Юридические науки - Актуальные инновационные исследования
advertisement
Юридические науки СУВЕРЕНИТЕТ «СИМФОНИЧЕСКОЙ» (СОБОРНОЙ) ЛИЧНОСТИ И ГОСУДАРСТВА В КОНЦЕПЦИИ ЕВРАЗИЙСТВА Шарифов Мехти Шаматович, кандидат философских наук, юрисконсульт ФГУП «ГосНИП «Расчет» Институт государства и права РАН. e –mail: sharifov_mekhti@yahoo.com телефон: +7 (965) 365 62 65 Адрес: 109382, Москва, ул. Судакова, д. 26, к.2. Аннотация. В статье рассматривается соотношение индивидуального и государственного суверенитета в концепции евразийцев, которая сформировалась в 20-30-х годах ХХ столетия как альтернатива социалистическим теориям. Показывается, что центральным постулатом концепции евразийцев является «идея-правительница», на основе которой конструируется суверенитет индивида и государства. Проблема суверенитета рассматривается в статье в контексте концепций «симфонической» (соборной) личности, а также идеократического (демоитичского и гарантийного) государства. Ключевые слова: суверенитет, теория евразийства, симфоническая личность, идеократическое государство. Восприятие в России истории государственности характеризуется особым отношением своей к сакральными ценностями. В эпоху Московского княжества теологическое обоснование государственности было выражено в концепции «третьего Рима», в поздний период замененной идеалами Белой Империи (по формуле Ивана Солоневича), а в ХХ веке трансформированной в большевистскую идеологию. В пост социалистический период отмечался «отход» государства от исторически сложившейся традиции мессианского обоснования государственности. К началу ХХI века стало очевидным, что западноевропейская модель государственности не оказалась адаптированной к российским реалиям. С одной стороны, сказывались ментальноисторические специфики формирования и развития российского государства, с другой – дезинтеграционные процессы размывания цивилизационной и государственной самоидентификации российского народа, а с третьей – глобализация поставила перед политической элитой задачи по расширению пределов «присутствия» государства в гражданском обществе. Наметилась новая логика государственного строительства, в том числе и понимания сущности суверенитета. Со стороны центральных органов все чаще декларируется наличие у России противостоящего атлантизму евразийского интеграционного начала, предпринимаются внешнеполитические меры по трансформации СНГ в евразийское сообщество. «Евразийская» тенденция проявляется и во внутриполитическом курсе – в реализуемых мерах по укреплению вертикали власти, трансформации избирательного права, формированию общественных палат, усилению идеологической роли церкви, введению в законодательство понятия критерия традиционности при определении правового статуса религиозных конфессий и т.д. «Евразия» постепенно превращается в плацдарм нового государственного строительства в России», форму нового национального прагматизма.1 идеологическое пространство Евразийство и отвеевывает становится все общественно большее значимым проектом. Примечательно, что элементы евразийства нашли свое отражение в государственных символах современной России. Так, двуглавость орла на российском гербе отражает евразийское положение Российской Федерации (одна голова орла смотрит на Восток, другая обращена на Запад). К идее евразийства обращаются отдельные общественные и политические организации. Евразийские корни можно просмотреть и в концепции Владислава Суркова «суверенной демократии», ставшей программным тезисом правящей партии. Новиков А. Катехизис попокоммунизма. Евразийство как артефакт культурного самосознания России. «Атака» 1998, № 201, с. 5. 1 2 К сожалению, подавляющее большинство отечественных правоведов имеют только общее представление о евразийстве. Для России крайне важно понимание процессов государствообразования, которое интенсивно происходит в текущей исторической эпохе. От понимания зависит выбор собственной доктрины государственного строительства, а от правильности понимания текущих процессов – успех или крах российской государственности. Вследствие этого хочется подробно рассмотреть идеи евразийства относительно института суверенитета. Следует отметить, что многие тезисы евразийства не потеряли своей актуальности в наши дни и могут быть применимы как в теоретических разработках, так и на практике государственного строительства России, в ее внешней и внутренней политике. Теоретическая база евразийства. Феномен евразийства – это альтернативный (т.е. небольшевистский) ответ на сложившуюся в первой и второй четверти ХХ века в советской России и вокруг нее общественно-политическую ситуацию.1 Евразийство называют последним проявлением оригинального историософского творчества в русской культуре.2 На начальном этапе евразийство было направлено на противодействие марксистско-коммунистической идеологии как заведомо негодной и реакционной, а также на возрождение посткоммунистической России. При этом евразийцы считали, что именно русская эмиграция возьмет на себя тяжесть посткоммунистической трансформации. Переосмысливая последствия октября 1917 года, евразийцы вслед за славянофилами обосновывали тезис о наличии у России собственного вектора общественно-политического развития, требующего отхода от западноевропейских ценностей.3 Аверинцев С.С. Евразийская идея: вчера, сегодня, завтра (Из материалов конференции, состоявшейся в комиссии СССР по делам ЮНЕСКО // Иностранная литература. 1991. №12, с. 225. 2 Хоружий С.С. Русь новая Александрия: страницы из предыстории евразийской идеи // Начала. 4. М.,1992, с. 17. 3 Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. М., 1992, с.319. 1 3 Тандем славнофильства и ервазийства – это отдельная школа почвенничества, распространенного политической мысли. в российской общественно- Несмотря на их очевидные различия между славянофильством и евразийством, существует общий для них ценностный стержень, который позволяет провести между ними линию генетической преемственности. Вместе с тем, в отличие от славянофилов, евразийцы не рассматривали историческую роль славянства с точки зрения раскрытия абсолютного разума: «Ведь славянофилы, подобно западникам, были гегельянцами. Прямо вопреки евразийцам славянофилы твердо стояли на почве единства всемирно-исторического культурного процесса. И если началам романо-германской культуры они противопоставляли начала культуры славянорусской, то не иначе как в качестве начал общечеловеческих. Гегель объявлял романо-германскую культуру XIX в. завершением всемирно-исторического процесса раскрытия абсолютного разума, а славянофилы эту самую завершительную роль приписывали началам славянорусским».1 Евразийство можно рассматривать как одну из «идеологий послевоенного периода, отличающихся резким неприятием прошлого и смутными мессианскими надеждами на будущее».2 Отметим, что данное положение было развито немецким исследователем Леонидом Люксом.3 Отправным моментом в формировании евразийской концепции стала ее направленность против претензий европейской культуры на универсальный характер. При оценке Запада евразийство не учитывало фактор европейского культурного многообразия, предполагающего реализацию поликультурного этнического европейского симбиоза.4 Как известно, культурное многообразие считается одним из фундаментальных преимуществ Европы. Евразийцы утверждали, что существует «не только Кизеветтер А.А. Русский экономический сборник. Прага, 1925. Вып. 3., с. 60. Троянов А. А. Изучение евразийства в современной зарубежной литературе (краткий обзор) // Начала. 1992. № 4, с. 37. 3 Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской эмиграции // Вопр. философии. 1992. № 9, с. 160-164. 4 Зиденторп Л.Демократия в Европе. М. 2001. с. 279. 1 2 4 романо-германская культура (западная) и что, в частности, русская культура представляет собой самостоятельную ценность, которую надо отличать и противопоставлять европейской культуре».1 Н.С. Трубецкой в книге «Европа и Человечество» писал: «европейская культура не есть нечто абсолютное, …а лишь создание ограниченной и определенной этнической или этнографической группы народов…, что, таким образом, европеизация является безусловным злом для всякого неромано-германского народа… и что истинное противопоставление есть только одно: романогерманцы – и все другие народы мира, Европа и Человечество».2 Евразийцы признавали разрушительными попытки «модернизаций» по западноевропейским сценариям. Таким образом, противопоставление себя Западной цивилизации и западниками было существенной характеристикой евразийства. Н.С.Трубецкой, обращаясь к западникам, отмечал: полемируя с указывает на заблуждения западников: «Они должны понять, что та культура, которую им поднесли под видом общечеловеческой цивилизации, на самом деле, есть культура лишь определенной этнической группы романских и германских народов. Это прозрение, разумеется, должно значительно изменить их отношение к культуре собственного народа и заставить их призадуматься над тем, правы ли они, стараясь во имя каких-то общечеловеческих» (а, на самом деле романо-германских, т.е. иностранных) идеалов, навязывать своему народу чужую культуру и искоренять в нем черты национальной самобытности».3 Евразийцы, основываясь на географических и этнических особенностях России, выдвигали идеи о необходимости разработки специфического пути общественно-политического развития. Таким образом, теоретической предпосылкой евразийства стал императив геокультурной субъектности России, предполагающего четко разграничение «своих» и «чужых». Карсавин Л.П. Из протокола допроса Л.П. Карсавина. Вопросы философии, 1992, № 2, с.85-87. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана // Европа и Человечество. М., 2000 г., с. 88-90. 3 Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995, с. 65. 1 2 5 Исходя из этого постулата, евразийцы выводили оригинальную концепцию национального развития1 и государственного строительства. Стремясь к преображению России в духе традиции «русской правды», евразийцы создали политическую доктрину, существеннейшим образом отличную как от западной демократии, так и от социализма. Выдвинутые евразийцами тезисы о симфонической личности и идеократическом государстве предполагали формирование нового понимания индивидуального и государственного суверенитета. Следует особо отметить, что идеократия вообще характерна для стран, подвергающихся форсированной модернизации в соответствии с тем или иным проектом, характеризуемым программными положениями по ликвидации разрыва между государством и гражданским обществом.2 Суверенитет «симфонической» (соборной) личности Учение о «симфонической» (соборной) личности является краеугольным камнем евразийской концепции. Термин «симфония» был введен в Византии и позже перенят Московским княжеством. В последующий период российской истории идею соборности разрабатывали славянофилы. Соборность стала основой славянофильского мировоззрения. Современные исследователи сходятся в том, что понятие соборности как специально отрефлексированное философское понятие впервые было использовано российской классическим социальности и славянофильством духовности. У для характеристики евразийцев соборность превращается в глубоко обоснованный мировоззренческий и религиозный идеал гармоничного единства личностного и общественного начал. Основываясь на тезисе об оригинальном сочетании в культуре России национального и церковного начала, евразийцы утверждали, что российский народ носит «симфонический» (соборный) характер, следовательно, и Келлер Г.С. Диалектика общечеловеческих и национальных ценностей в концепции евразийства. // Вестник МГТУ, том 5, №3, 2002, с. 335-366. 2 Ильин М.В. Политический дискурс: слова и смыслы (Государство) // Полис. 1994. № 1, с. 137. 1 6 личности его составляющие являются «симфоническими» (соборными). К «симфоническим» (соборным) личностям относили как социальные группы (такие как семья, сословия, класс, народ), так и индивидов, входящие в эти группы. Особо в концепции евразийцев отмечалась соборное начало русской нации. Соборность русской нации обуславливалось как историческими особенностями развития, так и приверженностью религиозным ценностям. Евразийцы считали, что русская национальность не может быть сведена к славянскому этносу. Они, полагали, что в ее образовании большую роль сыграли неславянские элементы. В результате межэтнического взаимодействия сформировалась русская нация. По мнению евразийцев, рассматриваемая особенность формирования русской нации оказывают существенное влияние на ее миссию в современном мире: интегрирующее начало русской нации должно стать основой для объединения вокруг нее иных наций и народностей Евразии. «Симфоническая» (соборная) личность индивида является антитезой европейскому индивидуализму. Для западноевропейской парадигмы исходным базисным понятием является личность как индивид, обладающий неотъемлемыми правами-свойствами. Отсюда выводится концепция естественных прав. Естественные права выводятся из разумной природы человека, из свободы его воли, цивилизованного способа существования в определенном сообществе. Причем человеку не даруются властью права и свободы, они принадлежат ему от рождения и должны беспрепятственно осуществляться. Евразийцы считают недопустимым признание примата личности над коллективом, так как такое признание ведет к ожесточённому соперничеству между отдельными индивидуумами, что ослабляет общество. У евразийцев признание индивида личностью обуславливается требованием его единства с социальным множеством – семьей, сословием, классом, народом и т.д. Евразийцами за основу принимается тезис об органическом единстве сосуществования индивида и социальной группы как органического единства 7 многообразия или такого единства множества, когда и единство, и множество отдельно друг от друга не существуют. Складывается определенная взаимопроницаемая иерархия личностей по степени их соборности. По мнению евразийцев, подчинение индивида коллективной «симфонической» (соборной) личности является основным условием подъёма жизнедеятельности коллектива, предельной слаженности и мобилизации сил всех его членов. Кредо подобной субординации – отожествление личности на индивидуальном и коллективном уровнях, признание патерналистических отношений между индивидом и обществом (государством).1 В.С.Соловьев выразил это формулой: «Общество есть дополненная и расширенная личность, а личность – сжатое и сосредоточенное общество».2 При определении правового статуса личности эта иерархия индивида и общества, государства достигается неразрывностью субъективных прав и юридических обязанностей, реализуется в концепции «правообязанности». Концепция «правообязанности» непосредственно выводится из тезиса о разделении правовой системы на две части: народное право и официальное право. Если официальное право евразийцами понимается как совокупность закрепленных нормативных актов и норм, то в определении содержания народного права акцент делается на «правотворчестве» российского народа, как «симфонической» (соборной) личности. «Нормы» народного права проявляются на уровне семьи, общины, церкви, а также государства в целом. Для евразийцев государство не столько формирует правовую систему, сколько завершает определенные право-образовательный юридические формы процесс, (нормативный придавая праву юридический акт, судебный или административный прецедент и др.). в этом смысле государство не является его (права) начальной, глубинной причиной. Государство евразийцев создает право на институциональном уровне, основываясь на народное право. Поэтому евразийцами народному праву 1 2 Краснов М.А. «Отцы» и «дети» // пульс реформ. Юристы и политологи размышляют. М. 1989. с. 198. Соловьев В.С. Оправдание добра. Спб., 1897. С. 18. 8 придавалась более высокая юридическая сила. 1 Результатом такого подхода было признание приоритета «симфонической» (соборной) личности русского народа над иными общественными институтами, в том числе и в отношении государства. Поэтому состояние правовой системы евразийцами определяется не качеством действующей нормативной базы, а соблюдением «императивов народного права, исходящего от «симфонической» (соборной) личности русского народа. Исходя из этого положения, евразийцы при определении правового статуса индивида признавали лишь за ним абсолютное право на «внутреннее духовное развитие», выводимого из народного права: «У человека есть только одно неоспоримое право – это право на внутреннее, духовное развитие. Отрицание этого права уничтожает у человека качество быть человеком и делает нормальное развитие государства невозможным».2 Тогда как другие права индивида признавались относительными в силу того, что устанавливались официальным правом, а значит и могли быть ограничены. Указанная связь прав и обязанностей является специфической особенностью определения правового статуса личности, его индивидуального суверенитета. Индивидуальный суверенитет личности конструируется у евразийцев вокруг права на «внутреннее духовное развитие», предполагающего у индивида автономную духовную среду. Однако замечают евразийцы, эмпирический процесс становления симфонической личности всегда несовершенен. Своего совершенства он достигает в церкви. Поэтому церковь определяется как основной детерминант в определении содержания права «на внутреннее духовное развитие». Фактически, концепция «симфонической» (соборной) личности гипертрофируя значение коллективного, сводит право «на духовное Алексеев Н. Н. Основы философии права. Прага, 1924, с. 212. Алексеев Н. Н. На путях к будущей России. Советский строй и его политические возможности // Русский народ и государство / Сост. А. Дугин, Д. Тараторин. 2000. с. 317. 1 2 9 развитие» в обязательство по соблюдению императивов коллективной «симфонической» (соборной) личности. Остальные права «симфонической» (соборной) личности индивида носят относительный характер, а значит должны соответствовать иерархии соборности. Отрицая естественное право, евразийцы предлагали заменить его «установленным правом», которое должно формулироваться в соответствии с национально-религиозными идеалами (соборной) «симфонической» личности российского народа. Таким образом, индивидуальный суверенитет у евразийцев в сравнении с западноевропейскими трактовками носит усеченный характер. Суверенитет идеократического государства Развивая идеи Владимира Соловьева, Лев Карсавин заменяет соловьевское понятие теократии (как выражения идеала всеединства на земле) понятием самореализации суверенитета идеократии – «симфонической» «симфонической» власти идеи как высшей (соборной) личности. (соборной) личности формы Исходя из евразийцы формулировали собственное понимание народного и государственного суверенитета идеократического государства. В работе «Русский народ и государство» Н.Н.Алексеев отмечает, что «если бы понятие народного суверенитета не было столь затасканным и не утратило бы всякий внутренний смысл и всякое внешнее обаяние, то мы готовы были бы сказать, что мы строим наше государство на суверенитете народа, но не на том дезорганизованном, анархическом суверенитете, на котором строятся западные демократии (где «народный суверенитет» = механическому агрегату мнений отдельных достигших политической зрелости граждан), а на суверенитете организованном и органическом». Суверенитет народа, понимаемого в этом смысле, евразийцы назвали суверенитетом «организованным и органическим». Таким образом, Н.Н.Алексеев выводит 10 две характеристики суверенитета идеократического государства – «органичность» и «организованность». Следует особо отметить, что приверженцы концепции евразийства не апеллируют термином «национальный суверенитет». «Симфоничность» (соборность) российского народа предполагает отсутствие в истории России классического колониализма,1 что делает излишним наделение входящих этносов к элементам национального суверенитета. «Органичность» предполагает наличие особого идеологического, мессианского императива в основе суверенитета. В ней для евразийцев лежит не воля народа (в западноевропейском понимании) – а основная государственная идея («идея-правительница»). «Идея-правительница» – довольно жесткое образование, созданию и воплощению которого подчинены все сферы общественной жизни и все наличные силы общества. Соответствие общей воли, а также форм ее выражения общей идее и является сутью «органичности». Евразийцы исходят из того, что «Идея- правительница» константа должна быть опознана и четко сформулирована. Н.Н.Алексеев такое государство считает идеократиеческим, или государством стабилизированного общественного мнения.2 Евразийцы обращаются к православию, исходя из необходимости определения содержания «идеи-правительницы». Для евразийцев «идеяправительница» отражает идеал и фундаментальные ценности, накопленные Россией за её многовековую историю. «Идея-правительница» выводится Н.Н.Алексеевым из трактовки положений Библии.3 Максималистическая религиозность евразийской концепции, ее безусловная нерефлексивная вера в нечто трансцендентное, созвучно с традицией мессианской идеи – обретению царства («Москва-Третий Рим»). В результате, евразийцами государство понимается как общественный союз, основанный на религиозноЗибер Б. «Русская идея» обязывает!? Поиск русской идентичности в общественных дискуссиях конца ХХ в. М., 2002, с. 60. 2 Алексеев Н. Н. О гарантийном государстве // Русский народ и государство / Сост. А. Дугин, Д. Тараторин. М., 2000, с.181. 3 Алексеев Н. Н. О гарантийном государстве // Русский народ и государство / Сост. А. Дугин, Д. Тараторин. М., 2000. с. 373. 1 11 нравственных императивах. Регулятором общественных, в том числе политических, отношений у евразийцев являются предписания религиозного происхождения, каноны. Н.Н.Алексеев обращался к иосифлянству, развившему и отстаивавшему идею о государстве как о проекции небесного, божественного порядка на земной, а также к нестяжательству Нила Сорского. «Органичность» евразийского суверенитета приводит к отождествлению государства и церкви: «Евразийская идеология утверждает, что государство есть становящаяся, не усовершенствованная Церковь. П.Савицкий утверждал, что безрелигиозное общежитие и государство должны быть отвергнуты, ибо евразийцы православные люди.1 Православный патриотизм евразийцев основан на двух постулатах: - во-первых, только православие обладает истинным богознанием, и поэтому оно есть столбовая дорога христианства, иные же христианские конфессии и другие религии уклонилось от нее; - во вторых, русское государство создавалось и в течении веков сторилось как христианская страна, как «святая Русь»,при этом власть с церковью всегда сливалась в «симфонии». Таким образом, евразийцы признавали православие, вселенской религией и единственно верным истолкованием христианства, поэтому считали, что весь мир призван стать православным. Согласно евразийцам, наибольшего раскрытия православие достигло в Русской Православной Церкви. Утверждается принципиальный монизм в понимании отношений между Церковью и государством и государство понимается как функция и орган Церкви, оно приобретает всеобъемлющее значение. Принципиальный дуализм двух порядков – Церкви и государства, Царства Божьего и царства кесаря, который останется до конца мира и до преображения мира, не признается, стирается, как это много раз уже делалось в истории 1 Савицкий П. Евразийство //Русская идея. В 2-х томах. Т.I. М., 1994, с. 329 12 христианства».1 Российское государство мыслилось сосудом правосудия «сосудом Православия», главной обязанностью которого было поддержание христианского учения в неповрежденном виде. Евразийцы сторонники возрождения идеи «Белой России» допетровского периода. Генеалогически монизм евразийцев связан с концепцией «Третьего Рима», которая «подменила религиозную идею государственной».2 При этом государство и церковь оказываются неразрывно связанными: если сфера церкви – это сфера свободы, то сфера государства – это сфера принуждения, призванного обеспечить сферу свобод»3. Фактически монизм евразийцев приводил к формированию фундаментализм. «открытого» государственного Фундаментализм отличается культа, что именно порождал тем, что государственный культ, во-первых, открыто отправляется и, во-вторых, признается именно в качестве культа. Признание православия как основы идеи-правительницы порождало проблему при определении содержания суверенитета идеократического евразийского государства. Несмотря на то, что с богословско-канонической точки зрения, сама Русская Православная Церковь определяет себя кА «Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь», в составе Вселенской православной церкви Русская Православная Церковь имеет статус одной из автокефальных Церквей. При этом патриарх Московский и всея Руси занимает пятое место в иерархическом списке (диптихе) православных патриархов. Теоретический выход из затруднительного положения был сформулирован посредством различения евразийцами в Православной Русской Церкви двух ипостасей: эмпирической и «святой, непорочной и безошибочной». Первая (эмпирическая) ипостась – это весь русский православный народ с его тяжкими грехами и заблуждениями, который лишь Бердяев Н. Утопический этатизм евразийцев // Путь. 1927. № 8., с. 141-142. Андрей Новиков Катехизис попокоммунизма. Евразийство как артефакт культурного самосознания России. «Атака» 1998, № 201, с. 60 3 Евразийство: Опыт систематического изложения. Париж, 1926, с. 42. 1 2 13 становится Церковью. Вторая (святая, истинная) ипостась – это «Церковь как центр преображающегося в нее грешного мира». Из монизма выводилось основное содержание «идеи-правительницы»: распространение и укрепление православия. В этом отношении монизм евразийцев обращался к религиозной политике российского государства, реализованного в последней четверти XIX века. Именно в этот период православная константа государственной политики начинает себя активно проявлять. Зреющий общественный кризис подталкивал российского монарха к укреплению общественных структур, отражающих традиционные ценности: меры по укреплению позиций православной церкви были составной государственного «стабилизационного» курса. Так, в Своде Законов, составленным при Николае I, определялось, что православная вера есть первенствующая и господствующая. С понятиями о первенстве и господстве православной церкви соединялось: - право пропаганды – только одна православная Церковь должна иметь право убеждать последователей иных христианских вероисповеданий; - воспрещение перехода православного в неправославную веру (отступления от православия); такой переход рассматривался как преступление; лицо, которое переменило православную веру на иную, числилось все же православным; - требование, чтобы дети от смешанных браков, т.е. таких, где муж или жена принадлежат к неправославной вере, должны креститься в православную веру; - счисление дней месяцев, определение праздников по календарю, принятому православной Церковью. Государство утверждения рассматривалось православия. евразийцами Взаимоотношения лишь между как средство государством и церковью определяется как «симфония», т.е. согласованная деятельность. Последняя предполагает, что Государство своим односторонним актом провозглашает и признает для себя обязательной независимость Церкви от 14 Государства, ее полную свободу в религиозной жизни, учении, проповеди и пропаганде, а также право предстательства и обличения. Доминирование монизма при конструировании идеократического государства Н.Бердяев охарактеризовал как «этатический утопизм евразийцев».1 «Этатический утопизм» предполагает наличие у носителя суверенитета (т.е. евразийского государства) перманентной тенденции к перерастанию в церковь во имя достижения Царства Небесного на земле. Несмотря на свой порыв добиться единения с Церковью, государство никогда не достигнет этой цели. Однако, само стремление должно быть постоянным. Иными словами, порождает «органичность» условие незыблемости, неизменности целей и задач государства, принципов реализации государственной власти. «Идея-правительница» формирует стержень внутри- и внешнеполитического курса, что обеспечивает «гарантийность» евразийского государства. Этатизм евразийцев приводит к тому, что идеократическое государство обладает приоритетом над правом. Так как, «официальное право» есть продукт государственной деятельности, то оно находится в подчиненном отношении к государству. Фактическим условием для данного подхода служила политическая практика, склонная видеть в праве некий придаток государства. В результате, идеократическое государство оказывалось выведенным за пределы правового ограничения. Такая позиция обосновывается способностью идеократического государства игнорировать социальные обстоятельства и любые «партикулярные» представления, стоять над законом и влиять на ход истории, подчиняя обстоятельства своей воле и насаждая то, что «нужно для блага России». Обеспечение «организованности». суверенитета «органичности» В народном требует суверенитете соблюдения евразийцев эти характеристики неразрывно связаны: если «органичность» отражает идейную основу, то «организованность» отражает структуру суверенной власти. «Организованность» предполагала демотичность, под которой евразийцы 1 Бердяев Н. Утопический этатизм евразийцев // Путь. 1927. № 8, с.141-144. 15 подразумевали наличие государственных специфического органов и механизма политической элиты, формирования обеспечивающей беспрекословную реализацию общей государственной идеи во внутри- и внешнеполитическом курсе. Народный суверенитет для евразийцев не является самоцелью государственного строительства, а лишь средством реализации «идеи-правительницы». В результате такого подхода общая воля населения рассматривалась лишь как «орган восприятия идеи». Евразийцы наделяют суверенитетом не население страны, а лишь ведущий слой (политическую элиту): «Народная воля органически выражается и осуществляется в сильных людях, в сильном и собранном меньшинстве… «Ведущее» меньшинство органически и непреложно выражает подлинную, хотя и бессознательную волю народа, воплощает и олицетворяет ее, отчеканивает ее в целостную идеологию. Выражая свое миросозерцание и осуществляя свою волю, правительство тем самым выражает и осуществляет народное миросозерцание и народную волю».1 Евразийство предполагает наличие противопоставления ведущего слоя (правящих кругов) к населению страны. Тезис обосновывается тем, что население склонно к деструктивным действиям, а перед правящей элитой стоит задача преодоления этой деструктивности. Ведущий слой при этом видится евразийцами как оформленный союз», «государственно-идеологический некая «идеологически-политическая лига».2 Евразийцы наделяют ведущий слой, оформленный в «идеологически-политическую лигу», широкими полномочиями. Фактически ведущий слой, как носитель власти связан обязательствами перед идеей-правительницей, а значит и приобретает свободу от политических обязательств перед населением. Сильное государственное начало это обосновывает тем, что именно ведущий слой является носителем идеалов данного общества и не только им управляет, но и является выразителем той идентичности, к которой данное 1 2 Флоровский Г. Евразийский соблазн. // «Современные записки». Париж, 1928. Кн. 34, с.323. Флоровский Г. Евразийский соблазн. // «Современные записки». Париж, 1928. Кн. 34, с.322-323. 16 общество принадлежит. При этом «ведущий слой» являлся представителем не только ныне живущих, совершеннолетних граждан, принадлежащих к конкретной территории и социальной системе, но некоего особого существа, народного духа, который складывается также и из предыдущих и последующих поколений. Таким образом, наличие властного «ведущего слоя» является обязательным источником и двигателем социально- экономических реформ, осуществляемых в интересах народа. Наличие внешнего деструктивного фактора оказывает существенное влияние на процесс формирования «ведущего слоя»: необходимо подчинение жесткой дисциплине, сохранение чистоты рядов и преданности общему мировоззрению.1 Принадлежность к «ведущему слою» предполагает также готовность принести себя в жертву «идее-правительнице». «Идея- правительница» является абсолютным авторитетом и не подлежит критике. Поэтому для ервазийского государства недопустимо существование политической оппозиции, в частности в форме политических партий.2 Гарантийное государство является внепартийным, то есть принципиально не приемлет партийный режим. Этатизм евразийцев приводит к сосредоточению в руках «ведущего» слоя полноты полномочий в вопросах оформления управленческих структур государства и регулирования внутренних взаимоотношений в механизме государственного управления. Таким образом, именно «ведущий слой», основываясь на идею правительницу, имеет право определять и закреплять форму государства, устройства государственного аппарат, компетенцию государственных органов и должностных лиц. В практической реализации демотии евразийцы затрагивали проблему парламентаризма. Они отмечали «необходимость народного представительства для новой России».3 Концепция евразийства предполагает участие в управлении народных масс, посредством системы органического Трубецкой Н. С. Идеократия и армия. «Евразийская хроника». Вып. 10. Париж, 1928, с.3. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. - М., 1998, с. 379-380. 3 Пушкарев С.Г. О парламентаризме // Евразийская хроника. Париж, 1927. Вып. 8, с. 48. 1 2 17 представительства, а также института сознательных выборщиков. Органическое представительство, по мнению евразийцев, может стать эффективным механизмом выявления реальных интересов регионов и социальных групп. органическое выборного коллективов В условиях представительство начала, в участие отсутствия предполагает общественных государственной политических широкое организаций деятельности, партий применение и трудовых при условии «огосударствления» последних. Органическое представительство должно обеспечить формирование «ведущего слоя». Система органического представительства направлена на обеспечение чистоты рядов «ведущего слоя», то есть на его формирование по принципу нравственного совершенства и готовности служить «идееправительнице». Допуск к государственной власти, не разделяющих идеалы основной государственной идеи лиц, неприемлем. Органическое представительство базируется на институте сознательных выборщиков. Институт сознательных выборщиков представляет своеобразный феномен, сочетающий в себе с одной стороны принцип избирательности, а с другой, принцип недопущения к избирательному процессу лиц, оппонирующих «идее-правительнице». Федеративные отношения в евразийской концепции Евразийцы считают «государства-нации» в их современном виде устаревшей формой организации пространств и народов, характерной для исторического периода XV-XX вв. Процесс становления идеокартической государственности предполагает отказ от соблюдения «национального суверенитета»: на место «государств-наций» должны прийти новые политические образования, сочетающие в себе стратегическое объединение больших континентальных пространств со сложной, многомерной системой автономий внутри. Органическое представительство идеократического 18 государства предполагало административно-территориальное деление страны на «округа», разделенных на «мелкие волости» (в сельской местности) или районы (в городе). При этом государство само понималось как «союз автономных округов».1 «Округа» объединялись в края или области и входили в состав единого государства на федеративных началах. Таким образом, евразийцы были сторонниками федеративного устройства предполагает наделение государства. Однако федерализм евразийцев не суверенитетом (либо иными атрибутами государственности) отдельных субъектов федерации. суверенитету, как Евразийцами феномену автономия организации противопоставляется народов и пространств, характерному для государств-наций в рамках Вестфальской системы. Федерализм идеократического государства предполагает наделение отдельных субъектов лишь автономностью. Автономия подразумевает независимость в вопросе организации коллективного бытия людей в областях, не связанных с распоряжением территорией. Подобное понимание федерализма приводит к приоритету административно-экономического принципа разделения на субъекты. Несмотря на тезис о многонациональной сути российского народа, федерализм идеократического государства не носит явно выраженного этнического характера. «евразийского При этом национализма», евразийцами вводится предполагающего термин этническую идентификацию индивидов не только с их нациями, но также и с евразийским народом. Н.С.Трубецкой в формировании евразийской нации видит основу преодоления сепаратизма.2 Посредством «евразийского национализма» евразийцы намерены были сформировать евразийскую нацию, которая должна была стать фундаментом обновленной российской государственности. Формирование двойной идентичности считалось К вопросу о преобразовании советского государственного строя // Евразийский сборник. Прага, 1929. Кн.6, с. 79-80. 2 Толстой Н.И. Н.С.Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995, с. 19-20. 1 19 евразийцами важнейшим условием жизнеспособности евразийской федерации. При построении федерации упор должен быть сделан не на строительстве национальных административных, автономий, которые будут а на развитии базироваться автономий на широких государственных правах округов.1 Таким образом, несмотря на декларирование евразийцами приверженности основам федерализма, реальное содержание федеративных отношений в идеократическом государстве видится бесперспективным. Специфика формирования в идеократическом государстве структур исполнительной власти по принципу «сверху вниз» в условиях отсутствия партийной системы предотвращает реализацию федерализма. Вместе с тем, декларированный принцип сохранения религиозно-этнической идентификации отдельных этнических групп2 не подкрепляется ходом и логикой государственного строительства идеократического государства. Так, П.М.Бицилли рассматривая возможные условия сосуществования в идеокартическом государстве разных этических групп отмечает: «Исходя из соображений вероисповедных, оно приходит (безразлично, высказано ли это категорически, или нет) к требованию безраздельного и неограниченного господства одной категории граждан над всеми другими, или, что на практике в евразийских условиях одно и то же, такого же господства одного народа над всеми прочими».3 Заключение Процессы глобализации способствуют возрождению национализма. Динамизм и нестабильность современного мира ведут к тому, что во многих странах происходит усиление первичной идентичности, то есть тех устойчивых элементов культурных моделей, которые обычно описываются Трубецкой Н.С. Общеевразийский федерализм // Евразийская хроника. Париж, 1927. Вып. 9, с. 261. Хара-Даван Э. Евразийство с точки зрения монгола. Евразийская хроника, Париж, вып. 10, 1928, с.30. 3 Бицилли П. М. Два лика евразийства // «Современные записки». Париж, 1927. Кн. 31. с. 427 1 2 20 как традиционалистские. Культурная унификация активизирует древние этнические архетипы в индивидуальном и групповом сознании различных народов и народностей. Долгое время было принято считать, что этнические и религиозные ценности противостоят ориентации на глобализацию. Однако социокультурная динамика глобализирующегося общества снимает остроту этого противоречия: этническая и религиозная идентичность приобретает качественно иные характеристики. Националистические силы начинают пользоваться более широкой поддержкой населения. Национализм уже давно стал одним из ведущих факторов общественно-политической жизни, существенно определяя внутри- и внешнеполитический курс многих стран. Как результат, между различными этническими группами наблюдается обострение конкуренции за рынки и природные ресурсы. В этих реалиях по-новому встает проблема этнической и религиозной самоидентификации России. Концепция евразийства является оригинальной теоретической моделью такой самоидентификации. Следует отметить, что в современной России есть немало сторонников евразийства. Фрагментарно и со стороны официальных лиц декларируется приверженность евразийским ценностям. Все это делает актуальным изучение концепции евразийства, в частности таких ее постулатов как «симфоническая» (соборная) личность и идеократическое государство. Литература 1. Аверинцев С.С. Евразийская идея: вчера, сегодня, завтра (Из материалов конференции, состоявшейся в комиссии СССР по делам ЮНЕСКО // Иностранная литература. 1991. №12. 2. Алексеев Н. Н. На путях к будущей России. Советский строй и его политические возможности // Русский народ и государство / Сост. А. Дугин, Д. Тараторин. 2000. 3. Алексеев Н. Н. О гарантийном государстве // Русский народ и государство / Сост. А. Дугин, Д. Тараторин. М., 2000. 4. Алексеев Н. Н. Основы философии права. Прага, 1924. 5. Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. - М., 1998. 6. Бердяев Н. Утопический этатизм евразийцев // Путь. 1927. № 8. 21 7. Бицилли П. М. Два лика евразийства // «Современные записки». Париж, 1927. Кн. 31. 8. Евразийство: Опыт систематического изложения. Париж, 1926. 9. Зибер Б. «Русская идея» обязывает!? Поиск русской идентичности в общественных дискуссиях конца ХХ в. М., 2002. 10.Зиденторп Л.Демократия в Европе. М. 2001. 11.Ильин М.В. Политический дискурс: слова и смыслы (Государство) // Полис. 1994. № 1. 12.К вопросу о преобразовании советского государственного строя // Евразийский сборник. Прага, 1929. Кн.6. 13.Карсавин Л.П. Восток, Запад и русская идея // Русская идея. М., 1992. 14.Карсавин Л.П. Из протокола допроса Л.П. Карсавина. Вопросы философии, 1992, № 2. 15.Келлер Г.С. Диалектика общечеловеческих и национальных ценностей в концепции евразийства. // Вестник МГТУ, том 5, №3, 2002. 16.Кизеветтер А.А. Русский экономический сборник. Прага, 1925. Вып. 3. 17.Краснов М.А. «Отцы» и «дети» // Пульс реформ. Юристы и политологи размышляют. М. 1989. 18.Люкс Л. К вопросу об истории идейного развития «первой» русской эмиграции // Вопр. философии. 1992. № 9. 19.Новиков А. Катехизис посткоммунизма. Евразийство как артефакт культурного самосознания России. «Атака» 1998, № 201. 20.Пушкарев С.Г. О парламентаризме // Евразийская хроника. Париж, 1927. Вып. 8. 21.Савицкий П. Евразийство // Русская идея. В 2-х томах. Т.I. М., 1994. 22.Соловьев В.С. Оправдание добра. СПб., 1897. 23.Толстой Н.И. Н.С.Трубецкой и евразийство // Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М.: Прогресс, 1995. 24.Троянов А. А. Изучение евразийства в современной зарубежной литературе (краткий обзор) // Начала. 1992. № 4. 25.Трубецкой Н. С. Идеократия и армия. «Евразийская хроника». Вып. 10. Париж, 1928. 26.Трубецкой Н.С. История. Культура. Язык. М., 1995. 27.Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана // Европа и Человечество. М., 2000. 28.Трубецкой Н.С. Общеевразийский федерализм // Евразийская хроника. Париж, 1927. Вып. 9. 29.Флоровский Г. Евразийский соблазн // «Современные записки». Париж, 1928. Кн. 34. 30.Хара-Даван Э. Евразийство с точки зрения монгола. Евразийская хроника, Париж, вып. 10, 1928. 31.Хоружий С.С. Русь новая Александрия: страницы из предыстории евразийской идеи // Начала. 4. М.,1992. 22