Кунильский Дмитрий Андреевич Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И БРАТЬЯ К.С. И И.С. АКСАКОВЫ:
advertisement
На правах рукописи Кунильский Дмитрий Андреевич Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ И БРАТЬЯ К.С. И И.С. АКСАКОВЫ: ПРОБЛЕМА ВОСПРИЯТИЯ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ Специальность 10.01.01 – русская литература Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Петрозаводск 2011 Работа выполнена на кафедре классической филологии ФГБОУ ВПО «Петрозаводский государственный университет» Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Татьяна Георгиевна Мальчукова Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор Виктор Викторович Дудкин кандидат филологических наук, доцент Тамара Васильевна Иванова Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Национальный исследовательский Томский государственный университет» Защита состоится «26» октября 2011 г. в ________ часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.190.04 при Петрозаводском государственном университете (185910, г. Петрозаводск, пр. Ленина, 33. Ауд. 317). С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Петрозаводского государственного университета. Автореферат разослан « » сентября 2011 г. Ученый секретарь диссертационного совета кандидат филологических наук, доцент А.Ю. Нилова 2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ На фоне усилившегося интереса к изучению связей Достоевского с консервативными мыслителями (Н.П. Гиляров-Платонов, К.Н. Леонтьев, В.В. Розанов, Т.И. Филиппов)1 крайне необходимой представляется характеристика еще одного звена этой цепи. Известно, что весь комплекс воззрений великого писателя в разной степени соприкасается с идеями славянофилов, развивая или отвергая названные идеи. Среди их носителей в параллель к Достоевскому исследователями выбирались родоначальники славянофильства – А.С. Хомяков и И.В. Киреевский, которые действительно сильно повлияли на автора «Братьев Карамазовых», но сами очень мало заинтересовались его ранними произведениями (В.А. Котельников, Д.А. Бадалян, В.Н. Захаров). Напротив, контакты между Достоевским и другими представителями славянофильского кружка Константином и Иваном Аксаковыми носили обоюдонаправленный характер и до сих пор не получили целостного осмысления2. К. Аксаков – один из первых критиков молодого Достоевского, строго оценивший «Бедных людей» и «Двойника» с позиции мировоззренческих и эстетических принципов славянофильства. С И. Аксаковым писателя связывало многолетнее, начиная с 1860-х годов, знакомство, которое на первых порах осложнялось недавними выступлениями журнала Достоевских «Время» против аксаковской газеты «День». При всех видимых разногласиях постепенно происходило взаимное сближение Достоевского и И. Аксакова, наиболее полно проявившееся на Пушкинском празднике в Москве летом 1880 г. О внимании Достоевского к творчеству этих литераторов славянофильского направления говорит также использование в его текстах идей, образов, понятий, характерных для обоих Аксаковых. Следует отметить, что раньше интерес специалистов вызывали как раз контакты Достоевского и И. Аксакова, хотя разработка этой темы находится лишь на первоначальном этапе. Вместе с тем фигура К. Аксакова, чьи высказывания о Достоевском неоднократно комментировались, все-таки оставалась в тени. Соединение в См. работы Н.Т. Ашимбаевой, С.Г. Бочарова, Н.Ф. Будановой, В.А. Викторовича, О.Л. Фетисенко, С.С. Шаулова и др. 2 См.: Литература о С.Т. Аксакове, его семье и его родине: библиогр. указ. за 1970-2005 гг. 2-е изд., испр. и доп. / сост. П.И. Федоров; отв. ред. В.В. Борисова. Уфа, 2006. 1 3 одной работе имен Достоевского, К. и И. Аксаковых создает своеобразный сюжет и делает такое исследование увлекательным для историка русской литературы и журналистики. Из множества перспективных для обсуждения тем центральной в нашем случае стала проблема восприятия русской литературы, наглядно демонстрирующая всю сложность идейного взаимоотношения Аксаковых и Достоевского, которые сами являются частью этой литературы, представителями двух родственных ее течений – славянофильства и почвенничества. Поэтому особое место уделено анализу славянофильских отзывов о произведениях и журналах Достоевского и, наоборот, его оценкам славянофильского движения. Существенный повод для расхождений состоял в неодинаковом отношении к Пушкину, чья роль в развитии национальной культуры и самосознания долгие годы не была до конца осознана славянофилами. Их представлениям о самобытном художнике более соответствовал Гоголь, аскетический образ жизни которого также представлял немалую важность для главных деятелей славянофильского кружка. Наряду с недооценкой Пушкина литературная доктрина славянофилов, одним из создателей которой был К. Аксаков, отличалась критическим отношением ко всей русской литературе послепетровского времени. Напротив, почвенники придавали большое значение художественной литературе, ее участию в духовной жизни нации и Пушкину как первому русскому поэту. Литературно-критические взгляды Достоевского и славянофилов зачастую соотносятся в более широком контексте, который включает в себя рассмотрение других важных философских, славянофильства историософских Достоевского и обсуждалась религиозных аспектов. крупнейшими Проблема мыслителями и общественными деятелями XIX – начала XX веков (М.П. Погодин, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев, В.В. Розанов, А.С. Глинка-Волжский, В.Ф. Эрн, Вяч. И. Иванов, Н.А. Бердяев, о. Г. Флоровский), причем их мнения, как и следует ожидать, не были однородными3. После 1917 года изучение связей великого романиста со славянофильским движением по известным причинам прервалось. В продолживших эту тему исследованиях вопрос о влиянии на Достоевского славянофильских идей также оставался дискуссионным (В.Я. Кирпотин, У.А. Гуральник, Г.М. Фридлендер, В.С. Нечаева, В.И. Кулешов, В.А. Туниманов, В.П. Попов, А.Л. Осповат, В.А. Викторович, А.Г. Гачева). Актуальность диссертации обусловлена вниманием научного сообщества к наследию славянофилов, значимостью их идей для Достоевского, а также серьезными пробелами в изучении «славянофильского» компонента в творчестве писателя. Кроме См. также специальную работу по этой теме: Лобов Л. Достоевский и его славянофильство // Славянские известия. 1905. № 4. С. 334-346. 3 4 того, рассмотрение Достоевского и Аксаковых сквозь призму их восприятия русской литературы открывает большие возможности для выявления новых, ранее неизвестных фактов. Выбранная тема позволяет остаться в сфере филологической специфики, что не мешает привлечению религиозного и культурно-исторического материала. Научная новизна работы определяется отсутствием исследований, посвященных творческим, деловым, личным взаимоотношениям Достоевского и братьев Аксаковых. В реферируемой диссертации подробно прослежена эта линия контактов Достоевского с современниками, впервые установлены случаи заимствования писателем выражений и образов из статей К. Аксакова, на конкретных примерах обсуждается вопрос о взаимовлиянии почвенничества и славянофильства. Реактуализируется важнейшая для художественной и критико-публицистической литературы XIX века, однако научно не разработанная оппозиция «положительное – отрицательное». Детально рассмотрена славянофильская концепция положительного направления (статьи Н.П. ГиляроваПлатонова и А.М. Иванцова-Платонова), ее предпосылки, историко-литературная и теоретическая основы, противодействие отрицательному направлению русской литературы (поздний Белинский, натуральная школа, демократическая печать). Особое внимание уделено функционированию понятий «положительное» и «отрицательное» в публицистике Достоевского, его отношению к основным теоретико-литературным принципам славянофилов, связанным с их созидательным, жизнеутверждающим взглядом на мир. Подчеркивается религиозное содержание названных понятий, их различная трактовка представителями противоборствующих направлений русской литературы. Впервые зафиксировано несколько случаев реминисценций, связанных с выражением К. Аксакова «в публике грязь в золоте, в народе – золото в грязи», в публицистике и художественном творчестве Достоевского. Методологическую и теоретическую основу диссертации составили работы В.А. Туниманова, А.Л. Осповата, В.А. Котельникова, В.А. Викторовича, А.Г. Гачевой, где рассматриваются различные стороны соприкосновения Достоевского со славянофильством (оценка писателем славянофильского учения, журнальная полемика, взаимодействие с И. Аксаковым). При изучении литературно-эстетических взглядов славянофильства наиболее важными стали исследования В.А. Кошелева, Е.И. Анненковой, А.С. Курилова и других авторов коллективной монографии «Литературные взгляды и творчество славянофилов» (М., 1978). История русской эстетической мысли представлена в трудах Ю.В. Манна и Б.Ф. Егорова, который также занимался теоретическими вопросами литературной критики. Сопоставительный характер диссертационного сочинения делает необходимым обращение к работам Д.Д. Благого, 5 Ю.Н. Тынянова, Н.Н. Вильмонта, М.М. Гина, С.Г. Бочарова, Т.Г. Мальчуковой, В.В. Дудкина. Направление и цель исследования обусловливают выбор историко-сравнительного, культурно-исторического, сравнительно-типологического, историко-генетического, ценностно-эстетического, биографического подходов к анализу литературных явлений. Цель диссертации – исследовать отношение Достоевского и братьев Аксаковых к русской литературе, ее природе, статусу и роли в процессе развития национального самосознания. При этом повышенное внимание уделяется тем оценкам, которые Достоевский и славянофилы давали Пушкину как основоположнику новой русской литературы. Достижению указанной цели должно способствовать решение следующих задач: – рассмотреть отзывы славянофильской критики о первых произведениях Достоевского и его итоговом романе; – представить в работе мнения Достоевского о славянофилах и литературно- критических взглядах К. Аксакова; – исследовать функционирование славянофильского идейно-стилевого пласта в художественном и публицистическом творчестве Достоевского; – соотнести литературно-эстетические взгляды Достоевского со славянофильской концепцией положительного направления в литературе; – изучить эволюцию взглядов славянофильства на русскую литературу путем сопоставления Пушкинских речей Достоевского и И. Аксакова. Объектом исследования являются публицистические и литературно-критические тексты Достоевского и Аксаковых. Вспомогательным источником служат письма, черновые наброски и дневниковые записи этих авторов. По мере необходимости привлекаются художественные произведения Достоевского. Предмет исследования – особенности восприятия Достоевским и Аксаковыми русской литературы XVIII-XIX вв., литературно-критические и эстетические взгляды писателей. Положения, выносимые на защиту: 1. в художественном и публицистическом творчестве Достоевского выделяется особый «славянофильский» идейно-стилевой пласт, состоящий из цитат, реминисценций, аллюзий и образов, воспринятых писателем у славянофилов или специально характеризующих славянофильство и его приверженцев; 2. обнаруживается определенное сходство художнических и мировоззренческих установок Достоевского и славянофильской концепции 6 положительного направления в литературе, о чем свидетельствует близкое понимание писателем и славянофилами философско-эстетических понятий «положительное» и «отрицательное»; 3. отношение к творчеству Пушкина имеет принципиальное значение для понимания литературных программ Достоевского и Аксаковых; 4. эволюция литературно-критических взглядов И. Аксакова включает в себя синтез идей старших славянофилов и почвеннических воззрений; 5. сходство Пушкинских речей Достоевского и И. Аксакова является следствием обоюдного сближения авторов, начавшегося в середине 1860-х гг.; 6. в отзывах славянофильской критики 1840-х и 1860-х гг. о творчестве Достоевского фиксируются схожие моменты, позволяющие говорить о неполном признании романа «Братья Карамазовы» и других произведений писателя, потенциально близких идеям славянофилов; 7. различные высказывания И. Аксакова о Достоевском показывают, что славянофильскому лидеру было ближе не художественное творчество, а публицистика писателя. Несмотря на это, в статье-некрологе Аксаков назвал Достоевского писателем-христианином, что в устах славянофила звучало как наивысшая оценка. Теоретическая значимость работы состоит в изучении разнообразных связей Достоевского и братьев Аксаковых, в сопоставлении их литературно-критических взглядов, что ранее не предпринималось. При этом устанавливается славянофильский идейно-стилевой пласт в творчестве Достоевского, характеризуются «положительные» идейно-эстетические установки писателя и славянофилов, актуализируются центральные для русской культуры XIX века понятия «положительное» и «отрицательное». Проведенное исследование сделало возможным внести ряд дополнений к комментариям в академическом Полном собрании сочинений Ф.М. Достоевского. Практическая значимость диссертации определяется возможностью использования его результатов при подготовке курсов по истории русской литературы, критики и журналистики XIX века, в изучении творчества Ф.М. Достоевского и наследия славянофилов, в издательской практике, при комментировании текстов Достоевского и Аксаковых. Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в докладах на международных конференциях: «Духовные основы русского искусства и просвещения» («Никитские чтения», Великий Новгород; VII – 2007 г., VIII – 2008 г., 7 IX – 2009 г.); «Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр» (Петрозаводск; VI – 2008 г., VII – 2011 г.); «Русское литературоведение на современном этапе» (Москва; VIII – 2009 г.); «Достоевский и мировая культура» (Санкт-Петербург; XXXIV – 2009 г., XXXV – 2010 г.); «Достоевский и современность» (Старая Русса; XXV – 2010 г., XXVI – 2011 г.). Работа была поддержана грантом Российского гуманитарного научного фонда (проект № 09-04-95583 М / Мл), благодаря чему произошло ознакомление с архивом семьи Аксаковых, хранящимся в рукописных отделах Российской государственной библиотеки (г. Москва), Российской национальной библиотеки (г. Санкт-Петербург), Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН (г. Санкт-Петербург) и Российском государственном архиве литературы и искусства (г. Москва). Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, каждая из которых включает в себя несколько разделов, заключения и списка использованной литературы из 352 наименований. Основной текст диссертации изложен на 199 страницах. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается тема работы, ее проблематика, актуальность и научная новизна, излагаются цели и задачи исследования, охарактеризованы методологические подходы к анализу литературных явлений. Глава первая «Достоевский в славянофильской критике» представляет собой обзор славянофильских откликов на произведения Достоевского. В совокупности исследуются причины, повлиявшие на неблагоприятное мнение славянофилов о творчестве молодого Достоевского. Необходимый историко-литературный контекст создается путем сопоставления позиции славянофилов со взглядами почвенников (Ап. Григорьев, Н. Страхов). Анализируются разноречивые суждения прославянофильских авторов о романе «Братья Карамазовы», позволяющие понять мнение И. Аксакова, которой не написал отдельной статьи по этому поводу. Раздел 1.1. посвящен исследованию славянофильских отзывов на роман «Бедные люди» и повесть «Двойник». Основные суждения К. Аксакова о творчестве Достоевского содержатся в работе «Три критические статьи г-на Имрек», где были повторены некоторые положения высказавшегося ранее С.П. Шевырева. Итоговая оценка выглядит скорее отрицательной, что во многом объяснялось близостью молодого писателя к петербургским западникам и натуральной школе. Своеобразным ключом к трактовке славянофильских взглядов служит краткое высказывание о «Бедных людях» А.С. Хомякова («О возможности русской 8 художественной школы»). Причина всех страданий чиновника Девушкина видится Хомякову в нелюбви героя к простому народу, «презрении ‹…› к мужику и бабе»4. Резкие слова Девушкина о деревенской жизни5 свидетельствуют, по мнению Хомякова, об огромной дистанции между разными слоями русского общества. В этой связи характерна сама принадлежность Макара Алексеевича к чиновничьему аппарату. Изображение чиновника, который рассматривался славянофилами как нечто искусственно созданное Петром I, отдавалось в прерогативу Гоголю, умевшему верно взглянуть на это сословие. Но последователи Гоголя, не многим, как казалось Хомякову, отличавшиеся от своих героев, не должны были касаться чиновников и уж тем более смеяться над ними. Достоевский, наделивший Макара Алексеевича не только смешными, но и многими симпатичными чертами, составил конкуренцию Гоголю. Кроме того, благородство и доброта, свойственные рядовому чиновнику Девушкину, отличают и его начальника, что резко контрастирует с образом «значительного лица» в гоголевской «Шинели» (это остро почувствовал К. Аксаков). Таким образом, Достоевский в «Бедных людях» был слишком снисходителен к чиновникам (порождению петровской цивилизации), и вместе с тем вкладывал в уста своего героя непочтительный отзыв о простом народе, что не могло понравиться славянофилам. Другая важная деталь, теперь уже касающаяся творческого метода писателя, также должна была вызвать неодобрение со стороны славянофилов. В известном письме к брату от 1-го февраля 1846 года Достоевский передавал мнение, определявшее особенность его таланта понятием «анализ» (XVIII/1, 118). Если для критиков, подобных Вал. Майкову, доскональный анализ внутренней жизни человека составлял очевидное достоинство начинающего писателя, то славянофилы придерживались иного мнения. В противоположность «разлагающему», разрушительному анализу славянофилы, как известно, выдвигали идею синтеза. Синтетический способ изображения жизни противопоставлялся «аналитическому направлению» современной литературы и, прежде всего, натуральной школы, представителем которой славянофилы считали Достоевского. В разделе 1.2. приведены оценки, которые давались творчеству Достоевского, Ап. Григорьевым и Н. Страховым. В первых отзывах о «Бедных людях» и «Двойнике» Ап. Григорьев еще близок славянофилам, преклонявшимся перед Гоголем. Как и славянофилы, Григорьев 1840 – 50-х гг. не готов был принять анализ, характерный для творческой манеры молодого писателя, которую обозначил термином «сентиментальный натурализм». Но наряду с переменой в отношении к Гоголю, наметившейся у Григорьева Хомяков А.С. О старом и новом: Статьи и очерки. М., 1988. С. 156. Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л.,1972. Т. I. С. 107. В дальнейшем ссылки на это издание даются в скобках с указанием тома римской цифрой, страницы – арабской. 4 5 9 к началу 1860-х годов, последовала и переоценка важности Достоевского. В романе «Униженные и оскорбленные», по мнению критика, уже начало звучать «разумное и глубоко симпатическое слово»6. Эта формула может пониматься как залог возникающего в Достоевском положительного отношения к жизни – того, что не удалось в свое время Гоголю во втором томе «Мертвых душ», и что было особенно близко Григорьеву в Островском. С Достоевским, таким образом, критик связывал свои надежды на возникновение положительного созерцания у русских художников, о чем славянофилы писали в связи с деятельностью других, более близких им литераторов. В дальнейшем именно на слове «симпатия», определяя с его помощью творческое своеобразие Достоевского, сделает акцент Страхов, находивший у писателя «способность к очень широкой симпатии»7. Обнаруженная в Достоевском черта составила, по мнению Страхова, «прогресс относительно гоголевских взглядов»8, который заключался в устранении эстетической дистанции, отделявшей Гоголя от его героев. В разделе 1.3. рассматриваются отклики на роман «Братья Карамазовы», появлявшиеся в аксаковской газете «Русь», говорится об отношении И. Аксакова к творчеству Достоевского. Обзор славянофильских мнений о «Братьях Карамазовых» дается в связи с планами Достоевского представить в новом романе религиозный тип положительного героя, полемичный по отношению к современным «отрицателям». Интересно, что появившиеся в «Руси» отзывы оценивали роман именно сквозь призму «положительного» и «отрицательного» начал. Сотрудник аксаковской газеты И. Павлов, входя в противоречие с задумкой Достоевского, отметил в «Братьях Карамазовых» слишком натуралистичное изображение «темной, отрицательной стороны жизни» по сравнению с неубедительным описанием ее светлых, положительных моментов9. Несмотря на в целом высокую оценку, данную роману в редакционном примечании, становится ясным, что И. Аксаков все же одобрил выводы, сделанные Павловым. Письмо Аксакова к Достоевскому от 23 августа 1880 г. показывает, что его автору также не нравилась чрезмерная натуралистичность, с которой в произведениях Достоевского изображались явления отрицательного характера. В то же время И. Аксаков не удовлетворился и тем, как Достоевскому удалось показать позитивную сторону русской жизни, представленную в образе старца Зосимы10. Григорьев А.А. Соч.: В 2-х т. М., 1990. Т. 2. С. 268. ‹Страхов Н.Н.› Наша изящная словесность. Статья третья // Отечественные записки. 1867. Февраль. Т. 170. Кн. 1. № 2. С. 551. 8 Там же. С. 550. 9 Павлов Ипполит. Братья Карамазовы. Роман Ф.М. Достоевского // Русь. 1880. № 3. С. 17-19. 10 См.: Миллер О.Ф. Русские писатели после Гоголя: В 2-х ч. Изд-е 4-е испр. и доп. СПб., 1890. Ч. I. С. 262. 6 7 10 На таком восприятии творчества Достоевского во многом сказалась принадлежность И. Аксакова к «гоголевскому периоду» русской литературы, известная неподвижность эстетических воззрений позднего славянофильства. Непосредственно с Гоголем связано недоверие И. Аксакова к попыткам изображения положительных типов. Сожжение рукописи второго тома «Мертвых душ» и смерть Гоголя убедили И. Аксакова в невозможности найти положительное содержание в образованных слоях нации. Видимо, этим и объясняется равнодушие, выказанное славянофилами по отношению к князю Мышкину, Зосиме, Алеше. В окружении И. Аксакова «Братьям Карамазовым» давались подчас противоположные оценки: от критических (И. Павлов) и умеренных (Н. Страхов, Н. Зверев) до очень высоких (прот. А.М. Иванцов-Платонов); в этом смысле сам Аксаков занимал некое срединное положение. В главе второй «Славянофильский идейно-стилевой пласт в творчестве Достоевского» делается попытка выделения в творчестве писателя определенного славянофильского «пласта», состоящего из цитат, реминисценций, образов, понятий, заимствованных у славянофилов. Ярким примером такого творческого переосмысления служит рассмотренная в разделе 2.1. формула К. Аксакова «в публике грязь в золоте, в народе – золото в грязи» из статьи «Опыт синонимов. Публика – народ» («Молва», 1857). Выражение «золото в грязи» не принадлежало авторству К. Аксакова, а носило характер поговорки и своими корнями уходило в эпоху античности. Схожее сравнение «яко бисер в кале» встречается в древнерусских религиозных и светских текстах, а позднее различными вариациями представлено в литературе Нового времени. Афористическая формула Аксакова в виде аллюзий появляется в журнальных выступлениях Достоевского, где говорится о славянофилах и обсуждаются волновавшие их вопросы. В статье «Два лагеря теоретиков. (По поводу “Дня” и кой-чего другого)» («Время», 1862) Достоевский использует выражение К. Аксакова в качестве полемического оружия против славянофилов. Чуть позже в объявлении о подписке на журнал «Время» на 1863 г. образ золота в грязи возникает уже в связи с презрением, которое испытывали по отношению к простому народу многие западники. А в февральском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г. эта формула прозвучит в своем первоначальном славянофильском значении. Таким образом, выражение «в народе золото в грязи», заимствованное у К. Аксакова, расширяет сложившиеся представления об отношении Достоевского к славянофильству и позволяет получить наглядное представление об эволюции взглядов писателя на это течение русской мысли. Перечисленные случаи использования писателем образного выражения из статьи 11 Аксакова не отмечены в комментариях к академическому Полному собранию сочинений Ф.М. Достоевского. По свидетельству Н.Н. Страхова, в 1861 г. Достоевский еще не был знаком с трудами славянофильских авторов. На основании письма Достоевского к Страхову от 8 (20) сентября 1863 г. принято считать, что с наследием славянофилом писатель познакомился только в 1863 г. Однако обнаруженная в двух статьях Достоевского устойчивая аллюзия на формулу К. Аксакова позволяет поставить вопрос о времени знакомства Достоевского с основами славянофильского учения и отнести его, самое позднее, к 1862 г. В разделе 2.2. отмечается важность для Достоевского религиозно-этических идей К. Аксакова. В 6-м номере «Русской беседы» за 1859 г. была опубликована древнерусская «Повесть о бражнике» (XVII в.). Герой повести, бражник, провел всю жизнь в пирах и веселье. Когда он умер, святые не хотели пускать его в рай, но он доказал, что его поведение не противоречило христианским заповедям. В сопровождавшей публикацию статье К. Аксаков обратил внимание на положительный, жизнеутверждающий характер этого образа, разграничив бражничество и пьянство. По мнению Л.М. Лотман, в романе «Преступление и наказание» (речь Мармеладова) можно услышать полемический отклик на идеи древнерусской повести в истолковании славянофильского автора11. Аксаковское утверждение радости и веселья в тот момент могло не найти сочувствия у Достоевского, подчеркивавшего в своем романе ценность страдания. Развивая мысль исследовательницы, уместно привести следующую характеристику славянофилов, сделанную Достоевским в записной книжке 1863-1864 гг.: «Славянофилы, нечто торжествующее, нечто вечно славящееся, а из-под этого проглядывает нечто ограниченное» (XX, 179). Таким образом, в этом художественном эпизоде раскрывается отношение Достоевского к славянофилам в 1860-х гг., о чем мы привыкли судить по статьям и записным тетрадям Достоевского. Большее сходство со взглядами К. Аксакова обнаруживает роман «Братья Карамазовы», где описано чудо, совершенное Христом в Кане Галилейской. Слова «радость» и «веселье», характерные для указанной статьи К. Аксакова, играют роль смыслового центра в мистическом видении Алеши. В этой главе Достоевский предельно близок к комплексу религиозно-этических идей К. Аксакова, его пониманию светлого, радостного характера христианства. Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века (Истоки и эстетическое своеобразие). Л., 1974. С. 286-289. 11 12 Итак, если в первом романе «великого пятикнижия» славянофильские представления о характере христианства подвергаются переоценке, то в «Братьях Карамазовых» Достоевский уже не спорит, а, напротив, солидаризируется со славянофилами в этом важном для обеих сторон вопросе. Глава третья «Достоевский и славянофильская концепция положительного направления» посвящена магистральной эстетической установке славянофилов на изображение светлых, положительных сторон русской жизни в сопоставлении с теоретико-литературными положениями Достоевского. В разделе 3.1. исследуются основы концепции положительного направления, которые были заложены в ходе полемики славянофилов с Белинским по поводу натуральной школы в 1847–1848-м годах. Славянофильское видение проблемы было представлено в работе Ю.Ф. Самарина «О мнениях “Современника”, исторических и литературных», где творческие установки натуральной школы подверглись основательной критике. По мнению Самарина, стремление к объективности, характерное для писателей натуральной школы, сопровождается сосредоточением на серых, безрадостных моментах жизни, что, в конечном счете, искажает реальное положение вещей. Натуральной школе Ю. Самарин противопоставляет Гоголя, умевшего видеть в своих посредственных героях живых людей. Напротив, персонажи подражателей Гоголя, как считает критик, имеют исключительно непривлекательный вид. Так, в повести Д.В. Григоровича «Деревня» (1846) славянофильского автора поразило невнимательное, высокомерное отношение к жизни простых людей. В противовес теоретическим выкладкам Белинского («Взгляд на русскую литературу 1846 года») Самарин подчеркнул положительную сторону славянофильской доктрины, состоявшую в многостороннем исследовании русской народности. Отмечается, что суть полемики славянофилов с Белинским была известна Достоевскому – хотя бы потому, что в статье Белинского говорилось о «Бедных людях», «Двойнике» и «Господине Прохарчине». Далее идет речь об отношении к натуральной школе самого Достоевского, который все более приближался в этом вопросе к позиции славянофилов. Раздел 3.2. характеризует В.Г. Белинского и М.Ю. Лермонтова как наиболее выдающихся представителей «отрицательного направления» русской литературы, связь между которыми ощущалась их современниками. Известно, что усилению в Белинском отрицательных настроений во многом способствовало его увлечение творчеством Лермонтова. Согласно представлениям Ап. Григорьева, Белинский попадал в 13 «отрицатели» по большей части за недооценку древней Руси, Лермонтов – за тесную связь с байронизмом, хотя, конечно, не меньшее значение имели революционные и антирелигиозные убеждения, свойственные многим «отрицателям». Развивающие эту идею статьи Григорьева были напечатаны в журнале «Время», что является очередным фактом, свидетельствующим о знакомстве Достоевского с концепцией положительного и отрицательного направлений. «Отрицательность» Белинского подчеркивается в воспоминаниях и набросках К. Аксакова. Негативная направленность многих произведений Лермонтова, оставившая глубокий след в романе «Герой нашего времени», также вызывает неодобрительную реакцию славянофилов. Такой взгляд на Лермонтова и Белинского отчасти разделялся и Достоевским. В.А. Туниманов фиксирует «напряженное отношение Достоевского к Лермонтову», на которое «определенное влияние оказали почвеннические убеждения писателя <…>»12. В этой связи характерны некоторые переклички Достоевского со славянофилами в их трактовке «Героя нашего времени» и образа Печорина. Вместе с тем автор «Дневника писателя» имел основания думать, что направление лермонтовского творчества со временем могло поменять свой характер с отрицательного на положительный. В разделе 3.3. определяется значение для К.С. Аксакова понятий «положительное» и «отрицательное». Интерес славянофилов к этим терминам во многом стимулировала немецкая философия: о двух типах философского познания – «отрицательном» (логическом, рациональном) и «положительном» (религиозном) – говорил Шеллинг, чьи лекции в Мюнхенском университете в 1830 г. слушал И.В. Киреевский. В своей статье «Девятнадцатый век» (1832 г.) Киреевский использует аналогичные понятия, следуя Шеллингу в его предпочтении «положительной» философии. В 1840-1850-х гг. «отрицательным направлением» за склонность к обличению и сатире принято было называть литераторов натуральной школы. Тогда же оппозиция «положительное – отрицательное» полновесно входит в терминологический аппарат славянофилов. В работах К. Аксакова эти понятия, чаще всего, используются для выражения тесно связанных друг с другом литературно-эстетических и историософских взглядов автора, приобретают универсальный характер. Следует подчеркнуть, что в определенных условиях Аксаков принимает отрицание как необходимое противодействие западному влиянию (XVIII век, в меньшей степени современная эпоха). Однако в письме к А.С. Хомякову он отказывается признавать себя фрондером и «отрицательным человеком». Туниманов В.А. Достоевский Федор Михайлович // Лермонтовская энциклопедия. М., 1981. С. 143, 144. 12 14 Белинскому и другим «отрицателям» славянофилы «противуполагали ‹…› положительные силы исторического предания, корен‹ных› основ древней России, народного современного крестьян‹ского› быта»13. Аксаков миновал здесь христианскую основу своего миросозерцания, о чем, похоже, он вообще избегал говорить всуе. Но именно религиозное чувство одухотворяло собой эстетические искания славянофилов, было тем ориентиром, к которому вело положительное направление их жизни и творчества. В этом, главном, им соответствовал и Достоевский, оставивший в записной тетради 1875-1876 гг. такие слова: «Прекрасное в идеале недостижимо по чрезвычайной силе и глубине запроса. ‹…› Идеал дал Христос. Литература красоты одна лишь спасет» (XXIV, 167). В разделе 3.4. рассматриваются малоизученные литературно-эстетические работы Н.П. Гилярова-Платонова и А.М. Иванцова-Платонова. Отмечается, что хотя концепция положительного направления окончательно сложилась на страницах журнала «Русская беседа» (1856-1860) в трудах названных авторов, но вызревала она в течение длительного времени на идейной почве, подготовленной старшими славянофилами, а также другими эстетиками и литературными критиками. В статье «Семейная хроника и Воспоминания С. Аксакова» Гиляров-Платонов охарактеризовал творчество ведущих русских писателей, указав на фактическое отсутствие в их произведениях положительных типов. Студент Московской духовной академии А. Иванцов-Платонов специально обосновывал необходимость сочувственного изображения русской действительности, предлагал ценить то хорошее, что в ней есть, а не сокрушаться по поводу ее несоответствия жизни европейских народов («О положительном и отрицательном отношении к жизни в русской литературе», 1859). Все надежды он связывал с возникновением в отечественной литературе положительного направления, которое бы смогло отобразить светлые стороны национального быта, согласуясь с идеалами христианской религии. Если в историко-литературной части статьи повторяются мысли, характерные для старших славянофилов, и, особенно, для К. Аксакова, то теоретические рассуждения Иванцова-Платонова несут на себе также отпечаток идей Ап. Григорьева, опубликовавшего в «Русской беседе» работу «О правде и искренности в искусстве». Впоследствии именно протоиерей А.М. Иванцов-Платонов будет одним из немногих в славянофильском кругу, кто высоко оценит «Братьев Карамазовых». Судя по тону и смыслу его письма к Достоевскому, в этом писателе Иванцов-Платонов нашел давно искомое Раздел 3.5. посвящен функционированию понятий «положительное» и «отрицательное» в публицистических текстах Достоевского. Слова «отрицатель», 13 Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М., 1995. С. 481. 15 «отрицательный», «отрицать» используются в статьях Достоевского при характеристике самых разнообразных явлений: петровских реформ, церковного раскола, противоборствующих направлений русской литературы. Характерно, что в шестидесятые годы славянофильство часто оценивалось Достоевским именно сквозь призму «положительного» и «отрицательного», о чем свидетельствуют его известные статьи «Последние литературные явления. Газета “День”» (1861) и «Два лагеря теоретиков…» (1862). В этих работах Достоевский делает акцент на отрицательной стороне славянофильского учения, отмечая резкое неприятие славянофилами всей послепетровской действительности и литературы. В дальнейшем негативная сторона славянофильства перестает быть для него злободневным вопросом. Достоевский все чаще говорит о необходимости положительного идеала в искусстве, резко критикует современных сатириков и отрицателей. Такая позиция сближала его со славянофилами, захватывала тот круг проблем, который разрабатывался ими на протяжении долгого времени. В своем прямом, непародийном значении «положительность» Достоевским как соответствие Божественным установкам, понималась христианскому мироощущению, а отрицательное начало в русской культуре XIX века ассоциировалось с антихристианской позицией («Демон» Пушкина – «Дух отрицанья, дух сомненья»). У оппонентов Достоевского и славянофилов под «положительностью» имелись в виду верность духу времени, следование научным взглядам, прогрессивность (влияние позитивизма). Для них отрицание – это опровержение устаревшего, отжившего, скомпрометировавшего себя прежнего миропорядка. Однако сказать, что Достоевский вообще не принимал отрицания, было бы неверно. Записи в рабочих тетрадях писателя («Отрицание необходимо, иначе человек так бы и заключился на земле как клоп ‹…›»; XXIV, 112), отрицание греха, буржуазных ценностей (сосредоточенность на материальных благах, индивидуализм, эгоизм), с такой силой обнаруженное в его романах и публицистике, дают ясное понятие о позиции Достоевского в этом вопросе. При всем том важно подчеркнуть: главным для писателя было именно «положительное», которое противопоставлялось революционным, отрицательным по своему характеру, попыткам разрушить страну. В настоящей диссертационной работе понятия «положительное» и «отрицательное» отнесены к своего рода «славянофильскому» комплексу цитат, реминисценций, аллюзий, мотивов, сюжетов, образов, используемых Достоевским не только в журнальных статьях, но и в художественном творчестве. 16 Глава четвертая «Пушкин в восприятии старших славянофилов и Достоевского». В главе идет речь о коренном различии в литературных программах почвенничества и славянофильства – отношении к Пушкину. На основании Пушкинской речи И. Аксакова делается вывод об эволюции славянофильского движения и его итоговом сходстве с идеями Достоевского. В разделе 4.1. проанализированы оценки, которые в разное время давались славянофилами творчеству Пушкина. Различные высказывания славянофилов о Пушкине, прозвучавшие в 1840-50-х годах, проникнуты общим настроением, которое Страхов очень точно определил как «холодность». Неоднозначное отношение к Пушкину сопровождало Хомякова до конца жизни. По мнению славянофильского мыслителя, неизгладимый отпечаток на творчество Пушкина нанесла та «духовная болезнь», что «истекала из разрыва между просвещенным обществом и землею»14. Поэтому художника, который мог бы воплотить национальную идею, он в Пушкине не видел. Показательно в этом случае молчание Хомякова о произведениях Пушкина, где возникали близкие славянофилам темы. Особо следует подчеркнуть, что и отношение И. Киреевского к поэту было не таким безоблачным, как подчас указывается в современной научной литературе. По крайней мере, Киреевский, в прошлом автор замечательной статьи «Нечто о характере поэзии Пушкина», в 1845 г. не совсем ясно отзывается о значении поэта для русской литературы. Юный К.С. Аксаков был увлеченным читателем поэзии Пушкина, которую считал идеальным сочетанием «мысли и звука». В дневнике и письмах Аксакова часто цитируются пушкинские произведения. В славянофильский период Аксаков меняет свое отношение к Пушкину, гораздо ближе ему становятся поэтические манифесты Хомякова или отвечающие его пониманию народного искусства произведения Гоголя. Более того, в глазах К. Аксакова Пушкин – поэт, принадлежавший «отвлеченной, подражательной эпохе» русской литературы, представитель далекой от народа «публики». Неслучайно также, что Хомяков, Киреевский, Аксаковы в своих сочинениях говорят только о художественных достоинствах или недостатках пушкинских произведений и обходят вниманием их духовное содержание. В разделе 4.2. показана история взаимоотношений Достоевского и И. Аксакова, самым ярким событием которой было выступление писателей на Пушкинском празднике; исследуется эволюция литературно-критических взглядов Аксакова. Знакомство Достоевского и И. Аксакова, вероятно, произошло в конце 1863 – начале 1864 г. Этому предшествовали не самые благоприятные обстоятельства: резкая критика 14 Хомяков А.С. О старом и новом. С. 315. 17 «Двойника» К. Аксаковым, выступления против славянофилов в журнале «Время». Отношение И. Аксакова к почвенникам в первой половине 1860-х годов было настороженным, подчас даже негативным. Кружок Достоевских талантливо развивал славянофильские идеи, причем совершенно независимо от самих славянофилов, критикуя и поправляя ведущих представителей «московской партии». Такая тактика, определявшаяся условиями журнальной борьбы, в каком-то смысле подрывала славянофильскую доктрину изнутри, чего не могли сделать самые закоренелые западники. Сближению с Достоевским сопутствовало развитие литературно-эстетических взглядов И. Аксакова, все более напоминавших идеи почвенников. На былое утверждение Константина о том, что у нас нет литературы, но есть «толпа писателей»15, И. Аксаков косвенно ответит словами о ведущей роли русской литературы в развитии народного «организма»16. Все это находит отражение в двух наиболее известных его литературных трудах – в биографии Тютчева и речи на Пушкинском празднике, в период, когда идейное сотрудничество Аксакова с Достоевским достигло своей кульминации. Сопоставительный анализ их Пушкинских речей свидетельствует о том, что влияние почвенничества и позднего славянофильства друг на друга было обоюдным. И. Аксаков приходит к признанию Пушкина вершинным явлением русской литературы, отмечая положительный характер пушкинского творчества. Достоевский пересматривает свое отношение к типу «русского скитальца», приближаясь к славянофильской трактовке такого рода героев. Особого внимания требует вопрос об отношении Ивана Аксакова к художественным произведениям Достоевского. Аксаков более ценил общее направление творческой деятельности Достоевского, но не являлся при этом безусловным поклонником его романов. Судя по всему, ему был ближе Достоевский-публицист, нежели Достоевскийхудожник. Однако христианский пафос Достоевского полностью соответствовал взглядам славянофильского лидера, что перевешивало все расхождения в эстетических вкусах. Кончина Достоевского станет для Аксакова личной утратой. «В нашей современной литературе это была сила, не растлевающая, не разрушающая, а укрепляющая и зиждительная. Это был мощный талант и замечательный мыслитель»17, – скажет И. Аксаков о Достоевском. Аксаков К.С. Эстетика и литературная критика. М., 1995. С. 361. См.: Аксаков И.С. Отчего так нелегко живется в России? М., 2002. С. 790. 17 Русь. 1881. 31 января. № 12. С. 3. 15 16 18 Значение Достоевского и И. Аксакова как выразителей православного миросозерцания определяется в проповедях архиепископа Херсонского и Одесского Никанора. В заключении подводятся итоги диссертационной работы и определяются перспективы развития темы. Проведенное исследование характеризует историю взаимоотношений Достоевского и двух ведущих представителей славянофильства – братьев Константина и Ивана Аксаковых. Для понимания и сопоставления их взглядов определяющей становится оценка русской литературы, ее значения в интеллектуальной жизни общества и Пушкина, ставшего символом в борьбе различных эстетических идей и теорий. В этой связи отмечается эволюция литературного славянофильства, которая привела к признанию Пушкина и других русских писателей в работах позднего И. Аксакова. Особое внимание уделено славянофильской рецепции творчества Достоевского – от «Бедных людей» до «Братьев Карамазовых». Выяснилось, что некоторые особенности поэтики Достоевского сильно противоречили эстетической системе славянофилов и в 1840-х, и в 1880-х гг.: критикам славянофильского направления претила слишком близкая дистанция между автором и изображаемой действительностью, а также творческий метод писателя, определявшийся как чрезмерный анализ внутренней жизни человека. Проблема взаимодействия славянофильства и почвенничества исследуется на нескольких уровнях, включающих анализ заимствований Достоевского из славянофильского лексикона, сопоставление Пушкинских речей Достоевского и И. Аксакова, а также поиск сходства в установках религиозного и идейно-эстетического характера. Подробно рассматриваются понятия «положительное» и «отрицательное», философское наполнение и универсальность которых сделали их особенно привлекательными для русской художественной и критико-публицистической литературы, в чем можно убедиться, читая Достоевского и славянофилов. Итоговое восприятие И. Аксаковым Достоевского определяется выражениями «христианин», «писатель-мистик», подчеркивающими положительную направленность автора «Дневника писателя». В ходе настоящего исследования был обнаружен целый ряд неучтенных ранее фактов, что позволило дополнить комментарий к публицистическим статьям, художественным произведениям и черновым записям в академическом Полном собрании сочинений Ф.М. Достоевского. – В статье «Два лагеря теоретиков. (По поводу “Дня” и кой-чего другого)» исследователями не отмечено использование формулы К. Аксакова «в публике грязь в золоте, в народе – золото в грязи». 19 – Это же выражение славянофильского автора вновь появляется в виде реминисценции в объявлении о подписке на журнал «Время» на 1863 год, что также не было оговорено комментаторами. – Образ «золота в грязи» обыгрывается Достоевским и в «Дневнике писателя» за 1876 год («О любви к народу. Необходимый контракт с народом»), где с глубоким уважением сказано о К. Аксакове. – Употребляемое Достоевским выражение «маленький Гоголь» (XXV, 241) соотносится с аналогичной формулой Д.И. Писарева «наш маленький и миленький Пушкин» и ответом на нее Достоевского – «маленький Писарев» (XI, 71, 72). Приведенные цитаты позволяют лучше понять отношение Достоевского к личности и творчеству Пушкина и Гоголя. В комментариях и работах исследователей, занимавшихся этим вопросом, такой факт не раскрывается. – В романе «Идиот» слова князя Мышкина «откройте русскому человеку русский Свет, дайте отыскать ему это золото, это сокровище, сокрытое от него в земле» (VIII, 453) являются очередным повторением излюбленной славянофильской формулы «золото в грязи», также не попавшим в поле зрения комментаторов. Неслучайна в этой связи реакция на речь Мышкина одного из слушателей («молодой человек сла-вя-нофил, но ‹…›, впрочем, это неопасно»; VIII, 459). – Другой незамеченный случай художественного обращения Достоевского к творчеству славянофилов зафиксирован в романе «Братья Карамазовы». Переживаниям Алеши, над которым при выходе из монастыря «широко, необозримо опрокинулся небесный купол, полный тихих сияющих звезд», соответствует направленность стихотворения А.С. Хомякова «Широка, необозрима…». И в том, и в другом текстах центральной является мысль о кенотической природе Христа. Обнаруженные в произведениях Достоевского славянофильские реминисценции намечают перспективы дальнейшего исследования. Совершенно очевидно, что наряду с «пушкинским» или евангельским идейно-стилевыми пластами в творчестве Достоевского функционирует пласт «славянофильский». Все сказанное выше создает необходимость изучения в творчестве Достоевского определенного «славянофильского текста», состоящего из цитат, реминисценций, аллюзий, мотивов, сюжетов, образов, воспринятых писателем у славянофилов или специально характеризующих славянофильство и его приверженцев. Необходимым представляется более глубокое сопоставление Достоевского с Иваном Аксаковым в аспекте их литературных и журнальных отношений. Ведь неслучайно, что именно после предполагаемых встреч Достоевского с Аксаковым в текстах Достоевского становятся более выраженными славянофильские настроения. 20 СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ В изданиях из списка ВАК: 1. Пушкин в оценках К.С. Аксакова (к вопросу о динамике эстетических взглядов славянофилов) // Знание. Понимание. Умение. № 1. 2010. С. 242-245. 2. О литературной холодности (Пушкин в восприятии А. Хомякова и И. Киреевского) // Ученые записки Петрозаводского государственного университета. № 3 (108). Май, 2010. С. 80-85. 3. Пушкин в эстетическом сознании С.Т. Аксакова // Вестник ЛГУ им. А.С. Пушкина: Научный журнал. 2010. № 4 (Том 1). Филология. С. 26-31. 4. Тема бражника у Ф.М. Достоевского и К. Аксакова // Евангельский текст в русской литературе XVIII – XX веков: Сб. научн. тр. Вып. 6: [Материалы VI Международной научной конференции «Евангельский текст в русской литературе XVIII – XX веков ‹…›», июнь 2008 г.]. Петрозаводск; СПб., 2011. С. 179-189. 5. критике Первые // произведения Ученые записки Достоевского в славянофильской Петрозаводского государственного университета. № 5 (118). Август, 2011. С. 78-81. 6. Формула К.С. Аксакова в публицистической практике Достоевского // Русская литература. 2011. № 3. (В печати) Прочие публикации 7. Литературно-критические взгляды Ф.М. Достоевского и И.С. Аксакова // В мире русского слова: молодые голоса: Сборник докладов студенческой научной конференции посвященный Году русского языка филологического (17-20 апреля факультета, 2007 г.). – Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2007. С. 101-105. 8. Русско-христианский союз Достоевского и Ивана Аксакова // Духовные начала русского искусства и образования: Материалы VII Международной научной конференции «Духовные начала русского 21 искусства и образования» («Никитские чтения») / Сост. А.В. Моторин; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2007. С. 211-216. 9. Заочная полемика Достоевского и Константина Аксакова // Духовные начала русского искусства и образования: Материалы VIII Международной научной конференции «Духовные начала русского искусства и образования» («Никитские чтения») / Сост. А.В. Моторин; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2008. С. 225-231. 10. Значение Пушкина в русской литературе глазами семьи Аксаковых // Аксиологические категории национальной культурной традиции в русской словесности: Материалы Международного научного семинара. – Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 79-85. 11. Достоевский и славянофильская концепция положительного направления // Достоевский и современность: материалы XXV Международных Старорусских чтений 2010 года. Великий Новгород, 2011. С. 183-190. 12. Понятия «положительное» и «отрицательное» в историколитературной концепции К.С. Аксакова // Аксаковский сборник. Уфа: Изд-во БГУ, 2011. Вып. 6. (В печати). 22
