По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции
advertisement
Оглавление По жалобе о нарушении статьи 1 Конвенции По жалобе о нарушении статьи 2 Конвенции По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции По жалобе о нарушении статьи 9 Конвенции По жалобам о нарушениях статьи 10 Конвенции В порядке применения статьи 34 Конвенции В порядке применения статьи 37 Конвенции В порядке применения статьи 46 Конвенции По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции В порядке применения правила 39 Регламента Суда Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты Научная конференция Постановления по жалобам против Российской Федерации Бюллетень Европейского Суда по правам человека Российское издание N 4/2009 Редакционная: необходимые пояснения и краткие замечания Европейский Суд по правам человека в зеркале средств массовой информации После эмоционального обсуждения положения дел с рассмотрением в Европейском Суде жалоб Платона Лебедева, Михаила Ходорковского и Анатолия Быкова в российских средствах массовой информации наступило относительное затишье. Впрочем, в том момент, когда мы пишем эти строки, в Страсбурге начинается редкое для судебной процедуры рассмотрение по вопросу приемлемости межгосударственной жалобы Грузии против России по поводу массовой депортации грузин. А значит, снова жди эмоций как со стороны российских, так и грузинских журналистов. Теперь перелистаем страницы газет, вспомним сообщения информационных агентств, радио и телевидения. На первое место поставим мнение министра юстиции России Александра Коновалова, переданное радиостанцией "Эхо Москвы" под заголовком "Глава Минюста обвиняет Европейский Суд по правам человека в тенденциозности". Решения Европейского Суда последних лет, думает министр, дают серьезную почву для сомнений в беспристрастности и полной объективности Европейского Суда. Вместе с тем глава Минюста Александр Коновалов считает, что решения страсбургского Суда свидетельствуют о недостатках в работе российского правосудия, в частности, это касается исполнения судебных решений в России, а также оперативности при вынесении таких решений. Глава Минюста считает, что все решения Европейского Суда по правам человека должны быть проанализированы, а по результатам вынесены предложения в совершенствовании российской правоприменительной практики. "Аргументы недели" сообщают, что среди федеральных округов страны по числу рассмотренных жалоб в Страсбурге лидируют Южный, Центральный и Северо-Западный федеральные округа. Из областей на первом месте Воронежская. По мнению еженедельника, иной раз мы выглядим в Страсбурге весьма странно. В сентябре 2007 г. Европейский Суд огласил решение по делу журналиста Валерия Джавадова. В свое время курскому журналисту Джавадову было отказано в регистрации газеты под названием "Письма президенту". В практике Европейского Суда, пишет газета, это лишь второе подобное дело после иска польского журналиста Йозефа Гавенды, который просил зарегистрировать газету "Германия - тысячелетний враг Польши". Понятно, что многие наши чиновники испытывают животный страх во всем, что затрагивает первое лицо России. И подстраховываются "на всякий случай". Но вот что любопытно: в Кулебакском районе Нижегородской области выходит газета "Время вдохновлять президента". Такое "громкое" название отчего-то не вызвало нервной дрожи в коленках у регистраторов, резюмируют "Аргументы недели". А что пишут журналисты про другие страны? Украина. Агентство UNIAN.NET сообщает, что Европейский Суд по правам человека удовлетворил заявление украинского учителя и председателя школьного профсоюза Михаила Марченко из села Пасики-Зубрицкие (Львовская область), который пожаловался на несправедливое решение национального суда, осудившего его за клевету на один год условно. Марченко утверждал, что директор их школы злоупотреблял своим должностным положением. После этого директор школы обратился в суд, обвинив Марченко в клевете и оскорблении. Местный суд признал учителя виновным и осудил его условно на один год, обязав выплатить штраф. Рассмотрев это дело, Европейский Суд констатировал, что, несмотря на то, что Марченко был представителем профсоюза и действовал, исходя из общественного интереса, он должен был уважать репутацию других, исходя из презумпции невиновности. Как заметил Европейский Суд, Марченко должен был сделать свои заявления сначала компетентным органам, а затем уже разглашать их широкой публике. Однако, по мнению Европейского Суда, наказание, назначенное Марченко национальным судом, является избыточной мерой, что привело к нарушению ст. 10 Конвенции по защите прав человека и основных свобод (свобода слова). Турция. По сообщению портала ""Благовест-инфо"/Патриархия.ru", Европейский Суд оштрафовал власти Турции за ущемление прав православного прихода, обязав государство-ответчика выплатить 105 тыс. евро общине православного храма Успения Богородицы на острове Бозджаада (Тенедос) за то, что власти не позволили общине зарегистрировать подаренные ей три 2 2 2 2 участка (площадью 3 792 м , 2 251 м и 2 219 м ) и часовню (37,82 м ) как свою собственность. Молдавия. По сообщению радиостанции "Эхо Москвы", Европейский Суд оштрафовал молдавское правительство на рекордную для этой страны сумму почти 6 млн. евро, которые должны быть выплачены немецкой компании. В 2000 году немецкая компания подписала с молдавскими властями договор, по которому компания "Эйр Молдова" должна быть преобразована в общество с ограниченной ответственностью. Германский концерн, в частности, предоставил своим молдавским партнерам деньги на закупку самолетов. Однако преобразования не произошло. После смены правительства, в 2001 году, "Эйр Молдова" стала государственной. Литва. "Комсомольская правда" информирует своих читателей, что в Европейский Суд в 2008 году поступило 255 новых жалоб на Литву. Тем не менее большинство жалоб отклоняется или признается неприемлемыми. В конце прошлого года рассмотрения в Страсбурге ожидало в общей сложности 448 жалоб на Литву. В этом отношении Литву опережала Латвия (рассмотрения ожидала 741 жалоба). Вместе с тем на Эстонию жалоб было меньше (390). Как показывает статистика, около 90% жалоб Европейский Суд объявляет неприемлемыми и вычеркивает из списка жалоб как не соответствующие требованиям Конвенции. По сравнению с соседями Европейский Суд чаще признает Литву нарушившей права человека. А в конце нашей редакционной статьи нелишне напомнить вам, уважаемые коллеги (тем более, что идет подписная кампания): читайте "Бюллетень Европейского Суда по правам человека" - источник правовых знаний! По жалобе о нарушении статьи 1 Конвенции Вопрос об ответственности государств по защите прав человека Вопрос о юрисдикции Соединенного Королевства в отношении предполагаемых убийств иракских граждан военнослужащими английских вооруженных сил в Ираке. Жалоба коммуницирована властям государстваответчика. Аль-Скейни и другие против Соединенного Королевства [Al-Skeini and Others v. United Kingdom] (N 55721/07) [IV Секция] Заявители - иракские граждане. Их родственников предположительно убили военнослужащие английского контингента в г. Басре (Южный Ирак) в период, когда Соединенное Королевство являлось "оккупирующей державой" в значении Гаагской конвенции 1907 г. (в мае 2003 - июне 2004 г.). Большинство потерпевших предположительно застрелили во время патрулирования, домашних обысков или на блокпостах, один был забит насмерть в английской военной тюрьме. В 2004 г. министр обороны принял решение не расследовать эти инциденты, не принимать ответственность за гибель людей и не выплачивать компенсации. Заявители обратились за судебной проверкой этих решений, требуя признания нарушения обязательств, вытекающих из статей 2 и 3 Конвенции в их материальном и процессуальном аспектах. Палата лордов признала, что жестокое обращение с одним из потерпевших, имевшее место в управляемой англичанами тюрьме, подпадает под юрисдикцию Соединенного Королевства. В связи с этим дело было передано в суд первой инстанции (после завершения разбирательства в военном трибунале против ряда лиц) для нового рассмотрения вопроса о том, имело ли место надлежащее расследование его гибели. В отношении остальных Палата лордов учла решение Большой Палаты Европейского Суда по делу "Банкович и другие против Бельгии и других" [Bankovic and Others v. Belgium and Others], ECHR 2001-XII и пришла к выводу, что Соединенное Королевство не обладает юрисдикцией в отношении этих убийств, поскольку они осуществлялись вне правового пространства государствучастников и вооруженные силы Соединенного Королевства в Южном Ираке не осуществляли там настолько эффективный контроль, чтобы обеспечивать полный перечень прав и свобод, гарантированных Конвенцией жителям региона. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статей 1, 2 и 3 Конвенции. (См. также Постановление Европейского Суда от 16 ноября 2004 г. по делу "Исса и другие против Турции" [Issa and Others v. Turkey], жалоба N 31821/96, Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 69* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 69 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 4/2005 (прим. ред.).).) Комментарий ГАРАНТа По-видимому, в тексте предыдущего абзаца допущена опечатка. Дату названного постановления следует читать как "16 ноября 2003 г." По жалобе о нарушении статьи 2 Конвенции Вопрос о соблюдении права на жизнь Вопрос о соблюдении государством своих позитивных обязательств по защите права на жизнь По делу обжалуются неадекватная медицинская помощь в период предварительного заключения и неэффективное расследование гибели заключенного. По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции. Дзецяк против Польши [Dzieciak v. Poland] (N 77766/01) Постановление от 9 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Обстоятельства дела Заявитель был задержан в сентябре 1997 г. и помещен в камеру предварительного заключения по подозрению в организованном международном сбыте наркотиков. В то время он страдал заболеванием сердца и перенес два сердечных приступа. Несмотря на его многочисленные ходатайства об освобождении по состоянию здоровья, суды страны постоянно продлевали срок его содержания под стражей, ссылаясь на обоснованные подозрения и сложность расследования. В сентябре 1998 г. и феврале 1999 г. медицинская комиссия, обследовавшая заявителя, пришла к выводу о том, что он может содержаться под стражей при условии, что в месте его содержания есть больница. Жена заявителя, посещавшая его дважды в месяц, утверждала, что в период содержания под стражей состояние его здоровья постоянно ухудшалось. По ее словам, серьезные проблемы с сердцем начались у него в ноябре 1999 г., когда его перевели в Лодзинский изолятор, не имевший больницы, и усугубились до такой степени, что в марте 2000 г. он потерял сознание и был помещен в Лодзинскую тюремную больницу, где провел 10 месяцев. В январе 2001 г. заявителя перевели в другой изолятор, где его здоровье еще более ухудшилось. Он сильно ослабел через полгода и был госпитализирован в Варшавскую тюремную больницу, где его лечили от воспаления легких. В период пребывания в этой больнице его осмотрели врачи института кардиологии, которые рекомендовали аортокоронарное шунтирование. Операция назначалась трижды. Заявитель утверждал, что не был уведомлен о том, что она назначена на 27 июля 2001 г.; государствоответчик утверждало, что операцию отменили из-за ремонта в институте. Что касается вторичного назначения операции на 21 сентября 2001 г., жена заявителя сообщила, что ее муж был извещен после этой даты. Она утверждала также, что на конверте, в котором содержалось уведомление, имелся штамп "проверено цензурой 24 сентября 2001 г.". Наконец, жена заявителя указала, что лично посетила институт для получения третьего направления на операцию на 26 октября 2001 г.; она передала уведомление адвокату заявителя лично, чтобы он мог информировать администрацию изолятора. 1 октября 2001 г. медицинская комиссия вновь обследовала заявителя и заключила, что содержание под стражей угрожает его здоровью. С учетом намеченной операции было рекомендовано изменить ему меру пресечения. 5 октября 2001 г., без выяснения состояния здоровья заявителя, суд продлил его содержание под стражей еще на четыре месяца. Суд над ним начался 16 октября 2001 г., и он участвовал в заседаниях 18 и 19 октября. В этот период заявитель не мог получать медицинские консультации, поскольку его отправляли в суд до прибытия врачей в изолятор и возвращали после окончания их рабочего дня. Согласно утверждению его жены и другим доказательствам 22 октября 2001 г. заявителя доставили в суд, где он потерял сознание до начала заседания. В 9.30 его привезли обратно в больничное отделение изолятора. Там заявитель был осмотрен врачом и возвращен в камеру. В тот же день суд получил заключение медицинской комиссии от 1 октября 2001 г. и решил освободить его из-под стражи 26 октября 2001 г. для проведения операции. Тем временем, в 15.45 заявителя перед тем, как его госпитализировать в г. Варшаву, в бессознательном состоянии отправили из камеры в больничное отделение, где он и скончался 25 октября 2001 г. При вскрытии было установлено, что он умер от острой коронарной недостаточности. По окончании расследования причин смерти заявителя, начатого в декабре 2001 г. и законченного в январе 2004 г., медицинские эксперты заключили, что он скончался вследствие безуспешного лечения, за которое никто не несет ответственности, и что было невозможно оценить, улучшится ли его здоровье в результате операции с учетом запущенности болезни. Вопросы права По поводу соблюдения требований статьи 2 Конвенции. После смерти заявителя его жена утверждала, что польские власти несут ответственность за его гибель в связи с неадекватным и запоздалым лечением, и что расследование причин его смерти было неэффективным. (a) Предполагаемое уклонение от защиты жизни заявителя. Не оспаривается, что заявитель страдал серьезным заболеванием сердца, имел приступы до заключения под стражу, и что состояние его здоровья ухудшилось в период заключения. Государство-ответчик не отрицает также, что власти были осведомлены о его заболевании, которое требовало периодической госпитализации и медицинского вмешательства, в связи с чем назначили ему хирургическую операцию. Однако вопреки рекомендациям медицинской комиссии заявитель содержался в изоляторе, не имевшем больничного отделения. В материалах дела отсутствуют данные о том, что в течение четырех месяцев, проведенных в этом изоляторе, он получал какую-либо медицинскую помощь или вообще наблюдался врачом. Только резкое ухудшение состояния здоровья заявителя повлекло его госпитализацию. Тот факт, что он находился в больнице 10 месяцев, свидетельствует о тяжести имевшегося заболевания. Позднее его госпитализировали в связи с воспалением легких. Что касается операции, Европейский Суд находит, что ни национальные власти, ни государство-ответчик не дали удовлетворительного объяснения тому факту, что заявитель не был отправлен в институт в одну из двух первых назначенных дат. Особое беспокойство внушает то обстоятельство, что конверт, в котором содержалось уведомление о назначении операции на 21 сентября 2001 г., был, по-видимому, задержан прокурором для цензуры до 24 сентября 2001 г. Европейский Суд также поражен тем, что хотя медицинская комиссия рекомендовала освобождение заявителя 1 октября 2001 г., посчитав, что дальнейшее содержание под стражей угрожает его здоровью, это решение было доставлено в суд лишь 22 дня спустя. Кроме того, неспособность государства-ответчика предоставить подробное описание событий 22 октября 2001 г., которые непосредственно предшествовали гибели заявителя, не дает Европейскому Суду возможности оценить адекватность медицинской помощи в этот день. Однако, что касается периода, непосредственно предшествовавшего 22 октября 2001 г., государство-ответчик не оспаривало, что заявитель участвовал в судебных заседаниях по своему делу и, таким образом, был лишен медицинской помощи, поскольку отсутствовал в изоляторе в часы работы врачей. Наконец, основания, приведенные национальными властями для продления срока содержания заявителя под стражей, являются особенно неудовлетворительными с учетом серьезного состояния его здоровья, которое вызывало все большую озабоченность, и не могут оправдать общей продолжительности его заключения. Указанные выше факторы позволяют Европейскому Суду заключить, что качество и сроки оказания заявителю медицинской помощи в течение четырех лет его содержания под стражей поставили под угрозу его здоровье и жизнь в нарушение обязательств Польши о защите жизни лиц, содержащихся под стражей. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно). (b) Предполагаемая неадекватность расследования. Европейский Суд находит, что обстоятельства дела требовали безотлагательной и надлежащей реакции со стороны следственных органов. Однако расследование продолжалось более двух лет и было прекращено прокурором без рассмотрения сомнений, высказанных экспертами по поводу неоднократного отложения операции заявителя. Что еще важнее, о неполном и неадекватном характере расследования свидетельствует тот факт, что порядок событий, непосредственно предшествующих его гибели, так и не был установлен. Прокурор не выяснил, доставляли ли заявителя в то утро в зал суда, что именно произошло в здании суда, почему скорая помощь отвезла его обратно в изолятор, и что случилось до того, как заявителя возвратили в камеру в 15.45 в бессознательном состоянии. Прокурор также не оценил достоверность свидетельских показаний и не допросил других свидетелей, таких как персонал изолятора, сокамерников заявителя или бригаду скорой помощи. Таким образом, власти не смогли организовать тщательное и эффективное расследование утверждения о том, что смерть заявителя была вызвана неэффективной медицинской помощью в течение четырех лет его предварительного заключения. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против"). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда* (* Компенсация присуждена жене заявителя (прим. переводчика).). По жалобам о нарушениях статьи 3 Конвенции Вопрос о запрещении бесчеловечного или унижающего достоинство обращения По делу обжалуются непредоставление медицинской помощи ВИЧинфицированному заключенному и уклонение государства от исполнения связанных с этим предварительных мер, указанных на основании правила 39 Регламента Суда. По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции. Алексанян против России [Aleksanyan v. Russia] (N 46468/06) Постановление от 22 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела В 2003-2004 годах налоговые органы преследовали нефтяную компанию "Юкос" за неуплату налогов, связанных с предпринимательской деятельностью. В то же время были возбуждены уголовные дела против нескольких руководителей компании по обвинениям в мошенничестве в крупном размере и присвоении имущества. Заявитель оказывал юридические услуги компании и ее высшим руководителям - Ходорковскому и Лебедеву. Впоследствии его назначили вице-президентом "Юкоса". Вскоре после этого он был предположительно допрошен следователем Генеральной прокуратуры, который посоветовал ему "держаться подальше" от дел компании, если он не хочет "попасть в тюрьму". В апреле 2006 г. против заявителя возбудили уголовное дело, помещения обыскали, а его заключили под стражу. Несколько раз он ходатайствовал о своем освобождении по состоянию здоровья, но эти заявления отклонялись. В сентябре 2006 г. было установлено, что он ВИЧинфицирован. В сентябре 2007 г. он страдал лихорадкой, потерял больше 10% веса тела и ослабел. Его зрение, плохое к моменту ареста, ухудшилось до такой степени, что он почти ослеп. У него появился ряд других заболеваний, в частности стоматит, неврологические расстройства, энцефалопатия, поражения печени и рак лимфатической системы. Медицинское обследование выявило резкое ухудшение его состояния. Было рекомендовано стационарное обследование и лечение в Московском центре СПИД. Следователь, который вел дело, обратился в суд, ссылаясь на то, что заболевания заявителя требуют лечения за пределами изолятора, и просил о его освобождении под залог. Суд пришел к выводу, что не вправе рассматривать данный вопрос, и отметил, что следователь не нуждается в судебном решении для замены содержания под стражей на более мягкую меру пресечения, такую как залог. Однако, узнав об этом решении, следователь отказал в освобождении под залог, сославшись на то, что он не компетентен разрешать вопрос о том, нуждается ли заявитель в переводе в специализированное медицинское учреждение. Срок содержания заявителя под стражей неоднократно продлевался, в последний раз - в январе 2009 г. В тюремной больнице подтвердили, что состояние здоровья позволяет ему находиться под стражей и участвовать в судебном разбирательстве. 27 ноября 2007 г. Европейский Суд указал на предварительную меру в порядке применения правила 39 Регламента Суда, предложив государству-ответчику немедленно обеспечить заявителю стационарное лечение в больнице, специализирующейся на лечении СПИДа и сопутствующих заболеваний, а также представить копию истории его болезни. 4 декабря 2007 г. государство-ответчик уведомило Европейский Суд, что предварительная мера еще не исполнена, так как "это требует некоторого времени". 21 декабря 2007 г. Европейский Суд указал государству-ответчику на дополнительную меру, подтвердив действительность ранее указанной (о переводе заявителя в специализированное медицинское учреждение): государству-ответчику было предложено, в частности, сформировать медицинскую комиссию на паритетных началах для диагностирования проблем со здоровьем и по выработке рекомендаций по лечению. 27 декабря 2007 г. государство-ответчик возразило, что заявитель может получать адекватное медицинское обслуживание в изоляторе и что его обследование смешанной медицинской комиссией противоречит российскому законодательству. Однако оно не сослалось на какой-либо конкретный закон. В феврале 2008 г. судебное разбирательство по делу заявителя приостановили в связи с состоянием его здоровья. Заявителя поместили во внешнюю гематологическую больницу под круглосуточный надзор милиции; окна его помещения были закрыты железной решеткой. Он находился там до вынесения постановления Европейским Судом. Вопросы права По поводу соблюдения требований статьи 3 Конвенции. Заявитель не оспаривал, что во время пребывания в изоляторе ему оказывали некоторые виды медицинской помощи. Главный вопрос заключается в лечении, которое он получал после того, как было установлено, что заявитель является ВИЧинфицированным, включая доступ к антиретровирусным препаратам и возможность перевода в специализированную больницу. Ухудшение зрения заявителя. Европейский Суд не имеет оснований заключить, что за ухудшение зрения заявителя несут ответственность власти или что его плохое зрение как таковое исключает содержание под стражей с точки зрения статьи 3 Конвенции. Доступ к антиретровирусным препаратам. Как следует из истории болезни заявителя и официальных докладов, представленных государством-ответчиком, в ряде случаев заявитель отказывался от обследования, инъекций и лечения. Однако эти документы не указывают, какое именно лечение предлагалось заявителю, и какие обследования ему рекомендовалось пройти. Если история болезни не представляет достаточной информации в этом отношении, Европейский Суд вправе делать собственные выводы. По всей вероятности, заявитель не получал антиретровирусного лечения за счет тюремной аптеки. С учетом того, что государства-участники обязаны обеспечивать любую медицинскую помощь, которую могут допускать их ресурсы, Европейский Суд не находит, что власти имеют неограниченное обязательство по бесплатному предоставлению заявителю антиретровирусного лечения, которое является весьма дорогим. Заявитель мог получать дорогостоящее лечение за счет родственников и не ссылался на то, что приобретение этих лекарств возлагало на него или его родственников чрезмерное бремя. Европейский Суд, таким образом, готов признать, что отсутствие подобных лекарств в тюремной аптеке как таковое не противоречило статье 3 Конвенции. Доступ к специализированной медицинской помощи. Отказ государстваответчика в обследовании заявителя смешанной медицинской комиссией, включавшей избранных им врачей, был произвольным. В связи с этим Европейский Суд делает неблагоприятные выводы из отказа государства от исполнения предварительной меры, указанной в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Не позднее, чем с октября 2007 г., состояние здоровья требовало перевода заявителя в больницу, специализировавшуюся на лечении СПИДа. Отсутствуют данные о том, что в тюремной больнице он получал антиретровирусную терапию и что работавший там персонал обладал необходимым опытом и практическими навыками для ее осуществления. Тюремная больница являлась, таким образом, ненадлежащим учреждением для этих целей. Европейский Суд не усмотрел серьезных практических препятствий для немедленного перевода заявителя в специализированное медицинское учреждение. Так, Московский центр СПИД находился в том же городе и был готов принять его на стационарное лечение. Заявитель имел возможность покрыть большую часть расходов, связанных с лечением. Угроза безопасности, которую он представлял в то время, если она существовала, была несопоставима с риском для его здоровья. В любом случае меры безопасности, принятые тюремными властями во внешней больнице, не являлись слишком сложными. Власти страны, таким образом, не проявили достаточной заботы о здоровье заявителя, по крайней мере, до его перевода во внешнюю больницу. Это нарушало его достоинство и создавало значительные трудности, причиняя страдания, выходящие за пределы тех, которые неизбежно связаны с заключением под стражу и имевшимися заболеваниями, что являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно). По поводу соблюдения требований статьи 34 Конвенции. Европейский Суд указал государству-ответчику на две предварительные меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. На первую - о переводе заявителя в специализированное медицинское учреждение - указывалось в ноябре 2007 г., что впоследствии было подтверждено в декабре 2007 и январе 2008 г. Однако только в феврале 2008 г. заявителя перевели в больницу за пределами тюрьмы. Даже если предположить, что данная больница может считаться "специализированным учреждением", очевидно, что в течение двух месяцев государство-ответчик систематически отказывалось исполнить предварительную меру, указанную Европейским Судом, что ставило под угрозу здоровье и даже жизнь заявителя. При таких обстоятельствах, особенно с учетом того, что эту меру сравнительно просто реализовать, ее длительное неисполнение всецело относится к нежеланию властей сотрудничать с Европейским Судом. Что касается второй меры, российские власти не разрешили обследование заявителя смешанной медицинской комиссией, которая включала бы врачей по его выбору. Европейский Суд ранее уже признал обоснование отказа государства-ответчика неудовлетворительным. Учитывая, что заявитель серьезно болен, находится под стражей и не в состоянии собрать всю необходимую информацию самостоятельно, такая позиция со стороны властей составляла при данных обстоятельствах воспрепятствование в поддержании своей жалобы в порядке статьи 34 Конвенции. В итоге, уклоняясь от исполнения предварительных мер, указанных в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, российское государствоответчик допустило несоблюдение требований статьи 34 Конвенции. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 34 Конвенции (принято единогласно). Европейский Суд установил также, что по делу допущены нарушения требований пункта 3 статьи 5 и статьи 8 Конвенции. В порядке применения статей 41 и 46 Конвенции. С учетом установления нарушений Конвенции и, особенно, принимая во внимание тяжесть заболеваний заявителя, Европейский Суд полагает, что продолжение содержания заявителя под стражей является неприемлемым. Он, соответственно, находит, что для исполнения своих правовых обязательств, вытекающих из статьи 46 Конвенции, российскому государству-ответчику следует заменить содержание под стражей другой, разумной и менее жесткой мерой пресечения или комбинацией таких мер, предусмотренных российским законодательством. (См. также Решение Европейского Суда по делу "Ходорковский против России" [Khodorkovskiy v. Russia], жалоба N 5829/04, Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 85* (* "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 85 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 11/2006 (прим. ред.).); Постановление Европейского Суда по делу "Палади против Молдавии" [Paladi v. Moldova], жалоба N 39806/05, Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 99* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2008.); последнее дело передано на рассмотрение Большой Палаты.) Вопрос о правомерности высылки По делу обжалуется высылка в Китай, осуществленная без учета статуса беженца, предоставленного УВКБ. По делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были. Y. против России [Y. v. Russia] (N 20113/07) Постановление от 4 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела Заявитель, китайский гражданин, проживал в г. Санкт-Петербурге со своей сожительницей, российской гражданкой. После прибытия в Россию он, бывший профессор университета, приобрел статус беженца в соответствии с мандатом московского офиса УВКБ* (* Управление верховного комиссара ООН по делам беженцев (прим. переводчика).). Заявитель обратился за предоставлением убежища в России в апреле 2003 г., утверждая, что в случае возвращения в Китай ему угрожает риск преследования за членство в движении Фалуньгун* (* Религиозно-оздоровительная секта, конфликтующая с партийным руководством Китая. Второе название "Фалунь Дафа") (прим. переводчика).). Его заявление отклонили иммиграционные власти, которые не были убеждены в том, что он подвергается реальной опасности преследования. Это решение подтверждалось последующим судебным разбирательством. Жалобы заявителя ни к чему не привели. В марте 2005 г., когда разбирательство о предоставлении убежища еще продолжалось, его госпитализировали в связи с инсультом. В апреле 2005 г. заявитель оформил брак со своей сожительницей в Ленинградской области. В мае 2007 г. должностные лица миграционной службы в присутствии врача вошли в квартиру заявителей в г. Санкт-Петербурге и забрали с собой заявителя. В тот же вечер его депортировали в Китай. Ходатайство в Европейский Суд о применении предварительных мер было отклонено. Вопросы права Угроза жестокого обращения в Китае. Ни миграционная служба, ни суды не ставили под сомнение принадлежность заявителя к движению "Фалунь Дафа" в России. Однако после проверки утверждений заявителя и других имевшихся доказательств они заключили, что он не был известен китайским властям как активный член Фалуньгун, и его причастность к нему не могла рассматриваться в качестве подвергающей его реальной угрозе жестокого обращения по прибытии в Китай. Международные отчеты о ситуации со сторонниками Фалуньгун в Китае свидетельствуют о том, что хотя они подвергались риску преследования, в каждом случае это должно рассматриваться индивидуально. Заявитель не смог предоставить убедительных доказательств того, что его деятельность, в Китае или в России, создавала для него реальную угрозу обращения, не совместимого со статьей 3 Конвенции. Кроме того, его супруга сообщила компетентному районному суду, что по возвращении в Китай заявитель вместе с сыном переехал, и с тех пор отсутствуют сведения о применении к нему обращения, нарушающего статью 3 Конвенции. Что касается предоставления московским офисом УВКБ заявителю статуса беженца в марте 2003 г., Европейский Суд находит его высылку без уведомления офиса УВКБ достойной глубочайшего сожаления. Однако, принимая во внимание различия пределов защиты, предусмотренных статьей 3 Конвенции и Конвенцией ООН о статусе беженцев, а также иные обстоятельства настоящего дела, Европейский Суд считает, что само по себе это событие не требует пересмотра вывода по поводу обоснованности жалобы заявителя с точки зрения статьи 3 Конвенции. Таким образом, не установлено, что имелись достаточные основания полагать, что заявитель подвергался риску жестокого обращения по возвращении в Китай. Постановление В данном вопросе по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (принято единогласно). Условия депортации первого заявителя. В рамках национального разбирательства было установлено, что заявитель обследован неврологом и признан способным перенести высылку, осуществляемую воздушным транспортом. Квалификация и выводы врача признаны действительными и обоснованными. Во время полета заявителя сопровождал врач, который обеспечивал его пищей и водой. Кроме того, отсутствуют данные о том, что состояние его здоровья исключало высылку, или что требуемое лечение не было доступно заявителю в Китае. Европейский Суд признает, что процедура депортации причинила заявителю стресс и нравственные страдания. Однако с учетом высокого порога, установленного статьей 3 Конвенции, нельзя признать, что высылка заявителя из России представляла собой нарушение этого положения с точки зрения состояния его здоровья. Постановление В данном вопросе по делу требования статьи 3 Конвенции нарушены не были (принято единогласно). Вопрос о правомерности высылки По делу обжалуется предполагаемая высылка иранского гражданина, просившего убежища в Греции на основании Дублинского соглашения. Жалоба признана неприемлемой. K.R.S. против Соединенного Королевства [K.R.S. v. United Kingdom] (N 32733/08) Решение от 2 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Заявитель, иранский гражданин, просил о предоставлении убежища в Соединенном Королевстве после прибытия в указанную страну через Грецию. Его требование отклонили на том основании, что в соответствии с Дублинским соглашением (которое устанавливает правила рассмотрения ходатайств о предоставлении убежища, в частности, в странах ЕС) оно должно было рассматриваться в Греции. Заявитель оспорил распоряжения о его высылке в Грецию на основании позиции Верховного комиссара ООН по делам беженцев (ВКБ) от 15 апреля 2008 г., которая подвергала критике некоторые аспекты процедуры приема возвращаемых беженцев согласно Дублинскому соглашению и рекомендовала государствам - членам ЕС воздержаться от возвращения просивших убежища в Грецию до особого уведомления. Заявителю было отказано в праве судебного обжалования, но его высылку отложили в связи с указанием Европейского Суда в порядке применения правила 39 Регламента Суда. В последующей переписке относительно ряда ходатайств о применении правила 39 Регламента Суда, полученных Европейским Судом от просивших убежища и находящихся в том же положении, что и заявитель, английское государство-ответчик представило пояснения процедуры, применявшейся при высылке в Грецию. Оно разъяснило, что греческие власти на практике не возвращают просивших убежища в некоторые страны, включая Иран, и что английское государство-ответчик обычно требует подтверждения того, что беженец будет иметь возможность подать ходатайство о предоставлении убежища по прибытии в Грецию, если он изъявит такое желание. Было представлено письмо "дублинского подразделения"* (* Вероятно, подразделение, занимающееся исполнением Дублинского соглашения. В литературе такие подразделения упоминаются в миграционных структурах других стран ЕС (прим. переводчика).) Греции, подтверждающее, что просящие убежища вправе обжаловать решения об их высылке и о принятии предварительной меры в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Решение Жалоба признана неприемлемой. Обеспокоенность ВКБ, независимость, авторитет и объективность которого не могут быть поставлены под сомнение, с точки зрения Конвенции не является препятствием для высылки Соединенным Королевством заявителя в Грецию по следующим причинам. Во-первых, доказательства, представленные Европейскому Суду, свидетельствуют о том, что Греция в настоящее время не высылает беженцев в страну происхождения заявителя - Иран. Во-вторых, следует исходить из презумпции того, что Греция соблюдает свои обязательства, вытекающие из Дублинского соглашения и директив Совета 2005/85/EC и 2003/9/EC, которые требуют от нее следования минимальным стандартам процедур предоставления убежища и обеспечения минимальных стандартов приема просящих убежища. В этой связи в Греции недавно были приняты новые законодательные акты для данной группы. Втретьих, нет оснований полагать, что лица, возвращаемые в Грецию на основании Дублинского соглашения, в случае принятия в их отношении окончательного отрицательного решения со стороны греческих властей, лишены или могут быть лишены права обращения в Европейский Суд с ходатайством о принятии предварительных мер в порядке применения правила 39 Регламента Суда в связи со сроками их предстоящей высылки или по любой иной причине. Соответственно, жалобы заявителя со ссылкой на статьи 3 и 13 Конвенции, связанные с его возможной высылкой в Иран, должны быть предметом ходатайства в порядке применения правила 39 Регламента Суда, поданного в Европейский Суд против Греции после его возвращения в эту страну, а не против Соединенного Королевства. Наконец, с учетом того, что объективная информация, которой располагает Европейский Суд относительно условий содержания под стражей в Греции, вызывает определенную обеспокоенность, означает, что примерно по тем же причинам любое требование в соответствии с Конвенцией, вытекающее из этих условий, должно быть первоначально предъявлено греческим властям, а впоследствии в жалобе в Европейский Суд. Соответственно, Соединенное Королевство, высылая заявителя в Грецию, не нарушает своих обязательств с точки зрения статьи 3 Конвенции. Жалоба признана явно необоснованной. По жалобам о нарушениях статьи 6 Конвенции По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданскоправовой аспект] Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию По делу обжалуется применение государственного иммунитета в разбирательстве о взыскании убытков при увольнении. Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты. Сабех эль Лейль против Франции [Sabeh El Leil v. France] (N 34869/05) [V Секция] Заявитель, французский гражданин и главный бухгалтер кувейтского посольства в Париже, был уволен в 2000 году по экономическим причинам. Заявитель обжаловал увольнение в промышленный трибунал (совет прюдомов)* (* Советы прюдомов ("безукоризненно честных людей") разрешают конфликты, связанные с заключением, исполнением и расторжением индивидуальных трудовых договоров. Они есть в каждом департаменте и состоят из советников - представителей работодателей и работников, избираемых по сложной системе. Советы рассматривают дела в коллегиях из двух или четырех представителей от каждой стороны под председательством судьи трибунала малого процесса (прим. переводчика).), который отклонил возражение государства Кувейт, основанное на иммунитете. Он установил, что заявителя уволили без реальной и серьезной причины, и обязал ответчика выплатить ему различные суммы компенсации и возмещения убытков. Заявитель обжаловал решение, не согласившись с размером присужденных сумм. Апелляционный суд отменил решение, указав, что необходимо установить, обладал ли Кувейт иммунитетом от судебного преследования в конкретном деле. Суд отметил, что с учетом уровня ответственности и общего характера его обязанностей заявитель участвовал в рамках дипломатического представительства государства Кувейт во Франции в осуществлении полномочий публичного права. Поэтому его требования против государства Кувейт являются неприемлемыми в силу принципа государственного иммунитета от судебного преследования. Жалоба, поданная заявителем в Кассационный суд, была признана неприемлемой. Иные подробности дела см. в Решении о приемлемости жалобы от 21 октября 2008 г. Вопрос о соблюдении права на доступ к правосудию Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела По делу обжалуется объем изменений в судебной практике по гражданскому делу. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были. ЮНЕДИК против Франции [Unedic v. France] (N 20153/04) Постановление от 18 декабря 2008 г. [вынесено V Секцией] Обстоятельства дела Ассоциация-заявитель, А.Ж.С. ЮНЕДИК управляет системой страхования, гарантирующей выплату денежных средств, причитающихся работникам по трудовому договору* (* Имеется в виду система страхования на случай потери заработной платы, законодательно введенная во Франции в 1973 г. Закон предусматривает защиту работников при неплатежах работодателей в случаях продолжительной процедуры банкротства, наличия требований более высокой очереди, недостаточности средств работодателя. Для реализации системы была создана Ассоциация управления системой страхования на случай потери заработной платы (Аssociation pour la Gestion du regime de garantie des creances des Salaries - А.Ж.С.). В 1996 г. техническое и финансовое управление Ассоциацией (в том числе сбор взносов, взыскание выплаченных сумм, оказание юридической помощи работникам, защита интересов системы страхования) передано подразделению Национального союза содействия занятости в промышленности и торговле (Union national pour l`employ dans l`industrie et le commerce - ЮНЕДИК) (прим. переводчика).). После начала процедуры ликвидации задачей делегации А.Ж.С. ЮНЕДИК является перечисление причитающихся работникам сумм представителю кредиторов, если такие суммы не могут быть уплачены полностью или частично за счет собственных средств компании. Закон 1975 года, включенный в Трудовой кодекс, установил предельные размеры платежей, полагающихся работникам, и установил различные системы, принимающие во внимание, среди других критериев, источник причитающихся сумм. В декабре 1998 г. Кассационный суд изменил свою прежнюю практику, касающуюся толкования указанных положений, разрешив увеличивать задним числом предельные размеры сумм, выплачиваемых работникам в случае ликвидации. В январе 1998 г. M.H. был уволен в связи с сокращением штата по экономическим причинам после проведения в компании, где он работал, судебной реорганизации. Он обжаловал тот факт, что А.Ж.С. ограничила предельным размером сумму, причитающуюся ему, сначала в совет прюдомов, а затем в апелляционный суд, которые приняли решения в его пользу, основываясь на решении Кассационного суда от декабря 1998 г. Кассационный суд отклонил жалобу А.Ж.С. Вопросы права Возражения на основании статьи 34 Конвенции. Что касается возражений государства-ответчика о несовместимости жалобы с положениями Конвенции ratione personae* (* Ratione personae (лат.) - "ввиду обстоятельств, относящихся к лицу, о котором идет речь", критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).), следует отметить, что заявителем по настоящему делу выступала частная организация, регулируемая частным правом в вопросах отчетности и финансовых методов, порядка ведения деятельности и ответственности. Она состояла из членов, представляющих организации работодателей, независимых от политической власти. Тот факт, что А.Ж.С. делегировала оперативные функции ЮНЕДИК на основании договора об управлении, не может порождать сомнения в ее независимости. Поскольку в принципе система финансировалась за счет частных вкладов, тот факт, что в исключительных случаях могло присутствовать государственное финансирование, не имеет значения. Восстановление средств не являлось прерогативой публичных властей, а осуществлялось за счет автоматического приобретения прав и требований работников, на расчеты с которыми пошли соответствующие средства. Более того, А.Ж.С. была уполномочена законом на юридические действия в защиту интересов системы страхования просто в качестве учреждения, ответственного за управление системой. Организация-заявитель, таким образом, могла рассматриваться как "неправительственная организация" в значении статьи 34 Конвенции. По поводу соблюдения требований статьи 6 Конвенции. Необходимость правовой определенности и защиты законных ожиданий участников разбирательства не предоставляет права на неизменность судебной практики. В настоящем деле ситуация M.H. не была окончательно урегулирована. Выплата А.Ж.С. авансовых платежей не могла лишить его, при любых обстоятельствах и независимо от изменения судебной практики, права обжаловать в совете прюдомов размер полученных сумм. Более того, стороны были хорошо осведомлены о новой правовой ситуации, созданной изменением судебной практики в декабре 1998 г., то есть до разбирательства с участием M.H. и ЮНЕДИК, касающегося взыскания оставшейся части заработной платы, причитающейся ему. M.H. лишь возбудил разбирательство в суде, на что он был управомочен после судебного решения, предоставившему ему право требовать дополнительное выходное пособие. Если организация-заявитель и считала несправедливым то, что суды должны были принять решение в пользу M.H., такая ситуация присуща любому изменению правового подхода. Единственным последствием применения в настоящем деле подхода, утвержденного решением от декабря 1998 г., было увеличение размера пособия, которое подлежало уплате со стороны А.Ж.С.; оно не влекло устойчивого нарушения прав, которые могли быть приобретены А.Ж.С. Таким образом, организациязаявитель не претерпела нарушения прав, гарантированных статьей 6 Конвенции, таких как право на доступ к суду, принцип правовой определенности в момент вынесения решения национальными судами или право на справедливое разбирательство. Постановление По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно). Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела По делу обжалуется конфликт судебной практики, возникший в связи с решениями Верховного суда. Жалоба признана неприемлемой. Шварцкопф и Тауссик против Чехии [Schwarzkopf and Taussik v. Czech Republic] (N 42162/02) Решение от 2 декабря 2008 г. [вынесено V Секцией] В 1995 году, в соответствии с законом 1991 г. о внесудебной реабилитации, заявители предъявили иск о восстановлении во владении имуществом, которое ранее принадлежало их предкам - жертвам преследования евреев во время Второй мировой войны. В 1997 г. районный суд отклонил их иск, признав недоказанным, что они сами или их предки заявляли свое требование согласно президентскому декрету 1945 г. и закону 1946 г., которые аннулировали все переходы права собственности, совершенные принудительно во время оккупации в связи с национальными, расовыми или политическими преследованиями, и предоставили жертвам возможность заявлять свои права и добиваться реституции имущества при условии, что они сделают это до 17 июня 1949 г. Суд счел, что это условие, включенное в закон 1991 г., должно быть исполнено, чтобы истцы могли требовать реституции. В 1999 г. данное решение было оставлено без изменения областным судом, который указывал, в частности, на определение Верховного суда. Ссылаясь, в свою очередь, на решения Конституционного суда и решение Верховного суда, заявители подали жалобу, утверждая, что решение областного суда имело особое правовое значение. В 2000 г. Верховный суд признал жалобу заявителей неприемлемой, указав, что решение областного суда не имело особого правового значения. Приняв во внимание, что соответствующая судебная практика быстро изменялась, он отметил, что в одном из его решений от августа 2000 г., касавшемся толкования закона 1991 г., установлено, что одного лишь существования права требования, основанного на декрете 1945 г. и законе 1946 г., недостаточно, и что необходимо доказать, с минимальной убедительностью, что требование было передано на рассмотрение властей. В 2002 г. Конституционный суд отклонил как явно необоснованные две жалобы заявителей, поданные в порядке конституционного производства, в которых они обжаловали акты нижестоящих судов, с одной стороны, и определение, вынесенное Верховным судом по их делу, с другой стороны, как и противоречия между определением и решением, принятым Верховным судом в апреле 2000 г. Решение Жалоба признана неприемлемой. Верховный суд первоначально толковал закон 1991 г. ограничительно. Затем, после некоторого расширения этого подхода в решении 2000 г., он колебался между двух позиций. Более широкое толкование в конечном счете возобладало в решениях, вынесенных Верховным судом в 2001-2005 гг. Хотя задача указанного суда заключалась в разрешении противоречий в судебной практике, следует отметить, что настоящее дело Верховный суд рассматривал в период возникновения обжалуемых расхождений. При этом закон 1991 г. ввел меры, призванные гарантировать последовательность практики как в нижестоящих судах, так и в Верховном суде. Поскольку целью этих мер было разрешение, а не предотвращение противоречий в судебных актах, следовало ожидать, что гармонизация судебной практики займет некоторое время. В настоящем деле толкование закона 1991 г. установилось в 2001 году, в частности, поскольку Верховный суд квалифицировал его как вопрос особого правового значения. Тот факт, что определение, принятое этим судом по делу заявителей в 2000 г., не отражало нового, более широкого подхода, хотя и заслуживает сожаления, сам по себе не является достаточным, чтобы признать нарушение принципа правовой определенности. Жалоба признана явно необоснованной. По жалобам о нарушениях пункта 1 статьи 6 Конвенции [уголовноправовой аспект] Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела Вопрос о соблюдении принципа равенства сторон судопроизводства По делу обжалуется отказ судов страны в раскрытии стороне защиты материалов, относившихся к операции слежения, и в приобщении показаний, полученных защитой у ключевых свидетелей. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции. Мирилашвили против России [Mirilashvili v. Russia] (N 6293/04) Постановление от 11 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела В 2003 году заявитель был осужден по подозрению в организации похищения группы лиц. Выводы суда основывались на записях телефонных разговоров, которые милиция произвела в квартире одного из потерпевших. Со ссылкой на Закон "Об оперативно-розыскной деятельности" суд отказал защите в раскрытии материалов, имевших отношение к решению на право проведения записи. Другим важнейшим доказательством стали письменные показания троих свидетелей, которые были получены следователем и оглашены в судебном заседании. Поскольку эти свидетели проживали в Грузии, суд просил грузинские власти обеспечить их явку в суд, но безрезультатно. Два свидетеля не явились в российский суд, а один присутствовал при рассмотрении жалобы на приговор. Заявитель также не имел возможности допросить их на стадии предварительного следствия. Однако эти три свидетеля были допрошены в Грузии адвокатами защиты после начала судебного заседания, которые направили в суд их показания, содержавшие отказ от ранее данных показаний. Все они утверждали, что безосновательно обвиняли заявителя, а их прежние показания на следствии были даны под давлением. Защита обратилась в суд с ходатайством о приобщении этих доказательств к делу. Однако суд признал их недопустимыми, поскольку закон запрещал адвокатам допрашивать свидетелей защиты после их допроса стороной обвинения способом, не соответствующим надлежащей процедуре сбора доказательств, предусмотренной законом. Обвинительный приговор в основной части был оставлен без изменения судом кассационной инстанции. Вопросы права Материалы, скрытые от стороны защиты. Европейский Суд не может исключать возможности того, что указанные материалы могли быть использованы стороной защиты, у которой, следовательно, был законный интерес в их раскрытии. Однако он готов согласиться с тем, что в контексте настоящего дела документы, истребованные заявителем, могли содержать определенные виды конфиденциальной информации, относящейся к государственной безопасности. При таких обстоятельствах судья имел широкие пределы усмотрения при разрешении ходатайства об их раскрытии, поданного защитой. Возникает вопрос, было ли неразглашение этих материалов обеспечено достаточными процессуальными гарантиями. Материалы, относящиеся к решению на право проведения записи, исследовались председательствующим судьей. Следовательно, решение о нераскрытии определенных документов не было принято стороной обвинения в одностороннем порядке, но с участием представителя судебной власти. Однако суд не проанализировал вопрос о том, могли ли данные материалы использоваться стороной защиты, и могло ли их раскрытие, хотя бы предположительно, причинить вред существенным публичным интересам. Решение суда основывалось на виде указанного материала, но не на анализе его содержания. С учетом положений Закона "Об оперативно-розыскной деятельности", запрещавшего раскрытие документов, имеющих отношение к оперативно-розыскной деятельности, роль суда при решении вопроса, поставленного стороной защиты о раскрытии материала, оказалась крайне ограниченной. Оспариваемое решение было неясным и не указывало, какой вид конфиденциальной информации могли содержать материалы, относящиеся к операции слежения. Таким образом, суд согласился с полным исключением всех материалов из состязательного рассмотрения. Кроме того, объектом слежения не являлись заявитель или его сообвиняемые. В итоге решение о нераскрытии материалов, относящихся к операции слежения, не сопровождалось адекватными процессуальными гарантиями и не было достаточно обоснованным. Допустимость свидетельских показаний. По отношению к стороне обвинения защита находилась в неблагоприятном положении: в то время как обвинение могло допрашивать ключевых свидетелей непосредственно, защиту лишили такой возможности. Отсутствие возможности допроса этих свидетелей заявителем лично могло объясняться рядом объективных обстоятельств, находящихся вне контроля российских властей. Тем не менее сам по себе данный факт не является достаточным для заключения о том, что доказательства были получены и исследованы справедливым образом. Ходатайство защиты о приобщении новых письменных показаний, полученных от свидетелей, отклонили. Доказательства, представленные адвокатами, являлись относимыми и существенными. Три указанных лица были ключевыми свидетелями обвинения. Получив их новые показания, защита стремилась не только представить оправдательные доказательства, но также оспорить данные, собранные против заявителя. Отказавшись исследовать новые показания, суд сослался на положение законодательства страны, которое не выглядело преследующим какой-либо существенный законный интерес. При особых обстоятельствах дела, в котором заявитель не имел возможности допросить ключевых свидетелей обвинения в суде или, по крайней мере, на стадии предварительного следствия, отказ приобщить к делу показания, полученные защитой, не был оправданным. Европейский Суд, однако, подчеркнул, что не основывается на оценке доказательств, которая является правом национальных судов. Общая справедливость разбирательства. Защита оказалась поставлена в неблагоприятное положение по сравнению с обвинением при рассмотрении существенной части материалов дела. С учетом значимости присутствия на судебном заседании в вопросах уголовной юстиции указанное разбирательство в целом не отвечало требованиям справедливого разбирательства. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно). Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела По делу обжалуется отрицательное воздействие на защиту заявителя, оказанное осуждением его адвоката за неуважение к суду. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции. Пановиц против Кипра [Panovits v. Cyprus] (N 4268/04) Постановление от 11 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела При рассмотрении уголовного дела полиция обратилась к отцу заявителя и пригласила его явиться вместе с сыном в полицейский участок г. Лимасола. В тот период заявителю исполнилось 17 лет. Когда они прибыли в участок, начальник полиции объяснил отцу в присутствии заявителя, что имеются сведения о причастности его сына к совершению убийства и грабежа и что в его отношении выдан ордер на арест. После этого в кабинет начальника вошел чиновник, предъявил ордер и арестовал заявителя, которого отвели в отдельное помещение для допроса. Тем временем начальник разъяснил отцу, что дело является серьезным, и им следует искать адвоката. Через несколько минут, когда еще продолжался допрос заявителя, отцу сообщили, что его сын признал свою вину. Ему было предъявлено обвинение в убийстве и грабеже. Через несколько дней после допроса в полицейском участке он подал дополнительное письменное заявление: "Я не бил [потерпевшего] камнем, а только пнул его раза два". На суде заявитель утверждал, что его признание не было добровольным, а являлось следствием обмана и угроз со стороны полиции, однако суд ассизов* (* Суд ассизов на Кипре рассматривает дела, срок наказания по которым в виде заключения превышает три года. Данные суды проводят свои сессии три раза в год в каждом судебном округе, каждый из них состоит из трех судей, отобранных из судей окружных судов. По итогам предварительного следствия суды ассизов рассматривают вопрос о предании обвиняемого суду. Судебное разбирательство основано на английском общем праве. Обычно дела рассматриваются профессиональными судьями, однако по ходатайству обвиняемого он может предстать перед судом присяжных. (прим. редактора).) отклонил этот довод и счел его признание действительным и допустимым в качестве доказательства. Жалоба заявителя на отсутствие юридической помощи при первоначальном допросе была также оставлена без последствий, поскольку он не просил о привлечении адвоката. В одном из заседаний суда по этому делу при допросе свидетеля произошел конфликт между адвокатом заявителя, Киприану, и судом (см. обстоятельства в Постановлении Большой Палаты Европейского Суда от 15 декабря 2005 г. по делу "Киприану против Кипра" [Kyprianou v. Cyprus], жалоба N 73797/01, ECHR 2005-XIII (Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 82* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 82 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 7/2006 (прим. ред.).)). Заявление адвоката об освобождении его от участия в данном деле суд отклонил. Впоследствии Киприану был признан виновным в неуважении к суду и приговорен к пяти дням лишения свободы. Он остался адвокатом заявителя до окончания судебного разбирательства, но настаивал, чтобы другой защитник обратился к суду с ходатайством об отводе судей, с которыми Киприану находился в конфликте. Это ходатайство было впоследствии отклонено. 10 мая 2001 г. суд ассизов признал заявителя виновным в причинении смерти по неосторожности и грабеже на основании его признания и дополнительных письменных показаний, согласно которым он находился на месте преступления и применил силу к потерпевшему. Его приговорили к двум совпадающим срокам лишения свободы на 14 и 6 лет. Заявитель обжаловал приговор суда, повторно указав на принудительный характер своего признания и сославшись на пристрастность суда ассизов в связи с конфликтом своего адвоката с судьями, рассматривавшими дело. Верховный суд отклонил его жалобу и оставил приговор без изменения. Вопросы права По поводу соблюдения требований подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции в отношении отсутствия юридической помощи при первоначальном допросе. Понятие справедливости, изложенное в статье 6 Конвенции, требует, чтобы обвиняемый мог воспользоваться услугами адвоката на первом же допросе в полиции. Поскольку к моменту полицейского допроса заявителю было 17 лет, он едва ли мог сознавать свое право на получение юридической помощи перед дачей показаний. Также вряд ли мог разумно оценить последствия допроса по делу об убийстве в отсутствие адвоката. Даже допуская, что власти были готовы в любой момент предоставить ему адвоката, если он об этом попросит, они не разъяснили ему право на привлечение адвоката, в том числе в случае необходимости бесплатно. Хотя признание заявителя при первоначальном допросе в полиции не являлось единственным доказательством, положенным в основу приговора, оно, тем не менее, имело решающее значение для перспектив защиты. Ввиду этого отсутствие достаточной информации о праве заявителя на консультацию с адвокатом до полицейского допроса, особенно с учетом его возраста и отсутствия опекуна на допросе, представляло собой нарушение его прав на защиту. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против"). По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. (a) Использование признания заявителя на суде. Как уже указывалось ранее, признание заявителя, полученное при изложенных выше обстоятельствах, являлось решающим элементом обвинения против него, которое существенно ограничивало перспективы защиты на суде и не было устранено в последующем разбирательстве. Несмотря на то, что к функции Европейского Суда не относится решение вопроса о том, правильно ли доказательства по делу заявителя оценивались судами страны, он полагает, что его осуждение в решающей степени обусловлено его признанием, подкрепленным дополнительным письменным заявлением. Степень, в которой значимость дополнительного письменного показания была умалена нарушением его права на защиту в связи с обстоятельствами получения признания, не оценивалась судом и осталась неясной. При таких обстоятельствах Европейский Суд вынужден заключить, что использование на суде признания заявителя, полученного при обстоятельствах, нарушавших его право на надлежащую процедуру, непоправимо нарушило его право на защиту. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (вынесено шестью голосами "за" и одним - "против"). (b) Обращение суда ассизов с адвокатом заявителя. Главный вопрос, возникающий в этой части, заключается в том, могло ли вмешательство суда ассизов в исполнение обязанностей адвокатом защиты в сочетании с выявленными Большой Палатой Европейского Суда недостатками в обращении суда, рассматривавшего дело, с адвокатом заявителя, поставить под сомнение справедливость правосудия над заявителем. В связи с этим Европейский Суд отмечает, что у адвоката заявителя были разногласия с судьями суда ассизов на протяжении всего разбирательства, вследствие чего его признали виновным в неуважении к суду. Хотя Европейский Суд не оспаривает того, что судьи суда ассизов намеревались исполнять свои обязанности беспристрастно, он напоминает, что в Постановлении по делу "Киприану против Кипра" установлено, что личное поведение судей не выдержало субъективной проверки на беспристрастность. Соответственно, личное поведение судей, рассматривавших данное дело, подорвало уверенность заявителя в том, что оно будет рассматриваться справедливо. Хотя разбирательство по поводу неуважения к суду осуществлялось независимо от основного процесса заявителя, тот факт, что судьи сочли себя оскорбленными его адвокатом, который оспаривал способ проведения перекрестного допроса судом, оказал отрицательное влияние на действия защиты заявителя. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что отклонение ходатайства Киприану о его освобождении от участия в разбирательстве, основанное на том, что он чувствует себя неспособным продолжать защиту эффективным образом, вышло за пределы соразмерного реагирования с учетом влияния на права защиты заявителя. Отрицательное влияние на исполнение Киприану обязанностей адвоката проявилось, в частности, в его требовании о том, чтобы другой защитник обратился к суду с ходатайством о рассмотрении дела другим составом суда. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи Конвенции # (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против"). Комментарий ГАРАНТа Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд обязал возобновить разбирательство дела заявителя. Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела Вопрос о соблюдении права на публичное разбирательство дела По делу обжалуется отсутствие публичного разбирательства дела в суде апелляционной инстанции. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были. Басо Гонсалес против Испании [Bazo Gonzalez v. Spain] (N 30643/04) Постановление от 16 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией] Обстоятельства дела В приговоре, вынесенном после публичного состязательного разбирательства, судья по уголовным делам N 1 оправдал заявителя по предъявленному обвинению в покушении на контрабанду сигарет. Прокурор и прокуратура обжаловали приговор. Заявителю было предложено представить возражения. Пользуясь помощью адвоката, он оспорил жалобу и просил оставить без изменения обжалуемый приговор, за исключением принятия доказательств суда первой инстанции. Стороны не просили о публичном разбирательстве, и, не сочтя его необходимым, провинциальный суд в соответствии с уголовно-процессуальным кодексом решил не проводить его. После состязательного разбирательства указанный суд удовлетворил жалобу и, не изменяя приговор в части обстоятельств дела, осудил заявителя за покушение на контрабанду. Он указал, что суд первой инстанции неправильно истолковал закон, в связи с чем нельзя было считать, что имела место декриминализация действий заявителя. Заявитель обратился c жалобой в порядке производства о защите конституционных прав и охраняемых законом интересов (amparo) в Конституционный суд, который отклонил ее. Вопросы права Не оспаривается, что заявитель был осужден провинциальным судом, не будучи заслушан лично. Чтобы определить, имело ли место нарушение статьи 6 Конвенции, необходимо исследовать роль провинциального суда и характер вопросов, которые он рассматривал. В соответствии с испанским законодательством этот суд принимает доказательства лишь в исключительных случаях: если заявитель не мог представить доказательства суду первой инстанции или когда они были представлены, но безосновательно отклонены, а также доказательства признаны приемлемыми, но не приняты во внимание судом первой инстанции, на что заявитель не мог влиять. Далее при отсутствии новых доказательств суд мог решать вопрос о проведении публичного апелляционного разбирательства в зависимости от того, считал ли он это необходимым для лучшего понимания дела. В настоящем деле провинциальный суд в качестве суда апелляционной инстанции мог вынести новое решение по существу, что он и сделал. Пределы рассмотрения судом дела позволяют Европейскому Суду заключить, что проведение публичного разбирательства не имело существенного значения. Аспекты дела, которые суд должен был исследовать для установления виновности заявителя, преимущественно относились к вопросам права: в решении с достаточной ясностью указано, что в задачи суда не входило проведение новой оценки доказательств, которые заслушивались судом первой инстанции. Его роль свелась лишь к иному толкованию по сравнению с судом первой инстанции вопроса о том, были ли определенные преступления декриминализированы законом. Соответственно, апелляционному суду не требовалось рассматривать вопросы факта и права. Напротив, вопросы, которые рассматривал провинциальный суд, носили исключительно правовой характер, и отсутствовали изменения обстоятельств дела, признанных установленными в первой инстанции. Что касается жалобы заявителя на невозможность обжалования в части обстоятельств дела, признанных установленными в первой инстанции, поскольку он был оправдан, Европейский Суд подтверждает, что в испанском праве отсутствовали положения, позволяющие оправданным лицам обжаловать приговор в части обстоятельств дела, признанных установленными. Однако он отмечает, что разбирательство дела судьей по уголовным делам N 1 включало публичное слушание, в ходе которого заявитель мог представить любые доводы, которые он считал необходимыми, с тем, чтобы опровергнуть спорные факты. В апелляционном разбирательстве документы прокурора и прокуратуры, касающиеся жалобы, направлялись заявителю, и ему предоставлялся срок для ответа, который был подготовлен с помощью адвоката. Таким образом, разбирательство может быть признано состязательным. Европейскому Суду достаточно вышеизложенного, чтобы признать, что публичное разбирательство не являлось необходимым. Учитывая характер вопросов, которые рассматривались провинциальным судом, и тот факт, что заявитель мог представить письменные возражения на любой стадии разбирательства, отсутствие публичного разбирательства не нарушило право заявителя на справедливое разбирательство дела. Постановление По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были (принято единогласно). По жалобе о нарушении подпункта "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции Вопрос о соблюдении права на защиту через посредство выбранного защитника По делу обжалуется неуведомление несовершеннолетнего заявителя о его праве на получение юридической помощи до первого допроса в полиции. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции. Пановиц против Кипра [Panovits v. Cyprus] (N 4268/04) Постановление от 11 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.) По жалобам о нарушениях статьи 8 Конвенции Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни По делу обжалуется хранение отпечатков пальцев и информации ДНК в случаях оправдания обвиняемого по уголовному делу. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции. S. и Марпер против Соединенного Королевства [S. and Marper v. United Kingdom] (NN 30562/04 и 30566/04) Постановление от 4 декабря 2008 г. [вынесено Большой Палатой] Обстоятельства дела Согласно статье 64 Закона "О полиции и доказательствах по уголовным делам" 1984 г. (PACE) отпечатки пальцев и образцы ДНК, полученные у лица, подозреваемого в преступлении, могут храниться неограниченное время, даже если оно оказалось оправдано. Обоим заявителям предъявили обвинения в совершении преступлений, но они не были осуждены. Первый заявитель, несовершеннолетний 11 лет, оправдан по обвинению в попытке грабежа, тогда как в не связанном с этим деле второго заявителя о предполагаемом притеснении партнера разбирательство в его отношении прекращено на основании примирения сторон. С учетом того, что они не были осуждены, заявители просили уничтожить их отпечатки пальцев и образцы ДНК, но в обоих случаях полиция отказалась это сделать. Их заявления о судебной проверке отклонены решением, оставленным без изменения по результатам рассмотрения жалобы. При вынесении решения в Палате лордов лорд Стейн указал, что, даже если предположить, что имело место вмешательство в личную жизнь заявителей, оно являлось весьма незначительным и соразмерным преследуемой цели, поскольку материалы хранились только для ограниченных целей и не могли быть использованы в отсутствие сравнительного материала с места преступления, тогда как расширенная база данных предоставляет огромные преимущества в борьбе с преступностью. Вопросы права (a) Наличие вмешательства в права заявителей. С учетом природы и количества персональной информации, содержащейся в клеточных образцах, включая уникальные генетические коды, имеющие высокую относимость к обоим заявителям и их родственникам, а также способности профилей ДНК обеспечивать идентификацию генетических отношений между людьми или выводы относительно их этнического происхождения, хранение клеточных образцов и профилей ДНК само по себе представляло собой вмешательство в право заявителей на уважение их личной жизни. Хотя хранение отпечатков пальцев оказывало меньшее влияние на личную жизнь, чем хранение клеточных образцов и профилей ДНК, уникальная информация, которую они содержат о заинтересованных лицах, и ее хранение без согласия последних не могут рассматриваться как нейтральные или незначительные и тоже представляют собой вмешательство в право на уважение личной жизни. (b) Соответствие вмешательства закону. Несмотря на то, что с учетом выводов о необходимости вмешательства в демократическом обществе Европейский Суд не считает нужным разрешать вопрос о том, отвечала ли формулировка статьи 64 PACE требованию "качества закона", он, тем не менее, отмечает, что это положение не отличается точностью в регулировании условий и порядка хранения и использования информации, содержащейся в образцах и профилях, в то время как большое значение имеет наличие ясных подробных правил, относящихся к пределам и применению таких мер, а также к минимальным гарантиям. (c) Наличие законной цели вмешательства. Признано, что хранение информации преследовало законную цель предотвращения преступлений за счет содействия в идентификации будущих преступников. (d) Необходимость вмешательства в демократическом обществе. Что касается пределов рассмотрения Европейским Судом, перед ним ставится вопрос не о том, оправданно ли в целом в соответствии с Конвенцией хранение отпечатков пальцев, клеточных образцов и профилей ДНК, но о том, является ли оправданным с той же точки зрения их хранение в делах заявителей как лиц, подозревавшихся, но не признанных виновными в совершении ряда преступлений. Ключевые принципы соответствующих документов Совета Европы, законодательство и практика других государств-участников требуют, чтобы хранение данных являлось соразмерным в отношении цели сбора и ограниченным по времени, особенно в полиции. Гарантии, предусмотренные статьей 8 Конвенции, оказались бы неприемлемо ослаблены, если бы использование современных научных технологий в системе уголовной юстиции допускалось любой ценой и без тщательного соотнесения их потенциальных преимуществ с важными интересами личной жизни. Любое государство, являющееся первопроходцем в развитии научной технологии, несет особую ответственность за установление их справедливого равновесия. В этом отношении всеобъемлющая без каких-либо оговорок природа права хранения таких материалов в Англии и Уэльсе особенно удивительна с учетом того, что оно допускает хранение данных независимо от характера или тяжести преступления, а также возраста подозреваемого. Кроме того, для хранения не был установлен предел времени, и имелись лишь ограниченные возможности для того, чтобы оправданные лица могли требовать удаления этих данных из общенациональной базы или их уничтожения. Отсутствовали также положения о независимой проверке оснований для хранения в соответствии с установленными критериями. Особую озабоченность вызывает риск стигматизации, поскольку с лицами, которые не были признаны виновными в каком-либо преступлении и имели право на презумпцию невиновности, обращались таким же образом, как с осужденными. Хранение могло являться особенно вредоносным в отношении несовершеннолетних, таких как первый заявитель, с учетом их особой ситуации и важности их развития и интеграции в общество. Таким образом, всеобъемлющая без каких-либо оговорок природа права хранения, примененного в деле заявителей, нарушила справедливое равновесие конкурирующих публичного и личного интересов, и в этом отношении государство-ответчик вышло за пределы приемлемых пределов усмотрения. Соответственно, хранение персональных данных представляло собой несоразмерное вмешательство в право заявителей на уважение личной жизни и не могло считаться необходимым в демократическом обществе. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд счел, что установление факта нарушения Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией причиненного морального вреда. Государствоответчик обязано применить под контролем Комитета министров целесообразные меры общего и/или индивидуального характера. Вопрос о соблюдении права на уважение личной жизни По делу обжалуется уклонение от принуждения сервис-провайдера раскрыть данные о личности разыскиваемого за размещение непристойного объявления о несовершеннолетнем на интернет-сайте знакомств. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции. K.U. против Финляндии [K.U. v. Finland] (N 2872/02) Постановление от 2 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Обстоятельства дела В 1999 году неизвестное лицо разместило на интернет-сайте знакомств объявление от имени заявителя, которому в то время было 12 лет, без его ведома. В объявлении указывались его возраст и год рождения, детальное описание физических данных заявителя, давались ссылка на личную вебстраницу с фотографией, а также номер телефона. В объявлении указывалось, что он ищет интимных отношений с юношей его возраста или старше. Заявитель узнал об объявлении в Интернете после того, как к нему по электронной почте обратился мужчина с предложением о встрече. В полицию было подано заявление об установлении лица, разместившего объявление, для привлечения его к ответственности. Однако сервис-провайдер отказался раскрыть личность разместившего объявление, считая себя связанным правилами конфиденциальности. Полиция обратилась в окружной суд с просьбой обязать провайдера раскрыть указанную информацию в соответствии с законом об уголовно-правовых расследованиях. Окружной суд не нашел прямого указания в законе, позволяющего обязать провайдера раскрыть идентификационные данные в нарушение профессиональной тайны при наличии не тяжкого преступления, такого как клевета. Апелляционный суд оставил решение без изменения, а Верховный суд отказал в разрешении на обжалование. Вопросы права Хотя законодательство страны оценивало дело заявителя с точки зрения клеветы, Европейский Суд обращает внимание прежде всего на его последствия для личной жизни потерпевшего с учетом потенциальной угрозы его физическому и нравственному благополучию и уязвимого возраста. Размещение объявления в Интернете от имени заявителя являлось преступным деянием, вследствие которого он стал объектом посягательства педофила. Такое деяние требовало уголовно-правового реагирования, и эффективное сдерживание должно было подкрепляться адекватным расследованием и преследованием. Дети и другие уязвимые лица имеют право на защиту государства от таких серьезных посягательств на их личную жизнь. Возможность возмещения ущерба третьим лицом, в данном случае сервис-провайдером, не являлась адекватным средством правовой защиты. Должно быть доступным средство, обеспечивающее в отношении фактического правонарушителя, в данном случае лица, разместившего объявление, установление его личности и привлечение к ответственности, а в отношении потерпевшего - получение финансовой компенсации. Государство-ответчик не вправе утверждать, что не имело возможности организовать систему защиты детей от преследования педофилами с помощью Интернета, поскольку распространенная проблема сексуального насилия над ними и опасность использования Интернета в криминальных целях были на момент инцидента хорошо известны. Несмотря на то, что свобода выражения мнения и конфиденциальность коммуникаций обязаны учитываться, а пользователи телекоммуникаций и интернет-услуг должны иметь гарантии неприкосновенности личной жизни и свободы выражения мнения, такие гарантии не могут быть абсолютными, и при необходимости должны отступать перед иными законодательными императивами, такими как поддержание порядка и предотвращение преступлений или защита прав и свобод других лиц. Законодательная власть, таким образом, должна обеспечить основы для совмещения этих конкурирующих интересов. Хотя такая основа впоследствии появилась в виде закона об осуществлении свободы выражения мнения в средствах массовой информации, это не было сделано в период, относящийся к обстоятельствам дела. Соответственно, государство не смогло защитить право заявителя на уважение его личной жизни, предоставив приоритет требованиям конфиденциальности по сравнению с его физическим и нравственным благополучием. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни По делу обжалуется высылка, осуществленная на основании "секретного" доклада Департамента государственной безопасности, содержание которого не было раскрыто заявителю. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции. Гулиев против Литвы [Gulijev v. Lithuania] (N 10435/03) Постановление от 16 декабря 2008 г. [вынесено II Секцией] Обстоятельства дела В 2001 году заявитель, гражданин Азербайджана, женился на своей сожительнице, литовской гражданке, имевшей от него пятилетнюю дочь, и получил временный вид на жительство в Литве. Его заявление о продлении срока проживания было отклонено миграционным департаментом на основании "секретных" данных Департамента государственной безопасности о том, что он представляет собой "угрозу национальной безопасности и правопорядку". Заявитель обжаловал отказ в суд, ссылаясь на то, что он проживает в Литве с 1989 г., имеет там имущество и семью, и что его жена ожидает второго ребенка. Административный суд отклонил данную жалобу, руководствуясь секретным докладом Департамента государственной безопасности (содержание которого не было раскрыто заявителю) и его заключением о том, что продолжение пребывания заявителя в Литве угрожает национальной безопасности и правопорядку. Его дальнейшие жалобы были оставлены без удовлетворения. В октябре 2002 г. власти попытались выслать заявителя в Азербайджан и запретить ему въезд в Литву до 2099 г.* (* Так в тексте. (прим. переводчика).) Он скрылся и был выслан в ноябре 2003 г. Вопросы права Утверждение государства-ответчика о том, что отсутствовало вмешательство в право заявителя на уважение его семейной жизни, поскольку вся семья могла переехать в Азербайджан, подлежит отклонению с учетом того, что его жена была литовской гражданкой, имеющей прочные социальные и культурные связи с Литвой, и оба их ребенка родились в этой стране. Основной вопрос в данном деле заключался в том, отвечало ли подобное вмешательство насущной общественной необходимости. Вывод Департамента государственной безопасности, сделанный в секретном докладе, о том, что заявитель представлял угрозу для национальной безопасности, был впоследствии использован властями в качестве единственного основания для отказа в разрешении на временное проживание в Литве, несмотря на то, что согласно законодательству страны данные, содержащие государственную тайну, не могут использоваться в административных процедурах, пока они не рассекречены. Отсутствуют сведения о том, что пребывание заявителя в Литве являлось угрозой для национальной безопасности, когда ему впервые был выдан временный вид на жительство в 2001 г., и государство-ответчик не предоставило Европейскому Суду фактических данных, объясняющих причины, заставляющие власти страны полагать, что заявитель представляет собой угрозу. Хотя заявитель имел судимость за кражу, она не являлась преступлением против национальной безопасности. Соответственно, его депортация и запрет на повторный въезд в Литву, где проживали его жена и двое детей, до 2099 г. не были необходимы в демократическом обществе. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Вопрос о соблюдении права на уважение семейной жизни По делу обжалуется помещение детей под государственную опеку на том основании, что их слепые родители не обеспечивают им надлежащий уход и жилищные условия. По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции. Савины против Украины [Saviny v. Ukraine] (N 39948/06) Постановление от 18 декабря 2008 г. [вынесено V Секцией] Обстоятельства дела Заявители, муж и жена, слепы с детства. Они имеют семерых детей. Четверо из них приняты под государственную опеку в 1998 г. В 2006 г. по решению суда остальные трое детей были также переданы под государственную опеку. Принимая такое решение, власти страны исходили из того, что отсутствие финансовых средств и личные качества заявителей ставят под угрозу жизнь, здоровье и моральное воспитание детей. В частности, они не могли обеспечить им надлежащие питание, одежду, гигиену и медицинское обслуживание, а также адаптацию к социальной и образовательной среде. Заявители безуспешно обжаловали это решение. Вопросы права При оценке необходимости вмешательства в права заявителей, гарантированные статьей 8 Конвенции, Европейский Суд ставит под сомнение адекватность доказательств, на которых был основан вывод властей о том, что условия жизни детей действительно ставили под угрозу их жизнь и здоровье. В частности, разбирательство по поводу опеки, возбужденное в январе 2004 г., не повлекло удаления детей из дома до июня 2006 г. Вопрос об обеспечительных мерах не ставился, и о вреде, причиненном детям в этот период, ничего не сообщалось. Кроме того, суды, по-видимому, с доверием восприняли доводы муниципальных органов, основанные на их периодических обследованиях жилища заявителей. Иные доказательства, такие как собственные показания детей, их медицинские документы, заключения педиатров или показания соседей, судом не исследовались. Суды, по-видимому, также не проверяли степень, в которой предполагаемые недостатки воспитания детей объяснялись невосполнимой неспособностью заявителей обеспечивать надлежащий уход, а не их финансовыми затруднениями и объективными причинами, которые могли быть преодолены целевой финансовой и социальной поддержкой, а также эффективным консультированием. Что касается финансовых трудностей, в задачу Европейского Суда не входит определение того, давало ли право заявителям сохранение единства семьи на определенный уровень жизни за счет общественных средств. Этот вопрос требовал обсуждения первоначально соответствующими органами власти, а впоследствии в рамках судебного разбирательства. Что касается предполагаемой родительской безответственности заявителей, отсутствуют независимые данные (такие как заключение психолога), которые позволили бы оценить их эмоциональную или духовную зрелость и мотивацию при решении вопроса об их семейных затруднениях. Суды не учли также попыток заявителей улучшить ситуацию, например, путем ходатайств относительно подключения их квартиры к газоснабжению и горячему водоснабжению, взыскания задолженности по заработной плате или обращения по вопросу о трудоустройстве. Не истребовались данные относительно фактического объема и достаточности социальной помощи или существа конкретных рекомендаций, предоставленных в порядке консультирования, а также объяснения по поводу того, почему эти рекомендации ни к чему не привели. Получение такой информации имело бы большое значение при оценке того, исполнялось ли властями конвенционное обязательство по сохранению единства семьи, и достаточно ли изучались ими менее радикальные меры до принятия решения об отделении детей от их родителей. Кроме того, ни на одной стадии разбирательства суды не заслушали детей заявителей. Они не только были отделены от своей семьи, но оказались также помещены в различные учреждения. Двое из них жили в другом городе, далеко от места жительства их родителей и родственников, что затрудняло регулярные контакты с ними. В итоге, хотя доводы, приведенные национальными властями в обоснование удаления детей от родителей, являются относимыми, они не были достаточны для такого серьезного вмешательства в семейную жизнь заявителей. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. По жалобе о нарушении статьи 9 Конвенции Вопрос о соблюдении права на свободу исповедовать религию или убеждения По делу обжалуется исключение учениц из государственной школы за отказ снимать головные платки на уроках физкультуры и спорта. По делу требования статьи 9 Конвенции нарушены не были. Догру против Франции [Dogru v. France] (N 27058/05) Керванджи против Франции [Kervanci v. France] (N 31645/04) Постановления от 4 декабря 2008 г. [вынесены V Секцией] Обстоятельства дела Заявительницы по данным двум делам - мусульманки 11 и 12 лет поступили в государственную среднюю школу в 1998-1999 учебном году. В январе 1999 г. они неоднократно являлись на занятия по физкультуре и спорту в головных платках, которые отказывались снять, несмотря на постоянные требования учителя, который разъяснял, что ношение платков на данных занятиях недопустимо. В феврале 1999 г. ученический дисциплинарный комитет школы принял решение об отчислении заявительниц из школы за систематическое уклонение от активного участия в занятиях по физкультуре и спорту. В марте 1999 г. окружной директор образования поддержал это решение после консультаций с апелляционным академическим органом, который признал запрет ношения платков на уроках физкультуры совместимым со школьными правилами, регулирующими вопросы безопасности, охраны здоровья и посещаемости. В октябре 1999 г. административный суд отклонил жалобы, поданные родителями заявительниц, которые просили об отмене решения директора образования. Суд установил, что, являясь на занятия по физкультуре и спорту в одежде, не позволявшей участвовать в указанной деятельности, заявительницы не исполняли обязанность по регулярному посещению уроков; их поведение создавало в школе обстановку напряженности, и в совокупности эти факторы давали достаточное основание для их исключения из школы, несмотря на сделанное ими в конце января предложение носить шапки вместо платков. Административный апелляционный суд оставил решение в силе, указав, что заявительницы вышли за пределы своего права исповедовать религию в помещении школы. Государственный совет впоследствии признал жалобы, поданные родителями девочек, неприемлемыми. Заявительницы утверждали, что после исключения из школы продолжали обучение заочно. Вопросы права Запрет ношения головных платков во время уроков по физкультуре и спорту и исключение заявительниц из школы за отказ их снять представляли собой "ограничение" осуществления ими своего права свободы религии. В период, относящийся к обстоятельствам дела, законодательство прямо не запрещало ношение головных платков на уроках физкультуры, и события в настоящем деле происходили до принятия Закона N 2004-228 от 15 марта 2004 г., который в соответствии с принципом секуляризма запрещал ношение в общественных школах знаков и предметов одежды, в которых выражается религиозность. Однако французские власти оправдывали эту меру сочетанием трех составляющих: требованием прилежности на уроках, соображениями безопасности и необходимостью одеваться в соответствии с практикой спорта. Эти факторы основывались на законодательстве и правилах, локальных документах (циркулярах, актах, школьных правилах) и решениях Государственного совета. Таким образом, оспариваемое вмешательство имело достаточную правовую основу в национальном законодательстве, правила были доступными, поскольку состояли из положений, надлежащим образом опубликованных, и практики Государственного совета. Кроме того, при поступлении в школу заявительниц с согласия родителей знакомили с содержанием школьных правил и обязанностью их соблюдения. Следовательно, они должны были в разумной степени предвидеть, что в тот период отказ снять головные платки на уроке физкультуры и спорта мог повлечь исключение в связи с непосещением занятий, поэтому вмешательство могло считаться "предусмотренным законом". Кроме того, ограничение права заявительниц исповедовать религию преследовало законную цель защиты требований секуляризма в государственной системе образования, как их толковали Государственный совет и министерские циркуляры, изданные по данному вопросу. Те же источники указывают, что ношение религиозных знаков не является не совместимым с принципом секуляризма в школе само по себе, но может стать таковым с учетом условий их ношения и последствий, которые оно может иметь. Принимая во внимание ранее принятые постановления, в которых указывалось, что национальные власти в пределах своего усмотрения должны особо позаботиться о том, чтобы при соблюдении принципа уважения плюрализма и свободы других лиц исповедование учениками религии в школах не принимало показной характер, который являлся бы источником давления и отторжения, Европейский Суд установил, что французская секулярная модель является отвечающей этим требованиям. В настоящих делах выводы национальных властей о том, что ношение покрывала наподобие мусульманского головного платка не совместимо с занятиями спортом по причине охраны здоровья или безопасности, не являлись необоснованными. Примененная санкция была следствием отказа заявительниц от исполнения правил, действующих в школьном помещении, о которых их надлежащим образом уведомили, а не связана с их религиозными убеждениями, как они утверждали. Кроме того, дисциплинарные меры, принятые против заявительниц, полностью соответствовали обязанности установления равновесия различных интересов и сопровождались гарантиями, которые обеспечивали защиту интересов учеников. Что касается выбора наиболее жесткой санкции из способов и средств обеспечения соблюдения правил внутреннего распорядка, Европейский Суд признает право видения ситуации дисциплинарными органами, находящимися в непосредственном и постоянном контакте с образовательным сообществом, которые могут лучше оценить местные нужды и условия или требования конкретного вида обучения. Соответственно, санкция в виде исключения не выглядит несоразмерной, и заявительницы могли продолжать обучение в заочных классах. Таким образом, их религиозные убеждения полностью учитывались в контексте требований защиты прав и свобод других лиц и охраны общественного порядка. Также ясно, что обжалуемое решение основывалось на данных требованиях и не выдвигало возражений против религиозных взглядов заявительниц. Указанное вмешательство было оправдано в принципе и соразмерно преследуемой цели. Постановление По делу требования статьи 9 Конвенции нарушены не были (принято единогласно). По жалобам о нарушениях статьи 10 Конвенции Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения По делу обжалуется привлечение к уголовной ответственности за диффамацию в связи с сообщением врачу о предполагаемом насилии в отношении ребенка. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции. Юппала против Финляндии [Juppala v. Finland] (N 18620/03) Постановление от 2 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Обстоятельства дела Заявительница обратилась к врачу по поводу кровоподтека на спине своего трехлетнего внука. Она выразила опасение, что травма могла быть причинена отцом мальчика, и передала врачу слова ребенка о том, что его ударили. Врач указал в заключении, что кровоподтек мог быть вызван ударом, и что мальчик в ответ на вопрос повторил, что его ударил отец. Затем он поставил в известность службы по защите детей. Впоследствии заявительнице было предъявлено уголовное обвинение в диффамации, поскольку она без разумного основания сообщила врачу предположение о том, что ребенок подвергается насилию со стороны отца. Ее осудил апелляционный суд и обязал выплатить 3 365,67 евро в качестве компенсации морального вреда и судебных расходов. Указанный суд постановил, что обсуждение кровоподтека с ребенком, которому в то время было всего три года, и сообщение, что отец ударил его, не давали достаточно разумного основания для обвинения в насилии. Верховный суд отказал в разрешении на обжалование. Вопросы права Осуждение заявительницы представляло собой вмешательство в ее право на свободу выражения мнения и преследовало правомерную цель защиты репутации или прав иных лиц. Как осуждение, так и возложение на заявительницу обязанности выплаты компенсации были предусмотрены законом. В рамках настоящего дела основным является вопрос о том, как достичь надлежащего равновесия интересов в ситуации, когда родитель необоснованно подозревается в насилии над своим ребенком, и в то же время необходимо защищать детей, находящихся в группе риска, от серьезного вреда, и учитывая при этом сложность выявления насилия в отношении детей. Серьезность социальной проблемы насилия в отношении них требует, чтобы лица, добросовестно полагающие, что действуют в наилучших интересах ребенка, не опасались подвергнуться преследованию в уголовном или гражданском порядке, принимая решение, сообщать ли о своих подозрениях работникам здравоохранения или социальных служб. Дело заявительницы вызывает тревогу, поскольку апелляционный суд счел, что она не имела права повторить слова ребенка о том, что его ударил отец, хотя не было сомнений, что она видела спину своего внука с кровоподтеком. По мнению Европейского Суда, люди должны свободно высказывать добросовестные подозрения относительно насилия над детьми в контексте приемлемой процедуры сообщения, без опасения осуждения за преступление или взыскания компенсации морального вреда или понесенных расходов. Отсутствовали предположения о том, что заявительница действовала неосмотрительно: напротив, даже работник здравоохранения принял решение о необходимости поставить в известность о ситуации органы по защите интересов детей. В итоге лишь в исключительных случаях ограничение свободы выражения мнения в указанной области могло быть признано необходимым в демократическом обществе. В деле заявительницы достаточные основания для вмешательства в ее право на свободу выражения мнения отсутствовали, таким образом, вмешательство не отвечало настоятельной общественной потребности. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда и 3 616,41 евро в счет материального ущерба. Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения По делу обжалуется наложение штрафа на телевизионную станцию за трансляцию рекламы небольшой политической партии в нарушение законодательного запрета любой телевизионной политической рекламы. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции. Компания "ТВ вест АС" и "Ругаланн пенсьонистпарти" против Норвегии [TV Vest AS and Rogaland Pensjonistparti v. Norway] (N 21132/05) Постановление от 11 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела Заявителями по делу выступают телекомпания и региональное отделение небольшой политической партии (Партии пенсионеров). Компанию "ТВ вест" оштрафовали за трансляцию политической рекламы Партии пенсионеров в нарушение законодательного запрета такой рекламы. Спорный запрет был постоянным и абсолютным и применялся только к телевидению; политическая реклама в иных средствах массовой информации разрешалась. Компания "ТВ вест" безуспешно обжаловала наложение штрафа в судах. Вопросы права Европейский Суд готов допустить, что отсутствие европейского консенсуса в данной сфере свидетельствует в пользу предоставления государствам более широкой свободы усмотрения, чем та, которая обычно дается им при принятии решений в отношении ограничений политических дискуссий. Обоснованием для законодательного запрета на телевизионную трансляцию политической рекламы являлось, как указал Верховный суд, предположение, что разрешение использовать столь влиятельное и распространенное средство выражения мнения могло снизить качество политической дискуссии в целом. Сложные вопросы могли быть искажены, и финансово влиятельные группы имели бы большие возможности для распространения своих идей. Однако Партия пенсионеров не относилась к категории партий или групп, на которую в основном был нацелен запрет. Напротив, она принадлежала к той части, которую запрет в принципе должен был защищать. Более того, в отличие от основных политических партий, программы которых получали широкое редакционное телевизионное освещение, Партия пенсионеров едва упоминалась. Таким образом, платная реклама на телевидении была для нее единственной возможностью заявить о себе общественности посредством этого средства массовой информации. Будучи лишена такой возможности в силу закона, Партия пенсионеров оказалась в еще более неблагоприятном положении по сравнению с основными партиями. Наконец, конкретная спорная реклама, а именно короткая характеристика Партии пенсионеров и призыв голосовать за нее на предстоящих выборах, не содержала элементов, способных снизить качество политической дискуссии или задеть какие-либо чувствительные вопросы. При подобных обстоятельствах прямое и мощное воздействие телевидения не может оправдать запрет и штраф, наложенный на компанию "ТВ вест". Таким образом, отсутствовала разумная пропорциональность правомерной цели запрета и средств, использованных для ее достижения. Ограничение, которое запрет и штраф наложили на осуществление заявителями права на свободу выражения мнения, следовательно, не может рассматриваться как необходимое в демократическом обществе, несмотря на свободу усмотрения, которой располагают национальное власти. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно). Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения По делу обжалуется дисциплинарное взыскание, наложенное на врача за критику своего коллеги в заключении, адресованном пациенту. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции. Франкович против Польши [Frankowicz v. Poland] (N 53025/99) Постановление от 16 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Обстоятельства дела Заявителем по делу выступает консультант, который региональным медицинским судом был признан виновным в неэтичном поведении за выражение негативного мнения о профессиональном поведении коллеги, изложенном непосредственно пациенту в заключении о его лечении, в нарушение принципа профессиональной солидарности, установленного статьей 52 Кодекса врачебной этики. Суд не исследовал соответствие этого мнения действительности, поскольку счел данный вопрос не имеющим значения для вывода о том, было ли допущено нарушение. Он объявил заявителю выговор в решении, которое оставил без изменения Верховный медицинский суд. Вопросы права В ответ на довод государства-ответчика о том, что вмешательство в права заявителя отсутствовало, поскольку его мнение было выражено в рамках коммерческой деятельности, Европейский Суд напоминает, что вопросы, относящиеся к профессиональной практике, не исключены из сферы действия защиты статьи 10 Конвенции. Привлечение заявителя к ответственности и дисциплинарное взыскание за выражение критического мнения о лечении, полученном пациентом, таким образом, приравнивалось к вмешательству в его право на свободу выражения мнения. Указанное действие было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты прав и репутации иных лиц. Что касается вопроса о том, являлось ли оно необходимым в демократическом обществе, Европейский Суд признает, что отношения между врачами и пациентами, основанные на доверии и конфиденциальности, могут предполагать необходимость защиты солидарности членов медицинского сообщества. Однако он также признает право каждого пациента на консультацию другого врача для получения мнения о лечении и справедливой и объективной оценки действий его врача. В деле заявителя власти заключили, не проверяя соответствие действительности выводов медицинского заключения, что заявитель дискредитировал другого врача и потому совершил дисциплинарный проступок. Столь строгое толкование национального права дисциплинарными судами, предполагающее запрет любой критики коллег по медицинской профессии, могло воспрепятствовать практикующим врачам в предоставлении пациентам объективного мнения об их здоровье и полученном лечении, и тем самым подорвать саму цель профессии врача, а именно цель защиты жизни и здоровья пациентов. Таким образом, вмешательство в право заявителя не являлось соразмерным преследуемой правомерной цели. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Вопрос о соблюдении права на свободу выражения мнения По делу обжалуются предупреждение в адрес политического деятеля, назвавшего своего оппонента воровкой в прямом телеэфире в период избирательной кампании, и решение суда о предоставлении оппоненту права ответа. Жалоба признана неприемлемой. Витренко и другие против Украины [Vitrenko and Others v. Ukraine] (N 23510/02) Решение от 16 декабря 2008 г. [вынесено V Секцией] Первой заявительницей по делу выступает лидер Прогрессивной социалистической партии Украины. Она участвовала в качестве кандидата на парламентских выборах 2002 г. За несколько недель до выборов один из телеканалов запланировал политические дебаты, отмененные в последний момент. Ю. Тимошенко, которая должна была в них участвовать с первой заявительницей, охрана не допустила в помещение телеканала. Не зная об этом, первая заявительница отреагировала в прямом эфире на неявку соперницы следующими словами: "Она точно знала, что я докажу, что она воровка... Она нарочно не пришла сюда, и ей никогда не смыть своей вины...". На основании жалобы Тимошенко Центральная избирательная комиссия сделала первой заявительнице официальное предупреждение, указав, что она нарушила избирательное законодательство и принцип презумпции невиновности, провозглашенный в Конституции Украины. Предупреждение было опубликовано в двух официальных газетах. Первая заявительница безуспешно обжаловала это решение в Верховном суде. Впоследствии Тимошенко возбудила против заявительницы разбирательство по поводу диффамации. Чтобы доказать действительность утверждений, сделанных на телевидении, первая заявительница ходатайствовала перед судом об истребовании в Генеральной прокуратуре и Государственной налоговой администрации копий решений, имеющих отношение к расследованию уголовных дел против Тимошенко. Данное ходатайство было отклонено как не имеющее значения для рассматриваемого дела. Суд частично удовлетворил требования к первой заявительнице. В частности, он постановил, что Тимошенко никогда не осуждалась за кражу или иные подобные преступления. Таким образом, утверждения первой заявительницы нарушили ее право считаться невиновной. Он также признал не соответствующими действительности утверждения заявительницы о том, что Тимошенко нарочно не явилась на теледебаты. Суд обязал телеканал предоставить 50 секунд прямого эфира для опровержения сведений, распространенных первой заявительницей. Он также возложил на указанную заявительницу обязанность оплатить эфир. Она безуспешно обжаловала решение, ссылаясь на то, что слово "воровка" представляло собой оценочное суждение. Решение Жалоба признана неприемлемой. Предупреждение со стороны Центральной избирательной комиссии и санкции, примененные судами, представляли собой вмешательство в право заявительницы на свободу выражения мнения. Вмешательство было предусмотрено законом и преследовало правомерную цель защиты репутации или прав иных лиц. Содержащееся в материалах, представленных сторонами, слово "воровка" обычно предполагает участие в преступной деятельности, и с наибольшей вероятностью общественность поняла бы его именно так. Это означает, что имело место не только оценочное суждение, но и ложное утверждение о факте. Несмотря на особую роль, которую первая заявительница играла в статусе кандидата на выборах в парламент, и в контексте проводимой ею политической кампании, ее критика оппонента содержала ложные обвинения, что давало национальным властям право прийти к выводу, что имели место веские основания для принятия мер в ее отношении. Кроме того, следует отметить, что заявительница обвинила Тимошенко в ее отсутствие. Даже если событие могло рассматриваться как часть публичных дебатов, фактически отсутствовал оживленный диалог в прямом телеэфире, когда политические лидеры могут выйти за определенные рамки. В обстоятельствах настоящего дела решение национальных властей о публикации предупреждения в газетах и предоставлении Тимошенко возможности опровергнуть обвинения тем же способом, которым они были сделаны, может обоснованно рассматриваться как принятое в соответствии с принципами, установленными прецедентными нормами Европейского Суда. Нельзя сказать, что власти вышли за пределы предоставленной им свободы усмотрения. Жалоба признана явно необоснованной. Вопрос о соблюдении права на свободу получения информации По делу обжалуется судебное решение об отказе в продлении срока договора коммерческого найма в связи с нежеланием нанимателей-иммигрантов убрать спутниковую антенну, позволяющую принимать телевизионные программы из страны их происхождения. По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции. Хуршид Мустафа и Тарзибахи против Швеции [Khurshid Mustafa and Tarzibachi v. Sweden] (N 23883/06) Постановление от 16 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией] Обстоятельства дела Заявители, семейная пара иракского происхождения с тремя несовершеннолетними детьми, арендовала квартиру в г. Стокгольме на основании договора коммерческого найма. Соглашение включало обязательство нанимателей не устанавливать "внешнюю антенну и подобное оборудование" и соблюдать "порядок и добрые обычаи". При вселении заявители использовали существующую спутниковую антенну для приема телевизионных программ на арабском языке и фарси. После смены домовладельца им было указано демонтировать антенну, а когда они не исполнили этого требования, их уведомили о расторжении договора. Несмотря на то, что они убрали существующую антенну и заменили ее мобильным устройством на подставке, которая выдвигалась через кухонное окно, домовладелец возбудил против них судебное разбирательство. В первой инстанции его требование было отклонено, однако по его жалобе апелляционный суд постановил, руководствуясь подпунктом 42-1(2) Земельного кодекса, что заявители пренебрегли своими обязанностями до степени, повлекшей утрату ими права на продление договора найма. Домовладелец предложил заявителям остаться при условии, что они уберут спутниковую антенну, но они отказались и выехали. Заявители обратились с жалобой в Европейский Суд на нарушение их права на свободу получения информации. Вопросы права (a) Вопрос о приемлемости жалобы. В ответ на довод государства- ответчика о том, что жалоба несовместима ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции, поскольку дело затрагивает договорный спор между двумя частными сторонами в отсутствие вмешательства со стороны публичного органа, Европейский Суд отмечает, что апелляционный суд применял и толковал не только договор найма, но также действующее законодательство и конституцию страны. Национальное законодательство, которому дал окончательное разъяснение указанный суд, сделало законным обращение, на которое жаловались заявители, и их выселение явилось результатом решения суда. Ответственность государства-ответчика за любое последующее нарушение статьи 10 Конвенции, следовательно, может быть установлена на этой основе. Постановление Жалоба признана приемлемой (принято единогласно). (b) Существо жалобы. Установив, что вмешательство было предусмотрено законом и имело законную цель защиты прав других лиц, Европейский Суд перешел к вопросу о том, являлось ли вмешательство необходимым в демократическом обществе. Спутниковая антенна позволяла заявителям и их троим детям принимать телевизионные программы на арабском языке и фарси из их страны и родного региона. Эта информация, включавшая политические и общественные новости, а также культурные и развлекательные программы, представляла особенный интерес для них как для семьи иммигрантов, желавшей сохранять связь с культурой и языком страны своего происхождения. Не имеется данных о том, что у заявителей в то время существовали другие средства получения таких программ или что они могли установить спутниковую антенну в другом месте. Новости, изложенные в иностранных газетах и радиопрограммах, также не могли заменить информации, доступной благодаря телевизионному вещанию. Озабоченность домовладельца по поводу безопасности была оценена судами страны, которые нашли, что оборудование не содержит реальной угрозы безопасности. Кроме того, тот факт, что заявители оказались выселены из дома с тремя детьми, непропорционален преследуемой цели. Соответственно, вмешательство не было необходимым в демократическом обществе. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 10 Конвенции (принято единогласно). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям совместно 6 500 евро в счет причиненного материального ущерба и 5 000 евро в счет компенсации морального вреда. В порядке применения статьи 34 Конвенции Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции По делу обжалуется недостаточная сумма компенсации морального вреда, присужденная на национальном уровне в связи с неисполнением вступившего в силу решения. Статус жертвы нарушения Конвенции сохраняется. Кудич против Боснии и Герцеговины [Kudiс v. Bosnia and Herzegovina] (N 28971/05) Постановление от 9 декабря 2008 г. [вынесено IV Секцией] Обстоятельства дела В 1993 году в пользу заявителей было вынесено решение о возврате их прежних валютных сбережений. В связи с неполучением присужденных сумм они обратились в Комиссию по правам человека при Конституционном суде Боснии и Герцеговины с жалобой на длительное неисполнение решения 1993 г. В апреле 2005 г. Комиссия по правам человека установила нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с неисполнением этого решения и обязала федерацию Боснии и Герцеговины обеспечить полное его исполнение в течение двух месяцев, а также выплатить заявителям 255 евро в качестве компенсации морального вреда. Решение было полностью исполнено 5 июня 2007 г. Вопросы права Возражения на основании статьи 34 Конвенции. Государство-ответчик утверждало, что заявители более не могут считаться жертвами нарушения, поскольку указанное решение было исполнено, и Комиссия по правам человека признала нарушение и присудила им компенсацию. Согласно прецедентной практике Европейского Суда решение или мера, благоприятные для заявителя, не достаточны для лишения его статуса жертвы, если национальные власти не признают нарушение, хотя бы по существу, и не предоставят соответствующего и адекватного возмещения в связи с ним. Как уже указывалось в делах о длительности разбирательства, одной из характеристик данного возмещения, способного прекратить статус жертвы у заявителя, является сумма, присужденная в результате использования внутреннего средства правовой защиты. Поскольку исполнительное производство является составной частью судебного разбирательства для целей статьи 6 Конвенции, принципы, разработанные в контексте дел о длительности разбирательства, должны считаться в равной степени применимыми в ситуации, когда заявитель жалуется на длительное неисполнение решения, вынесенного в его или ее пользу. В деле заявителя компенсация, присужденная Комиссией по правам человека, не находилась в разумной пропорции по отношению к суммам, которые Европейский Суд мог бы присудить в порядке применения статьи 41 Конвенции в отношении того же периода, и, кроме того, не ускорила исполнение решения, поскольку производство продолжалось в течение более чем двух лет после решения Комиссии по правам человека. С учетом этого заявители по-прежнему могут считаться жертвами предполагаемых нарушений. По поводу соблюдения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. В части длительного неисполнения судебного решения в деле заявителей Европейский Суд установил нарушения их права на доступ к правосудию и права на уважение собственности (см. для сравнения Постановление Европейского Суда от 31 октября 2006 г. по делу "Еличич против Боснии и Герцеговины" [Jelicic v. Bosnia and Herzegovina], жалоба N 41183/02 (Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 90* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 90 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 4/2007 (прим. ред.).)). Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям 1 300 евро в счет компенсации причиненного морального вреда. Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции Ассоциация страхования требований работников рассматривается как неправительственная организация. Статус жертвы нарушения Конвенции сохраняется. ЮНЕДИК против Франции [Unedic v. France] (N 20153/04) Постановление от 18 декабря 2008 г. [вынесено V Секцией] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.) Вопрос о наличии статуса жертвы нарушения Конвенции По делу обжалуется решение национального суда, разрешающее прекращение искусственного питания лица, находящегося в бессознательном состоянии. Статус жертвы нарушения Конвенции не признан. Ада Росси и другие против Италии [Ada Rossi and Others v. Italy] (N 55185/08 и др.) Решение от 16 декабря 2008 г. [вынесено II Секцией] Отец и опекун молодой женщины, в течение многих лет находившейся в бессознательном состоянии после дорожно-транспортного происшествия, возбудил разбирательство о разрешении прекратить искусственное питание дочери, ссылаясь на особенности ее личности и взгляды на жизнь и достоинство, которые она ранее предположительно высказывала. 16 октября 2007 г. Кассационный суд, возвращая дело на новое рассмотрение, указал, что судебный орган вправе разрешить прекращение питания, если лицо находится в псевдокоме и имеются доказательства того, что в случае пребывания в сознании оно воспротивилось бы лечению. Апелляционный суд дал требуемое разрешение, руководствуясь этими двумя критериями. В своей жалобе в Европейский Суд, со ссылкой на статьи 2 и 3 Конвенции, заявители (инвалиды и ассоциации, защищающие их интересы) жаловались на отрицательное влияние, которое может оказать на них исполнение решения апелляционного суда. Решение Жалоба признана неприемлемой. Заявителю в принципе недостаточно утверждать, что само существование закона нарушает его конвенционные права; необходимо, чтобы его применение причиняло ему ущерб. Кроме того, право обращения в Европейский Суд не может быть использовано для предупреждения потенциального нарушения Конвенции: только в исключительных случаях заявитель может утверждать, что является жертвой нарушения Конвенции в связи с риском будущего нарушения. Заявители не имели прямых семейных связей с молодой женщиной. Кроме того, национальное разбирательство, результат которого они критиковали и опасались его последствий, не затронуло их непосредственно, поскольку решение апелляционного суда по самой своей природе относилось только к сторонам разбирательства и фактам конкретного дела. Поэтому заявители не могут считаться прямыми жертвами предполагаемых нарушений. Вопрос заключается в том, могут ли они обоснованно ссылаться на статус "потенциальной жертвы". В настоящем деле заявители не исполнили требования о представлении разумных и убедительных доказательств вероятности того, что затрагивающее их лично нарушение состоится, поскольку судебные решения, последствий которых они опасаются, были приняты в рамках конкретного разбирательства в отношении третьего лица. Если бы компетентный судебный орган страны рассматривал вопрос о том, должно ли продолжаться лечение заявителей, он не мог бы пренебречь мнениями заинтересованных лиц, высказанных их опекунами, которые выразили ясную позицию в защиту права их родственников на жизнь, или мнениями медицинских специалистов. Как и апелляционный суд в настоящем деле, судебные органы были бы связаны при оценке фактов критериями, установленными в решении Кассационного суда от 16 октября 2007 г. Соответственно, заявители не могут утверждать, что являются жертвами неспособности итальянского государства защитить их права, гарантированные статьями 2 и 3 Конвенции. Что касается заявителей - юридических лиц, они не были непосредственно затронуты решением апелляционного суда, которое в действительности не могло оказать влияния на их деятельность и не препятствовало достижению их целей. Жалоба не совместима с положениями Конвенции ratione personae. Вопрос о запрещении препятствовать праву обращения в Европейский Суд По делу обжалуются непредоставление медицинской помощи ВИЧинфицированному заключенному и уклонение государства от исполнения связанных с этим предварительных мер, указанных на основании правила 39 Регламента Суда. По делу допущено несоблюдение обязательств, вытекающих из статьи 34 Конвенции. Алексанян против России [Aleksanyan v. Russia] (N 46468/06) Постановление от 22 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.) В порядке применения статьи 37 Конвенции В порядке применения подпункта "с" пункта 1 статьи 37 Конвенции Вопрос об оправданности дальнейшего рассмотрения жалобы Замена умершей заявительницы в жалобе, поданной от ее имени. Требование государства-ответчика об исключении жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, удовлетворено (в отношении сына умершей) и отклонено (в отношении дочери умершей). Предеску против Румынии [Predescu v. Romania] (N 21447/03) Постановление от 2 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией] Обстоятельства дела На основании декрета о национализации 1950 года государство завладело зданием, принадлежавшим Марии Предеску ("собственница"). В 1997 г. окружной совет заключил договор купли-продажи квартиры, расположенной на первом этаже указанного здания, с семьей E. В 1999 г. собственница предъявила в суд первой инстанции иск об истребовании имущества из чужого владения, в котором ставился вопрос о признании недействительным этого договора. Вскоре после этого она умерла, и ее представитель продолжал участвовать в разбирательстве. В 2002 г. национальные суды удовлетворили иск частично, исходя из того, что указанное здание было национализировано незаконно, и приняли решение о реституции за исключением квартиры, которую приобрела семья E. как добросовестный приобретатель. В 2003 г. представитель подал жалобу в Европейский Суд от имени собственницы, сын которой назначил его их представителем. В 2007 г., когда Секретариат Европейского Суда запросил сведения о статусе собственницы, представитель уведомил его о том, что она скончалась в 1999 г., и что он не считал обязательным сообщать об этом Секретариату. Сын и дочь собственницы подтвердили, что их мать умерла, и добавили, что думали, что Европейскому Суду об этом известно. В 2008 г. дочь также изъявила желание участвовать в разбирательстве в Европейском Суде от имени матери. Вопросы права (a) Требование государства-ответчика об исключении жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, в связи со смертью собственницы спорного здания, удовлетворено в отношении сына собственницы. Он не уведомил Европейский Суд о смерти своей матери. Он также не подтвердил этот существенный для рассмотрения дела факт, пока Секретариат Европейского Суда не запросил информацию о матери у представителя; им также не указаны уважительные причины для этого поступка. Поведение заявителя, которое, по-видимому, имело целью ввести Европейский Суд в заблуждение относительно существенного элемента рассмотрения жалобы, противоречило цели права на обращение в Европейский Суд. С учетом этого жалоба в данной части должна быть признана неприемлемой в связи со злоупотреблением правом обращения. (b) Требование об исключении жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, отклонено в отношении дочери собственницы. Поведение дочери не может рассматриваться как злоупотребление правом обращения в Европейский Суд, поскольку она не принимала участие в разбирательстве в Европейском Суде, выразив намерение присоединиться к нему в качестве наследницы своей матери только в 2008 г. В других аналогичных делах Европейский Суд устанавливал, что невозможность использования части здания, национализация которого признана судами незаконной, вследствие продажи третьим лицам представляет собой длящуюся ситуацию. Государство-ответчик не представило доказательств того, что за данную квартиру была выплачена компенсация или, по крайней мере, будет выплачена в ближайшее время. С учетом этого жалоба затрагивает длящуюся по настоящее время ситуацию, и жалоба со ссылкой на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, которую вышеуказанная наследница собственницы могла поддержать, затрагивала ее лично. Государство-ответчик утверждало, что она не могла присоединиться к жалобе, поданной с нарушением правил. Однако было бы чрезмерным и не естественным возлагать на наследницу Марии Предеску ответственность в виде исключения жалобы из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом, за способ подачи первоначальной жалобы в Европейский Суд ее представителем. Европейский Суд соответственно заключает, что нет оснований считать, что продолжение рассмотрения жалобы является неоправданным в значении подпункта "с" пункта 1 статьи 37 Конвенции. По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд рассмотрел множество дел, в которых затрагивались аналогичные данному делу вопросы, и установил, что было допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. (См. также Постановление Европейского Суда от 21 июля 2005 г. по делу "Стрэйн и другие против Румынии" [Strain and Others v. Romania], жалоба N 57001/00, Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 77* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека N 77 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 1/2006 (прим. ред.).).) Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно). В порядке применения статьи 46 Конвенции Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда Обязанность государства принять общие меры для обеспечения права на реституцию конфискованного земельного участка в натуре или на выплату компенсации. Вьяшу против Румынии [Viasu v. Romania] (N 75951/01) Постановление от 9 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией] (См. ниже изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.) Вопрос об исполнении постановлений Европейского Суда Государство-ответчик обязано прекратить предварительное заключение заявителя. Алексанян против России [Aleksanyan v. Russia] (N 46468/06) Постановление от 22 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.) По жалобам о нарушениях статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом По делу обжалуется определение даты возникновения права на увеличение пенсии исключительно с учетом времени, которое потребовалось административным органам и судам для принятия решений. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Ревелиотис против Греции [Reveliotis v. Greece] (N 48775/06) Постановление от 4 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] Обстоятельства дела Заявитель, государственный служащий, вышел в отставку в 1982 году. Ревизионный департамент отклонил поданное им в 1999 г. заявление о перерасчете пенсии в соответствии с положениями закона, введенного в действие в 1997 г. Он обратился в Финансовый суд, который удовлетворил его требование в 2002 г., установив, что заявитель имел право на более высокий размер пенсии согласно действующему законодательству, в связи с чем на него распространяется повышение, введенное в 1997 г. Однако по жалобе государства Финансовый суд, заседая в полном составе, частично отменил решение, придя к выводу о том, что повышенная пенсия должна выплачиваться только с 1999 г. Он указал, что в соответствии с президентским указом, ограничивающим обратную силу пенсионных требований к государству тремя годами, указанный срок должен исчисляться с момента публикации решения Финансового суда 2002 г., поскольку именно им было признано право заявителя. Вопросы права Право заявителя на увеличение пенсионных выплат задним числом было ограничено способом, которым Финансовый суд при толковании указанного указа определил начало течения срока для их расчета. Согласно данному акту началом срока признавался первый день месяца, в котором было вынесено постановление или решение относительно пенсии. В настоящем деле с учетом того, что термин "постановление или решение относительно пенсии" относился к его собственному решению, Финансовый суд пришел к выводу о том, что данной датой является дата публикации его постановления. По мнению Европейского Суда, верховенство права требует ясного определения дат возникновения или прекращения прав, которые должны быть привязаны к конкретным объективным фактам, таким как предъявление требования или подача искового заявления в суд заинтересованным лицом. В настоящем деле дата, с которой заявитель имел право на повышенную пенсию, определялась исключительно на основании срока, который потребовался властям и административным судам для принятия их решений. Хотя заявитель потребовал перерасчета пенсии в 1999 г., решение об удовлетворении его требования было принято только спустя три года. Применение такого критерия выглядит довольно неопределенным и может порождать противоречивые результаты, которые трудно оправдать. Кроме того, Европейский Суд не может игнорировать тот факт, что Финансовый суд ранее указывал, что практика исчисления срока с даты публикации решения, вынесенного в пользу заинтересованной стороны, противоречит верховенству права, ряду положений Конституции и статье 1 Протокола N 1 к Конвенции. Государство-ответчик утверждало, что заявитель мог получить компенсацию за незаконное лишение пенсионных прав путем предъявления иска о компенсации в соответствии с Гражданским кодексом. Однако Европейский Суд не разделяет эту точку зрения: на лицо, использовавшее средство правовой защиты в виде непосредственного требования о компенсации в связи с оспариваемой ситуацией, а не косвенных способов, не может быть возложена обязанность исчерпания других средств правовой защиты, которые допустимы, но едва ли могли быть эффективны. В настоящем деле заявитель оспорил ошибочный расчет пенсии, обратившись к властям и в Финансовый суд, и в его пользу было вынесено вступившее в силу решение о том, что его пенсию рассчитывали неправильно. С учетом этого он не был обязан предъявлять иные требования в суде, в частности, государство-ответчик не привело в качестве примера ранее рассмотренные дела, в которых сторонам была присуждена компенсация такого рода на основании Гражданского кодекса. Соответственно Европейский Суд отклонил возражения государства-ответчика по поводу неисчерпания внутренних средств правовой защиты и установил, что способ, которым Финансовый суд определил спорную дату возникновения права на увеличение пенсии, нарушил право заявителя на уважение собственности и справедливое равновесие между требованиями общего интереса и защиты права собственности. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно). Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом По делу обжалуется уклонение от возврата земельного участка, конфискованного государством, или выплаты эквивалентного возмещения. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Вьяшу против Румынии [Viasu v. Romania] (N 75951/01) Постановление от 9 декабря 2008 г. [вынесено III Секцией] Обстоятельства дела Заявитель, ныне умерший, владел участком земли, который его обязали передать государству в 1962 году. В 1989 г. он предъявил иск о возврате участка на основании Закона N 18/191. Часть участка ему возвратили, однако остальную землю возвратить оказалось невозможно, так как она использовалась государственной горнодобывающей компанией. В Закон N 18/191 несколько раз вносились изменения, в последний раз Законом N 1/2000. В начале 2000 г., когда участок еще не был возвращен ему полностью, заявитель предъявил несколько исков о выделении ему другого эквивалентного участка или о выплате компенсации за невозвращенный участок. В июне 2000 г. муниципалитет уведомил заявителя о том, что в случае, если ему не будет выделен участок, он получит право на денежную компенсацию. Впоследствии ему сообщили, что свободные земельные участки отсутствуют. Заявитель предъявил несколько требований о компенсации, но их отклонили, в частности, на том основании, что законодательство не предусматривало способов и средств выплаты компенсации во исполнение Закона N 1/2000. Двумя административными решениями 2002 г. право заявителя на получение компенсации от государства было подтверждено. Заявитель несколько раз обращался в органы власти по вопросу о выплате компенсации. В марте 2007 г. его уведомили, что участок, на который он имел право, может быть возвращен ему до конца 2007 г., в связи с чем его требование о компенсации со стороны государства исключается. До настоящего времени участок ему не возвращен и компенсация не выплачена. Вопросы права По поводу соблюдения требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель имел имущественный интерес, в достаточной степени признаваемый национальным законодательством, который являлся определенным, неустранимым и исполнимым и охватывался понятием "имущество". Европейский Суд должен установить, возложил ли срок, который потребовался властям для возврата заявителю земли или выплаты компенсации, несоразмерное и чрезмерное бремя на заявителя. В течение нескольких лет заявитель не мог добиться исполнения вынесенных в его пользу решений или выплаты ему компенсации за землю или за задержку. Поведение властей представляло вмешательство в право на уважение его собственности. Организационные сложности компетентных органов власти, на которые государство-ответчик ссылалось в свое оправдание, были вызваны рядом изменений в законодательстве, регулирующем процесс реституции. Тот факт, что изменения оказались неэффективны на практике, создал обстановку правовой неопределенности. В результате справедливое равновесие между требованиями общего интереса и правом заявителя на уважение собственности нарушилось, и на него было возложено чрезмерное бремя. Постановление По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно). В порядке применения статьи 46 Конвенции. Обстоятельства дела выявили существование в румынской правовой системе недостатка, в результате которого целая категория лиц лишена или лишается права на уважение собственности. Со ссылкой на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумэреску против Румынии" [Brumarescu v. Romania] (жалоба N 28342/95, ECHR 1999-VII), Европейский Суд установил совокупность идентичных нарушений, отражавших длящуюся ситуацию, которая до сих пор не устранена и в отношении которой стороны не располагают внутренним средством правовой защиты. Кроме того, свыше 100 жалоб, поданных в Европейский Суд лицами, интересы которых затронуты законодательством о реституции, могут повлечь установление новых нарушений Конвенции. Нет сомнения в том, что Румыния нуждается в принятии общих мер в дополнение к исполнению настоящего постановления. Таким образом, государство-ответчик должно принять соответствующие правовые и административные меры, чтобы гарантировать эффективное и безотлагательное осуществление права на реституцию имущества или выплату компенсации. Эти цели могут быть достигнуты, например, изменением существующей реституционной процедуры, в которой Европейский Суд выявил определенные недостатки, и срочным созданием упрощенных эффективных способов, основанных на согласованных законодательных и регулятивных мерах, способных установить справедливое равновесие между различными конкурирующими интересами. Компенсация В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить сыну г-на Вьяшу 115 000 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и морального вреда. В порядке применения правила 39 Регламента Суда Вопрос о соблюдении предварительных мер По делу обжалуются непредоставление медицинской помощи ВИЧинфицированному заключенному и уклонение государства от исполнения связанных с этим предварительных мер, указанных на основании правила 39 Регламента Суда. По делу допущено нарушение правила 39 Регламента Суда. Алексанян против России [Aleksanyan v. Russia] (N 46468/06) Постановление от 22 декабря 2008 г. [вынесено I Секцией] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.) Уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты В порядке применения статьи 30 Конвенции Сабех эль Лейль против Франции [Sabeh El Leil v. France] (N 34869/05) [V Секция] (См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции.) Научная конференция Студенты изучают практику Европейского Суда по правам человека На юридическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета состоялась IX Международная студенческая научная конференция "Европейский Суд по правам человека и национальное законодательство". Традиция проведения студенческих научных конференций, посвященных актуальным правовым вопросам, зародилась на юридическом факультете более 50 лет назад, и вот уже девятый год подряд Студенческое научное общество юридического факультета проводит конференцию в международном масштабе. В рамках нынешней конференции, посвященной 50-летию создания Европейского Суда по правам человека, на обсуждение были вынесены вопросы функционирования важнейшего международного органа, проблемы влияния решений на национальное законодательство. В мероприятии приняли участие представители юридических школ Венгрии, Литвы, Эстонии, Болгарии, Франции, Германии, Канады, Германии, Нидерландов, Ганы, Японии, Швейцарии, а также стран СНГ. Источник информации: портал www.echr.ru Постановления по жалобам против Российской Федерации Костенко против России [Kostenko v. Russia] Заявительница из г. Магадана, попавшая под автомобиль пожарной службы, жаловалась на длительное неисполнение судебного решения, вынесенного в ее пользу по иску о возмещении морального вреда в связи с причинением вреда ее здоровью. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государствоответчика выплатить заявительнице 2 700 евро в качестве компенсации морального вреда. Дорохов против России [Dorokhov v. Russia] Заявитель, бывший прокурор из г. Москвы, обвиненный в злоупотреблении должностными полномочиями, жаловался на негуманные условия содержания его под стражей до суда. Европейский Суд, единогласно признав нарушение статьи 3 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 7 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Совместное частично особое мнение по данному делу высказали судья П. Лоренсен (избранный от Дании) и судья М. Цаца-Николовска (избранный от бывшей Югославской Республики Македония). Пшеничный против России [Pshenichnyy v. Russia] Заявитель из г. Ставрополя жаловался на отмену в порядке надзора двух судебных решений, вынесенных в его пользу по его имущественному спору с частной компанией. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 8 443 евро в качестве компенсации материального ущерба и 2 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Сидорова (Адукевич) против России [Sidorova (Adukevich) v. Russia] Заявительница, водитель такси из г. Архангельска, жаловалась, что не была надлежащим образом уведомлена о рассмотрении ее кассационной жалобы по уголовному делу о причинении вреда здоровью пассажиру, которого она перевозила. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 и подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявительнице 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Брага, Тимофеев и Кирюшкина против России [Braga, Timofeyev and Kiryushkina v. Russia] Заявители, проживающие в г. Кемерово, жаловались на длительное неисполнение решения суда, обязавшего городские власти предоставить заявителям отдельные квартиры. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить второму заявителю 4 700 евро и третьему заявителю 3 900 евро в качестве компенсации морального вреда. В связи со смертью первой заявительницы рассмотрение ее жалобы было прекращено. Гайворонский против России [Gayvoronskiy v. Russia] Заявитель из г. Калининграда жаловался на длительное неисполнение решений суда, обязавших Министерство финансов РФ выплатить ему 60 753 рублей в качестве возмещения материального ущерба и 50 500 рублей морального вреда, причиненных в результате незаконного осуждения и содержания под стражей. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований статьи 6 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал российские власти выплатить заявителю 4 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Фалимонов против России [Falimonov v. Russia] Заявитель из г. Воронежа жаловался на чрезмерную длительность судебного разбирательства и неисполнение решения суда, вынесенного по иску о взыскании компенсации за вред, причиненный ему и его супруге в результате дорожно-транспортного происшествия. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения положений пункта 1 статьи 6 Конвенции и требования пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 3 500 евро в качестве компенсации морального вреда. Галич против России [Galich v. Russia] Заявитель из г. Омска жаловался, что при рассмотрении его кассационной жалобы по иску о взыскании долга и процентов за неисполнение денежного обязательства, суд второй инстанции вышел за пределы доводов жалобы, пересмотрев вопрос о размере процентов, присужденных заявителю, не предоставив сторонам возможности привести свои аргументы по этому вопросу. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции, обязал государство-ответчика выплатить заявителю 1 000 евро в качестве компенсации морального вреда. Мороко против России [Moroko v. Russia] Заявитель из г. Красноярска жаловался на длительное неисполнение решений суда, вынесенных в его пользу по иску о взыскании морального вреда за необоснованное уголовное преследование и содержание его под стражей по обвинению в преступлении, связанном с незаконным оборотом наркотиков. Европейский Суд единогласно постановил, что в данном деле российские власти не допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, но нарушили положения статьи 13 Конвенции, постановив, что само по себе признание нарушения составляет справедливую компенсацию. Надежкин против России [Nadezhkin v. Russia] Заявитель из г. Хабаровска жаловался на длительное неисполнение решения суда, вынесенного в его пользу по иску о взыскании морального вреда за необоснованное уголовное преследование. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушения требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с требованиями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, решил не присуждать заявителю компенсацию в соответствии со статьей 41 Конвенции. Дорожко против России [Dorozhko v. Russia] Заявительница из г. Воронежа жаловалась на длительное неисполнение решений суда, вынесенных в ее пользу по искам о взыскании с Министерства обороны и МВД компенсаций за причиненный вред. Европейский Суд, единогласно постановив, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований пункта 1 статьи 6 Конвенции в сочетании с положениями статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, обязал государство-ответчика обеспечить исполнение решений национальных судов и выплатить заявителю 2 100 евро в качестве компенсации морального вреда. Исмаилов против России [Ismayilov v. Russia] Заявитель, проживающий в г. Москве гражданин Азербайджана, жаловался на конфискацию российскими властями 21 348 долларов США, вырученных от продажи квартиры в Баку, которые он не задекларировал при пересечении таможенной границы. Впоследствии изъятая валюта национальным судом была обращена в доход государства как вещественное доказательство. Европейский Суд шестью голосами против одного постановил, что в данном деле российские власти допустили нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции (защита собственности), и обязал государствоответчика выплатить заявителю 25 000 евро в качестве компенсации материального ущерба и морального вреда. Особое мнение по настоящему делу высказал судья Анатолий Ковлер (избранный от России).
