Манесский кодекс (лат

http://rudocs.exdat.com/docs/index-193314.html?page=9
Манесский кодекс (лат. Codex Manesse, англ. Manesse Codex, или нем. Große Heidelberger
Liederhandschrift[1], также известен на русском как Манесский песенник, Манесская рукопись и
Большая Гейдельбергская рукопись) — наиболее известная средневековая иллюминированная
рукопись, представляющая из себя песенник на средневерхненемецком языке. В настоящее
время находится в библиотечном собрании Гейдельбергского университета. Состоит из 426
пергаменных листов размером 35,5×25 см.</p>
<p class=ctext4>Миннезингер Рудольф фон Фенис</p>
<p class=ctext4>Миннезингер Фридрих фон Хаузен</p>
<p class=ctext4>Миннезингер Генрих фон Фельдеке</p>
<p class=ctext4>Миннезингер</p>
<p class=ctext4>Миннезингер</p>
<p class=ctext4>Миннезингер</p>
<p class=ctext4>Миннезингер</p>
<p class=ctext4>Миннезингер</p>
<p class=ctext4></p>
Генрих VI Гогенштауфен
император Священной Римской империи
Конрадин – король Иерусалима и король Сицилии – на соколиной охоте
Манесский кодекс был создан в Цюрихе в течение 1305-1340 гг. Во время Тридцатилетней
войны (1618-48 гг.) Mанесская рукопись попала из Гейдельберга в Париж, но в 1888 г. была
возвращена обратно в Гейдельберг.
Рукопись была нарисована по заказу знатного рода фон Манесс – откуда и ее название.
Заказчиком выступил рыцарь Рюдигер фон Манесс Старший, член городского совета Цюриха.
Манесский песенник содержит исключительно поэтические произведения на
средневерхненемецком языке. Кодекс является представительным собранием средневековых
лирических песен и источником сведений об искусстве миннезанга. Основная часть кодекса,
охватывающая творчество 110 авторов, написана в начале XIV в., позднее в него были внесены
ещё 30 авторов. Расположение авторов в кодексе в целом соответствует их сословному
положению.
Наряду со стихотворениями миннезингеров заказывались также и иллюстрации, изображающие
соответствующего певца, который помещен художником в характеризующую его окрестность.
Миниатюры Манесского песенника рисовались 4 различными художниками и их помощниками.
При этом самая большая часть (110 иллюстраций) сделана так называемым основным
художником примерно между 1300 и 1315 годом. Эти иллюстрации объединяет единый стиль и
типичные сильные, несмешанные цвета. Также рамки иллюстраций унифицированы в цвета
киновари и пурпура, синий цвет. Зеленый и золото являются дополнительными и появляются
преимущественно в полосах или ромбах. Картины этого художника отобразили моду, какой она
была примерно в 1230 году.
Остальные 3 художника, которые сделали примерно до 1330 еще 27 миниатюр, несколько более
"современные" относительно моды и вооружения. Также оставшиеся миниатюры отличаются от
их братьев в выборе цвета и рамочном исполнении: использовалось большее количество
составных цветов, что позволило иллюстрации в целом выглядеть несколько бледнее, а рамки
отделывались цветками, усиками растения или шарами.
Написанная готическим шрифтом рукопись охватывает творчество средневековых лириков во
всём его многообразии видов и форм (песни, лэ и др.) начиная с первых образцов мирской
песенной культуры (Кюренберг, 1150—1160) до появления рукописных текстов (Хадлауб, ок.
1300). Нотные записи мелодий к текстам не сохранились.
Манесский кодекс — незаконченный поэтический сборник, не все материалы в нём
упорядочены, осталось несколько пропущенных пустых страниц.
<p class=ctext4>***</p>
<p class=ctext4>Увы, промчались годы, сгорели все дотла!</p>
<p class=ctext4>Иль жизнь мне только снилась? Иль впрямь она была?</p>
<p class=ctext4>Или казалось явью мне то, что было сном?</p>
<p class=ctext4>Так значит, долго спал я и сам не знал о том.</p>
<p class=ctext4>Мне стало незнакомым все то, что в долгом сне,</p>
<p class=ctext4>Как собственные руки, знакомо было мне.</p>
<p class=ctext4>Народ, страна, где жил я, где рос я бестревожно,</p>
<p class=ctext4>Теперь чужие сердцу, как чуждо все, что ложно.</p>
<p class=ctext4>Дома на месте пашен, и выкорчеван бор,</p>
<p class=ctext4>А с кем играл я в детстве, тот ныне ста]) и хвор.</p>
<p class=ctext4>И только то, что речка еще, как встарь, течет,</p>
<p class=ctext4>Быть может, уменьшает моих печалей счет.</p>
<p class=ctext4>Теперь и не кивнет мне, кто прежде был мой друг.</p>
<p class=ctext4>Лишь ненависть и злоба господствуют вокруг.</p>
<p class=ctext4>И стоит мне подумать, зачем ушли они,</p>
<p class=ctext4>Как след весла на влаге, исчезнувшие дни,</p>
<p class=ctext4>Вздыхаю вновь: увы!</p>
<p class=ctext4></p>
<p class=ctext4>О молодые люди, увы, прошла пора, </p>
<p class=ctext4>Когда, любивший радость, растил вас дух Двора. </p>
<p class=ctext4>И вас теснят заботы, вам изменил покой. </p>
<p class=ctext4>Как радость обернулась нерадостью такой? </p>
<p class=ctext4>Где песни, смех и танцы? Задохлись от забот. </p>
<p class=ctext4>Где в мире христианский так низко пал народ? </p>
<p class=ctext4>Не красят женщин ваших уборы головные. </p>
<p class=ctext4>В крестьянском платье ходят и господа иные. </p>
<p class=ctext4>А тут еще и буллу прислали нам из Рима, </p>
<p class=ctext4>И, горе нам оставив, проходит счастье мимо. </p>
<p class=ctext4>Все это мучит, гложет — иль так я сладко жил, </p>
<p class=ctext4>Что смехом только слезы под старость заслужил? </p>
<p class=ctext4>В лесу от наших жалоб печалится и птица, </p>
<p class=ctext4>Так если я печален, увы, чему дивиться! </p>
<p class=ctext4>Но почему, безумец, браню я все кругом: </p>
<p class=ctext4>Кто счастлив в этом мире, тот кается в другом! </p>
<p class=ctext4>И вновь и вновь: увы!</p>
<p class=ctext4></p>
<p class=ctext4>Увы, под маской доброй тая повадку волчью, </p>
<p class=ctext4>Мир угощает медом, который смешан с желчью. </p>
<p class=ctext4>Снаружи мир прекрасен: он зелен, розов, бел, </p>
<p class=ctext4>Но смерть и мрак увидел, кто в глубь его глядел. </p>
<p class=ctext4>Соблазны всех прельщают, надежда тешит всех: </p>
<p class=ctext4>Мол, покаяньем легким искупишь тяжкий грех.</p>
<p class=ctext4>О рыцари, вставайте, настал деяний час! </p>
<p class=ctext4>Щиты, стальные шлемы и латы есть у вас. </p>
<p class=ctext4>Готов за веру биться ваш посвященный меч. </p>
<p class=ctext4>Дай сил и мне, о боже, для новых славных сеч.</p>
<p class=ctext4>Богатую добычу я, нищий, там возьму. </p>
<p class=ctext4>Мне золото не нужно и земли ни к чему, </p>
<p class=ctext4>Но, может быть, я буду, певец, наставник, воин, </p>
<p class=ctext4>Небесного блаженства навеки удостоен. </p>
<p class=ctext4>В град божий через море, через валы и рвы! </p>
<p class=ctext4>Я снова пел бы радость и не вздыхал: увы! </p>
<p class=ctext4>Нет, никогда: увы!</p>
<p class=ctext4>Вальтер фон дер Фогельвейде, перевод В.Левика</p>
<p class=ctext4>
<p class=ctext4>* * *
<p class=ctext4>Должно быть, сам себе я враг исконный.
<p class=ctext4>Любимая пренебрегает мною.
<p class=ctext4>Пускай ко мне другая благосклонна,
<p class=ctext4>Я не прельщусь красавицей другою.
<p class=ctext4>Одна твердит, что я любви не стою,
<p class=ctext4>Я сам суров с другой, в меня влюбленной.
<p class=ctext4>Их две, но нет мне счастья ни с одною.
<p class=ctext4>Когда бы только ведать мне вначале,
<p class=ctext4>Что днесь таких сподоблюсь я наград,
<p class=ctext4>Что мне любовь сулит одни печали,
<p class=ctext4>Вовеки не любить я был бы рад.
<p class=ctext4>Безумец, я блуждаю наугад
<p class=ctext4>И новых бед страшусь в моей опале.
<p class=ctext4>В своих невзгодах сам я виноват.
<p class=ctext4>Рудольф фон Фенис, перевод В.Микушевича</p>
<p class=ctext4>* * *
<p class=ctext4>Кто хочет жизнь сберечь свою,
<p class=ctext4>Святого не берет креста.
<p class=ctext4>Готов я умереть в бою,
<p class=ctext4>В бою за господа Христа.
<p class=ctext4>Всем тем, чья совесть нечиста,
<p class=ctext4>Кто прячется в своем краю,
<p class=ctext4>Закрыты райские врата,
<p class=ctext4>А нас встречает бог в раю.
<p class=ctext4>Фридрих фон Хаузен, перевод В.Микушевича</p>
***
Давно твердят
Мне все подряд:
«Любить седого—сущий ад!»
Что ж, виноват.
У женщин разуменья нет.
Дурак набитый — ваш предмет,
Зато не сед.
Новинкам честь!
Резвушка Лесть
Готова злату предпочесть
Хотя бы жесть.
Имеет молодость успех.
Затмили молодые всех.
И смех и грех!
<p class=ctext4>Генрих фон Фельдеке, перевод В.Микушевича</p>
***
Бродил но далеким краям
Бочар из веселой артели,
А был он любителем дам,
И там, где бывал он при деле,
О деле потом не жалели.
«Хозяин, не нужен ли в дом
Работник?» — «А что за работа?»
«Работа? Тешу долотом.
Я бондарь. Кому есть охота,
Я сделаю бочку в два счета».
Он взял из мешка молоток
И обручи вынул для кадки,
Он многое вынуть бы мог,
Поскольку при добром достатке
Держал инструменты в порядке.
Хозяйка была молода
И сразу его оценила.
«Спаситель послал вас сюда»,—
Сказала, пощупав зубило.
И дело пошло, покатило.
Вот бочку связали вдвоем
Не меньше, чем на девять ведер,—
На то и хозяйка: всё в дом.
Однако и бондарь не лодырь —
Уважил хозяина бондарь!
Готфрид фон Нейфен, перевод О. Чухонцева
***
«Одна поздно ночью стою на башне.
Слышу, поет рыцарь. Нет песен краше!
Поет будто Кюренберг, не смолкнет он всю ночь.
Моим будет рыцарь — или пусть уедет прочь».
Несите мне доспехи! Седлайте мне коня!
Любимая в далекий путь отправила меня.
Отправлюсь я в далекий путь и стану ей милей.
Пусть она тоскует вечно по любви моей.
Кюренберг, перевод В.Микушевича
***
Зима была бы хороша
И не страшны любые вьюги.
Когда бы тело и душа
Не рвались к ласковой подруге.
К чему от холода дрожать
Под завывание метели,
Когда бы мог с тобой лежать,
Моя любовь, в одной постели.
И в ожидании любви
Грустила дама одиноко:
«Меня к себе ты позови!
В твоей гордыне мало прока!
Быть в этот холод одному,
Что есть еще на свете хуже?
Тебя я крепко обниму.
Мы вместе не заметим стужи».
Дитмар фон Айст, перевод И. Грицковой
***
Твой скорбный плач над нами
Всегда бывал утрами
Горчицей после меда:
Когда звезда восхода
Встает сквозь мрак,
Любовное свиданье
Закончить расставаньем
Даешь ты знак.
Уж лучше, сторож, помолчи,
Все ведомо и так.
Кто это знает или знал,
Кто сам с чужой женой лежал,
Надеясь на охрану,—
Как я, он скажет: рано
Заканчивать свидание,—
Уж в этом мне поверьте —
Дня надобно дождаться.
Ему ль бояться
Угрозы смерти!
Он к ней готов заранее.
Такую сладость нам дает
Лишь прелюбодеяние.
Вольфрам фон Эшенбах, перевод П. Гребельной
***
На свете счастлив только тот,
Кто треволнений избегает,
Тот, кто любви не признает,
Кто красотой пренебрегает,
Тот, кто не ведает обид,
Которыми другой убит,
Другой, служивший столько лет
Без всяких льгот, без всяких благ,
А, кроме бед, награды нет.
Что делать! Жизнь я прожил так,
Как будто сам себе я враг.
Услышав зов любви моей,
Не знаю счастия доселе,
Оставил я своих друзей,
Забыл беспечное веселье,
Перед любовью не греша,
Спасется ли моя душа?
Но как моя страдает плоть!
Вот вся награда: сердце мне
Такою болью уколоть,
Чтобы предался я вполне
Одной-единственной жене.
Гартман фон Ауэ, перевод В. Микушевича
***
Посмотрите, стал я стар:
Голова как снег бела.
От крестьянского сыночка
Я понатерпелся зла.
Ох уж этот Энгельмар!
Он, болван, всему виной:
Прикарманил мой подарок —
Зеркальце у Фридеруны
Он посмел украсть.
И с тех пор,
Как явился этот вор,
С легким сердцем я не пожил,
Грусть и горечь я познал,
Душу горем растревожил
И любовью все к любимой
Сердце бедное терзал.
Нейдхарт фон Ройенталь, перевод Н. Гребельной
***
Твой цвет, искусство песнопенья—
Фиалок нежное цветенье,
Огня высокое горенье —
Принес прекрасный плод:
На древе славы он растет,
Вершины украшенье.
Лилейно строг был струн его настрой
И звездно ясен духа небосклон,
Сиянием лучистым окружен
И чистым золота сверканьем озарен
Расцвет его и путь его не торный,
Его желаний жемчуг светлый и отборный
Был в серебре его деяний отражен,
Их блеск в родстве с алмазною игрой.
О, плачь, гармония! Искусства больше нет,
О, плачь и ты, великий сонм планет:
Опора неба и печали цвет,
Прими его, о троица святая,
Ты, дева, чистотой блистая,
Пошли ему свой благостный привет,
Когда предстанет пред тобой
Конрад — поэт
И Вюрцбурга герой.
Фрауэнлоб, перевод Л. Исаевой