и культурно-духовного взаимодействия возникают совершенно новые мысли о единстве мира, об универсуме, нашедшие выражение в трудах историков об ойкумене, в создании «Всеобщих историй» (Полибий и др.), в учении стоиков о космосе и гражданине космоса. Большое количество философских школ подтолкнуло их представителей к тому, что они стали сомневаться в возможности достижения истины, что давало богатую почву для развития скептицизма. Большое распространение получает эпикурейство – материалистическая доктрина, призывавшая человека к получению удовольствий и достижению счастья. Многие достижения эллинистической культуры и науки были унаследованы Византийской империей и арабами и вошли в золотой фонд общечеловеческой культуры. Древний Рим Эллинистический мир клонился к упадку, а на мировую арену тем временем выходит новый властитель – Рим. Решение вопроса о выделении римской цивилизации как самостоятельной учеными решается неоднозначно. Большая их часть (например, О.Шпенглер, А.Тойнби) склонна видеть в Древнем Риме закат цивилизации античности, ее кризисную ступень, а все сотворенное римлянами представляется как копирование либо синкретическое смешение греческих аналогов. К этому добавляется примитивизация достижений эллинов до уровня, доступного массовому сознанию. Утверждение господства Рима происходило через установление национальных, римских социальных норм и отношений на всем пространстве империи, что часто приводило к бунтам и восстаниям местного населения. Рим жил за счет ограбления провинций Египта, 72 Сирии, Малой Азии и др. А главными достижениями римского периода считают создание римской империи (государственное творчество) и технические успехи. Проникновение эллинистической культуры в Рим происходило в результате борьбы приверженцев самобытной романской традиции и любителей греков «филэллинов». Покоренные римлянами греки втайне презирали римлян, и последние считали, что это подрывает их престиж как владык. У части из них появляется желание изучить греческий язык и греческую культуру. Часть знатных римлян начинает доказывать общность греческих и римских установлений и обычаев. Эта деятельность активно ведется в кружке «филэллинов», образовавшимся вокруг Сципионов (ведущих римских политиков). Образованные римляне знакомились с греческой философией и научными достижениями. По словам Полибия, автора «Всемирной истории», каждый полководец должен знать астрономию, чтобы по звездам определять время, продолжительность дня и ночи, предсказывать лунные и солнечные затмения. В Рим свозятся и устанавливаются греческие статуи, греки-рабы пишут произведения на греческом языке и латыни. И если римляне покорили Восток военно-политически, то сами они были завоеваны Востоком в культурном отношении. Но римлян в изучении греческих достижений привлекали прежде всего практические, а не теоретические моменты. «Если греки изучали геометрию, чтобы познать мир, то римляне – чтобы измерить земельные участки», – писал известный римский мыслитель Цицерон. (Древние цивилизации. М. 1989. С. 424) После образования Римской империи, которая, как считалось, будет существовать вечно, наиболее обсуждаемыми вопросами становятся политические (в особенности о том, каким должен быть совершенный монарх) и этические (как человек должен жить). Но, рассуждая на этические темы, представители аристократии часто считали, что плебс не может обладать добродетелями, так как к этому способны-де только образованные люди из высшего слоя общества. К противоречивым чертам римской культуры можно отнести, с одной стороны, формирование римского писаного права, утверждавшего равные и общие нормы для всех, а с другой – процветание института рабства, где рабы считались «говорящими орудиями». Но и в эту эпоху оставались мыслители, стремящиеся к рациональному исследованию природы. Таков был Плиний Старший, который на основании 2 тысяч трудов греческих и римских авторов составил «Естественную историю», настоящую энциклопедию знаний той поры, 73 включавшую в себя все области науки тех времен. Его тяга к знаниям была так велика, что он направился к извергавшемуся Везувию, под пеплом которого погибли Помпеи и Геркуланум, и тоже погиб там. Исследованию природы была посвящена работа Лукреция Кара «О природе вещей». Во II веке творили такие корифеи античной науки как Птолемей (90160) и Гален (129-199). Птолемей создал всемирно известную геоцентрическую систему, на 14 веков ставшую главной картой звездного неба. Его «Великое построение», известное под названием «Альмагест» (в переводе с арабского) было суммой всех астрономических знаний той эпохи. Он следующим образом представлял устройство мироздания: Земля – сферична и находится неподвижно в центре сферичного же мира. Вокруг Земли располагаются сферы планет и луны. Всё это – подлунный мир. Дальше идет сфера неподвижных звезд. В надлунном мире всё состоит из пятого элемента (квинтэссенции) – эфира. Из него же состоят все сферы. Движение планет и звезд – это движение небесных сфер, создающее музыку сфер, о которой писали еще пифагорейцы и которая станет очень популярной в Средние века. Эту музыку мы слышим, но не замечаем, так как привыкли к ней, считал Птолемей. Он был математиком и оптиком, составил каталог более 1600 звезд. Письменное наследие врача Галена составляет несколько тысяч страниц. Он был личным врачом императора Марка Аврелия и его сына. Все свое время он посвящал исследованиям, пытаясь восстановить достойный образ врача, каковым был Гиппократ. Он критикует своих коллег-современников за невежество, коррупцию и разобщенность. Под невежеством он понимает нежелание современных ему медиков методично изучать природу человеческого тела, вследствие этого, их неумение различать болезни по родам и видам. Они не обладают чётким логическим мышлением, поэтому неверно ставят диагнозы. Коррупция заключается в ненасытной жажде денег, пренебрежении обязательствами, лени и праздности духа. Гален занимался анатомированием (кстати, в Древней Греции оно было запрещено), суммировал и систематизировал большинство медицинских знаний. Эпохи Средневековья и Возрождения увенчали Галена неувядаемой славой. В Риме развивалась строительная техника. Был построен Колизей, полуторакилометровый мост через Дунай, проложено большое количество акведуков. Время правления Антонинов греко-римская культура становится единой. В это время творит историк Тацит, труды которого отличались большим психологизмом, и Аппиан, писавший историю римских войн. 74 Кризис в римской империи постепенно возрастает, антагонизмы между рабами и господами усиливаются, постепенно расстраивается экономика империи. Интерес к науке практически исчез. Только в Александрии вплоть до V века сохранялись школы и ученые, продолжавшие свои научные занятия. Из последних значительных философов можно назвать Плотина и других неоплатоников, создававших свои системы на мистическом фундаменте. Среди римлян начинает расти интерес к загробному существованию, усиливается магия, демонология. Идеалом в глазах народа становится не просвещенный греческой культурой правитель, а получивший посвящения и тайные знания у мудрецов Востока – египетских жрецов и персидских магов. Снова возникает интерес к пифагорейским и платоническим идеям. Империя все дальше идет к своему краху, то там, то здесь восстают рабы. В это же время возникает христианство, которое в отличие от всех других культов не стремилось вписаться в римский пантеон богов, а с самого начала отрицало его и противопоставляло себя ему. Христианство, возникая в среде городских низов, постепенно привлекало к себе новых и новых сторонников. Государство вело по отношению к нему непоследовательно: то оно подвергало его гонениям и уничтожению, то оставляло без внимания. В 306 г. императором становится Константин, который прекращает гонения на христиан, и церковь становится союзницей государства. Падение западной Римской империи надвигалось с неумолимой силой и состоялось в 476 году. В 641 г. мусульманами была практически уничтожена Александрийская библиотека. Тем не менее Александрия по-прежнему оставалась научным центром Древнего мира. Характерно, что именно здесь складывается патристика, обрисовавшая черты уже новой средневековой христианской парадигмы, а также осуществляется первая попытка слияния греческой философии с библейской Филона Александрийского в I веке. И если античная наука продолжала свое существование, то античная философия имеет четкую дату своего конца – 529 год, когда император Юстиниан запретил язычникам открывать школы и преподавать в них. Правда, это не вызвало больших потрясений, так как к тому моменту все основные потенции античной философии были уже исчерпаны. Современников закатившейся Западной римской империи пленяли новые горизонты неизведанного: в первую очередь того, что лежит за миром чувственно воспринимаемого. Христианство и неоплатонизм указывали пути в эти неведомые области, попасть в которые уже можно было не только с помощью мышления или умопостижения, традиционного для античности. 75 Вера, аскетизм, добродетельная жизнь, экстаз или энтузиазм были новыми способами постижения мира. Лекция четвёртая Особенности науки Средневековья и эпохи Возрождения Эпоха Средневековья занимает, как и античность, порядка тысячи лет. Начавшись с падения Западной Римской империи (476 г.) и закончившись примерно в XIV - XV веках, эта эпоха превратила европейских варваров из грабителей и разрушителей Рима в носителей новой – европейской – культуры, претендующей в течение долгого периода времени на тождественность культуре вообще. В средневековом мире можно выделить три основных региона, которые внесли свою лепту в формирование европейской науки: Византию (Восточно-Римскую империю), варварские королевства Западной Европы и мусульманский Восток. В средние века специфической чертой понимания учености, характерного для всех трех перечисленных регионах, было стремление не к открытию новых законов природы, а к овладению существовавшими знаниями с целью получения единой полной «научной» картины мира. От античности Средневековье получило своеобразный эталон такой учёности: наиболее полным приближением к желаемому результату были взгляды Аристотеля. Именно поэтому или во многом благодаря этому, они оказались столь долгое время популярными и в Европе, и в Византии, и на мусульманском Востоке. «Быть образованным» тогда часто означало «знать Аристотеля». Византия Восточная часть Римской империи (Византия) просуществовала на 1000 лет дольше, чем Западная, и перешла в Средневековье, сохранив антично-эллинистическую культуру и римскую теорию государства. (Например, классическое римское право есть не что иное, как свод 76 византийских законов, утвержденных в IV веке). Культура предшествующей эпохи была дополнена христианским мировоззрением. Таким образом, империя ромеев (византийцев) выступила преемницей старой и органической взрастительницей новой, христианской культуры, удержав, преобразовав и развив все положительное, что было прежде – античную систему образования, античное научное и культурное наследие – передав их в годы своего крушения ренессансной Европе. Широко развитая система образования в Византии была представлена сетью частных школ, в большей степени платных. В простом народе считалось достойным обучать детей чтению, письму, счету, музыке, пению. Наиболее способные обучались дальше. Важный вклад в сохранение античного наследия внесла христианская Церковь: она была одним из главных потребителей учености и одним из ведущих организаторов образования. Из самых низов выдвинулись такие ученые, как М. Пселл, политик, занимавшийся разработкой права и логики, И. Итал и другие. Византия во многом приумножила научные достижения античности в юриспруденции, филологии, медицине, механике, архитектуре, военной технике и т.д. Западной Европе потребовалось много веков после варваризации, чтобы достигнуть этого уровня. Однако в 1204 г. Константинополь был варварски разграблен крестоносцами. Большинство памятников греческой и византийской культуры было уничтожено и вывезено в Европу. И, хотя город возвратился римлянам, он уже не смог восстановиться полностью и достигнуть былого величия. А в 1453 г. вследствие турецких завоеваний Византия пала. Мусульманский Восток В начале VII века возникает ислам и на мировой арене появляются арабы. Усилиями Магомета возникает мощное теократическое государство – халифат, стремившийся любыми способами к распространению новой веры. Византия долгое время была щитом для Западной Европы со стороны этого грозного соседа. В 642 году арабы захватили Александрию и ее библиотеку, часть которой была уничтожена. Но они были поражены высотой культуры покоренных народов. Подражая древним властителям, арабские халифы начали покровительствовать наукам. Талантливые авторы переводили книги на арабский язык и комментировали их. Уровень научных знаний в халифате был приближен к Византийскому. Сегодня мы изучаем алгебру, пользуемся арабскими 77 цифрами – это следы арабской учености. Известный поэт и математик Омар Хайям (1048–1131), живший в Персии и Самарканде, создал несколько трактатов по арифметике, алгебре, геометрии. Математиком был и Аль-Хорезми. По его трактатам, переведенным на латынь, европейцы постигали азы математической науки. Он написал сочинение об ал-джебр (алгебре), посвященной решению уравнений. Нужно заметить, что все описания и вычисления в нем производятся на естественном языке. Арабы научились решать уравнения третьей, четвертой и пятой ступеней, заложили основы тригонометрии и воспользовались индийской позиционной системой счисления. В Западной Европе самостоятельное развитие алгебры начинается лишь с XVI века, а до этого преобладало освоение арабского и античного математического наследия. С арабского Востока в европейскую науку вошла и алхимия. Она развивалась еще в Александрии, называвшись словом khemeia, арабы преобразовали его в al-kimiya. Известным алхимикам был Джабир (721– 815), которого в Европе знали под именем Габир, Он в процессе изучения трансмутации металлов впервые получил перегонки уксусную кислоту. Как известно, главной задачей алхимии считалось нахождение «философского камня» (в Европе так называлось вещество, а на востоке – эликсир), способствующего получению золота из других веществ. К тому же считалось, что «философский камень» должен давать бессмертие и исцелять от болезней. Кроме алхимии в регионе была развита медицина. Так, известный арабский алхимик Аль-Рази (864-925, в европейской транскрипции Разес) описал методику изготовления гипса и наложения его на сломанную кость. Но самым знаменитым врачом был бухарец Ибн-Сина – Авиценна (980–1037). Его руководства служили справочниками для врачей на протяжении многих веков. Им написан «Канон врачебной науки». Опираясь на работы Аристотеля, Ибн-Сина создал собственную классификацию наук. Аль-Фараби продолжил логические изыскания Аристотеля, за что был именован «вторым учителем»: первым воспринимался Аристотель. АльФараби писал как комментарии к работам греческого мыслителя, так и собственные произведения по логике. Арабские ученые продвинулись вперед по сравнению с греками. 78 Западная Европа В последние столетия Западной римской империи ее западноевропейские провинции стали подвергаться многочисленным набегам варварских племен: галлов, франков, бриттов. «Последние римляне», которые получили классическое римское образование, Боэций, Августин (354-427), были вынуждены его существенно упростить и создать новую систему, продержавшуюся уже все средневековье. Западноевропейская культура средних веков связана с распространением и укреплением христианского мировоззрения на всей территории современной Западной Европы. Сначала это было единое христианство, затем, начиная с Константинопольского собора 867 года, происходит отход западной церкви и образуется католичество во главе с папой римским. В духовной жизни Средневековья, можно выделить период патристики примерно до VIII в. и схоластики. В период патристики происходит формирование основных канонов и догматов христианского мировоззрения. Поскольку святые Отцы (патристика – учение святых Отцов, от лат. падре – отец) сами в большинстве своем воспитывались в лоне античной культуры, то они могли отчетливо видеть ее достоинства и недостатки. Часть мыслителей – Татиан, Теофил, Тертуллиан, Арнобей – выступили категорически против античной культуры, тогда как другая часть – Юстин, Климент Александрийский, Ориген, Лактанций – стремилась показать ее совместимость с христианством. Так же эпоху патристики – Юстин, Климент Александрийский, Ориген, Лактанций, в отличие от рационалистической схоластики. В период классической патристики (его нередко именуют мистическим периодом христианства) основными проблемами становятся единство и троичность Бога, сочетание в Иисусе Христе двух природ – божественной и человеческой, вопрос о божественной благодати и греховной природе человека и т.п. Важным событием для средневековой Европы был приезд в 999 году в Италию из Испании Герберта из Орийяка с четырьмя сундуками греческих, арабских и индийских рукописей. Под воздействием этого папы римским Он принял имя Сильвестра Второго) следующие два века получили название «эпохи переводчиков»: в это время усиленно переводилось на латынь большинство сохранившихся в Европе и на Востоке произведений греков и арабов. Затем последовала «эпоха комментаторов», когда эти переводы комментировались и сопоставлялись друг с другом. Именно в это время и зарождается схоластика. Ее название во многом обусловлено «школой». Именно в монастырских школах и усваивался 79 метод рассуждения, который сегодня именуется аксиоматическим. Он состоял в том, что из выбранных аксиом, принимавшихся без доказательства, выводились с помощью правильных логических цепочек новые правильные утверждения. Аксиомами же выступали догматы Священного писания, положения Аристотеля и комментаторов. Выводы же делались касательно самых разнообразных сфер жизни и знания. Формой получения знаний зачастую выступали долго продолжавшиеся диспуты. Например, чтобы получить магистерскую степень и право преподавания в университетах Англии и Франции, диспутанту нужно было выдержать испытание в течение двенадцати часов. Если в ранней схоластике (XI-XII вв.) было ощутимо влияние неоплатонизма (Эригена, Ансельм Кентерберийский), то в период зрелой, или классической, схоластики Альберт Великий, Фома Аквинский опирались в основном на произведения Аристотеля. Период поздней схоластики (XIII-XIV вв.) характеризовался выступлениями против томизма (Дунс Скот) и выдвижением теории двойственной истины (Оккам, 1285-1349). Это создавало теоретическую базу для разрыва философии и теологии и знаменовало завершение средневековой философии. Многие схоласты признавали диалектику и логику как способы рассуждения, размышления, развивающие рациональное постижение мира. У Пьера Абеляра (1079-1142) диалектика выступает как философия языка, устанавливающая отношение имен к вещам. Он разработал правила критического исследования библейских и святоотеческих текстов, согласно которым ничего нельзя принимать на веру, не испытав это прежде диалектическим сомнением. В IX-XII вв. были популярны грамматические штудии. Иоанн Солсберийский называл грамматику колыбелью любой философии. Он был знатоком Аристотеля и защитником гуманистического образования, критиковал полузнаек как «пускающих по ветру увядшие листья слов». Постепенно происходил переход от безусловности авторитета к признанию роли рацио в познании. Средневековые школы, действовавшие при храмах и монастырях признавали семь искусств, им посвящались произведения мыслителей, они преподавались в учебных заведениях. Кассиодор (480-570) выделял треугольник (грамматика, диалектика, риторика) и квадрат (арифметика, геометрия, астрономия, музыка) искусств. Алкуин Йоркский, директор одной из школ, написал учебник по каждому из семи искусств. Первые университеты открываются в Италии (в Болонье в XI веке), в Англии (Оксфорд – в 1163 году, Кембридж – в 1209году) и во Франции (Парижский университет открыт 1215 году) и т.д. В университетах формировался класс интеллектуалов, утонченных и обладавших хорошим 80 вкусом. Здесь собирались люди творческие, умеющие логически и критически мыслить. Как правило, в университетах были факультет искусств и факультет теологии. На второй попадали только по окончании первого. Методами преподавания были лекции и семинары, диспуты. Основной формой научной работы было изучение и составление комментариев. Языком науки была латынь. Трофеями крестовых походов становились не отвоеванные земли, одновременно в Европу попадают и научные тексты античных мудрецов и арабов. Возвращаются уцелевшие христиане, которые могли познакомить европейцев с достижениями арабской науки. Альберт Больштедский, или Великий (1193-1280) проявлял интерес к научному познанию, не отвергая распространенную тогда натуральную магию и астрологию. Он говорил о необходимости опытной проверки, исследования природных причин всего, что случается, о необходимости повторения эксперимента для того, чтобы установить прочные связи. Нужно напомнить, что в средние века изучение природных объектов и манипулирование с ними в основном происходило в рамках магии и алхимии. Алхимия, кстати, запрещалась сначала при императоре Диоклетиане, а в 1317году папа Иоанн XXII её алхимию анафеме. Если парижские мыслители занимались изучением грамматики, риторики и диалектики, то эмпирическое исследование природы начинается в Оксфорде. Роджер Бэкон (1214-1292) был ярким представителем средневекового натурализма. Он выделял два пути в знании: аргумент и эксперимент. Аргументы дают вывод, но не избавляют от сомнений, истину нужно искать на путях эксперимента. Сам Бэкон занимался математикой, оптикой и изобрел очки. Он предполагал, что в будущем будут сконструированы корабли без гребцов, кареты без лошадей, машины, чтобы летать, погружаться на дно рек и морей и т.д. Лучший путь познания, по его мнению, тоже опытный. Бэкон дал первое описание пороха. В трудах других мыслителей средневековья постепенно тоже прорисовывались черты экспериментальной науки. К Средневековью относятся изобретения гидравлического пресса, механических часов, оптических приборов, ткацких станков, ветряных мельниц и др. В лабораториях алхимиков были выделены сильные минеральные кислоты, которые дали человечеству гораздо больше того, что могло бы дать открытие «философского камня». Но, тем не менее, химия была еще очень далека от количественного анализа и перехода к языку математики. Заключительной фигурой Средневековья принято считать английского мыслителя Уильяма Оккама (1280–1349). Ему принадлежат 81 следующие идеи перехода к эксперименту как непосредственному опыту. Он выдвигает программу нового научного исследования: научно знать можно только то, что контролируемо в эмпирическом опыте, следует спрашивать, не «что это такое», а «как оно бытует». Оккам доверяет лишь фактам, а не предпосланным исследованию принципам. Он «разводит» науку и теологию, ибо наука рациональна, основана на логической очевидности, а вера ориентирована на мораль. английского мыслителя Между ними – пропасть. Он утверждал, что философия – не служанка теологии, а теология – не наука. Мыслитель формулирует методологический рецепт, прозванный бритвой Оккама: «Не следует умножать сущности сверх необходимости». Этот принцип способствовал отсечению метафизических оснований в объяснении. После Оккама аристотелевские начала стали предметом критики во всех концах Европы. В то же время средневековая логика обогатилась новыми исследованиями в области синтаксиса и семантики, а также в области модальной логики. Схоластика подвергала гонению атомистические взгляды, так как они почти всегда были соединены с атеизмом. Так в 1347 году католическая церковь заставила отречься от своих взглядов француза Никола из Отрекура и сжечь свою книгу. Но подлинно научные умы средневековья зачастую выходили за пределы схоластики. Этот прорыв был присущ не только Роджеру Бэкону, и Уильяму Оккаму. В этом ряду также Жан Буридан (около1300–1358), получивший известность благодаря своему парадоксу абсолютного детерминизма в учении о воле. Ему же приписывается сюжет о так называемом «Буридановом осле»: осёл, помещенный на равном расстоянии от двух пучков сена, не способен сделать выбор и обречён на смерть. Его младший современник Никола Орем (1323-1382) ввел дробные показатели степени, разрабатывал систему прямолинейных координат, ввел понятия ускорения и средней скорости. Математики Томас Бардвардин и Леонардо Фибоначчи получили известность благодаря труду «Книга абака», посвященному решению квадратных уравнений, объединив знания греков и арабов. Эта книга способствовала распространению алгебраических знаний по всей Западной Европе. Механики Альберт Саксонский и Иордан Неморрарий являются основателями новой европейской науки. 82 Возрождение Возрождение – это эпоха, которая сыграла исключительно важную роль в формировании целостной картины мира и научного мировоззрения. Начиная с Ренессанса, мы сталкиваемся со все ускоряющимся развитием и ростом знания и открытий в различных областях науки. При выборе критериев оценки науки эпохи, полезно обратиться к В.И.Вернадскому, который утверждал, что исследованию подлежат только такие проблемы и явления, которые влияли на постепенный рост и на выяснение научного мировоззрения. Существенных фактов и значительных открытий, пришедшихся на эпоху Возрождения, много, и поэтому остановимся лишь на тех из них, которые в значительной степени способствовали формированию целостного научного мировоззрения. А как отмечал В. И. Вернадский в «Очерках по истории современного научного мировоззрения», картины мира и научного мировоззрения не тождественны. Научное мировоззрение есть создание и выражение человеческого духа; оно формируется с помощью научного метода. А наука всегда связана с логикой фактов, точностью научного наблюдения, проверкой научных положений опытным или наблюдательным путем, способами определения ошибки. Эпоха Ренессанса начинается в Италии в XIV века, занимает два следующих столетия и заканчивается в странах Северной Европы в начале XVII века. Исследователи обычно подчеркивают, что происходившее в Западной Европе в это время лучше всего выражается понятиями «гуманизм», «ренессанс» и «реформация». Гуманизм понимался сначала как гуманитарность в современном смысле этого слова. Движение обновления итальянского литературного языка начинается в кружках итальянских гуманитариев. Затем это движение перерастает в тот гуманизм, который сопряжён с особым отношением к человеку, в доктрину, утверждающую ценность и достоинство личности, ее право на достойную жизнь. В гуманизме происходит открытие древнего мира и древнего человека – мира и человека античной культуры. Происходит новое прочтение древних текстов человеком, обладающим вкусом к истории, историческим чувством. Гуманизм выполнял миссию очеловечивания посредством литературы. Данте Алигьери (1265-1321) можно назвать предтечей гуманизма. В его «Божественной комедии» переплетаются христианские и античные персонажи, что свидетельствует о внутренней свободе писателя. Франческа Петрарка (1304-1374) считается первым гуманистом. Он подвергает анализу испорченность и безбожие своего времени и указывает 83 их причины: воинствующий натурализм Аверроэса и господство диалектики и логики, связанные с рациональным мышлением. Его рецепты таковы: от природы нужно обратиться к своей душе, открыть обаяние цицероновских гуманитарных наук. Гуманистами были Джованни Боккаччо (1313–1375), Леон Баттиста Альберти (1404-1472), Лоренцо Вала (1407-1457). Альберти интересует человек деятельный, созидающий, производящий. Пико дела Мирандола жил во второй половине XV века. Магия, герметизм, каббалистика – источники его взглядов. Всё это он хотел бы примирить с философией и религией в своих «900 тезисах, навеянных философией, каббалой и теологией». Он создаёт «Речь о достоинстве человека», ставшую самой известной декларацией гуманизма. Здесь Мирандола пишет о свободе человека как его принципиальной особенности. Он утверждает, что только от воли человека зависит, сможет ли он возвыситься до божественного или падёт до низших и неразумных существ. Появление такого гуманизма связано с началом отступления от бога. Секуляризация, т.е. расцерковление общественной жизни, становится одним из существенных признаков Возрождения. В Средние века формируется образ человека как царя природы, поставленного выше всех других природных существ в силу обладания бессмертной душой и целью жизни, заключающейся в совершенствовании по образу небесного отца. Это сильно поднимало человеческое достоинство. Поэтому, когда говорят о ренессансном гуманизме, имеют в виду то, что человек отходит от осознания своей зависимости от бога, он начинает видеть основания своего бытия в самом себе. Происходит замена теоцентризма антропоцентризмом. Античный человек считал, что достаточно личных усилий, чтобы быть добродетельным и самоудовлетворенным. По окончании Средних веков человек опять возвращается к идее самодостаточности и автономности. При этом считает себя подобным богу в сфере творчества. «Человек не греховен, он – творец» – так изменяется пафос понимания человека во времена Возрождения. Ярким событием эпохи можно считать учреждение во Флоренции Платоновской академии. При характеристике термина «Возрождение» следует иметь в виду, что он вошел в употребление только в XIX веке. Но представители той эпохи употребляли термины с таким же значением: воскрешать, обновлять, возвращать блеск древностям, возрождать древний мир. Они противопоставляли свою эпоху как эпоху света «темному» Средневековью. Но более справедливым будет утверждение, что культура и мировоззрение Ренессанса – это формирование и проявление иной 84 культуры и знания. Её современники относились к Античности как к идеалу, осознавая при этом разрыв между ним и собой. Деятели эпохи Возрождения были людьми разносторонними, талантливыми во многих областях. Ярким примером может служить Леонардо да Винчи. Он был удивительным художником, анатомом, инженером, математиком. Заложил основы ботаники, геологии, биологии, физики, механики, астрономии. Леонардо да Винчи оставил после себя тысячи страниц с описанием и схемами, а также рисунками своих изобретений и механизмов. Его записные книжки написаны справа налево и читаются легче всего с помощью зеркала. Его исследования посвящены явлениям удара, свободного падения, движения тела, брошенного горизонтально. Исследователь определял центр тяжести различных тел, изучал трение, волны на воде, явления наложения волн, резонанс, наблюдал поднятие жидкости в узких трубках (явление капиллярности), пытался определить силу света в зависимости от расстояния, открыл существование сопротивления среды и подъемную силу, выдвинул принцип физической однородности Вселенной. Он известен как конструктор различных летательных аппаратов, ткацких станков, печатных и деревообрабатывающих механизмов, приборов для шлифовки стекла, землеройных машин. Изобретатель и художник являлся автором ряда гидротехнических проектов и проектов металлургических печей. Он создал военные машины, машины для обслуживания сцены, музыкальные инструменты и многое другое. Леонардо да Винчи был ученым – оптиком: изучал строение глаза, зрачка, линзы. Оптическая схема зрительной трубы с двумя линзами была впервые предложена им примерно в 1509 году. Это более чем на сто лет раньше аналогичного изобретения И. Кеплера. Единственное изобретение, получившее признание при жизни мастера, – это колесцовый замок для пистолета. К середине шестнадцатого века он приобрел популярность у дворян и продолжал встречаться вплоть до девятнадцатого века. Сегодня множество изобретений Леонардо да Винчи реализовано. Изобретенный им винт лег в основу конструкции вертолета, деревянный двухколесный движущийся механизм стал велосипедом, предтечей прожекторов и софитов послужил перспектограф Леонардо. Время Ренессанса – это время бурного развития и распространения искусства, промышленности, книгопечатания, торговли, мореплавания, техники, медицины. Неоценимую роль в распространении и развитии научного мышления сыграло изобретение книгопечатания, относимое к 1450 году. Обычно слава этого изобретения приписывается Гуттенбергу, но на самом 85 деле не известно, кто был первым. Многие изобретения в те времена делались в простых ремесленных мастерских, и поэтому никто не знает изобретателя часов или телескопа. В 70-90-е годы XV столетия типографии появляются во многих странах Европы. И примерно через 100 лет после открытия печатное дело проникает в Московскую Русь. До начала XVI века было издано 25–30 тысяч названий книг тиражом порядка 15 миллионов. Печатались теологические, медицинские, схоластические, юридические произведения, а также алхимические, магические и сектантские. Не были забыты и произведения философов и ученых. Литературные произведения гуманистов тоже смогли распространяться по всей Европе. Произведения мыслителей попадали к читателям и подготавливали их к принятию новых идей. Николай Кузанский (1401-1464), кардинал, сын немецкого крестьянина, был талантливым математиком и астрономом. Еще до Кеплера он открыл, что планеты движутся по эллиптическим, а не круговым орбитам. За 40 лет до Коперника высказал мысль о том, что Земля вращается, но не вокруг Солнца, а вокруг полюса мира. Его книга была напечатана через 40 лет после его смерти. Она многократно цитировалась и сыграла большую роль в восприятии идей Николая Коперника (1473-1543). Коперник, осуществивший переворот в мировоззрении эпохи, заключавшийся в смене геоцентрической картины мира на гелиоцентрическую, издал свое произведение «Об обращении небесных сфер» незадолго до смерти. Но письмо своему другу с основными идеями было написано и напечатано за 30 лет до появления конечного произведения. Так что с его идеями были знакомы ученые люди той эпохи. Смелые идеи высказывал также другой ученый-медик в своей книге, которая, как и книга Коперника, была напечатана в 1543году. Фламандский анатом Андрей Везалия (1514-1564), описав очень точно человеческую анатомию, вступил в противоречие со взглядами многих былых автолритетов. Благодаря книгопечатанию одной из первых была тиражирована поэма «О природе вещей» древнеримского поэта Лукреция (ок. 95-55 до н.э.), излагавшего атомистические взгляды Демокрита и Эпикура, благодаря чему атомизм широко распространился в Европе. Книгопечатание способствовало широкому распространению арабских цифр, в частности, появлению нуля (0) и его использованию в более поздние времена. Петрарка – один из первых гуманистов, кто опубликовал в 1471г. свои произведения, в которых страницы были пронумерованы арабскими цифрами. Важность арабской системы цифр в 86 том, что она позиционна: значение цифры зависит от места – позиции, которую она занимает. Если XV век, образно говоря, открыл человека, а XVI век человеку мир. Причем открытие мира понимается двояко: как открытие размеров и конфигурации земного шара и открытие бесконечности Вселенной и места Земли в ней. Первым по времени и самым фундаментальным для формирования современного научного мировоззрения было определение формы и размеров Земли. Открытию размеров Земного шара мешало отсутствие точных измерительных приборов. Мореплавателям приходилось плавать только вдоль берегов, а в открытом океане они просто не могли ориентироваться. Поэтому изобретение астролябии, секстанта (для определения широты), компаса (для измерения направления), хронометра для измерения долготы и лага (необходим для измерения расстояния или скорости корабля) сыграли существенную роль для развития нового научного мировоззрения. С их помощью могли быть определены форма и размеры Земли. До этого мореплаватели часто открывали новые земли, но вторично попасть на них уже не могли. Многие, открыв Америку, считали, что доплыли до Китая или Японии (описания Китая и Японии были даны путешественником Марко Поло). Широко было распространено мнение, что за экватором нет земли. Часть мыслителей полагала землю шаром, а часть – диском, плавающим в Океане. Поэтому подвигом можно было считать уже пересечение экватора и путешествие дальше, вдоль Африки, плавание в Южном полушарии. В этом направлении португальцы были монополистами. Они открыли новый тропический мир, новую черную расу людей, а также новое небо – ведь в Южном полушарии другие звезды. Проблема ориентации на море встала с новой силой. Системой расчетов при морских экспедициях была система Птолемея, но она давала очень большие погрешности. Например, при её использовании вместо Индии можно было попасть в Австралию. Поэтому после того, как работы Птолемея попали в Европу, сначала думали, что ошибки являются результатом неправильного перевода и делали новые переводы. Потом составлялись всякие уточняющие таблицы. Были составлены и напечатаны первые эфемериды (положения планет и звезд на каждый момент времени, составленные Региомонтаном (1436–1476). Для построения правильных таблиц нужны были новые математические методы и приборы. 87 Проникнув в Италию из Византии еще в XIII веке, алгебра только теперь становится реальным достоянием немецких ученых. С конца XIV века Венский университет становится центром математического образования. Региомонтан (настоящее имя Иоганн Мюллер) стал первым самостоятельным работником в области тригонометрии, вычислил точные таблицы синусов. Но он не знал, что это все было уже сделано в XIII веке персидским математиком Насирэддином в Багдаде. Региомонтан открывает в Нюрнберге свою типографию и издает свои работы. Таблицы Региомонатана играли большую роль в практике мореплаваний. Умами мореплавателей стала овладевать идея проплыть до Индии или Китая напрямик через океан. Эта мысль захватила опытного мореплавателя и мистика Христофора Колумба (1451–1506) и замечательного флорентийского ученого и врача Паоло Тосканелли (1397–1482). Впервые после Птолемея Тосканелли пытался составить карту всего земного шара. Возможно, он первый, кто применил градусную сетку для определения расстояний. Используя описания Марко Поло, он представил расстояния, весьма близкие к существующим. Эта карта была скрыта в архивах Португалии, но каким-то образом о ней узнал Колумб и с ней отправился в своё плавание. Америку Колумб открыл в 1492 году, но умер в полной уверенности, что открыл путь в Индию. Колумб родился в Генуе и считал себя призванным свыше – для исполнения пророчества Исайи. Он искал средства для крестового похода на неверных. Индия тогда считалась христианской страной. Соединившись с индусами, можно было легко, с точки зрения мореплавателя, обратить мусульман в христианство. А когда вся Земля примет христианство, то и наступит на Земле всеобщее счастье. Идеи Колумба о форме Земли были странными: он считал, что Земля имеет форму груши, и на узком конце ее находится возвышение, которое является входом в рай. Лишь через 30–40 лет мысль об открытии нового континента между Европой и Азией начала проникать в сознание современников. Но и в XVII веке еще многие считали, что Америка соединена с Азией. После открытия Америки за Колумбом бросились сотни мореплавателей, искавших много золота и легкой наживы. Путь вокруг Африки в Индию был окончательно проложен Васко де Гаммой в 1498 г. Таким образом, две задачи, к которым стремилось человечество, были к 1500 году решены. Продолжая исследования новых земель, испанцы захватили Мексику и Перу, ограбив и практически уничтожив богатейшие культуры этих стран. 88 В связи с многочисленными географическими открытиями происходит развитие картографии, вводится сетка из меридианов и параллелей, делается проекция шара земли, т.е. глобуса, на плоскость карты. Это производится Меркатором (1512-1594). Меркатор организовывает в Голландии целую школу картографов. Таким образом, почти 80-90 лет ушло на выяснение и уточнение формы и размеров Земли. И в то время, когда Колумб прибыл в Америку, польский астроном Николай Коперник делал свои наблюдения над небесными светилами. В новом переводе книги Птолемея Николай Коперник нашел место, где Птолемей критиковал гелиоцентрические модели Вселенной. Может, это и подвигло польского учёного построить свою модель. Во всяком случае, он пытался найти доступные источники с такими взглядами. И не дожил 20 лет до публикации произведения Аристарха Самосского, содержащего гелиоцентрическую систему в полном виде. В.И.Вернадский отмечал, что многие научные идеи и открытия существуют достаточно долго, но общество и его сознание не в состоянии признать и принять их. Только когда приходит время, вдруг эти открытия становятся очевидными для всех. Коперник считал, что Земля круглая и вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца с помощью эфирных сфер. Поскольку Коперниканская система упрощала математические расчеты для мореплавателей, то многими она принималась лишь как инструмент для вычислений, но не как описание действительности. Понятие орбиты было введено другим исследователем – Тихо Браге (1546-1601), наблюдавшим за движением комет. Он же высказал предположение об овальности орбиты. Иоганн Кеплер (1571-1630) сделал расчеты, показывающие, что планеты движутся по эллипсам, в одном из фокусов которых находится солнце. Он предложил математическую систематизацию открытий Коперника. Подлинным ученым был итальянец Галилео Галилей (1564-1642), использовавший инструменты для своих наблюдений, например, телескоп при рассмотрении неба. Он навел его на солнце, где обнаружил пятна, он навел его на луну, где увидел горы и реки. Он всерьез занялся разработкой Коперниканского взгляда на мир. Галилей был дважды судим. На первом суде ему запретили заниматься и проповедовать свои взгляды, на втором – заставили отречься от них. Он изучал падение тел и первым показал необходимость тщательных измерений и математической обработки данных физического эксперимента. 89 Галилей переориентировал познание с познания сущностей, на познание характеристик предметов и явлений. Это являлось очень существенным шагом для возникновения научного познания, которое занимается измерениями и исследует не субстанции, а функции. Галилей формирует новый образ науки – науки опытной и экспериментальной, науки автономной, независимой от религии и философии. Новая наука начинает отход от аристотелевской философии. На смену созерцательным методам постижения жизни приходит жизнь деятельная и активная. Галилей уже в 1636году описывает принцип относительности, согласно которому нельзя определить, находится ли данная система в покое или движется равномерно и прямолинейно. Позже это положение было переформулировано Ньютоном и известно как первый закон Ньютона. Что касается разногласий ученого с католической Церковью, то Галилей считал, что Священное писание не трактат по астрономии. В спорах о проблемах, связанных с природными явлениями следует опираться на чувственный опыт и доказательства, а не на Священное писание. Священное писание говорит нам, «как попасть на небо», а не как оно устроено, «как перемещается небо» – так можно выразить позицию Галилея в этом вопросе. По Галилею, наука и вера несоразмерны, хотя и совместимы. Изменяются взгляды на мироустройство – и одновременно происходит изменение представлений о размерах Вселенной. Она становится бесконечной. Николай Кузанский, Джордано Бруно пытаются осмыслить эту бесконечность. Кузанский рассматривает парадоксы бесконечности, Бруно пишет о возможности бесконечного количества населенных миров во Вселенной. Все это ново и будоражит умы современников. Для Античности Космос был большим, но замкнутым пространством. Для Средневековья Космос был также ограниченным, а теперь человеческая мысль пытается справиться с разразившейся бесконечностью. Магическое и алхимическое отношение к природе продолжает свое существование. Из алхимиков той эпохи одним из самых известных был Агрикола, исследовавший связь минералогии и медицины, что было характерно для ученых того времени. Он также издал труд «О металлургии», заменивший до этого популярный труд монаха Х века Теофила. Парацельс – превосходящий Цельса ( Цельс - древнеримский медик) – также является одним из ярким имен в алхимии. Он считал, что задача алхимии не в получении золота, а в изготовлении лекарственных средств. До него использовались в основном растительные препараты, но он 90 предложил средства, изготовленные из минералов. Он был алхимиком старой школы и искал эликсир жизни. Парацельс развивает принцип Эмпедокла о восстановлении в организме равновесия стихий как основе здоровья. Немецкий врач алхимик Андрей Либау (1540-1616) опубликовал в 1597 году «Алхимию» – первый в истории учебник химии. В XVII в. значение алхимии постепенно уменьшалось. Наукой становилась химия. В ней было и так много интересного, чтобы не тратить время на получение золота. В умах многих мыслителей царил герметизм. Гермес Трисмегист – это мифический персонаж, который никогда не существовал. Ему приписывается 17 трактатов, которые называются «Герметический корпус». Главные идеи герметизма – параллелизм между макрокосмом и микрокосмом, космическая гармония, концепция Вселенной как живого существа. Научному мышлению нужно было прорываться сквозь сети астрологов (кстати, тоже бунтовавших против новой космологии, добавившей в их известные схемы столько новых небесных тел), мистиков, магов и оккультистов. Нельзя не сказать и несколько слов о движении Реформации, проходившем в Германии, Швейцарии и сильно изменившем религиозную жизнь населения этих стран. Речь идет о возникновении протестантизма. Зачинатель этого движения – Мартин Лютер (1483–1546). Основной пафос протестантизма в отказе от посредничества церкви и роли церковнослужителей в разговоре человека с богом. Бог открывает себя в Библии, следовательно, любой человек может взять и прочитать ее, и найти для себя таким образом Бога. Протестанты отказались от церковных таинств, для которых нужны были особо рукополагаемые священники. Они отказались от иконопочитания и от Священного Предания (как известно, в христианстве признаются Священное Писание и Священное Предание – то, что передается устно, а также традиции и обряды). Ульрих Цвингли (1484-1531), Жан Кальвин (1509–1564) – вошли в историю как родоначальники протестантских деноминаций. Благодаря протестантам Библия была переведена на многие европейские языки. Движение Реформации было вызвано изменениями, назревавшими внутри феодального строя. Крепла национальная буржуазия, которая не хотела мириться с алчностью Ватикана и находиться во многом под его властью. В идеале ее бы устроила национальная церковь. Социально-политические взгляды в эпоху Ренессанса были представлены работами Никколо Макиавелли (1469-1527), Томаса Мора (1478-1535), Томмазо Кампанеллы (1568–1639). Макиавелли пишет работу «Государь», ставшую настольной книгой многих правителей. В ней 91 он обосновывает принципы управлением государством, часто рекомендуя не брезговать для достижения цели использовать совсем неправедные средства. Томас Мор создаёт «Утопию», изображая «место, которого нет». Это проект идеального государства, в котором отсутствует частная собственность, соблюдается равенство граждан. Жители работают всего 6 часов в день. Это был протест против несправедливости существующего общества. Название работы стало термином, который вошел в историю культуры и закрепился в ней. Кампанелла написал свой «Город Солнца», находясь в тюремном заключении, куда он попал за участие в заговоре против испанских оккупантов. В его идеальном обществе нет семьи и частной собственности, властвует астрологический детерминизм, технократия и религиозный культ Солнца. Это еще один идеалистический проект, о воплощении которого всерьез мечтал автор. Таким образом, развитие мышления и мировоззрения в Средние века и эпоху Возрождения вплотную подошло к возникновению качественного нового образования, именуемого сегодня классической наукой. Средние века утвердили образ достойного человека, стоящего над природой, дающего имена всему творению, способному к познанию этого мира. Возрождение усилило творческий аспект человека и вооружило его установкой на активность и деятельность. Развитие логики и диалектики в Средние века способствовали развитию абстрактного мышления. Маги и алхимия, особенно распространившиеся в эпоху Возрождения, подготавливали понимание ценности опытного, экспериментального познания. Открытие университетов способствовало формированию сообществ ученых, передаче знаний и преемственности в познании. А распространение книгопечатания в эпоху Возрождения делало такие знания доступными большому числу людей и способствовало сохранению результатов исследований, тогда как раньше многие открытия терялись на пыльных полках и в архивах. Теперь происходит постепенное накопление знаний. Формулировка гелиоцентрической системы мироздания заложила фундамент современного научного мировоззрения. Галилеем был уже намечен переход от качественного описания сущностей к количественным математическим методам. 92 Лекция пятая Наука эпохи Нового времени. Становление классической науки. Эпоха Нового времени – это период становления классической науки. В историографии традиционно хронология Нового времени ведётся от открытия Колумбом Америки, т.е. с 1492 года. Человек Нового времени решается взять свою судьбу в собственные руки. Происходит окончательный разрыв со схоластической ученостью, магикогерметическая традиция уступает место науке. Христианская идея спасения постепенно замещается идеей земного счастья человека в будущем, и, фактически, становясь альтернативой религии, служит основанием идеи прогресса. В качестве необходимых средств достижения земного счастья рассматриваются наука и техника. Стремясь к счастью, человек использует истину в виде научного прогресса для достижения своей цели. Сердцевиной философии Нового времени является проблема разума. В узком смысле он понимается как одна из познавательных способностей человека, наряду с чувствами и рассудком. В более широком смысле разум трактовался как синоним закономерности, целесообразности природы, как носитель подлинной истины, гарант высшей нравственности, прогрессивного движения истории. Формируется мировосприятие, при котором и природа, и человеческая история рассматриваются движимыми внутренне присущей им разумностью. С такой верой в разум и его силу была связана и вера в науку и исторический прогресс. Поэтому образцом знания становится научное знание – строгое, отчетливое, доказательное, приведенное в систему. Чтобы прийти к истине, исследователю остается лишь найти строгие и отчетливые или «ясные и простые правила» познания и доказательства,. При этом истина понималась как абсолютное знание, определенное, однозначное и подтвержденное в эксперименте. Неудивительно, что в это время классическая философия размышляла о сущностях и всеобщем. В современной культурологии этот период называют проектом модерна, или современности. Действительно, всё, что мы знаем как классику, проявляется с особой силой именно тогда. Классической науки в этом проявлении не является исключением. Здесь открыто заявляет о себе тенденция самостоятельного и опережающего развития научного знания 93 по отношению к философскому именно. Французское Просвещение разворачивает тенденции Нового времени, главные из которых, выступают рационализм и просветительство. Конец XIX – начало XX веков сопровождаются критикой и пересмотром классики. В сфере познания – это рождение неклассической науки, в культуре – завершение эпохи модерна и переход к постмодерну с совершенно иными, новыми способами видения и осмысления всего происходящего и присутствующего в мире. Новое время В начале XVII века в культуре Западной Европы присутствовали два вида знания: магико-алхимическое и научное в форме становящегося механистического естествознания. И. Кеплер, П. Гассенди и многие другие мыслители пишут статьи, разоблачающие с помощью математики и физики идеи и утверждения оккультистов. Если эпоха Возрождения была связана с бунтом против религии и значительным расцветом оккультизма, то теперь происходит объединение науки и религии уже против оккультизма, герметизма и т.п. Великий перелом в естествознании и математике в начале XVII столетия сильно отразился на философском мышлении, он привел во второй столетия к созданию новой философии. Многие из её творцов были в то же время на переднем крае науки – математики и естествознания. Философия Нового времени, как правило, представляется двумя направлениями: рационализмом Р. Декарта (1596-1650), Б. Спинозы (16321677), Г.В. Лейбница (1646-1704) и эмпиризмом Ф. Бэкона (1561-1626), Т. Гоббса (1588-1679), Дж. Локка (1632-1704), Дж. Беркли (1685-1753), Д. Юма (1711-1776). В Просвещении выделяется французское, представленное именами Б.Паскаля (1623-1662), А.Вольтера (1694-1778), Ж.Ж.Руссо (1712-1778), Д.Дидро (1713-1784) и др., и немецкое – в немецкой классической философии, развивающейся в работах И.Канта (1724-1804), И.Г.Фихте (1762-1814), Ф.В.Й. фон Шеллинга (1775-1854), Г.В.Ф. Гегеля (1770-1831). Многие мыслители Нового времени, включая Бэкона и Декарта, любили изображать древа наук, у которых корнем оказывалась, как правило, теология. Позже этот корень был просто удален. Общество направило свои стопы по новому, уже полюбившемуся маршруту, возложив все свои упования теперь на науку. Окончание же эпохи Нового времени 94 ознаменовала фигура Лейбница с идеями возврата к классическим идеалам гармонии и равновесия всех разумных начал культуры и общества. Эпоха Просвещения ведет к омассовлению науки. Она становится менее глубокой, уплощается, постепенно идет вытеснение метафизики и религии. Если до этого религия выступала системообразующим фактором в культуре Запада, то теперь за нею ей остаются лишь моральные функции. Религия и наука расходятся по своим культурным нишам. Наука пускается в свободное плавание. Ф.Бэкон писал: «Пусть вход в царство человека, основанное на науках, будет почти таким же, как вход в царство небесное» (Бэкон Ф. Соч. в 2-х томах. М., 1978. Т.2. С.33). Философия Нового времени сосредоточена преимущественно на вопросах гносеологии, формирования метода, опираясь на который можно построить истинное знание обо всем. Этот гносеологический оптимизм, покоился на представлении о том, что для полного познания мира достаточно вооружиться таким методом. В процессе его поиска происходит размежевание эмпиризма и рационализма. Англичанин Фрэнсис Бэкон представлял опытное, эмпиристское направление, а француз Рене Декарт – рационалистическое, ищущее свои основания в человеческом разуме. При этом тот и другой критиковали предыдущее знание как отрывочное и не имеющее под собой достаточного основания и мечтали создать новую науку, взамен рухнувшей системы схоластического аристотелизма. Это время характеризуется большим приростом знаний, которые получили массовое распространение с помощью книгопечатания. Знания должны были дать возможность человечеству победить невежество, болезни, нищету. Лозунг Бэкона «Знание – сила» выражал именно эту практическую, прагматическую направленность научного поиска. Разработке рационалистического метода прочтения «книги мира» Декартом также была направлена на то, чтобы улучшать и совершенствовать человека. И Бэкон, и Декарт считали, что прогресс наук сделает человека счастливым. Разрабатывавший эмпиристское направление в философии познания Фрэнсис Бэкон утверждал, что построить прочное здание науки и получить истинное знание можно только при опоре на опыт, и в качестве главного метода он предлагал индукцию. Причем наиболее совершенным методом выступала полная индукция, когда имеется возможность обследовать все элементы какого-то множества, когда есть возможность сделать общее заключение, что все экземпляры этой области обладают такими-то особенностями. Однако очевидно, что в большинстве ситуаций приходится 95 применять неполную индукцию, когда исследуется лишь часть объектов, но делается вывод обо всей общности. Поскольку вероятность истинности таких выводов уменьшается, то Бэкон призывал отыскивать как экземпляры, обладающие интересующими исследователя признаками, так и те, у которых данные признаки отсутствовали, и полученные результаты сводить в таблицы. Бэкону же принадлежит исследование идолов (он называл из призраками рода, пещеры, театра и рынка), то есть заблуждений, мешающих достижению полного знания. При осуществлении познавательных операций исследователь и сегодня встречается с этими «призраками», и должен уметь изгнать их, чтобы вступить в непосредственный контакт с объектом исследования. Рене Декарт в отличие от Бэкона, ведшего активную социальную жизнь и даже занимавшего пост лорд-канцлера Англии, жил скромно и незаметно. Основную часть своей научной деятельности мыслитель провел в Голландии (это была страна победившей буржуазной революции), здесь были написаны его основные произведения. Для мыслителя реальность умопостигаемого мира выступала первичной по отношению к миру воспринимаемому (ему принадлежит знаменитая формула: «Мыслю, следовательно, существую»). Декарт является представителем рационалистической традиции, уверявшей, что истинное знание мы можем получить, опираясь на разум, а приоритетом при построении новой науки должен выступать дедуктивный метод, ибо он начинается с очевидности для разума неких отправных положений, которые и принимаются за основание. Затем исследуемая задача расчленяется на более мелкие, доступные познанию части, потом эти части предстоит собрать воедино и проверить, не забыли ли чего при этой сборке. Таковы кратко те четыре шага, которыми мыслитель описывал свой метод. Интересно, что Декарт, будучи основателем рационализма, проводил гораздо больше опытов и экспериментов, чем основатель эмпиризма Бэкон. Разработка опытной науки и эмпирического метода хорошо согласовывалась с тем, что происходило в науке. Ньютон, Кеплер, Декарт, Лейбниц были не только философами, но и математиками и физиками. В Новое время шло интенсивное формирование механистической картины мира. Декарт отождествляет природу с материальной субстанцией, чистой протяженностью, лишая ее всякой цели, смысла, одухотворенности и одушевленности, у него природа становится просто объектом человеческого воздействия, она понимается как гигантский механизм. 96 . Эмпирическое естествознание начинает свое победное шествие. Наблюдение, эксперимент, механическое моделирование, а также индукция становятся идеалом научного метода. Исаак Ньютон (1643-1727) англичанин, с 1703 г. возглавлявший Лондонское королевское общество, является основателем классической физики, был в то же время математиком, астрономом и механиком. Его основные труды «Математические начала натуральной философии»(1687) и «Оптика» (1704). Ньютон открыл закон всемирного тяготения, теорию движения небесных тел, создав основы небесной механики. Пространство и время он считал абсолютными, математически сформулировал идеи дальнодействия. Ньютоновские идеи о силе, действующей мгновенно на расстоянии, нарушали все миропонимание ученых той эпохи. Потребовалось примерно три поколения, чтобы они вошли в общее сознание. Причем огромную роль в этой победе ньютоновских идей сыграло их внедрение в школу, воспитание с детства в духе этих непонятных для эмпирического знания представлений. Как математик Ньютон внёс большой вклад в разработку дифференциальных и интегральных исчислений. В оптике он открыл дисперсию света, развивал корпускулярную теорию света, высказал гипотезу, сочетавшую корпускулярные и волновую представления. Во многом благодаря работам Пьера Гассенди (1594-1655) формируется новый атомистический подход к миру, знаменовавший существенное изменение картины мира. Если в античности мир состоял из качественно разнородных объектов, то современный мир становится миром единообразного, отличающегося количественными характеристиками, которые могут быть измерены и просчитаны математически. Если в античности математика была применима не подлунному, а только к надлунному миру, то теперь всё поверяется алгеброй и исчезают принципиальные отличия между небесным и земным, человеческим и божественным. Везде одни материалы и одни законы. Поэтому природные объекты – суть те же механизмы. В Новое время формируется понимание материи как субстанции, вещества, состоящего из молекул и атомов, основными характеристиками которых являются масса, сила, импульс, скорость, ускорение. Законы движения определялись законами механики. Движение это протекало в абсолютном пространстве и абсолютном времени. Французский ученый и мыслитель Блез Паскаль (1623-1662) изобрел счетную машину, стал одним из основателей теории вероятностей, доказал наличие атмосферного давления (в честь него названа единица атмосферного давления – «паскаль»). 97 XVII век – век создания математики переменных величин (высшей математики). Декарт был одним из ее создателей. Он считал математику образцом для других наук. Математические работы мыслителя тесно связаны с его философскими и физическими трудами. Вышедшее в 1637 году философское произведение «Рассуждение о методе» содержало три приложения: «Диоптрика», «О метеорах» и «Геометрия». В последнем изложены основы новой, аналитической геометрии, базирующейся на методе координат. Созданием метода координат Декарт осуществил взаимопроникновение алгебры и геометрии. Он положил начало ряду важнейших исследований свойств уравнений и внес ценный вклад в учение о приближенных и графических методах решения уравнений. Он открыл один из основных законов оптики, сформулировал закон сохранения количества движения, разработал новую гипотезу о происхождении планет, создал физическую теорию кровообращения. За содержавшими зачатки анализа математическими произведениями Декарта и Ферма во Франции, Кавальери и Торричелли в Италии, Гюйгенса в Голландии, Барроу и Валлиса в Англии последовали работы Ньютона и Лейбница, которые завершили первый этап в развитии математики переменных величин. В XVII веке выдающиеся ученые У. Гарвей, Х. Гюйгенс, Р. Гук, Э. Торричелли завершили процесс создания основ математического естествознания. В Новое время происходит формирование и введение математического языка для исследований в области химии и физики формул. Вездесущей прежде латыни пришлось значительно потесниться. В XVIII веке продолжается развитие традиций, заложенных в предыдущем столетии. Развитие высшей математики продолжалось благодаря Ж.Л. Д`Аламберу – знаменитому энциклопедисту, просветителю, Ж.Л. Лагранжу(1736-1813) – автору классического труда «Аналитическая механика» (в ней он завершил сведение задач механики к чистой математике), П.С. Лапласу – автору известной космогонической гипотезы и «Трактата о небесной механике» и многих других. Крупнейшим математиком XVIII века был Леонард Эйлер (1707-1783). Родившись в Швейцарии, в 20 лет он приезжает в Петербург и в возрасте 26 лет становится членом Петербургской академии наук. Он прожил в России 31 год. Это был гениальный математик, замечательный физик, инженер, астроном, географ и вычислитель. Он составлял географические карты России. Известны его труды были по оптике, механике, теории упругости, астрономии, баллистике, сопротивлении материалов и др. Эйлер заложил основы вариационного исчисления, решая научные задачи специальными, созданными на каждый случай приемами. Он получил премию Парижской академии наук за труд в области приливов. Им создано 98 более 860 научных трудов. О значении и влиянии Эйлера можно судить по высказыванию Лапласа: «Читайте, читайте Эйлера – он наш общий учитель!» Среди женщин математиков можно назвать имена Эмили дю Шатлэ, которая перевела с латыни на родной французский язык Ньютоновские «Математические начала натуральной философии», Марии Лаланд, составившей вместе с мужем и братом тригонометрические «Таблицы Лаланд». Ярким математическим талантом обладала итальянка Мария Гаетана Аньези (1718-1799), которая был первой в мире женщиной – профессором математики в Болонском университете. Англичанка Мэри Сомервиль (1780-1872) написала несколько книг по астрономии и физике и перевела произведение Лапласа «Небесная механика». Оставила своё имя в науке ее ученица Ада Байрон, единственная дочь поэта. Француженка Софья Жермен, несмотря на запреты родителей, посвятила свою жизнь математике, она сотрудничала с К.Ф. Гауссом и французским математиком Ж.Л. Лагранжем (1736-1813). В 1816г. ей была присуждена премия Парижской академии наук. В XVII–XVIII вв. зарождается и разрабатывается дифференциальная геометрия, изучающая с помощью методов математического анализа свойства фигур. В XVIII–XIX вв. развитие военного дела и архитектуры привело к разработке методов точного изображения пространственных фигур на плоском чертеже, в связи с чем появляется начертательная геометрия, научные основы которой заложил французский математик Г. Монж. Основы проективной геометрии были созданы трудами французских математиков Ж. Дезарга и Б. Паскаля. В ее создании важнейшую роль сыграл также французский математик Ж.В. Понселе. Развитие математики вело к прогрессу в других научных областях. Например, астрономом А. Клеро (1713-1765) были подтверждены практическими наблюдениями математические расчеты по изучению траекторий движения Луны и кометы Галлея. В 1846 году благодаря математическим расчетам Дж. Адамса и У. Леверье была открыта планета Нептун. Так постепенно формируется матрица современной науки, для которой концептуально важным является единство теории и практики. Эпоха Просвещения Эпоха Просвещения видит свою задачу в распространении знаний. Ее деятели хотели сделать знания доступными и с их помощью получить ключ к преобразованию мира, к его благоденствию. Одновременно вслед за Ньютоном в науке и за Локком в философии началась критика 99 метафизики: по мнению просветителей, ее нужно было уничтожить вслед за средневековой схоластикой за господство умозрительных конструкций и недостаточное внимание к опыту и эксперименту. Просвещение – это век рассудочного мышления. Это девиз: культура для народа. Свою задачу оно видело не только в распространении знаний, но и в воспитании людей, их образовании. Начинают обращать на себя пристальное внимание мыслителей идеи социальности. Какое общественное устройство будет наилучшим? Как достичь его? Эти вопросы были на повестке дня эпохи. Человек предстает в новом равенстве – перед лицом закона. Человеческая общность начинает рассматриваться как юридическая всеобщность. Просвещение держится за идею формального права, усматривая в нем гарантию гуманизма. И. Кант (17241804) характеризует Просвещение как мужество пользоваться своим умом. Европейский рационализм входил в полную силу. Ещё одна существенная черта Просвещения – исторический оптимизм. Идея прогресса – завоевание этой эпохи. Корни историзма, или исторического взгляда на вещи, тоже здесь. Просветители боролись против суеверий, фанатизма, нетерпимости, обмана и оглупления народа. А себя считали носителями света и истины. Просвещение осознает себя принципиально новой эпохой. Исторически оно связано с распадом феодальных отношений. Вслед за Нидерландами в середине XVII века буржуазная революция произошла в Англии. Вскоре эта страна становится величайшей мировой державой с огромным количеством колоний, эксплуатируемых в интересах капиталистов, купцов и предпринимателей. Во Франции Великая буржуазная революция состоялась на столетие позже – в 1789–1793 гг. Она стала выражением всенародного протеста против обнищания и все усиливающийся эксплуатации. Все сословия объединились против монархии и феодального жизнеустройства, в защите интересов новой буржуазии, которая в результате и выиграла. Идеологическим обоснованием и подготовкой этого протеста стало французское Просвещение. Ш. Монтескье (1689-1755) в своих философско-политических сочинениях «Персидских письмах», «О духе законов» выступил с острой критикой деспотизма и абсолютистского произвола. Он противопоставлял им принципы свободы, в основном в политической сфере. Как и Джон Локк, Монтескье считается отцом буржуазного либерализма. 100 Вольтер (настоящая фамилия М.Ф. Аруэ, 1694-1778) писал в различных жанрах, обладая искрометным, остроумным стилем. Он был противником церкви, клерикализма, осмеивал мораль и догмы феодального общества, беззакония и пороки абсолютизма. Роль Вольтера в формировании духа Просвещения трудно переоценить: скептицизм, вольнодумие подталкивали молодежь на путь революционной борьбы. Именно в это время многие философы начинают выступать с позиций материализма. Это прежде всего врач Жюльен Ламетри (1709-1751), автор известной работы «Человек-машина», Денни Дидро (1713-1784), главный редактор и вдохновитель знаменитой 35-томной «Энциклопедии», вобравшей в себя всю совокупность знаний того времени, Клод Гельвеций (1715-1771), критиковавший в своей книге «Об уме» религию, веру, деспотизм и произвол, Поль Гольбаха (1723-1789), автор знаменитой «Системы природы»… Материализм этих мыслителей еще не был достаточно последовательным, их миропонимание не выходило за рамки науки своего времени. Их материализм носит механистический характер. Просветители выражали интересы буржуазии. Но некоторым из них удалось преодолеть узкие границы интересов этого класса. Например, Ж. Ж. Руссо (1712-1778) заявил о себе как яркий печальник о судьбах народа. Идею равенства он не сводил к сфере политики, но ставил вопрос о социальном равенстве, провозглашал идеи народовластия и суверенитета народа. Он мечтал об эгалитарной (построенной на равенстве) небольшой республике мелких собственников, не знающих ни бедности, ни богатства. В целом XVIII век во Франции был веком Просвещения. Были ли, однако, выполнены обещания и надежды просветителей? Визгин В.П.(Антропоцентрический универсальный проект Нового времени// Теоретическая культурология. М., 2005. С.99) перечисляет эти обещания: Обеспечить полное искоренение невежества через всеобщее восстановление наук и всеобщее и абсолютное обучение новым наукам Благодаря такому восстановлению обеспечить полное господство человека над природным миром, позволяющее достичь всеобщего процветания и благоденствия Благодаря перечисленному в двух первых пунктах, достичь полного искоренения болезней и приблизить человека к достижению им необыкновенного долголетия, а в пределе, возможно, и самого бессмертия Создать совершенного человека, создать совершенное общество и привести человечество к окончательному вечному миру. 101 Современный исследователь подытоживает: ни одно из этих обещаний не было выполнено. В XIX веке происходит значительный рост научного знания, а также дальнейшая детализация, конкретизация направлений развития науки, заложенных Просвещением. Появляются новые научные направления. Химия, наконец, тоже становится точной наукой. Дж. Дальтон пишет работу «Новая система химической философии», в которой представляет научно-философское обоснование необходимости строгих математических расчетов в химии. А открытие русским ученым Д.И.Менделеевым периодического закона стало одним из крупнейших событий в развитии научной мысли не только XIX столетия. В биологии происходит открытие клеточной теории строения биологических организмов, благодаря работам Шлейдена и Шванна в 1838-39 гг. Наиболее важный момент в этой теории заключался в том, что удалось выделить некоторый принцип, лежащий в основе различных элементарных частей организма – принцип клеткообразования. По мнению Ф.Энгельса, это открытие разрушило преграду между органической и неорганической природой. Открытие клетки доказало, что все организмы, включая человека происходят из клетки. Чарльз Дарвин (1809-1882) создает эволюционную теорию происхождения всего живого в работе «Происхождение видов» (1859), вводя в научный обиход идеи эволюционизма (слово «эволюция» было взято из вышедшем полувеком раньше, в 1809 году, труде Ламарка «Философии зоологии»), которые затем станут основой для развития естественнонаучного материализма и приведут к идеям историзма в общественных науках. Идеи эволюции высказывались и до Дарвина другими мыслителями. Так, в 1746 году была выпущена книга «Научная Венера, или рассуждения о начале людей, животных и негров» о мальчике негре-альбиносе. За изменчивость и эволюцию выступал и Бертран де Мальоке, выпустивший в 1748 году книгу о наступлении и отступлении морей и о превращении рыб в птиц на примере летающих рыбок). Но, в отличие от Дарвина, этим работам не хватало отточенной формы. Следует заметить, что сам Ч. Дарвин с большой осторожностью говорил о происхождении человека. Антропогенез станет его главной темой в более поздней работе: «Половой отбор и происхождение человека». Классики марксизма отмечали материализм и диалектические моменты, которыми проникнута теория Дарвина. Энгельс писал о том, что Дарвин открыл закон развития органического мира. На сегодняшний день в современной биологии эволюционная парадигма остается главной. 102 Гениальность Дарвина заключается и в том, что до сих пор не находится ученого такого масштаба, который бы мог создать новую систематизацию или теорию, которая бы отвечала на вопросы, не решаемые в эволюционной теории. (Например, отсутствие всевозможных переходных форм, по которым можно было бы проследить возникновение одного вида от другого, также то, что все животные и растения разделены на отряды, непонятно как именно они сформировались: если есть 32 отряда млекопитающих сегодня, то все ископаемые относятся только к ним и нет никаких переходов. Биология не может решить проблему ДНК, от которой зависит образование белков, но сама ДНК не может возникнуть без уже готового белка и т.д.) Развитие современной генетики только бесконечно множит эти вопросы. Еще в публичном личном споре с епископом Оксфордским Уильямом Уилберфорсом, состоявшемся 30 июня 1860 года в Оксфорде, где позицию Дарвина отстаивал его друг Т.Гексли, он не смог ответить на вопрос: « Где мутант может найти себе пару, ведь для этого ему нужна самка с такой же мутацией, чтобы мутация закрепилась». На этот вопрос ответа нет и по сей день. Дарвиновская эволюционная теория, естественно не закрыла все проблемы развития живой природы. Развитие познания ставит вопросы, на которые, конечно же, не мог дать ответа Дарвин. Так, развитие современной генетики только бесконечно множит эти вопросы. Однако созданная более150 лет назад теория послужила мощным толчком к развитию биологической науки, обозначив сразу множество направлений и перспектив. XIX век стал веком формирования гуманитарных наук. Оно стремительно выделяется из всего общего массива знания. Наиболее стремительно развиваются история и социология, возникает психология как наука. Вершиной развития классической философии общепризнанно является немецкая идеалистическая философия. Иммануил Кант (1724-1804) – немецкий философ, всю свою жизнь проживший в Кенигсберге (нынешнем Калининграде) и 50 лет преподававший в местном университете (теперь носящем его имя) является ее родоначальником. Его деятельность обычно делят на два периода – докритический (до 1770 года) и критический – когда были созданы основные философские произведения Канта. В первый период мыслителя очень интересовало естественнонаучное знание. Он даже написал «Всеобщую естественную историю и теорию неба» (1755), в которой изложил гипотезу вихреобразного образования солнечной системы из туманности. Впоследствии Лаплас дал ей математическое обоснование, и она получила название гипотезы Канта–Лапласа. 103 Ко второму периоду творчества Канта относятся «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждения». Философ считал, что он совершил коперниканский переворот в теории познания. Если до него исследователи интересовались субстанциями, то он говорит о том, что следует изучать самого субъекта и его познавательные способности. Кант выделяет чувственность, рассудок и разум в качестве таковых. Он приходит к агностицизму, утверждая, что все наши суждения об окружающем мире есть лишь результат нашего восприятия и конструирования картины мира. Как же происходит это конструирование? От контакта с миром у нас возникают единичные ощущения. Они превращаются в предметы, существующие в пространстве и времени благодаря устройству нашей чувственности. Пространство и время – это априорные формы чувственности, упорядочивающие наши ощущения. В рассудке тоже есть априорные формы – это двенадцать категорий, которые подводят многообразие ощущений под единство понятия. Рассудок – это способность человека к логическим умозаключениям, не имеющих начала и конца. И третья познавательная способность человека – это разум. Он задает цели познанию и придает единство нашим восприятиям и опыту. В разуме три априорные формы: это идеи души, мира и бога. По Канту, все эти формы априорны, т.е. получены не в результате опыта, до опыта. Они составляют принадлежность человеческой природы или его организации. Кант проводит принципиальное различие между феноменами (вещами, существующими для нашего сознания и восприятия) и ноуменами (вещами самими по себе, или, по Канту, «вещами в себе»). Ограниченность человеческого разума продемонстрировал в антиномиях, когда разум может с одинаковым успехом доказывать прямо противоположные положения. Например, один вариант: мир ограничен в пространстве и времени, и другой: мир не органичен в пространстве и времени. Свои гносеологические идеи философ выразил в «Критике чистого разума». Следующий представитель немецкой классической философии и последователь Канта – Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814). Главное его произведение – «Наукоучение». Это первая в истории работа. В которой философия рассматривается как наука о науке, или наукоучение. Мыслитель хотел освободить человека от ложных представлений о мире. Девизом Фихте было: действовать! Он сам вместе с женой в 1814 году вызвался помогать больным тифом во время эпидемии, где заразился и умер. Нравственный пафос философа увлекал многих его современников. Главное понятие у Фихте – это «Я», то есть познающий субъект. Под ним понимается бог, обусловливающий все формы познания. Из него выводится относительный субъект, конкретно-эмпирическое «я», который 104 полагает все что «не-я». рамки абсолютного «Я». Это противоположение не выходит за Третий представитель этого философского направления – Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854). По духу очень близок Фихте. Шеллинг интересовался естественнонаучным познанием и пытался оправдать его. Он привнес в естествознание идеи развития, эволюции. Шеллинга интересовали вопросы натурфилософии. Двойственность и полярность являются универсальными принципами природы и всякого развития. Действие возникает от взаимодействия противоположностей. Материя есть результат отталкивательных и притягательных сил, магнетизм – выражается в противоположности полюсов. Такую же противоположность положительного и отрицательного обнаруживает электричество, химическое сродство наиболее резко проявляется в противоположности кислот и щелочей. Вся органическая жизнь, по теории Броуна, состоит в соотношении противоположных сил раздражимости и раздражения, и само сознание обусловлено противоположностью объективного и субъективного. При этом Шеллинг категорически отвергает атомистическую или корпускулярную теорию. Натурфилософия Шеллинга, по сравнению с другими периодами его творчества, имела наибольшее влияние и успех. Ею интересовались люди самых различных профессий и интересов. В 1820 году под несомненным влиянием Шеллинга Хансом Кристианом Эрстедом (1777–1851) был открыт электромагнетизм. Между сотрудниками и последователями Шеллинга в то время выделялись геолог Стеффенс, биолог Окен, сравнительный анатом К.Г. Карус, физиолог Бурдах, физиолог растений Несс фон Эзенбек, медики Шельвер и Вальтер, психолог Шуберт. Особенно сильным было влияние Шеллинга на медицину, появилась целая плеяда ученых-медиков, увлекшихся идеями Шеллинга. (Доходило до комического: в своих диссертациях они рассуждали, используя такие выражения: «Кровь есть текучий магнит», «Зачатие – сильный электрический удар» и т. п.) Историю Шеллинг мыслил как непрерывное и постоянно осуществляющееся действие Абсолюта. Философ пытался объединить собственный объективный идеализм с субъективным идеализмом своего учителя Фихте. Завершено оно может только быть с завершением истории. Искусство мыслитель считал органом интуитивного человеческого познания. Он ставил искусство выше науки как эмпирического естествознания. Шеллинг был очень популярен в России. В.И.Киреевский писал в одном из писем: «Читатели Канта к читателям Шеллинга как пять к пяти тысячам». 105 И самый значительный философ- систематизатор – Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831). Его система – это объективный идеализм, а метод – тщательно разработанная диалектика. Абсолютный дух для него – это не субстанция, а активный самопознающий субъект. Процесс, в соответствии с которым происходит развитие духа, – это диалектика. Мир – это логос, понятие, и поэтому в мире нет ничего невозможного для познания (этот тезис направлен против кантовского агностицизма). Поэтому систему Гегеля называют панлогизмом. Гегель считал, что в его философской системе абсолютная идея явила себя во всей полноте и история уже завершена. Будучи разносторонним мыслителем, он посвятил свои работы истории («Философия истории»), праву («Философия права»), эстетике («Лекции по эстетике»), истории философии («История философии»), проявляя каждый раз недюжинную эрудицию и глубокомыслие. Что касается метода, то нужно сказать о знаменитой Гегелевской триаде: тезис – антитезис – синтез. Изначальные понятия у Гегеля «бытие» и «ничто», их взаимодействие дает «становление», которое и является синтезом. Гегелевская диалектика носит идеалистический характер, так как описывает развитие абсолютного духа. Она была воспринята и творчески переработана К.Марксом и Ф.Энгельсом и их последователями. Гегель оказал большое влияние на все умственное развитие своего времени во многих странах Европы и в России. * * * Таким образом, XVII век – это время формирования классической науки, время научной революции, приведшей к становлению классического естествознания. Он характеризовался господством механики, распространённым на все области естествознания. XVIII–XIX века – это время перехода к дисциплинарно организованной науке. Целью познания считалось получение абсолютно истинной картины природы. Объективность знания предполагала, что из описания и объяснения должно быть убрано всё то, что относится к субъекту. Объяснение понималось как поиск механических причин и субстанций, вызывающих явления. Разум рассматривался как дистанцированный от вещей, никоим образом не детерминированный ими и миром, окружающим его. В качестве объектов исследования выступали малые системы. Процессы скреплялись связями жесткой детерминации (лапласовская причинность). Субъект и объект были вычленены и жестко разграничены и противопоставлены друг другу. Научная теория понималась как вывод из эмпирического материала. 106 Конец XVIII-начало XIX века – это эпоха, когда постепенно общая механистическая картина мира утрачивает статус общенаучной. В рамках различных дисциплин – физики, химии, биологии – формируются свои картины реальности, происходит дифференциация методов, идеалов и норм исследования, свойственных различным наукам. Например, в биологии и геологии мощно заявляет о себе идея эволюции. Возникает ряд новых проблем, носящих общенаучный характер. Например, с одной стороны, демонстрирует свою продуктивность разделение познавательного пространства на различные науки со своими методами, а с другой – остро возникает проблема единой картины миры, происходит поиск единства научного знания. Постепенно наука обретает черты социального института: все большее количество людей занято в сфере научной деятельности, множатся научные и образовательные институты, в которых формируются будущие ученые. Так, в 1666 году возникают Парижская академия наук, в 1700 – Берлинская академия наук, в 1724 – Петербургская академия наук. Увеличивается количество научных ассоциаций и объединений ученых (в XVII веке возникают сообщества исследователей-специалистов, в XVIIIXIX веках возникают общества, объединяющие ученых, работающих в одной области науки – химии, физике, биологии и др. Научная деятельность приобретает статус профессиональной. Наука становится социальной ценностью, начинает выстраивается связка наука–техника– производство, которая получит своё развитие и завершение уже к середине XIX–XX веков. К середине XIX века современная наука в своем классическом виде проявила себя во всех своих ипостасях: и как вид знания, и как особый вид деятельности, и как социальный институт. Научное знания становилось предметным, однозначным, определенным, точным. Одновременно завершилась основная дифференциация научного знания: существенное развитие получили математика и логика, естественные науки также определились в своих предметных областях и методах, началось формирование социально-гуманитарных наук с выявления их специфических предметов, методов и способов познания, и очень быстро стали развиваться технические науки и инженерная мысль. В то же время в середине XIX столетия философия еще продолжает выступать в качестве синтеза знаний о мире, принимает на себя методологические функции. Она также не желает уступать функции формирования мировоззрения, задаёт человеку цели и смыслы его существования. Но уже постепенно нарастает хор голосов против философского знания, заявляет о себе стремление замкнуть науку на науку, утверждается, что «наука сама себе философия». 107 Лекция шестая Научный прогресс XIX – XX веков. Новейшие научные открытия на рубеже XIX-XX веков «В Европе все началось с открытий и изобретений. Это были творения ума, способствующие материальному прогрессу. Я верю, что когда-нибудь Европа станет лидером, но на этот раз, добиваясь прогресса в области политики и этики, – писал один из создателей квантовой физики, определившей научный климат XX века, Макс Борн в своей последней книге «Моя жизнь и взгляды», – физика служит не только источником материального прогресса, она позволяет связать в единую цепь отдельные звенья духовного развития человека». (Борн М. Размышления и воспоминания физика. М. 1977. С.100). Бурный прогресс научного познания XX века впервые за всю историю человечества вовлек в динамику коренных изменений всю интеллектуальную сферу общества, оказавшую влияние на глубокие изменения в области материально-технического, экономического и духовного производства. Нарастающие темпы развития естественных наук, экспериментальной физики обнаружили, с одной стороны, дефицит философской основательности частнонаучных знаний в осмыслении открывающейся реальности С другой стороны, самой философии в ее умозрительности, идущей от традиций древности, не хватало динамики, свойственной конкретным, узкоспециализированным наукам. Отдельные привлекающие внимание философские направления конца XIX века, выстраивали конструкции сообразно субъективному мироощущению – герменевтика, феноменология (с уклоном в психологизм и проблемой «жизненного мира»), «философия жизни» (с иррационалистическим толкованием жизни), неокантианство, неогегельянство и др. По существу, нарастала тенденция дистанцирования науки от философии. В то же время в среде естествоиспытателей утверждалось понимание того, что вне научно ориентированного мировоззрения и философии невозможно построение целостного знания, синтезирующего эмпирические и теоретические модели в единое научно обоснованное миропонимание. Научные открытия на рубеже XIX–XX веков привели к завершению этапа классической науки, становлению квантово-релятивистской картины мира, формированию нового, неклассического типа научной рациональности, смене идеалов и норм познавательной деятельности, 108 пересмотру методологических научных знаний. основ и динамическому росту Развитие химической атомистики, физики электромагнетизма, исследование явлений фотоэлектрического эффекта и т.д. с естественной необходимостью вызвали исследование процессов, связанных со структурной организацией вещества. Открытия рентгеновских лучей (В.К. Рентген, 1885), явлений радиоактивности (А. Беккерель, 1886), электрона (Дж. Томсон , 1897), радия (П. и М. Кюри, 1898) стали началом научной революции в естествознании, вызвавшей цепную реакцию научных открытий XX века, изменивших представления о свойствах материи, ее физических видах и способах системно-структурной организации. В 1874 г. английский ученый Уильям Крукс выступил с докладом на тему «Лучистая материя, или Четвертое состояние вещества» с одновременной публичной демонстрацией эксперимента со свечением в газоразрядной трубке. По итогам своих экспериментов он делает неожиданный, далеко не однозначно принятый научным сообществом вывод об обнаружении невидимых, названных Круксом катодными, лучей, природу которых составляют отрывающиеся от атомов частицы. И это во времена тысячелетиями устоявшихся представлений о неделимости атома. Через небольшой промежуток времени Герман Гельмгольц высказал мысль о существовании «атомов электричества». Дальнейшие эксперименты позволили выдвинуть гипотезу о наличии в атоме положительно и отрицательно заряженных частиц. Так заканчивалась эпоха господства представлений о неделимости атома. В 1895 г. немецкий физик Вильгельм Рентген во время экспериментов с катодными трубками обнаружил неизвестные невидимые, отличные от катодных лучи, проникающие через непрозрачные предметы, названные им Х-лучами. Научному сообществу были представлены первые рентгеновские снимки и работа о «Новом роде лучей». Последующий анализ свойств нового излучения, названного рентгеновским, показал, что оно связано с движением быстрых электронов. К тому времени термин электрон (от греч. слова electron – янтарь) был уже известен. Предсказал его существование Гельмгольц, а использовал это понятие применительно к заряду одновалентного иона английский ученый Дж. Стони. Открыл же электрон Джозеф Томсон (1897 г.). Дж.Дж. Томсон же предложил и первую модель строения атома («пудинг с изюмом», 1903 г.): в положительно заряженную сферу вкраплены отрицательные электроны. Атом имеет структуру, а это – уже принципиальная проблема не только физики вещества, но и философского учения о материи. 109 Заинтересовавшись рентгеновскими лучами (а после их открытия ученый мир заразился «лучевой болезнью», одно исследование шло за другим), французский физик Анри Беккерель открывает явление самопроизвольного распада урана (1896 г.), названное впоследствии радиоактивностью (М. и П. Кюри). Мария и Пьер Кюри открывают два новых элемента – полоний и радий («великий революционер радий»), более активных, чем уран. Выяснилось: радий излучает энергию, источник которой внутри атома – «внутриатомная энергия». Так был открыт новый вид энергии. Одновременно эксперименты с торием (Крукс, Беккерель, Резерфорд) привели к открытию превращения атома тория в атом радия. Атомы одного элемента превращаются в атомы другого элемента – выявлен новый способ взаимодействия в структуре вещества. Открытия нарастают, как снежный ком, а вместе с ними возникает всё больше вопросов, сомнений, дискуссий. Парадокс заключается в том, что именно новейшие открытия этого периода привели на рубеже веков к кризису естествознания. Характерно, что открытия конца XIX – начала XX века дают фактическое подтверждение органической связи, взаимозависимости мировоззренческой ориентации науки, философской методологии и частнонаучного исследования. Но, с другой стороны, эта неразрывная связь либо подвергается ревизии, либо категорически отрицается не только рядом естествоиспытателей, но и представителями некоторых философских направлений. Связано это с тем, что экспериментальная наука (прежде всего физика) опережает теоретическую науку и не находит адекватных методологических обоснований в силу того, что наука и философия этого времени находятся еще в плену механистических представлений о реальности, сложившихся во времена первой научной революции. Своеобразный вызов науке и философии еще в 80-е – 90-е годы был брошен немецким физико-химиком и философом В. Оствальдом. В своих философских работах («Энергия и ее превращения», «Преодоление научного материализма») и выступлениях он излагает идеи своей «энергетической» теории. Согласно ей именно энергия, а не материя является первоосновой мира и единственной реальностью, а потому наука не нуждается в гипотезах об атомах и молекулах. (Не возрождается ли «энергетизм» сегодня? Философ XX в. Карлос Кастанеда устами героя своего повествования «Искусство сновидения» утверждает: «Всё есть энергия. Вся вселенная – энергия… не существует ничего, кроме энергии!») 110 Даже великий Раймон Пуанкаре назвал серьезным кризисом физики этап великих открытий: «великий революционер – радий», электронная теория материи подрывают старые законы, фундаментальные физические принципы. Перед нами – «всеобщий разгром принципов». Пуанкаре приходит к выводу (к сожалению, активно возрождаемому в современной науке): ломка принципов свидетельствует о том, что принципы являются продуктами нашего сознания: «не природа даёт (или навязывает) нам понятия пространства и времени, а мы сами даем их природе», «все, что не есть мысль, есть чистейшее ничто». (Невольно вспоминается И. Кант: «Высшее законодательство природы должно находиться в нас самих, т.е. в нашем рассудке»). С открытием электрона и явления радиоактивности подрываются старые представления о неделимости атома. Рушатся механистические представления об основах мира, подрывается фундамент догматической метафизики. Распад атома был воспринят идеалистически ориентированной наукой и философией как исчезновение материи: «атом дематериализуется» (Л. Ульвиг), материя есть связь ощущений (Э. Мах), «реальные вещи суть чувственные восприятия» (К. Пирсон), «группы ощущений» (Р. Пуанкаре) – «материя исчезает»! Задачу науки эти учёные, вслед за Махом, видят в том, что бы открывать, исследовать и разъяснять законы связей между ощущениями. Принципами гносеологии провозглашаются принцип «экономии мышления», «принцип наименьшей траты сил», а принцип связи признается как «субъективный принцип описания». Но кризис не остановил научных поисков. Последующие экспериментальные исследования привели к крушению идей дематериализации атома, превращения материи в энергию, аннигиляции (исчезновения) материи. С критикой идеализма в науке выступил целый ряд естествоиспытателей и философов. Так, Пуанкаре признал реальность атома. Рентген, первооткрыватель излучения, названного его именем, первоначально не признававший существования электрона, уступил под напором новейших открытий. По справедливому утверждению исследователей научная революция превратила атомистическую гипотезу, просуществовавшую две с половиной тысячи лет, в «научно обоснованную теорию». По существу кризис естествознания был методологическим кризисом механистической науки перед лицом открывшейся нестационарной реальности микромира, не укладывающейся в схему устоявшихся классических представлений. Потребность в адекватном описании мира перерастает в необходимость осмысления сущности самой науки, ее 111 возможностей и динамики. Не случайно к проблеме научного знания, взаимодействия философии и науки обращается не только философия, но и сама наука (французский физик и математик Р. Пуанкаре - «Наука и гипотеза», «Ценность науки», итальянский физик А. Риги «Новые взгляды на строение материи», английский физик Дж. Дж. Томсон - «Корпускулярная теория материи», французский физик Л. Ульвиг «Эволюция наук» и др.) Естественно, что кризис поставил перед необходимостью переосмысления онтологических и гносеологических проблем: сущностных и структурных оснований мира и его законов, объекта науки, источников и способов познания, проблем истины, прежде всего – её критерия, целей науки, наконец, сущности самой науки. Возникла потребность в новых методологических обоснованиях науки, в смене устаревших метафизических понятий, эпистемологических концепций, ограничивающих возможности развивающейся науки. Критическому пересмотру подверглись концепции отождествления материи с веществом, неделимости атома, абсолютности пространства и времени, универсализация законов механики. Непримиримая критика механики И. Ньютона и современной ему метафизики последовала со стороны «разрушителя слепой веры в непогрешимость естествознания», лидера эмпириокритицизма (второй этап позитивизма) австрийского физика и философа Э. Маха (1838–1916). Его гносеология отвечала требованиям ниспровержения устаревших знаний, но по существу – соответствовала идеям «исчезновения материи», «дематериализации атома». Её подхватили оппонентов материализма из среды почувствовавших себя неуверенно исследователей. Учение Маха было возведено его последователями в ранг «новейшей философии», философии естествознания XX века. В XIX веке преобладала опытная, экспериментальная наука. Естественно, что эмпирические идеи Маха вызывали интерес, тем более, что они предлагали науке «ясный», «простой» способ исследования, основу которого составляет принцип «экономии мышления»: наука ограничена в своих возможностях, ее целью является не адекватное воспроизведение реальности, а экономия мышления. Принцип экономии следует из концепции «элементов мира» (комплекса ощущений), представляющих собой в одном качестве и реальность и чувственный опыт. А если так, то излишними оказываются, по мнению Маха, метафизические понятия «материя», «субстанция», а значит, и объективная реальность. Науку должно отличать «экономное» мышление, логическая простота, правомерность понятий, выведенных на основе наблюдений. «Полная», «спокойная» картина мира может быть представлена 112 «простейшим» описанием фактов, «экономическим изображением действительного» (Мах). Эта установка на «простоту», «соответствие наблюдаемому», на «метод описания» превращается в методологическую позицию в философии «третьего» позитивизма (неопозитивизма) и воплощается в принципах физики первой половины XX века. Не исключено, что влияние позитивистского субъективизма сказалось на формировании квантово-физической модели реальности, в частности на принципе субъектно-объектного взаимодействия, хотя крайняя идеалистическая позиция махизма, отрицающая объективную реальность, большинством здравомыслящих естествоиспытателей не была принята. Субъективизму и механицизму противостояла диалектикоматериалистическая концепция объективной реальности, сформировавшаяся к середине XIX в. и получившая развитие в XX в.. В самый разгар научной революции и последовавшего кризиса физики был сформулирован принципиальный для методологии познания вывод: «Материя исчезает – это значит, исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идёт глубже; исчезают такие свойства, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т.п.) и которые теперь обнаруживаются, как относительные, присущие некоторым состояниям материи. Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания». «Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно категорическое, единственно безусловное признание её существования вне сознания и ощущений человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма». (Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм// Полн. собр. Соч. Т.18. С.276, 277–278). Идеи материальной сущности и единства мира, независимости материи от сознания, неисчерпаемости свойств материи, диалектические принципы связи и развития, фактически получившие подтверждения новейшими научными исследованиями, стихийно или осознано и в ряде случаев не абсолютно были приняты наукой и методологией, но не всегда последовательно интерпретированы естествоиспытателями и философами. Лауреат Нобелевской премии, физик - теоретик с философским способом мышления и культурой В. Гейзенберг в известной всему миру работе «Физика и философия» писал: «В наших представлениях мир раскрывается как бесконечное многообразие вещей и событий, цветов и звуков. Но чтобы его понять, необходимо установить определённый 113 порядок. Порядок означает выяснение того, что тождественно. Он означает единство. На основании этого возникает убеждение, что должен существовать единый принцип; но в то же время возникает трудность, каким путём вывести из него бесконечное многообразие вещей. Естественный исходный пункт: существует материальная первопричина вещей, так как мир состоит из материи». (Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. М., 1989. С.30). Однако, характеризуя свойства разложимости элементарных частиц и их взаимопревращения, возникновения и исчезновения новых частиц и т.д., в качестве «святых покровителей» (как сказал бы Н. Винер) современной физики он выбирает не создателей материалистической диалектики и даже не диалектика Гегеля, а… Платона и пифагорейцев. Новейшие открытия в области естествознания конца XIX – начала XX веков стали мощным стимулом развития науки XX века: – открыта новая сфера реальности, новый уровень и способ материальной организации, наука вошла в микромир; – наука внесла изменения в представления о сущности материи и её структурной организации; – специфика динамики микромира вызвала необходимость разработки нетрадиционных методов исследования; – открытие новых элементов с новыми свойствами позволило по иному подойти к объяснению сущности объекта и пределов его элементарности; – изменяются представления об элементарных началах организации физического мира. Физика открыла новый мир сложности, описание которого в большей степени доступно языку математики, чем физики; – осуществляется ломка старых механистической картины мира; понятий, принципов, законов – наполняются новым смыслом не только частнонаучные понятия (атом, элементарная частица, …), но и классические понятия философии (материя, движение, пространство, время…); – формируется система представлений о новых закономерностях и принципах, действующих на уровне микромира; – формируются новые системы естественнонаучных знаний. Открытия явления радиоактивности и электрона дали начало атомной физике, выделившейся впоследствии в самостоятельную дисциплину. 114 Прогресс науки и философия Науку интересует проблема «строения», структурной организации материи, динамических процессов, свойств её активности на микроуровне, разрабатывается теория самопроизвольного превращения элементов. Вышли в свет работы Резерфорда и молодого талантливого химика Содди по «теории дезинтеграции материи». Теперь мало кого смущает понятие «материя», научная мысль погрузилась в проблему её структуры. На повестке дня уже не гамлетовский вопрос «быть или не быть?», точнее – «есть или не есть» атом, а проблема распада атома и самопроизвольного превращения элементов, смело поставленная Эрнстом Резерфордом и Фредериком Содди (1904 г.), вызвавшая далеко не однозначную реакцию. Теоретическое и экспериментальное обоснование получает гипотеза не только распада «неделимого» в классических представлениях атома, но и превращения («порождения») вещества. Исследования, эксперименты убедительно подтверждают фундаментальность философского учения о материальной сущности мира, принцип материального единства, неисчерпаемость свойств, атрибутивность активности материи, структурность ее организации. В 1911 году Резерфорд публикует в «Философском журнале» материалы с описанием планетарной модели атома: отрицательно заряженные электроны вращаются вокруг положительно заряженного ядра. Картина структуры атома приобрела свою определённость. Но ядерная модель сама по себе не могла дать ответы на многие и многие вопросы, возникавшие с каждым новым открытием. Торжествовал принцип мудреца древности: «Чем больше я узнаю, тем меньше я знаю»! Первые модели атома, как и открытие электрона, подтверждали естественнонаучные гипотезы и стратегические философскометодологические принципы, но ещё не объясняли выявленные закономерности в структуре атомного мира. Поведение электрона, сообразно первым представлениям о нём, не подчиняется законам классической физики. Даже электродинамика Максвелла не могла объяснить структурную устойчивость атома. Наука подошла к порогу объяснения природы атома понятиями, принципами и законами классической механики, за пределами порога они оказались неприменимыми. С открытиями Макса Планка и Альберта Эйнштейна наука переступила этот порог. В 1900 году М. Планк высказал идею, противоречащую сложившимся электродинамическим представлениям непрерывного 115 излучения. К этому времени физическое состояние материи описывалось двумя понятиями – вещество и поле (понятие «поле» введено Фарадеем в 30-е года XIX века), вещество – дискретно, поле обладает волновой природой. Планк выдвинул гипотезу дискретного излучения света. Для объяснения природы излучения он вводит константу (постоянная Планка) – «квант действия» и выводит закон излучения. Энергия излучается дискретными порциями – квантами. Это был важный шаг на пути прогрессирующей науки. Открываются законы, действующие на уровне микротел, не описываемых классическими законами. Начинается эра новой, неклассической науки. Через пять лет исследованиями Эйнштейна гипотеза Планка превратилась в квантовую теорию света (квантовую теорию излучения). Свет поглощается, испускается и распространяется квантами. А энергия кванта света (фотона) связана с частотой колебаний электромагнитной волны. Эйнштейн не только нашел подтверждение идее Планка о дискретном излучении, но и выдвинул идею о том, что дискретность – внутреннее свойство электромагнитного излучения. Новейшие исследования подтверждают философскую концепцию имманентной природы активности материи. Дуализм света, его корпускулярно-волновые свойства нашли экспериментальное подтверждение, что дало основание впоследствии выдвинуть гипотезу о волновой природе всех элементарных частиц вещества («о волнах материи», как заметил Гейзенберг) и таким образом о всеобщем характере корпускулярно-волнового дуализма. С гипотезой корпускулярно-волнового дуализма всех видов материи в 1924 году выступил Луи де Бройль. В 1927 году она была экспериментально подтверждена. Философский термин Х. Вольфа (XVII–XVIII вв.) «дуализм», обозначающий два независимых начала, обретает физический смысл единства вещества и поля и философский смысл всеобщего материального единства. Развитие идей атомной физики трудами Н. Бора, Л. Де Бройля, В. Гейзенберга, М. Борна, Э. Шредингера, П. Дирака привели в конце 20-х годов XX столетия к возникновению квантовой (волновой) механики, исследующей свойства и законы движения микрочастиц, отличные от законов классической механики. Она сыграла существенную роль в изменении представлений о физических основах мира и его структурной организации. За короткий промежуток времени осуществлён переход от классической механики к квантовой, от квантовой механики к квантовой теории поля. 116 Наука вошла в запредельную сферу своих оснований – в реальность квантовых законов, где все процессы имеют вероятностный характер. Она перешла на язык квантовых описаний процессов порождения и уничтожения частиц, их взаимных превращений. Но самое главное: научная мысль человечества (прежде всего физика) подошла к проблеме самопорождения реальности на микроуровне её исходных физических начал. Классическая умозрительная, философская концепция вечности и бесконечности несотворённой и неуничтожимой материальной субстанции находит подтверждение своим реальным основаниям в экспериментальных исследованиях и обосновании квантовой теорией поля. Если квантовая механика убедительно подтверждает действенность философских принципов материального единства, структурной организации, имманентность активности материи на микроуровне, то теория относительности Эйнштейна поднимает эту проблему до уровня космических систем (глобальных свойств), замыкая частнонаучные исследования на универсальную систему мира. Создание теории относительности позволило пересмотреть механистические представления о материальности мира, показать неразрывную связь материи, движения, пространства и времени, ограниченность действия законов и принципов классической механики. С разработкой новых моделей физической реальности механическая картина мира, основанная на принципе однозначного детерминизма, сменяется квантово-механической. Квантовая механика расширяет диапазон исследований, но тем не менее остаётся физикой описания атома, движения частиц. По-прежнему своего объяснения требует проблема порождения и исчезновения частиц. Эта проблема не теряет своей актуальности и в связи с тем, что вновь оживает концепция «исчезновения материи». В 1930 г. английский физик Поль Дирак высказывает предположение о существовании античастицы. Математические расчёты (уравнение Дирака) поведения электрона при больших скоростях позволили сделать вывод о существовании его двойника – антиэлектрона, частицы с массой электрона, но с противоположным знаком заряда. (В 1932 г. американским физиком К. Андерсоном был открыт позитрон). Начались дискуссии вокруг проблемы материя – «антиматерия». Появились и очередные попытки отрицания материи. Описывая поведение частиц, Дирак предсказал явления аннигиляции («аннигиляция»-исчезновение, превращение в ничто). В процессе взаимодействия частицы и античастицы «исчезают», рождая новые пары. Экспериментально были выявлены не только взаимоуничтожение электрона и позитрона и рождение двух фотонов, но и обратный процесс – рождение электрон- 117 позитронной пары из фотона. На микрофизическом уровне было открыто свойство взаимоперехода одного вида материи в другой, подтверждающее неуничтожимость, бесконечность материи, всеобщность принципа материального единства и опровергающее идею исчезновения материи. Философские идеи и принципы, осознанно или неосознанно разделяемые естествоиспытателями, органично становятся той логикой исследовательской деятельности, о которой в своё время говорил великий Гегель: логика – это развивающееся мышление, а «в размышлении обнаруживается истинная природа вещей». Естествознание первой половины XX века идёт именно по пути раскрытия «истинной природы вещей». Исследования Ирен и Фредерика Жолио-Кюри и последующие опыты Дж. Чедвика, ученика Резерфорда, привели к открытию в структуре атомного ядра нейтрона, электрически незаряженной частицы, почти равной по массе протону (ядру водорода), но с массой в 1838 раз больше массы электрона. (существование нейтрона было предсказано Резерфордом ещё в 1920 г.) С открытием нейтрона выявляется новый тип взаимодействий – сильные взаимодействия, действующие на очень малых расстояниях (10-13 см) – силы притяжения, удерживающие протоны и нейтроны в тесной связи в структуре атомного ядра (все атомные ядра состоят из протонов и нейтронов). По современным представлениям на четырёх китах фундаментальных взаимодействий (электромагнитное, гравитационное, сильное и слабое) держится вся известная науке система мира. Не случайно стратегической целью современной науки является создание единой теории фундаментальных взаимодействий. Первый шаг в этом направлении уже сделан. С. Вайнберг (США) и А. Салам (Пакистан) разработали теорию электрослабых взаимодействий. Создание новой, нейтронно-протонной модели атомного ядра позволило ядерной физике выделиться в самостоятельное направление в области исследования структуры атомного ядра и ядерных процессов. Трудно переоценить роль ядерной физики в современной экспериментальной и теоретической науке. А широкий диапазон практического использования ядерных исследований (ядерная энергетика, ядерные реакторы АЭС, в перспективе - промышленное использование термоядерной энергии, ядерная техника, атомная промышленность, медицина, ядерное оружие…) говорит сам за себя. Ядерная физика открывает новые перспективы в развитии философского учения о материальности мира, о структуре и свойствах материи, способах и уровнях ее организации. Исследование структуры 118 сложных ядер сможет оказать существенное влияние на развитие методологических концепций системно-структурной организации мира, в частности – на обоснование сущности самого структурного принципа. Но проблемы науки лежат значительно глубже. Как справедливо заметил Макс Борн, они предполагают осознание социальной ответственности ученого: взрывы атомных бомб, сброшенных на японские города в августе 1945 г. заставили многих ученых очнуться: «С тех пор мы поняли, что результаты нашей работы полностью связывают нас с жизнью людей, с экономикой и политикой, с борьбой за господство между государствами и что поэтому на нас лежит огромная ответственность».(Борн М. Указ.соч. С.131). Открытие супругами Кюри искусственной радиоактивности позволило уже в 30-е годы XX-го столетия высказать идею о возможности практического использования атомной энергии, вскоре переросшую в широкую проблему её получения и использования не только в мирных, но и в военных целях. Думали ли ученые о возможных трагических последствиях научных открытий? Ф. Кедров, исследователь творчества величайших французских ученых Жолио-Кюри, приводит любопытное свидетельство. Ф. Жолио-Кюри в докладе на первых Менделеевских чтениях в Москве (1936 г.), рассуждая о возможности использования атомной энергии в мирных целях, высказал фантастическое предположение о том, что взрывные превращения одних элементов в другие могут охватить всю нашу планету и привести к катастрофе, не подвластной людям. За предположением последовал вопрос, отражающей потенцию устремленности научной мысли человечества: «Если когданибудь исследователь найдет способ вызвать такую катастрофу, то попытается ли он сделать такой опыт? Думаю, что он этот опыт осуществит, так как исследователь пытлив и любит риск неизведанного». (Кедров Ф. Ирен и Фредерик Жолио–Кюри. М. 1973. С.8). Современная наука дошла до экспериментов с ядерным коллайдером, породивших не менее тревожные вопросы, ответ на которые дан знаменитым физиком: «Исследователь пытлив и любит риск неизведанного»! Но за пытливостью исследователя стоит сама жизнь, требования практики и не ограниченной в своих устремлениях и возможностях науки. Наука открывает новые законы (законы микромира, волновые законы), формулирует новые принципы – принцип соответствия Н. Бора (1923 г.), принцип неопределенности В. Гейзенберга (1927 г.), принцип дополнительности Н. Бора (1927 г.)), – входит в мир вероятностных процессов, статистических законов, выстраивает новую картину мира, обогащается новыми идеями, методами и способами исследования. Всё это 119 позволяет науке развиваться с невиданным ранее ускорением. Науке становится доступен мир в пространственно-временных параметрах, описываемых показателями с отрицательными степенями. Но науку все чаще интересует не столько конечная элементарность (проблема прошедших тысячелетий), сколько физика философского принципа неисчерпаемости свойств материи, что соответствует изначально философскому смыслу элементарного – «первичные сущности». Об условности понятия «элементарное» говорит тот факт, что многие из «элементарных» частиц имеют сложное строение, поэтому для отличия от них применительно к фундаментальным частицам ввели понятие «истинно элементарных» (несоставных) частиц, находящихся в основании структурной организации материи (частицы вещества – лептоны, кварки; кванты полей – фотоны, глюоны…). Наука вошла в мир субъядерных частиц. Можно было бы предположить, что новейшие открытия физики элементарных частиц противоречат философскому принципу неисчерпаемости материи. Но, во-первых, число обнаруженных субъядерных частиц неограниченно возрастает. С созданием новых средств исследования, таких как ускорители высоких энергий, увеличились возможности новых открытий новых микрочастиц, для описания которых уже недостаточно классических понятий. В арсенал современной науки вошли характеристики – «странность», «очарование»… В 1967 г. была выдвинута гипотеза кварков (американский физик Гелл-Ман и австрийский физик Г. Цвейг), подтвержденная последующими открытиями кварков в связанном состоянии в структуре адронов. Кварки сегодня отнесены к группе «первообразующих» материальных частиц. Появилась уникальная возможность исследования процесса рождения частиц, «рождения» материи. Во-вторых, многие микроскопические частицы материи имеют сложное строение, что дает основание для предположения о новых и новых структурных единицах. В-третьих, прежний способ исследования материальных оснований по принципу линейной количественной последовательности сменился исследованием свойств, способов взаимодействия, микроструктуры, квантовых закономерностей с вероятностным описанием корпускулярных и волновых свойств микрочастиц. Осуществляется пересмотр отдельных устаревших физических и философских понятий, идей, теорий, методов, принципов, законов, ограниченных в возможностях объяснения новых явлений мира. Наука 120 вошла в сферу вероятностно- статистической динамики, в мир стохастической неопределенности. Возникают вопросы: – изменилась ли структура и сущность гносеологических, методологических оснований науки? онтологических, – следует ли полагать, что предыдущая картина мира была неким постулатом, не отвечающим или в слабой мере отвечающим требованиям истинности научного знания? – наконец, является ли новая, неклассическая картина мира достоверным и исчерпывающим знанием о мире, и нуждается ли она в философско-методологическом обосновании? В последнее время в ряде исследований возрождается идея, согласно которой предметом изучения является не объект в его естественноприродной данности, а его теоретически осмысленная модель, выраженная концептуально, выстроенная логикой математических символов или естественно-научных понятий, представляющая собой систему гипотетических построений, отвечающую в той или иной степени логике теоретических требований. Но одними гипотезами и символами научных проблем не решить. Наука – динамично, с непрерывным ускорением развивающееся знание. Ей с неизбежностью свойственны изменения, усложнение проблем, теоретических структур и даже радикальные перемены. Но фундаментальной основой, сохраняющей науку как объективно достоверное знание, даже если в его структуру допускается принцип субъективности, являются исторически непреходящие нормы: объективность, истинность, научная рациональность, эвристичность, прогностичность, состояние поиска и, в конечном итоге, практическая значимость и социально-гуманистическая ценность. Онтологическим основанием науки всегда был, есть и будет развивающийся реальный объективный мир. Меняются проблемы, способы и средства изучения. Но наука – остается. Новые тенденции в науке и философии. Ж.И.Алферов назвал XX век веком квантовой физики, а один из основателей квантовой физики Альберт Эйнштейн по результатам опроса общественного мнения получил титул человека XX столетия. Развитие науки на протяжении всего столетия проходило под знаком величайших достижений человеческой научной мысли – теории относительности, 121 квантовой физики, в частности – квантовой теории поля. Под влиянием этих достижений осуществлялись новые открытия в области химии, астрономии, биологии, математики, сформировались новые научные дисциплины: радиотехника, микроэлектроника, кибернетика, генетика, новая научная технология. Наука первой половины XX века преодолела кризис естествознания. Именно в этот период соединение науки с производством способствовало техническому прогрессу, превращению науки в непосредственную производительную силу. Развитие науки подготовило научно-техническую революцию середины XX века. Квантовая механика и теория относительности заложили основу нового мировидения: – радикально изменились естественнонаучные взгляды на мир, обогатившие методологию научного познания новыми идеями и принципами, оказавшими существенное влияние на дальнейшее развитие науки и философии; – обогатились представления о реальности и уровнях ее организации; – открыта специфическая форма существования материи - субъядерные частицы; – изменились представления об элементарных частицах; – открыты новые типы взаимодействий (сильные и слабые), перспективные разработки теории «единого взаимодействия» приведут к очередной научной революции и изменению физической картины мира; – теория относительности Эйнштейна, его учение о пространстве и времени позволило преодолеть классический механицизм и способствовало развитию новых представлений о мире; – сама пространственно-временная концепция экспликацию в физике квантовой реальности; получила новую – выявлена система новых принципов и закономерностей, действующих в системе микромира, отличных от законов классической механики; – изменились представления о фундаментальных свойствах объекта. Неопределенность и вероятность в их научной интерпретации рассматриваются как существенные свойства микрообъекта и микромира; – углубление содержания научных знаний, обновление языка науки, становление новых способов научных исследований, привлечение внимания к формально-логическим способам исследования, широкое 122 использование математического аппарата, динамика научно ориентированной методологии и ориентация науки на ее базовые принципы – всё это способствовало формированию новых тенденций в развитии науки и становлению новых форм научного знания. Как правило, научную революцию конца XIX – начала XX века связывают с ломкой естественнонаучных представлений и становлением новой физической картины мира. Но процесс развития научного знания сопровождался становлением и зачастую противостоянием новых философских концепций и прежде всего формированием новых философско-методологических программ динамики науки и ее оснований. Вновь стала чрезвычайно актуальной проблема взаимодействия науки и философии, мировоззренческой и методологической функций философии. Влиянием в европейской философии первой половины XX века пользовался неопозитивизм (третий позитивизм) с его концепцией эмпирического базиса науки, кумулятивной эволюции, «протокольных предложений», принципом верификации и моделью «языка наблюдения». Претендуя на методологию научного познания, неопозитивизм вместе с тем элиминирует из философии проблему объективного содержания на том основании, что, по мнению позитивистов, философия занимается кажущимися, не имеющими смысла проблемами, понятия философии не отвечают требованиям ясности и точности. Но, как заметил Нильс Бор, при таком запрете нельзя было бы понять даже квантовую теорию. Примечательна позиция Вернера Гейзенберга: «Для позитивистов дело решается просто: мир делится на то, что можно ясно высказать, и на то, о чем нужно молчать… Но, конечно, нет философии бессмысленнее. Ведь почти ничего ясно высказать нельзя. Если отсеять все неясное, останутся, наверное, только совершенно неинтересные тавтологии». (Гейзенберг В. Указ.соч. С.325). А между тем проблема объекта, как и проблема реальности, приобретает особую значимость для науки и философии в связи с открытием новой физической реальности. Для классической науки проблема объекта имела принципиальное значение, так как была проблемой содержания, смысла, достоверности научного знания. Но механицизм методологии приводил к ограниченности понимания свойств объекта: – единообразие, онтологическая однозначность; – стабильность в структурном основании (неделимость атома); – классическая детерминированность; 123 –механистическая номологичность; – абсолютность независимых от субъекта свойств. Можно говорить об ограниченности научных представлений, соответствующих уровню знаний и практики того времени. Но именно достижения классической науки позволили новейшим исследованиям обратиться к открытиям неизведанного, тем более что открытия эти совершались на основе классических принципов материального единства, законосообразной регулируемости (даже если это статистические, вероятностные законы), структурной организации, каузальной предсказуемости (не возводимой сегодня в абсолют, но и не снимаемой «с повестки дня») и др. В неклассическую науку изначально вошли требования ясности, четкости, доказательности и классические способы исследования – эксперименты и описание. Научная революция изменила классические представления о мире, но не перечеркнула их. Она вновь обращается к проблеме реальности и объекта, но теперь уже микрореальности микрообъекта, для описания свойств которых недостаточно традиционных понятий, принципов, способов, да и самого описания как способа исследования. В философии наметилась тенденция противопоставления объекта классической и неклассической науки на том основании, что принципиально изменился предмет развивающейся науки и способы его исследования. Но совершенно ясно, что с момента возникновения научного знания объектом направленности его интересов всегда являлся единый материальный мир во всем многообразии и разнообразии его проявлений. Все новейшие открытия осуществляются в сфере исследования природы и сущности этого универсального объекта, и ни одно открытие не опровергло фундаментальную философскую концепцию существования мира как единой целостности. Различия наук – в постоянно открывающихся все новых и новых сферах непосредственного исследования (новые уровни материальной организации, изменение характера динамики систем, способы взаимодействия и т.д.). А соответственно – и в иных способах исследования, методах эмпирического поиска и теоретического обоснования, в обновлении методологии новыми принципами и законами на базе фундаментальных, обновленных по своему содержанию оснований, принципиально значимых для истинного постижения мира – для науки. Физика открыла мир квантовых объектов, вероятностных состояний и закономерностей, мир квантово-физической реальности, в связи с чем в физике, как и науке в целом, возрождается проблема реальности, решение которой невозможно вне философско-методологического обоснования и в 124 рамках узко ограниченного мировоззренческого поля. Сегодня выделяют потенциальную реальность, виртуальную реальность… Поисковую проблему реальности создают ненаблюдаемые частицы, даже если возможен их математический (теоретический) конструкт. В физике до сих пор продолжаются дискуссии вокруг проблемы реальности– нереальности виртуальных частиц, вокруг «ненаблюдаемого» вакуумного состояния (фотонного вакуума). Но конкретизация общего понятия, сужение его содержательно–смысловой определенности свидетельствуют о новых онтологических и гносеологических тенденциях в науке, в силу специфики объекта, открываемого научными изысканиями (М. Гелл-Ман, Г. Цвейг, кварковая модель, 1964). Но и в этих случаях речь идет о реальных объектах. Физика задает все новые и новые загадки, которые можно было бы назвать «парадоксами объекта» (или «парадоксами реальности»), но которые играют существенную роль в обновлении не только научного знания и способов его достижения, но и методологии его обоснования. В первой половине XX века в квантовой физике развернулась дискуссия А. Эйнштейна и Н. Бора вокруг проблемы объекта (как непосредственно квантового объекта, так и в широком смысле реальности), характера и способов получения физического знания, соотношения эмпирического и теоретического, сущности физических принципов и степени их универсализации. Позиция Эйнштейна заключалась в том, что квантово-механическая интерпретация состояния микрообъекта не отвечает требованиям ясности и отчетливости знания. По его твердому убеждению, полнота теории обеспечивается обоснованием фундаментальных общих принципов. «Эмпиричность» квантовой теории не позволяет выйти за пределы эмпирических принципов, страдающих отсутствием общности и, соответственно, фундаментальности. Обычно, характеризуя позицию Эйнштейна, к ее недостатком относят приверженность к классической традиционной философской методологии, усматривая в этом её консерватизм. Но достоинство требований великого физика – в понимании необходимости органического синтеза частнонаучных исследований с философским подходом на базе фундаментальных всеобщих принципов, составляющих сущность мира в его единой целостности. В конечном итоге решается не только узконаучная проблема описания того или иного факта, физического процесса, но и проблема выявления и объяснения сущности мира, его структуры и динамики. Создатель квантовой теории атома Н. Бор исходил из вероятностной сущности микромира. В соответствии с ней теоретической физикой 125 выводятся сформулированный в 1927 году В. Гейзенбергом принцип неопределенности (нельзя одновременно с точностью определить координату и импульс (скорость) микрообъекта) и выдвинутый в 1928 году Н. Бором принцип дополнительности, смысл которого заключается в том, что получение экспериментальных данных о свойствах объекта (описание его) неизбежно связано с учетом дополняющих друг друга корпускулярных и волновых его свойств. Сам Бор придавал широкий смысл этому принципу, распространяя его на сферу психических, биологических и даже социокультурных структур. В процессе обоснования новых физических принципов была поднята проблема, изменившая классические представления об объекте научного исследования. В квантовой физике оказалось невозможным независимое от субъекта («внесубъектное») описание объекта в силу того, что именно от воздействия прибора на объект зависит проявление тех или иных его свойств. Теоретическая интерпретация динамики ведется на языке вероятностных закономерностей, в соответствии с которыми описывается вероятностная сущность микрообъекта и микрореальности. А это уже проблема не только экспериментальной науки, но и принципиальная философско-методологическая проблема, ставящая под сомнение исходный гносеологический принцип объективности содержания знания. Появляются обвинения в субъективизме, «приборном идеализме», возрождаются концепции агностицизма. Эйнштейн отказывает квантовой физике в полноте, характеризуя ее как «феноменологическое описание явлений природы». Пересмотру подвергаются онтологические, гносеологические, аксиологические основания науки. Оценку сложившейся ситуации можно дать словами В. Гейзенберга: «Философские системы прошлого сформировались из всей совокупности знаний того времени и поэтому соответствуют тому образу мышления, какой приводил к этим знаниям. Имеется полное основание считать, что философы размышлявшие о природе много столетий назад, не могли предвидеть развитие квантовой теории или теории относительности. Поэтому понятия, к которым философы давно прошедшего времени пришли на основе анализа своих знаний о природе, не могут ныне соответствовать явлениям, могущим быть наблюдаемыми только с помощью сложнейших технических средств нашего времени» (Гейзенберг В. Указ. соч.С.71). Развитие квантовой механики оказало влияние на активизацию исследовательской деятельности в области естествознания и науки в целом – как теоретической, так и прикладной. Разрабатываются новые теории в структуре самого физического знания: единая теория поля; нелинейная квантовая теория поля с идеей самовоздействия полей; квантовая 126 хромодинамика с кварковой концепцией; квантовая электроника и т.д. Одновременно на базе квантово-механических идей возникают новые научные дисциплины: квантовая химия, радиационная генетика, молекулярная биофизика, радиоэлектроника, радиоастрономия, намечается проблематика синергетики… Стимулированные физикой тенденции углубления науки в проблему строения материи, ее структурной организации, разработка новых методов и методологии теоретических и экспериментальных исследований, развитие технических средств оказали существенное влияние на развитие биологии, темпы которого не уступали темпам роста физического знания первой половины XX века. Особых успехов достигла генетика. Активные исследования в области изучения структуры живой материи привели к необходимости выявления природы и динамического механизма наследственности. Триумфом неутомимых поисков стало раскрытие структуры молекулы ДНК, носителя наследственности растений, микроорганизмов, животных – всего живого на Земле (1953). Генетика приобретает всё большую актуальность в вопросах исследования проблемы жизни, эволюции биологических видов, биологической наследственности человека, его здоровья, долголетия. Разрабатываются проблемы медицинской генетики, цитогенетики, ведутся исследования в области предупреждения и лечения наследственных заболеваний. Генетика даёт еще одно подтверждение структурной организации материи на ее биологическом уровне, взаимосвязи физических, химических и биологических процессов, универсальности объективного принципа материального единства. Развитие естествознания сопровождалось развитием новых технических средств и технологий не только на экспериментальном уровне, но и на уровне оснащения быстроразвивающегося производства. Особое место в развитии научного знания и практического его применения занимает кибернетика, возникновение которой стало итогом научных достижений первой половины XX столетия в области физики, математики, биологии, физиологии, психологии, логики, техники. В 1948 году была опубликована работа американского математика Норберта Винера «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине». Этот год считается годом рождения кибернетики. К этому времени научные достижения всё более приобретают непосредственно практическую значимость. Потребности развития производства, совершенствования техники, производительных сил, повышение производительности труда, наращивание средств вооружения, милитаризация экономики, спровоцированная подготовкой к войне и 127 второй мировой войной, вызывали необходимость решения проблем оптимального управления как в сфере самого производства, так и в сфере его организации и оснащения автоматизированной техникой и системами, создания автоматизированных систем управления. Это, в свою очередь, приводило к необходимости активизации интеллектуального потенциала средствами автоматизации умственного труда. Разрабатываются проблемы кибернетизации психологии, моделирования психических процессов, создания искусственного интеллекта. Развитие кибернетики было тесно связано с разработкой новых отраслей знания – информатики, вычислительной математики, с созданием в 40-е годы XX века электронных вычислительных машин, последующим развитием на этой базе вычислительной техники с её широким практическим применением. Кибернетика сыграла значительную роль в осуществлении научно-технического прогресса XX века, в превращении науки в непосредственную производительную силу. Поднимаемые кибернетикой проблемы требовали серьезного философского осмысления и обоснования. В свою очередь, кибернетика сыграла важную роль в разработке теории информации, гносеологии, методологии научного исследования, в осуществлении новых подходов к проблеме взаимодействия субъекта и объекта, в философском осмыслении управления как теоретической и методологической проблемы, в постановке проблемы моделирования сознания, кибернетизации науки и производства. Исследования теоретической кибернетики, разработка кибернетических систем, создание ЭВМ, развитие быстро прогрессирующей электронной техники содействовали разработке и реализации стратегической программы космических исследований и космонавтики. Идеи освоения человеком космоса обрели свое научное обоснование в трудах великого русского ученого, основоположника современной космонавтики Э.К. Циолковского (1857-1935). Его многочисленные теоретические работы по ракетной технике и использованию ее в космосе, идеи создания космических станций, космического спутника Земли, межпланетных сообщений, философские размышления над проблемами единства человека и космоса, освоения человеком космических пространств способствовали развитию научных исследований, связанных с освоением космоса, созданию и развитию космической техники и космонавтики в целом. Активная разработка проблем космоса в нашей стране и за рубежом началась в 20–30-е годы XX века. С этого времени ведутся работы в области создания ракетной техники, возникают научно-исследовательские 128 центры, проводятся опытные испытания. Под руководством С.П. Королева в нашей стране создается ракетно-космический комплекс. 4 октября 1957 года в СССР был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, «возвестивший» о начале космической эры. 12 июля 1961 года был осуществлен первый космический полет человека. Первооткрывателем космоса, первым космонавтом планеты стал советский гражданин Ю.А. Гагарин. Активное научное и практическое освоение космоса приобретает всё большую значимость и перспективность как для решения жизненных проблем человека, так и для развития всей сферы научного знания. Развитие науки и техники, прогрессивных технологий сыграло существенную роль в развитии мировой экономики, повышении материальных условий жизни заметной части населения земного шара. Наука начинает обращаться к ценностным аспектам своих достижений. Философия все чаще поднимает проблемы роли науки и техники в развитии современной цивилизации, взаимодействия человека и техники, влияния научно-технического прогресса на изменение окружающей среды и естественных условий жизни. Но высокие темпы роста научнотехнического прогресса имеют и свои негативные последствия. Использование высокопроизводительной наукоемкой техники может приводить к росту безработицы, обострению социальных противоречий. Зависимый от техники человек теряет свою индивидуальность, нарастающее отчуждение приводит к потере свободы личности. Бездумная эксплуатация техники ведет к негативным экологическим последствиям, вина за которые представителями антитехницизма и антисциентизма возлагается на технику и науку. Абсолютизация их роли ещё в 20-е годы ушедшего века привела к разработке концепций установления власти «технической элиты», технических специалистов («технократическая концепция», «технологический детерминизм», «революция управляющих»). Естественно, что они не оправдали себя из-за пренебрежения объективными законами развития общества. Правда, одновременно получили распространение и концепция антитехницизма. Тенденции нарастания проблем стали особенно очевидны к концу XIX и в первой половине XX века. Не случайно, наряду с набирающей силу философией науки в это время возникает и к середине XX века. складывается как самостоятельное направление философия техники. Импульс дан работами немецких ученых, в частности книгой Э. Каппа «Основные направления философии техники. К истории возникновения культуры с новой точки зрения» (1877 год). В России получила известность работа П.К. Энгельмейера «Технический итог XIX века» (1898г.) с постановкой философских вопросов техники. Обращение к философским проблемам техники невозможно оторвать от процесса 129 становления технических наук, сложившихся к середине XX века в отдельную отрасль научного знания. С её развитием непосредственно связано ускорение темпов научного-технического прогресса первой половины XX века: – осмысление природы техники как продукта и средства человеческой деятельности, выявление сущности понятия «техника»; – постановка проблемы профессиональной инженерной изобретательской деятельности, проблема технического творчества, техники и технологического процесса; – опубликованная в 1933 году статья Н.А. Бердяева «Человек и машина» имеет подзаголовок, свидетельствующий о новых тенденциях в философии техники этого периода, – «Проблема социологии и метафизики техники»; – с развитием научно-технического знания философия техники исследует методологические проблемы технических наук и технической деятельности. – особую актуальность в связи с техническим прогрессом приобретают проблемы гуманизма и дегуманизации, этические аспекты техники, социальные последствия технического прогресса. Благодаря развитию науки и техники конца XIX – середины XX века технологические достижения стали неотъемлемой составляющей развития не только сферы производства, но и фактором социально-экономической динамики общества. Научные и технические достижения первой половины XX века предварили новый этап научно-технической революции – микропроцессорную революцию 60–80 годов XX века, создавшую предпосылки создания информационных технологий и становления информационного общества. 130 Лекция седьмая Судьбы отечественной науки При осмыслении любых извивов в истории отечественной науки мы будем постоянно исходить из того, что наука — это прежде всего деятельность по производству новых знаний. Принято считать стартом развития науки как самостоятельного вида деятельности Новое время. Неслучайно в списке 100 великих учёных планеты только четыре имени относятся к античной эпохе, в нём нет ни одной персоны из тысячелетней истории средневековья. Первым верстовым столбом в история науки в современном её понимании справедливо принято считать творившего в XVI веке Н. Коперника. XVI и XVII столетия дали миру 15 великих учёных. Среди них Т. Парацельс, Г. Галилей, И. Кеплер, Р. Декарт, П. Ферма, Б. Паскаль, Р. Бойль, И. Ньютон, Г. Лейбниц и др. Проблемы догоняющего развития отечественной науки Первое русское имя в этом списке относится лишь к XVIII веку. Это — Михаил Васильевич Ломоносов, который, по оценке А.С. Пушкина, не только открыл первый русский университет, но и сам был университетом. Если обратиться к важнейшим открытиям и изобретениям планетарного характера, то среди них первые русские имена появились лишь в XIX веке (электрическая лампочка накаливания А.Н. Лодыгина и электрическая свеча П.Н. Яблочкова). Таким образом, есть основания утверждать, что становление науки современного типа в России имело характер догоняющего развития (такая ситуация продолжалась до последней трети XIX столетия). Убедительной иллюстрацией такого положения является научная деятельность М.В. Ломоносова. Его оппонентами и даже противниками в научном сообществе выступали только иностранцы, которые были приглашены для работы, в том числе руководящей, в Петербургскую академию наук. Что касается его оппонентов среди соотечественников, то они проявляли активность лишь в области стихосложения, то есть в области, которая в те десятилетия находилась на обочине науки современного типа и во многом несла на себе печать схоластики. Такое состояние науки в России было результатом конкретно-исторических особенностей развития страны. 131 До XIII века Россия и Европа шли в своём материальном развитии вровень. Серьёзным научным исследованием, аргументированно доказывающим, что своеобычная отечественная культура шла обычно «в ногу» с «мировой цивилизацией», является изданная в Институте философии РАН монография: Сухов А.Д. Русская философия. Особенности, традиции, исторические судьбы. М. 1995. Зарубежные добросовестные учёные приходят обычно к таким же выводам. Например, известный немецкий историк и социолог Е. Бенц считает: «Россия со времен древней Киевской Руси постоянно представляет собой составную часть Европы и европейской истории… Само Киевское государство состояло в тесной политической, экономической и культурной связи со своими северными и западными соседями». (Подробнее об этом см.: Трушков В.В. Общество и отечественная политическая культура. ХХ век. М. 2001) Однако затем последовала длительная историческая полоса ордынского ига, продолжавшаяся около двух с половиной веков. Отсутствие национальной самостоятельности консервировало ту феодальную систему, которая сложилась ещё в XII–XIII веках. Даже юридическое закрепление крепостного права произошло только в конце XVI века. А «великая смута», приходившаяся на рубеж XVI и XVII столетий, свидетельствовала о том, что абсолютизм в России ещё далеко не утвердился. Его утверждение пришлось в России на XVIII век (царствование Петра I и Екатерины II) и обеспечивало не столько политическое всевластие феодализма, сколько государственный патернализм в отношении ростков капиталистического хозяйства. В Западной Европе предпосылками и побудительными мотивами становления современной науки были, с одной стороны, интенсивное развитие капиталистического производства. Это особенно проявилось в бурном росте мануфактур в Нидерландах, Великобритании, Италии и других европейских странах. В России же, по данным исследователей, в середине XVII века имелось на всю страну 3—4 мануфактуры. С другой стороны, для становления и развития научного производства в стране требуются также необходимые условия. Помимо общественной заинтересованности в науке («социального спроса», «социального заказа») важнейшим условием научного производства является достаточно развитая система образования. В Западной Европе её в средние века питала и стимулировала схоластика. Эпоха Ренессанса—Возрождения способствовала секуляризации образования, освобождению его от церковных и религиозных пут. Первым добился независимости от церкви уже в начале XVI века Болонский 132 университет. Нидерландская и Английская буржуазные революции создали прежде всего возможность существования университетов за счёт пожертвований предпринимателей, то есть за счёт финансирования их «гражданским обществом». Европейские университеты превращаются в научные центры, обслуживающие потребности буржуазии, которая постепенно захватывает командные высоты в экономике и политике. Научным результатом реализации этих потребностей стало развитие механики. Она выступала, с одной стороны, гносеологической базой буржуазного мировоззрения, с другой — важнейшим способом удовлетворения технологических запросов капиталистической практики (сначала мануфактуры, а затем и фабричного машинного производства). В России складывалась качественно иная ситуация. Здесь до рубежа XVII—XVIII столетий не было классов, заинтересованных в науке современного типа. Разрешение и внутрифеодальных, и внутрицерковных противоречий (а этот период был богат не только крестьянскими восстаниями и острыми конфликтами между боярскими кланами, но и распространением многочисленных ересей и реформами православия) опиралось не на науку, основанную на парадигме механики, а, в лучшем случае, на теологию. Чаще же обоснование способов разрешения социальных противоречий ограничивалось рамками здравого смысла. До XVIII века в России не было сколько-нибудь развитой системы не только светского, но и церковного образования. Даже во времена Екатерины II образование священнослужителей, особенно в великорусских епархиях, было, по оценке митрополита Платона, весьма ограниченным: через духовные училища проходило лишь 30% служителей церкви. Относительно удовлетворительная система церковного образования сложилась только к началу XIX века (2 академии, 37 семинарий, 76 низших училищ). (Никольский Н.М. История Русской церкви. Изд. 3-е. М. 1983). Церковное образование в России, в отличие от Западной Европы, не сыграло сколько-нибудь существенной роли ни в разработке протонауки, ни в подготовке базы для научных кадров. Что касается светского образования, то оно поднималось на ноги тоже очень медленно и трудно. Хронологически процесс его становления приходился на ту же пору, когда в России начало складываться церковное образование. В самом деле, Российская (Петербургская) академия наук была открыта в 1725 году, а первый в стране Московский университет — в 1755 году. Итак, догоняющий характер развития русской, российской науки на стадии становления — это первая особенность, характеризующая судьбы отечественной науки. 133 Вторая особенность становления и развития науки в России состоит в том, что её стимулятором, внешней движущей силой и покровителем выступало государство. Оно стало испытывать потребность в науке раньше гражданского общества. В начале XVI века в приказах стали создаваться группы специалистов, занятых «накапливанием знаний». В конце XVII века в Аптекарском приказе этим занимались лекари, химисты, алхимисты, была создана специальная библиотека (в XVIII столетии она была передана Академии наук). Аптекарский огород при приказе занимался изучением трав, фармакологией и фармакогнозией. Подобные «отделы» были созданы в Пушкарском приказе, где осмысливались ремесла пушкарей, металлургов, залейников (литейщиков), изучались свойства сплавов и взрывчатки. Была собрана литература по фортификации, гидравлике, баллистике. Социальный заказ на науку современного типа появился в России только в петровскую эпоху, когда стало бурно развиваться мануфактурное производство. Рассадником и стимулятором мануфактур в России выступало государство. Спешное их строительство было связано с напряженной Северной войной. Подсчитано, что на оснащение одного корабля затрачивалось 1800 метров парусного полотна и 13 тысяч метров канатов. Появлялись мануфактуры, которые снабжали армию и флот артиллерией, ружьями, порохом, сукном, ремнями, пуговицами. Создавались лесопильни, смолокурни, кузницы. Самой крупной мануфактурой в Петербурге стала Адмиралтейская верфь, в Москве — Суконный двор. Некоторые мануфактуры, построенные государством, передавались купцам. Так, в 1702 году Невьянский металлургический завод на Урале правительство передало купцу Никите Демидову. Для управления постоянно растущим числом предприятий была создана Мануфактур-коллегия, позже преобразованная в Департамент мануфактур. В это же время в стране формируются первые научные организации. В 1714 году по распоряжению Петра I создаются первые научные учреждения — Кунсткамера, Научная библиотека, Петербургский аптекарский огород, ставший позже Ботаническим садом. В 1724 году создаётся Императорская Петербургская академия наук. При ней был организован просуществовавший очень недолго Академический университет. Академия была сориентирована на естественно-научное изучение страны. В её состав была включена уже работавшая Кунсткамера, открыты Физический кабинет (1725 г.), обсерватория (1730 г.), Химическая лаборатория (1746 г.). При академии был создан географический департамент, организовавший первые экспедиции. Наибольшую известность получили Каспийская (1720 г.), Сибирская 134 (1720—1727 гг.) и 1-я Камчатская (1725—1730 гг.) экспедиции, сыгравшие серьёзную научную роль в изучении бескрайних просторов нашей страны. Становление науки современного типа в России Именно в XVIII веке наука в России стала приобретать характер производства знаний современного типа. Всемирно признанным персональным олицетворением этого качественного поворота является Михаил Васильевич Ломоносов (1711—1765). Этот сын крестьянинапомора вошёл в отечественную и мировую историю как естествоиспытатель, философ, историк, лингвист, поэт. По своим интеллектуальным и творческим качествам он совмещал в себе черты человека двух эпох — Возрождения и Просвещения. Его научная деятельность была связана с химией и физикой, геологией и астрономией, с другими фундаментальными и прикладными естественными науками. Установленный М.В. Ломоносовым закон сохранения вещества и движения имел принципиальное движение не только для естественных наук, но и для научного мировоззрения. Великий русский мыслитель одновременно с лучшими европейскими умами, а порой и опережая их, явился родоначальником естественнонаучного материализма. Конечно, он не был атеистом, но не были ими и большинство крупнейших представителей европейского, в частности наиболее продуктивного французского, материализма XVIII века. Ломоносов был деистом, который отодвинул акт творения в глубь веков. Он отказывался признавать какое-либо воздействие бога на природу, изучению которой посвятил свою жизнь. Он был, как отмечает профессор А.Д. Сухов, «деистом материалистического толка». Материя, по Ломоносову, — это «то, из чего состоит тело и от чего зависит его сущность». Он утверждал, что «всё существующее и совершающееся в телах происходит от их протяжения, силы инерции и движения,… а также от фигуры». Конечно, это был механистический материализм, В рамках этой парадигмы он утверждал, что в мире нет ничего, кроме движущейся материи. Если для великого И. Ньютона (1642—1727) мир представлялся веществом, окруженным пустотой, то русский учёный писал: «Материя бывает собственная, составляющая тело, и посторонняя, наполняющая промежутки тела, не заполненные собственной материей: посторонняя есть связанная, если двигается вместе с телом и действует на другие тела, или проникающая, не движущаяся вместе с телом, но свободно проходящая через междучастичные 135 промежутки его, заполняя… все пространства, не содержащие чувствительных тел». (Ломоносов М.В. Избранные философские произведения. М., 1940. С.58). Для Ломоносова, говоря современным языком, движение (механическое) было способом существования материи С позиций механистического материализма он критиковал Лейбница и других идеалистов, принимавших за субстанции идеальные монады. Выходя за рамки метафизического материализма, он обращает внимание на изменения животного и растительного мира в геологических пластах побережья Ледовитого океана и объясняет их изменениями климата вследствие изменения наклона оси Земли. Идея развития, не сводимая к механике, распространялась М.В. Ломоносовым на научное познание: «Едва понятно, коль великое приращение в астрономии неусыпными наблюдениями и глубокомысленными рассуждениями Кеплер, Галилей, Гугений, де ла Гир и великий Ньютон в краткое время учинили: ибо толь далече познание небесных тел открыли, что ежели бы ныне Иппарх и Птоломей читали их книги, то бы они тое же небо в них едва узнали, на которое в жизнь свою толь часто сматривали. Пифагор за изобретение одного геометрического правила Зевесу принёс на жертву сто волов. Но ежели бы за найденные в нынешние времена от остроумных математиков правила по суеверной его ревности поступать, то бы едва в целом свете столько рогатого скота сыскалось. Словом в новейшие времена науки столько возросли, что не токмо за тысячу, но и за сто лет жившие едва могли того надеяться» (там же. С.41). Институциональным оформлением перехода России к познанию нового типа стало открытие (по инициативе опять-таки М.В. Ломоносова!) Московского университета в 1755 году. Важным событием не только в научной, но и общественной жизни страны стало создание в 1765 году Вольного экономического общества. В 1783 году наряду с Петербургской академией наук начинает работу Российская академия наук. Она сосредоточивается на изучении русского языка (такая специализация привела к тому, что в 1841 году она была влита в Петербургскую академию наук в качестве Отделения русского языка и словесности). 250-летие со дня основания Московского университета широко отмечалось в 2005 году. Это свидетельствует о том, что он до сих пор остаётся эталоном современного высшего учебного заведения. В 1955 году всенародным праздником Советской страны стало 200-летие МГУ. Построенная к тому времени знаменитая «высотка» на Воробьёвых— Ленинских горах сразу превратилась в один из символов не только Москвы, но и всего Советского Союза. История Московского государственного университета — это славная 250-летняя история отечественной науки. В нём работали ученики М.В. 136 Ломоносова И.Н. Поповский, Д.С. Аничков, А.А. Барсов, С.Е. Десницкий и другие. На базе университетской типографии развернул просветительскую деятельность Н.И. Новиков. Здесь трудились выдающиеся историки Т.Н. Грановский, С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский, физики А.Г. Столетов, П.Н. Лебедев, Н.А. Умов, отец русской авиации Н.Е. Жуковский, физиолог И.М. Сеченов, создатель научной физиологии растений К.А. Тимирязев, минеролог В.И. Вернадский. Всемирную известность получили научные школы механиков (С.А. Чаплыгин, Л.С. Лейбензон, П., Седов, Ю.Н. Работнов), математиков (Н.Н. Лузин, О.Ю. Шмидт, А.Н. Колмогоров, П.С. Александров, И.Г. Петровский, М.В. Келдыш, М.А. Лаврентьев, Л.С. Понтрягин, П.С. Новиков, Л.С. Соболев, А.Н. Тихонов, В.И. Арнольд и др.), физиков (С.И. Вавилов, Л.И. Мандельштам, И.Е. Тамм, Н.Н. Боголюбов, Д.В. Скобельцын, С.Н. Вернов, Л.Д. Ландау, А.М. Прохоров, Р.В. Хохлов, А.А. Логунов и др.), химиков (Н.Д. Зелинский, А.Н. Несмеянов, Н.Н. Семёнов, В.А. Каргин, А.Н. Фрумкин, В.И. Спицын и др.)… Трудно найти отрасль научного знания, в которой не прославились бы ученые МГУ им. М.В. Ломоносова. Развитие крупной машинной индустрии и связанного с нею капитализма потребовало расширения сети новых учебных заведений. Были открыты университеты в Дерпте (Тарту) (1802 г.), Казани (1804 г.), Харькове (1805 г.), Петербурге (1819 г.), Киеве (1834 г.), Одессе (1865 г.), Томске (1888 г.), Саратове (1909 г.). Однако универсальный тип учебных заведений был способен уже лишь частично удовлетворить потребности общества. Интенсивный процесс дифференциации породил деление науки на естественные, гуманитарные и технические, внутри каждой шла своя дифференциация. В XIX веке в России тоже созрели социальные и гносеологические предпосылки для появления высшего специального (отраслевого) образования. Социальные процессы, характерные для России XIX столетия, ярко проявились в судьбе Главного педагогического института. Развитие капитализма в стране требовало интенсивного прироста грамотных кадров. Первая попытка создать педагогический вуз в России была предпринята в 1804 году, однако первенец прожил недолго. Его преемником явился Главный педагогический институт, задачей которого стала подготовка учителей для гимназий, наставников для частных учебных заведений и пансионатов, а также профессоров и преподавателей вузов. Но его жизнь оказалась даже короче, чем у предшественника: через три года студенты были переведены в университет. Через 10 лет пединститут был восстановлен снова. Наряду со специалистами-гуманитариями здесь начали готовить на физико-математическом факультете и специалистов естественных наук. Состав студентов (одновременно их обучалось не 137 более 100 человек) теперь комплектовался в основном из разночинцев. Однако в 1858 году постановлением правительства вуз был закрыт. За 11 выпусков было подготовлено 682 педагога, из них 43 стали профессорами и преподавателями вузов. Среди них был всемирно известный химик Дмитрий Иванович Менделеев, создатель периодической системы элементов (датой её открытия считается 1 марта 1869 года). Социальной основой творчества Д.И. Менделеева было прежде всего промышленное развитие России. С одной стороны, он тесно связан с кругами промышленной и торговой буржуазии, с другой — стремился откликнуться на насущные потребности народных масс страны. Работы учёного о нефтяной, каменноугольной, горной, химической промышленности, о торфе и т.д. отечественная буржуазия широко использовала в интересах капиталистического развития. Менделеев был сознательным представителем естественнонаучного материализма в объяснении явлений природы, хотя порой и допускал типичные для представителей этого философского направления той поры уступки идеализму. В выдающемся труде «Основы химии» он объяснял, что «веществом, или материей, называют то, что, наполняя пространство, имеет вес, т.е. представляет массы, притягиваемые землёю и другими массами материи, то, из чего состоят тела природы и с чем совершаются движения и явления природы». (Менделеев Д.И. Основы химии. Т.1. С.354). Мыслитель подчеркивает связь материи и движения: «Так как вещества без движения, хотя бы скрытого, или без энергии мы не знаем, равно как и сила, движение, энергия ускользают от понимания и от какойлибо возможности индуктивного изучения без приложения к веществу, то и очевидно, что само понятие о веществе не должно быть отрываемо от понятий о других основных категориях изучения. Это выражается в отношении между физикой и химией, которые друг без друга немыслимы… Изучение вещества может продвигаться вперед лишь в связи с изучением всего иного, доступного для изучения, и обратно: изучение вещества содействует общему подъёму познания» (Менделеев Д.И. Избр. соч. Т.II. С.384). Будучи и теоретиком, и экспериментатором, Менделеев подчеркивал единство теории и практики как важнейший принцип познания. Он писал: «Пресловутое противопоставление теории с практикою в век промышленности явно исчезает: теория, не проверяемая опытом, при всей красоте концепции, теряет вес, не признаётся; практика, не опирающаяся на взвешенную теорию, оказывается в проигрыше и убытке — от соперничества, опирающегося на теорию. Так в идеале вместо мечтательной зарождается здравая философия, вместо случайности успех 138 отвечает твёрдой уверенности и единство выигрывает место у розни, к чему и ведёт вся цивилизация» (Менделеев Д.И. Избранные лекции по химии. М., 1968. С.514). Заметный вклад Д.И. Менделеев внёс в борьбу с идеализмом в понимании природы. Он отвергал субъективно-идеалистические концепции позитивиста В. Освальда, так как считал, что представители так называемого энергетического воззрения «вовсе отрицают вещество, ибо, говорят они, мы знаем только энергию, веществом предъявляемую (жесткость, сопротивление, вес и т.п.), и, следовательно, вещество есть только энергия. Такое, на мой взгляд, чисто схоластическое представление очень напоминает тот абстракт, по которому ничего не существует, кроме «я», потому что всё проходит через сознание. Полагать можно, что подобные представления, несмотря ни на какую диалектику, удержаться не могут в умах сколько-нибудь здравых» (Менделеев Д.И. Основы химии. Т.1. С.476). Широкую известность Менделеев получил в качестве активного (и первого) борца с религиозным идеализмом и спиритизмом. Он заявлял: «Спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие». Это было поле борьбы как за науку, так и против общественного упадка, находящего убежища в наплыве мистики, поповщины и иных форм идеализма. 1. Быстро развивавшиеся технические науки концентрировались во вновь открывавшихся технических вузах. Так, в открытом в 1830 году Высшем техническом училище (ныне МГТУ им. Н.Э. Баумана) сложились всемирно известные научные школы механики (основатели — Н.Е. Жуковский, С.А. Чаплыгин), металловедения (А.Н. Бочвар), теплотехники (В.И. Гриневецкий), электротехники (К.А. Круг), теории расчёта строительных конструкций (Н.С. Стрелецкий) и другие. О роли государства как стимулятора и покровителя науки свидетельствует также научные подразделения, действовавшие в министерствах. Так, на базе Депо карт в 1812 году в генеральном штабе армии был создан военно-географический отдел. В 1852 году при МВД появился статистический комитет. В 1857 году начал функционировать при министерстве государственных имуществ сельскохозяйственный учёный комитет. В 80-е годы при правительственных учреждениях открылись геологическое и гидрологическое управления. Впрочем, самодержавное государство, включив в свою сферу научные учреждения России, к началу ХХ века продемонстрировало свою неспособность удовлетворять социальные запросы страны. Оно фактически сдерживало научно-технический прогресс. Профессия учёного 139 оставалась, пожалуй, самой редкой в Российской империи. В 1913 году в составе Императорской академии наук функционировало всего 41 научное учреждение с 1540 научными работниками. Всего в стране имелось 298 научных учреждений, в которых было занято 11,6 тысячи научных и научно-педагогических работников. Третья особенность отечественной науки той эпохи, состояла в том, что «гражданский фактор» в развитии науки шёл не от предпринимательского сообщества, а от самих учёных. В последние 15—20 лет в ряде изданий, стремящихся всячески возвысить и облагородить представителей крупного капитала, усиленно раздувается миф о необычайных масштабах благотворительности и меценатства отечественных предпринимательских кругов. Однако знакомство с историческими реалиями показывает, что он по сути своей лживый. Действительно, меценатством прославились фамилии Третьяковых, Мамонтовых, Морозовы, Бахрушиных и ещё 10—15 семейств из числа купцов и заводчиков. Но в целом российский капитал «не страдал» ни благотворительностью, ни меценатством. Научное сообщество России, однако, нашло способ ускорения производства научных знаний за счёт оперативного обмена научными достижениями. Впервые в мире в России появились научные общества. Пионером этого плодотворного направления стало Вольное экономическое общество, созданное ещё во второй половине XVIII века (из-за притеснений властей прекратило работу в 1915 году). Оно опубликовало первое статистико-географическое исследование России, содействовало внедрению в сельское хозяйство новой техники, проводило обсуждение хозяйственных проблем. Заметный вклад в деятельность общества внесли такие известные отечественные учёные, как А.Т. Болотов, А.А. Нартов, А.И. Синявин, Г.Р. Державин, К.Д. Кавелин, Д.И. Менделеев, В.В. Докучаев, А.М. Бутлеров, П.П. Семёнов-Тян-Шанский… В начале XIX столетия одно за другим появляются общественные объединения учёных разных отраслей знания. В 1804 начали работать в Москве общество истории и древностей российских и общество медицинских и физических наук. На следующий год появилось общество испытателей природы. В 1811 году заявило о себе общество любителей русской. В 1861—1900 гг. в России появилось ещё 60 научных обществ. Четвертая особенность отечественной истории: развитие российской науки базировалось не только на её профессиональной инфраструктуре, но и на богатстве народного знания. После отмены крепостного права в 1861 году изменяется состав интеллигенции, в том числе и научной. В расширении социальной базы 140 научного сообщества несомненная заслуга капиталистического уклада. Хотя в России сложился союз царского самодержавия, помещиков и капиталистов, роль сословного деления общества снижалась. В составе интеллигенции, в том числе и научной, существенную роль стали играть разночинцы, которые были тесно связаны с образом жизни не только купечества и мелкого чиновничества, но и трудящихся низов. Значительный вклад в науку внесли вышедшие из разночинцев медик С.П. Боткин, инженеры И.А. Вышнеградский, Д.И. Чернов и др. Положительная роль народного знания в научном производстве особенно заметно проявлялась в деятельности представителей русской революционно-демократической мысли В.Г. Белинского, А.И. Герцена, Н.Г. Чернышевского, Н.А. Добролюбова, Д.И. Писарева (кстати, почти все они были из разночинцев). Труд таких педагогов, как Т.Н. Грановский, К.Д. Ушинский, Н.И. Пирогов, способствовал решению многих научнометодических проблем соединения народного знания и научной («книжной») культуры. Учёные Высшего технического училища создали русскую систему высшего технического образования. Она была основана на тесной связи глубокого технического обучения с практическими занятиями, проводимыми в производственных мастерских и лабораториях. На её основе сложились многочисленные отечественные научные школы в области технических наук. Огромный вклад в развитие не только естествознания, но и естественнонаучного материалистического мировоззрения внёс Иван Михайлович Сеченов (1829—1905), основоположник русской физиологии и объективной психологии. Экспериментальный подход Сеченова к изучению физиологических систем организма и физикохимических процессов, которые лежат в основе его жизнедеятельности, позволил ему установить не только энергетические связи между организмом и средой, но и разработать принципиально новую теорию в области физиологии мозга. Он первым в мире начал экспериментальное изучение физиологических механизмов сложных психических актов (сознания, воли и т.п.). Учёный исходил из того, что мир материален, существует вечно и развивается по непреложным законам движения материи. Свой философский трактат « Впечатления и действительность» И.М. Сеченов заключает так: «Нечего и говорить, что в основание всех рассуждений положено мною присущее всякому человеку непреложное убеждение в существовании внешнего мира, — непреложное в той же или даже значительно большей мере, чем уверенность всякого в том, что завтра, после сегодняшней ночи будет день» (Сеченов И.М. Избранные философские и психологические произведения. С.343). 141 Если сенсуалисты механистически рассматривали процесс образования мысли, то И.М. Сеченов выдвигает концепцию развития мышления из чувствования. «Великое учение Дарвина «о происхождении видов» поставило, как известно, вопрос об эволюции или преемственном развитии животных форм на столь обязательные основы, что в настоящее время огромное большинство натуралистов держится этого взгляда. Этим самым то же огромное большинство натуралистов поставлено в логическую необходимость признать в принципе и эволюцию психических деятельностей» (там же. С.419). Сеченов — решительный противник идеализма. Он подчеркивает, что новые достоверные знания можно получить «лишь при условии, если в основании их лежат, как посылки к умозаключению, известные факты». Его научные и философские идеи стали важной предпосылкой для развития психологии как в России, так и во всём мире. Россия последней трети XIX века становится равноправной частью мирового научного сообщества и приобретает в нём заметный авторитет. Об этом в частности свидетельствует присуждение Нобелевских премий выдающимся русским учёным — микробиологу, эмбриологу и патологу И.И. Мечникову (1902 г.) и физиологу И.П. Павлову (1904 г.). Иван Петрович Павлов (1849 — 1936) получил Нобелевскую премию в области медицины за исследование механизмов пищеварения. Но мировой и отечественной общественности он известен прежде всего как исследователь условных рефлексов и автор учения о второй сигнальной системе. Исследуя поведение организмов не только в единстве внешних и внутренних проявлений, но и во взаимодействии с окружающей средой, он установил важную роль коры больших полушарий головного мозга. Она интегрирует все процессы жизнедеятельности, включая психические. Принципиально новый метод исследования функций головного мозга был назван методом условных рефлексов. Формируясь на основе безусловных, то есть врождённых рефлексов (инстинктов), условные рефлексы вырабатываются в процессе индивидуальной жизни. В учении о второй сигнальной системе, регулирующей поведение людей, он отводил важную роль «сигналу сигналов» — слову, средству общения между людьми. Павлов вошел в историю не только как великий физиолог, но и как яркий мыслитель. Ценя факты, опыт, эксперимент, этот яркий представитель естественнонаучного материализма рассматривал их как хлеб теории. Обращаясь к коллегам, Павлов напоминал: «Изучая, экспериментируя, старайтесь не оставаться на поверхности фактов. Не превращайтесь в архивариусов фактов. Пытайтесь проникнуть в тайну их возникновения. Настойчиво ищите законы, ими управляющие». Защита детерминизма в науке была принципиальной позицией И.В. Павлова. Как 142 ученый-физиолог и как мыслитель он методологическую роль материализма. обращал внимание на Павлова многократно приглашали работать ведущие научные центры мира. На все эти приглашения, даже в суровые и голодные годы гражданской войны, он отвечал отказом. Строго и критически следя за действиями Советской власти, учёный говорил об СССР: «Наша родина открывает большие просторы перед учёными, и нужно отдать должное — науку щедро вводят в жизнь в нашей стране. До последней степени щедро… И для молодёжи, как и для нас, вопрос чести — оправдать те большие упования, которые возлагает на науку наша родина». Свидетельством вклада русской науки в мировой научный прогресс является включение (наряду с Д.И. Менделеевым, И.М. Сеченовым, И.П. Павловым и И.И. Мечниковым) в список 100 великих учёных человечества наших соотечественников, творивших во второй половине XIX столетия, — математиков Николая Ивановича Лобачевского, Михаила Васильевича Остроградского, Софьи Васильевны Ковалевской, анатома и хирурга Николая Ивановича Пирогова, основателя научной школы химиковоргаников Николая Николаевича Зинина, создателя теории химического строения органических соединений Александра Михайловича Бутлерова, физика Александра Григорьевича Столетова. К этому времени относятся и первые открытия отечественных ученых, получившие мировое признание и вошедшие в список 600 великих открытий планеты. Выше уже назывались работы Александра Николаевича Лодыгина (1873 г.) и Павла Николаевича Яблочкова (1876 г.). В этом ряду стоят открытие Александром Григорьевичем Столетовым явления фотоэффекта (1888 г.), изобретение русским электротехником Михаилом Осиповичем Доливо-Добровольским трёхфазного трансформатора с параллельным расположением сердечников в одной плоскости (1890 г.), открытие физиком и электротехником Александром Степановичем Поповым отражения радиоволн (1897 г.) и изобретение им радиотелеграфа (1896 г.) и радиоприёмника (1899 г.), открытие химикоморгаником Иваном Лавровичем Кондаковым синтеза каучука (1899 г.). Безусловно, без становления капиталистического уклада и расширения индустриальной материально-технической базы не было бы ни объективной потребности в науке современного типа, ни успехов российской науки в последней трети XIX века. Однако было бы упрощением объяснять этот прорыв сдвигами в экономике страны: Россия не относилась к числу передовых капиталистических стран, она была страной периферийного, средне-слабого развития капитализма. Следует принять в расчёт суждение директора НИИ статистики Росстата 143 профессора В.М. Симчеры: «В отличие от Запада в России они (знания. — Авт.) на всём протяжении её самобытной истории, органически воплощая в себе высшие достижения как материальной, так и духовной культуры, никогда не коррелировали (продолжают не коррелировать и сегодня) с темпами и пропорциями развития материального производства, представляя собою здесь всегда нечто большее. И это нечто большее состоит в том, что знания в России — это не только результат творческой деятельности, не только новые открытия, изобретения, инновации и передовые технологии. Знания в России — это везде и всегда воплощение идеалов, выражение пределов человеческих возможностей… Словом, знания в России — это действительно сугубо самобытное явление, представляющее собой своеобразное обобщенное выражение безостановочной и несбыточной русской мечты, её, так сказать, квинтэссенцию». (Симчера В.М. развитие экономики России за 100 лет. 1900—2000. Исторические ряды, вековые тренды, институциональные циклы. М: Наука. 2006. С.261). Особенность царской России состояла в том, что чем больших успехов достигала отечественная наука, тем сильнее увеличивался разрыв в объёме освоенных научных знаний между научным сообществом и основной массой населения. В стране, по данным переписи населения 1897 года, только 29,6% общей численности населения 9—49 лет умели читать и писать. После взлёта последней трети XIX века, проявившегося в производстве научных знаний, положение в сфере знаний ухудшилось. Если в 1901—1905 гг. среднегодовой прирост публикаций составлял ещё 6%, то в 1911—1917 гг. он упал до 0,5%. На основе изучения огромного массива статистических материалов профессор В.М. Симчера приходит к выводу: «Источником упадка знаний служило самодержавие тогдашней России, культивировавшее застой общественной мысли, общее отрицательное отношение к идейным исканиям и последовательным социальным преобразованиям, атмосферу морального оскудения и застоя». (Там же, с. 262). Развитие отечественной науки в советскую эпоху. Советская общественно-политическая система изначально должна была определить пути, направления и факторы прорыва прежде всего в экономической сфере, в материальном производстве. Новой власти предстояло обеспечить качественное улучшение условий жизни народа. Этого требовали как концептуальные цели, провозглашенные Советской властью и правящей коммунистической партией, так и потребность самосохранения и власти, и общественно-политической системы. 144 Уникальность решения этой главной социальной проблемы состояла в том, что ставка была сделана на человеческий фактор. В результате менее чем за четверть века сформировался новый тип личности — советский человек. Инструментом решения этой исторической по масштабу задачи стало научное образование. Это положение точно иллюстрируют два ключевых исторических события ХХ века. Первое касается Великой Отечественной войны, которую, по оценке одного из военачальников, выиграл десятиклассник и подготовившая его советская школа. Второе событие касается начала 60-х годов прошлого века. Американский сенат решил выяснить причины неожиданного для США прорыва в космос советского человека. После тщательного изучения сенаторы пришли к выводу: источник успеха кроется в советском образовании. Оно выигрывало тем, что было безоговорочно научным, пропитано культом знаний. Это был один из важнейших залогов не только решения экономических задач страны, но и прежде всего формирования мировосприятия, что СССР — «страна искателей, страна учёных». Главная особенность развития советской науки связана с тем, что её интенсивное развитие происходило в целом синхронно с социальноэкономическим развитием всего общества. Успешное экономическое развитие Советского государства давало возможность солидного финансирования отечественной науки. Расходы бюджета на исследования и разработки в РСФСР с 1940-го по 1980 год выросли 9,6 раза. В целом совокупные расходы только на исследования и разработки в послевоенном 1950 году составляли практически 1% от валового внутреннего продукта, а в 1980 году — втрое больше (3,01%). Самыми благоприятными в СССР для развития науки и техники были 50—70-е годы. За 25 лет расходы на науку и научное обслуживание выросли в 18 раз, численность научных учреждений — в три раза, численность научных работников выросла в 11 раз и достигла 4 миллионов человек. Среднегодовой эффект от освоения новой техники в стране в те годы равнялся 2, 5 миллиарда рублей (по официальному курсу 64 копейки приравнивались к 1 доллару США). Отдача от науки была одним из самых крупных факторов устойчивого экономического роста советской страны. О качестве советской науки убедительно свидетельствует её международное признание. В списке 100 великих учёных планеты 37 являются современниками СССР. Более трети из них — это советские учёные: Н.Е. Жуковский, создатель ЦАГИ. основоположник современной аэродинамики, И.П. Павлов, создатель современной физиологии. В.М. Бехтерев, создатель школы невропатологов и психиатров. 145 К.Э. Циолковский, выдающийся ракетостроения. теоретик космонавтики и Н.Д. Зелинский, создатель теории органического катализа и химии углеводородов. В.И. Вернадский, основоположник минерологи, создатель теории ноосферы. геохимии, генетической С.А. Чаплыгин, один из создателей гидро- и аэродинамики. Н.И. Вавилов, создатель научных основ селекции растений. П.Л. Капица, создатель основополагающих работ по физике низких температур, магнетизму и ядерной физике. И.Е. Тамм, создатель школы физиков-теоретиков-ядерщиков. И.В. Курчатов, великий учёный в области ядерной физики и техники. А.Н. Колмогоров, создатель школы современной математики. Л.Д. Ландау, создатель школы физиков-теоретиков. Не менее выразительным подтверждением признания советской науки может быть и другой существенный показатель. Речь идёт о списке 600 важнейших открытий и изобретений. С октября 1917 года по 1985 год в нём 33 изобретения и открытия советских учёных. Им принадлежит авторство качественных прорывов в науке и технике. Когда мы говорим о создании методов очистки и производства пенициллина, то справедливо называем имя академика АМН З.В. Ермольевой. Первым синтезировал силиконовую пластмассу академик К.А. Андрианов. Однако самые выдающиеся достижения советской науки — это плод коллективного труда и таланта. Таковы первая в мире атомная электростанция в Обнинске (Калужская область), первый в истории искусственный спутник Земли, первый запуск космического беспилотного корабля «Восток» в автоматическом режиме, Полёт первого космонавта Земли Юрия Алексеевича Гагарина, создание первой орбитальной космической станции… Продуктивное научное творчество в больших коллективах — одна из характерных черт советской науки. Были ли в истории советской науки просчёты и ошибки? Безусловно. Это и борьба с генетикой, объявлявшейся «продажной девкой империализма». Неприятие этой науки доходило порой до травли крупных учёных. Это недостаточное внимание к кибернетике, переходящее нередко в объявление её «идеалистической псевдонаукой». Это и борьба с 146 космополитизмом в науке… Каждый из этих эпизодов не отнесёшь к предметам гордости. Но к их осмыслению надо подходить диалектически. Их негативная сторона подробно раскрыта и хорошо известна. Но при этом остаются за кадром и факты чрезвычайно острой идеологической борьбы в глобальном масштабе, и провокационная роль отдельных вполне конкретных карьеристов от науки, и безразличие к мировоззренческому толкованию открытий их авторами, которое порой прикрывало обыкновенную философскую неграмотность, граничащую с невежеством. Поэтому несмотря на подобные ошибки и перегибы, не будет искажением действительности указание на такую особенность советской науки как наличие у неё надежной методологической основы. В целом она последовательно опиралась на материалистическую диалектику. Это обеспечивало ей убежденность и уверенность в том, что источником, целью и критерием научной истины является практика. При всех проблемах и недостатках внедрения научных достижений в практику развитие науки и техники представляло единый взаимообусловленный одновременный процесс. Существенная особенность развития советской науки состояла в том, что произошло качественное расширение социального резервуара, из которого наука могла черпать свои кадры. Знаменитый ленинский призыв «Учиться, учиться, учиться!» не был голословной декларацией. Одним из самых первых шагов победившей Советской власти явилась система мер, направленных, с одной стороны, на всеобщее обязательное обучение молодого поколения, с другой — на ликвидацию неграмотности среди населения старших возрастов. Школы и пункты ликбеза открывались повсеместно. Уже в 1920 году уровень грамотности населения в возрасте от 10 до 50 лет на освобожденной от белых войск территории поднялся до 44%. Бурно развивалась вся система образования. Если в 1914 году в стране было 105 вузов, то в 1940 году их стало уже 817. Численность студентов поднялась со 127 тысяч до 812 тысяч человек. Еще более интенсивно развивалось среднее специальное образование. Если в 1914 году в техникумах занималось 450 тысяч молодых людей, то в 1940 году в 8,4 раза больше — 3 миллиона 773 тысячи человек. Всесоюзная перепись населения 1959 года убедительно показала, что была достигнута практически поголовная грамотность. А в 1970 году грамотными были 99,7% населения страны. Неудивительно, что из столь мощного кадрового резервуара наука имела возможность отбирать наиболее талантливую часть. Человеческий фактор научного производства оказался фактически безграничным. Вот 147 данные государственной статистики (причём перепроверенные в 90-е годы Федеральной службой государственной статистики): в дореволюционной России в составе Академии наук было всего 41 научное учреждение с 1540 научными работниками. В 1990 году общая численность научных работников АН СССР (не считая академий наук союзных республик и отраслевых академий) превышала 60 тысяч работников. Если же учитывать все научные учреждения, то к 1940 году их численность выросла практически в 8 раз, а к 1990 году было уже 5182 учреждения, то есть в 17,4 раза больше, чем в 1913 году. К 1990 году научный работник фактически стал массовой профессией: деятельностью по производству знаний занимались более 1,5 млн. человек. Еще одна особенность советской науки — принципиальное расширение социальной базы её кадрового корпуса. По своему социальному происхождению кадры советской науки, как и вся советская интеллигенция, стали рабоче-крестьянскими. Ради этого ещё в годы Гражданской войны была создана сеть рабфаков, призванных в короткие сроки подготовить рабочих, крестьян, демобилизованных воинов в вузы и техникумы. Одновременно была установлена система, при которой представители рабочего класса, крестьянства, служащих и интеллигенции могли поступить в вуз с разным количеством набранных на вступительных экзаменах баллов. Одним из результатов таких мер стало заметное возрастание рабоче-крестьянской прослойки среди учительства. Вторая попытка «подправить» социальный состав интеллигенции была предпринята в послевоенные годы, когда были созданы подготовительные отделения для молодых рабочих и колхозников, уже имевших среднее образование, но нуждавшихся в пополнении знаний для освоения вузовской программы. Выравниванию шансов при поступлении в вуз способствовало и создание профтехучилищ, дававших не только рабочие профессии, но и аттестат зрелости. Еще одной уникальной чертой советского общества, серьезно влиявшей в послевоенный период на развитие науки, явилось формирование пограничного социального отряда внутри интеллигенции: постоянно увеличивался корпус специалистов, продолжавших работать в «практической» сфере народного хозяйства, но тесно связанных с научными коллективами и занимавшихся научно-исследовательской работой. Наиболее распространенной формой связи инженернотехнической интеллигенции с научным творчеством стало изобретательство и рационализаторство. Трудовая основа советского образа жизни стимулировала развитие самодеятельных творческих начал. 148 Рационализаторское движение представляла целенаправленной деятельности государства и трудящихся. единство самодеятельности Специфической чертой отечественной науки советской эпохи была её тесная связь с оборонным комплексом. Не случайно среди трижды Героев Социалистического Труда большинство составляют ученые, внесшие выдающийся вклад в создание военного паритета двух социальноэкономических систем (И.В. Курчатов, М.В. Келдыш, А.П. Александров, Я.Б. Зельдович, А.Д. Сахаров и другие). Главная же особенность науки связана с её положением в советском обществе. Всенародно почитаемой социальной группой общества (как теперь говорят, элитой) являлись прежде всего талантливые ученые. Один из крупнейших отечественных математиков лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и РФ академик В.П. Маслов, многолетний заведующий кафедрой прикладной математики МИЭМ, вспоминает о выдающихся теоретиках: «Это были люди самого высокого престижа: они спасали свое общество. Я упоминал академический поселок Мозженка. Советское государство создавало ведущим ученым оптимальные условия для работы. Академикам бесплатно выдавались участки земли площадью 1 га с построенными на них роскошными по тем временам коттеджами. В поселке был клуб, где ученые могли отдыхать, общаться и питаться, чтобы не тратить время на хозяйственные заботы. Можно ли представить себе чтонибудь подобное сейчас?.. Сейчас разве можно сравнить престиж не только у нас, но и на Западе крупного ученого и выдающегося футболиста? Такая картина не только у нас в стране. Во Франции, которая является колыбелью математики, где в прошлом веке сформировались замечательные школы, также происходит научная катастрофа, и кадры утекают в Германию и Америку. Приоритетной стала сиюминутная выгода. Развитие же науки не дает прямого, сиюминутного дохода, и поэтому общество не осознает нужду в таком развитии. Международный математический конгресс не вызывает такого ажиотажа и не приносит такого дохода, как футбольный матч двух команд в Лужниках». («Правда», 2008, №57). Наука в постсоветской России В положении науки в Российской Федерации после смены общественно-политической системы в 1991— 1993 годах произошли качественные изменения регрессивного характера. В 1990 году, по данным 149 Федеральной службы государственной статистики РФ (Росстата), общая численность работников, занятых исследованиями и разработками, в РСФСР составляла 1943,4 тысячи человек. В 1992 году она упала более чем на 200 тысяч, и с тех пор тенденция к её сокращению остаётся неизменной. В 2006 году исследованиями и разработками, то есть производством новых научных знаний, занимается лишь 807,1 тысячи человек. Следовательно, персонал науки за 16 лет сократился в 2,4 раза. Росстат отдельно приводит данные по числу исследователей, занимающихся производством новых знаний. В 1990 году в РСФСР исследовательской работой (без работников высшей школы) было занято 1227,4 тысячи человек. Через 16 лет их численность сократилась до 388,9 тысячи исследователей. Следовательно, за эти годы их стало в 3,16 раза меньше. Другим важным показателем отношения к производству научных знаний в обществе и государстве является финансирование науки. В 1992 году расходы на науку составляли 0,5% валового внутреннего продукта (2,43% бюджетных расходов). В 2000 году эти показатели опустились до минимальных исторических значений: расходы на науку составляли 0,24% ВВП (1,69% бюджетных расходов). В 2006 году они поднялись и достигли 0,36% ВВП, или 2,27% расходной части консолидированного бюджета РФ. Но в 2008 году на науку из федерального бюджета было выкроено лишь 2,14%. Иначе говоря, они вернулись к показателям лишь 1997 года, но до сих пор не достигли уровня последнего года Советской власти: современное финансирование составляет 72% показателей 1990 года. Что касается результативности научного производства, то она такова: в 1997 году было создано 996 передовых производственных технологий, из них 90 принципиально новых. В 2000 году результативность упала до 688 новых передовых производственных технологий. Из них принципиально новых по мировым стандартам — 72. К 2006 году положение не улучшилось: 637 передовых производственных технологий, из которых новыми по мировым стандартам были только 60. Выходит, за 8 лет результативность научно-технических разработок снизилась на 36%. В целом печальную картину состояния науки постсоветского периода не изменяет и то, что в 2000-е годы два российских учёных удостоены Нобелевских премий: открытия, за которые присуждена высокая награда, были сделаны академиком Ж. И. Алфёровым и академиком В. Л. Гинзбургом ещё в советскую эпоху. Первой особенностью постсоветского развития отечественной науки оказалось снижение потребности в ней общества реставрируемого капитализма. После 1991 года в России произошло разрушение значительной части производительных сил. Прежде всего 150 подверглась деформации материально-техническая база общества. За 15 лет экономических «реформ», например, продукция приборостроения сократилась почти в 20 раз. Износ основных фондов в промышленности приближается к 50%. В строительном комплексе страны от 50% до 67% техники исчерпали свой «срок годности». Экономика страны сориентирована на сырьевые отрасли, основная часть продукции которых идёт на экспорт. Сегодня 25% федерального бюджета обеспечивают результаты внешнеэкономической деятельности «Газпрома». Не случайно ближе всех приблизились к показателям 1990 года газовая, нефтедобывающая, железорудная отрасли, металлургия. Падению спроса на новые научные знания способствует, наряду с экономическим, социально-психологический фактор. «Стратегические собственники», в руках которых ныне находятся основные средства производства, ведут себя как временщики. Имея на каждый рубль зарплаты наёмных работников 9,5 рубля доходов, владельцы крупного и среднего капитала потратили, например, в 2006 году на обновление средств производства всего-навсего 6,3% своей прибыли. Второй особенностью положения отечественной науки в 90-е — 2000-е годы стало снижение авторитета знаний. В 90-е годы исполнительная и законодательная власть отказалась от всеобщего обязательного полного среднего образования, сохранив обязательным и бесплатным лишь основное (неполное среднее) образование. В этом акте наряду с экономические причины отразилось стремление буржуазии перестроить общественное сознание соотечественников. Ориентация на тотальное господство частной собственности требует переориентации с формулы «труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства» к формуле, возвышающей капитал. Вместо классического лозунга классической науки «Знание — сила» утверждается лозунг «Сила — в деньгах!». В 90-е годы, когда как грибы плодились финансовые пирамиды, была популярной реклама: на берегу водоёма сидят с удочками отец и сын, сын с удовольствием произносит: «Мы — сидим, а деньги — работают». В 2007 году случилась реанимация основной идеи рекламы, казалось бы ушедшей в прошлое. Стала, например, популярной реклама с призывом покупать недвижимость на Кипре, «где люди отдыхают, а деньги работают». Деформация сознания не обошла стороной резерв науки. В 2007— 2008 учебном году доля аспирантов-юристов в 4,7 раза превышает соответствующий показатель 1987 года. Правда, количество беззаконий увеличилось еще больше. При сохранении общей численности аспирантов России почти вдвое увеличилась доля аспирантов экономического профиля, но экономика никак не может дотянуться до показателей того 151 самого 1990 года. Ускоренное расширение подготовки научных кадров (кстати, прежде всего на платной основе) обусловлено не потребностями науки, а ориентацией на быстрое продвижение в сферах, «где люди отдыхают, а деньги работают». Об этом говорит непропорциональное увеличение приема в аспирантуру по специальностям «политология», «социология», «государствоведение» и т.п. Ещё одной особенностью положения науки в постсоветском обществе стала деформация социальной базы пополнения научных кадров. С 2000 года введена платная учеба в аспирантуре. Можно было бы радоваться удвоению численности аспирантов, но оно мало связана с реальной подготовкой научных кадров, а «решает» две далёких от науки задачи. Во-первых, обеспечивает отсрочку молодых людей от армии. Вовторых, обеспечивает небольшую добавку к зарплате профессорскопреподавательскому персоналу (этим шагом правительство фактически признало существование массового голодного профессора). «Диссертация под ключ», то есть исследование, написанное для нуворишей за деньги, — это одно из следствий низкой зарплаты профессоров и доцентов. Вспомним: советский рядовой профессор имел такую же зарплату, как заместитель председателя облисполкома (по-современному — вицегубернатор), а профессор, заведовавший кафедрой, — зарплату министра РСФСР. В то же время сложилось критическое положение с научными кадрами. Высококлассные профессионалы с учеными степенями, работающие в научно-исследовательских институтах и вузах, скоро станут дефицитом. В 1986 году в РСФСР докторов и кандидатов наук трудилось в этих сферах больше, чем в 2006 году. Сегодня здесь кандидатов наук на 16% меньше, чем 20 лет назад. Если взять основные блоки научных дисциплин, то сокращение ученых высокой квалификации наблюдается повсюду. Особенно кандидатов наук. Осталось всего две трети кандидатов технических наук, 79% сельскохозяйственных, 94% кандидатов медицинских науках… Неблагополучна ситуация в высшей школе. Количество вузов (прежде всего за счет частных) за последние полтора десятилетия увеличилось вдвое, а численность кандидатов наук в высшей школе выросла лишь в 1,35 раза. За последнее десятилетие численность защитивших ученую степень кандидата физико-математических наук выросла всего на 26%, что едва ли обеспечило простое воспроизводство кадров научных и образовательных учреждений такой квалификации. Явно отстает от потребностей пополнение численности преподавателейкандидатов химических, биологических, технических наук… К особенностям «новейшего» этапа бытия России следует отнести противоречивые взаимоотношения государства и науки. Государство 152 реставрации капитализма стремится всеми способами освободиться от заботы о производстве новых научных знаний. Об этом убедительно свидетельствуют попытки реформирования Российской академии наук, которое включает в себя разгосударствление значительной части её имущества. Эти же цели преследует Федеральный закон «Об автономных учреждениях», открывая возможности для приватизации высшей школы. После разрушения СССР не было ни одного года, чтобы в полной мере выполнялся Федеральный закон о финансировании науки и образования. В то же время нет оснований для иллюзий, что бизнес способен исправить положение. Вот данные Росстата. В 2006 году государству принадлежало только 37% всех организаций, выполняющих исследования и разработки. Однако в общей сумме затрат, вкладываемых в производство новых знаний, на долю государства приходилось 60,1%. Иная картина с частным предпринимательством. Ему принадлежит 46,4% организаций, которые занимаются исследованиями и разработками, но его доля в их финансировании не достигает и 20%. (Российский статистический ежегодник. 2007. С.607, 618). Наконец, важнейшей особенностью судеб отечественной науки в 90е — 2000-е годы стало мощное противодействие самой науки явно проявившейся тенденции к её разрушению под видом реформирования. Когда в 90-е годы работникам НИИ месяцами не выдавали зарплату, они продолжали свои исследования, отказываясь даже от неоплачиваемых отпусков. Борьба за выживание науки приобретает и другие активные формы. Так, Российская академия наук не допустила таких изменений в своём уставе, которые бы развязывали руки приверженцам тотальной приватизации. Наконец, отечественные ученые вступили в борьбу за отличие эффективных знаний от неэффективных. Это особенно важно в условиях, когда предпринимаются попытки вытеснить из системы образования материалистическое мировоззрение, подменяя его постмодернизмом и религиозным мировоззрением. * * * Ныне отечественная наука находится, пожалуй, в самом тяжелом положении с петровских времен. Но у неё за плечами богатая история преодоления преград как объективного, так и субъективного характера. Особенно ценен опыт ХХ столетия. Возможно, это самое большое богатство в арсенале не только отечественной науки, но и всего нашего общества. И это вселяет оптимизм. 153 Лекция восьмая Природа, идеалы и критерии научного знания В современной эпистемологии распространено толкование науки как вида познавательной деятельности. Однако наука – не просто вид, но и способ и продукт познавательной и прежде всего рациональной деятельности. В целом, наука – это форма духовного производства, имеющая характерные для этого производства основания, цели, способ их реализации, систему ценностей, и главное, социально-практическую значимость. На всем протяжении исторического развития высшей целью науки является служение человечеству. Великий Бэкон назвал конечной целью науки «пользу человеческому роду», «наделение человеческой жизни новыми открытиями и благами». Ускорение темпов развития, усложнение форм бытия предъявляют всё возрастающие требования ко всем формам проявления человеческой жизнедеятельности и прежде всего к той, которая становится ведущей во всех сферах общественной жизни. Этим объясняется тот факт, что в современных условиях с особой настойчивостью подвергается переосмыслению не только роль и назначение науки, но её сущность и понятие. Следовательно, усиливается внимание к философии науки. Природа и свойства научного знания Научное миропонимание возникло и формировалось в рамках философского способа осмысления бытия, отвечающего потребностям реальной жизни. Философский образ мышления эпохи античности превращает «рецептурную», прикладную древневосточную преднауку в теоретическую систему. Она становится логически обоснованным доказательным способом рационального исследования, открывающим за предметной средой мир сущностных связей и принципов их организации. Уже на этапе своего становления наука обретает характерные для нее свойства, отличающие ее от других форм познавательной деятельности: а) идеализированный объект; б) понятийно-категориальный аппарат (язык науки); в) логический способ обоснования и аргументации; г) строгая доказательность; д) идеализация и абстрагирование; е) дедуктивность; ж) поиск причин, основания бытия и логика исследования; з) системность и структурированность организации знаний; и) систематизированность и классификация наук по предмету и способу исследования; к) единство 154 онтологических, гносеологических, мировоззренческих и философскометодологических оснований исследования. Экспериментально-математическое естествознание Нового времени(XVII–XIX вв.) направлено на познание естественных объективных процессов. Формируется новый стиль мышления, характер и способы познавательной деятельности. Непреложным требованием научного знания становится: а) исследование и объяснение природы; б)ориентация на объективность знания; в)системно-структурная и логическая организация знания по принципам открываемых естественных (физических) и математических законов; г)разработка и рациональное обоснование метода (индукции и дедукции) как средства и способа исследования; д) актуализация экспериментального метода, внедрение в науку метода идеального (мысленного) эксперимента; е) рационально-дедуктивное моделирование реальности; ж) утверждение нормативных требований научности: ясность, отчетливость, очевидность, достоверность - строить в «человеческом разуме образец мира таким, каков он оказывается». (Ф. Бэкон). Наука этого времени характеризуется современниками как «созерцание истины». Ранний позитивизм XIX века (О. Конт, Дж. Милль) отходит от традиции понимания науки как «образца мира» и выдвигает концепцию «положительного знания» как системы понятий (несколько позже, как системы высказываний), логически сводимых к чувственным данным – ощущениям, восприятиям. «Наука в таком случае, – как критически оценивает данную позицию К. Поппер, – …это систематическое представление наших непосредственных убеждений» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М. 1983. С. 126). Радикальным положением такой позиции является разграничение науки и метафизики в ее классическом понимании, провозглашаемой позитивистами «псевдонаукой». Критерием разграничения и подтверждения «достоверности знания» декларируется принцип «верифицируемости». К. Поппер отвергает понимание науки как «достоверного» или «завершенного» знания и рассматривает её как процесс, но впадает в другую крайность. По мнению основатель критического рационализма, «наша наука не есть знание (episteme): она никогда не может претендовать на достижение истины… Мы не знаем ─ мы можем только предполагать. И наши предположения направляются ненаучной, метафизической (хотя биологически объяснимой) верой в существование законов и регулярностей, которые мы можем обнаружить, открыть» (там же. С. 226.) Подобная релятивистская интерпретация науки оправдывается тем, что за отрицанием достоверного знания стоит, по утверждению Поппера, 155 утверждение стремления к знанию и поиск истины как наиболее сильных мотивов научного исследования. Радикальность такого рода взглядов «нейтрализуется» (но не снимается) получившим широкое распространение конвенционализмом, с позиции которого наука (в частности, теоретическое естествознание) ─ это логическая конструкция, плод произвольных соглашений на принципах удобства и простоты. Даже фундаментальные основания науки ─ «законы природы» ─ конвенционалисты, объявляют произвольными «изобретениями» и соглашениями. Они отказывают науке в объективности и подлинной истинности ее содержания. Но с их подачи идея конструкции и соглашения внедряется в интеллектуальную мысль (в большинстве случаев необоснованно, с примесью крайнего субъективизма). Различие подходов к пониманию сущности науки говорит о том, что научное познание – это сложно структурированный процесс, развитие которого обусловлено не только неисчерпаемостью объективной реальности, усложнением проблем и способов их решения, но и неоднозначностью духовной и практической деятельности человека. Объяснение феномена науки изобилует разноаспектностью, подчеркиванием приоритета как тех свойств, которые соответствуют природе научного знания, так зачастую и тех, которые отвечают парадигмальной, мировоззренческой, психологической, либо социальной установке исследователя в ущерб научной объективности. Однако заложенная еще античностью традиция понимания науки ориентирует ее на рациональное постижение мира в его всеобщности и необходимости. Отечественная философия науки продолжает исторические традиции осмысления науки как способа достижения объективной истины. Такой подход выдержал проверку временем: «Наука ─ особый вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире … Наука ставит своей целью выявить законы, в соответствии с которыми объекты могут преобразовываться в человеческой деятельности.». (Степин В.С. Новейший философский словарь. Минск. 2003. С. 661). Исторически научное знание формировалось как процесс адекватного постижения мира, с естественной необходимостью вызванный к жизни всем опытом познавательной и практической деятельности. Природу научного знания составляет не субъективное мироощущение, а глубина постижения законов и принципов объективного мира, его сущностных оснований, структурной организации, динамики развития, органического единства материальной и духовной сфер бытия. Наука ─ система и способ познавательной деятельности, основанием которой являются принципы и законы объективного мира. В своей динамической сущности это – 156 исторически развивающийся и постоянно усложняющийся процесс духовного освоения реальности. Его специфику характеризует: а) объектно-предметная направленность; б) рациональный способ и творческий характер познавательной деятельности; в) понятийнокатегориальный аппарат (язык науки); г) научная нормативность (регулятивность), выработанная историческим опытом исследования; д) стремление к достижению истины; е) методологическая обоснованность на базе фундаментальных принципов и законов; ж) проверяемость и подтверждаемость практикой. По источнику, способу своего возникновения и развития, по целям и требованиям человеческого познания и практики наука отличается объективностью отражения реального мира. Природа научного знания определяется его объектом и соответствующим ему способом исследования. Объект науки ─ реальный мир во всех его проявлениях. Но сущностную специфику науки, отличающую ее от всех других форм постижения мира, определяет предмет непосредственной (и в то же время стратегической) направленности научных поисков ─ объективные законы. Объективный мир, его принципы и законы ─ источник знания, то основание, на котором базируется содержание науки, способ ее организации, логика исследований, динамика развития. Именно объективность является важнейшим свойством знания, обусловливающим не только его научный статус, но и способ реализации, каким является прежде всего рациональность. Изначально рациональность трактовалась как истинное и достоверное знание, в силу чего она становилась способом миропонимания, проникновения в сущность и потому полагалась как основание и обоснование набирающего силу теоретического знания. В период становления опытной науки (XVII-XVIII вв.) она была провозглашена методом, понимаемым не просто как средство или логический прием, а как способ научного (прежде всего математического и естественнонаучного) мышления. Считается, что научная рациональность берет начало от времен Декарта. Примечательным является возрождение античного принципа тождественности бытия и разума, рассматриваемого как объективирование знания с позиции принципов и законов механистической онтологии. В кантовском рационализме в силу признания априорности разума снимается проблема онтологизации разумных начал, но впервые за всю историю рационализма провозглашается имманентная активность разума с обоснованием его регулятивов, синтетических основоположений, правил, единства принципов, субъективных законов управления. Новый подход был чрезвычайно важным для понимания деятельной, эвристической, прогностической природы научного знания. 157 Постановка проблемы регулятивов рациональности, как и идея саморазвития разума в последующем либо не была воспринята, либо односторонне истолкована со ссылкой на идеализм, агностицизм и априоризм. Но и абсолютизация объективных начал разумной деятельности, в равной степени как и субъективной ее стороны, не объясняет исчерпывающим образом ее сущности и механизма. Сначала гегелевская диалектическая логика, а впоследствии материалистическая диалектика дали обоснование стратегии научного рационального поиска и выявили ее главный методологический принцип – диалектика всеобщей связи. Как заметил Гегель, «диалектика составляет природу самого мышления… Как бы упорен ни был рассудок в своем стремлении отвергнуть диалектику, ее все же отнюдь нельзя рассматривать как существующую только для философского сознания, ибо то, о чем в ней идет речь, мы уже находим также и в каждом обыденном сознании и во всеобщем опыте. Все, что нас окружает, может быть рассматриваемо как образец диалектики». (Гегель. Наука логики// Соч. М.-Л. 1929. С.137). Современным рационализмом (преимущественно позитивистского толка) диалектика как методология научного исследования в расчет не принимается. При этом исследователи берут на себя «обязательства» свести подлинную природу, структуру, динамику научного знания к проблеме рационального. Такая постановка задачи выглядит совершенно естественной, ибо без обоснования «рационального» обращение к науке теряет смысл. Но, отказавшись от традиций «философского рационализма», современный рационализм использует … методологию «метафизики» (так вслед за Гегелем сегодня называют всю предшествующую философию) если не в содержательно-смысловом, то в формально-логическом смысле, заимствуя регулятивные основания как отдельных теоретических построений, мыслительных схем, так и целостных систем. Речь идет о самой постановке традиционных проблем: основания науки, принципы и законы, структурность, динамика, концептуальность, понятийный аппарат, критерии и идеалы. Рациональное – тип и способ мыслительной деятельности, направленные на выявление и осмысление сущностных оснований реальности. В структуре научного знания рациональное является важнейшим способом теоретического исследования. Именно рациональный способ познания раскрывает сущность объективных процессов в их всеобщности и необходимости, без чего невозможно построение и обоснование научного знания, как структурированной, и одновременно динамично развивающейся системы. 158 Однако существует толкование рационального как априорной формы вне ее объективных оснований. Можно ли объяснить рациональность науки, игнорируя ее объективную обусловленность? Конечно, в науке не все однозначно, здесь нет своей «стрелы времени», о чем сегодня наглядно свидетельствуют разнообразие и многообразие образов самой реальности. Но рациональное в науке исторически сформировалось как преимущественно объективно ориентированная рефлексия сущностных оснований бытия. Думается, что подлинная рациональность начинается с милетской «субстанции», гераклитовского «Логоса», платоновской «идеи» и аристотелевских «принципов», а ее апофеозом стало «мыслящее» – «әpisteme» – знание с логотипом «Наука». Наука не может претендовать на универсальность, истинность, объективность (в сегодняшней эпистемологии по аналогии с кантовской гносеологией распространено понятие «общезначимость»), если ее содержание ограничено сферой субъективного или находится в абсолютной зависимости от него. В противном случае доминирует позиция: «наука не мыслит», «наука иррациональна»…. Австрийский исследователь Хаммер использует понятие «объективная рациональность» применительно к вероучению наряду с понятиями «субъективная рациональность», «сверхрациональное доверие», утверждая: «В религии выше всякой содержательности стоит «необходимый для нее» разум доверия». (Цит. по ст.: Богомолов А.С. Наука и иные формы рациональности// Вопросы философии. 1979. №4. С. 11). Проблема объективного содержания научного знания имеет принципиальное значение. От ее решения в значительной степени зависит истинность, а следовательно, и значимость науки для дальнейших исследований и их практической реализации. Силой разума (ratio) человек открывает объективные законы реального мира, которые становятся фундаментом науки, логикой ее исследования и дальнейшего развития. По мере углубления в сущность бытия происходит становление новых систем научного знания, новых наук. Динамика науки XX века, подготовленная всем предшествующим ходом развития человеческой мысли, вызвала к жизни неклассическую физику, кибернетику, бионику, синергетику… Но ни наращивание темпов научных исследований, ни расширение их диапазона не умаляют роли фундаментальных принципов и законов, которые составляют основу концептуальных построений и науки в целом. Сегодня возрождается концепция конструктивизма, согласно которой законы – не объективные процессы, а рациональные конструкции. История науки подобное уже проходила. В кантовской гносеологии понятия разума предписывают законы природе. Но позиция Канта может 159 быть оправдана тем, что понятия в его модели суть не механические, искусственно созданные конструкции, а имманентное порождение разума как следствие его действенности. Основой кантовской концепции является обоснование активности, творческой силы разума. Несмотря на субъективизм, концепция, несомненно, имеет рациональное зерно в выявлении механизма эвристической потенции научного знания, в обосновании его регулятивов. Конструктивизм же в его крайних проявлениях выхолащивает объективную содержательность науки, лишает её фундаментального основания и превращает в «анархическую эпистемологию» Фейерабенда. Наука превращается в некую конструкцию, в основании которой лежат те или иные предпочтения исследователя. За многочисленными толкованиями рациональности и формами ее проявления (научная, религиозная, идеалистическая, герменевтическая, экзистенциальная…) следует видеть ту сущностную основу, которая составляет подлинный фундамент содержания науки, ее понятийнокатегориального аппарата, логики исследования, структурного построения, функциональности, творческой действенности, практической и гуманистической ценности. На уровне научного познания именно рациональное является способом постижения скрытой от непосредственного видения и эмпирического знания сущности, системно-структурной сложности, причинных и вероятностных связей, законов и закономерных тенденций, если только это познание претендует на истинность, строгость, доказательность. Система научных знаний заключает в себе логику отраженных связей объективного мира, их системного синтеза, которая, в свою очередь, становится логикой научного мышления, а законы – основанием и стратегией его творческого развития, итогом которого становятся новые теоретические модели, научные открытия, парадигмы. Какую роль ни отводили бы интуиции в творческом научном процессе, какую модель ни предлагал бы рационалистический идеализм и тем более иррационализм, безобъектной, беспредметной, бессодержательной науки нет. Наука в широком смысле есть рациональный способ постижения объективного мира, включая и производную от него субъективную реальность. Феноменология Гуссерля в попытке обоснования философии как «строгой науки» с позиции признания связи между объективным и субъективным справедливо направляет мысль на проблему сущности в явлении. Но объект, по Гуссерлю обнаруживает себя в интенциональном акте «встроенности» сознания в него, направленности сознания на переживание значения или смысла предмета. Существование предмета, 160 объективного мира «выносится за скобки». Первый принцип так называемой феноменологической редукции – сознание должно быть очищено от суждений об объективном мире: «эпохе – воздержание от суждений» о реальном, хотя и признаваемом Гуссерлем мире. Гуссерль критикует «наивный натурализм» предпосылочного знания, характерный, по его мнению, для предшествующей философии, но оставляет за «строгой наукой» функцию описания. Идеал описания превалирует в феноменологии Гуссерля, несмотря на требование им аподиктически достоверного знания и на его концепцию философии «как строгой науки». Однако наука не ограничивается описанием. Исследование в зависимости от его целей включает в себя наряду с описанием, объяснение на принципах «строгого обоснования», прогнозирование, инновационное моделирование, открытие нового. Описание ─ необходимый, но лишь начальный его этап. В позитивизме (эмпириокритицизме) Маха описание характеризуется определенно как идеал. Но в толковании назначения описания как «построения фактов в мыслях» просматривается все-таки не идеал, а функциональный прием, в котором мысль выступает как «полное возмещение факта». В итоге описание, лишенное подлинной объективности, становится «идеалом» толкования произвольно сконструированной модели, в силу чего теряет свой изначальный смысл времен самоопределения наук, когда описание рассматривалось как способ экспериментального исследования непосредственно наблюдаемого объекта. Описание представляло собой прямую связь теории и опыта, исключающую субъективный фактор, роль экспериментатора в исследовании, влияние измерительных приборов, средств и условий проведения эксперимента. По существу оно было обобщением результатов опыта, отвечающим требованиям достоверности, ясности, отчетливости, обоснованности, доказательности. С созданием квантовой механики изменились представления о природе, назначении описания и сущности его принципов. Изменилось толкование фундаментального принципа наблюдаемости. Требование наблюдаемости обогащается и дополняется принципами относительности (Эйнштейн), соотношения неопределенностей, принципом дополнительности (Н. Бор). В сферу исследования входит непосредственно ненаблюдаемый объект, а в предмет описания включаются вероятностные свойства как объективно присущее явлениям микромира (Фок В.А.). Фундаментальный принцип объективности сообразуется с субъективным фактором. Описание приобретает более широкий смысл, чем только изложение опытных данных или описание наблюдаемых феноменов (позиция 161 феноменализма). Оно рассматривается как: а) процесс экспериментального исследования на принципах научного познания; б) поиск и введение результативных принципов (Эйнштейн); в) метод исследования и способ построения эмпирической теории; г) идеал нормативных, регулирующих научное познание требований; д) эмпирическая теория, результат экспериментального исследования и соответствующих абстрактно-теоретических обобщений; е) основа (наряду с объяснением) построения научной картины мира. Описание – эмпирический способ и этап научного исследования на базе наблюдения и экспериментальной деятельности. Но, как писал Эйнштейн: «познание не может расцвести из голой эмпирии» (Эйнштейн А. Собр. научн. трудов. М. 1967. Т.4. С 124). Требование научности не может ограничиваться функцией описания. Смысл научного поиска – в выявлении сущности, принципов, оснований реальности. Описание – предварительный необходимый шаг с его требованием адекватности, достоверности, соответствия, открывающий дверь в непознанное. Следующий этап – объяснение, т.е. проникновение в сущность на основе выявления принципов, причин, оснований, связи единичного и общего, осознания необходимости и цели, сообразности с законом. С формальной точки зрения объяснение – познавательная процедура. Но объяснение стало методом, способом исследования, получившим широкое распространение в связи с фронтальным шествием научного познания, ставившего своей задачей уже на первых этапах становления естественных наук не только описание, но и объяснение природных явлений. Попытки представить объяснение в виде схемы организации знания сводят научные познание к формально-логическим операциям. Но объяснение ─ прежде всего, смысловой, содержательный процесс, осмысление его сущностных связей на базе фундаментальных принципов и законов. В процессе объяснения выявляются и получают обоснование причинные, структурообразующие, функциональные связи, связи динамического роста, качественных изменений и радикальных преобразований. Объяснение опирается на описание, но оно «включает» объект в систему предшествующих, причинных, настоящих (обусловливающих) и прогностических (перспектив развития) связей. Диалектико-логическая, содержательно-смысловая динамика объяснения не исключает формально-логического способа организации научного знания, но не «позволяет» ему превращаться в абсолютный по значимости «законодательный» принцип. 162 Объяснению доступны все типы объектов. В настоящее время выделяют наблюдаемые, ненаблюдаемые, математические объекты, теоретические идеи, концепции, конструкции (модели). Сообразно с объектом и целью научного познания объяснение проявляет себя как способ, метод исследования, функция, идеал, теоретическая модель. В силу чего, его нельзя сводить к однозначному (внесущностному) установлению связи между явлениями и фактом (О. Конт), к механическому подведению факта под закон (Дж. Милль) или подменять объяснение описанием с имитацией объяснения (Э. Мах). Объяснение многофункционально, но его главная цель ─ достижение научной истины. Объяснение ─ это процесс обоснования и развития научного знания, имеющий свои особенности и грани: ─ Основанием объяснения является объект направленности мыслительной деятельности, его сущностная определенность, система связей принципов и законов, обусловливающих его структуру и действие. ─ Способом организации познавательного действия становится система причинных и сущностных связей, являющихся принципом организации и функционирования объекта и соответственно логикой самого объяснительного процесса. ─ Объяснение является аналитическим способом обоснования знаний, опирающимся на принципы и законы, способом включения частнонаучных и общенаучных идей в систему научной картины мира. ─ Существенную роль в объяснении играет язык науки ─ понятия, символы, различного рода абстрагированные формы, имеющие глубинный смысл объяснительного принципа, вопреки представлениям о языке как об «интеллектуальном инструменте» познания (Дьюи). ─ Объяснение сконцентрировано на осмыслении сущностных, причинных связей, оснований, процессов и потому оно концептуально и методологически обосновано теоретическими законами. В этом смысле прав был О. Конт, утверждая, что объяснение есть установление связей, добавим, и способа связей. ─ Имеется некоторый опыт систематизации типов объяснения: причинное (генетическое), структурное, функциональное, целевое (телеологическое); по характеру и назначению объяснений: гипотетические, номологические, теоретические (Никитин Г.П.) и др. Ранний позитивизм включил объяснение в методологию обоснования «положительной науки». Но проблема заключается в том, что эта методология исключает вопросы познания сущности мира как универсума, 163 его субстанциальных оснований и подлинных причин. И хотя О. Конт заявляет о стремлении человеческого духа к познанию «действительных законов явлений», законы трактуются им как «неизменные отношения последовательности и подобия». Развитие науки, расширение диапазона ее интересов и углубление в структурные и сущностные основания бытия требовали увеличения объяснительных возможностей науки. Да и само объяснение нуждалось в более существенной опоре, чем законы «последовательности» или логические конструкты. В мир науки входит квантовая механика, потеснившая описательные и объяснительные модели классической физики. В теоретических исследованиях утверждаются частнонаучные принципы неопределенности, соответствия, суперпозиции, дополнительности, синергетические принципы. Перед наукой стоит задача не столько описания и объяснения классических макроскопических объектов, сколько осмысления квантового состояния, вероятностных процессов. Поэтому укрепляется позиция объяснения как метода проникновения в сущность познаваемого, но ослабляется его позиция как идеала научного познания в позитивистском толковании. И произошло это, с одной стороны, в силу ситуации, которую можно охарактеризовать, сославшись на знаменитое изречение: «Чем больше я узнаю, тем меньше я знаю». Человеческая мысль вошла в ту сферу, где любое объяснение может быть принято лишь в качестве более или менее убедительного допущения, в котором возможны коррелятивность, когерентность, конвенциональность позиций (возможны, но не абсолютны!). Это говорит о том, что объяснение неоднозначно, оно не представляет собой механический или сугубо формально-логический процесс, а соответствует уровню и способу организации объекта, сохраняя при этом свою определенность как способ научного исследования. Объяснение отличают целенаправленность, логичность, обоснованная аргументированность, ориентированность на понимание и преемственность идей. В научном объяснении явно или скрытно всегда содержится эвристический (творческий) и прогностический (предсказательный) потенциал в силу того, что в его основании всегда содержатся фундаментальные принципы и законы. Нет научного знания без осмысления законов. Предсказательность и прогностичность науки, как и ее творческий характер являются важнейшими сущностными и функциональными свойствами науки. Предсказательной силой науки обладают принципы и законы, составляющие фундамент научного знания. И частнонаучный, и общенаучный закон отражая существенную, необходимую связь, обладает предсказательными возможностями в сфере теоретической и практической 164 деятельности. Диалектические универсальные законы, законы всеобщей связи и развития включают единичное и общее во всеобщность, обусловливая не только логику содержания и развития мысли, но и ее предсказательно-прогностические возможности. Основанием научной предсказательности (способности к научному предвидению) и прогностичности (модели будущего) является: ─ объективность содержания знания, соответственно, адекватность (истинность) отражения, познавательного процесса; номологичность (законосообразность) мыслительного процесса, логичность исследования; ─ системно-структурная организация научного знания; ─ динамичность, относительная самостоятельность, характер научных идей и теоретических моделей; творческий ─ способность преодоления консерватизма, тенденций регресса, открытость критике; ─ органический синтез онтологических, гносеологических, методологических, мировоззренческих оснований исследования; ─ теоретическая и практическая востребованность; направленность на поиски нового. Показателем предсказательности и прогностичности научного знания является его инновационность. Проблема инновационности науки (а также производственноэкономической, технико-технологической сферы, сферы маркетинга и менеджмента) приобретает широкий резонанс в современных условиях ускорения темпов общественного развития. Инновация всегда предполагает создание нового. Развитие науки является по своей сути инновационным процессом. В современных условиях инновационность науки приобретает более широкий смысл. Речь идет не только о новых идеях, открытиях и даже не только о появлении новых наук и научных систем, но и о внедрении инновационных моделей, технологий в сферу производства, экономики, управления, образования, в широкую социальную сферу. В обществе формируется единая инновационная сфера, предпологающая взаимосвязь науки, социальных средств, способов организации и внедрения научных достижений во все сферы жизни. Инновационность научного знания становится одним из важнейших факторов формирования информационного будущего человечества. 165 Наука как исследовательский процесс, как инновационная по своей природе система знаний, с необходимостью предполагает диалог. С одной стороны, он рассчитан на понимание, принятие научной истины субъектом, с другой ─ это совместное творчество, обсуждение, поиск, разработка новых идей, их распространение и претворение в жизнь. Любая теория, исследовательская программа или модель не может формироваться и реализовывать себя в абсолютной изоляции. Научное творчество ─ это еще и диалог с наукой прошлого, настоящего и ориентация на будущее. В этом смысле наука обладает свойством интерсубъективности, смысл которого в том, что научное знание – результат творческих учений субъектов науки различных эпох. Следствием является историческая преемственность научных знаний, их рост, развитие и возникновение качественно новых научных систем, проверка на истинность временем, коллективным разумом и общечеловеческой практикой. Знания становятся достоянием не только интеллектуального сообщества, но и всего человечества. В данном случае понятие интерсубъективности близко к понятию общезначимости. Такое расширительное понимание интерсубъективности, отражающее динамику науки не совпадает с исходным его толкованием в феноменологии, экзистенциализме, хотя широкое обсуждение проблемы начали представители этих направлений. Правда акцент их исследований сделан на субъективной доминанте в ущерб объективности научного знания. Но интерсубъективность и объективность научного знания не исключают друг друга. Итальянский философ ХХ в. Агацци отметил: «Наука является одновременно и продуктом, и творцом истории», это исследование истины, «которое стремится к интерсубъективности и «объективности» (Агацци Э. Реализм в науке и историческая природа научного познания// Вопросы философии. 1980. №6. С.143). Перечисленный ряд характерных для науки свойств выражает фундаментальное сущностное свойство, принцип и способ научного исследования – системность. Системность – это последовательность, упорядоченность, структурированность содержания знания, логическая обоснованность идей, концепций, органический синтез форм и методов исследования, эмпирического и теоретического уровней научного знания. Онтологическим основанием системности являются принципы системноструктурной организации мира и законы его развития. Гносеологическимлогика исследовательской деятельности. Научное знание в процессе развития и расширения своих возможностей приобретает системный характер как средство и способ постижения логики мира. Выдвижение идей, методологическое обоснование на принципах сущностных оснований, причинности, необходимости, связи единичного и общего, на 166 основе эмпирических и теоретических принципов ─ подтверждаемости, простоты, соответствия и др. ─ превращают научные поиски в органически связанную систему. Существует представление, что системность как методологический принцип впервые получает осознание в философии позитивизма в частности, в концепциях конвенционализма как принцип когерентности (согласованности). Однако, методология обоснования системности была разработана значительно раньше ─ в немецкой классической философии. И. Кант свои рассуждения о механизмах познавательской деятельности и природе знания заключает выводом: «… систематичность познания, т.е. связь знаний согласно принципу».(Кант И. Критика чистого разума. М. 2007. С. 488). Таким общим принципом (кстати сказать, по существу принципом, творческого потенциала) стал принцип «синтетического единства». Синтез, по Канту, «согласно общему основанию единства» полагает «полноту» принципов, систему понятий (характерно, что понятия понимаются Кантом как принципы суждений ─ основания последующих знаний), синтез многообразного, объединяющий элементы знания в «определённое содержание». Существенно, что «связь многообразного», принцип и способ научного исследования ─ системность, ─ Кант толкует как действие, «акт самодеятельности рассудка», подтверждая ещё и ещё раз свою концепцию порождающей активности мыслительной деятельности, подтверждая творческую сущность принципа системности. В учении последователя Канта Фихте научность фактически отождествляется с системностью по способу организации знания и его обоснования на исходном «достоверном принципе» ─ основоположении системы. И Кант, и Фихте характеризуют системность не как готовую застывшую схему, а как диалектический процесс формирования и развития научного знания, в котором нет места тривиальной однозначности. Гегель выразил смысл принципа ещё более категорично: внесистемное размышление не содержит в себе ничего научного, это, скорее всего «субъективное умонастроение». Системность мышления не просто обусловлена принципом, а является логикой развивающихся понятий. При этом Гегель предупреждает: если логику понятий понимать как формальную логику, которую интересует только форма, как «мёртвое» «недейственное» вместилище мыслей, то знание этих форм было бы совершенно не нужным для истин описанием. Понятия же содержат в себе момент всеобщего, особенного и единичного. А всеобщее «обладает значением сути дела, существенного, внутреннего, истинного»(Гегель. Наука логики. М.-Л. 1929. С.48). Гегель разъясняет свою мысль на 167 примере: животного как такового не существует, оно есть всеобщая природа единичных животных. Свойство быть животным ─ род как всеобщее, составляющее существенность определённого животного. Выделение сущностных оснований, природу которых составляет всеобщее, развитие мышления по логике органичной связи единичного и всеобщего (например в физике: физическое тело — вещество — материя) является основополагающим требованием принципа системности научного знания. Это позволяет разнообразие и многообразие явлений мира ( или его определённой сферы) свести в целостную единую систему, дать объяснение на основе выявления их общей природы и отследить тенденцию изменений и перспективу развития. Осмысление системности научного знания в рамках классической философской методологии даёт возможность избежать сведения системности к механическому подбору формальных оснований или принципов. В современных исследованиях системность получает обоснование в принципах частнонаучного знания, таких как принципы соответствия, инвариантности, подтверждаемости, непротиворечивости и т.д. Вопрос — в способах обоснования. Н. Бор сформулировал принцип соответствия как принцип связи предыдущих теорий с последующими. Правота великого исследователя в том, что системность действительно полагает преемственность, которую следует понимать как единство знаний, логику, обоснование, связь, развитие (переход к новому на основе сохранения плодотворных идей предыдущего знания). Фундамент научного знания составляют законы, определяющие одновременно логику и тенденцию его роста. Принцип системности научного знания имеет широкую сферу действия: 1)логика объективного содержание; 2) принципы и законы как основание логики содержания знания, его системно-структурной организации; 3) логика развивающегося понятийного мышления; 4) единство, органическая связь частнонаучных понятий и философских категорий в осмыслении внутренних связей, причин, сущности в познании явлений и процессов в системе общих и всеобщих связей;5) преемственность научных знаний. В свое время Декарт заметил, научное знание — система, а не набор истин. Системность научного знания составляет не только основу логики научного исследования, но является принципом организации и развития научного знания, классификации и синтеза наук в единое учение о мире. В организации и динамике научного знания значительную роль играют идеалы и нормы как регулятивы научного познания. 168 Регулятивы научного исследования. Научное познание при всей его творческой динамичности и относительной самостоятельности ─ регулируемый процесс. Идеалы, нормы, стандарты исторически вырабатываются в процессе познавательной деятельности соответственно уровню научных достижений. Они служат установкой, требованием, ориентиром (регулятором) научных поисков, направленных на достижение главной цели науки - истины. Строго говоря, следует различать идеалы науки как широкое понятие, охватывающее весь спектр требований, предъявляемых к науке и ее динамике, в том числе и социально-гуманистическую меру, меру этоса, и идеал научности, в основании которого лежат когнитивнометодологические процессы. Это не значит, что в этом случае исключается социальная ценностность и обусловленность регулятивов научного знания, ибо научное познание по своей природе и актуальности социально, оно рождено общественно-исторической деятельностью человечества и служит ему. Поэтому в многообразных определениях идеала различие, как правило, не носит принципиального характера. Исследователи выделяют ряд определений, в большей степени отвечающих природе идеала научной деятельности: «Идеал научности – это некоторый исторически конкретный стандарт, критерий, эталон оценки, некий нормативный образец, принятый в научном сообществе и позитивно им оцениваемый… это некоторое субъективное представление членов научного сообщества о том, что приемлемо и что неприемлемо, что корректно и что некорректно, что обоснованно и что необоснованно, т.е. это некая совокупность установок, предпочтений, оценок, ожиданий, смысловых ориентаций, принятых определенной группой ученых и позволяющих им давать оценку результатов как своей деятельности, так и деятельности других ученых...» (Огурцов А.П. Институциализация идеалов научности// Идеалы и нормы научного исследования. Минск. 1981. С.67). «Идеалы и нормы научного познания – совокупность определенных концептуальных, ценностных, методологических и иных установок, свойственных науке на каждом конкретно-историческом этапе ее развития. Их основная функция – организация и регуляция процесса научного исследования, ориентация на более эффективные пути, способы и формы достижения истинных результатов». (Кохановский В.П., Лешкевич Т.Г. и др. Основы философии науки. М.–Ростов-на-Дону. 2006. С.34). 169 Уже из приведенных определений видно, что сведены воедино стандарты, критерии, оценки, установки, ожидания. Это объясняется тем, что идеалы полифункциональны по своему предназначению, а главное, они выражают сложную природу знания как в его содержательно-смысловом, системно-структурном, так и в функциональном отношении. И все-таки из этого многообразия следует выбрать тот показатель, который с большей определенностью отвечает природе и назначению идеала, а по существу подойти к идеалу не с описательных позиций, а с позиции методологического обоснования. Опыт такого обоснования дает немецкая классическая философия. И. Кант выстраивает методологию обоснования регулятивов познания на принципе необходимого абсолютного всеобщего единства. Если отталкиваться от той фундаментальной регулятивной роли в познавательной деятельности, которую Кант отводит принципу единства (безотносительно к его априорно-идеалистической нагруженности), то следует признать основательность кантовской методологии. В конечном итоге, человеческая мысль, весь широкий спектр научного знания по существу есть стремление объяснить всю нашу многообразную и разнообразную реальность из единых сущностных оснований, первопричин, принципов, ибо мир – это система всеобщего единства. Физика уже сделала шаг в этом направлении, установив единство поля и вещества. Современная физика стоит на пороге объединения всех четырех типов взаимодействий. Первым итогом является концепция электрослабых взаимодействий. В свое время Ньютон пытался вывести математическую формулу всеобщего единства. Но стратегию поиска научной мысли определила древнегреческая концепция субстанциальности мира, предельного, по выражению Ф. Бэкона, основания бытия. В этих тысячелетних поисках подлинными регулятивами науки не позволяющими ей превратиться в псевдонауку или в хаос идей, являются принципы как основоположения и идеалы науки. Кант так и характеризует идеалы: «регулятивные принципы». Идеал разума «всегда должен основываться на определенных понятиях и служить правилом и прообразом для следования или оценки…, поэтому он мыслит предмет, который должен быть полностью определим по принципам». (Кант И. Критика чистого разума// Соч. М. 1964. Т.З. С.502-503). Идеал «мыслит предмет» ─ как хорошо сказано! Он вводит единичное в мир всеобщего, единого, необходимого, ориентируя объяснение всего происходящего на выявление универсальных связей. Только в этом случае возможно «полное понятие вещи». Итак, идеал – это принцип, «основоположение о синтезе», «которое рассматривает всякую вещь еще в отношении ко всей сфере возможного». В этом кантовское предвидение 170 прогностичности идеала как принципа научного познания. При этом речь идет о содержании, а не только о логической форме. В широком смысле, идеал ─ концептуально-нормативная модель, основание которой составляют принципы исследования, определяющие способ и направление развития знания на определенном историческом этапе. Назначение идеала, как и всех регулятивов ─ ориентация на достижение истины, на стимулирование поискового, творческого характера научного знания, на синтез научных идей, видов, форм знания и философской методологии в целостную систему миропонимания и, в конечном итоге, на социальную, практическую деятельность. Теоретическая фундаментальность, методологическая обоснованность, эвристическая определенность, а значит, и востребованность идеалов науки вырабатывались в процессе её исторического развития, и потому естественно многообразие и разнообразие идеалов по формам проявления, по степени проникновения в сущность, по значению и целевой установке. Опыт систематизации идеалов и норм в отечественной философии науки позволил выделить основные их формы: « 1) идеалы объяснения и описания; 2) идеалы доказательности и обоснованности знаний; 3) идеалы строения (организации) знаний». (Степин В.С. Структура и эволюция теоретических знаний// Природа научного знания. Минск.1979.С.208). Выделяют следующие уровни идеалов и норм науки: а) общие для всякого научного исследования; б) исторически преходящие; в) регулятивы определенной отрасли науки. Классификация идеалов совершенно необходима в связи с расширением сфер и ростом темпов развития научного знания, его гносеологической, методологической, практической, социальной востребованностью. Она позволяет ввести нормативно-регулятивную упорядоченность в динамику научного знания. Естественно, что речь идет не о его ограничении, а об оптимизации его понятийно-концептуального аппарата, выбора способа, средств и методов решения проблем, о методологическом обосновании, а значит, о повышении его эвристических и прогностических возможностей и результативности. Но, строго говоря, и сама классификация идеалов требует выявления прежде всего ее оснований, к числу которых относятся: ─ объектная направленность, содержательность, концептуальность, характерные для определенного уровня (эмпирический, теоретический) научного познания и его предметной направленности; ─ методологическая обоснованность (фундаментальность принципов, законов, постулатов); 171 ─ логические (диалектические, формально-логические) принципы; ─ принципы системно-структурной организации; ─ функциональные возможности (описательные, объяснительные, доказательные и т.д. идеалы); ─ социально-ценностные, практически значимые основания; ─ эвристичность, прогностичность , инновационность идей, теорий, науки; ─ интерсубъективность теоретических моделей; ─ мировоззренческие основания. Но эта проблема требует исследователей-методологов. глубокого осмысления и усилий Идеал может выступать в качестве принципа, закона, системы правил, стандартов, установок, в форме новейшего открытия, научного обоснования, концептуальной идеи, теории, метода, способа исследования и организации знания, оказавших существенное влияние и определивших (а зачастую изменивших) ход развития науки. На каждом историческом этапе идеалы становятся мерой научных достижений, определяющей стратегию и тактику научных исследований, пока новейшие исследования и открытия не приведут к изменению идеалов и не сформируются новые стандарты науки. Умозрительная наука античности сменилась наукой Нового времени – экспериментирующей, открывающей, изобретающей. Идеалы объективности, онтологического обоснования, лапласовской причинности классического естествознания сменились идеалами квантово-механического описания и объяснения, основанными на вероятностных законах, на принципах объектносубъектного взаимодействия, дополнительности, относительности, соотношения неопределенностей, микроскопической причинности… Природу идеала выражает прежде всего его объективное содержание. Идеал концентрирует в себе то главное, основополагающее, сущностнонеобходимое, что составляет концептуальную основу научного знания, его эвристический потенциал и определяет стратегию развития науки - то главное, что является залогом научности. Основоположением объекта, а значит и науки, являются принципы и законы. Эта позиция сегодня оценивается неоднозначно. Прошли времена Аристотеля, Канта, Гегеля, Маркса. На их место претендуют феноменология, экзистенциализм, позитивизм. В ранг общенаучного 172 идеала возводятся идеалы частнонаучного, «внефилософского» знания, идеалы фактически отождествляются со средствами реализации научных идей: описание, объяснение, доказательство, верификация, фальсификация…. Но проблема идеала научного знания и его динамики – это, прежде всего философскометодологическая проблема. Именно философия, возникнув как способ теоретического, изначально рационального постижения бытия в его сущностных основаниях определяет стратегию развития знания – достижение истины. Не случайно среди первых философских проблем была проблема истины, а эпистемология в учениях Платона и Аристотеля выделится в систему научных знаний, для которых философия становится не только теоретическим основанием, но и методологическим обоснованием постановки проблем, логики, структурной организации, нормативно-регулятивных ориентиров, критериев истинности и методов исследования. Философия во все времена была по существу стратегическим ресурсом научного знания (как и познавательной деятельности в целом), идеалом которого в конечном итоге становятся подтвержденные всей исторической практикой человеческого существования научность, объективность, истинность, общечеловеческая значимость. На каждом этапе исторического развития научного знания по мере обособления частнонаучных дисциплин, постановки эмпирических и теоретических проблем, свершения научных открытий идеалы обретают конкретно-научное выражение сообразно предметной направленности. Зачастую они становятся своего рода установкой, регулятивной мерой межнаучного знания, определяющей его направление, способы организации, методы, стиль мышления, поиск оптимальных решений и перспективу развития. Так, принципы классической механики на долгое время стали основополагающими в развитии научного знания, пока в рамках физического знания не сформировались принципы релятивизма, квантовой механики. (Квантовомеханический способ объяснения был положен в основу научной картины мира). Но неизменно всеобщим необходимым фундаментальным требованием исследовательской деятельности является ее научность. Становление идеала научности происходит по существу с возникновением философского способа осмысления реальности. Он получает обоснование в античной философии с утверждением принципов субстанциальности, всеобщего единства, связи, сущностных оснований, причинности. 173 Гносеологией Нового времени идеал научности был возведен в абсолют. На современном этапе, когда наука стала формой общественного сознания и непосредственной производительной силой, идеал научности стал общепринятой нормой общечеловеческого знания и практики. Но остаются проблемы разногласий и разночтений в толковании смысла научности, в понимании цели и назначения науки, роли мировоззренческой ориентации исследователя, выбора методологического обоснования. В этой ситуации американский постпозитивист С. Тулмин, полагает, что в случае расхождения мнений, в ситуации неопределенности следует ориентироваться на определенные стандарты рациональности и понимания, принятые научным сообществом. А это уже проблема критерия научности. Дискуссионный характер данной проблемы сохранится и даже углубится, будет наращиваться неопределенность до тех пор, пока не утвердится, не станет нормой «аподиктической достоверности» идеал объективности, истинности научного знания. Научность познавательного процесса - его качественный показатель определяется не только способом исследования и требованиями строгости, ясности, доказательности, но прежде всего объективностью и истинностью содержания знания. Идеал объективности является основным требованием и показателем научного знания. Это прежде всего проблема объекта, предмета, а значит содержания научного знания и адекватности языка науки; во-вторых, это проблема объективности (а не субъективного конструирования) принципов и законов, основоположений научного знания, его логики, обоснования способа организации и функциональности; в-третьих, проблема независимости содержания знаний от субъекта; в-четвертых, истинности научного знания и, наконец, практическую деятельность человек соизмеряет с объективным миром, его законами и принципами не в последнюю очередь благодаря объективности содержания научного знания. Между тем в толковании принципа объективности основоположения идеала научности далеко не всё однозначно. как Поппер в способе использования, как он сам говорит, терминов «объективный» и «субъективный» назовет себя последователем Канта, для которого объективность, как и истинность отождествлялась с общезначимостью, с «признанием всяким человеческим разумом». Поппер считает, «что объективность научных высказываний основана на возможности их интерсубъективной проверки». (Поппер К. Логика и рост научного знания. М.1983. С.68). 174 Интерсубъективная проверка толкуется Поппером как критика, взаимный рациональный контроль в процессе критических дискуссий, по существу выражается та же самая кантовская позиция общепризнанности. Но итогом этой проверки является не окончательное утверждение (в кантовском объяснении «убеждение» ─ это признание истинности суждения, имеющего «объективно достаточное основание» в значимости его для каждого), динамика проверяемых и опровергаемых высказываний, ибо в науке, считает Поппер, нет высказываний, которые нельзя было бы опровергнуть. А это уже генеральный попперовский принцип фальсифицируемости: с идеей научной объективности совместим только ответ «нет». Эпистемология, утверждает Поппер, не должна заниматься вопросом: «На чем основывается наше знание?». Эпистемологию лишь интересуют логические связи между высказываниями. Критическая оценка как способ рационального осмысления научной идеи сообществом исследователей (интерсубъективная проверяемость) играет безусловно важную роль в обосновании её научной ценности, если при этом не исключать из требований научного знания объективность содержания, если не возводить в абсолют принцип опровергаемости и в конечном итоге не лишать науку её научности, как это происходит в философии постпозитивизма. И тем не менее Поппер рассуждает об «объективном содержании мышления» в материалах, которые он так и называет «объективное знание», выдвигая концепцию «трех миров». При этом Поппер признает, то, что он называет «третьим миром» имеет много общего с миром идей Платона и «объективным духом Гегеля», хотя и оговаривается, что сам он признает существование физического мира. «Научное знание принадлежит к третьему миру объективных теорий, объективных проблем и объективных рассуждений».… «Знание в объективном смысле есть знание без того, кто знает: оно есть знание без познающего субъекта». (Поппер К. Логика и рост научного знания. М. 1983. С.442-443). Можно было бы не ссылаться столь подробно на попперовскую модель объективности, если бы не была затронута ещё одна принципиальная проблема. По существу происходит переосмысление и подмены идеала истинности. Если под истинным знанием в объективном смысле понимать истинное знание, содержание которого не зависит от познающего субъекта, то можно было бы в определенной степени согласиться с Поппером. Но, вопервых, знание субъективно по форме своего существования, оно – порождение субъекта, объект же этого знания – реальный мир с его принципами и законами является источником содержания знания и от субъекта не зависит. Этот принцип ─ основоположение истинности знания. Сам же Поппер, напомним еще раз, под объективностью и 175 истинностью понимает только общезначимость как результат критической проверки, что вполне укладывается в его модель роста научного знания: «…объективность всех наук…неотделимо связана с их критикуемостью и тем самым с их лингвистическим формулированием» (там же. С.477). Во-вторых, решение проблемы истинности, равно как и проблемы демаркации (отделения научного знания от ненаучного), Поппер связал с принципами фальсифицируемости и фаллибилизма, (подверженности ошибкам). Утверждая гипотетический характер научного знания, он придает идеалу истинности фактически контрадикторный (противоречивый) смысл, ставя истинность в зависимость от ложности и фактически синтезируя их: «Да, предположение истинности проверочных высказываний иногда позволяет нам оправдать утверждение о ложности объяснительной теории» (Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. М. 2002. С.18). Самому понятию «истина» он предпочитает «близость к истине» или «правдоподобность», тем более, что основой научной теории, с его позиции, являются не объекты, а проблемы по поводу этих объектов. По словам Поппера, «достоверность не является прерогативой человечества». Конечно, однозначности и тем более догматического подхода к пониманию идеала истинности и критерия истины в условиях динамично развивающегося знания быть не может, тем более, что человеческая мысль проникает в такие сферы, истинность познания которых на современном этапе не может быть ни подтверждена, ни опровергнута практикой. Да и сам критерий практики представляет собой единство абсолютного и относительного. Пуанкаре выразил мысль о неразумности поиска истинности или ложности постулатов науки, поскольку они – плод соглашения. Если снять оценочный (в своей категоричности неприемлемый) момент суждения, то конвенциональность истины как рабочий вариант допустима при определенных конкретных условиях, пока она не возводится в абсолют и тем более не превращается в догматическую норму или критерий истинности-неистинности знания. Философский конструктивизм подменяет критерий истины критерием «эффективности», в иных позициях критерий толкуется как «независимое основание для доверия», а в качестве основания выдвигается «лучшее объяснение». Эпистемологический анархизм (Фейерабенд) вообще сводит на нет проблему истины: «допустимо всё». В таком понимании истинность как идеал науки обесценивается. 176 Диалектико-материалистическая концепция истины основана на признании объективности истины, независимости ее содержания от субъекта, на понимании истины как процесса развивающегося знания в единстве его абсолютных и относительных значений, на признании практики высшим критерием истины. Рассуждения об истинности будут оставаться в плоскости мнений, пока философия науки не решит для себя проблему критерия научности знания. Критерий научности знания Проблема критерия научного знания - методологическая проблема, проблема обоснования научности знания. Свое начало она берет по существу с появления нового, по сравнению с обыденным, рациональнотеоретического способа познавательной деятельности. Новым оно становится по объектно-предметной направленности, глубине и способом постижения, по языковым средствам выражения, логическому арсеналу построения знания, по способу его обоснования и целям реализации. Строго говоря, наука начинается с ответа на вопрос: «Что есть все?». Обращение к природе как единому целому, выяснение субстанциальных оснований и первопричин естественного мирового порядка, послужило основанием формирования научно-теоретического способа осмысления реальности . С ранних абстракций «субстанция», «связь», «Логос» (слово, закон) начинается общенаучный понятийный язык, а способом размышления ─ поиск истины, логические доказательства и обоснования. Не случайно уже Сократ термином «эпистеме» фактически отделяет теоретическое знание от полученного чувственным путем. Ключ к осознанию проблемы критерия дает исследование природы научного знания и классификация наук великими мыслителями древности Платоном и Аристотелем. Способ обоснования ими научности знания является классическим образцом системного исследования и разработки методологических проблем науки. Обоснование сущности научного знания происходит в постоянном сопоставлении его с опытом и выявлении отличия научного знания от опыта и искусства. Логика обоснования различий позволяет выделить методологические основания критерия научности: 1. Онтологические основания: объектность, предметность. Характер и способ получения знания (по Платону ─ предпосылочное и беспредпосылочное) определяется предметом его направленности. Научное знание отличается от опыта выявлением общего «относительно сходных предметов» (Аристотель), необходимого, сущности, причины, в 177 силу чего наука способом постижения. является рационально- теоретическим 2. Выделение гносеологических оснований, характеризующих специфику научного знания, связано с постановкой проблемы принципов научности и их назначения. Именно принципы (начала, понимаемые как основоположения) являются способом обоснования и логической организации знания. К таким началам Аристотель относит «общее, сущность, причину», «ибо через них и на их основе познаётся всё остальное». 3. Существенным основанием научности знания, отличающим его от обыденного, является единство научного знания органическая связь общефилософских и частонаучных принципов. Принципы обусловливают и специфику способов научного познания: объяснение, обоснование, доказательство. Логическая доказательность является одним из основных требований, предъявляемых к научному исследованию («доказывающая наука»). Благодаря этому научность знания отличает «наивысшая точность», отчетливость, достоверность, логическая последовательность. Но достижением подобной определенности наука обязана не в последнюю очередь присущим ей методам: индукции и дедукции, диалектике и понятийно-категориальному языку. 4. Важнейшим отличительным свойством науки является ее истинность,стремление к достижению истины: «… помимо науки не имеем никакого другого рода истинного познания…» (Аристотель. Вторая аналитика. Соч. М. 1978. Т.2. С.346). Принятое толкование критерия как мерила, удостоверения, оценки истинности знания свидетельствует о его функциональном назначении. Но понимание сущности критерия научности требует обоснования его права быть критерием. Эта поставленная античностью проблема оснований научности знания важна для объяснения сущности критерия и его назначении. Когда говорится о назначении критерия, то речь идет об основной его функции ─ отделение научного знания от ненаучных форм (обыденное знание, лженаука, паранаучные модели и т.д.) При этом сам критерий научности должен иметь такую сущностную определенность, которая позволяет ему служить мерой, показателем научности. В соответствии с актуальными для современности уроками древних мыслителей и историческим опытом исследований критерий научности не является продуктом мнения или произвольного суждения, он имеет те же основания, что и само научное знание: содержательность (предметность, онтологичность); объективность; рациональность: обоснованность принципами; логическая строгость в формальном и содержательно- 178 смысловом отношении; адекватность понятийнокатегориального языка; истинность. По этим основаниям критерий служит средством различия знаний и средством отличия научных знаний от псевдонаучных. Возникает вопрос, отвечает ли этим требованиям по существу гносеологического и методологического характера высший критерий истины — практика? Во-первых, речь идет не только об истинности знания, критерием которой является практика, но и о научности как уровне, характере и способе достижения истинного знания. Обсуждается вопрос о показателях как мере, норме научности, удостоверяющих ее природу, результативность и отличие от других форм знания и постижения реальности. Во-вторых, если говорить о критерии как общем требовании, предъявляемом к научному знанию, то в конечном итоге высшим критерием науки является практика. Но практика — критерий истинности содержания знаний, основание их развития и в то же время итоговый показатель, задающий конечную цель познавательной деятельности, реализация научных достижений, показатель эффективности, инновационности научных знаний. Применительно же к самому научнопознавательному процессу скорее всего следует говорить о критериях ─ показателях научности, обращаясь с этой целью не только к проблемам содержания, но к характеру, средствам и способам постижения реальности, уровням (критерии эмпирического и теоретического) исследования, методологическому обоснованию и т.д. Не исключено, что в недалеком будущем появится новая дисциплина или раздел философии науки, посвященный непосредственно критериям научности, приведению их в единую систему на базе фундаментального основания ─ истинности научного знания. Следует ещё раз подчеркнуть, что проблема критерия научности знания не однозначна, как это может представиться на первый взгляд. Методологи науки помимо критерия истинности выделяют критерии уровней, форм и методов научного познания, критерии методологического обоснования, критерии средств и способов научного исследования, логического аппарата и др. Но, к сожалению, исследования в этой области пока ещё разобщены и носят иногда спорадический, произвольный характер. Неоднозначность подходов к проблеме критериев научности (вплоть до отрицания ее постановки) вызывает необходимость обоснования и систематизации критериев в соответствии с историческим опытом обоснования научного знания, что предъявляет серьёзные требования к 179 философии науки. Но любой подход к выявлению критериев знания должен прежде всего отвечать требованиям научности. Критерий объективности. Уже подчеркивалось, что беспредметного, бессодержательного научного знания нет. Реальный мир, его принципы и законы ─ объект, предмет и цель научно-исследовательской деятельности. Науку отличает от всех иных форм постижения то, что именно ей доступно выявление реальных оснований мира как единой системы, его объективных законов, принципов организации и развития. Критерий объективности - показатель адекватности, достоверности знания, степени проникновения в сущность и причинные основания реальности, независимости от субъекта содержания знаний о мире, его принципов и законов. Гносеологические критерии характеризуют специфику способов функционирования научно-познавательной деятельности, ее структуру, динамику, истинность знаний. В систему критериев включаются: ─ Эмпирические критерии достижения истины средствами и способами эмпирического познания: принципиальная наблюдаемость, опытная проверяемость и подтверждаемость. В философии неопозитивизма проверяемость и подтверждаемость (верифицируемость) отождествляется с неопровержимостью. Постпозитивист Поппер неопровержимые теории называет ненаучными и вкладывает иной, противоположный смысл в критерий проверяемости: «проверяемость есть фальсифицируемость»… «критерием научного статуса теории являются ее фальсифицируемость, опровержимость, или проверяемость» (Поппер К. Логика и рост научного знания. М. 1983. С.245). Неопровержимость, опровержимость, верифицируемость, фальсифицируемость служат показателем динамики абсолютных и относительных моментов знания на определенных этапах его развития. Опытная проверка является важным средством подтверждения истинности знания, опровержения и устранения ложных посылок или не получивших подтверждения и обоснования статуса научности гипотез. Но эмпирические критерии не являются абсолютными в своем значении критериями научности знания. ─ Научно-теоретические критерии характеризуют степень проникновения научной мысли в сущность объективных процессов, в сферу действия частных, общих и универсальных законов, свидетельствуют о научной состоятельности идеализированных объектов, эвристичности и прогностичности научных теорий. Показателем научности теоретического знания является номологическая концептуальность - разработка основополагающих идей на основе 180 частных и фундаментальных теоретических законов, а так же логически обоснованная системность. Фундаментом такого обоснования является, с одной стороны, логика открываемых принципов и законов, с другой ─ логика оперирования с идеализированными, абстрактными объектами, создаваемыми на уровне теоретического мышления, в сфере естественных, математических, технических, социальных наук. И в этом случае обоснование идеализированного объекта и разработка теоретической модели представляет собой процесс рационального развертывания упорядоченной системы, фундаментальным основанием которой являются сущностные связи, принципы и законы. Логические критерии. К проблеме логических критериев, как правило, подходят с позиции соответствия научного знания формально-логическим требованиям. Критерий непротиворечивости характеризует требование недопустимости одновременного утверждения взаимоисключающих посылок. К логическим критериям относят так же критерий полноты, (со времен Декарта он отвечает требованиям исчерпывающего, всеобъемлющего знания), критерий простоты. В науке прошлых веков этот критерий выводился из принципа «простоты» природы. В современной науке критерий простоты указывает на выбор оптимальных и минимально необходимых средств и способов решения исследовательских задач и организации научного знания, позволяющих избегать сложных конструкций. Этому критерию соответствуют критерии ясности, строгости, точности. Формально-логические критерии играют существенную роль в процессе организации научного знания, построения теоретических систем, схем в таких областях знания как математика, физика, лингвистика. Но их возможности ограничены. Известен безуспешный опыт обоснования математики на основе сугубо формальных систем Гильбертом. Однако проблема логического критерия не решается в рамках формальнологических схем без учета смысловых значений научного знания, без обращения к диалектической логике. Критерии научности знания определяются не только формально логическими правилами, но (и прежде всего) содержанием, а значит, плодотворностью научной мысли, научных идей, значимостью научных открытий. Если формально-логические критерии получают обоснование в формально-логических законах (непротиворечивости, тождества, исключенного третьего, достаточного основания), то диалектикологические критерии научного знания в своем основании имеют диалектические законы и принципы связи и развития как логику мыслительной деятельности, отражающую логику объективной реальности. Диалектическая логика ─ это логика развивающегося 181 мышления, а развитие научного знания исключительно по принципам формальной логики трудно себе представить. Логические критерии, характеризующие диалектику мыслительной деятельности являются требованием (мерой, показателем) обоснования научных идей, концепций, теорий по принципам диалектической, смысловой логики, составляющей фундамент любой научной системы. Их можно классифицировать как диалектико-логические критерии: а) тождество мысли с действительностью, тождество субъективного и объективного как совпадение содержания знания с объективной реальностью ее принципами и законами; б) объективная истинность (адекватность отражения); в) системность на принципах связи единичного, общего и всеобщего; г) «единство и полнота принципов для системы» (И. Кант); д) логический синтез знания по объективным принципам и законам; е) единство формы и содержания. Критерий сущностного основания имеет принципиальное значение для статуса и развития научного знания. Отрицание агностицизмом, субъективным идеализмом, позитивизмом объективно-сущностных оснований науки ограничивает не только сферу познаваемого и фактически лишает науку ее подлинного предмета, но и ставит пределы объяснительной функции науки, без которой все остальные функции (описание, предсказание…) не могут быть состоятельными, а знания не могут считаться научными. Органически связаны с предыдущими критерии единства системы знания и метода как способа достижения истины, единства чувственного и рационального, абстрактного и конкретного. Важнейшим критерием науки является эвристичность и прогностичность науки, основанием и обоснованием которых являются диалектические принципы развивающегося мышления. Из всей системы критериев ведущим для научного знания является критерий практики. Проблема критериев, их обоснования и систематизации неразрывно связано с проблемой методологии науки. Методология научного познания Методологическое обоснование с полным основанием можно отнести к эпистемологическим регулятивам, выполняющим важнейшие требования теоретических исследований ─ требования научности. Принципы методологического обоснования лежат в основе формирования научной концепции, ее фундаментальности, логики обоснования и развития мысли, 182 структурной организации, эвристичности межнаучной или общенаучной значимости. идей и их Необходимость методологического обоснования теоретического знания зародилась с постановкой проблемы научности с выделением ее оснований, принципов, первых нормативных регулятивов, целей, критериев научного знания. На протяжении длительного периода (с временными промежутками) на становление и развитие общенаучных методологических принципов влияние оказывала диалектика. Уже Гераклит, которого вполне оправданно считают одним из основателей диалектики, выводит принципы (связи, противоречивости) в качестве основания не многознания, а многомыслия. Для Сократа диалектика была способом нахождения истины, а в учении Платона она превращается в метод восхождения к сущности. Впервые диалектика приобрела статус методологии как система универсальных принципов и законов в немецкой классической философии. На современном этапе для диалектики наступил очередной неблагоприятный момент: модные ныне течения от критики приходят к полному отрицанию ее как системы и как методологии. Но для науки на протяжении всего периода ее существования не теряют актуальности проблемы сущностных оснований, причинных отношений, связи всеобщего и единичного. В ранней диалектике задолго до понятия «наука» появилось ставшее впоследствии фундаментальным понятие «закон» выступавший сначала как способ управления рациональной мыслью, а в дальнейшем ─ как высший смысл научного поиска. Современная наука оперирует категориями необходимости, случайности, возможности. Именно в диалектике понятийный аппарат рационального сложился в обоснованную органически связанную динамическую систему категорий, ставших философско-методологическими принципами развивающегося знания. Постановка проблемы методологического обоснования научного знания приобрела наиболее дискуссионный характер в период становления и развития нетрадиционной философии и неклассической науки (XIX-XX вв.) в связи с пересмотром сущности самой философии, ее оснований и назначения. Так, философия позитивизма сохраняет сформированную в классической философии проблему принципа, но выхолащивает его диалектический смысл и тем более материалистическое обоснование. Это не значит, что методология на этапе эволюции различных форм позитивизма исчерпала себя и потеряла научную ценность, а наука перестала быть продуктивной. Новые принципы методологических обоснований (исключение составляют некорректно выявленные или в 183 стиле ad hoc) свидетельствуют как о развитии науки и ее методологии, так и о трудностях философского осмысления ряда современных научных открытий. Нарушение преемственности или отказ от положительных методологических (как и теоретических) традиций сдерживает творческий потенциал науки, переход к новому ее качеству. Сугубо механистические, натурфилософские позиции с абсолютизацией и противопоставлением эмпирического и теоретического, индуктивных и дедуктивных методов познания, позитивистская абсолютизация частнонаучных, физических и математических принципов, формально-логических идеалов ограничивали возможности научного познания. Развитие фундаментальных исследований, прикладной науки, усложнение форм и способов практической реализации научных идей требовали осознания подлинной сущности философии, ее роли как методологии науки в развитии научного знания. Сложность этого процесса, неоднозначность мировоззренческих и методологических позиций исследователей привели к появлению новых философских моделей – «строгой науки», «точной науки», «фундаментальной науки», к отказу от метафизики (классической философии) и конструированию «позитивной философии» (О. Конт) с ее ориентацией на естественно-научные знания. Новоявленная методология переносит проблему обоснования науки, регулятивов и критериев научности из сферы философской методологии в область сконструированного синтеза частнонаучных принципов, формально-логических схем и историко-эпистемологической динамики знания, в которой философии придается вспомогательная функция и она утрачивает свою фундаментальность как методология универсальных принципов. Подобный анализ приводит не столько к развитию методологии научного познания, сколько к конструированию методологических схем согласно гносеологической или мировоззренческой установке исследования. Назначение методологии ─ в обосновании научных исследований на базе фундаментальных принципов, концептуальных постулатов, теоретических установок, отражающих объективные закономерности развивающегося мира. А это значит, что методология и как теория, и как метод должна исходить из объективных оснований постижения этого мира. Методология науки сама должна быть научной. Только в этой определенности она выполняет основную свою функцию содействия прогрессу научного знания. В качестве методологической предпосылки знания может выступать любая теория, имеющая в своей основе нормативные принципы. Но 184 методологическим основанием науки как объективного по своей сущности знания являются универсальные принципы и законы. Часто философскую методологию как теорию сводят к обобщению и толкованию научных данных. Наиболее распространенным является толкование методологии как учение о методах научного познания. В этом случае ее функции сводятся к исследованию средств познавательной деятельности. Но методология как теория - это прежде всего способ осмысления реальности, ее фундаментальных оснований, как метод - это способ исследовательской деятельности, ориентирующий науку на объективные основания, логику универсальных принципов и законов. Методологические принципы являются установочной нормой: а) способа организации научного знания; б) обоснования частонаучных принципов и законов; в) формирования языка науки как способа осмысления действительности; г) синтеза научных знаний в единую систему; д) утверждения стандартов, норм, идеалов науки; е) динамики роста научного знания, возникновения новых научных и межнаучных систем; ж) развития творческого потенциала науки, ее прогностических возможностей; з) реализации научных идей в практической деятельности; и) развития методологического аппарата общенаучных и специализированных дисциплин. Динамика познавательной и практической деятельности человека подтверждает неизбывную истину: наука – это процесс, и при всей противоречивости и неоднозначности науку от любых форм постижения реальности отличает объективность, а значит ─ истинность. Целью и объектом науки является мир во всех его проявлениях как целостность, органическое единство. Поэтому с естественной необходимостью наука, обращаясь к логике развивающегося мира, вернется к методологии, синтезирующей научные знания в единую систему, в научную картину мира на основе общенаучных, объективно обусловленных принципов и законов. Языком науки будет по-прежнему логика мира, методологическим обоснованием ─ философия в ее подлинной сущности. 185 Лекция девятая Научное знание как система. Основания науки. «…обыденное знание именно лишь благодаря систематическому единству становится наукой, т.е. из простого агрегата знаний превращается в систему.» (И.Кант. Критика чистого разума) Основания научного знания. Существование науки как системы обусловлено всем ходом исторического развития познавательной деятельности человечества. Само возникновение науки является свидетельством объективно сформировавшейся потребности организации знаний в единую целостность. Мир открывается человечеству как Универсум с многообразием и разнообразием его связей и в то же время с единым способом структурной организации. Стихийное умозрительное постижение глубины этих связей позволило выйти на основополагающие принципы организации мира и, соответственно, – знаний о нём. Фундаментальными основоположениями зарождающейся науки стали принципы субстанциального, сущностного единства, всеобщей связи, законосообразности, причинности. Они явились основаниями организации научного знания в единую систему знаний о мире. Не случайно возникновение науки связывают с началом дискурсивной, причиннообъясняющей, сущностно-дедуктированной систематизацией знаний мыслителями античности. Сегодня системность рассматривается как важнейшее свойство науки, как критерий её отличия от обыденного знания, как способ организации науки, как методологический принцип научного исследования и динамический принцип эволюции науки, становления научной картины мира. Уже в изначальном процессе формирования научного знания заложены основоположения системного способа не только его организации, но прежде всего осмысления сущностных оснований самой реальности и, соответственно, осмысления сущностных оснований знаний о ней. Естественно, что свое системное обоснование наука обретает в рамках 186 философского мышления, поскольку именно философия (в частности, европейская философия) становится первым опытом синкретичного рационального миропонимания.. Поиск единых оснований мира вывел философскую мысль на проблему порождающих причин «из материального единого», на проблему всеобщей связи, логоса, закона, упорядоченности. Как заметили мыслители древности, есть «одна мудрость: познать смысл того, что управляет всем через всё», что позволило говорить, с одной стороны, о «системе Демокрита», а с другой – о «системе» и «методе» Платона и Аристотеля. Теоретическая мысль дистанцируется от обыденных несистематичных, «рецептурных» знаний. Она не сводится к передаче разрозненных сведений, а выявляет сущность, погружается в смысл происходящего в системе всеобщих связей. В научное познание уже на этапе его становления входит проблема структурной организации, сложности, а вместе с ней – проблема принципа как системно упорядочивающего основоположения научного знания. Это дало основание великому Аристотелю заявить: « Высшая наука – познание принципов». Знание обретает основание системной организации в принципах. Не случайно Декарт подчеркивал, насколько значимы в познании «всеобщие принципы, или первопричины всего того, что есть или может быть в мире». Принципы становятся способом упорядоченной организации рационального знания и, как следствие, выступают способом объяснения, методом научного поиска и построения более совершенных научных систем. Человечеству открывается «царство законов», которые становятся «существенной целью» и «существенным результатом» науки (Гегель). Характеризуя философию как «мыслящее рассмотрение предметов», «способ мышления», «единую науку», Гегель дает её четкое истолкование: наука есть система, т.е. целостность, в основании которой лежат принципы. Размышление, опирающееся на принцип (а, по мнению великого диалектика, «размышление прежде всего содержит в себе вообще принцип») в кажущемся беспорядке бесконечных случайностей направляет знание на изучение «устойчивой меры и всеобщего», «необходимости и закона». Именно принцип, каким для Гегеля безоговорочно является диалектика – «движущая душа всякого развертывания мысли», – вносит «имманентную связь и необходимость в содержание науки». Речь идет уже не просто о принципе организации знания как системы, а о логическом основании саморазвития теоретической мысли. Принцип в структуре объективного мира является основанием его системной организации, соответственно онтологическим основанием 187 содержательно-смысловой структурированности науки, гносеологическим основанием синтеза адекватного знания в целостную систему. В основе формирования науки как целостного знания о мире лежат фундаментальные принципы всеобщей связи и всеобщего развития. Осознание этих принципов как оснований способа объяснения сущности мира вывело познавательный процесс от механического набора знаний к системному мировидению. Если на первых порах наука формировалась как теоретическая система, то в последующем именно изначальное обращение к проблемам сущностных и причинных оснований в рамках философского осмысления привело к превращению теории в метод исследовательской деятельности. Метод – это наука в действии, в поиске, это логика, способ выстраивания знания как системы, превращающий знание в эвристическую и прогностическую силу. В итоге наука обретает свой предмет – Его Величество Закон, ставший целью и идеалом научного знания, отличающего его от всех других форм постижения мира. Можно рассуждать о синкретичном подходе античности к осмыслению проблем бытия, об «элементаристском», или «функциональном» подходе экспериментальной науки, синтетическом или аналитическом подходах на уровне современных технологий, но все они – следствие эпистемологической системной последовательности с ее бесконечным эвристическим и прогностическим потенциалом. Характеризуя науку как полиморфную и полифункциональную систему, современная рефлексия научного знания представляет более или менее устоявшуюся градацию: а) наука как знание; б) наука как форма общественного сознания; в) наука как социальный институт. При такой градации речь идет скорее о функциональной определенности и оформленности науки. В то же время системность науки предполагает осознание прежде всего оснований способа её организации. Справедливо сказано: «Основания выступают системообразующим блоком, который определяет стратегию научного поиска, систематизацию полученных знаний и обеспечивает их включение в культуру соответствующей исторической эпохи» (Степин В. С. Философия науки. М. 2006. С. 191). В качестве оснований, получивших обстоятельное освещение в отечественной философии науки, выделяются: идеалы и нормы исследования, научная картина мира, философские основания науки. С точки зрения структурно-смысловой организации научного знания анализу подлежат онтологические, гносеологические, методологические основания. Онтологические основания науки. Не утихающие дискуссии вокруг них в конечном итоге сводятся к проблемам сущности научного знания, 188 его содержания, смысла, цели и, соответственно, способа, средств организации и реализации. Интеллектуальная мысль человечества начинается с первых попыток постижения сущности бытия, универсума, оснований «множественно сущего». Первые философские абстракции – субстанция, связь, логос – свидетельствуют о том, что мысль ищет объяснение в сфере оснований и способе организации, которыми управляет всеобщая связь, закон, порядок. Сама мысль выстраивается по логике осуществляемого поиска сущностно-структурных оснований бытия. Об этом свидетельствуют ранние теоретические модели – пифагорейская, атомистическая, платонова, первая частнонаучная система Евклида, философская система Аристотеля, астрономические построения Птолемея. Сущностный принцип бытия стал не только основоположением системной организации содержания знания, но и способом рационального осмысления реальности, его онтологическим основанием. Пионером осознания сущностного принципа а качестве основания системы следует, видимо, признать платоновскую онтологию бытия, правда, при этом придётся дистанцироваться от абсолютизации идеи истинного бытия. Гносеология получает обоснование именно в платоновских размышлениях. Платон создал «пробную систему» гносеологии с аргументированным обоснованием системной последовательности знания, в ней « подлинное знание» предстает как стремление к постижению сущности. Платон заложил принципы рационального понятийного мышления, которые позже стали основоположениями логического построения научных систем. С платоновской «сущностной» онтологии начинается осознание принципа единства бытия и знания (более раннее суждение Парменида: «Одно и то же – бытие и мысль о нём», – имеет дискуссионный характер), принципов объективности, целесообразной упорядоченности, восхождения от общего к частному. Наконец, Платлном впервые после гераклитовского Логоса была поставлена проблема закона как основания системного движения и организации знания. По существу задана номологическая стратегия научного знания, в которой сущность, закон станут целью, основанием системной организации научного знания, его предметной нормой, объяснительно-доказательным принципом. Сущностное обоснование неизменно дает направление научной мысли, порождает её глубину и динамику, обусловливает единство знаний, его системность. Но идеализм не мог стать подлинной методологией науки, хотя и внёс существенный вклад в обоснование системной модели познавательной 189 деятельности. Онтологическим основанием науки является прежде всего объективный материальный мир с его принципами и законами, ставшими непосредственным предметом науки и ее основанием. Статус науки утверждается как объективное по содержанию и онтологической сущности системно организованное знание. Элиминация онтологических оснований выхолащивает объектно-предметное содержание науки, ограничивает способы исследования, ведёт к односторонности методологического обоснования. Наконец, она снимает проблему истинности, без которой наука, лишенная объективности, теряет эпистемологическую и социально –практическую ценность. Объективность знания является важнейшим свойством науки. Качественное разнообразие объективного мира, уровни, формы, способы организации и существования материи определяют не только содержание науки, но и структуру, логику и, в значительной степени, способ научного исследования. Онтологическим основанием структурированности науки являются законы и принципы объективного мира. Закон – это внутренняя, существенная, необходимая, устойчивая, повторяющаяся связь. В силу этой своей фундаментальной определенности закон является сущностным основанием знания как системы, способом его структурной организации, логикой динамики и развития знания. Логика закона – это логика содержания и развития мысли, ее прогностической направленности, выбора метода и методологического обоснования научного исследования. В силу своей сущностной природы законы становятся основоположением структурирования понятийно-категориального аппарата, логикой языка науки, основанием концептуального единства теории и межтеоретического синтеза. Но следует иметь в виду, что закон – это не прокрустово ложе, ограничивающее мыслительную деятельность, а необходимость, обусловливающая свободу творческой продуктивности науки. Познание законов является целью научного знания в целом и каждой науки в отдельности. Систематизация и классификация законов лежит в основе систематизации наук. Различают законы: По степени общности: всеобщие, общие, частные; По сферам действия: законы природы (живой и неживой), законы общества, законы мышления; По характеру действия: законы развития (диалектические), законы движения, законы функционирования; По формам движения материи: механические, химические, биологические, социальные и т.д.; физические, 190 По типу (вероятностные); действия: динамические и статистические По сфере научного познания: эмпирические и теоретические. Широкий спектр законов объективной реальности обусловливает многообразие и разнообразие знаний, их логическую последовательность и фундаментальную обоснованность в системе достоверного научного знания. В теоретическом осмыслении законы становятся способом системно-структурной организации знания, междисциплинарного синтеза в единое целостное миропонимание. Разработка исследовательских программ, теоретический анализ, методологическое обоснование, построение прогностических моделей своим фундаментальным корректирующим основанием и целевой направленностью всегда имеют закон. В свое время Бэкон писал: «Ибо хотя в природе не существует ничего действительного, помимо единичных тел, осуществляющих сообразно с законом отдельные чистые действия, однако в науках этот же самый закон и его разыскание, открытие и объяснение служит о с н о в а н и е м (выделено мной – Авт.) как знанию, так и деятельности» (Ф. Бэкон. Новый органон. М., 1978. Т. 2. С. 80-81). Науку характеризует объективность и истинность содержания знаний. Но воспроизведение реальности в ее предметности и сущностных основаниях, как и её принципов и законов в идеальной форме, делает не менее актуальной проблему отношения объекта и субъекта. Стандартной моделью науки называют исследователи диалог субъекта с объектом. Природа, сущность объекта, его функциональность раскрывается субъекту в системе взаимодействия «объект-субъект». Но степень раскрытия определенности объекта, а значит, и уровень адекватности во многом зависит от способов и средств исследовательской деятельности субъекта, от его целей и ожидаемых результатов. Субъект моделирует идеальную реальность, которая может быть логически выстроена сообразно с изучаемым объектом, а может быть механической конструкцией с привнесением им субъективно-ценностных начал. Кроме того (а это обстоятельство характерно для научного знания) субъект строит прогностическую модель, которая может получить (илт не получить) подтверждение и статус научного открытия через определенный промежуток времени. Мало того, субъект силой исследовательской мысли моделирует идеализированный объект, не имеющий аналога в реальности, но играющий роль в научном познании, например, в математике «точка», «прямая линия», «окружность»… 191 Включение объекта в сферу познавательной и практической деятельности, создание теории, её языка, аппарата, методическая оснащенность исследования, ориентация на идеалы, критерии, эпистемологические стандарты – всё это прерогатива интеллектуальной деятельности субъекта. Проблема же состоит в мере соотнесенности объекта и субъекта. В науке система «объект – субъект» – бинарная эвристическая система, в которой определяющей стороной выступает объект, но творчески деятельной, созидающей стороной является субъект. Акценты их взаимодействий исторически менялись. В науке Нового времени существовал приоритет объекта. Для этапа неклассической физики характерна актуализация роли познавательных средств воздействия на объект, современная наука ориентируется на гуманистические, общечеловеческие ценности. Но на всех этапах эволюции научного знания его необходимым условием, онтологическим и гносеологическим основанием является объект–субъектное взаимодействие. Произвольная конструкция знания на субъективистских началах превращает науку в схоластическую схему. Гносеологические основания. Наука – гносеологическая модель реальности. Исторически сложились два основных типа моделей. Эмпирическая модель своим основанием имеет опытное знание, связанное с непосредственным воспроизведением предметного мира. Рациональная модель построена на логике теоретических конструкций. Но в том и в другом случае непосредственно или опосредованно исходными посылками этих моделей являются объективные основания, если к этой проблеме не подходить с субъективно-идеалистических позиций берклианского или махистского толка. В сущности – это различие эмпирического и теоретического способов исследований. На эмпирическом уровне преобладает обращение к факту, описание объекта со стороны его внешних связей. Этому уровню соответствует определенный язык и методы исследований. Сущностно-структурные основания, внутренние связи исследуются на теоретическом уровне языком логических абстракций, методами рационального познания. Речь идет об уровнях единого научного познания, взаимопроникающих и взаимодополняющих друг друга. Отсутствие одного из них равносильно отсутствию науки. Они являются эпистемологическим способом организации знания как системы, способом исследования его принципов и законов, насыщения науки понятийно-категориальным языком, раскрывающим сущность мира во всех его проявлениях логически выстроенными теоретическими системами, гносеологическими программами, определяющими стратегию научных исследований и 192 открытий. Ни одна гносеологическая система не может иметь научной ценности, если она не выражена адекватным языком науки. Язык науки в широком смысле – информационно-знаковая система, средство и способ существования и развития мысли. Спецификой языка науки является его понятийность как способ отражения общих существенных связей реальности. Наука в отличие от обыденного знания оперирует специальным (искусственным) языком, возникшим (созданным) с момента появления научного знания в качестве способа мыслительной деятельности. Язык науки – это язык принципов и законов. Сущность мира, системная организация, структурные основания, причинная обусловленность, динамика развития объясняется языком науки. Язык науки имеет сложную структуру. В зависимости от уровня научного знания следует различать (но не противопоставлять) язык эмпирический и теоретический. Предметная (дисциплинарная) специфика научного знания находит отражение и выражение в языках естественных, логико-математических, технических и гуманитарных наук. Важную роль в системе частнонаучного знания играет категориальный язык философии. Существует мнение, что язык частнонаучного знания отличается конкретностью и точностью. Но заслуживает внимания суждение Аристотеля о том, что наиболее точными науками являются те, «которые исходят из меньшего числа элементов». А это значит, что научное знание говорит не языком многочисленных, случайных и несвязных перечислений, а языком первоначал (оснований) – сущности, причины, единого основания, системы. Гегель характеризует процесс познания как поиск, выявление всеобщего, сущностной природы в любом единичном, ибо любое единичное является «моментом» всеобщности. И в этом смысле «понятие целиком конкретно», «понятие содержит момент единичности, особенности, всеобщности». А всеобщее обладает значением «сути дела, существенного, внутреннего, истинного». (Гегель. Наука логики. М.-Л. 1929. С.48). «Точность», «конкретность» – понятия относительные, так как их использование в данной системе требует дополнительных обоснований и учета определенных условий. Природа понятия определяется глубиной проникновения в сущность. Возникает вопрос: можно ли говорить о концептуальной насыщенности формализованных математических символов? Можно и нужно. Во-первых, потому, что в науке любые символы (знаки) работают только в системе связей (формулы, математические уравнения, алгоритмы, схемы…), в которую они включаются как носители определенного смысла, а связь всегда предполагает смысл и значение. Например, «классическая физика никогда не оперировала символами, смысл которых неизвестен». 193 (Полторацкий А., Швырев В. Знак и деятельность. М. 1970 С. 106). Вовторых, непосредственно или опосредованно они выражают ту или иную определенность (реальную, вероятностную, потенциальную…) объекта (математического, физического, идеализированного…). Любая формализованная система отвечает требованиям содержания науки и является одним из механизмов разработки научной теории. Не случайно применительно к научной символике и формальным приемам существуют такие понятия, как «математическое содержание», «физическое содержание» и т.п.. Язык науки всегда содержательно насыщен, отличается определенностью, строгостью, четким смыслом, логичностью, обоснованностью, адекватностью, соответствием формы и содержания. Это не случайный набор терминов, а система понятий, соответствующих объекто-предметному содержанию, смыслу, логике научного знания. Мысль строится последовательно, системно-упорядоченно языковыми средствами не только по формально-логическим правилам, но прежде всего по логике развивающегося мира (вопреки позитивистской концепции «языковых форм») и, конечно, не по принципу «знаний по терминам в справочнике» (Лейбниц). Наряду с другими важнейшими факторами язык является способом и средством систематизации знания, формирования научной модели мира как системы. В системе научного знания язык науки – это интеллектуальный язык мира. Методологические основания. Синтезирующим основанием единства научного знания, обоснования его преемственности, истинности, оптимальности средств и способов достижения цели является методология. Методологию понимают как «совокупность приемов исследования»; учение о методах научного познания; как способ познания объективной реальности, опирающийся на универсальные принципы и законы. Её основанием являются принципы, которые выступают, с одной стороны, регулятивами мыслительной деятельности, а с другой – способами организации, функционирования и развития научного знания. Методологическое обоснование осуществляется на любом уровне научного познания и характерно для любых его форм и видов. Но в этом процессе важно единство философской, общенаучной и частнонаучной методологии. С другой стороны, специфика методологии выявляется в соответствии с предметом, целями, потребностью в соответственных обоснованиях. В фундаментальном значении методология выступает способом становления и развития знания, его содержательной динамики, структурно-смысловой организации, диалектико-логической обоснованности как в плане единства всеобщего и единичного, так и в 194 плане единства объективного и субъективного, оснований и гносеологической эскплицированности. онтологических Различают формальную и содержательную методологию. Формально-логическая методология дает обоснование построения научного знания на базе законов формальной логики по форме организации языковой структуры на принципах синтаксической последовательности. В этом срезе методологии значительную роль в организации знания играют законы и методы формальной логики. Но абсолютизация их, как это имеет место в позитивистской философии, ведет к построению формализованных систем, фактически элиминирующих проблему объективности содержания научного знания. В этом случае структура научного знания, динамика роста, идеалы и критерии становятся методологической проблемой, ибо получают объяснение из нее самой вне связи с объективно–онтологическим основанием. Методология превращается в нормативные правила научной эпистемологии. Содержательная методология осуществляет содержательносмысловой анализ знаний, способов и методов их структурной организации, исследовательской деятельности как творческого процесса, закономерностей формирования нового знания. В целом методология – это не только система норм, единый процесс обоснования научного знания, синтеза в научную картину мира. Методология – это теоретически осмысленная система регулятивных принципов и способов организации научного познания, формирования его в логически обоснованную динамическую систему с имманентно развивающимся эвристическим потенциалом. Именно методология как эпистемологическое основание, способ рационального осмысления и построения знания превращает научные идеи, теории в целостную концептуально последовательную систему рациональных знаний – науку. Но эта единая в своем философско-методологическом обосновании система включает в себя широкий спектр разнообразных знаний, охватывающих реальность во всех ее качественных проявлениях и многообразии, что с естественной необходимостью уже изначально породило проблему классификации наук. Классификация наук как способ систематизации знания. Первый опыт классификации наук, осуществленный уже древними мыслителями, представляет собой системное построение с обоснованием 195 не только объектной направленности, но рефлексивного способа постижения сущностных оснований. Такую классификацию дает Платон. Подлинной наукой он называл философию, дающую истинное беспредпосылочное знание. Только философия постигает подлинно сущее и дает подлинное знание. Вторая группа – сфера предпосылочных знаний, науки-искусства (арифметика, геометрия, астрономия, музыка); эти науки имеют практическое применение, но высшая их ценность – в теоретическом значении. Именно в этом своем значении знания приближаются к подлинно истинным философским знаниям. Примечательно, что именно в рассуждениях о сущности научного знания Платон обозначил (но не назвал) проблему «установления» закона теоретической наукой. Речь идет об арифметике, наиболее близкой, по его убеждению, к философии науке. Аристотелевский подход отличает философско-методологическое осмысление оснований и структуры научного знания: выделение основополагающего принципа причинности и связанных с ним принципов оснований, начал и цели как сущностных принципов высшей науки – философии, науки об истине. И хотя классификация наук Аристотелем не дошла до нас в виде завершенной системы, сам способ подхода отвечает требованиям систематизации научного знания и дает методологическое обоснование подходов к классификации современных наук. Разделяя науки по сфере общности и содержанию на роды и дисциплины внутри родов, Аристотель тем самым осуществляет синтез наук в систему, имеющую единое основание и единую цель: получение знания «начал и причин». Как Платон, так и Аристотель выводят научные знания по существу из онтологических и гносеологических оснований, что изначально исключало механистический способ перечисления и отвечало принципу системной организации знания сообразно сферам и способам его направленности и становления. Соответственно родам Аристотель выделяет теоретические, практические и творческие науки, каждый род содержит специальные науки. При этом он различает высшие и низшие науки в зависимости от ценности предмета, отчетливости, точности знания и конечных целей (начал и причин). В этой единой системе Аристотель выделяет всеобщую науку – «первую философию», науку о причинах и началах всего сущего, высшим вопросом которой является вопрос о сущности: «А наиболее строги те науки, которые больше всего занимаются первыми началами», научить более способна та наука, которая исследует причины. «А наиболее достойны познания первоначала и причины, ибо через них и на их основе познается все остальное …», «… существуют многие науки о причинах, одна - об одном начале, другая - о другом,… какую из наук следует 196 называть мудростью… имеется основание называть каждую из этих наук. Действительно, как самую главную и главенствующую науку… следовало бы называть мудростью науку о цели и о благе …науку о первых причинах,… «о сущности» (Аристотель. Метафизика. Соч. М., 1976. Т. 1. С. 68, 102). Аристотелевская классификация по существу является классическим образцом философско-методологического обоснования системного способа организации научного знания, его теоретической, эпистемологической фундаментальности. Уже первый опыт систематизации знания мыслителями античности выявил принципиальную роль ее оснований, выступающих в качестве основоположений научности: – онтологические основания упорядоченности и сущности; в их объективной, системной – глубина проникновения в сущность; – единство частных и общих законов; – фундаментальность принципов; – целесообразность как принцип системного единства; – направленность на выявление оснований единства: начало, причина, сущность; – развертывание знаний по способу логической доказательности; – систематизация знаний по «степени совершенства» (Аристотель). Античная классификация предварила специализацию наук, осуществившуюся в эпоху Нового времени, и в то же время систематизацию научных знаний на базе фундаментальной, философской методологии в соответствии с потребностью развивающегося знания и практики и дала классический урок понимания цели научного знания (достижения истины) и его подлинной сущности, которая в постижении оснований бытия. Античная традиция классификации наук в рамках философского способа осмысления получила продолжение в исследовании природы научного знания, его систематизации и методологическом обосновании в Новое время. Проблема оснований прочно вошла в науку и методологию наук. Основание становится фундаментальным принципом организации научного знания, хотя исторически его содержание меняется. Бэконовская классификация внесла определенность прежде всего в онтологические основания науки. Будучи сыном своего времени, времени практики и потребности в истинных, конкретно научных знаниях, Ф. Бэкон 197 бросает упрек в адрес умозрительного прошлого: древние пили в науках простую влагу, словно воду, проистекающую сама собой из разума, мы же пьем и предполагаем влагу от зрелых лоз: «Ибо мы строим в человеческом разуме образец мира таким, каким он оказывается, а не таким, как подскажет каждому его рассудок…». Не измышлять и не выдумывать, а открывать все происходящее в природе. Цель науки – «истолкование природы»: открывать форму, или производящую природу, или источник происхождения, а это значит начинать строить науку от «действенных оснований». «Кто знает формы – тот охватывает единство природы… может открыть и произвести то, чего до сих пор не было…» (Бэкон Ф. Новый Органон. Соч. Т.2. М. 1978. С.81).Под «названием форм», как утверждает Бэкон, разумеется закон. Впервые в методологию научного знания вошла фундаментальная проблема закона, ставшая проблемой обоснования научности, истинности знаний наряду с актуальной проблемой практики как критерия (залога) истины. Но если бэконовская методология классификации выстраивает систему наук на общих принципах единства целей, законосообразности оснований, то сама схема организации наук исходит из трех способностей души: память, воображение, рассудок. Каждой из них соответствует определенная наука: естественная и гражданская история опираются на память, воображение служит основанием поэзии, основанием математики, естествознания и философии является рассудок. Наряду с ними выделяется антропология – знание о человеке. «Прогресс наук – в единстве «естественной философии» и «отдельных» наук, без этой связи у этих наук, как и у моральной и гражданской философии нет глубины, они скользят по поверхности, науки не растут, они отделены от своих корней», - твердо заявляет Бэкон. Важнейшим синтезирующем фактором науки является, по утверждению Бэкона, «подлинная и надлежащая мета наук» - «наделение человеческой жизни новыми открытиями и благами». А это уже взгляд в будущее – в XXI век, когда «пути к человеческому могуществу и знанию ближайшим образом сплетены один с другим». В позитивистской классификации наук О. Конта была нарушена традиция единства классической философии и науки. Метафизические проблемы причины и сущности позитивизмом исключаются из поля зрения науки. Классификация осуществляется по требованиям дисциплинарной системности: математика, астрономия, физика, химия, биология, социология. Кстати, Энгельс считает, что О. Конт списал «иерархию позитивных наук» у Сен-Симона, секретарем которого Конт некоторое время был. 198 Классификация наук, осуществленная Ф.Энгельсом, исходит из объективных оснований В основу его классификации наук (механика, физика, химия, биология, социология) положена классификация форм движения материи. В то же время Энгельс сомневался, что система наук, построенная способом перечисления, будет отвечать требованиям научности. Энгельс приводит характерный пример: ректор Боннского университета А. Кекуле выделил естественные науки – химию как науку об атомах, физику как науку о молекулах, механику – науку о массах, опираясь, по его же свидетельству, на представления о сущности материи. Английский же журнал («Nature») специфику наук свел к статике и динамике, к чисто механическим процессам, наукам фактически был придан чисто механический способ описания, что позволило отнести к механическим наукам и физиологию. Но механическое движение не исчерпывает движения вообще, ибо «движение – это не только перемена мест в надмеханических областях оно является также и изменением качества». Энгельс подчеркивает: «систематизацию естествознания, которая становится теперь все более и более необходимой, можно найти не иначе, как в связях самих явлений… мы изучаем сперва механическое действие трения и удара. Но мы находим, что дело этим не исчерпывается: трение производит теплоту, свет и электричество; удар – теплоту и свет, а, может быть, также и электричество. Таким образом, мы имеем превращение движения масс в молекулярное движение. Молекулярное движение… переходит в атомное движение: химия. Изучение химических процессов находит перед собой, как подлежащую исследованию область, органический мир... А все химические исследования органического мира приводят в последнем счете к такому телу, которое… есть сам себя осуществляющий перманентный химический процесс, - приводят к белку… химия порождает белок… Физиология «поднимается здесь на некоторую более высокую ступень» (Энгельс Ф. Диалектика природы. // Маркс К. и Энгельс Ф. Избр. соч. М. 1986. Т. 5 С. 579). Итак, Энгельс исходит, прежде всего, из того, что движение есть способ существования материи, а переход форм движения есть диалектический процесс, сущность которого составляет взаимодействие, выражающее природу всей «движущейся материи в целом». Со ссылкой на Гегеля Энгельс отмечает, что взаимодействие является истиной «caus a finalis» («конечной причиной»). Несколько позже он подчеркивает, что «caus a finalis» суть материя и внутренне присущее ей движение. Диалектика количественных и качественных изменений, перехода от низшего к высшему в системе универсальных взаимодействий на принципе материального единства стала объективным онтологическим основанием 199 классификации наук как единой целостной знания в отличие от произвольных конструкций. системы научного Энгельс ставит еще одну чрезвычайно важную проблему, особенно актуальную для наших дней: влияние деятельности человека на его мышление. Человек своим воздействием изменяет природу, воздействует на природу, создавая новую среду обитания, и поэтому изменение природы Энгельс называет существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления, а это значит, что система наук должна получить свое развитие в осмыслении последующих проблем. Современная отечественная классификация наук фундаментальностью методологии, четким построением широтой охвата сфер научного знания. Наиболее классификация представлена в трудах Б. М. Кедрова. типологию наук и четко выделяет научные дисциплины целям, методам и сфере исследования: философские науки; математические науки; естественные и технические науки; социальные науки. отличается типологии и обстоятельно Он выводит по предмету, В наиболее общем виде современная классификация представлена в виде обобщенной системы, охватывающей сферы деятельности человека: естественные науки, технические, гуманитарные. Широкая сфера действия научного знания дает возможность выстроить основания классификации как способа системной организации знания: объектно-предметные основания: математические, технические, гуманитарные науки; науки; естественные, функциональные основания: фундаментальные, прикладные уровень и характер научных исследований: эмпирические и теоретические науки; широта охвата объектно-предметной сферы: общенаучные, частно-научные знания; исторические постнеклассическая наука; типы: классическая, неклассическая, 200 методологические основания: философскометодологические, общенаучные методологические дисциплины. Многообразие типов классификации объясняется различием оснований выведения дисциплинарных систем. Классификация осуществляется по предмету, методу, по способу мировосприятия, по методологическим обоснованиям, по исторической типологии, по мировоззренческой ориентации и т. д. Классификацию в исторической динамике характеризует отсутствие единства оснований, принципов (в силу разнообразия методологий), различие идеалов, норм, критериев. И тем не менее, стремление к систематизации научного знания на всех этапах его исторического развития свидетельствует об объективных тенденциях развития науки как единого процесса достижения истинных знаний о мире, как об универсальной целостности и, соответственно, о стремлении к созданию единой научной картины мира. Научная картина мира – общенаучная система знаний. Научное знание предстает как сложившийся способ миропонимания, картина мира, система общих знаний о мире, теоретическим и методологическим основанием синтеза которых на всех этапах формирования науки является философия. Неправомерно представление о картине мира как о сумме знаний в силу того, что картина мира – это системное, органически связанное, целостное видение мира, объективным основанием которого является сам целостный мир в его разнообразии и многообразии, с его принципами и законами. Поскольку картина мира – это развивающееся знание, процесс непрерывного поиска и становления, качественного роста и увеличения эпистетимологических систем, то естественно, что она не может представлять собой закрытую, завершенную и однозначную систему. Картина мира представлена не только определенной системой наук, но разнообразием и многообразием концепций, теорий, способов решения проблем, стратегическая цель которых в системе научного видения одна – истина. В процессе развития знаний о мире картина мира проходит определенные этапы, характеризующиеся уровнем знаний, способом их достижения, философско-методологическим обоснованием, достигнутыми результатами, эвристико-прогностической перспективой. Разнообразие толкований, а также терминологический разброс («интегральный образ действительности», «образ мира», «совокупность результатов всех наук», «модель мира», «форма философского синтеза знаний») свидетельствуют о сложности и неоднозначности проблемы и о 201 разносторонности подходов к ней. Совершенно очевидно, что эволюция содержания понятия, концептуальных моделей, формирование картины мира как единой целостности есть результат не только обогащения знаний новыми исследованиями, открытиями, частнонаучными построениями, но следствие фундаментального философско-методологического обоснования в его динамике, синтезирующего научные знания в единую систему знаний о природе, обществе и человеке. Ни одна из частных наук при всех ее величайших достижениях не раскрывает сущности мира как единой целостности. Каждая из них в своей основе исследует принципы и законы, процессы и явления определенной сферы реальности, в силу чего существуют частнонаучные картины мира: физическая, химическая, биологическая, математическая, с появлением современных научных дисциплин – кибернетическая, синергетическая и т. д. Но синтез этих знаний в целостное представление о мире осуществляется на основе универсальных принципов единства мира, всеобщей связи, развития. Следует заметить, что речь не идет об индивидуально-авторском синтезировании знаний в единую картину мира, о создании своего рода учебника о мире. Становление научной картины мира – объективный, естественноисторический процесс развития познавательной деятельности человека, целью которой является истинное, адекватное постижение мира, его сущности, структурной организации, динамики; процесс, определяющий стратегию интеллектуальной и практической деятельности человека. Становлению научной картины мира предшествовали этапы формирования античной натурфилософской и средневековой религиозной картины мира. Периодом возникновения научной картины мира считается конец XVI – XVII век – время открытия законов механики, выделение физики из всей совокупности знаний того времени, обретение физикой собственного предмета, понятийного аппарата. Однако это была скорее частнонаучная, чем общенаучная картина мира, но она оказала прямое влияние на предметное и, соответственно, дисциплинарное обособление знаний настолько, что возникающие одна за другой последующие науки (химия, биология…) оказались под влиянием механики. Это проявилось в их механистическом способе миропонимания с философскомеханистическим методологическим обоснованием. Тем не менее, первая научная картина мира послужила началом развития знаний как единой системы. Вследствие этого в процессе динамики научного знания вырабатываются единые требования и регулятивные нормативы: 202 предметнообъектная направленность знания; открытие, выделение законов и принципов как основоположений науки, логических оснований системно-структурной организации и методологической обоснованности знаний; формирование языка науки, понятийнокатегориальных структур; структурирование уровней и форм научного познания, что позволило разработать методы и способы научного познания соответственно специфике его уровней (эмпирический и теоретический); парадигмальность и концептуальность научных исследований с ориентацией на идеалы, нормы, стандарты, соответствующие уровню знаний данной эпохи. Все это сыграло положительную роль в повышении результативности научных исследований в рамках общенаучной картины мира, синтезированной философской методологией, открыло перспективу роста научных знаний и научных революций. С научными открытиями на рубеже XIX–XX вв. классическая механика теряет позиции лидера, между тем физика сохраняет эти позиции, но уже в новом качестве. Теория относительности, квантовая механика открывают мир новых процессов и структур, требующих учета непосредственного вмешательства исследователя в познавательные процессы. И теперь уже объект рассматривается не в непосредственной данности, а в его соотнесенности со средствами и способами исследования, в сфере внимания – статистические принципы и закономерности. Последовательный детерминизм сменяется вероятностным. Идеалом научного знания становится квантово-релятивистская модель. Современная картина мира формируется под влиянием синергетической концептуальной модели с ее фундаментальной проблемой саморазвития сложных систем. Меняется тип рациональности и ее оснований. На смену классической онтологии приходит онтология неравновесных систем, самоорганизации, структурогенеза. Наполняются новым содержанием классические философские понятия, обогащается система принципов, методологическим обоснованием становится «философия нестабильности». Широкое распространение получают межнаучные исследования, осуществляется синтез гуманитарных и естественных наук. Научные знания кооперируются на синергетических принципах, утверждается тенденция «корпоративности». В центре внимания – проблема мира и человека, проблема коэволюции и глобального эволюционизма. Картина мира сохраняет системный характер организации научного знания, философско-методологическое обоснование, систему принципов 203 как основоположений знания и методов научного поиска. Но из сугубо когнитивной системы она превращается в ценностноэпистемологическую систему мировосприятия и мироотношения с сохранением фундаментальных оснований, исторически сложившихся в рамках философской методологии как результат эволюции человеческих познавательных устремлений, целью которых является истина, реализуемая в практической деятельности человека: объектно-предметная направленность; постижение сущности, принципов, законов; логика системно-структурной организации; единство формально-логических и диалектикологических способов мышления на пути достижения истины; нормативно-стандартная регулятивность, идеалы; функциональность, динамичность; кумулятивная, диалектическая и синергийная динамика; истинность; науки; преемственность, ценность. социально-практическая значимость, гуманистическая новизна, отвечающая стандартам Научная картина мира – обобщение всех научных знаний, система, формирующаяся как результат их развития и в то же время сама являющаяся непрерывным процессом, стимулом и идеалом их преемственности и обновления. В рамках научной картины мира формируется язык науки, принципы, теоретические и методологические регулятивы, нормы, стандарты, эмпирический и теоретический методы исследований. В конечном итоге, картина мира – это образ мира, мировоззренческий ориентир, программа и вектор познавательной деятельности человечества. Ее эвристический потенциал – залог непрерывного роста научного знания, расширения сферы его влияния, увеличение интеллектуальных и практических возможностей человека. 204 Системность научного знания. В процессе развития по мере выделения принципов и законов как собственных основоположений научное знание приобретает статус науки – эпистемологической системы с характерным для неё предметом, способом и методами исследования, понятийно-логическим аппаратом. Наука охватывает широкую сферу духовной и практической деятельности, в силу чего она выступает как сложное структурное образование: 1) наука как знание в его фундаментальной обоснованности и системно-логической упорядоченности; 2) наука как деятельность по производству специфических знаний; 3) научная картина мира – научные знания в их системной целостности; 4)наука как форма общественного сознания, когда научное осмысление реальности (природы и общественных процессов) становится потребностью и нормой жизнедеятельности людей, показателем духовного богатства общества; 5)наука как производительная сила, обеспечивающая наряду с основными элементами производства технико-технологический и экономический прогресс производственной деятельности; 6)наука как социальный институт включает: систему социально значимых знаний и деятельность по производству этих знаний; новейшие открытия, ставшие достоянием человечества; деятельность научных сообществ; академические системы, системы исследовательских и просветительских учреждений; закрепленность в законодательно-правовых нормах и нормах этической регламентации. Системность становится неотъемлемым свойством и критерием научного знания, выработанным всем опытом развития интеллектуальной мысли. Вне него нет науки. Научное знание системно: 1) По способу структурной организации знания: теоретический); уровни научного познания (эмпирический и формы научного познания (факт, научная проблема, гипотеза, идея, принципы, законы, концепция, теория); система методов научного познания (общенаучные, частнонаучные, диалектический метод, методы эмпирического и теоретического исследования). 205 2) По материала; способу исследовательской деятельности: описание как способ систематизации эмпирического объяснение – построение теоретической системы в процессе осмысления действующих законов, сущностных и причинных оснований исследуемого объекта; 3) прогнозирование как моделирование будущего. По форме организации научного знания: – в процессе исследования неизбежно идёт процесс оформления научной мысли в виде репрезентации экспериментального объекта, логически выраженной идеи, аксиомы, закона, концепции, модели, программы, систематизированной схемы и т.д. Все эти формы так или иначе получают представление, описание, объяснение, обоснование в определенной теоретической конструкции. Теория является основной формой системной организации научного знания (не отождествлять с теоретическим уровнем познания) прежде всего по своим фундаментальным основаниям, таким, как: – принцип системности как логика содержания знания по логике объективных законов, как синтез понятий и логика их связей, эмпирические и теоретические законы, как основное концептуальное единство знания; – адекватность методов исследования соответственно предмету, целям, характеру и способам исследования; – методологическая обоснованность знания на базе единства философских, общенаучных и частнонаучных принципов; – соответствие требованиям научной нормативности (идеалы, стандарты, критерии); – инновационность (креативность, эвристичность) как неотъемлемый показатель, критерий системности научного знания; – исследований; последовательность мировоззренческой установки 4) Организующим и регулятивным средством научного знания являются идеалы, нормы, стандарты, ориентирующие науку на исходные и фундаментальные проблемы, на способы исследования, методологические установки. Идеалы – это регламентирующий (направляющий, но не ограничивающий) фактор науки, обусловливающий 206 единство знаний, их преемственность и направленную динамику, характерную для каждого исторического этапа развития. Системообразующим механизмом научного знания является единство цели, средства и результата исследования. Из всех существующих определений цели (то, ради чего «надлежит действие», «цель как деятельность», цель как предвосхищение результата деятельности и т.д.) в большей степени отвечает её сущности и назначению понимание цели как программы активности системы. В учениях Аристотеля, Канта, Гегеля цель характеризуется как внутренний, упорядочивающий, системообразующий механизм, «действующая причина» познавательной деятельности. Гегель остроумно заметил: «хитрость разума», власть, управляющая процессами, «как всеобщее руководящее». Цель как внутренний механизм системообразования превращается в принцип целесообразности. Целесообразность – направляющая, регулирующая, регламентирующая и в то же время обусловливающая свободу действий программа достижения истины. Это имманентный принцип системной организации и развития знания, соответствующий объективному принципу связи единичного – общего – всеобщего. Как подчёркивает Кант, целесообразность «мы ищем в сущности вещей природы и по возможности также в сущности вещей вообще»… «высшее систематическое, следовательно, целесообразное единство есть школа и даже основа возможности наибольшего применения разума». (И. Кант. Критика чистого разума. Соч. М. Т. 3. С. 586). Не случайно в современной науке, в частности, в теории сложных «целеустремлённых» систем (Акофф), целесообразность является фундаментальным методологическим принципом исследования. Принцип целесообразности является обоснованием выбора системы средств, формы, методов, приёмов, соответствующих содержанию, логике и цели исследования, направленных на получение результата. Результат – достижение поставленной цели, по отношению к которому цель является его идеальной прогнозируемой моделью, ориентирующейся на перспективу возникновения новых научных систем. Высшей целью научного познания является достижение истины. В современных условиях нарастания темпов и усложнения всех форм общественной жизни увеличивается роль науки как одного из важнейших способов решения задач глобального масштаба и общечеловеческой значимости. Это обстоятельство с естественной необходимостью приводит 207 к объединению усилий отдельных частнонаучных систем в единую эпистемологическую систему, связанную не только с исследованием реальности, но с разработкой программ и определением перспектив развития человечества по пути прогресса. Стратегическим, теоретическим и методологическим основанием синтеза научного знания остается философия.