Слово Твое - светильник жизни моей

Слово Твое - светильник жизни моей
Содержание
1. Знакомство с Библией
2.
Современный человек и Библия
3.
Как читать и понимать Библию
4.
Уникальность Священного Писания
5.
Что такое «Новый Завет» и кем он написан
6.
Формирование Новозаветного канона
•
История слова
•
О термине апокриф
•
Четыре периода формирования канона Новозаветных книг
7.
Подлинность священных книг Нового Завета. Внешние и внутренние
признаки подлинности
8.
Новозаветные рукописные материалы
•
Из чего делались книги в древности
•
Формы древних книг
•
Древние писцы и их робота
•
"Помощь читателю": деление на главы, предисловия, надписания,
пунктуация
9.
Смысл слова "Евангелие"
10.
Понятие авторства Евангелий. Единство Евангелия
11.
Значение четверичного числа Евангелий
12.
Основные особенности каждого Евангелия: сведения об писателе; цель и
адресат Евангелия; датировка написания; свидетельство святых Отцов
13.
География Палестины при жизни Иисуса Христа
14.
Завоевание Палестины римлянами. Правление Ирода Великого
15.
Краткий хронологический обзор содержания Четвероевангелия
16.
Пролог Евангелия св. апостола Иоанна (1: 1-18)
17.
Родословие Господа Иисуса Христа
Знакомство с Библией
Когда мы смотрим на Библию, стоящую на книжной полке, она представляется
нам одной толстой книгой, вроде какого-нибудь словаря. Однако, взяв ее в руки, мы
обнаруживаем, что в действительности это не одна книга, а целая библиотека, состоящая
из семидесяти семи книг (включая второканонические). Одни из них довольно длинные,
другие короче; одни написаны раньше, другие позже. Они содержат тексты разных
жанров: исторические хроники, стихи, философские трактаты, гимны, проповеди и даже
личные письма.
Как все эти книги были написаны? Кем? Когда? И как они оказались собранными
вместе в одну книгу, которую мы называем Библией?
С какими мерками не подходить к Библии, это совершенно уникальная книга.
Повествование в ней начинается с каменного века, а заканчивается эпохой Римской
культуры. Даже самым поздним ее книгам фактически две тысячи лет. Но и в наши дни
миллионы людей постоянно читают Библию, черпая в ней силы для своей повседневной
жизни, а порой за эту книгу идут на смерть.
Первая из причин, почему мы должны относиться к ней всерьез – это влияние
Библии. Начните исследовать основы многих современных цивилизаций – и вы сразу же
придете к Библии. В течение многих веков под ее влиянием формировались
1
государственные законы, системы образования, демократические идеалы, концепция прав
человека. Большинство великих европейских политических, социальных и религиозных
реформаторов вдохновлялись Библией.
Библия и по сей день находится в центре человеческой культуры. К ней
обращаются в стремлении познать себя люди вновь возникающих наций. В наши дни
библейская весть звучит в Южной Америке, в Африке и в различных частях Азии. Читая
Библию, миллионы людей в разных странах откликаются на ее призыв и обращаются к
Богу.
Вторая причина – это учение Библии. Да, Библия – древняя книга, но ее древность
– это древность нашей, еще не оконченной истории.
Конечно, ее персонажи жили и понимали мир иначе, чем люди XXI столетия, но
их история – это пролог к нашей собственной истории, ее неотъемлемая часть. Они
общались с Тем же Богом, что и мы; и наоборот, современные христиане соединены в
одно целое с теми, кто был для них общей Историей спасения.
В начале, в середине и в конце этой Истории Любовь Божья. Да и Сам «Бог есть
Любовь», по выражению св.апостола Иоанна Богослова. И где бы мы не открыли Библию,
везде, по существу, говорится именно об этом. Творение видимого и ангельского мира,
великие события ветхозаветной истории, жизнь, смерть и Воскресение Иисуса Христа,
сошествие Святого Духа в день Пятидесятницы – во всем этом мы видим присутствие
Бога, дарящего людям Свою любовь и призывающего их открыть для нее свои души и
сердца. В центре этой Истории стоит личность Иисуса Христа. Он не только подвергает
сомнению правильность нашей шаблонной установки «жить как все». Он дает нам силу
освободиться от господства зла и жить обновленной жизнью, так, чтобы в нас раскрылся
Образ Божий.
Священное Писание полно замечательных прозрений, оно помогает нам понять,
как человек может и как должен отвечать своей жизнью на благую весть о великой и
всепрощающей Божией любви. Патриарх Авраам, пророки Амос и Исаия, святые
апостолы Павел и Петр и многие другие – все они наши современники. И поэтому, когда
сегодня люди приходят к вере, посвящают жизнь своему Спасителю и Богу, они
присоединяются к великому, длящемуся уже много столетий духовному паломничеству к
Божественной Любви. Рассказы о предшественниках помогают держаться верного пути,
ободряют и поддерживают нас.
И, наконец третья причина, почему мы должны серьезно относиться к
Божественному Откровению это Сам Бог Библии. Ни одному божеству, ни одному
основателю религии никогда не приписывалось такой силы и славы, которыми, согласно
учению Библии, обладает ее Бог. В Ветхом Завете повсюду подчеркивается Его
исключительность: для Израиля было невозможно одновременно с поклонением своему
Богу чтить каких-либо иных богов. Истинен лишь Единый Бог – все остальные ложны. То
же самое проповедует Иисус Христос. Принесенное Им откровение – это единственный
путь познания Бога. Некоторые из первых уверовавших в Него как Сына Божия людей
были глубоко религиозны задолго до того, как впервые услышали спасительную
проповедь Иисуса Христа. Но, встретившись с Ним, они впервые осознали, что всей их
религиозности было совершенно недостаточно для познания Бога и получения спасения.
Для этого человек должен признать и поверить в Господа как Единородного Сына Божия,
принять крещение во оставление грехов и посвятить Ему свою жизнь. «Кто будет веровать
и креститься спасен будет, а кто не будет веровать осужден будет» (Мк.16гл.).
Этим объясняется и авторитет, который Библия имеет для современного
христианина. Неповторимая книга дает нам взглянуть на неповторимого Бога. Если мы
читаем Библию с открытым сердцем, ища от Бога наставления, мы найдем в ней не только
то, что Бог говорил людям прошлых веков, - мы услышим истинное Слово Божие
обращенное сегодня непосредственно к нам.
2
Современный человек и Библия
Современный человек не нейтрален по отношению к сверхъестественному. В
каких-то отношениях оно открыто ему, в каких-то нет. «Закрытость» современного
человека для сверхъестественного обусловлена некоторыми причинами; это
распространенность светского, не церковного образа мысли («религия является плодом
суеверий, она бесполезна и даже может нанести вред карьере»); секуляризацией,
связанной с распространением антропоцентризма, приверженности к земным благам,
невежества; материалистической и сциентистской культурой; наличием неблагоприятных
условий (отсутствием психологического комфорта, безмятежности, тишины) и другими.
«Открытость» же современного человека обусловлена: «крушением богов» или
великих мифов нашего времени - мифов о благосостоянии, прогрессе, науке и свободе;
поисками религиозного опыта, более подлинного и настоящего (мене связанного с
внешней обрядностью и внешним благочестием); влиянием традиционного христианства,
которое и по сей день оказывает известное социально-религиозное давление.
Сказанное подтверждают распространение извращенно-религиозных движений
(таких как спиритизм, суеверия, толкование снов, астрология и т. п.) и рост спонтанно
возникающих групп, общин и сект.
Все эти явления привели к смене ориентиров в богословии: центром
теологических размышлений становится человек. Он оказывается тем существом, которое
в каждом своем измерении соотносится с Богом как своей первоосновой и последним
пределом. Современное богословие озабочено прежде всего тем, чтобы выявить тот
смысл, который христианское таинство в целом имеет для сегодняшнего человека.
Библейское Откровение говорит нам о том, что такое Бог «в Себе», Бог в Его деянии ради
нас, и исходит из этого деяния. Мерой Откровения является не человек, но Бог. Однако
познание Бога невозможно без нового познания человеком самого себя.
Сегодня в христианских странах наблюдается стремление принимать Библию как
возвещение надежды и освобождения, ибо она отвечает глубинным потребностям
индивида и чаяниям общества. Священное Писание дает адекватный ответ на
экзистенциальные проблемы и на ожидания современного человека.
Из всех недугов, обременяющих человеческую природу, нет ни одного, ни
душевного, ни телесного, который не мог бы получить врачевства из Священного
Писания. Так, например, откроет ли кто Священное Писание удручаемый печальными
житейскими обстоятельствами, от которых он предается унынию. Откроет и тотчас
услышав слова пророка: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на
Бога, ибо я буду еще славить Его, Спасителя моего и Бога моего (Пс.41,6)», - он получает
достаточное утешение и совершенно освобождается от уныния. Другой скорбит и
печалится, будучи обременяем крайней бедностью и видя, как другие окружены
богатством, пышностью и великолепием, но и он слышит опять слова того же пророка:
«Не бойся когда богатеет человек, когда слава дома его умножается: ибо умирая не
возьмет ничего (Пс.48, 17-18)». Иной унывает, претерпевая от других оскорбления и
клеветы, и считает жизнь свою невыносимой, потому что не может ни откуда получить
человеческой помощи; но и этот научается тем же блаженным пророком не прибегать в
подобных обстоятельствах к человеческой помощи; ибо слышит слова этого пророка:
«Оклеветали меня, я же молился (Пс.108,4)». Иной опять терпит пренебрежение и
презрение от тех, которые прежде угождали ему, оставляется друзьями, и это крайне
огорчает и возмущает его душу; но и он, если захочет, услышит слова того же Давида:
«Друзья мои и искренние отступили о язвы моей и ближние мои стоят вдали. Ищущие же
души моей ставят сети, и желающие мне зла говорят о погибели моей и замышляют
всякий день козни (Пс.37,12-13)». Видите, как можно в Писании получить врачевство,
соответственное каждому несчастью, постигающему человеческую природу, отринув
всякую скорбь житейскую и не сокрушаться ни от каких обстоятельств?
3
При должном чтении Священного Писания (когда его читают не как литературное
сочинение) человек обретает в нем ответ, часто выстраданный, на свои вопросы, причем
ответ более обширный и глубокий, чем надеялся получить; обращаясь к Библии, он
открывает в ней непредвиденное (к примеру, такую проблематику, как Бог-Отец – БогЛюбовь, Сын Божий, и прежде всего историю Христа, Тайну Христа).
Живой интерес к Библии, ее новое «открытие» для многих христиан основано на
том, что Библия отвечает на глубинные запросы человека. Статистические данные
подтверждают это «знамение времени» в современной церкви.
В то время, как интерес к Библии становится явлением массовым, не столь
однороден душевный настрой в отношении ответов, предлагаемых исследователями
Библии: некоторые ликуют по поводу нового открытия Библии, другие удивляются ему и
возмущаются полученными ответами; иные выходят за рамки индивидуалистического,
спиритуалистического чтения Библии, чтобы перейти к социально-экклезиальному
чтению; другие ориентируются на материалистическое чтение Священного Писания.
Чтобы преодолеть это состояние изумления, растерянности, возмущения,
вызванное кое у кого ответами специалистов, необходимо вырабатывать новое отношение
к Библии, новый взгляд на формирование священных книг ВЗ и НЗ, время (или
временную последовательность) их создания, на их авторов, на достоверность Библии с
исторической точки зрения, необходимо искать новые методы герменевтики. Одной из
основных целей настоящего курса как раз и является стремление помочь изучающему
библейские дисциплины выработать новое отношение к Библии.
Не следует забывать что Библия – это божественная книга, выраженная
человеческими средствами. Воплощение Божьего послания человеку нередко сравнивали
с вочеловечением Слова. К воплощению Христа, чтобы осуществился союз
божественного и человеческого, была причастна Дева Мария: Она зачала Слово Божие от
Духа Святого. А в Священном Писании агиограф получил от Духа Святого божественное
Слово о Спасении. Богородица и священные писатели, со своей стороны предоставили
плоть и кровь: потому-то Иисус из Назарета и должен походить на Свою Святую Мать.
Так и священные книги походили на агиографов, посредством которых Господь создавал
Писание: они есть истинное слово Божие в человеческом языке, как Сын Марии был
Сыном Своей Матери и одновременно Божиим Словом.
Cуществование воплотившегося Бога, страдавшего и умершего на кресте, с точки
зрения язычников было безумием, для иудеев – соблазном. Но для верующих Страсти и
Воскресение Слова есть проявление силы и власти Бога. Библия есть также сочинение
человеческое и как бы страдает от этого. Ее загадки, трудные места, её неясности у одних
вызывали осмеяние, у других – возмущение. Но мы верим и знаем, что эта книга
заключает в себе силу и мощь Господа.
«Велика сила божественного Писания, - говорит свт. Иоанн Златоуст, и велико
богатство мыслей, сокровенное в его словах. Так как оно есть учение Божественное, а не
человеческое, то и можно видеть, что все оно противоположно мудрости человеческой. В
мудрости человеческой все старание людей бывает обращено на изложение слов, а здесь
наоборот; Священное Писание не имеет в виду красоты слов, или их искусного сочетания:
ибо оно само в себе имеет Божественную благодать, которая сообщает блеск и красоту
словам. И опять – там среди пространного и неизобразимого пустословия иногда едва
можно встретить какую-либо мысль; а здесь и краткого изречения часто достаточно
бывает для нас, чтобы составить целое поучение. В самом кратком речении
Божественного Писания можно найти великую силу и неизреченное богатство мыслей.
В Священном Писании ничего не написано без цели и напрасно, но все с пользой и
к нашему благу, хотя мы иного и не разумеем; потому что мы не можем всего знать в
точности, и хотя пытаемся, сколько можно, излагать смысл некоторых слов Писания,
однако и за тем много еще остается в нем сокровенного, сокровищ, скрытых от нас и
4
неизследимых. Чем больше кто старается вникать в Божественные слова, тем больше
приобретает из него великое и несказанное богатство».
«Слово Божие дано нам ради того, чтобы мы, слыша его, - говорит свт. Тихон
Задонский, исправляли себя по правилу его; а когда того нет в нас, то оно нам никакой
пользы не приносит. Как если и изрядное врачество будет, то нисколько не поможет
немощному, когда не хочет его себе ко врачеванию употреблять: так и Слово Божие,
которое дано нам от Бога ко уврачеванию немощей наших духовных, не воспользует нам,
когда от него не будем исправлять немощей наших».
Как читать и понимать Библию
«Так как блаженные пророки говорили по внушению Божественного Духа, говорит Златоустый учитель, то Писание, как написанное Духом, содержит в себе
откровение Божие. Здесь нет ни одного слога, ни одной черты, в глубине которой не
заключалось бы великое сокровище. Потому мы должны приступать к словесам Божиим
не иначе, как будучи руководимы благодатью свыше и получив просвещение от Святого
Духа. Ибо для уразумения содержащегося в Божественном Писании потребна не
человеческая мудрость, но откровение Духа, дабы мы, узнав истинный смысл
написанного, могли получить оттуда великую пользу».
Библию нельзя свести к истине, которая доступна пониманию только умом.
Неправильно отбрасывать все эмоциональное и все то, что обращено к нашему сердцу.
Священное Писание следует читать как книгу, написанную языком жизни, ясно принимая
всю полноту этого языка, как творение, в котором Господь со мною говорит.
Если Откровение есть истинное Слово Божие, если в его основе лежат не
абстрактные истины или собрание концептуальных законов, но обращение ко мне (или к
нам) самого Господа, который ищет меня и призывает меня, тогда мы внемлем Слову
Божию. Библейская духовность основана прежде всего на умении услышать: «слушай
Израиль» (Вт.6,4), - «О, если бы вы ныне послушали гласа Его» (Пс.94,7).
Библия обращается к народу, способному услышать ее голос. Слушающий человек
– уже отвечает на откровение слова и, таким образом, через слух человека происходит
принятие божественного откровения в христианской религии.
Соломон проявил великую мудрость, когда вознес молитву к Богу не о долгой
жизни, не о вечном своем царстве или смерти своих врагов, а о даровании "сердца,
способного услышать" (Ср.1 Цар 3,9-12 «Господи, ибо слышит раб Твой»).
Умение слушать – первый шаг к диалогу. В таинственном диалоге Бога и людей
мы прежде всего внимательные слушатели: прояви внимание не только к посланию, но и к
посланнику. Так Мария Магдалина, слушая садовника, поняла по тому, как он обратился к
ней по имени, что перед нею Господь, Учитель. Тогда она приняла его слово (Ин 20,1118).
Цель библейского чтения – не столько научное познание, сколько познание,
основанное на принятии жизни во всей ее полноте, требующей от человека применения
всех его способностей, что приводит к вере, основанной на "послушании", означающей
согласие с жизнью и обязательство перед ней, принимаемые на всю жизнь без остатка.
Это характерная особенность всякого общения, основанного на дружбе и любви, самых
глубоких и истинных чувствах человека, составляющих всю его жизнь. В то же время
Евангелие недвусмысленно осуждает тех, кто пытается толковать диалог с Богом,
общение с Ним (что является сущностью Откровения), ограничиваясь только
собственными переживаниями или собственным умом. «Ибо, кто будет исполнять волю
Отца Моего Небесного, – тот мне брат и сестра и Матерь" (см. Мф 12,46-50). Именно
этими словами Христос утверждает общение с истинно верующими.
Если бы Откровение можно было свести к простому и чистому изложению
доктрины, то учение Церкви превосходило бы Слово Божие хотя бы потому, что Церковь
в своих догматических определениях, как и в своем повседневном учении выражает
5
откровение истины через более точные, отчетливые и утонченные формулировки. Тогда
Библия превратилась бы в архаическую модель провозглашаемых истин, которые могут
быть выражены сегодня немного точнее.
Однако учение Церкви не превышает Слова Божия, а служит Ему. Подобное
превосходство Слова Божьего неоспоримо не только потому, что основные догматические
положения сами по себе не могут быть ни откровенными, ни боговдохновенными
истинами, но и потому, что эти положения, даже во всей их глобальности, никогда не
воспроизведут Слова Божьего во всей его полноте. Оно неисчерпаемо, потому что оно –
живое Слово Божие.
Церковь на протяжении веков непрерывно стремится к полноте Божественной
истины, доколе в ней самой не завершатся Слова Божии. Церковь никогда не переставала
быть «ученицей» Слова Божьего и никогда не останавливалась на своем земном пути,
пытаясь все выше поднимать Слово Божие, пытаясь продвигаться вперед для выполнения
своего назначения «учительствовать» и «подлинно толковать написанное и переданное
Слово Божие». Все формы, даже самые торжественные, в которые может облечься учение
Церкви, подчинены Слову Божию и его выражению в начертанном в Библии Откровении,
то есть все формы церковного учения стремятся предстать зримо и доступно, чем-то вроде
своего Прообраза.
Великое благо, чтение Божественного Писания. Оно умудряет душу, оно
переносит ум на небо, оно располагает человека к благодарности Богу, оно не допускает
его пристраститься к чему либо настоящему, оно заставляет ум наш постоянно обитать и
находиться на небесах, побуждает нас делать все в надежде на воздаяние Владыки и
стремиться к подвигам добродетели. В Писании можно хорошо узнать, как скор к нам на
помощь Промысел Божий, увидеть мужество праведников, благость Божию и обилие
воздаяния. Всем этим можно возбудить себя к соревнованию и подражанию благочестию
доблестных мужей и не дать себе ослабеть в подвигах добродетели, но твердо полагаться
на обетования Божии и прежде их исполнения.
Постоянно занимаясь изучением Божественного Писания мы приобретем и знание
его, если будем обращаться к тому, что в нем содержится. Ибо невозможно, что бы тот,
кто с усердием и всяким усилием занимается Словом Божиим, был когда либо оставлен
Богом в пренебрежении; напротив если нет у нас наставника – человека, то Сам Господь,
проникая в наше сердце, просвещает ум, озаряет смысл, открывает нам сокровенное и
таким образом бывает для нас наставником в предметах, неведомых нам, лишь бы только
мы хотели сделать то, что от нас зависит.
Уникальность Библии
Перед нами книга, которая
1. Писалась на протяжении более 1600 лет.
2. Писалась на протяжении жизни 60 поколений.
3. Писалась более чем 40 авторами из всех общественных слоев, включая царей,
крестьян, философов, рыбаков, поэтов, государственных деятелей, ученых и т.д. Среди
них: Моисей - политический деятель, получивший блестящее образование в Египте;
апостол Петр – рыбак; Амос – пастух; Иисус Навин – военачальник; Неемия - виночерпий;
Даниил - премьер-министр; Лука – врач; Соломон – царь; Матфей – сборщик налогов;
апостол Павел – раввин.
4. Писалась в самых различных местах: Моисеем – в пустыне, Иеремией - в
темнице, Даниилом – на склоне холма и во дворце, апостолом Павлом – в тюрьме,
апостолом Лукой – во время путешествий, апостолом Иоанном Богословом – в ссылке на
острове Патмос, некоторыми другими авторами – во время войны.
5. Писалась при разных обстоятельствах: Давидом - во время военных действий,
царем Соломоном – в мирное время.
6
6. Писалась в разных настроениях: одни писали ее полные радости, другие –
пребывая в горе и отчаянии.
7. Писалась на трех континентах: в Азии, Африке и Европе.
8. Писалась на трех языках: иврите – языке Ветхого Завета. Во 2 Царств 18:26-28
он называется "языком Иуды". У Исаии 19:18 – "языком ханаанским". Писалась на
арамейском языке. Это было общепринятое наречие Ближнего Востока вплоть до времен
Александра Македонского (VI – IV в. до Р.Х.). И третий, греческий – язык Нового Завета –
был международным языком во времена Иисуса Христа.
Тематика Библии включает сотни тем, часто вызывающих споры и разногласия.
Авторы Библии трактуют их, придерживаясь гармонии и единства от книги Бытия до
Откровения. Все они рассказывают одну и ту же историю: об искуплении человека Богом.
"Потерянный рай" Бытия становится "Возвращенным раем" Откровения. Если в книге
Бытия врата к дереву жизни закрываются, то в Евангелии они навек распахиваются.
Понять назначение частей тела можно лишь рассматривая их в связи со всем телом.
Любую часть Библии можно объяснить лишь в контексте всей Библии.
Библия достигла большего количества читателей и переведена на большее
количество языков, чем любая другая книга. Это касается тиражей всей Библии, а также
отрывков и отдельных книг из нее. Более того, первой напечатанной книгой в истории
была именно Библия: именно ее латинский вариант, так называемую Вульгату, изготовил
Гутенберг на своем печатном станке. Как говорит статистика, для удовлетворения спроса
на Библии, в середине XX века, Британское и иностранные библейские общества должны
были выпускать по одному экземпляру каждые три секунды, круглосуточно, то есть 22 в
минуту, 1369 в час, 32876 экземпляров ежедневно в течении всего года. Ни одна книга
никогда даже не приближалась к такой огромной и постоянной популярности.
Библия была одной из первых крупных книг, переведенных на иностранный язык
(Септуагинта, греческий перевод древнееврейского текста Ветхого Завета, примерно в 250
году до Р.Х.).
По числу переводов, повторных переводов и пересказов у Библии нет соперников
среди всех книг мира. Британская энциклопедия пишет, что "к 1966 году полный текст
Библии был опубликован… на 240 языках и диалектах… отдельные книги Библии – еще
на 739 языках, что в сумме составляет 979 переводов…"
Библия пережила века. Она была написана на непрочном материале. В течении
веков до изобретения печатного станка ее приходилось многократно переписывать. Но это
не ухудшало ее стиля, не повредило точности, не уничтожило.
Евреи библейские рукописи хранили тщательнее, чем любые другие рукописи в
истории. Они следили за каждой буквой, слогом, словом и абзацем Библии. В иудейском
обществе существовали целые классы людей, единственной задачей которых был трех
стадийный тщательный контроль за сохранением и размножением этих документов –
класс писцов, законников, масоретов. Кто и когда пересчитывал буквы и слоги во всех
сочинениях Платона или Аристотеля, Цицерона или Сенеки? Журнал Норт Американ
Ревью приводит любопытное сравнение между сочинениями Шекспира и Священным
Писанием. "Не странно ли, что тексты Шекспира за 208 лет накопили гораздо больше
разночтений и искажений, чем текст Нового Завета, которому уже перевалило за тысячу
шестьсот лет, при чем в течении полутора тысяч лет из этого срока он существовал только
в рукописной форме?.. Не считая одного-двух десятков разночтений, текст любого стиха
Нового Завета установлен общим согласием ученых, и споры относительно того или
иного стиха относятся лишь к его истолкованию, а не к сомнениям относительно самих
слов. В тоже время в любой из тридцати семи пьес Шекспира вы обнаружите до сотни
темных мест, до сих пор вызывающих разногласия, причем во многих случаях
разночтения прямо влияют на смысл тех эпизодов, где они присутствуют".
Библия прошла через жестокие преследования. Враги Священного Писания
преследовали ее, как никакую другую книгу. Ее сжигали, запрещали, объявляли вне
7
закона от эпохи языческих римских императоров до недавнего, атеистического советского
прошлого.
Вольтер, знаменитый французский антирелигиозник, умерший в 1778 году,
говорил, что через сто лет после него христианство будет сметено с лица земли и уйдёт в
историю. Что же случилось на самом деле? В историю ушел Вольтер, а популярность
Библии растет по всему миру, и Священное Писание приносит благословение повсюду,
куда оно попадает. Например, Английский собор в Занзибаре построен на месте бывшего
невольничьего рынка, и стол для причастия стоит там, где раньше помещался столб для
порки. Мир изобилует подобными случаями.
Каcаясь самоуверенного "пророчества" Вольтера об исчезновении христианства и
Библии через сто лет, некоторые указывают, что всего через пятьдесят лет после смерти
Вольтера Женевское библейское общество приступило к печатанию Библии на его
собственном печатном станке в его доме. Какая насмешка истории!
В 303 году от Р.Х. император Диоклетиан выпустил указ, который должен был
привести к прекращению христианами молитв и к уничтожению Библии. Как пишет
"Кембриджская история Библии", "...повсюду распространялось письмо императора, в
котором приказывалось сносить церкви и сжигать Библии, людям именитым оно
угрожало потерей всех гражданских прав за исповедание христианства, а за тайные
молитвы в собственных домах император грозил тюрьмой.
Снова насмешка истории – всего через 25 лет император Константин, преемник
Диоклетиана, уже выпускает указ об изготовлении 50 экземпляров Библии за
государственный счёт. Об этом рассказывает римский историк Евсевий.
Жизнеспособность, живучесть Библии – поразительна. Опять же, это не
доказывает, что она представляет из себя Слово Божье. Зато мы видим, какое выдающееся
место она занимает в ряду других книг. Любой, кто ищет истину, не имеет права
оставлять Библию без внимания.
Ни одну другую
книгу в истории так не рубили на части, не рассекали ножами,
не просеивали, не разбирали так придирчиво, не порочили. Какая философская,
религиозная, психологическая книга, какое литературное произведение классических или
нынешних времен подвергалось таким массированным нападениям, как Библия? Какая
книга выстояла под таким огнем яда и скептицизма? С какой тщательностью и эрудицией
критиковали каждую главу, каждую строчку, каждое положение Библии? Но Библию до
сих пор любят, читают, и изучают миллионы людей.
Даже светские ученные считают, что независимо от вопроса об авторитетности и
содержании книги, которую мы называем Библией, весь мир согласен, что во многих
отношениях Библия – зто наиболее замечательный том, который произвело человечество
за пять тысяч лет существования письменности.
Это единственный том, когда-либо написанный человеком или группой людей, в
котором мы находим большое число пророчеств, относящихся к отдельным народам, к
Израилю, ко всем племенам земли, к некоторым городам, и к приходу Того, Кто должен
был стать Мессией.
В античном мире было немало способов предсказания будущего. И однако во всём
диапазоне - греческой и латинской литературы, использующей слова "пророк" и
"пророчество", мы не обнаружим ни одного конкретного предсказания крупных
исторических событий, которые должны состояться в отдалённом будущем, ни одного
пророчества о Спасителе, который должен родиться меж людей... Магометанство
(мусульманство) не может указать ни на одно пророчество о приходе Магомета
(Мухаммеда), которое было бы сделано за сотни лет до его рождения. Точно так же ни
один основатель никакого бы то ни было культа в нашей странё не имеет в своем
распоряжении ни одного древнего текста, конкретно предсказывающего eго появление.
Библия – это не такая книга которую человек захотел бы написать, если бы мог, и
смог, если бы захотел. Библия не скрывает грехов своих героев. Почитайте современные
8
биографии, и вы увидите, как они стараются затушевать, проглядеть или игнорировать
тёмные стороны людей. Большинство, скажем, гениальных писателей выводятся святыми.
Библия поступает не так. Она просто повествует нам о том, как всё обстояло на самом
деле: Осуждение грехов народа Израиля – Втор.9:24; грехи патриархов – Быт. 12:11-13;
49:5-7. Евангелисты пишут о своих грехах и о грехах апостолов – Матф.8:10-26; 26:31-56;
Марк 6:52, 8:18; Лук. 8:24-25; 9:40-45; Иоан. 10:6; 16:32. Беспорядок в церквах – 1 Кор.
1:11; 5:1; 2 Кор. 2:4 и т.д. Многие спрашивают, например: «Зачем в Библии
рассказывается о Давиде и Вирсавии?» Что поделать, у Библии есть привычка
рассказывать обо всем чистую правду.
«Для того и описаны не только добродетели святых, - говорит свт. Иоанн Златоуст,
но и прегрешенья их, чтобы мы последних избегали, а первым подражали. Мало этого:
Божественное Писание показывает тебе, что и праведники часто падали, и грешники
являли великое исправление, чтоб о того и другого мы получали достаточное
вразумление, что бы стоящий в добре не предался беспечности, видя, что и праведники
падали, и пребывающий во грехах не отчаивался, зная, как многие грешники раскаялись и
успели достигнуть самой высокой степени добродетели. Каждое обстоятельство,
описанное в Божественном Писании, предано памяти не для чего другого, как только для
нашей пользы и для спасения рода человеческого».
"Если бы все экземпляры Библии в каком-нибудь крупном городе были
уничтожены, эту Книгу можно было бы в значительной мере восстановить за счёт цитат
на полках городской публичной библиотеки. Существуют монографии по практически
всем крупным писателям, посвящённые тому, насколько на этих писателей повлияла
Библия".
Историк Филип Шафф в своей книге "Личность Христа" живо описывает эту
уникальность Библии как книги о Спасителе: "Этот Иисус из Назарета, без денег и без
оружия, завоевал больше миллионов, чем Александр Македонский, Цезарь, Магомет и
Наполеон; без науки и учения Он пролил больше света на человеческие и божественные
предметы, чем все философы и учёные вместе взятые: без схоластического красноречия
Он произносил такие слова Жизни, как никто до Него и после, и действие они имели
такое, какого никогда не достигал ни один оратор или поэт; не написав ни одной строчки,
Он привел в движение больше перьев, и вдохновил на большее число проповедей, речей,
споров, учёных трудов, произведений искусства и хвалебных песен, чем целая армия
великих мужей древности и современности".
Изучение Библии породило библиографические труды такой изощренности, какой
нет равных ни в одной другой области знания или науке. От отцов Церкви, писавших в 95
году от Р.Х. до наших времен, протекает великая река справочников, вдохновленных
Библией, – библейские словари, библейские энциклопeдии, толковые словари, учебники
библейской географии и библейские атласы. И это только начало! Мы можем затем
упомянуть хотя бы обширные библиографии вокруг богословия, религиозного
образования, гимнологии, миссионерства, библейских языков, истории церкви,
религиозных биографий, книги религиозных обрядов, свидетельства, аппологетические
труды, и многое, многое другое. Количество книг вокруг Библии представляется
бесконечным.
Один историк богословского университета, пишет: "Свидетельством Его
важности, того влияния, которое Он имел на историю, и, по всей видимости,
непостижимой загадки Его бытия, стало то, что ничья другая жизнь на этой планете не
породила такого огромного объёма произведений среди столь многих народов на стольких
языках. И поток этих произведений не оскудевает, а напротив, набирает силу". Конечно,
вышеизложенное не доказывает, что Библия есть Слово Божье, однако из него нам ясна её
уникальность.
Кстати: Библия была первой религиозной книгой, попавшей в космос (в виде
микрофильма). Это была первая книга, прозвучавшая с Луны, (астронавты читали Бытие
9
1:1 – "В начале сотворил Бог..."). Подумать только, что Вольтер предсказывал гибель
Библии к 1850 году!
Это также одна из самых дорогих книг в мире, если не самая дорогая. Латинская
Вульгата, отпечатанная Гутенбергом, сейчас стоит больше 100 тысяч долларов. Советский
Союз продал Англии так называемый Синайский кодекс - (древнюю копию Библии) за
510 тысяч долларов.
И, наконец, самая длинная в мире телеграмма представляла собой один из
переводов Нового Завета, посланный из Нью-Йорка в Чикаго. Один профессор заметил:
"Если вы умный человек, то при условии, что вы ищете истину, вы будете читать ту
единственную книгу, которая привлекла к себе больше внимания, чем все остальные".
Что такое «Новый Завет» и кем он написан
Священные книги Нового Завета написаны св.Апостолами с целью изобразить
спасение людей, совершенное воплотившимся Сыном Божиим – Господом нашим
Иисусом Христом. В соответствии с этой высокой целью, они повествуют нам о
величайшем событии воплощения Сына Божия, о земной жизни Его, об учении, которое
Он проповедовал, о чудесах, которые Он творил, об Его искупительных страданиях и
крестной смерти, о преславном воскресении из мертвых и вознесении на небо, о
начальном периоде распространения Христовой веры через св. Апостолов, разъясняют
нам учение Христово в его многообразном приложении к жизни и предупреждают о
последних судьбах мира и человечества.
Священным Писанием Нового Завета называется собрание тех священных книг ,
входящих в состав Библии, которые явились в свет после Рождества Христова. Написаны
эти книги по вдохновению от Духа Святого, учениками Господа Иисуса Христа, или
св.Апостолами.
Впервые термин Новый Завет встречается в устах Самого Господа на Тайной
Вечери, когда Он говорит об установлениях, которые Он делает на пасхальной трапезе,
что это есть установление Нового Завета. Поскольку Евангелие, по-видимому, написано
несколько позднее Посланий ап. Павла, то обратимся к описанию Тайной Вечери по ап.
Павлу: "Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту
ночь, в которую предан был, взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите,
ядите, cue есть Тело Мое, за вас ломимое; cue творите в Мое воспоминание. Также и чашу
после вечери, и сказал: сия чаша есть новый завет в Моей Крови; cue творите, когда
только будете пить, в Мое воспоминание" (1 Кор 11, 23-25). Можно привести и другое
место: "Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа, не потому, чтобы мы сами
способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога. Он
дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что
буква убивает, а дух животворит" (2 Кор 3, 4-6). Таким образом, в понимании ап. Павла
Новый Завет, термин, который изрек Иисус Христос на Тайной Вечери, имеет как бы
несколько юридический оттенок. Можно его описать, этот оттенок, приблизительно так,
что Новый Завет есть понимание ап. Павла, а вслед за ним и Церкви, как новый порядок
бытия, причем новый эсхатологический порядок, т. е. порядок конечный, потому что с
приходом Господа исполнилась полнота времен. Смысл мировой истории окончен,
обетованный Мессия явился миру. И это порядок бытия, возникший в результате нового
союза, нового завета, нового декрета между Богом и человеком. Этим союзом или этим
декретом Бог заменил Свой старый союз. Новый Завет продолжает спасение человека.
Появившийся термин Новый Завет обусловил появление термина Ветхий Завет.
Ветхий Завет как некий список книг, как некий законченный литературный памятник. Об
этом говорится во (2 Кор. 3). «Новый Завет» - противопоставление Ветхому Завету, ибо в
этих священных книгах изложены новые заповеди и новые обетования Божии, людям
изложен новый «завет», или «союз» Бога с человеком, основанный на Крови пришедшего
на землю и пострадавшего за нас единого Ходатая Бога и человеков – Иисуса Христа.
10
Наименование Апостол имело в древней, апостольской Церкви – узкий и широкий
смысл. В узком смысле Апостолами назывались 12 избраннейших учеников Иисуса
Христа. В конце же своего общественного служения роду человеческому Иисус Христос
избрал и других 70 учеников, на ту же апостольскую деятельность. Впоследствии к этому
кругу учеников Христовых – присоеденилось еще некоторое число благовестников
Христовых, вместе с первейшими апостолами разделявших труд распространения
христианства
К числу Апостолов-писателей св.новозаветных книг принадлежат, во-первых,
апостолы из 12-ти: Матфей (1-е Евангелие), Иоанн (4-е Евангелие, 1-е, 2-е и 3-е соборные
его послания и Апокалипсис) и Петр (1 е и 2-е соборные послания); затем, спутники и
сотрудники первейших Апостолов: Марк, спутник Петра и Павла (2-е Евангелие), и Лука,
спутник апостола Павла (3-е Евангелие и Деяния апостольские); далее, два брата
Господня по плоти: Иаков (1-е соборное послание), который был первым епископом
матери церквей – церкви Иерусалимской и столпом церкви апостольской наравне с
Петром и Иоанном., и Иуда (7-е соборное послание). Но более всех апостолов оставил нам
писаний Апостол языков – Павел, которому принадлежит 14 посланий в нашем каноне.
Формирование Новозаветного канона
История слова
У слова «канон» в греческом, латинском и английском языках калейдоскопическое
множество значений. В Оксфордском словаре английского языка представлено не менее
11 значений. Происхождение основных значений греческого слова таково:
Греческое к - тростинка; (еврейское тростинка или палка) в первую очередь
означает прямой жезл. Этот термин употребляется во множестве производных смыслов,
где реализуется представление о прямоте. Поскольку его использовали для того, чтобы не
стали кривыми другие вещи или как образец прямоты, к нередко обозначает еще и
уровень, т. е. плотницкий или строительный инструмент, которым определяют прямой
угол доски или строительного камня. Кроме того, к не должен сгибаться. Такое
представление реализуется тогда, когда это слово обозначает коромысло для весов или
линейку писца (в переводе на латынь – regula). От значений «уровня» или «линейки»
произошли все метафорические значения.
В самом широком смысле к представляет собой критерий или стандарт (по-латыни
nоrmа), с помощью которого можно определить правильность мнений или действий. Так,
греки называли каноном добродетели идеал или выдающуюся личность, а Аристотель
называл добродетельного человека «каноном или мерой» истины. Эпиктет говорит так о
человеке, способном послужить образцом для других целостностью своей жизни.
Применительно к литературным произведениям и стилям александрийские грамматисты
называли к собрание классических сочинений, которые можно принять за образец
благодаря чистоте языка. В сфере искусства, как говорит Плиний, каноном считали
статую копьеносца, изваянную Поликлетом. Она была столь близка к совершенству, что
ее признали идеалом красоты и пропорциональности человеческого тела. В хронологии
канонами назывались главные эпохи или эры, которые служили отправной точкой для
всех промежуточных дат. Порядок, определяющий объем зерна или другой подати,
которую должна выплачивать данная провинция, передал свое имя искомой сумме,
поэтому к стал названием и ежегодного налога. Наконец, в средневековой латыни этим
словом называлась прямая металлическая труба (ствол), придававшая направление полету
ядра или снаряда.
Обратимся теперь к тому, как употребляли слово к древние христианские
писатели. В Новом Завете оно появляется только в посланиях апостола Павла, причем
очень редко (четыре раза в двух разных фрагментах). Говоря «Тем, которые поступают
(букв. «ходят») по сему правилу, мир им и милость», апостол употребляет это слово в
обычном значении нормы или стандарта; здесь это касается христианского поведения.
11
Более спорно его употребление в очень трудном для толкования месте 2 Кор 10:13-16.
Здесь оно использовано трижды в связи с тем «уделом, который назначил Бог Павлу» в
его миссионерском служении. Эта Богом данная область относится не к сущности или
направленности возложенного на Павла дела, а к очерченной рамками географической
территории, на которой ему должно трудиться.
Что касается использования слова к древними Отцами, то мы не удивляемся тому,
что они часто употребляют его в значении правила или нормы. Так, Климент Римский
призывает своих слушателей «оставить пустые и напрасные заботы и взять за основу
великое и славное правило нашей. Климент Александрийский, говоря об увещевании
Павла коринфским христианам не надмеваться, и его совете «что ни делаете, все делайте
во славу Божью», заканчивает призывом к верующим жить в согласии с «правилом веры».
В другом месте он говорит об образе жизни «в соответствии с правилом истины». Даже
Порфирий, яростный противник христианства, написавший около 170 г. свое сочинение
«Против христиан», знает, что церкви придерживаются «правила истины», полученного
от Иисуса. Егезипп говорит о тех, кто пытается «извратить истинный образ к проповеди
спасения). Поликрат Эфесский (190) обращается к освященному временем обычаю
праздновать Пасху в четырнадцатый день после Песаха, что соответствует «правилу
веры». Все эти выражения по-разному говорят об идеальной норме, в соответствии с
которой должны строиться жизнь и учение христиан.
Мало-помалу слово «канон» стало обозначать в Церкви конкретную вещь, данное
решение и даже определенного человека. Где-то с 300 г. оно стало появляться во
множественном числе. Так, постановления или определения соборов принято было
называть каноном христианского поведения. Первым Собором, который назвал свои
дисциплинарные и вероучительные решения канонами, был Антиохийский собор 341 г.
Недалеко отстоит и употребление слова «канон» для обозначения монашеских правил, а
также тех, кто живет по определенным церковным нормам.
Другим направлением в развитии слова (тесно связанным с последующим
обозначением книг Св. Писания) стало его применение к списку, указателю или таблице –
т.е. тому, что предполагает фиксацию и стабильность, и тому, на что можно
ориентироваться.
Слово к фигурирует и в актах Никейского собора, где обозначает официальный
список клириков, приписанных к определенной церкви.
При таком широком спектре употреблений слова к не вызывает удивления, что оно
стало обозначать вооще и список книг, которые христиане признавали авторитетными.
Значение это появилось довольно поздно.
Насколько мы можем судить, слово к и его производные, стали применяться к
Писаниям. Первый пример – в книге Афанасия «Постановления Никейского собоа»,
написанной вскоре после 350 г., где он говорит, что Пастырь Ерма в канон не входит. В
363 г. на Лаодикийском соборе во Фригии было объявлено, что в церквах следует читать
только канонические книги в противоположность неканоническим. В 367 г. Афанасий
перечислил подлинно канонические книги, противопоставив их апокрифам. Это был
первый перечень из 27 книг Нового Завета. Слово к в применении ко всему Писанию
стало употребляться еще позднее – самый ранний пример находим в поэме, сочиненной
Амфилохием, епископом Иконийским. После перечисления книг Ветхого и Нового
Заветов он говорит: «Это, вероятно, самый надежный канон боговдохновенных Писаний».
Выражение «канон Нового Завета» впервые появляется у Макария Магнета, в апологии,
написанной около 400 г.
Церковные писатели в течение первых трех веков пользовались словом к для
обозначения того, что христиане считали своим внутренним законом, обязывающей
нормой веры («правило веры» или «правило истины»). С середины IV века оно стало
употребляться и применительно к священным книгам Ветхого и Нового Заветов. Сегодня
ученые спорят о том, какое значение – «стандарта и нормы» или «перечня» в первую
12
очередь имели в виду те, кто впервые применил это слово к Писанию. Согласно Весткотту
и Байеру, верующие стали считать эти книги «правилом» веры и жизни, основываясь на
их содержании. С другой стороны, согласно Цану и Соутеру, первичным было значение
«перечня», поскольку в противном случае трудно объяснить употребление глагола
(«включить в канон») применительно к отдельным книгам или их собранию. Оба
значения, и затрагивающее содержание, и формальное (список), оказались подходящими,
поскольку церковное обыкновение видеть в определенной группе книг выражение
стандарта или нормы веры и жизни естественно привело бы к тому, чтобы
соответствующие писания зафиксировать в перечне. Тем самым канон Писания стал
эквивалентен содержанию книг, вошедших в такой список. Христианская Церковь
родилась с каноном в руках. Апостольская община не знала, что значит - не иметь
авторитетных писаний. Это гарантировалось иудейскими корнями христианства;
Богодухновенные Писания составляли часть еврейского наследия со времен Моисея.
Кроме того, от эпизода искушения в пустыне и до распятия Иисус Христос подтверждал
Свое служение цитатами из Ветхого Завета (см. Мт.4.4,7,10; 5.18; Ин.10.35), что является
убедительным свидетельством Его отношения к Священным Писаниям Своего еврейского
наследства. Даже Его противники никогда не подвергали сомнению Его доверие святым
пророчествам. Резкий конфликт мог возникнуть по поводу толкования Священного
Писания, но не его авторитета. Более того, Господь не только признает авторитет Ветхого
Завета, но часто говорит о Себе как о воплощении его исполнения: "надлежит
исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах"
(Лк.24А4). Как показывает слово ап.Петра к народу, взятое из пророка Иоиля (2.16-21, 3233), соединение ветхозаветных Писаний и учения Христа было каноном Церкви со дня ее
рождения - Пятидесятницы.
На протяжении веков откровение Божие происходило в соединении слов и дел.
Голод в Египте можно было бы рассматривать просто как естественное стихийное
бедствие, если бы Моисей не раскрыл его значения. Восшествие Давида на израильской
престол и его захват Иерусалима можно было бы считать мелкими удачами и неудачами
ближневосточной политики, если бы Самуил и Нафан не показали их истинного значения.
Распятие Иисуса Христа могло показаться еще одной казнью, свершаемой по воле
мстительного Рима, если бы Господь не открыл, что Он отдаст Свою жизнь ради спасения
многих.
Все это подтверждает, что Канон Священного Писания, авторитетное собрание
Писаний, учение которого обязательно для верующих. Это исключительная
необходимость, возникшая из сущностной природы процесса откровения Божия. Бог
открылся Своими словами и делами в истории, и Он позаботился, чтобы точное описание
Его дел и точное сообщение Его слов сохранились для Его народа. Эти сообщения и
составляют Канон.
О термине апокриф
Слово "апокриф" происходит от "апокрифос" (сокровенный, тайный), так
назывались гностиками II в. (это еретики, появившиеся во II веке) сочинения, в которых
были изложены их тайные эзотерические учения. Тем самым, когда гностики употребляли
этот термин, они не вкладывали в него никакого отрицательного смысла, они просто
говорили о том, что они таят этот смысл и поэтому именуют свои сочинения апокрифами,
потому что это тайные писания. Церковные писатели взяли этот термин у гностиков и
переосмыслили его значение. Опять слово-хамелеон. Итак, вначале термин употреблялся
гностиками-еретиками, а затем у учителей Церкви Ириния и Тертуллиана (II-III вв. по Р.
X.), использовался для обозначения апокрифических писаний, тождественных
поддельным и ложным писаниям. Естественно, употреблять их в богослужебных целях и
даже для чтения дома запрещалось.
13
Многообразие раннехристианских писаний под названием "апокрифические",
может быть условно разделено на 3 категории (имеются в виду те тексты, которые не
приняты Церковью в канон).
I. Это сочинения, связанные с традициями, которые легли в основу канонических
Евангелий. К этой группе относят ряд найденных в Египте в Октериихе фрагментарных
текстов на папирусе (т. е. на бумаге из тростника), которые не удалось отождествить, как
отрывки уже известных Евангелий. Сюда же относят так наз. иудеохристианское
Евангелие Петра. Евангелия этой группы принадлежат к самому раннему слою
апокрифической литературы и сохраняют главную формальную характеристику
литературного жанра Евангелия. А именно, это есть повествование о земной жизни
Господа Иисуса Христа, как способ выражения вести о спасении во Христе. Произведения
этой группы по внешности наиболее напоминают наши Четыре Евангелия.
II. Гностические Евангелия, имеющие особую теологическую задачу - передачу
тайного знания (по-гречески "гносиса"). В соответствии с гностическими
представлениями спасутся только обладатели тайного знания. Вот как это выражено в
одном из знаменитых гностических Евангелий Фомы: "Это тайные слова, которые сказал
живой Иисус", которые записал один Иуда Фома. И Он сказал: "тот, кто найдет
истолкование этих слов, не вкусит смерти". Согласитесь, что даже при таком отрывочном
цитировании этого источника, видно принципиальное отличие в посылке. Нигде в
Евангелии Господь не говорит, что нужно искать какое-то особенное истолкование слов.
Он везде утверждает, что смысл Его слов ясен, что каждый, кто пожелает, Духом Святым
будет наставлен на всякую истину и истина сделает вас свободными. Это
соприкосновение через слово Божие с живой истиной сделает человека свободным и
будет означать для него спасение.
В гностическом евангелии же говорится о каком-то поиске, не понятно каком.
Живой Иисус в евангелии Фомы это "воскресший Господь, небесный искупитель,
открывающий ученикам судьбы мира и человека". Скорее это откровение, нежели
Евангелие в том смысле, к которому мы привыкли, поэтому только условно это может
быть причислено к литературному жанру Евангелия. Автору евангелия от Фомы уже как
бы не нужен образ земного Иисуса. Если вспомнить ап. Павла, то Он как бы еще не
нужен, еще живо воспоминание о Христе, еще достаточно для проповеди рассказа о
смерти, Воскресении и Вознесении. А здесь как бы уже не нужен, уже отказ от земного
образа Господа Иисуса. Поэтому и в литературном отношении произведения, подобные
гностическому евангелию от Фомы, трудно отнести к жанру Евангелия, но все-таки мы
так его именуем. Это собрание изречений, приписанных Господу.
III. Третья группа апокрифов предполагает существование канонических
Евангелий в качестве канонического писания и как бы стремится дополнить те сведения о
жизни Иисуса из Назарета, которые содержатся в Евангелиях, и которые, как кажется
этим авторам, недостаточно освещены в этих текстах. Для удовлетворения благочестивой
любознательности используются фольклорные и мифические материалы, возникшие вне
всякой связи с историей Господа нашего. К этой группе относится, в частности, так наз.
Евангелие детства. В нашем каноническом Евангелии сведения о детстве Господа Иисуса
Христа, практически отсутствуют. И это неслучайно, мы ощущаем здесь большой смысл,
потому что до явления Господа на Иордане Он предстоял перед окружающими, как
обычный человек. До Богоявления, до выхода Христа на проповедь, на подвиг
сознательно, по человечеству, Он для окружающих был обычным плотником, и поэтому
не дошли до нас сведения о детстве, хотя, очевидно, детство Его тоже было непростым, но
Евангелие сохраняет благоговейное молчание по поводу детства, за исключением 1-2-х
эпизодов. Наиболее важны два произведения, относящиеся к этой группе апокрифов,
написанные, по-видимому, во второй половине II века. Это так наз. Протоевангелие
Иакова и Сказание Фомы, израильского философа о детстве Господа.
14
Главная тема Протоевангелия Иакова - это прославление Божией Матери. Хотя
Протоевангелие было отвергнуто, как канонический текст, оно пользовалось огромной
популярностью среди христиан, сюжеты этой книги воздействовали на благочестие.
Влиянием этого апокрифа объясняется почитание родителей Божией Матери, Иоакима и
Анны, именно из этого апокрифа взяты имена, которые мы упоминаем на каждом
богослужении. Этому апокрифу мы обязаны появлению в православном календаре
праздников Рождества Божией Матери и Введения во Храм, эти именно события
описываются в Протоевангелии Иакова.
Самое беглое знакомство с апокрифами делает очевидным поразительное отличие
их по тексту и по заключающемуся в них вероучительному материалу от наших
канонических Евангелий. Поэтому все разговоры о том, что непонятно, почему то или
иное Евангелие было отвергнуто, почему, например, было отвергнуто "Дидахе" (хотя оно
входило в некоторые списки канонических Новозаветных текстов), почему было
отвергнуто писание "Пастырь" Ерма, одного из 70-ти апостолов - все эти риторические
вопросы не имеют под собой никакого основания.
Четыре периода формирования канона Новозаветных книг
Как проследить, как то или иное произведение древнехристианской литературы
вошло или не вошло в Новый Завет. Почему поначалу такое обилие различных текстов
было сокращено до 27, как сейчас они есть в каноне Новозаветных книг. На самом деле
канон Новозаветных книг выявлялся в несколько этапов, каждый этап имеет свои
характеристики.
Первый период — Апостольский
1) Как продолжатели дела Христова, апостолы пользовались среди христиан
величайшим уважением и авторитетом, — авторитетом лиц, облеченных божественным
полномочием. Поэтому каждое их слово выслушивалось и принималось как откровение
небесного вестника, как слово Самого Христа (Гал. 4, 14. 15.; 1 Сол. 2, 13)
После этого естественно ожидать, что в современных апостолам христианах
должно было быть сильное желание и стремление как приобретать писания апостолов
Христовых, так и распростра¬нять их. Отсюда должен был происходить обмен писаниями
апо¬стольскими, тем более, что апостолы иногда и сами давали повеления в этом смысле
христианским обществам, получавшим от них писания (Кол. 4, 16), а некоторые из их
писаний по самому назначению своему были окружными посланиями (каковы, напр.,
соборные послания Иакова, Петра, 1-е послание Иоанна и послание к Евреям) и,
следовательно, тотчас по своем выходе в свет должны были пе-реходить из рук в руки, от
общества к обществу. А что таковой обмен писаниями апостолов действительно был в
апостоль¬ской церкви, это можно видеть из следующего: Поликарп, епископ Смирнский
(ученик Иоанна Богослова), пишет Филиппийцам: „вы и Игнатий (епископ
Антиохийский) писали ко мне, чтобы я с кем-нибудь из путешественников отослал ваши
послания в Сирию; при удобном случае я или сам исполню это или пошлю с вашим
поручением другого. Присланные к нам Игнатием и прочие имеющиеся у нас, послания
мы, по вашему требованию, отправили к вам, приложив их к сему нашему писанию».
Отсюда видно, какой живой обмен был в древней церкви писаниями даже менее
значительных лиц в церкви, нежели апостолы — писаниями мужей апостольских. Тем
более должно ожидать этого по отношению к апостолъским писаниям.
Понятно также само собою, что, как скоро основанные апостолами церкви
разносили свет Евангелия по соседним городам и селениям, они приносили к последним и
апостолъские писания, которые и для просветителей и для просвещаемых были
памятником и документом истинного апостольского учения. Таким образом вместе с
распространением христианства должны были распространяться и апостольские писания,
получая все большую и большую известность въ церкви.
15
2) В силу того же священного значения апостольских писаний мы должны
ожидать, что, как скоро в каком-либо христианском обще¬стве собиралось несколько
писаний апостолов, они должны были со¬бираться в один состав, в одно целое, как
памятники, доку¬менты божественного откровения. Этому должно было способствовать
прежде всего то, что каждое христаанское общество с самого же на¬чала своего
основания получало от своих основателей готовый состав или канон св. книг — канон св.
книг В. Завпта. К сему-то имевшемуся составу св. книг ветхозаветных и должны были
приобщаться писания апостольские, как точно также боговдохновенные. Этому же
должен был способствовать обычай, существовавший уже при апостолах (Деян. 1.5. 21) и
доселе строго соблюдаемый в православной церкви, — читать св. кннги, как книги слова
Божия, при церковном богослужении; ибо книги, читавшиеся в церквах при
богослужении, понятно само собою, должны были составлять и составляли одно
собрание.
3) Благодаря указанным благоприятным условиям, уже при апостолах св.
новозаветные книги в различных церквах образовали из себя, болыше или меньшие по
количеству книг, сборники. На это указывает 2 Петр. 3,15—16. Здесь апостол обрезания,
утверждая своим авторитетом истинность проповеди апостола языков, дает нам
свидетельство, что ему известны были послания ап. Павла и еще — прочие писания. Под
прочими писаниями здесь должно разуметь или некоторые другие, кроме Павловых св.
новоз. книги, — что будет говорить за значительное собрание ев. книг Н. Завета в один
состав в апостольское время, или же ветхоз. св. кни¬ги, — и тогда писания ап. Павла
будут поставлены апост. Петром в значении Священного Писания, наравне с
боговдохновенными книгами пророков.Сколько именно посланий апост. Павла известно
было ап. Петру, опредленного ничего нельзя сказать; важно здесь то, что эти послания,
писанные к разным, отдаленным друг от друга обществам и лицам, были известны одному
лицу, к ко¬торому ни одно из них не было писано. Сюда же принадлежит согласное и
твердое предание древней церкви о происхождении четвертого Евангелия (от Иоанна), —
что когда ев. Иоанн приступил к его написанию, ему представлены были окружавшими
его малоазиатскими епископами первые три Евангелия (от Мф., Мр., и Луки);
следовательно, эти последние Евангелия повсюду были уже распространены к концу 1-го
века, когда св. Иоанн написал свое Евангелие.
Второй период — мужей апостольских, до 2-й половины II-го века
Определенных и точных свидетельств о собрании св. новозаветных книг в один
состав из времени мужей апостольских (т.-е. учеников и преемников апостольских
немного. Большею частью мужи апостольские приводят в своих писаниях места из св.
книг как Ветхого, так и Нового Завета, или вовсе не указывая прямо что данные слова
суть заимствование из Св. Писания, или же не указывая того писателя, у которого
заимствуется то или другое место, а только подтверждая себя известными словами, как
словами писания вообще. При помощи таких указаний мы имеем свидетельства из этого
времени за существование, распространение и употребление в христианских обществах в
качестве писаний священных — почти всех книг Нового Завета. Прямые же свидетельства
мужи апостолъские и церковные учители и писатели первой половины П-го века даютъ
только о нескольких отдельных св. книгах Нового Завета, но большего числа свидетелъств
из этого времени мы и ожидать не должны потому, что из этого времени до нас дошло
сравнительно очень немного писъменных памятников. Это произошло отчасти от того,
что тогда христианство еще мало распростра¬нилось среди образованного, пишущего
класса общества; отчасти от того, что тогда в христианах вообще и в предстоятелях
церкви в частности продолжал жить дух апостольского времени, и верующие
удовлетворяли всем своим духовным нуждам путем устного живого назидания и
наставления и мало прибегали к письменности; отчасти же, наконец, отъ того, что
16
некоторые писания из этого времени затерялись. Нельзя требовать из этого времени и
более определенных свидетельств. Относительно писателей тогдашних нужно заметить,
что в их время еще не было обычая приводить места из Св. Писания с определенным их
цитированием.
Термин «мужи апостольские» принято употреблять по отношению к тем авторам,
которые лично знали некоторых апостолов, но сами не принадлежали к их числу. Сначала
Отцами апостольского века называли пятерых писателей, чьи труды в 1672 г. впервые
объединил патролог Котелье. Это издание включало писания Варнавы, Климента
Римского, Ермы, Игнатия и Поликарпа. В 1693 г. Уильям Уэйк издал английский перевод
некоторых документов под общим названием «Подлинные послания апостольских
Отцов». Потом к ним стали добавлять анонимное «послание к Диогнету», сохранившиеся
фрагменты Папия и Дидахе (после первой публикации полного текста в 1883 г.),
озаглавленного в рукописи как «Учение Господа, преподанное язычникам через
двенадцать апостолов».
Титул «мужи апостольские» не принадлежит древнему преданию – нет каких-либо
точных указаний на то, что в древности существовали собрания их писаний. У каждого из
них своя история. Они появились в период с 95 по 150-е гг. по Р. Х. и свидетельствуют о
наличии различных трактовок и форм христианства. Ведь это было то время, когда оно
получало все большее распространение, а его сторонники начинали консолидироваться.
Поэтому христианство мало-помалу, приобретало черты общественного института, и его
лидеры всячески старались подчеркнуть, как много значит церковная организация для
жизни общества. Кроме существенных местных отличий, были и определенные различия
в самом характере вероучения, то есть апостольские мужи имеют в виду христианство,
развивавшееся в иудейской среде, и его эллинистическую форму.
У мужей апостольских редко используются прямые цитаты из новозаветных
текстов, но довольно часто (это особенно справедливо для евангельских повествований и
поучений Самого Христа) встречаются такие ссылки и реминисценции, которые не всегда
просто идентифицировать или истолковать. В большинстве своем они сообщают
читателям той или иной местности определенный (а скорее – неопределенный) набор
сведений о некоторых документах 1 века, которые потом и стали частью того, что мы
сегодня называем Новым Заветом.
КЛИМЕНТ РИМСКИЙ
Текст, озаглавленный «Первое послание Климента Римского», представляет собой
письмо, написанное около 95 – 96 г. по Р. Х. от имени Римской церкви, которое
традиционно приписывается Клименту, одному из выдающихся епископов Рима. Суть его
такова. Несколько новых членов коринфской общины восстали, как можно предположить,
против некоторых пресвитеров и сместили их. Когда весть об этом дошла до Рима,
Климент затеял длительную переписку, призывая раскольников к покаянию. Бог, говорит
он, требует порядка во всем, и настаивает на том, чтобы отставленных пресвитеров
восстановили в правах и им – законным главам общины, поставленным апостолами или
их преемниками, беспрекословно повиновались. В заключение Климент выражает
надежду на то, что его гонец вскоре возвратится с доброй вестью о мире.
В тексте послания Климент часто приводит многочисленные цитаты из Ветхого
Завета, проводя между ними параллели, и выдержки из некоторых новозаветных книг.
Ветхозаветные высказывания нередко предваряются такими общеизвестными
выражениями, как «Писание говорит», «написано», «то, что написано». Большинство из
них приводится с большой точностью по греческому тексту Септуагинты.
Немногие цитаты из Нового Завета приводятся совсем иначе. Вместо
традиционных предварительных вступлений, указывающих на наличие письменного
текста, Климент дважды призывает своих читателей «вспомнить слова Господа Иисуса».
17
Климент мог цитировать по памяти или пользоваться записанным, а может быть, даже не
записанным сборником (катехизисом) поучений Иисуса, употреблявшимся в Римской
церкви. Дело осложняется еще и тем, что аналогичный набор выражений мы встречаем у
Климента Александрийского; некоторые из них воспроизводит и Поликарп.
Можно с уверенностью говорить о том, что у него был сборник Павловых
посланий. Следует заметить, что Климент обращается к ним как к полным благих советов
писаниям человека, к которому коринфские христиане, безусловно, должны
прислушаться, но не свидетельствует об их абсолютном авторитете.
Для Климента Библия – это Ветхий Завет, который он неоднократно называет
Писанием и цитирует более или менее точно. Встречаются редкие ссылки на
определенные изречения Иисуса, они для него авторитетны, но его вовсе не занимает
вопрос о том, как доказывается их достоверность. В двух или трех случаях, когда он
призывает коринфян вспомнить «слова Христа» или «...Господа Иисуса», кажется, что
память его хранит записанные где-то поучения, но он не называет их Евангелием. Ему
известны отдельные Послания апостола Павла, и он высоко их ценит. То же справедливо
и в отношении Послания к Евреям, с которым он конечно же хорошо знаком. Хотя все эти
книги, несомненно, имеют для него большое значение, он никогда не отсылает к ним как к
Писанию.
ИГНАТИЙ АНТИОХИЙСКИЙ
Cогласно Оригену, Игнатий был вторым епископом Антиохии, то есть
преемником апостола Петра. Евсевий же cообщает, что Игнатий был лишь третьим после
Петра, наследуя Евводию. О его жизни ничего не известно, кроме разве того, что он под
конвоем был препровожден из Антиохии в Рим, где его ждала мученическая кончина. Это
произошло при императоре Траяне около 110 г. по Р.Х.
На скорбном пути в Рим Игнатий написал семь писем – четыре из Смирны и три из
Трои. В первых трех письмах он обращался с поддержкой к Эфесской, Магнезийской и
Траллийской церквам, расположенным в Малой Азии. В четвертом письме, адресованном
Римской церкви, он просит не лишать его мученичества и не хлопотать за него перед
языческими властями. Получив в Трое известия о прекращении гонений в Антиохии, он
написал Филадельфийской и Смирнской церквам и отдельно Поликарпу, епископу
Смирнскому, где попросил направить гонцов с поздравлением христианам Антиохии,
поскольку восставлен мир.
Стиль этих писем неподражаем. Написанные отрывистым, несколько туманным
языком, перегруженные метафорами и сложными риторическими образами, они тем не
менее являют такую глубокую веру и всеобъемлющую любовь Христову, что по праву
считаются одним из сильнейших свидетельств христианства во II веке. В них мало цитат,
да и те коротки, но это объясняется тем, что Игнатий наверняка приводит их по памяти, а
прежде всего виной обстоятельства, в которых он пишет, и, безусловно, самый его стиль.
В письмах автор часто использует выражения, которые очень напоминают нам
характерные фразы из Павловых посланий. Игнатий был знаком и с посланиями апостола
Павла к Римлянам, к Ефесянам и Филиппийцам, на что указывает сходство фразеологии.
Вполне вероятно, что ему было известно и Послание к Евреям, а также Первое послание
Петра.
Главным авторитетом для Игнатия выступает апостольское свидетельство о
жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа, причем не так уж важно, в устной или
письменной форме. Он, безусловно, знает собрание Павловых посланий, включавшее (в
порядке убывания частоты, с какой они упоминаются) Первое послание к Коринфянам,
Ефесянам, Римлянам, Галатам, Филиппийцам, Колоссянам, Первое послание к
Фессалоникийцам. Не исключено, что ему были известны Евангелия от Матфея и Иоанна,
а может быть, и от Луки. Но нет достаточных свидетельств, что он рассматривал какоелибо Евангелие или послание как «Писание».
18
ДИДАХЕ
Дидахе – небольшое наставление о добродетели и церковной жизни. Хотя на него
ссылался не один Отец Церкви (Евсевий и Афанасий даже едва не отнесли его к Новому
Завету), однако до 1875 г. не было известно ни одной его копии. Именно в этот год
Филофей Вриенний, митрополит Никомидийский, обнаружил в Константинополе, в
библиотеке Иерусалимского монастыря Гроба Господня, рукопись, датированную 1056 г.
по Р. Х.
Вопросы, связанные с установлением авторства, даты и места происхождения
Дидахе, весьма сложны. Одни ученые относят его к 1 веку, другие – к III и даже IV векам,
и все же большинство предпочитает датировать памятник первой половиной II века. В
книге отражена жизнь ранней и, возможно, изолированной христианской общины.
Наставление состоит из 16 коротких глав. В первых шести описывается «путь
жизни» и «путь смерти», с седьмой по пятнадцатую содержатся наставления о крещении,
посте, молитве, евхаристии, о том, как следует относиться к пророкам, епископам и
диаконам. В главе 16 помещено пророчество об антихристе и втором пришествии Христа.
Автором этих наставлений, как видно из подзаголовка, считается не кто иной, как Иисус,
говоривший через апостолов.
Автор Дидахе хорошо знал Первое послание к Коринфянам. Он подражал его
делению на части, заимствовал слова и выражения и модифицировал его мысли
подходящим для собственных целей образом.
Согласно Дидахе, странствующие апостолы и пророки еще занимают важное
положение в жизни Церкви, но постепенно его утрачивают. Их деятельность обусловлена
всевозможными предосторожностями и целиком базируется на авторитете традиционного
учения, идущего от Господа, чей Дух они и должны являть: «Не всякий, говорящий в
духе, пророк, кроме как говорящий от Господа. По тому, как говорит он, отличать будут
истинного пророка от лжепророка» (11:8). Обращаясь к Евангелию, автор приводит
только слова Иисуса, само же Евангелие (несомненно, от Матфея) считает не
необходимым и надежным источником высказыванийм Христа, которые с несомненной
достоверностью передаются верным, а лишь удобным собранием Его изречений.
ПАПИЙ ИЕРАПОЛЬСКИЙ
Одним из первых, кто проявил интерес к ранним христианским писаниям наравне
с устной традицией, был Папий, епископ Иераполя во Фригии, городе, где христианская
церковь появилась благодаря усилиям Епафраса, одного из соратников апостола Павла
(Кол 4:12-13). О жизни Папия мало что известно, кроме разве слов Иринея : «Он –
человек, живший давно, слышавший проповедь апостола Иоанна и друживший с
Поликарпом, епископом Смирны». Из всего этого следует, что Папий жил между 70 и 140
г. по Р. Х.
Этот автор более всего известен как создатель труда в пяти книгах, озаглавленного
«Толкования Слов Господних», от которого, к сожалению, уцелели небольшие
фрагменты. Из предисловия явствует, что Папий хотел изучить подробно жизнь Христа по
живой традиции, шедшей от Его учеников. После замечания о том, что его не столько
заботило количество доступных источников, сколько их качество, то есть соответствие
истине, он продолжает: «если появлялся кто-нибудь, кто был последователем
пресвитеров, я исследовал слова пресвитеров, что говорил Андрей, или Петр, или Филипп,
или Фома, или Иаков, или Иоанн, или Матфей, или кто другой из учеников Господних и
что говорили Аристион и пресвитер Иоанн, ученики Господа. Ибо я не думал, что
сведения из книг помогут мне так же, как речь живущих и по сей день людей».
Отбираемые для толкования слова Господа Папий черпал не только из
письменных документов, но и из устной традиции. О том, что говорили Андрей, Петр,
Филипп, Фома, Иаков, Иоанн и Матфей или Аристион и пресвитер Иоанн, он, вероятно,
19
узнавал от своих основных информаторов – палестинских христиан, переселившихся в
Малую Азию после падения Иерусалима в 70 г. Возможно, они были на особом
положении лишь потому, что жили в той же стране, что и Иисус, а посему считались
носителями особо драгоценной и аутентичной традиции. Таким образом, Папий признавал
два источника христианства: одним было устное слово, другим – записанные
свидетельства. То, что он предпочитал первое, объясняется скорее психологическими,
нежели догматическими причинами. Заметим, что позднее, во II веке, предпочтение будет
отдано уже письменным источникам.
Помимо устных преданий, которые Папий любил собирать, он включил в свои
Толкования два кратких сообщения о том, как составлены Евангелия от Марка и Матфея.
Папию были известны четвертое Евангелие, Первое послание Петра, Первое
послание Иоанна и Апокалипсис. Что касается Евангелия от Луки и Павловых посланий, в
уцелевших отрывках об этом ничего не сказано.
Папий как бы перекидывает мостик между этапами передачи евангельской
традиции – устной и письменной. Хотя при написании книг он пока еще отдает явное
предпочтение устной форме, но уже заметны причины, по которым в дальнейшем авторы
все чаще будут отказываться в пользу писаний от устных свидетельств. В целом же Папий
дает нам представление не только о развитии канона Нового Завета, но и о реальной
жизни общин, в рамках которой приверженность устной традиции препятствовала
становлению ясных представлений о каноничности.
ПОСЛАНИЕ ВАРНАВЫ
Послание Вафнавы представляет собой богословский трактат, изложенный в виде
письма относящийся к первой половине II века.
Для Варнавы Писание – это то, что мы называем Ветхим Заветом, включая
некоторые книги, не входящие в иудейский канон. Большая часть встречающихся у него
совпадений с синоптической традицией ограничивается простыми предложениями,
которые могли быть известны христианину той поры из устной традиции. Единственный
случай использования формулы «как написано» вводит фразу «много званых, но мало
избранных». Объясняется это обычным небрежением к Новому Завету. С другой стороны,
если трактат написан незадолго до 130 г. или сразу же после него, то главная его цель
отнюдь не предполагала частое цитирование новозаветных книг; конечно, лишь в том
случае, если ему действительно были известны многие из них. При любых
обстоятельствах мы ничего, или почти ничего, не можем почерпнуть здесь, чтобы узнать о
развитии новозаветного канона.
ПОЛИКАРП СМИРНСКИЙ
Послание, написанное Поликарпом, епископом Смирнским, христианам в
Филиппах, обязано своим появлением письмам Игнатия, тесно связанным с его
мученической кончиной. Следуя в Рим, Игнатий проезжал и Смирну. Здесь его
приветствовала местная церковь во главе с епископом. Потом он под конвоем был
препровожден в Филиппы, где его посетили руководители местной церкви. После его
отъезда они написали Поликарпу, прося того прислать им копии писем, которые епископ
написал ему и некоторым церквам Малой Азии. Поликарп исполнил эту просьбу,
приложив в пояснение собственное письмо. В нем он призывает своих адресатов твердо
стоять в вере (гл. 4-6), избегать еретических учений (гл. 7), держать пред своим взором
подвижничество Игнатия и других мучеников (гл. 9), утверждаться в человеколюбии и
доброделании (гл. 10). В заключение он пишет, что, посылая филиппийцам копии писем
Игнатия, просит их направлять ему последние новости о нем и его спутниках (13:2).
Довольно небольшое по объему Послание Поликарпа содержит намного больше
ссылок на писания Нового Завета чем любое произведение того или иного мужа
апостольского. Он располагал как минимум восемью Павловыми посланиями (включая
20
два пастырских) и, кроме того, знал Послание к Евреям, Первое послание Петра и Первое
послание Иоанна. Что касается Евангелий, то он цитирует как «слова Господа»
выражения, которые мы находим у Матфея и Луки. За одним исключением, ни одна из
многочисленных ссылок автора не подается как цитата из Писания. К тому же это
исключение, как считают некоторые, связано с ошибочным отнесением цитаты к Ветхому
Завету. При этом Поликарп не просто много помнит из того, что впоследствии будет
восприниматься как Писание Нового Завета; у него просматривается и уважение к этим
апостольским документам, которые, в отличие от других писаний, имеют особое значение.
Поликарп, как отмечает Грант, «ясно отличает апостольский век от своего времени и,
предположительно по этой причине, не использует письма Игнатия в качестве авторитета,
при том, что в них «вера, терпение и назидание, восходящее к Господу нашему».
ЕРМ РИМСКИЙ
Одной из наиболее популярных книг, появившихся в ранней Церкви, был Пастырь
Ерма. Его часто цитировали, одно время даже считали боговдохновенным, и, кроме всего
прочего, до наших дней сохранилось более 20 отдельных греческих фрагментов на
пергаменте и папирусе, датируемых II – IV веками; два латинских (II и V века,
соответственно) и два коптских (саидский и ахмимский). Есть еще перевод-рассказ на
эфиопский язык и короткие фрагменты на среднеперсидском языке, обнаруженные среди
манихейских текстов в Турфане.
Пастырь представляет собой красочную религиозную аллегорию, в повествовании
которой почти всюду действует суровый человек, одетый как пастух. Он служит
проводником Ерму. Отсюда книга и получила свое название. Это - причудливый
калейдоскоп из пяти «Видений», двенадцати «Заповедей» и десяти «Подобий». Ей присущ
строгий морально-назидательный тон. Основная мысль книги – прежде всего призыв к
покаянию, к нравственной жизни, а обращена она к тем христианам, в памяти которых
еще свежи гонения (Вид 3. 2, 5; Под 9, 28) и над которыми нависла тень новых потрясений
(Вид 2, 2; 4, 2).
Пастыря следует датировать концом I – началом II века. Личность Ерма ясно
определяется из самой книги. Он открыто и многословно перечисляет подробности своей
жизни и жизни его семьи. Мы узнаем, что, будучи христианином - рабом, он был продан в
Рим некой женщине по имени Рода, которая потом отпустила его на свободу. Став
свободным, он женился, был удачлив (хотя и не всегда в ладах с законом), но из-за неудач
снова обеднел. Ерм рассказывает, что во время гонений его дети отступились от веры,
предали собственных родителей, вели нечестивый образ жизни. Давая себе
характеристику, пишет о том, что он тугодум, но человек неуемного любопытства. В то
же время он видит себя «терпеливым, добронравным и всегда улыбающимся,
исполненным наивности и простодушия». Из всего этого мы можем заключить, что перед
нами простой человек с ограниченным кругозором, но по настоящему благочестивый и
думающий. Как бы то ни было, его книгу высоко ценили в ранней Церкви, как
нравственное назидание, и, согласно Афанасию, она служила пособием для оглашаемых, а
во II и III веках некоторые церкви даже иногда признавали ее боговдохновенным
Писанием. Так мыслили, например, Ириней и Климент Александрийский. В Синайском
кодексе – списке греческой Библии V века – Пастырь (вместе с посланием Варнавы)
располагается после книг Нового Завета.
Ерм редко цитирует источники. Единственная книга, высказывания из которой
впоминаются и доподлинно приводятся в Пастыре (Вид.2, 3), – малоизвестный еврейский
апокалипсис под названием Книга Елдада и Модада. Хотя там есть заимствования из
Матфея, Послания к Ефесянам и Послания Иакова, нет таких рассуждений Ерма, которые
заставили бы нас думать, что он включает их в канон Писания. Сам Пастырь
свидетельствует о том, насколько неравномерно во II веке шел процесс формирования
новозаветного канона.
21
Писаний мужей апостольских сохранилось относительно немного – в общей
сложности они составили бы том приблизительно такого же объема, что и Новый Завет.
Кроме Пастыфя Ерма, Дидахе и Толкований Папия, все они написаны в форме посланий
по типу Павловых. Следует подчеркнуть, что эти произведения появлялись не как плод
богословских изысканий, но по велению религиозного чувства. Они содержат не
вероучительный анализ, а скорее прямые свидетельства веры и призывы к святости. Мы
не ждем того, что в таких документах обнаружатся какие-либо дискуссии о каноничности,
но находим в них свидетельства, по большей части разбросанные по текстам, о
существовании той или иной книги, которая впоследствии была причислена к Св.
Писанию Нового Завета.
Несмотря на большое различие между писаниями мужей апостольских – не только
географических, но, что гораздо важнее, идеологических, – можно сделать ряд
обобщающих выводов. Естественно ожидать того, что отношение к Ветхому Завету и к
различным книгам Нового Завета (насколько они могли быть известны) будет различным
в зависимости от происхождения некоторых авторов. Для первых иудеохристиан Библия
состояла из Ветхого Завета и некоторых апокрифических иудейских книг. Параллельно
этому писаному авторитету существовала традиция, преимущественно устная, в которой
сохранялись слова, приписывавшиеся Иисусу. С другой стороны, авторы,
принадлежавшие эллинистическому крылу церкви, чаще обращаются к тем писаниям,
которые позднее были включены в Новый Завет. В то же время, однако, они редко
признавали эти документы Писанием.
Кроме того, тогда еще не существовало жесткой нормы цитирования книг,
которые еще не были в полном смысле слова каноническими. Поэтому иногда довольно
трудно определить, какие книги Нового Завета были известны раннехристианским
авторам. Неясность часто сохраняется вплоть до конца II века.
Итак, и иудейская и эллинистическая группы авторов знают о существовании
определенных книг, которые позже войдут в Новый Завет. И те и другие неоднократно
выражают свои мысли посредством выражений, заимствованных из этих писаний. Эти
ссылки показывают, что ощущение авторитетности этих писаний появилось раньше
соответствующей теории. Однако эта авторитетность не имела свойств
исключительности.
С другой стороны, мы видим, что словам Господа приписывается верховный
авторитет. Иногда их цитаты совпадают с текстами Четвероевангелия, но бывают и
расхождения. Уже во времена Папия явно зарождается склонность, вначале –
бессознательная, подчинить авторитетность слов Иисуса гарантии, основанной на том, что
эти слова сохранены в таких-то и таких-то книгах, заслуживающих доверия.
Хронология третьего периода со 2-й пол. IIв., до IIIв.
А) Мураториев канон
Найден в Миланской библиотеке и издан проф., Венского университета
Мураторием.
Заключает в себе перечень книг Нового Завета, читаемых в церкви, к которой
принадлежал его автор. Автор жил в середине IIв., и принадлежал к римской или вообще
какой-либо из Западной церкви.
Нет Иакова и Евреям. Слабо намечены 2Петра, 2 и 3Иоанна.
Возможно в такое раннее время они еще вовсе не были там известны христианам.
Канон Муратори – один из наиболее важных документов для ранней истории
канона Нового Завета, Он включает 85 строк, написанных на варварской латыни с
орфографическими ошибками. Названный по имени своего открывателя, видного
итальянского историка и богослова Людовико Антонио Муратори, он был опубликован в
1740 г. Это – образец небрежности, с какой переписчики средних веков копировали
22
рукописи. Кодекс, в котором сохранился список, представляет собой рукопись VIII века,
ранее хранившуюся в древнем монастыре в Боббио, а ныне – в Амброзианской библиотеке
в Милане. В ней 26 листов (27х17 см) на довольно грубом пергаменте. Она содержит
несколько богословских трудов трех Отцов Церкви IV и V веков (Евхерия, Амвросия и
Златоуста), и несколько ранних символов веры. Очевидно, рукопись была обиходной
книгой некоего монаха, который переписывал в нее разнообразные тексты из разных
источников.
Список канонических книг начинается с середины предложения вверху десятого
листа и прерывается на 23-й строке правой страницы 11-го листа. Остальная часть этой
страницы и правая страница 12-го листа содержат отрывок из св. Амвросия, 30 строк
которого переписчик по невниманию скопировал дважды. Это повторение вкупе с
частыми разночтениями в двух копиях одного и того же материала явно демонстрирует
небрежность переписчика и показывает, что многочисленные орфографические ошибки
принадлежат ему, а не автору оригинала. Это стало еще заметнее по следующей находке в
Монте Кассино – небольшие фрагменты того же текста, включенные в четыре рукописи
Посланий Павла, которые относились к ХI – ХII векам и не были списаны с миланского
манускрипта. Даже после сличения текстов остается множество вопросов, которые можно
решить только путем предположений. Разные черты латинского текста привели многих
ученых (но не всех) к выводу, что это более или менее адекватный перевод с греческого
оригинала.
Фонетические и морфологические особенности латинского текста и перекличка с
Иеронимовой Вульгатой (1 Ин.1:1-4 в строках 33-34) говорят за то, что латинский перевод
был сделан после начала V века.
Вопросы о месте и времени происхождения, а также об авторстве списка широко
дискутировались. Аргументы Сандберга, пытавшегося доказать его восточное (Сирия Палестина) происхождение, убедительно опровергнуты (если не сказать – разбиты)
Фергюсоном. Именование Рима в строке 38 указывает на западное происхождение
рукописи. Об этом же говорит (с учетом смысловой законченности текста) отсутствие
каких-либо упоминаний о Послании Иакова и Послании к Евреям. Многозначительное
замечание о том, что Пастьрь Ерма написан «совсем недавно, в наше время в городе Риме,
тогда, когда его брат Пий занимал епископскую кафедру в городе Риме (строка 73 и
далее), указывает на необходимость датировать фрагмент концом II века, по крайней мере
не позднее 200 г.
Об авторе можно достоверно утверждать одно: он был членом Римской церкви или
общины, располагавшейся неподалеку от Рима, и к концу П века составил на греческом
языке свод писаний, который признавали Новым Заветом в той части Церкви, к которой
он принадлежал.
Канон Муратори в собственном смысле слова не канон. Он представляет собой не
простое перечисление названий, а своего рода введение в Новый Завет. Вместо обычного
именования книг, принимаемых Церковью в качестве авторитетных, составитель
рассуждает о них, снабжая их исторической информацией и богословскими
размышлениями. Эти комментарии позволяют нам сделать некоторые выводы о том, как
автор представлял себе мотивы и нормы, определявшие формирование Нового Завета.
Говоря в целом о каноне Муратори, прежде всего необходимо отметить, что он
распределяет книги по четырем категориям. В первую входят те, которые получили
повсеместное признание. Это четыре Евангелия, Книга Деяний, тринадцать посланий
Павла, Послание Иуды, два (а возможно, и три) послания Иоанна, книга Премудрости
Соломона и Апокалипсис Иоанна. Ко второй следует от, нести спорную книгу,
Апокалипсис Петра, которую некоторые христиане отказываются читать в церкви. Втретьих, есть Пастырь Ерма, который не приемлется как каноническая книга, но его
советуют читать индивидуально.
23
В списке канона Муратори отсутствуют 1-е и 2-е Послания Петра, Послание
Иакова и Послание к Евреям. Удивительнее всего то, что опущено 1-е Послание Петра.
Принимая во внимание довольно широкое использование этой книги некоторыми
древними писателями, как западными так и восточными, можно предположить вслед за
Цаном и другими, что первоначально в этот список включалось и 1-е Послание Петра, но
из-за небрежности переписчиков его впоследствии пропустили.
Следует отметить и то, что тон всего документа не претендует на установление
нормы, а скорее объясняет более или менее сложившееся положение вещей. Есть только
один пример различия во мнениях членов Церкви, который касается того, употреблять ли
Апокалипсис Петра в богослужении. Совершенно очевидно, что автор придает
исключительное значение четырем Евангелиям, а апокрифические лишь упоминает,
отрицая их. При этом заметен и апологетический пафос, с которым автор говорит о том,
что все четыре согласуются между собой по существу. Согласие это достигалось, как он
думает, тем, что – писатели вверили себя руководству Св. Духа.
В рассказе о создании четвертого Евангелия можно, по-видимому, усмотреть
ответ: а) алогам – еретикам из Малой Азии, которые приписывали авторство Евангелия и
Апокалипсиса Иоанна некоему гностику по имени Керинф, и б) Гаю из Рима, который
гипертрофировал различие между началом четвертого Евангелия и началом Евангелий
синоптических. Кроме того, явное отрицание различных писаний как еретических
указывает на полемическую направленность работы.
В разных местах подчеркивается мотив вселенскости. Дважды автор обращается к
авторитету вселенской, или кафолической, Церкви и один раз (строка 69) слово саtholica
употребляетсяи изолированно, по-видимому, применительно к Церкви. Эта вселенская
Церковь единственна и «распространена по всему миру». Послания Павла, посылавшиеся
определенным общинам, тем не менее адресованы всей Церкви, тем более что Павел
написал семи церквам. Здесь скрытая презумпция автора опирается на мистический смысл
числа «семь», означающий завершенность и полноту.
Наконец, нельзя не заметить замечания в связи с Посланием к Римлянам: «Христос
– начало Писания». Даже если Христа называть единственным мерилом при толковании
Ветхого Завета, у нас есть, по крайней мере, косвенный критерий каноничности,
вытекающий из содержания документа.
Б) Пешито
Сирский перевод книг Нового Завета, дошедший до нас. Памятник верований и
убеждений малоазийских церквей II в., во главе которых стояла церковь Антиохийская.
Нет 2Петра, 2,3Иоанна, Иуды и Откровения.
Имеет Евреям и Иакова
В) Тациан
В своем творении «Речь против еллинов», обличал безумие язычества, доказывает
божественность Священного Писания приводя тексты из Евангелия.
Ему принадлежит первая попытка составления свода всех четырех Евангелий
известного под названием «Диатесарон».
Г) Иустин Философ
В «Разговор с Трифоном иудеем» приводит до 127 евангельских текстов.
Д) Ириней еп.Лионский
В «5 книг против ересей», свидетельствует о достоверности 4 Евангелий и
приводит огромное количество дословных из них выписок.
Е)Климент Александрийский
24
В «Педагог», «Смесь или Строматы», делает многочисленные ссылки на Новый
Завет
Ж)Афинагор
В апологии часто цитирует Евангелие: «Так говорит Писание»
З) Феофил Антиохийский
В «3 книги к Автолику» делает дословные ссылки на Евангелие
И)Тертуллиан
Жил сначала в Риме, а затем в Карфагене, цитирует Новозаветные Писания.
Приписывает послание к Евреям – Варнаве.
Все указанные памятники и свидетельства говорят нам, что во второй половине
IIв., повсюду были распространены и пользовались авторитетом книг божественных, как
несомненно апостольские писания, следующие книги Священного Писания Нового
Завета: 4евангелия, книга Деяний Апостольских, 13 посланий Ап.Павла, 1-е Иоанна, 1-е
Петра; менее были распространены, хотя и очень многим известны: послание Иакова,
2Петра, 2 и 3 Иоанна, Иуды, Евреям и Апокалипсис.
Хронология четвертого периода формирования канона III – IVвв.
Среди очень разных и рассредоточенных по миру общин нарастает единодушие
относительно большей части Нового Завета. Это справедливо не только для
Средиземноморья, но и для территории, простиравшейся от Британии до Месопотамии. К
концу III – началу IV века подавляющее большинство из тех 27 книг, которые чуть позже
будут широко признаны как канон Нового Завета, почти повсеместно приобретают
авторитет священных. Безусловно, в то время ходило довольно много конкурирующих
документов, пользовавшихся временным или локальным авторитетом, но в течение жизни
последующих поколений рамки канона становились все более четкими.
Ориген, ученнейший церковный писатель 3-го в., ученик Климента
Александрийского. Для нас представитель голоса, современной ему – Александрийской
Церкви. Как ученый и добросовестный критик, всю свою жизнь посвятивший на
тщательное занятие Священным Писанием, он должен иметь для нас значение свидетеля
за всю церковь не только современную ему но и времен прошедших. Ориген говорит, что
его суждения о св.книгах Нового Завета основанны на исследовании всей церкви
поднебесной.
За несомненно апостольские, божественные Писания признает – 4Евангелия,
Откровение, 13посланий ап.Павла, о Евреям говорит, что принадлежит ап.Павлу по
мысли, но написано кем-то другим. За несомненно апостольские признает 1Иоанна,
1Петра; остальными пользуется но высказывается нерешительно т.к в его время
касательно их существовали в его время противоречащие мнения.
Самый значительный свет на судьбу св.новозаветных книг проливают известия
церковного историка Евсевия Кессарийского. Его свидетельства имеют большое значение
потому, что он специально был занят исследованием именно этого вопроса.
Классификация Новозаветных книг Евсевия Кесарийского
Церковная история Евсевия Кесарийского открывает нам доступ ко множеству
письменных источников и устных преданий, которые без него были бы потеряны. «Отец
Церковной истории» располагал библиотекой в Кесарии, которую сформировал Ориген
после того, как он был изгнан из Александрии и обосновался в Палестине. Памфил,
энергичный последователь Оригена, нашел и присовокупил к этой коллекции множество
25
книг, а Евсевий, ученик, сотрудник и друг Памфила, стал его преемником после
мученической кончины Памфила во время Диоклетианова гонения.
Хотя Евсевий и не был выдающимся экзегетом или апологетом христианства, у
него, с другой стороны, было одно качество, которое отсутствовало у всех его
предшественников и современников, – чутье к историческому поиску. Пользуясь
блестящим собранием библиотеки в Кесарии и Иерусалимской христианской
библиотекой, основанной в предыдущем веке епископом Александром, Евсевий утолял
свою тягу к христианским древностям, собирая и организовывая фактический материал,
охватывающий трехвековую историю Церкви, главным образом Восточной.
Евсевий, родившийся около 260 г. по РХ., стал епископом Кесарии до 315 г., а
умер около 340 г. Свою Церковную историю он писал по частям и публиковал несколько
раз в течение первой четверти IV века. Подчеркнутое внимание, которое он уделяет всему,
что связано с историей христианской Библии, делает его труд особенно ценным. Он
прочитал громадное число разных книг и, приводя фрагменты из них, никогда не забывает
указать, как их авторы пользовались Писанием, перечислить книги, которые они
цитируют, и, походя или подробно их обсуждая, передать суждения этих писателей о них.
Если задаться вопросом, почему он захотел зафиксировать многочисленные свидетельства
о Писании, то ответ конечно же следует искать в том, что Евсевий стремился к
определенности, а тогда не было официального заключения которое имело бы
абсолютную ценность, например принятого соборно канона или соглашения между
церквами или епископами. В длинном перечне письменных свидетельств, накопленных
историком, нет и намека на все это. После всего, проделанного Евсевием, он мог лишь
констатировать, что неопределенность велика и он даже не может вынести определенное
суждение. Поскольку не было официального списка канонических книг Нового Завета,
Евсевий посчитал, что проще всего подсчитать голоса свидетелей. С помощью такого
приема он надеялся расклассифицировать все апостольские или псевдоапостольские
писания по трем категориям: 1) книги, чью авторитетность и подлинность признают и все
церкви, и все авторы; 2) книги, которые столь же единодушно отвергают; 3)
промежуточная группа, по поводу которой мнения разделяются.
Книги первой категории он называл «омологумены», т.е. принимаемые
единодушно повсюду. Таких насчитывается 22: «святая четверица» Евангелий, Деяния
Апостолов, Послания Павла, 1-е Петра и 1-е Иоанна. В «дополнение к ним,– продолжает
Евсевий,– должен быть назван, если его все же правильно считать, Апокалипсис Иоанна,
относительно которого мы еще приведем разные мнения в надлежащее время». Несмотря
на последнее предложение, Евсевий заключает список словами: «Эти книги относятся к
числу общепризнанных».
Книги, относящиеся к третьему (промежуточному) классу, Евсевий обозначает
словом «антилегомена», т.е. «спорные книги, хотя и приемлемые для большинства членов
церкви». В эту группу он зачисляет Послания Иакова, Иуды, 2-е Петра и 2-е и 3-е Иоанна.
Книги, подпадающие под категорию отвергнутых, Евсевий называет
«незаконными» или «подложными». К ним относятся Деяния Павла, Пастырь Ерма,
Апокалипсис Петра, Послание Варнавы, так называемое Учение Апостолов и Евангелие
евреев. К ним же он непоследовательно причисляет Апокалипсис Иоанна, «если это
верно». «Некоторые, как я уже говорил, его отрицают, другие же числят среди
признаваемых книг». «Так же, – продолжает Евсевий, – некоторые думают и о Послании к
Евреям». Здесь он еще больше запутывает картину, помещая вместе и ложные, и спорные
книги и называя их все «спорными».
В заключение Евсевий перечисляет книги, «выставленные еретиками под именами
апостолов». Эти, считает он, хуже ложных и «должны быть отвергнуты и как
бесполезные, и как нечестивые». Среди них он числит Евангелия от Петра, Фомы,
Матфия, Деяния Андрея, Иоанна и других апостолов.
26
Несмотря на благие намерения, Евсевий не сумел сформировать устойчивый
список. Хотя соотносительные термины («признанный» и «спорный») достаточно ясны,
он смешивает их с другими категориями, относящимися к другому понятийному аппарату.
То, что при первом чтении воспринимается как четкое построение, при более
внимательном взгляде оставляет в недоумении.
Сначала Евсевий классифицирует книги по их каноничности/неканоничности;
затем, в зависимости от их содержания, он делит их на церковные и нецерковные. К
первым относятся признанные и спорные, которые каноничны, а ко вторым подложные,
которые не входят в канон и соответственно неканоничны. Нецерковные книги,
утверждает Евсевий, не считают и никогда не считали авторитетными.
Такая интерпретация позволяет нам понять, как Евсевий мог поместить
Апокалипсис Иоанна условно в два разных класса. Как историк, Евсевий принимает то,
что Апокалипсис широко признан, но, как церковный человек, он раздражен той
экстравагантностью, с которой его использовали монтанисты и другие милленаристы, и
потому рад сообщить в своем труде, что другие считают Апокалипсис неподлинным.
Почему Евсевий не упоминает в своем списке Послание к Евреям, в свое время
широко обсуждалось. Самое простое объяснение в том, что он включил его как
каноническое среди посланий Павла, при этом не идентифицируя. Правильно то, что
авторство Павла оспаривалось; Евсевий в ряде мест приводит различные гипотезы,
которые предлагали для объяснения стилевых отличий от других посланий Павла. Но,
поскольку в этом месте Евсевий всего лишь констатирует в более или менее
упорядоченной форме, какие книги к какому классу принадлежат, и не обсуждает природу
и происхождение этих писаний, он мог совершенно спокойно включить его в число
Посланий Павла, так как сам относил его к ним.
В заключение мы должны признать, что Евсевию, может быть, и не удалось
достичь стандарта, приемлемого в современной историографии, но его метод
перечислений, учитывая пестроту жизни в древней Церкви, замечательно прост и
практичен. Он старается точно передать принимавшееся в то время всей Церковью
мнение относительно числа и названий книг Св. Писания. Недостаток уверенности
говорит нам о честности Евсевия и о его нежелании навязывать более стройную, но
искусственную классификацию. Его труд убеждает нас в том, что вскоре появится и более
строгий, закрытый список книг.
Около 332 года император Константин, стремясь развивать богослужение и
организуя его во всевозрастающем числе храмов своей столицы, распорядился, чтобы
Евсевий составил 50 экземпляров Св. Писания. Опытные писцы должны были их записать
на хорошо обработанном пергаменте. В письме, которое дошло до нас, император
сообщает ему, что все необходимое для этой работы передается в его распоряжение,
включая два экипажа, чтобы доставлять готовые рукописи императору. Константин
собирался лично все проверять. «Таков был приказ императора, – говорит Евсевий, –
после которого работу незамедлительно начали. Вскоре мы отправили ему великолепные
книги, тщательно связанные в тройной или четверной форме».
Хотя точное значение этих слов истолковывалось по-разному, интереснее всего
вопрос (на который в тексте нет никакого ответа): какие книги и в какой
последовательности были включены в эти собрания? Удивительно, что тот же Евсевий,
который постарался достаточно подробно рассказать о колебаниях по поводу некоторых
апостольских или считавшихся таковыми книг, ни словом не обмолвился о том, как
отбирались писания в этом важнейшем случае. 50 первоклассных унифицированных
экземпляров не могли, конечно, не оказать огромного влияния на создание будущих книг,
по крайней мере в пределах Константинопольского патриархата. Они, несомненно,
содействовали тому, чтобы на Востоке появился общепринятый канон Нового Завета.
Сегодня мы располагаем двумя греческими рукописями Ветхого и Нового Заветов,
которые некоторые исследователи числят среди 50, созданных по приказу Константина.
27
Как бы там ни было (а их принадлежность к александрийскому типу текста делает такое
предположение маловероятным), они, по-видимому, написаны приблизительно в то же
время и поэтому представляют особый интерес. Один из документов – Синайский кодекс.
Весь его корпус Нового Завета и часть Ветхого сейчас хранятся в Британской библиотеке.
Новозаветный раздел состоит из четырех Евангелий, 14 Посланий Павла (с Посланием к
Евреям, располагающимся между 2 Фес и 1 Тим), Книги Деяний, семи Соборных
посланий, Апокалипсиса, Послания Варнавы и фрагмента Пастыря Ерма. Другая рукопись
– Ватиканский кодекс, который хранится в Риме. В своей новозаветной части он содержит
четыре Евангелия, Книгу Деяний, семь Соборных посланий, Послания Павла до Евр 9:14
(располагавшегося после Посланий к Фессалоникийцам), где, к сожалению, рукопись
обрывается. Естественно предполагать, что оригинал включал Пастырские послания, а
также Послание к Филимону, которое следовало за Посланием к Евреям, и что туда,
несомненно, входил Апокалипсис.
Канон Кирилла Иерусалимского (ок. 350)
(Из Огласительных поучений Кирилла, 4, 36.)
А в Новый Завет входит только четыре Евангелия, а остальные носят ложные
названия и вредоносны. Манихеи написали Евангелие от Фомы, которое, пороча благость
имени «Евангелие», губит души простаков. Принимайте также Деяния двенадцати
апостолов и с ними семь Соборных посланий: Иакова, Петра, Иоанна и Иуды; и как
печать на всех них и последних трудах учеников, четырнадцать Посланий Павла.
Все остальные следует по сравнению с вышеназванными считать
второстепенными. И те книги, которые в церквах не читают, не читайте их и сами, как вы
уже слышали (как я говорил об апокрифах Ветхого Завета).
Канон, принятый на Лаодикийском соборе (ок. 363)
Отсутствие 60-го правила во многих греческих, латинских и сирийских рукописях
заставляет предположить, что оно добавлено позднее, как пояснение к правилу 59-му.
59-е правило. Ни один псалом, сочиненный частным лицом, и никакая
неканоническая книга да не читаются в церкви, но только канонические книги Нового и
Ветхого Заветов.
60-е правило. (После перечисления книг Ветхого Завета правило продолжается
так) - Вот книги Нового Завета: четыре Евангелия, от Матфея, Марка, Луки и Иоанна;
Деяния апостолов; семь соборных посланий, а именно, одно Иакова, два – Петра, три –
Иоанна, одно – Иуды; 14 посланий Павла: одно к Римлянам, два к Коринфянам, одно к
Галатам, одно к Ефесянам, одно к Филиппийцам, одно к Колоссянам, два к
Фессалоникийцам, одно к Евреям, два к Тимофею, одно к Титу и одно к Филимону.
Канон, принятый на III Карфагенском соборе (397)
Первым собором, принявшим нынешний канон новозаветных книг, был собор
Гиппона в Северной Африке (393); однако деяния этого Собора утрачены. Их краткое
изложение было зачитано и принято на Карфагенском соборе в 397 г.
Правило 47. Кроме канонических книг ничего не должно читаться в церкви под
именем божественного Писания. Канонические же книги следующие: [перечисляются
книги Ветхого Завета]. [Книги] Нового Завета: Евангелия, четыре книги; Деяния
апостолов, одна книга; послания Павла, тринадцать; его же к Евреям, одно послание;
Петра – два; Иоанна, апостола, – три; Иакова одно; Иуды одно; Апокалипсис Иоанна.
Касательно подтверждения этого правила (канона) следует посоветоваться с заморской
Церковью. В годовщины памяти мучеников следует читать их деяния.
Согласно Цану, в 419 г. на другом Карфагенском соборе было добавлено
следующее заключение: ... Апокалипсис Иоанна, одна книга. Все это пусть пошлют брату
нашему и коллеге-епископу Бонифацию (Римскому) и другим епископам тех мест, чтобы
они могли подтвердить это правило (канон), ибо это мы получили от наших Отцов для
чтения в церкви.
28