Жертвоприношение» Андрея Тарковского (1986)

Токарева Мария
студентка 4 курса Социологического факультета
МГУ имени М.В. Ломоносова
Образ Мирового Древа
в фильме «Жертвоприношение» Андрея Тарковского (1986)
«Жертвоприношение» - последняя картина выдающегося режиссера
Андрея Тарковского, была снята в Швеции.
Образ древа в христианстве – это и есть жертва по сути, потому что
древо в христианстве – это крест, Богочеловек, Который приносит себя в
жертву во искупление греха человечества. Offret и Ordet – созвучно –
«жертва» и «слово» в шведском. «Жертвоприношение в христианстве
появляется лишь в замещающей символической форме, со ссылкой на
мифологию. Согласно мифу, богочеловек Христос был убит злонамеренными
людьми. Но в результате сложной трансформации это (ретроспективно) стало
жертвоприношением в том смысле, что данное убийство было угодно Богу»,
- пишет Эдмунд Лич.
Первые кадры фильма – репродукция с картины «Поклонение
Волхвов» Леонардо Да Винчи с изображением дерева. Камера медленно
поднимается от корней до кроны. Дерево – как символ возрождения, вера в
чудо. И начинается фильм тоже с притчи о дереве, сухом дереве и
православном монахе, которому было завещано поливать его каждый день,
поднимаясь на гору. Однажды сухое дерево расцвело.
«Знаешь, порой я говорю сам себе, что если каждый день в одно и то же
время делать одно и то же дело, как ритуал, неколебимо, систематически,
каждый день, точно в одно и то же время, то мир изменится. Что-то в нем
изменится. Иначе и быть не может». Здесь появляется мотив ритуала и
надежды на изменение, веры в чудо, но необходимости ритуала для этого
чуда. И путь в гору для того, чтобы дерево расцвело – нелегкий путь, как и
нелегка суть жертвы.
Э. Лич в книге «Культура и коммуникация. Логика взаимосвязи
символов» определяет жертвоприношение как «дар, или дань, или штраф,
выплачиваемый богам. Церемония жертвоприношения — это выражение
принципа взаимообмена».
Пограничная зона
«Как А, так и не-А»
Сакральная область
Поле обрядовой деятельности
«Привлекая «пограничного» священнослужителя для проведения церемонии
жертвоприношения в пограничной зоне, жертвователь перекидывает мост
между миром богов и миром людей, и по этому мосту к нему может потечь
сила богов». Заметно, что это сакральное действие совершается всегда
жрецом, то есть уполномоченным, духовно чистым лицом.
Как это относится к образу древа? Как раз этот мост во многих
архаических культурах предстает как древо, вернее соединение частей этого
древа, которое представляет собой устройство мира. И в фильме это дерево
сначала мертвое, то есть герой существует в мире обыденном, на фоне
общества потребления, которое стоит на грани самоуничтожения. «Жизнь
ненастоящая, это лишь ожидание жизни, ожидание чего-то настоящего», как
рассуждает другой герой-ницшеанец Отто. Необходимо открыть этот мост,
эту связь с Богом, достигнуть подлинного бытия, не просто жить в
«коловращении», в повторении несакральных бессмысленных ритуалов.
Другой выдающийся ученый, фольклорист, В. Пропп в изучении
структуры волшебных сказок в книге «Исторические корни Волшебной
Сказки» так же отмечает, что древо обладает магической связью с шаманомжрецом, верхним миром богов и устройством мироздания.
«Известно много примеров того, что древнее дерево или растение является
символом роста и развития психической жизни человека (в отличие от его
инстинктивной жизни, обычно символизируемой животными)» К. Юнг
«Человек и его символы». И социальное развитие происходит посредством
общения людей, многие диалоги происходят в фильме на фоне деревьев, в
частности фразу «человеческая связь – это тяжкая обязанность и не
каждый ее выдерживает» один из героев говорит, опираясь на дерево.
Дерево так же соответствует древней символике изображения умирающего
божества в привязке к культу Великой Матери (символом которой является
дерево), и оно же является опорой, как и мать. И немого мальчика, сына
главного героя, тоже сажают на дерево. И главный герой говорит, что
«дикари намного духовнее нас», потому что не превращают достижения
науки «во что-то недоброе», потому что ближе к природе, то есть к бытию,
ведь «грех не есть нечто необходимое». Когда герой произносит этот
монолог о прогрессе, о риске самоуничтожения посредством прогресса,
камера тоже показывает деревья, шершавую кору, колышущуюся траву, то
есть то, что осталось в гармонии, то, что и есть подлинная жизнь, сочетание
материального и духовного.
Александр, герой фильма, живет обычной жизнью. В его доме, в
обычной обывательской обстановке супруга ведёт беседы с гостями,
собравшимися на день рождения профессора Александра. В общем, всё идёт
тихо, планомерно и даже… нудно. И вот, когда все домочадцы оказываются
в большой гостиной, внезапно по телевизору диктор сообщает страшную
новость… запущены ядерные ракеты, и вскоре весь этот мир превратится в
хаос.
Герой, подобно растущему дереву, так же духовно развивается в
фильме, отказываясь от привычной жизни, потому что война, постоянную
угрозу которой маскирует общество потребления, срывает все маски, делает
бессмысленными долгие рассуждения о том, что надо что-то делать.
Деревья окружают героя и в его видениях, он постоянно в лесу, вокруг много
деревьев, почва, влага. Дерево всегда выражает его одиночество и
переосмысление мира, в доме он словно тень, лишний персонаж на фоне
истерик жены и рассуждений друзей.
Он жрец и наделен сакральной силой, в том отношении, что всегда
обращается к Богу, он свободен от пут общества потребления, но уже
находится где-то на грани сумасшествия, впрочем, жрец никогда не может
существовать всецело только в одном из миров. Но в чем-то ему не хватает
силы, он поддается искушению с Отто, хотя названная ведьмой Мария,
возможно, тоже является связью с иным миром.
Как пишет Пропп: момент безумия – это момент вселения духа. Однако
после сна в окружении деревьев, герой как-то справляется со своей
парализующей паникой перед ядерной войной. Мария, на мой взгляд, – это
часть языческой духовности, темная стихия женского начала. И тогда в
конфликт вступают древо и крест, как язычество и христианство. Но
конфликт ли? Сомнение закрадывается в сцене, когда герой моет руки. И в
количестве крестов в старомодном жилище женщины. И в ее смиренном
поведении. Но возможно, поддавшись словам Отто, герой чуть ни совершил
отречение от своей молитвы-обещания отдать дом и семью взамен того,
чтобы не случилось войны. Этот вопрос требует отдельного изучения. И,
возможно, все, что видел герой с момента объявления войны – его видение,
его жреческий дар или его безумие. Ведь утром никто и не вспоминает о
войне, будто ничего не было. Рядом с домом растет живое дерево, сосна ––
символ смерти и вечной жизни. Герой сжигает ее, чтобы зацвело сухое
дерево. Может быть, в этом обновление ветхого мира, новая надежда?
В фильме есть ещё один немаловажный герой, который ночью
спокойно спал и не принимал никакого участия в безумных ночных
событиях. Это, уже упоминавшийся выше, маленький мальчик, немой от
рождения, поздний ребёнок Александра. Но вот что интересно; на утро
мальчуган заговорил. Это очень важно и символично. Лейтмотивом фильма
звучит ария альта из "Страстей по Матфею", из сцены отречения Петра.
Мальчик поливал сухое дерево, и оно зацвело. Петр отрекся, а потом всю
жизнь каялся и стал камнем веры. И именно камнями укрепляли дерево отец
и сын.
Но дерево расцвело только после сожжения дома главным героем.
Э. Лич. «Жертвенник, … , стоит между этими двумя частями промежуточной
зоны; он, таким образом, является порогом, в топографической форме
знаменующим переход от нормального к анормальному, от Этого Мира к
Иному». Жертвенник и огонь связаны. Дом становится жертвенником,
объятый огнем. В фильме «Зеркало» упоминается так же образ древа.
Горящий куст. Неопали́мая купина́ — в Пятикнижии: горящий, но не
сгорающий терновый куст, в котором Бог явился Моисею, пасшему овец в
пустыне близ горы Синай. Когда Моисей подошёл к кусту, чтобы
посмотреть, «отчего куст горит огнём, но не сгорает» (Исх. 3:2), Бог
воззвал к нему из горящего куста, призвав вывести народ Израиля из Египта
в Обетованную землю.
В данном случае жертва – искупление. Так же, как распятие Христа. И снова
древо становится крестом.
И ущербный мир (Ницше), в котором «в корне что-то не так»
принимает новую жертву – снова образ дерева. Корни прогнили, мир
ветшает, герои постоянно вспоминают о прошлом, забывают, какой год, как
будто ими владеет некая анемия. Относительно корней и обветшания это
созвучно миропредставлению, выраженному в фигуре Инь-Ян (она
появляется в конце на пальто героя, на спине, кстати, сухое дерево тоже
японское), что обозначает Космическое Яйцо - символ, присутствующий во
многих традициях и передающий идею Космоса как такового, с его троичной
структурой - духовного, тонкого (субтильного) и плотного (телесного)
миров. Оно открыто сверху и питается космической энергией, то есть светом.
Когда оно откроется снизу – настанет хаос, полезут демонические
существа. Яйцо как символ мира в данном случае тоже древо. И если настают
времена, когда оно открывается снизу, когда корни гниют, может, жертва
может спасти этот мир? Искупление. Главный герой, профессор Александр,
жертвует своей обыденной жизнью, чтобы повернуть время вспять,
предотвратить ядерную катастрофу.
Александр решает не только принести обет Богу, но и пройти по
«запасному» пути: обратиться к ведьме с той же просьбой. Должно быть, в
этом моменте герой проявляет слабость, как Фома Неверующий сомневается,
и, по идее, он не достоин исполнения его просьбы, но… Но Бог — Отец. А
Отец не может не любить своих детей. Все исполняется. Ракеты в шахтах, а
Александр жертвует свою жизнь ради жизни всех и своего сына. И, как мне
кажется, в знак того, что жертва Александра благостна, немой от рождения
сын героя обретает голос.
У Д. Юма есть концепция, по которой мир — это комплекс ощущений
восприятия. Если весь мир существует как проекция разума, то некая
манипуляция со своим сознанием и со своей жизнью, может изменить ход
целой истории. Но… к сожалению, остается только верить, что на
мистическом уровне такие поступки останавливают глобальные катастрофы.
Картина открывает в нас поток Веры: веры в себя, в людей, в возможность
самопожертвования сущим во общее благо - как путешествие от нижних
ветвей обыденности к трансцендентной кроне. Но цветение дерева
призрачно, почти незаметно. И все же, если сухое дерево расцветает и немой
заговорил, если произошло чудо, то у этого мира есть надежда.