Европейский Суд по правам человека и права ребенка. Несмотря
advertisement
Европейский Суд и права ребенка Н. Кравчук Кравчук Наталья Вячеславовна, юрист, кандидат юридических наук. В течении более 10 лет работала в российских правозащитных организациях – Московской Хельсинкской группе, Правозащитном Центре «Мемориал». В настоящее время – юрист по правам ребенка Европейского Центра по Правам Цыган (Будапешт, Венгрия). Специализируется на защите прав ребенка и международных механизмах защиты прав человека. В ее активе – более 20 жалоб в Европейский Суд по правам человека; коммуникации в Рабочие группы и Специальным Рапортерам Организации Объединенных Наций жалобы в Европейский Комитет по Социальным Правам, против России и других стран. Наталья Вячеславовна является автором многочисленных, в том числе научных, публикаций по вопросам прав человека и защиты прав ребенка. Не смотря на тот факт, что в России существует структура органов, как административных, так и судебных, чьей задачей является защита прав ребенка, добиться восстановления нарушенных прав бывает иногда невозможно из-за нежелания этих органов действовать в соответствии с законом или из-за неправильного понимания ими положений законодательства. В таких случаях имеет смысл обратиться в межгосударственный орган, уполномоченный рассматривать такие споры. Таким органом является Европейский Суд по правам человека, учрежденный Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Европейская Конвенция считается одним из наиболее эффективных правозащитных договоров существующих в мире на сегодняшний день, в особенности благодаря ее механизму надзора за исполнением Конвенции государствами Европейскому суду по правам человека. Характерными чертами деятельности Европейского суда является возможность частного лица обратиться в него с жалобой на нарушение государством – членом Европейской Конвенции ее положений и обязательный характер решений Суда для этого государства. В дополнение к установлению факта нарушения Конвенции (например, нарушение права на уважение семейной жизни), Суд также может присудить заявителю соответствующую компенсацию и возмещение расходов. Кажущаяся легкость обращения в Европейский Суд (жалоба подается бесплатно, на формуляре, который можно найти в Интернете, получить из самого Суда или в правозащитных организациях, занимающихся обращениями в Европейский Суд), привела к тому, что из России в Суд ежедневно поступают десятки жалоб. К сожалению, более 90% из них признаются Судом неприемлемыми по формальным основаниям и не рассматриваются по существу. Между тем, Суд оказался «забит» российскими жалобами и рассмотрения жалобы, имеющей основания на победу пригодится ждать годами. Не смотря на то, что для россиян Европейский Суд стал уже привычной «четвертой инстанцией», следует отметить, что жалобы против Российской Федерации по вопросам нарушений прав ребенка в практике Суда практически отсутствуют. За те 10 лет, что прошли с момента ратификации Россией Европейской Конвенции, по жалобам против нее было принято более 350 решений Суда по существу, и при этом менее 10 из них касалось защиты ребенка. Почему же наиболее уязвимая категория жителей России не обращается за защитой в Страсбург? Тому есть несколько причин: Во-первых, согласно российским законом, право ребенка обращаться за защитой в суд ограничено определенным возрастом (14 лет – ст 56 СК РФ), кроме того, на практике, даже если ребенок уже достиг соответствующего возраста самостоятельно добиться того, чтобы заявление в российский суд у него взяли и надлежащим образом рассмотрели, ему будет крайне затруднительно, если не сказать – невозможно. По этой причине детям или же их знакомым, не являющимся в соответствии с российским правом лицами, имеющими право представлять их интересы, даже если они знают о Европейском Суде, и в голову не может прийти обратиться туда самостоятельно. Во-вторых, во многих ситуациях при нарушении прав ребенка или его родителей (например, администрацией учебного заведения), родители до последнего момента надеются на мирное разрешение конфликта и не хотят усугублять его обращением в суды. И, наконец, в-третьих, незнание правил подачи жалобы в Европейский Суд, а также не знание права в этой области, приводит к искаженному представлению о том, «на что» и «как» можно и нужно жаловаться в Страсбург. Между тем, как показывает статистика решений Европейского Суда против России, выиграть дело, не прибегая к помощи высокооплачиваемых юристов возможно. Однако, недооценивать важность тщательной подготовки жалобы также не стоит – подать жалобу после ее признания неприемлемой повторно – невозможно, равно как и объяснить Суду, что именно Вы имели в виду под той или иной формулировкой. Прежде чем принять решение о подаче жалобы в Суд, следует убедиться, что потенциальная жалоба отвечает критериям приемлемости жалоб, установленным Судом. Только при соблюдении всех этих критериев, жалоба может быть признана Европейским судом приемлемой. При несоблюдении хотя бы одного из критериев жалоба признается неприемлемой, на чем разбирательство дела заканчивается. 1. Жалоба должна быть подана надлежащим лицом Лицо, направляющее жалобу в Европейский суд должно быть жертвой нарушения одного из прав, предусмотренных Конвенцией, то есть уже пострадать от нарушения своих прав. В некоторых случаях Суд также может признать приемлемой жалобу лица, не являющегося непосредственной жертвой, а тесно связанную с нею, например, родственными отношениями. В этом случае заявителем в жалобе должен быть родственник непосредственной жертвы. Обычно интересы детей в Европейском суде представляют их родители. Но если это по каким-либо причинам невозможно, ребенок может воспользоваться помощью адвоката или общественной организации. В одном из своих решений суд специально указывает, что согласно Конвенции несовершеннолетний имеет право сам обращаться с заявлением в Суд. Это особенно важно в случае, когда интересы ребенка входят в противоречие с интересами его родителей или опекунов. 2. Жалоба должна быть подана на нарушение права, гарантированного Конвенцией и дополнительными Протоколами к ней Не все страны – члены Совета Европы ратифицировали все дополнительные Протоколы к Конвенции. Жалобы не могут быть принесены в отношении нарушения прав, закрепленных в Протоколах, но не ратифицированных государством. Некоторые страны при ратификации Конвенции внесли оговорки относительно тех или иных прав, закрепленных в ней. Нарушения этих прав могут рассматриваться только в пределах, допущенных оговоркой1. Многие права Конвенцией не гарантируются (например, право на развод, право на усыновление, а также социальные права). 3. Нарушение прав должно иметь место после ратификации государством – ответчиком Конвенции (Россия ратифицировала Конвенцию в мае 1998 г). 4. Нарушение прав должно произойти в пределах территориальной юрисдикции государства-ответчика. Ратификационная грамота Российской Федерации от 05 мая 1998 года не содержит оговорок, относящихся к праву на уважение семейной жизни. 1 5. Жалоба подается только после использования всех эффективных средств защиты права на национальном уровне. Является ли судебный порядок защиты права эффективным средством защиты, решается в каждом конкретном случае. В любом случае следует иметь в виду, что подача надзорной жалобы не является необходимым шагом для обращения в Страсбург. 6. Жалоба должна быть подана в течение шести месяцев после принятия окончательного решения на национальном уровне Суд принимает к рассмотрению жалобы только в течение шести месяцев, начиная со дня вынесения окончательного судебного решения или с даты, когда гражданин узнал об этом решении. Если в какой-либо ситуации для восстановления нарушения права не предусмотрено никаких национальных средств, то подавать жалобу следует сразу же после нарушения. Последним внутренним средством судебной защиты судов общей юрисдикции для России, после которого можно обращаться в Европейский суд по правам человека и с даты вынесения которого следует отсчитывать шестимесячный срок, является, как правило, решение суда кассационной инстанции. Существует еще несколько условий приемлемости заявлений2. Суд не будет рассматривать заявление, если оно: -анонимно; -является по существу той же жалобой, которая уже была рассмотрена Судом или уже является предметом другого международного разбирательства; -несовместимо с положениями Конвенции, явно необоснованную или представляющую собой злоупотребление правом подачи петиции. Жалоба признается неприемлемой вследствие необоснованности, если у Суда возникают вопросы по поводу правильности и достаточности обоснованности заявления, а также по поводу наличия самого нарушения. Что касается злоупотребления правом подачи петиции, то Суд признает таковыми жалобы, в которых заявитель приводит в обоснование своей позиции сплетни и клевету, а также, если заявитель не ответил на несколько писем Суда. Для грамотного составления жалобы в Европейский Суд недостаточно прочитать текст Европейской Конвенции по правам человека. Для разрешения дел Суд вырабатывает и применяет прецеденты, то есть, для правильной трактовки положений Конвенции необходимо изучить огромный перечень основополагающих решений Суда. На эти решения следует ссылаться в жалобе при аргументации нарушения права. Так, для написания жалобы о защите права на уважение семейной жизни необходимо не только ознакомиться с соответствующей статьей Европейской Конвенции, но и получить представление о том, что есть семейная жизнь в практике Европейского Суда и каковы стандарты защиты этого права, выработанные Судом в его решениях. Буквальное толкование норм Конвенции без обращения к конкретным решениям Европейского суда приводит к искаженному, а зачастую в корне неправильному, пониманию ее положений. Примечательно, что право как российское, так и Европейской Конвенции стоит на страже отношений членов семьи, а не семьи как социального образования. При этом нарушителем данного права должно выступать государство, а не частные лица. Большинство вопросов, рассматриваемых Европейским Судом в рамках статьи 8 Конвенции, касается усыновления, права родителей на опеку над ребенком, права на общение с ребенком и доступ к нему. Таким образом, Суд еще раз подтверждает, что 2 Ст. 35 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. отношения между родителями и детьми являются основным аспектом жизни семьи и, одновременно, наиболее сложным для разрешения вопросом. Разрешая споры о вмешательстве в право на семейную жизнь, Европейский Суд подчеркивает, что его роль состоит в оценке решения национальных властей с точки зрениях его соответствия стандартам в области защиты семьи, а не в подмене собой этих органов. Рассмотрим несколько прецедентов Суда, дающих представление о логике Суда при оценке действий сторон. Вопросы определения места жительства ребенка и доступа к общению с ним родителя, живущего отдельно, является сложным не только для России. Сложность оценки доказательств по таким делам, и в особенности определения наилучших интересов ребенка, может привести к нарушению прав одного из родителей, а также и самого ребенка. Ярким примером попытки ребенка повлиять на решение родителей об определении его места жительства служит дело Нильсен против Дании3.. На момент подачи жалобы заявителю в данном деле было 13 лет. Его родители жили вместе с 1968 по 1973 годы. Так как они не состояли в браке, согласно Датскому законодательству родительские права на ребенка принадлежали только матери. После того, как его родители расстались в 1973 году, ребенок остался с матерью, а отец на основании «джентльменского соглашения» мог навещать его. Однако соглашение не функционировало в полной мере, и в 1974 году отец через компетентные органы получил официальное право на посещение сына. У ребенка складывались все более близкие отношения с отцом, и летом 1979 года, после двухнедельного нахождения на отдыхе у отца, он отказался вернуться к матери. После того, как мать связалась с социальными работниками, ребенок был помещен с согласия обеих сторон в специальное детское учреждение, откуда сбежал и вернулся к отцу. 6 августа 1979 года отец инициировал в суде дело о передаче ему права опеки над ребенком, после чего скрылся вместе с ребенком до 8 октября 1979 г., когда был арестован. 9 октября после ареста отца ребенок был помещен в детское психиатрическое отделение окружного госпиталя, откуда он опять сбежал. Результатом длительных судебных разбирательств был отказ передать права опеки отцу, проведена психиатрическая экспертиза ребенка, а также установлен факт нежелания ребенка жить с матерью. Ребенок в конце концов был помещен в госпиталь. В своем заявлении в Европейскую Комиссию по правам человека (орган, занимавшийся ранее рассмотрением жалоб на предмет приемлемости) заявитель ссылался на нарушение ст.5 (право на свободу и личную неприкосновенность) Европейской Конвенции по правам человека. Комиссия установила нарушение указанной статьи, но так как дело получило широкую огласку на национальном уровне, вследствие чего заявитель был выпущен из госпиталя, а право на опеку было все-таки передано отцу, суд не счел, что ст.5 Конвенции нарушена. Примечательно, что практика пересмотра решений национальными судами и административными органами после обращения лица в Европейский суд достаточно распространена не только в европейских странах. Она начинает складываться и в России. Примером тому может стать дело Никишиной против России4. Оно касалось женщины, которая при расставании со своим гражданским супругом получила право воспитывать их совместного ребенка. Было решено, что отец ребенка будет забирать его к себе на выходные дни. Некоторое время спустя заявительница стала членом секты «Свидетели Иеговы» и, по утверждению отца ребенка, стала вовлекать в свою религиозную 3 Nielsen v. Denmark, judgment of 28 November 1988 4 Решение от 12 сентября 2000 г. деятельность малолетнего сына. Отец, будучи православного вероисповедания, обратился в общественные организации, а также в районный орган опеки и попечительства с требованием передать ему ребенка. Спустя некоторое время он отказался вернуть ребенка матери. Заявительница подала заявление в милицию, затем в районный суд. Решением суда ребенок был передан отцу, так как членство матери в секте «оказывало вредное влияние на здоровье и развитие ребенка». Матери было разрешено видеться с сыном. Судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда поддержала это решение и оставила кассационную жалобу заявительницы без удовлетворения. Заявительница подала иск в Люблинский районный суд г.Москвы - по месту проживания отца ребенка - с целью определить и расширить порядок общения со своим сыном, которого она видела два часа в неделю в присутствии отца ребенка. Прокурор Московской области отказал заявительнице в пересмотре ее дела. Заявительница обратилась в Верховный Суд РФ с просьбой принести протест на решения нижестоящих судов. Просьба заявительницы была удовлетворена заместителем Председателя Верховного Суда Российской Федерации, протест которого затем был передан на рассмотрение в Московский областной суд. Президиум Московского областного суда отклонил протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации и поддержал обоснованность оспариваемых решений. Заявительница на слушаниях по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ в Московском областном суде не присутствовала, поскольку не была должным образом уведомлена о времени слушания. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила по протесту заместителя Председателя Верховного Суда решения Люберецкого городского суда и Московского областного суда, а также решение Президиума Московского областного суда. Дело было передано в суд первой инстанции для нового рассмотрения. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Ф пришла к заключению, что при изучении дела судами были нарушены нормы материального и процессуального права. В частности, суды неправомерно вторглись в дискуссию относительно природы религиозной организации "Свидетели Иеговы" и не изучили все имеющие отношение к делу заявительницы обстоятельства. В соответствии с возобновлением производства по делу об опеке, дело было направлено в Люберецкий городской суд, который, начиная с конца августа 1999 года, несколько раз откладывал рассмотрение дела. Обращение заявительницы с требованием определить и расширить порядок общения с ребенком было передано в Люберецкий городской суд для совместного рассмотрения с делом об опеке. 13 марта 2000 года заявительница и отец ребенка заключили мировое соглашение, в котором полностью отказались от своих взаимных требований в Люберецком городском суде в отношении опеки над ребенком. Заявительница тоже отказалась от своих требований, заявленных в Люблинский районный суд, в отношении определения порядка общения со своим сыном. В соответствии с мировым соглашением ребенок остается со своим отцом, а мать сможет забирать его на выходные дни. По соглашению с отцом мать может встречаться с ребенком по вечерам в течение недели и забирать его к себе на время школьных каникул. Было также оговорено, что ребенок не может быть вовлечен в религиозные организации против его воли и согласия родителей. Определением Люберецкого городского суда, принятым в тот же день, мировое соглашение было утверждено и производство по искам прекращено. В 1999 году заявительница обратилась в Европейский Суд с жалобой на то, что, передавая права опеки отцу ребенка вследствие его религиозных взглядов и деятельности заявительницы как члена религиозной организации "Свидетели Иеговы", российские суды нарушили права заявительницы и ее ребенка на уважение частной и семейной жизни, на свободу мысли, совести и религии, а также право заявителя воспитывать и обучать своего ребенка в соответствии с собственными религиозными и философскими убеждениями. Европейский суд признал жалобу заявительницы неприемлемой в связи с тем, что она утратила статус жертвы нарушения, так как Верховный Суд РФ отменил решения нижестоящих судов на основании нарушения норм материального и процессуального права и направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Таким образом, последствия разбирательства, ставшие основой для жалобы заявительницы, были ликвидированы. Важно, однако, отметить, что в момент вынесения Верховным судом решения об отмене, заявительница уже обратилась в Европейский суд, и, таким образом, на отмену пересмотра решения национального суда повлияла сама возможность рассмотрения дела Европейским судом. Так, аналогично делу Нильсен против Дании, дело Никишиной было разрешено внутренним судом, но под явным влиянием Европейского суда. Отмечая важность семейного воспитания и участия родителей в воспитании детей, Суд неоднократно рассматривал дела о передаче опеки над ребенком одному из родителей по тем или иным основаниям. Выше мы ознакомились с делом Никишина против России, где российские суды постановили, что ребенок должен быть передан отцу, так как мать ребенка является Свидетелем Иеговы. Это дело не было рассмотрено Европейским Судом по существу, так как благополучно разрешилось на внутреннем уровне после подачи матерью ребенка жалобы в Страсбург. Однако, так как такие дела (дела, где суды принимают решение о передаче ребенка на воспитание одному родителю в связи с тем что второй является последователем не традиционной религии) – не редкость, и имеют прямое отношение к защите интересов ребенка, имеет смысл рассмотреть подробнее несколько из них с тем, чтобы понять, насколько тщательно Европейский Суд взвешивает факты при принятии своего решения. Рассмотрим сегодня следующие дела: Хофман против Австрии5 и Исмаилова против России6. В первом из этих дел Европейский Суд установил нарушение статьи 8 (право на уважение частной и семейной жизни), во втором – нет. Дело Хофман против Австрии было подано на рассмотрение Европейского Суда гжой Ингрид Хофман, гражданкой Австрии, домохозяйкой. В 1980 году она вышла замуж за г-на С., телефонного мастера. На тот момент оба они являлись прихожанами Римскокатолической церкви. В браке у них родилось двое детей: сын, Мартин - в 1980 году и дочь, Сандра - в 1982, которые были крещены как католики. Спустя некоторое время заявительница вышла из Римско-католической церкви и стала Свидетелем Иеговы. В 1983 году заявительница возбудила бракоразводный процесс против г-на С. Она ушла от него, взяв с собой детей, еще до вынесения судом решения о разводе. После того как их брак был расторгнут судом, оба бывших супруга обратились в Окружной суд г. Инсбрук чтобы получить права на опеку над детьми. Г-н С. утверждал, что предоставление опекунских прав заявительнице повлечет за собой риск нанесения детям вреда из-за их особого воспитания. По его мнению, принципы обучения религиозной организации, к которой принадлежала заявительница, враждебны по отношению к обществу. Кроме того, в этой церкви не одобряют общение с не состоящими в ней людьми, выражение патриотических чувств (например, пение национального гимна) и не поощряют к религиозной терпимости. Все это, по словам г-на С., привело бы к изоляции детей от общества. Помимо этого, запрет на переливание крови, существующий у Свидетелей Иеговы, по сути, означал, что жизнь и здоровье детей могли подвергнуться опасности. 5 6 Hoffmann v. Austria. judgment of 23 June 1993 Ismailova v Russia, judgment of 29 November 2007 В свою очередь заявительница утверждала, что она может лучше заботиться о детях, так как ее обстоятельства позволяют ей целиком посвятить себя детям, и она, как мать, лучше сумеет создать необходимую им семейную обстановку. Она утверждала, что г-н С. не может даже обеспечить их средствами к существованию. Рассмотрев дело, суд назначил опекуном заявителя. Принятие такого решения было аргументировано тем, что прежде всего, нужно учитывать благополучие детей. При том, что оба родителя материально обеспечены настолько, что каждый из них смог бы должным образом заботиться о детях, дети сильнее были привязаны к матери, так как прожили с ней после фактического распада семьи полтора года, и отрыв от нее мог бы нанести вред их психике. Далее Окружным судом было отмечено: "Отец детей заявил, что принадлежность Ингрид С. к религиозной организации Свидетели Иеговы плохо сказывается на детях. Относительно этого необходимо уточнить, что религиозные убеждения родителей, как таковые, ни в коем случае не могут являться критерием при вынесении решения о родительских правах и обязанностях. Лишение родителя таких прав или ограничение их невозможно только из-за его или ее принадлежности к религиозному меньшинству". Г-н С. обжаловал это решение в Областном суде Инсбрука. Областной суд отклонил поданную апелляцию заявив: "Главным доводом апелляционной жалобы является то, что принятое первой судебной инстанцией решение не отвечает интересам дальнейшего благополучия детей, ввиду принадлежности матери к религиозной организации Свидетели Иеговы. Доводы апеллянта в этом отношении необоснованны. Свидетели Иеговы, ранее известные как Исследователи Библии, представляют организацию, основывающуюся на их собственной интерпретации Библии, и эта конфессия не запрещена законом Австрии. Следовательно, можно предположить, что их цели не нарушают ни закон, ни моральные принципы. Таким образом, принадлежность матери к этой религиозной организации не представляет опасности для благополучия детей...". Г-н С. подал жалобу на это решение в Верховный суд Австрии. Верховный суд отменил решение Областного суда Инсбрука и передал родительские права г-ну С. Суд аргументировал это следующим образом: "Г-н С сообщил, что мать воспитывала детей в согласии с принципами Свидетелей Иеговы. Наряду с этим очевидно, что они не принадлежат к данной конфессии. Низшие судебные инстанции должны были выяснить, не противоречит ли подобный метод воспитания детей положениям Федерального закона 1985 года о религиозном воспитании детей, согласно которому решение о религиозном воспитании детей принимается по взаимному согласию между родителями. На протяжении существования брака ни один из родителей не имеет права, без согласия другого, принимать решение о том, что в дальнейшем ребенок будет воспитываться в соответствии с принципами веры, отличающимися от тех, которых родители придерживались, состоя в браке; или от тех, согласно которым ребенок воспитывался до сих пор. В любом случае воспитание детей по правилам этой секты (которая, как справедливо заметил г-н С, не является общепризнанной религиозной общиной) противоречит закону, поскольку дети не являются ее членами. Несостоятельность Окружного суда в применении этого положения является очевидным нарушением закона". После передачи опеки над детьми ее бывшему мужу, Г-жа Хофман обратилась в Комиссию по правам человека (вспомогательный орган, ранее действовавший при Европейском Суде). Она обжаловала решение о лишении ее опекунских прав из-за ее религиозных убеждений. В жалобе она ссылалась на свое право на уважение семейной жизни (ст. 8 Конвенции), право на свободное вероисповедание (ст. 9) и право воспитывать детей в согласии со своими религиозными взглядами (ст. 2 Протокола №1). Кроме того, она заявила, что в отношении нее была допущена дискриминация по признакам религии (ст. 14). Дело было рассмотрено Европейским Судом. В первую очередь Суд должен был определить, подпадает ли дело в принципе под его юрисдикцию. Суд отметил, что с того момента, как дети покинули отца, и до момента вынесения Верховным судом решение от 3 сентября 1986 года, вынуждавшее мать передать их отцу, дети уже прожили с матерью два года (и, следовательно, составляли с ней единую семью). Таким образом, решение Верховного суда является посягательством на право заявительницы устраивать свою семейную жизнь и, потому, дело попадает под действие Статьи 8. Анализируя дело, Суд рассмотрел ряд «тестовых» вопросов, как это делается всегда при рассмотрении статьи 8. Прежде всего, Суду было необходимо определить, подверглась ли заявительница обращению иному, нежели ее бывший муж. Отвечая на этот вопрос Европейский Суд рассуждал следующим образом: «При вынесении решения о предоставлении родительских прав матери, а не отцу, Областной суд Инсбрука должен был установить, способна ли заявительница нести ответственность за опеку над детьми и их воспитание. Окружная и Областная судебные инстанции приняли во внимание утверждение заявительницы о ее готовности предоставить право отцу, который продолжал оставаться членом Римско-католической церкви, отмечать праздники с детьми и допустить переливание крови детям, если этого будет требовать закон. Этими инстанциями была также учтена психологическая связь, существующая между детьми (весьма юными на тот момент времени) и их матерью, а также ее способность, в целом, выполнять роль опекуна. Верховный суд подошел к делу по другому и, в первую очередь учел возможные последствия влияния принадлежности к определенному религиозному меньшинству на их жизнь в обществе, а также отметил опасность, связанную с абсолютным отказом заявителя от переливания крови не только для себя, но и для детей (Эти факторы являются возможными негативными следствиями принадлежности матери к религиозной организации Свидетелей Иеговы.), и на основании этого вынес решение о назначении опекуном отца. И это несмотря на то, что, как признавал Верховный Суд, такое решение могло бы вызвать у детей стресс.» Проделав такой анализ, Европейский Суд пришел к выводу, что разница в оценке способности г-жи Хофман и ее бывшего мужа быть опекунами их детей была обусловлена религией. Такое заключение подтверждается характером и формулировкой выводов Верховного суда относительно последствий влияния религии заявителя на детей. Подобный неодинаковый подход к сторонам в споре, "без объективных и веских на то оснований", то есть неоправданный "законной целью", и при отсутствии "разумного пропорционального соотношения между использованными средствами и преследуемой целью" является дискриминацией. При этом, как заключил Европейский Суд, преследованная Верховным судом цель, а именно защита здоровья и прав детей, была законной. Соответственно, для того чтобы решить, было или нет в данном деле нарушение права заявительницы на уважение ее семейной жизни, остается проверить, выполняется ли второе условие наличия дискриминации - отсутствие "разумного пропорционального соотношения между использованными средствами и преследуемой целью". Здесь Европейский Суд отметил, что обстоятельства, не относящиеся напрямую к религии, Верховный суд трактовал иначе, чем низшие судебные инстанции. А так как даже в случаях, когда предъявлены противоположные доводы, неодинаковый подход в их оценке, основанный только на разнице в религии, неприемлем, Суд пришел к выводу об отсутствии разумного пропорционального соотношения между использованными средствами и преследуемой целью; а следовательно, было допущено нарушение Статьи 8 в совместном рассмотрении со Статьей 14. Таким образом, Европейский Суд установил, что Верховный Суд Австрии, принимая свое решение и передав опеку над детьми их отцу, лишь потому, что их мать является Свидетелем Иеговы, нарушил ее право на уважение ее семейной жизни. При подаче подобных жалоб, в том числе и против Российской Федерации, заявители ссылаются на решение по делу Хофман против Австрии, как на прецедент. На него ссылалась и заявительница в деле Исмаилова против России, решение по которому было вынесено в 2007 году. Примечательно, что при внешней схожести этих дел, Европейский Суд пришел к диаметрально противоположному выводу относительно наличия нарушения статьи 8 по отношению к г-же Исмаиловой. Заявительница, Курбанкиз Исмаилова, вышла замуж в 1990 году. И сама заявительница, и ее муж на момент заключения брака были мусульманами. В браке у них родилось двое детей. Семья проживала в доме родителей мужа. Муж заявительницы был моряком и подолгу отсутствовал дома, что стало причиной разногласий в семье. В июне 1999 года заявительница стала посещать собрания Свидетелей Иеговы. В июне 2000 года конфликты между супругами по поводу религиозной принадлежности заявительницы привели к тому, что она, вместе с детьми, покинула дом мужа и переехала жить в дом своих родителей. Через полгода после этого она была крещена и стала Свидетелем Иеговы. В период между июнем 2000 и июлем 2001 года контакты между детьми и их отцом носили нерегулярный характер. Помимо того, что муж заявительницы не проявлял желания видеть детей, он не оказывал им материальной поддержки. В связи с этим в начале 2001 года Курбанкиз Исмаилова подала в суд заявление о назначение ее детям алиментов. Суд обязал мужа заявителя выплачивать алименты на воспитание детей. 1 июля 2001 года дети поехали навестить родителей отца, которые в последствии отказались вернуть детей заявительнице. По ее (заявительницы) словам, с тех пор у нее не было регулярного доступа к детям. В сентябре того же года муж заявительницы подал в суд заявление о разводе. Он заявил, что готов обеспечить детям лучшие условия проживания, а также моральные условия, нежели те, которые были им обеспечены заявительницей; что заявительница брала детей с собой на религиозные собрания Свидетелей Иеговы, чтобы обратить их в эту веру; что дети стали раздражительными, не хотят возвращаться к матери. Он просил передать ему опеку над обоими детьми. Заявительница согласилась с тем, что брак разрушен, но не согласилась с требованием мужа передать ему опеку над детьми. Для принятия решения суд затребовал заключение органов опеки и попечительства о «жилищных условиях К.Исмаиловой и возможности проживания детей с нею, учитывая факт посещения ею секты Свидетели Иеговы». Заключение было дано 4 декабря 2001 года. Помимо обзора жилищных условий заявителя, в нем рекомендовалось определить место жительства детей с их отцом ввиду того, что мать посещает собрания организации Свидетели Иеговы, которые проводятся у нее дома, и изучает соответствующую литературу. 15 марта 2002 суд расторг брак между заявительницей и ее мужем и передал права опеки над детьми их отцу. Суд мотивировал свое решение следующим: «Из показаний г-жи Исмаиловой и ее матери следует, что члены организации Свидетели Иеговы приходили в квартиру, где проживали г-жа Исмаилова и ее родители, несколько раз в неделю для проведения различных религиозных действий. Кроме того, она посещает ежедневные встречи Свидетелей Иеговы. Мать г-жи Исмаиловой была допрошена в суде и подтвердила, что ее внуки начали бояться дождя и ветра, и говорили о том, что наступит «Вселенский потоп» и землетрясение, из чего она поняла, Исмаилова брала детей на встречи Свидетелей Иеговы. Из документов дела и показаний сторон следует, что в настоящее время Исмаилов проживает в двухэтажном доме вместе со своими родителями. Дом принадлежит ему. Несколько месяцев в году он работает в море и то же количество времени проводит дома. Дети живут с ним и его родителями. В соответствии со свидетельством об успеваемости, выданным школой, сын заявителя учится на «отлично». К.Исмаилова работает учителем и имеет хорошие рекомендации. Из отчета о ее жилищных условиях следует, что трехкомнатную квартиру занимают заявительница, ее родители и три брата заявителя. Члены организации Свидетели Иеговы собираются в том же месте и изучают соответствующую литературу. В соответствии с отчетом органов опеки и попечительства, «родители обязаны обеспечивать детям возможность расти физически и духовно здоровыми. Учитывая интересы детей, органы опеки и попечительства считают возможным рекомендовать передать суду установить место проживания детей с их отцом.» Суд также считает, что учитывая факт проживания детей с отцом в течение более 5 лет, а также тот факт, что они еще не достигли возраста 10 лет, в интересах детей и в соответствии с законодательством, дети должны проживать с отцом..» Заявительница обжаловала решение суда в Верховный суд Республики Дагестан. В жалобе она заявила, что решение является дискриминационным, так как основывается на ее принадлежности к Свидетелям Иеговы; что выводы суда ошибочны, не основаны на фактах; что факты неправильно истолкованы; а также, что суд не принял во внимание все обстоятельства, имеющие значение для дела в соответствии с действующим законодательством. Помимо этого заявительница утверждала, что суд исходил из презумпции опасности организации Свидетели Иеговы. В жалобе она ссылалась на внутреннее законодательство, а также на решение Европейского Суда по правам человека Хофман против Австрии 17 апреля 2002 Верховный суд Республики Дагестан рассмотрел жалобу заявительницы и признал ее необоснованной. Помимо прочего, суд заявил следующее: «Суд первой инстанции принял решение передать право опеки над детьми их отцу исходя из того, что это отвечает интересам детей. Решение суда основано на заключении органов опеки и попечительства...Судом установлено, что финансовое положение и жилищные условия отца детей лучше чем у матери детей…. …. Довод К.Исмаиловой, что передача опеки отцу детей в последствии негативно отразится на эмоциональном состоянии детей, не был обоснован. Тот факт, что религиозная организация Свидетели Иеговы имеет государственную регистрацию, приносит пользу обществу и др., не может быть принят во внимание, так как не относится к предмету судебного разбирательства. Основания для пересмотра решения отсутствуют.» Рассматривая жалобу заявительницы на нарушение статьи 8 Европейской Конвенции в совокупности со статьей 14 (может быть везде давать расшифровку статей) Конвенции, Европейский Суд повторил, что статья 14 Конвенции дополняет другие главенствующие положения Конвенции и Протоколов к ней и не может быть применена самостоятельно, а только в привязке к основным статьям Конвенции ( таким как статья 8). Соответственно, Европейский Суд задался тремя вопросами (на эти же вопросы Европейский Суд отвечал и в деле Хофман против Австрии): 1. Подпадают ли обстоятельства данного действия под пределы действия ст. 8 Конвенции? 2. Находились ли заявительница и ее бывший муж в аналогичной или практически соизмеримой ситуации, а подход национальных инстанций к ним различался? 3. Было ли обосновано чем-либо такое различие в подходе? Отвечая на первый вопрос, Европейский Суд счел, что решение российского суда, предоставляющего опеку над детьми их отцу, образует вмешательство в право заявительницы на уважение ее семейной жизни. Дело, следовательно, подпадает под сферу действия ст. 8 Конвенции. Оценивая, находились ли заявительница и ее бывший муж в аналогичной или практически соизмеримой ситуации, Европейский Суд счел, что религиозная принадлежность заявительницы не являлась основным доводом при принятии решений российскими судами. Из этих решений очевидно, что заявительница и ее бывший муж находились в совершенно различных положениях, что касается финансового положения и жилищных условий. И хотя российские суды рассмотрели аргументы, относящиеся к степени и последствиям влияния религиозной принадлежности заявительницы на воспитание детей, ничто в обоснованиях российских судов не наводит на мысль о том, что дело могло бы быть разрешено иначе, если бы принадлежность заявительницы к определенной религии не была бы учтена. При этом Европейский Суд посчитал, что нет необходимости обсуждать вопрос соизмеримости ситуаций бывших супругов, так как доводы о влиянии религии заявительницы на детей относятся к вопросу об оправданности различия в подходе к заявительнице и ее бывшему мужу. Соответственно, Европейский Суд перешел к ответу на третий вопрос (Было ли обосновано какое-либо различие в подходе?) исходя из посылки, что заявительница и ее бывший муж находились в аналогичной ситуации, а подход к ним был различный. Европейский Суд повторил, что различие в подходе считается дискриминационным с позиции статьи 14 Конвенции, если оно «не имеет объективных и веских к тому оснований», то есть, если оно не преследует «законную цель» или если отсутствует «пропорциональность соотношения между использованными средствами и преследуемой целью». По мнению Суда, преследуемая в данном деле цель – защита интересов детей – является законной. Что касается наличия пропорциональности между принятыми мерами и преследуемой целью, то Европейский Суд пришел к выводу, что российские суды ориентировались исключительно на интересы детей. Выводы судов не основывались на членстве их матери в организации «Свидетели Иеговы», а основывались на ее религиозной деятельности, в которую она вовлекла своих детей и не смогла их защитить. С точки зрения российских судов, это повлекло социальные и психологические последствия для детей. Кроме того, изложенное было лишь одним из элементов судебного обоснования, которое (в отличие от решений Верховного суда Австрии по делу Хофман) в большей степени основывалось на возрасте детей и финансовых, жилищных и общих условиях жизни, которыми родители могли их обеспечить. Ничто, таким образом, не дает оснований полагать, что вывод национальных судов был произвольным или необоснованным. На основании этого Европейский Суд пришел к выводу, что в данном деле не было нарушения ст. 8 Конвенции, равно как и иных положений Конвенции. Как видим, к разрешению этих, сходных на первый взгляд, дел Европейский Суд подошел со всей тщательностью и именно с позиции учета интересов детей. Подробный анализ текстов решений национальных судов, сделанный Европейским Судом, дал возможность продемонстрировать важность конкретных формулировок (как в решениях национальных судов, так и в жалобе, поданной в Европейский Суд) для принятия Судом того или иного решения. Обратим внимание на вопрос передачи прав опеки государству. Подобные ситуации также подпадают под юрисдикцию Европейского Суда по правам человека и могут явиться нарушением ст. 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни). Напомним, что разрешая споры о вмешательстве в право на семейную жизнь Европейский Суд подчеркивает, что его ролью является оценить решения и действия национальных властей с точки зрениях их соответствия стандартам в области защиты семьи. Европейский Суд по правам человека многократно рассматривал дела, касающиеся изъятия ребенка из его родной семьи, и возможные причины для принятия такой меры защиты ребенка. Принимая решение о законности/незаконности вмешательства государственных органов в семейную жизнь суд последовательно рассматривает все основания ограничения права на семейную жизнь, исчерпывающий перечень которых приведен в п. 2 ст. 8 (в прошлом обзоре мы уже говорили о том, что при ограничении права государство должно преследовать «законную цель»). Как предусматривает эта статья, данное право может быть ограничено только в случаях, когда это предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, общественного порядка или экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц. Каждое из этих оснований имеет конкретное толкование в практике Суда. Общий подход Европейского суда делам такого рода демонстрирует дело Кутцнер против Германии7. Заявление в Европейский суд по этому делу было подано родителями двух девочек, лишенных относительно них родительских прав. Местная cлужба по делам несовершеннолетних обратилась в cуд по делам об опеке с ходатайством о лишении их родительских прав в отношении их дочерей в связи с тем, что они, якобы, не способны к воспитанию своих детей из-за умственной неполноценности. Суд по делам об опеке назначил эксперта-психолога для составления заключения и вынес временный приказ, лишающий заявителей права принимать решения по ключевым вопросам воспитания детей, в том числе об их месте проживания и необходимой им медицинской помощи. Приказ был мотивирован тем, что заявители не имеют умственных способностей, достаточных для воспитания своих дочерей. Дети были изъяты из семьи и помещены в детский дом. Позднее судом был издан приказ о лишении родителей их прав в отношении дочерей. Заявители безрезультатно обжаловали это решение суда в несколько вышестоящих инстанций. Европейский Суд единогласно решил, что в этом деле было нарушено право заявителей на уважение их семейной жизни. В частности, он постановил что, несмотря 7 Kutzner v. Germany, judgment of 2 February 2002 на то, что причины, приводимые администрацией и судами, были существенными, они все же были не достаточными для оправдания столь серьезного вмешательства в семейную жизнь, как разрушение семьи. Было отмечено, что во время проживания детей дома им предоставлялась образовательная поддержка; эксперты-психологи, назначенные судами, дали противоречивые заключения; психологи, приглашенные в частном порядке, а также несколько семейных врачей настаивали на необходимости возвращения детей в семью. И, наконец, ни разу не утверждалось, что заявители пренебрегали своими родительскими обязанностями или плохо обращались с детьми. С тем, чтобы оценить скрупулезность Европейского Суда в оценке каждого из упомянутых критериев, рассмотрим дело Олссон против Швеции8 Заявители, супруги г-н Стиг Олссон и г-жа Гун Олссон, граждане Швеции, проживали в Гетеборге и имели троих детей - Стивена, Хелену и Томаса, соответственно 1971, 1976 и 1979 гг рождения. В январе 1980 г. Окружной Совет по социальным проблемам г. Гетеборга решил, что детей следует взять под наблюдение и изучить социальное положение семьи. В августе 1980 г. над детьми был установлен временный надзор. В докладе о социальном положении семьи, основанном на результатах наблюдения, был сделан вывод о том, что развитие детей находится под угрозой, поскольку они живут в неблагоприятной обстановке, их родители неспособны удовлетворить потребности детей в уходе, воспитании и защите. Вскоре дети были переданы под опеку государства, в результате чего: - Стивен был помещен в школу-интернат для детей с замедленным умственным развитием, а через некоторое время - в приемную семью, проживавшую примерно в ста километрах от дома заявителей в Гетеборге. Он оставался там более двух лет, а затем был переведен в детский дом, управляемый тем же Советом, примерно в восьмидесяти километрах от Гетеборга; - Хелена и Томас были направлены в разные приемные семьи, дома которых находились на расстоянии около ста километров друг от друга и примерно в шестистах километрах от Гетеборга. Решение об изъятии детей из семьи было впоследствии подтверждено окружным административным судом. Обращение заявителей в апелляционный административный суд было отклонено. Им, также, было отказано в подаче жалобы в Верховный административный суд. В июне 1982 г. Совет отклонил просьбу заявителей отменить принятые меры; их последующие жалобы в период с 1983 г. по 1986 г. также остались без удовлетворения. Все это время, начиная с конца 1980 г. доступ родителей к детям был ограничен. Лишь 16 февраля 1987 г. Апелляционный административный суд принял решение о воссоединении Стивена с его родителями. 18 июня 1987 г. Верховный административный суд принял аналогичное решение в отношении Хелены и Томаса, оговорив это, однако, некоторыми условиями и, прежде всего, состоянием детей. Однако, Совет запретил заявителям забирать Хелену и Томаса из приемных семей. Неоднократные обращения заявителей с просьбой отменить это решение встретили отказ, и решение суда было выполнено только через три года. В своей жалобе в Европейский Суд заявители обосновывали нарушение своих семейных прав различными действиями государственных органов. Они утверждали, что не только само решение властей передать детей под опеку государства, но и способ осуществления этого решения и отказ властей отменить его привели к нарушению ст. 8 Конвенции. 8 Olsson v. Sweden, judgment of 24 March 1988 Интересно рассмотреть аргументы заявителей и соответствующую оценку фактов Европейским Судом: Правительство Швеции не оспаривало тот факт, что само по себе разлучение родителей и детей означало вмешательство в осуществление права заявителей на уважение их семейной жизни, закрепленного в ст. 8 Европейской Конвенции. Однако, вмешательство означает нарушение ст. 8, только если оно не было предусмотрено законом и не имело цели, правомерной, в соответствии с п. 2 ст. 8, и не было "необходимо в демократическом обществе" для осуществления этой цели. 1. Заявители не отрицали, что власти действовали в соответствии со шведским законом. Однако они утверждали, что власти приняли меры не "в соответствии с законом" в понимании Европейской Конвенции, так как законодательством не были установлены ограничения полномочий государственных органов, и закон был сформулирован столь неопределенно, что результаты его применения оказались непредсказуемыми. Рассматривая вопрос о том, было ли в данном конкретном деле вмешательство в семейные права заявителей "предусмотрено законом", суд сделал следующие общие выводы: «(а) Какая-либо норма не может считаться "законом", если она не сформулирована с достаточной точностью так, чтобы гражданин самостоятельно или, если понадобится, с профессиональной помощью мог предвидеть последствия, которые может повлечь за собой конкретное действие. Однако опыт показывает, что абсолютная точность недостижима, и что необходимость избегать чрезмерной жесткости формулировок и следовать за изменяющимися обстоятельствами ведет к тому, что многие законы неизбежно изложены в терминах, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными. (b) Фраза "предусмотрено законом" не просто отсылает к внутреннему праву, но имеет в виду и качество закона. Подразумевается, что во внутреннем праве должны существовать определенные меры защиты против произвольного вмешательства публичных властей в осуществление семейных прав. (c) Закон, который предусматривает полномочие действовать по своему усмотрению, сам по себе не является несовместимым с требованиями предсказуемости при условии, что дискреционные полномочия и способ их осуществления указаны с достаточной ясностью для того, чтобы с учетом правомерности цели указанных мер обеспечить индивиду адекватную защиту от произвольного вмешательства властей.» Исходя из этих общих принципов, Европейский Суд отметил, что хотя Шведский закон, примененный в данном деле, являлся весьма неопределенным по своей терминологии и предоставлял довольно широкие полномочия государственным органам по принятию решений по делам об установлении государственной опеки, обстоятельства, требующие изъятия ребенка из семьи могут быть настолько разнообразны, что едва ли возможен закон, предусматривающий все случаи. «Если бы власти были бы ограничены случаями конкретного причинения вреда ребенку родителями, это снизило бы эффективность необходимой ребенку защиты. К тому же, гарантии отсутствия произвольного вмешательства государства в частные дела семьи обеспечиваются тем, что осуществление почти всех предусмотренных законом полномочий или поручено, или подконтрольно административным судам на нескольких уровнях. Это относится и к установлению опеки над ребенком, отказу снять ее, и к большинству шагов по исполнению таких решений. Учитывая эти гарантии, объем полномочий, предоставленных законом властям, представляется Суду весьма разумным. Таким образом, вмешательство властей в данном случае было признано "предусмотренным законом".» 2. Заявители утверждали, что обсуждаемые меры не могут рассматриваться как "необходимые в демократическом обществе". Это утверждение оспаривалось Правительством. Европейский Суд под понятием «необходимость» подразумевает, что вмешательство соответствует какой-то насущной общественной потребности, и что оно, при этом, соразмерно преследуемой правомерной цели. При определении того, является ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе", Суд учитывает, что за государством остается определенная свобода в выборе меры воздействия. 3. Заявители утверждали, что не было никакой необходимости изымать детей из семьи, так как не имелось никаких конкретных фактов, свидетельствующих о том, что дети были в опасности. Таким образом, отсутствовали веские причины, оправдывающие это решение властей, а также, не существовало никаких обоснованных мотивов для отказа в просьбе заявителей отменить государственную опеку над детьми. Подробно рассмотрев процесс принятия решения о передаче детей под государственную опеку, Европейский Суд отметил, что информация, полученная государственными органами путем работы с семьей, проведения медицинских и психологических исследований, как детей, так и родителей, свидетельствовала о наличии угрозы психическому здоровью и развитию детей. Было отмечено, что на национальном уровне дело было исследовано несколькими судами: на заседании Окружного административного суда от 30 декабря 1980 г., в котором принимали участие г-да Олссон и их адвокат, апелляционным административным суде, и Верховным административным судом. Что же касается последующего решения об отказе отменить государственную опеку над детьми, то и оно было признано Европейским судом уместным, так как заявители попрежнему не осознавали свою неспособность обеспечить детям удовлетворительный уход и дать образование, а так же потому, что улучшение обстановки в семье, в связи с которым был поставлен вопрос об отмене опеки, нельзя было оценить как стабильное. Основываясь на приведенных выше соображениях, Европейский Суд пришел к заключению, что в 1982 г. шведские власти имели "достаточные" основания считать, что решение об установлении над детьми государственной опеки должны оставаться в силе. 4. По мнению заявителей, выполнение оспариваемых решений также привело к нарушению ст. 8 так как дети были помещены в разные приемные семьи, находившиеся на большом расстоянии друг от друга и дома их родителей; право заявителей посещать детей было ограничено и др. Оспаривая это, Правительство утверждало, что ограничение доступа родителей к детям, находящимся в приемных семьях, было обосновано в большой мере поведением самих г-д Олссон, в частности, их отношениями с приемными родителями и попыткой самовольно забрать Стивена из приемной семьи. Само по себе устройство детей в приемные семьи было продиктовано желанием избежать слишком долгого их пребывания в детских домах. Суд по этому поводу отметил, что притом, что вопрос об усыновлении детей не возникал, и решения о попечении представляли собой временную меру и соответствовали конечной цели воссоединения семьи Олссонов, реальные шаги, предпринятые властями, противоречили этой цели. Узы между членами семьи и перспективы их успешного воссоединения волей-неволей ослабляются, если возникают препятствия, мешающие их свободному и регулярному общению. Сам факт помещения Хелены и Томаса на таком большом расстоянии от родителей и Стивена должен был неблагоприятно сказаться на возможности контактов между ними. Ситуация была еще больше осложнена ограничениями, наложенными властями на доступ родителей к своим детям, хотя эти ограничения и были до некоторой степени оправданы отношением заявителей к приемным семьям. Суд также отметил, что, не смотря на то, что нет никаких оснований предполагать, что власти не действовали добросовестно, одних только хороших намерений мало для того, чтобы считать какие-либо меры "достаточными" в смысле Конвенции. Изучение аргументов Правительства дало основание считать, что решения властей были частично продиктованы трудностями административного характера, но в такой основополагающей сфере, как уважение семейной жизни, подобного рода соображения должны играть более чем второстепенную роль. Суд заключил, что меры, принятые для исполнения решений, не были подкреплены достаточными основаниями (несмотря на нежелание заявителей сотрудничать с властями), позволяющими считать их соразмерными поставленным целям. Соответственно, они не являлись "необходимыми в демократическом обществе". Таким образом, именно исполнение решения об установлении государственной опеки над детьми, а не само это решение или его оставление в силе, нарушает статью 8. Как видим, Европейский Суд анализирует не только принятое государственными органами решение, но и его исполнение. Причем изучается не только отдельно взятое решение по делу, но и общий контекст действий либо бездействий органов, призванных защищать права ребенка, в том числе его право на семью. В этом отношении показательным является дело Валлова и Валла против Чешской республики, принятое Европейским Судом сравнительно недавно и представляющее собой еще один шаг вперед в регламентации международными органами действий государства по защите прав ребенка на национальном уровне. Решение Европейского Суда по делу Валлова и Валла против Чешской республики (Wallova and Walla v. Czech Republic9) еще раз подтверждает, что право родителей и детей жить вместе составляет основной элемент семейной жизни. Принимая это решение единогласно, Суд не ограничился рамочными высказываниями относительно того, что государство должно предпринимать все возможные меры для защиты целостности семьи, но пошел значительно дальше, описав в деталях, что именно должны были сделать специальные службы для сохранения семьи. Данное дело, как и предыдущие рассмотренные нами сегодня дела, касалось изъятия детей из семьи и их передачи под опеку государства. Признавая такую передачу необходимой, Чешские суды пояснили, что по сути, единственная причина, почему дети не могут остаться со своей семьей – большое количество детей (5 человек) и отсутствие возможности у родителей обеспечить им адекватные жилищные условия вследствие бедности. Заявители, Эмили Валлова и ее муж, Ярослав Валла, имели 5 детей. В сентябре 2000 года по заявлению департамента социальной защиты округа Табор, Таборский районный суд выдал приказ о срочной необходимости поиска адекватного жилья для детей. В ноябре 2000 года департамент социальной защиты обратился с заявлением об установлении временной опеки над детьми в связи с тем, что начиная с 1997 года у них отсутствовало постоянное качественное жилье, и родители пытались избежать выполнения предыдущего приказа суда. Суд постановил временно поместить троих старших детей в один детский дом, а двоих младших – в другой. В апреле 2002 года районный суд окончательно передал права на опеку над всеми пятью детьми детскому дому. В своем решении суд отметил, что у г-на Валы нет постоянной работы, а его жена, безработная в течении долгого времени, до сих пор не оформила документы, необходимые для получения социального пособия. Исходя из 9 Wallová and Walla v. Czech Republic, judgment of 26 October 2006 этого суд заключил, что заявители не предприняли усилий достаточных для преодоления материальных трудностей и не нашли жилье для своей семьи и, соответственно, не могут должным образом растить детей. Кроме того, заявители с момента изъятия детей из семьи не проявляли к ним никакого интереса, и не общались с ними с апреля 2001. В августе 2002 года это решение было утверждено вышестоящим судом. Заявители обжаловали передачу прав на опеку над детьми государству в Конституционный Суд Чехии. В январе 2004 года Конституционный суд отказал в жалобе заявителям на том основании, что это было единственно возможное решение, и оно соответствовало закону и интересам детей. В 2003 году государственная опека над старшим ребенком была прекращена в связи с достижением им совершеннолетия. Двое младших детей были переданы под опеку в приемную семью в январе 2005. Двое других детей в феврале 2006 года были возвращены обратно в родную семью, при этом находясь на контроле у государственных органов. Основанием для отмены государственной опеки над ними послужил тот факт что их родители арендовали квартиру, г-н Валла работал уже в течении нескольких месяцев, а его жена стала получать пособие по инвалидности. Младшие дети на момент принятия решения Европейским Судом продолжали жить в приемной семье. В июне 2004 года заявители обратились в Европейский Суд с жалобой на разлучение со своими детьми и неспособность чешских властей помочь им. Они ссылались на ст. 8 (право на уважение частной и семейной жизни) и ст. 14 (запрет дискриминации) В своем решении по данному делу Европейский Суд подтвердил, что право родителя находиться вместе со своим ребенком составляет «основной элемент семейной жизни». Было отмечено, что вмешательство в это право было значительным, так как «разрушение семьи является очень значительным вмешательством», и что «такое вмешательство должно служить интересам ребенка и должно основываться на весомых и обстоятельных соображениях». Чешские власти признали, что ключевой проблемой заявителей был поиск адекватного жилья для такой большой семьи. При этом ни их привязанность к детям ни способность воспитывать под сомнение не ставились. Более того, национальные суды признавали, что заявители предприняли определенные шаги для преодоления этих трудностей. С точки зрения Суда, таким образом, суть проблемы заключалась в отсутствии у родителей достаточных средств, и власти должны были решить ее применением менее тягостной меры, нежели «полное разделение семьи». К примеру, можно было бы наблюдать за жилищными и санитарными условиями заявителей и консультировать их относительно того, какие шаги они могли бы предпринять для разрешения ситуации. Ничто из этого не было сделано. Рассматривая обязанности властных структур, занимающихся защитой детей, Европейский Суд отметил: «Роль таких органов в ситуации, когда проблемы в семье могут привести или уже привели к нарушению прав ребенка заключается в том, чтобы содействовать людям, сталкивающимся с теми или иными проблемами и не знающими как работает государственная система защиты прав, направлять и консультирировать их относительно возможности подачи заявлений на получение различных социальных пособий, информировать о возможностях приобретения социального жилья или иных мерах преодоления возникших у них трудностей.» В настоящем же деле, как отметил Суд, власти ограничились тем, что лишь наблюдали за усилиями семьи преодолеть возникшие сложности, и в конце концов отреагировали на них тем, что передали детей на попечение государству. Причем период нахождения детей под опекой государства был в последствии продлен без надлежащей оценки властями прогресса в разрешении ситуации, достигнутого семьей. Суд заключил, что, хотя причины для помещения детей под опеку государства, приведенные властными структурами, имели отношение к делу, они были недостаточны, а также, что власти не предприняли каких либо «значительных усилий» по оказанию помощи родителям отобранных детей по преодолению имевшихся у них трудностей и скорейшему воссоединению их с детьми, в нарушение ст. 8 Конвенции. Как мы видим, изъятие детей из семьи и их передача, даже временная, государственным органам рассматривается Европейским Судом, как крайняя мера, возможная лишь в том случае, когда все остальные меры, предпринятые для сохранения или восстановления семьи и привели к должному результату.