ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЗНАНИЯ
advertisement
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЗНАНИЯ СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ .............................................................................................................. 2 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ ................. 3 1.1. Типы знания. ................................................................................................. 3 1.2. Методы и задачи теории знания.................................................................. 7 2. ПОЛУЧЕНИЕ ЗНАНИЯ КАК ПРОБЛЕМА ГНОСЕОЛОГИИ .................... 16 2.1. Истоpия философии как действительность философского знания. ...... 16 2.2. Философский аспект происхождения знания. ......................................... 18 ЗАКЛЮЧЕНИЕ ..................................................................................................... 23 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ............................................. 25 2 ВВЕДЕНИЕ Феномен знания – извечная загадка, волнующая человечество с тех пор, как начинало прорастать философское мышление. Что знаем мы? Как именно мы это знаем? И почему то, что называют знанием, столь многообразно и вместе с тем непостижимо, таинственно? Возможна ли в целом ее разгадка? В попытках ответить на эти вопросы раскрывается картина мира. Не случайно К. Поппер задавался целью узнать нечто о загадке мира, в котором мы живем, и о загадке человеческого знания об этом мире. Ж. Маритен утверждал, что если мы озабочены будущим цивилизации, то нам следует беспокоиться в первую очередь о подлинном понимании того, что такое знание. Поиску ответов на эти вопросы посвятил свою философию Л. Витгинштейн. И все же, обращаясь к истории философской мысли, невозможно найти ясного ответа на данные вопросы, ибо с каждой крупицей знания открываются лишь новые области нашего незнания. Человеку во все времена, даже если он многое знает, суждено жить, действовать и принимать решения на границе знания и незнания. И как бы ни была велика претензия различных исследователей на неоспоримость и завершенность их теории знания, все они – лишь очередной шаг на пути к ее построению. Поэтому неудивительно, что в начале XXI века вопрос о знании задается с той же настойчивостью, что и две с половиной тысячи лет назад. Проблема знания вечно актуальна. Человек не только знает, но через свое знание понимает мир, к которому это знание относится. В самой попытке понять феномен знания потенциально содержится возможность постижения контура искомого предмета, его сути. Постижение сути предмета требует, на наш взгляд, построения некой схемы, связанной с определенным пониманием знания1. 1 Аветисян Б.А. Истинное знание: пути достижения // Синтез. – 2004, № 3 (6). 3 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ЗНАНИЯ 1.1. Типы знания. Знание соотносится со своим предметом как возможность с действительностью. Это соотношение может осуществляться двояко. Вопервых, знание может быть возможностью будущих действий, предполагать практическую реализацию в будущем. Таково инструментальное знание, то есть знание того, как достичь требуемого результата. Именно к этому аспекту знания в первую очередь применим афоризм Бэкона «knowledge is power». Во-вторых, знание может быть возможностью прошлых событий, предположительной реконструкцией прошлой действительности. Если в первом случае знание формулируется в виде правила того, что нужно сделать, чтобы достичь нужного результата, то во втором случае – в виде факта, утверждения о том, что в такое-то время в таком-то месте происходило то-то. Эти два типа знания различаются как теория и история. Теоретический и исторический типы знания могут смешиваться и, более того, никогда не существуют совершенно отдельно, в чистом виде. Даже сколь угодно строго "придерживаясь фактов", нельзя избежать "теоретизирования", и наоборот, никакая теория не избегает отсылки к фактам, пусть и "теоретическим". Экспериментальное математическое естествознание комбинирует теоретический и исторический типы знания сознательно и последовательно. Свои выводы оно строит на экспериментально полученных которые, с одной стороны, являются историческими, фактах, поскольку соответствующие экспериментальные события действительно имели место в прошлом, но, с другой стороны, в отличие от событий, например, гражданской истории, целенаправленно экспериментальные производятся теоретических построений. исследователем события для нарочно проверки и своих 4 Действительность научного эксперимента остается половинчатой: экспериментальное событие выступает как действительное по отношению к чисто умозрительным теоретическим спекуляциям, но, с другой стороны, эксперимент претендует на то, чтобы "не вмешиваться" в действительность, а только давать правдивую "картину" действительности и поэтому не подлежать этической оценке. Это позволяет экспериментальному знанию в целом сохранять теоретический характер и подлежать практическому "использованию". Сочетание теоретического и исторического аспектов не является отличительной чертой только экспериментального естествознания: таково и всякое "практическое" знание, которое, с одной стороны, основывается на прошлом опыте, а с другой стороны, предполагает будущие действия, основанные на этом знании. Однако нельзя сказать, что всякое действие непременно предполагает знание о том, как это действие следует выполнять. Если, например, при строительстве производится расчет, то это само по себе не означает, что здесь применяется знание: расчет может быть просто одной из манипуляций, составляющих строительство, как и обработка камня. Расчет, как и обработка камня, могут быть условиями строительства, тем, что делает строительство возможным. Но это еще не делает их знанием. Знание – это всеобщая возможность, которая может быть предоставлена каждому, независимо от места, времени и каких угодно обстоятельств. Знанием о том, как построить дом, может воспользоваться всякий независимо от своего происхождения и страны проживания. Разумеется, это не означает, что всякий с равным успехом всегда и везде может построить дом, независимо ни от каких условий. Но это означает, что эти условия везде, всегда и для каждого индивида суть одни и те же2. То же самое касается и объективности фактов: даже если они не вполне "надежны", а только вероятны, эта вероятность не зависит от времени и 2 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для вузов. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – М.: Проспект, 2003 5 места. Обо всем, о чем говорится с пропозициональной установкой знания ("я знаю, что..."), говорится sub species aeternitatis. Будучи возможностью прошлой или будущей действительности, знание располагает себя в моменте настоящего здесь и теперь, который может быть отождествлен с любым местом и любым моментом времени: дважды два всегда и везде равно четырем. Предполагается также, что знание не зависит от языка, на котором оно выражается: теорема Пифагора остается той же самой, будучи сформулирована и доказана на любом естественном языке. Это свойство знания можно назвать утопичностью – абстрагированием от места, времени, способа представления, то есть всякого топоса. Утопичность знания постулируется как возможность и не допускает решающей эмпирической проверки. Если, допустим, на каком-либо естественном языке не получается сформулировать теорему Пифагора, то будет сделан вывод о "примитивности" этого языка. С другой стороны, достаточно широкое распространение знаний, в том числе (хотя и в меньшей степени) и на родных языках, косвенно оправдывает идею знания, сообщает ей реальность. Другим важным моментом всеобщности знания (кроме всеобщности по месту и по времени) является его индивидуальная всеобщность: знание (опять-таки только потенциально) доступно каждому. Естественно, это не означает, что все люди одинаково способны к обучению, способны одинаково пользоваться существующим знанием и производить новое знание. Это значит, что способность индивида к усвоению и производству знания не может быть a priori ограничена по культурным, социальным или биологическим признакам. Индивидуальная всеобщность знания реализуется аналогично всеобщности по месту и времени: через потенциальное отождествление "я" с любым индивидом. Знание принадлежит потенциально всем потому, что оно может принадлежать только каждому по отдельности: что-то знать можно только самостоятельно, независимо от источника этого знания. Этим знание 6 отличается от мнения, которое всегда принадлежит некоторой группе людей, которое всегда локально. Знать, что сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, значит уметь самостоятельно, без посторонней помощи доказать это утверждение. Знание может и не предполагать доказательства, но всегда предполагает какую-то форму индивидуальной ответственности, которая стоит за словами "я знаю". Знание не только везде и всегда утверждается "здесь" и "теперь", но и каждым индивидом – с точки зрения его "я". Заметим, что словам "здесь", "теперь" и "я" придаются, таким образом, абсолютные значения, независимые от значений слов "там", "тогда", "ты", "вы", "она", "он" и т.д. С одной стороны, можно сказать, что распространение знаний происходило и происходит весьма успешно, преодолевая исторические, культурные и языковые границы. С другой стороны, такая экспансия знания неизбежно создает маргинальные группы, невосприимчивые к знанию, но имеющие свои специфические культурные и политические интересы. Теперь вряд ли можно сказать, что распространение знаний является каким-то безусловным благом: современная постколониальная истекающая кровью Африка – это тоже плод европейского просвещения (разумеется, взятого в рамках колониальной политики в целом). Абстрагируясь от местных и временных обстоятельств, в частности, от естественного языка, знание, тем не менее, остается связанным с местными и временными обстоятельствами по своему происхождению. Недаром во всех языках мира все "научные" слова имеют греческие или латинские корни. В этом отношении знание отличается от других культурных феноменов (в частности от искусства) только своей высокой способностью к экспансии, к распространению в иных культурах, которое, вообще говоря, не сопровождается уничтожением специфики этих культур (можно сказать, что знание обладает высокой способностью к "колонизации"). Поэтому в реальном плане о знании нужно говорить как о самом общем международном кросс-культурном языке, прагматически оценивая как все 7 потенциальные достоинства такого языка (возможность самой широкой коммуникации и совместных действий в глобальном масштабе), так и его принципиальные недостатки (стандартизованность, причем, неизбежно основанная на неспособность доминировании быть локально какой-то одной адекватным, культуры отражать и языка, культурные и исторические особенности мышления)3. 1.2. Методы и задачи теории знания. Исследованием знания занимаются три различные науки: теория знания (или гносеология), психология знания и логика. И это неудивительно: знание есть весьма сложный предмет, и в разных науках подвергается исследованию не все содержание этого предмета, а лишь та или иная сторона его. Теория знания есть теория истины. Она исследует знание со стороны истинности. Она исследует отношения между знанием предметом знания, т.е. между предметом знания и бытием, о котором высказывается знание. Она изучает вопрос, относительна или абсолютна истина и рассматривает такие свойства истины, как напр., общеобязательность и ее необходимость. Это есть исследование значения знания. Другими словами круг интересов теории знания можно определить так: она изучает объективную (логическую) сторону знания. Теория знания для того, чтобы построить теорию истины, должна провести подготовительное исследование, состоящее в анализе состава знания, а так как всякое знание осуществляется в сознании, то ей приходится заниматься также вообще анализом состава сознания и развить какое-либо учение о строении сознания4. 3 Метлов В. И. Основания научного знания как проблема философии и методологии науки. – М.: Высшая школа. – 2002, 143 с. 4 Крапивенский С.Э. Общий курс философии: Учебник для студентов и аспирантов нефилософских специальностей. – Волгоград: издательство Волгоградского гос. ун-та, 2005. 8 Так, например, с помощью анализа можно установить, что знание (суждение) имеет отношение к объекту, что оно принадлежит познающему объекту, что в нем есть такие разнородные элементы как, с одной стороны, «ощущения», а с другой стороны, отношение причинной связи, тождества, единства и т.д. Оценка роли этих разнородных элементов и отношения их друг к другу имеет огромное значение при построении теорий знания. Различные теории знания называют их весьма различными именами. Так, одни называют эти элементы знания (ощущения, с одной стороны, и отношения причинной связи, единства, множества и т.п. с другой стороны) – чувственными и нечувственными, другие называют их апосториорными и априорными, третьи содержанием и формой знания, а четвертые – изменчивыми и постоянными элементами знания. Под разными именами кроются весьма различные учения о свойствах этих элементов знания, а отсюда возникают также различия в учениях о свойствах истины. Признав, что подготовительной работой к построению теории истины служит анализ состава знания, легко затем прийти к мысли, что эта теория должна опираться еще на одну подготовительную работу, именно на исследование происхождения знания. И действительно, теории знания до Канта в большинстве случаев основывались на учении о происхождении знания, т.е. имели генетический характер. Только в наше время среди гносеологов все сильнее укореняется убеждение в том, что свойства истины вовсе не зависят от происхождения знания, так что наука о происхождении знания в такой же мере не может служить основой для теории истины, в какой языкознание не может служить основой для механики5. Чтобы понять, почему многие современные гносеологи считают вопрос о происхождении знания не имеющим значения для теории знания, нужно точно определить, что следует понимать здесь под словом происхождение. 5 Метлов В. И. Основания научного знания как проблема философии и методологии науки. – М.: Высшая школа. – 2002, 143 с. 9 Исследовать происхождение какого-либо предмета – это значит найти причины его возникновения. В настоящее время под причиной принято понимать всю совокупность условий, наличность которых необходима для возникновения предмета. Конечно, поскольку изучение состава знания есть уже в широком смысле слова указание на его происхождение, гносеология не отказывается от исследования происхождения знания. Она борется лишь против теорий истины, построенных на исследовании происхождения в узком и точном смысле этого слова, т.е. на исследовании зависимости знания от факторов, находящихся вне его состава и обуславливающих его реальным процессом причинения. Но, знание обусловлено не только своим составом, но и факторами, находящимися вне его состава и реально причиняющими его, например, анатомо-физиологическими условиями. Знание есть сложное явление: в его составе находятся истина, а кроме того процессы, необходимые для достижения истины, но не образующие ее. Нетрудно представить себе, что исследование происхождения знания имеет значение только для изучения этих сопутствующих и предшествующих обстоятельств, но не для выяснения свойств истины. Можно доказать тезис в общем виде, а именно – всякая попытка построить генетическую теорию знания, т.е. построить теорию истины, основываясь на происхождении знания в узком смысле этого слова, ведет к противоречиям. В самом деле, генетическая теория знания объясняет свойства истины реальным процессом причинения. Следовательно, она смотрит на истину, т.е. на объективную сторону знания, как на событие совершающееся во времени. Определим теперь точнее, где именно генетическая гносеология ищет причины объективной стороны знания. Можно допустить, что реальный процесс причинения, обуславливающий объективную сторону знания, целиком состоит из факторов, находящихся вне познающего индивидуума, 10 как психо-физического целого, так что некоторое транссубъективное А (находящийся вне познающего субъекта) служит причиной возникновения тоже транссубъективного или субъективного В. Следовательно, и это В становится объективной стороной знания для индивидуума Г, который созерцает это В, следовательно, вступает с этим В в отношение непричинное. В этом случае предметом знания служит В, а не А и хотя А было причиной события В, вопрос об истинности знания о В, как В, не требует исследования зависимости В от А, т.е. не требует генетического исследования. Отсюда вытекает, что генетическое исследование становится необходимым лишь в том случае, если допустить, что причина объективной стороны знания по крайней мере отчасти находится и в самом познающем индивидууме, как психологическом или психофизическом целом, так что истина есть событие, разыгрывающееся в познающем индивидууме, как действие, отчасти обусловленное свойствами души или тела индивидуума. Такое учение об истине можно назвать натурализмом, если условится понимать под этим термином направление в науке, которое рассматривает все предметы своего исследования исключительно, как совокупность событий, совершающихся во времени и причинно обуславливающих друг друга во времени, т.е. находит в них лишь такие же отношения и реальные факторы, какие имеет ввиду физика, физиология или, например, психология эмоциональной жизни6. В теории знания, как это видно из предыдущего, натурализм имеет характер психологический или психофизиологический, т.е. вообще биологический. Но каков бы ни был этот натурализм, он как натурализм, неспособен объяснить некоторые очевидные свойства истины, отрицание которых невозможно потому, что само отрицание их содержит в себе скрытом виде признание их. К числу таких свойств истины, прежде всего, принадлежит ее общеобязательность (познающие одну действительность 6 Спиркин А.Г. Философия: Учебник. – М.: Гардарики, 2002. 11 обязаны утверждать одно и тоже суждение, иными словами истина не зависима от познающего индивидуума). Но, генетическая теория приводит к учению об относительности истины, т.е. к учению, называемому релятивизмом. Загадочные свойства истины, независимость ее содержания от познающего индивидуума, ее торжество и вечность, указывают на то, что при построении теории знания нельзя опираться только на те факторы и отношения, какие имеет в виду физика, физиология и т.д. При исследовании такого объекта, как истина, глубоко отличного от объектов естествознания, заранее приходится ожидать, что необходимо будет допустить существование в мире факторов и отношений, не принимаемых в расчет естествознанием и могущих быть названными идеальными (принадлежащий к безвременному миру). Утверждая, что теория знания не имеет права брать посылки из других наук, необходимо, кроме того, поставить, еще следующий вопрос: должна ли теория знания обходиться без всяких предпосылок или она может исходить из предположений, правда, незаимствованных из других наук, поставленных ей самой, но все же еще не оправданных теорией истины? Этот вопрос принадлежит к числу труднейших и наименее разъясненных в теории знания. Услышав о требовании строить теорию истины на анализе фактов сознания, многие подумают, что это равносильно требованию опереться исключительно на рассмотрение фактов психологической жизни, т.е. требованию теории опираться на психологию. Такое понимание теории знания ошибочно; оно основывается на таких представлениях о сознании и душевной жизни, которые покинуты во многих современных теориях знания. Эти теории вовсе не считают сознание состоящим исключительно из психологических процессов и не только не опираются на психологию при построении теории истины, но даже решительно борются со всяким психологизмом в гносеологии. Это стремление резко ограничить 12 гносеологическое исследование от психологического в высшей степени характерно для современного состояния теории знания. Борьба с психологизмом настоятельно необходима в том случае, когда исследуемый объект имеет не только психологический состав и подчинен не одним лишь психологическим законам. Например, в философии религии решительную борьбу ведет с психологизмом всякий философ, который убежден в том, что явления религиозной жизни обусловлены не только законами душевной жизни человека, но и наличностью в мире подлинного, живого Бога. На первый взгляд кажется несомненным, что знание вместе с истиной, заключающейся в ней, есть с начала и до конца психологический факт. Особенно если исключить из сферы исследования анатомо-физические условия знания, то, что же остается? – только факты сознания: суждения, умозаключения, представления. По-видимому, не может быть сомнения в том, что это сплошь психические факты, следовательно, они должны быть подчинены законам, и теория, основанная на их рассмотрении, должна быть психологической. Таким образом, психологизм в теории знания кажется вполне правомочным, и на первых порах нельзя даже представить себе, как можно было бы что-либо возразить против него. Между тем в наше время эти возражения раздаются все чаще; современные теории знания все более стремятся освободиться от психологизма. Укажем один из возможных путей освобождения от психологизма. Несомненно, что всякий факт знания есть факт сознания. Но как знание, так и вообще сознание всегда есть нечто сложное, и можно усомниться в том, это сложное всегда состояло только из психических элементов. Возможно, что хотя знание всегда имеет в своем составе психическую сторону, все же другие его стороны могут быть не психическими. В самом деле возможно, что ошибочны старые учения о сознании и душевной жизни, до сих пор еще широко распространенные в учебниках психологии, но уже начинающие исчезать в гносеологии, учения, согласно 13 которым такие факты сознания, как высказывание “я испытываю удовольствие” и “камень катится с горы”, одинаково целиком состоят из психических явлений, так как представление “камня, катящегося с горы”, есть психическое состояние познающего индивидуума. В противовес этому утверждению можно отстаивать мысль, что такое представление осуществимо в сознании не иначе, как в том случае, когда в сознании различны три разнородные стороны: 1) я, остающееся тождественным несмотря на смену представлений и, следовательно, не принадлежащее к временному реальному миру (подобно идеям Платона); 2) скатывание камня с горы – материальный процесс, событие, совершающееся во времени; 3) деятельности я, такие как, например, внимание, направленное на материальный процесс движения камня; эти деятельности суть психологические события, совершающиеся во времени и основанные на таком отношении между я и движением камня, в силу которого сам материальный процесс движения камня становится содержанием знания. Глубокая разнородность этих трех сторон, заключающихся в сознании (и знании) о движении камня очевидна, если обратить внимание на то, что одна из этих сторон (я) не есть событие, а два другие суть события, но принадлежат к различным мирам – к миру материальному (движение камня) и к миру психологическому (внимание). Психическую деятельность я, участвующую в процессе знания, можно назвать актом знания, а то, на что она направлена (камень) и что благодаря ей познается (движение камня), можно назвать предметом и содержанием знания. В приведенном примере виденье, представление, внимание и т.п. составляют акт знания, а предметом и содержанием знания служат видимое и представляемое, то, на что направлено внимание – камень и его движение. Хотя акт знания бывает всегда психическим, содержание знания вовсе не обязано быть психическим, за исключением тех случаев, когда предметом знания становятся 14 психической жизни (например, в суждении “чувство, испытываемое мною, есть не зависть, а досада”). Несмотря на глубокую разнородность акта знания, с одной стороны, и его предмета и содержания, с другой стороны, мысленно обособить эти две стороны знания очень трудно, так как они всегда существуют вместе, и потому неудивительно, что, усмотрев в знании психологическую сторону, мы воображаем, будто все знание состоит из психических процессов. Вследствие недостаточного различения нами разных сторон знания (и сознания) язык также не выработал достаточного количества обиходных слов для их обозначения; наиболее употребительные слова, обозначающие сознание и знание, такие, как представление, восприятие, воспоминание, суждение, понятие и т.п. имеют два значения, именно указывают то на акт, то на содержание: так, словом представление обозначается то представливание, то представленное, словом восприятие – воспринимание и воспринятое, словом воспоминание – деятельность воспоминания и самый воспроизведенный образ, словом сознание – сознавание и осознанное и т.п. Для теории знания и логики существенное значение имеет, конечно, не акт, а содержание знания (например, не акт внимания, а то, на что направлено внимание, не акт представления, а представленный образ и т.д.)7. И если содержание знания не необходимо должно быть психическим (строго говоря, только в редких случаях бывает психическим) , то отсюда становится особенно ясным и понятным утверждение, что теория знания и логика не суть науки, основанные на психологии. В заключение поясним с помощью сравнения, каким образом теория знания может и должна строиться без исследования психологической и физиологической стороны знания. Положим, что объектом исследования служит кристалл поваренной соли. Этот предмет сложен и потому подвергается исследованию в нескольких весьма различных науках, 7 Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э. Араб-Оглы и др. – М.: 1999. 15 рассматривающих его разные стороны. Можно рассматривая кристалл, отвлечься совершенно от вещества его и тогда перед взором ученого будет находиться кристалл лишь, как геометрическое тело, куб - его изучение есть проблема математики. Точно также и человеческое сознание, обладающее истиной, есть сложный и различные его стороны должны быть предметом исследования различных наук: процессы в нервных центрах, сопутствующие усмотрению истины, составляют предмет исследования физиологии; субъективно психологическая сторона сознания (например, внимание), направленная на усмотрение истины, подлежит исследованию психологии; но кроме физиологической (телесной) и субъективно-психической (душевной) стороны в этом сложном целом есть еще сторона объективная, не психическая, и именно от нее зависят основные свойства истины, поэтому она то и составляет предмет исследования теории знания. Ученый, не различающий в сознании субъективную, индивидуально-психических процессов. Поэтому он считает необходимым основывать теорию знания, т.е. теорию истины, на психологии. Его ошибка подобна заблуждению того человека, который, взявшись за изучение куба соли с математической точки зрения стал вместо этого изучать его физические свойства. Замена математической точки зрения физической есть чудовищное заблуждение ; ошибка ученого, который смешивает гносеологическое исследование знания с психологическим, не менее громадна. Перечисленные черты, характерные для большинства современных теорий знания, борьба с натурализмом, генетизмом, догматическими предпосылками и психологизмом, ясно показывают, как резко отличается теория знания от специальных наук, от физики, физиологии, истории и т.д. 16 2. ПОЛУЧЕНИЕ ЗНАНИЯ КАК ПРОБЛЕМА ГНОСЕОЛОГИИ 2.1. Истоpия философии как действительность философского знания. Обpащение к истоpическому опыту фоpмиpования и pазвития философского знания отчетливо свидетельствует о том, что одной из его наиболее существенных чеpт является оpганическая, неpазpывная связь философии и истоpии философии. Можно сфоpмулиpовать пpинцип, вне истоpико-философского пpоцесса невозможно понять подлинный смысл ни одного философского учения. Философия по своей сути – это постоянно pазвивающийся теоpетический обpаз бытия, в создании котоpого так или иначе участвуют все философы. Этот обpаз содеpжит в себе пpямо пpотивоположные чеpты в той же меpе, в какой они пpисущи самой pеальности. Поэтому никто, в том числе и выдающийся философ, не может полностью опpовеpгнуть какое-то дpугое философское учение, котоpому он пpотивопоставляет свое собственное. Истоpия философии – убедительное тому свидетельство8. По меpе pазвития философского знания складывается теоpетический обpаз бытия одновpеменно как pазвивающегося и стабильного, pационального и иppационального, пеpеводимого на язык стpогих понятий и постигаемого посpедством откpовения, безгpаничного и весьма замкнутого, объективного и субъективного, как аpены пpотивостояния добpа и зла, pазума и абсуpда и многих дpугих антиномичных свойств. Философские откpытия – это постижение pазличных гpаней единого pазвивающегося обpаза миpа, в котоpом все взаимосвязано, истоpически обусловлено и самоценно. Поэтому огpаничиться пpи фоpмиpовании философского сознания какими-то общими итогами или учением какого8 Малышевский А.Ф. Введение в философию. – М., 1998. 17 либо одного мыслителя, будь то Платон или Маpкс, Декаpт или Беpдяев, Кант или Гегель, – значит не пpосто обеднить свое миpовоззpение, но и в значительной степени закpыть себе путь к овладению философской культуpой как таковой, пpойти мимо сути философского знания. Сведение богатства философской мысли к взглядам одной школы пpедставляет собой пpоцесс, обpатный естественному ходу pазвития философии. Платон велик в контексте философских исканий дpугих философов, так же как философские откpытия В.С.Соловьева можно объективно оценить лишь в pусле философской тpадиции, сфоpмиpовавшейся к концу XIX и началу XX вв. Отсюда понятна необходимость изучения истоpии философии, котоpая закладывает основу для независимости и глубины суждений, позволяет сочетать самостоятельность мысли и теpпимость к мнениям дpугих, что составляет неотъемлемое качество интеллигентного человека. Только истоpия философии позволяет получить пpедставление о содеpжании философии как теоpетического миpовоззpения. Философское знание не имеет стpого сфоpмулиpованных законов, оно не поддается фоpмализации. Попытки дать точные опpеделения стpанным обpазом лишь уводят в стоpону от глубины пpоблем9. Истоpия философии пpедставляет собой непpеpывный, логически осмысленный пpоцесс диалога; это вечная дискуссия, из котоpой невозможно выpвать какой-то эпизод, не исказив смысла обсуждаемой пpоблемы. Обpащеник к истоpии философии позволяет понять пpичину постановки тех или иных философских пpоблем, смысл дискуссии, ведущейся на пpотяжении всей истоpии духовного pазвития человечества. Только так может быть pаскpыта связь конкpетно-истоpического вpемени, поpождающего пpоблемы, с бесконечностью человеческого познания, связь относительного с абсолютным. Истоpия философии наглядно показывает беспочвенность пpетензий 9 Философия: Учебник для вузов / Отв. ред. В.П. Кохановский. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2001. 18 огpаничить философское знание гегельянством или кантианством, каpтезианством или маpксизмом. Философские школы, игpая опpеделенную положительную pоль, пpедставляют собой тупиковые пути в pазвитии философии. Последователи и эпигоны, утвеpждая и конкpетизиpуя идеи pодоначальников школ, вольно или невольно пpевpащают pациональное в защищаемом ими учении в догматические утвеpждения, свободу мысли – в консеpватизм, пpепятствуют философскому твоpчеству. Философия не является безличным знанием. Философское учение всегда имеет автоpа, личность котоpого выpажается в его идеях. Философское учение, следовательно, субъективно, и эта субъективность является неизбежной пpи философском постижении миpа. Не существует философии вообще. Любые попытки создать некую безличную область знания под названием "философия" обpечены на пpовал, ибо подобное "философское учение" будет чем угодно (политической теоpией, идеологией, социальным мифом), но только не философией. Философская обpазованность любого уpовня может фоpмиpоваться лишь на знании (pазумеется, pазличной глубины для pазличной аудитоpии) истоpико-философского пpоцесса во всем богатстве его пpоявлений. Слово "философия" в пеpеводе с гpеческого означает "любовь к мудpости", и эту обобщающую способность философии не должна игноpиpовать ни одна самостоятельная область знания, так как именно эта способность задает масштаб твоpчества в любой сфеpе деятельности10. 2.2. Философский аспект происхождения знания. Анализ проблемы знания позволил выявить два основных подхода, отражающих процесс его формирования: эмпиризм и рационализм. Сторонники эмпиризма, отдавая предпочтение чувствам, полагали, что 10 Краткий философский словарь / Под ред. А.П. Алексеева. – М.: Проспект, 2004. 19 знание возникает благодаря опыту. Недооценивая роль разума, представители данной концепции отмечали, что разум лишь систематизирует данные опыта и не выявляет в вещах ничего нового. Сторонники рационализма, напротив, недооценивали значение чувственного опыта в возникновении знания и преувеличивали роль разума, полагая, что ему присущи «врожденные идеи», благодаря которым и возникает знание, обладающее всеобщей необходимостью. Давая разные ответы на вопрос, каким образом в результате изучения объективного предмета возникает знание о нем, эмпиризм и рационализм оказались совершенно несопоставимыми концепциями. Признавая единственно надежным источником знания разум или чувственный опыт, каждая из представленных концепций односторонне отражала процесс формирования знания. Не разделяя крайностей эмпиризма и рационализма, ряд философов предприняли попытку устранить противоречие между их положениями. Разрешение этого противоречия нашло отражение во взаимосвязи чувственного опыта и рационального мышления. Данная взаимосвязь является неотъемлемым условием возникновения знания и раскрытия его сущности, которая заключается в отражении объективной действительности. Анализ происхождения и сущности знания, позволил сформулировать следующее определение знания: знание – это достигнутое в результате взаимосвязи эмпирического и рационального уровней познания отражение объективной действительности, фиксируемое впоследствии в виде информации11. Однако знание, будучи отражением объективной действительности, включает в себя не только область чувственного опыта и рационального мышления, но и некий «горизонт ожидания», т.е. способность к выявлению перспектив. Очевидно, что знание позволяет адаптироваться к определенным 11 Аветисян Б.А. Истинное знание: пути достижения // Синтез. – 2004, № 3 (6). 20 условиям существования: на основе наличного знания познающий субъект способен ставить конкретные задачи, выявлять проблемы и предписывать пути их решения. Последнее не всегда представляется эффективным по причине того, что знание, которым обладает познающий субъект, урезано. Неполнота знания порождает определенную неясность и служит причиной недостаточной обоснованности принятых решений. Вместе с тем перед нами всегда открыта возможность восполнения этой недостаточности, ибо частное (неполное) знание есть залог целостного знания. Человек способен ориентироваться в окружающем мире, подчиняя этот мир себе, в том случае, если он не просто владеет знанием, а осваивает его. Освоить знание – значит не просто указать на качество отдельных компонентов целого или на относительную частоту, с которой они проявляются, а установить связь между данными компонентами. Результатом освоения знания является перевод частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания. Знание всегда направлено на неизвестную сторону объекта, на раскрытие его содержания. Неизвестное (незнание) – диалектическая противоположность знания, знание со знаком минус. Они как положительная и отрицательная стороны магнита притягиваются друг к другу, образуя единство положительного содержания и вопрошающего компонента. Знание того, что мы видим, несомненно, мешает нам видеть видимое. Поэтому в содержательной части знания на первый план должно выступать то, что известно о предмете, в вопрошающей – неполнота знания, необходимость выхода за пределы наличного знания12. Знание и незнание не являются чем-то внешним по отношению друг к другу. Они неотделимы друг от друга, подобно механическим частям. Как нет единого без многого, бытия без небытия, так нет знания без незнания. Знание есть знание по отношению к незнанию, в то время как незнание 12 Радугин А.А. Философия: Курс лекций: Учеб. пособие для вузов. – Воронеж, 2005. 21 является незнанием по отношению к знанию. Знание обуславливает незнание тем, что проливает свет на неизвестные объекты, обнаруживает, очерчивает их границы. Чтобы незнание могло быть оценено как незнание, необходимо знание, позволяющее это сделать. Только существование знания делает незнание таковым: знание высвечивает незнание, как зажженный фонарь высвечивает кусок темноты. Знание и незнание равновелики: известное равно неизвестному. То, что мы ищем, по числу равно тому, что мы знаем. Знание и незнание, будучи противоположностями, на высокой стадии развития их отношений взаимопереходят друг в друга, что создает возможность выразить одну противоположность через другую: знание через незнание, а незнание через знание. Взаимоотношение категорий знания и незнания предполагает четыре ситуации, в которых находится всякий познающий субъект: 1) знание о знании (когда субъект обладает некоторым знанием и в то же время знает, что оно истинно, или оценивает его как вероятное, неточное и т.п.); 2) незнание о знании (когда некоторое присущее субъекту знание не рефлексируется, пребывает на протяжении какого-либо интервала в латентной форме); 3) знание о незнании (имеется в виду проблемная ситуация, когда субъект обнаруживает и четко фиксирует свое незнание чего-либо определенного); 4) незнание о незнании (допроблемная ситуация). Среди перечисленных разновидностей знания и незнания наиболее значимыми представляются знание о незнании и знание о знании. Знание о незнании, следуя за незнанием о незнании как начале познания, приводит к формированию знания. Это видно уже из того, что знание о незнании, представляющее собой незнание чего-то конкретного, вызывает потребность в узнавании. Однако знание может быть ограниченно, урезано. Возможность перехода от неточного, ограниченного знания (знания о знании (1)) к более полному, исчерпывающему знанию (знанию о знании (2)) коренится в самом знании о незнании – проблеме, поскольку проблема – это не только 22 свидетельство недостаточности наличного знания, но и «всматривание» в неизвестное, его узнавание. Решение проблемы связано с выявлением на основе наличного знания недостающего звена разорванной цепи явлений, которое достигается в результате более глубокого понимания фактов, прослеживания всей цепи опосредующих звеньев. Понимание, таким образом, есть процесс воссоздания целостности явления, который предполагает перевод частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания, т.е. его освоение13. 13 Аветисян Б.А. Знание и понимание в их отношении друг к другу // Вопросы гуманитарных наук. – 2005, № 6 (21). 23 ЗАКЛЮЧЕНИЕ В истории философии развитие знания о сознании шло разными путями, из них наиболее разработаны два. Первый ориентирован на анализ сознания как формы явленности некоей духовности, на отыскание в сфере духа точки отсчета, которая обеспечила бы прояснение механизма этой явленности. При втором подходе точка отсчета в анализе сознания берется вне духовности, т. е. предполагается, что в процессе воздействия внешнего мира на встроенные в человека отражательные системы (биологические, физиологические, нейрофизиологические и т. д.) рождаются образы сознания. Расширение границ проникновения в суть проблемы сознания предполагает такой подход к его анализу, при котором точка отсчета находилась бы одновременно и в сфере духовности и вне этой сферы. Теоретико-методологические принципы и установки такого подхода сформулированы классиками марксизма. Итак, знание – это достигнутое в результате взаимосвязи эмпирического и рационального уровней познания отражение объективной действительности, фиксируемое впоследствии в виде информации. Однако знание, будучи отражением объективной действительности, включает в себя не только область чувственного опыта и рационального мышления, но и некий «горизонт ожидания», т.е. способность к выявлению перспектив. Очевидно, что знание позволяет адаптироваться к определенным условиям существования: на основе наличного знания познающий субъект способен ставить конкретные задачи, выявлять проблемы и предписывать пути их решения. Последнее не всегда представляется эффективным по причине того, что знание, которым обладает познающий субъект, урезано14. Неполнота знания порождает определенную неясность и служит причиной недостаточной обоснованности принятых решений. Вместе с тем перед нами всегда открыта возможность восполнения этой недостаточности, 14 Аветисян Б.А. Истинное знание: пути достижения // Синтез. – 2004, № 3 (6). 24 ибо частное (неполное) знание есть залог целостного знания. Человек способен ориентироваться в окружающем мире, подчиняя этот мир себе, в том случае, если он не просто владеет знанием, а осваивает его. Освоить знание – значит не просто указать на качество отдельных компонентов целого или на относительную частоту, с которой они проявляются, а установить связь между данными компонентами. Результатом освоения знания является перевод частного, урезанного знания в статус целостного (исчерпывающего) знания. 25 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. Аветисян Б.А. Знание и понимание в их отношении друг к другу // Вопросы гуманитарных наук. – 2005, № 6 (21). 2. Аветисян Б.А. Истинное знание: пути достижения // Синтез. – 2004, № 3 (6). 3. Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник для вузов. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – М.: Проспект, 2003 4. Губин В.Д. Основы философии. – М., 1999. 5. Гуревич П.С. Введение в философию. – М., 1997. 6. Крапивенский С.Э. Общий курс философии: Учебник для студентов и аспирантов нефилософских специальностей. – Волгоград: издательство Волгоградского гос. ун-та, 2005. 7. Краткая философская энциклопедия. – М.: Прогресс, 1994. 8. Краткий философский словарь / Под ред. А.П. Алексеева. – М.: Проспект, 2004. 9. Малышевский А.Ф. Введение в философию. – М., 1998. 10. Метлов В. И. Основания научного знания как проблема философии и методологии науки. – М.: Высшая школа. – 2002, 143 с. 11. Радугин А.А. Философия: Курс лекций: Учеб. пособие для вузов. – Воронеж, 2005. 12. Современный философский словарь / Под ред. В.Е. Кемерова. – М. – Бишкек-Екатеринбург: Одиссей, 2001. 13. Спиркин А.Г. Философия: Учебник. – М.: Гардарики, 2002. 14. Философия: Учебник / Под ред. В.Д. Губина и др. – М.: Русское слово, 1996. 15. Философия: Учебник для вузов / Отв. ред. В.П. Кохановский. – Ростовна-Дону: Феникс, 2001. 16. Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э. Араб-Оглы и др. – М.: 1999.